Автор: Кривохатский В.А.
Теги: ислам здравоохранение медицинские науки биографии
ISBN: 978-5-87317-921-3
Год: 2013
Текст
Сфера Серазрре
Приключение жизни
Виктора Ивановича
Отсканировано
Химия и Химики
"Химия и Химики - журнал Химиков-Энтузиастов"
http://chemistry-chemists.com
Литература и статьи по химии, физике, астрономии, биологии,
а так же медицине и другим наукам
Вы можете поддержать проект материально, совершив
пожертвование на любой из этих WebMoney кошельков:
Z417794846593
R424729528665
U193348891846
Е351595670732
Или подписавшись на наш канал:
https://www.youtube.com/channel/UCD2fRmgV93G8ZUxZTGLbScA
Здесь вы найдете много видео экспериментов по химии,
физике, биологии: как новые, так и уже опубликованные
в журнале!
Виктор Иванович Мочульский
(1810- 1871)
Сфера Евразии
Приключение жизни
Виктора Ивановича
Мочульского,
описанное им самим
Составитель В.А. Кривохатский
Редактор К.Г. Михайлов
Товарищество научных изданий КМК
Москва — Санкт-Петербург ❖ 2013
УДК 28.691.89д(2Рос) Мочульский В.И.
ББК [929:595.7](470+571) Мочульский В.И.
К82
Серия «СФЕРА ЕВРАЗИИ»
Составитель В.А. Кривохатский
Редактор К.Г. Михайлов
К82 В.А. Кривохатский (сост.). Приключение жизни Виктора Ивановича Мочуль-
ского, описанное им самим. — М.; СПб.: Товарищество научных изданий КМК,
2013. — 261 с., И илл., 1 портрет.
Бравый унтерлейтенант, командующий форсированием Вислы, восторженный почита-
тель старика Фишера — ветерана российских энтомологов, доверенное лицо генерала
Клейнмихеля в государственных делах, основатель «Энтомологической метеорологии для
Санкт-Петербурга», проводник персидского посольства к русскому царю, шпион-юро-
дивый с жуками в карманах в чеченском плену, издатель «Etudes entomologiques», иссле-
дователь тропиков Центральной Америки, автор названий сотен видов жуков — все это
одно и то же лицо, крупный российский энтомолог, Виктор Иванович Мочульский. Кроме
подробных описаний природы и быта стран и народов незаурядная поэтическая личность
оригинально оценивает некоторые аспекты философии, лично пережитые страницы исто-
рии России, детально изученные вопросы биологии. В.И. Мочульский был творцом не
только своей любимой науки, но и творцом культуры и истории своей страны. Приключе-
ния в его жизни следовали одно за другим. Один из историков науки, Вальтер Хорн, при-
числял Мочульского к «инфернальным» энтомологам.
Основу издания составили расшифровки воспоминаний и дневников, составленных на
разных языках с 1831 по 1863 год в большой амбарной книге, которая хранится в библио-
теке Русского энтомологического общества. Книга иллюстрирована собственными рисун-
ками В.И. Мочульского и фотографиями.
ISBN 978-5-87317-921-3
© В.А. Кривохатский, текст, иллюстрации, 2013
© Т-во научных изданий КМК, издание, 2013
От редактора
Яркая и неоднозначная личность Виктора Ивановича Мочульского давно
привлекает внимание энтомологов, зоологов и историков науки. Но, к сожа-
лению, до последнего времени всё ограничивалось байками и историческими
анекдотами. С архивами и документами никто не работал.
В библиотеке Русского энтомологического общества в Санкт-Петербурге
хранится переплетённая рукописная книга воспоминаний Виктора Иванови-
ча. Эта рукопись не завершена, но, тем не менее, представляет огромный исто-
рический интерес. В данном издании воспоминания дополнены обратными
переводами на русский язык ряда научных публикаций В.И. Мочульского.
Работа над книгой, которую читатель видит перед своими глазами, дли-
лась около 10 лет. Пришлось потрудиться и составителю, и редактору. Были
организованы переводы разделов рукописи и некоторых печатных работ
В.И. Мочульского с французского и старонемецкого языков.
Мы решили не редактировать сильно оригинальные тексты, хотя язык,
которым они написаны, сильно отличается от современного. В 50-60-е годы
XIX века ещё не устоялась научная терминология. В чём-то язык воспомина-
ний В.И. Мочульского напоминает мне язык «Фрегата Паллады» И.А. Гон-
чарова. К этому добавляется ещё характерная небрежность В.И. в написании
латинских названий животных и растений. Так или иначе, авторский стиль
максимально сохранён, даже в обратных переводах текстов Мочульского на
русский язык.
Эту публикацию можно рассматривать как прообраз будущей подробной
биографии В.И. Мочульского, основанной на архивных материалах. Биогра-
фический очерк В. Хорна, приведённый в конце настоящей книги, явно непо-
лон и очень пристрастен. Многие материалы, по-видимому, ещё не введены
в научный оборот. Например, в архивах Московского общества испытателей
природы мной недавно обнаружено свыше десяти писем В.И. Мочульского,
написанных в 1830-1860-е гг.
Я глубоко благодарен сотруднику Зоологического института РАН (Санкт-
Петербург) Виктору Анатольевичу Кривохатскому, взявшему на себя не-
лёгкий многолетний труд по работе над этой книгой. Именно благодаря его
упорству этот книжные проект доведён до конца.
Наверное, можно было бы ещё улучшить эту книгу. Сделать больше при-
мечаний и сносок, составить именной и географический указатели, а также
указатель латинских названий. Но надо спешить — наши реформаторы до-
брались уже и до академических и университетских структур, и мы не знаем,
что нас ожидает в будущем году...
К.Г. Михайлов,
Зоологический музей МГУ им. М.В. Ломоносова
Предисловие
Эта большая амбарная книга (рис. 1) всегда хранилась в библиотеке
Русского энтомологического общества в известном всем биологам и нату-
ралистам здании Зоологического института в Санкт-Петербурге. Первые её
страницы после подробного оглавления содержат автобиографию, написан-
ную на старом немецком языке (рис. 2). М.В. Панфилова сделала её перевод,
а Жанной и Валерией Кривохатскими были выполнены расшифровка и на-
бор русского рукописного текста (рис. 3). Стихотворные вставки перевели
Фадей Гадашь, А.В. Свиридов и В.А. Кривохатский. Переводы отдельных
глав жизнеописания, которые были опубликованы при жизни Мочульско-
го на французском языке, сделала | М.А. Долголенко, | а перевод анализа его
творческой деятельности, опубликованный в немецком некрологе, осущест-
вил | В.В. Злобин. | Составителем и К.Г. Михайловым были подготовлены ком-
ментарии, иллюстрации и справочные материалы.
Несколько авторских рисунков В.И. Мочульского были найдены зало-
женными между страниц манускрипта, однако значительная их часть, судя
по содержанию дневниковых записей, была утрачена. Интересна хроноло-
гия записей. Их последовательность по главам, соответствующим календар-
ным годам, имеет хронологический порядок (рис. 4), однако по косвенным
данным, связанным с содержанием, например, зачёркнутых абзацев, ока-
зывается, что книга писалась значительно позже происходивших событий.
Вероятно, манускрипт сочинялся в тиши кабинета на основании отдельных
путевых заметок, указание на существование которых дважды встречается в
тексте. Ещё одним, косвенным, подтверждением этому могут служить и мно-
гочисленные указания новых латинских научных названий, данных для яко-
бы только что обнаруженных В.И. Мочульским видов членистоногих жи-
вотных.
Не все главы, перечисленные В.И. Мочульским в собственноручном Со-
держании, были им написаны в книге. Они, как и те, которые нам удалось
восстановить из опубликованных работ Мочульского, выделены в приведен-
ном ниже содержании специальным шрифтом.
Предисловие
5
Содержание
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
1-е. Вступление
2-е. 1831. Польская кампания
3-е. 1832. Варшава
4-е. 1833. Литва. Магнетизм
5-е. 1834. Кавказ. Дагестан
6-е. 1835. Ахальцыг. Петербург
7-е. 1836. Заграница
8-е. 1837. Закавказье
9-е. 1838. Кавказ
10-е. 1839. Киргизская степь
11-е. 1840. Восточная Сибирь
12-е. 1841. Оренбург. Петербург
13-е. 1842. Женитьба. Гражданская служба.
14-е. 1843. Клейнмихель.
15-е. 1844. Военная служба в Чугуеве.
16-е. 1845. Путешествие в Крыму.
17-е. 1846. Путешествие в Южной России. Славенск. Гармут. Место выделки
каменных баб. Курганы.
18-е. 1847. Путешествие в Южной России. Внутренняя Киргизская степь.
Дубовка. Земля Войска Донского.
19-е. 1848. Петербург. Финляндия. Иматра.
20-е. 1849. Петербург.
21-е. 1850. Путешествие заграницей. Киссинген. Египет.
22-е. 1851. Париж. Лондон. Дальмацея. Монтенегро.
23-е. 1852. Петербург. Валаам. (См. Et. Entom., 1852, с. 15)
24-е. 1853. Путешествие в Америку. (Etudes Entomol., 1854, р. 1)
25-е. 1854. Путешествие в Панаму. (Etudes Entomol., 1855, page 8 et 56
р.З)
26-е. 1855. Путешествие заграницу. (Etudes Entomol., 1856, р. 21)
27-е. 1856. Петергоф.
28-е. 1857. Петергоф.
29-е. 1858. Красное село. Дудерхоф. Мои изыскания о проточении свинцовых
пуль французской армии в Крыму личинкой Urocerus juvencus.
30-е. 1859. Стрельна.
31-е. 1860. Стрельна.
32-е. 1861. Путешествие через Швецию, Германию в Дрезден.
33-е. 1862. Путешествие через Венгрию и Турцию в Крым.
34-е. 1863. Устройство на жительство в Крыму.
6
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Рис. 1. Манускрипт (рукопись) В.И. Мочульского.
Судя по содержанию манускрипта, В.И. Мочульский сначала был поли-
тиком и военным, а потом уже энтомологом и натуралистом. Паганеля ещё
придумано не было (этот персонаж был создан Жюлем Верном только в
1859 г.), и сбор «букашек» ещё никем не использовался как прикрытие для
разведывательной деятельности, однако именно жуки, рассованные Мочуль-
ским по карманам, однажды спасли жизнь этому «русскому разведчику».
Справедливости ради стоит сказать, что если Мочульский был первым рус-
ским энтомологом-шпионом, то отнюдь не последним — через 50 лет на этом
поприще его сменил Н.Ф. Иконников, а через 100 — Н.Н. Филиппов, извест-
ный среди энтомологов под псевдонимом Женжурист.
Множество политических откровений Мочульского, почерпнутых им
непосредственно от творцов российской истории, заставят читателей со-
дрогнуться от схожести методов в управлении народами и в ведении войн
сто пятьдесят лет назад и сегодня. И ирония, с которой Мочульский пишет о
жизни и смерти Аракчеева, и юмор, с которым он описывает свои смертель-
но опасные приключения, подвластны только чрезвычайно опытному чело-
веку.
Предисловие
7
Рис. 2. Страница манускрипта на староненемецком языке.
8
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульског
Рис. 3. Страница манускрипта на русском языке.
Предисловие
9
Рис. 4. Страница с оглавлением манускрипта.
10
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Рис. 5. Жуки из коллекции В.И. Мочульского.
В.И. Мочульский — боевой офицер, ветеран, страдающий от многочи-
сленных ранений, профессор зоологии и поэт-мальчишка, влюбившийся в
четырнадцатилетнюю сиротку:
«Блаженна молодость, блаженны те лета,
где нет огня, нет пламени души,
невинно всё, и совесть там чиста,
и кто с детьми играть не любит,
кто молодость себе припомнить не умеет,
нет солнца для того, и Бог его забыл».
Эти стихи, написанные в строчку как проза (с. 224), разложены здесь на
строфы. В.М., безусловно, был поэтом.
Как они похожи, эти образованные военные, политики, учёные и поэты,
энтомологи былых времен, гармонически развитые личности досоциалисти-
ческой эпохи.
В.И. Мочульский известен как энтомолог, политик и военный, П.П. Се-
менов-Тянь-Шанский — как энтомолог, сенатор, политик и путешественник,
Н.А. Холодковский — как энтомолог, поэт и переводчик «Фауста» Гёте. Исто-
рик науки Вальтер Хорн просто назвал Мочульского инфернальным энто-
мологом номер один.
Настоящее издание включает изложение текста дневниковых записей,
предельно приближенного к оригиналу. Многочисленные традиционные со-
Предисловие
11
кращения слов в рукописи восстановлены согласно их значениям, пропущен-
ные слова и расшифровки невнятных сокращений приводятся в квадратных
скобках. Необычные транскрипции географических названий и устаревших
слов, а также устаревшие научные названия животных и растений снабжены
комментариями. Публикацию латинских названий в настоящих дневнико-
вых записях во избежание таксономических казусов не следует рассматри-
вать как научную публикацию: в тех случаях, когда находки требовали их
опубликования, В.И. Мочульский эту работу осуществил и сделал доступной
для специалистов. Поэтому использованные здесь фрагменты переводов опу-
бликованных работ Мочульского в таксономической части практически не
комментируются.
Богатейшим наследием Мочульского, безусловно, является его коллекция
насекомых, собранная им самим на Кавказе, в Сибири, в Египте, в Северной
и Центральной Америке. Коллекция пополнялась и за счёт обмена и «заим-
ствований» из других коллекций и считалась богатейшим собранием свое-
го времени. Большая часть того, что осталось от коллекции, хранится ныне
в Зоологическом музее Московского университета (Любарский Г.Ю. 2009.
История Зоологического музея МГУ. Идеи, люди, структуры. М. Товарище-
ство научных изданий КМК); три большие коробки после его смерти были
переданы в Русское энтомологическое общество (рис. 5), согласно завеща-
нию. Автор не считает «милые чудачества» некоторых энтомологов, связан-
ные с пополнением личных коллекций за счёт музейных научных сборов,
нормой поведения. Такие хищения сильно тормозят развитие энтомологии и
негативно отражаются на сохранности типовых материалов и на психологи-
ческом поле научного сообщества. «Шляпа Мочульского», в которой можно
проносить любых понравившихся насекомых, вообще стала неким сомни-
тельным символом энтомологии. И современные энтомологи-профессиона-
лы, разбираясь с научным наследием Виктора Ивановича, не слишком часто
поминают его добрым словом. Однако, познакомимся с ним самим!
Вступление
Мой род происходит из Польши — мои предки владели там имениями
под Краковом и в Литовской Польше. Но, так как они приняли протестан-
тизм, большинство из них было истреблено во время гонений иезуитов.
Лишь двум несовершеннолетним детям удалось избежать резни и вместе с
некими дворянами достигнуть прусской границы. До сих пор в Подлясье1 су-
ществует край, называемый Мочулией.
Мой дед и все его потомки исповедовали кальвинизм. Дети их обычно по-
лучали образование в Кёнигсберге или в Марбурге. Когда наши войска оста-
новились в Восточной Пруссии, моему отцу, обучавшемуся в ту пору как раз
в Кёнигсберге, так приглянулись русские гвардейцы, что он решил вступить
в Лейб-Гвардии Кирасирский полк. Два года спустя, придя в составе полка в
Лифляндию, под Таллин, он женился там на Агнес фон Ресснер — моей мате-
ри. Я родился в 1810 году, во время передвижения наших войск, в маленьком
городке Гродненской области — Иваново. Крестил меня католический про-
поведник, потому что раздобыть другого было невозможно.
Когда разразилась Отечественная война, моя мать жила со мной в Псков-
ской области (в Великих Луках). И по сей день, мне отчётливо вспоминаются
пленные французы, показывавшие разные фокусы за кусок хлеба; особенно
мне запомнилось, как один из них вытаскивал огурец из носа. К окну наше-
го маленького дома приходили тогда страдающие от холода и голода нищие
солдаты, надеясь выпросить немного еды и одежду. Поражение Наполеона и
неудержимое отступление его войска были столь неожиданными, что у рус-
ского правительства не оказалось никаких средств для помощи несчастным.
При всём фанатизме русского народа, при всей его ненависти и жестокости
по отношению к врагам, он делил свою трапезу с несчастными. Однако чи-
сло их было столь велико, что даже самым сострадательным, в конце концов,
приходилось со слезами на глазах закрывать перед ними двери. Более десяти
раз выкладывали мы на наше окно всё, что могли отдать, но это бедствие не
прекращалось, и многие из просящих заснули тогда своим последним сном.
Один баварский офицер, если память моя мне не изменяет, Мительмейер,
совершенно замёрзнув, умолял дать ему что-нибудь из одежды. Мать при-
1 Подлясье — историко-этнографическая область в Польше и западной Белоруссии. За-
нимает территории между р. Бебжа на Севере, Мазовией на Западе, Холмщиной на Юге и
Волынью и Полесьем на Востоке.
Вступление
13
гласила его в комнату, где он вскоре согрелся, подкрепившись едой из на-
ших припасов. По его виду было понятно (так рассказывала мне позже моя
мать), как хорошо ему стало в тёплой комнате, и он стал просить позволения
переночевать здесь. На следующий день, однако, оказалось, что он совсем
ослаб. А ещё через два дня пришедший врач застал его, изнурённого силь-
ным жаром, в беспамятстве. Так этот бедный офицер и остался в нашем доме
на три месяца — до своего окончательного выздоровления. Потом он смог
вернуться на родину, чему был очень рад. Пару раз он писал нам из Баварии,
но затем, вот уже более 30 лет, мы ничего о нём не слышали. Когда я (спустя
25 лет) увидел в Мюнхене памятник тридцати тысячам погибшим в России
баварцам, мне невольно пришёл на память вышеприведённый рассказ моей
матери, и я подумал, что тот лейтенант был одним из немногих вернувшихся.
После окончания войны Лейб-Гвардии Кирасирский полк, в котором слу-
жил мой отец, стал на квартиры в Ладоге, в том самом городе, где когда-то,
тысячу лет назад, располагалась резиденция великих русских князей. И сей-
час там выдают одну старую стену за руины «замка Рюрика», а в музее Им-
ператорского Вольного экономического общества находится часть ограды
древнего Рюрикова городища. Сам же я мало, что помню о Ладоге.
В 1817 году мой отец, будучи уже старшим адъютантом, поступил в штаб
Гвардейского корпуса в Санкт-Петербурге, а я — в первый пансион, что на
Вознесенской улице. Имя содержателя этого пансиона я не помню. Каждый
день слуга по имени Матвей отводил меня туда, а затем и забирал оттуда.
Несколько месяцев спустя меня перевели в другой пансион — в трёх вер-
стах от города по Московской дороге — к пастору Коллинзу. Дом, в котором
мы жили и учились, был двухэтажным: снизу — каменным, а сверху — дере-
вянным. Один из его фасадов выходил на маленькую улочку и на молодой ле-
сок, а второй — в красивый парк, тянувшийся почти до ручья Лиговка. Па-
стор Коллинз был человеком довольно учёным и почтенным, однако он имел
несчастье выдать свою собственную дочь замуж за уже женатого мошенника
(Мелина), из-за чего лишился сутаны и воротника1. Потому он и был вынуж-
ден открыть вышеупомянутый пансион.
Дом наш был примечателен ещё и тем, что члены императорской фами-
лии и многие другие из высшей знати (например, король прусский Виль-
гельм), прибывая из-за границы, останавливались здесь, чтобы переодеть-
ся перед въездом в столицу. Император Николай, конечно, отменил этот
обычай.
Чему именно учили меня в том пансионе, я уже забыл, и от того време-
ни у меня остались лишь три воспоминания: во-первых, как молния удари-
ла в соседнее здание и я внезапно очутился под лавкой, на которой до этого
1 Т.е. был лишён сана.
14
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульског
мгновения сидел; во-вторых, как мы кидались в нелюбимого нами хромогс
учителя Петцольта картофельными клубнями; и, в-третьих, насколько бо
лезненными были щелчки, коими награждал меня мой товарищ Гробиш
когда я проигрывал ему в карты. Ведь этот Гробиш обладал необычайной
силой, которую мы (памятуя о длинных волосах Самсона) приписывали той
его особенности, что у него были необыкновенно большие кожные перепон-
ки между указательным и средним пальцем на обеих руках. Позднее он стал
военным инженером. Но в 1828 году столь могучий человек, способный со-
гнуть о колено железную кочергу, погиб, при всей своей жизненной силе, от
молдавской лихорадки.
В 1821 году, после того, как мой отец стал дежурным штабс-офицером
Гвардейского кавалерийского корпуса, меня отвезли в Кронштадт, в дом па-
стора Топпелиуса, человека весьма высокообразованного. Мы, четверо уче-
ников, обучались с его детьми и жили у него на полном обеспечении, что
обходилось каждому в 1000 рублей в год. Учёба в этом пансионе была для
меня весьма полезной, и здесь были заложены все мои научные интересы,
особенно любовь к естествознанию. Ведь мы часто записывали лекции по
природоведению и рисовали зверей и птиц. Кроме того, у каждого из нас был
свой садик с цветами, кустиками и деревьями; нам выдавали маленькие лопа-
ты, грабли и леечки, так что всё свободное время мы копали, пересаживали,
поливали и т.д. Потому с самого раннего возраста мы удивлялись природе и
учились познавать её.
Утро каждого воскресенья мы проводили в церкви, где некоторые из нас
нередко дремали во время длинной проповеди. А после обеда мы соверша-
ли прогулки за город, где ловили насекомых и собирали растения, ведь тог-
да Кронштадт был совсем иным, нежели сейчас. Земляные валы со временем
стали совсем низкими, и только со стороны гавани сохранялись отдельные
деревянные батареи. С восточной же стороны стояли лишь ветхие заборы,
сооружённые ещё во времена императора Павла для защиты от англичан.
Именно в этих местах можно было встретить всевозможных насекомых.
Все укрепления пришли в негодность задолго до моего прибытия в Крон-
штадт. Об этом можно судить хотя бы по следующему случаю: когда Павел
наложил эмбарго на английские суда, и нужно было встречать англичан в
Кронштадте, оказалось, что валы слишком низкие, а гарнизон — беззащитен.
Тогда и были построены вышеупомянутые заграждения.
На каникулы меня отвозили к моим родителям, зимой на санях (в кибит-
ке) по льду, — и при этом я почти всегда простужался, — а летом на только что
построенном пароходе. В те времена путь от Кронштадта до Петербурга зани-
мал 3-4, а порой и 5 часов по воде или 2-3 часа по льду — не то, что сейчас.
Все батареи, как уже упоминалось, были деревянными, и исключением
служили только каменные бастионы Кронштадта, заложенного ещё при Пет-
Вступление
15
ре. Поэтому, когда в 1824 году произошло большое наводнение, все укрепле-
ния были сорваны и затонули.
Не в лучшем положении находился и флот. Перед тем, как показать Алек-
сандру I корабли, стоявшие в военной гавани, их пришлось заново покрасить
с той стороны, с которой должен был пройти император.
Страшное наводнение 1824 года разрушило подгнившие сооружения пор-
та и разметало суда: некоторые линейные корабли выбрасывало на песчаные
отмели, другие уносило в открытое море. Всё это можно было видеть из окна
дома, где я жил. Сам же дом был расположен на самом высоком месте остро-
ва, в его восточной части, и остался тогда единственным незатопленным ме-
стом, хотя и стоял прямо на берегу.
Жуткая картина предстала перед нашими глазами 11 ноября 1824 года.
Утром мы побежали в гавань, где нахлынувшая вода уже произвела чудовищ-
ные опустошения. Люди спасались на лодках, домашние животные, плава-
ющие повсюду вокруг деревянных стен батарей, безуспешно пытались най-
ти в них опору. Вдруг на рейде показалась шхуна, шедшая на всех парусах.
Она неслась необычайно быстро, пройдя всего за 17 часов путь от Ревеля до
Кронштадта, и, пытаясь зайти в порт, врезалась на полном ходу в каменную
стену гавани. Мгновенье — и уже ничего, кроме клочьев пены, нельзя было
увидеть на том месте.
После полудня ветер гнал по всем улицам метровые волны, и они разби-
вались в водяную пыль у нашего дома. Эти страшные мгновенья остались в
моей памяти на всю жизнь. Сравнить такую картину можно разве что с во-
допадом, который не обрушивается вниз, а с необычайной силой вздымается
вверх. Ещё 20 саженей — и волны достигли бы порога деревянного домика
пастора, но с наступившим вечером ветер утих, и прибывшая вода устреми-
лась мощным потоком в море. При этом она унесла в морскую пучину дома
со стоявшими на крышах и безнадёжно взывавшими о помощи людьми, ко-
рабли и громадное количество утвари, посуды, деревьев и т.д.
Один пивовар, дом которого стоял прямо у входа в гавань залез в боль-
шое корыто, которое прибывшая вода подняла почти до уровня потолочных
лаг. В конце концов, изба его завалилась на бок и затонула, а мой пивовар
оказался в открытом море. Только благодаря счастливому случаю через не-
сколько часов его прибило к противоположному финскому берегу. Но и там
он не смог высадиться на сушу, так как все прибрежные воды были заполне-
ны плавающими обломками деревянных строений. Наступила ночь, стало
холодно, и несчастный так и не достиг бы твёрдой земли, если бы не светила
луна. Благодаря этому весьма тусклому освещению казаки, державшие кара-
ул, заметили его с берега и затем вызволили из беды. Возвратившись в Крон-
штадт, пивовар с трудом отыскал место, где стоял его дом, так как прибой на-
нёс туда очень много песка; местами его слой достигал толщины в 2 аршина.
16
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Мой герой отстроил себе новую избу. Когда пришла пора топить новые печи,
он, не послушав жену, лёг в непроветренной комнате спать и умер там от уга-
ра. Вот так нелепо суждено было погибнуть человеку в своём собственном
доме через полгода после того, как он чудесным образом спасся от смерти в
морской пучине.
Петербург и его окрестности, очевидно, затапливались не раз. На зем-
ляных валах крепости можно найти следы самого большого наводнения за
последние 150 лет, а также убедиться, что такие бедствия случаются каждые
50 лет. Известно, что главной причиной повышения уровня воды в Петер-
бурге бывает юго-западный ветер. В Стрельне же, Петергофе и Ораниенба-
уме этот ветер слабеет, и потому там наводнения случаются редко, а если и
происходят, то не приносят больших разрушений.
Следующей страшной катастрофой, которую мне довелось пережить в
Кронштадте, было восстание 14 декабря 1825 года. В этот день благородней-
шие души России, связавшиеся с совершенными глупцами, возомнили себя
способными к борьбе за свободу. Сие мечтание весьма далеко отстояло от
действительности. Последовавшие события со всей убедительностью показа-
ли, что Российская империя отнюдь не была готовой к воплощению подоб-
ных замыслов — слишком дорого обошёлся бы их успех. Кем же были глав-
ные вдохновители этого заговора? — поэты-мечтатели, кишевшие повсюду,
подобно толпе Ламартинов1.
В Кронштадте в тот день носились самые абсурдные слухи; гарнизон кре-
пости стоял на оборонительных позициях, пушки на валах были заряжены.
То есть войска в полной боевой готовности ожидали армии мятежников, ко-
торая, как говорили, шла сюда по льду из Петербурга. А между тем само дело
было окончено уже к полудню, когда новый император приказал стрелять
картечью по рядам смутьянов. Среди жертв оказалась и пьяная чернь, убе-
ждённая заговорщиками в том, что законный государь — Константин — со
своей супругой Конституцией закован в цепи и брошен в тюрьму. И вот все
эти мужики орали без перерыва: «Конституция! Конституция!»
Началось же всё следующим образом. Когда Великий князь Константин
захотел жениться в Варшаве на княжне Лович, император Александр I дал
ему разрешение на этот брак, но с условием, что он откажется от престола.
Соответствующее завещание в запечатанном конверте с надписью «Вскрыть
после моей смерти» было передано императором в Государственный совет.
Когда весть о кончине Александра I достигла Петербурга, советники собра-
1 Ламартин (Lamartine) Альфонс (1790-1869), французский поэт-романтик, политический
деятель. В период Революции 1848 года — член Временного правительства. Основные
произведения: сборники медитативной лирики «Поэтические раздумья» (1820), «Новые
поэтические раздумья» (1823), мистические поэмы («Жоселен», 1836); «История жирон-
дистов» (1847).
Вступление
17
лись в присутствии обоих Великих князей — Николая и Михаила, которые
потребовали немедленно вскрыть пакет. Однако граф Мордвинов воспрепят-
ствовал этому и настоял на том, чтобы сначала все члены совета, а также и
сами Великие князья, присягнули новому законному императору Константи-
ну, что и произошло. После того как пакет всё же был затем вскрыт, в нём
нашли отречение самого Константина, но к тому времени войска и народ,
вслед за Государственным советом, уже дали ему присягу. Император понево-
ле, он претендовал только на польскую корону, и через 2 недели из Варшавы
было привезено его повторное отречение. Народ нужно было вновь привести
к присяге, теперь уже Николаю, но повсюду стали распространяться различ-
ные слухи, которыми и не преминули воспользоваться смутьяны. Они, среди
прочего, убедили простой люд в том, что Константина и его супругу заклю-
чили в тюрьму. Когда же к присяге стали подводить войска, в них возникли
волнения, это и стало поводом к восстанию 14 декабря 1825 года.
После того, как о восстании стало известно в Зимнем дворце, юный им-
ператор будто потерял голову и думал только об обороне. Он всё время спра-
шивал у охранников, можно ли на них положиться. Промедление государя
дало восставшим время собраться на Исаакиевской площади перед Сенатом.
Однако находившийся в это время во дворце Государственный секретарь
Польши граф Гробовский, военный старой закалки, сумел изменить пагуб-
ный настрой императора и убедить его в том, что сейчас нельзя терять ни се-
кунды и что его место не во дворце, а на площади, во главе с преданными ему
военными. Николай вскочил на коня и вскоре появился на площади перед
Сенатом. Он был бледен как полотно, и, приблизившись к пушке, дал свой
первый императорский приказ: «Пли!», — приказ открыть огонь по его соб-
ственным подданным.
Этот выстрел был холостым, и в ответ ему раздался хохот. Второй залп
уложил на землю множество людей; всё сразу смешалось. Если бы людей пре-
дупредили о том, что пушки заряжены боевыми снарядами, они разошлись бы
и без картечи. Один мой хороший знакомый в это время вернулся из дальнего
путешествия и, услышав о мятеже, из любопытства, как и многие другие, по-
шёл на Сенатскую площадь — посмотреть, что там происходит. Он полагал,
что это обыкновенный уличный скандал, как это часто случалось в те времена
в Париже. Когда же картечь отбросила толпу виновных и невиновных назад,
его вместе с другими охватила паника. Он бежал без оглядки через мост, на ко-
торый были нацелены пушки, на Васильевский остров, затем на одну линию,
далее на другую, и при этом постоянно чувствовал, что его кто-то преследует.
Моего друга охватывал всё больший страх, и, наконец, он спрятался в каком-
то дворе за лошадью. Тут-то и настиг его преследователь, который оказался
никем иным, как солдатом, тоже убегающим с площади. Итак, дело было кон-
чено за полчаса. Последствия же его, для тех, кто его задумал, известны — со-
18
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
тни семей оплакивали своих детей и родственников. А император утвердил
свою власть, правда, запятнав при этом совесть кровью.
Моё воспитание в Кронштадте было многосторонним и в нравственном
отношении строгим. Но мои учителя давали мне превосходное образование,
совершенно забывая при этом, что мне предстояло жить в России. Во мне
воспитали, с одной стороны, резкое неприятие всего противозаконного, а с
другой — искренность, против которой я никогда не мог грешить и из-за ко-
торой, при моём вспыльчивом характере, часто попадал в сложные положе-
ния. Мои выступления против несправедливости всё время доставляли мне
неприятности, ведь на государственной службе в России царит такой произ-
вол, какого в никакой другой стране не сыщешь. Хотя на всё имеются точные
законы и предписания, их используют чаще всего для того, чтобы что-то за-
претить или чему-то воспрепятствовать. Напротив, человеку, которому кто-
то покровительствует, предоставляются все мыслимые возможности, причём
при этом добавляется фраза «не в пример другим».
Так например, можно навредить замечательному офицеру, награждая его
орденами и в то же самое время повышая звание его товарища по службе (из
лейтенантов в капитаны, из капитанов в полковники, а из полковников в ге-
нералы). Через 10 лет последний становится командиром первого, несмотря
на всё его ордена. А можно перевести протеже в гвардию, имеющую преи-
мущество в два ранга перед армией, так что капитан сразу становится пол-
ковником, минуя звание майора и старшего лейтенанта. Через несколько лет,
когда он достигнет всего, что ему нужно, его вновь возвращают в армию —
уже полковником или генералом, когда его прежние товарищи всё ещё си-
дят в капитанах. А ведь именно армия всегда защищала и защищает страну,
именно армия проливает свою кровь, в то время как гвардия чаще всего вы-
ступает всего лишь резервом, находящимся далеко от мест сражений.
В России, где общественное положение целиком определяется государст-
венной службой, и где человек, который не служил, не имеет никаких прав,
карьера выступает единственно достойной целью. Побыстрее занять более
высокую должность стремится каждый, но при этом он часто не руководству-
ется ни своей совестью, ни принципами справедливости. Единственным дей-
ственным побуждением остаётся эгоизм. Поэтому, до тех пор, пока в России
существует система рангов, наши офицеры и служащие не смогут подняться
до самоотречения и самопожертвования, — качеств, которыми обладают эти
сословия в других просвещённых странах.
В конце 1825 года, на Рождество я покинул Кронштадт, чтобы уже ни-
когда туда не возвращаться. В январе 1826 года я поступил в Главное инже-
нерное училище, находящийся в известном Михайловском замке импера-
тора Павла I. Это учреждение было основано в виде кадетского корпуса за
несколько лет до моего поступления и непосредственно подчинялось Be-
Вступление
19
дикому князю Николаю. Когда он стал императором, то введение военных
дисциплин в учебные заведения стало его идеей fix. Строевая подготовка и
особенно марширование вводились тогда даже в гимназии и университеты.
Император считал, что эти тактические и физические упражнения сдержива-
ют духовное развитие, но при этом забывал, что подавить дух можно только
временно. Примеры многих моих товарищей говорят о том, что люди глу-
пели в учебном заведении от строевой службы, но, покинув его стены и став
офицерами, они демонстрировали значительное духовное развитие. Однако
так как в школе ничего не делалось для их нравственного воспитания, они,
по большей части, вырастали бездельниками. Почти во всех русских военных
заведениях отмечали, что у всех одарённых воспитанников было плохо со
строевой службой. Да это и понятно, ведь последняя требует только физиче-
ского, так сказать, телесного развития.
Я поступил в третий класс училища, помещение которого размещалось
рядом с покоем, в котором когда-то распрощался с жизнью Павел I. Это была
угловая комната, с окном, выходившим в Летний сад и на Марсово поле.
Дверь, которая соединяла наш класс со спальней несчастного императора,
была замурована. Ходили слухи, что там до сих пор стоит пустая кровать.
В противоположном же конце замка находились башенные часы, которые
пробили и остановились в то самое мгновенье, когда произошла трагедия.
***
Ещё за день до того ужасного события можно было заметить некоторые
признаки готовящегося заговора. И обеспокоенный этим император поведал
генерал-губернатору Петербурга, графу Палену о своих подозрениях. Но тот
успокоил государя, заверив его, что всё в порядке, что заговорщиков можно
арестовывать хоть сию секунду, но лучше подождать немного, дабы никто
из них не ускользнул из расставленной сети. Это удовлетворило императора,
который, однако же, рассказал о произошедшем разговоре своему фавориту,
графу Кутайсову. Но граф Пален не медлил более, и в тот самый день он тай-
но передал своим сообщникам, что убийство должно состояться сей же но-
чью, иначе всё будет потеряно.
Вечером, когда немного стемнело, заговорщики провели преданный им
гвардейский батальон в летний сад, желая на всякий случай иметь войска под
рукой. Такое необычайно многолюдное сборище вспугнуло гнездившихся в
парке ворон, и они подняли невообразимый шум. Будучи в замке, импера-
тор услышал громкое карканье и спросил о его причине. Офицер ответил, что
это, верно, собаки забежали в сад и побеспокоили птиц. Государь успокоился.
Обычно каждый вечер граф Кутайсов, живший этажом ниже в Михайлов-
ском замке, укладывал императора спать и потом, когда тот засыпал, прохо-
дил по всем комнатам, проверял замки, запирал двери, осматривал несущий
20
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
вахту караул и только затем шёл в свою комнату. Но в этот раз за пару часов
до отхода ко сну ему доложили о прибытии его любовницы, госпожи Шева-
лье, и поэтому он расстался с императором раньше.
Когда он раздевался в своих покоях из его сапога выпала бумажка, кото-
рую подложил туда камердинер, описавший в ней весь план заговора. Однако
Кутайсов отложил сложенный листочек и сказал слуге: «Хорошо, оставь это у
меня на письменном столе», — а потом спокойно отправился к госпоже Ше-
валье.
Часом спустя заговорщики подошли к двери императора. Дежурный
адъютант не хотел открывать, но угрозы заставили его отступить. Государь,
услышав шаги, спросил: «Кто там?» Ему ответили, что если дверь не ото-
прут, они её выломают. Тут император понял, что находится в серьёзной
опасности, и стал пытаться открыть тайный проход в полу, чтобы скрыться
от преследователей на нижних этажах замка. Но он забыл точное положе-
ние рычага, и нужная пружина отказала. Павел в страхе стал искать убежи-
ща в камине. В это мгновение в покой вошли инсургенты и, найдя кровать
и комнату пустой, немало перепугались. Всё происходящее видел и описал
впоследствии слуга, спрятавшийся тогда за гардинами. Генерал Бенигсен за-
хлопнул дверь, а граф Пален встал на стражу у входа. Вскоре заговорщики
обнаружили императора в камине и, вытащив его оттуда, принудили подпи-
сать отречение от престола. Но, когда они уже уходили, граф Орлов сказал:
«Этому малому нельзя доверять», — и инсургенты вернулись. Зубов ударил
Павла серебряной табакеркой прямо в висок, затем остальные бросились на
несчастного монарха и задушили его одеялом. Прямо по-турецки или по-
персидски!
Далее заговорщики стали разыскивать Кутайсова. Но тот, услышав шум,
сразу же воспользовался своим тайным ходом, в люке которого пружина сра-
ботала. Выбравшись из замка по льду замёрзшего рва, Кутайсов побежал на
Фонтанку, а оттуда — на Литейный, к своей сестре. Там он переоделся в су-
конное платье и вскоре без помех достиг Финляндии.
Конечно, у императора Павла было немало плохих сторон, но и многое
великое и благородное было ему не чуждо. Его убийство навечно останется
в людской памяти деянием отвратительным, и потомки всегда будут оплаки-
вать этого монарха.
Впоследствии провидение покарало всех, кто участвовал в заговоре, или
хотя бы знал о нём. Говорят, даже император Александр и Великий князь
Константин были посвящены в планы заговорщиков. Об этом говорила жена
Павла, добавляя, что ей самой инсургенты обещали титул регентши.
Императрица Екатерина II тоже была убита: фрейлина Перекусихина
подала ей отравленный шоколад. Весть о смерти государыни принёс Павлу
граф Кутайсов, но недолго длилось правление нового императора...
Вступление
21
Петра III задушили по приказу Екатерины в Ропше. Говорят, что этот слабо-
вольный и необразованный человек был то ли старообрядцем, то ли скопцом1.
И сейчас староверы считают его своим покровителем, и память о нём жива
среди них. Когда этот цесаревич приехал из Гольштейна к Елизавете, он не
умел ни читать, ни писать, и был столь диким и грубым, что его воспитатель,
Брюмер, мог научить его чему-либо лишь с большим трудом, и часто, в отча-
янии, жаловался на то императрице. Таков был человек, доставшийся в му-
жья чувствительной и образованной Екатерине. Как же могла она уважать
такого супруга, как могла любить плод этого союза (т.е. Павла)? Но достаточ-
но истории — она всё равно неисчерпаема. В утешение стоит заметить: хотя с
нами и случается немало несчастий, но с другими происходят и более страш-
ные беды.
Примечательно, что вслед за каждым убитым претендентом на престол в
России появлялись люди, называвшие себя его именем: Лжедмитрии, Пуга-
чев (Петр III); даже у Павла был такой «последователь». В Сибири мне од-
нажды рассказали следующее. Когда генерал-губернатором там был генерал
Капцевич, любимец Павла ещё с гатчинских времён, за Уралом распростра-
нился слух, что, де, император Павел не умер и живёт под видом ссыльного в
Восточной Сибири. Было проведено расследование, и действительно — среди
поселенцев нашли человека, выдававшего себя за государя. Он говорил, что
вместо него похоронили кого-то другого, а ему подарили жизнь, под тем, од-
нако, условием, что он изменит своё имя и навечно поселится в Сибири. Кап-
цевич велел доставить его в Тобольск.
Был вечер, и генерал как раз работал у себя в кабинете, когда этот че-
ловек туда вошёл. Взглянув на него, Капцевич вздрогнул и побледнел как
мертвец — настолько разительным было сходство в лице, манерах и речи.
Генерал сразу же удалил всех присутствующих из комнаты и затем долго бе-
седовал с тем ссыльным наедине. После он отправил фельдъегеря в Петер-
бург, к графу Аракчееву, который был столь же удивлён и ошарашен, как и
генерал-губернатор Сибири. Несколько дней спустя гонец, посланный с отве-
том из Петербурга, пропал по дороге в Иркутск.
Скопцы — религиозная секта в России, близкая к хлыстам. Возникла в конце XVIII в.,
основателем считается К. Селиванов. Основа вероучения С. - утверждение, что единствен-
ное условие «спасения» души — «борьба с плотью» путём оскопления (кастрации). Общины
С. назывались кораблями, молитвенные собрания — радениями. Во 2-й половине XIX в.
С. было около 6 тыс., главным образом в Тамбовской, Курской, Орловской губерниях, в
Сибири. В Российской империи принадлежность к секте С. каралась ссылкой в Сибирь.
В СССР изуверские секты, подобные С., были запрещены. Очень небольшие группы С. со-
хранились в некоторых районах Северного Кавказа. Это т.н. «духовные» С. (в их общинах
^скопление не производится). От членов этих сект требуется отправление определённого
культа, сохранение аскетического образа жизни.
22
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Моё воспитание в инженерном училище было преимущественно воен-
ным, и Вы можете предположить, что основными предметами считались ма-
тематика и в особенности фортификация. Ничего подобного! Больше всего
времени занимали экзерсисы с флейтой и марширование, в которых мы мо-
гли бы соперничать и с солдатским пехотным корпусом. Эти занятия импера-
тор Николай любил превыше всех других. Однажды я слышал своими ушами,
как Великий князь Михаил сказал: «Тот, кто не способен к маршированию и
экзерсисам, не будет достойным членом общества!» Таков был дух того вре-
мени: каждый способный поднять ногу становился генералом и щёголял сво-
ими эполетами перед людьми умными и учёными.
В этом училище меня вскоре произвели в унтер-офицеры. Но затем буй-
ный характер дважды послужил причиной моего понижения в степени: в
первый раз я назвал нашего учителя французского мерзавцем, в другой — не
смог сдержать смеха при виде одного сумасшедшего дежурного офицера. Эк-
замен на чин офицера мне пришлось сдавать в больнице, куда я попал из-за
второго из описанных происшествий. Но все учителя поставили мне высшие
баллы, не задав ни одного вопроса. Так я стал офицером без экзаменов.
В то время нам довелось участвовать в одной грандиозной траурной це-
ремонии — в похоронах императрицы Елизаветы, супруги покойного импе-
ратора Александра. Мы выстроились цепью на Марсовом поле, через кото-
рое проходила процессия, и последовали затем за кортежем до крепости, где
нам пришлось стоять по колено в снегу. Треть из нас попала после этого па-
рада в лазарет, многие простудились, я же заболел желчной горячкой, кото-
рая приковала меня к постели на 3 месяца.
В конце 1828 года я стал, таким образом, инженер-прапорщиком. В клас-
се я оставался первым, ведь тогда новоиспечённым офицером полагалось
ещё 2 года оставаться в стенах училища, хотя экзерсисы с нами уже не про-
водились. Тем, кто хотел жить в собственной квартире в городе, было это до-
зволено; другие оставались в казённых комнатах. Только сейчас могли мы,
наконец, заняться нашим общественным образованием: обучиться хорошим
манерам, познакомиться на балах с дамами, посетить театр. Кроме того, нам
разрешили ездить на извозчиках и курить, что прежде было строго воспре-
щено кадетам. Естественно, молодые люди, внезапно выброшенные в боль-
шой город, нередко грешили против морали. Сладострастие и карточные
игры, вино и долги были в порядке вещей. Нашим юношам предстояло сде-
лать важный выбор, и одни без оглядки предались наслаждениям и погибли,
другие, набравшись опыта и изведав нужду, поумнели и стали порядочными
людьми, но таковых было меньшинство. Ведь в этой стране образованный,
благородный человек может найти лишь немного способов достойно зараба-
тывать на жизнь.
1831.
Польская кампания
Все должны служить, и тот, кто не служит, или не служил, не обладает ни-
каким авторитетом, никаким значением. Треть не служивших людей погиба-
ет из-за наших законов о дворянстве. И, так как все должны служить, и все
молодые люди подготавливаются обществом исключительно к службе, сво-
бодное развитие их талантов сдерживается. Это большое несчастье для го-
сударства, ведь из-за такой службы помещики ослабевают, имения забрасы-
ваются хозяевами и приходят в упадок, семьи нищают, торговля прозябает,
выживая только в крупных городах, и страна беднеет.
Император Николай любил исключительно военных, представители же дру-
гих профессий были вынуждены довольствоваться задним планом. Он полагал,
что Россия способна процветать и удерживаться в порядке, только будучи пре-
имущественно военным государством. Верно ли, однако, что можно удержать в
порядке саму армию? Очевидно, нет, и история научает нас этому, ведь, пожа-
луй, нигде ещё не осуществили больше военных заговоров, чем в России.
Я окончил так называемые офицерские классы инженерного училища
в конце 1830 года, как раз тогда, когда в столицу дошла весть о восстании в
Варшаве. Подпитываемый всяческими слухами страх был велик, некоторые
уверяли даже, что поляки преследуют наши войска. Сам император воззвал
во время парада к патриотизму офицеров — те, конечно, ответили востор-
женными возгласами, будто Отечество и впрямь находилось в опасности из-
за кучки непокорных студентов и юнкеров, разыгравших сущий спектакль.
Если бы Константин отдал войскам приказ силой разогнать бунтовщиков,
то всё кончилось бы за час. Но он того не желал. Конечно, не по трусости —
свою отвагу Великий князь выказывал не раз. Но по многим признакам мож-
но судить, что глубоко в душе он даже радовался такой возможности ото-
мстить за свою обиду, за утерянный императорский престол. Я сам слышал
от наших генералов, очевидцев всего произошедшего, что Константин реши-
тельно противился введению их войск на польские земли и упорно отклонял
все разумные предложения по усмирению восстания.
Несправедливым было бы как безоговорочно осуждать поляков за эту
революцию, так и превозносить их за неё до небес. Польша вошла в состав
Российской империи с собственной конституцией, которую следовало бы со-
22
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульскос
Моё воспитание в инженерном училище было преимущественно воен
ным, и Вы можете предположить, что основными предметами считались ма
тематика и в особенности фортификация. Ничего подобного! Больше всег
времени занимали экзерсисы с флейтой и марширование, в которых мы мо
гли бы соперничать и с солдатским пехотным корпусом. Эти занятия импера
тор Николай любил превыше всех других. Однажды я слышал своими ушами
как Великий князь Михаил сказал: «Тот, кто не способен к маршированию 1
экзерсисам, не будет достойным членом общества!» Таков был дух того вре
мени: каждый способный поднять ногу становился генералом и щёголял сво-
ими эполетами перед людьми умными и учёными.
В этом училище меня вскоре произвели в унтер-офицеры. Но затем буй-
ный характер дважды послужил причиной моего понижения в степени: в
первый раз я назвал нашего учителя французского мерзавцем, в другой — не
смог сдержать смеха при виде одного сумасшедшего дежурного офицера. Эк-
замен на чин офицера мне пришлось сдавать в больнице, куда я попал из-за
второго из описанных происшествий. Но все учителя поставили мне высшие
баллы, не задав ни одного вопроса. Так я стал офицером без экзаменов.
В то время нам довелось участвовать в одной грандиозной траурной це-
ремонии — в похоронах императрицы Елизаветы, супруги покойного импе-
ратора Александра. Мы выстроились цепью на Марсовом поле, через кото-
рое проходила процессия, и последовали затем за кортежем до крепости, где
нам пришлось стоять по колено в снегу. Треть из нас попала после этого па-
рада в лазарет, многие простудились, я же заболел желчной горячкой, кото-
рая приковала меня к постели на 3 месяца.
В конце 1828 года я стал, таким образом, инженер-прапорщиком. В клас-
се я оставался первым, ведь тогда новоиспечённым офицером полагалось
ещё 2 года оставаться в стенах училища, хотя экзерсисы с нами уже не про-
водились. Тем, кто хотел жить в собственной квартире в городе, было это до-
зволено: другие оставались в казённых комнатах. Только сейчас могли мы,
наконец, заняться нашим общественным образованием: обучиться хорошим
манерам, познакомиться на балах с дамами, посетить театр. Кроме того, нам
разрешили ездить на извозчиках и курить, что прежде было строго воспре-
щено кадетам. Естественно, молодые люди, внезапно выброшенные в боль-
шой город, нередко грешили против морали. Сладострастие и карточные
игры, вино и долги были в порядке вещей. Нашим юношам предстояло сде-
лать важный выбор, и одни без оглядки предались наслаждениям и погибли,
другие, набравшись опыта и изведав нужду, поумнели и стали порядочными
людьми, но таковых было меньшинство. Ведь в этой стране образованный,
благородный человек может найти лишь немного способов достойно зараба-
тывать на жизнь.
1831.
Польская кампания
Все должны служить, и тот, кто не служит, или не служил, не обладает ни-
каким авторитетом, никаким значением. Треть не служивших людей погиба-
ет из-за наших законов о дворянстве. И, так как все должны служить, и все
молодые люди подготавливаются обществом исключительно к службе, сво-
бодное развитие их талантов сдерживается. Это большое несчастье для го-
сударства, ведь из-за такой службы помещики ослабевают, имения забрасы-
ваются хозяевами и приходят в упадок, семьи нищают, торговля прозябает,
выживая только в крупных городах, и страна беднеет.
Император Николай любил исключительно военных, представители же дру-
гих профессий были вынуждены довольствоваться задним планом. Он полагал,
что Россия способна процветать и удерживаться в порядке, только будучи пре-
имущественно военным государством. Верно ли, однако, что можно удержать в
порядке саму армию? Очевидно, нет, и история научает нас этому, ведь, пожа-
луй, нигде ещё не осуществили больше военных заговоров, чем в России.
Я окончил так называемые офицерские классы инженерного училища
в конце 1830 года, как раз тогда, когда в столицу дошла весть о восстании в
Варшаве. Подпитываемый всяческими слухами страх был велик, некоторые
уверяли даже, что поляки преследуют наши войска. Сам император воззвал
во время парада к патриотизму офицеров — те, конечно, ответили востор-
женными возгласами, будто Отечество и впрямь находилось в опасности из-
за кучки непокорных студентов и юнкеров, разыгравших сущий спектакль.
Если бы Константин отдал войскам приказ силой разогнать бунтовщиков,
то всё кончилось бы за час. Но он того не желал. Конечно, не по трусости —
свою отвагу Великий князь выказывал не раз. Но по многим признакам мож-
но судить, что глубоко в душе он даже радовался такой возможности ото-
мстить за свою обиду, за утерянный императорский престол. Я сам слышал
от наших генералов, очевидцев всего произошедшего, что Константин реши-
тельно противился введению их войск на польские земли и упорно отклонял
все разумные предложения по усмирению восстания.
Несправедливым было бы как безоговорочно осуждать поляков за эту
революцию, так и превозносить их за неё до небес. Польша вошла в состав
Российской империи с собственной конституцией, которую следовало бы со-
24
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульскс
блюдать — её нарушения, а также произвол Великого князя стали главнык
причинами восстания. Но, с другой стороны, очевидна и неблагодарность nt
ляков по отношению к Константину и к России. Ведь только благодаря ру
ской защите и помощи Польша за 15 лет достигла такого благосостояния, к;
ким ранее никогда не обладала. Множество либеральнейших и полезнейши
нововведений было проведено в жизнь и маленькое королевство могло сл]
жить примером для многих европейских государств. Можно говорить всё, чт
угодно, но ту революцию должно счесть делом неправедным и произвол!
ным. Даже если целью восставших и было установление своего собственног
короля, история свидетельствует, что ни при одном короле в Польше не был
такой сильной экономики, как при Великом князе.
Польская кампания началась в 1831 году. Вскоре и я, прямо из инженер
ного корпуса, был направлен в армию в качестве инженер-унтерлейтенанта
Мне едва хватило времени на то, чтобы купить седло и некоторые другие, не
обходимые для путешествия вещи, — столь быстро надо было отъезжать. Тек
временем поляки собрали в Варшаве целую армию.
Это была зимняя кампания. Артиллерии нередко приходилось идти, про
валиваясь на два фута в снег. Когда гвардия вышла из Петербурга темпера-
тура достигала -30 градусов. Бедные люди жестоко страдали от февральских
ветров и метелей, и марш был много страшнее битвы. Наконец мы достигли
города Седлец, расположенного недалеко от границы. Далее, однако, мож-
но было продвигаться только пешком, вместе с солдатскими полками, сфор-
мированными здесь же из выздоровевших после тяжёлого перехода и вновь
прибывших людей. Я, договорившись с одним евреем, арендовал у него за
несколько дукатов так называемую «еврейскую бричку», на которой и отбыл
ночью из города.
«Еврейская бричка» в Польше — это обыкновенная длинная крестьян-
ская повозка с плетёным кузовом или навесом, под который кладутся вещи
пассажира и куда усаживается он сам. Перед таким кузовом сидит на козлах
кучер, перед которым, в свою очередь, располагается лошадь, поставленная в
оглобли. Иногда сбруя бывает ещё более простой — тогда она состоит из двух
верёвок, прикреплённых к заменяющей хомут шерстяной петле. Эта упряжь
мгновенно набрасывается на шею лошади, а затем к ней столь же легко и бы-
стро прикрепляются вожжи. Такая повозка проста и долговечна. Часто в неё
усаживаются 10-15 детей и взрослых, мужчин и женщин, и одна лошадь та-
щит их всех. Тогда чуть ли не на всех станциях можно было наблюдать сле-
дующую печальную картину: целая еврейская семья сидит в подобной бричке
и кучер хлещет бедную изголодавшуюся клячу, чтобы успеть приехать домой
до начала субботы.
Вот в таком-то экипаже я и ехал по шоссе по направлению к Варшаве. Но
дорога была пустынной, так как прошедшие полчища солдат опустошили всю
1831. Польская кампания
25
округу и изгнали живших там людей. Только евреи с их кочевно-кабацким
хозяйством получали недурную прибыль. Было холодно, сыро и уныло. Что
же касается еды, то мне приходилось довольствоваться крохами, купленны-
ми ещё в Седлеце. На третий день пути я добрался до Милозно, где распо-
лагалась штаб-квартира Дибича. Утром моему взору предстало необозримое
поле, заполненное грязными и заснеженными казачьими бивуаками. Всё это
напоминало скорее цыганский табор, чем военный лагерь — ведь и здесь
бродило множество лошадей.
Между тем сражение под Гроховской уже произошло. Храбрые кирасиры
прорвались там к мосту, и поляки отступили в изрядном беспорядке — всё
бежало и теснило при том друг друга: маркитантки и солдаты, пушки и коро-
вы, фуры и генералы — всё смешалось, и, не выдержав этого огромного веса,
лёд проломился и мост обрушился. На варшавском берегу с белыми флагами,
хлебом и солью уже стояли горожане, показывая тем свою покорность побе-
дителям. Но — о ужас! — никто не поддержал наших храбрецов, и их атака
захлебнулась. Все войска были отозваны, как только граф Гейсмар доложил о
невозможности форсирования Вислы по льду. Поляки, тем не менее, успешно
провели переправу, в чём им помог сильный ночной заморозок. Мороз был
таким, что, проснувшись той ночью в палатке и встав, я порвал свою шинель,
край воротника которой примёрз к земле.
1832. Варшава
Вскоре после моего прибытия, я был прикомандирован к генеральному
штабу графа Дибича, который несколькими днями позже отступил от Варша-
вы к Югу, к Schenitza, надеясь перейти реку там. Для постройки моста меня,
вместе с другими инженер-офицерами, направили в город Карчев, располо-
женный за 40 вёрст от Варшавы, выше по течению Вислы. Наш конвой состо-
ял из двух гусарских эскадронов, которые лишились во время перехода почти
всех своих лошадей. Им пришлось становиться на бивуак в необычайно не-
настную погоду — всё из-за того, что жителям маленького, грязного город-
ка Карчева нельзя было доверять. Кроме того, мы каждую секунду ожидали
увидеть переходящих реку поляков, так как недалеко имелся брод, проходи-
мый для всадников.
Я находился тогда в весьма стеснённом положении, ведь у меня совер-
шенно не было времени на то, чтобы обеспечить себя всем необходимым
для такой кампании. К счастью, прибыв в Милозно, я смог, чуть ли не силой,
однако, выторговать у довезшего меня еврея его бричку и лошадь, что обо-
шлось мне в 10 дукатов. Чуть позже я купил у казаков и верховую лошадь,
изрядную каналью, за ужасающую цену в 800 рублей. Коней тогда было не
достать, потому что их скупали каждый день приезжавшие в штаб-квартиру
офицеры. После окончания кампании я продал свою 800-рублёвую лошадь
за 7 флоринов, то есть за 4 рубля, 20 копеек на базаре в Варшаве...
В Карчеве мы устроились более-менее удобно — по крайней мере, у нас
имелось отапливаемое жильё и немного еды. У евреев можно было раздо-
быть и что-нибудь из одежды. Хижины наши были построены на берегу, и
однажды я завяз в иле Вислы, и погиб бы, если бы меня не вытащили с по-
мощью шестов и веревок. Я провалился туда сразу по грудь и погружался всё
глубже и глубже — ужасное чувство: тонуть в тяжёлой, липкой грязи.
Три недели спустя плоты для моста были готовы и сложены на берегу, так
что под охраной солдат их можно было сколотить вместе. Меня же отозвали
в Schenitza и приписали к генеральному штабу. Двумя днями позже вся ар-
мия двинулась на юго-запад, к Weisel, чтобы там переправиться через Вис-
лу. В Гроховской было оставлено только два корпуса, ранее называвшихся
литовскими, под командованием генерала барона Розена. Но когда поляки
увидели, что наши основные силы удалились, их генерал, Скржинецкий, со-
брав все свои силы, предпринял атаку на Варшаву. Розен в трёх битвах был
:832. Варшава
27
разгромлен и нашим войскам, находившимся в северной Польше, в том чи-
сле и всему гвардейскому корпусу, пришлось отойти к русской границе. Из-
за этого отважного прорыва Дибич был вынужден быстро скорректировать
свой план и предпринять против поляков фланговый марш. Между тем, одна
польская колонна повернула к Югу навстречу нашей армии, намереваясь
оказать помощь крепости Замостье.
***
Польскими войсками командовал генерал Кржановский и они маневри-
ровали столь умело, что мы были ими совершенно одурачены и уже не могли
вырваться из этого затруднительного положения, хотя наши силы и превос-
ходили силы противника в четыре раза. Наш же генерал — князь Лопухин —
никак не мог решиться на атаку.
Квартира, на которой я остановился в г. Шелихове принадлежала неко-
ему еврею, в доме которого праздновали Пасху, и потому там невозможно
было достать что-либо за деньги. Как известно, в праздничные дни иудеи
не должны ничего продавать, а, соответственно, не должны и принимать за
что-либо плату. Комната, где я разместился, была столь большой, что зани-
мала почти весь дом. Пол она имела дощатый. Треть же её была разделена
з длину какой-то низенькой, не доходившей до потолка деревянной пере-
городкой с пятью дверями. Каждая такая дверь вела в полутёмную комна-
тушечку — единственное окно освещало лишь большую залу. В лучшей из
крошечных каморок лежали священные книги, затем шла спальня хозяина,
далее — спальня его женатого сына, в следующем помещении спали дети, и,
наконец, последняя дверь вела в чулан для одежды. Кроме того, в углу моей
комнаты стояла огромная печь с дымоходом, вдоль стен тянулись лавки, име-
лись и два разбитых стула, большой стол, да сервант с посудой, невымытыми
стаканами и кофейниками.
Я устроился на одной из вышеупомянутых лавок и еле заснул из-за од-
новременного скрипа кроватей во всех еврейских комнатках — самих же их
эбитателей это нисколько не стесняло...
На следующий день была Пасха, и я попросил хозяйку сготовить мне что-
нибудь на обед. После долгого сопротивления в ней всё же возобладала ал-
чность; чтобы традиция была хоть формально исполнена, я положил деньги
на подоконник и женщина начала варить мне суп. Что же оказалось в этом
супе, когда я его попробовал? — горячая вода, в которую покрошили сварен-
ное вкрутую яйцо, немного листьев петрушки, перец и масло.
Казачий офицер рассказывал мне об одном таком еврейском доме сле-
дующее. Отряд из 12 его подчинённых расквартировался там на ночь. Один
из них — парень молодой, с горячим характером — сразу же приметил хо-
рошенькую жену хозяина. Когда наступил вечер, казаки легли спать — один
28
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульског<
рядом с другим — прямо посреди комнаты. И еврей тоже отправился в свои
спаленку вместе с хозяйкой. Вскоре все спокойно заснули, и только молодой
казак думал о том, как хорошо было бы подобраться к прелестной еврейке
Наконец, глубокой ночью он услышал, что хозяин удалился в известное ме-
сто. Одним прыжком очутился он рядом со спящей женщиной, обнял её...
И, когда муж возвратился, казак уже лежал спокойно на своём месте. Еврей
же подошёл к своей жене, но та оттолкнула его с обидой. Видя своенравие
супруги, корившей его том, что глупо беспокоить её столь часто, он затеял
ссору. Затем мой еврей, всё же почувствовав обман, начал тихо подкрады-
ваться к спящим казакам, желая найти того, чьё дыхание было неровным.
Вскоре поиск завершился успехом, и хозяин положил рядом с уличённым
таким образом преступником свою шапочку. Потом еврей отошёл к печи,
намереваясь зажечь свечу, чтобы лучше разглядеть того шельму. К сожале-
нию, спички были тогда неизвестны, и раздувание потухших углей заняло у
обманутого мужа некоторое время, которого как раз и хватило казаку, что-
бы переложить шапочку одному из своих товарищей. Еврей же, вернувшись
уже со светом, грубо растолкал спокойно почивавшего казака, который ока-
зался шестидесятилетним стариком с седой бородой. Выслушав упрёки хозя-
ина, он, перекрестившись сперва, дал ему пару увесистых пощёчин. От шума
проснулись и другие казаки, которые не преминули отколотить еврея. На сле-
дующий день командиру поступила жалоба мужа, желавшего получить воз-
мещение за оскорбление своей жены и за понесённые им самим побои. Ка-
зак поклялся, что вот уже 15 лет не думал даже о возможности совершения
такого прегрешения, и дело закончилось на том, что еврею доказали оши-
бочность его подозрений. Причём сие доказательство было подкреплено за-
верениями в невиновности старика, обвинениями в адрес самого хозяина в
том, что тот со сна понял что-то неправильно, и 25 рублями. После того, как
казаки ушли оттуда, юноша рассказал о своей шалости. Но что думала о том
еврейка, мы не ведаем.
Вскоре в окрестностях Шелехова были расположены основные силы ар-
мии, и я здесь же был возведён в ранг капитана. После этого в моём распо-
ряжении оказалась сотня казаков с одним унтер-офицером. Обычно мне и
моим людям удавалось занять дом или сарай в том конце деревни, где нахо-
дилась штаб-квартира. Я был обязан сопровождать графа Дибича повсюду
в его разъездах. Притом ходили мы почти всегда на рысях, и потому в день
приходилось делать 30-40 вёрст. Ещё тяжелее стало мне, когда вскоре умер-
ла загнанная насмерть моя бедная лошадь. Весна к тому же выдалась ужа-
сающе грязной и сырой. Я бы умер тогда с голоду, если бы не казаки. Часто
нам приходилось бывать в таких областях, через которые вся армия прошла
уже дважды или трижды. То есть сотню, а то и тысячу раз здесь уже пыта-
лись раздобыть что-нибудь съедобное. Ведь изначально кампанию пред-
1832. Варшава
29
полагалось завершить за пару недель, и для удовлетворения нужд нашей
армии вскоре пришлось применять примитивные реквизиции продовольст-
вия. Получить что-либо съестное можно было только за огромные деньги.
Даже интенданты выдавали нам положенные пайки деньгами — но деньги
не съешь, и потому многие жестоко страдали от недоедания. Однажды мы
зашли в безлюдную, оставленную крестьянами деревню и мне был выделен
амбар со сплетёнными из ивовых прутьев стенами. Мои казаки принялись
искать пропитание, но все их усилия не приносили успеха. Наконец ко мне
подошёл унтер-офицер и попросил разрешения посмотреть и в моём, со-
вершенно пустом амбаре. Я был совершенно уверен в безнадёжности этого
предприятия: помещение неплохо просматривалось и, очевидно, было пу-
стым, кроме того, на земляном полу не было никаких следов, указываю-
щих на существование тайника. Появившийся старый казак начал, однако,
протыкать обнажённой саблей землю рядом со стенами. Очень скоро раз-
дался его крик: «Тут что-то есть!» Дёрн вмиг отбросили в сторону, и на свет
божий был вытащен целый бочонок картофеля. В другом месте мы нашли
пару говяжьих окороков и свиное сало и таким образом обеспечили себе
скромный обед дня на два.
Руководители этой беспорядочной кампании не учитывали, к сожалению,
способности поляков к сопротивлению. Считалось, что силами трёх отправ-
ленных в Польшу корпусов Варшава будет тотчас взята и восстание, соответ-
ственно, совершенно подавлено. Но решающая победа под Гроховым не была
надлежащим образом использована. Из-за ложности сведений о состоянии
льда там не удалось организовать безопасную переправу через Вислу, в то
время как польская артиллерия успешно перешла на противоположный бе-
рег. Но об этом успехе врага стало известно только тогда, когда продолжи-
тельная оттепель действительно сделала переправу невозможной. Также и
новые плавучие мосты, лежавшие на пражском1 берегу, были совершенно ис-
порчены, потому что их, без всякого на то повода, продырявили. Позже, ког-
да лёд уже сошёл, они не были использованы даже при взятии Праги2.
Стоило бы упомянуть ранее о том, что одна попытка совершить перепра-
ву всё же была предпринята под Карчевым — но она не удалась из-за атаки
поляков под командованием Скржинецкого на позиции второго корпуса Ро-
зена. Гвардия же со всей возможной скоростью повернула по приказу Дибича
от Шелихова и с верхней Вислы на север к реке Нарев, чтобы поставить мя-
тежников между двух огней: с юга от них оказывалась армия самого генера-
ла, с севера-запада — гвардия великого князя Михаила.
Неверный расчёт продолжительности кампании повлёк за собой разре-
шение на реквизицию продовольствия у населения для нужд снабжения ар-
: Прага — исторический район Варшавы, расположен на правом берегу Вислы.
- См. прим. 1.
30
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
мии. Когда военные действия стали затягиваться, была, наконец, замечена
непригодность этой системы для ведения нашей войны, в которой стотысяч-
ная армия была сконцентрирована на очень небольшой площади. Но заме-
чено это было, к сожалению, слишком поздно, и оттого войска очень часто
страдали от отсутствия надлежащего снабжения; особенно туго приходилось
кавалерии, потому что повсюду всё ещё лежал снег, и до появления травы
оставалось месяца два-три. Сухарями питались не только солдаты, но и не-
которым офицерам приходилось иногда по два, а то и по три дня голодать.
Я сам, хотя и состоял при генеральном штабе и при ставке главнокоманду-
ющего, во время пятидневного флангового марша к г. Седлец был вынужден
довольствоваться лишь сырым ячменным зерном.
Нелишним будет здесь вспомнить о следующем случае, доказавшем дей-
ственность правила, гласящего, что солдат готов к бою лишь после того, как
отдал должное своему животу. Однажды мне и моему конвою был выделен
дом и сарай, расположенные, как обычно, в том конце деревни, где находи-
лась штаб-квартира. Ночлег нам предоставил некий весьма состоятельный
крестьянин. Едва лишь я переступил порог, этот крестьянин подбежал ко мне
и стал просить о защите от солдат, которые ворвались в его усадьбу, а точ-
нее — в амбар. Я вышел с ним и обнаружил пятерых пехотинцев с соседнего
бивуака, куда они, очевидно, не дошли. Эти солдаты выбили амбарную дверь
прикладами ружей, потому что хозяин не захотел открыть её добровольно.
Конечно, я стал угрожающе кричать им: «Да что ж вам надо?!» Узнав во мне
офицера, пехотинцы немного оробели, и один из них ответил: «Хлеба!» Я по-
дошёл ближе и прокричал им, что это место совершенно не подходит для ро-
зысков хлеба, и что они должны убираться. Но парни, к которым между тем
присоединились некоторые их товарищи, начали весьма выразительно орать:
«Мы уж три дня не ели!» Я приказал крестьянину открыть сарай и дать сол-
датам что-нибудь, для утоления их голода. Удовлетворённые этим пехотинцы
благодарили меня и затем многократно просили прощения за свои деяния,
совершённые из-за жестокой нужды. Конечно, затем пришли и другие голо-
дающие солдаты, и запасы крестьянина вскоре были опустошены. Я, однако,
успел спрятать кое-что для хозяина и его семьи, ведь в противном случае, он
и сам мог бы пострадать от голода после нашего отбытия.
Всё это произошло в штаб-квартире армии — а как же обстояло дело там,
где солдаты были предоставлены сами себе? Однако, к чести русского солда-
та, стоит признать и то, что он склонен к грабежу и разрушению менее, чем
так называемые цивилизованные европейские народы, а именно англичане и
даже французы: и что он более сдержан, чем они. Исключением здесь прихо-
дится счесть лишь азиатские племена, отличающееся кровожадной, разруши-
тельной натурой. Даже так называемые казаки не так плохи, как может по-
казаться, и многие происшествия свидетельствуют о том, что и их сердцу не
'332. Варшава
31
чуждо сострадание. Страх же перед черкесами распространился после того,
как они устроили страшную резню при Ошмянах (в Литве).
Когда штаб-квартира армии была перемещена в Седлец, главный город
Лодлясья, я поселился на квартире одного пекаря — можете ли Вы предста-
вить мою радость после пятидневной голодовки? Но натиск жаждущих хле-
ба был столь силён, что старый булочник, немец по национальности, умолял
меня дать ему двоих казаков для защиты от непрошенных гостей, иначе не
было возможности продолжать выпечку. Я был вынужден взять его под свою
защиту и обеспечить ему надлежащий порядок при раздаче хлеба. То был
первый пекарь города, и все высшие чины армии пользовались его услугами,
но это не останавливало моих казаков: они позволяли покупателям подхо-
дить только по очереди. Так этот человек получил очень солидную прибыль,
пообещав, однако, не повышать цену на хлеб.
Из Седлеца я был послан в деревню Игани, где генерал Розен при своём
отступлении от Демба-Велького несколько дней назад провёл кровавое сра-
жение с войсками Скржинецкого. Виденное мною поле сражение было усе-
яно бесчисленными убитыми и раненными. Никто не нашёл времени поза-
ботиться о них. У многих началась гангрена, потому что ампутация не была
проведена вовремя, и заболевание не было остановлено, другие истекли кро-
зью или обессилели из-за голода и палящих лучей солнца, третьи погибали
пт жажды и боли в раздробленных конечностях. Там же лежали израненные
лошади, разбитое снаряжение, куски разорванной одежды — плачевная кар-
тина людского варварства.
История спокойно и величественно рисует перед нами минувшие битвы
и. сверх того, находит в них героев. Жаль, что летописец никогда не удостоит
:воим вниманием вышеописанное поле брани — иначе герой превратился бы
з разбойника. Когда человек убивает человека, его колесуют. Но, когда мо-
нарх или другой властитель посылают на смерть на войне тысячи невинных
людей, народ воспринимает это как должное, не требуя воздаяния. Так гласят
справедливые законы нашего общественного порядка, столь далеко зашёл
зеликий прогресс нашей цивилизации. Вместо того чтобы презирать такого
изверга все, а в особенности историки, превозносят его до небес. И это сов-
местимо с христианской философией?
Фланговый марш Дибича удался. Уже при деревне Пишки, что лежит в 15
зерстах от Остроленки, мы столкнулись с арьергардом поляков, и несколь-
ко эскадронов их уланов были нами разбиты. Часть гвардии догнала затем
основные силы противника, войска вошли в соприкосновение, и поляки не
могли более уклоняться от решающей битвы. В ту же ночь Дибич приказал
мне направить к Остроленке гвардейскую дивизию под командованием гра-
£а Ностица и батарею конной артиллерии для захвата моста через Нарев.
Предприятие это было задумано с целью помешать переправе поляков или
32
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульскогс
хотя бы задержать её до того момента, когда русские войска соберутся в до-
статочном для битвы количестве. К несчастью, граф Ностиц не понял замы-
сла фельдмаршала и резко возразил на мои объяснения: «Я лучше Вас знаю,
что мне следует делать». Итак, он направил свои войска в сторону от наме-
ченного пути, к Czerrleny, чтобы пленить пару стоявших там польских пехот-
ных батальонов. Я попытался возразить ему, говоря, что имею от фельдмар-
шала приказ привести его к Остроленке и не могу более работать с ним при
таком явном неповиновении; тогда он соблаговолил ответить: «Скажите же
главнокомандующему, что я иду к Czerrleny». С этим я и отправился назад, в
штаб-квартиру. Когда Дибича разбудил мой приезд, была уже полночь. Мо-
жете ли Вы представить себе сцену, которая разыгралась после того, как я
передал фельдмаршалу ответ Ностица? Дибич то хватался за волосы, то то-
пал ногами, и, наконец, стал подходить ко мне, сжав кулаки и крича: «Я Вас
расстреляю! Как вы посмели не выполнить мой приказ?!». Я молчал. «Ска-
чите немедля к Нотицу и скажите ему, что он должен сейчас же повернуть к
Остроленке, иначе я предам его военному суду! Скажите же ему это, да пото-
рапливайтесь!»
Я недолго собирался и вскоре отбыл — но и мой Нотиц тоже не стоял
на месте. Едва лишь я его покинул, он спешно двинул целый дивизион на
Czerrleny. Потому, хотя я и отдал все силы погоне, настичь его и передать
приказ фельдмаршала мне удалось только к утру. Однако несколько бес-
ценных часов уже было потеряно, так как поляки заблаговременно ушли из
Czerrleny. Более того — теперь Граф Нотиц оказался дальше от Остроленки,
чем был днём ранее. Таким образом, генерал Скржинецкий получил доста-
точно времени, чтобы той же ночью беспрепятственно перевести через реку
большую часть своей армии. И когда мы, неимоверно уставшие, добрались
на следующее утро до Остроленки, только два последних батальона поляков
ещё не завершили переправу — наш лейб-гвардейский уланский полк сбро-
сил их в реку. В же это время основные русские силы ворвались в город и со-
шлись с остатками войск Скржинецкого в уличной схватке. Так вот произош-
ла столь глупая авантюра, в результате которой превосходный план Дибича
был сорван непредвиденной случайностью. Если бы Нотиц подошёл к Остро-
ленке вечером, повстанцы были бы настигнуты его свежей кавалерией при
переправе через реку, и последствия этого были бы для поляков насколько
решающими, настолько и пагубными.
То, что русской армией командуют завидующие друг другу и интригую-
щие против своих сослуживцев люди, очевидно, непригодные для такого
дела, постоянно приносит ей несчастья. Особенно же вредна для неё власть
Великих князей и цесаревичей, изрядно уменьшающая авторитет главноко-
мандующего, что, конечно, ведёт за собой и нарушение субординации меж-
ду его подчинёнными, которые позволяют себе любые выходки, надеясь на
1832. Варшава
33
защиту присутствующих в армии членов царской фамилии. Примером тому
был и граф Ностиц, с лёгкостью избежавший наказания за свой поступок
благодаря поддержке Великого князя Михаила. А ведь вина этого офице-
ра была очевидной — из-за него под Остроленкой не была одержана окон-
чательная победа над поляками, что обошлось нам в 18000 убитых и ранен-
ных. Если бы генералы обладали большей властью и добивались бы своего
положения с большими усилиями, если бы военные награды раздавались не
охапками или целыми возами, но с некоторой предусмотрительностью, тогда
эти интриганы оказались вы в более тесных рамках, и русская армия, как и её
опытные генералы и умелые офицеры, показала бы себя не хуже армий дру-
гих государств.
Поляки подожгли Остроленку, и в горящих домах разыгралось яростная
битва. Когда князь Горчаков начал обстреливать город картечью конной ар-
тиллерии, повстанцы, наконец, дрогнули, а наши солдаты удвоили свой на-
тиск. Люди сражались в охваченных пожаром, рушившихся домах под градом
картечи и пушечных ядер, но это не помешало могучему парню с ружьём над-
ругаться у пылающей стены над кричащей от ужаса еврейкой. Другие врыва-
лись в винные погреба, хлебные лавки... Эта озверевшая солдатня убивала,
насиловала, жгла, грабила; и поляки отличились здесь не менее русских.
Генерал Уминский, командовавший польским арьергардом, всё же задер-
жал русскую армию на несколько часов и таким образом предоставил основ-
ным силам достаточно времени, чтобы занять укреплённую позицию на про-
тивоположном берегу реки. Последовавшая за тем кровавая битва слишком
известна, чтобы её описывать. Но мне стоит заметить, что я сам, счастливым
образом не пострадав от пушечных ядер, дожил до вечера и устроился на
ночь в одном из разрушенных домов Остроленки. Однако вскоре граф Дибич
вместе со штабом отправился далее, и я счёл своим долгом сопровождать его.
По мосту мы проехали на поле битвы, которая обошлась нам столь дорого.
***
Заходящее кроваво-красное солнце освещало горящие золотом эполеты и
расшитые мундиры сопровождавших фельдмаршала офицеров. Сам же гене-
рал отчётливо выделялся благодаря своей белой шапке, которую он постоян-
но носил. Уцелевшие в битве поляки, которые всё ещё стояли на опушке леса,
заметили его, быстро направили свою самую большую пушку на блистающий
отряд и дали несколько залпов. Я, лишившись чувств, упал с лошади — одно
пушечное ядро пролетело слишком близко от моей головы, с левой от неё
стороны.
От смертного сна я очнулся в госпитале, в Остроленке, весь опухший, в
бинтах и в крови. Я совершенно ничего не слышал и ещё 4 недели не был
способен ни к какой деятельности. Вскоре меня перевезли из того госпита-
34
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
ля в женский монастырь, лежавший недалеко от города Пультуск. Множест-
во дев, молодых и старых, с великим усердием заботились там о раненных.
За это несколько жандармов защищали обитель от назойливости военных.
Безграничное участие всех юных и пожилых монахинь вызывал молодой,
пригожий артиллерийский офицер, у которого были оторваны обе ноги. Не у
одной из укрывшихся в этом святом месте добрых сестёр сердце билось силь-
нее обычного при перевязке или при оказании другой помощи раненым, хотя
те и были русскими. Ведь и они были людьми, а сердце видит не националь-
ность человека, но его самого.
Тем временем поляки потерпели совершенное поражение. Генерал
Скржинецкий бросил остатки своей армии на произвол судьбы и поспешил в
Варшаву. Его начальник штаба, генерал Патц был ранен, и только с большим
трудом удалось ему добраться до Пультуска. В разгромленной армии царил
всеобъемлющий хаос — у людей не было лошадей, чтобы везти оставшиеся
пушки, и потому приходилось просить помощи у жителей деревень, лежащих
вдалеке от мест сражений. Только на третий день крестьянские телеги увезли
с поля сражения ружья и пушечные ядра поляков.
А мы? Те же три дня мы простояли неподвижно, несмотря на то, что граф
Витт привёл с собой свежий кавалерийский корпус. Свершено непостижи-
мая небрежность или нерешительность графа Дибича! Как можно было не
осознавать огромного значения произошедшей битвы?! Должно быть, у него
были на то свои веские основания, понятные лишь фельдмаршалу, причи-
ны, которые, возможно, предопределили вскоре и его внезапную смерть.
С учётом всех доводов за и против, трудно сказать, был ли Дибич отравлен,
или он скончался от холеры. Ведь ничего до сих пор не доказано. К сожале-
нию, русская армия потеряла с этим человеком отважного полководца, чей
поход через Балканы навсегда останется событием мирового значения.
Причина всех неудач военных походов России заключается в том, что по-
сле всякой проигранной битвы, при всяком замедлении хода кампании и кру-
шении горделивых надежд, одним словом, при любом поводе к недовольству,
главнокомандующих сменяют, что чаще приводит к ухудшению, а не к улуч-
шению существующего положения. Здесь господствуют интриганы, и я бы
сравнил полководца с врачом, будучи убеждённым в том, что для больного
лучше продолжительная забота самого обыкновенного доктора, чем прико-
сновение только что пришедшего профессора, который видит пациента впер-
вые. При смене полководцев теряется опыт и время, то есть как раз то, что
необычайно важно при ведении войны. Перед своей смертью Дибич узнал
о своём отстранении от армии и о назначении на пост главнокомандующе-
го графа Паскевича. То была явная неблагодарность со стороны императора
Николая. Неблагодарность, которая восторжествовала только благодаря ин-
тригам, ведь Дибич сделал всё, что было в его силах. И в том, что казавшаяся
:832. Варшава
35
поначалу пустячной война затянулась, виноваты скорее сам император и его
брат Константин, а не фельдмаршал.
Так как глухота моя не проходила, и силы ко мне не возвращались, я,
зскоре после прибытия нового главнокомандующего, отправился в обоз, ко-
торый образовывал за арьергардом особую, довольно слабо защищённую ко-
лонну. Мы шли путём параллельным дороге главных сил: к Висле, к прусской
границе. Маршруты были определены согласно имеющимся в генеральном
штабе картам, и задумано было так, что авангард двигался по ближайшему
к реке шоссе, основные силы перемещались от неё в некотором отдалении, а
обоз, в котором находился и я, ехал по самому далёкому от Вислы тракту. Это
предписание было отдано потому, что армии предстояло обойти весьма силь-
ную крепость Модлин, в которой поляки сконцентрировали свои силы, и от
которой они хотели построить мост через реку. К сожалению, использованные
карты не всегда соответствовали действительному расположению объектов, и
зскоре, после нескольких дней марша, обоз внезапно оказался перед авангар-
дом, а наша его часть вообще впереди всех. Граф Пален, командовавший тем
авангардом, был в ярости. Когда поляки заметили наш беспорядок, им было
эы несложно причинить нам немало бед, но сражение под Остроленкой на-
столько их изнурило, что они и не думали нас беспокоить и занимались только
сбором и организацией остатков своих разбитых сил.
Так как в обозе находилось не менее 50-60 лошадей, найти подходящее
для ночлега место было сложно, и мне приходилось каждый день тратить
несколько часов на осмотр предполагаемых стоянок. Для этого я проезжал в
лучшем случае в крестьянской повозке до следующей станции, осматривал-
ся, определял, где можно встать на постой, и на следующее утро отправлял-
ся далее. Потому вышло так, что, когда наша армия встала перед крепостью
Модлин, я ехал по обширному лесу в сопровождении двух казаков. Польский
крестьянин забирал всё глубже в чащу, затем он внезапно остановился и стал
уверять нас, что заблудился. Оглядевшись, я заметил за деревьями какое-то
движение, и вскоре мы обнаружили, что невдалеке от нас расположен воен-
ный лагерь — то были поляки. Мой крестьянин хотел было сбежать, но ка-
заки схватили его и огрели несколько раз плетью, после чего он присмирел
и стал умолять нас проявить к нему милосердие, всячески клянясь при том,
что ошибся случайно. Я приставил ему к груди пистолет и приказал повора-
чивать. Но куда ехать в незнакомом, огромном лесу, в котором на каждом
шагу можно повстречать неприятеля? Один из казаков нашёл выход из по-
ложения: «Я попытаюсь вновь отыскать путь», — сказал он, — «ведь я имел
эсторожность время от времени надламывать ветки, когда мы шли сюда».
И действительно, он нашёл верную дорогу, и мы избежали уготовленной нам
крестьянином ловушки. По прибытии на станцию поляк получил должный
урок и потерял, видимо, всякий вкус к предательству.
36
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
За обедом у одного польского дворянина, жившего недалеко от прусской
границы, моё правое ухо внезапно вновь обрело способность слышать — но
громкий шум оказался для меня невыносимым, и я заткнул это ухо и запер-
ся у себя в комнате. Только три дня спустя мне удалось привыкнуть к звукам
речи. Музыка же ещё причиняла мне неудобство. Моё левое ухо так и оста-
лось навсегда глухим.
В другом уже месте я встретил одного старого помещика, который вёл
себя подобно истинному философу, и который замечательно меня принял.
Мне тяжело было думать о том, что на следующий день в его амбарах и на его
полях ничего не останется. Ведь ночлег 60 тысяч лошадей и 20 тысяч людей
вредит хозяйству страшнее полчищ саранчи. Когда я закончил осмотр места
для стоянки, мне подали ужин, а затем — предоставили кровать в зале, окно
которой выходило в сад. Смертельно уставший, я быстро разделся и заснул.
Утром меня разбудил какой-то шум: было светло, и передо мной стоял, сме-
ясь, вражеский штабс-офицер, да ещё и слуга с чашкой кофе! Легко вообра-
зить себе моё смятение. Я неловко ухватился за одежду, желая побыстрее
натянуть её на себя, когда этот непрошенный гость помог мне выйти из не-
приятного положения, обратившись ко мне по-русски. То был казак, майор
по званию, в обыкновенной, тёмно-синей шинели, а я, внезапно проснув-
шись, принял его за поляка. Мы долго и искренно смеялись, и мой старый
хозяин сказал: «вечером по соседству и впрямь останавливались Krakussen1,
и я приготовил им здесь же, в зале, кровати и открыл окно в сад, чтобы в
случае нужды они могли выпрыгнуть и укрыться за деревьями». Этот же че-
ловек рассказал мне множество историй о последней войне с французами,
во время которой маршал Сен-Сир1 2 вместе со своим штабом задержался на
некоторое время в его поместье. При прощании полководец выдал хозяину
квитанцию за всё выпитое и съеденное солдатами. Эта записка была написа-
на на французском, которого помещик не понимал, и позже, когда она была
представлена в комиссию по обналичиванию, выяснилось, что маршал ука-
зал в ней только 1000 кочанов салата. Так обращались французы со своими
друзьями, поляками.
В другом случае польский прелат должен был предоставить обед другому
французскому полководцу — Даву. После завершения трапезы слуги марша-
1 Скорее всего, это некий род польских артиллерийских войск.
2 Лоран де Гувион Сен-Сир (фр. Laurent de Gouvion-Saint-Cyr) — маршал Франции
(1764-1830); вступил на службу во время революции. В русскую кампанию 1812 года Сен-
Сир командовал 6-м корпусом (баварские войска) и за действия против Витгенштейна был
возведён в чин маршала. В 1813 году он сформировал 14-й корпус, с которым и был остав-
лен в Дрездене, когда сам Наполеон с главной армией отступил от Эльбы. Узнав об исходе
сражения под Лейпцигом, Сен-Сир пытался соединиться с войсками Даву, занимавшими
Гамбург, но эта попытка ему не удалась, и он вынужден был сдаться.
1832. Варшава
37
ла забрали все серебряные приборы со стола священника. На последовавшую
жалобу хозяина Даву ответил: «Мой дорогой, на войне, как на войне!»1:
На следующий раз я с моими двумя казаками также переночевал в одном
польском поместье. Днём позже я проводил рекогносцировку окрестности,
пытаясь определить место, пригодное для ночлега армии. Закончив работу,
я навестил хозяина имения, у которого была юная, прелестная дочь. Приём
их был весьма дружественным, но поначалу что-то сковывало нас. Однако
юность вскоре преодолела все препоны, и беседа потекла ручьём. Мои рас-
сказы и шутки рассмешили девушку, рассказал я и про то, что родился в Лит-
ве. Любезностям не было конца. Она называла меня человеком из Забранего
Края и уговаривала остаться на ужин, что мне и пришлось сделать. Но едва
мы приступили ко второму блюду, кто-то крикнул: «Krakussen идут!» Всех
охватила тревога — откуда?! Девушка повела меня в свою спальню, оттуда
через чёрный ход — в сад, затем — через калиточку в направлении противо-
положном тому, откуда должны были появиться Kracussen. При выходе из
имения стояли два моих казака и лошадь. Я благодарно пожал, а потом начал
целовать руку девушки, в то время как она нетерпеливо молила меня: «Ухо-
дите же быстрей!» И мы долго ещё смотрели друг на друга через забор, пока
наш маленький отряд не достиг леса.
Проводя другую уже рекогносцировку, я должен был вновь остановиться
в доме одного помещика. Однако оттуда, к моему немалому изумлению, до-
носились громкие звуки столь любимой поляками песни: «Наш хлопец». Так
как польских солдат поблизости видно не было, я подъехал ко входу в дом
и вошёл. Что же предстало моему взору? — на большом круглом столе были
расставлены бутылки шнапса, кофейники, стаканы и чашки, вокруг, на дива-
не и стульях, спокойно сидели двенадцать казаков. Старая дама, плача, игра-
ла на рояле «Хлопчиков», а в центре комнаты две молодые девушки, подхлё-
стываемые нагайками пьяных солдат, танцевали тарантеллу, тоже заливаясь
слезами. «Поднимайте ножки повыше», — заорал казак, дико хохоча, и нанёс
ещё один удар, как раз когда я вошёл. Что за вопль раздался в тот момент!
Все были ошеломлены. Старуха бросилась ко мне и стала умолять о спасении
и защите. И едва я стал успокаивать женщин, мои казаки сбежали, быстро и
тихо. Эти парни искали приключений и потому напились в вышеупомянутом
ломе. Хозяйка подала им сперва еду и кофе, но казаки стали просить водки
и. когда она послушно принесла требуемое, они начали буйствовать. Старую
женщину заставили играть революционные песни, а её дочерей ударами на-
гаек и криками принудили танцевать.
После того, как дамы немного пришли в себя, я хотел было уехать, но они
не отпускали меня и мне пришлось пообещать прислать им охрану. При этом
В оригинале: Ma’fou qui voulez Vous, c'est la guerre! (фр.).
38
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульског
я предупредил хозяйку, что солдатам или казакам ни в коем случае нельзя
давать водку. Возвратившись в штаб-квартиру, я рассказал о произошедшеи
случае, и для охраны того поместья были посланы жандармские офицеры.
Как известно, под командованием Паскевича армия, перейдя Вислу, до
стигла прусской границы, и генеральный штаб, к которому меня, после ча
стачного возвращения слуха, вновь прикомандировали, переехал в Нишаву
В этом месте я наблюдал однажды примечательную сцену. Граф Паскев^
сидел на приступке дома, в котором он жил. Вокруг толпились генералы г
адъютанты, с которыми главнокомандующий обсуждал насущные пробле-
мы. Тут к маршалу подъехал граф Толь, начальник штаба, присутствующие
обменялись приветствиями, и разговор продолжился. Однако граф придер-
живался мнения отличного от мнения Паскевича, и тот сделал ему резкое за-
мечание. Толь внезапно рассердился, смерил фельдмаршала с головы до ног
взглядом, затем поднял нагайку, с силой ударил свою лошадь и ускакал. Пас-
кевич ничего не сказал, но было видно, что командующие не ладят друг с
другом. Граф Толь слишком хорошо знал, что император Николай приказал
Паскевичу не отклоняться от плана Дибича, составленного самим Толем.
Впрочем, этот последний очевидно обладал гораздо белее выдающимся
военным талантом, чем фельдмаршал. Но столь доблестный и благородный
человек имел, однако, обыкновение подзывать своих адъютантов свистом.
Один из моих товарищей не обращал на такие посвистывания никакого вни-
мания и откликнулся только тогда, когда граф позвал его по имени и спро-
сил, хорошо ли он слышит. «Я думал, свистом зовут только собак», — отве-
тил адъютант.
С остальными генералами граф Толь обращался с бесцеремонной нагло-
стью, что было неудивительно — ведь он видел их всех насквозь.
Во время нашего семидневного пребывания в Nadorschye в войсках на-
чалась эпидемия холеры. Эта болезнь была прежде нам не знакома, и мно-
гие из её жертв погибли, что значительно ухудшило общий настрой в армии.
Когда зараза настигла и меня, я пошёл в лес искать насекомых, отчего изряд-
но пропотел. Затем, придя в дом, я выпил чаю и уже на следующий день был
совершенно здоров. С этого дня я вновь занялся коллекционированием насе-
комых.
В Nadorschie прямо посреди лагеря у меня украли лошадь, которую я
купил ещё в Седлеце вместе с бричкой. То была маленькая, невзрачная кре-
стьянская кобыла. Она стояла вместе с пятью другими, гораздо более дороги-
ми лошадьми у одних яслей. Но вор решил стащить именно её. Позднее я уз-
нал, что мою кобылу отвели тому самому еврею из Седлеца, который продал
мне её в начале кампании. Сделано же это было потому, что он весьма ценил
выносливость и силу своей лошади и считал её особенно подходящей для пе-
ревозок контрабанды.
1832. Варшава
39
Всеобщий ропот в войсках и неизменное упорство графа Толя поколеба-
ли, наконец, нерешительность фельдмаршала и мы повернули на Варшаву.
Разведчики провели рекогносцировку укреплений города, и, кроме того, все
офицеры, состоящие при генеральном штабе, были созваны, и те из них, кто
ранее жил в польской столице рассказали всё, что помнили о её зданиях.
Дозорные с вражеских шанцев уже настолько привыкли к нашим объез-
дам, что однажды даже не сочли нужным стрелять в нас, и мы смогли подъ-
ехать к укреплениям очень близко. Но на ночь нам не удалось вернуться в
штаб-квартиру, и мы были вынуждены искать пристанища около самых фор-
постов, что было не слишком заманчивым. Потому некоторые из наших то-
варищей задумали провести ночь в деревне немецких колонистов, которая
лежала вдалеке от наших передовых караулов. Однако эти колонисты отка-
зались дать нам приют, потому что селение было видно из Варшавы как на
ладони. Поляки могли быстро добраться туда и, пользуясь неожиданностью
своего вторжения, поставить под угрозу существование колонии.
Наконец один хозяин решился дать нам, казакам и лошадям приют в ам-
баре, где мы приготовили себе ужин, поели и удобнейшим образом заснули
на мягком сене. Когда мы проснулись, солнце уже давно встало. Проповедник
с искажённым от ужаса лицом отпер нам двери сарая. Оказывается, ночью
поляки предприняли из Варшавы вылазку, прошли через деревню колони-
стов и оттеснили наши форпосты на много вёрст назад. Затем, дойдя до само-
го авангарда русских войск, они повернули назад и вновь прошли через нашу
деревню. Всё это мы проспали и пробудились только тогда, когда канонада
была уже далеко позади нас.
Наконец был отдан приказ идти на штурм варшавских укреплений. Пас-
кевич очень волновался. Когда до нас дошло известие о взятии первого ма-
ленького вала, он бросился обнимать стоявших рядом генералов, в том чи-
сле и графа Толя. В полдень повсюду разнёсся слух о том, что начат штурм
Воли, самого важного из укреплённых предместий Варшавы. Паскевич не-
сколько раз перекрестился, будто молясь. Когда же Воля была захвачена,
разразилось всеобщее ликование. Фельдмаршал со всеми нами поскакал
туда. На повороте дороги нас встретил пушечный залп, от испуга некоторые
лошади сбросили своих седоков. Мы приехали в Волю как раз когда Высоц-
кий1 со своей батареей попытался достигнуть крепости, но был от неё от-
резан и пленён. Оставшиеся в живых защитники Воли, среди которых был
и не желавший отступать старый генерал Совинский, бросились в церковь,
и начали стрелять по нашим солдатам из-за алтаря. Этим храбрым людям
: Высоцкий Петр (Wysocki) — польский офицер, родился в 1799 году, в ночь на 29 ноября
1830 года подал сигнал к польскому восстанию. Будучи в чине полковника защищал редуты
во время штурма Варшавы 26 августа 1831 г. Взятый в плен, он был сослан в Сибирь на
каторгу; в 1857 г. помилован. Ум. в 1877 г.
40
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульско
крикнули: «Сдавайтесь!» Но они ответили новым залпом, и их заколол
штыками.
Основная задача была выполнена, но нам предстояло преодолеть еп
мощную, укреплённую многочисленными пушками стену Варшавы. К том
же, никто не знал числа защитников крепости и того, действительно ли оди
из корпусов восставших разошёлся по домам. Потому в этот день мы ограни
чились достигнутым. Вечером обе стороны дали только несколько пушечны
залпов, чем и были удовлетворены.
Поляки захотели начать переговоры, и в одном строеньице, расположен
ном на дороге, между фельдмаршалом и их диктатором Круковецким состо
ялась встреча. Паскевич вёл себя очень нерешительно, и тот разговор окон
чился ничем. Полякам дали время на размышление — до двух часов дня
после чего военные действия должны были возобновиться. Пробило час
два — но никакого ответа не последовало. Неожиданно раздался рёв, будтс
из тысячи глоток: наша артиллерия, выстроенная в линию напротив город-
ской стены, начала стрелять; огонь вёлся мощными залпами, поляки отве-
чали тем же. Паскевич был контужен и увезён в лазарет. Командование взял
на себя граф Толь. В тот момент из Варшавы выехал парламентёр, который
потребовал отвести себя к фельдмаршалу. Толь, изначально бывший против
всяких переговоров, послал навстречу ему генерала Берга, с предписанием
как можно дольше разъезжать с посланцем в любых направлениях, исключая
то, которое вело к фельдмаршалу. Тем временем наши войска приступили к
штурму городского вала и его ворот.
Под моей лошадью взорвалась граната, отчего я взлетел высоко в воздух,
но ранен не был. Саму же лошадь лишь легко контузило осколком. Так как
мы не ели ничего уже два дня, один из моих казаков принёс мне из лагеря
в котелке говядину. Я с товарищами отъехал назад, чтобы отведать наше ла-
комство, не подвергаясь опасности быть застреленным. Мы сошли с лоша-
дей, поставили котелок на землю и сели на траву, нетерпеливо ожидая воз-
можности вкусить бифштекса. Я потянулся вилкой за одним из кусков, но тут
нас внезапно накрыло облако пыли, и мы потеряли сознание. Котелок и вил-
ка исчезли — на них упало срикошетившее ядро. Наша еда была мельчайши-
ми кусочками разбросана во все стороны. Очевидно, мы выбрали неудачное
место для трапезы. Так я испытал на себе то простое правило, что на войне в
тылу бывает намного опаснее, чем на передней линии.
Только поздним вечером, когда большая часть городской стены была
уже в наших руках, мы вернулись к нашему бивуаку, и заснули, несмотря на
муки голода, на твёрдой земле. Перед восходом солнца меня разбудил мой
командир. Он сообщил мне радостную новость: «защитники Варшавы сда-
лись!», — и приказал раздобыть для него извозчика. Конечно, я использо-
вал этот случай для того, чтобы добраться до города, и был одним из первых
1832. Варшава
41
русских вступивших на его улицы. Поляки были обязаны покинуть Варшаву
за 48 часов, и в это время русские войска не могли быть туда введены. Я же
прошёл туда, назвавшись адъютантом графа Толя. Ведущие к городской стене
улочки были пустынны, дома, на них расположенные, горели. Настроенный
к полякам весьма враждебно граф Толь сам склонял солдат к поджогам. Лю-
дей нигде не было видно — ни одного открытого окна или лавки — всё засты-
ло в страхе и в тоскливом ожидании. Я спросил одного еврея, где находится
постоялый двор, однако он вывернулся, как угорь, повторяя только: «Я не
знаю». Другого я ухватил за воротник, но парень начал орать изо всех сво-
их сил. Две дамы, наблюдавшие спектакль с другой стороны улицы подошли
ближе и вежливо спросили, что мне надобно. «Постоялый двор или комната,
которую можно ненадолго снять», — ответил я. «А не хотите ли Вы к нам?
Наш дом совсем близко», — предложили мне женщины. Они пошли по улице
Сольна, и я последовал за ними. Эти дамы были замужем за немцами, один
из которых владел в Варшаве собственным домом, куда мы и вошли. Хозяй-
ки сказали, что, конечно, желают поесть, и мне стало неудобно, что я ничего
не могу предложить им в ответ. Я поблагодарил женщин, заметив, что очень
хочу спать. Ответ последовал незамедлительно: «Хорошо, но это подождёт».
И действительно, когда я вдоволь наелся, меня отвели в спальню, где я тот-
час же заснул на свежезастланной постели. Через пару часов я пробудился
и увидел перед собой молодого человека со светлыми усами, в гражданской
одежде, со шпорами и плетью в руке. То был хозяин, который дружествен-
но меня поприветствовал. Он родился в Австрии, окончил начальную школу
в Вене и прослыл в Варшаве дельным горнопромышленником. Конечно, мы
с ним начали обсуждать польскую революцию, пережитые горожанами ужа-
сы и трагический конец всего дела. Мой хозяин не был приверженцем идей
«польской экономики», как он это называл, и говорил, что во время терро-
ра его дважды заносили в список приговорённых к повешению. Но из-за
его достойного поведения даже враги проникались к нему уважением, и по-
тому приговор ни разу не был приведён в исполнение. Мы настолько под-
ружились, что я, оставшись в Варшаве до 1833 года, прожил всё это время в
его доме, изведал там немало радостных часов и, вместе со своими гостями
(обычно то были саксонцы и чиновники, заведовавшие горной промышлен-
ностью), выпил до дна не один стакан вина за здоровье моего друга N. Толь-
ко из-за болезни, вызванной моей контузией, мне пришлось покинуть это,
доставившее мне столько наслаждений, высокообразованное и жизнерадост-
ное общество.
Во время карнавала мы как-то организовали маскарад. Костюмы нам уда-
лось раздобыть в театре — то были одеяния времён одного польского коро-
ля, какого-то из Казимиров. Итак, мне достались: фрак фиолетового бархата,
чёрные атласные штаны, богато обшитые шёлком по краям, красные чулки,
42 Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
парик и треуголка. Я должен был представлять доктора и выдавать дамам
омолаживающие и продлевающие жизнь пилюли. Тем временем кто-то под
строжайшим секретом рассказал одной женщине, что эти пилюли содержат
магическую пудру, которая действует необычайно быстро. Конечно, по-
том все дамы кинулись ко мне и моим пилюлям, думая, что они подлинные.
Сколько было после смеха, шуток и комических сцен!
1833.
Литва. Магнетизм
Время моей службы в Варшаве летело быстро, а головные боли всё уси-
ливались. Врач советовал мне принимать ванны, но Николай не любил от-
пускать своих подданных за границу, и я был вынужден удовольствоваться
отдыхом у себя дома. Мои родители жили тогда в Петербурге, но мой отец
был с недавнего времени начальником Россиенского и Шавельского военных
округов, и потому проводил немало времени в своём имении Totheiki [или
может быть Jotheiki — написано неразборчиво], находившимся там же. Там
жила его 70-летняя мать со своей внучкой, моей кузиной. Я приехал туда по-
сле полудня; отец представил мне всех обитателей поместья, потому что я не
был знаком с ними ранее. Моя кузина была крепкой и на редкость прелест-
ной деревенской девушкой, с которой я затем, как и со всеми польскими да-
мами, разговорился и подружился. Но это произошло не так быстро, потому
что, как я заметил, она была весьма застенчива с незнакомыми людьми. Ро-
сту моя кузина была не слишком высокого. У неё были светлые волосы и тём-
но-коричневые глаза, взгляд которых казался совершенно особенным, хотя и
нельзя было точно сказать, что именно необычного в нём было.
Моя бабушка говорила, что её Луиза — прекрасная хозяйка, и она дей-
ствительно скоро покинула наше общество, чтобы позаботиться об ужине.
В русской деревне главное — это приготовить блюда, расставить их и, нако-
нец, хорошо поесть. Я вспоминаю, что мне случалось есть по шесть раз на
дню: 1. при пробуждении — кофе с бутербродом и сухариками; 2. через два
часа — фрукты четырёх сортов; 3. затем — обед из четырёх — пяти блюд;
4. потом, в четыре часа — кофе с бутербродом, сухариками и всяческими
десертами; 5. в семь часов — чай; 6. и, наконец, в десять часов — ужин, по
меньшей мере из 3 перемен. Во время этой последней трапезы кузина села
напротив меня, и я смог хорошенько её рассмотреть. Она была неразговор-
чива, будто рассеянна, глаза её часто останавливались на чём-то и, кажет-
ся, тускнели. Это бросилось мне в глаза, но я не придал сему внимания. На
другой день девушка вновь чувствовала себя хорошо, но за ужином опять
появился тот застывший взгляд и молчаливость. Наконец она побледне-
ла и должна была уйти к себе в комнату. Мне сказали, что ей нездоровить-
ся. На третий день она вновь была бодра, но вечером повторилось то же,
44
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
что и ранее. В этот раз с ней случились даже судороги, и она вновь уда-
лилась.
Я прошёл в спальню Луизы и нашёл её в страшных конвульсиях, из тех,
против которых жгут обыкновенно перья, что мне и пришлось сделать в той
комнате. Я успокоил кузину и попросил её позволить мне остаться с ней, на
что она дала своё согласие. Через несколько минут судороги ослабли и, нако-
нец, вовсе прекратились. Девушку ещё тряс озноб, но она лежала неподвиж-
но; глаза её были затуманены, лицо медленно теряло свою бледность, дыха-
ние становилось тише. Она затихла, но вдруг начала разговаривать, как будто
в комнате были люди, мне не видимые. Я попытался и сам заговорить с ней,
но она не обратила на мои слова никакого внимания. Тогда я положил ей
руку на лоб, и она сказала: «Держи так, это укрепляет меня». Я понял, что то
было сомнамбулическое состояние, хотя врачи уже много месяцев пытались
лечить её от лихорадки. В таком положении девушка оставалась ещё пару
часов, после чего она сама проснулась и была очень удивлена, увидев меня у
своей постели.
На следующий день всё повторилось вновь, но припадок наступил уже в
начале ужина. Я остался за столом, однако вскоре кузина позвала меня к себе.
Когда я пришёл, судороги уже почти прошли, и у больной был только озноб.
Она попросила положить ей руку на лоб, что облегчало её страдания. Я сде-
лал это и спросил её, что она чувствует. «Я становлюсь более сильной», —
последовало в ответ. «Что же укрепляет тебя?» — «Материя, которая течёт
от тебя ко мне» — «Что же это за материя?» Она долго не могла подобрать
слова, но, наконец, сказала: «Магнетическая материя, но это слово мне не
нравится», — «Откуда же исходит материя?» — «Из крови», — «А нервы?» —
«Они лишь посредники, которые собраны в кончиках пальцев. Через них
течёт материя», — «Почему тебе нужна эта материя?» — «Потому я проли-
ла или потеряла её из-за невежества врачей и из-за неправильного обраще-
ния со мной окружающих» — «Как передается тебе эта материя?» — «Лучше
всего — при поглаживании, таком, будто приклеивают пластырь». Конеч-
но, речь шла о магнетизме рук. После вышеописанного поглаживания она
ослабла и сказала, что ответы на вопросы её утомляют. Она заснула немного
раньше, чем прошлым вечером, а когда проснулась, вновь не могла понять,
зачем я сижу рядом с ней.
Каждый вечер кузина впадала в свой странный сон, который всё удли-
нялся, в то время как судороги длились короче. И каждый раз я должен был
приходить к ней, когда же я запаздывал или уходил, она начинала беспоко-
иться, и это беспокойство могло довести даже до конвульсий. В обыкновен-
ном состоянии она совершенно не помнила того, что происходило с ней в
сомнамбулическом сне, и не отмечала даже, что проспала больше обычного.
Однажды я спросил сомнамбулу: «Какой болезнью ты страдаешь?» — «Ду-
1833. Литва. Магнетизм
45
шевной болезнью», — «Отчего же она случилась?» — «Из-за неверного вос-
питания в детстве, когда все потакали моим желаниям. Уже в 12 лет я стала
лунатиком и часто вскакивала во сне. Затем пришли врачи. Они пускали мне
кровь, вместе с которой уходила и материя, что только усугубляло мою бо-
лезнь. Другие давали мне опиум и хинин, что мешало кровообращению и
вело к истощению», — «Можешь ли ты выздороветь?», — «Ещё не знаю, не
могу сказать», — «Почему же?» — «Потому что я ещё не в состоянии об этом
сказать». Она очень ослабела, и я не повторил своего вопроса.
С приближением сна её речь стала более беглой, и она начала говорить
сама с собой. Однако я опасался спрашивать её вновь, потому что она сказа-
ла, что ответы причиняют ей головную боль.
Через несколько дней я вновь задал ей вопрос: «Можешь ли ты выздоро-
веть?» — «Да», — «С помощью чего?» — «С твоей помощью», — «Но почему
именно я?» — «Потому что ты укрепляешь меня своей материей и помогаешь
мне жить. Если бы ты не приехал, я умерла бы через три месяца.» Я дал де-
вушке кольцо и сказал, что если она хочет, я женюсь на ней, как только она
выздоровеет. «Если у меня сейчас будет сын, и ему передастся моя болезнь,
я сойду с ума и более не смогу жить. Но, конечно, я могу устроить всё так,
что мой... сон (она не хотела произносить слово «магнетический») совпадёт
с обыкновенным», — «Но что для этого надо сделать?» — «Отвезти меня в
Петербург и там магнетизировать. Тогда я скажу, что стоит сделать дальше.
Прямо здесь всё это совершить невозможно, потому что люди ничего не по-
нимают в моей болезни».
В другой раз, когда она, как обычно вела разговор с некими невидимыми
существами, что, кстати, совсем не походило на бормотание бредящего чело-
века, больного горячкой, я отошёл в другую комнату, чтобы занести кое-что
в свою записную книжку. Но только лишь я начертил несколько слов, она
стала громко произносить их, хотя и не имела никакой возможности видеть
написанное. Поражённый, я вошёл в её спальню, и она спросила меня: «За-
чем ты пишешь? Это глупо — люди всё равно не поверят тебе. Такова их при-
рода: если человек своими глазами увидел нечто сверхъестественное, вскоре
он начнёт сомневаться в этом».
Луизу отвезли в Петербург, и доктор Адам магнетизировал её в моём ста-
ром доме. Во время сеанса, который длился всего несколько минут, она за-
снула, но что-то пришлось ей не по нраву, и она сказала: «Вы всё сделали
неправильно, и теперь я должна четыре часа ходить по кругу», — и она нача-
ла ходить по комнате. Её шаг был неустойчив, скорее то было даже раскачи-
вание, но она не падала, несмотря на темноту комнаты. Мои родственники,
которые ранее никогда такого не видели, забавлялись тем, что ставили свои
стулья и столы на пути больной, но она обходила их; и хотя казалось, что де-
вушка покачивается, она ни разу не запнулась. Наконец четыре часа прошли,
46
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульског
Луиза начала оступаться и сказала: «Я не могу выносить этих любопытству
ющих, они мучают меня, у них слишком много электричества». Наконец он
подошла к окну, постучала кончиками пальцев по стеклу, вздрогнула и про
снулась.
На следующем сеансе Луиза заснула так же быстро, как и в первый раз, н<
осталась спокойно лежать в постели. Девушка сказала только, что доктор ei
отвратителен, потому что у него слишком много электричества, но она не бу
дет более сопротивляться магнетизированию. «Кто такой электрический че
ловек?», — спросил я. «Существуют две разновидности людей: электрическая
и магнетическая, в соответствии с там, какая материя (электрическая илг
магнетическая) господствует в их теле. Мне приятна магнетическая материя,
и ты — магнетичен». Я спросил далее: «В чём же разница между двумя мате-
риями?» — «В магнетической материи заключена поддерживающая, успока-
ивающая душевная сила, а в электрической — сила волнующая, неспокойная,
земная. Первая из них более свойственна душе, вторая — телу. Борьбой этих
двух сил живут звери. Солнце даёт электричество, луна — магнетизм, потому
её появление так влияет на меня, что я не могу от неё оторваться», — «Так
луна — магнит?» — «Да, но тут речь идёт не о металлическом, но о животном
магнетизме. Эти два явления, хотя и имеют одинаковую причину, но разли-
чаются по своему действию и проявлениям». При пробуждении Луиза стала
беспокоиться, будто хотела проснуться, но не могла. Тогда она попросила
проделать над ней магнетические манипуляции, начиная с ног и до головы.
После этого девушка, наконец, проснулась, жалуясь, однако, на головную
боль.
Несмотря на это болезненное состояние, её вид не выдавал страданий.
Цвет её лица был свеж, она не осунулась, казалась не сонной, а, напортив,
жизнерадостной, так что никто не хотел верить тому, что она больна. Вскоре
Луиза приняла участие в общем веселии.
Несколько дней спустя я принимал в своём доме гостей, кузина также
приоделась, спустилась в залу, потанцевала один раз с французом, начала во
второй, но вдруг как-то замолкла и продолжала двигаться уже механически.
Когда танец окончился, она осталась стоять на том же месте, глаза её были
полузакрыты и будто померкли. Луиза заснула, и во сне уже ударила по ро-
ялю, после чего её пришлось отвести в спальню. Когда я спросил, зачем она
это сделала, последовал ответ: «Так было нужно», — «Для чего это было нуж-
но?» — «Я не могу ответить, ты не поймешь меня. Но так было нужно», —
«Стоит ли мне будить тебя сейчас?» — «Нет, я должна некоторое время по-
спать. Иначе у меня заболит голова». Когда я захотел спуститься к друзьям,
она не отпустила меня, и стала упрашивать остаться. По истечении времени
сна она позволила отвести себя к этажерке с фарфоровыми фигурками, до-
тронулась до них кончиками пальцев и пробудилась.
:833. Литва. Магнетизм
47
Как только Луиза засыпала и начинала разговаривать, она предупрежда-
ла обычно, сколько продлиться её сон, точно называла час и минуту своего
пробуждения, и никогда в этом не ошибалась. Длительность сна увеличилась
из-за магнетических сеансов, и вскоре должен был наступить кризис, после
которого продолжительность такого сомнамбулического состояния сократи-
лась бы. Но это проходило не так быстро, как мы полагали ранее, и как она
сама страстно желала. Потому во время сна Луиза беспокоилась и станови-
лась раздражительной. Кузина хотела, чтобы я всегда был рядом, и, когда
мне приходилось удаляться, она приходила в ярость, рвала на себе волосы,
начинала кричать, и у неё начинался отвратительный припадок. Сила де-
вушки увеличивалась настолько, что четыре человека не могли её удержать.
Это состояние продлилось однажды несколько часов, а когда оно прошло,
наступила усталость и слабость, так что врач подумал, что она уже умерла:
дыхание и пульс не чувствовались. Через 10-20 минут тело девушки содрог-
нулось, как будто что-то проникло в её грудь, и она начала дышать. Это было
как пробуждение от летаргического сна. Когда я спросил её, что с ней было,
она сказала: «Моя душа уходила», — «Куда?» — «Туда, куда должна была. Ты
не поймёшь», — «Что такое душа?» — «Это непостоянная материя человече-
ского тела, которая находиться во всех его частях», — «Что случается с ду-
шой, когда тело умирает?» — «Душа покидает его, собираясь сначала из рук
и ног в грудь, оттуда идёт в голову, и, наконец, выходит наружу», — «Какую
форму принимает душа после смерти?» — «Она принимает форму тела, но
только не столь отчётливую. Скорее она подобна туману и может иметь теле-
сные ощущения только до тех пор, пока не укрепиться настолько, что перей-
дёт в высшее бытие», — «Где находиться душа после смерти?» — «На земле.
Где она должна искупить свои грехи».
С увеличением длительности магнетического сна усилилась и способ-
ность Луизы к ясновидению, так что её высказывания становились всё ин-
тереснее. Даже когда её не хотели беспокоить расспросами, опасаясь уто-
мить, затрагиваемые ей темы были столь значимыми, что каждый невольно
пытался продолжить исследование. Не раз она отвечала на многочисленные
просьбы: «Вы спрашиваете меня о том, о чём рассказать невозможно. Я не
Бог. Я и так сказала больше, чем следовало, и мне придётся за это отвечать.
Часто, когда вы пристаёте ко мне с вашими вопросами, я откликаюсь толь-
ко для того, чтобы отвязаться от вас, поэтому я и не могу никогда отказать
вам. Я не виновата в том, что вы не понимаете меня и не можете истолковать
моих слов. Но мои идеи истинны, всё имеет своё непреложное значение, ко-
торое рано или поздно откроется, к изумлению земных созданий, и приведёт
некоторых из них к познанию. Заметьте особенно, что я рассказываю сама по
себе. Это исходит от моих ангелов-хранителей («людей», как она их называ-
ла), которые знают много больше меня». Чем более ухудшалось её состояние,
48
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульско,
тем больше она общалась со своими «людьми». Когда они время от времен
покидали её, Луиза горько на то жаловалась и была в такие моменты сове[
шенно беспомощной.
Магнетический сон кузины удлинился до 4 дней, то есть до 96 часов. Он
немного ела, но её глаза были незрячими, будто на них лежала белая пеле
на. Сил у неё почти не осталось. Луиза отмечала час и минуту, в которые он,
проснётся, говорила, насколько удлиниться её состояние и прибавляла, чт<
летом ей нужно будет принять морские ванны.
Чтобы избежать повторений, я не буду более описывать отдельные сеан
сы, но упорядочу и изложу последовательно всё то интересное, что она гово-
рила. То есть попытаюсь составить краткий обзор ею сказанного.
Когда в человеческом теле магнетическая материя преобладает за счёт
электрической, индивидуум является магнетическим. То есть, в магнетиче-
ские моменты его душевные или духовные силы теряют зависимость от сил
телесных, и потому все его способности обостряются и усиливаются. Оттого
магнетики, или как их называют, «чувствительные», имеют невероятно раз-
витое душевную интуицию, в то время как собственно чувственные ощуще-
ния у них приглушаются. Поэтому такие люди замечают и понимают такие
вещи, которые мы в обычной нашей жизни едва ли можем постичь.
Явные признаки сильного магнетизма или ясновидения кажутся нам не-
естественными и невероятными, потому что у нас нет возможности пона-
блюдать за ступенями его постепенного развития, или осуществить такое
развитие самим. Надо остерегаться, чтобы не спутать магнетическое состо-
яние и болезненные симптомы, ведь часто они не имеют между собой ниче-
го общего. Мы, с нашими ограниченными дарованиями, всегда хотим, так
сказать, по-человечески объяснить прорицания и приравнять магнетиков
к обычным людям. Всё, что выходит за границы привычного, мы объявля-
ем вздором, шарлатанством и надувательством. Никто не хочет допускать
существования таких душевных болезней, как безрассудство, меланхолия
и тому подобное. Ведь никто, к примеру, и не задумывался о возможности
наличия у человека душевной лихорадки, душевного воспаления или, лучше
сказать, усиливающегося нервного потрясения, воспламенения духа, всеобъ-
емлющего беспокойства. Почему же душа не должна быть подвержена сво-
им собственным заболеваниям, которые наступают независимо от телесного
состояния человека? Большинство духовных недугов случается незадолго до
смертных часов человека, когда он, однако, ещё в полном сознании, и это
может служить доводом, подтверждающим, что его душа была ранее здоро-
ва, и теперь, разлучаясь с телом, выказывает себя также соответственно сво-
ему состоянию.
Многие признаки говорят о том, что условия телесной жизни магнетиков
и обыкновенных людей отличаются. Так, к примеру, однажды наша магне-
:333. Литва. Магнетизм
49
тическая больная выпрыгнула из своей спальни, и после долгих поисков мы
нашли её на улице. Она прислонилась к забору и стояла так в одной сорочке,
с босыми ногами, без перчаток на руках и с открытым горлом, при том, что
мороз достигал -25 градусов. Но то, что её тело пробыло более пяти минут
на такой страшной стуже, не привело ни к каким последствиям. В другой раз
она, будучи в магнетическом состоянии погрузилась в пруд по самое горло и
осталась там на целую ночь. То было уже лето, однако всё равно, многочасо-
вое пребывание в воде должно было окончиться каким-либо телесным забо-
леванием, но у неё не осталось ни одного следа произошедшего. В магнетиче-
ском сне девушка часто проглатывала пригоршни соли, целые лимоны прямо
с кожурой и тому подобное без всякого для себя вреда.
У нас была возможность пристально наблюдать такие состояния, и по-
тому мы смогли найти все ступени перехода от совершенно обыкновенного
к чудесному. И нам было совсем не трудно прийти к тому убеждению, что
душа, которая находиться в своём теле, в состоянии и смотреть оттуда в ду-
ховный мир. Как много примеров тому, что не больные, но изнурённые люди
точно указывают час своей смерти. А многие ли не видели покойников? Мно-
гие ли не получили за свои грехи заслуженного наказания? Ужели всё это
лишь картины, рисуемые фантазией, и сотни и тысячи магнетиков, живущих
на свете, — лишь обманщики, которые побуждаемы постыдными мотивами к
лицемерию? Как могут эти несчастные встречать на своём пути лишь невежд
и людей легковерных, которых легко обвести вокруг пальца? Трудно отнести
к таким обманщицам крестьянских девушек из Лапландии, Архангельской
губернии, из Сибири и Америки — в приарктических областях магнетиче-
ские заболевания случаются особенно часто.
И моя кузина всей душой желала поскорее выздороветь, ведь она знала,
что только тогда я смогу взять её в жёны. Она всеми возможными способа-
ми пыталась освободиться от своего тяжёлого состояния, тем не менее, вы-
здоровление затянулось надолго. Но в конце концов долгожданная цель была
достигнута.
Представим себе, что древние римляне придут на концерт Паганини или
Листа. Каковы будут их впечатления? Безусловно, всё будет выглядеть для
них неестественно и непривычно. Римляне не будут верить своим ушам и
глазам, и только сама действительность убедит их, что это играет один че-
ловек. Многие образованные люди средневековья сочли бы, что наши про-
славленные виртуозы заключили сделку с чертом. Отношение обычного на-
блюдателя к магнетику весьма с этим схожи. Люди не верят в то, что они не
замечают своим земным разумом, или, лучше сказать, в своём земном бытии.
Ведь мы всегда требуем объяснений, телесных обоснований для духовных
феноменов, которые выходят за рамки наших представлений. Положим, что
наш земной разум обострился или напрягся. Разве не будет тогда возможно
50
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
познавать больше, чем доступно обычному уму? Почему люди не допускают
применения этого же принципа к душевным способностям человека? И, если
так и обстоит всё на самом деле, то куда же должны обратиться такие душев-
ные способности, как не в духовный мир, которому они принадлежат, и ко-
торый непознаваем, непостижим для мира разума и неестественен для него.
Кому же быть связанными друг с другом, как не душам, освободившимся от
всего земного и находящимся в инобытии? Если человеческая душа бессмер-
тна и продолжает жить после смерти тела, то можно предположить и суще-
ствование некого сообщества таких душ. Почему же невозможна тогда связь
между умершими и ещё живущими людьми? Почему для нас сон не может
быть средством для душевной, неземной работы, чем он и является, напри-
мер, для магнетиков? Даже если эти предположения и вызовут возражения, к
ним нелегко будет подыскать доказательства.
Намеки и указания на духовный мир, над которым магнетики немного
приподняли покров тайны, нельзя считать лишь плодом фантазии. На это
имеется тем меньше оснований, чем больше сторон этого мира так или иначе
открывается нам. И даже изначально несогласные часто постигают подобные
вещи благодаря собственному опыту, некоторым идеям и таланту к наблю-
дению. Если отбросить все частности, то в целом надо отметить, что встре-
чи с удивительным и истинным случаются нередко. Потому каждому должно
быть ясно, что человек состоит не только из смертного тела, и что душа его
принадлежит более высшим, чем наша земная жизнь, сферам.
То, что я говорил о земной жизни, как сказала однажды Луиза, легко вы-
вести из естественных закономерностей, исследовать и подтвердить метода-
ми физики и химии, посему этому стоит верить. Но в существовании духов
всегда сомневаются, а говорящим о нём непременно возражают, потому что
такие вещи превосходят человеческие способности к познанию. И окон-
чательно убедиться в этом можно только при переходе в иную жизнь. Так
устроены законы природы, и мне, пожалуй, не стоит упоминать о том, что ле-
жит за пределами человеческого разума. От этого более вреда, чем пользы:
люди не верят!
Все звёзды на небе есть не что иное, как горящие тела, и чем дальше рас-
положены они от нас, чем ярче их свет, тем сильнее они раскалены. Звёзды,
подобные луне (планеты), более холодные и тёмные тела, чем солнце. Свет
нашей луны и планет нашей системы — лишь отражение света солнечного.
Солнце состоит в основном из сернистых масс, его поверхность покрывают
невысокие вулканы, через жерла которых струи огня изливаются наружу. Во-
круг этого светила имеется атмосфера, которую иногда можно заметить по
языкам пламени с помощью специальных приспособлений. Пройдя через
такую атмосферу, солнечные лучи достигают земли, и в очень жаркие дни в
воздухе можно почувствовать серу. Серная пыль и серный дождь в тропиче-
1833. Литва. Магнетизм
51
ских зонах (например, в Африке) также имеют своей причиной лучи солнца,
содержащие серу. Вообще, погода формируется при воздействии этих лучей
на магнетические облака (воду). Из-за нагревания облака начинают тереть-
ся друг о друга, магнетизм высвобождается и смешивается с электричеством
(серой) солнечных лучей — первая из упомянутых сил вызывает гром и осве-
жение воздуха, вторая — молнию и духоту. Серный запах говорит о том, что
в облаках была сера, и если бы всё было по-другому, если бы причиной всему
не было бы солнце, тогда на земле не было бы столь многочисленных серных
соединений. Снимки предметов, сделанные даггеротипным аппаратом также
говорят о присутствии серы в солнечных лучах. Тела живых зверей и расте-
ний темнеют от солнечных лучей из-за электрического, серного содержимо-
го последних, которое оседает на освещаемых предметах. Но стоит отметить,
что на мёртвые животные и растительные остатки солнечный свет действует
прямо противоположным образом — они бледнеют. Впрочем, земная сера,
конечно, отличается от солнечной.
Эти горящие на солнце серные массы вырабатывают солнечные мате-
рии (электричество и свет), которые способствуют укреплению, постоянно-
му развитию и усилению всего животного и растительного; не духовного, но
чувственного; а точнее, всего живого, и, в то же время видимого. Это влия-
ние жара, ведущего к смерти. Солнечная материя, электрическая материя и
солнечный свет — явления одного и того же порядка, различающиеся лишь
по своим проявлениям и действию. Солнечной материи земля обязана бо-
лее всего светом, чистым, сухим воздухом. Величина солнца преувеличива-
ется из-за его атмосферы. Жарче этого светила может быть только сильный
взрыв.
Второе космическое тело, значительно влияющее на Землю, — луна. Она
состоит преимущественно из холодных ледяных масс, не имеет земляной
оболочки, и внутри неё горит только умеренный огонь, подпитываемый со-
лью или солеподобными веществами, без серы. Но лунная соль магнетиче-
ская, а не электрическая, как земная. На поверхности луны нет высоких,
а тем более, огнедышащих, гор. Тёмные пятна, которые различают на ней
люди — это водоёмы. На тёмной стороне луны атмосферы нет, на видимой
же нами, магнетической стороне она есть. Лунные лучи представляют собой
не что иное, как отражённый солнечный свет, лишённый, однако, электри-
чества. Они обесцвечивают живые тела. Холодные металлы луны выраба-
тывают лунные материи (магнетизм и темноту). И эти материи успокаивают
всё встревоженное, они унимают и охлаждают. Луна возвещает наступление
ночи, даёт сон и покой телу, однако душа при этом более активна, чем днём.
Об этом ясно свидетельствуют смятение духа при пробуждении в ночные
часы и сны. Лунные материи дают свежий воздух, чем поднимают в высоту
испарения земли, из которых затем складываются облака. Так как лунные
52
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
лучи в отличие от солнечных всегда холодны, то вечером, когда луна начина-
ет действовать, появляется роса. Утром, когда приходит черед солнца и элек-
тричества, весь магнетизм скапливается в воздухе и, гонимый с земли, он
образует туман. Если электрические воздействия солнца одерживают вверх,
то погода устанавливается ясная, с безоблачным небом. Если же побеждает
магнетизм... [Тут рассказ обрывается и начинается другая глава с пропуском
пустой страницы. — В.К]
1834. Кавказ. Дагестан
Была распутица. Тысячи людей благословляли Московское шоссе, и мы
на четвёртый день прибыли в Москву. Против прежних поездок по простой
дороге это считалось скорым. В Москве я остановился у Москворецкого мо-
ста, имея вид на Кремлёвские палаты, на Ивана Великого и другие замеча-
тельности столицы.
Первым делом моим было побежать на площадь посмотреть на гражда-
нина Минина, а потом съездить в 3-ю Мещанскую к Григорию Ивановичу
Фишеру фон Вальдхейму1, ветерану наших энтомологов. Григорий Иванович
принял меня со свойственным ему радушием, обласкал и поощрил, показав
мне все свои коллекции. Я удивлялся и истинно наслаждался этими редкостя-
ми. На другой день я должен был у него отобедать, и мне представлена была
честь повести мадам Фишер в столовую залу. За столом разговоры наиболее
заключались в новостях из Петербурга, о царской фамилии Императора Ни-
колая и т. п. Это считался разговор хорошего тона.
Осмотрев замечательное™ Москвы, я на 5-й день уехал, потому что ор-
денансгауз не позволял мне даже останавливаться в столице. У меня была
казённая подорожная. За Москвою начались наши дорожные бедствия. Мы
тонули и вязли в грязи. В Подольском разлилась река, паром был малоиспра-
вен и останавливался на всяком шагу. Тут мне рассказывали странный слу-
чай. На пароме перевозились два казённых фургона с холстом, управляющий
какого-то имения с грузом медных денег и возвращающийся домой крестья-
нин с повозкою. Паром наехал на льдину, и казённые фургоны свалились в
воду и потонули, прочее всё было спасено. Так как казённое ничего не про-
падает, то было произведено надлежащее следствие, и решено так: исправни-
ку заплатить треть убытков за то, что не смотрел за исправностью перевоза,
управляющему, бывшему на пароме, — другую треть, за то, что заботился о
своих медных деньгах, а не о казённом интересе, а проезжающему на том же
пароме мужику — третью треть, за то, что на своей повозке уехал, не дав по-
мощи утопающим.
Подъезжая к Туле, мы на станциях встречали целые шкафы, наполненные
разными произведениями этого фабричного города, блестящие снаружи и в
три дорого настоящей цены. Самый город повсюду украшен вывесками са-
Григорий Иванович Фишер фон Вальдгейм — выдающийся московский энтомолог
(1771-1853).
54
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
моваров, и кажется, что это после казённого оружейного завода есть самый
главный его фабрикат. Чем дальше мы подвигались на юг, тем становилось
теплее, чернозёмистая грязь в течение двух суток обращалась в гель, другое
бедствие для путешественника. Начиная от Воронежа наступила степь, по-
крытая повсюду зеленью, и эта зелень, всё зеленея, тянется более 600 вёрст
до самых гор Кавказских. 10-го мая я прибыл в Пятигорск. Тут уже было
жарко. Фруктовые деревья отцвели, и виноград начинал уже пускать свои от-
ростки. Трава была в аршин вышиною. Первое дело было искать квартиру.
К счастью ещё немного наехало больных, так что [я] нашёл квартиру в три
веселые комнаты в доме у фельдшера.
Я забыл сказать, что за Ставрополем я встретил одного господина, кото-
рый также ехал в Пятигорск для пользования себя [водами]. Мы познако-
мились, и так как он мне показался порядочным человеком, то я предложил
ему пересесть из простой почтовой повозки ко мне в экипаж, а людей наших
[мы] посадили на повозку и так приехали в Пятигорск. Этот господин потом
просил меня нельзя ли, хотя [бы] временно поместиться у меня, так как в на-
нятой мною квартире одна комната была для меня совершенно лишняя. И я
с удовольствием уступил. Размещение было такое: вход в залу, направо дверь
в мою спальню, а налево спальня Г. Г. Сначала дело шло очень хорошо, го-
сподину Г. были прописаны самые горячие ванны, и чтобы в них попасть, на-
добно было забираться туда в 4 часа утра. Так как ванн было очень мало, а
купающихся очень много, [то тому] кто опаздывал, приходилось ждать своей
очереди часа три и четыре, мне же от ран моих были назначены самые сла-
бые ванные, которых было довольно много, так что я вставал в 7-м часу и
возвращался домой в 9-м, до начатия дневного зноя, и нередко успевал ещё
дорогою сделать экскурсию. Жилец мой приходил из ванной домой около
того времени, когда я вставал. По приходу домой я пил маренковый1 кофе
и потом ложился в постель для транспирации. Я всегда удивлялся, что в это
время набиралось так много мух в моей комнате, хотя она и была расположе-
на на север, они не давали мне покою.
Однажды я как-то вернулся домой раньше обыкновенного, и что застаю:
Г. Г. запер ставни в своей комнате и зале и занимался загонянием мух в мою
спальню [из своей], где притворив дверь, имел от них покой. Возможно ли
себе представить в какой он попал конфуз, не имея никаких отговорок, убе-
див меня с тем вместе какого рода это был гусь. Я был очень рад, когда с пе-
реездом на Кислые воды, смог навсегда с ним расстаться.
Пятигорск расположен на покатости горы, примыкая с одной стороны
к горе Машук, обросшей лесом, а с другой стороны к беспредельной степи,
отделяясь протоком Подкумком. Местоположение могло бы быть довольно
1 Маренковый кофе — зеленый чай.
!834. Кавказ. Дагестан
55
красивое, если бы в нём было больше тени, но бульвар был ещё слишком мо-
лод, а в общественном саду видно только несколько виноградных лоз и оди-
ночную беседку с эоловою арфою.
Город небольшой, но имеет кроме обустройства минеральных вод, собра-
ние, где раз в неделю танцуют: кавалеры в сюртуках, дамы, как и везде, в ка-
ком наряде могут. Кроме того, имеется большое каменное строение с комна-
тами для помещения неимущих раненых офицеров, но неудобство в том, что
кухня общая: вы послали денщика сварить кофе, он засмотрелся, и пропал не
только ваш кофе, но и кофейник. Другой хочет себе сварить суп, но все ме-
ста заняты, и едва к вечеру успевает он вас угостить. Общество в Пятигорс-
ке летом бывает весьма разнообразное, и приезжает из южной России много
помещиков со своими семействами. Однако, с некоторого времени нападения
черкесов напугали посетителей. Эти набеги суть ни что иное, как кража лю-
дей. Хищники1 обыкновенно к вечеру подкрадываются к селениям и к проез-
жим дорогам и ждут беспечного проезжего или прохожего, которого убивают
и ограбливают или тащат к себе в неволю. Во время моей бытности в Желез-
новодске в семи верстах от Пятигорска были из тамошней немецкой колонии
утащены две девушки, но колонисты тот час же вооружились и преследовали
хищников в горы, и одну из жертв успели отбить; с другою же черкесы уска-
кали. Эти добычи обыкновенно передаются в дальнейшие горские племена и
оттуда продаются в Турцию, особенно в Трапезонт2. Нападения черкесов на
наши селения более затруднительны. Линейские казаки уже так свыклись с
образом [ведения] войны черкесами, что последним редко удается застать их
врасплох. Большая часть казачек происхождения черкесского, и при набегах
на селения они их также умеют защищать, как и мужчины. Многие имеют ме-
дали и кресты за храбрость.
Мне известен случай, что одна баба защищала от толпы черкес в течение
двух часов вход в станицу тем, что из окна выставила ружейное дуло. Чер-
кесы подскакивали, но ни один не отваживался проскакать мимо этого дула,
пока не прибежали с покосов казаки и прогнали хищников.
В Пятигорске много минеральных источников, все они серно-кислого
свойства, частью горячие, частью холодные. Резервуар первых имеет 52° по
Реомюру. Они вытекают из небольшого валуна, не достигающего высоты че-
ловека, в котором образовались подземные пустоты в виде ноздреватостей.
Эти источники находятся в связи с отдалёнными вулканами, и когда земле-
трясения постигают близлежащие страны, то некоторые источники времен-
но пропадают. В семи верстах от Пятигорска ближе к горе Бештау имеются
богатые железные источники, из которых самые холодные имеют 0...+60 по
Реомюру. Они также выходят из горы, покрытой большим лесом, и это ме-
Здесь и далее В.М. хищниками называет только кавказских разбойников.
- Современная транскрипция — Трабзон (Турция).
56
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
сто называется Железноводск. Тут имеется так называемая Шотландская ко-
лония, населённая теперь немецкими колонистами. Это лесистое место очень
богато насекомыми, и отсюда ведёт удобнейшая дорога для всхода на гору
Бештау. В 17-ти верстах от Пятигорска находятся Щелочные воды1, но они
ещё мало обстроены. Наконец, в 40 верстах от Пятигорска ближе к горам ле-
жит Константиногорск1 2 со знаменитыми кислыми источниками, главный из
которых называется Нарзан, то есть богатырская вода, наиболее подходя-
щая к Пирмонту. Черкесы так уважали эту воду, что когда русские вытесни-
ли их из этой страны, то они забили главный источник камнями и чурками,
и прошло более году, покуда успели опять вычистить. Источник этот вели-
колепно бил из земли большими клубами, и когда почерпнете стаканом, то
вода совершенно прозрачна, холодна, кисловато и сильно ударяет в нос угле-
кислым газом. Местность здесь гораздо выше Пятигорска, и потому климат
более суровый. Насекомые и растения уже теряют степной характер и при-
ближаются к типам нагорных. Скалистые бока Константиногорской долины
представляют несколько отверстий, ведущих в пещеры, которые посетить я
не имел возможности. Все окрестности изобилуют окаменелостями, и маль-
чишки предлагают за несколько копеек разнообразные аммониты и другие
допотопные ракушки.
Кончив курс купания, я отправился из Пятигорска на юг. Первый город
был Георгиевск, бывшая столица Кавказа, ныне ничтожный городишко, по-
том приехал я в Екатериноград на реке Малке, степное место, заселённое
преимущественно казакам. Здесь надобно ждать так называемой оказии
для проезда во Владикавказ. Эта оказия заключается в том, что собираются
проезжающие и приходит военный конвой из одной или более рот пехоты и
пушки, которые сопровождают и охраняют путешественников от нападения
Черкес.
Мне пришлось ожидать этого случая четыре дня. Тогда утром рано бара-
банным боем дается знак выступления, и все повозки, экипажи собираются
на площади и длинным караваном, часть войск и пушка впереди, выходят в
степь. На этом пути четыре станции, где ночуют. Так как всё идёт шагом, то
это скучное путешествие, и, подъезжая к Владикавказу, удалые ямщики вы-
скакивают из рядов и во весь карьер мчатся к крепости. Но нередко их сме-
лость бывает горько наказана, и, в виду конвоя, хищники не раз уже изру-
бляли и ограбляли смельчаков. Места эти до самой крепости Владикавказа
представляют огромную равнину, где горцам удобно прискакать и ускакать
во все стороны.
Во время этого путешествия погода была пасмурная, и только перед са-
мым Владикавказом солнце разорвало тучи, и горы Кавказа представились
1 Щелочные воды — ныне Ессентуки.
2 Константиногорск — ныне Кисловодск.
1834. Кавказ. Дагестан
57
во всём своём величии. Если себе вообразить трон Юпитера, то это было бы
здесь в полном блеске.
Владикавказ расположен на выходе так называемой Военно-Грузинской
дороги из гор на северную равнину и составляет ключ к проходу в Грузию и
южные наши владения.
Крепость эту горцы осаждали, но взять не могли. В цитадели её содер-
жатся горские амонаты или заложники, в числе которых когда-то был и Ша-
миль. Происходя из бедной фамилии, он с охотою принял на себя эту обязан-
ность ради кормовых денег, которые им даёт правительство наше. Замечали,
что он особенно обращал внимание на учения наших солдат и стрельбу из
пушек.
Далее остановки к проезду нет, и только вблизи самой крепости на рав-
нине предстоит ещё некоторая опасность. Через 5-6 вёрст местность начина-
ет постепенно возвышаться к станции Ларс, [дорога], следуя берегу Терека,
идёт по краям скал. Места принимают вид всё больше дикий, ущелья всё бо-
лее суживаются и, наконец, заграждаются огромным поперечным утёсом. Тут
все стороны поднимаются отвесно под облака, и вершины обыкновенно по-
крыты последними. Вокруг виднеются снеговые горы, а внизу стремительно
клубится Терек. Это место называется Дарьял, как говорят потому, что вой-
ска Персидского царя Дария до сих пор проникали. Ныне это место занято
небольшим пехотным постом наших войск, живущим в казарме и никогда не
видящим солнца. Легенда говорит, что на скале Дарьяльской была когда-то
башня, занятая какою-то царевною, которая с приходящих караванов соби-
рала пошлины и, вместе с тем, приглашала к себе молодых купцов и путе-
шественников на угощение. Пировала, веселилась и потом сбрасывала их со
скалы в пропасть.
Далее дорога значительно поднимается, [здесь] повсюду ещё лежал снег,
который свалился ещё в прошлом году с Казбека и в течение одного года не
успел стаять. Эти огромные снежные завалы случаются обыкновенно по-
сле 8-летнего периода. На отвесах Казбека снег накапливается в течение не-
скольких лет, покуда собственная тяжесть обрушивает эту массу и засыпает
всё ущелье. Камни, снег и льдины нередко летят на расстояние в 17 вёрст,
русло Терека останавливается, все мосты срываются, и на неделю и более со-
общение нередко прекращается. Казбек имеет более 12 тыс. футов в вышину
и совершенно похож на немного широкую сахарную голову. Днем обыкно-
венно он затянут тучами, но ночью блестит среди мрачной темноты.
Приближаясь к Казбеку, дорога идёт почти по гладким скалам; над ни-
чтожным, по-видимому, ущельем показалась тёмная туча, ямщик торопился,
начали капать несколько дождевых капель, колесо повозки задело как-то за
скалу, что приключило минутную остановку. Мы успели лишь вытянуться на
другой берег, как столб воды в аршин с ужасным шумом и треском понёсся
58
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
вниз. Мы едва успели спастись. Это была бешенная Талка1. Станция Казбек
лежит довольно высоко, но главный перевал начинается далее; в несколь-
ких верстах оттуда встречается значительная покатость, которая называется
Чертовой долиной, потому что по ней постоянно сползают снежные завалы в
мае, июне и июле месяце. Далее, всё возвышаясь, достигается так называемая
Крестовая гора, на которой генерал Ермолов поставил памятник; это есть са-
мый высокий пункт перевала. Несколько вёрст ещё дорога вьётся страшно
крутой покатостью Гут горы, где обыкновенно выходят из экипажа и идут
осторожно пешком, чтобы не производить потрясений воздуха и не оторвать
снежной глыбы сверху. Дорога так тесна, что разминуться двум экипажам не-
возможно, и надобно ожидать на более широких местах, чтобы разъехаться.
Смотреть на край страшно, такие пропасти в версту и более вниз.
После этого опасного места перевал уже не так крут и выходит к станции
Коби, небольшой деревушке в Альпийской местности. Здесь повсюду бьют
горные потоки и во всех ложбинах есть остатки снега, около которых прячет-
ся множество альпийских насекомых, свойственных Кавказу: Carabus nothus,
Cardbus variance, Pelobates aurechalceus, Platynus elongatus1 2 и др. В траве изда-
вался звук в виде короткого свиста, и я долго старался узнать, что это такое,
полагая оный от какого-нибудь зверька, но наконец поймал — это было на-
секомое из отдела саранчей породы Ephyppigei3 песчано-желтоватого цвета,
с более тёмными боками сильно шероховатого щитика и четырьмя рядами
чёрных пятен на туловище. Самка бескрылая и с загнутым кверху длинным
хвостом (ovilluc4), у самца крылья короткие и свернутые.
Погода была прекрасная, но воздух был чист и свеж. Это были последние
дни нагорного лета среди сентября5. Очаровательные виды встречаются почти
на каждом шагу, хотя Кавказ не имеет этого множества озер как Швейцария,
и лощины врезаются глубоко в самое подножье гор. Это придает всему окру-
жающему какое-то дикое величие, и невольно наводит страх на непривыкших
путешественников. Проехав по менее крутым местам до станции Кайшаур,
[мы замечаем, что] местность принимает более однообразный вид и склоня-
ется к югу, как будто [здесь] другое небо, другой климат, другие люди. Долина
Арагвы расширяется, крутые бока её удаляются, на них, как ласточкины гнё-
зда, прилеплены нагорные деревни; потом покатости покрываются деревья-
ми, и вся природа принимает веселый вид. Мы спускались в Грузию.
1 Б(Г)алка?
2 Третье название расшифровке не поддается, остальные — названия жуков жужелиц
сем. Carabidae.
3 Видовое название не приводится, так как опубликовано Мочульским не было, и публи-
кация его здесь может привести к нежелательным номенклатурным актам.
4 Яйцеклад (лат.).
5 Так в оригинале: сначала, ошибочно, сентябрь, потом — август.
1834. Кавказ. Дагестан
59
Дома построены из камня на глине, или лучше сказать на грязи, крыши
плоские и земляные, так, что на склонах они стоят наравне с дорогой. Сады,
обыкновенно, [располагаются] в некотором отдалении, вдоль ручьёв и лож-
бин, так как для их существования в этом жарком климате непременно тре-
буется вода. По окрестным холмам и возвышенностям нередко видны раз-
валившиеся башни и другие остатки давно прошедшего времени, о которых
никакого исторического следа не сохранилось. Ясно только, что край этот с
незапамятных времён боролся и защищался. Маленький городок Ананур
считается бывшей крепостью. В Мцхете находится древнейший Грузинский
собор.
Наконец, выехали мы опять на равнину; страшный жар августа месяца1,
и, проехав по ней 30 вёрст, прибыли в котёл гор, где лежит Тифлис. Город
был покрыт как бы дымом от дурного, спёртого воздуха и всякого рода нечи-
стот, напитывающих дворы и улицы. Город построен частью на берегу реки
Куры, частью амфитеатрально на окрестных возвышенностях, по гребню
которых тянутся развалины так называемой древней крепости, одна башня
которой держится лишь одной половиной своего фундамента. Вся остальная
масса [висит] в воздухе: так крепка известь, которой связанны камни. Тиф-
лис, столица Кавказского края, до времени занятия русскими состоял из ка-
менных мазанок в азиатском вкусе. Генерал Ермолов был первый, который
раздал места полковым командирам для постройки на них каменных домов
в европейском вкусе. Таким образом создались там 2-х и 3-х этажные дома.
Таким же [способом] стали строится и армяне. Последние были грузины, и
я ещё видел, что одна из их царевен жила в каких-то развалинах с заклеен-
ными окнами бумагою вместо стекол. Я остановился на другой стороне Куры
около места, называемого Куками, в доме у немецкого колониста Зальцмана.
Эти Куки совершенно похожи были на груду развалин; нельзя было отличить
крыши от дороги, и стада собак нередко нападали на прохожих. Здесь обита-
ли самые беднейшие жители.
Базары в Тифлисе обширны, и лавки большей частью покрыты навесами
и полотном, и дорога перед ними освежается спрыскиванием водою, кото-
рую подвозят водовозы в бурдюках на ослах и верблюдах. Бурдюк есть стя-
нутая с вола шкура, шерстью внутрь и вымазанная там нефтью. Четыре ноги
перевязаны, а в шею наливается вода, и потом перекидывается этот пузырь
на спину животного, которое его тащит. В лавках этих сидят не только куп-
цы, но и ремесленники, [продающие] сапоги, платья и пироги, и жаркое, и
т. п. И всё шьётся и печётся публично. Вечером фруктовые лавки освещены,
и мальчишки криком выхваляют свой товар. Базары эти составляют главное
гульбище туземцев, и там можно встретить всех своих знакомых.
Так в оригинале: сначала, ошибочно, сентябрь, потом — август.
60
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Я, впрочем, пробыл в Тифлисе только несколько дней, будучи откоман-
дирован к генералу Ланскому в Дагестанскую экспедицию. Купив вьючных
лошадей, я со слугой своим и казаком отправился в поход. Путь наш проле-
гал на юг по великолепной Алазанской долине. На казацких постах, содержа-
щих почту, нам давали верховых лошадей в сопровождении так называемого
чапара, то есть проводника из туземцев. Тут по заходу солнца проезжая по
кустарникам вдруг подле меня послышался крик ребёнка, а вслед затем лай
собак. Я остановился и спросил чапара:
— Что это такое? — но он не понимал ни моего удивления, ни моего во-
проса, потому что ему это явление было совершенно обыкновенное, и после
долгих толков я, наконец, узнал, что это голос весьма обыкновенного в юж-
ных степях животного, называемого шакалом и составляющим что-то сред-
нее между собакой и лисицей. Мех его немного похож на енота, но теплоты
такой не имеет, и в Грузии нередко этим мехом обманывают незнающих по-
купателей.
Прибыли на станцию, состоящую из плетневого сарая, где помещались
казаки, и вышки, то есть караулки, стоящей на трёх высоких столбах и где
стоит казак на часах, чтобы далее видеть окрестную местность. На этом по-
сту мне надобно было ночевать, но казаки не советовали спать в плетневом
сарае по причине множества блох, и я расположился под открытым небом,
вблизи вышки. Ночь была прекрасная, тёплая, тихая, и я проспал отлично до
самого утра. Но когда пришлось одеваться, я не мог найти сапог, и их отыска-
ли в разных местах в шагах 50-ти. Шакалы их утащили, так как они были
смазаны салом. Это животное питается птицами, маленькими зверьками, и
всякими мясными остатками и чрезвычайно ловко подкрадывается к моло-
дым гусятам и цыплятам.
На другой день я хотел, чтобы чапар привёл нас ночевать в деревню, а не
на пост, так как на сим последнем невозможно получить корма ни для себя,
ни для лошадей. Чапар говорил, что татарская деревня находится только в
стороне в нескольких верстах. Солнце закатывалось, и мы поехали. Доро-
га пролегала равниною, покрытою кустарником. Скоро стемнелось, и месяц
тускло осветил всю страну. Мы всё ехали, а деревни нет. В кустах дороги не
было видно. Вдали слышен был лай собак, мы устремились в ту сторону, по-
лагая, что это деревня, ничуть не бывало, это были только шакалы. Мы бро-
сились в другую сторону, та же неудача, и, наконец, совсем сбились с пути.
Была полночь, а деревни нет. Я грозил чапару за его беспечность, но это всё
ничуть не помогло, и мы хотели уже расположиться ночевать в кустарники,
как послышался напев петуха. Это было в полночь, и конечно вблизи како-
го-нибудь жилья. Мы направились туда и, действительно, нашли татарский
двор, а недалеко оттуда и деревню. Можно себе представить, как мы радова-
лись найти хату, ужин из фруктов и, вскоре, горячий чай.
!834. Кавказ. Дагестан
61
На следующий день мы прибыли в Нуху1, в столицу бывшего ханства,
каковых в прежнее время было много в южной части Закавказья. Персияне
поддерживали их существование и тем лишали возможности усилиться. Во
времена Ермолова участь их была решена. Один русский агент К., состояв-
ший при одном из этих ханов, открыл тайную переписку его с персидским
правительством и требовал с него денег, если хочет, чтобы он не представил
это русскому начальству. Хан в страхе заплатил значительную сумму. К., от-
делив десятую долю этой суммы, представил её вместе с перепиской генералу
Ермолову, выставляя свою бескорыстность и обличая хана в злонамеренных
поступках, а хану советовал бежать в Персию, что он и сделал.
Нуха лежит у подножья Кавказских гор и покрыта садами и шелковичны-
ми плантациями, так как здесь главная разводка шелковичного червя за Кав-
казом. Сады эти большей частью расположены по берегам мелких ручьёв,
струящихся из гор, где и идёт дорога. Таким образом, приходится проезжать
целые версты по воде, в тени пышных деревьев. Это делает город весьма
растянутым, но не видным, так как строения повсюду окружены деревьями.
Дома большей частью одноэтажные, смазанные глиною на плетне и тростни-
ке, с крутыми соломенными крышами и с оконной стороны обнесённые га-
лереей или навесом, где целый день бывает тень, и где ковры для сидения,
и стоят медные сосуды с холодной водой для питья. В комнатах полы глиня-
ные, у богатых покрыты кругом коврами, [на них] расположены подушки для
облокачивания. Стульев и столов нет; ходят, сидят и спят все на полу. Дворы
перед галереей обыкновенно чисты, хотя и ходит по ним скотина, но навоз
тотчас же подбирается, налепливается на окрестные стены и сушится, и по-
том употребляется на топку в каминах, так как других печей у них нет. [Это
же топливо идёт] и на раскаление боков сделанных в земле ям для выпечения
в них хлеба. Хлеб пшеничный и пресный, в виде больших блинов налеплива-
ется на горячие стены этих ям и называется чурек. Этот хлеб есть непремен-
ная придача всякого обеда и служит не только для кушанья, но и заменяет
салфетку: азиатцы обтирают им рот и руки. Обед подается на подносах — де-
ревянных, оловянных или медных вылуженных, смотря по богатству. Они
круглые и могут быть иногда 1‘Л аршина в поперечнике. На эти подносы ста-
вятся несколько блюд вокруг, состоящие большей частью из плова из саран-
чинского пшена и разных душеных жарких или шашлыков, на вертеле жаре-
ных кусочков баранины. Потом подаются миндальные пирожные, жаренные
на бараньем жире и, наконец, виноград и другие фрукты. В более бедных до-
мах употребляется кислый творог.
Получив проводников, я отправился по Вандамскому ущелью прямо че-
рез главный хребет гор в крепость Кубу, место сбора отряда. Тропинка круто
Ныне г. Шеки (Азербайджан).
62
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
поднималась наверх, и это в течение более половины дня. Подъём был так
крут, что одна из моих вьючных лошадей пала; мы бы совсем не переехали,
если бы погода нам не благоприятствовала. Потом тропинка идёт по самым
крутым скалам, и так узка, что одна лошадь только может пройти, и то с тру-
дом уворачиваясь от поминутно падающих сверху камней. Это не даёт вре-
мени опомниться, и [мы] все идём смело вперёд, потом только содрогнешься,
когда опасность миновала. Затем проходили мы столь высокие хребты гор,
что трава даже делалась редкою, а направо поднималась огромная снеговая
гора Тфан (Тфандаг). В это время нашла дождевая туча так, что с одной сто-
роны светило солнце, а с другой падал дождь; картина очаровательная. Нем-
ного подальше находится Шахдаг — самая большая возвышенность южного
Кавказа, но её не было видно. С этих снеговых гор весьма часто падают ог-
ромные снежные завалы; так в одном месте мы переезжали под сводом снего-
вого моста, образовавшегося через пробивающий снег ручей, и только позд-
но вечером успели прибыть в деревню Хналых, сделав в этот день 60 вёрст.
Эта деревня лежит очень высоко, и около неё не видно ни дерева ни ку-
ста, все скалы и тощая земля. Жители говорят особенным языком, вовсе
отличным от всех соседей. Дома их из дикого камня без печей, как наши
курные хаты, обыкновенно в два этажа; внизу живёт скотина, а наверху — хо-
зяева. Меня приняли за доктора, потому приводили больных, большей ча-
стью таких, которым помочь невозможно. Под камнями в окрестностях Хна-
лыха я нашёл Cardbus prasinus Menetrie, а около Тфан горы Tribax deplanatus
Steven1. Из Хналыха дорога опять поднимается наверх, а потом спускается
вниз по руслу ручья, текущего в Кубу. Кубинский край весьма плодороден и
пшеница часто приносит 40 крат. Тут много леса, соли, табаку, шёлка, селит-
ры, извести, много фруктов, дичи, скота, но климат [здесь] мало здоровый.
В Кубе я уже отряд не застал, который находился [теперь] 150 верстами далее
в Темир-Хан-Шуре, куда я и отправился. Дорога приближалась к Каспийско-
му морю, и надобно было переезжать вброд весьма быструю реку Самур. Те-
чение было так стремительно, что голова кружилась, и проводники кричали,
чтобы дать волю лошадям. [Нужно было] опустить поводья и не смотреть на
воду, что я и сделал, и лошади нас благополучно перетащили на другой берег.
Берег Каспийского моря здесь плоский и землистый. Сильная жара рас-
трескала почву, и в этих трещинах я с удовольствием находил Cossyphys tauri-
cus Steven1 2. Ночью мы прибыли к крепости Дербент, где уже заперли большие
ворота. Мы должны были ожидать три часа, покуда доложили коменданту,
получили ключ, и нас встретили. Дербент есть один из древнейших городов.
Он был известен во время Александра Великого и составлял точку опоры
бывшей оборонительной стены, которая пересекала поперек Кавказ и имела
1 Жуки-жужелицы, сем. Carabidae.
2 Жук-чернотелка, сем. Tenebrionidae.
'.834. Кавказ. Дагестан
63
от места до места свои укрепления. Остатки и развалины ещё видны и теперь.
Собственно крепость Дербент состоит из двух параллельных стен, спускаю-
щихся с гор в самое море и там связанных поперечной стеной. Город неболь-
шой, дома каменные с плоскими крышами, улицы тесные, неровные, так как
горы достигают почти самого моря. Жара здесь ужасная, климат убийствен-
ный. Древность города доказывается обширными, на несколько вёрст, клад-
бищами, которые его окружают. В первый раз, когда я увидел Каспийское
море, день был пасмурный, тучи сливались с горизонтом воды, ветер был
довольно сильный, и длинные белые волны набегали на песчаные берега,
покрытые толстым слоем мёртвых раковин; при всём старании я ничего жи-
вого там найти не смог, вероятно, жары лета всё убили. В это время, если не
ошибаюсь, в Дербенском гарнизоне находился Александр Бестужев, которого
заботливое начальство потешалось наряжать на часы раскалённых солнцем
постов и давать ему время складывать свои Кавказские повести. Конечно,
Бестужев был солдат, но всё-таки Марлинский.
Дорога в Тимир-Хан-Шуру постепенно поднимается, голая и скалистая.
День был мрачный, и вершины Дагестана были не жёлтые, а серые. На дру-
гой день мы прибыли в Тимир-Хан-Шуру, где находился отряд, располо-
женный в палатках на грязной каменистой местности. Два или три домика
были заняты начальством. Первый день мне пришлось с казаком, лошадь-
ми и вьюками ночевать в дожде под открытым небом; это было 20 сентября,
полная осенняя погода с ветром и прохладой. На другой день я едва добился
палатки, мой человек тот час заболел. Вслед за тем и я получил лихорадку.
Начальник и большая часть были также больны. Через несколько дней гене-
рал Ланской умер, и отряд отправился разорять Аул Хоцатль, что было со-
вершено скоро. Отряд вернулся назад, была написана великолепная реляция
и послана в Тифлис. Дело это было столь же важное, как и разграбление Хо-
цатля, и офицеры Генерального Штаба были сильно заняты сочинением этой
реляции. Экспедиция была окончена, и отряд занялся обстройкою Тимур-
Хан-Шуры, которая сделалась штаб-квартирою полка. Я отправился опять в
Тифлис, но только другой дорогой кругом через Баку. Все ручейки, впадаю-
щие в Каспийское море, [поросли] тамарисковыми кустами выше роста чело-
века, представляя вид весьма однообразный. Проезжая мимо кладбищ Дер-
бентских, я видел, что большая часть сохранившихся памятников состоит из
саркофагов, более или менее грубо обделанных, на некоторых сохранились
ещё надписи, но, как мне говорили, на языке давно забытом, и потому их ещё
не могли прочесть.
Баку более обширен, чем Дербент, но я его осматривать не мог, так как
погода была очень дурна. Остатки Ханского дворца — в персидском вкусе и
великолепны. Я торопился видеть храмы огнепоклонников (гебров), постро-
енных в виде часовень на напитанной нефтью местности. В эти часовни про-
64
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
ведены колодцы, куда из земли натекает нефть, дающая вечное пламя в вы-
веденные над ними трубы. Жрецы смотрят за тем, чтобы пламя не угасало,
тут же живут несколько факиров, которые себя изнуряют постами и разными
другими средствами, дабы возбуждать страдание в пришельцах и богомолах.
Вообще вся местность напитана так горным маслом, что стоит немножко
подкопать пальцем почву и поднести огонь, чтобы воспламенить вытекаю-
щий из земли газ на аршин высоты, и надобно [делать это] осторожно, чтобы
не загорелось далее, и не обжечься.
Когда в 20-х годах около острова Сары в Каспийском море образовал-
ся новый остров и Г. Менетрие1 на лодке отправился осмотреть его, кто-то
из матросов неосторожно закурил трубку, упала искра, и остров загорел-
ся. Менетрие и люди едва спаслись на лодку, но новая беда, на море плавала
нефть, которая [тоже] загорелась, и они едва успели уйти, отгребаясь со всех
сил. Нефтяные источники находились и на противоположной Трухменской1 2
стороне Каспийского моря, где горное масло также добывается в большом
количестве. На юге к Баку прилегает Муганская степь, о которой повеству-
ют, что войска Петра Великого были там остановлены чрезмерным числом
змей и других гадов, но, в сущности, эти животные там появляются ничуть
не многочисленнее, чем в других степях. Раннею весною всё это простран-
ство покрывается травой, но уже в апреле она сгорает от жаров, и вся степь
представляется пустыней. Войска, вероятно, были остановлены не змеями, а
недостатком подножного корма и воды.
Из Баку я отправился в Шемаху, а оттуда в Елизаветполь3. А погода опять
сделалась тёплой, и на деревьях ещё повсюду были зелёные листья. Елиза-
ветполь построен на ровном месте, пересечённым небольшими оврагами и
составлял когда-то главную крепость Гянджу, взятую штурмом Князем Ци-
циановым в 1804 году. Получив об этом подвиге донесение, император Алек-
сандр 1-й повелел выдать по 1 рублю на человека. Князь Цицианов, побла-
годарив государя за милость, позволил себе всеподданнейше заметить, что
приступ Гянджи (Елизаветполь) — не парад в Санкт-Петербурге. Вследствие
этого войскам пожалована была особенная штурмовая медаль. Ныне этих
Гянджинских укреплений незаметно, но замечательна ровная местность,
окружающая город, бывшая полем сражения, на котором в 1826 г. был раз-
бит в 4 крат сильнейший Персидский принц Абас-Мирза генералом Князем
Мадатовым [который] был под начальством прибывшего туда генерала Пас-
кевича. Все приготовления к сражению были сделаны Ермоловым, но плода-
ми он не воспользовался. Его отозвали. Абас-Мирза едва не попался в плен и
1 Эдвард Менетрие (1802-1861) — выдающийся петербургский энтомолог, исследователь
фауны Кавказа.
2 Здесь и далее — туркменской.
3 Ранее — Гянджа, позднее — Кировабад. С 1989 г. восстановлено название Гянджа.
1834. Кавказ. Дагестан
65
спасением обязан отличному трухменскому жеребцу породы Теке. Эта поро-
да отличается своей неутомимой выносливостью, стан имеет длинный, шаг
полный и без гривы.
В Елизаветполе я продал моих лошадей и взял почтовых, потому что на
станциях трудно получать фураж. На высотах выпал снег, и в деревнях даже
за деньги не давали пищи, всё надо было брать силой; между тем, как они
сами просят милостыни, и всё им нужно, что увидят. Женщины особенно
лакомы на сахар. К неудобствам путешествия по этим странам принадлежит
ещё различие в мелкой монете, деньги, которые употребляют в Дербенте, 30
вёрст далее уже не берут. Кубинская монета не идёт в Ширване и т. д. Кроме
того, различия наречий много причиняют затруднений. Во время моего путе-
шествия я встречал 4 наречия: Аварское, Татарское, Армянское и Грузинское.
Бывший при мне слуга умер, также и казак, и я остался один и рад был,
что мог отправиться на повозке в Тифлис. Через реку Араке ведёт камен-
ный мост, называемый Красный; он лежит на стрельчатых сводах и доволь-
но крут. В береговых упорах, как это обычно водится на древних азиатских
мостах, устроены комнаты в виде караван-сараев, где могут останавливаться
путешественники. [Только] 21-го ноября я возвратился в Тифлис, совершив
путь более !/2 тысяч вёрст, и опять остановился в так называемой немецкой
колонии за мостом, где квартира и стол стоили мне 3 рубля ассигнациями в
сутки, кроме кофея и чая.
6-го декабря по случаю Николина дня был бал у корпусного командира
барона Розена. В 8 часов мы там собрались, и вскоре вышел барон, покло-
нившись всем, взял одну даму, музыка заиграла, и [он] предводительствовал
полонез. Эта дама, кажется, была княгиня Половандова, супруга здешнего гу-
бернатора. Она была одета в грузинскую одежду, состоящую из малинового
бархатного платья, с богатым убором на голове и белым вуалем, откинутым
назад на голове. Другие дамы были также в грузинской одежде или в евро-
пейском платье, большей частью белом. Так как я стоял у дверей, и все пары
мимо меня проходили, то я мог всякую даму видеть и тщетно искал знаме-
нитых грузинских красавиц. Без всякого сомнения, красивее всех была стар-
шая дочь барона. Полонез продолжался ужасно долго, так что танцующая
молодежь от скуки столпилась в танцевальной зале, и там произвела такой
жар, что мне стало дурно, и я должен был удалиться в другую комнату. На-
конец, после 3Л часовой прогулки полонез кончился. Старшие члены общест-
ва расположились к карточным столам, и музыка стала играть более скорым
тактом. Я возвратился в залу и к удивлению увидел, что начали устраивать
французскую кадриль, тогда как по бальному порядку в целом свете после
полонеза следует вальс. Начали выделывать па и повороты, и особенных тан-
цоров незаметно было, а лучшая была опять дочь барона. Теснота от зрите-
лей и, особенно, от неуклюжих грузин была так велика, что треть залы или
66
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
больше [была забита], и танцующим не было места повернуться. К этому все
стулья были заняты старухами грузинками, которые сидели в виде сов и тоже
хотели видеть танцующих. Толпа меня толкнула на этакую Княгиню, так что
мне пришлось сесть [ей] на колени. Я хотел извиниться, но мои слова отле-
тели как горох, потому что она ничего не понимала, и только делала на меня
страшные глаза. В страхе я начал ангажировать её к танцу, ей надо было это
перевести: приняв это [предложение] за насмешку, она ещё больше рассер-
дилась. Я выбрался с трудом в другую комнату, и там для утешения схватил
чашку чая. Опомнившись немного, я опять взошёл в залу, и ангажировал
даму, но попал на такую, которая только сидит, а не танцует. Другая отказа-
лась ангажироваться, третья также, на пяти местах пробовал, и всё напрасно.
В соседней комнате появились лакеи с мороженым. Грузины все обратились
туда, но лакеи, поняв подносы высоко, храбро проталкивались через толпу
нападающих, чтобы поднести важным дамам, иначе бы ничего не дошло до
зала.
Заиграли мазурку, и я успел поймать какую-то княжну в грузинском пла-
тье, потому что здесь все княжны и княгини. Я начал разговаривать речи все
такие нежные, сентиментальные, хотя расплакаться: здесь дамы на слова
так чувствительны, вдруг подле меня что-то закряхтело, я взглянул, и старая
Княгиня, на которой я сидел, опять на меня смотрела, вероятно, думала, что
я опять на неё упаду. Я замолчал, мазурка была прескучная, и [я] рад был,
когда она кончилась. Предложили лезгинку, то есть здешний национальный
танец, и грузинские девицы должны были танцевать. Он состоит в том, что
одна девушка в весьма красивой грузинской одежде со спущенным, как у не-
весты, вуалем выступает вперёд, подняв одну руку, движениями тела прини-
мает чувствительные позы и так идёт вдоль кружка зрителей, которые в такт
хлопают руками. Обойдя раза два или три, подходит к другой девице, пригла-
шая её идти танцевать, а сама уходит в толпу. Таким манером продолжается
танец как угодно долго. Можно приглашать и мужчин, но их позы и па более
живые и менее грациозны.
Первая девица, которая начала танец, была княжна Майко-Орбиман,
простенькая стройная грузинка с немного еврейскими чертами. Простота и
безжеманность её придавали очень много красоты танцу, потому заставили
её повторить его. Большая часть дам были грузинки, в числе которых была
Чивчивадзева1, сестра известной красавицы и супруги Грибоедова, автора
«Горе от ума» и нашего посланника в Персии, убитого в Тегеране в 26-м году.
Два маленьких князя Багратион отлично танцевали лезгинку. В числе зрите-
лей были тоже два английских офицера в красных мундирах, которые про-
езжали в Персию. Один из них завёл спор о румяных щеках одной молодой
1 Здесь и далее фамилию Чавчавадзе В.М. пишет через «и».
1834. Кавказ. Дагестан
67
грузинки, утверждая, что она нарумянена, а другие говорили, что это натура.
Для удовлетворения этот англичанин приблизил свои глаза к лицу этой де-
вицы, так, что она испугалась, думая, что он хотел поцеловать, а он только
удостоверился, что она действительно не нарумянена.
В Грузии, впрочем, как и на всём востоке, крашение лица, волос, бровей,
ресниц, ногтей составляют целую науку, и женщины половину дня этим за-
няты. Весьма странное явление оказывается при крашении волос и бороды,
что производится в бане; первая краска даёт волосам совсем зелёный цвет, и
нельзя себе представить, как смешон человек с такими волосам; вторая кра-
ска делает их красными, а уже третья делает их чёрными как вороное крыло.
Оставив бал, я приехал домой уже поздно и, раздеваясь в соседней ком-
нате, слышал следующий разговор только что прибывшего майора со своим
денщиком.
Майор: «Дурак, ты ничего не знаешь? Да знаешь ли ты, которого ты пол-
ка — ну которого — скажи-ка, ну вот».
Денщик: «Не могу знать».
Майор: «То-то вы ослы ничего не знаете — не знаешь которого ты пол-
ка — Апшеронского, осел, пехотного. Ну а чей ты денщик — и того ведь не
знаешь — ну, говори чей?»
Денщик: «Майора — майора».
Майор: «Ну так майора Конюшевского денщик — помни же — узнай ты
теперь, где здесь стоит учебная команда — ступай завтра же туда и спроси нет
ли там учебной команды Апшеронского полка — как эту найдёшь, то спроси,
где стоит офицер, при оной находящийся, и ему отдай эту записку — более
тебе ничего не говорю — ты осёл. — Если же офицер живёт слишком далеко,
то спроси, нет ли тут приёмщика, и ему отдай. Да ты знаешь ли, что это —
приёмщик?»
Денщик: «Никак нет-с».
Майор: «Дурак, это такой человек, что для вас, скотов, заготовляет аму-
ницию и другие вещи и принимает. Понимаешь теперь?»
Денщик: «Понял-с».
Майор: «Пошёл — да смотри не проспать!».
С этим майором я впоследствии познакомился, он был замечателен
[тем], что будучи женат, он более двадцати лет своей жены не видал и имел
сына в 20 лет, которого совсем не знал. Это произошло следующим образом.
В 1813 году он определился в войска и отправился в поход за границу, оста-
вив жену в Волынской губернии. Совершив все кампании 13 и 14-го годов,
он вслед за тем попал в корпус Воронцова, потом оставался во Франции до
19-го года, затем эти войска были перевезены морем в Петербург, и часть их
назначена была в Новгородское Военное поселение вместе с майором, где он
пробыл несколько лет без права получить отпуск, оттуда переведён был на
68
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Кавказ в Обшеронский1 полк будучи постоянно отдалён от семейства более
2000 вёрст, на что не имел средства ни сам съездить в Волынскую губернию,
ни привести жену к себе. Состарившись, удручённый болезнями, он уже от-
чаивался когда-либо видеть своё семейство. Я об этом доложил начальнику,
и майора перевели в Волынскую губернию.
В конце этого года прибыло в Тифлис афганское посольство, состоявшее
из одного пожилого Гасан-Хана и другого, более молодого. Меня к ним ко-
мандировали для занятий, но так как я по-персидски не говорил, то дали мне
переводчика из армян. Скоро я заметил, что разговоры наши шли не так, как
я хотел, но так, как угодно было переводчику, а потому я предложил моло-
дому посланнику учиться у меня по-русски, а я у него по-персидски. Первые
уроки производились с помощью переводчика, который моих намерений не
понял и рад был нас оставить одних. Дело шло так успешно, что через месяц
мы друг друга достаточно понимали, чтобы вести обыкновенный разговор.
Странно, что персиянин никак не мог выговорить слово «что», всё произно-
сил «што». Узнав от него всё, что нужно было о странах, откуда они приеха-
ли, я составил записку и карту, которую вручил борону Розену, при отъезде
его в Петербург. Беседы эти продолжались в течение трёх месяцев, и уже де-
лались все приготовления к отвозу их в Петербург, как узнал [я] от младшего
посланника, что подарки, назначенные Государю Императору, были промо-
таны дорогою Хасаном. Это обстоятельство навело сомнения на самое по-
сольство, которое не приняли, и так называемых послов воротили за границу
в Персию.
Накануне Нового года вечером по здешним обычаям грузины поют, иг-
рают на гуслях и стреляют из ружей и пистолетов. Один только день в году,
когда это им позволяется. Таким образом, встречают они Новый год. Деревья
без листьев и первый снег показался 21-го декабря, а 18-го при чрезвычайно
резком ветре было И °C холода, что без шубы было весьма чувствительно.
Кроме балов у корпусного командира ещё бывали музыкальные вечера,
на которых преимущественно играли на фортепиано дочери барона, будучи
аккомпанированы имевшимся в Тифлисе военным оркестром. В зале, в кото-
ром давались эти концерты, были поставлены стулья вдоль передовой стены
насупротив входа и, кроме того, ряда два или три посередине зала тылом к
входу. На первых садилась баронесса со своими дочерьми и дамы, на дру-
гих — кавалеры. За последними стояли два или три арапенка для прислуги,
если понадобится, а за ними стоял дворецкий, наблюдавший за должным по-
рядком. Баронесса была чрезвычайно взыскательна и тот час замечала или
даже пальцем грозила, если кто-либо осмеливался во время музыки разгова-
ривать. Дворецкий, со своей стороны, не отводил глаз от баронессы, чтобы
1 В.М. использует оба варианта написания: Обшеронский и Апшеронский.
1834. Кавказ. Дагестан
69
не упустить малейшего её знака или приказания. Однажды случилось, что
одно из задних кресел занимал весьма почтенный полковник, с огромной лы-
синой, арапенок, за ним стоявший, долго любовался этой сияющей головой
и, тихонько приблизившись к стулу, стал слегка сперва барабанить по ворот-
нику мундира, а потом перешёл и на лысину. Полковник был в величайшем
затруднении, он сидел как раз против баронессы, и потому не смел повер-
нуться, дабы шумом не помешать музыке. Арапенок продолжал свой концерт
на голове половника, вскоре, однако, дворецкий это заметил, и, подкравшись
к арапенку, дал ему такой толчок, что дерзкий барабанщик отскочил на не-
сколько шагов; это произвело общий шум в зале, но никто не смел смеять-
ся, так велика была субординация, введённая баронессой. Эти арапы были
куплены бароном Розеном в Константинополе и прибыли в Тифлис ещё по-
лудикими. Они бросались на всё, что их глазам представлялось, и дворецко-
му было поручено их цивилизировать, и для этого он употреблял [пряники
и] кулак. Когда фрукты и орехи стали поспевать в саду, арапы бесцеремон-
но влезали на деревья, срывали их и съедали. Семейство Розена, увидев это,
приказало им слезть с деревьев, но вместо того, чтобы исполнить приказа-
ние, они с хохотом [стали] швыркать орехами в своих господ, которых заста-
вили бежать из сада. Надобно было позвать дворецкого, чтобы укротить аф-
риканцев и отучить их от обычаев обезьян.
1835. Ахальцыг1.
Петербург
К Новому году в горах Кавказа выпал глубокий снег, и метель прекра-
тила всякое сообщение, так что ни один из живущих при Грузинской дороге
осетин не брался проложить по снегу пути, и наш барон [Розен] должен был
приостановить свою поездку в Петербург. Между тем в Тифлисе [не] было
8 дней санной дороги, и эта зима считалась необыкновенно суровою. Здеш-
няя знать вытащила свои сани и устроила загородную прогулку, которая кон-
чилась тем, что дамы и кавалеры возвратились пешком по грязи домой.
Солнце взяло опять своё, и зима кончилась. После долгих хлопот мне
дали наконец казённую квартиру на горе, вершина которой покрыта разва-
линами древней крепости. Дома там построены амфитеатрально и имеют
плоские крыши в виде террас, так, что крыша моего соседа внизу составляет
мой балкон или террасу, на которую из моей квартиры ведёт дверь. Вид пре-
восходный, весь город как на ладони, и когда бывает тень, там сидеть очень
приятно. Тут грузинки в праздник пляшут под гусли с металлическими стру-
нами и бубны, или какой-нибудь пылкий юноша воспевает свою Дульцинею.
В жаркие летние ночи жильцы обыкновенно спят на этих террасах. Недалеко
от моей квартиры находится грузинская церковь, куда часто идут мимо моих
окон грузинки, закрытые чадрой, то есть белым миткалевым покрывалом.
Сквозь чадру видны яркие чёрные глаза и замечательно длинные носы. Гру-
зинки вообще красивы в первой молодости, лет до семнадцати, а [потом] по-
лучают грубые черты.
2 Многие из знатных носят европейскую одежду, но без вкуса, и заметно, что они
не в своей тарелке. Многие болтают по-французски, танцуют кадрили и мазурки, все
они княжны и княгини, но не европейки. В Тифлисе завелся даже и театр, сперва пан-
томимный, а потом и актерный. Что это такое, можно представить из того, что зри-
тели там курят преспокойно трубки и иногда пускаются в разговоры с актерами на
сцене.
В начале весны возвратилась [ко] мне опять, полученная мною в Дагестане, ли-
хорадка. Эта болезнь по всему Закавказью очень обыкновенна. Там есть места, где
даже собаки и куры её получают и туземцы имеют каждый год. Легче всего простужа- 1 2
1 Современное написание — п. Ахалцихе (Грузия).
2 Здесь и далее петитом набран текст саморучно зачёркнутый автором.
1835. Ахалъцыг. Петербург
71
ешься во время жары в июле и августе месяцах. Доктора мне советовали попробовать
Ахальцыхские воды, куда я надеялся отправиться в будущее лето. Между тем, вернул-
ся из Петербурга барон [Розен], он остался моей запиской об Афганистане весьма до-
волен. Он её показывал Министру и докладывал Государю Императору, получив со-
гласие на дальнейшее развитие этого дела, и для того имел в виду отправить меня на
восток. Лихорадка моя помешала исполнению этого, и для поправления моего здоро-
вья я отправился к Ахальцихским минеральным водам. Расстояние было около 200
вёрст. Дорога пролегает долиною Куры, представляя за городом Гори, особенно на
Сурамских высотах, весьма живописные картины. Приближаясь к Ахальциху, мест-
ность делается всё более скалистою. Сам город построен на нескольких высотах и ча-
стью обнесён крепостным валом древней конструкции, и положение это мне кажется
одним из самых сильнейших за Кавказом. Строение города похоже на туземные стро-
ения в Тифлисе и больших замечательностей не представляет. В окрестных садах раз-
водят много фруктов, особенно отличны яблоки и груши огромной величины. Воды
лежат ещё около 20 вёрст в сторону при реке Абас-Туман. В котловине, окружённой
высокими базальтовыми горами, покрытыми высоким сосновым лесом, местность
довольно дикая, и журчание ручейка придаёт пребыванию что-то грустное. Моя
квартира прилегала совсем близко к этому ручью, и, несмотря на июнь месяц, была
так свежа, что ночью надобно было покрываться хорошим одеялом. Воды состоят из
нескольких источников, из которых самый горячий имел до +40° по Реомюру. В не-
котором отдалении от этого места находится бассейн менее горячих вод. обустроен-
ный в виде каменных бань весьма древней конструкции. Этими водами пользуются
только туземцы, которые приезжают или прикочевывают сюда целыми семействами
и купаются все вдруг в бассейне. Водят туда даже больных лошадей и рогатый скот.
Жены, дети — всё лезет в бассейн, сидя там почти целый день. По истечении 3 дней
лечение кончено, и они уезжают. Я этому примеру не последовал и пробыл целый ме-
сяц, принимая регулярно ванны, которые мне принесли пользу. Отсюда [я перебрал-
ся] для укрепления на Уравельские железно-кислые воды, состоящие в 30 верстах
от Ахальцыха, местность здесь была гораздо ниже, покрыта густым лесом, а потому
гораздо теплее. Устройство вод было ещё весьма недостаточно, и простой сруб обо-
значал ключ, где находится эта целебная вода. Она была очень холодна, так что, взяв
из неё ванну, я простудился, и лихорадка возвратилась. Продолжать лечение невоз-
можно было, и [так] как другого способа проезда не было, как [только] верхом, то я
должен был 30 вёрст проехать до Ахальцыха. Ноги мои от дороги затекли, и всё тело
окостенело. В Ахальцыхе меня едва сняли с лошади, и войдя к знакомому, у которого
останавливался, [я] спросил стакан вина и с тем ничего более не помню.
Особенно отличаются [грузинки] своим прямым царским ростом, ко-
торый, как говорят, приобретают от люлек, в которых лежат ребёнком. Эти
люльки суть плоские ящички, имеющие на дне самую тонкую подстилку, на
которую кладется спинкою ребёнок и потом пеленается сверх ящика так, что
двигаться никак не может. Через это спинные кости принимают самое пра-
вильное и прямое направление. Вообще все дети грузин и армян отличают-
ся свежестью и румянцем своей кожи, что приписывается им обычаю тотчас
72
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
после рождения детей обсыпать и тереть [их] солью; многие конечно этой
гадкой операции не выносят, но зато те, которые остаются в живых, укрепля-
ются. Многие из них носят европейскую одежду, но без вкуса, и видно, что
они не в своей тарелке. Многие болтают по французски, танцуют кадрили и
мазурки, всё они княжны и княгини, но не европейки.
Мужчины также в молодости красивы, но кажутся вообще старше, неже-
ли они есть. От многого вина, которое пьют, скоро получают они красные
носы и вообще малоопрятны. Весною же от сильного употребления дикого
чеснока (Allium dectorinum), как крово-очистительного средства, [они] по-
лучают такой страшный запах, что его тотчас слышно в третьей комнате.
А стоит раз пройти по базару, где продают чеснок, и всё платье этим запа-
хом надушится. Относительно образования: мало [кто] отличается от знати,
и едва ли где на свете можно найти страну, где так много господ. Хотя эти
господа и имеют кусок земли, но большей частью голодают и потому даже
владетельные князья, например в Мингрелии и Абхазии [живут преимуще-
ственно] на счёт своих подданных, разъезжая со всем своим двором от од-
ного помещика к другому, съедая и обирая там всё, что им в руки попада-
ет — таков обычай азиатский. Богатых людей между ними очень немного, и
невеста, имеющая пять тысяч рублей серебром приданого, считается очень
выгодной партией. Свадьбы сопровождаются различными особенными об-
ычаями: жених своей невесты до венца видеть не должен, но иные всё-та-
ки дают ему возможность украдкой её видеть, что нередко даёт повод и к
обману: так, мне известен случай, что молодой русский офицер, желая же-
ниться на армянке, познакомился в доме у родителей, которые красивую
дочь ему и показали. Потом надобно было исполнить сватовство и призна-
ния в любви, для сего прибыл молодой офицер на вечер к будущим родите-
лям. В зале сидели рядом одна позади другой закрытые чадрами множество
девиц. В середине их невеста, и молодой жених должен был смело подско-
чить к ней и поцеловать, что мой парень и исполнил самым лихим образом.
К несчастью подсадили ему не ту, которую он видел, а старшую её сестру,
гораздо менее красивую. Дело было сделано, назад нельзя было, и он дол-
жен был довольствоваться тем, что ему дали. Потом сыграна была свадьба,
вечером родители дали бал, заключающийся в том, что женщины сидели в
одной комнате безмолвно, а мужчины в другой; подавались угощенья, брен-
чали на бубнах и балалайках и танцевали лезгинку. Затем в процессию не-
сётся приданое невесты в жилище новобрачных. Чем более носильщиков,
которые кричат и восхваляют новобрачных, тем лучше. Но и тут огромный
ящик несётся одним человеком, который его ловит и подбрасывает на руках,
конечно пустой. Всё это при факельном освещении представляет зрелище
весьма оригинальное. Упомянутому офицеру следовало получить два дома
ценою в 4 тысячи рублей серебром, на другой день тесть повёл своего [но-
1835. Ахальцыг. Петербург
73
вого] сына к двум грузинским саклям (хижинам), уверяя, что они ему стоят
по 4 тысячи, и их отдал ему в приданое.
6-го марта расцвели миндали, но зелени ещё не было, несмотря на тёплую
погоду.
20-го марта опять был такой холодный ветер, что надобно было топить, а
вслед за тем опять сделалось несносно жарко. Жаворонков не слышно, и ла-
сточки ещё не прилетели. Во всех улицах грязь и несносных запах. В городе
редки сады, большей частью они расположены в лощинах и по покатостям
гор, называемых «салалаки», где грузины собираются пьянствовать и раз-
вратно сиим веселиться, и для того, чтобы их не поймали, держат множество
собак, которые с яростью бросаются на чужих. А особенно на полицейских.
В апреле такой приключился сильный дождь, что по всем улицам нагорно-
го моего жилища образовались совершенно потоки, вымывшие дороги до
самых до камней от грязи, которую несколько месяцев выкидывают повсю-
ду жители. Всё это понеслось стремглав в Куру, но вместе оно подмывало не-
прочные фундаменты строений, и я проснулся утром от страшного треска.
Оставленный старый дом с горы съехал ко мне на двор. Часа два я выйти не
мог, пока полиция нагнала рабочих и очистила проход.
1-го мая все плоды уже завязались, через месяц будут вишни. Виноград
готов расцвести. Поля покрыты цветами и роскошной травой. Мы поеха-
ли с нашим полковником бароном Ховеном в нагорный его хутор Гаджоре
в 16 верстах от Тифлиса. Все возвышенности были покрыты лесами диких
фруктовых деревьев в полном цвету, воздух был очаровательный — такого
на севере нет, душа как-то особенно дышит, все силы возвышены, и человек
как-то способен к добру. Зелень так свежа, от цветов повсюду удивительный
аромат, за ними глубокие леса, а вдали снега. В стороне на высоте развали-
ны старинного замка, откуда некогда на всю страну наводил страх разбойник
Царели. В этих местах я нашёл много интересных насекомых, между про-
чим, маленького хруща (Triodonta juniperi), живущего на можжевельнике; он
желтовато-серого цвета с красноватыми усиками и ногами (рис. 6). У самца
крылья желтее туловища, и передние тарзы расширены, а когти длинные и не
равные, один вдвое длиннее другого, как видно на рисунке. Он немного боль-
ше чем Triodonta nitidula.
Около 15-го мая всё ещё была дождливая погода и довольно холодно, что
обыкновенно не бывает. Через две недели должны уже поспеть черешни. Эта
непостоянная погода весьма сильно действовала на меня и возобновляла ли-
хорадку. В Тифлисе каменные бани в турецком вкусе построены на тёплых
серных ключах, но их целебное достоинство не очень уважается, я ими поль-
зовался и только более расслабил [здоровье]. В эти бани идут женщины и
мужчины вместе, будучи только отделены невысокой простыней, и это здесь
не составляет никакого удивления.
74
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Рис. 6. Triodonta juniperi Motsch. Оригинальный
акварельный рисунок В.М. (увеличено).
Простой народ довольно нравственный,
зато знать живёт весьма свободно, их главный
идеал составляют деньги и чувства никакого,
несмотря на блестящие их глаза. И это неуди-
вительно, потому что грузины себя производят
из Рима; иначе совсем армяне, в которых игра-
ет азиатская кровь, посему их держат гораздо строже и с малолетства внуша-
ют ненависть к иностранцам. Армянские служанки большей частью служат у
армян нередко за одно только пропитание и одежду без жалования, отказы-
ваясь от выгоднейших предложений для того только, чтобы не дать повода
сплетням и дурным толкам, могущим её лишить возможности выйти замуж
за армянина. Вообще на Востоке народ весьма строго соблюдает древние об-
ычаи, и, несмотря на время и все политические перевороты, они сохранили
тысячелетние законы.
Мне рассказывали весьма странное начало последней персидской войны
26 года, где воспользовались нравами персиян. Кордонной или пограничной
линией против Персии в то время заведовал полковник Князь Севардземид-
зе, человек известной храбрости и силы. Он ломал меж пальцами рубли се-
ребряные, рвал червонцы и с одного размаха шашкой обезглавливал вола.
Ермолов его очень любил. До открытия персидской кампании в 26 году пер-
сияне стали на границах наших стягивать войска; один эшелон тысяч 5 ве-
личиною расположился лагерем на нейтральной пограничной земле, о чём
Севардземидзе тотчас донёс Ермолову. Ему было предписано прогнать пер-
сиян, но чтобы отнюдь не было сделано ни одного выстрела. Были ли даны
дальнейшие приказания, как это сделать, неизвестно, но Севардземидзе
предписал по всем окрестностям согнать всех свиней в одну ночь против ла-
геря персиян. Их прибыло до 20 тысяч. Персидский лагерь стоял на возвы-
шенности, которой покатость прилегала к нашей границе. На эту покатость
погнали стадо ночью перед рассветом, и когда персияне утром вышли вперёд
своих палаток для молитвы, свиньи были загнаны в тыл персидского лагеря,
которые с жадностью устремились в палатки, где стоял готовый завтрак для
солдат. Персияне, кончив молитву, отправились завтракать и к своему ужасу
увидели повсюду поганых чертовых гостей. Весь отряд персидский в паниче-
ском страхе понёсся прочь от лагеря, который спокойно был занят нашими
войсками без единого выстрела. Когда Паскевич сделался главным начальни-
ком на Кавказе, то все фавориты Ермолова пали в немилость, и в числе их и
князь Севардземидзе. Потеряв своё место, он состоял при Главной Кварти-
ре без должности. Однажды, находясь в свите главнокомандующего, персид-
1835. Ахалъцыг. Петербург
75
ские наездники в виду армии выказывали свою ловкость, вызывая на поеди-
нок храбрецов, на что наши войска, конечно, не обращали внимания. Один
из джигитов, однако, подскочил так близко к свите главнокомандующего, что
Севардземидзе не вытерпел, выскочил ему навстречу. Персиянин выстрелил,
не попал, и почти в тот же миг Севардземидзе с восклицанием «Иди к Богу!»
одним ударом расщепил тело противника пополам. За этот подвиг Князь по-
пал под арест.
В июне месяце появляется в Тифлисе маленькая прозрачная мошка жел-
товатого цвета, летающая с прискоком и высасывающая ночью кровь у че-
ловека наподобие комаров, но без всякого жужжания, остающиеся ранки не
опасны, но чрезвычайно беспокойны несноснейшим зудом. Она очень похо-
жа на итальянскую мошку, называемую Nanamaru (Наета papatache golar)1,
но несколько меньше и цвета более бледного с белыми перламутровыми
ножками, вся обросшая длинными волосами и с чёрными глазами. Я её на-
звал Наета saltatoria1. Она особенно нападает на людей здоровых, детей и
женщин, и тело иногда так искусано, что представляется, как покрытое ка-
кой-нибудь сыпью.
Странно, что в этом жарком климате жители летом носят одежд}’ столь же
тёплую, как и зимой. На голове папаха, на плечах толстая бурка, утвержда-
ют, что это сохраняет от простуды, и [действительно, ни] солнечные лучи, ни
ветер через эти толстые одежды не проникают. Башлык и бурка есть лучшее,
что есть из одежды на Кавказе. Это есть единственное средство, предохраня-
ющее от дождя, ветра и солнца. Сидя на лошади, если ветер спереди, следует
бурку повернуть вперёд, если сбоку или сзади, повернуть туда, и преспокой-
но продолжать свой путь, не страдая прохладой. Одежда туземцев состоит из
архалука из шёлковой или бумажной [материи], или рода казакина с разрез-
ными рукавами, которые спереди застёгиваются на маленьких пуговичках;
если жарко, то руки просовываются чрез разрезы рукавов. Обыкновенны
широкие панталоны, которые завязываются поясом вокруг тела, большей
частью шерстяные коротенькие чулки и с заострёнными носами на высоких
каблуках туфли или сапоги. Сверх оного надевается чуха, то есть широкий
архалук из сукна или другой шерстяной материи; на голове носят папаху, то
есть персидскую овчинную шапку. Всякий имеет при себе кинжал, и, хотя в
кабаках и на улицах были споры и грозные движения одного против друго-
го, но никогда я не видел, чтобы обнажили кинжалы; также не видел никогда
валяющегося пьяного грузина, всё веселье от вина у них выражается распева-
нием хором песен. У молодежи в обыкновение разные игры, между прочим,
так называемая военная игра, где одна партия мальчишек становится одна 1 2
1 Москиты из семейства Phlebotomidae. Современное название итальянского вида —
Phlebotomus papatasi Scop.
2 Новый кавказский вид, видимо, так и не был опубликован.
76
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
против другой, [все] вооружаются маленькими камнями и друг в друга бро-
сают, но, так как эта игра причиняла нередко несчастные случаи, то полиция
её запретила. Несмотря на это, в Куках можно ещё увидеть это зрелище. Как
покажется полицейский, то участвующие спрячутся, а в этих местах отыскать
их очень трудно.
В Тифлисе завелся даже и театр, сперва пантомимный, а потом и актер-
ный. Что это такое, можно себе представить из того, что зрители там преспо-
койно курят трубки и иногда пускаются в разговоры с актерами на сцене.
В начале весны возвратилась мне опять, полученная мною в Дагестане,
лихорадка. Эта болезнь во всём Закавказье очень обыкновенна. Там есть ме-
ста, где даже собаки и куры её получают, и туземцы имеют каждый год. Лег-
че всего простудиться во время жары в июле и августе месяцах. Доктора мне
советовали попробовать Ахальцыгские воды, куда я и надеялся отправиться
будущим летом. Между тем вернулся из Петербурга барон и остался моей за-
пиской об Афганистане очень доволен. Он её показывал министру и докла-
дывал Государю Императору, получив согласие на дальнейшее развитие этого
дела, и для того имел в виду отправить меня на восток. Лихорадка моя по-
мешала исполнению этого, и для поправления моего здоровья я отправил-
ся к Ахальцыгским минеральным водам. Расстояние было около 200 вёрст.
Дорога пролегает долиною Куры, представляя за городом Гори, особенно на
Сурамских, лесом обросших, высотах весьма живописные картины. При при-
ближении к Ахальцыгу местность делается всё более скалистою. Сам город
построен на нескольких высотах и частью обнесён крепостным валом древ-
ней конструкции, и положение это мне кажется одним из самых сильней-
ших за Кавказом. Несмотря на это в 1824 году турки крепость защитить не
сумели, она была штурмована и взята Паскевичем в весьма короткое время.
Строения города похожи на туземные строения в Тифлисе, но только боль-
ше деревянных пристроек и галерей с разноцветными в персидском вкусе
окнами, так как в ближайших горах всё есть в изобилие. В окрестных садах
разводят много фруктов, особенно отличны яблоки и груши огромной ве-
личины. Воды лежат ещё около 20 вёрст в сторону при ручье Абае-Туман на
значительном возвышенном месте, так что картофель уже с трудом родится,
и плоды его до половины имеют зелёный цвет; эта зелень замечается там и
на других корневых растениях и делает их менее вкусными, чем на низмен-
ных местах. Котловина, в которой лежат эти серные воды, окружена высоки-
ми базальтовыми горами, поросшими густым сосновым лесом, местность до-
вольно дикая, и журчание при падении ручейка придаёт пребыванию что-то
грустное.
Моя квартира прилегала совсем близко к этому ручью, и, несмотря на
июнь месяц, была так свежа, что ночью надобно было покрываться хорошим
одеялом. Воды состоят из нескольких источников, из которых самых горячий
1835. Ахалъцыг. Петербург
77
имеет до +40° по Реомюру. В некотором отдалении от этого места находит-
ся бассейн менее горячих вод, обустроенный в виде каменных бань весьма
древней конструкции. Этими водами пользуются только туземцы, которые
приезжают или прикочевывают с целыми семействами и купаются в бассейне
все вместе. Водят туда даже больных лошадей и рогатый скот. Жены, дети —
все лезут в бассейн и сидят там почти целый день. По истечении 3 дней лече-
ние кончено, и они уезжают. Я этому примеру не последовал и пробыл целый
месяц, принимая регулярно ванны, которые мне и принесли пользу.
Отсюда для укрепления я отправился на Уравельские железно-кислые
воды, состоящие в 30 верстах от Ахальцыга, местность здесь гораздо ниже,
покрыта лиственным лесом, а потому гораздо теплее. Устройство вод ещё
весьма недостаточно, и простой сруб обозначал, где находится эта целебная
вода. Она была очень холодна, так что, взяв из неё одну ванну, я простудил-
ся, и лихорадка возвратилась. Продолжать лечение невозможно было, и [так]
как другого способа проезда не было, как верхом, то я должен был 30 вёрст
проехать до Ахальцыга. Ноги мои от дороги затекли, и всё тело окостенело.
В Ахальцыге меня едва сняли с лошади, и, войдя к знакомому, у которого
останавливался, [я] спросил стакан вина и с тем ничего более не помню.
Так пролежал я более 8 дней и когда очнулся, увидел себя изъеденным
пиявками: зубы шатались от каломеля и [чувствовалось] совершенное бесси-
лие. У меня была горячка. Добрый мой хозяин отдал мне свою спальню, свою
кровать и свою постель, послав тот час за доктором, которых в Ахальцыге
было двое, но оказалось, что один из них был в разъездах по казенному делу,
а другой также в командировке на водах. Послали за аптекарем, но и его не
оказалось, и так в целом городе для лечения жителей и отпуска лекарств был
только один аптекарский ученик из армян, который и прибыл ко мне и подал
первую помощь. Вслед за тем был вытребован и доктор с вод. На другой день
после кризиса болезни прибыл из Тифлиса нарочный, чтобы отобрать быв-
шие у меня казённые бумаги, так как ахальцыгский областной начальник по
безнадежности моего положения уже успел донести начальству о моей смер-
ти. Моё положение действительно было ещё так трудно, что о возвращении в
Тифлис нельзя было ещё и думать; между тем в Ахальцыге нельзя было найти
ни средств к подкреплению сил, ни надлежащих лекарств для скорейшего вы-
здоровления, и я вынужден был оставаться на месте ещё недели три. Из моих
окон были видны несколько мечетей с их столбообразными минаретами,
куда недавно ещё толпились поклонники ислама. Ныне они с выходом [из]
Турции опустели, и вместо них гуляют взад и вперёд мешки с мукою, а вместо
молитвы, взываемой с минарета муллою слышится лишь кряхтение какого-
либо армянского рабочего при переноске провианта. Так в пять лет всё пе-
ременилось, и украшения поблекли. Время сотрёт скоро память, всё вокруг
нас — развалины, с той лишь разницей, что они [или] новы или стары.
78
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Общества в этом городе было никакого, и потому я с нетерпением ожидал
возможности выехать в Тифлис; кое-как снарядили мне экипаж, и я отпра-
вился в обратный путь. 22-го сентября я возвратился; товарищи и начальст-
во приняли меня с радушием и с большим участием. Полковник Христофор
Христофорович Ховен присылал мне обеды своего стола; барон Розен свое-
го доктора; господа Терчукасовы дали новую квартиру в средине города, так
как на нагорную выходить мне было слишком трудно. Если бы можно [было]
меня поправить участием, то без сомнения я должен бы был скоро попра-
виться, но мои нервы были так расстроены, что я с трудом только сущест-
вовал, и доктора решили, что мне необходимо оставить все занятия и ехать
заграницу1. Начальство моими работами осталось довольно и принялось
хлопотать с жаром об увольнении меня заграницу. В то время это было очень
трудно, так как правительство неохотно дозволяло выезд из России, но хо-
датайство было так сильно, что моя просьба не только была разрешена, но
и оставлено [было] при мне всё моё содержание во время отпуска, и, кроме
того, пожалована значительная сумма на издержки заграницей.
В конце октября, когда все деревья ещё были зелены, я оставил Тифлис,
на горах уже местами было много снега, но ещё более дождя и сырости, что
очень замедляло мой путь. После переезда гор показались морозы. В Черкас-
ске 8-го ноября было довольно холодно. Около Тулы была такая гололеди-
ца, что на одной станции меня 19 раз опрокинули. В Воронеже было 8°, а в
Петербург я въехал 25-го ноября при более чем 15° морозу. Это было в са-
мое то время, когда там предстал в своей апогее Клейн Михель. Его прочили
и в военные, и в министры внутренних дел, и даже в председатели Синода, и
для России это было время самое решительное; всё склонилось под силою на
востоке и на западе. Во Франции пошли в моду покушения на жизнь короля
(attentat), и нас, русских, не пускали заграницу, чтобы не заразились дурным
примером.
Пришло время масленицы, построили балаганы и горы на Адмиралтей-
ской площади, и народ готовился по обыкновению веселиться и пьянство-
вать. Известный фокусник Леман просил позволения накануне открытия на-
родных увеселений начать свои представления; ему было дозволено, народу
была гибель. Но при втором его представлении напитанное смолою полотно,
которым покрыт был потолок, от боковой лампы загорелось. Леман, видя
опасность, вышел на сцену, объявил публике о пожаре и просил неторопливо
выходить постепенно из балагана; зрители приняли это за шутку, вместо вы-
хода начали ему аплодировать. Вдруг распространился запах смоляного зага-
ра и вместе с тем густая копоть, затушившая скоро лампы. Народ бросился к
дверям, один толкал и давил другого, дверь, отворявшаяся вовнутрь, захлоп-
1 «Заграница» у В.М. одна, и, поэтому, пишется им здесь и везде в одно слово.
1835. Ахалъцыг. Петербург
79
нулась, не было более спасения. Слышен был только один тусклый вой, в не-
сколько минут всё затихло, балаган стоял в пламени. Пожарные трубы при-
скакали, сам Государь поощрял народ, чтобы разломали балаган, но всё было
поздно. Большая часть бывших в балагане задохнулись от дыма. На другой
день в залах Обуховского госпиталя были выставлены несчастные жертвы,
чтобы узнать, кто такие, многие имели совершенно свежие лица с выраже-
нием испуга и с обгоревшими ногами, другие представляли только обжарен-
ные кости. Я насчитал таких более 200. В числе зрителей заметна была одна
дама, которая тут потеряла мужа и пятерых детей; в другом месте мужчина,
лишившийся своего семейства; и много других, раздирающих сердце сцен.
Народ говорил, что не следовало разрешать преждевременно представления,
а я говорю, что следовало тщательно смотреть за постройкой балагана, и не
позволять строить одни только двери для входа и выхода, и те двери должны
были отворяться наружу, а не внутрь.
Но главное, и тут показалось бессилие всех могуществ земных. Тысячи
людей стояли вокруг и бросились к балагану, но несчастье отвратить не мо-
гли. Страшно видеть сотни людей, сгорающих без возможности придать им
помощи.
1836. Заграница
Жаворонки пели, поднимаясь к небу, повсюду таял снег, солнце весною
освещало, только тёмный лёд на Неве напоминал ещё зиму. Я укладывал свои
вещи, чтобы ехать заграницу. В половине апреля я отправился в почтовой ка-
рете в Варшаву, где пробыв несколько дней, 5-го мая в 7 часов вечера в по-
чтовом брыке поехал по дороге в Берлин. Я сидел на левой стороне в купе
у дверей; подле меня сидел какой-то иностранец в простом сюртуке, расска-
зывал, что он два месяца тому назад прибыл по делам в Варшаву, где с боль-
шой выгодой продал свою шинель и шубу и тем был очень счастлив. Третья
персона был кондуктор, который тотчас начал рассказывать свою жизнь, уве-
ряя, как всякий поляк, что он в революции не участвовал. Он рассказывал,
что был берейтором у великого князя Константина Павловича и оставлен с
придворными лошадьми в Варшаве, но эти лошади одна за другою забира-
лись мятежниками, и пять из них под Хлопицким пали в сражениях, так что
по взятии Варшавы он один, только без лошадей, явился к русским. Эту би-
ографию он рассказывал до наступления темноты. От времени до времени я
всматривался в окружающие нас местности, которые все были покрыты ро-
скошными полями и деревьями, за которыми пять лет тому назад неприятель
располагал свои посты и биваки. Я [видел лишь] остатки укреплений, кото-
рые были взяты приступом нашими войсками. Вот, наконец, и та шоссейная
будка, под прикрытием которой сидя с моими товарищами на трупах, мы
обедали скромным кушаньем молодых офицеров, в тот день, когда Варшава
пала.
На прусской границе нас осматривала таможня, но не строго, и более ве-
рила на слово. Мы пересели в почтовую карету, но так как пассажиров было
более, чем мест в карете, то были взяты ещё так называемые прибавочные
экипажи (Gninorrpin), род малых двухместных колясочек. Весь караван от-
правился по дороге в Берлин.
По свойству шоссе уже заметно было, что мы оставили Россию, повсюду
оно было содержано в отличном виде. На местах, вновь поправляемых, были
положены большие камни, для того, чтобы не ездили, у нас напротив никто
не заботился ни об ухабах, ни ямах, и мы получали такие толчки, как на са-
мых гадких дорогах.
По сторонам стояли деревья и деревни, и мызы отличались своей чисто-
той и веселым видом. Одежда крестьян, будучи европейской, не напомина-
1836. Заграница
81
ла более азиатского. В городах повсюду была мостовая, и мостовая хорошая,
не такая, как в Петербурге. На каждой станции стояли лошади, готовые для
перемены, упряжь была самая упрощённая, постромки отцеплялись, и лоша-
ди уводились, другие вводились, постромки зацеплялись, и всё было готово
к отъезду. Не так, как у нас: пол часа копаются, один бегает за другим, и все
мешают друг другу, и потерянное упряжью время потом наверстывается заго-
нянием лошадей. Где назначены были остановки для принятия пищи, столы
уже были накрыты, кофе или кушанье поданы. В одном месте, однако, хозя-
ин замедлил подачею нам жаркого до того, что кондуктор, протрубив 3 раза,
требовал вход в экипажи; так как эта медленность за этим хозяином была за-
мечена и прежде, то пассажиры не без основания утверждали, что он это де-
лает нарочно, чтобы сэкономничать в свою пользу жаркое, и потому весь ин-
дюк был завёрнут в бумагу и взят с собою в экипаж, несмотря на крик и шум
хозяина. У нас этого не случилось бы, потому что на станциях взять нечего.
Мы подъезжали к Берлину утром, погода была хорошая, но окрестности
не красовались роскошью, природа имела вид довольно северный, и почва
была песчаная, зато город представлял регулярные улицы и казармообраз-
ные дома. Садов и деревьев почти нигде не было видно, покуда не прибудете
в центр города, красующийся великолепной аллеей из лип (Unten der Lin-
den) — это есть главная и самая широкая улица, по сторонам которой распо-
ложены магазины и лучшие отели, по ней во всякое время гуляющих очень
много.
Извозчики здесь все имеют коляски и переезды делают по таксе, отдавая
контрамарку, вырванную из маленькой книжки, своему пассажиру. Если он
эту контрамарку не вырвет, то значит, что он переездов не делал, что поверя-
ется особенным досмотрщиком, который, садясь в коляски, нарочито не тре-
бует контрамарки, и тем обличает обман. Тут нет надобности выдерживать
приступа санкт-петербургских извозчиков и рисковать, что обдерут шубу или
шинель, то же самое и в гостиницах, вся прислуга чистоплотная и отличная,
во всяком номере устроен звонок, в который позвонишь один раз, и являет-
ся дворник (Haus knecht), позвонишь два раза — служанка, позвонишь три
раза — прислуга (Kellner). Не так, как у нас, где иногда можно звонить пол
часа, и никто не приходит. Кофе и обед имеют свои положенные цены, го-
раздо дешевле, чем у нас. Чай ещё в малом употреблении и весьма дурного
качества, зато пиво отличное и в большом ходу. Более всего поражает чисто-
плотность постели, что в наших наилучших гостиницах весьма неудовлетво-
рительно. Берлин построен в новом вкусе и имеет много замечательностей.
Дворцы не очень роскошны, но музеи весьма замечательны, особенно по
естественной истории, будучи устроены самыми знаменитыми учёными и с
довольно значительными издержками. Они состоят при Берлинском универ-
ситете. Театры не очень большие, но актеры избранные, хотя в их произно-
82
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
шениях иногда и случается слышать janz вместо ganz, fijuren вместо fizuren,
jut вместо gut.
Сейчас за городом есть сосновая роща, называемая зверинцем (Tiergar-
ten), любимое гульбище берлинских граждан; далее лежит [место], где на-
ходится знаменитый монумент из белого мрамора, любимый королевой
Луизой, представляемый её лежащей на саркофаге, и освещённый синим и
красным цветом от занавесей окон. Посмотрев замечательности Берлина, я
послал мой паспорт в посольство, чтобы получить визу в Париж, но мне от-
вечали, что её дать не могут; я вынужден был явиться лично к посланнику
нашему графу Рибогиру, который меня принял очень свысока, объявив, что
при настоящих обстоятельствах (покушение на жизнь короля Луи Филип-
па) мне во Францию ехать невозможно, на что я отвечал, что у меня паспорт
значится заграницу и потому никакого ограничения существовать не должно.
Посланник заметил, что на днях прибудет в Берлин наш военный министр, у
которого он спросит позволения, видя, что это влечёт за собой остановки, я
отправился в Дрезден.
Город этот менее Берлина, улицы менее регулярны и тесны, дома высоки,
но виды разнообразны и приятны, особенно красивы широкая река, прохо-
дящая через город, и прекрасный каменный мост, соединяющий оба берега
города. На плацу против моста стоит католическая церковь в красивом го-
тическом вкусе. Тут всякое воскресенье бывает отличное пение королевской
капеллы (кастраты). Собор протестантский в византийском вкусе весьма об-
ширен; с верхнего купола представляется очаровательный вид на весь город
и его окрестности; весьма красиво укреплены камнями берега у моста под
названием Брюльские Террасы, усаженные деревьями и составляющие сре-
ди города прекрасное гульбище. Эти террасы были открыты для публики во
время управления Саксонией русского генерала князя Репнина. Одну из са-
мых великих замечательностей города составляет Королевская картинная га-
лерея, и в ней Мадонна с младенцем Рафаэля во весь рост, окружённая обла-
ками. Выражение удивительное, особенно глаза, чем дольше смотришь, тем
живее представляется.
Окрестности города весьма красивые, особенно большой публичный сад
(Grosser Garten). Познакомившись в трактире, где я остановился, с одним
молодым человеком из Варшавы, который также намеревался путешество-
вать, мы вместе отправились в Пильниц1, и оттуда пешком в так называемую
Саксонскую Швейцарию. Это последнее место, как будто промытое водами,
своими остроконечными скалами походит на кондитерские торты и весьма
живописно рисует многообразные фигуры, как будто вылитые в формах. Там
есть место, называемое органными дудками (Orgelspien), другое — воротами
1 Ныне район Дрездена.
1836. Заграница
83
(Praebichthor), третье — коровником (Kuhstall), потом обжогою (ilnu Znert)
называется место, от природы закоптевшее и образовавшее огромную про-
пасть; впереди стоит остроконечный шпиц на уровне с упомянутой скалой
на расстоянии сажени полторы. Нашёлся же отважный студент, который со
скалы перепрыгнул через пропасть на скользкую вершину монолита и обрат-
но опять на скалу. Страшно подумать, не только исполнить. В коровнике, как
и на всяких замечательных для путешественника местах, имеется книга, в
которую вписывают своё имя посетители. Между прочим, вот, что значится
(рис. 7):
Рис. 7. Оригинал записи из книги отзывов.
Его я увидел
Его я увидел
Я прекрасный коровник увидел.
N.N.
Я смог догадаться
Я смог догадаться
Что бык в том коровнике пасся.
Т.Т.1
Так во всех этих книжках встречается [много] простого, пресного и
острого, не говоря уже о знаменитых фамилиях.
Самое замечательное место есть так называемое Bastei1 2 с прелестным ви-
дом на Эльбу, там имеется гостиница, где можно иметь обед и закуску и даже
расположиться на ночлег, но за довольно дорогую цену. Отсюда мы отправи-
1 Перевод А.В. Свиридова.
2 Бастион (нём.).
84
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
лись по очаровательно красивому и романтическому Одевальдскому ущелью
(Odualdergrund) в маленький нагорный город Nbuslau, где я имел знакомого
par correspondance1; это был тамошний органист Меркель, известный энто-
молог. Он принял меня с необыкновенным радушием и не отпускал меня, так
что мой спутник отправился один докончить осмотр Саксонской Швейцарии,
обещая на третий день зайти за мною.
У нас так много было разговору, что не заметили, как сделалось поздно, и
добрый мой хозяин сам меня отвёл в назначенную для ночлега у себя комна-
ту. За границей такой прием чужого в своём доме есть вещь необыкновенная,
так как все приезжие останавливаются в трактире. По моему обыкновению,
когда я остался один, я осмотрел localetat1 2, в котором находился — на комоде
стоял маленький дамский туалет и за туалетом какая-то старая шляпка. Из
этого я заключил, и не без основания, что ночую в комнате дамской, и дейст-
вительно, это была комната 14-летней дочери Меркеля, которая вечером нам
играла несколько пьес Моцарта и Бетховена, подавала чай и сухари, как во-
дится в патриархальных семействах немецких. Меркель был вдовец, и у него
жила пожилая его сестра и единственная его дочь. На другой день мы экскур-
сивали в неистощимой Одевальдской лощине, потом нас угостили простым
обедом, а к вечеру подали самовар и чайник, и чашки, и чай, сделанный по-
русски, это был мне сюрприз, и память, оставшаяся у них от казаков, стояв-
ших у них в 1813 году на квартире.
На другой день явился мой спутник, я распростился с моим добрым хозя-
ином и отправился назад в Дрезден. В трактире мне дали ту же комнату, ко-
торую я занимал прежде, и в ящике бюро, там стоящего, я нашёл забытый
свой кошель с деньгами, всё было цело, за исключением одной платиновой
монеты, которую мне дал отец, когда я отправлялся в путешествие; видно ко-
шель был в руках какого-нибудь нумизматика.
Из Дрездена мы отправились в Мюнхен. Подъезжая к городу, мы увидели
множество строений в постройке, это были разные общественные сооруже-
ния, воздвигаемые королем Людвигом во славу наук и искусств. В Мюнхене
очень много в последнее время сделано особенно для живописи и ваятельно-
го искусства. Тут же стоит и монумент, поставленный 30 тысячам баварцев,
не возвратившихся из России после 12-го года. Баварцы более радушны, чем
пруссаки, крепко любят пиво; католические священники их почти все оттого
толсты и жирны и с красными носами, но зато и самые крепкие сорта пива
выделываются в Мюнхене; именно так называемый бок (Bockbier), очень
вкусно и очень тяжело, так, что, выпив стакан, я полчаса с места встать не
мог, ноги отекли, потом всё прошло.
1 По переписке (фр.).
2 Местообитание (лат.).
1836. Заграница
85
Здесь имеется прекрасный театр, построенный на модель Миланского.
Жизнь дешевле, чем в северной Германии, но [из-за] возвышенного положе-
ния города климат довольно суровый. Мы наняли карету и поехали в Штар-
гард, королевский летний замок, в красивой местности на берегу озера. Мы
вечером остановились в трактире вблизи озера, будучи уставшие от тяжкой
езды по безтенистой дороге, так как все деревья были голые, и их листья по-
мерзли от случившегося 8-го мая внезапного мороза.
Страдая жаждой, мы хотели испить простокваши. Спросив кислые слив-
ки, [мы] сели к открытому окну и, в ожидании прибытия прохладительно-
го молока, наслаждались прелестным видом на озеро. Но мы ждали долго,
и простоквашу не несли, мой товарищ позвонил, явившуюся служанку спро-
сили:
— Скоро ли?
— Сейчас, сейчас, — был ответ, и опять прошла хорошая четверть часа, а
простокваши всё нет. Мой товарищ отправился в кухню, где встретил хозяй-
ку и спросил то же. Хозяйка, полная баба, с досадой ответила:
— Не станете же есть сырое?
— Как сырое?
— Ну идите-ка в комнату, мы знаем, как что сделать, — и с тем мой това-
рищ вернулся ко мне. Вскоре прибежала опять служанка и спросила:
— Как прикажете, с салатом или без салата? — мы стали совсем в тупик
и велели ей нести с салатом что ни попало, так как голод нас манил креп-
ко. Через несколько минут внесли к нам огромное дымящееся блюдо лапши
и другое блюдо с салатом. Мы чрезвычайно огорчились, будучи обмануты в
своих ожиданиях. На шум этот вбежала хозяйка, крича, что мы сами зака-
зали кислую лапшу (Saure). Дело объяснилось, простокваша в этой стране
называется Korsn, мы посмеялись и взялись уплетать лапшу с салатом, и то
в первый раз в нашей жизни. Спали хорошо и на другой день вернулись в
Мюнхен.
Отсюда мы отправились в Линдау, а оттуда пароходом через Констанское озеро в
швейцарский город Роршах. Там мы экипировались хорошими окованными башма-
ками.
Во время пребывания в городе, я воспользовался видеть отличную гале-
рею Герцога Лейхтенбергского, вдовы вице Короля Итальянского, жены На-
полеона и матери умершего супруга Королевы португальской Марии де Гло-
рия. Там «Три грации» из мрамора ваятеля Кановы очаровательны, потом на
коленях стоящая Магдалена, рассматривающая мучительный венок, непо-
дражаема. Картина Мурильо представляет Мадонну с младенцем, выражение
[лица] последнего так невинно, что его забыть нет возможности.
86
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Из Мюнхена мы отправились в Линдау, а оттуда пароходом через Кон-
станское1 озеро в швейцарский город Роршах. Там мы экипировали ноги
хорошими окованными башмаками и отправились пешком в Швейцарию,
именно в кантоны Санкт-Гален и Аппенцелль. На одном из первых ночлегов,
поднявшись очень рано утром, я забыл свой перстень на умывальном столе и
схватился лишь на втором переходе, послал гонца, и он мне принёс перстень.
В Швейцарии трактирная жизнь очень дорога, потому что жители существу-
ют от путешественников. В кантонах, через которые мы проходили, роскошь
ещё не так развилась, потому что они лежат в стороне от больших дорог ту-
ристов.
В одной деревне Аппенцелля я потребовал брадобрея, прождав довольно
долго, я спросил стоявшую там молодую девушку, скоро ли он явится, ответ
был:
— Он давно здесь.
Оказалось, что эта девица занимается этим высоким искусством. Мы тот
час принялись за дело, и она выбрила меня так отлично и нежно, как никакая
мужская рука не делала. При переходе через снеговые горы Аппенцелля нам
пришлось идти по самым узким тропинкам, где таявший от июньской жары
снег нередко выпадал из под ног; на одном месте мы, все три, то есть оба пу-
тешественника и проводник, заскользили вниз по покатости горы; я упал на
спину и с ужаснейшей быстротой съезжал вниз, но не теряя присутствия ста-
рался окованной железной палкой, которую каждый путешественник имеет,
удержаться, что мне и удалось саженях в двух от края пропасти. Проводник
съезжал вниз стоймя и гораздо ранее остановился; в другой раз местность,
на которой я поскользнулся, была ещё круче, меня несло с такой быстротой,
что я уже ничего не видел, и всё перед глазами казалось черно, вдруг — ужа-
сный толчок по всему телу, и я остановился, ноги уперлись в камни и льди-
ны, образовавшиеся на краю пропасти от ходивших тут осенью коз — на не-
сколько четвертей только от провала саженей в 40 глубиной.
После этих испытаний я уже не мог так смело идти по крутым снегам. Мы
отправились в Швиц, где поражали головные уборы крестьянок в виде высо-
ких распущенных павлиньих хвостов. Восхождение на гору Риги задержало
нас более дня, но зато оттуда [мы] видели всю окрестную Швейцарию как на
карте. Из Люцерна мы шли к берегам озера четырёх кантонов1 2 и в один пре-
жаркий и совершенно тихий час после обеда наняли лодку об одном гребце,
чтобы [он] провёз нас по озеру в город Альтдорф. Не прошло и четверти часа
по отчаливании от берега, как я заметил поперёк озера впереди нас белую
полосу, как нить, на что обратил внимание гребца; через несколько минут эта
нить стала шевелиться, подскакивать, из-за гор завиделись тёмные громовые
1 Ныне Боденское оз.
2 Имеется в виду Фирвальдштетское оз.
1836. Заграница
87
тучи, гребец [сказал], что находит буря, и мы не успели причалить к отстоя-
щему едва на пол версты берегу, как уже длинные волны катились на нас, и с
большим затруднением мы вышли на берег. Лодочник взял второго гребца,
и мы опять отчалили, но буря разыгралась не на шутку, ветер дул и свистал
со всех сторон, встречающиеся нам суда кричали нам, чтобы мы не отважи-
вались далее, но алчные лодочники не хотели выпустить из рук условленной
платы и гребли всё вперёд, но вместо, чтобы доставить нас в Альтдорф, они к
полночи едва достигли Бруннен и имели бессовестность требовать плату за
весь путь до Альтдорфа, куда на другой день доставил нас пакетбот. В Аль-
тдорфе уже того дерева, у которого стоял сын Вильгельма Теля с яблоком на
голове, не существовало, но показывали на площади место, где оно когда-то
росло, и теперь находится колодец. Альтдорф — красивый и веселый малень-
кий городок, и оттуда скоро начинает подниматься перевал Святого Готарда1.
Надивившись красотами Штайнваха, к вечеру мы достигли трактира в де-
ревне Андерматт, на значительной высоте нам дали комнатку, а ужинать мы
пошли в залу, так как за пищу, принесённую в комнату, берется двойная пла-
та. В это время подъехала к гостинице карета, из которой вышли дамы, го-
сподин и служанка. В трактире всё забегало, и нас бы выкинули вон, если бы
не было куда поместить. Приезжего называли и графом, и князем, и всякими
титулами, в зале стали великолепно накрывать ужин, подали кушанье то же,
что и нам незадолго перед тем подавали: чтобы не помешать важным госпо-
дам, мы пошли к себе спать. На другой день мы встали рано и пошли в залу
пить кофе, но и карета стояла запряжённая, и важные господа успели уже от-
завтракать, пришлось рассчитываться: важные господа заплатили за ночлег
10 золотых, мы — 1, спросив хозяина, почему такая разница в плате, [мы по-
лучили ответ]:
— Это важные господа, едут в карете, имеют служанок, значит могут пла-
тить.
Был это просто господин Тизенгаузен, так русские расточают свои деньги.
Санкт Готардский перевал замечателен тем, что на нём берут начало главные
реки Центральной Европы: Рона выбивается из-под ледника снеговой пропа-
сти, а с другой стороны также из снегов берёт начало Рейн; На юг бежит Тес-
син, а на север крутая Рейсс. Здесь в самом страшно диком ущелье на триста
футов над кипящей водой стоит знаменитый Чертов мост, узкое подмостье
без перил, где Суворов, преследуя Массену, спускал своих солдат по верёвкам
и связанным офицерским шарфам. Французы сломали мост, но удержаться
не могли, русские его опять восстановили, по узким планкам перешли про-
пасть. Теперь воздвигнут на шоссе новый мост, больше, шире первого, и об-
несённый каменными перилами.
1 Перевал Сен-Готард.
88
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Рассказывают, что когда русские прибыли в Андерматт, [они] были до
того голодны, что съели всё бывшее в лавке там мыло. Вероятно, они разо-
брали это мыло для другого употребления, так как после форсированных су-
воровских маршей и трудной работы по скалам и пропастям русский человек
жаждал бани. Мы повернули направо к источнику Заднего Рейна и вышли на
Шплюгенский перевал, а потом спустились к Луганскому озеру. Дорога через
Шплюген есть одна из самых отличных построек новейшего времени, снего-
вые завалы, уничтожившие за несколько минут все, против них сделанные
каменные постройки, и бросившие в пропасти несколько каменных стан-
ционных домов с такою быстротой, что бывший на чердаке рабочий съехал
вниз вместе с домом без всякого повреждения. Эти случаи убедили строите-
лей в невозможности противостоять силам природы, и вместо того придума-
ли делать над дорогами деревянные навесы и галереи, через которые ныне
падают вниз огромнейшие снеговые завалы, оставляя дорогу нетронутой.
Здесь, на высоте 7 тысяч футов, я нашёл под камнем живую Calosoma syco-
phanta L.1
Когда мы переехали итальянскую границу, наш венторино сунул себе в
рот целый лимон, оставляя половину снаружи так, что говорить не мог. На-
стаивая узнать причину такой странности, мы едва добились, что это предо-
хранительное средство от холеры, которая поражала города Италии. К тому
же, жаркое лето содействовало размножению лесных пожаров, и все южные
долины были обтянуты дымом, что только увеличивало страх от наступа-
ющей болезни; несмотря на это, мы прибыли в Милан. Тут холеры ещё не
было, но её ожидали; мы осмотрели замечательности города, который ясно
страдал от владычества австрийцев. Вся знать была заграницей или в своих
поместьях; театр был довольно пуст, на гульбище Корзо почти никого, и по
улицам много лохмотников1 2.
Прекрасный собор из белого мрамора в готическом вкусе с множеством
башенок и шпицов, сквозных как кружева, крышка плоская и покрыта, кро-
ме того, бронзовыми статуйками, из которых многие представляют портреты
разных древних и современных великих людей с драпериею духовной; между
ними и Наполеон. Здесь находится также оригинал знаменитой стенной кар-
тины Michel Angelo, представляющей тайную вечерю. Эта комната служила
прежде префекторием монастырю, потом конюшней, и недавно только очи-
щена. Здесь находится также богатая амброзианская библиотека с неподра-
жаемым распятием Христа Гвидо Рени, с знаменитыми рисунками и рукопи-
сями Леонардо да Винчи, Рафаэля, Петрарки и др.
Отсюда я хотел ехать в Рим, но путешественники рассказывали, что по
всем городам Италии устроены карантины, и всякого прибывающего непре-
1 Русское название этого жука-жужелицы — красотел пахучий, сем. Carabidae.
2 Лохмотниками здесь и далее В.М. называет нищих.
1836. Заграница
89
менно туда сажают на две или три недели. Это заставило нас бежать от ка-
рантинов на север, мы поехали в Кому, но едва добились квартиры, появив-
шаяся холера навела на всех панический страх. Лавки, трактиры, дома, всё
позапирали, кто мог, бежал или уезжал в окрестные селения или горы, слуги
оставляли господ, и полиция была бессильна восстановить порядок. Чтобы
избавиться от этой суматохи, мы свои вещи отправили в Тироль, а сами взя-
ли экстрапочту по этой же дороге.
До первой станции довезли нас скоро, и мы требовали лошадей для не-
медленного продолжения пути, но смотритель станции приглашал нас ото-
бедать, от чего мы отказались, так как мы обедали в Комо, но это ничего не
помогло, так как хозяин не давал нам лошадей и советовал, чтобы мы ото-
бедали: нельзя же нам было два раза обедать, и хозяин, видя, что нас угово-
рить нельзя, велел закладывать экипаж. Это был род старых крытых дрожек,
впряжённых в одну лошадь, высокую, костлявую и изнурённую. На козлах
сидел итальянец лет 12. Въезжая в подворотню, он повернул слишком круто
и опрокинул нас на кучу остатков экипажей. Падением была разорвана моя
блуза и расцарапан в кровь локоть, я не мог удержаться и не дать мальчишке
русского треуха, хозяин и конюхи наскочили на меня, вылупив свои огром-
ные чёрные глаза, но подступиться не смели, и мы выехали из станции. Ло-
шадь бежала очень скверно и, достигнув половины дороги стала вовсе; мы
ругали мальчишку, но он отвечал со слезами в глазах, что не виноват, и что
лошадь эта никогда далее половины дороги не везет. Было ясно, что станци-
онный смотритель хотел нас угостить своим обедом к ужину. Нечего было
делать, мы взяли свои котомки на плечи и отправились пешком далее. Оста-
валось ещё несколько вёрст до города Сондрио, налево от нас поднимались
высокие горы и глубокие ложбины Вальтеллино, а направо — равнины.
Пройдя некоторое время, встретили мы австрийский патруль, состоящий
из унтер-офицера и 4-х рядовых. Кивнув нам головой, сержант отрывисто
сказал:
— Паспорт.
Мы подали ему паспорта, товарищу был возвращён тот час же, на мой же
он посмотрел дольше и сказал:
— Русский офицер. Под караул! — И по обе мои стороны получил я по
солдату.
— Знаем мы этих господ, — продолжал сержант, обращаясь к моему това-
рищу, — Они тут в горах на прошлой неделе двух путешественников убили. —
И караван наш пошёл дальше.
Мы прибыли в Сондрио, когда солнце село. За городскими воротами мой
товарищ отправился в гостиницу, а меня повели в муниципальность, то есть
в полицию. Полицейские сторожа приняли меня из рук патрулей и посадили
в род подземелья, состоящий из большой комнаты под сводами, кругом тя-
90
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
нулась деревянная лавка, изглаженная сидевшими в этой арестантской. Я шу-
мел и кричал против этого явного насилия, требуя для объяснения президен-
та полиции, но сторож отвечал, что президента теперь нет, и что он утром
разберёт дело, так мне пришлось сидеть как преступнику без пищи и без ноч-
лега. Я заметил там ещё двух также делящих мою участь, но их наружность
и грязная изорванная одежда доказывали, что они принадлежат к самому
грубому классу. На моё счастье в готели1, где расположился мой товарищ, на-
шлись несколько англичан, которые, узнав о гнусном поступке со мной па-
труля, потребовали хозяина, настаивали, чтобы он немедленно отыскал пре-
зидента муниципальности и выручил меня из полиции, что и было сделано.
Через час меня освободили из полиции, с триумфом привели в гостиницу,
хозяин за меня поручился. На другой день президент приехал ко мне изви-
няться, сваливая всё на глупость сержанта, я со своей стороны ему заметил,
что неслыханное дело, чтобы где-либо хватали и сажали под стражу за то, что
у них правильные паспорта.
Мы отправились далее в Бормио, а оттуда в Мерано — весьма плодови-
тое место, защищённое от севера Тирольскими горами. Здесь, точно как в
Ницце и на южном берегу Крыма, климат весьма тёплый, и [это место] по-
сещается весьма многими больными. Все покатости покрыты виноградом,
образующим фестоны в ряд беседок. Недалеко от Мирана находится замок
Тироль, древнее местопребывание графов Тирольских, о которых также рас-
сказывается легенда, похожая на повесть о царевне в Дорьяльском замке на
Кавказе, что будто какая-то принцесса Тирольская приманивала к себе в за-
мок путешественников и потом их убивала. Местоположение весьма краси-
вое. Вблизи находится Пасеирская долина с домом знаменитого защитника
Тироля Андрея Хофера, известного под именем «Песчаного двора»1 2. Комна-
ты сохранены ещё в том виде, какими они были при Хофере, и под стеклом
показаны различные его вещи, между прочим, есть тут и половина его за-
мшевых панталон. Другую половину пообрезали для памяти мелкими кусоч-
ками посещавшие англичане, с восторгом привозившие эту реликвию домой.
Отсюда мы прямо поднялись на снеговые горы, пройдя много альпий-
ских пастбищ с ледниками, то есть с летними хижинами пастухов, где па-
слось множество скота. Но мы другого молока, кроме как овечьего, получить
не могли, так как всё другое было запродано торговцам сыра и масла. На этих
высотах встречался довольно часто сибирский кедр (Pinus cembra L.), но
только в виде кустарника. Мы вышли на Вормский или Штильфский пере-
вал, где проведена одна из замечательнейших дорог в мире и самая высокая в
1 В отеле.
2 Sandhof, или Sandwirt, можно перевести как «Песчаный двор», «Песчаный дом» или
«Песчаная мыза», ныне дом-музей Андреаса Хофера (Гофера) (1767-1810), известного
деятеля тирольского национально-освободительного движения.
1836. Заграница
91
Европе (8900 футов), и по этому пути мы прибыли в Инсбрук, который стоит
внизу и окружён кругом возвышенностями. Погода стояла всё время отлич-
ная, но моя голова разболелась — верный знак перемены, и действительно,
через два дня всё небо затянулось, у нас был дождь, а на всех окрестных вы-
сотах снег. Это было 21-го июля. Надо было топить камин в нашей комнате.
Италия, или та часть, которую я видел, мне мало понравилась, слишком
много мошенников, повсюду беспорядок и нечистота, и только постели заме-
чательны; состоят из нескольких туфяков, положенных один на другой и при-
крытых сверху тюлевой занавеской от комаров (mousquetio1). Повсюду видны
винные ягоды и миндаль, повсюду вино и виноград, повсюду красивые виды
и великолепные строения, но это всё никакой не имеет ценности, потому что
не имеет соответствующих этому жителей. С одной стороны прекрасный фа-
сад, а с другой обвалившаяся стена, где гнездятся ящерицы и скорпионы. Тут
villa какого-нибудь богатого англичанина и подле грязная хижина какого-ли-
бо лацарони. Швейцария гораздо выше в образовании, [в ней] больше поряд-
ка и больше богатства, но жители слишком заняты своими спекуляциями, вас
принимают с приятной миной, вас милуют, за вами ухаживают, но только так
долго, покуда вы можете заплатить. Как денег нет, [так] и пристанища нет. Я
раз, на горах уставши, едва дотащился вечером поздно до крестьянского дома
и просил дать мне ночлег, но мне отказали и даже двери не отперли, и я дол-
жен был тащиться ещё более двух вёрст до полночи, пока нашёл себе ночлег.
В Тироле эгоизм гораздо менее заметен, и можно ещё встречать простых пря-
модушных людей древней Германии, и справедливо говорят следующие стихи
(рис. 8), написанные на стене дома Хофера:
Ты знаешь ли такой народ,
Тевтонов храбрость в ком живёт?
Кровь с молоком их жён — свежи!
В них — сила, доброта души.
В вине там юном — жаркий пыл.
Мужских не опасаясь сил,
В друзьях у бешенных страстей —
Хранит порядок без потерь!1 2
Осмотрев в дворцовой церкви великолепную гробницу императора Мак-
симилиана, обставленную 28-ю бронзовыми статуями царствующих лиц
и монументом, поставленным освободителю Тироля Хоферу, я расстался с
моим спутником, он отправился на восток, а я на запад. В Страсбурге я всхо-
дил на башню знаменитого собора, наверху винтовая лестница без перил, ка-
жется, будто качается. Вид самый обширный.
1 Москитами в Европе называются все длинноусые кровососущие двукрылые.
2 И. Гёте, Новый мелюзина. Перевод А.В. Свиридова
92
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Рис. 8. Оригинал записи стихов, переписанных со стены дома Хофера.
Проехав Нанси и Шалон, мы приближались к Парижу. Я сидел в купе с
одним пожилым отставным военным, французом. К вечеру меж нами усе-
лась третья персона, какая-то дама, которая своей болтовней и беспрестан-
ными движениями целую ночь не дала мне спать. Наконец, надоела до того,
что я перестал отвечать и слушать её разговоры, и перед последней станцией
от Парижа она вышла вон и нас освободила от своего подозрительного об-
щества. Тогда старик поздравил меня с избавлением от подобного рода ин-
триганок, которые выезжают за несколько станций от Парижа, чтобы ловить
прибывающих туда неопытных путешественников и, затянув их в свои сети,
при первом случае ограбить и обворовать. Другая встреча парижского воз-
духа была au Barriere1, где все наши вещи, мешки и прочее, строго обыскали;
через час мы въехали в город. Было немного позже полудни, по всем улицам
много было прохожих, фиакров и омнибусов. Чем ближе к середине города
мы подавались, тем толпы становились гуще; лавки и магазины чаще, и их
украшения богаче и красивее. Получив мои вещи, я отправился в небольшую
гостиницу около Пале-Рояля, где и остановился.
Париж имеет сходство с Петербургом. Дома в нём меньше и выше, ули-
цы уже, публичные плацы великолепные, но всё это принимает чрезвычай-
но живой вид многочисленностью движущегося народа и разнообразием
выставленных вывесок и наклеенных по стенам объявлений. Особенно бро-
саются в глаза кофейные, коих убранство нередко стоит сотни тысяч, зер-
кальные стёкла в магазинах нередки, и в Пале-Рояле большей частью ими
украшено. Под вечер я отправился туда, имея осторожность не класть ниче-
1 На заставе.
1836. Заграница
93
го в карманы, так как меня предупредили, что легко могут обокрасть. Я на-
шёл там весьма значительно гуляющую публику всякого класса. При газовом
освещении галантерейные, бронзовые и золотых дел лавки представлены в
великом блеске. Над этими лавками большей частью устроены рестораны, и
когда к ночи всё это закрывается, то в других углах открывается картёжная
игра и всякого рода разврат. Река Сена, протекающая через Париж, мутна
и грязна, ведущие через неё мосты величественны, но на концах в ряд сто-
ят небольшие будки, в которых продают пирожки, сигары, журналы и тут же
cabinet d’essence1. Весьма практически, но мало эстетики. Тут же, на набереж-
ных продают шляпные картоны, старые платья, разноцветные бумаги, книги,
минералы, раковины, даже лохмотники останавливаются на тех местах, где
проезжают омнибусы и богатые экипажи.
Прекрасная коляска останавливается, богато одетый седок её поднима-
ется, взывает к народу, начинает большую речь, отчего происходят полити-
ческие беспорядки, и кончает восхвалением своей карандашной фабрики,
предлагая тут же к продаже карандаши un sou la piece1 2. Только он проехал,
колокольчик звенит, является человек с длинным ящиком на спине, у него
лимонад, и он предлагает его проходящим. На углу улицы поставлен стол с
разными мелочами, и продавец с необыкновенной быстротой кричит: «des
plumes messieurs medames a deux rou, des plumes qui veuf»3, потом другой так-
же скоро кричит: «voila une exposition de talleux en accasion, quatre franes la
piese, au 14 frans taule la collection»4; немного подалее стоят несколько маль-
чиков со скамейками и щетками для чистки сапогов, а подле них боковой или
задний вход в Пале-Рояль. Этот задний вход также гадок и грязен, как бли-
стательна внутренность этого строения; так всё в Париже — гадость подле ве-
ликолепия.
Я представился нашему посланнику генералу графу Петру Палену, извест-
ному генералу в Отечественной и Польской войнах; он принял меня весьма
ласково и спросил, зачем я приехал в Париж. Я отвечал:
— Чтобы видеть город, — и спросил, могу ли остаться некоторое время.
— Без сомнения, — отвечал посланник. — Хоть несколько месяцев.
Этот ответ был резко противоположен тому, что дал мне в Берлине Рибо-
гир.
Впоследствии я несколько раз обедал у графа, где и видел всех русских,
тогда там бывших. Как энтомолог я скоро нашёл своих сотоварищей по этой
части, с которыми мы осмотрели замечательности города и окрестности.
1 Парфюмерная лавка.
2 По штуке на су (фр.).
3 Регистрирую месье и мадам в два счёта, записываю вдовство (фр.).
4 Только один показ пробегая мимо, четыре франка за кусок, 14 франков за всю коллек-
цию (фр.).
94
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Между прочим, поехали мы и в Фонтебло, где я видел стол, на котором На-
полеон подписал своё отречение от престола Франции. Это есть богато-ле-
систое место, где энтомологи находят самых редких насекомых, где бывают
королевские охоты. В Париже очень легко заблудиться, потому что улицы
неправильные, часто глухие и кончаются каким-нибудь проходом через дом.
Однажды я встретил толстого английского господина, идущего в поте лица
своего, и за ним три высокие дочери его, забывших название своего отеля,
где остановились, и не могущие в течение нескольких часов [его] отыскать.
К тому же они говорили только по-английски. Встретив эту компанию, я уз-
нал о причине их забот, и одна из дев сказала, что против их отеля вывеска
магазина имеет надпись au pauvre diable1, вывеску эту и я заметил и привёл
их скоро к их отелю. Можно себе представить, какие благодарности на меня
посыпались.
Однажды я возвращался домой по улице Н. Honore, было ещё не темно.
На одном перекрестке маленького тёмного переулка стоявшая женщина на-
стоятельно приглашала зайти в дом, но, видя, что я не обращал внимания,
схватила меня за сюртук; я её оттолкнул, но из дверей выскочили ещё две, ко-
торые, уцепляясь за руки, тащили меня в дом. Опасаясь за кошелёк и часы, и
имея в руках зонтик, я мог только обороняться локтями. Но против трёх сила
моя была недостаточна, и они, конечно, успели бы меня ограбить, если бы не
послышался шум запоздавшего омнибуса. Мошенницы отскочили почти уже
у дверей, и скрылись на тёмной лестнице. Что же бывает на узких и тёмных
улицах, когда такие вещи случаются на широком проспекте Н. Honore.
Женщины во Франции вообще редко бывают эстетически красивы, и про
них можно только сказать, что они милы, имеют дар слова и живого темпе-
рамента. Француженка считает самым важным для себя блеснуть наружно-
стью, надсмехнуться кстати и кокетничать при случае. Она строго соблю-
дает моды и вкус, на шляпке должны быть цветы свежие, ленты чистые, на
руках перчатки в обтяжку, на ногах башмаки уютные, словом bien gante et
bien chausse1 2. Платьев у неё немного: одно или два для домашнего употре-
бления, одно для прогулки и одно для гостей, но они должны все быть со-
образно моде и хорошего фасона. Что под платьем — о том не спрашивается.
Немки напротив, гораздо красивее, мечтательны и легко влюбляются, они
дорожат внутренним достоинством своим, зная, что наружность обманчива;
их одежда вся чиста, видна она снаружи или нет, их комнаты, как бы просто
не были убраны, выметены и вычищены постоянно. В кухне и на столе глав-
ное есть чистоплотность. У французов рагу и фрикасе, и воловань могут со-
ставляться из чего угодно (pourve qu ils soient appetissant). У нас в России
женщины не могут похвастаться ни одним, ни другим. От простого народа
1 У бедняги (фр.).
2 Хорошие перчатки и хорошая обувь (фр.).
1836. Заграница
95
до высшего сословия — все стараются взгромоздить на себя все имеющиеся
у них богатства, не спрашивая ни вкуса, ни эстетики. Чистоплотность не есть
достояние наших кухонь, и разорванные чулки, и закопчённые юбки у нас
составляют весьма обыкновенное событие. Француженка редко бывает хо-
зяйкой, но зато она в своих надобностях весьма скромна; немка экономна, и
сбережённым наделяет мужа и детей. У нас в России нет и ни того, и ни дру-
гого. Требуется бесконечно много, сохраняется ничего.
В Париже 17 театров. Опера лучшая в мире. В мою бытность был в ходу
«Hugenotte» Мейербера, билеты были давно разобраны, и я получил место
за 10 франков потому только, что был иностранец, для которых нарочито
оставляется несколько кресел. Французский театр есть классический для оте-
чественных произведений, и на нём слышно лучшее французское наречие.
Водевильный театр также отличается игрой актёров. Французы очень любят
это развлечение и обыкновенно после обеда, отыграв партию домино в ко-
фейной для того, кому из апартенеров придётся заплатить за кофе, отправ-
ляются в театр, становясь у дверей входа в кассу попарно один за другим, так
что нередко эта колонна, называемая queux, достигает до половины улицы.
Дверь отпирается, и колонна входит в витой проход, образованный железной
решеткой. При этом строго наблюдают, чтобы тот, кто пришёл прежде, до-
стиг прежде кассы. Но мне раз случилось видеть, что аферист, видя, что ему
билета не достать по случаю слишком многочисленной толпы, перелез через
решетку и втиснулся в передние ряды, но вмиг раздался крик «А la porte»1. и
этого господина по головам вышвырнули вон на улицу.
Отель, в котором я жил, содержался вдовой уже пожилых лет. имевшей
взрослую дочь. Эта дама и дочь её постоянно обедали за table a hole1 2, состо-
явшем из 60 и нескольких гостей, большей частью адвокатов и отставных во-
енных, или, как их называют во Франции, a demi solde3, то есть находящиеся
вне службы и получающие половинное жалование, за что должны были всег-
да готовы вступить в действительную службу по первому требованию прави-
тельства. Общество было образованное, и обеды всегда были скромные.
Однажды подле меня занял место человек мне незнакомый в обтяжной
одежде с длинными волосами. Подле него жена довольно плотного сложения
и ещё далее их 6-летняя дочь. По первому взгляду я видел, что это был поляк.
Я не дал никакого вида и не обращал на них внимания. Но французы навели
разговоры на Польшу и притеснения, причиняемые [ей] Россией, так что я
вынужден был опровергать ложные их рассказы, но, не желая затронуть са-
молюбие моего соседа, я избегал всякого обидчивого выражения, так что.
обратясь к своей жене, он по-польски сказал:
1 За дверь (фр.)
- Общий стол (фр).
3 Полу-солдат (фр.).
96
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
— Не знаю, наш или не наш.
Французы всё больше старались выводить меня из терпения, и когда по-
ляк убедился, что я русский, он с семейством своим встал из-за стола и уда-
лился. Тогда французы напали на меня, упрекая, что русские до того озлоби-
ли поляков, что даже соседство для них невыносимо. Видя, что это соседство
было устроено нарочито, чтобы увидеть какую роль мы против друг друга иг-
рать будем, я поблагодарил французов за приятную компанию, которую они
мне доставили в течение нескольких недель, и пожелал им забавляться над
другими, а не надо мною, объявив, что более обедать в зале не буду, и ушёл.
Французы кричали и звали меня назад, уверяя, что это шутка, хозяйка дома
побежала за мной, просила вернуться, присылали даже уговорить меня дочь
её, но я не согласился, так как подобные стычки могли бы навлечь на меня от
моего правительства величайшие неприятности.
Через три дня я распростился с Парижем и сидел в дилижансе, идущим
в Лион. Места были все заняты, и в тесноте всякий старался, как бы удобнее
протянуть ноги. Дорога сделалась песчаная, день был жаркий, лошади едва
тащили, кондуктор сошёл на дорогу и следовал пешком за экипажем, и для
облегчения лошадям приглашал и пассажиров сделать то же. Мы все вылезли
и шли довольно грустно за дилижансом. Через час дорога сделалась лучше, и
все опять заняли свои места.
В числе пассажиров сидел пожилой человек сильного сложения с рябина-
ми на красном лице и налитыми кровью глазами. Понюхав во все стороны,
он сказал:
— Пахнет нехорошо, — другие подтвердили то же, полагая, что что-ни-
будь гнилое попало в дилижанс. Остановили экипаж, позвали кондуктора,
стали искать причину неприятного запаха, наконец, нашли, что это зловоние
выходит из корзины одного из пассажиров, едущего в Марсель, и заключаю-
щееся в морской рыбе, купленной им в Париже. Хотели её выбросить вон, но
пассажир не позволял, уверяя, что он из неё приготовит удивительный вуявез
(une boyabeuse miraculeuse), род фрикассе, употребляемый в Марселе. Пасса-
жиры начали кричать и не хотели садиться, и я уже не знаю, куда кондуктор
девал эту корзину, но скверный запах прекратился.
Лион красивый город, имеющий пересечённое местоположение, и напол-
нен фабриками шёлковых изделий. Рона здесь гораздо красивее, чем Сена в
Париже. Эта река на одном месте совсем пропадает под скалами. В Лионе я
видел Фудраса и полковника Фонтене. Из Лиона я поехал в Женеву. Вели-
колепный город на берегу этого прелестного озера со своим классическим
образованием. Жители говорят по-французски, но наружность их напоми-
нает германцев. Они любят природу, вековые деревья в городе ограждены
дощатым забором от порчи окружающими. Здесь в обыкновение так назы-
ваемые пансионаты, т.е. наём квартиры с кушаньем и прислугой. Всё очень
1836. Заграница
97
чисто и опрятно за умеренную цену. Из Женевы я поехал в Берн. Осень уже
сбросила с деревьев листья, и морозец костенел руки и ноги. Берн совсем по-
ходит на немецкий город: остроконечные башни с огромными часами и ку-
рантами; по-немецки говорящими жителями с трещатым выговором (grasse)
и красиво убранными женщинами. Я ехал в дилижансе через Сен-Готард,
где уже выпал неглубокий снег. Спускался по зигзагам грозной долины Тре-
маля и далее в Милан, откуда на другой же день отправился далее в Верону,
отстраивающуюся ещё тогда крепостью, а оттуда в Венецию, этого на море
стоящего города, где так много вымершего и живого. Дворцы стоят без хо-
зяев, прекрасные церкви запустели, макаронные харчевни набиты народом;
красивые дома кругом, обнесённые грязными каналами; чёрные лёгкие гон-
долы с навесом, под который надобно входить задом наперёд, пересекают по-
всюду воды и развозят черно одетых венецианок. Замечателен плац Святого
Марка, где некогда решались дела света. Тут же находится древний дворец
дожей со множеством знаменитых живописей, но и с залами и проходами тех
деспотических собраний, которым история ничего не представляет подоб-
ного. Тут показывается известный мост стенаний (ponte de sospiri), по кото-
рому жертвы проходили на смертную казнь или для заточения в свинцовые
темницы. У входа во дворец видны две открытые львиные пасти, в которые
каждый мог опускать любое донесение, и по этим донесениям хватали, суди-
ли и казнили. Подле дворца находится Собор Святого Марка, построенный
по архитектуре Софийского Собора в Константинополе с неоценимыми ред-
костями и богатствами. Весьма замечателен находящийся здесь Австрийский
арсенал. Несколько вёрст от Венеции в море на острове находится католиче-
ский армянский монастырь Святого Лазаря с весьма важными армянскими
рукописями и весьма обширной типографией, где, между прочим, на армян-
ском языке издана история Императора Николая. В Венеции замечательно
изделие так называемых золотых цепочек, самых тонких, которые я когда-
либо видел. Я остановился в гостинице Europa на большом канале, и со спут-
ником моим англичанином нам отвели комнату без печи, имеющую мозаи-
ковый каменный пол, так как других свободных не было. Погода хотя и не
была холодная, но сырая, и я нигде так не мерз, как в этой комнате. Спутник
мой даже получил лихорадку, от которой избавился только тогда, когда полу-
чил другую комнату с камином, где удобно мог себе нагревать печь. Это было
7-го ноября нового стиля.
Итальянцы на улицах кричат, шумят, ругают, бегают и толкают. На углу
Великого Дворца стоит оборванец макаронник и покупателю отмеряет горя-
чие макароны, напротив в лавке висят капуцины, кармелиты и другие мона-
хи, сделанные в виде табачных кисетов, всё другое итальянское величие ис-
чезло, остались только его памятники, а настоящее презирается. В Академии
Искусств находится великолепное Вознесение на небеса Пресвятой Марии
98
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
кисти Тициана. От всех этих чудес искусства глаза затускли, и я видел ещё
много галерей и памятников, но более не помню, и рад был, как 11-го ноя-
бря сидел на пароходе и отплыл в Триест. Это небольшое пространство 6-ти
часового проезда по морю почти всегда сопровождается качкой, и так при-
шлось и мне пристать в Триест совершенно больным и без всякого располо-
жения рассматривать виды города. Он был новый, беловыкрашенный с ита-
льянским населением, множество судов и лодок. На улицах от сырой погоды
грязь, а фиакров было немного. Повсюду лавки, магазины, склады, амбары
и тому подобные торговые устройства. Table d’hole был хорош, но дорог;
видно, что в городе много денег. Побыв два дня, я отправился с венторино
в нанятой карете с баварским офицером, возвращающимся из Греции, далее.
Дорогой нам пришлось несколько раз вылезать и идти пешком, так как на
крутые подъёмы лошади с трудом втаскивали экипаж. Погода была сырая.
В Адельсберге мы остановились на несколько часов для приёма писем.
Этим временем я воспользовался для осмотра знаменитой Адельсбергской
пещеры. Это есть целый подземный мир огромнейших размеров, где проте-
кает с шумом значительный ручей. Глубина пещеры простирается на многие
версты, но доступного места для посетителей с дорожками и перилами около
трёх вёрст. Проводники с факелами вас сопровождают и освещают это подзе-
мелье, которое в своём непроницаемом мраке содержит целый мир особен-
ных животных, но почти все без глаз и часто белого и рыжего цвета. Так как
на дворе было сыро и холодно, то я вошёл в пещеру в шинели на вате. В пе-
щере оказалось жарко, и я, сняв шинель, повесил её на перила над ручьём.
Окончив осмотр, я опять её одел и сел опять в карету, не подозревая, что из
этого выйдет для меня большая неприятность. По прибытии к шлагбауму в
Лейбахе у нас потребовали паспорта, я хватился в карман шинели — его не
было, а без паспорта меня в город не пускали, требовали, чтобы я предста-
вил поручителя, но как это сделать в городе, мне совершенно неизвестном.
Я взглянул на бывший у меня список энтомологов и нашёл там Фердинанда
Шмидта; я послал к нему, просил за меня поручиться, и, таким образом, был
впущен в город. Через несколько дней другой энтомолог Гользер отправился
в Триест и по моей просьбе заехал в Адельсберг и нашёл там мой паспорт на
берегу ручья в пещере. Если бы он упал в воду, то я, беспаспортный, нелегко
разделался бы с австрийцами.
Знакомство со Шмидтом было самое приятное, и, несмотря на осеннее
время, мы в красивых окрестностях Лейбаха1 совершили несколько удачных
экскурсий, даже с новыми открытиями; как то: Scydmaeus Motschoulskii и Се-
phenniumfulvum Motsch.1 2 Семейство г-на Шмидта было где-то на водах, и при
нём была только малолетняя его дочь, о которой он мне рассказывал следую-
1 Ныне г. Любляна в Словении.
2 Жуки семейства Scydmaenidae.
1836. Заграница
99
щее: несколько месяцев до моего приезда должны были быть крестины этой
малютки, но родители не могли согласиться, какое ей дать имя. В это время
назначен был в дом к г-ну Шмидту на постой сержант баварских войск, воз-
вращающийся из Греции, и отец решил, что дочь его получит имя, которое
носит этот ожидаемый гость. Старшие дети караулили у ворот, чтобы узнать,
какое это будет имя. Является баварский военный, и все дети окружают его и
спрашивают настоятельно его имя. «Петр» — отвечает он. Дети бегут к отцу
и с криком провозглашают имя Петронелли. Оказалось, что это не постой,
а квартиргер, и дети повесили носы. Наконец вечером является сержант.
Г-н Шмидт за ужином просит сказать своё имя; тот отвечает: «Руперт»; новое
затруднение — такого женского имени нет; но так как г-н Шмидт сказал, что
она будет называться по его имени, то и назвал её Руперта, и так её окрестили.
Поблагодарив моего доброго поручителя за любезный его прием, я после
двухнедельного пребывания в Лейбахе должен был расстаться и отправился
в Вену. Грец, или как тамошние жители выговаривают Грац, весьма красивый
город, но за дурной погодой я не мог ничего осмотреть. В Вену мы прибыли
вечером усталые и разбитые долговременным путём, и я был рад, что попал
в тёплую комнату и хорошую постель в гостинице, форштадт на Wieden. На
другой день я пошёл знакомиться с городом, надобно было перейти по глам-
су древнего городского вала, где в дождь было довольно грязно. За мост че-
рез ров надобно было заплатить мостовую повинность, потом выходили на
тротуар, где шло много людей в город. Я пошёл с толпой, которая всё густела
и меня довела до места, называемого Грабень, составляющего род Невского
проспекта с высокими узкими домами и великолепными магазинами и ко-
фейнями в нижних этажах, которые целый день были набиты публикой. Жи-
тели Вены любят хорошо покушать и повеселиться. В гостинице, где я обе-
дал a la Carte1 сейчас можно было узнать жителя Вены по заказу себе блюд,
которые он описывал подробно, со всеми к ним следующими пряностями.
Особенно любимое там кушанье есть печёные цыплята (gubownun Iranul), а
когда они маленькие, их называют Mirfkinufzul. Другое отличное блюдо со-
ставляет котлеты из свежей свинины (Krifzul) под горошком, ешё спаржа на
масле, и, наконец, раки под уксусным соусом, которые подаются в особенных
садах (Krebsgarten) и составляют специальность этих мест.
Венские театры редко бывают пусты, и актёры, особенно певицы, отлич-
ные. Из церквей наизамечательнейшая, как по своей архитектуре, так и по
истории, Собор Святого Стефана, но башни его, как и в Notre Dam de Paris,
не окончены. Плац около такого огромного собора очень тесен, как и весь
город, взамен форштадты обширны и обещают со временем сделаться вели-
колепными. На углу перекрестка Керенской улицы стоит старый пень, в ко-
1 По меню (фр.).
100
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
торый в прежние времена всякий посещавший Вену слесарь вбивал гвоздь в
память своего путешествия, и теперь этих гвоздей так много набито, что де-
рева не видно, и поэтому его называют палка в железе (How im fifnu).
Из Вены я сделал экскурсию в Линц для осмотра весьма любопытного
укрепления этого города Монталамбертовскими башнями. Отделка превос-
ходная, но сомнительно, чтоб они могли выдержать сильный натиск артил-
лерии большого калибра, и это более защита на бумаге, чем на практике.
В Линце я посетил известного энтомолога Ульриха, и рассмотрел я огромные
запасы микроскопических насекомых, собранных в окрестностях этого горо-
да. При возвращении назад в Вену также на пароходе по Дунаю погода была
более благоприятна, дала возможность наслаждаться живописными берега-
ми этой реки. Из Вены я отправился в Краков, город, слава которого сохра-
нилась только в прежних подвигах польского народа. Памятников искусства
поляки почти не создавали, и потому он теперь опустел и совершенно упал.
На самых больших улицах стоят дома, где обитается только один или пол
этажа, всё прочее пусто и нередко с разбитыми окнами. Впечатление грустное
и как-то твердит, что народ сам себя пережил.
Я поехал в Варшаву: погода уже стала холодная, купленная мной в Вене
медвежья шуба оказывалась не излишней. Местоположение изобиловало
лесами; деревни и хаты представлялись как-то менее чисты, и появление по-
всюду черномаслянных жидов на каждом шагу напоминало, что я оставил за-
пад. В Варшаве я отыскал моего старого приятеля, профессора В. Я застал его
одиноким, но постоянно занятым энтомологией. Я узнал, что молодая жена
его бросила потому, что [он] не сочувствовал её пылкой патриотической за-
носчивости, и ушла к каким-то эмигрантам во Францию. В. был истинно фи-
лософ и душевно радовался, что отвязался от такой беспокойной половины.
Некоторых из моих прежних знакомых я не нашёл, других — в совсем
других положениях, так всё в несколько лет изменилось вследствие полити-
ческих переворотов. Со мной случилось ещё странное обстоятельство. Нося
ещё штатское платье, я сверху надевал военную тёплую шинель и в таком
виде ездил на извозчике по городу. Когда наступила обеденная пора, я поехал
в гостиницу Спарбори, на улице рассчитался с извозчиком. Я уже кушал вто-
рое блюдо, когда лакей мне доложил, что кто-то меня спрашивает: у дверей
стоял просто мужчина, который, завидев меня, сказал:
— Это не он.
Я только что успел приняться за обед, меня вторично вызвали, и опять та
же фигура. Я его спросил, что ж он от меня хочет. Ответ:
— Да это не Вы. Мне нужен военный.
— Да, я военный, у меня военная шинель.
— Не потеряли ли Вы чего?
— Нет, ничего.
1836. Заграница
101
— Так покорно благодарю.
Однако, садясь на моё место, я схватился за кошелёк и тут вспомнил о на-
ходящихся в нём свёртках червонцев. Одного из них недоставало. Я бросился
к дверям, вызывавший меня мужчина садился на козлы дрожек. Теперь нуж-
но было доказать, что эти червонцы принадлежат мне. К счастью, я их по-
лучил из польского банка, и они были совершенно новой чеканки и того же
года, как те, что находились у меня в кошельке. Свёрток, найденный извозчи-
ком, содержал 50 штук. Вознаградив извозчика за честность, я этот необык-
новенный поступок опубликовал в Курьере Варшавском. Извозчик заметил,
что не все его собратья мошенники, как обыкновенно полагают.
Оставив Варшаву, я отправился в Ковно, куда высланы были мне лоша-
ди, чтоб везти меня в нашу деревню. После переезда Немана местность ещё
красивая, особенно Красная Гора. Леса много, преимущественно соснового.
Хаты тусклые, покрытые соломой, часто кривые с провалившимися крыша-
ми. Всё повествует о севере и дурном хозяйстве.
В деревне я принят со слезами моей бабкой и кузиной, и не менее тронут
я был сам, радуясь прибытию восвояси. Как ни прекрасна была заграница,
как ни весело смотрели её города и селения, как ни чисты были её дома, всё
это для меня было чужое, бесчувственное и неутешительное. Как ни дурен
был наш кров, как ни просто окружающее, но всё было своё, было, где излить
сердечные чувства, поделиться радостью и грустью. Здоровье моей кузины
несколько поправилось Либавскими морскими водами, и она неусыпно хло-
потала, чтобы меня как можно лучше накормить.
В деревне в Литве главное состоит в еде; за что в день принимают разов
семь. Утром, когда встанешь, кофе с хлебом, булками и сухарями; потом за-
втрак в виде обеда, но без супа; потом обед из 5-6 блюд; потом кофе с бул-
ками и сухарями; потом варенье или фрукты, затем чай с хлебом, маслом и
прочее, и наконец ужин из 3 или 4 блюд. Знаю только, что, пробывши не-
сколько недель в деревне, я возвратился в Петербург совершенною обжо-
рою. В деревне самая главная характеристика, это гостеприимство, которое
мне представилось ещё разительнее по возвращении из-за границы. Там
всё сосредотачивается в гостинице, и даже люди женатые и семейные часто
предпочитают обед и ужин в трактирном обществе домашнему. Обществен-
ные собрания у нас ещё ограничиваются духом каст, и потому в дворянские
собрания недворяне не допускаются, но зато и гражданские общества могут
иметь свои клубы и собрания. Во Франции и большей части Германии это
отличие в сословиях уже изгладилось. Но есть и места, где оно сохранилось
до смешного, так, например, в Австрии и Пруссии. В Лейбахе я имел случай
посетить бал, бывший в казино; из передней комнаты мы вступили в боль-
шую залу, где сидело множество дам, и стояли кавалеры, между ними много
военных. Когда начался вальс, я заметил, что танцоры по окончании туров с
102
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
некоторыми дамами останавливались в зале, где они и садились на стул, а с
другими дамами провальсировывали в смежную комнату, и там их оставля-
ли. На мой вопрос приятель мне объяснил, что в большой зале сидит публи-
ка гражданская, а в малой — высокое дворянство. Дворянки не хотели сидеть
между гражданками.
Мой приятель пригласил меня к ужину, я отговаривался, что никогда
не ужинаю, но он не отставал, и заставил меня выбрать себе по карте блю-
до. Когда принесли кушанье, он не стал ужинать, и я должен был есть один;
по окончании [кому-то] надо было расплатиться, то есть мне, а ему осталось
дешевое приглашение. Эта экономия в издержках, соблюдаемая заграницей,
для нас, русских, представляется очень странной и несносно мелочной. Дру-
гой раз одна дама пригласила на кофе после обеда. Кофе был подан в машин-
ке, и только что хотели начать разливать, как подъехал экипаж с какой-то
посетительницей. Дама схватила кофе и унесла его прочь. Когда визит кон-
чился, я спросил мою хозяйку, зачем она унесла кофе.
— Помилуйте, кофею было две чашки, а нас было трое.
Эта дама была вовсе не бедная, но таков уж обычай. Эти рассказы очень
занимали мою бабку и мою кузину, и время в деревне летело довольно скоро.
Старушка любила со мной играть в карты и не сердилась, если проигрыва-
ла. Будучи 76-ти лет, она ночью спать не могла и вставала очень рано, и хо-
зяйничала по комнатам. При этом случае она стучала так дверями, что меня
постоянно будила. Я ей шуткой это заметил, но она уверяла, что ходит очень
тихо, и это потому, что она была глуха.
Сделалась санная дорога, мы катались на санках по окрестным помещи-
кам, которые в это время наслаждались ещё другим удовольствием: охотою,
что я разделять не мог не будучи охотником. Так незаметно приблизилось
время отъезда моего в Петербург. Прощание было трогательно и для меня
очень грустно, я знал, что долго не буду иметь возможности приехать.
Приехав в Курляндию, [я понял, что] строения несколько напомнили Гер-
манию, но присутствие черномасляных жидов сокрушило эту картину. Мита-
ва1 — гражданская столица губернии наших баронов, с небольшими, но до-
вольно чистыми домами и улицами, потому что всякий барон имеет столицу
в своём замке или мызе. Курляндское юнкерство, за исключением надменно-
сти и несносной хвастливости юной молодежи, не имеет сходства с юнкерст-
вом в Пруссии. К чести курляндских баронов надобно сказать, что они посто-
янно следовали с духом времени и тщательным посещением университетов и
путешествиями заграницу достигли отличной образованности. Стараясь всё
хорошее, виденное ими заграницею, применить к своему краю, они почти
повсюду из своих крестьян сделали фермеров, а свои земли обрабатывают
1 Ныне Елгава в Латвии.
1836. Заграница
103
наемными рабочими, и через это весь край достиг вообще очевидного бла-
госостояния, отличающий его на первый взгляд от соседней Литвы. У нас в
России этакое юнкерство, то есть резкое отличие между дворянами и не дво-
рянами, помещиками, менее заметно, чем в Пруссии, потому что здесь эта
привилегированная каста возвысилась через защиту плебеев, тогда как в Рос-
сии дворянство постоянно защищалось с помощью народа. В Пруссии дворя-
нин в такой же связи находится к преданному своему слуге, как и в России,
но там слуга постоянно остается в большом отдалении, не осмеливаясь с го-
сподами говорить: «Ожидаю приказаний» или «Ваше благородие». В России
няни и дядьки называют своих воспитанников и в старости простым «ты» —
ясное доказательство, что стремление наше больше склоняться к народу, а не
возвышаться перед ним.
Из Митавы только две станции до Риги, столицы Лифляндии, другой гу-
бернии Остзейского дворянства. Здесь баронов гораздо меньше и юнкерство
ещё слабее, но зато и образованность без всякого сомнения самая основа-
тельная. Рига город торговый, с высокими домами, узкими улицами и всеми
принадлежностями бывшего Ганзеатского города. Общество разделено на
два класса: на купцов с деньгами и дворян с титулами: одно и другое знакомо
со всеми переворотами духа времени. Остзейские жители вообще отличают-
ся ещё от многих других своей нравственностью — следствие основательного
и скромного воспитания немецкой школы. У нас, в России, к несчастью, всё
стремление обращено на подражание французскому легкомыслию; всё осно-
вано на наружном блеске; нигде нет основательности, и оттого мы никогда от
немцев не будем в состоянии эмансипироваться.
Из Риги я поехал зимним путём в Дерпт1, где находился наш немецкий
университет. Что он отличен, доказывается тем огромным числом дельных и
отличных людей, которые из него вышли. Затем проехал Нарву, эту истори-
чески замечательную крепость, где теперь пекутся отличные булки, называ-
ющиеся Timfex. За Нарвой природа делается грустно-северной, и так тянется
до Петербурга, где пустые дачи на петергофской дороге напоминают, какие
жертвы надо перенести, чтобы основать на таком месте столицу великого Го-
сударства. Но этот упрек едва ли падет на Петра. В то время, когда основывал
он Петербург, ему только нужен был порт и флот против Швеции, и [ему],
смотревшему на столетия вперёд, не могло быть не замечено, что местность
эта, окованная северными льдинами в течение полугода, не способна быть
торговым источником великого государства. Опыт скоро ему выказал, какие
огромные пожертвования нужно было сделать, чтобы достигнуть предпола-
гаемую им цель, и какие, ещё гораздо обширнейшие, нужно принести, чтобы,
упорствуя против климата и положения, воздвигнуть здесь столицу. Но по-
1 Тарту, Юрьев.
104
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
следовавшие за Петром женские правительства имели, вероятно, другие
причины к укреплению столицы своей на краю государства и вблизи чуже-
земных границ, не доверяя Москве и русскому народу. Так были похоронены
миллиарды на упрочнение Петербурга в болотах Невы, которые, будучи упо-
треблены в других местах России, дали бы нашему отечеству совсем другой
вид, как ныне. Такие мысли пробегали в моей голове, когда я въезжал в ки-
битке в Петербург. Шпиль Адмиралтейства был уже издалека виден; тут Петр
основал арсенал для постройки кораблей, но вовсе не в таком размере, как
того требовала тогдашняя Россия. Вот новое доказательство, что цель осно-
вания города была исключительная.
Мои родители и родственники душевно радовались моему возвращению,
и рассказам о виденном, слыханном и испытанном во время путешествия не
было конца. Все желали, чтобы я остался на службе в Петербурге, но данное
мною на Кавказе слово возвратиться, и в особенности стремление ускорить
мой карьер1, и тем получить возможность жениться, заставили меня у на-
чальства моего проситься опять на Кавказ. Генерал Шуберт был этим весь-
ма недоволен и только с трудом согласился на мою просьбу. Останься я в Пе-
тербурге, моя судьба пошла бы совершенно другой дорогой, но меня манил к
себе восток и надежда увидеть места, ещё вовсе неизвестные. Итак, с ранней
весной, когда первые жаворонки появились, я сел в почтовую карету и опять
направился на юг.
1 В те времена карьера была мужским занятием, и слово, её обозначающее, относилось
к мужскому роду.
1837. Закавказье
Дорогой встретился нам генерал Клейнмихель, и спутник мой в почто-
вой карете рассказал следующее: после падения своего Аракчеев поселился в
имении своём в Грузине, лежащем в новгородском военном поселении, и по
причине своего слабого здоровья почти совсем не выходил. Все как-то смот-
рели с нетерпением на приближение кончины этого бывшего бича России,
даже поселяне неоднократно до него добирались, но самым нетерпеливым
выказывался генерал Клейнмихель: и когда болезнь Аракчеева усилилась,
генерал Клейнмихель стремглав поскакал в Грузино, чтобы в случае смерти
тотчас же отобрать у Аракчеева бумаги, в особенности бланковые подписи
императора Александра, бывшие в руках Аракчеева. Он застал Аракчеева
немного отдохнувшего уже от пораксизма водяной в груди, но когда вскоре,
когда опять стала его душить вода, и он метался и ходьбою хотел перело-
мить удушье, то Клейнмихель его схватил за плечи и силой посадил на стул;
с тем был и дух вон. Пошло шаренье по столам, ящикам, повсюду. Бланки
были найдены, но из них 13 штук не доставало, значит 13 высочайших по-
велений последовало по России, о которых сам Государь может быть ничего
не знал.
Относительно этаких высочайших бланков мой спутник рассказал и дру-
гое событие. Когда Бугское казачье войско имело быть преобразовано в во-
енное поселение по проекту Аракчеева, то были вызваны в Петербург атаман
этого войска и двое старшин. Когда они прибыли к шлагбауму столицы, их
уже ожидал там фельдъегерь, который и отвез их на назначенную им квар-
тиру. Спустя час по прибытии явился адъютант Аракчеева с приглашением
князя Кантакузена тотчас же к графу. Князь отговаривался, что не имеет при-
личной одежды, но ему объявили, что граф его принять хочет в дорожном
костюме. Кантакузен был принят очень ласково, и Аракчеев ему объявил о
великой милости Монарха, оказываемой Бугскому казачьему войску прео-
бразованием оного в военное поселение, и что Кантакузен и старшины будут
это уметь надлежащим образом оценить; но что Государь Император, не же-
лая предпринимать что-либо без предварительного их согласия, высочайше
повелел и соизволил пригласить их к заседанию Государственного Совета,
который имеет быть завтрашнего числа по этому предмету. С тем Кантакузен
был отпущен домой.
106
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
На другой день в 9 часов [Кантакузен]1 и двое его старшин сидели в зале
Совета, где ещё никого не было. Спустя полтора часа стали съезжаться члены
Совета, украшенные лентами и звездами. Наконец, ещё часа через полтора,
раздался гул звонка швейцара, и зашептались:
— Граф, граф.
Все оправлялись и становились к местам в длину всей залы стоящего
стола. В конце этого стола были назначены места [князя Кантакузена] и его
старшин. Напротив было кресло для графа, а подле кресла стоял род налоя
для докладчика. Граф взошёл, все пренизко преклонились; граф, едва кивнув
головой, сказал, смотря на [князя Кантакузена]:
— Здравствуйте, князь. Мы будем читать устав нового военного поселе-
ния, прошу прислушаться и вполне оценить величайшую милость, оказанную
Монархом, бывшему Букскому казачьему войску.
Граф сел и рукою дозволил и прочим членам занять свои места. Началось
чтение. [Князь Кантакузен] и старшины сидели так далеко, что решительно
не могли слышать ни одного слова. Никто из членов не возражал ничего, так
продолжалось несколько часов до высшей степени утомления всех. Когда
кончилось, Аракчеев привстал и, обращаясь к членам Совета, сказал:
— Не имеете ли что-либо заметить, и вы, князь Кантакузен?
Все члены изъявили совершенное согласие, но [князь Кантакузен] воз-
разил, что такое важное дело он с первого чтения хорошенько выслушать не
мог, а потому просит его Сиятельство дозволить ему прочитать этот устав на
досуге дома. Аракчеев, обратясь к докладчику, выразил:
— Ну, послать ему тотчас, — и с тем заседание кончилось.
Когда [князь Кантакузен] прибыл на дом, устав уже был ему доставлен
фельдъегерем. Было поздно. [Князь Кантакузен] сел обедать, а после обеда
лёг спать. Но недолго он наслаждался Морфеем, как его разбудил адъютант
графа, подавая ему бумагу. [Князь Кантакузен] не мог спросонья разобрать
бумагу, так что адъютант вынужден был ему объяснить, что это проект мне-
ния [князя Кантакузена] и старшин о слышанном уставе военного поселения,
и что граф посылает им таковой для подписи.
— Помилуйте! — сказал князь Кантакузен. — Я не читал вовсе устава.
— Это всё равно, я прислан только для того, чтобы спросить, хотите ли
Вы подписать или нет.
— Как же подписать то, чего я не знаю?
— Ну так пожалуйте же со мною к графу.
Граф сидел на кресле спиною к дверям и, услышав подходящих, спросил:
— Кто там?
— Князь Кантакузен.
1 Здесь и далее в оригинале используются аббревиатуры К. и К.К.
1837. Закавказье
107
— Прошу.
[Князь Кантакузен] и адьютант подошли, последний, положив бумагу на
стол перед графом, удалился.
— Ну что, подписал? — спросил Аракчеев.
— Нет, — был ответ.
— Так смотри, — сказал граф и выдвинул ящик стола, где лежала кипа бе-
лой бумаги, на которую указывая пальцем, он продолжал:
— «Нашему бывшему атаману Бугского казацкого войска. За оказанные
Вами заслуги жалуем Вас в Генерал-Майоры, кавалером Анны 1-й степени и
назначаем пожизненный пансион в 10 тысяч рублей» — видишь? — и палец
его указывал на находящуюся на этом белом листе подпись Императора.
Потом, перевернув этот лист, пальцем проводил по таковому же и сказал:
— «Бывший атаман Бугского казацкого войска князь Кантакузен за
упрямство и зловредные намерения разжалывается в солдаты и ссылается на
вечные времена в Сибирь» — видишь? — и опять его палец указывал на под-
пись Императора. Задвинув затем ящик и взяв [устав,] предложенный [кня-
зю Кантакузену] к подписи мнения, положил перед [князем] и со странным
зверским голосом возразил:
— Подпиши!
Князя Кантакузена обдал холодный пот, он взял перо и подписал. Арак-
чеев встал со стула, принял приятный вид, протянул руку князю Кантакузену
и просил вежливо сесть на диван, куда и сам к нему присел.
— Ну скажите мне князь откровенно, — сказал он самым снисходитель-
ным тоном, — какие неудобства вы встречаете [из-за] введения у Вас военно-
го поселения?
Князь Кантакузен рассказал Аракчееву всё, что знал, полагая, что этим
облегчит участь своих подчинённых. Аракчеев терпеливо слушал все, и когда
князь кончил, на лице графа опять выразилось зверство и он, шипя, промол-
вил:
— Ну послушай, если осмелишься об этом, что говорил, сказать кому-ли-
бо одно слово, то я тебя, твою жену, твоих детей запрячу туда, где сам чёрт
вас не вынесет; ступай. Дальнейшее приказание будет прислано.
Прибыв домой князь Кантакузен застал у себя пред квартирою фельдъ-
егеря, который передав ему бумаги, должен был его тотчас же выпроводить
до первой станции за Петербург. Согласно приказанию [князь Кантаку-
зен] явился к корпусному командиру, графу Витту, расположенному тогда в
окрестностях Вознесенска, и вручил ему пакет, привезённый им из Петер-
бурга. Граф Витт прочёл бумаги, дал [князю Кантакузену] высочайший мани-
фест об образовании венного поселения, который [тот] должен был прочесть
казакам на площади в Вознесенске, и сказал:
— Конвой вам будет готов.
108
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
[Князь Кантакузен] вышел оседлать своего арабского жеребца и со стар-
шинами отправился на площадь Вознесенска, где искал обещанный конвой,
вместо которого по приказанию начальства был дан только один рядовой.
Казаки уже собрались, чтение началось, но лишь они узнали, о чём идёт дело,
как все взбунтовались и народ напал на [князя Кантакузена] и двух старшин,
и этих последних тотчас же растерзал, [князь] же обязан спасением своему
борзому коню, который его вынес в поле. Тут, очнувшись, он увидел выстро-
енный корпус войск графа Витта. Очевидно, что Аракчеев хотел, чтобы и
[князь Кантакузен] погиб. Вот какие были времена.
Этот раз я в Москве пробыл долее [обычного], погода была благоприят-
ная. Я пошёл в Кремль смотреть терема и Грановитую палату. Памятников
старой Руси там много, много и из новейшего времени. В числе последних,
под столом на полу лежала книга, как будто брошенная нарочито в презре-
ние. Эта книга была «Конституция Царства Польского», на которой уже два
Государя присягали. Не смотря на то, всё было изломано, и вновь оправда-
лось, что на свете нет ничего постоянного. Зачем же бросать на пол, было
уже довольно положить этот документ на стол в Грановитой палате. Вот
эти-то истязания дурных страстей над тем, что всегда должно оставаться
уважаемым, навело много несчастий на государства и народы. И всё-таки
эта ошибка поминутно повторяется. Мне стало грустно, я вышел под чи-
стое небо, тут стоял Иван Великий, подалее Василий Блаженный, а предо
мной Минин и Пожарский, правее пушки, взятые у Наполеона. Ответ был
ясный.
Я пошёл в гостиный двор. Мальчишки зазывали проходящих в лавку, по-
вторяя с необыкновенной скоростью, пять, шесть, десять названий товаров
имеющихся в их лавках. Этот обычай напоминал восток, как и многое другое
в Москве. Сами лавки были менее пышные, чем в Петербурге, стоят близко
одна от другой, и сидельцы далеко не так вежливы и внимательны. Очевидно
Петербург в образовании торгового класса выше Москвы. Множество церк-
вей и крепостей даёт Москве какое-то сходство с Византийскими городами,
а обширность расстояний лишает почти возможности ходить пешком. Кто
хочет жить в Москве должен непременно держать экипаж, а через это жизнь
становится весьма дорогою. Отыскивая моих знакомых, я на извозчике в
день успевал сделать два или три визита.
Этот раз я в ордананцгаузе тотчас сначала объявил, что отпуск мой ещё
не кончился, потому я намерен остаться некоторое время в Москве, и [что-
бы] меня не беспокоили. Из Москвы я опять отправился известным путём в
Тулу, Орёл и Харьков. По всей этой дороге станции были незавидные, и на-
добно было заготавливать пищу в городах и брать с собой в корзинах, зато
везде имелся блаженный самовар. За Харьковом весна уже продвинулась
значительно вперёд, по чернозёмной почве бегали Anatolica resleri и Prosodes
1837. Закавказье
109
cylindropastica1. На Дону я застал разлив, но уже позднее. Дорога была хоро-
шая, и славные казацкие лошади меня быстро домчали до Ставрополя. Я за-
ехал в Пятигорск и провёл там несколько дней. В Железноводске я собирал
насекомых мешком в лесу, и попался мне не очень большой паук, который
при взятии укусил меня в палец; сейчас [же] почувствовалась сильная боль.
Я доложен был вернуться домой, потому что опухоль раздула палец на дюйм
толщины. Я тотчас же его положил в холодную воду, и держал так два дня,
покуда прошла боль и опухоль. Других последствий не оказалось.
Этот явно ядовитый паук принадлежал, вероятно, к породе Dysdercr, бе-
ловато-серого цвета с жёлтыми отливами. Щит и челюсти немного красно-
ваты, к краям черноваты, зад мягкий, на середине тёмная полоска и четыре
вдавленные точки. Я этого паука назвал Dysdera venosa, и рисунок1 2 его пред-
ставляет в натуральной величине. Другой, весьма красивый, и в степях кав-
казских обыкновенный, паук представлен на той же таблице2, и я его назвал
Epeira sericaea по причине шелковистого лоска, который покрывает всё его
тело; снизу туловище имеет две жёлтые зубчатые полоски. В тех же местах
мною открыто другое насекомое3 Geophilus sanguineocephalus Motsch., кото-
рый отличается кроваво-красным цветом передней и задней части тела; по-
следнее жёлтое, и имеет два чёрных пятна на каждом члене, ног я насчитал
64 пары, рисунок представляет насекомое в натуральной величине и увели-
ченным. Тут же найден был более широкий вид сороконожки с 21 парой но-
жек, тело которой имеет голубовато-серый, а голова красно-кирпичный цвет.
Я её назвал Scolopendra plumbea. В Пятигорске была уже полная весна, и сол-
нце сильно пекло. Проехав через Георгиевск и Екатериноград под конвоем,
мы прибыли во Владикавказ. На станции Ларс воздух делался свежее, и я в
окрестностях оной под камнями находил в большом количестве небольшую
Lycosa телесного цвета с чёрными краями щита и основания ног, зад продол-
говатый, большей частью серовато-чёрный. Паук изображён в натуральную
величину. Я его назвал Lycosa caucasica.
По дороге в степях Кавказских, проезжая однажды до рассвета, я встре-
тил необыкновенное множество ворон на расстоянии нескольких вёрст. На-
конец их накопилось такое множество на одном месте, и с таким криком бро-
сались на что-то по дороге, что я вынужден был остановиться, и посмотреть,
что это такое. Оказалось, что это они охотились на слепцов (Spalax typhlus)4,
выходящих ночью из своих нор для приискания себе пищи. Как только один
1 Здесь В.М. приводит синонимы жуков-чернотелок, которые сегодня называются Anatolica
eremita Stev . (= resleri) и Prosodes obtusa F. (= cylindropastica).
2 Оригинальные рисунки, сделанные В.М. для этой главы, не найдены, а описания новых
таксонов пауков и многоножек не были опубликованы.
3 Даже В.М., будучи энтомологом, называл многоножек насекомыми.
4 Слепышей.
по
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
из них запоздает, вороны тотчас на него нападают, сбивают его с обратного
пути в норку и так долго его клюют и теребят, покуда несчастное животное в
изнеможении делается их жертвой. Безглазый слепец не может иначе найти
своей норки, как чутьем, и потому, сбившись со своей тропы, он большей ча-
стью потерян. Вороны ему не дают покоя, животное с поднятой головой ждёт
случая пересечь своими острыми зубами своих неприятелей. Эти два пере-
дних зуба у него огромные, как у зайца, и когда мой человек его взял, чтобы
посадить в спирт, он одним ударом просек насквозь вдвое сложенный овчин-
ный тулуп и суконный сюртук. Этот слепец был полон больших жёлтых блох
нового вида, которых я назвал Pulex (Ctenophthalmus) typhlus1.
Дорога через кавказский перевал этот раз была совершенно без снега, и
я по ней имел возможность набрать много насекомых, в особенности тех,
которых описал Адамс в мемуарах Императорского Московского общест-
ва испытателей природы. Я прибыл в Тифлис уже в жаркое время. Все мои
товарищи, как это всякий год летом бывает, разъехались по экспедициям,
преимущественно на восточный берег Чёрного моря, где сам корпусный ко-
мандир предпринимал высадку на мыс Адлер, чем хотели потешить Импера-
тора, имевшего прибыть в настоящем году на Кавказ, и все ожидали великих
лавров, великих наград. При всём том и мне пришлось оставаться только
несколько дней в Тифлисе. В отряд, собранный для осмотрения Лезгинской
кордонной линии и прилежащих к оной горских обществ, требовался офи-
цер Генерального штаба, и меня тотчас туда назначили. В это время в Тиф-
лис приехали два молодых путешественника; один был доктор медицины
Клевезал из Курляндии, получивший своё образование в Берлине, а другой
иностранец Фрис, сын известного профессора Фриса, бывшего учителем им-
ператрицы Александры Федоровны. Эти молодые люди желали участвовать
в какой-либо военной экспедиции на Кавказ, и мой начальник барон Ховен
навязал мне их на шею, чтобы взять с собою в Кахетию, где был собран упо-
мянутый выше отряд под командою известного князя Свардземидзего.
Мы отправились из Тифлиса по почте в Гамборы, отослав наших лошадей
и вьюки вперёд. Тут стояла артиллерия, [при] коей офицеры проводили вре-
мя весело в гульбе, карточной игре, попойках и обедах. В Гамборах мы встре-
тили Телавского окружного начальника, который и взялся нас доставить в
место нашего назначения. Так как местность делалась пересечённою, то мы
должны были взять верховых лошадей, и при этом случае один из иностран-
цев упал с лошади и расцарапал себе лицо. Мы продолжили путь и к обеду
подъехали к довольно большому дому, внизу каменному, а вверху деревянно-
му. Наш путеводитель спрыгнул с лошади, которую отдал вышедшему лакею,
указав нам сделать то же, заметив, что здесь нам надо пообедать. Мы взошли
1 Валидное название этой блохи Ctenophthalmus typhlus (Motschulsky, 1840).
1837. Закавказье
111
в нижний этаж и увидели довольно большую комнату с бильярдом посере-
дине, далее другую комнату, также с бильярдом, наконец третью, где были
столы и стулья, точно как гостиница. Взошёл лакей, которому наш путеводи-
тель приказал подать трубки, и который потом спросил, угодно ли нам будет
обедать в общей зале или в этой комнате; полагая, что это гостиница мы ре-
шили идти в общую залу и отправились туда в нашей дорожной запачканной
одежде. Каким же было наше удивление, когда вступая в залу мы там увиде-
ли до 20 дам в самых пышных и модных одеждах. Мы были в Цинандалах,
в имении князя Чивчивадзева, и дамы эти были его дочь, вдова Грибоедова,
другая, незамужняя, и их родственники, вероятно самые образованные дамы
во всей Грузии. Положение иностранца с расцарапанным лицом было самое
затруднительное и смешное. Мы стали извиняться незнанием, у кого были в
доме, и хотели удалиться, чтобы прийти в более приличном виде, но нас не
пустили, и за общим хохотом [все] сели за стол.
Дочери князя Чивчивадзе имели европейскую одежду, прочие грузин-
скую. Обед был европейский и весьма вкусный, но в особенности отличны
подаваемые вина, из которых цинандальские славятся лучшим в Кахетии.
Они наиболее похожи на бордо и бургонское. Хозяйки наши были чрезвы-
чайно любезны и умели поддержать веселость в обществе. Разговор шёл по-
русски и по-французски, с переводом на грузинский [для тех], которые двух
первых не понимали. После обеда приехали ещё гости и в числе их артилле-
рийский офицер, так что вечером смогли устроиться танцы, продолжающи-
еся до полуночи. Сам хозяин дома находился в это время в Петербурге. Нам,
мужчинам, отвели ночлег в тех комнатах, куда взошли мы по приезде. Когда
мы уже разделись, мы через окна, ведущие в сад, заметили, что комната над
нами освещена. Вскоре начались там топот и движение, потом слышался смех
и женские голоса. Мы из любопытства вылезли из окна и влезли на близсто-
ящие деревья, и тут увидели, что это была спальня девиц, бывших в гостях,
которые уже разделись и в рубашках играли там в жмурки. Зрелище было
самое интересное, но не продолжительное, потому что при случающихся
там комических сценах не было возможности, чтобы не засмеяться. Девицы,
услышав хохот из сада, тотчас же потушили свечи, и зрелище кончилось, но
шум и смех ещё продолжались, потому что в темноте и суматохе они не могли
найти своих постелей. Мы долго ещё смеялись и поздно заснули.
На другой день мы простились с нашими любезными хозяйками и от-
правились в город Телав, а оттуда в кахетинское селение Кварели, где нахо-
дилась штаб-квартира князя Севардзелидзе. Кахетия — это есть самая бо-
гатая, самая лучшая провинция Грузии, занимающая долину реки Алазани
до самых гор Кавказских. Вид этой долины великолепен. Растительность
истинно тропическая. Здесь приготавливаются лучшие вина в целом кавказ-
ском крае, которые большей частью тут же и выпиваются. По прибытии в
112
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Кварели нам дали хорошие квартиры, и мы ожидали ещё несколько недель
прибытия грузинской милиции. Всё это время дом князя Севардзелидзе был
для всякого открыт, и гостеприимство князя и княгини было замечательно.
Из всего соседства съезжались туда гости, и мы имели случай видеть всю ка-
хетинскую знать. Обыкновенно дамы приезжали на арбах, но иногда и вер-
хом на лошадях или на ослах, сидя на седле по нашему мужскому обычаю.
В простонародье этот последний способ переезда в большом употреблении,
и тогда муж идёт пешком, ведя за узду осла, на котором сидит его толстая
супруга.
Князь Севардзелидзе был человек чрезвычайно интересный по опыт-
ности, которую он приобрёл во времена Ермолова, и часто вечером под гу-
стой тенью чинаров он нам рассказывал свои проделки с сердарями ереван-
скими и пограничными персиянами, как им посылал запечённых поросят и
[прочие] восточные сюрпризы, и как, несмотря на всё это, все его любили и
боялись. Он был человек худощавый, довольно высокого роста, смуглый, и
был одарён необыкновенной силой, особенно в руках и пальцах. Взяв дву-
мя пальцами червонец, он его рвал как бумагу. Рубль серебряный он ломал
пополам, одним пальцем вдавливал гвоздь в доску, ломал черешневые чубу-
ки сдавливанием пальцами, рвал две колоды карт вдруг, но особенно заме-
чательны были его штуки с кинжалом и шашкой. Лезгинским кинжалом он
расщеплял череп барана, что весьма трудно, так как природа дала этому жи-
вотному весьма толстую и крепкую головную кость, шашкой он разрезал по-
полам пуховую подушку, перерубал бурку и, наконец, одним размахом срубал
голову и обе передние ноги у вола. В этих подвигах необыкновенной силы
конечно участвовало искусство, или так сказать ухватка и, кроме того, отлич-
ное качество самого оружия. Клинок шашки князя Севардзелидзе был изве-
стен по всему Кавказу, и как подсказывала на нём надпись, происходил ещё
от крестоносцев. Горцы нередко приезжали к князю, чтобы видеть его шаш-
ку, и с восторгом её целовали, как бы поклоняясь. Вообще у народов Кавказа
встречается довольно много древнего оружия, перешедшее к ним от кресто-
вых походов, но и сами горцы с древнего времени знали оружейное искусст-
во, и туземные клинки, называемые волчками потому, что на них был высе-
чен бегущий волк, весьма уважаются военными.
Князь был вообще весьма воздержан в пище и питье, хотя последнего мог
переносить необыкновенное количество, и как сам рассказывал, в одной по-
пойке ему пришлось выпить 19 стаканов пунша, не опьянев. Так как мы удив-
лялись этому рассказу, то князь заметил, что знает в Кахетии крестьянина,
который может выпить гораздо больше, и предложил нам ехать туда на дру-
гой день. Мы застали в селении довольного плотного, но небольшого роста
мужчину, лет с лишком сорока, которого князь спросил, сколько он берется
выпить красного кахетинского вина.
1837. Закавказье
113
— Ну, — отвечал мужик, — если дашь мне времени часа два или три, то
туночь семь выпью.
Князь поспорил, и они бились об заклад: если в течение трёх часов он это
количество вина выпьет, то князь ему дарит вола, а если не выпьет, то вино
остаётся на счету крестьянина. Были приставлены солдаты, чтобы смотреть,
чтобы он вино не вылил, и не прошло ещё трёх часов, как наш герой всю пор-
цию кончил до дна. Он не был пьян, но лицо его приняло багровый цвет и
раздулось, пот катился по всему телу, и из головы поднимался по временам
пар; он выпил семь туночь, т.е. 35 больших бутылок.
Грузины пьют вино не из стаканов, но из обделанных туровых или дру-
гих рогов, нередко богато обделанных серебром. Мне случалось видеть рога,
вмещавшие в себя целую бутылку вина. Хозяин подаёт полный рог самому
знатному из своих гостей с приговоркой «ала верди», гость принимает и с от-
ветом «якши елд» (хорошая дорога) и выпивает его до дна. Потом, перевер-
нув, отдаёт его вновь для наполнения и с той же приговоркой подаёт соседу,
который, выпив, таким же образом даёт далее, и рог обходит всю круговую.
Гости обыкновенно тут сидят на полу с поджатыми в крест ногами. Кто опья-
неет, уносится слугами в комнату, и тот, кто более всего выпил, считается мо-
лодцом. Но эти упражнения можно только делать с кахетинским вином, ко-
торое хотя и крепко, но не оставляет никаких по себе последствий, тогда как
другие вина Кавказа, даже в небольшом количестве употреблённые, произво-
дят головную боль.
Кварели — есть большое грузинское селение у самой подошвы гор, и на-
селено князьями, дворянами и их крестьянами. Все дома крыты соломой и
имеют весьма длинные фасады, так что нередко в залах окна выходят в обе
стороны, что напоминает оранжереи. Это множество окон делается для по-
лучения сквозного ветра во время летнего зноя, и грузины, как и все южные
жители, к этому с малолетства так привыкают, что он им никакого вреда не
причиняет. Для нас же это есть лучшее средство для получения зубной боли
и лихорадки. В таком длинном доме на рисунке направо была моя квартира,
в другом, налево, помещался князь Севардзелидзе со своей супругой.1
Однажды летней порой, когда уже наступают тёмные ночи, небо было
ясное, как в Италии, фрукты уже поспевали, и жители Кахетии ожидали хо-
рошей продажи и хороших доходов, в такой вечер по пробитии заунывной
зари, помолившись «Отче наш», пошёл я к отцу командиру, где на тот раз
собрались несколько гостей, и, между прочим, и русских, что редкость не
последняя. Войдя и поклонившись, я во все стороны оглянулся. Хозяин, че-
ловек почтенный, грузин, обтертый роком и судьбой, гордится ныне лишь
прошедшим, и воспоминание участи превратной всегда приводит его в вос-
1 Рисунок не найден.
114
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
торг. Хозяйка, грузинка нежная, но горделивая, от солнца самого выводит
род свой знатный; она воспитана, она добра, она всё, что вам угодно, но всё
азиаткой глядит.
Была тут тетушка хозяев, также княгиня, но жирна до степени такой, что
как башня Вавилона в кругу сем важном выглядела, а груди, о Боже, груди,
недаром кто-то их сравнил с теми бурдюками, что в Тифлисе воду возят. Из
важных лиц была ещё сестра хозяина, женщина лет уже пожилых, без пре-
лестей, проста и безмолвна. Потом свояченица его же, у которой глаза, как
яшмы чёрные блистали. Сидели в кругу этом ещё три княгини, но из низкого
разряда, и я их не касаюсь. Теперь позвольте упомянуть и хозяйку дома, где
я живу, и дочь их армянку. Мать хозяйка столько же расчётлива, как и завет-
ная её дочь, но разница большая [между] ними и грузинками, тут всё коснеет
в грубом невежестве, там богатство и одежда, по крайней мере наружу, она
прикрыла; там редко только гордым взглядом княгиня или княжна удостаи-
вают нашего брата взором, и на трапезу царскую, правду сказать, кто из нас
взглянуть отважен; тут гораздо менее задорны, вас ласкают, вас лелеют, мо-
жет быть из видов, слова нет, но, по крайней мере обхождение менее жеман-
ное, более европейское.
Довольно [о дамах], теперь о мужчинах, которые на сем вечере присут-
ствовали, ибо это было настоящее присутствие, и все находившиеся там ка-
валеры были по наряду, в голове колонны мой дражайший хозяин, полков-
ник армянин, но феномен между армянами, человек довольно светский, и
как грузины в особенности выхваляют, большой хлебосол. Потом майор
почтенный, которого вот уже лет 20 как две звёздочки гнетут. Добрый, но
странный человек, страстный охотник до карт и языка французского, но и
там, и тут ни в чем не успевал. За ним следовал, ибо я всегда уважаю чино-
почитание, так же высокоблагородный, правая рука отца командира, чинов-
ник гражданский, но старый, который тут, за Кавказом, за просьбами и от-
чётами давно уже поседел. Был там ещё поляк, военный, был там и я, но что
же в том, все были гости. Но теперь возьмём их всех и потасуем вместе, по-
смотрим, что выйдет из того. Открыли три стола, подали свечи, и карточная
четверня обошла два раза в круг. Две княгини и доктора пузатого жена, да
секретарь правления сели за один, а два сиятельные, да майор с поляком за-
няли другой. Третий же обсели грузинские княжны, чтобы при трудном лото
невольно не заснуть. Остался я один, ибо я давным-давно уже объявил, что
ни в бостон ни в вист с ними не игрок. Я был там лишний и без стула, и пе-
реходил от одного стола к другому, там видел я ошибки без конца, тут спор и
ссора, и упрёки, а на третьем из всего лишь понимал откличку русских номе-
ров и грузинское слово «шовиге», что попросту сказать, у нас значит — вы-
играла. Не должно впрочем полагать, что я зашёл в картёжный дом, это явно
клевета, я слишком хозяев почитаю, чтобы сметь это сказать, и тут играют
1837. Закавказье
115
лишь невольно, чтобы время убивать, и в Кахетии, где тёмные ночи, нет ни-
чего лучшего, чем карты, а мы чем лучше молодёжь, и потому простим им
это следствие слишком тонкого образования. Мне было грустно, и как сердце
пламенное не холодной скале, я вспомнил родину святую, и край тот милый,
где за три тысячи вёрст мне все счастье цветёт — и, о бездна...
Но вдруг шумный спор, и раздался ужасный гул:
— Подсидел, да подсидел.
А другой, упорно защищаясь, твердит сурово, что с валетом сам третей
без мастей никогда не вистуют. Княгиня хозяйка, сердясь на мужа, громко
по-грузински делает упреки, говоря, что шум и спор вовсе неприличны, но
вместе с тем заносится далеко, и упрекая в том других, сама впадает в пет-
лю, и в досаде над свечкой коптится курительная бумага. А я, глотая этот за-
пах, дабы выгнать непристойный, вследствие спертых в небольшой комнате
20-ти особ, с помощью своих рук, вышел вон под чистое небо и стал искать
Медведицу, звезду Полярную, да Сириуса и другим советую, и всякому, кто в
астрономии вожделения не имеет подышать хоть минут несколько тот эфир
прелестный, и он сделается астрономом и физиком. Задумчиво смотрел я на
трепещущие звёзды, они и за 3000 вёрст светят и там видны, и быть может,
что мы вместе на них смотрим, быть может, вместе мечтаем, и, Боже, разве
нет той тайной связи душ родных, где чувство в чувство переходит, разве лю-
бовь не есть та божественная отрада, которая людей с людьми тесно вяжет!
Но нет ведь, огонь блаженный всё согревает и все блага творит, но горе, ког-
да пламя яркое вспыхнет, оно в миг всё пожирает, что Бог и человек в столе-
тия создал. Блаженна молодость, блаженны те лета, где нет огня, нет пламени
души, невинно всё, и совесть там чиста, и кто с детьми играть не любит, кто
молодость себе припомнить не умеет, нет солнца для того, и Бог его забыл.
Так сказал сам поэт, а я подошёл под навес, тот самый, где часто вечером чай
с охотой пил.
И тут из-за дверей выглянули две девушки, русские сиротки в грузинском
доме, ещё дети, а не девы, коем судьба ещё [святой] покров не сокрыла: они
искали меня, но не смели меня позвать, ибо они дети, как сказал, невинные.
Я взошёл. Мои любимцы меня просили, чтобы с ними в мушку поиграть, и
в углу уединённом на трёх стульях усевшись, имея четвёртое в середине,
в полусвете задумчиво я карты начал тасовать. Одна из Лед, как дикая коза
весела, всё смеётся, другая старше, лет 14-ти, держит себя в том приличии,
которое грузинское воспитание умело ей придать. Черты одной сердечная ра-
дость озарила, лицо другой темно краснело, глаза спались застенчиво на зем-
лю, и, подняв сквозь хрустальные слёзы их робко на меня, улыбкой нежной
всю душу оживила.
С милой девушкой играть так хорошо, так приятно, как красно яблуш-
ко на дереве сыскать и над ним любоваться. Но тут ведь порезвиться с не-
116
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
винностью нельзя, а то в женихи как раз вас посвятят, здесь только молча-
ливо глаза с глазами говорят, и то смотри, чтоб старые ведьмы вас в том не
застали. Так было и со мной, многие взоры косо на меня метали и шептали:
«Он влюблён, он и любим», и тётушки и маменьки вели разные расчёты. Но
люди, вы смешные, куда ж прикажете девать невесту и любовь! — Вам стран-
ным кажется, как человек юный с детьми играет, а не с вами, ну да где ж вам
тянуться с невинной девушкой, и где ж вам доставить то удовольствие, кото-
рое даёт цветок, постепенно развиваясь, и который, не зная красоты, беспри-
страстно в свет вступает.
И так тихо и спокойно шла мушка наша в углу, и хотя моя прелестная из
сострадания хотела мне помочь, но я всё-таки остался и всё проиграл. Наша
игра была почти безмолвна, и только «да» и «нет» и иногда обдуманный ка-
кой-либо ответ, и смех весёлый соседки моей налево прервал ту тишину, и
если бы не печальный Mobure и 35, да бостон из душной комнаты мне в уши
бы звучали, я б право думал, что один сижу про комельки.
Во время игры я как-то спросил красотку, кто её по-русски учил, но она
откровенно мне вручила, что имени не знает, и только по лысой голове мы
его узнавали.
— Ну как! — воскликнул я.
— Вы не знаете имени того, который вас учит и столь мало тому благо-
дарны, что даже не удостаиваете оное узнать.
Она молчала, и я себе припомнил, что грузинке вообще так чужда эта до-
бродетель, как персиянам своё отечество, и когда вы нужны, то вас ласкают,
и на обед и на ужин по три раза приглашают, но прошла нужда, прошла и па-
мять, и забыли вас друзья. Но вот полночь уже подходит, час роковой, вносят
столы, лото уже сокрушилось, и мушка наша, и я, оставшись два раза мухой,
два раза мельником, в полном довольствии расстался со своими любимцами
и вышел под навес, чтобы воздухом напитаться. Всё было тихо, всё темно, и
только сквозь окна малые уныло светила свечка, и при оной клубился веч-
ный вздор собранной там военной молодёжи, и если б я куряка был, верно
не упустил побежать туда, чтоб затянуться. Но так я довольствуясь пройдя
несколько раз взад и вперёд под навесом, вступил опять через залу к карточ-
ным столам, тут дело шло уже из-за пульки, и как-то я не знаю, одна из на-
ших княгинь играя шесть, а секретарь с десяткой — сампять без всего друго-
го, почти дремучи вымолвил: «вистую» и вот потеха — не последняя игра, и
без двух.
За столом серьёзным игра кончилась, и отец мой командир заметил весь-
ма кстати, что вот четвёртый раз, как споры на одном месте. Теперь скажите
сами — каков бостон?
Игра кончилась, и большая половина почтеннейших гостей, донельзя на-
зевавшись, вступила в залу и уселась по старшинству, как водится в прилич-
1837. Закавказье
117
ном доме в наистрожайшем порядке, и начали лакеи с супом и пирожными
кружить вокруг стола, пока в поту лица к концу они забились. За ужином,
не помню как, завязался разговор о Грузии, о немцах лекарях, о доме самом
знатном, и доктора жена, как видно повторяя дерзкие слова дражайшего су-
пруга, колко упрекала, что без приглашения втесались в этот дом и молоде-
жью вообще неосторожно нередко хозяевам докучают.
— О, злые, злые, — думал я:
— Зубы вы имеете, ведь всё пока на ваши губы не попадёт и колко зерно.
Тут ведь не о невежестве, не о докторской практике, и года было бы слы-
хано, чтобы такой интерес один доктор простил другому — а доктор наш пу-
зан, беспокойнейший из всех, которых я когда-либо видел, в глазах он ниже
травы, а за глазами, как едкая змея, вьётся около всех и уязвляет и тех и дру-
гих, и жаль только то, что пузо часто мешает, и неловкого Парина иногда
другой и побеждает. В ответ на разговор о тех немцах я говорил, что они во-
все не втесались в знакомство, но были туда приглашены, или лучше сказать,
были заманены обманом, и, прибыв в тот знатный дом, не знали, что это та-
ковой, и скорее думали, что то — трактир, и как иначе полагать; которые и
в России мало были и тем паче здесь ничего не знали; вы входите сперва в
комнату и там бильярд, да в другую — там тоже, наконец, в третью, где вы
располагаетесь, лакеи стоят безмолвно на вытяжку и на каждое ваше жела-
ние пристально внимают. Князь, который привёл туда немцев, преспокойно
надев халат требовал завтрака и, покушавши, трубки закурили. Скажите, раз-
ве тут нет сходства с трактиром? Через пол часа просили гостей наверх, и вот
сцена новая: небритые и запылённые немцы вдруг в кругу дам воспитанных
прелестно. Но они тому не виноваты, не зная языка, кого тут расспросить?
Но княгиня за ужином весьма на меня за этот разговор разгневалась, приняв
весь разговор за насмешку на себя, и я с удивлением ужасным, как столб, сто-
ял среди песка. Вот видите друзья как тонок тон, как велика пристойность,
что слово промолвить весело меж ними вовсе нельзя, и как раз вздуются все
лица и пойдёт шептание: что за разговор, а пожалуй назовут и невежей. Су-
дите теперь о грузинско-княжеском образовании. А я в затруднении хотел
было придвинуть свечу и от досады коптить бумагу над огнем. Моих за сто-
лом тут не было, они сидели в комнате другой за карточным столом и спо-
койно без досады ужинать могли, зачем, казалось мне, не могу я туда уйти и
с ними весело шептать, зачем должен тут грузинское образование испытать,
когда там могу ещё и поучить и посоветовать.
Но отметить я должен, и для того перо пиши всё, что претерпел я на ве-
черу сем странном, пиши, и может быть, что для той, которой это посвящаю,
оно будет поминкой бурного собрания и того образования, чего бы никому, а
паче девушке бы не желал. Возьми Леда моя, возьми, мой друг, сии строки и
брось в пламя их, чтобы в комельке огонь ярче запылал, но сперва скажи мне
118
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
из сердца невинного, правду ль я говорил, скажи, так ли судил, так ли советы
подавал. А если очнешься и увидишь, что так и не иначе, то не забудь, что ты
русская между грузинками, помни, Леда, ты о том и останься русскою и в Гру-
зии.
Между тем приготовления к экспедиции продвигались вперёд. Из древ-
них развалин Натлис-Мцемели образовали укрепления, чтобы иметь резерв
при входе на перевал Кадорский. Это место расположено в узком ущелье,
покрытом с обеих сторон густым лесом. На дне его бежит светлый горный
ручей, образуя отвесный берег устроенного укрепления. Древняя ограда об-
ращена в оборонительный вал, а стены старой христианской церкви времён
царицы Тамары, то есть 800 лет тому назад, составляет как бы передовую
башню укрепления. Верх этого строения уже обвалился, но купол, сложен-
ный из плоских кирпичей на итальянский манер, остался цел, и на нём рас-
тут полувековые деревья. Во внутренности церкви сохранились живописи на
стенах, но и они искажены изуверами, которые забавлялись выстреливанием
у икон глаз. Церковь эта запирает проход из гор в долину, и чтобы попасть в
укрепление необходимо пройти через её двери или ворота, в которые для за-
щиты и была поставлена пушка. На ограде во многих местах росли также де-
ревья, и одна вековая орешина своими толстыми корнями обняла каменную
стену до самой земли. А в ограде росли несколько таких огромных орешин,
давая благодетельную тень всей окружающей местности. Командир, постав-
ленный в это укрепление роты, вздумал попробовать срубить такое дерево, и
12 человек рабочих три дня его рубили, испортили, но не срубили. Этот ван-
дализм потребовался для того, чтобы доставить команде больше места для
маршировки. Это прелестное место представлено на картине1.
Для предстоящей экспедиции на гору Кадору было в этом укреплении со-
брано несколько сотен грузинской милиции, [среди] которых нашлись охот-
ники воспользоваться горным ручейком и наловить себе для ужина рыбы.
Они запрудили ручей и отвели его течение; старое русло сделалось сухим, и
в нём понабрали множество отличной форели. На другой день с рассветом
отряд отправился вверх по ущелью; сперва вёрст 20 густым лесом из дубов,
клёнов и других деревьев; потом местность делалась более гористой и без-
лесной, дорога обратилась в узкую тропинку и коленчато поднималась кру-
то вверх. Так мы к обеду достигли горной площадки, называемой Ори-Цха-
ле. День был жаркий, люди страдали от жажды, и когда, наконец, встречался
ключ, они на воду бросались с такой жадностью, что не было возможности
оторвать их от воды. Многие тут же от удара умирали. Осмотрев местность,
мы выбрали ночлег и на другой день пошли далее, достигнув перевала, за ко-
торым лежали селения Дидойского общества. Мы были встречены неприяз-
1 Рисунок не сохранился.
1837. Закавказье
119
ненными горцами, засевшими на крутых скалах. Грузинская милиция тот час
была двинута вперёд, штурмовала высоты, влезая на них как кошки, и скоро
прогнала горцев, но не без потери. Несколько человек было убитых и ране-
ных, большей частью тяжело, так как пули были направлены вертикально и
нередко проходили из плеча через всё тело вниз. После этого поражения Ди-
дойские общества прислали своих старшин с изъявлением покорности. От-
ряд вернулся назад в Кахетинскую долину. Затем были предприняты осмотры
прочих, более южных подъёмов Лезгинских гор, но они все оказались гораз-
до труднейшими, чем Кадорские, и сам перевал имел более значительную вы-
соту.
Во многих местах ещё в июле месяце оставались снега, и вся местность
была покрыта альпийской флорой; особенно хороши были виды саксифрага
и генциана. Из насекомых новый вид Trebacis platesia Motsch.1
На одном ночлеге с нами случилось курьезное приключение. Отряд был
расположен по правилам военным на горном выступе, и пушки придвинуты к
самым покатостям горы. Вечер был тёмный, и после зари все расположились
спокойно спать. Некоторые из спутников посланцев, приходивших в отряд
вечером с изъявлением покорности горцев, затаившись вблизи лагеря, под-
крались к одному орудию, секрет же заметив, выстрелил мимо, и вся цепь ба-
тальным огнем отвечала. Разумеется, ужасная тревога: все бегут к мосту, где
выстрел, вскочили грузины — вскочили солдаты. В халате прибежал авангар-
дный начальник, в подштанниках и в шинели — командир артиллерии:
— Стреляй из орудия.
— Где же фитиль?
— Срежь палительную трубку.
— Послать в обход.
— Ножа.
— Ножа, да где же нож, ах, я вас всех расстреляю — канальев — давай
нож!
И из кинжала явился нож, и срезали трубки. Зажжённого фитиля тусклый
уголь блестит над затравкой.
— Стой! — кричит новый пришелец, — куда вы стреляете, сукины дети?!
Ведь там наши, наши обходы!
И все кричат:
— Неприятель там, тут, я сам там был, я первый его увидел в чёрной бурке!
И никто не знает, где хищники, и следа их вовсе не было. Подобная тре-
вога случилась и в укреплении Натлис-Мцемели.
Вечером в полумраке по тропинке, из гор идущей, двигалось что-то чёр-
ное. Часовой, у церкви стоящий, выстрелил. Чёрное свалилось, поражённое
1 Неизвестное название.
120
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
ядром. Это была несчастная корова. Так кончилась эта экспедиция в августе
месяце, и к 1-му сентября я уже вернулся в Тифлис, чтобы приготовится к
приезду Императора.
Ожидаемый приезд был событием столь необыкновенным в кавказском
крае, что всякий ждал его с нетерпением. Грузинское дворянство для встре-
чи императора приготавливало великолепный бал; но так как этого рода
пиршество образованного круга не всем участникам было известно, а вся-
кий дворянин хотел непременно в нём участвовать, то решено было предва-
рительно сделать несколько репетиций, чтобы показать им, как кланяться и
как ходить, и некоторым — танцевать. Одна из этих репетиций случилась в
ненастный день при огромной грязи на улицах. Приятель мой, князь С., весь-
ма большого роста и плотного сложения ехал на дрожках на этот репетици-
онный бал по улице, где я жил, и прямо перед моими дверями сломалась ось,
и вся тучная фигура С. упала плашмя в грязь, которая его так облепила, что
он чуть не задохнулся. Приподнявшись с трудом и вскарабкавшись на мою
лестницу, он был встречен моим человеком, который его не мог узнать — так
эта грязная кора его изменила. И когда я его увидел, я не мог удержаться от
страшного смеха, это был не человек, а скорее носорог. Мы его раздели, об-
терли и чаем напоили, и целый вечер просмеялись, и, конечно, на репетицию
он не поехал. Жаль, любопытно бы посмотреть, как грузин учили. Рассказы-
вали об этом много забавного, но мы не видели.
Вслед за этим вечером призвали меня к барону Ховену, который мне
объявил, что я немедленно должен отправиться на персидскую границу для
встречи и препровождения в Тифлис наследного принца персидского престо-
ла 12-ти-летнего Нассир Судини Мирзы, имевшего прибыть в закавказский
край для поздравления государя императора с приездом на восток. Мне даны
были с собой несколько экипажей для перевоза персидского посольства.
Эти последние чрезвычайно задерживали мой проезд, так что я их должен
был оставить в Эриване и сам отправиться в Джульфы на реку Араке, куда
должны были прибыть персияне. Дня через два наконец принц с огромной
свитой прибыл. Настоящий представитель этого посольства был персидский
главнокомандующий и Генерал-губернатор Азербайджана Эмир Низам, из-
вестный уже в России по посольству Хозрев Мирзы. При принце находился
дядя его по матери, Гуссейн-Хан, разные учителя, няньки, секретари, курье-
ры и другая прислуга, словом с верблюдчами1 до 600 человек. Всё это надоб-
но было поместить в карантин, на что ни мест, ни средств не было, и потому
я упросил Эмир-Низама, чтобы часть этих людей отправить назад в Тавриз.
При всём том осталось их до 400 человек, столько же лошадей, 200 верблю-
дов, словом, целый отряд. Всё это надобно было разместить, накормить и
1 Погонщики верблюдов.
1837. Закавказье
121
держать в порядке. Персиянам весьма не нравился карантин, несмотря на
то, что они расположены были в своих собственных палатках. Они уверя-
ли, что такая задержка в проезде наследного принца будет истолкована не-
доброжелательством нашего правительства, и мне нужно будет употребить
всевозможные убеждения, дабы доказать необходимость такой меры, когда
в персидских провинциях так часто господствует чума, но это обстоятель-
ство имело ещё другую неблагоприятную сторону. Персидское посольство
прибыло на нашу границу почти двумя неделями позже, чем первоначально
предполагалось, так что, продержав их ещё две недели в карантине, не было
никакой возможности доставить их в Тифлис ко времени пребывания там Го-
сударя Императора, потому я вынужден был вопреки данной мне инструкции
сократить карантинный срок, зачислив в число его время, которое они про-
вели проездом из Тавриза к границе, и тогда только можно было встретить
Государя в Эривани. Это опять не нравилось персиянам, они непременно хо-
тели представляться в Тифлисе. Новые переговоры и убеждения, которые их
оставили в той уверенности, что в Эриване их принимать нельзя будет.
Когда карантин кончился, и путешествие началось, они всеми мерами
старались сделать его более продолжительным, говоря, что длинные пере-
ходы для наследника престола неприличны. Но я уже больше не обращал
внимания на все эти уловки. Во все города и селения дано было приказание,
чтобы они принимали персидского принца со всей пышностью, как это дела-
ется в Персии, что им весьма хорошо было известно, так как в наше поддан-
ство они поступили только лет 10 тому назад. Нассин Судин Мирза сидел в
довольно длинном трахтараване (род покрытых носилок), которые несли че-
тыре белых лошака. Одежда его состояла из бархатного тесного персидского
халата зелёного цвета, вышитого повсюду жемчугом. За ним следовали вер-
хами его дядя и знатнейшие сановники. Потом в карете, дарованной русским
правительством, представитель посольства Эмир Низам и затем вся осталь-
ная свита верхом. На границе они были встречены ротой нашей пехоты и
отрядом Кенгерлийской кавалерии в богатейшем убранстве. Кенгерлийцы
составляли местную конницу, собранную нарочито для приезда Императо-
ра в город Нахичивань. Все жители вышли несколько вёрст навстречу, имея
впереди персидскую музыку, разных фигляров и паяцев. Всё это производило
оглушительный шум и с прекрасной погодой давало великолепную картину.
Народ толпился около трахтаравана и затруднял проход, поэтому кавассы, то
есть полицейские, длинными жердями колотили по головам кого-попало, и
этим истинно персидским способом только успевали прокладывать дорогу
через толпу. Когда мы прибыли в Нахичивань, то на крышах всех домов стоя-
ли жены и дети и с криком приветствовали принца.
Персияне были размещены по домам, так как они тут имели [желание]
отправиться в бани. Полиция мне потом донесла, что во время народной
122
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
встречи три человека было задавлено, и у пятерых поломаны ноги или руки.
Вот каким образом персидскому правительству обнаружилась ревность и
любовь народа. На другой день, хотя посольство опять не хотело трогаться с
места, я убедил, однако, угрозой, что если не сделаем перехода, упустим вре-
мя и Государя вовсе не увидим. В деревнях приказано было, чтобы жители
давали всё, что будут требовать персияне, и чтобы за уплатой являлись ко
мне. Надобно было видеть этакую деревню после персидского нашествия. Ни
одного барана, ни одной курицы, решительно ничего живого не оставалось,
ни крупинки, ни зерна, ни одной соломинки на крыше, ни одного полешка —
решительно ничего не оставляли. Деревня была опустошена как после во-
енного боя. За всё это правительство наше платило, что требовалось. Кроме
того, интендант посольства всякий день требовал от меня 4 фунта чая, 2 пуда
кофе, 10 пудов сахара и всё другое, что в деревнях достать не мог. Но этому
бесстыдству я положил конец, назначив ему приличную порцию сообразно
составу посольства, и для курьеза послал об этом депешу навстречу Государю
Императору, докладывая, что если исполнят все прихоти персиян, то они в
несколько дней съедят весь закавказский край. Конечно, мои распоряжения
были одобрены.
Мы прибыли в Эривань накануне приезда Государя, и я объявил Эмир
Низаму, что на другой день утром они будут представлены. Начались новые
затруднения и интриги, Эмир Низаму хотелось показать перед принцем и его
окружающими своё значение у нашего Императора, для того он прикинулся
больным и велел себе пустить кровь. Я доложил об этом графу Орлову, кото-
рый мне отвечал, что он должен представиться, хотя и полумёртвым. Целую
ночь я хлопотал о добытии кресла и обивки его богатой парчой, дабы на нём
нести персидского представителя в аудиенцную залу. Но когда утром посоль-
ство должно было тронуться к нашему Императору, то и болезнь Эмира Ни-
зама неожиданно кончилась; он сел верхом на лошадь и поехал с прочими,
а мои труды и кресло остались бесполезными. Государь их принял во двор-
це, где прежде жили Эриванские сердары, в так называемой зеркальной зале,
потому так названной, что все стены и потолок [были] обложены зеркалами,
что при свечном блеске отражаясь стократно и при игре бьющего там фон-
тана делало очаровательный вид. Государь приветствовал их очень ласково,
принца и Эмир Низама взял за руки и в смежной комнате посадил первого
себе на колени, а Эмира Низама как больного пригласил сесть в кресло. Это
отличие, оказанное персидскому подданному, было более, чем он ожидать
мог, ибо в Персии никто перед Государем садится не смеет. Прием продол-
жался не более получаса, Государь поцеловал Наследника Персидского Пре-
стола, подарил ему богато усеянный бриллиантами кинжал со своим портре-
том и бриллиантовое перо на шапку. Всем прочим членам посольства и свите
даны были богатые подарки и денежные награды. Государь им строго нака-
1837. Закавказье
123
зал, чтобы были возвращены наши беглые солдаты, из которых персидское
правительство уже успело составить два батальона в Тегеране, и с тем всё
кончилось. Государь в тот же день уехал продолжать своё путешествие в Тиф-
лис, а персияне расположились на несколько дней отдыхать в Эриване. Эмир
Низам был очень доволен приемом, равно и принц. Менее удовлетворён был
секретарь посольства Мирза Таги, получивший бриллиантовую табакерку.
Пользуясь этим отдыхом, мы поехали осматривать окрестности Эрива-
ни, и, проезжая реку Сам, Мирза Таги обратил внимание на противолежащие
высоты. Я спросил, что же тут замечательного. Он отвечал, что на них персы
разбили графа Гудовича. Нечего делать, надобно было мне промолчать. Но
когда мы возвращались в крепость, я обратил внимание Мирзы Таги на кре-
постные ворота. Он возразил, что ж тут замечательного.
— А то, — отвечал я, — что через них взошёл в Эривань Паскевич.
В другой раз мы поехали в Эчмеадзин, где имеет своё пребывание армян-
ский патриарх. Это есть монастырь в котором четыре церкви с невысокими
остроконечными башнями, больше похожие на готический, чем на византий-
ский стиль. Строения древни, но не красивы. Замечательна здесь библиотека
со многими армянскими рукописями. Патриарх нас принял очень любезно,
но не весело. Причиной этому был, как мы узнали после, проезд Императо-
ра государя вместе с наследником. Они сели на пароход во время своего пу-
тешествия на Кавказ и должны были прибыть в известный пункт восточно-
го берега Чёрного моря. Но буря этому воспрепятствовала, и они пристали
10 вёрст далее, где не было никаких приготовлений к их приему. Государь,
будучи уже предубеждён против Кавказа, [встретил] командующего там гене-
рала Вельяминова довольно холодно, и потому сей, последний, не хотел ни-
каких принимать мер к развеселению монарха. Обеда не было; погода сырая,
помещение в дурной палатке. Вышедший на смотр батальон представил мало
утешительного. При всём том государь, очевидно, хотел выказать какую-ни-
будь милость, и потому спросил Вельяминова, много ли тут ссыльных и как
они себя ведут. Вельяминов ответил, отнекиваясь, и тем лишил монарха воз-
можности оказать помилование этим несчастным. Государь потом продол-
жил своё путешествие по страшной грязи Мингрелии верхом, так как экипа-
жей невозможно было туда доставить, и так в весьма дурном расположении
духа Его Величество посетило Эчмеадзин, где все приготовились, чтобы по-
казать пышность и богатство патриаршего пребывания.
Между прочим, выставлен [был] целый ряд золотых патриарших корон,
богато украшенных алмазами. Когда Государь увидел это богатство, он подо-
звал своего адъютанта и сказал:
— Ты знаток в бриллиантах — какую цену эти могут иметь?
Адъютант, посмотрев, отвечал:
— Весьма малую — они поддельные.
124
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Можно себе представить испуг патриарха и всего монашества.
По этому случаю мы вот что узнали: одна весьма важная в Тифлисе дама,
баронесса Р, желая сделать богоугодное дело через посредничество армян-
ского доктора Т. предложила патриарху, что она готова велеть вычистить
и исправить все эти короны в Москве на свой счёт и просила, чтобы их ей
прислали. Патриарх с благодарностью принял предложение, и короны были
переданы важной даме. Затем эти драгоценности были доставлены одному
ювелиру в Москве с приказанием, чтобы он их вычистил, обновил, и во все
места, где не достает камней, вставил стразы. Это последнее обстоятельство
возбудило в ювелире сомнение, потому что не доставало именно самых круп-
ных камней. Он объявил полиции, а полиция донесла Государю Императору,
который повелел исполнить заказанную ювелиру работу, не подавая никако-
го знака подозрения.
Эчмеадзин неоднократно подвергался нападениям и разорениям персиян.
При одном таком нападении один из патриархов был спасён нашим офице-
ром Генерального Штаба Энехольмом, за что ему была дана беспредельная
признательность григорианского армянства. История этого Энехольма чрез-
вычайно любопытна.
В архивах Тифлиса существует дело, которое начинается донесением Эне-
хольма генералу Ермолову о том, что Неклюдов и Гордеев намерены продать
его, Энехольма, персидскому караван-паше за 80 оболов. Неклюдов и Гор-
деев были двумя повесами тогдашнего времени, один гражданский, а другой
военный, которые от нечего делать занимались всякими возможными шало-
стями. Ермолов это знал, но так как официально ничего до него не доходило,
то он оставил это без внимания. Два эти господина утверждали, что всякому
человеку можно вбить в голову что угодно, если действовать постоянно и с
настойчивостью. Зная слабости Энехольма кичиться шведским своим проис-
хождением и воображаемым родством с бывшим королем Швеции Густавсе-
ном, они на вечеринках за бутылкой хорошего Кахетинского часто затраги-
вали об этом разговор, рассказывая полупьяному Энехольму, что Густавсон
имеет опять надежды возвратиться на свой престол, что Наполеон бежал с
острова Елены, раскаивается в причинённой шведскому королю обиде и на-
мерен ему помочь. Вслед за тем прибыло письмо Густавсона к Энехольму
(конечно, поддельное), в котором первый подтверждал своему родственнику
все дошедшие до него слухи о бегстве Наполеона, уведомляет, что Император
высадится на берегу персидского залива и оттуда со своим войском двинет-
ся на север. Что посему он уполномочивает своего родственника подготовить
прием Наполеону и между азиатскими народами набирать для него опол-
чение.
Вскоре явились и денежные субсидии, состоящие в мешках, наполнен-
ных обломками стекол и покрытых сверху одним или двумя рядами рублей
1837. Закавказье
125
серебряных. Всё это показалось натурально в сумерках, и когда голова его
была отуманена вином. Просыпаясь, он припоминал, что было вчера, и с
поддержкой Неклюдова и Гордеева стал верить, что действительно всё так.
Вот явились и грамоты от Наполеона, в которых Энехольм возводится глав-
нокомандующим порученного ему к сбору ополчения. Затем представились
ему разные лица, выдававшие себя за сборщиков, присланных от Наполео-
на. Пьяного Энехольма повели в собор для приведения его к присяге верно-
сти. На Влаборе собиралась разная грузинская и армянская молодежь, кто
с палкой, кто с ружьем, кто с чем, устанавливаясь в строй, и Энехольму [все
они] представлены были вновь набираемым ополчением. Он приезжал туда
верхом, натурально в сопровождении Неклюдова и Гордеева, и значитель-
ной свиты любопытных, здоровался с войсками, командовал ими и говорил
им речи. Между тем, эти дурачества начали принимать серьёзный вид, и за-
тейщики, спасаясь от дурных последствий, и чтобы избавиться от этого Эне-
хольма, уговорили персидского караван-баши, возвращающегося из Тифли-
са в Персию, чтобы он купил у них одного их невольника (Энехольма) за 80
оболов, говоря, что так как до границы недалеко, то ему не трудно будет его
укротить побоями, в случае, если бы он [стал] кабяниться или много шуметь.
Энехольма уже уговорили отправиться с караван-баши в Персию для встре-
чи Наполеона, который будто бы идёт с войском на Тифлис. Но тут дело и
открылось упомянутым выше донесением Ермолову Энехольма. Неклюдов и
Гордеев были разжалованы. Энехольм, кажется, обойдён чином, и как опыт-
ный офицер Генерального штаба и отличный съёмщик оставлен при кавказ-
ском корпусе.
Таким образом, сей, последний, участвуя в персидской войне 1826 года,
находился с казаками на рекогносцировке в окрестностях Эчмиадзина. В од-
ном ущелье он увидел персиян, сильно преследующих кого-то: он с казаками
бросился туда в самую ту минуту, когда неприятель уже настигал свою до-
бычу, и освободил её. Это был армянский патриарх, который в страхе не на-
ходил слов для изъявления своей благодарности и тут же велел выдать Эне-
хольму признательную грамоту, в которой всему армянскому народу строго
наказывал, чтобы всякое желание и требование Энехольма беспрекословно
исполнялось точно так, как бы оно было высказано им самим. С этим на-
казом в кармане наш герой спустя год явился в Бухарест, будучи переведён
в Задунайскую нашу армию. Ему была отведена квартира вместе с другими
товарищами у одного армянина. Позвав хозяина дома, он ему показал свою
заветную грамоту и потребовал доставления разных съестных припасов. Ар-
мянский народ взбудоражился, и в признательность спасителю своего патри-
арха стали тащить в дом, кто что мог: один — сахар, другой — чай, третий —
вино, четвёртый — кофе, пятый — хлеб — и навалили все сени полные. На
другой день Энехольм сказал хозяину для объявления армянам, что будет им
126
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
служить обедню. Это известие ещё более взволновало армян. На другой день
толпа набралась вокруг дома, ожидая начала обещанной обедни. Энехольм
явился в ризе и отправил [архиерейскую] службу, но прибывшая полиция по-
требовала его к генералу Киселеву, тогда председательствовавшему в Алах-
ском диване, который его спросил, кто он такой, полковник ли Генерального
штаба или армянский архиерей? Энехольм ответил, что он полковник Гене-
рального штаба.
— Ну так не смейте же более служить обедни! — сказал генерал, и подвиги
нашего героя кончились.
Возвратившись в Эривань, мы застали там татарина, приехавшего из
Тифлиса, который рассказывал престрашные истории: как Император сер-
дился на плацу, как били какого-то полковника, и как велели принести розги
и пересекли весь народ. Персияне этому всему крайне удивлялись, но вери-
ли, потому что по их обычаям это случиться может. Мне же такие нелепости
были крайне неприятны, и я считал долгом разведать истину. Дня через два
я получил подробные известия, и вот в чем дело. Государь Император, же-
лая дать закавказскому [краю] более сообразное времени управление, пору-
чил некоторым генералам представить ему об этом проекты. Предположения
были составлены, и для соглашения с местными надобностями и избрание
лучшего был в закавказский край отправлен барон Хан, который и имел до-
ложить об этом монарху во время пребывания его в том крае. Барон Хан по-
знакомился с местными обстоятельствами и для собрания подробностей от-
правил своих чиновников в разные места закавказского края. Главными из
этих были генерального штаба полковник Вронченко и чиновник иностран-
ных дел Базилий. При собрании сказанных материалов эти господа обратили
внимание и на разные злоупотребления, встречавшихся по управлению воен-
ному. Это было причиной столкновения сенатора с корпусным командиром,
и первый доложил об этих злоупотреблениях императору в присутствии ба-
рона Розена. Государь спросил последнего, правда ли это. Ответ был:
— Не может быть.
— Ну, смотри, — сказал Николай, — я удостоверюсь.
Был послан флигель адъютант Васильчеков в Манглис, чтобы убедить-
ся в истине. Донесения барона Хана оправдались, и государь положительно
узнал, что зять барона Розена князь Дадиан действительно употреблял сол-
дат командуемого им полка на свои частные работы, и себе извлекал другие
непозволительные с них доходы. По получении этих известий был назначен
утром развод. Граф Адлерберг, призвав Дадиана, советовал [не ходить] ему
на развод, и потому последний сказался больным. Развод был поставлен на-
супротив дома корпусного командира, семейство которого сидело на балко-
не. Государь вышел, поздоровался с солдатами и громким голосом воззвал:
— Князь Дадиан.
1837. Закавказье
127
Когда сказали, что он нездоров, он повторил настоятельнее, чтоб явил-
ся. После нескольких минут флигель адъютант и Дадиан явились. Государь в
страшном гневе объявив ему его злоупотребления крикнул:
— Генерал Брайко (военный губернатор Тифлиса) снимите ему аксель-
банты, он не достоин — Брайко приблизился, но не мог распутать эти аксель-
банты и через это навлек нетерпение Императора, который воскликнул:
— Орлов сорви ему аксельбанты.
Повеление это было сейчас исполнено. Государь взяв аксельбанты от Ор-
лова, громким голосом позвал:
— Розен, жалую тебе эти аксельбанты, надеюсь, что ты будешь носить их
более достойным образом.
Окружающий народ, видя сцену с Дадианом и приняв слово «Розен» за
«розги», пустился во все стороны бежать. Между тем, сидевшая на балконе
жена Дадиана, упала в обморок, баронесса и её мать, и её сестры расплака-
лись, один только корпусный командир вынес всё с удивительной твёрдо-
стью.
В этот самый день вечером имел быть бал, который императору давало
грузинское дворянство. Баронесса Розен просила позволения для себя и для
своего семейства не быть на этом балу, но государь в этом отказал, избавив
только княгиню Дадиан от участия на оном. Первый полонез был им открыт
с баронессой Розен, потом шёл он с графиней Симонич, с супругой нашего
посланника в Тегеране, женщиной ещё весьма красивой, несмотря на то, что
имела более дюжины детей. При сем случае она рассказывала Императору о
трудности воспитания детей в столь отдалённом крае, просила разрешения
на приём одной из её дочерей в казённый институт в Петербурге. Государь
отвечал:
— Мои институты открыты для всех Ваших детей, как теперешних, так и
будущих.
Пробыв час на этом балу, Государь, удаляясь, успел ещё видеть, как грузи-
ны нападали на лакеев, нёсших мороженое: один схватывал тарелочку, а дру-
гой пальцами снимал с неё мороженое. Выходя, Император воскликнул:
— Стадо свиней!
Хотя первоначально предполагалось долее пробыть в Тифлисе, но Ни-
колай Павлович так недоволен был тем, что там встретил, что ускорил отъ-
езд. Но и отъезд этот не обошёлся без трагического события. В путешест-
виях Императора с ним всегда бывает его кучер, который обязан выбирать
лошадей под экипаж Государя, осматривать сбрую и прочее, и править ло-
шадьми. Этот лейб-кучер в Тифлисе хотел от тамошнего полицмейстера по-
лучить задобрительную взятку, и как это не последовало, то он стал делать
разные придирки к лошадям, имевших быть впряжёнными в царский эки-
паж. Полицмейстер, видя эти необусловленные придирки, остановил кучера
128
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
и заставил его довольствоваться тем, что было на лицо. Кучер вместо самых
смирных запряг в царский экипаж самых молодых и живых лошадей, так что
когда стали экипажи спускаться с горы, лошади не могли удержать коляски,
где сидел Император и граф Орлов, она была опрокинута, но без особенного
несчастья. Когда после стали разбирать причину этого несчастья, лейб-кучер
свалил всю вину на тифлисского полицмейстера, говоря, что он был пьян и в
этом виде заставил его взять этих лошадей. Полицмейстер был исключён из
службы за пьянство, а между тем артиллерийский офицер горячих напитков
вовсе не употреблял.
Вернемся к персиянам. Отдохнув надлежащим образом, посольство ста-
ло собираться в обратный путь по той же самой дороге, по которой прибы-
ли, и странное дело: они делали безропотно те же станции, которые прежде
находили слишком длинными и для его достоинства неприличными. Так как
принц всегда обедал один согласно существующим в Персии обычаям, мне
была оказана необыкновенная милость присылкой ко мне на дом кушанья
со стола Его Высочества. Блюда были персидские, но отлично приготовлен-
ные, особенно вкусна была жареная дичь, пирожные и конфеты, и различные
шербеты. Хлеб был пресный, засушенный в виде сухарей. При свиданиях с
Эмиром Низамом и прочими членами посольства всегда подавался в малень-
ких чашечках чёрный кофе и кальян, из которого, сделав одно или два втя-
гивания, надобно было передать его соседу. Все гости при этом сидят на кор-
точках, то есть на пятках, что для непривычного чрезвычайно трудно.
Между тем, разорение наших селений этими персиянами продолжалось
и на обратном пути, с той только разницей, что к этому прибавились ещё и
другие их выходки. Жители стали приходить ко мне с жалобой, что у них по-
хищают детей, и особенно девушек и с собой тащат в Персию. Так как перси-
яне в этом сознаваться не хотели, то я вынужден был по их палаткам делать
обыск и действительно нашёл, что искал. Около палатки принца постоянно
стоял небольшой персидский караул из нескольких сарвазов, то есть солдат.
Они были одеты в куртки с широкими, внизу подвязанными шароварами,
имея на голове папахи. Странно было слушать их командные слова, взятые
с английского, но по которым они исправно исполняли приказы, ничего не
понимая натурально.
На последний ночлег перед границей принц прислал мне в подарок две
персидские шали, а Эмир Назам хорасанскую саблю, но по восточному обы-
чаю мне пришлось отдарить персидским посольским чиновникам за эти по-
дарки, [что стало мне] почти в стоимость последних. На другой день я на гра-
нице очень нежно распрощался с моими гостями и душевно радовался, что
избавился от этих неприятных хлопот.
Погода стала уже ненадёжная, и бывшие у меня на руках казённые эки-
пажи, через сделавшуюся грязь чрезвычайно задерживали возвращение. На
1837. Закавказье
129
одном месте мы в неё совсем засели, и надобно было отправляться три вер-
сты пешком до ближайшего армянского селения. Сделалось темно, так темно,
что перед собой пальца не было видно, а тем менее дорогу. Руководствуясь
лаем собак, я дошёл до деревни, но, потеряв следы дороги, то натыкался на
заборы, то на жерди, то на камни; несколько раз упал в гряз, но домов най-
ти не мог, и это не удивительно, потому что дома здесь большей частью со-
стоят из землянок с плоскими крышками, у которых только лицевая сторона
имеет стену, дверь и окна. Всё прочее находится в земле, то есть в почве ска-
та, к которому дом пристроен. Наконец, после весьма долгого искания я на-
ткнулся на какую-то запертую дверь и стал в неё беспощадно стучать. Никто
не отзывался и не отпирал. Я принимался ломиться силой, тогда, наконец
послышался женский голос, я стал ещё крепче кричать по-русски. Наконец,
дверь отперлась, и меня обдала теплота и густой, спёртый воздух. В середине
комнаты тлелись ещё угасающие уголья. Я стал их раздувать, чтобы увидеть,
куда я попал. Между тем, крик и ругань находившихся там женщин не пре-
кращались, но я ничего не понимал, что они кричали. Наконец, одна из баб
привела какого-то армянина, знавшего немного по-русски, и ему-то я объя-
вил, что не выйду, покуда не будет отведена квартира для ночлега.
Огонь немножко разгорелся, и я увидел, что дом состоит из одной боль-
шой комнаты с закопчёнными стенами и потолком, с глиняным, тоже чёр-
ным полом, но не было ни скамьи, ни стола, и вокруг огня лежали на полу все
женщины в грязных рубашках и тряпьях, которые, кажется, составляли одно
семейство. Я их насчитал 14; тут были старухи, и помоложе, и молодые. Са-
мая старая наиболее ворчала и меня выгоняла. Помоложе спрятались в свои
тряпья, но от времени до времени из любопытства выглядывали. Наконец,
прибыл и мой казак с вьюком, где находились все чайные припасы. Скоро
сварили чай, и я поподчивал мою ворчунью старуху стаканчиком с сахаром,
что было принято благосклонно, и мало помалу она успокоилась. Я предло-
жил чай и молодым женщинам, но они сильно дичились и не смели его при-
нять. Я тайком им сунул в руки сахар, который они взяли. На Востоке вообще
сахар есть сильный соблазн для женщин.
Между тем мои люди доискались старшины селения и пришли сказать,
что ночлег для меня готов. Простившись с моими шумными хозяйками, кото-
рые успели сделаться гораздо более приветливыми, я скоро дошёл до своего
ночлега, и, бросившись на сделанную мне на сене постель, от усталости ско-
ро заснул. Но сон был непродолжителен, потому что по моей постели что-то
беспрерывно шевелилось, и как бы бегало, то задевало за голову, то за руку,
то за ногу, то толкнёт в бок. Поймать я ничего не успел, но оставался в посто-
янном беспокойстве. Наконец, когда стало рассветать, я увидел, что это были
лошади, которые из под моей постели вытягивали сено. Ночлег мой был в са-
рае, во всяком случае лучше, чем в комнате с 14 женщинами.
130
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Страна, через которую я проехал, весьма замечательна древними памят-
никами, которые в ней находятся. Город Нахичевань по преданиям стоит на
том месте, где некогда кочевал Ной. Показывают большой камень, который
будто бы прикрывает этого патриарха человечества. В другом месте там уже
имеются в скалах низкие пещеры, в которые во время зноя Ной загонял сво-
их овец, что делается и по настоящее время. Вёрст 50 далее поднимаются к
небу два огромных монолита, большой и малый Арарат, на которых оста-
новился Ноев ковчег. Горы эти покрыты густым лесом, а большой Арарат
наверху вечным снегом. На покатостях большого Арарата построен мона-
стырь Святого Иакова с обильным колодцем, высеченным в сплошной скале,
о котором идёт предание, что он ещё был сделан при Иакове, сыне Авраама
(рис. 9). Жители приходят сюда за водой, считающуюся святой, и эту воду
привозят к себе во время засухи и во время нашествий саранчи, утверждая,
что за этой водой следует розовый скворец (Stumus roseus)1, который страш-
но истребляет саранчу.
Рис. 9. Колодец у подножья г. Арарат в районе селения Арташар. Оригинальный
карандашный рисунок В.М. (уменьшено).
За Эриванью дорога ведёт через значительный перевал, где лежит воз-
вышенное место Гора Чичаг, куда летом переезжают все власти из Эривани,
чтобы спастись от следствий губительного тогда климата.
Потом [дорога] спускается в красивую долину Гогченского озера, на сере-
дине которого на острове построен монастырь, славящийся своей отличной
рыбой, ещё далее показывают даже камень, к которому был когда-то прико-
ван Прометей, и высоко на отвесной скале отверстие, в котором гнездился
тот коршун, который клевал несчастного. Но это отверстие [только] издалека
1 Современное название Pastor roseus (L.).
1837. Закавказье
131
кажется малым, оно составляет вход в обширную пещеру, в которой долгое
время имели свои убежища разбойники.
Так, на всяком шагу за Кавказом встречаешь какое-либо предание, а
сколько ещё забыто, то Бог один только знает. В ноябре я возвратился в Тиф-
лис. Там все были в самом большом волнении вследствие пребывания Импе-
ратора. Баронесса Розен собиралась в Россию для получения наследства, су-
пруг её просил увольнения от должности, князя Дадиана отвезли в крепость
Бобруйск, начальника штаба вследствие неуместного столкновения с баро-
ном Ханом назначили бригадным командиром в Россию. Барон Хан разби-
рал много тысяч поданых Государю жителями просьб, все были в каком-то
ожидании, что будет, когда Царь прибудет в Петербург. Даже важная дама
[баронесса Р.], совершившая богоугодное дело чисткой корон Патриарха
Эчмеадзинского, отправилась в Россию, но на дороге, как рассказывают, её
остановили и по Высочайшему повелению обыскали, и пропавшие брилли-
анты будто бы нашли и возвратили плачущим монахам.
Так, этот 1837 год был закончен весьма уединённо и скучно; балов и со-
браний не было, огромное представление, сделанное бароном Розеном о
награждении отличившихся при взятии на восточном берегу Чёрного моря
мыса Адлера, Государь Император возразил, назначив всем одну и ту же на-
граду: Высочайшее благоволение. А между тем было тут немало раненых и
отличившихся. Между погибшими оплакивали нашего знаменитого писателя
Александра Бестужева. Дело Дадиана было расследовано, и действительно он
оказался виновным в употреблении солдат вручённого полка на частные свои
работы. Но когда сличили сумму, которую он не заплатил солдатам, со сто-
имостью построек и заведений, сделанных им из своего кармана для поль-
зы полка, то ещё оставалось ему получить от казны, ибо на Кавказе с дав-
них времён существовал обычай, что полковые и другие командиры частей
на устроение штаб-квартиры, на разные надобности и удобства для своих
частей производят экономическим способом, то есть без пособия от казны.
Так, например, походному атаману войска Донского на Кавказ предписано
было выстроить 12 почтовых станций, и когда он взошёл к начальству с ра-
портом для отпуска ему денег для постройки этих строений, ему ответили,
чтоб строил их экономическим образом, теми средствами, которые имеет.
На это он вновь беспокоил начальство новой просьбой о показании ему этих
средств. На это последовал выговор с примечанием, чтоб он действовал так,
как действовали его предшественники. К царскому приезду 12 станций были
выстроены, замазаны и выбелены, и производили великолепный вид в бес-
предельной степи. После этого нечего удивляться, если такой экономический
способ частными начальниками был употребляем и в свою пользу, тем не
менее, что нельзя ожидать, чтобы полковые командиры стали уделять собст-
венные деньги на надобности полка. Но всё это Дадиана не спасло.
1838. Кавказ
Год этот начался повсеместной переменой начальства, и, как это за Кав-
казом водится, при поступлении нового начальника, всё штабное выехало и
было заменено новыми лицами с новыми идеями и новыми надеждами. Всё
старое не годилось. Новые двигатели хотели новых успехов и новых наград.
Вместо барона Розена был назначен генерал Головин, бывший дотоле гене-
рал-губернатором в Риге, и известный обращением чухон в православную
веру. Начальником штаба назначен полковник Коцебу; обер-квартирмейсте-
ром полковник Мент и с ними все новые адьютанты, и новые офицеры Ге-
нерального Штаба. Из старых кавказских офицеров Генерального Штаба
в скором времени остался лишь я один, и потому мне и пришлось состав-
лять проекты будущих экспедиций. Сейчас с открытием весны меня прико-
мандировали к сенатору барону Хану для содействия и для осмотра им За-
кавказского края, а по окончании этого поручения мне предписано было
отправиться в горы для секретного обозрения пути из Кахетии в Дагестан
ведущего. Это последнее поручение могло быть исполнено только пере-
одетым в горскую одежду, и потому во время нахождения при бароне Хане
я отпустил себе бороду. Сенатор начал свой осмотр края тем, что повсюду от
народа принимал жалобы и прошения, имея в виду, чтоб этим образом по-
знакомиться с нуждами края. Но глупый народ принял это за поощрение к
непослушанию помещикам и властям и стал подавать самые нелепые проше-
ния и в таком количестве, что не было никакой возможности входить в бли-
жайшее рассмотрение всего того, что писалось. В одном из уездных городов,
где мы находились, волнение дошло до того, что на площадь впереди кварти-
ры барона Хана явилось более тысячи плугов с мужиками, с криком объяв-
лявших, что они более работать не намерены и хотят свободы. Сенатору ста-
ло немножко страшно. Он вышел бледный на балкон и спросил у меня, что
тут делать? Я ответил:
— Разогнать казаками, иначе их наберётся и 10 тысяч.
Барон Хан сказал им короткую речь, объявляя, что их просьба рассмот-
рена не будет, если они будут приходить массами, и чтобы тотчас отправи-
лись домой, иначе будут разогнаны казаками. Мужики вскоре разошлись.
1 Эта глава в сокращённом виде была опубликована на французском языке (Etudes
Entomologiques, 1858:1-15).
1838. Кавказ
133
Прошла весна, и я в ожидании проводников приготавливался к пути в
горы, но проводники не являлись, несмотря на неоднократные запросы, о
том делаемые у начальника Лезгинской кордонной линии князя Севардзе-
лидзева, которому поручено было высшим начальством отправить меня в
горы; потому, расставшись с сенатором Ханом, я отправился прямо в кре-
пость Закаталы, где генерал Севардзелидзев имел своё местопребывание, но
я его не застал, так как он с отрядами двинулся во владения Элисуйского сул-
тана, изменившего России и бежавшего к Шамилю. А между тем этот владе-
тель был воспитан в Пажеском корпусе, имел чин генерала и заседал членом
Главного управления Закавказского края. Я поспешил туда, и, встретив, на-
конец, генерала Севардзелидзева, настоятельно просил его дать мне провод-
ников, о готовности которых он давно уже донёс начальству. По прибытии в
Закаталы, начались бесконечные переговоры и рассуждения о том, как воз-
можно в настоящем положении дел отправить офицера Генерального Штаба
в горы, что это есть чистая жертва, что он ответственность на себя брать не
может и т.п. Я им ответил, что рассуждать теперь поздно, что его донесения
о готовности проводников ввело начальство в заблуждение, как будто бы не-
исполнение по сиё время возложенного на меня поручения происходит от
моей медленности и неохоты отправляться в горы, и я настоял, наконец, и
проводники были мне назначены.
Один назывался Курку Шабан и был жителем Джарской деревни, чело-
век лет 60 с лишком, известный своей храбростью и предприимчивостью,
выказываемой им неоднократно в бою против русских, и известный в го-
рах по предводительству шайками хищников. Другой был Мола Магомет,
также джарец, но духовного сана, человек лет 35, и весьма уважаемый гор-
цами за свою учёность и своё красноречие. Третий был урядник грузинской
милиции Черкесов, знающий хорошо лезгинские наречия и русский язык.
Он должен был в случае надобности быть переводчиком. Было решено, что
мне надобно переодеться в лезгинскую одежду, сбрить волосы, быть глухо-
немым во всё время экспедиции и следовать за джарцами в виде прислуги.
Джарцы же отправились а горы под предлогом разведывания, где там на-
ходятся русские пленные, и узнания условий, на которых бы их возможно
было бы выкупить; предлог чрезвычайно заманчивый для горцев. В полдень
мы отправились верхами из Закатал, чтобы следовать по Лезгинской линии
в селение Кварели и Шильды. Нас сопровождал версты 2 и джарский при-
став князь Андроников, который потом с нами распростился. Проехав ещё с
версту Курку Шабан вдруг повернул налево, совсем в другую сторону перво-
начального направления, говоря что ему необходимо побывать у себя в де-
ревне. Итак, нечего было делать, прибыли мы в его деревню, Курку Шабан
меня поместил в свой гарем, и в течение почти 36 часов я никого более не
видал как его жён и детей. Потом до рассвета мы выехали из этой деревни,
134
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
но последовали не первой дорогой, а большим путём ведущим на города Сиг-
нах и Телав и оттуда уже прибыли к ночи в грузинское селение Сабул, откуда
должен был начинаться наш поход в горы. Впоследствии я узнал, что Курку
Шабан изменил маршрут для того, чтобы избежать всяких слухов и толков о
нашем путешествии, и потому что князь Андроников разными приговорками
выказывал явное недоброжелательство ко мне, и на Лезгинской кордонной
линии мог легко подставить хищников для нашего истребления. Это послед-
нее предположение действительно оправдалось, тем, что один из постовых
начальников, возвращаясь по той же дороге, из которой мы даже условились
следовать вместе, в несколько верстах от Закатал был ранен хищниками, за-
севшими в лесу, через который вела дорога.
В селении Сабул мы остановились у Дидойского пристава, но я должен
был ночевать с лошадьми в сарае, так как моё Incognito началось. Тут при-
соединился к нам дидоиц, который должен был нас весть в горы. До рассвета
мы тронулись верхами в путь. Очень рано утром мы прошли мимо укрепле-
ния Натлис Мцемели, кустарниками и лесом, потом ложбиною речки Ори
Цхали, стали продвигаться на гору Кадор имеющую от 5 до 6 тысяч футов.
Подъём продолжался почти целый день, наверху, несмотря на июнь месяц,
во всех ущельях ещё лежал снег, тогда как гребни от действия солнечных лу-
чей уже стали покрываться зеленю. Все покатости, спускающиеся на запад,
были покрыты густым лесом, ещё далее горы принимали альпийский вид и
украшались несколькими большими соснами, потом дорога спускалась вниз
в первое дидойское селение Хупры. Мы прибыли в деревню в самое то вре-
мя, когда с ближайших гор пастухи гнали домой скот, и женщины в грубых
синего цвета платьях и с таковыми же пелеринками, прикрыв голову, выхо-
дили навстречу своим коровам, овцам и козам. Тотчас начиналось доение
коров и приготовление скудного ужина для своих семейств. Нас приняли ра-
душно и поместили в невзрачную хату, сложенную из камня без глины или
извести, состоящую из одной комнаты и передней, где последняя была занята
теленком и несколькими козами. Плоская крыша была сложена из шифер-
ных плит, придавленных большими камнями, а в середине было оставлено
большое отверстие для выхода дыма. Вместо свечки зажгли кусок смолистой
лучины и воткнули её в стену комнаты. Ужин был очень скромный, состоял
из аржаной или просяной лепёшки, запечённой на стенах печи, из горшка
простокваши. Я повёл лошадей на близлежащее пастбище, стреножил их и
оставил на ночь, а сам возвратился назад и лёг на полу спать. На другой день
с рассветом мы продолжили наш путь, следуя, или лучше сказать, карабка-
ясь как козы по крутым тропинкам весьма пересечённой местности. Со всех
сторон бросались с шумом пенящиеся ручейки в речку, бегущую внизу в глу-
бокой долине. Местами виднелись деревни, висящие на скалах. По склонам
виднелись поля и густые леса. Нам пришлось переезжать через весьма шат-
1838. Кавказ
135
кий и ненадёжный мост, состоящий из нескольких жердей, накрест положен-
них, и на которых была только навалена солома и навоз, но наши лошади к
этого рода переходам были привыкшие и ничуть не боялись. На другой сто-
роне этого моста стояли с десять горцев, которые рассматривали нас с боль-
шим вниманием, как бы имея подозрения; мы не обратили на них внимания
и спешили оставить это место.
Проехав несколько деревень, построенных из шиферного камня, мы
около полудня прибыли в значительное селение Мококо, расположенное
на границе между Дидайским и Богосским обществами; отсюда очень ясно
были видны высокие, снегом покрытые Богосские горы. По обыкновению
мы остановились на большой площади селения, слезли с лошадей и джарцы
отправились к властям, чтобы узнать направление по которому нам надоб-
но было следовать. Оставаясь с лошадьми на площади, я прилёг на землю в
ожидании прихода моих спутников. Скоро любопытные горцы окружили
меня, и один, показывая на мой башлык сказал своему товарищу, что это ра-
бота тифлиская, я сначала не понял смысл этого замечания, так как мой баш-
лык был сделан из горского сукна, но потом я узнал, что внимание было об-
ращено на шов, выведенный шёлком, тогда как в горах всё шьётся шерстью.
Эта мелочь, впрочем, навела нам большую беду. Наконец, мои спутники яви-
лись, мы сели верхом и продолжили путь по весьма тесной улице, где нередко
с крыш противолежащих домов через всю ширину улицы переброшены были
шиферные доски. Повернуть лошадь не было возможности, и для этого на-
добно было пройти всю улицу до самого конца запертой калиткой. В этом уз-
ком месте, где защита была невозможна, внезапно на нас бросились горцы,
отняли лошадей и оружие и всякого из нас посадили в отдельную хату под
стражу. Послышался повсеместный крик и шум, народ теснился на площадь
к предстоящему джамату, то есть совещанию. Спутников моих потащили в
это бурное совещание, народ упрекал их в подкупности русскими, в измене
пророку, в продаже своих горских товарищей и всяких других преступлени-
ях. Спутники мои, в особенности Мола, старались всем своим красноречием
доказать нелепость этих обвинений, напоминая им, что поручение русского
правительства, то есть отыскание и выкуп пленных, совершенно согласно с
давнишним и постоянным желанием самих горцев, и чтоб, если они взялись
за такое поручение, то только в том ожидании, что заслужат именно благо-
дарность, а не брань, упреки и угрозы. Этими спорами горцы лишь больше
воспламенялись, шум и крик дошли до того, что казн деревни, главная духов-
ная власть, вынужден был усовещевать народ к более спокойному обсужде-
нию и своей личностью должен был защитить моих спутников от насильст-
ва своих буйных собратий. Наиболее шумели находившиеся тут Мюриды1.
1 Последователи суфизма мусульманского толка, цель которых уничтоженье христиан.
136
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Всё это время я находился в большой комнате об одном лишь малом окне
без стекол и выходящем на глубокую пропасть, моим стражником была жена
горца, которому принадлежал этот дом, и которому меня поручили.
С первой минуты поняв всю опасность моего положения, я не упустил из
виду приобрести и со своей стороны друзей, и первым из них должна была
быть эта женщина. Так как время ужина приближалось, то я ей помогал в
приготовлении оного, поправляя огонь, запекая лепёшки и подобными ме-
лочными услугами; само собой разумеется, всё на манер горский, и в это вре-
мя сунул в огонь находившийся у меня в кармане карандаш, за который, если
бы был найден моими врагами, я без сомнения заплатил бы головой. Вос-
пользовавшись удобной минутой, я всунул в руку этой женщины маленький
платок, бывший у меня на шее, заметив, что он ей нравился. Она тот час его
взяла и спрятала. Моё опасение скоро сбылось. Несколько горцев вбежали
ко мне в комнату и потащили меня на маленькую площадку, окружённую с
трёх сторон пропастями, и четвёртой прилегающей к скале. Тут находились
мои три спутника с приделанными лицами. Я сейчас понял, что горцы хотели
видеть, не станем ли мы разговаривать. Зная весьма хорошо, что неприятели
наши за нами следят, я остался верным моей роли, и, не обращая внимания
на моих спутников, развалился на земле и стал играть камешками, кладя их
в рот и выплёвывая в пропасть; а между тем я рвал в клочки находившиеся
у меня в кармане пол листа бумаги и эти клочки жевал и глотал. Так как я
лежал к горцам спиной, они этого заметить не могли. И так сбыл я и этого
опасного обличителя, на котором были написаны некоторые мои путевые за-
мечания. Мои опасения были весьма основательны, ибо вскоре потом горцы
явились и осмотрели мои карманы, где нашли только несколько раздавлен-
ных насекомых, которых я собрал дорогой, находка которых произвела об-
щий хохот, и которых они весьма тщательно положили опять в карман. По-
сле этого меня отвели в моё заточение, а товарищей в народное скопище на
площади. Там они опять подверглись всякого рода обвинениям, упрёкам, ру-
гани и угрозам, все говорили и кричали вдруг, так что нельзя было понять,
что они хотели. Возвращаясь в мою комнату, я в тёмной прихожей успел вы-
сыпать из патронов моих русский порох, не для того, что это могло бы слу-
жить обличением, ибо горцы весьма часто его сами употребляли, но для того
чтобы избегнуть всякого повода к подозрительным толкам.
Вступая в комнату, я нашёл там сидящих вокруг огня нескольких горцев
с весьма зверскими лицами. Мне дали знак сесть в этот кружок, что я испол-
нил, сложив накрест ноги. Тут начались разного рода испытания, мне гово-
рили по-русски, по-грузински, по-татарски, по-лезгински, мне предлагали
марушек (марушками они называли жён), земли, оружие, даже деньги, если я
сознаюсь, что я русский. Другие вновь пришедшие уверяли, что мои спутни-
ки во всём сознались, и что моё упорничество ни к чему не служит и только
1838. Кавказ
137
усилит моё наказание. На всё это я только знаками мог показать, что я ниче-
го не слышу и не понимаю. Видя, что этот образ испытания ни к чему не ве-
дет, один из горцев, вынимая свой кинжал, громким голосом закричал:
— Дай-ка станем этому молодцу из спины ремни резать, посмотрим как
он запоет, — и стал точить свой кинжал.
Другие бросились ко мне смотреть, не бледнею ли я, и не заметен ли
страх на моём лице, но Бог меня защищал, на лице моём не было заметно ни-
какой перемены. Комната всё более наполнялась любопытными, все тесни-
лись около меня: один предлагал мне свою коротенькую трубку, которую по
горскому обычаю я должен был принять и курить с отплевом, как [это дела-
ют] лезгины. Всё это я выучил и знал, но табак был так крепок и так скву-
ян, что я чувствовал, что начинает преодолевать дурнота. К счастью нетер-
пеливость моих врагов не дала заметить моего затруднительного положения.
Один из них, приведший девку с турецким барабаном, выхватил меня из
кружка и взывал меня начать пляску: надобно было исполнить не такой [уж]
лёгкий горский танец, состоящий из быстрых передвиганий ног одной над
другой, становясь на цыпочки, то на пятки, и потом танцуя вокруг всей ком-
наты. Я исполнил это кажется удовлетворительно, ибо хозяйка дома сказала,
что так танцевать может только горец; но главное, что это усиленное движе-
ние избавило меня от дурноты. Новый пришелец своими рассказами отвлёк
внимание моих мучителей, что он говорил я понять не мог, но приблизив-
шись ко мне рванул моё платье и показывая на обнажённую грудь восклик-
нул:
— Смотрите на эту грудь, она никогда не видела солнца! — и, отступив не-
сколько шагов стал прицеливать в неё свою винтовку.
Выстрел не последовал, и все обращали внимание на моё лицо, но и тут
перемена не последовала. Тогда несколько человек бросились и схватили
меня за руки и, толкая и ударяя, заставили меня опять сесть в кружок, в ко-
тором мучители мои замышляли употребить более действенные пытки. Одна
каналья подкралась ко мне с тылу, держа кинжал за моим ухом, а сосед кри-
чал мне в это ухо со всех сил; другой поднял кинжал над моей головой, тогда
как собрание кричало, чтобы я встал. Малейшее движение обнаружило бы,
что я не глух, и кинжалы вонзились бы в мою голову. Таких проб повторя-
лось ещё много, всякий выдумывал своё, и как ничего не удавалось, то их до-
сада всё больше возрастала. Один ударил меня в бок, другой в спину, третий
толкал ногою, четвёртый давил шею, сосед налево толкнул меня на правую
сторону, откуда тотчас же оттолкнули назад. Это произвело в кружке об-
щий беспорядок, горцы вскочили и с обнажёнными кинжалами бросились
на меня. Что дальше было, я не помню, и когда пришёл в себя, то находил-
ся подле своего хозяина, который упрекал своим товарищам причинённое в
его доме буйство не согласное с постановлением джамата, который в настоя-
138
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
щую минуту занимался решением [дела] пришельцев. Хозяйка плакала, гово-
ря, что я очевидно житель Дагестана и причинённые мне обиды совершенно
несправедливы. Это участие произвело большое впечатление, потому что по
понятиям горцев возбудить плач женщины, есть самое постыдное дело. Итак,
слёзы женщины иногда и у грубых народов могут спасти жизнь человека.
Хозяин дома затем выгнал из комнаты всех горцев, которые стремглав
побежали на площадь, чтобы меня обвинить и осудить. Действительно уже
готовились исполнить предложение сделанное некоторыми горцами, что-
бы снять нам кожу, и тела бросить на русскую границу, когда послышался с
высоты минарета протяжный голос Муллы, призывающий всех верных к мо-
литве, ибо солнце на западе уже садилось. Совещание должно было разой-
тись, и приговор в этот день исполнен быть не мог и был отложен на следу-
ющий день. Хозяйка дома дала мне скудный ужин, состоящий из овчинного
молока, которое она перед тем помешала своими пальцами, выказывая ко
мне много сострадания. Мне была отведена для ночлега простая деревянная
кровать, стоящая у стены противоположной ложу, которое занимали хозяе-
ва дома. Когда огонь, пылавший посредине комнаты, почти угас, я услышал
храпение хозяев и стал со своей стороны храпеть, не доверяя даже и спящим
разбойникам. И действительно только что хозяин убедился, что я сплю, как
он внезапно поднялся и призывая меня громким голосом, потом также вне-
запно утих, не сделаю ли я какого-нибудь движения, или ему откликнусь. Эта
проба была повторена несколько раз в течение ночи, но без успеха, так как я
был осторожен. Наконец в полночь тихо открылась дверь комнаты, и с горя-
щею лучиною в руках взошёл казн деревни и мои три спутника, лица кото-
рых были очень бледны и мало утешительны.
Краснобородый казн меня разбудил и указал присесть поближе к огню,
где сидели мои товарищи. Хозяин дома вскочил, уважительно поклонился, и
ночное совещание началось. Я раздул огонь и старался сохранить совершен-
ное спокойствие. Мои спутники просили казн, чтоб он нас отпустил в путь,
говоря, что готовы меня отдать горцам, так как я их только слуга и они ни-
какой особенной надобности во мне не имеют, что я убогий сирота без при-
станища. Кази долго не хотел слушать ни о каком соглашении, внимательно
рассматривал мою одежду, потом велел снять сапоги, вероятно, чтобы удо-
стовериться, нет ли у меня на ногах мозолей, которых у горцев не бывает, к
счастью, и у меня их не было. Совещание продолжалось больше часа и кон-
чилось тем, что казн обещал о нашем деле подумать на другой день. Затем все
вышли из дома. С восходом солнца на площадь сбежалось много народа, и в
их среде находились и мои спутники. Крик, шум и спор были такие же упор-
ные, как накануне, и разъярённые горцы разорвали бы на куски джарцев,
если б тут не явился сам казн, который к крайнему удивлению толпы объя-
вил, что он в нас ничего не видит русского, и потому дозволяет возвратиться
1838. Кавказ
139
назад по той же дороге, по которой пришли. Тут-то посыпались выражения
неудовольствия, проклятия и ругательства, но дело было решено, и изменить
нельзя было. Нам привели лошадей и возвратили оружие, хотя подменив
его худшим, и в сопровождении одного конвойного мы оставили это селе-
ние Мококо, где жизнь наша висела на весьма слабой нитке. Но нет худа без
добра. Именно эта задержка спасла нашу жизнь, потому что если б дали нам
свободный проход, то мы непременно попали бы в засаду из 30 горцев, ожи-
давших нас два дня около моста, верстах в трёх впереди селения находящего-
ся. Но опасность ещё не миновала.
Во всех селениях, через которые мы проходили, те же вопросы повто-
рялись: «Кто вы такие?», «Куда вы идёте?», «Зачем возвращаетесь?», с теми
обидными прибавлениями, которые вызывают к ссоре и драке, что бы не-
минуемо последовало, если бы во всё время нашего следования назад силь-
ный дождь не давал горцам выходить из домов. К вечеру мы едва достигли
деревни Хупры, где ночевали во время следования в горы. Нас приняли весь-
ма хорошо, и спутники мои успели тут познакомиться с мюридом, который
путешествовал по особому поручению Шамиля. Они с ним ужинали вместе,
подружились и уговорили его сопровождать нас до границы у подошвы гор.
До рассвета мы уже были на конях и всходили на перевал, где к крайнему
удивлению застали 12 человек с головы до ног вооружённых и заграждав-
ших нам дорогу. Ими предводительствовал тот самый горец, который нас на-
блюдал у моста, когда мы следовали в Мококо. Надобно было остановиться,
и начались опять толки, придирки, ругательства и угрозы. Ведя лошадей за
узду и держа ружья в готовности мы следовали далее в сопровождении на-
ших недоброжелателей, которые всеми мерами старались выманить у нас
выстрел, и тогда беспощадно изрубить. Они уже успели склонить на свою
сторону шесть молодых людей, которых нам деревня дала в конвой для пе-
рехода гор, и оставалось только уговорить одного человека, то есть Мюрида,
но этот не поддавался, говоря, что он нам дал своё слово, которое сдержит, и
прежде чем сделают малейший вред, им придётся пройти по его трупу. Таким
образом, мы все подвигаясь вперёд, достигли склона гор, ведущего в наши
пределы, и откуда виднелись зеленеющие долины нашей границы, которые
достигались нашими патрулями. Мы начали спускаться вниз, и наши пресле-
дователи сочли за лучшее нас оставить, послав в след бесконечные ругатель-
ства. Достигнув подошвы гор, где надобно было вброд перейти речку, Мюрид
остановился и с нами простился, взяв за свои труды только рубль серебра.
Мы уговаривали его следовать с нами дальше, но он решительно отказался,
сказав:
— На другой стороне земля Русская, и я на неё мирно вступить не могу, я
дал вам слово довезти вас целыми до вашей границы, и я слово сдержал, про-
щайте, помните, что вас вёл Мюрид, — и с тем пошёл назад.
140
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Так как обеденная пора давно прошла, и мы были очень голодны и устав-
шие, то в лесу я развёл огонь, стал жарить на пруте шашлык из куска бара-
нины, купленный нами у горцев. Моё Incognito всё ещё продолжалось, ибо
с нами ещё были шесть конвойных дидойцев. Часа через три мы к вечеру
прибыли в деревню Сабул. Тут встретил меня один из моих товарищей, ко-
торый не мог надивиться моей перемене и стойкости в выдержании роли глу-
хонемого. Три дня спустя я лежал в желчной горячке в прошлогодней моей
квартире в селении Кварели. Если б горцы задержали нас ещё три дня, никто
живым оттуда бы не вышел. Когда миновал перелом болезни и я в большой
слабости лежал на моём ложе, я вдруг увидел в моей комнате этого самого
Муссу, который нас преследовал на горах. Зверство пылало из глаз его, и [он]
уже приближался к моей постели, как в двух шагах был схвачен моим ден-
щиком; в его рукаве нашли кинжал. На запрос, чего он хотел, он отвечал, что
он заблудился. По возвращении моём, весть о путешествии русского в горы
не могла остаться тайной, а горцы с досадой узнали, что у них действитель-
но был русский. Это дало Муссе решительность отыскать и, если возможно,
убить меня, но этим ещё дело не кончилось. Для осмотра всех постов Лезгин-
ской кордонной линии я должен был разъезжать в этих местах ещё несколь-
ко месяцев, ожидая всякую минуту, что где-нибудь из куста или из-за дере-
ва я буду настигнут пулей какого-либо лезгина. И я должен был принимать
всевозможные предосторожности, и никто никогда не знал, куда я поеду, где
остановлюсь и где буду иметь ночлег. Иногда приезжаю вечером на пост, уже
ставили там самовар, а через несколько минут я незаметно опять выехал,
чтобы ночевать в лесу.
Исполнение поручения было трудное, и горцы не переставали меня пре-
следовать.
Они переранили и убили нескольких казаков, солдат и офицеров, но
только не меня. Покончив всё на Лезгинской линии, я отправился в смежные
христианские горские общества: к Тушинцам, Пшавам и Хевсурам, обита-
ющим на севере от Лезгин в самых высоких горах; хотя они считаются хри-
стианами, но обычаи большей частью имеют те же, что и горцы, [при этом]
они смелые и храбрые, особенно тушинцы. Одежда их отличается от прочих
горцев. Тушинцы носят толстый чёрный кафтан в виде сюртука и такого же
цвета войлочную шапку. Страсть тушинцев к пиву весьма замечательна. Они
варят его сами в больших котлах и потом при поминках и других празднич-
ных случаях выпивают в больших компаниях, садясь вокруг огня, и каждый
в руках имеет деревянный бокал. Этот обычай, равно как и одежда, и само
название, невольно напоминают Древних германцев или Дучь. Их главный
промысел состоит в скотоводстве, а как занимаемые ими гористые места зи-
мой покрываются непроходимым снегом, и нет возможности делать на зиму
запасы сена, то с давних времён грузинские цари им давали позволение спу-
1838. Кавказ
141
скаться со всем своим домашним скотом в богатые долины Кахетии и там его
пасти до весны. В горских селениях в это время оставались только старики,
больные и по несколько человек сторожей. Лежащие на западе лезгинские
общества постоянно во вражде с тушинцами находящиеся, нередко пользо-
вались этим удобным случаем, чтобы напасть и разорить тушинские селения.
Так случилось и в 1835 году. Глава Богосского общества по имени Али Чула,
набрав трёхтысячный отряд, двинулся на границу Тушетии. Первым, к чему
он подступил, было Дартло, в котором находились только 14 человек тушин-
цев. Воспользовавшись льдом рек и ручьёв, он обошёл селения и, обещав
безопасность жизни, склонил тушинцев к сдаче; но слово не сдержал, всем им
велел отрубить головы и трупы их бросить у входа близлежащего другого се-
ления Шинако, которое сдаться не хотело.
Деревня эта была расположена на крутой покатости скалы, и в неё вела
только узкая тропинка. Вход был защищён высокой каменной башней весьма
грубого устройства. Входилось наверх этой башни посредством ручной лест-
ницы, которую ставили на поперечные балки всё выше и выше и, наконец,
втягивали на самую вершину. В стенах башни находились узкие окна или ам-
бразуры, через которые можно было стрелять.
Во время нашествия лезгин эту башню защищал один тушинец по име-
ни Шута, и меткие его выстрелы лишали лезгин возможности показаться
на тропинке и даже унести своих раненых. В крайности они стали делать
из камней апроши, имея в виду, что если достигнуть подошвы башни, то
разложенным в ней огнём заставят защитника сдаться; но он их не допу-
стил и своими меткими выстрелами ещё большее число лезгин переранил
и перебил. Таким образом, один человек защищал целое селение в течение
28 дней. Но уже его запасы пороха, пуль и продовольствия стали истощать-
ся, а о сдаче и думать не хотел. Между тем, весть о нашествии лезгин на-
стигла долин Кахетии, где находилось тушинское общество. Всё, что могло
нести оружие, бросилось в горы. Несмотря на зиму, на заметённые глубо-
ким снегом тропинки, тушинцы с неслыханным трудом, проваливаясь по-
минутно до пояса в снег, перешли перевал гор, в пять дней достигли своих
селений, прогнали лезгин, и Шита и другие собратья были спасены. Шита
получил Георгиевский крест. Только жители Дартло, найдя своих собратий
зарезанными, перестали стричь волосы и бороду, пока не смоют лезгинской
кровью нанесённое им горе. И действительно, при моём прибытии туда
жители этого селения всё ещё имели страшный вид и бродили по скалам и
ущельям, отыскивая своих врагов. Они не стреляли, а большей частью ста-
рались их настигнуть холодным оружием и разрубить на куски. Уже много
было убито, но кровавой мести не успокоило. Тушинцы приняли христиан-
ство ещё во времена царицы Тамары, но их вера многократно искажена су-
евериями и местными обычаями. Так, брак для них составлял только союз
142
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
временный, и когда чета захочет, то расходятся. Муж берёт другую жену, а
жена выходит за другого мужа. Против этого своевольного расторжения
брачных уз многократно восставали тушинские священники, но грубые ту-
шинцы не только не слушали усовещаний, но нередко силой и побоями за-
ставляли священников укрепить незаконные союзы. У Пшав и Хевсур в
религиозные понятия ещё вмешивается, кроме того, верование злым и до-
брым духам или Ангелам. Пшавы и хевсуры большей частью выходят в бой
верхом, имея на себе шашки и кольчуги, и другие принадлежности средних
веков.
Осенью празднуется в монастыре Ала-Верди, лежащем в Кахетии, убор-
ка хлебов и других даров природы, особенно службой крестным ходом, куда
стекаются тысячи грузин из всех окрестностей, и куда в этом году прибыл
генерал Головин со своей свитой. Воспользовавшись этим случаем, я поехал
туда с моим урядником в той же одежде, в которой был в горах. Народная
толпа едва меня пропускала, принимая за хищника, и только Георгиевский
крест урядника защитил меня от неприятностей. Генерал Головин и товари-
щи равномерно не могли меня узнать, и когда вскоре потом я возвратился в
Тифлис, то мой денщик не хотел меня пустить в квартиру, несмотря на то, что
я говорил с ним по-русски. Генерал Головин спросил меня, какую я желаю
награду. Я отвечал, что желаю получить чин, так как, выходящие из военной
академии, постоянно мне садятся на голову. Он поручил мне написать проект
представления. Это представление было подписано и отдано на почту. Каза-
лось, всё было улажено. Не тут-то было. Мои товарищи, опасаясь, что я их
могу обойти, интриговали против этого представления, оно было взято с по-
чты и переменено, и вместо чина мне дали крест, но вместе с тем последовал
мой перевод из Кавказского в Сибирский корпус.
В этом году я имел случай ближе познакомиться с Альпийской полосой
Кавказа, в которой знатоки находят недостаток воды и ледников (Gletcher),
которыми так изобилует Швейцария. Но этот упрёк, вероятно, основан на
том, что путешественники почти исключительно посещали только предго-
рье Кавказа, в самое сердце которого никто не проникал. Все же прелести
Швейцарии находятся в центре Альпийских гор. Этот мнимый недостаток
вод и ледников приписывали сильному действию солнечных лучей и близо-
сти Каспийского и Чёрного морей, которые зимой смягчают тамошний кли-
мат. Относительно недостатка вод, то действительно, на Кавказе нет столь
обширных озер, как в Швейцарии. Кавказские озера малы, круглы и чрез-
вычайно глубоки. Но зато повсюду клубятся ручьи и речки с бесконечным
множеством всякого рода водопадов. Виды очаровательны и величественны,
ничуть не уступают Швейцарским. Растительность вообще гораздо пышнее,
и во многих местах встречается трава, высотой почти закрывающая всад-
ника. Леса гораздо обильнее и пышнее, как можно видеть на предлагаемом
1838. Кавказ
143
рисунке1. С востока горы возвышаются постепенно, представляя множество
перевалов и проходов, особенно по рекам. Через это виноград, грецкий орех,
дыни и огурцы проникают довольно высоко. На западе, напротив, склоны
круты, проходов очень мало, заросших только хвойным лесом, берёзами и
редко тополями. Пшеница там уже не произрастает, только овёс, ячмень и
просо, которые нередко уничтожаются ранним морозом. Снег здесь выпада-
ет в конце августа или начале сентября, и зима продолжается до мая. Тог-
да морозы столь сильны, что самые быстрые ручьи и протоки покрывают-
ся льдом и снегом, и по этому покрову пролегают обыкновенные зимние
дороги.
Относительно ледников существовавшее дотоле мнение также неоснова-
тельно. В настоящем году было открыто два ледника огромных размеров, из
которых один находился в западной части Кавказа, а другой найден мной на
границе Тушетии с Кистинцами, недалеко от гор Барбало, откуда вытекает
река Алазань. Этот последний ледник покрывает лощины горы Качу, теснясь
между остроконечными скалами сперва на запад, а потом на север вёрст
около пяти, имея шириной от одной до 1’Л версты. Он имеет две покатости,
которые краями своей ослепительной белизной разительно отличаются от
тёмного цвета середины ледника. Я осматривал [его] около половины авгу-
ста месяца. Замечательны ещё множество трещин и расщелин, которыми он
покрыт, и которые все имеют продольное к лощине направление, попереч-
ных расщелин вовсе не было. Левая сторона ледника упирается в высокие
скалы из шидира, частицы которого беспрерывно падают на ледник, прида-
вая ему тёмный, почти чёрный цвет. Правая сторона упирается в покатости
высоких гор, покрытых вечным снегом, и где изредка на выдающихся зем-
ляных местах показывается бедная растительность. Вторая покатость или
площадка ледника гораздо меньше первой и глубоко вдвигается в долину.
На её краях видно больше растительности. Если смотреть через этот ледник
далее, виднеются уже виноградные сады и густые орешники. Эти места Кав-
каза вообще менее богаты зверьми, чем Швейцария, но зато сохранили то,
что им свойственно. Например, козерога (Capra aegagrus), кавказского козе-
рога (С. caucasicus)1 2, диких коз, малых медведей, известных под названием
муравейников, и др. Волки встречаются редко. На западных покатостях их
вовсе нет. Из птиц множество пород орлов и соколов, которые ещё здесь упо-
требляются для охоты и очень дорого ценятся. Копчика (Falco tinnunculus)3
горцы не стреляют, так как он уничтожает саранчу и насекомых. Весьма за-
мечательна свойственная Кавказу птица так называемая горная индейка,
1 Рисунок утрачен.
2 Сегодня по-русски они называются козёл безоаровый и козёл западнокавказский.
3 Не ясно, что В.М. имеет в виду: кобчика (Erythropus vespertinus L.) или пустельгу (Cerchneis
tinnunculus L.).
144
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
на лезгинском диалекте шуртка или сим (Tetrao caucasica Pallas)1, которую я
представил рисунком1 2. Она живёт на самых высоких горах, следуя за стада-
ми козерога и питаясь зимой зернами из его помета. Она легко делается руч-
ная и нередко держится на дворах горцев, ещё замечательно открытие, сде-
ланное мной в долине Кахетии, есть беловато-серая улитка без раковины. На
спине у неё род твёрдого колпака, покрытого тонкой кожицей, под который
она втягивает тело при опасности и покое. С правой стороны имеется отвер-
стие, которое в это время также запирается. Я назвал это животное Parmacella
orbicularis3, и рисунок в разных положениях и натуральную величину пред-
ставлен на таблице2.
1 Имеется в виду улар (Tetraogallus caucasicus Pall.).
2 Рисунки утрачены.
3 Этот вид слизня так и не был описан.
1839. Киргизская степь
Едва открылась весна, как я уже отправился в дальний путь к новому ме-
сту служения. В низменностях Грузии развивалась зелень, и расцветали ран-
ние цветы, но в горах ещё повсюду лежал снег. По дороге на Гут горе видне-
лись [следы от] многократно бывших недавно завалов. Из Владикавказа мы
поехали в Екатериноград, откуда я с товарищем повернул направо на город
Моздок и далее в Кизляр. Проезжая станицы линейных казаков, мы замеча-
ли стойкость и самонадеянность их жителей. Дух свободы очевидно тут сде-
лал больше успехов, чем в других местах России, и это в особенности пото-
му, что большая часть этих казаков в жилах своих имеет много Черкесской
крови. Долгое время у них существовал обычай, что взятые в плен черкешен-
ки делаются достоянием того, кто их взял; при недостатке женщин эти плен-
ницы делались жёнами казаков, и [следующие] поколения, таким образом,
смешивались. Это видно до сих пор на красивых чертах казачек, имеющих
весьма часто чёрные глаза и волосы, и дух и смелость своих горских предков.
Замечательно также большое количество цесарок, в этих станицах разводи-
мых, и которые днём бегают по окрестностям, собирая пищу.
Кизляр — небольшой город на берегу Терека, недалеко от его впадения
в Каспийское море с обширными виноградными садами. Они занимают низ-
менности, которые нередко в бурное время затопляются морской водой и
напитывают почву значительным количеством соли; от этого виноград и из
него сделанное вино получают несколько солёный вкус. Несмотря на это, как
из отчётов виноделов видно, такое солёное вино продавалось и выпивалось
более, чем обыкновенное.
С падением Астрахани и значение Кизляра упало. В 1832 году город был
взят горцами под предводительством Кази Мулы, которые, довольствуясь
грабежом и увлечением в плен женщин, опять поспешно отступили. Из числа
последних была и жена Шамиля. Из Кизляра мы следовали по прибрежной
дороге в Астрахань. Она пролегает от 20 до 80 вёрст от моря по совершенно
низменной солонцеватой местности, доказывающей очевидно, что тут ког-
да-то было море. Весна была ещё слишком ранняя, чтобы развить ей свойст-
венные садовые растения, которыми покрывается во время лета. Утренники
были довольно холодны, но несмотря на это, ветер постоянно поднимал пе-
сок и пыль, которая, проникая через платье на тело, [что] производило чрез-
вычайно неприятное ощущение, особенно для глаз, которые сильно страдали.
146
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
К тому на станциях нигде хорошей воды не было. Селения отстояли далеко, и мы
рады были, когда проехали эту печальную и однообразную долину, но ещё более ра-
довались, что не пришлось её посетить во время летних жаров. Астрахань — доволь-
но красивый город с каменными строениями, лежит на Волге и теперь уже отстоит
более 100 вёрст от Каспийского моря, так как устье этой реки всё более и более зано-
сится песком и землёю и зарастает тростником, образуя острова и мельчая фарвате-
ры. Этим невыгодным переменам подверглись все наши судоходные реки с тех пор,
как в верховьях их стали вырубать леса и заводить хлебопашества. Астрахань во вре-
мена Петра Великого была ещё значительным торговым городом, [который] мог бы
опять приобресть значение, если бы получил порто-франко для торговли с Персиею.
Одно добывание нефти по островам и прибрежиям Каспийского моря могло бы со-
ставить весьма важный предмет торговли, если бы горное масло принято было для
всеобщего распространения освещения горным маслом. Другой предмет столь же
важный есть рыбная ловля, но для этого нужно очистить засорившиеся устья Волги,
чтобы рыба могла входить из моря в реку, что в настоящем состоянии затруднитель-
но и даже невозможно. Во время шествия рыбы очень часто можно видеть, как боль-
шие осетры и белуги заносятся на мели и оттуда освободиться не могут; поэтому не
удивительно, что они возвращаются в море и ищут себе устья других рек для удовлет-
ворения природой им назначенного порядка.
На второй станции от Кизляра застала нас буря с дождем и снегом, так
что мы едва успели добраться живыми до станционного дома и вполне по-
няли, какое счастье в такой пустыне иметь защиту от непогоды, и могли
себе вообразить, какая погода в это время была на Каспийском море. В сте-
пи метелица захватила стада нагайцев, которые разогнала во все стороны,
так что на следующие дни, когда непогода успокоилась, владельцы выну-
ждены были разъезжать и искать свои заблудившиеся стада коров, овец,
лошадей и прочих. Многие были загнаны на сыпучие пески, где валялись
изнеможённые от холода и голода; другие, инстинктивно следуя направ-
лению ветра, именно лошади, неслись прямо на замерзшее ещё море, где,
проваливаясь через рыхлый лёд, тонули и гибли. Далее почва делалась ещё
более песчаной, ветер поднимал тучи тончайшего песка, нагоняя их как вол-
ны одна на другую. Песок проникал в глаза, в уши, в нос, через платье во
все поры тела, которое повсюду чесалось и ежилось, тогда как ноги тонули
в рыхлой почве, как свинцовые гири, причём невольно вспоминались аф-
риканские пустыни, где путешественник, падая на песчаные горы и теряя
всякую надежду, живым зарывается в землю. Среди этой подвижной почвы
бежит широкая Кума с прозрачной и холодной водой как ключ. Всё это при-
брежие до Астрахани было наполнено дикими гусями, журавлями, дрофами,
утками, чайками и другими пролетными птицами, которых буря заставила
сделать невольный привал. Дождь смочил их перья, а мороз и снег лишил
движения, так что можно было их хватать руками и убивать палками. Се-
ления отстояли далеко, и мы рады были, когда проехали эту печальную и
1839. Киргизская степь
147
однообразную долину, но ещё больше радовались, что не пришлось её посе-
тить во время летней жары.
Астрахань — довольно красивый город со многими каменными строения-
ми; он лежит на Волге, но теперь уже отстоит около 100 вёрст от Каспийского
моря, так как устья этой реки всё более и более заносятся песком и землёй
и зарастают тростником, образуя острова и мелкие фарватеры. Этим невы-
годным переменам подверглись все наши судоходные реки, с тех пор, как в
верховьях их стали вырубать леса и заводить хлебопашества. Астрахань, во
времена Петра Великого бывшая ещё значительным торговым городом, мо-
гла бы опять приобрести значение, если бы получила порто-франко для бо-
лее свободной торговли с Персией и трухменцами. Одно добывание нефти по
островам и прибрежиям Каспийского моря могло бы составить весьма важ-
ный предмет торговли, если бы горное масло было принято для освещения
домов и улиц, где оно вполне может заменить газ, а подавно простое масло.
Другой предмет есть усиление рыбных промыслов, но для этого нужно очи-
стить засорившиеся устья Волги, чтобы рыба могла входить из моря в реку,
что в настоящем состоянии затруднительно и даже невозможно. Во время
шествия рыбы очень часто можно видеть, как большие осетры и белуга за-
носятся на мели, а оттуда освободиться не могут, потому не удивительно,
что многие возвращаются в море и ищут себе устья других рек для удовлет-
ворения природой назначенного им порядка. При этом не излишне было бы
обратить внимание на то, чтобы рыбаки вытягиваемую ими мелкую рыбу, в
торговлю не идущую, не выбрасывали на берег, как это делается теперь, а пу-
скали обратно в море, и тем сохраняли молодую рыбу. В настоящее же вре-
мя около плотов и ватаг, где ловится рыба, вёрст на 10 слышен отвратитель-
ный запах от миллиона гниющей мелкой рыбы, которая гибнет без всякой
пользы.
Весеннее влияние делалось ощутимее, лёд рек расходился, дороги были
грязны, и местами, где накопился рыхлый снег, образовались заторы, колё-
са повозки тонули и вязли, и с трудом можно было проехать 2-3 станции в
день. Так мы дотащились до Сарепты — главного места немецких колоний
на Волге, известного своей отличной горчицей и табаком; но этим производ-
ством жители Сарепты [пользуются] гораздо менее, чем прежде. Разбогатев,
они завели фабрики и заводы, а свои земли отдают внаём. Мы пробыли в Са-
репте несколько дней. В воскресенье Хернгуторский пастор собрал в церк-
ви всех детей и с амвона рассказывал им историю хернгуторства, развивая в
подробности страдания и приключения жизни первых основателей этой сек-
ты; и как Бог им помогал восторжествовать над всеми кознями своих непри-
ятелей, усовещевая их твёрдо держаться законов и правил своей секты. Эти
законы и правила у Хернгутеров весьма строги. Никакая девушка не может
выйти замуж по своему желанию без согласия старшин и пастора, напротив,
148
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
брачные четы назначаются сими последними; иногда совокупляют совершен-
но незнакомые между собой пары. В новейшее время, конечно, протекция не
оставалась без влияния, так что назначения старшин совпадали с желания-
ми новобрачных. В Сарепте существует особенная полиция, наблюдающая за
нравственностью молодых девиц в лице пожилой женщины, именующаяся
матушкой. Без её дозволения никакая девица не смеет выходить или выез-
жать из города, а подавно ночевать в чужом месте. Она не смеет без позво-
ления брать какую-либо работу, и вырученные деньги непременно должна
принести матушке, где они собираются сохранно для образования [у] этой
девицы приданного.
Порядок во всём весьма ощутим. Дома чрезвычайно чисты, улицы вымо-
щены, мосты и фонари в исправности, при всяком доме есть цветник и фрук-
товый сад. Гостиница очень хорошо устроена, и в ней всё можно получить
за сходную цену. Далее до самого Саратова видно ещё множество колоний,
но чисты и красивы только протестантские. Где видна грязь, развалившиеся
дома и вообще бедность, безошибочно можно сказать, что эта колония като-
лическая. Так как у них земля та же, климат тот же, руки те же, то причину
этой разительной разницы должно искать в религии, а в особенности в ду-
ховенстве, которое на эти колонии имеет самое большое влияние. Саратов
обширный город, имеет преимущественно деревянные строения грязно-жел-
товатого цвета. Обширные хлебопашные поля за Волгой составляют главные
источники его торговли. Симбирск довольно красивый город, с довольно
красивым местоположением. Здесь уже берега Волги принимают бугристые
формы, часто покрытые лесами. Эти виды делаются всё красивее, чем более
приближаешься к Казани. Этот большой и красивый город лежал среди об-
ширных вод. Волга была в полном разлитии и затопила все низины. Паромы
были плохи, и мы радовались, что ехали на почтовых повозках. Казань имеет
несколько широких улиц, выстланных торцами, как в Петербурге, дома кра-
сивые и чистые. Татары живут в особенной части; там улицы тесны и грязны,
и по обеим сторонам только видны заборы, дома и окна почти все обращены
во двор. Этот город замечателен ещё тем, что в нём находится Вечевой коло-
кол Новгорода, который по повелению Ивана Грозного был выдран кнутом и
сослан в Сибирь, но далее Казани не доехал. Здесь проходит большая этапная
дорога в Сибирь, по которой ежегодно более десяти тысяч ссыльных следуют
из России на восток. По ней устроены везде большие остроги, окружённые
частоколом для ночлега арестантов. Они гораздо великолепнее выстроены,
чем подле стоящие жалкие почтовые станции, как будто бы более заботятся о
преступниках, чем о людях честных.
Мы повернули направо и, следуя этой дорогой, стали приближаться к
Уралу, но никаких особенных гор не видно было. Екатеринбург с главным
правлением горских заводов небольшой город у подножия этих гор. Изоби-
1839. Киргизская степь
149
лие леса видно повсюду. За этим городом мы начали подниматься на некру-
тую покатость, и только более свежий воздух, появление лиственницы (Pinus
larix)1, главной составной части лесов, и некоторые горные насекомые сви-
детельствовали, что мы въезжали на Уральский перевал. По другую сторону
уже была другая часть света и Сибирь.
Тобольск, прежняя столица всей Сибири, довольно обширный город,
состоящий почти исключительно из деревянных серого цвета домов, по-
строенных в древнем вкусе, напоминающих жилища старообрядцев. Улицы
болотисты и серые, весьма часто покрыты накатником, под которым почва
оттаивает летом едва на аршин. Далее она остается всегда ледяной. Река То-
бол широкой полосой окаймляет город и даёт ему довольно красивый вид.
В ней ловят превкусную и большую рыбу, называемую нельмою. Эта рыба
одному тобольскому сапожнику сделалась весьма чувствительной. Буду-
чи сослан в Сибирь на поселения своей госпожой, какой-то знатной дамой
в России он, устроившись в Тобольске, написал прежней своей госпоже на-
смешливое письмо, упоминая между прочим и о вкусной нельме, которая
подается к его столу, и для которой его госпожа может себе пальцы облизы-
вать. Русская барыня отправила это письмо к шефу жандармов, и раба бо-
жьего велено было за неуместное хвастовство высечь розгами. На городской
площади видно большое количество чугунных пушек и снарядов большого
калибра, навезённых сюда по повелению императора Павла с целью употре-
бить их для осуществления проекта союзника его Наполеона I при следова-
нии армии через Россию, Сибирь в Индию. Мы в Тобольске могли оставать-
ся только несколько дней, так как место пребывания генерал-губернатора и
корпусного командира было переведено четыреста вёрст далее в город Омск,
лежащий на границе Киргизской степи и ближе к нашим там военным дейст-
виям.
В Сибирь ездят скоро, и на третий день почта нас привезла к месту наше-
го назначения. Корпусный командир отдельного сибирского корпуса князь
Горчаков меня принял очень ласково, отрекомендовал своему семейству и
просил бывать у него почаще, и всякий день у него обедать. Прежний началь-
ник мой барон Ховен, занимавший тут место начальника штаба, встретил
меня с обыкновенным его радушием, как старого товарища. Я скоро позна-
комился со всеми сослуживцами и нашёл в них образованных и добрых то-
варищей. Офицеры генерального штаба попеременно с адъютантами должны
были дежурить у корпусного командира.
На одном из моих первых дежурств случилось престранное событие:
один из чиновников главного правления Сибири подал князю формальную
просьбу, в которой просил позволения дать полновесную затрещину своему
1 Современное название Larix sibirica. DC.
150
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
начальнику, члену главного правления Соловьеву, за сделанную ему обиду.
Князь, прочитав просьбу, с гневом её разорвал, а чиновника прогнал. Вслед
за тем явился г. Соловьев с докладом. Князь ему рассказал о случившемся.
Соловьев просит ему показать прошение, говоря, что чиновник этот нем-
ножко помешан. Чиновника сажают в острог как сумасшедшего, но по осви-
детельствованию докторами опять освобождают. Чиновник посылает такого
же содержания прошение в сенат, затем чиновник получает отставку и уез-
жает в Сибирь. Проходит несколько месяцев. Сенат возвращает прошение с
надписью с требованием взыскания гербовых пошлин за употреблённую бу-
магу, отсылает это прошение к тобольскому губернатору Талызину. Сей, по-
следний, находясь в нехороших отношениях к Соловьеву, и не имея сведений
о месте пребывания чиновника, публикует эту историю по целой России под
предлогом, чтобы взыскать с чиновника пять рублей гербовых.
Этот первый debut сибирских кляуз, которые, впрочем, Соловьев вполне
заслужил, даёт только малое понятие о том, что возможно, и что делается в
отдалённой Сибири. Главное правление командировало одного чиновника
на следствие, который после некоторого времени донёс, что он поручение ис-
полнить не может, потому что во всех селениях, куда он приезжает для дело-
производства, он должен голодать, так как жители ни за какие деньги пищи
ему не дают.
Омск — небольшая крепость с фурштатами, населённая сибирскими каза-
ками, лежит на Иртыше, значительной реке, которая по соединении с Тобо-
лом составляет реку Обь. Местность вокруг голая, холодная, степная, ветры
почти никогда не утихают, и пыль часто бывает нестерпимая. В садах ника-
кие фрукты не растут, кроме некоторых ягод. Зимой холода часто превосхо-
дят 30 градусов, и снега выпадают глубокие, которые вьюгами наносятся так
высоко, что нередко засыпают строения наравне с крышей. В Омске я остался
также короткое время. Обер-квартирмейстер Сибирского корпуса полков-
ник Горский, командуя отрядом в Киргизской степи, заболел, и меня посла-
ли к нему в помощь. Это было в июне месяце. Киргизскую степь обыкновен-
но описывают какой-то пустыней, что она вовсе не есть. Это есть огромная
равнина, покрытая к северу чернозёмной полосой, более к югу глинистой
почвой, и только к Хивинским, Бухарским и Кокандским границам она де-
лается более или менее песчаной и солонцеватой. Весной все это покрыва-
ется обильной травой, русла рек и ложбины наполняются водой, в которой
особенного недостатка не имеется; при выкапывании колодца аршина в два,
почти повсюду является прекрасная пресная вода, но через 24 часа она при-
нимает солонцеватый вкус. Между этими пресными водоемами весьма ча-
сто встречаются горько-солёные озера как остатки прежней морской почвы.
В западной части степи лесов вовсе нет, и даже кустарники очень редкие,
на востоке же проявляются березовые леса и кустарники. Возвышенностей
1839. Киргизская степь
151
очень немного, и то, что тут называется горами, ничто иное, как незначи-
тельные валуны, принимающие более или менее остроконечный вид. Приме-
ром может служить рисунок1 гор Таиртау при озере того же имени, где при
следовании к отряду я с конвоем моим имел дневку. Киргизская степь, как и
все степи, поражают однообразностью своих произведений. Огромные поло-
сы покрыты одной и той же травой, представляя насекомых одной породы.
Где скопилась пресная вода и завелся кустарник с тенью вокруг себя можно,
наверное, встретить весьма разнообразных насекомых. Часто во время силь-
ной дневной жары представляются впереди обширные озера, которые от вас
бегут по мере того, как к ним приближаетесь. Весь этот оптический обман
производится мохнатой травой (Stipa pennata L.)1 2.
Около полудни обыкновенно в степи поднимается ветерок, и земля и
воздух получают какое-то волнообразное движение, что также ничто иное,
как Фата Моргана. В ручьях, реках и озерах с пресной водой имеется мно-
го рыбы, и сибирские рыболовы на повозках отправляются иногда на 1000
вёрст в глубь степи на рыбную ловлю. Для этого они соединяются от 10 до 40
человек, устраивая из своих повозок род вагенбурга и укрепления для оборо-
ны против нападений киргиз, которые нередко их уже истребляли или брали
в плен и продавали в Хиву. Но нередко и мужики удачно отбивали нападе-
ния, и потому смельчаки и предпринимали свои дальние промыслы. Я на-
шёл отряд на берегу реки Ишим, на месте, называемом Джергаи Нагач, и в то
самое время, когда киргизы у него отбили лошадей. Сии последние паслись
в трёх верстах от лагеря. Несколько киргиз подкрались к табуну с деревян-
ными трещотками в руках и внезапно подняли страшный крик и треск. Ло-
шади испугались и понеслись в степь, где их ожидали другие киргизы, чтобы
их погнать далее. Это совершилось так быстро, что пасшие табун казаки не
успели даже вскочить на лошадей. К счастью, другая часть лошадей отряда
находилась ближе к лагерю, и потому угнана не была. Тотчас казацкий отряд
был послан в погоню, но он догнать несущихся лошадей не мог; пыль всё бо-
лее отдалялась, потом разделилась на несколько столбов и, наконец, исчезла.
Хищники, очевидно, разделили взятый табун и погнали его по разным на-
правлениям. Вскоре потом и отряд предпринял экспедицию в степь. Пехота
была оставлена для охранения лагеря, а все, что могло сесть на коня, трону-
лось в поход. Мы двигались довольно быстро, но неприятеля видеть не мо-
гли, он ещё быстрее от нас бежал. Местность была ровная, и только кое-где
виднелись курганы, занятые киргизскими могилами, называемыми молами.
Так как дорог в степи нет, то эти надгробные памятники служили направ-
лением для нашего марша. Чтобы затруднять наш ход киргизы повсюду за-
жигали траву, что нередко производило ощутимый недостаток в подножьем
1 Рисунок утрачен.
2 Русское название — ковыль перистый.
152
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
корме для лошадей. Что же касается до опасности через производимый по-
жар, то мы её избегали очень простым средством, зажигая по ветру, откуда
идёт пожар, ближе к отряду траву и переходя на это место, когда оно выгоре-
ло. Киргизская зажога, достигая обгорелого места, на котором стоит отряд,
сама собой погасала.
Однажды, следовали [мы] спокойно утром несколько бугристой местно-
стью, вдали на горизонте виднелись как будто лошади. Полковник Горский
послал казака осмотреть, что это такое, и, оглянувшись назад, усмотрел,
что этот отряд от нас, т. е. его свиты, отстал версты на 1'А. Был послан дру-
гой гонец в отряд с приказанием, чтобы он ускорил своё шествие. Первый
посланец возвратился и донёс, что это пасутся куланы или джигатай (Equus
hemionus Pallas), род дикого осла желтоватого цвета, в больших количест-
вах водящихся в степи. Затем другой казак последовал в отряд с приказани-
ем, чтобы не беспокоился и шёл обыкновенным порядком. Между тем, мы
все подвигались вперёд, но лишь только мы успели приблизиться к буграм,
на которых паслись мнимые куланы, как эти последние внезапно обратились
во всадников, несущихся на нас со всех сторон и старавшихся отрезать нас от
отряда. К счастью, офицер, находившийся при отряде, был опытный воин в
степи и потому усомнился, когда ему передали, что впереди видны были ку-
ланы, и продолжал приближаться к нам рысью. У нас же лошади были хо-
рошие, и этому только обстоятельству мы обязаны спасением. Киргиз было
так много, что они вмиг окружили весь отряд, который, остановившись, дал
выход артиллерии, которая смелых киргиз осыпала картечью. После чего не-
приятель столь же быстро исчез, как наскакал. Эти уловки, хитрости весьма
обыкновенны в степи, иногда киргизы выставляют на возвышении женщин
и детей, которые кричат и плачут, прося помощи, для того только, чтобы за-
манить неопытных в скрывающуюся за бугром засаду. Другой раз мы следо-
вали довольно скрытной дорогой. Передовые патрули завидели невдалеке
киргизский лагерь. Взяв две сотни казаков, я незаметно приблизился к бугру,
за которым стоял этот лагерь. Мы быстро взошли на возвышенность и тот-
час же бросились маршем в лагерь, который вмиг был взят; но киргиз уже
не было. Они успели ускакать, несмотря на быстроту атаки, оставив в наших
руках всё их имущество. Это был лагерь Кины-Сары, главного бунтовщика в
киргизской степи. Таким образом, мы целое лето гонялись за киргизами, но
достигнуть их не могли. Их тактика была согласна беспредельному простран-
ству местности, они старались утомлять и изнурять лошадей отряда, чтобы
с большей легкостью схватить тогда добычу. Здесь война была совершенно
другая, чем на Кавказе.
Наконец настала осень, отряд вернулся на линию, и я с удовольствием
возвращался в Омск, когда за несколько станций перед этой крепостью меня
нагнала эстафета с приказанием принять начальство над отрядом и опять
1839. Киргизская степь
153
отправиться в степь для наблюдения за неприязненными киргизами и для
препятствования их беспокойству отряду генерала Перовского, следовав-
шего тогда в Хиву. Таким образом, в октябре месяце я опять шёл в Джергаи
Наган. Но на этот раз только с казаками и артиллерией на лошадях, сделав-
ших в этом году более 5 тысяч вёрст. Продовольствия было дано очень мало,
и лошади должны были питаться подножным кормом; к счастью, всё это
время шёл дождь. Для обновления лошадей я потребовал от одного киргиз-
ского султана, который летом себя показал ненадёжным союзником России,
напрокат 500 жеребцов. Моё требование было исполнено. Ведя свежих ло-
шадей в поводах, мы достигли благополучно сборного места, где прибыли в
отряд 80 человек союзных нам киргиз, которых в первый раз мне пришлось
вести в бой против других киргиз. При обсуждении будущего плана действия
оказалось, что у нас продовольствия хватало только на полмесяца, так что,
оставаясь в Джергаи Нагач, нам через несколько дней непременно надо было
следовать в обратный путь, иначе бы отряд остался без хлеба. Если же пред-
принять экспедицию вперёд, то надо было быть уверенными, что настигнем
неприятельские волости и отбитым у них рогатым скотом обеспечим продо-
вольствием отряд на долгое время. Эта уверенность, конечно, была вероят-
на, потому что киргизы на зимнее время перекочевывают к ручьям и речкам
северной части степи, где пресная вода, речные ложбины и камыши дают им
тёплую, т.е. удобную стоянку, а стадам их хороший подножий корм, который
на юге встречается гораздо реже и хуже. Ибо киргизские лошади и скот кру-
глый год питаются подножным кормом, сгребая копытами снег и добывая
из-под него траву. В зимнее время у лошадей вырастает шерсть вершок дли-
ной. Дело заключалось в том, чтобы застать киргиз на зимних ночёвках, и
для этого надобно было туда идти кратчайшим путём по солонцеватой почве
вблизи речки Терсаккан, где пресной воды на трёхдневном марше не было,
а топливо ограничивалось тростником и навозом. Несмотря на эту опа-
сность, я решился идти вперёд. Из бывших при отряде киргиз было послано
несколько человек для осмотра впереди лежащей местности и определения,
не перекочевали ли киргизы к зимним стоянкам своим. Ночью погода пере-
менилась, сделался сильный мороз, и река Ишим покрылась льдом, потом
выпал сильный снег, чем одно из затруднений — недостаток пресной воды —
миновало.
На другой день мы двинулись вперёд; начался ветер, потом метель, потом
буран. Снег ветром насыпался буграми, или также быстро сметался. Степь
похожа была на взволнованное море, и холод проникал сквозь промокшие
шинели и платья. Казакам хотелось остановиться, тем более, что изнурённые
лошади отряда не шли вперёд, падали и замерзали. Опасаясь, что если сде-
лать привал, людей постигнет та же участь, что и лошадей, я велел казакам
пересесть на свежих жеребцов, петь их народные песни и подвигаться с од-
154
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
ного места на другое. Так сохранится теплота в теле и некоторая веселость в
духе. К вечеру буран стал утихать, и мы остановились на берегу Терсаккана в
несколько закрытом месте на ночлег. Но так как вся удача экспедиции зави-
села от скрытного и внезапного достижения кочёвок, то казакам было дозво-
лено разводить огонь в самом малом количестве, и где его не могли увидеть
неприятельские киргизы, которые, пользуясь первым снегом, часто в это вре-
мя выезжают на охоту. Следующее утро было ясно и холодно, и мы благода-
рили Всевышнего, что буран не продолжился далее, противостоять которому
нет сил человеческих. Жертвами этой непогоды сделалось более 10 лошадей
отряда, которые на степи замерзли. Надобно было переменить и лошадей
под пушки: эта операция была трудна, так как жеребцы были совершенно не
объезжены, но смелые артиллеристы запрягли их под орудия, посадив на ка-
ждую лошадь по ездоку с нагайкой, и стали их гнать по глубокому снегу. Че-
рез час лошади утомились и потащили пушки спокойно.
На третий день мы прибыли на бугристое место, где можно было поста-
вить отряд совершенно скрытым в углубление. Здесь ожидали мы прибытия
наших киргизских посланных. Один приехал и донёс, что он ничего не видел,
а другого не было. В тот же самый день после обеда прискакал с форпостов
молодой киргиз и с жаром донёс, что он видел шесть всадников, направляв-
шихся к зимовкам для приготовления ночлега, как он полагал, для волости.
Я взошёл на бугор и смотрел на место, которое указывал мне киргиз, но ни-
каких следов увидеть не мог. Киргиз же настойчиво утверждал своё. Оставив
на месте все наши тяжести с прикрытием, я разделил отряд на две части, из
которых одна должна была идти несколько вёрст в сторону и потом двигать-
ся параллельно с частью, с которой я сам находился, дабы атаковать киргиз
с двух сторон вдруг. Условлено было, чтобы атаку начинать не раньше, чем
покажется на горизонте месяц, и немного перед закатом солнца я с отрядом
двинусь вперёд довольно быстрой рысью. Пройдя вёрст 15, мы увидели сле-
ды шести всадников, как показал киргиз, и быстро проследовали вперёд. Вся
степь была темна. Ещё несколько вёрст, и передовые киргизы донесли, что
кочевые волости находятся на ночлегах; отряд остановился, сохраняя совер-
шенную тишину в ожидании восхода месяца. Но перед началом атаки необ-
ходимо было удостовериться, прибыла ли вторая часть отряда на своё место,
для чего был послан киргиз, который вскоре вернулся назад, говоря, что про-
ехать мимо волости невозможно, потому что ещё не все улеглись спать.
Я предложил казакам, не возьмётся ли кто-нибудь из них без оружия про-
браться на другую сторону к отряду и при этом случае рассмотреть, где нахо-
дятся табуны волости. Молодой казак Александр снял с себя саблю, ружье и
пику, пустился в путь. Между тем, разведённые между юрт волости огни по-
степенно угасали, и унылые песни неспящих ещё киргиз замолкли. Собаки
искали себе убежище от холода по краям поставленных юрт, и всё приняло
1839. Киргизская степь
155
гробовую тишину. Месяц показался, и отважный казак возвратился и донёс,
что отряд стоит на месте и ожидает только сигнала, чтобы атаковать волость,
и что табуны стоят скрученными вблизи. Скрученными называются они, ког-
да находятся в тесном кругу, образованном вбитыми кольями, обтянутыми
веревками. Отряд двинулся вперёд и в !4 версты от первых юрт остановился.
Было брошено свистящее ядро в виде сигнала, и вслед за тем несколько кар-
течных выстрелов вдоль по юртам. Страшный вой отдался из волости. Кир-
гизы были совершенно застигнуты врасплох. Беспорядок был невыразимый,
и о защите и речи быть не могло. Находившиеся при мне киргизы с каза-
ком Александром в самом начале отряжены к табунам лошадей неприятеля,
чтобы при первом выстреле отогнать их без остановки к месту, где находи-
лись наши обозы. Всё это было исполнено с необыкновенной быстротой, и
волость была взята в !6 часа. В это же время и другая часть отряда сделала
то же, напав на другую близлежащую волость. Захватив в плен всё семейст-
во султана, я взял несколько проводников и спешил с отрядом вперёд, что-
бы напасть врасплох и на другую волость. Но там уже успели узнать о при-
ближении русских и все бежали. В это время обе части отряда соединились
в одну, и мы напали ещё на третью волость. Убедившись, что мы имеем дело
не с отдельными волостями, а со всеми племенами Кины Сары, и что с на-
ступлением дня малочисленность отряда нашего может побудить киргиз к
сопротивлению и нападению, я далее не преследовал, а вернулся назад к пер-
вой атакованной волости. Между тем, находящиеся при отряде киргизы взя-
ли весь рогатый скот и гнали его к нашим обозам, но он шёл так тихо, что не
было никакой возможности сохранить эту добычу. Я велел только взять не-
сколько сот волов и баранов, которые погнались с лошадьми вперёд, осталь-
ные, около 50 тысяч, были брошены. Преследования со стороны киргиз не
было, когда день показался, мы уже с добычей ушли далеко. Эта последняя
состояла из 5000 лошадей, 300 верблюдов, 500 волов и 500 баранов.
Так как отряд был обеспечен в продовольствии и в способах следования,
то мы уже не имели надобности держаться прежнего направления, и искали
ночлег в местах, прикрытых от ветров и имеющих пресную воду. Одно из та-
ких мест, называемое Карагой, представлено на картине1. Тут часть взятых
лошадей согласно разрешению начальства была разделена между киргизами,
нам помогавшими в экспедиции, так что каждый из них по мере заслуг сво-
их получил от 5 до 20 лошадей, что составляло награду весьма значительную,
поощрив их и впредь действовать в нашу пользу. Между тем, неожиданное и
внезапное появление зимой русского отряда в степи, навело общий ужас на
киргиз, и до 60 волостей, расположенных на пространстве 200 вёрст около
тех, которые были разбиты, понеслись стремглав на юг и на восток, полагая,
1 Рисунок не сохранился.
156
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
что их настигло войско генерала Перовского, и тем лишились возможности
вредить сему последнему.
Расставшись с отрядом, исполнившись вполне своего назначения, я по
почте поехал в Омск, но так как бывшие бураны по дороге смели весь снег,
то мне пришлось ехать на колесах в перекладной повозке при 30 градусах мо-
роза. Кто не испытал такой стужи при резком ветре, тот не может себе пред-
ставить, что это такое. Ямщик, меня везший, после 10 минут пути обернулся
ко мне, и я увидел, что у него всё лицо белое как снег, т. е. отмороженное. На
моё об этом замечание он спокойно отвечал:
— Ничего, Ваше Высокоблагородие, не надо только входить в тепло, пре-
жде чем ототрешься снегом.
Рис. 10. Киргизские юрты. Уменьшено.
Я же спасался от этого страшно-
го холода тем, что совершенно за-
вернулся в шерстяную полость кир-
гизской юрты, в которой мне было
очень тепло. Юрты род суть палаток
или шатров, покрытых толстыми
шерстяными войлоками, непрони-
цаемых ни для холода, ни для жара.
Для кочевой жизни они отличны и
необходимы, но для отрядов слиш-
ком тяжелы. На рисунке представ-
лены несколько таких юрт (рис. 10).
Корпусный командир принял меня
весьма ласково, поблагодарил за экспедицию и сказал, чтобы я отличивших-
ся представил к награде. Это было исполнено, и я получил корону на Станис-
лава 2-й степени. Прочие соответствующие тому же меньшие награды.
В эту экспедицию я имел случай обозреть киргизскую степь на весьма
большом пространстве и с отрядами доходить на юг до гор Кара-Тау, за кото-
рыми уже начинается так называемая Голодная степь. Эти горы выше других
в степи, состоят из валунов гранита, как бы выдавленных из недр земли на её
поверхность: все края округлены и сильно выветрились. Высота их едва ли
более 2000 футов, а ширина около 5 вёрст. Несмотря на это в них есть лож-
бины с ключами пресной воды. Растительность очень скудная, и особых на-
секомых я в них не нашёл. На восток я следовал против течения реки Ишима
до Акмолинского приказа. Местность всё та же, что и на западе, но менее со-
лонцевата.
В этой последней экспедиции я вынужден был питаться более месяца
одним только пресным коровьим молоком за недостатком хлеба и другой
пищи, которые надобно было сохранять для имеющегося при мне прикры-
тия. Сначала действие этой пищи было довольно неприятно, но потом после
1839. Киргизская степь
157
привыкания она никакого дурного последствия не оставляла. Я выпивал в
день до пяти бутылок молока, что вполне утоляло жажду и голод. Киргизы из
коровьего молока делают род весьма кислой простокваши, но которая по не-
чистоте своей не имеет приятного вкуса; зато у них весьма вкусен так называ-
емый кумыс, приготовляемый из лошадиного молока, который, дав ему нем-
ножко скваситься, взбалтывают в особенных кожаных мешках и, прибавив
немножко сахара или других сладостей, приводят его в брожение; вкус это-
го напитка кисловатый, напоминающий наши кислые щи, и весьма приятен
во время летней жары; но вместе с тем он имеет достаточно спиритиозности,
чтобы опьянеть при излишнем его употреблении. Он составляет любимый
напиток киргиз, в особенности на поминках по усопшим, где его выпивается
неимоверное количество. Эти поминки составляют самую щекотливую стру-
ну честолюбия киргиз, и весьма часто они разоряют своё состояние, жертвуя
всё, что имеют на придание большего блеска памяти своих родных. Киргизы
себя называют казах и составляют чисто степную народность. Они как будто
приросли к своим коням и разучились почти совершенно ходить. Они владе-
ют отлично пикой и топором на длинном топорище (томагавк американских
индейцев). Сабля вынимается только во время преследования, огнестрельное
же оружие очень дурно; большая часть ружей не имеет курков, а только ма-
ленькую собачку, в которую вкладывается трут или зажжённая губка, в том
роде, какими были европейские ружья при первоначальном их открытии;
притом, чтобы выстрелить, киргиз должен слезть с лошади, так как их ружья
ставятся на вилы.
Сходство монгольских поколений с американской красной расой давно
известно, и потому полагали, что последние происхождения азиатского, но
мне кажется это не совсем справедливым, и скорее можно предполагать, что
монголы пришли из Америки. По крайней мере, важным возражением про-
тив первого предположения может служить то обстоятельство, что при от-
крытии Нового Света, там не было встречено ни одного из наших домашних
животных. Вероятно ли после, чтобы американцы, выходя из Азии, не взяли
бы с собой ни собаки, ни лошади, ни барана, сопровождавших человека по-
всюду с самой глубокой древности. Американские легенды рассказывают о
времени, когда в их земле было гораздо более воды, чем нынче, что все сооб-
щения производились на лодках. Плутарх со своей стороны повествует о це-
лой стране Атлантиде поглощённой волнами моря. О всеобщем потопе знают
и Американцы и Китайцы, где говорится, что после оного уже материки при-
няли теперешние формы. Прибавив к этом нахождение в Сибири замерзших
трупов допотопных слонов и носорогов южных стран очевидно, что страны
эти тогда подверглись совершенному изменению и следствием чего могло
быть погружение целой страны в глубину моря, поднятия Америки и бегст-
во переживших катастрофу жителей из Америки в Азию. Даже самое бритьё
158
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
волос на голове монгольской расы невольно напоминает защиту головы от
[снятия] скальпа у американцев.
Киргизы очень любят охоту и часто делают облавы на волков и других
хищных животных. Лисиц они преследуют борзыми собаками. В степи во-
дится очень много сайгачей (Antilopa saiga)1, которые собираются стадами от
10 до 20 штук. Завидев опасность, они пускаются бежать, причём самцы на
полном бегу подскакивают на сажень вверх и [вертят] головою. В это время
преследующий их всадник спускает находящуюся у него на седле борзую со-
баку, которая нередко успевает схватить козла за горло. Борзые собаки эти
особенной породы называются бухарскими и отличаются от наших тем, что
имеют мохнатую голову, а на теле и хвосте короткую шерсть, они не толь-
ко бегут с необыкновенной быстротой, но и имеют весьма тонкое чутьё для
отыскивания зверя по следу. Наконец ещё любимая охота Киргизской зна-
ти есть соколами и беркутами (Aquila imperialis)1 2. Эти последние немножко
больше наших обыкновенных орлов и употребляются на волков и других до-
вольно больших животных. Бросившись сверху на волка, беркут тотчас ста-
рается ему выклевать глаза, а волк откусить беркуту когти, если сей послед-
ний не успеет ещё впустить их в бока своей жертвы. Во время этой борьбы
волк катается и старается избавиться от своего страшного врага, но этот не
выпускает и, выклевав глаза, тотчас начинает выдирать печенку, любимый
кусок тела животного. Куланы и сайги осенью собираются в огромные стада
и до наступления ненастного времени уходят далее на юг. Этим пользуются
киргизы, чтобы на местах, где через реки имеются броды, которыми посто-
янно пользуются эти животные, на берегу в кустарниках наколачивают зао-
стрённые колья. Несколько человек с ружьями прячутся поблизости и когда
животные начинают свой переход их вдруг пугают ружейными выстрелами и
заставляют наскакивать на острые колья, которые им распарывают животы и
наносят другие раны. Эта охота истребительна, и нередко большая половина
делается жертвою.
Дикие лошади или так называемые турпаны3 в киргизской степи не во-
дятся, и они изредка только попадаются в Херсонских и Таврических степях.
Они малого роста, серо-мышачьего цвета с большой головой и вверх подня-
той гривой. [Они] чрезвычайно чутки и быстры, так что охота на них заклю-
чается в преследовании до изнеможения. Киргизская порода лошадей имеет
средний рост, довольно округлена и похожа несколько на Лифляндских Кле-
перов. Она очень сильна, выносит большие переходы и мало разборчива на
корм. Но она редко где сохранилась в полной чистоте, будучи многократно
испорчена примесью русских, трухменских и персидских пород.
1 Ныне принятое название сайгака — Saiga tatarica (L.).
2 Ныне принятое название беркута — Aquila chrysaetos L.
3 Современное название этой вымершей ныне лошади — тарпан (Equusferus Bodd.).
1840. Восточная Сибирь
Зима в Омске была очень сурова, и почти целый месяц ртуть не растаива-
ла. Снег был так велик, что занёс одну сторону моей квартиры, где я жил до
самой крыши, так что надо было прорывать галерею, чтобы выйти из дверей.
Общество было почти чисто военное. Вскоре учредили и дворянское собра-
ние, и на одном из dejeuner dansant, в масленицу данном, какая-то каналья
вздумал украсть все калоши из передней. Можно себе представить, какой это
произвело шум и беспорядок. Танцоров было много, нашлись и девицы, и
так веселились сколько можно было; известно, что для весёлости не нужно
многого, а нужно лишь желание. Так как моя головная боль усиливалась, и я
от неё зимою очень много страдал, то к весне затеял поездку 3000 вёрст да-
лее к Туркинским серным водам в высоты Сибири. В мае месяце я отправил-
ся в путь вверх по берегу Иртыша до Семипалатинска. Здесь уже начинается
важная торговля с Китаем, хотя и не признана официально, так как западные
границы поднебесной Империи открыты только для сношений с киргизами,
кокандцами и бухарцами. Но китайское начальство не затруднительно, лишь
бы была уплачена с товаров пошлина. Они не спрашивают приезжающих
торговцев, кто они такие, и русские ездят в повозках под фирмою инородцев.
Прежде караваны наши шли гораздо далее в Кульчу и Кашкар, но опасность
пути от хищных кочевых народов прекратили эти дальние переходы. В Семи-
палатинск привозится из Китая в небольшом количестве и чай, но он гораздо
худшего свойства, чем Кяхтенский. Довольно важным предметом торговли
составляет тут серебро, которое китайцы платят за получаемые от нас това-
ры. Китайские серебряные деньги имеют форму копыта и бывают различной
величины. Они выгодны потому, что содержат в себе небольшую часть золо-
та, которое китайцы отделить не умеют. Эта торговля серебром запрещена,
но в Китае запрещение и исполнение две вещи разные. Мелкая монета чека-
нится как наша и имеет четырёхугольную дыру, так что её нанизывают на ве-
ревку, в таком виде отпускают.
Из Семипалатинска мы повернули на север, где местность скоро начала
возвышаться, представляя богатейшие нивы цветов и растений; иногда из-
далека они принимали совсем золотой вид от огромного количества распу-
стившихся на них цветов (Trollius asiaticus L.)1. В Змеиногорске алтайские
промыслы уж очень заметны. Барнаул окружён сосновым лесом, который
1 Русское название — купавка азиатская.
160
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
употребляется для выплавки металлов, и в городе повсюду видны склады
угля и закоптелые стены плавильных заводов. Небольшой, но красивый го-
род этот напоминает Германию, тем более что в нём очень много немецких
жителей, мастеров, чиновников и офицеров. Живут они скромно и очень ве-
село, так что можно забыться, что находишься в Сибири. Я тут лично позна-
комился с нашим сибирским энтомологом, добрейшим доктором Геблером,
главным медицинским инспектором алтайских горных заводов. Отсюда до-
рога на восток почти сплошь пролегает лесами, где нередко встречаются по
болотистым местам мосты, несколько вёрст длины. Красноярск на Енисее
представляет довольно великолепный вид и здесь сосредотачиваются нажив-
шиеся и наживающиеся [на] золотоприисках, и в нём можно найти всякого
рода утончённые роскоши. Но как ни выгодно извлечение золота из недр
земли, оно с другой стороны составляет бич Божий всей страны. Тысячи кре-
стьян бросая свои поля, своё хозяйство, своих жён и детей бегут искать сча-
стья на золотых приисках. Но они очень часто ошибаются в своих надеждах,
или если были так счастливы, что заработали копейку, то выставленные со
всех сторон самими предпринимателями заманчивые сети опять отнимают у
рабочего то, что дал ему его труд. Кабаки, как и всякого роду разврат, его со
всех сторон окружают и манят, так что обыкновенно он возвращается к сво-
ему семейству беднее и несчастнее, чем он оттуда вышел. Предпринимателям
же, заплатившим за добывание золота, рабочие деньги возвращаются опять
в их карманы через устроенные ими же в некотором расстоянии от приисков
кабаки, трактиры и заведения.
Иркутск довольно большой город, похожий своими серыми деревянными
строениями на Тобольск, но улицы шире, много красивых домов свидетель-
ствующих о близости и выгодности китайской торговли, местоположение
более гористое и безлесное. Здесь имеет своё пребывание Генерал-губерна-
тор восточной Сибири, истинный сатрап той страны. Когда нужны деньги, то
доносят, что в крае хлебный урожай недостаточный, и требуют вспомощест-
вования. А между тем дозволяют везти и продавать хлеб в Китай, и деньги
являются. Или выдумывают какую-нибудь остановку для Кяхтенского торга
и опять деньги являются. А покуда об том дойдёт весть до Петербурга, прой-
дет, пожалуй, и пол века. В Камчатке строилась какая-то церковь, о которой
докладывалось императору Николаю. Заметив, что работа эта идёт весьма
медленно, он приказал, чтобы ему докладывали о ней ежемесячно. Высочай-
шее повеление было передано Генерал-губернатору в Иркутск, который от-
вечал, что его исполнить невозможно, так как почта в Камчатку ходит только
2 раза в год. Один морской офицер из Петербурга был назначен на службу
в Охотский порт, сроком на несколько лет. Этот офицер, как это водится, до
отъезда отправился откланяться к ветерану восточной Сибири адмиралу Ри-
корту, бывшему в 1806 году областным начальником в Охотске. Рикорт его
1840. Восточная Сибирь
161
принял очень вежливо и спросил, всем ли он запасён для такой отдалённой
поездки?
— Кажется всем, — ответил офицер.
— А жена есть?
— Нет.
— Так ехать нельзя. И виду никого нет?
— Есть, да не отдают.
— Ну, постой, надо помочь, — и адмирал, выспросив у офицера фамилию
и местожительство его безуспешных надежд, велел ему явиться к себе на дру-
гой день. А между тем Рикорт тотчас же поехал на Пески, где жила упомя-
нутая девица в доме своей тетки и дяди. Было ещё рано. Дядя находился в
должности, а тетушка, как говорила, встретившая его девица ещё занята сво-
им туалетом. Рикорт возразил, что это ничего не значит, что он подождёт и
между тем надеется, что она его позаймет. Девица была миловидная, живая и
воспитанница Екатерининского института. В доме всё было опрятно, хотя не
богато, видно, что хозяева многого своей племяннице дать не могут. Рикорт в
разговоре спросил девицу, знает ли она морского лейтенанта N. Девушка по-
краснела. Он продолжал:
— Нравится ли он вам? — Девица притупила глаза и замолчала. Тут выш-
ла тетушка, которая при виде великой чести, оказанной их дому присутст-
вием адмирала, немножко сконфузилась. Но Рикорт своим простодушием и
любезными манерами в скором времени завладел полным доверием пожи-
лой дамы, и не нужно было много времени, чтобы убедить хозяйку, что для
её племянницы партия с флотским лейтенантом, обеспеченным весьма хоро-
шим жалованьем, очень выгодна. Тетушка ретировалась под согласие своего
супруга, но Рикорт убедил её, что если с её стороны будет согласие, то и суп-
руг её противиться не станет.
Словом, дело уладилось, через несколько дней лейтенант N и девица были
обвенчаны, и Рикорт и тетушка были посажёными отцом и матерью. Лейте-
нант со своей молодою супругою не замедлили отправиться в путь в Иркутск,
но тут для продолжения пути была оказия только 2 раза в год, что и замедлило
их путешествие несколькими месяцами. Наконец оказия представилась, и они
отправились. Главное было плавание по реке Лене, потом наступило путеше-
ствие верхом 800 вёрст. Проехав последним способом 200 вёрст молодая жена
почувствовала себя нездоровою; надобно было послать за бабкой, какой-то
казачкой, в деревню, отстоящей на 150 вёрст, и у новобрачных родился сын,
которому из ящика, в котором привезён был сахар, сделали дорожную люль-
ку. К ней привязали верёвку и дорогого наследника, таким образом навесили
на шею якуту, проводнику, и пустились в путь через дремучие леса.
Однажды, приближаясь к станции, лейтенант поскакал вперёд, что-
бы заготовить обед, а мать с ребёнком в сопровождении четырёх якут спо-
162
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
койно продолжали путь; вдруг послышался страшный треск и лом в лесу, и
в нескольких шагах перед ними стояла на задних лапах огромная медведи-
ца. Якуты тотчас остановили караван; самый старший из них слез с лошади,
встал на колени, снял шапку и произнёс следующую речь к медведю:
— Могущественный владетель лесов, мы скромные путешественники ни-
кому никакого вреда не делаем, просим позволения продолжать наш путь, —
и в просительном положении ожидал решение медведя.
Медведь посмотрел несколько минут, потом повернулся назад, и ушёл
опять в лес. Можно себе представить страх бедной матери, которая уже во-
ображала, что чудовище съело её ребёнка, но кроме испуга всё прошло спо-
койно, и якуты уверяли, что медведь никакого зла не сделает, если с ним
обойдёшься приветливо и ласково. Затем наши путешественники без осо-
бых приключений достигли Охотска, употребив на путь более года времени.
В восточной Сибири и люди как-то другие, чем в других местах, и у них то
возможно, чему у нас едва ли поверят. Например, исправник приезжает в де-
ревню, призывает старосту и приказывает с каждой хаты собрать по 10 копе-
ек. Староста идёт от хаты к хате и, стуча в окна, кричит:
— Для исправника по 10 копеек.
И всякий платит без замедления. Этого исправника за разные поступки
сменили. Наступил другой, который таких сборов не делал, но всё пошло в
беспорядке, и мужики просили Христом Богом, чтобы им возвратили преж-
него исправника.
В Сибири винокурение производится казной, на нескольких огромных
заводах, к которым приписаны нередко по 2 и 3 тысячи ссыльных. Можно
себе представить какого рода тут люди, но всё это управляется одним чинов-
ником — смотрителем, и при десятке инвалидных солдат; но дело в том, что
сотские и десятки назначают из самых же ссыльных, конечно людей расто-
ропных и умных, которых честолюбие заставляет дорожить этими места-
ми, и исполнять их со всею возможною точностью и справедливостью. Эта
ссыльная полиция удерживающая сотни негодяев в порядке есть разитель-
ный пример возможности воспользоваться человеком во всех положени-
ях. Преступники ссыльные или, так называемые, каторжные, содержатся в
острогах, но и за ними присмотр недостаточный, потому часто бывают непо-
виновение и убийство, и нередко они успевают бежать, направляясь по из-
вестным им дорогам на запад, причём преимущественно избегают южные
части восточной Сибири, где бурятское народонаселение им нигде не даст
пристанища и тотчас, без дальней церемонии, убивают, если кто-нибудь из
них туда заблудился. В северной же части они следуют лесным тропинкам,
преимущественно ночью, заходят в деревни и отдельные хаты, стучатся к
крестьянам в окно и наказывают выставить пищу и то, что им ещё нужно, уг-
рожая, что если не будут, то подожгут. Крестьяне исполняют эти требования,
1840. Восточная Сибирь
163
считая их как-то богоугодным делом, и таким образом из самых отдалённых
мест, преступники успевают вернуться туда, откуда были высланы. Любопы-
тен способ, которым они переправляются через Байкал, имеющим 60 вёрст в
ширине в самом узком месте. Для этого ссыльный отыскивает себе на берегу
какое-нибудь обвалившееся дерево, втаскивает его глубже в воду, садится на
него верхом или ложится на него животом, и, если нужно, себя к нему привя-
зывает. Держа в руках сучья, он ими гребёт и толкает, и так подаётся вперёд,
пока достигнет течения, тогда он только поддерживает направление, и таким
образом нередко успевает переплыть на другой берег. Это предпринимается
в ненастную погоду, где иногда можно воспользоваться благоприятным ве-
тром, и где не подвергаешься так легко открытию.
Государственные преступники 14-го декабря 1825 года были также со-
сланы в восточную Сибирь, именно в Забайкальский край. Первая их партия
прибыла действительно в Нерчинские заводы и там, хотя только по форме,
употреблена на работы в рудниках, но прочие тех отдалённых мест вовсе не
достигли. В Забайкальском крае недалеко от Селенгинска и Кяхты был им
выстроен особый острог в виде учебного заведения с камерами, рекреаци-
онною залою, библиотекой, столовой и прочими принадлежностями. Это
был целый городок, к которому прибавились ещё в последствие несколько
маленьких домов, выстроенных жёнами ссыльных, которые имели благо-
родство и самоотвержение следовать за своими мужьями в заточение. В этом
приюте присуждённые провели лучшее время своего несчастия: они были
вместе, передавали друг другу свои мысли и впечатления, познания и опыт-
ность. Богатые делились с бедными, бедные старались приносить пользу
трудом. Немало нежных ручек воспитанных только для салонов и гостиных
в этих отдалённых местах стирали грубое бельё ссыльных товарищей своих
мужей и детей, но зато и пользовались благодарностью и признательностью
всех несчастных. Всё это прекратилось, когда для ссыльных кончился срок
заточения, их разбросали по городам и селениям Сибири, и каждый был пре-
доставлен сам себе.
В Иркутске были Вольф и Муравьев, в Селенгинске — два брата Бес-
тужевы, в другой деревне Забайкалья — два брата Борисовы, в Красно-
ярске — Митьков и Давыдов, в Тобольске — фон Визен, Краснакуцкий1,
в Туре — Пушкины, Трубецкой, в Кургане — Фогт и т.д. Все они во время сво-
его заточения очень изменились, но опытностью и познаниями многократ-
но обогатились: это было долговременное испытание и образование. Неуди-
вительно по сему, что они как люди образованные повсюду жителями были
принимаемы радушно, но они избегали обществ единственно потому, что
будучи следимы полицией, не хотели своей личностью компрометировать
1 Видимо, С.Г. Краснокутский (1787-1840).
164
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
добрых жителей. При таком столкновении самых разнообразных личностей
между ссыльными, неудивительно, что являются весьма странные события.
Так, например, в начале нынешнего столетия в восточной Сибири вдруг
появился Император Павел, который уверял, что он спасся от смерти отрече-
нием от престола и вечною ссылкою в Сибирь. Известие об этом самозванце
дошло и до Петербурга, и велено было доставить его в столицу. Генерал-гу-
бернатором в Сибири был тогда генерал Капицевич, известный фаворит по-
койного Императора. Когда привезли ссыльного в Тобольск, был вечер, и Ка-
пицевич, приняв его в своём кабинете, был так поражён сходством и всеми
манерами самозванца, что не мог идти пить чай с гостями, и тотчас же отпра-
вил ссыльного далее. То же самое повторилось и с Аракчеевым в Петербурге.
После сделанного самозванцу допроса он был отправлен в обратный путь, но
куда девался неизвестно. О нём более никакого слуха не осталось.
Через такие разнообразия, как в образовании, так и в сословиях, между
жителями Сибири создался там класс людей гораздо образованнее, чем в [ев-
ропейской] России. Крестьяне в праздник часто одеты в сюртуки, женщины
в немецкие ситцевые платья и сафьяновые башмаки. Они сметливы и бойки,
презирают вновь ссылаемых, и девушка редко выйдет замуж за последних, но
зато гуляет пока сохраняются наружные прелести и в это время скопляет себе
приданое на чёрный день. В Сибири помещичьих крестьян совсем нет, все
казённые. Главное сословие составляют купцы. На промышленную выставку
в Санкт-Петербурге явились Кяхтенские купцы в чёрных фраках и без бород.
Император Николай спросил их, отчего они не носят бород? Сибирские куп-
цы отвечали, что их предки бород не носили.
Иркутск лежит на Ангаре, которая выходит из Байкала и впадает в Ени-
сей, её вода ещё прозрачнее, чем в Неве, проезжая на лодке я мог видеть три
рыбы, одну над другой, не пугающихся от проезда. Эта река имеет некоторое
сходство с Невой. Я поехал в Кяхту. Мне сказали, что туда четыре дня езды и
согласно этому я взял с собою съестные припасы, но кругоморский путь, ко-
торым я следовал, оказался гораздо более; мне говорил о пути через Байкал и
за Байкал. Первые четыре станции шли берегом Байкала до Култука. Тут вид-
нелись ещё остатки пунцовых цветов, Rhododendron dauricum L. Отсюда на-
чинается подъём на горы, и богатейшая Альпийская флора вознаграждает за
тяжкий вход на вьючных лошадях. Прелестнейшие Cypripedium macranthus
Sw. и guttatum Sw.1 были в полном цвету. Густые леса сибирского кедра Pinus
cembra L. росли в глубоком сыром мху, с сучьев длинными кистями висел
другого рода тёмный мох. Всё доказывало первобытность. Поднимаясь всё
выше, мы достигли покатость горы Галец — высшей точки гор Хамар-Дабана
с этой стороны, вершины, которая была покрыта вечным снегом и льдом. Да-
1 Два вида венериных башмачков.
1840. Восточная Сибирь
165
лее местность принимала вид возвышенной равнины, где в середине находи-
лось Тарийское озеро, которое есть ни что иное, как выгорелый очаг вулкана,
теперь залитый водою. Кругом повсюду видны обломки лавы. Во время этого
следования весьма часто меня обрадовали виды веселых деревень, но когда
мы их достигали, мы встречали только запустелые дома и заросшие травою
дворы. Русские, их когда-то выстроившие и обитавшие здесь, ушли и броси-
ли эти нагорные жилища, так как суровость зим не давала возможности раз-
водить хлебопашество. В бушевавших со всех сторон ручьях бывшие со мной
казаки ловили отличную форель, но она теряла весь свой вкус, потому что
у нас не было соли, да и самый хлеб вышел, и мы должны были [питаться]
скверными просяными лепешками бурят. Буряты — это поколение монголь-
ское, исповедующее закон Далай-Ламы. Они наподобие китайцев бреют себе
голову кругом, оставляя наверху косу, которая поднимается наверх в виде
хвостика.
Противная сторона Хамар-Дабана гораздо положе, чем Байкальская,
и растительность, хотя столь же пышна, не имеет столь разительно Аль-
пийскую форму. Здесь господствовали пышные пунцовые цветы Lilium
dauricum1. Если на Кавказе природа преимущественно наделяла цветы ярки-
ми голубым и синим, то на Хамар-Дабане это есть пунцовый цвет. Я прибыл
в Кяхту, построенную на нейтральной пограничной черте с Китаем, местно-
сти ровной и песчаной. Это не есть штатный город, а только так называе-
мые дачи Кяхтенских торговцев. Штатный город с таможнею лежит 3 версты
ближе и называется Троицко-Савск, а настоящие дачи Кяхтенских вельмож
расположены по красивым местам реки, между тем Кяхта важнее и обшир-
нее, чем Троицко-Савск, и от неё нет и версты до ворот китайского города
Маймачина. Эти ворота стоят среди степи без забора и какой-нибудь связи с
городской чертою. Они всякий вечер в 9 часов запираются, чем обозначается,
что никто более в город ни войти ни выйти не может, и кто туда из чужих по-
пал, о том тотчас доносят коменданту или сургучею, который и делает за это
взыскание. Тому же подвергаются и китайцы, которые в своё время домой не
пришли. Китайцы беспрестанно бывают в Кяхте и нередко можно видеть эти
фигуры с длинными и косыми глазами, сидящими на площади, но далее они
ходить не смеют. Никаким китайским женщинам в Маймачине быть не по-
зволяются, и семейства маймачинских купцов живут 200 вёрст далее, в горо-
де Урге. В Маймачине есть Китайский театр, но все актёры мужчины.
Китайские купцы меня почтили обедом, на котором было сервировано
52 блюда, которые были размещены на маленьких тарелочках, и подавались
по 5 и 8 вдруг, всякий себе выбирал, что хотел. Сперва разного рода марина-
ды, потом различные пирожки с мясом, после разные жаркие, затем соусы и,
1 Лилия даурская, современное название Lilium pensylvanicum Ker-Gawl.
166
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
наконец, супы. К каждому блюду подавали уксус и чеснок, и, кроме того, в
маленьких чашках кипяченую водку. После обеда подавали сушеные фрукты,
согрели чай и трубки. Разговор шёл на так называемом кяхтенском языке,
смеси слов китайских с русскими исковерканными на китайский манер. Ки-
тайцы оказывались очень сметливыми и прозорливыми; неудивительно, что
они являются таковыми и в торговле, причём всякая хитрость им дозволи-
тельна, лишь бы достигнута была выгода. С другой стороны русские не отста-
ют от своих соседей, и весь брак русских товаров окончательно направляется
в Китай, ещё более русские торговцы на фабриках заказывают куски толстых
сукон и плисов нарочито немного уже для сбыта в Китай именно монголам.
Эти последние, зная размеры покупаемых ими товаров, крайне удивляются,
когда долженствующие выйти из них одежды, не выходят. Обман со време-
нем, конечно, открывается, но уже поздно, товар продан. Ценность товаров
определяется не рублями, а кирпичами монгольского чая особенными оцен-
щиками. Согласно этой оценке производится потом мена. Всё это не может
действовать выгодно на китайскую торговлю, и английская конкуренция год
от года более сокращает наш круг действия.
Маймачин построен тесно, улицы узки, дома деревянные или глиняные,
жильем во двор, на улицу только лавки. Окна летом без стекол, затянутые
узорчатыми муслинами и крепами, для защиты от мух. На дворе перед окна-
ми повсюду столики с прекрасными цветами. Китайцы отличные огородники
и садовники, и их огороды подле Маймачина вполне заслуживают внимания.
Из Кяхты я поехал на север к Туркинским минеральным водам, лежащим в
лесистой местности в двух верстах от Байкала. Какой-то мудрый смотритель
этих вод, желая иметь из своих окон вид на Байкал, выжег лес, и ожидаемого
вида не получилось. Но обожжённые кедровые пни стоят и валяются досе-
ле на обугленной почве, которая, несмотря на 10 лет, растительностью ещё
не покрылась. Так мало животворности в этом северном климате. Ближе к
Байкалу почва песчаная, и на ней растут столетние кедры. Туркинские воды
серные и очень целебные; обстройка их деревянная, но незначительная. По-
года здесь большей частью туманная и сырая; пробыв несколько недель, я
отправился далее на восток к Кульским минеральным водам, лежащим сре-
ди дремучего леса у подошвы Станового Хребта. Это довольно большой бас-
сейн, напоминающий Кавказский Нарзан; но до половины покрытый вечным
льдом, на котором стелется мох и достаточно земли, чтобы давать жизнь
другим растениям. Устройства или жилья тут нет никакого; любезности зем-
ского начальства я обязан, что мне была доставлена юрта, чан для купанья
и другие необходимости, и несколько бурят для прислуги. Вода в чане разо-
гревалась посредством раскалённых камней. Укрепившись этими ваннами,
я отправился в обратный путь, но на этот раз через Байкал. Прибыв сюда, я
застал все окрестности затопленными разлитием воды, и всех жителей заня-
1840. Восточная Сибирь
167
тых ловлей омулей, которые в это время огромными партиями, наподобие
сельдей, идут через Байкал вверх по рекам. Их солят, так точно как сельдей,
укладывают в бочки и грузят на суда, и развозят по всем частям Сибири, где
они составляют весьма важный предмет торговли. Они более сельдей, но не
так вкусны. В Байкале водится ещё замечательная рыба величиною с ерша, с
огромной головой, и которой всё тело состоит из жира.
Около деревни Чертовкино я сел на судно, чтобы переехать Байкал, пого-
да была хорошая, но скоро переменилась, началась буря, и меня совершен-
но закачало. К счастью, ветер был попутный, и мы в тот же день прибыли на
другой берег, что не всегда случается, особенно весною и осенью, когда от
переменчивых ветров суда гоняются взад и вперёд, и в течение многих дней,
или даже иногда недель, бывают лишены возможности достичь пристаней,
которых Байкал имеет весьма мало, будучи окружён скалами и неприступ-
ными местами. Это непостоянство во времени переправы заставило устроить
кругоморскую Байкальскую дорогу в Кяхту.
Из Иркутска я отправился прямым путём через Красноярск, Канск и Ба-
рабинскую степь в Омск, а отсюда в Тобольск, где была моя дивизионная
квартира. Здесь я провёл довольно весёлую зиму, давались обеды и танце-
вальные вечера, затевались прогулки в санях и другие увеселения образован-
ного европейского света. Конечно, иногда приходилось с молодыми девица-
ми играть в короли и дурачки, но более для забавы, чем по необходимости.
Сибиряки вообще образованнее русских, имеют много склонности к тяжбам
и процессам, и даже в своём наречии сохранили что-то типическое отличи-
тельное от русского.
Например, в Сибири говорят: «Как вас зовут?» — «Виктор». «Как велича-
ют?» — «Иванович». «А чьи вы?» — «Мочульский». Во время моего пребы-
вания в Тобольске был найден в северной Сибири на берегу реки Таз замер-
зшим в земле полный остов допотопного мамонта, с мясом и со шкурою. Я об
этом дал знать в Императорское Московское общество испытателей Приро-
ды, и от его имени завладел этим сокровищем. Эти находки не так редки в се-
верной Сибири, но о них сведения до образованного света не доходят, и они
растаскиваются и съедаются волками и другими хищными животными.
1841. Оренбург. Петербург
Холода в Тобольске были очень суровые, но менее неприятны, чем в Ом-
ске, потому что в это время погода была совершенно тихая, морозы были
так сильны, что когда плюнешь, то к земле придёт уже полузамёрзши. Это не
басня, и я сам много раз это испытывал. Чтобы отморозить уши, достаточ-
но было перейти площадь. Вышедши в отставку, я к весне готовился оставить
Сибирь. К концу апреля я прибыл в Омск; Иртыш ещё был покрыт льдом, ко-
торый тронулся только третьего мая. Я поехал на запад берегом Иртыша в
Петропавловск и далее в крепость Орскую и Оренбург. В это время прибыли
сюда русские, находившиеся в плену в Хиве, которые были выкуплены стара-
ниями англичан и приведены в Оренбург английскими офицерами Аббатом и
Шекспиром. Это было сделано для того, чтобы отнять у России причину по-
вторить военную экспедицию против Хивы. Англичане, опасаясь, чтобы Рос-
сия не зашла слишком далеко на восток, послала из восточной Индии офице-
ров в Хиву, которые откупили там места и дома, чтобы иметь повод сказать,
что это английское имущество. Между тем в Хиве все ожидали прибытия рус-
ских, и если бы экспедиция была возобновлена, то только морем из Астраха-
ни, и есть повод думать, что она бы увенчалась успехом. Я поехал в Гурьев,
лежащий при истоке Урала в Каспийское море, чтобы оттуда отправиться в
крепость Новоалександровскую, построенную в Туркмении на краю Култу-
ка Каспийского моря. Но мне отсоветовали это последнее путешествие, так
как, чтобы проехать Култук, нужно иметь 16 различных попутных ветров, на
что теряется очень много времени и нередко заставляет, не доехав сюда, вер-
нуться назад. Между тем крепостца эта при постройке своей была описана с
отличнейшей стороны, а самый мёртвый Култук был представлен одним из
самых [богатых] рыбами водоёмов. Генерал Карелин образовал даже компа-
нию на акциях, имевшую право ловить рыбу в Култуке; к несчастию он и на-
зывался рыбаками Мёртвым потому, что в нём нет рыбы. В Гурьеве началь-
ство меня пригласило на рыбную ловлю в море. Мы выехали на небольшом
судне на несколько вёрст в море и бросили якорь не на глубоком месте, часть
экипажа попрыгала в воду и потащила за собой сети, состоящие из двойного
невода, одного с большими, а другого с меньшими отверстиями, связанных
вместе. Окружив известное пространство в море, люди стали гнать рыбу на
неводы, первые, проскакивая через большие отверстия, запутывались в мел-
кие, и казаки тотчас убивали эту рыбу колотушками. Таким образом, в один
1841. Оренбург. Петербург
169
прием мы добыли более 20 штук больших судаков. Устья Урала несколько
вёрст в море заросли густым тростником, так что плавание судам довольно
затруднительно. Отсюда я поехал на север в Уральск и дорогою посетил Ин-
дерское солёное озеро, дающее лучшую соль для соления икры. Озеро это,
как и все вообще солёные [озёра,] неглубокое, и вода его очень густа. Когда
ветер дует с одной стороны, то оно на большое пространство делается сухим,
и теплота солнечных лучей тотчас же кристаллизует соль на этой почве, кото-
рая блестит всеми возможными яркими цветами.
Уральск есть довольно красивый город в новом вкусе. Здесь, как и во всём
Уральском войске, очень много старообрядцев, но которые должны доволь-
ствоваться малыми молельнями, так как церквей им строить не дозволяют.
Из Уральска я поехал в Самару, а оттуда в Москву и Петербург.
Я хотел определиться в дипломатический корпус, желая быть полезным
моими сведениями о востоке, но Министерство иностранных дел, несмотря
на то, что в нём служил родной мой брат, затрудняло исполнение этого же-
лания, протягивая дело много месяцев под разными натянутыми причинами.
То мне предлагали консульское место в Анатолии, то в Персии, но опять от-
клонялись. Словом я убедился, что не хотят ничего сделать, так что наску-
чившись терпением, я решился принять место особых поручений при Ко-
митете и комиссии постройки Московской железной дороги, председатель
которой был Государев наследник Цесаревич. Так моя деятельность приняла
совсем другое направление, и всё что я собирал и изучал в течение многих
лет, осталось бесплодным деревом. В 1842 году я женился.
Между тем дело о поездке в центральную Азию было передано Орен-
бургскому Генерал-губернатору Перовскому, который возложил исполнение
этого поручения на своего адъютанта Капитана Виткевича, одного из ссыль-
ных бывшего Виленского университета. Виткевич посетил Кабул в то самое
время, когда там находился агент Англо-индийской кампании, подполков-
ник Бурне, с которым и имел совещание, как мне говорили бывшие в крепо-
сти Петропавловске афганцы. О чем тут совещалось неизвестно, но Виткевич
вернувшись в Петербург, застрелился, предав пламени все свои бумаги.
Когда в Западной Европе бушевала Семилетняя война, на Дону процвета-
ла станица Романкова1, она была богата и многолюдна, но главные её ратни-
ки находились на войне. В это время степь была ещё открыта всем и всякому,
и по ней Черкесские и Татарские партии беспрепятственно достигали берегов
Дона и Волги. Пользуясь отсутствием главных защитников, Черкесы напали
на Романково. Разорили всё, что не успело спастись бегством, было перебито
или увлечено с собою. Страшное известие это не замедлило дойти и до ка-
1 Видимо, речь идёт о нынешней станице Романовской, ныне в пригороде Волгодонска.
170
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
заков в Семилетней войне участвовавших. Уроженцы романовские просили
начальство отпустить их на родину. Их просьба была уважена, и казаки от-
правились домой. Прибыв на родину, они в Романкове нашли одни развали-
ны. В числе этих казаков находился Катков, молодой человек оставивший на
родине молодую красивую жену, которую Черкесы захватили с собою в плен.
На пепелище своего дома из всего своего семейства нашёл он верного своего
пса.
Он отправился отыскивать жену в Черкесские земли. Верная собака, не-
смотря на неоднократное гонение, последовала за ним. Проходя из аула в
аул, казак узнавал о партии, которая разграбила Романково и о русских, ув-
лечённых черкесами в неволю. Наконец, узнал он, что жена его досталась на
долю знатного Закубанского вождя Аслан султана. На добром коне своём он
переплыл через Кубань и оставил его под надзором собаки в лесу, сам пошёл
отыскивать аул Аслан султана. Дорогою он встретил пастухов этого богато-
го владельца. Разговорившись с ними, он предложил себя в услуги для па-
ствы баранов. В это время черкесы на одиночных русских не нападали, и их
очень охотно брали к себе на работы и в услужение. Посему старший пастух
вскоре условился на требуемую плату, и казаку было поручено стадо бара-
нов. Катков так хорошо исполнял своё дело, что через несколько дней вполне
завладел доверенностью и расположением главного пастуха, но вместе с тем
последний не мог не заметить безотрадную грусть, которая угнетала душу
бедного русского.
— Послушай, Иван (в это время черкесы всех русских называли Ивана-
ми), отчего ты так грустен; разве не достаточно тебе платы за твой труд или
моей дружеской ласки за твою работу, или неволя тебя привела сюда? Скажи
мне, какая грусть лежит на твоем сердце. Я люблю тебя искренно и буде мож-
но помогу.
Но казак молчал, и, когда сумерки находили, он спешил в лес к своему
верному коню и псу и там горько, горько плакал. Опять приступил к нему па-
стух:
— Очень грустишь, Иван, открой мне свою тайну; клянусь, всё сделаю,
что только могу.
Тогда Катков ответил:
— Так знай же, твой султан украл мою жену.
— Что же ты хочешь делать?
— Увесть её домой.
— Хорошо, да надобно подумать; сперва узнать любит ли она тебя, я дал
тебе слово и, что можно сделаю, — ответил черкес и отпустил Каткова.
Через несколько дней было устроено тайное свидание казака с его женою.
Завидев своего мужа последняя бросилась к нему в объятия, плакала и цело-
вала; так что пастух черкес увидел из засады, где он спрятан был, что у неё
1841. Оренбург. Петербург
171
любовь к мужу ещё не угасла. Спустя два дня главный пастух призвал к себе
казака и объявил, что султан на несколько дней отправился на охоту, и, что,
пользуясь этим временем, он ему доставит случай бежать с женою, и чтобы
он приготовился. Роковая ночь настала, за забором султанского аула стоял
лучший его конь. Вскоре вышла казачка. Муж её вскочил на коня, бросил её
на круп и помчался в лес, там отыскав своего коня и пса, всадники перепра-
вились через Кубань и помчались в степь. Третий день пути шёл благополуч-
но. На четвёртый показалась вдали за ними пыль.
— Это погоня! — вскрикнул казак, погоняя коней. — Надо утекать.
Так прошёл ещё день. Но казацкая лошадь уставала, пыль приближа-
лась, и вскоре завидели Аслан-султана, одного. Прочие всадники последне-
го отстали далеко. Казак бросил свою лошадь и перескочил на борзого коня
жены, и так ещё уходил некоторое время, но конь уставал, а черкес настигал.
Стрелять он не посмел, чтоб не убить казачку; надобно было нагнать. И он
нагнал. Казак и черкес соскочили на землю, и началась смертельная борьба.
Ловкий черкес уронил казака, став коленом ему на груди и грозя кинжалом
кричал:
— Отдай мне жену, я дарую тебе жизнь. Отдай жену, дам тебе лучшего
коня.
— Жена, помоги, — стонал казак.
Казачка ни с места.
— Кого из нас ты хочешь, кого более любишь, — воскликнул султан.
— Того, кто победит, — был ответ.
Катков в отчаянии с последними силами крикнул:
— Азор, спаси!
Вмиг верный пёс вцепился в горло султана; черкес пошатнулся, казак
вскочил и нанёс ему смертельный удар, и тем же кинжалом поразил свою
преступную жену.
До начала нынешнего столетия роскошь в Сибири была очень патриар-
хальна. Величайший наряд женщин состоял в канфовом платье из тяжёлой и
прочной шёлковой китайской материи, называющейся канфом. Эти ценные
наряды нередко переходили от бабушек на дочерей и внучек. Когда Капице-
вич прибыл управлять Сибирью, он хотел ввести там петербургские обычаи
и для того старался устроить там собрания и танцевальные вечера, но на них
являлись только одни мужчины, и дамы за неимением модных платьев и
средств для покупки французских материй вынуждены оставаться дома. Ка-
пицевич, узнав об этом, призвал к себе купцов и велел принести материи. Уз-
нав об их страшной дороговизне, он разругал купцов, грозил их выгнать вон
и, выбрав самые лучшие материи, назначил им умеренные цены, послал их
дамам с тем, чтобы они на следующий бал явились. Воля Капицевича была
172
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
исполнена, дамы пошили себе модные платья, и с тем французский вкус все-
лился в Сибирь, и нет более моды, которая для сибиряков была невозможно
или слишком дорога.
Было время, когда в Сибири ни одно место не получалось без уплаты. До-
брый и слабый Генерал Вельяминов до того отдался в руки своего дежурного,
штабе офицера Кованьки, что сей, последний, на ключ замыкал двери каби-
нета генерала, и никакого просителя не допускал, пока не объяснится с ним
действительным образом. В приёмной комнате лежала даже в столе книжка,
в которой значились суммы, которые надо было заплатить за каждое место.
Произвести справедливое следствие было очень затруднительно, потому что
всё и везде покупалось. В селениях иногда даже совсем невозможно, потому
что жители в случае противоречия следователя, неотпуском жизненных при-
пасов заставляли его последнего выехать вон.
[На этом на середине книги записи заканчиваются. Несколько собствен-
норучно обозначенных В.И. Мочульским в оглавлении глав мы опускаем, и
далее приводим переводы тех глав, которые он опубликовал отдельно на
французском языке.]
Петербург. Валаам
(Etudes entomologiques, 1853: 15-21)1
Энтомологические экскурсии в 1852 до 1 июля
В феврале долгоносик Otiorhynchus marquardtii Fald. был хорошо изве-
стен в персиковой оранжерее (единственной, где он встречается) в Царском
Селе. Преследуемый жужелицами Carabus cancellatus, Harpalus aeneus и маль-
чиками-садовниками, которые ловили его ночью на свет ламп, он приносил
много порчи. Это насекомое в диком состоянии встречается в Далмации, где
Dahl отметил его под именем О. centromaculatus. Мы наблюдали близкий вид,
О. picipes F. с совершенно тем же образом жизни, который выходит ночами,
чтобы грызть ростки винограда в Германии и Франции в мае месяце. Третий
вид О. oleae Oliv. (О. mallificus Sch.) наносит такой же ущерб оливам.
Первая часть мая была хорошей, это позволило некоторым любителям
из нашей столицы воспользоваться этим обстоятельством и «поохотиться»
на северо-востоке, на песчаных поднятиях, называемых Поклонной горой,
где были обнаружены: Ditylus laevis, который благодаря опустошениям, про-
изведённым Коленати, почти истреблён, Sphaerites glabratus, Cleonus guttulatus
Sch. В парке Царского Села я поймал подле каскадов Dianous coerulescens. Но
по правде я искал там Trachypachus zetterstedtii, который там иногда встре-
чается. Позднее была сделана вылазка на юг, на Дудергофскую дорогу. Это
наиболее значительное поднятие в окрестностях Санкт-Петербурга, сильно
заросшее мхом и являющее иную растительность, чем на равнине. На ряби-
не там обнаружился Otiorhynchus rugosus Humm. в содружестве с Gonioctena
sorbi m. Я думаю, что для обильного её сбора надо пойти туда вечером с
лампой и обтрясти рябину на подставленный зонтик. Pachyta interrogatio-
nis встречаются в цветах Trollius europaens. В начале июня месяца Менетрие
поймал в городе на оконном стекле редкую Hylecoetus morio F. (самка), а в са-
дах Гвардейского корпуса я нашёл тысячи Phaedon cochleariae, которые пожи-
рали жёлтые растения капусты.
14 июня старого стиля я поехал с научными целями на север Ладожско-
го озера; экспедиция длилась 10 дней, в основном я был на Валааме. Этот
остров, удалённый от Финляндии на 30 вёрст, имеет 40 вёрст в окружности.
1 Здесь и далее пер. с фр. М.А. Долголенко.
174
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Местность пересечённая, и как следствие этого, представляет множество то-
пографических позиций и прекрасных видов. Основная геологическая фор-
мация — рыжеватый гранит, с красными прожилками полевого шпата и по-
крыта лёгкой, очень плодородной землёй. Растительность здесь изобильная,
почти все деревья, растущие на вольном воздухе в Санкт-Петербурге, здесь
прекрасно произрастают; но яблоки поспевают едва раз в десять лет, и соло-
вей не прилетает сюда, чтобы огласить своими жалобными песнями эти пу-
стынные места. Зато я встретил там княженику, Rubus arcticus, дикого север-
ного оленя, Rhenne, и многих других обитателей Лапландии, но ни волков,
ни медведей, только Cicindela и два Carabus. Я не нашёл здесь ни Cantharis
fusca, ни Malachius bipustulatus, обычных обитателей Санкт-Петербурга. Кли-
мат здесь более чем умеренный, и во время нашего путешествия мы встреча-
ли плавающие на озере льдины. Ночи были столь светлы, что я мог свободно
читать «Таймс» и другие английские газеты с мелким шрифтом. Были сде-
ланы попытки внедрить альпийскую форель в рыбные пруды острова, обра-
зованные Ладогой, где она вполне преуспела. Этот остров — собственность
монастыря, который на нём расположен, и у стен его показывают могилу
шведского короля Магнуса, умершего здесь в 1371 году.
Насекомые этой области, малозначимые, следующие: Dyschirius septen-
trionalis М., близкий D. thoracicus, но крупнее, D. salinus Er. с сильно выра-
женными, отчётливо пунктирными полосками, незаметными только к око-
нечности элитр. Эти жуки живут в песке, откуда они выходят, когда песок
орошают. Dyschirius riparius Mann, гораздо более редок, чем предыдущий.
Colymbetes maculatus L., тёмного цвета, особенно сверху, с более белесыми
пятнами и менее растянутыми, чем у вида такого же наименования с юга Ев-
ропы. Тело также более слабое по направлению к двум его оконечностям. Это
единственная Hydrocanthare, которую я встретил в озере. Hydroporus neuhoffii
Cederhj. живёт в более умеренных водах, чем таковая Ладоги. Иногда в ней
находили особей почти целиком чёрного цвета. Heterocerus maritimus m. —
единственный раз, когда я сделал всё от меня зависящее, чтобы найти виды
этого рода, и Pamus, что я нашёл на берегах. Dichelotarsus lapponicus Gyll.
(Cantharis) и Hadronemus pilosus Sch. (Cantharis) не часты в лесах. Anthopha-
gus melanocephalus Heer не отличается от экзепляров из Альп. Жук Oxytelus
tarandus ш. чёрного цвета и близкий О. rugosus, имеет более короткие элитры,
основание антенн и лапки покрытые чешуйками светлого цвета и живёт в на-
возе северного оленя в содружестве с чёрным видом Aphodius. Жуки Bythinus
securiger ? Reich., Trimium brevicome и brevipenne Chaud. и Euplectus ambiguous?
были единственными пселафидами, которых мне подарил остров. Scydmaenus
angulatus, S. punctipennis Steph., S. pussilus, S. sparshalli и S. suturellus m. Этот по-
следний очень похож на S. nanus, но будучи на четверть меньше и пропорци-
онально более узким, он имеет шов, гораздо более светлый, чем остальные
Петербург. Валпаам. Энтомологические экскурсии
175
элитры. Hypocoprus lathridioid.es обнаружился в высохшем навозе лошади.
Orthoperus truncates Kirby — это не О. brunnipes Gyll, который гораздо мельче.
Когда насекомое наблюдают в живом состоянии, его брюшко выходит поверх
элитр, как у Hypocyptus и Scafidium. Под сеном на чердаке. Corticaria cylindri-
са Kunze и С. melanophthalma Mann. Lathridius carinatus GylL, L. incisus, L. as-
similis и consimilis Mann. Ptinella bicolor m., Micrus minutissimus Kirby, Acratrichis
grandicollis Markel, A. lata m. и A. picicomis Mann., Aphodius rhenonum Zett., An-
thicus sellatus Ill. и A. nigriceps Mann., Biophloeusfuscus Er.?, Bostrichus xylographus
Sahib., Acalles borealis m. Жук Phyllobius viridicollis F. нашёлся только лишь в до-
лине, вдали от всех деревьев. Matura chrysanthemi Е. Н.?, Bromius obscurus Е,
очень обычный на Epilobium. Emmetrus betulae (Phaedori). Chrisomela varians —
единственный вид рода, который я там нашёл. Coccinella 5-punctata бегает в
изобилии по скалам берегов озера. Scymnus abietis.
Личинка насекомого, которого я назвал Liposcelis brunneus, близка по сво-
ей форме моему роду Paradoxenus (Paradoxides В. d. М. 1851); она встречается
здесь на сыром дереве и отличается от последней расположением глаз, кото-
рые у последней маленькие и помещаются, как у тлей, на латеральных краях
у мест прикрепления антенн. Цвет тела коричневый, задние бедра расшире-
ны сильно; антенны очень тонкие, нитевидные, меньше длины тела и состоят
из более чем 15 удлинённых члеников, в то время как они имеют 11 первых
члеников коротких у Paradoxenus и последующие (у экземпляра, который я
описывал в В. d. М. они случайно были разломаны) очень тонкие и длинные.
Такое строение антенн у Paradoxenus, название, которое я применил, потому
что Paradoxides было уже использовано, заставило меня предположить, что
он больше тяготеет к Strepsiptera, чем к Coleoptera и может помещаться бли-
же к Stylops или даже в Orthoptera. Я не мог найти названия и описания вы-
шеназванных тлей из коробок для насекомых, я счёл возможным зафиксиро-
вать их под названием Liposcelis museorum, в виду того, что это всё же не тля.
Orthoptera редки на Валааме и кроме Oedipoda biguttata, Tetrix и некото-
рых личинок саранчовых я не видел ничего другого.
Один вид веснянки рода Nemoura, с элитрами, укороченными у самца (Вга-
chiptilus ш.) очень обычна на каменных берегах Ладожского озера, и имеют
жёлтые жабры внизу латеральных краёв головы, хорошо различимые, кото-
рые могут раздуваться по воле насекомого. После смерти эти респираторные
части засыхают. У настоящих Nemoura эта конструкция иная. Копуляция у них
осуществляется изгибанием в сторону брюшка самца поверх такового самки.
Новый вид Hemerobius, который я назвал Н. fumatus1, держится вблизи
воды. Он чёрного цвета, с задымлёнными элитрами, опушёнными и с про-
жилками в продольном направлении. Лапки с чешуйками.
1 Ныне синоним Sisyrafuscata (F.).
176
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Самки Formica rufa L. (F. dorsata Panz.) встречается самым обычным обра-
зом, лентами по 40-60 особей, прицепившись под сухими деревьями, выбро-
шенными озером на песчаные берега острова Коневец. Большая часть этих
самок бескрылы, и самцы встречаются очень редко. Почему они покидают
свои колонии, или их прогнали бесполые муравьи?
Пчеловодство не развито на Валааме из-за холодных зим, и я увидел
только одну осу и немного Bombus.
Hemiptera малочисленны, и кроме одного вида Corisa, который живёт в
Ладоге и нескольких Capsus и Aelia я ничего не встретил.
Aphis с клёна весьма многочисленны в монастырском саду и составля-
ют пищу для Prostemum holosericeum F. и Selatosomus germanus L. Их мож-
но видеть каждый день ближе к закату, что подтверждает, что наблюдения
М. Laboulbene, расценившем Elateridae как насекомых-энтомофагов, замеча-
тельно обоснованы.
В лесах острова я нашёл также Polyzonium germanicum Brandt, но не иден-
тичного кавказскому виду, который я описал и изобразил под названием
Leiosoma rosea. Первый более выпуклый, с латеральными краями менее рас-
ширенного тела.
(Etudes entomologiques, 1853: 68-70)
Энтомологические экскурсии в 1852 г. до зимы
(продолжение)
Валаам небогат Lepidoptera, ввиду того, что большая часть острова по-
крыта лесом и скалиста, благоприятного места для этих насекомых здесь
мало. Мои сборы были лишь посредственными. Argynnis selene был в доста-
точном количестве и имеет одну так называемую вариацию, представленную
одним экземпляром, почти всю чёрную сверху и вместо серебристых пятен
снизу, он украшен продольными зелёно-черноватыми полосами. Если это не
вариетет, то я предлагаю название Argynnis veta. Другой вид, Argynnis ino об-
наружен только на одной равнине. Melitaea athalea очень обычен. Satyrus ае-
geria редок в лесах. Pamassius apollo, который встречается на противополож-
ных финских береговых возвышенностях, не показывается на острове; но, в
противовес этому, на тропинках в большом количестве встречены: Lycaena
icarius, eumedon и aegon, также как Steropes sylvius и Hesperia sylvanus. Название
Steropes было предложено М. Boisduval в 1839 г., в то время как оно было уже
предложено г-ном Steven в 1806 г. Соответственно я предлагаю для называ-
емой так Lepidoptera название Scleropus sylvius. Сумеречницы и ночницы там
ещё менее изобильны. Euthemonia russula и Chelonia plantaginis время от вре-
Петербург. Валпаам. Энтомологические экскурсии
177
мени поднимались над травой, Leucania pallens, Euclidia glyphica, Acidalia lute-
aria, Cidaria picaria, Hypena crassalis, Eusebia erutaria и бесконечные Crambides
составляли то, что там можно увидеть.
Более внимательное изучение Diptera, которое я предпринял во время
моей экскурсии на Валаам, не принесли мне ничего значительного.
В июле охота в лесах в окрестностях Петергофа (Бобыльска) наградила
меня экземпляром Metoecus paradoxus (самец), который держался на зонтич-
ном в компании с Mordelles и Anaspis. Менетриэ нашёл в той же деревне инте-
ресную Pelecotomafennica.
Экскурсии, которые я предпринял в августе в Осиновую рощу в компа-
нии господ Reer и Sacken принесли мне мало из-за крайне низкой темпера-
туры для этого времени года. Мы были вынуждены обратиться к муравей-
никам. Уплощённые гнёзда Formica polyctena Forster, изобиловали Corticaria
formicetorum Mannerheim, гнёзда Formica truncicola Nylander, построенные в
старых стволах, принесли нам Scydmaenus claviger и Tyrus mucronatus. На кар-
тофельном поле в окрестностях нашей столицы М. Wrangel нашёл [бражника
«Мёртвая голова»], Acherontia atropos L.
Odontocantha melanura, Scaphidium 4-maculatum и один новый Cryptophagus
(prbicollis Mannh.) были пойманы M. Obert на острове Гутуев и в Парголове. Этот
же энтомолог нашёл Cychrus rostratus и Miscodera arctica в парке Безбородко.
К концу августа г-да Кушакевичи совершили экскурсии на Поклон-
ную Гору и в Коломяги, где нашли Carabus clathratus и Agonothorax lehmanni
Chaudoir.
В сентябре эти же господа в компании Reer и Корреп посетили берега
реки Каменки, но из-за плохой погоды приостановили свои изыскания. Од-
нако они поймали Celia infima Knoch, Argutor minor Dej., Calathus micropterus
ит.д.
Холода наступили раньше обыкновенного, и энтомологические экскур-
сии приостановились в начале октября, времени, когда обыкновенно появ-
ляются разнообразные Lepidoptera. Но позднее, в ноябре и декабре, темпе-
ратура поднялась заново и пробудила насекомых от зимней спячки. Кроме
некоторых живых Bembidiens, г-да Кушакевичи нашли Phratora vitellinae на
стволах деревьев и Helodes hanoverana на снегу в Ульянке.
(Etudes entomologiques, 1854: 24-26)
Энтомологические экскурсии в 1853 году
Как только весна пробудила природу, наши столичные любители-энтомо-
логи тешат себя иллюзиями, посещая тёплые оранжереи, где растения жар-
178
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
ких стран дают приют многим чужеземным для нашего климата насекомым.
В одном из номеров за предыдущий год я говорил об одном из этих насеко-
мых, Otiorhynchus marquartii, которое атакует молодые ростки персиков; в
этом году г-н Кушакевич обнаружил в теплицах графа Шереметьева другой
вид этого же рода, который грызёт цветы этих деревьев и вызывает соответ-
ственно много порчи; это О. sulcatus F., которого мы не встречаем на откры-
том воздухе в наших краях. Первые экземпляры были обнаружены 1 марта,
а спаривание наблюдалось уже 7 числа этого же месяца. Г-н Кушакевич полу-
чил от них яйца, из которых вышли личинки, которые вплоть до сегодняшне-
го дня живут в земле, это хорошо объясняет, каким образом эти насекомые
попадают из одного климата в другой.
В течение апреля погода была устойчиво хороша, что позволило пред-
принять экскурсии на вольный воздух. Г-н Bremes совершил такую 12 апре-
ля, что принесло ему Brephos parthenias и Vanessa urticae. Г-н Reer чуть позже
совершил турне в Каменку, где нашёл только несколько Idalia bipunctata и
одну Dircaea laevigata. В первых числах мая г-н Menetries поймал в Павлов-
ске Calopus serraticomis и A.nthribus albinus в достаточном количестве, а г-н
Reer в Каменке — несколько экземпляров Ditylus laevis. Я в городе поймал
Rhyzophagus coeruleipennis Sahiberg. Во второй половине мая г-н А. Кушаке-
вич нашёл Carabus menetriesi — нашу всегдашнюю редкость. На молодых ли-
стьях Sorbus aucuparea в деревнях по дороге в Петергоф я нашёл в изобилии
Rhynchites cupreus и Thamnophilus sorbi m., а на игольчатых листьях Pinus larix
личинок с чехликами в большом количестве, принадлежащих молям Со-
leophora laricella Н. Комары (Culex pipiens) в этом году просто невыносимы.
Братья Кушакевичи также нашли редкую Peryphus sahlbergi в саду первого ка-
детского корпуса.
Путешествие в Америку
(Etudes entomologiques, 1854b: 1-15, 1855: 8-25, 1856: 3-20; 21-38)
Письмо Мочульского Менетрие
Каир, на Миссисипи,
26 ноября 1853 г.
Упустив пакетбот в Ливерпуле я вынужден был возвратиться в Бремер-
хавен, где погрузился на паровое судно «Ганза», которое отплыло 30 сен-
тября в Америку. Вместо того, чтобы следовать Ла-Маншем, мы обогнули
Шотландию с севера, между островами Ферро1. На 61° северной широты ат-
мосфера была достаточно спокойной, как в апреле в Петербурге, но после по-
врота на запад всё совершенно изменилось: неистовый ветер дул в паруса, со-
общая судну сильную бортовую качку, и мало приятные звуки заставляли нас
предчувствовать бурю; в действительности, едва ночь развесила свои густые
облака, как яростный ураган угрожал увлечь нас в бездну; паровая машина
подверглась такой аварии, что мы могли воспользоваться только парусами,
что задержало нас в пути более, чем на восемь дней. Что касается меня, то
я страдал от морской болезни; я не говорю вам также о радости путешест-
вия через океан; однако как отвлекающий маневр мы видели более или менее
близко смерчи, а также группы дельфинов, так же как полёт буревестников; я
очень надеялся встретить несколько китов, однако ни один не простёр свою
любезность до того, чтобы откликнуться на моё приглашение. Наконец, по-
сле 20-дневного перехода мы заметили Лонг-Айленд, расположенный напро-
тив Нью-Йорка, а затем живописные окрестности этого города.
Выгрузившись, я тот час же позабыл свои злоключения и, будучи уста-
лым, только назавтра посетил Кристалл-Палас, чтобы увидеть выставку
предметов человеческой индустрии, где янки хотели превзойти большую вы-
ставку в Гайд-Парке, но не достигли этого, однако я заметил там много инте-
ресных вещей. Так как эта выставка расположена на одной из окраин города,
там, где человек не успел порушить красоту природы, я, воспользовавшись
этим обстоятельством, а также и отличной погодой совершил несколько
энтомологических экскурсий. Первым насекомым, попавшим мне в руки,
была Passandra rufa Dej., затем Nitidula grossa Fabr., Ips 4-signata, хорошень-
1 Фарерские о-ва.
180
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
кая Casnonia pensylvanica, несколько Trachys и Thyamis chalcea Dej. Вы не мо-
жете себе представить, что со мной было, когда перевернув камень, я увидел
там Casnonia — стафилинов совершенно новой для меня формы, я бросился
на этих насекомых и упустил большую часть их. На другой день после ново-
го визита в Кристалл-Палас я вернулся туда, где был накануне и ловил на-
секомых. В этот раз на листьях Smilax rotundifolia, я нашёл восхитительную
гусеницу бражника {Sphinx) ярко-зелёную, имеющую наверху тела большое
коричневое пятно, окаймлённое белым; я хотел сохранить её, чтобы вывести
бабочку, когда заметил, что она поражена личинками наездника {Ichneumon)-,
Galerita americana доставила мне также много удовольствия. Посещение не-
которых лесов в окрестностях Нью-Йорка позволило мне изучить старые
стволы дубов и платанов, свойственных Америке; там я нашёл большое ко-
личество остатков Parandra, Lucanus, Tarandus, Osmoderma и других Coleop-
tera, но не всё указывало на то, что эта генерация выполнила своё предназна-
чение природы; что касается более мелких насекомых, их было ещё больше,
они напомнили мне формы нашей страны, составляя, однако, другие виды.
Что же до Peryphus rupestris Dej., Gastrophysa polygoni, которых я нашёл, они
происходят, безусловно, от европейских. Больше не было видно бабочек, что
я связываю с летней сушью, которая погубила большинство цветов; однако я
надеюсь привезти вам несколько интересных видов этого класса насекомых.
В больших количествах встречались Hemiptera, также как кузнечики и свер-
чки. Воды подарили мне несколько красивых Hydroporus, двух Laccobius Aube,
и большого водолюба Hydrophilus, которого я не нашёл у Dejian’a; он более
длинный, чем наш Н. piceus. Затем попалась красивая Hydraena, напоминаю-
щая Н. longipalpis Sch., Cyclous americanus, достаточно обычный; одна большая
Notonecta, похожая на нашу N. glauca, но у американского вида есть чёрные
пятна на спине; два или три вида Corixa тоже были пойманы.
Экскурсии, предпринятые в другие места окрестностей Нью-Йорка, при-
несли мне многих Chlaenidae, Brachynidae, несколько Athous, Oophorus и Dras-
terius (?) и одна златка, то ли Malacoderme, то ли Teredile. Наоборот, Brache-
lytra, встречались в изобилии, несколько Falagria и Tachyusa, доставившие
мне много удовольствия. Среди Pselaphinae восхитительный Bryaxis с антен-
нами, на которых второй членик булавы развернут и помещается косо, встре-
тился мне под камнями по берегу солоноватых вод; если этот вид окажется
новым, я предлагаю назвать его В. curvicera; затем два подлинных Trimium,
которые гораздо мельче, чем европейские. Scydmaenidae представлены у
меня 5 или 6 видами; среди них жуки такого же размера, как наши S. nanus
Markel и которых я назвал S. atomus. Много красивых Atomaria и Cryptopha-
gus, один очень маленький Elachistes, несколько интересных Trichoptilinae,
среди других рыжеватых Ptinella, очень похожая на мою Р. bicolor, я назвал
её Р. dimidiata-, второй вид того же рода, очень близкий к Р. pallida, может
Путешествие в Америку
181
быть назван Р. lividula. Globicorne дали мне два вида Necrophorus и несколь-
ко мелких Histeridae, род Сегсуоп кажется столь же многочисленным в Аме-
рике, как и в Европе, в то время как для Lamellicornia, сезон был подним, и
я нашёл только лишь несколько Aphodienae. Melasoma здесь ещё более ред-
ки, маленький Blapstinus напомнил мне вид, идентичный калифорнийскому.
Mycophaga, наоборот, более многочисленны: Orchesia, вдвое длиннее нашей,
нередка здесь, но она такая прыгучая, что я смог поймать лишь небольшое
количество экземпляров: я назвал её О. elongatcr, многочисленные красивые
Anthicus обитают по краю солёных вод Нью-Йорка, и я нашёл даже живой
экземпляр Epicauta atrata Fabr. Из Longicorne я не нашёл ничего, в то время
как Xylophage были богато представлены: два Cerylon, два Monotoma, а также
Rhyzophagus, Bitoma, Bothrideres, Silvanus, Trogossita, Laemophloeus и Brontes. Из
Rhyncocephale, Brachycephale и Platycephale было поймано немного предста-
вителей. Добавьте немного Hemiptera и интересных Myriapoda и вы предста-
вите себе всю мою добычу из окрестностей Нью-Йорка, так как 15 октября я
покинул этот город, чтобы посетить другие места в глубинке.
Моя первая поездка была на Ниагарский водопад, куда я приехал в один
из прекраснейших дней, какие можно увидеть, а посему каскад предстал пре-
до мной, как феерическая сцена! Это огромное количество воды, которое
устремляется в бездонную пропасть, наполненную всегда пеной и конден-
сированными водяными парами, образует зрелище, которое никакое, даже
умелое перо не смогло бы описать; водопад Иматра — просто ручеек по срав-
нению с Ниагарой. Скорость падения и сама масса воды таковы, что посто-
янно видны поднимающиеся тучи конденсированных паров (водяной пыли),
которые, освещённые солнцем, отражают все оттенки многочисленных радуг.
Невозможно пресечь восхищение этим феноменом, к тому же следует доба-
вить, что и окрестности его тоже весьма живописны: островок, расположен-
ный между двумя рукавами реки, образующей водопад, называется Ирис. Он
сохранил в своей большей части своё дикое и первобытное состояние; мост,
по которому туда переходят, был построен зимой над потоками, когда суро-
вая погода покрыла их льдом. Это место одно из наиболее интересных для
натуралиста, здесь можно видеть гигантские деревья, остатки девственных
лесов, дикий виноград оплетает их повсюду, не добавляя, правда живописно-
сти. Стволы мёртвых деревьев, из уважения к природе оставленные на месте,
принесли мне большое количество видов Mycophage и Xylophage, по большей
части принадлежащих к тем же европейским родам, таким как Enucarthron,
Cis, Triphyllus, Mycetophagus, Cerylon, Rhyzophagus, Bothrideres, Teredus и т.д., a
также различные Latridius и Clypeaster. Под камнями я нашёл восхититель-
ную жужелицу, размером и формой аналогичную таковым Galerita americana,
но которая своей раскраской и походкой напоминала больших одноцветных
Tarus (Cymindis) из киргизских степей и Сибири; подле воды нашёл чёрную
182
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Nebria с жёлтыми лапами, Sphaeroderus и многочисленных Feronia, близких к
нашим Poecilus и Omaseus; под трухлявым стволом, населённым муравьями,
я поймал восхитительного красного Scydmaenus, имеющего сильно выпуклые
элитры; его можно назвать S. sphaericus и кажется, что он живёт в мире с му-
равьями, хотя, впрочем, они кажутся более мелкими, чем мирмекофильные
виды из нашей страны. Большая часть видов Formica и Myrmica живут под
землёй, и я не видел, до настоящего времени, ни одного вида, который бы
строил конусообразное гнездо на манер нашего F. rufa. Подле Ниагарского
водопада я встретил рака из рода Astacus, который показался мне очень близ-
ким к виду из реки Шилки в восточной Сибири; помещённый в кипящую
воду или винный спирт, он не меняет свою черноватую окраску, щупальца
сильно испещрены пятнами. В окрестностях Ниагары есть в изобилии са-
харный клён (Acer saccharinum), чей сок даёт сахар, подобный таковому са-
харного тростника. Именно здесь на границе с Канадой, я видел первый раз
остатки индейских племен, который систематически уничтожаются теми на-
циями, которые претендуют на распространение превосходной терпимости.
К 20 октября погода внезапно переменилась, стал ощущаться колючий
холод, воды покрылись тонким слоем льда, и вершины холмов, пересека-
ющих штат Нью-Йорк припорошены снегом; это изменение температуры,
которое было неожиданным, таким образом столь же внезапным, что заме-
чается часто в Санкт-Петербурге, кажется американцу более вредным, чем
европейцу; вот почему наши деревья из Европы столь трудно акклиматизи-
руются в Америке. Это неожиданное понижение температуры вызвало оце-
пенение всех насекомых, у которых не было времени укрыться в зимних
убежищах, что позволило мне собрать здесь некоторых, даже под снегом.
Среди них назову жёлтого Sunnius и Anistoma (?), которые были наиболее ин-
тересными, под корой старого клёна я поймал несколько Upis, а под корнями
Tachinus, Anthicus и Nitidularia.
Берега озера Эри целиком песчаные и пустынные, я не встречал здесь
даже ракушек. Не столь протяжённые, как наша Ладога, озера северной
Америки гораздо опаснее для навигации, и каждый год отмечается поте-
ря многочисленных кораблей; я сам видел обломки парового судна, потер-
певшего кораблекрушение. Город Буффало, расположенный на берегу озе-
ра Эри не показал мне ничего особо примечательного; я покинул этот край,
где зима уже пожелала утвердиться, чтобы вернуться в Кливленд, другой
город на берегу Эри, куда я приехал как раз накануне воскресенья, дня, ког-
да в этой стране каждый становится рабом фанатичного обычая, который
запрещает любое занятие. Город Кливленд, более красивый, чем Буффа-
ло, расположен на возвышенных берегах озера и окружён лесом; я сделал в
окрестности экскурсию, которая принесла мне много красивых насекомых,
среди них прекрасно-красный Clems, много экземпляров Trogossita, Tams
Путешествие в Америку
183
(Cymindis) pubescens и многие другие Coleoptera. Днем позже я был в Цинци-
нати на Огайо, этот центральный город США, откуда приходят эти гигантси-
ке речные пироскафы, которые ходят по Миссисипи, и которые дают столь-
ко случаев для этих ужасных катастроф, как бы подпрыгивая в воздухе или
загораясь на воде. Город Цинцинати, ещё 25 лет назад бывший деревней, на-
считывает сейчас 200 000 душ; этот город, как и большинство городов Сое-
динённых Штатов, представляет мало интереса для путешественника, если
он не негоциант, либо человек алчный до спекулятивных манипуляций.
Что до меня, я оказался затем у г-на Лонгворта, неутомимого любителя
культуры лозы, особенно американского сорта (Катавба, Vitis labrusca). Вино,
которое он успешно производит, конкурируя с М. Циммерманом, может со-
перничать с некоторыми неочищенными уважаемыми винами Рейна. Без
сомнения, что с американской предприимчивостью эта культура при таком
развитии вскоре смогла бы составить конкуренцию продуктам Старого Све-
та. Проходя через виноградники г-на Лонгворта, я нашёл несколько красивых
Cicadelle на уже пожелтевших из-за позднего сезона листьях. Потом я посетил
горы, окружающие город и в полом стволе дерева обнаружил остатки редко-
го Sandahis niger. Эти горы сложены из известняка с хорошо сохранившимися
окаменелостями; здесь можно увидеть кораллы и другие полипы, располо-
женные в скале в положении, подобном таковому, какое они имели в море, и
даже некоторые из них сохранили цвет, очевидное доказательство, что явле-
ние, которое погубило все эти существа действовало постепенно. Третья эк-
скурсия подарила мне восхитительного Formicomus, а на берегу Огайо я нашёл
Unio (?) с толстыми створками, у которой был вид морской раковины. Визави
Цинцинати расположен город Кэвингтон, штат Кентукки; в окрестностях это-
го города я поймал восхитительного Cucujus clavipes, Passandra rufa — весьма
различных по величине, Colydium americanum, Passalus comutus, ещё более ин-
тересные мелкие виды и Helix, тоже весьма примечательный.
Я воспользовался установившейся погодой, чтобы продолжить своё путе-
шествие к югу — это было в городе Лексингтоне, где я впервые увидел деревья,
указывающие на близость тропиков. Из разных животных моими находками
явились: зелёная Lebia с красной шеей, близкая к нашей L. chlorocephala, один
Anthicus с рыжими элитрами, один Piestus, большая Falagria и другие Coleoptera,
также как два вида Bulimus. Среди камней подле городского кладбища я нашёл
фрагмент лопатки мастодонта, однако он столько весил, что я не мог его взять
с собой. Из Лексингтона я поехал в Луисвилль, так же в Кентукки, и оттуда
отвратительным дилижансом доехал до деревушки под именем Бель, в окрест-
ностях которой расположен знаменитый «Мамонтовый грот». Многократный
дождь превратил глинистый участок в непроходимое месиво, что делало наше
положение в дилижансе наиболее тягостным, затем был дорогой, но плохой
обед — вот некоторые составляющие нашего путешествия к «Мамонтовому
184
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
гроту». Там мы попали в подземные галереи, их достаточно много; вообще это
известковый грот, в котором сталактитов совсем немного, иногда встречаются
озера, ручьи и каскады. Как и все гроты, этот весьма живописен и причудлив,
а названия здесь не менее экстраординарны; так, прямой проход именуется
«жалоба тучного человека», крутой спуск, «схождение отчаявшегося любов-
ника», гроты: слона, американского орла, императорской короны, наконец
для некоторых мест есть даже столь поэтические наименования, как «небо,
освещённое светилами», «проход туч» и т.д. и т.п. Мы вошли в «Мамонтовый
грот» в 11 часов утра и вышли оттуда только лишь в 7 часов вечера, спустив-
шись на глубину 350 футов под поверхность земли.
Во время нашей экскурсии в грот мы пересекли на лодке подземное озе-
ро, примерно за полчаса в длину его. Вода этого озера прозрачная и населе-
на рыбами (Amblyopsis spelaceus Tellkampf) и слепыми креветками, но мы не
нашли Proteus', это интересная рыба в 4 дюйма длиной, причём голова её за-
нимает четверть длины, бело-розового цвета. Что же до креветок — то они
белые, формой и размером подобны Astacusfluviatilis, с очень длинными ан-
теннами и резко отличающиеся от креветок гротов Иллирии. После усердных
поисков я обнаружил, наконец, Anophthalmus tellkampfii и другой маленький
вид, которых я с удовольствием поднесу вам. Я нашёл также прелестный вид
Batyscia, с очень широким щитком, который можно назвать В. thoracica, затем
бескрылого кузнечика, близкого к тому, что находили в гроте Адельсберга,
но с антеннами гораздо более длинными и с чёрными хорошо различимыми
глазами; ещё Ligia и белая Podarella, а также белый паук. Все эти насекомые
встретились в наиболее удалённых и самых глубоких местах грота. В лесах,
окружающих это место, я собрал плоды сахарной акации, чьи семена населе-
ны прекрасными Bruchus, серыми и больших размеров.
Получив передышку после этого подземного мира, я вынужден был за-
браться в мой отвратительный дилижанс, который препроводил меня в Неш-
вилль, расположенный почти на широте Сицилии и Египта. Погода была вос-
хитительна, и до 6 ноября было так тепло, что моё драповое пальто мешало
мне во время экскурсий, которые я совершил в окрестности этого города. Я
поймал большое количество мелких насекомых, из которых наиболее инте-
ресны семейства Stafilinidae, Pselaphidae и Curculionidae; я нашёл Elmis с жёл-
тыми полосками, которые мой друг Markel de Wahlen показал мне перед моим
отъездом в Америку; это насекомое живёт в маленьком ручье, впадающем в
реку Кумберланд. Я предложил назвать его Elmis или даже Stenelmis markelii.
Но самая интересная находка — это Scarabeus tytius, я никогда не думал, что
это насекомое так продвинуто на север. Берега Кумберланда, на которых
расположен Нешвилль со своим восхитительным висячим мостом, обогатил
меня двумя видами Conus, или каким-то близким родом, чьих представителей
я никогда не видел в пресных водах. Кажется, что Нешвилль — это Капуя Со-
Путешествие в Америку
185
единённых Штатов. Мне говорили, что в этом городе есть Палеонтологиче-
ский и Ботанический музей, но я не смог их увидеть; к тому же не следует ду-
мать, что в этой стране музей, это то, что мы разумеем под таким названием; в
Америке музей — это место отдыха для народа, а не для учёного. Здесь музей
помещается в том же здании, что и театр зверей; к зверинцу принадлежат не-
сколько коллекций, плохо сохраняемых и неопределённых, и вход туда около
25 су. Днем там видят диких жирафов, а в вечеру жирафов дрессированных!
Из Нешвилля я спустился на паровом судне до Падуки, маленького горо-
да, расположенного совсем близко от Миссисипи, это было всё ещё воскресе-
ние, я не мог двинуться дальше, и проводил своё время в экскурсиях; много-
численных Rhychocephala и Brachycephala, а также прелестный Tetragonoderus
доставили мне истинное удовольствие. Затем я продолжил своё путешествие
до Каира по Миссисипи, но дождливая погода не позволила мне поохотиться
на насекомых, я видел, что осень близится к концу и что надо подумывать о
возвращении, тем более что жёлтая лихорадка и холера угрожали мне невоз-
можностью прибыть на встречу.
В Луисвилле я нашёл Languria bicolor, а в Цинцинати вид рода Cephen-
nium (С. subquadratum, m.1, одну Anisarthria и одну Nemozoma. В водах Огайо
ловят крупных Anodonta с очень красивым фиолетовым нутром, и Unio, ко-
торый снаружи имеет бугорчатую шероховатость, если это новый вид, то его
можно назвать Unio tuberculata, что будет ему хорошо соответствовать. Не
могу обойти молчанием рыб, которых я ловил в Огайо во время моего при-
бывания в Цинцинати. Одна из самых необычных без сомнения рыба-ложка
(spoon-fish), чей лоб продолжается вперёд в виде ложки и который занимает
более половины длины тела, этот вырост мягкий и частично состоит из жира;
я видел экземпляры до четырёх футов длиной. Другой курьёзный вид — это
Paar, по форме похожий на угря, но более короткий, с мордой очень длин-
ной и тонкой; рыбаки уверяли меня, что если ударить её железкой по голове,
то заметен электрический проблеск. Осетр из Огайо сверху желтовато-серый,
белое брюхо, достигает иногда более 10 футов в длину и весит двести фунтов.
Рыба, которую называют Сагре, разнится, однако, от европейского карпа, как
так называемая сельдь из Огайо отличается от таковой из Голландии. Очень
хорошенькая рыбка — это Sand-fish или Sun-fish, которая своим красно-зо-
лотым цветом очень напоминает золотых рыбок из Китая, которых в Европе
содержат в вазах.
Вот мой рассказ на этот раз, позднее надеюсь сообщить вам наблюдения,
которые надеюсь сделать будущей весной.
Прощайте,., и т.д.
Виктор Мочульский
1 mihi — мой (лат.), соответствует совреманному sp.n. (species nova) — новый вид.
Путешествие в Панаму
Письмо Мочульского Менетрие № 2
На борту парового судна США,
20 марта 1854 г.
Только лишь 20 февраля я покинул Нью-Йорк на борту пироскафа
“George-Law”. Поначалу влажная погода вскоре сменилась пронизывающим
холодом, а затем и такой метелью, что следовало остановиться; такой холод
длился несколько дней и 24, когда мы вышли на 30° северной широты, тёп-
лое пальто было просто необходимо. 2-го марта мы находились на 9 град,
южной широты в Центральной Америке. Это в деревне Обиспо на Панам-
ском перешейке я и устроился посреди тропических зарослей; я был окру-
жён пальмами с разрезанными листьями, бананами, лианами с пестрыми
цветами, и т.д. К несчастью, из-за позднего сезона, орхидеи не цвели, мно-
гие деревья стояли голые, но на других были цветы и фрукты. В этих лесах
не видно травы, только деревья, кустарники и паразитические лианы, напо-
минающие веревки, ползут по земле, затем обвивают дерево до его верши-
ны, затем опять падают на землю, где дают корни, чтобы снова начать своё
путешествие; Cucurbitacea с причудливыми формами подвешена к наиболее
тонким деревьям; пассифлоры со своими яркими цветами образовывали из-
ящные фестоны посреди этого зелёного изобилия... Девственный лес распо-
ложенный между тропиками, наиболее величественен из-за своей роскош-
ной растительности, а также из-за глубокого молчания, царствующего там в
дневные часы, когда жар солнца усыпляет всё живое; человек, при виде тако-
го грандиозного зрелища немеет, даже если он и не очень чувствителен и не
способен к религиозным чувствам.
Вечером по прибытии я отправился на поиски в окружающей расти-
тельности запоздалых насекомых. Очень красивые бобовые с полу-припы-
лёнными, полу-жесткими цветами подарили мне несколько Bruchidae се-
рого цвета, с поперечной белой полосой посередине надкрылий, с рыжими
лапками, тёмными антеннами и очень сильно гребенчатыми; мне этот вид
показался новым и я предложил для него название Bruchus clandestinus по
причине большого количества семян, которые были потравлены этим на-
секомым. На стенах нашлись несколько Sylvanus, Bostrichus и Clypeaster, вид
Путешествие в Панаму
187
которого (С. falvicollis) очень походит на наш С. pusillus. Ища с превеликим
усердием этих мелких насекомых тропиков, я едва следил за уходящим сол-
нцем и за тем, что стало почти темно около шести часов. Напрасно я ожи-
дал появления фосфоресцирующих насекомых, которые дают прекрасный
спектакль во время чёрных тропических ночей — в Обиспо их было немно-
го. На другой день я совершил экскурсию в горы, не страшась помех из-за
жары. Мне казалось, что в Египте я настрадался больше, несмотря на то, что
я находился здесь на 22° ближе к экватору. Моей первой жертвой был один
из этих крупных голубых Morpho, затем многочисленные стрекозы, которые
напомнили мне европейские виды. На цветах древовидной Vernonia (может
быть V. psittacorum D.C.) я нашёл здесь очень красивую Amauronia или что-
то из соседнего рода, серую, которую я назвал A. cinerascens, затем два вида
Corticaria. (С. subnitida и С. globifera), жёлтую Atomaria, испещрённую чёрным
(A. tesselatd), вид Glyptoscelis (G. aenescens) и других мелких насекомых. Что до
Diptera и Hymenoptera, то их немного, возможно из-за сезона или местности,
где я находился; также я не могу не сожалеть о Mosquitos и других Culicidae,
столь опасных во всей Южной Америке. Наоборот, я наблюдал муравьев раз-
личных причудливых форм, среди других один, очень похожий на паука, осо-
бенно на Salticus, имеющий способность прыгать, я назвал его Salticomorpha
nigra. Многочисленные Termites, живущие на деревьях, чьи бесполые особи
имеют голову, удлинённую вперёд в виде острого рога, один с почти чёрной
головой (Т. comigera, ш), другой вдвое больший, рыже-жёлтый (Т. armigera,
ш.). Я думаю, что нужно установить для них особый род, они строят свои
галереи от корней до довольно высоко расположенных ветвей деревьев, где
они помещают свои гнёзда, которые в просторечии называются «головами
негра» из-за субстанции чёрного цвета, из которой они сделаны и которая
пронизана множеством ячеек и переходов. [Такое гнездо] полностью защи-
щает термитов от смены атмосферных изменений. Самки их были в форме
нимф с недоразвитыми крыльями, и они бегали по ветвям и листьям в обще-
стве бесполых особей. Часто я бывал весь покрыт этими насекомыми, и од-
нако они меня никогда не кусали.
Зайдя далеко в лес во время первой экскурсии, я пришёл к выводу, что
нельзя безопасно пробегать целый день, в этих краях присутствует лихорад-
ка и потом легко ещё получить солнечный удар. К тому же сезон крупных
Scarabaeidae прошёл, и я находил только лишь остатки этих насекомых.
Вот как я распределил своё время: я вставал до восхода солнца, купался
в реке, где вместо аллигаторов маленькие рыбки развлекались тем, что по-
кусывали меня иногда; ни одна ванна не может быть более благотворна, чем
это купание под сводом зелени! Чуть погодя я пил чай, а затем, снабжён-
ный большим зонтиком и ситом, начинал охоту. Зонтик — наиболее полез-
ный инструмент в межтропикальных странах для того чтобы оббивать или
188
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
отряхивать ветви деревьев, если желательно поймать Calleida, Leptotrachelus,
Coptodera, Saerangades, Stenochia, Statyra, Macrarthrius, Monocerus, Brachytarsus,
Cryptorhynchus, Tylodes, Constrachelus, а также Longicornes, Cassidaires и массу
других прелестных насекомых, которые держатся на листьях, в то время как
косить сачком траву практически бесполезно. Затем по берегам ручьёв я про-
сеивал растительные остатки и к 9 часам возвращался к завтраку; здесь счи-
тается, что важно есть часто, чтобы желудок был тёплым. Затем я разбирал
просеянную землю, отыскивал добычу, которую принёс с утра, потом в 2 часа
я обедал, а в 4 часа я снова пускался в дорогу до 6 часов, когда ночная темно-
та клала конец дневным экскурсиям; после ужина я приводил в порядок то,
что собрал за день и к десяти часам всё успокаивалось, редко слышно было
какой-нибудь звук или монотонное пение припозднившегося негра.
Охота с зонтиком принесла мне много примечательных видов, из кото-
рых назову некоторые: Rhagocrepis fulvus, m., промежуточной формы меж-
ду Leptotrachelus и Calleida, полностью жёлто-рыжего цвета, от Leptotrachelus
это насекомое отличается своим подбородком без зубов, 1-й членик антенн
более длинный, чем 3-й и своими лапками с двумя двухлопастными пленни-
ками. Calleidomorpha nigroaenae, m., новый род в группе Calleida, но с очень
отличными антеннами, 3-й членик более короткий, чем 1-й; один двухло-
пастной членик лапки, голова и щиток пятнистые. Metallosomus virescens, m.
и М. viridipennis, m., восхитительные насекомые, напоминающие Dyscolus, но
с широким щитком и отчётливо выступающим. Leptochromusfulvescens, m. но-
вый род Scydmaenidae, который связывает Leptoderus и Mastigus с Microstemma
(Scydm. tarsatus). 1-й членик антенн занимает треть всей её длины, щупики
очень длинные с 4-мя члениками, 1-й очень короткий, 2-й наиболее длин-
ный, 4-й яйцевидный; элитры с большими точками, расположенными поло-
сками, размером почти как Mastigus. Astenoderus castaneus и A. crenatus, m. два
вида нового рода Tenebrionites облика Cymatothes. Cantostomus ciliatus, новый
род для Brontides, который составляет переход последних к Sylvanus. Упомя-
нутый вид чешуйчатый, с отражающей полосой, как у некоторых Telephanus,
на которых он очень похож с первого взгляда. Colydodes gibbiceps, m. очень
простой род Colydides, который напоминает цилиндрических АпоЫит и име-
ет шероховатую бугристую скульптуру, более заметную, чем у Dictyalotus, зад-
няя часть головы отмечена двумя большими выростами. Cladophila elongata,
m., C.filiformis, m„ C. aenea, m. и много других.
Просеянное тоже принесло мне много интересных вещей: сперва мелкие
Tachys, самые разнообразные, такие как Т. sellata, aequinoctialis, multistriata.fla-
vicollis, lugubris, rufula и tantilla, последняя — самый мелкий вид рода; многие
виды Limnichus: L. tesselatus, sulcifrons и triangularis, которые столь же широки,
как длинны, пепельно-серебристого цвета, и новый род Limnides pubescens,
составляющий переход, весьма естественный, к Byrrhides (Simplocaria) и Lim-
Путешествие в Панаму
189
nichides, к которым он принадлежит: два вида Hydraena, Н. limficollis и Н. aequa-
torialis; прелестный вид Cyllidium, С. corvinum, крупнее нашего и глаже; новый
род среди Georyssides, Lepicerus inaequalis с более квадратной, чем у Georys-
sides и с телом, покрытым членистой коркой; но что я получил в большом ко-
личестве подобным методом охоты, так это были Scydmenides, Pselaphides и
Trichophtilides: первые представлены у меня по меньшей мере 20 видами, из
которых большая часть соотносится к моему роду Microstemma, созданного на
основе Scydm. tarsatus разных авторов, к которому относятся также S. rubens,
brunneus и cognatus, описанные Schaum’oM по экземплярам из Берлинского
музея, виды, которые я изучал во время моего последнего визита в этот го-
род; в качестве новых видов цитирую: М. grandis, М. gracilicomis и М. rufula, m.
Scydmaenus nigriceps, m., — один из наиболее мелких видов рода, Scydm. 4-аг-
ticulatis очень близок к нашему S. maklini, с булавой антенн с 4-мя членика-
ми очень заметно расширенными, Scydm. tenuicomis размером с Microstemma
tarsata, но с более треугольным щитком, более широкими элитрами и более
тонкими антеннами, с пятью последними члениками более значимыми, чем
остальные. S. transversus, крупный вид с пятью члениками булавы антенн, рас-
положенными сильно поперечно. Pselaphides принесли мне большое количе-
ство Batrisus, которые, в противоположность нашим живут между тропиками,
по берегам вод, скрытых кустами и листвой. Batrisus rivularis, m., гладкий и на
элитрах у него только одна субсутуральная бороздка, В. vividus похож очень на
первого, но не достигает и половины его роста; В. cylindricus очень разнится
от других видов своей удлинённой цилиндрической формой; Pselaphomorphus
sculpturatus, m., новый род облика истинных Pselaphus, но с короткими паль-
пами, как у Batrisus, голова удлинена как у Xantholinus, с глубокой продольной
бороздой, почти восьмиугольным щитком, имеющим боковые продольные
линии, такие как у Batrisus, лапки и антенны длинные, гладкие; Ctenistes aequa-
torialis, ш., близкий к нашим, но с 8-м члеником антенн, более длинным, чем
11-й; Hamotus Aube, род соседствующий с нашими Tyrus, но с щупиками как у
Batrisus, это — Pselaphiens большого размера, свойственные экваториальной
Америке. Новые виды, которые я привёз, это: Hamotus fuscus, m., Н. rufulus и
Н. gibbosus; Canthoderus (Phamisus? Aube) villosus, простенькое насекомое, раз-
мером и обликом Trichonyx sulcicollis, щиток имеет с каждой стороны по на-
правлению к основанию сильную вырезку, что образует острый угол, направ-
ленный назад; Trichonyx aequinoctialis, m., меньше размером, чем Т. sulcicollis и
менее опушённый, средняя линия щитка неприметная или совсем почти неза-
метная, Т. canaliculatus, ещё меньшего размера, с широкой продольной боро-
здой на щитке. Среди Euplectus много видов: Е. robustus, близкий к Е. kunzei, но
более плотный (возможно это Trichonyx?), Е. tropicalis, сосед нашего Е. tischeri,
но более широкий и более выпуклый, Е. antennatus, ростом с Е. karsteni, с бу-
лавой антенн очень здоровой; Е. adustus, рыжеватый с частью задних элитр
190
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
коричневатого цвета; £.? cordicollis, очень удлинённой формы, близкий к Lith-
ocharis, с сердцевидным щитком, без узоров, возможно особый (частный) род.
Trimiceruspacificus из Панамы, облика более грубого, чем у Euplectus, щиток бо-
лее узкий, с узорами, голова очень широкая, выдающаяся; второй вид, более
мелкий, это мой Т. rivalis', Euplenius aequatorialis, тело гладкое и блестящее, ры-
же-жёлтое; Arthmiusfrontalis из Панамы, A. collaris, меньший, чем предыдущий,
этот род немного напоминает Batrisus; Pseudobryaxis nitida, m„ и P. glabrella,
принадлежат к новому роду, который называется Bryaxis, но который от него
отличается, среди других, булавой антенн, значительно расширенной. Много-
численные Bryaxis напоминают наши европейские виды; В. consanguinea, m.,
сосед нашего B.juncorum, но гладкий и имеющий только одну фовеолу на ка-
ждой стороне; В. pruiosa, близкая к В. rubripennis, но вдвое меньшая, на щитке
три фовеолы; В. тасгига, маленький рыжий и гладкий вид с очень длинными
антеннами, как у нашего В. longicomis, антенны самца имеют очень толстые
10-й и 11-й членики и с каждой стороны щитка по большой фовеоле; В. comi-
gera, такого же цвета, но более мелкая; голова самца с двумя выростами, как у
самца Eumicros hellvigii; Metaxis robusta, более мелкая, более плотная и гораздо
сильнее мохнатая, чем виды Восточной Индии; Tychus pilosus, монотонно ры-
жий и сильно опушённый, размером с Т. niger, Circocerusperpelexus, m., новый
род, формой напоминающий Tychus и Bythinus, но их антенны заканчиваются
очень толстыми члениками; сильно опушённый и размером с Т. niger, Goni-
acerus gibbus m., единственный род облика Plagiophorus из Bythinus, у которых
коленчатые, очень толстые антенны, имеющие всего 6 члеников; из которых
первый занимает по меньшей мере половину общей длины. Вид имеет раз-
мер Bythinus curtisii и образует изящный переход к Clavigerides. Кажется, что
Trichoptiliens в тропической зоне так же многочисленны, как и у нас. Панам-
ский перешеек дал мне, по крайней мере двадцать видов, из которых пере-
числю некоторые: Acratrichis convexa, brunnipennis, очень близкую к нашей
A. taurica; A. columbina, infuscata, planulata, velutina, fulva, sylvestris, elongatula;
Myrmicotrichis aequatorialis и subvittata, род, имеющий форму Acratrichis, но
лишённый глаз; у нас его представителем является М. subcorticalis Hochhuth,
который живёт в гнёздах муравья Formica pubescens; панамский вид находится
в сообществе большого рыжего муравья, который мне кажется новым; Cissidi-
um basale, род, обликом некоторых Scydmaenus, но с антеннами, свойственны-
ми Trichoptilides, такой же длины, как всё тело, с очень гладкой булавой, у ко-
торой три последних членика конусовидные, с сильно вздутым основанием,
что ставит его в оппозицию по отношению к другим Coleoptera, у которых он
узкий; вид блестящий, рыжеватого цвета, элитры по большей части чёрные.
Второй вид — более короткий, рыжего цвета, я назвал его Cissidium rufulum.
ещё один, Millidium sculpturatum — это новый род, к которому относится наш
Ptenidium minutissimum и с которым тропический вид имеет некоторое сходст-
Путешествие в Панаму
191
во. Его элитры более широкие, более овальные, щиток более сердцевидный,
бороздки на последнем очень ярко выражены и простираются на элитры с
обеих сторон щитка, кроме того, они ограничены на основании щитка тисне-
нием. М. triramosum, меньше, чем М. minutissimum, и пропорционально более
узкий; Ptinidium terminale, m., очень близок нашему Р. pusilium, но чуть короче
и пошире, щиток более расширен в задней части. Встреченные Anthicidae по
форме похожи на Scydmaenidae, у них, как у Tomoderus, элитры усеяны боль-
шими точками, расположенными в ряды, и каждый из которых имеет длин-
ную ресничку. Я назвал этот род Tomosomus, а вид Т. subtestaceus. Новый вид
первого подразделения Anthicus, близкого к A. striatopunctatus, имеет два бе-
лых последних членика антенн, и я назвал его A. albicomis. Orthoperus nanulus
m. и Clambus castaneipennis m. я равным образом поймал в просеянной земле,
также как маленького жука Endomychidae из нового рода, Endodactylus trimac-
ulatus, и т.д.
Охота в девственных лесах гораздо более трудна, чем у нас; каждое мгно-
вение вы либо зацеплены, либо разорваны шипастыми растениями. Удуша-
ющая жара тоже выводит вас из битвы; посему мои сборы не были очень
изобильны. Под сухими листьями я собрал чёрную жужелицу размером с
нашу Pseudomaseus nigrita, но более короткую, которая является переходом
к Morio от Campylocnemis, имеющую облик первых и выгнутые ноги вторых;
антенны спрессованы и расширенны к вершинам, как у Helluo, подбородок
без зуба в середине; я назвал род и вид Moriosomus sylvestris. В гнилом лесу
я нашёл вид Helluonides, в пять линий1 длины и более удлинённую и цилинд-
рическую форму, чем другие виды этой группы, это всегда очень длинный
щиток, с параллельными латеральными сторонами и прямыми задними угла-
ми, лапки простые, сближенные, утолщающиеся к оконечности, с короткими
члениками, коническими, почти ровными по длине; 3-й членик чуть длиннее
4-го, 2-й очень короткий; я назвал его Helluogaster glaber. Другой вид из той
же местности, это мой Pseudozaena fusciceps, который имеет точную форму
Ozaena orientalis, представленную Клугом (Klug, pl. 1, fig 8, «Jahrbucher der
Instectenkunde», vol. 1), но моё насекомое в два раза меньше и желтовато-
коричневого цвета. Тот же лес снабдил меня двумя видами Passalus с личин-
кой, замечательной тем, что у неё всего четыре лапы вместо шести, как это
случается у всех других видов до сих пор известных Coleoptera. А затем ещё
и Tryponoeusflavoguttatus, m., красивый вид благодаря беловато-жёлтым над-
крыльям.
Под корой свежесрубленной пальмы, из которой получают сок, я встре-
тил большое число Brachelutres, Nitidulaires, Histerides и, кроме того, новый
род жужелиц, Rhynchosia, который отличается от других Lebiides 4 членика-
1 Ligne — мера длины, различная в разных странах и здесь равная 2,25 мм.
192
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
ми простых лапок и ничуть не двухлопастных; один из этих двух видов, че-
шуйчатый, тусклый, запятнан чёрным и имеет крайне выдвинутую верхнюю
губу; я назвал его соответственно Rh. rostrata; другой вид, покрытый чешуй-
ками, с широко окаймленными чёрными элитрами; я назвал Rh. limbata.
Песчаные берега ручьёв подарили мне прелестнейшую Stigmaforus tesse-
latus, m., род, который разнится от Lachnophorus скульптурой верха тела, ко-
торая не имеет разбросанного опушения, свойственного видам первого рода
и чьи анетнны более гладкие, членики 3-й и 4-й равной длины с последую-
щими, они едва более короткие, чем 1-й; зуб посереди подбородка крепкий;
второй вид этого рода — это Tachypus midiosignatus Menetries, из Калифорнии.
Cryptorhypnus cruciger, m., бледно-жёлтый co швом и поперечной полосой
чёрного цвета посередине элитр и Cryptopleurus ? aequinoctialis, m„ с тех же
песчаных берегов симпатичный вид, сильно бороздчатый и более удлинён-
ный, чем тот, что мы находим у себя; может быть это новый род?
На берегу Тихого океана, в Панаме, встретился Cicindela octosignata, m.,
чёрно-зеленоватого цвета, с восемью жёлтыми пятнами, расположенными
параллельными линиями на элитрах; их следует поместить в подразделенья,
где есть несколько мексиканских видов, таких как C.flavopunctata, С. hopfneri
и т.д. Phaleria, Сегсуоп и некоторое количество Brachelytres там тоже есть.
Среди Hydrocanthares мой урожай был беден, и кроме нового вида
рода Desmopahria Babington — D. verietata, m. и Pamus aequatorialis осталь-
ные оказались более или менее известны. Реваншем послужило изобилие
Brachelytres и кроме видов во множестве описанных Erichson, как произо-
шедших из Колумбии, я нашёл ещё много новых, к примеру: Myrmidonia ао-
cillaris, Falagria albicomis, Tachyusa pieta, Phloeopora columbina, Gyrophaena adu-
sta, G. luteola, G. lividula, G. nigrita, Hypocyptus analis, H. punctulum, Xantholinus
variegatus, Leptacinus fasciatus, Lithocharis umbraculata, Stilicus fasciatus, St. pal-
lipes, Sunius nigrinus, Scopimorpha (n. g.) attenuata, Holisus fuscipennis, Oedichi-
rus fotficularius, Megalops angulatus, M. glabriusculus, Osorius tenellus, Holotrochus
suldcollis, Oxytelus comiger, O. infuscatus, 0. albipennis, Phloeonaeus pulchellus, Tro-
gophlaeus biramosus, Tr. analis, Lispinus fulvescens, L. suturalis, L. fuscipennis, Piestus
crenulatus, Hypotelus piger, Piestinus (n. g) opacus, Omalium columbinum, Glyptoma
(pas Thoracophorus) excisicollis &c.
Местности перешейка Панамы между прочим довольно примечательны
из-за числа насекомых, которые имеют белые вершины антенн, которых не
встретишь в других местах. Среди Coleoptera я нашёл виды Carabiques, Bra-
chelytres, Anthicides и Cucujides (Telephanus albicomis, m.) тоже окрашенные.
В течение трёх недель пройдя гребень Панамского перешейка, я пребы-
вал в полном бессилии и лишённый средств сбора насекомых; все мои склян-
ки разбились, мой мешок, мой зонтик, даже сито, столь необходимое, были
разломаны, моя одежда вышла из употребления, мои руки и лицо сильно по-
Путешествие в Панаму
193
вреждены колючими растениями, одним словом двадцать дней охоты в тро-
пиках произвели все эти перемены. Я мог всё ещё считать себя счастливым не
будучи раненным какими-либо ядовитыми растениями, весьма обычными в
этих краях, так как комиссия по прокладке Панамского канала, насчитыва-
ющая дюжину человек, потеряла пятерых из них из-за случайных ран этими
растениями.
После короткого пребывания в городе Панама и короткого визита на бе-
рег Тихого океана, я вернулся в Аспинвалл на берегу Карибского залива, пе-
ред тем, как погрузиться на судно до Нового Орлеана и далее на север. Каж-
дый день приближал меня к моим пенатам.
Берега Карибского залива и Мексиканского залива образованы боло-
тами, находящимися на остатках гигантских кораллов, чьи обломки можно
увидеть выброшенными морем. Такая же вещь встречается также на берегах
Тихого океана в Панаме; можно предположить, что перешеек обязан своим
происхождением подводному поднятию. Горы сложены красноземами —
очень плодородной глиной; потоки воды, которые встречаются на двух скло-
нах, медленны, кажется, что нет большой разницы в уровнях двух океанов,
что даёт надежду на то, что этот перешеек в 60 вёрст длинной будет перере-
зан каналом, что позволит кораблям проходить из одного моря в другое. Же-
лезная дорога наполовину закончена и уже доставляет публику на расстояние
35 вёрст.
Я должен был остаться два дня в Аспинвалле, местечке, чья атмосфера
весьма нездоровая; секущий дождь длился весь день, жгучий пар наполнял
воздух, в то время как свежий ветер с моря давал очень разительный контраст
для создания охлаждения. Однако, я искал насекомых под корой упавшей ко-
косовой пальмы, но нашёл только лишь маленького чёрного Cossonus. В этом
климате кора старых деревьев больше прилегает к древесине, так что нелегко
её отодрать, чтобы искать там насекомых; что до той, что гниёт на самом де-
реве, то она падает тут же, обращаясь в пыль под жаром солнца. Грибы или
лучше Lycoperdon снабдили меня мало интересными насекомыми, несколь-
кими Cis, как исключение, из них многие новые, такие как Cis haemorhoidalis,
С. 4-tuberculatus, С. lugubris, С. planulatus, m., и т.д. На другой день погода по-
вернула к лучшему, и я смог обтрясти ветви деревьев, но без особых результа-
тов, если не считать восхитительного Clytus, которого я поймал.
Заметьте, что в эту пору мы были здесь в так называемый сухой сезон в
этой межтропикальной зоне и однако дождило на перешейке много раз, что
полностью не согласуется с нашими данными по этому району, где считается,
что ни одна капля дождя не упадёт за лето; в Египте — да, но не в Панаме.
Повсюду я встречал ракообразных, но из-за места и погоды я должен
был удовольствоваться несколькими образцами; я поймал под корой пальмы
скорпиона три дюйма в длину, а большие пауки там не редкость; наземные
194
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
моллюски из-за сезона все попрятались; однако в Обиспо я нашёл несколь-
ко особей примечательных своим большим размером. Можно подумать, что
рептилии обитают всё ещё на своих зимних квартирах, несмотря на то, что
болота, характерные для этой страны, казалось готовы прокормить всех по-
добных гостей. Попугаи, прячущиеся в густой листве, выдают своё присутст-
вие весьма негармоничными криками.
Я должен отметить одно, как говорят, эффективное средство от укусов га-
дюк, которое продается в Панаме под названием Cedron, к моему сожалению,
я не смог установить от какого растения берется этот орех.
Несмотря на опасности, откровенно говоря неизбежные, сопровождаю-
щие путешественника по перешейку и в противовес тем, кто совершает эк-
скурсию, вооружаясь различными пистолетами, кинжалами и огромными
шпорами, хотя бы для того, чтобы убежать вовремя, у меня не было ничего из
оружия, кроме зонтика и изорванной одежды, однако я не встретил ни чело-
века, ни животного, которые помешали бы мне в моих дальних странствиях.
Я благодарю Бога, уберегшего меня от гибельных воздействий климата,
ведущих к такому изобилию болезней; мне остается только жаловаться на
усталость и нехватку сил, которые суть всего лишь мелкие помехи в этой тро-
пической стране.
Прощайте и т.п.
Виктор Мочульский
Письмо Мочульского Менетрие № 3
Нью-Йорк,
15 июля 1854 г.
В моём письме, датируемым Новым Орлеаном, я поздравлял себя с тем,
что вышел здоровый, без тропических болезней. Увы, это было неправдой,
так как незамедлительно по моему приезду в этот город я свалился с жёлтой
лихорадкой и в таком положении, что моя смерть рассматривалась, как неиз-
бежность. Однако, благодаря весьма предупредительным заботам семьи До-
тюр, владельцев отеля Орлеан, где я остановился, доктору Лапейру и нашему
консулу г-ну Иону (lohns), я выкарабкался. Эта ужасная болезнь пригово-
рила меня в течение семи недель к почти полной неподвижности, и, даже во
время моего выздоровления, я должен был во время экскурсии не удаляться
слишком от окрестностей города. Я мог лишь посещать плоскую болотистую
местность, которая была покрыта в достаточной мере жалкой растительно-
стью: сосны и наполовину мёртвые дубы, покрытые серым свисающим мхом,
а также карликовые пальмы, не образующие крону были почти единствен-
Путешествие в Панаму
195
ними деревьями этих краев. В течение апреля погода часто оставалась хо-
лодной, поэтому мой хозяин предложил мне протапливать комнату, но не
забудьте, что Новый Орлеан находится почти на той же широте, что Каир в
Египте, т.е. на 30° северной широты.
Берега озера Пончартрен снабдили меня большим числом Coleoptera,
свойственных этой местности, среди которой были Staphilinidae, Scydmae-
nidae, Pselaphidae, Trichoptilidae, Histeridae, Rhynchocephalidae и т.д. Красивая
Ega salleyi обратила на себя внимание, так же как редкий Zuphium americanum.
Я разыскал под сухими листьями дуба восхитительный вид моего рода
Circocerus, который я назвал С. batrisioides и который чуть меньше и пропор-
ционально более широкий, чем Batrisus venustus. Более того, я нашёл Julus,
такого же толстого, как большой палец; я хотел бы назвать его J. crassus. Се-
зон больших Scarabaeus прошёл, потому что их собирают зимой, раскапывая
землю у подножья деревьев; эти насекомые, раз вышедшие из своего убежи-
ща, принимаются летать над деревьями, чтобы утвердится потом на верхуш-
ках, где они кормятся соком дерева. Многочисленные Stermoxes, также как
и Tetraopes tomator и Callichroma splendida Dej. обнаруживаются на плакучей
иве, дереве, завезённом из Европы. Eudiagogus rosenschildii, красный пред-
ставитель Rhynchocephalidae, живёт на индиго, растении, равным образом
чужеродным для Америки. С другой стороны Robinia pseudoacacia, корен-
ной житель Нового света, кормит большое количество насекомых; у нас же
её не трогают никакие насекомые. Эти примеры доказывают, что насекомые
не всегда специализируются в некоторых местностях, из-за недостатка в той
или иной пище, которую предоставляет им природа, и это очень важно при
использовании репрессивных методов против вредителей сельского хозяй-
ства.
Я встретил в Новом Орлеане двух очень ревностных энтомологов,
г-д Stubenrauch и Finck; первый обладает хорошей коллекцией, собранной в
Луизиане, а другой очень хорошими видами, самолично собранными в Ме-
хико в 1849 году. Г-н Stubenrauch имеет большое число мелких видов, забот-
ливо сохраняемых и среди которых есть много новых. Я видел у него 3 вида
Cicindela, рода мало известного в Европе, одна из них может быть С. saulcyi
Guerin; мелкого Leptotrachelus, бледно-жёлтого, очень слегка коричневато-
го по шву, он отличается от L. dorsalis; прелестного Obrium pallidum, единст-
венного Aeanthocerus aphodioides Illig. и т.д. Г-н Finck показал мне большого и
восхитительного чёрного стафилина, с головой, щитком и элитрами тусклого
голубого цвета; каждое из надкрылий украшено большим латеральным кра-
сным пятном. Не имея под рукой работы Erichson, я не мог с достоверностью
сказать описан этот вид или нет. Кроме того, я видел большого и красиво-
го чёрного Monohammus с четырьмя круглыми и белыми пятнами, образую-
щими правильный квадрат на задней части элитр. Среди Coleoptera Нового
196
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Орлеана в этой коллекции был Hetnirhipis fascicularis Е, щелкун с гребенчаты-
ми антеннами, который, как мне показалось, более типичен для межтропи-
кальных областей, и внедрён в Соединённые Штаты только случайно; Leptura
proximo. Say, которая является Pachyta, размером с нашу Spadicea. Я весьма
признателен господам Stubenrauch и Finck, а также и его королевскому Вы-
сочеству принцу Полю Вюртембергскому за тех интересных насекомых, ко-
торые эти господа преподнесли; принц вернулся из Луизианы, откуда он при-
вёз, кроме того, большую коллекцию птиц, рептилий и рыб.
Наконец 12 мая я погрузился на паровое судно до Мобиле (Алабама),
куда и прибыл на следующий день. Несмотря на малое расстояние по Мисси-
сипи, климат здесь иной, это я ощутил сразу. Культура сахарного тростника
замещена здесь хлопковыми полями, которые сильно пострадали от замо-
розков во время с 20 по 30 апреля. Мы были в сезон весны, и природа пред-
стала пред нами в своём самом роскошном уборе; поэтому мои энтомологи-
ческие экскурсии были более продуктивны, чем в Новом Орлеане; я поймал
несколько жужелиц из трибы Truncatipennes, а также значительное количест-
во видов Pselaphidae, в том числе описанных Leconte как два вида Tmesiphorus,
Ctenistes consobrinus, Batrisus scabriceps, Bryaxis puncticollis, B.foveolata, Euplectus
canaliculatus, Rhexius insculptus, Arthmius globicollis, Tychus longipennis и т.д. Как
новые виды цитирую: Bryaxis corniventris m., самец которого имеет чёрное
брюшко с раздвоенным расширением, как у моего B.furcata из южной Рос-
сии; Trimium americanum m. в половину меньший, чем наш европейский вид;
Eupsinus dilatatus m. и Е. rufus m., из которых первый имеет размер Euplectus
tischeri; Е. cavifrons, Е. ruficeps, в половину меньшие, чем ambiguus, тёмно-
го цвета, с головой, антеннами и лапками, покрытыми чешуйками рыжева-
того цвета, Edaphus politus m., новый род, близкий к Euplectus, но с щитком
более широким, гладким и без скульптуры свойственных этим последним.
Размер вида как у Ей. ambiguus, но вдвое шире. Второй вид этого рода, в два
раза меньший, я назвал Ed. nitidus; Rhexius simplex m., меньший, чем insculptus,
с менее широким щитком и головой, значительно меньшей, Tychus nigripen-
nis, Т. angusticollis m., и другие. Эти же места снабдили меня самым большим
и самым маленьким видом Scydmene, найденным до сих пор в Соединённых
Штатах: Mikrostemma lecontei m, размером с М. tarsata и Scydmaenus misellus
Lee. Как новые я поймал ещё: S. castsnicolor m„ S. clariformis m, S. pyramidalis
m„ все трое принадлежат к группе видов, которая имеет щиток либо кони-
ческий, либо трапециевидный; затем вид Anticidae, у которого самец имеет
сильно гребенчатые антенны, и который кажется составляет переход этого
семейства к Rhipiphoridae; я предложил назвать его Xanthocerus pectinicomis
m., я нашёл также Mordellidae, не на зонтичных, как у нас, но на листьях де-
ревьев, на некоторой высоте; на ивах я поймал различных Longicornes, а на
яблоне — маленького жука, промежуточного между Bruchus и Anthribus, кото-
Путешествие в Панаму
197
рых я ещё не смог изучить. Леса подле Мобиле богаты Magnolia grandiflora,
которая была в цвету; представьте себе дерево в 70 футов высотой, покры-
тое цветами в фут длинной, основание дерева устлано только что опавши-
ми листьями, что есть результат его цветения: под листьями были найдены:
Pasimachus depressus?, Molops obsoletus Say, Omaseus stygius Say, Celia, Chlaenius,
многочисленные Staphilinidae, Catops, прелестный вид Polydesmus (P. versicolor
m.) и крупные Helix. На клёне я поймал маленькую Chrysomelinae, возможно
рода Fidia или близкого, с очень длинными и очень тонкими антеннами, что
по первому взгляду произвело на меня эффект Longicorne или Anthribiidae с
островов Франции, описанных Оливером (Olivier).
После более чем недельного пребывания я покинул Мобиль и направился
к горам Джоржтаун, поднявшись вверх по реке Алабама вплоть до Монтго-
мери. Путешествие было достаточно приятным, ничего экстраординарного
со мной не произошло: высокие берега покрытые деревьями, похожими на
те, которые я наблюдал прошлой осенью на берегах Огайо и Камберленда, с
той лишь разницей, что благодаря весне зелень была богата оттенками беле-
соватого и голубоватого у тополей и лип; цветов было заметно очень мало.
На борту парового судна находился испанец, который привёз из Гаваны
штук 50 Pyrophorus noctilucus, которых держал взаперти в маленькой клеточ-
ке, сделанной из бамбука. Вечером и ночью эти насекомые распространяли
живой свет, не только пятнами, размещёнными у них на щитке, но также ар-
тикуляцией брюшка, особенно когда насекомых помещали на спину, что за-
ставляло их делать неимоверные усилия, чтобы повернуться. В течение дня
эти насекомые были как во сне, испуская лишь слабый зелёный свет глаза-
ми щитка. Испанец уверил меня, что эти насекомые на острове Куба наносят
значительный ущерб плантациям сахарного тростника, вот почему он кор-
мил их патокой. В Монтгомери я нашёл на стволе каштана большого АпоЫит
(A. gibbosum Say), всего опушённого, который выглядел то ли как Hedobia, то
ли как Xyletinus', я нашёл также самую маленькую Longicorne из мной видан-
ных; Cyrtinus pygmaeus Haldeman, который имеет полностью форму нашего
Dorcadion и находился на диком винограде (Vitis catawba), на котором, как и
у нас, нашлись Agrylus, близкий к A. derasofasciatus Ziegler. Кусты и сосны, об-
рамляющие берега реки Алабама, были со времени захода солнца покрыты
Anthicus elegans Laferte, а когда стало почти темно, я увидел светлячков, пе-
ресекающих воздух. Женские особи у них имеют хорошо развитые элитры,
но кажется, не могут летать, они держатся постоянно в траве или на стволах
деревьев, а их фосфорисцирование менее сильно, чем у мужских особей; его
заметно только в интервалах.
В Вест-Пойнте мы вынуждены были ожидать несколько часов поезда, ко-
торый доставил бы нас в Джорджию, и я с пользой использовал это время,
чтобы поймать маленького Bostrichus с белой поперечной полосой, напоми-
198
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
нающего Cortylusfasciatus Say, которого я никогда не видел. 20 мая я приехал
в Атланту, Джорджия, гористую страну, но более здоровую, чем та, откуда я
приехал; этот город существует лишь с той поры, как железная дорога свя-
зала Новый Орлеан с Нью-Йорком и северными штатами; я был вблизи го-
рода, в лесах, которые показались мне весьма подходящими для ловли насе-
комых. Один из первых насекомых, попавшихся мне, был Tachygonus lecontei
Sch., отмеченный в каталоге Sturm; это насекомое держится под листьями
каштана. Я поймал ещё одно, весьма примечательное насекомое, Trypherus
latipennis Germ., которое похоже на первый взгляд на некоторых Malachides
из восточных Индий, но которое по форме своих глаз и лапок принадлежит
к Telephorides. Его следует её вычеркнуть из Malthinides. Macratria murina F.,
Ptilodoctyla, Cistela были обычными на всех кустарниках и листьях деревьев.
Otidocephalus, этот долгоносик в форме муравья нередок на дубах. На оль-
хе (Alnus sp.) я нашёл Pogonocerus или Dendroides canadensis Latr., который
кажется принадлежит к роду, отличному от Р. thoracius Fischer. В трубчатых
грибах я встретил симпатичных Scaphidiens, Eustropides и Brachelytres; а сре-
ди охапок хвороста нашёл Palaminus в 2 линии1 длиной, жёлто-коричнево-
го, с антеннами и лапками очень светлыми, я назвал его Р. pallipes; а на зем-
ле подле корней дерева я нашёл очень красивого Megalops, которого назвал
М. rufipes. У него форма М. coelatus, но в половину меньшего размера и с пол-
ностью рыжими ногами; под корой дуба я поймал Arrhenodes septentrionalis
Hbst. и много Xylophaga, которые здесь я ещё не встречал. Я воспользовал-
ся этой оказией, чтобы описать внешний вид личинки Brenntidae из Колум-
бии, которую можно отнести к Arrhenodes dispar. Жук Scydmaenus zimmermanni
Schaum живёт в содружестве с муравьями, которые строят свои гнёзда под
корой старых деревьев, по примеру Eumicrus helwigii, на которого он ещё и по-
хож строением головы у самцов.
Поглощённый охотой, в поисках насекомых под корой деревьев, очищая
их стволы от паразитов, я слишком долго оставался под воздействием ядови-
того испарения Rhus taxicodendron, из-за этого около 4-х недель я страдал от
рожистого воспаления по всему телу.
Я покидал Атланту с сожалением, но было уже время задуматься о воз-
вращении, и жара делала путешествие тягостным. Мы возвращались в ваго-
нах в Августу в Каролине и были весьма раздосадованы пылью, что связано с
дефектами в конструкции железной дороги. Чем больше мы продвигались на
восток, тем более пейзаж становился всё более радостным: восхитительные
сосны (Pinus palustris), чья хвоя ниспадает пышными султанами, способству-
ют живописности места; и цветов здесь больше, чем в Луизиане и Алабаме.
Sambuccus1 2 был здесь в полном цвету, но также как и у нас, на этом кустар-
1 ligne — единица измерения.
2 Бузина.
Путешествие в Панаму
199
нике не было заметно никаких насекомых, Ричмонд, столица Вирджинии,
напомнил мне своим положением некоторые пейзажи берегов Рейна, так как
это хорошо ухоженная и богатая страна.
Во время этого путешествия я надеялся найти г-на Zimmerman, автора
монографии по Zabrus и Атага, и который покинул Европу, чтобы обосно-
ваться в Америке, К несчастью, есть так много городов, которые зовутся Ко-
лумбус и Колумбия, и не зная, в каком живёт г-н Zimmermann, я так и не смог
с ним повидаться, искав его в одном из городов с подобным названием, где
он не нашёлся.
Наконец я прибыл в Вашингтон, который, я должен это сказать, не про-
извёл на меня того впечатления, которого ожидаешь, попадая в столицу ве-
ликой нации. Его слишком высокий Капитолий лишён величия и не пред-
ставляет собой что-то особенное. Всё здесь носит печать единообразия,
которую отмечаешь в любом другом городе Америки, ничего не затормажи-
вает глаз, если это не тысячи ползучих роз, покрывающих до крыши по сте-
нам, оставляя окна свободными, некоторые буржуазные дома. Даже институт
Смита1 прекрасное и полезное учреждение, творение души возвышенной и
щедрой, втиснуто в здание столь причудливой постройки, что более всего на-
поминает средневековую тюрьму или притон феодальных баронов, но никак
не научный институт. Это именно заботами этого учреждения был напеча-
тан Каталог Coleoptera Соединённых Штатов, под редакцией г-д Melsheimer,
Haldemann и Leconte.
Энтомологические экскурсии в окрестности этого города, показались мне
более трудными, чем в другие места потому, что у меня отнимало время угод-
ливое любопытство обитателей. Чтобы уклониться от их часто абсурдных
вопросов, я должен был одеваться наиболее жалким образом — таким обра-
зом я находился в убежище от нескромности. Я также изучил верфи в городе
и по всей длине канала, там я собрал Capricornes, Xylophages и наиболее ин-
тересных Terediles.
1 июня я был в Филадельфии, американских Афинах, прекрасном го-
роде расположенном на Делаваре. Температура была ещё достаточно низ-
кой, и листья на деревьях только что начали распускаться. На другой день
я отправился к доктору Le Conte, владельцу наиболее красивой коллекции
Coleoptera Соединённых Штатов. Он сын майора Le Conte, который пре-
поднёс покойному графу Dejean очень большую коллекцию насекомых Се-
верной Америки и который занимается теперь только млекопитающими,
рептилиями и растениями своей страны. Г-н Conte принял меня с большой
сердечностью, он собрался поселить меня у себя с целью изучить его кол-
лекцию, con amor. В ней всё представлено вне зависимости от размеров, и
1 Смитсониановский институт —главный музей естественной истории страны, в котором
хранится крупнейшая энтомологическая коллекция Америки.
200
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
что интересно, эти насекомые собраны и сохранены с большим тщанием и
размещены с элегантностью, отличающей современные коллекции. Было бы
слишком утомительно перечислять вам все редкости этой коллекции, число
видов которой доходит до 7000, и к тому же каталог Coleoptera США, из-
данный Melsheimer и просмотренный дополненный г-ми Haldemann и Conte
даст вам достаточно ясное представление об описанных видах. Вдобавок
ещё и то, что единственные экземпляры из коллекций двух первых авторов
украшают коллекцию последнего. Наиболее долгое изучение пришлось на
большую часть европейских родов, что же до других, то среди них немногие
принадлежат к формам Южной Америки. Прерии Северной Америки подоб-
но нашим южным степям кормят большое количество Melasoma, но вместо
Blaps, это Eleodes с компактной формой первых или же приплюснутой фор-
мой, как у Akis. Интересно почти полное отсутствие Cardbus, что следует, как
я думаю, соотнести с изнуряющей жарой, что царила летом; наоборот вос-
хищаемся прекрасными видами, принадлежащими к родам Cicindela, Cychrus,
Sphaeroderus и Scaphinotus. Г-н Le Conte посетил несколько лет тому назад
Калифорнию и Скалистые горы, но его сборы по энтомологии, за исключе-
нием нескольких общих видов, являют собой совершенно иные вещи, чем
те, что привёз г-н Вознесенский1. Д-р Lea имеет восхитительную коллекцию
раковин: можно восхищатся Unio с необычными формами, которых в Аме-
рике насчитывается больше сотни; Melania ещё более разнообразные и один
вид этого рода я нашёл на берегах реки Катберлен в Нэшвилле, о котором
я писал в своём первом письме. В музее естественной истории этого горо-
да можно восхищаться замечательной коллекцией птиц, подаренной д-ром
Wilson, и которую г-н Cassin хотел помочь нам оценить в наших публикаци-
ях; эта коллекция наиболее полная из всех мне известных, насчитывает 6000
видов с большим количеством экземпляров. Богатство палеонтологии, кото-
рая является объектом учёных публикаций д-ра Leidy, заслуживает внима-
ния каждого путешествующего натуралиста. На одном заседании Академии
этот учёный продемонстрировал нижнюю челюсть допотопного животного,
которого он сначала отнёс к гигантскому кабану, но когда её отправили в
Лондон, г-н Oven объявил, что она относится к виду тапира; г-н Leidy по-
казал её нам, сравнив её с челюстью обыкновенного быка, и действительно
нельзя не заметить различия между ними разве только в том, что размеры
её значительно больше. В американском журнале опубликовано, что чело-
веческие останки, недавно найденные во Флориде, расцениваются по г-ну
Agassiz, как имеющие возраст 200 000 лет! Г-н Agassiz не уверял меня в этом
утверждении, но сказал, что расценивает эти останки как очень древние и
принадлежащие к кавказской расе.
1 Вознесенский Илья Гаврилович (1816-1871) — известный российский исследователь
Дальнего Востока и Русской Америки, натуралист и зоолог.
Путешествие в Панаму
201
Вернемся к энтомологии. Во время моего пребывания у La Conte, я был
приятно удивлён приездом г-на профессора Haldemann, с которым перепи-
сывался несколько лет; этот учёный соблаговолил сопроводить меня к д-ру
Melsheimer. С этой целью мы возвратились сначала в Йорк в Пенсильвании,
где я свёл знакомство с преподобным Ziegel, не следует путать его с энто-
мологом, австрийцем, носящим то же имя. Этот американец имеет богатую
коллекцию местных Coleoptera, в прекрасной сохранности, которую он пре-
доставил в моё распоряжение с редкой щедростью. Оттуда мы поехали к г-ну
Melsheimer. Это имя уже давно известно в науке, и вы могли найти о нём упо-
минание у Herbst и других писателей последнего века; но это был Melsheimer-
отец, о котором шла речь; Д-р Melsheimer-сегодняшний опубликовал толь-
ко каталог Coleoptera США, но он также описал большое количество видов
в Transactions академии естественных наук Филадельфии. Из-за нехватки
времени я смог просмотреть только Coleoptera, и я не устаю хвалить ту ще-
дрость, с которой этот учёный преподнёс мне наиболее редкие виды, часто
даже вторые экземпляры из своей коллекции, такие как Pelecotoma, Medoecus
и т.д.
По возвращении к г-ну Haldemann я изучил с очень большим интересом
насекомых из его Музея, особенно типы видов, которые он наблюдал и чей
образ жизни описал, которые он мне пожертвовал с очень редким бескоры-
стием. Таким образом, я могу поблагодарить наших американских коллег за
их любезную готовность и за всё их внимание, которым они меня дарили;
прекрасные воспоминания о моих заокеанских друзьях никогда не исчезнут
из моей памяти,
Г-н Haldemann очень хотел раздобыть для меня Cecidomyia destructor Say
и живую личинку Corydalis; соответственно мы начали их искать в полях и по
берегу реки Scusquehanna, которая протекает под окнами его дачного дома,
мы нашли второе из этих насекомых. Что до первого, то был ещё не сезон
и мы встретили только коконы, помещённые в основание стеблей пшеницы:
соответственно г-н Haldemann преподнёс мне единственный прекрасный эк-
земпляр из своей коллекции. Мой друг также обратил моё внимание на то,
что Robinie pseudoacacia является одним из кустарников, наиболее опустоша-
емых насекомыми в Америке, это меня очень удивило, потому что, как вы это
знаете, у нас в Европе дело обстоит наоборот.
По возвращении в Филадельфию к Le Conte, мы закончили изучение
части Coleoptera, которые я собрал во время моего путешествия в Луизи-
ане, Алабаме, Джорджии и Каролине; эти сборы были богаты мелкими ви-
дами, что позволило мне обогатить его коллекцию; а, как реванш, я получил
очень ценные виды. Я не хотел уезжать из Филадельфии не познакомившись
с очень уважаемой дамой — энтомологом — мисс Morris, известную свои-
ми наблюдениями на Cicada septemdecim, Baridius tripunctatus с картофеля,
202
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Hylesinus с персиков и т.д. Это был г-н доктор Elwyn, который любезно пре-
проводил меня к этой даме, где я провёл очень интересное утро.
Мне осталось рассказать вам о коллекции Say. После смерти этого учё-
ного коллекция долгое время оставалась у его вдовы, потом она поступи-
ла в Музей Филадельфийской Академии в плачевном состоянии, так как за
исключением нескольких бабочек всё остальное было пожрано молью, та-
ким образом нет теперь типов большинства описанных этим автором видов.
Эпоха моего возвращения в Европу близилась, но дела, чуждые энтомо-
логии, требовали моего присутствия на севере. Я поехал даже в Бостон и по
дороге имел удовольствие при переезде через мост встретить восемь поездов,
которые ждали, и мы вынуждены были ждать своей очереди для проезда бо-
лее четырёх часов; я использовал это время для энтомологической экскур-
сии по окрестностям. Я был счастлив найти под листьями катальпы виды
Mordellides с длинными антеннами и составляющими, возможно, другой род.
Я приехал в Бостон точно 4 июля, в день независимости США. Этот город,
обычно такой спокойный, был в невероятном оживлении, всё было постав-
лено с ног на голову; надо сказать, что этот день в США празднуется на ули-
цах бесконечными ружейными и пистолетными выстрелами, на каждом шагу
здесь взлетают ракеты и фейерверки, которые поджигаются как в Китае во
время их карнавала. Шум, крики, невозможная сутолока; все принимают в
этом участие, начиная от уличных мальчишек до почтенных особ. Говорят,
что в этот день каждый делает, что хочет, и каждый стремится дать выход
своему чувству патриотизма, выражая это его так, что это граничит с край-
ним фанатизмом. Всё это может быть очень здорово для американца, но ев-
ропейский путешественник, волей случая попавший в эту суматоху, вряд ли
разделяет их мнение, и он рискует увидеть свою одежду запачканной, будучи
толкаем со всех сторон, в боязни поиметь сломанную шею от вздыбившихся
лошадей и т.д.
В Бостоне есть энтомологический музей, но я не смог его увидеть, из-за
г-на Harris, автора прекрасного труда по вредным насекомым Массачусет-
са, и профессора Agassiz, живущего за городом, в Кембридже, где находится
Университет. К несчастью г-н Harris уже закрыл плотно все коробки с насе-
комыми, чтобы предохранить их от ущерба, наносимого кожеедами, слу-
чающимися здесь летом; действительно, я никогда не видел таких крупных
разрушений как кожеедами рода Trogoderma из Америки, которые в малый
промежуток времени превращают в пыль высушенных насекомых, даже
жесткие надкрылья жуков. Г-н Agassiz позволил мне увидеть большое число
материалов, которые предложил сразу же опубликовать, которые относятся
к классам рыб, ракообразным, моллюскам и аннелидам США. Я глубоко со-
жалел о невозможности посетить д-ра Assa-Fitch, мне пришлось бы сделать
большой крюк, да и время не позволяло. Из Бостона я направился в Албени,
Путешествие в Панаму
203
где секретарь сельскохозяйственного общества Нью-Йорка, г-н полковник
Johnson меня встретил со своей обычной приветливостью и дал мне несколь-
ко наносящих вред насекомых, среди них личинку Oestrus, живущую в желуд-
ке лошади, где она гложет мембрану внутренней полости и вызывает таким
образом смерть жертвы; подобный желудок сохраняется в спирту в Музее
общества. Я восхищался также типами американских цикадовых, недавно
описанных д-ром Assa-Fitch. В другой части этого здания расположен Музей
геологического общества, где есть геогностическая коллекция, весьма поучи-
тельная; г-н Gerhard, хранитель, показал мне восхитительные окаменелости,
отпечатки животных на песчанике, среди них — млекопитающие с задними
ногами, вчетверо более длинными, чем передние, где можно было отчётли-
во увидеть отпечатки ногтей; также можно увидеть копролиты животных.
В этом же музее есть и альбиносная форма американского оленя.
Из Албани я спустился по Гудзону на пароходе до Нью-Йорка; это путе-
шествие одно из самых живописных, которое можно совершить в США, осо-
бенно Катшильские (Catshills) горы являют восхитительные виды. В Нью-
Йорке я недолго совершал свои приготовления к отъезду и. сказав «прощай»
Новому свету, 15 июля я погрузился на пароход «Вашингтон», чтобы вер-
нуться в Европу.
Путешествие заграницу
Письмо Мочульского Менетрие № 4
Санкт-Петербург,
25 октября 1855 г.
Прибыв в Европу, я из Гамбурга отправился в Киль, чтобы посмотреть
коллекцию Фабрициуса, которую г-н профессор Ben имел любезность пока-
зать мне. Я говорил об этой коллекции в предыдущем номере этих заметок,
и я добавляю только, что дом, где жил Фабрициус, существует и поныне, и
по этому поводу рассказывают достаточно развлекательный анекдот. Фабри-
циус был весьма беспечным человеком во всём, что его окружало, за исклю-
чением насекомых. Однажды у него обедали друзья, по окончании трапезы
предложено было погулять в окрестностях и он, заперев дверь своего дома,
вернулся туда через несколько недель, а застав на столе остатки последней
еды был сильно удивлён.
Из Киля я поехал в Копенгаген, где имел возможность посмотреть другую
коллекцию, которая дала много материала для трудов знаменитого энтомо-
лога; я уже давал в том же номере соображения по поводу этого собрания,
мне остается только отметить замечательную коллекцию г-на Westermann.
Этот почтенный старец принял меня с бесподобной любезностью и пока-
зал мне все сокровища с самой большой щедростью. Никогда я не видел та-
кой большой коллекции, столь в хорошей сохранности, как коллекция г-на
Westermann, богатая всеми отрядами насекомых. Поскольку учёный энтомо-
лог посвятил мне десять дней для изучения всех богатств, я взялся только за
изучение Coleoptera. Эта коллекция особенно примечательна своими вида-
ми восточной Индии, Гвинеи, Мыса Доброй надежды и т.п. Большое число
типов Fabricius, Gyllenhal, Schonherr, Wiedemann, Klug, Germar, Dejean и др.
придали ей неоценимую научную значимость. Г-н Westermann провёл свою
молодость в Индии, особенно на Яве и на мысе Доброй надежды, сам наблю-
дал насекомых и их образ жизни, и по этому случаю мы обязаны ему очень
интересными замечаниями. Среди прочих я видел тип Colliuris clavicomis
Mannh., который показался мне ничем не отличающимся от С. crassicomis
Dej., истинного Tefflus delgorguei Guerin, отличного от Т. megerlei формой и
шероховатостью своего щитка, восхитительного Platynodes westermanni West-
Путешествие заграницу
205
wood, большого Siagonide с элитрами, отмеченными бороздками. Тип Nebria
gebleri, данный Eschscholtz лично, из Norfolk-Sound отличается от N. metal-
lica только лишь меньшими размерами. Trilobus (Elater) gigas F. из Гвинеи —
большое и восхитительное насекомое более двух дюймов длиной, с гребен-
чатыми антеннами, которое можно поместить рядом с Tetralobus. Hemirhipus
fascicularis F. является, как я предполагаю, жителем Бразилии и случайно
занесённым в США. Cytilus scutellatus Eschh. по единственному экземпляру
типа, — это Byrrhus varius с Камчатки и из Сибири. Rhagodera tuberculata Es-
chh., равно рассмотренный по одному типовому экземпляру, насекомое, ко-
торое я знаю под названием Usechus lacerta, в то время как первое из этих на-
секомых здесь значится под именем Bitoma serricollis Eschh. В Музее Берлина
находится другой типовой экземпляр этого последнего насекомого, под на-
званием, данным ему самим Эсшольцем, а именно — Lyctus spinicollis Eschh.
in litt., что на самом деле Rhagodera tuberculata, описанная в Бюллетене Мо-
сквы. Здесь налицо полная конфузия, и не будет никакого неудобства сохра-
нить два названия: Usechus lacerta М. и Rhagodera tuberculata Mannh., под ко-
торыми были описаны эти два насекомых. По замечанию г-на Westermann,
Sclerostomus darwini Норе из Перу живёт под камнями, что было первым при-
мером по отношению к образу жизни Lucanide. Geotrupes stercorarius имеет
второй зуб или лучше третий на переднем бедре, выгнутый к внутреннему
краю, отчего Kirby вынужден был назвать его G. spiniger. У другого вида, бо-
лее длинного и более мелкого, из наших краев, на ногах есть два изогнутых
зуба, помещённых внизу, я назвал его G. bidens. Geotrupes mutator, наоборот,
имеет все зубы на ногах, направленные в том же направлении, как и у G. syl-
vaticus. В коллекции Westermann mutator числится под названием stercorarius,
это также вид, наиболее распространённый в наших бореальных районах,
которому и следует присвоить имя, данное Линнеем. Г-н Westermann имеет
более чем 300 видов рода Onthophagus. Большой и новый Clytus фигурирует
в этой коллекции как пришедший из Канады, он почти в два раза более ве-
лик, чем С. arcuatus, чёрный; на щитке четыре латеральных жёлтых пятна и
четыре других, расходящихся к основанию элитр, затем поперечная, немного
расширяющаяся полоса к шву и большое общее пятно того же цвета, занима-
ющее заднюю часть элитр, на которых видны четыре чёрных штриха; голова
и лапы чешуйчатые, антенны чёрные. Я позволил себе посвятить этот вос-
хитительный вид г-ну Westermann, назвав его Clytus westermanni. Количество
Rhynchocephalides и Brachycephalides (Chrisomelines) здесь значительно, как
во всех больших коллекциях. Lepidoptera и Diptera в коллекции г-на Wester-
mann может быть лучше, чем Coleoptera: большие виды и наиболее редкие с
Явы, Борнео и Мадагаскара заметны здесь во всём великолепии своих цве-
тов; эти Magistocera из Батавии с тонкими лапками в четыре дюйма длиной,
эти Nemestrina с хоботком в три дюйма длиной, пятнадцать видов своеобраз-
206
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
ных Diopsis, с глазами, помещёнными на длинные трубки и т.д. и т.п. Все пре-
красно сохранены в безупречном состоянии и остается только восхищаться
умением г-на Westermann поймать таковые и сохранить после столь долгого
путешествия.
Королевский музей в Копенгагене, кроме коллекции Sehestedt, имеет ещё
и большое количество наиболее интересных насекомых из собраний различ-
ных путешественников, отправляемых датским правительством в свои за-
морские колонии. Вызывают изумление очень интересные мелкие насекомые
с островов южного моря, такие как Scydmaeus и Pselaphiens, я должен упомя-
нуть тут о великолепных насекомых из Бразилии, привезённых Reihard, ко-
торый в настоящий момент исследует эти неистощимые края. Однако время
меня заставляло сосредоточить внимание на видах Fabricius, которые инте-
ресовали меня больше всего. Хранитель музея г-н профессор Schiodte, про-
должает заниматься фауной Дании, и его коллекции очень интересны и со-
держатся с замечательной чёткостью. Хотелось бы, чтобы он знакомил нас с
продолжением своих «Danemarks Eleutherata».
Из Копенгагена я вернулся в Данциг, чтобы увидеть коллекцию иско-
паемых насекомых в янтаре, принадлежащую покойному Berend; но без-
успешно, так как современная владелица коллекции, дочь г-на Berend, была
в деревне. Эта коллекция, выставленная сейчас на продажу, содержит около
700 особей Coleoptera: 26 Carabiques, 27 Brachelytres, 90 Sternoxes, 65 Ma-
lacodermes, 59 Terediles, 47 Clavicornes, 1 Lamellicorne, 1 Melasome, 2 Ta-
dicornes, 2 Tenebrionites, 75 Trachelytres, 2 Stenelytres, 31 Rhynchocephales,
54 Xylophages, 18 Longicornes, 97 Brachycephales. Другая коллекция вымер-
ших насекомых, такая же богатая, находится в том же городе у г-на про-
фессора Menge. Я познакомился с ним, и он показал мне с любезностью
прекрасные виды, которыми он владеет, и позволил мне опубликовать мои
наблюдения, как только мне подвернется оказия сделать это. Соответствен-
но я помещаю здесь несколько замечаний, которые, как я полагаю, пред-
ставляют интерес.
Cymindoides sculptipennis Motsch., общей формы с нашими Cymindis, но с
элитрами, имеющими зазубренные бороздки и между ними линии послабее,
и повсюду поперечно исчерченные, примерно как у Cymatopterus striatus. Он
размером с нашего С. humeralis.
Agatoides carinulatus Motsch., очень близкий по форме к моему роду Aga-
tus, но с четырьмя не расширенными как топор члениками и отчётливо при-
поднятыми боковыми элитрами. Размер примерно 1,5 линии.
Trechoidesfasciatus Motsch., форма как у Trechus, но с отчётливо усечённы-
ми элитрами, имеет длинные волоски на латеральных частях головы, щитка
и элитр; последние имеют полосу тёмного цвета по всей средней линии. Дли-
на 0,5 линии.
Путешествие заграницу
207
Gyrinoides limbatus М., близкий к нашему Gyrinus minutus, но более упло-
щённый, элитры без бороздок и окаймлены жёлтым. Длина 1 линия.
Ptilodactyloides stipulicomis Motsh., полностью повторяющий форму нашего
Ptilodactyla, но с более длинными, чем тело, антеннами и с вертикальным от-
ростком на каждом членике. Длина 1 линия.
Paussoides mengei Motsh., форма как у Paussides, но с 7-членниковыми ан-
теннами весьма примечательного строения. Они представляют собой огром-
ную дубинку из четырёх члеников в форме трубок, вставленных одна в дру-
гую, из которых три последних очень расширены; цвет насекомого кажется
тёмным с металлическим отсветом. Длина 1,5 линии.
Tmesiphoroides cariniger Motsch., по форме близок Tmesiphorus и Chennium.
Булава усика состоит из трёх члеников. Длина 2/3 линии.
Eupsinoides glabrellus Motsch., по форме к Eupsinus Северной Америки, бу-
лава антенн из двух отличных друг от друга члеников. Длина 2/3 линии.
Scydmaenoides nigrescent Motsh., формой наших Scydmaenus, чёрного цвета,
антенны с булавой из четырёх члеников.
Dorcasoides bilobus, крупное насекомое, промежуточной формы между
Dorcus и Platycerus, имеющий раздвоенную переднюю часть головы. Длина
5,5 линии.
Cupoides tessellatus Motsh., очень близкий к Cupes atomaria из северной
Америки, но более узкий. Длина 3,5 линии.
Dorcadionoides subaeneus Motsh., очень мелкий Cerambycine, промежуточ-
ной формы между Dorcadion и нашими Leiopus, тёмного, слегка металличе-
ского цвета, всё насекомое покрыто серым пушком, щиток поперечный, по
сторонам тупоугольный, антенны чуть длиннее тела. Длина 1 линия.
Erirhinoides cariniger Motsh., форма Erirhinus, но с хоботком и более удли-
нённым телом, на каждой элитре по обтекателю (careen). Длина 1 и 1/3 линии.
Pinitoides scydmaeniformis Motsh., форма, как у Scydmaenus, но ближе к
Trimere, и с началом последнего членика лапки, расширенного в форме сер-
дца, как у Chrysomelides, булава антенн из трёх члеников. Длина 2 линии.
Phymapharoides antennatus Mostch., Endomychide в форме Phymaphorus, но с
9-м члеником резко расширенным. Длина 1 линия.
Другие Coleoptera коллекции проф. Menge могут быть объединены в сле-
дующие роды: Dromius, Agonum, Anchomenus, близкий к нашему angusticollis;
Hydaticus, мелкие Hydrophiliens, Buprestides, Eucnemides, Elaterides в боль-
шом количестве, Throscus, Clerus, Tillus, Trogodendron, Corynetes, Ptilinus и Xy-
letinus в достаточном количестве, Nitidula, Catops, много Cyphon, Malachius в
большом числе, Anthocomus, Malthinus, Cantharis, Oripa, Hister, Byrrhus, Que-
dius, многочисленные Stenus, Omalium, Tachynus, Paederus, Paussus, Bryaxis, Eu-
plectus форма E. reichentachii, Scydmaenus, Dorcas, один Lamellicorne, Passan-
dra, Anthicus, Mordella и в большом количестве Anaspis; Dircaea, Odonthonyx,
208
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Oedemera, очень близкая к нашей thalassina; Cis', очень обычные Bostrichides;
Rhyzophagus, Lyctus, Triphyllus, Sylvanus, Latridius и Corticaria в достатке, Lep-
tura, Clytus, Saperda, Anthribus, Apion, близкий к некоторым мадагаскарским
видам, Polydrosus обычные, Ptochus\ Cryptocephalide, фиксированные во
время спаривания, и один Scymnus. Пока не обнаружены Coccinelles, толь-
ко один Lamellicorne и очень мало Melasomes. Среди других насекомых есть
большое количество Formicides, много Blatta и колоссальное количество
разных Culicides, Cheironomus и других Diptera. Среди прочих, очень краси-
вая Andraena и карликовый Bombus едва 1,5 линии в длину, которого я по-
зволил себе посвятить г-ну Menge, назвав его Bombusoides mengei. Маленькие
Tineicides, близкие к нашим родам Hypsolopha, Nematophaga, Coliophora, Lyone-
tia попадались нередко. Наиболее бедная часть — это Neuroptera, у которых
всего два крыла. Среди Myriapode обнаружилась очень красивая Lepysma.
В большом количестве обнаружены Aphides, особенно Lachus dryoides Germar.
Среди них есть вид, который я назвал Aphidioides succifera, который немного
похож на наш вид Aphis pinophila, но у которого придатки на вершине брюш-
ка очень длинные и направлены к голове. Длина его l’/г линии. Кажется что
этот Aphis, который жил на деревьях — Pinites succifer Gopper в янтаре. Пауко-
образные также богато представлены, и г-н Menge посвятил им особое иссле-
дование. Как весьма примечательную вещь я приведу Opilio с ветвеобразны-
ми пальпами, которую г-н Menge назвал Opilio comiger.
Таким образом, судя по этой коллекции, видами насекомых, чаще все-
го встречающимися в жёлтом янтаре, являются комары, муравьи и мухи,
затем паукообразные, затем Hymenoptera, Coleoptera, Acarides, Hemiptera,
Podurides, Myriapoda, Orthoptera и Neuroptera. Насекомые паразиты ещё не
были найдены, однако янтарь заключает в себя остатки шерсти грызунов и
других животных, на которых живут паразиты наших дней. В крайне малом
количестве представлены гельминты.
Что касается растительных остатков, чаще всего заключённых в жёлтом
янтаре, то это ошметки аналогичны нашему роду Thuja, а также в большом
количестве Hypomycetes, известные в просторечии под названием плесе-
ни; настоящие мхи гораздо более редки, а папоротники известны до сих пор
только по одному образцу, хранимому в коллекции Berend.
Относительно размеров насекомых, найденных в янтаре, из них наибо-
лее крупным Coleoptera является Oripa (Cantoris), длиннее нашей Oripa dispar,
затем Saperda формой и размером подобная Dorcamorpha subcaudata Mannh.,
один Cymindis и Dorcasoides, длиной не превышающие 6 линий. Наиболее
крупной Orthoptera является Blatta того же размера, из Hymenopthera самый
длинный — Bombus и Andraena — в 5-6 линий. Lepidoptera не превосходят 4-х
линий, a Ephemerides — 8 линий. Hemiptera, как правило, мелкие, пукообраз-
ные — не более 3, a Aptera — 6-7 линий.
Путешествие заграницу
209
В Данциге я также видел прелестную маленькую коллекцию г-на Конго и
очень большую коллекцию птиц, принадлежащую г-ну Reverend Beck; эта по-
следняя очень поучительная из-за своих европейских видов, большого числа
вариететов и переходных экземпляров, которые она содержит.
По прибытии в Кенинсберг, я разыскал своего дорогого друга д-ра Hagen,
выдающегося невроптеролога нашего времени, который показал мне кучу
материалов, которые он только что получил, также как большое богатство
Phryganides и других насекомых этого отряда. Он работает ещё над моног-
рафией по Thermites, заключённых в янтаре, происходящего из коллекции
Berend. Г-да Elditt и Schieferdecker — два очень увлечённых энтомолога, ко-
торые главным образом коллекционируют Coleoptera, первый собирает в
основном Thysanurus, которых препарирует особым способом, между двух
стекол, роняя их на каплю лака Dammarx и потом зажимая их этими стекла-
ми, которые он затем фиксирует, приклеивая вокруг полосочку бумаги, что
предохраняет насекомых от любого внешнего воздействия. Г-н Schieferdecker
имеет прекрасную серию Coleoptera с Мадейры.
Летом 1855 года я опять смог побывать за границей, но из-за нехват-
ки времени занимался энтомологией слегка. В Берлине я свёл знакомство с
г-ном Bouche, очень известным в прикладной части этой науки. Он препод-
нёс мне с редкой любезностью большое число вредоносных насекомых для
плодовых культур, которых у него очень большая коллекция. В Музее Уни-
верситета я вновь повидал г-на Klug, постоянно занятого тем, чтобы озна-
комить публику с бесконечными новинками этой огромной коллекции. Со-
гласно Каталогу, который только что вышел, число видов принципиальных
отрядов следующее: Coleoptera — 40.000, Lepidoptera — 10.000, Hemiptera —
1.800, Hymenoptera — 12.000, Diptera — 6.000. Г-н Gerstaker, хранитель коро-
левского музея, занимается сейчас приведением в порядок Rhynchocephalides.
Г-н де Lichtenstein посвятил мне вечер в Зоологическом саду, где он дирек-
торствует, и я увидел, что Сад значительно обогатился с того времени, когда
я был здесь в последний раз. Сегодня, 18 июня, деревья были сильно повре-
ждены гусеницами Liparis dispar, которых привлекло большое количество вы-
росших здесь тополей.
Я купил в Аугсбурге у г-на Bischoff набор насекомых, привезённых из
Центральной Америки и Никарагуа д-ром Wagner, тем самым, который по-
сетил несколько лет назад наши закавказские владения; число привезённых
видов достаточно велико, но большая часть принадлежит к семействам, мало
любимым энтомологами, таким как Malacodermes, Elaterides, Chrysomelines;
я нашёл там мало видов, которых я собрал в Панаме и даже таких, как нашёл
ранее г-н Sievers в тех же самых районах, что и г-н Wagner. Среди малозамет-
ных видов я отметил бы: красивого Catascopus, с двумя извилистыми жёл-
тыми полосками на элитрах, которого я назвал С. bifasciatus; Meloe, близкую
210
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
по размеру, расцветке и форме антенн к нашей М. tropicus1, большого чёрно-
го Hypsonotus со швом и белыми латеральными краями, которому я присво-
ил имя Н. albomarginatus, зелёного Pandeleteius с блестящими чешуйками, как
у Entyus imperialialis, но в 4 раза меньшего, я дал ему название Р. wagneri, в
честь этого неустрашимого путешественника, который нашёл его на верши-
нах гор центральной Америки. Среди других насекомых, которых я купил у
г-на Bischoff, обнаружилась странная форма с неправильным определением
Psammetichus magellanicus1, наоборот это Manticoride, которая связывает Omus
с Megacephales, я назвал этот странный род Picnochile, основные его характе-
ристики следующие: средний зубец подбородка сильный, острый, выдвину-
тый; 1-й членик губных пальп очень маленький, не вздутый, последний по-
чти в половину короче, чем предпоследний, и расширен к вершине, которая
усечена; верхняя губа поперечная, неровная, испещрена сильно оттиснутыми
ямками, её передний край вырезан полукругом и тупо-двузубый в середине;
голова такой же ширины, как длина, с треугольным тиснением между глаза-
ми, которые маленькие, но выступающие. Антенны нитевидные, 1-й членик
вздутый. Щиток одинаковый по ширине и длине, сердцевидный вдавлен-
ный и выступающий по сторонам. Ecusson (вырост среднегруди) отсутствует.
Элитры сомкнутые, удлинённые, овальные, немного выпуклые; шов, лате-
ральные края и обширная часть середины каждого, приподняты в кили с не-
прозрачными промежутками. Лапки мощные, плюсны удлинённые, три чле-
ника сильно расширены кпереди у самцов и украшены снизу щеткой слегка
сдавленных волосков. Единственный вид, который я знаю, это — Р. magella-
nica Motsh., чёрного цвета, с лапами, антеннами и основанием пальп рыжего
цвета. Длина 7 линий. Из Магелланова пролива.
В Аугсбурге есть Музей естественной истории, насчитывающий всего де-
вять лет, он был организован с капиталом 18 флоринов; одним из его осно-
вателей был г-н Bischoff, в настоящий момент это общество насчитывает
более 300 членов. Музей занимает целый этаж городского дома, купленный
специально для этой цели, и имеет много интересного — птицы и рыбы, чу-
чела и высушенные, раковины и кое-что из палеонтологии. Зоологическая
часть находится в ведении любезного г-на Leu, который посвятил своё вре-
мя и свои деньги тому, чтобы ускорить это полезное начинание.
В Штудтгарте я посетил Зоологическое кафе г-на Werner, где посетители
пьют свой кофе или пиво в окружении попугайчиков, журавлей, павлинов,
куриц, уток, бакланов, хищных птиц, обезьян, даже медведей и т.п., кото-
рые прогуливаются вперемешку с публикой, либо сидят в клетках; странная
идея, но практичная, потому что в кафе всегда полно публики. Во Франк-
фурте г-н де Heyden принял меня с большой предупредительностью и по-
казал свои сокровища, у него есть три экземпляра знаменитого Centrotoma
lucifuga.
Путешествие заграницу
211
В Базеле я познакомился с г-ном Imhoff, автором иллюстраций по роду
Rhynchocephalus.
В Цюрихе я нанёс визит моему старинному знакомому, профессору Heer,
у которого я видел прекрасную коллекцию ископаемых насекомых из Oenin-
gen; там было несколько очень хороших образцов, к примеру, отпечаток эли-
тры Calosoma, Prionis, Hydrophilus, очень большая Nepa и т.д. Г-н Bremi показал
мне маленькую часть своей богатой коллекции метаморфозов насекомых; я
никогда не знал ничего похожего, за исключением того, что я видел в Берлине
у почтенного естествоиспытателя г-на Bouche. Энтомолог всегда готов поде-
литься своими интересными открытиями со всем миром. Публичный музей
в Цюрихе содержит достаточное количество драгоценных экспонатов, даже
среди млекопитающих; коллекция отпечатков растений, собранная г-ном
Неег, очень богато представлена. Ботанический сад этого города — настоящая
драгоценность, поражает удивительным количеством заморских растений,
и всё это благодаря неутомимым заботам г-на Регеля, который в настоящее
время директор ботанического сада в Санкт-Петербурге.
Единственная энтомологическая экскурсия, которую я смог проделать
во время всего моего путешествия, это на Сен-Готард, где я вынужден был
провести три дня по причине недомогания, вызванного невероятной жа-
рой, которую я испытал в Лозанне. Сбор был невелик, однако я поймал од-
ного интересного небольшого Rhynchocephale, возможно он окажется но-
вым. Проезжая через Триест я нанёс визит г-ну Freyer, который передал мне
много насекомых из пещер Camiole. Музей этого города, где он работает
хранителем, маленький, но в нём имеется прекрасная серия скелетов позво-
ночных и препаратов водорослей, а также симпатичная коллекция раковин.
В Laibach1 я вновь увидел моего старого друга Schmidt, который во время
моего отсутствия продолжал разыскивать в подземельях маленьких слепых
существ. Я видел многочисленных Anophthalmus, Batyscia, крупного Dolicaon,
Pselaphide, слепого, с огромными пальпами и восхитительного Leptodirus,
формы ещё более выпуклой, чем L. hohenwarthii, и почти вдвое крупнее. Щи-
ток кажется более удлинённым, элитры более отчётливо пятнистые и более
закруглены назад; для меня это истинное удовольствие иметь возможность
назвать его L. schmidtii, именем этого неутомимого искателя по подземным
гротам. Новичок в энтомологии, г-н Hoffman из Laibach сопровождал меня
во время небольшой экскурсии, которую я предпринял в извилистые пеще-
ры, предназначенные для откорма насекомых, к несчастью за некоторое
время до нас там зажигали охапки хвороста, чей дым убил или прогнал под-
земных обитателей, таким образом, результаты нашей охоты были крайне
скудны. Позднее, г-н Hoffman предпринял поиски в гротах и отправил мне
очень мелкую Batyscia, которую он окрыл и которую я ему посвятил, как до-
1 Ныне г. Любляна в Словении.
212
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
казательство моей памяти и замечательного времени, которое я провёл в
его обществе. Batyscia hoffmanni — это самый мелкий вид, который я знаю,
достаточно выпуклая, почти правильно овальная и закруглённая кзади; она
коричнево-рыжеватого цвета и покрыта пепельным пушком, наклонным, но
достаточно длинным; антенны гораздо короче и массивнее, чем у других ви-
дов; 8-й членик очень короткий, а 7-й такой же толстый как 9-й. Кроме опи-
санных видов этого интересного рода, я имею ещё один, который я поймал
в так называемом грушевом саду [Bimbaumer-Wald] в Camiole, который я
назвал В. sylvestris, он немного напоминает В. montana, но вдвое крупнее его.
Вместе с В. kevenhiilleri он кажется сомнительным видом, так как на типовом
экземпляре, который я видел в Вене, я не смог обнаружить поперечных мор-
щин, тех, с которыми он представлен на таблице из 1-го тома «Werhandl. des
zoologisch-botanischen Vereins» этого города (эта особенность свойственна
лишь В. milleri Schmidt). Вернувшись в Пешт, я нанёс визит в Национальный
музей, где племянник г-на Frivaldsky служит хранителем. Он показал мне
большого и восхитительного Batyscia с ребристыми элитрами, найденного
совсем недавно в пещерах Венгрии вблизи Карпат. Г-н Koratch — хранитель
ботанической и минералогической частей Музея, замечательных своими со-
кровищами. Г-н Frivaldsky — известный энтомолог, он живёт в собственном
доме в Kenilworth, напротив Пешта; его коллекция чрезвычайно богата вида-
ми из Турции, Малой Азии и островов Греческого архипелага. Во время его
последнего путешествия в Mehadia, он нашёл там под корой старого дерева
замечательного Cryptophagides с сильно раздутым последним члеником ан-
тенн, как у Paussus, которого только что описал г-н Натре; цвет его жёлтый
достаточно светлый, чешуйчатый. Г-н Kindermann занимался приготовления-
ми своего путешествия в Сирию, а я «поохотился» на его Duplicate1, которых
купил в достаточном количестве, к несчастью другие меня опередили, осо-
бенно в видах из Анатолии.
По возвращению в Вену я навестил моих старых друзей, г-на директора
Kollar и г-на профессора Redtenbacher, которые оба заняты в Императорском
музее, так же как микролепидоптеролог г-н Mann. Г-н Kollar ведёт всё вре-
мя с неослабевающим напором свои исследования по метаморфозу вредных
сельскохозяйственных насекомых. Он был направлен в Венгрию своим пра-
вительством, чтобы вести там наблюдения над знаменитой мухой Golubatch
(Simulia columbatchensis), миссию свою он провёл с самым большим успехом,
что является настоящим триумфом прикладной энтомологии. Г-н Lederer
показал мне прекрасных бабочек, несмотря на то, что он продал несколь-
ко лет тому назад свою первую коллекцию г-ну Schaffer из Бреслау. У меня
был только один час, чтобы засвидетельствовать почтение г-ну Muller, таким
1 Дублеты.
Путешествие заграницу
213
образом я увидел только несколько ящиков с его дублями, которые находят-
ся в превосходном порядке. Г-н Маут, формиколог, занимается с большим
прилежанием этой частью энтомологии, сильно пренебрегаемой другими, и
можно надеяться, что он даст нам вскоре столь желаемые разъяснения. На-
конец я познакомился с г-ном Braunhofer, инспектором Theresianum; его
коллекция состоит почти целиком из Coleoptera, собранных в саду дома, где
он живёт. Большое число видов доказывает, кажется, что этот сад — оазис,
оставленный в городе, где все насекомые ищут приют. Langelandia anoph-
thalma изобильна здесь, и г-н Schmidt увез отсюда несколько живых экзем-
пляров, чтобы развести их в Laibach. Благодаря любезности г-на Frauenfeld я
был введён в зоологическое и энтомологическое общество Вены, где провёл
очень приятный вечер.
Прибыв в Варшаву, я отправился навестить моего любимого друга, про-
фессора Waga, который слегка поседел с годами, но остался столь же увлечён-
ным, как и двадцать пять лет тому назад. Публичный музей Варшавы среди
прочих имеет коллекцию насекомых Estreicher из Кракова; к сожалению,
ящики вынуты из шкафов, и насекомые подвергаются воздействию дневно-
го света. Estreicher имел связи со старыми энтомологами, вот почему его кол-
лекция имеет типы из всех отрядов насекомых.
(Etudes entomologiques, 1855: 3-7)
Некролог
Во время моего пребывания в Америке энтомология в России понесла две
значительные потери из-за смерти г-на Фишера де Вальдхейма, ветерана на-
туралистов в России, и графа Маннергейма, нашего знаменитого энтомолога.
Г-н Фишер де Вальхейм родился в Саксонии в маленьком городке Валь-
дхейме, замечательным своим романтическим местоположением. По окон-
чании академических занятий он выступил сначала с высоко оцененным
трактатом по истории книгопечатанья; будучи в Париже он свёл знакомство
с Кювье, чьи публичные лекции безвозвратно увлекли его к занятию естест-
венной историей. К тому же он был вдохновлён и Александром Губмольдтом,
который готовился тогда к своим большим путешествиям в Америку. Это
было в ту пору, когда правительство России предложило ему кафедру естест-
венной истории в Москве; г-н Фишер решил в пользу России, и здесь началась
его блистательная карьера, длившаяся до самой смерти. Благодаря его уси-
лиям в 1805 г. было создано Императорское общество натуралистов России,
учреждение, которое принесло так много чести своему учредителю. Одной из
первых научных работ Фишера в России была его монография по лемурам
214
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
(Makis), работа очень изысканная и очень редкая сейчас, из-за того, что кни-
ги, напечатанные в Москве до 1812 года сгорели в пожарах. В 1821 г. Фишер
при поддержке правительства приступает к «Entomographia Imperii Rossici»,
труду, которым он занимался в течение последних лет своей жизни и который
является одним из драгоценнейших произведений энтомологии в России.
Этот труд, доведённый до 5-го тома, охватывает Coleoptera, Orthoptera и Lepi-
doptera; все восхитительные жужелицы России здесь описаны. Вскоре после
этого учёный натуралист издал «Oryctognosie» Московской губернии, рабо-
ту весьма интересную, удивившую Европу богатством палеонтологических
форм, представленных в ней. Сонм других, более или менее объемных работ,
вышедших из-под пера Фишера, обогатили Мемуары и Бюллетень Общества,
и можно сказать, что было мало выпусков этих изданий, где не было бы не-
скольких заметок этого учёного и длилось это почти 50 лет. Любезный и бла-
гожелательный характер и его безграничная предупредительность по даче со-
ветов и предоставлении себя в распоряжение других лиц, опытность, которую
он приобрёл, завоевали ему дружбу и всеобщее уважение. Когда праздновался
полувековой юбилей его докторантуры, заметны были все светила науки, ста-
рающиеся выразить ему публично знаки своей признательности. Пятьдесят
научных обществ присудили ему титул почётного члена, его Императорское
величество России, короли Пруссии и Дании наградили его орденами; старец
был тронут до глубины сердца — но это был его последний яркий триумф,
который он пережил. Вскоре после этого зрение его существенно ослабло, и
за несколько месяцев до смерти он был слеп, ведомый своей дорогой доче-
рью Белизер. Его большим желанием было присутствовать на полувековом
празднике основания Императорского общества натуралистов Москвы, кото-
рое должно было состояться в 1855 году, но провидение не подарило ему этой
радости, он умер 6 (18) октября 1853 года в возрасте 82 лет.
Граф Маннергейм был совершенно противоположной личностью. Пото-
мок одной из наиболее знаменитых семей в Финляндии, он был предназна-
чен к административной карьере. Занятия энтомологией были для него лишь
результатом безграничной страсти к созерцанию природы, и известность,
которой достиг граф Маннергейм как натуралист, не превосходит таковую,
которая была ему присуща, как известному государственному служащему.
В сфере этой его деятельности русское правительство поручало ему наибо-
лее деликатные миссии, и упорная работа, которой он должен был отдавать
силы, послужила, возможно, одной из причин его ранней смерти. Действи-
тельно, он почти непостижим — этот граф Маннергейм, помимо заданий,
которыми он в силу своих важных функций был нагружен, находил время
поддерживать свою корреспонденцию, приводить в порядок коллекции и
редактировать многочисленные публикации. Я лично располагаю коллек-
цией писем, написанных его собственной рукой с чёткостью и ясностью, как
Путешествие заграницу
215
следует быть дипломатическим депешам; каждое из них содержит что-либо
поучительное, какие-либо важные заметки в области обширной энтомологи-
ческой науки. Будучи учеником и другом Гилленхала, Шонхера, Богеманна
и других известных энтомологов из Швеции, он был обладателем большой
коллекции типов видов, особенно мелких насекомых, которых не сыскать
в других частных коллекциях. Состоя некоторое время сотрудником проф.
Сальберга, он имел возможность сформулировать почти полную коллекцию
насекомых Финляндии.
Маннергейм действительно обрёл крепкую репутацию энтомолога, и его
работы существенно отличаются точностью своей аргументации. Моногра-
фия по Eucnemidae и также по Pelophila до наших дней являются модельными
в этой области. Фауна Coleortera Ситхи и Алеутских островов заслуживают
ещё большего интереса. Не менее важны услуги, которые Маннергейм ока-
зывал, при своём доброжелательном покровительстве, энтомологам в нача-
ле их пути. Вдохновлённый повсюду и всяким способом, вообще всем, что
относилось к развитию его любимой науки, он оставил в странах, наиболее
удалённых от нашей родины, воспоминания, которые сулят нам свои плоды;
так Р. Сальберг-младший, Маклин, Хольмберг, Попов, показывают нам, что
может сделать влияние такого человека, как Маннергейм. С год как граф воз-
вратился в Швецию с целью посоветоваться о своём здоровье, которое пол-
ностью пришло в упадок. Сначала лечение показалось успешным, но потом
он вынужден был подвергнуться весьма тяжёлой и мучительной операции.
Со дня моего приезда в Копенгаген в августе 1854 наш друг Вестерманн по-
лучил письмо от Маннергейма из Готенбурга, где он принимал воды; пись-
мо это было написано с той же чёткостью как и во времена, когда он хорошо
себя чувствовал; путешественник даже уверял нас, что здоровье его улучши-
лось. Для нас это было подобно взрыву, когда мы узнали, что этот известный
энтомолог, после своей научной карьеры, длившейся более 30 лет, умер в
Стокгольме 9 октября 1854 г в возрасте 54 лет.
Энтомологи России осознали значимость этих двух невосполнимых
утрат, и как много лиц воскликнули в глубине души: «Этих двух светил боль-
ше нет!»
(Etudes entomologiques, 1855: 25-28)
О колеоптерологических коллекциях
Линнея и Фабрициуса
Имея возможность просмотреть лично коллекции Линнея и Banks’a в
Лондоне, коллекцию Фабрициуса в Киле и таковые Lund’a и Sehestedt’a, опи-
216
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
санные самим автором и собранные в Королевском музее в Копенгагене,
я полагаю, что энтомологам будет интересно узнать, в каком состоянии на-
ходятся эти коллекции, особенно, что касается типов, до того момента, как
время или другие обстоятельства не разрушат их совсем.
Коллекция Линнея была продана после его смерти некоему Смиту, кото-
рый перевез её в Лондон и наследники которого продали её Линнеевскому
обществу. Смит поместил в неё, что верно, много видов не известных Лин-
нею, но он разумно сохранил скрупулезным образом все этикетки, написан-
ные рукой Линнея, что позволило мне описать почти все типы. Порядок раз-
мещения их тот же, в каком их оставил сам Линней, т.е. после 10-го издания
его «Systema naturae». Экземпляр этой книги, которая находится в Линне-
евском обществе в Лондоне, имеет исправления и дополнения к 12-му изда-
нию, все написанные собственной рукой Линнея.
Коллекция Бэнкса, также как и его библиотека и собственный дом были
переданы после его смерти вышеупомянутому Линнеевскому обществу.
Коллекция сегодня пребывает в том же состоянии, как она была во времена
Banks’a и гораздо богаче коллекции Линнея, сохранность столь хороша, что
можно опознать виды.
Коллекция Фабрициуса после его смерти была влита в Музей универси-
тета Киля, где она сохраняется в том же состоянии, какой была во времена
знаменитого энтомолога из Голштэйна. Все этикетки — это только обрывки
бумаги, оторванные пальцами, научные названия написаны печатными бук-
вами собственной рукой Фабрициуса, что же до родовых названий, то они
отсутствуют повсюду: консервация насекомых всё ещё удовлетворительна,
так что можно опознать большую часть видов, благодаря шкафу из красно-
го дерева, сделанного в Индии с большим старанием, который и заключает в
себе эту драгоценную коллекцию.
Коллекция Лунда, который был таможенным чиновником в Дании, и чьё
имя столь часто цитируется в работах Фабрициуса, была затем куплена дру-
гим человеком, чьё имя (Sehestedt), фигурирует столь же часто в «Sistema
Eleutheratorum». Sehestedt, как человек богатый и могущественный достиг
тогда того, что сформировал коллекцию, одну из самых прекрасных. После
его смерти она перешла в Королевский музей Копенгагена, где пребывает и
поныне. Кажется, что эта коллекция, к которой Фабрициус охотно прибегал
за справками для своих работ, была именно той, которая даёт наиболее до-
стоверные типы; она в лучшей сохранности, чем та, что в Киле, но располо-
жение видов уже не узнаваемо из-за того, что начали прибавлять виды Фаб-
рициуса в обширную современную коллекцию.
Для того, чтобы дополнить свою работу, я воспользовался, посколь-
ку считал это необходимым, заметками, опубликованными по видам Лин-
нея и Фабрициуса г-ми Норе и Schaum, а также по видам Фабрициуса и си-
Путешествие заграницу
217
нонимам liliger и Schonherr, а также труд г-на Schiodte по Coleoptera Дании.
Кроме этого, я воспользовался ещё и наблюдениями, сделанными моим
другом Chevrolet во время его пребывания в Киле и Копенгагене и которые
он предоставил в моё распоряжение. Единственная работа оставшаяся мне
неизвестной, — это возражения Megerle de Muhlfeld на заметки по синони-
мии Illiger’a, и всё, что я смог извлечь по этому поводу — это анализ, данный
Germar’oM в его «Magazin d’Entomologie».
Чтобы облегчить поиск видов, я следовал тому порядку, который устано-
вил Lacordaire в своей значительной работе, в продолжение Бюффона, с не-
которыми модификациями, которые побудили меня к упорядочению моей
коллекции, модификациями, которые я приведу здесь, впрочем, без осо-
бых притязаний. Я указал, сколь возможно, для видов Линнея и Фабрициу-
са роды, описанные недавно, к которым они относятся, и исключил список
тех, которые были описаны ранее, или чьё имя имеет двойное употребление
и которые, соответственно, не принадлежат этим двум авторам. Я поместил
на соответствующие им места виды, которые часто были помещены Линнеем
и Фабрициусом в различные семейства, так же как я вычеркнул виды, кото-
рые не могли к ним принадлежать. Я мог лишь соотноситься с этикетками,
написанными рукой этих двух авторов, и с диагнозами, приведёнными в их
трудах. Виды, описанные Линнеем сопровождены буквой L., а виды Фабри-
циуса здесь без обозначения. Все виды в каталоге, который следует, которые
не снабжены особыми наблюдениями, согласуются с типовыми экземпляра-
ми коллекций Линнея и Фабрициуса, и равным образом соответствуют опи-
саниям, приведённым этими двумя авторами.
По этому случаю я имел истинное удовольствие публично выразить мою
признательность за предупредительность, которая облегчила мои изыска-
ния, и за справки, которыми снабдили меня г-да заведующие из Лондонско-
го Линнеевского общества, г-н доктор Schiodte в Копенгагене, г-н профессор
Ben в Киле, г-н Chevrolet в Париже и г-н Westermann, этот ветеран энтомоло-
гии, который хотел оказать мне содействие наиболее ценными справками и
предоставил в моё распоряжение свою восхитительную коллекцию в то вре-
мя, когда я был в Копенгагене.
[Далее следует научный каталог.]
(Etudes entomologiques, 1856: 39-40)
Энтомологические экскурсии в 1855 г.
Г-н барон de Sacken совершил весной несколько экскурсий в окрестности
столицы, которые принесли ему Dermestes atomarius, Mycetophagus populi (под
218
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
корой ив), Corymbites castaneus и другие новые или редкие для фауны Санкт-
Петербурга: позднее у него возникла возможность проехать Харьковскую и
Екатеринославскую губернии, откуда он привёз большое количество интере-
сных Coleoptera, среди них много экземпляров прелестной Lopha menetriesii,
описанной г-ном Kolenati в его «Meletemata».
Братья Morawitz, молодые энтомологи нашей столицы, нашли в лесах
окрестностей Касково некоторые интересные для фауны Санкт-Петербурга
виды: Phytoecia cylindrica и nigricomis, Hydrochus elongatus, Megatoma undata,
Cardiophorus asellus ?, Microrhagus sahlbergii (пойман на лету), Cassida denticollis
Suffr. и Harpalus hirtipes ?
Г-н Sievers собирал насекомых в окрестностях Новой Деревни и на краю
деревни Каменка, где собрал Lina lapponica. Во время своих экскурсий г-да
Menetries, Sivers, Schauffelberger, Huber и Hinze собрали интересных бабочек,
среди которых Argynnis laodice, Leucania obsoleta, Xanthia straminea, Diloba coe-
ruleocephala, Catocala paranympha, Geometra limosaria, lapponaria, seraria, veno-
saria и др.
Г-н Bremer провёл вторую половину лета в окрестностях Ямбурга и Нар-
вы, там он собрал много видов Lepidoptera, весьма редких, и не обнаружен-
ных до сих пор в окрестностях нашей столицы, как, например: Smerinthus
tremulae, Hepialus hamma, Ilarus ochroleuca, Cucullia scrophulariae, lucifuga, abro-
tani и т.д. На дубах в большом количестве встречался Tortrix viridana.
(Etudes entomologiques, 1857: 3-4)
Памяти Латрейля и де-Бори Сент-Венсена
(de Latreille et de Bory St. Vincent)
В 1794 году Латрейль был арестован в Бриве (Brieves) и препровождён в
тюрьму в Бордо. Однажды тюремный врач был удивлён, увидев заключённо-
го, поглощённого созерцанием [какого-то] насекомого В момент, когда его
голове угрожала опасность, он продолжал свои наблюдения. Насекомое за-
требовали и поручили молодому натуралисту из Бордо, г-ну Бори де Сент-
Винсенту, который стал впоследствии знаменит своими трудами по естест-
венным наукам, продолжив научные исследования морей. Де Бори хвалился,
что получил это насекомое от энтомолога, чьё имя было уже известно по
многочисленным работам, и он взял на себя миссию спасти Латрейля от уг-
рожавших ему опасностей. Вскоре он поимел возможность увидеть, что его
и их общего друга Dargelas усилия увенчались самым счастливым образом —
Латрейль вернулся к свободе и науке.
Путешествие заграницу
219
Месяцем позже он [Латрейль] погиб бы вместе с товарищами по несча-
стью, которые, как и он сам, были приговорены к высылке. Знали, что Carrier
их утопил в Жиронде, говоря, что приказ о депортации следовало исполнить
вертикально. Насекомое, которое спасло таким образом жизнь Латрейля,
был жук Necrobia ruficollis1.
(Etudes entomologiques, 1857: 4-24)
Путешествия и энтомологические экскурсии
Война, по крайней мере на два года, прекратила или мало способствовала
нашим энтомологическим связям с заграницей; однако наши путешественни-
ки и любители-энтомологи не прекращали, как ни трудно было, своих науч-
ных изысканий.
В 1853 году русское правительство отправило в Японию небольшую эска-
дру под командованием адмирала Путятина1 2, с целью договориться о свобо-
де входа в иностранные коммерции в этой стране, закрывшей плотно свои
двери вот уже 200 лет. Секретарем и переводчиком этой экспедиции был г-н
Гашкевич, этот отважный путешественник, который провёл долгое время в
столице Поднебесной, как член русской миссии, постоянно присутствующей
там. Это им была привезена часть Lepidoptera и Coleoptera из окрестностей
Пекина, описанных в первых выпусках моих «этюдов». Русская эскадра обо-
гнула мыс Доброй Надежды, где г-н Гашкевич имел возможность свершить
экскурсию внутрь Голландско-Английской колонии, затем эскадра причалила
к острову Ява, затем Сингапуру и Гонконгу, к великому изумлению англичан,
не ожидавших увидеть русскую эскадру в этих краях. На последнем острове
г-н Гашкевич наблюдал большую цикаду, которая пела с большой живостью,
производя звуки почти аналогичные таковым птицы, таким образом, что ан-
гличане не хотели поверить, что это насекомое их производит. В этом англий-
ском владении подошли к острову Bonin-Sima, называемого Епископским, а
оттуда в Нагасаки, вторую столицу Японии. На острове Bonin-Sima наш путе-
шественник нашёл интересного розового краба с чёрными пятнами на спине,
расположенными точно в форме двуглавого орла российского герба.
1 Эта заметка происходит из коллекции Coleoptera Зубкова, ныне принадлежащей Булы-
чеву, где Necrobia ruficollis сопровождена этой занятной заметкой (В.М.).
2 Евфимий Васильевич Путятин (1803-1883), русский военный и политический деятель,
с 1858 г. — адмирал, с 1861 г. — член Государственного Совета. В 1852-1855 гг. возглавлял
дипломатическую миссию в составе дальневосточной экспедиции на фрегате «Паллада»,
которая завершилась подписанием русско-японского договора в Симоде (1855). Экспедиция
описана в романе И.А. Гончарова «Фрегат Паллада».
220
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Г-н Siebold советовал действовать со всевозможной осмотрительностью,
что было причиной нескончаемых переговоров; японцы уверяли, что для
того, чтобы обсудить вопрос о договоре, им потребуется по крайней мере три
года. Русский адмирал ответил, что он обождет и десять лет, если это будет
необходимо, но что он не тронется с места до тех пор, пока не получит по-
ложительный ответ. В течение этого времени он изводил японских [высоко-
поставленных лиц] долгими рассказами и неоспоримыми доказательствами
абсолютной необходимости, а также большой пользы прервать изоляцию,
которая окружала в течение веков японскую империю к великому ущербу
своего собственного народа и своего правительства. Эти дипломатические
дискуссии произвели в конце концов своё влияние на [высокопоставлен-
ные лица] этой островной державы, которые пообещали вскоре приступить
к вопросу о коммерческом договоре. По прошествии трёх месяцев русской
эскадре стало не хватать провианта, и русский адмирал решился покинуть
Нагасаки на некоторое время и направиться на юг; пошли к островам Лиу-
Киу (Lu-Kiu или Liu-Tchou), которые ещё принадлежат Японии, но где видна
уже субтропическая растительность. Берега здесь покрыты восхитительны-
ми панданусами (Pandanus), а на возвышенностях видны растущие в изоби-
лии карликовые саговники (Sagon). Оттуда пошли к Филиппинам, но так как
война уже разразилась, русская эскадра была обязана находиться под при-
смотром, и посему оставалась целый месяц в изолированном заливе острова
Gamee-Gune, запасаясь дровами и выполняя ремонтные работы. Г-н Гашке-
вич воспользовался этим для того, чтобы собрать всевозможные объекты ес-
тественной истории. Коллекция ракообразных была весьма изобильна и зна-
чительна. Более 75 видов самых различных форм и восхитительных цветов
были наградой за это интересное пребывание здесь. Среди прочего наш пу-
тешественник нашёл недавно сброшенный совсем целый панцирь Palaemon,
зелёного цвета, с поперечными чёрными и белыми полосами и аналогичны-
ми пятнами. Вернувшись в Нагасаки русский адмирал чётко заявил японцам,
что он не прекратит своих демаршей до тех пор, пока соглашение не будет
окончательно подписано. Те попросили ещё отсрочки, и русская эскадра сно-
ва покинула Японию, направившись на восток в Жёлтое море, и посетила Ко-
ролевство Корея. Придя вглубь залива Brauton, обнаружили там устье реки,
и решено было дальше идти на лодке. Напротив крупного города, останови-
лись подле скалы, окружённой водой, чтобы выпить чаю на вольном воздухе.
С каждой стороны реки различались тысячи зрителей, привлечённых сюда
любопытством, затем послышалась музыка и стало видно губернатора этого
края верхом на лошади, пожилого человека в роскошных одеждах. Г-н Гаш-
кевич был командирован на берег, чтобы принести наши приветствия манда-
рину и пригласить его выпить чай с адмиралом; губернатор согласился, и на
скале был проведён приятный вечер. Когда почтенный старец собрался вое-
Путешествие заграницу
221
вояси, адмирал хотел предложить ему свою шлюпку, но кореец отказался, за-
лёг на спину одного из своих музыкантов и перебрался таким образом через
реку.
После стоянки в устье реки Амур, где адмирал покинул судно «Пал-
лада», чтобы перейти на фрегат «Диана», снова взяли курс на Японию, до-
стигнув города Хакодате (Khakodadi), столицы северного острова империи,
русский адмирал без церемонии тут же высадился на берег. Японцы позво-
лили ему это сделать, и экипаж посетил город, рынки и лавки в течение не-
скольких дней не встречая препятствий. Перед отходом фрегата на борт
поднялся посланец губернатора, принёсший предписание этого чиновника,
где говорилось, что возможно нововысадившиеся не знают законов страны,
запрещающих любой вход иностранца, и что он надеется, что этот закон не
будет впредь попран. Несмотря на это адмирал не обеспокоился и японцы
ему больше не докучали; таким образом поступили в Осака (Oasaka) и Ши-
моде (Simoda), куда наконец прибыли императорские комиссары, чтобы со-
вещаться по поводу статей проектируемого договора, в ожидании которо-
го было заключено между адмиралом и американцем Perry соглашение, для
чего, без сомнения, предварительные русские переговоры были очень полез-
ны. Это во время переговоров случилась та ужасная катастрофа — землетря-
сение, в результате которого, как известно, русский фрегат «Диана» был по-
топлен, а адмирала с его экипажем выбросило на японскую землю. Именно
в результате этого события погибли все естественноисторические коллекции,
собранные г-ом Гашкевичем во время всего путешествия. Японцы, которые
хотя и числятся негостеприимными и нетерпеливыми, встретили наших не-
счастных соотечественников с распростертыми объятьями, а их правитель-
ство постаралось утешить потерпевших кораблекрушение; их определили на
постой в два монастыря близ деревни Khedda, в заливе Too-Tomi, со сторо-
ны Тихого океана, им отправили пропитание, состоящие в основном из раз-
личных злаков, домашних уток и т.п. Им открыли кредит, снабдили лесом и
рабочими, чтобы построить небольшие суда, способные доставить русских
моряков к родным очагам. Между тем английские корабли прочёсывали все
моря в поисках нескольких русских судов. Г-н Гашкевич оставался в Simoda
для того, чтобы подписать коммерческий договор с японскими властями; по-
сле окончания этого важного дела он пешком проделал переход из Simoda в
Khedda, расстояние примерно в 50 вёрст и в трёх днях пути от Эдо (Jeddo),
резиденции японского императора; на этом пути наш неутомимый путешест-
венник продолжал свои изыскания в области естественной истории, и опи-
санные им позже насекомые в своей большей части происходят из этих мест.
Территория между Simoda и Khedda чисто вулканическая, состоящая из ба-
зальта и известковых формаций; она пересечена двумя горными хребтами,
поднятыми на 5-6 тыс. футов и покрытыми до самых вершин лесной расти-
222
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
тельностью. Западные склоны, обращённые к материку, покрыты сосной, бе-
резой, вязом и другими деревьями с отлетевшей листвой, так как дело проис-
ходило в конце января, что соответствует зиме в этих широтах. В то же время
склоны, обращённые на восток, испытывают влияние океана и покрыты зе-
ленью; здесь заметны различные камелиевые, коричные деревья, туи и дру-
гие представители субтропических районов. Поля зерновых в окрестностях
Simoda и Khedda расположены на террасах и оконтурены чайными кустами;
однако уход за ними не такой как в Китае, а потому продукт получается ед-
кий и мало приятный на вкус. Садики перед домами часто окружены изго-
родями из камелий, высотой как наш боярышник; даже перед крестьянскими
домами нередко можно встретить камелию в 20-30 футов высотой; или же
прекрасные павлонии с голубыми цветами, собранными в грозди. Nandina
domestica, называемая в Японии «Nanten», прелестное деревце с листьями,
похожими на бамбук, неустанно цветёт массой цветов, которыми так восхи-
щаются японцы. Встречается дикий виноград; его культивируют в Японии,
где он даёт мелкие, но вкусные ягоды; персики и абрикосы здесь обычны,
даже бананы растут на открытом воздухе, хотя случаются температуры в 2-3°
холода, и выпадает снег, но они не плодоносят. Здесь очень распростране-
ны культуры риса, саго, таро (Arum esculenta) и батата (Dioscorea japonica,
batatas etc) и т.д. Эти последние, как правило, называются Imo, что европей-
цы переделали в Yam. Растения со съедобными корнями известны в Японии
под различным названиями: Naga-Imo это Dioscorea batatas, i'amano-Imo —
это Dioscorea japonica (?), которая самопроизвольно растёт на горах и даёт
корень, достигающий 7 футов длины; Simano-Imd, похож на предыдущий и
культивируется на островах; один из этих видов вьётся вертикально, другой
растягивается по земле; Sato-Imo или Imo сахарный относится, как кажется,
к Arum; Satzouma-Imd соответствует нашему сладкому картофелю, т.е. наше-
му жёлтому батату; Riukiu-Imd — красному батату; Khamano-Imd, или дере-
венский Imo, кажется разновидностью нашего картофеля, который в Японии
называется Dsiagata. Шелковичный червь мало культивируется в Японии и
только в сердце страны, поскольку у народа имеется суеверная идея, что он
вредит рыбной ловле, чрезвычайно развитой отрасли этой островной стра-
ны. Рыбы здесь самые разнообразные и очень вкусные, такие, что есть мас-
са очень частных наименований для характеристики рыб, пойманных сетью,
удочкой и т.д.
Если Китай страна свиньи и собаки, то Япония — это домен моллюсков
и ракообразных, составляющих основу питания населения. Едва море начи-
нает волноваться, так тут же берега его заполняются толпами женщин и де-
тей, которые собирают ракушки, каракатиц, выброшенные водоросли, чтобы
употребить их на свой скудный обед. Японские женщины выходят в откры-
тое море на маленьких лодочках, где они постоянно ныряют, чтобы оторвать
Путешествие заграницу
223
от скал морских ушек и других моллюсков, работа очень трудная, к которой
наши дамы никак не приспособлены. Домашние животные в Японии — это
только лошади, быки, куры, утки — нет ни овец, ни коз, ни даже домашних
свиней (если они кое-где и разводятся в Японии, то только лишь для прода-
жи китайцам) и очень мало собак. В этой странной стране не употребляют ни
молока, ни масла.
Сбор насекомых был интересен, особенно по отношению к многочислен-
ным видам Lepidoptera, таким же, как из умеренных зон Европы, из них Ра-
pilio machaon, Argynnis laodice, Pieris rapae, brassicae, Chrysophanes phlaeas, Colias
neriene, Liparis dispar, Clisiocampa neustria и Calpe thalictri. Единственная раз-
ница между экземплярами из Испании и таковыми из Японии, состоит в том,
что последние в общем немного более тёмного цвета. Это та особенность,
которую отмечают у млекопитающих и птиц по мере того, как они распро-
страняются с востока на запад, где встречаются всегда окраски более светлых
тонов, как например у серой белки, волка, росомахи, лисиц и других. При-
ведённые примеры доказывают, как кажется, как природа постоянно оказы-
вает сопротивление варьированию формы видов и что даже на расстоянии,
равном половине кривизны нашей планеты, различия, в этом отношении,
являются незаметными; в то время как вариации в окраске у одного и того
же вида на различных долготах не только не случайны, но очень даже под-
чинены определённым законам; более того, размер этих детей природы за-
висит от долготы и средних температур различных местностей, где они об-
итают. Что касается Coleoptera, привезённых г-ном Гашкевичем из Японии,
они мало похожи на виды из Европы, и только лишь три из них кажутся
идентичными видам с Запада: Anomala oblonga, Anobium paniceum и Coccinella
impustulata', все оставшиеся принадлежат к китайскому типу и таковому Фи-
липпинских островов.
Известно, что адмирал Путятин достиг устьев Амура, пройдя незамечен-
ным среди английских кораблей, которые блокировали эти проходы; прошёл
он на маленькой шхуне, которую построили в Японии пострадавшие от ко-
раблекрушения; более того, известно, что другая часть экипажа была воз-
вращена на Камчатку. Ещё часть, и в этом числе и г-н Гашкевич, после более
шестимесячного пребывания, покинула Японию на судне из Бремена и попа-
ла в руки англичан; весь этот экипаж потерпевших крушение, хотя и без ору-
жия, был объявлен военнопленными, без какого-нибудь намёка на правду и
затем с большой помпой доставлен английскому адмиралу Stirling на Нага-
сакский рейд и, несмотря на протесты г-на Гашкевича, который уверял, что
он ни военный, ни вооружён, всех их через Гонконг, Сингапур, Яву, мыс До-
брой Надежды, о-в Святой Елены, острова Успения, острова Зелёного мыса и
о-в Мадейра, доставили в Плимут 15 марта 1856 г. Мирный договор был уже
подписан. Здесь в дальнейшем по депеше из Лондона г-ну Гашкевичу объяви-
224
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
ли, что он свободен. И это после девяти месяцев плена! Обхождение, которое
эти господа установили на различных английских судах, было разного рода,
иногда мало приличное, как например на фрегате «Нанкин» (капитан Stuart)
в другом случае оно было вполне предупредительным и соответствовало пра-
вилам джентльменов, к примеру на пироскафах «Baracouta», который бом-
бардировал город Кантон (капитан Stirling), и «Styx» (капитан Bruce).
Другой натуралист, г-н Шренк, был отправлен тоже в 1853 году Импера-
торской Академией наук в Санкт-Петербурге на фрегате «Аврора» для изуче-
ния о-ва Сахалин и берегов реки Амур. Г-н Шренк посетил сначала Рио де
Жанейро, обогнул затем мыс Горн, поднялся затем до Кальяо (Перу) и затем
отправился к Камчатке. После разгрома англичан при штурме Петропавловс-
ка, в котором фрегат «Аврора» принимал активное участие, путешественник
покинул этот город в сопровождении всего гарнизона и направился в Нико-
лаевск, город, расположенный подле устья Амура. Во время зимы он, вос-
пользовавшись собачьими упряжками, посетил остров Сахалин, достаточно
гористый и покрытый замечательными лесами, с большими залежами камен-
ного угля. Весной 1855 он предпринял в лодке путешествие для изучения бе-
регов Амура, а вернувшись из своего путешествия в 1856 году, опять поднял-
ся вверх по реке.
Г-н Максимович, отправленный нам Императорским ботаническим са-
дом, тоже посетил реку Амур и часть берегов реки Уссури, расположен-
ной южнее первой. Мы позаимствовали детали по растительности этих
краёв, предоставленные г-ном Максимовичем, чтобы дополнить сообщения
г-д Шренка и Маака, которые также поднялись вверх по Амуру, частью пеш-
ком, чтобы выполнить поручение, возложенное на них Императорским геог-
рафическим обществом России.
Чем дальше на юго-запад, тем более бореальная растительность (со-
сны, ели и т.п.) исчезает, заменяясь деревьями с неопадающими листьями.
Здесь появляются тигр и пантера, эти хозяева тропических районов, кото-
рые во время своих бореальных миграций могут здесь случайно повстречать
не только оленей и лосей, но и северных оленей — этих обитателей Аркти-
ки. Г-н Маак рассказывает, что тигр был убит, несколько лет назад в районе
Якутска, подле деревни Кандаласси на 62° сев. широты. Несколькими граду-
сами южнее на берегах реки Уссури, эта большая кошка-разрушитель появ-
лялась в таком количестве, что разведение скота, лошадей и даже собак было
почти невозможно. Наиболее южная точка Амура расположена почти на 47°
сев. широты и немного по ту сторону от устья Сунгари, где оканчиваются
горы Хинган-Ула (Khingan-Ula). Вся эта сторона покрыта исключительно бо-
гатой растительностью и сильно отличающейся от таковой Даурии, имея та-
ких представителей как крупный орешник (Juglans mandshurica Мах.), липы
(Tilia mandshurica, T. cordata), клёны (Acer dedyle, A. tegmentosum, A. gin-
Путешествие заграницу
225
nala, A. mono), дубы (Quercus mongolica), дикий виноград (Vitis amurensis) и
другие деревья, принадлежащие к родам, свойственным умеренной Европе;
здесь также встречается растение, которое даёт пробку, как пробковый дуб
с юга Франции. Если думается, что подобная растительность начинается уже
на 51° сев. широты, то должно заключить, что средняя темпиратура должна
быть выше, чем на тех же широтах в восточной Европе, где не встречаются
ни виноград, ни дикий орех, ни пробковое дерево. Это позволяет снова ут-
верждать, как я это предложил в Бюллетене Императорского общества нату-
ралистов Москвы в 1845 г. (Die Coleopterologischen Verhaltnisse und die Kafer
Russlands, стр. 92), что линия, проходящая от северного полюса по Уралу,
Аральскому морю, восточной Персии до южного полюса представляет собой
меридиан продуктивной силы органических тел, которые становятся более
богатыми и разнообразными по мере их приближения к Атлантическому и
Тихому океанам. Подобная же картина наблюдается в Америке, где Скали-
стые горы, Анды и Кордильеры образуют подобный меридиан для нового
Света. Не следует, однако, терять из вида, что поднятие почвы, топографиче-
ское положение, морские течения и другие теллурические явления искажают
иногда предложенную гипотезу. Но во всех случаях её нельзя отрицать, так
как если уменьшение годовой температуры, которое наблюдается в Европе
с запада на восток, уменьшалось бы в той же пропорции в Азии через Урал
к Тихому океану, эти последние края должны были бы быть покрыты почти
вечными льдами, а следовательно, быть полностью непригодными для той
растительности, что там встречается.
По мере приближения к устью Уссури горы исчезают, чтобы дать место
более или менее болотистым равнинам, покрытым травой в 7 футов высотой,
кое-где видны ивы и ольха, настоящий оазис для божьих коровок, черепах,
журавлей и других животных умеренной зоны. Затем горы снова начинают
наступать и больше приближаться к реке, по мере того как надо пройти ру-
ины старинного русского города Албазин (Albasin), чтобы вступить в Дау-
рию. Энтомологическая фауна этих краев, если судить по сборам г-д Маака
и Шренка, очень подобна фауне Даурии и китайской Монголии. Насекомые,
собранные Шренком, главным образом в окрестностях Николаевска1. Его
окрестности представляют собой великолепные равнины, на которых пасутся
значительные стада домашних животных. Огородничество внедряется здесь
в последнее время с большим успехом, что позволило организовать здесь в
последнее время выставку выращенных овощей к великому удовлетворе-
нию населения — т.е. в одной из наиболее восточных точек по течению реки
Амур, напоминает таковую Охотска, а по изобилию Coccinelles и Lepturides —
бореальную фауну; в то время как насекомые, пойманные в устье Уссури и
1 Николаевск-на-Амуре — главный центр администрации этого восточного края
226
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Джунгари имеют несколько субтропических форм. Большая зелёно-чёрная
бабочка, отмеченная Шренком — это восхитительный новый вид1, очень
близкий к Papilio bianor Dehaan с Явы, она встречается в этой странной стра-
не в сообществе с Hylobius arcticus, как тигр с северным оленем, как это мы
уже видели. Течение Амура имеет длину примерно 3000 вёрст.
Перед своим путешествием на Амур г-н Маак был отправлен император-
ским географическим обществом (секция Сибири) для исследования течения
Вилюя, большого западного притока Лены, за Якутском и Оленьком, которая
впадает в Ледовитый океан. Эта экспедиция длилась почти двенадцать меся-
цев, за время которой он проехал пространство многим более тысячи вёрст.
Вилюй имеет длину более 2000 вёрст. Половину пути он проделал в лодке, а
другую — верхом. Энтомологические сборы из этого северного края, распо-
ложенного между 63 и 64° сев. широты, очень напоминают сборы в районе
Иркутска, с многочисленными альпийскими формами, свойственными Дау-
рии, например Carabus mac-leayi.
Пятый путешественник, г-н Радде, равным образом посланный Геогра-
фическим обществом для исследования Даурии, восточных и южных частей
наших владений в Сибири. В 1855 году он собрал значительное количество
насекомых на берегах озера Байкал. В этом году (1956) он продвинулся ещё
дальше, но мы пока не знаем, что он собрал.
Г-н профессор Nordmann в Гельсинфорсе провёл лето с многочисленны-
ми молодыми учениками в путешествии на север Финляндии и в Карелию.
Страна, которую обследовал этот учёный натуралист — одна из наиболее
бедных, где лето длится едва 2-3 месяца; злаки и фрукты вызревают только
иногда, и население вынуждено довольствоваться горькой корой вместо хле-
ба. прошлое лето, как нам пишет г-н Nordmann1 2, было дождливым и более
холодным, чем можно вообразить; в течение 10 недель, которые заняло это
путешествие, не набралось и 12 ясных дней, и к несчастью почти каждый
день наши путешественники промокали до нитки, промерзали до костей под
секущим дождем. Прибыв в Нурмис (Nourmis) расположенном на 64° север-
ной широты, они обнаружили землю, едва свободную от льда на глубину в
один фут, а чуть севернее в Кайяне (Kajana) даже в июле в колодце был лёд.
Хотя и удалённая от полярного круга, фауна этих областей очень похожа на
лапландскую фауну, особенно птицы и бабочки. Сын г-на Nordmann с не-
сколькими другими студентами направился в город Кемь на берегу Белого
моря; г-да Edwin Nylander и Gadd попытались сделать очень трудный переход
к арктическому озеру Инари и до берегов Северного моря в Варангфьорде,
1 Мочульский имеет в виду описанного позже парусника Маака — Papilio maackii Menetries,
1859.
2 Из письма этого учёного в адрес г-на Менетрие, 3 XI 1856 г.
Путешествие заграницу
227
откуда они привезли большую коллекцию ракообразных и других морских
животных. Братья Wright, столь известные своими орнитологическими ри-
сунками, были посланы в Торнио и Авасаксу. Для препаровки маленьких
Lepidoptera г-н Nordmann взял с собой младшую дочь Матильду, благодаря
помощи которой он смог привезти из этого путешествия 5-6 тысяч экзем-
пляров бабочек, из которых 36 видов, новых для фауны Финляндии.
Г-н А. Кушакевич в 1853 году посетил остров Эзель и собрал там большое
количество насекомых. Этот островок в Балтийском море, с плоской и мало
возвышающейся над водами поверхностью представляет собой известковую
формацию, богатую очень интересными окаменелостями, частично опубли-
кованными г-ном Эйхвальдом (Eichwald). Большая часть этого острова по-
крыта полями и равнинами, там и сям видны фруктовые деревья и другие
мало обычные для этих широт; плющ и Lotus tetragonolobus, растущие здесь
спонтанно, напоминают юг Франции.
В 1854 году братья Кушакевичи сопровождали наши войска в Финлян-
дии, и там они обследовали окрестности Выборга и другие места северного
побережья Финского залива; в 1855 году императорская гвардия получила
приказ следовать на восток, и наши военные энтомологи воспользовались
этим обстоятельством, чтобы собрать насекомых в Литве и Польше.
Г-н de Manderstjerna, гвардии полковник, тоже воспользовался своим
пребыванием в северной Польше, чтобы собрать много Coleoptera.
Г-да Strauch и Кбрреп использовали свои каникулы в Дерпте, совершив
энтомологическую экскурсию на берега озера Peipus1; там на песчаных, по-
росших сосной берегах они нашли в апреле Apalus bimaculatus, который бегал
в траве или летал вокруг ветвей хвойных деревьев, подобно Omophlus\ в тех же
местностях отмечалось огромное количество Bombus; возможно, что эта инте-
ресная Coleoptera живёт в стадии личинки как паразит в гнёздах этих шмелей.
Г-н Кбрреп затем коротко посетил Санкт-Петербург и во время своей эк-
скурсии в Осиновую Рощу поймал Procrustes coriarius.
В болотах, покрытых мхом, в этой самой местности, г-н Bremer поймал
Argynnis ossianus nfrigga, а также Chionobas jutta, Lina lapponica и другие фор-
мы Лапландии, которые весной 1855 года появились в большем изобилии,
чем обычно, что, без сомнения, предвещало короткое и холодное лето как
в Лапландии. И это действительно произошло, так как в большинстве дач-
ных домов в окрестностях Санкт-Петербурга пришлось топить печи в тече-
ние всего лета 1856 г. Г-н Bremer отмечает, что Argynnis frigga очень трудно
поймать, из-за её стремительного полёта; в то время как Chionobas jutta пря-
чется в ветвях чахлых сосен, которые рассыпаны по этой болотистой мест-
ности, где вода часто по колено и рискуешь временами либо утонуть, либо
1 Чудское озеро.
228
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
быть съеденным голодными волками, которые имеют здесь свои постоянные
пристанища.
Однажды весной г-н Bremer, ведомый пылом настоящего охотника, не
заметил угасания дня, однако ещё ему оставалось 10 вёрст до места жилья.
Он так утомился, что захотел отдохнуть на мху, и сразу уснул. Пронизанный
холодом, он проснулся и заметил, что сырость пропитала его одежду, сол-
нце уже низко над горизонтом и день исчезает: как можно устать, когда надо
пройти по болоту целую ночь! Вот такие развлечения ждут исследователей-
энтомологов на севере, поэтому обратим наши взоры на юг.
Г-н полковник Bartholomei, о котором мы уже сообщали в первый год
издания очерков, с тех пор продолжал свои неутомимые исследования на
Кавказских Альпах и в наших закавказских владениях. Он прошёл высокое
плато Сванетии, расположенное в центре западных Кавказских Альп и на
юге Эльбруса, откуда он получил прекрасных Plectes и Tribacis, которые были
описаны господином бароном Chaudoir спустя несколько лет. Его странство-
вания по Армении и берегам Аракса были не менее плодотворны: Enoploderus
sanguineus Faldm., красивые Dorcadion и некоторые другие интересные виды
были отправлены им в Санкт-Петербург; чуть позднее г-н de Bartholomei был
направлен в Персию, где он также производил сборы, но мы пока ещё не ви-
дели этих насекомых.
Во время войны г-н капитан артиллерии Радашковский собирал насеко-
мых в Бессарабии, в Добруджи и даже в тропиках Силистрии; эти сборы, хоть
и не являются чем-то выдающимся, имеют, однако, значительное количество
интересных вещей, которые с одной стороны напоминают Подолию, а с дру-
гой — степи Венгрии. Среди перепончатокрылых насекомых, главной стра-
сти этого энтомолога, есть восхитительная Scolia, возможно новая.
Позднее г-н Радашковский был отправлен в Севастополь, где не переста-
вал ловить насекомых. Весьма возможно, что французские энтомологи пой-
мали этих Malachius и Dermestes, только что описанных нашим другом Mul-
sant, на тех же самых цветах и тех же трупах, что и русский энтомолог. Было
бы любопытно узнать, если бы в случае встречи эти учёные, враги понево-
ле, и несмотря на шум и эффект пальбы ланкастерских пушек, не смогли бы
разве обменяться несколькими научными и абсолютно мирными словами?
Многочисленные Coleoptera, собранные в Крыму г-ном генералом Levail-
lant и недавно описанные г-ном Mulsant, были также отосланы нам из Се-
вастополя; но они были описаны задолго перед нашей публикацией, и дру-
гие, за исключением, однако, Harpalus seriatus Mulsant, которого мы также
знали.
Наконец, молодой путешественник, г-н N. de Seidlitz, в 1855-1856 го-
дах совершил интересные исследования в наших закавказских провинциях
и на севере Персии, он посетил Астрахань, Баку, Ленкорань, Шемаху, Нуху,
Путешествие заграницу
229
окрестности озера Гокча, Елизаветполь, Арарат, Ереван, поднятие Даратчи-
чаг (Daratschytchag), затем повернул в горы Алагез, затем в Тавриз, альпий-
ский Savelan и к озеру Урмия в Персии и другие местности, соседствующие с
границами Персии и Турции. Г-н Seidlitz — ботаник, но также собирал насе-
комых, в особенности Hymenoptera, которых мы не видели.
Здесь, в Санкт-Петербурге, г-н доктор Iven, тот самый, что 30 лет назад
нашёл в Греции Julodis ivenii Dej., и который позднее во время долгого пре-
бывания в Архангельске и в северных краях Белого моря продолжил свои
лепидоптерологические изыскания с редкой настоятельностью; он открыл
в окрестностях нашей столицы множество интересных бабочек, среди ко-
торых: Lyceana querqus, Agrotis trifurca, Xanthia aurago, Hibernia defoliaria,
Phaesyle coraciaria, Sciaphila cuphana, Hypsolopha sylvella, Epigraphia atomella,
которые до него здесь не отмечались. Г-н Sievers собрал большое количест-
во Microlepidoptera, таким образом новое издание его каталога Lepidoptera,
которое скоро появится, будет ещё дополнено. Число видов, наблюдаемых в
окрестностях нашей столицы, перевалило за тысячу, что доказывает богат-
ство этой отрасли энтомологии в нашей северной столице. 28-го, 30-го авгу-
ста и 1-го сентября 1856 года г-н Сиверс поймал подле своей дачи в Старой
Деревне сотни Xylina, из той группы, куда относятся X. somnulenta, conformis,
zinkenii и подобные, но у которых рисунок верхних крыльев почти неразли-
чим и мало варьирует белым, как у Catocala pacta, тогда как внутренние кры-
лья снизу и тело имеют винную окраску, хорошо заметную, а потому и очень
характерную; брюшко покрыто рыжеватыми волосками, более длинными,
чем у X. conformis, часть волосков приподнятые посередине, здесь полностью
отсутствуют, линейное пятно чёрного цвета посередине верхних крыльев не
оканчивается вилкой, как у X. conformis. Возможно, что это новый вид, кото-
рый г-н Сиверс предложил назвать X. rufescens. Место, где эта интересная на-
ходка была сделана — ивняк. Другое открытие г-на Сиверса — это гусеница
Hadena arnica. Г-н Huber, который обычно проводит лето в лесу, нашёл там
Nola strigulana и Boarmia, близкую к В. crepuscularia, но с белесоватой боковой
полосой на нижних крыльях, более чёткой и с продолжением её на верхних
крыльях. Г-н Menetries проводил сборы в окрестностях Петергофа, где обна-
ружил редкую Notorhina muricata Dalman, которая в июне встречается на коре
очень старых сосен вечером перед заходом солнца и утром, до наступления
дневной жары. Из хризалид, принесённых г-ном Menetries в город, он выде-
лил, между прочим, вид, который назвал Microdonta unicolora, она близка к
М. bicolora, но вся белая, без намёка на жёлтую окраску. Так как она впослед-
ствии была поймана студентом в окрестностях нашей столицы, возможно что
это действительно новый вид. Наконец мои собственные экскурсии, ориен-
тированные на сбор наиболее мелких насекомых, были довольно успешны,
если бы не плохая погода, которую мы имели постоянно. Открытие Sphindus
230
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
gyllenhalii, который не живёт в губчатых грибах, как Cis, но под корой мёрт-
вых деревьев, самый мелкий из известных Latridius (L. minutissinus m.) и
другие мелкие насекомые, среди которых маленькая хальцида с антеннами
в виде султанов, как у Ceraphron, — вот наиболее интересные результаты из
моих сборов.
(Etudes entomologiques, 1858: 16-20)
Энтомологические путешествия и экскурсии
В прошлом году мы сказали немного об энтомологических исследова-
ниях, проведённых г-ном Радде в восточной Сибири. Этой весной он отпра-
вился по реке Шилке, чтобы достигнуть Амура в его наиболее южной части,
напротив Хинганских гор. В письме от 13/26 сентября этот путешественник
известил нас, что он благополучно прибыл к месту назначения и что со свои-
ми людьми он построил деревянный дом на 147° восточной долготы и 47° се-
верной широты он пишет, что Амур тут достигает 300 саженей в ширину, те-
чение быстрое, не прерывается островами. На равнинах, окаймляющих реку,
видимы различные виды Calamagrostis, превосходящих рост человека, среди
которых очень трудно отыскивать насекомых. Чуть дальше по реке начина-
ются поднятия, покрытые древесной растительностью, очень разнообразной
и богатой, в основном состоящей из различных видов лип и клёнов, пробко-
вого восточного дерева (Phellodendron amurense) и т.д. Это последнее, без-
условно, может послужить несомненным вкладом в коммерцию, если бы до-
стигало более значительных размеров, чем те, которые он видел и которые
не превышали толщины 9 дюймов около основания ствола, со слоем проб-
ки только в 1 дюйм. В долинах, более удалённых, появляются дикие Syringa
и Berberis, но эффект дикого леса здесь уже достигнут, и г-н Радде перенёс
все тяготы и трудности, чтобы продвигаться в этой непроходимой чаще. Чуть
дальше на восток он нашёл в августе промёрзшую землю на глубине в одну
сажень, однако весь холм был покрыт густющими зарослями Vitis amurensis.
13-го сентября все деревья были ещё в жёлтом уборе, только дубы и топо-
ля оставались зелёными. Другой путешественник уверял нас, что в Никола-
евске в устье Амура 6-го декабря было по меньшей мере — 40° по Реомюру.
Насекомые, которых собрал г-н Radde, часто имеют формы, идентичные или
близкие к насекомым Даурии и Монголии — штук 15 жужелиц, одна своей
формой и сверкающей расцветкой напоминает Cardbus smaragdinus, но раз-
нится от него скульптурой, четыре Cicindella, один очень близок к нашему
С. sylvatica, около 13 видов Limenitis, 6 видов Pamassius и т.д.
Путешествие заграницу
231
В своём письме от 31 октября / 12 ноября этот путешественник известил
нас, что река Амур была уже полностью покрыта льдом из-за холода (16°
Реомюра). Что касается сбора насекомых, то он отправил г-ну Menetries не-
сколько набросков наиболее заметных видов, из которых можно отметить
следующие: чёрный Agrilus в два раза больший, чем A. sexpunctatus, Stafilinus
fulviceps Menetr., великолепный вид размером с S. caesareus, но с полностью
рыжей головой, Ips cruciata Motsh., у которого рыжие пятна элитр слились,
образовав букву X; красивую желтоватую Silpha, испещрённую пятнами, как
S. 4-punctata L., но более параллельную и полностью покрытую очень сжатой
пятнистостью; Osmoderma bamdbita Motsch., чуть меньше и более уплощён-
ная, чем наша О. eremita, но чей самец имеет более закруглённый щиток, на
котором средняя выемка расширяется поперечно по направлению к голове;
Glicyphana viridiopaca Motsch, ближайшая по расцветке к нашей G. jucunda
Motsch., но вдвое больше, с более мелкими большими пятнами и тремя жил-
ками, хорошо заметными на каждой элитре; Glycyphana fulvistemma Motsch.,
размером почти с G. jucunda, но более приплюснутой формы и чёрного цвета,
блестящего на щитке, бархатистого на элитрах, с большим бледно-жёлтым
пятном с каждой стороны Cladognatus subaeneus Menetr., восхитительный вид,
коричнево-бронзового цвета, который своей формой и цветом в высшей сте-
пени напоминает С. cinamonus с Явы; Coptocycla ? diaphanipennis Motsch., упло-
щённой формы, своей расцветкой и размером очень похожа на С. vitreata Рег-
ty., но в основном расцветка его более бледная; и наконец самый красивый из
известных Coccinelidae — Synonycha ? mirabilis Menetr., который в четыре раза
более крупный, чем наш ocellata, чёрный, с 10 красными пятнами на элитрах
и двумя жёлтыми на краю щитка.
Северный Урал, в районе Екатеринбурга был исследован прошлым ле-
том, г-ном капитаном Radaschkovski, который привёз оттуда довольно зна-
чительное количество сублаппонских насекомых. Г-н доктор Schubert собрал
Lepidoptera в долинах Воронежской губернии, отправив нам многочисленные
интересные виды.
Г-да доктора Basilevsky и Skatchkoff исследовали окрестности Пекина, но
их коллекции ещё не прибыли.
Г-н полковник Bartholomei предпринял путешествие в южные провинции
наших закавказских владений и в северные провинции Персии, где он провёл
всё лето, но мы пока не знаем результатов исследований этого неутомимого
путешественника. Г-н гвардейский полковник Manderstjerna сопровождал
прошлой осенью своего отца в Ниццу, где провёл всю зиму. Г-н барон Osten-
Sacken совершил в прошлом году путешествие в Канаду. Г-н граф Bunge de
Dorpat и г-н граф Kaiserling, племянник известного натуралиста, только что
уехали, чтобы сопровождать научную экспедицию, которую географическое
общество направило в Хорасан и Герат. Г-н профессор Nordman отправил сво-
232
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
его сына на судне нашей американской компании в наши владения в восточ-
ной Азии. Наши Санкт-Петербургские энтомологи продолжали исследовать
окрестности столицы: г-н Sievers собрал большое количество Microlepidoptera,
новых для фауны Санкт-Петербурга, которые просмотрел г-н Zeller de Glogau,
обнаружив много интересных и даже новых форм. Г-н Huber как всегда со-
бирал насекомых в окрестностях лесных массивов, неистощимого источника
Lepidoptera, и поймал там среди прочих: Hipparchia dejanira, Egeria, Gastropa-
cha lobulina, Orgia selenitica, Acronycta euphasiae, Mamestra persicariae, Caradrina
menetriesi, Ennomos illustraria и другие редкие для нашей столицы виды. Г-н
Lutsch нашёл в природе под Выборгом Acherontia atropo$\ г-н J. Kouschakevitch
самку Cicada montana на Дудергофской горе, а я слышал пение этого насеко-
мого много раз на тополях в парке Царского села подле акведука. На Смолен-
ском кладбище я нашёл в конце сентября Lopus tunicatus. Г-н Strauch в окрест-
ностях Dorpat поймал Phosphaenus brachypterus Motsch.
(Etudes entomologiques, 1858: 20-22)
Насекомые восточных Индий
1 -я серия
Фауна Азии всегда занимала меня больше, чем таковая других частей
света. Кроме моих собственных сборов на Кавказе, в Персии и Сибири я пы-
тался добыть с востока всё возможное. Таким образом я купил большое ко-
личество насекомых из Малой Азии, собранных г-ми Kindermann и Bischof,
насекомых из Персии, пойманных г-ном Kotschy, насекомых из Гимала-
ев, собранных капитаном Bays и других насекомых, которых я обнаружил у
торговцев в Лондоне; другая часть, произошедших с Явы и других островов
Зонда мне была продана в Роттердаме. Большая коллекция индийских насе-
комых происходит из сборов покойного Helfer в Бирме; я купил коллекцию
покойного Hollzer в Вене, а вторая часть, из того же источника, мне была
уступлена в Праге; другие насекомые, отправленные г-ном профессором
Kolenati графу Mannerheim, были мне переданы последним. Многочисленные
дубли из коллекции Dejean с Явы были добыты мной в Брюсселе, а несколько
видов из той же области были даны мне г-ном Burmeister.
Очень интересные виды из сборов г-на Siebold на Яве, Суматре, Тиморе
и т.п. я получил из императорского музея в Санкт-Петербурге. Некоторые
вещи из Пондишери и Бомбея я обменял в музее в Праге и East-India House
в Лондоне, Музей Вены обогатил меня несколькими видами, привезёнными
из Индии бароном de Hugel, а музей Метдена — некоторыми видами Японии.
Г-да Westwood, Guerin, Westermann и другие снабдили меня интересными ин-
Путешествие заграницу
233
дийскими видами. От г-на капитана Perry я получил некоторых Coleoptera с
Цейлона, из Шанхая в Китае и сборы г-на Gaschkevitch из окрестностей Пе-
кина и из Монголии. Наконец г-н Nietner предоставил мне большое число
мелких видов, которые он собрал с усердием на Цейлоне, в окрестностях Ко-
ломбо, там, где горы Нура-Эллиа поднимаются на 4000 футов.
Таким образом я смог объединить достаточно интересный материал,
чтобы предпринять описание видов, которые есть в моей коллекции; не ог-
раничиваясь только жужелицами, я в каждом номере «Этюдов» буду приво-
дить списки видов различных отрядов и семейств насекомых. Я не считаю
нужным утомлять своих читателей этими скучными описаниями по 50 строк
или более, как хотели бы этого некоторые авторитеты, но вместо того, чтобы
повторять для каждого близкого вида слова elongatus, punctatus, niger и т. п.
я решил дать детальные описания для одного вида, сгруппировав вокруг него
многочисленные другие аналоги, чтобы украсить мою коллекцию. И тогда я
укажу только на существенные различия, которые им свойственны.
При современном состоянии науки, когда каждый день открываются бес-
численные виды, более нет способа характеризовать их описательно, если не
хотят привести читателя в отчаянье и выделить непризнанный вид. Поэтому
практичный метод, кажущийся мне единственным, это сравнительное описа-
ние в сравнении с хорошо известным видом, это сближает описываемый вид
с тем, что уже описан. Я также искал обоснование для моих новых родов по
легко распознаваемым чертам, которые можно найти выделенными в опи-
сании, оставляя более эрудированному читателю честь и счастье открыть и
описать части тела мало заметные и трудные для проверки.
[Далее следуют описания, сделанные в предложенной манере.]
(Etudes entomologiques, 1858: 6-15)
Путешествия и энтомологические экскурсии
Г-н генерал Bartholomei; как мы уже сообщали в прошлом году, отправил
нам багажные сборы, сделанные им в окрестностях Ленкорании и в горах Sa-
ghan-Loug, на севере Персии. Эти сборы содержат много интересного и даже
нового, например: Grammognatha euphratica 01., Cicindela contorta, Odogenius
angustatus Menetr., Glycia karelini Chaud., Callisthenus substriatus1 Motsch., Acro-
gnathus testaceus Motsch., (var.?), Amarantha (n.g.) viridis Motsch., Cerambyxpli-
caticollis Motsch., Clytus bartholomei Motsch., а среди Lepidoptera — Microphysa
stictica Menet. и Plusia bartholomei Menet. В 1858 году этот неутомимый путе-
1 Эти новые виды были описаны в этих «этюдах», Lepidoptera — в Bull. Acad. Imp. des
Sciens (Melanges biologiques III.), 1858. — Прим. B.M.
234
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
шественник посетил Грузию и Тегеран, но здоровье и занятость не позволи-
ли ему собрать насекомых, хотя в Тегеране в декабре и январе Carabiques и
Melasomes бегают по земле. Он покинул Персию весной, пройдя Гилан и так
называемые «ворота ада» (Dschehinan — Dera), известные своей грязью, ко-
торая там временами полностью преграждает проход.
В южной России (Воронежская губерния) г-н доктор Schubert с боль-
шим успехом ловил насекомых, он отослал нам среди прочих Cardbus scythus
Motsch., а среди Lepidoptera — (?) Pyralis luridalis и Plerophorus basdlis* Motsch.,
которую г-н Zeller из Glogau опознал как новую и которые будут описаны в
этих «этюдах» тогда, как только я буду иметь в руках большее число экзем-
пляров. Степи Волги, Астрахани и Оренбурга были исследованы г-ном Ар-
цебашевым, который отослал в Академию богатую коллекцию насекомых,
большинство которых известно, как происходящие из Turcomannie. Дальше
на восток г-н Северцов по заданию Академии, исследовал в течение двух лет
берега озера Арал и р. Сыр-Дарья, ещё дальше на восток, г-н Семенов был
одним из первых европейцев, который проник в наиболее удалённую часть
наших владений в Центральной Азии, он собрал насекомых вокруг озера
Иссык-Куль и на окружающих его горах; хотя это и незначительные сборы,
но в своей большей части они очень интересны. Большая новая Callisthenes,
Prosodes motschulskyi Mandert. (Etudes, 1852, p. 78), Platyscelis striatus Motsch.,
Harmonia buphthalmus Fisch., и т.д. Г-н Семенов утверждает, что эти края чрез-
вычайно изобильны, что виноград и персики там замечательно растут, зимой
температура не бывает ниже 18° R, но по направлению к городу Аксу видит
большие горы, покрытые вечными снегами.
Г-н Радде провёл ещё одно лето в своём импровизированном «замке» на
реке Амур, где колонисты, которые там поселились, дали ему название Рад-
довка в его честь. В своём письме к Менетрие от 6/18 августа 1858 г., этот
путешественник известил, что намерен исследовать горы Бурятии и что он
нашёл там гусеницу Papilio maakii, совсем гладкую, зелёного цвета, с силь-
но выпуклой головой и неправильным рисунком, образованным очень тон-
кими линиями, углублёнными на лбу; эта гусеница, подобно нашему маха-
ону, выпускает мягкий красноватый рог, когда её беспокоят. Она живёт на
Phyllodendron amurensis, а её куколка прикрепляется к ветвям двумя нитями.
Этот наблюдатель доставляет также, что Colias aurora встречается только на
берегах, близ течения Амура, где она летает с полудня до четырёх часов, но
это всегда только самцы, которых можно встретить, которые после 20 июня
полностью исчезают, так что г-н Радде ни разу не видел совокупления. Его
письмо сопровождено рисунком Satumia, возможно новый вид и ближайший
к S. pyretorum Boisd., который, как кажется, живёт в лесах Betula daurica, дру-
гой рисунок воспроизводит восхитительную 8. artemis Bremer (этюды, 1852,
стр. 64), которая очень похожа на S. tuna из Америки и который, по сведе-
Путешествие заграницу
235
ньям г-на Радде, летает только в полночь. Самка больше самца, по характе-
ристикам, данным г-ном Bremer, имеет внутренние крылья более широкие
и менее извилистые. Среди Coleoptera г-н Радде отмечает чёрную Saperda, с
поперечными белыми полосами, большую Prionide, Anoplistus полностью
красного цвета, большого Clytus с элитрами, пересечёнными полосами. Аро-
derus longiceps Menet. Г-н Радде говорит, что при приближении опасности это
насекомое садится на задние лапы, приподнимает почти вертикально свою
удлинённую голову и в такой угрожающей позе ожидает своего врага; но
нужно быть весьма проворным, чтобы его поймать, так как насекомое падает
на землю и надо много труда, чтобы разыскать его в траве и сухих листьях.
Другой вид Apoderus, целиком жёлтого цвета, живёт на больших листьях Tilia
mandschurica, а некоторые другие — на Corylus heterophyllus. Среди златок
названы: Lampra с гладкими голубоватыми пластинками на элитрах, Phaenops
и несколько интересных Ancylocheira. Что касается жужелиц, г-н Радде нашёл
тех же, что и в прошлом году. Он покинул этот край зимой текущего года.
Среди русских путешественников, собиравших насекомых на берегах
реки Амур в 1858 году, следует упомнить имя дамы, жены нашего консула в
Японии, мадам Е. Гашкевич, которая спустилась по реке на вёсельном суд-
не, чтобы вернуться в Японию, и была столь любезна, что собрала для меня
насекомых во время стоянок, которые она вынуждена была делать. Г-н гене-
рал Муравьев обустроил судно для этого путешествия, очень элегантно убрав
две каюты. Навигация началась в конце мая и длилась 2 месяца, потому что
следовало часто менять гребцов и хорошо ухаживать за больными, так как
в прибрежных деревнях нет ни одного человека, избавленного от перемежа-
ющейся лихорадки. Почти все новые колонисты были заняты постройкой
домов и распахиванием земель. Наконец г-н Гашкевич дошёл до того, что
нанял гребцов на остаток путешествия из числа солдат, назначенных в Ни-
колаевске. Но новое препятствие возникло тут же, так как эти люди не знали
ложа реки, тут же сели на мель и затем вынуждены были потерять пол дня,
чтобы вернуться в течение. Позже встретили пилота, то есть человека, ко-
торый уже раз плавал по этой реке, сопровождая четырёх детей вдовы офи-
цера, умершего в Николаевске, и который возвращался в Россию. Мадам
Гашкевич использовала все эти обстоятельства, чтобы собирать насекомых,
особенно мелкие виды, которые представляют несомненный интерес и ча-
сто являются новыми. Кроме Cicindela spinigera Esch, и С. latercripta m., най-
денных ранее г-ном Шренком, обнаружился ещё новый вид, очень близкий
к Contorta, который я назвал С. elisae в честь мадам Гашкевич, Platytrachelus,
Demetrias и два новых Dromius, один Trechiaire нового рода, которого я на-
звал Derelites resplendens, два больших Calosoma, из которых С. аепеа ш. бли-
зок к нашему С. sericeum, а другой С. cyanenscens похож на С. clathratum Ко-
lenati; среди стафилинов один Creophilus fulvago m., который отличается от
236
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
maxillosus своей рыжей опушкой: среди Lamellicomes и Heterophages мало
новостей, но среди Rhynchocephales и Brachycephales можно назвать: Apoderus
rubidus m., A. maurus m., A. carbonicolor m., A. humerosus m., Rhynchites rugipen-
nis m., R. cicatricosus m., Cneorhinus fossulato-punctatus m., Tanyrhinus tessellatus
m. и т.д.: из Brachycephales там находились Luperodes nigripennis, praeustus,
quadriguttatus m., Agropistes biplagiatus, limbatus.flavitarsis m., по форме как Chi-
locorus, но с задними лапками вздутыми и приспособленными к прыжкам;
Oreina virgata m., Entomoscelis orientalis m., Gastrophysa cyanea m., Colaphus 12
punctatus m. Виды Stemoxes и Longicornes достаточно бедны, за исключени-
ем восхитительной Lamprodila (Lampra) virgata m. и Clytus sexmaculatus ещё
не описанного. Эти сборы не менее интересны в отношении других отрядов
насекомых: Orthoptera представлены двумя видами Gomphocerus — G. longi-
comis ш. и G. barbipes m., затем новый род, близкий к Podisma, с расширен-
ным последним сегментом абдомена и с пигидием в форме шара, я назвал
его Prumna viridis; Panorpa nigrofasciata m., три новые ручейника, замечатель-
ные своим сходством с видами Северной Америки: Leptocera radiata m. очень
близка к L.flexuosa Haldeman и L. nivea m., бело-зеленоватого цвета, сходна с
L. 8-maculata Haldeman, третью Leptocera, совсем маленькую и бело-чешуйча-
тую я назвал L. albescens.
Среди Hemiptera есть Captosoma biguttata m., очень близка к аналогичному
виду с Цейлона и Явы, большой Cimex cuprifer m. зелёного цвета более или
менее медного, Cimex 10-punctatus m., Eurydema pulchella m., Alydus niger m.,
цикада, близкая к C. tessellata и т.д.
Нам следует ещё упомянуть о четырёх русских энтомологах, которые в
1858 году были заграницей. Г-н полковник Радашковский был в Париже и
Лондоне, где изучал богатые гименоптерологические коллекции естествен-
ных музеев. Он много провёл времени в Париже, но был недоволен Берлин-
ским музеем, где моль и Anthrenes попортили типы Klug’a и Erichson. Госпо-
дин полковник Manderstjerna посетил Ниццу, Флоренцию, Рим, Неаполь,
Париж, Германию и привёз множество интересных Coleoptera. Во Флоренции
он был приятно удивлён, обнаружив здесь Музей естественной истории, ко-
торый, между прочим, отличается своим порядком и сохранностью энтомо-
логических объектов. Там можно восхититься прекрасной коллекцией насе-
комых Италии, созданной г-ном Хранителем музея; там есть ещё коллекции
прикладной энтомологии, объекты которой при невозможности их высу-
шить воссозданы из воска. Г-н Eversmann провёл всю зиму в Алжире, в тече-
ние которой термометр не опускался ниже 8° Реомюра, растения сохраняют
свою листву, другие даже цветут, но однако, как правило, насекомые здесь не
в изобилии, особенно бабочки, что я также отмечал в Египте. Кажется в об-
щем, что Африка имеет наиболее жаркий климат, чем другие части света и
может быть это является причиной её бедности в отношении насекомых.
Путешествие заграницу
237
Другой энтомолог из Санкт-Петербурга, г-н Blessig вернулся из Новой
Голландии после трёхлетнего отсутствия. Он был в Мельбурне, откуда про-
двигался вглубь страны на расстояние в 50 английских миль. Страна в основ-
ном плоская, а наиболее высокие горы не превосходят 6000 футов. Долина по-
чти лишена лесов, но пригорки поросли крупными деревьями, стоящими так
редко, что сквозь них без труда можно проехать в коляске; лишь на вершинах
встречается густой кустарник, принадлежащий к одному и тому же виду ра-
стений, что придаёт местности столь однообразный вид, отличающий его от
видов Европы. Река Муррей — крупная и судоходная. На расстоянии 1500 ан-
глийских миль вплоть до города Arban, где начинаются золотые копи. Тузем-
цы, так же как и дикие животные, постепенно исчезают по мере наступлении
цивилизации, отбирающей у них средства к существованию, что для первых
в основном заключается в запасе речных моллюсков; только лишь пожилые
люди имеют право есть мясо казуара; таким образом легко узнать стоянки
этих кочующих племён по огромным кучам моллюсков, которые они остав-
ляют. Часто такие племена насчитывают не более сотни человек. Животные
Австралии требуют огромных пастбищ, а они ежедневно сокращаются и ста-
новятся менее изобильными. Кенгуру, казуар и один вид дрофы имеют пре-
восходное мясо и вскоре будут истреблены охотниками, подобно додо и этим
странным видам из Новой Зеландии. Мельбурн — город с более, чем 100 000
обитателей, имеет университет, где польский эмигрант преподаёт естествен-
ную историю. Есть также коллекция предметов естественной истории, но она
всё ещё не распакована, потому что город и университет оспаривают право на
её владение. Г-н Blessig привёз достаточно богатую коллекцию Coleoptera и
Lepidoptera, с многими новыми видами, которые он сейчас определяет.
Экскурсии в окрестности нашей столицы также не были позабыты наши-
ми энтомологами. Менетрие и Сиверс ловили с большим усилием Microlepi-
doptera и нашли некоторое количество новых видов для фауны Санкт-Петер-
бурга. Г-н доктор Iven поймал в мае Eupisteria picearia на болотах близ Старой
Деревни, покрытых чахлыми Pinus sylvestris, а на Rubus chamemorus в той же
местности — Anartha cordigera, которая летала с такой же скоростью, как и
бражники; Vaccinium uliginosum, на которой должна жить гусеница послед-
ней ночницы, встречается лишь по берегам болота.
[Далее следуют списки новых находок насекомых в окрестностях Санкт-
Петербурга.]
238
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
(Etudes entomologiques, 1859: 176-178)
Энтомологическая метеорология
для Санкт-Петербурга, 1858 год
Год 1858 начался снегами, которые падали в основном ночью, в то вре-
мя как днем часто морозило. Февраль кажется предвещал своей мягкой по-
годой начало весны; но в марте снова были лёгкий холод и снег, что продол-
жило зиму, не будучи всё же такой суровой, как в предыдущем году. Самая
низкая температура не превосходила -23° Реомюра. В прошлом году первые
Lepidoptera были пойманы 24 мая; в этом году нечего было и думать об этом
в указанный день. Это не помешало льду на Неве достичь своей обыкновен-
ной толщины и оставаться покрытой льдом на месяц больше, чем Волга и Ду-
най, чей ледоход как правило предшествует таковому на Неве только одной
или двумя неделями раньше. Мало было льда на озере Ладога, который боль-
шей частью был выброшен ветрами на берега.
Весна пришла совсем неожиданно, но погода была крайне переменчива;
ночью часто морозило, днем было жарко более или менее ощутимо, без до-
ждей. Месяц май был очень хорош, вся растительность значительно раньше
зазеленела, но было очень мало насекомых, которые, возможно, погибли
из-за зимней влажности и внезапных весенних перемен, Лето было восхити-
тельным, таким, каким многие старожилы и не упомнят. Барометр держал-
ся всё время высоко. Было несколько бурь, достаточно сильных, и стран-
ный град, который в Царском Селе разбил в императорских оранжереях по
крайней мере 1200 стекол, в окрестностях же не произведя ничего — даже в
Санкт-Петербурге он был отмечен в одной половине города, обойдя другую.
Светлые дни были очень обильны (в Ярославской и Воронежской губерниях
было совсем наоборот, дожди и ураганы были столь изобильны, что опаса-
лись за урожай, который во многих местах был сожжён молнией и сник от
влажности). В первой половине лета дул северо-восточный ветер, который
преобладал, во второй половине был преимущественно западный, что хотели
увязать с влиянием большой кометы. В начале октября начались заморозки,
что превосходно предвидели домашние мухи, ринувшиеся в комнаты многи-
ми днями раньше. Ноябрь и декабрь были мало холодными.
Большая часть наблюдений были проделаны над Lepidoptera г-ми Sievers
и Bremer, по Hemiptera — г-ном A. Kouchakevitch, а по Coleoptera — г-ми
Obert, J. Kouchakevitch и мной лично. [Далее приводится перечень видов, за-
регистрированных в окрестностях столицы в хронологическом порядке.]
Путешествие заграницу
239
(Etudes entomologiques, 1860: 4)
Насекомые Японии (предисловие)
Супруга нашего консула в Японии, мадам Gaschkevitsch, которая при-
слала мне насекомых с берегов реки Амур, каталог которых я дал в Bulletin
soc. Imp. des Naturalists de Moscow, только что отослала мне очень интере-
сную коллекцию насекомых Японии, которую она любезно собрала для меня
в окрестностях Khokodody, её резиденции в Японии, а также во время путе-
шествия через остров Нипон, от Эдо до Цунгарского пролива на севере это-
го острова. Я весьма признателен одержимости, воистину редкой, этой выда-
ющейся дамы, которая, несмотря на крайне слабое здоровье, посвятила всё
свободное время на пользу энтомологии, в стране, которая ещё не была ис-
следована ни одним натуралистом. Это повод публично поблагодарить мадам
Гашкевич за её вклад в науку, за материалы, изложенные ниже и содержащие
так много интересного. Чтобы дополнить этот каталог, я прибавил к нему все
виды Японии, описанные ранее и бывшие в моём распоряжении.
Санкт-Петербург, 1 ноября 1860 г.
Виктор Мочульский
(Etudes entomologiques, 1859: 3-5)
Протест
Первый энтомологический конгресс Германии состоялся в Дрездене 22,
23, и 24 мая 1858 года; присутствовало 45 человек, в большинстве своём не-
известных учёному миру, и ещё несколько, отличавшихся своими эксцен-
тричными идеями. Эти господа собрались, чтобы принять много законов, из
которых я процитирую три, на мой взгляд представляющих общий интерес:
1. Отныне описание каждого нового насекомого должно быть начато ла-
тинским диагнозом, и описания без диагноза будут рассматриваться как не-
действительные и, следовательно, неизвестные.
2. Описания должны быть написаны на языке латинского корня, то есть
на латыни, на немецком (мы не думаем, что немецкий язык — это язык ла-
тинского корня, В.М.), французском, английском, и может быть итальян-
ском. Другие языки навсегда исключены из науки, и их выражения будут
проигнорированы.
3. Описания, и в общем энтомологические работы, отныне не будут иметь
никакой ценности, до тех пор, пока не появятся в энтомологических журна-
лах и не будут распроданы у книготорговцев.
240
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
Эти безаппеляционные законы служат лишь помехой науке, и никогда не
смогут быть приняты большинством; они могут быть полезны всего-навсего
для Германии, где уже не осталось почти ничего для описания, но они весьма
вредны для России, где мы часто очень счастливы иметь описание на русском
языке, даже без латинского диагноза. Нам важнее всего знать население на-
шей обширной территории и можно ли требовать, чтобы наши путешествен-
ники изучали иностранные языки для изучения киргизских степей и кавказ-
ских гор?
Мы будем в будущем принимать все энтомологические описания, с и без
латинских диагнозов, написанные неважно на каком языке; мы их переве-
дем, если будет надо, но мы никогда не проигнорируем то, что уже опубли-
ковано.
Примерно треть населения Европы говорит на славянских языках, ко-
торые гораздо ближе друг другу, чем немецкий, французский и английский
между собой; если же немецкий конгресс смог присвоить себе право уста-
навливать способ публикации энтомологических работ для всего романского
мира, почему бы конгрессу славянских натуралистов не иметь права выдви-
нуть правила для народов, которые он представляет; итак, поскольку языки
романской группы не самым лучшим образом соответствуют для выражения
наших наблюдений, сделанных в природе, следовательно, я считаю, что по-
лезно выбрать для славянских народов в качестве языка науки, тот, что бо-
лее всего развит и распространён. Мы нуждаемся к тому же в языке, которым
можно переписываться и который каждый сможет, в конце концов, произ-
носить на свой манер; тогда все славяне, переводя свои мысли на один и тот
же язык, легче поймут друг друга на научном поприще, и сама наука от это-
го только выиграет, используя силы, заключённые в этой молодой и мощной
расе.
То, что только что утвердил энтомологический конгресс в Дрездене, мо-
жет быть повторено за рубежом для других наук, будь то конгресс историче-
ский, географический и т.п. Мы таким образом будем приведены к необходи-
мости писать, говорить и даже думать по-немецки.
Санкт-Петербург, 26 декабря 1858 г.
Виктор Мочульский
(Etudes entomologiques, 1862: 3-14)
Берлинские фальсификаторы
Вот уже несколько лет, как в Берлине под эгидой фирмы Schaum, Kraatz
et С. образована «фабрика искусственных Coleoptera», которая, как кажет-
Путешествие заграницу
241
ся, находится в расцвете и широко обманывает энтомологическую публику.
Предприниматели этой клики стремятся присвоить все энтомологические
ресурсы, используя ложь и бесстыдство, чтобы завлечь в свои сети главным
образом молодых людей и давить затем критиками на всю науку, которая
потеряв свою свободу, должна будет спуститься на уровень простого реме-
сла. Чтобы достичь цели, которую поставили себе эти «артисты» и оклеве-
тать перед всем энтомологическим миром тех, кто не желает поддерживать
их эгоистические происки, они ищут, как можно увильнуть от работ и откры-
тий последних, игнорируя их недвусмысленным образом или объявляя их
несущественными, или ложно истолковывать их. И это делается путём фа-
брикации несуществующих в природе родов и видов. Энтомология, будучи
уже переполнена [неизвестными] названиями и бесполезными описаниями,
не выиграет ничего, если будет мода на переименование и переописание из-
вестных видов, но игнорируются и рисунки под предлогом сделать их лучше,
продолжают воспроизводиться в той же самой пропорции, как это развива-
ет фабрика г-д Schaum, Kraatz и С. Кончается всё это, без сомнения, у всех
на виду, кражей открытий других учёных и присвоением их, с описаниями,
называемыми хорошими, потому что они такие длинные. Это то, что так
разумно проделали г-да Schaum, Kraatz с работами Erichson, которые они в
большей части скопировали слово в слово и украсили своими собственными
именами, как авторы.
И после всего этого эти господа имеют неосторожность называть подоб-
ные работы своими, как это можно видеть в «Annales de la Soc. ent. de France»,
1862, p. 68 по поводу Damasterfortunei Adams, которого г-н Schaum поспешил
воспроизвести во второй раз как D. oxuroides sibi, возможно, чтобы иметь
удовольствие увидеть это название в синонимах к самой Фортуне!
[Далее следует 10 страниц с перечислением синонимов, описанных Шау-
мом и Кратцем.]
(Etudes entomologiques, 1862: 15-20)
Заметки о коллекции насекомых
В. Мочульского Coleoptera
Моя система Coleoptera размещена по системе, отличной от той, которой
следовали до сих пор. Я искал способ расположить Coleoptera по их обра-
зу жизни, что естественно обуславливает форму их органов, служащих для
обеспечения их существования. Отсутствие заметок о нравах экзотических
видов, обуславливает иногда появление помех, хотя я сам исследовал страны
на разных широтах, но это неудобство ничего не меняет в принципе в систе-
242
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
ме, упомянутой выше, которая во всех случаях кажется мне более естествен-
ной, чем те, что основываются на различных органах, к примеру, органах с
такими же изменениями, которые варьируют столь же сильно, как форма
тела, скульптура элитр и т.п., и если это ещё не достаточно отмечено, то пото-
му, что эти части обычно ещё такие мелкие и столь трудны для наблюдения, в
крайне редком случае у определённых экземпляров, и если случается хорошо
отпрепарировать маленького стафилина, то это не значит, что можно повто-
рить подобную операцию на многих экземплярах того же вида. Я полностью
уверен, чтобы опознать насекомое в большинстве случаев, нет необходимо-
сти подвергнуть наблюдению его губы, параглоссы и другие микроскопиче-
ские органы.
Доказательство дано самими авторами; почти все Rhynchocephales опи-
саны и опознаны без ссылок не только на губы и параглоссы, но даже и на
мандибулы и пальпы. Если возможно определить род по признакам, взятым
от частей тела, которые легко увидеть и наблюдать, я не вижу никакой не-
обходимости искать их в малозаметных органах, что может привести к раз-
рушению насекомого. Эта тенденция делаться значимым по кропотливым
исследованиям, которые люди не хотят или не могут проверить, является
очевидной помехой, которую ставят на пути развития науки. Требовать, что-
бы параглоссы, губы, мандибулы и другие микроскопические органы были
бы менее разнообразны у индивидуумов, чем антенны, щитки и элитры, есть
доказательство полной невежественности в энтомологии и соответствует ут-
верждению, что у всех людей есть зубы, языки, носы и т.д. — является пра-
ктически подобным! Приговаривать описания родов из-за того, что ничего
не сказано об определённых органах тела — это уж очень произвольно и ни-
как не в интересах нашей науки. Для видов, при описании их, впадают в ту
же ошибку, веря, что насекомое будет узнаваемо только лишь при наидеталь-
нейшем описании, что перегружает последние излишком деталей, которые не
имеют никакого значения и только лишь затемняют портрет индивидуума.
Каждый, кто был занят описанием насекомых, соглашался, что подробное
описание очень легко сделать, особенно если оно не даёт никакого сравне-
ния. Но попытайтесь по такому длинному описанию определить без помощи
коллекции под рукой, и вы поймете сами, что это такое. Опишите насекомое
в двух словах, если сможете, но чтобы его могли узнать, — вот секрет и три-
умф хорошего описания. Для меня всякий энтомологический признак хорош,
и чем легче его наблюдать, тем большую ценность он имеет. Каждый род и
каждый вид определяемый этими признаками, легко заметными и доступны-
ми для каждого, гораздо более естественен, чем тот, что основан на микро-
скопических деталях, являющихся часто счастливым обнаружением. Энтомо-
логия имеет уже предостаточно длинных описаний, что никоим образом не
мешает не опознавать эти виды и называть их и описывать ещё раз, два, три
Путешествие заграницу
243
и больше раз, хотя есть немало видов, введённых в систематику и узнавае-
мых всем миром, которые Линней и Фабрициус описали всего несколькими
словами. Но это только сравнительный метод, который является наиболее
действительным для различия большей части насекомых и наиболее соот-
ветствует природе вещей, так как нет ничего более трудного, или невозмож-
ного, чем дать вразумительное описание без того, чтобы опереться на извест-
ные установки. Наблюдение, в котором объект, служащий для сравнения,
часто неизвестный энтомологу, желающему определить своё насекомое, не
допускает определения, является лишь плохим извинением. Так как для срав-
нения берут наиболее распространённых и хорошо известных насекомых, и
описывают для энтомологов, которые уже немного знакомы с наукой, а не
для коммерсантов, которые не знают даже, что такое Lucanus cervus. Опреде-
лённо трудно понять друг друга, когда по мании всё объединять и компили-
ровать рода, как это пытаются сделать в последнее время, или вам преподно-
сят род Cicindela, состоящий из 500 видов, Bembidium из стольких же, Feronia
или Pterostichus из 600, Aphodius — из 300, Anomala — из 150, Blaps — из 150,
Anthicus — из 200, Apion — из 200, Cleonus — из 200, Chrysomela — из 400 ви-
дов и т.д., и к этому добавляются формы круглые, удлинённые, выпуклые,
уплощённые. Занятно то, что эти же самые господа, которые отрицают от-
личительный признак у европейских Lucanus, это точно те, которые с другой
стороны очень стараются изничтожить рода и создать новые под своим соб-
ственным именем — это называется сохранить дичь!
В своей работе по Coleoptera России, напечатанной в Москве в 1842 году
на немецком языке, я уже отмечал систематический порядок, приспособлен-
ный к моей коллекции и основанный на привычках и образе жизни этих на-
секомых, но энтомологические «писатели» в Германии хорошо предохрани-
лись от того, чтобы говорить об этом в журналах, так как гораздо удобнее
было пользоваться сопоставлениями, которые я попытался привести, и сино-
нимами, которые я признаю. Базой этого упорядочения служат два возмож-
ных элемента, в которых все Coleoptera должны естественно найти своё ме-
сто, — это:
1) они являются энтомофагами, то есть предназначены для кормёжки са-
мих себя охотиться на других насекомых, или
2) они не охотятся, и кормятся животной или растительной пищей, све-
жей или разлагающейся.
Первых, то есть тех, которые живут добычей и кормятся исключительно
животной субстанцией, я причисляю к Entomophages; вторые, которые пита-
ются исключительно растительной пищей, по преимуществу свежей, это мои
Ernophages, остальные же, что питаются как растительной, так и животной
пищей более или менее в разложившемся состоянии, образуют Rhypophages
и моих Pseudorhypophages. В эти подразделения я сгруппировал все семейст-
244
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
ва Coleoptera. Исключения, которые представляют специализации у соседст-
вующих форм, ничего не меняют в существе истинности базы моего установ-
ления; следует только перенести их в другое подразделение, если наблюдение
в природе будет доказательно, и покажет, что они имеют другой, отличный
образ жизни. Возражения, что плотоядные виды иногда употребляют расти-
тельную пищу, является лишь редким исключением, которое соответствует
тому, что хищная собака иногда жуёт траву, что можно видеть во время жар-
ких дней, чреватых грозой.
Разделения, основанные на образе жизни. Никакое зоологическое подра-
зделение не было ещё содеяно, чтобы у него не было исключений. К тому же
очевидно, что то что я предложил в этом же случае, и их значимость ограни-
чивается минимумом исключений, обязанных сближению с соседними фор-
мами, которые имеют аналогичный образ жизни.
Я разделяю аналитически Coleoptera на две большие секции:
I. те, которые имеют 3-й членик лапки простой или слабо расширенный.
Entomophages, Rhypophages и Pseudorhypophages и
II. те, у которых этот членик всегда двулопастной и значительно расши-
рен. Ernophages.
[Далее следует систематическая часть работы.]
Биография и некролог
Виктор Иванович Мочульский (1810-1871)
(1) — Протоколы заседаний РЭО.
1859
23 февраля (1) — участие в собрании 33 петербургских энтомологов в
доме коменданта Петропавловской крепости, отца А.К. Мандерштерна, и вы-
боры в состав комиссии «для начертания прошения и проекта устава» энто-
мологического общества в России.
1860
25 февраля (1) — участие в собрании гг. учредителей Русского энтомоло-
гического общества. Эта дата считается датой основания Общества, однако
датой вступления в РЭО гг. членов-учредителей считается 23 февраля 1859 г.
3 октября (1) — избрание в состав Комиссии РЭО по изучению вредных
насекомых.
5 декабря (1) — избрание почётным членом РЭО.
1869
3 марта (1) — на заседании РЭО зачитано письмо В.М. из Симферополя
с предложением напечатать в изданиях Общества приготовленные им статьи
для его Etudes Entomologiques, при условии пожертвовать в пользу Общества
типы тех видов, которые им в изданиях Общества будут описаны. «Согласно
заключению Совета, положено принять это предложение»
15 сентября (1) — на заседании РЭО зачитано уведомление о завещании
В.М. его энтомологических коллекций.
1870
4 мая (1) — на заседании РЭО зачитано письмо В.М. с его соображениями
о переносе мухами трупного яда.
1871
5 июня — день смерти В.М.
8 ноября (1) — запись в протоколе заседания РЭО:
«Доложено о получении из Императорского Московского Общества ис-
пытателей природы трёх ящиков с дублетными экземплярами коллекции по-
246
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
5 1юня скончался въ Симферополь Почетный Членъ п учредят
Общества Викторъ Ивановичъ Мочульск1й. Немного между насъ л
такихъ лицъ, которая были свидетелями всей научной деятельной
этаго въ столь редкой степени преданнаго своего делу и столь яе
томимаго энтомолога, но тЬмъ не менЬе всЬмъ намъ безъ сомнешя о»
наково хорошо известны многочисленная заслуги нашего покойа;
собрата въ деле энтомологш, такъ что распространяться о нихъ те сю
было бы излишне. Советъ Общества предполагаетъ напечатать ?
одномъ изъ последующихъ номеровъ Трудовъ Общества нешимо!
покойнаго, къ которому, если средства позволятъ приложить и ф
треть его, а потому просить о сообщенш ему вс1хъ имЪющпхсяЙ
рукахъ гг. членовъ даниыхъ о жизни и научной деятельности Вй
тора Ивановича Мочульскаго.
Викторъ Ивановичъ, державиййся сначало въ нЬкоторомъ отдален
отъ нашего кружка, какъ Вамъ известно, Милостивые Государи,j
последнее время началъ сближаться съ нимъ. Принесъ въ даръ наш<
библиотеке некоторый изъ своихъ книгъ съ своими заметками и
сколько выписокъ изъ разныхъ менее доступныхъ сочинен!!; нав
нецъ въ последнее время завещалъ Общесту часть своихъ колледж
Къ получение этихъ кодлекщй СовЪтомъ уже сделано распоряжевН
Рис. 11. Фрагмент протокола заседания Русского энтомологического общества
15 сентября 1871 г.
койного В.И. Мочульского, завещанными Русскому Энтомологическому Об-
ществу.
Засим вскрыты в присутствии гг. членов два из доставленных ящиков для
обзора присланного.
По предложению Совета, собрание поручило Казначею Общества
Н.Г. Ершову и Действительному Члену И.Е. Фаусту заняться предваритель-
ным разбором присланного, т.е. очищением от пыли, плесени и других вред-
ных последствий далекой перевозки и составлением перечня видов и числа
экземпляров.»
13 декабря (1) — выдержка из Отчёта РЭО за 1871 г., читанного на годо-
вом собрании Общества:
«5 Июня скончался в Симферополе от продолжительной, издавна уже по-
степенно развивавшейся болезни, учредитель и Почётный Член Общества,
Виктор Иванович Мочульский. Последние годы своей жизни, Виктор Ивано-
вич провёл в мучительном параличном состоянии, но и тут, не владея ни ру-
ками, ни ногами, он не переставал заниматься своей любимою энтомологиею
и готовясь отойти из этого света, распоряжался до последних минут уборкою
своих богатейших коллекций и приведением в порядок и отданием в печать
некоторых из прежде изготовленных манускриптов.» (Рис. 11).
Биография и некролог
247
В «Русском биографическом словаре» 1916 года
перечисляются главные труды:
«Etudes entomologiques» /Гельсингф., 1852-1862/.
«Hydrocanthares de la Russie» /Гельсингф., 1853/.
«О вредных и полезных насекомых» /кн. I, Санкт-Петербург, 1856/,
«Genres et especes d’insectes, publ. dans differ, ouvrages» /доп. к VI т. «Но-
гае Soc. Entomolog. Ross.», 1869-1870: там же список журнальных статей
В.И./.
О нём:
1868. Solsky M.S. Horae Soc. Ent. Ross. 6 (Suppl.): 1-118, bibliography, por-
trait.
1868. Anon. Horae Soc. Ent. Ross. 9 (Suppl.): xviii.
1871. Wallace A.R. Proc. Ent. Soc. Lond. 1871: iii.
1872. Dohrn C.A. Settin. Ent. Ztg. 33: 73.
1872. Newman E. Entomologist. 6:56.
1887. Marseul S.A. de Abeille (Les ent. et leurs ecrits) 24:164-170, bibliogra-
phy.
1905. Becker A. Insectenborse, 22:4,14.
1914. Dow R. Bull. Brooklyn ent. Soc. 9:99-101.
1927. Horn W. Ent. Mitt. 16:1-9; 93-98.
1931. Essig E.O. History of entomology. Vii + 1029 pp. (p. 712-715, bib.,
port.). New York.
1932. Musgrave A. Bibliography of Australian entomology 1775-1930. vii +
380 pp. (p. 231). Sydney.
2009. Любарский Г.Ю. История Зоологического музея МГУ. Идеи, люди,
структуры. М.: Товарищество научных изданий КМК. 744 с.
(Entomolog. Mitteilungen, 1927, Bd 16, № 1 (1-6), № 2 (93-98)
(пер. с немецкого В.В. Злобина)
Et Meminisse et vaticinari liceat.
Вальтер Хорн (W. Horn), Берлин-Далем
No. 28-29. Об инфернальных энтомологах
Известно столь много энтомологов, обладавших гигантскими знаниями,
завидным трудолюбием, позволившим им много публиковаться, и всё же их
ремесло было для них скорее разорительным, чем прибыльным. «Всё то, что
он создал, пребывает под проклятием небрежности, часто в сочетании с чрез-
248
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
мерной самонадеянностью, так что потребуется несколько поколений, чтобы
исправить его ошибки». Здесь мне не хотелось бы подробно останавливаться
на примере Френсиса Уокера (Walker), который за описание одного вида по-
лучал 1 шиллинг, а за описание нового рода — 1 фунт стерлингов1.
Говорили, что для ускорения работы у него стояли отдельные энтомоло-
гические ящики с заранее заготовленными видовыми и родовыми названи-
ями. После каждого новоописания он запускал руку внутрь ящика и выта-
скивал оттуда название, подобно тому как студент тянет билет на экзамене.
Наконец, его закадычный друг попытался воззвать его к совести. Уокер чи-
стосердечно взглянув ему в глаза, лишь произнёс в ответ: «Ты же знаешь, что
у меня 9 незамужних дочерей». Однажды я пытался разыскать в Британском
музее экземпляр, описанной им цикаделиды, и не смог его найти. Он утешил
меня словами: «Вероятно, это был муравей».
Мне не хотелось бы здесь говорить и о Томасе Кейзи (Casey), с которым
в дискуссиях мне неоднократно приходилось скрещивать клинки. За свою
жизнь он описал четверть всех жесткокрылых США. Совершая свои грехи в
Кембридже, он частично искупил их после своей смерти, завещав свою кол-
лекцию Национальному музею в Вашингтоне. Его самым верным другом был
его бинокуляр, который теперь покоится вместе с ним в гробу. Может быть
микроскоп, подаренный вдовой Национальному музею, послужит тому, что-
бы найти соответствие между описанными покойным видам жуков и их опи-
саниями, вместо отличий между ними.
Среди всех инфернальных1 2 энтомологов мира, мне известен лишь один
человек, которого по праву можно назвать гигантом. О нём-то я и хочу се-
годня рассказать. Когда я был ещё совсем молодым человеком, это имя уже
было на слуху. Позднее почти 30 лет я собирал материал, чтобы воздвигнуть
достойный ему монумент. Хотя он тоже очень сильно нагрешил в науке, эн-
томологическое сообщество не имело никакого права отказать ему в единст-
венном, в чем нельзя отказать ни одному учёному — некрологе как символе
земной вечности.
Его имя — Виктор фон Мочульский. Уже пять с половиной десятилетий
он покоится в земле солнечного Крыма.
«Никакому памятнику не сравниться с пирамидами Гизы!» скажут мне.
Я, пожалуй, соглашусь с этим — они не сравнимы: тем более, что покойникам
эти пирамиды тоже особенно не импонируют; до сих пор там найдена лишь
пара запеленованых мумий, к тому же неизвестно чьих. Однако, вероятно,
1 «За определение уже известного вида получал 1 шиллинг, а за описание вида нового
для науки — 1 фунт стерлингов» — такая трактовка мне известна из других источников.
С другой стороны, современные биографы Уокера склонны объяснять его чрезмерную
плодовитость не коммерческими причинами, а неким «энтомологическим нарциссизмом».
2 Дьявольских, адских, бесовских — трудно подобрать русский эквивалент.
Биография и некролог
249
мой некролог сравним с курганами, некогда сооруженными руками монголов
в краях, которые покойный столь горячо любил и посещал несколько раз.
Рождённый в 1810 году, Виктор фон Мочульский ещё мальчиком был
отдан на обучение в военное училище. В начале тридцатых годов он на-
чал свою службу в звании подпоручика в кавказском полку. Уже тогда он
был блестящим сборщиком насекомых, среди которых больше всего любил
жуков. Может показаться странным, что он стал энтомологом: при его неу-
томимой страсти к странствиям, его тяге к науке, его вечном стремлении к
публикациям. При этом он чувствовал себя беспомощным в отношении ве-
дения упорядоченных дневников. Собранные им насекомые сами служили
ему зрительными образами, которые он никогда не забывал и помнил все
обстоятельства, при которых насекомые были собраны. Таким образом, его
мозгу они служили гранитной основой всех его помыслов и желаний. Уже в
1834-35 годах из расположения своего кавказского гарнизона он выезжал в
близлежащие земли вплоть до Малой Азии, Армении и степей Киргизии. Во
время восстания в Польше он был ранен пушечным ядром и частично поте-
рял слух. После ранения, будучи совсем молодым, он был переведён в гене-
ральный штаб, где по преимуществу занимался топографической службой.
В 1836 он совершил первую большую европейскую поездку: формальным
поводом было состояние его здоровья, а истинной причиной было желание
познакомиться с энтомологами Европы. Всё путешествие проходило в почто-
вом дилижансе. От Варшавы его путь лежал через Берлин в Дрезден, оттуда
пешком через Велень к старому Меркелю. Далее через Лейпциг, Нюрнберг,
Аугсбург, Мюнхен к подножью Альп. С рюкзаком и в белой рубашке он та-
щился по горам, как странствующий подмастерье, впервые освободившись
от тесного воинского мундира. В Женеве ему представилась возможность по-
лучить довольно выгодное место подмастерья у портного, но как ни странно
Мочульский отверг это предложение. Лесные пожары и холера не позволили
ему посетить Флоренцию: поэтому через Милан, Инсбрук и Страсбург он от-
правился в Париж. Всюду он посещал светил того времени. Ему не посчаст-
ливилось встретиться лишь с великим Дежаном (Dejean).
Путь в Неаполь ему вновь был преграждён холерой, поэтому он поспешил
через Лион в Женеву, Берн, Верону, Падую и Венецию; затем через Триест в
Любляну, чтобы со стариком Ф. Шмидтом (Schmidt) пособирать пещерных
жуков. Из Линца через Мёдлинг и Вену он вернулся на родину. Всюду во вре-
мя путешествия он посещает частные коллекции и общественные музеи, де-
лает заметки. Удалось собрать и привезти обширный материал (всё вместе
около 4000 видов). С этого времени с железным усердием, большой гениаль-
ностью, и, к сожалению, с ещё большей небрежностью, он описывает эти ма-
териалы. В 1838 году он предпринял прямо-таки безумную коллекционную
вылазку в район лезгинского Кавказа. Подумать только, это было время, ког-
250
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
да последний героический борец за свободу кавказских народов, Шамиль,
пытался основать теократическое, суверенное от России государство. Два с
половиной десятилетия возглавлял великий Шамиль героическую борьбу
против российского господства, прежде чем сложил свою саблю. С бритой го-
ловой, растрепанной бородой, в одежде кавказского простолюдина, чтобы не
выдать себя как действующего офицера русской армии, имитируя глухоту и
немоту, Мочульский проник в самое логово стана врагов. Его сопровождали
трое мусульман — старый горец-проводник, грузинский унтер-офицер и ис-
ламский мулла. Уже через несколько дней путешествия местному населению
они показались подозрительными. Мочульского выдала косынка из шёлка,
вместо того, чтобы быть шерстяной. Схватили и заперли одного Мочульско-
го. Даже под угрозой смерти он прикидывается немым и глухим: для большей
убедительности он берёт, например, пару камней в рот и сплёвывает их вниз
по склону. Огрызок карандаша он своевременно успевает бросить в огонь, в
последний момент успевает проглотить несколько листков из блокнота, пре-
жде чем досмотрели содержимое его карманов, и как это ни странно, нахо-
дясь в почти безвыходной для жизни ситуации, этот человек пытается завя-
зать любовную интрижку с местной кухаркой. Его намеревались оставить
пленником во враждебной стране, но, в конце концов, главарь освободил всех
четверых путешественников. Всё же толпа лезгинов, готовая напасть на них
в любой момент, преследовала их по пятам. Вся четвёрка была настроена ре-
шительно и держала патроны наготове. Так они добрались до последнего аула
во враждебной им стране. Наконец они повстречали одного дагестанца и до-
верились ему. Он сопроводил их до российской границы. Дагестанец сдержал
своё слово и одновременно, объяснил преследовавшим их грабителям, что
дальнейшая погоня может закончиться их гибелью. На прощание он потре-
бовал в качестве оплаты своей услуги 1 рубль серебром. Это был ни кто иной,
как личный охранник Шамиля. Смертельно усталый Мочульский добрался до
своего гарнизона. Из-за простуды он надолго оказался прикованным к боль-
ничной койке, ещё не полностью поправившись, внезапно в двух шагах от
себя он увидел перекошенное от злости лицо одного из некогда преследовав-
ших его лезгинов. Слуга скрутил его, в рукаве кавказца нашли кинжал.
В 1839-40 гг. Мочульский совершил вторую большую поездку — в каче-
стве офицера Генштаба он пересёк Сибирь, и на этот раз всё в такой же поч-
товой карете. С Кавказа он едет через Астрахань, Казань и Тобольск по на-
правлению к Омску, Иркутску и Байкалу. Уже тогда Верхнеудинск оказался
наиболее удачным местом для сборов насекомых. Из-за вечной спешки вре-
мя для сборов он выкраивает путём отказа от трапезы и сокращением сна.
Сбор насекомых был его самой большой страстью.
Следующее десятилетие его служба проходила преимущественно на юге
России. Основным местом службы был Чугуев близ Харькова. Быстро он
Биография и некролог
251
продвинулся по службе до звания поручика. Давала о себе знать застарелая
болезнь лёгких. В 1847 мы встречаем его в киргизских степях. Он выехал
туда со служебным поручением проверять правильность верстовой размет-
ки российских трактов. Как всегда он использовал эту поездку и для энтомо-
логических сборов: при этом его денщик, которого он в категоричной форме
всегда именовал не иначе как «мой осел», должен был ему помогать. Нередко
он отказывался оплачивать свои кутежи на постоялых дворах, при этом вёл
себя весьма бесцеремонно. Своё поручение касательно верстовой разметки
дорог он выполнил весьма халатно, доложив, что «все» столбы установлены
неправильно. Обычно для монтировки своих любимых насекомых он часто
использовал слюду: но у него имелся ещё один метод монтировки материа-
ла. Он часто носил своих засохших насекомых, свободно болтающимися в
круглых коробках из-под пилюль в карманах брюк. Затем намазывал лист
бумаги гуммиарабиком: содержимое своих коробок вытряхивалось на эту бу-
магу; немного ждал, чтобы гуммиарабик подсох (будучи «добросовестным»
человеком), наклонял бумагу и постукивал пальцем по тыльной стороне ли-
ста. Вероятно, некоторые экземпляры сваливались с листа бумаги. Затем он
брал ножницы и разрезал бумагу на отдельные кусочки. Он проделывал это
и на глазах своих удивлённых друзей, с которыми обменивался материалом.
Некоторые называли таких насекомых «собранными в карманах брюк Мо-
чульского». Для своих исторических экземпляров периодически он особен-
но охотно использовал толстые булавки, которыми он прокалывал насекомое
косо. «По этой причине можно было легко определить, что эти животные со-
браны им».
В 1849 он переселяется в Петербург. В 1850/51 оттуда он начинает своё
третье большое путешествие. От Риги через Митаву в Кенигсберг и затем
(первая большая поездка Мочульского по железной дороге) в Штеттин: да-
лее в Берлин, Дрезден и любимый Велень; через Галле в Киссинген, где он
проходил свой как обычно бесполезный курс лечения (при этом он никогда
серьёзно не заботился о своём здоровье). Когда в Киссингене врачи реко-
мендовали ему морское путешествие и тропический климат, он идёт через
Любляну и Триест в Александрию. Усталым и ослабшим (он совершенно не
переносил даже короткое морское путешествие) он прибывает в Египет, но
слишком поздно для сбора насекомых. Стояла палящая жара, «по сравне-
нию с ней даже степи Киргизии показались бы тенистым садом»! Его трясёт
от лихорадки, однако он снова и снова вскакивает с постели, чтобы поймать
пару насекомых. Наконец, бросив тоскливый взгляд в сторон}' Индии, и по-
теряв всякую надежду на улучшение здоровья, он решает по Нилу вернуться
в южную Францию. От Марселя через Лион и Тур в Париж, где он снова на-
слаждается коллекциями насекомых, затем в Лондон! Далее через Брюссель
и Люттих в Аахен. На саркофаге Карла Великого ему очень понравились
252
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
2 простых слова: Carolo Magno! Затем в Амстердам и Лейден, где попере-
менно заседало Голландское энтомологическое общество, имевшее в своих
рядах 38 членов. Каждый член общества к каждому заседанию должен был
приносить для коллекции 2 голландских насекомых. Затем были Дюссель-
дорф, Лейпциг, Дрезден. И снова после любимого Белена через Прагу, Вену,
Любляну в далматинский Ёден и горы Черногории; через Триест назад в
Любляну. Затем страшно утомительная, 8-дневная высокогорная поездка, в
конце которой он ещё и заблудился; вновь безрезультатное лечение на во-
дах; затем через Вену, Прагу, Берлин, Штеттин и Гамбург возвращается в
холодные осенние туманы Петербурга. Во всех его поездках можно было
наблюдать одну и ту же картину: беспокойный турист, который использует
каждую минуту, чтобы собрать насекомых и сделать о них заметки, как че-
ловек, направляющий свой взгляд на всё, что может заинтересовывать чело-
века. Во время путешествия и позднее всё подвергалось безалаберному опи-
санию, из-за чего некоторые называли его «путешествующим борзописцем».
Во время его визитов в Германию он иной раз он больше походил на зверо-
лова, чем на учёного.
Между тем Мочульский, прежде отзывавшийся о немцах весьма «сдер-
жанно», сам женился на жительнице Берлина. От этого брака появился един-
ственный ребёнок, его дочь, которую позже он во время своего пребывания в
Дрездене передал на воспитание её матери Шауфусс (Schaufuss). Мочульский
любил их и во время своих поездок вспоминал о них.
Нам неизвестно по какой причине Мочульский уже в 1852 году был уво-
лен на пенсию, как вообще многое из его жизни покрыто мраком; однако
просачивались сведения, что он, вероятно, состоял на службе в политиче-
ском департаменте в качестве агента, и не было случая, чтобы этот человек
испугался какой-нибудь опасности и с улыбкой рассказывал сам, как он но-
сился по Панамскому перешейку «вооружённый лишь зонтиком и рваной
одеждой». В Дрездене он всегда носил в кармане револьвер. По каким таин-
ственным причинам иной раз он внезапно менял маршрут своего путешест-
вия? От кого так часто он получал деньги для таких больших путешествий?
Определённо, он вёл спартанский образ жизни и часто его гостиничные сче-
та ограничивались лишь платой за бутерброд и чай, и тем не менее. Откуда
у него разрешения на столь длительные отпуска? Объяснить это лишь одной
его болезнью вряд ли получится, а уж родом его занятий тем более.
Следующее большое путешествие привело его в 1853 году в Северную и
Центральную Америки. Он совершил его при поддержке Петербургского
экономического общества, с целью посещения Нью-Йоркской выставки. Из
Бремерхафена он отплыл в Нью-Йорк (по пути, как обычно, страдая мор-
ской болезнью), затем на Ниагарский водопад, затем через Буффало, Цин-
цинатти к Мамонтовой пещере, а затем назад в Нью-Йорк. Потом он едет в
Биография и некролог
253
Описбо на Панамском канале. Там он наслаждается красотой тропиков. Он
встаёт до восхода солнца и оправляется на сборы, вооружившись энтомоло-
гическим сачком и почвенным ситом. 3 недели он работает как лошадь, до
тех пор пока, наконец, лупы, сито, экран и сачок пришли в полную негод-
ность, а его одежда, руки и лицо были изодраны шипами растений. Затем он
отправился в Новый Орлеан, где жёлтая лихорадка на 7 недель приковала его
к постели. Порой казалось, что жизнь покидает его, однако его выносливая
натура преодолела смерть. Далее он отправился в предгорья Джорджии и в
Атланту. Там он хочет разыскать своего друга Циммерманна (Zimmermann),
жившего в округе Колумбия. Однако его ждёт разочарование, поскольку во
многих населённых пунктах штата имелись люди с такой же фамилией и ему
пришлось отказаться от поиска. В остальном ему удалось сделать некото-
рые блестящие наблюдения. С удивлением он обнаружил, что ложную ака-
цию посещает множество насекомых, в то время как в Европе насекомые
избегают это растение. Он удивляется свечению абдоминальных стернитов
у жуков-светляков Pyrophorus и т.д. Наконец, он посещает энтомологиче-
ские центры в Вашингтоне, Филадельфии и Бостоне. Из Нью-Йорка через
Гамбург в Кельн и Копенгаген и далее через Данциг-Кенигсберг в конце лета
1854 года он вернулся в Петербург.
В следующем году (1855) состоялась его пятая большая поездка. Через
Берлин в Аугсбург, Штутгарт, Франкфурт на Майне, Базель, Цюрих; через
Сен-Готард в Триест и через Любляну, Пешт, Вену, Варшаву обратно.
Имя Мочульского стало одним из самых известных в энтомологическом
мире того времени. Этому способствовала обработка жесткокрылых по ре-
зультатам его сибирского путешествия и историческое исследование по рас-
пространению жуков в условиях России, с до сих пор ещё единственной в
своём роде картой; вводная часть его монографии «Жуки России» выполнена
им также неплохо. Его личность, его вдохновение, часто гениальный взгляд,
его многогранность были удивительными: систематика, фаунистика и регио-
нальные сводки, биология, библиография, ревизии исторических коллекций,
сведения о местонахождении коллекций, история, прикладная энтомология,
культурное значение энтомологии, статистические методы обработки сбо-
ров, фенология и так далее. Всё это побуждало некоторых крупных учёных
поддерживать его. Прежде всего, ему покровительствовали обе величайшие
личности российского энтомологического мира того времени, старик Фишер
фон Вальхейм (Waldheim) и так рано умерший граф Маннергейм (Mannerhe-
im) (последний из двух, однако, лишь после короткого сопротивления). Од-
нако постепенно правда просачивалась. Шаум (Schaum), пожалуй, одним из
первых разглядел его убожество. Безнадежно поверхностные описания видов
и родов, небрежно составленные определительные таблицы, его псевдосисте-
ма жесткокрылых, построенная на особенностях образа жизни жуков, часто
254
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
ошибочные данные Мочульского, сбивающие людей с толку. Его личная над-
менность могла заходить столь далеко, что на прощании он улыбаясь мог по-
обещать, что «при следующем посещении он будет вести себя более учтиво».
Он мог взять с собой некоторых насекомых и не вернуть их (например, тако-
ва участь значительной части ценных жуков из коллекции Хелфера (Helfer)
из Пражского музея), что сделало его в глазах многих энтомологов довольно
сомнительной личностью. Дело дошло до того, что некоторые при прибли-
жении Мочульского испытывали те же чувства, что и при приближении стаи
саранчи. Дорн (Dohrn), например, стремился ускользнуть от грозящей беды
посредством того, что уже в самом начале, так сказать с профилактически-
ми целями, жертвовал Мочульскому ящик с жуками, чтобы избежать гораздо
худшего. Во всяком случае, из всех энтомологов, которых он посетил в своих
путешествиях, пожалуй, единственной, кто сохранил ему преданность, была
Л.В. Шауфусс. После того как его оба великих русских покровителя умерли в
1853 и 1854 году, судьба Мочульского переменилась к худшему.
Бесспорной заслугой молодого Крааца (Kraatz) и его учителя Шаума яв-
ляется борьба против сильного русского плодовитого автора. Стиль борьбы
был чисто деловой, но Мочульский пришёл в бешенство. Примерно 7 дол-
гих лет бушевала эта битва. Наконец, объединившись вместе с Шаумом, Ла-
кордером (Lacordaire) и Кандезе (Candeze), Краац предал анафеме все ново-
описания Мочульского. Никто не поспешил на выручку Мочульскому, даже
противники Крааца. Позже Геммингер (Gemminger) и Гарольд (Harold) тоже
отвернулись от Мочульского. Мочульский самостоятельно разрабатывал
свою тактику защиты и нападения. При этом он не был так уж беспомощен.
Его протест против принятия Дрезденского кодекса номенклатуры, по ко-
торому, например, пострадали славянские и другие языки, поскольку они
должны были быть исключены из описаний новых видов, был оправдан-
ным: также его заступничество в пользу значения предварительных катало-
гов. Нужно было честно согласиться, тем более что достоин признания тот
факт, что сам Мочульский никогда не использовал родной язык для научно-
го употребления. Его предупреждение относительно преувеличения значе-
ния «аутентичных» экземпляров у насекомых, конечно, по большей части
справедливо. Результаты обработки им материалов, собранных Шренком
(Schrenck) в устье Амура в 1860, конечно, по качеству стоят гораздо выше,
многого другого, что было сделано им раньше. Наконец, глупо впадать в не-
обузданный гнев, когда его противники упрекали его в искажениях, фабри-
кации видов, фальсификации описаний и т.д. Он и раньше бушевал против
Шаума, обвинившего его в том, что описанный Мочульским вид Cicindelafu-
nebris, был намазан сапожным кремом.
Однако, как вопреки всему могло так случиться, чтобы русский гигант
так быстро сдался? Я часто размышлял над этим и всегда приходил всегда к
Биография и некролог
255
одному выводу. Всё вокруг было сплошной ложью. Здоровье Мочульского
было подорвано беспорядочной гонкой по всему миру. Весь его гений, об-
ширные знания, острый ум остались не использованными. Когда он хотел
изложить свои идеи на бумаге, он почти всегда терпел крах из-за своей не-
брежности. Он даже не утруждал себя тратой времени, чтобы выверить пра-
вильность написания названий. Он лихорадочно стремился оправдать крат-
кость своих описаний, вполне логично объясняя, что в длинных описаниях
иногда тоже мало пользы. Он не хотел себя обременять скрупулезными ис-
следованиями (например, препаровкой ротового аппарата), поскольку они
не давали более надежных отличий, чем грубые, хорошо различимые струк-
туры. Определительные таблицы выглядели добротными, но, к сожалению,
ни на что не годились. При этом свою чрезмерную самонадеянность и недо-
бросовестность Мочульский обращал против любого и всех.
Друг Мочульского Хоххут (Hochhuth) взялся за обработку большей ча-
сти, собранных Мочульским российских жуков-стафилинов, хотя Мочуль-
ский поставил ему жесткие условия, при которых тот не мог опубликовать
свою рукопись, прежде чем Мочульский не опубликует описания новых ви-
дов и их диагнозы с сохранением за собой права приоритета. И как же по-
вёл себя Мочульский по отношению к своему другу? В течение 10 лет он опу-
бликовывал в раздробленной форме оригинальные диагнозы, составленные
Хоххутом, под своим собственным именем, добавляя в них в большинстве
своём индифферентные, искажающие смысл замечания и внося некоторые
изменения в названия таксонов. Повод его конфликта с Краацем состоял в
том, что он рассердился на то, что Нитнер (Nietner) большую часть его цей-
лонских материалов, и в первую очередь стафилинид, передал Краацу. Он
просто заявил, вопреки собственному утверждению Нитнера, что Краац по-
лучил стафилинид в качестве подарка, что после обработки материал должен
быть возвращён, но последний не сдержал своего об!ещания. Точно также по-
степенно отвернулся от Мочульского и Шодуар (Chaudoir) и тем самым он
утратил своё влияние на французских энтомологов. Возможно, Шодуар вы-
ступил со своими заявлениями и в Москве, что повлекло для Мочульского
особенно трагические последствия.
Однако окончательно почву из-под ног Мочульского выбило его скан-
дальное поведение в Петербурге во второй половине пятидесятых годов. Там
коллекциями заведовал Менетрие (Menetries), под руководством старого ди-
ректора Брандта, который особого интереса к энтомологическим коллекци-
ям не питал. Менетрие блестяще начал карьеру музейщика и создал основу
тамошней коллекции насекомых. Однако он был сильно перегружен рабо-
той, поскольку занимал должность куратора всех зоологических коллекций,
которая включала в себя и обязанности таксидермиста. При этом его годо-
вой доход составлял 714 рублей 28 копеек, и семейные обстоятельства выну-
256
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
ждали его, подрабатывать частным учителем в женских гимназиях. Он был
педантичным и прилежным учёным, ему нравилось заниматься описаниями.
Этот исключительно честный добропорядочный человек полностью дове-
рился Мочульскому, соблазнившись единственно тем, что Мочульский после
определения материалов по жесткокрылым оставит на хранение дубликаты
видов в Петербургском зоологическом музее. Однако скоро выяснилось, что
все без исключения новые поступления жесткокрылых сначала разбирались
на частной квартире Мочульского, после чего он возвращал материал уже
по своему усмотрению. В такой своеобразной форме Мочульский ревизо-
вал всю коллекцию Coleoptera. При этом он бесцеремонно обошёлся с Ме-
нетрие, когда стал расправлять конечности у препарированных насекомых
и поломал их великое множество. Долгое время ничто не вызывало подо-
зрений, пока не грянул гром средь бела дня, открывший самому старому
Брандту глаза на происходящее. Фельдер (Felder) послал в Петербургский
музей после обработки 2 ящика замечательных жуков из Амбойны1, кото-
рые, как и все остальные материалы, сначала попали в руки Мочульского.
Наконец, после того как музей затребовал эти материалы, Мочульский дол-
гое время пытался увиливать. Дело дошло до того, что полиция отобрала у
Мочульского его загранпаспорт как раз в тот момент, когда он в очередной
раз собирался выехать заграницу. Это подействовало. В 1861 году Мочуль-
ский в срочном порядке вернул оба ящика, но они оказались полупустыми, а
оставшиеся экземпляры были безнадежно повреждены. Когда Брандт увидел
это, Мочульский уже сбежал. Трагедия обернулась комедией, когда вместе
с обоими ящиками, посланными Фельдером, была обнаружена сопроводи-
тельная справка, из которой стало ясно, что половина материала отсутству-
ет, а оставшиеся экземпляры из Амбойны частично заменены другими насе-
комыми. Остаток разворованной коллекции сохранился в Вене, это была та
часть, которую Фельдер посчитал как не представляющей особой ценности
при возврате материала.
Отныне петербургская земля под ногами Мочульского стала слишком
жаркой. Сначала он направился в Дрезден, где обосновалась вместе с его
дочерью заклятый враг Крааца Л.В. Шауфусс. Ему пришла мысль попробо-
вать заняться вместе с Шауфусс торговлей коллекциями насекомых. Поми-
мо этого он хотел дать дочери какое-либо образование. Шауфусс сняла для
него 3-комнатную квартиру, наняла русскую гувернантку, к которой Мочуль-
ский всегда обращался странным словом «человек». Однако жизнь в Дрез-
дене много счастья Мочульскому не принесла, хотя поначалу его принимали
хорошо, но очень скоро поняли с кем имеют дело. Мне лично рассказывал
Клеменс Мюллер (Muller) как однажды он обменялся с Мочульским жука-
1 Ныне о. Амбон, Индонезия.
Биография и некролог
257
ми, наивно полагая, что обмен был эквивалентным. Каков же был его ужас,
когда однажды он обнаружил, что большая часть «раритетов», переданных
ему Мочульским ещё совсем недавно бегала вдоль берега Эльбы. Вскоре о
Мочульском стали рассказывать и другие подобные забавные случаи. Дело
закончилось тем, что уже на следующий 1862 год ему пришлось собирать
чемоданы, чтобы бежать дальше, приняв окончательное решение осесть в
Симферополе. Свой крах он воспринимал как своего рода добровольно из-
бранную эмиграцию. То, что происходило с ним позже, вплоть до его смерти,
остается тайной, покрытой мраком. Вряд ли этому некогда величественному
тигру было легко удалиться в свою пещеру и безропотно смириться со своей
горькой участью. Но, что, в конце концов, ему оставалось делать? Посещение
Петербурга и Берлина было для него практически невозможным, даже когда
в 1868 году его избрали почётным членом Русского энтомологического об-
щества, опубликовав на 100 страницах список описанных им членистоногих
(а Мочульский описал представителей почти из всех отрядов этого класса).
Возвращаться в Дрезден ему не хотелось. Москва мало подходила ему для
местожительства из-за своего холодного климата. Остаётся заграница? Где у
него были настоящие друзья? В Крыму, в Симферополе, где у Стевена (Ste-
ven) были богатые владения, и он сам уже давно владел небольшим участком
земли. Туда он и удалился вместе со своей дочерью. Из Дрездена он выписал
для своей дочери пианино и ноты. Иногда дочь помогала отцу с энтомоло-
гической перепиской. Он сажал деревья, перестроил дом и всевозможными
способами стремился расширить свою коллекцию насекомых, прежде всего
экзотических и не относящихся к отряду жесткокрылых. Однако несмотря ни
на что, он не смог смириться со своим поражением. В своих письмах он выс-
меивал жителей Берлина и обзывал их «воровским сбродом и его пособника-
ми». Первые брошюры его «Etudes Entomologiques» (1852-62), появились в
Хельсингфорсе, а последние были опубликованы в Дрездене. Даже он согла-
шался с тем, что публикация этих статей в издаваемых в Петербурге с 1860
года Трудах Русского энтомологического общества была бы излишней. Пре-
бывая в одиночестве, он искал гораздо более тесных контактов с Московским
обществом естествоиспытателей1, однако добиться успехов в этом направ-
лении не смог. Отразилось ли это на его многочисленных рукописях? Одна-
жды он послал в редакцию сразу 17 дополнений к своему знаменитому труду
«Enumerat. n. sp. Col. rapp. do ses voyages». Он рассчитывал взять реванш с
помощью самого ценного, чем он обладал — своей коллекцией. С 1863 года
она состояла из 9 шкафов с российскими насекомыми (5 шкафов — Coleop-
tera, 1 — Orthoptera и Homoptera, 1 — Neuroptera и Hymenoptera, 1 — Hemip-
tera, Diptera и Apterygota, 1 — Lepidoptera) и в общей сложности насчитывала
1 Имеется в виду Московское общество испытателей природы.
258
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского
более 25000 видов (однажды он приводил цифру в 50000-60000 видов). Он
собирался подарить коллекцию Московскому обществу естествоиспытате-
лей, поставив лишь единственное условие, что в случае, если общество позд-
нее не захочет хранить коллекцию и она будет подарена какому-либо дру-
гому московскому музею, то позднее должен быть опубликован список всех
описанных им российских видов. Однако вскоре прошёл слух, что всё-таки
он хотел бы продать свою коллекцию. Он тут же опроверг эту информацию,
одновременно прислав коллекцию японских чешуекрылых. В 1868 году он
также завещал 3 оставшихся шкафа с экзотическими жуками и гербарий во-
дорослей из Далматии. Единственное о чем он просил все эти годы, так это,
чтобы его рукописи были опубликованы немного быстрее. Однако Москва
к его просьбам оказалась весьма и весьма глухой. Издание шло медленно.
Именно заключительная часть его упомянутой выше знаменитой серии ока-
залась так и неопубликованной (список его российской коллекции тоже не
был опубликован). И другая, весьма интересная рукопись, которая содержала
весьма существенные пояснения к его коллекции, никогда не публиковалась
(хотя схожая информация была освещена в его работе «Remarques sur la coll-
ection d'insects de V. de Motschulsky», Etudes Entomologiques XI, 1862, p. 15).
Довольно поздно, в 1869 году, Московское общество избрало его своим по-
чётным членом.
Виктор Мочульский скончался 5 июня 1871 года в тяжёлых мучениях
после продолжительной болезни. Почти невероятно, что такое могло прои-
зойти в нынешнее время, но ни в «Бюллетене Московского общества», ни в
«Ногае» не нашлось места для его некролога1. Покойный не заслужил этого,
хотя, несмотря на все его ошибки, он был человеком, который с большим во-
одушевлением занимался своей наукой и обладал обширными знаниями, не
боялся никаких трудностей, если требовалось доказать свою любовь к энто-
мологии. Возможно, он часто вёл себя бесцеремонно по отношению к другим
людям, однако вряд ли за всю свою жизнь он поступил с кем-либо более бес-
церемонно, чем с самим собой. Как личность, он без сомнения олицетворя-
ет собой потрясающую веху в истории развития энтомологии. То немногое,
чем он нагрешил в своей жизни, по меньшей мере, отчасти он искупил сво-
им завещанием. Его основная коллекция, сразу после его смерти, была пере-
правлена в Москву, дубликаты из его сборов переданы в Петербург, то есть в
те научные общества, которые избрали его своим почётным членом. За не-
сколько лет до своей смерти часть своей библиотеки он также подарил в Пе-
тербург.
1 Хорн, вероятно, имеет в виду обширный некролог, так как традиционные некрологи были
опубликованы в том числе в российских изданиях: 1868. Solsky M.S. Ногае Soc. Ent. Ross.
6 (Suppl.): 1-118, bibliography, portrait; 1868. Anon. Horae Soc. Ent. Ross. 9 (Suppl.): xviii.
Биография и некролог
259
Я вновь сижу среди книжных стеллажей и размышляю о Мочульском и
его странствиях. Странная судьба. Когда-то Краац верил в то, что он предал
русского гиганта уничтожающей анафеме. А сегодня по прошествии 3/4 века
ученик Крааца пишет некролог тому самому гиганту. То, что учитель одна-
жды отнял у живого, теперь ученик возвращает мёртвому. Странно. Имя,
данное младенцу родителями с колыбели, сохранило своё значение и до се-
годняшнего дня, по прошествии десятилетий. Мочульский — Виктор — по-
бедитель. И я размышляю далее... мысли медленно текут в другом направле-
нии... Перед моим мысленным взором из темноты выплывает нечто иное...
Символ тогдашнего противостояния культур просыпающейся России. Вспо-
минается Гоголь с его «мчащейся», его «несущейся тройкой».
Вальтер Хорн
Содержание
От редактора.....................................................3
Предисловие......................................................4
Вступление......................................................12
1831. Польская кампания.........................................23
1832. Варшава...................................................26
1833. Литва. Магнетизм..........................................43
1834. Кавказ. Дагестан..........................................53
1835. Ахалъцыг. Петербург.......................................70
1836. Заграница.................................................80
1837. Закавказье...............................................105
1838. Кавказ...................................................132
1839. Киргизская степь.........................................145
1840. Восточная Сибирь.........................................159
1841. Оренбург. Петербург......................................168
Петербург. Валаам..............................................173
Энтомологические экскурсии в 1852 до 1 июля.................173
Энтомологические экскурсии в 1852 г. до зимы (продолжение)..176
Энтомологические экскурсии в 1853 году......................177
Путешествие в Америку..........................................179
Письмо Мочульского Менетрие.................................179
Путешествие в Панаму...........................................186
Письмо Мочульского Менетрие № 2.............................186
Письмо Мочульского Менетрие № 3.............................194
Путешествие заграницу..........................................204
Письмо Мочульского Менетрие № 4.............................204
Некролог.......................................................213
О колеоптерологических коллекциях Линнея и Фабрициуса..........215
Энтомологические экскурсии в 1855 г............................217
Памяти Латрейля и де-Бори Сент-Венсена.........................218
Путешествия и энтомологические экскурсии.......................219
Энтомологические путешествия и экскурсии.......................230
Насекомые восточных Индий 1-я серия............................232
Путешествия и энтомологические экскурсии.......................233
Энтомологическая метеорология для Санкт-Петербурга, 1858 год...238
Содержание 261
Насекомые Японии (предисловие)................................239
Протест.......................................................239
Берлинские фальсификаторы.....................................240
Заметки о коллекции насекомых В. Мочульского Coleoptera.......241
Биография и некролог..........................................245
Et Meminisse et vaticinari liceat. Вальтер Хорн (W. Horn), Берлин-Далем
No. 28-29. Об инфернальных энтомологах......................247
Книги Товарищества научных изданий КМК
БИОЛОГИЯ
СЕРИЯ «ОПРЕДЕЛИТЕЛИ ПО ФЛОРЕ И ФАУНЕ РОССИИ»
Определитель семейств и родов палеарктических двукрылых насекомых подотряда
Nematocera по личинкам. [Вып.11]. М.Г. Кривошеина. 2012. 244 с., ил., 28 с. цв. вкл. Фор-
мат 170 х 240 мм. Те. перепл. — Цена 400 руб. — Деревья и кустарники средней поло-
сы европейской части России. Иллюстрированный определитель. [Вып.10]. Е.Т. Ва-
лягина-Малютина. 2012. 459 с. Формат 170 х 240 мм. Те. перепл. — Цена 400 руб. —
Булавоусые чешуекрылые Восточной Европы. [Вып.8]. А.Л. Львовский, Д.В. Моргун.
2007. 443 с., 8 цв.вкл. Формат 170х 240 мм. Те. перепл. — Цена 400 руб. — Флора Нижне-
го Поволжья. Том 1 (споровые, голосеменные, однодольные). [Вып.6]. А.К. Скворцов (ред.).
2006. 435 с. Формат 170 х 240 мм. Те. перепл. — Цена 400 руб.
ПРОЧИЕ ОПРЕДЕЛИТЕЛИ ПО ФЛОРЕ И ФАУНЕ
Фауна наземных моллюсков Казахстана и сопредельных территорий. А.А. Шилейко,
Т.С. Рымжвнов. 2013. 389 с., ил., портр., 38 цв. вкл. Формат 170 х 240 мм. Те. перепл. —
Цена 500 руб. — Иллюстрированные определители свободноживущих беспозвоноч-
ных евразийских морей и прилегающих глубоководных частей Арктики. Т.З. Стрека-
ющие, гребневики. Б.И. Сиренко (ред.). 2012. 237 с., ил. Формат 170 x240 мм. Те. перепл.
— Цена 300 руб. — Краткий определитель беспозвоночных пресных вод центра Евро-
пейской России. М.В. Чертопруд, Е.С. Чертопруд. 4-е изд. 2011. 219 с., ил. Формат 145
х 217 мм. В обл. — Цена 180 руб. — Иллюстрированные определители свободноживу-
щих беспозвоночных евразийских морей и прилегающих глубоководных частей Арк-
тики. Т.2. Немертины, головохоботные, малощетинковые черви, пиявки, погонофоры,
эхиуры, сипункулы, форониды, плеченогие. Б.И. Сиренко (ред.). 2010. 186 с., ил. Формат
170 х 240 мм. Те. перепл. — Цена 300 руб. — Определитель зоопланктона и зообентоса
пресных вод Европейской России. Т.1. Зоопланктон. В.Р. Алексеев (ред.). 2010. 495 с.,
ил. Формат 170 х 240 мм. Те. перепл. — Цена 600 руб. — Флора и фауна Белого моря.
Иллюстрированный атлас. А.Б. Цетлин и др. (ред.). 2010. 471 с., цв. фотоатлас. Фор-
мат 175 х 245 мм. Те. перепл. — Цена 1500 руб. — Растения Российского Западного
Кавказа. Полевой атлас. А.С. Зернов. 2010. 448 с., цв. фотоатлас. Формат 155 х 220
мм. Те. перепл. — Цена 600 руб. — Стрекозы Восточной Европы и Кавказа: Атлас-опре-
делитель. В.Э. Скворцов. 2010. 623 с., ил. Формат 205 х 145 мм. Те. перепл. — Цена 400
руб. — Определитель наземных моллюсков лесостепи Правобережного Поволжья. Т.П
Стойко, О.В. Булавкина. 2010. 96 с., ил., 17 цв.табл. Формат 165 х 235 мм. В обл. — Цена
220 руб. — Иллюстрированные определители свободноживущих беспозвоночных ев-
разийских морей и прилегающих глубоководных частей Арктики. Т.1. Коловратки, мор-
ские пауки, ракообразные: усоногие, тонкопанцирные, эуфаузииды, неполнохвостные,
мизиды, капреллиды. Б.И. Сиренко (ред.). 2009. 189 с., ил. Формат 170 х 240 мм. Те. пе-
репл. — Цена 300 руб. — Атлас дикорастущих растений Ленинградской области. 2010.
664 с., цв. фотоатлас. Бум. мелов. Формат 130х 170 мм. Те. перепл. — Цена 600 руб. —
Определитель сосудистых растений Оренбургской области. З.Н. Рябинина, М.С. Князев.
2009. 758 с., ил. Формат 170 х 240 мм. Те. перепл. — Цена 600 руб. — Растения средней
полосы Европейской России. Полевой атлас. И.А. Шанцер. 3-е изд. 2009. 470 с., цв. фо-
тоатлас. Бум. мелов. Формат 130 х 170 мм. Те. перепл. — Цена 500 руб. — Флора водо-
емов Волжского бассейна. Определитель сосудистых растений. Л.И. Лисицына и др.
2009. 219 с., ил. Формат 143 х 210 мм. В обл. — Цена 150 руб. — Определитель грибов
России. Порядок Афиллофоровые. Вып.З. И.В. Змитрович. 2008. 278 с. Формат 145 х
218 мм. Те. перепл. — Цена 300руб. — Определитель сосудистых растений Соловецкого
архипелага. КВ. Киселёва и др. 2004. 175 с., цв. фото. Формат 170 х 240 мм. Те. перепл.
— Цена 220 руб. — Иллюстрированное руководство для ботанических практик и экс-
курсий в Средней России. В.Э. Скворцов. 2004. 506 с. Формат 170 х 240 мм. Те. перепл. —
Цена 300 руб. — Иллюстрированный определитель растений Средней России. Т.З. И.А.
Губанов и др. 2004. 520 с. Формат 210x295 мм. Те. перепл. — Цена 350 руб. Т.2 (2-е изд.).
2013. 665 с. — Цена 700 руб. — Т.1. 2002. 526 с. с портр. — Цена 350 руб. — Флора мхов
средней части Европейской России. Т.2. М.С. Игнатов, Е.А. Игнатова. 2004. С.609-944.
Бум. мелов. Формат 195 х 270 мм. Те. перепл. — Цена 300 руб. Т.1. 2003. С.1-608, илл. —
Цена 500 руб. — Определитель грибов России. Дискомицеты. Вып.1. Копротрофные
виды. В.П. Прохоров. 2004. 255 с. Формат 145 х 218 мм. Те. перепл. — Цена 200 руб.
СЕРИЯ «РАЗНООБРАЗИЕ ЖИВОТНЫХ»
Записки водолазного старшины (взгляд зоолога-натуралиста) [Вып.7]. С.Ю. Гэгаев. 2012.
228 с., 15 с. цв. вкл. Формат 145 х 205 мм. — Цена 220 руб. — Человек и подводный мир
[Вып.6]. А.Н. Островский. 2011. 231 с., 16 с. цв. вкл. Формат 145 х 205 мм. — Цена 220 руб.
— Повелители бездны [Выл.5]. А.Н. Островский. 2009. 216 с., 16 с. цв. вкл. Формат 145 х
205 мм. — Цена 220 руб. — Мамонт [Вып.З]. А.Н. Тихонов. 2005. 90 с., цв. вкл. Формат 145
х 205 мм. — Цена 100 руб. — Гидра: от Абраама Трамбле до наших дней [Вып.1]. С.Д.
Степаньянц и др. 2003. 101 с. + цв.вкл. Формат 145 х 205 мм. — Цена 100 руб.
Планируется: Е.В. Дубинина, А.Н. Алексеев. Опасные и очень опасные соседи.
УЧЕБНИКИ ДЛЯ ВУЗОВ, ДРУГИЕ ПОСОБИЯ
Методы визуализации биологических ультраструктур. Подготовка биологических
объектов для изучения с помощью электронных и флуоресцентных конфокальных
лазерных микроскопов. Практическое руководство для биологов. Н.М. Бисерова. 2013.
104 с., 24 вкл. Формат 140 х 200 мм. В обл. — Цена 150 руб. — Биология в вопросах и
ответах. Методическое пособие. Вып.2. 2013. 52 с. Формат 165 х 235 мм. В обл. — Цена
60 руб. — Общая арахнология. Краткий курс. Часть 2. Пауки: морфология, анатомия,
биология. К.Г. Михайлов. 2012. 56 с. Формат 145 х 203 мм. В обл. — Цена 60 руб. —
Популяционная биология растений. М.В. Марков. 2012. 387 с., ил. Формат 170 х 240 мм.
Те. перепл. — Цена 450 руб. — Общая арахнология. Краткий курс. Часть 1. Введение.
Малые отряды. К.Г. Михайлов. 2011. 65 с. Формат 145 х 203 мм. В обл. — Цена 60 руб. —
Протистология: Руководство. К. Хаусман и др. Пер. с англ. 2010. 495 с., ил. Формат 170
х 240 мм. Те. перепл. — Цена 600 руб. — Жизнь на дне. Био-экология и био-география
бентоса. И.А. Жирков. 2010. 453 с., ил. Формат 170 х 240 мм. Те. перепл. — Цена 600 руб.
— Морская биогеоценология. И.В. Бурковский. 2006. 285 с. Формат 170 х 240 мм. Те.
перепл. — Цена 220 руб. — Малый практикум по зоологии беспозвоночных. Часть 1. 2-
е изд. И.А. Тихомиров и др. 2008. 304 с., 14 ч/б вкл. Формат 170 х 240 мм. Те. перепл. —
Цена 250 руб. — Основы биогеографии. В.Г. Мордкович. 2005. 236 с., 1 цв. вкл. Формат
170 х 240 мм. Те. перепл. — Цена 220 руб.
Планируется: Малый практикум по зоологии беспозвоночных (часть 2).
СЕРИЯ «СОВРЕМЕННАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ БИОЛОГИЯ»
Труды по экологии и биогеографии (полное собрание сочинений). С.М. Разумовский.
2011. 722 с., 5 вкл., портр. Формат 170 х 240 мм. Те. перепл. — Цена 700 руб. — Избран-
ные труды. Н.В. Кокшайский. 2008. 410 с. с портр. Формат 170 х 240 мм. Те. перепл. —
Цена 400 руб. — Избранные труды. В.В. Кучерук. 2006. 523 с. с портр. Формат 170 х 240
мм. Те. перепл. — Цена 300 руб. — Избранные труды. Е.Н. Матюшкин. 2005. 658 с. с
портр. Формат 170 х 240 мм. Те. перепл. — Цена 400 руб. — Избранные труды. Орга-
низм, геном, язык. Б.М. Медников. 2005. 452 с. с портр. Формат 170 x240 мм. Те. перепл.
— Цена 300 руб.
НАУЧНО-ПОПУЛЯРНЫЕ ИЗДАНИЯ
Цокотуха ли муха? В.Н. Танасийчук. 2011. 410 с., ил., 8 цв. вкл. Те. перепл. Формат 150 х
220 мм. — Цена 400 руб. — Невероятная зоология. В.Н. Танасийчук. 2-е изд. 2011. 372 с.,
в обл. Формат 140 х213 мм. — Цена 220 руб. — Моя биосфера: научно-художественное
изложение биосферных знаний. Г.И. Флёрова. 2010. 247 с., ил. Формат 170 х 240 мм. Те.
перепл. — Цена 300 руб. — Киты и история китобойного промысла: взгляд из Японии.
М. Комацу, С. Мисаки. 2005. 142 с., в те. перепл., цв. вкл. Формат 145 х 215 мм. — Цена
200 руб.
Заказать эти и другие издания изд-ва КМК (биология, географыия, история) можно по ад-
ресу: 123100 Москва, а/я 16 изд-во КМК, Михайлову Кириллу Глебовичу
Комп, почта: mikhailov2000@gmail.com
Интернет: http://avtor-kmk.ru (аннотации изданных книг)
>м<
Серия «Сфера Евразии»
Приключение жизни Виктора Ивановича Мочульского,
описанное им самим
Москва: Товарищество научных изданий КМК. 2013. 261 с., 1 портрет
при участии ИП Михайлова К.Г.
Верстка: Т.А. Горлина
Для заявок: 123100, Москва, а/я 16, Издательство КМК
электронный адрес mikhailov2000@gmail.com
http ://avtor-kmk.ru
Подписано в печать 19.07.2013. Формат 70x100/16. Объём 16,5 п.л.
Бумага офсетн. Тираж 1000 экз. Заказ № 3514
Отпечатано в ППП «Типография «Наука», 121099 Москва, Шубинский пер., 6
Бравый унтерлейтенант, командующий форсированием Вислы, вос-
торженный почитатель старика Фишера - ветерана российских эн-
томологов, доверенное лицо генерала Клейнмихеля в государствен-
ных делах, основатель «Энтомологической метеорологии для Санкт-
Петербурга», проводник персидского посольства к русскому царю,
шпион-юродивый с жуками в карманах в чеченском плену, издатель
“Etudes entomologiques”, исследователь тропиков Центральной Аме-
рики - всё это одно и то же лицо, крупный российский энтомолог,
знаток жуков, В.И. Мочульский. Кроме подробных описаний приро-
ды и быта стран и народов незаурядная поэтическая личность ориги-
нально оценивает некоторые аспекты философии, лично пережитые
стороны истории страны, детально изученные вопросы биологии.
В.И. Мочульский был творцом не только своей любимой науки, но и
творцом культуры и истории своей страны. Один из историков на-
уки, Вальтер Хорн, причислял Мочульского к «инфернальным» эн-
томологам.
Основу издания составили расшифровки воспоминаний и дневни-
ков, составленных на разных языках с 1831 по 1863 год в большой
амбарной книге, которая хранится в библиотеке Русского энтомоло-
гического общества. Книга иллюстрирована собственными рисунка-
ми В.И. Мочульского и фотографиями.