Гуси-лебеди. Фольклор для детей от колыбельных до былин - Калугин В.И.

Автор: Калугин В.И.

Теги: фольклор

ISBN: 5—253—00113—1

Год: 1990

Похожие

С++ для детей

Струны рокотаху.... Очерки о русском фольклоре

Струны рокотаху... Очерки о русском фольклоре

Остеомиелит у детей

Текст

Scan Kreyder -16.02.2014
STERLITAMAK
фольклор
для детей
от колыбельных
до вылин

фольклор
для детей
от колыьельных
ДО БЫЛИН
МОСКВА
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРАВДА»
1990
84 P I
Г 96
Составление, вступительная статья и комментарии
В. И. Калугина
Иллюстрации и оформление
А. А. Шпакова
Г
4702000000—2085
080(02)—90
2085—90
ISBN 5—253—00113—1
© Издательство «Правда», 1990. Составление.
Вступительная статья
Комментарии. Иллюстрации.
ОТ КОЛЫБЕЛЬНЫХ
ДО БЫЛИН
К сказкам, поэзии все относятся, как
к чему-то несущественному, обслужива-
ющему отдых человека. Но почему-то
в конце-то концов от всей жизни остают-
ся одни только сказки, включая в это
так называемую историю?
М. М. Пришвин
лл
W Шы часто — по поводу и без повода — приводим эти пушкин-
ские слова из письма 1824 года к брату Льву из Михайловской
ссылки: «Вечером слушаю сказки — и вознаграждаю тем недостат-
ки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! каж-
дая есть поэма!» Но часто ли задаем себе вопрос: а как ныне,
можем ли мы сейчас, через полтора с лишним столетия, сказать,
что у нас, в нашем воспитании, уже нет этого недостат-
к а, что мы сами воспитывались и воспитываем своих детей на со-
кровищах народной поэзии?..
Четыре часа — на сказки, один час — на загадки, два часа — на
пословицы и поговорки в четвертом классе и три часа на былины
в пятом — вот и все, что мы смогли уделить народному творчест-
ву в школьных программах. Ровно десять часов на десять
лет обучения.
Впрочем, спросим сначала все-таки не со школы, а с самих се-
бя. Школа можег лишь что-то наверстать, что-то поправить, упу-
щенное именно в детстве, именно в дошкольном, семейном воспита-
нии, где все зависит не от кем-то составленных программ, не от
пресловутых министерств и ведомств, которые что-то там упустили,
что-то там не учли, а только от нас самих. От того, насколько
мы сами в состоянии воспитать своих же детей. И тогда, быть мо-
жет, в школе им хватит даже этих несчастных десяти часов, что-
бы вспомнить, осмыслить хорошо знакомое с детства.
И вот здесь-то, в нашем семейном воспитании, неоценимую
помощь нам могут оказать не только очередные методические по-
собия (не спорю: нужны и они, как утопающему нужна даже со-
ломинка!), а педагогический опыт, уже накопленный веками, сбере-
женный каждым народом как одно из самых величайших духов-
ных своих богатств.
Да, речь идет о фольклоре! О фольклоре как основе основ
воспитания детей, как об универсальной педагогической системе,
в которой тысячелетия народного опыта уже отобрали самые есте-
от колыбельных до былин
ственные и необходимые формы развития речи, музыкальных спо-
собностей, логического и образного мышления, трудовых навыков,
этических и нравственных идеалов. И не просто отобрали как сум-
му неких методических приемов, а облекли их в художественную
форму.
Фольклор — это художественная педагогика! Это та самая си-
стема эстетического воспитания детей с помощью литературы и ис-
кусства (слова, музыки, танца), которую еще только пытаются осу-
ществить некоторые экспериментальные студии и школы искусств
и которая кажется нам порой элитарной, недоступной для всех.
А здесь, в фольклоре, все это заложено изначально. Народная пе-
дагогика попросту не знает иных методов и форм, кроме эстетиче-
ского, художественного воспитания. Причем, повторяю, не для из-
бранных, наиболее одаренных, а для всех.
В фольклоре первые месяцы и первые годы определяют едва
ли не больше, чем вся последующая жизнь. Ни одна система вос-
питания, кроме фольклорного, не берет за основу тот самый «кри-
тический период развития ребенка», в который, как утверждают
специалисты, и «происходит решающая закладка звуковой инфор-
мации». Решающая — на всю жизнь!
А потому так много зависит именно от того, какой будет эта
самая первая «звуковая информация». На чем воспитывался ребе-
нок с первых же дней жизни: на устоявшемся педагогическом опы-
те нар'ода или же на очередных педагогических экспериментах, в ко-
торых «кроликами» становятся наши собственные дети.
Фольклор в этом отношении незаменим. Во всяком случае, до
сих пор ему не найдено равноценного «заменителя». И к фольклор-
ному воспитанию, уверен, мы еще вернемся, как возвращаемся ны-
не ко всему естественному и органичному, восстанавливающему эко-
логическое равновесие природы и человека...
Все начинается с поэзии пестования — колыбельных песен, пе-
стушек и потешек. Древнерусское слово баять, убаюкивать озна-
чает не только говорить, уговаривать, но и заговаривать. Колы-
бельные песни — это заговоры-обереги, основанные на магической
силе воздействия слова и музыки, на их способности успокоить,
уберечь, охранить.
А баю, баю, баю,
Сидит ворон на краю
И играет во трубу.
Звонко трубушка играет,
Сон и Дрёму нагоняет.
Спи, доченька, усни,
Угомон тебя возьми *.
Как это часто случается, наиболее знакомые и простые произ-
ведения народного творчества оказываются наиболее древними. Со-
временные кружевницы, воспроизводящие так называемые ромбо-
точечные композиции, зачастую не подозревают, что они повторяют
магические «формулы» тысячелетней давности. Архаические узоры,
* Здесь и далее образцы детского фольклора приводятся из со-
брания фольклориста Г. М. Науменко.
6
от колыбельных до былин
как и фольклорные тексты, передаются из поколения в поколение бла-
годаря устойчивости традиции. Так и здесь, в колыбельной, запи-
санной в наше время, сохранились мифологические Сон, Дрёма,
Угомон. Среди колыбельных песен есть не только простые, но и услож-
ненные по ритмическому рисунку, развитию действия и сюжета:
Заливной частый дождичек, не лей, не лей,
По окошечкам не стучи, не стучи.
Легкий, тоненький ветерок, не вей, не вей,
У воротиков не гуди, не гуди.
Вольный темненький лесок, не шуми, не шуми,
Мою Машеньку не буди, не буди.
Иногда может показаться странным, что в некоторых колыбель-
ных мать едва ли не желает ребенку смерти:
Баю, баю, баю, бай,
Поскорее умирай,
Батька сделает гробок
Из осиновых досок,
На погост увезет
И земелькой затрясет..-
Такие колыбельные тоже пелись как заговоры-обереги, основан-
ные. на все той же магической силе воздействия слова, но от обрат-
ного: призывая смерть, тем самым отгоняли ее, оберегали ребенка.
С первых же минут своего земного бытия ребенок оказывался
не в хаосе звуков, а во власти слова и музыки, в упорядоченной
музыкально-поэтической среде: колыбельные песни, пестушки и по-
тешки вводили его в мир, настраивали на определенный гармонич-
ный (а не дисгармоничный) музыкально-поэтический лад. Даже са-
мые обыкновенные потягуиленъки или ладушки сопровождаются пе-
сенками-приговорками. Купая ребенка, приговаривают:
С гуся вода,
С лебедя вода,
С моего дитя
Вся худоба —
На густой лес,
На большую воду,
Под гнилую колоду!
И эта ритмическая пестушка тоже имеет магическое значение.
Мать с помощью воды отгоняет худобу, произносит заговор-закли-
нание. В колыбельных же песнях она обращается к Сну и Дрёме,
просит их: «усыпи мое дитя» точно так же, как Ярославна в «Сло-
ве о полку Игореве» обращается к Ветру-ветрило, к Днепру Славу-
тичу, к светлому и пресветлому Солнцу. Весь мир для них еще не
разделен на одушевленный и неодушевленный. Сои н Дрёма — жи-
вые существа, имеющие душу. В детском фольклоре сохранилось
детство самого человечества. Это одна из самых древних, первич-
ных форм культуры.
Но в данном случае хочется обратить внимание не только на
магическое, но и на практическое значение фольклора (впрочем,
7
от колыбельных до былин
магия древнего человека тоже имела вполне практическое примене-
ние). Ведь «Ладушки, ладушки», «Сорока-воровка» — это наилуч-
ший способ координации движения, > детская гимнастика (народная
аэробика), как скороговорки—способ развития речи, устранения ее
природных недостатков (народная логопедия), где все основано
опять же на ритме, на поэтическом слове.
В «Ладе» Василия Белова подробно описывается одна из са-
мых популярных игр «с пальчиками». Обращаясь к эстетическим
законам «крестьянской вселенной», писатель в основе всего выделя-
ет лад (а не разлад), музыкальный ритм народной жизни.
«Ритм,— подчеркивает он,— одно из условий жизни. И жизнь моих
предков, северных русских крестьян, в основе своей и в частностях
была ритмичной. Любое нарушение этого ритма — война, мор, не-
урожай — лихорадило весь народ, все государство». Василий Белов
описывает северную деревню н приводит образцы вологодского
фольклора. Но точно такие же детские игры бытуют до сих пор
и в Москве, и в Сибири, и на Кубани, и на Урале.
«Первая простейшая игра,— отмечает Василий Белов,— напри-
мер, ладушки либо игра с пальчиками. «Поплевав» младенцу в ла-
дошку, старуха начинала мешать «кашу» жестким своим пальцем:
Сорока кашу варила,
Детей скликала.
— Подьте, детки, кашу ись.
Этому на ложке,—
старуха трясла мизинчик,*—
Этому на поварешке,—
начинала кормить безымянный пальчик,—
Этому вершок,
Этому весь горшок!
Персональное обращение к каждому из пальчиков вызывало на-
растание интереса и у дитя, и у самой рассказчицы. Когда речь
доходила до последнего (большого) пальчика, старуха теребила
его, приговаривала:
А ты, пальчик-мальчик,
В гумешко не ходишь,
Горошку не полотишь.
Тебе нет ничего!
Все это быстро, с нарастанием темпа заканчивалось легкими
тычками в детскую ручку:
Тут ключ (запястье),
Тут ключ (локоток),
Тут ключ... (предплечье) и т. д.
А тут све-е-ежая ключевая водичка!
Бабушка щекотала у ребенка под мышкой, и внук или внучка
заходились в счастливом, восторженном смехе. Другая игра-припев-
8
от колыбельных до былин
ка тоже обладала своеобразным сюжетом, причем не лишенным
взрослого лукавства:
Ладушки, ладушки,
Где были? — У бабушки.
— Что пили-или? — Кашку варили.
Кашка сладенька,
Бабушка добренька,
Дедушка недобр.
Поваренной в лоб.
Конец прибаутки с легким шуточным щелчком в лоб вызывал
почему-то (особенно после частого повторения) детское волнение,
смех и восторг.
Таких игр-прибауток существовало десятки, и они инстинктив-
но усложнялись взрослыми. По мере того как ребенок развивался
и рос, игры для мальчиков и для девочек все больше и больше
разъединялись, разграничивались.
Припевки, убаюкивания, колыбельные и другие песенки, при-
баутки, скороговорки старались оживить именем младенца, связать
с достоинством и недостатками формирующегося детского характе-
ра, а также с определенными условиями в доме, в семье и в при-
роде».
«Идет коза рогатая», «Кошкин дом», детские игры — это уже
следующая ступень многоступенчатого народного художественного
воспитания, первые уроки детского театра, веками существовавше-
го и существующего в детском песенно-игровом и сказочном фольк-
лоре. Уже в приговорках, например, намечается форма поэтических
диалогов:
— Уточка-горожаночка,
Где ты ночь-то ночевала?
— У города.
— Чего ж ты ночью работала?
— Овец пасла.
— Чего выпасла?
— Коня в седле,
В золотой узде...
Многие детские игры («Бояре, мы к вам в гости пришли»
и др.) тоже основаны на поэтическом или прозаическом диалоге.
Почти все детские сказки — это маленькие одноактные пьесы теат-
ра зверей.
А в результате — незаметно и ненавязчиво — уже к двум-трем
годам ребенок оказывается вполне подготовленным к самостоятель-
ному словотворчеству. Он прошел необходимую поэтическую и му-
зыкальную школу, получил представление о ритме и рифме.
Давно замечено, что детский фольклор — скороговорки, загад-
ки, закличкн, дразнилки, считалки — отличается удивительной поэти-
ческой изощренностью. Внутренним рнфмам-созвучиям, ассонансам,
звуковой и музыкальной инструментовке детского фольклорного
стиха может позавидовать любой поэт (на них основана поэтика
Велимира Хлебникова). Вслушаемся в звучание скороговорок, име-
ющих, казалось бы, сугубо практическое значение. «Скорого-
9
СТ КОЛЫБСЛЬНЫХ ДО БЫЛИН
в о р к а, чистоговорк а,— подчеркивал Владимир Иванович
Даль в предисловии к «Пословицам русского народа»,— слагается
для упражнения в скором и чистом произношении, почему в ней
сталкиваются звуки, затрудняющие быстрый говор». Даже эти
упражнения стали в фольклоре образцами искусства слова:
«Худ идет на гору, худ идет под гору; худ худу бает: ты худ,
я худ; сядь худ на худа; погоняй худ худом, железным прутом.
У нас на дворе подворья погода размокропогодилась.
Шли три попа, три Прокопья-попа, три Прокопьевича, говорили
про попа, про Прокопья-попа, про Прокопьевича.
Стоит поп на копне, колпак на попе, копна под попом, поп
под колпаком.
Хохлатые хохотушки хохотом хохотали: ха-ха-ха-ха-ха!
Свинья тупорыла весь двор перерыла, вырыла полрыла, до но-
ры не дорыла» (В. И. Даль).
Детские игры, считалки, заклички тоже основаны на чувстве
слова. Самая обыкновенная детская дразнилка может стать поэти-
ческой миниатюрой:
Хотел Федя
Убить медведя,
А ему медведь:
— Федь, не сметь!
Утром рано
Съешь барана,
А на закуску —
Съешь лягушку!
Помимо дразнилок, есть еще поддевки-диалоги, поддевки-заман-
ки, цель которых поймать, поддеть на слове, например: «Скажи:
двести.— Двести.— Сиди, дурак, на месте», «Скажи: вожжи.—
Вожжи.— Ты украл дрожжи», «Скажи: сама.— Сама.— Воронья
кума, лисе крестница, себе ровесница». В считалках, скороговорках,
дразнилках, поддевках, как, впрочем, и во всем детском фольклоре,
большое значение имеет само звучание слова — звукоряд. В этом
отношении детская поэзия не знает себе равных.
С помощью звукоряда здесь передается колокольный звон:
«Солнышко-колоколнышко»; «Тили-бом, тили-бом, загорелся кошкин
дом»; грохот телеги: «Трах, трах, тарарах! Едет баба на волах»;
топот конских копыт: «От топота копыт пыль по полю летит».
А в весенних песнях-закличках удивительно точно передаются с по-
мощью звукоподражания голоса птиц. Вот, например, удод:
Не сей бобы!
Иди по грибы!
Худо тут!
Худо тут!
Ворона;
Урода, урода!
Копей-ка!
Урода, урода!
Укра-али! Карр!
10
от колыкельных до былин
Чибис:
— Чьи вы?
Чьи вы?
— Вшивик!
Вшивик!
Вальдшнеп:
Ва-аська!
Пусь-ти-ти!
Ва-аська!
:Пуусь-ти-ти!
Крых, крых!..
«Пыть, пыть!..
А есть еще поэзия приговорок, считалок, даже игры детские —
поэтические. Почти все игровые «фигуры» сопровождаются песенка-
ми-припевками. Это могут быть традиционные разыгранные
сцены: «В коршуна», «Гуси и волки», «Заинька у ворот», «Бояре,
мы к вам в гости пришли» и вполне современные типа «Горы-
Шлёпы».
Считалки тоже во многом основаны на «звукописании», на вну-
тренних рифмах-созвучиях, на звуковой инструментовке стиха:
«Раз, два — голова; три, четыре—платье шили...», «Азы, двазы,
тризы, ризы, пята, лата...», а также на звуковой и звукоподража-
тельной зауми типа: «Ай, рай ту фа сон энэ пэнэ букс» или же
«О бар, бо бар за бор зи о бар, бо бар кур». Крупнейший иссле-
дователь и собиратель детского фольклора Г. С. Виноградов писал:
«С чем мы имеем дело в детской зауми — с попыткой ли уследить
и закрепить в слове течение мысли и созерцаний, с стремлением ли
в словах обозначить незримые нам аспекты и планы вещей и явле-
ний, или с желанием в чистых звуках выразить свое мироощущение?»
И сам же пытался ответить на эти вопросы: «Возможно, что дети
по-иному воспринимают творимые ими слова. Едва ли что мешает
думать, что для них в используемом ими запасе унаследованных
слов зауми гораздо больше, чем кажется нам; вероятно, многие из
слов взрослых для них заумны. Зато у детей их заумные слова в
меньшей степени заумны, чем для взрослых: для взрослых с их
дискурсивным (рассудочным.— В. К.) мышлением часто это — набор
звуков, лишенных всякого смысла; для детей, мышление которых
целостно, для которых и в мире взаимоотношений между внутренней
формой и звуковым образом слова нет разорванности, и заумь —
прародина языка — насыщена содержанием и может быть нами на-
звана заумью только условно, применительно к нашему воспри-
ятию, восприятию взрослых».
Но поэтическая изощренность, звуковая или смысловая заумь
никогда не бывает в фольклоре самоцелью. Фольклор, как и народ-
ное зодчество, народное прикладное искусство, имеет вполне прак-
тическое значение: понятия пользы и красоты в нем нерас-
торжимы.
В традиционных былинных сценах снаряжения богатырей почти
всегда подчеркивается, что шелковые подпруги, булатные стремена
и золотые пряжечки — не для красы-угожества, а ради крепости бо-
11
от колыбельных до былин
гатырской. И объясняется: шелковые подпруги — не рвутся, булат-
ные стремена — не гнутся, а золотые пряжки — не ржавеют («Илья
Муромец и Калин-царь», вариант Т. Г. Рябинина).
Не для красы-угожества, а ради крепости ставились северные
крестьянские дома-терема, расписывалась домашняя утварь, пора-
жающие нас ныне как произведения народного деревянного зодчест-
ва и народного прикладного искусства.
В детском фольклоре эта нерасторжимая связь пользы и кра-
соты еще более ощутима, на ней основана вся система эстетическо-
го народного воспитания.
Фольклор закладывал основы не только эстетического, но и
нравственного воспитания. Почти все детские сказки основаны на
нравоучении, сказочный дидактизм начинается с первых же неза-
мысловатых сюжетов сказок о животных, он есть и в бытовых, и в
сатирических, и в волшебных, и в богатырских сказках. При этом
воспитательное значение сказок неотделимо от познавательного.
Сказки — художественный способ познания окружающего мира. Не
случайно их называют народной педагогической энциклопедией. Но
эта энциклопедия — опять же художественная, воплощенная в обра-
зах, сюжетах. Любое нравоучение достигается здесь не назойливой
морализацией, а ненавязчиво, как бы само собой. Такая скрытая на-
зидательность заключена почти во всех детских сказках, смысл ко-
торых порой предельно прост: нельзя без спроса выходить на улицу,
нельзя пить из лужицы, нельзя быть жадным... Но ребенок даже не
подозревает, что в «Петушке — золотом гребешке», в «Сестрице Але-
нушке и братце Иванушке», в «Рыбаке и рыбке» ему внушаются
все эти педагогические табу.
Психология детей, основные законы детской логики и восприя-
тия — все это учтено в фольклоре, в педагогическом опыте народа.
Даже чувство страха использовано в сказках-страшилках как одна
из форм воспитания чувств. Детские «страшилки» — древнейший
фольклорный жанр. Слушая такие сказки-страшилки «о мертвецах,
о подвигах Бовы», засыпал юный Пушкин, ими заслушивались маль-
чишки в тургеневском «Б еж ином луге». Не говоря уже о том, что
«Кровавый бандурист», «Майская ночь, или Утопленница», «Страш-
ная месть» Н. В. Гоголя, «Оборотень», «Киевские ведьмы» Ореста
Сомова, «Русалка», «Жених» А. С. Пушкина, «Игоша» Владимира
Одоевского, «Аленький цветочек» С. Т. Аксакова, как и многие дру-
гие произведения так называемой «неистовой» школы русского и ев-
ропейского романтизма (литература «ужасов» своего времени), ос-
новывались на подобных же народных страшилках-сказках, стра-
шилках-легендах, страшилках-быличках. Преодоление чувства стра-
ха, по мнению психологов, тоже входит в систему педагогического
воспитания. Фольклор нашел и этому чувству страха художествен-
ное воплощение.
Популярнейшая на русском Севере страшилка «Пых», как и
большинство детских сказок, основана на принципе повторов, нара-
щивания цепочки слов, сцен, диалогов. В докучных сказках типа
«Жил-был царь, у царя был двор...» этот принцип повторов доведен
до предела: цепочка замыкается, образует круг. Но подавляющее
большинство детских сказок точно так же можно назвать докучны-
ми: «Терем-теремок», «Колобок», «Репка», многие присказки, небы-
лицы, сатирические сказки «Мена», «Лапоток», «Лутонюшка», «Ду-
12
ОТ КОЛЫБЕЛЬНЫХ ДО БЫЛИН
рсяь», «Хорошо да худо»,— все они основаны на цепочке наращива-
ющихся повторов,
В науке такие сказки принято называть кумулятивными (от ла-
тинского слова cumulatio — увеличение, скопление). «Европейские ку-
мулятивные сказки,— отмечал В. Я. Пропп,— с полным правом мо-
гут быть названы детским жанром по преимуществу». Выделяя
принцип повторов как наиболее древний, реликтовый, как «продукт
каких-то более ранних форм сознания», исследователь делал вывод:
«Нанизывание есть не только художественный прием, но и форма
мышления вообще, сказывающаяся не только в фольклоре, но и на
явлениях языка».
Цепочка повторов лучше всего способствует запоминанию
(«Повторение—мать учения»), приучает к счету, причинно-следст-
венной связи. Она может быть как с последовательным наращени-
ем («Репка», «Терем-теремок»), так и с последовательным уменьше*
нием («Звери в яме», «Старик да старушка жили на горушке»).
И в том и в другом случае повторы создают иллюзию движе-
ния, это не что иное, как современная мультипликация, основанная
на таком же принципе умножения, повторения одинаковых «ри-
сунков».
В. Я. Пропп обратил также внимание, что все цепевидные сказ-
ки построены на игре слов: «Весь интерес их — это интерес к коло-
ритному слову как таковому. Нагромождение слов интересно только
тогда, когда и слова сами по себе интересны. Поэтому такие сказки
тяготеют к рифме, стихам, консонансам и ассонансам, и в этом
стремлении исполнители не останавливаются перед смелыми новооб-
разованиями. Так, заяц назван «па горе увертыш» или «за поле
сверстень», лисица — «везде поскокиш», мышь — «из-за угла хлыс-
тень» и т. д. Все эти слова — смелые и колоритные новообразова-
ния, которые мы тщетно будем искать в русско-иностранных сло-
варях».
Не меньшее значение имеют чувство слова и словотворчество
в загадках, развивающих сообразительность, смекалку, но иными
художественными средствами — через уподобление, метафорическое
описание предмета. Что, в свою очередь, тоже является одной из
форм эстетического воспитания — воспитания способности образного,
художественного мышления, абстрагирования. При этом загадки, как
и считалки,— это еще и способы обучения счету, своеобразная на-
родная «живая арифметика». Таковы классические арифметические
загадки из сборника И. А. Худякова: «Летело стадо птиц на рощу:
сели по две на дерево — одно дерево осталось; сели по одной —
одного не достало. Много ль птиц и дерев?» (Три дерева и четыре
птицы); «Летело сто гусей, навстречу им гусь: «Здравствуйте,— гово-
рит,— сто гусей!» — «Нет, нас не сто гусей: кабы было еще столько,
да полстолько, да четверть столько, да ты гусь, так бы нас было
сто гусей». Сколько их летело?» (Тридцать шесть гусей).
Помимо прозаических существуют поэтические загадки, тоже
близкие к скороговоркам, припевкам, основанные на словесной смы-
словой и звуковой игре.
Добавим ко всему этому пословицы и поговорки, которые точно
так же, с детских пор, учили, наставляли, приобщали к сокрови-
щам народной мудрости, к правилам и моральным нормам «непи-
саных» законов народной жизни, и мы получим достаточно полное
13
ОТ КОЛЫБЕЛЬНЫХ ДО БЫЛИН
представление о фольклоре, о его возможностях и значении в эсте-
тическом и нравственном воспитании.
Но фольклор — это еще и постижение языковых богатств, жи-
вой народной речи. Адаптируя фольклорные издания для детей, уп-
рощая, стерилизуя фольклорные тексты (дескать, дети не поймут,
это для них недоступно), мы тем самым отсекаем как раз незна-
комые слова, которые и должны пополнять, обогащать словесный
запас ребенка. Мы недооцениваем обостренное чувство языка де-
тей, их восприимчивость к живому слову, любознательности. Да и
кто сказал, что дети должны воспитываться только на легком, до-
ступном чтении!
Мы не должны забывать, что фольклор — устная, а не пись-
менная литература. Мы же перенесли на фольклор наши представле-
ния о литературных произведениях: научившись читать, разучи-
лись рассказывать, петь. Известный фольклорист А. И. Никифо-
ров писал по этому поводу в 1927 году:. «Произведения народной
словесности — не литература, которая пишется писателем молча за
столом. Наоборот, сказка, песня, былина и т. п. прежде всего про-
износятся, бытуют только устно, живы тогда и до тех пор, когда
и пока произносятся. Текст сказки без учета его исполнения — труп.
И изучение этого текста даст понимание анатомии сказки, но не
жизни сказочного организма».
А мы даже песни читаем, мы разучились петь, рассказывать.
Фольклор еще не стал для нас школой художественного слова, на-
родным театром одного актера.
Фольклор коллективен, но не безличен. Каждое фольклорное
произведение — песня, сказка, былина — обретает свою неповтори-
мую индивидуальность и «авторство» в личности исполнителя, про-
явлении его исполнительского дарования. Эти возможности фольк-
лора, увы, до сих пор не используются, они заменены пассивным
чтением вместо активного исполнения.
В фольклоре, как и в природе, все развивается от простого
к сложному. Сначала односюжетные сказки, затем соединение двух-
трех сюжетов и, наконец, многосюжетные композиции волшебных
и богатырских сказок, былин. Какой-то четкой, раз и навсегда уста-
новленной границы между детским и недетским фольклором нс су-
ществует. Есть нижняя черта (колыбельные песни, пестушки, по-
тешки), но верхняя постепенно приподнимается одновременно с рос-
том ребенка. Ребенок растет от колыбельных песен до былин, он
исподволь готовится к постижению сложнейшего эпического мира.
Готовится опять же с детства, с колыбели...
И в этом эпическом мире ему предстоит встреча не только
с Ильей Муромцем, Добрыней Никитичем, Алешей Поповичем, но и
со своими сверстниками. В эпосе есть своя «подростковая» литера-
тура.
Каждая эпоха и каждый народ создают свои героические обра-
зы юных богатырей. Были они и в Древней Руси. Вспомним знаме-
нитый рассказ «Повести временных лет», датированный 968 годом,
о подвиге отрока, вызвавшегося пробраться из осажденного против-
ником Киева. Он не взял с собой ни богатырского коня, ни палицы
буёвой, а лишь уздечку. «Он вышел из города,— повествует лето-
писец,— держа уздечку, и побежал через стоянку печенегов, спра-
шивая их: «Не видел ли кто-нибудь коня?» Так юный герой спас
осажденный Киев.
14
ст колыбельных до былин
И это не единственный летописный рассказ о подвигах древ-
нерусских отроков. В той же «Повести временных лет» под 992 го-
дом, как известно, приводится описание поединка юноши-кожемя-
ки с печенежским богатырем. Народная сказка-легенда «Никита
Кожемяка» посвящена этому же легендарному герою-богатырю,
но в ней Никита (что в переводе с греческого означает — побе-
дитель) сражается не с печенежским богатырем, а со Змеем Горы-
пычем.
Таковы малолетние богатыри летописей. А в народном эпосе, в
песенной летописи народа стольный Киев-град спасают двенадцати-
летние богатыри Михайло и Ермак. И в данном случае важна не
столько степень вероятности или невероятности подобных богатыр-
ских подвигов юных богатырей, как летописных, так и былинных,
сколько сама идея, само стремление народа создать идеальные обра-
зы именно юных богатырей — защитников родной земли.
Эпос веками был школой патриотического воспитания. Воспи-
тания веры в победу, в непобедимость богатырей. Главному герою
русского эпоса Илье Муромцу — смерть в бою не писана! Заме-
тим^— в бою! Только в бою он обретает бессмертие!
Задумаемся над значением самой этой идеи о непобедимо-
сти богатырей.
Русь страдала под игом. Русь выплачивала Орде непомерные
дани-пошлины, а в былинах все происходит как раз наоборот: бога-
тыри заставляют Орду выплачивать дань Руси, Батей Батеевич вы-
маливает у них пощаду.
Русь терпела поражение за поражением: в битве на реке Кал-
ке в 1223 году, в которой, согласно летописным известиям, погиб
Александр Попович с семьюдесятью богатырями, в Батыевых наше-
ствиях 1238—1242 годов, превративших в пепелища узорочья древ-
нерусских городов, принесших трехвековое иноязычное и иноплемен-
ное иго; а в эпосе богатыри только побеждают, русский героический
эпос не знает ни одного поражения.
Лишь одна былина о Камском побоище повествует о том, как
«перевелись богатыри на Руси», но богатыри в ней не погибают,
а окаменевают. Этот символ окаменевших богаты-
рей, как и символ невидимого града Китежа — один из наибо-
лее значимых в русском эпосе: в нем выражена все та же идея
о непобедимости Руси.
Что это? Еще одно подтверждение исторической недостоверно-
сти, условности былин? Или же противопоставление, противостояние
этой действительности?
Именно в данном случае, как мне думается, мы имеем дело с
одним из самых достоверных свидетельств (поскольку это свиде-
тельство самого народа!), что многовековое иго не сломило,
не закабалило русский парод. Он так и не признал себя по-
бежденным.
Русские воины, уже не былинные, а вполне реальные Пересве-
ты и Осляби, вышли ранним утром 8 сентября 1380 года на Кули-
ково поле с твердой верой, что им смерть в бою не п и с а-
н а, что в бою за веру, за отечество обретают бессмертие.
Эта вера воспитывалась веками, ее несли в народ богатыри.
Несли осознание кровной связи с судьбами родины, уверенности,
что даже самый юный может стать ее укрепушкой и надеюшкой,
что в минуту опасности все—и стар и млад — встанут на ее за-
15
от колыбельных до былин
щиту: и старый казак, Илья Муромец, и молодая женка Авдотья
Рязаночка, и молодешенькие Михайло-богатырь и Ермак-бога-
тырь.
Что же касается пресловутой трудности, недоступности былин
для детского восприятия, то здесь мне хочется сослаться на Корнея
Чуковского. Рассказывая в книге «От двух до пяти» о своем собст-
венном педагогическом опыте развития в детях «здорового эстети-
ческого вкуса», он особо подчеркивал: «Надежным материалом для
достижения такой воспитательной цели послужил мне, конечно,
фольклор — главным образом героический эпос. Я читал своим де-
тям и их многочисленным сверстникам былины, «Одиссею», «Кале-
валу» и убедился на опыте, как нелепы и беспочвенны опасения
взрослых, что дети не поймут этой поэзии. Нужно только исподволь
приучать их к непривычному для них складу речи, и они будут го-
товы часами слушать эти гениальные поэмы, в которых так много
очаровательной детскости. Сама лексика этих поэм, поначалу якобы
чуждая детям, отпугивающая их своей архаичностью, будет в конце
концов воспринята ими как близкая, живая, понятная, и они не
только полюбят ее, но и введут в свой речевой обиход, что неми-
нуемо должно повлиять на их общее языковое развитие».
Важно также учитывать, что фольклор не только самая нацио-
нальная, но и самая интернациональная форма искусства. И детский
фольклор — в особенности. Почти все сказочные сюжеты относятся
к числу «бродячих», совпадающих в фольклоре многих стран и на-
родов. В узбекских, татарских, сербских, скандинавских сказках есть
свой «Колобок», как и в литовских, шведских, японских — своя
«Репка», своя «Курочка-ряба», своя «Царевна-лягушка». И Емеля,
и Золушка, и сестрица Аленушка с братцем Иванушкой, и мальчнк-
с-пальчик, и Снегурочка, и Крошечка-Хаврошечка — все эти сказоч-
ные образы тоже совпадают. Причем совпадения эти бывают подчас
настолько разительны, что не оставляют, казалось бы, никаких со-
мнений в заимствованиях. Так, например, в русской и индийской
сказках о золотой рыбке совпадает почти все — и сюжет, и герои
(старик, старуха и золотая рыбка), и диалоги. Разница, пожалуй,
лишь в том, что русская сварливая старуха бранится чисто по-рус-
ски, а индийская — по-индийски.
Русская: «Ах ты, старый пес! Не умеешь ты счастьем поль-
зоваться. Выпросил избу и, чай, думаешь — дело сделал! Нет, сту-
пай-ка к золотой рыбке да скажи ей: ие хочу я быть крестьянкою,
хочу быть восводихой, чтоб меня добрые люди слушались, при встре-
чах в пояс кланялись». (У Пушкина еще более лаконично: «Дура-
чина ты, прямой простофиля! Выпросил, простофиля, избу! Воро-
тись, поклонись рыбке: не хочу быть черной крестьянкой, хочу быть
столбовою дворянкой».)
Индийская: «Ах, старик!.. Много лет ты прожил на свете,
а ума у тебя меньше, чем у младенца новорожденного. Разве так
просят?.. Ну съедим мы рис, одежду сносим, а далыпе-то что?..
Ступай сейчас обратно, проси у рыбы пятерых слуг, проси дом но-
вый— да не эту жалкую лачужку, а большой, хороший,— такой,
чтобы самому царю в нем жить было не стыдно... И пусть будут в
том доме кладовые, полные золота, пусть от риса и чечевицы амба-
ры ломятся, на заднем дворе пусть новые повозки и плуги стоят,
а в стойлах буйволы — десять упряжек... И еще проси, пусть рыба
16 х
от колыбельных до былин
тебя старостой сделает, чтобы по всей округе люди нас почита-
ли и уважали. Ступай’ и, пока не выпросишь, домой не возвра-
щайся!».
Трудно, конечно, поверить, что русская сказка не восходит
к индийской, что ни русские сказочники, ни Пушкин понятия не
имели о золотой рыбке с берегов Ганга, а Пушкин если и пользо-
вался каким-либо фольклорным источником, то не индийским и да-
же не русским, а померанским — сказкой «О рыбаке и его жене»
из собрания братьев Гримм.
Подобные примеры обычно приводятся как неопровержимое до-
казательство распространения сказок от одного народа к другому
путем заимствования, хотя сказочные сюжеты, как и песенные, бы-
линные, способны самозарождаться. Их совпадения — это совпаде-
ния типологически одинаковых жизненных и исторических ситуаций:
все матери мира одинаково убаюкивают и пестуют своих детей, все
богатырские поединки, встречи с «неузнанными» детьми, братьями,
сестрами совпадают, как совпадают решения одинаковых арифмети-
ческих задач вне зависимости от того, где эта задача (дважды
два — четыре) решается: в Африке, в Китае, в России, в Америке
или в Индии.
Но самое поразительное состоит как раз в том, что «бродячие»
образы и «бродячие» сюжеты мирового фольклора не привели к соз-
данию некоего единого фольклорного эсперанто. Именно в фолькло-
ре интернациональное (всеобщее) не исключает, а, наоборот, сохра-
няет национальное (индивидуальное). И в этом отношении фольклор
полностью противоположен современной массовой культуре, осно-
ванной на денациональных стереотипах.
Поэтому фольклорное воспитание приобщает детей к истокам
национальных и общенациональных культур. Фольклор сближает,
а не разъединяет народы, закладывает основы взаимопонимания
способности к постижению общечеловеческих культурных ценно-
стей.
Обращение к вековому опыту народа, к его духовному насле-
дию приобретает в наше время не меньшее значение, чем острейшие
экологические проблемы сохранения природных богатств, экологиче-
ского равновесия. Фольклор — это наше духовное богатство, наша
внутренняя экологическая среда, точно так же требующая сохране-
ния и защиты, восстановления естественных связей человека с исто-
рическим и духовным наследием своего парода, прошлого с на-
стоящим.
Мы многие годы жили с уверенностью, что нельзя повернуть
«колесо истории» вспять, что движется она семимильными шагами
только вперед, к заранее намеченной цели. А если и обращались
к истории и фольклору, то с оглядкой на пресловутую «патриар-
хальность», ярлык которой навешивался как один из самых тяжких
идеологических грехов. Только сейчас мы начинаем понемногу осо-
знавать, что без таких постоянных возрождений прошлого
в настоящем немыслимо и само будущее. Все мировые культуры
проходили через свои эпохи возрождений, «колесо истории»
всегда поворачивалось вспять — к отринутому или забытому духов-
ному наследию своего народа.
Уверен, что фольклор — это и есть искомая нами «веков связу-
ющая нить», которую мы должны передать своим детям точно так
17
ОТ К<МЫБ€ЛЬНЫХ ДО БЫЛИН
же, как передавалась она из поколения в поколение из уст
в уста. Горели рукописи, в пепелища превращались целые библио-
теки с неведомыми нам словами о погибели и о величин Русской
земли, только память народную не смогли уничтожить никакие ли-
холетья истории, никакие Батыевы нашествия. Память народная
сохранила, донесла до нашего времени это живое наследие веков.
С фольклора начинается познание истории народа. Фольклор отве-
чает на вопрос «откуда есть пошла Русская земля», какие духов-
ные и нравственные ценности заложены в ней изначально.
Эстетическое, нравственное и патриотическое воспитание — все
это заложено в фольклоре. В педагогическом опыте и в творческом
гении народа.
Виктор КАЛУГИН
детские
песни
и стихи
'о
колывельные песни
й, баю, баю, баю,
Живет котик на краю.
Он ни беден, ни богат —
У него трое ребят.
У него трое ребят,
Все по лавочкам сидят.
Все по лавочкам сидят,
Кашку масляну едят.
Один серый, другой белый,
Третий Ванька-простак,
Не зовет отца никак!
е
А люли, люли, люли,
Все давно уже уснули.
Один Ванечка не спит,
Он в окошечко глядит.
Под окошком петушок,
Кукарекает-поет.
Ванечка на двор пойдет,
Петушка-то уберет.
детские песни и стихи
Бай, бай, бай, люленьки,
Прилетели гуленьки.
Прилетели гуленьки,
Сели возле люленьки.
Стали гули ворковать:
— Как Катюшеньку питать?
Купим крупки мешок,
Новый глиняный горшок.
Станем кашку варить
И Катюшеньку кормить.
Прилетели в уголок
И расклали огонек,
Стали кашку варить
И Катюшеньку кормить.
Люлю, Дрёма пришла,
По-под зыбочке брела,
К Саше в зыбочку легла,
Сашу ручкой обняла.
Спи-ка, Сашенька, усни,
Крепкий сон к тебе приди, -
Ручки белые прижми,
Глазки милые сожми.
Байки-побайки,
Прискакали зайки,
Стали люльку качать,
Сладку дрему навевать,
Стали в дудки играть,
Начал Миша засыпать.
А баю, баю, баю,
Не ложися на краю,
А то с краю упадешь
И головку расшибешь.
22
ксиыБсльные песни
А баю, баю, баю,
Не ложися на краю.
Придет к тебе бирючок
И ухватит за бочок,
За бочок за правенький,
Мой сынок кудрявенький.
ф
Ой качи, качи, качи,
В головах-то калачи,
В ручках прянички,
В ножках яблочки,
По бокам конфеточки,
Золотые веточки.
Идет котинька из кухни,
У него глазыньки опухли.
— Об чем, котинька, плачешь,
Об чем, серый, слезки льешь?
— Как мне, котиньке, не плакать,
Как мне, серому, слез не лить.
У меня ли у кота
Больно мачеха строга.
Больно мачеха строга,
Приговаривала:
— Не ходи-ка ты, коток,
Ко соседу в погребок,
Не таскай-ка ты, коток,
Ни сметану, ни творог.
Не качай-ка ты, коток,
Чужих малых деточек.
Приди, серый, ночевать,
Нашу девочку качать.
Уж как я тебе, коту,
За работу заплачу:
Дам кусок пирога
И кувшин молока.
23
детские песни и стихи
Зыбка поскрипывает,
Тихо песенки поет.
Тихо песенки поет,
Дрёму к Васеньке зовет.
Дрёма к Васеньке идет,
Под головку сон кладет.
й
Бай, бай, бай, бай,
Ты, собаченька, не лай,
Петушок, не кричи
И Ванюшу не буди.
Мой Ванюша будет спать,
Да большой вырастать.
Он поспит подольше,
Вырастет побольше.
Ж
Ай, бай, бай, бай,
Не ходи, старик Бабай,
Коням сена не давай.
Кони сено не едят,
Все на Машеньку глядят.
Маша спит по ночам
И растет по часам.
Ай, бай, бай, бай,
Не ходи ты к нам, Бабай.
ф
Ай люлень да люлёнь,
По горам бежит олень.
Мы оленя-то убьем,
Вове шубку сошьем.
24
колыбельные песни
Из остаточков —
Сошьем шапочку.
Из обрезочков —
Сошьем кепочку.
Будет Вовочка ходить,
Будет шубоньку носить,
Будет дровки пилить,
Будет дровки колоть,
Будет в печку носить,
Будет печку топить.
Качи, качи, зазыбаю,
Отец пошел за рыбою,
Дедушка — дрова рубить,
Бабушка — уху варить.
Будет Ванюшку кормить.
Ай, баю-бай,
Пошел Вася на базар,
Купил себе мышку,
Посадил в колышку.
Колышка худая,
И мышка упала.
Ай, баю-бай.
А качь, качь, качь,
Спи-ка, Оленька, не плачь,
Ты-ка, Оленька, не плачь,
Я куплю тебе калач.
Спи-ка, Оля, не реви,
Я куплю тебе все три.
25
детские песни и стихи
Баю-баюшки, бай, бай,
Глазки, /Чаша, закрывай.
Я тебя качаю,
Тебя величаю.
Будь счастлива, будь умна,
При народе будь скромна.
Спи, дочка, до вечера,
Тебе делать нечего!
ж
Ходит Сон у окон,
Ходит к Дреме на поклон.
Ты входи-ка, Дрема, в дом,
Напусти нам угомон.
Ой качи, качи, качи,
К нам приедут торгачи,
Станут Вову покупать,
Мы не будем продавать.
Вову мы не отдадим,
Вова нужен нам самим.

Баю, баю-баюшки,
Поедем в гости к Аннушке.
Купим салазки,
Поедем к Гараське:
— Ты, Гарася, Гарасей,
Продай парочку гусей!
Бай, бай, бай...
Ой люли, люли, люлй,
Прилетели журавли.
26
колыбельные песни
Как они летели —
Все на них глядели,
Журавли курлыкали,
Киски все мурлыкали.
Спи-ка, Миша, бай-баю,
Калатушек надаю,
Калатушек ровно пять,
Будешь ночью крепко спать.
Люлю-люлю, баеньки,
В огороде заиньки.
Зайки травку едят,
Ване спать велят.
Люлю-люлю, люлю-бай,
Поскорее засыпай.
Уж я по воду пойду,
Заек чаем напою.
ф
Уж как котенька-коток,
Кудреватенький лобок.
Как повадился коток
Во торговый городок.
Во торговый городок —
По сметанку, по творог.
Как увидели кота
Два купца-то из окна.
Они хлопнули окном,
Побежали за котом.
Как ударили кота
Поперек живота.
Растянул кот ножки
Поперек дорожки.
27
детские песнии стихи
Качь, качь, качь, качь,
Привезет отец калач,
Оленьке — саечку,
Ване — балалаечку.
Стану люльку я качать,
В балалаечку играть.
Баю, баюшки, баю,
Баю, дитятку мою.
Ой люленьки, люленькп,
К нам летели гуленьки.
К нам они летели,
Мы на них глядели.
Летели, летели,
На березку сели.
А березка скрип, скрип.
А мой Вася спит, спит.
Люлю-люлю, люлю-бай,
Под окошком дед Бабай,
Говорит: «Вову отдай!»
У нас Вовочка один,
Мы его не отдадим!
Баю, баю-баеньки,
Скатаем Маше валенки,
Валенки по ножкам
Бегать по дорожкам.
К бабушке по прянички,
К дедушке по яблочки.
28
колыбельные песни
Ходит Сон по горе,
Носит Дрёму в рукаве,
Всем детишкам продает,
Нашей Гале так дает.
Баю-баюшки, дружок,
Некошеный твой лужок,
Бай, бай, бай!
Когда вырастешь, дружок,
Тогда скосишь свой лужок,
Бай, бай, бай!
Когда скосишь свой лужок,
В пору и сметешь стожок,
Бай, бай, бай!
Зимой в город повезешь,
Себе обновок наберешь,
Бай, бай, бай!
Купишь новую рубашку,
На головушку фуражку,
Бай, бай, бай!
Купишь ты себе штаны,
С каблуками сапоги,
Бай, бай, бай!
Ты нарядишься, пойдешь,
По селу гулять начнешь,
Бай, бай, бай!
Что у дома, у ворот,
Позавидует народ,
Бай, бай, бай!
Позавидует народ:
— Чей такой-то сын идет?!
Бай, бай, бай!
Бай, бай, бай, бай,
Иди, Бука, за сарай,
Коням сена надавай.
29
детские песни и стихи
Бай, бай, бай, бай,
Ваня Буки не боится,
На кроватку спать ложится.
Спи-ка, Ваня, в люлечке,
Не ходи на улочку,
Там соловушки поют,
Тебе плакать не дают.
Бай, бай, бай..
А коток, коток, коток,
Кучерявенький лобок,
Украл у бабушки клубок
И запрятал ® уголок,
А бабушка догнала,
За чупочек подрала.
Ай, люлю, люлю, люлю,
Подольше спать тебе велю.
Спи-ка, Катя, без пробуду,
Я будить тебя не буду.
Спи-ка, доченька, подольше,
Наберешь ума побольше.
Некогда с тобой водиться,
Надо в поле торопиться.
ф
Качь, качь, баю-бай,
Ты, собаченька, не лай,
А приди к нам ночевать,
Нашу Настеньку качать.
Вот собаченька качал,
Настю убаюкивал:
— Баю, баю-баюньки,
Скатаем Насте валенки,
Полушубочек сошьем,
Настю к бабушке пошлем.
30
колыбельные песни
Будет бабушка встречать,
Настю кашкой угощать,
Даст ей тепленький блинок
И румяный пирожок,
Два яичка всмяточку
И баранью лапочку.
Баю, баю-баиньки,
Прилетели галоньки.
Прилетели галоньки,
Сели у качалоньки.
Стали галки ворковать
И качалоньку качать,
И качалоньку качать,
Стал малютка засыпать.

Не скребутся паучки —
Все по норкам спать легли;
Не летают гули —
Все давно уснули.
Только серенький волчок
Ходит ночью у ворот,
Хочет Вову забирать,
Мы не будем отдавать.
Кошки, котятки по печке идут,
Нашему Петеньке сон несут,
Спускаются по облучкам,
Сон кладут по уголкам.
Бай, бай да побай,
Поскорее засыпай.
31
детские песни и стихи
пестушки и потешки
Поют, когда ребенок потягивается:
Тяги, тяги, потягушеньки,
На Катю порастушеньки!
Расти, доченька, здоровая,
Как яблонька садовая!
*
На кота потягушки,
На дитя порастушки,
А в ручки хватушки,
А в ножки ходушки,
А в роток говорунок,
А в головку разумок!
$
Купая ребенка, приговаривают:
Шла баба из-заморья,
Несла кузов здоровья.
Тому-сему помаленьку,
А Ванюшке весь кузовок.
С гуся вода,
С лебедя вода,
С моего дитя
Вся худоба —
На пустой лес,
На большую воду,
Под гнилую колоду!
32
ПАСТУШКИ и потешу

С гоголя вода,
С дитя худоба.
С гоголихи вода,
Детке сон да дяготй,
Доброго здоровья!
Если ребенок ушибется и плачет, то потирают ушиб-
ленное место и поют:
У волка боли,
У зайца боли,
У медведя боли,
А у Сашеньки заживи!
У лисы боли,
У медведя боли,
А Оленькины боли —
Уйдите в поле.
Там им умереть
И дня не болеть!
У пчелки хвори,
У ласточки хвори,
А Петенькины хвори —
Уйдите за море!
2. «Гуси-лебеди»
детские 1ЖНИ И СТИХИ
ф
Чтобы успокоить плачущего ребенка, припевают:
Ай не плачь, не плачь,
Я куплю тебе калач,
Если будешь плакать —
Куплю худой лапоть!
S5
Цыть, цыть, не плачь,
Несет котик калач.
Недалечко на мостике —
Несет калач на хвостике.

Сынок, не плачь,
Испеку калач!
Сынок, не вой —
Испеку другой!
Сынок, не реви —
Испеку все три!
Ребенка пугают, если он в позднее время просится
гуляты
Не ходи за селом —
Там Яга с помелом!
Не ходи во потьмах —
Сидит Бай во кустах!
34
пеетушки и потешки
Ой, доченька моя,
Не ходи к Тпруке одна!
Там мышки сидят,
Тебя, доченька, съедят!
При кормлении малыша стараются отвлечь песней:
Гу-ту-ту, гу-ту-ту,
Вари кашу круту,
Подливай молочка,
Накорми казачка!
Когда ребенок первый раз встает на ножки, говорят:
«Стоит дыбок» — и поют:
А дыбок, дыбок, дыббк,
Скоро Васеньке годок!
Ай дыбок, дыбок, дыбок,
Стоит Танечка дыбок!
Купим Танечке платок —
Во всю голову цветок!
Ж
ф
Лаская ребенка, припевают:
Ой, мой маленький,
Ненаглядненький,
Мой хорошенький,
Мой пригоженький!
35
детские песни и стихи
Разводя медленно ручки малыша, изображают пере-
тягивание холста:
Тяни холсты
На покроичку,
Тяни холсты
На рубашечку!
Тяни-тяни,
Потягивай
Да поперек
Покладывай!
Тяни холсты,
Потягивай!
В коробочку
Накладывай!
Это маме холст,
Это тяте холст,
А Вовочкин холст,
Вот этот холст —
С мышиный хвост!
Исполняя потешку, ручки ребенка двигают к себе
и от себя:
Ай тата, тата, тата,
Пожалуйте решета —
Мучки посеять,
Пирожки затеять,
А для нашей лапушки —
Затеем оладушки,
Испечем блинка —
Покормить сынка!
36
пеетушки и потешки
- ъ. S. Z < ♦ . ....

Подбрасьивая малыша на руках или высоко подни-
мая, припевают:
Тушки-тутушки,
С творогом ватрушки.
Пшеничный пирожок
На опарушке мешон,
Высоконько взошел.
Гоп! гоп! гоп! гоп!
Берут ручки ребенка в свои и в такт песне хлопают
в ладоши:
— Ладушки, ладушки,
Где были? —У бабушки.
— Что ели? — Кашку,
Разбили чашку.
— Чем бабушка била,
Чем колотила?
— Венечком, помелом,
Сковорбдничком!
— Ладушки, ладушки,
Где были? — У Аннушки.
— Что ели? — Оладушки.
Оладушки, семечко,
По попочке веничком.
Аннушка, Аннушка
Пекла три оладушка.
— Получайте, детки,
Все по три вы сетки!
37
детские песни и стихи
Исполняя потешку, водят по ладошке ребенка паль-
цем— «варят кашку». Затем, начиная с большого паль-
ца, сгибают каждый пальчик детской ручки, оставляя не-
согнутым только мизинец — он изображает мальчика,
который не помогал, не работал и остается без кашки.
При словах «Шуг-шуг! Полетели» ручки малыша подни-
мают BiBepx и кладут на головку.
— Сорока, сорока,
Где была? — Далёко!
Кашку варила,
На стол становила.
На крыльцо скакала,
Гостей поджидала.
Этому кашки,
Этому бражки,
Этому малины,
Этому калины,
А этому шишок,
Шишок — под носок!
Он мальчик мал,
Крупку не драл,
По воду не ходил,
Кашки ему не дадим!
И маленькому Сашке
Не досталось кашки!
Шуг-шуг! Полетели,
На головку сели,
Песенки запели!
ф
Вытягивают два пальца руки, изображая «козу»,
и, словно рогами, пугают:
Идет коза рогатая,
По боку дратая,
Кто молочко не пьет,
Того рогом бьет —
Пыр, пыр, пыр!
38
пеетушки и потешки
По спинке ребенка перебирают пальцами, словно
идет Бай, и при этом поют:
Шел Бай по стене,
Нес лапти в кошеле.
Всем детишкам по лаптишкам,
И себе, и жене.
Ку-ка-ре-ку, петушок!
На полатях мужичок.
Он лапти плетет:
И себе плетет,
И жене плетет,
Ребятишечкам —
По лаптишечкам!
Загибают на ручке малыша пальцы и поют:
Ивану-большаку — дрова рубить.
Ваське-указке — воду носить.
Мишке-среднему — печку топить.
Гришке-сиротке — кашу варить.
А крошке Тимошке — песенки петь,
Песни петь да плясать,
Родных братьев потешать.
Играют «В локотки» — выстукивают по столу в такт
песне ударами локтей и суставами согнутых пальцев:
Ай туки, туки, туки,
Застучали молотки.
39
детские песни и стихи
Застучали молотки,
Заиграли в локотки:
Тук-ток, тук-ток,
Скоро Ванечке годок!
Пальцем легко «тычут» в ладошку и поют:
Курочка кудычет,
Дочку носом тычет:
— А куда-куда-куда!
А подай ее сюда!
Кишки выпущу,
Кишок, потрошок —
Акулинушке в горшок!
Ребенка качают на коленях, словно он едет по коч-
кам, затем колени раздвигают и, придерживая малыша
за ручки, сбрасывают с колен:
Ехали мы, ехали
В город за орехами,
По кочкам, по кочкам,
Да в ямку бух!
Раздавили сорок мух!
Я рыжая лисица,
Я бегать мастерица.
Я по лесу бежала,
Я зайку догоняла
И в ямку бух!
40
пеетушки и потешки
По кочкам, по кочкам,
По маленьким пенечкам
И в ямку бух,
Провалился петух!
Тюшки-тютюшки,
Веселы все душки.
Подыму Фролку
На крутую горку.
Бух! Покатился,
С горки свалился!
ф
Малыша ставят на носок ноги и покачивают:
Тушки-тутушки,
На столе преснушки.
На столе преснушки,
А в печи ватрушки.
Преснушки, ватрушки —
Нашему Андрюшке!
ф
Тпрушки, тпрушки,
Пекла баба преснушки.
Всем по преснушке,
А две—Ванюшке!
41
мтские песни и стами
ПрИЕДуТКИ
Ай чучу, чучу, чучу,
Я горошек молочу.
Я горошек молочу
И другой посажу —
На своем на точку,
На пригорочке.
— Жук, жук, где твой дом?
— Под березовым листом!
Ехал Филя-коновал,
Мой дом растоптал!
€
— Вы, тетери, тетери,
Где вы Ваню видели?
— На базаре в Питере —
Сидит под окошечком,
Торгует горошечком;
Сидит на скамеечке,
Считает копеечки.
Ой дуду, дуду, дуду,
Сидит котик на дубу.
Сидит котик на дубу
И играет во трубу,
Во серебряную,
Разрисованную.
Уж ты, котик, поиграй,
Наших деток забавляй!
42
ПрИБДуТКИ
Как у нашего-то Вани
Полтораста рублей сани,
Семисотный конь —
С позолоченной дугой,
Еще новая уздечка,
Колокольчик и колечко.
Уж ты, курочка, не пой,
Конопаточка, не пой!
Ты пой, петушок,
Золотой гребешок,
Подавай голосок
На Егоров дворок.
У Егорова двора
Приукатана гора,
А Егорова жена
В шелки-бархат сряжена.
А Егор-то сам —
Раздает баранки нам!

Татарки-татарочки,
Насеките палочки,
Поймайте ворону,
Снесите к Мирону.
А Мирон-то простота —
Купил лошадь без хвоста,
Сел задом наперед
И поехал в огород.
В огороде пусто,
Выросла капуста.
43
детские геенн и стихи
Пошел мужик по воду,
Нашел мешок солоду.
Заварил кулажку
И позвал Дуняшку.
— Дуняшка, Дуняшка,
Сладка ли кулажка?
— Сладка медовая,
В печи не бьивала.
В печи не бывала,
Под лавкой стояла.
Куры клевали,
Кошки лизали,
Ване не давали!
Иван бедный
Нашел котел медный.
Пошел за водицей,
Нашел молодицу.
Молодица-молода
Пирогов напекла,
На базар понесла.
— Чух, чух, дятел,
Дома ли Яков?
— Нет дома Якова,
В город уехал:
Сам на лошадке
В новенькой шапке.
Жена на баране —
В новом сарафане.
Детки на кошках —
В новых сапожках.
44
ПрИБЛуТКИ
Павушка летала,
Перышки роняла.
— Кому эти перышки?
— Родимому Вовушке.
— На что ему перышки?
— Шапочку пушить.
— На что шапочка?
— Дедушке дарить.
Дадим Вове каши
В красной чаше,
Хлеба краюшку,
Меда кадушку,
Пышки, лепешки,
Куриные ножки.
А лады, лады, лады,
Поехали на зады.
Продали морковку,
Купили коровку.
А коровка с кошку —
Доит понемножку!
О, качи, качи, качи,
Приехали торгачи,
Продавали калачи.
Прибежал мальчишка,
Схватил калачишко.
Я не тятькин сын,
Я не мамкин сын,
Я на елке рос,
Меня ветер снес.
Я упал на пенек,
Стал кудрявый паренек!
45
детские гксни и стихи
— Постой, куколка!
Постой, барынька!
— Некогда стоять,
Пора мне бежать,
Сову снаряжать.
У совы-то свадьба,
У совы в усадьбе:
Мушка-стряпушка,
Комар-полетушка,
Синица-сестрица,
Сорока-девица,
Кукушка-рябушка,
Чечетка-подружка.
В оробушек-шур ин
Глазки прищурил.
Ворона-невеста
Села на место!
Летел соколок
Через Аннушкин дворок,
Уронил сапожок.
— Ты подай-подай, девица,
Раскрасавица!
— Я на печке сижу,
Я колечки нижу,
На беседушку спешу,
Всех людей насмешу.
Таракан дрова рубил,
Себе голову срубил.
Комар воду возил,
В грязи ноги увязил.
Его мухи выдирали,
Животы все надорвали.
46
ПрИЕЛуТКИ
Скрип, скрип, скрипачок,
Купи новый башмачок:
Кошке Машке,
Коту Николашке;
Кобылке Нениле,
Мерину Гавриле;
Утке Анютке,
Селезню Васютке;
Кочету Никите,
Курице Улите.
Ездил я на меленку,
Видел там диковинку:
Коза муку мелет,
Козел насыпает,
Маленький козленочек
В скрипочку играет.
А сорока-белобока
Глазами хлоп, хлоп!
Маленький козленочек
Ногами топ, топ!
Повадился воробей
К нам в погреб летать,
Зернышки клевать.
Мы поймали воробья,
Повели на барский двор.
— Уж ты, барин-судья,
Рассуди наши дела.
Ты не бей его кнутами,
Остриги лучше кругом,
В хоровод его поставь
И плясать скорей заставь!
Тень, тень, потетёнь,
Выше города плетень.
47
детские песни и стихи
Под плетнем мальчик
Обжег пальчик,
Побежал на базар,
Всему миру рассказал.
Оглянулся назад—
Три копеечки лежат.
Три копеечки поднял,
Молодняке отдал.
Молодичка-молода
Калачей напекла.
Калачи горячи
Под окошко мечи.
Приехали торгачи,
Подобрали калачи.
Ударили в доску,
Поехали в Москву,
Искали гребенку,
Чесали Матренку.
Чеши, чеши гладко,
Приехал Захарка:
Сам на лошадке,
В красной шапке,
В скрипочку играет,
Матренку забавляет.
ф
Как у бабушки козел,
У Аринушки козел.
Он на стойле стоял,
Он мучицу лизал,
Муку сеяную,
Воду цеженую.
Захотелося козлу,
Захотелось дуротню
Вдоль по полюшку пройти,
Грибы, ягоды найти.
А навстречу козлу,
А навстречу дуротню
Бежит серый волк,
Ободраный бок.
48
привлутки
— А давай-ка мы, козел,
Мы поборемся!
Мы поборемся,
Уговоримся,
Чтобы под ногу не бить,
На коленки не валить.
Тут волк со зла
Как сгреб козла —
И за бок, и за рог,
И за бороду!
Мужики в лесу гуляли
И то диво увидали,
Пошли бабушкам сказали.
Бабушки прялки
Побросали под лавки,
Веретены под кровать,
Пошли козла выручать.
— Уточка-горожаночка,
Где ты ночь ночевала?
— У города.
— Чего ж ты ночью работала?
— Коней пасла.
— Чего выпасла?
— Коня в седле,
В золотой узде.
— Где ж этот конь?
— Николка увел.
— Где ж этот Николка?
— В город уехал.
— Где ж этот город?
— Водой снесло.
— Где ж эта вода?
— Быки выпили.
— Где ж эти быки?
— На гору ушли.
— Где эта гора?
— Черви выточили.
— Где ж эти черви?
— Гуси выклевали.
49
детские песни и стихи
•— Где ж эти гуси?
; — В тростник ушли.
— Где тростник?
— Сиротой прибит.
Акулина-сирота
Отворила ворота —
Сучком, крючком,
Тростничком!
$
— Гульки вы, гульки,
Соломенны ножки,
Куда вы летали?
— К Ванюше в гости.
— Что Ваня делает?
— В лесу гуляет.
Его потешают:
Гуси в гусли,
Утки в дудки,
Чечетки в трещотки,
Перепелки в сапелки,
Чайки в балалайки,
Свиристели в свирели,
Синицы в скрипицы,
Кукушки в свистушки,
Скворцы в бубенцы,
Рябчики в органчики,
Соловейки в жалейки,
Соколы в колоколы.
Туру, туру, пастушок,
Калиновый посошок,
Где был, где гулял,
Где овечку потерял?
Овеченька ялова
Увидала барина:
Сидит барин на дубу,
Гнет черемуху в дугу
Жеребенку своему.
50
скороговорки
Жеребеночек умен,
Побежал он на гумен,
А ® гумне под крышей
Завелися мыши.
Уж как Сидор да Назар
Повезли мышь на базар.
Никто мышь ту не торгует,
Никто даром
не
берет.
Как пришла свинья Аксинья,
Стала мышку торговать.
Торговала, покупала,
Да все рыло обмарала,
Пришла домой, захворала.
скороговорки
У перепела и перепелки пять перепелят.
Боронила борона по боронованному полю.
Вставай, Архип, петух охрип.
У Перши в верше два ерша.
У воза овца,
На возу пуд овса.
51
детские песни и стихи
У Сашки в кармашке
Шишки и шашки.
Курочка черна-пестра,
Уточка с носка плоска.
В росы покосы косой косят.
Косарь покосы запокопрокосит.
На горе, на пригорке
Егорка в ермолке.
*
Колотил Клим клин,
Колотил, да не выколотил.
На полице в коробйце
Полкаравая и полянйца.

Не прибирает Домна дом,
А у Домны дом вверх дном.
52
скороговорки
I
Павел Павлушку пеленовал,
Пеленовал и распеленовьпвал.
Ж
ф
Не ест корова короб корок,
Ей короб сена дорог.
укроп,
Прокоп полол
Полол и пропалывал.
Проросли ростки, повыросли,
Да ростом ростки не еыросли.
Есть Кирилл присел,
Да кисел кисель.
Скирды скирдовали,
3 аподскирдбвывали,
Да не заскирдовали.
В семеро саней
Семеро Семенов с усами
Уселись в сани сами.
53
детские песни и стихи
У ворот трава, на траве дрова:
Раз дрова, два дрова, три дрова.
Отвори, Варвара, ворота,
У двора на траве коли дрова.

У копны копна
С прикопеночком,
Подперта копна
Колоприворбтничком.
Дятел дуб долбил,
Долбил, продалбливал,
Да не продолбил
И не выдолбил.
Говорил Терентий
Про торги да про покупки,
А Терентьиха —
Про крупу да про подкрупки.
Две девицы
Брали водицы
Из криницы —
Поливать пшеницу.
$
Мечи из печи
Калачи горячи.
Калачи горячие —
Кушают подьячие.
54
скороговорки
Стоит поп на копне,
Колпак на попе,
Копна под попом,
Поп под колпаком.
ф
Рано коваль встал,
Сталь ковал, ковал,
Сталь перевыковывал,
Да не перековал.
Бредут бобры
В сыры боры.
Бобры храбры —
Для бобрят добры.
Под горой бугор,
На бугре Егор,
У Егора кол,
На колу колокол.
Евюей, Евсей, муку просей,
А просеешь муку —
Испеки в печи калачи
Да мечи на стол горячи.
55
детские песни и стихи
ф
Бежит боровок,
Белорыл, белоног,
Перерыл весь дворок.
Вырыл рылом боровок —
Реоро да полребра.
Ф
У Еремы и Фомы
Кушаки во всю спину широки.
Колпаки переколпачены, новы.
Да шлык — хорошо сшит,
Шитым шелком покрыт.
загадки
У наших ворот
Рассыпался горох,
Ни лопатой не сгрести,
Ни метлой не смести.
А как стало рассветать,
Нечего собирать.
(Звезды на небе)
Шел я мимо,
Видел диво:
Над домом у дорожки
Повисло пол-лепешки.
(Месяц)
56
загадки
Без него плачем,
А как появится —
От него глаза прячем..
(Солнце)
Из ворот в ворота
Лежит щука золота.
(Луч солнца)
Воет, свистит,
Ветки ломает,
Пыль поднимает,
С ног всех сбивает.
Слышишь его,
Да не «видишь его.
(Ветер)
Шел Тит долговяз,
В сыру землю увяз.
(Дождь)
Пришел Яшка —
Белая рубашка,
Где он пробегает —
Ковром устилает.
( Снег)
Ночью на земле спит,
Утром в небеса летит.
(Роса)
Сколько по ней ни иди,
Все будет бежать впереди.
(Тень)
И в нее льется,
И из нее льется,
Сама по земле плетется.
( Река)
57
детские песни и стихи
Выпуча глаза сидит,
По-турецки говорит,
По-блошьи прыгает,
По-человечьи плавает.
(Лягушка)
Лежит кучка поросят,
Кто их тронет — завизжат.
(Пчелы)
Не солнышко, а светит.
( Светлячок.)
Идет воин,
Землю роет,
А сам воет.
Два рога — не бык,
Шесть ног без копыт.
(Жук)
Много рубят рубаков,
Рубят терем без углов,
Нету счету топоров.
Сами маленькие,
Да удаленькие,
Незаметно ходят,
Больше себя носят.
(Муравьи)
Мал малышок,
Буян на носок,
Нос-то долог,
Голос звонок,
Летит — визжит,
А сядет — молчит.
Кто его убьет,
Свою кровь прольет.
(Комар)
58
загадки
Дедушка ежок
На печи дыру прожег.
(Таракан)
Сидел на заборе,
Пел да кричал,
А как все собрались,
Взял да замолчал.
(Петух)
В воде купался,
Да сух остался.
(Гусь)
Четыре ноги,
Пятая грива,
Шестой хвост,
Погоняй, не бойсь.
(Лошадь)
Лежит под плетнем
И крутит хвостом,
Ничего не болит,
А все стонет.
(Свинья)
Не прядет, не шьет,
А людей одевает.
(Овца)
У нашей Анютки
Зверь в атласной шубке,
Возле печи греется,
Без водички моется.
(Кошка)
59
детские песни и стихи
Маленький шарик
Под полом шарит.
(Мышь)
Корова комола
Всех поборола,
Лоб широк,
Глаза узеньки,
В стаде не пасется
И в руки не дается.
(Медведь)
Маленький,
Беленький
По лесочку прыг-прыг,
По снежочку тык-тык.
(Заяц)
Ползун ползет,
Иглы везет,
Всегда их при себе носит,
А шить не может.
(Ёж)
Не мышь, не птица
В лесу резвится,
На деревьях живет
И орешки грызет.
(Белка)
Кругло, горбато,
Около — мохнато.
Придет беда —
Потечет вода.
( Глаза)
За белую поленницу
Хлеб кидают,
60
загадки
Ее толкут,
Ее перетирают.
(Зубы)
За стеной костяной,
Соловейко, спой.
(Язык)
Летел воевода,
Упал в воду,
Сам не утонул
И воды не всколыхнул.
(Лист дерева)
Весной цветет,
Летом плод дает,
Осенью не увядает,
Зимой не умирает.
(Ель, сосна)
Стоит Федосья
Распустив волосья,
Летом-то девица,
А зимой молодица. .
(Береза)
Рос-повырос,
Из куста повылез,
По рукам покатился,
На зубах очутился.
( Орех)
Висит висюкин,
Под ним хрю-хрюкин.
Висюкин упадет,
Хрю-хрюкин подберет.
(Желуди и свинья)
61
детские песни и стихи
На лесной поляне
Красуется Параня —
Алый сарафан,
Белые крапинки.
(Земляника)
Что в лесу за казаки —
Надели белы колпаки?
(Пни в снегу)
Как солнышко взойдет —
В поле идет,
, Стряхнет, запихнет,
А сам песенки поет.
(Пахарь)
Не колода и не пень,
А лежит целый день.
Он не пашет, не орет,
Лопату в руки не берет,
Не жнет и не косит,
А обедать просит.
(Лодырь)
В землю бросаем, не жалеем,
На тот год разбогатеем.
(Посев пшеницы)
В поле тычинки —
Золотые вершинки.
(Рожь)
Мал-малышок
В землю зашел,
Себе шапку нашел,
Из земли вырастал,
Весь мир одевал.
(Лен)
52
загадки
Белая белянка
Согнута в дугу,
Летом на лугу,
Зимой на крюку.
(Коса)
Стоит в поле Федорок,
Сам с локоток,
А борода с веник.
(Сноп)
Скручена, связана,
На кол посажена,
А по двору пляшет.
(Метла)
Зелененький,
Полосатенький,
А в середке сладенький.
(Арбуз)
Стоит Антошка
На одной ножке,
На нем сто одежек
И все без застежек.
(Капуста)
Лежит дед на полатях
И весь в заплатках.
Кто его раздевает,
Тот слезы проливает.
(Лук)
Стоит дуб —
Полон круп,
датские песни и стихи
я»
Шапочкой накрыт,
Гвоздичном прибит.
(Мак)
Лежит урода
Посреди огорода.
Кто ни подойдет,
За вихор возьмет.
(Редька)
Золотой Демид —
Весь день на солнышко глядит.
(Подсолнечник)
Сам не берет
И воробьям не дает.
( Пугало)
Тридцать три брата запанибрата,
Одним кушаком подпоясаны.
(Изгородь)
Стоит копытце
Полно водицы.
( Колодец)
Живет от ветра,
Сама не ест,
А весь мир кормит.
(Мельница)
Висит калач,
Укусить нельзя
И пройти нельзя.
(Замок)
Сидит Хам на полатях,
На нем синенький халатик.
(Дым в избе)
64

загадки
(Стоит в углу Матрена,
Здорова, ядрена,
Пасть открывает,
Что дают, глотает.
(Печь)
В избу снопом,
Из избы клобуком,
В небо вьется,
Под облака дерется.
(Пар)
Рогат, да не бык,
Пищу хватает, а не сыт.
(Ухват)
В лесу родился,
В лесу вырос,
В дом приходил,
Всех вокруг себя посадил*
(Стол)
Есть у него спина,
А не лежит никогда,
Есть четыре ноги,
А не ходят и три.
Но всегда он стоит,
Всем сидеть велит.
(Сп/л)
Ног нет, а хожу,
Рта нет, а скажу,
Когда всем спать,
А когда вставать.
(Часы)
65
8. «Гуси-лебеди^
детские песни и стихи
Жил Кирилл,
Много людей кормил,
А разбился,
Под плетнем очутился.
(Горшок)
В лесу вырубается,
В амбаре слоняется,
Возле коней кочует,
А в руках танцует.
(Сито или решето)
Пришел Филипп,
На нем сто лип.
Он кургуз, короток,
Обежал весь теремок
И прижался в уголок.
(Веник)
Горбатый кот
Маше плечи трет.
С самого утра
Пошел со двора,
На берегу валялся,
А в воде не купался.
(Коромысло)
Один вход да три выхода.
(Рубашка).
Сидит верхом,
Не ведает, на ком.
(Шапка)
Два котика,
А четыре хвостика.
( Лапти)
загадки
Что без начала и без конца?
(Кольцо)
Меня режут-трут,
Колотят-бьют,
А я все терплю —
Людям добром плачу.
(Хлеб)
На сковородку наливаю,
/ Вчетверо сгибаю,
Поставлю, попарю,
Выну, поправлю,
Этот сдеру,
Другой наложу.
( Блин)
Озерко молочное,
Бережка калачные.
(Ватрушка)
Всех кормит с охотой,
’А сама безротая.
(Ложка)
Брат брата гонит,
А ввек не догонит.
(Колеса)
Рыбина-белужина
Все берега окружила,
А как зима пришла —
Она в гору пошла.
(Лодка)
67
детские песни и стихи
До чего народ доходит:
Самовар по речке ходит,
На семь сел голосит,
Из трубы дымок валит.
(Пароход)
Бежит конь.
Глаза — огонь,
Сто телег везет —
И на всех народ.
( Поезд)
Два колесика подряд,
Их ногами вертят,
А поверх торчком—
Сам хозяин крючком.
(Велосипед)
На дворе кланяется,
А домой придет —
Под лавкой растянется.
(Топор)
У кого зубы есть, а рта нет?
( Пила)
Сам худ,
Голова с пуд,
Как ударит —
Крепко станет.
(Молоток)
Бьют Ермилку
Что есть сил по затылку,
68
загадки
А он не плачет,
Только ножку прячет.
(Гвоздь)
Скачет свинка,
Золота щетинка,
Льняной хвост,
Острый нос.
Где бывает,
Всех людей одевает.
(Игла)
Лежит старый дед
В двести крестов одет.
Он без рук и без ног,
А под лавку скок.
(Клубок ниток)
Черная овечка стоит,
Вся в огне горит.
Ясен сокол прилетел,
Весь мир просветлел.
(День и ночь)
День прибывает,
А он убывает.
Дни пройдут,
Все листья отпадут.
(Календарь)
Маленький Ивашка,
Деревянная рубашка,
Гдё носом ткнет,
Там черту проведет.
( Карандаш)
Кто молча учит и говорит?
(Книга)
69
детские песни и стихи
Без души и без тела
За сто верст залетело,
Без языка, а говорит,
О всем судит да рядит.
(Письмо)
На коне верхом
Сидит Пахом,
Книги читает,
А грамоты не знает.
(Очки)
Никто его не видит,
А всякий его слышит.
Без крыльев он, а летит,
Без языка, а говорит.
(Эхо)
календарные песни
колядки
Ай дуду, дуду,
А я в хату иду.
Печка топится,
Блинов хочется.
Дайте колбасу —
Домой понесу!
Дайте другую,
Я пощедрую!
Дайте и третью,
Не гоните плетью —
Дедушка будет есть,
Бородою тресть,
Усами кивать
И вас вспоминать!
70
календарные песни
Коляд-колядйн!
Я иду к вам один,
Подавайте пирожок
Прямо мне в кошелек.
Не дадите пирожок,
Я коровку за рожок,
Уведу в Торжок
И продам за пирожок!
Щедрый вечер!
Добрый вечер!
Дарить нечем —
Были крошки,
Съели кошки!
Заходила коляда
Ко Ивану во двор.
У Ивана во дворе
Три терема стоят.
Как во первом терему
Месяц-батюшка,
Во втором терему
Красно солнышко.
Во третьем терему
Часты звездочки.
Месяц-батюшка —
Иван Степанович.
Красно солнышко—>
Его женушка
Анна Павловна.
Часты звездочки —
Их деточки.
71
детские песни и стихи
Коляда, коляда,
Подавайте пирога!
Не дадите пирога —
Мы корову за рога,
Боровка за бока,
Телку за холку,
Бычка за хвост
Уведем на мороз!
4j?
С Новым годом!
Со всем родом!
Многая вам лета —
Пирожок за это!
Маленький хлопчик
Сел на снопчик,
Во дуду играет,
Коляду потешает!
Сею, сею, посеваю,
С Новым годом поздравляю,
С новым праздничком!
Открывайте сундучки,
Подавайте пятачки
Вам для потешки,
А нам на Орешки!
календарные песни
Ф
Сею-вею снежок,
Уродится ленок,
Тонок, долог, головист,
Белый, чистый, волокнист.
Чтоб кудели мне намять,
Чтобы семь холстов наткать.
А колядные —
Блины ладные!
Кто не даст ножку —
Уведем кошку.
Кто не даст хлеба —
Стащим с печи деда.
Кто не даст ветчины —
Разобьем чугуны.
Кто не даст лепешки —
Разобьем окошки.
Выносите поскорей —
Не морозьте детей!
масленичные песни
Едет Масленица дорогая,
Наша гостьюшка годовая —
На саночках расписных,
На лошадках вороных.
Едет к нам с добром:
G сыром, с маслом и яйцом,
С блинами, с пирогами,
Да с оладьями!
73
детские песни и стихи
Масленица Просковёя,
Приходи к нам поскорее!
Встретим мы тебя с блинами,
С мягкими пирогами!
Верба рясна-распрекрасна!
Идет Масленица красна —
В бочках донца выбиваючи,
Сыром горы укладаючи,
Маслом горы поливаючи,
Деток с горушек катаючи!
ф
Пришла Масленка!
Прилетела ластовка,
Села она на колу,
Подает всем по блину!
Кто попросит, то тому!
Трынцы-брйнцы,
Пеките блйнцы!
Мажьте масленее,
Будет повкуснее!
Трын-трынца,
Подайте блинцй!
На горах катаются,
Блинами объедаются:
Хаврошки — на кошках,
Анютки — на утка#,
74
календарные песни
Аксиньи — на свиньях,
Яшки — на барашках,
Ванюшки — на телушках,
Ценили — на кобылах,—
На горах катливых!
Здравствуй, Масленица,
Широковесел ьн ица!
— Масленка, Масленка,
Не видала ли Горасленка?
— А Гораска в красной шапке
На вороненькой лошадке,
Плеточкою машет,
Под ним лошадка пляшет.
Прощай, Масленица-плутовка,
Погостила ты у нас недолго,
Погостила всего семь деньков,
А мы думали, погостишь семь годков!
Летит петушок через реку,
Кричит петушок: ку-ка-рё-ку!
Масленица, воротись,
Семь неделек протянись!
веснянки
Жаворонок, жаворонок,
Улети-ка далеко,
Принеси нам тепло!
Садись на дугу,
Воспевай на лугу!
75
детские песни и стихи
Жавороночек
На проталинке,
На завалинке —
Зиму провожает,
Лето дожидает.
Чувиль-виль-виль,
Жавороночек,
Прилети к огням,
Принеси ты нам:
Ты весну красну,
Красно солнышко,
Тепло летушко,
Зеленый покос,
Унеси сухой мороз!
Грачи-кулички, прилетите,
Холодную зиму унесите,
Теплую весну принесите!
Нам зима надокучила,
Без хлебушка замучила,
Холод-стужу напустила,
Всю скотину поморила!
— Весна-красна,
На чем пришла?
— На солнушке,
На боронушке!
— Что ты принесла?
— Косу да серпок,
Золотой снопок!
76
календарные песни
$
Ластовочки, прилетите!
Сани с дровнями уведите,
Соху с бороной привезите!
Нам зима-то надоела —
Она у нас весь хлеб поела!
— Весна-весняночка,
Где ты зимовала?
— Зимовала я в лесочке,
Под ракитовым кусточком,
£рлнышко встречала,
Лето дожидала!
— Тёпло летечко,
Что ты вынесло?
— Я вам вынесло:
Короб житушка,
Два пшеничушка,
Деньки добрые,
Хлебородные.
— Весна-красна,
Что ты нам принесла?
— Соху, борону
И лошадку ворону;
Солнца клочок
И соломки пучок;
Хлеба краюшечку
И водицы кружечку.
77
детские песни и стихи
♦
Соха, борона,
Ступай на поля!
Вспаши, взборони —
Хлебца новенького,
Да яровенького!
семицкие песни
Мы пойдем, девушки,
Во луга гуляти,
Ой маю, маю,
Маю зеленому.
Во луга гуляти,
Венки завивати,
Ой маю, маю,
Маю зеленому.
Мы завьем веночки,
Зеленые цветочки,
Ой маю, маю,
Маю зеленому.
Завьем зеленые,
Будем веселые,
Ой маю, маю,
Маю зеленому.
Березки, радуйтесь!
Зеленые, радуйтесь!
К вам девушки идут,
Молодешеньки идут,
Завивать венки идут!
&
— Честной Семик!
Позволь нам гулять,
78
календарные песни
Венки завивать!
Завью я веночек
На круглый годочек.
— Семик, Семик,
На чем ты приехал?
— На зеленом листочке,
На ржаном колосочке!
Завивайся, березка,
Завивайся, кудрява!
Мы к тебе идем,
Мы венки несем,
Каждому листочку —
По алому цветочку,
Каждой веточке —
По ленточке.
Не радуйтесь, дуб и клен!
Радуйся, белая береза!
К тебе девушки идут,
К тебе красные идут,
С яишницей, с куличком,
С пшеничным пирожком,—
Березку завивать,
Семик величать!
&
и _
Березынька,
Веселенькая,
Кудрявенькая,
Зелененькая,
79
детские песни и стихи
Завивайся-ка
У моих ворот,
Мне счастливой быть —*
Весь этот год!
— Ты, березка, ты, кудрявая,
Ты, кудрявая, моложавая,
Ты когда взошла,
Когда выросла?
— Я весной взошла,
По зорям расцвела,
Под солнцем вызрела,
Летом выросла.
Пойдем, девочки,
Во луга-лужочки
Завивать веночки —
На семицкие денечки.
Мы завьем веночки,
Мы завьем зеленые,
Мы пойдем веселые!
Березка к себе звала,
Крепкий наказ давала:
Ходите, девушки, в лес гулять,
Зеленые веночки завивать»
А я к вам согнуся,
Сама в веночки повьюся.
А вы меня величайте,
Алой лентой украшайте.
Будут веночки зеленые,
А вы весь год веселые!
80
клленмрные песни
. жнивные песни
Чье это поле
Загремело стоя?
Иваново поле
Загремело стоя.
Ивановы жнеи,
Жнеи молодые.
Жнеи молодые,
Серпы золотые!
По месяцу жали,
Жито в копны склали.
А в поле копнами,
На гумне возами,
В клети закромами,
На столе пирогами!
е
На нашей нивке —
Сегодня дожинки!
Будем жито жать,
Во снопы вязать,
На ток возить,
На колоды садить,
Цепами молотить,
В овине сушить,
В квашне творить,
Пироги выпекать,
Жнеек угощать!
Житу в поле не стоять,
Налитым колосом не махать.
Во пучок жито завязали,
Из ржаного рожь выбирали
И стали с пирогами.
81
детские песни и стихи
Хлебушко, расти!
Времечко, лети!
До новой весны,
До нового лета,
До нового хлеба!
заклинки
•’ _ «_ ' •
Дождик, лей, лей, лей
На меня и на людей!
На людей по ложке,
На меня по крошке,
А на Бабу Ягу —
Лей по целому ведру!
Туча, туча,
Дождь не прячь!
Лейся, дождик,
Дам калач!
ft
Дождик, дождик, пуще!
Чтоб росла пшеница гуще,
Чтоб овес рос и ячмень —
Поливай весь долгий день!
А на просо, на рожь —
Поливай сколько хошь!
82
ЗАКЛИНКИ
Дождик, дождик, лей, лей, лей,
Загони во двор гусей,
Мои гуси у реки,
Их заели червяки!
Радуга-дуга,
Унеси дождя!
Золотым мостом,
Серебряным концом!
Свети, свети, солнышко,
На зеленое полюшко,
На белую пшеницу,
На чистую водицу,
На наш садочек,
На аленький цветочек!
Ж
Дождик, дождик, припусти,
Йрбежим мы за кусты!
$а кустами гуща,
А ты, дождик, пуще!

Секи, секи, дождь,
На нашу рожь,
На бабину пшеницу,
На просо, чечевицу,
На дедов ячмень —
Поливай целый день!
83
детские песни и стихи
Солнышко, солнышко,
Красное семенышко,
Выйди поскорее,
Будь к нам подобрее!
Твои детки плачут,
По лужочку скачут,
Соломку жгут —
Тебя в гости ждут!
Дождик, лей, лей, лей,
Никого не жалей —
Ни берез, ни тополей!
Дождик, дождик, посильней,
Чтобы травка зеленей!
Вырастут цветочки
И зеленые листочки!
Ай, радуга-дуга,
Не давай дождя,
Давай солнышко,
Красно ведрышко —
К нам в оконышко!
Дождик, дождик, пуще!
Дам тебе гущи,
Хлеба краюшку,
Щей черепушку,
Дам тебе ложку —
Кушай понемножку!
84
ЗДКЛИЧКИ
&
Солнышко,
Солнышко,
Колоколнышко!
Не пеки за реку,
Пеки к нам в окно,
Будет нам тепло!
Дождик, дождик, посильней,
Загони моих свиней!
Мои свиньи дома —
Лежат на соломе!
Вихрь, вихрь, не на меня,
А на злого старика!
Он в мышиной норе,
На медвежьей тропе!
ж
Дождик, дождик, припусти,
Побежим мы за кусты,
Встанем под осинкой,
Накроемся корзинкой!
ф
Солнышко, снарядись!
Красное, покажись!
Выйди из-за тучи,
Дам орехов кучу!
85
детские песни и стихи
Дождик, дождик, перестань!
Я поеду во Рязань
С ключиком, с замочком,
С аленьким цветочком!
А ты, радуга-дуга,
Отворяй-ка ворота —
Ключиком, замочком,
Аленьким цветочком!
♦
(^олнышко-ведрышко,
Прогляни, просвети!
На яблоньку высокую,
На веточку зеленую,
На грушицу кудрявую,
Березку кучерявую!
Дождик, дождик, перестань,
Куплю тебе сарафан!
Останутся деньги —
Куплю тебе серьги,
Останутся пятаки —
Куплю тебе башмаки!
Выйди, радуга-дуга,
На зеленые луга
Своим концом,
Золотым венцом!
Дождик, дождик, крдпани,
Куплю тебе три кони!
Дождик, дождик, перестань,
86
здклички
Куплю тебе горностай,
С ключиком, с замочком,
С шелковым платочком!
Солнышко, солнышко,
Загляни в оконышко!
Твои детки играют,
Воробышков пугают,
А малину рвут
И нам не дают —
Медведю по ложке,
А нам ни крошки!
Солнышко-ядрышко,
Высвети, выгляни!
Воробьи чирикают,
Весну-красну кликают,
Со стрехи капели,
Кулики прилетели!
Месяц, месяц, свети,
Под плетень гляди!
Ходи, гуляй
Да нас утешай!
ф
Пеки, пеки, солнышко,
Красное вёдрышко!
Рано-рано играй,
Своих деток согревай!
Твои детки плачут,
По камушкам скачут!
87
детские песни и стихи
Ф
Солнышко, солнышко,
Выгуляйся!
Выйди на пенек,
Опряди кужелек,
Разгуляй весь денек!
ф
Солнышко, выгляни!
Красное, высвети!
На холодную водицу,
На шелковую травицу,
На аленький цветочек,
На кругленький лужочек!
приговорки
Божьей коровке поют:
Погодка-ягодка,
Коли хочешь, так лети,
А не хочешь, так сиди,—>
Вот твоя дорога!
Завтра дождь или погода?
— Погода, погода, гу-у-у!
ж
Мария-солнышко,
Полети на облышко!
Принеси нам с неба
Меда и хлеба,
Плюшек, преснушек,
Сладких ватрушек!
88
приговорки
Божья коровка,
Что завтра будет:
Дождь или- погодка?
Как теперь — то лети!
Как в четверг — то сиди!
Бабушка-коровушка,
Полетай на небушко —
Там твой отец
Пасет овец!
Ванька, Ванька-комарок,
Улети на свой дворок!
Там твой дедушка —
Кушает репушку,
Там твоя бабушка —
Кушает оладушки.
Тебя ожидают,
Кусочки доедают!
Бабочка-коробочка,
Ветер или дождь?
Полетишь — так ветер,
Упадешь — так дождь!
Коровушка-буренушка,
Полети на небо,
Принеси мне хлеба:
89
детские песни и стихи
Черного и белого,
Только не горелого.
Всем продавай,
А нам так давай!
Коровка-колотовка,
Будет ли работка —
Будет ли матка блины печь?
Коли будет—то лети,
А не будет — не лети!
ф
Улитку просят показать рожки:
Улитка, улитка,
Выпусти рога!
Дам пирога,
Масленого,
Перемасленного!
ф
Слизень-блйзень,
Выкажи рога!
Дам творога,
Масла туесок,
Овсяный колосок!
Слимак, слимак,
Высунь рожки!
Дам картошки,
Блин да пирог,
Толоконца комок!
90
приговорки
Катушка-матушка,
Покажи рога!
Дам кружку молока
И краюшку пирога!
Обращаются к майскому жуку:
Солнышко, солнышко,
Полети на облышко!
Там твои детки
Кушают конфетки,
Хлебом заедают,
Медом запивают,
Всем раздают,
А тебе не дают!
Бабочке покт
Бабочка-коробочка,
Улетай под облачко!
Твои детки на лугу
Гнут черемуху в дугу,
Тебя ожидают,
Зайчиков гоняют!
Светлячка кладут на ладонь и просят:
Свет-светлячок,
Посвети в кулачок!
Посвети немножко,
Дам тебе горошка,
Кувшин творога
И кусок пирога!
91
детские песни и стихи
Увидев пролетающих галок, припевают:
— Галки, вороны,
Где ваши хоромы?
— Наши хоромы
В лесу на соломе!
Тит солому увозил,
Наши гнезда разорил,
Одна галка наперед—
Всю солому соберет!
Услышав в лесу голос кукушки, ее просят!
Кукушечка, кукушечка,
Серенька рябушечка,
Прокукуй в лесу: ку-ку —
Сколько лет я проживу?!
4
Вторят пению жаворонка:
Ти-ли, ти-лй-ли!
Нажали, накосили!
Ти-ли, ти-ли-ли!
Нажали, смолотили!
ф
Про удода говорят:
Уд-удод, уд-удод,
Не летай в огород,
Не пугай народ,
Садись на кочку,
Проплачь всю ночку!
92
приговорки
Дразнят птиц:
Скок сорока,
Прыг сорока,
Слепа с ока,
Крива с бока!
Клест-прост,
Сел на мост,
Кривлен нос,
Зелен хвост!
Дрозд, дрозд,
Кованый нос,
Кованый нос,
Долгий хвост!
е
Вдогон улетающим на юг гусям кричат:
Летят гуськи,
Плоски носки,
Говорят гуськи:
«То-то-мы-ли, то-то-мы,
Мы вернемся во домы!»
Собирая в лесу ягоды и грибы, припевают!
Уж ты, бор-борок,
Дай ягод коробок,
Грибов кузовочек,
Орехов мешочек!
93
детские песни и стихи
Ау, ау, аукаем,
По полям, лесам приаукиваем:
Столько нам грибов коробов —
Сколько в лесу комаров;
Столько ягод лукошек —
Сколько в поле мошек.
Ау, ау, аукаем!
Гриб-грибок,
Выставь лобок!
На тебя погляжу,
В кузовок положу!
Гриб на грибу,
А мой наверху!
Рву, рву ягодку,
Черную смородинку!
Маменьке в лукошко,
Тятеньке — в стаканчик,
А серому волку —.
Корья на лопате!
Приговаривают при посадке в огороде овощей!
Сей, сей горох,
Уродится неплох! .
Отлично хорош —
Крупен и пригож!
Уродись, горох,
Отлично хорош —
Множество стручков!
приговорки
И крупен, и бел —
На потеху всем!
И сам тридесят—
Для всех ребят!
А.
Т
Уродитесь, бобы,
Велики и круты,
Зелены и густы,
Стручки — с пятачки!
Репа-репонька,
Родись крепонька!
Ни мала, ни долга —
До мышиного хвоста!
Возле всходов припевают:
Т ох-тох-тор орох!
Уродись, бел горох,
Ячмень в кустах,
Овес в усах
Да лен в цветах!
€
Пуская в ручейки кораблики и лодочки, поют:
Ветер-ветерок,
Натяни парусок,
Гони мой баркйс
На всех парусах!
95
датские песни и стихи
Вей, вей, ветерок,
Натяни парусок,
Кораблик гони —
До Волги-реки!
Море-морюшко,
Серебряное донышко,
Золотой бережок,—
По волнам гони стружок!
Купаясь в речке, перед тем как нырнуть, говорят}
Чашки, ложки, поварешки,
Искупалися матрешки,
Бульк!
Баба сеяла горох,
Обвалился потолок!
И сказала баба} «Ох!»

Жили-были два енота
И сказали: «Гоп!»
После купания, выливая из уха воду, скачут на одной
ноге и припевают!
Мышка, мышка, таракан.
Дай водички мне стакан
Рукомойничек, судомойничек!
96
дразнилки

Мышка, мышка, на горошку,
былей воду на дорожку!

Оля, Оля, вылей воду
На зеленую колоду —
Поросят помыть,
Боровка напоить!
Когда появляются на руках цыпки, их лечат коровь-
им маслом и при этом приговаривают:
Цыпи, цыпи, под порог!
Дам вам маслица комок,
Пышки, лепешки,
Тараканьи ножки!
Выпавший молочный зуб бросают за печку и го-
ворят:
Мышка, мышка,
Возьми мой зубишко!
Возьми репяной,
А дай мне золотой!
дразнилки
Андрей-ротозей,
Не гоняй голубей,
Голуби боятся,
4. «Гуси-лебеди»
97
детские песни и стихи
На крышу не садятся.
Крыша ломается,
Хозяин ругается.
Ехал Ваня из Казани,
Полтораста рублей сани,
Ваню сани не везут —
Только денежки берут.
Гришка-воришка
Украл топоришко,
Полез в окошко,
Упал в лукошко.
Ленчик-пончик
Съел батончик,
Поросенка и быка,
Ушат выпил молока,
Еще клеть поел хлебов,
Три корзины пирогов.
— Мишка-медведь,
Научи меня реветь!
— Я умею, да не смею,
Я хозяина боюсь!
♦
Миронушка-Мирон,
Полна пазуха ворон.
ВЫГЛЯНУЛ В ОКОЙ1КО—»
98
дразнилки
Голова с лукошко,
Нос крючком,
Волоса клочком!
Фах-тах-тарарах,
Едет Филя на волац
Сухарики в головах*
Сухарики точатся,
Филе кушать хочется.
Хотел Федя
Убить медведя,
А ему медведь:
— Федь, не сметь!
в
Фома-требуха
Съел корову и быка.
Девяносто утят,
Пятьдесят поросят,
Сухарей кадушку,
Соленую лягушку!
Сережка-карежка,
Соломенная ножка,
Нос крючком,
Хохол торчком!
Никита-волокита
Купил лошадь без копыта,
99
детские песни и стихи
А Фома-простота
Купил лошадь без хвоста,
Сел задом наперед
И поехал в огород.
Зацепился за пенек,
Простоял весь денек;
Зацепился за кочку,
Простоял всю ночку.
%
Маленький Пахомушек,
Шапка колышком,
Ножки бревнышком,
Ручки веретенышком.

Мишка-плишка-коротышка,
На носу большая шишка!
Федя-медя-требуха
Съел печеного быка,
Съел три короба блинов,
Три лукошка пирогов,
Две кадушки щей,
Полну печь калачей!
Гена-пена, дай полено,
Нечем печку растопить!
А из печки дым идет,
Гена барышню ведет.
100
ДР^НИЛКИ
Чг
Сел Фома на быка,
В лес поехал по дрова»
А дрова сгорели,
Фому волки съели!
Мишка-плишка-лебеда
Не годится никуда!
Ное картошкой,
Глаза плошкой,
Рот до самых до ушей —
Хоть завязочки прйшдй!
©ник-бэник-колобок,
Жарена капуета,
Съел мышонка б а? хворта
Й сказал: «Как в^еио!»
Федорок о вершок,
Голова с горшок,
Нашел -палку,
Убил галку.
Галка плачем
Федя сйачет!
Патрикей
Сам третей:
Грудь лебедина,
Походка пайлина,
Очи сокольи,
Брови собольи.
101
детские песни и стихи
«мм»
Федя-.редя
Съел медведя.
Утром рано
Съел барана,
На закуску —
Съел лягушку!
Хотел волка,
Да неловко.
Хотел гуся,
Да боюся!
Ябеда соленая,
На горшке вареная,
Шишками обитая,
Чтоб не была сердитая!
Жадина-говядина,
Турецкий барабан!
Кто е тобой подружится —
Тот рыжий таракан!
Плакса-вакса-гуталин,
На носу горячий блин!
102
считалки
считки
За высокими горами
Ходит Мишка с пирогами.
— Миша, Мишенька-дружок,
Сколько стоит пирожок?
Дай отведать пирожок!
— Пирожок не дорог —
Стоит рубль сорок!
W
Вышел месяц из тумана,
Вынул пышку из кармана:
— Буду деточек кормить,
А тебе, дружок, водить!
«
Ехал Туз на бочке,
Продавал цветочки,
Синий, красный, голубой —
Выбирай себе любой!
Уж как зоренька-заря
Русы косыньки плела.
Кто те косы расплетет,
Первый кон водить идет!
Шли бараны по дороге,
Промочили в луже ноги.
Раз, два, три, четыре, пять,
Стали ноги вытирать,
103
Г.>
детские песни и стихи
Кто платочком, кто тряпицей,
Кто дырявой рукавицей.
Раз, два, три, четыре,
Жили мышки на квартире,
Чай пили, чашки мыЛи,
По три денежки платили.
Кто не хочет платить —
Тому и водить!
Барашек на лугу гулял,
Барашек рожки потерял.
Шел стороной голодный волк,
Барашка он зубами щелк!
Сидел петух на палочке,
Считал свои булавочки:
— Раз, два, три,
В этот счет выходишь ты!
—' Заяц белый,
Куда бегал?
— В лес зеленый.
— Что там делал?
— Лыки драл.
— Куда клал?
— Под колоду.
— Кто украл?
“ Родион!
104
Поди вон
Из окошка
Кувырком!
шала телега темным лесом
а каким-то интересом.
ЗПС, SBOH,
йДи вон!
Вышла курица с-под клёти,
Сама села на повети
$ кричала» «Куд-куда!
Приводи водить сюда!»
№
Раа, два, три, четыре, пять,
Вышел месяц погулять,
Д за месяцем луна,
Оставайся ты одна!
«
Ходит жоров по болоту,
ЗОвет жабку на работу.
Жабка скажет» «Не хочу!»
Жоров скажет! «Заплачу!»
♦
Катилась торба
С великого горба.
В этой торбе:
Хлеб, соль, вода, пшеница,
С кем ты желаешь поделиться?
105
датские песни и стихи
Выбирай поскорей,
Не задерживай добрых и чеатимя людей.
Три копейки — медный грош,
Выбирай кого ты хошь!
Три копейки по рублю,
Выбирай кого люблю!
Белка прыгала-скакала
И на ветку не попала,
А попала в царский дом,
Где сидели за столом;
Царь, царевич,
Король, королевич,
Сапожник, портной.
Кем ты будешь такой?
Выбирай поскорей,
Не задерживай добрых
И мудрых людей!
Куба-куба-кубака,
Больно ямка глубока.
Там мышки сидят,
Все на солнышко глядят
И считают: раз, два, три —
В этот «чет выходишь ты!
Катится яблочко
С крутой горы.
Кто прднимет —
Тот уйди!
106
считалки
Шла Марфушка по тропинке
И несла в руках корзинку.
В этой маленькой корзинке
Есть различные цветы:
Роза, ландыш, незабудки,
Голубые васильки.
ф
Раз, два, три, четыре,
Кошку грамоте учили:
Не читать, не писать,
А за мышками скакать.
Летела птичка через сад,
Уронила виноград^
Кто его поднимет,
Тот из кона выйдет!
ф
Ехала телега,
Сломалось колесо,
Сколько гвоздей
На починку пошло?
Говори поскорей —
Не задерживай добрых
И честных люде^
Люди ждут тебя!
♦
Черепаха хвост поджала
И за зайцем побежала,
Оказалась вперед^
Кто не верит — выводи!
107
*теки<? ггоснн и стики
Шла кукушка мимо сдда,
Поклевала всю рассаду
И кричала: «Ку*ку-мйй|,
Отжимай один кулан!»
— Зайчик, зайчик, где
— Я на речке хвостик мы.
Вымыл, вымыл да упал,
Снова хвостик замарал!
№
Шел котик по лавочке,
Раздавал булавочки.
Шел по скамеечке —
Раздавал копеечки:
Кому десят^, кому пять,
Выходи, тебе искать!
Шла ко^а по еретику
И виляла &ос?и1Вм,
Зацепилась за перила,
Прямо в речку угодиЛа—
Бух!
— Кан, кан, капитан,
Чем коней ты пропитал?
— Я не житом, не овсом,
Только белым калачом.
Из копыта, под копыта,
Из телеги прямо в грязь.
Оставайся белый князь!
108

Раз, два, три, четыре, пять,
Ше&Ть, семь, восемь, девять, десять,
Вый'лывает белый месяц!
Кто До месяца дойдет,
Тот и прятаться пойдет!
♦
Кован-кован, перекован,
У Ванюши конь подкован,
Бьет подковой, бьет копытом,
Золотым гвоздем прибитым,
Цок!
Чирики-микйрики,
По сороку четырики,
Скустик-корустик,
Черная смородина,
Урюк!

Перводан, другодан,
На колоде барабан,
Свистель, коростель,
Ёжик!
Первенчики,
Другенчики,
Круги, други,
Вон!
109
мгские песни и стики
детские игры
в мешанку
Играющие садятся в ряд. Водящий ЮДО перед
ними и поет:
Или:
Чок, чок, чок,
Зубки на крючок,
Кто слово скажет —
Тому в лоб щелчок!
Шел Молчан
По крутым горам.
Кто не молчал —
Того за уши драл!
Или:
Кони, кони, мои кони,
Мы сидели на балконе,
Чай пили, чашки мыли,
По-турецки говорили:
Чаб-чалйби, чаб-чаляби!
Прилетели журавли
И сказали всем: «Замри!»
А кто первый отомрет —
Тот получит шишку в лоб!
Не смеяться, не болтать,
А солдатиком стоять!
Сразу после окончания песни все должны «заме-
реть» — молчать и не двигаться. Водящий подходит
к каждому и говори^ что-нибудь смешное, старается рас-
смешить гримасами. Кто засмеется или заговорит — из
игры выбывает. Иногда, по уговору, он еще получает
и щелчок в лоб.
110
детские шум
в ушки'
Двое играющих становятся друг против друга и под-
нимают обе руки, согнутые в локтях так, чтобы ладони
рук одного были обращены к ладоням рук другого.
В такт песни они ударяют в ладони друг друга:
Мама била, била, била
И все папе доложила.
Папа бил, бил, бил
И все бабе доложил.
Баба била, била, била
И все деду доложила.
Дед бил, бил, бил
И все сестрам доложил.
Сестры били, били, били
И все братьям доложили.
Братья били, били, били
И в кадушку закатили.
А в кадушке две лягушки,
Закрывай скорее ушки!
При словах 1 «Закрывай скорее ушки!» играющие
должны быстро прикрыть ладонями свои уши. Побежда-
ет тот, кто сделает это первым.
в перевёртушки
Двое ребят становятся друг против друга. Поствянно
чередуя хлопки в ладоши и удары ладоней об ладони
партнера, приговаривают:
О, чки, чкй, чки,
Огуречечки!
Ложки, плошки, поварешки,
ПеревёртуШки!
Или:
Огурчики соленые,
Московские, зеленые.
111
_________детские песни и стихи
Ложки, плошки, поварешки,
Перевёртушки!
При слове «Перевёртушки!» прыжком поворачивают»
ся вокруг себя и, на каком бы месте ни остановилась,
должны повторить игровой припев, так же чередуя хлоп»
ки и удары ладоней о ладони. Поворачиваются до тех
пор, пока не займут первоначальное положение.
В ЦАПКИ
Один из ребят — ведущий — вытягивает руку ла»
донью вниз. Каждый из участников игры под дадонь
ставит свой указательный палец. Ведущий говорит!
Под моею крышей
Собралися мыши,
Заяц, белка, жаба,
Цап!
Или:
Под моею крышей
Жили-были мыши,
Чижик, котик, жаба,
Цап!
Или:
На горе стояли зайцы
И кричали: «Прячьте пальцы!»
При сдове «Цап!» все быстро убирают свои пальцы,
а ведущей, сжимая ладонь, старается захватить пальцы.
Чей палец будет схвачен, тот выбывает из игры.
в веревочку
Играющие берут веревку. Двое держат ее за концы,
по условию, на той или другой высоте, вращают и поют<
112
детские игры,
|ЦЙ> и J»
Идеи
Роза, береза,
Мак, василек,
Белая ромашка,
Аленький цветок!
Клен зеленый,
Дуб соленый,
Клен, чай,
Ёыручай!
Задача остальных участников игры—по одному
впрыгивать вращающуюся веревку, пропрыгать
Определенное время и также в такт песни выпрыгнуть
#йод веревки, не задев ее.
в скакалку
Прыгая через скакалку, покуп
Я знаю все на свете,
На земле и на плайете:
'Ландыш душистый,
Огонь серебриотйй!
Я, я» я> я»
Получается петля!
Оля, Коля,
Ленинград,
Дуб зеленый,
Красный мак,
Пе-тель-ка!
&
Девочка, мальчик,
Цветок, одуванчик,
Земля, петля!
113
датские песни и стихи
Я знаю Олю, Колю,
Дуб зеленый,
Колокольчик голубой
И Ванюшу с бородой!
в кувшинчик
Один из играющих берет в руки мяч и в такт песне
равномерно одной рукой бьет ладонью мяч о землю:
Я кувшинчик уронила
И о пол его разбила,
Раз, два, три —
Его, Ванечка, лови!
Или:
Оля, Поля,
Дуб зеленый,
Ландыш белый,
Зайка серый,
•Брось!
При последних словах сильно бьет мяч о землю.
Подскочивший мяч, по правилам игры, подхватывает на
лету участник, имя которого было названо.. Он повторя-
ет игровой припев, также равномерно ударяя мячом
о землю. Игра продолжается до тех пор, пока играющие
не собьются с ритма или мяч не отлетит в сторону и не
покатится по земле.
• =' < у. ,
горы-шлёпы
Играющих может быть несколько. Один из ребят
кидает мяч в стену и поет:
114

д етские игры
Горы-шлепы,
Моты-жмбты,
Крести-брёсти,
Ду-ду в одну.
Из-под ручки,
Из-под ножки.
Взад, назад,
Ручки вперед,
Ручки назад.
Переворот.
Палочки,
Приседалочки,
Скакалочки,
Г алочки,
Ученички,
Единички,
Очки,
Кулачки,
Бычки,
Венец,
Конец!
Игра состоит из нескольких фигур, о которых и поет-
ся в йТровом припеве. Каждая фигура имеет свое назва-
ние, например: «горы» — бросают мяч в стену двумя
руками; «шлёпы»— мяч бросают одной рукой; «бре-
сти»— мяч бросают, встав к стене спиной, и т. д. Или
же комментируется само действие: бросают мяч из-под
руки, из-под ноги, с хлопком в ладоши и т. д.
в вувенцы
Играющие встают в круг. На середину выходят
двое — один с бубенцом колокольчиком, другому
завязывают глаза. Все поют:
Трынцы-брынцы, бубенцы,
Раззвонились удальцы::
Диги-диги-диги-дон,
Отгадай, откуда звон!
115
детские ГКСНИ и СТИХИ
После этих слов «жмурка» должен по звуц» бубенца
поймать увертывающегося от него ^частйийа 6оубенцом.
вувен
По жребию выбирается водилыцик — Бубен. Он бе-
рет жгут и садится на землю. Играющие окружают его
и дразнят:
Бубен, Бубен, долгий нос,
Почем в городе овес?
Две копейки с пятаком!
Ехал Бубен с колпаком,
Овса Бубен не купил,
Только лошадь утопил!
— Бубен, Бубен, беги за нами! Хватай руками! —
кричат Играющие и разбегаются, а Бубен бежит за ними.
Тот, кого он поймает и обхватит жгутом, становится
новым водильщиком.
заря-заряница
Один из ребят держит шест с прикрепленными на
колесе лентами, все играющие берут по ленте. Один из
участников — водящий, он стоит вне круга. Ребята идут
по кругу и запевают песню:
Заря-заряница,
Красная девица,
Г1о полю ходила,
Ключи обронила.
Ключи золотые,
Ленты голубые.
Раз, два — не воронь,
А беги, как огонь!
При словах «А беги, как огонь!» водящий дотрагива-
етей ДО кого-нибудь из играющих, и оЙи вдвоем бегут
116

жскисигры
в рааные второй^ и обегают круг. Кто первым схватит
Оставленную ЛенТу, тот побеждает, а неудачник стано-
вится воДЯщим» и игра повторяется.
влва яга
«
Один И? играющих ребят — «Баба Яга», он становит-
ся в ynify Йе бы, Ребята подходят к нему и дразнят:
Баба Яга —
Костяная нога,
С печки упала,
Ногу сломала.
Пошла в огород,
Испугала народ.
Побежала в баньку,
Испугала зайку!
Или|
Бабка Ежка —
Костяная ножка
С печки упала,
Ножку сломала.
Пошла на улицу,
Раздавила курицу.
Пошла опять —
Раздавила сорок пять!
«Ба$а Яга» начинает прыгать на одной ноге, стара-
ясь поймать одного из увертывающихся и убегающих
детей. Кого «Баба Яга» поймает, с тем меняется ролями,
и игра продолжается.
море волнуется
✓
По считалке выбирается водящий, остальные игра-
ющие встают вокруг него. Водящий говорит:
117
детские песни и стихи
Море волнуется — раз!
Море волнуется — два!
Море волнуется — три!
Морская фигура, замри!
При словах.«Морская фигура, замри!» водящий тело-
движениями изображает какую-либо фигуру. Ребята
должны быстро повторить эту же фигуру. Кто не успеет
или повторит неточно, из игры выбывает.
в ручеёк
Дети играют у весеннего ручья. Становятся друг за
другом в ряд по одну сторону ручья, обхватывают друг
друга руками за пояс и поют:
Мужичок, мужичок,
Стащи нас в ручеек!
Кого стащишь в ручеек,
Тот намочит сапожок!
Затем боком перепрыгивают через ручей на другую
сторону, при этом друг другу мешают, придерживают,
стараясь столкнуть -в воду. Кто из ребят коснется во-
ды — из игры выбывает.
в ллазая
По считалке выбирается «Мазай». Остальные играю-
щие сговариваются, какое движение будут показывать
«Мазаю» (например, рубка дров, косьба сена, собирание
ягод и грибов и т. п.), подходят к нему и поют:
Здравствуй, дедушка Мазай,
Из коробки вылезай!
Где мы были, мы не скажем,
А что делали, покажем!
Н8
детские игры
Илщ
Здравствуй, Мазай,
Из корзинки вылезай!
Не тряси бородой —
Словно веничком,
Не стучи клюшечкой —
Словно ступочкой!
А послушай,
Что мы скажем,
Да посмотри,
Что мы покажем!
Затем играющие показывают несколько раз движе-
ние. ВЙЙи «Мазай» отгадывает, что показывают ребята,
То онй раебёгйются, а «Мазай» их догоняет. Кого он
первого поймает, тот становится новым «Мазаем», и игра
пбйторяе'Тсй.
КАЛИМ- БАБА
По жеребьевой сговорке ребята делятся на две рав-
ные команды. Обе команды выстраиваются цепью на
расстоянии 10—16 шагов и крепко берутся за руки.
Одна из команд выбирает среди своих участников «Ка-
Лйм-Бабу», с которым участники другой команды пере-
говариваются:
— Калим-Баба!
—- Зачем слуга?
— Зашить рукава!
— На чьи бока?
— На пятое, десятое,
Ваню нам сюда!
Участник, чье имя было названо, бежит и грудью
старается разъединить руки стоящих ребят, чтобы про-
рваться через цепь. Если он не сумеет разъединить
руки, то остается в команде соперников, а если прорвет-
ся через цепь, то уводит в свою команду двоих, кто его
не удержал. Затем бежит разбивать цейь участник дру-
гой команды. Побеждает та команда, в которой окажет-
ся больше участников.
119

Датские ГЖНИ Н €Т

в коршуна
Играющие выбирают «коршуна» и «курицу-матку».
Остальные участники — «цыплята». Они встают гуськом
за «курицей». «Коршуну» кричать
Коршун, коршун, колеоом,
Твои дети за лесом,
В камешки играют,
А нас не пускают!
Шуг, шуг, коршунок!
«Коршун» садится на корточки и роет ямку, «кури-
ца» переговаривается с ним:
— Что, коршунок, делаешь?
— Ямочку копаю.
— На что тебе ямочка?
— Копеечку ищу.
— На что тебе копеечка?
— Иголочку куплю.
— На что тебе иголочка?
— Мешочек шить.
— На что тебе мешочек?
— Камешки класть.
— На что тебе камешки?
— Твоих детей пугать.
— На что моих детей пугать?
— А за то, что мои зернышки в овине поклевали!
«Коршун» начинает ловить «цыплят» — нападает на
них то с правой, то с левой стороны. А «курица» их
защищает, поворачиваясь сама к «коршуну», Наконец,
«коршун» ловит «цыпленка», находящегося позади всех,
и отводит в сторону. Так постепенно вылавливает всех
«цыплят». Тогда «курица» кричит:
— Ой вы, мои детки, клюйте, щиплите коршуна!
«Цыплята» нападают на «коршуна», клюют его, тор-
мошат, а «коршун» убегает.
120
_________________ACTOQKHIW________________________
гуси И ВОЛК
Один из играющих — «волк», другой — «хозяин»,
остальные «гуси». «Волк» стоит в стороне. «Хозяин»
подходит к «гусям» и переговаривается С ними:
— Гуси, гуси?
— Га-га-га!
— Есть хотите?
— Да, да, да!
— Ну, летите!
— Нет, нет, нет —
Серый волк под горой,
Зубы точит, съесть нас хочет,
Не пускает нас домой!
— Ну, летите как хотите,
Только крылья берегите!
Тогда «гуси» бегут и кричат: «Га, га, га!» В это
время «волк» ловит их. «Хозяин» приходит к «волку»
и спрашивает:
— Волк, ты не видел ли моих гусей?
— А какие твои?
— Серые да белые.
— Нет, не видел!
Тогда «хозяин» зовет:
— Гуси, мои гуси, идите до дому!
«Гуси» отвечают:
— Га, га, га, га!
«Хозяин» продолжает:
— Гуси, мои гуси, щиплите волка!
«Гуси» шипят, бросаются на «волка» и щиплют его,
«волк» убегает.
121
__________детские песни и стихи__________________
ворон
По считалке выбираются «ворон» и «заяц». Осталь-
ные играющие—«зайчата», они цепляются за «зайца»,
растягиваясь в длинную цепочку. «Ворон» садится на
землю и ковыряет ее палочкой. «Заяц» подходит к нему
и спрашивает:
— Ворон, ворон, что ты делаешь?
— Ямку копаю,— отвечает «ворон»»
— На что тебе ямка?
— Денежку ищу.
— На что тебе денежка?
— Ситчику куплю.
— Зачем тебе ситчик?
— Мешочек шить.
—’ Зачем тебе мешочек?
— В нем твоих деток таскать!
— Что тебе мои детки сделали?
«Ворон» говорит:
В огород мой прибегали,
Всю капустку потаскали,
А репку да мяточку
Потоптали пяточками!
«Зайчата» начинают дразнить «ворона»!
Крикни, ворон,
На пустой корень!
Корень сохнет,
Ворон в речке мокнет!
«Кар-р-р!» — кричит «ворон» и бросается на «зай-
чат», а «заяц» их защищает. «Битва» продолжается до
тех пор, пока «ворон» не вытянет из цепочки кого-ни-
будь из детей. Он и становится новым «вороном».
гуси И ВОЛКИ
Один из играющих — «гусиная матка», остальные де-
лятся на две группы: «гусей» и «волков». «Матка» под-
ходит к «гусям» и переговаривается с ними:
122
детские игры
— А вы, гуси, гуси? .
— Га, М, га!
— Далеко летали?
Кого вы видали?
— Мы летали и видали,
Га, га, га, га!
Мы серого волка,
Га, га, га, га!
Украл волк овечку,
Га, га, га, га!
Утащил за речку,
Га, га, га, га!
Затем «матка» отходит в сторону на условленное ме-
сто, «волки» становятся в середине между «гусями»
и «маткой». «Гуси» перебегают к «матке», а «волки» их
ловят.
в медведя
Один из ребят изображает «медведя» и ложится на
землю. Остальные играющие ходят вокруг него, делают
вид, что рвут ягоды и грибы, и поют:
У медведя во бору
Грибы, ягоды я рву,
А медведь не спит,
Все на нас глядит!.
Лукошко опрокинулось,
Медведь за нами кинулся!
• . г
По окончании песни «медведь» вскакивает и бежит
за разбегающимися ребятами. Кого он первого поймает,
тот становится новым «медведем», и игра повторяется.
заинька
Играющие по считалке выбирают «заиньку». Все
встают вокруг него, берутся за руки, ведут хоровод
и поют:
123
1ЖНИ н етихи _______
Заинька, у ворот, из ворот,
Серенький, у ворот, из ворот,
Вот так, вот так из ворот!
Заинька, войди в огород,
Серенький, войди в огород.
Вот так, вот так в огород!
Заинька, сорви цвет, сорви цвет,
Серенький, сорви цвет, сорви цвет.
Вот так, вот так сорви цвет!
Заинька, попляши, попляши,
Серенький, попляши, попляши.
Вот так, вот так попляши!
«Заинька» во время исполнения песни движениями
изображает ее содержание.
дукок
Каждый из играющих ребят берет себе название ка-
кого-либо дерева. Затем каждый вслух говорит это на-
звание. У кого из ребят совпадут эти названия (напри-
мер, дубок) ббльшее количество раз, получают право
встать на середину хоровода. Хоровод, двигаясь по кру-
гу, поет про это дерево:
У нас рос дубок —
Вот так таков,
Вот этак таков!
Корень да его —
Вот так глубок,
Вот этак глубок!
Листья да его —
Вот так широки,
Вот этак широки!
124
детские игры
Ветки да его —
Вот так высоки,
Вот этак высоки!
«Дубки» кружатся и показывают движениями, кай
Луббкрос, каков его корень, листья и ветки.
В МАКИ
Играющие, взявшись за руки, становятся в круг.
В середине хоровода садится мальчик, изображающий
«дедушку Ермака». Все ходят вокруг него и поют:
На горе мак, мак,
На зеленой так, так!
Маки-макбвушки,
Золотые головушки!
Мак растет эдак так,
Встанемте все в ряд!
Эй, дедушка Ермак,
Не пора ли трясти-мак?!
«Дедушка Ермак» отвечает:
— Пора!
Все кричат:
— Отряхивай мак! Отряхивай мак!
«Дедушка Ермак» старается убежать из круга, а ре-
бята его удерживают и тормошат.
ЯБЛОНЬКД
Участники игры образуют круг. На середину выхо-
дит девочка-«яблонька», ее имя называется в песне, иона
изображает движениями все, о чем поется. Взявшись за
125
__________детские песни и стихи__________________
•
руки, хоровод движется то в одну, то в другую егороиу,
все поют:
Мы посадим яблоньку —
На горе, на горе,
Наша яблонька расцветет—»
По весне, по весне!
Вырастай, яблонька,
Вот такой вышины;
Распускайся, яблонька,
Вот такой ширины.
Расти, расти, яблонька,
В добрый час,
Потанцуй, Машенька,
Поскачи для нас.
Ой как наша яблонька
Да распустилась.
Ой как наша Машенька
Да закружилась.
А мы нашу яблоньку
Все трясти будем,
А мы сладки яблочки
Собирать будем.
А мы нашу яблоньку
Все пощиплем,
Да от нашей Машеньки
Убежим вихрем!
При словах «такой вышины» и «такой ширины» все
играющие поднимают, а затем разводят руки. При сло«
вах «трясти будем» все плавно подходят к «ябЛоньке»
и движениями изображают, как трясут ее и собирают
упавшие яблоки. Со словами «щипать будем» прибли-
жаются и легко щиплют девочку и тут же разбегаются.
Девочка-«яблонька» бежит ловить: кого поймает, тот
становится на ее место.
126
детские игры
каре
Ребята делятся на две равные команды. Взявшись
за руки, они выстраиваются друг против друга цепочкой
на расстоянии семи-восьми шагов.
Поочередно приближаясь равномерным шагом в такт
песне друг к другу, одна группа играющих пропевает
вопрос, другая — ответ:
— Бояре, мы к вам в гости пришли,
Дорогие, мы к вам в гости пришли!
— Бояре, а зачем вы пришли,
Дорогие, а зачем вы пришли?
— Бояре, нам невеста нужна,
Дорогие, нам невеста нужна!
— Бояре, а какая вам нужна,
Дорогие, а какая вам нужна?
— Бояре, нам вот эта нужна,
Дорогие, нам вот эта нужна!
— Бояре, у ней зубки болят,
Дорогие, у ней зубки болят!
— Бояре, а мы пряничком ее,
Дорогие, а мы пряничком ее!
I
— Бояре, она прянички не ест,
Дорогие, она прянички не ест!
— Бояре, а мы плеточкой ее,
Дорогие, а мы плеточкой ее!
— Бояре, она плеточки боится,
Дорогие, она плеточки боится!
— Бояре, отворяйте ворота,
Отдавайте нам невесту навсегда!
127
детские песни и стихи
• " • 11' *
При словах «Бояре, нам вот эта нужна» выбранная
девочка поворачивается спиной к команде соперников
и в таком положении ходит до конца песни.
После окончания песни она бежит, стараясь про-
рваться через сцепленные руки команды соперников.
Если ей не удастся прорвать цепь, то она остается в этой
команде. А если удастся, то она возвращается в свою
команду и уводит с собой игрока другой команды.
Побеждает команда, которой удается перевести к себе
всех игроков.
Все образцы детского фольклора, вошедшие в первую часть
сборника: колыбельные песни, пестушки и потешки, прибаутки, ско-
роговорки, загадки, календарные песни и заклички, приговорки,
дразнилки, считалки, детские игры,— взяты из собрания известного
музыковеда-фольклориста Г. М. Науменко. Это образцы реально
звучащего в наши дни детского фольклора, записанные Г. М. Нау-
менко в живом бытовании в Ярославской, Владимирской, Рязанской
и Горьковской областях. Колыбельные песни, потешки и прибаутки
записаны от замечательной песенницы и сказочницы А. А. Кочетко-
вой из села Красный Бор Шатковского района Горьковской обла-
сти, а также от обладающих богатым песенным репертуаром
Н. А. Моисеевой из села Троица Любимского района Ярославской
области и К. С. Ларюшкиной из села Секирино Скопинского райо-
на Рязанской области. Большинство считалок, загадок, закличек,
игр записано от самих детей в селах Верхнее Талызино Сеченского
района и Красный Бор Горьковской области. От детей села Секи-
рино Скопинского района Рязанской области записаны календарные
песни.
СКАЗКИ
присказки
НСБЫЛИЦЫ
в. «Ягем-яебеди»

сказки о животных
терем-теремок
ыла муха-горюха.
У какой-то хозяйки накоплено было сметаны череп
(горшок). Ну вот муха-горюха летела и перевернула
его и назвала теремом.
Бежит блоха:
— Кто в тереме, кто в высоком?
А муха отвечает:
— Я, муха-горюха, а ты кто?
— Я блоха-поскакуха. Пусти меня на подворье!
— Иди.
Летит комар:
— Кто в тереме, кто в высоком?
— Муха-горюха.
— Блоха-поскакуха, а ты кто?
— Комар-пискун. Пустите меня на подворье!
— Поди!
Таракан бежит:
— Кто в тереме, кто в высоком?^
— Муха-горюха. *
— Блоха-поскакуха.
— Комар-пискун... А ты кто?
— Таракан-шер кун. Пустите меня на подворье!
— Ну, иди!
131
скажи, присказки, нешлицы
............ - -............ *.. ...»
Вот уж их четверо живут. Бежит ящерица, спра-
шивает:
— Кто в тереме, кто в высоком?
— Муха-горюха.
— Блоха-поскакуха.
— Комар-пискун.
— Таракан-шеркун... А ты кто?
— Ящерица-ширикаленка. Пустите меня!
— Иди!
Живут. Бежит мышь:
— Кто в тереме, кто в высоком?
— Муха-горюха.
— Блоха-поскакуха.
— Комар-пискун.
— Таракан-шеркун.
— Ящерица-ширикаленка... А ты кто?
— Я мышь толста-колокбленка. Пустите меня!
— Иди!
Бежит горносталько:
— Кто в тереме, кто в высоком?
— Муха-горюха.
— Блоха-поскакуха.
— Комар-пискун.
— Таракан-шеркун.
— Ящерица-ширикаленка.
— Мышь толста-колокбленка... Ты кто?
— Я горносталюшко-чирикалюшко. Пустите меня!
— Что ж? Иди.
Вот уж их сколько. Живут да живут. Бежит зайко:
— Кто в тереме, кто в высоком?
— Я, муха-горюха.
— Блоха-поскакуха.
— Комар-пискун.
— Таракан-шеркун.
— Ящерица-ширикаленка.
— Мышь толста-колокбленка.
— Горносталюшко-чирикалюшко... Ты кто?
— Я заюшко-попытаюшко, ушки Долги, ножки коро-
теньки.
— Иди к нам.
Вот живут. Бежит лисица;
— К.то в тереме, кто в высоком?
— Муха-горюха.
132
_____________<?КДЗКИ О ЖИВОТНЫХ______________
— Блоха-поскакуха.
— Комар-пискун.
— Таракан-шеркун.
— Ящерица-ширикаленка.
— Мышь толста-колокбленка.
— Горносталюшко-чирикалюшко.
— Заюшко-попытаюшко... Ты кто?
— Я лисица, подхила гузница *. Пустите меня!
— Поди.
Тоже лисицу пускают. Бежит волк:
— Кто в тереме, кто в высоком?
— Муха-горюха.
— Блоха-поскакуха.
— Комар-пискун.
— Таракан-шеркун.
— Ящерица-ширикаленка.
— Мышь толста-колокбленка.
— Горносталюшко-чирикалюшко.
— Заюшко-попытаюшко.
— Лисица, подхила гузница... А ты кто?
— Я волчище — большой ротище. Пустите меня!
Пустили и того. Идет медведь:
— Кто в тереме, кто в высоком?
— Муха-горюха.
— Блоха-поскакуха.
— Комар-пискун.
— Таракан-шеркун.
— Ящерица-ширикаленка.
— Мышь толста-колокбленка.
— Горносталюшко-чирикалюшко.
—• Заюшко-попытаюшко.
— Лисица, подхила гузница.
— Волчище — большой ротище... Ты кто?
— Я — медведище толсты пятищи...
Всех лапой и затяпал.
•к * Л
Лежит на дороге рукавица. Летит мушка-царица.
— Кто-кто в тереме, кто-кто в высоком?
1 Гузно — низ чего-либо. В данном случае в значении «трус-
девая».
133
сказки. ПРИСКАЗКИ. НЕБЫЛИЦЫ
Видит, никого нет, влезла туда и сидит. Идет зайчик-
степанчик:
— Кто-кто в тереме, кто-кто в высоком?
— Я мушка-царица, а ты кто?
— Я зайчик-степанчик.
— Полезай ко мне.
Стали жить вдвоем. Идет лисичка — сзади спичка.
— Кто-кто в тереме, кто-кто в высоком?
— Я мушка-царица да зайчик-степанчик, а ты кто?
— А я лисичка — сзади спичка.
— Иди к нам.
Стали жить втроем. Идет волчище — серый хвостище.
— Кто-кто в тереме, кто-кто в высоком?
— Я мушка-царица, да зайчик-степанчик, да лисич-
ка — сзади спичка, а ты кто?
— Я волчище — серый хвостище.
— Полезай к нам.
Полез и волк. Пришел медведь толстоногий.
— Кто-кто в тереме, кто-кто в высоком?
— Я мушка-царица, да зайчик-степанчик, да лисич-
ка — сзади спичка, да волчище — серый хвостище,
а ты кто?
— А я медведь толстоногий.
— Полезай сюда.
Полез. Стало пятеро. Посидели, посидели, захоте-
лось есть. Медведь говорит:
— Давайте, кто кого перекричит. Кто дюжей крик-
нет, того не трогать, а кто не докричит, того есть.
Мушка-царица услыхала это и схоронилась в напа-
лочек. Медведь как зарычит во всю рукавицу, а за
ним волк, за волком лисичка, за лисичкой зайчик-сте-
панчик. Все вытянули, один зайчик не дотянул. Все под-
скочили и съели его. Сидели, сидели, опять есть захоте-
ли. Опять стали кричать, кто кого перекричит: не вытя-
нула лисичка — сзади спичка, сейчас подскочили и поре-
шили ее.
— Ну, волчище — серый хвостище, нам с тобой тя-
гаться, кто кого одолеет.
Медведь как закричит, чуть рукавица не разорва-
лась. Волчище — серый хвостище не вытянул. Медведь
и его порешил. Сидел, сидел, есть захотелось. «Где Ж
это мушка-царица, знать, схоронилась». И пошел ее
искать по лесу. А мушка-царица вышла из напалочка
и стал а жить-поживать. - о л

Озаровская О. Э. Бабушкины старины. М., 1922. С. 110—112. По*
пулярнейшая сказка «Терем-теремок» известна по сборнику
А. Н. Афанасьева (№ 82—84), в обработке В. И. Даля, в переска-
зе А. Н. Толстого и во многих других записях. Публикуемый вари-
ант записан в 1915 году от выдающейся пинежской сказительницы
Марии Дмитриевны Кривополеновой (1843—1924), чей образ запе-
чатлен в скульптуре С. Т. Коненкова «Вещая старушка», в триптихе
П. Д. Корина «Древний сказ», в очерках Бориса Шергина, Влади-
мира Личутина, в повести Анатолия Рогова «Махонька». М. Д. Кри-
вополенова мастерски исполняла не только былины, духовные сти-
хи и скоморошины, но и сказки, особенно детские. По свидетельству
современника, «любимыми сказками Кривополеновой были «Муха-
горюха» и «Курочка-ряба». Эти простенькие сказки она исполняла
виртуозно. Концовки давала от себя с неподражаемым юмором».
В сборник включены две сказки, записанные от М. Д. Кривополено-
вой: «Терем-теремок», «Лиса и петух», — и былины «Навило и скомо-
рохи», «Небылица в лицах».
Народные русские сказки и загадки, собранные сельскими учи-
телями Тульской губернии в 1882 и 1863 годах. М., 1882. Изд. 2-е.
С. 7—8. Основным чтением крестьянских детей в Яснополянской
щколе Л. Н. Толстого были, как известно, народные сказки и бы-
лины. Фольклор не только изучался, но и записывался. «Будучи пре-
подавателями в народных школах, мы, сельские учителя,— писал
учитель А. А. Эрленвейн, издавший в 1863 году эти записи,— па до-
суге, по окончании обычных занятий, находили удовольствие в за-
писывании по вечерам сказок, песен, загадок со слов наших учеников
и других случайных посетителей школ из крестьян. Школы эти бы-
ли основаны в селах Тульской губернии Крапивинского уезда, невда-
леке от Ясной Поляны, по инициативе и при содействии графа
Л. Н. Толстого. Собранные сказки, после их издания, должны были
служить в наших школах подспорьем для первоначального чтения
при прохождении грамоты. Такова была первоначальная задача этих
сказок». Но впоследствии оказалось, что эти записи имеют куда
большее значение, чем просто подспорье при изучении грамоты. Ведь
это были одни из самых перрых зайис^й датского фольклора от са-
мих детей, в том числе такой популярнейшей сказки, как «Терем-те-
ремок».
КОЛОБОК
Жили-были старик со старухою. Просит старик:
— Испеки, старуха, колобок.
— Из чего печь-то? Муки нету.
— Э-эх, старуха! По коробу поскреби, по сусеку1
помети, авось муки и наберется.
1 Сусек — закром, засек, а также ларь, в котором хранят муку,
верно.
135
сказки, присказки. невылицы
Взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по
сусеку помела, и набралось муки пригоршни с две.
Замесила на сметане, изжарила в масле и положила на
окошечко постудить.
Колобок полежал-полежал, да вдруг и покатился —
с окна на лавку, с лавки на пол, по полу да к дверям,
перепрыгнул через порог в сени, из сеней на крыльцо,
с крыльца на двор, со двора за ворота, дальше
и дальше.
Катится колобок по дороге, а навстречу ему заяц:
— Колобок, колобок! Я тебя съем!
— Не ешь меня, косой зайчик! Я тебе песенку
спою,— сказал колобок и запел:
Я по коробу скребен,
По сусеку метен,
На сметане мешон
Да в масле пряжон (жарен),
На окошке стужон;
Я У дедушки ушел,
Я у бабушки ушел,
7 У тебя, зайца, нехитро уйти!
Ц покатился себе дальше; только заяц его и видел!..
Катится колобок а навстречу ему волк:
— Колобок, колобок! Я тебя съем.
— Не ешь меня, серый волк! Я тебе песенку спою!
Я по коробу скребен,
По сусеку метен,
На сметане мешон
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;
Я у дедушки ушел,
Я у бабушки ушел,
j Я у зайца ушел,
У 1ебя, волка, нехитро уйти!
И покатился себе дальше; только волк его и видел!»
Катится колобок, а навстречу ему медведь!
— Колобок, колобок! Я тебя съем.
— Где тебе, косолапому, съесть меня!
Я по коробу скребен,
По сусеку метен,
Йа сметане мешон
136
сказки о животных
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;
Я у дедушки ушел,
Я у бабушки ушел,
Я у зайца ушел,
Я У волка ушел,
У тебя, медведь, нехитро уйти!
И опять укатился; только медведь его и видел!..
Катится, катится колобок, а навстречу ему лиса:
— Здравствуй, колобок. Как°й 'гы хорошенький!
А колобок запел:
Я по коробу скребен,
По сусеку метен,
На сметане мешон
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;
Я у дедушки ушел,
Я у бабушки ушел,
Я у зайца ушел,
Я У волка ушел,
У медведя ушел,
У тебя, лиса, и подавно уйду!
— Какая славная песенка! — сказала лиса.— Но
ведь я, колобок, стара стала, плохо слышу; сядь-ка на
мою мордочку да пропой еще разок погромче.
Колобок вскочил лисе на мордочку и запел ту же
песню.
— Спасибо, колобок! Славная песенка, еще бы по-
слушала! Сядь-ка на мой язычок да пропой в последний
разок,— сказала лиса и высунула свой язык.
Колобок сдуру прыг ей на язык, а лиса — ам его!
И скушала.
* Л *
Вот старик со старухой двое жили. Он и говорит:
— Что-ка, бабушка, мне хочется колобков. Нет ли
мучки в лукошке?
Она сходила, там наскребла, несколько колобочков
и спекла. Потащила из печки — колобок пал и покатил-
ся. И человеческим словом заговорил:
— Я У бабушки ушел, я у дедушки ушел.
137
скажи, пжкджи. невылицы
И покатился. Попадается ему волк:
— Колобок-жолобок, я тебя съем!
— Не съешь,— говорит,— я от дедушки ушел, я от
баб)гшки ушел, и от тебя, волка, уйду!
И покатился дальше. Попадается ему заяц:
— Колобок-жолобок, я тебя съем!
— Не съешь,—говорит,-г-я от дедушки ушел, я от
бабушки ушел, я от волка ушел, а от тебя, зайца, и по-
давно уйду!
И покатился. Идет навстречу медведь:
— Колобок-жолобок, я тебя съем!
— Не съешь,— говорит,— я от дедушки ушел, я от
бабушки ушел, я от волка ушел, я от зайца ушел, от
теб«с от медведя, и подавно уйду.
И покатился. Ну и тот лапой махнул. И катится
дальше, попадает лисица:
— Колобок-жолобок, ты на маслице печен, на
одони 1 жаренный, спой-ка мне песенку, я тебя съем!
— О,— говорит,— не съешь: я от дедушки ушел, я от
бабушки ушел, я от волка ушел, я от зайца ушел, от
медведя ушел, от тебя, лисы, и подавно уйду.
Лиса говорит:
— А, колобок-жолобок, сядь ко мне на носок и спой
песенку.
— Я сяду и спою.
— А,— говорит,— я глухая, сядь ко мне на язычок.
Сел колобок, спел песенку, и лисица пасть расшири-
ла и колобок проглонула. Пошел дедка искать колобка,
у всех спросил: не видали колобка-жолобка?
— Видели,— говорят,— он у лисицы сидел.
— Так она, мерзавка, и съела, больше некому.
А она спит, спит, лиса! Вот он ружье приладил
и стрёлил, и лисицу застрелил, и распорол живот, он
тут и есть. И понес домой, лисицу принес и колобка
принес, принес воду — не оживет ли? Искупал, омыл —
не ожил колобок.
— А возьмем-ка мы колобка лучше съедим!
И съели колобка, чаем запили, и сказка вся.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева. М., 1985. Т. 1. № Зв.
Серия «Литературные памятники». Сведений о месте записи нет.
Сказка получила широкую популярность именно в этом вариант#,
* Одонье — остатки, гуща на дне.
136
сказки о животных
а также в пересказе К. Д. Ушинского и в литературной обработке
А. Н. Толстого.
Балашов Д. М. Сказки Терского берега Белого моря. Л., 1970,
Mb 115. Публикуемый фольклорный вариант «Колобка» записан
в 1961 году в беломорской деревне Чаваньга от Марьи Андреевны
Семехиной.
репка
Посеял дедка репку; пошел репку рвать, захватился
за репку: тянет-потянет, вытянуть не может!
Созвал дедка бабку.
) Бабка за дедку,
Дедка за репку —
тянут-потянут, вытянуть не можут!
Пришла внучка.
Внучка за бабку,
Бабка за дедку,
Дедка за репку —
тянут-потянут, вытянуть не можут!
Пришла сучка (собачка).
Сучка за внучку,
Внучка за бабку,
Бабка за дедку,
Дедка за репку —
тянут-потянут, вытянуть не можут!
Пришла нога.
Нога за сучку,
Сучка за внучку,
Внучка за бабку,
Бабка за дедку,
Дедка за репку —
тянут-потянут, вытянуть не можут!
Пришла друга нога.
Друга нога за ногу,
Нога за сучку, '
Сучка за внучку,
Внучка за бабку,
Бабка за дедку,
Дедка за репку —
тянут-потянут, вытянуть не можут!
139
сказки, присказки- невылицы
Пришла третья нога.
Три ноги за две,
Две ноги за ногу,
Нога за сучку,
Сучка за внучку,
Внучка за бабку,
Бабка за дедку,
Дедка за репку —
тянут-потянут, вытянуть не можут!
Пришла четверта нога.
Четыре ноги за три,
Три ноги за две,
Две за ногу,
Нога за сучку,
Сучка за внучку,
Внучка за бабку,
Бабка за дедку,
Дедка за репку —
тянут-потянут, вытянуть не можут!
Пришла пята нога.
Пять ног за четыре,
Четыре ноги за три,
Три ноги за две,
Две ноги за ногу,
Нога за сучку,
Сучка за внучку,
Внучка за бабку,
Бабка за дедку,
Дедка за репку —
тянут-потянут: вытянули репку!
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 89. Записана
в Архангельской губернии А. Харитоновым. В сноске А. Н. Афа-
насьев приводит вариант начала сказки, записанной в Вологодской
губернии: «Был старик со старухою, насеяли репу. «Старуха! — зо-
вет старик.— Я ходил, смотрел: репка частая. Пойдем рвать». При-
шли к репке, посудили-пооудили: как нам репку рвать? Бежит ной{’
ка по дорожке. «Ножка, пособи репку рвать». Рвали-рвали—-не
могли вырвать...»
Широкую известность получил пересказ этой сказки, сделанный
А. Н. Толстым.
140
СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ
петушок-золотой гревешок
Жил-был кот да петух. Кот пошел дрова рубить, пе-
туху наказывает:
— Петька, ты сегодня не подсматривай в окошечко,
лиса обманет, тебя утащит.
Кот ушел, а петух на окно и вскочил:
— Ку-ка-ре-ку!
Я остряпался,
Оляпался,
Масленым крылышком]
Помазался.
А лиса подходит»
— Петушок, петушок,
Золотой гребешок,
Высунь головку на уличку:
Здесь красны девицы
Катаются,
Золотые челночки
Ломаются.
Петух высунул голову, она и потащила его. Он
кричит»
— Котья-братья,
Несет меня лиса
По мхам,
По болотам,
По кривым
Наволокам
Ну, нот топоренок взял, прибежал, петуха отнял,
ливу напинал, домой принес. Опять на второй день по-
ходит рубить дрова:
— Ну, Петька,— говорит,— не подсматривай в окош-
ко, лиса обманет, утащит.
Только уШел, Петух опять прыгнул на окно:
— Ку-ка-ре-ку!
Я остряпался,
1 Нйволок—песчаный (наволоченный) мыс.
141
скажи, присказки. невылиць»
Оляпался,
Масленым.крылышком
Помазался.
А лиса тут уже караулила:
— Петушок, петушок,
Золотой гребешок,
Высунь головку на уличку:
Цояре проехали,
Пшено просыпали.
Он головку-то высунул на улицу только в окно, да
она опять его огрибчила и понесла. Он опять кричит:
— Котья-братья,
Несет меня лиса
По мхам,
По болотам,
По кривым
Наволокам.
Кот услышал опять. Услышал, пришел, петуха отнял,
лису напинал, принес домой.
— Ну, Петька, завтра уйду далеко, не услышу, не
скачи,— говорит,— на лавку, не подглядывай в окошко,
лис§ обманет, утащит тебя.
Только кот ушел, петух опять на лавку вскочил
и в окно смотрит:
\ — Ку-ка-ре-ку!
Я остряпалея,
Оляпался,
Масленым крылышком
Помазался.
Алиса тут как тут караулит:
— Петушок, петушок,
Золотой гребешок,
Высунь головку на уличку:
На улице
Сидят курицы.
Петушок опять и высунул. Высунул голову, она
Ж утащйла. Он кричал, кричал:
— Котья-братья,
Несет меня лиса
142

ослзки. присказки. нсвылицы
По мхам,
По болотам,
По кривым
Наволокам.
Кот больше и не услышал. Лиса принесла его в свою
избушку, отрезала голову, выщипала, поджарила.
Кот пришел, петуха нету. Пошел искать (у него гус-
ли еще были), пришел к лисы избушке и сидит, играет:
— Ти-ли, ти-ли,
Най-най-най!
По здорову ли,
Лизаветушка, живешь
Со своими
Со малыми
Со детушками?
А у ней было три дочки: Чутчелка, Падчелка и По-
дай-чулочек-на-прилавочек. Посылает Чутчелку:
— Иди, веселого батюшку зови на именины — есть
свежей петунины.
Та пришла, раскланялась:
— Веселый батюшка, пойдемте к моей матушке на
именины, есть свежей петунины.
Он смотрел, смотрел, тую тяпнул (мешок был с со-
бой взятый) да под мешок,- да сам сел на нее. Опять
сидит и играет:
— Ти-ли, ти-ли,
Най-най-най!
По здорову ли,
Лизаветушка, живешь
Со своими
Со малыми
Со детушками?
— Ой, Падчелка, вишь она расслушалась,— гово-
рит,— песен евоных, зови веселого батюшку на имени-
ны — есть свежей петунины.
Та пришла, раскланялась:
— Веселый батюшка, пойдемте к моей матушке на
именины есть свежей петунины.
Он опять и тую тяпнул, в мешок да сел наверх.
144
скд?ки О животных
Ждала, ждала, нету.
— Ну, Подай-чулок-на-прилавочек, давай иди,—
говорит,— зови веселого батюшку на именины — есть
свежей петунины.
Та пришла, раскланялась:
— Веселый батюшка, идем к моей матушке на име-
нины есть свежей петунины.
Он и тую опять сгрибчил в мешок и сидит опять
играет:
— Ти-ли, ти-ли,
Най-най-най!
По здорову ли,
Лизаветушка, живешь
Со своими
Со малыми
Со детушками?
Она сама пришла, раскланялась:
— Веселый батюшка, идем ко мне на именины
есть свежей петунины.
Он смотрел, смотрел, да и лису стяпнул. Стяпнул
лису, завязал в мешок, волочил, волочил по кореньям,
по пеньям, по каменьям, да и убил их всех. Убил да
и вытряс на камни.
Вдруг прилетает ворон с вороненком. Он сидел, си-
дел да вороненка-то у него и тяпнул.
Ворон молится:
— Отдай, кот, вороненка, что хочешь, то тебе
и сделаю.
—• А если слетаешь за тридевять земель, за триде-
вять морей, принесешь пузырек мертвой воды да дру-
Г*юй живой?
— Слетаю.
Ну и полетел. Прилетел обратно, прилетел скоро
и принес пузырьки с водой. Кот сложил вместе косточ-
ки петуньи: мертвой водой прыснул — петух весь
рперился, а живой как прыснул — петух на ноги
Вскочил.
— Ку-ка-ре-ку1 — говорит,— как я долго спал!
— Ах ты, дурак, если бы не я, так ты бы тут и век
проспал.
Ну и сказке конец.
143
скжи. присказки, небылицы
Я там была, чай-кофе пила, дали чашку с дырой,
рот был крйвой, по усам текло, а в рот не попало
ничего.
Жили-были. Библиотека молодой семьи. М., 1988. Т. 11. С. 72—*
75. Сказка «Петушок — золотой гребешок» широко известна по сбор-
нику А. Н. Афанасьева (№ 37—38) и в пересказе А. Н. Толстого.
Публикуемый фольклорный вариант записан мной в 1985 году
в Заонежье, в деревне Пелтега, от Прасковьи Степановны Мошнико-
вой (1908 г. р.), обладающей обширным песенным и сказочным ре-
пертуаром, в том числе и детским. Она росла сиротой и, как боль-
шинство сирот, уже с четырех лет стала нянькой, а с десяти — ко-
ров доила, с одиннадцати — носила воду под ушата, с тринадцати —
ходила на прокосе со взрослыми. Всю жизнь, по ее словам, провела
на трудах, вырастив десятерых своих детей. И всю жизнь пела.
«Не с песней бы жить,— говорит она,— не выдержала бы». Даже
самые традиционные сюжеты приобретают у Прасковьи Степановны
черты новизны, она мастерски обогащает их стихотворными при-
сказками (см. сказку «Лапоток»).
ВОЛК И КОЗА
Где-то когда-то шла брюхатая коза. Подошла она
к яблоне и. говорит:
— Яблонь, яблонь! Пусти меня окотиться под себя.
Яблонь не пустила, сказала:
— Яблочко отпадет, козленка ушибет, тебе ж невы-
годно будет.
Коза подошла к орешне, чтоб она пустила ее око-
титься; и орешяя не пустила, сказала:
— Орех упадет, козленка ушибет.
Нечего делать — коза пошла как не солоно щи хле-
бала. Вот шла, шла она и видит — стоит избушка, к ле-
су передом, а к ней задом. Тут коза сказала:
— Избушка, избушка! Обратись ко мне передом,
а к лесу задом: я войду в тебя.
Избушка обратилась, и коза вошла в нее котиться,
и окотилась. Тут коза расположилась как дома; начала
нередко оставлять своих козляточек в этой избушке под
запором, а сама ходить в лес — траву есть.
Вот однажды — только коза ушла от козляточков —
приходит к дверям избушки бирюк (волк) и кричит
толстым голосом:
146
СКАЖИ О ЖИВОТНЫХ
Козлятушки-ребятушки!
Отопритеся, отомкнитеся!
Я — ваша мать пришла,
Молока принесла;
Бежит молочко по вымечку,
Из вымечка в корытце,
Из корытца в сыру землю.
Козлятки узнали, что голос не их матери, и не от-
перли двери.
— У наше# маменьки,— говорят они,— не такой
голос; у ней голосок тонкий и нежный.
Скоро после того, как ушел бирюк, приходит к две-
ри их мать и кричит:
Ой, детушки,
Отопритеся, отомкнитеся!
Я—ваша мать пришла,
Молока принесла Ч
Я на бору была,
Скорваду (дикий лук) глодала;
Молочко течет по вымечку,
Из вымечка в корытце,
Из корытца в сыру зевдлю.
Козлятки отперли ей и начали пить молочко.
Между тем бирюк пришел к кузнецу и говорит ему:
— Кузнец, кузнец! Сделай мне тоненький язычок.
Кузнец сделал ему.
Вот как наелись, напились козлятки, коза опять
в лес ушла, строго приказав деткам никого не пускать
й себе. Только коза ушла, приходит к дверям прежний
бирюк и начал кричать голосом, похожим на голос их
матери:
Ох, детушки,
Отопритеся, отомкнитеся!
Я — ваша мать пришла,
Молока принесла;
Бежит молочко по вымечку,
Из вымечка в корытце,
Из корытца в сыру землю.
1 Прибавляют еще: «Творогу-то на рогу, а сметанки на боку»;
«молока полны бока». (Прим. А. Н. Афанасьева.)
147
скщи. присказки, небылицы
Козлятки не разгадали голоса и отперли бирюку.
Бирюк почти всех их поел (только один маленький коз-
ленчик спрятался под печь), поел, оставил одну шерст-
ку да косточки и ушел в лес.
Пришла коза, кричит у двери, и козленчик отпер ей.
Тут она собрала шерстку, иссушила на печи и смолола
как муку: через день затеяла блины и вздумала по-
звать к себе в гости бирюка, а бирюка она видывала
у своей кумушки — лисы. Затеяв блины, коза приходит
к куме и просит ее к себе в гости с тем бирюком. Лиса
дала верное ей слово, и коза воротилась домой.
Вот поутру рано, еще часов в пять, приходит к козе
лиса с бирюком, а этот бирюк такой гладыш (гладкий,
тучный, жирный) стал, что коза и не узнала его. Сели
они за стол; коза подала им тарелки, ножи и вилки,
масло и сливки, и стали есть блины. Между тем коза
полезла в подпол за сметаною, а у самой не то на
уме; взяла с собой туда жару (горящие угли) и развела
огонь, а около огня натыкала много железных тычек
(гвоздей).
Только гости покушали блинов, коза и говорит им:
не угодно ли будет им поиграть в ее любимую игру.
Они согласились. Коза тотчас вынула одну доску
из пола и, не приказывая им подходить близко, го-
ворит:
— Вот моя игра: прыгать через эту дыру скоро
и без отдышки.
Лиса с козою тут же перепрыгнули; за ними сряжа-
ется (готовится) прыгать толстый бирюк. Лишь только
прыгнул, зацепил ногою за половицу и упал в дыру,
а там на железные тычки и огонь. Коза с лисою при-
крыли его доскою, и бирюк сгорел. Тут коза с лисою
сделали чудесный помин по бирюке: наелись, напились,
вышли на двор; коза проводила куму, а сама с своим
козленком стала жить да поживать и молочко для коз-
ленка добывать.
Народные русские сказки Д. Н. Афанасьева, № 54. Записано
в 1848 году в Липецком уезде Тамбовской губернии. Сказка Полу-
чила широкую популярность в пересказе А. Н. Толстого.
148
скажи о животных
коза лупленая
Жили да были мужик да жонка, да девка. И у них
ничего не было — ни ножа, ни топора. Они купили козу
за три гроша да спровадили девку пасти. Она весь день
пасла, да и повалила домой и говорит:
— Пригнала.
Хозяин и сидит у крыльца:
— Козанька-коза, ела ли чего?
— Нет, не ела я, а как бежала через мосточек,
ухватила кленовый листочек, как бежала через гребёль-
ку (реку), ухватила водицы капельку.
Он девку напорол и прогнал. На другой день он по-
слал жонку. Она пасла, пасла и домой повалила.
Хозяин и кличет у крыльца:
— Козанька-коза, ела ли чего?
— Нет, не ела, а как бежала через мосточек, ухва-
тила кленовый листочек, а как бежала через гребёльку,
ухватила водицы капёльку.
Он тоже ее напорол и прогнал, жону-ту.
Назавтра сам пошел, да пас. Как погнал домой, обо-
гнал ее, да и сел на крыльцо и спрашивает:
— Козанька-коза, ела ли чего?
А она опять:
— Нет, как бежала через мосточек, ухватила клено-
вый листочек, как бежала через гребёльку, ухватила
водицы капёльку.
Он взял да ее напорол и пошел нож ковать, да то-
пор бить, хотел хозяйку созвать да мясом накормить.
Коза оторвалась и убежала.
Добежала до избушки. Да на печку засела. Пришел
заинька:
— Кто у меня?
— Я, коза-дереза, за три гроша куплена, бока луп-
лены, рожками затопчу, хвостиком замету!
Пошел зайко на дорожку, сел и плачет. Идет корова.
: — Ты пошто, зайко, плачешь?
— Да как мне не плакать, как не рыдать, сидит
у меня коза-дереза, бока луплены.
— Пойдем со мной, я ее выгоню.
Зашли, и корова говорит:
149
скажи, присказки, невылицы
— Кто в избе?
’— Я, коза-дереза, бока луплены, за три гроша куп-
лена, затопчу тебя ногами, заколю тебя рогами, хвости-
ком замету!
Они и побежали. Сидит зайко у дороги, плачет. Идет
конь.
— Пошто, зайко, плачешь?
— Как мне не плакать, сидит у меня коза-дереза,
бока луплены.
Конь и говорит:
— Я ее прогоню.
Ну, пошли. Пришли к избушке.
— Кто зашел в избу?
— Я, коза-дереза, бока луплены, за три гроша куп-
лена, топи-топи ногами, заколю тебя рогами!
Они и убежали. Идет медведь.
— Пошто, зайко, плачешь?
— Как мне не плакать, сидит у меня в избушке ко-
за-дереза, бока луплены.
— Идем, я ее прогоню.
Приходят в избу:
— Кто в избу зашел?
— Я, коза-дереза, за три гроша куплена, во все бока
луплена, заколю тебя рогами, затопчу тебя ногами, хво-
стиком замету!
Они и убежали.
Сидит зайко, плачет. Идет петушок:
— Пошто, зайко, плачешь?
— Как же мне не плакать, как не рыдать, сидит
у меня в избе коза-дереза.
— Пойдем, я ее выгоню.
— Нет, с тобой не прогнать, корова гнала — не про-
гнала, конь гнал — не прогнал, медведь гнал—не про-
гнал, где тебе прогнать!
— Ничего, пойдем.
А пришли они к избе, и петух как закричит:
— Ку-ка-ре-ку, я в красных сапогах, в красном са-
рафане, я кошу, кошу, кошу, тебе голову скошу.
Коза испугалась, да побежала, да пала, да
и убилась,
*
Карнаухова И. В. Сказки и предания Северного края. M.j JL,
1934. № 72. Сказка «Коза лупленая» известна по собранию А. Н. Афа*
150
ЩЗКИ О ЖИВОТНЫХ
насьева (№ 60—61) и в литературной обработке А. Н. Толстого.
Публикуемый фольклорный вариант записан в 1927 году в пинеж-
ской деревне Поганец от двенадцатилетней сказочницы Анисьи
Храмцовой. «Коза-дереза»,— сообщает собирательница И. В. Кар-
наухова,— одна из распространеннейших детских сказок. Аниска
рассказывает ее очень эффектно, оттеняя голоса всех зверей, играя
на звукоподражании и даже слегка изображая (так, она «бьет
копытом» землю, когда говорит от имени коня, вытирает кулакам
глаза, когда плачет заяц, и т. д.)». См. сказку «Глупые люди».
лисичка-сестричка
и волк
Жили себе дед да баба. Дед говорит бабе:
— Ты, баба, пеки пироги, а я поеду за рыбой.
Наловил рыбы и везет домой целый воз. Вот едет
он и видит: лисичка свернулась калачиком и лежит на
дороге. Дед слез с воза, подошел к лисичке, а она не
ворохнется, лежит себе как мертвая.
— Вот будет подарок жене,— сказал дед, взял ли-
сичку и положил на воз, а сам пошел впереди.
А лисичка улучила время и стала выбрасывать по-
легоньку из воза все по рыбке да по рыбке, все по
рыбке да по рыбке. Повыбросила всю рыбу, и сама
ушла.
— Ну, старуха,— говорит дед,— какой воротник
привез я тебе на шубу.
— Где?
— Там, на возу: и рыба, и воротник.
Подошла баба к возу! ни воротника, ни рыбы, и на-
чала ругать мужа:
— Ах ты, старый хрен! Такой-сякой! Ты еще взду-
мал обманывать!
Тут дед смекнул, что лисичка-то была не мертвая;
погоревал, погоревал, да делать-то нечего.
А лисичка собрала всю разбросанную по дороге
рыбу в кучу, села и ест себе. Навстречу ей идет волк:
— Здравствуй, кумушка!
— Здравствуй, куманек!
— Дай мне рыбки!
151
СКАЖИ. ПРИСКАЗКИ, небылицы
— Налови сам, да и ешь.
— Я не умею.
— Эка, ведь я же наловила; ты, куманек, ступай нй
реку, опусти хвост в прорубь — рыба сама на хвост на-
цепляется, да смотри, сиди подольше, а то не наловишь.
Волк пошел на реку, опустил хвост в прорубь; дело-
то было зимою. Уж он сидел, сидел, целую ночь проси-
дел, хвост его и приморозило; попробовал было при-
подняться: не тут-то было.
— Эка, сколько рыбы привалило, и не вытащишь! —
думает он.
Смотрит, а бабы идут за водой и кричат, завидя
серого:
— Волк, волк! Бейте его! Бейте его!
Прибежали и начали колотить волка — кто коромыс-
лом, кто ведром, чем кто попало. Волк прыгал-прыгал,
оторвал себе хвост и пустился без оглядки бежать.
«Хорошо же,— думает,— уж я тебе отплачу, кумушка!»
А лисичка-сестричка, покушамши рыбки, захотела
попробовать, не удастся ли еще что-нибудь стянуть; за-
бралась в одну избу, где бабы пекли блины, да попала
головой в кадку с тестом, вымазалась и бежит. А волк
ей навстречу;
— Так-то учишь ты? Меня всего исколотили!
— Эх, куманек,— говорит лисичка-сестричка,— у те-
бя хоть кровь выступила, а у меня мозг, меня больней
твоего прибили; я насилу плетусь.
— И то правда,— говорит волк,— где тебе, кумушка,
уж идти; садись на меня, я тебя довезу.
Лисичка села ему на спину, он ее и понес. Вот ли-
сичка-сестричка сидит да потихоньку и говорит:
— Битый небитого везет, битый небитого везет.
— Что ты, кумушка, говоришь?
— Я, куманек, говорю: битый битого везет.
— Так, кумушка, так!
— Давай, куманек, построим себе хатки?
— Давай, кумушка!
— Я себе построю лубяную, а ты себе ледяную.
Принялись за работу, сделали себе хатки: лисичке —
лубяную, а волку — ледяную, и живут в них. Пришла
весна, волчья хатка и растаяла.
— А, кумушка! — говорит волк.— Ты меня опять
обманула, надо тебя за это съесть.
152
_ сказки о животных
— Пойдем, куманек, еще покопаемся (поспорим),
кому-то кого достанется есть.
Вот лисичка-сестричка привела его в лес к глубокой
яме и говорит:
— Прыгай! Если ты перепрыгнешь через яму — тебе
меня есть, а не перепрыгнешь—мне тебя есть!
Волк прыгнул и попал в яму.
— Ну,— говорит лисичка,— сиди же тут! — И сама
ушла.
Идет она, несет скалочку (бересту) в лапках и про-
сится к мужичку в избу:
— Пусти лисичку-сестричку переночевать.
— У нас и без тебя тесно.
— Я не потесню вас: сама ляжу на лавочку, хвостик
под лавочку, скалочку под печку.
Ее пустили. Она легла сама на лавочку, хвостик под
лавочку, скалочку под печку. Рано поутру лисичка вста-
ла, сожгла свою скалочку, а после спрашивает:
— Где же моя скалочка? Я за нее и гусочку не
возьму?
Мужик — делать нечего — отдал ей за скалочку гу-
сочку; взяла лисичка гусочку, идет и поет:
Ишла лисичка-сестричка по дорожке,
Несла скалочку;
За скалочку — гусочку!
Стук, стук, стук! — стучится она в избу к другому
мужику.
— Кто там?
— Я — лисичка-сестричка, пустите переночевать.
— У нас и без тебя тесно.
— Я не потесню вас: сама ляжу на лавочку, хвостик
под лавочку, гусочку под печку.
Ее пустили. Она легла сама на лавочку, хвостик под
лавочку, гусочку под печку. Рано утром она вскочила,
схватила гусочку, ощипала ее, съела и говорит:
— Где же моя гусочка? Я за нее индюшечку не
возьму?
Мужик — делать нечего — отдал ей за гусочку ин-
дюшечку; взяла лисичка индюшечку, идет и поет:
Ишла лисичка-сестричка по дорожке,
Несла скалочку**
153
«ажн, н^лицы
. За скалочку — гусочку,
За гусочку — индюшечку!
Стук, стук, стук!—стучится она в избу к третьему
мужику.
— Кто там?
— Я — лисичка-сестричка, пустите переночевать
У нас и без тебя тесно.
' — Я не потесню вас: сама ляжу на лавочку, хвостик
под давочку, индюшечку под печку.
Ее пустили. Вот она легла на лавочку, хвостик под
лавочку, индюшечку под печку. Рано утром лисичка
вскочила, схватила индюшечку, ощипала ее, съела и го-
ворит:
— Где же моя индюшечка? Я за нее не возьму и не-
весточку?
Мужик — делать нечего — отдал ей за индюшечку
невесточку; лисичка посадила ее в мешок, идет и поет:
Ишла лисичка-сестричка по дорожке,
Несла скалочку;
За скалочку — гусочку,
За гусочку — индюшечку,
За индюшечку — невесточку!
Стук, стук, стук! — стучится она в избу к четвертому
мужику.
— Кто там?
— Я — лисичка-сестричка, пустите переночевать,
— У нас и без тебя тесно.
— Я не потесню вас: сама ляжу на лавочку, хвостик
под лавочку, а меток под печку.
Ее пустили. Она легла на лавочку, хвостик под ла-
вочку, а мешок под печку. Мужик потихоньку выпустил
из мешка невесточку, а впихал туда собаку. Вот поутру
лисичка-сестричка собралась в дорогу, взяла мешок,
идет и говорит:
— Невесточка, пой песни!
А собака как зарычит. Лисичка испугалась, как
шваркнет мешок с собакою да бежать.
Вот бежит лисичка и видит: на воротах сидит пету-
шок. Она ему и говорит:
— Петушок, петушок! Слезь сюда, я тебя испове-
даю: у тебя семьдесят жен, ты завсегда грешон.
Петух слез; она хвать его и скушала»
164
_______________сказки о животных__________________
Л * Л
1
Жили-были волк да лиса, У лисицы была избушка
ледяная, у волка — хвояная. Весна пришла, у лисы изба
и растаяла. Она и пошла к волку даваться (просить)
жить. А волк не пускает:
— Некуда, я сам на печи, а хвост на полатях, боль-
ше и некуда!
— А я,— говорит,— хоть под веничек, этта посижу
маленько.
— Ладно,— говорит,— посиди под веничком, по-
грейся.
Она посидела, посидела, да и говорит:
— Куманек, я озябла, мне бы хоть под лавочкой по-
лежать!
— Ну, полежи,— говорит.
Лежала, лежала.
— Кум,— говорит,— я озябла, мне бы хоть на лавоч-
ке полежать, растянуться!
— Ну, полежи!—говорит.
Лежала, лежала, опять спина озябла у кумы на
лавке.
— Пусти меня,— говорит,— кум, на печку, погреть-
ся маленько!
Ну, он пустил ее на печь, сам сошел, наверно, как
пустил на печь. На печи лежала, лежала, учуяла дух —
у волка бочка с маслом была на подволоке (чердаке);
учуяла, что дух-то — маслом несет, хвостом-то и засту-
палась:
— Кум, кум,— говорит,— меня бабить (принимать
роды) зовут!
— Поди,— говорит,— сходи, кума, побабь, тебе хоть
на нарукавники дадут, побабишь хоть,— говорит.
Она и побежала. В бочку масла забралась, полиза-
ла, полизала, да и вернулась домой, разлеглась, повали-
лась, наелась, дак как барыня спит. Он спросил у нее:-
— Кого бог дал?
— Початочек! — говорит.
Опять день ли, два прошло, она опять запостукивала
хвостом:
— Кум, а кум, меня опять бабить зовут!
Ну, он опять:
— Сходи, как уж зовут, надо сходить побабить.
155
СКАЗКИ. ПрИСКД?КИ.Н^Ь1ЛИЦЫ
Она опять сходила, полизала, не могла долизать.
Пришла, он опять и спрашивает:
— Кого бог дал?
— А серёдышек,— говорит.
Опять день ли, два прошло, она опять запостукивала
хвостом — надо масло сходить долизать. Он опять го-
ворит:
— Иди, бабь, больше волчонков будет да лисенков.
Вот они жили-пожили, а волк-то стал именинник.
— Кума,— говорит,— настряпай шанег (ватрушек).
Сдружились, верно. Вот она настряпала, он и го-
ворит:
— Поди, сходи на подволоку, у меня там масло есть,
да намажь шаньги!
Она пришла:
— Кумушко, никакого там масла на подволоке нет!
Пошел сам проверить, а масла нету.
— Ты,— говорит,— наверно, кума, съела!
— Нет, наверно, ты сам, ты старый стал, так не
помнишь!
Заспорили дак, лиса-то хитрая:
— Повалимся на печь, давай, который в масле
будет, тот и масло съел.
Поели шанег, чаю попили и повалились спать,
а волк-то старый был, да уж винца выпил на имени-
нах, да и заспал крепко. Лиса-то встала — вся в мас-
ле — так скорей волка вымазала, сама вымылась да
и забудила волка:
, — Вставай, кум, ты,— говорит,— масло съел!
; Волк встал.
— Вот,— говорит,— я старый стал, такой бестолко-
вый, чуть тебя не выгнал!
Да так и стали жить, с лисой сдружились, так
и стали жить. Лиса уж все его обманывала. Богатый
был, верно, волк, с маслом жил, дак.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 1, Сказка запи-
сана самим А. Н. Афанасьевым в 1848 году в Бобровском уезде
Воронежской губернии.
Балашов Д. М. Сказки Терского берега Бедого моря. Л., 1970,
№ 103. Сказка записана в 1961 году от Ольги Николаевны Придан*
НИКОВОЙ.
Лиса — самый популярный герой русского «животного эпоса»,
156
сказки о животнь1Х
о ней известно почти семьдесят оригинальных сказочных сюжетор
и вариантов. Широкую популярность получили литературные обра-
ботки В. И. Даля, Г. П. Данилевского, А. Н. Толстого.
лиса-повитуха
Жили-были куманек да кумушка, волк да лисица*
Вздумали они построить себе из снегу избушку и жить
добром. Вздумано, взгадано и сделано. Не скоро дело
делается, скоро сказка сказывается. Вот они и построи-
ли избушку возле деревушки. Куманек кормил свою
кумушку телятиною да бараниною, а кума его — куроч-
ками да цыплятами.
Однажды кумушка говорит своему куманьку:
— Куманек, пойдем вместе в деревню и полакомим-
ся. Я буду сторожить, а ты будешь носить.
Вот отправились на охоту, пришли в деревню?
а в деревне все мужики и бабы на сенокосе, а малы
ребятишки в горохе.
— Ну, кум, теперь нам раздолье; хоть всю деревню
шаром покати! Теперь своя воля и наша доля.
И лиса улизнула в стайку (хлев для скотины)
и двух кур удушила; пришла и добычу принесла и куму
говорит:
— Теперь, куманек, ты ступай, твоя череда! Я стану
сторожить и на все стороны глядеть.
Волк пробежал половину деревни, и послышался ему
лай собаки, запертой в избе; он проскакал всю деревню
и остановился за погребом. Видит, что нет за ним ни-
какой погони, что в деревне нет ни шуму, ни гаму,
и лиса-кумушка никакой вести ему не дает, волк тихо*
хонько отворил погреб, схватил кринку масла — и был
таков. Пришли домой, зажарили добычу, съели и легли
отдыхать.
Лисе показалось масло вкусно, захотелось еще поли-
зать и отведать маслица голичком (чистого). Вот она
тихонько встала и к кринке подошла; на ту пору волк
пробудился и с боку на бок перевалился. Лиза брызг-
нула (отскочила) от кринки и снова улеглась. Волк до-
гадался, что кумушка-лиса хочет маслицем поживиться,
157
скл^. прискдэки. невылицы
встал и вынес кринку в сени и поставил на высокую
палицу, чтоб кумушке не достать. Как ухитрить— кума
обмануть и маслица отведать?
Вот волк ушел в лес за дровами, чтобы печку зато-
пить; в ту пору Лиса Патрикеевна приставила лесенку
на потолок (настил досок под крышей), вскочила по ней
и с потолка на полицу, обнюхала масло, хотела поли-
зать, да побоялась, чтоб кум не застал. Скорехонько
воротилась, села к печке и ждала кума; а кум что-то
долго запоздал, бегал от собак, поздно пришел, жало-
вался, что оченно устал, и лег спать не евши.
Ночью лиса, лежа под окном, стук в стену хвостом
и чужим голосом говорит:
— Матушка-кормилица! Помоги, пособи горю, не
дай умереть!
ч — Кто там,—говорит волк,— что такое?
\ — Ах, куманек, кролик зовет меня в повитушки.
>— Беги да к свету вернись!
•— Коли бог даст счастливо, я тотчас прибегу.
х7 Хлопнула дверьми, стукнула запором, а сама ни вон
из сеней. Коль скоро все приумолкло и волк захрапел,
лиса шмыг на потолок, а с потолка на полицу и к маслу.
Заря на дворе, и наша лиса перед волком в избе.
— Что, кумушка, кого бог дал?
— Початышек, куманек, початышек!
На другую ночь лиса ту же хитрость повторила
и, стукнув запором, перед волком явилась.
— Что, кумушка, кого бог дал?
— Середышек, куманек, середышек!
В третью ночь кума то же сотворила и волку объ-
явила:
— Последышек, куманек, последышек!
Однажды волк лисе говорит:
— Кумушка, мы теперь масло-то к празднику побе-
режем, а о празднике сотворим пир на весь мир и на
славу добрым людям.
— Как же, куманек, сохраним, сохраним! Ведь ты
его сам упрятал, и некому взять.
Перед праздником оба отправились на охоту. Волк
притащил за уши свинью да ягненка, а лиса курицу да
цыпленка, и пошли наши стряпать.
158
________________сказки о животных
Все приготовлено, только маслицем сподобить да
гостям подать; ведь для праздника надобно же и сна-
добье!
— Куманек,— говорит лиса,— сходи-ка да принеси
маслица-то.
— Сейчас, сейчас, кумушка! — и вышел.
Взял волк с пблицы кринку, но кринка пуста, и мас-
ла нет. Волк изумился и кричит:
— Кума! Где масло? Кто съел его? Кума, ты съела!
— Что ты, куманек! Я масла и в глаза не видала
и близко не бывала. Ты поставил масло высоко
и знаешь, что мне не достать. Не сам ли ты съел, а на
меня сваливаешь?
— Так кто же его съел?
— Верно, ты сам, кум, и хочешь меня провести; пол-
но шутить, меня не обманешь.
Волк начал сердиться и ротиться (клясться), что он
масла не едал и что лиса его съела.
— Полно, куманек, полно шутить. Вот спознаем:
кто масло съел? Кто съел, у того оно вытопится; надо
лечь брюхом к огоньку, испробуем-ка? Подай-ка крин-
ку-то, я хоть пустую посуду уберу.
Волк отдал кринку, а лиса в кринку лапу и обшари-
ла (вытерла) всю. Вот легли наши против печки
к огоньку. Волка пригрело, и он захрапел. Лиса выма-
рала лапой пол перед волком и лапой же провела по
волчьему брюху. Волк спросил:
— Что ты, кума, делаешь?
— А вот смотрю, как у тебя масло вытапливается;
смотри-ка, ты и пол-то замаслил. Вишь, я правду ска-
зала, что кто масло съел, у того и вытопится.
Волк провел по брюху лапою и нашел, что оно
в масле.
— Что, куманек, не стыдно ли свой грех на чужих
сваливать? Отпирайся теперь, вор, а укоры-то верные.
Волк осердился, с досады и горя пустился бежать
и домой не воротился. Пришло лето, изба растаяла.
Волк эту быль мне сам рассказывал и заверял, что впе-
ред никогда не станет жить вместе с лисою.
I
Русские народные сказки А. Н. Афанасьева, № 12. В собрании
А. Н. Афанасьева представлено пять вариантов этого популярного
сказочного сюжета (№ 9—13); публикуемый записан в Никольском
уезде Вологодской губернии.
169
СКДЭКИ.ПрИСКДЗКИ. НЕБЫЛИЦЫ
лиса и петух
ч
Идет лисица из-за девяти пустыней ’.
Не пила и не ела и тошно есть захотела.
Увидела петуха на высоком дереве, стала его прель-
щати, стала его называти:
— Духовно ты дитятко, красота твоя несказанная,
брови твои, как у соболя, очи твои, как у сокола, щечки
твои, как маков цвет! Спустись ты на земельку!
А петух ослушался (заслушался) на Лисицыны бас-
ни— с ивинки на ивинку, с кустышка на кустышек,
да и спускается на земельку. А лисица тошно есть хо-
чет, целиком хочет петуха проглотнуть; она и схватила
его в когти.
Он говорит:
— Лисица, спусти меня, петуха! Я был в Даниловой
монастыре, записали меня в папершики (писаря); хо-
чешь, я тебя просвирней запишу? Там мягкие просвир-
ки да сладкие орехи...
Она и захотела мягкие просвирки и сладкие орехи...
и упустила петуха.
Он и взлетел на старо на древо, на высоко, петух-от
и запел лисице:
— Мати-лисица! Мягки ли те просвирки, сладки ли
те орехи?
Лисица пошла — завыла:
— Где я ни бывала, этакого сраму не видала!
Так ее петух присрамил, надо ей голодом идти.
* * Л
Шла лисица ко крестьянскому двору. Хотела выта-
щить из курят куренка, из хлева теленка. Петух услы-
хал, ногами затопал, закричал.
Мужики услыхали, оружья схватили, лисицу стре-
лять побежали. С того страху лисица побежала, три дня
под одним кустом лежала. Пала ясна погода. Полетел
петух в лес летать. С древа на древо летает, с ветки на
ветку перелетывает.
1 Имеются в виду пустынные, глухие места,
160
сюрки <? животных
*
Услыхала лиса петуха в лесу. Подходит к петуху
близко, кланяется низко.
— Здравствуй, чадо мое петушье! Тридцать лет мяс-
ного не вкушаю, а тебя видеть хочу и исповедать!
Имел,— говорит,— ты жен по двадцати, имел и по три-
дцати, должен иметь жену законну, другуя наложну.
А без третьей обходиться нельзя.
Услыхал петух свои тяжки велики грехи, хотел сесть
на траву, а сел на лисью главу. Схватила лисица петуха
в когти, запустила в него ногти, крылья на сторону за-
'воротила.
Петух закричал необычайным гласом:
•— О мати моя, лисица! Таково ли твое покаяние!
— О вор-петух! Ты надо мной насмеялся! Когда
я шла по крестьянскому двору, хотела вытащить из ку-
рят куренка, из хлева теленка, тебя не ворогуша ли
йодколол, что ты затрясся!
— О мати моя, лисица, один ра-б двум рабам не
служит! Я хозяину служу,— говорит.— Послушай, мати
моя, лисица, я тебя к местечку приставлю!
— К какому, вор-петух?
— Жил я у Крыцкого митрополита, служил на пра-
вом крылосе, запевал первую строку. Там просвиры
мягкие и кануны сладкие!
Лисица приослушалась, петуха в когтях приослаби-
ла, махнул петух крыльями и на ветку взлетел.
— Поздравляем,— говорит,— мати моя, лисица в но-
вом чину! А ешь белый снег, как ветчину!
Озаровская О. Э. Бабушкины старины. Пг., 1922. С. 112.
Балашов Д. М. Сказки Терского берега Белого моря. Л., 1970.
№ 153. Сказка «Лиса-исповедница» известна по собранию А. Н. Афа-
насьева (№ 15—17). Публикуемые фольклорные варианты записа-
ны в 1915 году от Марии Дмитриевны Кривополеновой и в 1961 го-
ду на Беломорье от Федора Степановича Йизовцева,
лиса и тетерев
Бежала лисица по лесу, увидала на дереве тетерева
и говорит ему:
— Терентий, Терентий! Я в городе была.
б. «Гуси-лебеди» 161
сказки. присказки. НЕБЫЛИЦЫ
— Бу-бу-бу, бу-бу-бу! Была, так была.
— Терентий, Терентий! Я указ добыла. *
— Бу-бу-бу, бу-бу-бу! Добыла, так добыла.
— Чтобы вам, тетеревам, не сидеть по деревам,
а все бы гулять по зеленым лугам.
— Бу-бу-бу, бу-бу-бу! Гулять, так гулять.
— Терентий, кто там едет? — спрашивает лисица,
услышав конский топот и собачий лай.
— Мужик.
— Кто за ним бежит?
— Жеребенок.
— Какой у него хвост-то?
— Крючком.
— Ну так прощай, Терентий! Мне дома недосуг.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № $1. Сказка запи-
сана в гШрсквЙ ^верйнй. твестнб Ь пересказе А. Н. Толстого.
лиса изуммшль
ч
Лиса с журавлем подружилась, даже покумилась
с ним у кого-то на родинах.
Вот и надумала однажды лиса угостить журавля,
пошла звать его к себе в гости:
— Приходи, куманек, приходи, дорогой! Уж я как
тебя угощу!
Идет журавль на званый пир, а лиса наварила ман-
ной каши и размазала по тарелке. Подала и потчевает:
— Покушай, мой голубчик-куманек! Сама стряпала.
Журавль хлоп-хлоп носом, стучал, стучал, ничего не
попадает! А лисица в это время лижет себе да лижет
кашу, так всю сама и скушала.
Каша съедена; лксица говорит:
' —- Не бессудь, любезный кум! Больше потчевать
нечем.
— Спасибо, кума, и на этом! Приходи ко мне
в гости.
На другой день приходит лиса, а журавль пригото-
вил окрбпвку, налил в куйвшин с малым горлышком, по-
ставил на стйл и говорит:
162
СКАЖИ С ЖИВОТНЫХ
— Кушай, кумушка! Право, больше нечем потчевать.
Лиеа начала вертеться вокруг кувшина: и так зайдет,
и этак, и лизнет его, и понюхает-то, все ничего не до-
станет! Не лезет голова в кувшин! А журавль меж тем
клюет себе да клюет, пока все поел.
— Ну, не бессудь, кума! Больше угощать нечем.
Взяла лису досада, думала, что наестся на целую
неделю, а домой пошла как несолоно хлебала.
Как аукнулось, так и откликнулось! С тех пор
и дружба у лисы с журавлем врозь.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 33. Эта детская
сказка-басня необычайно популярна, хотя чисто фольклорных ее
вариантов известно всего четыре. Объясняется это тем, чТо для
русского фольклора жанровые признаки басни — явление не типич-
ное. Басня — литературный жанр. Сказки отличаются от литератур-
ной басни именно тем, что морализация в них скрыта, не выражает-
ся прямо, не является иллюстрацией к заданной мысли, «моральным
уроком», да и само изображение животного мира тоже принципи-
ально иное. «В басне,— отмечал известный исследователь фольклора
Й. П. Андреев,— животные являются лишь аллегорическими обра-
зами людей, причем в этой роли фигурируют не только животные,
но и растения и предметы неорганического мира; и в сказке же
обычно животные выступают сами по себе, и скрытого аллегориче-
ского смысла сказка не имеет: она рассказывает именно о приклю-
чениях волка и лисы, не подразумевая под этими образами, напри-
мер, глупых и хитрых людей».
Почти все сказки-басни литературного происхождения. В данном
случае такой литературный первоисточник тоже известен — это бас-
ня «Лиса и журавль» Эзопа, переложенная Федром, получившая
широкое распространение как в литературе, так и в фольклоре.
Публикуемый фольклорный вариант, записанный в Тверской гу-
бернии, известен также в пересказах К. Д. Ушинского и А. Н. Тол-
стого.
про лису
и котофей ивлныча
Жили-были старик со старухой. Жили они бедно.
Скотинки никакой у них не было — только один кот.
Жил он у стариков долго, остарел так, что перестал
мышей ловить.
163
Старуха стала обижаться на кота, говорит:
— Раз не ловит он мышей, так не нужен нам.
И заставила старика положить кота в мешок, унести
в лес подальше и там вытряхнуть его из мешка.
И вот старик кота выбросил, сам пошел обратно
домой, а кот остался в лесу. Проголодался он, видит —
дело плохо, надо добывать себе пищу. Стал искать до-
бычи, чтобы пообедать. И тут увидел большой пень.
Почуял он, что под пеньком много мышей, у норки при-
таился, стал перехватывать мыШей. Йх так много там
оказалось, что он хорошо покушал, в запас на ужин
припас и пошел дальше.
Шел, шел. А ему навстречу бежит лиса. В первый
раз пришлось ей видеть кота. Она удивилась:
— Ф.у-фу! Что это такое? Никогда не видела таких
зверей. Кто вы такие будете?
А кот отвечает:
— Я прислан сюда начальником. Сам из сибирских
лесов. И збвут меня Котофей Иваныч.
— Ах,— говорит лиса,— Котофей Иваныч? А я и не
слыхивала, что у нас в лесах такой начальник! Пойдем
ко мне покушать.
И повела его в свой дом.
Оказалось у лисы курятинки много и мяска всякого.
Угостила она Котофей Иваныча на славу. Угостила,
а потом говорит:
— Что же вы, Котофей Иваныч, один? Некуда
вам идти, что ли? Давайте жить вместе, оставайтесь
у меня.
И вот они стали жить вдвоем, кот и лиса. Лиса то
и дело мясцо тащит и кормит Котофей Иваныча. То
утку, то гуся, то курицу где-нибудь достанет. Настало
для Котофей Иваныча сладкое житье.
И вот однажды побежала лиса за охотой и поймала
на озере утку. На радостях принесла она эту утку Ко-
тофей Иванычу. А когда бежала, то по пути ей Встре-
тился волк. И говорит он:
— Стой, лиса! Отдай мне утку!
А лиса говорит:
— Нет, не отдам!
— Коли не отдашь, я отберу силой.
А лиса говорит:
164
<awwt о цаиотнмх------------------
— А я скажу Котофей Иванычу, если отберешь.
— Это что еще за Котофей Иваныч?—спрашивает
волк. А лиса ему отвечает:
— А разве вы не слыхали и не видали, что у нас
есть начальник? Он прислан для нас, зверей, из сибир-
ских лесов, чтобы у нас был порядочек. А я, лиса, Ко-
тофей Иванычу теперь жена.
Отвечает волк:
— Ах, лисонька, я этого и не слыхивал, извиняюсь.
И пошел несолоно хлебавши от лисы.
Лиса побежала еще быстрей. Й вдруг встречается .
ей медведь. И говорит он:
— Стой, лиса! Отдай мне утку!
— Нет, не отдам.
— А не отдашь, так я отберу силой!
— А отберешь силой, я скажу Котофей Иванычу!
— Что это значит? Кто такой Котофей Иваныч?
— Разве ты не слыхал, что к нам из сибирских ле-
сов прислан начальник Котофей Иваныч, чтобы был
у нас порядочек?
— Ах, лисонька, я этого не слыхивал!
— А у меня Котофей Иваныч очень сердитый. Обо-
рони бог ему досадить! Вы лучше с волком приходите
и поклонитесь ему, принесите подарки. Ты принеси ему
йыка, а волк пускай припасет барана. А когда принесе-
те, сами отойдите подальше, а то Котофей Иваныч
очень сердит.
И так лиса напугала медведя, что он обязался по-
дарки принести и пошел от лисоньки несолоно хлебав-
ши. А лиса побежала к Котофей Иванычу.
Прибежала и стала угощать Котофей Иваныча
уткой. Угощает, а сама говорит:
— Сейчас только хотели отнять у меня эту уточку
волк и медведь. Но я им не отдала и даже с них пода-
рок тебе выпросила. И они обещали предоставить пода-
рочек: медведь быка, а волк барана.
Котофей Иваныч остался доволен лисонькой: видит5
хорошо с ней жить, сытно, привольно. Й стал с ней еще
ласковей.
А медведь и волк сошлись и порешили припасать по-
дарки, чтобы к начальнику идти. Медведь поймал быка,
а волк барана. И понесли их лисе.
165
скажи, присказки, невылицы
Шли, шли. А лисиного дома не знали. И останови-
лись они, сложили свою ношу и стали совет держать.
Медведь и говорит:
— Ну, Левон Иваныч, беги, разыскивай, где живет
лиса.
А волк говорит:
— Нет, Михаил Иваныч, я не смею, боюсь началь-
ника. Вы посильней меня, идите сами.
Но медведь сказал:
— Нет, не пойду.
И вот на их спор набежал заяц. Бежит мимо них,
а медведь и заревел:
— Стой, косой!
Заяц напугался, остановился. Медведь его спра-
шивает:
— Косой, знаешь, где лиса живет?
— Знаю, Михайла Иваныч!
— Ну, беги к ней и скажи: Михайла Иваныч и Ле-
вон Иваныч принесли подарки и дожидают, когда вы
примете их.
Заяц побежал во всю прыть. Прибегает к лисиной
избушке и стучит в окошко:
— Михайла Иваныч и Левон Иваныч принесли вам
подарки. Ждут, когда примете их.
Лиса с Котофей Иванычем тут же стали собираться
выходить.
А медведь и говорит волку:
— Левон Иваныч, я полезу на дерево. Боюсь нового
начальника.
— Михаил Иваныч, а куда же мне деваться? — гово-
рит волк.— Я не умею по деревьям лазить. Схороните
меня, пожалуйста.
Залез волк в яму, а медведь завалил его хворостом,
а сам полез на дерево. И когда он влез на высокое
дерево, то увидел лису с котом. Удивился, что началь-
ник много меньше лисы ростом. И говорит Левон Ива-
нычу с дерева:
— Эх, Левон Иваныч, какой начальник-то ма-
ленький!
А кот учуял свежее мясо, подбежал к быку и давай
его драть. А сам кричит:
— Мая, мяу, мая!
166
---------------жлжи о животных
*
А медведю послышалось:
— Мало, мало, мало!
И говорит он сам себе:
— Невелик, а прожорлив!
Волку интересно поглядеть на начальника из ямы,
но ничего ему не видно.
Стал он высовывать морду из-под хворосту, а кот
услышал, что-то шевелится, и подумал, что мышь. Бро-
дил мясо и в три прыжка подскочил к волку, схватил
его за морду когтями. Волк завыл от боли, вскочил да
бежать. А кот сам напугался пуще волка: сроду такого
зверя не видывал! Фыркнул, на дерево вскочил, да и на
то самое, на котором медведь сидел. Тут и медведь
испугался, подумал:
— Ай, ай! Левона Иваныча разорвал, знать, теперь
до меня добирается!
Да с дерева прямо на землю.
А кот сидит на дереве уцепившись — не знает, что
делать.
Соскочил медведь с дерева и погнал по лесу. Бегут
они с Левоном Иванычем, а лиса им вслед кричит:
— Вот он вам задаст! Вот он вам задаст!
Больше они с Котофей Иванычем не видели ни мед-
ведя, ни волка. Перетаскали мясо домой и стали жить
да поживать припеваючи. И посейчас живут, сказывают.
Сказки М. А. Сказкина. Горький, 1957. С. 47—56. Сказка «Кот
и лиса» известна по собранию А. Н. Афанасьева (№ 40—43) и пе-
ресказу А. Н. Толстого. Публикуемый вариант записан от знамени-
того сказочника советского времени Михаила Ананьевича Сказкина
(1883—1967) из деревни Климово Уренского района Горьковской
области.
мужик, медведь и лиса
Жил-был один мужик, у него был маленький медве-
жонок. Рос, рос медвежонок и стал взрослым. И стало
мужику невмочь кормить его. И однажды мужик пред-
ложил медведю:
— Давай работой займемся.
Посеяли они репу. Выросла репа. Мужик и говорит:
167
сказки, присказки, небылицы
— Медведь, давай делить репу. Чего возьмешь —•
вершки или корешки?
\ А медведь думал-думал и говорит:
) — Вершки.
Собрал медведь вершки, а мужик корешки. Мужик
распродал репу. И сам кушает, и денег мешок наорал*
Разобиделся медведь и говорит:
— Теперь не обманешь.
Мужик говорит:
— Давай пшеницу посеем.
Посеяли пшеницу, выросла пшеница. Мужик медве-
дю говорит:
.— Ну, что теперь возьмешь?
А медведь думал-думал и говорит!
— Корешки.
Мужик скосил пшеницу, обмолотил, муки намолол,
пышек напек и сидит кушает. А медведь поглядел-погля-
дел на мужика и разобиделся:
— Ну, мужик, я тебя съем!
Мужик отошел в сторону, загбрился (загоревал).
Подошла к нему лиса и спрашивает:
— Что ты, мужик, загбрился?
А мужик говорит:
— Медведь разобиделся за корешки.
А лиса говорит:
— Не горься, мужик, помогу беде. Чем уплатишь?
Скажи мне.
А мужик говорит:
— Есть две шубы. Отдам тебе.
— Тогда запомни, что сейчас скажу.
Отошла после этого лиса в сторону и спрашивает
мужика:
" — Нет ли у тебя волков-медведей?
А медведь лежит под рыдваном (телегой) и говорит:
— Скажи, мужик, нету.
Тогда лиса говорит:
— А что под рыдваном лежит?
А медведь говорит: ч
— Скажи, что колода (бревно).
Лиса:
— Если б была колода, она была бы связанная.
Медведь: '
— Свяжи меня, мужик.
168
________________CKMW! о жтэтных____________________
Взял мужик веревку, связал медведя. А лиса спра-
шивает:
— Нет ли у тебя волков-медведей?
Медведь говорит:
— Скажи, мужик, нету.
А лиса:
— А что ж у тебя под рыдваном лежит связанное?
А мужик:
— Колода.
Лиса:
— Если б это была колода, в ней был бы топор
воткнут.
Медведь говорит:
— Воткни в меня топор.
Мужик и убил медведя.
Подошла к нему лиса хитрая:
— Чем меня, мужик, отблагодарите?
Пошел он во двор, поймал две собаки, посадил
в мешок и отдал лисе:
— На, неси, лиса, до самого дома, не оглядывайся.
А лиса шла и думала:
— Что за куры? Как не посмотреть!
Подумала и развязала мешок. Оттуда выскочили две
собаки. Как кинулась хитрая лиса бежать! Вбежала
в нору свою и сидит, рассуждает сама с собой:
— Что вы, глазки, делали?
— Мы смотрели.
— А ушки?
— Слушали.
— А ножки?
— Бежали.
— А хвост?
— Я мешал бежать.
— Ах ты такой-сякой! Ну, я тебя — собакам!
Вытащили ее собаки за хвост и разорвали. А мужик
обрадовался. Напек пышек и вынес их на базар. Денег
много взял. И меня в это время пригласил. И я у него
в это время чай пила, по усам текло, а в рот не попало.
Народные сказки Воронежской области. Современные записи.
Воронеж, 1977, № 8. Сказка широко известна по варианту из собра-
ния А, Н. Афанасьева (№ 24), записанному в Липецком уезде Там-
бовской губернии. Публикуемый вариант записан в 1967 году в селе
169
сказки, присклзки.нсвылицы
Огарая Тойда Аннинского района Воронежской области от Анны
Мйтрофановны Тепляковой.
Традиционный сюжет мирового фольклора. В турецкой сказке
урожай пшеницы делят медведь и лнеа, в сербскб-хорватскои—
крестьянин и медведь. В эфиопской сказке урожай гороха делят
мышь и пеликан: мыши достаются горошины, а пеликану — стручки.
медведь -липовая нога
Жили-были старик да старуха, детей у них не было.
Старуха и говорит старику:
— Старик, сходи по дрова.
Старик пошел по дрова; попал ему навстречу мед-
ведь и сказывает:
— Старик, давай бороться.
Старик взял да и отсек медведю топором лапу;
ушел домой с лапой и отдал старухе:
— Вари, старуха, медвежью лапу.
Старуха сейчас взяла, содрала кожу, села на нее
и начала щипать шерсть, а лапу поставила в печь ва-
риться.
Медведь ревел-ревел, надумался и сделал себе ли-
повую лапу; идет к старику на деревяшке и поет:
Скрипи, нога,
Скрипи, липовая!
И вода-то спит,
И земля-то спит,
И по селам спят,
По деревням спят;
Одна баба не спит,
На моей коже сидит,
Мою шерстку прядет,
Мое мясо варит,
Мою кожу сушит.
В те поры (тогда) старик и старуха испугались.
Старик спрятался на полати под корыто, а старуха на
Печь под черные рубахи. Медведь взошел в избу; старик
со страху кряхтит под корытом, а старуха закашляла.
Медведь нашел их, взял да и съел.
170
сказки о животных
* * *
Вот старик собрался в лес. Идет. Видит медведь спо-
койно спит. Старик решил: «Эх, вот это мне добыча!»
И топором его зарубил. Мясо взял, и кожу взял, и пота-
щил домой: «Вот старухе несу гостинец!» Пришел ста-
рик домой.
— Старуха! Эх, шуба-то какая будет! Чего я тебе
принес!..
Старуха обрадовалась. Все у них пошло на живо.
Встала старуха поутру, затопила печь и слышит —
идет медведь и поет:
Хорош, хорош дворец —
Соломенный крылец...
Старик да баушка,
Паренек да деушка,
Лошадка с жеребеночком,
Коровка с теленочком,
Свинка с поросеночком,
Овечка с ягненочком...
— Отдайте мне шкуру или за шкуру давайте коров-
ку мне!..
Старик говорит:
— Что ты, родимый? Коровку-то отдадим, а телено-
чек-то будет плакать...
Старуха говорит:
— Старик, не разговаривай, отдай теленочка!..
Вывели теленочка, деваться некуда.
Прошел день. Они об этом теленочке тужат. Идет
опять медведь. Опять поет:
Хорош, хорош дворец-*
Соломенный крылец...
Старик да баушка,
Паренек да деушка,
Лошадка с жеребеночком,
Коровка с теленочком,
А свинка с поросеночком,
л Овечка с ягненочком...
— Дедушка, за меня и за мою шкурку отдайте мне
лошадку!
Что ты, родимый?.. Жеребеночек плакать будет..,
171
сказки. присказки, невылицы
А старуха говорит:
— Отдай, старик, жеребеночка..*
И старик вывел жеребеночка.
Медведь потащил его.
Да. Вот старик аж проплакал:
— Старуха, старуха, зачем ты? Лучше бы мы
свинью отдали.
— Нет уж, старик, ладно... Что сделано, то сделано..,
Вот уж у них две сироты. Приходит опять ночь.
Опять медведь!.. Повадился, опять идет. Опять запел
свою песню:
Все по селам спят,
По деревням спят,
Одна баушка не спит,
Хлопотушка не лежит,
На моей коже сидит,
Мое мясо варит
Да поваривает,
Мою шерстку прядет
Да попрядывает...
— Ах, старик, старик, опять идет...
Он говорит:
— Ну, вы за меня, за мою шкуру отдайте мне
сынка...
— Что ты, родимый?.. Что ты?.. Можем ли мы пере-
нести?.. Старик, отдай-ка ты овечку!..
А медведь не отходит.
— Ну, а ягненочек будет плакать?
Выбрали ягненочка. Старик вытащил ягненочка.
— Ну, ладно,— медведь согласился.
Потащил.
Прошел день. Опять идет медведь. Опять запевает!
Хорош, хорош дворец...
Даже вся деревня слышит: к старику идет медведь...
Соломенный крылец...
Старик да баушка,
Паренек да деушка...
Да все по селам спят,
По деревням спят,
Одна баушка не спит,
Хлопотушка не лежит,
172
$КЖИ о животным
На моей коже сидит,
Мое мясо варит
Да поваривает,
Мою шерстку прядет
И попрядывает...
— Дедушка, отдайте мне овечку...
— Старик, ладно, отдай, отдай, старик... Это все
ладно...
Отдали. Потащил медведь. Ему это на руку. Прошел
цень. Идет опять. Опять поет:
Хорош, хорош дворец —
Соломенный крылец...
Старик да баушка,
Паренек да деушка...
Все по селам спят,
По деревням спят,
Одна баушка не спит,
Хлопотущка не лежит,
На моей коже сидит,
Мою шерстку прядет
Да попрядывает,
Мое мясо варит
И поваривает...
— Дедушка, отдайте мне коровку!
— Эх, родимый, молочка у нас не будет. Нет, нет!..
— Ну, свинку.
Старуха кричит:
— Отдай, старик, поросеночка скорей, он и уйдет.
Может, боле не придет...
Он взял поросеночка, ушел. Что ты будешь делать?..
И дни-то короче стали... Горюют: все перетаскав!!..
— Старик, догадало тебя шубой-то, выброси шубу
ему...
Опять идет. Опять поет:
Все по селам спят,
По деревням спят,
Одна баушка не спит,
Хлопотушка не лежит,
На моей коже сидит,
Мое мясо варит
Да поваривает,
173
скажи, присказки, невьинны
Мою шерстку прядет
И попрядывает...
— Дедушка, отдайте мне свинку!
— Отдай, стариц, ладно...
И свинку унес. У них остались только коровка и ло-
шадка. Прошел день. Опять идет медведь. ОЬять запел:
Хорош, хорош дворец —
Соломенный крылец...
Старик да баушка,
Паренек да деушка...
Все по селам спят
И по деревням спят,
Одна баушка не спит,
Хлопотушка не лежит,
На моей коже сидит,
Мое мясо варит
Да поваривает,
Мою шерстку прядет
И попрядывает...
— Дедушка, дайте мне сынка!
— О, родимый, нет никак!..
Старуха кричит:
— Выводи лошадку им!.. Отдай лошадку.
Старик вывел лошадку. Медведю на руку: мяеа мно-
го!.. А старуха ревет:
— Что ты, старик, вот что ты наделал!..
Нечего делать! Прошел день. Идет медведь, опять
поет свою песню и просит:
— Отдайте мне дочку!
— Эх, старик, что мы будем делать-то?.. Выведи
коровку, старик, еМу...
Старик вывел корову. Скотинки никакой не оста-
лось. Старуха ревет, плачет: на дворе никакой скотин-
ки нет.
— Эх ты, сумасшедший старик! Что ты наделал?..
Как мы жить-то будем? Вбн до чего добирается: то па-
ренька, то деушку...
Ну, поругались, посодомились. Пришла ночь. Поет
медведь — опять идет:
Хорош, хорош дворец —
Соломенный крылец...
174
СКАЗКИ 0 ЖИВОТНЫХ
Старик да баушка,
Паренек да деушка...
Вот, все по селам спят
И по деревням спят,
Одна баушка не спит,
Хлопотушка не лежит,
На моей коже сидит,
Мое мясо варит,
Мою шерстку прядет
Да попрядывает...
— Дедушка, отдавай старуху!.. Баушку давай!..
— А, батюшки!.. А кто мне будет похлебку варить,
а кто с меня рубаху постират?.. Что вы делаете?..
Пошла у них тут неприятность, завязалась... Мед-
ведь разбушевался... Что делать?..
Баушку отдал старик. Вытащил... Баушка орет...
Отдал. Потащил и баушку. А старик верещит: делать
нечего!..
Пришла ночь — опять медведь идет, опять поет...
Со стариком затеялась у них тут борьба. И медведь
давай тут ворочать... Избушка плохая, плохая была —
на куриных ножках, плохая! И медведь раздавил их
избушку и старика задушил. Вот и сказка вся. И я там
была, мед пила: люди-те — ковшом, а я — решетом, по
ушам текло, а в рот не попало,
ч
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, Ns 57. Записано
в Осинском уезде Пермской губернии. В сносках А. Н. Афанасьева
даны варианты начала и конца сказки. Начало: «Жил старик со
старухой. Захотелось старухе медвежьего мяса. «Ступай, старик, за
медвежьим мясом». Старик взял топор и пошел в лес. Приходит,
глянул: лежит под колодою старый медведь и крепко спит. Старик
недолго думал, отрубил у медведя лапу и понес домой...» Оконча-
ние: «Увидала старуха медведя. «Ну, старик, полезай в кузов,
я тебя повешу над дверьми, а сама залезу на печь и за дрова спря-
чусь». Только медведь в избу, кузов с стариком оборвался и упал.
Медведь испугался, вон из избы да бежать...» Сказка известна в об-
работке А. Н. Толстого. Аналогичная литовская сказка обработана
Пятрасом Цвиркой, его «Медвежья лапа» заканчивается такой сце-
ной: «Очнулись старик со старухой, видят: они в животе у медведя
сидят. Старик не растерялся и говорит: «Знаешь что, старуха, давай
медвежье брюхо сварим. Все с голоду не помрем».
Многие исследователи отмечают связь этого сказочного сюжета
с древнейшим славянским медвежьим культом, тотемическими пред-
ставлениями. «Перед нами,— отмечает академик Б. А. Рыбаков,—
отрывок весьма архаического фольклорного произведения, в кото-
175
сказки. присказки.нсвь|лиць1
ром, по всей вероятности, пропущены какие-то звенья; осталось од-
но: лесной хозяин карает людей, использующих его отрубленную
лапу в утилитарных целях — варят мясо, прядут шерсть, сушат
кожу».
Песни и сказки Пушкинских мест. Л., 1979, № 23. Современный
фольклорный вариант классического сказочного сюжета записан
в 1971 году от уроженца села Салган Горьковской области Николая
Степановича Захарова.
зимовье зверей
Жил-был медведь. В лесу жил под кокорой (корнем
дерева, пнем). Ну, пала зима. Надо от зимы спасаться.
Он и пошел спасаться. Избу отроить теплую на поляне.
Идет-идет, навстречу баран:
— Куда, медведь, идешь?
— Иду от зимы спасаться.
Ну, пошли вдвоем. Навстречу свинья. Они и говорят:
— Пойдем с нами, свинья.
Идут, навстречу гусь да петух:
-— Куда правитесь?
— Идем с нами от зимы спасаться.
Ну и пошли. Шли-шли, пал снег да мороз. Медведь
говорит:
— Надо избу теплу строить; волочи, баран, лес.
А тот ленивый:
— Не нать мне той избы. Я и так... У меня шуба
тепла.
— Волочи, свинья, лес.
— Не нать, я в землю закопаюсь, так прозимую.
Ну, он гусю да петуху велит. А те не хотят:
— Мы одно крыло постелим, а другим закроемся, так
прозимуем.
Ну, делать нечего, стал медведь один избу ладить.
Сладил теплу, да живет. А зима пала люта. Гусь да
петух озябли и говорят:
— Пусти, медведь,в избу.
А медведь на печи лежит:
— Вр-р-вр-р, а не пущу, у вас крылья-то есть, одно
постелите, одним закроетесь.
170
СКАЖИ О ЖИВОТНЫХ
Они говорят:
—• А как не пустишь, то мы мох из пазов выдергаем,
зиму тебе напустим.
Пришлось ему пустить.
Вот баран озяб.
— Пусти, медведь-друг, в избу зимовать.
— А не пущу, у тебя-то шуба тепла.
А тот:
— Как не пустишь, я избу выломаю, раскатаю ро-
гами-то.
И его пришлось пустить. Тут люто-холодно стало.
Свинья пришла. Верещит:
— Пусти, медведь-друг, в избу зимовать.
А медведь там опять ворчит, говорит:
— Нет, не пущу, не хотела избу строить; ты в землю
заройся, перезимуешь.
Свинья говорит:
— Если не пустишь, всю избу подрою, зиму напущу.
Пришлось и ее пустить.
Так и всех пустил. И стали жить-поживать, зиму-
то зимовать. Медведь на печи, гусь тот да петух под пе-
чью, баран на лавке, свинья под лавкой. Й вся тут
сказка.
* * *
Жили старик со старухой, было у них много скотины:
петух, кот, свинья, баран и бык. Сидят летом старик со
старухой на завалинке, старик и говорит:
— А что, старуха, с петухом-то нам нечего делать,
скоро у нас праздник, зарежем его к празднику.
—> А как знаешь, так и делай,— говорит старуха.
А петух услыхал и ночью в лес улетел. Долго на
другой день искал старик петуха и не мог найти. При-
шел вечером,опять сидят старики.
— А что, старуха, петух куда-то затерялся, завтра
зарежу свинью.
— Зарежь,— говорит старуха.
Свинья услыхала и ночью убежала в лес. Пришел
утром старик на двор, а на дворе свиньи нет; искал, ис-
кал, не мог найти. Вечером опять сидят, старик и го-
ворит:
— Завтра зарежу барана.
177
скажи, присказки, невылицы
Баран услышал и в лес убежал. Старик и того найти
не мог. Сидят опять вечером, и говорит старуха:
— Бык один на дворе остался, хоть быка зарежь.
— Ладно,— говорит старик.
А бык услышал и в лес убежал. Пришел старик на
двор — и быка нет, долго искал и не мог найти. Пришел
и говорит старухе:
— Что за чудо! Вся скотина извелась, поищу еще
хорошенько, а если не найду, то и кота убью да из шку-
ры шапку сошью.
Кот услыхал и ночью в лес убежал.
Летом в лесу хорошо и привольно, беглецам тоже
хорошо было; быку и барану травы сколько угодно,
только кушай, кот мышей ловит да птичек, петух насе-
комых клюет и семена растений, а свинья все ест. Толь-
ко и плохо, когда дождик пойдет, так они спрячутся. Но
лето прошло, наступила осень, стало холодно, а после
осени еще зима придет, еще холоднее будет. Осень при-
шла — и бык замерз прежде всех, и надумал он на зиму
избу строить, нашел барана и говорит:
— Давай, баран, вместе избу строить. Зима придет,
будет холодно, замерзнешь.
— Нет, не замерзну, у меня шуба теплая, буду бе-
гать, мне и тепло будет.
Нашел бык свинью.
— Давай избу строить, свинья, зимой будет холод-
но — замерзнешь.
—1 Нет, не пойду избы строить, я вырою глубокую
яму в земле, заберусь в яму, а снегу нападет, мне еще
теплее будет, так и пролежу до лета.
Пошел бык к петуху.
— Давай, петух, избу строить, зима придет, холодно
будет.
— Нет,— говорит петух,— я одно крыло постелю,
а другим покроюсь, мне и тепло будет.
, Нашел бык кота.
; — Давай, кот, избу строить.
— Нет, мне тепло будет, я нос положу под хвост
и согреюсь.
Все отказались избу строить. Бык выбрал сухое ме-
сто, натаскал бревен, нарвал моху и состроил избу; печ-
ку склал и дров наготовил. Пришла осень, иной день
и холодно, а быку тепло, истопил печку и сидит в избе.
178
СКАЖИ О ЖИВОТНЫХ
Наступила зима, стало холодно, баран бегал, бегал
и согреться не может, и пошел быка искать, нашел
и просится в избу.
— Что же,— говорит бык,— ты сказал, что будешь
бегать и согреешься, что и шуба теплая, не пущу в избу,
Зачем строить не пособил.
— А если не пустишь, то я рогами все углы в избе
отобью, все равно и тебе не тепло будет.
— Ну, ступай же,— говорит бык.
Баран зашел в избу и сел в угол.
Вырыла свинья яму рылом, легла в нее, стало
и свинье холодно, и побежала хавроньюшка быка искать.
Прибежала к избе и просится у быка. Бык и говорит ей:
— Что же ты, хотела зиму пролежать в яме, а сама
просишься? Не пущу, избы не строила.
— А не пустишь, так я вырою под все углы ямы,
и изба упадет.
Пустил бык свинью, свинья забралась в избу, да по-
казалось жарко и забралась в подполье.
Петух одно крыло подостлал, а другим покрылся, но
все холодно; пробрал холод петуха, и полетел он искать
№ка; еле до избы дотащился и просится у быка в избу.
— Ведь ты сказал, что одно крыло постелешь, а дру-
гим прикроешься, тебе и тепло будет, а теперь так
бросишься; нет, брат, не пущу, избы строить не по-
сббил.
— А не пустишь, так я весь мох выклюю из стен,
тебе и самому будет холодно.
— Ну, забирайся в избу, тебе немного места нужно.
Забрался петух и сел на жердочку.
Кот еще кое-как сбивался, но и того холод пробрал.
Пошел тоже быка искать. Добежал до избы, лапки стря-
хивает и просится в избу. Бык и говорит коту:
— Что же ты говорил, что кладешь ное под хвост,
тебе и тепло будет? Нет, не пущу, избы не строил.
— Если не пустишь, то я у тебя весь мох когтями
выцарапаю, ты и сам замерзнешь.
Пустил бык и кота.
— Иди,— говорит,— уж мы все тут забрались, куда
же тебя одного покинуть.
Кот забрался — и прямо на печку, и лежит.
Идут семь волков серых, видят в лесу избушку, один
молодой волк и говорит:
179
скажи, присказки, невылицы
— Братцы, я пойду в избушку, а если долго не при-
ду, приходите на выручку.
Приходит волк в избу и уставился на барана, испу-
гался баран и от страху хотел уже заблеять; вдруг пе-
тух закричал: «Ку-куре-ку!», слетел с жердочки и давай
волку глаза клевать. Выскочил кот с печи, фыркнул и ну
глаза волку царапать. Бросился на помогу баран из
угла и так бодонул рогами волка, что тот перекувырнул-
ся. Набежал бык и рогами проткнул бок волку. А свинья
в подполье кричит:
—» Хрю, хрю, хрю! Ножики точу, топоры точу, хочу
живого съесть.
Едва волк из избы выбрался, бежит и кричит това-
рищам:
— Ой, братцы, бежите!
Когда убежали далеко и сели отдохнуть, волк и стал
рассказывать:
— Как только я зашел в избу, вижу кого-то мохна-
того, он уставился на меня; вдруг что-то захлопало, за-
кричало и на меня, и прямо в глаза клюет; потом неболь-
шой выскочил с печи, наскочил на меня и тоже глаза
царапать. Потом из угла выскочил мохнатый, ударил
меня чем-то, я на ногах устоять не мог. Потом кто-то
большой наскочил, как ткнул меня чем-то, я свету не
взвидел, так жаром всего и обдало. А еще кто-то кричал:
«Хрю, хрю, хрю, ножики точу, топоры точу. Хочу живого
съесть!» Ой, бежите, братцы, чтобы погони не было.
И опять пустились.
А в избушке успокоились от страха и живут да по-
живают.
Карнаухова И. В. Сказки и предания Северного края. М.; Л.,
1934. № 86.
Ончуков Н. Е. Северные сказки. Спб., 1908. № 149.
Сказка «Зимовье зверей» широко известна по собранию
А. Н. Афанасьева (№ 64)и в литературной обработке А. Н. Толстого.
Публикуемые фольклорные варианты записаны И. В. Карнауховой
в 1927 году на Пинеге от двенадцатилетней Дуни Рябовой и учи-
телем Д. Георгиевским в 1890 году в селе Муромли Петрозавод-
ского уезда Олонецкой губернии. Собирательница И. В. Карнаухо-
ва сообщает об исполнительнице: «Дуня Рябова — одна из лучших
представительниц детей-сказочников. Репертуар ее очень большой.
Состоит главным образом из так называемой «робяцей сказки»,
потому что Дуне приходилось нянчить и забавлять двух младших
ребятишек... Однако не только стремление потешить ребятишек вле-
180
_____________ сказки о животных___________________
Мет Дуню к сказке. Девочка чутко воспринимает всякое слово, она
ниобит и песню, и стих, и былину. Очень музыкальная, она прислу-
шивается к старшим и учится у них. Старинные песни, былины, ду-
ховные стихи были в изрядном количестве записаны от Рябовой.
Сказки она рассказывает прекрасно. Как большинство детских, се-
верных в особенности, сказок, они насквозь диалогичны, и вот этот-
то диалог Дуня передает с огромным мастерством. Каждому дей-
ствующему лицу она дает его голос, его интонацию».
волк серый, смелый
В некотором царстве, в некотором государстве, в том,
в котором мы живем, под номером седьмым, где мы си-
дим, снег горел, соломой тушили, много народу покру-
тили, тем дела не решили.
Бегут двенадцать волков, за двенадцатью волками
бегут старики с колами. Один волк серый, смелый гово-
рит:
— Старички, воротитеся, умилитеся, мой отец едал
у вас по сту овец, а я к вашему стаду не прикоснусь.
Те воротилися, умилилися, пошли домой.
Идет волк серый, смелый — ходит свинья с поросе-
ночком. Берет он свинью.
— Брось ты меня, волк серый, смелый, возьми ты
у меня куценького, кургузенького поросеночка.
Взял он куценького, кургузенького поросеночка за
спину, сдернул с него кожуринку и сидит, его ест.
Где ни была лиса:
— Здравствуй, куманечек, миленький дружочек.
Я к тебе пришла в гости глодать свиные кости.
— Что ты за тварь, читаешь мне такую букварь?
Я сам учился в Риге читать постовые книги. Что было
куценькому, кургузенькому поросеночку, то и тебе,
тварь, будет.
Та лиса вытягивает ноги бежать по дороге. Отправ-
ляется лиса в Брянские леса. В Брянских лесах сидел
петух на дубу.
— Здравствуй, петушочек, миленький дружочек.
Я была в городе Иерусалиме, там тебя восхвалили:
«У тебя,— говорят,— петуха, шелковая борода, крылыш-
ки-то рябенькие, сапожки-то красненькие». Я есть духов-
181
скажи, присказки, невылицы
ная ваша мать, хожу по курникам (курятникам) вас ис*
поведать. Ты есть грешник, ты есть беззаконник, по
семьдесят семь жен имеешь. Слезь ко мне, раскайся ты
мне. На том свете есть пшеница яровая и озимая, я вас
туда пускаю, хорошим кормом наслаждаю.
Тот петух спольстился на лисиный дух, с сука на сук
спускался, с деревом прощался, сел лисе на голову.
Взяла лиса петуха себе в уста, понесла его в густые
куста, стала лиса петуху голову вертеть. Съела она пе-
туха, отвисла у ней требуха, пошла она в реку свою
жажду затушить. Где ни был серый волк, взял лису за
спину, сдернул с нее кожурину, съел ее до остатка,
и показалось волку сладко.
На этом басне конец.
Сказки Куприянихи. Воронеж. 1937. С. 148—152. Сказка «Волк
серый, смелый» записана от знаменитой воронежской сказочницы
из села Большая Верейка Анны Куприяновны Барышниковой-Купри-
янихи (1868—1954). Это одна из самых характерных ее сказок, по-
строенная на комическом использовании раешной рифмы.
напуганные'
медведь и волки
Жили-были на одном дворе козел да баран; жили
промеж себя дружно: сена клок — и тот пополам, а ко-
ли вилы в бок — так одному коту Ваське. Он такой вор
и разбойник, за каждый час на промысле, и где плохо
лежит — тут у него и брюхо болит.
Вот однажды лежат себе козел да баран и разговари-
вают промеж себя; где ни взялся котишко-мурлышко,
серый лобишко, идет да таково жалостно плачет. Козел
да баран и спрашивают:
— Кот-коток, серенький лобок! О чем ты, ходя, пла-
чешь, на трех ногах скачешь?
— Как мне не плакать? Била меня старая баба, би-
ла-била, уши выдирала, ноги поломала, да еще удавку
припасала.
— А за какую вину такая тебе погибель?
182
сказки о животных
— Эх, за то погибель была, что себя не опознал да
еметанку слизал.
И опять заплакал кот-мурлыко.
— Кот-коток, серый лобок! О чем же ты еще пла-
чешь?
— Как не плакать? Баба меня била да приговарива-
ла: ко мне придет зять, где будет сметаны взять? За
неволю придется колоть козла да барана!
Заревели козел и баран:
— Ах ты серый кот, бестолковый лоб! За что ты
нас-то загубил? Вот мы тебя забодаем!
Тут мурлыко вину свою приносил и прощенья про-
сил. Они простили его и стали втроем думу думать: как
быть и что делать?
— А что, середний брат баранко,— спросил мурлы-
ко,— крепок ли у тебя лоб: попробуй-ка о ворота.
Баран с разбегу стукнулся о ворота лбом: покачну-
лись ворота, да не отворились. Поднялся старший брат
мрасище-козлище (мрась— негодяй), разбежался, уда-
рился — и ворота отворились.
Пыль столбом подымается, трава к земле приклоня-
ется, бегут козел да баран, а за ними скачет на трех
ногах кот — серый лоб. Устал он и возмолился названым
братьям:
— Ни то старший брат, ни то средний брат! Не
оставьте меньшого братишку на съеденье зверям.
Взял козел, посадил его на себя, и понеслись они
опять по горам, по долам, по сыпучим пескам. Долго бе-
жали: и день и ночь, пока в ногах силы хватило.
Вот пришло крутое крутище, станово становище; под
тем крутящем скошенное поле, на том поле стога что
города стоят. Остановились козел, баран и кот отды-
хать; а ночь была осенняя, холодная. «Где огня до-
быть?»— думают козел да баран; а мурлышко уже до-
был бересты, обернул козлу рога и велел ему с баран-
ком стукнуться лбами. Стукнулись козел с бараном,
да таково крепко, что искры из глаз посыпались; бере-
ётечко так и зарыдало (вспыхнуло, затрещало).
— Ладно,— молвил серый кот,— теперь обогреем-
ся,— да за словом и затопил стог сена.
Не успели они путем обогреться, глядь — жалует не-
званый гость мужик-серячок Михайло Иванович.
183
сказки, присказки, невылицы
— Пустите,— говорит,— обогреться да отдохнуть;
что-то неможется.
— Добро жаловать, мужик-серячок муравейничек Ч
Откуда, брат, идешь?
— Ходил на пасеку да подрался с мужиками, оттого
и хворь прикинулась; иду к лисе лечиться.
Стали вчетвером темну ночь делить: медведь под сто-
гом, мурлыко на стогу, а козел с бараном у теплины
(огня). Идут семь волков серых, восьмой белый, и пря-
мо к стогу.
— Фу-фу,— говорит белый волк,— нерусским духом
пахнет. Какой-такой народ здесь? Давайте силу пытать!
Заблеяли козел и баран со страстей (со страху),
а мурлышко такую речь повел:
— Ахти, белый волк, над волками князь! Не серди
нашего старшего; он, помилуй бог, сердит! — как расхо-
дится, никому не сдобровать. Аль не видите у него боро-^
ды: в ней-то и сила, бородою он зверей побивает, а ро<
гами только кожу сымает. Лучше с честью подойдите да
попросите: хотим, дескать, поиграть с твоим меньшим
братишком, что под стогом-то лежит.
Волки на том козлу кланялись, обступили Мишку
и стали его задирать. Вот он крепился-крепился, да как
хватит на каждую лапу по волку; запели они Лазаря1 2,
выбрались кое-как, да, поджав хвосты, подавай бог
ноги!
А козел да баран тем времечком подхватили мурлы-
ку и побежали в лес и опять наткнулись на серых вол-
ков. Кот вскарабкался на самую макушку ели, а козел
с бараном схватились передними ногами за еловый сук
и повисли. Волки стоят под елью, зубы оскалили и воют,
глядя на козла и барана. Видит кот — серый лоб, что
дело плохо, стал кидать в волков еловые шишки да
приговаривать:
— Раз волк! Два волк! Три волк! Всего-то по волку
на брата. Я, мурлышко, давеча двух волков съел,
и с косточками, так еще сытехонек; а ты, большой бра-
1 Мелкой породы медведь, который любит разгребать муравей-
ные кучи и лакомиться муравейными яйцами. (Прим, А, Н. Афа-
насьева.)
2 Имеется в виду один из самых популярных духовных стихов
о двух братьях — бедном и богатом Лазаре, который особенно жа-
лостливо пели калики перехожие. Выражение «петь Лазаря» стало
крылатым, обозначающим крайнюю степень нужды или отчаяния.
184
скдзки о животных
ггик, за медведями ходил, да не изловил, бери себе
и мою долю!
Только сказал он эти речи, как козел сорвался
и упал прямо рогами на волка. А мурлыко знай свое
кричит:
— Держи его, лови его!
Тут на волков такой страх нашел, что со всех ног
припустили бежать без оглядки. Так и ушли.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 45. Место запи-
си неизвестно. Сказка получила широкую популярность в литера-
турной обработке А. Н. Толстого «Кот — серый лоб, козел и баран».
петух да курочка
Жили-были петух да курочка. Вот пошли они кле-
вать зернышки. Клевали, клевали, да петушок и пода-
вился. Курочка побежала за живой водой к речке.
— Речка, речка, дай живой воды петушка оживить,
петушок подавился.
Речка говорит:
— Сходи к липе, спроси листу, потом я тебе дам
воды.
Курочка побежала клипе.
— Липа ты липа, дай листу, лист надо речке —
речка даст живой воды петушка оживить, петушок пода-
вился.
Липа говорит:
— Сходи к девке, принеси мне пояс.
Курочка побежала к девке.
— Девка, девка, дай мне пояс.
Девка говорит, что сходи к корове, принеси масла.
Масло надо девке— девка даст пояс, пояс надо липе —
липа даст лист, лист надо реке— река даст живой воды
петушка оживить, петушок подавился.
Побежала курочка к корове.
— Корова, корова, дай масла. Масло надо девке'—
девка даст пояс, пояс надо липе — липа даст лист, лист
надо реке — река даст живой воды петушка оживить,
петушок подавился.
185
cwkm. пржжАЖИ.ншиицы
Корова говорит:
—- Сходи к сенокосцам, принеси мне сена, потом
я тебе дам масла.
Курочка побежала к сенокосцам.
— Сенокосцы, сенокосцы, дайте сена, сено надо коро-
ве— корова даст масла, масло надо девке — девка даст
пояс, пояс надо липе — липа даст лист, лист надо ре-
ке— река даст живой воды петушка оживить, петушок
подавился.
Сенокосцы говорят:
— Сходи к кузнецу, пусть нам скуют косу, у наа
косить нечем.
Курочка побежала к кузнецу:
— Кузнецы вы, кузнецы, скуйте косу сенокосцам —
сенокосцы дают сено, сено надо корове— корова даст
масла, масло надо девке — девка даст пояс, пояс надо
липе — липа даст лист, лист надо реке — река даст жи-
вой воды петушка оживить, петушок подавился.
Кузнецы говорят:
— Сходи к угольщикам, попроси угля, у нас уг-
ля нет.
Ну, она побежала к угольщикам.
— Угольщики, угольщики, дайте вы угля, уголь на-
до кузнецам — кузнецы скуют косу, коса нужна сено-
косцам — сенокосцы накосят сена, сено надо корове —
корова даст масла, масло надо девке — девка даст пояс,
пояс надо липе — липа даст лист, лист надо реке — ре-
ка даст живой воды петушка оживить, петушок пода-
вился.
Ну, угольщики дали угля, она пошла в кузницу —
кузнецы сковали косу, косу снесла сенокосцам — сено-
косцы накосили сена, сено снесла корове — корова дала
масла, масло снесла девке — девка дала пояс, пояс снес-
ла липе— липа дала лист, лист снесла реке — река дала
живой воды, петушка оживили, и петушок закукарекал:
— Ку-ка-ре-ку! Как я долго спал!
Сказки Заонежья. Петрозаводск, 1986. № 72. Публикуемый ва-
риант цепевидной сказки «Петух да курочка» записан в 1983 году
Н. Ф. Онегиной и А. Т. Пакконен в Шуньге от Марьи Степановны
Медведевой (1918 г. р.), обладающей обширным сказочным и пе-
сенным репертуаром (см. «Старик да старушка жили на горушке»
и «Снегурочка»).
186
скажи о животных
кочет и курица
Жили курочка с кочетком, и пошли они в лес по оре-
хи. Пришли к орешне; кочеток залез на орешню рвать
орехи, а курочку оставил на земле подбирать орехи: ко-
четок кидает, а курочка подбирает.
Вот кинул кочеток орешек, и попал курочке в глазок,
и вышиб глазок. Курочка пошла — плачет.
Вот едут бояре и спрашивают:
— Курочка, курочка! Что ты плачешь?
— Мне кочеток вышиб глазок.
— Кочеток, кочеток! На что ты курочке вышиб
глазок?
— Мне орешня портки раздрала.
— Орешня, орешня! На что ты кочетку портки раз-
драла?
—> Меня козы подглодали.
—< Козы, козы! На что орешню подглодали?
— Нас пастухи не берегут.
—• Пастухи, пастухи! Что вы коз не берегете?
— Нас хозяйка блинами не кормит.
— Хозяйка, хозяйка! Что ты пастухов блинами не
кормишь?
— У меня свинья опару (приготовленное тесто) про-
лила.
— Свинья, свинья! На что ты у хозяйки опару про-
лила?
— У меня волк поросенчика унес.
— Волк, волк! На что ты у свиньи поросенчика унес?
— Я есть захотел, мне бог повелел.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 68. Исследовате-
ли считают, что в этой типично цепёвйДнбй скайке, близкой к небы-
лицам, воспроизведен не просто забавный, докучный диалог. «Вы-
мысел сказки,— отмечает В. П. Аникин,— возник на основе переос-
мысления древнейшего обряда с мифической подкладкой. В свое
время академик И. И. Толстой, видный филолог-Оассик, в статье
«Обряд и легенда афинских буфоней» (1936) раскрыл смысл древ-
нейшего обычая, который снимал вину с непосредственного совер-
шителя какого-нибудь деяния, предосудительного с точки зрения
первобытного человека. Цель обряда сводилась к последовательно-
му перекладыванию вины с одного участника дела на другого, по-
ка очередь не доходила до какого-нибудь вещественного предмета,
обычно — орудия, которое и наказывалось. Например, виновным
187
_ склжи.присткн.н«»»|лицы
оказывался не охотник, убивший зверя, а орудие, которым был на-
несен удар (камень, дерево, железо). Тем самым отводилось Неже-
лательное следствие — воображаемая месть тех существ, которым
был нанесен ущерб».
Смысл этого древнейшего обряда «перекладывания вины» (он
до сих пор жив в детских «наказаниях» игрушек, вещей) со врейё-
нем, конечно, забылся, как забылся смысл почти всех других ска-
зочных запретов — табу, магических формул, заклинаний и дейст-
вий, передававшихся из поколения в поколение и сохранявшихся в
силу устойчивости фольклорных традиций. Точно так же тысячеле-
тиями сохранялись в народном прикладном искусстве «забытые» ри-
туальные символы и знаки. Это основная черта всей народной
культуры.
волшебные сказки
страшилки
гуси-левели
или старичок со старушкою, у них была дочка
да сынок маленький.
— Дочка, дочка! — говорила мать.— Мы пойдем на
работу, принесем тебе булочку, сошьем платьице, купим
платочек; будь умна, береги братца, не ходи со двора*
Старшие ушли, а девочка забыла, что ей приказыва-
ли; посадила братца на травке под окошком, а сама по-
бежала на улицу, заигралась, загулялась.
Налетели гуси-лебеди, подхватили мальчика, унесли
на крылышках.
Пришла девочка, глядь — братца нету! Ахнула, ки-
нулась туда-сюда—нету. Кликала, заливалась слезали/
причитывала, что худо будет от отца и матери,— бра-
тец не откликнулся!
Выбежала в чистое поле; метнулись вдалеке гуси-
лебеди и пропали за темным лесом. Гуси-лебеди давно
себе дурную славу нажили, много шкодили и маленьких
детей крадывали; девочка угадала, что они унесли ее
братца, бросилась их догонять.
Бежала-бежала, стоит печка.
—• Печка, печка, скажи, куда гуси полетели?
•— Съешь моего ржаного пирожка, скажу.
189
сказки, присказки. исвылицы
— О, у моего батюшки пшеничные не едятся!
Печь не сказала.
Побежала дальше, стоит яблоня.
— Яблоня, яблоня, скажи, куда гуси полетели?
— Съешь моего лесного яблока, скажу.
— О, у моего батюшки и садовые не едятся!
Побежала дальше, стоит молочная речка, кисельные
берега.
— Молочная речка, кисельные берега, куда гуси по-
летели?
, —• Съешь моего простого киселика с молоком, скажу,
— О, у моего батюшки и сливочки не едятся!
И долго бы ей бегать по полям да бродить по лесу,
да, к счастью, попался еж; хотела она его толкнуть, по-
боялась наколоться и спрашивает:
— Ежик, ежик, не видал ли, куда гуси полетели?
; — Вон туда-то!—указал.
Побежала — стоит избушка на курьих ножках, стоит,
поворачивается. В избушке сидит баба-яга, морда жили-
ная, нога глиняная; сидит и братец на лавочке, играет
золотыми яблочками.
Увидала его сестра, подкралась, схватила и унесла;
а гуси за нею в погоню летят; нагоняют злодеи, куда
деваться?
Бежит молочная река, кисельные берега.
—> Речка-матушка, спрячь меня!
— Съешь моего киселика!
Нечего делать, съела. Речка ее посадила под бере-
жок, гуси пролетели.
Вышла она, сказала:
•— Спасибо!
И опять бежит с братцем; а гуси воротились, летят
навстречу. Что делать? Беда!
Стбит яблоня.
— Яблоня, яблоня-матушка, спрячь меня!
— Съешь мое лесное яблочко!
Поскорей съела. Яблоня ее заслонила веточками,
прикрыла листиками; гуси пролетели.
Вышла и опять бежит с братцем, а гуси увидели —
да за ней; совсем налетают, уж крыльями бьют, того
и гляди — из рук вырвут! К счастью, на дороге печка.
• — Сударыня печка, спрячь меня!
— Съешь моего ржаного пирожка!
190
волшевные сказки, страшилки
Девушка поскорей пирожок в рот, а сама в печь,
села в устьецо.
Гуси полетали-полетали, покричали-покричали и ни
с чем улетели. А она прибежала домой, да хорошо еще,
что успела прибежать, а тут и отец и мать пришли.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 113. Помимо
публикуемого фольклорного варианта, записанного в Курской гу-
бернии, сказка известна в пересказе А. Н. Толстого.
В основе большинства волшебных сказок — древнейшие табу,
запреты, обрядово-магические и мифологические понятия и представ-
ления. «По убеждению первобытного человека,— отмечает В. П. Ани-
кин,— в поле, в лесу, на водах и в жилище — всюду и постоянно он
сталкивается с враждебной себе живой, сознательной силой, ищущей
случая наслать неудачу, болезнь, несчастье, пожар, разорение. Лю-
ди стремились уйти из-под власти таинственной силы, обставив свою
жизнь и быт4 сложнейшей системой запретов. Запрещения наклады-
вались на отдельные действия человека, на прикосновение его к от-
дельным предметам и пр. Нарушение запрета влекло за собой, по
мнению первобытных людей, опасные последствия: человек становил-
ся жертвой сверхъестественных сил. Эти представления и понятия
породили многочисленные рассказы о том, как человек нарушает
какой-либо из подобных запретов и попадает под власть враждеб-
ных сил. Многие волшебные сказки говорят о запрете оставлять дом,
покидать жилище, вкушать какую-либо еду или питье, прикасаться
к чему-либо. Сказки традиционно сохраняли сюжетные положения,
которые хотя и изменились позднее, приобрели новый смысл, но из-
начально своим происхождением обязаны древнейшим эпохам».
сестрица аленушка
и вратец иванушка
Жили-были себе царь и царица; у них был сын
и дочь, сына звали Иванушкой, а дочь-* Аленушкой.
Вот царь с царицею померли; остались дети одни
и пошли странствовать по белу свету.
Шли, шли, шли... идут и видят пруд, а около пруда
пасется стадо коров.
— Я хочу пить,— говорит Иванушка.
— Не пей, братец, а то будешь теленочком,— гово-
(рит Аленушка.
191
скажи, присказки, небылицы
Он послушался, и пошли они дальше; шли-шли и ви*
дят реку, а около ходит табун лошадей.
— Ах, сестрица, если б ты знала, как мне пить хо-
чется.
— Не пей, братец, а то сделаешься жеребеночком,
Иванушка послушался, и пошли они дальше, шли*
шли и видят озеро, а около него гуляет стадо овец.
— Ах, сестрица, мне страшно пить хочется.
— Не пей, братец, а то будешь баранчиком.
Иванушка послушался, и пошли они дальше; шли-
шли и видят ручей, а возле стерегут свиней.
— Ах, сестрица, я напьюся; мне ужасно пить хо-
чется.
— Не пей, братец, а то будешь поросеночком.
Иванушка опять послушался, и пошли они дальше;
шли-шли и видят: пасется у воды стадо коз.
— Ах, сестрица, я напьюся.
— Не пей, братец, а то будешь козленочком.
Он не вытерпел и не послушался сестры, напился'
и стал козленочком, прыгает перед Аленушкой и кричит:
— Ме-ке-ке! Ме-ке-ке!
Аленушка обвязала его шелковым поясом и повела
с собою, а сама-то плачет, горько плачет...
Козленочек бегал-бегал и забежал раз в сад к одно-
му царю. Люди увидели и тотчас доказывают царю:
— У нас, ваше царское величество, в саду козлено-
чек, и держит его на поясе девица, да такая из себя
красавица.
Царь приказал спросить, кто она такая. Вот люди
и спрашивают ее: откуда она и чьего роду-племени?
— Так и так,— говорит Аленушка,— были царь и ца-
рица, да померли; остались мы, дети: я, царевна, да вот
братец мой, царевич; он не утерпел, напился водицы
и стал козленочком.
Люди доложили все это царю. Царь позвал Аленуш*
ку, расспросил обо всем; она ему приглянулась, и царь
захотел на ней жениться.
Скоро сделали свадьбу и стали жить себе, и козле-
ночек с ними — гуляет себе по саду, а пьет и ест вместе
с царем и царицею.
Вот поехал царь на охоту. Тем временем пришла
колдунья и навела на царицу порчу: сделалась Аленуш-
ка больная, да такая худая да бледная. На царском
192
__________BOAIWW сказки. страшилки
дворе все приуныло: цветы в саду стали вянуть, деревья
сохнуть, трава блекнуть.
Царь воротился и спрашивает царицу!
— Али ты чем нездорова?
— Да, хвораю,— говорит царица.
На другой день царь опять поехал на охоту, Але*
нушка лежит больная; приходит к ней колдунья и го-
ворит:
— Хочешь, я тебя вылечу? Выходи к такому-то морю
столько-то зорь и пей там воду.
Царица послушалась и в сумерки пошла к морю,
а колдунья уж дожидается, схватила ее, навязала ей на
шею камень и бросила в море. Аленушка пошла на дно}
козленочек прибежал и горько-горько заплакал. А кол-
дунья оборотилась царицею и пошла во дворец.
Царь приехал и обрадовался, что царица опять стала
здорова. Собрали на стол и сели обедать.
— А где же козленочек? — спрашивает царь.
— Не надо его,— говорит колдунья,— я не велела
пускать; от него так и несет козлятиной!
На другой день, только царь уехал на охоту, кол-
дунья козленочка била-била, колотила-колотила и гро-
зит ему:
— Вот воротится царь, я попрошу тебя зарезать.
Приехал царь; колдунья так и пристает к нему:
прикажи да прикажи зарезать козленочка. Он мне на-
доел, опротивел совсем!
Царю жалко было козленочка, да делать нечего —
она так пристает, так упрашивает, что царь наконец
согласился и позволил его зарезать.
Видит козленочек! уж начали точить на него ножи
булатные, заплакал он, побежал к царю и просит:
— Царь! Пусти меня на море сходить, водицы ис-
пить, кишочки всполоскать.
Царь пустил его.
Вот козленочек прибежал к морю, стал на берегу
и жалобно закричал:
Аленушка, сестрица моя!
Выплынь, выплынь на бережок.
Огни горят горючие,
Котлы кипят кипучие,
Ножи точат булатные,
Хотят меня зарезати!
«Гуси-лебеди» 193
сказки. ГЦЖОЗКИ. Н€БЬ1ЛИЦЬ1
>_____ _........ ' • - -,..1 .
Она ему отвечает:
Иванушка-братец!
Тяжел камень ко дну тянет,
Люта змея сердце высосала!
Козленочек заплакал и воротился назад.
Посеред дня опять просится он у царя:
— Царь! Пусти меня на море сходить, водицы ис-
пить, кишочки всполоскать.
Царь пустил его.
Вот козленочек прибежал к морю и жалобно за-
кричал;
Аленушка, сестрица моя!
Выплынь, выплынь на бережок.
Огни горят горючие,
Котлы кипят кипучие,
Ножи точат булатные,
Хотят меня зарезати!
Она ему отвечает;
Иванушка-братец!
Тяжел камень ко дну тянет,
Люта змея сердце высосала!
Козленочек заплакал и воротился домой.
Царь и думает: что бы это значило, козленочек все
бегает на море?
Вот попросился козленочек в третий раз:
— Царь! Пусти меня на море сходить, водицы ис-
пить, кишочки всполоскать.
Царь отпустил его и сам пошел за ним следом; при-
ходит к морю и слышит—козленочек вызывает сест-
рицу;
Аленушка, сестрица моя!
Выплынь, выплынь на бережок,
Огни горят горючие,
Котлы кипят кипучие,
Ножи точат булатные,
Хотят меня зарезати!
Она ему отвечает:
Иванушка-братец!
Тяжел камень ко дну тянет,
Люта амея сердце высосала!
194
Ймцевные скдзки. стрлшилки ____________
Козленочек опять зачал вызывать сестрицу. Аленуш-
ка всплыла кверху и показалась над водой. Царь ухва-
тил ее, сорвал с шеи камень и вытащил Аленушку на
берег да и спрашивает: как это сталося?
Она ему все рассказала. Царь обрадовался, козлено-
чек тоже — так и прыгает, в саду все зазеленело и за-
цвело.
А колдунью приказал царь казнить: разложили на
дворе костер дров и сожгли ее.
После того царь с царицей и с козленочком стали
жить да поживать, да добра наживать и по-прежнему
вместе и пили, и ели.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 260. В собрании
А. Н. Афанасьева представлено четыре варианта (№ 260—263) это-
го популярнейшего сказочного сюжета. Публикуемый текст записан,
по всей вероятности, им самим в Бобровском уезде Воронежской гу-
бернии. Сказка известна в обработке А. Н. Толстого.
Этот сказочный сюжет имеет многочисленные параллели в ми-
ровом фольклоре, входит в собрание братьев Гримм, причем песен-
ные тексты, диалоги братца с сестрой совпадают едва ли не слово
в слово: «Сестрица моя! Ножик наточен, котел готов, меня хотят
зарезать».— «Братец мой! Я в глубине колодца, не могу тебя за-
щитить» — таков диалог братца с сестрой в итальянской сказке.
В немецкой: «Ах, сестрица, спаси меня! Собаки хозяина гонятся за
мной».— «Ах, братец, потерпи! Я лежу на глубоком дне. Земля —
мое ложе, вода меня покрывает. Ах, братец, потерпи. Я лежу на
глубоком дне». В узбекской: «Сестрица, милая моя сестрица! Царь
велит зарезать твоего братца...» — «Вратец, милый мой братец! Как
мне помочь тебе? Я не могу тебе помочь. Я сижу в серебряных па-
латах».
ведая уточкд
Один князь женился на прекрасной княжне и не
успел еще на нее наглядеться, не успел с нею нагово-
риться, не успел ее наслушаться, а уж надо было им
расставаться, надо было ему ехать в дальний путь, по-
кидать жену на чужих руках. Что делать! Говорят, век
обнявшись не просидеть.
Много плакала княгиня, много князь ее уговаривал,
ваповедовал не покидать высока терема, не ходить на
195
сказки, присказки, невьиицы
беседу, с дурными людьми не ватажиться (не знаться),
худых речей не слушаться. Княгиня обещала все испол-
нить.
Князь уехал; она заперлась в своем покое и не вы-
ходит.
Долго ли, коротко ли, пришла к ней женщина, каза-
лось, такая простая, сердечная!
— Что,— говорит,— ты скучаешь? Хоть бы на божий
свет поглядела, хоть бы по саду прошлась, тоску размы-
кала, голову простудила (освежила, остудила).
Долго княгиня отговаривалась, не хотела, наконец,
подумала: «По саду походить не беда!» — и пошла.
В саду разливалась ключевая хрустальная вода.
— Что,— говорит женщина,— день такой жаркий,
солнце палит, а водица студеная — так и плещет, не
искупаться ли нам здесь?
— Нет, нет, не хочу! —А там подумала: «Ведь иску-
паться не беда!»
Скинула сарафанчик и прыгнула в воду. Только оку-
нулась, женщина ударила ее по спине:
— Плыви ты,— говорит,— белою уточкой!
И поплыла княгиня белою уточкой.
Ведьма тотчас нарядилась в ее платье, убралась, на-
малевалась и села ожидать князя.
Только щенок вякнул, колокольчик звякнул, она
уже бежит навстречу, бросилась к князю, целует, милу-
ет. Он обрадовался, сам руки протянул и не распо-
знал ее.
А белая уточка нанесла яичек, вывела деточек, двух
хороших, а третьего заморышка, и деточки ее вышли —
ребяточки; она их вырастила, стали они по реченьке хо-
дить, злату рыбку ловить, лоскутки сбирать, кафтаники
сшивать, да выскакивать на бережок, да поглядывать
на лужок.
— Ох, не ходите туда, дети! — говорила мать.
Дети не слушали: нынче поиграют на травке, завтра
побегают по муравке, дальше, дальше и забрались на
княжий двор.
Ведьма чутьем их узнала, зубами заскрипела; вот
она позвала деточек, накормила-иапоила и спать уло-
жила, а там велела разложить огня, навесить котлы, на-
точить ножи.
Легли два братца и заснули,— а заморышка, чтоб
196
_________ В0Л11КБНЫС СКАЗКИ. СТрЛШИЛКИ
не застудить, приказала мать в пазушке носить,— замо-
рышек-то и не спит, все слышит, все видит.
Ночью пришла ведьма под дверь и спрашивает;
— Спите вы, детки, иль нет?
Заморышек отвечает:
— Мы спим — не спим, думу думаем; что хотят нас
всех порезати; огни кладут калиновые, котлы высят1
кипучие, ножи точат булатные!
— Не спят!
Ведьма ушла, походила-походила, опять под дверь:
— Спите, детки, или нет?
Заморышек опять говорит то же:
— Мы спим — не спим, думу думаем, что хотят нас
всех порезати; огни кладут калиновые, котлы высят ки-
пучие, ножи точат булатные!
«Что же это все один голос?» — подумала ведьма,
отворила потихоньку дверь, видит: оба брата спят креп-
ким сном, тотчас обвела их мертвой рукой — и они по-
мерли.
Поутру белая уточка зовет деток; детки нейдут. За-
чуяло ее сердце, встрепенулась она и полетела на кня-
жий двор.
На княжьем дворе, белы как пласточки, холодны как
пласточки2, лежали братцы рядышком.
Кинулась она к ним, бросилась, крылышки распусти-
ла, деточек обхватила и материнским голосом завопила;
Кря, кря, мои деточки!
Кря, кря, голубяточки!
Я нуждой вас выхаживала,
Я слезой вас выпаивала,
Темну ночь не досыпала,
Сладок кус не доедала!
— Жена, слышишь, небывалое? Утка приговаривает.
— Это тебе чудится! Велите утку со двора прогнать!
Ее прогонят, она облетит да опять к деткам:
Кря, кря, мои деточки!
Кря, кря, голубяточки!
1 В данном случае именно высят, а не висят; имеется в виду,
что котлы высоко подвешивают.
2 Холодны как пласточки, то есть лежащие пластом, распластав-
шись, недвижимы, без чувств.
197
сказки, присказки. неБЬ|лиць1
Погубила вас ведьма старая,
Ведьма стараяглютая,
Змея лютая, подколодная;
Отняла у вас отца родного,
Отца родного — моего мужа,
Потопила нас в быстрой реченьке,
Обратила нас в белых уточек,
А сама живет — величается!
«Эге!» — подумал князь и закричал:
— Поймайте мне белую уточку!
Бросились все, а белая уточка летает и никому
не дается; выбежал князь сам, она к нему на руки
пала.
Взял он ее за крылышко и говорит:
— Стань белая береза у меня позади, а красная де-
вица впереди!
Белая береза вытянулась у него позади, а красная
девица стала впереди, и в красной девице князь узнал
свою молодую княгиню.
Тотчас поймали сороку, подвязали ей два пузырька,
велели в один набрать воды живящей, в другой говоря-
щей. Сорока слетала, принесла воды. Сбрызнули деток
живящею водою — они встрепенулись, сбрызнули гово-
рящею — они заговорили.
И стала у князя целая семья, и стали все жить-по-
живать, добро наживать, худо забывать.
А ведьму привязали к лошадиному хвосту, размыка-
ли (растерзали) по полю: где оторвалась нога — там
стала кочерга, где рука — там грабли, где голова — там
куст да колода; налетели птицы — мясо поклевали, под-
нялися ветры — кости разметали, и не осталось от ней
ни следа, ни памяти!
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, Кг 265. В основе
сказки еще один древнейший запрет: «Не покидать высока терема,
не ходить на беседу, с дурными людьми не наживаться, худых речей
не слушаться»,— сохранявший свою силу в древнерусской семейной
жизни в течение многих столетий (он сказался даже в трагедии Кате-
рины в «Грозе» А. Н. Островского). Сам сказочный сюжет типа «Под*
менная жена» относится к числу «бродячих». Публикуемый вариант
записан в Курской губернии.
198
волшедные скажи, страшилки
ивлшко и ведьма
Жил себе дед да баба, у них был один сыночек Ива-
шечко; они его так-то уж любили, что и сказать нельзя!
Вот просит Ивашечко у отца и матери:
— Пустите меня, я поеду рыбку ловить.
— Куда тебе! Ты еще мал, пожалуй, утонешь, чего
доброго!
— Нет, не утону; я буду вам рыбку ловиты пустите!
Баба надела на него белую рубашечку, красным по-
яском подпоясала и отпустила Ивашечка.
Вот он сел в лодку и говорит:
Чбвник, чбвник (челнок), плыви далыпенько!
Чбвник, чбвник, плыви далыпенько!
Челнок поплыл далеко-далеко, а Ивашко стал ло-
вить рыбку. Прошло мало ли, много ли времени, прита-
щилась баба на берег и зовет своего сынка:
Ивашечко, Ивашечко, мой сыночек!
Приплынь, приплынь на бережочек$
Я тебе есть и пить принесла,.
А Ивашко говорит:
Чбвник, чбвник, плыви к бережку:
То меня матинька зовет.
Челнок приплыл к бережку; баба забрала рыбу, на-
кормила-напоила своего сына, переменила ему рубашеч-
ку и поясок и отпустила опять ловить рыбку.
Вот он сел в лодку и говорит:
Чбвник, чбвник, плыви далыпенько!
Чбвник, чбвник, плыви далыпенько!
Челнок поплыл далеко-далеко, а Ивашко стал ловить
рыбку. Прошло мало ли, много ли времени, притащился
дед на берег и зовет своего сынка:
Ивашечко, Ивашечко, мой сыночек!
Приплынь, приплынь на бережочек»
Я тебе есть и пить принес.
i'A Ивашко:
199
сказки, присказки, небылицы
Чбвник, чбвник, плыви к бережку:
То меня батинька зовет.
Челнок приплыл к бережку; дед забрал рыбу, накор-
мил-напоил сынка, переменил ему рубашечку и поясок
и отпустил опять ловить рыбку.
Ведьма 1 слышала, как дед и баба призывали Иваш-
ку, и захотелось ей овладеть мальчиком. Вот приходит
она на берег и кричит хриплым голосом:
Ивашечко, Ивашечко, мой сыночек!
Приплынь, приплынь на бережочек;
Я тебе есть и пить принесла.
Ивашко слышит, что это голос не его матери, а голос
ведьмы, и поет:
Чбвник, чбвник, плыви дальшенько,
Чбвник, чбвник, плыви дальшенько:
То меня не мать зовет, то меня ведьма зовет.
Ведьма увидела, что надобно звать Ивашку тем же
голосом, каким его мать зовет, побежала к кузнецу
и просит его:
— Ковалику (коваль — кузнец), ковалику! Скуй мне
такой тонесенький голосок, как у Ивашкиной матери;
а то я тебя съем!
Коваль сковал ей такой голосок, как у Ивашкиной
матери. Вот ведьма пришла ночью на бережок и поет:
Ивашечко, Ивашечко, мой сыночек!
Приплынь, приплынь на бережочек;
Я тебе есть и пить принесла.
Ивашко приплыл; она рыбу забрала, его самого схва-
тила и унесла к себе. Пришла домой и заставляет свою
дочь Аленку:
— Истопи печь пожарче да сжарь хорошенько Ива-
шку, а я пойду соберу гостей — моих приятелей.
Вот Аленка истопила печь жарко-жарко и говорит
Ивашке:
— Ступай, садись на лопату!
— Я еще мал и глуп,— отвечает Ивашко,— я ничего
еще не умею — не разумею; поучи меня, как надо сесть
на лопату.
1 Некоторые сказочники заменяют в этой сказке слово «ведь*
ма» словом «змея». (Прим. А, Н. Афанасьева.)
200
ВОЛШСБНЫС сказки, страшилки
— Хорошо,— говорит Аленка,— поучить недолго!
И только села она на лопату, Ивашко так и барахнул
ее в печь и закрыл заслонкой, а сам вышел из хаты, за*
пер двери и влез на высокий-высокий дуб.
Ведьма приходит с гостями и стучится в хату; никто
не отворяет ей дверей.
*— Ах, проклятая Аленка! Верно, ушла куда-нибудь
играть.
Влезла ведьма в окно, отворила двери и впустила го-
стей; все уселись за стол, а ведьма открыла заслонку,
достала жареную Аленку — и на стол: ели-ели, пили-пи-
ли и вышли на двор и стали валяться на траве.
— Покатуся, повалюся, Ивашкина мясца наев-
шись! — кричит ведьма.— Покатуся, повалюся, Ивашки-
на мясца наевшись!
А Ивашко переговаривает ее с верху дуба:
— Покатайся, поваляйся, Аленкина мясца наевшись!
— Мне что-то послышалось,— говорит ведьма.
— Это листья шумят!
Опять ведьма говорит:
— Покатуся, повалюся, Ивашкина мясца наевшись!
А Ивашко свое:
— Покатися, повалися, Аленкина мясца наевшись!
Ведьма посмотрела вверх, увидела Ивашку; броси-
лась она грызть дуб — тот самый, где сидел Ивашко,
грызла, грызла, грызла — два передних зуба выломала
и побежала в кузню. Прибежала и говорит:
— Ковалику, ковалику! Скуй мне железные зубы,
а не то я тебя съем!
Коваль сковал ей два железных зуба.
Воротилась ведьма и стала опять грызть дуб; грызла,
грызла, грызла, и только что перегрызла, как Ивашко
взял да и перескочил на другой, соседний дуб, а тот, что
ведьма перегрызла, рухнул наземь.
Ведьма видит, что Ивашко сидит уже на другом дубе,
заскрипела от злости зубами и принялась снова грызть
дерево; грызла, грызла, грызла — два нижних зуба вы-
ломала и побежала в кузню. Прибежала и говорит:
— Ковалику, ковалику! Скуй мне железные зубы,
а не то я тебя съем!
Коваль сковал ей еще два железных зуба. Вороти-
лась ведьма и стала опять грызть дуб. Ивашко не знает,
201
сказки, присказки, невылицы
что ему и делать теперь; смотрит: летят гуси-лебеди; он
и просит их:
Гуси мои, лебедята,
Возьмите меня на крылята,
Понесите меня до батиньки, до матиньки;
У батиньки,у матиньки
Пити-ести, хорошо ходити!
— Пущай тебя середине возьмут,— говорят птицы,
Ивашко ждет; летит другое стадо, он опять просит:
Гуси мои, лебедята,
Возьмите меня на крылята,
Понесите меня до батиньки, до матиньки;
У батиньки, у матиньки
Пити-ести, хорошо ходити!
— Пущай тебя задние возьмут.
Ивашко опять ждет; летит третье стадо, он просит!
Гуси мои, лебедята,
Возьмите меня на крылята,
Понесите меня до батиньки, до матиньки;
У батиньки, у матиньки
Пити-ести, хорошо ходити!
Гуси-лебеди подхватили его и понесли домой, приле-
тели к хате и посадили Ивашку на чердак.
Рано поутру баба собралась печь блины, печет, а са-
ма вспоминает сынка:
— Где-то мой Ивашечко? Хоть бы во сне его увидеть!
А дед говорит:
— Мне снилось, будто гуси-лебеди принесли нашего
Ивашку на своих крыльях.
Напекла баба блинов и говорит;
— Ну, старик, давай делить блины: это — тебе, дед,
это — мне; это — тебе, дед, это — мне...
— А мне нема! — отзывается Ивашко.
— Это — тебе, дед, это — мне...
— А мне нема!
— А ну, старик,— говорит баба,*—посмотри, щое&
там таке?
Дед полез на чердак и достал оттуда Ивашку, Дед
и баба обрадовались, расспросили сына обо веем, обо
всем и стали вместе жить да поживать, да добра йажи*
ваты
202
щцфные сказки. страшилки
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 108. Этот вари-
ант популярной сказки, записанной самим А. Н. Афанасьевым в
Бобровском уезде Воронежской губернии, особенно характерен для
украинской сказочной традиции (что сказывается и в записи
А. Н. Афанасьева), а также для белорусского, литовского, латыш-
ского и болгарского фольклора.
БЛБЛ-ЯГД И жнхарь
Жил кот, воробей, да жихарько 1 третей. Кот да во-
робей пошли дрова рубить и говорят жихарьку:
— Домовничай да смотри: ежели придет яга-баба да
станет считать ложки, ты ничего не говори, молчи!
— Ладно,— ответил жихарь.
Кот да воробей ушли, а жихарь сел на печь за трубу.
Вдруг является яга-баба, берет ложки и считает:
— Это котова ложка, это — Воробьева ложка, тре-
тья — жихарькова.
Жихарь не мог стерпеть, закричал:
— Не тронь, яга-баба, мою ложку.
Яга-баба схватила жихаря, села в ступу, поехала:
едет в ступе, пестом понужает (погоняет), а помелом
следы заметает. Жихарь заревел:
— Кот, беги! Воробей, лети!
Те услышали, прибежали. Кот начал царапать ягу-ба-
бу, а воробей клевать; отняли жихаря.
На другой день стали опять собираться в лес дрова
рубить, заказывают жихарю:
— Смотри, ежели будет яга-баба, ничего не говори;
мы теперь далеко уйдем.
Жихарь только сел за трубу на печь, яга-баба опять
явилась, начала считать ложки:
— Это — котова ложка, это — Воробьева ложка,
это — жихарькова.
Жихарько не мог утерпеть, заревел:
— Не тронь, яга-баба, мою ложйу.
1 Жйхарь — лихой, удалой, смелый молодец.
208
скажи, присказки, невылицы
Яга-баба схватила жихаря, потащила, а жихарь
ревет:
— Кот, беги! Воробей, лети!
Те услышали, прибежали; кот царапать, воробей кле-
вать ягу-бабу! Отняли жихаря, ушли домой.
На третий день собрались в лес дрова рубить, гово-
рят жихарю:
— Смотри, ежели придет яга-баба — молчи; мы те-
перь далеко уйдем.
Кот да воробей ушли, а жихарь третей уселся за тру-
бу на печь; вдруг опять яга-баба берет ложки и считает:
— Это—котова ложка, это — Воробьева ложка, тре-
тья — жихарькова.
Жихарь молчит.
Яга-баба вдругоряд считает:
— Это — котова ложка, это — Воробьева, это — жи-
харькова.
Жихарь молчит.
Яга-баба в третий раз считает:
— Это — котова ложка, это — Воробьева ложка, тре-
тья — жихарькова.
Жихарько не мог стерпеть, забазлал (громко закри-
чал ):
— Не тронь мою ложку.
Яга-баба схватила жихаря, потащила. Жихарь
кричит:
— Кот, беги! Воробей, лети!
Братья его не слышат.
Притащила яга-баба жихаря домой, посадила в гол-
бец \ сама затопила печку, говорит большей дочери:
— Девка! Я пойду в Русь; ты изжарь к обеду мне
жихарька.
— Ладно! — та говорит,
Печка истопилась, девка велит выходить жихарю.
Жихарь вышел.
— Ложись на лддку2! — говорит опять девка.
Жихарь лег, уставил одну ногу в потолок, другу
в наволок (пол), Девка говорит:
— Не так, не так!
> I I I*
1 Голбец — деревянная приделка к печи, под которою делается
ход в подполье.
2 Ладка — глиняная сковорода. ,/
204
шшкБные сказки, страшилки
Жихарь бает:
— А как? Ну-ка поучи.
Девка легла в ладку. Жихарь не оробел, схватил ух-
ват, да и пихнул в печь ладку с ягишниной дочерью, сам
ушел опять в голбец, сидит — дожидается ягой-бабы.
Вдруг яга-баба прибежала и говорит:
— Покататься было, поваляться было на жихарько-
вых косточках!
А жихарь ей в ответ:
— Покатайся, поваляйся на дочерниных косточках!
Яга-баба спохватилась, посмотрела: дочь ее изжаре-
на, и заревела:
— А, ты мошенник, постой! Не увернешься!
Приказывает середней дочери изжарить жихарька,
сама уехала. Середняя дочь истопила печку, велит выхо-
дить жихарьку.
Жихарь вышел, лег в ладку, одну ногу уставил в по-
толок, другу в наволок. Девка /оворйт»
— Не так, не так!
— А поучи: как?
Девка легла в ладку. Жихарь взял да и пихнул ее
в печь, сам ушел в голбец, сидит там.
Вдруг яга-баба.
— Покататься было, поваляться было на жихарько-
вых косточках!
Он в ответ:
— Поваляйся, покатайся на дочерниных косточках!
Ягишна взбесилась:
— Э, постой,— говорит,— не увернешься!
Приказывает молодой дочери изжарить его. Не тут-
то было, жихарь и эту изжарил!
Яга-баба пуще рассердилась:
— Погоди,— говорит,— у меня не увернешься!
Истопила печь, кричит:
— Выходи, жихарько! Ложись вот на ладку.
Жихарь лег, уставил одну ногу в потолок, другую
в нйволок, не уходит в чело *. Яга-баба говорит:
— Не так, не так!
А жихарь будто не знает:
— Я,— говорит,— не знаю, поучи сама!
Яга-баба тотчас поджалась и легла в ладку. Жихарь
У ' — 11
Д Чвлд — верхняя часть русской печи<
205
скажи, присказки. невылицы
не оробел, взял да ее и пихнул в печь; сам ступай до-
мой, прибежал, сказывает братьям:
— Вот чего я сделал с ягой-бабой!
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева. № 106. В этом ва-
рианте традиционного сюжета волшебных сказок «Мальчик и ведь-
ма» оригинально использованы мотивы столь же традиционной сказ-
ки о животных «Йетушок — золотой гребешок». Сказка записана
в Шадринском уезде Пермской губернии А. Н. Зыряновым. Русские
и украинские сказки о мальчике и ведьме неоднократно обрабаты-
вались писателями Г. П. Данилевским, А. Н. Толстым, П. Г. Тычи-
ной и другими.
жадная старуха
Жил старик со старухою; пошел в лес дрова рубить.
Сыскал старое дерево, поднял топор и стал рубить. Го-
ворит ему дерево:
— Не руби меня, мужичок! Что тебе надо, все сде-
лаю!
— Ну, сделай, чтобы я богат был.
— Ладно; ступай домой, всего у тебя вдоволь будет.
Воротился старик домой — изба новая, словно чаша
полная, денег куры не клюют, хлеба на десятки лет хва-
тит, а что коров, лошадей, овец — в три дня не сосчи-
тать!
— Ах, старик, откуда все это? — спрашивает ста-
руха.
— Да вот, жена, я такое дерево нашел — что ни по-
желай, то и сделает.
Пожили с месяц; приелось старухе богатое житье, го-
ворит старику:
— Хоть живем мы богато, да что в этом толку, коли
люди нас не почитают! Захочет бурмистр, и тебя и меня
на работу погонит; а придерется, так и палками нака-
жет. Ступай к дереву, проси, чтоб ты бурмистром был.
Взял старик топор, пошел к дереву и хочет под самый
корень рубить.
‘ — Что тебе надо? —* спрашивает дерево.
— Сделай, чтобы я бурмистром был.
— Хорошо, ступай с богом.
206

Воротился домой, а его уж давно солдаты дожидают.
—* Где ты,— закричали,— старый черт, шатаешься?
Отводи скорей нам квартиру, да чтоб хорошая была. Ну-
ну, поворачивайся!
А сами тесаками его по горбу да по горбу. Видит ста-
руха, что и бурмистру не всегда честь и говорит старику:
— Что за корысть быть бурмистровой женою! Вот те-
бя солдаты прибили, а уж о барине и говорить нечего:
что захочет, то и сделает. Ступай-ка ты к дереву да
проси, чтоб сделало тебя барином, а меня барыней.
Взял старик топор, пошел к дереву, хочет опять ру-
бить; дерево спрашивает:
— Что тебе надо, старичок?
— Сделай меня барином, а старуху барыней.
— Хорошо, ступай с богом!
Пожила старуха в барстве, захотелось ей большего,
говорит старику:
— Что за корысть, что я барыня! Вот кабы ты был
полковником, а я полковницей — иное дело, все бы нам
завидовали.
Погнала старика снова к дереву; взял он топор, при-
шел и собирается рубить. Спашивает его дерево:
— Что тебе надобно?
— Сделай меня полковником, а старуху полковни-
цей.
— Хорошо, ступай с богом!
Воротился старик домой, а его полковником пожало-
вали.
Прошло несколько времени, говорит ему старуха:
— Великое ли дело — полковник! Генерал захочет,
под арест посадит. Ступай к дереву, проси, чтобы сдела-
ло тебя генералом, а меня генеральшею.
Пошел старик к дереву, хочет топором рубить.
— Что тебе надобно? — спрашивает дерево.
— Сделай меня генералом, а старуху генеральшею.
— Хорошо, иди с богом!
Воротился старик домой, а его в генералы произвели.
Опять прошло несколько времени, наскучило старухе
быть генеральшею, говорит она старику:
— Великое ли дело — генерал! Государь захочет,
в Сибирь сошлет. Ступай к дереву, проси, чтобы сделало
тебя царем, а меня царицею.
Пришел старик к дереву, хочет топором рубить.
208
_________wuww сказки, страшилки
— Что тебе надобно? — спрашивает дерево.
— Сделай меня царем, а старуху царицею. ;
— Хорошо, иди с богом!
Воротился старик домой, а за ним уже послы при-
ехали:
— Государь-де помер, тебя на его место выбрали.
Не много пришлось старику со старухой нацарство-
вать; показалось старухе мало быть царицею, позвала
старика и говорит ему:
— Велико ли дело — царь! Бог захочет, смерть на-
шлет, и запрячут в сырую землю. Ступай-ка к дереву да
проси, чтобы сделало нас богами.
Пошел старик к дереву. Как услыхало оно эти без-
умные речи, зашумело листьями и в ответ старику мол-
вило:
— Будь же ты медведем, а твоя жена медведицей.
В ту же минуту старик обратился медведем, а стару-
ха медведицей, и побежали в лес.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 76. Место записи
неизвестно.
Существуют многочисленные варианты этого всемирного сказоч-
ного сюжета с исполнением желаний не только золотой рыбкой, но
и деревом, птичкой-невеличкой, котом, змеей, а в «Тысяче и одной
ночи» (ночь '3-я) — джинном. В основе сказки А. С. Пушкина — ва-
риант с золотой рыбкой, также неоднократно записанный фолькло-
ристами, хотя сам А. С. Пушкин, по всей вероятности в качестве
«первоисточника» использовал сказку из собрания братцев Гримм.
В примечаниях к «Жадной старухе» А. Н. Афанасьев приводит дру-
гие варианты начала и конца сказки.
Вариант 1. Жили-были старик да старуха. Старик на печи ле-
жит, а старуха его бранит: «Поди-ка, старый хрыч, хоть дрова ру-
би!» Пошел старик, лесину подломил — выскочила лисица и гово-
рит: «Чего тебе, старик, надо?» — «У меня, матушка лиса, хлеба
нету».— «Поди домой, все будет». Вернулся старик домой, а у не-
го уж хлеб ес,ть. На другой день старуха опять посылает старика
дом просить. Пошел старик к лисице: «У меня,— говорит,— матушка
лиса, дома нету».— «Поди домой, все будет». Вернулся старик, а у
него уже каменный дом. На третий день старуха опять посылает
его скота просить. Пришел старик к лисице и говорит: «У меня,
матушка лиса, скота нету».— «Поди домой, все будет». Вернулся
старик, а у него целый двор скота». (Записано в Чердынском уезде
Пермской губернии).
Вариант 2. «Жил старик со старухой, детей у них не было.
Раз поехал старик на своей кобыле в лес по дрова, подошел к су-
хой лесине и собирается ее срубить, да вдруг увидел на ней птичку-
невеличку. Птичка-невеличка бает старику: «Дедушка, не руби эту
лесину; я тебе, что хошь сделаю».— «А что сделаешь?» — бает ста-
209
сШяь присказки. жвылинм
*
рик. «Хоть, злата, хоть серебра дам».— «Ладно»,— сказал старик.
Дала ему птичка-невеличка целую кучу денег. Принес старик домой
и зажил со старухою богато-богато. Пожили сколько-то времени,
бает старуха старику: «Ступай к птичке-невеличке, пусть тебя на-
чальником сделает, хоть сотским — все лучше!» (Записано в Ени-
сейской губернии).
Вариант окончания. «Ступай-ка ты к птичке-невеличке да проси,
чтобы нас святыми сделала». Старик пошел в лес, просит птичку-
невеличку сделать их святыми. «Хорошо!» — сказала птичка. Ста-
рик воротился домой — нет ни двора, ни денег, ни запасов; стоит
старая избушка, набок покосилась, а в избушке старуха в прежнем
дырявом сарафане сидит. Как быть? Чем кормиться? Говорит ста-
руха: «Ну, старик, поди к птичке, попроси хлеба да денег, не уми-
рать же нам с голоду!» Пошел старик: «Матушка птичка-невелич-
ка, дай нам хлеба и денег, ведь нам есть нечего?» Отвечает ему
птичка: «А разве святые едят? А разве святым нужны деньги?»
Сказала и улетела.
Публикуемый вариант сказки отличается острыми социальными
мотивами. Недаром цензор усмотрел в нем «неприличное сопостав-
ление высших чинов и неуважительный отзыв о государе».
царевна -лягушка
В некотором царстве, в некотором государстве жил
да был царь с царицею; у него было три сына — все мо-
лодые, холостые, удальцы такие, что ни в сказке ска-
зать, ни пером написать; младшего звали Иван-царевич.
Говорит им царь таково слово:
— Дети мои милые, возьмите себе по стрелке, натя-
ните тугие луки и пустите в разные стороны; на чей
двор стрела упадет, там и сватайтесь.
Пустил стрелу старший брат — упала она на бояр-
ский двор, прямо против девичья терема; пустил сред-
ний брат — полетела стрела к купцу на двор и останови-
лась у красного крыльца, а на том крыльце стояла ду-
ша-девица, дочь купеческая; пустил младший брат —
попала стрела в грязное болото, и подхватила ее лягу-
ша-квакуша.
Говорит Иван-цар^вич:
— Как мне за себя квакушу взять? Квакуша не ров-
ня мне!
— Бери! — отвечает ему царь.— Знать, судьба твоя
такова.
210
, волшебные скажи, страшилки
Вот поженились царевичи* старший на боярышне,
средний на купеческой дочери, а Иван-царевич на лягу-
ше-квакуше.
Призывает их царь и приказывает?
— Чтобы жены ваши испекли мне к завтрему по
мягкому белому хлебу.
Воротился Иван-царевич в свои палаты невесел, ни-
же плеч буйну голову повесил.
— Ква-ква, Иван-царевич! Почто так кручинен
стал? — спрашивает его лягуша.— Аль услышал от отца
своего слово неприятное?
— Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка
приказал тебе к завтрему изготовить мягкий белый хлеб.
— Не тужи, царевич! Ложись-ка спать-почивать; ут-
ро вечера мудренее!
Уложила царевича спать да сбросила с себя лягуше-
чью кожу — и обратилась душой-девицей, Василисой
Премудрою; вышла на красное крыльцо и закричала
громким голосом:
— Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь, при-
готовьте мягкий белый хлеб, каков ела я, кушала у род-
ного моего батюшки.
Наутро проснулся Иван-царевич, у квакуши хлеб
давно готов — и такой славный, что ни вздумать, ни
взгадать, только в сказке сказать! Изукрашен хлеб раз-
ными хитростями, по бокам видны города царские
и с заставами.
Благодарствовал царь на том хлебе Ивану-царевичу
и тут же отдал приказ трем сыновьям:
— Чтобы жены ваши соткали мне за единую ночь
по ковру.
Воротился Иван-царевич невесел, ниже плеч буйну
голову повесил.
— Ква-ква, Иван-царевич! Почто так кручинен стал?
Аль услышал от отца своего слово жесткое, неприятное?
— Как мне не Кручиниться? Государь мой батюшка
приказал за единуК) ночь соткать ему шелковый ковер.
— Не тужи, царевич! Ложись-ка спать-почивать; ут-
ро вечера мудренее!
Уложила его спать, а сама сбросила лягушечью ко-
жу— и обернулась душой-девицей, Василисою Премуд-
рою; вышла на красное крыльцо и закричала громким
голосом:
21Г
сказки, присказки, невылицы
— Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь шел-
ковый ковер ткать — чтоб таков был, на каком я сижи-
вала у родного моего батюшки!
Как сказано, так и сделано.
Наутро проснулся Иван-царевич, у квакушки ковер
давно готов — и такой чудный, что ни вздумать,
ни взгадать, разве в сказке сказать. Изукрашен ковер
златом-сёребром, хитрыми узорами.
Благодарствовал царь на том ковре Ивану-царевичу
и тут же отдал новый приказ, чтобы все три царевича
явились к нему на смотр вместе с женами.
Опять воротился Иван-царевич невесел, ниже плеч
буйну голову повесил. ,
— Ква-ква, Иван-царевич! Почто кручинишься? Али
от отца услыхал слово неприветливое?
— Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка
велел, чтобы я с тобой на смотр приходил; как я тебя
в люди покажу!
— Не тужи, царевич! Ступай один к царю в гости,
а я вслед за тобой буду; как услышишь стук да гром —
скажи! это моя лягушонка в коробчонке едет!
Вот старшие братья явились на смотр с своими же-
нами, разодетыми, разубранными; стоят да с Ивана-
царевича смеются!
— Что ж ты, брат, без жены пришел? Хоть бы
в платочке принес! И где ты этакую красавицу выис-
кал? Чай, все болота исходил^
Вдруг поднялся великий стук да гром — весь дворец
затрясся; гости крепко напугались, повскакивали с сво-
их мест и не знают, что им делать; а Иван-царевич го-
ворит:
— Не бойтесь, господа! Это моя лягушонка в короб-
чонке приехала!
Подлетела к царскому крыльцу золоченая коляска,
в шесть лошадей запряжена, и вышла оттуда Василиса
Премудрая — такая красавица, 5что ни вздумать,
ни взгадать, только в сказке сказать! Взяла Ивана-ца-
ревцча за руку и повела за столы дубовые, за скатерти
браные *.
Стали гости есть-пить, веселиться; Василиса Пре-
мудрая испила из стакана да последки себе за левый
1 Скатерти брйныв, скатерти из брани — из полотняной белой
узорчатой ткани.
11Q
__________волшюные скажи, страшилки
рукав вылила; закусила лебедем да косточки за правый
рукав спрятала.
Жены старших царевичей увидали ее хитрости, да-
вай и себе то ж делать. После, как пошла Василиса
Премудрая танцевать с Иваном-царевичем, махнула ле-
вой рукой — сделалось озеро, махнула правой —
и поплыли по воде белые лебеди; царь и гости диву
дались.
А старшие невестки пошли танцевать, махнули ле-
выми руками — забрызгали, махнули правыми — кость
царю прямо в глаз попала!
Царь рассердился и прогнал их нечестно Ч
Тем временем Иван-царевич улучил минуточку, по-
бежал домой, нашел лягушечью кожу и спалил ее на
большом огне.
Приезжает Василиса Премудрая, хватилась — нет
лягушечьей кожи, приуныла, запечалилась и говорит
царевичу:
— Ох, Иван-царевич! Что же ты наделал? Если
б немножко ты подождал, я бы вечно была твоею; а те-
перь прощай! Ищи меня за тридевять земель, в триде-
сятом царстве — у Кощея Бессмертного.
Обернулась белой лебедью и улетела в окно.
Иван-царевич горько заплакал, помолился богу
на все четыре стороны и пошел куда глаза глядят.
Шел он близко ли, далеко ли, долго ли, коротко
ли — попадается ему навстречу старый старичок.
— Здравствуй,— говорит,— добрый мдлодец! Чего
ищешь, куда путь держишь?
Царевич рассказал ему свое несчастье.
— Эх, Иван-царевич! Зачем ты лягушечью кожу
спалил? Не ты ее надел, не тебе и снимать было! Васи-
лиса Премудрая хитрей, мудреней своего отца уроди-
лась; он за то осерчал на нее и велел ей три года ква-
кушею быть. Вот тебе клубок, куда он покатится — сту-
пай за ним смело.
Иван-царевич поблагодарствовал старика и пошел за
клубком. Идет чистым полем, попадается ему медведь.
— Дай,— говорит,— убью зверя!
; А медведь провещал ему:
— Не бей меня, Иван-царевич! Когда-нибудь приго-
жусь тебе.
......
1 Прогнал нечестно, то есть не воздав чести, не учествовав.
213
сказки. присказки. нсбылицы
Идет он дальше, глядь,—а над ним летит селезень;
царевич прицелился из ружья, хотел было застрелить
птицу, как вдруг провещала она человечьим голосом:
— Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе сама приго-
жусь!
Он пожалел и пошел дальше.
Бежит косой заяц — царевич опять за ружье, стал це-
литься, а заяц провещал ему человечьим голосом:
— Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе сам приго-
жусь.
Иван-царевич пожалел и пошел дальше — к синему
морю. Видит — на песке лежит, издыхает щука-рыба.
— Ах, Иван-царевич,— провещалц щука,—сжалься
надо мною, пусти меня в море.
Он бросил ее в море и пошел берегом.
Долго ли, коротко ли — прикатился клубочек к из-
бушке: стоит избушка на куриных лапках, кругом по-
вертывается. Говорит Иван-царевич:
— Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать
поставила,— ко мне передом, а к морю задом.
Избушка повернулась к морю задом, к нему передом.
Царевич взошел в нее и видит: на печи, на девятом
кирпичи, лежит баба-яга костяная нога, нос в потолок
врос, сопли через порог висят, титьки на крюку замота-
ны, сама зубы точит.
— Гой еси, добрый молодец! Зачем ко мне пожало-
вал? — спрашивает баба-яга Ивана-царевича.
— Ах ты, старая хрычовка! Ты бы прежде меня,
доброго молодца, накормила-напоила, в бане выпарила,
да тогда б и спрашивала.
Баба-яга накормила его, напоила, в бане выпарила;
а царевич рассказал ей, что ищет свою жену Василису
Премудрую.
— А, знаю! — сказала баба-яга.— Она теперь у Ко-
щея Бессмертного; трудно ее достать, нелегко с Кощеем
сладить: смерть его на конце игл^т, та игла в яйце,
то яйцо в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке,
а сундук стоит на высоком дубу, и то дерево Кощей как
свой глаз бережет.
Указала яга, в каком месте растет этот дуб; Иван-
царевич пришел туда и не знает, что ему делать, как
сундук достать.
Вдруг откуда ни взялся — прибежал медведь и вы-
214
яейИйвные скажи, страшилки
воротил дерево с корнем; сундук упал и разбился вдре-
безги, выбежал из сундука заяц и во всю прыть наутек
пустился; глядь — а за ним уж другой заяц гонится,
нагнал, ухватил и в клочки разорвал.
Вылетела из зайца утка и поднялась высоко-высоко;
летит, а за ней селезень бросился, как ударит ее — утка
тотчас яйцо выронила, и упало то яйцо в море.
Иван-царевич, видя беду неминучую, залился слеза-
ми; вдруг подплывает к берегу щука и держит в зубах
яйцо; он взял то яйцо, разбил, достал иглу и отломил
кончик: сколько ни бился Кощей, сколько ни метался
во все стороны, а пришлось ему помереть!
Иван-царевич пошел в дом Кощея, взял Василису
Премудрую и воротился домой.
После того они жили вместе и долго, и счастливо.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 269. В собрание
А. Н. Афанасьева вошло три варианта «Царевны-лягушки» (№ 267—
269), публикуемый записан в Саратовской губернии. В сказке соеди-
нены два всемирно известных и древнейших сказочных сюжета: «Ца-
ревна-лягушка» и «Кощей Бессмертный» (поиски исчезнувшей же-
ны), имеющие несомненную мифологическую основу. Сюжет «Царев-
ны-лягушки» связан с верой в оборотничество: наиболее архаической
концепцией древнего человека о «взаимооборачивании» всего живо-
го и неживого в мире. Этот закон всемирного оборотничества являл-
ся такой же основой основ мировоззрения и миросозерцания древнего
человека, как современного — закон всемирного тяготения.
Почти все фантастические сказки включают мотивы оборотни-
чества. Братец Иванушка превращается в козленочка (в сказке не
происходит последующего обратного превращения), княгиня — в бе-
лую уточку, а былинный Добрыня — в тура. Это примеры магиче-
ского насильственного превращения, но существует и ненасильствен-
ное, вполне добровольное. Сказочному доброму молодцу ничего не
стоит, ударившись о сыру землю, стать соколом, орлом или воро-
ном. Эти превращения вполне обычны, в них вроде бы и нет ничего
сверхъестественного.
Описанный в «Царевне-лягушке» способ сватовства братьев то-
же относится к числу древнейших, архаичных. Подобное же риту-
альное пускание стрелы сохранилось в песнях свадебного обряда:
Добрый молодец по горенке похаживает,
Калену стрелу1 заряживает,
Калене стреле приказывает:
— Ты лети, лети, калена стрела, на быстру реку,
Ты убей, убей, калена стрела, сизого селезня,
На каменной стене убей белого голубя,
В высоком терему — красну девушку-душу:
Сизый селезень—кушанье мое,
Белый лебедь — охота моя,
Красная девушка — невеста моя.
215
сказки, присказки, невылицы
кроикчкл-хлврошечкл
Вы знаете, что есть на свете люди и хорошие, есть
и похуже, есть и такие, которые бога не боятся, своего
брата не стыдятся: к таким-то и попала Крошечка-Хав-
рошечка. Осталась она сиротой маленькой; взяли ее эти
люди, выкормили и на свет божий не пустили, над ра-
ботою каждый день занудили, заморили; она и подает,
и прибирает, и за всех и за все отвечает.
А были у ее хозяйки три дочери большие. Старшая
звалась Одноглазка, средняя — Двуглазка, а мень-
шая — Триглазка; но они только и знали у ворот си-
деть, на улицу глядеть, а Крошечка-Хаврошечка на них
работала, их обшивала, для них и пряла и ткала, а сло-
ва доброго никогда не слыхала. Вот то-то и больно —
ткнуть да толкнуть есть кому, а приветить да приохо-
тить нет никого!
Выйдет, бывало, Крошечка-Хаврошечка в поле, об-
нимет свою рябую корову, ляжет к ней на шейку и рас-
сказывает, как ей тяжко жить-поживать:
— Коровушка-матушка! Меня бьют, журят, хлеба
не дают, плакать не велят. К завтрему дали пять пудов
напрясть, наткать, побелить, в трубы покатать.
А коровушка ей в ответ:
— Красная девица! Влезь ко мне в одно ушко, а в
другое вылезь — все будет сработано.
Так и сбывалось. Вылезет красная девица из уш-
ка — все готово: и наткано, и побелено, и покатано.
Отнесет к мачехе; та поглядит, покряхтит, спрячет
в сундук, а ей еще больше работы задаст. Хаврошечка
опять придет к коровушке, в одно ушко влезет, в другое
вылезет и готовенькое возьмет, принесет.
Дивится старуха, зовет Одноглазку?
— Дочь моя хорошая, дочь моя пригожая! Догля-
дись, кто сироте помогает: и ткет, и прядет, и в трубы
катает?
Пошла с сиротой Одноглазка в лес, пошла с нею
в поле; забыла матушкино приказанье, распеклась
на солнышке, разлеглась на травушке; а Хаврошечка
приговаривает?
Г1"" ‘Ч • Спи, глазок, спи, глазок!
216
волшебные сказки, страшилки
Глазок заснул; пока Одноглазка спала, коровушка
и наткала, и побелила. Ничего мачеха не дозналась,
послала Двуглазку. Эта тоже на солнышке распеклась
и на травушке разлеглась, материно приказанье забы-
ла и глазки смежила; а Хаврошечка баюкает:
— Спи, глазок, спи, другой!
Коровушка наткала, побелила, в трубы покатала;
а Двуглазка все еще спала.
Старуха рассердилась, на третий день послала Три-
глазку, а сироте еще больше работы дала. И Триглаз-
ка, как ее старшие сестры, попрыгала-попрыгала и на
травушку пала. Хаврошечка поет:
— Спи, глазок, спи, другой! — а об третьем забыла.
Два глаза заснули, а третий глядит и все видит,
все — как красная девица в одно ушко влезла, в другое
вылезла и готовые холсты подобрала. Все, что видела,
Триглазка матери рассказала; старуха обрадовалась, на
другой же день пришла к мужу:
— Режь рябую корову!
Старик так-сяк:
— Что ты, жена, в уме ли? Корова молодая, хоро-
шая!
Режь, да и только! Наточил ножик...
Побежала Хаврошечка к коровушке:
— Коровушка-матушка! Тебя хотят резать.
— А ты, красная девица, не ешь моего мяса; косточ-
ки мои собери, в платочек завяжи, в саду их рассади
и никогда меня не забывай, каждое утро водою их по-
ливай.
Хаврошечка все сделала, что коровушка завещала:
голодом голодала, мяса ее в рот не брала, косточки
каждый день в саду поливала, и выросла из них яб-
лонька, да какая — боже мой! Яблочки на ней висят
наливные, листвицы шумят золотые, веточки гнутся се-
ребряные; кто ни едет мимо — останавливается, кто про-
ходит близко — тот заглядывается.
Случилось раз — девушки гуляли по саду; на ту по-
ру ехал по полю барин — богатый, кудреватый, моло-
денький. Увидел яблочки, затрогал девушек:
— Девицы-красавицы! — говорит он.— Которая из
вас мне яблочко поднесет, та за меня замуж пойдет.
И бросились три сестры одна перед другой к яб-
лоньке. А яблочки-то висели низко, под руками были,
217
СКЛ7КИ. ПрИСКАЗКИ.ЖВЫЛИЦЫ
а то вдруг поднялись высоко-высоко, далеко над голо-
вами стали. Сестры хотели их сбить — листья глаза за-
сыпает, хотели сорвать — сучья косы расплетают; как
ни бились, ни метались — ручки изодрали, а достать
не могли.
Подошла Хаврощечка, и веточки приклонились, и яб-
лочки опустились. Барин на ней женился, и стала она
в добре поживать, лиха не знавать.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 100. Сказочный
сюжет «Чудесная корова» принадлежит к числу традиционных в ми-
ровом фольклоре, особенно в индийском, где корова, как известно,
является священным, неприкосновенным животным-тотемом. Иссле-
дователи давно обратили внимание на ритуальный мотив закапы-
вания костей в этой сказке, сохранившей черты мифологических
представлений, согласно которым кости животных не съедались и не
уничтожались, а закапывались.
Публикуемый фольклорный вариант записан в Курской губернии,
сказка известна также в литературной обработке А. Н. Толстого.
чудесная дудочка
Жили себе муж с женой. Три дочки было у них и сы-
ночек Ванюша. Собирается как-то отец в город на базар.
Ну, и все детки хотят с ним ехать. Отец тогда говорит?
— Идите-ка вы в лес. Кто быстрее наберет корзину
ежевики, того и возьму.
Ванюша-то был скорый на руку, сразу нарвал. А до-
чери даже в рот себе не набрали. Тогда старшая и го-
ворит:
— Давай-ка задушим Ваню и отберем ягоду. Тогда
мы поедем в город.
Средняя-то сначала не соглашалась, а потом стар-
шая уговорила. А меньшая залилась слезами, уж очень
любила она Ваню. Тогда они пригрозили, что и ее за-
душат.
Вот подозвали они к себе Ванюшку и задушили его
да в лесочке закопали. Сами взяли корзинку—-да
домой.
218
________
Пришли домой без Ванюшки, а родители спраши-
вают:
— Где же Ванюша?
Сестры отвечают, что заблудился. А меньшая все
плачет, слезами заливается.
Пошел отец искать Ванюшку. А на Ваниной могилке
вырос тростник. Один пастух срезал тростник и дудочку
себе сделал. Приложил он ее к губам, и дудочка запела:
Играй, играй, дяденька,
Играй, мой родимый,
Не ты меня похитил,
Не ты меня задушил.
Старшая сестра душила,
Средняя руки держала,
А младшая плакала,
Мои кудри гладила.
Отец-то идет по лесу. Пошел он на звук этой ду-
дочки. Подходит он, видит: пастушок играет. Говорит:
— Дай мне, мил-человек, поиграть в эту жалейку.
Поднес отец жалейку к губам, она и запела:
Играй, играй, папенька,
Играй, мой родимый,
Не ты меня похитил,
Не ты меня задушил.
Старшая сестра душила,
Средняя руки держала,
А меньшая плакала,
Мои кудри гладила.
' Узнал человек голос родного сына и говорит:
— Где ты срезал эту дудочку?
Показал пастух ему то место. Пришел отец к могил-
ке, раскопал ее. И, глядь, лежит там Ванюшка. Тут как
раз ворона летела с вороненком. Схватил отец воро-
ненка и говорит:
— Принеси мне стряхучей и живучей воды, тогда от-
дам тебе вороненка.
Принесла ему ворона стряхучей и живучей воды.
Спрыснул отец Ванюшку, тот открыл свои глазки
и говорит:
\— Батюшка мой милый, как же я долго спал!
Пошли Ванюша с отцом домой. Затряслись сестры
219
скажи, присказки, нсбылицы
от страха. Отец связал старшую и среднюю за косы,
драл их, драл и выгнал. А сами стали жить-поживать
и денег наживать.
Народные сказки Воронежской области. Современные записи.
Воронеж, 1977. № 28. Сказка известна как в фольклорных записях,
так и в литературной обработке замечательного русского писателя
Бориса Шергина «Дивный гудочек». Публикуемый фольклорный ва-
риант записан в 1969 году от Марии Сергеевны Даниловой в селе
Красовка Грибановского района Воронежской области.
снегурочка
Ну, жили-были дедка с бабкой, у них не было ро-
бят. Вот пришла зима. Снег падает, сырой, такой, мок-
рый. Робята комья катают, а дедка с бабкой сидят под
окошечком. (Их трое, этих-то маленьких-то девочек, да
всяких.) Бабка говорит:
— Дедка, пойдем-ка,— говорит,— мы с тобой сде-
лаем куклу.
Ну, и пошли. Состроили куклу: глаза, ручки, все.
Пошли домой с дедком, идут, а сами назад поглядыва-
ют. Бабка говорит:
— Дедка, гляди-ко, кукла-то за нами идет!
— Полно, бабка, ошалела (ошалела, обурела), од-
нако.
— Да посмотри.
— И правда.
— Правда.
Ну, да они домой — да и эта куколка домой. Да они
на лавку — да куколка на лавку. На печь-то не идет.
Дедка на печь с бабкой, а куколка сидит здесь.
— Бабушка, я есть хочу.
— Ой, красно солнышко, ешь, ешь.
— Только мне горячего не надо, мне холодного
дайте.
Ну, бабка молока принесла, и она поела, да и все.
Утром выстанет — все делает, подметает.
— Бабушка, что делать? Бабушка, ч1о делать?
220
__________волшебные скажи, страшилки_
Подметает да полы моет, прядет, да все.. Ну, и зиму
прожили. Лето стало, она все в тень пихается, все в тень
уж. Но подруги-то ходили зимой и все, все вместе-то
ходили да катались на горке, а летом-то говорят:
— Пойдем по ягоды.
— Ну, бабушка, я пойду.
Ну, и пошли, она все к деревинам ближе, где это,
солнца нету. Потом девки там брали, брали ягодки,
ягодки набрали да вздумали костерок разжечь. Ну
и давай прыгать, ну и ей говорят:
— А ты, что же, не прыгаешь? Прыгни и ты.
Она прыгнула — да только и была... парок только
и видно.
Ну, девки пришли домой, да и говорят бабушке с де-
душкой, что внучка ваша прыгнула, да и спалилась.
Ну, дедка с бабкой плакали, плакали, плакали—да
так и:
— Ладно, бабка.
— Ладно, дедка, нова зима придет, да и сделаем зато
снова.
Ну, пришла и вторая зима. Вторая зима пришла,
снег опять валит сырой. Пошли бабка с дедкой, сделали
куколку да сделали другую, но ни одна вслед и не по-
шла. Да так и остались без внученьки.
(Это досюльны бабки рассказывали.)
Сказки Заонежья. Петрозаводск, 1986. № 75. Сказка о Снегу-
рочке вошла в собрание А. Н. Афанасьева (№ 34), известна в об-
работке В. И. Даля. По мотивам этого народного сказочного сюже-
та создана пьеса А. Н. Островского «Снегурочка», музыка П. И. Чай-
ковского, Н. А. Римского-Корсакова. Публикуемый фольклорный ва-
риант записан в 1983 году Н. Ф. Онегиной и А. Т. Пакконен от
М. С. Медведевой (см. «Петух да курочка», «Старик да старушка
жили на горушке»).
ААОРОЭКО
Жили-были старик да старуха. У старика со стару-
хою бцло три дочери. Старшую дочь старуха не любила
(она была ей падчерица), почасту ее журила, рано бу-
221
скажи, присказки, небылицы .
дила и всю работу на нее свалила. Девушка скотину
поила-кормила, дрова и водицу в избу носила, печку то-
пила, обряды (женские платья) творила, избу мела
и все убирала еще до свету; но старуха и тут была не-
довольна и на Марфушу ворчала:
— Экая ленивица, экая неряха! И голик-то (веник)
не у места, и не так-то стоит, и сорно-то в избе.
Девушка молчала и плакала; она всячески стара-
лась мачехе уноровить (приноровиться, прийтись по нра-
ву) и дочерям ее услужить; но сестры, глядя на мать,
Марфушу во всем обижали, с нею вздорили и плакать
заставляли: то им и любо было! Сами они поздно вста-
вали, приготовленной водицей умывались, чистым поло-
тенцем утирались и за работу садились, когда пообеда-
ют. Все наши девицы росли да росли, стали большими
и сделались невестами.
Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается.
Старику жалко было старшей дочери; он любил ее за
то, что была послушляная да работящая, никогда не уп-
рямилась, что заставят, то и делала, и ни в чем слова
не перекорила; да не знал старик, чем пособить горю.
Сам был хил, старуха ворчунья, а дочки ее ленивицы
и упрямицы.
Вот наши старики стали думу думать: старик — как
бы дочерей пристроить, а старуха — как бы старшую
с рук сбыть. Однажды старуха и говорит старику!
— Ну, старик, отдадим Марфушу замуж.
— Ладно,— сказал старик и побрел себе на печь}
а старуха вслед ему;
— Завтра встань, старик, ты пораньше, запряги ко-
былу в дровни и поезжай с Марфуткой; а ты, Марфут-
ка, собери свое добро в коробейку да накинь белую
исподку (чистую рубаху)\ завтра поедешь в гости!
Добрая Марфуша рада была такому счастью, что
увезут ее в гости, и сладко спала всю ночку; поутру
рано встала, умылась, богу помолилась, все собрала,
чередом уложила, сама нарядилась, и была девка —
хоть куда невеста! А дело-то было зимою, и на дворе
стоял трескучий мороз.
Старик наутро, ни свет ни заря запряг кобылу
в дровни, подвел ко крыльцу; сам пришел в избу, сел нй
коник (печной прилавок у дверей) и сказал!
222
волшевные СКАЗКИ. СТРАШИЛКИ У
« —.. । ini in д, myj.fyii.-; । । г г । , д . 1 - 1 Г***—
*— Ну, я все изладил!
— Садитесь за стол да жрите! — сказала старуха.
Старик сел за стол и дочь с собой посадил; хлебница
была на столе, он вынул челпан (непочатый каравай)
и нарушал (нарезал) хлеба и себе и дочери. А старуха
меж тем подала в блюде старых щей и сказала:
— Ну, голубка, ешь да убирайся, я вдоволь на тебя
нагляделась! Старик, увези Марфутку к жениху; да
смотри, старый хрыч, поезжай прямой дорогой, а там
сверни с дороги-то направо, на бор,— знаешь, прямо
к той большой сосне, что на пригорке стоит, и тут отдай
Марфутку за Морозка.
Старик вытаращил глаза, разинул рот и перестал
хлебать, а девка завыла.
— Ну, что тут нюни-то распустила! Ведь жених-то
красавец и богач! Смотри-ка, сколько у него добра: все
елки, мянды (верхушки сосен) и березы в пуху; житье-
то завидное, да и сам он богатырь!
Старик молча уклал пожитки, велел дочери наки-
нуть шубняк (баранья шуба) и пустился в дорогу. Дол-
го ли ехал, скоро ли приехал — не ведаю: скоро сказка
сказывается, не скоро дело делается. Наконец доехал
до бору, своротил с дороги и пустился прямо снегом
по насту; забравшись в глушь, остановился и велел до-
чери слезать, сам поставил под огромной сосной коро-
бейку и сказал:
— Сиди и жди жениха, да смотри — принимай лас-
ковее.
А после заворотил лошадь — и домой.
Девушка сидит да дрожит; озноб ее пробрал. Хотела
она выть, да сил не было: одни зубы только постуки-
вают. Вдруг слышит: невдалеке Морозко на елке по-
трескивает, с елки на елку доскакивает да пощелкивает.
Очутился он и на той сосне, под коей девица сидит,
и сверху ей говорит:
— Тепло ли те, девица?
— Тепло, тепло, батюшко-Морозушко!
Морозко стал ниже спускаться, больше потрески-
вать и пощелкивать. Мороз спросил девицу:
— Тепло ли те, девица? Тепло ли те, красная?
Девица чуть дух переводит, но еще говорит:
—- Тепло, Морозушко! Тепло, батюшко!
223
сказки, прнскдрки. невылицы
Мороз пуще затрещал и сильнее защелкал и девице
сказал:
— Тепло ли те, дёвица? Тепло ли те, красная? Теп-
ло ли те, лапушка?
Девица окостеневала и чуть слышно сказала:
— Ой, тепло, голубчик Морозушко!
Тут Морозко сжалился, окутал девицу шубами и ото-
грел одеялами.
Старуха наутро мужу говорит:
— Поезжай, старый хрыч, да буди молодых!
Старик запряг лошадь и поехал. Подъехавши к до-
чери, он нашел ее живую, на ней шубу хорошую, фату
дорогую и короб с богатыми подарками. Не говоря ни
слова, старик сложил все нй воз, сел с дочерью и поехал
домой. Приехали домой, и девица бух в ноги мачехе.
Старуха изумилась, как увидела девку живую, новую
шубу и короб белья.
— Э,не обманешь меня.
Вот спустя немного старуха говорит старику:
— Увези-ка и моих-то дочерей к жениху; он их еще
не так одарит!
Не скоро дело делается, скоро сказка сказывается.
Вот поутру рано старуха деток своих накормила и как
следует под венец нарядила и в путь отпустила. Старик
тем же путем оставил девок под сосною. Наши девицы
сидят да посмеиваются:
— Что это у матушки надумано — вдруг обеих за-
муж отдавать? Разве в нашей деревне нет и ребят! Не-
ровен черт придет, и не знаешь, какой!
Девушки были в шубняках, а тут им стало зябко.
— Что, Параха? Меня мороз по коже подирает. Йу,
как суженый-ряженый не приедет, так мы здесь око-
леем.
— Полно, Машка, врать! Коли рано женихи собира*
ются; а теперь есть ли и обед (обеденная пора, пол*
день) на дворе.
— А что, Параха, коли приедет один, кого он возь-
мет?
— Не тебя ли, дурище?
— Да, смотри, тебя!
— Конечно, меня.
— Тебя! Полно тебе цыганить (насмехаться) да
врать!
224
цмщедныв скажи, стрмииш____________________
Морозно у девушек руки ознобил, и наши девицы
еунули руки в пазухи да опять за то же.
— Ой ты, заспанная рожа, нехорошая тресся (лихо-
радка), поганое рыло! Прясть ты не умеешь, а переби-
рать и вовсе не смыслишь.
— Ох ты, хвастунья! А ты что знаешь? Только по
беседкам ходить да облизываться. Посмотрим, кого ско-
рее возьмет!
Так девицы растабаривали и не в шутку озябли;
вдруг они в один голос сказали:
— Да кой хранци (бранное слово)! Что долго ней-
дет? Вишь ты, посинела!
Вот вдалеке Морозко начал потрескивать и с елки
на елку поскакивать да пощелкивать. Девицам послы-
шалось, что кто-то едет.
— Чу, Параха, уж едет, да и с колокольцем.
— Поди прочь,....! Я не слышу, меня мороз обди-
рает.
— А еще замуж нарохтишься (собираешься)!
И начали пальцы отдувать. Морозко все ближе да
ближе; наконец очутился на сосне, над девицами. Он
девицам говорит:
— Тепло ли вам, девицы? Тепло ли вам, красные?
Тепло ли, мои голубушки?
— Ой, Морозко, больно студёно! Мы замерзли, ждем
суженого, а он, окаянный, сгинул.
Морозко стал ниже спускаться, пуще потрескивать
и чаще пощелкивать.
— Тепло ли вам, девицы? Тепло ли вам, красные?
— Поди ты к черту! Разве ослеп, вишь, у нас руки
и ноги отмерзли.
Морозко еще ниже спустился, сильно приударил
и сказал:
— Тепло ли вам, девицы?
— Убирайся ко всем чертям в омут, сгинь, окаян-
ный! — и девушки окостенели.
Наутро старуха мужу говорит:
— Запряги-ка ты, старик, пошевёнки; положи оха-
почку сенца да возьми шубное опахало (покрывало),
Чай девки-то приозябли; на дворе-то страшный мороз!
Да смотри воровёй (проворней), старый хрыч!
8. «Гуси-лебеди» 225
СКАЖИ. прискоки. НЕБЫЛИЦЫ
Старик не успел и перекусить, как был уж на дворе
и на дороге. Приезжает за дочками и находит их мерт-
выми. Он в пошевёнки деток свалил, опахалом закутал
и рогожкой закрыл.
Старуха, увидя старика издалека, навстречу выбе-
жала и так его вопрошала:
— Что детки?
— В пошевнях.
Старуха рогожку отвернула, опахало сняла и деток
мертвыми нашла.
Тут старуха как гроза разразилась и старика раз-
бранила:
— Что ты наделал, старый пес? Уходил ты моих до-
чек, моих кровных деточек, моих ненаглядных семечек,
моих красных ягодок! Я тебя ухватом прибью, кочергой
зашибу!
— Полно, старая дрянь! Вишь, ты на богатство поль-
стилась, а детки твои упрямицы! Коли я виноват? Ты
сама захотела.
Старуха посердилась, побранйлась, да после с пад-
черицею помирилась, и стали они жить да быть да доб-
ра наживать, а лиха не поминать. Присватался сосед,
свадебку сыграли, и Марфуша счастливо живет. Старик
внучат Морозком стращал и упрямиться не давал.
Я на свадьбе был, мед-пиво пил, по усу текло, да в
рот не попало.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 95. «Морозко» —
чисто национальный вариант всемирно известного сказочного сюже-
та типа «мачеха и падчерица». В сказке сохранились мифологиче-
ские черты культа Морозко и едва ли не человеческих жертвопри-
ношений ему. Еще в XIX веке в России бытовал обычай угощения
Морозко киселем. «Морозко,— говорят крестьяне,— низенький ста-
ричок с длинной седой бородою; зимою бегает он по полям и ули-
цам и стучит: от его стука начинаются трескучие морозы и оковы-
ваются реки льдами; если ударит он в угол избы, то непременно
бревно треснет» (Афанасьев А. Н. Древо жизни. М., 1982. С. 93).
Публикуемый текст, записанный в Никольском уезде Новгород-
ской губернии, отличается яркими реалистическими чертами в пере-
даче диалогов, характеров действующих лиц. Широкую известность
получила литературная обработка народной сказки В. Ф. Одоевско-
го «Мороз Иванович», фольклорные источники использованы в поэме
Н. А. Некрасова «Мороз — Красный Нос», в пересказах А. Н. Тол-
стого, С. Я. Маршака.
226
аршины» скажи. страшилки
ВАВЛ-ЯГА
Жилр себе дед да баба; дед овдовел и женился на
другой жене, а от первой жены осталась у него девочка.
Влая мачеха ее не полюбила, била ее и думала, как бы
вовсе извести.
Раз отец уехал куда-то, мачеха и говорит девочке:
— Поди к своей тетке, моей сестре, попроси у нее
иголочку и ниточку — тебе рубашку сшить.
А тетка эта была баба-яга костяная нога. Вот дево^
чка не была глупа, да зашла прежде к своей родной
тетке.
— Здравствуй, тетушка!
— Здравствуй, родимая! Зачем пришла?
— Матушка послала к своей сестре попросить иго-
лочку и ниточку — мне рубашку сшить.
Та ее и научает:
— Там тебя, племяннушка, будет березка в глаза
стегать — ты ее ленточкой перевяжи; там тебе ворота
будут скрипеть и хлопать — ты подлей им под пяточки
маслица; там тебя собаки будут рвать — ты им хлебца
брось; там тебе кот будет глаза драть — ты ему ветчи-
ны дай.
Пошла девочка; вот идет, идет и пришла.
Стоит хатка, а в ней сидит баба-яга костяная нога
и ткет.
— Здравствуй, тетушка!
— Здравствуй, родимая!
— Меня матушка послала попросить у тебя иголоч-.
ку и ниточку — мне рубашку сшить.
— Хорошо; садись покуда ткать.
Вот девочка села за кросна (стан для тканья), а ба-
ба-яга вышла и говорит своей работнице:
— Ступай, истопи баню да вымой племянницу, да
смотри, хорошенько; я хочу ею позавтракать.
Девочка сидит ни жива ни мертва, вся перепуган-
ная, и просит она работницу:
— Родимая моя! Ты не столько дрова поджигай,
сколько водой заливай, решетом воду носи,— и дала
ей платочек,
227
скажи. прикажи. НЗДЫЛНЦЫ
Баба-яга дожидается! подошла она к окну и спра-
шивает:
Ткешь ли, племяннушка, ткешь ли, милая?
— Тку, тетушка, тку, милая!
Баба-яга и отошла, а девочка дала коту ветчинки
и спрашивает:
— Нельзя ли как-нибудь уйти отсюдова?
— Вот тебе гребешок и полотенце,— говорит кот,—
возьми их и убежи; за тобою будет гнаться баба-яга, ты
приклони ухо к земле и, как заслышишь, что она близ-
ко, брось сперва полотенце — сделается широкая-широ-
рая река; если ж баба-яга перейдет через реку и станет
догонять тебя, ты опять приклони ухо к земле и, как ус-
лышишь, что она близко, брось гребешок — сделается
дремучий-дремучий лес; сквозь него она уже не пробе*
рется!
Девочка взяла полотенце и гребешок и побежала;
собаки хотели ее рвать — она бросила им хлебца, и они
ее пропустили; ворота хотели захлопнуться — она под-
лила им под пяточки маслица, и они ее пропустили; бе-
резка хотела ей глаза выстегать — она ее ленточкой
перевязала, и та ее пропустила. А кот сел за кросна
и ткет: не столько наткал, сколько напутал.
Баба-яга подошла к окну и спрашивает:
•— Ткешь ли, племяннушка, ткешь ли, милая?
— Тку, тетка, тку, милая! — отвечает грубо кот.
Баба-яга бросилась в хатку, увидела, что девочка
ушла, и давай бить кота и ругать, зачем не выцарапал
девочке глаза.
— Я тебе сколько служу,— говорит кот,— ты мне
косточки не дала, а она мне ветчинки дала.
Баба-яга накинулась на собак, на ворота, на берез-
ку и на работницу, давай всех ругать и колотить. Со-
баки говорят ей:
— Мы тебе сколько служим, ты нам горелой корочки
не бросила, а она нам хлебца дала.
Ворота говорят:
— Мы тебе сколько служим, ты нам водицы под пя-
точки не подлила, а она нам маслица подлила.
Березка говорит:
— Я тебе сколько служу, ты меня ниточкой не пере-
вязала, а она меня ленточкой перевязала.
228
врлшсБныс сказки, страшилки______________
Работница говорит:
— Я тебе сколько служу, ты мне тряпочки не пода-
рила, а она мне платочек подарила.
Баба-яга костяная нога поскорей села на ступу,
толкачом погоняет, помелом след заметает и пустилась
в погоню за девочкой.
Вот девочка приклонила ухо к земле и слышит, что
баба-яга гонится, и уж близко, взяла да и бросила по-
лотенце: сделалась река такая широкая-широкая!
Баба-яга приехала к реке и от злости зубами за-
скрипела; воротилась домой, взяла своих быков и при-
гнала к реке; быки выпили всю реку дочиста.
Баба-яга пустилась опять в погоню. Девочка при-
клонила ухо к земле и слышит, что баба-яга близко,
бросила гребешок: сделался лес такой дремучий да
страшный!
Баба-яга стала его грызть, но сколь ни старалась —
не могла прогрызть и воротилась назад.
А дед уже приехал домой и спрашивает:
— Где же моя дочка?
— Она пошла к тетушке,— говорит мачеха.
Немного погодя и девочка прибежала домой.
— Где ты была? — спрашивает отец.
— Ах, батюшка! — говорит она.— Так и так — меня
матушка посылала к тетке попросить иголочку с ниточ-
кой — мне рубашку сшить, а тетка, баба-яга, меня
съесть хотела.
— Как же ты ушла, девочка?
Так и так — рассказывает девочка.
Дед, как узнал все это, рассердился на жену и рас-
стрелял ее; а сам с дочкою стал жить да поживать да
добра наживать. И я там был, мед-пиво пил: по усам
текло, в рот не попало.
Народные русские сказки А. И. Афанасьева, № 103. В данном
варианте соединены два традиционных сказочных сюжета мирового
фольклора: «мачеха и падчерица» и «магическое бегство» (от бабы-
яги, ведьмы, чародея или железного волка) с помощью бросания
чудесных предметов. Каждый из этих сюжетов, в свою очередь, име-
ет разновидности, а потому одинаковых сказок практически нет, хо-
тя и состоят они из одного и того же «материала», как нет двух
одинаковых рек или деревьев.
Сказка записана в Бобровском уезде Воронежской губернии*
229
»
сказки, присказки, цещлццы
блбл-ягл и заморышек
Жил-был старик да старуха; детей у них не было.
Уж чего они ни делали, как ни молились богу, а стару-
ха все не рожала.
Раз пошел старик в лес за грибами; попадается ему
дорогою старый дед.
— Я знаю,— говорит,— что у тебя на мыслях: ты
все об детях думаешь. Поди-ка по деревне, собери
с каждого двора по яичку и посади на те яйца клушку
(курицу-наседку); что будет, сам увидишь!
Старик воротился в деревню; в ихней деревне был
сорок один двор; вот он обошел все дворы, собрал
с каждого по яичку и посадил клушку на сорок одно
яйцо.
Прошло две недели, смотрит старик, смотрит и ста-
руха,— а из тех яичек народились мальчики: сорок
крепких, здоровеньких, а один не удался — хил да слаб!
Стал старик давать мальчикам имена; всем дал,
а последнему не достало имени.
— Ну,— говорит,— будь же ты Заморышек!
Растут у старика со старухой детки, растут не по
дням, а по часам; выросли и стали работать, отцу с ма-
терью помогать; сорок молодцев в поле возятся, а За-
морышек дома управляется. Пришло время сенокосное;
братья траву косили, стога ставили, поработали с неде-
лю и вернулись на деревню; поели, что бог послал, и лег-
ли спать. Старик смотрит и говорит:
— Молодо-зелено! Едят много, спят крепко, а дела,
поди, ничего не сделали!
— А ты прежде посмотри, батюшка! — отзывается
Заморышек.
Старик снарядился и поехал в луга; глянул — сорок
стогов сметано.
— Ай да молодцы ребята! Сколько за одну неделю
накосили и в стога сметали.
На другой день старик опять собрался в луга, захо-
телось на свое добро полюбоваться; приехал — а одно-
го стога как не бывало! Воротился домой и говорит:
— Ах, детки! Ведь один стог-то пропал!
•—Ничего, батюшка!—отвечает Заморышек.— Мы
230
\кушгевные скажи, страшилки
этого вора поймаем; дай-ка мне сто рублей, а уж я дело
сделаю.
Взял у отца сто рублей и пошел к кузнецу.
— Можешь ли сковать мне такую цепь, чтоб хватило
с ног до головы обвить человека?
— Отчего не сковать!
— Смотри же, делай покрепче; коли цепь выдер-
жит— сто рублев плачу, а коли лопнет — пропал твой
труд!
Кузнец сковал железную цепь; Заморышек обвил ее
вокруг себя, потянул — она и лопнула. Кузнец вдвое
крепче сделал; ну, та годилась. Заморышек взял эту
цепь, заплатил сто рублев и пошел сено караулить; сел
под стог и дожидается.
Вот в самую полночь поднялась погода, всколыха-
лось море, и выходит из морской глубины чудная кобы-
лица, подбежала к первому стогу и принялась пожирать
сено. Заморышек подскочил, обротал 1 ее железной це-
пью и сел верхом. Стала его кобылица мыкать, по до-
лам, по горам носить; нет, не в силах седока сбить!
Остановилась она и говорит ему:
— Ну, добрый молодец, когда сумел ты усидеть на
мне, то возьми-владей моими жеребятами.
Подбежала кобылица к синю морю и громко заржа-
ла; тут сине море всколыхалося, и вышли на берег со-
рок один жеребец: конь коня лучше! Весь свет изойди,
нигде таких не найдешь!
Утром услышал старик на дворе ржанье, топот; что
такое? А это его сынок Заморышек целый табун при-
гнал.
— Здорово,— говорит,— браттцы! Теперь у всех
у нас по коню есть; поедемте невест себе искать.
— Поедем!
Отец с матерью благословили их, и поехали братья
в путь-дорогу далекую.
Долго они ездили по белому свету, да где столько
невест найти? Порознь жениться не хочется, чтоб нико-
му обидно не было; а какая мать похвалится, что у ней
как раз сорок одна дочь народилась?
•Заехали молодцы за тридевять земель; смотрят: на
крутой горе стоят белокаменные палаты, высокой сте-
1 Обротать коня — надеть на него обрдт (конскую узду без удил
и с одним поводом, для привязи).
231
_______скажи- прискжи, наылнт
ной обведены, у ворот железные столбы поставлены.
Сосчитали — сорок один столб.
Вот они привязали к тем столбам своих богатырских
коней и идут на двор. Встречает их баба-яга.
— Ах, вы, незваные-непрошен1ые1 Как вы смели ло-
шадей без спросу привязывать?
— Ну, старая, чего кричишь? Ты прежде напой-на-
корми, в баню своди, да после про вести и опрашивав
Баба-яга накормила их, напоила, в баню сводила
и стала спрашивать:
— Что, добрые молодцы, дела пытаете иль от дела
лытаете (отлыниваете)?
— Дела пытаем, бабушка,
— Чего ж вам надобно?
— Да невест ищем.
— У меня есть дочери,— говорит баба-яга, бросилась
в высокие терема и вывела сорок одну девицу.
Тут они сосватались, начали пить, гулять, свадьбы
справлять. Вечером пошел Заморышек на своего коня
посмотреть. Увидел его добрый конь и промолвил чело-
веческим голосом:
— Смотри, хозяин! Как ляжете вы спать с молодыми
женами, нарядите их в свои платья, а на себя наденьте
женины; не то все пропадем!
Заморышек сказал это братьям; нарядили они моло-
дых жен в свои платья, а сами оделись в женины и лег-
ли спать.
Все заснули, только Заморышек глаз не смыкает.
В самую полночь закричала баба-яга зычным голосом:
— Эй вы, слуги мои верные! Рубите незваным гос-
тям буйны головы.
Прибежали слуги верные и отрубили буйны головы
дочерям бабы-яги. Заморышек разбудил своих братьев
и рассказал им все, что было; взяли они отрубленные
головы, воткнули на железные спицы кругом стены, по-
том оседлали коней и поехали наскоро.
Поутру встает баба-яга, глянула в окошечко — кру-
гом стены торчат на спицах дочерние головы; страшно
она озлобилась, приказала подать свой огненный щит,
поскакала в погоню и начала палить щитом на все че-
тыре стороны.
Куда молодцам спрятаться? Впереди синё море, по-
зади баба-яга — и жжет и палит! Помирать бы всем,
232
волшебные сказки страшилки
да Заморышек догадлив был, не забыл он захватить
у бабы-яТй платочек, махнул тем платочком перед со-
бою— и вдруг перекинулся мост через все сине море;
переехали ддбрые молодцы на другую сторону. Заморы-
шек махнул платочком в иную сторону — мост исчез,
баба-яга воротйлась назад, а братья домой поехали.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 105. Место за-
писи неизвестно.
В данной записи представлен наиболее традиционный вариант
развития общеевропейского сказочного сюжета «Мальчик с пальчик
й ёго братья у ведьмы». Для восточнославянских сказок характерна
трактовка образа Заморыша как богатыря и эпизод выковывания
кузнецом Заморышу богатырской палицы или, как в данном случае,
Железной цепи.
К имени «Заморышек» А. Н. Афанасьевым указан вариант «По-
следышей» и приведено другое окончание: «Ведьма польстилась на
чудных богатырских коней и решилась убить ночью добрых молод-
цев. Заморышек взял поснимал с ее сонных дочерей венчики, а о
своих братьев шапочки; венчики надел на братьев, а шапочки на
дочерей ведьмы. Ведьма пришла и перебила всех своих дочерей.
Заморышек захватил у нее щетку, гребенку и утиральник (полотен-
це) и с их помощью спасается бегством: бросает щетку — поднима-
ется гора, бросает гребенку — вырастает лес, бросает утиральник —
появляется глубокая река».
мальчик с пальчик
В некотором царстве, в некотором государстве жил
старик со старухой. Жили они бедно, у них лошаденка
была. Старик поехал пахать. Старуха собрала ему по-
есть в кошелку: хлеба, солюшки, пошенца в мешочек
и кувшин на воду. Приехал старик в поле, запряг ло-
шадь в соху и начал пахать. Пахал-пахал, уморился.
Оставил лошадь в борозде, а сам сел, хлебушка кусок
отломил, посолил и ест. Ну и плеснул из кувшина.
Ел-ел, поглядел на солнце, как чихнет, открыл гла-
за — перед ним стоит мальчик с пальчик в золотой ша-
почке и говорит:
— Батюшка, ты поотдохни, а я пойду пахать.
— Как же, ты — маленький?
233
— У, да очень просто, влезу лошади в ухо и буду
пахать.
— Ну, иди.
Он пошел, а тут вода*
— Батюшка, мне тут не перешагнуть.
Ну, он его через лужу-то перенес.
Подошел к лошади, влез в ухо и пашет. Глядь—«
едет барин на тройке. Видит— старик сидит, а лбшадь
одна пашет. Он велел кучеру повернуть к старику.
Остановились, барин спрашивает;
— Твоя лошадь?
— Моя.
— Как же одна пашет?
— У меня там сын.
— Где?
— Дав правом ухе у лошади сидит.
Барин пошел посмотреть, а в ухе лошади мальчик
в золотой шапочке. Барину понравилась золотая шапоч-
ка, он говорит:
— Мальчик, дай мне золотую шапочку жениться.
— Тебе дай, ты не отдашь.
— Нет, отдам.
— Нет, не отдашь.
— Да отдам, дня через два привезу.
Отдал мальчик шапочку, барин взял, сел и поехал.
Допахал мальчик пашню, приходит домой и говорит!
— Ну, матушка, батюшка, вы оставайтесь дома, а я
пойду к барину за золотой шапочкой. Я вижу, что он
плут, не отдаст добром.
И пошел. Шел-шел лесом, глядь — лиса.
— Мальчик с пальчик, далеко ли идешь?
— К барину за золотой шапочкой.
— Возьми меня.
— Да ты не дойдешь.
— Нет, дойду.
— Ну, пойдем.
Шли-шли, лиса говорит:
— Мальчик с пальчик, я уморилась.
— Лезь ко мне в сумку.
Идет дальше, глядь — на дороге волк.
— Мальчик с пальчик, далеко ли идешь?
— К барину за золотой шапочкой.
— Возьми меня.
234
__________magwwg
— Да ты не дойдешь.
— Дойду!
— Ну, пойдем.
Шли-шли, волк говорите
— Мальчик, я уморился!
— Лезь ко мне в сумку.
Идет дальше дремучим лесом, несет сумку за пле-
чами. Глядь — на дороге медведь.
— Мальчик с пальчик, далеко ли идешь?
— К барину за золотой шапочкой, Михаил Ива-
нович.
Медведь зарычал!
-— Возьми меня!
— Да ты не дойдешь,
— Нет, дойду.
— Ну, пойдем.
Шли-шли, медведь говорит:
— Мальчик, я ведь уморился немного.
— Ну, лезь ко мне в сумку.
Пошли дальше. Глядь — вот он и купецкий двор,
высокий дом. Мальчик влез в ворота и шумит:
— Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то сде-
лаю напасть, чтоб твоей барыне пропасть.
Барин приказал своим слугам:
— Бросьте его к гусям, пусть защипают.
Бросили его, а он лису выпустил из сумки. Лиса по-
бежала, всех гусей передушила и в лес умчалась.
Выходит со двора, влез на ворота и шумит:
— Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то сде-
лаю напасть, чтоб вам обоим пропасть.
Барин приказывает слугам:
— Взять мальчишку, бросить к лошадям.
Бросили его. А он выпустил из сумки волка, он всем
горло перегрыз, сам в лес убежал.
Он вышел со двора, залез на ворота и шумит:
— Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то сде-
лаю напасть, чтоб вам с барыней пропасть.
Барин приказывает:
— Бросьте его на баз (скотный двор).
Бросили его на баз к быкам, а он выпустил из сум-
ки медведя, медведь всех лапой побил, сам в лес убе-
жал.
Мальчик вышел со двора, влез на ворота и шумип
235
сказки, ши*

— Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то вделаю
напасть, чтоб вам с барыней пропасть.
Барин приказывает:
— Бросьте его в колодец!
Бросили мальчика в колодец, а он говорит*
— Сумка, сумка, бери воду, сумка, сукна, бери воду.
Сумка всю воду взяла.
Мальчик влез на ворота и шумит:
— Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то еде»
лаю напасть, чтоб всем барам пропасть.
— Бросьте его в печку, он сгорит в огне.
Его бух в печку, а мальчик успел сказать:
— Сумка, сумка, вылей воду на кирпичную колоду.
Сумка, сумка, вылей воду на кирпичную колоду,
Вода вылилась, сразу огонь погас. ВышеЛ мальчик,
влез на ворота и шумит:
— Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то сделаю
напасть, чтоб всем дворянам и господам И барам
пропасть.
— Посадить его в шкатулку, засыпать деньгами,
чтоб он там задохнулся, негодяй такой!
А мальчик говорит:
— Сумка, сумка, бери деньги. Сумка, сумка, бери
деньги.
. Сумка все подобрала. Мальчик вышел, пошел домой,
принес сумку с золотом.
— Ну, дедушка, бабушка, сделайте ток (место для
молотьбы), расстелите веретье (подстилка под хлеб),
молотить сумку будем.
Сделали ток. Дед разик как даст цепом — деньги,
как горох, во все стороны зазвенели.
А барин говорит:
— Выкинуть мальчишку, а то он дух даст.
Открыли шкатулку, а там ни мальчика, ни денег.
Погнался барин следом. Подскакал к току, а там день-
ги дзынь-дзынь.
Барин кинулся, а старик то ли случайно, то ли с на-
мерением как тяпнул цепом барина по голове, так сразу
убил.
Так старик со старухой век и дожили. А внучек поди
и сейчас живет.
Теперь без барина лучше живется. Теперь никто
с мальчиками не дерется.
236
A
Русские народные сказки, рассказанные А. Н. Корольковой. М.,
J.969, С. Сюжет сказки широко известен по литературным
обработка^ Шарля Перро —во Франции, братьев Гримм — в Гер-
мании. ОДнойМенная украинская сказка Обработана Г. П. Данилев-
аким, русская — В. И. Далем, Л. Н. Толстым и А. Н. Толстым.
Фольклорный вариант, легший в основу русских обработок, известен
по собранию А. Н. Афанасьева (№ 300). Публикуемый вариант запи-
сан в 1956 году от знаменитой воронежской сказочницы Анны Ни-
колаевны Корольковой (см. «Егоровы дети», «Сума, дай ума!»).
«Эта сказка,—отмечает Э. В. Померанцева,—одна из лучших в ре-
пертуаре А. Н. Корольковой, является контаминацией известного
сюжета о чудесном мальчике с пальчик с сюжетом «Петух и жор-
новцы». Характерна резкая антибарская направленность этой сказки,
выразившаяся в трактовке образа барина, в угрозе мальчика «сде-
лать напасть, чтобы всем барам пропасть», в эпизоде смерти барина,'
в концовке. Деталь — золотая шапочка мальчика — не встречалась
нам ни в одном из вариантов этой сказки».
старик и медведь
Жил-был старик. У него была жена старуха и три
дочки. Старик ходил в лес ставил капканы и рубил
дрова.
Вот он два дня ходил хорошо. На третий день пошел,
нарубил дров, стал в костры складывать, вдруг выбегает
медведь.
— Здравствуй, старичок!
Старик испугался: медведь большущий, черный. Ста-
рик был очень старый, оробел, не завладел ногами. Сел
он на пень, а медведь стал перед ним.
— Не бойся меня,— проговорил медведь,— я тебя не
трону: с головы ты костлявый, с заду противный, кушать
тебя неохота. Есть ли у тебя красная репка или девка?
Старик отвечает:
— Репки у меня нет, а девки есть. Но подумай, мед-
ведь: какая охота девке с таким чудовищем жить? У те-
бя страшные лапы, маленькие глазки и совсем малень-
кий хвостик.
— Я тебя, старик, задушу! Сам не буду твоего мяса
кушать, пущай едят другие звери. Соглашайся, старик.
Ну, можешь ли принести мне красную репку или по-
слать девку?
237
сказки, присказки, невылицы
“.Я—<.л-л.г.,лЛилл... . .-. ^-.адиаа, _
Старик подумал-подумал, потом отвечает:
— Репки я не сею, у соседей просить не буду, а дев»
ки есть. Их только в лес не пошлеШь, к тебе в услуженье
они не пойдут.
Медведь тогда сказал старику:
— Дедушка, возьмемся за мудрость. Оставь рукави-
цы здесь, положи их на пень, на котором сидишь, и ухо»
ди домой. Когда придешь домой, то скажи дочерям, что
забыл рукавицы. Какая из трех согласится, та и придет
сюда.
Медведь убежал в лес, старик пошел домой. Пришел
домой, сел на лавку и говорит:
— Старуха, как я устал, не могу даже раздеться}
скинь с моих ног бахилы
И еще говорит:
— Милая моя старшая доченька, сходи-ка в лес,
я оставил рукавицы на пне, мимо пня пойдут полесни-
ки — могут забрать.
Ну, дочка не отказалась. Оделась, побежала в лес.
Прибежала, увидела на пне рукавицы. Только взяла ру-
кавицы и хотела идти обратно, выскочил медведь и схва-
тил девушку в лапы. Она ужахнулась и сделалась без
сознания. Он потащил ее, притащил в свой дом, занес
в комнату и положил на кровать. А сам убежал. Девуш-
ка, когда пришла в чувство, сошла с кровати и думает!
— Почему я в чужом доме?
А потом вспомнила, что унес ее медведь. Много ком-
нат она обошла, нигде никого нет, а пить-кушать чего
хочешь полно. Чего желаешь — все есть. Вышла она
на крыльцо — крыльцо крашеное, перила резные,— по-
глядела-поглядела и не знает, куда идти. Решила она
вернуться обратно в медвежий дом.
— Что будет, то и будет. Две смерти не будет, а од-
ной не миновать.
Старики, конечно, горевали. Мать в лес ходила, доч-
ку свою кликала, но нигде не нашла. Стали жить без
старшей дочки.
Вот раз старик опять пошел в лес дрова рубить. Ру-
бил, рубил весь день, а под вечер хотел домой идти,
вдруг выбегает медведь и говорит:
— Здравствуй, старичок! Старый друг лучше новых
двух. Ну, как поживаешь?
1 Бахилы — крестьянская рабочая обувь*
238
дсщи- страшилки
— Жизнь-то ничего, хорошо поживаю, только одно
несчастье — потерялась дочка.
— Не горюй, старичок. У твоей дочки жизнь хоро-
шая, хозяин ласкает ее, поит и кормит. Ты, старичок,
друг мне и товарищ, а все-таки я тебя съем!
Старик отвечает:
— Худой друг не друг, а ворог.
— Помиримся, милый дружочек, зачем нам ругать-
ся? Дай мне красную репку!
— Красной репки у меня нет.
— Ежели репки нет, дак давай девку!
— Что ты, медведь, надо мной, над старым, шутишь!
Для вас, для медведей, у меня девок не найдется.
Медведь загородил дорогу.
— Все равно я тебя не пущу!
Старик ужахнулся:
— Как же я тебе девку пришлю, девки у меня ведь
не глупые, что пойдут к тебе, к медведю? Ты у меня
старшую дочь, наверно, сожрал!
Старик видит, что дело неминучее, посулил другую
дочь.
— Только не пойдет она, медведюшко.
— А ты скажи, что кушак в лесу забыл.
Так и порешили. Старик пошел домой, медведь убе-
жал в лес. Пришел старик домой, разделся и сказал
дочке:
— Милая доченька, сходи за кушаком, я оставил его
в лесу!
Старуха заругалась:
— Дурень ты старый! Хочешь другую дочку загу-
бить!
— Не ругайся, старуха, старшая наша бедная дочка
заблудилась.
Средняя дочка оделась и побежала. Прибежала
в лес, взяла кушак, хотела бежать домой — навстречу
медведь. Схватил медведь девушку в зубы, прибежал
к дому своему, занес девушку на крыльцо и сказал:
— Иди в комнату!
Девушка от страху чуть была жива. Открыла она
двери, вошла в комнату, видит — сидит ее сестрица стар-
шая, прядет пряжу. Тут радость случилась, что сестра
с сестрой свиделись. Сперва плакали, а потом и за-
смеялись.
239
скажи, прискджи. невылицы
Врт они вдвоем стали поживать хорошо.
Через некоторое время стзрцк опять пошел в лео<
Прошел по всяким капканам, хотел идти обратно домой,
тут выбегает медведь.
— Здравствуй, дорогой дедушка, друг мой!
А старик отвечает!
— Не был ты мне другом и сейчас не друг,
— Почему, дедушка, ты на меня обижаешься?
— А чего не обижаться, когда от медведей добра
не бывает. Самые противные звери.
— За такие речи я тебя съем!
•— Не смейся надо мной,— сказал старик.
— Ну, хорошо, старик, лучше давай помиримся.
Принес ты мне красную репку?
— Ах, какой ехидный зверь! Я сказал, что у меня
репки нет.
— Ежели нет репки, то есть девка.
— У меня девка осталась одна, две погибли. Мы
старые со старухой, девки ежели не будет, то кто нас
оприютит?
— Я живу же без девок и неплохо поживаю, а ты
горюешь вдвоем со старухой. Ежели девки не дашь, я у
тебя корову съем!
Старик подумал-подумал и решил: лучше отдать дев-
ку, чем лишиться коровы.
— Да ведь девка не пойдет к тебе, медведь, к такому
чудовищу!
— Оставь шапку здесь и прикажи сходить за
шапкой.
Старик скинул с головы шапку и сказал:
— Несчастная моя жизнь! Последнюю девку придет-
ся отдать медведю!
Медведь убежал в лес. А старик пошел печальный.
Идет и плачет. Увидала его старуха.
— Ну, что, милый мой старичок, что с тобой?
— Вот, старуха, шапку позабыл в лесу. Хоть бы ты
сама сходила.
— Ну что ты, дурень, в такую даль да еще в вечернее
время! Посылай свою дочку, последнюю страдальницу.
А старик этому рад и говорит!
— Милая доченька, сходи и принеси отцу шапку.
Дочка оделась и убежала в лес. Скоро прибежала,
взяла шапку, хотела обратно идти, вдруг выскакивает
240
шш^вные сказки.страшилки
медведь, перегородил дорогу, схватил девушку в зубы
и потащил. Не успела девушка крикнуть, как притащил
он ее к своему дому, занес в комнату. Девушка возра-
дела, когда увидела своих сестриц, чисто приодетых.
Одна сестрица пряла, другая вязала. Сестрицы стали
спрашивать про отца и про мать. Стали девушки втроем
поживать.
В одно раннее утро прибегает к ним медведь. Девуш-
ки ужахнулись. Старшая вскочила на печку, средняя —
на полати, а младшая залезла в подпечек.
— Этакое чудо, этакое диво! — говорит медведь, бе-
гая по комнате.— Хозяина своего убоялись! Невесты,
пеките пироги, будто я именинник!
А старшая отвечает с печки:
— Мы такому чудовищу не будем стряпать именин.
Когда мы сами будем именинницами, тогда и будем
стряпать.
— Ну, пусть будет по-твоему,— сказал медведь.
— А ты теперь убегай прочь и не приходи, покуда
мы не напекем именин!
Медведь посидел-посидел на полу, потом убежал.
Старшая спустилась с печки, средняя с полатей, млад-
шая вылезла из-под печки. Начали они ходить по кла-
довым: чего только у него не было, всего полным-полно!
Напекли, настряпали. Старшая сестрица сходила на
чердак, нашла большую корзину и наложила в эту кор-
зину именин, серебра и золота, на низ положила млад-
шую сестрицу. Завязали корзину, так завязали, что мед-
ведю не развязать. Вдруг прибегает медведь.
— Здравствуйте, невесты! Давайте пирогов поку-
шать!
— Снеси корзину именин моему отцу и матери,
тогда прибегай, будешь с нами кушать,— сказала
старшая.
Ему и дали эту корзину тащить. А в то время, когда
медведя не было, наискали сестрицы каменьев под до-
мом, обкатали каменья в тесте и напекли их, как
надоть.
Медведь бежал, бежал с именинами, тяжело ему
стало, сел он на пенек, а корзину положил возле себя.
—> Невестино печенье, своего припасенья, сяду я на
пенек и съем пирожок.
241
СЮЖИ. ПрИОЗД,
А девушка из корзины и говорит;
— Вижу я, вижу батюшкин дом/ недалек вон терем
и матушкин.
Медведь подумал, что это говорит из его дома стар-
шая сестра, его невеста.
— Этакая зоркая взором, далеко видит меня!—
подхватил медведь корзину и давай опять тащить.
Притащил, открыл дверь у избы, кинул корзину.
— Нате вам именины! — и сам убежал.
Прибежал к себе в лес.
— Ну, теперь давайте мне мои именины!
Медведь грызет, грызет пироги и не может раз-
грызть.
— Невесты, что такое, я не могу никак пирога
съесть? .
Старшая сестра ему отвечает:
— Я так тебя полюбила, так тебя жалею, что все
время стояла и смотрела, как ты корзину относил в де-
ревню, в ту пору пироги все и засушила.
Медведь думает — правда.
— Ну, спасибо, невеста, и на том, что посмотрел
на тебя. Хорошо бы с тобой не расставаться, но надо
разлучаться, я ухожу по своим делам.
Ну, медведь убежал. Старшая вышла на крыльцо
и кричит:
— Жених, завтра моя меньшая сестра именинница!
— Пеки именины, как хочешь. Живите хорошо и сча-
стливо!
Напекли они именин, с сестрой накушались. Потом
сходили в кладовые, открыли сундук, в сундуке были
красные сарафаны, белые рубашки, голубые фартуки.
Вот старшая положила свою младшую сестрицу в кор-
зину, наложила поверх женское платье разное. Крепко-
накрепко завязала корзину, так что ножиком не разре-
зать. Тут прибегает медведь.
— Здравствуй, невеста!
— Здравствуй, жених!
— А где девки-то?
— Девки долго сидели вечером, дак сейчас спят, я их
не бужу. Мой милый жених, сослужи мне службу, снеси
от меня именины отцу и матери!
— Хорошо, хорошо, моя дорогая невеста, снесу.
242
куцисвные скажи, страшилки
— А тогда будем пировать здесь вместе.
Медведь возрадел, потащил корзину. Бежать было
далеко. Устал медведь, сел на пенек и запел:
— Сесть мне на пенек, съесть мне пирожок за доро-
гую именинницу.
А девушка из корзины отвечает?
— Вижу, вижу тебя, дорогой мой женишок. Этакое
дело — несешь пироги в подареньице тестю да теще,
а сам хочешь кушать!
— Умная невеста на ум меня наставляет,— подумал
медведь.— Нет, не буду кушать,— схватил корзину
и потащил. Притащил, открыл дверь у избы, кинул кор-
зину.
— Нате вам именины!
— Спасибо, спасибо, зятелко,— сказала старуха.
Медведь убежал с веселым удовольствием к своей
невесте. Старшая сестра на этот раз хорошо его накор-
мила, винами напоила — до того, что медведь трое суток
сдал-храпел. А тем временем старшая сестрица взяла
сарафан красный, белую рубашку, голубой фартук
и вышла на хоромы. Нашла она на хоромах деревянную
ступу в свой рост. Надела на ступу сарафан, рубаху,
фартук, спустилась с хором и ну стряпать и печь имени-
ны. Напекла, настряпала. Медведь в ту пору пробу-
дился.
— Ну, мой дорогой женишок, теперь ты именинник.
Сбегай на минутку, подыши воздухом, а потом прихо-
ди, отнесешь корзину к отцу, к матери, а я буду стоять
на хоромах смотреть, пока не вернешься из деревни.
В этой последней корзине чего только не было нало-
жено, а на низу корзины сидела старшая сестрица. Мед-
ведь три раза останавливался по дороге, очень тяжело
ему было. Прибежал к избе, зашел в сени, открыл
дверь, бросил именины.
— Нате именины!
— Спасибо, спасибо, зятелко,— ответила старуха.
И сам убежал. Развязали корзину — и третья дочка
вернулась.
Медведь прибежал холодный и голодный к себе. За-
бежал в дом — ничего не напечено, не настряпано, на
стол ничего не приготовлено. Огрубился он:
— Ну, что это за невеста, не слушает меня! Я ее не-
много сейчас проучу.
243
Хватил он ступу плеткой, думал—это его невеста,
а ступа-то и покатилась с хором на землю. Медведь ско-
пил за ступой и перевернулся. И сделался вместо мед*
ведя такой красавец, что ни в сказке сказать, ни пером
описать. Вошел он в дом, умылся, причесался и думать
стал: где эта девушка, которая все так хитро-мудро об-
делала? Вот он оделся как следует, пошел на скотный
двор, выбрал самого лучшего коня, сел на него и поехал
в деревню.
Приехал он в тот самый домик, к тому старику. Ста-
рик со старухой ахнули:
— Откуда такой молодец?
Он у них гостил трое суток. Рассказал он, что вол-
шебница-чародейка обернула его на три года медведем,
а теперь, когда перевернулся он с хором, чары все спали.
На старшей дочери он и поженился,
М. С. Крюкова. Сказки. Архангельск, 1940. С.93—102. Знамени-
тая сказительница Марфа Семеновна Крюкова (1876—1954) из по-
морской деревни Нижняя Золотица, как и весь род сказителей Крю-
ковых, была широко известна своими былинами. Еще в 1899 году
собиратель А. В. Марков записал былины Гаврилы Леонтьевича
Крюкова, Аграфены Матвеевны Крюковой. Марфе Семеновне, стар-
шей дочери Аграфены Матвеевны, в ту пору было двадцать три го-
да. Собиратель сообщал о ней: «Кроме своего деда, умершего четы-
ре года назад, Марфа перенимала старины у матери и у крестьян
с реки Мезени, которые нанимались покрученниками на судно (рань-
шину) ее отца, когда он ходил в Норвегию за трескою; это было,
когда Марфа еще ходила учиться. Она большая любительница песен,
которые поет мастерски; старины же «сказывает» редко, только Ве-
ликим постом». Пройдут десятилетия, и в 30—4О-е годы от Марфы
Семеновны Крюковой будет записано более ста пятидесяти былин.
Йо лишь в 1939 году фольклористы «откроют» Крюкову-сказочницу,
аашййут от нее более пятидесяти сказок, отличающихся незауряд-
ным исполнительским мастерством и оригинальностью.
сивка-курка
В некотором царстве, в некотором государстве, на
ровном месте, верст за двести — отсюда не видать, жи-
ли-были старик со старухой, и у них было три сына. Два
сына — хорошие, умные, а третий — дурак, Ванькой зва-
244
тинные скажи, отжилки
ли. И место у него было на печи. Мать у них умерла,
а потом и старик стал похварывать. Сыновья хлебопаше-
ством занимаются, пашут, сеют, хлеб продают. Занемог
еовсем старик и говорит сыновьям:
— Я умру, вы ко мне на могилку приходите.
— Ладно, придем,— говорят братья.
— И ты, Ваня, приходи.
— Ладно, батя, приду,— отвечает Ваня с печки.
Старик хворал, хворал и умер.
Похоронили отца. И вот приходится старшему идти
на кладбище. А старшие братья договорились Ваню от-
править.
— Ты, Ваня, сходи к бате на могилку-то.
— Да, батя там меня поймает!
— Не бойся, Ваня, мы тебя встретим.
Ну, он собрался, взял с собой лапоток. Пришел на
кладбище, сел на могилку, кок-кок лапоток.
— Кто на моей могилке?
— Это, батюшка, я, Ваня-дурак.
Отец выходит из могилки и кричит;
— Вой еси, мои вой еси, Сивушка-Бурушка, вещий
Каурушка J, иди ко мне на пору, на время.
Конь бежит — земля дрожит. Из ушей дым столбом,
из носу искры валят. Они в право копытце пали — напи-
лись, наелись, в лево — хорошо снарядились, стали хоро-
шие два молодца. Расставили бел полотняный шатер,
насыпали белояровой пшены, и пришла к ним кобылица
Златыница. Отец похлопал ее по спине и говорит:
— Вот, кобылица Златыница, я тебя благословлял
старшему сыну. А он вот не пришел. Значит, ты подчи-
няешься только Ванюшке. Что тебе Ваня скажет, попро-
сит — ты все выполняй.
Ваня понял, в чем дело, где в орехе зерно-то!
Вот они попрощались. Отец ушел в могилку, а Ва-
ня— домой. Только отошел немного и кричит;
— Братья, батька-то за мной бежит!
Встретили его братья.
— Немножко меня батька-то не поймал — так за
пятки и ловится.
1 Каурый — конская маеты стан рыжеватый, светло-буроватый,
хвост и грива такие же или светлее, а ремень потемнее, но не черный
(В. И. Даль).
245
скажи, прио^щ
— Не бойся, Ваня,— успокаивают братья.— Мы тебя
караулили.
На другую ночь надо идти среднему брату, а он бо-
ится.
— Ваня, сходи!
— Да, батька-то вон как бойко бегает!
Уговорили Ваню.
Взял он лапоток, отправился на кладбище, сел на мо-
гилку, кок-кок лапоток.
— Кто ко мне пришел? — спрашивает из могилы
отец.
— Я, батюшка, Ванька-дурак.
Выходит старик из могилки и кричит:
— Вой еси, мои вой еси, Сивушка-Бурушка, вещий
Каурушка! Иди ко мне на пору, на время.
Конь бежит — земля дрожит. Из ушей дым столбом,
из носу искры валят. Вот они в право копытце пали —
напились, наелись, в лево — хорошо снарядились, стали
хорошие два молодца. Расставили бел шатер, насыпали
белояровой пшены, и пришел к ним златорогий бык. Отец
похлопал его по бокам и говорит:
— Ты подчинялся только мне, и только я был твоим
хозяином. А теперь подчиняйся только Ванюшке. Ты был
благословлен среднему сыну, а он не пришел. Теперь
только Ваню и слушай. Что тебе Ваня скажет, то и вы-
полняй.
Попрощались они. Старик — в могилку, Ваня — домой.
Только отошел от кладбища и кричит:
— Братья, батька-то за мной бежит!
Подбежал к братьям и рассказывает:
— Вот только немножко меня не поймал, за онучку
схватил, еле я убежал от него. А вот как, братья, я завт-
ра пойду — вы меня и не встретите? Покойник отец меня
и поймает.
— Встретим, Ваня.
На третью ночь снова отправляется Ваня на могил-
ку к отцу. Взял с собой лапоток. Пришел на кладбище,
сел на могилку, кок-кок лапоток.
. — Кто на моей могилке?
<— Я, батюшка, Ванька-дурак.
Вышел старик из могилки и кричит:
— Вой еси, мои вой еси, Сивушка-Бурушка, вещий
Каурушка, иди ко мне на пору, на время!
246
волшевные скажи, страшилки
Конь бежит — земля дрожит. Из ушей дым столбом,
из носу искры валят. Они в право копытце пали — напи-
лись, наелись, в лево — хорошо снарядились, стали хо-
рошие два молодца. Расставили бел шатер, насыпали бе-
лояровой пшены, и вот приходит к ним свинка в золо-
тую щетинку.
Старик и говорит:
— Вот, свинка — золоти щетинки, ты только мне под-
чинялась, больше никому. А теперь подчиняйся только
Ванюшке. Ване ты была благословлена, Ваню и слу-
шайся.
Вот они попрощались. Отец и говорит:
— Больше ко мне не ходи, мы с тобой попрощались.
Все это твое. В любое время зови кобылицу Златыни-
цу — она все выполнит.
Отошел Ваня от могилки и кричит:
— Братья, батька за мной бежит!
Братья его встретили.
— Батька-то меня уж за ногу схватил, да я еле выр-
вался.
На другой день отправляются старшие братья в го-
род хлеб продавать. А неподалеку жил царь, и была у
него дочь-невеста. Старших двух дочерей он уже выдал
замуж, а эта была самая младшая, самая пригожая.
Царь вывесил ширинку (отрезок ткани): вот, мол, кто
поймает ее, за того и дочь отдам.
Вечером возвращаются братья и рассказывают:
— Ох, Ванька, такую баскую ширинку царь вывесил,
а кто ее схватит, за того царскую дочь отдадут замуж.
Утром братья седлают коней и отправляются к цар-
скому дворцу. А Ваня с печи:
— Братья, меня возьмите с собой!
— Сиди на печи, перегребай сажу-то. Кто тебя там
не видал, неумытого!
— Да я, братья, погляжу.
— Сиди, тебе говорят, дома и никуда не ползай.
— Ну, ладно!
Братья уезжают. А он слезает с печи, выходит в чи-
стое поле и кричит:
— Вой еси, мои вой еси, Сивушка-Бурушка, вещий
Каурушка, иди ко мне на пору, на время.
Конь бежит — земля дрожит. Из ушей дым столбом,
из носу искры валят. Он в право копытце пал — напился,
247
сказки. присказки. НЕБЫЛИЦЫ
наелся, в лево — хорошо снарядился. Стал таким молод*
цем неузнаваемым. Разоставил бел пблотняный шатер*
насыпал белояровой пшены, и прибежала к нему кобы-
лица Златыница. Сел он на нее и поёхай к царскому двор-
цу и только на два бревешечка не смог схватить шири-
ночку.
Отпустил кобылицу Златыницу в чисто поле, а сам
скорей на печку, пока братья не йернулЖь.
Приходят братья, рассказывают:
— Ванька, такой сегодня мрлодец-то был, да на та-
кой лошади, и только на два бревешка не достал ши-
ринку.
— А не я ли, братья, то был?
— Сиди ты, сопливая морда,— сердятся старшие.—
Еще «не я ли был»!
На второй день опять отправляются братья к цар-
скому дворцу.
— Братья, меня возьмите, я хоть погляжу, что за доб-
рый молодец.
— Сиди уж на печке-то. Никуда не ходи.
— Не пойду, ладно, сидеть буду.
Они ушли.
А Ваня слез с печи — ив поле.
— Вой еси, мои вой еси, Сивушка-Бурушка, вещий
Каурушка, иди ко мне на пору, на время.
Конь бежит — земля дрожит. Из ушей дым столбом,
из носу искры валят. Он в право копытце пал — напил-
ся, наелся, в лево — хорошо снарядился. Стал таким кра-
сивым молодцем. Разоставил бел полотняный шатер, на-
сыпал белояровой пшены, и прибежала к нему кобыли-
ца Златыница. Сел на коня, подъехал к царскому дворцу
да как махнет — только на одно бревешечко не достал
ширинку. Выехал в поле, отпустил кобылицу Златыни-
цу — и домой.
Приехали братья, хвалятся:
— Ванька, ой, что мы видели! Опять этот молодец,
да на такой хорошей лошади приезжал, и только на од-
но бревешко не схватил шириночку.
— Не я ли, братья, был?
— Сиди уж ты, неумытая харя.
На третий день снова отправляются братья. .
— Ну, наверно, сегодня схватит шириночку./
248
волшебные скажи, страшилки
А Ваню, как он ни просился, не взяли. Уехали братья,
а он слез с печи, вышел в чистое поле и закричал:
— Вой еси, мои вой еси, Сивушка-Бурушка, вещий
Каурушка! Приди ко мне на пору, на время.
Конь бежит — земля дрожит. Он в право копытце
пал — напился, наелся, в лево — хорошо снарядился.
Стал пригожим молодцем. Разоставил бел полотняный
шатер, насыпал белояровой пшены, и прибежала к нему
кобылица Златыница. Сел Ваня на кобылицу, подъехал
к царскому дворцу, прыгнул и схватил шириночку. Вы-
ехал в чистое поле, отпустил кобылицу Златыницу, при-
бегает домой, а сам скорее на печку. Шириночку за па-
зуху спрятал и ждет братьев.
Приехали братья, рассказывают:
— Ох, Ванька, тот же молодец сегодня живо схва-
тил шириночку.
— Не я ли там, братья, был?
— Да сиди ты, сопливый дурак.
Поужинали братья, легли спать, а Ване охота взгля-
нуть на шириночку. Только он достанет шириночку —
в избе все осветит.
— Ванька, ты что балуешься спичками,— кричат
братья,— зачем спички взял? Сожжешь избу-то.
— Ничо я не сожгу, нету у меня спичек.
Утром братья собираются к царскому дворцу. Неве-
ста будет всех обносить пивом. И у кого будет шириноч-
ка— тот должен положить ее в тарелочку.
— Братья, меня возьмите, я хоть погляжу.
— Куда ты, Ваня, неумытый, весь в саже! Сиди уж
на печке.
— Да я сажу вот так,— и показывает, как он рука-
вом будет вытирать свое лицо.
Братья отправились к царскому дворцу, а Ванька
следом.
Народу у дворца собралось великое множество. Цар-
ская дочь всех обходит, подает каждому пиво. А Вань-
ка далеко в стороне стоит. А царь с балкона смотрит. Ни
у кого ширинки нету. Идет к царю царская дочь, а царь
и говорит ей:
— Вон там, далеко, на краю поляны, стоит молодец.
— Ой, батюшка, да к нему подойти страшно: он весь
в саже.
— А у тебя платочек есть, ты оботри его.
249
скажи, прцскдаси-
Невеста подошла к Ване, он ей и подает ширинку*
Пришлось царской дочери выйти замуж за неумытб*-
го дурака. Все удивляются. И как он достал ширинку—«
никто не знает. А больше удивляются братья, как Вань-
ка-дурак попал в царские зятевья.
Вот Ваньку обмыли, одели в богатые одежды, обвен-
чали с царской дочерью. Живет Ванька е царевной. А та
ревет, что выдали ее за сопливого.
— Не реви, дура, наше перед нами будет.
— Ну, что с тобой будет, ничего не будет!
— Все будет. Ты ничего не знаешь, молчи.
И вот вызывает царь старших зятевей. И Ванька тут
же, слушает, какую царь задаст им задачу.
— Вот,— говорит царь,— как хотите, а достаньте мне
златорогого быка. Хоть силой возьмите, хоть купите,
а приведите мне его.
Зятевья сели на добрых коней и поехали. А Ванька-
дурак к царю:
— Батюшка, дай и мне лошаденку о три ножонки,
я тоже поеду.
— Иди, там лови какую-нибудь.
Поймал Ванька лошадь, какая всех похуже. Сел он
задом наперед и поехал. Чики-чок, чики-чок. Выехал в
чистое поле, кожу с лошади содрал — отдал кожевенни-
кам, мясо — собакам, хвост — ситникам (делающим си-
та). Все рассортировал. А сам кричит:
— Вой еси, мои вой еси, Сивушка-Бурушка, вещий
Каурушка, приди ко мне на пору, на время.
Конь бежит — земля дрожит. Из ушей дым столбом,
из носу искры валят. В право копытце пал — напился,
в лево—хорошо снарядился. Поставил в поле бел полотня-
ный шатер, насыпал белояровой пшены, и пришел к нему
златорогий бык. Вот он ходит и гладит его.
Едут зятевья чистым полем, видят: стоит бел полот-
няный шатер, а около шатра ходит златорогий бык.
Подъехали они, а Ваню-то и не узнать.
— Здравствуй, добрый молодец!
— Здравствуйте, люди добрые,— говорит Ваня.
— Продай нам златорогого быка!
— Да нет, он не продажный.
— Что хочешь возьми, только продай.
— Нет, он у меня заветный.
— А что надо по завету?
250
всмигевные осджи. страшилки
— Да вот, со спины по ремню,— отвечает Иван.
•— Ну что ты?
— А иначе он не продажный.
Вот они и так и этак, и вашим и нашим — ничего не
выходит.
— Ну ладно, режь.
Вырезал он у них со спины по ремню и отдал им зла-
торогого быка. А еще перед этим он сказал быку:
— Я тебя продам, но ты никому не подчиняйся, нико-
го не слушай. Я твой хозяин. Тебя доведут до царского
дворца, я там же буду, я туда же приду.
Уехали зятевья. Ваня запрятал в карман ремни. На-
стрелял по дороге сорок да ворон, подъезжает ко двор-
цу и кричит:
— Батюшка, куда сорок да ворон?
— Да вон вали в завозню, собаки съедят.
А младшая царская дочь ревет: сестры хвастаются
своими мужьями — златорогого быка привели, а ее ду-
рак сорок да ворон притащил собакам.
— Не реви, дура,— говорит Иван,— наше перед нами
будет.
— Да что будет, да что будет? — А сама слезами ули-
вается.
— Все будет! Ты ничего не знаешь.
На другой день вызывает царь старших зятевей и да-
ет им новую задачу: найти свинку — золотые щетинки.
Отправились зятевья в чистое поле, а Ваня к царю:
— Батюшка, дай мне кобыленку о три ножонки,
я тоже поеду.
— Да лови там какую-то.
Царь-от и сам не рад.
Вышел Ваня в поле, поймал самую худую лошаденку,
сел задом наперед, взял хвост в зубы и едет: чики-чок,
чики-чок. Выехал далеко в поле, вытряхнул кобыленку
из кожи. Кожу отдал кожевенникам, мясо — собакам,
хвост — ситникам. Все рассортировал.
— Вой еси, мои вой еси, Сивушка-Бурушка, вещий
Каурушка! Приди ко мне на пору, на время.
Конь бежит — земля дрожит. Он в право копытце
пал — напился, наелся, в лево — хорошо снарядился.
Стал хорошим молодцем. Разоставил бел полотняный
шатер, насыпал белояровой пшены, и пришла к нему
свинка — золотая щетинка. Он ее углаживает и говорит:
251
сказки, присказки. н^ыдиды
— Ну, свинка — золотая щетинка, скоро мы поедем
в царский дворец. Приедут сейчас люди, я тебя отдам.
Но ты никому не подчиняйся. Йомни, что я у тебя одий
хозяин.
Едут зятевья чистым полем, видят; стоит бел полот-*
няный шатер, а около шатра бегает свинка е золотыми
щетинками.
Подъехали они и опять не узнают Ваню:
— Здравствуй, добрый молодец!
— Здравствуйте, добрые люди,— отвечает Ваня.
— Продай нам свинку — золотые щетинки.
— Нет, не продам. Она у меня не продажная.
— Сколько запросишь, столько и дадим,— уговарива-
ют его.
— Нет, не продам, и не просите. Она у меня заветная.
— А что по завету?
— От ног по пальцу.
Жалко им отдавать по пальцу, да делать нечего. Ра-
зулись они, отрубил Ваня по пальцу, завернул в платок
и спрятал в карман.
Привели они свинку — золотую щетинку, а она нико-
го не подпускает к себе.
А Ваня настрелял сорок да ворон, приходит ко двор-
цу и кричит:
— Батюшка, куда жаркое-то?
— Да сваливай в завозню, может, собаки съедят.
Радуются старшие царские дочери: какие у них рас-
торопные мужья, достали свинку — золотую щетинку.
А Ванина жена еще пуще ревет.
— Не реви,— успокаивает ее Ваня,— наше перед на-
ми будет.
На третий день царь призывает к себе и зовет смот-
реть чудесные покупки.
Приходят в царские дворы. Стоит в стойле златоро-
гий бык. Подходят к нему, а он всех на рога, никого к се-
бе не подпускает.
Ваня и говорит:
— А кому этот златорогий бык подчиняется?
Подходит к нему, кладет ему руку на спину, бык сто-
ит смирно, голову положил Ване на плечо.
— А ну-ка, батюшка, чем заплатили твои зятья за
этого быка? Вели им снять рубахи.
252
__________B0A11WW СКДЭКИ, (ЛУМОИЛКИ_______________
Разделись они, и все увидели, что кожа по ремню сня-
та у них со спины. Достает Ваня платок, прикладывает
ремни — подходят.
Подошли к свинке — золотой щетинке. А она никому
в руки не дается. Позвал ее Ваня — она к нему подошла.
— А не хочешь ли узнать, царь-батюшка, чем плаче-
на свинка — золотая щетинка? Вели своим зятевьям ра-
зуться.
Сняли они сапоги, а у них на ногах недостает по од-
ному пальцу.
— А теперь, царь-батюшка, вели запрягать карету,
и поедем в чистое поле.
Вышел Ваня в чистое поле и закричал:
— Вой еси, мои вой еси, Сивушка-Бурушка, вещий
Каурушка, иди ко мне на пору, на время.
Конь бежит — земля дрожит. Из ушей дым столбом,
из носу искры валят. Он в право копытце пал — напил-
ся, наелся, в лево — хорошо снарядился. Стал таким кра-
сивым молодцем, что ни в сказке сказать, ни пером опи-
сать. Расставил бел полотняный шатер, насыпал бело-
яровой пшены, и прибежала к нему кобылица Златыница.
Тут его все и узнали. Залюбовалась им жена-царевна.
Прогнал царь зятевей-обманщиков, а его поставил на
царство.
Ваня бы не дурак, а у него родина так!
И. В. Зырянов. Старикова тайна. Пермь, 1981, № 15. Сказка
записана в 70-е годы И. В. Зыряновым от замечательной песенницы
и сказочницы Прикамья Марии Федоровны Девятовой (1906 г. р.).
«Сивка-бурка», как и «Конек-Горбунок»,— традиционные сказоч-
ные сюжеты, сформировавшиеся на общеевропейской фольклорной
и литературной почве. Но в данном случае для русской сказочной
традиции наиболее характерен не столько «волшебный конь», сколько
образ главного героя — Иванушки-дурачка. Оригинальнейший образ
положительного героя, действующего под личиной «дурачества».
Сравнивая аналогичные фольклорные образы («грязный мальчик»
в сказках североамериканских индейцев, Золушка и «запечник»
в сказках западноевропейских), известный исследователь фольклора
Е. М. Мелетинский приходит к выводу: «Наиболее совершенным
в художественном отношении, глубоким и своеобразным типом де-
мократического героя, «не подающего надежд», является излюблен-
ный герой русской сказки Иванушка-дурачок».
Сказка известна в многочисленных литературных обработках
(К. Д. Ушинского, А. Н. Толстого и др.), самой популярной из ко-
торых до сих пор остается «Конек-Горбунок» П. П. Ершова, создан-
ный в 1834 году.
253
скажи, придан (квылицы
про еллелю-дурлкд
В одной небольшой деревушке жили три брата: Се-
мен и Василий и третий Емеля-дурак.
Старшие братья женаты и занимались торговлей,
а Емеля-дурак все лежал на печи, перегребал сажу и спай
по нескольку суток непробудным сном.
И вот в одно время братья решили ехать в столичный
город для покупки товаров. А Емелю разбудили и ста-
щили с печи, и говорят ему:
— Мы, Емеля, уезжаем в столичный город за разны-
ми товарами, а ты живи с невестками и слушайся их, ес-
ли они тебя попросят чего-нибудь им помочь. Если ты бу-
дешь только их слушать, то мы за это тебе привезем из
городу красный кафтан, красную шапку и красную под-
пояску. А кроме того, еще много гостинцев.
А Емеле всего пуще нравилась красная одежда, и он
обрадовался таким нарядам и от радости захлопал в ла-
доши:
— Все, братцы, будет сделано для ваших невесток,
если только купите такие наряды.
И сам обратно залезает на печь за трубу и сейчас же
заснул непробудным сном. А братья попрощались со сво-
ими женами, отправились в столичный город. Вот Емеля
спит сутки, спит другие, а на третьи сутки невестки его
будят:
— Вставай, Емеля, с печи, уж, чай, выспался, ведь
спишь трое суток, сходи за водой на реку.
А он им отвечает:
— Не замайте меня, я спать очень хочу. И сами не
барыни, сходите по воду.
— Ты ведь только что давал слово братьям, что бут
дешь слушаться нас. А сам сразу отказываешься. В та-
ком случае мы напишем твоим братьям, чтоб они не по-
купали тебе ни красного кафтана, ни красной шапки, ни
красной подпояски, ни гостинцев.
Тогда Емеля быстро соскакивает с печи, одевает опор-
ки и худой кафтан, весь умазанный в саже, а шапку он
никогда не носил, потому что у него волосы стояли,
как веретена, умазанные в саже. Взял ведро и пошел
на реку.
254
kbqks
скажи, присказки. н^ылицы
И вот когда он набрал в ведра воды в проруби я
хотел идти и оглянулся на прорубь, как вдруг из прору-
би появилась щука, он и подумал: «Хороший пирог испе-
кут мои невестки!» Поставил ведра, подошел к проруби
и схватил эту щуку, но щука вдруг заговорила человече-
ским голосом. Емеля хоть был дурак, но знал, что рыба
не говорит человеческим голосом, и очень испугался.
А щука ему сказала:
— Выпусти ты меня в воду на свободу! Я тебе со
временем пригожусь и буду исполнять все твои приказа-
ния. Ты только скажи: «По щучьему велению, а по мо-
ему прошению»,— и все для тебя будет.
И Емеля отпустил ее. Отпустил и думает: «А может,
она меня обманула». Подходит к ведрам и громким го-
лосом крикнул:
— По щучьему велению, а по моему прошению, ведра,
идите в гору сами, да не пролейте ни одной капли воды.
И не успел он докончить своего последнего слова, как
ведра пошли.
Народ увидал и удивился такому чуду: «Сколько мы
веков прожили на свете, не только видать, даже слыхать
не пришлось, чтоб ведра ходили сами, а у этого страш-
ного дурака Емели идут сами, а он идет сзади и посмеи-
вается».
Когда ведра пришли в дом, то невестки удивились
такому чуду, а он скорехонько забрался обратно на печь
и спит богатырским сном.
Прошло довольно порядочно времени, у них вышел
запас дров колотых, а они задумали печь блины. Будят
Емелю:
— Емеля, а Емеля!
А он отвечает:
— Не замайте меня. Я спать больно хочу.
— Иди, наколи дров и принеси в избу. Мы хотим бли-
ны печь и тебя накормим самыми маслеными.
— И сами не барыни, сходите, накблете и принесете.
— А если мы только наносим сами и наколем дров,
то тебе ни одного блина не дадим.
Но Емеля очень любил блины. Взял топор и пошел
на двор. Колол, колол, да и вздумал: «Что я колю, дурак,
пусть колет щука». И сказал про себя тихим голосом:
«По щучьему велению, а по моему прошению, топор, коли
дрова, а дрова, летите сами в избу», И вот топор в один
256
волшевные сказки, страшилки
момент весь запас дров переколол, как вдруг отвори-
лась дверь и в избу влетела огромная связка дров. Не-
вестки так и ахнули.
— Что это у нас сделалось с Емелей, он прямо тво-
рит какие-то чудеса!
А он входит в избу и залез на печь. Невестки растопи-
ли печь, напекли блинов, сели за стол, едят. А его будили,
будили, так и не разбудили. Потом спустя некоторое вре-
мя у них совершенно весь запас дров вышел, нужно
ехать в лес. Тогда его начали будить снова.
— Емеля, встань, проснись, уж, наверно, выспался,
хоть бы ты вымыл свою страшную харю, ты посмотри,
до чего измазался.
— Умывайтесь сами, если вам нужно. А мне и так
хорошо.
— Поезжай в лес за дровами, у нас дров нет.
— Съездите и сами — не барыни. Дрова вам принес,
а блинами не кормили меня.
— Мы же тебя будили, будили, а ты даже голос не
подаешь. Не мы виноваты, а ты сам виноват. Почему не
слезал?
— А мне и на печке очень тепло. А вы бы взяли и
положили мне блинка хотя бы три. Я бы когда пробудил-
ся, их бы и съел.
— Ты все нам поперечишь и не слушаешься нас. На-
до написать братьям, чтобы они тебе не покупали ника-
ких красных нарядов и гостинцев.
Тогда Емеля испугался, надевает свой худой кафтан,
берет топор, выходит на двор, заворачивает сани и берет
в руки дубину. А невестки вышли смотреть.
— А почему ты лошадь не запрягаешь? Как же ты
поедешь без лошади?
— А зачем бедную лошадку мучить. Я и без лоша-
дей съезжу.
— Ты хоть бы на голову шапку одел или чего-нибудь
навязал. А то ведь на воле мороз, обморозишь уши.
— Если будут мои уши зябнуть, то я волосами заго-
рожу их.
И сам сказал тихим голосом: «По щучьему велению,
а по моему прошению, поезжайте сами, сани, в лес да
летите быстрее всякой птицы». И не успел Емеля окон-
чить последних слов, как ворота распахнулись и сани
быстрее птицы полетели по направлению к лесу. А Емеля
9. «Гуси-лебеди» 257
скажи, присказки, невылицы
сидит, поднял дубину кверху и, что ни есть в голове голо-
су, напевает дурацкие песни. А волосы его стоят дыбом.
А лес был за городом. Ему приходится проезжать че-
рез город. И вот городская публика не успевает убегать
с дороги, а кроме того, интересовались, что едет какой-то
молодец без лошадей, в одних санях. Кто хватался за его
сани, то он бил этой дубиной по чему попадет. Вот о»'
город проскакал, и много народу помял и много своей<
дубиной поколотил. Приезжает в лес и громким голосом
крикнул:
— По щучьему велению, по моему прошению, топор,
руби дрова сам, а дрова, летите в сани сами.
И чуть только он успел окончить свою речь, как уж
у него был полный воз дров и увязан крепко. Тогда он
сел на воз и поехал снова через этот город. А город там и
запрудился народом. И все рассуждали об этом молод-
це, что проехал в одних санях без лошади. На обратном
пути, когда проезжал Емеля с возом дров, то еще больше
подавил людей и еще больше колотил дубиной, чем в пер-
вый раз. Приехал домой, залез на печь, а невестки так
и ахнули.
— Что это у нас сделалось с Емелей, он прямо какие-
то чудеса творит: у него и ведра сами ходят, и дрова са-
ми в избу летят, и сани без лошади ездят! Нам с ним
несдобровать. Наверно, он много народу помял в городе
и нас с ним посадят в темницу.
И решили больше его никуда не посылать. А Емеля
спит себе спокойно на печи, а когда пробудится, пере-
гребает в трубе сажу и снова засыпает.
И об этом Емеле слух донесся до царя, что есть такой
человек, у которого сани ездят сами, и он очень в городе
подавил много народу. Тогда царь призывает верного
слугу и приказывает ему:
— Иди и разыщи ты мне этого молодца и привези
лично ко мне.
Царский слуга отправляется на розыски по разным
городам и селам, и деревням, и везде и всюду получает
один и тот же ответ: «Слыхать слыхали о таком молодце,
но, где он живет, не знаем». Вот наконец попадает он в
этот городок, где Емеля придавил много народу. А этот
город от Емелиной деревни находится в семи верстах,
и как раз на разговор попал один человек из Емелиной де-
ревни и сказал ему, что такой молодец находится в на-
258
жимивные сказки, страшилки
шей деревне. Это Емеля-дурак. Тогда царский слуга
приходит в Емелину деревню и заходит к сельскому ста-
росте и говорит ему:
— Идем, возьмем мы этого молодца, который столь
много народу подавил.
Когда царский слуга и староста пришли в дом Емели,
то очень перепугались невестки: «Пропали мы! Этот ду-
рак, и дурацкая его стать, не только загубил себя, но и
нас». А царский слуга спрашивает невесток:
— Где у вас находится Емеля?
— Вон на печи спит.
Тогда царский слуга закричал громким голосом на
Емелю:
— Емеля, слезай с печи!
— Это зачем? Мне и на печи очень тепло. Не замай-
те меня, я спать хочу.
И сам снова захрапел крепким сном. Но царский слу-
га совместно со старостой хотели его стащить с печи си-
лой. Когда Емеля почувствовал, что его стащили с печи,
то закричал во всю свою дурную глотку громким го-
лосом:
— По щучьему велению, а по Емелину прошению,
явись, дубинка, и угости царского слугу и нашего старо-
сту хорошенько.
И вдруг дубинка явилась, как начала пороть беспо-
щадно и старосту, и царского слугу. Они едва чуть жи-
вые выбрались из этой избы. Тогда видит царский слуга,
что его взять нет никакой возможности, и он отправился
к царю, рассказал все царю подробно, что найти я на-
шел, а привести не привел. «Вы посмотрите, ваше цар-
ское величество, как все мое тело избито». И он поднял
свою рубашку, а тело было, как чугунное, черное, все
в печеницах (ссадинах). Тогда царь призывает другого
слугу и говорит;
— Один разыскал, а ты иди и приведи. А если не при-
ведешь, то я с тебя голову сниму, а приведешь — щедро
награжу.
Другой царский слуга расспросил первого, где Емеля
живет. Тот ему все рассказал. Он нанял тройку почтовых
и поехал к Емеле. Когда приехал в Емелину деревню,
то и второй царский слуга обращается к старосте, что
«укажи мне, где живет Емеля, и помоги мне его взять».
Староста боится прогневать и царского слугу —нельзя,
259
сказки, присказки, невылицы
получишь большое наказание, а Емелиных побоев еще
пуще. И он все рассказывает ему подробно, что его на-
сильно взять нельзя. Тогда царский слуга и говорит
старосте:
— Так как же его нам взять?
Староста говорит:
— Он очень любит гостинцы: зерна и пряники, а кро-
ме того, любит и вино.
Тогда царский слуга набрал гостинцев и взял чет-
верть водки, приходит в дом Емели и начал будить его.
— Емеля, слезай с печи, тебе вот царь прислал много
гостинцев и вина.
Когда Емеля услыхал, обрадовался и сказал:
— Давай, я и здесь на печке съем, зачем мне сле-
зать. Я гостинцы поем и вино выпью. А потом и отдохну.
А царский слуга и говорит ему:
— Ты гостинцы съешь и водку выпьешь, а поедешь
ли к царю в гости? Он тебе в гости велел приехать.
— Поче'му не съездить? Я кататься люблю.
А невестки, в свою очередь, сказали царскому слуге:
— Лучше отдайте ему на печь, что ему намерены от-
дать. И раз если он сулится приехать к царю, то он не
обманет, приедет.
И вот подают ему гостинцы и водку, он водку попива-
ет и гостинцы поедает. И сделался пьяный. А царский
слуга ему и говорит:
— Ну, наелся гостинцев и напился водки. Теперь по-
едем к царю.
Он ему и говорит:
— Ты поезжай, царский слуга. Я тебя догоню, не об-
ману и приеду,— и сам лег и во всю избу захрапел.
А царский слуга еще раз переспросил невесток, что
верно ли, если он что обещает, то после делает. Те, ко-
нечно, подтвердили, что, действительно, он никогда не
обманывает. Царский слуга уехал, а Емеля спит себе пре-
спокойно все на печи. А пробудится, то семечки щелкает,
а потом снова засыпает.
И вот прошло довольно много времени, а Емеля и
не думает к царю ехать. Тогда невестки начали Емелю
будить и ругать:
— Ты, Емеля, вставай, довольно тебе спать!
Он им отвечает:
— Не замайте меня, я очень спать хочу.
260
________WW* wit тиими
— Но ведь ты обещал ехать к царю. Водку пил, го-
стинцы ел, а сам спишь и не едещь.
— Ну, ладно, сейчас поеду. Подайте-ка мне мой каф-
тан, а то, пожалуй, озябнешь.
— И сам, чай, возьмешь, чай, не на печи ты поедешь.
Слезай с печи да бери.
— Нет, на санях озябнешь, а я на печке буду поле-
живать, а сверху одену кафтан.
Но невестки ему говорят:
— Что ты, дурак, думаешь и делаешь? Где слыхано,
чтобы люди ездили на печи?!
— То люди, а то я. Я поеду.
И он соскочил,— из-под кутника (ларя) достал свое
кафтанишко, укрылся и громким голосом сказал:
— По щучьему веленью, а по моему прошенью, печь,
поезжай прямо к царю во дворец.
И печь затрещала и вдруг вылетела на волю. И быст-
рее всякой птицы понеслась в направлении к царю. А он
во все горло напевает, полеживает, песенки. Потом унялся
и заснул. И только въехал царский слуга во двор царя,
как влетает и Емеля-дурак на своей печи. Слуга увидел,
что он приехал, и побежал докладывать царю. Заинтере-
совала такая прибыль не только царя, но и всю его свиту,
и все его семейство. Все вышли смотреть на Емелю, а он
сидит на печи, широко разинул рот, а волосы стоят, как
веретена. И в том числе вышла царская дочь. Когда Еме-
ля увидал такую красавицу, то она ему очень понрави-
лась, и он сказал про себя тихим голосом: «По щучьему
велению, по моему прошению, влюбись эта красавица в
меня». А царь ему приказывает слезать с печи. А Емеля
ему отвечает:
— Это зачем? Мне и на печи тепло, я вас всех и с пе-
чи вижу. Что нужно, говори!
Царь ему тогда строгим голосом сказал:
— Зачем ты много народу примял, когда ехал в
санях?
— А что они не сворачивают? И ты бы стоял, разинув
рот, и 1&бя бы все равно замял.
Тогда царь очень рассердился и приказал Емелю
стащить с печи. А Емеля, как увидал царскую стражу,
то громким голосом сказал:
По щучьему велению, а по моему прошению, печь,
лети на свбе место обратно.
261
скажи, гуискдзки. невылицы
И не успел он окончить последних слов, как печь с
быстротою молнии вылетела из царского дворца. А во-
рота отворились сами.
Невестки спрашивают его:
— Ну что, был у царя?
— Знамо, был. Не в лес же я ездил.
— Ты прямо, Емеля, творишь у нас какие-то чудеса.
Почему у тебя все двигается, и сани ездят сами, и печь
сама летает? А почему у людей этого нет?
— Да, нет и не будет. А меня все слушается.
А сам заснул крепким сном. А между тем царевна
стала тосковать по Емеле, так как ей без него стал уже
и не мил божий свет. И стала просить своего отца с ма-
терью, чтобы он призвал этого молодого человека и отдал
ее замуж за него. Царь удивился такой страшной прось-
бе дочери и сильно разгневался на нее. Но она говорила,
что «я больше жить не могу на белом свете, на меня на-
пала какая-то неимоверная тоска, отдай меня за него
замуж!».
Тогда царь видит, что дочь не берут никакие разго-
воры, чтобы она не шла за него, и не слушает отца и ма-
тери никаких убеждений, то он решил призвать этого
дурака Емелю. И он посылает третьего слугу:
— Иди и привези его мне, но лично с собой, а не на
печи и не на санях.
И вот царский слуга приезжает в Емелину деревню.
Так как рассказал ему первый слуга, что он любит водку
и пряники, гостинцы, то он множество набрал самых раз-
ных гостинцев и купил водки. По приходу разбудил Еме-
лю и говорит:
— Слезай, Емеля, с печи, давай выпьем со мной вод-
ки и ешь гостинцы.
А он ему и говорит:
— Давай, я и на печи выпью и гостинцы съем.
— У тебя уж, наверно, пролежни на боках, ты все
лежишь на печи. Я хочу, чтоб ты сидел около меня, и
я тебя буду угощать, как барина.
Тогда Емеля слезает с печи и надевает свой кафтан.
Он очень боялся простуды. А кафтан — только что было
звание «кафтан» — висела заплата на заплате. Весь был
рваный. И вот царский слуга начинает его угощать ви-
ном. И Емеля скоро напился водки и уснул за столом
на лавке. Тогда царский слуга приказывает Емелю выта-
262
гаммевные скажи/страшиАки
щить в экипаж свой и набрать столько водки, чтобы хва-
тило до царского дворца, а его одел своим кафтаном. Как
только Емеля проснулся, то он его снова поит. И так сон-
ного, пьяного привез во дворец. Когда царь узнал, что
Емеля прибыл, приказал выкатить сороковую бочку и
посадить в эту бочку царевну и Емелю-дурака. Когда
посадили, бочку засмолили и опустили в море. А Емеля
й в бочке спит непробудным сном. На третьи сутки стала
его будить прекрасная царевна:
— Емеля, а Емеля! Встань, проснись!
— Не замай меня. Я спать очень хочу.
Она горько заплакала, что он на нее не обращает ни-
какого внимания. Когда он увидел царевнины горькие
слезы, то сжалился над ней и спрашивает:
— О чем ты плачешь?
— Как мне не плакать? Мы ведь брошены в море и
сидим в бочке.
Тогда Емеля сказал:
— По щучьему велению, а по моему прошению, бочка,
вылети на берег и рассыпься на мелкие части.
И их моментально волной морской выкинуло на бе-
рег, и бочка рассыпалась, и этот остров настоль был хо-
рош, что прекрасная царевна ходила по нему и не могла
налюбоваться его красотой до самой поздней ночи.
Когда пришла к тому месту, где оставила Емелю,
а он, накрывшись своим худым кафтаном, спит непробуд-
ным сном. Тогда она стала его будить:
— Емеля, а Емеля! Встань, проснись!
— Не замай меня! Я спать хочу.
— Ия хочу спать. Да под открытым небом ночью
озябнешь.
—- Я кафтаном накрылся.
— А я-то чем?
— А мне-то какое дело?
Тогда царевна очень горько заплакала, что он на нее
не обращает никакого внимания, а она его любит от всей
души. Когда он увидел, что царевна плачет, то спро-
Ййл ее:
— Что тебе надо?
— Да хотя бы нам какой сделать шалаш, а то ведь
дождем замочит.
(Тогда он крикнул громким голосом:
263
СКАЖИ. ПрИСКАЖИ. НЕБЫЛИЦЫ
— По щучьему велению, а по моему прощению, явись
такой дворец, какого еще на вольном свете нет!
И только чуть успел окончить последние слова, как
на этом красивом острове появился мраморный очень
красивый дворец, что еще нет и не было ни в одном сто-
личном городе нигде. Тогда царевна берет под руки Еме-
лю и подходит к этому дворцу. А придворные их встре-
чают и широко ворота и двери им отворяют. И отдают
земной поклон им до сырой земли. Когда они взошли в
этот дворец, то Емеля на первую попавшуюся на глаза
ему шикарную кровать резнулся (бросился) спать, не
снимая даже своего истасканного худого кафтана. А ца-
ревна между тем пошла смотреть этот великолепный
дворец и любоваться его роскошью. Когда она пришла к
тому месту, где Емелю оставила, то увидела, что он горь-
ко плачет. Она спрашивает его:
— О чем ты, милый Емеля, так горько плачешь?
— Как мне не реветь и не плакать? Печи-то я не на-
хожу, лежать-то мне не на чем.
— А разве тебе плохо на пуховой перине лежать или
на драгоценном диване?
— Нам на печи лучше всего. А кроме того, и заба-
виться мне нечем. Сажи тоже нигде не вижу.
Успокоила она его. Он снова заснул. А она снова ушла
от него. И когда нагулялась по дворцу, то приходит к
Емеле и удивляется: Емеля стоял перед зеркалом и ру-
гался:
— Я очень некрасивый и нехороший. Какое у меня
страшное лицо, и волосы стоят на голове, как веретена.
А царевна ему отвечает:
— Хотя ты нехорош и непригож, а сердцу моему очень
миленек, и я тебя люблю.
Тогда он сказал:
— По щучьему велению, а по моему прошению,
я должен сделаться самым красивым молодцом.
И вот как вдруг перед глазами царевны Емеля изме-
нился и в такого героя-красавца превратился, что нй
в сказке сказать, ни пером описать, красоты неописан-
ной. И с хорошим умным рассудком. Только тогда он по*
любил царевну и стал с ней обращаться, как со своей
женой.
Спустя не так продолжительное время, вдруг слышат
пушечные выстрелы в море. Тогда Емеля и прекрасная
264
волшеБньге сказки, страшилки
царевна выходят из своего дворца и смотрят, что пристал
корабль. И царевна узнает корабль своего отца. Тогда
она и говорит ему:
— Иди, встречай гостей, а я не пойду.
Когда Емеля подошел к пристани, а уже тут сходил
царь со овоей свитой. И он дивится этому вновь выстро-
енному дворцу с великолепными зелеными садами
и спрашивает его:
— Какому царству принадлежит этот драгоценный
дворец?
Емеля сказал:
— Это — вашему.
И просит их к себе в гости, попробовать хлеба-соли.
Когда царь взошел, сели за стол, он и спрашивает
его:
— А где ваша супруга? Или вы холостой?
— Нет, я женатый, сейчас приведу вам ее, она вон
там приготовляется.
И когда Емеля сходил за ней, подходит к царю, то
царь очень удивился и перепугался и пришел в изумле-
ние, не знает, что делать. Он и спрашивает: .
— Неужто это ты, моя дорогая дочь?
— Да, я, дражайший родитель! Ты меня и моего вот
супруга бросил в засмоленной бочке в море, а мы вы-
плыли вот на этот остров, и мой Емельян Иваныч все
сам вот это устроил, что вы видите своими очами.
— Как же так? Ведь он был дурак и даже был не
похож на человека, а скорее на какое-то чудовище?
— Он самый, только теперь переродился и изме-
нился.
Тогда царь просит у них прощенья, как у дочери, так
и любимого зятя Емельяна Иваныча, которые ему вину
простили. Погостивши у своего зятя с дочерью, царь
приглашает их теперь к себе в гости, чтоб повенчать
в главном кафедральном соборе и пригласить всех род-
ных и знакомых, на что Емеля дал свое согласие. КЬгда
царь стал рассылать вести и гонцов, чтоб приезжали на
этот великий пир, тогда Емеля тоже просит у своей пре-
красной царевны, что «и у меня есть родные, так разре-
шите мне лично съездить одному за ними. А вы остань-
тесь пока во дворце», на что царь и его прекрасная мо-
лодая царевна хотя не с охотой, но все ж отпустили
и дали 1му тройку самых лучших коней, запряженных
265
скажи, присказки, невылицы
в раззолоченную карету, и с кучером, и он помчал па
свою родину. Когда он стал подъезжать в свои места,
проезжая темный лес, вдруг слышит в стороне ауканье,
которое чуть доносится до его уха. Тогда он кучеру при-
казывает коней остановить и говорит ему:
— Это, мол, какие-нибудь люди заплутались в этом
темном лесу.
И начинает на их голоса отвечать сам и вот видит,
к нему подходят два его родных брата. Емеля и спра-
шивает их:
— Что вы ходите, добрые люди, здесь и так громко
кричите? Наверно, вы заплутались?
— Нет, мы разыскиваем своего родного брата. Он
у нас пропал безвестно.
— Как же он у вас пропал?
— А его увезли к царю. И мы думаем, что он отту-
дова убежал и, наверно, заплутался в этом темном ле-
су, потому что он был дурак и не имеет никакого по-
нятия.
— Так зачем же дурака вам разыскивать?
— Как же нам его не разыскивать? Ведь он нам род-
ной брат, и мы его жалеем пуще, чем сами себя, потому
что он убогий, глупый человек.
И у братьев навернулись на глаза слезы. Тогда Еме-
ля им и говорит:
— Вот это я самый, ваш брат Емеля.
Они никак с ним не соглашались.
— Вы, пожалуйста, не смейтесь и не обманывайте
нас! Нам и так тошно.
Он их стал уверять, как все с ним произошло. И стал
рассказывать, что знал в своей деревне и как их всех
зовут. А кроме того, снял с себя одежду и рубашку
и сказал:
— Вы знаете, что у меня на правом боку есть боль-
шая родинка, которая и теперь у меня на боку.
Тогда братья поверили, и он их сажает в раззолочен-
ную карету. Проехавши лес, доехали до первой деревни.
Емеля нанимает другую тройку лошадей и отправляет
братьев к царю. «А я, мол, съезжу за невестками, ваши-
ми женами». Когда приехал Емеля в свою деревню
и взошел в свой родной дом, то невестки очень перепуга-
лись. А он им говорит:
— Аккуратнее собирайтесь к царю.
266
Кйшсвные сказки, страшилки
Те чуть устояли на своих ногах, очень сильно испуга-
лись и горько заплакали. «Наверно, чего-нибудь набедо-
курил наш дурак Емеля, и нас, наверно, царь посадит
в темницу». А он приказывает:
—. Как можно скорей снаряжайтесь. И не берите ни*
чего с собой.
И усадил около себя в раэаолоченную карету. И вот
приезжает к царскому дворцу, где царь и прекрасная
царевна, и царскйя свита, и их мужья идут навстречу им.
И братья и говорят своим женам:
— Что вы очень горюете? Ведь это с вами едет наш
брат Емельян Иваныч.
Они говорят и весело улыбаются своим женам. Толь-
ко тогда у них отошли сердца при виде своих мужей.
И они бросились в ноги Емельяну Ивановичу и стали
просить прощенья за плохое свое с ним раньше обра-
щенье. Емеля все им простил и всех, как братьев, так
невесток, нарядил в драгоценные одежды. А царь пир
тогда приготовил и дал им родительское благословение
идти под венец. Когда обвенчались, то Емеля не стал
производить в царском дворце пир, а пригласил всех
в свой дворец на остров. И вся свита царская с гостями
с великим удовольствием поехала посмотреть этот чуд-
ный остров и драгоценный красивый дворец. И по Гн-
езду задали пир на весь мир.
И я там был, вино-пиво пил, по узам текло, а в рот
не попало.
Сказки И. Ф. Ковалева, М., 1941. G. 56—68, «Тут есть какое-то
сатирическое или скептическое отношение к общепринятому, есть
стремление вывернуть его наизнанку, немножко исказить, показать
алогизм обычного. Замысловато^ а —* интересно!» Эти слова В. И. Ле-
нина об «эксцентризме» (по воспоминаниям А. М. Горького) пол-
ностью приложи^ к русским сказкам о Емеле и Иванушке-дурач-
ке, как и вообще к «обратной» логике сказок о дураках, где «самый
невероятный, «дурацкий» тип поведения и строя мыслей оказывает-
ся едва ли не более разумным, чем прйнайное за норму»
(В. П. Аникин).
Публикуемый вариант сказки «Про Емелю-дурака» записан от
выдающегося сказочника советского времени Ивана Федоровича Ко-
валева (1885—1966) из деревни Щадрино Горьковской области (не-
подалеку от легендарного озера Светлояр). И. Ф. Ковалев создал
собственный вариант популярного сказочного сюжета, известного
в многочисленных записях как XIX, так и XX века, а также в лите-
ратурных обработках В. И. Даля («Ёмеля-дураЧок»), И. А. Бунина
(«О дураке Емеле, какой вышел всех умнее»), А. Н. Толстого («По
щучьему велению»).
267
сказки. присказки, невылицы
и^н-солдат
Был старик с тремя сыновьями, а у них были такие
дреби (дебри) да грязи, они и задумали мост мостить,
чтобы, людям хорошо было ходить. Мостили три года.
Как замостили, старик и посылает большого сына:
— Поди, сядь под мост, кто первый пройдет, что за-
говорит?
Старший сын пошел и слушает. Идет старичок и бога
молит:
— Дай, господи, кто этот мост мостил, чего просят,
то и дай.
Старший сын вышел:
— Мы мостили, три брата да и батюшка.
— Что тебе надо?
— А мне много не надо, а чтобы ни за чем в люди
не ходить, дома жить.
— Так и будет.
Приходит к старику и рассказывает. На другой день
старик посылает другого сына; тот же старик идет по
мосту и бога молит, сын опять вышел и тоже пожелал:
— Ни зачем в люди не ходить.
Старик и ему говорит:
— Так и будет.
На третий день старик малого сына посылает, Ивана.
Иван сидит под мостом, старичок опять идет и молит
опять бога. Иван выходит, старик спрашивает:
— Тебе чего надо?
— А я в солдаты хочу идти.
— Худо ведь в солдатах.
— Нет, я пойду.
Старик обвернул его ясным соколом. Летал, летал,
летал, все осмотрел, старик его опять отвернул.
— Ну, ты теперь много видел, пойдешь ли в сол-
даты?
— Пойду.
Старик обвернул рысью. Иван рысью бегал, бегал,
бегал, старик его отвернул и спрашивает:
— Ну, идешь ли в солдаты?
— Иду.
268
__________к^шевные скажи, страшилки
Старик его обвернул оленем златорогим. Иван бегал,
бегал, бегал, старик его отвернул:
— Ну, что, идешь в солдаты?
Иван говорит:
Иду.
Старик его обвернул мурашом. Мурашом подвал,
ползал, ползал с ветки на ветку, с прута на пруток, ста-
рик его опять отвернул:
— Что, идешь в солдаты?
— Иду.
— Ну, на осень тебя отдают в солдаты.
К отцу пришел Иван и говорит:
— Я пойду в солдаты.
Отец говорит:
— Худо в солдатах; ты ничего другого не мог попро-
сить?
Осень пришла, его и отдали в солдаты. Прослужил
год ли, два, может быть и три, сделалась завороха—
война. Государь и запоходйл на войну, занабирали на-
роду, и этот солдатик попал с ними. Шли год и два, мо-
жет быть и три шли, доходят до места, где надо воевать.
Государь схватился, кавалерии нету, и зарозыскивал на-
рода, кто может в трои сутки домой сходить, к дочери
за кавалерией, во дворец и назад прийти. Все отказыва-
ются:
— Нет, три года шли, где же в трои сутки сходить.
А Иван и выискался:
— Я в трои сутки схожу.
Царь ему и говорит:
— Если в трои сутки сходишь, я за тебя дочь замуж
отдаю и тебя после смерти на свое место поставлю.
Иван нарядился и отправился. Иван из виду вон
ушел да и обвернулся рысью; бежал, бежал, бежал, об-
вернулся златорогим оленем; бежит по Петербурху, на-
род кричит:
— Хватайте, хватайте!
А другие говорят:
— Это какая ли весть от государя, прямо во дворец
летит.
Иван потом мурашом обвернулся и попал во дворец,
в верхи, где дочка царска живет. Прополз, обвернулся
солдатиком, а она ужйхнулась:
— Как вы прошли и по какому случаю?
269
сказки, присказки. невыдицы
Солдат рассказал. Царска дочь не верит:
.. — Это все вранье, шли три года, как ты мог в сутки
попасть?
Иван и говорит:
— Я тебе покажу.
Обвернулся ясным соколом, она из него перышко
вытянула да и в платочек завязала и спрашивает:
— А еще как шел?
Иван обвернулся рысью, царевна у него шерсточки
клочок вырвала:
— Еще покажи как?
Иван оленем обвернулся, она у него рожка отломила.
— А как во дворец заходил? — опрашивает царевна.
— А я тут мурашом полз.
И обвернулся мурашом, она из него бочечку (яичко)
и вытянула и опять в узел завязала. Тогда царская дочь
кавалерию солдату отдала, он мурашом обвернулся из
дворца и пополз; выполз, обвернулся златорогим оленем,
потом рысью; бежал, бежал и вздумал отдохнуть и пова-
лился у моря. А у моря два солдата на часах стояли:
суда приходят, так они смотрят. Иван спит, они подо-
шли, посмотрели, солдат спит. Они Ивана в море броси-
ли, а сами кавалерию царю и понесли, недалеко уж так.
Принесли эти солдаты к государю и воевать стали.
А Иван попал к морскому царю. Морской царь его всем
нежит, кормит, видит, что человек не худой дак. А Ива-
на скука одолевает, он и запросился:
— Вынесите меня на белый свет, хоть поглядеть.
Его и вынесли далеко от берега, на остров. Иван об-
вернулся ясным соколом и задумал лететь. Морской
царь его хватился, а его на острове и нет. Вот море
кверху подымается, подымается, его туда и утянуло.
Иван живет опять в морском государстве месяц, другой
и запечалился о белом свете. Вынесли его опять подаль-
ше от берега, посмотреть свет. Ясным соколом обвернул-
ся, летел, летел, маленько не долетел, морской царь
схватился, море подымается, да его опять и утянуло.
Жил месяц, другой, на третий опять запечалился и ду-
мает: «Теперь уж кончается война, мне-то бы там надо
быть». Опять не пьет, не ест и печалится порато (силь-
но). Морокой царь спрашивает:
— Что, Иван, опять стоскнулся о белом свете?
— Стоскнулся. , '
270.
BMBKSHMe СКАЖИ. CWUHAMH
— Ладно, теперь я тебя на три часа выпущу, а боле
тебе и не бывать. Пойдите, ребята, вынесите его на три
часа.
Ребята его вынесли на остров ближе к берегу (ребя-
та были тоже русские, набросаны в море-то). Они его
вынесли. Иван опять и полетел, да и перелетел. Пошел,
до деревни дошел и спрашивает:
— Прошел ли государь с войны?
— Прошел, месяца два как уж.
Иван приходит в Петербурх, остановился у старухи
и спрашивает:
— Что это у вас в Петербурхе вей песни поют да иг-
рают?
— А царь дочь взамуж выдает за одного солдата,
а другого солдата ставит на высокое место; да дочери
замуж неохота; через три дня и венец будет. Завтра бу-
дут выкликать музыкантов; муж у меня был музыкант,
ты оденешь его платье и пойдешь смотреть.
Старуха Ивана обрядила в музыкантско платье, он
и пошел смотреть. Иван к музыкантам пришел, они иг*
рают, а он всех до одного лучше играет. А эта царев-
на ходит (царь дал ей на волю, кого оприметит, тот и
твой), она стала чарки подавать, Ивана оприметила
и говорит:
— Вот мой суженый, который у меня был.
А царь спросил:
— Почему ты узнаешь?
Стали солдат, у двух-то, спрашивать, как они заходи-
ли во дворец, а они и завертелись. А они:
— Мы нанимали, да мы ехали на машине...
И завертелись.
Стали спрашивать Ивана, он и запоказывал. Перво
дело обвернулся ясным соколом,— а царевна вынула ив
узелка перышко, приложила и говорит:
— Вот тут и было.
Потом Иван обвернулся рысью, царевна приложила
клочок шерсти:
— Вот тут и было.
И оленем обвернулся и мурашом. Царевна все прило-
жит, все так и будет, приходится. А эти два солдата сто-
ят, почернели) их захватили, пристрелили, а с Иваном
повенчали.
171
скажи, присказки, нсвылицы
Ончуков Н. Е. Северные сказки. Спб.» 1908. № 279. Сказка запи-
сана Н. Е. Ончуковым в 1907 году в посаде Уне на Летнем берегу
Белого моря от пятидесятилетней Ульяны Ивановны Базаковой. Со-
биратель сообщает о ней: «Рассказала Ульяна Ивановна мне только
те сказки, которые «из уст не вымётывала, всё робятам сказывала».
Сама же Ульяна Ивановна всю жизнь, будучи сиротой, прожила
в водихах (няньках), а потому записаны от нее были в основном
роб ячьи сказки: «Лиса и волк», «Петушок задавился», «Кур ушка».

Жили-были дед да баба. Было у них двое ребят —
Маня да Ваня.
Дед да баба собралися в город и наказали ребятам:
— Вы, ребята, не ходите в погреб, там Пыхтелка вас
съест.
Ваня и говорит Мане:
— Я, Маня, пойду в погреб, там у деда много репы.
Только опустился на низ, а Пыхтелка из угла:
— Пых-пых, это не Ванька ли, да не за репкой ли,
не съесть ли мне его, не схамкать ли его!
Хам-хам, да и проглотила.
Пошла Маня в погреб за Ваней, а Пыхтелка из угла:
— Пых-пых, это не Манька ли, не за Ванькой ли,
не за репкой ли, не съесть ли мне ее, не схамкать
ли eel
Хам-хам, да и проглотила.
; Приехали дедка с бабкой — нет ребят.
Полезла бабка в погреб — там поискать. А Пыхтелка
из-за угла:
— Пых-пых, это не бабка ли, не за Манькой ли, не
за Ванькой ли, не за репкой ли, не съесть ли мне ее, не
схамкать ли eel
Хам-хам, и проглотила.
Полез дед в погреб за бабкой, а Пыхтелка из угла»
— Это не дедка ли, да не за бабкой ли, да не за
Манькой ли, да не за Ванькой ли, да не за репкой ли, не
съесть ли мне его, не схамкать ли его!
Хам-хам и проглотила.
И так наелась Пыхтелка, что лопнула.
272
элитные сказки, страшилки
Карнаухова И. В. Сказки и предания Северного края. М.*, Л.,
1934. № 34. «Страшилка» «Пых» записана в 1926 году в Заонежье от
двенадцатилетной Александры Позняковой, с восьми лет служившей
«по чужим избам нянькой». «Сказку «Пых»,— сообщает И. В. Кар-
наухова,— она рассказывала девочке трех лет, которую она пестова-
ла, причем у Позняковой было явное желание напугать ребенка.
Для этого она громовым голосом, делая звериное лице, передавала
речь Пыхтелки («Это не Манька ли... не съесть ли мне ее»). В конце
концов ребенок расплакался. Тогда пришел благополучный конец,
и сейчас же начались уговоры ребенка».
глиняный парень
Живало-бывало жил старик со старухой. Стары ста-
ли, а детей нет. Старику старуха и говорит:
— Старик, робят у нас нет, а сделаем мы из глины
парня — будто и сын будет.
Сделали они парня и положили на печку сушиться.
Парень высох и есть хочет.
— Дай,— говорит,— бабка, молока кадушечку да
хлеба мякушечку.
Съел да еще просит. Ну а у бабки нету. Он как вы-
скочит с печки и съел бабку с прялкой да дедку с клюш-
кой. Вышел он на улицу, а идет ему навстречу поп со
скуфьей (бархатной шапочкой), попадья с кужней
(корзиной). Он и говорит:
— Съел я бабку с прокой, дедку с клюшкой, съем
попа с скуфьей, попадью с кужней.
Да и съел. Идут ему навстречу дроворубы с топора-
ми, сенокосцы с косами, Грабленицы с граблями. Он
и говорит:
— Съел я бабку а прялкой, дедку с клюшкой, попа
с скуфьей, попадью с куЖней и вас всех съем.
Да и съел.
Идет дальше, навстречу ему коза.
— Ах, коза-робоза, съел я бабку с прялкой, дедку
е клюшкой, попа со скуфьей, попадью е кужней, дрово-
рубов с топорами, сенокосцев с косами, граблениц а
граблями и тебя, коза-робоза, съем.
273
СКАЗКИ. ПрНСКДЭКИ. НСВЫЛИЦЫ
Ну, коза и говорит:
— Да ты не трудись. Стань под горку, а я стану на
горку, разбегусь, да тебе в рот и заскочу.
Стал он под горку, а она на горку, коза разбежалась,
да рогами ему в брюхо—хлоп. Парень-то и рассыпался.
И вышли из брюха бабка с прялкой, дедка с клюшкой,
поп с скуфьей, попадья с кужней, дроворубы с топорами,
сенокосцы с косами, грабленицы с граблями.
про катю
Жила-поживала у нас в селе девушка. Катей ее
звали. И она очень любила своего парочку. А ейны ро-
дители ему ее не отдавали. Ладили (готовили) за друго-
го взамуж отдать. Ну он и ушел в бурлаки. Да в городу
и помер. Ну а Катя все плачет, все плачет, он с ума
у нее не идет. Вот она раз сидит у окошечка, сама пря-
дет, а сама плачет. Вдруг в окошечко «стук-стук».
— А кто там?
— Открой, Катя, я твоя парочка.
Открыла она, а там он стоит и сани около него,
и конь дрожит, из глаз огонь горит.
— Едешь ли, Катя, со мной?
— Еду.
— Ну, сряжайся (наряжайся).
Она взяла точиво (холст). Большущий кусок у нее
был. Склада в сундучок, шубку оболокла (одела) и вы-
шла. Посадил он ее в саночки. И поехали. Конь бежит,
земля дрожит, огненным глазом по дороге светит. Месяц
по небу ходит. Он ее целует, обнимает, а сам такой
страшной, и губы холодные. Она и догадалась, что это
покойник. А виду не подает. Он и запой:
— Месяц светит, ветер воет,
Девушка, девушка, чи боишься меня?'
— Нет,— говорит,— не боюсь.
А куда там не боюсь, еле зубы-те унимает, дрожит
вся. Он и вдругорядь:
— Месяц светит, ветер воет,
Катенька, Катя, не боишься меня!
274
шшедные
~~ < —. .
— Нет,— говорит,— не боюсь.
Он и в третий раз:
— Месяц светит, ветер воет,
Девушка, Катенька, не боишься ли меня?
— Нет,— говорит,— не боюсь.
Тут они до погоста доехали. Он ее е саней вынул,
и конь пропал. Она говорит:
— Где твой дом?
А он говорит:
— Вот мой дом.
Тут могила раскрылась. Он и говорит:
— Ложись в могилу.
А она ему:
— Погоди, иди ты вперед, приданое принимай.
Он в могилу и соскочил. Она ему давай все по одно-
му выдавать; кофточку, юбку, рубахи, платки... Гля-
дит— последняя рубаха осталась, а до утра-свету дале-
ко еще. Она давай рубаху на лепестки (лоскуты) рвать.
Рвала, рвала, да ему давала. Глядь, последний лепесток
остался, а до утра-света далеко еще.
А он из могилы:
— Ложись, поди.
А она ему:
— Стой. Ты раньше точиво принимай. Я буду пода-
вать, а ты аршином меряй, много ли.
Она ему конец точива дала, да малюсеньку щепочку.
Он этой щепочкой меряет да считает:
— Раз аршин, да и два аршин...
А она край точива за березу завязала, да бежать.
Бежит по погосту, из всех могил ей руки тянут. Всё
ладят за ноги хватить. Выбежала она за ограду, слышит,
мертвец вслед бежит, догоняет. Тут стояла с краю доро-
ги изба. Катя в избу вбежала, двери приперла. Видит,
лежит на столе покойник, да краюха хлеба, а под лавкой
петун сидит. Схватила Катя петуна да краюху хлеба —
и за печь..
Стал покойник двери грызть. Грыз-грыз — дыру про-
грыз, голову высунул. Дала Катя петуну хлеба.
— Запой, петун!
А петун не поет. Мертвец двери грыз-грыз, большую
дыру выгрыз, плечи выпялил. Дает Катя хлеба петуну:
*— Запой, петун!
276
скажи, присказки, юылицы
Не поет петун. А уж мертвец в избу влез. Тут соско-
чил покойник, что на столе лежал, и давай они грызть-
ся. Грызлись, грызлись, жених Катин одолевает. Пал
покойник на пол. А тот к Кате подбирается. А тут
вдруг петун запел. Тут и этот на пол пал. Черный весь
сделался. Катя через него перескочила и домой побежа-
ла. Созвала народ, этих покойников отчитали и похоро-
нили.
И все тут.
Карнаухова И. В. Сказки и предания Северного края. М.; Л.,
1934. № 26, 29. Самые распространенные на Русском Севере «стра-
шилки» «Глиняный парень» и «Про Катю» записаны в 1926 году
в Заонежье от Пелагеи Никифоровны Коренной, славившейся ис-
полнением робяцых сказок. Сказка «Глиняный парень» известна в
литературной обработке А. Н. Толстого.
хлоптун
Досюль жил мужик с женой и в Питер уехал. Ска-
зали жонке, что помер; она о нем плачет: «Хоть бы
мертвый, значит, приехал, посмотреть бы».
И приезжает домой. Она говорит:
— Говорили, что ты помер?
— Нет,— он говорит,— соврали так.
Да стала она с ним жить да поживать, ей думается
все, что он мертвый.
В деревне сделался покойник, ей охота посмотреть,
зовет его туда посмотреть. Он говорит:
— Нет, не пойду.
— Пойдем,— говорит.
Ну и пошли. Приходят туда. Там с покойника этого
тряпичку снимают сродники, смотрят на него, а ее муж
стоит у порога и усмехается. Она на него смотрит, ду-
мает: «Что же он усмехается?»
Потом домой пошли.
— Что же ты смеялся? — спрашивает у него.
276
ВОЛШ€БНЫе сказки, страшилки
Говорит:
— Так, ничего я.
— Скажи,— она скажет,
— Вот,— скажет,— как тряпичку снимут с него, по-
койника, а черти пихаются к нему в рот.
Так она говорит:
— Что же тут будет, что они пихаются?
— Ну,— говорит он,— хлоптун родится.
Она говорит:
— Что же он будет делать?
— А сделается,— говорит он,— пять годов живет хо-
рошо, потом будет есть скотину, людей.
— Так как же,— говорит,— его переведут, как он
есть будет? — спрашивает она.
Ну, потом он говорит:
— А вот жеребец, который не кладаный (узданый),
так обороть (уздечку) от него надо снять от коня да этой
оборотью назад (сзади) руку бить, он и помрет.
Ну, они тут жили-пожили, ему (мужу ее) пятый год
пошел. Она и боится, говорит старику да старухе она,
что «не сын ваш есть, а хлоптун». Они говорят:
— Как так? — говорят.
Она говорит:
— Так что хлоптун.
Она им рассказала. Она говорит:
/ — Последний год он живет; он,— говорит,— нас
съест.
Скажет:
— Надо тут обороть наведывать, у кого есть.
Ну они обороть наведали (нашли), так что он послед-
ние дни живет уж. Они его посматривают, глядят, так
уж он на дороге коров ест. Потом взяли эту ббороть, на-
зад руку его бить. Он упал. Говорит:
— Сгубила ты меня,— говорит.
Ну потом и все.
Ончуков Н. Е. Северные сказки. Спб., 1908. № 87. «Страшилка»
шисана в 1884 году в Олонецкой губернии А. А. Шахматовым,
звестна в литературной обработке Алексея Ремизова.
277
сказки, присказки, невылицы
морока
Жил-был старик да старуха. Пришел бурлак и про-
сится ночевать. Старик пустил:
— Пожалуй, ночуй, только с таким уговором, чтобы
всю ночь сказки сказывал.
— Изволь, буду сказывать.
Ну, вот хорошо; полез старик с бурлаком на полати,
а старуха сидит на печи — лен прядет. Бурлак и думает
про себя: «Дай-ка, разве подшутить над ним!» — и обо-
ротил себя волком, а старика медведем.
— Побежим,— говорит,— отсюда.
И побежали в чистое поле. Увидал волк старикову
кобылу и говорит:
— Давай съедим кобылу!
—• Нет, ведь это моя кобыла!
— Ну да ведь голод не тетка!
Съели они кобылу и опять побежали; увидали ста-
руху, старикову-то жену,— волк опять и говорит:
— Давай съедим старуху!
— Ой, да ведь это моя старуха,— отвечает медведь.
— Какая твоя!
Съели и старуху.
Так-то медведь с волком лето целое пробегали; на-
стает зима.
— Давай,— говорит волк,— засядем в берлогу; ты
полезай дальше, а я наперед сяду. Коли найдут нас
охотники, так меня первого застрелят; а ты смотри, как
меня убьют, начнут кожу сдирать,— ты выбеги, да через
кожу-то переметнись, и обернешься опять человеком.
Вот лежат они в берлоге; набрели на них охотники,
сейчас застрелили волка и начали снимать с него кожу.
В то самое время медведь как выскочит, да кувырк че-
рез волчью шкуру — и полетел старик с полатей вниз
головою.
— Ой, ой! — заревел он.— Всю спину отбил!
Старуха кричит:
— Что ты, черна немочь! Почто пал? Кажись, пьян
не был.
— Да вот почто,— и начал рассказывать: — Ты вед>
ничего не знаешь, а мы с бурлаком зверьем были: он —*
878
волшсбньге
волком, я — медведем; целре лето да зиму пробегали,
и кобылу нашу съели, и тебя, старую, съели!
Старуха принялась хохотать, просто удержу нету:
— Ай да бурлак! Славно подшутил!
* * *
Некоторый солдатик служил на службе двадцать
пять лет; за двадцать пять лет получил отставку. Два-
дцать пять лет служил, царя в глаза не видал. Получил
отставку и пошел домой. Выходит из города и думает
себе: «Что я за дурак за солдат: двадцать пять лет слу-
жил, царя не видал! Спросят меня домашние про царя,
чего я им скажу?» Взял, оборотился и пошел в город
опять. Идет на лицо прямо к царскому дворцу. Останав-
ливают его сторожа:
. — Куда, земляк, идешь?
— А вот царя, земляк, посмотреть: двадцать пять лет
служил, царя в глаза не видал. Извольте ему доложить.
Приближенные царю доложили. Царь велел позвать
солдата на лицо. Солдат приходит к царю на лицо,
честь ему воздает. Царь говорит:
— Здравствуй, земляк!
— Здравия желаю, ваше царское величество!
— Чего вам нужно?
— Лицо ваше посмотреть: двадцать пять лет прослу-
жил, вас в лицо не видал.
Становит ему царь стул и сажает его в стул, и гово-
рит:
— Посиди, солдат, на стуле, поколь тебя черти не
вздули!
Сел солдат и сидит. Царь и говорит:
— А что, солдат, загану (загадаю) я тебе загадку!
Заганул царь солдату загадку:
: — А сколько, солдатик, свет велик?
— А не очень, ваше царское величество, свет велик;
в двадцать пять часов солнышко кругом обходит.
Царь сказал:
— Правда, солдат, а вот я еще загану: сколько от
•ем л и до неба высоты?
... — Не очень, ваше царское величество, от земли до
неба высоко: там стучит, здесь слышно.
279
сказки, присказки, небылицы
— Правда. А еще тебе я третью загану: а сколько
морская глубина глубока?
Солдат и говорит:
— Ну, ваше царское величество, там неизвестно:
у нас был дед семидесяти лет, ушел на тот свет и теперь
его нет.
— Правда, солдат,— сказал царь.
Вынимает царь солдату в награждение двадцать пять
рублей. Солдат получил их и прямо в трактир. Сутки
погулял, десять золотых прогулял!
— Вот,— говорит солдат трактирщику,— на тебе
мой четвертной билет, я пойду тебе золота добывать.
Пошел на базар, купил на три копейки красную мор-
ковь, сделал десять золотых, приносит и отдает.
— Извольте, сударь!
Он золото принял, четвертной билет назад отдал,
а золото в шкатулку положил. Вот господину трактир-
щику захотелось золото поглядеть; хвать — морковные
кружки! Берет он солдата за шиворот и тащит к царю
на лицо. Морковные кружки в карман поклал; приходит
к царю на лицо, произносит на солдата жалобу, что он
прогулял у него десять золотых, отдал десять морковных
кружков. Говорит солдат:
— Ваше царское величество, велите ему показать,
чем я разделался (расплатился).
Трактирщик вынимает из кармана — как золото из
чекана!
— Видите, ваше царское величество, чем я разде-
лался.
—* Молодец-солдат, сядь-ка, побеседуй со мной, а вы,
трактирщик, можете отправиться.
Сказал царь солдату:
— Ну-ка, солдатик, пошути надо мной шутку, да
лёгоньку!
— Могу, ваше царское величество! Сядьте на диван,
посмотрите, который час.
— Первый в начине (в начале).
Вдруг дверь у-у-ух!!! Полна комната воды. Затопила
царя на диване по шейку. Царь ударился (пустился) из
дому бежать. И на дворе-то ему вплйвь. Дом у него был
трюэтажный и лестница на все этажи; он забрался туДа, ’
и покрыла матушка полая вода все темные Леса. Сидит
на конёчке (коньке крыши), захлебывается. Явлйетсй
280
волшсбныс сказки, страшилки
перед ним лодочка. Брях в лодку! И поднялся ветер,
и айда — его унесло бог знать куда! Стала вода пропа-
дать и пропала, и стало сухо. Остался царь на земле
и не знает где. И так крепко поесть захотел. Идет ста-
рушка с булочками.
— Пожалуй, баушка, сюда, продай-ка за три копей-
ки булочку!
Она подходит, ему подносит.
— Ох, ваше царское величество, булочки-то больно
жестки, а вот ночёвочки-то (лоток) нате подержите,
я вам мягоньких принесу.
Ночёвки царь держит; является к нему солдат квар-
тальный, фамилия Борисов, и говорит:
— Чего ты тут держишь?
— Вот булочки. t
— Ну-ка, я посмотрю.
Поглядел — человечьи ' головы. Квартальный его
цоп — в часть. Предали его суду. Завтра — на окружной
суд. Обсудили его на год в острог; после того наказать
девяносто раз и навечно в каторгу.
— Ох,— сказал царь,— вот же да солдат! Что он сде-
лал со мной!
Через некоторое время подъезжают к острогу, поса-
дили его задом наперед и повезли на эшафот. Одежду
с него скинули, на кобылу (двуногие козлы) его привя-
зали, и подходит палач, берет он двухвостый кнут, как
размахнулся, да фыркнул, да сказал:
— Раз!
Он со всех сил закричал:
— А, батюшки!
Приближенные стояли у дверей, испугались, побежа-
ли в горницу, смотрят: солдат сидит на стуле, царь сидит
на диване.
— Ну, да спасибо тебе, солдат, пошутил ты надо
мной хорошо.
Говорит ему солдат:
— Посмотрите-ка, ваше царское величество, в каком
часу мы с тобой сели.
Царь думал, что время-то год прошло, а всего один
час. Написал царь своерушное письмо — за насмешку
ему волчий билет, нигде чтобы его не держать. Взял
солдатик и пошел. Приходит в деревню; тут народ сто-
ит кучей. Солдат и говорит:
281
СКЛЖИ.ПрИСКА?КИ. Н€ЕЫЛИЦЫ
— Мир вашему стоянью, пустите ночевать.
. Один старичок говорит:
— Пойдем ко мне. Да не умеешь ли ты сказки ска-
зывать?
*- Можно, дедушка, и сказать.
— Ну-ка, скажи!
— А что тебе одному сказывать? Чай, у тебя есть
семейка?
— Есть два сынка, две невестки.
— А вот то и хорошо: когда они прийдут в хату, все
и послушают.
Сошлись все в хату, сели да и поужинали; и легли
дедушка с солдатом на полати. Дедушка и говорит;
— Ну-ка, солдатик, скажи сказку!
— А вот невестки сидят; я сказки-то ведь поматерно
сказываю.
Старик и крикнул:
— Невестки, живо спать!
Невестки постельки постлали и спать легли.
— Ну, солдатик, скажи теперь!
— А чего я тебе скажу: посмотри-ка кто мы? Ты-то
медведь, да и я-то медведь.
Старик пощупал:
— И сам-то медведь, и солдат-то медведь.
— Нечего нам с тобой,— говорит солдат,— на пола-
тях лежать, надо в лес бежать. А смотри, дедушка,
в лес убежим, там нас охотники убьют. Если тебя, де-
душка, убьют, так я через тебя перекувырнусь, а если
меня убьют, ты через меня. Будем оба живы.
Прибежали в лес; являются охотники, грох в солда-
та, и убили его. Старик стоит в лесу, смотрит. «Что же
я буду делать? — думает старик.— Ведь он мне сказал
перекувырнуться». Махнул через него, да грох на пол
и закричал превеликим голосом:
— А, батюшки, убился!
Невестки огонек вздули, подняли его с пола. Он ду-
мает, что в лесу, ан с полатей брякнулся и расшибся
весь. Старик встал да и говорит:
— Выгоньте его, злодея, убил он совсем меня!
Солдат встал и ушел, куда знает, а старик и теперь
помирает.
282
________ волшеБньге сказки, страшилки____________________
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева. № 372. Место запи-
си неизвестно.
Садовников Д. Н. Сказки и предания Самарского края. Спб.,
1884, № 25. Сказка записана Д. Н. Садовниковым от Абрама Ново*
польцева.
В основе сказки — «страшилка», основанная на вере в оборот*
ничество, со временем превратившаяся в некую нелепицу, анекдо-
тичный случай.
«В сказках типа «Морока»,— отмечает В. П. Аникин,— шутли-
вость истории в значительной степени ослабляет серьезное отноше-
ние к суеверию, но сказочники разделяют его, хотя их и занимает
смешная сторона необыкновенного приключения старика, который,
став медведем, подталкиваемый голодом, не пожалел ни кобылы, ни
старухи. Юмор извлекается из нелепости ситуации, в которую по-
пал герой истории, но выдумка основывается на идущих с древней-
ших времен традиционных представлениях о возможности колдов-
ского превращения человека в зверя». Литературные обработки ска-
зок «Морока» принадлежат И. Соколову-Микитову и А. Платонову.
вытовые сказки,
сатирические
хорошо, дд худо
4^ фонька! Где был-побывал, как от меня бежал?
— В вашей, сударь, деревне — у мужиков под ови-
ном лежал.
— Ну, а кабы овин-то вспыхнул?
— Я б его прочь отпйхнул.
-— А кабы овин-то загорелся?
— Я бы, сударь, погрелся.
-— Стало, ты мою деревню знаешь?
>— Знаю, сударь.
— Что, богаты мои мужики?
— Богаты, сударь! У семи дворов один топор, да
и тот без топорища.
— Что ж они с ним делают?
— Да в лес ездят, дрова рубят| один-то дрова рубите
а шестеро в кулак трубят.
— Хорош ли хлеб у нас?
— Хорош, сударь! Сноп от снопа — будет целая вер-
ста, копна от копны — день езды.
— Где ж его склали?
— На вашем дворе, на печном столбе.
— Хорошее это дело!
284
вытовьк скажи, сатирические
— Хорошо, да не очень: ваши борзые разыгрались,
столб упал — хлеб в лохань попал.
— Неужто весь пропал?
— Нет, сударь! Солоду нарастили да пива наварили.
— А много вышло?
— Много! В ложке растирали, в ковше разводили,
семьдесят семь бочек накатили.
— Да пьяно ли пиво?
— Вам, сударь, ковшом поднести да четвертным по-
леном сверху оплести, так и со двора не свести.
— Что ж ты делал, чем промышлял?
— Горохом торговал.
— Хорошо твое дело!
— Нет, сударь, хорошо, да не таи.
— А как?
— Шел я мимо попова двора, выскочили собаки,
я бежать — и рассыпал горох. fopoX раскатился и редок
уродился.
— Худо же твое дело!
— Худо, да не так!
— А как?
— Хоть редок, да стручист,,
— Хорошо же твое дело!
— Хорошо, да не так.
— А как?
— Повадилась по горох попова свинья, все изрыла-
перепортила.
— Худо же, Афонька, твое дело!
— Нет, сударь, худо, да не так.
— А как?
— Я свинью-то убил, ветчины насолил.
— Эй, Афонька!
— Что изволите?
— С чем ты обоз пригнал?
— Два воза сена, сударь, да воз лошадей.
— А коня моего поил?
— Поил.
— Да что же у него губа-то суха?
— Да прорубь, сударь, высока.
— Ты б ее подрубил.
— И так коню четыре ноги отрубил.
• — Ах, дурак, ты мне лошадь извел!
285
скажи, приеклжи. небылицы
— Нет, я ее на Волынский двор к собакам свел.
— Ты, никак, недослышишь?
— И так коня не сыщешь.
— Жену мою видел?
— Видел.
— Что ж, хороша?
. — Как сука (собака) пестра.
— Как?
— Словно яблочко наливное.
й А Л
— Брат, здорово!
— Брату челом!
— Откуда?
— Из города Ростова.
— А как же сказали: в нашем ростовском государ-
стве озеро выгорело?
— Выгорело — не выгорело! Пошел я сегодня, при-
шел вчера, случилось мне идти мимо того озера; там я
видел: окуни сотлели, ерши погорели, а щучьи головы
словно головни лежат.
— Да правда ль это?
— Правда — не правда, а что видел, то и сказываю.
— Ас чем в город ездил?
— Ездил, брат, с овсом; мешки-то на беду связал
плохо; овес мой сыпался да сыпался, чуть не весь рассы-
пался.
— Худо ж твое дело!
— Худо, да не само; рассыпал меру, да две нагреб.
— Хорошо ж твое дело!
— Хорошо, да не само; овес-то у меня в городе ук-
рали.
— Худо ж твое дело!
— Худо,, да не само; я воров поймал, да деньги взял.
— Хорошо ж твое дело!
— Хорошо, да не само; денег-то. всего три алтына.
— Худо ж твое дело!
— Худо, да не само; на те деньги я купил калач.
— Хорошо ж твое дело!
— Хорошо, да не само; я калач съел и стал ни сыт,
ни голоден.
286
г «
_________Бытовые скажи, сапфические
— Худо ж твое дело!
— Худо, да не само; в городе нашел я работу.
— Хорошо ж твое дело!
— Хорошо, да не само; на работе меня били, больно
колотили.
— Худо ж твое дело!
— Худо, да не само; я теперь дороже стал: ведь за
битого двух небитых дают, да и то не берут.
« •
tfe * Л
Жил-был барин в городе, приехал к нему из деревни
староста.
— Это ты, Василий Петров? — спрашивает барин,
— Я, батюшка-барин!
— Не привез ли ты от матушки письма?
— Письмеца нет, только одна грамотка.
— Что же в ней прописано?
— Да, вишь, прогневили господа бога, ваш перочин-
ный ножичек изломали.
— Как же вы его изломали?
— С вашего иноходца кожу снимали; ножичек-то
мал, я его и сломал.
— Да разве мой конь помер?
•— Нет, подох.
— Как же он издох?
— Не он наперед подох, а ваша матушка, батюшка-
барин!
— Ужли и матушка померла?
— Да как у Фомки овин горел, она в те поры сидела
в каменном дому в верхнем этажу, а форточка пола
(открыта) была: искорка ей на ногу скакнула, барыня
упала, да ногу-то и свихнула.
— А ты, дурак, чего не поддержал?
— Батюшка-барин! Она хлебом-солью откормлена.
В кое место падет, меня убьет!
— Ты бы таковской и был! Отчего ж у Фомки овин
загорелся?
— Не он наперед загорелся, а ваша новая конюшня.
— Что от нее осталося?
— Три столба воротных да с вороного коня подуздо-
чек.
287
сказки, присказки, невылицы
— Как же она загорелася?
— Да не она, батюшка-барин, загорелася, а ваша но-
вая мельница.
— Как, и новая мельница сгорела?
— Да, батюшка-барин, сгорела! Прогневили мы гос-
пода бога.
— Что ж от нее осталось?
— Вода да камень остались; камень-то начетверо
разорвало, а все уцелел; да в дымном окошке кошка
сидела, так у ней глаза лопнули, а сама как есть
живая!
— Как же новая мельница загорелася?
— Не она, барин-батюшка, наперед загорелась, а ва-
ша кладовая.
— Как — и кладовая?
— Да, сгорела, батюшка-барин! Прогневили мы гос-
пода бога.
— Что ж от нее осталось?
— Четырнадцать бутылок осталось; я у всех гор-
лышки пообломал да отведывал; в иной кисло, в иной
горько, а в иной и пить нельзя.
— Ты, дурак, пьян!
— Батюшка-барин! Ведь немножко отведал.
— Ты старостой называешься, а собрал ли е крестьян
деньги?
— Собрал, батюшка-барин, собрал.
— С кого сколько?
— С Фомки грош, с Еремки грош, а с Варфоломей*
ка одна копейка.
<— А что ж с него мало?
— Qh вдовый, половину тягла (подати) платит.
— Где ж деньги?
— Да шел я, батюшка-барин, по улице; стоит новый
кабак, я на грош выпил да трехкопеечным калачиком за-
кусил.
— Ты, дурак, пропил!
— Нет, батюшка, и пропил и проел.
— А собрал ли с крестьян муку!
— Собрал, собрал, батюшка-барин!
— Куда ж ты ее девал?
— Вам да свиньям пятьдесят четвертей^ черному
288
*кытовьге
цсу да твоему родимому отцу сорок четвертей; суке (со-
баке) Галяме да матери Ульяне тридцать четвертей;
уткам да курам, сестрам твоим дурам двадцать чет*
вертей.
— Что ты, дурак, ругаешься?
— Батюшка-барин, пословица така!
— Был ли ты на рынке?
— Был, батюшка-барин, был.
— Велик ли торг?
— Яс ним не мерился.
•— Силен ли он?
— Яс ним не боролся.
— Почем там мука?
— По кулям да по мешкам.
— Ты, говорят, Фомку женил?
— Женил, батюшка-барин, женил.
— А богата невеста?
— Богата, батюшка-барин, дюже богата!
•— Что богатства?
— Чепчик с клиньем да колпак с рукавами, чугунна
коробка, железный замок.
— Богата, богата! А из божества что у ней есть?
— Картина в лицах, друга в тряпицах...
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 414, 415, 417.
«Особенно интересны те русские сказки,—отмечал в 1841 году
В. Г. Белинский,— которые можно назвать сатирическими. В них
виден быт народа, его домашняя жизнь, его нравственные понятия,
и этот лукавый русский ум, столь наклонный к иронии, столь просто-
душный в своем лукавстве». Сцены-диалоги «Хорошо, да худо» —
лучшее тому подтверждение. Эти сцены легли в основу народных
сатирических пьес «Барин и староста», «Афонька малый и барин го-
лый» и других. В сносках А. Н. Афанасьев привел вариант оконча-
ния сцены с Афонькой: «А в низовых городах был?» — «Был».—*
«Видел моих любимых птичек?» — «Видел».— «Какие они?» — «Зе-
лененькие».— «Как поют?» — «Ква-ква-ква!» — «Дурак, да то ля-
гушки!»
В примечаниях к последней сцене А. Н. Афанасьев приводит
вариант из «Пословиц русского народа» В. И. Даля: «Приходит
староста к помещице и на ее вопрос, все ли в усадьбе благополучно,
отвечает: «Все, матушка, слава богу, только любимый ваш ворон
объелся падали».— «Да где ж он ее нашел?» — «Да жеребец воро-
ной пал».— «Как так?» — «А усадьба горела, так на нем воду во-
зили, да загнали».— «Отчего ж пожар сделался?» — «Да как хоро-
нили матушку вашу со светочами (факелами), так невзначай по-
дожгли».
10. «Гуси-лебеди»
289
скажи, присказки, небылицы
лутонюшка
Жил-был старик со старухой; был у них сынок Луто-
ня. Вот однажды старик с Лутонею занялись чем-то на
дворе, а старуха была в избе. Стала она снимать
с гряд1 полено, уронила его на загнетку1 2 и тут превели-
ким голосом закричала и завопила.
Вот старик услыхал крик, прибежал поспешно в из-
бу и спрашивает старуху: о чем она кричит? Старуха
сквозь слезы стала говорить ему:
— Да вот если бы мы женили своего Лутонюшку,
да если бы у него был сыночек, да если бы он тут сидел
на загнетке — я бы его ведь ушибла поленом-то!
Ну и старик начал вместе с нею кричать о том, го-
воря:
— И то ведь, старуха! Ты ушибла бы его!..
Кричат оба что ни есть мочи.
Вот бежит со двора Лутоня и спрашивает:
— О чем вы кричите?
Они сказали о чем:
— Если бы мы тебя женили, да был бы у тебя
сынок, и если бы он давеча сидел вот здесь, старуха
убила бы его поленом: оно упало прямо сюда, да тако-
во резко!
v — Ну,— сказал Лутоня,— исполать (спасибо) вам!
) Потом взял свою шапку в охапку и говорит:
— Прощайте! Если я найду кого глупее вас, то при-
ду к вам опять, а не найду—и не ждите меня! —
и ушел.
Шел-шел и видит: мужики на избу тащат корову.
— Зачем вы тащите корову? — спросил Лутоня.
Они сказали ему:
— Да вот видишь, сколько выросло там травы-то!
— Ах, дураки набитые! — сказал Лутоня, взял залез
на избу, сорвал траву и бросил корове.
1 Гряда, грядка — две жерди в черной избе, над челом печи,
для сушки дров.
2 Загнётка — ямка в предпечье, куда загнетается (сгребается)1’
жар. '• '
290
Бытовые скажи, сатирические
Мужики ужасно тому удивились и стали просить Лу-
тоню, чтобы он у них пожил да поучил их.
— Нет,— сказал Лутоня,— у меня таких дураков
еще много по белу свету! — и пошел дальше.
Вот в одном селе увидал он толпу мужиков у избы:
привязали они в воротах хомут и палками вгоняют
в этот хомут лошадь, умаяли ее до полусмерти.
— Что вы делаете? — спросил Лутоня.
— Да вот, батюшка, хотим запрячь лошадку.
— Ах вы, дураки набитые! Пустите-ка, я вам сделаю.
Взял и надел хомут на лошадь. И эти мужики с дива
дались ему, стали останавливать его и усердно просить,
чтоб остался он у них хоть на недельку. Нет, Лутоня
пошел дальше.
Шел-шел, устал и зашел на постоялый двор. Тут уви-
дал он: хозяйка-старушка сварила саламату (жидкий
кисель, мучная кашица), поставила на стол своим ребя-
там, а сама то и дело ходит с ложкою в погреб за сме-
таной.
— Зачем ты, старушки, понапрасну топчешь лап-
ти? — сказал Лутоня.
— Как зачем,— возразила старуха охриплым голо-
сом,— ты видишь, батюшка, саламата-то на столе,
а сметана-то в погребе.
— Да ты бы, старушка, взяла и принесла сюда сме-
тану-то; у тебя дело пошло бы по масличку!
— И то, родимый! —-
Принесла в избу сметану, посадила с собою Лутоню.
Лутоня наелся донельзя, залез на полатки (полати)
и уснул.
Когда он проснется, тогда и сказка моя дале начнет-
ся, а теперь пока вся.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, Кб 405. Записано
, в Липецком уезде Тамбовской губернии. Сказочный сюжет типа
«Плач о беде, которая не случилась» широко известен в мировом
фольклоре. В русском фольклоре наиболее яркое воплощение он по-
лучил в сказках о Лутонюшке, принадлежащих к циклу так назы-
ваемых анекдотов о пошехонцах. Сказочный Лутонюшка, как и Еме-
ля,— высшие достижения народной сатиры. Само имя Лутоня —
нарицательное;. от лутошливый — не по годам сметливый.
291
скажи, присказки, невылицы
глупые ЛЮДИ
Живало-бывало мужик да жонка. У них было три до-
чери. Одна дочь и пошла под гору. Пришла под гору во-
ду брать, речка и говорит:
— Выйдешь ты замуж, принесешь Иванушко, вый-
де Иванушко в гости, перейдет через мостик, упадет
и утонет.
Та как села у воды и сидит — плаче, пла-а-че. Пошла
другая дочь за водою, а речка и ей говорит:
— Выйдешь ты замуж, принесешь Иванушко, станет
Иванушко в гости выходить и потоке.
И другая дочь стала, да плаче, пла-а-че. Пошла тре-
тья дочь. Стала воду брать, а речка ей и говорит:
— Пойдешь ты замуж, принесешь Иванушко, станет
Иванушко в гости идти, да и потоне.
Стала и третья дочи плакать, заливаться. Сидят все
три у берега и слезы льют. Пошла мати на реку. Стала
воду брать, а речка и говорит:
— У тебя дочери выйдут замуж, принесут по Ива-
нушко, станут Иванушки в гости собираться, пойдут че-
рез речку и утонут.
Стала и мати плакать. Вот и хозяин пошел, видит:
все сидят плачут. Стал он воду брать, а речка ему и го-
ворит:
— Есть у тебя три девушки, выйдут они взамуж,
принесут по Иванушко, станут Иванушки в гости идти
и утонут.
Тут и сам стоит — плачет.
А дома старший сын думает:
1 — Пошто не идут, воды не несут?
Пошел на речку, а там сестры плачут, мати плачет,
отец плачет.
— Выйдут девушки взамуж, принесут по Иванушко,
станут Иванушки в гости идти и потонут.
Сын разгорячился, да всех протащил (побил):
— Ежели,— говорит,— вас дичёй не найду, так во
хлеве буду держать.
И ушел. Шел-шел, шел-шел, видит: мужик срубил
избу без окон — солнце в избу коробом носит.
— Эй, дядя, дай научу, как избу светлить. ~
292
Sbrrofow СКАЖИ. S

1— Научи, знай.
•— Давай сто рублей.
Дал тот ему сто рублей. Он взял топор, окна прору-
бил — солнце напустил. Ну вот и пошел дальше. Шел-
шел, шел-шел, видит: в селе мужик в гости поезжает, ну
и не знает, как коня запрясти. Повесит хомут да коня
хвостат (стегает), чтоб в хомут вскочил.
— Эй, дядя, дай научу коня запрясти.
— Научи, знай.
.— Давай сто рублей.
Дал тот ему сто рублей — он ему коня и запряг. Ну
и пошел. Шел-шел, шел-шел, зашел ® избу, а там му-
жик не умеет штаны обувать. На полати залез, а жена
тМаны держит, а он с полатей прыгает, да все мимо, да
все мимо.
— Эй, дядя, дай штаны научу обувать.
•— Учи знай.
— Дай сто рублей.
Дал ему сто рублей, он и научил штаны обувать.
— Ну,— говорит,— нашел я дичёй матери да сестер.
И пошел домой. Дома их из хлева и выпустил.
Карнаухова И. В. Сказки и предания Северного края. М.; Л.,
1^34. № 73. Ёще один вариант «Лутонюшки»— сатирическая докуч-
ная сказка «Глупые люди» записана в 1927 rtyiy на Йинеге от
дЬенадцатилетней Анисьи Храмцовой (см. сказку «Коза-дёреза»).
лапоток
J, _
Вот жила нищая старуха. И пошла. Пришла на ноч-
лег.
— Куда бы мне лапоток,— говорит,— класть?
— Да,— говорят,— брось на лавку, бабушка.
— Нет, мой лапоток с курами бывает.
Утром встает:
— Где-то моя курочка? — говорит.
— Да что ты, бабушка, ведь у тебя лапоток был.
— Отдайте, а нет, дело в суд передам,— говорит,—
дак отдадите тогда.
293
скажи, присказки, нсвылицы
Пришлось курицу отдать.
Пошла дальше, в следующую деревню. В другую де-
ревню пришла, выпросилась на ночлег, хозяевам го-
ворит:
— Куда бы мне курочку класть?
— Да клади к курицам туда, в курятник.
— Нет, моя курочка с гусями живет.
— Ну, положи в хлев с гусями.
Утром встала.
— Где-то мой гусюшка?
— Да что ты, бабушка, у тебя ведь кура была.
— Нет, нет, не кура — гусь. Давайте мне,— гово-
рит,— гуся, а то в суд буду подавать.
Пришлось хозяевам отдать. Суда-то ведь боялись
раньше. Отдали гуся. Пошла опять в следующую дерев-
ню, приходит:
— Куда бы мне гуся класть?
— Да положи,— говорят,— в хлев, у нас там в сарае
гуси, дак туда положи.
— Нет, мой гусь с баранами,— говорит,— живет.
— Ну, положи в хлев к баранам.
Утром встала:
— Где-то мой барашек?
— Да что ты, бабка, у тебя ведь гусь был.
— Отдавайте барана с добра-то, не отдадите,— гово-
рит,— не с добра.
Опять отдали. Опять в следующую деревню пришла,
— Куда бы мне барашка класть?
— Да положи в хлев к барашкам.
— Нет, мой барашек живет с быками.
— Ну, положи к быкам.
Утром опять встала:
— Где-то мой бычок был?
— Да что ты, бабка, ошалела, у тебя ведь баран
был.
— Отдайте с добра,— говорит,— а не отдадите — не
из добра тогда.
Отдали быка ей. Нашла хомут,, нашла дровни, вож-
жи, все и запрягла. Запрягла и поехала. Поехала. Попа-
дается ей заяц навстречу.
— Бабушка, подвези меня маленько?
— Ну, садись.
294
вднтобые скажи, сатирические
Дальше едет. Лиса попадается навстречу»
— Бабушка, подвези ты меня?
*— Ну, садись, давай.
Дальше едет. Волк попадается.
’— Бабушка, подвези меня?
•— Ну, садись.
Едет дальше. Попадается ей медведь.
— Бабушка, пусти хоть на задний копылок \
— Ну, садись, куда воскланешь (сможешь),— го-
ворит.
Медведь сел, да у нее оглобля и лопнула.
— Ну, заяц, беги-ка, давай,— говорит,— за оглоблей.
Заяц пруточек принес.
— У, проклятый,— говорит,— толку нет и оглобли-
то вырубить, принести. Давай-ка, лиса, иди!
Лиса побольше маленько пруток принесла.
, •— Ну, волк, иди!
Волк принес такую, потолще березу, что такая не го-
дится,
— И это не годится. Ну-ка, медведь, иди! — говорит.
Медведь целое бревно принес. Но и тут не оглобля.
— Ну, караульте быка,— говорит,— я сама пойду ог-
лоблю рубить.
Ушла оглоблю рубить. Они взяли, быка распороли,
мясо все съели, напихали туда соломы и поставили, да
сами разбежались.
Принесла оглоблю, сделала все, запрягла быка, да
как хлыстнула и говорит:
— Шлю-шлю, бычок,
Полевой хвостичок,
По лапоти — куря,.
По кур яти — гуся, 1
По гусяти — баран,\
По барану — бычок,
Шлю-шлю, бычок,
Полевой хвостичок!
Как хлыстнула прутом-то быка, да б-ык и пал.
— О, проклятье! — говорит.
Посмотрела — одна кожа там.
1 Копылок— деревяшка, вставленная торцом в полоз саней.
295
скажи, присказки. НЕБЫЛИЦЫ
— Проклятье,— говорит,— быка-то съели, да сами
убежали.
И сказка вся.
Жили-были. М., 1988. С. 192—195. Библиотека молодой семьи.
Т. 11. Сказка известна по собранию А. Н. Афанасьева «За лапоток—
курочку, за курочку — гусочку» (№ 8) и по многим другим фольк-
лорным записям. Публикуемый вариант записан мной в 1985 году
в Заонежье от Прасковьи Степановны Мошняковой (см. сказку
«Петушок — золотой гребешок»).
мена
Сварил дед тарелку киселю, понес к царю. Шел,
шел, приходит к царю, пропустили его. Ну, царь ему, что
дать? Подарил ему золотую тетёру.
Старик идет с тетёркой золотой. Шел, шел, на ночлег
надо выдаваться. Выдавался (просился) на ночлег.
— Дед, куда ходил?
— Ходил к царю, нес тарелку киселю.
— Что тебе царь подарил?
— А подарил,— говорит,— золотую тетёру.
А у мужика лошадей было много.
— Променяй,— говорит,— мне золотую тетёру, я те-
бе лошадь дам, по крайней мере пахать будешь и сядешь,
домой поедешь.
Он выменял. Отдал тетёру, взял лошадь, поехал
домой.
Ехал, ехал, опять на второй ночлег приехал, там ко-
ровы были, хозяйство все. Ну, подавался, к ночи пусти-
ли, лошадь поставил. Хозяин говорит:
. — Куда ходил?
— А ходил к царю, нес тарелку киселю.
— Чем тебя царь наградил?
— Да золотую тетёру подарил.
— Куда ты ее девал?
— Да вот на лошадь променял.
— Променяй-ка мне лошадь на корову, у меня ко-
рова,— говорит,— есть, а лошади нету. Коровушка будет
296
sums __________
молочко доить, и мясо будет, и теленочка принесет тебе,
й Ты будешь с молочко-м и с мясом.
И обговорил старика и выменял корову. Гонит коро-
вушку домой, гнал, гнал, потом сГпяТь йа ночлег выда-
вался. Там овец у хозяйки много было, а коровушки не
было, а ребята маленькие.
— Куда,— говорит,— дед, ходил?
— Да ходил,— говорит,— вот к царю, нес тарелку
киселю.
— Чем царь наградил?
— Золотую тёТёрку подарил.
— Куда ты ее девал?
— Да на коня променял.
— А коня куда девал?
Да вот на коровушку променял.
— Знаешь что, дед,— говорит,— променяй-ка мне ко-
ровушку на овечку. Овечка будет шерсточку давать,
и мяско будет, ягняток принесет, а у меня малые детуш-
ки без молока сидят. Променяй!
Ну он и согласился и променял коровушку на овечку.
Ведет домой овечку, вел, вел. Гусей мужик пасет.
— Куда,— говорит,— дед, идешь, откуда идешь?
— Откуда иду,— говорит,— от царя. Царю нес та-
релку киселю, подарил он мне золотую тетёру.
— Куда ты девал ее?
— На коня променял, коня на корову променял, ко-
рову на овечку променял, вот гоню старухе овечку.
— Куда тебе с овечкой, выменяй гуся,— говорит/—
у меня такой славный гусь, красавец, старуха будет рада,
и хлопот с ним меньше.
Он взял и променял на гуся. Шел, шел опять. При-
ходит в магазин, там иголками торгуют, иголки хорошие
такие, ушки большие.
— Него,— говорит,— купить мне старухе иголку,
а у меня денег-то нет. Возьмите с меня гуся,— говорит,-—
дайте мне вот иголку с большима ушами.
Надоело ему с гусем ходить, ну и купил старухе
иголку. Шел, шел, домой уже пришел. Через изгородь
стал переходить (там были такие мостиночки, по мости-
ночкам по этим), да иголку уронил в траву, да и поте-
рял.
Ищет, плавает там, ищет. Старуха встречает.
297
скажи. присказки. НЕБЫЛИЦЫ
— Старик,— говорит,— ну что, как сходил, чего ку-
пил?
— Да вот тебе иголку,— говорит,— нес, да потерял.
— Да что царь-то тебе сказал?
Он старухе как рассказал, она:
— У, старый черт, такой-этакой,— за волосы его
рвет, ругает,— что ты наделал,— говорит,— такой тебе
подарок царь дал, а ты ничего не толковал (не сообра-
зил) домой принести, иголку и ту потерял.
Сказка вся, больше врать нельзя.
л л *
Были-жили старуха да старик. Был у них худю-
чий конь. Остарел, ничего робить не мог. Старуха и го-
ворит:
— Коня надо продать, зря только сено сводит.
Старик и пошел коня отдавать. Шел-шел, в Мезени-
реке купец тонет. Старик его и вытащил. Купец и дал
ему горшок золота.
— А я,— говорит,— на твоем коне протрухаю.
Мужик срадовался, пошел домой. Горшок нести тя-
жело. Встречается ему мужик, ведет корову на вязке
(веревке из лыка),
— А что, мужичок, несешь?
— А горшок с золотом.
•— А не хочешь ли сменять золото на корову?
— Давай,— говорит.
Шел-шел, стретился мужик, ведет бальку (барашка).
— А что, мужик, не сменяешь ли корову на бальку?
— Давай,— говорит.
Пошел дальше, стретилась баба с гусем.
— А что, мужичок, не можешь ли сменять бальку на
гуся?
— Сменю,— говорит.
Шел-шел, стретил девку с курой.
— А что, мужичок, не можешь ли сменять гуся на
куру?
Он и сменял. Идет, куру тащит, об сучок портки обо-
драл. Видит, бабушка сарафан шьет.
. — А что, мужичок, портки ободрал, не сменяешь ли
куру на иголку?
298

— Ладно,— говорит,— мне иголка сгодится.
Шел-шел, в постоялый двор пришел, а там татары
щи хлебают.
— Откуда, старичок, правишься?
Он рассказал про свою вину. Эти татары и говорят;
— Тебя старуха и в дом не запустит, что худо де-
лаешь.
Он и говорит:
— Меня старуха еще три раза в губы поцелует.
Эти татары говорят:
— Если тебя старуха в губы поцелует, мы тебе да-
дим ящик золота.
Вот они и поехали к его хозяйке. Она и спраши-
вает:
— Что, старик, коня сбыл? Ж
— Сбыл, взял горшок золота.
— Это хорошо,— говорит,— а где он?
— Променял на корову.
— Того лучше,— говорит,— будем мы с молоком.
Взяла да в губы поцеловала.
Он говорит:
— Я корову променял на овцу.
— Того лучше, будем с шерстью.
— Я овцу променял на гуся.
— Того лучше, старик, буду я гусятничать.
Да еще его в губы поцеловала.
— Да, вить, я гуся променял на куру.
— Ой, вот хорошо! Она у нас яйца насодит (снесет).
— А я ведь, старуха, променял курицу на иголку.
— Вот умный старик! Я, вить, свою иголку притеря-
ла, а тебе портки зашить надо.
Да взяла и еще раз в губы поцеловала. Тут те тата-
ры ящик золота и отдали. Стали они богато жить.
Жили-были. М., 1988. С. 195—197. Библиотека молодой семьи.
T. 11. Сказка известна по собранию А. Н. Афанасьева (№ 407) и в
литературной обработке К. Д. Ушинского. Публикуемый фольклор-
ный вариант записан мной в 1985 году в Заонежье, в деревне боль-
шая Шильта, от Ольги Михеевны Масляковой (1918 г. р.).
Карнаухова И. В. Сказки и предания Северного края. Xs 134.
Этот, вариант сказки записан в 1928 году на Мезени , от восемцрд-
цатилетней Клавдии Грязновой.
299
скажи, присказки, невылицы
дурак и Береза
В некотором царстве, в некотором государстве жил
старик» У него было три сына. Умер старик, а сыновья
разделили все добро. По жребию старшим сыновьям до-
сталось много всякого добра, а младшему один бык, да
и тот худой.
Настала ярмарка. Поехали братья торговать свое
добро, и дурак тоже пошел. А ему случилось идти по
лесу. Ему попалась сухая береза на пути. Ветер поду-
ет — она и скрипит. А дурак думает: «Чего это береза
скрипит, уж не думает ли она торговать моего быка?»
Привязал быка к березе и говорит:
— Ну, давай, земляк, двадцать рублей, не меньше.
А береза скрипит. Дураку чудится, что она просит по-
дождать до завтра. Ну пришел он домой. Вскоре и
братья приехали. .
— Ну что, дурак, продал быка?
— Продал.
— За сколько?
— За двадцать рублей.
•— А деньги где?
— До завтра велели подождать.
На второй день дурак опять пошел и говорит:
— Ну, давай, земляк, деньги.
А береза опять скрипит. А дурак и говорит:
— Ишь ты какой неверный. Вчера говорил, что зав-
тра отдашь, а сегодня опять говоришь, что завтра от-
дашь.
Ну и опять он ушел домой. Братья спрашивают:
— Да кому ты продал-то?
— Березе сухой.
— Экий дурак ты.
На третий день пошел дурак, взял топор с собой.
А береза все скрипит да скрипит. Надоело дураку
ждать. Он как хватит ее топором!
А в той березе было дупло, в дупле разбойники спря-
тали полный котел золота. Нагреб дурак золота и пошел
домой. Братья говорят:
Ну что, принес деньги?
300
вытовые скажи, сатирические
— Принес (и показывает им золото). Это еще не все,
наверно, половины не унес. Пойдемте-ка в лес еще Орать
золото.
Взяли они все золото и зажили хорошо.
Сказки Заонежья. Петрозаводск, 1986. № 32. Сюжет известен
по собранию А. Н. Афанасьева (№ 402) и другим вариантам, в ко-
торых, как правило, однотипные сюжеты объединены: «Дурак и бе-
реза»-!- «Бегство от дурака»+«Дурак, его братья и разбойники»+«Ду-
рак-убийца»4-«Дурак делает покупки»4-« Дурак домовничает» и т. п.
В одной сказке может быть нанизано (контаминировано) до пяти
и более сюжетов. Публикуемый односюжетный вариант записан
в 1980 году Н. Ф. Онегиной и А. Т. Пакконен в Великой Губе от де-
вятилетней Аси Бочаровой.
дурень
Был муж да жена. Жена-то умная, а муж-то не со-
всем. Ходил он на работу или куда там. Видит, в поле
мужик рожь сеет. Вот он и говорит:
— Сеять бы тебе не пересеять, ничего бы у тебя не
выросло.
Вот этот мужик трепал, трепал, до полусмерти его
истрепал. Приходит он домой и плачет:
— Ненила, Ненилушка, все мое несчастьюшко!
Она говорит:
— Что же?
— Я в поле иду и увидал мужика и говорю: «Се-
ять бы тебе да сеять, век тебе не пересеять».
Она и говорит:
— Дурак ты, дурак, ты бы говорил: «Возить бы тебе
не перевозить, носить бы тебе не переносить».
— Пойду, хозяйка, скажу,— говорит.
Идет, а покойника везут. Он и крикнул:
— Возить вам не перевозить, носить вам не перено-
сить!
Опять его истрепали. Он опять домой идет, заплакал?
— Ненила, Ненилушка, все мое несчастьице! Иду, го-
ворит, покойника несут, а я говорю: «Возить вам не пе-
ревозить, носить вам не переносить!»
301
сказки, приемки. ЮЬИИНЫ
Она и говорит:
— Дурак ты, дурак! Ты бы говорил: «Вечная па-
мять!»
— Пойду,— говорит,— хозяйка, скажу.
Идет, а свадьба идет, а он кричит:
— Вечная память!
Ну вот его опять истрепали всего. Он опять пришел
к жене и плачет. Она говорит:
— Ты бы плясал и веселился, тебе бы пирог выки-
нули.
Он говорит:
— Пойду, попляшу.
Идет, а у мужика овин горит, а он давай плясать
и веселиться. Его опять мужик истрепал: мужику горе,
а он пляшет. Он приходит домой, и плачет, и жалуется
жене:
— Иду, жена, вижу, у мужика овин горит, а я и за-
плясал.
Она и говорит:
— Дурак ты, дурак! Ты бы ведро схватил и заливал!
— Ну, пойду, хозяйка, залью.
Идет, а мужик свинью палит. Он схватил ведро и
залил всю. Он опять, мужик, схватил его, истрепал.
А он опять заплакал, пошел домой и стал жене жа-
литься:
— Ненила, Ненилушка, все мое несчастьице! Иду я,
иду, вижу, мужик борова палит, я взял у него и залил.
Она и говорит:
— Дурак ты, дурак, ты бы говорил, что репа —
мясо!
— Пойду, хозяйка, скажу.
Ну вот пошел, идет по задворкам, а мужик в нуж-
ном месте сидит, а он и говорит:
— Что репа — мясо, мужичок?
Тот его опять схватил, трепал, трепал, всего истре-
пал. Идет к жене и жалится.
— О чем ты плачешь?
— Иду я, вижу, мужик в нужном месте сидит, а я и
говорю: «Репа — мясо!»
— Дурак ты, дурак, ты бы говорил: «Черная гадина;
с дороги долой!»
— Ну пойду, хозяйка, скажу.
302
I
BMTQgbH? ^КЖИ.
Идет, а священник на поле скотину обходит. Он и го-
ворит:
— Черная гадина — с дороги прочь!
Они его схватили, трепали, трепали, чуть живого ос-
тавили. Он идет опять домой, плачет, хозяйке жалится:
— Иду,— говорит,— священник скотину обходит, а я
говорю: «Черная гадина — с дороги долой!»
— Ты бы, дурак, сказал: «Батюшка, благословите
меня!»
— Ну, пойду, хозяйка, скажу.
Вот идет, а медведь навстречу попадается. Вот он
подходит к медведю, руки сложил и говорит
— Батюшка, благословите меня!
Он лапами затипал (сдавил) его, а чашу (голову)
его с плеч и своротил долой. Тут и жизнь кончилась,
и сказка кончилась.
& * й
Жили два брата и мать с ними, и потом, значит,
один был дурень у них. И посылают этого дурня до де-
ревни. Идет дорогой, попадает ему навстречу дорогой
собак стадо. Вот он шапку снял и раскланялся. Собаки
подумали, что он их дразнит, взяли и разорвали его
кафтан. Идет домой и плачет.
Приходит домой, и спрашивают:
— О чем, дурень, плачешь?
— Как,— говорит,— не плакать? Я иду — навстречу
собак стадо попадает. Я им кланяюся, они мне кафтан
и разорвали.
— Ах ты, дурень! Ты бы взял кол и колом бы их,
они бы все и разбежались.
— На сей день буду очеслив, вежлив, так свисну
колом, что перевёрнется!
Ну на следующий день пошел опять к той же дерев-
не. Попадает навстречу, везут священника. Как встре-
тился, колом хлесть священника. Ну опять и начали его
рвать:
— Ну зачем ты священника?
И отдули. Приходит домой и тем же манером плачет.
Его и спрашивают:
— О чем, дурень, плачешь?
А он -— так и так:
303
_______ск^ац1еи§1с^!доМШИ__
— Вы велели колом, я,— говорит,— колом ударил*
да священника, меня опять и отдули.
Они говорят ему:
— Да ты бы, дурак, не так» Ты видишь священник
едет, ты бы подошел поближе: «Батюшка, благослови-
те!» Он бы тебя и благословил.
На следующий день опять подходит тем же путем,
были кусточки. Выходит навстречу зверь, просто мед-
ведь. Ну он шапку снял и подходит;
— Батюшка! Благословите.
Тот как ахнул его, ну тот и не знает, сколько време-
ни лежал. Благословил! Приходит домой и плачет. Его
спрашивают:
* — О чем, дурень, плачешь?
А он отвечает:
— Вы велели подойти поближе и сказать: «Батюш-
ка, благословите!» Я и сказал, меня медведь и ахнул.
Они говорят ему:
— Да ты бы, как зверь подошел, ты бы его грязью;
он грязи пуще всего боится.
— Так завтра опять же с ним поделаю, грязью всего
загажу.
На следующий день опять до деревни пошел. Идет
дорогой, по край речки; два молодца в красных рубаш-
ках борются, молодые ребята. Потом он ходил до реч-
ки, видит, что грязи довольно. Ну и взял грязью опять
шатать (бросать) их, всех залепил грязью. Ну они рас-
сердились: делать нечего, и давай его трепать!
Соколов В. М., Соколов Ю. М. Сказки Белозерского края. Ар-
хангельск, 1981, № 13, 68. Сатирические сказки о дурне, говорящем
и делающем все невпопад, известны как в прозаических, так и в сти-
хотворных вариантах (таков «Дурень» в «Сборнике Кирши Данило-
ва»: «А жил-был дурень, а жил-был бабин, вздумал он, дурень, на
Русь гуляти, людей видати...»). Сатирические сказки о дурне легли
в основу известного сказочного никла «Шиш Московский» Бориса
Шергина. Публикуемые фольклорные варианты записаны в 1908 году
от Маримьяны Ивановны Медведевой и Глеба Дмитриевича Якуни-
чева. Братья Соколовы сообщают о тридцатидвухлетней крестьян-
ке М. Й. Медведевой: «От нее записано много причитаний и песен,
по преимуществу грустных. Сказки знас у как фантастические, рас-
сказывая их эпическим слогом с обстоятельными подробностями и
повтбрениями, так и короткие — бытовые и юмористические, но не-
прИСтЬйных сказок избегает».
804
__________вытовьге ^клжи.слтнричШ^_______________
лень и отеть_____________________________________
Жили-были Лень и Отеть. Вот зима пала. У них в из-
бе холодно-холодно и есть нечего. Один горшок каши.
Лежат обои на печи холодной. Горшок каши с краю
и Лёнь с краю. Лень персты спустит в горшок, ухопит
(ухватит) кусок да съест. Назавтра снова ухопит и
съест.
— Ешь, Отеть, кашу.
— Ёще торкаться!., (шевелиться).
Лень жива, а Отеть еле дышит. Отощала вовсе. Ну,
пал мороз лютый.
Вот Лень и говорит:
— Отеть, поди дров наноси.
— Лихо! (тошно) — говорит.
Вот их и совсем приморозило.
— Лень, иди дрова наноси.
— Лихо!
— А что лихо, поди, бревно длинно у избы лежит,
рамы выстави да запихай в избу. Один конец запихай
в печку, пусть горит, а другой пусть из избы торчит. Йи-
лить лихо.
— Ладно.
Пошла Лень, окна выломала, бревно запихала в печ-
ку. Один конец горит, а другой из окна торчит.
Вот печка пригрелась, а на полу холодно, лихо схо-
дить, бревно подпихивать. Бревно горело-горело, пока
и пол сгорел и изба загорела. Лень кричит:
— Вставай, Отеть, горим!
«— Лихо вставать...
•— Вставай, горим!
•— А не встану, лихо вставать.
Лень выскочила вон, а Отеть так и сгорела на печи.
Вот и говорят: Отети-то нет — сгорела, а Лень все
есть. Отети было и есть неохота, хоть в рот запихай, да
не разжует.
Карнаухова И. В. Сказки и предания Северного края. М.; Л.,
1934. № 144. Сатирическая сказка «Лень и Отеть», широко известная
в литературной обработке Бориса Шергина, записана И. В. Кар-
науховой в 1928 году на Мезени от Ириньи Александровны Ша-
рыгиной.
305
скажи. присказки, нздылицы
сума, для W
Было болыпое-преболыиое село. В том селе жила
вдова, у нее было два сына. Старшего Кузьмой звали,
он в селе жил, а второй, Иванушка, в работниках был
в другом селе, и жена его, Марьюшка, тоже с ним. Со*
всем хорошо жили. Одна беда: во всем селе один коло-
дец был. Со всех концов к нему ходили.
Вдова старая-престарая была, заболела и умерла.
Старший брат и думает:
— Я мать кормил, уж избу-то мне присудят.
Говорит брату:
— Давай разделимся.
У того детей пять и у другого. Позвали они соседей,
они говорят:
— Избу Кузьме и корову Кузьме.
Больше и делить нечего.
Поставили младшему худую хатенку. Стал он жить
так уж худо: обносился весь, ведра худые, заткнутые,
жена плачет, дети плачут. Ни пить, ни есть, ни обуть,
ни одеть. Он подумал, подумал:
— Пойду удушусь.
Взял обрывок веревки и пошёл.
Жена увидела:
— Куда ты взял? На ней и так пять узлов, места
целого нет.
Он решил:
— Пойду утоплюсь в Антошкином пруду, место там
крутобережное.
Подходит он, глядит — пароход там. «На нашей реке
в жизни пароходы не ходили, а теперь вот едет».
Подъезжает пароход, на нем девица красоты неопи-
санной спрашивает:
— Ты зачем здесь?
— Топиться.
— Я не разрешу, как так?
— Дома есть нечего, у меня дети кричат.
— Знаю, знаю. Я тебе сейчас чашку брошу, ты при-
дешь домой, детей вышли, пусть погуляют. Поставь чаш-
ку на стол и скажи: «Чашка, чашка, корми!»
Вернулся он домой и говорит;
306
Бытовые сказки, сатирические
— Ну, Марья, нехай ребята пойдут погуляют.
Сам чашку на стол поставил:
— Чашка, чашка, корми!
Батюшки! На столе заявляются и пирог, и щи, и ка-
ша, и мясо. По-крестьянски все и даже лишнее.
Жена повеселела. Голод-то не тетка, а когда вся се-
редка полна — краюшки (хлебные горбушки) играют.
Вот пошла она на другой день к колодцу. А сноха
уже там, жена брата старшего, что пожиток-то присвоил,
4ут как тут и насмехается:
— Что это ты, Марья, так весела? Может, хлеба
воли вдосталь ела?
— Лучше тебя обедали. Муж чашку принес. Так ту
только поставишь, так тебе все будет — и пирог, и щи,
и каша, и чего захочешь.
Та не стала воду черпать, с пустыми ведрами побе-
жала:
—• Кузьма, Кузьма, брат-то разбогател. Говорят,
у них там чашка какая-то. Поди узнай да попроси.
Вот он приходит:
— Здорово!
— Здорово!
— Кум, ты, говорят, чашку добыл. Мы ведь свои лю-
ди, так мы сочтемся. Мы вот крестницу просватали, дай
чашку, хоть гостей покормить, утром принесем тебе.
Утром принесли, они поставили на стол ее.
•— Чашка, чашка, корми!
А нет ничего. Жена заругалась:
— Простофиля ты, больше ничего.
*— Правда, пойду утоплюсь.
Идет, а пароход-то, вот он, здесь уж. На нем девушка
стоит.
— Ты зачем? ;
— Топиться. '
— Да есть же у вас, я же тебе чашку дала.
Он рассказал ей:
— Вот дал брату — подменил брат. Теперь дети го-
лодные. Жена плачет, ругается. Утоплюсь.
— Ничего. Я —Доля твоя, это ошибка моя, я про-
зевала. Чашка — пустое. Я дам тебе рубль целковый.
Придешь домой. Дети пусть пойдут погуляют. А ты кинь
рубль жене — будет два, она кинет тебе назад — будет
307
скажи, присказки, невылицы
четыре. Полмешка накидаешь, на первый случай и хва-
тит нужду поправить.
И бросила рубль целковый на песок. Он поднял.
Приходит домой:
— Доля рубль дала. Отошли детей гулять.
Дети ушли.
• — Ну, запри дверь, садись.
Накидали они с полмешка серебра. Он на базар по-
ехал, купил жене сапожки хорошие, коротай (короткая
верхняя одежда) новый, платок французский.
Она за водой приходит, а сноха и говорит:
— Это что же ты так разоделась? Аль кум воровать
научился? Небось трудом праведным не наживешь палат
каменных.
— Как же. Не воровали и не будем. У нас рубль те-
перь есть волшебный, мужу Доля дала. Теперь мы бога-
теи, как наш барин.
Энта все бросила, ведра схватила — и домой.
— Кузьма, Кузьма, смотри, жена Ивана к колодцу
пришла — коротай новый, полсапожки новые, платок
французский, как богатей, пришла, словно Христос, вы-
рядилась. Брат-то разбогател.
Кузьма приходит, полбутылки взял.
— Здорово!
— Здорово! i
— Решчл проведать.
Сели, выпили оба, об деле заговорил.
— Моя баба видала куму, убрата хорошо, во все но-
вое. Говорит, рубль у вас тут какой-то. Так ты дай мне
его на день, я завтра принесу.
— Нет, не дам. Вон чашку вам дали, так вы ведь не
отдали, подменили.
— Чашка! Кабы у вас одних была, а то ведь по всем
соседям собирали. Может, и перепутали, кому отдали.
Вот ведь грех! Разве их приметишь.
Ну дал он ему рубль.
Пришел он домой. Накидали с женой мешок серебра.
А рубль подменили и отдали ребятам, чтоб те дяде пере-
дали:
— Ванька, отнеси, отдай.
Уж тем деньги потребовались! ребятишкам обувка,
одежка. Бросил рубль, а его не прибавляется. Загоре-
вал он:
308
Бытовые сказки, сатирические
— Пойду утоплюсь.
Идет, а пароход уж стоит. Девушка спрашивает:
— Далече собрался?
— Топиться.
— Да что ж ты? У тебя ж рубль есть.
— Да обманул брат. Утоплюсь, не буду жить.
— Нет, нет. Я Доля твоя, и ошибка моя.
Сказала и бросила сумку на песок.
— Возьми сумку. Вбей в избе гвоздик, повесь. Ребя-
та пусть гулять пойдут, а ты скажи: «Сума, дай ума!»
Когда достаточно будет, скажешь: «Сума, хватит ума!»
Вот пришел он домой.
— Нехай дети погуляют.
Он вбил гвоздик, запер дверь.
— Сума, дай ума!
Оттуда выскакивают шесть солдат и один ефрейтор.
Вытаскивают кнутища из-за голенища. Размотали кну-
тища с кнутовища и давай их (бедного брата и его же-
ну) катать. Чуть до смерти не забили.
— Сума, хватит ума!
Солдаты замотали кнутища на кнутовища, сунули за
голенища и опять в суму попрыгали.
Они отлежались, поотмылись маленько, переноче-
вали.
Жена за водой пошла.
— Ну как поживаешь?
— Ничего, лучше всех! Теперь и барин не так богато
жить будет. У нас скоро будет и лошадь, и корова, слу-
ги и кучер. У нас сума такая, что лучше всех заживем.
Всем того желаю, но тебе-то вряд ли, больно баба-то хо-
роша.
Энта даже ведра бросила.
— Кузьма, Кузьма! Они опять вон как живут. У них
все есть. Они хотят покупать и лошадь, и корову, и все.
Как наш барин живут. У них сумка какая-то есть.
— Надо идти.
Приходит.
— Брат, говорят, у вас какая-то сумка есть. Дай мне
на день.
— Так вот, кум, как дали вам чашку — не отдали,
рубль — тоже.
— Так ведь чашка нашлась* принесли соседи,
и рубль принес я.
309
скажи, присказки, невыАМЦЫ
—- А? Ну, давай. Вот тебе сумка. Придешь, прибей
на гвоздике. Детей гулять отправь. И скажи: «Сума, дай
ума!» В ней секрет таится — все пригодится.
Вот пришел, гвоздь забил, сказал. Как выскочат
шесть солдат и один ефрейтор. Выхватили кнутища из-
за голенища, размотали кнутища с кнутовища и давай
их (богатого брата и его жену) катать, чуть до смерти не
избили. Тут соседи услышали, дверь сломали. Один сы-
нишка прибежал:
— Дядя Ваня, тятьку с мамкой забивают до смерти!
Он прибежал, только в сенцы вошел и говорит тихо:
— Сума, хватит!
Ну, солдаты смотали кнутища на кнутовища, сунули
за голенища и попрыгали в сумку.
Ну тут народ их пообмыл, они отошли маленько.
— Кум, возьми суму!
— Ну, я без нее обойдусь. Нехай у тебя будет.
Да с тех пор Иван да Марья и зажили. Я недавно
у них была, мед-пиво пила, пряниками заедала.
Сказка вся, а присказка будет завтра, после обеда,
поевши мягкого хлеба.
*
\
Русские народные сказки, рассказанные А. Н. Корольковой. М.,
1969. С. 222—229. Публикуемый вариант записан от воронежской
сказочницы Анны Николаевны Корольковой. «Сказку «Сума, дай
ума»,— отмечает Э. В. Померанцева,— А. Н. Королькова часто и
охотно рассказывает. Эта традиционная волшебная сказка в интер-
претации Корольковой превращена в сатирическую сказку, полную
ярких бытовых деталей: наличие одного колодца, раздел братьев,
обстановка в избе бедного брата: «ведра худые заткнутые», «бога-
тое» угощенье — пирог, щи и каша и т. д. Мастерски, с тонким юмо-
ром сказочница раскрывает образ жадного брата и его завистливой
жены, а также показывает сценки встречи двух снох у колодца (см.
сказки «Егоровы дети», «Мальчик с пальчик»)».
змей и цыган
В одну деревню повадился змей летать. Он всех лю-
дей съел. Одного мужичка только оставил. Вот пришел
тут цыган. В одну хату зашел — нет людей. В другую
зашел — тоже нет. А в третьей мужик сидит.
310
*вытовые скажи, сатирические
Он и спрашивает:
— Что тут народу-то нет?
— Да к нам змей повадился и всех ожрал.
Вдруг змей прилетел.
— О-о-о,— говорит,— я одного оставил, а тут двое на
ужин.
— Ну,— говорит цыган,— я тебя посильнее буду. Да-
вай мериться.
Змей взял камень, сжал, так песок и посыпался.
А цыган взял сыр, сжал, сыворотка и потекла.
— Ого,— змей говорит,— даже воду из камня вы-
жал! Давай дружиться. Иди вола принеси, будем суп
варить.
Цыган пошел, да давай веревкой всех волов связы-
вать, долго связывал. Змей приходит, говорит:
— Что ты так долго не идешь? Да зачем ты всех во-
лов посвязывал?
— А я,— говорит,— лажу (готовлюсь) всех волов
принести сразу.
Змей испугался, взял одного вола и говорит:
— Пойди лучше воды принеси.
Пошел цыган, да давай колодец лопатой окапывать.
Змей приходит, говорит:
— Что ты так долго?
’— А я лажу весь колодец принести.
Испугался змей, взял сам воды в шкуру.
—• Иди,— говорит,— принеси на растопку дуб по-
толще.
Цыган пошел, да давай веревки связывать. Змей
приходит:
— Ты что так долго?
— Да я лажу весь лес принести, чтоб не таскаться.
Тут змей перепугался, сам дерево принес, суп сварил.
А цыган не ест.
— Ты что, на меня сердит?
— Нет, у меня дома лучше ужины. Идем ко мне
в гости.
Взял змей две лошади и поехали. Только подъ-
ехал к цыгану, а ребятишки выбежали, голые, черные,
и кричат:
— Батя приехал, змея на ужин привез.
Змей испугался, что его съедят, и убежал.
311
скажи, присказки, невылицы
Карнаухова И. В. Сказки и предания Северного края. М.| Л.,
1934. № $3. ^Змёй и цьГган», яйлйюйхаяся своеобразной ий*
терцретацией Древнейшего змееборческого сюжета, известна по
собранию А. Н. Афанасьева (№ 149). Публикуемый вариант зайисан
в 1926 году в Заонежье от шестилетнёго сказочника Володи Клей-
кого— вн^ка знаменитой сказочницы ПелаГеи Никифоровны Колен-
ной, бывшего, как и бабушка, прекрасным рассказчиком робкцМ
сказок (см. «страшилку» «Глиняный парень»).
сказка про солдата
Вот шел солдат с похода, и попадается ему навстре-
чу старик, он шел по почтовой дороге. Старик поклонил-
ся ему в пояс и попросил милостыньку Христа ради.
У солдата в сумке имелось три сухаря (когда он на
службе был, ему в дорогу дали). Развернул сумку, дал
ему сухарь, осталось два у него, а этот нищий знал,
что у него два сухаря осталось.
Обежал вокруг леса и опять поклонился; солдат ни-
чего не сказал ему, опять сумку развязал, дал сухарь
ему, остался у него один сухарь. Этот нищий сам себе
соображает, что выманю я с него, последний сухарь.
Опять лес кругом обежал, сравнялся:
— Дайте милостыньку Христа ради.
А солдат был добродушный, развязал сумку да от-
дал последний сухарь ему. Этот нищий и говорит:
— Так вот, служивый, у вас, наверно, ничего не ос-
талось. За вашу простоту я даю тебе такой вот чемо-
дан— откроешь этот чемодан и, что ты только ни уви-
дишь на свете, кричи: «Марш в чемодан!» Все твое
будет.
Ну солдат поблагодарил нищего:
— Ну, спасибо, посмотрим, насколько правда твоя
будет.
И пошел своей дорогой, а нищий своей. Вот солдат
подходит к первому селу и видит — на озере плавают
больших два гуся. Подумал он и говорит:
— Давай я поинтересуюсь, будет ли правда.
И дал команду:
— Марш в чемодан!
312
Бытовые сказки, сжгцрические
/
Те полетели — ив сумку: один запихнулся в сумку,
а другой никак не входит. У солдата радости полон рот.
А в этом селе, там один честный купец имел вроде как
ресторанчик. Зашел он в эту чайнушку и. говорит:
— Вот у меня два гуся, а денег нету, дайте мне хоро-
ший завтрак и вина стопочку.
Ну хозяин согласился: таких два гуся чего стоят!
Солдат, значит, с дороги закусил хорошо на эти два
гуся и выпил. И солдат пошел дальше путешествовать,
в свою родину попадать.
Солдат пошел дальше и как раз подходит к городу.
В этом городе жил царь. И у царя был построен новый
дворец. В этом дворце кто ночь только ночует, то отту-
да выносят одни костья, живого человека нету. И никто
не соглашается идти туда к ночи ночевать. Солдат услы-
хал про этот дворец, приходит, доложил часовым и слу-
гам, что хочет в дворце ночевать, в котором люди гиб-
нут. Доложили царю, что вот солдат, ваше императорское
величество, просит в вашем дворце ночевать.
— Ну что ж! Пропустите его, если надоело жить!
Вот этого солдата проводили во дворец, там все за-
лы, комнаты — все свободны, набиты мебелью. Этот сол-
дат зашел в уютную комнату, сел за стол, достал трубоч-
ку, набил табаком да сидит да покуривает. И вот вече-
ром в двенадцать часов приходит черт с рогами:
— Ага! Сегодня мне закуска хорошая!
А солдат говорит:
' — Давай сперва сыграем в карты, только неси по-
больше денег.
— Ну давай!
Этот черт свернулся и принес мешок такой просто,
дак насыпал целый угол золотом. Сел черт с солдатом
играть. И как только сыграет, банк подойдет — черт
все проигрывает, черт все злится. Мешок проиграл, за
вторым слетал—и второй проиграл. Черт рассердился,
хочет его только схватить, солдат скомандовал:
— Марш в сумку!
И он туда и полетел.
— Спусти, солдат!
— Нет, не спущу. Сиди! Дай расписку, что больше
не будешь во дворец ходить, людей губить.
Вот черт согласился, солдат его выпустил. Вот черт
разрезал свою ладонь, достал кровши расписался, что не ’
313
сказки, присказки небылицы
будет в этот дворец ходить. Черт ушел, солдат набид
трубочку, сидит, покуривает. (Что ему? Денег целый
угол!)
Царь приказывает:
— Подите вынесите солдатские костья оттуда.
Слуги зашли, а содат сидит, курит табачок, а денег
целый угол насыпано — золота. Доложили царю.
— Ваше императорское величество! Солдат живой,
и денег целый мешок в углу.
Приказывает царь привести солдата. Привели того
солдата к царю.
— Ваше императорское величество! Теперь в ваш
дворец никто не будет ходить и не будет губить лю-
дей.
Показывает расписку, царь поверил. Дал команду
провезти до родины с деньгами, чтобы солдат проехал
благополучно и никто его не ограбил.
Солдат дошел до родины, женился, хатку себе пост-
роил, конечно, и вот жил со своей семьей год или два.
А в то время врачей было мало. (Старик нищий, кро-
ме сумки, дал ему такую книгу, что человек если крепко
болеет, налей стакан воды, поставь напротив больного:
то если вода закипит, человек будет живой, а если не за-
кипит, человек умрет.) Избавлял солдат людей от
смерти.
И вот тот царь заболел, у которого солдат черта вы-
живал. Никакие врачи не могут его вылечить, значит,
дело идет к смерти. Услышал царь про этого старого
солдата и приказал он этого старого солдата приставить
к себе. Вот пришло письмо к этому солдату, что требу-
ет тебя царь немедленно.
Солдат отправился: от таких людей отказываться не
будешь. Приезжает, значит, к царю, царь лежит в по-
стели.
— Чем могу помочь, ваше императорское величе-
ство?
— Я слышал, что вы людей исцеляете. А меня мо-
жешь исцелить? -- "'
— Попробуем, ваше императорское величество! -
Налил стакан воды, поставил против больного — во-
да не кипит.
— Не могу, ваше императорское величество.
Тот кулаком застучал.
314
__________рытовые __________
— Твоя голова на плаху! Простых людей исцеляешь,
а меня — нет!
— Тогда я, ваше императорское величество, смерти
скажу, чтобы она взяла меня вместо вас, а вы будете
живы.
— Ага, хорошо!
Он говорит смерти:
— Ты меня возьмешь, а царь будет жить.
Смерть согласна:
— Мне все одно. Душа за душу. Что бы ни было —
хоть царь, хоть ты...
Царь сделался здоровым, а солдат поехал домой
прощаться с женой и двумя детьми (что смерть его возь-
мет). Приехал домой, поел, попил, сел, трубочку таба-
ком набил да сидит да покуривает. Смерть под окном,
холодно ей.
— Да скоро ли ты придешь? Тут мороз, а я сиди да
сиди.
— Да, подожди, ладно!
А солдат все сидит да сидит да все курит, а не идет.
Смерть ждала, ждала, замерзла да и пришла в фатеру.
Хочет его схватить, а солдат: «Марш в сумку!» — да
и закрыл ее.
— Не уйдешь теперь да и меня не возьмешь.
Снес солдат смерть, может, километров за двадцать
от своего села да на сук повесил в лесу. Приметил то
место, где она повешена. Ушел опять домой.
После этого не стали помирать люди. Смерть обра-
на (убрана, взята), дак сотни лет прошло и больше.
Люди рады смерти, а смерти нет. И солдат про нее за-
был, что она у него обрана. В одно время солдат идет
по улице, а сильный ветер на улице. Идет старая стару-
ха, как ветер задует — так ее и кидает.
— Что ты, бабка?
— Так как же, голубчик! Я бы рада помереть, да
смерти нету, вот и кидает во все стороны.
А солдат вспомнил: «Пойду я искать смерти, а то
и мне жить надоело».
Ходил, ходил, целый день проходил, вспомнил нако-
нец, нашел. Снял с этого сука сумку.
— Смерть, ты жива?
— Жива.
— Возьми меня!
315
— Ой, покуда я жива, я тебя не возьму!
И опять люди помирать стали. После тех пор стали
помирать. А солдат до сих пор живет.
Сказки Заонежья. Петрозаводск, 1986. № 24. «Солдатских ска-
зок,— писал в 1882 году А. А. Бестужев-Марлинский,— невообрази-
мое множество, и нередко они замысловаты очень. Дай-то бог, чтобы
кто-нибудь их собрал: в них драгоценный, первобытный материал
русского языка и отпечаток неподдельного русского духа». Первым
стал собирать и издавать солдатские сказки В. И. Даль, они вошли
в ejro издание «Русские сказки. Пяток первый», вышедшее в том же
1832 году. Основные сюжеты солдатских сказок известны по собра-
нию А. Н. Афанасьева: «Солдат избавляет царевну» (№ 153), «Бег-
лый солдат и черт» (№ 154), «Солдат и царь в лесу» (№ 340), «Сол-
дат и разбойник» (№ 341), «Солдатская загадка» (№ 392—394),
«Каша из топора» (№ 503). Все эти сюжеты до сих пор бытуют
как в односюжетных вариантах, так и в разнообразных контамина-
циях (соединениях), создающих вполне самостоятельные, оригиналь-
ные произведения. Публикуемый многосюжетный вариант записан
в 1956 году в заонежской деревне Олений Остров от В. М. Сазонова.
солдат и сллерть
•*--. - -----♦
Отслужил солдат царскую службу и приходит к
царю:
— Дай мне, батюшка, немного на разживу, а то до-
ма не с чего на ноги встать.
Царь дал ему три сухаря и говорит:
— Больше не могу, всех оделить — сам голый оста-
нусь.
Положил солдат три сухаря в походную сумку и по-
шагал домой.
Попадается ему на пути нищий и просит милостыню.
Солдату нечего дать: достал царский сухарь и подал.
Прошел еще немного, попадается второй нищий, и этот
просит милостыню. Солдату нечего даты достает еще
царский сухарь и подает. Опять пошагал солдат на ро-
дину. Встречается ему третий нищий. И третий протяги-
вает руку за милостыней. Солдату нечего даты вынима*
316
Бытовые скажи, стоические
ет последний сухарь и подает. Нищий принял его и го-
ворит:
— Зачем ты мне отдал последний сухарь, а сам чего
есть будешь?
— Свет не без добрых людей.
Ответ солдата понравился нищему. Он и говорит:
— Проси у меня чего хочешь.
Солдат поглядел на нищего и сказал:
— Что можно выпросить у нищего? Разве только
сумку?
Нищий снял с себя набедренник и протянул солдату.
— Возьми! Когда тебе придется чего-нибудь полу-
чить или от кого-либо избавиться, открой набедренник
и скажи: «Сюда!», и желание твое окажется в твоем на-
бедреннике.
— Спасибо,— сказал солдат.
Солдат повесил набедренник через плечо и пошагал
домой.
Шел, шел, есть захотел. Летят три гуся. Солдат рас-
крыл набедренник и кричит: «Сюда!» И гуси, как по
команде, один за другим влетели в набедренник. Сол-
дат завязал его и пришел в трактир. В трактире он при-
казал трактирщику одного гуся зажарить, за другого
дать ему вина, а третьего взять трактирщику за его
труды.
Сидит солдат у окна, выпивает и закусывает, бород-
ку поглаживает. Видит неподалеку дворец с выбитыми
окнами и спрашивает трактирщика:
— Чей это дворец и почему он с выбитыми окнами?
Трактирщик отвечает, что дворец этот царский, но
царь не живет в нем — черти его оттуда выжили. Солдат
идет к царю и просится переночевать. Царь отвечает, что
у него нет места, а если солдату ночевать негде, пусть
идет в нежилой дворец. Зашел солдат в нежилой дворец,
повесил набедренник на стену, сам сел за стол и взял
в руки книжку.
В полночь являются два молодца, поздравствовались
и спрашивают:
— Что, солдатик, чертям на зубы вздумал попасть —
сюда заявился?
Солдат не успел ответить, как явились еще три мо-
лодца, потом набилось их во дворец, как сельдей в боч-
317
сказки, присказки. невылицы
ку. Увидели они на стене набедренник и заспорили. Од-
ни галдят, что это нищенская сума, другие — торба для
кормежки лошадей. Один черт просит солдата:
— Реши наш спор: скажи, для чего эта сумка?
— Вас, чертей, в нее сажать,— ответил солдат.
Черт обиделся и хотел цапнуть солдата за волосы, но
солдат схватил со стены набедренник и сказал: «Сюда!»
И повалились черти в набедренник, как мухи на
огонь. Завязал их солдат в набедренник, повесил его на
стену, а сам лег спать.
Утром он просит у царя наковальню и кузнецов. Царь
дает. Кузнецы являются в нежилой дворец, но никак не
могут снять со стены солдатского набедренника. Солдат
сам берет его за лямку и кладет на наковальню. И вот
он держит набедренник за лямку, а кузнецы бьют по не-
му кувалдами.
Черти такой подняли крик, так взмолились, даже
солдату их стало жалко, и велел он кузнецам перестать
их бить кувалдой.
— Не будете, чертяки, больше шататься в царский
дворец?
Все как один заорали: «Не будем!» Солдат развязал
набедренник, и черти из него горошком посыпались. Сол-
дат зажал один угол сумки и про всякий случай прихва-
тил одного толстопятого чертенка.
Солдат хотел сделать ему заметки крестом на пятках,
но чертенок сказал:
— Проси чего хочешь, только не делай мне заметки
крестом.
Солдат согласился не делать чертенку заметки кре-
стом и даже пообещал отпустить его, если он явится
к нему по первому зову. А чтоб чертенок не обманул,
солдат потребовал с него роспись. Чертенок повертелся,
повертелся, все же дал рукописание, и солдат отпустил
его на все четыре стороны, а сам пошагал до дому, но
в дороге промочил ноги и захворал. Вспомнил о толсто-
пятом чертенке и призывает к себе.
— Излечи-ка, пострел! Вишь, в пути я совсем обез-
ножел.
— Отдашь рукописание, вылечу!
* Отдам! — соглашается солдат, и отдал рукописа-
ние.
318
Бытовые склоки, сатирические
Чертенок приносит два стаканчика. В одном желтая
вода, в другом — светлая. Стаканчик с желтой водой
чертенок поставил солдату в голова, а со светлой —
в ноги.
Выздоровел солдат. Приходит к нему толстопятый
чертенок и просит его отдать ему стаканчики с водой.
Солдат отдал стаканчики, перекинул через плечо набед-
ренник и пошагал на родину.
Под городом встречает его смерть.
— Здорово, солдатик!
— Здравствуй, мать-смерть. Далеко ли путь дер-
жишь?
— Иду людей морить!
— За что их морить? Что они тебе, на хвост соли, что
ли, насыпали?
Растопырил солдат сумку и сказал:
— Сюда!
Влезла смерть в набедренник, солдат повесил его
на дерево и пошел. Шел, шел, приходит в город. Идет
по улицам, видит старушку, ветхую-преветхую. Идет
она, бедняжка, шатается, падает и бормочет беззубым
ртом:
— Господи, куда же моя смертушка запропастилась?
Солдат вспомнил, что он ее в набедреннике в лесу
повесил, и побежал обратно. Запыхался в дороге, когда
пришел в город, заболел.
Является к солдату смерть, умирать ему не хочется.
Он и спрашивает ее:
— Зачем ко мне, мать-смерть, пожаловала?
— Уморить хочу!
— Как же ты меня уморишь?
— А вот в рот залезу и уморю.
— В рот попасть, мать-смерть, не хитро: муха на что
уж насекомое глупое, и та влезает. А вот ты попробуй
в пузырек влезть.
— Могу! — сказала смерть и влезла, а солдат взял
сургуч и залил пузырьку горлышко.
Предания и сказки Оренбургских степей. Чкалов, 1948.
С. 144—147. Одна из популярных сказок, о солдатах. Записана в
1939 году в оренбургской станице Ветлянка от казака Андрея Ми-
хайловича Шляпникова.
319’
сказки. прискдэки, небылицы
каша о топора
В некотором царстве, в некотором государстве, имен-
но в том, в котором мы сейчас живем, приходит солдат
к старушке.
— Бабушка, нет ли чего-нибудь мне закусить?
— Ой, родной, нет, ничего нету.
— Ну нечего сварить, так валяй вари топор!
— Да как же это будем варить топор?
— Да вот клади топор в котел.
Отпилили топорище в топоре и клали в котел. Разло-
жили огонь, стал вариться топор.
— Бабушка, нет ли у тебя крупы маленько?
Бабушка принесла полную коробку. Захватил солдат
полную пригоршню, положил в котел.
— Бабушка, нет ли луку?
Принесла несколько луковиц. Выкрошил солдат в ко-
тел.
— Нет ли, бабушка, сметанки или масла?
Принесла бабушка полный горшок масла. Нежалею-
ще солдат положил в котел.
— Ну, теперь мы можем кушать.
Стали есть. Похваляет старуха эту кулемеху (всякую
смесь), с топора кашу.
— А теперь, родной, когда же мы будем есть топор?
— Он еще, бабушка, не допарился, мало мы его ки-
пятили! Я его уварю на второй станции.
Попрощался солдат со старухой и ушел. Приходит
у ее муж домой.
— Ой, как сегодня у меня был солдатик и сварил
с топора кашу.
— Ну какая каша с топора выйдет? А ты чего дала?
— Я дала немного крупы, две-три штуки луку и при-
несла ему немного маслица.
— Не дура ль ты есть? Крупу, лук и масло смешай
все вместе, так оно и так получится вкусно. А чей был
топор?
— А топор твой был.
-— Эх, дура, за топор сотню рублей взял бы.
Я там была, кашу едала, очень вкусно бывало.
320
Бытовые скажи. сатирические
Сказки Заонежья. Петрозаводск, 1986, № 23. Этот традицион-
ный сюжет известен по собранию А. Н. Афанасьева («Народные
анекдоты», № 503) и по многим другим записям. Цикл сказок про
солдата обработан И. Соколовым-Микитовым. Публикуемый вари-
ант записан Е. П. Родиной в 1938 году в заонежской деревне Лели-
ково от Е. А. Васильевой.
солдатская школа
Шел солдат из деревни в город на службу и остано-
вился ночевать у одной старухи. Много он насказал ей
всякого вздора, а та — известное дело — в лесу роди-
лась, пню молилась, дальше поскдтины1 не бывала
и ничего не видала, слушает развеся уши, всему верит
и дивится.
— Где же вас, служивый, учат так мудрости? — на-
конец спрашивает старуха солдата.
— У нас, бабушка, в полку есть такая школа, где
не только человека, но и скотину выучат так, что и не
узнаешь, как есть человеком сделают.
— Вот бы мне, родимый, своего бычка отдать в ва-
шу школу.
— И то дело! Собирайся и веди его в город; не бой-
ся — я его пристрою к делу, спасибо скажешь.
Старуха бычка на веревочку и повела в город. При-
шли с солдатом в казармы.
— Вот, бабушка, и школа наша,— говорит солдат,—
оставь бычка да денег дай на корм и за ученье.
Старуха раскошелилась, дала денег, оставила бычка
и ушла домой. А солдаты бычка на бойню и зарезали,
мясо съели, шкуру продали и деньги пропили.
Прошло время около года. Вот старуха опять бредет
в город; пришла в казармы и спрашивает про бычка:
что он, каково учится, здоров ли?
— Эх, бабушка,— отвечают ей солдаты,— ты опозда-
ла, твой бычок уж давно выучился и в купцы произве-
ден; вон дом-то каменный — это eroj сходи, повидай,
может, и признает тебя или ты его. * 11
1 Поскбтина — изгородь вокруг скотного двора,
11. «Гуси-лебеди» 321
скажи, присказки, нсбылицы
Старуха пришла к каменному дому и спрашивает
у дворника:
— Не. здесь ли почтенный бычок живет?
— Бычков? Купец Бычков? Здесь, бабушка, здесь;
коли дело есть, заходи в дом! .
Старуха зашла в дом; вышел к ней хозяин и спра-
шивает:
— Чего тебе надобно, бабушка?
Старуха смотрит на Бычкова и глазам не верит: как
есть человек.
— Ах ты, мой батюшка, скотинушка благословен-
ная! — вымолвила наконец старуха и принялась Бычко-
ва гладить и ласкать приговаривая: — Вишь ты, как вы-
правился, н не узнать, что скотина... прусь! прусь!., пой-
дем-ка в деревню!
И старуха хотела уже на Бычкова накинуть оборотку
(узду), чтобы вести в деревню, но тот ее оттолкнул
и прогнал от себя.
Сборник великорусских сказок архива Русского географическо-
го общества. Издал А. М. Смирнов. М., 1917. Вып. 1—11. № 267.
Сказки о находчивом, видавшем виды, смелом и ловком солдате ти-
пичные не только для русской традиции: у многих народов есть об-
разы своих бравых солдат швейков, а сюжеты «Солдат и черт»,
«Каша из топора» относятся к числу «бродячих», известных в ли-
товском, шведском, финском, норвежском, французском, молдавском
фольклоре. Но, помимо таких всемирных «бродячих» сюжетов, су-
ществуют и так называемые «местные образования» — неповтори-
мые своими реалистическими, бытовыми чертами.
как поп оживился
Пошел один поп на базар. Видит: арбузы продают.
Подходит он к продавцу и спрашивает:
— Ты что продаешь?
— Лошадиные яйца...
— А что с ними делают?
— Жеребят выводят...
— А как их выводят?
— А как и курицы цыплят. Делают гнездо, садятся
322

скажи, присказки. НЕБЫЛИЦЫ
на него и высиживают... Время от времени поворачи-
вают яйца. Через две недели выйдут жеребята.
— Дай мне парочку.
Вот купил поп арбузы. Пришел домой, собрался
и стал уходить. А попадья останавливает его, говорит:
— Куда ты, куда? Скажи.
А поп ей ничего не сказал. Ушел он в кусты, сделал
там гнездо и уселся на арбузы. Сидит и, как курочка
лапками, поворачивает их.
Вот подошел срок, а жеребята всё не выводятся. Тут
поп рассердился. Вскочил, схватил один арбуз и бро-
сил его в куст. А под кустом сидел заяц. Он выскочил
оттуда и побежал. А поп не разобрался, что это заяц.
Подумал, что жеребенок. Бежйт за ним и кричит:
— Коняша, коняша, не убегай, ведь я твоя мамаша!..
I
I
Песни и сказки Пушкинских мест. Л., 1979, № 31. Сказочные
сюжеты «Как поп (ксендз, раввин) отелился» достаточно хорошо
известны в мировом антиклерикальном фольклоре. Подобная рус-
ская сказка «Сын-бочок» была впервые издана в 1860 году И. А. Ху-
дяковым и вошла в запрещенный сборник «Русские заветные сказ-
ки» А. Н. Афанасьева (18/2). Но публикуемый вариант, записанный
в 1970 году в селе Малый Макателем Первомайского района Горь-
ковской области от Е. В. Галкиной, существенно отличается от этих
традиционных сюжетов и относится К числу местных образований.
как варин телился
Жил-был барин. У него был кучер, он с барином по-
всюду ездил. А барин жадный-прежадный был. И вот
они поехали в соседнее село. Кухарка кучеру хлебца
в карман дала, а барин ничего не взял на дорогу. По-
ехали они да заблудились. Вот, значит, отпрягли ло-
шадь. Кучер привязал ее к сену, а сам ходит Около воз-
ка да хлебец пожевывает. А в воэке-то барин сидит.
Пригляделся барин, что-то кучер ест. Спрашивает у ку-
чера:
— Кучер, чего это ты ешь?
— Сено, барин, ем.
8S4
вытовые осажи, сатирические
Барин промолчал, а самого голод разбирает, дюже
есть захотел. Открывает возок свой и говорит:
— Кучер, дай и мне сенца-то!
А трава была вех *, от нее живот дюже распухает.
Дал кучер барину сена, пожевал тот, пожевал (она
сладкая), да и проглотил. Стал у барина живот пух-
нуть. Испугался барин, спрашивает:
— Кучер, что это у меня живот пухнет?
— Это от того, барин, что слыхал я, будто от этой
травы телются.
Загоревал барин:
— Ах,— говорит,— боюсь, что я отелюсь.
Вот поехали они дальше, а у барина дюже живот
заболел.
— Дай,— говорит,— заедем в деревню, посогреемся.
Подъезжают к плохонькому ко дворочку, просят пу-
стить согреться. Выходит старушка и говорит:
— А у нас ведь, барин, тесно, грязно, нехорошо, еха-
ди бы туда, где боле простору. «Небось,— думает ба-
рин,— как-нибудь там ляжем. Мне лучше всего на печи
лечь».
Пустили ночевать. Барин на печку, кучер на конике
(лавке). Барин заснул, а кучеру не спится, все думает,
как бы ему барина обмануть.
Ну, ладно. На фатере (в доме), где они ночевали,
корова отелилась. А на дворе студено было. Хватились
хозяева, а у теленочка ушки замерзли. Теленочка-то
принесли да на печь к барину положили. Проснулся ба-
рин, а сбоку телок лежит. Дюже испугался барин:
— Кучер, кучер, поедем скорее домой1
— Что ты, барин,— говорит кучер,— аль ты сбеле-
нился, ты ведь только сейчас отелился. Застыть недолго.
— Нет, поедем домой.
— А дитя куда, как-никак, а дитя-то ведь родное,
их не мечут, детей-то.
)Кался, жался барин и говорит:
— Ох, я тулуп сброшу и уйду, а ты его привези до-
мой к себе, а то барыня за дитя будет браниться.
А барин дюже барыни боится.
— Ладно,— говорит кучер,— так и быть, дитя я по-
- ", -
1 Веха, вяха — трава водяная-бешеница, гори-голова, кошачья-
цетрушка, свиная-вотйь, раздулка.
325
скажи, прискош. нсбылицы
могу тебе с рук сбыть, только за это, барин, ты должен
мне половину своего имения отдать.
Жалко барину кучеру половину имения отдавать,
а делать нечего.
— Ладно,->• говорит,— дам, только от сраму отведи.
— Нет, барин, обещанье обещаньем, а дело делом.
Ты на бумажке все это пропиши. Так-то оно крепче
будет.
Нечего делать барину, бумажку достал, на бумажке
прописал. Убежал барин, а кучер остался. Наутро про-
стился он с хозяевами и поехал к себе домой.
Стал кучер забирать у барина половину имения, ба-
рыня бранится, барин боится, кучер тогда барыне рас-
сказал, как барин телка рожал.
Барыня к барину приступает, барина ругает, стала
барина бранить, как он смел телка родить. Барни со
стыда удавился, а барыня от перепугу убежала. Мужи-
ки обрадовались, что от бар избавились. Я там в то вре-
мя была, а тут и басенка вся, кто слушает, с того гусй,
Сказки Анны Куприяновны Барышниковой. Воронеж, 1939.
С. 66—68. Сказка записана от выдающейся сказочницы А. К. Ба-
рышниковой-Куприянихи.
БАРИН И СОБАКА
Ну, вот, в одной деревне был крестьянин, а тут не-
далеко жил барин в овоем имении. Крестьянину случи-
лось раз пройти мимо имения этого барина. А у барина
собака была очень злющая. Вот шел он как раз с по-
сохом. Собака накинулась на него, а он ударил собаку
посохом и убил ее.
И барин подал в суд. Позвали этого крестьянина су*
диться с барином. И вот когда пришли на суд, судьи
спрашивают барина:
— Что ты хочешь от этого мужичка, посадить erq
хочешь или ему какое наказанье дать? .
— А вот что хочу сделать. Как он убил мою собаку;
326
штовые сказка смнр*гюаме
ч *- * *** • ♦ г «Ъ *5‘ •• >
так лишить его человеческого званья и голоса и пусть
он станет собакой, охраняет мое имение у меня при
дворе.
Ну, конечно, суд на этом решил. Лишили мужика
человеческого званья и заставили жить его у барина,
чтобы он охранял барское имущество.
Мужичку, конечно, пришлось прийти к барину
и стать вместо собаки: лаять по ночам и охранять его
имущество.
И вот в одно прекрасное время сговорился он с во-
рами:
— Приходите, воры, в такую-то ночь, пограбьте,
а там поделим.
И вот в одну ночь, вот в такую, приехали воры, по-
грузили все ценное и все вещи. Но собака лаяла, барин
слышал, что хорошо собака лает. И вот когда барин
утром встал, то видит, что имущества у него увезли мно-
го. И он подает на собаку в суд, что она худо охраня-
ла: были воры и ограбили. Когда пришли на суд, то
судьи стали спрашивать барина:
— Ну, барин, скажи, лаяла ли у тебя ту ночь со-
бака?
— Очень хорошо лаяла, сильно лаяла ту ночь, когда
была покража.
Тогда судьи отвечают барину:
— Так что тебе надо от собаки, ведь раз она лаяла,
так она тебе знать подавала, а что же она еще могла
сделать, как она лишена человеческого голоса. Значит,
она права.
И решили судьи, что собака права, и дали ему пра-
во человеческим голосом опять говорить.
Тогда барин был недоволен судом и повез этого му-
жика в город на пересуд. И поехали они с ним вместе.
И вот они отъехали, конечно, далеко и заехали в лес.
А уж было темно. Мужик и говорит барину:
— Смотри-ка, барин, медведь стоит на дороге-то.
— Ну, мужичок, пугай его.
— Да нет, я теперь лаять не стану, как я получил
человечье право. Лай, барин, сам, а то поди-знай, мед-
ведь-то может нас съесть.
— Мужичок, полай немножко, хоть поучи меня.
Мужичок полаял немного и говорит:
— Теперь сам лай, а то медведь нас съест.
327
СКЛЖИ.ПрИСКЛЖИ, жшады
И вот барин начинает лаять. И до того барин до-
лаял, что уж и голосу не стало. А мужик все ему и го-
ворит:
— Лай, барин, лай, медведь-то ближе подошел.
А сам сидит и смеется. И барин до того долаял, что
уже и созсем у него голоса не стало. И в это время на-
чался свет (начало рассветать). Мужичок и говорит:
— Стой, барин, стой, не лай! Это ведь не медведь,
это нам привиделась кокора (срубленное дерево).
Тогда барин заговорил:
— А, так ты меня обманул и всего замучил. Теперь
я тебя отдам под суд.
— Ну ладно, барин, я всем скажу, что ты всю ночь
по-собачьи лаял. Тебе неприятно будет.
— Послушай, мужичок, я тебя отпущу домой и дам
тебе денег и корову. А ты иди, живи с богом, только
никому не рассказывай, что я по-собачьи лаял.
И так они вернулись к этому помещику, к барину.
Он дает мужичку корову да денег, а мужичок пошел до-
мой да там еще получил часть того, что у барина иму-
щества увели.
И стал он жить, ни е чем нужды не знать с тех пор,
как барина обдурил.
Сказки М. М. Коргуева. Петрозаводск, 1939. Кн. 2. С. 415—417.
В антибарских, как и антипоповских сказках созданы яркие гро-
тесковые образы отрицательных персонажей — барина и попа. Ору-
жием сатиры народ боролся как с общечеловеческими пороками, так
и с социальным злом. Публикуемая сказка записана А. И. Нечаевым
в 1936 году от выдающегося поморского сказочника Матвея Ми-
хайловича Коргуева (18ЙЗ—1943).
отец пахом
В одном приходе не было попа. Ну вот собрались
миряне попа выбирать. Выбирают из мужиков, а тут
пришел мужичок Пахом. Все миряне:
— Ну, Пахом, быть тебе попом!
— Ну что же? Быть так быть!
328
вытовые
Ну вот его и выбрали, этого Пахома, попом. Он
и говорит:
— Ну, миряне! Слушайте, православные! Сегодня
суббота, а завтра воскресенье. Приходите,— говорит,—
к службе!
-г- Слушаем, батюшко!
Вот и окопилися (скопились) к обедне миряне. При-
шли в церковь. Народу нашло много: надо послушать,
как новый поп обедню будет служить.
Ну вот и поп пришел в церковь. Вошел в алтарь,
надел ризы. Вот и вышел из царских ворот и говорит:
— Слушайте,— говорит,— миряне! За что поп, за то
и приход!
Миряне отвечают:
— Слушаем, батюшко!
Вот сторож подает ему кадило, угольев много, так
кадило и горит. Взял поп кадило и начал махать. Ма-
хал, махал, у него уголье каленое выскочило из кадила
да прямо в голенище. Ногами поп пошел стучать. Он
топчет, и миряне все топчут ногами.
Уголь дальше забирается. Ничего ему не сделать,
хлоп наземь, ноги кверху и лягает ногами. И все миря-
не хлопнулись на пол, ноги кверху, и все залягались.
Ну один мужичок вышел из церкви, а другой идет
в церковь; ну и спрашивает его:
— Али уж отошла служба?
— Нет, не отошла! Тбпаньё-то отошло, а теперь —
ляганье!
Соколов Б. М., Соколов Ю. М. Сказки Белозерского края. Ар-
хангельск, 1981. № 9. В русской сказочной традиции известно почти
девяносто разных сюжетов сказок о попах, среди них многие ис-
пользуют пародирование или же основаны на сатирическом изобра-
жении церковной службы, ритуалов и молитв. Подобный же прин-
цип пародирования известен в древнерусской сатирической литера-
туре. В «Службе кабаку», например, кабак изображается как цер-
ковь, а в «Калязинской челобитной» — церковь как кабак. Эти шу-
товские молитвы воспроизводили, но в обратном, перевернутом виде
церковный обряд, пелись или произносились нараспев. В сказках
сохраняется подобный принцип пародирования, но сюжет основы
ваётся на анекдотичности ситуации. Таковы сказки типа «Безгра-
мотный поп», «Прихожане подражают попу», известные во многих
вариантах. Публикуемый текст записан в 1908 году от М. Я. Коло-
тушкцной.
829
сказки, присказки, нздылицы
г ......->- - г*' - - - --- * • ". :v" - -
про лыгу
Жил-был поп — толстый лоб. Вот идет ему как-то
навстречу Лыга L Идет он и кричит:
— Много разума, а денег нет.
Поп услыхал это и говорит:
— Лыга, пойдем ко мне в работники. Будешь рабо-
тать, и будут у тебя деньги...
Лыга согласился и пошел к нему. Приехали они до-
мой, тут Лыга и говорит:
— Ну, батюшка, сначала позавтракаем, а потом
примемся за работу.
Позавтракали они, а Лыга опять:
— Давай, батюшка, пообедаем сразу чтоб, а уж по-
том — за работу...
Пообедали они, а Лыга свое:
— Батюшка, давай заодно уж и поужинаем.
Поужинали, а Лыга говорит:
— Что ж, батюшка, поспим теперь, как после ужи-
на положено...
Выспались они и на прогулку пошли. Лыга и гово-
рит:
— Не умею ни читать, ни писать. А хочут меня
в цари выбрать...
Раззавидовался поп и говорит:
— Лыга, а ведь я-то и читать и писать умею!..
Лыга ему говорит:
— Ну, так что же, батюшка, я тебя в царство про-
вожу, будешь там царем.
Подошел Лыга с попом к проруби и говорит:
— Садись, батюшка, © мешок, и поедешь ты в цар-
ство.
Поп залез в мешок. Лыга его завязал и — бултых
в прорубь!
Идет он домой, встречает попадью и говорит:
— Твой батюшка царем в царство уехал...
Матушка-то раззавидовалась и проситч
— Как бы меня туда?..
1 Лыга, как а Лутонюшка,— имена нарицательные. Лыга—лгун,
врун, от лыгать, лыгнуть — врать, обманывать.
330
Бытовые скажи, сатирические
— Поедем и ты,-- говорит Лыга,— я тебя провожу.
Проводил он матушку туда же, а сам в поповском
доме хозяином стал.
Песни и сказки Пушкинских мест. JL, 1979. Xs 20. Запись 1970 го-
да от А. И. Лашмановой. В данном варианте соединено несколько
сказочных сюжетов (об усердном работнике, о цыгане, «поп в меш-
ке»), существующих обычно самостоятельно. Такой принцип конта-
минации (соединения) разных сюжетов — основа живой сказочной
традиции, создания новых вариантов и «старых» сюжетов.
про нужду
Вот как бедный мужичок, в худенькой своей одежон-
ке, (В дряненькой обувчонке, и работает в мороз в рез-
ко рубит,— не нагреется; лицо его от морозу разгорает-
ся. И въезжает в селенье барин, и не больше, как двое,
с кучером, и остановились.
— Бог помочь тебе, мужичок!
— А спасибо же, сударь!
— В какую стужу ты рубишь!
— Эх, сударь, Нужда рубит.
Барин этому делу изумился, спрашивает кучера:
— А что, кучер, какая это Нужда? Знаешь ли ты ее?
— Я только сейчас, сударь, слышу.
Спрашивает барин мужичка:
— Какая же это, мужичок, Нужда? Охота бы мне
ее поглядеть, где она у тебя?
Мужичок и говорит:
— На что тебе, сударь?
— Да, охота мне ее поглядеть.
И в то же время в чистом поле, на бугрине, в зимнее
время, как стояла со снегом былина *.
1 Имеется в виду былина, былинка, былка, б&лочка — трава.
Выражение «все быльем поросло» буквально означает: «все травой
поросло».
331
сказки. присказки, небылицы
— А,— сказал мужик,— а вот, на бугре, сударь,
Нужда стоит! Вот она как от ветру шатается, и никто
не догадается.
Барин и говорит:
— Нет ли времечка тебе ее нам указать?
— Пожалуй, можно, сударь.
Сели на тройку лошадей и поехали в чисто поле
Нужду глядеть. Выехали они на бугрину и проехали
эту былину, а другая-то дальше стоит. И указывает му-
жик рукой:
— А вон, сударь, она в стороне — нам ехать нельзя:
снег глубок.
— Покарауль-ка,— сказал барин,— наших тройку
лошадей, я схожу погляжу.
Барин слез да и пошел, а кучер-то и говорит:
— Да, сударь, возьмите и меня: и мне охота погля-
деть.
И полезли по снегу два дурака. Эту былину пройдут,
другую найдут, а еще Нужду не видят. Вот мужичок-то
был не промах, выстугнул (выпряг) их тройку лошадей,
сел, да и полетел. Только они его и видели. И не
знают, куда уехал.
Вот полазили по снегу два дурака, тут их постигла
Нужда. Оборотились (вернулись) этим следом, на до-
рожку вышли, к повозочке подошли, а лошадушек след
простыл. Думали, думали барин с кучером... Что де-
лать? Лошадей-то нет, и повозку-то бросить жалко. Го-
ворит барин кучеру:
— Впрягайся-ка, кучер, в корень, а я хоть на при-
стежку.
Кучер говорит:
— Нет, вы, барин, поисправнее, немножко посильнее,
вы — в корень, а я — в пристежку.
Ну, нечего делать, запрягся барин в корень. Вот
и везут да везут, повезут да привстанут.
Этот же мужичок припрятал их лошадей, надел
одежку другую и пошел повстречу. И говорит мужик!
— Что это вы, барин, повозку на себе везете?
Барин сердито говорит:
— Уйди! Это Нужда везет.
— Какая же это Нужда?
— Ступай вон там в поле, на бугре!
332
Бытовые сказки, сатирические
ч * • ,
А сам везет да везет. До села доехал, лошадей на-
нял. Приехал домой на троечке на чужих. Нужду уви-
дал: тройку лошадей потерял.
Сказки Абрама Новопольцева. Куйбышев, 1952. С. 194. Сказка
записана от выдающегося самарского сказочника Абрама Новополь-
цева (1820—1885), от которого в 70-е годы прошлого века поэт
Д. Н. Садовский (автор популярной песни «Из-за острова на стре-
жень...») записал более семидесяти сказок (см. сказку «Курочка
Татарушка»).
нужда
Жило два брата, один жил бедно, другой богато, од-
ного звали Степаном, а другого Иваном. У богатого
Ивана родился сын; он позвал на крестины своих зна-
комых и бедного брата Степана. После крестин Степан
идет домой пьяный и поет: «Ходи, изба, ходи, печь, ког-
да будем блины печь». Мало (тихо) за ним подпевает
тоненьким голоском. Он спрашивает:
— Кто там?
— Нужда твоя.
Он обернулся и увидал: стоит старушка маленькая
росточком — вся в лохмотьях. Он ей и окричал:
— Чего тебе зря топтаться, иди ко мне в карман
(мешок), я тебя домой унесу.
Она в карман заскочила, он карман захватил рукой,
перевязал ниткой, пришел домой, начал делать гробик.
Увидала жена и спрашивает:
— Степан, что делаешь?
— Молчи, жонка, нужду поймал, нужду схороним,
заживем богато.
Положил нужду в гроб, заколотил и похоронил на
кладбище, подле дядиной могилы. Шел домой с клад-
бища, нашел сто рублей денег. Пришел домой, купил
корову и лошадь, стал жить, и поживать, и деньги на-
живать. Так у него пошли деньги копейка на копейку,
и через два года он начал жить богаче своего брата
Ивана. Обзавидовал его брат Иван; пришел к Степану
в гости и говорит:
833
сказки* присказки. н»ицы
— Давно ли ты жил бедно? Объясни, почему ты за-
жил лучше меня?
Брат объяснил по-свойски. Иван позавидовал, пошел
и нужду выкапывать стал.
— Поди, нужда, на старо место.
Как он ее выпустил, она и говорит:
— Не пойду я ко Степану, пойду ко Ивану.
Вскочила на плечи, он бежать в избу, она за печку
заскочила. На другой день у Ивана дом сгорел, деньги
сгорели. Дале боле: конь пал, корова пала. Дале боле:
всё в провод и в провод. Собрал Иван последни день-
жонки и пошел покупать себе лошадь. Купил коня,
оказалась кобыла, сидит горюет. Приходит брат
Степан.
— Брат Иван, что же так бедно зажил?
— Да что, брат, беда за бедой, купил коня, оказа-
лась лошадь.
Пожалел Степан Ивана и пошел домой; Иван хлоп
ему в ноги:
— Прости меня, грешного, я выкопал нужду, хотел
на тебя напустить, а она ко мне пришла.
— Дак, значит, она у тебя везде забралась?
— Да везде, и в скота, и в дом, и в деньги, за печку
и за ту села; что поделать?
Иван вынул киску (кошелек) денег, высыпал и го-
ворит:
— Деньги мои, а кошелек пустой твой будет, хоть
пустой, да не с нуждой.
Нужда выскочила из-за печки, заскочила в кошелек
и кричит:
— Я и здесь есть! Я и здесь!
Степан взял и задернул у кисы концы.
— А тут есть, дак и попала.
Завязал ее накрепко, привязал к киске камень, снес-
ли в воду и потопили и зажили оба хорошо.
Ончуков И. Е. Северные сказки. Спб., 1908. № 249. Сказка запи-
сана Н. Е. Ончуковым в 1907 году в деревне Нёнокс на Летнем
берегу Белого моря от двадцатишестилетнего Григория Кашина по
прозвищу Шалай. «Будучи лет десяти,— сообщает собиратель,— ска-
зал как-то при людях «шалай» вместо «сарай», с той поры и полу-
чил это прозвище». Сказка известна также в обработке Алексея
Ремизова «Горе злосчастное».
334
бытовые скл^. сатирические
правда и кривда
Жили два брата, один жил неправдой, людей обма-
нывал и нажил много богатства, другой жил правдой,
работал, трудился, людей не обманывал, а жил бедно,—
до того доживет, что в иной день и хлеба нет. Братья
часто спорили: один говорил, что правдою на свете луч-
ше жить, а другой хвалил кривду и говорил, что крив-
дой жить лучше. Однажды спорили, спорили, и Кривда
предложил идти куда-либо и спрашивать, кто только
встретится, чем на свете лучше жить — правдой или
кривдой. Если до трех раз скажут, что кривдой жить
лучше, то у Правды Кривда глаза выколет.
Согласились и пошли. Идут дорогой, а навстречу им
собака бежит, тощая, худая. Кривда и говорит:
— Посмотри-ка, брат, собака-то какая!
Собака остановилась и говорит:
— Да вот я прежде служила у хозяина, стадо и дом
стерегла, а вот устарела, хозяин и прогнал меня, живу
где попало и постоянно голодна.
— Что, видел? — говорит Кривда.— Пойдем дальше.
Идут дальше, а навстречу им конь бредет, тощий, ху-
дой, старый, еле ноги передвигает.
— Ах, какой конь худой! — говорит Правда.
— Да,— говорит конь,— прежде я не такой бывал,
служил у хозяина верой и правдой, сколько на бегах
хозяину денег достал! Стар стал, работать не могу, хо-
зяин меня и прогнал.
— Вот видишь,— говорит Кривда,— и другой чело-
век неправдою живет.
Пошли дальше, встречается им мужик. Остановились
и спрашивают:
— Скажи по совести, добрый человек, чем лучше
жить на свет— правдой или кривдой?
— Вот еще что вздумали спрашивать, правды-то те-
перь на земле и в слыхах нет, а если еще которая и
путается тут, то в лаптях ходит.
Пошли дальше.
— Слышал? — говорит Кривда.
— Слышал,— говорит Правда.
Завел Кривда Правду в лес, выколол ему глаза и
335
сказки. присказки. невылицы
ушел домой, а Правда и остался там. Правда не видит,
куда идти, не знает, что делать, однако стал проби-
раться, долго ходил, и ночь наступила. Нащупал рука-
ми Правда сухой пень высокий, вскарабкался на пень,
чтобы звери не тронули. Сидит, задремал, вдруг слы-
шит говорит кто-то:
— Что ты сегодня сделал?
— Я сегодня опять на мельнице был, опять все раз-
ломал.
— А ты что наделал?
— А я славную штуку устроил: брат у брата глаза
выколол.
— Дело ладно!
— А можно ли твое дело исправить, может ли кто
глаза вылечить, чтобы он опять видел?
— Можно, только по три утренних зари покататься
по росе на траве.
— А где эта трава?
— А трава здесь и растет недалеко, между ручейка-
ми на берегу, да не догадался никто.
— Ну, а твою мельницу может ли хозяин достроить?
— Да, только бы рубил в крест и я ничего бы не
мог сделать.
Все стихло. Настало утро. Правда и побрел,— слы-
шит вода шумит, ручеек бежит; он и стал пробираться
вдоль ручейка и пришел к речке; идет вдоль по берегу
реки, опять наткнулся на ручеек, обрадовался и сидит
на бережку. Настало утро, он по росе и повалялся, на
другое и третье утро, и стал зрячим, но домой не по-
шел. Отправился туда, где хозяин не мог мельницы по-
ставить, направил там дело и пришел домой. Удивился
брат, что Правда стал зрячим, а еще больше дивился,
когда Правда стал богатеть,— в доме у него всего до-
вольно, новый дом построил, скота много завел; а Крив-
да стал беднеть: и скот-то валится, и что делать начнет,
ничто не клеится. Вот раз ночью и приходит Кривда и
стал спрашивать, что с Правдой было с того времени,
как он его в лесу оставил. Правда все рассказал. Запа-
ло Кривде в голову тоже идти в лес, сесть на пень, мо-
жет, и он услышит что-либо и разбогатеет. Ночью от-
правился, нашел тот пень и забрался. Слышит шум, ви-
дит, что кто-то прилетел, потом другой. Один и спрашц»
вает:
336
вытовые скажи, сатирические
— Ну, что теперь делать думаешь?
— Да не знаю,— отвечает другой,— за мельницу хо-
рошо мне досталось, целый год в котле в кипелой смо-
ле сидел, нужно что-нибудь похитрее устроить,
— А ты что?
— А я, брат, тоже целый год на крюк был за язык
повешен за то, что проболтался и кто-то глаза вылечил.
— Нас, верно, кто-нибудь подслушал и все напра-
вил. Поищем-ка, нет ли кого?
Кривда испугался и упал с дерева. Его схватили и
глаза выкололи. Прошел день, а Кривды не видать, же-
на его пришла к Правде и говорит, что брат ушел в лес
ночью и сегодня не видать. Пошли искать и нашли
Кривду: у пня и слепой. Привели домой, и Кривда до
того дожил, что Правда кормил все его семейство до
смерти. Тогда только Кривда согласился, что Правдою
лучше жить на свете.
Ончуков Н. Е. Северные сказки. Спб.. 1908. № 158. Сказка из-
вестна по собранию А. Н. Афанасьева (№ 115—122) в записи
П. И. Якушкина. Публикуемый фольклорный вариант записан в
1890 году учителем Д. Георгиевским в селе Муромли Петрозавод-
ского уезда Олонецкой губернии.
докучные сказки,
нс были цы.
присказки,
прибаутки
нс любо-нс слушай
V
У одного мужика много было гороху насеяно. По-
вадились журавли летать, горох клевать.
«Постой,— вздумал мужик,— я вам переломаю
ноги!»
Купил ведро вина, вылил в корыто, намешал туда
меду; корыто поставил на телегу и поехал в поле. При-
ехал к своей полосе, выставил корыто с вином да
с медом наземь, а сам отошел подальше и лег отдох-
нуть.
Вот прилетели журавли, поклевали гороху, увидали
вино и так натюкались, что тут же попадали.
Мужик — не промах, сейчас прибежал и давай им
веревками ноги вязать. Опутал веревками, прицепил
за телегу и поехал домой.
Дорогой-то порастрясло журавлей; протрезвились
они, очувствовались; стали крыльями похлопывать, под-
338
докучные сказки, нсбылицы. прискдэки.приБаутки
У
няйись, полетели и понесли с собою и мужика, и теле-
гу, и лошадь; Высоко!
Мужик взял нож, обрезал веревки и упал прямо
в болото. Целые сутки в тине сидел, едва оттуда вы-
брался.
Воротился домой —• жена родила, надо за попом
ехать, ребенка крестить.
— Нет,— говорит,—не поеду за попом!
, — Отчего так?
— Журавлей боюсь! Опять понесут по поднебесью;
пожалуй, с телеги сорвусь, до смерти ушибусь!
— Не бойсь! Мы тебя к телеге канатом прикру-
тим.
Вот хорошо, положили его в телегу, обвязали кана-
том, лошадь поворотила на дорогу; стегнули раз, дру-
гой —она и поплелась рысцою.
За деревней-то был колодец, а лошадь-то была не
поена; вздумалось ей напиться, свернула с дороги в сто-
рону и прямо к колодцу; а колодец был без сруба, а уп-
ряжь-то без шлеи, и узда без повода, а хомут большой,
просторный; лошадь наклонилась к воде, а хомут через
голову и съехал долой.
Вот лошадь напилась и пошла назад, а мужик с те-
легою остался у колодца.
На ту пору выгнали охотники йз лесу медведя; мед-
ведь бросился со всех ног, набежал на телегу, хотел пе-
рескочить, прыгнул—да прямо в хомут и попал! Ви-
дит, что беда на носу, и пошел валять что есть силы
с телегою.
— Батюшки, помогите! — кричит мужик.
От того крику медведь еще пуще напугался; пошел
таскать по кочкам, по яругам {крутым оврагам), по бо-
лотам. Прибежал на пчельник, полез на дерево и телегу
за собой потащил — захотелось, видно, медку попробо-
вать. Влез на самую верхушку, а телега вниз тянет:
бедный медведь и сам не рад, ни взад, ни вперед!
Немного спустя времени пришел хозяин, увидал мед-
ведя.
— Ага,— говорит,— попался! Вишь, ты какой без-
дельник, Мишка: не просто за медом пришел, на телеге
приехал!
Схватил топор и ну рубить дерево под самый корень.
Дерево повалилось наземь, разбило телегу и задавило
339
сказки, присказки. небылицы
совсем мужика; а медведь выскочил из хомута да бе-
жать: только унеси бог ноги!
Вот каковы журавли!
Л * *
Жил я с дедушкой, а батька мой тогда еще не ро-
дился: по тому самому, как начался свет,— было мне
семь лет.
Жили мы куда богато! Был у нас большой дом из
одного кирпичика: глазком не окинешь, а взглянуть не
на что; светом обгорожен, небом покрыт.
Лошадей было много: шесть кошек езжалых, двенад-
цать котов стоялых; один жеребец бойкий — кот сибир-
ский был на цепь прикован возле печки к столбу.
Земли у нас с дедом было видимо-невидимо: пол да
лавки сами засевали, а печь да полати внаймы отдава-
ли. Родилось хлеба много; стали убирать — девать не-
куда.
Дед был умен, а я догадлив; склали скирду на печ-
ном столбу; велика скирда — глазом не окинешь, хоть
взглянуть не на что! И завелись в ней мыши, стали хлеб
точить; жеребец наш бойкий — кот сибирский прыг на
стол — мышей не изловил, скирду в лохань уронил. Дед
голосом завыл, а я заголосил:
— Чем теперь кормиться-то будем?
Только дед был умен, а я догадлив; вытащили хлеб
из лохани, пересушили и обмолотили.
Время было к празднику, стали мы солод готовить
да пиво варить; как в ложке затерли, в корце (ковше)
развели — вышло пива с целую бочку. Что гостей-то
к нам привалило — ив дом и на двор, по улице прой-
тить нельзя от народу!
Дед выставил бочку с пивом, принес большущий
ковш и давай всех поить-угощать. Стали к нему гости
подходить; а дед был очень прост — всякому по полно-
му ковшу: как кому поднесет, да за волосы потрясет,
да четвертным поленом по затылку оплетет, так и с ног
долой! Сколько тут пьяных набралось — по двору, по
улице как шмели ползают! Перепоили мы с дедом всю
деревню, да так перепоили — который и проспится, так
опохмелиться не хочет; а пива все-таки осталось нема-
ло — целую неделю мы с дедом пили, насилу выпили.
340
докучные сказки, нсвылицы прискаэки.прИБлутки
После того смотрю я — дров в дому ни полена, а то-
пить надобно. Была у нас лошадь серая: упряжь чудес-
ная, да запрячь не во что,
— Ступай,— говорит мне дедушка,— запрягай ло-
шадь, поезжай в лес за дровами.
Я надел кафтанишко худенький, заткнул топор за
пояс, сел верхом и поехал в путь. Еду рысью скорою,
а топор тяп да ляп, и перерубил мою лошадь пополам.
Оглянулся назад — ан на одном передке еду: задок да-
леко отстал. Я кликать, я звать — прибежал задок. Что
долго думать, составил две половинки, смазал глиною,
дал шпоры под бока — и откуда прыть взялась!
Приехал в лес, нарубил дров, наклал большущий
воз и привязал веревкою за хвост. Как крикну — ло-
шадь сгоряча хватила, по уши в грязь угодила.
Я за дедом; тот был умен, а я догадлив; взялись
оба за хвост и ну тянуть; тащили-тащили, да шкуру
долой и стащили! Дед голосом завыл, я заголосил. Не
на чем было ехать; приходим домой и горюем.
Только глядь в окно, а лошадь наша стоит у ворот,
сама пришла. Дед засмеялся, я захохотал: лошадь-то
дома, а шкура в барышах досталась.
У нас на дворе рос высокий дуб; усмотрел я, что на
том дубу много птицы водится, и полез добывать дичин-
ки. Я лезу, а дуб все растет да растет, и упер верхуш-
кою в небо. Пришло мне на мысль: дай пощупаю, креп-
ко ли небо? Только рукой за край взялся, дуб подо
мной и свалился; повис было на одной руке, да потом
ухитрился и взобрался на небо.
День хожу, и два, и три хожу; совсем отощал-исху-
дал: есть-то нечего! С той худобы завелися вши нема-
лые; а я догадлив был, принялся их ловить, шкурки
драть да ремешки кроить; свил веревочку, привязал за
край неба и начал спускаться. На беду не хватило вере-
вочки. Пришлось бы мне долго висеть промеж неба и
земли, да мужик вышел овес веять: несет ветерком ко
мне полову (мякину), а я-то ловлю да веревку вью.
Ни много, ни мало прошло времени, перестал мужик
овес веять, а веревки все не хватает. Что тут делать?
Была не была, прыгнул наземь и попал в трясину; по
самые уши утонул.
Сижу день, и два, и три; волоса ветром разбило.
Прилетела утка, свила себе на моей голове гнездышко
341
сказки. ПРИСКАЗКИ, небылицы
и снесла яичко. Я хотел было взять яйцо да съесть, уж
и руку протянул, да одумался: пусть еще снесет, тогда
за един раз наемся.
На другой день снесла утка второе яичко; а я себе
на уме: подожду еще денек, авось снесет третье. Наутро
слышу я — шум шумит: идет волк болотом; подошел
к гнезду и поел яйца; поел и хочет назад идти, а я тем
временем намотал хвост его на руку и крикнул во все
свое горло.
Волк с испугу бросился в сторону и вытащил меня
из трясины.
Воротился я домой; дед засмеялся, я захохотал; тут
и батька мой родился.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 419, 423. Самый
распространенный тип присказок и небылиц в русском фольклоре,
основанный на разрушении привычных логических связей, создании
небыли, абсурда. «Изображение обычного в перевернутом виде,—
отмечает современный исследователь Б. Н. Путилов,— один из ста-
рейших принципов народной эстетики комичного. Народной смеховой
культуре издавна свойственны приемы переодевания, придания зна-
комому «обратного* вида и состояния, нагнетания абсурдного, коми-
ческая игра в невозможное».
Обратим внимание, что во второй небылице рассказ ведется от
имени ребенка. Подобные небылицы широко бытовали не только во
взрослой, но и в детской среде. Северные небылицы известны в об-
работке Степана Писахова.
нет козы с орехами
/ Сидит козел да плачет: он послал козу за орехами;
она пошла и пропала.
Вот козел и запел:
Нет козы с орехами,
Нет козы с калеными!
Добро же, коза! Пошлю на тя волка.
Волки йейдут козы гнать:
Нет козы с орехами,
Нет козы с калеными!
Добро же, волки! Пошлю на вас медведя.
342
джучные скажи, невылицы, прискг0ки.привлугки
Медведь нейдет волков драть,
Волки нейдут козы гнать:
Нет козы с орехами,
Нет козы с калеными!
Добро же, медведь! Пошлю на тя люд.
Люди нейдут медведь стрелять,
Медведь нейдет волков драть,
Волки нейдут козы гнать:
Нет козы с орехами,
Нет козы е калеными!
Добро же, люди! Пошлю на вас дубье.
Дубье нейдет людей бить,
Люди нейдут медведь стрелять,
Медведь нейдет волков драть,
Волки нейдут козы гнать:
Нет козы с орехами,
Нет козы с калеными!
Добро же, дубье! Пошлю на тя топор.
Топор нейдет дубье рубить,
Дубье нейдет людей бить,
Люди нейдут медведь стрелять,
Медведь нейдет волков драть,
Волки нейдут козы гнать:
Нет козы с орехами,
Нет козы с калеными!
Добро же, топор! Пошлю на тя камень.
Камень нейдет топор тупить,
Топор нейдет дубье рубить,
Дубье нейдет людей бить,
Люди нейдут медведь стрелять,
Медведь нейдет волков драть,
Волки нейдут козы гнать:
Нет козы с орехами,
Нет козы с калеными!
Добро же, камень! Пошлю на тя огонь.
Огонь нейдет камень палить,
Камень нейдет топор тупить,
Топор нейдет дубье рубить,
Дубье нейдет людей бить,
Люди нейдут медведь стрелять,
Медведь нейдет волков драть,
343
сказки. П0ИСКАЭК.И.Н^БЫЛИЦЫ
........................ 4iiiw.ii i.i.u И ..MHHiiilWHHnMBHHMWbMBI
Волки нейдут козы гнать:
Нет козы с орехами,
Нет козы с калеными!
Добро же, огонь! Пошлю на тя воду.
Вода нейдет огонь лить,
Огонь нейдет камень палить,
Камень нейдет топор тупить,
Топор нейдет дубье рубить,
Дубье нейдет людей бить,
Люди нейдут медведь стрелять,
Медведь нейдет волков драть,
Волки нейдут козы гнать:
Нет козы с орехами,
Нет козы с калеными!
Добро же, вода! Пошлю на тя бурю.
Буря пошла воду гнать,
Вода пошла огонь лить,
Огонь пошел камень палить,
Камень пошел топор тупить,
Топор пошел дубье рубить,
Дубье пошло людей бить,
Люди пошли медведь стрелять,
Медведь пошел волков драть,
Волки пошли козу гнать:
Вот коза с орехами,
Вот коза с калеными!
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, Ns 00. Место записи
неизвестно. Эта докучная сказка получила широкую популярность
в обработке А. Н. Толстого.
старик да старушка
жили на горушке
Старик да старушка жили на горушке, сын да дочй
да четыре овцы, корова без рога, кобыла без зада, кЬш-
ка-судомойка, собака-пустолайка. Пришли ночью йблки
и кричат:
344
докучные скажи. неБьиицьг.прискАЖй.прИБлутки
— Старик да старушка жили на горушке, сын да
дочи, четыре овцы, корова без рога, кобыла без зада,
кошка-судомойка, собака-пустолайка, дайте хоть кошеч-
ку съисть.
Ну, старик кошку выкинул.
Опять приходят:
— Старик да старушка жили на горушке в глиня-
ной избушке, сын да дочй да четыре овцы, корова без
рога, кобыла без зада, кошка-судомойка, собака-пусто-
лайка, дайте собаку съисть.
Старик и собаку выкинул.
Опять приходят:
— Старик да старушка жили на горушке в глиня-
ной избушке, сын да дочй да четыре овцы, корова без
рога, кобыла без зада, кошка-судомойка, собака-пусто-
лайка, дайте еще овечку съисть.
Старик отдал овцу.
Опять на второй день приходят:
— Старик да старушка жили на горушке в глиня-
ной избушке, сын да дочй да четыре овцы, корова без
рога, кобыла без зада, кошка-судомойка, собака-пусто-
лайка, дайте еще овечку съисть.
Съели и вторую овечку.
На третий день приходят опять.
— Старик да старушка жили на горушке в глиня-
ной избушке, сын да дочй да четыре овцы, корова без
рога, кобыла без зада, кошка-судомойка, собака пусто-
лайка, дайте овечку съисть.
Но, опять дал старик (это что, третья уж?).
Опять приходят:
— Старик со старушкой жили на горушке в глиня-
ной избушке, сын да ночй да четыре овцы, корова без
рога, кобыла без зада, кошка-судомойка, собака-пусто-
лайка, дайте овечку съисть.
Последнюю дал, четвертую.
Опять приходят, как вечер,— так и приходят.
— Старик да старушка жили на горушке в глиня-
ной избушке, сын да дочй да четыре овцы, корова без
рога, кобыла без зада, кошка-судомойка, собака-пусто-
лайка, дайте коровушку съисть.
Старик и корову вывел. Съели корову.
Опять приходят вечером. Как вечер — так и при-
дут.
845
i
— Старик да старушка жили на горушке в глиня-
ной избушке, сын да донн да четыре овцы, корова без ро-
га* кобыла, без зада, кошка-судомойка, собака-пусто-
лайка, дайте лошадку съисть.
Он и лошадку отдал.
Опять приходят.
— Старик да старушка жили на горушке в глиня-
ной избушке, сын да дочи да четыре овцы, корова без
рога; кобыла без зада-, кошка-судомойка, еобака-пусто-
лайка, дай-ка деушку съисть уж... (Скотина вся съиде-
на, теперь уж и деушку).
Пришлось дочерь выкинуть. Волки разорвали.
На второй день приходят.
— Старик да старушка жили на горушке в глиня-
ной избушке, сын да дочи да четыре овцы,, корова без
рога, кобыла без зада, кошка-судомойка, собака-пусто-
лайка, дайте сыночка съисть.
.. Старик и сына на ступени выкинул.
Опять приходят, уж вечером.
— Старик да старушка жили на горушке, сын да
дочи да четыре овцы, корова без рога, кобыла без за-
да, кошка-судомойка, собака-пустолайка, дайте и ста-
руху съисть.
Старик и старуху за двери выкинул. Ну и старуху
съили.
На последний вечер приходят, уже за-стариком
дело.
— Старик да старушка жили на горушке в глиняной
избушке, сын да дочй да четыре овцы, корова без рога,
кобыла без зада, кошка-судомойка, собака-пустолайка.
Дедка, выходи, мы тебя съедим.
Дедка вышел с вилами да как шоркнул (ткнул)
в брюхо, оттуль все выскочили — и корова, и кобыла, и
овцы, и парень с девкой, и бабка. И стали жить да по-
живать, да больше волки к ним и не приходят.
Сказки Заонежья. Петрозаводск, 198&. № 70. Этот вариант по-
пулярной докучной сказки записан в 1983 году Н. Ф. Онегиной
и-А. Т. Пакконен в Шуньге от М. С. Медведевой (см. «Петух да
курочка», «Снегурочка»),
346
лжучные скажи.нед^^приск^1<уиыугки
курочка т^рушкА
Жил старик да старушка; была у них курочка Тата-
рушка. Снесла юна яичко — чернб, пестро и багрова*
сто, положили его а клети на полку на пряменьку на со*
ломку. Кошечка прыгнула, хвостиком махнула, полочку
тряхнула, яичко расшибла. Старик-mo заплакал, стару-
ха зарюмила (завыла, заревела); избу затопили, двери
растворили, жорновы замолотили. Идет баба по воду и
говорит дедушке:
— Что, дедушка, плачешь?
— Не знаешь, доченька, моего горя великого?
— Какое у тебя горе?
— У меня была едина курочка Татар^шечка, снесла
одно мне яичко — черно, пестро и багрбвисто; кошеч-
ка дрыгнула, хвостиком махнула, полочку тряхнула,
яичко расшибла; я-то заплакал, старуха зарюмила,
избу затопили, двери растворили, жорновы замололи.
Начала баба с печали ведра колоть. Приходит дья-
чок, спрашивает:
— Что ты, дедушка, плачешь?
— Ты не знаешь моего горя великого?
— Какое твое горе великое?
— Вот ведь была у меня едина курочка Татарушеч-
ка, снесла яичко — чернб, пестро и багрбвисто; кошечка
прыгнула, хвостиком махнула, полочку тряхнула, яичко
расшибла, я-то заплакал, старуха зарюмила, избу зато-
пили, двери растворили, жорновы замололи, баба шла
за водой, стала ведра колоть.
Дьячок «обежал и начал с печали дедушкиной коло-
кол бить. Бежит дьякон.
— Что ты, дурак, делаешь, колоколы бьешь?
Дьячок говорит:
— Ты не знаешь нашего горя великого: вот тут
у дедушки была едина курочка Татарушечка, снесла она
яичко — черно, пестрб и багрбвисто; кошечка прыгну-
ла, хвостиком махнула, полочку тряхнула, яичко рас-
?гибла, старик-то заплакал, старуха-то зарюмила, из-
у затопили, двери растворили, жорновы замололи}
баба шла за водой, стала ведра колоть, а я колоколы
бью!
347
скажи, присказки. невылицы
А дьякон говорит:
— А я с горя дедушкина все книги изорву!
Идет пол, подходит к дьячку.
— Что, дьячок, делаешь?
— Ты, батюшка, не бай (не болтай), не говори,—
ты не знаешь нашего горя великого. У дедушки была
едина курочка Татарушечка, снесла она яичко — черно,
пестро и багрбвисто; кошечка прыгнула, хвостиком мах-
нула, полочку тряхнула, яичко расшибла; старик-от за-
плакал, старуха зарюмила, избу затопили, двери раст-
ворили, жорновы замололи, баба шла за водой, стала
ведра колоть, я колокол бью, а отец дьякон книги
рвет!
Начал поп их лупить, сколько влезет, дьячка-то ду-
биной, дьякона-то вязиной *. И сказке конец.
Сказки Абрама Новопольцева. Куйбышев, 1952. С. 219. Присказ-
ка-небылица «Курочка ряба» известна по собранию А. Н. Афанасье-
ва (№ 70—71) и многим другим записям. Публикуемый вариант
записан Д. Н. Садовниковым от Абрама Новопольцева (см. сказку
«Про Нужду).
курочка рявл
Был старик да старуха. У них была пестра курочку,
Снесла яичко у Кота Котофеича под окошком на шуб-
ном лоскуточке. Гладка мышка выскочила, хвостом вер-
нула, глазком мигнула, ногой лягнула, яичко изломала.
Старик плачет, старуха плачет, веник пашет, стуйа
пляшет, песты толкут. Вышли на колодец за водой по-
повы девки, им и сказали, что яйцо изломали. Девки
ведра изломали с горя. Попадье сказали, та под печку
пироги посадила без памяти. Попу сказали, поп-от по-
бежал на колокольню, в набат звонить. Миряне со-
брались.
— Что же сделалось?
Тут между собой миряне стали драться с досады.
1 Вязйна, вязбвина, возник, вяв-~одм) а? ^амых гибких дере*
вьев, из которого делаются вязки, ооодьй, ЙблбЗьй.
348
докучные скажи, невылицы, присклжи.приьАутки
* Л *
Жили-были старик со старухой, и была у них ку-
рочка-ряба. Снесла однажды курочка-ряба яичко, да не
простое, а золотое. Обрадовались старик со старухою,
стали кормить рябу ячменем мореным, овсом ядреным,
чтобы еще, значит, снесла она тако яичко. Да на беду
бежала мышка, задела хвостиком да и разбила яичко-
то.. Загоревал старик, закручинилась старуха, солнышко
спряталось, небушко облаком зашло, ветер зашумел, бе-
реза листочки заронила.
Несла соседка воду в ведерках, а вода-то и распле-
скалась, пришла домой без воды. Спрашивает ее муж:
— Что, баба, без воды пришла?
Жена и отвечает:
— У старика со старухой была курочка-ряба, снесла
курочка яичко, да не простое, а золотое, мышка бежа- •
ла, хвостиком задела да и расколола яичко-то. Загоре-
вал старик, закручинилась старуха, солнышко спрята-
лось, небушко облаком зашло, береза листики зарони-
ла, а у меня вода расплескалась. Хоть ты, муж, лапти
бы выкинул на двор!
Мужик послушал жену да и выкинул лапти-то во
двор. Пришел к ним другой сосед, увидал, что лапти
полетели на двор, и спрашивает у него:
— Что ты делаешь, кум?
—• Да вот у старика со старухой была курочка-ря-
ба, снесла курочка яичко, да не простое, а золотое,
мышка бежала, хвостиком задела да и разбила яичко-
то. Шла моя жена за водой, а она у нее расплескалась.
Взял я с горя и вышвырнул лапти на двор. Ты бы хоть
боровка зарезал!
Пришел домой другой сосед, взял да и зарезал бо-
ровка-то. А курочка-ряба на другой день снесла сызно-
ва яичко-то, да не простое, а серебряное.
Соколов Б. М., Соколов Ю. М. Сказки Белозерского края. Ар-
хангельск, 1981. № 73. Сказка записана братьями Соколовыми
в 1908 году от Е. П. Чистяковой.
Песни и сказки Пушкинских мест. Л., 1979. № 35. Запись
1972 года от И. А. Синягиной.
Публикуемые варианты «Курочки рябы», записанные в 1870-х го-
дах (от Абрама Новопольцева), в 1908 и 1972 годах, а также
поэтическую небылицу из собрания А. Н. Афанасьева (№ 71), запи-
349
сказки, присказки. НЕБЫЛИЦЫ
санную А. Харитоновым в Архангельской губернии, интересно срав-
нить с поэтической небылицей «Жили раньше дед да баба», впервые
опубликованной в «Кантелетаре» Элиса Лённрота в 1840 году.
Жили раньше дед да баба,
с ними — курочка-пеструшка,
вот снесла она яичко,
да оно в очаг скатилось,
угли вылетели на пол,
пол до потолка поднялся,
печь запрыгала в испуге,
и задвигалась лежанка.
Дед да баба стали плакать...
(Перевод Н. Старшинова)
уточка-горожаночкд
— Уточка-горожаночка, где ты была?
— У города.
— Что делала?
— Коней пасла.
— Где твои кони?
— Миколка увел.
— Где Миколка?
— В воду убрел.
— Где вода?
— Быки выпили.
— Где быки?
— Быки в гору ушли.
— Где гора?
— Черви выточили.
— Где черви?
— Гуси выклевали.
— Где гуси?
— За леса улетели.
— Где леса?
— Люди высекли.
— Где люди?
— Люди померли.
— Где могила?
— Травой заросла.
— Где трава?
350
докучные скажи, невыезды, присказки, гуиваутки
*
— Трава выкошена.
— Где коса?
— Коса выломана.
— Где обломки?
— В кузнице на полке.
— Где кузнец?
— На погосте живет.
Колокольцы кует.
Полка хрясь —
Колокольцы в грязь.
Карнаухова И. А. Сказки и предания Северного края. М.; Лч
1934. № 110. Присказка «Уточка-горожаночка» записана в 1927 го*
ду на Пинеге от двенадцатилетней Анны Чемаковой (см. «При*
сказки»).
егоровы дети
Егоровы дети
По двору ходили,
Корму давали,
Имя нарекали:
Кобылы — Арины,
А коньки — Гаврилы,
Телушки — Матрюшки,
А бычки — Петрушки,
Ярки (овцы) — Варьки,
Бараны — Романы,
Свиньи — Аксиньи,
Боровья — В асильи,
Утки — Анютки,
Селезни — Васютки,
Куры — Феоны,
А кочета — Ионы,
Кошки — Хаврошки,
А коты — Хлимошки,
Ворона —Алена,
А ворон-то — Губа,
Алену не любя,
351
скажи, присказки. невылицы
По затылку лупя.
Бай-бай-бай,
Спи, унучек, засыпай!
Русские народные сказки, рассказанные А. Н. Корольковой. М.,
1969. С. 397—398. Этой присказкой обычно заканчивала свои сказки
знаменитая воронежская сказочница Анна Николаевна Королькова
(см. сказки «Сума, дай ума!», «Мальчик с пальчик»).
присказки
Жил-был старик с мужем, а старуха с женой. Детей
у них не было, а семеро ребят, все по лавочкам сидят,
кашу маслену едят. Жили они богато, да таровато, де-
нег скласть некуда, да мешка купить не на что. В од-
ном кармане вошь на аркане, в другом — блоха на це-
пи. Старуха была красавица, из назему (навоза) брана,
голиком (веником) разрисована. За окошко погля-
нет — птицы дохнут, собачки лают. Было у них скота
много, два кота дойных да две кошки подойных. Была
у них медная посуда — крест да пуговица. Был ого-
род — репей да луковица. Хлеба много, а есть нечего.
Дети плачут, а женка ревет, а старик говорит:
— Эй, народы, у меня каково в избе весело, ребята
ругаются, женка ревет, а плясать некому!
А л л
— Государь ты наш, Василий Семенович, сколько
ты лет по Пинежской земле хаживал?
— Семьдесят, бабушка, семьдесят,
— А когда помирать будешь?
— На Петровки, бабушка, на Петровки.
— А когда хоронить будут?
— В межговенье, бабушка, в межговенье.
— А чем поминать будут?
— Блинами, бабушка, блинами.
— А во что поп звонить будет?
— В сковородник, бабушка, крюком.
352
диумю <зижи- невылты. пражтиуимгии
— А на чем тебя повозить будут?
•— На собаках, бабушка, на собаках.
— А во что тебя одевать будут?
— В рогожу, бабушка, в рогожу.
— А много ли у тебя детей остается?
— Семеро, бабушка, семеро.
— А кто их поить-кормить будет?
— С сумочкой пойдут, с сумочкой.
— С сумочкой ходить — много биту быть,
— Не обидят, бабушка, не обидят.
— А что давать будут?
— Кто шанюжку, кто манюшку (ягнятку), кто пи-
рог, кто теплый уголок.
* * *
Не знаю, в царстве-то в каком жили-были мы втро-
ем: я, дедушка с бабушкой. Жили-то мы богато. Деньги
загребали лопатой. Хлеба имели много и скота доволь-
но. Жили привольно. Печь да полати сами засевали,
§емь (пол) да лавку внайм отдавали. Молотить сева
успевали, на брусе (точильный камень) скирды скла-
дали.
И скотинкой бог не обидел: было двадцать пять ко-
шек доёных да двадцать пять коров опоёных. Бывало,
дедушка пойдет коров поить, а бабушка примется ко-
шек доить. И до тех пор бабушка доит, пока спина не
заболит.
Много покойница бабушка трудилась, да одна беда
с ней случилась: пестрый кот игровой, непослушный,
шаловливый, с кошками заигрался, да с бруса скирды
спокидал, прямо в лоханку посшибал. Придавило ба-
бушку колосом, завопила она зычным голосом. Скоро
бабушка преставилась, даже в баньке не попарилась!
Тут дедушка сгоревался, поминки делать собирался.
Хочет сделать их на славу: в наперстке растворяет опа-
ру ’. И вот пара слезинок скатилась, да, спасибо, одна
воротилась. Полно, дедушка, горевать! Пора пиво зати-
рать! В ложке пиво затирали, в чану распускали. По-
ложили пять хмелин пузырных, нагоняли двадцать пять
бочек пупырных (маленьких). Такое-то было славное
пиво, что всех соседей с ног сбило! На поминках был
* Ondpa — тесто, заправленное дрожжами или закваской.
12. «Гуси-лебеди» 368
СКАЖИ. ПрИСКДЖИ. НСВЫДИЦЫ
обычай таков: про гостей напечь блинов. Набежали на
поминки соседи. Напустились на блины, что на мед
медведи. Первый блин своим чередом, а второй стал
в горле колом, а от третьего соседи отказались, самй
догадались. Тут гости домой качаются, от угощенья ру-
гаются. «Спасибо!», да давятся, а все ругаются.
Жили-то мы сыто, полный амбар был жита: два зер*
на овеяны, да три зерна просяны, пять зерен гороха, o't
пыли стены до порога, рожь была сыромолоченная и
червями вся источенная. Бабушка пекла без перемешкй
из года в год лепешки с гнилым горошком.
Ну, что тут толковать, пора сказку начинать. Соби-
райтесь вокруг меня все старушки, молодцы и молодуш-
ки! Все садитесь около меня, кто на шесток, а кто на
лавку. Да не делайте давку! А кто станет ахать да дре-
мать, чтобы не было тесно в хате, полезай с богом на
полати!
Карнаухова И. В. Сказки и предания Северного края. М.; Л.,
1934. № 111, 112. Присказки-небылицы записаны от двенадцатйлет-
ней Анны Чемаковой (см. сказку «Уточка-горожаночка»).
Соколов Б. М., Соколов Ю. М. Сказки Белозерского края. Ар-
хангельск, 1981, № 37. Присказка-небылица записана в 1908 году от
восемнадцатилетнего пастуха Асинкрита Маракозова.
Богатырские
сказки
иван - царевич и вурздчило
поганое
некотором царстве, в некотором государстве жил-
был царь. Помер он. Остался у него молодой малолет-
ний сын. Несколько времени пожили с матерью. Потом
пишет из иных земель Бурзачило поганое (тоже госу-
дарь), чтобы выступали воевать против него. Вот эта
государыня задумалась: «Как я wiepb буду? Сын еще
в малых летах». Призывает своего сына:
— Что мы теперь делать будем?
Он был малолетний, а этакая сила была у него бо-
гатырская:
— Надо, маменька, чего-нибудь думать! Надо коня
искать и ехать!
Много было лошадей у них, но на которую сядет, все
падет. Если палец положит, и то падет. Вот идет по го-
роду, задумался, не знает, что делать. Попадает ему
старуха навстречу. Эта старуха видит, что Иван-царе-
вич печальный, она и спрашивает:
— О чем, Иван-царевич, задумался?
Они говорит:
— Эх, старая ведьма, где же тебе про царскую думу
знать!
355
- _ ТЖВК.----- . g<
Вот несколько от места поотошел, да одумался! «Эх,
напрасно я так сказал атару^е-то!» Вот и воротился
к ней.
— Постой-ко, бабушка,— говорит»
Эта старуха остановилась.
— Вот, бабушка, о чем я задумался: надо ехать вое»
вать, а я не могу коня найти по своей силе!
Эта старуха и говорит:
— Ох, Иван-цареВич, о каких пустяках сумлевае-
тесь! Выйди в зеленый сад, да крикни по-молодецки, да
свистни по-богатырски, тебе и подаст голос конь. Еще
вашего дедушки, в земляной конюшне стоит, по колено
уж у него земли съедено там.
Вот он приходит домой и рассказал своей матери,
что ему говорила старуха. Мать и говорит:
— Ну, Дитя, слаба богу, что сказала старуха! Пой-
ди с богом!
Он вышел в зеленый сад, крикнул по-молодецки,
свистнул по-богатырски, конь услышал его голос и по-
дал свой. Он услышал, в какой стороне конь загорю-
тал. Иван-царевич дошел и видит — щит в землю; этот
щит открыл и туда спустился немножко по лестнице.
Этот конь на двенадцати цепях железных привязан й
так точно, как старуха говорила: по колено съедено
земли.
Вот он увидел этого богатыря, все двенадцать цепей
сорвал. Это Иван-царевич вывел его из этой конюшни.
— Ну,— говорит,— добрый конь, послужи так мне,
как служил дедушке!
Он и сговорил человеческим голосом:
— Ну, Иван-царевич, я очень истощал, спусти ме-
ня погулять на семеро суток в зеленые луга и на шел-
ковые травы! А ты в это время на меня золотое седло
изладь!
Й вот этот Иван-царевич спустил коня на семеро су-
ток в зеленые луга и на шелковые травы. Седло стали
на него работать сто мастеров. Вот сделают седло —
либо мало, либо велико. Несколько седел переделали,
ни одно седло не поладится на этого коня. Пошел по
городу, задумался. Попадает ему навстречу та же ста-
руха.
— О чем, Иван-царевич,— говорит,— задумался?
— Да вот, бабушка,— говорит,— коня нашел, да
356
вогугырские скдзки
седла не приладить! Либо мало сделают, а нет, дак
Велико!
— Не печалься, Иван-царевич! В какой конюшне
коня брал, пойди, там на левой руке в углу и седло ви-
рит, все мохом обросло. Ты возьми и вызолоти! Аккурат
Подойдет и ладно будет.
Он сошел к конюшне, как старуха говорила, дак сей-
час и нашел седло. Взял это седло — оно и правда все
мохом обросло. Вот он нанял мастеров, вызолотили ему.
Прошли семеро суток, и он вышел в чистые поля,
В зеленые луга, свистнул по-молодецки, крикнул по-бо-
гатырски— конь бежит, дак земля дрожит. Привел это-
го коня домой, надел на него седло, а седло с него, так
и поладилось на него. Вот приходит к своей матери.
— Ну, маменька, я отправляюсь воевать!
Оболокли как следует, по-богатырски.
— Мне не надо войско, я один попробую, перво
съезжу!
Вот дал знать этому поганому Бурзачилу, а у него
сила выставлена видимо-невидимо. Ну, теперь приезжа-
ет в эту самую рать. Въезжает и начал помахивать на
все четыре стороны. Не столько сам бьет, сколько конь
топчет копытами. Вот всю эту рать перебил до единого
и самого царя этого Бурзачила в плен взял. Вот его то-
же хотел убить, а он и взмолился:
— Иван-царевич, не бей меня, а лучше привяжи
к стремени своего седла и отвези в свое царство, поса-
ди меня в темницу и давай скудную пищу, только не
бей!
Он так сделал, привязал к своему седлу и отвез
в свое царство. Вот эта мать-государыня обрадовалась,
что эдакой молодой сын все хорошо обделал, самого ца-
ря в плен привез. Встретили его с честью. Этот Иван-
царевич посадил его в темницу, и стали служанки но-
сить ему пищу. Много ли, мало ли время сидел он
в темнице, все служанки носили ему пищу.
Вот потом снесли в один день, а он и не принял
от них.
— Пущай сама государыня принесет! — говорит.
Вот этой государыне не хотелось идти. Подумала, по-
думала и говорит:
— Что же, можно мне снести самой!
Вот и понесла ему пищу сама. Йришла в темницу,
357
скажи, прнсклжи. н^ылицы
а он вздохнул, Бурзачило поганое, а она в него и влк%*>
билась. Вот и стала об нем думать кажный день. КаЯ&»
ный день и стала носить пищу, которую ему лучше и$«
ладить. Много ли, мало ли время носила она ему пиит
все-таки сына опасалася маленько: он не знал, что она
носила ему пищу туда. Потом стала замышлять с Бур«
зачилом поганым, чтобы убить сына своего. Вот и ста«
ли толковать с Бурзачилом, какое средство найти, что-
бы убить его. А этот Бурзачило — страшный колдун, все
везде знал. И говорит государыне:
— Придайтесь больные вы, государыня! В такой-то
стране есть змей трехглавый. Призови своего сына и
скажи ему, что вот мне снилось, что будто бы ты, Иван-
царевич, убил этого змея и достал из него легкие-пече-
ни, я этим печеням помазалась, и будто бы с того мне
легче стало.
Вот Иван-царевич.
— Рад стараться,— говорит,— маменька, для вас!
Вот и пошел к своему коню. Вышел в чистые поля,
в зеленые луга, вот свистнул по-молодецки, крикнул по-
богатырски — конь бежит, земля дрожит.
— Что, Иван-царевич, угодно? — говорит.
Он рассказал:
— Вот, добрый конь, так и так! Маменька в такую-
то сторону посылает.
Конь-то ему и сказал, что она влюбилась в Бурза-
чило.
— Вот,— говорит,— Иван-царевич, надевай на себя
трои латы чугунные! Все-таки благословг/Т—не благосло-
вит вас мать, а сходите, чтобы вас благословила.
Он и пришел к своей матери:
— Маменька, благословите меня в путь-дороженьку!
А она и говорит:
— Вот еще, какое тут благословение! Поезжай знай!
Вот он приходит к коню, и отправились в путь-до-
роженьку.
Вот этот конь бежит, земля дрожит, горы и долы пе-
рескакивает, реки и озера хвостом покрывал.
— Вот, Иван-царевич,— говорит,— мы еще трех
верст не доедем, а огнем начнет палить.
Так верно и стало. Трех верст не доехали, и начало
жечь огнем. Версту переехали, а латы одни с Ивана-
царевича уже стекли, сожгло огнем. Потом другую вер-
358
вогагырские сказки
сту переехали, другие латы стекли. Вот этот конь и го-
ворит Ивану-царевичу:
— У меня в гриве есть золотая волосинка. Ты гляди
на эту волосинку, она корчится, корчится, а как спрыг-
нет, ты маши на левую руку своим мечом.
Вот и остатнюю версту едут, остатние латы тают,
а он пристально в гриву глядит на эту волосинку. Вот
она корчилась, корчилась, спрыгнула. Он махнул на эту
руку — все три эти головы и смахнул сразу. Подошел
к этому чудовищу, вынул легкие-печени. Конь ему ска-
зал, что нарочно эта матка послала его на смерть. Он
вынул легкие-печени, на коня и домой.
Приезжает во свое царство. Вот этот Иван-царевич
первое зашел в темницу к Бурзачилу.
— Видно ты,— говорит,— Бурзачило, смеешься надо
мной?
А он и говорит:
— Что ты, Иван-царевич, не ты бы говорил, не я
бы слушал.
Ну, он из темницы и к матери своей отправился. Ма-
тери не очень было любо, что он живой воротился.
— Извольте, матушка, я привез вам, чего вы же-
лали!
Она, конечно, как здоровая, взяла выкинула в нуж-
ник. Сама опять к этому Бурзачилу в темницу и пошла.
Приходит.
— Живой,— говорит,— приехал Иван-царевич! Чего
бы с ним сделать?
— Пошлите его сейчас же! В такой-то стороне есть
змей о семи головах, оттуда, я знаю, ему живому не
приехать!
Вот Иван-царевич приехал. Коня спустил в зеленые
луга, а сам не успел еще откушать, а служанки опять
бегут за ним. И говорят:
— Иван-царевич, маменька помирает, вас зовет туда
к себе!
Он знает, что она нарочно, но что станешь делать?
Не хотелось идти, а надо.
Пошел к своей матери. Приходит.
— Что вам, маменька, угодно? — говорит.
Она на него сбранила, всяко его стала ругать:
— Вот, разбойник, пьешь да гуляешь, а мать уми-
рает!
359
скажи. присказки, нсвылицы
— Мне,— говорит,— и поесть еще не пришлось!
Что вам угодно, маменька?
— Да вот поезжай в такую-то землю, есть там змей
о семи головах. Мне снилось, будто бы ты убил этого
змея и привез легкие-печени, я бы помазалась и будто
бы мне легче стало от этого лекарства.
— Рад стараться,— говорит,— маменька, за вас;
только благословите, маменька,— говорит.
— Ну, вот тут тебе еще благословенье! Поезжай
знай!
Он вышел опять к своему коню и обсказывает. Конь
и говорит:
— Ну, Иван-царевич, надевай на меня шестеро лат
железных и на себя железные! Шесть верст не доедем,
а огнем начнет палить.
Вот он так и сделал, как ему конь говорил. Вот и
отправились опять в путь-дороженьку. Шести верст еще
не доехали, а огнем начало уже палить. Как версту про-
ехали, одни латы стаяли. Как все эти пять верст про-
ехали, стаяли все латы. Как доехали, конь и говорит:
— Смотри на волосинку! Корчится, корчится, а как
спрыгнет, ты маши на правую руку!
Вот он так и сделал: махнул на правую руку — все
шесть голов и смахнул. Вынул опять эти легкие-печени
и отправился назад.
Приезжает. Они не думали, что он живой воротится,
а он и приезжает. Приехал в свое царство и опять за-
шел в темницу и говорит:
— Верно, ты, Бурзачило, смеешься надо мною?!
Он и говорит:
— Ах, Иван-царевич, не ты бы говорил, не я бы
слушал!
Приходит к своей матери, дает ей опять эти печени.
Ну, опять таким же образом выкинула эти печени. Он
опять спустил коня в зеленые луга. Только сам сел ку-
шать, не поспел еще кончить обеда, за ним опять кухар-
ки бегут. Ей опять сказал Бурзачило:
— Пошли в такую-то сторону, там есть змей о девя-
ти головах. Тому уже живому не уехать!
Вот кухарки за ним прибежали.
— Иван-царевич, маменька помирает!
Не гораздо любо ему, а все-таки надо мать послу-
шать. Отправился к ней.
360
тторскимкджи
Она лежит, охает такую беду, а сама хоть бы что.
Опять начала его бранить:
— Пес, разбойник, все пьешь да гуляешь, а не зна-
ешь, что маменька попирает!
Ну, он ей и говорит:
Что вам, маменька, еще угодно?
•— Да вот в такой-то стороне есть змей о девяти го-
ловах. Вот мне снилось, что, если бы ты съездил и при-
вез легкие-печени, я бы помазала, то здорова бы была!
Он и говорит:
— Рад бы, маменька, стараться, да благословите,—
говорит,— меня!
А в те разы, как мать не благословит, он пойдет
к крестной матери, та и благословит. Так и в этот раз
пошел к ней, она и благословила.
Он опять вышел в чистые поля и крикнул своего
добра коня. Вот конь прибежал. Он опять ему обсказал,
какую службу ему задали. Он ему и говорит:
— Надевай железные латы на себя, девять лат же-
лезных на себя и на меня, потому что девять верст не
доедем — огнем начнет палить!
Вот он так и сделал, на себя девять надел и на ко-
ня. Вот и отправились в путь-дороженьку. Вот этот доб-
рый конь бежит, земля дрожит, горы и долы перескаки-
вал, реки и озера хвостом покрывал. Вот еще девяти
верст не доехали, а огнем уже начало жечь. Что версту
переедут, то латы стают. Так восемь верст переехали,
восьмеро лат сгорели. Вот этот конь и говорит опять:
— Смотри на эту же золотую волосинку! Корчится,
корчится, а как спрыгнет, так и маши на левую руку.
Вот он все глядел на эту волосинку. Корчилась, кор-
чилась, спрыгнула — он левой рукой все девять голов и
смахнул.
А эта царица, как он уедет, к этому Бурзачилу в тем-
ницу, да с ним и любезничает. Вот и сошла к нему и
разговаривает:
— Теперь не воротится живой!
Вот как он смахнул эти девять голов, а этот змей
махнул хоботом да его из седла и вышиб, Ивана-царе-
вича. Вот как вышиб его из седла, а он несколько
дней, несколько ночей не спал, как вышиб змей, так и
заснул сном богатырским. А это чудо и издохло на
Иване-царевиче. Вот этот конь постоял, постоял, по-
361
скажи, присказки небылицы
дождал и думает, что его до смерти убило. Не одни
сутки стоял он, все тосковал по своем всаднике. Конь
и побежал во свое царство один. Иван-царевич спать ос-
тался. Вот и проспал девять дней и девять ночей. А этот
конь прибежал в царство, а мать обрадовалась: «Вид-
но, ожег мФего сына этот змей!» Бурзачило поганое вы-
шел из темницы. Она привела его во дворец, так как
бояться уже нечего было. Начали пить и веселиться.
А коню не стало никакого почета, спустили в зеленые
луга — и гуляет.
А Иван-царевич проспался на девятые сутки, уви-
дел, что на нем это чудище лежит.
— Ах ты, поганое мясо, куда завалил свой хобот!
Сбросил это чудище. Видит, что коня нету, закручи-
нился, не знает, что делать, не знает» куда идти. Пого-
ревал, покручинился а поплакал: не знает, в какую сто-
рону и идти. Вот и пошел куда глаза глядят.
— Куда-нибудь да выйду! — говорит.
Шел много ли, мало ли места, дошел до маленькой
избушки, в лесу одна избушка стоит. В этой избушке
сидит старый-старый старик слепой. Вот его сразу и
узнал, не видит,, а узнал.
— Здравствуй, дедушка!.— говорит.
— Далеко ли вас бог понес, Иван-царевич?
Он ему все подробно рассказал, из какого царства,
по каким делам.
— Ну, Иван-царевич,, я,— говорит,— вашего батюш-
ку .знал прежде!
А Иван-царевич и спрашивает;
— Что это у тебя глаза-то диким мясом заросли?
— Да вот в одной битве поранили, вот эдакое мясо
наросло на глазах.
— Не можешь ли меня, дедушка, в какое-нибудь
жилье свесть?
— И рад бы стараться, Иван-царевич, .да не могу!
Подвяжите мне чем-нибудь это мясо дикое, тогда
можно!
Вот он взял снял ремень с себя, подвязал ему гла-
за. Вот и отправились. Этот старичок впереди идет,
а Иван-царевич сзади.
Вот шли, шли лесом, много места шли, вышли на
чистую поляну и увидели преогромное царство.
— Вот, Иван-царевич,— говорит,— недалеко цар-
ство!
— Ну, теперь, дедушко, я и сам дойду! Спасибо!
Воротись назад.
Вот дал ему несколько денег, что он довел его до
жилья, и распростились с этим старичком. Ремень от-
стал. Хотел взять его, а старичок и стал упрашивать:
—♦ Оставь мне ремень, Иван-царевич, мне не зайти
назад будет!
•— Ну, дедушко, цущай тебе ремень!
А сам и отправился в это царство.
Приходит в царство и просится ночевать. А этот царь
н говорит служанкам:
—• Спросите, разгадает ли он сны? Ежели он разга-
дает моим трем дочерям сны, то пущай ночует и берет
любую дочь замуж, а нет — то голова долой!
Вот этот Иван-царевнч задумался: «Кто знает, что
им приснится? Как разгадать?!» Подумал, подумал:
«Идти — куда я пойду? Все равно смерть!»
Взялся эти сны разгадать. И сказал кухаркам, что
«разгадаю эти сны». Вот его там отвели на ночлег.
Он спросил, где у царских дочерей спальня, и отправил-
ся в эту спальню. И стал следить, всю ночку не спит.
Эти дочери полежали недолго с вечера. Потом встали,
вымылись. Сходили в кладовую и помазались — опера-
тели; потом из другого пузырька взяли — окрылатели.
Они не поспели выйти из своей спальни, он, не будь
плох, увидел, куда они ставили эти баночки, тоже пома-
зался и тоже оперател и окрылател. Вот они и полете-
ли, эти царские дочери, полетели — и он за ними сзади.
Но те старшие были попроще, а третья похитрее была.
Говорит сестрам-то:
— Что это, сестрицы, у нас сегодня шумно и гулко?
j А те и говорят:
— Ох, сестрица, наверно, сегодня посытнее пона-
елись и побаще (красивее) снарядились, оттого, видно,
так. ,
Вот и летят опять. Вот долетают до яблони. Сели на
яблоню. Эта опять и говорит младшая сестра:
— Что это у нас сегодня яблонь согнулась и верши-
на в землю воткнулась?
А они опять и говорят:
— Ох, сестрица, сегодня, видно, посытнее наелись и
побаще снарядились, оттого, видно, так.
363
СКАЖИ, прискажн. НЕБЫЛИЦЫ
Долетают опять до царства, не близко было — дале-
ко. Прилетают, а в том царстве три сына; вот к ним и
летали, а своему отцу говорили, что им снилось. Вот
прилетели в это царство ко своим любовникам и начали
с ними беседовать. Попировали, побеседовали, кольца
свои именные на место положили, сами ушли по разным
местам; а он, Иван-царевич, подкрался и эти перстни
у них и унес. Им уж время домой лететь, схватились,
а перстней нету — ни тех, ни других. На кого думать,
не знали. Вот опять и полетели во свое царство, и этот
Иван-царевич сзади за ними. Вот и долетают до своего
царства и в ту же самую кладовую опять; и помазались
из того же самого пузырька — крылья отвалились, из
другого помазались—перьё отвалилось. Ушли во свою
спальню. Он тоже подглядел, помазался тоже.
Вот он и слышит, они и говорят: «Вот, сестрицы, где
ему знать, что нам приснилось?» А он и чует. Поутру
встают, отцу и сказывают:
— Вот, тятенька, так и так, летали в такое-то цар-
ство, сидели с царскими сыновьями!
. А царь, конечно, думал, как это они могли слетать,
так и думал, что это им снилось. Тогда государь посы-
лает служанок за Иваном-царевичем. Приходит Иван-
царевич.
— Ну,— говорит,— разгадывай, что моим дочерям
снилось в эту ночь?
Вот он и начал рассказывать, как дело было, как
перьё садилось, как мазались, и как летели сюда, и как
младшая дочь говорила. Государь не верит ему, и эти
отпираются:
— Где же это могло быть? Вот ежли бы какие-ни-
бушные знаки были!
Он вынимает эти шесть перстней и показывает госу-
дарю (перстни эти были все именные). Государь погля-
дел эти перстни, видит, чьи перстни.
Вот сейчас этому Ивану-царевичу и говорит:
— Ну, коли ты разгадал сны, бери любую дочь за-
муж и награжу тебя полцарством!
Вот он подумал, подумал и эту младшую дочь и стал
брать замуж| она бцла красавица. Государь полцарст-
ва ему и наградил. Пожил там он год, два ли, три ли,
понесла его жена и родила двоих сыновей — таких же
богатырей^ как и отец. А он все думает, что надо во
364
Богатырские сказки
свое царство попасть ему. Из царства в царство все же
знают дорогу. И отправился он домой с женой и деть-
ми, на многих подводах повезли с ними имения.
Приезжают во свое царство, а эта мать с поганым
Бурзачилом и живут во царстве все равно что муж с же-
ной. Вот и увидели, что Иван-царевич домой приехал,
оба они испугались. Иван-царевич сейчас взял этого
Бурзачило поганого на виселицу, сейчас его тут и пове-
сили. Не очень была мила и мать, а все же матери ни-
чего не сделал. Встретила со слезами и стала просить
прощенья у него за все грехи, ‘что она ему нагрубила.
Когда Иван-царевич приехал, конь прибежал и обра-
довался. Иван-царевич его приласкал, и стал он
у него жить. Вот и стал жить со своей молодой же-
ной и со своими сыновьями в своем царстве. Эти сыно-
вья стали расти и стали такие же богатыри, как отец.
Жили в мире и согласье. Все их почитали. Много
ли — мало ли старая государыня пожила и померла.
Стал Иван-царевич жить с молодой женой и добра на-
живать.
Соколов Б. М., Соколов Ю. М. Сказки Белозерского края. Ар-
хангельск, 1981. № 12. «Песня, сказка, поэтическое предание стари-
ны,— отмечал в 1861 году крупнейший русский филолог Ф. И. Бус-
лаев,— дороги народу не потому только, что забавляют в досужее
время, дают пищу праздному воображению, ласкают слух складны-
ми звуками, одним словом — не потому, что народ находил в про-
изведениях своей безыскусственной поэзии удовлетворение только
одним эстетическим стремлениям и призывам. В этих произведениях
он чувствует как бы дополнение всему нравственному существу
своему: потому что они срослись в его сердце со всеми лучшими,
задушевными его помыслами, мечтами и верованиями... Это его
старина и предания, из которых сложились первые основы его
нравственной физиономии. Это духовная собственность всех
и каждого!»
Огромное значение в закладывании этих основ нравственной
физиономии народа имели героические сказки и былины, в которых
стиралась грань между «детским» и «взрослым» фольклором. Хотя
и эти сказки обычно начинаются с детства героя-богатыря, повест-
вуют о юных Иванах-царевичах. В богатырских сказках «Три царст-
ва — медное, серебряное и золотое», «Марья Моревна», «Иван Бы-
кович» и других богатыри сражаются со змеями-горынычами и, как
правило, пройдя ряд испытаний, добывают себе невесту. Оба эти
сюжета — и «змееборческий» и «добывание невесты» — относятся
к числу наиболее архаичных в мировом фольклоре.
Публикуемый текст записан известными исследователями и со-
бирателями. фольклора братьями Соколовыми в 1908 году от бело-
365
СКАЖИ. ПРИСКАЗКИ. НЕБЫЛИЦЫ
зерской сказочницы Маримьямы Ивановны Медведевой {см. сказку
«Дурень Ненило и жего его Ненилушка»). Собиратели сооСяЦак5т
о ней: «М. И. Медведева — молодая, красивая тридцатидвухлетняя
крестьянка деревни Тереховы-Малаховой Мишутинской волости»
Она и сказочница, и «плакуша», и песенница. Выданная замуж на
шестнадцатом году поневоле, обремененная большой семьей, она
в творчестве всегда находила отраду. Ее занимают нравственные
вопросы, в ее сказках чувствуется эмоциональная приподнятость. Со-
чувствие сказочницы всегда на стороне «благородных», «верных»,
«хороших». В своих сказках М. И. Медведева явно уклоняется
от чего-либо непристойного. Юмор ее не переходит в сатиру, он а
мягок».
три цдрствд-меднос.
серебряноеизолотое
Бывало да живало — жили-были старик да старуш-
ка; у них было три сына: первый — Егорушко Залёт,
второй — Миша Косолапый, третий — Ивашко Запеч-
ник. Вот вздумали отец и мать их женить; послали
большого сына присматривать невесту, и он шел да
шел — много времени; где ни посмотрит на девок, не
может прибрать себе невесты, всё не глянутся.
Потом встретил на дороге змея о трех головах и ис-
пугался, а змей говорит ему:
— Куда, добрый человек, направился?
Егорушко говорит:
— Пошел свататься, да не могу невесты приискать.
Змей говорит:
— Пойдем со мной; я поведу тебя, можешь ли до-
стать невесту?
Вот шли да шли, дошли до большого камня. Змей
говорит:
— Отвороти камень; там чего желаешь, то и полу-
чишь.
Егорушко старался отворотить, но ничего не мог сде-
лать. Змей сказал ему:
— Да нет же тебе невесты!
И Егорушко воротился домой, сказал отцу и матери
обо всем. Отец и мать опять думали-подумали, как
366
югагырские скажи
жить да быть» послали среднего сына, Мишу Косола-
пого.
С тем то же самое случилось. Вот старик и старуш-
ка думали-подумали, не знают, что делать: если послать
Ивашку Запечного, тому ничего не сделать!
А Ивашко Запечник стал сам проситься посмотреть
змея; отец и мать сперва не пускали его, но после пу-
стили.
И Ивашко тоже шел да шел и встретил змея о трех
головах. Спросил его змей:
— Куда направился, добрый человек?
Он сказал:
— Братья хотели жениться, да не смогли достать
невесту; а теперь мне черед выпал.
— Пожалуй, пойдем, я покажу; сможешь ли ты до-
стать невесту?
Вот пошли змей с Ивашком, дошли до того же кам-
ня, и змей приказал камень отворотить с места.
Ивашко хватил его, и камень как не бывал—с ме-
ста слетел; тут оказалась дыра в землю, и близ нее
утверждены (прикреплены) ремни. Вот змей и го-
ворит:
— Ивашко, садись на ремни; я тебя спущу, и ты
там пойдешь и дойдешь до трех царств, а в каждом
царстве увидишь по девице.
Ивашко спустился и пошел; шел да шел, и дошел до
медного царства; тут зашел и увидел девицу, прекрас-
ную из себя. Девица говорит:
— Добро пожаловать, небывалый гость! Проходи и
садись, где место проста (не занято) видишь; да ска-
жись, откуда идешь и куда?
— Ах, девица красная! — сказал Ивашко.— Не на-
кормила, не напоила, да стала вести спрашивать.
Вот девица собрала на стол всякого кушанья и на-
питков; Ивашко выпил и поел и стал рассказывать, что
иду-де искать себе невесты:
— Если милость твоя будет — прошу выйти за
меня.
— Нет, добрый человек,— сказала девица,— сту-
пай ты вперед, дойдешь до серебряного царства: там
есть девица еще прекраснее меня! — и подарила ему се-
ребряный перстень.
367
скажи, присказки, невылицы
Вот добрый молодец поблагодарил девицу за хлеб
за соль, распростился и пошел; шел да шел, и дошел
до серебряного царства; зашел сюда и увидел! сидит
девица прекраснее первой. Помолился он богу и бил
челом:
— Здорово, красная девица!
Она отвечала:
— Добро пожаловать, прохожий молодец! Садись
да хвастай: чей, да откуль, и какими делами сюда за-
шел?
— Ах, прекрасная девица! — сказал Ивашко.—
Не напоила, не накормила, да стала вести спрашивать.
Вот собрала девица стол, принесла всякого кушанья
и напитков; тогда Ивашко попил, поел, сколько хотел,
и начал рассказывать, что он пошел искать невесты,
и просил ее замуж за себя. Она сказала ему:
— Ступай вперед, там есть еще золотое царство,
и в том царстве есть еще прекраснее меня девица,— и по-
дарила ему золотой перстень.
Ивашко распростился и пошел вперед, шел да шел,
и дошел до золотого царства, зашел и увидел девицу
прекраснее всех. Вот он богу помолился и, как следует,
поздоровался с девицей. Девица стала спрашивать eroj
откуда и куда идет?
— Ах, красная девица! — сказал он.— Не напоила,
не накормила, да стала вести спрашивать.
Вот она co-брала на стол всякого кушанья и напит-
ков, чего лучше требовать нельзя. Ивашко Запечник уго-
стился всем хорошо и стал рассказывать:
— Иду я, себе невесту ищу; если ты желаешь за ме-
ня замуж, то пойдем со мною.
Девица согласилась и подарила ему золотой клубок,
и пошли они вместе.
Шли да шли, и дошли до серебряного царства — тут
взяли с собой девицу; опять шли да шли, и дошли до
медного царства — и тут взяли девицу, и все пошли
до дыры, из которой надобно вылезать, и ремни тут
висят; а старшие братья уже стоят у дыры, хотят лезть
туда же искать Ивашку.
Вот Ивашко посадил на ремни девицу из медного
царства и затряс за ремень; братья потащили и вытащи-
ли девицу, а ремни опять опустили.
368
Богатырские сказки
Ивашко посадил девицу из серебряного царства,
и ту вытащили, а ремни опять опустили; потом посадил
он девицу из золотого царства, и ту вытащили, а ремни
опустили. Тогда и сам Ивашко сел: братья потащили и
его, тащили-тащили, да как увидели, что это — Иваш-
ко, подумали: «Пожалуй, вытащим его, дак он не даст
ни одной девицы!» — и обрезали ремни; Ивашко упал
вниз.
Вот, делать нечего, поплакал он, поплакал и пошел
вперед; шел да шел, и увидел; сидит на пне старик —
сам с четверть, а борода с локоть—и рассказал ему
все, как и что с ним случилось. Старик научил его идти
дальше:
— Дойдешь до избушки, а в избушке лежит длин-
ный мужчина из угла в угол, и ты спроси у него, как
выйтг на Русь.
Вот Ивашко шел да шел, и дошел до избушки, зашел
туда и сказал:
— Сильный Идолище! Не погуби меня: скажи, как
на Русь попасть?
— Фу, фу! — проговорил Идолище.— Русскую коску
(кость) никто не звал, сама пришла. Ну, пойди же ты
за тридцать озер; там стоит на куриной ножке избуш-
ка, а в избушке живет яга-баба; у нее есть орел-птица,
и она тебя вынесет.
Вот добрый молодец шел да шел, и дошел до избуш-
ки; зашел в избушку, яга-баба закричала:
— Фу. фу, фу! Русская коска, зачем сюда пришла?
Тогда Ивашко сказал:
— А вот, бабушка, пришел я по приказу сильного
Идолища попросить у тебя могучей птицы орла, чтобы
она вытащила меня на Русь.
— Иди же ты,— сказала яга-баба,— в садок; у две-
рей стоит караул, и ты возьми у него ключи и ступай
за семь дверей; как будешь отпирать последние двери —
тогда орел встрепенется крыльями, и если ты его не ис-
пугаешься, то сядь на него и лети; только возьми с со-
бой говядины, и когда он станет оглядываться, ты давай
ему по куску мяса.
Ивашко сделал все по приказанью ягой-бабки, сел
на орла и полетел; летел-летел, орел оглянулся — Иваш-
ко дал ему кусок мяса; летел-летел и часто давал орлу
мяса, уж скормил все, а еще лететь не близко.
369
сказки, присказки, небылицы
Орел оглянулся, а мяса нет; вот орел выхватил
у Ивашки из холки (бедра) кусок мяса, съел и выта-
щил его в ту же дыру на Русь.
Когда сошел Ивашко с орла, орел выхаркнул кусок
мяса и велел ему приложить к холке. Ивашко прило-
жил, и холка заросла.
Пришел Ивашко домой, взял у братьев девицу из зо-
лотого царства, и стали они жить да быть и теперь
живут.
Я там был, пиво пил; пиво-то по усу текло, да в рот
не попало.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева. № 128. Сказка запи-
сана в Пинежском уезде Архангельской губернии и относится к чис-
лу самых распространенных. В настоящее время известно ее 144
только русские записи, 58 — украинских и 32 — белорусских. Герои-
ческая тема и в былинах и в сказках выделена самим народом как
самая важная, заветная.
ИВАН БЫКОВИЧ
В некотором Царстве, в некотором государстве жил-
был царь с царицею; детей у них не было. Стали они
бога молить, чтоб создал им детище во младости на по-
глядение, а под старость на прокормление; помолились,
легли спать и уснули крепким сном.
Во сне им привиделось, что недалеко от дворца есть
тихий пруд, в том пруде златоперый ерш плавает; коли
царица его скушает, сейчас может забеременеть. Просы-
пались царь с царицею, кликали к себе мамок и нянек,
стали им рассказывать свой сон. Мамки и няньки так
рассудили: что во сне привиделось, то и наяву может
случиться.
Царь призвал рыбаков и строго наказал поймать
ерша златоперого. На заре пришли рыбаки на тихий
пруд, закинули сети, и на их счастье с первою же тонею
(уловом) попался златоперый ерш. Вынули его, принес-
ли во дворец; как увидала царица, не могла на месте
370
усидеть, скоро к рыбакам подбегала, за руки хватала,
большой казной награждала; после позвала свою люби-
мую кухарку и отдавала ей ерша златоперого с рук
на руки:
— На, приготовь к обеду, да смотри, чтобы никто до
него не дотронулся.
Кухарка вычистила ерша, вымыла и сварила, помои
на двор выставила; по двору ходила корова, те помои
выпила; рыбку съела царица, а посуду кухарка под-
лизала.
И вот разом забрюхатели: и царица, и ее любимая
кухарка, и корова, и разрешились все в одно время
тремя сыновьями: у царицы родился Иван-царевич,
у кухарки — Иван кухаркин сын, у коровы — Иван
Быкович.
Стали ребятки расти не по дням, а по часам, как хо-
рошее тесто на опаре поднимается, так и они вверх тя-
нутся. Все три молодца на одно лицо удались, и при-
знать нельзя было, кто из них дитя царское, кто — ку-
харкино и кто от коровы народился. Только по тому
и различали их: как воротятся с гулянья. Иван-
царевич просит бельё переменить, кухаркин сын норовит
съесть что-нибудь, а Иван Быкович прямо на отдых
ложится.
По десятому году пришли они к царю и говорят:
— Любезный наш батюшка! Сделай нам железную
палку в пятьдесят пудов.
Царь приказал своим кузнецам сковать железную
палку в пятьдесят пудов; те принялись за работу и в не-
делю сделали. Никто палки за один край приподнять не
может, а Иван-царевич, да Иван кухаркин сын, да Иван
Быкович между пальцами ее повертывают, словно перо
гусиное.
Вышли они на широкий царский двор.
— Ну, братцы,— говорит Иван-царевич,— давайте
силу пробовать: кому быть большим братом.
— Ладно,— отвечал Иван Быкович,— бери палку
и бей нас по плечам.
Иван-царевич взял железную палку, ударил Ивана
кухаркина сына да Ивана Быковича по плечам и вбил
того и другого по колена в землю. Иван кухаркин сын
ударил — вбил Ивана-царевича да Ивана Быковича по
371
сказки, присказки. н^ь!лицы
самую грудь в землю; а Иван Быкович ударил — вбил
обоих братьев по самую шею.
— Давайте,— говорит царевич,— еще силу попыта-
ем: станем бросать железную палку кверху; кто выше
забросит — тот будет больший брат.
— Ну что ж, бросай ты!
Иван-царевич бросил — палка через четверть часа
назад упала, Иван кухаркин сын бросил — палка через
полчаса упала, а Иван Быкович бросил — только через
час воротилась.
— Ну, Иван Быкович! Будь ты больший брат.
После того пошли они гулять по саду и нашли гро-
мадный камень.
— Ишь какой камень! Нельзя ли его с места сдви-
нуть? — сказал Иван-царевич, уперся в него руками,
возился-возился — нет, не берет сила.
Попробовал Иван кухаркин сын — камень чуть-чуть
подвинулся. Говорит им Иван Быкович:
— Мелко же вы плаваете! Постойте, я попробую.
Подошел к камню да как двинет его ногою — камень
ажно загудел, покатился по другую сторону сада и пере-
ломал много всяких деревьев. Под тем камнем подвал
открылся, в подвале стоят три коня богатырские, по сте-
нам висит сбруя ратная: есть на чем добрым молод-
цам разгуляться!
Тотчас побежали они к царю и стали просить:
— Государь батюшка! Благослови нас в чужие зем-
ли ехать, самим на людей посмотреть, себя в людях
показать.
Царь их благословил, на дорогу казной наградил;
они с царем простились, сели на богатырских коней и в
путь-дорогу пустились.
Ехали по долам, по горам, по зеленым лугам и при-
ехали в дремучий лес; в том лесу стоит избушка на ку-
рячьих ножках, на бараньих рожках, когда надо — по-
вертывается.
— Избушка, избушка, повернись к нам передом,
к лесу задом; нам в тебя лезти, хлеба-соли ести.
Избушка повернулась.
Добрые молодцы входят в избушку — на печке ле-
жит баба-яга костяная нога, из угла в угол, нос в по-
толок.
372
богатырские скажи
— Фу-фу-фу! Прежде русского духу слыхом не слы-
хано, видом не видано; нынче русский дух на ложку
садится, сам в рот катится.
— Эй, старуха, не бранись, слезь-ка с печки да на
лавочку садись. Спроси: куда едем мы? Я добренько
скажу.
Баба-яга слезла с печки, подходит к Ивану Быкови-
чу близко, кланяется ему низко:
— Здравствуй, батюшка Иван Быкович! Куда едешь,
куда путь держишь?
— Едем мы, бабушка, нА реку Смородину, на кали-
новый мост; слышал я, что там не одно чудо-юдо живет.
— Ай да Ванюшка! За дело хватился; ведь они, зло-
деи, всех приполонили, всех разорили, ближние царства
шаром покатили.
Братья переночевали у бабы-яги, поутру рано встали
и отправились в путь-дорогу.
Приезжают к реке Смородине; по всему берегу ле-
жат кости человеческие, по колено будет навалено!
Увидели они избушку, вошли в нее — пустехонька,
и вздумали тут остановиться.
Пришло дело к вечеру. Говорит Иван Быкович:
— Братцы! Мы заехали в чужедальную сторону, на-
до жить нам с осторожкою; давайте по очереди на дозор
ходить.
Кинули жребий — доставалось в первую ночь сторо-
жить Ивану-царевичу, другую — Ивану кухаркину сыну,
а третью — Ивану Быковичу.
Отправился Иван-царевич на дозор, залез в кусты
и крепко заснул. Иван Быкович на него не понадеялся;
как прошло время зА полночь — он тотчас готов был,
взял с собой щит и меч, вышел и стал под калиновый
мост.
Вдруг на реке воды взволновалися, на дубах орлы
закричали — выезжает чудо-юдо шестиглавое; под ним
конь споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся,
позади хорт (собака, пес) ощетинился. Говорит чудо-
юдо шестиглавое:
— Что ты, собачье мясо, спотыкаешься, ты, воронье
перо, трепещешься, а ты, песья шерсть, ощетинилась?
Аль вы думаете, что Иван Быкович здесь? Так он, доб-
рый молодец, еще не родился, а коли родился — так на
373
скажи. прискоки. невылицы
войну не сгодился: я его на одну руку посажу, другой
прихлопну — только мокренько будет! ,
Выскочил Иван Быкович: |
— Не хвались, нечистая сила! Не поймав ясна соко-
ла, рано перья щипать; не отведав добра молодца, нече-
го хулить его. А давай лучше силы пробовать: кто одо-
леет, тот и похвалится.
Вот сошлись они — поравнялись, так жестоко удари-
лись, что кругом земля простонала.
Чуду-юду не посчастливилось: Иван Быкович с одно-
го размаху сшиб ему три головы.
— Стой, Иван Быкович! Дай мне роздыху.
— Что за роздых! У тебя, нечистая сила, три головы,
у меня всего одна; вот как будет у тебя одна голова,
тогда и отдыхать станем.
Снова они сошлись, снова ударились.
Иван Быкович отрубил чуду-юду и последние головы,
взял туловище — рассек на мелкие части и побросал
в реку Смородину, а шесть голов под калиновый мост
сложил. Сам в избушку вернулся.
.. Поутру приходит Иван-царевич.
' — Ну что, не видал ли чего?
\— Нет, братцы, мимо меня и муха не пролетела.
На другую ночь отправился на дозор Иван кухаркин
сын, забрался в кусты и заснул. Иван Быкович на него
не понадеялся; как пошло время за полночь.— он тотчас
снарядился, взял с собой щит и меч, вышел и стал под
калиновый мост.
Вдруг на реке воды взволновалися, на дубах орлы
раскричалися — выезжает чудо-юдо девятиглавое; иод
ним конь споткнулся, черный ворон на плече встрепе-
нулся, позади хорт ощетинился. Чудо-юдо коня по бед-
рам, ворона по перьям, хорта по ушам:
— Что ты, собачье мясо, спотыкаешься, ты,, воронье
перо, трепещешься, ты, песья шерсть, щетинишься? Аль
вы думаете, что Иван Быкович здесь? Так он. еще не ро-
дился, а коли родился — так на войну не сгодился: я его
одним пальцем убью!
Выскочил Иван Быкович:
— Погоди — не хвались, прежде богу помолись, ру-
ки умой да за дело примись! Еще неведома—чья
возьмет!
374
Как махнет богатырь своим острым мечом раз-два,
т|к и снес у нечистой силы шесть голов; а чудо-юдо
ударил — по колена его в оыру землю вогнал.
Иван Быкович захватил горсть земли и бросил сво-
ему супротивнику прямо в очи. Пока чудо-юдо протирал
свои глазища, богатырь срубил ему и остальные головы,
взял туловище — рассек на мелкие части и побросал
в реку Смородину, а девять голов под калиновый мост
сложил.
Наутро приходит Иван кухаркин сын.
— Что, брат, не видал ли за ночь чего?
— Нет, возле меня ни одна муха не пролетела, ни
один комар не пищал!
Иван Быкович повел братьев под калиновый мост,
показал им на мертвые головы и стал стыдить:
— Эх вы, сони; где вам воевать? Вам бы дома на
печи лежать.
На третью ночь собирается на дозор идти Иван Бы-
кович; взял белое полотенце, повесил на стенку, а под
ним на пол миску поставил и говорит .братьям:
— Я на страшный бой иду; а вы, братцы, всю ночь
не спите да присматривайтесь, как Ду,дет с полотенца
кровь течь: если половина миски набежит — ладно дело,
если полна миска набежит — все ничего, а если через
край польет — тотчас спускайте с цепей моего богатыр-
ского коня и сами спешите на помощь мне.
Вот стоит Иван Быкович под калиновым мостом; по-
шло время за полночь, на реке воды взволновалися, на
дубах орлы раскричалися — выезжает чудо-юдо двена-
дцатиглавое; конь у него о двенадцати дрылах, шерсть
у коня серебряная, хвост и грива — золотые.
Едет чудо-юдо; вдруг под ним конь споткнулся, чер-
ный ворон на плече встрепенулся, позади хорт ощети-
нился. Чудо-юдо коня по бедрам, ворона по перьям,
хорта по ушам:
— Что ты, собачье мясо, спотыкаешься, ты, воронье
перо, трепещешься, ты, песья шерсть, щетинишься? Аль
вы думаете, что Иван Быкович здесь? Так он еще не
родился, а коли родился — так на войну не сгодился;
я только дуну — его и праху не останется!
Вскочил Иван Быкович:
Погоди — не хвались, прежде богу помолись!
375
скажи, присказки, невылицы
— А, ты здесь! Зачем пришел?
— На тебя, нечистая сила, посмотреть, твоей крепо-
сти испробовать.
— Куда тебе мою крепость пробовать? Ты муха пе-
редо мной!
Отвечает Иван Быкович:
— Я пришел с тобой не сказки рассказывать, а на-
смерть воевать.
Размахнулся своим острым мечом и срубил чуду-
юду три головы. Чудо-юдо подхватил эти головы, черк-
нул по ним своим огненным пальцем — и тотчас все го-
ловы приросли, будто и с плеч не падали!
Плохо пришлось Ивану Быковичу; чудо-юдо стал
одолевать его, по колена вогнал в сыру землю.
— Стой, нечистая сила! Цари-короли сражаются,
и те замиренье делают; а мы с тобой ужли будем
воевать без роздыху? Дай мне роздыху хоть до трех
раз.
Йудо-юдо согласился.
ван Быкович снял правую рукавицу и пустил в из-
бушку. Рукавица все окна побила, а его братья спят,
ничего не слышат. В другой раз размахнулся Иван Бы-
кович сильней прежнего и срубил чуду-юду шесть голов;
чудо-юдо подхватил их, черкнул огненным пальцем —
и опять все головы на местах, а Ивана Быковнча забил
он по пояс в сыру землю.
Запросил богатырь роздыху, снял левую рукавицу
й пустил в избушку. Рукавица крышу пробила, а братья
все спят, ничего не слышат.
В третий раз размахнулся он еще сильнее и сру-
бил чуду-юду девять голов; чудо-юдо подхватил их,
черкнул огненным пальцем — головы опять приросли,
а Ивана Быковича вогнал он в сыру землю по самые
плечи.
Иван Быкович запросил роздыху, снял с себя шляпу
и пустил в избушку; от того удара избушка развали-
лася, вся по бревнам раскатилася.
Тут только братья проснулись, глянули — кровь из
миски через край льется, а богатырский конь громко
ржет да с цепей рвется. Бросились они на конюшню,
спустили коня, а следом за ним и сами на помощь
спешат.
376
;Богатырские скажи
— А! — говорит чудо-юдо,— ты обманом живешь;
у тебя помощь есть.
Богатырский конь прибежал, начал бить его копыта-
ми; а Иван Быкович тем временем вылез из земли, при-
ловчился и отсек чуду-юду огненный палец. После того
давай рубить ему головы, сшиб все до единой, туловище
на мелкие части разнял и побросал все в реку Смо-
родину.
Прибежали братья.
— Эй вы, сони! — говорит Иван Быкович.— Из-за
вашего сна я чуть-чуть головой не поплатился.
Поутру ранешенько вышел Иван Быкович в чистое
поле, ударился оземь и сделался воробышком, приле-
тел к белокаменным палатам и сел у открытого око-
шечка.
Увидала его старая ведьма, посыпала зернышков
и стала сказывать:
— Воробышек-воробей! Ты прилетел зернышков по-
кушать, моего горя послушать. Насмеялся надо мной
Иван Быкович, всех зятьев моих извел.
— Не горюй, матушка! Мы ему за все отплатим,—
говорят чудо-юдовы жены.
— Вот я,— говорит меньшая,— напущу голод, сама
выйду на дорогу да сделаюсь яблоней с золотыми и се-
ребряными яблочками: кто яблочко сорвет — тот сейчас
лопнет.
— А я,— говорит середняя,— напущу жажду, сама
сделаюсь колодезем; на воде будут две чаши плавать:
одна золотая, другая серебряная; кто за чашу возьмет-
ся — того я утоплю.
— А я,—говорит старшая,—сон напущу, а сама пере-
кинусь золотой кроваткою; кто на кроватку ляжет —
тот огнем сгорит.
Иван Быкович выслушал эти речи, полетел назад,
ударился оземь и стал по-прежнему добрым молодцем.
Собрались три брата и поехали домой. Едут они до-
рогою, голод их сильно мучает, а есть нечего. Глядь —
стоит яблоня с золотыми и серебряными яблочками;
Иван-царевич да Иван кухаркин сын пустились было
яблочки рвать, да Иван Быкович наперед заскакал и
давай рубить яблоню крест-накрест — только кровь
брызжет!
377
сказки, присказки, небылицы
То же сделал он и с колодезем и с золотою кроват-
кою. Сгибли чудо-юдовы жены.
Как проведала о том старая ведьма, нарядилась ни-
щенкой, выбежала на дорогу и стоит с котомкою. Едет
Иван Быкович с братьями; она протянула руку и стала
просить милостыни.
Говорит царевич Ивану Быковичу:
— Братец! Разве у нашего батюшки мало золотой
казны? Подай этой нищенке святую милостыню.
Иван Быкович вынул червонец и подает старухе; она
не берется за деньги, а берет его за руку и вмиг с ним
исчезла.
Братья оглянулись — нет ни старухи, ни Ивана Бы-
ковича, и со страху поскакали домой, хвосты поджавши.
А ведьма утащила Ивана Быковича в подземелье
и привела к своему мужу — старому старику.
— На тебе,— говорит,— нашего погубителя!
Старик лежит на железной кровати, ничего не видит:
длинные ресницы и густые брови совсем глаза закрыва-
ют. Позвал он двенадцать могучих богатырей и стал им
приказывать:
— Возьмите-ка вилы железные, подымите мои брови
и ресницы черные, я погляжу, что он за птица, что убил
моих сыновей?
Богатыри подняли ему брови и ресницы вилами; ста-
рик взглянул:
— Ай да молодец Ванюша! Дак это ты взял сме-
лость с моими детьми управиться! Что ж мне с тобою
делать?
— Твоя воля, что хочешь, то и делай; я на все готов.
— Ну да что много толковать, ведь детей не под-
нять; сослужи-ка мне лучше службу: съезди в невидан-
ное царство, в небывалое государство и достань мне
царицу золотые кудри; я хочу на ней жениться.
Иван Быкович про себя подумал: «Куда тебе, старо-
му черту, жениться, разве мне, молодцу!»
А старуха взбесилась, навязала камень на шею, бул-
тых в воду и утопилась.
— Вот тебе, Ванюша, дубинка,— говорит старик,—
ступай ты к такому-то дубу, стукни в его три раза ду-
бинкою и скажи: «Выйди, корабль! Выйди, корабль!
Выйди, корабль!» Как выйдет к тебе корабль, в то самое
Я78
время отдай дубу трижды приказ, чтобы он затворился}
да смотри не забудь! Если этого не сделаешь, причи»
йГишь мне обиду вейикую.
Иван Быкович пришел к дубу, ударяет в него ду-
бинкою бессчетное число раз и приказывает:
— Все, что есть, выходи!
Вышел первый корабль; Иван Быкович сел в него,
крикнул:
— Все за мной! — и поехал в путь-дорогу.
Отъехав немного, оглянулся назад — и видит: сила
несметная кораблей и лодок! Все его хвалят, все бла-
годарят.
Подъезжает к нему старичок в лодке:
— Батюшка, Иван Быкович, много лет тебе здрав»
ствовать! Прими меня в товарищи.
— А ты что умеешь?
— Умею, батюшка, хлеб есть.
Иван Быкович сказал:
— Фу, прбпасть! Я и сам на это горазд; однако са-
дись на корабль, я добрым товарищам рад.
Подъезжает в лодке другой старичок:
— Здравствуй, Иван Быкович! Возьми меня с собой.
— А что ты умеешь?
— Умею, батюшка, вино-пиво пить.
— Нехитрая наука! Ну да полезай на корабль.
Подъезжает третий старичок:
— Здравствуй, Иван Быкович! Возьми и меня.
— Говори: что умеешь?
— Я, батюшка, умею в бане париться.
— Фу, лихая те побери! Эки, подумаешь, мудрецы!
Взял на корабль и этого; а тут еще лодка подъехала:
говорит четвертый старичок:
— Много лет здравствовать, Иван Быкович! Прими
меня в товарищи.
— Да ты кто такой? \
— Я, батюшка, звездочет.
— Ну, уж на это я не горазд; будь моим товарищем.
Принял четвертого, просится пятый старичок.
— Прах вас возьми! Куда мне с вами деваться?
Сказывай скорей: что умеешь?
— Я, батюшка, умею ершом плавать.
— Ну, милости просим!
379
СКАЖИ, прнскАЖИ. недылииы
Вот поехали они за царицей золотые кудри. Приез-
жают в невиданное царство, небывалое государство}
а там уже давно сведали, что Иван Быкович будет, и це-
лые три месяца хлеб пекли, вино курили, пиво варили.
Увидал Иван Быкович несчетное число возов хлеба да
столько же бочек вина и пива; удивляется и спраши-
вает:
— Что б это все значило?
— Это все для тебя наготовлено.
— Фу, прдпасть! Да мне столько в целый год не
съесть, не выпить.
Тут вспомнил Иван Быкович про своих товарищей
и стал вызывать:
— Эй вы, старички-молодцы! Кто из вас пить-есть
разумеет?
Отзываются Объедайло да Опивайло:
.— Мы, батюшка! Наше дело ребячье.
— А ну, принимайтесь за работу!
Подбежал один старичок, начал хлеб поедать: ра-
зом в рот кидает не то что караваями, а целыми воза-
ми. Все приел и ну кричать:
— Мало хлеба, давайте еще!
Подбежал другой старик, начал пиво-вино пить, все
выпил и бочки проглотил:
— Мало! — кричит.— Подавайте еще!
Засуетилась прислуга, бросилась к царице с докла-
дом, что ни хлеба, ни вина недостало.
А царица золотые кудри приказала вести Ивана Бы-
ковича в баню париться. Та баня топилась три месяца
и так накалена была, что за пять верст нельзя было
подойти к ней.
Стали звать Ивана Быковича в баню париться; он
увидал, что от бани огнем пышет, и говорит:
— Что вы, с ума сошли? Да я сгорю там!
Тут ему опять вспомнилось:
— Ведь со мной товарищи есть! Эй вы, старички-
молодцы! Кто из вас умеет в бане париться?
Подбежал старичок:
— Я, батюшка! Мое дело ребячье.
Живо вскочил в баню, в угол дунул, в другой плю-
нул — вся баня остыла, а в углах снег лежит.
— Ох, батюшки, замерз, топите еще три года! —
кричит старик что есть мочи.
380
Богатырские сказки
Бросилась прислуга с докладом, что баня совсем за-
мерзла; а Иван Быкович стал требовать, чтоб ему цари-
цу золотые кудри выдали.
Царица сама к нему вышла, подала свою белую ру-
ку, села на корабль и поехала.
Вот плывут они день и другой; вдруг ей сделалось
грустно, тяжко—ударила себя в грудь, оборотилась
звездой и улетела на небо.
— Ну,— говорит Иван Быкович,— совсем пропала!
Потом вспомнил:
— Ах, ведь у меня есть товарищи! Эй, старички-мо-
лодцы! Кто из вас звездочет?
— Я, батюшка! Мое дело ребячье,— отвечал стари-
чок, ударился оземь, сделался сам звездою, полетел нй
небо и стал считать звезды; одну нашел лишнюю и ну
толкать ее!
Сорвалась звездочка со своего места, быстро пока-
тилась по небу, упала на корабль и обернулась цари-
цею золотые кудри.
Опять едут день, едут другой; нашла на царицу
грусть-тоска, ударила себя в Грудь, оборотилась щукою
и поплыла в море.
— Ну, теперь пропала! — думает Иван Быкович, да
вспомнил про последнего старичка и стал его спраши-
вать: — Ты, что ль, горазд ершом плавать?
— Я, батюшка, мое дело ребячье!
Ударился оземь, оборотился ершом, поплыл в море
за щукою и давай ее под бока колоть. Щука выскочи-
ла на корабль и опять сделалась царицею золотые
кудри.
Тут старички с Иваном Быковичем распростились,
по своим домам пустились; а он поехал к чудо-юдову
отцу.
Приехал к нему с царицею золотые кудри; тот по-
звал двенадцать могучих богатырей, велел принести
вилы железные и поднять ему брови и ресницы черные.
Глянул на царицу и говорит:
— Ай да Ванюша! Молодец! Теперь я тебя прощу,
на белый свет отпущу.
— Нет, погоди,— отвечает Иван Быкович,— не по-
думавши сказал!
381
скджн. присказки, небылицы
— А что?
— Да у меня приготовлена яма глубокая, через яму
лежит жердочка^ кто по жердочке пройдет» тот за себя
и царицу возьмет.
— Ладно, Ванюша! Ступай ты наперед.
Иван Быкович пошел по жердочке, а царица золо-
тые кудри про себя говорит: «Легче пуху лебединого
пройди!»
Иван Быкович прошел — и жердочка не погнулась;
а старый старик пошел — только на середину ступил,
так и полетел в яму.
Иван Быкович взял царицу золотые кудри и воро-
тился домой; скоро они обвенчались и задали пир на
весь мир.
Иван Быкович сидит за столом да своим братьям
похваляется:
— Хоть долго я воевал, да молодую жену достал!
А вы, братцы, садитесь-ка на печи да гложите кир-
пичи!
На том пиру и я был, мед-вино пил, по усам текло,
да в рот не попало; тут меня угощали: отняли лоханку
от быка да налили молока; потом дали калача, в ту ж
лоханку помоча. Я не пил, не ел, вздумал утираться,
со мной стали драться; я надел колпак» стали в шею
толкать!
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 137. Место запи-
си неизвестно.
В публикуемом варианте развиваются две традиционные темы
богатырских сказок: чудесное рождение богатыря и змееборчество
на мосту. Бой на калиновом мосту столь же значим в героических
сказках, как бой Ильи Муромца с Калином-царем — в героических
былинах. Вполне возможно, что Калин-мост и Калин-царь, как Ка-
яла-река в «Слове о полку Игореве»,— образы метафорические. Это
огненный, раскаленный мост, который охраняет огненный змей. Из-
вестный исследователь эпоса В. Я. Пропп обратил внимание на дру-
гую подробность боя богатыря со змеем на калиновом мосту: «Змей
никогда не пытается убить героя оружием, или лапами,, или зубами:
он пытается вбить его в землю и этим его уничтожить. «Чудо-юдо
стал одолевать его, по колено вогнал его в сырую землю». Во вто-
ром бою «забил по пояс в сырую землю». Змея же можно уничто-
жить только срубив все его головы. Но головы эти имеют чудесное
свойство: они вновь вырастают. «Срубил чуду-юду девять голов;
чудо-юдо подхватил их, черкнул огненным пальцем — головы опять
приросли». Только после того, как срублен огненный палец, герою
удается срубить все головы».
382
_______________ЮЮТЫРские ШЖИ____________________
марья моревна
В некотором царстве, в некотором государстве жил-
был Иван-Царевич; у него было три сестры: одна Марья-
царевна, другая Ольга-царевна, третья Анна-царевна.
Отец и мать у них померли; умирая, они сыну нака-
зывали:
— Кто первый за твоих сестер станет свататься, за
того и отдавай — при себе не держи долго!
Царевич похоронил родителей и с горя пошел с се-
страми во зеленый сад погулять. Вдруг находит на небо
туча черная, встает гроза страшная.
— Пойдемте, сестрицы, домой! — говорит Иван-ца-
ревич.
Только пришли во дворец — как грянул гром, раз-
двоился потолок, и влетел к ним в горницу ясен сокол,
ударился сокол об пол, сделался добрым молодцем
и говорит:
— Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я ходил го-
стем, а теперь пришел сватом; хочу у тебя сестрицу
Марью-царевну посватать.
— Коли люб ты сестрице, я ее не унимаю— пусть
с богом идет!
Марья-царевна согласилась; сокол женился и унес
ее в свое царство.
Дни идут за днями, часы бегут за часами — целого
года как не бывало.
Пошел Иван-царевич с двумя сестрами во зеленый
сад погулять. Опять встает туча с вихрем, с молнией.
— Пойдемте, сестрицы, домой! — говорит царевич.
Только пришли во дворец—как ударил гром, рас-
палася крыша, раздвоился потолок, и влетел орел; уда-
рился об пол и сделался добрым молодцем:
— Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я гостем хо-
дил, а теперь пришел сватом.
И посватал Ольгу-царевну.
Отвечает Иван-царевич:
— Если ты люб Ольге-царевне, то пусть за тебя
идет; я с нее воли не снимаю.
Ольга-царевна согласилась и вышла за орла замуж;
орел подхватил ее и унес в свое царство.
383
скажи, присказки.
Прошел еще один год.
Говорит Иван-царевич своей младшей оеатрицш
— Пойдем, во зеленом саду погуляем!
Погуляли немножко; опять встает туча с вихрем,
с молнией.
— Вернемся, сестрица, домой!
Вернулись домой, не успели сесть—как ударил
гром, раздвоился потолок и влетел ворон; ударился во-
рон об пол и сделался добрым молодцем: прежние были
хороши собой, а этот еще лучше.
— Ну, Иван-царевич, прежде я гостем ходил, а те-
перь пришел сватом; отдай за меня Анну-царевну.
— Яс сестрицы воли не снимаю; коли ты Полюбился
ей, пусть идет за тебя.
Вышла за ворона Анна-царевна, и унес он ее в свое
государство.
Остался Иван-царевич один; целый год жил беа се-
стер, и сделалось ему скучно.
— Пойду,— говорит,— искать сестриц.
Собрался в дорогу, шел-шел и видит — лежит в поле
рать — сила побитая. Спрашивает Иван-царевич:
— Коли есть тут жив человек — отзовися! Кто по-
бил это войско великое?
Отозвался ему жив человек:
— Все это войско великое побила Марья Моревна,
прекрасная королевна.
Пустился Иван-царевич дальше, наезжал на шатры
белые, выходила к нему навстречу Марья Моревна, пре-
красная королевна:
— Здравствуй, царевич, куда тебя бог несет — по
воле аль по неволе?
Отвечает ей Иван-царевич:
— Добрые молодцы по неволе не ездят!
— Ну, коли дело не к спеху, погости у меня
в шатрах.
Иван-царевич тому и рад, две ночи в шатрах ноче-
вал, полюбился Марье Моревне и женился на ней.
Марья Моревна, прекрасная королевна, взяла его
с собой в свое государство; пожили они вместе сколько-
то времени, и вздумалось королевне на войну собирать-
ся; покидает она на Ивана-царевича все хозяйство
и приказывает:
384
воютырские скажи
— Везде ходи, за всем присматривай; только в этот
чулан не моги заглядывать!
Он не вытерпел, как только Марья Моревна уехала,
тотчас бросился в чулан, отворил дверь, глянул — а там
висит Кощей Бессмертный, на двенадцати цепях при-
кован.
Просит Кощей у Ивана-царевича:
— Сжалься надо мной, дай мне напиться! Десять
лет я здесь мучаюсь, не ел, не пил — совсем в горле
пересохло!
Царевич подал ему целое ведро воды; он выпил и
еще запросил:
— Мне одним ведром не залить жажды: дай еще!
Царевич подал другое ведро; Кощей выпил и запро-
сил третье, а как выпил третье ведро — взял свою преж-
нюю силу, тряхнул цепями и сразу все двенадцать
порвал.
— Спасибо, Иван-царевич! — сказал Кощей Бес-
смертный.— Теперь тебе никогда не видать Марьи Мо-
ревны, как ушей своих! — и страшным вихрем вылетел
в окно, нагнал на дороге Марью Моревну, прекрасную
королевну, подхватил ее и унес к себе.
А Иван-царевич горько-горько заплакал, снарядился
и пошел в путь-дорогу:
— Что ни будет, а разыщу Марью Моревну!
Идет день, идет другой, на рассвете третьего видит
чудесный дворец, у дворца дуб стоит, на дубу ясен со-
кол сидит. Слетел сокол с дуба, ударился оземь, обер-
нулся добрым молодцем и закричал:
— Ах, шурин мой любезный! Как тебя господь ми-
лует?
Выбежала Марья-царевна, встретила Ивана-цареви-
ча радостно, стала про его здоровье расспрашивать, про
свое житье-бытье рассказывать. Погостил у них царе-
вич три дня и говорит:
— Не могу у вас гостить долго; я иду искать жену
мою, Марью Моревну, прекрасную королевну.
— Трудно тебе сыскать ее,— отвечает сокол.— Ос-
тавь здесь на всякий случай свою серебряную ложку:
будем на нее смотреть, про тебя вспоминать.
Иван-царевич оставил у сокола свою серебряную
ложку и пошел в дорогу.
13. «Гуси-лебеди» 385
скажи, присказки, нсбылицы
Шел он день, шел другой, на рассвете третьего видит
дворец еще лучше первого, возле дворца дуб стоит, на
дубу орел сидит. Слетел орел с дерева, ударился оземь,
обернулся добрым молодцем и закричал:
— Вставай, Ольга-царевна! Милый наш братец идет.
Ольга-царевна тотчас прибежала навстречу, стала
его целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать,
про свое житье-бытье рассказывать.
Иван-царевич погостил у них три денька и говорит:
— Дальше гостить мне некогда; я иду искать жену
мою, Марью Моревну, прекрасную королевну.
Отвечает орел:
— Трудно тебе сыскать ее; оставь у нас серебряную
вилку: будем на нее смотреть, тебя вспоминать.
Он оставил серебряную вилку и пошел в дорогу.
День шел, другой шел, на рассвете третьего видит
дворец лучше первых двух, возле дворца дуб стоит, на
дубу ворон сидит. Слетел ворон с дуба, ударился оземь,
обернулся добрым молодцем и закричал:
— Анна-царевна! Поскорей выходи, наш братец
идет.
Выбежала Анна-царевна, встретила его радостно,
стала целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать,
про свое житье-бытье рассказывать.
Иван-царевич погостил у них три денька и говорит:
— Прощайте! Пойду жену искать — Марью Морев-
ну, прекрасную королевну.
Отвечает ворон:
— Трудно тебе сыскать ее; оставь-ка у нас серебря-
ную табакерку: будем на нее смотреть, тебя вспоми-
нать.
Царевич отдал ему серебряную табакерку, попро-
щался и пошел в дорогу.
День шел, другой шел, а на третий добрался до
Марьи Моревны. Увидала она своего милого, бросилась
к нему на шею, залилась слезами и промолвила:
— Ах, Иван-царевич! Зачем ты меня не послушал-
ся — посмотрел в чулан и выпустил Кощея Бессмерт-
ного?
— Прости, Марья Моревна! Не поминай старого,
лучше поедем со мной, пока не видать Кощея Бессмерт-
ного; авось не догонит!
386

скажи, присказки, невылицы
Собрались и уехали.
А Кощей на охоте был; к вечеру он домой ворочает-
ся, под ним добрый конь спотыкается.
— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чу-
ешь какую невзгоду?
Отвечает конь:
— Иван-царевич приходил, Марью Моревну увез.
— А можно ли их догнать?
— Можно пшеницы насеять, дождаться, пока она
вырастет, сжать ее, смолотить, в муку обратить, пять
печей хлеба наготовить, тот хлеб поесть, да тогда вдо-
гонь ехать — и то поспеем!
Кощей поскакал, догнал Иван-царевича:
— Ну,— говорит,— первый раз тебя прощаю за твою
доброту, что водой меня напоил; и в другой раз прощу,
а в третий берегись — на куски изрублю!
Отнял у него Марью Моревну и увез; а Иван-царе-
вич сел на камень и заплакал.
Поплакал-поплакал и опять воротился назад за
Марьей Моревною; Кощея Бессмертного дома не слу-
чил ося.
— Поедем, Марья Моревна!
— Ах, Иван-царевич! Он нас догонит.
— Пускай догонит; мы хоть часок-другой проведем
вместе.
Собрались и уехали.
Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним
добрый конь спотыкается.
— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь
какую невзгоду?
— Иван-царевич приходил, Марью Моревну с собой
взял.
— А можно ли догнать их?
— Можно ячменю насеять, подождать, пока он вы-
растет, сжать-смолотить, пива наварить, допьяна напить-
ся, до отвала выспаться да тогда вдогонь ехать — и то
поспеем!
Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича:
— Ведь я ж говорил, что тебе не видать Марьи Мо-
ревны, как ушей своих!
Отнял ее и увез к себе.
388
_____________. богатырские скажи_________________
Остался Иван-царевич один, поплакал-поплакал и
опять воротился за Марьей Моревною; на ту пору Ко-
щея дома не случилося.
— Поедем, Марья Моревна!
— Ах, Иван-царевич! Ведь он догонит, тебя в куски
изрубит.
— Пускай изрубит! Я без тебя жить не могу.
Собрались и поехали.
Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним
добрый конь спотыкается.
— Что ты спотыкаешься? Али чуешь какую не-
взгоду?
— Иван-царевич приходил, Марью Моревну с собой
взял.
Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича, изрубил
его в мелкие куски и поклал в смоленую бочку; взял
эту бочку, скрепил железными обручами и бросил в си-
нее море, а Марью Моревну к себе увез.
В то самое время у зятьев Иван-царевича серебро
почернело.
— Ах,— говорят они,— видно, беда приключилася!
Орел бросился на сине море, схватил и вытащил боч-
ку на берег, сокол полетел за живой водою, а ворон за
мертвою.
Слетелись все трое в одно место, разбили бочку,
вынули куски Ивана-царевича, перемыли и склали как
надобно. Ворон брызнул мертвой водою — тело срос-
лось, съединилося; сокол брызнул живой водою — Иван-
царевич вздрогнул, встал и говорит:
— Ах, как я долго спал!
— Еще бы дольше проспал, если б не мы! — отвеча-
ли зятья.— Пойдем теперь к нам в гости.
— Нет, братцы! Я пойду искать Марью Моревну.
Приходит к ней и просит:
— Разузнай у Кощея Бессмертного, где он достал
себе такого доброго коня.
Вот Марья Моревна улучила добрую минуту и стала
Кощея выспрашивать. Кощей сказал:
— За тридевять земель, в тридесятом царстве, за
огненной рекою живет баба-яга; у ней есть такая кобы-
лица, на которой она каждый день вокруг света обле-
389
скажи, присказки, невьрщьа
тает. Много у ней и других славных кобылиц; я у ней
три дня пастухом был, ни одной кобылицы не упустил,
и за то баба-яга дала мне одного жеребеночка.
— Как же ты через огненную реку переправился?
— А у меня есть такой платок—как махну в пра-
вую сторону три раза, сделается высокий-высокий мост,
и огонь его не достанет!
Марья Моревна выслушала, пересказала все Ивану-
царевичу и платок унесла да ему отдала.
Иван-царевич переправился через огненную реку и
пошел к бабе-яге. Долго шел он не пивши, не евши. По-
палась ему навстречу заморская птица с малыми дет-
ками. Иван-царевич говорит:
— Съем-ка я одного цыпленочка.
— Не ешь, Иван-царевич! — просит заморская пти-
ца.— В некоторое время я пригожусь тебе.
Пошел он дальше; видит в лесу улей пчел.
— Возьму-ка я,— говорит,— сколько-нибудь медку.
Пчелиная матка отзывается:
— Не тронь моего меду, Иван-царевич! В некоторое
время я тебе пригожусь.
Он не тронул и пошел дальше; попадает ему навстре-
чу львица со львенком.
— Съем я хоть этого львенка; есть так хочется,
ажно тошно стало!
— Не тронь, Иван-царевич,— просит львица. —
В некоторое время я тебе пригожусь.
— Хорошо, пусть будет по-твоему!
Побрел голодный, шел-шел — стоит дом бабы-яги,
кругом дома двенадцать шестов, на одиннадцати шестах
по человечьей голове, только один незанятый.
— Здравствуй, бабушка!
— Здравствуй, Иван-царевич! Почто пришел — по
своей доброй воле аль по нужде?
— Пришел заслужить у тебя богатырского коня.
— Изволь, царевич! У меня ведь не год служить,
а всего-то три дня; если упасешь моих кобылиц — дам
тебе богатырского коня, а если нет, то не гневайся —
торчать твоей голове на последнем шесте.
Иван-царевич согласился.
Баба-яга его накормила-напоила и велела за дело
приниматься. Только что выгнал он кобылиц в поле,
390
Богатырские сказки
кобылицы задрали хвосты и все врозь по лугам разбе-
жались; не успел царевич глазами вскинуть, как они
совсем пропали.
Тут он заплакал-запечалился, сел на камень и за-
снул.
Солнышко уже на закате, прилетела заморская пти-
ца и будит его:
— Вставай, Иван-царевич! Кобылицы теперь дома.
Царевич встал, воротился домой; а баба-яга и шумит
и кричит на своих кобылиц:
— Зачем вы домой воротились?
— Как же нам было не воротиться? Налетели птицы
со всего света, чуть нам глаз не выклевали.
— Ну, вы завтра по лугам не бегайте, а рассыпь-
тесь по дремучим лесам.
Переспал ночь Иван-царевич; наутро баба-яга ему
говорит:
— Смотри, царевич, если не упасешь кобылиц, если
хоть одну потеряешь — быть твоей буйной головушке
на шесте!
Погнал он кобылиц в поле; они тотчас задрали хво-
сты и разбежались по дремучим лесам. Опять сел царе-
вич на камень, плакал, плакал, да и уснул.
Солнышко село за лес; прибежала львица:
— Вставай, Иван-царевич! Кобылицы все собраны.
Иван-царёвич встал и пошел домой; баба-яга пуще -
прежнего и шумит и кричит на своих кобылиц:
— Зачем домой воротились?
— Как же нам было не воротиться? Набежали
лютые звери со всего света, чуть нас совсем не разо-
рвали.
— Ну, вы завтра забегите в сине море.
Опять переспал ночь Иван-царевич, наутро посылает
его баба-яга кобылиц пасти:
— Если не упасешь — быть твоей буйной головушке
на шесте.
Он погнал кобылиц <в поле; они тотчас задрали хво-
сты, скрылись с глаз и забежали в сине море; стоят
в воде по шею.
Иван-царевич сел на камень, заплакал и уснул. Сол-
нышко за лес село, прилетела пчелка и говорит:
— Вставай, царевич! Кобылицы все собраны; да как
воротишься домой, бабе-яге на глаза не показывайся,
391
скажи. присказки, невылицы
пойди в конюшню и спрячься за яслями !. Там есть пар-
шивый жеребенок — в навозе валяется, ты укради его
и в глухую полночь уходи из дома.
Иван-царевич встал, пробрался в конюшню и улегся
за яслями; баба-яга и шумит и кричит на своих ко-
былиц:
— Зачем воротились?
— Как же нам было не воротиться? Налетело пчел
видимо-невидимо со всего света и давай нас со всех
сторон жалить до крови!
Баба-яга заснула, а в самую полночь Иван-царевич
украл у нее паршивого жеребенка, оседлал его, сел
и поскакал к огненной реке. Доехал до той реки, махнул
три раза платком в правую сторону — и вдруг, откуда
ни взялся, повис через реку высокий, славный мост.
Царевич переехал по мосту и махнул платком на левую
сторону только два раза — остался через реку мост то-
ненький-тоненький!
Поутру пробудилась баба-яга — паршивого жере-
бенка видом не видать! Бросилась в погоню; во весь
дух на железной ступе скачет, пестом погоняет, помелом
след заметает. Прискакала к огненной реке, взглянула
и думает: «Хорош мост!» Поехала по мосту, только до-
бралась до средины — мост обломился и баба-яга чебу-
рах1 2 в реку; тут ей и лютая смерть приключилась!
Иван-царевич откормил жеребенка в зеленых лугах;
стал из него чудный конь.
Приезжает царевич к Марье Моревне; она выбежа-
ла, бросилась к нему на шею:
— Как тебя бог воскресил?
— Так и так,— говорит.— Поедем со мной.
— Боюсь, Иван-царевич! Если Кощей догонит, быть
тебе опять изрублену.
— Нет, не догонит! Теперь у меня славный богатыр-
ский конь, словно птица летит.
Сели они на коня и поехали.
1 Ясли (от ясти?)у Асла— решетка с наклонным откосом, с же-
лобом или ящиком для закладки за решетку сена лошадям.
2 Чебурйхать, чебурахнуть — бросить, кинуть, опрокинуть с гро-
мом, грохнуть, шлепнуть. Чебурахнуться —упасть, грохнуться, рас-
тянуться.
392
Богатырские скажи _____________________
Кощей Бессмертный домой ворочается, под ним конь
спотыкается.
— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь
какую невзгоду?
— Иван-царевич приезжал, Марью Моревну увез.
— А можно ли их догнать?
— Бог знает! Теперь у Ивана-царевича конь бога-
тырский лучше меня.
— Нет, не утерплю,— говорит Кощей Бессмерт-
ный,— поеду в погоню.
Долго ли, коротко ли — нагнал он Ивана-царевича,
соскочил наземь и хотел было сечь его острой саблею;
в те поры конь Ивана-царевича ударил со всего разма-
ху копытом Кощея Бессмертного и размозжил ему голо-
ву, а царевич доконал его палицей.
После того наклал царевич груду дров, развел огонь,
спалил Кощея Бессмертного на костре и самый пепел
его пустил по ветру.
Марья Моревна села на Кощеева коня, а Иван-царе-
вич на своего, и поехали они в гости сперва к ворону,
потом к орлу, а там и к соколу. Куда ни приедут, всюду
встречают их с радостью:
— Ах, Иван-царевич, а уж мы не чаяли тебя видеть.
Ну, да недаром же ты хлопотал: такой красавицы, как
Марья Моревна, во всем свете поискать — другой не
найти!
Погостили они, попировали и поехали в свое цар-
ство; приехали и стали себе жить-поживать, добра на-
живать да медок попивать.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева, № 159. Место за-
писи неизвестно.
Основная сюжетная канва волшебных сказок, как и многих
былин, так или иначе связана с «добыванием невесты». Здесь были-
ны и сказки соприкасаются в наибольшей степени, а былинные об-
разы жены-чародейки Марьи — лебеди белой, киевской колдуньи Ма-
ринки Кайдаловны, обращающей в тура Добрыню Никитича, бога-
тырши-поляницы Настасьи Микулишны во многом перекликаются со
сказочными образами Марьи Моревны и Василисы Премудрой. И в
былинах, и в сказках сохранились наиболее архаичные черты брач-
ных отношений (например, экзогамии: добывании невесты на сто-
роне, вне своего рода-племени). Женские образы былин и сказок
едва ли не самые древние в мировом фольклоре.
393
сказки. присказки, невьалицы
Сказочные сюжеты, объединенные в данном варианте: «Птицы-
зятья», «Благодарные животные помогают решать трудные задачи»,
«Смерть Кощея от коня», типологически совпадают в фольклоре мно-
гих стран и народов. Так, русскому Кощею Бессмертному в запад-
ноевропейских сказках вполне соответствует бессмертный великан
без сердца, в польских — черт, змей, в болгарских — Черзен вятър,
душа (сердце) которого спрятана на дне морском. Но именно в по-
добных совпадениях «бродячих» образов и сюжетов всего более вы-
деляются оригинальные, неповторимые национальные черты. «Срав-
нительное изучение различных национальных версий того или ино-
го международного сказочного сюжета,— отмечал исследователь
Е. М. Мелетинский,— позволяет наиболее наглядным образом уста-
новить своеобразие каждой из них и то специфическое национальное
содержание быта, социальных отношений и народной идеологии,
которое наполняет и видоизменяет в определенном направлении
традиционную международную сюжетную схему и делает сказку
культурным достоянием именно этого народа».
пословицы.
ПОГОВОРИ!-
крылатые
слова
р

нм.снегирёв
русские народные
пословицы и притчи
Б
ез меры и лаптя не сплетешь.
Битому коту лишь лозу кажи.
Ближняя родня: на одном солнышке онучи сушили.
Богатый, что скот рогатый, в тесные врата не пройдет.
Боль без языка, да сказывается.
Борода выросла, а ума не вынесла.
Беда не по лесу ходит, а по людям.
Видит и кривой, на ком кафтан чужой.
Волк и всякий год линяет, а нрав не переменяет.
Волк — хищник по природе, а человек — по зависти.
В лес не съездишь, так и на полатях замерзнешь.
Все любят добро, да не всех любит оно.
Вести по свету несутся с прибавкой, и правду нередко
услышишь с прибавкой, а лживый и целую басню соста-
вит, и басню за быль и правду прославит.
Гарцовал пан, да с коня спал.
Горьким быть, расплюют; сладким быть, проглотят.
Даром дадут ломоть, да заставят неделю молоть.
Доброе братство лучше богатства.
397
пословицы, поговорки, крылатые слова
Доброму сухарь на пользу, а злому и мясное не впрок.
Детей наказывай стыдом, а не грозою и бичом!
Ежели несчастья бояться, то и счастья не будет.
Живет на горке, а хлеба ни корки.
Змея кусает не для сытости, а для лихости.
И собака помнит, кто ее кормит.
Какова пряха, такова на ней и рубаха.
Как бы не было снегу, не было бы и следу.
Как жить ни тошно, а умирать еще тошней.
Кто в слове скор, тот в деле редко спор.
К худой роже да нос долгий.
Легко друзей найти, да трудно сохранить.
Млад годами, да стар бедами.
Много добра в кувшине, да головой в него не пролезешь.
Мстят сильно иногда бессильные враги.
Нашего горя и топоры не секут.
Не бей в чужие ворота плетью, не ударили бы в твои
дубиною.
Не давай себе воли, не будешь терпеть неволи!
Не прорублены окошки, решетом свету не наносишься.
Новая ложка в чести, а охлебается и под лавкою
наваляется.
Под всякую песенку не подпляшешь, под всякие нравы
не подладишь.
Пой лучше хорошо щегленком, чем дурно соловьем.
Попал бы ты в Питер, он бы тебе бока вытер.
Просит осетр дождя, в Волге лежа.
Свои сухари лучше чужих пирогов.
Старый да малый—люд удалый.
Стоя вместе у колодца, и ведро с ведром столкнется.
Тихая вода берега подмывает.
У нас не по-вашему, пироги с кашею.
Хвастливого слово гнило.
Хорошо браниться, когда мир готов.
Царь птицам орел, а сокола боится.
Что старее, то правее, а что моложе, то дороже.
Щеголял смолоду, а под старость умирает с голоду.
398
л&кздьцов
«Давно уже у нас обратили внимание на народные пословицы как
на выражение народного ума, народной жизни, народного характе-
ра»,— писал в 1853 году Н. А. Добролюбов, имея в виду прежде все-
го крупнейшего русского собирателя и исследователя фольклора Ива-
на Михайловича Снегирева (1793—1868), который действительно
первым поставил задачу создания свода пословиц. Такие послович-
ные своды, отражающие все стороны жизни, быта, народной филосо-
фии и этики, И. М. Снегирев и попытался создать в своих многотом-
ных изданиях: «Русские в своих пословицах» (кн. 1—4. М., 1831—
1834), «Русские простонародные праздники и суеверные обряды»
(кн. 1—4. М., 1837—1839) и «Русские народные пословицы и прит-
чи» (М., 1848).
Л-В.КОЛЬЦОВ
русские пословицы,
поговорки, приречья
и присловья
Богу молись, а к берегу гребись.
За морем телушка по полушке \ да рубль перевозу.
Злой собаке много надо.
Красен словами, рассудком беден.
Казенная палата от мужиков богата.
Наш брат Исайка — без струн балалайка.
На чужом коне не наездишься.
Не бойся умного лихого, бойся смирного дурака.
Прямая дорога на кривую наведет.
Снаружи хорошо, а внутрь загляни — волчью песню
затяни.
Тужи не тужи, а пропали гужи.
Тяп да ляп — не выйдет корабль.
1 Полушка—самая мелкая монета.
399
пословицы, поговорки,крылатые слова
Хорош гость в гостинку.
Чужой хлеб приедчив.
Что за беда — во рже лебеда! Вот то беды —
ни ржи, ни лебеды.
Шилом море не нагреешь.
«Величайшее богатство народа — его язык! Тысячелетиями накап-
ливаются и вечно живут в слове несметные сокровища человеческой
мысли и опыта. И, может быть, ни в одной из форм языкового твор-
чества народа с такой силой и так многогранно не проявляется его
ум, так кристаллически не отлагается его национальная история, об-
щественный строй, быт, мировоззрение, как в пословицах»,— писал
Михаил Шолохов о собрании «Пословицы русского народа» В. И. Да-
ля. Среди собирателей этих величайших богатств народа был выдаю-
щийся поэт Алексей Кольцов (1809—1842). Свое собрание народных
песен Воронежской губернии он передал П. В. Киреевскому, став
вкладчиком (вместе с Пушкиным, Гоголем, Николаем Языковым,
Вельтманом, Якушкиным, Писемским) его общенационального песен-
ного свода. Пословицы же, собранные поэтом в Воронежской губер-
нии в 1830-е годы, так и остались в незаконченном рукописном сбор-
нике «Русские пословицы, поговорки, приречья и присловья, собран-
ные Алексеем Кольцовым». Тексты публикуются по изданию: Коль-
цов А. В. Сочинения. В 2 т. М., 1958. Т. 2. С. 196—208.
НА.ДОврОАЮВОВ
пословицы и поговорки
нижегородскойгубернии
Брат сестре не указ в стряпне.
Был бы мед, а мух много нальнет.
Всяк Еремей про себя разумей.
Выше меры и конь не скачет.
Велик телом, да мал делом.
В ком честь, в том и правда.
400
Н.Л.ДОВРОЛЮВ0Е
Глупый свистнет, а умный смыслит.
Горшок котлу завидует, и оба черны.
Глупый один согрешит, а умный многих
соблазнит.
Глупый завяжет, а умный не скоро развяжет.
Доброе слово лежит, а худое далеко бежит.
Доброе молчанье чему не ответ.
Доброе братство лучше богатства.
Жалеть коня — истомить себя.
За тем и бьют, чтоб больно было.
И ложь иногда во спасение.
И от доброго отца родится бешена овца.
Испуганный зверь далече бежит.
Иной раз и дурак молвит слово в лад.
И месяц светит, коли солнца нет.
Кормил калачом, да в спину кирпичом.
Коли орать (пахать), так в дуду не играть.
Ленивому вечно праздник.
Лжецу и в правде не верят.
На хотенье есть терпенье.
Не стыдно молчать, коли нечего сказать.
На языке мед, а под языком лед.
Не всякая песенка до конца допевается.
Новгород Нижний — сосед /Москве ближний.
Отрезанный ломоть не приставишь.
Один, да с овин.
Ростом с тебя, а умом с теля.
Устя, рукава спустя.
Угорела барыня в нетопленой горнице.
Ум без разума беда.
Худой мир лучше доброй ссоры.
Худо овечкам, где волк воевода.
Шуту в дружбе не верят.
Собрание пословиц Н. А. Добролюбова (1836—1861), как и со-
брание пословиц Алексея Кольцова, так и осталось в рукописи, не
увидело свет. Причем собрание Н. А. Добролюбова, в которое во-
401
пословицы, поговорки, крылатые слова
шли его записи 1849—1853 годов в Нижегородской губернии, содер-
жит около полутора тысяч текстов. Выдающийся критик-публицист
начал заниматься собирательской деятельностью еще в годы учебы в
семинарии, тогда же, на основе собственных записей, Н. А. Добро-
любов предпринял попытку осмысления этого «малого жанра» на-
родного творчества и написал статью «О некоторых местных посло-
вицах и поговорках Нижегородской губернии» (1853).
Тексты публикуются по изданию: Малые жанры русского фольк-
лора. Хрестоматия. М., 1986. С. 131—144.
ф.и.Буслаев
русские
пословицы и поговорки
Безмерная хвала чести вредит.
Болит бок девятый год, да не знаю, в котором
месте.
Брюзжит, что муха в осень.
Велик верблюд, да воду на нем возят, а соболь
хотя и мал, да на головах его носят.
Вскочил как пузырь от дождя.
Всякую свадьбу три дня хвалят, да три дня
хают.
Далась дураку одна песня на веку.
Дон, Дон, а лучше дом.
Досталось червяку на веку.
Дрова хоть и кривы, да прямо горят.
Есть и в море дно.
Живу не хуже людей: за нуждой в люди не
хожу— своей довольно.
Завидливый, что пес, обидливый, что бес.
Из дуги уже оглобли не сделаешь.
Из пустого дупла либо сыч, либо сова, либо
сам сатана.
402
фивуелаев
И комар лошадь повалит, когда медведь пособит.
Коли попал волк в собачье стадо, так хоть лай
не лай, а хвостом виляй.
Которая птичка раненько запела, той весь
день молчать.
Кривым глазом и прямое криво.
Купил мыльце — помыть рыльце.
Лгач лгачу надежный свидетель.
Лихая лошадь! на бегу всех встречных обгоняет.
Муравей не велик, да горы роет.
На нагнутую сосну и коза вскочит.
Нашему кузнецу двоюродный слесарь.
Не всяк тот кусает, что усом потрясает.
Не суйся в волки, когда хвост телкин.
Овсяная каша хвалилась, что с маслом
коровьим родилась.
Одно чадо, и то чало.
Осел и в Киеве конем не будет.
Поет как нищего за суму тянет.
Сам свел сало, а на Саву слава.
Тарас оплешивел, и тем заспесивел.
У всякого свой вкус, а у осла ослиный.
Хорошо медведя из избы дразнить.
Хоть и бородавка, а все-таки прибавка.
Чужие грехи пред очами, а свои за плечами.
Чужую кровлю крой, а своя б не капала.
Выдающийся русский филолог, языковед, исследователь древне-
русской литературы, искусства и фольклора Федор Иванович Бус-
лаев (1818—1897) выпустил в 1854 году сборник «Русские послови-
цы и поговорки, собранные и объясненные Ф. Буслаевым», который
был дополнением к изданию 1848 года И. М. Снегирева. Ф. И. Бусла-
ев дополнил предыдущий пословичный свод пословицами и пого-
ворками из древнерусских рукописных сборников, из собраний XVIII
века, а также пословицами из произведений писателей-классиков
XVIII—XIX веков.
Тексты публикуются по изданию: «Русские пословицы и поговор-
ки, собранные и объясненные Ф. Буслаевым (Дополнение к изданию
И. Снегирева «Русские народные пословицы и притчи». Москва,
1848 года)». М., 1854. С. 75—162.
403
пословицы, поговорки, крылатые слова
ВИДАЛЬ
пословицы русского народа
ПРАВДА- кривда
Не в силе бог, а в правде (Александр Невский).
И Мамай правды не съел.
Неправдой нажитое впрок не пойдет.
Кто неправдой живет, того бог убьет.
Чужое добро ребром (или: боком) выпрет.
Неправая нажива — детям не разжива.
Нажитое грехом не устроит дом.
Неправедное богатство прахом пойдет.
Неправедно пришло, неправедно и ушло.
Лишнего не бери, кармана не дери (души не губи).
Не обижай голыша: у голыша та же душа.
Молвя правду, правду и чини.
Не ищи правды в других, коли в тебе ее нет.
Душа согрешила, а тело в ответе.
Руки согрешили, а спина виновата.
Кто везет, того и погоняют.
Сперва ты меня повези, а там я на тебе поезжу.
Вспомогательные глаголы: лгать и красть.
Прав (или: Прям) как дуга.
Что ворам с рук сходит, за то воришек бьют.
Правда, что у мизгиря (паука) в тенетах: шмель
пробьется, а муха увязнет.
У всякого Павла своя правда.
Немудрено голову срубить, мудрено приставить.
Незнаемая прямизна наводит на кривизну.
Большие порядки доводят до больших
беспорядков.
404
ВМДДЛЬ
Аль моя плешь наковальня, что в нее всяк
толчет?
Мы умолчим, так каменья возопиют.
В тесноте живут люди, а в обиде гибнут.
И в бедах люди живут, а в неправде пропадают.
Беда смиряет человека, а неправда людская
губит.
В тесноте люди живут, а на просторе волки.
И в аду хорошо заступничество: ину пору хоть
кочергой вместо вил подсадят, всё легче.
Сёмка украл поросенка, а сказал на гусенка.
Тем добро, что всем равно. То добро, как всем
равно.
Всяку ложь к себе приложь.
Не прав медведь, что корову съел; не права и
корова, что в лес зашла.
Хлеб-соль кушай, а правду слушай!
На пословицу, на дурака да на правду — и суда
нет.
Завали правду золотом, затопчи ее в грязь —
все наружу выйдет.
В ком добра нет, в том и правды мало.
Лжей много, а правда одна.
Неправдою жить — не хочется, а правдою
жить — не можется.
Правда тяжелее золота, а на воде всплывает.
Правда сама себя очистит.
Ложь стоит до правды. Рать стоит до мира,
ложь — до правды.
Неправда (или: Грех), что дуга ветловая: концы
в воду, так середка наружу; середка в воде —
концы наружу.
На правду слов немного. Правда не речиста.
Велику (или: Великим) правду говорить —
не легче лжи.
За правдивую погудку смычком по рылу бьют.
Неправдою свет пройдешь, да назад не воротишься.
405
послойны. поговорки, крылатые слова
Быль не сказка: из нее слова не выкинешь.
Правда в лаптях; а кривда, хоть и в кривых,
да в сапогах.
С кривдою жить больно, с правдою тошно.
смелость - отвага-трусость
I
Резвого жеребенка и волк не берет. У лихого
жеребца и косяк цел.
Смелый приступ не хуже (половина) победы.
Лучше умирать в поле, чем в бабьем подоле.
Умирай в поле, да не в яме!
Хоть надвое разорваться, да волку не достаться.
У страха глаза велики. У страха глаза, что
плошки, а не видят ьи крошки.
Будет, так будет; а не будет, так что-нибудь
да будет.
Сеяла баба мак: удастся, так; а не удастся,
быть тому так.
Не будешь покойник, будешь полковник.
Либо так, либо сяк, либо этак, либо так.
Либо в стремя ногой, либо в пень головой.
Тонуть, так в море, а не в поганой луже.
На всяку беду страха не напасешься.
На трусливого много собак. На смелого собака
лает, а трусливого рвет.
Некуда оглядываться, когда смерть за плечами.
Не помрешь, так не похоронят.
Держись за небось, доколе не сорвалось.
Велико слово небось. Небось не бог, а полбога есть.
Храбр после рати, как залез на полати.
Воин: сидит под кустом да воет.
Спорили мыши за лобное место, где будут кота
казнить.
406
ВИДАЛЬ
Всякий трус о храбрости беседует.
Укрепится человек — крепче камня, а ослабнет —
слабее воды.
Один со страху помер, другой ожил.
Русь-родина
Велика святорусская земля, а везде солнышко.
Велика святорусская земля, а правде нигде нет
места.
России и лету союза нету. Русь под снегом
закоченела.
На Руси никто с голоду не умирывал.
Русского человека что парит (баня), то и правит
(лечит).
Русский ни с мечом, ни с кулаком не шутит.
Русак умен, да задним умом. Русский назад умен.
На Руси не все караси — есть и ерши.
Русский человек любит авось. Русский на авось
и взрос.
Русский крепок на трех сваях: авось, небось да
как-нибудь.
В русском брюхе и долото сгниет.
Я русский, на манер французский, только
немного погишпанистее.
Новгород — отец, Киев — мать, Москва — сердце,
Петербург — голова.
Москва создана веками, Питер — миллионами.
Волга-матушка — глубокая, разгульная. Днепр —
быстрый, широкий. Дон Иванович — тихий,
золотой. Дунай Иванович, Прут, Днестр,
Неман — порубежные. Урал — золотое дно,
серебряна покрышка.
407
пословицы, поговорки,крылатые слова
молодость-трость
Стар да мал — дважды глуп.
Не годы, а горе старит. Не старый умирает,
а поспелый.
Молодые по выбору мрут, старые поголовно.
Годы не уроды. Не годы уроды, а люди.
Старших и в Орде почитают.
Молодой на битву, а старый на думу.
И стар, да весел, и молод, да угрюм.
И стар, да петух, и молод, да протух.
Старое дерево трещит, молодое летит.
Молодой журавль высоко взлетел, да низко сел.
Чего в детстве просим, то под старость бросим.
Старые дураки глупее молодых.
Старого пса к цепи не приучишь.
Летела муха-горюха да дунула в ухо стару
старику за нову новину.
Расходится старуха, так и не убаюкаешь.
Молодые дерутся — тешатся, старые дерутся —
бесятся.
Борода глазам (уму) не замена.
Борода с воз, а ума с накопыльник нету.
Смолоду прорешка — под старость дыра.
Сдружилась старость с убожеством: да и сама
не рада.
Старой бабе и на печи ухабы. Старые кости
перележиваются.
Только бы помолодеть, а уж знал бы, как
состариться.
Не годами стар, а норовом.
Молодость плечами покрепче, старость головою.
Молоденький умок, что весенний ледок.
Молод не добесится, так стар с ума сойдет.
Доброе дитя скорее пролжется.
Молод годами, да стар умом. Ум бороды не ждет*
Не спрашивай старого, спрашивай бывалого.
408
ВИДАЛЬ
дети-редины
Два сидня, два лежня, два поползня (дети).
Детки почаски, едят из одной чашки.
Не умела родить ребенка, корми серого теленка
(с лубочн. карт.).
Ласкай и кота, коли не родила дитя.
Много бывает, а лишних не бывает. Много есть, да
лишних нет.
Дети, дети, да куда ж мне вас дети?
С ними (с детьми) горе, а без них вдвое.
Матушкин сынок. Матушкин запазушник.
Засиженное яйцо всегда болтун (т. е. баловень).
Дочерьми красуются, сыновьями в почете живут.
Который палец ни укуси — все одно: все больно
(дети).
У княгини княжна (княжата), у кошки котя (котя-
та) — тоже дитя.
Свое дитя и горбато, да мило. Дитя хоть криво, да
отцу, матери мило.
Свой дурак дороже чужого умника.
Хоть по-старому, хоть по-новому, а все отец старше
сына.
Глупому сыну и родной отец ума не пришьет.
Дал бог рот сиротинке, даст и кусочек.
Не строй церкви, пристрой сироту!
Слепой щенок и тот к матери ползет.
Детям не жить, коли не умом да благословением
родителей.
Родная мать и высоко замахивается, да не больно
бьет.
Наемная рука хорошо бьет ребенка, да плохо ла-
скает.
Мать и бьет, так гладит, а чужая и гладит, так
бьет.
409
пословицы, поговорки, крылатые СЛОВА
грлмотл
Побольше грамотных, поменьше дураков.
Сперва аз да буки, а там и муки.
Како он — кон, буке ерык — бык, глагол аз — глаз.
Ер да еры — упали с горы, ерь да ять — некому
поднять.
Перо сохи легче. Грамотей — не пахарь (не работ-
ник).
Уела попа грамотка.
Вертит пером, что веретеном (что черт крючком,
хвостом).
Где чихнуть пришлось — запятая; где икнуть —
двоеточие, а где табаку понюхать — точка.
Голову срезали, сердце вынули, дают пить, еелят
говорить (перо).
Мал малышок, а мудрые пути кажет (то же).
Родился от плоти, а крови нет; грамоты не знаю,
а век пишу (то же).
Семя плоско, поле гладко, кто умеет, тот и сеет;
семя не всходит, а плод приносит (письмо).
ученье - наука
Идти у науки — терпеть муку. Без муки нет и
науки.
Корень ученья горек, да плод его сладок.
Не выучит школа, выучит охота. Сытое брюхо
к ученью глухо.
Учи других — и сам поймешь.
Хороша книга, да начетчики плохи.
Собаку съел, только хвостом подавился.
Не все пономари, а редко кто не званивал.
Голосом пляшет, а ногами поет.
410
ви.даль
Где верхом, где пешком, а где и на карачках.
Из печеного яйца живого цыпленка высидит.
И гладко стружит, и стружки кудрявы.
Ни в дудку, ни в сопелку.
Крой да песни пой — шить станешь, наплачешься.
Швец Данило, что ни шьет, то гнило.
Нырять он умеет, только выныривать не умеет.
И медведь костоправ, да самоучка.
И кует, и дует, и сам не знает, что будет.
Слепой курице все пшеница.
И не плотник, да стучать охотник.
Всяк годится, да не на всякое дело.
Все добро, да не всякому на пользу (ученье).
ум-глупость
Тупо сковано — не наточишь; глупо рожено —
не научишь.
Умному попу лишь кукиш покажи, а уж он и зна-
ет, какой грех.
И сила уму уступает.
Не копьем побиваем, а умом (т. е. уменьем).
Старые умники вымерли, а молодые
не нарождаются.
Ум любит простор. Ум городьбой не обгородишь.
Сила — ума могила. Сила ум ломает.
Женский ум лучше всяких дум. Худое дело, коли
жена не велела.
Видит око далеко, а ум (думка) еще дальше.
Голова прикована (приросла), а уму воля дана.
Складно думает, да подслеповато рожает.
Ждут Фому: чают быть уму.
Не говорит — ум копит; а скажет — нечего
слушать.
41Г
пословицы, поговорки, крылатые слова
Прямой, что дурной (глупый).
Да ты бы наперед подумал.— Пробовал, братец,
хуже.
Всяк умен: кто сперва, кто опосля.
Кабы мне тот разум наперед, что приходит опосля.
Глупый осудит, а умный рассудит.
Никак голова у тебя не с того конца зарублена?
В умницы попал, да из дураков не вышел.
Глуп по самый пуп, а что выше, то пуще.
Целых два чина: дурак да дурачина.
Дурак с дураком съедутся, ино лошади одуреют.
Дурак на дурака нашел, и вышло два.
Умом больно обносился. Не заплатана башка.
Тюх-тюх, перепентюх, 1В1Ыпентюх.
Он дурак прирожденный, самородковый, круглый,
зеленый.
Дураков не орут, не сеют, а сами родятся.
На Руси, слава богу, дураков лет на сто припасено.
Умный любит учиться, а дурак учить.
Наши дураки без пастуха бродят.
Ворона и за море летала, да вороной и вернулась.
С умом в ответе, а на дураке нечего взять.
Попа да дурака — в передний угол сажают.
Не будь дураков на свете, не стало б и разума.
Чужой дурак — смех, а свой дурак — стыд.
Умная ложь лучше глупой правды.
Он сошел с ума, да не со своего, а с чужого.
Глупому не страшно и с ума сойти.
Над дураками нет старосты. В роде дураков
старшего нет.
Дурак сам скажется. Дураку только волю дай —
скажется.
Лучше с умным потерять, чем с глупым найти.
412
ВИДАЛЬ
работа- праздность
Не работа сушит, а забота.
От нечего делать и таракан на полати лезет.
Спишь, спишь, а отдохнуть некогда (не дадут).
И дурак праздники знает, да будней не помнит.
Хорошо на печи пахать, да заворачивать круто.
В пашне огрехи, а на кафтане прорехи.
Работа с зубами, а лень с языком.
Голова удатна, да лень перекатна.
Где бабы гладки, там нет и воды в кадке.
Лень без соли хлебает. Лень одежу бережет.
Белые ручки чужие труды любят.
Лежа цела одежа, да брюхо со свищом.
Спать долго — жить с долгом.
Лежебоку и солнце не в пору всходит.
Даровой рубль дешев, наживной дорог.
Чай, ты устал, на мне сидя?
Вполплеча работа тяжела: оба подставишь — лег-
че справишь.
Не тяжело суму носить, коли хлеб в ней есть.
И с топора не богатеют, а горбатеют.
Свыше 30 000 пословиц и поговорок вошло в знаменитое собра-
ние В. И. Даля (1801—1872), из которых большая часть (25 000) за-
писаны им самим в живом бытовании. Это собрание В: И. Даля, как
и его классический «Толковый словарь», стали памятниками именно
живого великорусского языка. Это было то принципиально новое,
что внес выдающийся лексикограф в науку, не допуская в своих за-
писях никаких искажений и поправок.
Тексты публикуются по изданию: Пословицы русского народа.
Сборник В. Даля. В двух томах. М., 1984.
пословицы, поговорки, крылатые слова
с.влллксимов
крылатые слова
ваклуши вьют
Баклуши бить — промысел легкий, особого искусства
не требует, но зато и не кормит, если принять его в том
общем смысле, как понимают все, и особенно здесь,
в Петербурге, где на всякие пустяки мастеров не пере-
чтешь, а по театрам, островам и по Летнему саду их —
невыгребная яма. Собственно, незачем и ходить далеко,
но за объяснением коренного слова надобно потрудиться
хотя бы в такую меру, чтобы подняться с места, пере-
сесть в Москве в другой вагон и, оставив привычки ми-
лого Петербурга, снизойти вниманием до Нижнего Нов-
города. Нижним непременно и обязательно следует по
пути полюбоваться: стоит он того! Перехвастал он и ост-
рова и Поклонную гору, что под Первым Парголовом.
Красота его видов — неописанная. Есть у него соперник
в городе Киеве, да еще обе эти силы не меряли и не ве-
шали, а потому сказать трудно, кто из них внешним ви-
дом привлекательнее и красивее.
Если посмотреть на Волгу и ее берега со стороны го-
рода, хотя бы с так называемого и столь знаменитого
«откоса», то простор, разнообразие и широкое раздолье
в состоянии ошеломить и ослепить глаза, обессилевшие
в тесных и душных высочайших коридорах столичных
улиц и проспектов. Там, на Волге, на этом месте все есть,
к чему бессильно стремятся всяческие и все, вместе взя-
тые, театральные декорации, размалевывая прихотливые
изгибы реки, зелень островов и бледноватую синеву ле-
са, обыкновенно завершающие задние планы картины.
Все это здесь могущественно и величественно, как те две
реки, которые вздумали именно в этом месте начать обо-
юдную борьбу своими водами. На них — перевозный па-
ром, на котором установлено до двадцати телег с ло-
шадьми, и работают пароходы. И они, и этот уродливый
и большой дощаник кажутся ореховой скорлупой. До то-
414
свлшссимов
го высока гора и до того мелко, как игрушечные изде-
лия на вербах, вырисовываются на противоположном
низменном берегу церкви села Борок. Теперь оно уже не
оправдывает своего лесного названия: леса очень далеко
ушли в глубь синеющего горизонта. Но зато какие это
леса, те, которых не видно (но они еще уцелели там,
дальше, за пределом, положенным силе человеческого
взора), леса «чернораменные»: керженские, ветлужские!
Их редкий из читающих людей не знает. Ими вдохновил-
ся покойный знаток Руси П. И. Мельников (Андрей Пе-
черский) в такую меру и силу, что написанная им быто-
вая поэма сделала те леса общественным народным до-
стоянием, в виде и смысле крупного художественного
вклада в отечественную литературу.
Следом за ним на короткое время и мы заглянем сю-
да, в эти интересные леса, куда П. И. Мельников сумел
так мастерски врубиться для иных целей. В этих перво-
бытных дремучих дебрях, которые также начинают из-
живать свой достопамятный век, хотя, после П. И. Мель-
никова, и не осталось щепы, зато процветает еще «ще-
пеное» промысловое дело.
В самом деле, эти боры и раменья или совсем исчез-
ли, или очень поредели: много в них и обширных полян,
и широких просек, и еще больше ветровалов и бурело-
мов. Здесь производится издавна опустошительная по-
рубка деревьев на продажу, которой подслужилась
столь известная в истории староверья река Керженец.
В лесах этого Семеновского уезда Нижегородской губер-
нии издавна завелся и укрепился промысел искусствен-
ной обработки дерева в форме деревянной посуды, гово-
ря общепринятым книжным термином, или, попросту, за-
готовляется на всю Русь и Азию «горянщина», или ще-
пеной товар: крупная и мелкая домашняя деревянная
посуда и утварь. Сильный ходовой товар — лопаты, лод-
ки-долбушки (они же душегубки), дуги, оглобли, гробо-
вые колоды, излюбленные народом, но запрещенные за-
коном. Для разносных и сидячих торговцев с легким или
съестным товаром и для хозяйства — лотки, совки, об-
ручи, клепка для сбора и вязки обручной посуды — это
горянщина; и мелочь: ложки, чашки, жбаны для пива и
квасу на столы, корыта, ведра, ковши — квас пить, блю-
да, миски, уполовники и другие — это щепеной товар.
От этой мелочи и мастера точильного посудного дела на-
415
пословицы, поговорки, крылзаые слова
зываются «ложкарями». Они мастерят и ту ложку «ме-
жеумок», которою вся православная Русь выламывает
из горшков крутую кашу и хлебает щи, не обжигая губ,
и «бутызку», какую носили бурлаки за ленточкой шляпы
на лбу вместо кокарды. Здесь же точат и те круглые
расписные чашки, в которых бухарский эмир и хивин-
ский хан подают почетным гостям лакомый плов, обли-
тый бараньим салом или свежим ароматным гранатовым
соком, и в которые бывшая французская императрица
Евгения бросала визитные карточки знаменитых посети-
телей ее роскошных салонов.
Для такого почетного и непочетного назначения хо-
дит с топором семеновский мужик по раменьям, то есть
по сырым низинам, богатым перегноем. На них любит
расти быстрее других лесных деревьев почитаемое всю-
ду проклятым, но здесь почтенное дерево — осина. Оно
и вкраплено одиночными насаждениями среди других
древесных пород и силится устроиться рощами, имеющи-
ми непривлекательный вид по той всклокоченной, рас-
трепанной форме деревьев, которая всем осинам прису-
ща, и по тому в самом деле отчаянному и своеобразному
характеру, что осинова роща при сероватой листве, блед-
ная тенями. Ее сухие и плотные листья не издают при-
ятного для слуха шелеста, а барабанят один о другой,
производя немелодический шорох. Это-то неопрятное
и некрасивое, сорное и докучливое по своей плодовитости
дерево, которое растет даже из кучи ветровалов, из кор-
невых побегов и отпрысков, трясет листьями при легком
движении воздуха, горит сильным и ярким пламенем, но
мало греет,— это непохожее на другие странное дерево
кормит все население семеновского Заволжья. Полезно
оно в силу той своей природной добродетели, что желто-
вато-белая древесина его легко режется ножом, точно
воск, не трескается и не коробится, опять-таки к общему
удивлению и в отличие от всех других деревьев.
Ходит семеновский мужик по раменьям и ищет само-
го крупного узорчатого осинового пня, надрубая топором
каждое дерево у самого корня. Не найдя любимого, он
засекает новое и оставляет эти попорченные на убой лю-
тому ветру. То дерево, которое приглянется, мужик ва-
лит, а затем отрубает сучья и вершину. Осина легко рас-
калывается топором вдоль ствола крупными плахами.
Сколет мужик одну сторону на треть всей лесины, по-
416
с.в.млкеиллов
вернет на нее остальную сторону и ее сколет, попадая
носком топора, к удивлению, в ту же линию, которую на-
метил без циркуля, глазом. Среднюю треть древесины
в вершок толщиной, или рухлую сердцевину, он бросает
в лесу: никуда она не годится, потому что если попадет
кусок ее в изделие, то на этом месте будет просачивать-
ся все жидкое, что ни нальют в посудину. Наколотые
плахи лесник складывает тут же в клетки, чтобы проду-
вало их: просушит и затем по санному пути свезет их
домой. Эти плашки зовут «шабалой» и ими же ругаются:
«Без ума голова — шабала». Есть ли еще что дряннее
этого дерева, которое теперь лесник сложил у избы, ког-
да и цены такой дряни.никто не придумает,— есть ли и
человек хуже того, который много врет, без отдыха ме-
лет тсякий вздор, ничего не делает путного и мало на
какую работу пригоден?
Шабалы семеновский мужик привез в деревню «обол-
ванивать»: для этого насадит он не вдоль, как у топора,
а поперек длинного топорища полукруглое лезо и начнет
этим «теслом», как бы долотом, выдалбливать внутрен-
ность и округлять плаху. Сталась теперь из шабалы
«баклуша», та самая, которую опять надо просушить и
которую опять-таки пускают в бранное и насмешливое
слово за всякое пустое дело, за всякое шатание без ра-
боты с обычными пустяковскими разговорами. Ходит
глупая шабала из угла в угол и ищет, кого бы схватить
за шиворот или за пуговицу и поставить своему без-
делью в помощники, заставить себя слушать. Насколько
нехорошо в общежитии «бить баклуши» — всякий знает
без дальних объяснений; насколько не хитро сколоть
горбыльки, стесать негодную в дело блонь \ если тесло
само хорошо тешет,— словом, бить настоящие, подлин-
ные баклуши — сами видите теперь. Таких же пустяков
и ничтожных трудов стоило это праховое дело и в про-
мысле, как и в общежитии.
В самом деле, притесал мужик баклушу вчерне и
дальше ничего с ней делать не может и не умеет, так
ведь и медведь в лесу дуги гнет,— за что же баклушни-
ку честь воздавать, когда у него в руках из осинового
чурбана ничего не выходит? Впрочем, он и сам не хвас-
тается и даже совестится и побаивается, чтобы другой
1 Блонь — рыхлые наружные слои дерева,
14. «Гуси-лебеди» 417
пословицы, поговорки, крылатые слова
досужий человек не спросил: каким-де ты ремеслом про-
мышляешь? Однако с баклушника начинается искусство
токарное. Приступают к самому делу токари, ложка-
ри — мастера и доточники (настоящие) с Покрова 1 и
работают ложки до самой св. Пасхи. Вытачивают, кроме
осиновых, из баклуш березовых, редко липовых, а того
охотнее из кленовых. За ложку в баклушах дают одну
цену, за ложки в отделке — ровно вдвое. При этом оси-
новая ценится дороже березовой, дешевле кленовой. Да
и весь щепеной товар изо всех изделий рук человече-
ских— самый дешевый: сходнее его разве самая щепа,
но и так, судя по потребам, в безлесных местах, лезет
иногда ценою в гору. Если дешева иголка по силе и смы-
слу политико-экономического закона разделения труда,
то здесь около деревянной посуды еще дробнее разделе-
ние это, когда ложка пойдет из рук в руки, пока не ока-
жется «завитой» (с фигурной ручкой), «заолифленной»
(белилами, сваренными на льняном масле) и подкра-
шенной цветным букетом,— когда, одним словом, ее не-
зазорно и исправнику подложить к яичнице-скородумке,
на чугунной сковородке, с топленым коровьим маслом.
Для господ и сами ложкари приготовляют особый сорт:
«носатые» (остроносые) и тонкие, самой чистой отделки:
«Едоку и ложкой владеть».
Стоит у ложкаря его мастерская в лесу; это целая из-
бушка на курьих ножках, без крыши, только под пото-
лочным накатом и немшоная: лишь бы не попадал и не
очень бил косой дробный дождик в лицо и спину. В из-
бе дверь одна, наподобие звериного лаза, и окно одно
подымное, да другая дыра большая. В эту дыру просу-
нул хохломский токарь толстое бревно, насадил на том
его конце, который вывел в избу, баклушу и приладил-
ся к ней точильным инструментом. К другому концу бре-
вна, что вышел на улицу, прицепил ложкарь колесо, а к
нему привязал приученную лошадь: на нее если свист-
нуть, она остановится, если крикнуть да нукнуть, она
опять начнет медленно переставлять разбитые ноги. Ей
все равно: она знает, что надо слушаться и ходить, надо
хвостом вертеть, а иногда и сфыркнуть в полное наслаж-
дение и для развлечения. Тпру! — значит десять чашек
прорезал резец. Теперь другую баклушу следует насажи-
1 Покров — 1 октября.
418
СКМЛКСИМОВ
вать на дерево, а готовые чашки с того бревна-баклуши
будут откладывать другие. В третьих руках ложечная
баклуша так отделается, что станет видно, что это будет
ложка, а не уполовник. Четвертый ее выглаживает, пя-
тый завивает ручку; у шестых она подкрашенною су-
шится в печах и разводит в избе такую духоту и смрад,
что хоть беги отсюда назад и прямо в лес. Кто бы, одна-
ко, ни купил потом эту ложку, всякий сначала ее ошпа-
рит кипятком или выварит, чтобы эта штука была непо-
ганая, да и не липла бы к усам и губам.
Покупать у ложкарей готовый щепеной товар станут
«ложкарники», кто этим товаром торгует в посаде Го-
родце и селе Пурехе (в последнем главнейшим обра-
зом). Они умеют доставлять и продавать эти дешевые,
но непрочные изделия туда, где их успевают скоро из-
грызать малые ребята, делая молочные зубы, и ломают
сами матери, стукая больно по лбу шаловливых и бало-
ванных деток, привыкших дома бить баклуши.
лясы точлг
В тех же заволжских лесах, о которых было сказано
прежде и где бьют настоящие баклуши и вытачивают из
них бесконечного разнообразия вещи, также не обман-
ным, а настоящим образом «точат лясы, или балясы».
Там не ведут шутливых разговоров на веселое серд-
це в свободный час и досужее время, истрачивая их на
пустяки, или «лясы», на потешную или остроумную бол-
товню. Усердно и очень серьезно из тех же осиновых
плах точат там фигурные балясы, налаживая их напо-
добие графинов и кувшинов, фантастических цветов и
звериных головок, в виде коня или птицы: кому как
вздумается и взбредет на ум или кто как выучен с малых
лет. Работа веселая, позывает на песню и легкая уже по-
тому, что дает простор воображению и нередко руково-
дится рисунком, которым можно угодить, заслужить по-
хвалы и «на водку». Делается напоказ для похвальбы и
идет на украшение лестничных перил, поручней и т. п.,
все не в прямую пользу и не для всякого мужика, сколь-
ко его ни народилось на свете, а только для богатого и,
стало быть, тщеславного. В глазах ложкарей, приготов-
419
пословицы, поговорки,крылатые слова
ляющих нужные всем и полезные вещи, такое веселое за-
нятие кажется менее внушающим уважение за послед-
ствия, и точеные, на разный рисунок, столбики — пустя-
ковиной, сравнительно с ложкой, чашкой и уполовни-
ком. Лесной житель привык видеть в природе отупляю-
щее однообразие, и обязан всегда любоваться ее строгим
и хмурым видом, и среди ее жить чаще буднями, чем
праздниками. С другой стороны, на обоих оживленных
берегах Волги, среди открытого простора и бесконечно-
го движения, особенно «на горах», народились охотники
на яркие и пестрые безделушки, которым придают они
большую цену,— особенно богатые судохозяева.
Отвечая спросу и угождая вкусу поволжских богачей,
в среде семеновских токарей издавна завелся особый
сорт промышленников, которых и называли «балясника-
ми». Их досужеству обязаны были своей пестротой и
красотой все те суда, в особенности коноводки и расши-
вы \ которые плавали вдоль Волги. Когда они выстраи-
вались рядами во время макарьевской ярмарки в самом
устье Оки, вдоль плашкоутного наводного моста, выстав-
ка эта была действительно своеобразною и поразитель-
ною. Подобной в иных местах уже и нельзя было встре-
тить. Она местами напоминала и буддийские храмы с
фантастическими драконами, змеями и чудовищами. Ме-
стами силилась она уподобиться выставке крупных по
размерам и ярких по цветам лубочных картин, а все
вместе походило на нестройную связь построек старин-
ных теремов, где балкончики, крыльца, сходы й повалу-
ши громоздились одни над другими и кичились затейли-
вой пестротой друг перед другом. Идя по мосту с Ниж-
него Базара города на песчаный мыс ярмарки, нельзя
было не остановиться и можно было подолгу любовать-
ся всем этим неожиданным цветистым разнообразием.
Строгий, деловой и казенный вид однообразных па-
роходов, которые в последнее время, по американскому
способу, стали уподобляться даже настоящим много-
этажным фабрикам и заводам, сбил спесь с расшив и ко-
новодок до такой степени, что они теперь почти совер-
шенно исчезли. Исчезло с ними вместе в семеновских ле-
1 Коноводки — самые огромные и неуклюжие из всех волжских
судов, на которых держали сотню и более лошадей. Расшивы —
большие парусные суда.
420
е.кмаксимов
сах и специальное ремесло балясников, уступив место
подложным — тем ловким людям, которые «лясы то-
чат— людей морочат», хвастливыми речами «отводят
глаза и заговаривают зубы», а угодливыми поступками
берут города, то есть все то, чего не достигают другие
люди честным трудом и прямыми заслугами. Много та-
ких мастеров в больших городах и в высших сословиях.
лапти плетут
Лапти плести — в иносказательном смысле собствен-
но значит путать в деле и в разговоре. Так, по крайней
мере, разумеет сельщина и деревенщина («путает, словно
кашу is лапти обувает»). В городах применяют это выра-
жение к тем, которые медленно, вяло и плохо работают,
и применяют, пожалуй, также основательно, так как са-
мый хороший и привычный работник на заказ успевает
приготовить в сутки не больше двух пар. Легко плетутся
подошва, перед и обушник (бока); замедляется работа
на запятнике, куда надо свести все лыки и связать пет-
лю так, чтобы, когда проденутся оборы, они не кривили
бы лаптя и не трудили бы ног в одну сторону. Не вся-
кий это умеет. «Царь Петр (говорит народ) все умел де-
лать, до всего дошел сам, а над запятником лаптя заду-
мался и бросил. В Питере тот недоплетенный лапоть
хранят и показывают». Оправдывая таким неверным
сказанием самое немудреное дело на свете, предоставлен-
ное в деревнях ветхим старикам, которые уже больше
ничего не могут делать, народ около лаптя умудрился
выискать некоторые поучения, выдумал и пустил в обо-
рот еще несколько обиходных выражений. Из области
технических деревенских производств вообще взято до-
вольно выражений для живого языка и ежедневного ру-
ководства.
Кто шатается без дела и не находит места, где бы
найти работу и присесть за нее,— тот «звонит в лапоть».
Кто вдруг и сразу захотел сделать дело, да не вышло,—-
остался хвастливый ни при чем,— говорят тому в укор:
«Это не лапоть сплесть!» Обеднел кто по своей неосмо-
трительности, которая, однако, не возбуждает сожале-
ния. про того говорят, что он переобулся из сапог в лап-
421
пословицы, поговорки, крылатые слова
ти; а случается, что «переобувают» другие ловкие лю-
ди — товарищи в деле и в предприятии. На кого ничем
нельзя угодить, хоть разорвись,— на того «черт плетет
лапти по три года кряду». Собственно, «лапти плесть —
однова в день есть» — немного заработаешь, потому что
пара лаптей дороже трех и пяти копеек бывает редко, и
то подковыренная паклей или тем же лыком. Между тем
на этого явного и всеми основательно обвиненного врага
и злодея красивых и, по применению к общежитию, наи-
более полезных и дорогих деревьев истрачивается еже-
годно неисчислимая масса. Достаточно вспомнить, что
на лыки для пары лаптей обдирается три молоденьких
липовых деревца и что только в таком раннем возрасте
(до 4—6 лет) они способны удостоиться чести превра-
титься в обувь. Ее добрый мужик в худую пору изнаши-
вает в одну неделю в количестве двух пар.
Происходит это от умения ровно подбирать сплошной
ряд лыковых лент в дорожку по прямой черте, а также
и от добросовестного выбора только самых чистых лык.
Не всякое лыко годится в лапотную строку; отсюда и
распространенное выражение: «Не все в строку, не вся-
кое лыко в строку», обращаемое советом к тем, которые
чрезмерно взыскательны и строги, и к тем, которые не-
разборчивы в делах, расточительны до излишества в сло-
вах и т. п. «Не все лыком да в строку» — кое о чем мо-
жно и помолчать.
Пока еще дадут мужику возможность обуться в сапо-
ги и в том ему помогут, лапоть все-таки сохранит досто-
инство отличной обуви: дешевой, легкой для ходьбы по
лесам и притом зимою — теплой, а летом — прохладной.
Свалился он с ног на улице или увяз в грязи — не жал-
ко: слез терять не станут, а догадливая баба поднимет
на палку и поставит в огороде: начнет лапоть ворон и
воробьев пугать.
В старину едва ли не всюду, а теперь во многих глу-
хих местах, липовый лапоть играл почетную роль изме-
рителя земли при общинных переделах, когда малые
клочки хорошей земли имели важное значение для урав-
нения всех в правах владения или торжества общинной
справедливости. Пахари становятся один против друго-
го и, считая вслух, приставляют один лапоть к другому
непосредственно и так, чтобы передок головы одного
422
С.В.МЛКСИМОВ
приходился к запятнику (задку) другого. Поэтому и
пол-лаптя принимается в расчет, и двое соглашаются
«войти в один лапоть», и т. п.
в дугу гнут
Не в иносказательном, всем понятном, смысле, а в
прямом, породившем это общеупотребительное «крыла-
тое слово», дуги гнут не одни медведи, а те же простые
мужики-сермяги. Медведи в лесу дугу гнут — не парят,
а если переломят, то не тужат. Парит и тужит тот, кто
работает этот покупной и ходовой товар на базаре обыч-
но в то время, когда настоящий медведь, отыскавши ямы
в ветровалах, заваливается в них спать до первых при-
знаков весны. Зимой — временем, столь вообще власт-
ным в жизни нашего народа,— и дуги гнут, и колеса тут
же, по соседству, работают, и сами же собирают их.
Особых мест не представлено: самый промысел стал те-
перь кочевать, отыскивая подходящие леса в нынешнее
время их поголовного и бессовестного истребления. На-
пример, ильмовые 1 и вязовые дуги считались самыми
лучшими и предпочитались другим, а теперь там, где
владычествовало чернолесье (в серединной России),
илим, как говорят, ходит в сапожках, то есть можно еще
найти, но деревья оказываются никуда не годными:
всегда с гнилой сердцевиной. Поневоле стали обращать-
ся к ветле и осине. Осина и на этот раз нуждающихся
в ней выручает. В тридцать пять — пятьдесят лет воз-
растом та осина, которая вырастает на «суборовинах»,
или на возвышенных местах, прилегающих к настоящим
борам, не хрупка и прямослойна, а потому признается
годной; из нее гнут дуги и ободья. Но где же ей срав-
няться с высокими качествами древесины илима или вя-
за? Если живописному дереву-вязу задалась глубокая и
рыхлая, а в особенности свежая и сырая почва по низ-
менным пологостям рек и оврагов, он дает древесину
очень вязкую и твердую, крепкую и упругую. Ее трудно
расколоть; она не боится ударов и при этом прочна.
1 Илим, илем, ильма — берест, берестина, карагач; дерево, похо-
жее на вяз.
423
пословицы, поговорки,крылатые слова
С ней много хлопот столярам, но зато в изделье она кра-
сива и по темно-коричневому цвету ядра и по широкой
желтоватой заболони и хорошо при этом полируется.
На смену исчезающим вязам всегда, впрочем, годит-
ся и даже напрашивается ветла или ива различных по-
род и многочисленных названий (верба, ракита, бреди-
на, лоза, чернотал, шелюга и т. д.). По России она рас-
пространена повсеместно, а в средней полосе, где умеют
гнуть дуги и полозья, она является в наибольшем коли-
честве. Ивушка зато воспевается в песнях чаще прочих
дерев, потому что докучливо мечется в глаза: по лесам
между другими деревьями, по рекам, оврагам, на выго-
нах, по сырым покосам. Может она расти на сухих пес-
ках и беспременно лезет в чистые мокрые болота, при-
чем растет необыкновенно скоро: даже срубленный пень
быстро покрывается множеством молодых побегов. Вот
почему и дуга — чаще ветловая, уподобляемая весьма
образно в живом народном языке человеческой неправ-
де: «Если концы в воду, так середка наружу; когда се-
редка в воде — концы наружу».
За то, что эти деревья упруги, с ними обычно посту-
пают так. Сначала непременно парят. На это дело го-
дится всякая жарко натопленная банька, а где уж этим
промыслом живут и кормятся, там относятся к делу
с большим вниманием и почтением. Там гнут дугу на
две руки: либо на котловой, либо на огневой парке. Для
этого приспособлены и особые заведения: простой дере-
вянный сруб, смахивающий на плохую избенку, аршина
на два в ширину. На потолке навалено земли и дерна,
сколько он сможет сдержать, а сквозь стены внутрь про-
ведены две слеги и прорублена дыра с дверкой, чтобы
можно было пролезать. В оконце мужик влезет, на сле-
гах уложит вязовые кряжи, на полу зажжет поленья
дров и вылезет вон чернее черта. Дверцу в оконце он за
собою запрет. Дрова тлеют, а кряжи млеют. Ветлы и
вяз так распариваются, что гни их потом, куда хочешь.
Это огневая парня. А если налить водой котел, подло-
жить под него огонь и заставить пустить пар также в
наглухо закрытую парню, то и сыр-могуч дуб сдается:
придвигай теперь станок и сгибай дерево — не сломится.
Свяжи только концы веревкой, да даже хотя бы и моча-
лом (ценой всего на копейку), и оставь лежать: кряж
попривыкнет, слежится, ссыхаясь и замирая так, как ты
424
с.в.млксимов
—.—— „ „.at,-—. - . ------------г
того хочешь. Когда дуги остынут, их обтесывают топо-
ром, потом проходят скобелью, затем просушивают
в теплых избах. На просушенных можно уже вырезать
всякие узоры, а затем и кольцо продеть, и колокольчик
повесить. На охотников, сверх того, приготовляется кра-
ска из коры крушины 1 (которую кое-где, кстати, назы-
вают «кручиной»). Толкут ее в порошок и разводят ки-
пятком: выходит оливковый цвет. В расписной кичливой
дуге и не узнаешь теперь красивого вяза и величествен-
ного, гордого и могучего дуба.
Беспутный
«Не быть в нем пути»,— говорят про такого челове-
ка, который явно не встал на прямую дорогу, обычно
ведущую к цели, а выбрал или «попал на неправый, кри-
вой или ложный путь житейский», как выразился Даль
и подкрепил общеизвестными живыми изречениями:
«Идешь по беспутью к погибели своей», «На беспутной
работе и спасиба нет». К нашим удельным князьям при-
ходили с воли свободные люди, бояре-дружинники,
и нанимались к ним на службу двояким способом: на-
всегда — служить до смерти или на время, «сколь пожи-
вется». Первые получали «кормленье» — право собирать
известную часть доходов не только с городов, но и с це-
лых волостей. Вторые — мелкие бояре — получали раз-
ные должности при дворе, где и служили в разных чи-
нах, пользуясь за службу содержанием или жалованием
(то есть что пожалует князь) с каких-либо доходных
своих статей, смотрели — что теперь называется — из
«чужих рук», а не брали, как первые, своею «властною
рукою». А так как современное слово «доход» в старину
называлось «путем»1 2, то и княжеские наемники этого ро-
да получили прозвище «путных», или «путников». Иные
прямо оправдывали свое звание тем, что разъезжали по
поручениям князя, обычно провожали и охраняли в до-
рогах во время переездов княжеские семьи, но вообще
они были на каком-нибудь «пути». Одни собирали на
1 Крушина — хрупкое дерево.
2 Так и писали: «отдали землю на льготу, да в том ему и путь»
(Прим. С. В. Максимова).
425
пословицы, поговорки.крылатые слова
бойких проездных дорогах «мыт» и пользовались дохо-
дом от сбора пошлин за товары, провозимые по земле
князя. Другие держали путь, по владениям князя для
сбора ко двору съестных припасов с сел и деревень1
(это «стольничий путь»). «Окольничий» при походах и
разъездах царских посылался вперед и приготовлял ста-
ны, или места царских установок. У царя Алексея ука-
зан был «сокольничий путь», то есть состоял при дворе
чиновник, ведавший охоту, и имелись под его рукой рас-
сыльные, собиравшие по дальним волостям соколов, кре-
четов и иную ловчую птицу. Лица, занимавшие подоб-
ные должности, так и назывались: «боярин с путем, со-
кольник с путем» и т. п. До строгих времен собирателей
земли — московских царей — у «путных бояр» остава-
лась в силе и праве «вольная воля». Высмотрев более
богатого и тароватого князя, охочего в посулах, уходили
к нему. Здесь такие «послуживцы» получали поместья;
так, между прочим, народились из них помещики на сво-
бодных землях вольного Новгорода, когда их стал раз-
давать Иван Третий. Вообще этот класс людей был по-
движным (они даже не обязаны были сидеть в городе).
Впоследствии многие из них домотались со своим воль-
ным правом, переходя с места на место, до того, что со-
шли на очень низкую и незавидную степень. В Литве,
например, они заняли у панов должности управляющих
имениями, стали приказчиками, войтами и даже прямо
слугами. Оставшимся при старинном праве и звании
«путных» довелось очутиться без прежних почетных пу-
тей, а при неудачах в жизни без промыслов было удоб-
но и легко стать совсем «беспутными» в современном
обидном смысле. Неимение определенных занятий все-
таки главным образом зависит от того, что у таких лю-
дей и в личном характере «не было проку».
нет проку
Когда пришельцы-дружинники давали удельным
князьям поручные записи служить ему самому и его де-
тям и не отъезжать ни к кому другому, то им, как ска-
1 Даже у вольного Новгорода из глубокой старины приписыва-
лись волости «на путь тысяцкого». (Прим. С. В. Максимова.)
426
СКМДКСИМОВ
зано, давались «в кормленье» и целые города, и большие
волости. Это были надежды за клятвою, данною либо
«по рукам» (на личном доверии), либо за порукою силь-
ных и влиятельных людей (каковы были митрополиты и
духовные владыки стольных городов), и крепки на месте
за крестным целованием, также с записью. Эти бояре
назывались большими, в отличие от меньших путных,
и «введенными». Тут были и приезжие из Литвы или с ве-
ликокняжеских русских столов, и владельцы значитель-
ных уделов. Из этого-то иерархического беспорядка, при
совместном служении у московских князей, и выроди-
лось самобытное явление нашей истории — местничест-
во, созданное предками «отчества», дававшее поводы
считаться преимуществами рода, а не личным качеством
и заслугами. Стало очень важным и щекотливым право,
«кому с кем сидеть и кому над кем сидеть» в советах
и думах.
Кормление им давалось «с правдою» и «без правды»,
то есть с наростом обычных доходов, еще право суда с
теми пошлинами, которые полагались за разбирательст-
во, решение дела и приговоры. Иным, сверх того, жало-
вались поместья в вотчину с правом перехода из едино-
личного в потомственное владение. Можно было эти вла-
дения продавать, обменивать на лучшие земли, дарить
излюбленному человеку, отдавать в закуп для молитв по
грешной душе своей честным монастырям. Этот способ
пожалования сел и деревень назывался отдачею
«в прок». Такие счастливцы на свои пустые земли могли
звать к себе рабочих людей и «добрых»: свободных от
тягол (обязательств ранних) и «не письменных» (нигде
не приписанных). Этим жилось привольно: кормленье
шло впрок. Вся суть его заключалась в том, чтобы быть
сытыми, на что они сами указывали великим князьям,
когда обращались с жалобами, говоря с полною откро-
венностью. Так, двое бояр (один русский, другой литов-
ский выходец), назначенные вдвоем на один город, били
челом, что «им обоим на Костроме сытыми быть не
с чего». А чтобы сытыми быть, посланные на кормленье,
вместо того чтобы тем городам и волостям расправу и
устой делать и всякое лихо обращать на благо, чинили
злокозненные дела, не были пастырями и учителями, но
сделались гонителями и разорителями. Бывало так, что
один выпросит у горожан на себя «посул», а потом по-
427
ПОСЛОВИЦЫ , поговорки. KpbLWbie СЛО|Д
требует еще и на жену. И «вошло в слух благочестиво-
му государю, что наместники и волости многие города
учинили пусты», разбежался народ кто куда: иные кре-
стьяне разошлись по монастырям бессрочно и без отка-
зу, другие разбрелись безвестно. Деревни запустели,
и наместника и пошлинных людей, уцелевших на местах,
прокормить нельзя: нечем. Между тем наместник и во-
лости были «честнее» воевод (то есть, по старинному
значению, чином и заслугами и в общественном и госу-
дарственном положении стояли гораздо выше),— чего
же могли ожидать от них, более низких, самые малые
черносошные? «Великого князя (отвечают иные жало-
бы) половиною кормят, а большую себе берут»; по вы-
ражению Ивана Грозного, «от слез и от крови богате-
ют». Воеводы наезжали не только с детьми, но и с род-
ственниками, а так как им была и честь большая, и корм
сытый, то они привозили с собою всякую челядь, боль-
шую дворню. Сверх того, около них же пристраивались
с площадей оскуделые люди — подьячие, которые,
в свою очередь, «кормились пером». Всем посадские лю-
ди несли корм: и деньгами, и пирогами, говядиной и ры-
бой, вином и сальными свечами, лошадям овсом, и т. д.
в бесконечность. Кормленщики разъедались, и чем боль-
ше они кормились от Москвы, тем необузданнее дейст-
вовали. Мирские люди тех мест нередко вызывались да-
же на самоуправство, оправдываясь про себя тем, что
«до бога высоко, а до царя далеко», «и лаяли» воевод
и «хаживали на них бунтом». Пробовали воевод указа-
ми смирять, сокращая поборы, ограничивая припасы.
Петр Великий «шельмовал» их, но только один из них
высветлел на темном фоне старинного народного быта.
То был Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин — лю-
бимец царя Алексея: он не хотел кормиться на псков-
ском воеводстве, а всемерно старался поднять благосо-
стояние города. Все остальные были на один образец,
как образно показано в драме А. Н. Островского. На
вопрос о том, какой будет новый воевода, сказано отча-
янно безнадежным голосом из толпы молодых посад-
ских: «Да, надо быть, такой же, коль не хуже». Когда
спознали, что и в воеводах нет пути и не было проку, то
есть ни добра, ни пользы, это звание в 1764 году совер-
шенно отменили.
428
С.В.МЛКСИМОВ___________________
______________________________________________.... ...__ »J _ • ' . .. - - — -.. -
правда в ногах
Хотя пословица и укрепляет в том бесспорном убеж-
дении, что в ногах правды нет, однако в недавнюю ста-
рину ее там уверенно, упорно и с наслаждением искали
наши близорукие судьи с примера, указанного татар-
скими баскаками. Сборщики податей, а впоследствии
судные приказы, взыскивавшие частные деньги и казен-
ные недоимки, ставили виноватых на правеж, то есть ис-
тязали. По жалобе заимодавца приводили должников
босыми. Праведники, то есть пристава или судебные слу-
жители, брали в руки железные прутья и били ими по
пятам, по голеням и икрам (куда попадет). Били с того
самого времени, когда приходил судья, до того, когда он
уходил домой.
Били доброго молодца на правеже
В одних гарусных чулочках
И без чоботов,—
говорит одна старина-былина. Бивали так новгородских
попов и дьяков «на всякий день от утра до вечера не-
щадно». Чаще всего ограничивали срок битья согласием
должника заплатить долг или появлением поручителя.
Бирон казенные недоимки, накопившиеся от неурожаев,
вымогал тем, что в лютую зиму ставил на снег и все-та-
ки в отмороженных ногах бесплодно искал правды. Ста-
ли толковать: «душа согрешила, а ноги виноваты» и
«в семеры гости зовут, а все на правеж». Истязуемые
умоляли безжалостных заимодавцев: «Дай срок, не сбей
с ног!» Бессильные и безнадежные, когда «нечем было
платить долгу, бежали на Волгу». Все эти болезненные
вопли и бессильные жалобы ушли в пословицы и с уни-
чтожением правежного обычая приняли более смягчен-
ный смысл. Плачевный вывод из суровой практики ста-
рых времен погодился в нынешние времена лишь в шут-
ливый и легкий упрек доброму приятелю. Стали уверять,
что «в ногах правды нет» тех, которые, придя в гости,
церемонятся, не садятся Ц Точно так же: «дай срок, не
1 И. М. Снегирев говорит, что в буквальном своем значении и в
свое время пословица эта заменяла нынешнюю: «На нем взятки
гладки», то есть ничего с него взять нельзя, напрасны и мучитель-
ные домогательства, как бесцельны и настойчивые просьбы. (Прим.
С. В. Максимова.)
429
пословицу, поговорки, крь1латые слова
сбей с ног» обращают теперь к тем, кто в личных расче-
тах торопит в работе, понуждает на лишние усилия
сверх ряды и уговора в тяжелом труде, затеянном либо
на срок, либо в самом деле наспех, и т. д. Над упразд-
ненным правежем начали уже и надсмеиваться в глаза
заимодавцам: «На правеж не поставишь!» (не что возь-
мешь!) Какая же, в сущности, правда в ногах? «В пра-
веже не деньги», то есть иск по суду мало надежен,—
сознательно говорят и в нынешние тяжелые времена
всеобщего безденежья.
правд* гслдя
Александр Невский сказал: «Не в силе бог, а в прав-
де», а русский народ говорит: «И Мамай правды не
съел». Однако на всем свете, по всенародному убежде-
нию, правду говорят только дети, дураки да пья-
ные. В самом деле, многие ли ищут истину и любят
правду?
К слову: в последних двух словах, при некотором об-
условленном сходстве, есть существенная разница. Ис-
тина — «все, что есть», что справедливо, верно и точно,
является достоянием человеческого разума, или, гово-
рится, истина от земли, в смысле правдивости и право-
ты, а правда с небес, как дар благостыни. По объясне-
нию В. И. Даля, истина относится к разуму, а добро или
благо — к любви, нраву и воле. Благо во образе, как в
форме, достойной понимания, есть истина. Свет пло-
ти — солнце, свет духа — истина. Истина же во образе,
на деле, во благе и есть правда, как правосудие и сама
справедливость, суд по правде. По Псалтырю «истина от
земли воссия, а правда с небес притече». Истина прису-
ща только богам (ее-то и не знал Пилат и громогласно
просил объяснения); стремиться к истине — значит же-
лать быть добродетельным. Вот почему она встречается
так редко. Да и правда, будучи не нагою, не дерзает
явиться в свет иначе как прикрытою ложью, чтобы, по
русскому выражению, не колоть глаз, то есть не возбу-
ждать ненависти. Правда не так сладка людям, как пло-
ды заблуждения и обманов, да притом же ее трудно про-
430
С.В.МДКСИМОВ
верить, а потому и народный совет: «С нагольной прав-
дой в люди не кажись». Нагая правда, то есть прямая,
без обиняков, не на миру стоит, а по миру ходит, то
есть не властвует людьми, не начальствует над ними,
а, истомившись, сама лжи покорилась. Всякий правду
хвалит, ищет, любит, знает, да не всякий ее сказывает,
в том убеждении, что и хороша святая правда, но в лю-
ди не годится. Пробовала правда спорить с кривдой, да
свидетелей не стало, а сталось так, что у всякого Павла
оказалась своя правда, и все оттого самого, что она жи-
вет у бога. Если хороша эта правда-матка, так не перед
людьми, а все же только перед одним богом. И трава
перекати-поле, подхваченная ветром, унесла на себе кро-
вавые следы, которые обнаружили убийцу, и ракитов
куст тем же способом за правду постоял, но все-таки
правде в людях нигде нет места, и не по той же, в са-
мом деле, причине, что она ходит нагишом. Ее уж
с древнейших времен, когда настояла надобность изоб-
ражать в лицах, попросту изображали голою (отсюда
и русское выражение: «Правдолюб — душа нагишом»).
Ввиду господствующей лжи современные любители и
искатели правды советуют одно утешение — в молчании
с убеждением и верою, что правда все-таки есть на све-
те. «Все в нем минется, а правда останется». Под при-
крытием лжи можно долго изловчаться, однако до тех
пор, пока не грянет гроза, очищающая и освежающая
воздух, и не разразится буря, ломающая все гнилое и
попорченное. «Правда есть, так правда и будет» — го-
ворит пословичная народная мудрость.
грех пополам
С грехом пополам бывает такое дело или даже самая
жизнь, что можно выразить также словами: кой-как,
так-сяк, с примесью добра и худа, горя и радости, до-
вольным быть нечем, а, впрочем, ничего — не жалуем-
ся, а терпеливо сносим: от греха не уйдешь. Грех попо-
лам — это уже совершенно другое. Пополам с водою и
молоко рыночное продается, пополам делят, по обычаю,
и общую находку, а «озорники все рвут пополам да на-
431
пословицы, поговорки, крылатые слова
двое». Несогласные семейные наследство делили: попо-
лам перину рубили, не смотрели на то, что давно уже
сложилась насмешка на таких людей: «Кувшин попе
лам — ни людям, ни нам». Пополам также люди торгу-
ют, то есть работают на складочный капитал соединен-
ными силами находчивого ума и налаженной опытом
привычки. Впрочем, с такими приемами и воры мошен-
ничают и крадут. В лавке торговец за свой товар запра-
шивает, покупатель дает свою цену, конечно, меньшую.
Между посулом этим и запросом образуется таким обра-
зом разница. Она уменьшается по мере того, как сопер-
ники борются, слаживаются каждый на своих резонах.
Выходит так, однако, что разность все еще такова, что
им ее не осилить: тому и другому тяжело и невыгодно,
а желательна сделка ради знакомства и других добрых
чувств. Вот тогда-то эта разность оказывается «грехом»,
в смысле помехи, которую и решаются, с обоюдного со-
гласия и по взаимному уговору, рубить на две равные
половины, как бы бревно или полено, попавшие под но-
ги и мешающие ходу.
Таково самое простое, всем известное толкование
этого выражения. Нередко каждому доводилось даже
применять толкование его на деле, но у нас имеется
про запас другой повод, чтобы указать иные применения
греха пополам. В народной русской жизни здесь важно
то, что этот обычай перешел в судебные разбирательст-
ва при исках и тяжбах: суды решают платить ответчику
только половину той суммы, которая с него ищется. Так
на Дону у казаков и таких же сибирских казаков (ир-
тышских). Во-вторых, этот обычай упоминается еще
в эпических песнях. Так, например, Илья Муромец гово-
рит своему крестному отцу:
Батюшка крестный Самсон Самойлович,
Покажи ты половину греха на меня.
У донских казаков в случае погибели скота во время
езды, пастьбы или в случае недостатка доказательств
для решения споров станичный суд определяет платить
ответчику только половину той суммы, которая с него
ищется.
432
с.в.мдксимов
БДОКГЬСЯ
С древнейших времен Руси побратимство умело вы-
ражаться в особом слове и оригинальном обычае «кре-
стового брата». Совершенно чужие люди обменивались
тельными крестами и обязывались на всю жизнь взаим-
ной помощью и дружбой, более крепкими узами, чем те,
которые существуют между кровными родными. Обме-
нявшись, крестились и обнимались, называясь потом
«побратимами» и «посестрами». Не так давно в бурлац-
ких артелях заболевший рабочий, которого обычно бро-
сают на дороге на произвол судьбы, если имел кресто-
вого брата, был обеспечен. Побратим, несмотря на все
тяжелые невыгоды остановки, хлопотал о больном, пока
тот не поправится и не удастся его пристроить к какому-
нибудь делу. Этот же обычай приладили русские люди
к инородцам, наиболее оказавшим способности и заявив-
шим стремление к обрусению (в особенности вотякам).
Однако похвальным обычаем злоупотребляли, пользуясь
беззаветной искренностью и простотой полудикарей, то
есть делались побратимами на те случаи, где предпола-
гался перевес выгод и услуг, и представляли держаться
обычая, когда он начинал стеснять. На этот случай со-
храняется много забавных анекдотов. Однако в этом
христианском обычае чисто русского происхождения (те-
перь, кажется, совершенно исчезнувшем) нельзя не ви-
деть одного из действенных средств к тесным сближени-
ям с аборигенами дремучих лесов на всем пространстве
колонизационного движения русского племени. Брата-
лись — и плотнее садились на новых землях.
чур меня
Идут или едут несколько человек в товарищах по од-
ной дороге. Зазевавшийся и неосторожный путник, ранее
проходивший тут, обронил какую-нибудь вещь. Вещь эта
валяется забытою, и кто-нибудь другой ее непременно
подымет. Хозяин оброненной вещи, видимо, не спохва-
тился о своей потере и не возвращался ее отыскать и
взять. Взять чужое, конечно, все равно что украсть; от
433
пословицы, поговорки, крылхгые слова
такого греха избави бог всякого человека. Все так и ду-
мают: «Нашел, да не сказал — все равно что украл».
Чужую, однако ж> вещь, которая валяется на проходном
пути, велят считать за находку: не искал, а набрел на
нее неожиданно. Это бывает так редко, что всякому при-
ятно зачесть за особое свое счастье: «бог послал». Если
бы вернулся хозяин, объявил, представил доказательст-
ва — бесспорно, чужую вещь отдать надо. Отдать ее сле-
дует и в том случае, когда бы можно было разыскать
владельца; да где же его уследить в незнакомом месте,
в целой толпе неизвестных прохожих людей, между ко-
торыми всегда можно рассчитывать на обманщика? Он
вклеплется, назвав чужую вещь своею. Всего же чаще
случается так, что лежит чужая потеря среди чистого по-
ля, в бесследном перелеске и на проезжей дороге.
Хотя находке и не велят радоваться, как об утрате
горевать, однако кому же ее взять, когда шло несколько
человек? Из глубокой старины установлено так, что, ес-
ли спутников двое, находку надо делить пополам с то-
варищем. Не всегда это бывает легко и возможно (смо-
тря по вещи). Если шли втроем, впятером и разделить
никак нельзя, да и из деленого каждому почти ничего не
достанется и вещь может быть дележом испорчена, в це-
лом же виде она кому-нибудь очень бы погодилась,—
как поступить? На этот-то раз выручает одно только сло-
во, этот самый «чур».
«Чур одному!» — спешит выговорить тот, который
первый заметил находку. Этим запретным словом он
бесспорно и бесповоротно заручил ее за собой как не-
раздельную собственность: «Чур одному — не давать ни-
кому». И чтобы вконец было верно слово на деле, к на-
ходке притрагиваются рукой. «Чур чуров и чурочков мо-
их!»— говорят при этом в Белоруссии.
У белорусов это слово во множественном числе отно-
сится ко всем тем вещам и предметам, которые, будучи
приговорены словом «чур», как присвоенная находка,
становятся для всех запретными, являются собственно-
стью единоличною, а не общественною. Клады, например,
спрятанные в земле, считаются общим достоянием всех
ищущих, но остаются собственностью того, кто умеет
«чуроваць» (по белорусскому выговору), то есть словом
«чур» ослаблять и разрушать волшебную силу наложен-
ного запрета или очарования. «Чурую землю, воды
434
С.В.М&КСИЛЛОВ
и гроши»,— говорится в местных сказках. Например, та-
мошний рыбак из тверских осташей, ведомых и искусных
истребителей озерной рыбы, никогда не возвращается
с ловли с пустыми руками. С белорусом случается про-
тивное, потому что бородатый осташ в кожаном фарту-
ке зачурал во всей стране для себя все рыбные места,
все подводные тайники. Как «чаровник», он видит даже,
где подо льдом кучатся лещи, спят щуки и т. д. Осенней
порой, когда небо покрывается черными облаками, ос-
таш уверенно бросает в озеро сети. Буря вздымает вол-
ны, покрытые пеной, а он, как нырок: то появится на
ребре самой большой волны, то низвергнется в кипящую
бездну; только и видно, как крутятся над ним крикливые
птицы-рыбалки. Он знает, что иные породы рыб ловятся
только в непогодь, другие — когда тихо и ясно, а потому
зовет ветры на озеро, волнует воду, поднимает и беспо-
коит рыбу, а когда этого не нужно ему, он гонит ветры
прочь и возвращает на землю день ясный. Такова сила
чарования, ведомая практическим великороссам, по по-
нятию суеверных белорусов.
«Чур пополам, чур вместе»,— торопятся выговорить
все товарищи, если все увидели находку разом или ког-
да ранее усмотревший ее не успел или не догадался
ее «зачурать», то есть заповедать. По этой причине
скорее чурают ее, доколе кто не увидал,— вся тайна и
все права в этом. Обыкновенно же поступают так, что,
по взаимному соглашению, обязывают того, кто возь-
мет себе находку, платить соответственную долю това-
рищам.
Зачурованные, то есть чуром приговоренные, присво-
енные находки на этом основании называются также
«чурами». А тех людей, которым находками случайно
посчастливило в жизни, зовут «чураками».
По народному поверью, помогало слово «чур» с неиз-
вестных времен тем, кто находил клады, то есть зары-
тые в земле сокровища. Зарывались клады с зароками,
например на три головы молодецкие, на сто голов во-
робьиных и т. п. Три головы должны погибнуть при по-
пытке овладеть кладом — следующему по счету, четвер-
тому, он обязательно достанется.
Надо зарок знать и притом помнить, что клад стере-
жет злая сила — нечисть. Когда клад «присумнится», то
есть выйдет наружу и покажется блуждающим огонь-
435
пословицы поговорки, 1фылугые слова
ком, и выговоришь зарок, черти начнут стращать, отби-
вать клад. Тут слово «чур» и очерченный круг только
одни и выручают, спасая от мучений.
По народному верованию, на архангельском Севере
клады даются только тем, которые «не обманывают бо-
га», то есть кто, заприметя клад, скажет три раза: «Чур
мой клад с богом пополам». Это значит, что дан твер-
дый обет половину из открытого отдать на доброе дело
или в пользу церкви.
«Чур меня!» — говорят (и вслед за тем спешат поло-
жить на себя крестное знамение) те люди, которых по-
ражает какое-нибудь неожиданное явление: не расшиб-
ло бы чем, не убило бы как-нибудь.
Каждый из нас с ранних детских лет хорошо помнит,
насколько важно было в товарищеских играх оставить за
собою занятое место, хотя бы в игре в медведя, или ос-
тавить себя безопасным от ударов и от «ожогов», напри-
мер в игре мячом (в «лапту»), на рюхах (в «городки»).
Кому надо отойти по какому-нибудь частному поводу в
сторону, вне порядка игры, тот обязан оговориться:
«Чур моя ямка, чур мое место, чур меня!» Зачуровав-
шись, ровно как и заговоренное место — становятся свя-
щенными и неприкосновенными, как бы и впрямь какая-
нибудь важная пограничная собственность.
Путник в дороге, догнавший другого пешехода, доб-
рым приветом «мир дорогой» зачуровывает, заговарива-
ет его в свою пользу: вместе идет, коротает время, что-
бы не было скучно, сокращаются расстояния, меньше
чувствуется усталость и проч.
Деревенские колдуны-обманщики и знахари-лекаря,
действуя на воображение, опутанное в туманную сущест-
венность, вызывают или нечистых духов, или темные
врачебные силы такими заговорами и мольбами, в кото-
рых неверующий человек не найдет никакого смысла.
Эта бессмыслица в суеверных людях даже увеличивает и
страх и веру. Когда ловкие и опытные колдуны видят,
что воображение верующих достаточно напугано, они
выговаривают страшное слово: «Чур меня, чур!» Этим
они желают показать, что нечистая сила уже явилась,
невидимо присутствует тут, у него за плечами, и готова
творить всякое зло. Но колдун, сильный человек, ее об-
уздывает, останавливает одним этим могучим словом
436
свмлксимов
«чур меня, чур», то есть не тронь меня, не смей тронуть,
в то самое время, когда нежить готова кинуться на лю-
дей и натворить разных бед и напастей. За проговорен-
ным же словом все стали безопасны и неприкосновенны,
как за каменной стеной, потому что заручены вызванным
добрым духом, всегда готовым на помощь, чуром: они
«зачурованы» — заговорены от нечистой силы. Для пу-
щей уверенности в том колдуны обратившихся к ним за
помощью очерчивают кругом, за который уже не посмеет
заскочить самый бойкий и дерзкий чертенок. Велика си-
ла этого слова, и им пользуются все суеверные люди
с древнейших времен и повсеместно. Народ твердо убеж-
ден в том, что от нападения вражьей силы только тем и
избавиться можно, если поспешить очертить вокруг себя
круг, хотя бы перстом или палкой, и заручиться загово-
ром, и оградиться криком «чур меня!».
Таким образом, немудреное слово неважного бога
живет на русском белом свете заведомо вторую тысячу
лет. Всякому делается известным оно с младенчества и
пришедшему в зрелый возраст напоминает дорогое и зо-
лотое время детства, весну человеческой жизни.
песни игрэть
Когда бродил я во Владимирской губернии, в Вязни-
ковском уезде, по офенским деревням, для изучения бы-
та и для сбора искусственного словаря этих бродячих
торгашей, пришлось недели две прожить в селе Холуе,
где пишут иконы яичными красками. Меня начала там
одолевать скука. Я повадился ходить на мельницу на ре-
ке Тезе, где молодой парень-мельник, проторговавшийся
на мелком товаре, охотливо за штоф пива сказывал
офенские слова новые и исправлял прежде пойманные и
записанные. Раз он пожалел меня:
— Ты что в кабак не зайдешь? Скучно тебе! А там
чудесно «песни играют». Теперь офени, перед нижего-
родской ярмаркой, домой поплелись: каких только песен
они из разных-то местов не натаскают! Друг дружку пе-
ребивают, друг перед дружкой хвастаются. Расчет полу-
чили — им весело. Сходи в кабак!
437
пословицы, поговорки, крылатые слова
На этот раз впервые остановилось мое внимание на
странном выражении «играть песни», когда они в самом
деле поются. Слышалось это выражение и прежде, но, по
обычаю, бессознательно пропускалось мимо ушей, хотя
в этой упорно неизменной форме оно настойчиво повто-
рялось всюду в иных местах.
Когда архангельский Север развернул свою многооб-
разную и многострадальную жизнь и потребовал вдум-
чивых габлюдателей, напросилась и песня, тогда еще
там не совсем испорченная. Местами, в виде обрывков,
она была на устах и в действии, вызывая игру и требуя
движений. Хотя к балалайке успела уже, для голосовой
поддержки, пристроиться привезенная с Апраксина рын-
ка гармония, но еще можно было слышать в перебое ее
хриплых тонов сиповатые звуки извековной дуды —
«сипоши», которая в Поморье так и называлась («си-
погхой»).
Первая «игра песен», которую довелось наблюдать,
были «вечерковые», или, по времени года, святочные.
В тесной и душной полутемной избе разыгрывался «за-
инька», сохранившийся с глубокой старины, заманчивый
своей классической простотой, повсюдный и любимый
до докучливости, немудреный напевом, небогатый вымы-
слом: «Где ты был-побывал?» Что бы ни рассказывал
про него ответный хор, взвившиеся за руки пары молод-
цов и девушек неустанно кружились; при конечном стихе
кружились еще быстрее, подпевали возможно скорее и
живее, почти бормотали. За «заинькой» играли «стари-
цу». На сцену выходила девушка и садилась в кругу хо-
ровода. Парень ходил кругом и пел: «Вкруг я келейки
хожу, вкруг я новыя хожу,— младу старицу бужу: спа-
сенная душа, встань, встань: к заутрене звонят, на сход
говорят». Старица отвечает с целым хором: «Не могу
я встать, головы поднять: голова моя болит, грудь-сер-
дечушко щемит».
А вот когда певец рассказал ей, что миленький идет,
гостинцы несет, она вскакивает с места и поет вместе
с хором: «Уж и встать было мне, поплясать было мне».
Затем снова быстрое кружение и веселый припляс в ви-
де новгородского «бычка», подмосковной «барыни», ма-
лороссийского «журавеля» и всероссийской «камарин-
ской». И эта «старица» кончалась поцелуями. Таков же
и «голубь», с одним различием, что стоящие друг против
438
С.В.МЛКСИМОВ
друга пары целуются все вместе одновременно. Да та-
кова и почтенная более глубокой стариной «Как со ве-
чера щепочка горит». Эта песня начинается плавным пе-
нием, а кончается кружением, щелканьем языком, сви-
стами и топаньем каблуками, когда девица решилась
сойти с терема, соблазнившись тем, что «на улице сушо-
хонько, в переулочке темнехонько, что башмачки не
стопчутся и чулочки не смараются».
С такими любовными играми, как с самими поцелуя-
ми, на которые по пословице, «что на побои нет ни весу,
ни меры», можно было бы не кончить, если бы эти са-
мые обрядовые и открытые знаки любви и привета не
приводили прямо к своей цели. Близость мясоеда, при-
годного, по досугу своему, для свадеб, объясняет и оп-
равдывает старинный обычай. На смену его выступает
целый ряд настоящих «действ» со сговора до венца, пол-
ное сценическое представление с начала до конца, когда
«играют свадьбу». Здесь только одними песнями и объ-
ясняется символическое значение свадебных обрядов,
а зато и эти самые песни не столько разнообразны, сколь
чрезвычайно многочисленны. И здесь уже ясно видится
несомненный, бережно сохраненный след дохристианско-
го обряда, потребовавшего так же, как и все, песен-
ной помощи. Воспевают любовь в весенних хороводах,
и в старинных (теперь полузабытых и даже изуродован-
ных) можно видеть представление полной деревенской
свадьбы с выбором невесты и отдельно жениха, с после-
дующими семейными раздорами и расчетами. И «сеяли
просо», чтобы разыграть заключительную сцену похище-
ния, «умыкания» невесты, как драматический бытовой
эпизод; он до сих пор не утратил во многих коренных
русских местностях своего доисторического значения.
И «плавала по морю белая лебедушка, пленяя сизого
селезня», чтобы справлял весенний хоровод свою веко-
вую службу для выбора невесты, заплетался бы плетень
на союз да любовь, и завершался, запечатывался не-
винными и откровенными поцелуями, это согласие суже-
ной на зимних вечерках, чтобы вступить затем в целый
ряд «свадебных игр». Для этих предвенечных действ на
родном языке и нет уже иного названия. Безуспешно ис-
томились здесь благочестивые ревнители веры, искоре-
нявшие языческие обряды, проповедники живого слова
и составители Кормчей книги, воспрещавшие дьяволь-
439
пословицы, поговорки, крылаты^ слова
ские песни и бесовские игрища Ч Тем не менее свадеб-
ные недели и теперь заключаются языческой маслени-
цей, с катаньем целыми поездами и заключительным
сожиганием чучелы. Таково положение песенного дела
в Великороссии. Когда привелось перевести наблюдение
в более древний и совершенно противоположный русский
край, какова Белоруссия, оказалось не только то же са-
мое, но и в более целостном и обширном развитии. Ока-
зались в лицах и «женитьба Терешки», и выдача невес-
ты за немилого, и мак на горе, требующие сценического
представления, или что называется там «танок» (пляс-
ка, танец). Когда зажинают хлеб и когда отжинают его,
совершаются полные священнодействия, сопровождаемые
переодеванием и целым циклом пьес, которые и приуро-
чиваются к обычному времени и играются только тогда
и ни за что ни в какое время. Там даже и письменные
записи со слов знающих чрезвычайно затруднены имен-
но тем, что белорус становится в тупик при требовании
песни в сухом пересказе. Он понять не может, чтобы пес-
ню можно было снять с голоса и вести ее рассказом, как
сказку, да притом еще так, что при этом отсутствует вся
приличная и обязательная ее обстановка: хоровая под-
держка и образное пояснительное представление в ли-
цах. Доводится не выслушивать с глазу на глаз, а при-
слушиваться, выжидая поры-времени, когда вживе и
въяве развертываются живые картины в движении и
действии в той веселой обстановке, которая обрисовыва-
ется словами великорусской пословицы: «Песни иг-
рать — не поле орать».
спустя рукава
Таким чрезвычайно распространенным выражением
либо хвастаются ввиду легкой и хорошо знакомой рабо-
ты, либо исполняют обыкновенную или трудную неохот-
1 Известная, даже слишком популярная игра песни, или, вернее,
сочиненного романса «Вниз по матушке по Волге», с хлопаньем в
ладоши сидящих друг против друга на полу, в подражание ударам
весел, с атаманом, расхаживающим между рядами и прикладываю-
щим кулак к глазу при разговоре с есаулом о погоне, доказывает
то же стремление к изображению песенного смысла в лицах. К со-
жалению, излюбленная песня эта — не народная, и самое представ-
ление, приделанное к ней, вышло из солдатских казарм по следам
«Царя Максимилиана». (Прим. С. В. Максимова.)
440
С.В.МДКСИМОВ
но, небрежно, кое-как, чтобы только сбыть ее с рук и
убежать. «Бегать же с засученными рукавами» — со-
всем уже ничего не делать, а просто суетиться, зачастую
мешая настоящим делателям. Не попало для разъясне-
ния это изречение в ряд других, потребовавших по лич-
ному убеждению или по подсказу посторонних лиц,—
не попало в первое издание этой книги по своей просто-
те и очевидному смыслу. Рецензент ее указал на это об-
стоятельство как на существенный пропуск, предупредив
замечанием, что выражение обязано своим происхожде-
нием истории и что здесь подразумевается «древняя
одежда с длинными, спускающимися до земли рукавами,
заимствованная от татар» 1, На это могу сказать в тоне
самого рецензента: «пора перестать верить» или, лучше
сказать, злоупотреблять ссылками на татар и их влия-
ние в разнообразных заимствованиях, воплотившихся
в русскую речь и народный быт. «Отошла пора татарам
на Русь ходить»,— говорит историческая пословица,
применимая в настоящее время, когда позднейшие ис-
следования отбили у татар не только много слов, якобы
от них полученных, а между ними оказались половецкие,
а кнут даже немецким, но еще большее число обрядовых
частностей в жизни, до затворничества женщин включи-
тельно. Длинные рукава мы видели в зимнее время и на
Амуре у манчжур и китайцев, выдумавших меховые ма-
ленькие наушнички, но еще не знакомых ни с рукавица-
ми, ни с перчатками. Озябли руки — китаец спустил за-
гнутый рукав л греется. Неужели нужно было прийти та-
тарам на Русь, чтобы научить бороться с любыми моро-
зами, оберегая зябкие конечности? Старинные «теплу-
ги», хотя бы в виде шубы, а в особенности полушубка,
наиболее удобного для работ, сшитого в обхват и поко-
роче, имеют в рукавах ту особенность, что они кроятся
узкими, но длинными, или, говоря обычным выражени-
ем народным, долгими. Делается так с расчетом на за-
пас для набора в сборки к плечам (в полушубках) или
чтобы засучивать, отвертывая края (в шубах). Накатан-
ные и засученные рукава не мешают работе ни в лесу
1 А терлик (несомненно монгольское слово) — самая употреби-
тельная и обычная одежда удельных князей и московских царей?
Кашинский князь пробежал мимо Твери в одном только таком тер-
лике — халате, похожем на узкий кафтан, почти без сборов. Но он
был узкий и имел короткие рукава, даже и впоследствии в одеждах
московских царей из дома Романовых. (Прим. С. В. Максимова.)
441
пословицы , поговорки, крылатые слова
с топором, ни с ухватом у печки. Отработал, спустил ру-
кава, стал отдыхать. На рукавицы (кожаные голицы с
шерстяными варежками) нет прямых указаний в древ-
них актах, но «перстатые» рукавицы (перчатки) приво-
зились из-за границы, как видно из договоров с ганзей-
скими немцами. Коренной русский сарафан (встарь быв-
ший мужскою одеждою) у женщин потребовал на руба-
хах длинных рукавов во весь стан и тоже для набора
в сборки ради удобств, а для красоты женские рукава
шьются широкими. Таковою изображена на картине,
приложенной к Святославову сборнику, сама княгиня и та
женская фигура, которая изображена на новгородской
иконе в часовне Варлаама Хутынского. Такие же взду-
тые рукава рубах при безрукавных телогреях и шугаях
на сборах сзади представляют бесспорное русское одея-
ние, какого нельзя уже нигде больше встретить. При всей
наклонности к подражаниям под увлечением модой, при
всей слабости заимствованиям, исторически доказаным
борьбою духбь шства и власти с нововведениями в обычаях
и одежде, не все взято у татар, не все можно им приписы-
вать. Даже крутой и настойчивый Петр Великий при-
нужден был уступить. Так, например, одевая Русь в не-
мецкое платье голландского покроя, сибирским жителям,
«ради их скудости», дозволил он оставаться в прежнем
платье.
«Ступайте в народ, внимательно наблюдайте, запасайтесь свежим
материалом!» — так напутствовал в 1854 году И. С. Тургенев моло-
дого писателя С. В. Максимова, только что опубликовавшего в «Биб-
лиотеке для чтения» свой первый очерк о крестьянских посиделках в
родной Костромской губернии. И студент Медико-хирургической ака-
демии последовал совету автора «Записок охотника»: почти всю
свою долгую жизнь (1831—1901) он провел в путешествиях, став
одним из самых известных в дореволюционной России писателей-
этнографов, автором около двадцати книг-путешествий, книг-иссле-
дований. Особой популярностью пользовались его книги «Год на Се-
вере» (1859), «Сибирь и каторга» (1871), «Куль хлеба и его похож-
дения» (1872), «Русь бродячая, Христа ради» (1877). А в 1891 году
вышло первое издание самой знаменитой книги Сергея Васильевича
Максимова «Крылатые слова», в которой он, вслед за В. И. Далем,
обратился к истокам живой народной речи, создав при этом целые
рассказы и новеллы о наиболее известных «крылатых словах».
Тексты публикуются по изданиям: Максимов С. В. Избран-
ное. М., 1981; Максимов С. В. Куль хлеба. Рассказы и очерки.
Л., 1987.
442
БЫЛИНЫ
Uu fB*

Богатырское слово
Eb о стольном славном городе Киеве говорит князь
Владимир Всеславич киевский своим богатырям Илье
Муромцу с товарищами:
— Или то вам не сведомо, богатырям, что отпущает
на меня царь Константин из Царяграда сорок двух бо-
гатырей, а велит им Киев изгубити. И вы б нынеча ни-
куда не разъезжалися, берегли бы естя1 града Киева и
всей моей вотчины.
Бьют челом семь богатырей:
— Государь, князь Владимир киевский Всеславье-
вич! Отпусти нас в чисто поле, мы тебе, государю, пря-
мые вести отведаем и приведем тебе, государю, языка
доброго. Тебе, государю, славу великую учиним, и себя,
государь, в честь введем, и всему твоему государству по-
хвалу великую учиним, и многие орды острастим.
А взговорят богатыри таково слово:
— Государь, князь Владимир киевский! Сторожем
мы в земле не извадились жить, не доведется нам сто-
рожами слыть.
Имена богатырям: первый — богатырь Илья Муро-
мец, сын Иванович; второй — богатырь Добрыня Ники-
тич; третий—богатырь дворянин Залешанин серая сви-
1 Есть, ёстье — добро, имущество, достаток, обилие.
445
БЫЛИНЫ
та \ злаченые пуговицы; четвертый — богатырь Алеша
Попович; пятый — богатырь щапа1 2 Елизаныч; шестой —
богатырь Сухан Доментьевич; седьмой — богатырь Бе-
лая Палица, красным золотом украшена, чечьим 3 жем-
чугом унизана, посреди той палицы камень—самоцвет-
ный пламень.
Да говорят богатыри таково слово:
— Государь, князь Владимир киевский Всеславьевич!
Не извадились мы сторожем стеречи, только мы извади-
лись в чистом поле ездити, побивать полки татарские;
отпусти нас, государь, в чистое поле, мы тебе, государю,
прямые вести отведаем или тебе приведем языка доб-
рого.
Взговорит князь Владимир киевский:
— Ой естя, богатыри, Илья Муромец с товарищи! Не
пригоже вам в те поры прочь отъехати, а меня вам, го-
сударя, покинути одного в Киеве. А я жду тех богаты-
рей с часу на час к Киеву. Пригодитесь моей вотчины
поберетчи.
Тут богатыри закручинились. Идут к своим добрым
коням, ударя челом великому князю Владимиру Все-
славьевичу; начали на них класти седла черкасские, под-
тягивают подпруги шелку белого, у всех пряжки булат-
ные, красного булату перепускного4. Да кладут на себя
доспехи крепкие, емлют с собою палицы булатные, того
булату перепускного, и всю свою сбрую богатырскую.
И, всед на коней, прочь поехали из Киева, заложили
копья булатные вострые, поехали в чистое поле.
Едут по чистому полю, взговорят промеж собою тако-
ву пословицу:
— Лучше бы мы той срамоты великие не слыхали,
нежели мы от князя в очи такое слово слышали; хотя
б мы людьми не дородились, да были бы мы богатыри
не добрые, и нас бы в Киеве сторожи стеретчи не за-
ставливали.
Говорит Илья Муромец своим товарищам:
— Государи естя мои товарищи! Чем тех богатырей
на себя ждать к Киеву, мы поедем навстречу к ним и
там с ними свадимся. А сказывают, что удалы добре —
1 Свита — одежда.
2 Щйпа — щёголь.
8 Чёча, чёчка— потешка, безделушка.
4 Булат перепускный — сделанный добротно, с перепуском.
446
Богатырское слово
не по обычаю, мы станем богу молитися, чтобы нам бог
помощь послал на цареградских богатырей.
А прямо идут ко Царюграду.
Как будут двенадцать поприщ1 до града, переезжа-
ючи Смугрю-реку, между тем им навстречу идут две-
надцать цареградских богатырей, а на них платье ка-
лицкое. Приехал к ним Алеша Попович да говорит им
таково слово:
— Братия вы милая, калики перехожие, дайте вы
нам свое платье каличное, а у нас возьмите наше платье
светлое1 2.
Говорит калика таково слово:
— Ой еси, Алеша Попович! Али меня не знаешь, или
имени моего не ведаешь, как меня зовут? Зовут меня по
имени Никита Иванович, родом есьми Карачевец.
А на каликах гуни3 голуба скурлату4, а терлики5
на них камки6 венецкие, а палицы у них вязовые, с кон-
ца в конец свинцу налиты; у Никиты палица вся золо-
тая. Приехал к ним Илья Муромец да говорит им тако-
во слово:
— За то вам, Никита, бранитися не о чем, а вам сто-
ять не за что; вот вам платье светлое, дайте нам свое
платье калицкое!
Взговорит Никита таково слово:
— За то нам, государь Илья Муромец, стоять не за
что и спору чинить не о чем!
Дают с себя платье калицкое, они дают с себя пла-
тье светлое. Взговорит Добрыня Никитич таково слово:
— Почто вы, Никита, ходили во Царьгород?
Говорит Никита таково слово:
— Государь Добрыня Никитич! Ходили мы прямых
вестей отведывать. Есть ли столько цареградских бога-
тырей, идти ли им в Киев город? И вести прямые неиз-
менные: при царе богатыри похваляются, хотят Киев
город на щите взяти и великого князя с великою княги-
нею в полон вести, а удалых богатырей, станных7 лю-
1 Поприще — мера дневного пути.
2 Платье светлое — здесь в значении праздничное, нарядное.
3 Г$ни — верхняя одежда.
4 Скурлат — сорт дорогого сукна.
5 Тёрлик— род долгого кафтана, с перехватом и короткими ру-
кавами.
6 Камка — шелковая цветная ткань с узорами и разводами.
7 Стйнные — из военного стана, станичники.
447
ЕЫДИНЫ
дей и под меч всех приклонити, а злато и серебро пока-
тим телегами.
Говорит в те поры Илья Муромец:
— Слышите ли, мои товарищи? За то хочу голову
сложить — за государеву чашу и молитвы и за его хлеб-
соль великую.
Оставляют своих добрых коней на Смугре-реке и все
свои сряды богатырские, по одной емлют себе по булат-
ной палице красного булату перепускного и те несут
под гунями скурлатными. Да говорят меж собою посло-
вицу:
— Бога ради, богатыри, будьте к татарским речам
стерпивы.
Говорит дворянин Залсшанин:
— Всех у нас пуще Алеша Попович, что он-де пьян
или не пьян, изо всех нас охочь бранитися: тот у нас бо-
гатырь кручиноват.
Пошли богатыри во Царьгород, а в те поры у царя
стол \ а в столе подают поесть. Пришли богатыри на
царев двор, и стали на земле перед красным окном, и
учали просити милостины противу окна громким голо-
сом. Каличные слышат гласы — сказали самому царю.
И слыша царь Константин гласы каличные, да говорит
Тугарину Змеевичу:
— Вели позвать калик тех, по речам кабы Русь при-
шла, попытай их о вестях о киевских, что буде они ве-
дают.
Позвали калик ко царю; царь начал калик спраши-
вать:
— Скажите вы, калики перехожие!
Начал Илья Муромец говорити:
— Ходим мы, государь, от великого князя Владими-
ра Всеславича киевского.
Против царя сидит Идол Скоропеевич богатырь, а ро-
стом велик, не по обычаю1 2, меж очами у него стрела
ладится, меж плечами у него большая сажень, очи у не-
го, как чаши, а голова у него, как пивной, котел: посмо-
треть на него — устрашиться. Говорит царю Константи-
ну таково слово:
— Государь царь! Вольно человека попытати о вес-
тях — о киевских богатырях, сколько у великого князя
1 Стол — пир, столованье.
2 Не по обычаю — здесь в значении: необычный,
448
Богатырское слово
Владимира богатырей и каковы они ростом, прыто-
стью.
Царь начал калик спрашивать}
— Скажите вы, калики перехожие, про киевских бо-
гатырей?
Говорит Илья Муромец сын Иванович:
— В Киеве, государь, тридцать два богатыря — да
удалы не по обычаю!
Говорит Идол-богатырь:
— Есть ли у вас славный богатырь Илья Муромец,
каков он рожаем 1 и каков велик ростом? Посмотреть-
де на него — устрашиться. И вы посмотрите наших бо-
гатырей.
Говорит Илья Муромец:
— И ты, государь, смотри на меня.
Взговорит богатырь Идол Скоропеевич:
— Царь государь Константин, не мешкай, государь,
службою богатырскою! Отпускай, государь, нас на Русь
форзо к Киеву, к князю Владимиру, и будет только то
слово не солгано, что в Киеве возговорят удалы богаты-
ри, и мы тебе, государю, приведем князя Владимира
с великою княгинею, богатырей и удалых молодцев под
меч подклоним. И всем в Киеве учиним сечу великую,
а злато и серебро покатим телегами. Тебе, государю,
прибыль и славу добрую во все орды, а себя в честь вве-
дем.
Взяла кручина молода Алешу Поповича, да говорит
Алеша Попович таково слово:
— Коли вы, богатыри, приедете к Киеву, тогда вы
узнаете дороги, куда вам бежати. А встретите молодцев
киевских и учините сечь великую, а покатятся головы
татарские, а прольется кровь горячая богатырская ца-
реградских богатырей. На пять у нас человек в Киеве
есть около десятка человек!
Идол на него раскручинился. Говорит дворянин За-
лешанин:
— С твоего, государь, меду опился.
Говорит дворянин Залешанин Алеше Поповичу:
— Уйми свое сердце богатырское, нельзя нам тебя
пожурить, ни остановить.
Говорит Алеша Попович:
1 Рожаем — здесь в значении: от рождения, с рождения.
13. «Гуси-лебеди» 449
БЫЛИНЫ
— А он наших богатырей ни во что ставит, и велико-
го князя хулит, и Илье посмехается!
И Идол на него раскручинился. Говорит дворянин
Залешанин:
— Из ума, государь, он выпивается!
Говорит Идол-богатырь:
— Скажите, калики, про киевских богатырей — и ка-
ковы у них лошади удалы?
И с ним говорит дворянин Залешанин:
— По все дни, государь, ведаем и лошади богатыр-
ские знаем.
Говорит Идол-богатырь:
— Царь государь, вольно человека после расспраши-
вать. Вели, государь, показать им свои лошади царские.
Царь велел вывести свои лошади царские. Говорит
калика перехожая:
— Лучше тех щап 1 в Киеве и простые лошади, а на
богатырские лошади престрашно посмотреть!
Говорит Идол-богатырь:
— Вели, царь государь, показать им наши лошади
богатырские.
Царь велел вывести лошади богатырские. Ведут ло-
шади богатырские: первую лошадь ведут Идола богаты-
ря Скоропеевича на двенадцати цепях на золотых; вто-
рую ведут лошадь молода Тугарина Змеевича на один-
надцати цепях. За теми ведут сорок двух богатырей^
а все те кони удалые добре, не по обычаю; каликам по»
любилися. Издалече калики увидели, что добры не по
обычаю. Говорит дворянин Залешанин:
— Сверху, государь, не может сметить и усмотреть,
и как, государь царь, сметам, и мы тебе, госуДарю, скЙ*
жем про наших богатырей и про коней и их храбрОстк
окажем.
И царь повелел им выйти.
Пошли калики вон от царя лошадей смотреть. И каи
будут посреди двора царева и лошадей, взговориЛй о8*
гатыри промеж собою такову пословицу^
— Смотрите, государи товарищи, коней да выемка
тривайте гораздо, было б нам что про наших кбйеи ц£*
рю сказать!
— Да ужели калики высмотрели?
1 Шкйпа (щапа) — кляча.
450
Богатырское слово
Взговорят калики:
— Теперь, государь, высмотрели.
Взговорит Илья Муромец своим товарищам:
— Теперь нам, братцы, время пришло. Отнимайте
лощади богатырские, убивайте татар без милости, сади-
теся на коней без седел, на кони богатырские на добрые!
Пришли богатыри к коням. Не птички-соловьи рано
в дубраве просвистали — свистнули, гаркнули богатыри
богатырским голосом, свистнули палицы булатные
у Ильи Муромца с товарищи: послетали головы татар-
ские! Отняли себе по добру коню и, вслед на кони, прочь
из града поехали до Смугры-реки.
Добрых коней один у царя остался на дворе, и тот
Алеше Поповичу. Воротился Алеша пеш во Царьгород,
а коня покинул на Смугре-реке. Да говорит Алеша По-
пович царю Константину таково слово:
— Потому мы, царь, у тебя лошади не все емлем,
что хотим мы с твоими богатырями в чистом поле сви-
деться и их прытость увидети. И будем мы опять с твои-
ми богатырями во Цареграде.
И изговоря Алеша, поехали богатыри к Смугре-реке.
Да кладут на себя доспехи крепкие и всю сбрую бо-
гатырскую, берут себе палицы булатные и копья вост-
рые. Тем временем скачут из Царяграда богатыри с ве-
ликою поганою силою татарскою. Говорит Алеша По-
пович:
— Государи мои товарищи! Потерпите малехонько,
дайте мне поправить свое сердце богатырское. Богатыр-
ское сердце нестерпчиво, хочет и последнюю орду поби-
та, похвалу доспети!
Свистнул, крикнул богатырским голосом:
— Потерпите малехонько, дайте мне теперь с ними
одному поправиться: хочу себе похвалу доспети, чтоб
увидел царь Константин и дошла бы наша похвала до
князя Владимира!
И как съезжаются с злыми полками татарскими, и с
сорока двумя богатырями цареградскими, свистнули,
крикнули богатыри посвистом богатырским; от свисту и
от крику лес расстилается, трава постилается, добрые ко-
ни на окарачки падают, худые кони и живы не бывали.
Не птички-соловьи в дубраве просвистали — свистнули,
гаркнули русские богатыри, Илья Муромец с товарищи.
Говорит цареградский богатырь Идол Скоропеевич:
451
БЫЛИНЫ
— Государи мои товарищи! Сердце ся у меня ужас-
нуло, и голова вкруг обходит, и очами не могу на свет
глядеть: большое нам быти побоище всем!
Взговорит Тугарин Змеевич:
— Большое нам, товарищи, коли б смерти миновать,
или вся храбрость наша преложися на тихость; не в си-
лах руки поднять, скоро нас страть взяла: большой
Илья Муромец сам пришел!
Выступил Илья Муромец навстречу цареградским бо-
гатырям от своих товарищей в полуверсте, и все товари-
щи скоро поехали за ним. И ударилися крепко на копья
булатные, и начали твердо бить и неподвижно; когда
копья у них булатные приломилися и доспехи крепкие,
сбил Илья Муромец с добра коня Идола Скоропеевича,
а Тугарина руками взял. А обоих богатырей, Идола и
Тугарина, живых взяли, и всю силу татарскую побили,
и тех сорока богатырей побили. И Идола-богатыря и Ту-
гарина-богатыря — живых ведут их во Царьгород.
И встают перед царевою палатою. Говорит Илья Му-
ромец своим товарищам таково слово:
— Тебе, царю, ведомо было, что твоих сорока двух
богатырей побили, а твоих лучших богатырей, Идола
Скоропеевича да Тугарина Змеевича, живых взяли. Да
потому, царь, тебя ничем не двигнули, не тронули ни
черным волосом, что ездим мы без государева ведома.
А похвалу есьми видели твоих богатырей: похвала му-
жу— велика пагуба! А татар всех побили, тем на Руси
не бывати. Только, царь, теперь тебе челом бьем Идо-
лом-богатырем, чтоб ты на нас не кручинился; а Тугари-
на тебе государю не дадим, отвезем великому князю,
с чем нам ко князю Владимиру появитися.
И дают богатыри царю Идола, а Тугарина с собою
емлют.
Не белая лебедь воскликала — восплакалася мати Ту-
гарина Змеевича и бьет челом благоверной царице
Елене:
— Государыня благоверная царица Елена! Упроси
ты, государыня, у русских богатырей молода Тугарина
Змеевича.
Говорит благоверная царица:
— Государи есте русские богатыри, Илья Муромец
с товарищи! Таких грозных богатырей н& бывало в Царь*
452
Богатырское слово
граде, не побивали наших цареградских богатырей, не
уводите ради моих слез младого Тугарина Змеевича!
Говорит Илья Муромец с товарищи:
— Государыня благоверная царица Елена! На то те-
бе говорим, государыне: не двигнем Тугарина ничем ра-
ди государского твоего слова; будет Тугарин в Киеве,
потом тебе будет во Цареграде жив. А нельзя нам отда-
ти богатыря цареградского, нечем нам в Киеве похвали-
тися, что нам сказать князю Владимиру Всеславьевичу!
Били челом государыне, прочь поехали. Ведут с со-
бою языка доброго, Тугарина Змеевича.
Едут по полю по чистому и выбирают от себя бога-
тыря дворянина Залешанина:
— Поедь ты, дворянин Залешанин, к стольному гра-
ду Киеву: ты жилец двора государева, много живешь во
дворе государеве и всякий чин ведаешь. Сообщи о нас
государю, князю Владимиру Всеславьевичу, велит ли
нам он свои государские очи видети: «Огрубили есьмя
твоему недругу — царю Константину благоверному,
убили есьмя у него сорока двух богатырей, а с ними та-
тар люди многие да одного богатыря оставили во Царе-
граде, другого тебе ведем».
Приезжал дворянин Залешанин к граду к Киеву,
и пошел к великому князю Владимиру Всеславичу, и
справил речи от своих товарищей, что ему наказано.
Приехали богатыри к государю Владимиру Всесла-
вичу, привели языка доброго — Тугарина Змеевича, ца-
реградского богатыря. Князь великий Владимир Все-
славьевич почал богатырей жаловать, дает им шубы по-
лосамиты 1 и цепи великие златые и сверх того казною
несметно. Да говорит князь Владимир Всеславьевич:
— Да впредь вас, богатыри, рад жаловать за вашу
выслугу великую и за службу богатырскую! А ныне бе-
рите себе, что вам надобно!
И начал князь Владимир Всеславьевич молода Туга-
рина Змеевича спрашивать о вестях. Взговорит Тугарин:
— Что меня, государь, о вестях спрашивать? Князь
Владимир Всеславьевич! У тебя, государя, вотчины не
во всех ордах, а богатырей твоих удалее нет и во всех
вемлях.
1 Шубы полосймиты — из аксамита: плотной шелковой ворсистой
скани вроде бархата.
453
БЫЛИНЫ
И как будет князь Владимир навеселе, и начали по-
тешатися. И бьет челом Илья Муромец с своими това-
рищи:
— Государь князь Владимир Всеславьевич! Умило-
сердися, пожалуй нас, холопей своих! Говорила нам ца-
рица Елена и била челом, чтоб мы заложили слово тебе,
государю, о молоде Тугарине, чтоб ты пожаловал, от-
пустил его во Царьгород; и молвили есьмя царице Еле-
не, чтоб нам упрошать у тебя, государя, молода Тугари-
на Змеевича во Царьгород. А мы тебе, государю, рады
впредь служить, елико сила может!
Князь Владимир Всеславьевич пожаловал, отдал им
молода Тугарина Змеевича, цареградского богатыря. Го-
ворит князь Владимир Всеславьевич:
— Ой есть, мои князи и богатыри! Цареградских бо-
гатырей было сорок два, а с ними было татар людей
много,— не рать ли в поле была? А моих богатырей
только семь было!
Били ему челом богатыри, взяли молода Тугарина
Змеевича и всклали на себя всю сбрую богатырскую, по-
ехали во чисто поле. И как будут на рубеже, отпускают
во Царьград молода Тугарина и учали заклинать, чтоб
им на Русь не бывать век по веку. Да отпускали с ра-
достью великою, и простилися, и сами поехали в чистое
поле.
Богатырское слово. Вовеки, аминь Ч
Былины в записях и пересказах XVII—XVIII веков. М.; Л., 1960,
№31. Впервые «Богатырское слово» («Сказание о хождении киев-
ских богатырей в Царьград») было опубликовано в 1860 году выда-
ющимся русским филологом Ф. И. Буслаевым и с тех пор неизмен-
но привлекает внимание исследователей прежде всего своей истори-
ческой основой. Академик Б. А. Рыбаков, например, считает, что ее
нужно искать в обстановке первого крестового похода или в более
раннем периоде, когда при Константине Мономахе и Константине
Дуки турки-сельджуки громили Византию и осаждали Царьград,
когда «вопрос о «гробе господнем» и надругательствах над христиан-
ством был на устах у всех европейцев». Но этот же самый вопрос
стоял еще более остро в 1453 году, при окончательном падении Царь-
града (Константинополя). Русские богатыри ходили в Царьград и
на Царьград как до крестовых походов и до крещения Руси, так и
после. Известно, например, что только в 986—987 годах, накануне
крещения, князь Владимир отправил в Царьград шесть тысяч рус-
ских воинов (на этих условиях он получил в жены сестру византий-
1 Аминь — истинно, воистину, подлинно, верно и крепко.
454
святогор иг йЖя муромец
ского императора Анну). Так что у нас есть все основания предпо-
лагать, что в «Богатырском слове» отразился не отдельный факт и
не одно хождение, а вся многовековая история русско-византийских
отношений, включая легендарные походы киевских князей на Царь-
град в VIII—X веках, особенно же поход князя Олега в 911 году,
когда он «повесил щит свой на вратах в знак победы». Об этих хож-
дениях русских богатырей на Царьград сохранилось два произведе-
ния: «Богатырское слово» и былина «Илья Муромец и Идолище».
святогор и илья муромец
В славном городе во Муроме, во селе было Карача-
рове, сиднем сидел Илья Муромец, крестьянский сын,
сиднем сидел цело тридцать лет. Уходил государь его
батюшка со родителем со матушкою на работушку на
крестьянскую. Как приходили две калики перехожие под
тое окошечко косящето говорят калики таковы слова:
— Ай же ты, Илья Муромец, крестьянский сын! От-
воряй каликам ворота широкие, пусти-ка калик к себе
в дом.
Ответ держит Илья Муромец:
— Ай же вы, калики перехожие! Не могу отворить
ворот широких, сиднем сижу цело тридцать лет. Не вла-
дею ни руками, ни ногами.
Опять говорят калики перехожие:
— Выставай-ка, Илья, на резвы ноги, отворяй-ка
ворота широкие, пускай-ка калик к себе в дом.
Выставал Илья на резвы ноги, отворял ворота широ-
кие и пускал калик к себе в дом. Приходили калики пе-
рехожие, они крест кладут по-писаному, поклон ведут
по-ученому, наливают чарочку питьица медвяного, под-
носят-то Илье Муромцу. Как выпил-то чару питьица
медвяного, богатырско его сердце разгорелося, его белое
тело распотелося. Воспроговорят калики таковы слова:
— Что чувствуешь в себе, Илья?
Вил челом Илья, калик поздравствовал::
— Слышу в себе силушку великую.
Говорят калики перехожие:
1 Косящетое — сделанное из дощатых косяков, в отличие от окна
волокового, маленького задвижного оконца.
455
БЫЛИНЫ ;
— Будешь ты, Илья, великим богатырем, и смерть
тебе на бою не писана: бейся-ратися со всяким богаты-
рем: у него на голове семь власов ангельских; не бейся
драться с Святогором-богатырем: его и земля на себе
через силу носит; не ходи драться с Самсоном-богаты-
рем: у него на голове семь власов ангельских; не бейся
и с родом Микуловым: его любит матушка сыра земля;
не ходи еще на Вольгу Сеславьевича: он не силою возь-
мет, так хитростью-мудростью. Доставай, Илья, коня се-
бе богатырского, выходи в раздольице чисто поле, поку-
пай первого жеребчика, станови его в срубе на три ме-
сяца, корми его пшеном белояровым, а пройдет поры-
времени три месяца, ты по три ночи жеребчика в са-
ду поваживай и в три росы жеребчика выкатывай,
подводи его к тыну ко высокому: как станет жереб-
чик через тын перескакивать, и в ту сторону, й в дру-
гую сторону, поезжай на нем, куда хочешь, будет носить
тебя.
Тут калики потерялися.
Пошел Илья ко родителю ко батюшке на тую работу
на крестьянскую, очистить надо пал 1 от дубья-колодья:
ом дубье-колодье все повырубил, в глубоку реку повы-
грузпл, а сам и сшел домой. Выстали отец с матерью от
крепкого сна— испужалися: «Что это за чудо подея-
лось? Кто бы нам это сработал работушку?» Работа-то
была поделана, и пошли они домой. Как пришли домой,
видят: Илья Муромец ходит по избе. Стали его спраши-
вать, как он выздоровел. Илья и рассказал им, как при-
ходили калики перехожие, поили его питьицом медвя-
ныим: и с того он стал владеть руками и ногами и си-
лушку получил великую.
Пошел Илья в раздольице чисто поле, видит: мужик
ведет жеребчика немудрого, бурого жеребчика косма-
тенького. Покупал Илья того жеребчика, что запросил
мужик, то и дал; становил жеребчика в сруб на три ме-
сяца, кормил его пшеном белояровым, поил свежей клю-
чевой водой; и прошло поры-времени три месяца, стал
Илья жеребчика по три ночи в саду поваживать; в три
росы его выкатывал, подводил ко тыну ко высокому,
и стал бурушко через тын перескакивать, и в ту сторо-
ну, и в другую сторону. Тут Илья Муромец седлал доб-
1 Пал — выжженное в лесу место для распашки.
456
• S ч*. ‘к ч ~ *•
СВЯТОГОР И ИМЯ МурОМЕЦ
ра коня, зауздывал, брал у батюшки, у матушки про-
щеньице-благословеньице и поехал в раздольице чисто
поле.
Наехал Илья в чистом поле на шатер белополотня-
ный, стоит шатер под великим сырым дубом, и в том ша-
тре кровать богатырская не малая: долиной кровать де-
сяти сажень \ шириной кровать шести сажень. Привязал
Илья добра коня к сыру дубу, лег на тую кровать бога-
тырскую и спать заснул. А сон богатырский крепок: на
три дня и на три ночи. На третий день услыхал его доб-
рый конь великий шум с-под скверные сторонушки:
мать-сыра земля колыбается, темны лесушки шатаются,
реки из крутых берегов выливаются. Бьет добрый конь
копытом о сыру землю, не может разбудить Илью Му-
ромца. Проязычил конь языком человеческим:
— Ай же ты, Илья Муромец! Спишь себе, прохлаж-
даешься, над собой незгодушки не ведаешь: едет к ша-
тру Святогор-богатырь. Ты спущай меня во чисто поле,
а сам полезай на сырой дуб.
Выставил Илья на резвы ноги, спутал коня во чи-
сто поле, а сам выстал во сырой дуб. Видит: едет бога-
тырь выше лесу стоячего, головой упирает под облоко
ходячее, на плечах везет хрустальный ларец. Приехал
богатырь к сыру дубу, снял с плеч хрустальный ларец,
отмыкал ларец золотым ключом: выходит оттоль жена
богатырская. Такой красавицы не видано и не слыхано:
ростом она высокая, походка у ней щапливая 1 2 3, очи яс-
ного сокола, бровушки черного соболя, с платьица тело
белое. Как вышла из того ларца, собрала на стол, пола-
гала скатерти браные8, ставила на стол ествушки са-
харные, вынимала из ларца питьица медвяные. Пообедал
Святогор-богатырь и пошел с женою в шатер прохлаж-
датися, в разные забавы заниматися. Тут богатырь и
спать заснул. А красавица жена его богатырская пошла
гулять по чисту полю и высмотрела Илью в сыром дубу.
Говорит она таковы слова:
— Ай же ты, дородний добрый молодец! Сойди-ка со
сыра дуба, сойди, любовь со мной сотвори; буде не по-
1 Сажень — народная мера длины и высоты (сажень — расстоя-
ние, равное шагу; косая сажень — расстояние от пятки до конца
поднятой кверху руки).
2 Щаплйвая — мелкая, щёгольская.
3 Браный — тканый в узор; узорчатый.
457

слушаешься, разбужу Святогора-богатыря и скажу ему,
что ты насильно меня в грех ввел.
Нечего делать Илье: с бабой не сговорить, а с Свято-
гором не сладить; слез он с того сыра дуба и сделал де-
ло повеленое. Взяла его красавица, богатырская жена,
посадила к мужу в глубок карман 1 и разбудила мужа
от крепкого сна. Проснулся Святогор-богатырь, посадил
жену в хрустальный ларец, запер золотым ключом, сел
на добра коня и поехал к Святым горам. Стал его доб-
рый конь спотыкаться, и бил его богатырь плеткою шел-
ковою по тучным бедрам, и проговорит конь языком че-
ловеческим:
— Опереж я возил богатыря да жену богатырскую,
а нонь везу жену богатырскую и двух богатырей: ди-
вья 1 2 мне потыкатися!
И вытащил Святогор-богатырь Илью Муромца из
кармана и стал его выспрашивать, кто он есть и как по-
пал к нему во глубок карман.
Илья ему сказал все по правде и по истине. Тогда
Святогор жену свою богатырскую убил, а с Ильей поме-
нялся крестом и называл меньшим братом.
Выучил Святогор Илью всем похваткам, поездкам
богатырским, и поехали они к Сиверным горам и наеха-
ли путем-дорогою на великий гроб, на том гробу над-
пись подписана: «Кому суждено в гробу лежать, тот в
него и ляжет».
Лег Илья Муромец: для него домовище и велико, и
широко. Ложился Святогор-богатырь: гроб пришелся по
нем. Говорит богатырь таковы слова:
— Гроб точно про меня делан. Возьми-тко крышку,
Илья, закрой меня.
Отвечает Илья Муромец:
— Не возьму я крышки, больший брат, и не закрою
тебя: шутишь ты шуточку не малую, сам себя хоронить
собрался.
Взял богатырь крышку и сам закрыл ею гроб; да
как захотел поднять ю, никак не может; бился он, и си-
лился поднять, и проговорил Илье Муромцу:
— Ай меньший брат! Видно, судьбина поискала ме-
ня, не могу поднять крышки, попробуй-ка приподнять ю.
1 Имеется в виду мешок, привязывавшийся к поясу.
2 Дйвья — дивно ли, не чудо ли!
458
__________СВЯТОГОР и ИЛЬЯ муромец
Попробовал Илья Муромец поднять крышку, да где
ему! Говорит Святогор-богатырь:
— Возьми мой меч-кладенец и ударь поперек
крышки.
Илье Муромцу не под силу и поднять Святогорова
меча-кладенца. Зовет его Святогор-богатырь:
— Наклонись ко гробу, ко маленькой щелочке, я до-
хну на тебя духом богатырскиим.
Как наклонился Илья и дохнул на него Святогор-бо-
гатырь своим духом богатырскиим: почуял Илья, что си-
лы в нем против прежнего прибавилось втрое, поднял он
меч-кладенец и ударил поперек крышки. От того удара
великого посыпались искры, а где ударил меч-кладенец,
на том месте выросла полоса железная. Зовет его Свя-
тогор-богатырь:
— Душно мне, меньший брат, попробуй еще ударить
мечом вдоль крышки.
Ударил Илья Муромец вдоль крышки — и тут выросла
железная полоса. Опять проговорил Святогор-богатырь:
— Задыхаюсь я, меньший братец: наклонись-ка ко
щелочке, я дохну еще на тебя и передам тебе всю си-
лушку великую.
Отвечает Илья Муромец:
— Будет с меня силы, больший братец, не то земля
на себе носить не станет.
Промолвил тут Святогор-богатырь:
— Хорошо ты сделал, меньший брат, что не послу-
шал моего последнего наказа: я дохнул бы на тебя мерт-
вым духом, и ты бы лег мертв подле меня. А теперь про-
щай, владей моим мечом-кладенцом, а добра коня моего
богатырского привяжи к моему гробу. Никто кроме ме-
ня не совладает с этим конем.
Тут пошел из щелочки мертвый дух, простился Илья
с Святогором, привязал его добра коня ко тому гробу,
опоясал Святогоров меч-кладенец и поехал в раздольице
чисто поле.
Песни, собранные П. Н. Рыбниковым. Изд. 2-е. М., 1909. Т. 1.
№61. В знаменитом «Сборнике Кирши Данилова», который до се-
редины XIX века был единственным источником сведений о былинах
й былинных героях, имя Святогора упоминается лишь однажды в
общем перечислении богатырей. Впервые четыре прозаические побы-
вальщины о Святогоре записал в 1860 году П. Н. Рыбников, а через
десятилетие еще шесть — А. Ф. Гильфердинг (но уже не прозанче-
459
БЫЛИНЫ
-- -...-...- . J 1 - . 4 ..Г -
ские, а стихотворные). Судя по этим записям, былина о встрече Свя-
тогора с Ильей Муромцем состояла из целого ряда эпизодов. «Ко-
гда я рассказал Рябинину побывальщину об Илье и Святогоре,— со-
общал П. Н. Рыбников,— то он передал мне, что еще учитель его,
Илья Елустафьев, пел былиною про все знакомство Ильи и Свято-
гора».
Но такой былины про все знакомство этих двух центральных бы-
линных героев ни П. Н. Рыбникову, ни другим собирателям так и не
удалось записать. Тем не менее мы можем получить представление
об этой несохранившейся народной поэме: имеющиеся отрывки сами
собой складываются в такую единую, многосюжетную композицию.
Прозаических и стихотворных сюжетов о Святогоре сохранилось
несколько. Почти все они посвящены передаче силы, смерти и погре-
бению Святогора. Начиная с первых публикаций, исследователи пы-
таются «расшифровать» эти сюжеты. Одна из таких «расшифровок»
принадлежит В. Я. Проппу, обратившему внимание на то, что из ста
с лишним былинных сюжетов гибели героев посвящены лишь три.
«Так, Дунай и Сухман,— отвечает В. Я. Пропп,— кончают жизнь са-
моубийством. Обе эти былины по своему содержанию глубоко тра-
гичны. Трагически погибает Василий Буслаев. Остальные герои,
в песнях о них, никогда не умирают и не погибают. Наоборот: полу-
чая силу, Илья, например, одновременно получает пророчество, что
смерть ему в бою не писана».
Публикуемый прозаический вариант записан П. Н. Рыбниковым
от онежского сказителя Леонтия Богданова, именно эта запись «от-
крыла» в фольклористике образ Святогора-богатыря
доврыня НИКИТИЧ
1 |М1 1 1 1 —м—ин linn —in I, ।
Добрынюшки-то матушка говаривала,
Никитичу-то родненька наказывала:
— Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!
Ты походишь нынь гулять да е во Киев-град.
Подь ты нунь гуляй да по всим уличкам,
И по тым же ты по мелким переулочкам,
Только не ходи ко сукиной Маринушки,
К той Маринушки Кайдальевной,
А Кайдальевной да королевичной,
Во тую ли во частую во уличку,
Да во тот ли нонь во мелкий переулочек.
Сука б... Маринка та Кайдальевна,
А Кайдальевна да королевична,
Королевична да и волшебница,
Она много нонь казнила да киязей-князевичев,
Много королей да королевичев,
460
ДОБрбШШ^ИТИЧ
Девять русских могучих богатырей,
А без счету тут народушку да черняди.
Зайдешь ты, Добрынюшка Никитинич,
К той же ко Маринушке Кайда льевной,
Там тебе, Добрыне, живу не бывать! —
Отправляется Добрыня сын Никитинич,
Он ходить гулять по городу по Киеву,
Да по тым же нонь по частыим по уличкам,
Тут по мелкиим Добрыня переулочкам,
Ходит тут Добрыня сын Никитинич,
А не шел же он к Маринушке Кайдальевной.
Он увидел голуба да со голубушкой,
А сидит же голуб со голубушкой
А во той же нонь Маришки во Кайдальевны,
В ей же он сидит голуб во улички,
Сидят что ли голуб со голубкою
Что ли нос с носком, а рот с ротком.
А Добрынюшке Никитичу не кажется,
Что сидит же тут да голуб со голубушкой
Нос с носком да было рот с ротком,
Он натягивал тетивочки шелковый,
Он накладывал тут стрелочки каленый,
Он стреляет тут же в голуба с голубушкой.
Не попала тая стрелочка каленая
А й во голуба да со голубкою,
А летела тая стрелочка прямо во высок терем,
В то было окошечко кося1вчато
К суке ко Маринушке Кайдальевни,
А й Кайдальевной да королевичной.
Тут скорешенько Добрыня шел да широким двором,
Поскорее тут Добрыня по крылечику,
Вежливее же Добрыня по новым сеням,
А побасче тут Добрыня в новой горенке,
А берет же свою стрелочку каленую.
Говорит ему Маришка да Кайдальевна,
А й Кайдальевна да королевична:
— Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!
Сделаем, Добрынюшка, со мной любовь! —
Отвечает тут Добрыня сын Никитинич:
— Ах ты, душенька Маринушка Кайдальевна!
Я тебе-ка-ва не полюбовничок.—
Обернулся тут Добрынюшка с новой горницы
И выходит тут Добрынюшка на широк двор,
461

Тут скочила же Маринушка Кайдальевна,
Брала тут ножищо да кинжалищо,
А стругает тут следочки да Добрынины,
Рыла тут во печку во муравлену
И сама же тут к следочкам приговариват:
— Горите вы, следочки да Добрынины,
Во той было во печки во муравленой,
Гори-тко во Добрынюшке по мне душа! —
Воротился тут Добрыня с широка двора,
А приходит ко Марине ко Кайдальевной,
Айк Кайдальевной да королевичной:
— Ах ты, душенька Маринушка Кайдальевна,
А й Кайдальевна да королевична!
Уж ты сделаем, Маринушка, со мной любовь,
Ах ты с душенькой с Добрынюшкой Микитичем.—<
— Ах ты, молодой Добрыня сын Никитинич!
Что же надо мной да надсмехаешься?
Давень тебя звала в полюбовнички,—
Ты в меня топерь, Добрыня, не влюблялся ли,
Нунечу зовешь да в полюбовницы! —
Воротила тут она было богатыря
Тым было туром да златорогим,
А спустила тут богатыря в чисто поле;
А пошел же тут богатырь по чисту полю,
А пошел же он туром да златорогиим.
Увидае он тут стадо да гусиноё
Той же он Авдотьи он Ивановны,
А желанной он своей да было тетушки,
Притоптал же всех гусей да до единаго,
Не оставил он гусеныша на симена.
Тут приходя пастухи были гусиный,
А приходя пастухи да жалобу творят:
— Ах ты, молода Авдотья да Ивановна!
А приходит к нам же тур да златорогий,
Притоптал же всех гусей да до единаго,
Не оставил нам гусеныша на симена.
Приходил же к стаду к лебединому,
Притоптал же лебедей всих до единое,
Не оставил он лебёдушки на симена.
Не успели пастухи да взад сойти,
А приходят пастухи да лебединый,
Тыи ж пастухи да жалобу творят:
— Молода Авдотья да Ивановна!
462
ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ
Приходил к нам тур да златорогий,
Притоптал же лебедей всих до единое,
Не оставил он лебёдушки на симена.—
Он приходит тур во стадо во овечьеё,
Притоптал же всех овец да до единою,
Не оставил он овечки им на симена.
Не поспели пастухи да тыи взад сойти,
А приходя пастухи было овечьии:
— Молода Авдотья ты Ивановна!
Приходил к нам тур да златорогий,
Притоптал же всех овец да до единоё,
Не оставил он овечки нам на симена.—
Шел же тур да златорогий
А во то было во стадо во скотинное,
Ко тому было ко скоту ко рогатому,
Притоптал же всих коров да до единою,
Не оставил им коровушки на симена.
Не поспели пастухи да тыи взад сойти,
А приходя пастухи же к ей коровьии,
Тыи пастухи да жалобу творят:
— Ах ты, молода Авдотья да Ивановна!
Приходил ко стаду ко скотинному,
Приходил же тур да златорогий,
Притоптал же всих коров да до единою,
Не оставил нам коровушки на симена.
Говорила тут Авдотья да Ивановна:
— А не быть же нунь туру да златорогому,
Быть же нунь любимому племяннику,
Молоду Добрынюшки Никитичу.
Он обвернут у Маришки у Кайдальевной
Молодой Добрыня сын Никитинич,
А повернут он туром да златорогиим.—
Находил же стадо он кониное
Тот же тур да златорогий,
Разгонял же всих коней да по чисту полю,
Не оставил им лошадушки на симена.
А й приходят пастухи да к ей кониныи,
Сами пастухи да жалобу творят:
— Молода Авдотья ты Ивановна!
Приходил же к нам тут тур да златорогий,
Розгонял же всих коней по чисту полю,
Не оставил нам лошадушки на симена.—
Молода Авдотья да Ивановна
463
Повернулась тут она было сорокою,
А летела к суке ко Маринушке Кайдальевной,
А садилась на окошечко косевчато,
Стала тут сорока выщекатывать,
Стала тут сорока выговаривать:
— Ах ты сука нунь, Маринушка Кайдальевна,
А й Кайдальевна да королевична!
А зачем же повернула ты Добрынюшку,
А Добрынюшку да ты Никитича,
Тым же нунь туром да златорогиим,
А спустила тут Добрыню во чисто поле?
Отвратй-тко ты Добрынюшку Никитича
От того же нунь тура да златорогаго:
Не отворотишь ты Добрынюшки Никитича
От того же от тура да златорогаго,—
Оверну тебя, Маринушка, сорокою,
Я спущу тебя, Маришка, во чисто поле,
Век же ты летай да там сорокою! —
Обвернулась тут Маришка да сорокою,
А летела тут сорока во чисто поле,
А садиласй к туру да на златы рога
Стала тут сорока выщекатывать,
Взяла тут сорока выговаривать:
— Ай же тур да златорогий,
Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!
Сделай с нами заповедь великую,
А принять со мной с Маришкой по злату венцу,—
Отвращу я от тура тя златорогаго.—
Говорил же тут Добрыня сын Никитинич:
— Ах ты, душенька Маринушка Кайдальевна,
А й Кайдальевна да королевична!
Отврати-тко от тура да златорогаго,
Сделаю я заповедь великую,
Я приму с тобой, Марина, по злату венцу.—
Отвернула от тура да златорогаго
Молода Добрынюшку Никитича.
Приходили тут ко городу ко Киеву,
К ласкову князю ко Владимиру,
Принял со Мариной по злату венцу.
А проводит он свою да было свадебку,
Отправляется во ложни да во теплый
Молодой Добрыня сын Никитинич,
Сам же он служаночкам наказывай
464
_______________
— Ай же слуги мои верный!
Попрошу у вас же чару зелена вина,
Вы попрежде мни подайте саблю вострую.
Шел же он во ложни да во теплый;
Обвернула тут его да горносталушком,
Взяла горносталика попуживать,
Взяла горносталика понышкивать,
Приломал же горносталь да свои нёкти прочь.
Обвернула тут она его соколиком,
Взяла тут соколика попуживать, v
Взяла тут соколика покышкивать,
Примахал сокол да свои крыльица.
Тут смолился он Маринушки Кайдальевной,
Ай Кайдальевной да королевичной:
— Не могу летать я нунечку соколиком,
Примахал свои я нуньчу крыльица,
Ты позволь-ко мне-ка выпить чару зелена вина.—
Молода Маришка да Кайдальевна,
А й Кайдальевна да королевична,
Отвернула тут Добрыню добрым молодцем;
А скрычал же тут Добрыня оын Никитинич:
— Ай же слуги мои верный,
Вы подайте-тко мне чару зелена вина! —
Подавали ему тут слуги верный,
Поскорешенько тут подавали саблю вострую.
Не пил он тут чары зелена вина,
Смахне он Добрыня саблей вострою .
И отнес же он Марине буйну голову^ '
А за ей было поступки неумильнии.
Поутру сходил во теплую свою да парну баенку,
Идут же было князи тут да бояр а:
— Здравствуешь, Добрыня сын Никитинич,
Со своей да с любимой семьей,
С той было Маринушкой Кайдальевной,
Ай Кайдальевной да королевичной! —
— Ай же нунь вы, князи еще бояра,
Веи же вы Владимировы дворян а!
Я вечор же братци был женат не холост,
А нынечу я стал, братци, холост не женат.
Я отсек же нунь Марине буйну голову
За ейны было поступки неумильнии.—
— Благодарствуешь, Добрыня оын Никитинич,
Что отсек же ты Маринки буйну голову
465
БЫЛИНЫ
За ейныи поступки неумильнии!
Много тут казнила да народу она русского,
Много тут князей она князевичев,
МйЪго королей да королевичев,
Девять русских могучих богатырей,
А без счету тут народушку да черняди!
Матушка Добрынюшке говаривала,
Матушка Никитичу наказывала:
— Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!
Ты не езди-тко на гору Сорочинскую,
Не топчи-тко там ты малыих змиенышов,
Не выручай же полону там русскаго,
Не куплись-ко ты. во матушке Пучай-реки;
Тая река свирипая,
Свирипая река сама сердитая:
Из-за первоя же струйки как огонь сечет,
Из-за другоей же струйки искра сыплется,
Из-за третьеей же струйки дым столбом валит,
Дым столбом валит да сам со пламенью.—
Молодой Добрыня сын Никитинич,
Он не слушал да родители тут матушки
Честной вдовы Офимьи Олександровной,
Ездил он на гору Сорочинскую,
Топтал он тут малыих змеенышков,
Выручал тут полоиу да русскаго.
Тут купался да Добрыня во Пучай-реки,
Сам же тут Добрыня испроговорил:
— Матушка Добрынюшки говаривала,
Родная Никитичу наказывала:
«Ты не езди-тко на гору Сорочинскую,
Не топчи-тко там ты малыих змиенышов,
Не куплись, Добрыня, во Пучай-реки,
Тая река свирипая,
Свирипая река да е сердитая:
Из-за первоя же струйки как огонь сечет,
Из-за другоей же струйки искра сыплется,
Из-за третьеей же струйки дым столбом валите
Дым столбом валит да сам со пламенью.
Эта матушка Пучай-река
Как ложинушка дождевая».
Не поспел тут же Добрыня словця мблвити/»*
466
доврыня ЯИКНТИЧ
Из-за первой же струйки как огонь сечет,
Из-за другою же струйки искра сыплется,
Из-за третьеей же струйки дым столбом валит,
Дым столбом валит да сам со пламенно.
Выходит тут змея было проклятая,
О двенадцати змея было о хоботах:
— Ах ты, молодой Добрыня сын Никитинич!
Захочу, я нынь Добрынюшку цело сожру,
Захочу, Добрыню в хобота возьму,
Захочу, Добрынюшку в полон снесу.—
Испроговорит Добрыня сын Никитинич:
— Ай же ты, змеи было проклятая!
Ты поспела бы Добрынюшку да захватить,
В ты пору Добрынюшкой похвастати,—
А нуньчу Добрыня не в твоих руках.—
Нырнет тут Добрынюшка у бережка,
Вынырнул Добрынюшка на другоём.
Нету у Добрыни колья востраго,
Нету у Добрыни коня добраго,
Нечем тут Добрынюшке поправиться.
Сам же тут Добрыня приужахнется,
Сам Добрыня испроговорит:
— Видно, нонечу Добрынюшке кончину шка!—
Лежит тут колпак да земли греческой,
А весу-то колпак буде трех пудо®.
Ударил он змею было по хоботам,
Отшиб змеи двенадцать тых же хоботов,
Сбился на змею да он коленками,
Выхватил ножшцо да кинжалищо,
Хоче он змею было лорбспластать.
Змея ему да тут смолиласи:
— Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!
Быдь-ка ты Добрынюшка да больший брат,
Я теби да сёстра меньшая.
Сделаем мы же заповедь великую.
Тебе-ка-ва не ездить нынь на гору Сорочинскую,
Не топтать же зде-ка маленьких змиёнышков,
Не выручать полону да русскаго;
А я теби сестра да буду меньшая,—
Мне-ка не летать да на святую Русь,
А не брать же больше полону да русскаго,
Не носить же мне народу христианскаго.—
Отслабил он колен да богатырскиих.
467
На'-. < •’,•-*
тины
Змея была да тут лукавая,—
С-под колен да тут змея свернуласи,
Улетела тут змея да во кувыль-траву.
И молодой Добрыня сын Никитинич
Пошел же он ко городу ко Киеву,
Ко ласковому князю ко Владимиру,
К своей тут к родители ко матушки,
К честной вдовы Офимьи Олександровной.
И сам Добрыня порасхвастался:
— Как нету у Добрыни коня добраго,
Как нету у Добрыни копья востраго,
Не на ком поехать нынь Добрыне во чисто поле!—
Испроговорит Владимир стольне-киевской:
— Как солнышко у нас идет на вечере,
Почестный пир идет у нас на весели,
А мне-ка-ва, Владимиру, невесело,
Одна у мня любимая племянничка,
И молода Забава дочь Потятична.
Летела тут змея у нас проклятая,
Летела же змея да через Киев-град;
Ходила нунь Забава дочь Потятична
Она с мамкамы да с нянькамы
В зеленом саду гулятиться (так).
Подпадала тут змея было проклятая
Ко той матушки да ко сырой-земли,
Ухватила тут Забаву дочь Потятичну,
В зеленом саду да ю гуляючи,
В свои было во хобота змеиный,
Унесла она в пещерушку змеиную.—
Сидят же тут два русскиих могучиих богатыря:
Сидит же тут Алешенька Левонтьевич,
Во друтиих Добрыня сын Никитинич.
Испроговорит Владимир стольне-киевской:
— Вы русский могучий богатыри,
Ай же ты, Алешенька Левонтьевич!
Мошь ли ты достать у нас Забаву дочь Потятичну
Из той было пещеры из змеиною? —
Испроговорит Алешенька Левонтьевич:
— Ах ты, солнышко Владимир стольне-киевской!
Я слыхал было на сем свети,
Я слыхал же от Добрынюшки Никитича:
Добрынюшка змей было крестовый брат.
Отдаст же тут змея проклятая
468
ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ
' г ' . ’
Мблоду Добрынюшки Никитичу] J.
Без бою, без драки-кроволйтия
Тут же нунь Забаву дочь Потятичну.—•
Испроговорит Владимир стольне-киевской:
— Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!
Ты достань-ко нунь Забаву дочь Потятичну
Да из той было пещерушки змеиною.
Не достанешь ты Забавы дочь Потятичной,
Прикажу теби, Добрыня, голов^ рубить.—
Повесил тут Добрыня буйну голову,
Утопил же очи ясныя
А во тот ли во кирпичен мост,
Ничего ему Добрыня не ответствует.
Ставает тут Добрыня на резвы ноги,
Отдает ему великое почтениё,
Ему нунь за весело пированиё.
И пошел же ко родители ко матушке
И к честной вдовы Офимьи Олександровной.
Тут стретает его да родитель матушка,
Сама же тут Добрыне испроговорит:
— Что же ты, рожоное, не весело,
Буйну голову, рожоноё, повесило?
Ай ты, молодой Добрыня сын Никитинич!
Али ествы-ты были не пб уму?
Али питьица-ты были не по разуму?
Аль дурак-тот над тобою надсмеялся ли?
Али пьяница ли там тебя приббозвал?
Али чарою тебя да там приббнесли? —
Говорил же тут Добрыня сын Никитинич,
Говорил же он родители тут матушке
А честной вдовы Офимьи Олександровной:
— Ай честна вдова Офимья Олександровна!
Ествы-ты же были мне-ка пб уму,
А и питьица-ты были мне по разуму,
Чарою меня там не приббнесли,
А дурак-тот надо мною не смеялся же,
А и пьяница меня да не приббозвал;
А накинул на нас службу да великую
Солнышко Владимир стольне-киевской:
А достать было Забаву дочь Потятичну
А из той было пещеры из змеиною,—
А нунь нету у Добрыни коня добраго,
А нунь нету у Добрыни копья востраго,
469
БЫЛИНЫ
Не с чем мни поехати на гору Сорочинскую
К той было змеи нынь ко проклятою.—
Говорила тут родитель ему матушка,
А честна вдова Офимья Олександровна:
— А рожоное моё ты нынь же дитятко,
Молодой Добрынюшко Никитинич!
Богу ты молись да спать ложись,
Буде утро мудро, мудренее буде вечера —
День у нас же буде там прибыточён.
Ты поди-ко на конюшню на стоялую,
Ты бери коня с конюшенки стоялыя,—
Батюшков же конь стоит да дедушков,
А стоит бурко пятнадцать лет,
По колен в назем же ноги призарошены,
Дверь по поясу в назем зарощена.—
Приходит тут Добрыня сын Никитинич
А ко той ли ко конюшенке стоялыя,
Повыдернул же дверь он вон из назму,
Конь же ноги из назму да вон выдёргиват,
А берет же тут Добрынюшка Никитинич,
Берет Добрынюшка добра коня
На ту же на узду да на тесмяную,
Выводит из конюшенки стоялый,
Кормил коня пшеною белояровой,
Поил питьями медвяныма.
Ложился тут Добрыня на велик одёр,
Ставае он по утрушку ранехонько,
Умывается он да и белехонько,
Снаряжается да хорошохонько,
А седлае своего да он добра коня,
Кладывае он же потнички на потнички, ;
А на потнички он кладе войлочки,
А на войлочки черкальское седелышко,
И садился тут Добрыня на добра коня.
Провожает тут родитель его матушка
А честна вдова Офимья Олександровна,
На поезде ему плёточку нонь подала,
Подала тут плётку шамахинскую
А семи шелков да было разныих,
А Добрынюшке она было наказыват:
— Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!
Вот теби да плетка шамахинская:
Съедешь ты на гору Сорочинскую,
470
ДОБРЫЕ НИКИТИЧ
Станешь топтать маленьких змиенышов,
Выручать тут полону да русскаго,
Да не станет твой же бурушко поскакивать,
А змиенышов от ног да прочь отряхивать,—
Ты хлыщи бурка да нунь промеж уши,
Ты промеж уши хлыщи да ты промеж ноги,
Ты промеж ноги да промеж задний,
Сам бурку да приговаривай:
«Бурушко, ты нонь поскакивай,
А змиенышов от ног да прочь отряхивай!»—
Тут простиласи да воротиласи.
Видли тут Добр ын юшку да сядучи,
А не видли тут удалаго поедучи.
Не дорожками поехать не воротами,
Через ту стену поехал городовую,
Через тую было башню наугольную,
Он на тую гору Сорочинскую.
Стал топтать да маленьких змиенышов,
Выручать да полону нонь русского.
Подточили тут змиёныши бурку да щоточки,
А не стал же его бурушко поскакивать.
На кони же тут Добрыня лриужахнется,—
Нунечку Добрынюшки кончииушка!
Спомнил он наказ да было матушкин,
Сунул он же руку во глубок карман,
Выдернул же плётку шамахинскую
А семи шелков да шамахинскиих,
Стал хлыстать бурка да он промеж уши,
Промеж уши да он промеж ноги,
А промеж ноги да. промеж задний,
Сам бурку бьет да приговариват:
— Ах ты, бурушко, да нунь поскакивай,
А змиенышов от ног да прочь отряхивай! —
Стал же ёго бурушко поскакивать,
А змиенышов от ног да прочь отряхивать,
Притоптал же всих он маленьких змиенышков,
Выручал он полону да русскаго.
И выходит тут змея было проклятое
Да из той было пещеры из змеиною
И сама же тут Добрыни испроговорит:
— Ах ты, душенька Добрынюшка Никитинич!
Ты порушил свою заповедь великую,
Ты приехал нунь на гору Сорочинскую
471
БЫЛИНЫ
А топтать же моих маленьких змиенышов.—
Говорит же тут Добрынюшка Никитинич:
— Ай же ты, змия проклятая!
Я ли нунь порушил свою заповедь,
Али ты, змея проклятая, порушила?
Ты зачим летела через Киев-гр ад,
Унесла у нас Забаву дочь Потятичну?
Ты отдай-ка мне Забаву дочь Потятичну
Без бою без драки-кроволития.—
Не отдавала она без бою без драки-кроволития,
Заводила она бой-драку великую
Да большое тут с Добрыней кроволитиё.
Бился тут Добрыня со змеёй трои сутки,
А не може он побить змею проклятою.
Наконец хотел Добрынюшка отъехати,—
Из небес же тут Добрынюшки да глас гласит:
— Ах ты, молодой Добрыня сын Никитинич!
Бился со змеёй ты да трои сутки,
А побейся-ко с змеёй да еще три часу.—
Тут побился он Добрыня еще три часу,
А побил змею да он проклятую,
Попустила кровь свою змеиную,
От востока кровь она да вниз до запада,
А не прйжре матушка да тут сыра земля
Этой крови да змеиною.
А стоит же тут Добрыня во крови трои сутки,
На кони сидит Добрыня — приужахнется,
Хочет тут Добрыня прочь отъехати.
3-за небесей Добрыне снова глас гласит:
— Ай ты, молодой Добрыня сын Никитинич!
Бей-ко ты копьем да бурзамецкиим
Да во ту же матушку сыру-землю,
Сам к земли да приговаривай! —
Стал же бить да во сыру землю,
Сам к земли да приговаривать:
— Росступись-ко ты же, матушка сыра-земля,
На четыре на вси стороны,
Ты прижри-ко эту кровь да всю змеиную! —
Росступилась было матушка сыра-земля
На всих на четыре да на стороны,
Прижрала да кровь в себя змеиную.
Опускается Добрынюшка с добра коня
И пошел же по пещерам по змеиныим,
472
ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ
Из тыи же из пещеры из змеиною
Стал же (выводить да полону он русскаго.
Много вывел он было князей-князевичев,
Много королей да королевичев,
Много он прошел пещер змеиныих,
Много нунь девиц да и князевичных
А из той было пещеры из змеиною,^
А не може он найти Забавы дочь Потятичной.
Много он прошел пещер змеиных,
И заходит он в пещеру во последнюю,
Он нашел же там Забаву дочь Потятичну
В той последнею пещеры во змеиною.
А выводит он Забаву дочь Потятичну
А из той было пещерушки змеиною,
Да выводит он Забавушку на белый свет.
Говорит же королям да королевичам,
Говорит князям да он князевичам
И девицам королевичным
И девицам он да нунь князевичным:
— Кто откуль вы да унесены,
Всяк ступайте в свою сторону,
А сбирайтесь вси да по своим местам,
И не троне вас змея боле проклятая.
А убита е змея да та проклятая,
А пропущена да кровь она, змеиная,
От востока кровь да вниз до запада,
Не унесет нунь боле полону да русскаго
И народу христианьскаго,
А убита е змея да у Добрынюшки
И приконьчена да жизнь нуньчу змеиная.—
А садился тут Добрыня на добра коня,
Брал же он Забаву дочь Потятичну,
А садил же он Забаву на право стегно,
А поехал тут Добрыня по чисту полю.
Испроговорит Забава дочь Потятична:
— За твою было великую за выслугу
Назвала тебя бы нунь батюшкой,—
И назвать тебя, Добрыня, нуньчу не можно!
За твою великую за выслугу
Я бы назвала нунь братцем да родимыим,—
А назвать тебя, Добрыня, нуньчу не можно!
За твою великую за выслугу
Я бы назвала нунь другом да любимыим,—
473
шлины
В нас же вы, Добрынюшка, не влюбитесь!
Говорит же тут Добрыня сын Никитинич
Молодой Забавы дочь Потятичной:
— Ах ты, молода Забава дочь Потятична!
Вы есть нуньчу роду княженецкаго,
Я есть роду христианьскаго:
Нас нельзя назвать же другом да любимыим.—
А везет же он, Добрыня, по чисту полю,
Он наехал во чистом поли да ископыть,
Ископыть да лошадиную,
Как стульями земля да проворочена.
Тут поехал нунь Добрыня сын Никитинич
Той же ископытью лошадиною,
Он увидел тут Алешеньку Левонтьева:
— Ай же ты, Алешенька Левонтьевич!
Ты прими от нас Забаву дочь Потятичну.
Вез же я Забаву да во честности,
Да от нас прими, Олешенька, во честности,
Не стыди-тко ей да личка белаго,—
Ты пристыдишь ей да личко белое,
Мне-ка-ва она да тут пожалится,
Я те завтра тут, Олешка, голову срублю!
А свези-ко ты к Владимиру во честности,
К солнышку ко князю стольне-киевску.—
Отправляет тут Забаву дочь Потятичну
С тым было Олешенькой Левонтьевым,
Сам поехал ископытью лошадиною.
Наезжае он богатыря в чистом поли,—
А сидит богатырь на добром кони,
А сидит богатырь в платьях женскиих.
Говорит Добрыня оын Никитинич:
— Е же не богатырь на добром кони,
Есть же поляница знать удалая,
А какй ни тут девица либо женщина! —
И поехал тут Добрыня на богатыря,
Он ударил поляницу в буйну голову.
А сидит же поляница — не сворохнется
А назад тут поляница не оглянется.
На кони сидит Добрыня — приужахнется,
Отъезжае прочь Добрыня от богатыря,
А от той же поляницы от удалый:
— Видно, смелостью Добрынюшке по-старому,
Видно, сила у Добрыни не по-прежному! —
474
ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ
А стоит же во чистом поли да сырой дуб
Да в обнём же он стоит да человеческий.
Наезжает же Добрынюшка на сырой дуб
А попробовать да силы богатырский.
Как ударит тут Добрынюшка во сырой дуб,
Он расшиб же дуб да весь по ластиньям
На кони сидит Добрыня — приужахнется:
— Видно, силы у Добрынюшки по-старому,
Видно, смелость у Добрыни не по-прежнему! —•
Разъезжается Добрыня сын Никитинич
На своём же тут Добрыня на добром кони
А на ту же поляницу на удалую,
Чёсне поляницу в буйну голову.
На кони сидит же поляница — не сворохнется,
И назад же поляница не оглянется.
На кони сидит Добрыня — сам ужахнется:
— Смелость у Добрынюшки по-прежнему,
Видно, сила у Добрыни не по-старому,
Со змеёю же Добрыня вынь повыбился! —
Отъезжае прочь от поляницы от удалый,
А стоит тут во чистом поли да сырой дуб,
Он стоит да в два обнёма человеческих.
Наезжает тут Добрынюшка на сырой дуб,
Как ударил тут Добрынюшка во сырой дуб,
А росшиб же дуб да весь по ластиньям.
На кони сидит Добрыня — приужахнется:
— Видно, сила у Добрынюшки по-старому,
Видно, смелость у Добрыни не по-прежному! —•
Розгорелся тут Добрыня на добрй кони,
И наехал тут Добрынюшка да в третий раз
А на ту же поляницу на удалую,
Да ударит поляницу в буйну голову.
На кони сидит же поляница, сворохнуласе
И назад же поляница оглянуласе,
Говорит же поляница да удалая:
«— Думала же, русский комарики покусывают,
Ажно русский богатыри пощалкивают! —
Ухватила тут Добрыню за желты кудри,
Сдернула Добрынюшку с коня долой,
А спустила тут Добрыню во глубок мешок,
А во тот мешок да тут во кожаной.
А повез же ейный было добрый конь,
А повез же он да по чисту полю,
475
БЫЛИНЫ
Испровещится же ейный добрый конь:
— Ай же поляница ты удалая,
Молода Настасья дочь Никулична!
Не могу везти да двух богатырей:
Силою богатырь супротив тебя, ,
Смелостью богатырь да вдвоём тебя.—
Молода Настасья дочь Никулична
Здымала тут богатыря с мешка да вон же с
кожаньца.
Сама к богатырю да испроговорит:
— Старый богатырь да матёрый,
Назову я нунь себе-ка-ва да батюшкой;
Ежели богатырь да молодыи,
Ежели богатырь нам прилюбится,
Назову я сёбе другом да любимыим;
Ежели богатырь не прилюбится,—
На долонь кладу, другой прижму
И в овсяный блин да ёго сделаю.—
Увидала тут Добрынюшку Никитича:
— Здравствуй, душенька Добрыня сын
Никитинич! —
Испроговорит Добрыня сын Никитинич:
•— Ах ты, поляница да удалая!
Что же ты меня да нуньчу знаешь ли?
Я тобя да нунь не знаю ли.—
— А бывала я во городи во Киеви,
Я видала тя, Добрынюшку Никитича,
А тебе же меня нуньчу негде знать.
Я того же короля дочь ляховицкаго,
Молода Настасья дочь Никулична,
А поехала в чисто поле поликовать
А искать же собе-ка супротивничка.
Возьмешь ли Добрыня во замужество,—
Я спущу тебя, Добрынюшка, во живности,
Сделай со мной заповедь великую.
А не сделаешь ты заповеди да великия,—•
На долонь кладу, другой сверху прижму,
Сделаю тебя я да в овсяный блин.—
— Ах ты, молода Настасья дочь Никулична!
Ты спусти меня во живности,
Сделаю я заповедь великую,
Я приму с тобой, Настасья, по злату венцуг»*
Сделали тут заповедь великую,
476
ДОВрЫНЯ НИКИТИЧ
Нунь поехали ко городу ко Киеву,
Да ко ласковому князю ко Владимиру.
Приезжают тут ко городу ко Киеву,
А ко ласковому князю ко Владимиру.
Приезжает тут Добрыня сын Никитинич
А к своей было к родители ко матушки,
А к честной «вдовы Офимьи Олександровной,
А стретает ту родитель его матушка
А честна вдова Офимья Олександровна,
И сама же у Добрынюшки да спрашиват:
— Ты кого привез, Добрыня сын Никитинич? —
— Ай честна вдова Офимья Олександровна,
Ты родитель моя да нуньчу матушка!
Я привез себе-ка супротивную,
Молоду Настасью дочь Никуличну,
А принять же с ней, с Настасьей, по злату
венцу.—
Отправлялись же ко ласковому князю ко
Владимиру
Да во гридни шли они да во столовый.
Крест-то клал да по-писаному,
Бьет челом Добрыня, покланяется
Да на всих же на четыре он на стороны,
Князю со княгинушкой в особину:
— Здравствуй, солнышко Владимир
стольне-киевской! —•
— Здравствуешь, Добрыня сын Никитинич!
Ты кого привез, Добрынюшка Никитинич? -
Испроговорит Добрыня сын Никитинич:
— Ах ты, солнышко Владимир
стольне-киевской!
Я привез же нынь себе-ка супротивную,
А принять же нам с Настасьей по злату венцу.—*
Сделали об их же публикацию,
Провели же ю да в верушку крещеную,
Принял тут с Настасьей по злату венцу.
Стал же он с Настасьей век коротати.
Добрынюшка-тот матушке говаривал,
А Никитинич-тот рбдненькой наказывал:
— Ты зачем меня несчастнаго спородила!
Спородйла бы, родитель моя матушка,
477
БЫЛИНЫ______________________
Обвертела бы мою да буйну голову,
Обвертела тонким биленьким рукавчиком,
А спустила бы во Черное-то море во турецкое,—
Я бы век да там, Добрыня, во мори лежал,
Я отныне бы, Добрыня, век да по веку,
Я не ездил бы, Добрыня, по святой Руси,
Я не бил бы нунь, Добрыня, бесповинных душ,
Не слезил бы я, Добрыня, отцей-матерей,
Не спускал бы сиротать да малых детушек! —
Отвечала тут родитель ему матушка
А честна вдова Офимья Олександровна:
— Я бы рада тя спородити
А таланом-участью да в Илью Муромца,
Силою во Святогора нонь богатыря,
Красотою было в Осипа Прекрасного,
Славою было в Вольгу Всеславьева,
А й богачеством в купца Садка богатаго.
А й богатаго купца да новгородскаго,
А смелостью в Олешку во Поповича,
А походкою щапливою
Во того было Чурилушку Пленковича,—
Только вежеством в Добрынюшку Никитича:
Тыи статьи есть да других бог не дал,
Других бог теби не дал да не пожаловал.—
Россердился тут Добрыня сын Никитинич
На родитель свою матушку,
Скорешенько Добрынюшка на двор-тот шел,
Седлает тут Добрынюшка добра коня,
Кладовае он же потнички на потнички,
Да на потнички он кладе войлочки,
А на войлочки черкальское седелышко,
А подтягиват двенадцать тугих подпругов
А тринадцатый дпя-ради крепости,
Чтобы добрый конь из-под седла не выскочил,
Добра молодца в чистом поли не выронил.
А у той ли у правый у стремены
Провожала ёго тут родитель матушка,
А у той было у левый у стремены
Провожала-то его да любимй семья,
Молода Настасья да Микулична.
А тут честна вдова Офимья Олександровна
Тут простиласи да воротиласи,
А домой пошла, сама заплакала.
478
ДОБрЫНЯ НИКИТИЧ
А у той было у левый у стремены
Идё молода Настасья дочь Никулична,
Стала у Добрынюшки выспрашивать,
Она стала у Никитича выведывать:
— Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!
Ты скажи-тко нунь, Добрыня оын Никитинич,
А когда же ждать тя нуньчу со чиста поля,
А когда тя сожидаться в свою сторону? —
Испроговорит Добрыня сын Никитинич:
— Ах ты, молода Настасья дочь Никулична!
Как ты стала у Добрынюшки выспрашивать,
Стала у Никитича выведывать,
Я ти стану нунь высказывать:
«Жди-тко ты Добрынюшку по три годы,—
Я по три годы не буду, жди по друго три,
А как пройде тому времени да шесть годов,
Я не буду тут, Добрыня, из чиста поля,—
Хоть вдовой живи да хоть замуж поди,
Поди за князя хоть за боярина,
Хоть за русскаго могучего богатыря,
Только не ходи за брата за названаго,
За того было Олешеньку Поповича.—
Тут простиласи да воротиласи,
А домой пошла, сама заплакала.
День-то за день, будто дождь секёт,
А неделя за неделей, как трава ростёт,
Год-тот за годом да как река бежит,
А прошло-то тому времечки да три годы,
Не бывал же тут Добрыня из чиста поля.
Стала ждать Добрынюшка по друго три.
День-то за день, будто дождь секёт,
А неделя за неделей, как трава ростёт,
Год-тот за годом да как река бежит,
А прошло-то тому времени да шесть годов,
Не бывал же тут Добрыня из чиста поля.
Приезжает тут Олешенька Левонтьевич,
Он привозит было весточку нерадостну:
А побит лежит Добрыня во чистом поли,
А плеча его да испростреляны,
Голова его да испроломана,
Головой лежит да в част ракитов куст.
А честна вдова Офимья Олександровна,
Она взяла по полатам-то похаживать,
479
^Шины
Своим голоском поваживать:
— А лежит в чистом поли Добрынюшка убитый! —
Тут стал солнышко Владимир-тот захаживать
А Настасью-ту Никуличну засватывать:
— Поди за князя хоть за боярина,
Хоть за русскаго могучаго богатыря! —
А побольше тут зовут-то за Олешеньку,
За того было Олешку за Поповича.
Не пошла она не за князя, не за боярина,
Не за русскаго могучаго богатыря,
Не за смелаго Олешку за Поповича:
— Справила я заповедь-то мужнюю,
Справлю свою заповедь-то женьскую.—
Стала ждать Добрынюшку по друго шесть.
День-то за день, будто дождь секёт,
А неделя за неделей, как трава ростёт,
Год-тот за годом, да как река бежит.
Прошло тому времечки двенадцать лет,
Не бывал же тут Добрыня из чиста поля.
Приезжает тут Олешенька Левонтьевич,
Приезжает тут Олешка да во другой раз,
А привозит было весточку в другой раз,
Тую весточку привозит да нерадостну:
А побит лежит Добрыня во чистом поли,
А плеча его да испростреляны,
Голова его да испроломана,
Головой лежит да в част ракитов куст.
Тут стал солнышко Владимир-тот захаживать
А Настасью-ту Никуличну засватывать:
— Поди хоть за князя, хоть ты за боярина,
Хоть за русскаго могучаго богатыря.—
А побольше стали звать да за Олешеньку,
За того было Олешеньку Поповича.
Не пошла она не за князя, не за боярина,
Не за русскаго могучаго богатыря,
А пошла замуж за смелаго Олешу за Поповича.
Что ли свадебка у них была по третий день,
А севодня-то итти да ко божьёй церквы.
Ездит тут Добрыня у Царя-града.
Конь-то тут Добрынин подтыкается
А к сырой земли да приклоняется:
— Ах ты, волчья сыть, медвежья выть!
Что же ты да нуньчу подтыкаешься?
480
ДОБрЫНЯ НИКИТИЧ
Над собой ли ты незгодушку-ту ведаешь,
Над собой ли выдаешь аль надо мной,
Надо мной Добрынюшкой Никитином? —
Из небес было Добрынюшки да глас гласит:
— Ах ты, молодой Добрыня сын Никитинич!
А твоя-то любима семья замуж пошла
А за смелаго Олешку за Поповича,
Свадебка у них было по третий день,
А принять же им с Олешкой по злату венцу.—
Россердился тут Добрыня сын Никитинич,
Как приправил кдня добраго
От Царя-града на Киев-град,
Не дорожкамы поехал, не воротамы,
Реки ты озера перескакивал,
Широки раздолья промеж ног пущал,
А ко Киеву Добрынюшка прискакивал.
А приехал он ко славному ко городу ко Киеву
А ко ласковому князю ко Владимиру.
Через ту стену наехал городовую,
Через тую башню наугольную,
А к тому было подворьицу вдовиному,
А к честной вдовы Офимьи Олександровной,
Со чиста поля наехал он скорым гоньцём,
А не спрашивал у дверей он придверничков,
У ворот не спрашивал да приворотничков,
Всих же прочь взашей да и отталкиват,
А бежит тут во полаты белокаменны.
Веи придворнички да приворотнички
Вслед идут да жалобу творят:
— А честна вдова Офимья Олександровна!
Этот-то удалый добрый молодец
Со чиста поля наехал он скорым гоньцём,
Ко подворьицу он ехал ко вдовиному,
Он не спрашивал у дверей да придверничков,
У ворот не спрашивал да приворотничков,
Всих же нас тут взашей прочь отталкивал! —
А честна вдова Офимья Олександровна
Она взяла по полатам-то похаживать,
Своим женским тут голосом поваживать:
— А ппошло-то времени двенадцать лет,
Закаталось у меня да красно солнышко, 4
Как уехал тут Добрыня сын Никитинич,
А уехал тут Добрыня далече-далече во чисто поле,—
16. «Гуси-лебеди» 481

А лежит же тут Добрыня во чистом поли,
А плеча его да испросТреляны,
Голова его да испроломана,
Головой лежит да в част ракитов куст!
А как нунечку было теперечку
Закатается да млад светёл месяц! —
Испроговорит Добрыня сын Никитинич^
— Ай честна вдова Офимья Олександровна!
Мне-ка-ва Добрынюшка крестовой брат,
Мне-ка-ва Добрынюшка наказывал —
А Добрыня-тот-поехал ко Царю-граду,
Я-то нунь поехал да ко Киеву —
А не сличит ли ти бог же быть во Киеви,
А велел спросить про молоду Настасью
про Микуличи^
Про Добрынину да любиму семью.—
Испроговорит честна вдова Офимья Олександровна!
— А как нунечку Добрынина да любима семья,
А как нунечу Настасья да замуж пошла
За того за смелаго Олешку за Поповича,
Свадебка у них было по третий день,
А принять же им с Олешкой по злату венцу.—
Говорит же тут Добрыня сын НикитинЙЧ!
— Мне-ка-ва Добрынюшка крестовой брат,
Мне-ка-ва Добрынюшка наказыват:
Случит бог же быть теби <во Киеви
У того было подворьица вдовинаго,
А велел же взять он платья скоморовскии
В новой горенки да тут на стопочки,
А в глубокиих своих во погребах
Взять дубинку сорока пудов,
А на свадебки меня бы не обидили,
Да велел же взять гуселушка яровчаты,
Да во том же во глубоком во погреби.—
А честна вдова Офимья Олександровна
Тут скорёшенько бежала в нову горенку,
Притащила ёму платья скоморовскии,
Отмыкала она погреба глубокий,
Подавала тут гуселушка яровчаты,
Сам же взял дубинку сорока пудов,
А пошел же скоморошиной на свадебку.
А приходит скоморошиной на свадебку
Ай к тому двору да княженецкому,
482
4 • -
Д ОБРЫНЯ НИКИТИЧ
А не спрашиват у дверей да придверничков,
У ворот не спрашивал да приворотничков,
Он всих взашей прочь отталкивал.
Веи придвернички да приворотнички
Они вслед идут да жалобу творят:
— Ах ты, солнышко Владимир стольне-киевской!
Этот-то удалый добрый молодец
Со чиста поля он давень ехал да скорым гонцом
Ко тому было подворью ко вдовиному,
Там не спрашивал у дверей да придверничков,
У ворот не спрашивал да приворотничков,
Он всих взашей прочь отталкивал;
Нунь идет на княженецкий двор,
Нунь идет да скоморошиной,
А не спрашиват у дверей да придверничков,
У ворот нас приворотничков,
Взашей прочь нас всих отталкиват.—
Говорит ему Владимир стольне-киевской:
— Ай же ты, удала скоморошина!
Ты зачем же ехал давень ко подворьицу,
А к тому подворьицу вдовиному,
Там не спрашивать ты у дверей придверничков,
У ворот не спрашивать да приворотничков,
Взашей прочь ты всих отталкивал?
Нунь идешь на княженецкий двор
И не спрашивать ты у дверей придверничков,
У ворот-то наших приворотничков,
Взашей прочь ты всих отталкивать? —
Скоморошина тут в речи да не вчуется,
Скоморошина тут к речам да не примется,
Говорит же тут удала скоморошина:
— Ах ты, солнышко Владимир стольне-киевской!
Где-то наше место скоморовское? —
Отвечав князь Владимир стольне-киевской:
— Ваше место скоморовское
Что ль на печки да на запечки.—
Скоморошина тут местом не побрёзговал,
А скочил на печку на муравлену.
Заиграл тут в гуселышка яровчаты
А на той было на печки на муравленой,
А играет-то Добрынюшка во Киеви
А на выигрыш берет да во Цари-гради,
А от стараго да всих до малого
483
ML
ММММ»
А повыиграл поименно.
Веи же за столом да призадумались,
Веи же тут игры да призаслухались,
Веи же за столом да испроговорят:
— А не быть же нунь удалой скоморошины,
Быть же нунь дородну добру молодцу,
Свято-русскому могучему богатырю! —
Говорил же тут Владимир стольне-киевской»
— Ай же ты, удала скоморошииа,
А дородний добрый молодец!
Опускайся-ко из печки да из запечка,
Дам теби три места, три любимыих:
Одно место нунь возли меня,
Друго место супротив меня,
Третье место куда сам захошь.—
Говорит же тут удала скоморошииа:
— Ах ты, солнышко Владимир стольне-киевской!
Дай-ко мне-ка место на скамеечке
Супротив было княгинушки молбдыи,
Молодой Настасьи да Никуличной.—
Говорит ему Владимир стольне-киевской:
— Ай же ты, удала скоморошииа!
Дано ти три места, три любимыих,—
Куды знаешь, ты туды садись,
Что ты здумаешь, так то делай,
Что захочешь, так ты то твори! —
— А позволь-ко мне, Владимир стольне-киевской,
Налить чару зелена вина.—
Наливав было чару зелена вина
А опустит в чару свой злачен перстень
А подносит он Настасьи да Никуличной,
Той княгинушки молбдыи:
— Ах ты, молода Настасья дочь Никулична!
Уж ты хошь добра — так нуньчу пьешь до дна,
А не хошь добра — так ты не пьешь до дна.—
Молода Настасья дочь Никулична
Взяла она чару единой рукой,
Выпила ту чару единым духом,
Тут увидала в чары свой злачен перстень,
Да которыим с Добрыней обручаласи,
Сама же она князю поклониласи:
— Ах ты, солнышко Владимир стольне-киевской!
А не тот мой муж, который нунь возли меня,
484
ДОБрЫНЯ НИКИТИЧ
Тот мой муж, который супротив меня.
Тут приехал нунь Добрыня в свою сторону,
Он напомнил тут Добрыня отца-матушку,
Отыскал Добрыня молоду жену.—
Ай выходит з-за столов да вон з-за дубовых,
Пала тут Добрыни во резвы ноги:
— Ты прости, прости, Добрыня сын Никитинич,
А во той вины прости меня, во глупости,
Что не по твойму наказу я нунь сделала,
А пошла замуж за смелаго Олешку за Поповича,
А во той вины прости меня, во глупости! —
Гоеорит же тут Добрыня сын Никитинич:
— Не дивую я тут разуму да женскому:
У ней волос долог — ум короток,
А я дивую нунь же солнышку Владимиру
Со своей было княгиною:
Он же, солнышко Владимир стольне-киевской,
Он же был да сватом ли,
А княгинушка да свахою,—
От живого мужа жонушку замуж берут,
просватают! —
Тут солнышко Владимир стольне-киевской
Он повесил буйну голову
А в тот же во кирпичен мост
Со своей было княгиною.
Тут выходит да Олешенка Левонтьевич
З-за тыих столов да белодубовых,
Пал же тут Добрыне во резвы ноги:
— Ты прости, прости, Добрыня сын Никитинич,
Что я посидел возли твоей княгинушки молодыи,
Молодой Настасьи дочь Никуличной! —
— Ай же братец ты названый,
Ай Олешенка Левонтьевич!
А во той-то вины, братец, тебя бог простит,
А во другой вины, братец, тебя не прощу:
А зачем же приезжал ты из чиста поля,
Привозил же про нас весточку нерадостну,
Что лежит побит Добрыня во чистом поли
А плеча его да испростреляны,
Голова его да испроломана,
Головой лежит да в част ракитов куст?
Ты слезил же нунь родиму мою матушку,
А честну вдову Офимью Олександровну.
485
БЫЛИНЫ
Тяжелешенько тут она по мне плакала,
А слезила тут она да очи ясный,
А скорбила тут она да личко белое,
Тяжелешенько она да по мне плакала.—
Как ухватит он Алёшку за желтый кудри,
Взял же он Алешеньку охаживать,
А не слышно было в бухканье да охканья!
Хоть и всякой-то на свети да женится,
Да не всякому женитьба удавается,
А не дай бог да женитьбы да Олешкиной!
Только тут Алешка и женат бывал,
Только тут Алешка да с женой сыпал.
Синему морю да на тишину,
Всем добрыим же людям на послушанье.
Гильфердинг А. Ф. Онежские былины. Изд. 4-е. М.; Л., 1949.
Т. 1, № 5. Былинная биография Добрыни Никитича разработана в
русском эпосе не менее тщательно, чем Ильи Муромца. Есть были-
ны о рождении и детстве Добрыни, о его женитьбе на богатырше-по-
лянице, о его знакомстве с Ильей Муромцем, о конфликте с Алешей
Поповичем. Известно имя Добрыниной матери — Офимья Олександ-
ровна; отца — Никита Романович; жепы — Настасья Микулична; те-
тушки — Авдотья Ивановна и даже матушки крестовой — Анна Ива-
новна.
В отличие от Ильи Муромца Добрыня Никитич имеет вполне
реального исторического прототипа — это знаменитый дядя князя
Владимира Святославича, посадник новгородский и воевода киевский
Добрыня, рассказы о котором есть и в «Повести временных лет», и
в других летописных источниках. Но существует и другая версия, со-
гласно которой былинный Добрыня — собирательный образ, вобрав-
ший черты многих древнерусских Добрынь. «С домонгольской
Русью,— отмечает современный исследователь Ю. И. Смирнов,— ле-
тописи связывают по крайней мере семь Добрынь: в сведениях по X
век упоминается несколько раз Добрыня, дядя Владимира I Свято-
славича; по XI век — Добрыня Рагуилович, воевода новгородский; по
XII век — Добрыня Галичанин и Добрыня Ядрейкович, архиепископ
новгородский. Выбор достаточно велик — почти четыре столетия, и
теоретически нельзя исключить никого из этих «прототипов» или сво-
дить всех Добрынь к первому из них, как это часто делается». Здесь
речь идет о домонгольской Руси, но и позже, в XV—XVII веках, это
имя оставалось в числе самых распространенных. При этом надо еще
учитывать, что оно относилось к числу «некалендарных» имен, кото-
рого не могли дать при крещении. А это значит, что для всех пере-
численных выше Добрынь оно было или вторым — языческим именем,
или же, что более вероятно, прозвищем, полученным за определен-
ные человеческие качества: д о б р о т у, красоту, величие (а
все это входит в значение древнерусского имени Добрыня). Так что
в данном случае действительно трудно понять, что же именно при-
влекло в историческом Добрыне: его ли заслуги, а они и впрямь бы-
ли немалыми, или же само это прекрасное имя ДОБРЫНЯ, тем бо-
486
ллешл попович и тугарин
лее что по отчеству он — Никитич, что в переводе с греческого озна-
чает — славный, блестящий, победитель. Поэтому полностью оно зна-
чило: добрый победитель. Перефразируя известное выраже-
ние, вполне можно сказать, что если бы не было исторического Доб-
рыни, его бы все равно выдумали. Русский народный эпос попросту
немыслим без героя с таким именем — ДОБРЫНЯ.
Всего известно более ста записей былин о Добрыне, из них
вариант, записанный А. Ф. Гильфердингом 21 июля 1871 года
в пудожской деревне Рим от замечательного сказителя Петра
Лукича Калинина, имеет особую ценность. В этом «контаминирован-
ном» варианте с огромным художественным мастерством соединены
почти все известные сюжеты о Добрыне: Добрыня и Маринка, Доб-
рыня и Змей, Добрыня и Забава Путятична, женитьба Добрыни,
Добрыня и Алеша Попович. Сказитель создал таким образом целую
эпическую поэму о Добрыне Никитиче (в ней 1093 стихотворные
строки), по праву принадлежащую к высочайшим образцам русского
народного эпоса.
длеша попович и тугарин
Из славного Ростова, красна города,
Как два ясные сокола вылётывали,
Выезжали два могучие богатыря:
Что по имени Алешенька Попович млад
А со молодым Екимом Ивановичем.
Они ездят, богатыри, плечо о плечо,
Стремяно в стремяно богатырское.
Они ездили-гуляли по чисту полю,
Ничего они в чистом поле не наезживали,
Не видали птицы перелетные,
Не видали они зверя прыскучева 1,
Только в чистом поле наехали—
Лежат три дороги широкие,
Промежду тех дорог лежит горюч камень,
А на камне надпись надписана.
Взговорит Алеша Попович млад:
— А и ты, братец Еким Иванович,
В грамоте поученый человек!
Посмотри на камене подписи,
Что на камене подписано.
1 Прыск^чий зверь — рыскучий, дикий.
487
БЫЛИНЫ
.. , Zb*.
И скочил Еким со добра коня,
Посмотрел на камене подписи,—
Расписаны дороги широкие:
Первая дорога во Муром лежит,
Другая дорога — в Чернигов-град,
Третья — ко городу ко Киеву,
Ко ласкову князю Владимиру.
Говорит тут Еким Иванович:
— А и братец, Алеша Попович млад,
Которой дорогой изволишь ехать?
Говорил ему Алеша Попович млад:
— Лучше нам ехать ко городу ко Киеву,
Ко ласкову князю Владимиру.
Втапоры 1 поворотили добрых коней
И поехали они ко городу ко Киеву.
Не доехавши они до Сафат-реки,
Становились на лугах на зеленыех,
Надо Алеше покормить добрых коней,
Расставили тут два бела шатра,
Что изволил Алеша опочив1 2 держать,
А и мало времени позамешкавши,
Молоды Еким со добры кони,
Стреножимши, в зелен луг пустил,
Сам ложился в свой шатер опочив держать.
Прошла та ночь осенняя,
Ото сна Алеша пробуждается,
Встает рано-ранешенько,
Утренней зарею умывается,
Белою ширинкою3 утирается,
На восток он, Алеша, богу молится.
Молоды Еким сын Иванович
Скоро сходил по добрых коней,
А сводил он поить на Сафат на реку,
И приказал ему Алеша
Скоро седлать добрых коней.
Оседлавши он, Еким, добрых коней,
Нарежаются они ко городу ко Киеву.
Пришел тут к ним калика перехожий,
Лапотки на нем семи шелков,
1 Втапорй — в ту пору, тогда.
2 Опочив — сон; опочив держать — спать, отдыхать; отсюда —
опочивальня.
3 Ширинка — полотенце, платок.
488
алешл попович и тугарин
Подковырены1 чистым серебром,
Личико унизано красным золотом,
Шуба соболиная долгополая,
Шляпа сорочинская земли греческой в тридцать пуд.
Шелепуга1 2 подорожная в пятьдесят пуд,
Налита свинцу чебурацкого3,
Говорил таково слово:
— Гой вы еси, удалы добры молодцы!
Видел я Тугарина Змеевича,
В вышину ли он, Тугарин, трех сажень,
Промеж плечей косая сажень4,
Промежду глаз калена стрела,
Конь под ним как лютый зверь,
Из хайлища5 пламень пышет,
Из ушей дым столбом стоит.
Привязался Алеша Попович млад:
— А и ты, братец, калика перехожая!
Дай мне платье каличее,
Возьми мое богатырское,
Лапотки свои семи шелков,
Подковырены чистым серебром,
Личико унизано красным золотом,
Шубу свою соболиную долгополую,
Шляпу сорочинскую земли греческой в тридцать пуд.
Шелепугу подорожную в пятьдесят пуд,
Налита свинцу чебурацкого.
Дает свое платье калика Алеше Поповичу, не
отказываючи,
А на себя надевал то платье богатырское.
Скоро Алеша каликою наряжается
И взял шелепугу дорожную,
Которая была в пятьдесят пуд,
И взял в запас чингалище6 булатное,
Пошел на Сафат-реку.
1 Подговоренные лапти — проплетенные в узор.
8 Шелепуга — плеть, кнут, палка.
8 Чебурбк, чебурак— «кляпыш, шашка бурлацкой лямки, приве-
шенная на хвосте; она захлестывается для тяги, за подачу (на судне),
или за бичеву (на берегу)» (В. И. Даль).
4 Косая сажень — расстояние от пятки до конца поднятой кверху
руки.
5 Хайлище — огромный рот; хайло — устье русской печки, а так-
же крикун, горлан, горлопан.
6 Чингйлшце— кинжал, кинжалище.
489
БЫЛИНЫ
Завидел тут Тугарин Змеевич млад,
Заревел зычным голосом,
Подрогнула дубровушка зеленая,
Алеша Попович едва жив идет,
Говорит тут Тугарин Змеевич млад:
— Гой еси, калика перехожая!
А где ты слыхал и где видал
Про молода Алешу Поповича?
А и я бы Алешу копьем заколол,
Копьем заколол и огнем спалил.
Говорил тут Алеша каликою:
— А и ты гой еси, Тугарин Змеевич млад!
Поезжай поближе ко мне,
Не слышу я, что ты говоришь.
И подъезжает к нему Тугарин Змеевич млад.
Сверстался 1 Алеша Попович млад
Против Тугарина Змеевича,
Хлестнул его шелепугою по буйной голове,
Расшиб ему буйну голову,
И упал Тугарин на сыру землю,
Скочил ему Алеша на черну грудь.
Втапоры взмолился Тугарин Змеевич млад:
— Гой еси ты, калика перехожая!
Не ты ли Алеша Попович млад?
Если ты Алеша Попович млад,
Так побратуемся с тобой.
Втапоры Алеша врагу не веровал,
Отрезал ему голову прочь,
Платье с него снимал цветное на сто тысячей,
И все платье на себя надевал,
Садился на его добра коня
И поехал к своим белым шатрам.
Втапоры увидели Еким Иванович
И калика перехожая,
Испужалися его, сели на добрых коней,
Побежали ко городу Ростову.
И настигает их Алеша Попович млад,
Обвернется Еким Иванович,
Он выдергивал палицу боевую в тридцать пуд,
Бросил назад себя:
Показалося ему, что Тугарин Змеевич млад,
И угодил в груди белые Алеше Поповича,
1 Сверстаться — сравняться, поравняться.
490
длеша попович и тугарин
Сшиб из седелечка черкесскова,
И упал он на сыру землю.
Втапоры Еким Иванович
Соскочил со добра коня, сел на груди ему,
Хочет пороть груди белые,
И увидел на нем золот чуден крест,
Сам заплакал, говорил калике перехожему:
— По грехам надо мною, Екимом, учинилося,
Что убил своего братца родимого.
И стали его оба трясти и качать
И потом подали ему питья заморского.
От того он здрав стал.
Стали они говорити
И между собой платьем меняти:
Калика свое платье надевал каличье,
А Алеша — свое богатырское,
А Тугарина Змеевича платье цветное
Клали в чебодан 1 к себе.
Сели они на добрых коней
И поехали все ко городу ко Киеву,
Ко ласкову князю Владимиру.
А и будут они в городе Киеве
На княженецком дворе,
Соскочили со добрых коней,
Привязали к дубовым столбам,
Пошли в светлы гридни * 2,
Молятся Спасову образу
И бьют челом-поклоняются
Князю Владимиру и княгине Апраксевне,
И на все четыре стороны.
Говорил им ласковый Владимир-князь:
— Гой вы еси, добры молодцы!
Скажитеся, как вас по имени зовут,
А по имени вам можно место дать,
По изотчеству можно пожаловати.
Говорит тут Алеша Попович млад:
— Меня, осударь, зовут Алешею Поповичем,
Из города Ростова старого попа соборного.
Втапоры Владимир-князь обрадовался,
’ Чебодан — искаженное чемодан, кожаная укладка.
2 Гридня — особое помещение в княжеском дворце, где проводил
время князь с дружиной, устраивались приемы и церемонии; гридь—
княжеский дружинник, телохранитель.
491
БЫЛИНЫ
...........— - -.......... 1 ....... nnwim.—
Говорил таковы слова;
— Гой еси, Алеша Попович млад!
По отечеству садися в большое место, в передний
уголок,
В другое место богатырское —
В дубову скамью против меня,
В третье место, куда сам захошь, '
Не садился Алеша в место большее
И не садился в дубову скамью,
Сел он со своими товарищами на полатный брус1.
Мало время позамешкавши,
Несут Тугарина Змеевича
На той доске красна золота 1 2
Двенадцать могучих богатырей.
Сажали в место большее,
И подле его сидела княгиня Апраксевна.
Тут повара были догадливы:
Понесли ества сахарные и питья медвяные,
А питья все заморские.
Стали тут пить, есть, прохлаждатися,
А Тугарин Змеевич нечестно хлеба ест;
По целой ковриге за щеку мечет,
Те ковриги монастырские;
И нечестно Тугарин питья пьет;
По целой чаше охлестывает,
Котора чаша в полтретья ведра.
И говорил втапоры Алеша Попович млад;
— Гой еси ты, ласковый сударь Владимир-князь!
Что у тебя за болван 3 пришел,
Что за дурак неотесаной?
Нечестно у князя за столом сидит,
Ко княгине он, собака, руку в пазуху кладет,
Целует во уста сахарныя,
Над тобЬй, князем, насмехается!
А у моего сударя-батюшки
1 Полатный брус — помост, настилка, поднятая выше пола и
головы.
2 Это описание вполне исторично: восточных владык вносили в
помещение на руках, не дозволяя касаться пола, что имело ритуаль-
ное значение.
3 Первичное значение слова болван — истукан, языческий идол.
Болванами назывались все языческие каменные изваяния. Вполне
возможно, что в данном случае имеется в виду именно такое, пер-
вичное значение: Тугарин и входит и сидит как истукан.
492
алеша попович и тугарин
Была собачища старая,
Насилу по подстолью таскалася,
И костью та собака подавилася,—
Взял ее за хвост, под гору махнул;
От меня Тугарину то же будет!
Тугарин почернел, как осенняя ночь,
Алеша Попович стал как светел месяц.
И опять втапоры повара были догадливы:
Вносят ества сахарныя.
И принесли лебедушку белую,
И ту рушала1 княгиня лебедь белую,
Обрезала рученьку левую,
Завернула рукавцом, под стол опустила,
Говорила таково слово:
— Гой вы еси, княгини-боярыни,
Либо мне резать лебедь белую,
Либо смотреть на мил живот1 2,
На молода Тугарина Змеевича.
Он взявши, Тугарин, лебедь белую
Всю вдруг проглотил,
Еще тут же ковригу монастырскую.
— Гой еси, ласковый осударь Владимир-князь!
Что у тебя за болван сидит?
Что за дурак неотесаной?
Нечестно за столом сидит,
Нечестно хлеба с солью ест:
По целой ковриге за щеку мечет
И целу лебедушку вдруг проглотил.
У моего сударя-батюшка,
Федора попа ростовского,
Была коровища старая,
Насилу по двору таскалася,
Забилася на поварню к поварам,
Выпила чан браги пресные,
От того она лопнула,—
Взял за хвост, под гору махнул.
От меня Тугарину то же будет!
Тугарин потемнел, как осенняя ночь,
Выдернул чингалище булатное,
Бросил в Алешу Поповича.
Алеша на то-то вёрток был,
1 Рушать— разрезать на части, делить (о пище).
2 Живот — жизнь, всякое живое существо.
493
БЫЛИНЫ
Не мог Тугарин попасть в него,
Подхватил чингалище Еким Иванович,
Говорил Алеше Поповичу:
— Сам ли ты бросишь в него, али мне велишь?
— Нет, я сам не бросаю и тебе не велю,
Заутра с ним переведаюсь:
Бьюсь я с ним о велик заклад —
Не о ста рублях, не о тысяче,
А бьюсь о своей буйной голове!
Втапоры князи и бояра вскочили на резвы ноги
И все за Тугарина поруки держат Ч
Князи кладут по сту рублев,
Бояра — по пятидесят,
Крестьяне — по пяти рублей.
Тут же случилися гости купеческие,
Три корабля свои подписывают
Под Тугарина Змеевича,
Всякие товары заморские,
Которые стоят на быстром Непре,
А за Алешу подписывал
Владыка черниговский.
Втапоры Тугарин взвился и вон ушел.
Садился на своего добра коня,
Поднялся на бумажных крыльях по поднебесью
летать.
Вскочила княгиня Апраксевна на резвы ноги,
Стала пенять Алеше Поповичу:
— Деревенщина ты, заселъщина!
Не дал посидеть другу милому.
Втапоры того Алеша не слешался,
Взвился с товарищами и вон пошел.
Садились на добрых коней,
Поехали на Сафат-реку,
Поставили белы шатры,
Стали опочив держать,
Коней опустили в зелены луга.
Тут Алеша всю ночь не спал,
Молился богу со слезами:
— Создай, боже, тучу грозную,
А и тучу-то с градом дождя!
Алешины молитвы доходны ко Христу.
1 Поруки держать — поручиться за кого-нибудь, ударить в споре
но рукам.
494
алеша попович и тугарин
Дает господь бог тучу с градом дождя,
Замочило Тугарина крылья бумажные,
Падает Тугарин, как собака, на сыру землю.
Приходил Еким Иванович,
Сказал Алеше Поповичу,
Что видел Тугарина на сырой земле.
И скоро Алеша наряжается,
Садился на добра коня,
Взял одну сабельку вострую
И поехал к Тугарину Змеевичу.
И увидел Тугарин Змеевич Алешу Поповича,
Заревел зычным голосом:
— Гой еси ты, Алеша Попович млад!
Хошь ли, я тебя огнем спалю?
Хошь ли, Алеша, конем стопчу
Или тебя, Алешу, копьем заколю?
Говорил ему Алеша Попович млад:
— Гой еси ты, Тугарин Змеевич млад!
Бился ты со мною о велик заклад —
Биться-драться один на один,
А за тобою ныне силы сметы нет
На меня, Алешу Поповича.
Оглянется Тугарин назад себя,
Втапоры Алеша подскочил,
Ему голову срубил,
И пала глава на сыру землю, как пивной котел.
Алеша вскочил со добра коня,
Отвязал чембур 1 от добра коня,
И проколол уши у головы Тугарина Змеевича,
И привязал к добру коню,
И привез в Киев на княженецкий двор,
Бросил середи двора княженецкого.
И увидел Алешу Владимир-князь,
Повел во светлы гридни,
Сажал за убраны столы;
Тут для Алеши и стол 1 2 пошел.
Сколько времени покушавши,
Говорил Владимир-князь:
— Гой еси, Алеша Попович млад!
Час ты мне свет дал,
1 Чембур — одинокий (третий) повод, за который водят и при-
вязывают коня.
2 Стол, столованье — пир.
495
__________________БЫЛИНЫ_________7____
Пожалуй ты живи в Киеве,
Служи мне, князю Владимиру,
Д6 люби тебя пожалую!
Втапоры Алеша Попович млад
Князя не ослушался,
Стал служить верою и правдою;
А княгиня говорила Алеше Поповичу?
— Деревенщина ты, заселыцина!
Разлучил меня с другом милым,
С молодым Змее^Тугаретиным.
Отвечает Алеша Попович млад:
— А ты гой еси, матушка княгиня Апраксевна!
Чуть не назвал я тебя с....,
С....-ту — волочайкою! 1
То старина, то и деянье.
Сборник Кирши Данилова. С. 98—106. Серия «Литературные па-
мятники». М., 1977. Каждый из былинных героев бьется со своим чу-
дищем: Илья Муромец — с Соловьем-разбойником, Добрыня — со
Змеем Горынычем и киевской колдуньей Маринкой Кайдаловной,
а на долю Алеши Поповича достался еще один «чудесный против-
ник» — Тугарин Змеевич.
Но былинный Тугарин — не просто эпический образ врага-на-
хвалыцика. У него есть вполне реальней исторический «прототип»:
половецкий хан Тугоркан, ставший в 1094 году тестем Святоцолка
и убитый в 1096 году киевлянами. Есть «прототип» и у Алеши Попо-
вича — летописный Александр Попович, известия о котором сохрани-
лись в нескольких летописях, в том числе о гибели Александра По-
повича с семьюдесятью богатырями в битве на реке Калке в 1223 го-
ду. Существует «Краткая» повесть и «Сказание об Александре По-
повиче», тоже сохранившиеся в летописных источниках. Правда, до
сих пор трудно судить со всей определенностью, был или не был в
конце XII — начале XIII века у Всеволода Большое Гнездо, у Кон-
стантина Ростовского и Мстислава Киевского такой богатырь —
Александр Попович. Или же все эти летописные известия, сказания
и предания о нем «вставлены» в летопись уже в позднейшие време-
на (есть два процесса: мифологизация истории и историоизация ми-
фов), как «вставлялись» многие другие предания и легенды? И како-
го Александра Поповича можно считать «прототипом» былинного
Алеши Поповича: погибшего в 1223 году в исторической битве на ре-
ке Калке или же другого Поповича и другого Александра, который,
согласно тем же летописям, был современником Владимира Свято-
славича и в 1001 году убивый самого могучего печенежского богаты-
ря, пленил и привез в Киев их князя Родмана (почти так же, как
Илья Муромец привозит в Киев Соловья-разбойника), а в 1004 году
вновь пошел на печенези, которые в ужасе побегоша в поле, услышав
имя киевского богатыря? Или же речь идет о двух разных богаты-
1 Волочайка — распутница.
496
Илья муромец и кллин-цлрь
рдх с одним именем (и мы вновь оказались в плену «логики имен»):
мало ли на Руси было «поповичей», а среди них Александров? Или
же все три — плод фантазии, и былинный Алеша Попович вовсе не
ййеет никакого отношения ко всем этим Александрам Поповичам?..
илья муромец
и кдлин-цдрь
Как Владимир-князь да стольне-киевской
Поразгневался на старого казака Илью Муромца,
Засадил его во погреб во глубокий,
Во глубокий погреб во холодный
Да на три-то года поры-времени.
А у славного у князя у Владимира
Была дочь да одинокая,
Она видит: это дело есть не малое,
А что посадил Владимир-князь да стольне-киевской
Старого казака Илью Муромца
В тот во погреб во холодный;
А он мог бы постоять один за веру, за отечество,
Мог бы постоять один за Киев-град,
Мог бы постоять один за церкви за соборные,
Мог бы поберечь он князя да Владимира,
Мог бы поберечь Опраксу-королевичну.
Приказала сделать да ключи поддельные,
Положила-то людей да потаенныих,
Приказала-то на погреб на холодный
Да снести перины да подушечки пуховый,
Одеяла приказала снести теплый,
Она ествушку поставить да хорошую,
И одежду сменять с нова на ново
Тому старому казаку Илье Муромцу.
А Владимир-князь про то не ведает.
И воспылал-то тут собака Калин-царь на Киев-град
И хотит он розорить да стольный Киев-град,
Чернедь-мужичков он всех повырубить,
Божьи церкви все на дым спустить,
Князю-то Владимиру да голову срубить
Да со той Опраксой-королевичной.
Посылает-то собака Калин-царь посланника,
497
БЫЛИНЫ
А посланника во стольный Киев-град,
И дает ему он грамоту посыльную,
И посланнику-то он наказывал:
— Как поедешь ты во стольный Киев-град,
Будешь ты, посланник, в стольнеем во Киеве
Да у славного у князя у Владимира,
Будешь на его на широком дворе
И сойдешь как тут ты со добра коня,
Да и спущай коня ты на посыльный двор,
Сам поди-тко во палату белокаменну,
Да пройдешь палатой белокаменной,
Да и войдешь в его столовую во горенку,
На пяту ты дверь да поразмахивай,
Не снимай-ко кивера 1 с головушки,
Подходи-ко ты ко столику к дубовому,
Становись-ко супротив князя Владимира,
Полагай-ко грамоту на зблот стол,
Говори-тко князю ты Владимиру:
— Ты Владимир-князь да стольне-киевской,
Ты бери-тко грамоту посыльную
Да смотри, что в грамоте написано,
Да гляди, что в грамоте да напечатано:
Очищай-ко ты все улички стрелецкие,
Все великие дворы да княженецкие,
По всему-то городу по Киеву,
А по всем по улицам широкиим
Да по всем-то переулкам княженецкиим
Наставь сладкиих хмельных напиточек,
Чтоб стояли бочка о бочку близко-пб-близку,
Чтобы было у чего стоять собаке царю Калину
Со своими-то войсками со великими
Во твоем во городе во Киеве.
То Владимир-князь да стольне-киевской
Брал-то книгу он посыльную,
Да и грамоту ту распечатывал,
И смотрел, что в грамоте да напечатано,
И что велено очистить улицы стрелецкие
И большие дворы княженецкие,
Да наставить сладкиих хмельных напиточек
А по всем по улицам широкиим
Да по всем-то переулкам княженецкиим.
1 Кивер— военный головной убор из твердой кожи.
498
илья муромец и калин-царь
Тут Владимир-князь да стольне-киевской
Видит: есть это дело не малое,
А не мало дело-то, великое,
4 садился-то Владимир-князь да на черленый1 стул.
Да писал-то ведь он грамоту повинную:
«Ай же ты собака да и Калин-царь!
Дай-ка мне ты поры-времечки на три году,
На три году дай и на три месяца,
На три месяца да еще на три дня,
Мне очистить улицы стрелецкие,
Все великие дворы да княженецкие,
Накурить 1 2 мне сладкиих хмельных напиточек
Да и наставить по всему-то городу по Киеву
Да и по всем по улицам широкиим,
По всем славным переулкам княженецкиим».
Отсылает эту грамоту повинную,
Отсылает ко собаке царю Калину;
А и собака тот да Калин-царь
Дал ему он поры-времечки на три году,
На три году дал и на три месяца,
На три месяца да еще на три дня.
Еще день за день ведь как и дождь дождит,
А неделя за неделей как река бежит,
Прошло поры-времечки да на три году,
А три году да три месяца,
А три месяца и еще три-то дня;
Тут подъехал ведь собака Калин-царь,
Он подъехал ведь под Киев-град
Со своими со войсками со великими.
Тут Владимир-князь да стольне-киевской
Он по горенке да стал похаживать,
С ясных очушок он ронит слезы ведь горючий,
Шелковым платком князь утирается,
Говорит Владимир-князь да таковы слова:
— Нет жива-то старого казака Ильи Муромца,
Некому стоять теперь за веру, за отечество,
Некому стоять за церкви ведь за божии,
Некому стоять-то ведь за Киев-град,
Да ведь некому сберечь князя Владимира
Да и той Опраксы-королевичной!
Говорит ему любима дочь да таковы слова:
1 Черленый, червленый — красный.
2 В данном случае накурить в значении выделать, перегнать.
499
БЫЛИНЫ
— Ай ты, батюшко, Владимир-князь наш
стольне-киевской,
Ведь есть жив-то старый казак да Илья Муромец,
Ведь он жив на погребе на холодноем.
Тут Владимир-князь-от стольне-киевской
Он скорешенько берет да золоты ключи
Да идет на погреб на холодный,
Отмыкает он скоренько погреб да холодный
Да подходит ко решеткам ко железныим,
Растворил-то он решетки да железный,
Да там старый казак да Илья Муромец
Он во погребе сидит-то, сам не старится;
Там перинушки, подушечки пуховые,
Одеяла снесены там теплые,
Ествушка поставлена хорошая,
А одежица на нем да живет сменная.
Он берет его за ручушки за белые,
За его за перстни за злаченые,
Выводил его со погреба холодного,
Приводил его в палату белокаменну,
Становил-то он Илью да супротив себя,
Целовал в уста его сахарнии,
Заводил его за столики дубовые,
Да садил Илью-то он подле себя,
И кормил его да ествушкой сахарнею,
Да поил-то питьицем да медвяныим,
И говорил-то он Ильи да таковы слова:
— Ах же старый казак да Илья Муромец!
Наш-то Киев-град нынь в полону стоит,
Обошел собака Калин-царь наш Киев-град
Со своими со войсками со великими.
А постой-ко ты за веру, за отечество,
И постой-ко ты за славный Киев-град,
Да постой за матушки божьи церкви,
Да постой-ко ты за князя за Владимира,
Да постой-ко ты за Опраксу-королевичну!
Так тут старый казак да Илья Муромец
Выходил он со палаты белокаменной,
Шел по городу он да по Киеву,
Заходил в свою палату белокаменну,
Да спросил-то как он паробка любимого,
Шел со паробком да со любимыим
А на свой на славный на широкий двор,
500
илья муромец и кдлин-цлрь
Заходил он во конюшенку в стоялую,
Посмотрел добра коня он богатырского.
Говорил Илья да таковы слова:
— Ай же ты, мой паробок любимый,
Верный ты слуга мой безымянныий,
Хорошо держал моего коня ты богатырского!
Целовал его он во уста сахарнии,
Выводил добра коня с конюшенки стоялый
А и на тот на славный на широкий двор.
А и тут старый казак да Илья Муромец
Стал добра коня он заседлывать;
На коня накладывает потничек,
А на потничек накладывает войлочек,
Потничек он клал да ведь шелковенький,
А на потничек подкладывал подпотничек,
На подпотничек седелко клал черкасское,
А черкасское седёлышко недержано,
И подтягивал двенадцать подпругов шелкбвыих,
И шпилёчики 1 он втягивал булатные,
А стремяночки подкладывал булатные,
Пряжечки подкладывал он красна золота,
Да не для красы угожества,
Ради крепости все богатырскоей:
Еще подпруги шелковы тянутся, да они не рвутся,
Да булат-железо гнется, не ломается,
Пряжечки-ты красна золота
Они мокнут, да не ржавеют.
И садился тут Илья да на добра коня,
Брал с собой доспехи крепки богатырские,
Во-первых, брал палицу булатную,
Во-вторых, брал копье боржамецкое1 2 3.
А еще брал свою сабельку вострую,
А еще брал шалыгу8 подорожную,
И поехал он из города из Киева.
Выехал Илья да во чисто поле,
И подъехал он ко войскам ко татарскиим,
Посмотрел на войска на татарский;
Нагнано-то силы много-множество,
Как от покрику от человечьего,
Как от ржанья лошадиного
1 Шпилёчики — шпильки пряжек.
2 Боржамецкое (мурзамецкое) копье — восточное, татарское.
3 Шалыга — посох с загнутым сверху концом, дубина, плеть.
501
БЫЛИНЫ
-----------------------------------------,—.......... »
Унывает сердце человеческо.
Тут старый казак да Илья Муромец
Он поехал по раздольицу чисту полю,
Не мог конца-краю силушке наехати.
Он повыскочил на гору на высокую,
Посмотрел на все на три-четыре стороны,
Посмотрел на силушку татарскую,
Конца-краю силы насмотреть не мог.
И повыскочил он на гору на другую,
Посмотрел на все на три-четыре стороны,
Конца-краю силы насмотреть не мог.
Он спустился с той горы со высокий,
Да он ехал по раздольицу чисту полю
И повыскочил на третью гору на высокую,
Посмотрел-то под восточную ведь сторону.
Насмотрел он под восточной стороной,
Насмотрел он там шатры белы
И у белых шатров-то кони богатырский.
Он спустился с той горы высокий
И поехал по раздольицу чисту полю,
Приезжал Илья ко шатрам ко белыим,
Как сходил Илья да со добра коня
Да у тех шатров у белыих,
А там стоят кони богатырский,
У того ли полотна стоят у белого,
Они зоблют-то 1 пшену да белоярову.
Говорит Илья да таковы слова:
— Поотведать мне-ка счастия великого.
Он накинул поводы шелковый
На добра коня да и богатырского
Да спустил коня ко полотну ко белому:
— А и допустят ли-то кони богатырский
Моего коня да богатырского
Ко тому ли полотну ко белому
Позобать пшену да белоярову?
Его добрый конь идет-то грудью к полотну,
А идет зобать пшену да белоярову;
Старый казак да Илья Муромец
А идет он да во бел шатер;
В том белом шатре двенадцать-то богатырей,
И богатыри всё святорусские,
1 Зобать— есть жадно, торопливо.
502
ИЛЬЯ муромец и кллин-цдрь
Они сели хлеба-соли кушати,
А и сели-то они да пообедати.
Говорит Илья да таковы слова:
— Хлеб да соль, богатыри да свято-русские,
А и крестный ты, мой батюшка,
А и Самсон да ты, Самойлович!
Говорит ему да крестный батюшка:
— А поди ты, крестничек любимый,
Старый казак да Илья Муромец,
А садись-ко с нами пообедати.
И он выстал ли да на резвы ноги,
С Ильей Муромцем да поздоровкались,
Поздоровкались они да целовалися,
Посадили Илью Муромца да за единый стол
Хлеба-соли да покушати.
Их двенадцать-то богатырей,
Илья Муромец да он тринадцатый.
Они поели, попили, пообедали,
Выходили из-за стола из-за дубового,
Они господу богу помолилися;
Говорил им старый казак да Илья Муромец:
— Крестный ты мой батюшка, Самсон Самойлович,
И вы, русские могучие богатыри,
Вы седлайте-тко добрых коней,
А и садитесь вы да на добрых коней,
Поезжайте-тко да во раздольице чисто поле,
А и под тот под славный стольный Киев-град.
Как под нашим-то под городом под Киевом
А стоит собака Калин-царь,
А стоит со войсками великими,
Разорить хотит он стольный Киев-град,
Чернедь-мужиков он всех повырубить,
Божьи церкви все на дым спустить,
Князю-то Владимиру да со Опраксой-королевичной
Он срубить-то хочет буйны головы.
Вы постойте-тко за веру, за отечество,
Вы постойте-тко за славный стольный Киев-град,
Вы постойте-тко за церкви ты за божии,
Вы поберегите-тко князя Владимира
И со той Опраксой-королевичной!
Говорит ему Самсон Самойлович:
— Ай же крестничек ты мой любимыий,
Старый казак да Илья Муромец!
503
БЫЛИНЫ
А и не будем мы да и коней седлать,
И не будем мы садиться на добрых коней,
Не поедем мы во славно во чисто поле,
Да не будем мы стоять за веру, за отечество,
Да не будем мы стоять за стольный Киев-град,
Да не будем мы стоять за матушки божьи церкви,
Да не будем мы беречь князя Владимира
Да еще с Опраксой-королевичной.
У него ведь есте много да князей-бояр,
Кормит их и поит да и жалует,
Ничего нам нет от князя от Владимира.
Говорит-то старый казак да Илья Муромец»
— Ай же ты, мой крестный батюшка,
А и Самсон да ты Самойлович!
Это дело у нас будет нехорошее,
Как собака Калин-царь он разорит да Киев-град,
Да он чернедь-мужиков-то всех повырубит,
Да он божьи церкви все на дым спустит,
Да князю Владимиру с Опраксой-королевичной
А он срубит им да буйные головушки.
Вы седлайте-тко добрых коней,
И садитесь-ко вы на добрых коней,
Поезжайте-тко в чисто поле под Киев-град,
И постойте вы за веру, за отечество,
И постойте вы за славный стольный Киев-град,
И постойте вы за церкви ты за божии,
Вы поберегите-тко князя Владимира
И со той с Опраксой-королевичной.
Говорит Самсон Самойлович да таковы слова»
— Ай же крестничек ты мой любимый,
Старый казак да Илья Муромец!
А и не будем мы да и коней седлать,
И не будем мы садиться на добрых коней,
Не поедем мы во славно во чисто поле,
Да не будем мы стоять за веру, за отечество,
Да не будем мы стоять за стольный Киев-град,
Да не будем мы стоять за матушки божьи церкви,
Да не будем мы беречь князя Владимира
Да еще с Опраксой-королевичной.
У него ведь есте много да князей-бояр,
Кормит их и поит да и жалует,
Ничего нам нет от князя от Владимира.
Говорит-то старый казак да Илья Муромец:
504
илья муромец и калин - царь
— Ай же ты, мой крестный батюшка,
А и Самсон да ты Самойлович!
Это дело у нас будет нехорошее.
Вы седлайте-тко добрых коней
И садитесь-ко вы на добрых коней,
Поезжайте-тко в чисто поле под Киев-град,
И постойте вы за веру, за отечество,
И постойте вы за славный стольный Киев-град,
И постойте вы за церкви ты за божии,
Вы поберегите-тко князя Владимира
И со той с Опраксой-королевичной.
Говорит ему Самсон Самойлович:
— Ай же крестничек ты мой любимыий,
Старый казак да Илья Муромец!
А и не будем мы да и коней седлать,
И не будем мы садиться на добрых коней.
Не поедем мы во славно во чисто поле,
Да не будем мы стоять за веру, за отечество,
Да не будем мы стоять за стольный Киев-град,
Да не будем мы стоять за матушки божьи церкви,
Да не будем мы беречь князя Владимира
Да еще с Опраксой-королевичной.
У него ведь есте много да князей-бояр,
Кормит их и поит да и жалует,
Ничего нам нет от князя от Владимира.
А и тут старый казак да Илья Муромец
Он как видит, что дело ему не по люби,
А и выходил-то Илья да со бела шатра,
Приходил к добру коню да богатырскому,
Брал его за повода шелковые,
Отводил от полотна от белого
А от той пшены от белояровой,
Да садился Илья на добра коня,
То он ехал по раздольицу чисту полю,
И подъехал он ко войскам ко татарскиим.
Не ясен сокол да напущает на гусей на лебедей,
Да на малых перелётных на серых утушек,
Напущает-то богатырь святорусский
А на тую ли на силу на татарскую.
Он спустил коня да богатырского,
Да поехал ли по той по силушке татарскоей,
Стал он силушку конем топтать,
Стал конем топтать, копьем колоть,
505
былины
Il Й1 I
Стал он бить ту силушку великую,
А он силу бьет, будто траву косит.
Его добрый конь да богатырскиий
Испровещился языком человеческим:
— Ай же славный богатырь святорусский,
Хоть ты наступил на силу на великую,
Не побить тебе той силушки великии;
Нагнано у собаки царя Калина,
Нагнано той силы много-множество,
И у него есте сильные богатыри,
Поляницы ссте да удалые;
У него, собаки царя Калина,
Сделаны-то трои ведь подкопы да глубокие
Да во славноем раздольице чистом поле.
Когда будешь ездить по тому раздольицу чисту полю,
Будешь бить-то силу ту великую,
Как просядем мы в подкопы во глубокие,
Так из первых подкопов я повыскочу,
Да тебя оттуль-то я повыздыну;
Как просядем мы в подкопы-ты во другии,
И оттуль-то я повыскочу,
И тебя оттуль-то я повыздыну;
Еще в третий подкопы во глубокий,
А ведь тут-то я повыскочу,
Да оттуль тебя-то не повыздыну,
Ты останешься в подкопах во глубокиих.
Ай ще старый казак да Илья Муромец
Ему дело-то ведь не слюбилося,
И берет он плетку шелкову в белы руки,
А он бьет коня да по крутым ребрам,
Говорил он коню таковы слова:
— Ай же ты, собачище изменное,
Я тебя кормлю, пою да и улаживаю,
А ты хочешь меня оставить во чистом поле,
Да во тых подкопах во глубокиих!
И поехал Илья по раздольицу чисту полю
Во тую во силушку великую,
Стал конем топтать да и копьем колоть,
И он бьет-то силу, как траву косит;
У Ильи-то сила не уменьшится.
И он просел в подкопы во глубокий;
Его добрый конь оттуль повыскочил,
Он повыскочил, Илью оттуль повыздынул.
506
илья муромец и калин-царь
И он спустил коня да богатырского
По тому раздольицу чисту полю
Во тую во силушку великую,
Стал конем топтать да и копьем колоть,
И он бьет-то силу, как траву косит;
У Ильи-то сила меньше ведь не ставится,
На добром коне сидит Илья, не старится,
И он просел с конем да богатырскиим,
И он попал в подкопы-ты во другии;
Его добрый конь оттуль повыскочил
Да Илью оттуль повыздынул,
И он спустил коня да богатырского
По тому раздольицу чисту полю
Во тую во силушку великую,
Стал конем топтать да и копьем колоть,
И он бьет-то силу, как траву косит;
У Ильи-то сила меньше ведь не ставится,
На добром коне сидит Илья, не старится.
И он попал в подкопы-ты во третьии,
Он просел с конем в подкопы-ты глубокий;
Его добрый конь да богатырский
Еще с третиих подкопов он повыскочил,
Да оттуль Ильи он не повыздынул,
Сголзнул 1 Илья да со добра коня,
И остался он в подкопе во глубокоем.
Да пришли татара-то поганый1 2
Да хотели захватить они добра коня;
Его конь-то богатырский
Не сдался им во белы руки,
Убежал-то добрый конь да во чисто поле.
Тут пришли татары-ты поганый
А нападали на старого казака Илью Муромца,
А и сковали ему ножки резвые,
И связали ему ручки белые.
Говорили-то татара таковы слова:
— Отрубить ему да буйную головушку.
Говорят ины татара таковы слова:
— А и не надо рубить ему буйной головы,
Мы сведем Илью к собаке царю Калину,
1 Сголзн^ть— соскользнуть, свалиться.
2 Как в этом, так и во всех других случаях поганые означают
в былинах иноверные, язычники. Таково первичное значение этого
слова.
507
БЫЛИНЫ
———————————
Что он хочет, то над ним да сделает.
Повели Илью да по чисту полю
А ко тым палаткам полотняныим,
Приводили ко палатке полотняноей,
Привели его к собаке царю Калину,
Становили супротив собаки царя Калина.
Говорили татара таковы слова:
— Ай же ты, собака да наш Калин-царь!
Захватили мы да старого казака Илью Муромца
Да во тых-то во подкопах во глубокиих,
И привели к тебе, к собаке царю Калину;
Что ты знаешь, то над ним и делаешь.
Тут собака Калин-царь говорил Илье да таковы \
слова:
— Ай же ты, старыя казак да Илья Муромец,
Молодой щенок да напустил на силу на великую,
Тебе где-то одному побить моя сила великая!
Вы раскуйте-тко Илье да ножки резвые,
Развяжите-тко Илье да ручки белые.
И расковали ему ножки резвые,
Развязали ему ручки белые.
Говорил собака Калин-царь да таковы слова:
— Ай же ты, старый казак, да Илья Муромец!
Да садись-ко ты со мной да за единый стол,
Ешь-ко ествушку мою сахарнюю,
Да и пей-ко мои питьица медвяные,
И одежь-ко ты мою одежу драгоценную,
И держи-тко мою золоту казну,
Золоту казну держи по надобью,
Не служи-тко ты князю Владимиру,
Да служи-тко ты собаке царю Калину.
Говорил Илья да таковы слова:
— А и не сяду я с тобой да за единый стол,
Не буду пить твоих питьицев медвяныих,
Не буду есть твоих ествушек сахарниих,
Не буду носить твоей одежи драгоценные,
Не буду держать твоей безсчетной золотой казны,
Не буду служить тебе, собаке царю Калину,
Еще буду служить я за веру, за отечество,
А и буду стоять за стольный Киев-град,
А буду стоять за церкви за господний,
А буду стоять за князя за Владимира
И со той Опраксой-королевичной.
508
илья муромец и кдлин-цлрь
Тут старой казак да Илья Муромец
Он выходит со палатки полотняноей
Да ушел в раздольице в чисто поле.
Да теснить стали его татара-ты поганые,
Хотят обневолить они старого казака Илью
Муромца,
А у старого казака Ильи Муромца
При соби да не случилось-то доспехов крепкиих,
Нечем-то ему с татарами да попротивиться.
Старыя казак да Илья Муромец
Видит он — дело не малое,
Да схватил татарина он за ноги,
Тако стал татарином помахивать,
Стал он бить татар татарином,
И от него татара стали бегати,
И прошел он скрозь всю силушку татарскую,
Вышел он в раздольице чисто поле,
Да он бросил-то татарина да в сторону,
То идет он по раздольицу чисту полю
При соби-то нет коня да богатырского,
При соби-то нет доспехов крепкиих.
Засвистал в свисток Илья он богатырский,
Услыхал его добрый конь да во чистом поле,
Прибежал он к старому казаку Илье Муромцу.
Еще старыя казак да Илья Муромец
Как садился он да на добра коня
И поехал по раздольицу чисту полю,
Выскочил он да на гору на высокую,
Посмотрел-то под восточную он сторону,
А и под той ли под восточной под сторонушкой
А и у тых ли у шатров у белыих
Стоят добры кони богатырский.
А тут старый-от казак да Илья Муромец
Опустился он да со добра коня,
Брал свой тугой лук разрывчатый в белы ручки,
Натянул тетивочку шелковеньку,
Наложил он стрелочку каленую,
И он спущал ту стрелочку во бел шатер.
Говорил Илья да таковы слова:
— А лети-тко, стрелочка, во бел шатер,
Да сыми-тко крышу со бела шатра,
Да пади-тко, стрелка, на белы груди
К моему ко батюшке ко крестному,
509
4 БЫЛИНЫ"
И проголзни-тко1 по груди ты по белый,
Сделай-ко ты сцапину1 2 да маленьку,
Маленькую сцапинку да невеликую.
Он и спит там, прохлажается,
А мне здесь-то одному да мало можется.
И он спустил как эту тетивочку шелковую,
Да спустил он эту стрелочку каленую,
Да просвиснула как эта стрелочка каленая
Да во тот во славный во бел шатер,
Она сняла крышу со бела шатра,
Пала она стрелка на белы груди
Ко тому ли-то Самсону ко Самойловичу,
По белой груди ведь стрелочка проголзнула,
Сделала она да сцапинку-то маленьку.
А и тут славный богатырь святорусский,
А и Самсон-то ведь Самойлович,
Пробудился-то Самсон от крепка сна,
Пораскинул свои очи ясные,
Да как снята крыша со бела шатра,
Пролетела стрелка по белой груди,
Она сцапиночку сделала да на белой груди.
И он скорешенько стал на резвы ноги,
Говорил Самсон да таковы слова:
— Ай же славные мои богатыри вы святорусские,
Вы скорешенько седлайте-тко добрых коней,
Да садитесь-тко вы на добрых коней!
Мне от крестничка да от любимого
Прилетели-то подарочки да нелюбимые,
Долетела стрелочка каленая х
Через мой-то славный бел шатер,
Она крышу сняла ведь да со бела шатра,
Да проголзнула-то стрелка по белой груди,
Она сцапинку-то дала по белой груди,
Только малу сцапинку-то дала невеликую:
Погодился мне, Самсону, крест на вороте,
Крест на вороте шести пудов;
Есть бы не был крест да на моей груди,
Оторвала бы мне буйну голову.
Тут богатыри все святорусские
Скоро ведь седлали да добрых коней,
1 Проголзщ)ть — проскользнуть («Сголзнул Илья да со добра
коня»).
2 Сцйпина —- ссадина, царапина.
510
илья муромец и калин-царь
И садились молодцы да на добрых коней,
Й поехали раздольицем чистым полем
Ко тому ко городу ко Киеву,
Ко тым они силам ко татарскиим.
А со той горы да со высокий
Усмотрел ли старыя казак да Илья Муромец,
А то едут ведь богатыри чистым полем,
А то едут ведь да на добрых конях.
И спустился он с горы высокий,
Й подъехал он к богатырям ко святорусскиим:
Их двенадцать-то богатырей, Илья тринадцатый,
Й приехали они ко силушке татарскоей,
Припустили коней богатырскиих,
Стали бить-то силушку татарскую,
Притоптали тут всю силушку великую,
И приехали к палатке полотняноей;
А сидит собака Калин-царь в палатке полотняноей.
Говорят-то как богатыри да святорусский:
— А срубить-то буйную головушку
А тому собаке царю Калину.
Говорил старой казак да Илья Муромец:
— А почто рубить ему да буйная головушка?
Мы свезем-тко его во стольный Киев-град
Да ко славному ко князю ко Владимиру.
Привезли его собаку, царя Калина,
А во тот во славный Киев-град
Да ко славному ко князю ко Владимиру.
Привезли его в палату белокаменну
Да ко славному ко князю ко Владимиру.
То Владимир-князь да стольне-киевской
Он берет собаку за белы груди
И садил его за столики дубовые,
Кормил его ествушкой сахарнею
Да поил-то питьицем медвяныим.
Говорил ему собака Калин-царь да таковы слова:
— Ай же ты, Владимир-князь да стольне-киевской,
Не сруби-тко мне да буйной головы!
Мы напишем промеж собой записи великие,
Буду тебе платить дани век и по веку,
А тебе-то, князю я Владимиру!
А тут той старинке и славу поют,
А по тыих мест старинка и покончилась.
511
БЫЛИНЫ
Гильфердинг А. Ф. Онежские былины. Изд. 3-е. М.; Л., 1938, Т. 2.
№ 75. В эпосе любого народа есть свой центральный герой и свой
центральный сюжет. В русском героическом эпосе они объединены в
былине «Илья Муромец и Калин-царь»: центральный эпический ге-
рой — Илья Муромец и, бесспорно, центральный эпический сю-
жет — борьба за землю святорусскую,
Былина эта имеет совершенно исключительное значение еще и по-
тому, что именно в ней с наибольшей силой и художественной убе-
дительностью выражена глубоко народная идея патриотизма, верно-
сти родной земле.
Как и в большинстве фольклорных произведений, это один из ос-
новных законов народного творчества — в былине «Илья Муромец и
Калин-царь» отражено не отдельное историческое событие, реальное
сражение, допустим, на реке Калке в 1223 году или на Куликовом
поле в 1380-м, а целый ряд таких сражений, как великих, так и ма-
лых. Перед нами эпическая условность — такого сражения не было
и одновременно эпическое обобщение — такие сражения были; вер-
ность не букве, а духу истории.
В свое время известный исследователь эпоса Всеволод Миллер
сблизил имя Калина-царя с рекой Калкой и исторической битвой на
реке Калке. Вполне возможно, что он был недалек от истины, если
только учесть, что все эти слова: Калин-царь и Калка-река, как и
сказочный Калин-мост — производные от одного и того же слова
кал, калить, раскалять. Калка-река—это огненная река, подобная
Каяле «Слова о полку Игореве» — метафорической реке скорби, пе-
чали, а Калин-царь — это огненный царь, все сжигающий, все испе-
пеляющий на своем пути (в былинах он грозится «церкви на дым
спустить»), а Калин-мост народных героических сказок — это огнен-
ный мост, который охраняет огненный змей. Хотя вполне возможно
и другое толкование, более прозаическое. Похожие по созвучию сло-
ва в казахском, татарском, турецком, караимском и других восточ-
ных языках означают толстый, жирный, тучный, что вполне соответ-
ствует образу былинного Калина-царя.
Былина «Илья Муромец и Калин-царь» входит почти во все фольк-
лорные сборники, начиная со «Сборника Кирши Данщтова», она из-
вестна в записях от многих выдающихся сказителей. Но самым клас-
сическим, непревзойденным и по полноте своей, и по художествен-
ным достоинствам остался текст, записанный А. Ф. Гильфердингом
6 июля 1871 года в Кижах от Трофима Григорьевича Рябинина.
►
ИЛЬИ МурОМЦЛ С СЫНОМ
А во далечи, далече во чистбм поле
Там ведь стоял-то шатер белой полбтьняной;
Да во том во шатре новом полотьняном
Было-жило пять могучиих богатырей:
Что первый-от богатырь Ванюшко, боярский сын,
612
БОЯ ИЛЬИ муромца с сыном
Да второй-от Ванька, енеральский сын,
Да третий-от Алешенька, поповский сын,
Да четвертый Добрынюшка Никитич млад,
Еще пятый-от — старый стариньшина \
Еще старая стариньшины Илья Муромец,
Илья Муромец был, да свет-Иванович.
Пробуждается Илья да от крепкого сна;
Он свежой водой ключевой умывается,
Тонким белым полотенцем утирается,
Он ведь молится всё Спасу пречистому
Да царице небесной Богородице;
Он выходит на широку светлу улицу,
Он берет свою трубочку подзорную,
Он ведь смотрит на четыре во все стороны:
Что во далечи, далече во чистом поле
Там ведь ездит богатырь по чисту полю,
Еще ездит по чисту полю, полякует1 2;
Он ведь мечет всё палицу тяжелую,
Он ведь мечет-то палицу сорока пудов.
Он берет-то единой рукой, с коня нейдет,
Не становит он своего коня доброго;
На коне-то сидит, будто сильной бугор3.
Еще тут-то Илья Муромец приужахнулся,
Приужахнулся, со страху прираздумался:
— Мне кого бы послать-то во чисто полё,
Во чисто полё послать мне, попроведати?
Мне послать ведь разве Ванюшу боярского,—•
Не простых-то родов,— роду боярского;
Утеряет в чистом поле буйну голову.
Мне послать ведь разве Ваньку енеральского,—
Енеральского роду пришел, нежного,
Утеряет-то в чистом поле буйну голову;
Да послать разве Алешеньку Поповича,
Он ведь роду как всё поповского,—
Потеряет в чистом поле буйну голову;
Мне послать разве всё брателка крестового,
1 Старйньшина — старейшина. Илья Муромец в этой былине
предстает старейшиной на богатырской заставе.
2 Полякует — ищет поединщика, выезжает на поединок, отсюда
и былинные поляшщы; слово более древнее, чем богатырь (от древ-
нетюркского— багадур, батур, батор). Поликовать, полякует, поля-
ницы приудалые — слова первичные, древнерусские. Поляне — одно
из двух славянских племен, составивших ядро Киевской Руси.
3 Возвышается, как сильной (высокий) холм.
17. «Гуси-лебеди» 513
БЫЛИНЫ
Как того ли Добрынюшку Никитича.
Услыхал Добрынюшка таковы речи:
Он ведь скоро выходит из бела шатра,
Он ведь скоро седлает-то своёго коня доброго,
Он седлает, всё убирает коня богатырского,
Он двенадцать шелковыих упряжинок застегивает,
Еще сам он коню да приговаривает:
— Уж ты, шёлк, всё не рвись, да ты, убор, не гнись!
Что не ради красы, да ради крепости,
Ради силы своей да богатырские.
Как поехал Добрынюшка во чисто поле,
Не наехал богатыря в чистом поли,
Он поехал Добрынюшка поближе ко синю морю
И увидал богатыря всё пресильного;
Он скричал ведь богатыря во всю голову:
— Ты постой-ко, богатырь, сам ты мне скажись,
Ты скажись-ко мне, богатырь, ты могучий же;
Подъезжай ко мне поближе, мы как съедимся.
Как услышал богатырь такую похвальбу,
Поворачивал своёго коня доброго;
Как зарыснула 1 у коничка права нога,—
Мать сыра-то земля да потрясалася,
Еще синеё море заволно1валося,
Из озер, из рек вода да поливалася.
Еще тут ведь Добрынюшка испугается,
Подломились у Добрынюшки ножки резвые,
Приупали у Добрынюшки ручки белые,
Приудрогло у Добрынюшки ретиво сердце,
Помутились у него-то очи ясные,
Прокатились у него же горючи слёзы:
— Уж я сколько по чисту полю не езживал,—
Уж я эдакого богатыря не видывал.
Поворачивал Добрынюшка добра коня
Ко своёму-то он да ко белу шатру,
Он поехал-то всё прочь ко белу шатру.
Как встречает-то старынынина Илья Муромец;
Недосуг Илье коня учесьивать-углаживать,
Недосуг ему двенадцать шелковых опружинок
застегивать,
Еще сам говорит да таковы речи:
— Еще мне-ка во чистом поле смерть не писана^
’ Зарыскнуть— задеть за землю, оступиться.
514
вой ильи муромца с сыном
я поеду с богатырем побратаюсь,
Я поеду с могучим поздороваюсь.
Приезжает Илья да во чисто полё,
Ои наехал богатыря в чистом поле;
А богатырь-то ездит, забавляется
Он как детскими-боярскими забавами;
Еще сам-то он палице приговаривает:
— Приклоню-ту свою палицу тяжелую,
Приклоню-ту я тебя прямо на красён Киев-град,
Как на матушку тебя, да каменну Москву.
Еще те слова ведь старой ведь старыньшины
За беду-то ему стали за великую,
Приезжает к богатырю близехонько.
Он ударил своей-то ведь палицей тяжелою,
Он ударил богатыря по буйной голове,
Как богатырь сидит, сидит не думает,
Он не думает сидит-то, сам не обернется,
Не обернится сидит, да не зглянет же,
Еще тут ведь Илья да позадумался:
— Разве силушка у мня уже не по-прежнему,
Не по-прежнему сила, не по-старому?
Ои отъехал вес за версту за мерную,
Он нашел в поле горючей камешек,
Он ударил по камешку палицей тяжелою,—
Разлетелся-то камень на мелки куски.
Подъезжает опять к богатырю во второй након \
Он ударил его ио буйной голове;
Ай богатырь-то сидит, всё не думаёт.
Еще тут опять Илья да отъезжает прочь;
Он ударил ведь в камень во второй након,—
Разлетелся ведь камешек в мелки куски.
Приезжает к богатырю во третий након,
Он ударил-то палицей по буйной голове;
Да тогда-то богатырь усмехнулся-то.
Тут не лютоё зельё разгорелося,
Богатырское-то сердце раскипелося;
Говорит-то Илья Муромец таковы слова:
— Уж ты гой еси, богатырь ты могучий же!
Уж мы съедемся с тобой разве, ударимся.
Они съехались с ним да всё ударились;
Востры сабельки у них да поломалися,
1 Во второй након — во второй раз, прием.
515
БЫЛИНЫ
Востры копьица у них всё потупилися
Всё от ихних же лат да богатырскиих,
Еще стали они да рукопашкою;
Еще мйстёр Илья-то да был боротися,
Подкорючил 1 богатыря правой ноженькой,
Еще пал-то богатырь на сыру землю,
Мать сыра земля-то потрясалася.
Он ведь хочет пороть да груди белые;
Еще сам он Илья-то ведь Муромец пораздумался:
— Я спрошу ведь у богатыря, расспрошу про то,
Уж ты гой еси, дородний ты добрый молодец!
Тебе много ли от роду-то тебе есть годов?
— А годов-то мне от роду-то всё двенадцать лет.
— Ты ведь чьей же земли да чьего города,
Ты чьего же отца, ездишь, да чьей матушки?
Говорит-то дородней-от добрый молодец:
— Кабы сидел-то я у тебя да на белых грудях,
Не спросил бы я у тебя ни роду, ни племени,
Не спросил бы ни города, отца-матушки,—
Я колол бы твои-те да всё белы груди,
Посмотрел бы твоё-то ретиво сердце.
Говорит-то Илья Муромец во второй након,
Говорит-то ему ла во третий након:
— Уж ты чьей же земли да чьего города,
Ты какого отца, какой матушки?
Говорит-то дородний добрый молодец:
— Уж я города всё ©едь я неверного,
Уж я сын-то Маринки всё Кайдаловки,
Да которая живет во земле неверные,
Получает она пошлину великую
Как с того ли со князя-то со Владимира
Что за те ли за черны-те его корабли;
А меня она послала всё на святую Русь,
На святую меня Русь-ту, всё в каменну Москву,
Отыскать тебя, старого, седатого;
Не дошед, она велела, всё низко кланяться,
Называть тебя велела всё рбдным батюшком,
Да дала она перстень на праву руку.
Как увидел-то старая стариньшина,
Он ведь свой ведь увидел всё именной перстень,
Он со той ли со вставочкой драгоценною,
1 Подкорючил — подогнул, подмял.
616
БОЙ ИЛЬИ МУРОМЦЛ С СЫНОМ
Он ведь брал-то его да за праву руку,
Целовал он его ® уста сахарные:
— Как мое ты, мое чадо милоё,
Чадо милоё мое ты, всё любимое,
Ты ведь младенький мой всё Подсокольничек!
Целовал он в уста-то его в сахарные,
Он ведь стал-то ему скоро рассказывать:
— Я ведь был-то ходил-то да по синю морю,
Замётало-то меня погодушкой великою,
Я тогда подарил перстень твоей родной матушке:
«Какого ты родишь, да тому отдай,
Хоть ты сына родишь, быват, ясна сокола,
Хоть ты дочку родишь, ты красну девицу».
А поехали они тогда во белой шатер;
Как па радости пили да трои суточки.
Подсокольничёк-то ведь на его зло думает,
Зло-то думает он, чтобы зло бы сделати:
— Не послушаю я матушки наказаньица,—
Ухожу1 я овоёго-то родна батюшка!
Как ведь тут же Илья всё как заспал же,
Как крепким-то сном заспал богатырским же;
Еще взял Подсокольничек востро копье,
Как направил ему всё в ретиво сердцё;
Сохранил его господь-от, всё помиловал:
Разлетелось копье-то Илье-то в белы груди;
Еще был-то у него на шее навешан золотой же крест,
Золотой-то ведь крест был во все груди;
Он ведь тем же крестом от смерти всё избавился,
Оп ведь взял Подсоколытичка за желты кудри,
Он бросал-то его-то ведь высоко же,
Он ведь выше его-то леса стоячего,
Он пониже всё облака ходячего;
Он ведь тут-то его же не убил вовсе;
Привязал он к своему к добру коню:
— Ты беги-ко, ступа й-ко, конь-лошадь добрая,
Увези Подсокольничка во свое место,
Чтобы не ездил к нам больше во чисто полё,
Во чисто к нам полё, чтобы в красён Киев-град;
Не допущу его до матушки славной каменной
Москвы.
1 Уходить — погубить.
517
ВУЛЕНЫ
Побежал-поступал-то тут ведь добрый конь,
Прибегал-то к родной его матушке.
Он кричал-то скоро ведь да зычным голосом:
— Уж ты гой еси, матушка родимая!
Ты родима моя матушка любимая!
Ты отвори-ко мне косясчето окошечко,
Посмотри-тко на своёго чада милого;
Ты велела ведь мне-ка старому низко кланяться;
Еще стар-то ведь надо мной как надругался-то:
Привязал-то меня взял ко добру коню;
Развяжи ты меня, маменька, скорешенько.
Развязала она его скорешенько,
Еще стала сама про то выспрашивать:
— Уж ты было ли, чадушко, па святой Руси?
Он ведь взял твое-то всё востро копье,
Он ведь матушку-то ударил всё в белу грудь,
Еще тут ведь она-то скоро преставилась.
Еще сам-то собака похваляется:
— Уходил-то теперече родпу матушку,
Как теперече мне будет воля вольная.
Заполоню-то все я русские черны корабли,
Изберу-то, изымаю со кораблей многих людей;
Разыщу-то тогда же Илья Муромца,
Отсеку я по плечи ему буйну голову.
Как пришло-то об одну пору, прикатилося,
Уж и сотня черненых-то пришло кораблей;
Захватил-то он, все-то забрал-то,
Заполонил он народу всего да православного.
Как приходят ёрлыки скоро скоронисчаты,
Да приходят-то скоро всё во Киев-град,
Что во матушку приходят в камепиу Москву:
— Захватил-то Подсоколышчек черны корабли,
Заполонил-то Подсокольничек людей добрыих,
Да матросичков он да всех корабельщичков.
Как недолго тут Илья, немного он раздумывает,
Он скорехонько-скоро да собирается,
Он ведь скоро поехал тут к Подсокольничку,
Он прибил всех со старого до малого,
Он отсек у Подсокольиичка буйну голову,
Пригонял все чернёны-те свои корабли
Он ведь в гавань ко князю ко Владимиру.
518
нлья муромец.ср/млк и калин-царь
Ильи Муромец. М.; J1., 1958, № 24. Серия «Литературные памят-
ники». Былина записана в 1899 году собирателем Л. В. Марковым
на Зимнем берегу Белого моря от знаменитой сказительницы из ро-
да сказителей Крюковых Аграфены Матвеевны Крюковой.
Сюжет былины «Бой Ильи Муромца с сыном» основан на эпиче-
ской ситуации «неузиавания», характерной для многих произведений
народного творчества. В широко известной народной песне-балладе
«Татарский полон» русская нянюшка баюкает в плену чужое дитят-
ко и узнает в нем по приметочке родного внука. В былине «Короле-
вичи из Крякова» молодой Лука Петрович узнает своего родного
брата Петрой Петровича, умирающего от ран, просящего передать
родителям последний поклон. В былине «Михайло Козарин» проис-
ходит точно такое же драматическое узнавание друг другом разлу-
ченных в детстве брата и сестры. И все эти былины и песни вполне
историчны, подобная эпическая ситуация повторялась из века в век:
русским богатырям не раз приходилось сталкиваться на поле боя,
вступать в поединок со своими неузнанными сыновьями, братьями,
выросшими па чужбине.
В былине «Бой Ильи Муромца с сыном» ситуация еще более дра-
матична: Илья Муромец (подобно гоголевскому Тарасу Бульбе) каз-
нит своего сына за предательство, за вероломство.
илья йдуромец.ермак
и калин-царь
Снаряжается царь Калин со своею силушкой великою,
Посылает он посла в стольно-Киев-град,
Ко ласковому ко князю ко Владимиру;
Посылал посла, он наказывал:
— Посзжап-ка ты, посол, в столыю-Киев-град
Ко ласкову князю ко Владимиру на широкий двор,
И спущай-ка ты коня на посыльный двор,
Сам поди в палату белокаменну,
Креста не клади по-писаному,
Поклон не веди по-ученому
И не бей челом на все стороны,
Ни самому-то князю Владимиру,
Ни его князьям подколенныим ’,
И полагай-то ты грамоту посыльную на золот стул,
И пословечно князю выговаривай:
Очистил бы он улицы стрелецкие
* Колено — значит, старший в семье; следовательно, подколен-
ные князья — младшие, удельные князья. (Прим, собирателя.)
519
БЫЛИНЫ
И все большие дворы княженецкие,
Чтобы было где стоять царю Калину
Со своей силушкой великою.
Приезжал посол в столько-Киев-град,
Ко князю Владимиру на широкий двор,
Спущает коня на посыльный двор,
Сам идет в палату белокаменну;
На пяту он дверь поразмахивал,
Крест он не клал по-писаному,
И не вел поклонов по-ученому,
Ни самому-то князю Владимиру
И не его князьям подколенныим,
Полагал он грамоту посыльную на золот стул,
И пословечно он, собака, выговаривал:
— Ты, Владимир, князь стольно-киевский!
Приочисти-тко улицы стрелецкие
И все дворы княженецкие,
Чтобы было где жить царю Калину
Со своей силушкой великою.
Поскорешенько посол поворот держал,
Садился он скорехонько на добра коня
И он поехал по раздольицу чисту полю.
А Владимир-князь в палатах княженецкиих
Он сидит, да приужахнулся;
Говорит Владимир таковы слова:
— Как на почестный пир-пированьице
Соезжаются многие русские могучие богатыри
Ко славному ко князю ко Владимиру;
Как теперь ведают на Киеве невзгодушку,
Так не едут они ко князю ко Владимиру,
Сидят в своих палатах белокаменных,
Во комнатах во богатырскиих!
На пяту тут двери растворилися,
Приходил молодец в палату белокаменну,
Крест он кладет по-писаному,
Поклон ведет по-ученому,
На все на три, на четыре на сторонки поклоняется,
Самому князю Владимиру в особину
И всем его князьям подколенныим.
Сам он пословечно выговаривал:
— Ласковый Владимир, князь стольно-киевский!
Послан я из заставы Московскоей!
У русских у могучиих богатырей
620
Илья муромец, ермдк и калин-царь
Есть подогнано Литвы много поганыя
Ко славному ко городу ко Киеву.
Так ты накладывай первы мисы чиста серебра
Другие мисы красна золота,
Третьи мисы скатна жемчуга,
Отошли-тко эти мисы во чисто поле
Ко тому Татарину поганому,
Чтобы дал нам поры-времени па три месяца
Очистить улицы стрелецкие
И все великие дворы княженецкие.
Тут Владимир, князь стольно-киевский,
Шел скорешенько на погреба глубокий,
Накладывал первы мисы чиста серебра,
А другие мисы красна золота,
А третьи мисы скатна жемчуга;
И повез тихий Дупаюшка Иванович
Эти мисы ко Татарину поганому.
Дал-то им Татарии поры-времени,
Поры-времени дал на три месяца
Приочистить улицы стрелецкие
И все великие дворы княженецкие.
В тую норушку в то времячко
Ко славному ко князю ко Владимиру
Приходит еще молодец в палату белокаменну,
На пяту он двери поразмахивал,
Крест он кладет по-писаному,
Поклон ведет по-учеиому,
На все три-четыре па сторонки поклоняется,
Самому князю Владимиру в особину
И всем его князьям подколепныим.
Сам он пословечно выговаривает:
— Дядюшка Владимир, князь стольно-киевский!
Дай-ка мне прощеньице-благословеньице
Повыехать в раздольице в чисто поле,
Поотведать мне-ка силушки поганого.
Говорил ему Владимир, князь стольно-киевский:
— Ай же ты, любимый мой племничек ,
Молодой Ермак Тимофеевич!
Не дам тебе прощеньица-благословеньица
Повыехать в раздольице чисто поле,
Поотведать силушки поганого:
1 Племянниками (племниками) в древности считались все еди-
ноплеменники, принадлежавшие к одному роду-племени,
521
шлшы
Ты, Ермак, младешенек,
Младешенек, Ермак, глупешенек.
Молодой Ермак, ты лет двенадцати,
На добром коне-то ты не езживал,
В кованом седле ты не сиживал,
Да и палицы в руках не держивал:
Ты не знаешь споноровки 1 богатырские:
Тебя побьет Литва поганая;
И не будет-то у нас богатыря,
То нам не на кого будет понадеяться.
Говорит Ермак, поклоняется:
— Ай же ты, дядюшка мой родными,
Владимир, князь стольно-киевский!
Когда не дашь мпе прощеньица-благословеньица
Повыехать в раздольице чисто поле,
Поотведать силушки поганого,
Так дай-ка мне прощеныще-благословеньице
Повыехать в раздольице чисто поле,
Посмотреть только на силушку поганую.
Дал ему дядюшка прошеньице-благословеньице
Повыехать в раздольице чисто поле,
Посмотреть па силушку поганую.
Шел он во свою палату белокаменну,
Одевал-то одежину забранную2;
И шел он Ермак на широкий двор,
Седлал добра копя богатырского,
Заседлывал коня, улаживал,
Подкладал он потничек шелковенький,
Покладал на потничек седелышко черкасское,
Подтянул подпружики шелковые,
Полагал стремяпочки железа булатного.
Пряжечки полагал чиста золота,
Не для красы, Ермак, для угожества,
А для-ради укрепы богатырские:
Подпруги шелковые тянутся — они не рвутся,
Стремяпочки железа булатного гнутся — они
не ломаются,
Пряжечки красна золота они мокнут—не ржавеют.
Садился Ермак на добра коня,
Берет с собой палицу булатную,
1 Имеются в виду сноровки, правила богатырских поединков.
. 2 Имеются в виду богатырские военные доспехи, предназначен-
ные для брани, для сражения, отсюда — одежица забр&нная.
522
Илья мурожц,джлк и калин-царь
Берет вострое копье он мурзамецкое;
Он повыехал в раздольице чисто поле,
Посмотрел на силушку поганого:
Нагнано-то силушки черным-черно,
Черным-черно, как черного ворона;
И не может пропекать красное солнышко
Между паром лошадипыим и человеческим;
Вёшниим долги им денечком
Серому волку вокруг не обрыскати,
Меженным 1 долгиим денечком
Серой птице вокруг не облететь.
Посмотрел Ермак па силушку великую!
Его сердце богатырско не ужахнулось.
Он зовет себе бога на помощь,
Въехал-то он в силушку великую,
Стал он эту силушку конем топтать,
Конем топтать, копьем колоть.
Бьет он эту силушку, как траву косит,
И бился целые суточки,
Не едаючись и не пиваючись,
И добру коню отдыху не даваючись;
А в нем силушка велика не уменьшилась,
И в нем сердце богатырское не ужахнулось;
В двадцать четыре часика положеньях
Побил он эту силушку великую:
Этой силы стало в поле мало ставиться.
На той Московской на заставе,
На славной на Скат-rope па высокие,
Стояло двенадцать богатырей без единого.
Говорил тут старый казак Илья Муромец:
— Ай же, братьица мои крестовые,
Славные богатыри святорусские!
Мы стоим на славной Московской на заставе,
Думаем мы думушку великую,
Как нам приступить к этой силушке поганого;
А молодой Ермак Тимофеевич
Бьется он целые суточки,
Не едаючись и не пиваючись,
И добру коню отдыху не даваючись.
Поезжай-ка ты, Алешенька Попович, во чисто поле,
Наложи тко храпы1 2 крепкие
1 Жаркий летний день (межень — середина лета).
2 Храпы — путы.
523
долины
На него на плечики могучие,
Окрепи-тко его силушку великую,
Говори-тко ты ему таковы слова:
— Ты, Ермак, позавтракал,
Оставь-ка нам пообедати.
Выехал Алеша Попович в чисто поле
Ко славному богатырю святорусскому,
Наложил он храпы крепкие
На него на плечики могучие:
Он первые храпы пооборвал;
Налагал Алешенька Попович храпы другие:
Он другие храпы пооборвал.
Поскорешепько Алеша поворот держал,
Приезжал на Скат-гору высокую,
Говорил Алеша таковы слова:
— Ай же, старый казак Илья Муромец!
Хоть-то был я во раздольице чистом поле,
То я не мог приунять богатыря святорусского
И не мог укротить его силушки великие:
Ои трои храпы мои пооборвал.
Говорил Илья Муромец таковы слова:
— Поезжай-ка ты, Добрынюшка Микитипец,
Поскорешепько в раздольице чисто поле,
Наложи-тко храпы крепкие
На него на плечики могучие:
Окрепи-тко его силушку великую,
Говори-тка ему таковы слова:
— Ты, Ермак, позавтракал,
Оставь-ка нам пообедати.
Выезжал Добрыня во чисто поле
Ко славному богатырю святорусскому,
Наложил ои храпы крепкие
На него на плечики могучие:
Он первые храпы пооборвал;
Налагал Добрыня храпы другие:
Он другие храпы пооборвал;
И налагал Добрыня храпы третьи:
Он и третьим храпы пооборвал.
Поскорешепько Добрыня поворот держал,
Приезжал на Скат-гору высокую,
Говорил Добрыня таковы слова:
— Ай же, старый казак Илья Муромец!
Хоть то был я во раздольице чистом поле,
524
илья муромец^ермак и калин-царь
То не мог я приунять богатыря святорусского
И не мог укротить его силушки великие:
Он трои храпы мои пооборвал.
Тут старый казак Илья Муромец
Он скорешенько садился на добра коня,
Он ехал скоро-наскоро в раздольице чисто поле,
Подъехал к богатырю святорусскому,
Наложил он свои храпы крепкие
На него на плечики могучие,
Прижимал его к свому ретиву сердечушку,
Говорил он ему таковы слова:
— Ай же, млад Ермак Тимофеевич!
Ты, Ермак, позавтракал,
Оставь-ка нам пообедати,
Прикроти-тка свою силушку великую.
* Тут молодой Ермак Тимофеевич,
Со этиих побоев со великиих,
Со этиих ударов со тяжелыих,
Кровь-то в нем была очень младая,
Тут молодой Ермак он преставился.
Тут старый казак Илья Муромец
Ехал он па Скат-гору высокую,
Брал свою дружинушку хоробрую,
Двенадцать богатырей без единого,
Сам-то Илья во двенадцатых.
Поехали раздольицем чистым полем:
От них Литва погаиая в побег пошла,
Тут они скрятали 1 Татарина поганого.
Этот-то Татарин поганый
Давает им заповедь великую
И пишет с ними заповедь он крепкую:
Будет платить дани-выходы
Князю Владимиру исков* 2 до веку.
Песни, собранные П. II. Рыбниковым. М., 1909, Т. 1. № 7. Были-
на записана П. Н. Рыбниковым в 1859 году от Трофима Григорьеви-
ча Рябинина.
В русском героическом эпосе существуют два совершенно само-
стоятельных былинных сюжета о бое с Калином-царем. В одном из
них главным героем предстает Илья Муромец (это былина «Илья
Муромец и Калин-царь»), а в другом — малолетний богатырь Ермак
’ Скрутили, захватили, по объяснению певца. (Прим, собирателя.)
2 Искони, исконь — с начала века, извека.
525
БЫЛИНЫ
Тимофеевич (былина «Илья Муромец, Ермак и Калин-царь»). Обыч-
но Ермака былинного сопоставляют с Ермаком песенным и реально
существовавшим казачьим атаманом, покорителем Сибири Ермаком
Тимофеевичем. Но единственное, что их сближает,— это совпадение
имен (вновь«логика имен»), что само по себе еще ни о чем не го-
ворит, так как имя Ермак, Ермолай — одно из самых распространен-
ных и Древней Руси. Л потому имя былинного Ермака-богатыря с
гораздо большим основанием можно связать с именем рязанского
воина Ермачка, героя исторической битвы на реке Воже в 1378 го-
ду. Согласно сохранившемуся преданию, Ермачок «со своими сот-
нями все время скрывался в перелесках Воней и Быстрицы, а когда
русские стали биться насмерть, Ермачок выскочил из своей засады
и решил дело, но, смятый бегущими врагами, сам пал с ними в свое
болото и погиб там. Это болото и теперь еще называется Ермачково».
Этот подвиг рязанского Ермачка (судя но уменьшительному име-
ни— юноши-героя) вполне мог стать одним из источников былинно-
го образа Ермака-богатыря, если учесть, что само сражение на реке
Воже предшествовало Куликовской битве и во многом предопреде-
лило ее исход.
Не все былины о Ермаке-бога тыре заканчиваются гибелью юно-
го героя, которого, как в данном варианте, не могут окрепить (укро-
тить) ни Алеша Попович, пи Добрыня Никитич. Есть варианты, в ко-
торых дружина Ильи Муромца выезжает не укрощать, а выручать
юного богатыря, и они сами сражаются: по правую руку — старой-
то казак Илья Муромец, а по левую—молодой Ермак, что, в свою
очередь, заставляет вспомнить полк «правой» и полк «левой» руки в
сражении на Куликовом поле. Старой Илья Муромец и молодеше-
нек Ермак — это все русское воинство, от мала до велика, вышедшее
па поединок с врагом...
данило игнатьевич
и его сын ллихдйло
Во стольном во городе во Киеве
У ласкова князя да у Владимира
Л было у его было пированьице,
Пировапьице было, да был почесен пир
А про многих князей да русских бояров,
А про тех христианушок прожиточных,
А про тех про купцей — гостей торговых,
Л про тех про богатырей могучих,
А про тех поляпиц да приудалых,
А про тех про казаков да с тихого Дона,
А про тех про калик да перехожих.
А все на пиру да напивались,
526
ДАНИЛО ИГНАТЬШП И CFO СЫН МИХАЙЛО
Они все на честном да наедались;
Они все на пиру да пьяпы-веселы.
А Владимир-от по гридни да сам похаживает,
А с ножки на ножку да переступывает,
А белыми руками да приразмахивает,
А злачеными перстнями да принащелкивает;
А сам таки речи да выговаривает:
— Еще все на пиру у меня пьяпы-веселы,
Еще все на пиру у меня распотешились;
А один-то сидит да как добрый молодец,
А сидит молодец-от, да он не пьет, не ест,
А не пьет-то, не ест, да как он не кушает
И белого лебедя не рушает.
Говорил-то Владимир стольно-киевский,
Говорил-то Владимир таково слово:
— Еще что ты сидишь, удалой доброй молодец,
А сидишь, молодец, да как ты не пьешь, не ешь?
А на меня ли на князя да лихо думаешь,
На мою княгиню да на Опраксию?
Говорил-то удалой да доброй молодец:
— Уж ты ой еси, Владимир да стольне-киевской!
Позволь-ко мпе-ка да слово молвити,
Да позволь-ко мпе-ка да речь говорити;
Не рубить бы со плеч как буйной головы,
Не садить во глубоки да темны погреба,
Не ссылать бы во ссылочки чужи-дальние.
Говорил-то Владимир стольно-киевской:
— Уж ты ой еси, удалой да доброй молодец!
Говори, молодец, да что тс надобно.
— Уж ты, батюшко Владимир да стольне-киевской,
Спусти-тко меня в три келии богу молитися,
А во три де монастыря думу спасать:
А у меня де было да бито-граблено,
Еще много занапрасно кровей проливано.
Говорил-то Владимир таково слово:
— Не спущу я в три кельи молитися,
А во три монастыря душу спасать:
Да пройдет же тут силушка великая,
Великая силушка во всей земле;
Да пройдет ночь славушка ко Шкурлаку.
— Уж ты, батюшко Владимир стольно-киевской,
Да позволь-ко еще да слово молвити,
Да еще же мне да речь говорити.
527
БЫЛИНЫ
А есть у меня да чадо милое,
А чадо-то мило, чадо любимое,
От рожденьица зовут его Михайлушком;
От рожденьица Михайлу нонь двенадцать лет,
А владеет Михайло да нонь добрым конем,
А владеет Михайло да палицей боевою,
А владеет Михайло да копьем вострыим,
А владеет Михайло он сабелькой вострою,
А владеет всеми успехами богатырскими.
Еще будет тебе да нонь тут надсюшка,
Еще будет тебе да неизменушка,
А будет тебе стена городовая.
Говорил-то Владимир стольно-киевской:
— Поди-тко в три кельи богу молитися,
Да во три во монастыря душу спасать.
Прошла же тут славушка немалая,
Да немалая славушка во всей земле,
А прошла-то тут славушка ко Шкурлаку,
Что не стало во городе богатыря,
А не стало во Киеве могучего,
Да не стало степы городовой.
А садился Шкурлак на ременчат стул,
Он писал ерлыки 1 да скорописчаты,
Не пером он писал да пе чернилами,
А распечатывал камку1 2 да чистым золотом.
Отдавал оп любимому зятельку,
А любимому зятельку ноньче Конщичку,
Отдавал еще Конщичку-наездничку:
— Поезжай-ко ко князю да ко Владимиру,
Поезжай не путем нонь, не дорожечкой,—
Через те через степы да городовые,
Через башни-паугольппкн нонь рублёные.
Поехал любимый ноньче зятелко,
Поехал не путем оп да не дорожечкой,—
А быстрые реки копь перескакивал,
А дыбучие3 болотечка перерыскивал.
А заехал как конь в красен Киев-град
Ко тому же ко князю да ко Владимиру.
А пе спрашивал у ворот да приворотничков,
1 Ерлык, ярлык — на татарском языке любая грамота хана.
2 Камка — шелковая восточная ткань.
3 Дыбучие болбта — топкие, непроходимые; татарский Конщц-
чек-наезднице к их перерыскивает, то есть проходит кОНбкой 0ЫСЫО,
528
мнило игнатьсвич и его сын михайло
Да не спрашивал у дверей да нонь придверничков.
Подъехал ко князю да ко красну крыльцу,—
А вязал де коня за золото кольцо,
Сам бежал де ведь он да на красно крыльцо.
Идет де весь, богу да он не молится,
А ласковому князю челом не бьет,
Опраксии-королевишне головы не гнет.
Он метал де ерлыки сам на дубовый стол,
Сам пошел де ведь вон из светлой светлицы.
А скоро Владимир ерлык распечатывал,
Поскорей того ерлык да ведь он прочитывал;
А чптал-прочитал да слезно проплакал же:
— А кто у нас поедет да в чисто поле?
Еще просит Шкурлак у нас поединщика
А собирал-то Владимир да нонь почесён пир,
Да про тех про крестьян да нонь прожиточных,
А про те,ч про купцей — гостей торговых,
А про тех про богатырей могучих,
А про тех поляниц да приудалых,
Про тех про казаков да с тихого с Дона.
Они все на пиру да напивалися,
Они все па честном у нас наедалися,
А все па пиру да пьяны-веселы.
А иной-от де хвастает да золотой казной,
А богатырь-от хвастает да силой сильною,
А наездничек хвастает добрым конем,
А мудрый-от хвастает да старой матерью,
Неразумпый-от хвастает да молодой женой.
А Владимир-от по гридни да сам похаживает,
А с ножки на ножку да переступывает,
А белыми руками да приразмахивает,
А злачеными перстнями да принащелкивает,
Сам таки речи да выговаривает:
1 О подобных же требованиях поедннщнков сохранились вполне
достоверные летописные известия. В летописном рассказе о подвиге
юноши-кожемяки печенеги именно вызывают русского богатыря, про-
сят поединщика, ставя предварительные условия поединка. Через
четверть века князь Мстислав Удалой точно так же сразился с ко-
сожским князем Редедей. «Чего ради мы будем губить дружины?
Сойдемся биться сами» — так порешат они. А в 1380 году поединок
Пересвета с татарским богатырем предшествовал Куликовской бит-
ве, исход сражения и в этот раз во многом зависел от богатырского
поединка, так что былинные поединщики и поединки — это не плод
фантазии, а одна из характерных особенностей реальных войн в
Древней Руси,
529
БЫЛИНЫ
— Еще кто, братцы, поедет во чисто поле?
А просит Шкурлак у нас поедиищика,
Еще просит Шкурлак у нас постоялыцика.
А у Шкурлака силушки много-множество:
Под правою рукой да сорок тысячей.
Под левою рукой да сорок тысячей,
Назади у него силочки да числа-сметы нет,
Назади-то как силочки числа-сметы нет.
А тут больший-от хоронится за среднего,
А среден-от хоронится нонь за меньшего,
А от меньшего .брата да нонь ответу нет.
А выставал-то удалой да доброй молодец
Из того же из места да богатырского,
Богатырского места да из последнего.
Говорил молодец да таково слово:
— Уж ты, батюшка ли Владимир да столько-киевской!
Ты позволь-ко мне-ка да слово молвити,
Ты позволь мне-ка да речь говорити;
А не рубить бы со плеч у меня буйной головы,
Не садить во глубоки да темны погреба.
Не ссылать бы во ссылочки в чужп в дальние.
Говорил-то Владимир да таково слово:
— Уж ты ой еси, удалый да добрый молодец!
Еще ты, молодец, да нопь молодёшенек:
А не знаешь поездки богатырскою,
А не знаешь ты посвисту лошадиного.
Говорил-то Владимир да стольно-киевской,
Говорил-то Владимир во второй након:
— Еще кто-то, братцы, поедет из вас в чисто поле?
А больший хоронится за среднего,
А средний хоронится нонь за меньшего,
От меньшего брата да тут ответу нет.
Выставал-то удалый да добрый молодец:
— Уж ты батюшко Владимир да стольно-киевской!
А спусти-тко меня да во чисто поле.
Еще спрашивал Владимир да во третий након:
— Еще кто, братцы, поедет во чисто поле?
Еще просит Шкурлак у нас поединшика.
А больший хоронится за среднего,
Еще средний хоронится нонь за меньшего,
А от меньшего брателка ответу нет.
Из того же из места да богатырского,
Богатырского места да из последнего
530
дднило игнатьсвич и его сын михлйло
Выставает удалый да добрый молодец,
Выставает молодец да на резвы ноги;
Говорил молодец да таково слово:
— Уж ты батюшко Владимир да стольно-киевской!
Спусти-тко меня да во чисто поле,
Л съежжу де я да во чисто поле,
Л всю эту силочку да повырублю,
А конем эту силочку повытопчу,
Вострой сабелькой силочку повырублю,
Л спишу эту силу на востру сабельку.
Говорил-то Владимир стольно-киевской:
-- Еще ты же нонь, видно, надеюшка,
Еще ты же ведь нонь незззменушка,
Еще ты, видно, 'стена да городовая.
Наливал ему Владимир чару зелена вина,
Да пе малу, не велику, да полтора ведра.
Принимает Михайло да единой рукой,
Выпивает Михайло да к едину духу.
Лаливал-де Владимир да во втору чару,
Да не малу, не велику, да полтора ведра.
Принимает Михайло да единой рукой,
Выпивает Михайло да к едину духу;
А оп пьет де, сушит да чару досуха.
Наливал ему Владимир да во третью чару,
А не малу, не велику, да полтора ведра.
Принимает Михайло да единой рукой,
Выпивает Михайло к едину духу.
Наливает ему Владимир да ноньче турий рог
Еще турий де рог да меду с патокой.
А пошел молодец да из фатсры вон;
А пошел молодец да как по красну крыльцу,—
А ступешек до ступешки да догибается,
А светлы-ти светлицы пошаталисе.
А не видели молодца, как в стремена ступил;
Только видели молодца, в чисто поле поехал.
А поехал молодец да во чисто поле,
А поехал де он: Только курева1 стоит,
Курева де стоит,’ да дым столбом валит.
А заехал Михайло во силу во толстешеньку.
А куда едет Михайло, да тут и улица;
Оворотится Михайло, да переулками.
1 Курева — пыль 8 воздухе.
531

БЫЛИНЫ
Еще ездил по силы да трои суточки,
Не пиваючи доброй молодец, не едаючи,
Свету белого мало да он видаючи.
А спроговорил коничек русским языком-то:
— Выезжай, Михайло, из силы из толстешенькой,
Выезжай-ко из силы да из толстешенькой:
Забрызгало кровью горячею у меня глаза,
Есть накопаны перекопы глубокие,
А задернуты камкой да белохрушатой.
А тому же Михайлушко не верует,
А бьет да коня да по крутым ребрам:
— Уж ты ой еси, коничек, травяной мешок!
Да поехал Михайлушко по силочке.
А первый перекоп коничек перескочил,
А во втором перекопе конь пробрюшелся \
Наскакивали пановья-улановья;
А намётывали арканы да все шелковые,
А здергали-то Михайла да со добра коня;
Отбивали у Михайла да коничка доброго,
Отбивали у Михайла да палицу буёвую,
Отбивали у Михайла да копье вострое,
Отбивали у Михайла да сабельку вострую;
А да сковали у Михайла да руки белые,
Да сковали у Михайла да ноги резвые;
Повезли-то Михайлушка да нонь ко Шкурлаку.
А взмолился Михайло Спасу пречистому,
А взмолился пресвятой он да Богородице:
— Уж ты ой еси, мати да божья, Богородица!
Я стою де за веру да за крещеную,
Я стою за церкви за божии,
Я стою за три да монастыря.
А спали у Михайла с пог худы железишка,
А спали у Михайла да с рук худы железишка.
Тут хватал Михайлушко Шкурлака за ноги,
Еще начал он Шкурлаком помахивать;
А куда он махнет, дак тут и улица,
Оворотится Михайлушко — с переулками.
А да добился Михайло до палицы буёвое
И выхватил палочку буёвою,
А он начал как палочкой помахивать;
А куда он махнет, да тут и улица,
1 Провалился по брюхо.
532
дднило Игнатьевич и его сын михдйло
Оворотится Михайло — с переулками.
Добился Михаила до добра коня,
А выхватил Михайло да нонь добра коня,
Как заскакивал Михайлушко нонь на добра коня,
А начал по силочке он поезживать,
Он начал да силочку он потаптывать.
Добился он нонь до сабельки вострые,
А выхватил он да сабельку вострую,
А начал как сабелькой помахивать.
А добился до копья до бурсаменского;
Еще начал он силочку помахивать,
Еще начал да силочку порубливать.
Еще выломил у сабельки три щербика:
Еще первый-от хцсрбичек как гром громит,
А второй-от щербичек как змей шипит,
А третий-от щербичек как еретик 1 скрыжёт.
А прошла тут де весточка в три монастыря,
А прошла тут славушка к отцу его.
А услышал отец да его батюшка,
Что много было у Шкурлака силы бито;
А пошсл-то богатырь с келии,
А пошел де он нонь да во чисто поле.
А поехал Михайло да навстречу ему.
А ндст-то богатырь, разговаривает:
— Уж ты зрастуешь, поганое нонь Скурлачишко!
А скажи-тко-се ты, да где мой сын убит,
А где мой сын-от убит, да где убит лежит.
А всю я силушку огнем сожгу.
А огнем да сожгу да головней спалю.
Слезывал тут удаленький добрый молодец,
Слезывал молодец да со добра коня,
А падал он ему во резвы ноги:
— Уж ты ой еси, батюшко родименькой!
Прости-тко меня да парня глупого,
Прости глупого меня да неразумного:
А я поехал да нонь я да во чисто поле,
Еще не взял у (уитошки благословепьица.
Говорил ему, Данило да во второй након:
— Уж ты ой еси, удалый да добрый молодец!
Скажи-тко, где мой да сын убит лежит.
1 Слово еретик в говорах зачастую употреблялось как ругатель-
ство— в значении «черт, дьявол». Поэтому в данном случае, по всей
вероятности, имеется в виду некий дьявольский скрежет.
533
шлины
А падал Михайло да во второй након:
— Уж ты ой еси, батюшко родименькой!
А прости-тко меня парня глупого:
А поехал да я во чисто поле,
Еще не взял у батюшки благословеньица.
А тут у его могучи плечи расходилися,
А горячая кровь да закипела же,
А очи ясные у его да сомутилися.
Говорил да ведь он да таково слово:
— Уж ты ой еси, мое да чадо милое,
А милое чадо мое любимое!
А тут же они да поздоровались.
А взял он у батюшки благословепьицо
А напредку да ездить во чисто поле.
А да поехал Михайло ко князю Владимиру,
Приезжает ко князю да ко Владимиру,
Приезжает ко князю да ко красну крыльцу,
А вяжет копя доброго за золото кольцо.
А пришел он ко князю да ко Владимиру,
А пришел да ко князю да в светлу светлицу:
— Уж вы здравствуйте, все удалы да добры молодцы!
Уж ты здравствуй, Владимир стольно-киевской!
Еще съездил да я да нонь во чисто поле,
Еще всю я как силочку повырубил,
Еще всю я да силу конем повытоптал,
А списал эту силу па востру сабельку;
А выломал у сабельки три щербика:
Первый-от щербичек как гром громит,
Л второй-от щербичек как змей шипит,
Л третий-от щербичек как еретик скрыжёт.
Григорьев Л. Д. Архангельские былины и исторические песни.
Спб., 1910, Т. 3, № 81. Былина .записана в 1901 году на Мезени от
Леонтия Кузьмича Прокопьева. Помимо былины о Даниле Игнать-
евиче и его сыне, двеиадцатилетпем Михаиле Даниловиче (в других
вариантах — Иване Даниловиче), существует прозаическая «Гистория
о Киевском богатыре Михаиле сыне Данилевиче двенадцати лет»,
сохранившаяся в рукописном сборнике XVIII века наряду с подоб-
ными же «гисторнями» об Илье Муром не. Михайло Потыке, Ставре
Годиновиче. Как былина, так и прозаическая «Гистория» начинают-
ся с описания ухода в монастырь окна Михайлы богатыря Данилы, а
закапчиваются встречей отца с. сыном после богатырского поединка.
Оригинальная «расшифровка» чтого былинного сюжета принадлежит
академику Б. А. Рыбакову, сблизившему былинного Данилу с леген-
дарным русским паломником Даниилом, автором первого «Хожде-
534
Василий Буслаев и мужики ножфодские
ния» в Святую Землю в 1106—1108 годах. Б. А. Рыбаков предполага-
ет, что это одно и то же лицо: дипломат, писатель, калика перехо-
жий, а до ухода в монастырь (с чего и начинается былина) —бога-
тырь, совершивший целый ряд подвигов, сохранившихся в эпической
ПЭМЯ1И парода. Так что в данном случае мы имеем дело с целой бо-
гатырской династией: с богатырем Данилой Игнатьевичем и его сы-
ном Михаилом Даниловичем.
усилий куелдев
и мужики новгородские
В славном великом Новс-городе
Л и жил Буслай до девяноста лет,
С. повым-городом жил, не перевился,
Со мужики новгородскими,
Поперек словечка не говаривал.
.Живучи Буслай состарился,
Состарился и персставился ’.
После его века долгого
Оставалось его житье-бытье
И все имение дворянское,
Осталася матера 2 вдова,
Матера Амельфа Тимофеевна,
И осталося чадо милое,
Молодой сын Василий Бусласвич.
Будет Васенька семи годов,
Отдавала матушка родимая,
Матера вдова Амельфа Тимофеевна,
Учить его во грамоте,
А грамота ему в наук пошла;
Присадила пером его писать,
Письмо Василыо в наук пошло;
Отдавала петыо учить церковному,
Петьё ВасилШо в наук пошло.
А и пет у nab такова певца
Во славном Нове-городе
Супротив Василия Буслаева.
1 Преставиться, преставиться—умереть.
* Матерый — большой, огромный, на возрасте.
535
БЫЛИНЫ
Поводился ведь Васька Буслаевич
Со пьяницами, со безумицами,
С веселыми, удалыми добрыми молодцами,
Допьяна уже стал напиватися,
А и ходя в городе, уродует:
Которого возьмет он за руку,—
Из плеча тому руку выдернет;
Которого заденет за ногу,—
То из гузна ’ ногу выломит;
Которого хватит поперек хребта,—
Тот кричит-ревет, окарачь1 2 ползет;
Пошла-то жалоба великая.
А и мужики новгородские,
Посадские, богатые,
Приносили жалобу они великую
Матерой вдове Амельфе Тимофеевне
На того на Василия Буслаева.
А и мать-то стала его журить-брапить,
Журить-бранить, его на ум учить.
Журьба Ваське не взлюбилася,
Пошел он, Васька, во высок терем,
Садился Васька на ременчатый стул,
Писал ярлыки скорописчаты 3,
От мудрости слово поставлено:
«Кто хочет пить и есть из готового,
Валнся к Ваське на широкий двор,
Тот пей и ешь готовое
И носи платье разноцветное!»
Рассылал те ярлыки со слугой своей
На те улицы широкие
И на те частые переулочки.
1 Г$зно — зад и низ чего-то.
2 ОкарАчь ползет — на карачках; окарбчиться— опуститься на
колени.
3 Подобные ярлыки скорописчаты сохранились — это не что иное,
как знаменитые новгородские берестяные грамоты, носившие зача-
стую именно бытовой ‘ характер. «От Никиты к Ульянице. Иди за
меня замуж...» — посылал новгородец Никита свою бересту к люби-
мой Ульянине. А некая Феврония слезно плакалась: «Избил меня
пасынок и выгнал со двора...» Кто знает, быть может, когда-нибудь
новгородские берестяные грамоты пополнятся еще одной, начинаю-
щейся словами: «Кто хочет пить и есть из готового, валнся к Ваське
на широкий двор!..» Ничего невероятного в этом нет, ведь нашел
же немецкий археолог Генрих Шлиман мифическую Трою по гоме-
ровскому эпосу.
536
Василий вуслдев и мужики новгородские
В то же время поставил Васька чан середи двора, ;
Наливал чан полон зелена вина
Опускал он чару в полтора ведра.
Во славном было во Нове-городе,
Грамотны люди шли,
Прочитали те ярлыки скорописчаты,
Пошли ко Ваське на широкий двор,
К тому чану — зелену вину.
Вначале был Костя Новоторженин,
Пришел он, Костя, на широкий двор,
Василий тут его опробовал:
Стал его бити червленым вязом,
В половину было налито
Тяжела свинцу чебурацкого1 2,
Весом тот вяз был во двенадцать пуд;
А бьет он Костю по буйной голове,
Стоит тут Костя — не шевельнется,
И на буйной голове кудри не тряхнутся.
Говорил Василий сын Буслаевич:
— Гой еси ты, Костя Новоторженин,
А и будь ты мне названый брат,
А и паче мне брата родимого!
А и мало время позамешкавши,
Пришли два брата боярченка,
Лука и Мосей, дети боярские,
Пришли ко Ваське на широкий двор.
Молоды Василий сын Буслаевич
Тем молодцам стал радошен и веселешенек.
Пришли тут мужики Залешане,
И не смел Василий показаться к ним.
Еще тут пришло семь братов Сбродовичи,
Собирал ися-соходилися
Тридцать молодцев без единого,
А сам, Василий, тридцатый стал.
Какой зайдет —убьют его,
Убьют его, за ворота бросят.
Прослышал Васенька Буслаевич
У мужиков новгородскиих
1 Зелено вино — хлебное; зелье—быль, злак, отрава, яд.
2 Чебурбк, чебурек — «кляпыш, шашка бурлацкой лямки, при-
вешенная на хвосте; она захлестывается для тяги, за подачу (на
судне), или за бичеву (на берегу)». (В. И. Даль.)
537
шлины
Канун1 варен, пнва ячные 1 2,—
Пошел Василий со дружиною,
Пришел во братчину3 в Никольщииу:
— Не малу мы тебе сыпь 4 платим:
За всякого брата по пяти рублей!
А за себя Василий дает пятьдесят рублен,
Л и тот староста церковный
Принимает их во братчину в Никольщииу,
А и зачали они тут канун варен пить,
А и те-та пива ячиые.
Молоды Василий сын Бусласвнч
Бросился на царев кабак
Со своей дружиною хороброю,
Напилися они тут зелена вина
И пришли во братчину в Никольщииу.
А и будет день ко вечеру,
От малого до старого
Начали уж ребята боротися,
А в ином кругу в кулаки бптися;
От тое борьбы от ребячия,
От того бою от кулачного
Началася драка великая.
Молоды Василий стал драку разнимать,
А иной дурак зашел с носка,
Его по уху оплел,
А и тут Василий закричал громким голосом:
— Гой еси ты, Костя Новоторженин
И Лука, Мосей, дети боярские,
Уже, Ваську, меня бьют!
1 Канун — либо, мед или брага, сваренные к церковным празд-
никам.
2 Пива ячные — ячменные.
3 В былине описываются типично народные пиры-братчины, ко-
торые устраивались в складчину в дни церковных праздников.
В данном случае — это братчина в день Николы-зимнего (9 декаб-
ря). «Это празднество,— писал С. В. Максимов,— всегда справляют
в складчину, так как одному не по силам принимать всех соседей.
В отличие от прочих это праздник стариковский, большаков семей и
представителей деревенских и сельских родов. Общее веселье и охота
на пиво длятся не менее трех и четырех дней, при съезде всех бли-
жайших родственников, но в избранном и ограниченном числе. Не-
ладно бывает тому, кто отказывается от складчины и уклоняется от
празднования: такого хозяина изводят насмешками в течение круг-
лого года».
4 Сыпь — доля в братчине, вклад в нее.
538
Василий вуслдев и мужики новгородские
Поскакали удалы добры молодцы,
Скоро они улицу очистили,
Прибили уже много до смерти,
Вдвое-втрое перековеркали,
Руки-ноги переломали,—
Кричат-ревут мужики посадские.
Говорит тут Василий Буслаевич:
— Гой еси вы, мужики новгородские,
Быося с вами о велик заклад:
Напутаюсь я на весь Нов-город битися-дратися
Со всею дружиною хороброю —
Если вы меня с дружиною побьете Новым-городом,
Буду вам платить дани-выходы по смерть свою,
На всякий год по три тысячи;
А будет же я вас побью и вы мне покоритися,
То вам платить мне такову же дань!
И в том-то договоре руки они подписали,
Началась у них драка-бой великая,
А и мужики новгородские
И все купцы богатые,
Все они вместе сходилися,
На млада Васютку нанущалися,
И дерутся они день до вечера.
Молоды Василий сын Буслаевич
Со своею дружиною хороброю
Прибили они во Нове-граде,
Прибили уже много до смерти.
А и мужики новгородские догадалися,
Пошли они с дорогими подарками
К матерой вдове Амельфе Тимофеевне:
— Матера вдова Амельфа Тимофеевна!
Прими у нас дороги подарочки,
Уйми свое чадо милое
Василья Буславича!
Матера вдова Амельфа Тимофеевна
Принимала у них дороги подарочки,
Посылала девушку-черпавушку
По того Василия Буслаева.
Прибежала девушка-чернавушка,
Сохватала Ваську во белы руки,
Потащила к матушке родимые.
Притащила Ваську на широкий двор,
А и та старуха неразмышлена
539
БЫЛИНЫ
Посадила в погреба глубокие
Молода Василья Буслаева,
Затворяла дверьми железными,
Запирала замками булатными.
А его дружина хоробрая
Со теми мужиками новгородскими
Дерутся-бьются день до вечера.
А и та-та девушка-чернавушка
На Волх-реку ходила по воду,
А взмолятся ей тут добры молодцы:
— Гой еси ты, девушка-чернавушка!
Не бросай пас у дела у ратного,
У того часа смертного!
И тут девушка-чернавушка
Бросила опа ведро кленовое,
Брала коромысло кипарисово,
Коромыслом тем стала она помахивати
По тем мужикам новгородскиим,
Прибила уж много до смерти.
И тут девка запышалася,
Побежала ко Василию Буслаеву,
Срывала замки булатные,
Отворяла двери железные:
— А и спишь ли, Василий, или так лежишь?
Твою дружину хоробрую
Мужики новгородские
Всех прибили-переранили,
Булавами буйны головы пробиваны.
Ото сна Василий пробуждается,
Он выскочил на широкий двор,
Не попала палица железная,
Что попала ему ось тележная.
Побежал Василий по Нову-городу,
По том по широким улицам.
Стоит тут старец-пилигримища,
На могучих плечах держит колокол,
А весом тот колокол во триста пуд,
Кричит тот старец-пилигримища:
— А стой ты, Васька, не попархивай,
Молоды глуздырь1, не полетывай!
Из Волхова воды не выпити,
1 Г луздыръ — птенец.
540
Василий вуслдев и мужики новгородские
Во Нове-городе людей не выбити;
Есть молодцев супротив тебя,
Стоим мы, молодцы, не хвастаем!
Говорил Василий таково слово:
— А и гой еси, старец-пилигримище,
А и бился я о велик заклад
Со мужики новгородскими,
Опричь1 почестного монастыря,
Опричь тебя, старца-пилигримища,
Во задор войду —тебя убью!
Ударил он старца во колокол
А и той-то осью тележною,—
Начнется1 2 старец, не шевельнется,
Заглянул он, Василий, старцу под колоколом —
А и во лбу глаз уж веку нет.
Пошел Василий по Волх-реке,
А идет Василий по Волх-реке,
По той по Волховой по улице,
Завидели добрые молодцы,
А его дружина хоробрая
Молода Василья Буслаева:
У ясных соколов крылья отросли,
У их-то молодцев думушки прибыло.
Молоды Василий Буслаевич
Пришел-то молодцам на выручку.
Со теми мужики новгородскими
Он дерется-бьется день до вечера,
А уж мужики покорилися,
Покорилися и помирилися,
Понесли они записи крепкие
К матерой вдове Амельфе Тимофеевне,
Насыпали чашу чистого серебра,
А другую чашу красного золюта,
Пришли ко двору дворянскому,
Бьют челом, поклоняются:
— А, сударыня-матушка!
Принимай ты дороги подарочки,
А уйми свое чадо милое,
Молода Василья со дружиною!
А и рады мы платить
На всякий год по три тысячи,
1 Опричь — кроме.
2 Начаяться—ожидать, думать, полагать (чаять).
541
БЫЛИНЫ
На всякий год будем тебе носить
С хлебников — по хлебику,
С калачников — по калачику,
С молодиц — повенешное,
С девиц — повалешное,
Со всех людей со ремесленых,
Опричь попов и дьяконов *.
Втапоры матера вдова Амельфа Тимофеевна
Посылала девушку-чернавушку
Привести Василья со дружиною.
Пошла та девушка-чернавушка,
Бежавши та девка запышалася,
Нельзя пройти девке по улице:
Что полтей* 2 по улице валяются
Тех мужиков новгородски их.
Прибежала девушка-чернавушка,
Сохватала Василья за белы руки
И стала ему рассказывати:
— Мужики пришли новгородские,
Принесли они дороги подарочки,
И принесли записи заручные
Ко твоей сударыне-матушке,
К матерой вдове Амельфе Тимофеевне.
Повела девка Василия со дружиною
На тот на широкий двор,
Привела-то их к зелену вину,
А сели они, молодцы, во единый круг,
Выпили ведь по чарке зелена вина
Со того урасу3 молодецкого
От мужиков новгородскиих,
Скричат тут ребята зычным голосом:
— У мота и у пьяницы,
У млада Васютки Буславича,
Не упито, не уедено,
В красне хорошо не ухожено,
А цветного платья не уношено,
А увечье па век залезено4!
’ В перечислении называются сборы с невест за венчание (позе-
нешное) и сборы с девиц за мытье белья с валька на плоту (пова-
ле иное).
2 Полтей — тела, разрубленные пополам.
3 Урае — поражение.
♦ Залезено — приобретено, добыто.
542
Василий вуел&ш и мужики новгородские
И повел их Василий обедати
К матерой вдове Амельфе Тимофеевне.
Втапоры мужики новгородские
Приносили Василья подарочки
Вдруг сто тысячей,
И затем у них мирова 1 пошла,
А и мужики новгородские
Покорилися и сами поклонилися.
Сборник Кирши Данилова. Изд. 2-е. М., 1977. С. 48—54. Как сам
Господин Великий Новгород обособлен в русской истории, так и бо-
гатыри его заметно выделяются среди героев русского эпоса. Воз-
никновение Новгородского цикла былин исследователи относят к XII
веку — времени расцвета Новгородского княжества и началу упадка
Киевской Руси, раздираемой княжескими усобицами. Былины про
Василия Буслаева и Садко — это не просто новые оригинальные те-
мы и сюжеты, ио и новые эпические образы, новые типы былинных
героев.
«Василий Буслаев — не выдумка, а одно из величайших и, мо-
жет быть, самое значительное художественное обобщение в нашем
фольклоре». Эти слова А. М. Горького, пожалуй, наиболее точно оп-
ределяют значение былины «Василий Буслаев и мужики новгород-
ские». Далеко не случайно в работах крупнейших историков XIX ве-
ка С. М. Соловьева и Н. И. Костомарова эта былина приводится как
исторический документ, дающий достоверные сведения о быте, нра-
вах и обычаях средневекового Новгорода, хотя в данном случае у
былинного Василия Буслаева нет исторического «прототипа», его
образ принадлежит к области художественного вымысла.
Воссоздание жизни Великого Новгорода в былине действительно
полностью соответствует имеющимся историческим и археологиче-
ским сведениям, а в ряде случаев и дополняет их. Уже в первой части
былины мы узнаем, что матушка родимая отдала учить Василия с
семи лет грамоте и письму, а также петью церковному. По данным
археологических раскопок и знаменитым берестяным грамотам те-
перь известно, что в средневековом Новгороде читать и писать уме-
ли все слои населения — от ремесленников, купцов и бояр до просто-
го люда. В домах новгородцев были найдены и звончатые гусли, и
трехструнные скрипки-гудки, и свирели, и варганы. Л обучение
четью-петью (то есть: чтению и пению одновременно) с семи лет...
При этом в былине говорится, что такова певца (лучшего, равного
Василию Буслаеву) не было во всем во славном Нове-граде, как не
было равного гусляра Садко. Так что былины о Василии Буслаеве и
Садко—это произведения о певце и гусляре, о двух музыкантах
Древней Руси.
Столь же достоверны описания набора дружины, пира-братчины,
кулачного боя на Волховом мосту. Ни в одном историческом источ-
нике мы не найдем такого яркого воссоздания новгородского пира-
братчины. А заканчивались братчины кулачными боями. Целый ряд
1 Мирова — примирение.
543
БЫЛИНЫ
чисто новгородских поверий и легенд связан с этими кулачными боя-
ми на Волховом мосту.
Но бой Василия Буслаева с мужиками новгородскими не досу-
жая забава. Еще В. Г. Белинский подчеркивал социальное значение
образа Василия Буслаева, который «раздирает, подобно паутине, сла-
бую ткань общественной морали». По своему составу дружина Ва-
силия Буслаева тоже противостоит Новгороду, она состоит в основ-
ном из пришлых богатырей: Костя Новоторженин — из Нового
Торжка, мужики Залешане — мужики из Владимиро-Суздальской
земли, называвшейся залесской, Лука и Мосей — дети боярские, а не
купеческие. В русском эпосе две былины воплотили «поэзию бун-
та»— «Илья Муромец в ссоре с князем Владимиром» и «Василий
Буслаев и мужики новгородские». Илья Муромец поднимает в Киеве
все голи кабацкие, всю бедноту, всех городских пьяниц, а Василий
Буслаев со своей дружинушкой хороброй бьется со всем Новгородом.
садко
Л как ведь во славноем в Нове-граде,
Л и как был Садко да гусельщик-от,
Л и как не было много несчетной золотой казны,
Л и как только он ходил по честным пирам,
Спотешал как он да князей, бояр,
Веселил как он их на честных пирах.
А и как тут над Садком теперь да случилося,
Не зовут Садко уж целый день да на почестен пир,
А и не зовут как другой день на почестен пир,
А и как третий день не зовут да на почестен пир.
А и как Садко теперь соскучилось,
А и пошел Садко да ко Ильмень он ко озеру,
А и садился он на синь на горюч камень,
А и как начал играть он во гусли во яровчаты
А играл с утра как день теперь до вечера.
А и по вечеру как по позднему
А и волна уж в озере как сходилася,
А как ведь вода с песком теперь смутилася,
А и устрашился Садко теперечка да сидети он,
Одолел как Садко страх теперь великий,
И пошел вон Садко да от озера,
И пошел Садко как во Нов-город.
1 Яровчатые гусли — сделанные из явора (род чинары), дерева,
родственного тополю и растущего в южной части страны.
544
садко
А опять как прошла теперь тёмна ночь,
А и опять как на другой день
Не зовут Садко да на почестей пир,
А другой-то да не зовут его на почестей пир,
А и как третий-то день не зовут на почестей пир.
А и опять Садко теперь да соскучилось,
А пошел Садко ко Ильмень да он ко озеру,
А и садился он опять на синь да на горюч камень
У Ильмень да он у озера.
А и как начал играть он опять во гусли во яровчаты,
А играл уж как с утра день до вечера.
А и как по вечеру опять как по позднему
А и волна уж как в озере сходилася,
А и как вода с песком теперь смутилася,
А и устрашился опять Садко да новгородский,
Одолел Садко уж как страх теперь великии.
А как пошел опять как от Ильмень да от озера,
А как он пошел во свой да он во Нов-город.
А и как тут опять над ним да случилося,
Не зовут Садко опять да на почестей пир,
А и как тут опять другой день не зовут Садко
да на почестей пир,
А и как третий день не зовут Садко да на
почестей пир.
А и опять Садко теперь да соскучилось,
А и пошел Садко ко Ильмень да ко озеру,
А и как он садился на синь горюч камень да об озеро,
А и как начал играть во гусли во яровчаты,
А и как ведь опять играл он с утра до вечера,
А волна уж как в озере сходилася,
А вода ли с песком да смутилася;
А тут осмелился как Садко да новгородский
А сидеть играть как он об озеро.
А и как тут вышел царь водяной теперь со озера,
А и как сам говорит царь водяной да таковы слова:
— Благодарим-ка, Садко да новгородский!
А спотешил нас теперь да ты во озере,
А у меня было да как во озере,
А и как у меня столованье да почестей пир,
А и как всех развеселил у меня да на честном пиру
А и любезныих да гостей моих.
А и как я не знаю теперь, Садко, тебя да чем
пожаловать)
18. «Гуси-лебеди>
545
БЫЛИНЫ
А ступай, Садко, теперь да во свой во Нов-город,
А и как завтра позовут тебя да на почестей пир,
А и как будет у купца столованьё почестей пир,
А и как много будет купцов на пиру много
новгородскиих,
А и как будут все на пиру да напиватися,
Будут все на пиру да наедатися,
А и как будут все похвальбами теперь да
похвалятися,
А и кто чем будет теперь да хвастати,
А и кто чем будет теперь да похвалятися;
А иной как будет хвастати да несчётной золотой
казной,
А как иной будет хвастать добрым конем,
Иной будет хвастать силой удачей молодецкою,
А иной будет хвастать молодой молодечеством,
А как умный разумный да будет хвастати
Старым батюшкой, старой матушкой,
А и безумный дурак да будет хвастати
А и своей он как молодой женой.
А ты, Садко, да похвастай-тко:
«А я знаю, что во Ильмень да во озере
А что есть рыба-то перья золотые ведь».
А как будут купцы да богатые
А с тобой да будут споровать,
А что нету рыбы такою ведь,
А что теперь да золотой ведь,
А ты с ними бей о залог теперь великии,
Залагай свою буйную да голову,
А как с них выряжай теперь
А как лавки во ряду да во гостином
С дорогими да товарами.
А потом свяжите невод да шелковой,
Приезжайте вы ловить да во Ильмень во озеро,
А закинь три тони 1 во Ильмень да во озеро,
А я в каждую тоню дам теперь по рыбине,
Уж как перья золотые ведь.
А и получишь лавки во ряду да во гостиноем
С дорогими ведь товарами;
А и потом будешь ты, купец Садко, как новгородский,
А купец будешь богатый.
1 Тоня — сеть; рыбная ловля.
546
садко
А и пошел Садко во свой да как во Нов-город,
А и как ведь да на другой день
А как позвали Садко да на почестен пир
Айк купцу да богатому.
А и как тут да много собиралося
Анк купцу да на почестен пир
А купцов как богатыих новгородскиих.
А и как все теперь на пиру напивалися,
А и как все на пиру да наедалися,
А и похвальбами все похвалялися.
А кто чем уж как теперь да хвастает,
А кто чем на пиру да похваляется;
А иной хвастает как несчетной золотой казней,
А иной хвастает да добрым конем,
А иной хвастает силой удачей молодецкою;
А как умный теперь уж как хвастает
А и старым батюшкой, старой матушкой,
А и безумный дурак уж как хвастает,
А и как хвастает да как своей молодой женой.
А сидит Садко как ничем да он не хвастает,
А сидит Садко как ничем он не похваляется.
А и как тут сидят купцы богатые новгородский,
А и как говорят Садко таковы слова:
— А что же, Садко, сидишь, ничем же ты не
хвастаешь,
Что ничем, Садко, да ты не похваляешься?
А и говорит Садко таковы слова:
— А и же вы, купцы богатые новгородские!
А и как чем мне, Садко, теперь хвастати,
А как чем-то Садко похвалятися.
А нету у меня много несчетной золотой казны,
А нету у меня как прекрасной молодой жены,
А как мне, Садко, только есть одним да мне
похвастати:
Во Ильмень да как во озере
А есть рыба как перья золотые ведь.
А и как тут купцы богатые новгородский,
А и начали с ним да они спороеать,
Во Ильмень да что во озере
А нету рыбы такой, что,
Чтобы были перья золотые ведь.
А и говорил Садко новгородский:
— Дак заложу я свою буйную головушку,
547
БЫЛИНЫ
Более заложить да у меня нечего.
А они говорят:
— Мы заложим в ряду да во гостиноем
Шесть купцов, шесть богатыих.
А заложили ведь как по лавочке,
С дорогими да с товарами.
А и тут после этого
А свивали невод шёлковый,
А и поехали ловить как в Ильмень да как во озеро,
А и закидывали тоню во Ильмень да ведь во озере,
А рыбу уж как добыли — перья золотые ведь;
А и закинули другую тоню во Ильмень да ведь во
озере,
А и как добыли другую рыбину — перья золотые ведь;
А и закинули третью тоню во Ильмень да ведь во
озере,
А и как добыли уж как рыбину — перья золотые ведь.
А теперь как купцы да новгородские богатые
А и как видят — делать да нечего,
А и как вышло правильно, как говорил Садко да
новгородским.
А и как отперлись они да от лавочек,
А в ряду да во гостиноем,
А и с дорогими ведь с товарами.
А и как тут получил Садко да новгородский
Айв ряду во гостиноем
А шесть уж как лавочек с дорогими он товарами,
А и записался Садко в купцы да в новгородский,
А и как стал теперь Садко купец богатый.
А как стал торговать Садко да теперечку
В своем да он во городе,
А и как стал ездить Садко торговать да по всем
местам,
А и по прочим городам да он по дальниим,
А и как стал получать барыши да он великие.
А и как тут да после этого
А женился как Садко купец новгородский богатый.
А еще как Садко после этого
А и как выстроил он палаты белокаменны,
А и как сделал Садко да в своих он палатушках,
А и как обделал в теремах всё да по-небесному:
А и как на небе пекёт да красное уж солнышко,—
548
садко
В теремах у него пекёт да красно солнышко;
А и как на небе светит млад да светел месяц,—
У него IB теремах да млад светёл месяц;
А и как на небе пекут да звезды частые,—
А у него в теремах пекут да звезды частые.
А и как всем изукрасил Садко свои палаты
белокаменны.
А и теперь как ведь после этого
А и собрал Садко столованье да почестей пир,
А и как всех своих купцов богатыих новгородскиих,
А и как всех-то господ он своих новгородскиих,
А и как он еще настоятелей своих да новгородскиих;
А и как были настоятели новгородские
А и Лука Зиновьев ведь да Фома да Назарьев ведь;
А еще как собрал-то он всех мужиков новгородскиих,
А и как повел Садко столованье — почестей пир
богатый.
А теперь как все у Садко на честном пиру,
А и как все у Садко да напивалисе,
А и как все у Садко теперь да наедалисе,
А и похвальбами-то все да похвалялисе,
А и кто чем на пиру уж как хвастает,
А и кто чем на пиру похваляется;
А иной как хвастает несчетной золотой казной,
А иной хвастает как добрым конем,
А иной хвастает силой могучею богатырскою,
А иной хвастает славным отечеством *,
А иной хвастает молодым да молодечеством;
А как умный-разумный как хвастает
Старым батюшком да старой матушкой,
А и безумный дурак уж как хвастает
А и своей да молодой женой.
А и как ведь Садко по палатушкам он похаживает,
А и Садко ли-то сам да выговаривает:
— А и же вы, купцы новгородские вы богатый,
А и же все господа новгородский,
А и же все настоятели новгородский,
Мужики как вы да новгородский!
А у меня как все вы на честном пиру
А и все вы у меня как пьяны, веселы,
А как все на пиру напивалисе,
1 В данном случае отечество в значении славного рода отца.
549
БЫЛИНЫ
А и как все на пиру да наедалисе,
А и похвальбами все вы похвалялисе.
А и кто чем у вас теперь х®астает:
А иной хвастает как былицею,
А иной хвастает у вас да небылицею.
А как чем буде мне, Садко, теперь похвастати?
А и у меня, у Садко новгородского,
А золота казна у меня теперь не тощится;
А цветное платье у меня теперь не держится \
А и дружинушка хоробрая не изменяется;
А только мне, Садко, буде похвастати
А и своей мне несчетной золотой казной:
А и на свою я несчетну золоту казну
А и повыкуплю я как все товары новгородский,
А как все худы товары я добрые,
А что не будет боле товаров в продаже во городи.
А и как стали тут настоятели ведь новгородский,
А и Фома да Назарьев ведь,
А Лука да Зиновьев ведь,
А и как тут вставали да на резвы ноги,
А и как говорили сами ведь да таковы слова:
— А и же ты, Садко купец богатый новгородский!
Айо чем ли о многом бьешь с нами о велик заклад,
Ежели выкупишь товары новгородский,
А и худы товары, все добрый,
Чтобы не было в продаже товаров да во городи?
А и говорил Садко им наместо таковы слова:
— А и же вы, настоятели новгородский!
А сколько угодно у меня хватит заложить
бессчетной золотой казны.
А и говорят настоятели наместо новгородский:
— А и же ты, Садко да новгородский!
А хошь ударь с нами ты о тридцати о тысячах.
А ударил Садко о тридцати да ведь о тысячах.
А и как все со честного пиру разъезжалисе,
А и как все со честного пиру разбиралисе
А и как по своим домам по своим местам.
А и как тут Садко, купец богатый новгородский,
1 Имеется в виду, что у Садко казна не тощится (не истощает-
ся), а цветное платье не держится (не хранится), т. е. он стал на-
столько богат, что может не хранить цветные — не простые, а богато
украшенные, дорогие одежды.
550
садко
А и как он на другой день вставал по утру да по
раннему,
А и как ведь будил он свою ведь дружинушку
хоробрую,
А и давал как он да дружинушке
А и как долюби он бессчетной золоты казны,
А как спущал он по улицам торговыим,
А и как сам прямо шел на гостиный ряд,
А и как тут повыкупил он товары новгородский,
А и худы товары все, добрый.
А и вставал как на другой день
Садко, купец богатый новгородский,
А и как он будил дружинушку хоробрую,
А и давал уж как долюби бессчётной золоты казны,
А и как сам прямо шел во гостиный ряд,—
А и как тут много товаров принавезено,
А и как много товаров принаполнспо
А и на ту на славу великую новгородскую.
Он повыкупил еще все товары новгородский,
А и худы товары все, добрый,
А и на третий день вставал Садко, купец богатый
новгородский,
А и будил как он да дружинушку хоробрую,
А и давал уж как долюби дружинушке
А и как много несчетной золотой казны,
А и как распущал он дружинушку по улицам
торговыим,
А и как сам он прямо шел да во гостиный ряд,—
А и как тут на славу великую новгородскую
А и подоспели как товары ведь московские,
А и как тут принаполнился как гостиный ряд
А и дорогими товарами «ведь московскими.
А и как тут Садко теперь да призадумался:
— А и как я повыкуплю еще товары все
московские,—
А и на тую на славу великую новгородскую
А и подоспеют ведь как товары заморские,
А и как ведь теперь уж как мне, Садко,
А и не выкупить как товаров ведь
Со всего да со белу свету.
А и как лучше пусть не я да богатее,
А Садко, купец да новгородский,
А и как пусть побогатее меня славный Новгород,
551
вылины
Что не мог не я да повыкупить
А и товаров новгородскиих,
Чтобы не было продажи да во городе;
А лучше отдам я денежек тридцать тысячей,
Залог свой великии.
А отдавал уж как денежек тридцать тысячен,
Отпирался от залога да великого.
А потом как построил тридцать караблей,
Тридцать караблей, тридцать чёрныих,
А и как ведь свалил он товары новгородский
А и на черный на карабли,
А и поехал торговать купец богатый новгородский,
А и как на своих на черных на караблях.
А поехал он да по Волхову,
А и со Волхова он во Ладожско,
А со Ладожского выплывал да во Неву-реку,
А и как со Невы-реки как выехал на синё море *.
А и как ехал он по синю морю,
А и как тут воротил он в Золоту орду.
А и как там продавал он товары да ведь
новгородский,
А и получал он барыши теперь великии,
А и как насыпал он бочки ведь сороковки-ты
А и как красного золота;
А и насыпал он много бочек да чистого серебра,
А еще насыпал он много бочек мелкого, он
крупного скатного жемчуга.
А как потом поехал он из-за Золотой Орды,
А как выехал теперечку опять да на синё морё,
А и как на синем море устоялися да черны карабли,
А и как волной-то бьет и паруса-то рвет,
А и как ломает черны карабли,—
А все с места не идут черны карабли.
1 Описанный в былине маршрут Садко — из Новгорода по Вол-
хову в Ладожское озеро, а оттуда по Неве-реке в Балтийское море —
абсолютно точен. Единственная «неточность» состоит в том, что та-
ким путем новгородские купцы попадали в море Варяжское (Бал-
тийское) и вели торговлю с варягами, т. е. с Западом. Путь в коло-
тую Орду, а через Орду в море Хвалынское (Каспийское) лежал
совсем в другую сторону. Этот путь новгородские купцы (а тем бо-
лее — ушкуйники) тоже знали достаточно хорошо, как и древнейший
путь на юг — из варяг в греки. Но в данном случае для сказителя
как Золотая Орда, так и варяги стали, по всей видимости, чистой
условностью.
552

БЫЛИНЫ
А и воспроговорил Садко, купец богатый
новгородский,
А и ко своей он дружинушки хоробрый:
— А и же ты, дружина хоробрая!
А и как сколько ни по морю ездили,
А мы Морскому царю дани да не плачивали.
А теперь-то дани требует Морской-от царь в синё море.
А и тут говорил Садко, купец богатый
новгородский:
— А и же ты, дружина хоробрая!
А и возьмите-тко вы мечите-тко в синё морё
А и как бочку сороковку красного золота.
А и как тут дружина да хоробрая
А и как брала бочку сороковку красного золота,
А метали бочку в синё морё.
А и как все волной-то бьет, паруса-то рвет,
А и ломает черны карабли, да на синем мори,—
Все не идут с места карабли да на синём мори.
А и опять воспроговорил Садко, купец богатый
новгородский,
А и своей как дружинушке хоробрый:
— А и же ты, дружинушка моя ты хоробрая!
А, видно, мало этой дани царю Морскому в синё
морё.
А и возьмите-тко вы мечите в синё морё
А и как другую ведь бочку чистого серебра.
А и как тут дружинушка хоробрая
А кидалн как другую бочку в синё морё
А как чистого да серебра.
А и как все волной-то бьет, паруса-то рвет,
А и ломает черны карабли да на синём мори,—
А все не идут с места карабли да на синём мори.
А и как тут говорил Садко, купец богатый
новгородский,
А и как своей он дружинушке хоробрый:
— А и же ты, дружина хоробрая!
А видно этой мало как дани в синё морё,
А берите-гко третью бочку да крупного, мелкого
скатного жемчугу,
А кидайте-тко бочку в синё морё.
А как тут дружина хоробрая
А и как брали бочку крупного, мелкого скатного
жемчугу,
554
садко
А кидали бочку в синё море.
А и как все на синем мори стоят да черны карабли,
А волной-то бьет, паруса-то рвет,
А как все ломает черны карабли,—
А и все с места не идут да черны карабли.
А и как тут говорил Садко, купец богатый
новгородский,
А своей дружинушки он хоробрый:
— А и же ты, любезная как дружинушка да
хоробрая!
А видно Морской-то царь требует как живой
головы у нас в синё морё.
А и же ты, дружина хоробрая!
А и возьмите-тко уж как делайте
А и да жеребья да себе волжаны 1,
А и как всяк свои имена вы пишите на жеребьи,,
А спутайте жеребья на синё морё;
А я сделаю себе-то я жеребей на красное-то на
золото,
А и как спустим жеребья теперь мы на синё морё,
А и как чей у нас жеребей теперь да ко дну пойдет,
А тому идти как у нас да в синё морё.
А у всей как у дружины хоробрый
А и жеребья теперь гоголём1 2 плывут,
А и у Садко, купца гостя богатого, да ключом на дно.
А и говорил Садко таковы слова:
— А и как эти жеребья есть неправильны;
А и вы сделайте жеребья как на красное да золото,
А я сделаю жеребей да дубовый,
А и как вы пишите всяк свои имена да на жеребьи,
А и епущайте-тко жеребьи на синё морё.
А и как чей у нас жеребей да ко дну пойдет,
А тому как у нас идти да в синё морё.
А и как вся тут дружинушка хоробрая
А и спущали жеребьи на синё морё,
А и у всей как у дружинушки хоробрый
А и как все жеребьи как теперь да гоголем плывут,
А Садко как жеребей да теперь ключом на дно.
А и опять говорил Садко да таковы слова:
— А и как эти жеребьи есть неправильны,
А и же ты, дружина хоробрая!
1 Волжаный— таволжный, из дерева таволги (ивы).
2 Гоголь — разновидность утки.
555
БЫЛИНЫ
А и как делайте вы как жеребьи дубовый,
А и как сделаю я жеребей липовый,
А как будем писать мы имена все на жеребьи,
А спущать уж как будет жеребьи мы на синё морё,
А теперь как в остатниих L
Как чей теперь жеребей ко дну пойдет,
А и тому как идти у нас да в синё морё.
А и как тут вся дружина хоробрая
А и как делали жеребьи все дубовый,
А он делал уж как жеребей себе липовый.
А и как всяк свои имена да писали на жеребьи,
А и спущали жеребьи на синё морё.
А у всей дружинушки ведь хороброей
А и жеребья теперь гоголем плывут да на синём
мори,
А и у Садко, купца богатого новгородского,
ключом на дно.
А как тут говорил Садко таковы слова:
— А и как видно Садко да делать теперь нечего,
А и самого Садко требует царь Морской да в синё
морё.
А и же ты, дружинушка моя да хоробрая любезная!
А и возьмите-тко вы несите-тко
А и мою как чернильницу вы вальячную1 2,
А и несите-тко как перо лебединое,
А и несите-тко вы бумаги теперь вы мне гербовый.
А и как тут дружинушка ведь хоробрая
А несли ему как чернильницу да вальячную,
А и несли как перо лебединое,
А и несли как лист-бумагу как гербовую.
А и как тут Садко, купец богатый новгородский,
А садился он на ременчат стул
А к тому он к столику ко дубовому,
А и как начал он именьица своего да он отписывать,
А как отписывал он именья по божьим церквам,
А и как много отписывал он именья нищей братии,
А как ино именьицо он отписывал да молодой жене,
А и достальнее именье отписывал дружине он
хороброей.
А и как сам потом заплакал он,
Говорил он как дружинушке хороброей:
1 Остатний — в последний.
2 Вальячная (вальяжная) — искусно сделанная, красивая.
556
садко
— Ай же ты, дружина хоробрая да любезная!
А и полагайте вы доску дубовую на синё морё,
А что мне свалиться, Садко, мне-ка на доску,
А не то как страшно мне принять смерть во синём
мори.
А и как тут он еще взимал с собой свои
гусельки яровчаты,
А и заплакал горько, прощался он с дружинушкой
хороброю,
А и прощался он теперечку со всем да сэ белым
светом,
А и как он теперечку как прощался ведь
А со своим он со Новым со городом;
А потом свалился на доску он на дубовую,
А и понесло как Садко на доске да по синю морю.
А и как тут побежали черны-ты карабли,
А и как будто полетели черны вороны.
А и как тут остался теперь Садко да на синём мори.
А и как ведь со страху великого
А заснул Садко на той доске на дубовый.
А как ведь проснулся Садко, купец богатый
новгородский,
Айв Окиане-море да на самом дне,
А увидел — скрозь воду пекет красно солнышко,
А как ведь очудилась (так) возле палата
белокаменна,
А заходил как он в палату белокаменну,
А и сидит теперь как во палатушках
А и как царь-то Морской теперь на стуле ведь,
А и говорил царь-то Морской таковы слова:
— А и здравствуйте, купец богатый,
Садко да новгородский!
А и как сколько ни по морю ездил ты,
А и как Морскому царю дани не плачивал в синё
морё,
А и теперь уж сам весь пришел ко мне да во
подарочках.
Ах, скажут, ты мастер играть во гусли во яровчаты:
А поиграй-ко мне как в гусли во яровчаты.
А как тут Садко видит, в синем море делать
нечего,
Принужден он играть как во гус?ли во яровчаты,
557
вылины
if
А и как начал играть Садко как во гусли во
яровчаты,
А как начал плясать царь Морской теперь ® синем
мори.
А от него всколебалось все синё морё,
А сходилася волна да на синём мори,
А и как стал он разбивать много черных караблей
да на синём мори,
А и как много стало ведь тонуть народу да в синё
морё,
А и как много стало гинуть именьица да в синё
морё.
А как теперь на синём мори многи люди добрый,
А и как многи ведь да люди православные,
От желаньица как молятся Миколе да Можайскому
А и чтобы повынес Микол ай их угодник из синя моря.
А как тут Садко новгородского как чёснуло1 2
в плечо да во правое,
А и как обвернулся назад Садко, купец богатый
новгородский,—
А стоит как теперь старичок да назади уж как
белый седатыи,
А и как говорил да старичок таковы слова:
— А и как полно те играть, Садко, во гусли во
яровчаты в синём мори.
А и говорит Садко как наместо таковы слова:
— А и теперь у меня не своя воля да в синём мори,
Заставляет как играть меня царь Морской.
А и говорит опять старичок наместо таковы
слова:
— А и как ты, Садко, купец богатый новгородский,
А и как ты струночки повырви-ко,
Как шпинёчики3 повыломай,
А и как ты скажи теперь царю Морскому ведь:
«А и у меня струн не случилосе,
Шпинёчиков у меня не пригодилосе,
А и как более играть у меня не во что».
А тебе скажет как царь Морской:
1 Никола Можайский считался в Древней Руси покровителем мо-
реплавателей.
2 Чбснуть — ударить.
3 Шпишёк, шпинь, шпень — шип, гвоздь без шляпки. Такими
шпинёчиками крепились на гуслях струны.
558
садко
«А и не угодно ли тебе, Садко, женитися в синём
мори
А и на душечке как на красной на девушке?»
А и как ты скажи ему теперь да в синём мори,
А и скажи: «Царь Морской, как воля твоя теперь
в синём мори,
А и как что ты знаешь, так и делай-ко».
А и как он скажет тебе да теперечку:
«А и заутра ты приготовляйся-тко,
А и Садко, купец богатый новгородский,
А и выбирай, как скажет, ты девицу себе по уму,
по разуму».
Так ты смотри: перво триста девиц стадо пропусти,
А ты другое триста девиц ты стадо пропусти,
А как третье триста девиц ты стадо пропусти,
А в том стаде на конце на остатнием
А и идет как девица-красавица,
А по фамилии как Чернава-то;
Так ты эту Чернаву-то бери в замужество,—
А и тогда ты, Садко, да счастлив будешь.
А и как ляжешь спать первой ночи ведь,
А смотри, не твори блуда никакого-то
С той девицей со Чернавою.
Как проснешься ты в синём мори,
Так будешь в Новё-граде на крутом кряжу,
А о ту о реченку о Чернаву-ту.
А ежели сотворишь как блуд ты в синём мори,
Так ты останешься на веки да в синём мори,
А когда ты будешь ведь на Святой Руси,
Да во своем да ты да во городи,
А и тогда построй ты церковь соборную
Да Миколы да Можайскому,
А и как есть я Микола Можайский.
А как тут потерялся теперь старичок да седатыих.
А и как тут Садко, купец богатый новгородский,
в синём мори,
А и как струночки он повырывал,
Шпинёчики у гусёлышек повыломал,
А не стал ведь он более играти во гусли во яровчаты.
А и остоялся как царь Морской,
А не стал плясать он теперь в синём мори.
А и как сам говорил уж царь таковы слова:
559
БЫЛИНЫ
— А что же не играешь, Садко, купец богатый
новгородский,
А и во гусли ведь да во яровчаты?
А и говорил Садко таковы слова:
— А и теперь струночки как я повырывал,
Шпинёчики я повыломал.
А и как говорил царь Морской:
— Не угодно ли тебе женитися, Садко, в синём мори,
А и как ведь на душечке на красной да на девушке?
А и как он наместо ведь говорил ему:
— А и теперь как волюшка твоя надо мной
в синём мори.
А и как тут говорил уж царь Морской:
— Ай же ты, Садко, купец богатый новгородский!
А и заутра выбирай себе девицу да красавицу
По уму себе да по разуму!
А и как дошло дело до утра ведь до раннего,
А и как стал Садко, купец богатый новгородский,
А и как пошел выбирать себе девицы-красавицы,
А и посмотрит, стоит уж как царь Морской.
А и как триста девиц повели мимо их-то ведь,
А он-то перво триста девиц да стадо пропустил,
А другое он триста девиц да стадо пропустил,
А и третье он триста девиц да стадо пропустил.
А посмотрит: позади идет девица-красавица,
А и по фамилии что как зовут Чернавою,
А он ту Чернаву любовал, брал за себя во
замужество.
А и как тут говорил царь Морской таковы слова:
— А и как ты умел да женитися, Садко, в синём
мори.
А теперь как пошло у них столованье да
почестей пир в синём мори,
А и как тут прошло у них столованье да почестей
пир,
А как тут ложился спать Садко, купец богатый
новгородский,
А в синём мори он с девицею с красавицей,
А во спальней он да во тёплоей;
А и не творил с ней блуда никакого, да заснул
в сон во крепкий.
А и как он проснулся Садко, богатый новгородский,
Ажно очутился Садко во своем да во городе,
560
садко
О реку о Чернаву на крутом кряжу.
А и как тут увидел,— бежат по Волхову
А свои да черные да карабли,
А как ведь дружинушка как хоробрая
А поминают ведь Садко в синем мори,
А и Садко, купца богатого, да жена его
А поминает Садко со всей дружиною хороброю.
А как тут увидела дружинушка,
Что стоит Садко на крутом кряжу да о Волхово,
А и как тут дружинушка вся она расчудовалася,
А и как тому чуду ведь сдивовалася,
Что оставили мы Садко да на синём мори,
А Садко впереди нас да во своем во городи.
А и как встретил ведь Садко дружинушку хоробрую,
Все черные тут карабли,
А как теперь поздоровкались,
Пошли во палаты Садко, купца богатого,
А как он теперечку здоровкался со своею
с молодой женой.
А и теперь как он после этого
А й повыгрузил он со караблей
А как все свое да он именьицо,
А и повыкатил как он всю свою да несчётну
золоту казну.
А и теперь как на свою он несчётну золоту казну
А и как сделал церковь соборную
Миколы да Можайскому.
Гильфердинг А. Ф. Онежские былины. Изд. 4-е. М.; Л., 1949, Т. I,
№ 70. «Это один из перлов русской народной поэзии» — так харак-
теризовал В. Г. Белинский былину о Садко, называя ее «поэтиче-
ской апофеозой Новгорода».
Сказочные и легендарные мотивы былины, ее параллели в миро-
вом фольклоре изучались многими крупнейшими исследователями
русского эпоса, тем не менее вопрос о ее происхождении до сих пор
остается открытым. Есть древнебиблейское имя Садок (Цадок), то
есть праведный, справедливый, а в одном из средневековых фран-
цузских романов Садок — брошенный в море грешник. Среди воз-
можных параллелей назывались древнегреческие мифы о певце и му-
зыканте, наделенном магической силой игры на форминге, Орфее, и
Амфионе, передвигавшем камни игрой на лире, и завораживающем
все живое игрой на кантеле Вяйнемейнене в «Калевале» (а формин-
га, лира, кантеле и гусли, по сути, один и тот же музыкальный инст-
румент), и библейский рассказ об Ионе, древнеиндийские и буддий-
ские легенды, западноевропейские и китайские сказки...
661
БЫЛИНЫ
Но наряду с этими версиями, довольно предположительными, су-
ществует и более простая. В Новгородской I летописи сохранилось
вполне достоверное известие, датируемое 1167 годом: «На ту же вес-
ну заложи Садко Сытинец церковь камену святую мученику Бориса
и Глеба, при князи Святославе Ростиславиче, при архиепископе
Илии». В дальнейшем летопись сообщает об освящении этой церкви
в 1173 году, о восстановлении ее после пожара в 1441 году и о раз-
боре за ветхостью в 1682 году. Причем эта церковь Бориса и Глеба
была поставлена на месте сгоревшей тринадцатиглавой Святой Со-
фии новгородской. Это был самый большой новгородский храм пос-
ле Софии, стоявшей в древнем Детинце. Необходимо также учиты-
вать, что Борис и Глеб в XII—XIII веках считались, как позднее
Микола Можайский, покровителями мореплавателей. Поэтому храм в
честь Бориса и Глеба мог воздвигнуть или мореплаватель, или же че-
ловек, потерпевший крушение в мореплавании и давший зарок на
краю гибели в случае спасения воздвигнуть храм в честь Бориса и
Глеба.
Никаких других известий о Садко Сытинце не сохранилось, но в
некоторых вариантах былина о Садко заканчивается его обещанием
сделать церковь соборную. «Садко летописи и Садко былин — одно и
то же лицо» — таково мнение Д. С. Лихачева. Многие другие совре-
менные исследователи придерживаются этой же точки зрения.
В. Я. Пропп обратил внимание на своеобразие художественного
образа народного гусляра, созданного в былине: «Герой ее, Садко,
не богатырь и не воин, он бедный певец-гусляр. Это не мифический
певец типа Вяйнемейнена, но и не скоморох, потешающий своих слу-
шателей песнями не всегда высокого достоинства. Это настоящий ху-
дожник, и, как тип певца, он несомненно историчен. Мы знаем, что
художественная культура древнего Новгорода представляет собой
одну из мировых вершин в развитии средневекового искусства. Это
относится и к архитектуре Новгорода, и к его живописи, и к его ли-
тературе, о чем прежде всего свидетельствует эпос. Мы имеем все
основания предполагать, что на том же высоком уровне находилось
и музыкальное искусство Новгорода и что оно высоко ценилось и
было популярным. Иначе бедный певец не смог бы войти в эпос и
стать главным героем его».
Уже в первых античных описаниях славян упоминаются гусли,
бывшие прежде всего ритуальным инструментом. Это ритуальное,
магическое значение гуслей в какой-то мере сохранилось в сказках о
гуслях-самогудах — не продажных, а заветных. Ритуальное значение
гуслей подтвердили недавние археологические раскопки в Новгороде.
Найденные гусли первой половийы XI века (исторический Садко Сы-
тинец— их современник) полностью подтверждают былинные описа-
ния. «Орнаментика новгородских гуслей XI—XIV веков,— отмечает
Б. А. Рыбаков,— прямо указывает на связь этого культового инст-
румента со стихией воды и с ее повелителем, царем подводного цар-
ства — ящером». Во всей «новгородской одиссее Садко» исследова-
тель видит подтверждение языческих основ былины.. «Вся поэма о
Садко,— подчеркивает он,— построена на магической соотнесенности
игры на гуслях и поведением водного божества: три дня гусляр игра-
ет на берегу Ильменя, и божество награждает его небывалым уловом
рыбы; пляску морского царя, вызывающую бурю, топящую корабли,
можно прекратить, порвав струны на гуслях».
562
вольга и микулд
Не менее архаичным является в былине о Садко и другой мо-
тив — жеребьевки. Перед нами подробнейшее описание языческого
обряда жертвоприношений морскому божеству, требующему живой
головы.
Есть три сюжета о Садко, существующие и как вполне самостоя-
тельные былины, и объединенные в одну: Садко получает богатство,
Садко состязается с Новгородом, Садко у царя Морского. В вариан-
те былины, записанной А. Ф. Гильфердингом 1 августа 1871 года на
Сумозере от выдающегося сказителя Андрея Пантелеевича Сороки-
на, представлены все три сюжета. Это самый развернутый и совер-
шенный образец былины о Садко, ставший эпической классикой.
ВОЛЬГА И ЛЛИКуЛА
Жил Святослав девяносто лет,
Жил Святослав да переставился.
Оставалось от него чадо милое,
Молодой Вольга Святославгович.
Стал Вольга растеть-матерёть,
Похотелося Вольге да много мудростей:
Щукой-рыбою ходить Вольге во синих морях,
Птицей-соколом летать Вольге под облоки,
Волком рыскать во чистых полях.
Уходили-то все рыбушки во глубоки моря,
Улетали все птички за облоки,
Убегали все звери за тёмны леса.
Стал Вольга он растеть-матереть
И сбирал себе дружинушку хоробрую,
Тридцать молодцев без единого,
Сам еще Вольга во тридцатыих.
Был у него родный дядюшка,
Славный князь Владимир стольно-киевский,
Жаловал его тремя городами всё крестьянами:
Первыим городом Гурчевцем,
Другим городом Ореховцем,
Третьим городом Крестьяновцем.
Молодой Вольга Святославгович,
Он поехал к городам и за получкою1
Со своей дружинушкой хороброю.
Выехал Вольга во чисто поле,
1 Получка — в данном случае получение, сбор княжеской дани.
563
БЫЛИНЫ
Он услышал во чистом поле ратоя Ч
А орёт в поле ратой, понукивает,
А у ратоя-то сошка поскрипывает,
Да по камешкам омешики1 2 прочиркивают.
Ехал Вольга он до ратоя,
День с утра ехал до вечера,
Да не мог ратоя в поле наехати.
А орёт-то в поле ратой, понукивает,
А у ратоя сошка поскрипывает,
А по камешкам омешики прочиркивают.
Ехал Вольга еще другой день,
Другой день с утра до пабедья3,
Со своей со дружинушкой хороброю.
Он наехал в чистом поле ратоя,
А орёт в поле ратой, понукивает,
С края в край бороздки пометывает,
В край он уедет — другого не видать.
То коренья каменья вывертывает,
Да великие он каменья все в борозду валит.
У ратоя кобылка солбвенька 4,
Да у ратоя сошка кленовая,
Гужики5 6 у ратоя шелковые.
Говорил Вольга таковы слова:
— Бог тебе помощь, оратаюшко,
А орать да пахать да крестьяновати,
С краю в край бороздки пометывати!
Говорил оратай таковы слова:
— Да поди-ко ты, Вольга Святославгович!
Мне-ка надобна божья помощь крестьяновать,
С края в край бороздки помётывать.
Ай далече ль Вольга едешь, куда путь держишь
Со своею со дружинушкой хороброю?
Говорил Вольга таковы слова:
— А еду к городам я за получкою,
К первому ко городу ко Гурьевцу,
К другому-то городу к Ореховцу,
К третьему городу к Крестьяновцу.
Говорил оратай таковы слова:
1 Ратой, орйтой — пахарь; ор&ть — пахать.
2 Омёшек — лемех у сохи.
8 Пабедъе — время около полудня; полдник.
4 Соловдй — масть коня (желтоватый, со светлым хвостом и
гривой).
6 Гужики — петли в упряжи, поверх оглобли.
564
вольга и микула
— Ай же Вольга Святославгович!
Да недавно был я в городе, третьего дня,
На своей кобылке соловою,
А привез оттуль соли я два меха \
Два меха-то соли привез по сорока пуд,
А живут мужики там разбойники,
Они просят грошев подорожныих 1 2.
А я был с шалыгой подорожною,
А платил им гроши я подорожные:
А кой стоя стоит, тот и сидя сидит,
А кой сидя сидит, тот и лежа лежит.
Говорил Вольга таковы слова:
— Ай же оратай оратаюшко!
Да поедем-ко со мною во товарищах,
Да ко тем к городам за получкою.
Этот оратай оратаюшко,
Гужики с сошки он повыстегнул
Да кобылку из сошки повывернул
А со тою он сошки со кленовенькой.
Ай оставил он тут сошку кленовую,
Он садился на кобылку соловеньку;
Они сели на добрых коней, поехали
По славному раздольицу чисту полю.
Говорил оратай таковы слова:
— Ай же Вольга Святославгович!
А оставил я сошку в бороздочке,
Да не для-ради прохожего-проезжего,
Ради мужика-деревенщины:
Они сошку с земельки повыдернут,
Из омешиков земельку повытряхнут,
Из сошки омешики повыколнут,
Мне нечем будет молодцу крестьяновати.
А пошли ты дружинушку хоробрую,
Чтобы сошку с земельки повыдернули,
Из омешиков земельку повытряхнули,
Бросили бы сошку за ракитов куст.
Молодой Вольга Святославгович
Посылает тут два да три добрых молодца
Со своей с дружинушки с хороброей
Да ко этой ко сошке кленовенькой,
Чтобы сошку с земельки повыдернули,
1 Меха — кожаные мешки.
2 Гроши подорожные — имеется в виду дань за проезд.
565
БЫЛИНЫ
Из омешиков земельку повытряхнули,
Бросили бы сошку за ракитов куст.
Едут туда два да три добрых молодца
Ко этой ко сошке кленовоей;
Они сошку за обжи 1 кругом вертят,
А им сошки от земли поднять нельзя,
Да не могут они сошку с земельки повыдернути,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросити сошку за ракитов куст.
Молодой Вольга Святославгович
Посылает он целым десяточком
Он своей дружинушки хороброей
А ко этой ко сошке кленовоей.
Приехали они целым десяточком
Ко этой ко сошке кленовенькой;
Они сошку за обжи кругом вертят,
Сошки от земли поднять нельзя,
Не могут они сошки с земельки повыдернути,
Из омешиков земельки повытряхнути,
Бросити сошку за ракитов куст.
Молодой Вольга Святославгович
Посылает всю дружинушку хоробрую,
То он тридцать молодцев без единого,
Этая дружинушка хоробрая,
Тридцать молодцев да без единого.
А подъехали ко сошке кленовенькой,
Брали сошку за обжи, кружком вертят,
Сошки из земельки поднять нельзя,
Не могут они сошки с земельки повыдернути,
Из омешиков земельки повытряхнути,
Бросити сошку за ракитов куст.
Говорит оратай таковы слова:
— Ай же Вольга Святославгович!
То не мудрая дружинушка хоробрая твоя,
А не могут они сошки с земельки повыдернуть,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросити сошку за ракитов куст.
Не дружинушка тут есте хоробрая,
Только одна есте хлебоясть.
Этот оратай оратаюшко,
Он подъехал на кобылке соловенькой
1 Обжи — оглобли у сохи.
566
_______________вольга и микулл
А ко этой ко сошке кленовенькой,
Брал эту сошку одной ручкой,
Сошку с земельки повыдернул,
Из омешиков земельку повытряхнул.
Бросил сошку за ракитов куст.
Они сели на добрых коней, поехали
Да по славному раздолью чисту полю.
А у ратоя кобылка она рысью идет,
А Вольгин-тот конь да поскакивает;
А у ратоя кобылка грудью пошла,
Тут Вольгин-тот конь оставается.
Стал Вольга покрикивати,
Стал колпаком Вольга помахивати,
Говорил Вольга таковы слова:
— Стой-ко, постой, да оратаюшко!
Говорил Вольга таковы слова:
— Ай же оратай оратаюшко,
Эта кобылка конём бы была,
За эту кобылку пятьсот бы дали.
Говорит оратай таковы слова:
— Взял я кобылку жеребчиком,
Жеребчиком взял ю спод матушки,
Заплатил я за кобылку пятьсот рублей:
Эта кобылка конём бы была,
Этой бы кобылке и сметы нет.
Говорил Вольга таковы слова:
— Ай же ты оратай оратаюшко!
Как-то тебя да именем зовут,
Как звеличают по отечеству?
Говорил оратай таковы слова:
— Ай же Вольга ты Святославгович!
Ржи напашу, в скирды складу,
В скирды складу да домой выволочу,
Домой выволочу, дома вымолочу,
Драни надеру да то я пива наварю,
Пива наварю, мужичков напою,
Станут мужички меня покликивати:
— Ай ты молодой Микулушка Селянинович!
Гнльфердинг А. Ф. Онежские былины. Изд. 3-е. М.; Л., 1938, Т. 2,
№ 73. Былина записана А. Ф. Гильфердингом 7 июня 1871 года в
Кижах от Трофима Григорьевича Рябинина. Существует нотная за-
567
БЫЛИНЫ________________________________
пись напева былины «Вольга и Микула», сделанная в 1871 году в
Петербурге великим М. П. Мусоргским с голоса Т. Г. Рябинина.
В «Сборнике Кирши Данилова», по которому, как уже отмеча-
лось, судили о русском эпосе вплоть до середины XIX века, не было
не только Святогора, но и другого гениального образа — Микулы
Селяниновича. «Между тем,— как справедливо отмечает писатель
Дмитрий Балашов,— в широком общественном резонансе, который
русский эпос приобрел на рубеже веков, образ Микулы Селянинови-
на получил популярность едва ли не большую, чем все прочие бога-
тыри, не исключая и Илью Муромца. Достаточно вспомнить стихи
Некрасова, картины и иллюстрации Врубеля, Билибина и многих
других, посвященные Микуле, которыми буквально полнится русская
литература тех времен и в которых пахарь-богатырь ассоциируется
впрямую с русским крестьянством, поднимающимся па борьбу с са-
модержавно-помещичьей властью».
Это «открытие» образа Микулы Селяниновича, как и образа Свя-
тогора, принадлежит П. Н. Рыбникову, записавшему в 1860 году бы-
лину о нем от выдающегося заонежского сказителя Трофима Гри-
горьевича Рябинина.
Уже первые исследователи обратили внимание на острое социаль-
ное звучание этой былины, где образ крестьянина-пахаря Микулы
Селяниновича явно противопоставлен образу феодала-князя Вольги
Святославовича. Хотя тогда же были высказаны и другие предполо-
жения, по которым в былине воссозданы образы не просто крестья-
нина и князя, а двух языческих богов: бога земледелия — Микулы и
бога охоты — Вольги. Такова трактовка Ореста Миллера, видевше-
го в Микуле Селяниновиче «покровителя земледелия на Руси». По-
добные мифологические трактовки вполне допустимы, тем более что
они вовсе не исключают того социального звучания, которое древней-
ший языческий сюжет мог приобрести во времена Киевской или же
Московской Руси, то есть в периоды развития феодализма, обостре-
ния классового антагонизма. Именно в эти сложнейшие исторические
периоды бог охоты Вольга мог приобрести черты типичного средне-
векового феодала, выезжающего в свои владения за получкою, а бог
земледелия Микула — столь же типичного крестьянина-пахаря. Дру-
гой исследователь, Всеволод Миллер, в свою очередь, обратил вни-
мание, что в былине воспроизведена картина типично северной пахо-
ты. На юге, в черноземной Киевской Руси, не могло быть подобного
поскрипывания сошки, почеркивания омешиков (леяеха, деревянно-
го лезвия у сохи) по камешкам. И в былине называется не южная
пшеница, а северная рожь. Точно так же северной чертой является и
упоминание соли, закупка которой была жизненной необходимостью
в Новгородском княжестве. Закупалась же соль в историческом го-
роде новгородского княжества Ореховце. Впрочем, исследователь не
исключает при этом и мифологических корней. «Микула,— отвечает
он,— орет сохою, черкающей о камни, выворачивает коренья на сель-
ге, ездит за солью в Ореховец на Неве, бьется с русскими мужика-
ми — все эти черты глубоко бытовые, исторические; но к ним тут же
примешиваются другие, навеянные уже совсем не бытовыми усло-
виями».
аядогья рязаночка
авдотья рязаночка
Славный старый король Бахмет
Воевал он на землю российскую,
Добывал он старый Казань-город подлесный,
Он-де стоял под городом
Со своей силой-армией,
Много поры этой было времени,
Да и разорил Казань-город подлесный,
Разорил Казань-де город напусто.
Он в Казани князей-бояр всех повырубил,
Да и князей-боярыней —
Тех живых в полон побрал.
Положил он народу многи тысячи.
Он повез-де в свою землю турецкую,
Становил на дороге три заставы великие:
Первую заставу великую —
Напустил реки, озера глубокие;
Другую заставу великую —
Чистые поля широкие,
Становил воров-разбойников;
А третью заставу — темны леса,
Напустил зверьёв лютыих,
Только в Казани во городе
Оставалась одна молодая женка Авдотья Рязаночка.
Она пошла в землю турецкую
Да ко славному королю ко Бахмету турецкому,
Да она пошла полону просить.
Шла-де она не путем, не дорогою,
Да глубоки те реки, озёра широкие
Те она пловом плыла;
А мелки те реки, озера широкие
Да те она бродком брела.
Да прошла ли она заставу великую —
А чистые поля те широкие
Воров-разбойников тех о полдён 1 прошла,—
Как о полдён воры лютые
Те опочив держа.
1 Авдотья Рязаночка проходит заставы великие о полдён (в пол-
день) и о полночь (в полночь), когда воры-разбойники и звери лю-
тые опочив держа (спят).
569
вылины
Приходила во землю турецкую,
К славному королю Бахмету турецкому,
Да в его ли палаты королевские.
Она крест-от кладет по-писаному,
А поклоны те ведёт по-ученому,
Да она бьёт королю-де челом, низко кланялась:
— Да ты, осударь, король-де Бахмет турецкий!
Разорил ты нашу стару Казань-город подлесную,
Да ты князей наших, бояров всех повырубил,
Ты княгинь наших, боярыней тех живых в полон
побрал,
Ты брал полону народу многи тысячи,
Ты завел в свою землю турецкую.
Я, молодая женка Авдотья Рязапочка,
Я пришла, сударь, к тебе сама да изволила
Не можно ли будет отпустить мне народу
сколько-нибудь плененного,
Хоть бы своего-то роду-племени?
Говорил король Бахмет турецкий:
— Молодая ты женка, Авдотья Рязаночка!
Как я разорил вашу стару Казань подлесную,
Да я князей, бояр я всех повырубил,
Я княгинь, боярыней да тех живых в полон побрал,
Да я брал полону народу многи тысячи,
Я завел в свою землю турецкую,
Становил я на дорогу три заставы великие:
Первую заставу великую —
Реки, озера глубокие,
Вторую заставу великую —
Чистые поля широкие,
Становил лютых воров-разбойников,
Да третью заставу великую —
Темны леса те дремучие
Напустил я лютых зверей.
Да скажи ты мне, женка Авдотья Рязаночка,
Как ты эти заставы прошла и проехала?
Ответ держит женка Авдотья Рязаночка:
— Ай ты, славный король Бахмет турецкий!
Я эти заставы великие
Прошла не путем, не дорогою,
Как я реки, озера глубокие
Те я пловом плыла,
А чистые поля те широкие
570
АВДОТЬЯ рязаночка
Воров-то разбойников
Тех-то я о полдён прошла,—
О полдён воры-разбойники
Они опочив держа.
Темные леса-то, лютых зверей тех,
Те я в полночь прошла,—
О полночь звери лютые
Те опочив держа.
Да те речи королю полюбилися,
Говорит славный король Бахмет турецкий:
— Ай же ты, молодая женка Авдотья Рязаночка!
Да умела с королем речь говорить,
Да умей попросить у короля полону-де, головушки,
Да которой головушки более век не нажить будет.
Да говорит молодая женка Авдотья Рязаночка:
— Ай, ты, славный король Бахмет турецкий!
Я замуж выйду — да мужа наживу,
Да у меня будет свекор — стану звать батюшкой,
Да ли будет свекровка — стану звать матушкой;
А я ведь буду у них снохою слыть.
Да поживу с мужем — да я сынка рожу,
Да воспою, вскормлю — у меня и сын будет,
Да станет меня звати матушкой.
Да я сынка женю, да и сноху возьму,
Да буду ли я свекровкой слыть.
Да еще же я поживу с мужем,
Да и себе дочь рожу,
Да воспою, вскормлю — у меня и дочь будет,
Да и станет меня звати матушкой.
Да дочку я замуж отдам,
Да и у меня и зять будет,
И буду я тещей слыть.
А не нажить-то мне той будет головушки —
Да милого-то братца любимого,
И не видать-то мне братца век и по веку.
Да те ли речи королю прилюбилися,
Говорил-де он женке таково слово:
— Ай же ты, молодая женка Авдотья Рязаночка!
Ты умела просить у короля полону ли головушки,
Да которой-то не нажить и век будет.
Когда я разорил вашу стару Казань-город подлесный,
Я князей, бояр-де всех повырубил,
А княгинь, боярыней я тех живых в полон побрал,
571
БЫЛИНЫ
Брал полону народу многи тысячи,
Да убили у меня милого братца любимого,
И славного пашу турецкого,
Да и не нажить мне братца будет век и по веку.
Да ты, молодая женка, Авдотья Рязаночка!
Ты бери-тко народ свой полоненый
Да уведи их в Казань до единого.
Да за твои те слова за учливые
Да ты бери себе золотой казны
Да в моей-то земле во турецкие,
Да ли столько бери себе, сколько надобно.
Тут-то женка Авдотья Рязаночка
Брала себе народ полоненый,
Да и взяла она золотой казны
Да из той земли из турецкой,
Да сколько ей-то было надобно,
Да привела-де народ полоненый
Да во ту ли Казань во опустелую,
Да она построила Казань-город наново;
Да с той поры Казань стала славная,
Да с той поры стала Казань-де богатая,
Да тут ли в Казани Авдотьино имя возвеличилось,
Да и тем дело кончилось.
Гильфердинг А. Ф. Онежские былины. Изд. 4-е. М.; Л., 1951.
Т. 3, № 260. Былина записана А. Ф. Гильфердингом 13 августа
1871 года на Кенозере от Ивана Михайловича Лядкова.
С нашествием Батыя и разорением Рязани в 1237 году связано
два выдающихся произведения и выдающихся художественных об-
раза, созданных гением народа,— Евпатий Коловрат и Авдотья Ря-
заночка. Но если легенда о подвиге рязанского богатыря Евпатия
Коловрата дошла до нас в составе древнерусской «Повести о разо-
рении Рязани Батыем», то легенда о подвиге Авдотьи Рязаночки со-
хранилась в устной песенной традиции, ее сберегла и пронесла
сквозь века народная память.
По своим жанровым признакам, равно как и по содержанию, «Ав-
дотья Рязаночка» может быть отнесена и к легендам (такого факта
об освобождении русского полона Авдотьей Рязаночкой история не
знает, он легендарен), и к песням-балладам (она сюжетна), и к бы-
линам (она «сказывалась» как былина), и к историческим песням (в
ней отражены исторические явления). Но одно несомненно: именно
в этом произведении создан героический образ русской женщины,
стоящий в одном ряду с образами былинных богатырей, защитни-
ков земли Русской.
Если Ярославну «Слова о полку Игореве» мы называем рядом
с именами выдающихся женских образов мировой литературы, то
Авдотью Рязаночку мы можем назвать рядом с Ярославной. Эти
два героических женских образа, созданных в древнерусской эпиче-
572
ванькл удовкин сын
ской поэме и в народном эпосе, имеют много общего, по есть между
ними и различие. Весьма существенное. Ярославна плачет утром ра-
но на крепостной стене Путивля. Она обращается к Днепру, пробив-
шему горы каменные сквозь землю Половецкую (имеются в виду и
вполне конкретные Днепровские пороги, за которыми начиналось Ди-
кое Поле), просит Днепр возлелеять, вернуть ее ладу,.. Теперь вспом-
ним, что делает Авдотья Рязаночка, оказавшись почти в таком же
положении, одна-одинешенька, узнав о пленении своего рода-пле-
мени, угнанного в землю турецкую?.. Молодая женка Авдотья Ряза-
ночка не плачет, не взывает о помощи. Авдотья Рязаночка сама
проходит все заставы великие — разбойников, лютых зверей, темные
леса — и выручает народ полоненый. Она совершает такой же под-
виг, как и молодешенький Добрыня, освободивший от Змея Горы-
ныча русский полон.
Связь образа Авдотьи Рязаночки с трагическими событиями ра-
зорения Рязани в 1237 году, первой принявшей на себя удар Баты-
евой рати, пе вызывает сомнений, хотя в песне-былине называется
Казань, а не Рязань. Такое «замещение» могло произойти уже в по-
следующие века, под влиянием новых исторических событий. Любое
произведение фольклора всегда «многослойно», несет в себе черты
многих веков. Так и в данном случае, былина, созданная народом
в ХШ веке, сохранила в себе память о взятии Казани Иваном Гроз-
ным в XVI веке и позднейшие события русско-турецких войн XVIII—
XIX веков. В результате чего Старая Рязань, полностью сожженная
и переставшая существовать с 1237 года (современная Рязань до
1778 года называлась Переяславлем Рязанским), стала Казанью,
а Батый превратился в Бахмета турецкого. Но при всем этом не-
изменным осталось само имя героини — Авдотья Рязаночка и ее
подвиг — освобождение русского полона.
Былина «Авдотья Рязаночка» широко известна в обработке за-
мечательного писателя Бориса Шергина.
ванька удовкин сын
Народился Ванька Удовкин сын,
Приходил он к царю Волшану Волшанскому,
А бьет-то Ванька Удовкин сын
О той о залоге о великия:
— Ай же ты, царь Волшан Волшанович!
А есть у тебя любимая дочь,
А тая Марья есть Волшановна.
А отдай-повыдай за меня замуж.
А бью я с тобой о велик заклад:
Буду я от тебя обряжатися;
Если я не обряжуся зде —
Тожно секи буйну головушку;
573
БЫЛИНЫ
А если я обряжуся зде —
Так отдать тебе любиму дочь за меня замуж.—
Ударили они о велик заклад.
Пошел-то Ванька Удовкин сын,
Пошел Ванька обряжатися,
Не дойдет Ваньке сидеть-то тут,
Сидеть Ваньке, усиживать.
Встает Ванька поутру ранешенько,
Умывается Ванюшка белешенько,
Трется в миткалйново полотенышко,
Молится Миколы Можайскому,
Еще пресвятой богородицы,
Самому Христу, царю небесному:
«Вы храните меня, милуйте».
Да тут опять Ваньке не дойдет сидеть,
Сидеть Ванюши, усиживать;
Обвернулся Ванька горносталем,
Сманул Ванька в подворотенку,
Заходил в палату во царскую,
В палаты обвернулся добрым молодцем,
Целовал-миловал он Марью Волшановну;
Целует он, сам прощается:
— Прощай, свет, моя любезная!
Смогу ли я обрядитися? —
Обвернулся Ванька горносталем,
Опять сманул в подворотенку,
Пошел-поскакал по чисту полю;
Прошел-проскакал тридевять вязов,
Тридевять вязов, тридевять цветов,
Зашел за тый ли за единый вяз,
И сидит там, добрый молодец.
Встает царь Волшан Волшанович,
Поутру встает ранешенько,
Взимает в руки книгу волшанскую.
Начала ему книга волховать и высказывать:
«Вставал-то Ванька Удовкин сын,
Вставал поутру ранешенько,
Умывался Ванюшка белешенько,
Утирался в миткалиново полотенышко,
Молился Миколы Можайскому,
Еще пресвятой богородицы,
Самому Христу, царю небесному:
«Вы храните меня, молодца, милуйте».
574
ванька удовкин сын
Обвернулся Ванька горносталем,
Сманул Ванюшка в подворотенку,
Заходил в палату во царскую,
Во палаты обвернулся добрым молодцем,
Целовал он, миловал Марью Волшановну;
Целует он, сам прощается:
«Прощай, свет, моя любезная!
Смогу ли я обрядитися?»
Обвернулся Ванька горносталем,
Опять сманул он в подворотенку,
Пошел-поскакал по чисту полю;
Прошел-проскакал тридевять вязов,
Тридевять вязов, тридевять цветов,
Зашел за тый ли за единый вяз,
И сидит там, добрый молодец.
Проговорил царь Волшан Волшанович:
— Подите, слуги, возьмите его.—
Пошли слуги и взяли его,
Привели к царю Волшану Волшановичу.
Смолился Ванька Удовкин сын,
Поклонился царю Волшану Волшановичу:
— Ай же ты, царь Волшан Волшанович!
Есть ли грешному прошеньице?
Прости-тко в этой вине великоей.—
Тут-то царь Волшан Волшанович,
Тут он и сам пораздумался,
Простил он Ваньке сыну Удовкину.
Говорит Ванька Удовкин сын:
— Ай же ты, царь Волшан Волшанович!
Ударим опять о велик заклад:
Буду еще от тебя обряжатися.
— Ступай, Ванька Удовкин сын,
Обряжайся еще другой раз.—
Ушел Ванька Удовкин сын.
Вставал поутру он ранешенько,
Умывался Ванюшка белешенько,
Утирался в миткалиново полотенышко,
Молился Миколы Можайскому,
Еще пресвятой богородицы,
Самому Христу, царю небесному:
«Вы храните меня, милуйте».
Да тут опять Ваньке не дойдет .сидеть,
Сидеть Ваньке, усиживать;
575
БЫЛИНЫ

Обвернулся Ванька горносталем,
Сманул Ванька в подворотенку,
Заходил в палату во царскую,
В палаты обвернулся добрым молодцем,
Целовал-миловал он Марью Волшановну;
Целует он, сам прощается:
— Прощай, свет, моя любезная!
Смогу ли я обрядитися?
Обвернулся Ванька горносталем,
Опять он сманул в подворотенку,
Пошел-поскакал по чисту полю;
Прошел-проскакал тридевять вязов,
Тридевять вязов, тридевять цветов,
Тридевять цветов, тридевять дубов,
Зашел за тый ли за единый дуб,
И сидит там, добрый молодец.
Встает царь Волшан Волшанович,
Поутру встает ранешенько,
Взимает в руки книгу волшанскую.
Начала ему книга волховать да высказывать:
«Вставал-то Ванька Удовкин сын,
Вставал поутру ранешенько,
Умывался Ванюшка белешенько,
Утирался в миткалиново полотенышко,
Молился Миколы Можайскому,
Еще пресвятой богородицы,
Самому Христу, царю небесному:
«Вы храните меня, молодца, милуйте».
Обвернулся Ванька горносталем,
Сманул Ванюшка в подворотенку,
Заходил в палату во царскую,
Во палаты обвернулся добрым молодцем,
Целовал он, миловал Марью Волшановну;
Целует он, сам прощается:
«Прощай, свет, моя любезная!
Смогу ли я обрядитися?»
Обвернулся Ванька горносталем,
Опять сманул он в подворотенку,
Пошел-поскакал по чисту полю;
Прошел-проскакал тридевять вязов,
Тридевять вязов, тридевять цветов,
Тридевять цветов, тридевять дубов,
Зашел за тый ли за единый дуб,
576
ванька удовкин сын
И сидит там, добрый молодец».
Проговорит царь Волшан Волшанович:
— Подите, слуги, возьмите его.—
Пошли слуги и взяли его,
Привели к царю Волшану Волшановичу.
Смолился Ванька Удовкин сын,
Поклонился царю Волшану Волшановичу:
— Ай же ты, царь Волшан Волшанович!
Есть ли грешному прошеньице?
Прости-тко в этой вины великоей.—
Тут-то царь Волшан Волшанович,
Тут-то он и сам пораздумался.
Простил он Ваньке сыну Удовкину.
Говорит Ванька Удовкин сын:
— Ай же ты, царь Волшан Волшанович!
Если не обряжусь в третий раз,—
Ничего у меня не спрашивай,
А прямо секи буйну голову.—
Отпустил царь Ваньку сына Удовкина,
Дал ему срока-времечка третий раз,
Еще третий раз обрядитися.
Опять Ванька сряжается,
Опять Ванюшка обряжается,
Обряжается Ванюшка третий раз.
Обвернулся Ванька горносталем,
Сманул Ванюшка в подворотенку,
Заходил в палату во царскую,
Во палаты обвернулся добрым молодцем,
Целовал он, миловал Марью Волшановну;
Целует он, сам прощается:
— Прощай, свет, моя любезная!
Смогу ли я обрядитися? —
Обвернулся Ванька горносталем,
Опять он сманул в подворотенку,
Пошел-поскакал по чисту полю;
Прошел-проскакал тридевять вязов,
Тридевять вязов, тридевять цветов,
И выскочил Ванька на крут бережок,
Пошел-поскакал о синё морё,
По этому по крутому по бережку,
Пришел-прискакал к сыру дубу.
Сидят птицы, дети Могуль-птицы;
Сидят они — все перезябнули,
19. «Гуси-лебеди» 577
БЫЛИНЫ
Сидят они — все перемокнули,
Сидят они — все перехолоднули.
Тут-то Ванька Удовкин сын
Видит, что им беда пришла,—
Перемокнут, перезябнут, перехолбдуют,—
Скидывал с себя цветной кафтан,
Прикрывал этих детей птицы Могуль-птицы.
Налетела тут птица Могуль-птица,
Отворила ортйну великую,
Хочет сглотнуть-съесть Ваньку Удовкина.
Смолилися же дети ейнины:
— Ай же ты, родна наша матушка!
Не тронь удала добра молодца:
Это пришел к нам батюшка,
Слободил от смерти от напрасныя,—
Все бы мы перезябнули,
Все бы мы перемокнули,
Ни одного жива не было.—
Тут-то птица Могуль-птица
Говорит-промолвит таковы слова:
— Ай же ты, Ванька Удовкин сын!
Почему же ты зашел-загулял сюда,
А кто тебя занес сюда? —
Тут-то Ванька смолился ей:
— Ай же ты, птица Могуль-птица!
Не можешь ли слободить от смерти напрасныя,
Обрядить от царя Волшана Волшанского? —
Проговорит птица Могуль-птица:
— Могу обрядить от царя Волшана Волшанского.—
И вырвала птица из правого из крылышка,
Из крылышка из правого три перышка,
И вырвала она, подавает ему,
Давает огнйвце, во-третьиих:
— Поди-ка ты, Ванька Удовкин сын,
Заходи-ка во палату во царскую
И помазуй перышками моими птичьими
Того ли царя Волшана Волшанского;
Помазуй, а сам выговаривай:
«Помазую я, заклиная все твои книги волшанские .
И все твои слова проклятые».
Еще секи ты бгнивце птичие
Над верхом над царем Волшаном Волшанскиим,
Секи, а сам выговаривай:
578
ванькл удовкин сын
«Засекаю я, заклинаю все твои книги волшанские
И все твои слова проклятые,
Чтобы та книга не волховала, не просказывала
Про меня, про добра молодца».
Обрядись-ка ты под кровать ему,
Не найти ему тебя, добра молодца.—
Тут-то Ваньке не дойдет сидеть,
Сидеть Ванюшке, усиживать,
Опять он бежал скорым-скорб;
Обвернулся Ванька горносталем,
Заходил во палату во царскую
И помазывал перышками птичьими
Того-ле царя Волшана Волшанского;
Помазует, а сам выговаривает:
«Помазую я, заклинаю все твои книги волшанские
И все твои слова проклятые».
И начал сечь бгнивце птичие
Над верхом над царем Волшаном Волшанскиим;
Сечет, а сам выговаривает:
«Засекаю я, заклинаю все твои книги волшанские
И все твои слова проклятые,
Чтобы та книга не волховала, не предсказывала
Про меня, про добра молодца».
Сказал и сел под кровать ему.
Встает царь Волшан Волшанович,
Поутру встает ранешенько,
Взимает в руки книгу волшанекую.
И начала книга волховать и высказывать:
«Вставал Ванька ранешенько,
Умывался Ванька белешенько,
Утирался в миткалиново полотенышко;
Обвернулся Ванька горносталем,
Сманул Ванюшка в подворотенку,
Заходил в палату во царскую,
Во палаты обвернулся добрым молодцем,
Целовал он, миловал Марью Волшановну;
Целует он, сам прощается:
«Прощай, свет, моя любезная!
Смогу ли я обрядитися?»
Обвернулся Ванька горносталем,
Опять он сманул в подворотенку,
Пошел-поскакал по чисту полю;
Прошел-проскакал тридевять вязов,
579
БЫЛИНЫ
Тридевять вязов, тридевять цветов,
И выскочил Ванька на крут бережок;
Пошел-поскакал о сине море,
По этому по крутому по бережку,
Пришел-прискакал ко сыру дубу.
Сидят птицы, дети Могуль-птицы;
Сидят они — все перезябнули,
Сидят они — все перемокнули,
Сидят они — все перехолоднули.
Тут-то Ванька Удовкин сын
Видит, что им беда пришла,—
Перемокнут, перезябнут, перехолодуют,—
Скидывал с себя цветной кафтан,
Покрывал этих детей птицы Могуль-птицы.
Налетела тут птица Могуль-птица,
Отворила ортину великую,
Хочет сглотнуть-съесть Ваньку Удовкина.
Смолилися же дети ейные:
«Ай же ты, родна наша матушка!
Не тронь удала добра молодца:
Это пришел к нам батюшка,
Слободил от смерти от напрасный,—
Все бы мы перезябнули,
Все бы мы перемокнули,
Ни одного жива не было».
Тут вышел Ванька с сыра дуба,
Обвернулся Ванька горносталем,
Вошел в палату во царскую».
Говорит царь Волшан Волшанович:
— Подите, слуги, ищите Ваньку Удовкина,
Есть Ванька в моей палаты во царския.—
Искали, искали — не могли найти.
Разгорелося сердце царское,
Он взял эту книгу волшанскую,
Растопил печь докрасна,
Бросил в печь книгу волшанскую.
Сам говорил таковы слова:
— Ну, Ванька Удовкин сын!
Как.................................
Так выдам за тебя любезную дочь.—
Выскакал тут Ванька Удовкин сын
Из-под той с-под кроваточки царския.
Говорил царь Волшан Волшанович:
580
вавило и скоморохи
— Обрядился ты от царя Волшана Волшанского.
От той от книги волшанския,—
Пора честным пирком и за свадебку.—
И выдал свою любезную дочь
За того ли за Ваньку сына Удовкина.
Стал тут Ванька жить да быть,
Жить да быть, семью сводить.
Как преставился царь Волшан Волшанович,
Попрошают его, Ваньку, на место царское,
И почал Ванюшка царствовать.
Песни, собранные П. Н. Рыбниковым. М., 1910, Т. 2, № 129.
Былина-сказка «Ванька Удовкин сын» известна в единичной запи-
си, что, как предполагают исследователи, свидетельствует о ее при-
надлежности самому сказителю — Никифору Прохорову, от которо-
го былина была записана П. Н. Рыбниковым в 1860 году. Через
одиннадцать лет А. Ф. Гильфердинг записал от Никифора Прохорова
десять былин, но «Ваньки Удовкина сына» среди них уже не было.
«Одну из былин,— отмечал А. Ф. Гильфердинг,— которые он пел
г. Рыбникову, именно про царя Волшана и Ваньку Удовкина, он в
настоящее время уже позабыл». И это обстоятельство тоже в ка-
кой-то степени подтверждает авторское происхождение былины, по-
скольку традиционные сюжеты сказитель почти слово в слово по-
вторил при повторной записи.
Подобные авторские былины тоже представляют несомненный
интерес, как примеры непосредственного былинного творчества на-
родных сказителей. Тем более что в данном случае мы имеем дело
с авторской былиной одного из лучших пудожских сказителей (Ни-
кифору Прохорову принадлежит классический вариант былины «Ми-
хайло Потык», представленной в данном сборнике). Стройность ком-
позиции, сюжетная завершенность, выдержанность эпического стиля
неизменно отмечают исследователи и в его «Ваньке Удовкине сыне».
Но почти все авторские былины, записанные от Никифора Про-
хорова, Абрама Чукова, Василия Щеголенка, а также от наиболее
знаменитого мастера былинных импровизаций Марфы Крюковой,
имеют определенную основу. Для «Ваньки Удовкина сына» такой
основой стала популярная сказка о Елене Прекрасной.
вдвило и скоморохи
У честной вдовы да у Ненилы
А у ней было чадо Вавило.
А поехал Вавилушко на ниву.
Он ведь нивушку свою орати,
581
БЫЛИНЫ
Еще белую пшоницу засевати:
Рбдну матушку хочет кормити.
А ко той вдове да ко Нениле
Пришли люди к ней веселые,
Веселые люди не простые,
Не простые люди, скоморохи.
— Уж ты здравствуешь, честна вдова Ненила!
У тя где чадо да нынь Взвило?
— А уехал Вавилушко на ниву
Он ведь нивушку свою орати,
Еще белую пшоницу засевати:
Рбдну матушку хочет кормити.
Говорят как те ведь скоморохи:
— Мы пойдем к Вавилушке на ниву,
Он не идет ли с нами скоморошить?
А пошли к Вавилушке на ниву:
— Уж ты здравствуешь, чадо Вавило,
Тебе нивушку да те орати,
Еще белую пшоницу засевати,
Родну матушку тебе кормити!
— Вам спасибо, люди веселые,
Веселые люди, скоморохи,
Вы куда пошли да по дороге?
— Мы пошли ведь тут да скоморошить,
Мы пошли на йнищее царство 1
Переигрывать царя Собаку,
Еще сына его да Перегуду,
Еще зятя его да Пересвета,
Еще дочь его да Перекрасу.
Ты пойдем, Вавило, с нами скоморошить.
Говорило то чадо Вавило:
— Я ведь песен петь да не умею,
Я в гудок играть да не горазен.
Говорил Кузьма да со Демьяном:
— Заиграй, Вавило, во гудочек1 2
А во звончатой во переладец3,
А Кузьма с Демьяном припособит.
Заиграл Вавило во гудочек
А во звончатой во переладец,
1 Инищее царство — иное, чужеземное царство.
2 Гудок — древнерусская трехструнная скрипка.
3 Переладец — вид древнерусской дудки.
582
вмяло и скоморохи
А Кузьма с Демьяном припособил.
У того ведь чада у Вавилы
А было в руках-то понюгальце1,—
А и стало тут погудальце;
Еще были в руках у него да тут ведь вожжи,—
Еще стали шелковые струнки.
Еще то чадо да тут Вавило
Видит, люди тут да не простые,
Не простые люди те, святые,
Он походит с ними да скоморошить.
Он повел их да ведь домой же,
Еще тут честна вдова да тут Ненила
Еще стала тут да их кормити.
Понесла она хлебы те ржаные,—
А и стали хлебы те пшоные;
Понесла она куру ту варёну,—
Еще кура тут да ведь взлетела,
На печной столб села да запела.
Еще та вдова да тут Ненила
Еще видит, люди тут да не простые,
Не простые люди те, святые,
И спускает Вавилу скоморошить.
А идут скоморохи по дороге.
На гумне мужик горох молотит.
— Тебе бог помощь, да ведь крестьянин,
На бело горох да молотити!
— Вам спасибо, люди веселые,
Веселые люди, скоморохи;
Вы куда пошли да по дороге?
— Мы пошли на йнищее царство
Переигрывать царя Собаку,
Еще сына его да Перегуду,
Еще зятя его да Пересвета,
Еще дочь его да Перекрасу.
Говорил да тот да ведь крестьянин:
— У того царя да у Собаки
А окбл двора да тын железный,
А на каждой тут да на тычинке
По человечьей-то сидит головке,
А на трех ведь на тычинках
Еще нету человечьих-то тут головок;
1 Понюгальце — погонялка, кнут.
583
БЫЛИНЫ
Тут и вашим-то да быть головкам.
— Уж ты ой еси, да ты крестьянин!
Ты не мог добра нам ведь и сдумать,
\ Еще лиха ты бы нам не сказывал.
Заиграй, Вавило, во гудочек
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном припособят.
Заиграл Вавило во гудочек,
А Кузьма с Демьяном припособил:
Полетели голубята-те стадами,
А стадами тут да табунами;
Они стали у мужика горох клевати.
Он ведь стал их тут кичигами 1 шибати;
Зашибал, он думат, голубят-то,—
Зашибал да всех своих ребят-то.
— Я ведь тяжко тут да согрешил ведь:
Эти люди шли да не простые,
Не простые люди те, святые,—
Еще я ведь им да не молился.
А идут скоморохи по дороге,
А навстречу им идет мужик горшками торговати.
— Тебе бог помощь да те, крестьянин,
Ай тебе горшками торговати!
— Вам спасибо, люди веселые,
Веселые люди, скоморохи;
Вы куда пошли да по дороге?
— Мы пошли на йнищее царство
Переигрывать царя Собаку,
Еще сына его да Перегуду,
Еще зятя его да Пересвета,
Еще дочь его да Перекрасу.
Говорил да тот да ведь крестьянин:
— У того царя да у Собаки
А окбл двора да тын железный,
А на каждой тут да на тычинке
По человечьей-то сидит головке,
А на трех-то ведь на тычинках
Нет человечьих да тут головок;
Тут вашим да быть головкам.
— Уж ты ой еси, да ты крестьянин!
1 Кичйга — молотило, верхняя часть цепа.
584
вавило и скоморохи
Ты не мог добра да нам ведь сдумать,
Еще лиха ты бы нам не сказывал.
Заиграй, Взвило, во гудочек
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном припособит.
Заиграл Взвило во гудочек
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном припособил:
Полетели куропки с ребами,
Полетели пеструхи с чухарями,
Полетели марьюхи с косачами *,
Еще стали мужику-то по оглоблям-то садиться.
Он ведь стал тут их да бити
И во свой ведь воз да класти.
А поехал мужик да в городочек,
Становился он да во рядочек,
Развязал да он да свой возочек,—
Полетели куропки с ребами,
Полетели пеструхи с чухарями,
Полетели марыохи с косачами.
Посмотрел во своем-то он возочке,—
Еще тут у него одни да черепочки.
— Ой! Я тяжко тут да согрешил ведь:
Это люди шли да не простые,
Не простые люди те, святые,—
Еще я ведь им да не молился.
А идут скоморохи по дороге,
Еще красная да тут девица,
А она белье да полоскала.
— Уж ты здравствуешь, красна девица,
На бело холсты да полоскати!
— Вам спасибо, люди веселые,
Веселые люди, скоморохи;
Вы куда пошли да по дороге?
— Мы пошли на йнищее царство
Переигрывать царя Собаку,
Еще сына его да Перегуду,
Еще зятя его да Пересвета,
Еще дочь его да Перекрасу.
1 Пеструхи — тетера; марыЪхи — полевая птица; косачи — пол fa-
ник, полевая птица.. (Объяснение М. Д. Кривополеновой.)
585
БЫЛИНЫ
Говорила красная девица:
— Пособи вам бог переиграти
И того царя да вам Собаку,
Еще сына его да Перегуду,
Еще зятя его да Пересвета
А и дочь его да Перекрасу.
— Заиграй, Вавило, во гудочек
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном припособит.
Заиграл Вавило во гудочек
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном припособил.
А у той у красной у девицы
А были у ней холсты-те ведь холщовы,—
Еще стали шелковы да атласны.
Говорит как красная девица:
— Тут люди шли да не простые,
Не простые люди те, святые,—
Еще я ведь им да не молилась.
А идут скоморохи по дороге,
А идут на йнищее царство.
Заиграл да тут да царь Собака,
Заиграл Собака во гудочек
А во звончатой во переладец,—
Еще стала вода да прибывати:
Еще хочет водой их потопити.
— Заиграй, Вавило, во гудочек
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном припособит.
Заиграл Вавило во гудочек
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном припособил:
И пошли быки те тут стадами
А стадами тут да табунами,
Еще стали воду да упивати:
Еще стала вода да убывати.
— Заиграй, Вавило, во гудочек
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном припособит.
Заиграл Вавило во гудочек
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном припособил:
Загорелось йнищее царство
586
вавило и скоморохи
И сгорело с краю и до краю.
Посадили тут Вавилушку на царство.
Он привез ведь тут да свою матерь.
Озаровская О. Э. Бабушкины старины. Изд. 2-е. Пг., 1922,
С. 62—66.
Скоморохи, как и калики перехожие, создали апологию своего
искусства, смысл которой заключается в том, что они не простые
люди, их искусство может творить чудеса. Скоморохи добывали хлеб
насущный своим искусством и были такими же бродячими певцами,
артистами, музыкантами средневековой Руси, как немецкие шпиль-
маны, французские жонглеры и испанские хуглары. Древнейшее
изображение скоморохов сохранилось среди фресок киевского Со-
фийского собора XI века, в миниатюрах Радзивилловской летописи
XIV века, в описании Олеария XVII века. У скоморохов был свой
песенный и былинный репертуар, носивший ярко выраженный сати-
рический характер. В чем и была одна из причин постоянных пресле-
дований скомрахов, массовых гонений па них, жесточайших ука-
зов. А в результате никому из собирателей фольклора так и не уда-
лось записать скоморохов — уже к началу XIX века их не было. Хо-
тя столетием раньше В. Н. Татищев писал: «Я прежде у скоморохов
песни старинные о князе Владимире слыхал, в которых жен его
имена, тако же о славных людех Илье Муромце, Алексие Поповиче,
Соловье-разбойнике, Долке Стефановиче и проч, упоминают и дела
их прославляют». Эти же слова В. Н. Татищева, в свою очередь,
свидетельствуют, что репертуар скоморохов состоял не только из
сатирических скоморошин, но и былин, они были исполнителями на-
родного эпоса.
Замечательно воссоздана в былине игра в скомороший гудочек.
Только нужно учитывать при этом, что гудок вовсе не дудка, а
трехструнная древнерусская скрипка, которую гудошники держали
не на плече, а на колене. По былинному описанию вполне можно
реконструировать древнерусские гудки и погудальца. Новгородский
музыковед-реставратор В. И. Поветкин пишет по этому поводу: «В
былине, между прочим, дается своеобразное напутствие к реконст-
рукции гудка со струнами из шелка, а также и лучка-погудальца;
подразумевается, что достаточно лишь изогнуть кнутовище, а плеть-
тетива уже при нем. Причем даже материал плети, по ассоциации
с кнутами вообще, подчас соответствовал требованиям лучка, при
изготовлении которого требовался конский волос. Так пастушьи мно-
гометровые из сыромятной кожи кнуты нередко завершались прядью
конских волос. Бич-хлопуша, кстати, есть подлинный сигнальный
инструмент».
Былина «Вавило и скоморохи» известна в единственном вари-
анте, записанном дважды от выдающейся сказительницы Марии
Дмитриевны Кривополеновой: в 1900 году — А. Д. Григорьевым, а в
1915 году — О. Э. Озаровской. Случай редчайший в истории фолькло-
ристики, когда такое выдающееся произведение сохранилось в памя-
ти лишь одного сказителя. Правда, история русской литературы зна-
ет еще одно такое же исключение — «Слово о полку Игореве».
587
БЫЛИНЫ
аника-воин
Жил-был Аника-воин,
Жил-был недолго,—
Жил триста тридцать единое лето.
И сколько он земель проезжал,
И много он земель разорял,
Божьи дома на дым спущал,
Божество-иконы на ладан.
И говорит он господу богу,
И говорит он речь похвальну,
Похвальну речь, господу противну:
— Кабы дал да мне-ка, господи,
С небеси во столбе колечушко булатно,
Повернул бы я всю землю на синё небо,
А синё небо на сыру землю:
На миру бы смерти не было,
И народ бы был весь жив.
Да не полюбились эти речи господу богу(
Посылал он две сумочки переметны:
Одну сумочку он клал против неба,
А другу сумочку клал против земли.
И послал он своих скорыих апостолов,
И куда идти Анике, ехати.
И вот поехал Аника-воин,
Поехал чистым полем
По широкиим раздольям.
И на том пути да на дороженьке
Лежат-то две сумочки переметные,
И стоят тут люди добрые.
— Оберите-тко вы, люди добрые,
Оберите-тко свои сумочки переметные:
Если я задену ножкой левою,
То негде сумочек будет искати;
И если я задену ножкой правою,
То негде будет сумочек искати.
— Ах ты, Аника пустохвастишко,
Ах ты, Аника пустохвалишко!
Ты ездишь, Аника, похваляешься,
А тебе с дело не выхватывать.
Рассердился Аника-воин,
588
аника-воин
Задел он сумочку ножкой левою,—
И не мог он сумочку повыздынуть;
Задел Аника ноженькой правою,—
И не мог он сумочку повыздынуть,
Соскочил Аника со добра коня
И принимался во всю силу богатырскую:
И по колен ушел во матушку во сыру землю,
И не мог он сумочек повыздынуть.
Рассердился Аника по-сердитому,
И разозлился Аника по-звериному,
И принимался всею силой богатырскою:
И по пояс ушел во матушку во сыру землю,
И не мог он сумочек повыздынуть.
И принимался Аника не на шуточку:
И по грудей ушел он во матушку во сыру землю,
И надорвал он свое ретливое сердечушко,
И со стыдом садился на добра коня,
На добра коня на Обахмата.
И поехал Аника-воин чистым полем,
Широкиим раздольем.
А на том пути на дороженьке
Лежит тут чудо чудное,
Лежит тут диво дивное:
Руки-ноги лошадиные,
А голова лежит звериная,
И туша человеческа.
— Что же ты лежишь, чудо чудное,
Али ты чудилица есть пречудная,
Али ты поляк есть, поленский сын,
Али ты поляница удалая?
— А не чудо есть я чудное,
Не чудилица есть пречудная,
Не поляк, не поленский сын,
Не поляница я есть удалая:
Аника-воин, я есть Смерть скорая,
Скорая есть Смерть, скоропостижная.
— Ай же ты, душегубка!
У меня есть сабля вострая:
Отмахну же буйную голову!
— А не хвастай, Аника-воин:
У меня есте шилья вострые,
И подпилю я у тя жилочки.
Замахнулся Аника вострой саблею:
589
БЫЛИНЫ
По плечи рука застоялася,
Никуда рука не сгибалася,
Востра сабля с руки выпала
И чуть добра коня не изрезала.
— Ай же ты, Смертка скорая!
Дай мне сроку хоть на три года
Свой живот1 по церквям разнесть
И золоту казну по нищей братии,
Мне свою душеньку надо покаяти.
— Не дам я тебе сроку и на три часа:
Твой живот есть неправедный,
Золота казна не заработана,
И твоей души не будет помощи.
— И дай ты сроку хоть на три часа
Мне-ка свой живот по церквям разнесть,
Золоту казну по нищей братии,
И свою душу надо покаяти.
— Не дам я те сроку и на три минуты:
Твой живот есть неправедный,
Золота казна не заработана,
И твоей душе не будет помощи.
Зашатался Аника-воин на добром коне,
И упал он на сыру землю:
И будто век души не было.
Песни, собранные П. Н. Рыбниковым. Изд. 2-е. М,, 1910. Т. 2.
№ 213. В основе духовных стихов всегда лежат глубокие нравствен-
ные или этические идеи, поражающие, по словам Ф. И. Буслаева,
«глубиною мысли и высоким поэтическим творчеством». И в этом
смысле их героев действительно можно назвать духовными
богатырями. От былинных героев Аники-воина, Егория Храб-
рого, Федора Тирона, Дмитрия Солунского они отличаются лишь
«книжным» происхождением, поскольку в основе духовных стихов
лежат «книжные» сюжеты — легенды первых веков христианства,
апокрифические сказания, евангельские и библейские сюжеты, но в
народной интерпретации они переосмысливались точно так же, как
любые другие «бродячие» сюжеты, совпадающие в фольклоре всех
стран и народов. Популярностью же они пользовались нисколько не
меньшей, чем былины и былинные богатыри. «Почти все крестьяне и
крестьянки,— отмечал А. Ф. Гильфердинг,— которые поют былины,
сверх того знают и духовные стихи». Выдающаяся сказительница
Мария Дмитриевна Кривополенова, например, блестяще исполняла
старины (народное название былин), всякого рода перегудки (на-
родное название скоморошин) и с не меньшим удовольствием и мае-
1 Живот — жизнь, имущество, богатство.
590
сорок калик со каликою
терством — духовные стихи. «У бабушки Кривополеновой,— отмечала
собирательница О. Э. Озаровская,— талант всеобъемлющий: с задо-
ром, с огнем поет она скоморошины и с величайшим проникновени-
ем — чудесные духовные стихи».
В основе стиха об Анике-воине лежит популярный памятник
средневековой литературы «Прения Живота и Смерти» (т. е. Жизни
и Смерти), связанный с византийским эпосом о Дигенисе Акрите.
Само имя Аника — один из эпитетов Дигениса — «непобедимый».
А. Н. Афанасьев писал об этом произведении: «Повесть эта принад-
лежит к разряду общераспространенных в средние века поучитель-
ных сочинений, толкующих о тленности мира, и попадается во мно-
гих рукописных сборниках XVII века; она известна и в немецкой
литературе. Составляя у нас любимое чтение грамотного простона-
родья, она (по мнению исследователей) перешла из рукописей в уст-
ные сказания и на лубочную картину и дала содержание некоторым
духовным стихам и виршам. Но можно допустить и обратное воз-
действие, т. е. переход устного древнемифического сказания о борь-
бе Жизни (Живота) и Смерти в старинные рукописные памятники,
причем оно необходимо подвергалось литературной обработке».
А. Н. Афанасьев придерживается этой второй точки зрения, считая,
что сюжет «бесспорно принадлежит к созданиям глубочайшей древ-
ности».
В духовном стихе об Анике-воине использован древнейший сла-
вянский миф о сумочке переметной и тяге земной, известный по
русской былине «Святогор и тяга земная» и по юнацкой эпической
песне «Королевич Марко теряет силу».
Впервые духовный стих об Анике-воине был опубликован в
1840 году в журнале «Современник» под заголовком «Простонарод-
ный рассказ», а затем вошел в собрания П. В. Киреевского
и П. Н. Рыбникова.
сорок калик со каликою
А из пустыни было Ефимьевы,
Из монастыря из Боголюбова,
Начинали калики нарежатися
Ко святому граду Иерусалиму,
Сорок калик их со каликою.
Становилися во единый круг,
Они думали думушку единую,
А едину думушку крепкую;
Выбирали большего атамана
Молоды Касьяна сына Михайлыча.
А и молоды Касьян сын Михайлович
Клал он заповедь великую
591
вылины
На всех тех дородних молодцов:
— А итить нам, братцы, дорога не ближняя —
Идти будет ко городу Иерусалиму,
Святой святыни помолитися,
Господню гробу приложитися,
Во Ердань-реке искупатися,
Нетленною ризой утеретпся,
Идти селами и деревнями,
Городами теми с пригородками.
А в том-та ведь заповедь положена:
Кто украдет или кто солжет,
Али кто пустится на женской блуд,
Не скажет большему атаману,
Атаман про то дело проведает,—
Едина оставить во чистом поле
И окопать по плеча во сыру землю.
И в том-та ведь заповедь подписана,
Белые рученьки исприложены:
Атаман Касьян сын Михайлович,
Податаманье — брат его родной
Молоды Михайла Михайлович.
Пошли калики в Ерусалим-град.
А идут неделю уже споряду.
Идут уже время немалое,
Подходят уже они под Киев-град,
Сверх тое реки Чёреги,
На его потешных на островах
У великого князя Владимира
А и вышли они из раменья !,
Навстречу им-та Владимир-князь:
Ездит он за охотою,
Стреляет гусей, белых лебедей,
Перелетных малых уточек,
Лисиц, зайцев всех поганивает.
Пригодилося ему ехати поблизости,
Завидели его калики тут перехожие,
Становилися во единый круг,
Клюки-посохи в землю потыкали,
А и сумочки исповесили,
Скричат калики зычным голосом,—
Дрогнет матушка сыра земля,
1 Раменье — лес, прилегающий к полю.
592
сорок КАЛИК СО КАЛИКОЮ
С дерев вершины попадали,
Под князем конь окарачелся,
А богатыри с коней попадали,
А Спиря стал постыривать
Сёма стал пересёмывать.
Едва пробудился Владимир-князь,
Рассмотрел удалых добрых молодцов,
Они та ему поклонилися,
Великому князю Владимиру,
Прошают у него святую милостину,
А и чем бы молодцам душу спасти.
Отвечает им ласковый Владимир-князь:
— Гой вы еси, калики перехожие!
Хлеба с нами завозные,
А и денег со мною не годилося,
А и езжу я, князь, за охотою,
За зайцами и за лисицами,
За соболями и за куницами,
И стреляю гусей, белых лебедей,
Перелетных малых уточек,
Изволите вы идти во Киев-град
Ко душе княгине Апраксевне;
Честна роду дочь королевична
Напоит-накормит вас, добрых молодцов,
Наделит вам в дорогу злата-серебра.
Недолго калики думу думали,
Пошли ко городу ко Киеву.
А и будут в городе Киеве,
Середи двора княженецкого,
Клюки-посохи в землю потыкали,
А и сумочки исподвесили,
Подсумочья рыта бархата1 2,
Скричат калики зычным голосом,—
С теремов верхи повалилися,
А с горниц охлупья3 попадали,
В погребах питья сколыбалися.
Становилися во единый круг,
Прошаюг святую милостину
У молоды княгини Апраксевны.
Молода княгиня испужалася,
1 Постыривать — неповоротливо, неохотно что-либо делать.
2 Рытый бархат — с цветами, с узорами, вытесненными по ворсу.
3 О хлуп — гребень, конек крыши.
593
БЫЛИНЫ
А и больно она передрогнула,
Посылает стольничков и чашничков
Звать калик во светлу гридню.
Пришли тут стольники и чашники,
Бьют челом-поклоняются
Молоду Касьяну Михайлову
Со своими его товарищами
Хлеба есть во светлу гридню1
К молодой княгине Апраксевне.
А и тут Касьян не ослушался,
Походил во гридню во светлую,
Спасову образу молится,
Молодой княгине поклоняется.
Молода княгиня Апраксевна
Поджав ручки, будто турчаночки,
Со своими нянюшки и мамушки,
С красными сенными деушки.
Молоды Касьян сын Михайлович
Садился на место большее,
От лица его молодецкого,
Как бы от солнушка от красного,
Лучи стоят великие.
Убирались тут все добры молодцы,
А и те калики перехожие
За те столы убраные.
А и стольники-чашники
Поворачивают-пошевеливают
Своих они приспешников,
Понесли-та ества сахарные,
Понесли питья медвяные.
А и те калики перехожие
Сидят за столами убраными,
Убирают ества сахарные,
А и те ведь пьют питья медвяные,
И сидят они время час-другой,
Во третьем часу подымалися,
Подымавши, они богу молятся,
За хлеб за соль бьют челом
Молодой княгине Апраксевне
И всем стольникам и чашникам.
И того они еще ожидаючи
1 Гридня — особое помещение в княжеских палатах. Историче
ское значение этого слова сохранено именно в былинах.
594
сорок КАЛИК СО КАЛИКОЮ
У молодей княгини Апраксевны,
Наделила б на дорогу златом-серебром,
Сходить бы во град Иерусалим.
А у молодой княгини Апраксевны
Не то в уме, не то в разуме:
Пошлет Алешеньку Поповича
Атамана их уговаривати
И всех калик перехожих,
Чтоб не идти бы им сего дня и сего числа.
И стал Алеша уговаривати
Молода Касьяна Михайловича,
Зовет к княгине Апраксевне
На долгие вечера посидети,
Забавные речи побаити,
А сидеть бы наедине во спальне с ней.
Молоды Касьян сын Михайлович,
Замутилось его сердце молодецкое,
Отказал он Алеше Поповичу,
Не идет на долгие вечера
К молодой княгине Апраксевне
Забавные речи баити.
На то время княгиня осердилася,
Посылает Алешеньку Поповича
Прорезать бы его суму рыта бархата,
Запихать бы чарочку серебрену,
Которой чарочкой князь на приезде пьет.
Алеша-то догадлив был:
Распорол суму рыта бархата,
Запихал чарочку серебрену
И зашивал ее гладехонько,
Что познать было не можно то.
С тем калики и в путь пошли,
Калики с широка двора,
С молодой княгиней не прощаются,
А идут калики не оглянутся.
И верст десяток отошли они
От стольного города Киева,
Молода княгиня Апраксевна
Посылает Алешу во погон за ним.
Молоды Алеша Попович млад
Настиг калик во чистом поле,
У Алеши вежество нерожденое,
Он стал с каликами вздорити,
595
БЫЛИНЫ
Обличает ворами-разбойниками:
— Вы-та, калики, бродите по миру по крещеному,
Кого окрадете, своим зовете,
Покрали княгиню Апраксевну,
Унесли вы чарочку серебрену,
Которой чарочкой князь на приезде пьет!
А в том калики не даются ему,
Молоду Алеше Поповичу,
Не давались ему на обыск себе.
Поворчал Алешенька Попович млад,
Поехал ко городу Киеву,
И так приехал во стольный Киев-град.
Во то же время и во тот же час
Приехал князь из чиста поля
И с ним Добрынюшка Никитич млад.
Молода княгиня Апраксевна
Позовет Добрынюшку Никитича,
Посылает за каликами,
За Касьяном Михайловичем.
Втапоры Добрынюшка не ослушался,
Скоро поехал во чисто поле,
У Добрыни вежество рожденое и ученое,
Настиг он калик во чистом поле,
Скочил с коня, сам бьет челом:
— Гой еси, Касьян Михайлович,
Не наведи на гнев князя Владимира,
Прикажи обыскать калики перехожие,
Нет ли промежу вас глупова!
Молоды Касьян сын Михайлович
Становил калик во единый круг
И велел он друг друга обыскивать
От малого до старого,
От старого и до больша лица,
До себя, млада Касьяна Михайловича.
Нигде та чарочка не явилася —
У млада Касьяна пригодилася.
Брат его, молоды Михаила Михайлович,
Принимался за заповедь великую,
Закопали атамана по плеча во сыру землю,
Едина оставили во чистом поле
Молода Касьяна Михайловича,
Отдавали чарочку серебрену
Молоду Добрынюшке Никитичу,
596
сорок калик со каликою
И с ним написан виноватый тут
Молоды Касьян Михайлович.
Добрыня поехал он во Киев-град,
А и те калики — в Ерусалим-град.
Молоды Касьян сын Михайлович
С ними, калики, прощается.
И будет Добрынюшка в Киеве
У млады княгини Апраксевны,
Привез он чарочку серебрену,
Виноватого назначено —
Молода Касьяна сына Михайлова.
А с того время-часу захворала она скорбью
недоброю:
Слегла княгиня в великое во агноище.
Ходили калики в Ерусалим-град,
Вперед шли три месяца.
А и будут в. граде Ерусалиме,
Святой святыне помолилися,
Господню гробу приложилися,
Во Ердане-реке искупалися,
Нетленною ризою утиралися,
А всё-та молодцы отправили;
Служили обедни с молебнами
За свое здравие молодецкое,
По поклону положили за Касьяна Михайловича.
А и тут калики не замешкались,
Пошли ко городу Киеву
И ко ласкову князю Владимиру
И идут назад уже месяца два,
На то место не угодили они,
Обошли маленько сторонкою
Его, молода Касьяна Михайловича;
Голосок наносит помалехоньку,
А и тут калики остоялися,
А и место стали опозновать,
Подалися малехонько
И увидели молода Касьяна сын Михайлович:
Он ручкой машет, голосом кричит.
Подошли удалы добры молодцы,
Вначале атаман, родной брат его
Михайла Михайлович,
Пришли все они, поклонилися,
Стали здравствовать.
597
БЫЛИНЫ
Подает он, Касьян, ручку правую,
А они-та к ручке приложилися,
С ним поцеловалися
И все к нему переходили.
Молоды Касьян сын Михайлович
Выскакивал из сырой земли,
Как ясён сокол из тепла гнезда.
А все они, молодцы, дивуются,
На его лицо молодецкое
Не могут зрить добры молодцы,
А и кудри на нем молодецкие до самого пояса.
И стоял Касьян не мало число,—
Стоял в земле шесть месяцев,
А шесть месяцев будет полгода.
Втапоры пошли калики ко городу Киеву,
Ко ласкову князю Владимиру.
Дошли они до чудна креста Леванидова,
Становилися во единый круг,
Клюки-посохи в землю потыкали,
И стоят калики потихохуньку.
Молоды Михайла Михайлович
Атаманом еще правил у них,
Посылает легкого молодчика
Доложиться князю Владимиру:
«Прикажит ли идти нам пообедати?»
Владимир-князь пригодился в доме,
Послал он своих клюшников-ларешников
Побить челом и поклонитися им-та, каликам,
Каликам пообедати,
И молоду Касьяну на особицу.
И тут клюшники-ларешники
Пришли они к каликам, поклонилися,
Бьют челом к князю пообедати.
Пришли калики на широкий двор,
Середи двора княженецкого
Поздравствовал ему Владимир-князь,
Молоду Касьяну Михайловичу,
Взял его за белы руки,
Повел во светлу гридню.
А втапоры молоды Касьян Михайлович
Спросил князя Владимира
Про молоду княгиню Апраксевну:
— Гой еси, сударь Владимир-князь!
598
сорок КАЛИК СО КАЛИКОЮ
Здравствует ли твоя княгиня Апраксевна?
Владимир-князь едва речи выговорил:
— Мы-де уже неделю-другу не ходим к ней.
Молоды Касьян тому не брезгует,
Пошел со князем во спальню к ней,
А и князь идет свой нос зажал,
Молоду Касьяну то ничто ему,
Никакого духу он не верует.
Отворяли двери у светлы гридни,
Раскрывали окошечки косящетые,
Втапоры княгиня прощалася,
Что нанесла речь напрасную.
Молоды Касьян сын Михайлович
А и дунул духом святым своим
На младу княгиню Апраксевну,—
Не стало у ней того духу-пропасти,
Оградил он святой рукой,
Прощает он плоть женскую,
Захотелось ей, и пострадала она:
Лежала в сраму полгода.
Молоды Касьян сын Михайлович
Пошел ко князю Владимиру во светлу гридню,
Помолился Спасу образу
Со своими каликами перехожими,
И сажалися за убраны столы,
Стали пить-есть, потешатися.
Как будет день в половине дня,
А и те калики напивалися,
Напивалися и наедалися,
Владимир-князь убивается,
А калики-та в путь нарежаются.
Просит их тут Владимир-князь
Пожить-побыть тот денек у себя.
Молода княгиня Апраксевна
Вышла из кожуха, как из пропасти.
Скоро она убиралася,
Убиралася и наряжалася,
Тут же к ним к столу пришла
С няньками, с мамками
И с сенными красными девицами,
Молоду Касьяну поклоняется
Без стыда — без сорому,
А грех свой на уме держит.
599
БЫЛИНЫ
Молоды Касьян сын Михайлович
Тою рученькой правою размахивает
По тем ествам сахарныем,
Крестом огражает и благословляет,
Пьют-едят, потешаются.
Втапоры молоды Касьян сын Михайлович
Вынимал из сумы книжицу свою,
Посмотрел и число показал,
Что много мы, братцы, пьем-едим, прохлажаемся,
Уже третий день в доходе идет,
И пора нам, молодцы, в путь идти.
Вставали калики на резвы ноги,
Спасову образу молятся
И бьют челом князю Владимиру
Со молодой княгиней Апраксевной
За хлеб за соль его,
И прощаются калики с князем Владимиром
И с молодою княгинею Апраксевною.
Собрались они и в путь пошли
До своего монастыря Боголюбова * 1
И до пустыни Ефимьевы.
То старина, то и деянье.
Сборник Кирши Данилова. Изд 2-е. М., 1977. С. 121—129. Бы-
лина «Сорок калик со каликою» — такая же апология каличества
(калиги, калиговки — обувь странников, паломников), как «Вавило
и скоморохи» — скоморошества. Колики и скоморохи — единственные,
кто оставил в русском народном эпосе произведения, прославляющие
самих себя. Видимо, была необходимость в таком прославлении и
утверждении себя с помощью искусства. Каликам и скоморохам в
равной степени важно было утвердить в народном сознании мысль,
что они люди не простые.
«Дошедшая до нас былина — духовный стих «Сорок калик со
каликою»,— отмечал академик Ю. М. Соколов,— дает прекрасное
изображение старинного каличьего быта — она ярко изображает ор-
ганизацию паломнической дружины, «каличьего круга», подробно опи-
сывает каличью одежду, указывает на существование специального
своего каличьего суда над провинившимся, говорит об обетах калик
и подробно отражает понятия и быт каличьей дружины».
Но и это еще далеко не все. Мы до сих пор по достоинству не
оценили степень уникальности самого факта, что калики поют о
самих себе. Народный эпос, как мы привыкли считать, безымянен.
При всем желании нам трудно воссоздать даже предположительный
—»
1 Вероятнее всего, имеется в виду Боголюбов монастырь, осно-
ванный в начале XII века близ Владимира князем Андреем Бого-
любским.
600
________________________НСБЫЛИЦЫ______________________________
образ русского Гомера. Самое достоверное, что нам известно,— это
имя одного из народных творцов — Бояна. Но и оно названо в па-
мятнике письменной, а не устной народной литературы. Поэзия же
народная нигде, ни разу не называет имени ни одного создателя
(или создателей) таких грандиознейших эпических поэм, как, на-
пример, «Илья Муромец и Калин-царь», «Садко», «Василий Бусла-
ев», «Михайло Потык». А здесь перед нами в одном произведении —
и авторы, и действующие лица, и исполнители.
Подлинная «автобиографическая» поэма Древней Руси!
Но помимо таких выдающихся памятников устного народного
творчества, как былины «Сорок калик со каликою» и «Голубиная
книга», калики перехожие-переброжие создали десятки так называе-
мых духовных стихов, составляющих особую каличью поэзию.
И они же — калики перехожие — создатели замечательных произве-
дений древнерусской письменности, целого жанра литературных хож-
дений, путешествий, родоначальником которого по праву считается
игумен Даниил, совершивший свое знаменитое хождение в Святую
Землю в самом начале XII века и подробно описавший его. А есть
еще «Сказание» Добрыни Ядрейковича (1200), «Хождение» архи-
мандрита Грефения (1375) и другие, включая «Хождение за три мо-
ря» Афанасия Никитина и «Хождение Трифона Коробейникова». Все
они были каликами перехожими — паломниками и путешественника-
ми Древней Руси.
небылицы
Небылица в лицах, небывальщина,
Да небывальщина, да неслыхалыцина.
Старину спою да стародавнюю,
Да небылица в лицах, небывальщина,
Да небывальщина, да неслыхалыцина.
Еще сын на матери снопы возил,
Все снопы возил, да все коноплены.
Да небылица в лицах, небывальщина,
Да небывальщина, да неслыхалыцина.
Как стара матерь да в кореню была,
Молода жена да в пристяжи была.
Да небылица в лицах, небывальщина,
Да небывальщина, да неслыхалыцина.
Как стару матерь да попонюгивал,
Молоду жену да присодерживал.
Да небылица в лицах, небывальщина,
Да небывальщина, да неслыхалыцина.
На горе корова белку лаяла,
601
БЫЛИНЫ
Ноги росширя, да глаза выпуча.
Да небылица в лицах, небывальщина,
Да небывальщина, да неслыхальщина.
Еще курица под осеком 1 траву сечет,
Как овца в гнезде да яйцо несет.
Да небылица в лицах, небывальщина,
Да небывальщина, да неслыхалыцина.
По поднебесью да сер медведь летит,
Он ушками, лапками помахивал, "
Он черным хвостохм да принаправливал.
Да небылица в лицах, небывальщина,
Да небывальщина, да неслыхальщина.
По синю морю да жернова плывут,
Жернова плывут да тут певун поет.
Да небылица в лицах, небывальщина,
Да небывальщина, да неслыхальщина.
Как гулял гулейко1 2 сорок лет за печью,
Еще выгулял гулейко ко печну столбу.
Да небылица в лицах, небывальщина.
Да небывальщина, да неслыхальщина.
Как увидел гулейко в лохани воду:
— А не то ли, братцы, все сине море?
Да небылица в лицах, небывальщина,
Да небывальщина, да неслыхальщина.
Как увидел гулейко: из чашки ложкой щи хлебают:
— А не то ли, братцы, корабли бегут,
Корабли бегут, да все гребцы гребут?
Да небылица в лицах, небывальщина,
Да небывальщина, да неслыхальщина.
* * *
Хотите ли, братцы, старину скажу,
Старину скажу, да старичка свяжу со старушкою?
Это что, братцы, за чудо чудное,
Это что, братцы, за диво дивное?
На синем море, братцы, овин горит,
По чисту полю, братцы, корабль бежит.
Это что, братцы, за чудо чудное,
Это что, братцы, за диво дивное?
Во чистом поле да сырой дуб стоял,
1 Осек — забор.
2 Гулейко — таракан.
602
невылицы
Под дубом кобыла белку лаяла,
Белку лаяла, ноги расширя.
Это что, братцы, за чудо чудное,
Это что, братцы, за диво дивное?
Илья Муромец да сын Иванович,
Он тугой-от лук да он натягивал,
Калену стрелу да он направливал:
— Лети, стрела, да по чисту полю,
По чисту полю да по раздольицу.
Это что, братцы, за чудо чудное,
Это что, братцы, за диво дивное?
Летит стрела да по чисту полю,
По чисту полю да по раздольицу,
Да берет стрела она улицами да с переулками.
Это что, братцы, за чудо чудное,
Это что, братцы, за диво дивное?
Он берет свой сорочинский колпачок,
Он приходит к Издолищу поганому.
Это что, братцы, за чудо чудное,
Это что, братцы, за диво дивное?
Он берет свой булатный нож,
Он кидает в Илью Муромца;
Илья Муромец да сын Иванович,
Он снимает с себя свой сорочинский колпачок.
Это что, братцы, за чудо чудное,
Это что, братцы, за диво дивное?
Он кидает свой сорочинский колпачок
В Издолища в поганого.
Это что, братцы, за чудо чудное,
Это что, братцы, за диво дивное?
Тот и свалился.
(Старина была долга; пели ее на вечеринках).
Озаровская О. Э. Бабушкины старины. Пг., 1922, С. 74—75. Ско-
морошина-небылица записана в 1915 году от Марии Дмитриевны
Кривополеновой.
Григорьев А. Д. Архангельские былины и исторические песни.
Т. 1. М., 1904, № 102. Небылица «Илья Муромец и Издолище» (в
оригинале — Илья Муровец) записана в 1900 году на реке Покшень-
ге от М. С. Щербаковой.
Поэтика скоморошин-небылиц, как и их содержание, самым не-
посредственным образом связана с поэтикой и содержанием былин,
но в «перевернутом», пародийном виде. Это антибылины и антимир,
основанные на противопоставлении сложившимся каноническим об-
603
БЫЛИНЫ
4
разам, приемам некой небыли, разрушающей все привычные логиче-
ские связи, доводящей их до абсурда. «Эффект смешного в скоморо-
шинах,— отмечает современный исследователь Б. Н. Путилов,— до-
стигается нередко путем пародирования стиля высокого эпоса. Один
тип пародии сводится к тому, что стиль героических былин, приемы,
служившие изображению богатырей, богатырских сражений и тому
подобного, прилагаются к персонажам отнюдь не былинным, к ситуа-
циям самым обыденным, «низким», что и создает комический эф-
фект. Конечно, эффект этот рассчитан на знание эпоса, на понимание
несоответствия традиционных эпических описаний содержанию скомо-
рошин. Другой тип скоморошин основан на подчеркнутом снижении
стиля героического эпоса, его мотивов, образов, элементов компо-
зиции. Скоморошииа, как бы следуя за эпосом, «переворачивает»
в комическом духе величественные описания природы, гиперболиче-
ские изображения богатырей и их подвигов, нарочно показывает под-
черкнуто некрасивое, уродливое, нелепое. При этом скоморошииа
имеет тенденцию представлять ситуацию похожей на былинную, но
изображать в мнимогероическом духе».
В небылице «Илья Муромец и Издолище» этот художественный
прием народной сатиры доведен до предела. Перед нами антибыли-
на, в которой спародированы не только типичные эпические обороты
и приемы, но и образ главного героя — Ильи Муромца.
содержание
Виктор КАЛУГИН, От колыбельных до былин ................. 5
ДЕТСКИЕ ПЕСНИ И СТИХИ
Из собрания Г, М. Науменко
Колыбельные песни.......................................21
Пестушки и потешки......................................32
Прибаутки.............................................. 42
Скороговорки............................................51
Загадки.................................................56
Календарные песни.......................................70
Заклички................................................82
Приговорки..............................................88
Дразнилки...............................................97
Считалки...............................................103
Детские игры.............................................НО
СКАЗКИ. ПРИСКАЗКИ. НЕБЫЛИЦЫ
СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ
Терем’теремок..........................................131
Колобок................................................135
Репка..................................................139
Петушок — золотой гребешок.............................141
Волк и коза............................................146
Коза лупленая..........................................149
Лисичка-сестричка и волк...............................151
Лиса-повитуха..........................................157
Лиса и петух...........................................160
Лиса и тетерев.........................................161
Лиса и журавль.........................................162
Про лису и Котофеи Иваныча.............................163
Мужик, медведь и лиса.................................167
Медведь — липовая нога.................................170
Зимовье зверей ....................................... 176
Волк серый, смелый.....................................181
Напуганные медведь и волки.............................182
Петух да курочка.......................................185
Кочет и курица.........................................187
605
содержание
ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ. СТРАШИЛКИ
Гуси-лебеди Сестрица Аленушка и братец Иванушка Белая уточка Ивашко и ведьма 189 191 195 199
Баба-яга и жихарь 203
Жадная старуха 206
Царевна-лягушка 210
Крошечка-хаврошечка 216
Чудесная дудочка 218
Снегурочка 220
Морозко 221
Бага-яга 227
Ба ба-яга и заморышек 230
Мальчик с пальчик 233
Старик и медведь 237
Сивка-бурка 244
Про Емелю-дурака 254
Иван-солдат 268
Пых 272
Глиняный парень 273
Про Катю 274
Хлоптуп 276
Морока 278
БЫТОВЫЕ СКАЗКИ. САТИРИЧЕСКИЕ
Хорошо, да худо.........................................284
Лутонюшка...............................................290
Глупые люди.............................................292
Лапоток.................................................293
Мена....................................................296
Дурак и береза..........................................300
Дурень..................................................801
Лень и Отеть............................................305
Сума, дай ума...........................................306
Змей и цыган............................................310
Сказка про солдата......................................312
Солдат и смерть.........................................316
Каша с топора...........................................320
Солдатская школа........................................321
Как поп ожеребился......................................322
Как барин телился.......................................324
Барин и собака..........................................326
Отец Пахом .............................................328
Про Лыгу................................................330
Про Нужду ,.............................................331
Нужда...................................................333
Правда и Кривда.........................................335
606
содержание
ДОКУЧНЫЕ СКАЗКИ. НЕБЫЛИЦЫ. ПРИСКАЗКИ.
ПРИБАУТКИ
Не любо — не слушай.................................. 338
Нет козы с орехами.....................................342
Старик да старушка жили на горушке.....................344
Курочка Татарушка......................................347
Курочка ряба...................................... is. 348
Уточка-горожапочка ....................................350
Егоровы дети...........................................351
Присказки............................................ 352
БОГАТЫРСКИЕ СКАЗКИ
Иван-царевич и Бурзачило поганое.....................355
Три царства — медное, серебряное и золотое...........366
Иван Быкович.........................................370
Марья Моревна........................................383
ПОСЛОВИЦЫ. ПОГОВОРКИ
КРЫЛАТЫЕ СЛОВА
И. М. Снегирев. Русские народные пословицы и притчи . . . 397
А. В. Кольцов. Русские пословицы, поговорки, приречья и
присловья...........................................399
Н. А. Добролюбов. Пословицы й поговорки Нижегородской
губернии ...................................... 400
Ф. И. Буслаев. Русские пословицы и поговорки.........402
В. И. Даль. Пословицы русского народа................404
С. В. Максимов. Крылатые слова.......................414
БЫЛИНЫ
Богатырское слово......................................445
Святогор и Илья Муромец................................455
Добрыня Никитич........................................460
Алеша Попович и Тугарин................................487
Илья Муромец и Калин-царь..............................497
Бой Ильи Муромца с сыном...............................512
Илья Муромец, Ермак и Калин-царь.......................519
Данило Игнатьевич и его сын Михайло....................526
Василий Буслаев и мужики новгородские..................535
Садко..................................................544
Вольга и Микула........................................563
Авдотья Рязаночка .................................... 569
Ванька Удовкин сын.................................. i 573
Вавило и скоморохи.....................................581
Аника-воин............................г................588
Сорок калик со каликою . *.............................591
Небылицы ,........................................... 601
607
Гуси-лебеди. Фольклор для детей от колыбель-
Г 96 ных до былин / Сост.» вступ. ст. и комм. В. И. Ка-
лугина; Ил. А. А. Шпакова.— М.: Правда, 1990.—
608 с., ил.
ISBN 5—253—00113—1
В сборник вошли образцы различных жанров русского
фольклора для детей. Это колыбельные песенки, потешки, за-
гадки, дразнилки, пословицы, поговорки, сказки, былины. Ма-
териал, представленный в книге, поможет читателю наглядно
убедиться в воспитательной роли фольклора.
г 4702000000—2085
080(02)—90
2085—90
84 Р 1
Литературно-художественное издание
ГУСИ-ЛЕБЕДИ
Фольклор для детей от колыбельных до былин.
Составитель Калугин Виктор Ильич
Редактор Е. М. Кострова
Художественный редактор Г. О. Барбашинова
Технический редактор Е. Н. Щукина
И Б 2085
Сдано в набор 21.08.89. Подписано к печати 04.12.89,
Формат 84Х108*/а2. Бумага книжно-журнальная.
Гарнитура «Литературная». Печать высокая.
Усл. печ. л. 31,92. Усл. кр.-отт. 31,92 Уч.-изд. л. 34,52.
Тираж 500 000 экз. (2-Й завод: 250001—500 000).
Заказ № 31. Цена I р. 80 к.
Набрано и сматрицировано в ордена Ленина и ордена
Октябрьской Революции типографии имени В. И. Ленина
издательства ЦК КПСС «Правда».
125865 ГСП, Москва АЛ37, улица «Правды», 24.
Отпечатано в типографии изд-ва «Радянська Донеччина» Донецкого
обкома Компартии Украины, 340118, Донецк,
Киевский проспект, 48.