Автор: Солнцев С.И.
Теги: социальная структура общество как социальная система социология общественные науки социальные науки
ISBN: 978-5-271-18827-5
Год: 2008
Текст
СОЦИАЛЬНАЯ
МЫСЛЬ РОССИИ
Сергей Иванович
СОЛНЦЕВ
ОБЩЕСТВЕННЫЕ
КЛАССЫ
Астрель
МОСКВА
о
1-
1-
г-
у-
и.
ЭД
й-
о-
<в
>го
ой
1ет
пу-
)96,
УДК 316.3
ББК 60.5
С60
Серия «СОЦИАЛЬНАЯ МЫСЛЬ РОССИИ» издается по решению
Ученого Совета социологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова
Редакционный совет:
В. И. Добреньков (председатель),
Г.В. Осипов (зам, председателя), В.В. Сапов (зам. председателя),
|Ю.Н. Давыдов!, А.И. Кравченко, К.А. Радовицкий
Отв. секретарь серии — Б.Л. Рубанов
Солнцев, С.И.
С60 Общественные классы / Сергей Иванович Солнцев; вступ.
статья, сост. и комментарии В.С. Сычевой. — М.: Астрель, 2008. —
635, [5] с.
ISBN 978-5-271-18827-5 (Социальная мысль России)
ISBN 978-5-271-18828-2
Сергей Иванович Солнцев (1872-1936), выдающимся жопимист и социолог,
академик АН УССР (1929) и АН ССР (1929), относится к числу ученых, чьи имена,
идеи и труды практически забыты на родине, а значит, и во «сем мире Между тем,
книга «Общественные классы», изданная в Томске в 1917 i , н« мснри на социаль-
ные потрясения, которые переживала Россия в тот год, привлек на к себе внимание
многих ученых (в частности, П.А. Сорокина), давших ей очень высокую оценку.
Книга и по сей день не утратила своего научного значения и Oy.ui полезна всем,
кто интересуется историей происхождения классов и ► тесовой борьбы. В
настоящий том, помимо «Общественных классов», вошел еще один труд
С.И. Солнцева — «Введение в политическую экономию (1922) После смерти
ученого обе эти книги не переиздавались.
Издание адресовано экономистам и социоло1ам, всем, кю интересуется
историей социальной мысли России.
УДК 316.3
ББК 60.5
Фотография С.И. Солнцева предоставлена Институтом проблем
передачи информации РАН
© В.С. Сычева, вступительная статья, составление,
комментарии, 2007
© ООО «Издательство Астрель», 2007
© МГУ им. М.В. Ломоносова,
социологический факультет, 2007
ЭТАПЫ ТВОРЧЕСКОГО ПУТИ АКАДЕМИКА
С.И. СОЛНЦЕВА ______________________________________
Настоящее издание включает в себя две монографии академика Сер-
гея Ивановича Солнцева (1872-1936), выдающегося русского ученого
начала XX в., юриста по образованию, специалиста в области общеэко-
номической теории и методологии, который с марксистских позиций
проанализировал историю и теорию рабочих бюджетов, теорию обед-
нения населения, социологические теории классов, определил предмет
и метод политической экономии с социологической точки зрения. Его
научные работы доказывают, что русская социологическая мысль вовсе
не являлась периферийной, развивавшейся в отрыве от основных тео-
ретических традиций мировой социологии, и многие ученые в до- и пос-
леоктябрьский период были основательно знакомы с европейской со-
циологией.
Сергей Иванович Солнцев родился в селе Терешок Рославльского
уезда Смоленской губернии 1 октября 1872 г. в семье священника. За-
кончив гимназию в городе Вязьма в 1895 г., он поступил на медицин-
ский факультет Московского университета, но в марте 1897 г. был от-
числен из университета за участие в Союзном совете объединенного сту-
денчества, организовавшего в ноябре 1896 г. студенческие беспорядки.
На два года С.И. Солнцев был выслан из Москвы в родные места под
негласный надзор полиции и лишен права поступления в вузы россий-
ского Министерства народного просвещения «впредь до особого распо-
ряжения»1. По-видимому, такое распоряжение было получено, так как в
1900 г. он поступает на юридический факультет Санкт-Петербургского
университета. Прослушав специальный курс «История политической
экономии» приват-доцента В.В. Святловского, С.И. Солнцев принимает
активное участие в организации кружка по политэкономии среди слу-
1 Профессора Томского университета. Биографический словарь. Томск, 1996,
вып. 1, с. 242.
4
В. С. Сычева
шателей этого спецкурса. Идеи и взгляды руководителя кружка В.В. Свят-
ловского, который был специалистом по вопросам статистики земле-
владения, определили крут научных интересов студента. Солнцев пред-
ставляет для обсуждения среди участников кружка доклады-рефераты
(«К вопросу о теории обеднения», «Об оскудении центра» и «О связи
движения народонаселения с движением землевладения»)1, которые
впоследствии были использованы им в первых его монографиях. С под-
готовки этих докладов начинается научная деятельность будущего уче-
ного.
Во время учебы С.И. Солнцев под влиянием В.В. Святловского на-
писал статью «Естественное движение населения Европейской России в
связи с изменением крестьянской поземельной собственности» (1904).
Эта работу юридический факультет Санкт-Петербургского университе-
та удостоил премии, учрежденной в память известного русского статис-
тика Ю.Э. Янсона2, и она была опубликована под названием «Очерки из
истории естественного движения населения и крестьянского землевла-
дения в Европейской России». С.И. Солнцев связывает негативные тен-
денции в динамике населения Европейской России с невыносимым эко-
номическим положением крепостных к концу существования крепост-
ного права. «Нет сомнения, — пишет он, — что тяжелое экономическое
и социальное положение населения крепостных, которое не было скрыто
даже перед глазами современников, не могло не отразиться на всех сторо-
нах естественного движения его»3. Он критически оценивал процесс осу-
ществления крестьянской реформы 1861 г., считая, что «разработка глав-
нейших оснований ее была сосредоточена в руках исключительно дворян».
Уже в этой работе С.И. Солнцев проявил характерные особенности своего
подхода к анализу изучаемого материала, хорошее знание статистичес-
ких методов, осторожность выводов и ориентацию на марксистскую
методологию, с позиций которой были написаны все его последующие
работы.
Закончив в 1904 г. Санкт-Петербургский университет, С.И. Солнцев
получил диплом первой степени и был оставлен при университете для
подготовки к профессорскому званию по кафедре политической эконо-
мии и статистики, а с 1907 г. был зачислен хранителем Экономического
кабинета.
В 1907 г. в Смоленске вышла первая книга С. Солнцева «Рабочие
бюджеты в связи с теорией “обеднения”. Социально-экономический
1 См.: Бразолъ Б. «Кружок политической экономии», его история и задачи //
Студенческий «Кружок политической экономии», с. 403-406.
2 См.: Пашуканис Е.Б. Записки об ученых трудах проф. С.И. Солнцева И За-
писки об ученых трудах действительных членов Академии наук по Отделению
гуманитарных наук, избранных 12.01.1929 г. и 13.02.1929 г. Л., 1930.
3 Солнцев С.И. Очерки из истории естественного движения населения и кре-
стьянского землевладения в Европейской России. Б. м., 6. г., с. 14.
Этапы творческого пути академика С.И. Солнцева 5
очерк (по данным берлинской статистики)». Он обращает внимание на
неразработанность проблемы рабочих бюджетов, несмотря на ее теоре-
тическую и политическую значимость для решения вопроса о том, как
меняется положение рабочих с развитием капитализма. Через пятнад-
цать лет автор вернется к этой работе, решив проанализировать те из-
менения, которые произошли за истекшее время в области изучения ра-
бочих бюджетов. В предисловии ко второму изданию «Рабочих бюдже-
тов» профессор М. Смит подчеркивал, что современная литература по
бюджетной статистике достаточно богата. Тем не менее появление оче-
редной серьезной работы вносит какие-то новые штрихи в наше пони-
мание этой проблемы. Работа С. Солнцева приобретает особую ценность
потому, что в ней соединены точки зрения экономиста и социолога1.
Автор построил свое исследование на данных вторичного анализа, срав-
нил российские бюджетные исследования с немецкими, бельгийски-
ми, французскими, английскими и дал их квалифицированный ана-
лиз. А.И. Кравченко пишет, что «книга выдающегося теоретика XIX -
начала XX века С. Солнцева “Рабочие бюджеты в связи с теорией обед-
нения” на первый взгляд не представляет интереса для тех, кто под стро-
гой наукой понимает лишь обобщение данных, полученных в собствен-
ном эмпирическом исследовании. Работа С. Солнцева построена на дан-
ных вторичного анализа. Но какого!»2
Изучение бюджета, т. е. доходов и расходов рабочего, позволяет го-
ворить о развитии его материального существования. Анализ бюджет-
ных исследований показывает изменения в направлении развития по-
требностей и привычек рабочих, показывает характер развития потреб-
ностей, степень напряженности и степень удовлетворенности или не-
удовлетворенности, благополучия и достатка, лишений и страданий.
Рабочие бюджеты дают в руки исследователя материал, вполне годный
для того, чтобы раскрыть истинное положение существования рабоче-
го, «мертвые цифры, выражающие расходы и доходы рабочих, в извест-
ных комбинациях и модификациях могут раскрыть нам самые затаен-
ные стороны рабочего существования, в этом не может быть сомнения,
если принять во внимание, как иногда социологи по данным социаль-
ной статистики, по мертвым цифрам решают самые глубокие, самые
сокровенные и, казалось бы, не поддающиеся никакому вскрытию пси-
хологические проблемы и тайны социальных отношений»3.
1 Солнцев С. Рабочие бюджеты в связи с теорией обеднения. Социально-
жономический очерк (по данным берлинской статистики). М.: Госиздат, 1923,
с. III.
2 Антология социально-экономической мысли в России. Дореволюционный
период. Под ред. А.И. Кравченко. СПб.: Изд-во РХГИ, 2000, с. 4.
3 Солнцев С. Рабочие бюджеты, с. 16.
6
В. С. Сычева
Характеризуя общее состояние бюджетной статистики того време-
ни, С. Солнцев делает одно важное замечание. В первый период своего
развития (конец XVIII — вторая половина XIX вв.) бюджетная статис-
тика обращала внимание на учет только физических потребностей ра-
бочих: пища, одежда, обувь, жилье, отопление, освещение, здоровье и
гигиена. А духовные потребности оставались в стороне. Причину одно-
стороннего подхода статистиков С. Солнцев совершенно корректно на-
ходит в социально-экономической обстановке той эпохи. Ее характер-
ная черта — низкий материальный уровень рабочего класса. На физи-
ческое поддержание своего существования у рабочего уходили все день-
ги. Он буквально боролся за выживание. Так, в бюджете английского
сельского пролетариата в 1797 г. на питание тратилось 73,3% годового бюд-
жета семьи, на одежду— 11,2, на квартиру, отопление и освещение— 12,2,
на гигиену и поддержание здоровья — 1,2%. На «прочие» расходы, куда
могли входить духовные потребности, оставалось 2%. Физическое со-
держание рабочей семьи (данные по Германии) поглощало почти весь
бюджет и в 1848 г. (98,2%). А вот в 1879 г. на нефизические потребности
средняя рабочая семья в Германии выделяет уже 5,23% дохода. Еще боль-
ше эта доля возрастает в 1896 г. (11,24%) и в 1903 г. (18-25%). Вполне
логично, что в ранний период в статистики была хорошо разработана
классификация физических статей расхода и плохо — духовных1. К тому
времени, когда С. Солнцев приступил к работе со статистическими дан-
ными, статистика как наука уже прошла полувековой этап развития (эру
бюджетных исследования, по мнению С. Солнцева, открыла Прусская
королевская сельскохозяйственная коллегия в 1848 г.2, но еще только
разворачивала научное изучение социально-культурных статей расхода
рабочей семьи).
В частности, подтвердилась одна из главных тенденций — тенден-
ция социального обнищания рабочего класса при капитализме. Кон-
кретным проявлением этой общеисторической тенденции выступает
опережающее развитие общекультурных (в терминологии автора — со-
циальных) потребностей, по сравнению с ростом средних доходов про-
летариата3. Пытаясь вывести логические следствия из данного положения,
С. Солнцев считал, что растущие культурные потребности, когда рабочей
семье не хватает денег на элементарные нужды, начнут поглощать сред-
ства, выделяемые на удовлетворение физических потребностей. Эмпири-
ческие исследования, проведенные, правда, во второй половине XX в.,
свидетельствуют об иной тенденции: когда рабочим не хватает денег,
они сокращают не физические, а культурные потребности. А вот интел-
лигенция ведет себя иначе: когда сокращаются ее доходы, она готова
1 См.: там же, с. 26-27.
2 См.: там же, с. 31.
3 См.: там же, с. VI.
Этапы творческого пути академика С.И. Солнцева 7
поголодать, но купить нужные ей книги, посетить симфонический кон-
церт или посмотреть театральную премьеру.
С. Солнцев не стремился охватить весь круг проблем. Его задача —
выяснить только основные и наиболее характерные тенденции в разви-
тии рабочих бюджетов. Самое интересное заключается в том, что отсле-
живать тенденции он собирался даже не на российском материале, а на
статистических данных берлинского городского статистического бюро
о 908 бюджетах немецких рабочих, относящихся к 1903 г. (исследование
выполнено под руководством профессора Гиршберга)1.
В области бюджетной статистики С. Солнцев присоединяется к тра-
диции, заложенной Ле Пле и Е. Энгелем. Вслед за ними он предлагает
различать два основных метода сбора данных: анкетный («метод пись-
менного опроса») и статистический. Кроме того, ученый вслед за Энге-
лем указывает на дополнительный метод — метод словесного опроса.
Нетрудно разглядеть за ним традиционный социологический опрос,
которым сегодня пользуется большинство социологов. В оценке его пер-
спектив автор присоединяется к ведущему отечественному статистику
Щербине, который считал словесный опрос, проводимый при помощи
хорошо подготовленных специалистов-агентов, предпочтительным, по
сравнению со всеми другими. Он действительно наиболее адекватен,
уверен С. Солнцев, если соблюдается главное условие — репрезентатив-
ность данных. В Германии опубликовано немало прекрасных моногра-
фий о рабочих бюджетах, описывающих, к сожалению, единичные бюд-
жеты. Необходимо, считает ученый, охватывать значительное число
объектов и получать представительную информацию2.
С. Солнцев достаточно подробно характеризует методику и методо-
логию выдающегося немецкого статистика, которым не уставали восхи-
щаться русские ученые (ссылки на него мы постоянно обнаруживаем у
М. Давидовича и С. Прокоповича), в частности, описывает систему по-
строения знаменитых кэтов Энгеля, о которых автор говорит: они не
нашли широкого применения в современной статистике, хотя их право-
мерность еще никем не опровергнута3. В отношении к объекту статис-
тического исследования (а любимым методом сбора данных у него, ока-
зывается, был метод анализа данных приходно-расходных домашних
книг) Энгель применяет такое правило: доход рабочих семей должен оп-
ределяться по его источникам, а расход — по целям. Чем подробнее вы-
ясняются цели расходов, тем лучше. Правило момента времени гласило,
что собираемые данные должны охватывать как можно более длитель-
ный и как можно более непрерывный отрезок времени, по крайней мере,
1 См.: там же, с. X.
2 См.: там же, с. 21.
3 См.: там же, с. 25.
8
В.С. Сычева
не меньше года1. С. Солнцев добавляет к ним еще одно правило, упу-
щенное Э. Энгелем, а именно момент места, или пространства: при срав-
нении бюджетов необходимо считаться с местом сбора данных; нельзя
сопоставлять либо идентифицировать, например, городские и сельские
бюджеты, бюджеты населения Берлина и Москвы, России и Америки и
т. д.2 С. Солнцев упрекает Э. Энгеля в нарушении этого правила.
Анализируя и пытаясь по-новому интерпретировать данные Гирш-
берга, С. Солнцев обнаруживает ряд тенденций, которые, по его мне-
нию, подтверждают выдвинутую им концепцию. Рассматривая статис-
тические таблицы, он обнаружил, что с течением времени расходы на
удовлетворение физических потребностей относительно сокращаются,
а абсолютно растут. Напротив, расходы на нефизические потребности
возрастают, причем очень быстро, и относительно, и абсолютно. Уско-
ренный рост последних, согласно концепции ученого, должен давить на
весь бюджет семьи и через него сокращать расходы на удовлетворение
первых. С 1879 по 1900 гг. доля физических потребностей сокращалась
относительно с 95 до 81%, а нефизических расширялась с 10,6 до 18,27%.
Однако, сокращаясь относительно, расходы на физические потребнос-
ти в то же время росли абсолютно. «Это значит, что физические нужды
были все время еще не удовлетворены и с каждым годом старались от-
воевать себе большую долю из общего прироста семейных доходов»3.
Понятно, что проф. Гиршберг те же самые данные, видимо, объяснял
совсем иначе (об этом в тексте ничего не говорится, но можно догадать-
ся), приблизительно так, как сегодня могли бы их интерпретировать и
мы. Данные подтверждают только то, что они реально могут подтвердить:
со временем пищевой рацион берлинских рабочих становился все более
рациональным, разнообразным и калорийным; дешевые и низкокалорий-
ные продукты вытеснялись дорогими и высококалорийными. Именно
поэтому расходы на питание и удовлетворение физических потребностей
росли абсолютно. Вместе с тем росла и заработная плата рабочих, причем
быстрее, чем происходил рост цен в XIX в. Стало быть, доля расходов на
эти нужды в семейном бюджете относительно сокращалась.
Вот так, по всей видимости, должен был интерпретировать данные
современный социолог. Сходным образом их объясняли С. Прокопо-
вич и М. Давидович, ни о какой теории обеднения не писавшие. Ника-
кого давления неудовлетворенных физических потребностей благодаря
только эмпирическим данным обнаружить нельзя, как нельзя через ста-
тистику доказать и обратное давление, оказываемое растущими нефи-
зическими потребностями на физические. Такое давление — плод тео-
ретического воображения С. Солнцева. Он убеждает читателя в том, что
1 См.: там же, с. 25.
2 См.: там же.
3 См.: там же, с. 50.
Этапы творческого пути академика С.И. Солнцева 9
давление духовных потребностей на физические должно проявляться в
относительном, а не абсолютном сокращении вторых. Но почему же
относительном? Обоснования не дано.
С. Солнцев рискует сделать даже более общий вывод: относительно
любой бюджетной статьи можно сказать, что если по мере роста семей-
ного бюджета она сокращается относительно, а абсолютно растет, то это
может означать только то, что данная потребность или расходная статья
находится под давлением других развивающихся потребностей1. Отно-
сительное уменьшение при абсолютном росте служит признаком того,
что данная потребность еще не удовлетворена и сама находится в про-
цессе развития, что ее интенсивность ниже интенсивности тех потреб-
ностей, которые давят на нее2.
Никто не собирается спорить с теми фактами, что физические по-
требности в жилье, пище, одежде, обуви, отоплении, освещении и т. п.
нельзя удовлетворить раз и навсегда, что, как бы много мы ни покупали
книг, платить за еду и хлеб все равно придется. Физические потребности
функционируют циклически. Непонятно только, как все это укладыва-
ется в теорию обеднения К. Маркса и С. Солнцева. Почему растет, а не
остается стационарной квартирная нужда, С. Солнцев не объясняет. Но
ответ можно найти у А. Маслоу (возвышение потребностей) и у С. Про-
коповича (с ростом бюджета семья рабочего начинает менять худ-
шее и дешевое жилье на лучшее и более дорогое). С. Солнцев убеждает
нас в том, что квартирная нужда растет из года в год. А как ведет себя
квартирная плата? Она тоже может расти, а может оставаться стацио-
нарной, и, тем не менее, расходы рабочего на жилье будут увеличиваться,
если он переезжает из плохой квартиры в хорошую. О том, что данная
потребность находится в развитии, можно догадаться, не анализируя сте-
пень давления на нее соседних потребностей и не считая бюджетные рас-
ходы. Иначе говоря, теоретические построения С. Солнцева можно было
бы упростить, не уменьшая их доказательной силы.
Не располагая достаточными эмпирическими данными, не проведя
(насколько нам известно) ни одного собственного полевого исследова-
ния, но пользуясь исключительно вторичными данными, С. Солнцев был
существенно ограничен в возможностях проверять свои гипотезы, умо-
заключения, выводы. Он был ограничен теоретическим полем и пытал-
ся именно в нем обнаружить способы проверки всех вариантов того или
иного теоретического хода мысли. Прием, использованный русским уче-
ным, правильнее было бы квалифицировать как мысленный экспери-
мент. С. Солнцев задает вопрос: как будет складываться экономическое
поведение семьи по мере роста ее бюджета? Теоретически возможны са-
мые разные варианты. Автор пытается аналитически разобраться в них.
1 См.: там же, с. 50.
2 См.: там же, с. 51.
1 о
В. С. Сычева
Никогда еще в истории отечественной социологии труда в столь чет-
ком и научно рафинированном виде не представлялась частная социо-
логическая теория потребностей рабочего класса. С. Прокопович и
М. Давидович сильны своими эмпирическими исследованиями, кото-
рые проведены практически безупречно и представляют собой выдаю-
щиеся памятники методолого-методической культуры и эмпирической
социологии. Однако они даже не приблизились к построению частносо-
циологической теории потребностей и рабочего бюджета, хотя обнару-
жили, в особенности С. Прокопович, немало интересных закономерно-
стей и тенденций. Что особенно важно, частносоциологическая теория
потребностей С. Солнцева во многих аспектах совпадает с иерархичес-
кой теорией потребностей А. Маслоу, который создал ее независимо от
Солнцева, но намного лет позднее. Факт совпадения этих двух теорий,
правда, нуждающийся в более обстоятельном историческом анализе, на
наш взгляд, косвенно доказывает научную состоятельность теории С.
Солнцева, за исключением некоторых ее положений.
В концепции С. Солнцева четко прослеживается современная трак-
товка социального феномена бедности: он разграничивает абсолютную
бедность, количественной мерой которой выступает прожиточный ми-
нимум, называемый им вслед за К. Марксом «физически необходимым
средством существования», и относительную бедность, которая соответ-
ствует средним социальным стандартам приличествующей жизни, или,
выражаясь его словами, «обычным, существующим сообразно культур-
ному состоянию страны, жизненным запросам и потребностям рабоче-
го»1. Абсолютную бедность С. Солнцев сводит к «физическому миниму-
му», а относительную — к «социальному уровню»2.
Плеханов подчеркивал, что нельзя смешивать абсолютное и отно-
сительное улучшение положения пролетариата, так как абсолютное улуч-
шение часто идет нога в ногу с относительным ухудшением. «...Солн-
цев сумел использовать данные берлинской бюджетной статистики с
точки зрения динамики потребностей пролетариата»3. Благодаря чему
он «увидел обеднение и рост неудовлетворенности там, где цифры дава-
ли арифметический рост заработной платы. Оказалось, что рост куль-
турных и политических потребностей рабочего класса... далеко опере-
жает увеличение заработной платы. Оказалось, что этого увеличения
хватает только на увеличение физических потребностей...»4, рост куль-
турных и политических потребностей рабочих не покрывается их зара-
ботной платой.
1 Там же, с. 81.
2 Там же.
3 Там же, с. IV.
4 Там же.
Этапы творческого пути академика С.И. Солнцева 1 1
Попытка отечественного ученого внести вклад в мировую науку, не-
сомненно, заслуживает одобрения. Дать расширенную трактовку какого-
либо закона или теоремы методологически трудно. Для этого необходимо
иметь более глубокие теоретические познания в сравнении с теми, кто
предложил исходную формулировку. С. Солнцев, на наш взгляд, обладал
необходимыми данными, и его претензии вполне обоснованны.
В период с 1907 по 1909 гг. С.И. Солнцев читал лекции по политэконо-
мии на Стебутовских высших женских сельскохозяйственных курсах, на
Высших курсах торгово-промышленных знаний, сотрудничал с журналом
«Народное хозяйство», принимал участие в издании сборников «Новые
идеи в экономике» под редакцией М.И. Туган-Барановского. Были опуб-
ликованы несколько его экономических рецензий в сборнике «Вопросы
обществоведения». В 1909 г. он опубликовал статьи «К некоторым ито-
гам последней профессионально-промышленной переписи в Германии
12 июня 1907 г.»1 и «Этический элемент в русской экономической лите-
ратуре»2, в которой он выступил против неокантианской методологии
М.И. Туган-Барановского. С.И. Солнцев считал недопустимым субъек-
। ивизм в политэкономических исследованиях, имея в виду не выбор той
или иной точки зрения, с которой исследователь проводит анализ, а от-
рыв такого анализа от действительных, реальных фактов, привнесение в
пего этических или политических мотивов3.
В 1907 г. юридический факультет Санкт-Петербургского универси-
।era направил С.И. Солнцева в заграничную научную командировку в
I вропу на два года. Здесь он работал в библиотеках Лондона, Берлина,
(рсздена, слушал лекции лондонского профессора Э. Кеннана, участво-
вал в семинаре профессора берлинского университета Г. Шмоллера, со-
брад огромный материал для будущей своей монографии «Заработная
плата как проблема распределения». Этот фундаментальный труд, вы-
шедший небольшим тиражом в 600 экземпляров, принес его автору из-
вес гность. В этой работе С.И. Солнцев выступает как уже вполне зрелый
ученый, обладающий блестящей эрудицией и тонким анализом матери-
ала. Эта книга, свидетельствующая о колоссальной предварительной
। ы у мной работе автора, сразу выдвинула его в первые ряды среди эконо-
мистов4.
1 Солнцев С.И. К некоторым итогам последней профессионально-промыш-
л< иной переписи в Германии 12 июня 1907 г. И Записки Императорского Рус-
ин о технического общества. 1909, № 3.
Солнцев С.И. Этический элемент в русской экономической литературе
( К вопросу о методологии в политической экономии) И Познание России. 1909,
mi 11.
' См.: там же, с. 106-107.
4 См.: Пашуканис Е.Б. Записки об ученых трудах проф. С.И. Солнцева.
1 2
В.С. Сычева
Идея распределения занимала автора еще со студенческой скамьи,
ей посвящена и его магистерская диссертация. В предисловии к ней Сол-
нцев пишет, что он хотел дать общую схему проблемы заработной пла-
ты. По замыслу автора, нужно было свести учение о заработной плате в
нечто целостное, дать общую схему проблемы в новой постановке и по-
казать, какое влияние оказали социалистические учения на развитие эко-
номической мысли. Но пришлось заняться «разработкой самостоя-
тельного учения о заработной плате как распределительной категории»
совершено в другом ключе, чем в трудах политэкономистов, начиная с
А. Смита. Для этого Солнцев критически пересматривает все важней-
шие течения в сфере проблемы распределения в обществе, а заодно и
представляет историческое развитие проблемы социального распреде-
ления в политической экономии, выделяя три группы теорий распреде-
ления: теории «вменения» (Ж.Б. Сей, теория предельной полезности,
К. Кларк); «органические» теории (О. Аммон); социальная теория рас-
пределения (Э. Бернштейн, П.Б. Струве, Р. Штольцман, М.И. Туган-Ба-
рановский и др.). Особое место в этой работе автор уделяет характерис-
тике социалистических учений о доле рабочих в общественном доходе,
начиная с ранних английских социалистов и кончая К. Марксом.
Автор пишет, что «нельзя изучать положение одного класса изоли-
рованно от положения других классов и без учета изменений, происхо-
дящих в общей картине общественного развития. Вот почему учение о
социальных долях, или теория социального распределения как пробле-
ма отношений, в состоянии дать действительное, более близкое к ис-
тинному положению вещей, разрешение социального вопроса в смыс-
ле установления действительных тенденций в развитии общественных
классов с ростом прогресса в капиталистическом обществе. В этом за-
ключается высокое социальное значение проблемы распределения как
экономической проблемы»1.
В своей работе «Заработная плата как проблема распределения»
С. Солнцев проанализировал данные зарубежных статистических иссле-
дований и доказал, что: 1) культурный уровень рабочих в США и Запад-
ной Европе растет быстрее, чем повышается средняя зарплата; 2) по мере
развития капитализма доля доходов рабочего класса в национальном до-
ходе падает; 3) средний уровень жизни населения развитых капиталисти-
ческих стран растет быстрее, чем заработная плата среднего рабочего.
В 1912 г. С.И. Солнцев блестяще защищает магистерскую диссер-
тацию на юридическом факультете Санкт-Петербургского универси-
тета и становится магистром политической экономии и статистики2,
зачисляется с 1 января 1913 г. в штат приват-доцентов Санкт-Петер-
1 Солнцев С. Заработная плата как проблема распределения. СПб., 1911, с. 30.
2 См.: Отчет о состоянии и деятельности Императорского Санкт-Петербург-
ского университета за 1912 г. СПб., 1913, с. 78
Этапы творческого пути академика С.И. Солнцева 1 3
бургского университета и допускается к чтению лекций по кафедре по-
литэкономии. Совет Томского университета избирает его на должность
ординарного профессора по кафедре финансового права, хотя это было
нарушением закона, так как С.И. Солнцев не был не только доктором,
но и даже магистром финансового права. Министр народного просве-
щение Л.А. Кассо поддержал решение Совета Томского университета,
«принимая во внимание его [С.И. Солнцева] преподавательские способ-
ности и служебную деятельность в качестве приват-доцента»1. Санкт-
11етербургский университет снова направляет его в заграничную науч-
ную командировку.
С 1913 г. С. Солнцев находился на преподавательской и научной ра-
боте в Томском университете, а также выполнял обязанности секретаря
юридического факультета, был членом Совета юридического факульте-
та, членом Юридической испытательной комиссии университета. В марте
1914 г. он был избран членом Совета Томского общества изучении Си-
оири, по заданию которого работал над темой «Государственные финан-
сы в Сибири». Собранные им данные о государственных расходах на душу
населения в Сибири с 60-х г. XIX в. по 1912 г. были использованы в книге
М.А. Альтшуллера «Земство в Сибири» (Томск, 1916). В этот же период
С.И. Солнцев был награжден орденом Анны 3-й степени и утвержден в
чине статского советника.
26 марта 1916 г. С.И. Солнцев присутствует на похоронах «отца рус-
ской социологии» М.М. Ковалевского и принимает участие в первом
собрании учредителей Русского социологического общества имени
М.М. Ковалевского. На собрании присутствовали: П.А. Сорокин, Н.Д. Кон-
дратьев, К.М. Тахтарев, Я.М. Магазинер, П.И. Люблинский и др.2
Работая во время своей заграничной научной командировки в биб-
лиотеке Британского музея, С.И. Солнцев собрал материал для своей
повой книги, которая вышла в 1917 г, в Петрограде («Общественные
классы. Важнейшие моменты в развитии проблем классов и основные
учения») и послужила основанием для защиты докторской диссертации.
()бразование общественных классов автор рассматривает в связи с про-
блемой распределения, так что эту его новую книгу можно считать как
бы продолжением предыдущей. Учения об общественных классах С. Солн-
цев рассматривает с марксистской точки зрения, подвергая критическо-
му анализу взгляды Л. Гумпловича, А. Боэра, Э. Дюркгейма, Э. Тарда,
А. Смита, Дж. Милля, Л. Уорда и Г. Спенсера. Основательное знание ис-
точников, которые он проштудировал в течение 1915-1916 гг. в библио-
теке Британского музея в Лондоне, привело автора к необходимости со-
здания собственной концепции классов. Заслуга С.И. Солнцева состоит
в том, что в этой работе он впервые предпринял попытку систематизи-
1 ЦГИА, ф. 440, оп. 8, ед. хр. 441, лл. 52, 57-58.
2 См.: Социо-библиографический вестник. 1919, № 4-6, с. 16.
1 4 В.С. Сычева
ровать все появившиеся к тому времени социологические и экономи-
ческие концепции общественных классов.
Первое издание «Общественных классов» увидело свет в революци-
онные дни 1917 г., когда русской общественной мысли было не до тео-
ретических проблем; поэтому книга прошла почти незамеченной и не
привлекла к себе внимания критики в той мере, в какой она того заслу-
живала. Тем не менее среди специалистов (экономистов и социологов)
она вскоре стала чуть ли не классическим произведением, которое ни
один автор, серьезно занимающийся проблемой классов, не мог обойти
молчанием. Так, например, ее неоднократно цитирует П.А. Сорокин в
своем труде «Система социологии», вышедшем в 1920 г. Назвав «Обще-
ственные классы» «ценной работой»1, он вместе с тем отмечает ряд ее
недостатков, в частности, «большую неустойчивость и неопределен-
ность» той классификации учений о классах, которую дает С.И. Солн-
цев. Теории Г. Шмоллера, Оверберга, д’Эта и другие «кумулятивные» тео-
рии он ошибочно относит к типу «монистических», а «теория О. Аммона
может быть вполне причислена к расовой теории». П. Сорокин считает,
что «различие той и другой не в принципе причисления, а в способе воз-
никновения классов»2.
Кроме того, по его мнению, признаки, которые С.И. Солнцев и вооб-
ще все марксисты вслед за К. Марксом выделяют для определения поня-
тия «класс» (производственные отношения, классовая борьба отношения
господства и подчинения и др.), слишком «общие и неясные». «Комбини-
руя эти признаки, мы никак не можем узнать, какая же группа людей мо-
жет называться классом»3. «Я думаю, да, и подтверждением мне служит
тот факт, что ни Маркс и Энгельс, ни марксисты, ни сам Солнцев ответа
на эти вопросы не дали и не дают. Вот почему при всем моем желании я
не могу согласиться с тем, что у Маркса и марксистов есть ясное понятие
класса»4.
В самом начале своей книге «Общественные классы» С. Солнцев
пишет, что интерес к проблеме классов в области общественных наук
возрастает по мере развития «социального метода», приходящего «на
смену индивидуалистической точке зрения, индивидуалистического ме-
тода»5. П.А. Сорокин указывает на «бесплодность споров между сторон-
никами так называемого «социального и индивидуалистического» ме-
тодов изучения социального явлений»6. Он считает, что само противо-
поставление личности и общества научно недопустимо. Такая постановка
1 Сорокин П.А. Система социологии. М.: Наука, 1993, т. 2, с. 362.
2 Там же, с. 362.
3 Там же, с. 369.
4 Там же, с. 370.
5 Наст, изд., с. 33.
6 Сорокин П.А. Система социологии, т. 2, с. 579.
Этапы творческого пути академика С.И. Солнцева 1 5
вопроса «ошибочна, во-первых, потому, что предполагает возможность
существования абсолютно изолированного индивида, во-вторых, пото-
му, что противопоставляет две персонифицированные фикции, реаль-
но не существующие, в-третьих, потому, что допускает совершенно не-
вероятную социальную группировку»1.
Достаточно высоко оценил книгу С.И. Солнцева Н.И. Бухарин, на-
звав ее «наиболее солидной работой о классах»2, но сделав при этом не-
сколько критических замечаний по поводу решения некоторых теоре-
1 ических вопросов. С.И. Солнцев и Н.И. Бухарин по-разному трактова-
ли понятия «класса» и «сословия», категорию «профессия».
С.И. Солнцев противопоставлял понятия «класс» и «сословие», счи-
। ая, что «социально-неравные группы сословного расслоения» возника-
ют «на почве, главным образом, отношений права и государства... В от-
личие от сословного, классовое расслоение возникает на основе эконо-
мических отношений»3. Бухарин же считал, что «под сословной скорлу-
пой обязательно таится, в общем и целом, классовая сущность», что
сословие является классом, обличенным в костюм правно-политичес-
кой категории, «...для периода устойчивых докапиталистических сис-
тем сословия были юридическим выражением классов»4. Профессию
Н.И. Бухарин считает «исторической» категорией, полагая, что «профес-
сия есть в то же время общественное отношение»5 Солнцев же в своей
книге «Общественные классы», наоборот, считает профессию категори-
ей технической и потому отнюдь не исторической, полагая, что основа
образования профессий — техническое разделение труда, специализа-
ция по определенным видам трудовой деятельности — присуща всяко-
му человеческому обществу любой формации.
Первая половина книги посвящена историческому изложению важ-
нейших моментов в развитии идей общественных классов во Франции
и Англии. С. Солнцев проанализировал французскую литературу XVIII в.
и и выделил в ней три направления, по которым идея общественных
классов развивалась во Франции. Первое направление, связанное с идеей
потребительных классов, усматривает классовые различия в неравенстве
потребления. Представителями этого течения были Ж. Мелье, Ф. Фоль-
гер, Г. Рейналь. Представители второго направления (Ж.-Ж. Руссо, Д. Дид-
ро, К. Гельвеций, Ф. Кенэ, Мабли и его школа) сделали шаг вперед от
потребления к распределению. По их мнению, в основе образования клас-
сов лежит процесс распределения прибавочного продукта, т. е. доли из
оОщественного дохода. Это направление, ставившее во главу угла идею
1 Там же, с. 580-581.
2 Бухарин Н.И. Теория исторического материализма. М., 1921, с. 329.
' Наст, изд., с. 50.
4 Бухарин Н.И. Теория исторического материализма, с. 330.
5 Там же, с. 332.
1 6
В. С. Сычева
распределительных классов, в свое время было самым распространенным
и популярным. Третье направление, опиравшееся на идею производ-
ственных классов, сформировалось под влиянием работ Р. Кантильона,
Ж. Неккера, А. Тюрго и А. Ленге и уже вплотную подошло к самой осно-
ве идеи классов; «оно ищет антагонизма в производстве и делит обще-
ство на группы по их роли в производстве»1. На примере этих трех на-
правлений видно, как развивалась общественная мысль во Франции: от
потребительского неравенства к производственной основе.
Следующий этап в развитии учения об общественных классах связан с
деятельностью французских социалистов-утопистов во главе с А. Сен-Си-
моном, «заложившим научный фундамент для социологической доктрины
исторического материализма»2. Наряду с трудами Сен-Симона С. Солнцев
анализирует работы Сисмонди, Анфантена, Консидерана, Бюре, Рейно, Леру
и др., уделявших основное внимание истории классовой борьбы.
Завершается этот раздел анализом материалов обсуждения пробле-
мы социальных классов на заседаниях Парижского социологического
общества в 1903 г. Этот период деятельности социологического обще-
ства можно считать поворотным пунктом в развитии идеи социальных
классов. Солнцев пишет, что «значение Парижского общества и его об-
суждений вопроса о социальных классах лежит не в каких-либо теорети-
чески ценных результатах», а «в том толчке, какой был дан Парижским
социологическим обществом проблеме социальных классов, сделавшейся
предметом изучения и общественного внимании»3.
В Англии теорию общественных классов развивали А. Смит, Т. Пэн,
Т. Сиене, В. Годвин, Д. Рикардо, Томпсон, Дж. Милль и др. Проанализи-
ровав учение теоретиков школы ранних английских социалистов, Солн-
цев приходит к выводу, что «когда Энгельс и Маркс в сороковых годах
создавали теорию научного социализма, они нашли в Англии уже в зна-
чительно разработанном виде все основные предпосылки для более
широкого учения об общественных классах»4.
Во второй части автор классифицирует учения об общественных
классах по признаку, на основе которого производится расчленение об-
щества на классы. В первую очередь он выделяет те учения, которые опи-
раются на экономическую основу — распределительные и производ-
ственные теории. «Главным недостатком всех распределительных уче-
ний об общественных классах, — считает Солнцев, — является их не-
полнота, незаконченность; даже анализ различных источников дохода
не доводится ими до конца...»5. Наиболее правильной и полной по сво-
1 Наст, изд., с. 64-65.
2 Наст, изд., с. 100.
3 Наст, изд., с. 126.
4 Наст, изд., с. 158-159.
5 Наст, изд., с. 340.
Этапы творческого пути академика С.И. Солнцева 1 7
им идеям об общественных классах автор считает производственную
теорию, которая «ищет основы классового расчленения общества и об-
разования классов, в последнем счете, в производстве и отношениях про-
изводства»1. Основоположниками этого учения являются К. Маркс и
Ф. Энгельс, «но еще многое здесь остается... неясным и неразработан-
ным». Хотя «прочное начало науки о классах и классовом строении об-
щества положено»2.
Монография С.И Солнцева в русской дореволюционной литературе
была первой серьезной попыткой систематизации социально-экономи-
ческих учений о классах и общественном разделении труда с марксистс-
ких позиций. «Фундаментальная работа С.И. Солнцева “Общественные
классы” считается самым основательным исследованием вопросов со-
циальной стратификации не только в дореволюционной, но и после до-
революционной России. Теория стратификации П. Сорокина, ставшая
мировой классикой, относится к более позднему периоду и создана ав-
тором после эмиграции из России в 1922 г.»3.
В Томском университете С.И. Солнцев читал лекции по финансово-
му праву, но по-прежнему считал себя политэкономом и статистиком.
Когда представилась возможность в 1917 г. занять соответствующую
кафедру в Новороссийском университете, он ею воспользовался. Его ут-
верждают исполняющим обязанности ординарного профессора по ка-
федре политэкономии и статистики. Но это были первые послереволю-
ционные годы, самые сложные в истории Новороссийского универси-
тета. В эти годы здесь побывали немцы, союзный десант, деникинцы и
большевики. Большая группа профессорско-преподавательского соста-
ва университета во главе с ректором уехала с деникинцами за границу.
В 1920 г. профессора С.И. Солнцева назначают ректором Новороссий-
ского университета, но работать на этом посту ему не пришлось, так как
к началу 1920/1921 учебного года университет был ликвидирован4.
После закрытия Новороссийского университета Солнцев возвраща-
ется в Петроградский университет, где читает лекции и ведет семинары
но политэкономии на только что образованном факультете обществен-
ных наук (в рамках экономического отделения). Такой же курс полит-
экономии он читает в Петроградском институте народного хозяйства,
который открылся в январе 1920 г. на основе Петроградского коммер-
ческого института, Торгово-промышленного института, Практической
восточной академии и некоторых других высших учебных заведений.
В 1922 г. при факультете общественных наук Петроградского универ-
1 Наст, изд., с. 341.
2 Наст, изд., с. 368.
3 Кравченко А.И. История отечественной социологии. М., 2005, с. 289.
4 См.: Гладковская А.И. Одесский университет в 1917-1940 годах // Одесский
университет за 75 лет (1865-1940). Одесса, 1940, с. 155-158.
1 8
В. С. Сычева
ситета был открыт Экономический научно-исследовательский инсти-
тут, сотрудниками которого стали С.И. Солнцев, А.К. Митропольский,
В.В. Леонтьев, К.А. Пажитнов и многие другие.
В 1922 г. в Петрограде выходит новая книга С.И. Солнцева «Введе-
ние в политическую экономию. Предмет и метод». «Последнему из...
трудов Солнцев придал не только вообще методологический характер,
но и сильно социологическую окраску, рассмотрев в нем ряд чисто со-
циологических воззрений, между прочим, и новейших русских социо-
логов, каковы Сорокин и Тахтарев»1. Это была одна из наиболее серьез-
ных работ по методологии политэкономии, опубликованных в послере-
волюционные годы. А.А. Вознесенский пишет, что это первая работа по
вопросам предмета и метода политэкономии и уже одним этим «про-
фессор Солнцев внес значительный вклад в русскую марксистскую ли-
тературу по политической экономии»2. В 1928 г. в журнале «Наука и
техника» отмечалось, что «С.И. Солнцев рассматривает важнейшие со-
временные направления в области методологии экономического иссле-
дования, выдвигая на первый план те учения, которые настаивают на
социальной природе рассматриваемых соотношений»3.
В своей новой книге С.И. Солнцев обращает внимание на то, что
прогресс теории познания порождает необходимость систематически
пересматривать, обогащать методологические основы политэкономии,
так как «экономическая методология в вопросах об образовании поня-
тий и построении системы науки неизбежно следует в своем развитии за
общей теорией познания и от времени до времени должна приспособ-
ляться к научным завоеваниям последней»4.
Для того чтобы разобраться в правильности современных научно-
экономических течений, пишет Солнцев в первой части своего труда,
необходимо проанализировать основные элементы, из которых постро-
ен фундамент экономического здания. Для этого нужно определить пред-
мет, метод, сосредоточить внимание на вопросах методологии и особен-
но на проблеме объекта политической экономии, поскольку именно с
ними связана вся система экономических понятий. Далее он задается
вопросом, что такое «социальное явление» с точки зрения разных на-
правлений социологии. Выступая с критикой идей психологического
направления, Солнцев приходит к выводу: «в системе экономических
категорий нет места психологическим категориям»; психология может
служить лишь как вспомогательная дисциплина; «психологическое на-
1 Кареев Н.И. Основы русской социологии. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха,
1996, с. 311.
2 Вознесенский А. Краткий обзор русской литературы по политической эко-
номии за 1923 г. И Записки Научного общества марксистов. 1924, № 6 (2).
3 Деятели мировой науки. С.И. Солнцев // Наука и техника. 1928, № 44, с. 18.
4 Наст, изд., с. 397.
ьиаиы творческого пути академика С.И. Солнцева 1 9
правление в экономике не может установить правильной методологи-
ческой грани», и это может привезти «к ряду ложных теорий и методо-
логических заблуждений»1. Субъективно-психологический метод подвер-
гается с его стороны самой резкой критике. Сводить социальную жизнь
(экономическую в частности) к явлениям психики — значит просто не
понимать сущности социального и раз навсегда лишить себя возможно-
। и такого понимания. «Психологизм в экономике — это самоустране-
н не экономики»2.
Вторую часть этой работы Солнцев посвящает методу и методоло-
। ии в политической экономии. По его мнению, разработка вопросов
методологии для любой науки имеет огромное значение. «Как самостоя-
тельная наука методология, однако, еще не сложилась к нашему времени
и... в большинстве случаев является составной частью той или иной спе-
циальной науки (социологическая методология, экономическая методо-
логия, методология права и т. д.)3. Далее автор пишет, что любая «соци-
альная наука... располагает огромнейшим опытом по наблюдению и ис-
следованию явлений социальной жизни в соответствующей области».
11оэтому метод — «это использование всего накопленного в истории науч-
ною мышления и познания человеческого опыта...»4. При этом С. Солн-
цев ссылается на слова Кювье о том, что «метод науки имеет гораздо боль-
шее значение, чем любое открытие, как бы велико оно ни было»5.
Большое внимание автор уделил марксистскому методу, который он
называет «объективно-социальным методом». Одной из характерней-
ших черт этого метода, считает он, «является объективизм при исследо-
вании и изложении», который выражается в том, что «экономические
явления рассматриваются не как субъективно-индивидуальные психи-
ческие переживания того или иного хозяйствующего субъекта, а как
объективированные отношения, сложившиеся в итоге столкновения
индивидуальных воль, общезначимые, общеобязательные, закономер-
но-стихийно развивающиеся. Экономический анализ совершается в дан-
ном случае вне всякой связи с явлениями психического порядка»6.
Далее С.И. Солнцев указывает еще на один важный элемент «объек-
тивно-социального метода» — на диалектический подход к изучению
явлений действительности. «Нельзя понять явления без применения
диалектического принципа развития. Этот принцип, являясь методоло-
। ическим принципом при исследовании социальных явлений, помогает
правильно намечать ход развития явлений, охватывать данное явление
1 Наст, изд., с. 479.
2 Наст, изд., с. 544.
3 Наст, изд., с. 484.
4 Наст, изд., с. 487.
5 Наст, изд., с. 505.
6 Наст, изд., с. 552-553.
2 О
В.С. Сычева
во всем его жизненном цикле, т. е. во всех фазах его развития, и тем лег-
че приходить к установлению законов социального развития»1. Правда,
при этом он отмечает, что сторонники этого метода нередко им злоупот-
ребляют. «В научном отношении особенно плохо было с идей диалекти-
ческого развития в тех случаях, когда в каждом социальном явлении, в
каждом социальном институте, в каждом социальном факте непремен-
но хотели найти, вскрыть гегелевскую триаду.. .»2. В целом автор высоко
оценивает марксистскую методологию, сетуя на то, что она «в течение
многих последних лет привлекает к себе мало внимания среди марксис-
тов-теоретиков»3.
Третье издание работы С.И. Солнцева «Общественные классы» выш-
ло в 1923 г. Марксист В.А. Быстрянский в рецензии на это издание пи-
шет, что автор «не дает систематического учения о классе, ограничива-
ясь сводкой высказанных “в литературе” взглядов», мало внимания уде-
ляет идее классовой борьбы, «не приняты во внимание краткие, но не-
обычайно глубокие замечания о классах, рассеянные в публицистических
работах т. Ленина». В заключение он все же отметил, что, «несмотря на
указанные недостатки, книга Солнцева остается единственной сводной
работой о классах»4.
В 1924 г. С.И. Солнцев в серии «Политическая экономия. Основные
проблемы в избранных отрывках» издал хрестоматию «Предмет и ме-
тод». Хрестоматия включала фрагменты не только опубликованных на
русском языке работ К. Маркса, Ф. Энгельса, Дж. Ст. Милля, В. Рошера,
К. Менгера, но и не переводившиеся ранее разделы из важнейших работ
К. Книса, А. Вагнера, А. Маршалла и А. Амонна. «Введение в политичес-
кую экономию» и хрестоматия «Предмет и метод» прекрасно дополняли
друг друга и широко использовались в учебном процессе. По идеологи-
ческим соображения в 30-х г. их заменили другими учебниками.
В 1925 г. вышло очередное издание книги «Заработная плата как про-
блема распределения». С.И. Солнцев не включил в него главы IV и V,
в которых излагалось и анализировалось учения австрийской (психоло-
гической) школы по вопросам распределения, тем не менее, начиная с
30-х гг., его работы считались небезупречными с идеологической и ме-
тодологической точек зрения.
В 1920-е гг. ЦСУ провело обширное исследование крестьянских бюд-
жетов. По рекомендации Отдела сельскохозяйственной экономии и ста-
тистики Государственного института опытной агрономии С.И. Солнце-
ву предложили произвести анализ этого богатейшего материала. Ученый
1 Наст, изд., с. 557.
2 Наст, изд., с. 557.
3 Наст, изд., с. 562.
4 Быстрянский В. Рецензия на книгу: С.И. Солнцев. Общественные классы.
Пг., 1923 И Книга и революция. 1923. № 3 (27); см. наст, изд., с. 568-569.
Этапы творческого пути академика С.И. Солнцева 2 1
оговорился, что при анализе не будет делать никаких социальных выво-
дов. Его интересовало советское крестьянство, которое находилось в пе-
реходном периоде, когда новые производственные отношения продол-
жали существовать в старых формах, одной из которых была земельная
рента, т. е. избыток сверхсредней прибыли.
В 1929 г. Солнцев опубликовал свою последнюю большую работу
«Земельная рента в крестьянском хозяйстве», в которой избежать неко-
торых социальных выводов он не смог. На основе проведенного анали-
за крестьянских бюджетов он пришел к выводу, что крестьянское хозяй-
ство в 1922-1925 гг. было дефицитно. «Факт замечающегося отсутствия
земельных рент в подавляющем большинстве крестьянских хозяйств сви-
детельствует об отмирании условий для образования земельной ренты в
крестьянском хозяйстве советского периода... Если земельная рента и
вообще трудовой доход в сельском крестьянском хозяйстве у нас дей-
ствительно отмирают, то есть основания думать, что советское хозяй-
ство деревни переходит к типу товарного хозяйства»1.
В 1927 г. Совнарком утвердил новый Устав Академии наук, по кото-
рому вместо всех Отделений должно быть только два — Отделение ма-
тематических и естественных наук и Отделение гуманитарных наук.
В связи с этим увеличивалось количество действительных членов Ака-
демии наук СССР. По социально-экономическим наукам в Академии
было решено иметь четырех действительных членов. Ленинградский Ин-
ститут народного хозяйства и Государственный институт опытной аг-
рономии выдвинули кандидатуру профессора С.И. Солнцева. Е.Б. Па-
шуканис в «Записке об ученых трудах профессора С.И. Солнцева»,
представленной Особой академической комиссии, писал: «В лице С.И. Сол-
нцева мы имеем крупного ученого, глубокого и тонкого научного иссле-
дователя, живо откликающегося на выдвигаемые жизнью вопросы эко-
номики, автора ценных трудов, мыслителя, полного энергии и творчес-
кой деятельности»2. С.И. Солнцев был избран действительным членом
Академии наук СССР в начале 1929 г. по Отделению гуманитарных наук,
одновременно с этим его избирают заместителем академика-секретаря.
С 1929 г. С.И Солнцев работал в Совете по изучению производитель-
ных сил (СОПС), созданном при АН СССР и занимался комплексными
экспедиционными исследованиями для экономической оценки природ-
ных ресурсов, развития и размещения производительных сил союзных
республик и регионов страны. С 1930 по 1936 гг. С.И. Солнцев входил в
состав оргкомитетов, организовывал и проводил многие конференции
по изучению производительных сил отдельных союзных и автономных
1 Солнцев С.И. Земельная рента в крестьянском хозяйстве // Государствен-
ный институт опытной агрономии. Известия отдела сельскохозяйственной эко-
номии и статистики. Л., 1929, вып. VIII, с. 235.
2 Пашуканис Е.Б. Записка об ученых трудах проф. С.И. Солнцева, с. 123.
22
республик, участвовал в составлении планов исследований на будущее.
В этот период он выступает на сессиях в Отделении общественных наук
АН СССР с докладами «Универсализм Отмара Шпанна в учении о соци-
альных классах» (1931) и «Приглашение на русскую службу французско-
го физиократа Мерсье де ла Ривьера при Екатерине И» (1933)1.
Умер С.И. Солнцев в возрасте 54 лет (13 марта 1936). В некрологе
говорилось, что «в лице Сергея Ивановича Солнцева наука потеряла круп-
ного ученого-экономиста и талантливого преподавателя»2. Последние
годы жизни академика отмечены резким спадом его творческой актив-
ности, что связано, возможно, с ухудшением его здоровья и шквалом
тех репрессий, которые обрушились на советскую интеллигенцию, на-
чиная с 1929 г. Отношение академика С.И. Солнцева к этим репрессиям
неизвестно, хотя в статье Л.Д. Широкорада, есть ссылка на некое пись-
мо, которое хранится в одном из петербургских архивов. «Мы не знаем,
кому было адресовано это письмо, было ли оно открытым. Скорее всего,
оно вообще и не было послано, ибо в противном случае судьба С.И. Солн-
цева, вероятнее всего, сложилась бы более драматично. Но независимо от
ответа на эти вопросы данный документ свидетельствует о неприятии
Сергеем Ивановичем тех преступлений, которые творились в стране»3.
В настоящем издании представлены две монографии С.И. Солнце-
ва: «Общественные классы» и «Введение в политическую экономию».
В серии «Социальная мысль России» планируется издание еще одного
тома сочинений выдающегося ученого, в который войдут две другие его
монографии, а также статьи и рецензии (в частности статьи из Энцик-
лопедического словарй Гранат, по сей день не утратившие своего науч-
ного значения), что, безусловно, восполнит досадный «пробел» в исто-
рии социологической и экономической научной мысли послереволюци-
онной и послевоенной поры, не содержащей не только сколько-нибудь
серьезного анализа, но и простого упоминания идей С. Солнцева и це-
лого ряда других российских ученых, достижения которых в сфере об-
ществознания определили ход мировой науки.
В.С. Сычева
1 См.: Широкорад Л.Д. Академик С.И. Солнцев: основные этапы жизненно-
го и творческого пути // Петербургская академия наук в истории академий мира.
СПб., 1999, с. 189, 191.
2 Известия. 1936, 16 марта, с. 4.
3 Широкорад Л.Д. Академик С.И. Солнцев, с. 190.
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ
Важнейшие моменты
в развитии
Проблемы классов
и основные учения
С. И. СОЛНЦЕВЪ
общественные клссь
ВАЖЯБЙШ1Е МОМЕНТЫ В1 Рмга
вршеш кмссовъ II ОСНОВНЫЙ УЖ.
т о м с к ъ
Снбирскаго Т-ва Иечатнаго дш> ,г. Дворя„ уд „
1917.
ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
С момента выхода «Общественных классов» в их первом изда-
нии (1917) до настоящего времени прошло ровно шесть лет. За эти
годы (1917-1923) европейское общество в смысле выявления клас-
совой борьбы и классовых столкновений пережило едва ли не са-
мый бурный период за все время существования капитализма. В эти
бурные и тяжелые дни в истории человечества, особенно в дни граж-
данских войн, сопровождавшихся страшным ослаблением и разру-
шением производительных сил, всем, кто интересовался теорией
классов и классовых соотношений в современных государствах, при-
шлось над многим призадуматься, многое пересмотреть из того те-
оретического багажа, который сложился до мировой войны в евро-
пейской экономической и социологической литературе. Не могли
не подвергнуться изменению и многие из теоретических позиций
автора в вопросе об общественных классах, в связи с чем многое в
книге требовало пересмотра, в некоторых случаях иной постановки
и иного подхода, иного расположения материала и даже несколько
иного общего тона.
Но в силу ряда обстоятельств автор оставляет книгу во втором ее
издании без особо резкой переработки. Так, с одной стороны, книга
в первом своем издании вышла как раз в дни революции 1917 года,
когда русской общественной мысли было не до теоретических проб-
лем; книга прошла поэтому почти незамеченной и не могла в доста-
. очной степени привлечь к себе внимания критики. Отсюда — каза-
юсь бы, целесообразнее выждать сначала голоса всесторонней кри-
тики и затем уже приступать к коренному пересмотру предлагаемого
материала. С другой стороны, для серьезного пересмотра проблемы
общественных классов понадобилось бы знакомство с важнейшей
штературой по этому вопросу, появившейся за последние годы на
Ьпаде, чего сделать автору не было до сих пор возможности; выпус-
2 6 Общественные классы
кать же книгу в радикальной переработке без знакомства с этой но-
вой литературой, являлось бы делом малоцелесообразным.
В настоящем издании автор поэтому ограничился лишь незна-
чительными изменениями как в смысле устранения ненужных по-
вторений, так и кое-где в расположении материала.
Более всего заслуживала бы обработки первая половина книги -
историческая часть. Эта часть, как автор сам сознает, наиболее сла-
бая; но она и имеет характер лишь общего и беглого введения. Вооб-
ще, нужно сказать, вопрос о том, что из себя представляло в смысле
классового строения докапиталистическое общество, - вопрос чрез-
вычайно сложный. Несомненно, социальный класс как экономичес-
кая категория представляет собою продукт очень длительного обра-
зования, результат длительного и очень сложного исторического
процесса. В своем первичном зародышевом состоянии класс как эко-
номическая категория зарождается еще в самом раннем периоде
образования человеческого общества, в самый ранний момент за-
рождения «социальности», социальных отношений в человеческом
общении. В развитом же виде «классы» выявляются лишь в капита-
листическом обществе. Лишь в этом последнем их и следует изучать.
Докапиталистическая же «классовая» жизнь и «классовая» структу-
ра будет понята лишь после того, как будет достаточно выяснена
проблема классов капиталистического общества. В данном случае
категория социального класса как экономическая категория ничем
не отличается от любых других экономических категорий: катего-
рии ценности, капитала и пр. И нет ничего удивительного, если Бу-
харин в своей книге «Теория исторического материализма» (1922)
находит в книге автора «крайне туманную постановку вопроса», по-
скольку в книге идет речь о классах в докапиталистическом обще-
стве (см. у Бухарина с. 330). Сам критик этого тумана, однако, не рас-
сеивает, когда пытается в своей книге раскрыть различие между по-
нятием «класс» и «сословие» (с. 330-332).
В докапиталистическом обществе Бухарин видит множество «клас-
сов». В одном «третьем сословии» периода великой французской
революции он находит «кашу из разных классов» (с. 330): у Бухари-
на «классы» здесь и мелкие торговцы, и ремесленники, и т. д. Такое
понимание «класса» как экономической категории отнюдь не спо-
собствует выходу из сферы тумана, и после разъяснений Бухарина
вопрос о классовом строении и «классовых» отношениях в период
средневековья так и остался в тумане.
Кстати сказать, автор не может согласиться с Бухариным и по
вопросу о «профессиях» в отличие их от «классов». Профессию Бу-
харин считает «исторической» категорией, полагая, что «профессия
Предисловие ко второму изданию 2 7
есть в то же время общественное отношение» (ibid., с. 332). Наобо-
рот, в своей книге «Общественные классы» автор считает профес-
сию категорией технической и поэтому отнюдь не исторической,
полагая, что основа образования профессией - техническое разде-
ление труда, специализация по определенным видам трудовой дея-
тельности - присуща всякому человеческому общению любой фор-
мации. Для существования «профессий» вовсе не требуется особой
закрепленности определенных специальных занятий за теми или
другими лицами как членами общения, сообщества, как думает Бу-
харин. Закрепленность занятий связана лишь с кастовым строем. Уже
в капиталистическом обществе профессиональная закрепленность
может иметь характер относительной закрепленности. Сравнитель-
но с феодальным, капиталистический строй гораздо меньше за-
крепляет занятия по определенным видам труда, по определенным
специальностям, и, тем не менее, профессиональное расчленение
также приложимо к капиталистическому обществу как и к кастово-
му строю. Нечего сомневаться в том, что будущее общество (иде-
альный коммунистический строй) точно так же потребует специа-
лизации знаний. Вполне возможно, что там будут некоторые виды
деятельности, которые не потребуют длительной выучки и могут вы-
полняться всеми и каждым. Но нельзя думать, что каждый сочлен
будущей коммуны может быть одновременно и врачом, и сапожни-
ком, и ученым (например, естествоиспытателем). Есть специально-
сти, которые требуют не только длительной выучки, но и длитель-
ных занятий после выучки: иначе длительность выучки не будет про-
изводительно оправдана. Есть специальные занятия, которые без
вреда для общества или коммуны не допускают длительного пере-
рыва для одного и того же специалиста или группы специалистов.
Это настолько ясно, что не требуется примеров. А отсюда приходит-
ся с неизбежностью признать, что и для идеального коммунисти-
ческого строя специализация и расчленение по специальностям в той
или иной степени, но, во всяком случае, будут иметь себе место. А это
и значит, что при коммунистическом общении будут «профессии»,
под которыми в собственном смысле слова и разумеется основное,
главное занятие, к которому специально «призвано» данное лицо по
своим силам, по своему складу, склонностям и дарованиям. И, в конце
концов, профессия все же есть техническая категория, отнюдь не
особого рода «социальное отношение», отнюдь не историческая ка-
тегория. Сущность понятия, конечно, не в слове. Содержание же
понятия «профессия» таково, что профессиональный раздел насе-
ления предполагает всегда и всюду раздел только технический, раз-
дел по различным специальностям, не больше. Правда, различие
2 8 Общественные классы
специальности в общем трудовом процессе (производственном про-
цессе) ведет к некоторому различию и в отношениях между лицами
или группой, занятыми в этих специальностях, но не всякое отно-
шение между людьми будет непременно «социальным» отношени-
ем. Отношения между людьми всегда есть и будут во всяком обще-
нии человека с человеком, социальное же отношение — историчес-
кая категория. Наконец, еще одно последнее замечание к настояще-
му изданию. Автор считал необходимым дополнить книгу краткой
вставкой заключительной главы, содержащей схему классового стро-
ения современных капиталистических обществ. Делается это в це-
лях большей законченности.
Январь, 1923
Петроград.
Автор.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
До сих пор проблема общественных классов останавливала вни-
мание больше социологов» чем экономистов, и привлекала к себе ин-
терес больше социально-политических мыслителей, чем представи-
телей социальной теории. Лишь в самое последнее время стал опре-
деленно выясняться чисто экономический характер категории со-
циального класса и исключительно хозяйственная основа классового
расслоения в обществе. Экономическая мысль стала вместе с тем все
более и более обращать внимание на теоретический анализ явлений
классового порядка и вводить идею общественных классов в круг
своих экономических теорий. Но, собственно говоря, научная эко-
номическая разработка явлений классового образования находится
все же еще в зачаточном состоянии.
Для экономиста проблема общественных классов является, та-
ким образом, в настоящее время чрезвычайно сложной и, во всяком
случае, настолько сложной, что исчерпать ее во всей ее полноте в
одной книге не было никакой возможности. В самом же начале раз-
работки этой проблемы автору пришлось поэтому ограничить свою
задачу некоторыми рамками.
Задача автора свелась к тому, чтобы, во-первых, раскрыть содер-
жание важнейших моментов в развитии идеи социальных классов,
поскольку последняя выявлялась в общественном сознании двух ста-
рейших стран мировой культуры — Англии и Франции с конца
XVIII-го века и, во-вторых, установить и проанализировать основ-
ные учения об общественных классах, со второй половины Х1Х-го
столетия начинавшие уже определенно складываться.
Остановиться на вопросе об общественных классах, хотя бы и
в указанных скромных пределах, автора побуждало то обстоятель-
ство, что проблема классов, за последнее время, особенно начиная
с ХХ-го века, слишком настоятельно требовала своего освящения,
3 0 Общественные классы
вставая перед научным сознанием настоящего во всей своей значи-
тельности, важности и неотложности. В теоретическом познании
проблема классов выдвигалась на первую очередь уже одним рос-
том и развитием социальной методологии, грозящей за последнее
время не оставить камня на камне от господствующего индивидуа-
листического метода. Под влиянием развития нового «обществен-
ного» (классового) метода, идущего на смену индивидуалистичес-
кого, в экономике выдвигался ряд важнейших вопросов, которые
не могли найти в себе разрешения без предварительного выяснения
процессов классового расчленения; в последнем автору пришлось
осязательно убедиться еще в первой своей большой работе, посвя-
щенной заработной плате как проблеме распределения.
В намеченных выше рамках книга может носить характер не
больше лишь как введение в бесконечно сложный, но вполне назрев-
ший вопрос о социальных классах. Но на большее автор и не претен-
дует. Одного он хотел бы — это привлечь к данной проблеме внима-
ние самых различных представителей социальной науки в нашей
стране, чтобы последние могли совместными дружными усилиями,
подходя к вопросу с самых различных сторон и направлений, дать,
наконец, этой проблеме должное и всестороннее освещение.
Автор не может не отметить также и того печального обстоятель-
ства, что условия военного времени, в каких ему пришлось собирать
и разрабатывать материалы по избранной теме, далеко не благопри-
ятствовали правильному течению работы. Библиотека Британско-
го музея в Лондоне, где автор занимался в течение зимы и весны
1915/1916 года, для притока новейшей научной литературы в это
время была уже собственно закрыта; многого в ней или не поступа-
ло вовсе, или уже не регистрировалось, вследствие сокращения шта-
та служащих и экономии. Доставать же книги извне, например, из
Бельгии, не было уже никакой возможности. Все это не могло не от-
разиться на работе, особенно при составлении текста, который фор-
мировался окончательно уже вдали от гостеприимного Британско-
го Музея, в холодной Сибири.
Томск
Январь 1917 г.
I. ВВЕДЕНИЕ
1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ
ПРОБЛЕМЫ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ
В СОЦИАЛЬНОЙ НАУКЕ_________________________________
Каждая социальная проблема, занимающая и волнующая обще-
ственную мысль, имеет свою судьбу, тесно связанную с историей раз-
вития социального знания вообще. Существуют социальные про-
блемы, которые обычно появляются сначала в виде смутной, едва
оформленной идеи, но впоследствии вырастают до самостоятельной
социально-научной дисциплины широкого социального значения.
Можно думать, что такая именно судьба ожидает проблему обще-
ственных классов. Возникши в конце XVIII-ro века в форме неопре-
деленной идеи классового расчленения общества, получивши себе
затем ко второй половине XIX-го столетия богатое и глубокое идей-
ное содержание под влиянием, главным образом, развития социа-
листической мысли, проблема классов постепенно начинает привле-
кать к себе внимание со стороны всех отдельных отраслей социаль-
ной науки, превращаясь постепенно скорее в отдельную самостоя-
тельную социальную дисциплину вроде «социальной гистологии»1”,
или «социальной морфологии»2*, или иной социальной науки с не
установившимся еще названием, — науки, поставившей предметом
своего исследования классовое расчленение и классовое строение че-
ловеческого общества в прошлом, настоящем и будущем1.
Нельзя не заметить, что в области общественных наук интерес к
проблеме классов возрастал по мере развития в этой области соци-
ального метода, выступавшего на смену индивидуалистической точ-
ки зрения, индивидуалистического метода с индивидуалистическим
характером исследования социальных явлений. Если индивидуали-
стический метод исходил из индивида, его интересов, мотивов его
1 См.: Rene Worms. Philosophic des sciences sociales. Vol. III. Conclusions des
sciences sociales. 1907, стр. 64 и 65.
2 Общественные классы
3 4 Общественные классы. I. Введение
поведения, то социальный метод, наоборот, исходит при исследова-
нии и объяснении социальных явлений из общества и составляю-
щих его социальных групп. Представители индивидуалистического
метода пытаются извлечь руководящие принципы для построения
социальных законов общественной жизни из индивидуальной пси-
хологии человеческой личности, ставя ее исходным пунктом соци-
ального исследования, как единицу человеческого общества. Пред-
ставители же социального метода все свои построения основывают
на анализе общественной структуры в ее целом и, главным образом,
на анализе общественных групп, их сталкивающихся интересов, их
антагонизма, их борьбы.
Современная общественная наука во всех своих подразделениях
полна борьбы между сторонниками индивидуалистической и соци-
альной точки зрения. Эта борьба особенно заметна в области эконо-
мической науки, где и до сих пор еще преобладает индивидуалисти-
ческое течение с австрийско-психологической школой во главе3*. Но
и социальный метод исследования, главнейшей выразительницей ко-
торого является школа исторического материализма (марксизм), не
только не сдается, но и постепенно завоевывает себе все большее и
большее распространение, захватывая в сферу своего влияния одну
за другой различные дисциплины социального знания. Жизнь и на-
ука идут в данном случае плечо в плечо. С одной стороны, борьба
социальных групп, на которой основывает марксизм свои социаль-
но-теоретические построения, все более и более разгорается и обостря-
ется, выходя далеко за пределы национальных территорий, приводя к
мировому конфликту крупнейшие из существующих государств и уг-
рожая современному капитализму общей мировой катаклизмой. С дру-
гой стороны, представители самых различных течений современной
социальной науки все более и более начинают проникаться созна-
нием важности социальной борьбы классов и необходимости изу-
чения этой социальной проблемы. «Весь мир полон шума классо-
вой борьбы, — говорит один из экономистов, весьма далекий от марк-
сизма по своим социальным воззрениям, проф. Пеш, — теория же
последней до сих пор не закончена в своих самых основных положе-
ниях и определениях; здесь идут еще споры о понятии социальных
классов, о их происхождении, о законах их развития.. .»Ч
Внимание и интерес к проблеме общественных классов, как мы
заметили, неразрывно связаны с развитием социальной точки зре-
ния в общественных дисциплинах. Указать на необходимость клас-
сового анализа при изучении социальных явлений было первым и
1 Н. Pesch. Lehrbuch der Nationaldkonomie. 1909. Freiberg in Breisgau. Zweiter
Band, стр. 733.
L Методологическое значение проблемы общественных классов 3 5
основным этапом в развитии социального метода. Обычно родона-
чальниками и основоположниками его считаются Родбертус, Маркс
и Энгельс, видевшие в классовом антагонизме и борьбе социальных
классов важнейшие элементы при изучении социальных явлений.
«Если мы желаем правильно понять феодальное хозяйство, — гово-
рит Маркс в “Нищете философии”, — мы должны рассматривать
его как способ производства, основанный на антагонизме. Мы дол-
жны показать, каким образом внутри этого антагонизма произво-
дилось богатство, каким образом развивались производительные
силы параллельно антагонизму (Widerstreit) классов, каким образом
один из этих классов, олицетворяющий дурную сторону, являвшийся
носителем отрицательных черт общественного строя, непрерывно
рос вплоть до того момента, пока не созрели материальные условия
его освобождения»174*.
Эти слова Маркса указывают на то, что классовый антагонизм и
борьба классов для Маркса являются, прежде всего, методом исследо-
вания, при помощи которого только и возможно понять ту или иную
систему общественного хозяйства. С точки зрения этого «классового»
метода, объектом социального исследования являются не мотивы по-
ведения отдельных лиц, но побуждения широких масс, или, точнее,
различных антагонистических социальных групп, составляющих об-
щество. Последними причинами исторических событий являются,
ио словам Энгельса, не идеи и не побуждения отдельных лиц, но по-
буждения широких народных масс; эти же последние выступают в
лице отдельных групп или классов, возникших на основе хозяйствен-
ной организации данного исторического общества2. «Если дело сво-
дится к тому, — говорит Энгельс в другом месте, — чтобы узнать
деятельные силы, влияющие сознательно или бессознательно — чаще
бессознательно—на стимулы исторически действующих людей и слу-
жащие в последнем счете действительными движущими силами в ис-
тории, то не так важно знать основные побуждения отдельных лиц,
хотя бы и самых выдающихся, как важно знать стимулы, приводя-
щие в движение большие массы, целые народы или целые классы
народа и вызывающие не мимолетные, скоропотухающие вспыш-
ки, а настойчивые движения, приводящие к великим историческим
переворотам»375*. 1 2 3 *
1 Karl Marx. Das Elend der Philosophic. Antwort auf Prudhons «Philosophic des
E lends». Deutsch von E. Bernstein und Kautsky, mit Vorwort und Noten von Fridrich
Engels. Stuttgart, 1885. Druck und Verlag von I. Dietz, стр. 117.
2 См.: Sozialistische Akademiker. 1895, стр. 373.
3 Fr. Engels. Ludwig Feuerbach und der Ausgang der klassischen deutschen Philosophic.
Stuttgart, 1910. Verlag von I. Dietz. Ftinfte Auflage (первое в 1888), стр. 46.
3 6 Общественные классы. I. Введение
Такую же общественную точку зрения на экономические явле-
ния развивал и Родбертус. Современная экономическая наука, по его
мнению, подчинилась преувеличенному индивидуалистическому на-
правлению времени; она разорвала на клочки то, что в силу разделе-
ния труда составляет неразрывное целое и социальное единство, то,
что может получить существование только при предположении этого
целого, и хотела перейти от этих клочков, от индивидуального уча-
стия единичных лиц к понятию целого1. Для Родбертуса осветить
правильно социальную жизнь может только социальная точка зрения,
только социальный метод. «Все политико-экономические понятия, —
говорит он в письме к Вагнеру от 31 мая 1875 года, — пропитаны
идеей общения, ибо все они исходят от единства социального орга-
низма, а не от атомов его, не от индивидуального организма... На-
циональные потребности имели бы совершенно иное содержание,
если бы эти индивидуумы не были связаны в социальный организм...
Даже ценность есть такое же общественное понятие, в котором душа
социального характера... Если социальная экономия этого долго не
замечала, то единственно потому лишь, что она до понятия обще-
ства доходит от понятия индивидуума, лишь шаг за шагом, от част-
ного к общему... Мы до настоящего времени не могли избавиться
от индивидуалистических воззрений, и в этом именно и заключает-
ся причина нашей сдержанности и робости, нашего отвращения к
правильному общественному пониманию социальной жизни чело-
вечества. Не подлежит сомнению, что этот индивидуалистический
фокус-покус в конце концов превратится в ничто и что только тогда
общественная наука сделает самые стремительные успехи»2.
Такого рода социальная точка зрения необходимо вела исследо-
вателя к идее общественных классов. Если при исследовании соци-
альной жизни нельзя было исходить от индивида, то нельзя было
исходить и от общества как от какого-либо органически целого орга-
низма. Приходилось общество разлагать на сплоченные общением
и взаимоотношением типические общественные группы (классы),
различные по своим интересам.
Требовались, однако, большие усилия в области социально-ме-
тодологической мысли, чтобы идеи классового расчленения обще-
ства, антагонизма и классовой борьбы как важнейшие элементы со-
циального метода могли получить себе развитие и укрепиться в со-
1 См.: Dr. Karl Rodbertus-Jagetzow. Zur Beleuchtung der sozialen Frage. Theil I.
Unveranderter Abdruck meines zweiten und dritten sozialen Brifes an von Kirchmann.
Zweite Auflage, herausg. von Moritz Wirth. Berlin, 1890, стр. 40-41.
2 Ad. Wagner. Einiges von und fiber Rodbertus. Tiibinger Zeitschrift. 1878,
Heft I.
1. Методологическое значение проблемы общественных классов 3 7
циально-научном познании. Чтобы эти идеи могли приобрести себе
методологическое значение, необходимо было, прежде всего, обра-
тить внимание на роль и значение социальных групп в обществен-
ном строении и затем признать в этих социально-групповых обра-
зованиях (общественных классах) простейшие и основные элемен-
ты общества, являющиеся исходными при изучении социальных
явлений.
В разработке этого последнего пункта, важного для развития со-
циальной методологии и классового метода, приняли участие соци-
альные исследователи-теоретики самых различных научных школ и
направлений в различных странах. Среди них укажем на австрийс-
кого социолога Людвига Гумпловича, на американского социолога
Смолла и, особенно на французского философа-методолога Артура
Боэра, посвятившего данному предмету основательное исследование,
под названием «Les classes sociales» (Paris, 1902).
Важнейшая заслуга Гумпловича в том, что он во всех своих ис-
следованиях восстает против индивидуалистического метода, исхо-
дящего в своем анализе социальных фактов из поведения отдельных
индивидов; Гумплович считает такой метод ненаучным и не соответ-
ствующим характеру социальных явлений. «Было бы невозможно, —
говорит он в “Der Rassenkampf ”, — при современном состоянии че-
ловеческого познания вывести закономерность процесса истории из
необходимого способа действий и поведения отдельных индивидов;
это сведение к отдельным индивидам и их свободной или несвобод-
ной воле, этот атомистический способ исследования даже и не необ-
ходим для установления основы естественной истории человечества;
в данном случае необходимо иметь дело и опираться на такие эле-
менты, которые бы подчинялись “вечным железным” законам»1.
Такие элементы, находит Гумплович, в истории человечества
имеются, именно элементы, с которыми действительно можно счи-
таться и которые неизменно и неотвратимо следуют «вечным же-
лезным законам». В области истории человечества только такие на-
дежные элементы и могут служить научным субстратом и субъек-
том объективного и точного наблюдения и исследования, и развитие
и движение их подлежат таким же постоянным законам, как движе-
ние планет или развитие организмов. Эти элементы, по Гумпловичу,
суть различные этнические и социальные группы, из которых со-
стоит человеческое общество. Тот, кто хоть немного доверится по-
литической истории дня, должен знать, думает Гумплович, что вся-
кая политическая жизнь и ее учет (Calciil) всегда базируются на по-
1 Dr. Ludwig Gumplowicz. Der Rassenkampf. Soziologische Untersuchungen.
Innsbruck, 1883. Verlag der Wagner’schen Univer.—Buchhandlung, стр. 36, 37.
3 8 Общественные классы. I. Введение
ведении социальных групп, (а равным образом также и этнических).
А почему? Да потому уже, что поведение отдельных индивидов уче-
ту не подлежит, поведение же групп легко учесть, безразлично, бу-
дут ли таковыми группами весь народ, или нации, или классы, или
сословия; закономерность поведения таких групп учесть нетрудно.
«И если мы пожелали бы, — говорит Гумплович, — подойти к исто-
рической науке, к естественной истории человечества, мы должны
принять во внимание эти социальные группы, должны наблюдать и
исследовать их происхождение и развитие, их различные виды и об-
разование, их движение и эволюцию; лишь при этих условиях мы
можем достигнуть успешных результатов»1.
Мысль о том, что предметом социального исследования явля-
ются не индивиды, а «социальные группы», проходит красною нитью
через всю социологическую мысль Гумпловича. «Мы считаем, — го-
ворит он, — отдельными реальными элементами в социальном про-
цессе природы не отдельных лиц, а социальные группы; в истории
мы будем исследовать, таким образом, не закономерное поведение
индивидов, отдельных лиц, но, если так можно выразиться, законо-
мерное движение групп»2. Предметом социального исследования мо-
гут быть, по мнению Гумпловича, только социальные образования,
социальные группы (Gemeinschaften6*), — безразлично, будут ли они
покоиться на организации господства и подчинения или на общно-
сти определенных материальных интересов или даже духовных ин-
тересов; эти социальные группы возникают в ходе исторического ес-
тественного процесса в различных комбинациях, строятся одна на
другой, взаимно перекрещиваются и перепутываются в зависимос-
ти от тех или иных компликаций, лежащих в основе их интересов и
в отношениях зависимости3.
В «социальной группе» Гумплович видит «первичный элемент
(Urelement) социальной эволюции и простейший фактор естествен-
ного процесса истории»; эти группы создаются, по его представле-
нию, и обуславливаются общими главнейшими жизненными инте-
ресами (Machtinteressen); сколько таких главных интересов, столько
же и соответственных социальных групп; и так же, как одной лично-
сти может принадлежать несколько стремлений, так и личность мо-
жет принадлежать к нескольким группам, периферии которых по-
этому взаимно пересекаются или же включены одна в другую. «Ис-
следование этих отношений различных социальных групп, если оно
сделано достаточно беспристрастно и серьезно, должно привести, —
1 Dr. Ludwig Gumplowicz, ibid., стр. 38.
2 Ibid., стр. 39-40.
3 См.: ibid., стр. 172.
1. Методологическое значение проблемы общественных классов 3 9
говорит Гумплович, — к поразительному выводу, что эти социальные
группы, как сложные целые, образуют единицы, участвующие в ходе
событий, как род высших индивидуальностей (собирательных), и что
гораздо легче понять поведение этих групп и их действия, чем пове-
дение отдельных индивидов... И, если мы последуем за этой мыс-
лью, все человеческие события и действия, составляющие содержа-
ние человеческой истории, развернутся перед нами в совершенно
новой перспективе. Перед нами раскроется новый кругозор, и вмес-
то неправильной, непонятной путаницы индивидуальных стремле-
ний и действий мы будем иметь перед глазами социальные группы,
движения и действия которых управляются удобопонятными, до оче-
видности ясными, простыми мотивами. Таким образом, мы полу-
чаем возможность подвести их поведение под известные высшие
законы и найти в нем известную закономерность. Эта закономер-
ность так резко обнаруживается в этих исследованиях, что мы можем с
большой вероятностью, даже с уверенностью определить действие
каждой социальной группы при любых данных обстоятельствах, сле-
довательно, достигнем цели всякой точной естественной науки: пред-
видения будущих событий. Но чтобы достигнуть этой цели, — ду-
мает Гумплович, — необходимо должна быть принесена жертва; —
тяжелая жертва, по крайней мере, в глазах всех историков, истори-
ков культуры и философов права. На алтарь своего познания социо-
логия приносит в жертву человеческую личность. Этот венец творе-
ния, главный фактор исторических событий, как думают историки,
управляющий подобно монарху или министру судьбами народов по
своей воле, несущий перед судом истории полную ответственность за
свои поступки и получающий со стороны историков то одобрение,
то порицание, спускается в социологии до ничего не значащего нуля!
В полнейшую противоположность представлениям историка, с точ-
ки зрения социологического метода исследования, даже самый мо-
гущественный государственный деятель есть лишь слепое орудие в
невидимых, но сильных руках своей социальной группы, к которой
он принадлежит и которая, в свою очередь, следует непреодолимым
социальным законам природы... Итак, не личность, творящая соци-
альные условия себе на радость и пользу, по своей свободной воле и
хорошо обдуманному плану, — предмет социологии; напротив, пред-
метом социологии является скорее система движение социальных
групп, повинующихся столь же вечным, неизменным законам, как сол-
нце и планеты; движение этих социальных групп, их взаимные от-
ношения, обоюдная борьба их и единение, столкновение и разоб-
щение могут быть объяснены и даже заранее определены путем по-
4 0 Общественные классы. I. Введение
знания этого высшего закона, господствующего над социальной си-
стемой мира»1.
Гумплович, как мы видим, выступает горячим и решительным
сторонником социальной точки зрения при исследовании соци-
альных фактов. Исходным пунктом социального исследования и со-
циального познания является, по его мнению, не личность, а соци-
альная группа. Он думает, что только анализ социальных групп в
любом обществе может привести к истинному познанию законов
социальной жизни.
Эта роль социальных групп в процессе социального бытия по-
лучает себе признание и среди новейших социологов. Социальный
процесс, являющейся в своем целом предметом социологии, по
словам Смолла, есть «беспрерывное образование групп вокруг оп-
ределенных интересов и беспрерывное проявление взаимодей-
ствия между этими группами»2. В образовании социальных групп
Смолл видит первичный, начальный момент социального про-
цесса в собственном смысле, в отличие от процесса биологического,
причем в этом процессе, подобно растению, тянущемуся по направ-
лению к солнечным лучам, одни лица и группы тянутся друг к другу,
находя общие интересы; другие, наоборот, отталкиваются друг от дру-
га, встречая интересы противоположные; отсюда одни группы и лица
стараются жить в ассоциации, в тесном взаимном общении, сохраняя
в то же время к другим ассоциациям отношения антагонизма3. По-
добно Гумпловичу, и Смолл всю социальную науку сводит к исследо-
ванию процессов образования и формирования социальных групп и
их соотношений, становясь, таким образом, в защиту социального
метода при изучении социальных фактов.
Но наиболее серьезную попытку обоснования «классового» ме-
тода в социальном исследовании, т. е. сведения изучения социальных
фактов к анализу социальных классов как простейших основных эле-
ментов общественного целого мы находим у Артура Боэра, в его книге
«Les classes sociales»4.
Характерно, что Боэр является отнюдь не сторонником истори-
ческого материализма; наоборот, по характеру и складу своего со-
циального мировоззрения он близок к психологической школе. Это
показывает, что сами «психологисты» в лице наиболее беспристрас-
1 Dr. Ludwig Gumplowicz. Soziologie u. Politik. Leipzig, 1892, стр. 53, 54, 72-73.
2 Albion W. Small. General Sociology. An exposition of the main development in
sociological theory from Spencer to Ratzenhofer. Chicago-London, 1905, стр. 209.
3 См.: ibid., стр. 209.
4 Arthur Bauer. Professeur de philosophic. «Les classes sociales» Analyse de la vie
sociale. Paris, 1902.
1. Методологическое значение проблемы общественных классов 4 1
гных своих представителей ищут выхода из тесных рамок своего
индивидуалистического метода, в основе которого лежит личность
с ее поведением, а не социальные группы.
Книга Боэра — исключительно методологическое исследование.
Основная мысль ее в том, что развитие отдельных индивидов и го-
сударств слишком сложно, чтобы быть доступным научному пред-
сказанию, т. е. установлению точных законов их развития, но что
таковое возможно относительно социальных классов; общественная
наука возможна лишь постольку, поскольку она опирается на соци-
альные факты, открытые для наблюдения; последние же приводят к
раскрытию истины только тогда, если они являются результатом де-
ятельности общественных классов, вытекающей из присущей каж-
дому классу «природы» и из отношений каждого класса к другим
классам и к внешнему миру. Только изучая такие социальные фак-
ты, мы приобретаем общие понятия, ибо в них особенности инди-
видов нейтрализуются и исчезают. И если удается точно формули-
ровать такие общие понятия, мы можем раскрыть социальные за-
коны, т.е. остающиеся постоянными отношения, лежащие в основе
действий и соотношений социальных классов. Только оставаясь на
пути исследования классов, социальный исследователь может уйти
от бесплодной метафизики и наивной эмпирики.
Прежде чем искать более всего приложимых к социальной науке
методов напрашивается, говорит Боэр, вопрос, поддаются ли со-
циальные факты научному изучению. Боэр не сомневается в поло-
жительном решении этого вопроса, но находит, что социальная
жизнь, сама по себе непосредственно воспринимаемая, дает для
нашего познания весьма грубую материю, крайне грубый, сырой
материал, который должен подвергнуться предварительной перера-
ботке и после этого уже делается доступным познаванию1. В данном
случае Боэр придает большое значение тому важному обстоятельству,
что социальные факты обладают тенденцией к постоянным, неизмен-
ным соотношениям, что они доступны сведению их в определенные
ряды, к определенному порядку. Правда, нет никакой возможности
при современных данных нашего познания свести к закономернос-
ти поведение отдельных индивидов со всеми их особенностями и
своеобразием. Но это, по мнению Боэра, и не нужно для социальной
науки: если ни человечество вообще, ни отдельные индивиды не под-
даются научным требованиям, необходимым для установления из
социальных фактов социальных законов, то все же имеется такой
объект для социальной науки, который открыт для научного изуче-
ния; этот объект — социальные классы2.
1 См.: Arthur Bauer, ibid., стр. 48.
2 См.: ibid., стр. 56.
4 2 Общественные классы. I. Введение
Знать — замечать сходства. Группируя индивидов по сходным
чертам и получая, таким образом, социальные группы, или соци-
альные классы, мы этим самым приходим, говорит Боэр, к пред-
ставлению о типе, который является общим представлением и, так
сказать, схемой для данной социальной группы. Установлением же
такого рода типов мы получаем те необходимые условия, которые
требуются для научного исследования: это, прежде всего, тип общий;
он очищен от всех частичных особенностей, которыми отличаются
между собой отдельные индивиды; он содержит в себе лишь общие
черты; а благодаря всему этому такой тип, упрощенный и очищен-
ный от всех ненужных особенностей, получает привилегию научных
понятий, открытых для научного исследования. «Только социальные
группы дают прочную основу для обобщений». Поэтому, думает
Боэр, социальный исследователь должен считаться со всеми значи-
тельными группами, входящими в состав общества.
Могут сделать упрек, что при таком методе исследования будут
изучаться не социальные факты, а социальные классы. Но, отвечает
на этот возможный упрек Боэр, последнее могло бы быть лишь тог-
да, если бы классы рассматривались как нечто инертное, лишенное
деятельности и жизни; но мы видим обратное: самый факт и про-
цесс образования и формирования социальных классов указывают на
их особенную активность и на то, что они являются непрерывным
источником социальных явлений; больше того, самые эти социальные
явления точно определены способом деятельности, свойственным
каждому социальному классу, который остается постоянным при не-
изменяющихся условиях самой деятельности класса; изучая соци-
альные классы, мы, таким образом, изучаем и социальные факты,
явившиеся результатом деятельности самих классов. На примере бо-
гатства или собственности Боэр проясняет свою мысль: богатства,
собственность, его виды, его изменения — вот те экономические яв-
ления, которые играли в обществах во все времена весьма важную
роль; но вместо того, чтобы изучать богатство (собственность) само
по себе, можно изучать обладателей этого богатства, их различные
классы, изменения, которым подвергается каждый тип собственни-
ка богатства в зависимости от воздействия и влияния на него каж-
дого другого типа или класса; в результате и в том и в другом случае
вопрос изучения по существу остается одним и тем же; в последнем
случае, однако, где изучение ведется с точки зрения социальных
классов, является то громадное преимущество, что наблюдатель-
исследователь схватывает явления в их причинности и находится
поэтому в самых выгодных условиях для установления научных от-
ношений. «Изучение классов, — заключает Боэр, — представляет
1. Методологическое значение проблемы общественных классов 4 3
для научных изысканий очень обширное поле и в то же время и очень
надежное»1.
Для каждой науки говорит Боэр, метод исследования сводится к
тому, чтобы открыть наиболее всего приложимые средства для об-
разования общих понятий и установления законов. Для достижения
а того необходимы, по мнению Боэра, следующие условия: 1) разло-
жить общество на его различные классы, 2) изучить характерные тен-
денции каждого класса и 3) изучить изменения, происходящие меж-
ду классами. Когда изучены эти взаимодействия и взаимные влияния
классов, можно придти к установлению определенных постоянных
соотношений между классами, которые являются действительными
социальными законами. Когда изучены, говорит Боэр, простейшие
элементы общества — социальные классы, нетрудно уже изучить и
более сложные группы, т. е. сами общества.
Можно не соглашаться с разработкой поставленной Боэром про-
блемы, можно не разделять его учения о социальных кассах как та-
ковых и его анализа этих классов (об этом будет речь ниже), но
сама постановка проблемы, сделанная Боэром, заслуживает внима-
ния. К признанию важности изучения общественных классов Боэр
приходит как методолог-философ. Он делает шаг вперед после Гум-
пловича. Если Гумплович только указывает на значение изучения
социальных групп и их образования, то Боэр пытается дать теоре-
тическое обоснование проблемы социальных классов как метода
социального исследования. Если у Маркса и Энгельса проблема клас-
сов была на первом плане социологической проблемой, а потом уже
методологической, сводясь к идеи борьбы классов, заполняющей всю
историю человеческих обществ, то у Боэра эта проблема классов яв-
ляется, прежде всего и главным образом, методологической пробле-
мой. В последнем весь интерес и значения исследования Боэра.
То ценное, что дал в данном отношении Боэр, может быть сведе-
но к следующим положениям:
1) вне изучения социальных классов не может быть мыслимо ни-
какого сколько-нибудь научно обоснованного исследования
социальной жизни во всех его проявлениях;
2) общество как таковое не может быть научно изучено, прежде
чем не изучены общественные классы в их соотношениях и
взаимодействии;
3) научному наблюдению и исследованию могут подлежать лишь
такие социальные факты, которые являются в результате дей-
ствия и взаимодействия социальных классов;
1 Arthur Bauer, ibid, стр. 67,68.
4 4 Общественные классы. I. Введение
4) единственно научным методом социального исследования мо-
жет быть только метод, исходным пунктом и основой которо-
го является изучение социальных классов как простейших эле-
ментов, составляющих общество.
Мы видим, таким образом, какое значение может иметь изучение
общественных классов для социальной науки. Мы видим, как тесно и
неразрывно связан социальный метод исследования или социальная
точка зрения в противоположность индивидуалистической с пробле-
мой общественных классов, с изучением социальных явлений, с точ-
ки зрения жизни, действий и взаимодействий классов.
И Гумплович, и Смолл, и Боэр видят высокое методологическое
значение проблемы социальных классов собственно лишь в приме-
нении ее к социологии. Но то, что имеет силу по отношению к соци-
ологии и социальным фактам в их общем соотношении, имеет ту
же силу и одно и то же методологическое значение и по отношению
к отдельным социологическим дисциплинам, изучающим отдель-
ные проявления социальных фактов в области экономической, пра-
вовой, государственной и проч. Если методологически невозможно
понять общественную жизнь в ее целом без изучения социальных
классов, то необходимо заключить, что методологически невозмож-
но понять и общественно-хозяйственную жизнь вне анализа обще-
ственных классов. Такой же вывод одинаково приложим и к облас-
ти права, государства, этики и т. д.
Для политической экономии проблема общественных классов и
ее изучение имеет, однако, особенное значение как в области тео-
рии, так и в области политики. Важнейший и основной отдел эконо-
мической науки, отдел о производственном процессе и производ-
ственных отношениях общественного хозяйства может быть понят в
надлежащем значении и выяснен в истинном свете только на основе
социального метода, т. е. с точки зрения общества как общественного
целого и основных элементов его — общественных классов. Основ-
ные категории производства: категории ценности, прибавочной цен-
ности, капитала — могут быть выяснены только тогда, когда ясны
взаимоотношения между теми основными общественными группа-
ми или классами, которые так или иначе участвуют в общественном
производстве. Если для исследователя не ясны категории хозяина и
работника и их взаимоотношений, ему никогда не понять сущности
ни прибавочной ценности, ни капитала. Процессы накопления ка-
питала и образования его точно так же не могут быть выяснены,
прежде чем не изучен процесс образования общественных классов
и их взаимоотношений. Частнохозяйственная же точка зрения при
изучении производственных отношений может привести к совершен-
I. Методологическое значение проблемы общественных классов 4 5
но превратному представлению о характере процесса общественного
производства, может привести к категориям, не имеющим никакого
отношения к процессу общественного хозяйства.
Еще очевиднее значение проблемы общественных классов в об-
ласти явлений распределения и вообще в учении об общественном
доходе и его различных видах. Самое понятие распределения в обще-
ственно-хозяйственном смысле предполагает распределения между
общественными классами; чтобы понять и выяснить процесс рас-
пределения и его сущность, необходимо поэтому иметь ясное
представление об общественных классах, между которыми рас-
пределяется общественный продукт или доход. Правда, индиви-
дуалистическая школа в политической экономии пытается понять
явления распределения в смысле распределения между отдельными
индивидами общественного хозяйства, в смысле распределения per
capita7*, или на единицу площади, или на единицу капитала; но пред-
ставителям этой школы не удается ни на волос подвинуть вперед изу-
чение распределительных процессов хозяйственной жизни, с точки
зрения своего индивидуалистического метода, неприложимого к
социально-экономическим явлениям и потому ненаучного1. Бес-
конечное разнообразие, неустойчивость и пестрота взаимно пе-
репутывающихся хозяйственных настроений и индивидуальных
интересов, наблюдаемых в мире хозяйственных явлений среди от-
дельных хозяйственных субъектов, в силу уже самых элементарных
требований научной методологии, должно вести экономического ис-
следователя к необходимости отвлечения от этой бесконечной пе-
строты и неустойчивости и к перенесению поля исследования от
наблюдения над индивидами к изучению движения социальных групп
или классов; только в этом случае может исчезнуть все случайное ин-
дивидуальное, нетипическое.
Важное значение изучения общественных классов еще более ярко
всплывает далее, в области социальной и экономической политики,
где приходится оценивать и вырабатывать те или иные экономи-
ческие и социальные мероприятия, чтобы способствовать тому или
иному направлению в различных областях хозяйственной жизни и
быта. Индивидуалистическая точка зрения здесь уже совершенно не-
пригодна, так как, оставаясь на почве частно-индивидуальных ин-
тересов, невозможно оценивать и направлять хозяйственную жизнь
по течению, наиболее рациональному и целесообразному, наиболее
соответствующему интересам общественного целого. Последние же
никогда не будут точно понятны и уяснены, если не сделан предва-
рительный анализ того, в каком отношении находятся предприни-
1 См. посвященную выяснению этого вопроса нашу книгу «Заработная плата
как проблема распределения». СПб., 1911 г.
46
Общественные классы. I. Введение
маемые меры и устанавливаемая оценка к заинтересованным клас-
сам. Этого, однако, мало: необходимо еще ясное представление о жиз-
ненных тенденциях развития каждого из общественных классов, о
их поднимающемся или падающем значении и роли в обществен-
ном хозяйстве, о их положительной или отрицательной работе в об-
щественном прогрессе.
Чтобы, например, в области аграрной политики обладать надле-
жащим народно-хозяйственным критерием, еще недостаточно знать
о том, каково экономическое значение мелкого землевладения в об-
щем народно-хозяйственном развитии; для этого необходимо еще
ясное представление о том, какое место занимают мелкоземлевла-
дельческие общественные группы (крестьянство) в социальной борь-
бе, происходящей между основными социальными классами совре-
менного общества: буржуазией и пролетариатом. Лишь при таких
условиях аграрный политик в состоянии дать истинную оценку тем
или иным сельскохозяйственным мероприятиям в области кресть-
янской жизни.
В мире же социальной политики изучение общественных клас-
сов необходимо особенно в нашу эпоху быстро нарастающих обо-
стрений и столкновений между классами. «Мы живем, — говорит
шведский профессор Фальбек, — под режимом классовой борьбы
больше, чем в какую-либо предшествующую эпоху. Чтобы счастли-
во миновать этот кризис, мне кажется, знакомство с классами как
таковыми, их составными элементами в их взаимодействиях и соот-
ношениях абсолютно необходимо»1.
Мир социальных отношений сложен чрезвычайно. Эта пестрота
отношений увеличивается еще более тем обстоятельством, что чело-
веческое общество разбито на множество отдельных территориально
разграниченных государственных ячеек, своеобразных и различных
во многих отношениях; народно-хозяйственная область отношений
благодаря этому осложняется еще новыми отношениями междуна-
родных сношений и борьбы за мировой рынок. И в данном случае
так же, как и в предыдущих, в руках социального исследователя дол-
жен находится надежный критерий, который направлял бы иссле-
дование и служил бы прочной основой для анализа. Такой основой
и являются социальные классы с их антагонистическими интереса-
ми и различными соотношениями.
Таким образом, проблема общественной классов имеет важное
методологическое значение в области социального знания, являясь
той основной, на которой социальные отношения получают себе на-
учное освещение.
1 FahlbeckPontus. Les classes sociales. Bulletin del’Institut international de Statistique
t. XVIII. I-re livraison. Paris, 1909, стр. 190.
2. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ЗАРОЖДЕНИЯ
ИДЕИ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ
Прежде чем учение об общественных классах могло получить себе
сколько-нибудь заметное развитие и вырасти в ту или иную теорию,
необходимо было, чтобы в общественном сознании предваритель-
но выросла, хотя бы сначала и в неопределенной форме, сама идея
об общественных классах, идея о том, что общество не однородно
по своему составу, но что оно раскалывается на то или иное число
разнородных составных частей или социальных групп, стоящих в
известном между собою соотношении. Для возникновения такой
идеи социального, расчленения, т.е. идеи социальных групп или об-
щественных классов, само собой разумеется, необходимы были из-
вестные исторические предпосылки.
Когда, как и где зародилась идея общественных классов и како-
вы исторические предпосылки ее возникновения?
Как известно, всякие группировки предметов, явлений или от-
ношений происходят на основе той общей формулы, что сходство
соединяет, а различие расчленяет. Возникновение классового расчле-
нения предполагает поэтому появление в обществе каких-то таких
социальных различий между общественными слоями, которые рез-
ко отделяют эти слои одни от других, причем каждый такой обособ-
ленный и расчлененный социальный слой, в свою очередь, внутри
себя спаивается уже на основе сходства, объединяющего всех чле-
нов данного слоя в обособленное целое. И чем быстрее идет процесс
внутри группового соединения и уплотнения, тем яснее налицо вы-
ступает факт общего социального расчленения и обострения разли-
чий между социальными группами. И наоборот: чем быстрее и острее
идет процесс расчленения между слоями, тем сильнее сплачивается
каждый слой внутри себя. Мы имеем дело здесь, таким образом, с со-
циальными процессами различного характера: с одной стороны, с про-
4 8 Общественные классы. I. Введение
цессом дифференциации или распадением всего общества на раз-
личные составляющие его части; с другой стороны, с процессом ин-
теграции, с соединением и уплотнением, происходящим внутри
каждой из распавшихся частей общества. Мало того, по мере роста
социальной дифференциации происходит нарастание связи и вза-
имной обусловленности и между дифференцированными частями
общества в смысле роста той «органической солидарности», в отли-
чие от «механической»8*, о которой говорит в «De la division du travail
social» Дюркгейм. «Социальный прогресс, — говорит Дюркгейм, —
не состоит в непрерывном разложении; наоборот, чем дальше, тем
сильнее у обществ глубокое сознание себя самих и своего единства»1
Рост такого единства и такого рода интеграции еще не означает, од-
нако, что в обществе сглаживаются различия между различными
слоями. Растущее единство приходится понимать лишь как расту-
щую связанность и взаимность, но не как рост социальной солидар-
ности. Нас здесь интересует, однако, не самый процесс дифферен-
циации общества, а лишь момент ее возникновения.
Начало процесса социальной дифференциации относится к глу-
бокому историческому прошлому. Если историки человеческой куль-
туры и отмечают на заре человечества существования первобытных
«обществ» с коммунистическим, социально недифференцирован-
ным строем жизни и хозяйства, то существование таких «обществ»
относится собственно к доисторическому периоду общественной
жизни. Вся же действительная история человеческого общества мо-
жет рассматриваться как процесс беспрерывного социального диф-
ференцирования, образования социальных групп, их взаимного
обособления и внутреннего уплотнения и объединения. Самый пе-
реход от простого общения между человеческими индивидами, или
состояния стадности, к обществу, к социальности, должен был ха-
рактеризоваться и обусловливаться именно процессом образова-
ния социальных различий и появлением социального неравенства.
Нередко это обстоятельство и служит соблазном для социологов по-
нимать социальные (общественные) отношения просто как отно-
шения неравенства.
Во всяком случае, можно сказать, что с момента возникновения
общества и общественных отношений уже начинается и процесс об-
щественной дифференциации. В истории человечества этот процесс
совпадает обыкновенно с разложением первобытной общины, вы-
зываемым развитием производственной техники в первобытном хо-
зяйстве. К этому моменту первобытная община достигает такой сте-
1 Em. Durkheim. De la division du travail social. Paris, 1893, стр. 187, 188.
Исторические предпосылки зарождения идеи общественных классов 4 9
пени производительности труда, при которой образуется «избыточ-
ный продукт», т.е. производство дает больше продукта, чем нужно
для простого восстановления вложенного в производство и прошло-
। о живого труда1.
Образование избыточного продукта является поворотным пун-
к 1 ом в жизни первобытной общины. С этого момента является воз-
можность для части общины не вкладывать своих сил в трудовой
11 роцесс для создания материальных ценностей, необходимых общи-
не. С этого момента часть общины, освобождаясь от трудового уча-
стия в общинном производстве, может сохранить за собой лишь
общее руководство социально-трудовым процессом и, обладая,
таким образом, досугом, заняться делами управления общиной,
организацией обороны и нападения, наукой, искусством и проч.;
। ехнически все это приводит к разделению труда и образованию
профессий, социально — к образованию классов.
Итак, можно сказать, что образование избыточного продукта,
появившегося благодаря изменению производственной техники в
первобытном хозяйстве, явилось важнейшей исторической предпо-
сылкой образования социальных классов.
Возникает вопрос, свойственно ли классовое расслоение и обще-
ству докапиталистическому или же социальные классы — категория
только капиталистического строя. И далее. Если социальные классы
находят себе место уже в докапиталистическом хозяйственном строе,
го рождается ли идея общественных классов уже в этом последнем
или же идея классов возникает в общественном сознании лишь при
капиталистическом производстве?
Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо остановится не-
сколько на характере классового расчленения. Обычно смешивают
или профессию и сословие, или сословие и класс, или то и другое, и
третье. Шеффле, Визе, Овербергу, Баумгартнеру, проф. Филипповичу
и многим другим сословное расчленение представляется ничем иным,
как расчленением, возникшим на основе различия профессий2. Между
1 Ср.: F. Stuart Chapin. An Introduction to the study of social evolution. The
prehistoric period. New-York, 1913, гл. IV, стр. 294 и дальше.
2 Dr. A. Schaffle. Bau und Leben des socialen Korpers. Erster Band. Tubingen,
1875, стр. 288-289 — Ср. его же: Dritter Band: Spezielle Sozialwissenschaft, erste
Halfte. Tubingen, 1878, стр. 90. («Сословный строй мы понимаем как расслое-
ние по различию профессий, классовый — как расслоение по владению».) —
Dr. Leopold von Wiese. Einfuhrung in die Sozialpolitik. Leipzig, 1910, стр. 36-39. —
Baumgartner. Staatslexicon, 3 и 4 издание, т. V, 1912, статья «Stande». («Под
„Stand” мы понимаем группу лиц внутри какого-либо народа, которая связа-
на общей профессией») — Van Overbergh. La classe sociale. Bruxelles, 1905, стр. 190.
Dr. Eugen von Philippovich. Grundriss der Politischen Oekonomie. Erster Band. 8 Aufl.,
Tubingen, 1909, стр. 95-96.
5 0 Общественные классы. I. Введение
тем сущность явлений профессионального расчленения общества и
сословного отнюдь не тождественны. Тот и другой ряд явлений ле-
жат в совершенно различных плоскостях. Расчленение по професси-
ям— это расчленение чисто технического характера; профессиональ-
ное расслоение имеет дело с образованием различных в обществе
групп, которые разделяет не различие взаимных отношений их друг
к другу, а различие отношений их к объекту деятельности (сельское
хозяйство, индустрия, транспорт и проч.).
Такого рода техническое расслоение может доходить до огром-
ного количества видов, подвидов, различных мелких подразделений;
но среди бесконечного числа этих подразделений не образуется еще
лестницы неравенства. Отсюда: профессия — категория техничес-
кая; это — категория естественно-технического порядка. Она при-
суща человеческому общению и доисторического периода и всех пос-
ледующих стадий. Это — категория неисторическая, не социального
порядка. Расслоение по профессиям как чисто техническое расслое-
ние входит одинаково во все виды и типы социальной организации.
С сословным расслоением оно отнюдь не должно быть смешиваемо.
Сложнее разграничить сословное от классового расслоения. Но как
в первом, так и в последнем, во всяком случае, речь идет уже о раз-
личиях во взаимных отношениях, о различиях социального харак-
тера. То и другое расслоение, однако, существенно различны, имея
различные базы, на которых они покоятся. Сословное расслоение —
это область явлений и отношений правно-политического порядка;
это расслоение на основе правно-политических разграничений,
правно-политических различий; последние образуют лестницу со-
циального неравенства в области правно-политических отношений
с различными ступеньками, начиная с самой верхней, содержащей
всю полноту прав и всяческих привилегий, и кончая самой ниж-
ней, где отсутствуют права и где нередко одни только обязанности.
Социально неравные группы сословного расслоения выявляются та-
ковыми и возникают не на почве отношений социально-трудового
процесса, не на почве отношений хозяйства, а на почве, главным
образом, отношений права и государства. Сословие — правно-по-
литическая, юридическая категория и как таковая историческая
категория, она может иметь различные формы проявления в за-
висимости от исторических условий, в которых развиваются отно-
шения права и государства.
В отличие от сословного, классовое расслоение возникает на ос-
нове экономических отношений; область классового расслоения —
область общественно-хозяйственных отношений; это расслоение на
основе различий социально-хозяйственного свойства. Класс в дан-
Исторические предпосылки зарождения идеи общественных классов
5 1
пом случае — уже не техническая и не юридическая категория, а эко-
номическая и, следовательно, также историческая категория. Здесь
мы также имеем лестницу социального неравенства отношений, ко-
। орая в общем, в абстракции, сводится к двум основным различным
оощественным группам-ступеням: одной — вкладывающих в обще-
11 венное производство свою рабочую силу и труд, другой — не ра-
но тающих, но лишь распоряжающихся рабочей силой и продуктом
11 роизводства. В конкретной действительности между этими двумя сту-
п сними расположено множество самых разнообразных социальных
। рупп-ступеней, тяготеющих к двум основным. В распределительном
процессе их выявляется столько, сколько имеется вообще различ-
ных видов общественного дохода. В потребительно-меновом про-
цессе этих социально различных групп еще больше.
Все три перечисленных вида общественной дифференциации ис-
। прически далеко не совпадают, не развиваются одновременно. Лишь
। схническое расслоение по профессиям проходит через все стадии
социальной эволюции; оно всегда будет иметь место, где соверша-
с । ся процесс воздействия человека на природу на почве разделения
। руда. Наоборот, сословное расслоение обнимает собою период толь-
ко простого товарного производства, т. е. — в общих чертах—строй
ап гичного и феодального хозяйств. Сословный строй этого перио-
да покоится всецело на общественно разрозненном, мало обществен-
но связанном строе отношений простого товарного хозяйства, где
производство организуется больше ради потребления, а не ради
производства; где связь между хозяйственными ячейками крайне не-
шачительна; где производители разъединены стенками частных хо-
зяйств; где обмен ограничен узким кругом и тесными рамками; и где
вся почти сфера хозяйственных отношений носит характер частно-
хозяйственных отношений, а не социально-производственных. При
। аких условиях общественно-хозяйственной жизни докапиталисти-
ческого общества вся социальная связь, которой скрепляется целост-
ность и сила любого народа, любого общества, переходит в область
сословной организации и сословных взаимоотношений. Но по мере
роста народно-хозяйственной связи развития общественных отно-
шений сословный строй теряет значение, и когда сословная органи-
зация стала на дороге развивающегося капитализма, она была сме-
тена последним и разрушена, и, таким образом, сословное расслое-
ние в новом общественном строе отпало.
Период капиталистического производства (товарного производ-
ства в расширенных размерах) уже не знает ни сословий, ни сослов-
ной организации. «Сословный дух» в нем остается лишь в виде пос-
ледних остатков старого общества и то лишь в наиболее отсталых
5 2 Общественные классы. I. Введение
странах. В капиталистическом обществе сословия отмирают, прав-
но-политические ограничения отпадают. В современном бессослов-
ном обществе государство достигает правно-политической свобо-
ды, хотя и не достигает вполне политического равенства; здесь все
уравнены в гражданских правах и личных обязанностях; неравен-
ство здесь есть уже неравенство лиц, а не сословий1. На место со-
словного расслоения в капиталистическом обществе выступает уже
в чистом своем виде классовое расслоение, классовый строй. «Всю-
ду, где цивилизация достигла более или менее высокой ступени раз-
вития, мы можем заметить,— говорит Фалъбек,— две различные
фазы в истории развития классов. В первом периоде социальные
различия накапливаются и, так сказать, выкристаллизовываются без
посредствующих переходных стадий и с очень ясными легальными
различиями. Во втором периоде стены различий падают и легаль-
ные различия исчезают... Первый период рождает касты и сосло-
вия, санкционируемые религией и правом; второй — классы в соб-
ственном смысле, свободно конституируемые»2.
Итак, классовый строй становится на смену сословного. Но это
еще не значит, что классовое расслоение общества рождается лишь
с капиталистическим строем хозяйств. Класс как экономическая ка-
тегория существует уже с того момента, как только возникает соци-
ально-трудовой процесс с обособленными в нем экономическими
различными общественными группами, т. е. с момента образования
избыточного продукта и обособления между группой непосредствен-
ных производителей и группой командующих руководителей, т. е.
обособления между хозяином и работником. И таким образом обще-
ственные классы и классовое расслоение присущи одинаково, как до-
капиталистическому обществу с простым товарным производством,
так и новому обществу, с капиталистическим хозяйственным строем.
Разница лишь в том, что в простом товарном хозяйстве с его слабо
выраженными и малоразвитыми общественно-хозяйственными от-
ношениями классовые категории хозяина и работника как социальные
категории не получали ясного социального проявления; эти катего-
рии здесь проявлялись в таких формах, социально-производственная
сущность которых затемнялась различного рода нехозяйственными
наслоениями, главным образом, правно-политического характера.
В античном хозяйстве, например, отношения хозяина и работника вы-
ступали в форме отношений господина и раба так же, как в феодаль-
ном хозяйстве — в форме отношений феодала и крепостного. Но
1 См.: В. Ключевский. История сословий в России. М., 1913, стр. 14 и 15.
2 Pontus Fahlbeck. Les classes sociales. Bulletin de 1’Institut intemationale de statistique,
t. XVIII, 1-re livraison, Paris, 1909, стр. 192.
Исторические предпосылки зарождения идеи общественных классов 5 3
। оциально эти категории почти ничем не были связаны. Отношения
между господами и рабами так же, как и между феодалами и крепо-
гными, не выходили за пределы частно-хозяйственных отношений.
( оциально связанных отношений между ними в сущности не было,
। а к как общественная связь между отдельными хозяйствами того вре-
мени была вообще довольно слаба. Но все же сословный строй ан-
гинного мира, который зиждился именно всецело на неразвитости
юциально-производственных отношений античного общества, не
мог не отражать на себе классовых различий двух общественных от-
ношений: хозяина и работника, господина и раба, работающих про-
изводителей и неработающих распорядителей.
Последнего рода отношения нашли свое выражение в борьбе
между сословиями. Сословие обездоленных (плебс, мелкое кресть-
янство) обычно воплощало в себе настроения и отношения неиму-
11 iero класса производителей; оно вело «освободительную» борьбу как
бы за всех угнетенных; в то время как отношения господствующего
класса имущих целиком воплощались в высшем сословии крупных
земельных собственников (знати, патрициев). Это еще не говорит,
однако, и за то, что класс как социально-хозяйственная категория в
античном обществе сливался с сословием, т. е. что каждое борющееся
сословие являлось по своим хозяйственным отношениям в сущнос-
। и вполне определенным социальным классом, лишь облеченным в
костюм правно-политической категории сословия. Отнюдь нет. Со-
словная борьба древнего мира показывает нам, что класс производи-
телей (рабы) оставался, например, почти вне общественной жизни,
что борьба сословная происходила только между «непроизводитель-
ными» группами античного общества. «В древнем Риме, — говорит
Маркс, — классовая борьба происходила исключительно внутри при-
вилегированного меньшинства, между свободными богачами и сво-
бодными бедняками, тогда как вся производительная масса насе-
ления, рабы, представляла собою лишь пассивный пьедестал для
борющихся сторон»179*. Сословная борьба, повторяем, в своих конф-
ликтах отражала борьбу классов, вскрывая социальные антагонизмы
общественного хозяйства, основанного на отчуждении общественного
продукта от его производителей. Как ни слабо, но в борьбе сословий
все же выступало социальное неравенство производительных отно-
шений, выражавших в неравенстве распределения и неравенстве по-
требления, а также и в факте постоянного вытеснения одной частью
населения, частью имущих крупных собственников, другой части
малоимущего населения, постепенно падавшего в ряды пролетари-
1 К. Marx Der Achtzehnte Brumaire des Louis Bonaparte. Dritte Aufl. Hamburg,
1885. (Первое в 1869). Vorwort, стр. VI.
5 4 Общественные классы. I. Введение
ев, — свободных, но с полуголодным существованием и одной но-
гой стоявших на пороге к потере свободы и к полной зависимости.
Можно сказать поэтому, что в борьбе сословий античного общества
звучит уже социальная борьба классов, хотя эта борьба и принимает
своеобразную форму сословной борьбы, единственно возможную по
тому времени форму, которая, хотя бы и косвенно, могла отразить
на себе социально-хозяйственные отношения.
То же самое приложимо и к сословной борьбе средневековья.
И в ней отраженно просвечивалась социальная борьба классов. И здесь
борьба шла под флагом «освободительного движения» от ига и гос-
подства сильных. И здесь, как и в античной борьбе, во главе «осво-
бодительного» движения стояли наиболее бесправные сословия (го-
рожане и крестьяне). Третье сословия выступало, как известно, в
борьбе с феодалами под знаменем борьбы за свободу, равенство и
братство, принимая на себя защиту слабого против сильного, бес-
правного и обездоленного против привилегированной и имущей
части населения. И здесь, следовательно, отражалась борьба классов,
неравенство социальных отношений. «Выросшее на развалинах фе-
одализма, — говорят авторы, “Коммунистического манифеста”, —
современное буржуазное общество не уничтожило различия клас-
сов. Оно только поставило новые классы на место старых, вырабо-
тало новые способы угнетения и новые виды борьбы»10*.
Итак, отвечая на поставленный выше вопрос, мы приходим к
тому, что социальные классы, являясь экономической категорией,
вырастающей на основе социально-производительных различий,
находят себе место как в докапиталистическом (античном и фео-
дальном), так и в капиталистическом обществах. Само собой разу-
меется, что и те характерные черты социальной дифференциации,
которые вырастают на основе социально-производственных разли-
чий, именно — социальный антагонизм и социальная борьба между
классами, свойственны одинаково как докапиталистическому обще-
ству, так и капиталистическому. Но, как мы видели, в период просто-
го товарного производства классовая борьба выступает в форме
борьбы сословий; в капиталистическом же обществе, где сословия
исчезают, она выступает уже в своем чистом виде, не затемненном
правно-политическими отношениями. Основные отношения в про-
изводственно-трудовом процессе — руководство и трудовое испол-
нение, господство и подчинение, поступление общественного про-
дукта в руки нетрудовой части общества, присвоение избыточного
продукта непроизводителями, богатство немногих и полуголодное
существование трудящихся масс — имеют место, хотя бы и в раз-
личных формах, на протяжении всей человеческой истории. В исто-
J 1сторические предпосылки зарождения идеи общественных классов 5 5
pi песком процессе развития менялись способы производства, меня-
на ь формы социальной борьбы, менялась социальная организация,
но общий характер отношений между двумя основными слоями об-
11 цч । ва оставался неизменным от первичной ступени социальной диф-
ференциации и до новейшей крупнокапиталистической; менялись
формы, сущность отношений сохранялась, так как сохранялись сущ-
ие к гь и характер производственных отношений, построенных на ан-
। агонизме. «Повсюду, — читаем мы в “Капитале”, — где средства про-
и ню детва находятся в монопольном владении одной части общества,
работник — свободный или не свободный — должен прибавлять
V)()авочное рабочее время к тому рабочему времени, которое необхо-
ш мо для поддержания его жизни, чтобы произвести средства суще-
। кования для владельцев средств производства, будет ли таким вла-
дельцем афинский каХод кауабос;11* этрусский TeoKpaT,civis romanus12*,
нормандский барон, американский рабовладелец, валахский боярин,
овременный лендлорд или капиталист»1713*.
Эта историческая беспрерывность и лишь внешний трансфор-
мизм указанных социальных отношений покоится не в чем ином,
как лишь в общем характере развития производительных сил, ос-
। ающемся до известной степени одинаковым для различных исто-
рических стадий социальной эволюции. Недостаточная развитость
производства, производственной техники, надо полагать, обуслов-
ливало и обусловливает и до сих пор факт социального неравен-
i гва, наличность в обществе отношений господства и подчинения.
11ока будет иметь место эта недостаточная развитость, сохранятся
неизменными и отношения между социальными группами и суще-
11 вование их обособленности.
Если классы и классовое расслоение присущи одинаково и дока-
питалистическому обществу и капиталистическому, то не возника-
ет ли идея общественных классов уже в античной общественной мыс-
ли, так как в античном обществе имелись уже и социальное нера-
венство, и антагонизм, и классовая борьба?
Действительно, мы находим, что античная общественная мысль
в лице своих отдельных выдающихся представителей: философов,
общественных деятелей того времени, народных вождей и борцов
за угнетенные массы обездоленного населения — уже отдавала себе
некоторый отчет в социальном расчленении античного общества,
устанавливая в нем и наличность социального антагонизма и соци-
альную борьбу между антагонистическими элементами общества.
Даже в еще более ранние эпохи, еще на заре человеческой культуры, * I
1 К. Marx. Das Kapital. Kritik der politischen Oekonomie. Erster Band. 5-te Aufl.
I lamburg, 1903. Buch 1, стр. 196.
5 6
Общественные классы. I. Введение
вопросы социального неравенства тревожат человеческую мысль.
Уже в легендах и мифах древних народов, среди религиозной мисти-
ки того времени, отразились искания человеческой мысли, мучив-
шейся над разрешением великой тайны социального неравенства1.
«Хотя деление на классы, — говорит уже цитированный нами проф.
Фалъбек, — принадлежит к наименее исследованным еще областям
в жизни народов, оно, однако, всегда было предметом человеческо-
го размышления. Красноречивым свидетельством подобного рода
исканий являются мифические объяснения происхождения различ-
ных классов и смысла их существования»2 3.
В античном сознании идея социального неравенства находит себе
уже несколько более определенное выражение. Уже Платон говорит
о современном ему государстве, что «такое государство необходимо
представляет из себя как бы два государства: одно составляют бедные,
другое — богатые, и все они живут вместе, строя друг другу всяческие
козни»3/14*. Известный Менений Агриппа точно так же находил, что «не
только у нас и не в первый раз беднота восстает против богачей, низ-
шие против высших, но, можно сказать, во всех государствах, как в
мелких, так и в больших, существует враждебная противоположность
между большинством и меныпиством»4. Такую же идею борьбы меж-
ду богачами и неимущими мы находим и у римского историка Сал-
люстия, который по поводу антипатий низших масс народа к рево-
люционным замыслам Катилины замечает, что «это направление
вообще свойственно самой природе всего этого класса (т. е. низшим
слоям народных масс). Ведь всюду неимущий относится к соб-
ственнику с завистью и недоброжелательством; он увлекается за-
чинщиками смут, ненавидит существующее и стремится к новым
порядкам. Будучи проникнут недовольством своим положением,
1 В своем небольшом исследовании «The primary causes of social inequality»
(Helsingfors, 1909) Ландман передает одну из таких легенд, существующую у на-
родов Тенерифа, следующего содержания: «В начале мира Бог создал несколь-
ких мужчин и нескольких женщин и дал им столько стад, сколько было нужно
для их существования. Но по истечении некоторого времени были созданы еще
несколько мужчин и женщин, которым, однако, Бог ничего уже не дал. Когда
последние стали просить о своей доле, Бог им сказал: “Служите другим и они
дадут вам все, в чем вы нуждаетесь”». Отсюда, прибавляет это предание, и про-
изошли господа и рабы, или знатные и простой народ (стр. 77, Gunnar Landmann).
Известны также придания об образовании индийских каст.
2 Р. Fahlbeck. Les classes sociales. Bulletin de ITnstitut international de Statistique,
t. XVIII, 1-re livr., Paris, 1909, стр. 190.
3 Платон. HoXvreia, 8-ая книга. См.: Пёлъман. История античного комму-
низма и социализма, ч.1-ая, стр. 83, СПб., 1910. (Общая история европейской
культуры, т. П-ой).
4 См.: Пёлъман, ibid., ч. II, стр. 560.
Исторические предпосылки зарождения идеи общественных классов 5 7
он каждет всеобщего переворота; мятеж и возмущение питает его;
. му нечего опасаться потерь при этом перевороте, так как ведь бед-
но ге нечего терять»1.
Но все приведенные проявления античной общественной мыс-
1И оставались лишь не больше, как отдельными проблесками идеи
классов, которая в докапиталистическом обществе не могла вылиться
и определенную форму, укрепиться в общественном сознании и по-
чить дальнейшее движение и развитие. Для последнего еще недо-
. га точно созрели в докапиталистическом хозяйстве общественные
о । ношения. Хотя и в античном обществе существовал «социальный
вопрос», хотя и было здесь сознание о «двух государствах в государ-
11 ве», хотя и были социальные конфликты между имущими и не-
имущими, но, тем не менее, во всем этом еще недостаточно было
данных для того, чтобы идея классов могла найти себе прочное место
в общественном сознании. Хотя борьба сословий античного обще-
i гва косвенно и была отражением антагонизма производственных
о । ношений, но непосредственно в ней не слышно было жизненных
и 11 гересов действительных производителей, действительных предста-
ли гелей трудового элемента общества, которые бы противостояли
воим антагонистам, собственникам средств производства; эти произ-
ве >дительно-трудовые элементы римского общества—рабы—остава-
лись здесь вне сферы социальных отношений и социальной борьбы.
11дея общественных классов могла выявиться лишь тогда, когда про-
изводители-работники как класс выступили на социальную арену.
11оследнее могло произойти после того только, когда производи-
тели могли быть объединены самим характером производствен-
ной техники новой эпохи; когда пала замкнутость частных хозяйств;
когда производственные отношения в своих общественных прояв-
лениях потеряли закрывавшую их правно-политическую оболочку;
когда сословная группировка отпала и классовое строение общества
пришло на смену сословного строя в своем чистом виде, уже ничем
не затемненном. Все это могло произойти только с падением фео-
дального общества, когда на развалинах старого феодализма на-
чинали уже вырисовываться контуры мощного и грандиозного
здания капитализма. Впервые это произошло в наиболее развитых
пранах той эпохи — в Англии и Франции, где в конце XVIII-ro
века идея общественных классов впервые нашла себе зарождение
н толчки для дальнейшего развития.
Итак, историческими предпосылками зарождения идеи обществен-
ных классов служили, как мы находим, следующие обстоятельства:
1 Sallustius. Catilina, гл. 37; в русск[ом] перев[оде] Врублевского (СПб., 1891);
см.: Pohlmann, ibid., стр. 556.
5 6
Общественные классы. I. Введение
вопросы социального неравенства тревожат человеческую мысль.
Уже в легендах и мифах древних народов, среди религиозной мисти-
ки того времени, отразились искания человеческой мысли, мучив-
шейся над разрешением великой тайны социального неравенства1.
«Хотя деление на классы, — говорит уже цитированный нами проф.
Фальбек, — принадлежит к наименее исследованным еще областям
в жизни народов, оно, однако, всегда было предметом человеческо-
го размышления. Красноречивым свидетельством подобного рода
исканий являются мифические объяснения происхождения различ-
ных классов и смысла их существования»2 3.
В античном сознании идея социального неравенства находит себе
уже несколько более определенное выражение. Уже Платон говорит
о современном ему государстве, что «такое государство необходимо
представляет из себя как бы два государства: одно составляют бедные,
другое — богатые, и все они живут вместе, строя друг другу всяческие
козни»3/14*. Известный Менений Агриппа точно также находил, что «не
только у нас и не в первый раз беднота восстает против богачей, низ-
шие против высших, но, можно сказать, во всех государствах, как в
мелких, так и в больших, существует враждебная противоположность
между большинством и меньшиством»4. Такую же идею борьбы меж-
ду богачами и неимущими мы находим и у римского историка Сал-
люстия, который по поводу антипатий низших масс народа к рево-
люционным замыслам Катилины замечает, что «это направление
вообще свойственно самой природе всего этого класса (т. е. низшим
слоям народных масс). Ведь всюду неимущий относится к соб-
ственнику с завистью и недоброжелательством; он увлекается за-
чинщиками смут, ненавидит существующее и стремится к новым
порядкам. Будучи проникнут недовольством своим положением,
1 В своем небольшом исследовании «The primary causes of social inequality»
(Helsingfors, 1909) Ландман передает одну из таких легенд, существующую у на-
родов Тенерифа, следующего содержания: «В начале мира Бог создал несколь-
ких мужчин и нескольких женщин и дал им столько стад, сколько было нужно
для их существования. Но по истечении некоторого времени были созданы еще
несколько мужчин и женщин, которым, однако, Бог ничего уже не дал. Когда
последние стали просить о своей доле, Бог им сказал: “Служите другим и они
дадут вам все, в чем вы нуждаетесь”». Отсюда, прибавляет это предание, и про-
изошли господа и рабы, или знатные и простой народ (стр. 77, Gunnar Landmann).
Известны также придания об образовании индийских каст.
2 Р. Fahlbeck. Les classes sociales. Bulletin de Flnstitut international de Statistique,
t. XVIII, 1-re livr., Paris, 1909, стр. 190.
3 Платон. IIoXiTEia, 8-ая книга. См.: Пёлъман. История античного комму-
низма и социализма, ч.1-ая, стр. 83, СПб., 1910. (Общая история европейской
культуры, т. П-ой).
4 См.: Пёлъман, ibid., ч. II, стр. 560.
Исторические предпосылки зарождения идеи общественных классов 5 7
он жаждет всеобщего переворота; мятеж и возмущение питает его;
му нечего опасаться потерь при этом перевороте, так как ведь бед-
ноте нечего терять»1.
Но все приведенные проявления античной общественной мыс-
ли оставались лишь не больше, как отдельными проблесками идеи
классов, которая в докапиталистическом обществе не могла вылиться
в определенную форму, укрепиться в общественном сознании и по-
j учить дальнейшее движение и развитие. Для последнего еще недо-
с гаточно созрели в докапиталистическом хозяйстве общественные
о гношения. Хотя и в античном обществе существовал «социальный
вопрос», хотя и было здесь сознание о «двух государствах в государ-
стве», хотя и были социальные конфликты между имущими и не-
имущими, но, тем не менее, во всем этом еще недостаточно было
данных для того, чтобы идея классов могла найти себе прочное место
в общественном сознании. Хотя борьба сословий античного обще-
сгва косвенно и была отражением антагонизма производственных
отношений, но непосредственно в ней не слышно было жизненных
и нтересов действительных производителей, действительных предста-
вителей трудового элемента общества, которые бы противостояли
аюим антагонистам, собственникам средств производства; эти произ-
водительно-трудовые элементы римского общества—рабы—остава-
лись здесь вне сферы социальных отношений и социальной борьбы.
Идея общественных классов могла выявиться лишь тогда, когда про-
изводители-работники как класс выступили на социальную арену.
11оследнее могло произойти после того только, когда производи-
тели могли быть объединены самим характером производствен-
ной техники новой эпохи; когда пала замкнутость частных хозяйств;
когда производственные отношения в своих общественных прояв-
лениях потеряли закрывавшую их правно-политическую оболочку;
когда сословная группировка отпала и классовое строение общества
пришло на смену сословного строя в своем чистом виде, уже ничем
не затемненном. Все это могло произойти только с падением фео-
дального общества, когда на развалинах старого феодализма на-
чинали уже вырисовываться контуры мощного и грандиозного
здания капитализма. Впервые это произошло в наиболее развитых
странах той эпохи — в Англии и Франции, где в конце XVIIl-ro
века идея общественных классов впервые нашла себе зарождение
и толчки для дальнейшего развития.
Итак, историческими предпосылками зарождения идеи обществен-
ных классов служили, как мы находим, следующие обстоятельства:
1 Sallustius. Catilina, гл. 37; в русск[ом] перев[оде] Врублевского (СПб., 1891);
см.: Pohlmann, ibid., стр. 556.
5 8 Общественные классы. I. Введение
1) образование избыточного продукта вследствие развития пер-
вобытной техники и последовавший за этим рост социально-
го неравенства по всем линиям общественных отношений;
2) переход от простого товарного хозяйства к капиталистичес-
кому и отмирание сословной организации;
3) выступление на арену социальной борьбы объединенного новой
производственной техникой класса непосредственных произво-
дителей, что впервые произошло лишь в конце XVIII-го века
(во Франции и Англии).
Мы видим, что первые контуры проблемы социальных классов
могли стать выявляться лишь с конца XVIII-ro века и то лишь в наи-
более передовых для того времени странах, каковыми были Англия
и Франция. Вот почему важнее всего было бы проследить судьбы в
развитии проблемы классов именно на этих странах. В нашу задачу,
однако, не входит представить полностью историю развития этой про-
блемы. Мы ограничимся лишь некоторыми важнейшими момента-
ми, сыгравшими более или менее видную роль в образовании теории
общественных классов. Такими важнейшими моментами в истории
развития идеи и учения о классах мы находим: для Англии — эпоху,
во-первых, промышленной революции, с ее ближайшими результа-
тами, вызвавшими в общественной мысли Англии первые зароды-
ши социалистического учения; во-вторых, эпоху выступления ран-
них английских социалистов15* и демократов 30-х годов XIX-го сто-
летия; для Франции — эпоху великой революции16*, учение фран-
цузских социалистов-утопистов17* и французских историков эпохи
реставрации18*, а также труды парижского социологического об-
щества (в 1903 г.), специально посвященные проблеме обществен-
ных классов. К раскрытию этих моментов в развитии проблемы клас-
сов мы и переходим.
II. ВАЖНЕЙШИЕ МОМЕНТЫ
В РАЗВИТИИ ИДЕИ
ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ
1. Зарождение и развитие идеи общественных
классов во Франции
I. ИДЕЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ В ЭПОХУ
ВЕЛИКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Для истории зарождения идеи общественных классов Франция яв-
ляется наиболее интересной страной, так как здесь, в конце XVIII-ro
столетия, те исторические предпосылки, о которых мы говорили
выше, вошли в жизнь страны особенно бурно, всколыхнув и побу-
див к деятельности все социальные силы народа. Ни в одной стране
не проявилось так ярко, как здесь, столкновение старых и новых на-
чал, разрешившееся великой французской революцией. Последняя
же сопровождалась таким высоким напряжением мысли французс-
кого общества, что в ней не могли не отразиться идеи всех тех начал,
которые вырастали и строились на развалинах феодализма и сослов-
ного строя.
Прежде всего, во Франции разложение простого товарного хо-
зяйства, воплотившееся в феодализме, и внедрение в хозяйственную
жизнь страны нового строя — капитализма как системы товарного
производства в расширенных размерах достигли к концу XVIII-ro
века уже значительной степени. К моменту великой французской
революции мы находим во Франции и зачатки крупной промыш-
ленности, и довольно солидный по размерам банковый капитал с
крупными операциями, и раньше незнакомую простому товарно-
му производству, определенно выступившую в шелковой, например,
индустрии капиталистическую фигуру предпринимателя, и довольно
солидные массы промышленного пролетариата со всеми его особен-
ностями: низкой заработной платой, безработицей, необеспеченнос-
тью существования, стачками, стремлением к самоорганизации, стол-
кновениями с предпринимателями и т.д. Правда, особенно развитого
производства Франция XVIII века еще не имела, но во многих наибо-
лее промышленных центрах, в таких городах, как Париж, Лион, Нант,
Бордо, Марсель, уже десятки тысяч рабочих имели возможность
6 2 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
входить в соприкосновение и общение друг с другом и вырабаты-
вать общие формы борьбы, проникаясь растущим сознанием свое-
го сплоченного целого. Париж насчитывал к моменту великой рево-
люции от 100 000 до 150 000 рабочих; в одних только «благотвори-
тельных мастерских» на Монмарте скопилось их к концу 1789 года
около 22 тысяч1.
Что прежняя разобщенность производителей к этому времени
рухнула и что промышленные рабочие, помимо самой технической
структуры нового типа производства, уже имели множество различ-
ных возможностей и толчков для взаимного общения и объедине-
ния, на это указывают находившие в широких размерах место, на-
кануне и во время революции, рабочие стачки и рабочие союзы. Об-
щее беззащитное и тяжелое положение рабочего и общие интересы
рабочих одной и той же промышленной ветви, одного и того же пред-
местья, района, города толкают быстро их друг к другу, пробуждая и
развивая создание их общности. Стачечное движение 1791 года ох-
ватывало плотников, кузнецов, слесарей, башмачников, столяров, ти-
пографских рабочих, каменщиков, кровельщиков; в Париже к нему
примкнуло до 80 000 человек; стачка, по свидетельству парижского
муниципалитета, охватила рабочих разнообразных профессий; ра-
бочие ежедневно собираются в очень большом количестве, столко-
вываются, выносят постановления; эти постановления разносятся
рабочими по мастерским, сообщаются там и увлекают рабочих, не
примкнувших еще к забастовке, к прекращению работать2.
Стачки XVIII-ro столетия носили во Франции точно такой же ха-
рактер, как и теперь: те же были у них, главным образом, экономи-
ческие основы (низкая заработная плата), те же поводы, те же фор-
мы — с бойкотом, со сниманием с работы, с уличными движения-
ми, нередко с бурными проявлениями, с взаимопомощью на случай
прекращения работ и т. д.; те же, как и теперь, были у правительства
и предпринимателей и приемы борьбы со стачками; наказание было
лишь несколько суровее, доходя до виселицы для участников и вож-
дей3. «Рабочие, — говорит по этому поводу Пикару — приходили к
чувству классовой принадлежности уже одним тем, что многие про-
изводства объединялись в крупные предприятия, отчасти же тем, что
1 См.: Махипе Kowalewcki. La France dconomique et sociale A la veille de la
Evolution. Les Campagnes. Paris. Giar et Впёге. 1909,1.1, стр. 42 и др. — E.B. Тарле.
Рабочий класс во Франции в эпоху революции. Исторические очерки. Часть
первая. СПб., 1909, стр. 4, 64.
2 Е.В. Тарле, ibid., стр. 151-153.
3 См.: Picard Roger. La thdorie de la lutte des classes A le veille de la гё volution franigaise.
(Rdvue d’dconomie politique. Septembre-Octobre 1911, № 5), стр. 625,626. — E.B. Тар-
ле. Рабочий класс во Франции. Часть первая. 1909, стр. 137 и др.
1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 6 3
им приходилось вместе бороться против притеснений, жертвами ко-
торых они были»1.
Наконец, значительную роль для пробуждения идей пролетари-
ата как социального целого и обособленного играли во Франции рас-
сматриваемой эпохи и рабочие союзы, которые, по словам Пикара,
«несмотря на запрещение властей и преследования, были всегда мно-
гочисленны и деятельны». Наиболее красноречивым подтверждени-
ем тому, какую силу, значение и рост имели в конце XVIII-ro столе-
тия рабочие организации во Франции, указывает суровое законода-
тельство того времени, направленное против рабочих союзов и ста-
чек. Можно отметить в данном случае, наприм [ер], les lettres patents1*
от 2 января 1749 года, которыми запрещалось рабочим своевольно
оставлять фабрику и переходить на другую фабрику, а также пре-
пятствовать работодателям какими бы то ни было способами и где
бы то ни было, дома или заграницей, безразлично, набирать себе ра-
бочих2. Но еще более характерными в данном отношении является
закон Ле Шанель#* 14 июня 1791 года; первая же статья этого закона
провозглашает уничтожение всякого рода корпораций для граждан
одной и той же профессии. Анализируя этот закон, Тарле находит,
что он «проведен был с сознательной вполне определенной целью
уничтожить для рабочих возможность каких бы то ни было органи-
заций не только в будущем, но и в настоящем, нанести стачкам, длив-
шимся с апреля и в июне (1791) еще не прекратившимся, — оконча-
тельный удар»3.
Такого рода законодательство не могло не способствовать еще
большему расхождению и расслоению между рабочими и капитали-
стами-предпринимателями, раскрывая резкую противоположность и
вызывая непримиримую враждебность между этими классами. Зако-
нодательство только обостряло классовый антагонизм. «Промышлен-
ное законодательство старого режима, — говорит по этому поводу
Пикар, — диктовалось стремлением обеспечить хозяйственные ин-
тересы богатых и общественное спокойствие; оно не могло поэтому
допустить ни каких бы то ни было тормозов для производства, ни
нарушения со стороны рабочих порядка. Соответственно с этим у
рабочего отнято было чуть ли не всякое право свободного распоря-
жения своей рабочей силой; отношение его к предпринимателю за-
креплено было полицейскими нормами; в глазах же государствен-
1 Picard Roger. La theorie de la lutte des classes й le veille de la revolution fran^aise,
ibid., стр. 626.
2 Cm.: ibid., стр. 626.
3 E.B. Тарле. Рабочий класс во Франции в эпоху революции. Часть первая.
СПб., 1909, стр. 179.
6 4 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
ной власти, поскольку она считается с ним, он имеет только обязан-
ности. Этим духом полны все законодательные и административ-
ные нормы, относящиеся к промышленной деятельности накануне
революции. При конфликтах, возникавших между предпринимате-
лями и рабочими, правительство всегда принимает сторону первых
против последних»1.
Мы видим, таким образом, что во Франции конца XVIII-ro века
было достаточно исторических предпосылок, чтобы могло вырасти
представление о двух основных и важнейших в общественной жиз-
ни страны того времени социальных классах, друг к другу враждеб-
ных и со взаимно антагонистическими интересами. Правда, идея
этих общественных классов не сразу приобрела себе определенность
выражения; она высказывалась и развивалась в различных формах,
лишь постепенно выясняясь и выявляясь по мере развития самих
социальных отношений.
Выражение идеи общественных классов с ее основными элемента-
ми —противоположностью интересов и классовой борьбой,—мы на-
ходим в дореволюционной и революционной французской литературе
XVIII-ro века как у энциклопедистов3* и философов, так и у эконо-
мистов и публицистов, авторов всевозможного рода народных брошюр,
вылившихся, главным образом, в форме наказов (cahiers)4*, состав-
ленных во время выборов депутатов в Генеральные Штаты5*.
Всю относящуюся сюда литературу можно охарактеризовать,
в общих чертах по трем направлениям, по которым развивалась
во Франции, как и всюду вообще, идея общественных классов.
Каждое из этих трех различных направлений подходит к идее клас-
сов с различных точек зрения: одно находит классовые различия
в неравенстве потребления; другое приходит к идее классового
расчленения из факта неравного распределения; третье, наконец,
наиболее глубокое, имеет дело с классами, как они проявляются в
производстве.
Первое направление, с идеей потребительных классов, в обще-
стве видит лишь богатых и бедных, т. е. одних — утопающих в пред-
метах потребления, и других — с крайне недостаточным потребле-
нием. Писатели этого направления находятся под непосредственным
впечатлениям окружающей их нищеты широких народных масс, с
одной стороны, и богатства немногих — с другой; содержание в та-
ком представлении было неглубокое, но сильная сторона выступле-
ний в этом направлении лежала в резкой критике общества, задер-
живающего переход к капитализму, и резком противопоставлении
1 Picard Roger, ibid., стр. 626.
1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 6 5
двух крайних полюсов, которые намечались в новом обществе, выра-
стающем из развалин феодализма; здесь важно было уже одно то, что
идея антагонистических, враждебных и социально различных во мно-
гих отношениях общественных групп определенно ставилась на вид
и, таким образом, входила постепенно в общественное сознание.
Второе направление, с идеей распределительных классов, наибо-
лее характерное и самое распространённое для рассматриваемой
эпохи; здесь сделан уже дальнейший шаг от потребления к распре-
делению; здесь идея общественных классов принимает уже несколь-
ко более содержательную форму представления о тех, кто живет толь-
ко на наемную плату (salaries)6”, и тех, кто живет на нетрудовые до-
ходы; здесь приходится уже делать более глубокий, чем раньше, эко-
номический анализ и касаться тех оснований, по которым каждая
из общественных групп претендует на получение доли из обществен-
ного дохода.
Третье, наконец, направление, с идеей производственных клас-
сов, хотя пока ещё и глухо, но все же подходит здесь к самой основе
идеи классов; оно ищет антагонизма в производстве и делит обще-
ство на группы по их роли в производстве: на тех, с одной стороны,
которые направляют работу, и на тех, которые выполняют ее, явля-
ясь производителями в собственном смысле слова. Это последнее
направление ввиду еще недостаточно развитых в эту эпоху произ-
водственных отношений, характерных для капиталистического хо-
зяйства, могло лишь не больше, как более или менее близко подхо-
дить к производственной идее классов, могло касаться ее в самых об-
щих чертах, которые оно подмечало в развивающихся отношениях;
его заслугой было то, что оно ставило идею классов на основу новых,
более глубоких явлений производства, на основу отношений труда и
капитала, на основу прибавочной ценности, и указывало впервые на
новые явления и отношения капиталистического хозяйства1.
Все эти различные направления у французских писателей кану-
на великой революции, конечно, были не резко выражены и отнюдь
не являлись у самих авторов центром внимания их мысли. В отдель-
ных проявлениях, однако, проследить их до некоторой степени мож-
но. Так, например, представителем первого направления, развивав-
шего идеи потребительных классов, можно считать аббата Жана Ме-
лъеу писавшего до появления физиократов7*, в начале XVIII-ro века;
близко к той же позиции, хотя и в другой социальной плоскости,
стояли из философов и энциклопедистов Вольтер и Рейналь. Среди
представителей второго направления, мы находим из энциклопеди-
1 См.: Picard Roger, ibid., стр. 624.
3 Общественные классы
6 6 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
стов Дидро и Гельвеция, далее Мабли и физиократов школы Кенэ. На-
конец, среди выразителей третьего направления можно считать Кан-
тилъона, Тюрго, Неккера, Денге и многочисленных, большей частью
анонимных авторов народных брошюр времени самой революции,
интересных тем, что в них впервые резко проводится идея о том,
что «третье сословие»8* далеко не покрывает собой рабочий класс
и что интересы последнего не только обособлены от интересов тре-
тьего сословия, но и прямо противоположны последним1.
Знакомство с представителями всех этих направлений нам по-
казывает, как постепенно развивалась и углублялась во французс-
кой общественной мысли идея общественных классов, вырастая сна-
чала из потребительного неравенства и затем дошедши до произ-
водственной основы.
Начнем с первого течения, представителем которого является
Жан Мелье, причем как здесь, так и при изложении других фран-
цузских писателей будем останавливаться только на наиболее ха-
рактерных для нас моментах, так как течения общественной мысли
Франции накануне революции хорошо изучены и достаточно из-
вестны.
Жан Мелье — писатель, вышедший из крестьянской рабочей
среды, хорошо знакомый с ужасами деревенской нищеты и гнетом
французского крестьянства XVIII-ro века. В своем «Завещании»,
написанном еще в первой трети XVIII-ro века и много лет ходившем
по рукам в рукописных экземплярах, Мелье говорит о двух неравных
частях, на которые раскололось французское общество его времени, —
частях борющихся и взаимно ненавидящих; это, с одной стороны,
небольшая кучка богатых и знатных, с другой стороны, массы бед-
ных, попавших под ярмо первых. Существует громадная несораз-
мерность, говорит Мелье, между различными сословиями и жизнен-
ными условиями людей, из которых одни родились как будто лишь
для того, чтобы тиранствовать над другими и иметь все удовольствия
в жизни и удобства; другие, наоборот, чтобы быть несчастными, пре-
зренными рабами и проводить всю свою жизнь в труде и нищете2.
Мелье восстает не только против тиранов, но и, главным образом,
против церкви и христианства. Религия, говорит он, которая назы-
вает тиранию хорошей, в то время как она существует во вред наро-
1 Большинство указаний в этом отношении мы находим у того же Roger’a
Picard’a, ibid., стр. 627 и дальше.
2 См.: Le testament de Jean Meslier, Сигё d’Etrdpigny et de But en Champagne
ddc6de en 1733. Amsterdam, 1864, в 3 томах; т. II, стр. 169. — Более раннее изда-
ние — под названием «Testament de Jean Meslier». Novelle edition — датировано
15 марта 1742 года. Третье издание в 1789 г. Затем в 1838 и 1864.
1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 6 7
ду, не может быть истинной, идущей от Бога1. Религию и веру в
Бога Мелье считает изобретением сильных, придуманным ради
того, чтобы держать народ и личность на узде, в зависимости и не-
вежестве. С этой точки зрения Мелье на церковь смотрит как на одно
из важнейших препятствий в развитии человека к свободе. Описы-
вая тяжелую картину старого режима во Франции — тяжести и гнет
абсолютизма, его бесчисленного чиновничества, дворянства, духо-
венства, Мелье восстает против частной собственности, на прин-
ципе которой построен хозяйственный и правовой строй. Ничего
нет более низкого, более презренного, чем французский крестья-
нин, пишет Мелье. Крестьяне — рабы сильных и дворянства, меж-
ду тем только они создают последним все не только необходимое
для них, но и то, что идет для их прихотей и капризов2. В современ-
ном ему обществе Мелье видит два класса: к одному классу богатых
принадлежат: короли и принцы, дворянство и духовенство, а также
банкиры, откупщики и все вообще богатые бездельники, существу-
ющие со своей дворней и лакеями на труды другого класса. Этот вто-
рой класс — французские крестьяне3. Историю возникновения пер-
вого класса Мелье сводит к истории насилия, ограбления, беззастен-
чивого угнетения, эксплуатации4.
Между тем, думает Мелье, все люди по природе равны. Все име-
ют равное право на жизнь5. Каждому дана естественная свобода на-
слаждаться благами земли и иметь в них долю, но это естественное
право всех людей на земле не находит осуществления; напротив, бо-
гатые живут на годовую ренту, которая не что иное, как труд других.
Лишь в устранении частной собственности Мелье видит возможность
восстановления естественного права, естественной свободы и наступ-
ления «золотого века»9*.
В учении Мелье мы видим, таким образом, довольно резкое про-
тивопоставление богатого и бедного классов; мы находим у него и
идею антагонизма и идею борьбы между этими двумя неравными
частями общества, расколовшегося благодаря частной собственно-
сти и эксплуатации сильными слабых. Из разделения людей на иму-
щих и неимущих по необходимости, вытекают, с точки зрения Ме-
лье, царящая среди них ненависть и зависть, войны и восстания, со
всею чудовищной их свитой страданий и пороков. Вся жизнь пре-
вращается в непрерывную борьбу из-за собственности6.
1 См.: Jean Meslier, ibid., t. II, стр. 287.
2 См.: ibid., стр. 223-224, 178-179.
3 См.: ibid., стр. 223.
4 См.: ibid., стр. 175.
5 См.: ibid., стр. 170.
6 См.: ibid., стр. 215.
6 8 Общественные классы, IL Развитие идеи общественных классов
У Мелье мы находим зародыши идей и сен-симонизма10*, и поздней-
шего социализма11*, и идею естественных прав12*, развиваемую позднее
Руссо и энциклопедистами, и идею богатства13* как продукта земледе-
лия, каковую идею развивали впоследствии физиократы. Сама идея
общественных классов у Мелье, однако, не отличается содержательнос-
тью, но толчки для дальнейшего ее развития у него уже даны1.
Такими же критиками потребительного неравенства во француз-
ском обществе XVIII века являются и писатели-энциклопедисты, осо-
бенно Вольтер и Рейналь, которые прекрасно видели факт классового
раздела общества, но смотрели лишь на него как на факт неизбеж-
ный, примиряясь с ним. «На нашей несчастной земле,—говорит Воль-
тер, — невозможно без того, чтобы, живя в обществе, люди не были
разделены на два класса: один класс богатых, которые командуют (qui
commandent), и другой класс бедных, которые служат (mi servant). Эти
два подразделяются на тысячи других, эти тысячи имеют еще различ-
ные оттенки»2. Замечает эти социальные последствия института ча-
стной собственности и Рейналь, считающий, однако, собственность по-
лезной и необходимой для экономического прогресса. «Все нации, —
говорит Рейналь,—кажутся разделенными на две непримиримые час-
ти. Богатые и бедные, собственники и наемники, т. е. господа и рабы
составляют два класса граждан, к несчастью, противоположных. На-
прасно некоторые современные писатели хотели установить посред-
ством разного рода софизмов существование мирного соглашения
между этими двумя состояниями. Всюду богатые стремятся полу-
чить с бедного как можно больше, а издержать как можно меньше;
бедные же всюду стремятся продать свой труд как можно подоро-
же. На этом слишком неравном рынке богатый всегда будет уста-
навливать цену»3.
Французские писатели второй группы, ставившие в основу сво-
ей мысли о расчленении общества идею распределительных клас-
сов, более решительны в своей критике современного им общества.
Пессимизм, однако, замечается далеко не у всех среди этих писате-
лей. Группа физиократов школы Кенэ, например, является скорее
вполне оптимистической, проводя в своих учениях идею гармонии,
естественного порядка; она находит гармонию и в разделе общества
1 Грюнберг находит, между прочим, у Мелье родство с позднейшим русским
нигилизмом и социал-революционизмом. («Die Neue Zeit», 1888, стр. 337-350.)
Также Е. Petitfils. Un socialiste-revolutionnaire au commencement du XVIII si£cle.
1908, Paris, стр. 1.
2 Статья «Egalitd» в Dictionnaire philosophique portatif. Nouvelle £dition revue
corrigde et augment£e de divers Articles par 1’Amer. A Londres. MDCCLXV, стр. 158.
3 Raynal. «Histoire philosophique et politique des Etablissements et du Commerce
des Europ£ens dans les deux Indes». Tome sixi£me Amsterdam. 1772,1. XVIII, стр. 400.
/. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 6 9
на социальные классы и верит, что при условии следования естествен-
ным законам возможно согласованное развитие всех классов и од-
новременное их процветание. Но у энциклопедистов преобладают,
наоборот, скорее мрачные краски, когда они описывают современ-
ное им хозяйство. Неравномерность распределения они отмечают
как типичнейшую черту общественного строя, видя в ней основу
социального зла. Так>Дидро в своей «Энциклопедии» говорит: «Чи-
стый продукт, равномерно распределенный, можно предпочесть
большей его массе, но распределенной неравномерно, когда народ
распадается на два класса, один из которых будет утопать в изоби-
лии, а другой задыхаться в бедности»1.
Равным образом, и Гельвеций находит, что народ всякой страны
делится на два различных класса, причем «счастье и несчастье наро-
дов, — говорит он, — зависит не от большего или меньшего количе-
ства национальных богатств, но от более или менее неравномерного
распределения... В действительности, почти повсюду народ разде-
лен на два класса, из которых один не имеет необходимого и страда-
ет, другой живет в изобилии, в излишках... Чрезмерная роскошь,
которая почти повсюду там, где существует деспотизм, предполага-
ет уже нацию, разделенную на угнетателей и угнетаемых, на тех, кто
грабит, и тех, у кого грабят (en voleurs et en vol6s)»2. *
Здесь, как мы видим, определенно вырисовывается идея двух
классов и подчеркивается распределительный момент как основа
классового раздела, хотя в этом подчеркивании отмечается скорее
этическая сторона, чем распределительно-экономическая. Во всяком
случае, названные писатели определенно указывают на антагонизм
между двумя различными классами общества, на их непримиримые
интересы и на растущее неравенство, ненависть и вражду, которая
не исчезнет, по их мнению, пока не исчезнет частная собственность.
Ряд указаний подобного рода мы также находим у Мабли, резко
нападавшего на физиократов школы Кенэ, которые в нарастании
прибавочной ценности14* (produit net или revenu disponible) и богат-
стве земельных собственников не видели ничего такого, что бы на-
рушало интересы других классов общества, что бы вносило диссо-
нанс в социальную гармонию классовых отношений. Мабли, наобо-
рот, подчеркивает рост неравенства, рост социальной розни, антаго-
низма, объясняя все это существующими условиями распределения,
при котором класс земельных собственников обогащается, в то время
1 Encyclopedic, ou Dictionaire Raisonne des sciences, des Arts et des Metiers
MDCCLVII, tome huiti£me, стр. 278.
2 Helvetius. Oeuvres completes. Nouvelle edition. Londres, 1781, IV t., стр. 229,
127 и 190.
7 0 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
как массы народа остаются в растущей нищете и недовольстве1. На-
зывая два класса, на которые распадается общество, Мабли держится,
однако, еще старой терминологии, хотя основа его деления — не по-
требление, а распределение. «Собственность делит нас, — говорит
Мабли, — на два класса — богатых и бедных, первые всегда пред-
почтут свое собственное богатство богатству государства; а вторые
никогда не будут питать любви к управлению и законам, которые
допускают, что они остаются несчастными».
На такой же распределительной основе классового раздела об-
щества стоял и другой писатель времени энциклопедистов, аббат
Кондильяк, который видел в современном обществе также два клас-
са: класс собственников и класс салариата, т. е. класс наемников, жи-
вущий единственно лишь на заработанный доход. Вообще, говорит
Кондиллъяк, существуют два класса граждан: класс собственников,
которым принадлежат все земли и все производства, и класс наем-
ных работников (salaries), которые, не владея ни землей, ни сред-
ствами производства, существуют на заработную плату, получаемую
ими за свой труд2.
Мы видим, что идея классов с логически неизбежной идеей со-
циальной борьбы, нашла себе выражение у французских писателей
XVIII-ro века уже помимо учения физиократов. Казалось бы, что
физиократы как философы-экономисты своего времени дадут эко-
номическое содержание идее общественных классов и углубят ее или,
по крайней мере, дадут ей экономическое обоснование и дальней-
шее развитие. На самом деле, у физиократов идея классов ставится
на такую почву и на такую основу, которая в дальнейшем неизбеж-
но должна была привести к отрицанию самих классов. Такой предпо-
сылкой, на которой идея классов не только не могла развиваться, но
неизбежно должна была заглохнуть, являлась у физиократов (школы
Кенэ) идея гармонии интересов15*, идея естественного порядка16*, —
что стояло в логическом противоречии с идеей классов. Неудиви-
тельно, если мы встречаем в экономической литературе взгляд, со-
гласно которому учение французских энциклопедистов и антифи-
зиократов17* стояло гораздо выше учения физиократов школы Кенэ
в вопросе об общественных классах. «Кенэ и Гольбах показывают
нам, — говорит Пикар, — как из разделения труда возникают клас-
сы; но настоящее свое выражение теория классов и классовой борь-
1 См.: Doutes propos£s aux philosophies 6conomistes, sur Fordre naturel et essentie
des socidtds politiques. Par Monsieur l’Abbe de Mably. MDCCLXIII, стр. 22, 23, 24,
34, 35 и др.
2 De Condillac l’Abbe. Le commerce et le gouvernement, considdr^s rdlativement
Fun a Fautre. Ouvrage dkmentaire. Amsterdam, MDCCLXXVI, стр. 313, 314.
I. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 7 1
(>ы в XVIII веке находит не у них, а в писаниях философов и энцик-
лопедистов»1. С этим мнением нельзя не согласиться, при анализе
учения физиократов о классах.
Характерной чертой физиократического учения, проходящей
красной нитью у всех физиократов, следовавших за Кенэ, является
их вера в естественный порядок и его разумность, вера в возмож-
ность согласованности интересов при системе частной собственно-
с 1 и. Рост богатства физиократам представляется одинаково благо-
детельным для всех классов общества, раз не нарушен естественный
порядок. Расчленяя общество на классы, физиократы не находили
между последними антагонизма.
Распределение было у физиократов, как известно, на первом пла-
не. Следовательно, классы могли их интересовать, главным образом,
с точки зрения только распределительного процесса. Благодаря же
последнего рода обстоятельству классовое расчленение общества
могло представляться физиократам только в форме трехчленного
деления. На распределительной основе легко было вырасти идеи трех
классов, которая впоследствии занимала весьма видное место в уче-
нии об общественных классах и которая, как мы увидим, еще не со-
шла со сцены и в новейших теориях общественных классов. Впро-
чем, идея трех классов и у физиократов не была вполне выдержива-
ема всеми представителями физиократии: у Мерсъе-де-ла-Ривьера она
суживалась до идеи двух классов. В основу деления общества Мер-
съе-де-ла-Ривьер кладет раздел на два класса: класс собственников
земли и класс наемных работников (salaries). По его учению, все клас-
сы общества живут исключительно на доход от земледелия, один
класс является первым собственником продуктов земли; другой же
может лишь получать часть этих продуктов от земельных собствен-
ников, в форме оплаты своего труда или других оказанных земель-
ным собственникам услуг2. По учению физиократов школы Кенэ,
класс собственников — это класс «disponible»18*, т. е. такой, который
в производстве общественного продукта не несет никакого труда,
но в силу права собственности и вложенных в землю затрат своих
забирает себе весь чистый доход и поэтому свободен для функций
управления. Для физиократов земельные собственники — это глав-
ный в обществе класс, который распоряжается всем вновь создан-
ным и полученным от земли продуктом; они распорядители произ-
веденных богатств. Второй большой класс, по учению Кенэ и его
1 Picard Roger. La theorie de la lutte classes a la veille de la revolution fran^aise.
(Revue d’dconomie politique. 1911, № 5, стр. 637).
2 См.: Mercier de la Riviere. L’ordre naturel et essential des soci£t£s politiques.
Eug. Daire. Physiocrates. Paris, 1846, t. Il, стр. 479.
7 2 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
школы, класс земледельческий, класс, производящий чистый про-
дукт (прибавочную ценность); это класс поэтому производительный.
Третий класс, наконец, класс салариата, который ничего не создает,
ничего не производит нового в общественном хозяйстве, это класс
в этом смысле бесплодный; это класс непроизводительных наем-
ников.
Выделить в классе салариата рабочего от хозяина физиократы
школы Кенэ не смогли. Для них все неземледельцы являются общей
категорией, состоящей из тех, которые выменивают на продукты
земли своей труд и, таким образом, «оплачиваются» за счет земледе-
лия. Даже в земледелии Кенэ считал истинными производителями,
главным образом, богатых землевладельцев, т. е. преимущественно
крупных, отнюдь не мелких фермеров1; это, однако, вовсе не сельс-
кие батраки, не сельскохозяйственные рабочие, не земледельческие
работники в собственном смысле; последних Кенэ относит к классу
салариата вместе с ремесленниками ц торговцами2. Таким образом,
у Кенэ получалось три класса, но крайне неопределенных: 1) класс
собственников; 2) класс производительный, который в то же время
и класс организаторов в сельском хозяйстве, т. е., главным образом,
класс капиталистических фермеров; и 3) класс бесплодный или не-
производительный, т. е. торговцы, промышленники, рабочие, ремес-
ленники и прочие оплачиваемые (salaries).
Нельзя, однако, сказать, чтобы учение Кенэ не имело никаких за-
родышей научной теории в вопросе об общественных классах. Прав-
да, оно далеко было от того, чтобы ясно уловить происходящее рас-
членение нового общественного строя на его социальные слои; оно
не замечало ни капиталистического предпринимателя в промыш-
ленности, ни новый, только что формировавшийся класс промыш-
ленного пролетариата.
В учении об общественных классах Кенэ мы встречаем, тем не
менее, и некоторые научные элементы. Так, прежде всего, Кенэ про-
водит различие между классовым строем и сословной организаци-
ей. Он всячески осуждает сословное разделение общества; в этом
расчленении он видит благоприятную почву для нарушения обще-
го национального интереса и основу для возбуждения социальных
трений, сословной борьбы, интриг, тормозящих стройное и согла-
сованное развитие общественной жизни3; преобладание третьего
1 См.: F. Quesnay. Oeuvres. Aug. Oncken’a. Paris, 1882. Maximes gdnd rales, XV,
стр. 334; также Maxime XXVI, стр. 336.
2 См.: F. Quesnay. Oeuvres economique et philosophiques. Publides par Aug. Oncken.
Francfurt-Paris 1888. Despotisme de la Chine (1767), стр. 653.
3 См.: F. Quesnay. Maxime I, стр. 331 (Oeuvres, изд. Aug. Oncken’a 1888).
I. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 7 3
сословия (фабрикантов, ремесленников, торговцев) совратило бы
нацию с ее истинного и правильного развития; сословный строй, по
мнению Кенэ, с его сословными привилегиями и властью для одних
и бесправием для других разорил бы страну1. Социальный же строй,
покоящийся на классовом расчленении, т. е. на политическом равен-
стве каждого и полнейшей свободе хозяйственного поведения, вполне
примиряет, по мнению Кенэ, интересы различных слоев и уничто-
жает рознь между ними2. Таким образом, Кенэ смутно, но все же
отдавал себе отчет в том, как задерживал и тормозил сословный строй
феодализма зарождавшееся капиталистическое общество.
Кроме того, далее, у Кенэ мы находим едва ли не впервые в раз-
витии идеи общественных классов попытку методологического
обоснования классового расчленения. Все в природе, говорит Кенэ,
находится во взаимном соприкосновении; все тесно переплетает-
ся; расчленять и рассматривать явления нельзя поэтому, не прибе-
гая к помощи отвлеченных понятий и без установления причин и
следствий для различного рода отношений; различные причины и
следствия дают и различные отношения; но, сопоставляя эти разли-
чия, мы можем приходить к типическим отношениям и только с ними
иметь дело. «Лишь с помощью такого отвлечения, — говорит Кенэ, —
можно изучить и оценить взаимные отношения различных обще-
ственных классов в социальном строе и дать им наиболее подходя-
щие названия»3. Основанием для различия классов Кенэ считает идею
производства, которая приводит его к двум классам: производитель-
ному (создающему в производстве новые ценности, или «чистый про-
дукт»19*) и непроизводительному (не создающему последнего). Кро-
ме этих двух классов, Кенэ находит и третий, как мы видели, — класс
собственников; выделение последних, по его мнению, неизбежно
лишь в методологических целях для того, «чтобы проследить ясно
процесс сношений между различными общественными группами»4,
оно нужно ему лишь для общей связи.
Во всех этих рассуждениях Кенэ не много содержания; но, во вся-
ком случае, как первая попытка они не лишены значения и ценности.
Основа классового расслоения у Кенэ, по его собственному представ-
лению, производственная; но, как мы видели, класс собственников у
Кенэ выступает в качестве, главным образом, распределителей бо-
гатства и, следовательно, на основе распределения; класс салариата
1 См.: F. Quesnay. Maxime I, ibid, стр.330.
2 См.: F. Quesnay. Le droit naturel (1765), гл. IV, стр. 372 (Oeuvres. Oncken, 1888).
3 F. Quesnay. Sur les travaux des artisans (1766), Oeuvres. Aug. Onken, 1888,
стр. 528 (Seconde dialogue).
4 Ibid., стр. 528, 529.
7 4 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
(бесплодный) точно так же характеризуется у Кенэ не ролью или отно-
шением в производстве, а источником своего дохода (оплатой труда и
услуг); класс производительный, наконец, или класс капиталистичес-
ких фермеров — единственная у Кенэ производственная категория, но
и та неопределенна и неясна. И таким образом, его категории классов
больше распределительная категория, чем производственная.
Что же дало, в конце концов, учение Кенэ для развития идеи об-
щественных классов? Отвечая на этот вопрос, мы должны придти к
следующему: 1) идею двухчленного раздела общества на два боль-
ших класса физиократы пытались заменить идеей трех классов,
путем введения в этот раздел некоторых более частичных подраз-
делений, благодаря которым, однако, идея трех классов теряла у
физиократов стройность и ясность; 2) поставивши идею классов
под принцип социальной гармонии интересов, физиократы школы
Кенэ лишили идею классов ее глубокого содержания, обесцветивши
самое понятие общественного класса; 3) понятию класса физиокра-
ты школы Кенэ пытались дать впервые методологически-научную
основу; но от идеи производства они всякий раз вовлекались в об-
ласть распределения; 4) физиократам школы Кенэ оставалось неза-
метным появление в жизни современной им Франции новых отно-
шений, которые нес с собою промышленный капитализм и которые
должны были совершенно смести сословно-абсолютический строй
общества; они не придавали никакого значения развивающейся ма-
нуфактуре и тем классовым образованиям, которые намечались в
промышленном капитализме и капиталистическом хозяйстве.
Все это, однако, относится к физиократам школы Кенэ. Но уже у
Кантилъона, Неккера, Тюрго и Ленге мы замечаем ряд разногласий с
основными положениями физиократии, установленными школой
Кенэ, и находим попытки подметить новые отношения. Эта группа
французских писателей конца XVIII-ro века отмечает уже идею про-
изводственныхклассов. На новое деление впервые указывает Канти-
льон, книга которого написанная еще между 1730 и 1734 годами, самим
автором была переведена на французский язык для французских дру-
зей и имела большое влияние на Гурнэ, Кенэ, Тюрго, Кондильяка, Маб-
ли. Эта книга — «Essai sur la nature du Commerce en General» — могла
опираться на несколько более уже развитые, чем во Франции, эконо-
мические отношения Англии; в ней мы находим деление общества уже
на собственников (proprietaries), предпринимателей (entrepr£neurs)
и рабочих (ouvriers)1. Последнему делению Франция XVIII-ro века
далеко не была чужда, так как в фабричном законодательстве этого
1 См.: Cantillon. Essai sur le commerce. Reprinted for Harward University. London,
1892. VII гл., стр. 233 и др.
1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 7 5
времени, как мы говорили, было проведено резкое разграничение
между хозяевами и рабочими, причем законодательство это, как и
следовало ожидать, было, конечно на стороне хозяев, а не рабочих1.
Но здесь уже начинали проглядывать новые социальные деления, уже
более отвечавшие назревшим новым хозяйственным отношениям.
Яснее всего эти новые отношения находят себе выражения у Тюрго.
В своих «Reflections sur la formation et la distribution des richesses»
Тюрго делит общество вообще на два класса; формулировка этого
деления и анализ его носит более глубокое, чем у Кенэ, содержание;
правда, в конце концов, эта формулировка и анализ Тюрго также не
отличаются строгой выдержанностью и логической стройностью.
Тюрго находит в современном ему обществе два класса; один класс —
людей праздных, свободных от физического труда, располагающих
досугом (это класс — disponible); другой большой класс — трудя-
щихся, работающих, не располагающих досугом (non disponible)2.
Последний большой класс Тюрго разлагает в свою очередь также
на два «класса» : производительный, или класс земледельцев, и класс
непроизводительный, индустриальный или класс, как его называет
Тюрго, — stipendi£20*, это класс занятых в ремесле, мануфактуре и
торговле. Первый же класс (disponible) — класс собственников и
именно земельных собственников3. Все это деление напоминает в
общем классификацию Кенэ и его школы, за исключением разве
лишь основного деления общества на неработающих (собственников)
и работающих (неимущих). Но уже при первом анализе своих груп-
пировок Тюрго далеко уходит вперед от кругозора школы Кенэ. Как
«класс» земледельцев, так и «класс» занятых в индустрии (stipendi£e
industrieuse), Тюрго делит на две различные группы, на два различ-
ных порядка (ordres), с одной стороны, предпринимателей, или ка-
питалистов, которые вкладывают капитал в предприятие; с другой
стороны — простых наемных рабочих, не имеющих ничего, кроме
своих рабочих рук, и авансирующих лишь свой труд (т. е. рабочую
силу). Тюрго отмечает при этом, что первые группы в том и другом
классе сходны между собою одним уже тем, что они не владеют ни-
каким доходом и одинаково живут только на свою заработную пла-
ту, которая выплачивается ими из продуктов земли и которая огра-
ничивается самым необходимым для обеспечения существования.
Такое же объединяющее сходство видит Тюрго и между предприни-
мателями-капиталистами, хотя бы и занятыми в разных родах хо-
1 См.: Picard Roger. La theorie de la lutte des classes й la veille de la revolution
fran^aise. Revue d’^conomie politique. 1911, № 5, стр. 662.
2 См.: Oeuvres de Turgot. Par Eugene Daire. Pans, 1844,1.1, стр. 15.
3 См.: ibid., стр. 15, § XVI.
7 6 Общественные классы. IL Развитие идеи общественных классов
зяйственной деятельности, т. е. в земледелии и индустрии. Равным
образом Тюрго причисляет к классу собственников тех капиталис-
тов, которые отдают свои капиталы взаймы, ибо, замечает он, капи-
талист, отдавая деньги взаймы собственнику или предпринимате-
лю, «становится соучастником в их собственности»1.
Можно думать, что Тюрго уже понимает, что на смену феодаль-
но-сословного строя шел новый хозяйственный строй; он опреде-
ленно подметил в последнем две резко различных одна от другой
основных группы, или два класса, наступающего капиталистичес-
кого общества: капиталистов-предпринимателей (хозяев) и рабочих.
Неудивительно поэтому, что уже в его сочинениях не замечается идеи
и той гармонии интересов, которую выставила на первый план школа
Кенэ. Напротив, Тюрго замечает тот неизбежный и глубоко прохо-
дящий антагонизм, который существует между хозяином и работ-
ником2. В общем итоге, однако, мы находим у Тюрго туже расплыв-
чатость мысли в формулировке по вопросу о классах, какую мы ви-
дели и у Кенэ. Идея двухчленного раздела общества у него, как и у
Кенэ, колебалась между идеей трехчленного раздела. Если у Кенэ фи-
гурировали собственники, производительный класс и бесплодный,
то у Тюрго мы видим похожие категории: 1) класс, располагающий
досугом; 2) класс производительный; 3) класс, занятых в промыш-
ленности и торговле. Но, в общем, Тюрго был гораздо ближе к по-
ниманию французской экономической действительности второй по-
ловины XVIII-ro века, чем Кенэ и его школа: он уже отмечал опреде-
ленно, как мы видели, категории хозяина, предпринимателя, и ра-
ботника, исполнителя.
Определеннее и ярче, чем Тюрго, развивал идею классового раз-
дела общества и классового антагонизма Жак Неккер в своем иссле-
довании «Essai sur la legislation et le commerce des grains», вышедшем
в 1775 году. Здесь он отмечает все ухищрения капиталистов, упот-
ребляемые последними по отношению к рабочим в целях увеличе-
ния прибыли, и при этом он прекрасно видит, как при современ-
ном общественном строе все совершается в интересах господству-
ющего класса собственников. «Останавливая мысль на обществе и
на его отношениях, — говорит он, — поражаешься одной общей
идеи, которая заслуживает дальнейшего развития и обоснования, —
это именно тем, что все гражданские учреждения основаны для соб-
ственников»3.
1 Ibid., стр. 62.
2 См.: Picard Roger. La theorie de la lutte des classes... etc, стр. 629.
3 J. Necker. Essai sur la legislation et le commerce des grains (1775). Изд.
Guillaumin’a, 1848, Paris, t. II, стр. 357.
1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 7 7
Неккер рисует далеко не равные условия борьбы рабочих против
собственников капитала. Богатые, — говорит он, — законодатели
заработной платы, так как капитал позволяет им выждать и дикто-
вать условия, а конкуренция и нужда принуждают рабочего прини-
мать эти условия1. Даже когда повышаются цены на жизненные про-
дукты, собственники продолжают настаивать на прежнем уровне за-
работной платы; в этом случае, говорит Неккер, «между двумя клас-
сами общества поднимается глухая, ужасная война, где нельзя
сосчитать числа жертв, где под защитой закона сильный уничтожа-
ет слабого, где собственность, силой своих прерогатив, давит чело-
века, живущего трудом своих рук»2. Отношения между рабочими и
хозяевами изображаются Неккером в виде отношений львов и безза-
щитных животных, вместе живущих; долю одних нельзя увеличи-
вать, не обманывая бдительности других и не давая им времени на
них броситься3. У Неккера, таким образом, мы уже встречаем идею
двух классов, поставленную на основу производственных отноше-
ний хозяина и работника.
Суровым критиком физиократов школы Кенэ является и аббат
Ленге, который также говорит о двух классах, на которые он расчле-
няет общество. У него также находим противопоставление рабов и
господ, рабочего и предпринимателя4. Его внимание останавливает
положение наемного рабочего. Он видит в нем не только все ужасы
прошлого рабства; он готов ставить положение рабов даже выше по-
ложения современных ему рабочих. Угнетение рабочих так же, как и
рабство, Ленге считает одинаково противным естественным законам
природы и особенно горячо обрушивается против учения физиок-
ратов, которых он едко вышучивает за их идею гармонии интере-
сов, за их одностороннее покровительство земельным собственни-
кам, за их игнорирование условий наемного труда, особенно индус-
триальных рабочих.
Особенно мрачными чертами рисует Ленге положение рабочего
класса, стонущего под игом собственников. «Они стонут, говорит
Ленге, под отвратительным рубищем, которое является ливреей ни-
щеты. Они никогда не обладают достаточной долей в том доходе,
источником которого является их труд... Это слуги, которые заме-
нили собой рабов. Между тем, без преувеличения можно сказать, что
это самая многочисленная часть в каждой стране»5. Вместо старого
1 См.: J. Necker, ibid., стр. 227, 270.
2 См.: ibid., стр. 241.
3 См.: ibid., стр. 349.
4 См.: Linguet. Thdorie des loix civiles ou principes fondamentaux de la socidtd.
Londres, 1767, II, стр. 463.
5 Ibid., t. II, стр. 463, 464.
7 8 Общественные классы. IL Развитие идеи общественных классов
рабства рабочие получили, по мнению Ленге, лишь опасение уме-
реть каждую минуту с голоду, чего раньше рабы, по крайней мере,
не знали. «После освобождения крепостных общество разделилось
на две части: на одной стороне стоят богатые, владельцы денежного
капитала, собственники жизненных средств; они захватили себе ис-
ключительное право определять высоту заработной платы для тех,
кто производит; на другой стороне стоят изолированные работни-
ки, которые остаются беззащитными перед эксплуатацией и алчно-
стью богатых собственников, так как они уже никому более не при-
надлежат и ни господ, ни других защитников не имеют, которые бы
заинтересованы были в их защите»1.
Из всего приведенного мы видим, что уже в это тяжелое время во
Франции идея классов находила себе отражение в умах современни-
ков и что энциклопедисты и критики физиократов выражали эту идею
в форме, более близкой к действительным отношениям французско-
го общества того времени, чем она была представлена у физиократов.
Так или иначе, первый шаг в учении о классовом расчленении
общества был сделан. По меньшей мере, факт существования обще-
ственных классов с различными антагонистическими интересами
и борьбой за эти интересы был признан. «Авторы XVIII века, —
говорит Пикар, — которые заметили, при старой политической
классификации общества, деления экономического характера на
противоположные классы, довольно многочисленны и их рассуж-
дения достаточно определенны, чтобы говорить, что в них зало-
жен уже зародыш будущей теории классов и борьбы классов»2.
Необходимо, однако, признать, что из французских писателей
XVIII века лишь очень немногие, говоря о классовом расчленении
общества, близки к признанию производственно-экономической ос-
новы, на которой зиждется классовое расчленение. Мы видели, что
у одних идет речь о классах богатых и бедных (потребительно-эко-
номическая основа), у других — о распределительной основе клас-
сового строения. Лишь немногие, главным образом противники
физиократов, указывают на новые производственные отношения,
возникавшие вместе с капитализмом на развалинах феодально-со-
словного строя; лишь немногие говорят о промышленном пролета-
риате, применяющем в общественном производстве свою рабочую
силу, с одной стороны, и об его антагонисте, классе капиталистов-
предпринимателей, с другой.
1 Linguet. Annales politiques, civiles et litteraires du 18-e si£cle, 1.1, стр. 94.
2 Picard Roger. La theorie de la lutte classes A la veille de la revolution fran^aise
(Revue d’Sconomie politique. Septembre-Octobre, 1911, № 5, стр. 632).
/ Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 7 9
Между тем отношения Франции второй половины XVIII века
давали определенные указания на классовый раздел нового вырас-
тающего общества. «Третье сословие» к этому времени уже опреде-
ленно раскалывалось на антагонистические составные части, резко
расходящиеся по своим интересам. Из него определенно вырисовы-
валось уже «четвертое сословие», как оно уже само начинает себя на-
зывать, чтобы обозначить свое обособление от собственно «третье-
го сословия», или формирующейся буржуазии. Классовое чувство и
сознание «четвертого сословия», которые еще и до великой револю-
ции проявлялись в рабочих коалициях, в стачках, в борьбе за зара-
ботную плату и т. п., это классовое чувство и сознание особенно оп-
ределенным образом сказались в то время, когда нация была при-
звана для избрания депутатов в Генеральные Штаты, когда рабочие
были обойдены, их интересы были забыты, о них не хотели знать;
когда «четвертое сословие» оказалось лишенным возможности по-
дать свой голос и заставить выслушать себя; когда предполагалось,
что рабочие составляют неразрывное целое с «третьим сословием»
и что последнее само постарается отстоять их интересы. Протест
против этого не замедлил последовать.
Протест рабочего класса и его собственный голос о том, что инте-
ресы пролетариата противоположны интересам «третьего сословия»
вылились в ряде жалоб и требований, нашедших место в специаль-
ных наказах (cahiers), петициях, брошюрах, рабочей прессе, летучих
листках — литературе, вышедшей во время собрания Генеральных
Штатов. Во всех этих весьма интересных и характерных для великой
французской революции документах, к настоящему моменту уже до-
статочно изученных, мы находим как рельефно выраженную идею
классовой борьбы, так и определенно обозначившееся к тому вре-
мени сознание рабочего класса как обособленного класса, — созна-
ние им собственных интересов, диаметрально противоположных ин-
тересам буржуазии, или «третьему сословию». Идея общественных
классов находит себе здесь новый толчок.
Во многих народных брошюрах этого времени представители
или идеологи «четвертого сословия» определенно именуют его «клас-
сом», а уже не «сословием»; при этом — классом, отличным от клас-
са собственников. В любопытной брошюре «Бедного дьявола» гово-
рится, например, что в собрании Генеральных Штатов найдутся
люди для защиты интересов городов, права собственности, земле-
делия, искусств и ремесел, фабрик и т. п., так как все эти важные
вещи затрагивают интересы многих членов собрания; «но кто сре-
ди этих членов возьмет на себя защиту интересов самого низшего
класса народа (de la derni£re classe du people)? Кто возьмет на себя
8 0 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
защиту интересов тех, кто не имеет ни собственности, ни какого бы
то ни было богатства, ни состояния, ни прав, кроме разве естествен-
ных, связанных, однако, государственными установлениями, или
позитивным правом, или различными регламентами, которые толь-
ко мешают или стесняют действия их? Кто возьмет защиту тех, кто
не имеет никакого другого источника существования, кроме лишь
применения своих рабочих рук, и кто живет лишь случайным зара-
ботком или заработной платой, получаемой изо дня в день». Эти не-
счастные покорились своим условиям существования и просят толь-
ко работы, хотя они, эти рабочие, и не защищены законом и платят
налоги, непомерно высокие, сравнительно с их доходами. Для «Бедно-
го дьявола» кажутся необходимыми и справедливыми три следующих
пожелания: 1) чтобы всегда была работа; 2) чтобы работа обеспечивала
существование и 3) чтобы налог не уменьшал доходы рабочих. В целях
разрешения этих требований, автор брошюры предлагает государству
позаботиться об учреждении заводов и фабрик, о регулировании зара-
ботной платы и строгом соответствии налогов с размерами заработной
платы, чтобы за вычетом этих налогов рабочему было чем жить1.
Приблизительно в том же духе составлена не менее характерная
«Петиция 150 000 рабочих и ремесленников Парижа» (Petitions des
cent cinquante mille ouvriers et artisans de Paris), представляющая со-
бой брошюру из восьми страниц2. «Почему в тот момент, когда оте-
чество, — читаем мы в этой петиции, — открывает объятия детям
своим, 150 000 полезных для всех сограждан членов отталкиваются?
Почему забыты мы, бедные ремесленники, без которых наши бра-
тья не могли бы удовлетворить свои необходимые нужды, ради ко-
торых мы неутомимо должны трудиться изо дня в день? Разве мы не
люди, не французы, не граждане?... Почему же наши жалобы не мо-
гут быть ни выслушаны, ни обсуждены»3. Далее в «Наказах четвер-
того сословия» (Cahiers du quatrieme ordre) мы находим следующие
весьма характерные строчки: «Сила старых обычаев не позволила
сделать для этого созыва (Генеральных Штатов) всего того, что, быть
может, будет сделано для одного из ближайших созывов: еще необ-
ходимым оказалось делить нацию по сословиям и число этих сосло-
вий по-старому, ограничивать тремя. Но необходимо ли такое рас-
пределение по сословиям? И действительно ли эти три сословия зак-
1 См.: La vie et les dokances d’un pauvre diable pour servir de ce qu’on voudra
aux prochains Etats Сёпёгаих, par Deverite (1789) in 8. Взято у Lichtenberger Andre.
Le socialisme au XVIII-e si£cle. Etudes sur les idees socialistes dans les dcrivains fran$ais
du XVIII si£cle avant la revolution. Paris, 1895, стр. 430-432.
2 См.: Chassin Ch. L. Les elections et les cahiers de Paris eu 1789. Documents
recuellis. t. II, Paris, 1888.
3 Chassin, ibid., t. II, стр. 592.
I. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 8 1
лючают в себе целиком всю нацию? Может быть, этот раздел на со-
словия будет, наконец, оставлен; хотелось бы на это надеяться. Если
же этого не будет сделано, необходимо установить четвертое сосло-
вие; необходимо, наконец, во всяком случае, чтобы так или иначе
часть нации, которая вопреки ее естественным правам не была
созвана, была представлена... Почему выброшен, — читаем мы
дальше, — этот огромный класс наемных рабочих, класс салари-
ата, безработных, на спинах которых проходят все революции и
политическая и физическая, класс, которому нужно внести так
много запросов (repr£sentations). Почему удалено это сословие,
которое в глазах сильных и богатых является последним, четвертым
сословием, но в глазах морали и религии оно первое священное со-
словие обездоленных (infortunes)?»1/21*
Ту же мысль мы находим в другой брошюре, в «Наказе бедных»,
где также обращается внимание на то, что сословный раздел потерял
уже свой смысл... Под этим делением общества, говорится здесь, кото-
рое может быть тройным, как во Франции, или четверным, как, на-
пример, в Швеции, всегда подразумевались лишь два действительно
различных класса граждан: класс собственников и класс несобственни-
ков, из которых первым принадлежало все, вторым — ничего1 2. Равным
образом в уже упомянутых «Doleances», представленных от имени ма-
нуфактурных рабочих, чернорабочих, ремесленников и других, лишен-
ных всякой собственности, где раздаются сетования и высказыва-
ется недовольство против того, что выборы предоставлены лишь
собственникам, говорится: «Мы отнесены, собственно, к третьему
сословию, получившему возможность быть представленным в рав-
ном числе с духовенством и дворянством, но между представите-
лями, избранными от этого третьего сословия, нет ни одного из
нашего класса; и, по-видимому, все сделано в пользу богатых и
собственников»3.
В вопросе о пробуждении в французском обществе конца XVIII
века идеи двух противоположных классов — пролетариата и буржуа-
зии — весьма показательным является также письмо некоего de Moret
к Неккеру, в котором де Море пишет, что самый многочисленный,
1 См.: Cahiers du quantrieme ordre celui des pauvres journaliers, des infirmes, des
indigeans, etc. I’ordre sacrd des infortun£s; ou Correspondance Philantropique entre
les infortun£s, les hommes sensibles et les Etats gdndraux... и пр. Par Dufourny de
Villiers № 1, 25 Avril 1789. Etats G6n£raux, janv.-avril 1789, vol. 1 (в библиотеке
Британского Музея). — См. также: Chassin. II, 582, 584.
2 См.: Chassin, ibid., II, стр. 581.
3 Doleances du pauvre diable adress£es aux Etats g£n£raux. Брошюра в 16 стр.,
25 avril 1789, стр. 4.
8 2 Общественные классы. IL Развитие идеи общественных классов
самый полезный и самый драгоценный для государства класс лишен
представительства в Генеральных Штатах; что рабочий класс под-
держивает и обогащает «другой класс третьего сословия», (т. е. бур-
жуазию), а между тем он будет представлен такими людьми, «инте-
ресы которых совершенно различны и даже противоположны инте-
ресам рабочих, ибо они прямо заинтересованы в том, чтобы удер-
жать других в рабстве и зависимости»1.
Все это говорит нам, что ко времени французской революции
было достаточно данных для резкого разграничения двух основных
классов капиталистического общества как в классовом сознании, так
и в экономической действительности того времени. Многие фран-
цузские писатели как из философов и энциклопедистов, так и из эко-
номистов и народных публицистов и особенно из предшественни-
ков социализма уже к концу XVIII-ro века определенно развивали
идею классового раздела современного им французского общества
сообразно новым социальным отношениям развивающегося капи-
тализма. Чувствовалось уже тогда, ко времени революции, что со-
словный строй с сословным делением общества теряет почву под
ногами; что вырастает новое классовое общество; что складываются
социальные классы, независимо от каких бы то ни было правно-по-
литических форм старого феодально-сословного и сословно-абсо-
лютического стоя. И уже к концу XVIII века, во Франции, мы имеем, в
сущности, определенно выявившуюся идею двух основных классов
капиталистического общества: класса собственников-капиталистов и
класса наемных рабочих, собственников только своих рабочих рук.
Вместе с этой идеей двух основных социальных классов, тогда же
развивалась идея антагонизма и борьбы классов, идея, неизбежно,
внутренним логическим единством связанная с первой. Оставалось
ожидать лишь, что эти идеи, как первые зародыши учения об обще-
ственных классах, станут находить себе по мере развития социальных
отношений более глубокое содержание, а само учение о классах встре-
чает дальнейшее развитие и обоснование, складываясь в научную
теорию. Последнее и происходило на протяжении всего почти XIX
века, хотя значение и важность проблемы социальных классов и к
XX веку едва только начинают встречать себе признание и привле-
кать широкое внимание.
Характерно, что классовое обособление пролетариата от «третье-
го сословия», от буржуазии, проходит через сознание рабочего уже в
те бурные дни жизни французского общества, когда последнее только
что начинало очищаться от пут феодализма и старого режима. Прав-
1 Lettre de M-r de Chevalier de Moret A M-r le Directeur g£ndral des finanses. Cm.:
E.B. Тарле. Рабочий класс во Франции в эпоху революции. СПб., 1909, ч. I, стр. II.
I. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 8 3
i д, авторы народных брошюр, рабочих петиций, наказов, жалоб бед-
ных ит. д. не всегда известны; они могли быть и не рабочими, и,
i корее всего, принадлежали к представителям демократической ин-
теллигенции Франции того времени; но несомненно одно, что бро-
II! юры эти и наказы не могли не быть подлинным выражением мыс-
лей и чувств французского пролетариата. Великая французская ре-
волюция, давшая толчки в самых различных областях народной са-
модеятельности и творчества мысли, впервые зажгла и в рабочем
сознании идею рабочего самоопределения, дала толчок французс-
кому пролетариату для осознания себя как социального класса, от-
личного от класса буржуазии. Для развития идеи общественных клас-
сов это было весьма важным этапом.
II. ИДЕЯ КЛАССОВ У ФРАНЦУЗСКИХ ИСТОРИКОВ
ЭПОХИ РЕСТАВРАЦИИ
В истории развития идеи общественных классов во Франции до-
вольно значительную роль сыграли историки, с 20-х годов XIX-го сто-
летия выступившие с социальной оценкой событий великой фран-
цузской революции. Наибольшее значение среди них имели в данном
отношении особенно Гизо, Минъе, Тьерри, Луи Блан. Идея обществен-
ных классов так же, как и идея борьбы классов, кладется у них всюду
в основу исторических событий или, по крайней мере, всегда всплы-
вает при описании и оценке исторических фактов.
Подробный и детальный анализ взглядов всех этих французс-
ких историков эпохи реставрации по вопросу об общественных клас-
сах мог бы явиться благодарной задачей для историка. Мы, однако,
ограничимся здесь лишь наиболее характерными штрихами.
Уже Минъев своей «Histoire de la revolution frangaise», вышедшей
первоначально в 1824 году, отмечает факт борьбы общественных клас-
сов, особенно ярко проявившейся в эпоху великой революции, при-
чем Минъеуказывает на огромное социальное влияние революции на
общественный строй французского народа. Французская революция,
по его мнению, изменила весь внутренний быт народа и разрушила
существовавшие еще формы средневекового общества с его сослов-
ным расслоением, сословным неравенством и сословными распря-
ми. «Французская нация, — говорит Минъе, — разделенная на три
сословия (духовенство, дворянство и среднее сословие, под кото-
рым Минъе разумеет буржуазию), подразделялась еще на несколько
классов, подвергаясь всем бедствиям неравенства и деспотизма»1.
Между этими отдельными подразделениями в среде дворянства Ми-
нъе указывает на класс «живущих на счет народа» придворных и за-
1 F.A. Mignet. Histoire de la revolution frangaise. Dupuis 1789 jusqu’en 1814.
Nouvelle edition, Leipsic, 1.1, 1827, стр. 7.
1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 8 5
нимающих высокие должности в управлении и в армии; на «класс»
дворян, занимающих судебные должности; наконец, на дворян-зем-
левладельцев. Духовенство Минъе также разделяет на два «класса»:
высшее духовенство (епископы и аббаты), живущие на крупные до-
ходы, и низшее, на долю которого, по его словам, «доставались лишь
апостольские труды и бедность». Среднее сословие, в свою очередь,
Минъе представляет расщепленным ко времени революции на раз-
личные, между собой враждующие корпорации. Правда, «сила, богат-
ство, просвещение и самостоятельность среднего сословия, — говорит
Минъе, — росли изо дня в день», оно постепенно готовилось к ре-
шительной борьбе с аристократией и короной. 17 июня 1789 года
Минъе называет днем, когда исчезли государственные сословия1 и
когда в социальном строе Франции открылась новая эра.
Очевидно, Минъе отличает сословное расслоение общества от клас-
сового, но классовые подразделения он представляет себе не совсем
ясно; они рисуются ему в виде различных рангов, расположенных на
различных ступенях социальной лестницы. Интересы всех этих раз-
личных по рангу слоев Минъе представляет взаимно противополож-
ными: интересы слоев дворянства, например, были, по его мнению,
противоположны интересам народа2. Общая формула общественно-
го движения в развитии каждого народа Минъе представляет при этом
в таком виде: «Реформы затрагивают личные интересы; интересы об-
разуют партии; партии вступают в борьбу; и чем шире победа, тем
сильнее жажда мести; так было,—говорит Минъе, — и во Франции»3.
Делая общий обзор революции во Франции, Минъе различает
среди классов, составлявших, по его мнению, французскую нацию,
во-первых, привилегированные классы, старавшиеся сохранить
сословный строй и свои сословные привилегии; во-вторых, класс
буржуазии, которая вела борьбу одновременно и против приви-
легированных классов, и против «народной массы»; в-третьих,
наконец, «народную массу» (по-видимому, под этим следует разу-
меть низший класс), которая хотела водворить в жизнь свою сис-
тему, вопреки всем остальным сословиям, при помощи консти-
туции 1793 года. Каждый класс, таким образом, выставлял свою
особую систему, и каждая система, по мнению Минъе, не могла быть
прочна, так как исключала все остальные. Но в борьбе каждый класс
уничтожал в другом классе то, что было нетерпимо и мешало раз-
витию прогресса4.
1 См.: F.A. Mignet, ibid., 1.1, стр. 66.
2 См.: ibid., стр. 68.
3 Ibid., стр. 136.
4 См.: ibid., t. II, стр. 119-120.
8 6 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
Итак, на месте трех сословий старого порядка (дворянство, ду-
ховенство, среднее сословие) Минъе в новом обществе видит столько
же «классов», а именно: аристократию (класс привилегированных),
буржуазию (средний класс) и простонародье (низший класс). Это де-
ление нового, зарождавшегося со времени революции социального
строя у Менъе представляется, однако, довольно туманным. Он не
дает анализа ни буржуазии как класса, ни тем более — простонаро-
дью, или «народной массе». Миньене отдает себе строгого отчета ни
в той основе, на которой совершается это новое классовое расчлене-
ние общества, ни в характере взаимоотношений между классами, ни
в самом понятии класса как социальной категории. Он лишь отме-
чает самый факт новых социальных подразделений в общественной
жизни и подчеркивает идею борьбы классов, ясно вскрывшейся осо-
бенно во время революции. В последнем — все то значение Минъе,
какое он имел в развитии идеи общественных классов.
Ту же идею общественных классов, классового расчленения об-
щества и борьбы классов мы встречаем у Огюстэна Тьерри, бывшего
ученика и ревностного последователя Сен-Симона. Историю Франции
Тьерри представляет в виде истории долгой и упорной борьбы, про-
исходившей между низшими и угнетенными классами, с одной
стороны, и привилегированными — с другой. «Перед нами> — гово-
рит Тьерри, —развертывается на протяжении веков долгая и упорная
борьба, в которой низшие и угнетенные классы галло-римского, галло-
французского и, наконец, французского и средневекового общества
поднимались с одной ступени на другую до обладания гражданскими и
политическими правами во всей их полноте»1. Эта борьба, по мнению
Тьерри, сопровождалась постепенным исчезновением жестокости и
несправедливости неравенства, противоположности раба и господи-
на, победителя и побежденного, сеньора и крепостного и привела в
конце концов к единому народу, единому и равному для всех закону,
к единой свободной нации. Несмотря на это единство, Тьерри ви-
дит, однако, в новом обществе социальный антагонизм, народив-
шийся с новым общественным строем и считает его при этом
крайне вредным, угрожающим общественной безопасности2.
Впрочем, антагонизм и борьбу классов Тьерри находит не толь-
ко в новом обществе, но и в старом. Но корни антагонизма и борь-
бы классов, лежавшие в прошлом, Тьерри считает существенно
отличными от антагонизма и борьбы настоящего. Борьба между
1 Augustin Thierry. Essai sur Fhistoire de la formation et de progr£s du tiers &tat.
Suivi de fragments du recueil des monuments inedits de cette histoire. Troisi^me
Edition. Oeuvres, t. IX, 1856, Paris, стр. 10.
2 См.: ibid., t. IX, стр. 1-2 (Pr£face).
I ^рождение и развитие идеи общественных классов во Франции 8 7
p.i личными классами старого общества ему рисуется благодетель-
ной, приводившей постепенно к смягчению социального неравен-
i । на; борьбу же нового времени он представляет себе разрушитель-
ной. Основу антагонизма и социального расслоения старого обще-
11 на Тьерри склонен искать в расовых различиях, в насильственном
политическом сцеплении различных народностей, как это было с гал-
ло-римским обществом. Из различных слоев побежденного народа
и различных расслоений народа-победителя складывались, по его
мнению, первоначальные «классы» старого французского общества.
Среди тех и других Тьерри находит в общем три различных соци-
альных образований: две ступени (высшую и низшую) свободы и
рабства. Делая в «Истории третьего сословия» исторический анализ
постепенного развития этих трех социальных расслоений-образо-
ваний, Тьерри не различает строго сословного деления от классово-
го. Его классы отделены один от другого и различием ранга и об-
щественного положения, и различием законов, нравов и даже разли-
чием языка. В феодальном строе, который сложился для Франции с
Х-го века и в котором, по мнению Тьерри, уже исчезают расовые раз-
личия победителей и побежденных, Тьерри различает два больших
класса или «разряда лиц»: «один класс — свободный, праздный и
военный, в руках которого армия, администрация и суд; другой —
класс подчиненных и трудящихся»1. Этот двухчленный раздел фео-
дального общества выражается, в представлении Тьерри, в форме
расслоения на дворянство и крепостных. Но скоро же вырастает, по
мнению Тьерри, новый класс, расположившийся между дворянством
и классом крепостных, который уже с ХИ-го века, как думает Тьерри,
начинает вести гражданскую борьбу против феодалов; это — класс
буржуазии, или «средний класс нации и высший класс третьего со-
словия»2.
Таким образом, феодальное общество, вплоть до революции,
Тьерри сводит к трехчленному разделу: дворянство с духовенством —
высший класс, буржуазия — средний класс и класс крепостных —
низший класс. Все симпатии Тьерри, при этом на стороне средне-
го класса или буржуазии, причем Тьерри определяет этот класс
теми же чертами, какими Сен-Симон характеризовал класс про-
мышленный: стремление к гражданскому равенству, к независи-
мому труду, стремление к новаторству и деятельности, стремление
к накоплению капитала — таковы основные черты буржуазии, в
представлении Тьерри3.
1 Ibid., стр. 20.
2 Ibid., стр. 60.
3 Ibid., стр. 32.
8 8 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
Идея о том, что борьба классов наполняет собою историю новых
времен, повторяется у Тьерри всюду. В «Dix ans d’etudes histoiques»,
например, в очерке из истории Англии, Тьерри говорит о «борьбе клас-
сов людей и противоположных интересов» (lutte des classes d’ hommes
et des interets opposes), — борьбе, имевшей место во время великой
гражданской войны в Англии, т. е. в 40-х годах XVII-ro столетия1.
Эту борьбу Тьерри представляет как результат двух сталкивающихся
противоположных интересов: лозунгом одной стороны были «праз-
дность и власть», лозунгом другой — «труд и свобода»2 3.
Идею расового происхождения социальных различий в совре-
менной Франции Тьерри развивает особенно картинно на истории
Жака Бонома3122'. Жак — это французское простонародье, низший
класс французской нации, народная масса, которая некогда представ-
ляла из себя галльскую нацию, но потом подверглась завоеванию со
стороны чужеземных пришельцев с севера (голубоглазых герман-
цев). Жак подчинился игу завоевателей и терпеливо сносил его, пред-
принимая лишь по временам неудачные попытки к возмущению.
Но когда однажды правительство очутилось без денег и обратилось
к Жаку за советом, Жак потребовал, наконец, себе свободы. С этого
момента начинается бурная эпоха в истории Жака Бонома, которую
Тьерри доводит до времени реставрации.
Более глубокое содержание, чем уМинье и Тьерри, идея обществен-
ных классов приобретает у Гизо. У него мы встречаем попытку серьез-
ного методологического обоснования идеи общественных классов,
исходящую из идеи о необходимости классового анализа при изуче-
нии общественной жизни. Для Гизо, социальные отношения — ос-
нова политических отношений. Большая часть писателей, ученых,
историков или публицистов, говорит Гизо, ищут познания сущнос-
ти общества, определение степени или характера цивилизации пу-
тем изучения политических учреждений; но, по его мнению, было
бы целесообразнее изучать сначала общество, как таковое, для по-
знания и понимания его политических институтов так как прежде
чем стать причиной, политические учреждения сами являются след-
ствием. Общество сначала их производит, а потом уже испытывает
на себе их влияние и модифицируется. И вместо того, говорит Гизо,
чтобы в формах или в системе управления искать, каково было в
данный исторический момент состояние народа, нужно сначала изу-
1 См.: Aug. Thierry. Dix ans d’dtudes historiques. Bruxelles et Leipzig. Allgemeine
Niederlandische Buchhandlung. 1835. Histoire d’Angleterre, I, стр. 59 и далее.
2 Ibid., стр. 91.
3 См.: Ibid., Seconde Partie, IX: Histoire veritable de Jacques Bonhomme, d’apr£s
les documents authentiques, стр. 308-317 (написано в 1820 г.).
/. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 8 9
чить состояние народа, чтобы знать, каким могло и должно было
оыть управление1. «Общество, его составные части, характер суще-
ст вования в нем отдельных индивидуумов сообразно с обгцествен-
ным положением каждого, взаимные отношения между различны-
ми классами, к которым принадлежат эти индивиды, положение
личности — вот первый вопрос для внимания историка, который
хочет вникнуть в историю народа, и для публициста, который хо-
чет знать, как этот народ управлялся»2. При всем этом, думает Гизо,
историк должен считаться, главным образом, с состоянием земель-
ных отношений прежде всего: «Чтобы понять различия социальных
условий, необходимо знать, — говорит Гизо, — природу и отно-
шения земельной собственности».
Всю историю Франции Гизо считает, подобно Минье и Тьерри,
историей борьбы классов, при этом так же, как и Тьерри, Гизо близок
к идее расового фактора в образовании социального неравенства, от-
мечая столкновения и слияния, путем завоевания двух различных
рас как важнейшую основу возникновения социальных разли-
чий. В течение тринадцати столетий, говорит Гизо, побежденный
народ вел борьбу, чтобы свергнуть иго народа-победителя3. В борь-
бе классов далекого прошлого Гизо придает, таким образом, значе-
ние и расовым различиям, оказавшимся, по его мнению, небезраз-
личными для процесса социального расслоения. В новом реформи-
рованном после революции обществе Гизо видит, однако, борьбу
классов совершенно иного характера, чем в старом обществе.
Во всех странах и во все времена Гизо находит три общих типа
социальных состояний или положений, которые в основе своей, по
его мнению, всегда одни и те же, хотя и различны по своим взаимо-
отношениям: это, во-первых, люди, живущие от доходов с собствен-
ности, земельной или иного вида, не вкладывая при этом своего
труда; во-вторых, люди, эксплуатирующие и увеличивающие соб-
ственность (движимую и земельную) посредством вкладывания в
нее собственного труда; в-третьих, наконец, люди без собственно-
сти, живущие только собственным трудом4. Эти три различные со-
циальные состояния или неравенства в социальном положении Гизо
представляет себе далеко не случайными в жизни человеческого обще-
ства; напротив, они возникают «естественно» и в силу определенных
1 См.: М. Guizot. Essais sur Ehistoire de France. Paris-Leipzig, 1824. Seconde
ddition, стр. 87.
2 Ibid., стр. 90.
3 См.: M. Guizot. Du gouveruement de la France depuis la Restauration et du
ministere actuel. 1820, стр. 1-2.
4 См.: M. Guizot. De la Ddmocratie en France. Leipzig, Brockhaus-Avenarius,
1849, стр. 34.
9 0 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
законов1. Существование этих трех классов (аристократия, буржуа-
зия и народ) Гизо считает фактом, который сами классы не в силах
отменить. В силу последнего Гизо настаивает на необходимости для
социальных классов мириться с неизбежным фактом классового
расслоения и жить в мире; только социальный мир, по его мнению,
может привести Францию к свободе и величию2. С этой точки зре-
ния, классовую борьбу и домогательство классов уничтожить друг
друга Гизо считает величайшим злом, существующим в жизни Фран-
ции, главным образом, с 1789 г.3. Идея компромисса — вот во что
должен вылиться, по Гизо, социальный мир.
Значительное место в своих исторических сочинениях отводит
идее общественных классов и Луи Блан. Классовые интересы и борь-
бу классов Луи Блан кладет в основу истории. «Надо понять, — гово-
рит он, — что если революция 1789 года пустила в событиях корень,
то это случилось потому, что она не неожиданно овладела обществом,
что, наоборот, она служила интересу класса, получившего господ-
ство, именно буржуазии»4. Истории развития класса буржуазии во
Франции Луи Блан уделяет много внимания, причем под буржуази-
ей он разумеет «совокупность граждан, которые, обладая орудиями
труда или капиталом, работают на счет своих собственных ресурсов
и лишь до известной степени зависят от других»5. Буржуазии Луи Блан
противопоставляет «народ», под которым он понимает «совокупность
граждан, которые, не обладая никаким капиталом, зависят от других
вполне, даже и в том, что касается первых потребностей жизни».
Луи Блан разделяет, таким образом, общество на буржуазию и
народ, или, иначе говоря, на буржуазию и пролетариев, разумея под
«народом» наемных работников (пролетариев)6. Между буржуазией
и народом, или пролетариями, Луи Блан видит глубокую пропасть.
«Мы видели, — говорит он, — как глубоко, хотя всегда замаскиро-
вано общими интересами и общею ненавистью, было всегда разли-
чие между народом и буржуазией»7. Это различие Луи Блан видит не
только в области фактов, не только в области реально-материальных
отношений. Это различие, говорит он, было воспроизведено в XVIII в.
и в области мысли. Две основные доктрины XVIII-ro века, пропиты-
вавшие общественную мысль Франции того времени, — индивидуа-
1 См.: ibid., стр .35.
2 См.: ibid., стр. 48.
3 См.: ibid., стр. 50.
4 L.Blanc. Histoire de la revolution fran^aise. Paris, 1847,1.1, стр. 11.
5 Ibid., I, стр. 121.—Также: Histoire de dix ans 1830-1840. Paris, huiti£me edition,
1849,1.1, стр. 6 (в примечании).
6 См.: Ibid., 1.1, стр. 123.
7 Ibid., 1.1, стр. 349.
I. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 9 1
лизм23*, с одной стороны, и социализм — с другой, (или, как он вы-
ражается, доктрину, имевшую целью ассоциацию равных и отправ-
лявшуюся от принципа братства), — Луи Блан считает продуктом
двух различных классов общества: буржуазии и пролетариев. Буржуа-
зия, по мнению Луи Блана, могла довольствоваться индивидуализмом:
«она обладала богатством и силой; имея в своем распоряжении ору-
дия труда, которых не было у пролетариев, обладая деятельностью и
। юзнаниями, которых обыкновенно не имели дворяне, буржуазия рас-
полагала средствами к развитию, которые устраняют необходимость
ассоциации и заставляют страшиться стеснительных сторон иерар-
хии». Но, обещая свободу духа и политическую свободу, буржуазия,
оставаясь на своем принципе индивидуализма, не могла, по мнению
Луи Блана, выполнить своих обещаний. «Без равенства, — говорит
он, — составляющего связь интересов, и без братства, служащего
связью сердец, свобода есть не что иное, как лицемерный деспотизм.
Вот почему буржуазия должна была рано или поздно дать нам: вме-
сто свободы духа — полную нравственную анархию, вместо поли-
тической свободы — олигархию людей, обладающих цензом, вмес-
то свободы промышленной деятельности — конкуренцию богача и
бедняка к выгоде богача»1.
Приведенные положения и мысли, высказываемые Луи Бланом,
говорят нам о том, как резко он разграничивал друг от друга два боль-
ших класса, которые он находил в современном ему обществе: бур-
жуазию и пролетариев («народ»). Эту идею двух классов Луи Блан,
правда, не везде выдерживает. Нередко он говорит о буржуазии как
о «среднем классе», предполагая этим, следовательно, существова-
ние высшего класса (аристократии, дворянства) и низшего (народа,
или пролетариев). Но все же идея двух противоположных классов у
Луи Блана является преобладающей в его исторической философии.
Эту идею он считает одной из основных идей, тревожащих, по его
представлению, общественную мысль XVIII-ro века: «Зачем,—спра-
шивает он, — классы, рождающиеся счастливыми, а внизу — бесчис-
ленные толпы существ стонущих, голодных, доведенных до отчаяния?»2
Ответ и разрешение подобных вопросов Луи Блан находит только в
борьбе; этот ответ может быть найден, говорит он, только ценою бурь.
Так или иначе, у Луи Блана как историка мы находим идею клас-
сов, классовых интересов, классового антагонизма и идею борьбы
классов. Эти идеи не имели у него особенно глубокого и развитого
содержания и теоретической разработки. Так, например, определяя
буржуазию, Луи Блан не смог строго ограничить труда от капитала;
1 Ibid., 1.1, стр. 350.
2 Ibid., стр. 347.
9 2 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
он соединяет с буржуазией еще представление о труде и трудовой
деятельности («совокупность граждан, которые... работают» и т. д.).
Во всяком случае, однако, идеи Луи Блана так же, как и Гизо, Минъе,
Тьерри, не могли оставаться без влияния на развитие общественной
мысли и сыграли видную роль в истории возникновения и роста про-
блемы классов.
Подводя общий итог влиянию французских историков на раз-
витие идеи классов, мы должны прийти к заключению, что распрост-
раненное, особенно в немецкой экономической науке, представление
о степени этого влияния (Шмоллер, Зомбарт), слишком преувеличе-
но. Если в «Die deutsche Volkswirtschaft im neunzehnten Jahrhundert»
(Berlin, 1909, гл. 17-ая) Вернер Зомбарт говорит, что в сочинениях Гизо,
Минъе и Луи Блана содержится все, что можно сказать о сущности и
процессе образования социальных классов, то это совершенно не со-
ответствует действительности. Все упомянутые французские исто-
рики, несомненно, толкнули вперед идею общественных классов; они
выставили борьбу классов как действительно важный фактор в ис-
тории народов и особенно великой французской революции; они
считались с классовым расчленением, по крайней мере, нового об-
щества как с непреложным фактом; они затронули вопрос о проис-
хождении социальных классов, еще ранее поднимаемый, однако, на-
пример, Сен-Симоном-, они пробовали представить полную историю
возникновения и роста буржуазии; они искали социологических ос-
нов образования классов и классового расчленения; они подходили
к определению и самого понятия социального класса. Но, как мы
могли убедиться, все это носило характер довольно смутный, имело
вид неразработанности, неясности, отсутствия выдержанности: наи-
лучшее определение класса (у Луи Блана) обнаруживало, например,
недостаточно ясное представление о соотношениях между трудом и
капиталом в новом классовом обществе; основа образования клас-
сов, сводившаяся у них к расовому фактору и к завоеванию одного
народа другим, выставлялась у них без достаточных доказательств и
оставляла широкое место для ударов научной критики (см. ниже о
расовой теории общественных классов); идея двух классов у них не-
редко пересекалась с идеей трехчленного классового деления; самую
борьбу классов они считали большим социальным злом и старались
всячески найти компромиссный путь социального развития, про-
поведуя вместо классовой борьбы социальный мир (Гизо, Луи Блан).
В конце концов, «сущность и процесс классового образования» ос-
тавались у них именно далеко не раскрытыми. В этом отношении
более плодотворным явилось во Франции движение социалистичес-
/. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 9 3
кой мысли, под непосредственным влиянием которой находились
сами французские историки реставрационной эпохи. К рассмотре-
нию важнейших моментов в движении социалистической мысли
Франции, поскольку в ней находила себе место идея общественных
классов, мы и переходим.
III. ИДЕЯ КЛАССОВ У ФРАНЦУЗСКИХ
СОЦИАЛИСТОВ-УТОПИСТОВ___________________________
К концу XVIII-ro столетия, великая французская революция по-
родила в общественном сознании Франции уже с достаточной опре-
деленностью, как мы видели, идею общественных классов. С разви-
тием капитализма и усложнением общественных отношений идея
социальных классов постепенно вырастала в сложную проблему, при
чем первыми проводниками и провозвестниками идеи обществен-
ных классов во Франции явились, главным образом, представители
социалистического учения.
Как известно, во Франции социализм отличался большою долей
утопизма и романтизма, особенно в первой половине XIX-го века.
Благодаря этому утопизму, социалистическая мысль Франции ни-
когда не смогла поставить проблему общественных классов на проч-
ный, строго научный теоретический фундамент. Зато во французской
социалистической мысли постепенно развивался и складывался тот
общий социологический базис, на почве которого учение о соци-
альных классах приобретало себе широкий социологический фун-
дамент и находило правильный метод для своей разработки.
Наиболее плодотворными и содержательными, хотя и изложен-
ными в чрезвычайно неясной и нередко противоречивой форме, яви-
лись в развитии идеи общественных классов взгляды, прежде всего,
знаменитого Сен-Симона.
Мы уже отмечали, как важно было для развития проблемы клас-
сов появление социальной точки зрения при исследовании обществен-
ной жизни и возникновение той социологической концепции, кото-
рая кладет в основу социального развития принцип борьбы классов в
качестве важнейшей двигательной социальной силы. Первые шаги в
направлении к этому «социальному методу» и историческому мате-
риализму как социологической концепции и делает Сен-Симон.
1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 9 5
В своих «Lettres d’ un habitant de Geneve a ses contemporains» (1802)
('ен-Симон еще близок к органической основе социального исследо-
вания. Во втором письме он пишет: «Друзья мои, все мы представ-
ляем собою органические тела; и план, который я вам предложил, я
составил, рассматривая наши общественные отношения как явле-
ния физиологические; и я докажу вам его пригодность при помощи
соображений, почерпнутых в той системе, которой я пользуюсь для
установления связи между физиологическими явлениями»1.
Позднее, в «Phisiologie sociale», Сен-Симон точно так же пишет,
что «общество не есть простая совокупность живых существ, .. .на-
оборот, соединение людей образует самостоятельное существо,
развивающееся подобно индивиду»2. Но такое органическое по-
нимание общества у Сен-Симона стояло вне всякой связи с общим
и основным направлением его мысли, которая довольно заметно про-
питана идеями, легшими впоследствии в основу исторического мате-
риализма: Сен-Симон — враг метафизики; он всячески старается
«объявить ей войну и поставить факты на место рассуждений мета-
физиков»3; он старается освещать общественные факты историчес-
ки, каждому «социальному строю» приписывая свой определенный
характер, отвечающий данной исторической эпохе;4 он находит, что
научные предсказания возможны только на основании того, что уже
произошло; в истории народов он видит постоянно происходившую
борьбу классов и с точки зрения классовой борьбы он ищет объяс-
нения французской революции и истории Франции вообще.
Вне всякого сомнения, идеи классов и классовой борьбы дала Сен-
Симону великая французская революция. Вместе с «социальной
точкой зрения», или, вернее, с зачатками «социального метода» как
основы будущей социологической концепции исторического мате-
риализма эти идеи дали возможность Сен-Симону высказать ряд цен-
ных, глубоких, хотя иногда смутно сознанных и не всегда поэтому
стройных своею внутреннею логическою связью, положений по воп-
росу об общественных классах. Эти положения у Сен-Симона сво-
дятся к следующему.
Человечество, по Сен-Симону, распадается на три класса: первый
класс— это ученые, артисты и все вообще, разделяющие либеральные
идеи; в руках ученых и артистов — «скипетр общественного мнения»;
1 Saint-Simon. Oeuvres. Lettres d’un habitant de Geneve й ses contemporains.
Capelle, Libraire-Editeur, Paris, 1841, стр. 39.
2 Oeuvres de Saint-Simon et d’Enfantin. Paris, 1865-1878, v. X, стр. 178, 179.
3 Saint-Simon. Oeuvres. Cathechisme politique des industriels. Paris, 1841,
стр. 39-40.
4 Cm.: ibid., стр. 45.
9 6 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
этот класс может быть носителем новых идей; он может повести об-
щество к новому строю, пересоздать его путем просвещения и зна-
ния и взять на себя руководительство и организацию нового об-
щества; это класс, идущий под флагом прогресса человеческого
разума; второй класс — это класс собственников; на знамени его
написано: никаких нововведений! Это класс консервативный и срав-
нительно малочисленный; третий класс— не имеющих собствен-
ности, обнимающий все остальное человечество; основной принцип,
объединяющий этот класс, — идея равенства. Первый класс идет в
союзе с неимущими; поэтому первый и третий классы могут быть
противопоставлены второму, или классу собственников. Между теми
и другими, т. е. классом имущих и классом неимущих, «всегда и не-
избежно, в силу самой природы вещей, происходит борьба». Отно-
шения между классом имущих и классом неимущих являются отно-
шениями господства и подчинения; первые командуют, управляют,
принуждают работать на себя последних. Хотя неимущих и во мно-
го раз больше, чем богатых, тем не менее богатые повелевают бед-
ными; это происходит потому, что собственники, хотя их и гораздо
меньше числом, обладают большей степенью просвещения; «в ин-
тересах же общего блага господство должно распределяться пропор-
ционально просвещению»1. Причины возникновения господства в
обществе коренятся в человеческой психике: длинным рядом наблю-
дений удостоверен тот факт, что каждый человек испытывает в боль-
шей или меньшей степени желание господствовать над всеми осталь-
ными людьми. Но как бы то ни было, факт господства не может не
вызывать раздражения со стороны управляемых; последние борют-
ся, оказывают противодействие. Эта борьба приводит к тому, что в
настоящий момент (1802) все передовые народы (Франция, Италия,
Англия, Германия) испытывают на себе кризисы, которых не может
предотвратить никакая сила в мире, и идут по пути к тому всеобще-
му брожению, которое испытывало уже французское население и при
котором «все отношения между членами одной и той же страны ста-
новятся ненадежными, а величайший из всех бичей, анархия, сво-
бодно производит свои опустошения до тех пор, пока обусловлива-
емая ею нищета не порождает в душе даже самых невежественных
членов общества желания восстановить порядок»2. Выход из такого
состояния анархии и кризисов имеется. Для этого нужно лишь су-
щественно перереформировать существующий срой общества в та-
ком направлении, чтобы люди непросвещенные работали физичес-
1 Ibid., стр. 40.
2 Ibid., стр. 29-30.
/. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 9 7
ким трудом, а люди науки и знания управляли, но чтобы право вы-
пора власти принадлежало всему народу. «Я думаю, — говорит Сен-
(имон, — что всем классам общества будет хорошо при таком уст-
ройстве: духовная власть — в руках ученых, светская власть — в
руках собственников; власть же выбирать людей, призванных вы-
полнять обязанности великих вождей человечества, — в руках всего
народа»1. •
Все эти идеи, высказанные еще в 1802 г., Сен-Симон продолжает
развивать и позднее: в «Sisteme industriel», в «L’Organisateur» и осо-
бенно в «Catechisme des industriels» идеи Сен-Симона находят себе
большее развитие и более закрепляются. Но здесь Сен-Симон видит
в современном обществе не три класса, а два. Социальная организа-
ция прошлого и настоящего обнаруживает, говорит Сен-Симон, су-
ществование в обществе двух классов: класса командующего и класса
подчиненного, или управляющего и управляемого. Большая ошибка
думать, что «командующие классы» находятся в согласии с народом;
этого согласия, по мнению Сен-Симона, быть не может, так как оно
противоречит природе вещей; всякое же общество, построенное на
учреждениях различной природы, где одновременно существуют два
взаимно враждующих принципа, находится в состоянии расстрой-
ства, беспорядка2. Таковым рисует Сен-Симон общество в новое вре-
мя. Но таково оно было, по его представлению, и в древнее время; в
древнем Риме оно разделялось на два больших класса: на господ и
рабов; в свою очередь класс господ распадался на две касты — на пат-
рициев и бесправных плебеев; последние подчинялись законам, в со-
ставлении которых не участвовали. Ко времени средневековья — ко
времени Лютера — социальная организация покоилась уже на но-
вых основах: рабство было почти совершенно устранено; патриции
уже не владели исключительным правом законодательства; из клас-
са плебеев образовалась уже аристократия таланта, а также и богат-
ства, которая стояло на одном ранге с родовой аристократией; ещё
позднее, к нашему времени, рабство окончательно исчезло; классы
же стали отделятся между собой лишь незначительными граня-
ми3. Это происхождение двух различных классов — управляемых
и командующих — теряется, в представлении Сен-Симона, в далеком
прошлом; оно лежит в завоевании одного народа другим; так, после
переселения франков в Галлию образовалось два различных класса:
1 Saint-Simon. Lettres d’un habitant de Geneve £ ses contemporains. Oeuvres.
Paris, 1841, стр. 47-48.
2 Saint-Simon. Oeuvres. Cathechisme politique des industriels. Paris, 1841,
стр. 37-39.
3 Cm.: Saint-Simon. Oeuvres. Nouveau Christianisme. Paris, 1841, стр. 136-137.
4 Общественные классы
9 8 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
франки, господа, и галлы, рабы; завоеватели стали господами, заво-
еванные — рабами; но позднее, с развитием обмена и денежной
потребности, особенно со времени крестовых походов, в среде под-
чиненного класса начинает вырастать денежный капитал, развиваться
ремесла и торговля, образовываться «буржуазия», активно выступив-
шая в революции 1789 года.
Итак, по мнению Сен-Симона, как общество прошлого, так и со-
временная система покоятся на подчинении и господстве. Благодаря
этому современная социальная организация представляется Сен-Си-
мону весьма несовершенной: люди в ней до сих пор еще позволяют
себя эксплуатировать посредствам насилия и обмана; в политическом
отношении род человеческий еще погружен в безнравственность, так
как ученые, артисты и промышленники, работа которых действитель-
но полезна обществу, подчинены правительственным властям, явля-
ющимся лишь неспособными рутенерами, а великие преступники и
всеобщие воры («les plus grands coupables, les voleurs g£n£raux»), уг-
нетающие граждан и отнимающие у них производимый ими про-
дукт, облечены властью; — иначе говоря, во всех родах занятий не-
способные люди руководят способными, самые безнравственные
призваны блюсти в людях добродетель и т. д.1. Господство и подчи-
нение — это, по мнению Сен-Симона, как бы общий принцип со-
циальной организации прошлого и настоящего. В частности же
каждая историческая эпоха, думает Сен-Симон, имеет свой обще-
ственный строй со своим определенным классовым расчленением.
До великой революции было три больших социальных класса: дво-
ряне, буржуазия (городское сословие) и промышленники, причем
дворяне были правящим классом, а буржуазия и промышленники —
подчиненными классами. Непосредственно же после революции Фран-
ция разделилась всего на два класса: класс буржуазии, которая являлась
главным активным деятелем революции и вошла в класс правящих, и
класс «промышленников», которые одни остались подчиненными
буржуазии. Что же это за буржуазия и кто такие промышленники?
Буржуазия, говорит Сен-Симон, это «военные недворянского проис-
хождения, юристы, разночинцы и рантьеры, не пользовавшиеся
привилегиями»; в политическом отношении это — либералы; «про-
мышленники» же, составляющие24/^нации, представляют класс уп-
равляемых; они производят все богатства в стране; в их руках вся
денежная сила; но в силу того, что они не объединены, они порабо-
щены дворянами, военными, юристами, рантьерами и бюрократи-
ей; они состоят из хлебопашцев, фабрикантов, купцов и рабочих;
1 См.: Saint-Simon. Oeuvres. Parabole de Saint-Simon (1819). Из «Organisateur».
Paris, 1841, стр. 79-80.
1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 9 9
«промышленник—это человек, работающий с целью производства
материальных благ для удовлетворения общественных потребнос-
тей»; это класс наиболее способный и наиболее полезный для обще-
ства; он является носителем новых идей; в нем уже нет стремления
командовать, хотя равным образом он не склонен и подчиняться;
это класс, несущий с собой идеи равенства и социального мира; ему
дано перереформировать общество, сделавшись первым классом по
знанию своему и роли в обществе; а это будет тогда, когда промыш-
ленный класс будет обладать своим собственным политическим мне-
нием, которое будет в то же время тогда и общественным мнением,
благодаря численному преобладанию этого класса; «общественное
же мнение, по пословице, владыка мира; выразителем этого обще-
ственного мнения должен явиться король, так как “вполне соответствует
природе вещей, чтобы король носил титул первого члена первенству-
ющего класса французов”». Итак, промышленному классу дано ус-
тановить совершенное равенство, благоденствие и социальный мир,
устранив дворян, военных, юристов и рантьеров от власти и пере-
давши функции управления наиболее достойным из своей среды.
Но это должно быть сделано, предостерегает Сен-Симон, «единствен-
но мирными средствами, т. е. обсуждением, доказательствами и убеж-
дением»1.
Оценивая и сводя к общему итогу взгляды Сен-Симона по воп-
росу о социальных классах, мы находим: 1) Сен-Симон впитал в сво-
ем мировоззрении и учении все новые идеи, порожденные великой
революцией, но не смог воплотить их в стройную систему и дать им
ясную форму; 2) в своем учении об обществе и его составных эле-
ментах Сен-Симон ближе к идее двух классов, чем к идее трехчлен-
ного расслоения; 3) Сен-Симон правильно формулирует общую со-
циологическую сторону идеи классов, устанавливая существование
классов правящего и управляемого, но разработка этой общей идеи
так же, как и применение ее к фактам переживаемой эпохи, ему не
давалась; 4) социальная категория «промышленников» как особого
класса складывалось у Сен-Симона из совершенно гетерогенных, ан-
тагонистических элементов, обнимая собою одинаково и собствен-
ников средств производства и пролетариев; этого антагонизма Сен-
Симон не видел; 5) устанавливая отношения господства и подчине-
ния, Сен-Симон не уяснил себе экономической сущности отношений
труда и капитала; 6) благодаря последнему обстоятельству, Сен-Симон
в своем учении затушевывает ясно обозначившееся в момент фран-
цузской революции разложение «третьего сословия» на буржуазию и
1 См.: Saint-Simon. Oeuvres. Cath6chisme politique des industriels. Paris, 1841,
стр. 75, 76 и др.
10 0 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
пролетариат как расхождение двух полюсов, вокруг которых обра-
зовывалась социальная организация капиталистического общества;
7) устанавливая в истории человеческого общества идею борьбы
классов, Сен-Симон видит, однако, в борьбе классов причину «соци-
ального расстройства»; он склонен к признанию факта сглаживания
этой борьбы и смягчения ее по мере развития общественного про-
гресса, он больше верит в благодетельное действие силы нравствен-
ного чувства и устной и печатной проповеди, чем в благодетельную
силу борьбы классов; 8) несмотря на высказывание взглядов, близ-
ких к органическому пониманию общества, и на развиваемую им
идею расовой основы возникновения социальных классов путем за-
воеваний, Сен-Симон впервые закладывает научный фундамент для
социологической доктрины исторического материализма, имевшей
огромное влияние на развитие учения об общественных классах; 9)
общая основа социальных классов у Сен-Симона экономическая, как
это вытекает из общей совокупности взглядов и воззрений Сен-Си-
мона:. эта экономическая основа класса не всюду, однако, выдержана
у него, благодаря сильно выраженным в учении Сен-Симона утопи-
ческим элементам.
Уже ближайшие ученики Сен-Симона стали освобождать его уче-
ние от содержащихся в нем неясностей и противоречий в вопросе
об общественных классах. В данном случае последователи Сен-Си-
мона находились под влиянием, помимо своего учителя, также идей
женевца Сисмондщ развитых последним, главным образом, в его,
«Nouveaux principes d’ economic politique»1. Сисмонди развивает здесь
идею двух социальных классов, лежащих в основе общества; эти клас-
сы являются у него под различными наименованиями: то класса бо-
гатых и класса бедных, то класса праздных и класса трудового, то
класса капиталистов и класса рабочих. Последние две категории Сис-
монди, во всяком случае, уже хорошо знакомы. Вместе с тем Сисмон-
ди определенно говорит и о противоположных интересах между ка-
питалистом и рабочим и о постоянно происходящих столкновени-
ях и борьбе между ними, борьбе, по его мнению, далеко не равной2.
Классовое расслоение в современном обществе Сисмонди строит при
этом всецело на распределительной основе; в неравномерном рас-
пределении он видит основной источник социального зла. Исходя
1 Simonde de Sismondi. Nouveaux Principes d’dconomie politique, ou de la
richesse dans les rapports avec la population. Tome I-IL Paris, 1819 (второе измен,
издание — 1827).
2 См.: ibid., (1827), I, стр. 103, 408; II, стр. 347, 348.
I. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 10 1
из распределения, он приходит к установлению собственно четырех
социальных классов соответственно четырем видам национального
дохода (ренты, процента, прибыли и заработной платы): землевла-
дельцев, капиталистов, промышленников и наемных рабочих. «На-
циональный доход, — говорит Сисмонди, — рождается благодаря
совместной деятельности четырех классов лиц: землевладельцев, ка-
питалистов, всех тех, кто применяет капиталы в той или иной
отрасли промышленности, и поделыциков (les journaliers)»1. Но ради
простоты и удобства исследования социальной борьбы между клас-
сами, которую Сисмонди считает чрезвычайно важной, он допуска-
ет методологическую абстракцию (научно вполне правильную), со-
единяя в одну категорию доходы с земли и с капитала, в какой бы
форме последний ни был вложен в дело, и противополагая этой кате-
гории антагонистическую ей категорию заработной платы2. Отсюда
Сисмонди получает свою двучленную формулу социальной борьбы
и социальных классов: одного класса труда (рабочих) и другого класса
богатства (капиталистов), «класс владельцев накопленного труда, об-
ладающего досугом, и класс лиц, владеющих лишь физической
силой и продающих свой труд»3. Разобщение, противоположность
интересов и борьбу между этими двумя социальными классами Сис-
монди считает, однако, результатом искусственной организации
общества. Он хочет направить общественную жизнь по «естествен-
ному ходу общественного прогресса», признавая возможным устра-
нить антагонизм и борьбу классов. Сисмонди верит, подобно Сен-
Симону, что при известных условиях возможна солидарность между
трудом и капиталом. По его мнению, социальной гармонии, союза
труда и капитала, можно достигнуть «властью законодателя»; он
предлагает в данном случае ряд социальных реформ: насаждение за-
конодательным порядком мелкого землевладения и земледелия,
борьбу с ростом крупной промышленности, развитие и поощрение
средней и мелкой промышленности, участия рабочих в прибыли
предпринимателя, обязанность предпринимателей содержать рабо-
чих в случае их болезни, инвалидности, старости, безработицы и т. д.;4
разобщение между хозяином и рабочим Сисмонди не считает неиз-
бежной необходимостью. Путем «медленных косвенных мер со сто-
роны законодательства» Сисмонди думает побороть и уничтожить
классовое расчленение со всеми его ужасными социальными послед-
ствиями. В последнем — вылился весь утопизм Сисмонди, который
1 Ibid., II, стр. 165.
2 См.: ibid., стр. 105 (изд. 1819 г.).
3 Ibid., II, стр. 347.
4 См.: ibid., II, стр. 365-366.
10 2 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
заметен и у Сен-Симона и который так присущ французским социа-
листам первой половины XIX века. Характерна двойственность Сис-
монди в установлении категории рабочего в отношении последнего
к капиталу: с одной стороны, по Сисмонди, рабочий как представи-
тель труда противостоит капиталисту как представителю капитала,
являясь перед последним лишенным какой бы то ни было собствен-
ности; с другой стороны, отделение работника от хозяина, т. е. труда
от капитала, Сисмонди не считает неизбежным. Эта двойственность,
мешавшая определенности и ясности воззрений французских уто-
пистов на классовые отношения в капиталистическом обществе, по-
вторяется, как мы увидим, у большинства из них, является основ-
ной чертой утопизма.
Идеи Сисмонди не оставались без влияния на учеников и после-
дователей Сен-Симона, способствуя развитию тех глубоких и плодо-
творных положений, которые так туманно и так противоречиво были
изложены у Сен-Симона. Так, уже у Анфантена мы находим более
ясные и более отвечающие действительности того времени представ-
ления о правящем и управляемом классах, чем оно было у его учите-
ля. В то же время Анфантен не оставляет и тех прочных основ сен-
симонизма, развитие которых обеспечивало более правильный путь
установления и разрешения проблемы классов. В «Economic politique
et politique» Анфантен говорит о великой политической проблеме,
обнимающей в одно и то же время существование и отношения вла-
деющих и невладеющих, т. е. людей, живущих на свои доходы, и тех,
кто живет на свой собственный труд, иначе говоря — праздных и
людей труда. Речь идет у него, таким образом, о двух социальных
классах: рабочем и нерабочем, производительном и праздном, низ-
шем и высшем. Класс праздных, к счастью, замечает Анфантен, класс
весьма немногочисленный. Это класс тех, кто «все хотел бы потреб-
лять, ничего не производя». Это класс владеющих орудиями труда, в
то время как другой класс, класс рабочих, отдает труд внаем. Пер-
вый класс живет на прибыль, последний — только на собственный
труд. Согласно законам развития человеческого общества («по
политическому человеческому закону»), праздность обрекает
представителей первого класса—землевладельцев, капиталистов, бан-
киров — на прогрессирующее вырождение; в то время как труд по-
степенно завоевывает себе уважение. Труд и праздность, класс тру-
дящихся и тунеядцев — это две враждующие силы. Одна сила —
мира, другая — меча. Их разделяет не только различные интересы,
но и прямо противоположные, в силу чего между ними происходит
постоянная борьба. Сама же противоположность интересов между
этими двумя классами происходит, по мнению Анфантена, отто-
1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 10 3
го, что в то время как один класс, класс тунеядцев, проводит или
может проводить время в праздности, другой класс, класс труда, ра-
ботает и ни на год, ни на месяц, ни даже на один хотя бы день не
может отказаться от работы без того, чтобы не голодать. Но эта вой-
на между двумя противоположными классами дает толчок разви-
тию общества, она служит лучшим доказательством способности
человечества к совершенствованию. Эта война исчезнет тогда лишь,
когда людей объединит общий интерес, когда они сорганизуются
не на началах «общества», а на началах «товарищества», при кото-
ром уже не будет места эксплуатации одного класса другим.
Современную ему социальную организацию Анфантен рисует
как век буржуазии. «Буржуа же, — говорит он, — это человек, кото-
рый ничего не делает и который поэтому боится тех, кто что-нибудь
делает; он живет на труд другого; вследствие этого он в постоянной
заботе о том, как бы его кормилец не сократил ему жизненного со-
держания»1.
Проблему классов Анфантен представляет собственно в форме
«социального вопроса», который в настоящее время, говорит он,
поставлен ясно и становится яснее с каждым днем, благодаря стара-
нию тех, кто делает все возможное, чтобы его затормозить и затем-
нить. Этот «социальный вопрос» выражается в том, по мнению Ан-
фантена, что на одной стороне мы видим многочисленный и бед-
нейший класс тех, у кого отсутствуют и образование, и воспитание,
и хлеб; на другой же — мы находим немногочисленный класс ниче-
го не делающих собственников. Отмечая этот «социальный вопрос»,
Анфантен указывает и на социологическую основу его разрешения,
следуя в данном случае пути, проложенному Сен-Симоном, Эта ос-
нова — в понимании общества с точки зрения социально-классо-
вых отношений. «Наука о производстве, распределении и потребле-
нии, — говорит Анфантен, — прежде всего и всегда зависит от вида
и способа, каким рассматриваются отношения, существующие между
теми, кто только владеет, и теми, кто только работает, т. е. между
тунеядцами и трудящимися»2.
Указывая на необходимость исследования этих отношений меж-
ду общественными классами, Анфантэн отводит место необходимо-
сти и исторического исследования. «Мы знаем историю королей, —
говорит он, — но не знаем истории народа; мы знаем историю нашей
армии, но не знаем историю индустрии». Зарождение современной
1 Enfanten. Economic politique et politique. Articles et traits du Globe. Paris, 1832,
стр. 73.
2 Ibid., в нем. перев. (Leipzig, 1907, изд. под ред. Georg’a Adler’a), стр. 67.
104 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
индустрии он находит, следуя за своим учителем в образовании и
развитии полусвободного сословия, стоявшего некогда между дво-
рянством и третьим сословием, т. е. между господами и крепостны-
ми; вышедший из класса рабов, полусвободный, работающий и при-
лежный, понемногу накопляющий и занятый сначала в торговле, этот
класс все же бременем ложился на народные массы, так как ставил в
образец для своего поведения в жизни своих прежних господ; пред-
ставители этого класса явились первыми отцами современной индус-
трии; несмотря на свои отрицательные стороны, они были людьми,
которые в течение по крайней мере трех столетий, внесли более всего
положительного в эволюцию материальных условий человеческого
общества»1. Очевидно, речь идет о промышленной буржуазии.
У Анфантэна, как мы видим, идея двух социальных классов с
диаметрально противоположными интересами — класса имущих и
класса неимущих — проведена более резко, чем у его учителя (Сен-
Симона); но так же, как и Сен-Симон, Анфантэн рассматривает об-
щество с точки зрения социально-классовых отношений; при этом
понятие «буржуазии» у Анфантэнауже более правильно и более точ-
но, чем у Сен-Симона; в общем, однако, в развитии идеи обществен-
ных классов Анфантэн не прибавил, собственно, ничего нового и
существенного к содержанию учения Сен-Симона, подчеркнув лишь
более определенно, чем его учитель, производственные отношения
как основу социальных классов.
Такую же позицию в отношении к идее общественных классов,
как и школа сен-симонизма, занимала в общих чертах и школа Фу-
рье, особенно в лице ее наиболее талантливых представителей. Ос-
новным фоном учения фурьеристов являлась та же идея «войны бед-
ного против богатого», как и у сен-симонистов. Не бьет ли в глаза
тот факт, спрашивает, например, Консидэран в «Destinde sociale», что
индивиды или класс ничем не владеющих, не имеющих в своих ру-
ках ни капитала, ни орудий производства, ни кредита для своего су-
ществования находится в положении зависимости и социального
илотства24*, которое носит разное имя: рабства, крепостничества, про-
летариата? Не бесспорно ли, что при любом политическом строе,
существует класс, все сочлены которого под угрозой наказания го-
лодной смерти для себя и семьи принуждены каждый день чувство-
вать на себе господство другого класса? В нашем обществе «все яснее
и яснее, — говорит Консидэран, — выявляются две социальные кате-
гории: категория тех, кто имеет, и категория неимущих»2. Он разли-
чает низший слой или «париев цивилизации» — пролетариев и «про-
1 Ibid., стр. 65.
2 Victor Considerant. Destinde sociale. Paris, 1835, tome I, стр. 192.
1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 10 5
мышленные» низы (les bas-industriels) — и высший слой — облада-
телей богатств, которым подчинены первые1 и которые находятся в
особо благоприятных условиях для увеличения своих богатств, срав-
нительно с положением неимущих. В эксплуатации современных ему
пролетариев Консидэран видит «новое коллективное рабство, отда-
ющее низшие классы в распоряжение владельцев богатств, феода-
лов промышленности и собственников, — рабство, ставшее на мес-
то старого индивидуального рабства»2.
Еще яснее и определеннее Консидэран развивает идею обществен-
ных классов в «Principes du socialisme», в известном «Манифесте де-
мократии XIX-го столетия»3. Здесь мы встречаем уже вполне опре-
деленное противопоставление «пролетариата» «буржуазии», причем
эти «категории» Консидэран ставит на определенную экономичес-
кую основу и дает им вполне определенное историческое освеще-
ние. Свободные — плебей или патриций — вели войны, читаем
мы в «Principes du socialisme», а производителем был раб. Новый
общественный строй вырос из феодализма путем развития промыш-
ленности, науки и труда. В наши дни развивается чрезвычайно важное
явление —- это могущественный и быстрый рост нового феодализ-
ма, феодализма индустриального и финансового, заступающего по-
степенно место аристократии старого порядка. Он породил общее
порабощение, подчинение масс, лишенных капиталов, орудий тру-
да и образования. Индустриальный феодализм, как и военный,
создается победой и господством сильных над слабыми. «Пролета-
риат — это новейшее крепостное право»4. Теперь самым рождением
людей в высших или низших слоях увековечиваются классы. Только
теперь уже не закон, не право и не политический принцип служат
перегородкой, разделяющей две крупных категории (categories) фран-
цузского народа, а экономическая организация, сама социальная
организация. Цивилизация, начатая дворянским феодализмом, раз-
витие которого освободило промышленные классы от личного по-
рабощения, в наши дни завершается феодализмом индустриальным,
создающим общее порабощение рабочих.
Мы видим, что Консидэран классовое расчленение современно-
го ему общества ставит на экономический базис, выводя его из эко-
номической организации общества. Классовый строй общества он рез-
ко отличает от предшествующего этому строю расслоения общества,
1 См.: ibid., стр. 191.
2 Ibid., стр. 204.
3 Victor Considerant. Principes du socialisme. Manifeste de la democratic au
XIX-е si£cle. Deuxieme £dition. Paris, 1847.
4 Ibid., стр. 11.
10 6 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
которое раньше строилось на правно-политической базе В данном
случае Консидэран близок к тому, чтобы понятие социального клас-
са определенно отграничивать от понятия сословия.
Консидэран устанавливает два социальных класса, разделяющих
общество: меньшинство, обладающее всем, и громадное большин-
ство, лишенное всего; одни вооружены с ног до головы, обучены,
образованны, богаты; захватили все лучшие позиции; другие — не-
вежественны, раздеты, изголодались, будучи принуждены жить на
скудную заработную плату, чтобы кормить и себя и своих антагонис-
тов. Это, по мысли Консидэрана, представители труда и капитала,
причем труд и капитал — в постоянной вражде между собою. Про-
изводственные мастерские — не что иное, по словам Консидэрана,
как поле вечной битвы между трудом и капиталом, этим хозяином
орудий труда1. «Городские и сельские пролетарии, — говорит Кон-
сидэран в другом месте, — взятые коллективно, находятся в полней-
шей зависимости от класса, владеющего орудиями труда; этот вели-
кий экономический и политический факт выражается в следующей
практической формуле: чтобы иметь кусок хлеба, каждый пролета-
рий должен найти себе господина; вместо “господин”, правда, теперь
принято говорить “патрон”, но наш язык в своей наивности упорно
повторяет “господин” и он прав будет до тех пор, пока не установится
новый порядок, пока экономические отношения индустриального,
финансового и торгового феодализма, при которых мы живем, не
заменятся новыми экономическими отношениями нового порядка»2.
Как верный выразитель идей фурьеризма Консидэран, однако, не
свободен от элементов утопизма. В новом грядущем порядке он не
видит исчезновения социальных классов; новый порядок представ-
ляется ему таким, где «индивидуализм добровольно комбинируется
с коллективизмом, где свобода уживается с иерархическим строем,
где капитал, т. е. доведенный до совершенного состояния труд, со-
четается с трудом, т. е. капиталом, находящимся еще в зачаточном
состоянии; где все интересы, все права, все элементы общества, все
классы найдут, наконец, себе закон для братского слияния и гармо-
нического равновесия»3. Основной формулой консидэрановского
социализма является именно «установление братских и гармоничес-
ких отношений между всеми классами», «свободной и доброволь-
ной ассоциации капитала, труда и таланта»4.
1 См.: ibid. стр. 2-13.
2 Vctor Considerant. Le socialisme devant le vieux monde on le vivant devant les
morts. Paris, 1850, четв. изд. (первое в 1848), стр. 14.
3 Ibid., стр 19.
4 Ibid., стр. 19.
I. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 10 7
У Консидэрана мы видим, таким образом, уже знакомую нам идею
двух классов, причем у него понятие об общественных классах и ха-
рактер классового расчленения в современном (капиталистическом)
обществе уже значительно более очищены от тех наслоений прошло-
го и тех противоречий, которые встречались в учении социалистов
первых десятилетий XIX-го века. В учении Консидэрана перед нами
стоят уже в более чистом виде отношения хозяина и работника, тру-
да и капитала, буржуа и пролетария, капиталиста и рабочего, эксп-
луатирующего и эксплуатируемого. В то же время, правда, в идеях
Консидэрана мы находим также и хорошо знакомые нам черты уто-
пизма, характерные как для фурьеризма, так одинаково и для сен-
симонизма, как мы на это уже выше указывали: это именно вера в
социальную гармонию, возможность и желательность мирной ассо-
циации и дружного сожительства труда и капитала.
Но еще раньше Консидэран с еще большей ясностью и с боль-
шей теоретической обоснованностью развивает идею классов Бюрэ
в своей увенчанной премией французской академии книге «De la
misere des classes laborieuses en Angleterre et en France» (О нищете
трудящихся классов в Англии и Франции)1. У Бюрэ мы находим уже
указания на производственную основу классового расчленения и ана-
лиз понятия классов с точки зрения отношений в производстве. Все
увеличивающееся взаимное отчуждение в производстве двух его эле-
ментов — труда и капитала — вызывает, говорит Бюрэу все обостря-
ющийся антагонизм и войну между трудом и капиталом, между ору-
диями труда и человеком, их применяющим; можно признать за
аксиому, что физические и нравственные условия рабочих с точнос-
тью измеряются положением их относительно орудий труда и капи-
тала, употребляемых в прозводстве2. Идея двух классов и отноше-
ний между трудом и капиталом развиваются у Бюрэ с ясностью и
определенностью. «Капитал, — говорит он, — сила. Он командует
трудом. Та система промышленного режима, которую мы изучаем,
очевидно, имеет тенденцию к тому, чтобы капиталы переходили в
руки немногих, угрожая разделению общества на два класса ин-
дивидов с противоположными интересами, с тенденцией к еще
большему расхождению и разобщению между ними: один класс —
владельцев орудий труда, капиталов и машин; другой — класс тех,
кто ничем не владеет, кроме собственной жизни, и кто принужден
ради существования отдавать свой труд в распоряжение других или
занимать у других орудия, необходимые для производства»3.
1 Eugene Buret. De la misere des classes laborieuses en Angleterre et en France: de
le nature de la misere ets. t. I-II, Paris, 1810.
2 Cm.: ibid., II, стр. 337 и 126.
3 Ibid., II, стр. 205.
10 8 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
Социальные классы, в представлении Бюрэ, — производствен-
ные категории: указывая на вытеснение мелкой промышленности
крупною при машинном производстве, Бюрэ замечает, что послед-
нее делит участвующее в производстве население на два различных
класса, каждый с противоположными интересами: на класс капита-
листов как собственников орудий производства и на класс наемных
рабочих (travailleurs salaries)1. Подобно своим предшественникам,
Бюрэ также пытается установить связь между переживаемым клас-
совым расчленением общества и социальным строением античного
мира и средневековья. Древние рабы, говорит он, бывшие собствен-
ностью их господ, превратились в крепостных и вассалов в эпоху
варварства и сделались рабами земли, а не человека; после же ряда
изменений в наши дни они стали свободными по отношению к лю-
дям, но остались подчиненными вещам, стали рабами потребнос-
тей собственного организма, насильно обреченными на еще боль-
шее изнурение и страдания, чем рабы, и при меньшей уверенности в
завтрашнем дне. Пролетарии, живущие только на заработную пла-
ту, — прямые потомки крепостных, как последние были потомками
древних рабов. Крепостная цепь была разбита, но кольцо, приковы-
вавшее к рабству, оставалось, и не один из освобожденных тащит на
себе обрывки этой цепи2. Здесь мы находим у Бюрэ характерную для
французской социалистической мысли черту широкого исторического
кругозора, не ограничивающегося эпохой индустриализма, а захва-
тывающего в цепь социального анализа всю историю человеческого
развития с момента образования и появления рабства и сводящего
весь прогресс социальной организации в одно неразрывное целое.
Развивая идею социальных классов, Бюрэ определенно различа-
ет понятие класса от понятия касты, сословия. «В те времена,—
говорит он между прочим,— когда нации были разделены на две
касты, между которыми абсолютно не могло быть никакого сбли-
жения, именно — на дворянство и крепостное крестьянство, было
много больше равенства между классами, участвующими в произ-
водстве, чем в настоящее время, когда, тем не менее, равенство явля-
ется первой статьей основных законов страны»3. Но Бюрэ все же не
чужд того утопизма, которым полна школа фурьеризма и сен-симо-
низма. Для реконструирования общества он возлагает надежды на
реформы; он ожидает, что появятся законодатели, которые сумеют
спасти народы от разложения;4 он мало полагается на планы фурье-
1 См.: ibid., II, стр. 165.
2 См.: ibid., И, стр. 68, 69, 75.
3 Ibid., II, стр. 46.
4 См.: ibid., стр. 334, 335.
1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 10 9
ризма о социальной гармонии между трудом, капиталом и талан-
том; но думает, что спасение общества — в принципах правды и
справедливости, в евангельской жизни, в религиозно-христианском
союзе, сплоченном общностью веры, милосердия и надежды1. Оче-
видно, для Бюрэ, классовая борьба, классовый антагонизм, сами клас-
сы и классовое расчленение — все это может исчезнуть постепенно,
благодаря смягчению интересов, не на почве экономического пре-
образования общества, а на почве этического и религиозного.
Приблизительно на одинаковой позиции в понимании и изло-
жении вопроса о социальных классах стоит и ряд многих других
французских социалистов, каковы Луи Блан, Рейно, Пьер Леру, Пру-
дон, Пекэр, Видаль и др.2. Все они развивают более или менее опреде-
ленно идею двух классов, идею антагонизма и борьбы классов, у всех
у них более или менее выражены отношения труда и капитала, бур-
жуазии и пролетариата, хозяев и работников, капиталистов-предпри-
нимателей и рабочих; и в то же время все они одинаково верят в
возможность гармонического сожительства, мирного альянса меж-
ду трудом и капиталом, если не на почве этической, то, по крайней
мере, на почве законодательных реформ, могущих перестроить об-
щество. Все эти утопические социалисты в содержание и развитие
идеи классов не вносят ничего особенно нового, сравнительно с сво-
ими предшественниками, за исключением разве лишь Рейно и Пье-
ра Леру, у которых звучат некоторые новые мотивы, выросшие впос-
ледствии в сложные и спорные вопросы в проблеме классов.
Так, у Рейно мы находим попытку более точного и более строгого
анализа понятий «буржуа» и «пролетарий», а также обоснования идеи
двухчленного классового расслоения при многосложности соци-
альных слоев и различий между ними. Население состоит, говорит
Рейно, из двух различных по своему положению и своим интересам
классов: пролетариев и буржуазии. Пролетарии — это производите-
ли всех богатств нации, не имеющих ничего, за исключением поден-
ной платы за труд: работа их зависит от причин, не находящихся в
их власти; от плода своего труда имеют они лишь небольшую часть,
1 См.: ibid., II, стр. 492.
2 См.: P.J. Proudhon. O6uvres completes. Systeme des contradictions 6conoiques
ou philosophic de la Misere. Nouvelle Edition, I-II t. Paris, Ern. Flammarion (первое
изд. в 1846), t. II, стр. 330,331 и др., 1.1, стр. 236 и др.; С. Pecqueur. Des ameliorations
matdrielles dans leurs rapports avec la libretd. Seconde edit. Paris, 1841, стр. 166,185-
188 и др.; E.Vidal. De la repartition de la richesses, ou de la justice, distributive en
economic sociale. Paris, 1846, стр. 10,218 и др.; Pierre Leroux. De la plutocratic, 1848;
также Oeuvres, t. I, Paris, 1850; Jean Reynaud, ibid., стр. 346—364. (См. о Леру и
Рейно обстоятельную статью Плеханова «Французский утопический социализм
XIX-го века» в Соврем, мире, июнь и июль 1913 г.)
110 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
уменьшающуюся конкуренцией; в старости их ждет место в больни-
це, или же они не доживают до старости, умирая преждевременно.
Буржуа же, в представлении Рейно, — люди, обладающие капиталом
и живущие доходами с капитала; от них зависит развитие промыш-
ленности и т. д. На возражение против деления общества всего на
два класса, несмотря на существование промежуточных слоев, Рей-
но отвечает, что и между самыми резкими оттенками есть всегда от-
тенки промежуточные и что существование белых и черных никому
не придет в голову отрицать на том основании, что между ними по-
падаются мулаты и метисы.
Но то новое, что собственно вносят Рейно и Леру в проблему об-
щественных классов, — это вопрос о крестьянстве: входит ли крес-
тьянство в категорию пролетариата или это слои непролетарские по
своей сущности? Подробнее на этом останавливается Пьер Леру в «De
la plutocratic» (1848, гл. 34). Его занимает вопрос: пролетарий или
непролетарий крестьянин, имеющий один гектар земли? Отыски-
вая разрешение этого вопроса, Леру обращает внимание на трудо-
вую основу деятельности мелкого крестьянства, при которой земля
едва оплачивает затраченный на нее труд крестьянина и не прино-
сит ренты; в этом смысле крестьянство (мелкое и трудовое) Леру от-
носит к категории пролетариев, так как, по его представлению, кате-
гория собственников начинается только там, где появляется нетрудо-
вой доход (рента). Таким образом, согласно Леру, мелкий крестьянин-
собственник, работающий собственными средствами производства и
не оторванный еще от последних, является пролетарием. Отсюда по-
нятие пролетария как абстрактной социальной категории у него яв-
ляется двойственным: пролетарий — это оторванный от собствен-
ных орудий труда непосредственный производитель, живущий на-
емным трудом; но в то же время пролетарий — и не оторванный от
средств производства трудовой крестьянин1. Поставленный Рейно и
Леру вопрос о трудовом крестьянстве как социальной категории
позднее занял в проблеме социальных классов довольно почтенное
место; этим вопросом заинтересовываются особенно социалисти-
ческие и полусоциалистические писатели земледельческих стран,
озабоченные сохранением мелкого крестьянства, вытесняемого и ра-
зоряемого с развитием капитализма.
Определяя в общих чертах значение французских социалистов-
утопистов в развитии идеи общественных классов, мы должны при-
1 Подробнее см. вышеуказанную статью Плеханова «Французский утопи-
ческий социализм и проч.» («Соврем, мир». 1913, кн. 7, стр. 164-167).
1 Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 111
знать, что заслуга их в данном отношении довольно значительна.
Ярко вспыхнувшие идеи великой французской революции, потонув-
шие затем в буднях французской действительности, французские
утописты-социалисты деятельно развивали, отмечая и идею двух
классов, и идеи классовой борьбы, и идею социальных антагониз-
мов. Следуя за развитием отношений вырастающего капитализма,
французские социалисты-утописты подошли довольно близко к дей-
ствительности в своем анализе классового расчленения современного
общества. Идея труда и капитала, хозяина и работника, буржуа и
пролетария проходит красной нитью через всю социалистическую
мысль Франции. Идеи же исторического материализма, развивае-
мые социалистами-утопистами, начиная с Сен-Симона, развиваемые,
правда, пока еще лишь в самых неопределенных очертаниях, ставят
их анализ капиталистических отношений на прочный социологи-
ческий фундамент, указывая надежный и верный путь (метод) для
развития идеи общественных классов. Но своеобразный характер
развития Франции XIX-го века налагал на французскую социалис-
тическую мысль особый отпечаток, выразившийся в присущих
ей элементах утопизма. Этот утопизм французских социалистов
сказался, главным образом, в их вере в возможность мирного сожи-
тельства труда и капитала, вере в «социальный мир» при сохранении
классового строя, на почве этики, религии или законодательных ре-
форм, что лишало в идее социальных классов и классовой борьбы ее
важнейшего, существенного содержания.
IV. ПАРИЖСКОЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО
О СОЦИАЛЬНЫХ КЛАССАХ (1903)_________________
Социалистическое направление, о котором мы только что гово-
рили, своим влиянием и значением в развитии учения об обществен-
ных классах, обязано было в значительной степени социологической
концепции исторического материализма, вышедшей из недр соци-
алистического мировоззрения. Родоначальниками социологической
концепции исторического материализма идея общественных клас-
сов, вылившаяся первоначально в форму идеи борьбы классов, была
провозглашена в качестве основного базиса общественного прогрес-
са социальной эволюции. Вполне понятно поэтому, что вместе с воз-
растанием интереса к концепции исторического материализма вы-
растал интерес и к идее общественных классов. Внимание же к
историческому материализму как социологической системе рос-
ло вообще по мере развития социологии, а равным образом и по
мере развития и роста самой социологической школы историчес-
кого материализма.
Развитие социологии тесно связано с судьбой проблемы обще-
ственных классов уже по одному тому, что проблема обществен-
ных классов является столько же экономической, сколько и социо-
логической. «Если нельзя сказать, — говорит бельгийский социо-
лог ван Оверберг, — что социальные классы являются единствен-
ным предметом социологии, то, бесспорно, эта проблема составляет
одну из наиболее важных частей социологии»1. Являясь экономи-
ческой категорией, социальные классы, однако, тесно переплетают-
ся отношениями и со всеми другими сторонами социальной жизни
(права, государства и т. д.). Следовательно, учение об обществен-
ных классах, естественно, должно было развиваться в руках социо-
1 Cyr. van Overbergh. La classe sociale. Bruxelles, 1905, стр. 5.
I. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 113
логов, с одной стороны, и экономистов, с другой. Но благодаря пре-
обладанию индивидуалистического метода исследования в господ-
ствующих течениях экономической науки, экономика как наука
немногое дала, в смысле разработки проблемы общественных клас-
сов. Что же касается социологии, то и ее внимание к проблеме клас-
сов как к самостоятельной проблеме пробудилось лишь в самое пос-
леднее время. Замечательное для своего времени исследование Лорен-
ца фон Штейна «Die Gesselschaftslehre. Der Begriff der Gesselschaft und
die Lehre von den Gesselschaftsklassen», появившееся еще в 1856 году,
оставалось без особого влияния на современников в силу крайне
слабого в то время состояния социологической мысли и не вызвало
к себе интереса, как того заслуживало по своей теме и по затраги-
ваемым в ней вопросам. Социологические же исследования позд-
нейшего времени, начиная с появления «Принципов социоло-
гии» Герберта Спенсера и трудов Шеффле, Гумпловича, Уорда и
Ратценгофера и кончая менее значительными работами Аммона,
Волътмана и других, если и касались общественных классов, то
лишь вскользь, во всяком случае, не ставили проблему классов в
центре внимания, не трактовали ее в качестве самостоятельно-цен-
ной проблемы. К тому же все означенные социологические иссле-
дования не видели в понятии социального класса экономической
основы, отчего проблема классов получала в них неправильное ос-
вещение и в своей теоретической сущности оставалась без разра-
ботки.
Поворотным пунктом' в отношениях социологической мысли к
проблеме социальных классов можно считать 1903 год, когда Париж-
ское Социологическое общество впервые занялось проблемой со-
циальных классов, чем дало толчок для привлечения внимания к
этому вопросу со стороны самых широких кругов общественной
мысли. Так, вслед за парижским социологическим обществом туже
проблему социальных классов ставит предметом своих научных за-
нятий бельгийское социологическое общество в Брюсселе (Societe
beige de sociologie) в 1905 году1. Еще через год, на Лондонском конг-
рессе социологического международного института, «социальная
борьба» уже ставится на обсуждение международного конгресса,
порождая ряд докладов, речей, вызывая горячие споры2. Вместе с
1 См.: Annales de la Socidtd beige de sociologie. 2-e serie. Bruxelles, 1905.
2 Cm.: Annales de Г Institut international de sociologie, publides sous la direction
de Rend Worms, t. XI. В данном случае обращают на себя доклады Лестера Уорда
(Les luttes sociales et les luttes biologiques), Людвига Штейна (Herbert Spencer et la
theorie de la lutte sociale), Л. Гумпловича (Le role des luttes sociales dans 1’evolution
de Fhumanite), Рауля де ля Грассери (Les luttes sociales) и др.
114 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
тем оживляется интерес к проблеме социальных классов и в моно-
графической, и в журнальной социологической прессе всех стран1.
Таким образом, заседания парижского социологического обще-
ства, посвященные выяснению понятия социальных классов, явля-
ются как бы видным этапом в развитии проблемы классов. Поэтому
представляется нелишним остановить на работах этого общества
несколько внимания2. Мы увидим, что результаты обсуждений па-
рижского социологического общества в научном отношении неве-
лики. Но значение их не в том, что они могли внести в теоретичес-
кую разработку проблемы классов, а в том, что они привлекли к этой
важной для развития социальной науки проблеме внимание широ-
ких кругов.
Обсуждение проблемы социальных классов началось с доклада
Артура Боэра, развивавшего перед членами Общества основные по-
ложения своего незадолго перед тем вышедшего в свет методологи-
ческого исследования «Les classes sociales. Analyse de la vie sociale» (Paris,
1902). В своем докладе Боэр предлагает на обсуждение развитую в
его книге идею о роли «социальных классов» в социологии. Содер-
жание этой идеи он сводит вкратце к следующему: наука состоит в
познании сходств, существующих между различными индивидами
и фактами; эти сходства можно раскрыть путем тщательного анали-
за, причем наблюдение должно сопровождаться спекулятивными де-
дукциями, которые станут определенными, когда выдержат контроль
опыта; самый анализ должен в своем исходном пункте быть доведен
до элементов, которых более уже нельзя разложить; такими нераз-
ложимыми элементами в обществах являются социальные классы;
познание этих социальных классов для социального знания необхо-
димо, так как только оно ведет к познанию общественных законов.
1 Из журнальных статей можно отметить статьи Уорда в «American Journal
of Sociology» (VIII, стр. 721-745; V, стр. 617-627); Буглэ в «L’annde sociologique»
(t. X, 1905-06); Д’Эта в «The sociological Review» (v. Ill, octobre 1910, стр. 267-
276); Декампа в «La science sociale» (Paris, octobre 1911, стр. 782-832).
2 Упомянутые заседания парижского социологического общества, посвя-
щенные вопросу о социальных классах, происходили в 1903 году ежемесячно в
течении первой половины года (январь-июнь), причем в обсуждении прини-
мали участие не только известные французские социологи, но и ученые-социо-
логи разных стран. Вот список лиц, принимавших участие в заседаниях обще-
ства по вопросу о социальных классах: Артур Боэр, Г. Тард, Ренэ Вормс, Блон-
дэлъ, Дельбэ, Ж. Лафарг, Р. деля Грассери, Лимузэн, Монэн, Масильон Куаку, Леон
Филипп, Леви-Улъман, Пинэ, Флёримон, Вавен, Кламадиё, Шейсон, Марсель Пурнен,
Гайяши, Густав Шаво, Д. Драгическо, де Роберти, М.М. Ковалевский, И.В. Лучиц-
кии, Костылев, Семенов, г-жа Муровцева (См. Socidtd de Sociologie de Paris. Revue
internationale de Sociologie. Publide tous les mois, sous la direction de Rend Vorms,
1903, 2-7, Fevr.-Juillet).
/ Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 115
В общественной жизни, говорит Боэр, царит бесконечное разнооб-
разие, беспрестанное движение и изменение; но наш разум не может
мириться с этим разнообразием; всю множественность и разнообра-
1ие форм он старается свести к какой-либо общей идее, создавая об-
щие категории для индивидов или фактов, обладающих наибольши-
ми и наиважнейшими сходствами между собою. Идеей, которая мо-
кнет стать руководящей в образовании таких общих категорий, таких
социальных групп, является, по представлению Боэра, то доминиру-
ющее влияние, которое оказывает на человека его профессия. Одина-
ковая профессия служит главным признаком, характеризующим по-
нятие социального класса. Социальные классы — это, по мнению Бо-
ра, различные группы, составляющие общество; это группы, образо-
ванные из всех индивидов, получивших одинаковое образование,
развившихся в аналогичной среде и, в особенности, занятых в оди-
наковой профессии. Профессия накладывает свой определенный от-
печаток на всех, кто ею занимается. Отсюда вытекает возможность
начертить физиономию социальных классов, определить характер-
ные черты каждого из социальных типов. Правда, социальные типы
не остаются неподвижными в ходе времени и в различных обще-
ствах; они подвержены изменениям. Поэтому необходимо считать-
ся и учитывать все эти изменения, чтобы полностью познать тот или
иной социальный тип. Познание же социальных классов, способ-
ность познать различные виды характеризующих социальные типы
социальных черт и особенностей имеет результатом своим получе-
ние полного анализа общества. В общем, социальные типы характе-
ризуются, по мнению Боэра, той специальной функцией, которую,
каждый из них выполняет в обществе. Отсюда — сколько в обще-
стве специальных функций, столько в нем и социальных классов. Со-
циальные классы Боэр делит на 4 основные группы, по числу четы-
рех основных функций в обществе: 1) представителей моральных сил
(светской и духовной); 2) представителей экономических сил (крес-
тьяне, рабочие, предприниматели, торговцы и занятые в транспор-
те); 3) класс бедных и 4) преступные элементы. Последние два клас-
са образуют собою социальную патологию. В первой группе Боэр
находит 7 классов (законодателей, судей, представителей или глав
государства, представителей исполнительной власти, армию; духо-
венство и руководящую интеллигенцию, т. е. ученых, литераторов,
артистов, поэтов, публицистов, философов, учителей, журналистов).
Всего у него, таким образом, 14 классов, причем женщины в эту клас-
сификацию не входят. Но ввиду специальной роли женщины, кото-
рую выполняет последняя в обществе и выполняла в течение всей
исторической жизни человечества, Боэр не прочь отвести особый,
116 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
15 класс и женщинам, причем для полного познания социальных
законов Боэр считает необходимым последовательное и методическое
изучение следующего рода отношений: 1) отношений внутренних, про-
исходящих между индивидами одного и того же класса, внутри класса;
2) отношений между классами в одном и том же обществе; 3) отно-
шений между обществами, составляющих область отношений меж-
дународного характера, которые точно так же могли бы быть
объяснены отношениями классов; 4) отношений к внешнему миру,
к природе; и 5) отношений к прошлому, которое как мертвое и инер-
тное само по себе не могло бы оказывать ни какого действия, если бы
живущие поколения не давали этому прошлому жизни и влияния1.
Центральным вопросом, который поднимал Боэр в своей книге
«Les classes sociales» и на докладе парижского социологического об-
щества, был, в сущности, вопрос о роли «социальных классов» в со-
циологии. Сам он именно так и формулировал свою основную идею
доклада. Этот центральный, затронутый Боэром вопрос прошел, к
сожалению, мимо внимания участников заседания; главный же центр
тяжести был перенесен ими на вопрос об определении понятия «об-
щественный класс». В выяснении этого пункта, составляющего сла-
бое место в теории общественных классов, приняли участие многие
из виднейших социологов Франции. Так, например, Тард, возражая
Боэру, указывал, что Боэр, по-видимому, смешивает две совершенно
различные вещи: класс и профессию. А это, по мнению Тарда, далеко
не одно и то же. Класс — например, класс крестьян — может охваты-
вать одну профессию (земледелие), но нет ни одной такой профес-
сии, для выполнения которой не требовалось бы участия индивидов,
принадлежащих к самым различным классам; земледельческая про-
фессия обнимает собой и собственников, и фермеров, и рабочих-кре-
стьян; в любой индустриальной профессии имеется управляющий-
буржуа наряду с работающим под его управлением рабочим. По мере
роста общественного прогресса, по мере того, как общество демок-
ратизируется и цивилизуется, число классов, думает Тард, уменьша-
ется; число же профессий беспрерывно увеличивается.
Тард пытается, вместе с тем, дать и свое определение «социаль-
ного класса». Понятие класса, по его мнению, покоится на существо-
вании социальной иерархии, целого ряда восходящих и нисходящих
социальных рангов. Понятие класса, говорит Тард, отвечает нашей
потребности инстинктивно верить в социальную иерархию; мы про-
никнуты верой в неравенство и в течение всей жизни ставим своей
1 См.: Revue Internationale de Sociologie. Publide tous les mois, sous la direction
de Rene Vorms. 1903, 2-7 (Fevr.-Juillet); № 2, стр. 119-125 (заседание 14-го января
1903 года).
/. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 117
задачей карабкаться по воображаемой социальной лестнице этого
неравенства со ступеньки на ступеньку. Между тем, по мнению Тар-
да, источник идеи профессии совершенно иной; идея профессии вы-
текает из разделения труда; в основе ее лежит потребность социаль-
ного сотрудничества, а не социального восхождения. В обществе, ду-
мает Тард, существуют, по крайней мере, три или четыре социальных
класса. Какие именно эти социальные классы, Тард не указывает, но
находит, что существуют классы вовсе не для того, чтобы бороться
между собою, но чтобы находить точки соприкосновения на почве
общего социального сотрудничества. «Правило нормальной жизни
каждой нации — мирное сотрудничество, мирное соглашение меж-
ду классами; борьба классов — это уже отступление от правила, не-
нормальность и скрывает опасность для общественной жизни, ве-
дет к кризису». Итак, по мнению Тарда, социальный класс — это
группа индивидов, занимающих одинаковую ступень на социаль-
ной лестнице. Та потребность веры в эту социальную лестницу, ко-
торая живет в человеке и которая ведет к образованию социального
класса, не является у нас врожденной потребностью, а, как думает Тард,
скорее всего, представляет собою результат медленной вековой эволю-
ции нашей психики, выросшей по мере роста цивилизации. На протя-
жении истории классовые различия скорее сглаживаются, чем наобо-
рот; по крайней мере, как указывает Тард, connubium и convivium25*, эти
внешние признаки классового обособления, хотя и остаются еще в силе
с ростом общественного процесса, но мало помалу сглаживаются1.
Тард, таким образом, отличает понятие социального класса от
понятия профессии; но собственное определение понятия класса у
него весьма туманное. Что это за ступеньки на социальной лестни-
це, которых, по Тарду, всего 3 или 4 и которые разделяют общество
и характеризуют тот или иной общественный класс, остается у Тар-
да неясным; та психологическая основа, на которой хочет Тард по-
строить понятие класса и которая апеллирует к инстинктам и по-
требностям человека, оказывает плохую услугу в деле выяснения
понятия общественных классов. Тард не смог конкретнее и яснее
представить себе и то, какие же именно классы он видит в современ-
ном, по крайней мере, обществе. Нечего и говорить, что центральный
вопрос и центральную идею, которую Боэр поставил на обсуждение
и на которую он ждал ответа, Тард проходит полным молчанием.
Идея о роли «общественных классов» в социологии еще настолько
оказалась чуждой и новой для французских социологов, что она
прошла совершенно мимо их внимания. Почти все оппоненты Боэ-
1 См.: Revue internationale de Sociologie, ibid., стр. 125,126 и дальше. (Заседа-
ние 14 января 1903 года).
118 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
ра останавливались только на выяснении понятия социального
класса.
Лимузен подошел к определению класса с другой несколько точ-
ки зрения, чем Тард. Отличительной чертой класса является, по мне-
нию Лимузена, постоянное общение и близкое соприкосновение,
происходящие между индивидами; социальный класс конституиру-
ет способность или стремление индивидов к постоянному общению,
к тесным сношениям, вырабатывающим одинаковую манеру гово-
рить и мыслить, одинаковый образ жизни. Эта близость и постоян-
ство сношений (frequentation) составляет, по Лимузену, внутреннюю
сущность класса. Чтобы был материал для образования социально-
го класса нужно, чтобы индивиды имели в себе способность встре-
чаться, входить в близкое и частое общение. Эту способность Лиму-
зен поэтому и подчеркивает на первом плане при установлении по-
нятия класса. Как и Тард, он также стоит в данном случае на психо-
логической основе. Но так же, как и у Тарда, его определение страдает
неясностью и туманностью.
Более содержательными являются взгляды по вопросу о соци-
альных классах Рэне Вормса. Для него социальный класс — это груп-
па лиц, принадлежащих к одному и тому же социальному уровню
(niveau social), соответствующему определенному социальному ран-
гу. В обществе Вормс находит двоякого рода расслоения: одни рас-
положены рядом, одно возле другого; другие представляют ряд
слоев, лежащих один над другим. Последнего рода расслоения
проходят через все профессии, разделяя их на ряд различных ран-
гов. В каждом таком ранге существует определенный социальный уро-
вень. Этот уровень и определяет социальный класс. В основе же уров-
ня, определяющего социальный класс, лежит больгйей частью богат-
ство или все, что приводит к богатству, или же что исходит от богат-
ства (слава, талант, власть и прочее). Таких социальных различных
уровней, различных социальных рангов и классов Вормс насчитывает
несколько, но каковы именно эти классы или уровни, он не указывает1.
Подробнее останавливается на вопросе о понятии социального
класса Делъбэ (Delbet). Он напоминает, что когда покойный Кост
предлагал для дискуссии вопрос о социальных классах, он имел соб-
ственно в виду объективное и историческое исследование вопроса.
Имея в виду до некоторой степени это обстоятельство, Делъбэ делает
попытку филологического изыскания в прошлом слова класс (classe).
Это слово латинского происхождения и обозначает, по его мнению,
1 Подробнее свои взгляды по вопросу об общественных классах Вормс раз-
вивает в вышедшем позднее труде «Philosophic des sciences sociales». I-III, 1907;
главным образом в Ш-м томе. (Об этом см. ниже).
/. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 119
идею переклички, переписи, имея смысл, аналогичный понятию
.ilendes26*. Классы Сервия Туллия и книга «Чисел» в Библии пришли
одинаково к одним и тем же результатам: они распределили населе-
ние по группам на соответствующей основе, и после этого устано-
вилась между образовавшимися группами известная иерархия. Эти
(ве идеи — идея распределения на группы на той или иной основе и
идея иерархии — всегда входят в понятие класса, рассматриваемого
с социальной точки зрения, как думает Делъбэ. В установлении этой
иерархии большую роль сыграла в истории общества, по мнению
[елъбэ, религия. Всюду, говорит Делъбэ, существует тесное соотно-
шение между социальной организацией и религиозной системой;
если социальная организация и не является функцией религии, то
последняя своим высоким авторитетом санкционирует ее. Режим
каст неотделим, по мнению Делъбэ, от теократии; а этот режим каст
он считает самым чистым типом классовой социальной организа-
ции. Если происхождение каст Делъбэ представляется темным, то
цель и основной характер их образования он считает ясными и всю-
ду одинаковыми: это именно — обеспечение обществу организации
и сохранение путем наследственной передачи профессиональной
выучки, специальных знаний и способностей, что обеспечивает бес-
прерывность развития последних. Отсюда — режим каст обеспечи-
вает обществу, по мнению Делъбэ, и солидарность, и беспрерывность
развития.
Критерий и основу классовой организации Делъбэ видит, таким
образом, в развитии социальных функций, которые несут в обще-
стве различные социальные группы. Социальное неравенство и раз-
личные ранги, существующие в обществе, Делъбэ объясняет именно
«относительной важностью функций» социальных групп. Между
этими функциями он различает главные и второстепенные. Останав-
ливаясь, однако, над анализом социального неравенства в совре-
менном обществе, Делъбэ принужден отметить новый фактор со-
циальной дифференциации, выступающий в новом обществе в каче-
стве превалирующего фактора. В данном случае Делъбэ имеет в виду
богатство и различные степени его. «Ни в одну историческую эпоху, —
говорит он,—богатство не создавало между людьми больших разли-
чий, чем в настоящем обществе». Американское общество, несмотря
на его претензии к равенству, в этом отношений для Делъбэ всего ха-
рактерней. Из этой основы Делъбэ выводит и современную борьбу
между богатыми и бедными, которую, замечает Делъбэ, называют борь-
бой классов и которая играет столь видную роль в нашей социальной
жизни. Границу между этими двумя «категориями граждан», богаты-
ми и бедными, Делъбэ считает, однако, весьма неопределенной.
12 0 Общественные классы. IL Развитие идеи общественных классов
В общем, основные черты современной социальной организа-
ции Делъбэ сводит к следующему: 1) социальная масса разделяется
на две большие группы: на одной стороне стоят владельцы капитала в
его различных видах — капиталисты, рентьеры, предприниматели;
на другой стороне — рабочие, занятые в различных отраслях дея-
тельности, не имея никаких капиталов, с крайне непрочным и неус-
тойчивым социальным положением как в настоящем так и в будущем;
2) эти две социально различные массы стремятся соорганизоваться
в целях образования более устойчивых коллективов, на почве, глав-
ным образом, профессиональной солидарности; последняя обнару-
живает тенденцию распространяться за пределы территориальных
границ, приводя к международным ассоциациям (тресты); 3) про-
фессиональные ассоциации, вырастая, приводят к новому хозяй-
ственному строю на принципе подчинения индивида коллективу; и
государственной жизни, и экономической приходится считаться с
развитием этих ассоциаций; 4) наряду с подобного рода социальны-
ми образованиями в обществе вырастают и «искусственные» обра-
зования, сохраняющиеся в виде пережитков (дворянство)1.
Как можно видеть, взгляды Делъбэ по вопросу о социальных клас-
сах не отличаются большой определенностью. Основа социальных
классов остается у него совершенно неясной. Невыясненным явля-
ется и понятие о «социальных функциях», различие которых вместе
с различиями богатства вызывает, по мнению Делъбэ, различие клас-
сов. По-видимому, Делъбэ близок к идее двух классов, поскольку клас-
совую борьбу он представляет в виде борьбы между богатыми и бед-
ными.
В противоположность Делъбэ Леви-Улъман находит, что деление
общества на класс бедных и класс богатых не является основным, но
что основными классами общества являются класс управляемых
(diriges) и класс правящих (dirigeantes). Различия собственности и
богатства лежат, по мнению Леви-Улъмана, уже на втором плане,
они выступают лишь позднее как следствие, а не как первопричина.
В стремлении к командованию, к господству над другими Леви-Улъ-
ман видит основу классового расчленения общества. Если поместить,
думает Леви-Улъман, на уединенном острове несколько лиц, непре-
менно произойдет так, что одни из них станут стремиться к коман-
дованию над другими, причем это будет, по мнению Леви-Улъмана,
или самые сильные, или самые умные, или же самые хитрые. Если
наблюдать играющих детей, говорит Леви-Улъман, можно заметить,
что одна часть будет командовать над другой. Такое расслоение на
1 См.: Заседание 11 февраля, Revue international de Sociologie, 1903, март,
стр. 247-250.
/. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 12 1
правящих и подчиненных Леви-Улъман видит во всех обществен-
ных образованиях, каковы бы они ни были: политических, эконо-
мических и других. Это расслоение он видит во всех странах, при
всякой стадии цивилизации, при всяких способах правления и во
все времена.
Леви-Улъман останавливает, таким образом, свое внимание в про-
блеме о социальных классах, главным образом, на вопросе об осно-
вах, на которых строится и вырастает классовое расслоение в обще-
стве. Тот же вопрос занимает внимание и Блондэля, Подобно Делъбэ,
Блондэлъ также различает искусственные классы и «естественные»,
останавливаясь лишь на последних. В «естественном» расслоении об-
щества Блондэлъ находит два больших класса: класс победителей и
класс побежденных, отсюда — класс господ и класс рабов, а в насто-
ящее время и всегда — богатых и бедных, т. е. владеющих и неиму-
щих, пролетариев. Это два основных класса, наряду с которыми су-
ществуют, по мнению Блондэля, многие другие, покоящиеся или на
основе духовных различий, или на принципе разделения труда. Вме-
сте с тем Блондэлъ разделяет классы на патологические и нормаль-
ные. Классовое расчленение, построенное на антагонизме, Блондэлъ
считает патологическим расчленением и борьбу между богатыми и
бедными считает явлением патологическим, ненормальным. Отсю-
да — класс богатых и бедных, согласно Блондэлю, — классы патоло-
гические. Среди нормальных классов Блондэлъ не допускает борь-
бы. Подобно Тарду, Блондэлъ также обосновывает классовую иерар-
хию на врожденных инстинктах, оставляя в конце концов без опре-
деленного выяснения как понятие социального класса, так и основы
классового расчленения1.
Своеобразное толкование по вопросу о причинах образования
общественных классов находим мы у Грассери. Так же, как Тард и
Блондэлъ, Грассери придает большое значение психологической ос-
нове происхождения классов. В образовании классов он видит сле-
дующие два «глубоких» инстинкта: 1) потребность в ассоциации и
2) потребность в иерархическом неравенстве между людьми, т.е. по-
требность иметь людей ниже себя. Но этим инстинктам Грассери
отводит все же лишь второстепенное место в образовании классов.
На первом месте он ставит в данном случае антропологический, прин-
цип как наиболее важный и наиболее «первичный» фактор. На ос-
нове этого принципа Грассери устанавливает следующего рода со-
циальные группировки в обществе: 1) группировку, исходящую из
таких глубоких антропологических различий, что низшие группы рас-
сматриваются как бы отличными биологически от высших по своему
1 См.: Заседание Ц марта, ibid., стр. 311-313.
12 2 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
происхождению; это — кастовая группировка; 2) группировку, ос-
нованную не столько на антропологических различиях, сколько на
различиях, появившихся позднее в виде вторичного образования,
именно на различиях в личных способностях и духовных качествах,
передающихся также наследственно; это в собственном смысле клас-
совая группировка; класс отличается от касты тем, что наследствен-
ность и физическое происхождение являются уже не непосредствен-
ной базой для различных групп, а средством для сохранения приоб-
ретенных качеств; таких классов два: аристократия и демократия;
аристократия — высший класс, так как состоит из людей, обладаю-
щих высшими социальными качествами и «наиболее полезными в
данную эпоху»; демократия же такими качествами не обладает или,
если и обладает, то в гораздо низшей степени; 3) группировку, где
антропологический признак исчез совершенно и где групповые раз-
личия сводятся к различию в занятиях и образе жизни; это — про-
фессиональная группировка; 4) наконец, группировку на основе чи-
сто идейной связи, где лица объединены сходством убеждений и на-
строений; это — партийная группировка. Каста может существовать,
говорит при этом Грассери, и наряду с классом, так же, как класс, —
с профессией и партией.
Устанавливая различие качеств и способностей как основу классов
Грассери признает, как мы видели, что для одной исторической эпохи
могут быть социально полезны одни качества, для другой — другие. В
более ранние эпохи он отмечает военную аристократию как наибо-
лее социально полезную; в современную эпоху наиболее социально
полезной является, по его мнению, денежная аристократия; вслед за
последней выдвигается новый вид такой аристократии — аристокра-
тия интеллекта, аристократия знаний.
Итак, для переживаемой эпохи Грассери основу деления обще-
ства на классы (собственно — на два класса) сводит на деньги. Но
почему деньги в нашу эпоху более социально полезны, чем, напри-
мер, труд, ответа и разъяснения у него мы не находим. Кроме того,
сводя основу классового расчленения к деньгам, Грассери собствен-
но порывает связь с тем антропологическим принципом, который
он считает решающим и основным при объяснении классовой груп-
пировки общества1.
Приведенными социологами почти исчерпывается все то теоре-
тически ценное, что было сказано о социальных классах в парижс-
1 См.: Заседание 10 июня, ibid., стр. 577-581.
1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 12 3
ком социологическом обществе. Мы видим, что теоретическая цен-
ность обсуждений по вопросу о классах и классовом расслоении в
обществе, в общем, не высока. Все почти обсуждения сводились к
установлению основы, на которой происходит и развивается клас-
совое расчленение, чтобы отыскать такую основу, определить поня-
тие класса. Одни видели такую основу в разделении труда и в про-
фессиях (Боэр), другие — в инстинктивной потребности и стремле-
нии к иерархии, к неравенству (Тард, Блондэль), третьи — в частном
общении (Лимузэн), иные—в богатстве и в различии рангов (Вормс)
или в различии социальных функций (Дельбэ), или, наконец, в
инстинктивном стремлении к господству (Леви-Ульман) и в антропо-
логических различиях (Грассери), Все такого рода попытки не отлича-
лись при этом ясностью и последовательностью, производя впечат-
ление лишь предварительных исканий, а не разрешения вопроса. Лю-
бопытно, что ни один из французских социологов, выступавший при
обсуждении проблемы социальных классов, не предполагал, что уче-
ние о социальных классах имеет свою длинную историю и что до
него уже кое-что сделано в этом направлении его предшественника-
ми. На заседаниях парижского социологического общества никем
не были даже упомянуты ни английские ранние социалисты, ни
французские историки, ни французские социалисты-утописты, ни
Маркс и Энгельс, так много сделавшие в смысле разработки вопроса
о социальных классах, как это мы увидим ниже, ни Лоренц Штейн,
Настолько социологическая мысль начала XX-го века оказалась мало
подготовленной и малознакомой с вопросом о социальных классах! В
отношении исторического освещения вопроса лишь русские ученые
(М.М.Ковалевский и И.В.Лучицкий) оказались исключением, давши
богатый исторический материал по вопросу о развитии обществен-
ных классов в связи с сословным строем в России (Великороссии и
Малороссии)1.
К сожалению, Россия отнюдь не могла быть такой страной, ис-
тория которой отразила бы с ясностью и определенностью эволю-
цию образования социальных классов. Последнего не могло быть
уже по одному тому, что социальные классы, как находит М.М. Ко-
валевский, различным образом складывались в Великороссии и Ма-
лороссии, в Литве и Прибалтийском крае, подвергшемся влиянию
немецкого права. В этом отношении говорить об истории социальных
классов в России значило бы, по мнению М.М. Ковалевского, предста-
вить не столько эволюцию русского народа, сколько ряд параллельных
1 См.: Заседание 13 мая, ibid., № 6, стр. 476-484 (Ковалевский) и стр. 485-492
(Лучицкий).
124 Общественные классы. IL Развитие идеи общественных классов
эволюций1. Для России вопрос осложняется еще существованием раз-
личных по своему историческому развитию отдельных государств,
некогда аннексированных Россией, каковы Польша, Финляндия,
Кавказ и Крым, которые сами по себе составляют отдельные миры,
проходившие самые различные фазы экономической революции, а
равным образом правовой и политической. Даже для одного и того
же края М.М. Ковалевский находит весьма различные социальные
структуры: на Кавказе, например, рядом с демократической обще-
ственной структурой у осетин и армян, можно встретить сильно
иерархизованную социальную среду у кабардинцев так же, как по-
луфеодальный строй у грузин или татар. Ввиду такого разнообразия
социальных структур, из которых складывается Россия, М.М.Кова-
левский останавливает свое внимание на истории образования клас-
сов только для Великороссии как доминирующей в стране народ-
ности.
Оставаясь в намеченных границах, Ковалевский представляет
структуру русского общества весьма сложной и до крайней степени
смешанной. Реформа 1861 года не изменила, по его мнению, духа
феодализма, которым пропитана русская общественная жизнь. Со-
словная организация с сословной иерархией остается в ней в силе,
несмотря на то, что экономическое развитие уже далеко зашло по
пути к капитализму. Благодаря этому, как находит Ковалевский, в
России сословный строй своеобразно уживается с социально-клас-
совой организацией. «Наши указы при Александре III и Николае II
всячески поддерживают, — говорит Ковалевский, — дворянские при-
вилегии; хотя они и не идут так далеко, чтобы вернуться к крепост-
ному праву, но все же не останавливаются перед тем, чтобы обога-
щать дворянство за счет других классов»2. И тем не менее, указывает
Ковалевский, эта тенденция находит себе место в обществе, которое
с каждым днем все более и более демократизируется, благодаря
быстрому развитию промышленности, обязанной протекционной
системе и всяческим поощрениям со стороны правительства (сахар-
ные премии, высокие тарифы на иностранную мануфактуру, иност-
ранные займы для постройки железнодорожной сети и проч.). В этом
противоречии русской общественной жизни Ковалевский видит глав-
ную причину того факта, что наше дворянство исчезает и гибнет как
экономический класс, увеличивая в то же время число своих приви-
легированных как социальное сословие3. Сословная иерархия суще-
ствует, таким образом, наряду с подвижной лестницей социальных
1 См.: ibid., стр. 476-477.
2 Ibid., стр. 478.
3 См.: ibid., стр. 479.
1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Франции 12 5
классов. Мы имеем в России, говорит Ковалевский, как сословия:
I) два вида дворянства — потомственное и личное; 2) торговый
класс, состоящий из почетных граждан, купцов 1-ой и 2-ой гиль-
дий; 3) мещанство; 4) крестьянство и 5) духовенство, являющееся
i акже отдельным сословием. Среди же социальных классов в русском
обществе Ковалевский находит: 1) городской и сельский пролетари-
ат, занимающий самую низшую ступень социальной лестницы;
2) следующую ступень занимают крестьяне — общинники, члены
«мира»; 3) ступенькой выше стоит сельское духовенство, пользую-
щееся некоторым количеством земли, прикрепленной к приходу;
4) поднимаясь выше, мы приходим к мелким городским и сельс-
ким частным собственникам, набирающимся как из крестьянского
сословия и мелкой буржуазии, так и из мелкого дворянства и бюрок-
ратии; 5) наверху социальной лестнице стоят разбогатевший купец и
промышленник. Эти две иерархии — сословная и классовая — вза-
имно проникают одна в другую; ежедневно мы наблюдаем, говорит
Ковалевский, что дворянство спускается в класс пролетариата или,
наоборот, восходит до купцов и промышленников; род Меншико-
вых ведет свою аристократическую линию от булочника; в то же вре-
мя старинные родовитые фамилии, происходящие из рода Рюрика,
нередко встречаются среди мелких чиновников или даже стоят во
главе рабочего интернационального движения (князь Петр Кропот-
кин)1.
Выдающейся чертой в развитии сословий в России Ковалевский
считает запоздалость появления третьего сословия, которое в течение
долгого времени совсем не выделялось из крестьянства. Эту запозда-
лость Ковалевский ставит в связи с земледельческим характером произ-
водственной деятельности страны и медленной дифференциацией
русских городов, которые еще и в XVI веке смешивались с деревня-
ми. Развитие третьего сословия в России запаздывает, по мнению
Ковалевского, на несколько столетий, зато теперь совершается с боль-
шою стремительностью в связи с быстрым развитием нашей про-
мышленности, вызвавшей, соответственно, и быстрый рост соци-
альной дифференциации. Различие богатства, говорит Ковалевский,
все более и более стремится стать основой социальных различий;
классовый режим постепенно приходит на смену исторических со-
словий, и русская социальная эволюция все ближе становится к эво-
люции европейских обществ2.
Как мы видим, представляя историю социальных классов в Рос-
сии, Ковалевский ограничивается лишь самыми общими штрихами.
1 См.: ibid., стр. 482.
2 См.: ibid., стр. 483-484.
12 6 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
При этом историю классов Ковалевский не отделяет от истории со-
словий, отличая, однако, сословный строй от классовой структуры
общества. Это разграничение, весьма важное в рассматриваемой про-
блеме, он не везде выдерживает строго. Так, например, на второй и
третьей ступеньках социальной лестницы классов в России, которую
дает Ковалевский, мы находим крестьянство как социальный класс и
сельское духовенство как такой же социальный класс. Но те же со-
циальные категории мы находим у него и среди сословной иерар-
хии, в сословной структуре русского общества. Очевидно, различие
понятий класса и сословия как социальных категорий Ковалевский
представляет себе не совсем ясно. Как попытка исторического осве-
щения сословно-классовой структуры русского общества доклад Ко-
валевского в парижском социологическом обществе представляет,
однако, значительный интерес, если не теоретический, то, во всяком
случае, исторический, поскольку он дает широкий исторический
фон, на котором развивалась классовая дифференциация в России.
Значение парижского социологического общества и его обсужде-
ний вопроса о социальных классах лежат не в каких-либо теоретически
ценных результатах, а, как мы уже указывали на это, в том толчке,
какой был дан парижским социологическим обществом проблеме
социальных классов, сделавшейся предметом изучения и общего вни-
мания. От социалистических кругов вопрос о социальных классах
переносится в круги официальной социальной науки, привлекая к
себе внимание представителей самых различных отраслей социаль-
ного знания.
От великой французской революции, через французских исто-
риков эпохи реставрации и социалистов-утопистов к французским
социологам — таков путь развития идеи общественных классов во
Франции, этой классической стране учения о классах.
Посмотрим теперь, как развивалась идея общественных классов
в Англии.
2. Зарождение и развитие идеи
общественных классов в Англии
I. ИДЕЯ КЛАССОВОГО РАСЧЛЕНЕНИЯ
У ПРЕДШЕСТВЕННИКОВ АНГЛИЙСКОГО
СОЦИАЛИЗМА ___________________________________
На примере Франции мы видели, что впервые идея об обществен-
ных классах и классовом расчленении общества является с развитием
капитализма и обособлением буржуазии и промышленного проле-
тариата. С этого момента экономические отношения, затемнявшиеся
при феодальной системе хозяйства покрывалом правно-политичес-
ких отношений, открываются в своем более чистом виде. Учение об
общественных классах развивается, таким образом, по мере разви-
тия борьбы классов, наиболее ярко характеризующей собою капи-
талистическое общество. Франция конца XVIII-ro века и складыва-
ющиеся в ней в это время экономические отношения с достаточной
убедительностью нам это доказывают.
Экономический антагонизм классовых интересов не всегда, од-
нако, выражался в такой бурной форме, как во время великой фран-
цузской революции. В Англии процесс капиталистического разви-
тия не носил бурного характера, тем не менее экономические отно-
шения нового классового общества складывались здесь еще более
характерно для капиталистического хозяйства, чем где бы то ни было.
И так как в Англии капитализм раньше французского очистил себе
пути развития, свергнув феодальные отношения старого режима еще
задолго до французской революции, то нужно было ожидать, что
идея общественных классов и учение о классовом расчленении най-
дет себе в Англии место гораздо раньше, чем это было во Франции.
Мы увидим, однако, что, в общем, развитие идеи классов шло в
той и другой стране приблизительно одновременно и не без взаим-
ного влияния. Было, однако, и существенное различие в том и дру-
гом развитии, в французском и английском. Это различие в том, что
английский тип развития идеи классов был менее ярок по своей
12 8 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
внешней красочности, но более глубок и последователен в своем со-
держании. И в результате, когда шум революции стих и когда в по-
ловине XIX-го века можно было уже приступить спокойно к созда-
нию или опытам создания первых научных теорий общественных
классов, оказалось, что в основу последних могло лечь учение анг-
лийских мыслителей больше, чем французских.
К началу 60-х годов XVIII-ro столетия Англия наслаждалась срав-
нительным спокойствием. Это было время высокого экономическо-
го подъема, быстрого роста колоний; никакого сколько-нибудь глу-
бокого демократического движения в стране заметно не было. Не было
и резко выраженных классовых интересов, классовой борьбы, резко
обнаруживавшихся классовых различий и классового сознания вплоть
до промышленной революции, разразившейся в начале 60-х годов
XVIII-ro столетия. Значение и влияние этой промышленной револю-
ции были громадны и чувствовались не в одной только Англии. «Все
человечество, — говорит по поводу этого влияния историк английс-
кого социализма Беер, — вовлекалось на путь индустриальной рево-
люции: ее действия были несравненно глубже и шире, чем влияние
античной культуры, крестовых походов, ренессанса, реформации, ве-
ликой французской революции, наполеоновских войн, национальной
борьбы и новейшего империализма. Она создавала основу нового со-
циального порядка; она создавала средства для устранения бедности,
угнетения человека и классов: она создавала современный социализм»1.
Английская промышленная революция выразилась, прежде все-
го в обострении социальной борьбы, благодаря введению машин и
быстрой пролетаризации английского населения, с одной стороны, и
концентрации капиталов и образования крупных богатств — с другой.
Среднее крестьянство и все трудовое население, работавшее собствен-
ными средствами производства, оказалось оторванным от собствен-
ных орудий труда. В деревнях и в разрастающихся городах быстро
нарастала армия пролетариата, которая увеличивалась к тому же ча-
стью освобождавшихся рабочих рук на мануфактурах, с введением
машин. Быстро шло социальное расслоение населения. Социальное
неравенство, избыток богатств и нищета масс народа резко высту-
пали наружу. Начинало свое выступление и социально-политичес-
кое брожение.
Антагонизм между трудом и капиталом сказался и здесь, разу-
меется, еще задолго до промышленной революции. «Конфликты, —
1М. Beer. Geschichte des Sozialismus in England. Stuttgart, 1913. Verlag von Dietz,
стр. 24.
Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии 12 9
। о норит по этому поводу Манту, — не ждали появления машиниз-
ма и даже мануфактур, чтобы часто проявляться и принимать зна-
ч игольные размеры. Как только средства производства перестали
принадлежать производителю, как только образовался класс людей,
продающих свою рабочую силу, и другой класс — покупающих эту
илу, тотчас же мы начинаем замечать неизбежно проявляющийся
111 гагонизм. Главная причина последнего — это разобщение средств
производства от производителя... История коалиций и стачек так
ке стара, каки развитие самой промышленности»1. Годы 1750,1761,
I 63-1773 — это годы постоянных, упорных стачек в Англии, иног-
да длившихся многие недели2. Но после промышленной революции,
конфликты труда и капитала, антагонизмы двух образовавшихся со-
циальных классов окончательно определились, раскрывши свою со-
циальную сущность.
При таких условиях, складывавшихся в Англии в последней тре-
। и XVIII-ro века, нашло себе место в это время и первое проявление
у англичан идеи общественных классов. Путь, по которому шло раз-
витие учения об общественных классах в Англии, был тот же, что и
во Франции. Сначала на почве новых отношений вырабатывался фи-
лософский, политический и религиозный радикализм27*; затем, на
фактах разительного социального неравенства в стране, складыва-
лось учение об естественных правах человека, которое ищет объяс-
нения причин социального неравенства; далее появляются попытки
коммунистических построений с более или менее резким протестом
против существующего порядка вещей, политических и экономи-
ческих укладов; причем нередко эти построения и протесты носили
определенно консервативный характер; наконец, внимание обраща-
ется на новое, классовое расчленение общества, особенно со сторо-
ны экономистов и вырастающего социализма, в теоретических уче-
ниях, а также и в практических выступлениях и движениях которого
идея классов находит себе наиболее богатое содержание, становясь
здесь на базис идеи социальной борьбы.
В Англии мысль о классовом расчленении общества, освобожден-
ного от старосословных рамок, рождается довольно рано3. Но сначала
здесь, как и всюду, обращают внимание на потребительную сторону
1 Paul Mantoux. La revolution industrielle au XVIII-e siecle. Essai sur les commen-
cements de la grande Industrie moderne en Angleterre. Paris, 1906, стр. 55.
2 См.: ibid., стр. 55.
3 Еще в 1656 году, в толковом словаре «новых» слов, составленным Блаун-
том, мы встречаем уже объяснение слова класс в смысле «порядка или распре-
деления населения по различным рангам» (Th. Blount). Glossographia: or a
Dictionary, interpreting all such hard Words of what soerver Language, non used in
our refined Englisch Tongue etc. London, 1661. (Первое изд. 1656), стр. CL.
5 Общественные классы
13 0 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
классового расслоения, на раздел общества на богатых и бедных.
Резкий контраст нищеты и богатства бросается в глаза прежде все-
го. И долгое время, начиная с XVII-ro столетия, в Англии понятие
«бедняк» (poor), «промышленный бедняк» («industrious poor»), «ра-
бочий бедняк» («labouring poor») и просто «рабочий» сливаются; при
этом рабочая масса населения называются то классом бедных, то
низшим классом, то рабочим классом; во всех почти случаях, одна-
ко, понятием «класса» пользуются как установившимся понятием в
течение всего XVIII-ro века1.
Резкий социальный контраст между общественными классами
нового общественного порядка и, главным образом, между богатством
и бедностью вскрывает появившийся в 175 году снонимный памф-
лет под названием «В защиту естественного общества» («А vindication
of Natural society»)2. Автор его находит на протяжении истории чело-
веческих обществ два последовательно развивавшихся типа общества:
одно естественное общество, где люди живут в полном равенстве, и
другое — политическое общество, которое можно характеризовать
с двух сторон: во-первых, в смысле внешних отношений, существу-
ющих между обществами; во-вторых, со стороны внутренней, т. е. в
смысле отношений, существующих в каждом политическом об-
ществе внутри, между разными составляющими общество частями.
В первом случае автор находит, ссылаясь на Гоббса и Макиавелли, что
внешняя история государства — это история войн: «Все империи, —
говорит он, —цементированы на крови»3. Что же касается второй,
внутренней стороны, то автор находит в каждом политическом об-
ществе расчленение на две части: одну часть правящих (the governing),
другую управляемых (the governed), господ и подчиненных. Иначе
говоря, внутри каждого государства царит, по мнению автора, дес-
потизм, сплетенный с аристократией, и рабство. Тирания и раб-
ство — необходимые условия, на которых зиждется политическое
общество, хотя политики и стараются уверить, что законы существу-
ют якобы для защиты слабых и бедных от притеснения со стороны
богатых и сильных. Это деление общества на богатых и бедных пред-
ставляется автору наиболее очевидным. Но не менее очевидным он
считает и тот факт, что число богатых — в резком несоответствии с
1 Ср.: Hanway. Observations on the dissoluteness of the lower classes. London,
1772. — Sir Fr. Morton Eden. The state of the Poor: or an History of the labouring
classes in England... etc., in three volumes. London, 1797, стр. 2. — Young Arthur.
Enquire into the state of the Public Mind amongst the lower classes. 1798.
2 A late noble Writer. A vindication of'Natural society: or, a view of the Miseries
and Evils arising to Mankind from every Species of artifical Society. In a letter to
Lord****. London, printed for V. Coopen ... 1756.
3 Ibid., стр. 13.
2. Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии 13 1
числом бедных. И все занятие последних направлено лишь к тому,
чтобы потворствовать праздности, прихоти и роскоши богатых. За-
дача же богатых, напротив, в том, чтобы изобретать всевозможные
способы для укрепления рабства и увеличения бремени бедных1. Это
постоянный, вечный закон всякого искусственного (политического)
общества, что те, кто работают больше всего, меньше всего наслаж-
даются, и что те, кто совсем не работают, обладают наибольшим
числом средств для наслаждения. «Я полагаю, — говорит автор пам-
флета, — что в Великобритании найдется до 100 000 лиц, занятых в
свинцовых, цинковых, железных, медных и угольных копях. Они по-
гребены в земле, едва видят солнечный свет. Да кроме того, по край-
ней мере, еще таких же 100 000, если не больше, ежедневно изныва-
ют в удушливом чаду, у раскаленного огня, в постоянной грязной
работе, которая требуется для очистки и обработки продуктов этих
копей... Но это ничто, в сравнении со страданиями, которыми по-
лон остальной мир... Ежедневно миллионы заняты в отравляющих
здоровье, сырых, разрушающих испарениях свинца, серебра, меди,
серы»2. Автор знает, что государственные политики ему могут воз-
разить, что неравенство необходимо, что без него не могли бы про-
цветать искусства, облагораживающие человеческую жизнь. Но в
ответ на эти возражения он спрашивает: да необходимы ли эти ис-
кусства? А между тем, во всем мире, говорит автор, всюду, где суще-
ствует политическое общество в какой бы ни было форме, многие
делаются собственностью в руках немногих3.
Анонимный автор не идет в своем памфлете дальше деления об-
щества на богатых и бедных, правящих и управляемых, но в смысле
резкой критики отношений, создавшихся новым капиталистичес-
ким строем, памфлет имел большое влияние на развитие социалис-
тической критики в конце XVIII-ro века, давая дальнейшие толчки
для развития идеи социального расчленения формирующегося но-
вого общества.
Таким социалистическим критиком XVIII-ro века, нападавшим
вслед за анонимным автором упомянутого памфлета на существующий
1 См.: ibid., стр. 89, 90.
2 Ibid., стр. 91, 92.
3 См.: ibid., стр. 97-99. — Автором этого социалистического по форме и
по содержанию памфлета, напоминающего местами Морелли и Руссо, был
Эдмунд Борк (Edmund Burke), впоследствии консервативнейший писатель и
реакционнейший государственный деятель Англии, выступивший в самом
конце XVIII-ro столетия с резкими и решительными нападками против ве-
ликой французской революции и ее освободительных идей. — Об отноше-
нии Борка к французской революции, между прочим, см.: Friedrich Meusel.
Edmund Burke und die franzdsische Revolution. Berlin, 1913, где дана соответ-
ствующая литература.
13 2 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
строй явился в 1761 году Роберт Уоллэс, высокообразованный шот-
ландец, со своей выпущенной анонимно книгой «Various prospects of
Mankind. Nature and Providence», где мы находим опять-таки ряд
противопоставлений крайности богатства и бедности1. В главе «Об-
щий взгляд на несовершенства человеческого общества и на источ-
ники, из которых оно вытекает» автор отмечает, как далеки суще-
ствующие всюду системы от совершенства; во всех государствах идет
борьба за богатство и власть, происходят кровавые войны, гибнут
миллионы людей, в то время как бедность растет, создавая препят-
ствия для развития человечества2. Уоллэс описывает систему ком-
мунистического общества, ссылаясь на «Государство» Платона,
«Утопию» Томаса Мора и «Океанию» Гаррингтона и понимая всю
трудность проведения коммунизма в жизнь, так как «богатая и силь-
ная часть населения обладает слишком большими преимуществами,
сравнительно с другой частью — бедных и слабых, чтобы поделиться
с последними, а самим спуститься до уровня со стоящими ниже себя»3.
По мнению автора, для возможности проведения коммунизма ну-
жен слишком высокий душевный подъем, энтузиазм, какой может
прийти лишь в моменты великой революции4.
И Борк, и Уоллэс сходятся во взглядах на несовершенство обще-
ственного строя и, как мы могли видеть, резко нападают на расчлене-
ние общества на богатых и бедных. Такое же расслоение общества на
потребительной основе отмечают и многие другие писатели XVIII-ro
столетия в Англии, принадлежащие к самым различным политичес-
ким лагерям. Так, в 1785 году консервативнейший Пэли (Paley) в сво-
ей популярной в то время в Англии «Моральной и политической
философии» пишет, что в современном обществе 99 из 100 трудятся
лишь над тем, чтобы на результаты их труда один жил в избытке, в
то время как они сами довольствуются самыми примитивными сред-
ствами к жизни. И они все производят и отдают своему счастливому
сочлену, хотя бы последний был наислабейший или наискверней-
ший между ними: ребенок, женщина, идиот, развратник, причем
спокойно смотрят, как тот истребляет и пожирает плоды их труда.
Но если бы кто-нибудь из них дотронулся хотя бы до ничтожного
кусочка этих избытков, ими же созданных, его бы тотчас же схвати-
ли и судили за воровство как преступника5.
1 (Robert Wallace.) Various Prospects of Mankind, Nature and Providence. London,
printed for A. Millar, MDCCLXII.
2 Cm.: ibid., стр. 25, 26.
3 Ibid., стр. 57, 58.
4 См.: ibid., стр. 67.
5 См.: W. Paley. The Principles of Moral and political Philosophy (1785). 26-th
edition, vol.l, Edinburgh, 1817, стр. 108.
2. Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии 13 3
Все приведенные английские писатели сходятся в одном: в уста-
новлении факта расчленения общества на богатых и бедных, а также
в признании факта противоположности между теми и другими. От
этих фактов был непосредственный переход к тому, чтобы подме-
тить и обосновать факт антагонизма между социально различными
частями общества и отсюда придти к идее классовой борьбы. Пос-
леднюю, однако, трудно было ожидать в Англии до конца XVIII-ro
столетия. Лишь после того, как к концу последних десятилетий ска-
зались результаты промышленной революции, стали появляться бо-
лее определенные указания на классовый антагонизм и сами классы
обозначаться в более определенном и более близком к действитель-
ному расслоению виде, чем это делалось английскими писателями
более раннего времени. К этому времени, переживаемому Англией,
идея социальных классов не могла не отразиться и на английских
экономистах, которые, однако, не толкнули вперед развитие этой
идеи. В 1776 г. появившееся знаменитое исследование А дама Смита
«The Wealth of Nations» оставило мало следа на движении и раз-
витии идеи классов. А. Смит находит в каждом цивилизованном
обществе три основных класса: землевладельцев, капиталистов и ра-
бочих. «Весь годовой продукт земли и труда любой страны естествен-
но разделяется, — говорит А. Смит, — на три части: земельную рен-
ту, заработную плату и прибыль с капитала, что составляет доход
трех различных классов (orders) населения, — тех, кто живет на за-
работную плату, тех, кто живет на земельную ренту, и тех, кто живет
на прибыль. Таковы три основные, первоначальные (original) час-
ти, из которых составляется любое цивилизованное общество»1. Идея
классов выражается здесь у А. Смита в форме идеи распределитель-
ных классов. Но не этот распределительный характер классового рас-
членения мешал тому, что учение А. Смита не внесло в развитие идеи
общественных классов ничего положительного и оставалось совер-
шенно без всякого влияния на ее движение. Главной причиной этому
было то обстоятельство, что все учение А. Смита проникнуто насквозь
самым решительным индивидуализмом. Личность, личный интерес,
свобода хозяйствующего индивида, свобода конкуренции, — все это
было центральным пунктом смитовской системы. А. Смит был да-
лек от социальной точки зрения на общественно-хозяйственный
строй и в своих трех общественных классах не видел тех основных
социальных причин, вокруг которых шла бы общественная борь-
ба, происходило бы движение общественной жизни, складывался
бы хозяйственный строй. Вот почему об общественных классах он
1 Adam Smith. An inquiry into the Nature and causes of the Wealth of Nations.
London, George Routledge and Sons, стр. 201. (Book I)
13 4 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
говорит как бы вскользь. Самый анализ интересов этих классов, ко-
торый мог бы характеризовать природу классов, у него проникнут
чисто индивидуалистической основой. На заработную плату, земель-
ную ренту и прибыль А. Смит смотрит не как на три составных части
всего общественного (национального) дохода страны. Отнюдь нет.
Прибыль для него — это то, что выпадает в среднем капиталисту на
100 единиц его капитала, вложенного в производство; рента — это
доход с единицы земельной площади; заработная плата — это плата
лишь на голову среднего рабочего. При таком анализе идея обще-
ственных классов остается совершенно пустым звуком, теряя всякое
содержание. Если же принять во внимание то обстоятельство, что у
А.Смита довольно заметно просвечивает идея социальной гармонии
и естественных законов^ находящих себе место при наличности ус-
ловий свободы конкуренции и свободной игры личных интересов,
то будет понятно, что идея общественных классов, которая логичес-
ки связана с идеей антагонизма общественных групп, по существу
даже чужда смитовской системе.
Напротив, не без влияния на английскую общественную мысль
в вопросе о социальных классах проходили события французской
революции 1789 года с ее богатейшими по глубине и содержанию
идеями. С этого момента, т. е. со времени последнего десятилетия
XVIII-ro столетия, идее классов дает новый толчок возникшее поли-
тическое движение рабочей демократии Англии.
Среди политических писателей и деятелей этого времени, повли-
явших на развитие идеи и учения об общественных классах, можно
отметить Томаса Пэна, Джона Тэлюола и Томаса Спенса.
Среди многочисленных сочинений и памфлетов Пэна, из имев-
ших наибольшее влияние на его современников в интересующем нас
направлении, можно указать на его «Права человека» и «Аграрную
справедливость»1, где автор развивает уже знакомые нам идеи о ес-
тественном и политическом состоянии общества, о равенстве и сво-
боде, с одной стороны, угнетении и неравенстве — с другой. «Права
человека» написаны Пэном против Эдмунда Борка в защиту фран-
цузской революции, а «Аграрная справедливость» — против одного
английского епископа — Уэтсона (Watson), доказывавшего, что
бедного и богатого «так создал Бог». Пэн возражает последнему, ука-
зывая, что богатство и бедность — продукт современной цивилиза-
1 Paine. Rights of Man: being an answer to Mr. Burke’s attack on the French
Revolution. London, 1791 (Part 1). London, 1792. (Part the second). Paine Thomas.
Agrarian Justice, opposed to Agrarian Law, and Agrarian Monopoly. Being a plan for
ameliorating the condition of man, by creating in every nation a National Fund. Paris-
London, 1797.
2. Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии 13 5
ции, и отмечает, что контрасты между богатством и бедностью и про-
пасть между богатыми и бедными постоянно растут1.
Нельзя не отметить, что выступление Борка против признания
благодетельности социальных результатов великой французской ре-
волюции сыграло чрезвычайно большую роль в смысле толчка к
развитию идеи классов в Англии. Вокруг критики против выпадов
Борка соединилась почти вся демократически мыслящая Англия;
появилась обширная литература в форме большей частью аноним-
ных памфлетов, которая значительно содействовала английской
общественной мысли того времени свести в одно более или менее
стройное целое существовавшие тогда взгляды по вопросу классо-
вого расслоения и социальных антагонизмов.
У Джона Тэлюола мы встречаем уже более строгое расчленение
общества и более детальное раскрытие смысла и содержания поня-
тия «богатые». В своих «Естественных и конституционных правах
Британцев» Тэлюол возмущается отсутствием парламентского пред-
ставительства от рабочего класса. Нормально ли это? Почему, спра-
шивает он, промышленники (factors), купцы, крупные оптовики и
богатые фабриканты безнаказанно организуются в союзы, все моно-
полизируют, устанавливая, как им хочется, товарные цены, в то вре-
мя как промышленные и сельские рабочие (mechanics and labourers)
третируются как преступники, если они организуются в коалиции с
целью защиты своих интересов? Почему промышленность и торгов-
ля, увеличив богатство, роскошь и комфорт немногих, еще глубже
погрузили в нищету рабочих (industrious poor)? Почему работник
оторван от своего плуга, мануфактурный рабочий (manufacturer) от
своего станка, чтобы в чужих странах поливать своею кровью ино-
земные поля, в то время как богачи наслаждаются дома покоем?
Почему все это? Потому, отвечает автор, что в парламенте представ-
лены только богатые и сильные и что поэтому только их интересы и
защищены; а между тем, что иное представляет из себя собствен-
ность, как не человеческий труд, как не пот с лица рабочих (бедных),
на котором зиждется вся собственность в руках других2. Тэлюол ду-
мает, что такое положение ненормально и что сами богатые должны
нести вину за последствия этой ненормальности: он приводит слова
Макиавелли, что «мятежи и беспорядки» чаще создаются богатством
и сильными, чем бедными классами3.
1 См.: Thomas Paine. Agrarian justice. «The writings of Thomas Paine collected and
edited by Moncure Daniel Conway». Vol. III. 1791-1804. London, 1895, стр. 337, 339.
2 См.: John Thelwall. The natural and constitutional right of Britons. To annual
Parliaments universal Suffrage, and the freedom of popular Association... etc. London,
1795, стр. 42-44.
3 См.: John Thelwall, ibid., стр. 57.
13 6 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
Вслед за Тэлюолом большое влияние на развитие идеи классов
имел Томас Спенс, известный как аграрный коммунист, который вы-
ступает в ряде памфлетов («Действительные права человека» —1793;
«Высший пункт свободы» — 1796) и в рабочей прессе, особенно в
«Pig’s Meat».
«Pig’s Meat» — еженедельный орган, издававшийся Спенсом в
Лондоне в течение 1793, 1794 и 1795 годов и распространявшийся,
главным образом, среди масс рабочего населения. В этом отноше-
нии, мысли, развиваемые в «Pig’s Meat», весьма показательны. Здесь
не только определенно звучит идея противоположности и резкого
антагонизма между общественными классами, но и слышится с тру-
дом сдерживаемое чувство ненависти, обиды, протеста против не-
равномерности распределения, против порабощения сильным и бо-
гатым бедняка-рабочего. «Богатые должны знать, — читаем мы в
первых же номерах журнала, — что в то время как они живут в рос-
коши, а бедные (рабочие) довольствуются лишь скудными крохами,
падающими со стола богатых, они делают совершенно противопо-
ложное евангелию, в которое, как они говорят, они верят. Это не
соответствует природе вещей или не имеет вообще под собой доста-
точно разумного основания, что одни должны от избытка разрушать
свое здоровье, в то время как другие должны оставаться без самого
необходимого в жизни. Нет, каждое существо, которое природа на-
делила ртом и пищеварительными органами, имеет равные права
на участие в благах природы ... Богатство и собственность должны
быть, наконец, изъяты из рук грабежа и праздности и разделены
между всеми людьми, пропорционально заслугам каждого»1. Бедные
(рабочие), читаем мы в другом месте, проливают незаметные для дру-
гих слезы, будучи преследуемы великолепно организованной против
них тиранией; и каждый закон, который благоприятен другим, враж-
дебен им и направлен против них2. Не нужно особой проницатель-
ности, чтобы видеть, что законы об охоте, закон против стачек (riot
act), законы против бродяжничества и пр. и пр., направлены глав-
ным образом в сторону, благоприятную богатым, и против бедных,
способствуя их разорению. Что же бедным благоприятствует, чтобы
давить и причинять насилие богатым? Конечно, ничего. Всякий жиз-
ненный комфорт извлекается из земли; а так как богатые являют-
ся собственниками земли, то уже в силу этого в их руках концы от
1 Pigs Meaty or lessons for the Swinisch multitude (лекции для стада свиней;
так называл рабочих Эдмунд Борк). Published in weeckly penny numbers Collected
by the Poor Man’s advocate (an old veteran in the cause of freedom) и проч. The
second edition. London, (1793-1795), стр. 64, vol.l.
2 Cm.: ibid., v. II, стр. 23.
2. Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии 13 7
жизни и смерти; и в то время как они увеличивают свои ренты бес-
прерывно, безгранично и беспрепятственно, увеличивается и их
сила не только над счастьем, но даже и над жизнью широких масс
народа1.
В том же духе написаны главы о «причинах английской нищеты»2
и о «балансе сил между богатыми и бедными». «Я полагаю, — с грус-
тью констатирует здесь автор, — что половина жителей королевства
умирает с голоду и ввержена в нищету, в то время как другая полови-
на, благодаря тому, что утопает в изобилии, умирает от перепол-
нения желудка»3. «Нельзя отрицать, — продолжает автор, — что
большая часть общества, и именно наиболее всего работающая
(industrious), более всего угнетена... Крестьянин, рабочий, черно-
рабочий (или как назвал бы их закоренелый враг человечества —
Борк — стадо свиней) находится в постоянном порабощении в ру-
ках корпорации собственников, аристократии собственности.. .»4.
В рабочем журнале Спенса мы находим много ссылок на Годвина,
на «Океанию» Гаррингтона, а также и много переводных статей из
Руссо и других французских писателей, конца XVIII-ro столетия. Сре-
ди последних представляет интерес перевод из «Руин» графа де Воль-
ней, показывающий, как быстро шло усвоение идей французской ре-
волюции в Англии и какую благоприятную почву находили они сре-
ди широких масс английского рабочего класса того времени5.
Несомненно, идеи Вольней отвечали настроению демократичес-
кой Англии конца XVIII-ro века. Чтобы видеть, каково было это на-
строение, приведем из помещенной в «Pig’s Meat» 15-й главы «Руин»,
озаглавленной «Новый век», несколько характерных мест как для
Франции, где написан источник, так и для Англии рассматриваемой
эпохи, где эта глава из книги Вольней находила широкий круг демок-
ратических читателей; характерных, наконец, и для взглядов самого
Спенса. «Я направил туда свой взор — читаем мы в “Pig’s Meat” — и за
Средиземном морем, в области одной из европейских наций, заметил
необычайное движение... Из общего шума и криков мой слух улав-
ливал по временам следующие фразы: “Откуда это новое чудовище?
Откуда эти ужасные удары бича? Мы представляем собою огром-
ную нацию, а у нас недостает рук! Мы владеем великолепной поч-
вой, а имеем недостаток в жизненных продуктах! Мы трудолюбивы,
1 См.: ibid., стр. 99, vol. II.
2 См.: ibid., стр. 110-112, vol. II.
3 Ibid., vol. II, стр. 110.
4 Ibid., vol. II, стр. 166.
5 S.Fr. Volney. Voyage en Syrie et en Egypte. Tome troisi^me, 1792; Les Ruines, ou
Мё dilation sur les revolutions des Empires.
13 8 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
энергичны, а живем в недостатке! Мы платим колоссальные подати,
а нам говорят, что их недостаточно! Мы имеем по соседству со своей
страной друзей, а наша личность и наши блага внутри собственной
страны не в безопасности! Кто же это за таинственный враг, кото-
рый нас пожирает?” И послышались голоса, исходившие из недр
толпы: “Разверните высокое знамя, вокруг которого должны собрать-
ся все, кто кормит общество своим полезным трудом; тогда вы уви-
дите врага, который вас истребляет”. Было развернуто знамя, и
нация внезапно распалась на две неравные части, одна от другой со-
вершенно отличные. Одна часть, громадная по своему количеству и
охватывающая едва не всю нацию, представляла, в общем, судя по
бедной одежде, по худому и жалкому виду, все признаки нищеты и
труда; у другой части, численно совершенно незначительной, так что ее
легко было пересчитать, были заметны, наоборот, признаки безделья и
избытка, судя по полноте и округленности их лиц, по богатству пла-
тья, отделанного серебром и золотом. Рассматривая внимательнее
эти две разные группы людей, я узнал, что первая многочисленная
часть состояла из рабочих, ремесленников, мелких торговцев, — сло-
вом — из всех сословий, полезных обществу; в меньшей же части
находились монахи и священники высшего ранга, банкиры, дворя-
не, придворные, военные, гражданские и другие правительственные
чиновники. Та и другая группа стояли друг против друга, с удивле-
нием оглядывая одна другую. У первых я заметил гнев и негодова-
ние; среди второй группы — возрастающий страх. Наконец, первая
многочисленная группа обратилась ко второй с вопросом: “Почему
же это вы отделились от нас? Разве вы к нам не принадлежите? Разве
мы не вместе составляем один народ?” — “Нет, — отвечала вторая
группа, — вы — народ, а мы — нечто совершенно иное; мы — класс
избранных (distinguished class, фр. текст — classe distinguee); мы име-
ем особые законы, свои обычаи, свои особые права”. —Народ: А что
за труд несете вы в нашем отечестве? Класс избранных: Никакого; мы
не для того созданы, чтобы работать. Народ: Как же вы приобрели
такие богатства? Класс избранных: Эти богатства мы приобрели по-
тому, что мы берем на себя беспокойство (trouble) вами управлять.
Народ: Ах, вот как! Вы это называете управлять? Мы трудимся, а вы
наслаждаетесь; мы создаем, а вы уничтожаете. От нас идут богатства,
а вы их истребляете. Особенные, избранные люди! Класс, который,
однако, не составляет народа: образуйте в таком случае свою отдель-
ную нацию и управляйте сами собою! — Небольшая, вторая группа
отделившихся стала обсуждать это предложение; одни, очень немно-
гие из них, говорили: “Мы должны снова соединиться с народом и
разделить его тяжести, его труд, так как они такие же люди, как и
2. Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии 13 9
мы”; другие возражали: “Было бы стыдно и недостойно, если 6 мы
смешались с чернью; последняя существует для того, чтобы служить
нам. Мы же происходим из благородной чистой расы — завоевате-
лей этой страны. Мы взываем к нашим правам и нашему происхож-
дению.. . Мы люди разной расы”. Наконец, последние обратились к
народу с такими словами: “Народ! ты забываешь, что наши предки
завоевали эту страну и что они дали вашему поколению жизнь толь-
ко под тем условием, чтобы вы служили нам. Это наш союзный до-
говор. Это вошедший в общежитие и освященный временем способ
управления”. Народ: Чистое поколение завоевателей, покажи же нам,
однако, твою родословную, чтобы мы могли посмотреть, может ли
быть добродетелью в глазах нации то, что в глазах отдельных лиц
является воровством и обманом. — В ту же минуту с разных сторон
послышались голоса; многие из знати старались раскрыть происхож-
дение и родство; рассказывали, кто был их дед, прадед или отец,
купивший за деньги дворянство; и оказались лишь очень немногие
из них лица древнего рода и старинного происхождения».
Этот разговор между народом и праздными классами (classes
oisives), говорит, в примечании автор, содержит объяснение всего
общества. Все политические неурядицы и анархия сводятся к следу-
ющему: люди, ничего не делающие и уничтожающие то, что состав-
ляет содержание других; люди, обладающие особыми правами и ис-
ключительными привилегиями на богатство и праздность, — вот
основа всех неустройств, существующих у всех наций. Сравните ма-
мелюков в Египте, дворян в Европе, патрициев в Риме, наиров в Ин-
дии, имамов, эмиров в Аравии, браминов, бонз, лам и т. д., и вы най-
дете одно и то же: все это праздные люди, живущие за счет тех, кто
работает1.
Приведенные вдержки из «Pig’s Meat» показывают нам, что идея
двух основных классов, на которые распадается общество, глубоко
уже вкоренилась в сознании демократической части английского об-
щества конца XVIII-ro века. Очевидно, смитовское учение о трех об-
щественных классах здесь не находило себе отголоска. В представле-
нии трудовых масс населения труду могла быть противопоставлена
лишь одна сила, сила капитала, безразлично, во что бы ни вопло-
щался этот капитал: в виде ли земельного лэндлорда, фабриканта-
предпринимателя или банкира.
Изложенные взгляды предшественников английского социализ-
ма по вопросу о социальном расчленении по общему своему тону,
аналогичны учению французских предшественников социализма. Мы
видим, что английская и французская идеи общественных классов
1 См.: Pig's Meat, ibid., стр. 69-73.
140 Общественные классы. IL Развитие идеи общественных классов
возникают почти одновременно и в своем развитии оказывают одни
на другие непосредственное взаимное влияние. Мы видим далее, что
идея классового расслоения в Англии возникает под непосредствен-
ным действием промышленной революции, раскалывающей обще-
ство на две большие социально антагонистические части, и что она
к концу XVIII-ro века, находит свое выражение поэтому в формуле
двучленного раздела. Развивают эту идею двух классов, как мы виде-
ли, главным образом, предшественники социализма; в этом отно-
шении на них не оказала никакого влияния трехчленная формула
смитовского учения, заимствованная у французских физиократов
школы Кенэ. Во всяком случае, к концу XVIII-ro века в Англии был
раскрыт идее общественных классов широкий и торный путь.
II. РАННИЕ АНГЛИЙСКИЕ СОЦИАЛИСТЫ
И ДЕМОКРАТЫ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XIX-ГО СТОЛЕТИЯ
О СОЦИАЛЬНЫХ КЛАССАХ____________________________
В учении английских социалистов идея общественных классов
нашла себе выражение на первых же шагах развития социалисти-
ческой мысли. Среди ранних английских социалистов, выдвигав-
ших уже определенно идею классов, можно назвать Годвина, Холла,
Равенстона, Томпсона, Грея, Ходжскина, Брея. Эти социалистические
писатели, появившись с конца XVIII-ro и в начале XIX-го века, зало-
жили своими идеями тот теоретический фундамент, на основе которо-
го был построен впоследствии научный социализм Маркса-Энгельса.
В этом отношении английский ранний социализм стоял неизмеримо
выше теоретического багажа французских социалистическихутопис-
тов первой половины XIX-го столетия. Уже к первой четверти Х1Х-го
века у ранних английских социалистов мы находим весьма определен-
ные указания на идею двухчленного раздела современного общества,
на борьбу классов, противоположность классовых интересов, т. е. на
все те главнейшие элементы, из которых впоследствии сложилось
учение об общественных классах.
Когда в рабочем движении 30-х годов идеи этой школы раннего
английского социализма нашли себе практическое приложение и жиз-
ненное выражение, они еще более окрепли, очистились от лежавших
на них утопических элементов и с тем большей силой проявили свое
влияние на социалистические учения о социальных классах.
Социалистическая школа ранних английских писателей, немно-
гочисленная по количеству, имела, бесспорно, громадное влияние
на позднейшее движение социалистической мысли и, в частности,
на развитие проблемы классов. Большинство представителей этой
школы, которую Фоксуэл ставит так высоко за «оригинальность,
14 2 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
самостоятельность, радикализм и смелость мысли»1, находилось под
заметным влиянием попытки Колъкюна дать учет распределению на-
ционального дохода между различными классами современного ему
общества (1814 г.)2. Книгу Колъкюна читали в Англии все, кто только
интересовался экономическими, государственными и социально-
политическими вопросами; ее штудировало большинство социалистов
того времени; она служила «статистической основой социально-
экономического мышления той эпохи»3; она была «статистической
основой социалистического движения»4. Сам Колъкюн называет
приводимую им в книге свою табличку распределения английского
дохода «картой гражданского общества». «Каждая нация, — говорит
между прочим Колъкюн, — живет на счет армии бедных (т. е. рабо-
чих), которые численно преобладают в обществе. Без существования
огромного класса бедных (т. е. рабочих) ни в одной стране не могло
бы быть богатства, так как богатство — дитя труда, а труд существует
лишь в силу бедности. Бедность же—это такое состояние общества,
при котором имеются индивиды, не владеющие прибавочным тру-
дом (surplus labour), или, иначе говоря, не владеющие никакой соб-
ственностью или средствами существования, кроме заработной платы,
которую они получают в различных отраслях деятельности за приме-
нение своей рабочей силы. Поэтому бедность — необходима и являет-
ся абсолютно неизбежной составной частью общества; без нее страны
и народы не были бы в состоянии пользоваться благами цивилизации»5.
Под влиянием таблицы Колъкюна ранние английские социалис-
ты все свое внимание направляли на различие, существовавшее уже
в их время раннего капитализма, между производительными и не-
производительными слоями населения. На этой почве и вырастала
перед их умственным взором идея общественных классов, которой
они дали глубокое содержание. Правда, в учении этой школы анг-
лийского социализма идея классов не служила предметом самостоя-
тельного анализа; но даже в трудах позднейшего научного социа-
лизма, в трудах Маркса-Энгельса, мы не найдем такого анализа в ка-
честве самостоятельного объекта исследования.
Представителей раннего английского социализма занимала, глав-
ным образом, идея борьбы классов. Общественные классы, классо-
1 H.S. Foxwell, prof, in Cambridge. Geschichte der sozialistischen Ideen in England,
Berlin, 1903, стр. XI. (См. вступительное предисловие к немецкому переводу кни-
ги IV. Thompson. An Inquiry into the principles of the Distribution of Wealth... etc.).
2 См.: P. Colquhoun. A treatise of the Wealth, Power and Resources of the British
Empire. London, 1815 (первое изд. 1814).
3 M. Beer. Geschichte des sozialismus in England. Stuttgart, 1913, стр. 160.
4 H.S. Foxwell, ibid., стр. XXVIII.
5 P. Colquhoun, ibid., стр. 110 (London, 1815).
2. Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии 14 3
вое расчленение общества, принимались как факт. Все же внимание
было посвящено анализу борьбы классов, поскольку последняя от-
ражалась на положении рабочих классов и поскольку вообще вся си-
стема капиталистического производства вела к бедности и нищете
большинство населения страны, с одной стороны, и обогащению соб-
ственников капитала — с другой. Но и в такой своей форме идея
классов явилась в трудах ранних английских социалистов весьма пло-
дотворной. Она расчищала путь дальнейшему развитию учения о
классах, указывала на те основы, на которых должны быть построе-
ны изучение и анализ классов.
В числе первых представителей школы раннего английского со-
циализма наиболее резко и решительно критикует общественную
систему развивающегося капитализма, вскрывая все отрицательные
стороны социального расслоения и констатируя последнее, Вильям
Годвин, известное исследование которого о «политической справед-
ливости» («Enquire concerning political justice») относится к 1793 году1.
Годвин в этом исследовании находится под влиянием идей французс-
ких энциклопедистов и философов (Гольбаха, Гельвеция, Руссо), с од-
ной стороны, французской революции — с другой. Под влиянием идей
рационализма, он верит в силу идей, в силу разума, в перерождающую
силу просвещения и убеждения. Под влиянием событий французс-
кой революции он не довольствуется одной критикой буржуазного
общества; он ищет решительных изменений и переустройств, строит
планы нового общественного строя, где нет ненавистного ему нера-
венства. Годвин — социалист, но он социалист-индивидуалист. Он
стремится к одному: чтобы личность человека была свободна, что-
бы даже кооперативный труд, социальное сотрудничество не дави-
ло ее, не говоря уже о политической организации.
Подобно предшественникам своим в критике современной ему
системы общества (Уоллес, Телюол), Годвин развивает идею двух со-
циальных классов — класса богатых и класса бедных. Эти классы,
находит он, продукт социального неравенства, вытекающего из ин-
ститута частной собственности. Неравенство — коренной источник
социального зла. Оно ведет к честолюбию, тщеславию, к господству
человека над человеком. Оно ведет к войнам, к кровопролитию, к ни-
щете. Оно зажигает в народах взаимную ненависть, вызывает пламя
войны. Вся общественная система, покоящееся на частной собствен-
ности, ведет к тому, что в основу человеческого поведения, в конце
концов, ложится самый низменный эгоизм. «Каждый, — говорит
Годвин, —имеет право не только на необходимые средства к жизни,
1 William Godwin. An Inquiry concerning Political Justice and its influence on
general virtue and happiness. London, MDCCXCIII (1793).
14 4 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
но и на удовольствия и вообще на досуг, который позволил бы ему
развивать духовные дарования. А что же мы видим в настоящее вре-
мя? Что рабочий класс, который создает все благосостояние госу-
дарства и производит своим трудом национальный доход, обладает,
однако, меньше всего досугом и наименьшей долей в национальном
доходе, в то время как богатые утопают в роскоши»1. Для описания
тяжелого положения рабочего класса, который Годвин называет то
«низшим» классом, то «бедными», то «рабочими», он не жалеет кра-
сок. Он сравнивает их положение с положением вьючных животных,
находя, что в таком положении находится при господствующей си-
стеме, по меньшей мере, девяносто восемь сотых всего населения
страны. Противопоставляя класс богатых классу бедных (рабочих),
Годвин первый изображает как кучку немногих, утопающих в изо-
билии и роскоши, последний же как народную массу, погруженную
в нищету, постоянный труд, невежество, обреченную на вырожде-
ние. Первый в его представлении — это «господствующие и правя-
щие», вторые — угнетенные и рабы. Быть богатым, говорит Годвин,
значит иметь патент, позволяющий одному лицу распоряжаться
продуктом труда другого. Господствующая и правящая часть общества
похожа на льва, отправляющегося на охоту вместе с более слабыми
животными. Сначала берет себе долю землевладелец, несоразмерно
большую при этом; за ним следует капиталист, который оказывает-
ся таким же ненасытным, как и первый. Между тем, как при ином
устройстве общества, по мнению Годвина, можно было бы прекрас-
но обойтись без этих двух классов общества. Для этого нужно лишь
уничтожение неравенства. Только скопление собственности в руках
немногих руководителей делает из всего человечества грубую массу,
которой можно управлять и распоряжаться, как простой машиной.
Рисуя такими мрачными красками отношения меду двумя глав-
ными классами общества и сливая землевладельцев и капиталистов
в один класс — богатых, Годвин изображает всю арену человеческой
деятельности и сношений между людьми, в обществе, с системой ча-
стной собственности как арену действия взаимной вражды, ненави-
сти, насилия, борьбы всех против всех, зависти, вызывающей в кон-
це концов столкновения наций между собою и войны; когда люди
гибнут, говорит он, от землетрясений, оставшимся в живых можно
только оплакивать погибших; но совершенно иное, когда человек
гибнет от ударов другого человека; здесь делаются люди жестоки-
ми, неумолимыми, бесчеловечными; кто теряет здесь друга, ис-
полняется негодованием и злобой; распространяется недоверие че-
1 W. Godwin, ibid., vol. II, стр. 789-823.
2. Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии 14 5
ловека к человеку, расторгаются самые драгоценные узы человечес-
кого общения1.
Мы видим, таким образом, у Годвина идею антагонизмов и со-
циальной борьбы, но она носит в себе все черты годвиновского ин-
дивидуализма. Проявления сознания классового антагонизма мы у
него еще не находим. От идеи борьбы классов Годвин далек или к ней
равнодушен, так как не в социальной борьбе видит он возможность
изменить общественную систему частной собственности и неравен-
ства, а во внутреннем перерождении индивидуальной психики, ин-
дивидуального сознания, — перерождении, которое может наступить
в результате мирного убеждения, путем просвещения. Годвин видит
социальное расслоение общества, видит в нем два основных класса
(класс богатых и «класс тех, которые всегда голодны и живут в нуж-
де, не имея времени для каких-нибудь менее грубых и менее матери-
альных потребностей»), но социальных выводов отсюда он не дела-
ет: он враг частной собственности, но он индивидуалист; он стоит за
полное равенство, но в то же время он враг даже общественной орга-
низации на принципах социального сотрудничества; в последнем он
видит опасность для свободы личности.
В развитии идеи классов заслуга Годвина, таким образом, лишь в
установлении факта классового расчленения общества и в опреде-
лении отношений между классами как отношений господства и под-
чинения, командования и исполнения, как отношений, построен-
ных на эксплуатации слабого сильным. Идея социального антаго-
низма, проявляющегося в форме борьбы между классами, Годвину
еще не ясна, хотя он смутно и подходит к ней, говоря о борьбе всех
против всех, о столкновениях, о войнах между народами.
Более ясно выраженную идею классов вместе с идеей классового
антагонизма и борьбы между классами мы находим у Холла, кото-
рый после Годвина уже делает значительный шаг вперед по пути к
социальной точке зрения в исследовании фактов социального нера-
венства и социального расслоения.
Холл выступает с чрезвычайно интересной для исторического
освещения многих теоретических вопросов социализма книгой,
носившей название «Влияние цивилизации на народы европейских
государств»(1805)2. В своей книге он развивает ряд положений, лег-
ших в основу социализма, которые нередко приписываются Рикардо.
В книге Холла мы находим специальную главу, носящую название
«Раздел населения страны на два порядка» (глава II, section II). В этой
1 См.: IV. Godwin, ibid.
2 The Effects of civilization on the People in European States. By Charles Hall
M.D. London, MDCCCL, The Phoenix Library (Первое изд. в 1805).
14 6 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
главе Холл устанавливает существование двух основных классов,
на которые разделяется, по его мнению, общество цивилизован-
ных государств. Но такой раздел имеет значение для Холла лишь
методологическое. «Народонаселение в каждом цивилизованном
государстве, — говорит он, — может быть разделено на множество
различных порядков (orders); но в целях исследования того, каким
образом одни наслаждаются, а другие лишены самого необходимо-
го для поддержания жизни, необходимо разделять население только
на два класса, т. е. на богатых и бедных»1. В этом положении, уста-
навливаемом Холлом, уже ясно проглядывают зачатки того основ-
ного метода социального исследования, который лег в основу всех
теоретических построений позднее развившегося исторического ма-
териализма и который сыграл главнейшую роль в развитии пробле-
мы общественных классов.
В особой главе о различных интересах богатых и бедных2 Холл
говорит о постоянном столкновении, борьбе и антагонизме между
двумя классами и ищет основы этого антагонизма. «Каждый из класса
богатых, — говорит Холл, — может рассматриваться как покупатель;
каждый бедняк как продавец и именно продавец труда. В интересах
первого получить как можно больше труда от бедного, а дать после-
днему за этот труд лишь ничтожную часть продукта его труда. От-
сюда в классе бедных — дух противодействия, дух сопротивления;
отсюда борьба классов». Силы борьбы и условия этой борьбы Холл
считает, однако, далеко не благоприятными для бедного класса, так
как в руках богатого класса и земли, и сырье для производства, и
машины, и все создаваемые блага3, — словом, все предметы, облада-
ние и совокупность которых составляет богатство.
Холл считается и с машинным производством, уже проявившим
свое действие на факте социального расслоения и на классовых от-
ношениях со времени промышленной революции. Тот машинизм,
говорит он в предисловии к своей книге, который в правильно орга-
низованном обществе являлся бы общественным благом, при суще-
ствующей хозяйственной системе лишь увеличивает борьбу и ин-
тенсивность конкуренции и тяжело отражается на трудовом рынке,
вызывая, в конце концов, таким образом, две крайности: избытка и
лишения4. Рисуя положение рабочих, класса трудового населения,
ухудшающегося по мере роста цивилизации и обогащения немно-
гих, Холл предвидит, что дух противодействия со стороны обделен-
1 Ch. Hall, ibid., стр. 3.
2 Ibid., стр. 90-94.
3 См.: ibid., стр. 35, 36.
4 См.: ibid., стр. VII (Preface).
Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии 14 7
пых может вылиться, в конце концов, в открытое восстание; «при-
водится принимать, поэтому, — говорит он, — ряд принудитель-
ных мер, издавать ряд новых, более суровых законов, которые бы
могли защитить собственность; приходится содержать большую
поенную силу, — короче говоря, приходится учреждать военное уп-
равление страной; а чтобы солдат принудить к выступлению против
собственных отцов, матерей, братьев и сестер и к нарушению ими
1ч гественных и моральных связей и отношений, приходится значи-
। ‘льно увеличивать им плату и содержать их отдельно от родных и
шакомых, в особых казармах, гарнизонах и т. д.»1
От анализа Холла не ускользает и то обстоятельство, что при
противоположности между классами в классовой борьбе выгоды
далеко не всегда на стороне трудового класса. Работодатели или
хозяева, говорит он, стараются уменьшить долю трудового дохода, по-
с гупающую рабочим; рабочие, наоборот, стараются эту долю увеличить;
но так как стороны не равные, то рабочие редко достигают успеха:
рабочим обычно приходится скоро же сдаваться, как гарнизону крепо-
с ги, который ненадолго обеспечен запасом2. Холл в данном случае боль-
11 юй пессимист, так как он не видит еще среди рабочих своего времени
таких организаций борьбы и защиты рабочих интересов, чтобы поло-
жение рабочих могло представиться ему в более радужном свете.
Идея общественных классов у Холла, как мы видим, идет много
дальше, чем у Годвина. Он не ограничивается простым лишь при-
знанием двух классов, на которые, по его мнению, методологически
следовало бы расчленять капиталистическое («цивилизованное»)
общество. Он определенно устанавливает и существование социаль-
ного антагонизма между этими двумя классами, причину которого
он видит не в политических правах и преимуществах, которыми мог
быть наделен один класс в ущерб другому, но в экономических
условиях, в хозяйственных отношениях, вытекающих из системы
производства; Холл поэтому не придает особого значения тому об-
стоятельству, что, например, Соединенные Штаты отменили ти-
тул дворянства: они зато сохранили основной корень социального
зла — постоянный прирост аристократии богатства. На той же эко-
номической базе строит Холл и идею борьбы между классами как
неизбежный результат противоположности классовых интересов —
борьбы, все возрастающей и непримиримой3.
Книга Холла, издавать которую автору приходилось с большим
трудом, благодаря отсутствию денежных средств, не имела распрос-
1 См.: ibid., стр. 80, 81.
2 См.: ibid., стр. 90-91.
3 См.: ibid., стр. 93.
14 8 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
гранения в широких кругах английского населения, но она заботли-
во и ревностно штудировалась в тесном кругу современного Холлу
критического социализма Англии первой четверти XIX-го века. Она
являлась первым шагом к научному социализму и в развитии про-
блемы классов сыграла очень видную роль. Заслуга Холла лежала,
главным образом, в том, что он, во-первых, резко подчеркнул анта-
гонизм между классами, что, во-вторых, природу этого классового
антагонизма он выводил не из потребления, а из социально-хозяй-
ственных процессов производства и распределения; (производствен-
ный момент звучал, правда, еще слабо, но, хоть и смутно, он созна-
вался Холлом); что, в-третьих, он определенно развил идею борьбы
классов как неизбежное следствие противоположности классовых
интересов и поставил эту идею борьбы между классами под углом
социального метода, социальной точки зрения: во всем анализе со-
циального вопроса у Холла мы не встречаем указаний на мотивы лич-
ных интересов, на индивидуалистические моменты, как у Годвина;
напротив, Холл свой анализ ведет с точки зрения социальных отно-
шений (противоположение доли труда и доли капитала в обществен-
ном продукте, закон обратной зависимости, идея пропорций, или
отношений, раздел национального дохода между классами и т. д.)1.
Характеризуя Холла и оценивая его «Effects of Civilization on the
People in European States», Беер говорит, что «он (Холл) был первый
английский критик-социалист, предпринявший попытку раскрыть
влияние промышленной революции на рабочих, которых он — по
терминологии своего времени —> называет “бедными”; он уже ви-
дел то классовое расчленение, которое вызвала капиталистическая
система хозяйства; с неумолимой логикой и выразительностью он
раскрывал классовые противоположности; в этом пункте он стоял
даже много выше Риккардо, устанавливавшего три класса; Холл уже
видел, что класс землевладельцев подпадал под власть промышлен-
ного и торгового капитала; в основе сдоей критики он еще находил-
ся под влиянием идей естественного права> а кое-где и под влиянием
идей утилитарной философии; у него, правда, еще отсутствовало со-
вершенно историческое понимание, или понятие исторического раз-
вития, которое дало бы ему возможность смотреть на цивилизацию
не как на таковую только, но как на необходимую ступень в истори-
ческом движении человечества»2.
Анализ социальных классов и классового расчленения общества,
сделанный Холлом в 1805 году, продолжает в 1821 году Равенстон,
1 См. об этом нашу книгу «Заработная плата как проблема распределения».
СПб., 1911, стр. 247 и далее.
2 М. Beer. Geschichte des Sozialismus in England. Stuttgart, 1913, стр. 124-125.
2. Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии 14 9
последователь школы Годвина. В своей книге «А few doubts as to the
correctness of some opinions generally entertained on the subjects of Political
Economy» («Несколько сомнений относительно некоторых ходячих
мнений в области политической экономии») Равенстон говорит так-
же о двух классах общества—производительном и непроизводитель-
ном —ис вопросов распределения переводит свое внимание на произ-
водство. Основными силами в обществе он считает «человеческоеи хо-
зяйственное производство» и останавливается на анализе капитала;
последний, по его мнению, есть не что иное, как сбереженный труд,
«между тем он делается фетишем, становится метафизическою сущ-
ностью; ему приписывают весь прогресс социальной жизни, в то вре-
мя как труд, создающий действительный капитал, рассматривается как
нищий, живущий и кормящийся по милости метафизической сущ-
ности». Каким же образом непроизводительный класс забирает в
свои руки и удерживает за собой этот накопленный труд? Только
силой — отвечает на это Равенстон^ причем он пытается дать исто-
рическую картину процесса присвоения общественного продукта
непроизводительным классом: нынешние узурпаторы и присваива-
тели накопленного и сбереженного труда первоначально были лишь
избранные народом начальники и должностные лица: люди, по-ви-
димому, слишком слабы, чтобы могли жить без начальства; но с
течением времени они узурпировали жизненные источники страны
и приобрели политическую силу; экономическая и политическая сила
всегда идут рука в руку; завладев же политической силой, властите-
ли начали больше и больше давить на труд. Отсюда Равенстон
выводит противоположность между трудом и капиталом, которая
стала теперь непроходимой пропастью. Отсюда борьба труда и ка-
питала, производительного и непроизводительного классов. Но эту
борьбу он считает безнадежной для рабочего класса; это, говорит он,
борьба между оседланной лошадью и снабженной шпорами всад-
ником, борьба между слабыми и сильными. Только путем револю-
ции может освободиться стана от ига капитала1.
У Равенстона мы находим, таким образом, такой же пессимизм,
какой мы видели и у Холла.
В 1822 году заканчивает и через два года после этого выпускает в
свет свое известное исследование «О принципах распределения бо-
гатства применительно к человеческому счастью» Вильям Томпсон («Ап
Inquiry into the principles of the Distribution of Wealth most conductive
to hapiness»). У Томпсона мы находим уже более определенное указа-
ние, чем это было сделано до него, на класс капиталистов и класс
1 См.: Piercy Ravenstone. A feu doubts as the correctness of some opinions generally
entertained on the subjects of Political Economy. 1821, стр. 434 и др.
15 0 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
рабочих. Подобно Холлу, Томпсон равным образом стоит на призна-
нии резко противоположных интересов между этими двумя класса-
ми, которые ему представляются как собственники капитала, с од-
ной стороны, и собственники рабочей силы («труда», по выражению
Томпсона) — с другой; та и другая масса интересов, по его мнению,
не только взаимно противоположны, но и враждебны. Томпсон точ-
но так же, как и Холл, обосновывает эту противоположность и враж-
дебность классовых интересов экономическими отношениями; он
видит основу ее в факте обратной зависимости, существующей в
образовании доходов от труда и капитала. Самый размер этих дохо-
дов Томпсон сводит к классовой борьбе, к взаимоотношению соци-
альных сил между двумя классами. Он говорит о двух тенденциях,
капиталистической и рабочей, которые действуют при установлении
долей труда и капитала в противоположных направлениях. И весь
свой социальный анализ современного ему общества и классов, на
которые последнее распадается, Томпсон производит исключитель-
но на основе распределения; распределение и система распределения
для него составляет тот важный базис, от которого зависит все счастье
и благосостояние человечества1. Последним обстоятельствам объяс-
няются и некоторые противоречия, которые попадаются в «Иссле-
довании» Томпсона. Так, например, отмечая существование двух
социальных классов, собственников капитала и собственников ра-
бочей силы, которых он нередко также соответственно называет
классом «праздным», или «непроизводительным», и классом «про-
изводительным», а первый класс также и классом «правящих» (the
governing classes), Томпсон говорит вместе с тем и о «средних клас-
сах», вводя, таким образом, наряду с формулой двухчленного разде-
ла, идею трех классов, которую развивали физиократы и за ними
А. Смит, а позднее Смита-Рикардо. «Относительно богатства, — го-
ворит Томпсон, — существует такая тенденция в действующей соци-
альной системе, что немногие обогащаются на счет массы произво-
дителей; что бедность бедных становится еще более безнадежной;
что средние классы вовлекаются в ряды бедных; что эти немногие
являются в состоянии не только накоплять до опасных и гибельных
размеров массу капитала нации, представляющего сумму капиталов
отдельных индивидов, но и, кроме того, распоряжаться, благодаря
этому накопленному капиталу, результатом годового труда обще-
ства»2.
1 См.: William Thompson. An Inquiry into the Principles of the Distribution of
Wealth, most conductive to human Happeness; applied to the newly proposed System
of Voluntary Equality of Wealth. London, 1824, стр. IX.
2 Ibid., стр. XIV (в примечании).
2, Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии 151
Томпсон в данном случае категорию «средних классов» проти-
вопоставляет «высшим» классам (капиталистам) и низшим (рабо-
чий класс). Этот раздел общества на три класса у Томпсона стоит в
противоречии с его же двухчленным разделом на капиталистов и
рабочих. Очевидно, идея трех классов уже ко времени Томпсона на-
чинает прочищать себе путь, хотя она и преломляется в другой не-
сколько форме, чем она была установлена А. Смитом и Риккардо.
Эти экономисты, как известно, учили о трех классах — класс капи-
талистов, класс землевладельцев и класс рабочих. У Томпсона эта трех-
членная формула принимает несколько иную форму: класс высший,
средний и массы народа (низший).
Последняя формула идеи трех классов, по-видимому, была бо-
лее распространенной, чем смитовская, во всяком случае, в первой
половине XIX-го столетия. По крайней мере, в предисловии к ново-
му (сокращ.) изданию (1850) книги Томпсона, его издатель Вильям Пэр
(William Раге) говорит о влиянии существующей капиталистической
системы хозяйства на три большие класса (масс, средних и высших)
как о предмете исследования Томпсона и замечает при этом, что эти
три класса представляют самое распространенное (usually) деление
общества1.
Со времени Томпсона идея трех классов начинает все больше и
больше занимать социалистическую мысль и выставляться наряду с
идеей двух классов. Основа возникновения ее лежит в различного
рода обстоятельствах. Во-первых, от старой системы феодализма в
Англии оставалась старая категория лэндлордов как аристократи-
ческого слоя населения страны, обладавшего благодаря сильному
росту земельной ренты большими богатствами. Эта категория могла
составлять собою высший «класс» и противопоставляться промыш-
ленной и торговой буржуазии как уже среднему классу, в отличие от
низшего, или рабочего, класса. Во-вторых, в 20-х годах XIX-го столетия
политическая жизнь Англии выдвинула необходимость для рабоче-
го класса борьбы за парламентскую реформу в сторону расширения
избирательных прав для рабочего представительства в парламенте.
К этому времени избирательное право в Англии было весьма огра-
ниченно, простираясь лишь на земельную аристократию и на более
состоятельную часть английского общества и оставляя без прав не
только рабочих, но и многие категории средних слоев населения и,
главным образом, слоев средней буржуазии. У рабочих поэтому
легко выдвигалась идея, хотя и не всеми рабочими разделяемая, —
добиваться применения парламентской реформы в союзе со средними
1 См.: An Inquiry into the principles of the Distribution of Wealth и т. д. by William
Thompson. A new edition by William Pare. London, MDCCCL (1850), стр. X.
15 2 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
слоями; отсюда идея о среднем слое превращается в идею средних
классов.
В-третьих, наконец, идея трех классов могла вырасти на основе
идей распределения, лежавшего в центре социалистического миро-
воззрения того времени. Томпсон передвигал, как мы видели, центр
своего внимания с производственного момента на распределитель-
ный, видя в распределении основу социального развития и суще-
ствующих в обществе отношений. Это логически неизбежно и при-
водило его к идее трех классов. Если идея двухчленного общества
базировалась на производственной основе, то идея трех классов вы-
текала всецело из распределительной основы. Это обстоятельство так
же, как и причина его, не ускользали из внимания некоторых наиболее
вдумчивых писателей-экономистов уже рассматриваемой эпохи. Так
Джеймс Милль в «Elements of Political Economy» (1821) говорит, что
«в производстве участвуют собственно два класса лиц, именно класс
рабочих и класс капиталистов»; один класс — тех, кто вкладывает
в производство свой труд; другой — тех, кто распоряжается про-
изведенным продуктом, в котором нуждается общество. В дележе этого
продукта, в распределении долей его участвуют уже три класса —
землевладельцы, капиталисты и рабочие. Землевладельцы — соб-
ственники, по мысли Джеймса Милля, в производстве продукта
страны не участвуют; но «земля является одним из орудий произ-
водства»; поэтому, когда дело доходит до распределения, некоторая
доля создаваемых в стране благ идет и земельным собственникам; в
процессе раздела этот класс земельных собственников, таким обра-
зом, и выявляется1. Книгу Джеймса Милля социалисты штудирова-
ли в Англии весьма тщательно; поэтому она и не могла остаться без
влияния и на Томпсона. Но последний трехчленную формулу классо-
вого раздела в распределительном процессе перевел в формулу чисто
количественного порядка: высший класс, средний и низший — под
влиянием складывавшихся политических отношений и выдвигавших-
ся практических задач борьбы за парламентскую реформу. Во вся-
ком случае, идея средних классов начинает уже с этого времени за-
нимать социалистическую мысль, и позднее она вырастает в слож-
ную проблему средних классов уже с иным содержанием. Пока же
под средним классом обычно разумелась буржуазия, в отличие от
земельной аристократии (высший класс) и рабочих (низший класс).
Идея трех классов, в какой бы форме она ни входила в обще-
ственную мысль, мало способствовала уяснению проблемы соци-
альных классов и вела к постоянному колебанию между нею и идеей
1 См.: James Mill, esq. Elements of Political Economy. London, 1821, стр. 8 и 11.
2. Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии 15 3
двухчленного раздела, которое заметно у многих представителей
раннего английского социализма. Самое понятие социального класса
у них при этом расплывалось, теряло свой смысл и употреблялось
для обозначения вообще любой группы населения, безразлично
о г того, на какой основе эта группа объединялась и различалась.
К такого рода писателям-социалистам принадлежал Джон Грей, сле-
довавший непосредственно за Томпсоном.
В своей книге «А Lecture on human happiness», которую Г. Адлер
считает «блестящим социалистическим манифестом своего време-
ни»1, Грей продолжает социалистическую критику господствующей
общественной системы, начатую еще Годвином и другими. Он отме-
чает существование собственно двух социальных классов, из кото-
рых один живет на счет другого: это класс богатых, или непроизво-
дительный, и класс бедных, или класс производителей, т. е. рабочий
класс. Если в обществе царит нищета и вырождение, если «все живут
в рабстве и каждый видит в своем брате такого же раба, как и он
сам», то причина лежит, по мнению Грея, в неравенстве распределе-
ния и в том, что продукт труда не принадлежит производителю, а
вырывается у последнего собственниками. Отношения между про-
изводительным классом и непроизводительным Грей характери-
зует как отношения между работополучателями и работодателями.
Положение первых он рисует весьма мрачными красками: это зако-
ванные в цепи рабы, которые могут завидовать зверям и птицам;
которые живут в бедности, обреченные на вырождение. Грей рису-
ет себе тот светлый день, «когда солнце правды бросит свои лучи
на те многочисленные массы, которые терпеливо несут теперь свои
цепи», и думает, что этот день настанет, когда исчезнет «конкурен-
ция капиталов» и «противоположность интересов»2. Но наряду с
этим Грей говорит и о торговом классе3, и о делении общества на
высший, средний и низший классы4; классы производительный и
непроизводительный он в свою очередь разбивает на ряд более мелких
1 G. Adler. Der englische Sozialsmus im ersten Viertel des 19. Jahrhunderts. Hauptwerke
des Sozialismus und der Sozialpolitik, Heft 8. Leipzig, 1907, стр. 35.
2 См.: J. Gray. A Lecture on human happiness, being the first of a series of lectures
on that subject in which will be comprehended a general review of the causes of the
existing evils of society... London, 1825. Английский текст этой книги — большая
редкость, его нет и в библиотеке Британского музея. Мы пользовались немец-
ким переводным текстом в издании Г. Адлера: Vom menschlichen Gluck. Aus dem
Englischen iibersetzt von Adolph M. Freund. Leipzig, 1907, см. стр. 69, 79, 82, 95, 98,
102,104.
3 Ibid., стр. 98.
4 Ibid., стр. 105.
15 4 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
делений, называя эти деления также «классами». Словом, для разви-
тия учения о классах у Грея мы не находим ничего сколько-нибудь
ценного для развития учения о классах.
В развитии идеи общественных классов более плодотворно было
учение следовавшего за Греем представителя школы раннего англий-
ского социализма — Ходжскина.
Ходжскин примыкает по своим взглядам к Равенстону. Но в то
время Равенстон, как мы видели, глубокий пессимист, Ходжскин
смотрит на борьбу труда и капитала, наоборот, более оптимистически.
В своей анонимно выпущенной книге «Labour defended against the
claims of capital» (1825) он находится под влиянием незадолго лишь
прошедшего в парламенте закона о праве рабочих союзов (1824)1. На
борьбе между капиталом и трудом этот закон, конечно, не мог не от-
разиться. Он поднимал в рабочем классе классовое самосознание, что
давало еще более благоприятную почву для развития идеи классов и
классового самоанализа для представителей социализма. Анализом
именно этой борьбы между трудом и капиталом, которая «происхо-
дит в настоящее время по всей стране», и занят Ходжскин в своей
книге. Этот анализ несомненно способствовал выяснению понятий
класса капиталистов и класса трудового, т. е. тех основных двух клас-
сов, между каковыми идет борьба. Ходжскин устанавливает истори-
ческую преемственность категории современного рабочего и катего-
рий раба и крепостного в прошлом2. В современном обществе он на-
ходит две основные категории, между которыми ничего третьего, по
его мнению, не стоит; это капиталисты и рабочие, борьба между кото-
рыми должна решаться поэтому их собственными силами. Труд и ка-
питал для Ходжскина — это две главные и диаметрально противопо-
ложные силы. Подобно Холлу, Ходжскин ищет основы антагонизма
интересов капиталиста и рабочего в экономических отношениях; он
видит основу этого непримиримого антагонизма между ними в эко-
номическом законе, по которому «прибыль на капитал или доля капи-
талистов в национальном продукте стоит в обратном отношении к за-
работной плате или доле рабочих»; если возрастает прибыль, падает
заработная плата, и обратно3. Это положение Ходжскин рекомендует
рабочим твердо запомнить, не допуская возможности для какой бы
то ни было гармонии интересов между рабочими и капиталистами.
Впоследствии, когда среди рабочих шла агитация за парламент-
скую реформу и за союз со средними классами, противники послед-
1 См.: Hodgskin Thomas. Labour defended against the claims of capital и т. д.
London, 1825.
2 См.: ibid., стр. 4.
3 См.: ibid., стр. 5.
2. Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии 15 5
него всегда обращались к только что упомянутому положению Ход-
жскина. Оно твердо вошло в экономику научного социализма и не-
редко цитировалось в рабочей прессе, когда речь шла о возможнос-
ти слияния с теми или иными буржуазными группами.
Далеко, однако, не все представители ранней английской социа-
листической мысли развивали идею трех классового расчленения
общества. У Брея мы находим уже более последовательное проведе-
ние идеи двух классов и более строгое расчленение современного об-
щества на капиталистов и рабочих. В «Labour’s wrongs and labour’s
remedy» Брей различает два основных положения в обществе: выс-
шее и низшее; первое — положение хозяина, второе — положение
рабочего. Образование того и другого Брей видит в институте част-
ной собственности1. При сохранении существующего неравенства в
области обмена ценностями капиталисты, думает Брей, вечно будут
капиталистами, а рабочие — рабочими, одни — классом тиранов, а
другие — классом рабов. Равенство в обмене, по мнению Брея, не
может существовать, пока общество разделено на капиталистов и
производителей, из которых последние живут на свой труд, тогда
как первые жиреют от барышей, получаемых с этого труда. Проти-
воречие это и антагонизм между капиталистом и богачом, с одной
стороны, и бедняком (т. е. рабочим) — с другой, Брей считает не-
избежным результатом господствующего социального строя, при
котором, по мнению Брея, производители всегда будут столь же не-
вежественны, столь же обременены работой, как и теперь2. Брей ви-
дит, таким образом, в современном ему обществе два основных
социальных слоя, перед которым все остальное затушевывалось, рас-
плывалось: капиталистов и рабочих, класс хозяев и работников, ти-
ранов и рабов, распределителей и производителей, эксплуататоров
и угнетенных.
Выше мы говорили, что идеи социального антагонизма, классо-
вого расчленения и классовой борьбы, которая развивалась теоре-
тиками раннего английского социализма первой четверти Х1Х-го
столетия, должны были столкнуться с реальной действительностью
во время демократического движения в Англии конца 20-х и начала
30-х годов, движения, происходившего на почве, главным образом,
парламентской реформы, сводившейся к борьбе за право рабо-
чих на представительство в парламенте. Эта борьба должна была
1 См.: J. Bray. Labour’s wrongs and labour’s remedy or the age of might and the
age of Right. Leeds, 1839, стр. 36.
2 См.: ibid., стр. 54, 55, 76.
15 6 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
провести еще более резкую грань между буржуазией и пролетариа-
том и закрепить в общественном сознании идею двух резко проти-
воположных общественных классов. Борьба рабочих за равное из-
бирательное право, закончившаяся в 1832 году полным поражени-
ем рабочей демократии, рассчитывавшей на «средние классы» и их
поддержку, сыграла в Англии видную роль в смысле выяснения идеи
классового обособления и классовой противоположности, раскрыв-
ши рознь между буржуазией и пролетариатом.
Борьба за парламентскую реформу в Англии выдвинула ряд вож-
дей-демократов, которые в рабочей прессе, в речах на митингах, в
клубах и других разного рода рабочих собраниях, развивали идеи
борьбы классов, давая социалистам-теоретикам богатейший мате-
риал для анализа существовавших в то время общественных отно-
шений, толкая таким образом вперед учение о социальных классах.
Среди представителей демократического движения этого време-
ни, движения, в котором идея классов получила в той или иной фор-
ме свое выражение и развитие, останавливают на себе внимание
имена двух вождей рабочего движения в Англии первой трети Х1Х-го
века: это Томас Эттвуд и Джемс Бронтерр (УБриэн. Первый стоял
за союз рабочего класса со «средними классами» (буржуазией), в
борьбе за парламентскую реформу. Второй отстаивал необходимость
для пролетариата, не рассчитывая на поддержку «средних классов»,
полагаться на свои собственные силы. На стороне Эттвуда стояли
овенисты28*. Под влиянием последних идея борьбы классов здесь за-
метно смягчалась, сглаживалась. На стороне О’Бриэна стояли вожди
чартизма29*. Идейное разногласие по поводу отношений к «средним
классам», несомненно, способствовало более строгому выяснению
сущности классов, выдвигая уже одной практической стороной воп-
роса проблему классов на первый план.
Рабочая пресса Англии этого времени, являясь в достаточной
степени отражением рабочего самосознания, указывает нам, на-
сколько подготовлено было предшествующим развитием сознание
английских рабочих, по крайней мере, в крупных промышленных цен-
трах к тому, чтобы отдавать себе отчет о совершавшихся процессах
социального расчленения в английском обществе. В данном случае
наиболее характерным являлся орган О’Бриэна, «Poor Man’s Guardian»
и особенно в нем ряд анонимных корреспонденций, авторами ко-
торых одни считают самого О’Бриэна, другие, наоборот, простых
рабочих. В этих корреспонденциях мы находим идею не только
противопоставления интересов рабочего класса капиталистическим
интересам, но и попытки теоретического обоснования классового
антагонизма. «Те, кто сейчас законодательствуют в парламенте, —
2. Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии 15 7
говорится в одной из корреспонденций от 29 апреля 1831 года, —
равным образом как и те, кто будет законодательствовать после при-
нятия билля, живут на прибыль. Поэтому они будут издавать такие
законы, чтобы прибыль росла, а заработная плата падала. Если пар-
ламентские представители и те, кого они представляют, принадлежат
к различным классам или, если эти представители живут на источни-
ки, противоположные интересам тех, кого они собой представляют,
го такое представительство — жалкая комедия, а кто предлагает на-
роду такое представительство, тот или идиот, или обманщик»1.
Другой автор в корреспонденции «бедного человека» в «Poor
Man’s Guardian» от 29 июня 1831 г. развивает идею права рабочего
на полный продукт труда, — идею, весьма популярную в то время в
английской социалистической литературе. «В каждом обществе, —
говорится в корреспонденции, — земля, продукты земли так же, как
продукт человеческой промышленности, принадлежат по непрелож-
ному праву рабочему народу. Тому, кто ничего не делает, или кто
ничего не сделал, за то, что он имеет, ничего и не может принадле-
жать. Все богатство такого человека или его доход приобретены тем
или иным путем посредством обмана других»2. В корреспонденции
от 4 ноября 1831 года из Манчестера, подписанной «один из ничего
не знающих», автор полемизирует с Карпентером, утверждавшим,
что нет противоположности между интересами «среднего» или
торгово-промышленного класса и интересами рабочих. Автор
корреспонденции доказывает обратное, причем свое доказательство
строит на экономическом анализе источников дохода, получаемых раз-
ными классами. «В той самой мере, — говорит автор, — как земельная
рента, десятины и другие виды прибыли увеличиваются, заработная
плата рабочего люда всегда должна падать... Следовательно, всякое
увеличение какого бы то ни было вида прибыли равно уменьшению
заработной платы в той же самой пропорции, в какой увеличивает-
ся прибыль. Я думаю поэтому, я ясно доказал, — прибавляет автор, —
что не только интересы промышленников, торговцев, или людей
среднего класса, но что интересы каждого, кто живет на ренту, деся-
тины и другие виды прибыли,... прямо противоположны интересам
тех, кто работает... Теперь спрашивается, — говорит автор коррес-
понденции, — будут ли те, кто живет на прибыль, стоять за удержа-
ние привилегий, ...или же они будут индивидуально или коллектив-
но отстаивать уменьшение своих прибылей? Будут ли владельцы
заводов и торговцы, избираемые от крупных городов, настаивать
1 The Poor Man’s Guardian. A Weekly Newspaper for the people. 1831. См. кор-
респонденцию от 29 апреля.
2 The Poor Man’s Guardian. № 4. Saturdey, July, 30, 1831.
15 8 Общественные классы. II. Развитие идеи общественных классов
на уменьшении своей прибыли? Или же наоборот?.. Я указывал, что
всякое увеличение прибыли отзывается уменьшением заработной
платы на рабочих»1. «Между интересами рабочих и интересами жи-
вущих на прибыль — говорит тот же автор в другой корреспонден-
ции — нет никакой гармонии. Ясно, как день, что в той самой мере,
в какой увеличиваются капиталы, увеличивается и бедность... И если
Вы, хотите знать, кто Ваш наизлейший враг, посмотрите на тех, кто
получает наибольший доход»2.
Во всех этих корреспонденциях рабочей прессы мы видим у ра-
бочих тенденцию отмежеваться от буржуазии. Авторы их опреде-
ленным образом проводят грань между категорией лиц, получаю-
щих заработную плату, и категорией тех, кто живет на прибыль. Ко-
личественным различиям в данном случае они не придают значе-
ния: средние ли это слои тех, кто получает прибыль, или верхние, от
этого сущность дела не меняется в их представлении. Мы видим
здесь, таким образом, факт признания рабочими расчленения об-
щества на две классовые категории: буржуазии и пролетариата, ра-
бочих и капиталистов. Мы видим здесь точно так же и попытки тео-
ретического объяснения идеи противоположности и непримиримо-
сти интересов труда и капитала, — объяснения, которое мы нахо-
дим у социалистических теоретиков этой эпохи: Холла, Томпсона,
Ходжскина.
В 1832 г. с принятием билля30* парламентской реформы пали пос-
ледние иллюзии у тех из идеологов рабочего класса, кто еще верил в
возможность согласования интересов рабочих и буржуазии. Беер
пишет по этому поводу в своей «Истории социализма в Англии»,
что «рабочие уже в течение десятилетий чувствовали экономичес-
кую противоположность интересов между трудом и капиталом, но
так как до 1832 года буржуазия в парламентском отношении была
так же бесправна, как и пролетариат, то классовая противополож-
ность до некоторой степени еще закрывалась пеленой, и оба класса
выступали как союзники в борьбе за реформы. С 1832 года никакой
альянс между ними уже не был возможен. Разделение классов от-
крывалось теперь во всех областях»3.
Таким образом, и учение теоретиков школы ранних английских
социалистов, и сама жизнь, и непосредственные вожди и представи-
тели рабочего класса, к концу первой половины XIX-го века дали уже
солидный материал для учения об общественных классах. И когда
Энгельс и Маркс в 40-х годах создавали теоретические начала совре-
1 The Poor Man's Guardian, № 23,1831.
2 Ibid., № 44, от 14 апреля 1832 г.
3 М. Beer. Geschichte des Sozialismus in England. Stuttgart, 1913, стр. 252.
2. Зарождение и развитие идеи общественных классов в Англии 15 9
мснного научного социализма, они нашли в Англии уже в значи-
тельно разработанном виде все основные предпосылки для более ши-
рокого учения об общественных классах.
К нашему времени учение об общественных классах нашло себе
выражение у авторов самых различных направлений и течений об-
щественной мысли. Ввиду пестроты и разнообразия основ, прин-
ципов и исходных точек зрения, на которых строится у различных
авторов это учение, оно нуждается поэтому в некоторой системати-
зации в целях его научного освещения и критической оценки. К этой
последней задаче мы и переходим.
III. ОСНОВНЫЕ
НАПРАВЛЕНИЯ В УЧЕНИИ
ОБ ОБЩЕСТВЕННЫХ
КЛАССАХ
Все разнообразие существующих учений по вопросу об обще-
ственных классах правильнее всего, как нам кажется, представить в
порядке тех различных основ, из которых исходят авторы их в сво-
ем представлении о социальном расчленении общества. Всякие по-
пытки расчленения общества на социально различные составляющие
его части должны опираться на тот или иной признак, на основе ко-
торого происходит расчленение. Такой основной признак и состав-
ляет основу расчленения, основу всякой классификации (principium
divisionis). В различных учениях об общественных классах таких раз-
личных основ социального разделения общества, из которых в сво-
их теоретических построениях исходят авторы, хотя бы иногда и не
отдавая себе в этом ясного отчета, можно установить несколько и
притом самой различной природы: то считают основой классового
расчленения в качестве principium divisionis естественный отбор; то
расу; то различие хозяйственных систем; то разделение труда и об-
разование профессий; то социальный ранг; то просто уровень жиз-
ни (standard of life); то факт богатства; то отношения распределе-
ния; то, наконец, отношения в производстве.
Такого рода систематизация учений по вопросу об обществен-
ных классах, т. е. систематизация на основе классового расчленения,
нередко затруднительна лишь по отношению к тем учениям, которые
в своем представлении о классах и классовом расчленения общества
исходят не из одной какой-либо основы, а сразу из ряда различных
основ. Таковы, например, учения всех эклектиков, которым вообще
несвойственно сводить теории к одному началу. Из этого затрудне-
ния представляется, однако, возможность выхода. Дело в том, что,
как бы ни старались эклектики такого рода исходить из различных
основ, в конце концов, все-таки, хотя бы и бессознательно, они обыч-
но отдают какой-либо одной из своих основ предпочтение, выдвигая
164 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
ее на первое место. Этим последним можно определять в таких слу-
чаях и место автора в общей системе.
Классифицируя указанным образом различные существующие
учения об общественных классах, мы получаем следующего рода уче-
ния и теории:
1) естественно-органические учения об общественных классах (на
основе естественно-органического отбора);
2) расовую теорию общественных классов (на основе различия рас);
3) теорию общественных классов на основе разделения труда и
образования профессий;
4) теорию исторических наслоений и воплощений (на основе раз-
личных хозяйственных систем, последовательно сменявшихся
в ходе исторического развития общества и воплощавшихся в
какой-либо из социальных групп, входящих в состав общества
в каждый данный момент);
5) теорию общественных классов на основе различия социального
ранга;
6) теорию standard of life (на основе различных уровней жизни);
7) теории общественных классов на основе имущественных раз-
личий (теории богатства);
8) распределительные теории общественных классов (на основе
отношений распределения);
9) производственные теории общественных классов (на основе
отношений в производстве).
1- ЕСТЕСТВЕННО-ОРГАНИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ
ОБ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССАХ
Естественно-органические теории классов исходят из естествен-
но-антропологической, или естественно-органической основы. Они
ищут объяснения явлений классового расчленения или в принци-
пах борьбы за существование, в принципе естественного отбора и
выживания сильнейших, или же обращаются к аналогиям с образо-
ваниями различных слоев у живых существ животного мира и по
этим аналогиям приходят к установлению законов образования клас-
сов в обществе. К представителям учений, имеющих дело с аналоги-
ями из жизни животных организмов, можно отнести Спенсера. Наи-
более же типичным представителем естественно-антропологической
теории классов, базирующейся на основе «естественного отбора»,
можно считать Отто Аммона.
Учение о классах, которое развивают представители естествен-
но-антропологической школы, является наиболее слабым в науч-
ном отношении. Свои взгляды по вопросу об общественных клас-
сах Аммон развивает в «Der Geselschaftsordnung und ihre naturliche
Grundlagen», где он сам указывает писателей, к которым он близок
по своим основным положениям; это Шеффлеи Гартман в Герма-
нии, Лапуж во Франции, Дарвин, ФранцисГалътон, Спенсер и Кидд—
в Англии1. Свою книгу Аммон предназначает главным образом для
широких кругов образованной буржуазии и вообще «среднего клас-
са» (Mittelstand), думая, что в ней он прокладывает новые пути ис-
следования основ общественной жизни (Предисловие к третьему из-
данию, lena, 1900, стр. III и IV). Человек как член общества пред-
1 Otto Ammon. Die Geselschaftsordnung und ihre naturliche Grundlagen. Eutwurf
einer Sozial-Anthropologie zum Gerbauch fur alle Gebildeten, die sich mit sozialen
Fragen befassen. Zweite, verbesserte und vermehrte Auflage. Mit 6 Figuren im Text.
Jena, Fischer, 1896, стр. 8.
16 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
ставляется Аммону не только производителем хозяйственных благ и
не только их потребителем, но и прежде всего «естественным суще-
ством», одаренным определенными врожденными способностями,
без которых были бы немыслимы ни его собственное существова-
ние, ни общественная жизнь, по его мнению.
Исходным пунктом, от которого отправляются все социологи-
ческо-органические искания Аммона, является «социальный вопрос»,
проблема социального неравенства, современный «общественный
порядок». Его задача — дать такое обоснование этого «обществен-
ного порядка», на почве которого можно было бы объяснить, поче-
му в современном обществе «одни живут в полном благоденствии, в
то время как другие в крайнем лишении и нищете». В своем разре-
шении «социального вопроса» Аммон и сталкивается с вопросами о
классах и классовом расчленении общества. В социальной проблеме
его не удовлетворяет ни та основа, на которой стоит «катедер-соци-
ализм»1*, ни та, на котором строит свое учение социализм. Он ближе
к закону свободной конкуренции, который выдвинут был класси-
ками во главе с А. Смитом. Но Аммон предлагает заменить поня-
тие конкуренции тем, что она есть, по его мнению, на самом деле, а
именно — понятием «борьбы за существование». Этот дарвиновс-
кий принцип Аммон и считает необходимым перенести в социальную
жизнь вместе с принципом естественного подбора, выживанием
более приспособленных, — перенести в качестве той естественно-
научной основы, на которой происходят все социальные образова-
ния, вся государственная и политическая жизнь народов.
С точки зрения своей основы, этого закона естественного подбора,
Аммон считает наиболее совершенным такой общественный по-
рядок, при котором каждый индивид в обществе и каждая обще-
ственная группа, каждый «класс или сословие» (Аммон предпочитает
последнее понятие, в особенности по отношению к рабочим) могли
быть на своем месте соответственно своим способностям и функци-
ям в обществе. Промышленными предпринимателями, по мнению Ам-
мона, должны быть в современном обществе такие люди, которые об-
ладают в достаточной степени требуемыми техническими и органи-
заторскими талантами. А рабочий класс (по терминологии Аммона —
рабочее сословие, der Arbeiterstand) должны в этом современном об-
ществе обладать достаточной ловкостью, чтобы все более и более
совершенствоваться в выполнении всех технических требований ин-
дустрии, причем рабочий класс должен посвящать себя этой задаче
охотно, от души1. Равным образом и крестьянство («крестьянское
сословие») должно строго выполнять свою функцию: производить
1 Ibid., стр. 29.
1. Естественно-органические учения об общественных классах 16 7
не только хлеб для всех остальных сословий и профессий, но и че-
ловеческий материал. «Высшие и низшие классы, — говорит Аммон, —
необходимо должны быть взаимно связаны, ибо они представля-
ют собою только приспособление (Anpassungen) к определенным
задачам служащей общему благосостоянию общественной жизни...
Нет никакого смысла разрывать границу, разделяющую классы,
так как ни одна часть не может выполнять свои задачи без другой;
равным образом нет смысла насильственно смешивать классы, так как
всегда должна быть налицо известная социальная обособленность,
имеющая гораздо более серьезное значение, чем думал Ницше»1.
Аммон не различает, как мы видели, сословных образований от
классовых. Для него это однозначные категории. Но он придает им
большое значение. «Сословные (классовые) образования, — гово-
рит он, — продолжают работу естественного отбора и дают основу
для возможности естественно-полового подбора (Ziichtung), в смысле
Дарвина» (стр. 61). В общем Аммон сводит все социальное значение
факта социального расслоения общества на классы или сословия к
четырем следующим пунктам:
1) сословные (классовые) образования ограничивают возмож-
ность смешивания индивидов высшего и низшего порядка,
т[ак] называемую] панмиксию2", или спаривание индивидов без
предварительного выбора, и, благодаря этому ограничению,
способствуют возможности более частого появления высоко-
одаренных индивидов; в этом отношении социальное расслое-
ние общества представляет, по Аммону, важнейшее условие для
естественного отбора среди людей, живущих в обществе;
2) сословные (классовые) образования сопровождаются обособ-
лением детей привилегированных сословий от детей широких
масс простого народа, а это обстоятельство делает возможным
более заботливое воспитание их;
3) сословные (классовые) образования ведут к лучшему питанию и
не обремененному заботами образу жизни для тех индивидов,
которые принадлежат к более привилегированным сословиям, а
это способствует развитию высших духовных дарований;
4) и, наконец, социальное расслоение создает более благоприят-
ные жизненные условия для высших сословий и этим вызывает
у членов низших сословий соревнование, толкая вперед их силы
и дарования2.
1 Ibid., стр. 33.
2 См.: ibid., стр. 61.
16 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
Большинство нашей образованной части общества, говорит
Аммон, а также большинство социальных политиков смотрят на
взаимное обособление и замкнутость сословий как на печальный и
вредный пережиток времен варварства, с которым следовало бы, как
думает большинство, скорее покончить, если бы только это было воз-
можно. Но, замечает на это Аммон, общественный инстинкт инди-
видов бесконечно сильнее, чем умозрительные абстракции о равен-
стве всех людей1. По мнению Аммона, для роста социально полезных
качеств в обществе необходим «методический или естественный от-
бор». Случайное смешение, без предварительного подбора, Аммон
считает фактором, действующим во вред явлениям отбора, так как
индивиды («виды») не могут, по его мнению, стоять на высоте своего
развития без предварительного выбора. Классовое строение и клас-
совое («сословное») расчленение и должно служить, по мнению
Аммона, устранению возможности такого вредного смешения, та-
кой панмиксии. Оно ограничивает панмиксию. Наличность в об-
ществе некоторого числа гениев и таланта объяснятся, как думает
Аммон, именно и главным образом наличностью в обществе классо-
вого («сословного») строя; при панмиксии число гениев и талантов
в обществе, по мнению Аммона, сократилось бы. Самый «сословный»
(классовый) строй представляется Аммону строем, который всецело
покоится на порядке дарований и способностей индивидов; это —
строй, соответствующий порядку дарований, разве лишь за немно-
гими исключениями2.
Особенно большую роль и значение придает Аммон «сословному»
(классовому) образованию и обособлению и в том отношении, что
последнее предохраняет от вредного влияния детей пролетариата на
детей богатых классов, — влияния, которое может иметь место осо-
бенно в школе. Аммон считает поэтому в социальном отношении
крайне вредной идею «единой народной школы», где сын богатых
родителей принужден был бы сидеть на одной скамье с сыном
бедняка. Инстинкт родителей, однако, достаточно предохраняет, по
мнению Аммона, общество от такого единения. «Дети, предназна-
ченные для высокого положения в жизни, не должны, — говорит по
этому поводу Аммон, — посещать школу, которые посещают дети
пролетариев; их необходимо избавить от влияния последних»3.
Социальные выгоды «сословного» (классового) строя и благоде-
тельное влияние последнего на общественное развитие особенно
велики и ощутительны благодаря еще тому, думает Аммон, что гений
1 См.: ibid., стр. 65, 66 (изд. 1900 г.)
2 См.: ibid., стр. 67 (1900).
3 Ibid., стр. 81 (1900).
1. Естественно-органические учения об общественных классах 169
и талант передаются по наследству. В этом последнем пункте у Аммона
точка соприкосновения с Гальтоном («Hereditary Genius»), Кандоллем
(«Histoire des sciences et des savants deux siecles», 1885), Лапужем («Les
selections sociales», 1896) и вообще школой, стоящей за наследствен-
ность передачи таланта, гения, научных склонностей и т. п.
Аммон дает и собственную классификацию социальных слоев со-
временного общества, с точки зрения своей «естественно-научной»
основы. Эта классификация довольно характерна для органической
теории общественных классов. Свою классификацию Аммон строит
не на расе, не на богатстве, не на деньгах, как он выражается, а на об-
разовательном цензе1.
Прежде всего, Аммон пытается провести некоторые границы меж-
ду старыми «сословными образованиями» и «сословиями» нового
общества. Он находит, что лица, принадлежащие к старым привиле-
гированным сословиям, если и обладают влиянием, то уже не как
сословия старого порядка, но как сочлены вновь образовавшихся
«сословий». В новом обществе Аммон находит три сословия: 1) выс-
шее сословие, обнимающее в настоящее время всех образованных, а
именно: ученых, чиновников высших рангов и других лиц, выдаю-
щихся по своему значению, безразлично, будут ли они крупными
помещиками, крупными промышленниками, купцами, капиталис-
тами или рантье, будут ли они носить перед своей фамилией «фон»
или нет; браки ученых с дочерьми промышленников при этом, по
мнению Аммона, крайне полезны, так как потомству передаются в
счастливом сочетании не только высшая интеллектуальность одной сто-
роны, но и высшая деловитость другой; характерной, отличительной
чертой, отличительным признаком лиц высшего сословия Аммон
считает академическое образование; 2) второе или среднее сословие об-
нимает собою всех промышленников, купцов, чиновников среднего
ранга, словом, всех тех, кого мы называем «в собственном смысле
слова буржуазией», или «образованным средним сословием»; здесь,
по утверждению Аммона, браки заключаются также предпочтительно
между лицами собственного сословия, причем принимается во вни-
мание —и вполне правильно, добавляет Аммон,—с обеих сторон иму-
щественное состояние, ибо степени этого имущественного состояния
соответствует, как думает Аммон, и степень духовных дарований2; от-
личительным признаком здесь является образование, соответствую-
щее тому, которое дает право на одногодичную военную службу; кто
не обладает необходимой для этого степенью знаний, не может быть
причислен к этому социальному классу, даже если бы он владел
1 Ibid., стр. 92 (изд. 1896).
2 См.: ibid., стр. 92-92 (изд. 1896).
17 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
сравнительно высоким доходом; исключение автор допускает лишь
для народных учителей, относя последних также к среднему «сосло-
вию»; 3) к низшему сословию (классу), наконец, Аммон причисляет
рабочих всех видов, как на фабриках и заводах, так и в ремесленных
мастерских, низшего ранга чиновников, получивших образование
лишь в народной школе и не обладающих правом на одногодичную
службу; здесь, в этом классе, пролетариат образует, согласно Аммону,
два разветвления, между которыми, однако, в образовании нет ни-
какого различия: одно, стоящее выше предельной границы соци-
альной годности, другое, состоящее из лиц социально негодных или
даже социально вредных, к которым относятся преступные отбросы
общества, алкоголики, калеки, неспособные и т. п.; к этомуже низше-
му классу примыкают, по Аммону, и крестьяне; последних, однако, не
следует, по мнению Аммона, смешивать с городскими или промыш-
ленными рабочими, так как они образуют собою особое сословие fur
sich3*, отличное от рабочего сословия (класса).
Учение об исчезновении среднего класса (Mittelstand) и расту-
щем обострении между богатыми и бедными Аммон считает совер-
шенно неверным в своей основе. В подтверждение своих аргумен-
тов о неправильности этого учения он ссылается на цифры подо-
ходной статистики, которые, однако, не являются убедительными1.
Аммон не ограничивается своей основой различий в образова-
нии, на которой он строит свою трехчленную лестницу социального
неравенства в обществе. К различиям в образовании и образован-
ности он присоединяет еще антропологическое различие, которым
резко обособлены, по его мнению, высшие и низшие классы в его
схеме. Указывая, с одной стороны, на сообщение Юлиуса Вольфа о
шляпных магазинах Парижа, где в отделениях для рабочих шляпы
меньшего размера, чем для голов буржуазии, с другой стороны, на соб-
ственные антропологические исследования в Бадене (1888-1894 гг.),
Аммон находит, что среди членов высшего класса его социальной
лестницы современного общества большинство длинноголовых, но
чаще шатенов, однако, чем блондинов. Наоборот, в среднем классе—
преимущественно круглоголовые, но с более светлой окраской во-
лос, чем это обычно наблюдается у расы круглоголовых. Наконец, в
низшем классе Аммон находит полнейшую смесь разнообразных ви-
дов и различных степеней. Все же, по данным Аммона, низшие классы
городов богаче длинноголовыми, чем крестьяне в деревнях2. С точки
зрения Аммона, таким образом, низшие классы — представйтели и
потомки низшей расы, отличающейся круглоголовостью и темным
1 См. об этом нашу книгу «Заработная плата как проблема распределения».
СПб.,1911, стр. 386 389, 466, 468 и далее.
2 См.: Otto Ammon, ibid., стр. 113 (1900 г.).
I. Естественно-органические учения об общественных классах 17 1
цветом волос, в то время как высший и средний классы представая-
io г собою высшую расу длинноголовых и светловолосых. В этом пун-
к ге учение Аммона соприкасается с учением расовой теории, сводя-
щей борьбу классов к борьбе рас.
Таковы взгляды Аммона по вопросу о социальном расчленении
современного общества. Процесс этого расслоения и вместе с тем
процесс возникновения и образования общественных классов, по
Аммону, подчинен, как мы видим, всецело естественно-органичес-
кому закону отбора и выживания более приспособленных и биоло-
гическому закону борьбы за существование. Наиболее приспособ-
ленным, с точки зрения Аммона, в современном общественном строе,
является наиболее образованный, почему признак образованности
Аммон и кладет в основу классового расчленения общества. Но уже
здесь начинается целый ряд противоречий, которыми полно учение
Аммона.
Согласно Аммону, закон естественного отбора и вытеснение сла-
бейшего более сильным и более приспособленным простирается на
все народы, на все расы и на все времена. «Сильный появляется, сла-
бый уступает; энергичный и деятельный побеждает, слабовольный
падает побежденным». В свое время, говорит Аммон, Рим завоевал
большую часть старого мира, так как был более других жизнедеяте-
лен и энергичен; но позднее, когда стал ленивым и дряхлым (morsch),
он был завоеван в свою очередь более молодым и более свежим на-
родом. То же было в 1870 году с Францией и Германией и т. д. Но
разве варварские, полудикие народы, завоевавшие Римскую Империю,
превосходили Римлян своей образованностью? Как раз исторические
примеры Аммона показывают, что дело не в образовании и что не
образование само по себе является решающим фактором в столкно-
вениях между народами. Кроме того, можно найти противоречие у
Аммона и в его утверждении о подчинении закону естественного
отбора также и явлений распределения: пирамида богатств у Аммона
должна возвышаться параллельно пирамиде талантов, способностей
и образования, т. е. «пирамиде умов». Это значит, что, по мнению
Аммона, богатства отдельных лиц или социальных групп — продукт
таланта и ума их. Классовое расчленение общества, по его мнению,
всецело покоится на биологической почве, на дифференциации лю-
дей по их способностям. «Что может быть, — говорит по этому по-
воду Лориа, — более ложным, чем эта претензия богатых классов
на физическое и умственное превосходство? Конечно, мы не будем
приводить в опровержение Аммона положения Гелъвецияп А. Смита,
согласно которым богатые не потому богаты, что они интеллиген-
ты, а наоборот: интеллигентны потому, что они богаты. Но в этом
17 2 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
положении, во всяком случае, гораздо больше истины, чем в только
что указанном учении Аммона. Чтобы доказать это, достаточно ука-
зать на тот факт, на котором настаивает сам же Аммон; именно тот
факт, что благородные и богатые фамилии дали, относительно и
абсолютно, большее число ученых и художников: причина этого
факта в том, что одни лишь достаточно обеспеченные семьи могут
дать детям необходимое для либеральной профессии образование.
Следовательно, талант, а если и не талант, то хотя возможность
его проявления в жизни, предполагает предварительное обладание
доходом, а это значит, что эта возможность коренится в факте соб-
ственности»1. Лориа ссылается при этом на некоторые отдельные
примеры, указывающие, что во многих случаях не талант, а нечто
совершенно иное может лежать в основе создания богатств (Лавуазье
во Франции, Лазаревы в России)2. Но, предположим, говорит Лорна,
что имеется такая аналогичная кривая между талантом и доходами;
что же доказывает такая кривая по отношению к нашему вопросу?
Для того, чтобы аналогия эта могла что-нибудь доказать, нужно
еще предварительно доказать, что индивиды, стоящие на различ-
ных ступенях кривой доходов, как раз те же, что и на соответству-
ющих ступенях кривой талантов; иначе говоря, нужно еще дока-
зать, что последовательно возвышающие группы, например, богатых
рантье, состоят из тех же самых индивидов, из которых состоят
соответствующие группы талантов. Этого доказательства, одна-
ко, кривые Аммона не дают, а без него кривые Аммона остаются
совершенно неубедительными3. Лориа называет теорию Аммона
«возмутительнейшей теорией, которая хотела бы навеки прико-
вать сына пролетария к его труду, а сына собственника к его бла-
годенствию; даже в те несчастные времена, когда закон прикреп-
лял сына к ремеслу или социальному положению его отца, даже в
эти годы теория Аммона не находила себе абсолютного примене-
ния, и Giotto — сын пастуха, и Кант — сын шорника, и Лютер —
сын рудокопа протестуют против мрачной теории роковой на-
следственности»4.
Вместе с Лориа нельзя не протестовать против «аристократической
теории фатальной наследственности», какой является органическое
учение о социальных классах Аммона. Научные основы этой теории
1 A. Loria. La Morphologic Sociale. Conference tenue A Puniversit6 Nouvelle de
Bruxelles au moi de Mars, 1905, стр. 101, 102.
2 См.: ibid., стр. 102.
3 См.: ibid., стр. 103. — Ср. также: de-Greef. La structure generate des societes.
V. Ill, Paris, 1908, стр. 352.
4 Ibid., стр. 103.
1. Естественно-органические учения об общественных классах 17 3
крайне шатки. Как и всякая естественно-органическая теория, она
покоится на вере в «естественный порядок» общества, на гипотезе
об естественных законах, которым якобы подлежит социальная жизнь,
и на представлении об обществе как живом существе, которое обла-
дает органами с предопределенными функциями. Такого рода тео-
рия никоим образом не может рассчитывать на научное признание.
В вопросе об общественных классах она не далеко ушла от тех вре-
мен далекого прошлого, когда на деление на классы смотрели как на
продукт божественной воли, когда классам приписывали божествен-
ное происхождение и освящали существование их премудрым пре-
допределением божества, направляющего социальный порядок в об-
ществе по пути своих предначертаний1 *.
Аммон, как мы видели, в объяснении явлений классового расчле-
нения в обществе исходит как из идеи естественного отбора и «разве-
дения» (Ziichtung), которые он находит действующими в обществе,
так и из устанавливаемой им наследственной передачи расовых осо-
бенностей и духовных способностей. На несколько иной почве стоит
отец органической школы в социологии Герберт Спенсер.
Взгляды Герберта Спенсера по вопросу об общественных клас-
сах занимают среднее место между учением Аммона, с одной сторо-
ны, и учением Гумпловича — с другой. Согласно основным принци-
пам своего метода Спенсер пытается понять и объяснить классовое
строение общества по аналогии с животным организмом, обладаю-
щим определенными органами с определенными функциями. Как
последние в животном организме, так и общественные классы в об-
щественном организме, по Спенсеру, являются общественными орга-
нами, имеющими каждый определенные общественные функции.
Деление на классы, говорит Спенсер, зарождается при самом начале
социальной жизни. С его точки зрения, общественные классы — это
тесно связанные части одного социального целого и являются ре-
зультатом одновременного действия двух различных процессов в
социальной жизни: интеграции и дифференциации.
Общая схема классового строения в обществе, по представлению
Спенсера, аналогична строению животного организма. У простей-
ших организмов, например, у Coelenterata4* можно найти два слоя:
внутренний и наружный, или внешний; внешний слой находится в
1 Ср.: Fahlbeck Р. Les classes sociales. Bulletin de F Institut international de Sta-
tistique, t. XVIII, 1-re livraison. Paris, 1909, стр. 191.
17 4 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
соприкосновении с окружающей средой; из составляющих его еди-
ниц образуются щупальцы, которыми полипы пользуются как для
ловли пищи, так и для борьбы с врагами; пойманную пищу они пе-
редают внутреннему слою; этот последний ограничивает собою пи-
щеварительную полость и находится в соприкосновении только с
пищей; он выделяет из себя особый растворитель, чтобы сделать
пищу годной для всасывания, и этой пищей и сам питается, и пита-
ет внешний слой. Эти два слоя в дальнейшем развитии организма
усложняются: в каждом из них появляются особые расслоения; во
внешнем слое образуется скелет, нервно-мышечная система, предох-
ранительные аппараты и пр.; во внутреннем — образуется пищева-
рительный канал с многочисленными органами внутренней полос-
ти1. По мере усложнения жизни организма, с того момента, когда
внешняя и внутренняя системы достаточно резко обозначились и
ограничились одна от другой, появляется третья система, лежащая
между двумя предыдущими и облегчающая их сотрудничество. Эта
третья посредническая система развивается постепенно и пропор-
ционально все большему и большему развитию первых двух систем;
так, у простейшего представителя Coelenterata между внутренним и
внешним слоями имеется промежуточная протоплазма, передающая
поглощенную пищу из внутреннего слоя внешнему; у более высо-
кого типа, у полипа, третий слой представляет собой уже особый
резервуар для пищи, представляющий зародыш будущей распреде-
лительной системы; у еще более высокихтипов из третьего слоя раз-
вивается сложный аппарат с системой кровеносных сосудов, регу-
лирующей правильное распределение пищевых веществ, между
внешними и внутренними органами пропорционально их нуждам2.
Подобное, говорит Спенсер, мы видим и в обществах. Когда от
самых низших, совершенно не дифференцированных племен мы
переходим к племенам более развитым, мы находим у них класс гос-
под и класс рабов; класс господ в качестве воинов, выполняя оборо-
нительную и наступательную деятельность в жизни племени, нахо-
дится в особенно тесном соприкосновении с окружающей средой;
класс рабов, наоборот, занят деятельностью внутри племени; их внут-
ренняя деятельность направлена на поддерживание жизни всего пле-
мени: сначала господ, а затем и их самих. Вначале, однако, замечает
здесь Спенсер, это несходство между двумя первичными классами
общества очень неопределенно; пока племя живет охотой, члены его
господствующего класса, будучи не только воинами, но и охотниками,
принимают участие и в добывании пищи; а их немногочисленные
1 См.: Н. Spencer. The Principles of sociology. Edinburgh, 1893, vol. 1, стр. 482-483.
2 См.: ibid., 1, стр. 483-485.
1. Естественно-органические учения об общественных классах 17 5
пленники, захваченные на войне, образуют подчиненный класс и вы-
полняют более тяжелые и менее искусные процессы труда. Но диф-
ференциация между классами становится более резкою уже с наступ-
лением земледельческого состояния; здесь подчиненный класс —
единственный класс, находящийся в соприкосновении с пищей; гос-
подствующий же класс только управляет внутреннею деятельностью
общества и надзирает за работой рабов; ему принадлежит управле-
ние и исполнение в области внешней деятельности (оборонитель-
ной и наступательной).
Процесс на этом, однако, не останавливается. По Спенсеру, эти
два первичных общественных слоя по мере роста племени и образо-
вания крупных агрегатов племен начинают усложняться вследствие
возникновения в каждом из них иерархических степеней и разли-
чий. Как в высшем слое, так и в низшем начинает совершаться внут-
ренняя дифференциация, особенно в обществах с более развитыми
промышленными аппаратами: высший класс, помимо различных
мелких появляющихся в нем расслоений, всюду порождает допол-
нительный класс личных приспешников, которые по большей час-
ти бывают также воинами; а низший класс распадается на крепост-
ных и свободных... Примером таких усложненных обществ с пер-
вичным классовым делением у Спенсера служит большинство ма-
лайо-полинезийских обществ, подразделяющихся на короля и класс
вождей, с одной стороны, простонародье и рабов — с другой; пер-
вые управляют и ведут войны, вторые доставляют обществу все не-
обходимое для поддерживания жизни1.
На низшей стадии развития общества низший и высший обще-
ственные слои, хотя бы и несколько дифференцировавшиеся внутри
себя, находятся друг с другом в непосредственном соприкосновении.
Здесь нет еще следов распределительной системы: рабы, находящи-
еся во владении известного числа лиц господствующего класса, сто-
ят в прямом отношении к этим лицам, и передача произведенных в
низшем классе пищевых продуктов в высший класс совершается без
посредников. Отсутствие распределительной системы продолжает-
ся до тех лишь пор, пока существует только класс господ да класс
рабов. С развитием и усложнением общественной жизни, когда пле-
мена начинают тем или иным путем интегрироваться, сливаться и
сплачиваться, — начинают появляться сначала случайные сборища для
менового торга, затем происходит локализация промыслов, после чего
появляется сначала одиночный торговец — разносчик, потом стран-
ствующие торговые товарищества и, наконец, целая организованная
1 См.: ibid., I, стр. 481-482.
17 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
«распределительная система»1. Итак, согласно Спенсеру, в обществен-
ной жизни мы замечаем по аналогии с жизнью и развитием живот-
ных организмов две стадии развития: низшую, первичную, с двумя
социальными слоями, или классами, непосредственно соприкасаю-
щимися (класс господ и рабов); и высшую — где между господами и
рабами возникает новый слой, третья система, с особыми «распре-
делительными» и посредническими функциями.
В развитом более или менее обществе Спенсер находит, таким об-
разом, три крупных системы органов, три крупных общественных
класса. Низший класс имеет своей функцией поддержание жизни об-
щества путем добывания материалов для пищи и изготовления ее;
это класс ручного труда; он распадается на два слоя: один слой тех,
которые извлекают из почвы необходимые для пищи вещества; дру-
гой, более высший слой тех, которые делают эти вещества годными
для потребления, перерабатывая их в мастерских и на фабриках.
Средний класс— это слой людей, занятых доставкой произведенных
предметов потребителям путем покупки и продажи их; их функция
аналогична функции сосудистой системы в животном организме, ко-
торая приносит каждому органу и каждой единице организма запас
пищевых веществ в количестве, пропорциональном деятельности
каждого из них. Наконец, третий класс — класс контролирующий,
регулирующий, направляющий.
Итак, по аналогии с тремя системами органов в животном орга-
низме (органы питания, распределительная система и регулятивная)
Спенсер находит в общественном строе три класса: нижний — питаю-
щий себя и других с оперативными функциями; средний—играющий
роль посредника между двумя крайними, с функциями «распреде-
лительными» (меновыми); и высший класс с функциями регулятив-
ными, или господствующий, правящий класс.
Такова общая схема классового строения общества по Спенсеру.
Можно было бы ожидать, что в основу классового образования в об-
ществе Спенсер положит биологический принцип вроде, например,
естественного приспособления к окружающей среде, аналогично
процессам развития в строении животных организмов. Но те истори-
ческие детали по вопросу о происхождении общественных классов,
которые мы находим в пятой части «The Principles of Sociology» («По-
литические учреждения»), указывают на другое. Здесь мы находим,
что основу развития и образования классов Спенсер видит в борьбе
и столкновениях между расами, в покорении и подчинении одной
расы или племени другой расой или другим племенем, в завоевании.
1 Ibid., I, стр. 483.
1. Естественно-органические учения об общественных классах 17 7
Активной причиной дифференциации на классы Спенсер считает вой-
ну, которая ведет к неравенству положений, к появлению господ —
завоевателей и рабов — покоренных. Самое слово господин и раб
означало, собственно, говорит Спенсер, победителя и пленника1. Это
разделение на классы, возникшее из войны, поддерживается затем,
по мнению Спенсера, и усиливается различными путями. Во всяком
случае, говорит Спенсер, с образованием класса рабов начинается та
дифференциация общества на правящие структуры и структуры под-
властные, которая продолжает идти через все более высокие формы
социальной эволюции. Появление отношений господства и подчине-
ния, образование класса правящих и управляемых — это первичный,
элементарный результат социальной дифференциации, с точки зре-
ния Спенсера, простейшая форма этой классовой дифференциации —
господа и рабы. Приобретение рабов, которое вначале является слу-
чайным результатом войны, становится впоследствии целью войны.
С дальнейшим развитием общества растет и его дифференциация.
Совершенно отсутствующие вначале классовые деления, а затем еще
весьма неопределенные, приобретают, в конце концов, очень крупные
различия; начинает совершаться процесс внутренней дифференци-
ации и расслоения; как в высшем слое правящих, так и в низшем —
управляемых начинают происходить новые образования, ведущие
к появлению новых классов. В низшем классе с оперативно-рабочи-
ми функциями, возникает новая категория — крепостные. Обык-
новенно полагают, что крепостное состояние происходит из ослаб-
ления рабства, но исследование фактов показывает, говорит Спенсер,
что оно возникает другим путем. «Образование класса крепостных
людей, класса, значительно высшего и имеющего определенное
социальное положение, сопровождает те, более поздние и более ши-
рокие процессы роста, при которых одно общество присоединяет к
себе другое в целом его составе; крепостное состояние возникает
вместе с завоеванием и присоединением целых областей; при этом, —
добавляет Спенсер, — если рабство первобытного типа может суще-
ствовать и существует на самом деле среди диких и кочевых племен,
рабство крепостной зависимости становится возможным только на
земледельческой ступени развития, потому что на этой ступени мож-
но наблюдать случаи покорения одного общества в целом его составе
другим обществом, и только эта земледельческая ступень развития
дает какую-либо возможность прикрепления к земле. Рабство и кре-
постничество не исчерпывает, — по мнению Спенсера, — эволюции
1 См.: ibid., II, стр. 194.
17 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
низшего “рабочего” класса, т. е. класса с оперативными, рабочими
функциями; рабочие классы, — говорит он, — могут подразделять-
ся: на рабов, на крепостных, прикрепленных к земле, и на рабочих,
нанятых за известную плату, т. е. свободных наемных рабочих».
Высший, правящий класс господ, в свою очередь, проходит ряд
изменений в сторону дифференциации и образования новых насло-
ений. Вначале, находит Спенсер, в классе господ воины тождествен-
ны с землевладельцами; в тех группах, которые живут охотой, и в
тех, которые занимаются скотоводством, рабы одинаково исключены
из пользования землей, а свободные люди, которые в то же время и
воины, само собой разумеется, становятся владетелями территории.
В дальнейшем этот класс воинов-землевладельцев начинает диффе-
ренцироваться на класс дворян и класс просто свободных; этому
способствует, с одной стороны, образование имущественного не-
равенства среди класса господ и появление малоимущих и неиму-
щих групп среди них, которые, в конце концов, вместе с богатством
теряют свое независимое и господствующее положение и превраща-
ются в класс просто свободных; эти группы свободных, но утративших
свое господство, в дальнейшем снова переживают ряд дифференциа-
ций, вплоть до перехода некоторых из них в зависимое положение, до
положения слуг при господах. На все такие деления влияют, однако, по
мнению Спенсера, отношения победителей и побежденных, значитель-
но усложняющие классовые расчленения, образовавшиеся вышеука-
занным способом. Так, в Англии, благодаря завоеванию, из потомков
норманнов-завоевателей возникли два класса высших и низших
баронов, получавших свои земли непосредственно от короля, в то
время как древние английские кланы были низведены на степень суб-
феодалов175*.
Как видно из вышеизложенного, в образовании и развитии со-
циальных классов Спенсер склоняется больше к фактору политичес-
кому (завоевание и подчинение) и расовому, чем к е?гественно-
биологическому. В этом отношении Спенсер близок к Гумпловичу,
Ратценгоферу и Уорду. Но в объяснении тех различий, которые воз-
никают между различными классами, благодаря неравенству соци-
ального положения классов, Спенсер прибегает до некоторой степе-
ни к естественно-биологической основе и в данном случае близок к
учению Аммона и Галътона. Неравенство между классами Спенсер
видит зашедшим так глубоко, что он доводит его вплоть до нера-
венства в физическом телосложении. Неравенство социальных фун-
кций ведет, по его мнению, к неравенству социального положения,
1 См.: ibid., vol. II, стр. 303.
I. Естественно-органические учения об общественных классах 17 9
которое сопровождается неравенством достатка; образуется иму-
щественное неравенство, которое, раз установившись, усиливается
само собой, давая более богатым новые и новые средства к под-
держанию своего могущества, сосредотачивая в их руках удобства
нападения и обороны. Неравенство же в достатке ведет к различию
в пище; всюду наблюдается постоянная склонность сильнейших пи-
i аться в ущерб слабейших; всюду замечается лучшее питание высших
классов сравнительно с низшими. Вместе с этим имущественное и со-
циальное неравенство ведет к различию в одежде, в жилище, в укладе
жизни. А в связи со всеми этими различиями возникают различия,
но мнению Спенсера, и в телесной природе людей, принадлежащих
к различным социальным классам. Ссылаясь на «Transactions of the
Antropological Institute», а также на труды Кука, Эллиса и Рида, Спенсер
находит, что люди высшего, правящего класса выше ростом, плот-
нее и стройнее физически, чем рабочие; среди африканских рас, го-
ворит Спенсер со слов Рида, «придворные дамы высоки и элегантны;
их кожа гладка и прозрачна; их красота жизненна и долговечна; де-
вушки средних классов часто также красивы, но в большинстве слу-
чаев малы ростом, грубы и скоро отцветают; если же мы спустимся в
низшие классы, то там редко можем встретить красивую наружность;
мы встретим там фигуры согнутые, малорослые, иногда почти урод-
ливые». Вместе с тем, говорит Спенсер, между правящими и подданны-
ми классами возникает различие и в физической ловкости. Высшие
классы, отличаясь большей долговечностью, передают из рода в род
сложившееся физическое превосходство, в то время как низшие клас-
сы, занятые земледелием, переноской тяжестей и другими черными
работами, мало-помалу теряют ту ловкость и стройность, которые
им были даны природой. За физическими различиями идут, про-
должает Спенсер, вследствие соответственных житейских привычек
и различия духовные, эмоциональные и интеллектуальные, укреп-
ляющие общее природное различие. Этим Спенсер устанавливает на-
следственность передачи как физических различий классов, так и
психических и интеллектуальных обособленностей, отличающих
одни классы от других.
Как мы видели, согласно Спенсеру, процесс социальной диффе-
ренциации совершается по мере роста социальной интеграции. При
этом, однако, как находит Спенсер, классовые деления малых соци-
альных агрегатов при слиянии их с другими более обширными
агрегатами, стираются и затемняются, заменяясь делениями на клас-
сы, имеющимися в общей организации. Особенно же действитель-
ным средством к уничтожению первоначальных «политических»
делений, возникших в обществе вследствие войн, служит вырастание
18 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
индустриализма. Последний, по мнению Спенсера, создает, во-пер-
вых, класс, могущество которого имеет иное основание, чем владе-
ние землей или политическое положение; во-вторых, дает начало
идеям и чувствам, идущим вразрез со старым пониманием классо-
вого превосходства, в сторону выравнивания политических прав
каждого члена общества перед законом. Это, однако, не означает еще
того, по мысли Спенсера, что классовые различия стушевываются по
мере роста индустриальной жизни и исчезают; напротив, уничто-
жаются одни классовые деления, возникшие на основе завоевания и
политического Господства, но зато устанавливаются другие классо-
вые деления, базирующиеся на различиях в пригодности к исполне-
нию тех или других функций, необходимых в промышленном об-
ществе.
Последнее положение Спенсера в значительной степени ослаб-
ляет то значение, которое придает Спенсер завоеванию как классо-
образующему фактору; по-видимому, этот политический фактор, в
представлении Спенсера, начинает терять свою силу для промыш-
ленного общества; по-видимому, для индустриального периода
общественной жизни Спенсер находит другую основу образования
классов, не столько политическую, сколько естественно-биологичес-
кую (пригодность к исполнению необходимых функций).
Сводя в одно целое учение Спенсера об общественных классах и
характеризуя его в общих чертах, мы должны заметить, что это уче-
ние о социальных классах у Спенсера не отличается большой опре-
деленностью и ясностью; оно слишком схематично; хотя некоторые
положения общей схемы и развиты на исторических примерах, но
в общем схема Спенсера осталась до конца не раскрытой. По схе-
ме Спенсера, нужно было ожидать для развитого общества, каким
является оно в период индустриализма, три основных социальных
класса: высший — правящий, низший — рабочий и средний — тор-
говый. Но этой идеи трехчленного раздела индустриального обще-
ства Спенсер нигде не развивает. Неудивительно, что Спенсер не дает
ясного указания и на саму основу образования классов. Его учение
одинаково могло влиять и на расовую теорию классов Гумпловича и
на естественно-биологические учения в духе Аммона. Аналогия с жи-
вотным организмом, правда, помогла Спенсеру подойти к пробле-
ме классов и поставить некоторые из важнейших вопросов этой
проблемы; но она не дала ему ни правильной и ясной постановки
проблемы, ни определенного разрешения ее.
Близко к учению Спенсера стоит и немецкий социолог и эконо-
мист Шеффле, который в своем известном исследовании «Баи und
Leben sozialen Korpers» уделяет значительное внимание вопросу о со-
1. Естественно-органические учения об общественных классах 181
словном и классовом расчленения общества. Являясь, однако, выра-
зителем органического понимания общества в более тесном смыс-
ле, чем оно развивалось и применялось Спенсером, Шеффле, тем не
менее, в образовании классового строя и возникновении классов ви-
дит исключительно социально-хозяйственную основу. В данном слу-
чае у Шеффле на первом плане был поставлен экономический ана-
лиз общественных отношений. Как экономист Шеффле не мог не
видеть, что сведение процесса классового образования на основу
органического или биологического процесса зоологической борьбы
за существование и естественного подбора мало способствовало по-
ниманию и разрешению проблемы общественных классов. Но, да-
вая экономическое толкование образованию классового строя, соци-
ологически Шеффле все-таки остановился на почве применения в
общественно-классовой жизни принципа естественного подбора,
хотя он и старался заменить последнее понятие понятием «социаль-
ного» подбора. Его отношение к учению об общественных классах
колеблется, таким образом, между двумя позициями: с точки зре-
ния общих социологических принципов, на почве которых он трак-
тует вопрос о расчленении общества на классы, Шеффле должен быть
отнесен к представителям органических учений6*; с точки же зрения
той основы, на которую он ставит процесс классового образования
и классового формирования общества, он должен собственно занять
место среди представителей экономических учений7*, и именно той
из этих теорий, которую можно назвать теорией богатства8*. Удобнее
поэтому рассмотреть взгляды Шеффле по вопросу об общественных
классах вместе с изложением теорий богатства. (См. ниже.)
2. РАСОВАЯ ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ
Блестящим и наиболее типичным выразителем расовой теории
общественных классов является австрийский социолог Людвиг
Гумплович, развивавший учение о социальных классах, главным
образом, в своем известном исследовании «Der Rassenkampf»1 и на-
ходившийся до некоторой степени под влиянием «Essai sur I’inegalite
des Races» графа Гобино; последнего Гумплович называет «высоко-
одаренным французом, книгу которого можно рекомендовать, не-
смотря на ее огромные заблуждения»2.
К вопросу о социальных классах Гумплович подходит благодаря
своему «социальному» или «групповому» методу исследования. По
мнению Гумпловича, если ставить задачей социального исследова-
ния познание закономерности общественной жизни человечества,
то необходимо класть в основу изучения общественных процессов
не индивида, не личность, а социальную группу. Гумплович, как мы
уже имели случай указывать (см. введение), исследует «не законо-
мерное поведение индивидов, отдельных лиц, а, так сказать, законо-
мерные движения групп»3.
С точки зрения Гумпловича, социальная группа, или социальное
сообщество, является первичным и основным элементом общества,
а само общество — совокупностью отношений, возникающих меж-
ду различными социальными группами, рангами, классами, сосло-
виями. Все эти социальные сообщества, различно развиваясь и стро-
ясь в ходе исторического процесса, в своей структуре находятся в
зависимости от сложных и разнообразных интересов, а также и от-
ношений господства, лежащих в основе социальных общений4.
1 Dr. Ludwig Gumplowicz. Der Rassenkampf. Soziologische Untersuchungen.
Innsbruck, 1883. Verlag der Wagner’schen Univ. — Buchhandlung.
2 Ibid., стр. 38.
3 Ibid., стр. 39/40.
4 См.: ibid., стр. 172.
2. Расовая теория общественных классов 18 3
В природе всех общений, или социальных образований, как «эт-
нических», так и «социальных» в широком смысле слова, Гумплович
находит следующие два основные момента, характерные не только
для процессов общественного порядка, но и для всех процессов
мировой жизни как растительного царства, так и животного: это,
во-первых, момент гетерогенности9* социальных и этнических эле-
ментов, во-вторых, момент взаимодействия этих элементов между
собою. Первый момент вытекает из факта полигенизма10*, который,
как думает Гумплович, имеел место в истории человечества и прояв-
ляется в противоположности интересов, существующей между со-
циальными группами. Второй же момент, момент взаимодействия,
всюду и всегда приводит к тому, что всякий более сильный этничес-
кий или социальный элемент стремится подчинить своим целям сла-
бейший элемент. Такова, по мнению Гумпловича, общая формула,
по которой происходит взаимодействие между элементами. Таков
общий закон их взаимоотношений: всюду и всегда более силь-
ный старается сделаться господином слабейшего, чтобы заставить
его работать на себя; если последнее удается, то между гетерогенны-
ми элементами возникает отношение господства, возникает рабство
и крепостничество1. Подтверждение этого положения Гумплович ви-
дит в истории: что такое, спрашивает он, представляют из себя войны
между государством и народами как не организованный поход гра-
бителей с целью эксплуатации гетерогенных этнических и социальных
элементов? Войны — лишь «высшие формы» примитивного грабежа
и разбоя, хотя бы они и велись под прикрытием фраз о «цивилиза-
торских» и политических «идеях» за «свободу», за «человечество» или
за «европейское равновесие»2. Цель таких войн — заставить врага слу-
жить средством удовлетворения потребностей победителей.
Итак, отношения господства и подчинения — результат взаи-
модействия гетерогенных социальных и этнических элементов. «Но
в то же самое время, эти отношения господства и подчинения, — по
мнению Гумпловича, — всегда представляют собою и отношенияраз-
деления народно-хозяйственного труда между отдельными элементами,
составляющими общество»3. Такое социальное расслоение общества,
сопровождаемое одновременно и разделением социально-хозяйствен-
ного труда, Гумплович находит всюду, это социальное расслоениеи есть,
по его представлению, классовое расслоение, т. е. расслоение обще-
ства, с одной стороны, на класс господствующий или класс господ, с
другой — класс зависимых и подчиненных. Впрочем, для Гумпловича,
1 См.: ibid., стр. 163-164.
2 См.: ibid., стр. 166.
3 Ibid., стр. 206.
18 4 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
безразлично — называть ли такого рода социальные образования в
обществе классовым расчленением общества или сословным: для него
все эти понятия — одни и те же понятия; все это различные формы
одной и той же сущности1.
Классовое расчленение, в смысле расчленения по принципу гос-
подства и подчинения, по мнению Гумпловича, особенно резко
выступает там, где сохранились и еще не окончательно затушева-
лись этнические различия между составными частями общества.
Но такое же классовое или сословное расчленение видит Гумплович
и в национально единых государствах, причем он находит «ясное
различие» трех социальных классов: дворянства, буржуазии (торго-
во-промышленного бюргерства) и крестьянства2. Эти три обще-
ственных слоя, класса или сословия Гумплович характеризует как слои
до некоторой степени замкнутые, в смысле их взаимных соотно-
шений, причем замкнутость эта поддерживается, по его мнению,
наследственной передачей имущества, профессии и общественного
положения; и никакой параграф конституции, как бы торжественно
ни провозглашал он равенство гражданских прав, не в силах, по мне-
нию Гумпловича, устранить факт расчленения современного евро-
пейского общества на три сословия (класса): дворян, буржуазию и
крестьян; весьма резкие различия между ними все равно остаются и
представляют собою важный социологический факт3 4.
Между всеми этими тремя классовыми образованиями Гумпло-
вич находит глубокие противоположности, корень которых лежит,
по его мнению, в этнической гетерогенности социальных элементов
общества, что особенно ясно видно, по его мнению, в странах с бо-
лее молодой культурой, например, в Восточной Европе, где все три
большие социально-классовые образования бесспорно представля-
ют из себя особые родственно-племенные слои: высший и низший
классы, т. е. класс дворян и крестьян здесь этнически чужды между
собою и противостоят один другому, как два различных по проис-
хождению этнических слоя; средний же класс, т. е. стоящее между
этими двумя классами торгово-промышленное «сословие» городов,
здесь всюду по большей части немцы; это можно встретить и в Вен-
грии, и в Польше, и в России, и даже в Богемии4/11**
Между двумя крайними социальными классами, т. е. высшим и
низшим, существуют, как мы видели, отношения господства и под-
чинения. Гумплович не может себе представить, чтобы такого рода
1 См.: ibid., стр. 216-217.
2 См.: ibid., стр. 208-209.
3 См.: ibid., стр. 209.
4 См.: ibid., стр. 210.
2. Расовая теория общественных классов 18 5
отношения могли создаться добровольно, по взаимному соглаше-
нию, между членами какого-либо единого, «сингенетического»12* пле-
мени; добровольно никто не согласился бы быть рабом; такого рода
отношения — продукт войн, продукт завоевания, продукт борьбы;
«расовая борьба за господство» во всех своих формах, открытых и
насильственных, скрытых и свободных, — такова, по мнению Гумп-
ловича, двигающая сила истории1. Но образование среднего, торго-
во-промышленного класса Гумплович рисует, наоборот, как результат
мирного экономического процесса развития. Он, правда, рекрути-
ровался первоначально из элементов, которые этнически не были
родственны ни «сословию» господ, ни «сословию» крестьян; он рек-
рутировался из чужеродных элементов. С развитием потребностей
господ, как думает Гумплович, между господами и рабами появляет-
ся иностранный купец, который является впервые в качестве гостя,
выставляя на продажу свои товары. Он не принадлежит ни к госпо-
дам, ни к рабам; мало-помалу гостя начинают ценить и терпеть; гость
переселяется, устраивает колонию и, оставаясь лично свободным, он
ограничивается сверху и снизу, создавая себе правовые гарантии.
Появляется третье сословие2. Последнее начинает постепенно рас-
ти, сосредотачивая в своих руках все больше материальных благ и
вместе с тем все настойчивее и настойчивее претендуя на участие в
господстве. Таким образом, все три крупные и основные социальные
классы, на которые расчленяет Гумплович современное общество, на-
ходятся в состоянии постоянной борьбы. «Один общественный слой
(класс) всегда выступает против другого с той же неумолимой пос-
ледовательностью, как и орда против орды, как государство против
государства. Исходным предметом этой борьбы является интерес
собственного класса»3. Эта борьба между различными социальны-
ми группами (классами) является душой внутренней и внешней
государственной жизни, важнейшей двигательной силой всей внеш-
ней и внутренней политики; она является борьбой за самосохране-
ние класса, за увеличение благосостояния, принимая всюду форму борь-
бы за господство4. Эта борьба всюду одна и та же, вытекает всегда из
одних и тех же мотивов, с одними и теми же целями. И результат этой
борьбы всюду один и тот же: развитие культуры, ассимилирование
гетерогенных элементов, рост разделения труда, толкающий по
пути к прогрессу5. Эта борьба идет и развивается между всеми тре-
1 См.: ibid., стр. 218.
2 См.:£. Gumplowicz, ibid., стр. 212-213; Grundriss der Soziologie. Wien, 1885,
стр. 129.
3 L. Gumplowicz. Grundriss der Soziologie. Wien, 1885, стр. 150.
4 L. Gumplowicz. Soziologie und Politik. Leipzig, 1892, стр. 83.
5 См.: L. Gumplowicz. Der Rassenkampf, стр. 347.
18 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
мя социальными классами. «Мы знаем, — говорит Гумплович, —
что история европейских государств вертится главным образом вок-
руг этой борьбы низших классов за достижение участия в законода-
тельстве; мы знаем, что эта борьба частью была успешна, частью же
все еще продолжается. История этой бррьбы далеко еще не законче-
на. После третьего сословия теперь выступает четвертое. Но из-за
чего здесь борьба? За возможность вести социальную борьбу с оди-
наковым оружием в руках»1. Эту борьбу всяких социальных групп,
не одних только этнических, Гумплович и называет расовой борьбой
в широком смысле слова, видя в этой борьбе самых различных гете-
рогенных этнических и социальных единиц, групп и общений сущ-
ность исторического процесса2.
Как мы видели, говоря о социальном расчленении, Гумплович
придерживается идеи трех классов. Особенно подробно о «среднем
сословии» говорит он в «Der Staat und die sozialen Gruppen»3. Здесь
Гумплович развивает вообще уже знакомые нам взгляды на сущность
и характер развития социальных классов, но на вопросе о происхож-
дении и возникновении среднего слоя он останавливается подроб-
нее. Чтобы правильно понять государство, говорит Гумплович, нуж-
но на него смотреть как на комплекс социальных групп. В самый
момент возникновения государства Гумплович находит уже в нем две
различные социальные группы: победителей и подчиненное населе-
ние; но во всех государствах без исключения вскоре же после их воз-
никновения можно констатировать, говорит он, существование и
третьего слоя, который вклиняется между господами и зависимыми
в виде особого буферного слоя. О происхождении и развитии этого
среднего слоя существуют, по мнению Гумпловича, два различные
взгляда, из которых каждый, как думает Гумплович, правилен лишь
отчасти, а оба, вместе взятые, содержат в себе, вероятно, всю истину.
Один взгляд — это взгляд Лестера Уорда. Согласно последнему, сред-
ний слой населения рекрутируется под влиянием экономических
законов, из сочленов столько же господствующего класса, сколько и
зависимого в каждом примитивном государстве, развиваясь до об-
разования «первичной буржуазии» («urtypischen Bourgeosie»)4. Этот
взгляд Уорда находит себе подтверждение, по мнению Гумпловича, и в
учении о третьем сословии, которое развивал Огюстэн Тьерри. По
1 L. Gumplowicz. Grundriss der Soziologie, стр. 150.
2 См.: L. Gumplowicz. Der Rassenkampf, стр. 194, 215.
3 L. Gumplowicz (Graz). Der Staat und die sozialen Gruppen. (Archiv fur Rechts-
und Wirtschaftsphilosophie mit Beriicksichtigung der Gesetzgebungsfragen. 1907.
H. 1. стр. 57-65.
4 См.: ibid., стр. 57.
2. Расовая теория общественных классов 18 7
другому же взгляду в большинстве государств прошлого, равно как
и настоящего средний слой состоит преимущественно из иност-
ранцев, не принадлежащих ни к господствующему классу, ни к
закрепощенному. В пользу этого взгляда, думает Гумплович, гово-
рит не только значительное количество исторических фактов, но и
го еще обстоятельство, что государственные теоретики, разрабаты-
вая планы государственного строительства, всегда предлагали в дан-
ном случае образовать среднее сословие из иностранцев (например,
Фома Аквинский). Во всяком случае, говорит Гумплович, всюду оди-
наковое появление такого среднего слоя уже само по себе предпола-
гает некоторую общую естественную причину. Эта причина в том,
что средний слой соответствует потребности класса господ, так как
он заботится об удовлетворении таких жизненных потребностей,
которые не могут быть удовлетворены одной только работой рабов:
труд зависимого населения направлен был, прежде всего, на произ-
водство сырья (земледелие, скотоводство, работа на плантациях, гор-
ное дело и т. д.); между тем как средний класс частью занимался
обработкой этого сырья (в ремесле), частью доставкой различных
продуктов индустрии заграничного производства (в торговле). Фун-
кции среднего класса не ограничиваются, однако, по мнению Гумп-
ловича, хозяйственной только стороной; он имеет и политическое
значение, уменьшая плоскость трения между слоями господ и зави-
симого населения; отсюда вытекает и значение среднего класса как
буферного слоя; он нередко отвлекает на себя то чувство ненависти,
которое накапливается обыкновенно в слое зависимого населения
против класса господ, играя роль часто козла отпущения, на спине
которого разряжается чувство мести и ненависти1. В виде иллюстра-
ции к этому положению Гумплович вспоминает ту роль, которую не
так давно занимали арендаторы-евреи в Румынии, на которых раз-
ряжалась ненависть крестьян против давивших их аграриев2.
Существованию в обществе буферных слоев Гумплович придает
огромное социальное значение; такой слой он считает необходимым
для сохранения общественной организации; при восстании рабов
или крестьян он обычно всегда являлся объектом для непосредствен-
ного нападения, что лежало в интересах общественной организации,
которая была бы обречена на гибель при отсутствии таких буфер-
ных слоев.
Говоря вообще об образовании различных социальных групп с
ростом государства, Гумплович различает между ними примарные
группы и секундарные. К первым он относит зависимое несвободное
1 См.: ibid., стр. 58.
2 См.: ibid., стр. 58.
18 8 'Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
население, класс господ и средний класс. Ко вторым — все различ-
ные социальные группы, дифференцирующиеся из примарных13*
трех слоев. К такой секундарной14* группе в современном обществе
принадлежит, например, по мнению Гумпловича, класс рабочих, об-
разовавшийся из сельского крепостного населения; таковы в сред-
нем слое группы духовенства, военных, чиновников, крупных про-
мышленников, каковые группы вербуются точно так же и насчет раз-
ложения господствующего класса. Происхождение каждой из вновь
образовавшихся социальных групп совершается при этом, по мне-
нию Гумпловича, всегда в интересах господствующего класса, если и
не непосредственно по инициативе последнего, то, во всяком слу-
чае, с содействия его1. Из трех примарных групп среднему классу Гум-
плович отводит второе место, непосредственно следующее после
класса господствующих: средний класс пользуется и личной свобо-
дой, и различными привилегиями; лишь в управлении страной он
не имеет сначала участия. Но впоследствии, по мере возрастания де-
нежной мощи среднего класса, его капитала и интеллектуальных сил
его членов, средний класс прибегает к помощи «народа» и, обещая
ему богатую добычу, низлагает господ; обещания свои средний класс,
говорит Гумплович, однако, не исполняет; напротив, он входит в союз
с побежденным классом господ, чтобы вместе господствовать и уг-
нетать массы; то обстоятельство, что эти массы своею кровью добы-
вали для среднего класса его настоящее положение, последний, ко-
нечно, мало смущает2.
Гумплович, как мы видели, выводит существующие в обществе
классовые и сословные различия из различий расовых и племенных;
корень же последних он находит в полигенизме. Гипотезу происхож-
дения человечества из одного общего генеалогического корня Гумп-
лович считает глубоким заблуждением. Напротив, человечество
происходит, согласно Гумпловичу, от бесчисленных примитивных
орд, которых было много во всех частях света, и социальная рево-
люция шла и идет, по его мнению, не по пути к дифференциации и
разветвлениям, а наоборот — к все большей и большей агломера-
ции и интеграции. В защиту полигенизма Гумплович ссылается на
исследования Росмеслера, Карла Фогта, Бурмейстера, Агассица, Пуше,
Топинара и многих других. Эти исследования приводят Гумпловича
к выводу, что человечество происходит не от одной пары, а от
огромного числа прародительских пар или человеческих орд, кото-
рые в самых различных пунктах и частях земли и при этом не одно-
временно, а в разные эпохи доисторического человека, развивались
1 См.: ibid., стр. 59.
2 См.: ibid., стр. 60.
. Расовая теория общественных классов 18 9
из существ низшего порядка вплоть до человека1. Отсюда Гумплович
и выводит различия племен, составляющих государство, в котором
различия племен переходят постепенно в различия сословий и клас-
i ов. Это превращение племен в классы и сословия возникает, по мне-
н ию Гумпловича, под воздействием общего закона развития челове-
чества, именно под влиянием борьбы и конфликтов между разно-
родными социальными элементами, — борьбы, приводящей, в кон-
це концов, к сближению и слиянию2.
Резюмируя взгляды и положения Гумпловича по вопросу об об-
щественных классах, мы приходим к следующему:
1) классовое расчленение общества начинается, по мнению Гумп-
ловича, с момента возникновения отношений господства и под-
чинения, т. е. с момента возникновения рабства; к этомуже мо-
менту относит Гумплович и образование государства вообще;
2) основу классового расчленения Гумплович видит в этнической
гетерогенности социальных элементов, исторически сложив-
шихся в общество, нацию, государство; эта этническая, или ра-
совая и племенная, гетерогенность привела, по мнению Г у мл о -
вича, к войне между первобытными ордами и различными об-
разованиями; результат войн и выразился в появлении господ
и рабов, господствующего класса и подчиненного;
3) этническую гетерогенность Гумплович строит на основе поли-
генизма, т. е. на признании множественности различных пер-
вичных пар, из которых произошло человечество, и на отрица-
нии гипотезы об едином общем генеалогическом корне, еди-
ной паре, из которой якобы развивалось общество;
4) в социальном строении современных обществ-государств так
же, как и в структуре обществ далекого исторического прошло-
го, Гумплович всюду находит наличность трех социальных клас-
сов: высший и низший, т. е. дворянство и крестьянство, и меж-
ду ними средний класс — торгово-промышленную буржуазию;
при этом высший и низший классы он выводит из борьбы и
завоеваний, средний же класс считает результатом мирного
образования;
5) между социальными классами происходит, по мнению Гумпло-
вича, постоянная борьба на экономической почве, направленная
к защите экономических интересов класса; эта борьба классов
1 См.: L. Gumplowicz. Allgemeines Staatsrecht. Graz, 1897 (2-е изд.). Русский
перев. СПб., 1910, стр. 127.
2 См.: ibid., стр. 130-131.
19 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
выражается в форме борьбы за господство и за освобождение и
может быть названа в широком смысле слова борьбой рас.
Гумплович, как мы видим, не различает классового расчленения
от сословного. Нигде не дает он и определения понятию социального
класса. Социальный класс для Гумпловича—просто социальная груп-
па, связанная, по крайней мере, в прошлом единством происхожде-
ния, единством расовой крови и племенного родства и имеющая об-
щие интересы, противоположные интересам других социальных
групп, составляющих общество. Такое определение класса не дает
Гумпловичу надежного критерия для ясного анализа социальных
классов в новом капиталистическом обществе, в отличие от классов
старого сословного общества. Чтобы распутать неясность, Гумплович
прибегает к установлению двоякого рода социальных групп: первич-
ных и вторичных, примарных и секундарных. Но сколько-нибудь
полного и подробного анализа этих двух групп Гумплович нигде
не дает.
Центр всего учения Гумпловича о социальных классах лежит, од-
нако, как мы видели, в расовой основе возникновения и образова-
ния классов. Сведением всего процесса исторического образования
и развития общества и государств к расовому фактору, к этни-
ческой гетерогенности и племенной борьбе Гумплович и повел за
собой, главным образом, ряд социологов и историков, считаясь, та-
ким образом, основателем расовой теории как в социологии вооб-
ще, так и в учении о классах в частности. В этом отношении влияние
Гумпловича отразилось особенно заметно на учении Ратценгофера
в Германии и Лестера Уорда в Америке. Посмотрим, как преломи-
лись идеи Гумпловича по вопросу о социальных классах на учении
этих двух последних социологов.
Расовый принцип в объяснении социального неравенства и
социального расслоения общества имел в социологии вообще гро-
мадный успех. В этом отношении Гумплович имел многочисленных
последователей, среди которых Ратценгофер наиболее близок к
Гумпловичу. Но, строго говоря, в вопросе об общественных классах
Ратценгофер внес мало нового после Гумпловича. Он даже затуше-
вал ту острую по форме и яркую по идеям постановку вопроса о клас-
сах, какую мы видели у автора «Борьбы рас». Правда, принцип «со-
циальной борьбы», принимавший у Гумпловича старую форму
«расовой борьбы», звучит у Ратценгофера более определенно. Но
зато социологической стороной проблемы классовых «образований»
Ратценгофер мало интересуется и нигде не делает попытки подойти
к экономической и социальной структуре этих «образований». В сущ-
Расовая теория общественных классов 191
пости, для него нет классов, сословий, профессий как таковых. Все
>го для него—просто «социальные образования» в государстве-обще-
стве, ведущие «социальную борьбу» за свои «врожденные» интересы.
Этих врожденных интересов, которые преследуются различными
«социальными образованиями», у Ратценгофера имеется целая слож-
ная иерархия: тут и расовые интересы, и физиологические, и инди-
видуальные, и социальные, и даже «трансцендентальные», и, тем не
менее, все это весьма мало выясняет суть дела1.
Подобно Гумпловичу, Ратценгофер отрицает возможность по-
явления социальной дифференциации и образования социально-
дифференцированных различных групп внутри одной и той же од-
нородной орды или племени. В его представлении примитивные об-
щения, примитивные орды и племена не могли в себе иметь никаких
элементов, которые бы могли привести к социальной дифференциа-
ции. Последняя могла наступить, по мнению Ратценгофера, лишь
после того, когда орда раскалывается и когда некоторые части ее,
отделившись одна от другой, в течение продолжительного периода
времени ведут свое существование вдали от других родственных ча-
стей при различных условиях2. Когда затем орда начинает передви-
гаться в поисках пищи и корма, она рано или поздно сталкивается с
другой ордой. Это столкновение ведет к борьбе, которая приводит
или к истреблению, или к подчинению одной из них другой. Побеж-
денные делаются рабами и принуждаются к работе, победители за-
нимают привилегированное положение и образуют слой господ в
происшедшем соединении. Такой характер имеют, по Ратценгофе-
ру, все первоначальные социальные образования, и в них уже зало-
жены все основные явления, которые возникают позднее в наиболее
высоко развитых обществах: и социальное неравенство, ведущее к
определенным социальным образованиям, соединениям, организа-
циям, и политическое неравенство, и индивидуальное неравенство, и
т. д.3. Мы знаем, говорит Ратценгофер, что органический мир пред-
ставляет вариацию и высшее развитие примитивных элементов пу-
тем соединения двух зародышевых клеточек или двух монопластид15*;
аналогичное же происходит и в социальном мире4.
К отожествлению законов социальной дифференциации с зако-
нами естественными Ратценгофер прибегает вообще весьма охотно.
1 См.: G. Ratzenhofer. Die Soziologische Erkenntniss. Positive Philosophic des
sozialen Lebens. Leipzig, Brockhaus, 1898, стр. 56, 57.
2 См.: ibid., стр. 130.
3 См.: G. Ratzenhofer. Wesen und Zweck der Politik als Theil der Soziologie und
Grundlage der Staatswissen schaften. 1-3 Bande. Leipzig, Brockhaus, 1893, В. I, стр. 2, 3.
4 См.: G. Ratzenhofer. Die Soziologische Erkenntniss, стр. 1-7.
192 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
«Группирование индивидов, — говорит, например, он в другом ме-
сте, совершается по таким же законам, как и группирование атомов
и молекул при действии химических сил»1.
Итак, столкновение двух различных орд ведет к социальному не-
равенству. На этом факте Ратценгофер строит один из своих социо-
логических законов, который он формулирует так: «соприкоснове-
ние в общественном отношении чужеродных общественных обра-
зований является причиной социальной борьбы»2. Этому принципу
«социальной борьбы» (у Гумпловича— «расовой борьбы») Ратцен-
гофер придает громадное значение как фактору социальной жизни.
«Общественная борьба, — говорит он, — дает ростки для развития
моральной жизни и толкает вперед культуру»3. Но вместе с этим
Ратценгофер отводит место и труду как фактору социальной жиз-
ни. Социальное действие начинающейся культуры, говорит он, есть
труд; для планомерной же хозяйственной деятельности необходи-
ма организация общения, подчиняющего каждого хозяйственным
целям; «общение требует известных отношений господства, так как
хозяйственная цель обеспечивается органами порядка»4. Итак, с од-
ной стороны, отношения господства и поддерживающая их органи-
зация являются как результат завоевания и обеспечения со стороны
привилегированных их привилегированного положения. С другой
стороны, отношения господства — результат требований хозяй-
ственного порядка. Строгого согласования того и другого фактора
Ратценгофер не дает, несмотря на свой «позитивный монизм»16*.
Так или иначе возникает, однако, организация общества и го-
сударство. Какие же расслоения видит Ратценгофер в этом орга-
низованном в государство обществе? «С появлением государства, —
говорит он, — начинается внутренняя дифференциация обществ,
на основе отношений государства, владения и форм промышлен-
ной деятельности, обогащения. Появляются социальные соединения
(Sozalverbande), которые образуют в государственном организме со-
словные индивидуальности; эти сословные соединения, с точки зре-
ния борьбы за существование, суть политические партии». «Сослов-
ное расчленение на различные слои по их влиянию в государстве об-
нимает: династию, дворянство, или, коротко говоря, привилегиро-
ванных; затем духовенство, военное сословие, среднее сословие,
рабочих и, наконец, лиц, не пользующихся в государстве никаким
влиянием (Einflusslosen). Сословное расчленение на слои по их вла-
1 Ibid., стр. 169.
2 G. Ratzenhofer. Wesen und Zweck der Politik, стр. 7.
3 Ibid., стр. 2-3.
4 G. Ratzenhofer. Die Soziologische Erkenntniss, стр. 139-140.
2. Расовая теория общественных классов 19 3
дению определяется хозяйственными условиями общества, но во-
обще распадается: на владеющих источниками производства, вла-
деющих меновыми ценностями (очевидно торгово-промышленный
класс) и невладеющих»1. Сословное же расчленение по форме про-
мышленной деятельности или обогащения разделяет общество, как
находит Ратценгофер, на интеллектуальных работников и физичес-
ких, а каждая из этих двух больших групп в свою очередь распадает-
ся на работающих для собственного обогащения и работающих на
других. Имеется, наконец, по Ратценгоферу, и еще одна группиров-
ка: на лиц, презирающих труд, и лиц трудолюбивых2.
Ратценгофер останавливает свое особое внимание на «сослов-
ном» расчленении, говоря подробно о «сословных интересах»3. Со-
словные интересы он определяет как интересы тех слоев, которые
являются соучастниками борьбы, образованной хозяйственной и по-
литической организацией государственного общества, т. е. общества,
организованного в государство. Каждый из этих общественных сло-
ев борется за свое место в общественной жизни, чтобы не потерять
его и не опуститься в те слои, где, кроме забот о хлебе насущном, нет
других интересов. Что же касается того, какие именно эти слои, то
каждое государство, говорит Ратценгофер, если не по форме, то по
существу расслаивается одинаково. В каждом государстве общество
расчленяется, по его мнению, на три главные группы: на группу при-
вилегированных, среднее сословие и невладеющих (ни имуществом,
ни правами, ни политическим влиянием), причем это расслоение
происходит первоначально не в политической жизни, а благодаря
хозяйственной борьбе4.
Таково в общих чертах учение Ратценгофера, поскольку после-
дний касается проблемы социальных классов. Резюмируя взгляды
Ратценгофера в интересующей нас проблеме, мы должны придти к
следующим выводам:
1) основой социального расчленения Ратценгофер считает столк-
новение разнородных рас;
2) все разнообразие социальных слоев в развитом обществе Рат-
ценгофер сводит к разнообразию сословного расчленения; при
этом под последним он разумеет не только расслоение на основе
правно-политических различий, но и «социальное» расслоение
на основе отношений господства и зависимости;
1 Ibid., стр. 231, 232.
2 См.: ibid., стр. 232.
3 G. Ratzenhofer. Wesen und Zweck, стр. 173.
4 См.: ibid., стр. 173.
7 Общественные классы
194 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
3) различий сословного расчленения от классового для Ратценго-
фера не существует;
4) сословное расчленение в развитом обществе Ратценгофер клас-
сифицирует по четырем различным основам: а) по политичес-
кой силе; Ь) по факту владения или невладения; с) по форме
обогащения (промышленной деятельности); d) по психологи-
ческому отношению к труду;
5) типической формой сословно-социально-политического рас-
членения общества Ратценгофер считает трехчленное деление
на привилегированных, бесправных и среднее «сословие», за-
нимающее среднее место между первыми и вторыми как по сво-
ему незначительному политическому влиянию, так и по своему
незначительному имущественному владению;
6) в своем «позитивном монизме» Ратценгофер близок к естествен-
но-органическим учениям, сводя законы социальной дифферен-
циации к естественным (физическим и химическим) законам.
Как можно видеть, все это мало выясняет сущность классового
расчленения и процесс образования социальных классов. «Ратценго-
фер, — так характеризует его Бентли, — к несчастью, не хочет брать
факты так, как они открыты для их наблюдения... Вместо этого он
старается втиснуть их в удивительно скучную и тягучую метафизику,
которую он называет позитивным монизмом, но которая не является
ни позитивной, ни монистической... С этой метафизикой он думает,
что он далеко ушел вперед от Гумпловича, между тем как на самом-то
деле он остается позади последнего, не продвинувшись ни на шаг»1.
Подобно Ратценгоферу, под значительным влиянием «Борьбы
рас» находится и Лестер Уорд в вопросах о социальных классах и
социальной дифференциации вообще. Проблемы социальных клас-
сов Уорд касается главным образом в своей статье, помещенной в
«American Journal of Sociology», под названием «Социальные классы
при свете социологической теории»2, а также в различных своих ис-
следованиях, посвященных вопросу о дифференциации и интегра-
ции общества3.
1 A. Bently. The process of government Study of social pressures. Chicago-London,
1908, стр. 476.
2 L.F. Ward. Social classes in the light of modern sociological theory. Amer. Journal
of Sociology. Vol. XIII, стр. 617-627.
3 См.: L.F. Ward. Pure sociology. A treatise on the origine and spontaneous
development of Society. New York, 1903, гл. X; L.F. Ward. Social Differentiation and
Social Integration. Amer J. of S., vol. VIII, 1903, May, стр. 726-745.
2. Расовая теория общественных классов 19 5
Основные положения «Борьбы рас» Уорд разделяет целиком.
«Гумплович и Ратценгофер, — говорит он в “Pure Sociology”, — до-
казали убедительно, что генезис общества, насколько мы можем
знать, покоится всецело на борьбе рас. Я ничего не надеюсь приба-
вить к их мастерскому изложению этой истины, которая бесспорно
внесла весьма ценное приобретение в социологическую науку. В этом
учении их мы имеем, наконец, верный ключ к решению вопроса о
происхождении общества. Это не все, но это основа всего... Это сто-
ит в полной гармонии со всеми фактами этнологии и антрополо-
гии»1.
Первый шаг в борьбе рас, говорит Уорд, это покорение одной
расы другой. Более сильная раса подчиняет себе слабую. На низшей
стадии этого процесса покорение сопровождалось истреблением
покоренной расы; низшие дикари по большей части — каннибалы;
большинство примитивных войн было не чем иным, как охотой,
где человек для обеих сторон являлся взаимной добычей. На более
поздней, высшей стадии, охота, каннибализм и истребление поко-
ренной расы было вытеснено различными формами рабства. Истреб-
ление покоренной расы представлялось непрактичным. С этого
момента, после покорения, две различные расы, победившая и по-
коренная, приходят в тесное соприкосновение одна с другой. Пол-
ная ассимиляция между ними, однако, невозможна, так как расы эти
слишком различны. Победившая раса смотрит с презрением на по-
бежденную и заставляет ее служить себе. Побежденная раса, в свою оче-
редь, подчиняясь злой неизбежности, ничего другого не может питать
к расе-победительнице, кроме глубокой ненависти, и во всем подчиня-
ется только грубой силе. Таково происхождение касты, по мнению Уор-
да, и он не удивляется, если кастовый дух так глубоко внедряется в жизнь
всякого общества, что его трудно совершенно искоренить2.
Объяснить враждебность и гетерогенность рас полигенизмом,
как это делает Гумплович, Уорд считает, однако, недостаточным. Те-
ория полигенизма для объяснения этого, по его мнению, непригод-
на потому уже, что она не имеет никакого отношения к социологи-
ческим фактам: «социолог как таковой не имеет никакого дела с про-
исхождением человека». Причину гетерогенности рас Уорд видит в
процессе дифференциации их, которая началась с того момента,
когда орды и классы по мере своего разрастания стали распростра-
няться по обширной территории земной поверхности в поисках
пищи и постепенно теряли всякое воспоминание друг о друге и о
своих сородичах, развивая в себе особый язык, вырабатывая особые
1 L.F. Ward. Pure Sociology, стр. 203, 204.
2 См.: ibid., стр. 204, 205, 206.
19 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
привычки, нравы, обычаи, религиозные обряды, создавая свой
особый культ богов, тотемов. Неудивительно, поэтому, если перво-
бытные человеческие группы смотрели одна на другую с крайней не-
навистью и не видели ничего общего между собою, всегда готовые
напасть друг на друга, борясь за собственное существование1.
Истории расовой дифференциации и образования рас путем ра-
совой борьбы и особенно открытию принципа естественного про-
исхождения политических обществ и правового государства, связан-
ному с именем Гумпловича и теорией борьбы рас, Уорд придает гро-
мадное научное значение для социальных проблем, аналогичное
тому, какое имело в области биологических знаний открытие прин-
ципа естественного подбора2. Расовая теория дает возможность Уорду
подойти к проблеме происхождения и природы социальных клас-
сов с новой точки зрения. Происхождение социальных классов, по
мнению Уорда, составляет интегральную часть общего социального
процесса, освещенного расовой борьбой.
Классы должны были развиться, как находит Уорд, вместе со всеми
другими социальными образованиями из родовой общины, кото-
рая классов не знала. Зарождение социальных классов Уорд ищет в
образовании и развитии каст. Как хорошо известно, говорит он,
одним из первых результатов завоевания является появление в об-
ществе различных расслоений, называемых кастами. Раса завоевателей
становится при этом высшей кастой, завоеванная — низшей. Меж-
ду ними рано развивается промежуточная каста, существование
которой вызывается требованием самой жизни общества. Высшая
каста дифференцируется, распадаясь на жреческую касту и касту во-
инов, а промежуточная развивается из наиболее образованных эле-
ментов как расы победителей, так и расы побежденных и заведует
материальным производством нового общества. Низшая же раса
исполняет за всех труд или в качестве рабов, или в качестве касты
ремесленников, которая, в свою очередь, распадается нередко на мно-
жество подкаст и гильдий с наследственным характером. Из этих ка-
стовых образований и выросли, по мнению Уорда, те социальные
классы, которые мы находим в настоящее время во всех развитых
странах. Современные классы — это модифицированные касты, и
те четыре так называемых «сословия» (estates) европейской истории,
которые так определенно вырисовывались уже в XVIII-м столетии, точ-
но соответствуют четырем большим кастам Индии: каста брахманов —
1 См.: L.F. Ward., ibid., стр. 201; также в статье «Social Differentiation and Social
Integration» (Amer. Journal of Sociology. Vol. XIII, 1903, May) стр. 725, 726.
2 См.: L.F. Ward. Social classes in the light of modern sociological theory. (Amer.
Journal of Sociology. Vol. XIII, стр. 617).
Расовая теория общественных классов 19 7
но позднейшее первое сословие, духовенство; кшатрии получили
i гбе теперь имя второго сословия, светской аристократии, господ-
< гвующего, правящего класса; вайшья — это современная буржуа-
IIIя, торгово-промышленники; наконец, шудры — это современное
четвертое сословие, промышленный пролетариат. И так как касты
представляют собою продукт завоевания и борьбы рас, то и классы,
следовательно, покоятся на расовом принципе. Но этот великий
> гнический принцип, лежащий в основе социальных классов, как ду-
мает Уорд, в течение долгого времени был скрыт от внимания иссле-
дователей. С течением времени забывалось, что касты выросли из
завоеваний. Господствующие касты старались уверить и себя, и дру-
гих, что касты имеют божественное происхождение или, во всяком
случае, опираются на естественный порядок. Развивалось представ-
ление, что высшая и низшая касты стали таковыми в силу есте-
ственного порядка, согласно действительной природе вещей. Греки,
например, говорит Уорд, были расой-победительницей, которая еще
в догомеровское время напала на Грецию и Малую Азию и подчини-
ла себе народы, которые она там нашла, превратив их в рабов. Но
гак как писаная история началась еще много позднее этого времени,
го было забыто, кем были рабы в Греции, и на них смотрели как на
низшие существа; в таком смысле смотрели на существование рабов
Платон и Аристотель. Этот же взгляд остался до некоторой степени
и до сих пор в вопросе о социальных классах1. Тот факт, что побеж-
денные расы заняли свои социальные позиции, как выражается Уорд,
задолго до писаной истории (в тех странах, где они жили), скрывал их
истинное происхождение и затемнял этнический принцип, лежащий
в основе социальных классов. В раскрытии последнего Уорд и видит
главную заслугу расовой теории, указывая наГрассери, Топинара, Ве-
стермарка, не говоря уже о Гумпловиче.
Итак, согласно Уорду, расовая борьба имела универсальный ха-
рактер и всюду приводила к одним и тем же результатам. Касты —
это один из первых институтов, выросших из этой борьбы рас. Со-
временные же классы, как они развивались в культурных современ-
ных странах, являются лишь модифицированными формами и пе-
режитками кастовой системы. Их этнический характер нигде не ис-
чезал вполне и отразился в различии современных социальных клас-
сов. И с этой точки зрения, низшие классы, по мнению Уорда, являются
«низшими» лишь по отношению к высшим; раз они представляли
собой побежденные расы, то, конечно, они становились низшими
по отношению к своим победителям в момент завоевания и покоре-
ния. Но это «низшее» состояние носит искусственный характер, оно
1 См.: ibid., стр. 620.
19 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
имеет условное значение; оно не имеет значения естественного со-
стояния, раз навсегда данного и наследственно передаваемого.
Признавая этнический принцип как основу образования каст и
классов позднейшего времени, Уорд не отрекается при этом от той
биологическо-органической идеи, которой проникнуто до некото-
рой степени, как мы указывали, социологическое построение Гумп-
ловича. что еще более сближает этих социологов. Описывая в «Риге
Sociology» процессы дифференциации первобытных человеческих
групп, Уорд замечает: «Эти процессы во всех своих точках идентич-
ны с теми, какими образовывались звездная система, химические си-
стемы и органические формы»1. Для Уорда «органический и надор-
ганический процессы — одни и те же процессы в принципе, хотя и
различные в методе; социальная эволюция подчиняется одним и тем
же общим законам, как и органическая эволюция»2.
Это дает нам новое подтверждение тому, что органическая тео-
рия классов Аммона и расовая теория Гумпловича. Ратценгофера и
Уорда, покоятся на родственных основаниях, на некоторых общих
социологических предпосылках и, таким образом, довольно тесно
между собою связаны. Правда, расовое объяснение классового рас-
членения общества и исторического возникновения социальных
классов не грешит такой наивностью своих построений, как органи-
ческая теория, но оно далеко не свободно от серьезных заблужде-
ний, лишающих ее научности.
Расовая теория, во всяком случае, много выше стоит, чем орга-
ническое учение о классах, как оно выразилось, например у Аммона.
В данном случае, важно уже то, что этнический принцип происхож-
дения классов срывал печать аристократичности с теорий органи-
ческих социологов, которые оправдывали существующее неравен-
ство, ставя вопрос о происхождении этого неравенства на базис
естественного отбора, и приковывали низшие классы к вечной ог-
раниченности, к вечной и безнадежной осужденное™ на состояние
низших. Расовая теория со своим этническим принципом разруша-
ла легенду о высоком происхождении высших классов, указывая на
простой факт силы и насилия, благодаря которому высшие расы
делались низшими, а низшие — высшими. Правда, вместо принци-
па наследственного, исконного, чуть не божественного аристокра-
тизма высшего класса расовая теория выдвинула принцип превос-
ходства сильного; право наследственного аристократа здесь заменя-
ется правом сильного. Один принцип стоил другого. Но все же это
было шагом вперед.
1 L.F. Ward. Pure Sociology, стр. 203.
2 L.F. Ward. Social Differentiation, стр. 721.
2, Расовая теория общественных классов
199
Выставляя основой классового расчленения в обществе расовую
и племенную гетерогенность, расовые теории не в силах были, как
мы видели, выяснить ни сущности социальных классов, ни про-
цесса исторического образования классов. Этого не могли сделать
расовые теории уже по одному тому, что в основу выяснения эконо-
мической категории, каковой является понятие социального класса,
они клали не экономический момент, как следовало бы ожидать, а
этнический. Благодаря этому эти теории не могли провести разли-
чия и между сословным расчленением и классовым. Без последнего
же различения проблема социальных классов не могла быть раскрыта
даже в самых общих своих элементах. Несомненно, момент завоева-
ния, покорения одного племени другим, не мог не отражаться на
процессе разложения общества на неравные группы. Но причины
этого разложения и дифференциации лежали не вне общества, а
внутри его. Теория же завоеваний совершенно не касается внутрен-
них процессов в эволюции общественных отношений, принимая
привходящие моменты за причинно-образующие и нередко след-
ствие за первопричину. Лишь один момент являлся жизненным в
расовых теориях — это момент борьбы которую авторы этих тео-
рий клали в основу социальной эволюции и образования социальных
групп. Но этот момент социальной борьбы в более чистой форме и
не на этническом, а на экономическом фундаменте был провозгла-
шен еще ранними социалистами и французскими утопистами и ис-
ториками, как мы видели выше.
3. ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ
НА ОСНОВЕ РАЗДЕЛЕНИЯ ТРУДА
И ОБРАЗОВАНИЯ ПРОФЕССИЙ
Существуют попытки построения учения о классовом расслое-
нии и о сущности образования классов на основе разделения труда и
профессий. Представителями такого рода учения о социальных клас-
сах являются Шмоллер, с одной стороны, и Артур Боэр — с другой.
Что касается Шмоллера, то вопросу об общественных классах и
классовой борьбе он уделяет большое внимание. Но подходит к этой
проблеме Шмоллер не как экономист-теоретик; в разрешении этой
проблемы он не думает найти положения, которые бы могли стоять
в теснейшей связи с экономической теорией и которые бы могли
пролить свет на некоторые проблемы последней. Шмоллер подхо-
дит к проблеме классов как политик, заинтересованный разрешени-
ем «социального вопроса».
Как вдумчивый исследователь Шмоллер не может разрешать про-
блему классов и классовой борьбы простым отрицанием классов или
их игнорированием, как делала, по его же словам, старая естествен-
ная теория народного хозяйства, исходившая из идеи социальной
гармонии1. Правда, Шмоллер сам не далек от этой идеи социальной
гармонии, но последняя для него является не фактором повседнев-
ной жизни в истории человеческого общества, а одним из идеалов, к
которому приближается общество. «Интересы социальных классов, —
говорит Шмоллер в своих “Ueber eineige Grundfragen”, — должны по-
степенно оздоровляться (sich lantern), но, кроме того, они должны в
силу прогресса народно-хозяйственной организации приходить к
такому состоянию, при котором переносились бы легче конфликты
и делались бы менее значительными. Гармония интересов является
1 См.: G. Schmoller. Grundriss der Volkswirtschaftslehre. II. Leipzig, 1904, 1-6
Aufl. Viertes Buch, стр. 498.
3. Теория общественных классов на основе разделения труда 2 01
одним из идеалов, к которому мы приближаемся с каждым новым
прогрессом истории»1.
Но так или иначе, подойдя к проблеме классов, Шмоллер прини-
мается за исследование последней со всей добросовестностью свое-
го исторического метода. Полагая, что образование общественных
классов теснейшим образом связано с историей разделения труда и
развития профессий, вытекая из последних, Шмоллер принимается
за кропотливое исследование по истории разделения труда, ставя
своей задачей сначала фактическую историю образования разделе-
ния труда чисто описательного характера, а затем обработку этого
сырого материала и выяснения сущности как самого разделения тру-
да, так и образования классов2.
Всю сложную проблему классов Шмоллер разделяет на две части:
в первой части он разбирает вопрос об образовании социальных
классов, останавливаясь, главным образом, на выяснении основ этого
образования; во второй части проблемы он рассматривает вопрос о
борьбе классов и классовом господстве. Решение этих вопросов в
более законченном и разработанном виде Шмоллер дает в «Grundriss
der Volkswirtschaftslehre»3.
Обширный исторический материал, которым располагает Шмол-
лер в своем разрешении той и другой части проблемы классов, одна-
ко, не привел Шмоллера к богатым и ценным теоретическим выво-
дам и стройной теории классов, как это видно из его учения о соци-
альных классах. Последнее сводится в общем к следующему.
Прежде всего под образованием социальных классов Шмол-
лер понимает «разложение общества на известное число более или
менее значительных групп, сословий или классов, в которые соеди-
няются равные или близкие по своему сходству индивиды и семьи,
образуя более или менее открытые или совершенно замкнутые еди-
ницы не на основе сродства и соседства, а на основе общей профес-
сии, трудовой деятельности, владения, образования, нередко поли-
тических прав и не в целях ведения общих хозяйственных дел, но
чтобы укрепиться в сознании своей общности для преследования об-
щих интересов»4. Здесь мы видим попытку дать определение понятия
1 G. Schmoller. Ueber eineige Grundfragen der Sozialpolitik und der Volkswirt-
schaftslehre. Zweite, verm. Auflage, стр. 127.
2 См.: G. Schmoller. Die Thatsachen der Arbeitsteilung. Jahrbuch fur Gesetzgebuch,
Verwaltung und Volks wirtschaft im Deuschen Reich. XIII. Jahrgang. III. Heft, Leipzig,
1889, стр. 57-128; G. Schmoller. Das Wesen der Arbeitsteilung und der socialen
Klassenbildung; ibid., XIV Jahrgang, Erstes Heft, 1890, стр. 45 и след.
3 См.: G. Schmoller. Grundriss der Volkswirtschaftslehre, I. «Die gesselschaftliche
Klassenbildung», стр. 391-411 (Leipzig, 1901), и II, стр. 496-557 (Leipzig, 1904).
4 Ibid., etc., I, стр. 392 (Leipzig, 1901).
2 0 2 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
социального класса, — попытку, однако, малоудачную. Определе-
ние Шмоллера неудачно уже тем, что неясно само определяемое,
самый объект определения («группы, сословия или классы»); поня-
тие класса Шмоллер, по существу, не отличает от понятия сословия;
различие между тем и другим лежит, по его мнению, лишь в право-
вых разграничениях и наследственности. Все более или менее значи-
тельные из ставших оседлыми народов, которые, говорит Шмоллер,
пережили уже строй кровного родства и систему родового быта и
подверглись разделению труда и образованию профессий, состоят
из различных общественных классов, построенных на началах иерар-
хии; их или всего два, например, дворянство и народ, или три —
дворянство, народ и несвободные, или аристократия, средний класс,
низший класс; нередко каждый из этих классов образует множество
подклассов; эти общественные классы являются групповыми обра-
зованиями из лиц или семей, которые раньше обозначились словом
«сословия», когда они разделялись между собой в правовом отно-
шении и были наследственны; в настоящий же момент они обозна-
чаются больше именем «классов»1. Несомненно одно, думает при
этом Шмоллер, что, раз возникши, эти группы уже не исчезают,
какой бы модификации они не подвергались в ходе истории, из сто-
летия в столетие. С точки зрения Шмоллера, таким образом, классы —
это то же, что и сословные образования, но освободившиеся уже от
правно-политических различий между собою и потерявшие харак-
тер наследственного перехода из поколения в поколение. В чем же
видит Шмоллер основу этих групповых образовании «классов или
сословий»?
Уже в своем определении понятия общественного класса Шмол-
лер говорит об основах (но не об основе) образования социальных
классов; среди этих основ он указывает на различия в профессии,
трудовой деятельности, владении, образовании, политических пра-
вах. Нагромоздивши в одну кучу столько основ самого различного
характера и порядка, Шмоллер в дальнейшем анализе своем отбра-
сывает, однако, некоторые из перечисленных основ, но зато при-
бавляет еще и новые. Так, например, образование как классообра-
зующаяя основа у Шмоллера скоро же отпадает. Равным образом
он отнимает характер такой же основы и у права, и господства, ос-
тавляя за ними лишь значение сил, влияющих в том или ином на-
правлении и лишь модифицирующих образование классов. «Об-
разование общественных классов, — говорит Шмоллер, — имеет
естественно-психологические и хозяйственно-технические причи-
ны, которые действуют независимо от права и государства; но прак-
1 См.: ibid., стр. 392.
3. Теория общественных классов на основе разделения труда 2 0 3
тически они действуют только в государстве и внутри права и его
ограничений, а также внутри больших моральных общественных
процессов, которые образуются в человеческом общении и кото-
рые могут усиливать, ослаблять, или модифицировать образова-
ние классов»1.
Методологически элиминировавшись от правно-политической ос-
новы и основы образования как причин, непосредственно не действу-
ющих на возникновение классов, Шмоллер спешит выдвинуть новые
факторы: психологический и расовый. С точки зрения Шмоллера,
психологический фактор начинает действовать в смысле образова-
ния социальных классов уже с того самого момента, когда в обще-
стве начинают появляться существенные различия между индиви-
дами или семьями; психологические причины действуют в данном
случае в том направлении, что среди индивидов с более или менее
одинаковым положением начинают вырабатываться «равные или
близко друг к другу стоящие интересы, чувства, представления и
идеи»; развивается потребность среди определенных индивидов к
самопризнанию (Anerkennung); в каждой данной группе индивидов
появляется чувство сословной и профессиональной чести, а затем
уже классовый дух, классовое самосознание, образующее среди ин-
дивидов с общими интересами более или менее крепкую социаль-
но-психологическую связь; этот классный дух вырастает сначала в
форме полубессознательного, неоформленного, темного чувства к об-
щению, которое затем крепнет, развивается по мере роста культуры,
роста самосознания группы, враждебных, антагонистических тече-
ний со стороны групп с иными интересами и противоположными
настроениями; этот классовый дух и классовое чувство, составляю-
щее свой особый мир психологических настроений группы и спо-
собствует тому, что данная группа вырастает, оформляется и образу-
ется в социальный класс2. Таково действие и сила при образовании
общественных классов психологического фактора, с точки зрения
Шмоллера. Но, в конце концов, и психологический фактор как одну
из причин, вызывающих образование классов, являющуюся, по мне-
нию Шмоллера, даже «важнейшим корнем всякого классообразова-
ния», он также оставляет в стороне, не считая его, по-видимому,
первичным фактором, но, тем не менее, ничем не обосновывая
такое жонглирование факторами как классообразующими при-
чинами.
Итак, какие же основы образования классов находит Шмол-
лер? «Отвлекаясь от ... модифицирующих элементов, — говорит
1 Ibid., стр. 395.
2 См.: ibid., стр. 393.
2 04 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
Шмоллер, — мы получаем расу, разделение труда и образование про-
фессий, а также и распределение дохода»1.
Разделение труда, согласно Шмоллеру, происходит одновремен-
но с образованием профессий, и, таким образом, Шмоллер приходит
к признанию собственно трех причин, непосредственно вызываю-
щих образование социальных классов; эти три причины Шмоллер
располагает в следующем порядке: а) раса, Ь) разделение труда и с)
распределение (предполагается, конечно, неравномерное распреде-
ление) дохода. Никто, по мнению Шмоллера, не отрицает, что все
эти три причины определяюще действуют на образование классов,
но спор идет лишь о степени влияния этих трех рядов причин, и спор
вполне понятный, как думает Шмоллер, так как речь идет о беско-
нечно сложных явлениях и взаимодействиях. Гобино и его школа17*
сводят все классовые противоположности к расе, признавая, что ари-
стократы всего мира имеют индо-германскую кровь, а что у низших
классов течет кровь негров. Такой взгляд Шмоллер считает, однако,
сильно преувеличенным. Таким же сильным преувеличением явля-
ется, по его мнению, и представление социалистов, которые сводят
причину образования классов исключительно или преимуществен-
но к неравенству имущества и дохода; таково, по мнению Шмоллера
(ошибочному, как мы увидим ниже), учение Маркса, таков же взгляд
на этот предмет и Бюхера, которые «стоят не далеко от этого пони-
мания». «Я пытался, — прибавляет в данном случае Шмоллер, — под-
черкнуть, главным образом, влияние профессий и разделения тру-
да, но к окончательным результатам наука еще не может придти в
настоящий момент нашего познания»2 3.
Разделению труда как классообразующему фактору Шмоллер при-
дает, таким образом, преобладающее значение, почему его учение
об общественных классах и можно характеризовать, главным образом,
именно по этой основе, хотя в своем анализе Шмоллер не оставляет и
другие факторы, кроме разделения труда; особенно неохотно он рас-
стается с расой. «Я хотел бы особенно отметить, — говорит Шмоллер
в своей рецензии на книгу ван Оверберга, — что исторически впере-
ди других стоит раса и разделение труда»?. Между тем то, что сам
Шмоллер говорит о расовом факторе, логически должно было бы
Шмоллера заставить элиминироваться от этого фактора при анализе об-
разования общественных классов. «Расхождение (между классами), —
говорит Шмоллер, — острее всего было там, где государственная
1 Ibid., стр. 395.
2 Ibid., стр. 395, 396.
3 G. Schmoller. Bespechungen. Jahrbuch fur Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirt-
schaft im D. R. 32. Jahrgang, 1908,1 Heft, стр. 321-322.
3. Теория общественных классов на основе разделения труда 2 0 5
жизнь сложилась под влиянием господства более сильной расы над
слабейшей и где, несмотря на столетия долгого взаимного сопри-
косновения, возникшие из различных рас классы чувствуют себя еще
чуждыми друг другу. Но, — прибавляет при этом Шмоллер, — обра-
зование классов не отсутствует и там, где государство однородно по
своему расовому составу»1.
Если признать, что образование классов совершается и находит
себе место и вне расовых элементов, то необходимо заключить отсю-
да, что расовый фактор является лишь случайным при образовании
общественных классов, что раса не составляет необходимого эле-
мента классов и не входит в сущность классообразования. Если Шмоллер
признает существование социальных классов и там, где не было стол-
кновения рас, он мог смело элиминироваться в своем исследовании
сущности и «внутренних причин»2 образования классов от фактора
расы, так как в данном случае раса является уже внешним привходя-
щим элементом, во всяком случае, элементом несущественным, нео-
пределяющим. Но отрешиться от множественности факторов, от
плюрализма, Шмоллер не может уже в силу методологической осо-
бенности своей школы, которая боится отвлечений, абстракций,
обобщений, которая, накопляя и нагромождая факты и причины
одни на другие, думает, что еще не пришло время для обобщений и
чистой абстракции в экономической науке.
Равным образом и по отношению к фактору неравномерного
распределения богатства (имущества и доходов) логическая и мето-
дологическая необходимость должна была бы привести Шмоллера к
элиминированию его при исследовании о классообразовании. Дос-
таточно в данном случае указать, прежде всего, уже на то, что для
Шмоллера различия в социальном положении, имуществе и доходе
являются лишь вторичными последствиями социальной дифферен-
циации. «Первое образование собственности, — говорит Шмоллер, —
и начавшееся неравномерное распределение ее есть лишь результат
разделения труда и образования классов... Уже на основе существу-
ющего образования классов являются различия в распределении и
земельной собственности, которые затем закрепляются путем права
наследственной передачи и в культурных странах продолжают раз-
виваться в течение многих столетий... .Но всякое распределение зе-
мельной собственности... не первопричинно, а является следствием
уже существующих ранее разделения труда и профессий, а также уже
появившихся ранее различий в личных свойствах и характерных
1 G. Schmoller. Grundriss I, стр 392; ср. также: G.Schmoller’$ Jahrbuch, В. XIV,
1890, стр. 72-74: «Das Wesen der Arbeitsteilung und der socialen Klassenbildung».
2 G. Schmoller. Besprechungen. G. Schmoller’s Jahrbuch, 1908,1 Heft, стр. 322.
2 0 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
особенностях различных социальных групп»1. Главную противопо-
ложность между наемными рабочими и предпринимателями Шмоллер
видит точно так же не во владении, не в различии размеров имуще-
ства и дохода, а в наследственных свойствах тех и других, образова-
ние которых, по мнению Шмоллера, много важнее для социальных
реформ, чем исправление неравенства в распределении богатства2.
Шмоллер, таким образом, считает распределение богатства не пер-
вопричиной, а следствием «вторичного» ряда, вытекающим из фак-
та разделения труда. Это положение Шмоллера и было тем главней-
шим пунктом, который вызвал больше всего нападок со стороны
критиков Шмоллераи в особенности со стороны Бюхера, который счи-
тал данное положение Шмоллера перевернутым и которому Шмоллер,
несмотря на уничтожающую критику Бюхера, оставался, тем не
менее, верен3. Но в таком случае странным казалось бы ставить
распределение имущества и дохода в один ряд с разделением труда,
придавая причине и вытекающему из нее следствию одинаковое
причинообразующее значение. Шмоллер, тем не менее, это делает и
упорно настаивает на своем, несмотря на все указания критики. Меж-
ду тем, уже из собственного представления Шмоллера о распределе-
нии богатства как явлении производном и вытекающем из факта
разделения труда, следует необходимость элиминирования в обра-
зовании классов этого фактора.
Мы находим, таким образом, что центральный пункт учения
Шмоллера об основах образования социальных классов лежит все-
таки в разделении труда, хотя сам Шмоллер, исходя из принципа мно-
жественности факторов при исследовании социальных явлений, в
своем анализе образования и сущности социальных классов базиру-
ется на основе трех факторов как причинно-действующих: расы, раз-
деления труда и распределения дохода (и имущества). Последуем
поэтому в том же порядке за дальнейшем развитием взглядов Шмол-
лера по вопросу об общественных классах.
Выставляя расовый фактор в качестве одной из классообразую-
щих причин, Шмоллер находит силу его прежде всего в том, что тип
расы удерживается в течение многих столетий, благодаря наслед-
ственности. Этому фактору Шмоллер, во всяком случае, придает боль-
шое значение. Там, говорит он, где расы и племена жили в тесном
общении между собою и где они еще не очень отшлифовались в сво-
1 G. Schmoller. Das Wesen der Arbeitsteilung und der socialen Klassenbildung,
Jahrbuch fur Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirtschaft im D. R., XIV В., стр.
86-87.
2 См.: ibid., стр. 89.
3 См.: K. Biicher. Entstehung der Volkswirtschaft («Arbeitsgliederung und sociale
Klassenbildung»). Leipzig, 1897, 2 Auflage.
3. Теория общественных классов на основе разделения труда 2 0 7
их расовых особенностях благодаря кровосмешению, там история
всех времен показывает нам, что высшие и низшие классы представ-
ляют собой соответственно высший и низший расовый тип. Вместе
с этим, конечно, имело место, по мнению Шмоллера, действие и дру-
। их причин, особенно образования профессий и неравномерности
собственности; и не всегда легко, думает Шмоллер, определить, ка-
кая степень влияния приходится на разделение профессий и какая
на расовое различие. «Но, что расы и принадлежность к определен-
ному племени являются одной из причин образования классов, что
классовые противоречия ярче всего возникают и развиваются на
расовой основе, что влияние расы продолжается в течение бесконеч-
ного крличества поколений, ни один самый наивный человек, —
говорит Шмоллер, — не станет отрицать»1.
Собственно наивысшую степень действия расы на образование
социальных классов Шмоллер видит лишь по отношению к более или
менее отдаленному прошлому. В новейшее время сила этого факто-
ра, по его мнению, притупляется уже. Но в происхождении рабства
и крепостничества Шмоллер придает расовым столкновениям пре-
обладающую роль2.
Мы уже говорили выше о том, как невелико научное значение
расовой основы в теоретическом анализе образования и сущности
общественных классов. Перейдем поэтому ко второй основе, на ко-
торой строит Шмоллер свое учение об образовании социальных клас-
сов, — разделению труда и возникновению профессий.
Основе разделения труда и профессий Шмоллер склонен прида-
вать решающее значение для образования классов, насколько толь-
ко позволяет ему выделять тот или иной фактор из ряда других его
теорий множественности факторов. Защите и аргументации этого
фактора Шмоллер уделяет наибольшее внимание. Он не прочь даже
в целях брлыпей аргументации опираться на мнение социалисти-
ческих писателей, хотя в других случаях он награждает представите-
лей социализма и вождей низших классов общества самыми нелест-
ными эпитетами3. В данном случае Шмоллер думает опереться на ав-
торитет Энгельса, приводя его слова, что «деление общества на клас-
сы покоится на законе разделения труда»4. Энгельс, действительно,
процесс образования классов ставит в близкую связь с процессом
разделения труда; но, как мы увидим ниже, для Энгельса разделение
1 G. Schmoller. Grundriss, I, стр. 396.
2 См.: G. Schmoller. Das Wesen der Arbietsteilung und der sozialen Klassenbildung
Schmoller’s Jahrbuch, XIV B., 1890,1. H., стр. 72.
3 См.: G. Schmoller. Grundriss, II, стр. 549.
4 Ibid, I, стр. 409.
2 0 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
труда является лишь необходимым естественно-техническим усло-
вием образования социальных классов, а не причиной его; причин-
ную же основу образования классов Энгельс видел не в разделении
труда, а в отношениях производства и распределения, т. е. в процес-
сах чисто экономического характера. Но посмотрим, чем и как аргу-
ментирует Шмоллер свое положение о том, что основа образования
общественных классов покоится на разделении труда.
Можно думать, говорит Шмоллер, что появление профессий и
разделения труда внутри народов создает при известных условиях
особые разновидности в народном характере, которые путем наслед-
ственной передачи переходят из поколения в поколение. Благодаря
этому образуются резкие расхождения и противоположности в спо-
собе жизни и в условиях труда, которые хотя и испытывают на себе
нивелирующее влияние духовного и физического характера в силу
постоянного соприкосновения и взаимного общения, но влияние это
обычно невелико и непостоянно. Вместе с тем с прогрессирующим
разделением труда и профессий духовная и физическая приспособ-
ленность к определенного рода деятельности настолько развивают-
ся, что обыкновенно дети продолжают профессию отцов, что они
выбирают себе жен большей частью из одного и того же круга род-
ственных профессий, что остающийся неизменным способ жизни и
род труда настолько входят в тело и дух индивидов и классов, что
нервы и мышцы, мозг и кости каждого приспособляются к специ-
альной определенной деятельности. Такого рода приспособляемость
ведет, по мнению Шмоллера, к тому, что в соответствующих кругах
вырабатывается обыкновенно определенный вид воспитания, обра-
зования, нравственности и привычек, что во всей совокупности своей
способствует закреплению типа. Специфические особенности и раз-
личия, созданные частью благодаря естественному отбору, частью
благодаря долгому приспособлению и наследственности, частью,
наконец, благодаря однородному образованию и среде, вырастают
в соответствующие типические классовые характерные черты. Эти
типические классовые черты не везде, конечно, одинаковы, подвер-
гаясь колебанию как в степени ясности своего проявления, так и в
степени своей определенности и постоянства: все зависит в данном
случае от характера профессий и труда, от продолжительности на-
следственных влияний и от различного рода других условий. Но едва
ли кто будет отрицать, думает Шмоллер, что пастушеский посох и
плуг, меч и молот, веретено и ткацкий станок, игла и рубанок нала-
гают на определенные группы общества специфическую печать и не
только временно, но передаваясь из поколения в поколение. Пока
господин и раб делали одну и ту же работу, вели одинаковый образ
3. Теория общественных классов на основе разделения труда
209
жизни, до тех пор между ними не существовало никаких классо-
вых противоположностей: социальные противоположности вы-
званы были различием профессий и труда1. Шмоллер, однако, не
хочет сказать, что всякое разделение труда вызывает образование
классов. Такое действие Шмоллер приписывает лишь таким фазам
разделения труда, которые имеют крупный масштаб, проникают
глубоко в жизнь народа, захватывая широкие части его и произво-
дят значительные технические, духовные, моральные и организатор-
ские улучшения2.
В своем положении о причиннодействующей при образовании клас-
сов роли разделения труда Шмоллер, таким образом, опирается на пси-
хологическую и биологическую базу (наследственность и приспособ-
ляемость), думая, что разделение труда и профессии вырабатывают
различия и противоположности в психологии соответствующих групп
и что эти различия, передаваясь наследственным путем в конце кон-
цов создают типы, т. е. классы с определенно выраженным типом.
Является, однако, вопрос, действительно ли профессиональные свой-
ства, особенности и различия передаются по наследству. Шмоллер
решает этот вопрос утвердительно, ссылаясь на работы де Кандоля,
Рибо, Гальтона и утверждая, что чувство, характер, интеллигентность
(Intelligenz), а также инстинкты и способность к сообразительности
(Sinneswahrnehmungen) способны к наследственной передаче. Специ-
ального исследования у Шмоллера мы, однако, не находим по данному
вопросу; он ограничивается лишь незначительными ссылками из вы-
шеупомянутых авторов и общими голословными утверждениями.
Это положение Шмоллера о наследственности дифференцирован-
ных индивидуальных качеств, приобретенных под влиянием разделения
труда, является чрезвычайно слабым в учении Шмоллера и вызвало
справедливую критику особенно со стороны Бюхера и ван Оверберга.
Ссылаясь на Бугле, Деляжа и на мнения ряда биологов, Оверберг
приходит к заключению, противоположному утверждению Шмоллера,
именно, что «наследственность профессиональных качеств не уста-
новлена ни биологической наукой, ни результатами специальных
наблюдений»3. Но даже независимо от правильности или неправиль-
ности положения о наследственности профессиональных качеств,
основное положение Шмоллера о том, что разделение труда и про-
фессий являются основой, вызвавшей образование общественных
классов, остается весьма слабо аргументированным. Бюхер считает
1 См.: ibid., I, стр. 396-397.
2 Ibid., I, стр. 397.
3 Cyr. van Overbergh. La classe sociale. Extrait des Annales de la Soci£td beige de
Sociologie (2-e Serie). Bruxelles, 1905, стр. 132.
210 Общественные классы. IIL Основные направления в учении о классах
это положение, как мы уже говорили, перевернутым, так как, по его
мнению, само разделение труда есть следствие различия в имуществе
и доходах; самый выбор профессии, по мнению Бюхера, обусловлива-
ется имущественным состоянием; если сын рабочего, говорит Бюхер,
не может стать не чем иным, как только рабочим, то это обусловли-
вается не его наследственной профессиональной приспособленнос-
тью, а его бедностью; с точки зрения Бюхера, еслй говорить об основе
образования классов, то таковую можно видеть только в различии
имущества и доходов, а разделение труда и профессий суть лишь
следствие различий в богатстве1. Ближе к Шмоллеру стоит ван Оверберг,
но и последний находит, что разделение труда — только одна из
причин образования классов, но при этом отнюдь не главная2. Не
разделяет положения Шмоллера и Бугле, хотя это положение он по
недоразумению приписывает не столько Шмоллеру, сколько соци-
алистам3.
Наиболее слабым пунктом в учении Шмоллера о разделении тру-
да и профессий как классообразующей основе является невыяснен-
ность и неопределенность понятия разделения труда. Так как вместе
с понятием о разделении труда Шмоллер всегда нераздельно связы-
вает и понятие о профессии, то можно думать, что он имеет в виду
техническое разделение труда, приводящее к образованию различных
профессий: сельского хозяйства, торговли, транспорта, добывающей
и обрабатывающей промышленности, государственной службы и
т. д. В этом смысле образование профессий еще отнюдь не должно со-
провождаться образованием неравенства между профессиями; неравен-
ство предполагает общественное отношение; профессия же — кате-
гория техническая; в понятии профессии содержится идея специали-
зации, а не неравенства отношений. При таком понимании строить
на разделении труда образование социальных классов, являющихся
определенными общественными отношениями, методологически
немыслимо. Но в некоторых случаях Шмоллер под разделением тру-
fl а понимал как будто нечто большее, чем простое техническое разделе-
ние деятельности между различными группами общества, независимое
от их взаимоотношений. «Я говорил, — пишет Шмоллер, например, в
ответ на критику своей теории со стороны Оверберга, — что новый
класс появляется лишь там, где новые виды деятельности и новый
способ жизни начинают связывать людей, дают им одинаковое
1 См.: Dr. Karl Bucher. Die Entstehung der Volkswirtschaft. Vortrage und Versuche.
Vierte Auflage. Tubingen, 1904, стр. 390.
2 См.: Cyr. van Overbergh. La classe sociale. Bruxelles, 1905, стр. 143.
3 Bougie. Revue g^ndrale des theories r£centes sur la division du travail. L’Annde
sociologique. Paris, 1903, стр. 97.
I. Теория общественных классов на основе разделения труда 2 11
положение, благодаря одинаковой профессии и где из этого одина-
кового положения вытекают психические классовые связи, равное
юсловное чувство, одинаковая сословная честь, общий сословный
дух»1. Здесь Шмоллер, говоря об одинаковом «положении» и об оди-
наковом «способе жизни», имеет в виду не столько уже общность
профессии, сколько общность положения в этой профессии и спо-
соба жизни, т. е. не столько вертикальный раздел по профессиям,
с колько горизонтальный, по положению в профессии, так как занятый,
например, в сельском хозяйстве или транспорте может находиться в
различных социальных плоскостях: вверху или внизу социальной ле-
i гницы, и одинаковое положение может быть мыслимо только при
общности социального положения. В таком случае идет речь уже о
социальном моменте, а не о техническом, не о профессиональном.
11о-видимому, понятию профессии Шмоллер дает слишком широ-
кое толкование, разумея в этом понятии и моменты социальные. На
такое смешивание Шмоллером профессиональных групп с группами
социальными и недостаточное разграничение между теми и други-
ми указывает и Оверберг2.
Несмотря на всю шаткость фактора профессий и разделения тру-
да, Шмоллер, тем не менее, его ставит в первую линию при объясне-
нии образования социальных классов, оставляя расу и неравенство
распределения на втором месте. Вполне понятно, что и вся аргумен-
тация его обращена, главным образом, на разделение труда; но, как
мы видели, аргументация эта слабая и в методологическом отноше-
нии, и по существу.
Учением об основах происхождения и образования обществен-
ных классов Шмоллер, однако, не ограничивается. Помимо указания
о трех основах классового расслоения общества, он останавливается
и на дальнейшей характеристике этого классового расслоения, а так-
же и на некоторых его социологических предпосылках; кроме того,
мы находим у него и конкретное изображение картины социальных
классов современной Германии.
Важнейшей характерной чертой общественных классов Шмол-
лер считает их иерархизацию, иерархичность. С образованием клас-
сов, говорит он, необходимо образуется и классовая иерархия. При-
чина такой иерархии лежит, по мнению Шмоллера, не только в том,
что в большинстве случаев при образовании классов одни группы
вырастают, развиваются, крепнут, в то время как другие остаются в
прежнем положении или даже опускаются ниже; и не только в том,
что образование общественных классов есть всегда в то же время и
1 G. Schmoller. Besprechungen. Schmoller’s Jahrbuch. 1908,1. Heft, стр. 320.
2 См.: Cyr. van Overbergh. La classe sociale. Bruxelles, 1905, стр. 155-157.
2 12 Общественные классы. Ш. Основные направления в учении о классах
распределение власти и политической силы, что выражается обык-
новенно в образовании классов господствующих и управляемых.
Все это играет роль, по мнению Шмоллера, но не является главной
причиной классовой иерархии. Главная же причина, как он думает,
лежит в более общем психологическом факте, а именно — в прису-
щем человеку чувстве и такого рода способе мышления, чтобы все
приводить к определенному порядку, все подвергать должной оцен-
ке, все сложные явления одного вида сводить в один общий ряд.
Такая оценка каждого члена существует в любой семье, в любом тес-
ном кругу, причем каждый индивид этой семьи или круга оцени-
вается, по мнению Шмоллера, смотря по тому, что он для данной
семьи, для данного круга делает, в зависимости от своего личного
влияния, от размеров своих доходов и имущества, от качества ока-
зываемых услуг не чисто материального порядка и прочее. Такая же
оценка и такой же масштаб существуют, как думает Шмоллер, и в
обществе по отношению к социальным группам. Каждая професси-
ональная группа и каждый общественный класс в общественном
мнении получают себе, по мнению Шмоллера, оценку, смотря по
тому, что дает обществу в глазах общественного мнения эта группа
или класс; в общественном мнении общественные классы всегда рас-
полагаются в данном случае по известному рода рангам; такова уж
психологическая потребность самого общества, как думает Шмол-
лер. Масштаб такой оценки, по мнению Шмоллера, может быть весь-
ма различный и варьирует в зависимости от исторической эпохи,
уклада общественной жизни и пр. В одни эпохи, говорит Шмоллер, в
первом ранге стоит духовенство; в другие — военное сословие; то
дворяне и землевладельцы, то купцы и промышленники. Высшая
оценка и ранг нарастают медленно, завоевываются в течение ряда
поколений; нередко случается поэтому, что в первом ранге находит-
ся класс, который уже не соответствует в действительности такой
оценке; последняя может оставаться еще в общественном мнении и
после того, когда жизнь выдвинула на первое место уже новый класс1.
В качестве исторической иллюстрации последнего положения Шмол-
лер указывает на то, что раньше некогда простой физический труд в
глазах некоторых общественных групп долгое время недооценивался;
в настоящее же время, наоборот, некоторые теории и классы пере-
оценивают его. Во всяком случае, говорит Шмоллер, «определенная
иерархия сословий (и классов?) — психологическая необходимость
всех времен» (Grundriss, I, стр. 394).
Факту классовой иерархии Шмоллер придает громадное социаль-
ное значение. Эту иерархию он считает важнейшим орудием, при-
1 См.: G. Schmoller. Grundriss, I, стр. 394.
Л. Теория общественных классов на основе разделения труда 2 13
водящим в движение общественный прогресс. Шмоллер думает, что
в обществе каждый класс, каждая социальная группа, каждый ин-
дивид в любой группе и в любом классе ставит себе целью подняться
на высшую социальную ступеньку, в высший ранг. И если бы, го-
ворит Шмоллер, для единиц в обществе не было цели стремлений,
не было высшей точки достижения, хромала бы всякая энергия.
«Полное социальное равенство было бы смертью для общества»;
было бы плохо, если бы человек не имел надежды улучшить свое
положение1.
В связи с этим стоит и развиваемая Шмоллером идея необходи-
мости общественных классов, необходимости социального нера-
венства. Без классов, думает Шмоллер, и без их взаимодействия не
может быть никакой сколько-нибудь высокой культуры. Классовый
порядок Шмоллер считает нормальным для общественного строя. Он
допускает, что иногда бывают злоупотребления со стороны господ-
ствующей аристократии, но, по его мнению, еще большой вопрос, что
больше вредит обществу: эти ли злоупотребления, возможные со сто-
роны аристократии, или идущая к господству и добивающаяся его
демократии2. Господство аристократии Шмоллер вообще ставит очень
высоко в социальном отношении. Мы не знали бы, говорит он, ника-
кой культуры, если бы аристократии всегда не принадлежала руководя-
щая роль, и прав был Шеффле, говоря, что аристократия, какая бы она
ни была, лучше, чем отсутствие всякой аристократии. Из примеров Гре-
ции Шмоллер глубоко убежден в том, что средние и низшие классы не
способны к здоровым реформам и социальным преобразованиям и
после неудачных экспериментов быстро теряют власть3.
Шмоллер не скрывает той социологической основы, из которой
он в данном случае исходит. Являясь защитником существующего
классового строя в обществе и сторонником господства аристокра-
тии, какова бы она ни была, Шмоллер развивает идею социального
подбора, выживания сильнейших и вытеснения слабейших. Всякое
образование классового строя, говорит он, стоит в связи с возвыше-
нием более деятельных, более жизнеспособных. «Без этого процесса
отбора, — говорит Шмоллер, — нет прогресса ни в какой области.
Только таким путем происходило развитие всех племен и народов;
дееспособный, активные, сильные элементы забирали в свои руки
руководительство; причем дело сводилось преимущественно к по
беде более сильных в физическом и в духовном отношении... I 1од
чинение слабейшей расы более сильной и более способной расой
1 См.: ibid., стр. 410.
2 См.: ibid., стр. 411.
3 См.: ibid., стр. 410, 411.
214 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
всегда служило прогрессу1. Шмоллер ссылается в данном случае на
учение Гобино, Ляпужа, Аммона, признавая закон социального отбо-
ра, превосходящего на биологической основе животного приспособ-
ления и выживания сильнейшего. Этим Шмоллер расписывается в
своей идейной близости к естественно-биологической теории обще-
ственных классов, о которой мы говорили выше. Социологические
корни шмоллеровского учения о социальных классах и безнадежно
аристократической теории Аммона одни и те же. Отсюда одинакова
их и научная оценка.
Чтобы дать более полное представление о той части учения
Шмоллера о социальных классах, где он разбирает вопрос об образо-
вании классов и выясняет сущность социальных классов, рассмот-
рим также попытку Шмоллера дать конкретное описание обществен-
ных классов, существующих в современную эпоху в Германии.
Современное общество, говорит Шмоллер, в больших государ-
ствах никогда не распадалось только на два класса — господствую-
щий и подчиненный, но на целый ряд классов с весьма различными
интересами2. Общество, по его мнению, не распадается только на бур-
жуазию и пролетариат. Против такого двухчленного раздела говорит
уже то обстоятельство, думает Шмоллер, что высшие государственные
чиновники и служащие в общественных учреждениях и союзах, а так-
же низшие чиновники и быстро вырастающие в своем числе частно-
служащие и все вообще представители либеральных профессий по
своему социальному общему положению представляют весьма отлич-
ный класс как от предпринимателей, так и от рабочих. Чиновничество
Шмоллер считает особым, отдельным классом, который в Германии,
во время абсолютизма, а нередко также и в другие различные момен-
ты, был даже господствующим классом. Для многих государств и в
настоящее время оно является, по мнению Шмоллера, важнейшим
классом, особенно там, где оно не попало в зависимость от феодаль-
ной и денежной аристократии. Этот класс чиновников вместе с част-
но-служащими и лицами либеральных профессии Шмоллер ставит
между буржуазией и пролетариатом; с первой у этого класса общность
более высокого образования, с последним — общая жизнь на жало-
вание и на трудовые услуги; вербуется он из всех классов, его же ду-
ховный горизонт и его нравственные традиции те же, какими ха-
рактеризуется вообще среднее сословие (Mittelstand). В классовой
борьбе этот класс может образовать противовес верхним и низшим
классам и служить мостом и посредствующим элементом между той
и другой сторонами3. Частно-служащих Шмоллер точно так же не на-
1 См.: ibid., стр. 409.
2 См.: G. Schmoller. Grundriss, II, стр. 547.
3 См.: ibid., стр. 541.
I Теория общественных классов на основе разделения труда 215
ходит возможным идентифицировать с классом рабочих, хотя они и
Оорются, подобно последним, за большую прочность своего положе-
ния, за улучшение своего дохода, за лучшее к себе отношение.
Все такого рода замечания и указания Шмоллер считает необхо-
димым принимать во внимание, если хотеть правильно учесть клас-
совое расслоение германского народа. У самого Шмоллера мы нахо-
дим две попытки установления картины классового расслоения для
Германии; одну, сделанную в 1897 году, вместе с попыткой решения
вопроса о том, уменьшается или растет средний класс в Германии
(с XIX-го века)1, другую позднее — в «Grundriss», во 2-ой части2.
В своей первой попытке Шмоллер классовое расслоение германско-
го населения производит на нескольких основах сразу, верный своему
методу множественности факторов и совокупности причин, а именно:
на основе характера хозяйственной деятельности (Betriebsmerkmalen),
размеров имущества и доходов и социального положения. С точки
зрения этих основ, Шмоллер различает 4 класса: высший класс, выс-
ший средний, низший средний и низший классы. К высшему перво-
му классу он относит аристократию и всех лиц с вполне обеспе-
ненным существованием и именитым социальным положением;
за таковых он принимает всех с доходом в 8000-9000 марок, или с
имуществом выше 100000 марок; сюда Шмоллер относит всех более
крупных земельных собственников и предпринимателей, высших чи-
новников, врачей, художников, рантьеров; их Шмоллер насчитывает
в Германии (для 1895 г.) 74 милл. семей. Ко второй своей группе выс-
шему среднему классу Шмоллер относит лиц (семьи) с доходом в 2700-
8000 марок, или с имуществом от 60000-100000 марок; сюда при-
надлежат средние землевладельцы и предприниматели, большая
часть высших чиновников, не попавшая в первый класс, многие из
либеральных профессий; в 1895 году этот класс насчитывал до 23/4
миллионов семей. К низшему среднему, третьему классу Шмоллер при-
числяет лиц с доходом в 1800-2700 марок, которые большей частью
обладают еще и собственным имуществом, ведут собственное дело
или имеют более или менее прочное место; сюда принадлежат мел-
кие крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы, низшие чинов-
ники, заводские мастера, лучше оплаченные рабочие; число их
Шмоллер определяет для 1895 года в 33/4 миллиона. Наконец, к чет-
вертому, низшему классу Шмоллер относит лиц с доходом не свыше
1800 марок; сюда принадлежат, главным образом, наемные рабочие,
1 См.: G. Schmoller. Was verstehen wir unter dem Mittelstande? Hat er im 19.
Jahrhundert zu oder abgenommen? Vortrag auf dem 8. Evang.-Sozial. Kongress in Leipzig
am 11. Juni 1897 gehalten. Gottingen, 1897.
2 G. Schmoller. Grundriss, I, стр. 427 и далее.
216 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
но точно так же и многие из низших чиновников, беднейших ре-
месленников и наибеднейших мелких крестьян; число их Шмоллер
определяет в 51/4милл., семей1.
В следующей своей попытке классового расчленения германско-
го населения (1904 г.) Шмоллер лишь отчасти видоизменяет свою пер-
вую схему. Вместо четырех классов он усматривает пять, и, кроме
того, расчленяет не средние классы на отдельные категории (клас-
сы), а класс предпринимателей. Если располагать в порядке сверху
вниз, то вторая классификация Шмоллера представится в таком виде:
1) класс крупных предпринимателей; 2) класс средних предприни-
мателей и промышленников; 3) класс мелких предпринимателей,
куда автор относит мелкое крестьянство, ремесленников, мелких
торговцев; 4) класс крупных чиновников, представителей либераль-
ных профессий, низших чиновников, частно-служащих; 5) класс
рабочих, живущих наемным трудом2.
Что касается первой и второй схемы классового расчленения
германского населения, которые мы находим у Шмоллера, то они
страдают всеми недостатками метода множественности исходных
точек и основ. Первая схема представляет собою собственно распро-
страненное трехчленное деление общества на классы: высший, сред-
ний и низший, причем средний класс у Шмоллера разбит, в свою
очередь, еще на два класса. Основа такого деления — потребитель-
но-меновая, т. е. размер годового бюджета. Такое расслоение насе-
ления в любой стране и за тот или иной год, а также точный учет его,
несомненно, могут представлять громадный интерес во многих от-
ношениях. Но если такое расслоение населения делается в целях ха-
рактеристики социально-классового строения общества в данный
момент и выяснения взаимоотношения классов, то такое расслое-
ние по размерам доходного или расходного бюджета совершенно не
достигает цели. Мы из схемы Шмоллера видим группы германского
населения, расположенные по размерам получения доходов, за ис-
ключением разве лишь аристократии, которая отнесена к первому
классу, независимо от размеров своих доходов. Но что говорят нам
те группы, которые мы имеем перед собой, о классовом расчленении?
Имеем ли мы, действительно, перед собой социальные классы, как
их понимает сам Шмоллер7. Мы видим, что чиновничество Шмоллер
объединяет в особый социальный класс. Но в своей схеме (первой)
он отдельные группы чиновничества разбивает по трем классам. Сле-
довательно, как социальная группа чиновничество представляется
1 См.: G. Schmoller. Was verstehen wir unter dem Mittelstande? Gottingen, 1897,
стр. 28,31.
2 См.: G. Schmoller. Grundriss, И, стр. 427-430.
J. Теория общественных классов на основе разделения труда 217
Шмоллером лишенным единства и цельности, но в таком случае оно
не может быть названо киассом.
Мы должны признать, что в первой схеме Шмоллера мы видим
различные поимущественные и подоходные группы населения, рас-
положенные по размерам получаемого каждой семьей дохода; мы
видим, что в эти группы вставлены также некоторые профессиональ-
ные групповые образования (чиновники, лица либеральных профес-
сий), которые разнесены по разным категориям, смотря по размеру
дохода их членов. Но социальных классов перед нами нет в собствен-
ном смысле. Схема Шмоллера четырехчленного раздела ничего нам
не выясняет в этом отношении и может быть признана в смысле
выяснения социального строя общества неудачной.
Малоудовлетворительна и вторая попытка Шмоллера — дать
описание социальных классов Германии в пятичленной схеме. Пос-
ледняя, по существу, может легко быть вложена в трехчленный ряд:
1) класс предпринимателей и самостоятельных хозяев-собственни-
ков (крупных, средних и мелких: мелких крестьян, ремесленников и
мелких торговцев); этот класс является тем, что обычно разумеют
под именем «буржуазии»; 2) класс, состоящий из чиновников, част-
но-служащих и представителей либеральных профессий, — то, что
обычно называют «средним сословием» (Mittelstand); и 3) класс на-
емных рабочих («пролетариат»). Таким образом, схема Шмоллера
сводится к делению на буржуазию, т[ак] называемый] «средний
класс» и пролетариат. Но спрашивается, почему буржуазию Шмол-
лер представляет в целых трех классах и какое существенное со-
циальное различие между, например, крупным и средним пред-
принимательством? У Шмоллера это остается невыясненным. Далее,
почему чиновничество слито у него на этот раз с лицами либераль-
ных профессий и с частно-служащими, раз, согласно взглядам Шмол-
лера, чиновничество составляет самостоятельный социальный класс?
Наконец, куда же помещена излюбленная Шмоллером аристократия?
Ведь к предпринимательству она может быть и непричастной! Сло-
вом, на схемах шмоллеровских классов мы должны заключить, что
самого понятия «социальный класс» Шмоллеруне удалось выяснить
и поэтому его попытки разложить германское современное насе-
ление на социальные классы неудачны и не приводят к чему-либо
определенному.
До сих пор мы имели дело с той частью учения Шмоллера о соци-
альных классах, где он трактует вопрос об образовании классов и о
сущности классового расслоения общества. Посмотрим теперь, что
218 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
говорит Шмоллер в своей второй части учения о классах — о классо-
вой борьбе и классовом господстве.
Исследовать вопрос о сущности классовой борьбы и классовом
господстве Шмоллер считает весьма трудной задачей. Старая ес-
тественная теория народного хозяйства к этому вопросу совсем не
подходила; исходя из своей гармонической точки зрения, она, по
справедливому замечанию Шмоллера, не знала классов или же их иг-
норировала. И хотя социализм стал заниматься, говорит Шмоллер,
анализом классовых противоречий и классовой борьбы, но он дал, по
мнению Шмоллера, слишком обостренную и сенсационно преувели-
ченную картину этой борьбы и противоречий; научной теории соци-
ализм, как думает Шмоллер, не дал. Первый камень такой научной
теории классовой борьбы заложила, по мнению Шмоллера, новая ис-
торическая наука в лице Нибура, Тьерри и Гизо, а также громадная
социально-описательная литература по этому вопросу. Сложность
рассматриваемой проблемы увеличивается еще, говорит Шмоллер, тем
обстоятельством, что все, что говорится о классовой борьбе, о классо-
вом господстве, о социальном развитии или социальной реформе,
лежит на границе, где сходятся, соприкасаются и переплетаются, с
одной стороны, хозяйственные и социальные процессы образова-
ния классов, с другой стороны, государственная система и государ-
ственное управление, право и правовые учреждения1. .
К чему же, однако, приходит, говоря о классовой борьбе и клас-
совом господстве, сам Шмоллер?
Рассматривая явления антагонизма, борьбы и господства клас-
сов в их общей совокупности и неразрывности, Шмоллер ставит их в
зависимость, по своему обыкновению, от множества одновременно
действующих причин и факторов: состава населения, наличности ра-
совых различий, различия профессий, распределения имущества и
дохода, интеллектуальной и религиозной культуры, организации
самих классов и, наконец, силы и организации правительства. В ча-
стности, антагонизм социальных классов, степень его Шмоллер ста-
вит в связь со степенью социального развития народа. Чем меньше,
примитивней и грубее общественный организм, тем слабее и незна-
чительней, говорит Шмоллер, классовые противоположности. Более ци-
вилизованные народы обыкновенно полны классового антагонизма.
Последний особенно обостряется при высокой степени социально-
го развития, по мере народно-хозяйственного прогресса. Но более
всего способствовало обострению классовой борьбы, по мнению
Шмоллера, денежное и предпринимательское хозяйство. Постепен-
ный рост экономической противоположности интересов, говорит
1 См.: ibid., II, стр. 498.
J. Теория общественных классов на основе разделения труда 219
Шмоллер, разлагал единство старого народного строя, способствуя воз-
вышению и усилению господствующих классов и регрессированию и
упадку низших классов; последние, прибавляет при этом Шмоллер, «те-
ряли даже свои старые положительные качества (верность, послуша-
ние, способность довольствоваться немногим), не приобретая взамен
этого никаких других более высоких качеств»1.
Останавливаясь на «природе» классовой борьбы, Шмоллер заме-
чает, что столкновения интересов различных классов всегда будут
иметь себе место в больших государствах с резко выраженным клас-
совым строением, да они и неизбежны уже потому, что всякий
прогресс, победа лучших начал всегда исходят из трений и стол-
кновений сил. Историю всякого народа Шмоллер разлагает на две
различные эпохи, взаимно чередующиеся между собою: эпоху со-
циального мира и эпоху социальной борьбы. Конечно, и в эпоху
социального мира классовый антагонизм не исчезает, но, говорит
Шмоллер, он или не проявляется, находясь в скрытом состоянии, или
отступает на задний план перед доминирующими общественными
интересами в каждый данный момент. Эпоха социальной борьбы
наступает в моменты особенного обострения классового антагониз-
ма, когда или выступает на сцену новый социальный класс, или су-
ществующим среднему или низшему классам грозит порабощение
или уничтожение; в этом случае начинается ожесточенная борьба
между классами, которая приводит или к социальным реформам,
или к революции, после чего снова начинается эпоха социального
мира, период равновесия.
В чем же выражается борьба классов? По существу своему она
есть, в представлении Шмоллера, борьба за власть и господство
вообще и происходит — как в области государственного права и
гражданских прав, так и в области экономической — из-за распреде-
ления доходов, причем Шмоллер находит два метода этой борьбы, по-
скольку она раскрывалась в истории народов: один метод — в форме
мирного преобразовательного течения, метод медленных, постепен-
ных социальных преобразований, направленных на усовершенство-
вание социального организма; другой — в форме разрушительного
течения, метод насильственного ниспровержения. Вообще же вся
классовая борьба представляется Шмоллеру лишь следствием того, что
известно под именем классового господства. Под последним можно ра-
зуметь, по мнению Шмоллера, или отношения социальной зависимос-
ти, возникающие на почве экономических сношений между высшими
и низшими классами (господами и рабами, предпринимателями и
1 Ibid., И, стр. 542.
2 2 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
рабочими, кредиторами и должниками, сильными продавцами и сла-
быми покупателями); или же зависимости слабого класса от сильно-
го, возникающей благодаря тому, что сильный класс захватывает в
свои руки политическую власть и пользуется ею в интересах своего
класса. Из этих двух возможных толкований термина классового
господства — в смысле экономической зависимости и политичес-
кой — Шмоллер предпочитает последнее.
Рассматривая классовое господство с точки зрения захвата госу-
дарственной власти одним из существующих классов, становящим-
ся благодаря этому господствующим классом, Шмоллер считает по-
добное явление ненормальным, продуктом вырождения, явлением,
с которым нужно бороться всеми средствами, так как государствен-
ная власть, по мнению Шмоллера, такова, что она должна служить
общественным интересам, а не интересам класса1. Особенно путает
в данном случае Шмоллера не то, что государственною властью мо-
жет завладеть в своих интересах аристократия, а то что на место ари-
стократических классов может выдвинуться класс демократии, гос-
подство которого Шмоллеру представляется много более худшим и
опасным для правильной государственной жизни, чем господство
аристоркратии2.
Признавая классовое господство ненормальным явлением, Шмол-
лер, однако, находит, что, собственно говоря, нет ни одного народа,
достигшего высокой степени культуры, который не проявлял бы на-
клонностей к классовому господству. Но в то же время Шмоллер
думает, что народ, обладающий высокой культурой в области госу-
дарственно-правовых отношений, обладает рядом мер для проти-
вовеса классовому господству. Среди этих мер Шмоллер указывает
на развитие правового чувства; на создание таких правовых и госу-
дарственных институтов, которые бы препятствовали классовым зло-
употреблениям; на развитие общественного мнения; на проведение
великих социальных реформ; на создание сильной монархической вла-
сти. На последнюю Шмоллер возлагает особенно сильные надежды.
«Наиболее надежную гарантию, — говорит он, — против слишком
больших классовых злоупотреблений представляют те из европейс-
ких государств, которые соединяют свободное конституционное
устройство с прочной наследственной монархией»3. Главное осно-
вание для таких надежд, возлагаемых на монархию, притом еще на-
следственную, Шмоллер видит в том, что единственно только она
может создать сильное правительство, могущее справиться с демок-
1 См.: ibid., стр. 544.
2 См.: ibid., стр. 545.
3 Ibid., стр. 546.
3. Теория общественных классов на основе разделения труда 2 21
ратизмом, крайности которого, по мнению Шмоллера, могут всегда
привести к тирании и цезаризму1.
Подводя итоги как учению Шмоллера, так и его оценке, мы при-
ходим к следующим выводам:
1) Шмоллер признает классовое строение общества на протяжении
всей человеческой истории, но приходит к этому признанию
социальных классов не из основ своего теоретического миро-
воззрения, а как социальный политик;
2) благодаря последнему обстоятельству, теоретическая сторона
учения Шмоллера о социальных классах страдает нестройнос-
тью, неопределенностью, расплывчатостью и недостаточной
обоснованностью;
3) в частности: а) Шмоллер не проводит строго определенного
разграничения между сословиями, классами и профессиями,
нередко смешивая в одну категорию сословное расчленение,
классовое и профессиональное; Ь) основа образования класса
остается у него неустановленной, так как он исходит из мето-
дологически неправильной идеи множественности факторов;
с) отсюда же неудачно и делаемое Шмоллером определение по-
нятия социального класса;
4) основные предпосылки, из которых исходит Шмоллер в своем
учении о классах, в научном отношении весьма слабы и шатки;
это — биологический закон «социального» подбора и выжи-
вания сильнейшего, а также идея неустранимости (вечности)
социального неравенства и классового строя;
5) в качестве важнейшего корректива классовой борьбы и классо-
вого господства Шмоллер рекомендует проведение социальных
реформ в сторону постепенного смягчения классового антаго-
низма и достижения социального мира при помощи сильной
монархической власти;
6) борясь путем реформ с классовым господством, Шмоллер
думает теми же средствами вести борьбу и с социализмом и
демократией; отсюда ясно выплывает его защита господства
аристократии, свои симпатии к которой Шмоллер всячески
подчеркивает;
7) учение Шмоллера об общественных классах показывает лишний
раз, что множественность факторов и эклектизм в теории не
могут привести к научно ценным результатам, несмотря на
самую высокую научную эрудицию применяющих этот эклек-
тизм исследователей.
1 См.: ibid., стр. 549.
2 2 2 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
Шмоллер, как мы видели, образование социальных классов сво-
дил предпочтительно к образованию профессий, причем последнее
он соединял с разделением труда вообще. Там, где профессиональное
расчленение как основа образования классов оказывалось бессиль-
ным в объяснении тех или иных явлений или соотношений, Шмоллер,
как мы видели, оставлял эту основу и по методу множественности
факторов обращался или к расовым различиям, или, если последние
также ничего не могли объяснить, к различию в распределении и т. д.
Благодаря этому обстоятельству, неудовлетворительность теории раз-
деления профессий и труда как основы образования общественных
классов не могла быть вскрыта и обнаружена с такой рельефностью,
как она этого заслуживала бы.
У Шмоллера есть, однако, последователь в учении об обществен-
ных классах, который, не разделяя шмоллеровского метода множе-
ственности факторов, строит теорию классов исключительно на ос-
нове образования профессий. Это — французский философ и соци-
олог Артур Боэр, о котором мы говорили вначале (см. Введение).
На изучение социальных классов Боэр смотрит как на необходи-
мую предпосылку всякого социального знания. И вопрос о соци-
альных классах его интересует, главным образом, в смысле методоло-
гической проблемы социологии. Но вместе с тем у Боэра мы находим
попытку попутно с методологическим исследованием определить и
понятие общественного класса, установить основу образования клас-
сов и, наконец, с точки зрения найденной основы, дать соответству-
ющую классификацию общества, а также выяснить и «законы» вза-
имоотношений общественных классов1.
Подобно Шмоллеру, Боэр подходит к выяснению основы соци-
ального класса путем психологическим. Человек, живущий в обще-
стве, является в глазах Боэра не только гражданином, не только чле-
ном известной государственно-правовой организации и не только
сочленом той или иной религиозной общины: он в то же время не-
обходимо является некоторого рода единицей хозяйственной орга-
низации, выполняя в обществе какое-нибудь занятие, профессию,
ту или иную функцию. На психологическом анализе всякого такого
рода выполнения занятия, профессии или функции Боэр и останав-
ливает главным образом свое внимание. Природа занятия, говорит
он, вырабатывает определенный образ жизни, и этот определенный
образ жизни, проникая с каждым днем все глубже и глубже суще-
1 Arthur Bauer. Les classes sociales. Analyse de la via sociale. Ouvrage rdcompensd
par I’Institut de France. Paris, Giard et Bridre, 1902.
। Теория общественных классов на основе разделения труда 2 2 3
с । во человека, в конце концов, приспосабливает тело к привычному
положению, налагает определенный отпечаток на физиономию, вы-
рабатывает определенные манеры и жесты; с другой стороны, тот же
специфический строго определенный образ жизни, или природа
занятий, дает уму человека особого рода привычный образ мысли и
направление мышления и создает преобладающую систему опреде-
ленного рода идей, верований и чувствований. Отсюда — у всех,
имеющих одни и те же занятия, принадлежащих к одной и той же
профессии, вырабатывается одинаковый круг поведения, одинаковая,
гак сказать, роль1. В силу этой общности, продолжает Боэр, и создаются
определенные группы индивидов, аналогичные группам клеточек,
соединенных в органы и оперирующих совместно для образования
жизненных процессов; так печень выделяет желчь; легкие поглощают
кислород и выделяют углекислоту; таковы же и все органы тела, имею-
щие каждый определенную функцию2. Таковы, по мнению Боэра, и
группы индивидов, существующие в обществе и складывающиеся
на основе единства своей природы и своих функций.
Итак, профессия, по мнению Боэра, налагает на каждого индиви-
да определенный отпечаток, при этом весьма глубокий и заметный; в
силу действий, ежедневно повторяемых в продолжении многих лет,
она внедряет привычки, изменяющие в одном и том же направлении
первоначально различные натуры и приводящие к образованию
однородного общего типа как физического так и морального; такой
тип собирает и объединяет в себе все общие черты каждой группы,
выработанные вследствие одинакового влияния одной и той же про-
фессии на физическую сторону человеческого организма, на чело-
веческую психику, вкусы, характер, ум, желания, идеи, верования3.
Такой тип именно Боэр и считает удовлетворяющим всем требо-
ваниям, предъявляемым в научных исследованиях: он, прежде
всего, общий тип; он очищен от всяких случайных индивидуальных
особенностей; он объединяет в себе только общие черты. Когда типы
каждого класса точно определены, социальному исследователю
можно будет с достаточной определенностью узнать, каковы вза-
имные отношения между классами. Но, чтобы получить серьезные
результаты, исследователь должен, по мнению Боэра, считаться со
всеми значительными группами, входящими в состав общества,
и расположить их по степени важности каждой группы для жиз-
ни общества, отдавая предпочтение группам, имеющим большое
значение.
1 См.: ibid., стр. 32-33.
2 См.: ibid., стр. 33.
3 См.: ibid., стр. 57, 61.
2 2 4 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
Таким образом, основу образования социального класса Боэр ви-
дит в профессиональной деятельности, которая объединяет в себе
лиц, принадлежащих к одному общему типу, благодаря одинаково-
му влиянию одной и той же профессии. Отсюда вытекает у него и
определение понятия социального класса. Социальные классы, го-
ворит Боэр, — это различные группы, составляющие общество и
включающие в себя всех индивидов, которые «получили одинако-
вое образование, развились в одинаковой среде, ведут одинаковый
образ жизни, имеют одинаковые привычки, одинаково чувствуют и
мыслят и, наконец, одинаково поступают при сходных обстоятель-
ствах1. Проще, классы, из которых состоит общество, это группы лиц,
принадлежащих к одной и той же профессии2.
Согласно своему определению понятия общественного класса и
основе, на которой построено последнее, Боэр дает «примерную»
(provisoire) таблицу общественных классов в современном обществе.
Общество делит он на 14 больших групп, которые он называет «клас-
сами», причем первую половину этих классов, т. е. первых 7 групп,
он считает правящими классами, а вторую половину, или последние
7 групп — подчиненными классами3. К «правящим» Боэр относит:
1) законодателей, 2) судей, 3) представителей государства или глав
государства, 4) представителей исполнительной власти, 5) армию,
6) представители духовной власти и 7) представителей руководящей
интеллигенции: учителей светских и духовных школ, историков, жур-
налистов, проповедников, публицистов, политических деятелей, уче-
ных и философов, поэтов и артистов. К классам управляемых, под-
чиненных (les sujets) Боэр относит: 8) класс крестьян, 9) рабочих (са-
мостоятельных или же подчиненных предпринимателю, их деятель-
ность — в переработке сырья в полезные и годные для употребления
предметы), 10) предпринимателей (patrons), куда принадлежат так-
же инженеры, архитекторы, директора, управляющие (эта катего-
рия по своей профессиональной сфере та же, что и предыдущий класс
рабочих, но отличается от последнего вкусами, привычками, инте-
ресами и идеями, а потому составляет, согласно Боэру, особый класс),
11) торговцев и финансовых дельцов, 12) занятых на транспорте,
13) бедняков, вообще класс лиц, не имеющих средств к существова-
нию и 14) преступные элементы. Женщины, с точки зрения Боэра,
не образуют отдельного класса; они распространяются по всем
предыдущим делениям, входя одинаково во все классы; но в то
же время по своим физическим и моральным отношениям они пред-
1 См.: ibid., стр. ПО.
2 См.: ibid., стр. 234.
3 См.: ibid., стр. 142, 146.
3. Теория общественных классов на основе разделения труда 22 5
с гавляют, по мнению Боэра, особый подкласс, которым не следует
пренебрегать1.
Как мы видим, Боэр не находит возможным соединять в один
класс рабочих и предпринимателей, несмотря на одну и ту же сферу
их деятельности. Разобщение между этими двумя категориями начи-
нается, по мнению Брэра, с момента введения машин, когда труд пе-
рестал быть изолированным и стал организовываться под управле-
нием предпринимателей-капиталистов. Боэр считает интересы этих
двух категорий — рабочих и предпринимателей — противополож-
ными, откуда он и выводит существующее расхождение между ними,
вражду и разрастающуюся между ними пропасть, приводящую к
постоянной борьбе; эту борьбу Боэр представляет себе как борьбу
между капиталом и трудом2. Но почему одна и та же сфера профес-
сиональной деятельности приводит в конце концов к противопо-
ложным интересам и к образованию отдельных классов, над этим
вопросом Боэр не останавливается, а между тем разделение лиц, за-
нятых в индустрии, на два различных класса противоречит уже его
основе образования социальных классов, сводящейся к однородно-
сти профессиональной деятельности.
Устанавливая две большие категории общества — классы пра-
вящие и классы управляемые — Боэр нигде не делает попытки рас-
крыть характер и «природу» господства и подчинения одних групп
над другими, вследствие чего это деление Боэром общества на две
большие категории теряет всякое значение. Больше того, классы, от-
несенные в таблице Боэра в ту или иную из этих двух категорий (клас-
сов господствующих и классов подчиненных), попадали сюда по при-
знаку чисто внешнему, случайному: так, например, солдаты попали
в класс господствующих («армия»); в то же время капиталисты и
предприниматели, коммерсанты и банкиры очутились в боэровской
таблице в категории управляемых. Только такая шаткая основа для
понимания сущности социального класса как профессия, которой
руководился Боэр в составлении своей таблицы, могла привести к
полнейшему непониманию основ социального строя и социальных
отношений господствующей системы капитала!
Правда, Боэр смотрит на свою таблицу классов как на пример-
ную только; но ее нестройность и несогласованность слишком резко
бьют в глаза. Боэр основой классификации социальных классов счи-
тает общность профессии. Но если последний класс его таблицы —
преступные элементы общества — с некоторой натяжкой и могли
1 См.: ibid., стр. 146; ср. доклад Боэра на заседании парижского социологи-
ческого общества, изложенный выше, на стр. 114-116.
2 См.: ibid., стр. 36.
8 Общественные классы
2 2 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
бы еще образовать особую профессию, то бедность (13-й класс Боэра)
ни в каком случае уже не может сойти за профессию. Очевидно, пос-
ледние два социальные класса Боэра совершенно не соответствуют
его классификационной и классообразующей основе.
Исследуя классовую структуру общества, Боэр касается и вопроса
о взаимоотношениях, существующих между социальными классами.
Классы, говорит он, не существуют в действительности изолирован-
ными одни от других; они находятся в теснейшей взаимной связи,
как органы в каком-нибудь животном организме; при этом функ-
ции каждого класса и их взаимные соотношения определяются
общей структурой общественного целого. Социальная жизнь, в
представлении Боэра, есть сплетение действий и взаимодействий
социальных классов между собою. Эти действия и взаимодействия
подчинены некоторого рода постоянным отношениям; а такого рода
постоянные отношения, которые управляют действиями и взаимо-
действиями социальных классов, и есть, по словам Боэра, социальные
законы1. И таким образом, для Боэра установить определенного рода
более или менее постоянные отношения, существующие между клас-
сами, значит собственно установить социальные законы. Вот почему
Боэр, говоря об отношениях, существующих между социальными клас-
сами, говорит собственно о социальных законах, управляющих дей-
ствиями каждого класса и являющихся, в сущности, общими зако-
нами социального развития. Боэр устанавливает таких 8 законов
или отношений: 1) закон независимости или свободы, 2) закон пре-
стижа, или любви к власти, 3) закон враждебных действий, 4) закон
согласия или гармонии, 5) закон приспособления, 6) закон равновесия,
7) закон прогресса и 8) закон населения2.
Первый закон, закон независимости и свободы, Боэр считает ос-
новным. Он состоит в том, что каждый класс, в своем стремлении к
удовлетворению собственных потребностей, своих желаний, своих
чувствований, старается оттолкнуть от себя всякое постороннее вме-
шательство; ни один класс не расположен отказаться от того, на что
он смотрит как на высшее благо; у каждого класса свой идеал, кото-
рому он следует, собственные привычки, которых каждый класс ста-
рается придерживаться; каждый из классов старается освободиться
от всяких принуждений, направленных в сторону изменения усло-
вий жизни класса. Каждый класс стремится жить, укрепляться, со-
хранить за собой свои преимущества.
Но отстаиванием своей независимости ни один класс не хочет
довольствоваться; этого ему еще мало. Каждый класс так же, как и
1 См.: ibid., стр. 343.
2 См.: ibid., стр. 178-184.
3. Теория общественных классов на основе разделения труда 2 27
каждый индивид в классе стремится, кроме того, к расширению сфе-
ры своего влияния. Классы не только стараются избавиться от всяко-
го постоянного вмешательства, но и стремятся подчинить себе друг
друга и заставить служить своим интересам и своим целям. Каждый
класс при этом пользуется различными средствами для расширения
своего влияния в зависимости от обстоятельств: то ловкостью, то си-
лой, то убеждением, то принуждением. В этом состоит второй за-
кон — престижа, или любви к власти.
Но вполне понятно, что всякое движение к расширению в од-
ном классе наталкивается на такое же движение к обратному рас-
ширению другого класса. На этой почве находит свое применение
закон враждебных действий. Два класса борются друг с другом, ког-
да их цели противоположны, когда благосостояние одного класса
исключает или уменьшает благосостояние другого. В этой борьбе
каждый класс применяет такие средства, какие ему свойственны: пра-
вительство пользуется своей властью; духовенство действует угрозой
отлучения от церкви или грозит загробными мучениями; предпри-
ниматели выталкивают из своих предприятий непокорных рабочих,
понижают заработную плату, стремясь голодом сломить противо-
действие рабочих; рабочие, в свою очередь, организуются в союзы,
действуя стачками и массовым отказом от продолжения работы,
дезорганизуя этим промышленность и разоряя капиталистов.
Закон согласия проявляется там, где два или более классов пре-
следуют одни и те же цели и стремятся ввиду этого соединить свои
силы для более успешного достижения этих общих целей. В этом
случае между слившимися классами развивается чувство взаимной
симпатии и сознание своей солидарности. Иногда классу общность
интересов его с интересами других классов не ясна. Тогда классы
более культурные стараются раскрыть этому классу существующую
между ними общность и склоняют его к соглашению.
Социальные классы обладают такою же способностью приспособ-
ления к окружающей социальной среде, как и живые существа, кото-
рые быстро приспосабливаются к той среде, в какую они поставлены,
развивая в себе такие качества, которые бы могли увеличивать их
силу или гарантировать им безопасность существования. В данном
случае по отношению к социальным классам, с точки зрения Боэра,
действует закон приспособления. Каждый класс, как бы ни были тя-
желы условия его существования, в конце концов в силу этого зако-
на приспособляется к существующим условиям и своему положению;
дети крепостных средневековья с детства привыкли к своей тяже-
лой жизни. Это приспособление выражается, по мнению Боэра, не
только в форме пассивного приспособления, которое притупляет
2 2 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
боль и атрофирует желания, но и в форме активности, направлен-
ной к улучшению положения: римские плебеи приобрели себе одно
за другим все гражданские права, политические и религиозные.
Благодаря постоянному трению, существующему между классами,
последние в конце концов постепенно сживаются рядом друг с дру-
гом, и пока никакая внешняя причина не нарушает течения социаль-
ной жизни, наступает между классами некоторого рода равновесие.
В данном случае проявляется действующий между социальными
классами закон равновесия, который находит себе место особенно
там, где господствует кастовый строй. Такого же рода равновесие
наступает и там, где классы достигают в своих тенденциях к расши-
рению взаимно нейтральной зоны и, приспособившись к своим
определенным функциям, закрепляются в неподвижных формах.
Закону равновесия противополагается закон прогресса. Прогресс
может находиться в зависимости от многих причин. Он может на-
ступить, например, вследствие роста населения. Правда, увеличение
населения сначала является причиной стеснения и служит для мас-
сы толчком к движению по пути расширения и нередко к насиль-
ственному вторжению в высшие классы. Наоборот, уменьшение рож-
дений в закрытом классе является причиной упадка: Спарта погиб-
ла за неимением спартанцев. Прогресс зависит также от увеличения
богатства: третье сословие во Франции разбогатело, и в то же время
выросла и его социальная мощь. Но наиболее важная причина про-
гресса — это рост собственных средств, на которых зиждется деятель-
ность каждого класса; земледелие прогрессирует, когда крестьянин под-
держивает источники земли удобрением, известным севооборотом,
трудами по орошению и т. д.; армия прогрессирует применением
более могучих орудий и вооружения, более неприступных укреп-
лений, более страшных по силе взрывчатых снарядов; торговля раз-
вивается благодаря росту железных дорог, каналов и проч.; наука раз-
вивается, обязанная этому не столько большим интеллектуальным
силам у ученых, сколько накоплением и сбережением, путем книг,
знаний, которые таким образом могут накопляться до бесконечнос-
ти; промышленность прогрессирует благодаря усовершенствованию
орудий, изобретению машин, применению крупных капиталов.
Число индивидов, составляющих класс, весьма изменчиво; оно
подлежит постоянным колебаниям, определяемым пропорцией между
родившимися и умершими. Здесь мы имеем дело с законом населе-
ния, который сводится, согласно Боэру, к тому, что при незначитель-
ной (слабой) степени развития промышленности роковым образом
может наступить момент, когда давление и нищета разрастаются,
3. Теория общественных классов на основе разделения труда 2 2 9
если рост населения продолжает прогрессировать и нет возможнос-
I и направить избыток населения в другое место. Борьба классов тогда
с особенной силой разгорается. Особенно в стесненном положении
находятся в этом случае низшие классы, живущие под сильным дав-
лением со стороны высших, которые не проявляют желания хоть
чем-нибудь пожертвовать из своих преимуществ. Напряженность
увеличивается, и, когда страдания делаются нестерпимыми, разра-
жаются волнения и нередко революции. Этот закон населения в
приложении ко всему обществу в его целом был открыт различными
экономистами и в особенности Мальтусом. Но этот предмет, т. е. про-
блема населения, поддается наиболее точному изучению, по мнению
Боэра, лишь тогда, когда он применяется и рассматривается не по от-
ношению ко всему обществу в целом, а отдельно в пределах каждого
класса, причем ценный материал для исследования сравнительного
развития различных классов дает статистика.
Все эти «законы» Боэр иллюстрирует на фактах истории антич-
ного мира1. Но все эти «законы» Боэра являются общими законами
социального развития, отнюдь не специфическими законами клас-
совых соотношений. Закон равновесия, например, закон приспособ-
ляемости, закон прогресса — все это может представлять интерес
для общей социологии, но к проблеме классов как к экономической
проблеме эти законы имеют мало отношения. Когда мы говорим
об отношениях между социальными классами и постоянство этих
отношений ищем выразить в какой-нибудь простой общей форму-
ле (закон), мы разумеем под этим, что класс А развивает в себе ряд
таких действий, которые вызывают соответствующий ряд взаимо-
действий класса В, и наоборот. Но ни закон населения, ни закон
прогресса не являются точным выражением действий одного класса
и взаимодействий другого. Закон прогресса, например, в земледель-
ческом классе выражается, по мнению Боэра, в удобрении земли, в
росте земледельческой техники, в правильном севообороте; но все
это отнюдь не отношения; всякий же закон, по Боэру, есть закон от-
ношений, прежде всего. Правильная и здоровая мысль Боэра в дан-
ном случае лишь в том, что социологические законы, подобные
законам населения, прогресса, приспособляемости, могут быть пло-
дотворнее изучены и привести к наиболее точным научным резуль-
татам лишь тогда, если эти законы социального развития исследуется
в применении к каждому социальному классу в отдельности, а не
в применении к обществу вообще. Но это уже касается метода
изучения социальных законов, а не содержания и сущности классов
отношений.
1 См.: ibid., стр. 185-205.
2 3 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
Делая общее заключение изложенному учению Боэра о соци-
альных классах, мы должны признать, что Боэр оказался хорошим
методологом, но плохим догматиком. Боэру не удалось установить
правильную основу социальных классов. Принявши за основу клас-
сового расчленения образование профессий, он ни на шаг не подви-
нул вперед выяснение понятия социального класса. Он всюду сме-
шивает понятие социального класса с понятием профессии. Если
Шмоллер не пришел к положительным результатам в разрешении
проблемы социальных классов, потому что исходил из негодного ме-
тода множественности факторов, то Боэр не дал научного разреше-
ния этой проблемы потому, что он не экономист: трактуя о соци-
альных классах, Боэр не представляет себе, что он в данном случае
имеет дело с экономической категорией. Отсюда — и те «социальные
законы» классовых взаимоотношений, которые устанавливает Боэр,
суть общие законы социального развития и имеют мало отношений
к классам в их взаимодействиях между собою.
Отмеченные недостатки в учении Боэра так же, как и указанные
недостатки учения о классах Шмоллера, суть недостатки, присущие
вообще теории общественных классах, построенной на основе раз-
деления труда и профессий. Теория эта должна быть отвергнута как
ненаучная уже потому, что сама основа классов, на которой она по-
строена, не выдерживает серьезной критики.
4- ТЕОРИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ НАСЛОЕНИЙ
Есть теория, которая подходит к объяснению существования и
происхождения социальных классов крайне своеобразно, — теория,
представителями которой являются Зомбарт и Ганзен. Для Зомбар-
та различные социальные классы представляют собою выражение
различных систем хозяйства, постепенно следовавших в своем
развитии одна за другою и воплотившихся в каком-либо слое насе-
ления, входящем в состав каждого данного общества в определен-
ный момент. Каждый социальный класс — это, по мнению Зомбарта,
такая общественная группа, которая является представительни-
цей какой-либо определенной системы хозяйства, воплощая в себе
последнюю и продолжая существование и в новой хозяйственной
системе1. В этом смысле, с точки зрения Зомбарпга, современные клас-
сы — продукт различных исторических наслоений и воплощений: и
системы хозяйства прошлого, и хозяйственной системы настоя-
щего, и хозяйственной системы будущего, зародыши которой уже
заметны в настоящем. Старая хозяйственная система, как представляет
себе Зомбарт, исчезает, но ее дух, ее идея, воплощается в каком-ни-
будь определенном слое населения, остающемся и сохраняющемся
и в новом общественно-хозяйственном строе. С течением времени об-
разуется, таким образом, несколько различных слоев как носителей
прошлого, настоящего и будущего, которые и являются обществен-
ными классами.
Такого рода идею классов, развиваемую Зомбартом, впервые
выдвигает Георг Ганзен в 1889 году в обратившем на себя в свое вре-
мя общее внимание исследовании о «Трех ступенях населения»2.
1 См.: V/. Sombart. Die deutche Volkswirtschaft im Neunzehnten Jahrhundert. Zweite,
durchgesehene Auflage. Berlin, 1909 (17-я глава: «Die sozialen Klassen»), стр. 478^179.
2 Georg Hansen. Die drei Revolkerungsstufen. Ein Versuch, die Ursachen fiir das
Bliihen und Altern der Volker nachzuwesen. Mit einem Plan. Munchen, 1889.
2 3 2 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
Автор хочет в нем разобраться в «разгоревшейся во всех странах с
невероятной напряженностью классовой борьбе» и выйти из лаби-
ринта противоречий, к которым, по его мнению, привела экономи-
ческую мысль классическая политическая экономия, потрясенная в
самых основах своих1.
Чтобы яснее представить себе учение Зомбарта, познакомимся
сначала со взглядами его вдохновителя.
Ганзен ставит своею задачей исследование процесса передвиже-
ния населения, существующего между общественными классами, не
проводя, однако, никакого различия между понятием общественного
класса и понятием сословия: классы и сословия для Ганзена — одно
и то же. Классы или сословия, на которые распадается население, не
являются, по его мнению, самостоятельными образованиями, существу-
ющими обособленно независимо одно от другого, как обыкновенно
думают. Их спаивает только простой свободный союз хозяйствен-
ных интересов. Между ними существует еще особая внутренняя,
органическая связь. Обычно, говорит Ганзен, разделяют населе-
ние страны по его занятиям на землевладельцев, к которым при-
числяют крестьянство и землевладельческое дворянство; затем —
средний класс, куда относятся представители городской промышлен-
ности и торговли, чиновники, ученые и вообще более образованная,
имущая часть городского населения; наконец, сословие невладею-
щих — рабочих и пролетариев. При этом обыкновенно представляют
себе так, что эти три класса ведут совершенно самостоятельное су-
ществование в государстве, отправляя каждый свои особые, ему
только присущие функции. Население каждого такого класса пред-
ставляется как бы застывшим, закрывшимся в себе и пополняющим-
ся в случае передвижения части своего населения в другой класс из
собственных источников. Такое представление об общественных
классах современного общества Ганзен считает совершенно непра-
вильным. «Три класса, — говорит он, — не существуют отдельно
друг от друга. Они являются лишь различными ступенями развития
одного и того же населения»2.
Первая ступень населения (и первый класс вместе с тем) обни-
мает собою, по мнению Ганзена, период до появления городского
хозяйства. Население состоит здесь из дворянства, духовенства и кре-
стьянства. Все эти функции, которые впоследствии, на 2-ой ступе-
ни, выполняет образованная часть среднего класса или сословия,
здесь несет духовенство, выделяя из себя и врачей, и художников, и
ученых, и техников. Основа общества здесь — крестьянство. Доход,
1 См.: ibid., стр. IV и V (в предисловии).
2 Ibid., стр. 30-31.
4. Теория исторических наслоений 2 3 3
на который существует все население, — это доход от земли. Осо-
бенность этой ступени, этого «крестьянского» государства — рав-
новесие, существующее между потреблением человеческих сил и их
производством.
Вторая ступень населения начинается с расцветом ремесла, с об-
разованием городов и городского сословия; последнее, будучи сна-
чала зависимым, начинает ради укрепления своего положения вести
торговлю и, вырастая экономически, вступать в борьбу с дворян-
ством за независимость и за политическую равноправность. Борьба
кончается победой «третьего сословия», победой буржуазии, после
чего наступает 2-ая ступень1.
Землевладельческое сословие, или первый класс населения, про-
должает по-прежнему существовать и в этом периоде, т. е. на 2-ой
ступени развития населения. Оно отдает лишь в средний класс, т. е.
городскому населению, избытки своего населения, которое и уходит
в город. Доход же от земли как был, так и остается; естественные
свойства земли, представляющие основу дохода этого класса, еще
сохраняют свою силу. Этим обстоятельством Ганзен объясняет и то,
что землевладельческий класс обнаруживает свойство продолжать
свое существование не только в этом периоде развития населения,
но и в следующем.
Третью ступень в развитии населения, или рабочий класс, Ганзен
связывает с появлением крупного индустриального производства и
последовавшим вследствие этого вытеснением мелкого; население
последнего, разоряясь, попадает в ряды пролетариата, а средний
класс, из которого небольшая часть переходит, кроме того, в ряды
землевладельцев, пополняется по-прежнему притоком населения из
деревень; статистические данные, по мнению автора, доказывает,
что городское население, например, обновляется уже через два по-
коления2. Общим же фоном, на котором совершается весь этот про-
цесс исторического развития населения и образования обществен-
ных классов, является, по мнению Ганзена, борьба за существова-
ние, которая господствует всюду: и в природе, и среди растений, и в
животном царстве, и среди людей. Это борьба за существование, как
думает Ганзен, и есть собственно причина эволюции населения, хотя
последняя и совершается не всюду и всегда одинаково, а зависит от
целого ряда условий3.
У Ганзена вопрос об общественных классах не является цент-
ральным пунктом его внимания. Его интересует, главным образом,
1 См.: ibid., стр. 89-110.
2 См.: ibid., стр. 31.
3 См.: ibid., стр. 180.
2 3 4 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
закон населения и процесс обновления общественных классов на раз-
личных ступенях их образования. Мы ограничимся поэтому приве-
денными положениями Ганзена. Эти положения с достаточной ясно-
стью обнаруживают близость основной идеи Ганзена с той, которую
кладет Зомбарт: в основу своего учения об общественных классах. Едва
ли можно сомневаться в том, что Зомбарт в своей основной мысли,
которая проходит через все его учение, в значительной степени по-
вторяет Ганзена. Что же, однако, дает нам Зомбарт?
Мы уже видели, в чем основная идея теории Зомбарта. Посмот-
рим, как он развивает эту идею в деталях1.
Родиной современных общественных классов так же, как и тео-
рии классов, Зомбарт считает Францию, полагая, что в сочинениях
Гизо, Минъе и Люи Блана «содержится все, что можно сказать о сущ-
ности и процессе образования социальных классов». По путям, про-
ложенным этими французскими историками, по мнению Зомбар-
та, шел и Лоренц Штейн, а за ним К. Маркс. К сожалению, Зомбарт
не останавливается ни на учении французских историков, ни на уче-
нии Штейна и Маркса, ничем не подтверждая, таким образом, ука-
зываемой непосредственной связи между взглядами Гизо и Маркса
по вопросу о классах.
Самый факт социального расчленения общества Зомбарт считает
очевидным и ясным, но основной признак, по которому устанавли-
вается это расчленение на социальные классы, ему представляется
далеко не ясным. Класть в основу классового расчленения профес-
сию Зомбарт, во всяком случае, не считает возможным; для всех
очевидно, думает он, что пролетарий может быть таким же точно
сапожником, как и мещанин. Обладание богатством, собственностью
Зомбарт считает также ненадежным признаком для социальной
классификации; дворянин может обладать таким же самым богат-
ством, как и буржуа, но тот и другой, тем не менее, по мнению
Зомбарта, принадлежат к различным классам общества. Мало
пользы видит Зомбарт и в том случае, если соединять вместе при-
знак профессии с признаком богатства и пользоваться тем и другим
одновременно. Неудовлетворительной и однобокой ему представ-
ляется и та основа, из которой исходил Люи Блан и за ним Лоренц
Штейн: именно факт обладания или необладания средствами произ-
водства. Наконец, Зомбарт отвергает и то деление классов, которое
1 Учение об общественных классах Зомбарт развивает в «Der moderne Kapita-
lismus»(Leipzig, 1902,1-й том, 28-я гл.), в «Sozialismus und soziale Bewegung» (5-е изд.,
Jena, 1905, стр. 1-7), но, главным образом, в 17-ой главе, специально посвящен-
ной этому вопросу, «Die deutsche Volkswirtschft im Neuzehnten Jahrhundert» (Berlin,
1909, 17-я глава: «Die sozialen Klassen»).
4. Теория исторических наслоений 2 3 5
лежало, по его мнению, в основе учения Маркса, который сводил,
как представляет себе основное учение Маркса Зомбарт, «противо-
положность между социальными классами к противоположности
между “угнетателями и угнетенными”». Неприемлемой эту основу
Маркса Зомбарт считает потому, что она ничего не говорит нам, по
его мнению, о сущности социального класса и, кроме того, непри-
менима ко всем историческим эпохам1.
Приписывая Марксу основу классового расчленения, сводящуюся
к «противоположности между угнетателями и угнетенными», Зомбарт
имеет в виду, по-видимому, подчеркнуть этический момент в уче-
нии Маркса о классах. Но в данном случае Зомбарт совершенно
неправильно интерпретирует теорию классов Маркса, приписывая
Марксу совершенно другую основу, а не ту, из которой действитель-
но исходит и на которой зиждется учение о социальных классах
Маркса. Как мы увидим ниже, основа классового расчленения Марк-
са ни в «противоположности между угнетателями и угнетенными»,
ни в этическом моменте, ни в притеснении, ни в присвоении. Крити-
ческие замечания Зомбарта, направленные по адресу Маркса, бьют
поэтому в данном случае мимо цели.
В чем же, однако, сам Зомбарт видит основу классового рас-
членения современного общества? Как мы уже говорили, Зомбарт
видит эту основу в исторических наслоениях хозяйственных систем;
каждый из современных классов является, по его мнению, носи-
телем хозяйственных систем прошлого, настоящего и будущего.
Социальный класс, говорит Зомбарт, это такая общественная груп-
па, которая по самой своей идее является представительницей опреде-
ленной хозяйственной системы2. Таких хозяйственных систем Зомбарт
различает несколько: в прошлом он находит феодально-землевладель-
ческую систему хозяйства и систему ремесленнической хозяйственной
организации; в настоящем — систему капиталистического товарно-
менового хозяйства, а в будущем — систему социалистического
хозяйства. Каждая из этих хозяйственных систем воплощается, по
представлению Зомбарта, в том или ином из социальных классов
современного общества3. На этом основании Зомбарт расчленяет со-
временное общество на 4 следующих класса4:
1) дворянство или феодальную аристократию, или короче —
юнкерство;
2) буржуазию;
1 См.: ibid., стр. 478.
2 См.: ibid., стр. 478.
3 См.: ibid., стр. 479.
4 См.: ibid., стр. 477.
2 3 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
3) мелкую буржуазию, или мещанство;
4) пролетариат.
Дворянство, по Зомбарту, является представителем отжившей
системы феодально-землевладельческого хозяйства. Буржуазия —
это представительница капиталистического хозяйства. Мещанство
представляет собою отживающую ремесленническую организацию,
а пролетариат — это представитель будущего хозяйственного строя,
социалистического.
Из системы феодального хозяйства Зомбарт, как- мы видим,
жалует титул социального класса только феодальному дворянству,
считая лишь феодальных дворян за истинных представителей фео-
дального хозяйства, за носителей идей феодальной хозяйственной си-
стемы. Но ведь феодальная система знала не одно дворянство. В фео-
дальном хозяйственном строе, как известно, важная хозяйственная
роль принадлежала и крестьянину, и духовенству. Почему же Зом-
барт не считает крестьянство или духовенство представителем фео-
дальной системы хозяйства? Почему это представительство он пе-
редает только одному дворянству? На эти вопросы мы не получаем
удовлетворительного ответа от Зомбарта. Он не считает крестьян-
ство за отдельный самостоятельный класс современного общества
потому лишь, что крестьянин, как он говорит, понятие не эконо-
мическое, а техническое. Это значит, по мысли Зомбарта, что слово
крестьянин указывает на человека, занятого в земледелии и ското-
водстве; земледелие же и скотоводство — это виды технического
разделения труда; отсюда — крестьянин не экономическая, а техни-
ческая категория. Социальные же классы, с точки зрения Зомбарта,
должны различаться на экономической основе, по экономическим
признакам. Можно согласиться с Зомбартом и в том, что крестья-
нин — техническая категория, и еще более в том, что социальные
классы нужно различать по экономическим, а не по техническим или
каким-либо иным признакам. Но все эти разъяснения Зомбарта
нисколько не разрешают основного вопроса: почему же дворянство
в современном обществе — социальный класс, а крестьянство или ду-
ховенство нет? Ведь, во-первых, в смысле классификации населения на
основе технического разделения общественного труда землевладель-
ческое дворянство пришлось бы отнести так же к «земледелию и ско-
товодству», как и крестьянина; и, следовательно, дворянин-земле-
владелец — постольку же техническая категория, поскольку и кре-
стьянин. Равным образом такою же технической категорией, как
крестьянин, является в смысле технического разделения труда ре-
месленник. Между тем Зомбарт представителям ремесленнической
4. Теория исторических наслоений
237
системы, мещанству так же, как и дворянам, дарует титул социаль-
ного класса. Во-вторых, если говорить о трех группах феодального
средневековья — о дворянах, мещанах-ремесленниках и крестьянах,
то все они одинаково являются не «техническими» и не экономичес-
кими, а главным образом, сословными, т. е. «правно-политическими»
категориями. В таком случае остается невыясненным, почему ремес-
ленники и дворяне могли воплотить в себе идею феодальной системы
хозяйства и явиться в современном обществе в качестве особых от-
дельных социальных классов, а крестьяне не могли. В защиту своего
ничем серьезно не обоснованного положения Зомбарт приводит еще
один аргумент, который, однако, не более убедителен, чем первый.
Этот аргумент в том, что крестьянин как таковой лишен «экономи-
ческой окраски», следовательно, может принадлежать к самым раз-
личным хозяйственным системам. Но не менее лишен «экономичес-
кой окраски» и дворянин-землевладелец и точно так же может при-
надлежать, как показывает история, к самым различным хозяйствен-
ным системам, и, однако, Зомбарт дворянство считает за социальный
класс, а крестьянство не считает.
Если бы Зомбарт обратился в данном пункте к своему первоис-
точнику, к книге Ганзена, то нашел бы, что Ганзен более последова-
телен в своем учении: он, во-первых, крестьянина считает, как мы
видели, наиболее всех других сословий типической и основной фи-
гурой средневекового феодализма; во-вторых, крестьянство он не
отделяет от землевладельческого дворянства, относя и ту и другую
категорию к одному классу землевладельцев. Это, во всяком случае,
более последовательно, с точки зрения Ганзена и той, на которой стоит
и Зомбарт, т. е. с точки зрения идеи исторических наслоений раз-
личных хозяйственных систем прошлого, настоящего и будущего.
Отстраняя крестьянство от представительства идеи феодально-
земледельческой системы в новом классовом обществе, Зомбартуде-
ляет ему место среди мелкой буржуазии; он находит в крестьянстве
тот же общий со всем ремесленническим укладом жизни характер,
который он определяет как идею «пропитания». Эта последняя идея
сводится к тому, что хозяйственная ремесленническая организация
так же, как и земледельческо-крестьянский строй хозяйства, опреде-
ляется своими собственными потребностями; каждая хозяйственная
ячейка работает столько, чтобы хватило ей на ее содержание; здесь
лежит в основе хозяйства главным образом расходный принцип, по
которому доходы определяются расходами, а не наоборот1.
1 Ср.: Werner Sombart. Der Bourgeois. Zur Geistesgeschichte des modemer Wirtschafts-
menschen. Munchen und Leipzig, 1913. Verlag Duncker und Humblot, стр. 11, 14, 15.
2 3 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
Историческая схема Зомбарта для Германии за 100 лет, при этом
такова: в начале XIX-го столетия можно найти два самостоятельно
сложившихся социальных класса: феодальных землевладельцев с их
зависимыми и крепостными, и ремесленников, с их учениками и
подмастерьями; со второй же половины XIX-го столетия возникает
новое общество с двумя новыми социальными классами: буржуазией
и пролетариатом. В этом новом обществе старые социальные классы,
однако, остаются: к концу XIX века ни крестьянство не изменилось в
своем составе, ни дворянство не потеряло своего былого могуще-
ства и силы. Правда, отмечает Зомбарт, среди феодального дворян-
ства нового общества появляются люди, под именами которых часто
не стоит «фон»; но, в общем, и в новом обществе феодальное дво-
рянство как социальный класс не потеряло своего престижа и власти.
Живучесть феодального дворянства в Германии Зомбарт видит в
том, что оно постоянно обновляется, впитывая в себя часть перехо-
дящей в юнкерство буржуазии; стать юнкером — наивысшая цель
жизни германского буржуа, как думает Зомбарт. Дворянское хозяй-
ство Зомбарт характеризует теми же чертами, что и всякое докапи-
талистическое хозяйство, т. е. принципом расходования и покры-
тия потребностей, причем все свои хозяйственные недоборы и не-
дохватки этот социальный класс старается покрыть — и всегда этого
достигает — путем использования своей политической мощи в госу-
дарстве, при помощи ли таможенных ставок или разного рода премий,
или других государственных подачек. Политическое преобладание
в Германии этого социального класса Зомбарт объясняет тем, что
буржуазия германская «неспособна к выработке собственного клас-
сового сознания» и что у нее замечается «полнейшее отсутствие
воли к власти»; отсюда, по мнению Зомбарта, германская буржуазия
как социальный класс ведет чахлое существование1. В данном слу-
чае Зомбарт идет так далеко, что даже знаменитый в Германии
«союз аграриев»18* (сельских хозяев) он считает «лишенным совер-
шенно классового характера», так как он видит в этом «союзе» мирно
работающих и капиталистического предпринимателя, и юнкера, и
сельскохозяйственного ремесленника2.
Вообще Зомбарт находит, что классовая структура в XIX веке не
упростилась, а усложнилась. Характеризуя буржуазию и юнкерство
в Германии последнего времени, Зомбарт устанавливает, что не день-
ги (класс буржуазии) покупают себе власть и престиж в Германии
(юнкерство), а наоборот: власть и престиж здесь подчиняют себе
деньги, извлекая из тела представителей этих последних жало капи-
1 См.: ibid., стр. 508.
2 Ibid., стр. 507.
4. Теория исторических наслоений 2 3 9
гализма»1. В этом обстоятельстве Зомбарт видит косвенное подтвер-
ждение и той своей мысли, что классовые отношения не упрости-
лись, как предсказывал Маркс, а наоборот, дифференцировались. Цен-
тром классовых взаимоотношений, по крайней мере, для Германии,
Зомбарт, по-видимому, не считает уже отношения между трудом и
капиталом. В течение последних десятилетий, говорит он, противо-
положность труда и капитала проявлялась далеко не так ясно, как,
например, вражда докапиталистических классов с классом капита-
листическим2. В общем, Зомбарт не склонен, однако, к признанию
смягчения классового антагонизма с развитием капитализма, хотя в
го же самое время он и говорит, что «проявление резкой классовой
противоположности, является скорее признаком более ранних ис-
торических эпох»3. Основную особенность классовых отношений
нового времени Зомбарт видит лишь в усложнении их и росте раз-
нообразия в оттенках этих взаимоотношений.
Останавливаясь на характере современного движения отноше-
ний между трудом и капиталом, Зомбарт находит, что это движе-
ние идет по пути «компромисса между социализмом и капитализ-
мом»; эпоху современного социального развития он характеризует
поэтому названием не капитализма, а скорее «социал-капитализма».
С этой точки зрения Зомбарт разрешает и «социальный вопрос»,
над которым, по его выражению, так долго ломали голову наши отцы:
подобно швейцарскому утописту Сисмонди, Зомбарт разрешение
этого *вопроса видит в .«трудной и технически сложной работе го-
сударственного деятеля»4; таким образом, в социальных реформах
Зомбарт находит средство для примирения труда и капитала и смяг-
чения классового антагонизма.
Идею четырех социальных классов в современном обществе (по
крайней мере, по отношению к Германии) Зомбарт противопостав-
ляет трехчленному делению, наиболее всего свойственному для
социальных отношений прошлой Германии до самой середины ис-
текшего столетия. Это деление на три класса выработалось, по
мнению Зомбарта под влиянием французского учения о trois etats
(о трех сословиях), но подверглось своеобразному видоизменению
применительно к условиям германской жизни. Как мы знаем, идея
трех сословий во Франции сводилась к делению общества на духо-
венство (первое сословие), дворянство (второе сословие) и народ
(третье сословие), из которого постепенно дифференцировались
1 Ibid., стр. 510.
2 См.: ibid., стр. 510.
3 Ibid., стр. 496.
4 Ibid., стр. 493.
2 4 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
буржуазия и пролетариат. Для Германии же, как представляется Зом-
берту, деление сводилось к следующим группам: дворянство, народ
и среднее сословие или средний класс, причем под понятие народа
подводились категории ремесленного сословия и пролетариата, а под
средним классом разумелись все, кто не относился ни к дворянству,
ни к простому народу: горожане, купцы, фабриканты, чиновники и
пр. Зомбарт не делает, однако, анализа этому разделу прошлого не-
мецкого общества, ограничиваясь лишь ссылкой на слова Лоренца
Штейна, написанные последним еще в 1842 году, что в Германии
«жизнь общества и борьба его элементов еще не достигли самостоя-
тельного развития».
В современной классовой структуре Зомбарт не находит место для
старого понятия «среднее сословие» или «средний класс» (Mittelstand).
Игру словом «Mittelstand» Зомбарт считает одной из фикций в стрем-
лении искусственно поддерживать престиж ремесленного класса. Он
предлагает отказаться от этого расплывчатого понятия1.
В общем, Зомбарт понимает все возрастающее значение вопро-
са о социальных классах; он не сомневается в том, что «в настоящее
время социальный класс собирается перерасти по своему значению
все остальные общественные группировки» и что «тем настоятельнее
необходимость познать социальный класс в его самостоятельной
сущности и отличить от родственных ему образований»; но, тем не
менее, он ограничивается краткими вышеприведенными положе-
ниями, собираясь «самостоятельно и подробно развить теорию
социальных классов в одном из последующих томов своего “Капи-
тализма”»2.
Таково вкратце содержание учения Зомбарта по вопросу об об-
щественных классах. Оценивая приведенные взгляды Зомбарта, мы
можем придти к следующим положениям:
1) основа классового расчленения у Зомбарта является и неяс-
ной, и неопределенной, и чрезвычайно расплывчатой; этой
основой, по мысли Зомбарта, служит определенная система
хозяйства, но не сама по себе, а поскольку ее воплощает в себе
или представляет та или иная социальная группа, сохранив-
шаяся в современной системе хозяйства, причем это предста-
вительство или воплощение может относиться и к прошлому,
и к настоящему, и к будущему; в данном случае у Зомбарта
остается слишком много неясного: неясно, прежде всего, как
и на какой основе происходит «представительство»; неясно,
1 См.: ibid., стр. 501.
2 Ibid., стр. 480.
4. Теория исторических наслоений
241
почему одни группы являются представительницами, другие
таковыми не являются; Зомбарт думает, что при классовом
расчленении современного общества сам он стоит во всяком
случае на экономической основе; но, устанавливая идею пред-
ставительства, он сходит с экономической основы, и, в конце
концов, понятие социального класса у него остается без осно-
вы; сказать же, что основой класса является вся хозяйственная
(экономическая) система, это значит еще ничего не сказать;
2) особенно неудачной является устанавливаемая Зомбартом
классовая основа по отношению к категории пролетариата; со-
гласно зомбартовской основе, пролетариат потому является
социальным классом, что он «представляет собою исторически
еще не наступивший, следовательно, еще только идеальный,
будущий хозяйственный строй, который ради простоты мож-
но назвать социалистическим»; являясь таким представителем
в настоящем будущего, еще не существующего в настоящем
строе, пролетариат, следовательно, единственно из всех других
социальных классов сохранится как класс в будущем хозяй-
ственном строе; в этом лишь смысле и приходится понимать
его «представительство» в настоящем строе; между тем про-
летариат как категория, основанная на наемном труде, не
может быть мыслим в социалистическом строе, где система
наемного труда как раз отсутствует; пролетариат так же, как и
буржуазия, является продуктом прошлого и настоящего, но
отнюдь не будущего;
3) таким образом, идея представительства той или иной хозяйствен-
ной системы как основной признак для понятия социального
класса остается у Зомбарта бессодержательной;
4) Зомбарт не проводит и не пытается провести различия между
сословным расслоением общества и классовым, вследствие чего
у него и не может быть ясного и более точного представления
о классовом расчленении современного общества; говоря о
трехчленном делении общества в докапиталистическом обще-
стве, Зомбарт не замечает того, что он говорит как раз о со-
словном делении, а не о классовом;
5) зомбартовская формула четырех классов современного общества
(дворянство — буржуазия — мещанство — пролетариат) ме-
тодологически стоит много ниже даже трехчленной формулы
А. Смита (земледельческий класс — рабочие — капиталисты);
дворянство и мещанство в формуле Зомбарта — категории
сословной организации старого общества и никоим образом
не могут, даже в силу какого бы то ни было представительства,
2 4 2 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
стать классовыми категориями нового социально-классового
строя;
6) Зомбарт своим учением об общественных классах не дал ничего
сколько-нибудь ценного для теории общественных классов,
явившись в своей основной идее даже не совсем оригиналь-
ным, благодаря сходству последней с идеями, развиваемыми
в 1889 году Ганзеном;
7) характеристика германской буржуазии тем, что у нее отсут-
ствует, по мнению Зомбарта, желание власти, является резуль-
татом полнейшего искажения германской действительности
новейшего времени; Зомбарт не уясняет себе движения герман-
ского империализма как новой стадии в развитии капитализ-
ма; империализм, действительно, толкнул аграриев в объятия
представителей крупного капитала, но господином положения,
фактически приводящим в движение развитие политической
и экономической жизни Германии, давно уже явился капитал,
начинавший теперь выступать в своей несколько новой фор-
ме «финансового» капитала, и его интересы1.
1 Ср.: R. Hilferding. Das Finanzkapital. Berlin, 1910, глава 23-я.
5. ТЕОРИЯ КЛАССОВ НА ОСНОВЕ
СОЦИАЛЬНОГО РАНГА_________________________________
Какая бы основа ни лежала в понятии класса, последнее имеет в
себе одну особенность, обычно никем не оспариваемую. Эта особен-
ность в том, что социальные классы так различны, так обособлены,
что каждый из них лежит как бы в особых плоскостях. Различные
плоскости расположены при этом так, что одна находится выше
другой. Получается как бы лестница или ряд плоскостей, возвы-
шающихся одна над другой. Классы, соответствующие этим, в раз-
личном порядке расположенным плоскостям, представляют собою в
этом случае особого рода «социальные ранги». Каждому социальному
классу соответствует в любом обществе тот или иной «социальный
ранг».
В этой особенности, присущей понятию социальных классов, не-
которые теоретики и хотят видеть наиболее типичную основу для
расчленения общества на классы. Получается, таким образом, сво-
еобразная попытка построить учение об общественных классах на
понятии о социальном ранге. По мнению авторов этой попытки, по-
нятие социального ранга, положенное в основу учения о классах,
может привести к желательному разрешению этой сложной и труд-
ной социальной проблемы.
Идеей «социальных рангов» в учениях об общественных классах
пользуются многие. Но наиболее последовательными представите-
лями этого своеобразного направления в учении о классах являются
собственно Ренэ Вормс, Пеш, далее Пирар, Ландтман и отчасти
Лоренц Штейн.
Ренэ Вормс развивал свою точку зрения и свое учение об обществен-
ных классах, во-первых, в дебатах на заседаниях социологического
общества в Париже (1903 г.), посвященных специально проблеме со-
2 44 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
циальных классов, во-вторых, в своем трехтомном исследовании о
«Философии социальных наук», главным образом в третьем томе
«Conclusions des sciences sociales»1.
Понятие «ранга» у Вормса переплетается с понятием «уровня»;
он говорит то о социальном ранге, то о «социальном уровне». Но
общая конструкция учения Вормса не оставляет никакого сомнения
в том, что он под социальным «ниво» разумеет «социальный ранг».
Учение Вормса, которое он развивает в своей «Философии соци-
альных знаний», сводится в вопросе об общественных классов к сле-
дующему.
Класс, говорит Вормс, — это совокупность индивидов, ведущих
одинаковый образ жизни и имеющих в силу одинаковости своего
положения одинаковые стремления и одинаковый образ мыслей. Но
такую одинаковость в положении можно понимать в двух различ-
ных смыслах. Она может получиться, во-первых, при общем сотруд-
ничестве индивидов в одном общем деле. Она может иметь место,
во-вторых, до известной степени и при равенстве богатства, кото-
рым могут обладать индивиды. В первом случае, в области, напри-
мер, народного образования, все члены этой корпорации, начиная с
ректоров университетов и кончая самым скромным учителем сельс-
кой школы, составят один и тот же класс. Во втором, однако, случае
ректоры университетов составят некоторого рода высший ранг; они
будут составлять собою часть класса высших чиновников, куда вой-
дут главы высшей администрации, магистратуры, армии, духовен-
ства и т. д.; скромные же сельские учителя составят здесь низший
ранг; они будут принадлежат к классу мелких служащих, мелких чи-
новников наряду с секретарями маленьких мэрий, писцами у миро-
вых судей и т. п.2.
Эта двойственность, лежащая в природе социального класса, все-
гда отражалась, по мнению Вормса, на различных попытках опреде-
ления социального класса. Вормс думает, что эту двойственность не-
обходимо рассеять, так как она всегда до сих пор мешала точному
выяснению сущности класса.
Переходя к выяснению самой проблемы классов, Вормс останав-
ливается прежде всего на различных группировках, которым может
1 Rene Worms. Philosophic des sciences socials. Paris, Giard et Впёге. 1907.
Идею рангов в определении общественных классов можно видеть уже у
Литпгрэ, определившего слово «classe» в своем «Dictionnaire» таким образом,
между прочим: «Ранги, установленные между людьми вследствие различия и
неравенства их условий» (Dictionnaire de la langue fran^aise. Par Littr6,1.1. Librairie
de L. Hachette et Cie. 1863 г., цитировано по изданию1881, стр. 638).
2 См.: ibid., стр. 67, 68, т. 1 (гл. IV. Les dldmentes sociaux).
5. Теория классов на основе социального ранга 2 4 5
быть подвергнуто население всякого общества. Он различает 5 типов
возможных группировок: 1) группировку по этническим признакам,
или этническую, 2) территориальную, 3) профессиональную, 4) клас-
совую и 5) группировку по симпатии, например, по политическим
партиям. Некоторые из этих группировок стали складываться и изу-
чаться, замечает Вормс, с давних пор, между тем как классовая группи-
ровка населения до сих пор еще не привилась в науке в достаточной
степени. Изучением расовых и территориальных группировок на-
селения занимаются, как известно, две науки: этнография и демог-
рафия1. Между тем для изучения остальных группировок до сих
пор нет особой науки. Необходимо, говорит Вормс, чтобы по край-
ней мере одна социальная наука была создана, которая бы взяла на
себя специальное изучение остающихся без всякой специальной
разработки и изучения таких важных группировок населения, ка-
кими являются профессиональные, социальные и политические
группировки.
Материал для такой науки, по мнению Вормса, имеется уже дос-
таточный; сделано много уже исследований, которые могли бы войти
сюда; необходимо лишь свести этот материал в одно целое, единое.
Вормс озабочен даже названием для такой социальной науки, полагая,
что она могла бы быть названа «социальной гистологией» по анало-
гии с естественными науками. Вормс, однако, не настаивает именно
на этом названии, но думает, что, во всяком случае, оно более под-
ходящее, чем, например, «социальная морфология»: морфология
имеет своей задачей изучение внешний сторон предмета, при изуче-
нии же социальных группировок населения идет речь о внутренних
соотношениях социальных элементов, а не о внешней стороне их.
Вормс находит, однако, что демография, которая занималась до сих
пор в числе других вопросов также и изучением профессий, могла бы
равным образом взять на себя более широкую задачу и включить в
круг своих исследований изучение классов, профессий и партий, а
также и рас.
Основная мысль Вормса о необходимости обособления новой
отдельной социальной дисциплины, которая бы занялась изучени-
ем специально социальной дифференциации общества во всех ее ви-
дах и формах, может быть только приветствуема. Но едва ли можно
думать, что демография справилась бы со своей задачей во всей не-
обходимой ее полноте, если бы включила в круг предметов свое-
го изучения проблему профессий, классов, партий и рас. Задача
1 См.: ibid., v. Ill, стр. 64, 65.
2 4 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
демографии как науки чисто статистическая, и сам же Вормс нахо-
дит, что «статистика — это скелет без мяса» и что «цифры — еще не
весь человек»1.
Что же такое, по Вормсу, социальные классы и как нужно пони-
мать классовое расчленение современного общества? Для ответа на
этот вопрос Вормс останавливается на анализе двух различных взгля-
дов по вопросу о сущности социальных классов: по одному—классы
не что иное, как профессии, или, по крайней мере, совокупность не-
скольких связанных профессий; таковы, например, класс землевла-
дельцев, класс солдат, класс духовенства и т. д.; по другому взгляду,
класс — совершенно отличная от профессий категория, определяю-
щаяся «социальным рангом». Можно принадлежать к одной и той
же профессии, но относиться в общественном «мнении» к различному
социальному рангу, и равным образом в одном и том социальном
ранге могут быть лица различных профессий. Вормс принимает
второй взгляд как более правильный и старается развить его и
обосновать2.
Вормс рассматривает классовое расчленение общества вместе с
профессиональным. То и другое расчленение существенно различны,
но представить себе ясно одно из них нельзя, не уяснивши другого.
Различие же между ними в том, что профессии, если можно так вы-
разиться, расположены одни на ряду с другими (juxtaposees), одни
возле других; классы же расположены иначе; они также идут как бы
рядами, но эти ряды возвышаются одни над другими, как бы лежат
слоями одни над другими (superposees). По мысли Вормса, можно
себе представить в обществе, с одной стороны, ряд групп: группу
лиц, занятых в промышленности; группу лиц, принадлежащих к ад-
министрации; группу служащих в армии и т. д. Но с другой сторо-
ны, внутри каждой из этих групп можно различить ряды новых
групп, идущих как бы в ином направлении; так, в группе занятых в
индустрии идут, возвышаясь одна над другой, группы рабочих, мас-
теров, хозяев; среди лиц, принадлежащих к администрации, возвы-
шаются группы мелких чиновников, столоначальников, директоров;
в армии, в свою очередь, мы находим группы солдат, унтер-офице-
ров, офицеров. Рабочий, мастер и хозяин первой нашей группы при-
надлежат к одной и той же профессии, точно так же к одной и той
же профессии принадлежат: мелкий служащий в администрации,
столоначальник и директор или начальник, а в армии — унтер-офи-
цер, солдат и офицер. Но соответствующие слои этого второго по-
1 Ibid., v. Ill, стр. 66.
2 См.: ibid., v. Ill, стр. 69 и след.
5. Теория классов на основе социального ранга 2 47
рядка в каждой профессии, вместе взятые, составят собою уже класс;
гак, например, высшие слои трех указанных профессий, именно —
хозяева, директора или начальники и офицеры — составят вместе
один социальный класс, высший класс; солдаты, мелкие служащие
и рабочие составят низший класс и т. д. Отсюда Вормс приходит к
выводу, что профессия обнимает собою лиц, непосредственно со-
трудничающих в одном и том же деле, в одном и том же занятии,
независимо от того, каков ранг этих сотрудничающих лиц. Класс
же, по Вормсу, заключает в себе всех тех, которые принадлежат к
одному и тому же рангу, к одной и той же социальной ступеньке,
какова бы ни была их профессия. Деление первого порядка, т. е.
деление по профессиям, Вормс называет горизонтальным, деление
же на классы — вертикальным.
Класс, таким образом, отличается от профессии. Но, как думает
Вормс, это не всегда было так: было время, когда эти понятия со-
впадали. Такое совпадение или слияние социального класса с про-
фессией Вормс находит в системе индийских каст. В Индии, как из-
вестно, имеются четыре главных касты: каста брахманов, высшая
каста, произошедшая прямо из уст Брахмы; затем каста, ниже ее
стоящая, — воины (кшатрии); далее за нею следующая в таком
же нисходящем порядке каста земледельцев (вайшья); и, наконец,
самая низшая каста ремесленников (шудры). Каждая из этих каст,
по мнению Вормса, представляет собою особый слой в обществе,
особый ранг. Но вместе с тем каждая из этих каст, замечает Вормс,
соответствует особой профессии (священники, воины, земледель-
цы, ремесленники). Таким образом, в индийских кастах, согласно
Вормсу, существует полная адекватность между классом и профес-
сией1. Правда, находит Вормс, действительность много сложнее, чем
представленная схема; в Индии в действительной жизни не четыре
только касты, а множество еще других более мелких каст, соответ-
ствующих той или иной профессии. Установить и указать точно
социальные ранги в этом множестве каст — задача уже более слож-
ная и трудная.
Исходя из идеи социального ранга как основы деления общества
на классы, Вормс подходит так же и к вопросу о классовой борьбе.
Борьбу между социальными классами Вормс не отрицает. В каждом
классе, или, что то же самое, в каждом ранге социальном, существуют,
по представлению Вормса, индивидуальные стремления и усилия
среди отдельных индивидов, принадлежащих к классу, подняться из
1 См.: ibid., v. Ill, стр. 70.
2 4 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
своего класса в высший. В связи с этим существуют, как думает Вормс,
и более серьезные усилия, уже коллективные, в каждом занимающем
более низкий ранг классе, — усилия, направленные к тому, чтобы
вырвать у высшего класса те преимущества, благодаря которым он
расположился вверху, занимая высшее место, высший ранг. Это
и есть то, что называется, по мнению Вормса, борьбой классов.
Мы находим эту борьбу, говорит Вормс, во все времена цивилиза-
ции. В Афинах это была борьба народа с аристократией; в Риме —
это борьба плебса с патрициатом; во Франции старого порядка это
была борьба третьего сословия против привилегированных сосло-
вий; теперь, в настоящий момент, это борьба во всей промышлен-
ной Европе, и даже в Новом Свете и в Австралии, борьба рабочего
класса против класса хозяев1.
Таково в общих чертах учения Вормса о социальных классах.
Вормс, как мы видели, не ставит своей задачей ни разрешения воп-
роса о происхождении и образовании современных классов, ни изоб-
ражения исторической картины развития классов до и после капи-
тализма, ни анализа существующих классов. Его занимает, главным
образом, вопрос об основе, на которой зиждется классовое деление
общества и которая дает возможность точного и более ясного опре-
деления класса, в отличие от профессии. Такой основой Вормс счита-
ет, как мы видели, понятие социального ранга.
Можно ли признать удовлетворительной эту основу, которую
предлагает Вормс, и действительно ли она помогает разрешению про-
блемы социальных классов? На тот и другой вопрос мы должны от-
ветить отрицательно. Слабая сторона теоретической конструкции
Вормса — это неопределенность понятия «социального ранга». Ос-
новное требование всякой научной классификации в том, прежде
всего, чтобы отличительный признак классификации, или основа
классификации, отличался возможной ясностью и определенностью;
в противном случае классификация не будет иметь прочности; она
будет колебаться в различные стороны в зависимости от того, какое
содержание будет вкладываться в понятие, лежащее в основе. Поня-
тие «социальный ранг» у Вормса страдает именно такою неопреде-
ленностью своего содержания. В одном случае Вормс определяет «со-
циальный ранг» одинаковостью в степени богатства и престижа:
«Ранги, — говорит Вормс, — в нашем обществе сводятся в одно и то
же время и к богатству каждого, и к престижу его; классы, следова-
тельно, покоятся на этом двойном понятии: они объединяют тех,
1 См.: ibid., стр. 275.
5. Теория классов на основе социального ранга 2 4 9
из о имеет или одинаковое богатство, или одинаковый престиж (£clat
comparable)»1. В другом случае Вормс пользуется понятием «соци-
альный ранг», которое он называет также «социальным уровнем» в
еще более широком смысле, с еще более широким содержанием.
«Этот уровень, — говорит Вормс, разумея социальный уровень или
социальный ранг, — определяется различными причинами, завися-
щими от рождения, воспитания, Почета, власти, но в особенности —
от богатства каждого; в последнем счете этот уровень (или ранг) оп-
ределяется все же экономическим принципом»2.
Итак, что же в конце концов разумеет Вормс под «социальным
рангом» или «уровнем»? Как будто этот ранг или уровень определя-
ется и сводится у Вормса просто-напросто к богатству, так как из всех
перечисляемых Вормсом признаков, характеризующих и образующих
понятие ранга, богатство ближе всего к «экономическому принципу».
Но это не богатство или, во всяком случае, не одно богатство: иначе
никоим образом не могли бы попасть у Вормса в один и тот же соци-
альный класс и банкир, и крупный фабрикант, и армейский офицер,
и начальник департамента; это и богатство, и власть, и престиж, и вос-
питание, и образ жизни, и привычки, и т. д. Но все это весьма не-
определенно. Если мы возьмем ряд самых различных профессий и
выделим из них ряд одного и того же ранга, то можем получить та-
кой пестрый до чрезвычайности и длинный ряд лиц: редактор ра-
дикальной газеты, директор фабрики, крупный хлебный торговец,
ректор университета, директор банка, модный адвокат, директор де-
партамента полиции, армейский подпоручик и т. д.; по Вормсу, все
это люди одного ранга и одного и того же, следовательно, социально-
го класса. Но можем ли мы в самом деле зачислить в один социальный
класс редактора радикальной газеты и обер-полицеймейстера? Или
директора департамента полиции и ректора университета? Едва ли
может быть сомнение, какой должен быть на это ответ!
Учение Вормса не лишено, однако, высокого интереса как попытка
подойти к решению одного чрезвычайно сложного вопроса в уче-
нии об общественных классах: именно вопроса о том, как быть при
классовом разделе общества с теми категориями населения, кото-
рые лежат вне социально-хозяйственной деятельности и которых
классическая экономия называла «непроизводительными классами».
Для большинства учений о классах этот вопрос, как мы увидим ниже,
является обычно камнем преткновения, о который разбиваются
1 Ibid., стр. 69.
2 Ibid., стр. 275.
2 5 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
всякие самые остроумные построения. Со своим принципом «со-
циального ранга» Вормс благополучно разрубает этот гордиев узел19*,
группируя население по социальным рангам. К сожалению, этот
принцип Вормса, как мы видели, полон неясности, неопределенно-
сти и делает шатким и непрочным все теоретические построения
Вормса.
Резюмируя учение Вормса с его достоинствами и недостатками,
мы приходим к следующему:
1) Вормсу удалось разсеять двойственность в определении соци-
ального класса, благодаря строгому разграничению между
понятиями класса и профессии;
2) идея Вормса о горизонтальном и вертикальном разрезе, при
разграничении понятий класса и профессии, является превос-
ходной графической иллюстрацией, раскрывающей природу
классовых и профессиональных различий в современном об-
ществе;
3) Вормс признает существование борьбы классов на протяже-
нии всей истории человеческого общества, но характер и при-
чины этой классовой борьбы у него остаются невыясненны-
ми и недостаточно правильно понятыми;
4) в своем определении социальных классов Вормс исходит из по-
нятия «социального ранга», которое страдает у него полней-
шей неопределенностью;
5) вследствие неопределенности основы, на которой Вормс стро-
ит свое учение о классах (социальный ранг), Вормсу не удалось
выяснение сущности понятия класса;
6) в своем учении Вормс не касается ни вопроса о возникновении
и историческом развитии социальных классов, ни вопроса о
числе классов в современном обществе, ни других, существен-
но важных вопросов в проблеме классов;
7) основная задача Вормса — дать научное определение понятия
социального класса — осталась неразрешенной.
До некоторой степени близкое к Вормсу учение о классах развивает
также Леон Пирар в своей книге «De 1’ordre social»1. Пирар, впрочем,
не только ничего значительного не прибавляет к положениям Вормса,
не только не вносит в разработку проблемы ничего сколько-нибудь
1 L. Ptrard. De Tordre social. Paris (1910), livre deuxi£me («Les classes»), стр. 243
и след.
5. Теория классов на основе социального ранга
251
нового и ценного, но и даже неудачными сопоставлениями в зна-
чительной степени затемняет более или менее ясную постановку
проблемы классов, как ее ставит теория социального ранга20*.
Леон Пирар старается сопоставить и слить в одно целое две идеи
в учении о классах или, точнее, в определении понятия социального
класса: одну идею социального ранга и другую — социальной функ-
ции, которую выполняет каждый социальный класс. Он исходит при
этом из определения классаЛиттрэ в «Dictionnaire», находя, что по-
нятие класса может означать, во-первых, совокупность объединен-
ных общими признаками лиц в обществе; во-вторых, оно может
означать место, которое занимает в обществе эта совокупность лиц.
В понимании Пирара, социальные классы — это различные ступеньки
на лестнице различных сил, созданных теми различными функциями,
которые выполняют различные группы в обществе. Для Пирара фун-
кций таких в общественной жизни три и, соответственно им, три
социальных класса: аристократия, буржуазия и пролетариат. Каж-
дая определенная функция, по мнению Пирара, создает соответству-
ющий ранг; функция не идет никогда без социального ранга. Ранг
же, в свою очередь, думает Пирар, сопровождается определенными
традициями, привычками, а также определенною степенью богатсва1.
Наконец, сами функции устанавливаются, согласно представлению
Пирара, «естественно»; но что это значит, как понимать это «ес-
тественное разделение» общества по трем функциям и по трем
различным «предназначениям» людей как членов общества, об этом
указаний Пирар не делает.
Значительно более серьезным, чем только что упомянутое уче-
ние Пирара, является учение о классах фрейбургского профессора
Пеша. Пеш останавливает свое внимание на проблеме социальных
классов в своем «курсе политической экономии» (1909), где вопросу
о «классе и сословии» отводится видное место2. К сожалению, Пеш в
трактовании вопроса об общественных классах проявляет мало са-
мостоятельности, следуя главным образом за ван Овербергом в его
«La classe sociale». Но такой характер изложения учения об обществен-
ных классах не мешает, однако, Пешу критически относиться к из-
лагаемым учениям и не соглашаться с теми из них, которые не соот-
ветствуют его собственным взглядам на сущность общественных
классов.
1 См.: ibid., стр. 244-245. -
2 Н. Pesch. Lehrbuch der Nationalokonomie. Freiburg im Breisgau, 1909. Zweiter
Band, 5 Kapitel, § 7. (Здесь же имеется и довольно богатая библиография по воп-
росу о классах).
2 5 2 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
Противопоставляя свой взгляд по вопросу о классах теории
Оверберга, Пеш высказывается в духе принципа «социального ран-
га», развитого Вормсом. Проблеме классов Пеш придает очень се-
рьезное значение. «Понятие класса, — говорит он, — требует осо-
бенного внимания. Весь мир полон шума классовой борьбы. Тео-
рия же классов к настоящему моменту далеко еще не закончена в
своих положениях и определениях. Идут споры о понятии соци-
альных классов, их происхождении, законах их развития. Как здесь
все несовершенно, видно из противопоставлений мнений всемирно
известных социологов.. .»1. Не соглашаясь с Артуром Боэром, сводя-
щим основу классового расчленения к понятию профессии, Пеш
замечает, что в понятии «класса» речь идет не о расчленении по
профессиям и не о типах профессий, как думает Боэр, а «о разли-
чиях ранга, о различиях социального “чина”, социального уровня».
Класс, думает Пеш, обнимает один и тот же социальный слой в са-
мых различных профессиях. Что профессии и класс не одно и то же,
на это современная действительность дает, по мнению Пеша, ряд
самых убедительных указаний. Пеш указывает, во-первых, на то, что
классовая капиталистическая солидарность и профессиональная со-
лидарность между предпринимателями точно так же, как классовая
пролетарская солидарность и профессиональная, далеко не одно и
то же: классовая солидарность много сильнее профессиональной;
во-вторых, всем известный факт, что число профессий, особенно с
промышленным прогрессом, увеличивается чрезвычайно быстро; по
отношению же к классам мы этого совсем не видим.
По вопросу о соотношениях между профессиями и классами Пеш
вполне солидарен с Вормсом. Больше того, Пеш принимает и основной
принцип, из которого исходит Вормс в своем понимании класса. Но
Пеш возражает против момента богатства, будто бы лежащего в
существе понятия «социального ранга» Вормса. Мы видели, что
Вормс, действительно, дает место и повод для критики своего основ-
ного понятия «социального ранга», так как последнее слишком
неопределенно и растяжимо. Но в данном случае, однако, Пеш
критикует взгляды Вормса, как они им высказывались на заседании
социологического парижского общества в 1903 году или как они из-
лагаются Овербергом в «La classe sociale». Книга же Вормса «Philosophic
des sciences sociales», появившаяся в 1907 году, где Вормс значитель-
но изменяет редакцию своих взглядов, которые он высказывал в 1903
году во время дебатов, осталась, по-видимому, неизвестной Пешу.
1 Ibid., II. В., стр. 733.
5. Теория классов на основе социального ранга 2 5 3
Не соглашается Пеш точно так же и со взглядами социалистов,
сводящимися, по его мнению, в вопросе о разделении общества на
социальные классы к факту владения или невладения средствами
производства как основе классового раздела. И в этом Пеш следует
за формулировкой социалистической теории классов, даваемой
Овербергом, который, как увидим ниже, передал сущность марксис-
тского учения, далеко не точно, неправильно уяснивши себе после-
днее. Точно так же не удовлетворяют Пеша ни учение Шмоллера, ни
учение Оверберга. С Шмоллером Пеш не согласен особенно в том пункте
шмоллеровского учения о социальных классах, где Шмоллер настаива-
ет на существовании наследственности профессиональных качеств,
вследствие приспособления нервов и мышц, как думает Шмоллер, а так
же мозга и костей, к специальной деятельности. Оверберг же пони-
мание классов Пеш считает слишком узким и не отвечающим дей-
ствительным отношениям.
Пеш делает попытку развить собственный взгляд на проблему
классов, сводящийся к следующему. Само понятие о классе, говорит
Пеш, предполагает уже в себе существование нескольких классов; там,
где нет, по меньшей мере, двух классов, не может возникнуть и по-
нятие «класса». Естественные различия пола, возраста, физических
свойств и психических качеств не могут, по мнению Пеша, привести
к образованию социальных классов. Что же, однако, является обра-
зующей причиной социального класса? Что составляет его сущность?
Отвечая на эти вопросы, Пеш находит, что «класс» указывает на
определенную ступень ранга, имеющегося внутри общества и осно-
ванного на том влиянии, уважении и значении, которыми пользует-
ся данный ранг в обществе, в глазах сочленов общества1. Степень
ранга может быть различная; она зависит от степени общественно-
го влияния, уважения (Achtung) и значения этого ранга. Та же ре-
альная основа, которая создает ту или иную степень общественного
влияния и престижа, бывает, по мнению Пеша, различна в разные
исторические эпохи. В средние века она покоилась на силе, на ум-
ственном и моральном превосходстве, на значении и важности от-
правляемых социальных функций. Классы и сословия в это время,
как думает Пеш, сливаются, не разграничиваясь резко между собою;
«социальный» класс здесь был в одно и то же время и «легальный»
класс, с законными и определенными уставами, регламентами. Но в
новейшую эпоху нашего более материалистического времени, при
современном хозяйственном строе, на первый план в данном случае
выступает, по мнению Пеша, материальная основа, богатство; влия-
1 См.: ibid., II, стр. 774, 775 и далее.
2 5 4 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
ние создается теперь богатством; обладание капиталом создает власть
распоряжаться трудом своего сочлена в обществе. В настоящее вре-
мя, говорит Пеш, решающим моментом являются не столько духов-
ная, политическая, социальная, экономическая функции внутри со-
циального организма, сколько скорее равенство экономического и
социального положения индивидов; причем последнее положение,
говорит Пеш, нужно понимать в том смысле, что более или менее
значительное владение и в особенности обладание или необладание
капиталом представляют действительный масштаб, которым непос-
редственно измеряется ранговая иерархия (Rangordnung) классов.
Но вместе с тем Пеш далек, однако, от утверждения, что единственная
причина социального класса материальная. Факты общественной
жизни, по мнению Пеша, говорят нам, что занимающие высшие
посты высшего ранга чиновники, равно как знаменитые ученые или
иные знаменитости, принадлежат к высшему классу, даже если бы
они и не обладали собственностью средств производства, так как и
без такой собственности эти лица будут обладать высоким престижем
и значением в глазах своих сочленов и будут иметь соответственное
общественное влияние. Что это так, Пеш подтверждает указанием
на характер и вид сношений и связей, образующихся в обществе между
индивидами, их connubium, convivium и проч.: эти связи и сношения
(Verkehr) устанавливаются далеко не на почве лишь материальной
основы богатства, но на почве скорее известного морального, умствен-
ного или социально-политического уровня1.
Для современных отношений капиталистического общества Пеш
считает все же за факт, что современное социальное сознание ста-
вит на первом месте расслоение общества по владению в то время?
как в прежнее время оно оставалось позади, уступая место духов-
ным и другим нематериального характера факторам.
Исчезновение социального расслоения Пеш не считает возмож-
ным, полагая, что такое социальное расслоение общества на классы
«соответствует природе человека и органическому характеру обще-
ственной жизни» и что «на классовые различия нужно смотреть как
на естественный результат общественного развития». Но, устраняя
возможность исчезновения классов, Пеш допускает, однако, возмож-
ность смягчения классовых противоположностей, причем он находит,
что государство, состоящее из двух только классов, не может быть
прочным и иметь длительное существование; для последнего необ-
ходима наличность среднего класса. Пеш поэтому является горячим
сторонником политики поддержания средних классов, видя в них
1 См.: ibid., стр. 775.
5. Теория классов на основе социального ранга 2 5 5
одно из важнейших средств к смягчению классовых противополож-
ностей1.
На вопрос о смягчении классовых противоположностей Пеш ос-
танавливается вообще с большим вниманием. В современном об-
ществе он видит два противоположных по сврим интересам, борю-
щихся класса: это — буржуазия и пролетариат. В более резкой своей
форме противоположность между этими двумя социальными клас-
сами всплывает, по мнению Пеша, в отношениях между предприни-
мателями и занятыми у них рабочими; ради собственного обогаще-
ния первые эксплуатируют здоровье, силы, жизнь и семейное счас-
тье последних. Эта резкая противоположность между двумя классами
лежит, по мнению Пеша, не только в одном том, что предпринимате-
л и владеют средствами производства, а наемные рабочие ими не вла-
деют. Более глубокую основу противоположности интересов Пеш
видит в том обстоятельстве, что рабочие «всюду остаются вне соли-
дарной связи в обществе»; что рабочий стоит перед предпринима-
телем не как сотрудник, а лишь как продавец товара рабочей силы,
не как личный самостоятельный фактор производства, а как после-
дний подчиненный, как последний раб внутри производительного
процесса2. Современный рабочий, говорит Пеш, создает богатство,
но его доля в доходе нередко не покрывает его потребности в хлебе
насущном. Кроме того, он несет на себе все тяготы и повинности, но
нрав полноправного гражданина он не имеет. Отсюда понятно, по
мнению Пеша, что лишение рабочего хозяйственной, политической
и социальной солидарности толкает его мысль и чувство к построе-
н ию социалистического идеала общественной жизни на коммунис-
тических и товарищеских началах.
Что же, однако, может способствовать устранению социальной
пропасти между буржуазией и пролетариатом, спрашивает Пеш. Что
приводит к социальному миру?
Отвечая на этот вопрос, Пеш оговаривается, что речь может идти
в данном случае не об устранении классов и классового расчленения
в обществе, а только об устранении именно противоположности
между классами. Для устранения же последней нужно, по его мне-
нию, устранить причины, вызывающие эту противоположность и
враждебность между классами. В этих целях Пеш считает необходи-
мым улучшение положения рабочих классов; устранение бедности
и нищеты; защиту рабочих от безработицы, поддержку на случай
болезни и инвалидности, полное уравнение интересов в области
1 См.: ibid., стр. 782-776.
2 См.: ibid., стр. 777-778.
2 5 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
правно-политической; поддержание средних классов; развитие на-
родного образования; нравственное возрождение в духе христианс-
кой церкви. В религии Пеш видит самое надежное средство к разре-
шению проблемы социального неравенства, ссылаясь на слова епис-
копа Кеттелера, который говорил: «Если бы мы пожелали вести себя
как истинные христиане, социальный вопрос был бы разрешен».
«В конце концов, — говорит Пеш, — нужно ожидать спасения не от
экономического и социального “развития” народов, не от светской
культуры, но от культуры духовной. Все остальные формы общения
найдут, поэтому себе естественный исход, свой венец в общении хрис-
тианской церкви, так как только такое общение в состоянии дать глу-
бочайший фундамент политическому, хозяйственному и социально-
му порядку, обеспечить социальной жизни полноту и оздоровление»1.
В социально-политическом разрешении классовой «непримиримос-
ти» Пеш стоит в данном случае всецело на основе знаменитой энцик-
лики папы Льва XIII «Rerum novarum» (de condicione opificum)21*, из-
данной 15-го мая 1891 года; этой энцикликой объявлялось, что не-
примиримости классовых противоположностей не существует; что
борьба классов устранима, так как труд и капитал могут мирно
уживаться во взаимном сотрудничестве; что одних социальных
реформ со стороны государства недостаточно для смягчения и ус-
транения социальной пропасти между классами; что в то же вре-
мя мечты социалистов о бесклассовом обществе неосуществимы
и беспочвенны; и что, наконец, спасение только в католической
церкви, которая одна в состоянии прекратить раздоры и борьбу
между богатыми и бедными2. «Христианская мораль, справедли-
вость и евангельская любовь» — вот основа, на которой возможно,
по мнению Пеша, устранение классовой противоположности3.
Взгляды Пеша по вопросу о социальных классах не отличаются
особенной определенностью. Но в общих чертах их можно свести к
следующим положениям:
1) социальные классы — это различные социальные ранги, ко-
торые образуются неравенством общественных отношений и
фактическими различиями между людьми (по Литтрэ);
1 Ibid., стр. 791.
2 См.: Anat. Leroy-Beaulieu. La Papaut6, le socialisme et la Democratic, 1892;
ср. также: «Enzyklika Leo XIII fiber die Arbeiterfrage. Fur den Gebrauch des Arbeiters
herausgegeben von J. Eckard. Prases des katholischen Arbeitervereins Stuttgart.
Stuttgart, 1896.
3 H. Pesch. Die sozialen Klassen. «Stimmen aus Maria-Laach». Katholische Blatter
Jahrgang. 1908, Hefte 4 и 5, стр. 395-406 и 519-531.
5. Теория классов на основе социального ранга 2 5 7
2) ранги эти иерархизованы и сводятся к социальной лестнице
из трех ступеней, соответственно трем классам в обществе: на-
верху — буржуазия, внизу — пролетариат, середину же зани-
мает Mittelstand22*;
3) в основе ранговой иерархии лежит то влияние, престиж и зна-
чение, которыми пользуется данный социальный ранг в гла-
зах сочленов общества; степень ранга соответствует степени
влияния, престижа и значения;
4) основа влияния, престижа и значения в каждом ранге различна
в различные исторические эпохи: в средние века такой осно-
вой была сила и важность отправляемых классами социальных
функций; в современную эпоху — этой основой является
степень богатства и социальное положение вообще (иногда и
независимо от материального состояния);
5) между социальными классами существует противоположность
интересов и отсюда — вражда; основа этой противоположно-
сти — не только в факте владения или не владения средствами
производства, но и в отсутствии социальной солидарности
между участниками в производственном процессе;
6) классовое расслоение в обществе неустранимо, но классовую
противоположность устранить возможно; основной путь к ус-
транению последней лежит в устранении причин, вызываю-
щих противоположность классовых интересов;
7) проведение в общественную жизнь «социального мира» лежит
в руках только католической церкви, так как лозунгом дости-
жения «социального мира» может быть главным образом ду-
ховное возрождение членов общества на началах христианс-
кой морали, евангельской любви, согласно идеям, развитым в
энциклике папы Льва XIII «Rerum novarum».
Ни в одном пункту своего учения о классах Пеш не избежал сла-
бых сторон теории социальных рангов. Понятие социального клас-
са осталось у него невыясненным. В установлении основ ранговой
иерархии Пеш все время колеблется между материальной основой
богатства и нематериальной основой престижа и значения. Это
колебание вносит неопределенность в учение Пеша и способствует
неясности его взглядов. Развивая идею трех классов, Пеш оставляет
совершенно без анализа понятие среднего класса, в существовании
которого он, между тем, видит устойчивость социального порядка.
Социально-политическая сторона учения Пеша недалеко ушла от
ошибок старых французских утопистов (например, Бюрэ): подобно
9 Общественные классы
2 5 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
последним, Пеш верит в гармонию труда и капитала, надеясь дос-
тигнуть этой гармонии на основе религии. Это показывает, что Пеш
вводит в экономический анализ социального неравенства религиоз-
но-этический элемент, что лишает его чисто экономический анализ
классов всякого научного значения.
К теории социального ранга до некоторой степени можно отнести
также учение финляндского писателя-этнографа Гунара Ландтмана,
который касается вопроса о классах и их происхождении в своих
работах: «Происхождение духовенства» и «Основные причины со-
циального неравенства»1. Мысли и исследования Ландтмана направ-
лены больше в сторону истории и этнографии, чем социологии и
экономики. Но проблема классов все же настолько занимает и инте-
ресует его, что он уделяет вопросу о классах некоторое внимание.
Под классовой дифференциацией общества Ландтман разумеет де-
ление общества на такие гомогенные группы, которые различаются
между собой различными преимуществами и привилегиями, сохра-
няющими свою силу в каждой группе путем наследственной переда-
чи. «Под классами я понимаю, — говорит Ландтман, — более или
менее гомогенные разделы населения, которые отличаются один от
другого преимуществами и привилегиями... При этом каждому клас-
су обычно соответствует определенный ранг»2.
Подразделение на классы есть, по Ландтману, расчленение на
ранги. С этой точки зрения Ландтман прослеживает тот процесс
длинной исторической эволюции, который привел первоначаль-
но не знавшее социального неравенства первобытное общество к
расчленению на социально неравные классы. Ландтман рассматри-
вает ряд факторов, влиявших, по его мнению, на происхождение
общественных классов, иллюстрируя свое исследование рядом до-
вольно-таки многочисленных, хотя и отрывочных фактов, взятых
из данных изучения первобытных народов. В этом случае он имеет
дело с четырьмя основными причинами, которые, по его мнению,
влияли на возникновение и развитие социальной дифференциации:
это — 1) личные качества, которые могли возвышать одних индиви-
дов над другими; 2) богатство; 3) разделение труда и 4) этнический
принцип или расы.
Это исследование Ландтмана не лишено интереса, давая неко-
торый исторический материал для той части проблемы классов,
1 G. Landtman. The Origin of Priesthood. Ekenaes, Finland, 1905. — G. Landtman.
The primary causes of social inequality. Helsingfors, Finland, 1909.
2 G. Landtman. The primary causes of social inequality. Helsingfors, Finland, 1909,
стр. 28.
5. Теория классов на основе социального ранга 2 5 9
которая имеет дело с вопросом о зарождении социальной диффе-
ренциации. Ландтман находит ряд народов с первобытным укла-
дом жизни, которые не знали социального неравенства. Там же, где
социальная дифференциация проникла более или менее глубоко, она
находит почти одинаковое первоначальное деление общества на ари-
стократию, чернь и рабов. Эти три класса Ландтман считает вооб-
ще типическими, но находит, что среди некоторых народов тот или
другой из этих «порядков» (orders) может и отсутствовать. Так, на-
пример, ссылаясь на исследования Deniker’a, Ландтман указывает,
что гиляки, обитающие по нижнему Амуру, никогда не знали рабов.
К представителям теории классов на основе социального ранга
можно отнести отчасти и Мориса Галъваша, который затрагивает
проблему социальных классов в введении к своему интересному ис-
следованию «La classe ouvriere et les niveaux de vie»1. Одним из важ-
нейших элементов в понятии социального класса Галъваш считает
наличность классового сознания. Совершенно невозможно пред-
полагать, говорит он, чтобы класс мог существовать, не сознавая
самого себя. Назвать классом совокупность людей, у которых со-
всем не развито сознание о себе как о классе, и у которых оно ни в
чем не проявляется, это значило бы называть классом то, что еще
находится в стадии своего образования, в стадии выявления2. Со-
знать же себя в качестве особого самостоятельного класса — это зна-
чило бы, по мнению Галъваша, различать в классовой иерархии тот
социальный ранг, на котором находится собственный класс в отли-
чие от других. При этом в понятии социального ранга Галъваш на-
ходит два, на первый взгляд, совершенно различных элемента: это
во-первых, степень богатства или различие дохода и, во-вторых, раз-
личие функций, которые исполняет в обществе тот или иной класс.
По представлению Галъваша, здесь противопоставляются, таким об-
разом, труд и потребление, профессия и уровень жизни, функции и
доход. Галъваш примеряет эти понятия, устанавливая между тем и
другим неизбежную и определенного рода связь: ранг того или ино-
го класса в любом обществе тем выше, по его мнению, чем большее
участие члены этого класса принимают в социальной жизни данно-
го общества, чем большее количество социальных чувств и мыслей
они охватывают.
Галъваш, как мы видим, вводит в понятие класса и социального
ранга новую вариацию, новый элемент, ставя эти понятия на психо-
логическую основу (сознание). Эта основа, однако, ничуть не спо-
1 М. Halbwachs. La classe ouvri£re et les niveaux de vie. Paris, 1913.
2 Cm.: ibid., стр. VI.
2 6 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
собствует выяснению проблемы, и понятие социального ранга оста-
ется у него столь же неопределенным, как и у других представителей
теории ранга.
Резюмируя, в конце концов, учение об общественных классах,
построенное на основе «социального ранга», мы приходим к следу-
ющим выводам: 1) вообще говоря, это учение внесло не много ценного в
теорию общественных классов; 2) правда, некоторые из представи-
телей этого учения (Вормс, Пеш) толкнули значительно вперед изуче-
ние проблемы классов, благодаря строгому разграничению понятий
класса и профессии; 3) но в качестве основы классового расчлене-
ния общества вводимое этой теорией понятие «социального ран-
га» является методологически совершенно непригодным своею
полнейшей неопределенностью; 4) благодаря эластичности содер-
жания понятия «социальный ранг», это учение колеблется между
теорией богатства (Пеш), теорией естественно-органической (Пирар,
отчасти Вормс) и психологический (Гальваш)1.
1 Мы не выделяем психологической теории общественных классов ъ каче-
стве самостоятельной теории, в виду ее еще недостаточного развития. Она не
сложилась еще в сколько-нибудь определенной форме. Кроме упомянутого Галъ-
ваша, к ней близко подходят: Тард (на дебатах в Парижском социологическом
обществе), Зиммель (Социальная дифференциация), Гиддингс (Основания со-
циологии), отчасти Грассери, Блондэлъ, Лимузэн и другие. Психологическая тео-
рия общественных классов ищет основы классового расчленения и классов в
человеческой психике (вера в социальную иерархию, стремление к господству,
желание быть выше другого и т. д.).
6. ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ НА ОСНОВЕ
РАЗЛИЧИЙ В УРОВНЕ ЖИЗНИ
(STANDART OF LIFE)__________________________________
К попыткам построения учения об общественных классах на ос-
нове «социального ранга» очень близка попытка подойти к пробле-
ме классов с точки зрения «уровня жизни» (standart of life).
В обществе с классовой организации и классовой иерархией при
известной степени традиционности отношений общественной жиз-
ни в каждом классе, как известно, вырабатывается более или менее
определенный жизненный уклад: определенные жизненные требо-
вания, определенные привычки и вкусы, определенный образ жиз-
ни, определенный до некоторой степени бюджет для каждой семьи
одного и того же класса, даже определенный духовный облик у
сочленов каждого класса. В виду этого легко может возникнуть пред-
ставление о том, что для определения сущности классов и классовых
различий следует обратиться к исследованию различных уровней
жизни в каждом данном обществе и что на этих различиях standart
of life легче всего построить и различия социальных классов.
Такого рода попытки привлечь standart of life в качестве основы
классового расчленения можно было ожидать особенно в такой стра-
не, как Англия, где классы существуют давно и где классовые отно-
шения складывались медленно, постепенно, традиционно закрепляя
классовую иерархичность. По отношении к Англии мы, действитель-
но, находим попытки установления социальных классов на основе
standart of life. Такова, например, попытка д’Эта (d’Aeth), в статье о
«Новейших тенденциях классовой дифференциации»1, и француза
Поля Декампа (Paul Descamps) в его интересном исследовании «La
1 D’Aeth G.G. Present tendencies of class differentiation. (The Sociological Review,
vol. Ill, № 4. October 1910, стр. 267-276).
2 6 2 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
Hierarchic des classes en Angleterre» («Иерархия классов в Англии»),
составляющем как бы дополнение к статье д’Эта1.
К сожалению, и д’Эт, и Деками совершенно не касаются теоре-
тической стороны затрагиваемой проблемы, оставляя ничем не обо-
снованную свою попытку изучения социальных классов в Англии
на основе «уровня жизни». Их задача сводится, главным образом, к
описательно-конкретной стороне вопроса, за немногими лишь ис-
ключениями. Тем не менее, если эти авторы и не создают «учения»
или «теории» в строгом смысле слова их попытка, не говоря уже о
самих выводах их исследований, заслуживает глубокого интереса, ос-
вещая социально-классовую структуру английского современного
общества. Мы считаем необходимым поэтому остановить на них свое
внимание.
Задача д’Эта — показать природу и сущность изменений в клас-
совом строении старого и нового английского общества и устано-
вить некоторые из новейших тенденций последнего. За последние
100 лет, думает д’Эт, классовая структура английского общества под-
верглась значительному изменению; появились новые классы; демар-
кационные линии, резко проходившие прежде между различными
классами, теперь исчезли; многое из старых укладов жизни и старых
социальных привычек подверглось глубокому изменению. Эти из-
менения совершались, по мнению д’Эта, под воздействием двух
факторов: во-первых, под влиянием экономического развития об-
щества; во-вторых, под влиянием прогрессивного движения по пути
к демократии. Как результат постоянного действия экономического
фактора д’Эт отмечает следующие моменты, оказавшие влияние на
изменение классовой структуры: 1) рост числа занятий, все более
дифференцирующихся по мере развития общественного хозяй-
ства; 2) рост различных градаций внутри некоторых из этих занятий;
3) рост спроса на экономическую выучку (ability) в любой специ-
альности и 4) образование крупных городов. В отношении же второ-
го — политического — фактора д’Эт отмечает: развитие местного
самоуправления, рост чувства корпоративной ответственности, раз-
витие системы образования и изменение самого взгляда на государ-
ство и его цели2. Все эти обстоятельства, по мнению д’Эта, немогли
не изменить заметно старую классовую систему. Прежде всего, ду-
мает д’Эт, рухнула старая связь между классом и характером его за-
нятий, благодаря чему семья теперь не могла уже определять класс;
профессиональная замкнутость класса исчезла; дети уже не всегда
1 Р. Descamps. La Hi£rarchie des classes en Angleterre. Paris, 1911 (La Science
sociale, 26-e Аппёе-Denxieme periode. 86 Fascicule).
2 Cm.: ibid., стр. 267, 268.
6. Общественные классы на основе различий в уровне жизни 2 6 3
оставались в классе своих родителей, как было прежде. Затем, старая
классовая группировка, сводившаяся к трехчленному разделу обще-
ства (на аристократию, рабочий класс и торгово-промышленный
класс) теперь изменилась. Классовая группировка нового времени
усложнилась: рабочий класс разбился на несколько групп; торгово-
промышленный класс чрезвычайно развился и создал в пределах
своих новые группы существенного значения; лица либеральных про-
фессий образовались в собственный класс, сильно выросший особен-
но в некоторых профессиях (учительской, научной, медицинской);
много новых значительных образований вызвало особенно разви-
тие крупной индустрии, торговли и кредита; потребовалось много
специальной выучки (ability) среди высших постов в администра-
ции, задачи которой сильно усложнились; при этом аристократия
как класс, обнаружила тенденцию к уменьшению; число земельных
собственников сократилось. Д’Эт обращает также внимание на пе-
редвижение центра социальной жизни из деревни в город; нормаль-
ной социальной единицей стал крупный город; 2/3 населения живут
теперь в городах; в 50 городских центрах с населением выше 50.000
разместилась почти половина всего населения1.
Указавши на все эти изменения, д’Эт старается детально подой-
ти к анализу современного классового общества. Он думает, что «но-
вейшая классовая структура покоится на различных “standards of
life”». Теоретически можно установить собственно, по мнению д’Э-
та, два стандарта жизни: стандарт простой необходимости и стан-
дарт уточненной, культивированной необходимости; первый может
быть определен (для современной Англии) в 25 шиллингов в неде-
лю для одной семьи в среднем; второй — приблизительно в 600 фун-
тов стерлингов в год. Но в действительности д’Эт находит не два, а
7 различных стандартов и — соответственно — 7 различных клас-
сов, которые он располагает в таком восходящем порядке:
класс А: класс босяков, люмпен-пролетариев (the loafer); их стан-
дарт — 18 шилл. в неделю; жилище— грязные отдален-
ные кварталы, подвальные помещения или комната для
одного; собственной мебели нет; занятие— непостоянная
работа или же высокая заработная плата, но пропиваемая;
класс В: класс неквалифицированных; стандарт — 25 шиллингов
в неделю; жилище—домик из четырех комнат; мебель про-
стая, но достаточно; занятие—малоквалифицированный
труд; сюда же принадлежат: наиболее низкий тип клерков,
1 См.: ibid., стр. 270.
2 64 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
мелких приказчиков и т. п.; социальные привычки — не-
сколько перемен платья; по вечерам одевается воротничок;
класс С: класс высококвалифицированных; стандарт — 45 шил-
лингов в неделю; жилище — домик из 5 комнат, имеется
особая комната для гостей (parlour); простая, но уютная ме-
бель; занятия — очень разнообразные: обученные рабо-
чие, старшие приказчики, мелкие чиновники, клерки и т. д.;
социальные привычки — сервированный стол за обедом;
замужние и женатые дети по воскресеньям делают родите-
лям визиты; ability— техническая выучка; хорошая общая
интеллигентность; иногда проявляется остроумие; простой
ум, простая, не всегда последовательносвязная аргумента-
ция; серьезное отношение к деловым собраниям;
класс D: мелкие собственники магазинов, клерки; стандарт —
3 фунта стерлингов в неделю; жилище— над магазином или
на стороне, от 25 до 30 фунтов ст. в год; занятия — весьма
разнообразны: клерки, лавочники-собственники и торговцы,
коммерческие агенты, механики (engineers) и т. д., школь-
ные учителя элементарных школ, некоторые из священнос-
лужителей (ministers); социальные привычки: собственная
мебель в доме; прием визитеров; у некоторых — мальчик-
лакей (a young servant); ability— разнообразны; или высокой
степени техническая выучка, или небольшой капитал и уп-
равление предприятием (business); в мелких предметах про-
являют остроумие; читают журналы; высказывают весьма
поверхностные мнения по всякому вопросу; образование—
элементарная школа, в некоторых случаях — техническое
образование;
класс Е: класс мелких промышленников; стандарт — 300 фунтов
стерлингов в год; жилище — квартира в 48 фунтов стер-
лингов в год; занятие — различные виды торгово-про-
мышленных предприятий (business); мелкие мануфактури-
сты-собственники, некоторые из либеральных профессий;
социальные привычки: визиты, карты; поздний обед (some
dine late); ability— заведывание и управление промышлен-
но-торговым предприятием; сознание собственного досто-
инства и уверенность в себе; умышленная утонченность
манер; читают; интересуются популярными научными дис-
циплинами и общественной жизнью; образование — клас-
сическая гимназия (grammar school);
6. Общественные классы на основе различий в уровне жизни 2 6 5
класс F: класс лиц свободных (либеральных) профессий и админист-
ративных высших чиновников. Стандарт — 600 фунтов
стерлингов в год; жилище 60-80 фунтов стерлингов; заня-
тие —главное управление предприятием, административные
посты, люди свободных профессий; образование— обычно
университет;
класс G: класс богатых; стандарт — 2000 фунтов стерлингов и
выше; занятие — хозяева фирм, фабрик; некоторые по-
сты, оплачиваемые по найму; образование—университет.
Три первых группы (А, В, С) представляют собою, по мнению
д’Эта, развитие старого рабочего класса и имеют тенденцию кон-
центрироваться вокруг первого из двух теоретических стандартов
(25 шилл. в неделю); класс А — отбросы нации; класс С — солид-
ный, независимый и ценный в обществе класс. Группы Е, F и G тяго-
теют ко второму теоретическому стандарту.
Для цифрового выражения своих классов д’Эт пользуется дан-
ными для Соединенного Королевства, приведенными Чиозой-Мони\
которые сводится к следующему (1903—1904 гг.):
Лиц с доходом ниже 160 ф. ст. (с семьями) 38 000 000
Лиц с доходом от 160 ф. ст. до 400 3 035 000
„ >, 400 „ 500 265 000
„ „ 500 „ 600 145 000
600 „ 700 65 000
„ „ выше 700 1 250 000
Кроме того, осталось вне группировок 240 000
Всего
43 000 000
Д’Эт приводит также некоторые данные, взятые из наблюдений
над несколькими отдельными семьями, в течение двух-трех поколе-
ний, которые обнаруживают совершающиеся в современном обще-
стве процесс «просеивания», т. е. перехода лиц, принадлежащих к
верхним группам, в низшие, по мере разрастания семьи, от поколе-
ния к поколению1 2. Как на одну из особенностей нового общества д’Эт
указывает также на вырастающие требования к экономической спе-
1 Chioza-Money. Riches and Poverty, стр. 35 и 42. — Подробные данные Чио-
за-Мони см. в нашей книге: «Заработная плата как проблема распределения».
СПб., стр. 397-403.
2 См.: D’Aeth, ibid, стр. 272 и далее.
2 6 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
цианизации труда и различных занятий: лицо без экономической
ability меньше и меньше, говорит д’Эт, находит себе место в челове-
ческом обществе.
Значительным дополнением к анализу классов английского совре-
менного общества, сделанному д’Этом, является упомянутое выше
исследование Поля Декампа «Иерархия классов в Англии»1. Декамп
считает правильной ту основу, на которой строит свой классовый
анализ д’Эт, т. е. различия в standart of life, уровень существования,
или известной манере жить. Декамп находит, что вся классовая иерар-
хия английского общества покоится именно на различиях уровня
существования и уклада жизни, выработанных каждым из обще-
ственных классов. В Англии, говорит Декамп, все суждения о чело-
веке как сочлене общества основаны ни на чем другом, как на его
standart of life, и в Англии с презрением относятся к человеку, кото-
рый ведет жизнь ниже своего положения, безразлично, кто бы он ни
был, англичанин или иностранец. Тот же масштаб применяют анг-
личане и в отношении к другим странам: себя они считают идущи-
ми во главе человечества, так как у них standart of life более высокий,
чем на континенте; ниже всех на мировой социальной лестнице рас-
сматриваются желтая раса и негры, занимающие в их глазах самую
низшую ступень.
Декамп соглашается с д’Этом, что каждый социальный класс ан-
глийского общества имеет свои особые привычки, особый образ жиз-
ни, собственные, отличные от других традиции, особый standart of
life. Но чем измерять этот standart? Как мы видели, д’Эт масштабом
уровня жизни считает бюджет средней семьи и по числу типичных
средних бюджетов устанавливает он число социальных классов. Этот
масштаб Декамп еще более упрощает, сводя его к плате за квартиру,
к ценности «очага». Он думает, что в Англии standart of life опреде-
ляется платой за помещение, так как жилище здесь считается мерой
респектабельности. Все кварталы и улицы английских городов ( ти-
пичным является Лондон) разбиты на ранги, соответственно степе-
ням респектабельности. На каждой улице все дома приблизительно
одинаковы, отвечая требованиям определенного уровня: на такой-
то улице можно жить без прислуги; на такой-то с одной прислугой;
на такой-то с двумя, но только с женатой парой и т. д. Указание на
определенную улицу, квартал, даже район и часть города содержит
в себе уже указание на степень респектабельности и, таким обра-
зом, на standart жизни. Даже железнодорожные станции (напри-
1 Р. Descamps. La Hierarchic des classes en Angleterre. Paris, 1911.
6. Общественные классы на основе различий в уровне жизни 2 6 7
мер, в Лондоне Liverpoolstreet station) должны были переноситься и
приспособляться к районным рангам, так как ни один элегантный
англичанин не находит возможным садиться в поезд и сходить на
железнодорожной станции, примыкающей к бедным кварталам1.
К этим условиям жизни приспособляется ряд других условий и от-
ношений, в связи с определенным кварталом, улицей, помещением;
так, плата за визит врача основана обычно на плате за помещение,
совершенно так же, замечает Декамп, как налог за квартиру. Если
англичанин хочет, чтобы его признали за своего и поддерживали с
ним знакомство и сношения его соседи, он обязан, живя на извест-
ной улице, вести такую жизнь и вообще такой образ жизни, какой
установлен в данном ранге, соответственно улице данного квартала
или социального класса.
Переходя к данным д’Эта, Декамп находит, что три низших клас-
са д’Эта (классы А, В и С) представляют собою лишь подразделения
одного и того же низшего класса, так как все эти группы в общем
носят одни и те же черты как в смысле средств существования, так и
образования и т. д. Выше этого класса у д’Эта, как мы видели, рас-
положены четыре класса высших рангов (D, Е, F и G). Декамп сводит
подразделения D, Е и F в один средний класс, а остающуюся после-
днюю группу, класс G, считает третьим, высшим классом,
Декамп находит, что принадлежность к тому или иному классу
общества определяется не одним только «стандартом жизни», но це-
лым рядом моментов: и образованием, и характером занятий, и ка-
питалом, и проч. Помимо standart of life и его ближайшего измери-
теля (стоимости квартиры), Декамп отмечает в качестве такого же
надежного показателя принадлежности к тому или иному классу также
и образование. Он склонен даже к тому, что в английском обществе
образование — это самый действительный критерий классовой при-
надлежности и что, если в конкретной жизни не всегда приходится
ограничиваться этим критерием, то лишь потому, что сам этот кри-
терий довольно неопределенен, что он сам по себе нечто очень
сложное и что иногда бывает трудно измерить его.
Со всеми этими дополнениями к тому масштабу определения раз-
личных классов в английском обществе, каким пользовался д’Эпг,
Декамп делает собственную попытку характеристики английских
классов, исходя, в общем, все же из standart of life. Он устанавливает
всего три основных класса в английском обществе, как мы уже об
этом говорили, — низший, средний и высший; причем средний класс
1 См.: ibid., стр. 6.
2 6 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
разбивается у Декампа также на три класса (низший, средний и выс-
ший), в результате чего мы получаем 5 классов: I. низший класс,
II. низший средний класс, III. средний класс, IV. высший средний
класс и V. высший класс. Особенности каждого из этих классов у
Декампа представлены с большей полнотой и обстоятельностью, чем
это мы видели у д’Эта, и изображаются в следующем виде1.
I. Низший класс
Это класс наемного ручного труда; понедельная плата за кварти-
ру; бесплатная элементарная школа до 13-14 лет; к 16 годам — мо-
ральная эмансипация; нередки случаи переселения, при помощи пат-
ронатов для эмиграции; освобождение от подоходного налога; класс
разбивается на три группы, или подкласса: 1) группа босяков (loafers),
к которой принадлежат недисциплинированные и порочные; 2) не-
квалифицированные или малоквалифицированные рабочие; 3) ква-
лифицированные рабочие.
1. Недисциплинированные первой группы, по Декампу, — это чле-
ны общества, оказавшиеся неспособными пристроится к капиталисти-
ческому крупному машинному производству и к крупной мастерской;
они являются жертвой «sweating system23*»; здесь много восточных ев-
реев, делающих ручным способом платье (в северных городах Англии
и в лондонском «Уайтчепеле»)24*; среди них также много искусных сто-
ляров. Среди этой категории лиц встречаются колонисты с континен-
та, переселившиеся в эпохи гонений и религиозных притеснений; меж-
ду ними — сапожники, ткачи, часовых дел мастера и пр. Наконец, в
этой же категории — аборигены Англии, кельты, с постоянно меняю-
щимся настроением, с духом кочевников, всегда и всюду недовольные,
по крайней мере, пока не посвятят себя какому-нибудь делу или заня-
тию. Что же касается второй категории лиц этой группы, т. е. категории
порочных, то, по характеристике Декампа, это подонки английской
расы; важнейший порок здесь — пьянство, иногда же просто леность;
это — армия «безработных»; но это все люди, еще не окончательно ут-
ратившие черты англосаксов; чувство ответственности среди них не
совсем еще исчезло; они сознают свой порок, но не могут бороться с
ним; раздражения против общества, против общественного порядка у
них нет; равным образом нет среди них и чувства особенной зависти к
людям выше них; так, например, один французский профессор про-
вел среди подобного слоя лиц ночь в одном из беднейших кварталов
Манчестера и не встретил ни одного косого взгляда.
1 См.: ibid., стр. 11-86.
6. Общественные классы на основе различий в уровне жизни 2 6 9
Социально-экономические условия жизни этой группы («бося-
ков») таковы: нерегулярный труд; для Лондона, по Бутсу, здесь все
лица с заработком ниже 21 шиллинга в неделю; их Бутс насчитывал
до 35 % лондонского рабочего населения; для провинции уровень
заработка, разумеется, много ниже 21 шиллинга и может быть опре-
делен суммой меньше 15 шиллингов в неделю; ютятся в грязных от-
даленных улицах и закоулках, в плохеньких домиках, где квартиры
имеют всего 1-2 комнаты, — ценой от 200 до 260 фр. в год в север-
ных городах, от 3-7 шиллинга в неделю в Лондоне (т. е. от 200 до 450 фр.
в год) приблизительно; квартиры переполнены; большие семьи раз-
мещаются в 1 -2 комнатах; в Лондоне такого населения, которое жи-
вет в перегруженных помещениях, имеется до 16 % всего лондонского
населения; этот процент падает в крупных фабричных городах, кро-
ме Лондона, до 10 % и исчезает в маленьких южных городах Англии;
есть, однако, города, с особенно неблагоприятными условиями в
данном отношении; таков, например, Нортумберленд, где процент
населения, живущего в перегруженных помещениях, достигает до
30 %, Ньюкэстль и Зудерлэнд, Йаров и некоторые другие города, где
этот процент выше 30 %. Собственных заработков в семьях этой
категории низшего класса, конечно, недостаточно для самого скром-
ного существования, поэтому характерной чертой является для
них — обращение к частной или общественной благотворительности;
формы последней различные: суп для детей в школах, госпитали, бо-
гадельни, рабочие дома.
2. Вторая ветвь низшего класса — рабочие в собственном смыс-
ле слова; это рабочие неквалифицированного или малоквалифици-
рованного труда; труд здесь более или менее постоянный; в деревне
сюда принадлежат земледельческие рабочие, зарабатывающие от 16
до 24 шиллинга в неделю; в городах — неквалифицированные рабо-
чие, зарабатывающие от 18 до 30 шиллингов в неделю; в Лондоне
значительно выше: от 21 до 35 шиллингов в неделю. Квартира здесь
уже из 3 или 4 комнат; в деревне — маленькие коттеджи, обычно
представляемые собственником фермы даром, стоимость их —
3-4 шиллинга в неделю; в городах—особого типа дома, иногда пост-
роенные во дворе, с квартирами в 3-4 комнаты, с платой в 3-5 шил-
лингов в неделю; в Лондоне рабочие живут в половинке небольшого
домика, где нанимают помещение из 2-3 комнат, с платой около
4-6 шиллингов в неделю. Перегруженности помещений здесь уже нет,
но изолированной спальни еще не имеется, и рабочая семья, при
взрослых детях, еще не в силах избавиться от неудобств и тесноты.
С большим трудом здесь рабочая семья сводит концы с концами,
2 7 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
не обращаясь обычно за помощью к благотворительным учреж-
дениям и обществам, но и не делая сбережений. Тяжелее таким
рабочим в больших городах, например, в Лондоне. Здесь рабо-
чий, по наблюдению Декампа, не может экономить, да к тому же
здесь больше и соблазна для лишних трат; домашний очаг поэто-
му в таких городах обставлен хуже, чем в деревне или чем в не-
больших городах; женщина здесь часто бывает принуждена по-
этому также искать работу; в Лондоне такие рабочие семьи состав-
ляют особые клубы для покупки по очереди обуви (взнос 1 шиллинг в
неделю) и гусей или индюшек к Рождеству. В квартирах имеется ме-
бель, обычно диван не первой молодости, безделушки, фотографии,
но в общем на всем лежит печать недостатка и нужды.
3. Третья ветвь, или составная часть, низшего класса обнимает
квалифицированных рабочих с более высокой заработной платой.
В промышленных городах заработная плата в этой группе достигает
30-45 шиллингов в неделю. В Лондоне, а так же в Ланкашире у бума-
гопрядильщиков она несколько выше, составляя 35-50 шиллингов в
неделю. Квартиры в этой группе из 4-5 комнат, с платой в 5-6-7 шил-
лингов в неделю, для промышленных городов вообще. В Лондоне
квартиры квалифицированных рабочих обычно в 3 комнаты, за
6-9 шиллингов в неделю. В этой группе уже нет перегруженности
помещения и тех неудобств от тесноты, о которых была речь в пре-
дыдущем случае; но это лишь за исключением Лондона, где жизнь
слишком тяжела, чтобы рабочий мог позволить себе такую «рос-
кошь» в помещении, как изолированная спальни. В этой группе низ-
шего класса, однако, имеют место уже и сбережения, семья здесь
регулярно откладывает из заработка на черный день: на случай без-
работицы, болезни, преждевременной старости и пр.; в Лондоне,
впрочем, такие привычки распространены мало (вероятно, просто
потому, что нечего сберегать). Здесь квартира уже лучше обставле-
на; меблировка производит впечатление достатка; имеется не толь-
ко диван, но и кресла, библиотечный шкап (с книгами в хороших
переплетах), даже пианино (последнее еще не означает, что в семье
кто-либо играет, но такова уж традиция; не иметь пианино в этой
группе неудобно). Таковы низшая, средняя и высшая группы в низ-
шем классе населения в английском обществе.
IL Средний класс
II. Низший средний класс. Характерной чертой низшей группы
среднего класса, или низшего среднего класса, как эту группу назы-
6. Общественные классы на основе различий в уровне жизни 2 71
вает Декамп, является наличность небольшого капитала в собствен-
ном распоряжении лица данного класса; сюда принадлежит: мелкий
«хозяйчик», самостоятельно работающий с небольшим капиталом,
или лица, обладающие некоторыми специальными познаниями (слу-
жащие, учителя, пасторы иноверческих церквей). Образование
здесь — недорогое училище для приходящих (secondary school или
небольшая частная школа); продолжается это образование до 14-ти
или 15-летнего возраста; затем до 18-19 лет идет практическое обу-
чение, иногда в связи с теоретическим обучением в технической
школе или в training-college25*. Самостоятельная жизнь и независимость
здесь начинается уже с возраста в 18-19 лет; эмиграция, особенно среди
мужской молодежи, здесь также практикуется; в семьях этой категории
уже не обходятся без прислуги; если нет взрослой дочери, берут при-
слугу-подростка; читают, кроме газет, уже журналы (magazines); в
некоторых узкоспециального характера вопросах проявляется интел-
лигентность, во всех других предметах — поверхностное суждение
обо всем; годовой доход от 120 до 320 фунт, ст.; квартиры — от 24
до 32 фунт. ст. в год; иногда квартира составляет неразрывное целое
с помещением для мастерской. К принадлежащим к этому классу ка-
тегориям лиц с небольшим собственным капиталом относятся
следующие: 1) категория мелких фермеров, лично работающих; это
обладатели, по данным Онорэ, обыкновенно 50 гектаров арендуе-
мой земли; доход около 160 фунт. ст. в год; по данным Декампа,
количество арендуемой земли здесь от 10 до 60 гектаров, а доход
годовой — от 200 фунт. ст. до 1200 фунт, ст.; 2) категория мелких
«хозяйчиков» промышленного типа, работающих в собственной
мастерской; доход их — от 200 фунт. ст. до 600 фунт. ст. в год;
мастерская находится здесь позади жилища; 3) категория мелких
хозяев-лавочников; обычно нанимается дом, где нижний этаж слу-
жит лавочкой, а остальные этажи жилищем; сын редко наследует
после отца в его мелкой торговле, так как слишком долго здесь
ждать, чтобы составить себе положение; под старость отец ликви-
дирует дело, перепродает его и сам живет на ренту; эти лавочки
обычно обнаруживают большую устойчивость в своем существо-
вании: к кому бы лавочка ни перешла, к своему или чужому, тот
продолжает дело в старом духе, приспособляясь к создавшимся до
него условиям; такую устойчивость существования этих лавочек
поддерживает развитый в английской жизни традиционализм; в
силу этого же традиционализма, мелкая лавочная торговля редко
ведется здесь женщинами: в лавочке обычно сидит муж, жена же
ведет хозяйство.
2 7 2 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
Помимо лиц с собственным небольшим капиталом, к низшей
группе среднего класса принадлежат также категории лиц без капи-
тала, но обладающих некоторыми специальными знаниями, приоб-
рести которые, однако, не так трудно; в силу последнего обстоятель-
ства оплачиваются эти категории лиц невысоко; сюда, главным об-
разом, принадлежат служащие клерки; лишь более одаренные из них
добиваются мест бухгалтеров, коммивояжеров и проч.; среди после-
дних много немцев, приезжающих на время ради изучения языка;
клерки начинают с 8-12 шилл. в неделю, затем доходят до 10-15 шилл.
(младшие клерки) и, наконец, старшие клерки, получающие уже
жалование не понедельно, а помесячно; оно достигает здесь 50-60
фунтов ст. в год; сначала платят регулярно родителям за пансион;
к 23 годам клерк зарабатывает уже и до 80 фунт, ст.; затем идут гра-
дации в 125 фунт, ст., 130 фунт. ст. в год и выше; женятся поздно,
откладывая женитьбу, пока немножко удастся сэкономить; комми-
вояжеры в Англии не похожи на вояжеров континента: это не прыт-
кие, на лету схватывающие, с полуслова понимающие, проворные
«комми» континента; средний годовой заработок пожилого англий-
ского комми около 180 фунт, ст.; холостые обычно живут в boarding
house (пансионах). Принадлежащие к этому же классу учителя скла-
дываются из двух групп: учителей элементарных школ и секун-
дарных; последние получают от 100 фунт. ст. до 170 фунт. ст. и
выше в год1.
По отношению к описываемому классу можно уже говорить о
развлечениях, которые вообще в английской жизни складываются сво-
еобразно; англичанин не будет проводить свое свободное время ни в
кафе, ни на улице; его досуг проходит или на площадках для игр, или в
клубах; членом клуба (для описываемого класса) можно уже быть
с 13 лет, причем до 21 года членский взнос в месяц 3 шиллинга, с
21-летнего возраста— 10 шиллингов в месяц; каждый член может
привести гостя; дамы также принимаются в число членов; клуб име-
ет читальню, гостиную, ванную, комнату для гимнастических уп-
ражнений и открыт с 10 час. утра и до 10 72час. вечера; такие же клубы
1 Вот бюджет одного такого учителя секундарной школы; начал он со 100 ф.
ст. в год; через 18 лет службы он получает уже 172 ф. ст. и обзавелся семьей; при
100 ф.ст. дохода его бюджет состоял из следующих статей: квартира (с нало-
гом) — 20 % дохода; стол, отопление и освещение — 40 %; одежда — 5,8 %;
религия — около 5%; вакации — 4 %; страхование и лечение — 9.1 %; мебель —
0,0 %; сбережения — 4,6 %; на остальные расходы — 11,5 %; при 172 ф. ст., через
18 лет бюджет изменился так: квартира — 13,9 %; стол, отопление и освеще-
ние — 29,7 %; одежда — 10,3 %; религия — 12,4 %; вакации — 6,7 %; страхова-
ние и лечение — 15,1 %; мебель— ок. 4,0 %; сбережения — 3,4 %; остальные
расходы — 4,6 % (См.: Descamps, ibid, стр. 35).
6. Общественные классы на основе различий в уровне жизни 2 7 3
для англичанина—то же, что и для француза его кафе или для немца—
биргалка2/26*.
III. «Средний класс». Вторая группа среднего класса у Декампа со-
ставляет третий «средний» класс. Социальная характеристика этого
класса такова: лица этого класса обладают или уже более или менее
солидным капиталом, причем сами физически не работают; или же
широкими специальными познаниями вроде познаний инженера,
адвоката или поверенного в делах (solicitor); образование — сначала
частная школа, потом гимназия до 15-16 лет; затем идет специаль-
ная выучка в бюро до 20-21 года; с этого времени начинается само-
стоятельность; иммиграция также встречается, как и в предыдущем
классе; доход колеблется между 300 фунт. ст. и 600 фунт, ст., а нередко
и выше; квартира — около 48 фунт, ст.; имеется од на-две прислуги и
няня к детям; принимаются гости, визитеры; у некоторых привычка
обедать по вечерам в туалетах; манеры делаются уточненными; серь-
езность и спокойствие в характере; много читают, интерес к научным
вопросам и к вопросам общественной жизни; все качества англо-сак-
сонской расы здесь находят свое наибольшее выражение.
Среди категорий этого класса прежде всего — крупные фермеры;
большое внимание на комфортабельность квартирного помещения;
капитал в несколько тысяч фунтов ст.; срок аренды непродолжитель-
ный. За крупными фермерами идут в этом классе промышленники и
коммерсанты; в деле нередко они не одиночкой, а вдвоем, на равных
паях; иногда они участники крупного анонимного акционерного об-
щества, где требуются очень крупные капиталы, непосильные для од-
ного лица; сыновья проходят гимназию, потом обучаются за границей,
по возращении делаются участниками в предприятии отца, чтобы по-
том продолжать дело после отца; некоторые из них уходят в либераль-
ные профессии, делая себе там карьеру; вести большое торговое или про-
мышленное предприятие здесь много легче, чем на континенте: чувство
1 В связи с характеристикой низшей группы среднего класса, или П-го клас-
са, Декамп описывает также положение женской прислуги, которая обычно на-
чинает свою карьеру в семьях этого класса в качестве подростка-прислуги, т. е.
с 14-15 лет. Пройдя здесь в течение нескольких лет своего рода школу, прислуга
девушка идет в услужение в семью высшего социального класса; большей час-
тью это все незамужние девушки; таких девушек, не выходящих замуж, в Анг-
лии очень значительное число, особенно среди прислуги, благодаря иммиграции
мужского молодого населения и поздним бракам; к тому же девушки, пожившие
в качестве прислуги в богатых семьях, уже не хочет выходить за рабочего, ловя
себе мужа из низшего среднего класса, что по только что указанным причинам
удается очень редко; женская прислуга этого типа обычно имеет свободный день
в воскресенье после (раннего) обеда и один вечер на неделе: под старость на
сбережения нанимают помещение и содержат boarding house; в счастливом слу-
чае, благодаря сбережениям, выходят замуж; отличаются добросовестностью,
живут подолгу на одном месте (См.: Descanips, ibid, стр. 40).
2 7 4 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
ответственности у служащего персонала; легкость и традиционность
сношений с клиентами, их постоянство и устойчивость (в силу того же
английского традиционализма); отсутствие формальностей: нередко
крупные контракты совершаются без всяких расписок; лояльность в
исполнении договоров и обязательств; особенность английских бюро —
такая же молчаливость, как и дома; в бюро простой костюм, простая
обстановка, дома же шикарный костюм и Полная, насколько возмож-
но, респектабельность; о делах дома не говорится; жена и семья не дол-
жны быть посвящены в затруднения и заботы фирмы мужа; дом — свя-
щенный очаг, а не продолжение жизни и интересов делового «Сити».
Помимо фермеров, промышленников и крупных коммерсантов
в «среднем классе» мы находим также лиц, живущих не капиталом, а
«специальностью», требующей известного умственного развития и
школы. На первом месте стоят здесь инженеры; предварительно,
выходя из гимназии, они поступают в 16 лет на завод, на обучение,
за которое уплачивается 200 фунт. ст. в год; обучение продолжается
4-6 лет; в 20-22 года молодой инженер уже зарабатывает самостоя-
тельно (прохождения высшей специально-технической школы здесь
не требуется); общих теоретических знаний немного у такого инже-
нера, но практик он великолепный; в 25-27 лет — женится. Далее, к
этой же группе принадлежит solicitor, поверенный по делам; требу-
ется для этого стаж в течение 5 лет у опытного solicitor’a; стаж обхо-
дится в 1080 фунт. ст. за выучку; затем юный поверенный открывает
бюро, иногда вместе с товарищами различных специальностей; дел
больше всего по завещаниям, хотя англичане в этом отношении и
отличаются большой осторожностью; завещание составляется анг-
личанином много раз: впервые — в 20 лет, затем в момент женить-
бы и далее при каждой более или менее существенной перемене в
жизни; характер завещания также традиционен: дом, портреты и
фамильные вещички — старшему, остальное — поровну.
Девушки среднего класса обучаются в High School27* (тип среднего
учебного заведения), затем помогают матери в хозяйстве (до конца
школа обычно проходится редко); девушки дома пользуются полной
свободой, уходят одни, но отдельного ключа не имеют; приданого не
полагается, за исключением белья и подарка на свадебное путешествие.
Сын с 20-22 лет, оставаясь в семье, платит 30 шилл. в неделю.
IV. Высший средний класс. С этого класса идут «джентльмены»,
составляющие своеобразную особенность английского общества;
средства существования и виды источников их здесь те же, что и в
«среднем» классе, но доходы и оплата занятий несколько выше и,
кроме того, занятия эти короче и оставляют больше свободного вре-
мени, чем в «среднем» классе; образование здесь выше, кончаясь в
6. Общественные классы на основе различий в уровне жизни 2 7 5
Кембриджском или Оксфордском университете; практическое обу-
чение начинается позднее (от 22 до 26 лет), и самостоятельное суще-
11 кование начинается с 26-27 лет; годовой доход здесь—800-1200 фунт,
с г.; квартира в 80-160 фунт. ст. (без налогов); поздние обеды, обяза-
1ельно туалеты; частные приемы; несколько женской прислуги, не-
редко лакей; ведут не только одну светскую жизнь, но и занимаются
общественными делами, поддерживая различные общественные
11 ачинания. В общем, здесь те же фермеры, промышленники, но толь-
ко это уже джентльмены-фермеры, джентльмены-коммерсанты и т. д.
( 1ода же принадлежат рантье, крупные собственники. В торговле и
промышленности здесь мы встречаем старинные, прочные фирмы, с
доходом в 1000-1200 фунт. ст. в год; день такого делового джентльмена
начинается в 8-9 часов утра, в 10 часов завтрак, от 11 час. — в бюро;
в 172час. — второй завтрак (ленч) в фешенебельном ресторане; от
4 до 5 час. снова в бюро, затем — дома; до обеда — 7 час. — время на
любимое дело; у каждого есть свой «конек» (hobby): разведение ор-
хидей, собирание коллекций различного рода и пр.; в И час. спать;
после обеда до 11 час.— вечер посвящен светской жизни. К такому
же типу жизни принадлежат банкиры и крупные земельные собствен-
11 ики, ходя последние уже приближаются к «высшему» классу и круп-
ной аристократии (рента в 1600 фунт, ст., стоимость собственного
участка 60 000 фунт, ст); чем стариннее их род, тем знатнее; новички
стараются во всем следовать за ними, подражая их манере жизни и
признавая за ними превосходство; люди этих категорий уже не ра-
ботают; осень проводится в деревне и посвящается охоте; любимая
охота — на лисиц, в которой принимают участие все социальные
классы, но каждый по-своему, по-особому; май — в Лондоне; это
сезон театров и проч, развлечений большого города; лето — на море.
Принадлежащие к этому классу лица либеральных профессий все с
университетским образованием. Среди них на первом месте профессора;
затем—корпорация адвокатов, замкнутая; знакомства поддерживаются
градационными обедами; обучение непродолжительное (3 года), стаж —
1 год, предварительно — сдача окончательного экзамена; за год прак-
тики у адвоката —100 фунт, ст.; далее следуют в этом же классе священ-
ники англиканской церкви; английская церковь тоже носит в себе чер-
ты классовой организации общества; она делится на Low Church28" (для
мелкой буржуазии), High Church29" (аристократическая, близкая к като-
лической) и Broad Church50" (для интеллигенции, более свободная и тер-
пимая); доходы священников — от приходской общины и от приходс-
ких земель, иногда очень доходных; от казны жалования нет.
Таковы три средних класса.
2 7 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
III. Высший класс
V. Высший класс — это тот большой «свет», о приемах, выездах,
свадьбах которого пишут услужливые газеты. Здесь мы находим
прежде всего остатки старинного родовитого английского дворян-
ства. В настоящее время этот класс, однако, заполняется большей
частью денежною аристократией, разбогатевшею в различных ком-
мерческих, торговых, кредитных и прочих предприятиях. Среди лиц
этой категории много евреев, немцев, американцев. В Англии, как
известно, большая часть экспорта и импорта находится в руках
немецких евреев.
Среди дворянской родовой английской аристократии замечается
тенденция к отмиранию; поддерживается майоратством31*; жилище
здесь — старинный замок с многочисленной прислугой, с огром-
ным парком; зима проводится в Египте, май — в Лондоне; развита
благотворительность, на которую идут значительные суммы; в
редких случаях содержится образцовая ферма.
Такова характеристика социальных классов, которые находит Де-
камп в современном английском обществе, следуя главным образом
за д’Этом. Она очень удачно очерчивает общую картину внешней
стороны классовой иерархии в английском обществе, но, тем не ме-
нее, та основа, на которой построено классовое расчленение, теоре-
тически не может быть приемлема по многим основаниям: 1) д’Эт
и Декамп пытаются свести классовую иерархию к standart of life в
каждом классе общества обособленному. Но в действительности они
характеризуют классовый слой общества далеко не одним только
standart of life, но и социальными привычками, и образованием, и
условиями квартирной обстановки, и профессией, и культурными
запросами каждого класса и пр. — словом, определяющим является
не только standart of life, а весь уклад жизни, социальный уровень,
или социальный ранг. В таком случае основа д’Эта-Декампа будет
носить в себе все те слабые в методологическом отношении сторо-
ны, какими характеризуются вообще понятие «социального ранга»;
2) остается совершенно необоснованным у Декампа, почему три груп-
пы средних классов являются у него обособленными классами, в то
время как три группы первого «низшего» класса так и остаются под-
разделениями одного и того же класса; казалось бы, что между ком-
мерсантом просто и коммерсантом-джентльменом различие уже не
так существенно, чтобы последний явился представителем отдель-
ного социального класса, отличного от того, к какому принадлежит
первый; прочность и продолжительность фирмы и более уточненные
манеры еще недостаточны сами по себе, чтобы образовать новый класс
6. Общественные классы на основе различий в уровне жизни 'Ll!
общества; гораздо дальше в социальном отношении друг от друга
категории высококвалифицированных рабочих и спившийся ремес-
ленник, живущий на благотворительность, или отвыкший от регуляр-
ной работы безденежный «босяк»; между тем, та и другая категории
отнесены в один и тот же класс; 3) классификация общества по гра-
дациям, по рангам (низший, высший, средний, или средний между
низшим и высшим) есть классификация количественная, классифи-
кация по степеням, но не по существу, не по качеству; 4) классовая
иерархия по рангам ничего не говорит о внутренних причинах и
отношениях, вызвавших ту, а не иную иерархию; 5) классификация
общества на основе д’Эта-Декампа дает богатое и правильное «опи-
сание» классов, но не вскрывает внутреннюю сущность классового
расчленения общества; она описывает, но не объясняет.
На попытках д’Эта и Декампа, стремящихся построить соци-
альную классификацию современного английского общества на
основе standart of life, мы можем убедиться, как далеки эти попытки
от теоретической конструкции сложной проблемы социальных клас-
сов. Едва ли можно сомневаться, однако, что всякой сколько-нибудь
серьезной попытке построения теории социальных классов на ос-
нове различий в уровне жизни грозила бы такая же участь научной
неудачи, какая постигла теорию социального ранга. Всякая теория
социальных классов прежде всего должна быть абстрактна; она должна
отвлечься от всей пестроты конкретных отношений и особенностей
реальной действительности; она должна иметь дело главным обра-
зом с социальными процессами, лежащими глубоко внутри обще-
ственного механизма, и считаться лишь с основными внутренними
пружинами социальной жизни, которые приводят общество к
классовым образованиям, рождают классовую структуру. Теория же
standart of life в своем учении об общественных классах только и
может иметь дело с внешней стороной сложных общественных от-
ношений, с конкретными проявлениями последних; глубже повер-
хности социальной жизни и ее пестроты она не идет, и поэтому
ей никогда не постигнуть действительных отношений и основ
классового расчленения.
7. УЧЕНИЯ ОБ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССАХ
НА ОСНОВЕ БОГАТСТВА
Все рассмотренные до сих пор теории общественных классов ис-
ходят, как мы видели, из основы неэкономического или не чисто эко-
номического характера. Все они строят учения о классах или на био-
логической основе, или этнической и антропологической, или тех-
нической, психологической и т. д. Ближе к экономической основе
подходит Зомбарт-Ганзен, а также д’Эт и Декамп. Но последние, во-
первых, ограничиваются только описательной стороной вопроса, во-
вторых, как мы видели, разумеют под «уровнем жизни» далеко не
одни только экономические условия жизни, не один лишь расход-
ный частнохозяйственный бюджет, типичный для различных групп
населения. Что же касается Зомбарта-Ганзена, то и у них основой
социальных классов является не хозяйственная система сама по себе,
а лишь «воплощение» идеи этой системы и «носительство» ее тем
или другим слоем населения.
Если поэтому все рассмотренные учения об общественных клас-
сах в теоретическом отношении были далеко не удовлетворитель-
ны, в смысле научного разрешения проблемы классового расчле-
нения, то причины этого лежали, в значительной степени, в их не-
экономической основе, из которой эти учения исходили в своем
объяснении чисто экономических категорий, какими являются ка-
тегории классов.
Много научнее и ближе к действительности учения и теории
общественных классов, опирающиеся на экономическую основу.
К таким учениям мы относим: 1) учения об общественных клас-
сах на основе богатства (потребительно-меновая основа), 2) уче-
ния на основе распределительных отношений и 3) учения об об-
щественных классах на основе производственных отношений.
Начнем с первых.
Учения об общественных классах на основе богатства
279
Теория общественных классов на основе богатства едва ли не са-
мая распространенная. Среди представителей этой теории мы нахо-
цнм Лоренца Штейна, Шеффле, Бюхера, Оверберга, Визе, Гобло, Или,
( мола и многих других.
Лоренц Штейн был одним из первых, кто пытался поставить ис-
i ледование проблемы общественных классов на путь самостоятель-
ного исследования. Лоренц Штейн развивает свое учение об обгце-
с гвенных классах, главным образом, своей «System der Staatswis-
senschaft» (П-ой том, 1856 г.), где в учении об обществе вся первая
часть посвящена исследованию о «Понятии общества и учении об
общественных классах»1. Но идею классов Лоренц Штейн впервые
ыграгивает еще в 1842 году в своей первой большой работе «Der
Sozialismus und Communismus des heutigen Frankreichs»2. В этой пос-
ледней работе Лоренц Штейн высказывает уже ряд тех главнейших
идей, которые он развивал в дальнейшие годы.
В «Der Sozialismus und Communismus» Лоренц Штейн находится
под влиянием французских социалистов, в особенности же под влия-
нием Рейбо, Консидерана, Люи- Блана и Кабэ, с которыми он был близ-
ко знаком, во время своего пребывания во Франции3. Характеризуя
условия, при которых развивался во Франции социализм начала XIX
века, Лоренц Штейн останавливается на описании особенностей двух
различных исторических эпох социальной жизни Франции: эпохи
дореволюционной Франции и пореволюционной эпохи. Характерис-
тика последней и приводит его к идее общественных классов. Если,
говорит Л. Штейн, в конце прошлого столетия против государства
вступало сословие, то теперь выступает класс в своем стремлении из-
менить общество; и если прежде революция была политической, то
теперь время чисто политического движения уже прошло и ближай-
шая революция может быть уже только социальной4.
Противополагая классы нового общества сословиям старого об-
щества, Л. Штейн, таким образом, противопоставляет государство
обществу. Эта идея противопоставления государства и общества со-
ставляет предмет особенного внимания Л. Штейна; он возвращает-
1 L. Stein. System der Staatsmissenschaft. Erster Band. Stuttgard u. Tubingen, 1852;
/weiter Band. (Die Gesellschaftslehre. Erste Abtheilung. Der Begriff der Gesellschafts
und die Lehre von den Gesellschaftsklassen). Stuttgart und Augsburg, 1856.
2 L. Stein. Der Sozialismus und Communismus des heutigen Frankreichs. Ein
Beitragzur Zeitgeschichte. Leipzig, 1842.
3 Ibid., Vorrede, стр. X.
4 См.: ibid., стр. III.
2 8 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
ся к этому вопросу и в «Истории социального движения во Фран-
ции», и в «Системе государственной науки», где эта идея находит свое
наибольшее развитие.
В дореволюционной Франции Л. Штейн находит три сословия:
дворянство, духовенство и третье сословие. Лишь французская ре-
волюция, говорит Л. Штейн, привела Францию к новому обществу,
в котором на место сословий выступало новое деление; вся масса на-
рода разделяется теперь на владеющих и невладеющих, или на та-
ких, которые с своей рабочей силой соединяют капитал, и таких,
которые ничем не владеют, кроме своей рабочей силы; первые —
это буржуазия, вторые — пролетариат. Пролетариат, по определе-
нию Л. Штейн, — это класс тех, кто не владеет ни образованием, ни
собственностью, в качестве базы своего положения и значения в об-
щественной жизни, но кто, однако, считает за собой право не оста-
ваться совершенно без такого количества благ, которое обеспечи-
вало бы личности ее ценность. Этот пролетариат нового времени
Л. Штейн считает существенно отличным от пролетариев древнего
Рима: плебеи, говорит он, жили только на счет государства; не тако-
вы современные пролетарии, которые выявились впервые во Фран-
ции лишь во время великой революции, а сложились в класс лишь
только после июльской революции.
Вместе с этим Л. Штейн пытается дать и характеристику двух
основных социальных классов нового французского общества пос-
ле революции. Эта характеристика не отличается, правда, опреде-
ленностью и ясностью. Последней мешает Л. Штейну форма той
старо-гегелевской метафизики, с ее «противоречиями» в развитии
явлений жизни, под сильным влиянием которой находились мысль
и манера изложения у Л. Штейна. В этой характеристике, однако,
ясно просвечивает основа, на которой возникают и развиваются,
по его мнению, общественные классы. Эта основа — факт владе-
ния. «Всякое равенство, — говорит Л. Штейн, — к которому стре-
мится труд, в собственности (владении) встречает вечного врага,
благодаря чему стремления труда делаются напрасными и в об-
ществе укрепляется неравенство, покоящиеся непосредственно на
владении... Идея владения такова по своему значению, что она, с
одной стороны, способствует образованию классов и дальнейше-
му разграничению между ними, с другой стороны — вызывает глу-
бокую противоположность между буржуазией и народом»1.
Как мы видим, Л. Штейн, говоря о владении как основе классо-
вого образования и расчленения, в идее владения видит и основу
1 Ibid., стр. 73 и 139.
7 Учения об общественных классах на основе богатства 2 81
противоположности между классами, которая приводит его в даль-
нейшем к признанию идеи неизбежной борьбы классов. Эта идея
классовой борьбы довольно определенно выступает у Л. Штейна уже
в первом издании его «Der Sozialismus und Communismus». После
революции, говорит Л. Штейн, тотчас же стала проявляться борьба
принципов, сводившаяся к противоположности материального ин-
дивидуализма и коммунизма; эта противоположность привела к рас-
членению общества на владеющих и невладеющих, буржуазию и про-
летариат; в этих двух классах вообще скрыт принцип противопо-
ложности; начинавшееся сильное и глубокое расчленение между
ними продолжает медленно развиваться, входя в силу по мере раз-
вития материальной жизни; оно то затихает, встречая на своем пути
препятствия, то, напротив, находит в себе более благоприятные ус-
ловия и делается более решительным и более обостренным, напол-
няясь материально вырастающим и входящим в сознание противо-
речием1.
В новом издании своего «Социализма и коммунизма», появив-
шемся в 1848 году, Л. Штейн еще более углубляет свои взгляды от-
носительно общественных классов2. К этому времени, помимо уче-
ния французских социалистов, он имел возможность располагать уже
более значительным материалом, чем прежде. В числе упоминаемых
им источников мы встречаем и Маркса «Нищету философии», и
Энгельса «Положение рабочих классов в Англии», точно так же
Карла Грюна «Социальное движение во Франции и Бельгии», Бензена
«История пролетариата», Люи Блана «Histoire de dix ans» и других. Об-
щие рамки вопросов остаются у него прежние, но мысли расширя-
ются и в некоторых пунктах углубляются: более резко подчерки-
вается различие между сословным расчленением в обществе и
классовым; точнее выясняется экономическая сущность пролета-
риата, в отличие вообще «невладеющих»; выясняется индивидуали-
стический характер интересов буржуазии и буржуазного общества3;
1 См.: ibid., стр. 71-74.
2 См.: ibid.
3 См.: ibid., стр. 151 и далее; 155-162 и др.; 168. «Истинная сущность принци-
па равенства, — говорит здесь, между прочим, Л. Штейн, — состоит в том, чтобы
в каждом индивиде признавать абсолютно свободную и независимую личность.
Но вместе с тем это делает индивида главною целью в себе. Это ставит человека
против человека и необходимо исключает идею взаимной помощи, так как по-
могать и поддерживать предполагает неравенство и ведет к господству. Это каж-
дому указывает на то, что нужно полагаться только на себя самого, и вместе с тем
все, что окружает жизнь индивида, в принципе делает средством для этого инди-
вида. Таков характер индивидуализма как неизбежное следствие принципа равен-
ства... Интересы и жизнь целого здесь безусловно должны быть принесены в жер-
тву интереса и прав, и жизни индивида...» (ibid., стр. 168).
2 8 2 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
идея взаимоотношений между обществом и государством находит
себе дальнейшее развитие.
Таким образом, уже в 40-е годы у Л. Штейна складываются сле-
дующие идеи в вопросе о социальных классах: 1) идея необходимос-
ти выяснения сущности общества и его законов, в отличие от идеи
государства; законы развития классов есть законы развития обще-
ства; 2) идея двух общественных классов, ясно обозначившихся во
Франции после июльской революции: буржуазии (капитал) и про-
летариата (рабочая сила); 3) основа классового расчленения — вла-
дение; буржуа — обладатель капиталом как средством производства;
пролетарий — ничего не имеет, кроме рабочей силы; 4) идея проти-
воположности классовых интересов; 5) идея борьбы классов, выте-
кающей из их противоположных интересов.
В 50-е годы Л. Штейн настолько расширяет свое учение об об-
щественных классах, что в «System der Wissenschaft» оно занимает
у него уже большой отдельный том, вышедший в 1856 г. под загла-
вием «Понятие общества и учение об общественных классах». Ис-
ходным пунктом учения о классах является здесь у Л. Штейна его
давняя мысль о противоположности между государством и обще-
ством. Эта противоположность, по его мнению, составляет содер-
жание всей внутренней истории народов и государств мира; она
является жизненным принципом внутренней истории вообще; в
ней сходятся все радиусы развития; без нее невозможно понять
внутреннего хода жизни. Вместе с тем проблему классов Л. Штейн
считает составной и неразрывной частью проблемы общества. В об-
ществе он видит такой порядок, такую организацию общения между
людьми, которая возникает вместе с появлением собственности
(владения) и ее распределением и является в результате действия
интереса личности; но в собственности же этот последний, по мере
своего пробуждения и развития, встречает себе определенного рода
противодействие, что приводит к появлению классового интереса
со всеми его противоречиями, противоположностями; на почве
классового интереса развивается далее общественная борьба со все-
ми своими серьезными, положительными и отрицательными, по-
следствиями. Все это рисуется Л. Штейну как проявление законов,
действующих на почве распределения собственности. Содержание
этих законов, по мнению Л. Штейна, и составляет в своей сово-
купности учение об общественных классах1.
В то время как задача статистики, говорит Л. Штейн, доказать
действительное существование общественных классов, их отно-
1 См.: L. Stein. System der Staatswissenschaft. Zweite Band, стр. 32-40.
7 Учения об общественных классах на основе богатства 2 8 3
шение к другим классам и их объем, сущность этих классов может
представить лишь учение об обществе. Но само общество, обще-
ственный строй, общественное развитие, общественные законы
Л. Штейн строит на хозяйственной базе, сводит к «народно-хозяй-
ственному строю», на котором зиждется, по его представлению, не-
избежно и необходимо «классовая система»1. «Процесс образова-
ния классов, — говорит Л. Штейн, — есть прежде всего, конечно,
хозяйственный процесс и подлежит поэтому общим законам, дей-
ствующим в хозяйственной жизни. Отсюда же следует, что этот про-
цесс (образование классов) в сущности своей проходит те же ста-
дии, какие проходит и хозяйственный процесс распределения благ»2.
В процессе распределения, в факте владения, в доходе Л. Штейн и
видит основу классового расчленения общества.'Эту основу классов
Л. Штейн сводит не столько к самому процессу распределения хо-
зяйственных благ в обществе, сколько к размерам владения этими
благами. Если классовое расчленение общества и классовые разли-
чия Л. Штейн считает основой общественного строя, то «классовым
строем, — говорит он, — мы называем такой общественный строй,
который покоится на распределении размеров владения; этот строй
находится в постоянном движении и изменении, но бесконечное раз-
нообразие этого движения все же подчиняется действию определен-
ных законов, соответствующих общественному развитию»3. Разли-
чие владения есть основа классового различия — это основное поло-
жение Л. Штейна, которое он всюду повторяет и развивает. Весь про-
цесс образования классов так же, как и процесс образования классового
строя, сводится у него к процессу развития владения, отношений это-
го владения и вытекающего отсюда общественного порядка4.
С понятием общественных классов Л. Штейн соединяет, одна-
ко, не только одни различия в размерах владения хозяйственными
материальными благами; в его представлении эти различия служат
лишь материальной основой, на которой зиждятся и другие, нема-
териального уже свойства, различия, характеризующие понятие об-
щественных классов; таковыми Л. Штейн считает «духовные блага,
права и социальные функции», которые распределяются между со-
членами общества также весьма различно, в зависимости и в связи с
различиями в распределении материальных благ. Что это за духов-
ные права, блага и функции, это Л. Штейн выясняет в первой части
1 См.: ibid., Erster Band: System der Statistik, der Populationistik und der Volks-
wirtschaftslehre. Stuttgart u.Tubingen, 1850, стр. 99-100.
2 Ibid., II. B., 1856, стр. 275.
3 Ibid., стр. 299; ср. также стр. 46: «На различии размеров капитала покоится
различие классов».
4 См.: ibid., стр. 300.
2 8 4 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
своего учения об общественных классах, где трактуется вопрос о воз-
никновении классов. Эту часть Л. Штейн считает общей основой
учения об общественных классов.
Образование классов, говорит Л. Штейн, это такой процесс, в
результате которого, вследствие разделения владения, возникает сво-
еобразное распределение духовных благ, прав и функций между от-
дельными членами общества, которые, благодаря этому, создают себе
и закрепляют за собой определенное общественное положение и оп-
ределенные общественные задачи. Этот процесс Л. Штейн считает,
как мы видели, прежде всего, хозяйственным, опирающимся на хо-
зяйственный процесс распределения материальных благ; а так как
последний имеет, по его представлению, три основных формы в сво-
ем развитии, то эти же три основные формы являются поэтому и
тремя стадиями всякого общественного образовании классов1. По
Л. Штейну, «общий принцип всякого образования классов нужно
видеть в том, что различное распределение владения есть основа ду-
ховного разделения труда и вместе с тем основа развития вообще
человечества». В каждой из трех стадий развития форм распределе-
ния, на которых Л. Штейн строит три стадии развития социальных
классов, он находит ряд ступеней и промежуточных образований.
Что же это за три стадии? Первая стадия или форма распределения,
по Л. Штейну, такая, в которой совершенно еще нет никакого хоть
сколько-нибудь определенного индивидуального владения (собст-
венности) или же оно, хотя и имеется, но крайне незначительно.
Вторая стадия — такая форма распределения, в которой размеры
владения у каждого сочлена или совершенно одинаковы или так близ-
ки, что различия владения еще не порождают различий в обще-
ственном положении между сочленами. Третья стадия—это такая
форма распределения, где уже определенно выступают наружу
различия в размерах владения; здесь имеет место распределение уже
в собственном смысле этого слова. Такой процесс развития Л. Штейн
называет «органическим процессом образования классов», которо-
му, в его представлении, следует в своем развитии любая обществен-
ная форма, не только классовые отношения: в своей первой стадии
она не находится под влиянием владения, во второй — покоится на су-
щественном равенстве владения, и, наконец, на третьей стадии развивает
в себе заложенные различия, со всеми их последствиями. Л. Штейн
думает, что научно познать сущность образования классов—это зна-
чит понять законы, по которым возникают и развиваются три от-
меченные формы владения в их причинной связи с нравствен-
1 См.: ibid., стр. 275.
. Учения об общественных классах на основе богатства 2 8 5
иым порядком общественной жизни и распределением духовных
благ и функций, с одной стороны, а также в связи с интересами
каждой отдельной личности, с другой1.
Первая стадия, по Л. Штейну, — это стадия естественного со-
стояния, status naturalis; это период стадного существования, без вся-
ких признаков общественного и государственного порядка; здесь нет
еще сколько-нибудь определенного распределения владения; здесь
нет даже в собственном смысле слова производства продуктов; пос-
ледние берутся в готовом виде из природы; это — период хозяйствен-
ной и вместе также духовной бедности; здесь нет и тесного общения
между индивидами; это — время разобщения (Vereinzelung); если же
и может здесь проявляться общение на почве общего суда, общего
ноля брани, общего богослужения, то все это носит случайный ха-
рактер; здесь нет различий между высшими и низшими, нет господ-
ства и зависимости; это период отсутствия, с одной стороны, орга-
низованного строя и, с другой стороны, отсутствие противополож-
ностей; а это значит — отсутствие общественности; и, таким обра-
зом, это период отсутствия общества: здесь нет ни общежительности
(социабильности, Geselligkeit), ни нравственности, ни права.
Вторая стадия— стадия равенства владения; здесь человек на-
ходит под влиянием нужды основу, позволяющую ему выйти из
состояния бедности; эта основа в том, чтобы предметом деятель-
ности делать не плоды, не результаты сил природы, а сами эти силы
природы; этого человек достигает, вкладывая свой труд впервые в
землю; это ведет к оседлости, а отсюда — к собственности; этот
переход и открывает собою вторую стадию после стадии естествен-
ного состояния; здесь каждый захватывает себе землю во владение
в таком размере, который соответствует его силам; но трудовые
сельскохозяйственные силы каждого, за немногим исключением, в
среднем равны; отсюда все владения здесь одинаковы; отсюда, это —
период равенства; но для несения и выполнения трех обществен-
ных функций (внешней защиты, суда и богослужения) здесь уже
выбираются особые лица (начальники, старейшины); хотя они и
выборные, но сами выборы ведут уже к образованию партий; здесь
еще нет противоположности богатых и бедных, но уже есть проти-
воположность личных партий, расслоение сторонников различных
кандидатов; в результате, здесь уже возникает внутренняя борьба,
ведущая к разложению общины равных.
Третья стадия, по Л. Штейну, — стадия неравенства владе-
ния; это — стадия образования классов в собственном смысле; здесь
действует такой порядок человеческого общения, где распределение
1 См.: ibid., стр. 276.
2 8 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
общественных функций и духовных благ покоится на различии раз-
меров владения, на неравенстве распределения; на этом же неравен-
стве владения покоятся и существующие здесь противоположные ин-
тересы; это стадия общественного строя, который можно назвать
классовым строем; предметом стремлений каждого здесь является до-
стижение наивысшего владения, так как та или иная степень разме-
ров владения обуславливает собою здесь и соответствующую степень
общественного положения1.
Итак, образование и развитие классов, по мнению Л. Штейна,
покоится на образовании и развитии различий владения. На чем
же зиждится, по представлению Л. Штейна, различие владения и
каковы причины происхождения этих различий? Происхождение
различий владения у Л. Штейна троякое: первый вид происхожде-
ния их — в физических, естественных свойствах лица или семьи;
например, в силу наследственного нрава владение может разделить-
ся между многими членами семьи, но в другом случае — послед-
них может и не быть; второй вид связан с личной силой и является
в результате насилия; третий вид происхождения неравенства вла-
дений лежит в обмене и промысловой (торгово-промышленной и
проч.) деятельности.
В результате процесса развития владений и его отношений воз-
никают более или менее значительные подразделения в обществе,
сущность которых — в одинаковости положения в обществе, вызы-
ваемого одинаковостью владения. Эти подразделения Л. Штейн и
называет классами вообще. Но, чтобы точнее уяснить понятие клас-
сов, Л. Штейн считает необходимым различать в понятии класса две
различные категории: общественные классы и экономические («хо-
зяйственные») классы. Смешивание экономических и общественных
классов порождает, по мнению Л. Штейна, массу неясностей; поко-
ится же оно на том, что хозяйственные классы являются основой об-
щественных и постоянно стремятся к тому, чтобы сделаться обще-
ственными, как только возникают2.
Различие между общественными и экономическими (или хозяй-
ственными) классами Л. Штейн видит в следующем: если прини-
мать во внимание только одно хозяйственное расчленение общества
на неравные по владению группы или классы, не считаясь с тем, к
чему ведет в общественной жизни это чисто экономическое неравен-
ство владения, то перед нами будут экономические классы; если же
считаться со всеми теми социальными последствиями, к которым
приводит чисто экономическое расчленение общества, т. е. прини-
1 См.: ibid., стр. 278-299.
2 См.: ibid., стр. 303.
7. Учения об общественных классах на основе богатства 2 8 7
мать во внимание то различное положение, которое занимают в об-
ществе различные экономические классы, благодаря чисто эконо-
мическому неравенству владения, то в таком случае мы будем иметь
общественные классы. Общественный класс — это «совокупность
гех, кто в силу одинакового хозяйственного положения занимает
одинаковое общественное положение»1, причем необходимым ус-
ловием появления общественного класса Л. Штейн считает пред-
варительное появление сознания одинаковости хозяйственного по-
ложения; это сознание он считает первым шагом для перехода из
различий чисто хозяйственного характера к различиям духовного
порядка.
В экономических классах Л. Штейн видит различия двух поряд-
ков: количественные и качественные. Количественные различия по-
коятся только на различии размеров имущества; здесь можно уста-
новить существование трех различных подразделений: группу не-
достаточных, достаточных и богатых; это три различных степени
хозяйственных классов. Качественные различия, напротив, основы-
ваются на различиях труда и капитала и ведут к двум различным груп-
пам: капиталовладельцев и владельцев рабочей силой.
Для появления общественных классов, как их понимает Л. Штейн,
необходимо, чтобы чисто хозяйственные, материальные различия
перешли в различия духовные, общественные. Если бы сознание и
интересы не выходили за пределы хозяйственной области распре-
деления материальных благ, то классовое расчленение общества ни-
когда не поднялось бы до образования общественных классов. Что
же способствует такому переходу от чисто экономической области
в духовно-общественную жизнь? По мнению Л. Штейна, таким мо-
ментом, который толкает сознание и интересы за пределы «чисто
хозяйственных отношений», является прибавочная ценность, или
чистый избыток (Uberschuss, как его называет Л. Штейн, переводя
на немецкий французское surplus). Эта прибавочная ценность дает
индивидам возможность удовлетворять без труда свои чисто хо-
зяйственные потребности и — что самое главное — дает возмож-
ность применять в области хозяйственной деятельности духовные
блага; последние же в своем применении к жизни являются источ-
ником общественных благ. В этом и лежит, не говоря о классовом
самосознании, зародыш того, что чисто хозяйственные различия
переходят в общест венные различия: те, кто обладает прибавочною
ценностью, отличаются от тех, кто ею не обладает; здесь, следова-
тельно, причина и различий между высшим и низшим классами:
1 Ibid., стр. 304.
2 8 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
богатый класс не только владеет материальными благами, но и име-
ет вследствие этого данные для несения в обществе духовных фун-
кций; низший же класс не владеет ни богатством, ни тем «обще-
ственным доходом» (прибавочной ценностью), который ведет к
благам духовного порядка. Отсюда Л. Штейн выводит и то, что бо-
гатый класс состоит во главе человеческого общества, являясь гос-
подствующим классом1.
Итак, согласно Л. Штейну, основой экономических классов яв-
ляются различия в размерах владения: основа общественных клас-
сов — различия в общественном положении и в общественных
функциях; в то время как первые — экономические классы — в
количественном отношении распадаются на подклассы: недоста-
точных (бедных), состоятельных и богатых, а в качественном —
на капиталистов (владельцев капиталом) и рабочих (владельцев
рабочей силы), — вторые, т. е. общественные классы, распадают-
ся на высший класс и низший класс; первый из этих классов —
господствующий класс.
Различие между высшим и низшим общественными классами
представляет, по мнению Л. Штейна, не что иное, как органическое
стремление общества к разделению труда в духовной жизни. Весь
смысл существования высшего класса Л. Штейн видит поэтому в
выполнении им общественных функций, к которым он призван, бла-
годаря обладанию прибавочной ценностью («общественным дохо-
дом»). Только на этом и может покоиться общественный порядок.
«Отступление высшего класса от его нравственной задачи (“священ-
ной нравственной обязанности”) было бы потерей его духовных прав
и притязаний на его более высокое общественное положение; пре-
вращение своей жизни в одно лишь наслаждение и одно лишь личное
использование своего богатства для высшего класса было бы извра-
щением его собственной нравственной сущности»2. Высший класс,
благодаря владению, делается, по Л. Штейну, господствующим. В об-
ществе с правовым строем этот господствующий класс закрепляет свое
высшее положение и свое господство в действующем праве; право
закрепляет это господство уже потому, что оно закрепляет и дает
признание самой системе владения. Классовое образование на этом
пункте заканчивает, по мнению Л. Штейна, свой круг. Но вместе с
тем, однако, классовое образование не отмирает окончательно. На-
против, оно остается все время жизнедеятельным, благодаря средне-
му классу3.
1 См.: ibid., стр. 304, 305, 307 и далее.
2 См.: ibid., стр. 308.
3 См.: ibid., стр. 336.
Учения об общественных классах на основе богатства 2 8 9
Среднему классу Л. Штейн уделяет особое внимание. Средний
класс, в представлении Л. Штейна, опирается на среднее владение.
11оследнее же родственно как низшему классу, так и высшему; пер-
вому потому, что среднее владение предполагает вместе с владением
и собственную трудовую деятельность владельца; второмуже пото-
му, что среднее владение предполагает в себе существование капи-
тала. Такое положение среднего класса обрекает его, по мнению
/. Штейна, на своеобразную роль в классовом обществе: средний
класс выступает защитником как труда, так и капитала; он «покоится
на примирении противоположности между двумя крайними обще-
с гвенными классами». Такая роль падает, однако, на общественный
средний класс, а не на экономический; существование же средних
владений далеко еще не означает существования среднего обществен-
ного класса; история древнего мира, как известно, не знала среднего
класса; древний мир был не способен образовать из средних владений
средний класс. Появление и образование среднего общественного клас-
са Л. Штейн соединяет с возникновением лишь буржуазии.
Общественную задачу среднего класса Л. Штейн видит в том,
«чтобы он в своем владении воплощал идею общественного труда».
Дело в том, что, в силу владения, средний класс является носителем
существующего права; в то же время он является носителем и идеи
труда; следовательно, по положению своему средний класс защи-
щает право каждого из классов против попыток нарушения его со
стороны каждого другого. В этом Л. Штейн и видит обществен-
ную задачу среднего общественного класса, считая средний класс
«естественной базой общественного развития». Но в столкновении
классовых интересе в эти задачи среднего класса находят себе, по мне-
нию Л. Штейна, самое решительное противодействие. Интересы гос-
подствующего класса, покоящиеся на стремлении к исключитель-
ному господству, сводятся к тому, чтобы низвести средний класс из
положения общественного к положению чисто экономического клас-
са. Отсюда — всякое ограничение общего права прежде всего, по
мнению Л. Штейна, чувствуется средним классом, который всегда
оказывает поддержку низшему классу в борьбе против ограничения
свободы1. Л. Штейн заканчивает свое учение об общественных клас-
сах учением об общественной борьбе классов.
Одинаковость отдельных индивидуальных интересов создает,
по мнению Л. Штейна, классовый интерес, покоящийся на отно-
шениях распределения благ: в интересах каждого класса удержать
за собой наивысшую долю, чтобы обеспечить себе наивысшее
1 См.: ibid., стр. 331-337, 390-394.
10 Общественные классы
2 9 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
положение в обществе. Учение о классовых интересах, следователь-
но, сводится у Л. Штейна к учению о классовом господстве, которое
и приводит к борьбе классов1.
Изложенное учение Л. Штейна об общественных классах, раз-
витое им в 1856 году, содержит в себе лишь немного нового, срав-
нительно с теми идеями, какие высказывал Л. Штейн по вопросу о
классах в своей первой работе, в 1842 году. Среди новых мыслей
мы встречаем: 1) идею экономических классов в отличие от обще-
ственных классов; 2) идею средних классов, стоящих между буржу-
азией и пролетариатом, и 3) идею прибавочной ценности, служа-
щей связью между экономическим классом и общественным. Но
вместе с тем это учение о классах развито Л. Штейном с такою пол-
нотой и стройностью, содержит столько богатства мыслей и такую
глубину их, что приходится удивляться, почему учение о классах
Л. Штейна оставалось забытым как у социалистов, так и у эконо-
мистов. Единственный историк учений об общественных классах,
бельгийский социолог ван Оверберг в своей книге «La classe sociale»
не упоминает о Л. Штейне ни единым словом. Равным образом на
заседаниях парижского социологического общества, посвященных
специально вопросу о «социальных классах», учение о классах трак-
товалось так, как будто это учение только-только зарождается, как
будто не были намечены еще к 50-м годам XIX-го столетия основ-
ные пункты и рамки проблемы классов и притом с такой полно-
той и широтой взглядов, как это мы видим уже у Л. Штейна. Не ме-
нее удивительным представляется и то, что после теоретического ис-
следования проблемы социальных классов, предпринятого Л. Штей-
ном, ни одним социалистическим теоретиком не было сделано
сколько-нибудь обстоятельной попытки такого же теоретического
исследования по данному предмету, в котором социалистическая
мысль всегда ощущала сильную нужду, при всех вопросах высту-
пая со своей основной идеей борьбы классов.
Сущность учения Л. Штейна по вопросу о социальных классах
можно свести вкратце к следующему: классовый строй в обществе
явился на смену сословного строя еще со времени великой француз-
ской революции; с этого момента общество стало распадаться на два
различных класса: буржуазию и пролетариат; основой образования
этих классов в обществе является факт владения; с появлением соб-
ственности и развитием индустрии возникают различия в размахах
1 См.: ibid., стр. 373-384 и 386-423.
7 Учения об общественных классах на основе богатства 2 9 1
владения, которые и приводят к противоположности интересов, а
отсюда — к классовой борьбе; классовая система покоится, таким
образом, на народно-хозяйственном базисе; но материальные раз-
личия и материальное неравенство приводят к различию и другого
порядка: к различию в области «духовных благ, прав и социальных
функций»; отсюда — мы имеем классы общественные и экономи-
ческие; переход последних в первые — результат действия приба-
вочной ценности; капиталисты и рабочие — это экономические клас-
сы; класс высший и низший, господствующий и подчиненный —
классы общественные; между высшим и низшим общественными
классами лежит глубокое социальное противоречие, но между ними
стоит средний класс, который берет на себя, к общему благополу-
чию, роль примирителя; причина такой примирительной социаль-
ной функции, выпавшей на долю среднего общественного класса, в
том, что этот класс носит в самом себе как идею труда, так и идею
капитала.
Учение Л. Штейна поражает богатством мысли и постановкой
вопроса, особенно если принять во внимание то далекое прошлое,
когда Л. Штейну приходилось прокладывать пути в исследовании
проблемы классов. Само по себе, однако, учение Л. Штейна откры-
то для критики во многих отношениях. Общий недостаток его — в
неопределенности многих положений Л. Штейна, их неясности, их
противоречивости. В самом понятии «класса» у Л. Штейна мы ви-
дим двойственность; для него класс в одном случае — социально-
экономическое образование, покоящееся на народно-хозяйственной
основе, на владении в различных размерах материальными блага-
ми; в другом случае — это социально-политическое образование, по-
коящееся на различиях правно-политического характера. Различие меж-
ду общественными и экономическими классами страдает у Л. Штейна
полнейшей неопределенностью. С какого момента экономический
класс превращается в социальный, установить этого Л. Штейну не
удается. Такое деление классов неправильно уже чисто методологи-
чески: всякая экономическая группа (например, капиталисты или ра-
бочие), в том смысле «народно-хозяйственных образований», в ка-
ком разумеет их Л. Штейн, является и социальной группой. Можно
думать, что под категорией «общественных» классов, в.отличие от
классов «экономических», Л. Штейн разумеет социально-политичес-
кие образования: его высший и низший общественные классы —
классы, возникшие на основе отношений господства и подчинения,
на почве различия социально-политических прав и привилегий. Но в
таком случае Л. Штейн уже составляет свой народно-хозяйственный
базис и вводит другую основу — различие правно-политических
2 9 2 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
отношений. Отсюда—двойственность, противоречивость. В качестве
признака, устанавливающего различие между экономическими клас-
сами и общественными, Л. Штейн, как мы видели, не прочь считать
психологический момент — классовое сознание, которое у «экономи-
ческих» классов, по мнению Л. Штейна, почему-то отсутствует. В этом
случае мы видим у Л.Штейна еще новую основу для классовых разли-
чий, на этот раз уже психологическую.
Но еще больше противоречий у Л. Штейна с категорией средне-
го общественного класса, которую устанавливает Л. Штейн наряду с
категориями высшего и низшего классов: пока труд и капитал пред-
ставлены отдельно друг от друга, пока носителями того и другого яв-
ляются различные классы (высший и низший), до тех пор Л. Штейн
считает эти категории непримиримыми; при слиянии же своем в
руках среднего класса труд и капитал неожиданно теряют, по Л. Штей-
ну, свою непримиримость и свою противоположность. Почему про-
исходит такое перерождение, остается неясным. Несомненно лишь
одно, что все симпатии Л. Штейна — на стороне среднего класса и
что роль среднего класса у Л. Штейна так же чрезмерно идеализи-
рована и переоценена, как и у некоторых социалистов-утопистов
{Сисмонди, Томпсон).
Видя основу образования социальных классов главным образом в
размерах владения, Л. Штейн нередко близко подходит и к распреде-
лительному моменту. Но его интересует не самый момент распреде-
ления, не процесс распределения, а лишь количественный результат
распределения, лишь размеры владения. Учение Л. Штейна нельзя
поэтому смешивать с учениями, строящими понятие классов и про-
цесс их образования на основе распределительных отношений.
К представителям рассматриваемого учения можно отнести и
Шеффле, являющегося столько же и экономистом, сколько социо-
логом. Мы уже говорили, что позиция Шеффле по вопросу об обще-
ственных классах двойственная. Социологическое обоснование про-
цесса классового строения общества он дает в духе естественно-орга-
нической школы. Но в то же время Шеффлена классовую категорию
смотрит как на экономическую категорию, ставя классовое образо-
вание на экономическую почву. Шеффле видит, таким образом, в
проблеме классов как бы две стороны: экономическую и социологи-
ческую — и каждой из этих сторон дает различное освещение.
В общественной жизни Шеффле различает сложный ряд массо-
вых образований: естественно-органические (семья, род, раса), зем-
ляческие или национально-территориальные, народно-хозяйственные,
7. Учения об общественных классах на основе богатства 2 9 3
религиозные, партийные и прочие. Народно-хозяйственные груп-
повые образования он разлагает на классовые и сословные. Уже от-
сюда мы видим, что образование классов и сословий Шеффле от-
рывает от естественно-органической почвы. Классовое и сослов-
ное расчленение Шеффле ставит на особую почву. Народно-хозяй-
ственными образованиями, говорит Шеффле, являются, главным
образом, расслоения по владению и по профессиям, или классовые
и сословные1. Классовое расслоение вытекает, согласно Шеффле, из
различий хозяйственных отношений владения; оно коренится в раз-
личии величины и рода обладания источниками дохода. «В сущнос-
ти, —говорит Шеффле, — класс есть расслоение по различию владе-
ния или невладения». Исходя из этой основы, Шеффлеразличает три
общественных класса: класс богатых, средний класс и пролетариат,
или класс неимущих. Но, замечает Шеффле, это образование трех
классов исторически не всегда носило одни и те же черты и поэтому
не всегда одно и то же название; в различное время оно то усилива-
лось, то смягчалось некоторыми моментами иного характера, чем
различия во владении; но равенство и неравенство хозяйственных
отношений владения всегда при образовании классов имело силу2.
Трехчленную формулу деления общественных классов Шеффле
особенно подчеркивает, придавая среднему классу большое значение
и находя, что в некоторые моменты исторического развития народов
слои средних классов имели в обществе преобладающее значение3.
Отмечая двоякого рода различия в собственности или владении,
различия как в величине или размерах собственности, так и в виде
собственности, Шеффле признает значение, однако, только за пер-
вого рода различиями, т. е. за различиями, которые лежат в разме-
рах обладаемого имущества; лишь последние, по его мнению, име-
ют влияние на образование классов. Это обстоятельство и дает нам
право относить Шеффле к теоретикам богатства в вопросе об обра-
зовании социальных классов.
В классовом строении общества Шеффле видит столько же раз-
рушающих элементов, сколько и укрепляющих существо социаль-
ного тела. В данном случае он имеет в виду то обстоятельство, что
среди членов одного и того же социального класса совершается при
1 См.: A. Schiiffle. Bau und Leben des socialen Korpers. Zweite Auflage. Erster
Band. Allgemeine Soziologie. Tubingen, 1896, стр. 92.
2 См.: ibid., стр. 92.
3 В первом издании «Bau und Leben», относящемся к 1875-1878 гг., Шеффле,
однако, придает большое значение идее двух классов, останавливая свое вни-
мание, главным образом, на том, что «частное обладание средствами производ-
ства необходимо приводит к образованию классов богатства и бедности, класса
владеющих и пролетариата» (см. первое издание, стр. 301, т. L).
2 9 4 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
классовом расчленении процесс возрастающего сплочения и объе-
динения, но что, с другой стороны, классовое расчленение сопро-
вождается в то же самое время столкновениями между классами и
взаимной ненавистью. «Богатые, — говорит Шеффле, — сплачива-
ются общими интересами владения, одинаковыми привилегиями
господства; невладеющие же объединяются солидарностью борьбы
за заработную плату и общей ненавистью против собственности; и
тот и другой класс организуются в этой борьбе как классы, и никог-
да эта организация не была методичнее и грандиознее, чем в насто-
ящий момент; это есть, однако, соединение воюющих масс для борь-
бы внутри общественного тела, соединенные в боевые дружины в
войне за существование»1. Эту борьбу между классами Шеффле ви-
дит на протяжении всей истории человечества. Даже, говорит он, в
счастливые времена преобладания в общественной жизни мелкопро-
мышленного и мелкокрестьянского среднего сословия не было проч-
ного и полного мира между классами. И в это время, например, мас-
сы городского сословия с переменным успехом боролись с привиле-
гированными сословиями, выступавшими в лице светского и духов-
ного дворянства.
Шеффле не принадлежит, как мы видите, к сторонникам соци-
альной гармонии в общественных отношениях. Вместе с классовым
расслоением общества он устанавливает и идею социального анта-
гонизма. Классовая противоположность коренится, по его представ-
лению, в самой организации общественного хозяйства, этого «об-
мена веществ». Эту противоположность между классами Шеффле
особенно резко подчеркивает в первом издании своей книги. «Клас-
совую противоположность интересов, — говорит он, — вытравить
из истории, где она так резко проявляется, и в то же время желать,
чтобы народное хозяйство сохранило принцип частнохозяйствен-
ной конкуренции, — теоретически является внутренним противо-
речием, а практически — совершенно безнадежным»2. Вместе с тем
Шеффле находит, что с новой социальной организацией обществен-
но-хозяйственного строя возможно полное исчезновение как соци-
ального антагонизма, так и классового расслоения вообще. «Классо-
вая противоположность, — говорит Шеффле, — исчезнет, когда об-
щество перейдет от частной организации общественного обмена
веществ к социальной организации... В этом случае лишь общество
избежит судьбы Спарты, Афин и Рима. К счастью, есть признаки,
указывающие на то, что такой переход возможен»3.
1 Ibid., стр. 93 (второе издание).
2 Ibid., первое издание, т. I, стр. 300.
3 Ibid., первое издание, т.1, стр. 302.
7. Учения об общественных классах на основе богатства 2 9 5
Шеффле различает, как мы видели, классовое расслоение от со-
словного. Основу классового строя он видит в различиях владения и
особенно в различиях размеров обладания имуществом; сословное
же расчленение общества он сводит к различию в профессии, или
занятиях. «Сословные расслоения, — говорит он, — коренятся в при-
надлежности к одной и той же определенной профессии». На пер-
вом плане Шеффле ставит «хозяйственные» сословия, которые раз-
личаются по виду трудовой деятельности в общественном хозяйстве
для каждой профессии. Но все разнообразие этих видов-профессий
хозяйственного порядка он сводит к трем общим видам сословий:
1) сословие крестьянское, занятое первичным производством, т. е.
главным образом в земледельческо-добывающей хозяйственной де-
ятельности; 2) сословие фабрично-промышленное; 3) сословие тор-
говое1. Кроме хозяйственных сословий, Шеффле различает профес-
сионально-политические сословия, военное, либеральные (ученые,
художники и пр.) и другие различного рода профессии-сословия не-
хозяйственного порядка.
Как в установлении основы классов, так и попыткой различения
классового строя от сословного Шеффле, как можно думать, нахо-
дится под влиянием учения Лоренца Штейна. Последний, как мы
видели, так же считает основой классового образования различия
владения. Но как у Штейна связь между сословным и классовым
строем оставалась, в конце концов, недостаточно ясной, так и у Шеф-
фле понятие сословий страдает большою неопределенностью. По-
видимому, Шеффле отождествляет сословное разделение общества
и разделение на профессии. Об этом, по крайней мере, заставляет
думать перечисление различных видов сословий, которое делает
Шеффле и которое ничем не отличается от обычного перечисления
видов различных профессий. Чем же отличается собственно деле-
ние на профессии от деления на сословия, у Шеффле нигде мы не
находим. Эта неопределенность понятия профессии и сословия у
Шеффле увеличивается еще тем, что организацию профессиональ-
но-сословную он тесно связывает с классовой организацией, точно
не указывая границ той и другой. «Внутри всех хозяйственных про-
фессий, — говорит, например, Шеффле, — вырастает классовая про-
тивоположность между владением и невладением, а вместе с тем
вырастает и организация борьбы между противоположными друг
другу классами, борьбы, происходящей изо дня в день. Помимо уже
этой двойной организации борьбы, внутри хозяйственных сословий,
в силу необходимости, создается еще масса раскалывающих обще-
ство противоположностей, благодаря конкуренции»2.
1 См.: ibid., 2-е изд., 1896, т. I, стр. 93.
2 Ibid., первое издание, т. I, стр. 305.
2 9 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
Самый процесс всякого рода расслоений, совершающихся в об-
ществе, в том числе и расслоений классовых и сословных, Шеффле
представляет, как процесс совершающегося социального подбора в
человеческой борьбе за существование. Все эти расслоения в обще-
стве ему представляются результатом борьбы за существование и
борьбы интересов. Социальный подбор Шеффле считает социоло-
гической формой социального прогресса1. С точки зрения этого
социального подбора Шеффле и рассматривает весь процесс про-
исхождения и исторического развития социальных образований,
каковому вопросу он уделяет большое внимание особенно в пер-
вом издании своего «Ban und Leben»2.
Постоянное действие естественного подбора, говорит Шеффле,
с одной стороны, дает населению все больше и больше взаимной свя-
зи, единения и единства, но, с другой стороны, образует все новые и
новые своеобразные расслоения в развитии взглядов, чувствований
и интересов среди различных слоев многосторонне расчлененного
общества. При этом в каждый исторический момент такая взаим-
ная связь и такие расслоения образуются своеобразно. Но, несмотря
на это своеобразие, они всегда представляют собою результат давя-
щей, подчиняющей, расчленяющей борьбы за существование. Выяс-
нение на основе этой борьбы генетического происхождения сословий
и классов Шеффлесчитает, однако, проблемой весьма трудной3. Клас-
совое расчленение, по мнению Шеффле, есть последний пережиток
(Uber), оставшийся от тысячелетий юридической и фактической не-
свободы народных масс и являющийся цепью бесконечно длинного
историко-мирового движения, начинающегося исторически законо-
мерно с расслоения на классы господ и несвободного населения, что-
бы, в конце концов, возвести уже свободное расслоение на высокую
ступень цивилизации; между этими двумя крайними исторически-
ми моментами лежат бесконечно многообразные переходы сослов-
ных и классовых расслоений4.
В этом длинном процессе исторического развития общества со-
словное образование, с точки зрения Шеффле, является результатом
принципа разделения труда, различного приспособления на почве
этого принципа народных масс. Вместе с классовым, сословное рас-
членение вело всюду до сих пор к образованию господствующих выс-
ших сословий и классов и подчиненных низших. Всюду и всегда
1 См.: ibid., первое издание, т. II, стр. 47, 56 и др.
2 См.: ibid., первое издание, III. Band. Spezielle Sozialwissenschaft, erste Halfte,
Tubingen, 1878.
3 Cm.: ibid., первое издание, III. В., стр. 83.
4 См.: ibid., первое издание, III. В., стр. 90-91.
7. Учения об общественных классах на основе богатства 2 9 7
такое расслоение на господствующих и зависимых, высших и низ-
ших, являлось в результате двух сил: с одной стороны — оно было
результатом победы и поражения во вне, и с другой стороны — борь-
бы за существование внутри; в то же время, раз образовавшись, это
расслоение удерживалось и закреплялось организацией власти, пре-
восходством образования, богатством и всем тем вообще, что вело к
превосходству силы. В стремлении же к привилегированному суще-
ствованию, замечает Шеффле, среди господствующих сословий и
классов недостатка никогда не было. То же обстоятельство, что это
стремление могло быть осуществлено немногочисленною частью
населения над массами народа, Шеффле объясняет духовным и ма-
териальным бессилием народных масс, их нищетой и бедностью,
недостатком средств борьбы в их руках, закреплением неравенства,
узурпацией власти1.
Расслоение населения на свободных и несвободных Шеффле на-
ходит еще ранее образования рабства, когда женщины, дети и все,
кто не мог охотиться или воевать, должны были служить и выпол-
нять работу, неприятную для господствующих слоев. Затем, с появ-
лением рабства, неравенство и расслоение на свободных и несвобод-
ных продолжало развиваться, усложняясь и принимая различные
виды в разные исторические эпохи, совершаясь все на одном и том
же базисе — борьбе за существование. В отношении к последнему
«высшее сословие, —говорит Шеффле, —явилось в результате пре-
восходства силы в социальной борьбе за существование, которая есть
борьба сильного, а не борьба по договорному соглашению или из-за
конкуренции;... было бы совершенно неисторическим приемом ис-
следования — признавать происхождение светской и духовной ари-
стократии за результат злой воли и обмана народа и обесценивать
эволюционно-историческую роль дворянства; его господство так же,
как и господство духовенства, произошло в силу превосходства зна-
ния, вооружения, власти и владения»2.
В противоположности свободных и несвободных Шеффле ви-
дит основу «сословного» расслоения, и до сих пор, после многих
тысячелетий, сохраняющего свои следы. В данном случае, однако,
у него окончательно исчезает граница между сословным и классо-
вым расслоениями. Говоря о несвободном расслоении, Шеффле ус-
танавливает постепенный, но неуклонный прогресс в сторону роста
к более свободному социальному расслоению. В истории развития
социальных отношений он видит неуклонный путь к эмансипации:
вместе с организацией власти, совершается процесс концентрации
1 См.: ibid., В. III, стр. 91.
2 Ibid., стр. 96.
2 9 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
народных масс; спаивание населения городов с населением дере-
вень; организация народного войска и образование правого госу-
дарства; капитал, концентрирующийся в крупных хозяйствах, ве-
дет за собою необходимо и пролетариат; сам капитал требует роста
народного образования, так как без последнего невозможно быть
сильным в мировой конкуренции; отсюда — тенденция к эманси-
пации «четвертого сословия»; сами «господствующие и владеющие
скопляют теперь во все большую и большую внутренне связанную
силу коллектив народа и разбивают последние остатки несвободы,
делая это быстрее и самоубийственнее, чем было раньше перед эпо-
хой освобождения»1. В конце концов, находит Шеффле, благодаря
обобществлению труда и хозяйства, произойдет полное исчезнове-
ние неравенства и господствующих классов; правда, «социальные
различия руководителей и руководимых», по его мнению, сохраня-
ются и при общественном производстве; но это будет, говорит он,
делом привилегии и аристократии образования; эти руководители
будут людьми, облеченными доверием, выборными.-2
Считая социальное развитие продуктом «естественного» подбо-
ра в борьбе за размножение и существование и ставя в то же самое
время образование социальных классов на экономическую основу,
Шеффле не может избежать противоречий. С одной стороны, соци-
альные образования как проявления социального развития ему
представляются продуктом естественного подбора. С другой сторо-
ны, те же социальные образования, сами по себе взятые, — продукт
народно-хозяйственных отношений. В борьбе за существование, на
принципе которой совершается процесс социального развития, по
словам Шеффле, «нет для науки никакой общей и планомерной
руки»3. Но в таком случае нелогично искать экономической зако-
номерности и ставить на экономическую основу важнейший элемент
социального развития — социальное расслоение.
Характеризуя в общих чертах учение Шеффле об общественных
классах, мы можем вывести следующие положения: 1) Шеффле оп-
ределенно устанавливает и развивает как идею классового антаго-
низма, так и идею борьбы классов; но социальное значение и зако-
номерность антагонизма и борьбы классов у него затушевываются
тем, что он процесс социального развития подчиняет действию «ес-
тественного подбора и размножения» (Zuchtwahe); 2) различая клас-
совое расслоение общества от сословного, Шеффле недостаточно
ясно проводит, однако, это различие, смешивая сословный раздел с
1 Ibid., стр. 99.
2 См.: ibid., стр. 100.
3 A. Schaffle. Gesammelte Aufsatze. Tubingen, 1875. Erster Band, стр. 3.
7. Учения об общественных классах на основе богатства 2 9 9
делением общества на профессии; понятий профессии, сословия и
класса Шеффле не выясняет себе с достаточной определенностью;
3) устанавливая экономическую основу классового образования,
Шеффле видит таковую в различиях владения, разумея под после-
дними различия, главным образом, в размерах дохода и имущества,
г. е. богатства; такое обоснование классов страдает всеми недо-
статками теории богатства (см. ниже); 4) Шеффлеразвивает идею
трехчленного классового расслоения; но три класса его — богатый,
средний и бедный — имеют лишь чисто количественное значение;
качественное значение их и их взаимоотношения остаются невыяс-
ненными; в этом последнем смысле категория среднего класса оста-
ется у Шеффле бессодержательной.
Одним из видных защитников разбираемого учения, в смысле
определения основы происхождения общественных классов и клас-
сового расчленения общества размерами богатства, является также
лейпцигский профессор Бюхер. Вопросу о классах он посвящает осо-
бый очерк в своем «Entstehung der Volkswirtschaft»1. К сожалению,
проблему классов Бюхер затрагивает лишь в своей полемике, направ-
ленной против учения об общественных классах Шмоллера, самосто-
ятельно не исследуя этого сложного предмета, а критикуя лишь не-
которые из основных взглядов Шмоллера.
В очерке «Организация труда и образование общественных
классов» Бюхер ставит вопрос: имеется ли соответствие между оп-
ределенной системой организации труда и определенным строем
общества? Каково влияние первой на второй? С одной стороны,
Бюхер видит, как от одного поколения к другому вместе с одинако-
вым трудом передается и одинаковый образ мыслей; как угнетаемые,
например, развивают в себе одинаковые чувства по отношению к
своему угнетателю; как, в свою очередь, угнетатели, или господству-
ющий класс, резко отличаются от угнетаемого и в умственном, и в
физическом отношении. Но, с другой стороны, он находит причи-
ны и следствия в этом процессе спутанными в крайне беспорядоч-
ный клубок перекрещивающихся нитей, особенно для ранних сту-
пеней хозяйственного развития. Несомненно одно, однако, по мне-
нию Бюхера, что экономическая организация труда, дифференци-
руя людей, тем самым влияет и на все общество. Но, спрашивает
Бюхер, подвергаются ли наследственной передаче из поколения в
1 См.: К. Bucher. Die Entstehung der Volkswirtschaft. Vortrage und Versuche.
Vierte Auflage. Tubingen, 1904 (IX: Arbeitsgliederung und soziale Klassenbildung),
стр. 269-400.
3 0 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
поколение, от отца к сыну, индивидуальные различия между людьми,
вызванные разделением труда. Шмоллер отвечает на этот вопрос
утвердительно, полагая, кроме того, что все социальное расслоение
общества, все различия каст, сословий, классов — все это покоится на
разделении труда и что в современном обществе каждый выполняет
ту или иную общественно-профессиональную функцию, благодаря
своему умственному и физическому складу, своим нервам и муску-
лам, предопределенным к исполнению этой функции, в силу имен-
но наследственной передачи из поколения в поколение, и что, далее,
различия в имуществе, почет и доход являются лишь вторичными
последствиями разделения труда.
Решительно выступая против взглядов Шмоллера, Бюхер дока-
зывает обратное." Что касается возникновения каст, жреческого со-
словия, древнейшего дворянства — поразительный вывод Шмолле-
ра, говорит он, можно было бы без труда перевернуть: различие в
имуществе и доходах есть не следствие, а главная причина разделе-
ния труда. Для истории древних веков и средневековья Бюхер счита-
ет последнее положение вполне доказанным. Как в древней Греции
и Риме, так и у германских и романских народов в средние века, ос-
нову сословных различий он видит в неравенстве размеров и харак-
тере землевладения. Дворянство, крестьянство и рабы, по утвержде-
нию Бюхера, являются, прежде всего, различными в имущественном
отношении сословиями, которые лишь со временем превращаются
в «профессиональные классы». Появление в средние века профес-
сий, по мнению Бюхера, также имеет свои корни в распределении
имуществ. Словом, говорит Бюхер, каждый шаг, сделанный разде-
лением труда в средневековой промышленности, зависел от разме-
ров имущества. То же видит Бюхер и по отношению к торговле: тор-
говый класс средневековья образовался благодаря тому, что городс-
кие землевладельцы, путем операций по закладу домов, кредита и
благодаря быстрому росту ренты, стали обладать значительными
движимыми капиталами. Точно так же и образование класса неиму-
щих рабочих Бюхер сводит к процессам обезземеления крестьянства,
росту безработных ремесленников, благодаря проникновению капи-
тала в производство, т. е. к процессам имущественного характера.
Бюхер приходит к выводу, что современная социальная диф-
ференциация покоится на различиях в распределении имущества:
не профессия создает различные по имущественному состоянию
классы; наоборот, выбор профессии обусловливается имущест-
венным состоянием; если сын рабочего не может в наше время
стать не чем иным, как только рабочим, то это объясняется не его
унаследованной профессиональной приспособленностью, а его
7. Учения об общественных классах на основе богатства 3 01
бедностью. Бюхер решительно восстает против шмоллеровской те-
ории наследственности дифференцированных разделением труда
индивидуальных качеств и склонностей. Всякая социально-профес-
сиональная группировка совпадает, по мнению Бюхера, с поиму-
щественной и подоходной; имущество же и доход определяют вы-
соту социального уровня в каждом классе как в умственном отно-
шении, так и физическом, и вырабатывают особый образ жизни.
Поэтому, говорит Бюхер, необходимо различать между тем, что
является следствием общего уклада жизни, и тем, что может быть
приписано на счет наследственной передачи.
Бюхер насчитывает 6-8 социально-профессиональных классов в
современном обществе, но точно не разъясняет своего понятия «со-
циально-профессионального» класса, не делает более точного ука-
зания на то, какие именно эти классы1.
Как ни отрывочны замечания Бюхера по вопросу об обществен-
ных классов, мы все же можем установить с несомненностью ос-
новной взгляд Бюхера на классовое расслоение общества. Основу
классового деления и классовых различий Бюхер видит в имуществе
и доходе, т. е. в богатстве. Из имущественных различий он выводит
и различия классов. Но как ни отгораживается Бюхер от шмоллеров-
ской основы (профессии и разделение труда) и как ни протестует
против шмоллеровского положения о причинном взаимоотноше-
нии между профессией и классом, он все же сближает то и другое
понятие, создавая понятие социально-профессионального класса.
Последнее делает позицию Бюхера в выяснении понятия обще-
ственного класса и его основы крайне неопределенной. Эта нео-
пределенность объясняется тем, что Бюхер нигде не провел доста-
точно резкого разграничения между профессией и социальным
классом. Вся заслуга Бюхера в учении об общественных классах
лишь в его основательной критике наиболее слабых положений
шмоллеровской теории классов.
Среди защитников теории богатства как основы классового рас-
членения мы встречаем также профессора Визе, который развива-
ет учение о классах в ряде работ: впервые в лекции, прочитанной в
1 В «Die Bevolkerung des Kantons Baselstadt am 1. Dezember 1888» (Basel, 1890)
Бюхер говорит о социально-профессиональных классах населения, определяя их
по двум признакам: 1) по их социальному положению; 2) по положению их в
профессии (стр. 70). Судя по приложенным к «Bevolkerung» таблицам, можно
думать, что таких социально-профессиональных классов Бюхер находит пять, а
именно: 1) предприниматели-хозяева, 2) частнослужащие; 3) квалифицирован-
ные рабочие; 4) чернорабочие; 5) прислуга. Но, повторяем, более определен-
ной классификации населения по социально-профессиональным классам Бю-
хер не дает.
3 0 2 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
«Союзе индустриально-технических служащих», на тему о «Разви-
тии сословий и образований классов»; затем в «Основах учения об
обществе» и, наконец, в «Введении в социальную политику»1.
В «Standesentwicklung und Klassenbildung» Визе пытается провес-
ти различие между «классом» и «сословием»; показать, что между
ними общего и что эти понятия разделяет, а вместе с тем и выяс-
нить, какое положение в проблеме классов занимают частно-служа-
щие. Как же разрешает Визе эти вопросы?
Сословие, в представлении Визе, означает совокупность лиц, ко-
торых связывает одна и та же профессия и общий труд в одной и той
же области социальной и хозяйственной жизни. Классы же, говорит
он, покоятся на отношении владения: класс — это совокупность лиц,
которых связывают одинаковые размеры владения. Чтобы обосно-
вать это различие между классом и сословием, Визе делает попытку
проследить ход общественной дифференциации, начиная с родового
периода. Неравенство в размерах владения как основу социального
дифференцирования Визе находит не для всех периодов обществен-
ного развития. Самая ранняя дифференциация общества на свобод-
ных и несвободных произошла, по его мнению, не на основе отноше-
ний владения, но на основе «биологического различия расовой при-
надлежности»; свободные и несвободные в этом периоде — это раса
победителей и раса побежденных. Дальнейшая стадия дифференциа-
ции начинается, как думает Визе, с выделением из группы свободно-
го населения духовенства и воинов; — они образуют собою первую
аристократию. Здесь выступают на первый план уже различия в зе-
мельной собственности. Дворянство, народ и несвободные — это
градации населения в связи с объемом земельного владения или не-
владения. В новой стадии общество начинает выделять ремесленни-
ков и купцов; совершается дифференциация между городом и де-
ревней; происходит расчленение по профессиям; развивается обмен,
укрепляющий ремесло и торговлю; складываются мало-помалу город-
ское «среднее сословие»; деревня также продолжает рассматриваться,
разбиваясь на господ-землевладельцев, полусвободных крестьян (из
свободного раньше, но слабого мелкого крестьянства) и зависимых
(Horige). Вместе с тем, как представляет себе ход эволюции сословий
и классов Визе, растущее разделение труда создает новые деления. Из
духовенства возникают либеральные профессии; появляются врачи,
1 1. L. von Wiese. Standesentwicklung und Klassenbildung. Vortag, gehalten
im Bunde der technisch-industriellen Beamten. Berlin, 1906, 2. Auflage. Verlag
von Karl Sohlich — 2. L von Wiese, Zur Grundlegung der Gesellschaftslehre. Jena, 1906.
3. L. von Wiese. Einfiihrungin die Sozialpolitik. Handels-Hochschule-Bibliothek, Band
9. 1910. Verlag von G.A. Glockner in Leipzig.
7. Учения об общественных классах на основе богатства 3 0 3
художники, юристы; возникают группы умственных (головных) ра-
ботников, не создающих новых ценностей, а живущих на счет про-
изводительной части населения города и деревни. К концу средних
веков Визе находит, таким образом, общество разделенным, с одной
стороны, на ряд идущих одна за другой профессий (вертикальный
раздел), ведущих более или менее обособленную жизнь; это сослов-
ное разделение общества; с другой стороны, все эти сословные ряды
профессий расслаиваются на три различных слоя: аристократию, сред-
нее сословие и несвободных, (горизонтальный раздел); эти последние
слои и составляют классы. Сословие и класс Визе считает покрываю-
щими до некоторой степени друг друга до появления городского пат-
рициата, когда аристократия и крупное земледелие впервые переста-
вали уже совпадать одна с другим. Толчком обособления сословия от
класса послужило отчасти появление и образование движимого ка-
питала (денежного). Деньги делаются новым средством для достиже-
ния силы. Различия владения становились все более резкими. С уп-
разднением цеховых рамок и сословных привилегий стали обозна-
чаться особенно резко расходящиеся два крайних слоя: стоящих на
верху богатства, с одной стороны, и неимущих, с другой.
Для современных отношений Визе находит еще остатки некото-
рых сословных различий в обществе. Больше того, он думает, что,
за исключением налоговой системы, сословная организация играет
еще заметную роль в современной жизни. Куда же относит Визе ча-
стно-служащих? Он сближает в данном случае частно-служащих с
рабочими, так как и те и другие одинаково должны находить на сто-
роне «применение» своим силам. Визе думает, что частно-служащих
в конце концов отделяет от капиталистов глубокая социальная про-
пасть: обе группы стоят по своим интересам в антагонизме, по край-
ней мере, до некоторой степени. Единственно связующим элемен-
том между капиталистом и служащим Визе считает образование:
последнее делает возможным, по его мнению, взаимное понимание
между ними.
Все эти положения свои Визе развивает в «Einfuhrung in die Sozial-
politik», находя совершенно правильно, что все социально-полити-
ческие исследования должны считаться с фактом образования со-
циальных классов, так как поле социальной политики и составляют
классы. Здесь Визе еще более укрепляется в своих взглядах на основу
и происхождение социальных классов, причем взгляды его можно
свести к следующим пунктам:
1) на самой ранней ступени человеческого общения первичные
образования общественных групп покоятся на кровном род-
стве и отношениях пола; позднее выступает на сцену расовая
3 0 4 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
основа, приводящая к классовому антагонизму и образующая,
с появлением рабства, два социальных слоя: победителей-гос-
под и побежденных-рабов; отсюда — «первая классовая проти-
воположность — это различия расы и крови»; наконец, с мо-
мента оседлости и развитием земледелия, классообразующей
основой выступают различия во владении и в обусловливаю-
щейся последним хозяйственной силе1;
2) вначале, однако, различия владения являются классообразую-
щим фактором в связи с разделением труда и появлением про-
фессий; (что является здесь примарным — профессиональное
разделение или различия владения — этот спорный пункт ос-
тавляется без рассмотрения); но для позднейшего времени и
особенно для современной культуры, различия в размерах вла-
дения выступают на первый план, имея теперь решающее вли-
яние;
3) сословия, прежде всего, — результат общественного разделе-
ния труда; классы же покоются на отношениях владения; для
сословий решающий фактор — профессия, для классов — соб-
ственность; сословное расчленение наиболее всего рельефно вы-
ступало в позднейшем периоде средневековья, группообразую-
щий характер хозяйственно-технического труда толкает купцов
к обособлению в гильдии, а ремесленника—в цехи; понятие клас-
са и сословия здесь почти совершенно покрываются;
4) можно установить трехчленное деление общества на классы, а
именно: на аристократию, средний класс и пролетариат; наи-
более старой даты — образование аристократии (воины, жре-
цы, купцы), причем сущность аристократии покоится на про-
цессе отбора, который «всегда соединяется с известным про-
грессом социального развития»; без образования аристократии
немыслим прогресс;
5) образование пролетариата идет параллельно с ростом аристок-
ратии; пролетариат — это все те, кто не смогли приобрести ка-
питала или иметь доход от более высокого вида труда, а при-
нуждены для обеспечения существования жить на заработную
плату;
6) между аристократией и пролетариатом стоит средний слой; раз-
мер его относительно двух других слоев (классов) характеризу-
ет степень культуры каждой социальной эпохи; если число го-
лов среднего слоя и его доля в национальном богатстве незна-
чительны, стране грозит застой;
1 См.: ibid., стр. 35-36.
7. Учения об общественных классах на основе богатства 3 0 5
7) до образования патрициата городов и появления денежного
капитала, общество распадалось на следующие классы: 1) ари-
стократию составляли крупные помещики-землевладельцы,
2) пролетариат — крепостные крестьяне и зависимые с челя-
дью, 3) средний слой — свободные крестьяне и горожане в го-
родах, где средний класс составлял и среднее сословие;
8) с появлением капитала, падением крепостничества, развитием
капиталистического производства и проч., выдвигается замет-
но двучленное расслоение общества на имущих и неимущих; с
этого момента класс и сословие стали различаться, а различия в
размерах владения приобрели решающее значение.
Как мы видим, основа классового расчленения у Визе отличают-
ся неустойчивостью. Она не выдержана в строгой последовательно-
сти и изменятся в зависимости от характера различных периодов
исторического развития общества: некогда такой классообразующей
основой, по Визе, являлось кровное родство, затем — раса, позднее —
профессии и разделение труда и лишь для капиталистического хо-
зяйства — богатство. Равным образом, такой же непоследователь-
ностью и неустойчивостью отличается у Визе и идея 3-х классов, ко-
торая сменяется у него для капиталистического общества идеей 2-х
классов. Последняя же идея противоречит идее среднего класса, ко-
торому Визе придает большое значение и без которого он не видит
устойчивости общества. Все это сообщает учению Визе характер не-
законченности, непоследовательности и неполноты.
Среди представителей теории общественных классов на основе
богатства мы встречаем и такого видного бельгийского социолога,
как ван Оверберг.
В вопросе об общественных классах ван Оверберг занимает очень
видное место. Это, собственно, первый из социологов, который по-
пытался свести в систему различные учения о социальных классах и
подвергнуть их критическому пересмотру и оценке.
В «La classe sociale»1 ван Оверберг подверг тщательному разбору
труды парижского социологического общества, обсуждавшего на
своих заседаниях (в 1903 г.) проблему социальных классов. Кроме
французских социологов, Оверберг излагает и разбирает учения
некоторых из наиболее видных экономистов, занимавшихся про-
блемой классов, главным образом, учения катедер-социалистов
1 Cyr. van Overbergh. La classe sociale. Extrait des Annales de la Socidt6 beige de
Sociologie. 2-e serie. Bruxelles, 1905. Oscar Schepens et C-ie 6diteurs.
3 0 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
(Шеффле, Бюхер, Шмоллер, Жид). Но наиболее всего внимания он
останавливает на учении о классах марксистской социалистической
школы, главным образом — на учении Маркса-Каутского. Вместе с
этим Оверберг пытается установить и собственный взгляд на про-
блему классов и классового расчленения общества.
Сама по себе попытка Оверберга подвести итоги учению об об-
щественных классах, как мы увидим, не отличается полнотой. Воп-
рос о социальных классах Оверберг считает вопросом, подлежащим
ведению социологии и составляющим одну из самых важных час-
тей последней. Впервые проблему классов в качестве грандиозного
синтеза вводит в науку, по его мнению, Маркс, его теория классо-
вой борьбы горячо обсуждается и критикуется. Но, говорит Овер-
берг, в своей полемике с марксизмом ученый мир не оставался на
строго научной точке зрения^ систему марксизма искажали, отно-
сились к ней с пренебрежением или же нападали на нее с пристра-
стием и с предвзятой точки зрения. Лишь недавно, когда «востор-
жествовала историческая школа», стало исчезать, как думает Овер-
берг, предубеждение против теоретической системы Маркса, и «про-
блема социальных классов, их происхождения, их определения,
законов их развития и их исторической эволюции» стала находить
себе научную атмосферу1.
Оценивая споры в социологическом парижском обществе по
вопросу о социальных классах и известную уже нам книгу Боэра «La
classes sociales», Оверберг поражается тем, как мало французские со-
циологи уделили внимания своим предшественникам и даже тем из
современных писателей, которые занимались вопросом о социальных
классах; во время дебатов в парижском обществе, если не считать
Вормса, даже не были упомянуты имена мыслителей, с таким талан-
том развивавших идею классов (Маркса др.); только президент об-
щества—Делъбе, говорит Оверберг, извлек главнейшую часть своей
речи из марксистской теории, не называя, однако, источника2.
Лишь Маркс, думает Оверберг, впервые придал социальному
классу ту высокую историческую ценность, которая скрывается в
этом понятии. По Марксу, говорит Оверберг, основа социальных
классов — в факте собственности или отсутствии собственности на
средства производства: класс буржуазии — это класс собственников
капитала; класс пролетариата — это класс лиц, ничего не имеющих,
кроме рабочей силы (труда); средний класс — это класс лиц, облада-
ющих и небольшим капиталом, и собственной рабочей силой. По
Овербергу, следовательно, в марксистском понимании, понятие
1 См.: ibid., стр. 5-6.
2 См.: ibid., стр. 41-43.
7. Учения об общественных классах на основе богатства 3 0 7
социального класса покоится на владении, на собственности или от-
сутствии последней; тот, у кого таковая имеется, — буржуа; где ее
нет — пролетариат. Этого мало: Оверберг полагает, что, согласно
Марксу и его школе, современное общество расчленяется не по двух-
членной формуле (буржуазия — пролетариат), а по трехчленной;
но что марксова трехчленная формула не совпадает с формулой со-
циального раздела на классы, устанавливаемого А. Смитом, (капи-
талисты — землевладельцы — рабочие); по мнению Оверберга, трех-
членная формула Маркса и его последователей сводится к следую-
щим классам: буржуазия — средний класс — пролетариат. Мысль
Маркса Оверберг изображает образно так: есть два океана, разде-
ленные небольшим мысом, который омывается водой то с одной
стороны, то с другой; один океан — это буржуазия, другой — проле-
тариат; мыс — это убежище для средних классов, все более и более
срывающихся, главным образом, в океан пролетариата.
Представляя, однако, учение Маркса о социальных классах по фор-
муле «буржуазия — средние классы — пролетариат», Оверберг не со-
глашается с Марксом в вопросе об исчезновении средних классов. Он
думает, что, вопреки утверждению Маркса, «между капиталистичес-
ким и пролетарским классами со дня на день подымается и вырастает
новый средний класс, очень многочисленный класс интеллигенции,
который можно назвать интеллектуальным классом; его составляют:
директора фабрик, инженеры, химики, техники всякого рода, даже
некоторые из квалифицированных мастеров; кроме того — огром-
ная армия чиновников, журналистов, художников, учителей, офице-
ров etc»1. Оверберг думает, что растущую силу интеллигенции нельзя
игнорировать, что с «новым средним классом» приходится все более
и более считаться. «Коммунистический Манифест», по мнению Овер-
берга, не предвидел силы и роста этого среднего класса: гигантский
антагонизм буржуазии и пролетариата у Маркса отметал в сторону
все остальные элементы общества, не считаясь с ними.
В освещении учения Маркса и его школы Оверберг, однако, не-
прав: экономическая база социальных классов, по Марксу, вытекает
не из факта владения или невладения средствами производства, как
думает Оверберг, а из отношений в производстве; Оверберг не сумел
формулировать правильно самой существенной стороны учения Марк-
са и его школы по вопросу о социальных классах; абстрактная форму-
ла разделения современного общества у Маркса не трехчленная, как
ошибочно представляет это Оверберг, а двучленная; для Маркса, как
это мы увидим ниже, социальный класс — категория экономическая,
1 Ibid., стр. 60.
3 0 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
т. е. производственное отношение как таковое; у Маркса социаль-
ный класс — это абстрактная категория, понять сущность которой
можно, лишь изучая производственные отношения, рождающиеся
в производственном процессе; производственное отношение для
Маркса всегда являлось абстракцией; те же категории, которые со-
ставляют, по Овербергу, средний класс, не входят в производствен-
ный процесс, как он представляется в абстракции для капиталисти-
ческого хозяйства; поэтому среднему классу Маркс, вопреки утвер-
ждению Оверберга, не мог давать место на ряду с буржуазии и про-
летариатом; общей чертой всякого класса, по учению Маркса и его
школы, является, как думает Оверберг, борьба за привилегии, за пра-
ва, во вред своим соперникам и ради последнего рабочий класс и
добивается политической власти в государстве; такое представление
о содержании и мотивах борьбы пролетариата далеко не совпадает с
действительным учением Маркса и его школы: со стороны пролета-
риата борьба идет, по учению Маркса, вовсе не за привилегии, а за
уничтожение привилегий.
В чем же состоят собственные взгляды Оверберга по вопросу об
общественных классах?
Изучение прошлого показывает, по мнению Оверберга, что клас-
сы не всегда существовали; в самую раннюю эпоху классов еще не было.
Нелегко, правда, установить самый момент происхождения классов.
Но в этом отношении, по мнению Оверберга, можно согласиться с
положением, устанавливаемым марксизмом, — что вопроса о клас-
сах не могло быть, прежде чем человеческая рабочая сила не стала в
состоянии создавать больше, чем необходимо, на содержание ее и на
восстановление всех затрат при производстве. В частностях, однако,
Оверберг не соглашается с Энгельсом: положение Энгельса о том, что
необходимая для условий возникновения классов производительность
труда наступила впервые с возникновением ткачества и плавления
железной руды, по мнению Оверберга, не находит подтверждение в
истории; первобытная техника вообще не настолько еще изучена, ду-
мает Оверберг, чтобы можно было установить момент зарождения
общественных классов; но все же мы находим, говорит он, что, во-
преки Энгельсу и Моргану, были народы, достигшие сравнительно
высокого экономического развития, прошедшие даже хозяйственную
систему рабства и, тем не менее, не знавшие никаких железных ору-
дий; так, по Rougemont, пользование каменными орудиями и средства-
ми защиты у германцев практиковалось вплоть до VI-VII-го веков
нашей эры, в Ирландии до VIII-IX-го, в Богемии — до XV века1.
1 См.: ibid., стр. 166.
7. Учения об общественных классах на основе богатства 3 0 9
Оверберг склонен скорее принять положение Шмоллера, который
строит происхождение социального класса внутри племени и без со-
отношения с установлением рабства. Эту гипотезу Оверберг считает
более вероятной, чем гипотезу Энгельса, полагавшего, что первый
классовый антагонизм — это антагонизм между рабом и господи-
ном. Точно определить момент зарождения общественных классов;
при современном состоянии научного знания, Оверберг считает не-
возможным. Для этого необходимы, говорит он, более глубокие мо-
нографические исследования. Сам Оверберг этих исследований, од-
нако, не делает. Для него достаточно лишь того общего признания,
что классы возникают с момента появления имущественного нера-
венства, что неравенство собственности внутри общества является
достаточным источником для образования классов, безразлично, от-
куда бы это неравенство собственности ни исходило1.
Раз зародившись внутри общества, общественные классы уже не
исчезают, по мнению Оверберга: они могут принимать в различные
исторические эпохи различные формы и иметь различные названия,
выступать иногда ярче, иногда смягчать свои контуры, но остаются
жить, пока живо общество. Хотя Маркс и Энгельс, говорит Оверберг,
и преувеличивали роль классов в истории, но заслуга их в том, что
они впервые отметили с такой выпуклостью и яркостью беспрерыв-
ность существования социальных классов в том обществе, где они
родились. И Оверберг считает удивительным, что в наше время име-
ются еще писатели, утверждающие, что социальных классов в со-
временном обществе нет. «Сознательно или бессознательно, они сме-
шивают, — говорит Оверберг, — понятие “класс” с понятием “со-
словие”; что вместе со старым режимом исчезли сословия, это факт;
но что классы существуют, растут и развиваются, этого ни один се-
рьезный социальный исследователь не станет отрицать». Не считает
возможным Оверберг отрицать в наше время и факт борьбы клас-
сов, «которая раздирает современный промышленный мир»2.
В чем же видит Оверберг основу образования общественных клас-
сов? «Основа социальных классов, — говорит он, — экономической
и юридической природы, каково бы ни было их происхождение»3.
Такая основа настолько неопределенна, что Оверберг дает ряд пояс-
нений к этому, которые, в общем, сводятся к следующему: каждый
класс соответствует особому рангу, занимаемому им в обществе, и
обладает особой степенью престижа в обществе; но и ранг, и пре-
стиж, в свою очередь, покоятся, как общее правило, на богатстве и
1 См.: ibid., стр. 169.
2 Ibid., стр. 170.
3 Ibid., стр. 171.
3 10 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
доходах, которыми обладает каждый класс, независимо от того, ка-
ким путем эти доходы его и богатства приобретены; отнимите эту
материальную основу, потеряет свою силу и престиж и ранг; вокруг
этой материальной основы, как вокруг главного ядра, как вассалы
вокруг сюзерена32*, группируются права и привилегии, которыми
обладает каждый социальный класс, его нравы обычаи, его идеоло-
гия — словом, все те второстепенные признаки, которые внешне
отличают один класс от другого. Итак, база общественных классов —
это факт владения или невладения богатством; и к этой основе не
имеют прямого отношения, по мнению Оверберга, ни закон ценно-
сти Маркса, ни его теория прибавочной ценности. Отсюда Оверберг
выводит существование трех классов; 1) класс собственников или
капиталистов — предпринимателей; 2) класс пролетариев, лишен-
ных богатств и живущих на долю в общественном доходе, получае-
мую в виде заработной платы, и 3) средние классы, т. е. крестьяне,
ремесленники, мелкие торговцы и лавочники, даже, пожалуй, част-
ные служащие и чиновники1. Все эти общественные классы, гово-
рит Оверберг, покоются на экономическом фундаменте; все они ба-
зируются на обладании богатством или на виде дохода; вся борьба
между этими классами имеет в своей основе тот же экономический
фундамент: все конфликты классов, в большинстве случаев, имеют
экономическую подкладку; в основе борьбы классов — один общий
мотив: увеличение своего материального благополучия, своей доли
в доходе. Такой взгляд Оверберга в общем как будто сближает его с
учением Маркса, но Оверберг спешит здесь сделать ряд оговорок по
поводу влияния на ход истории и на общественную жизнь личности,
личной инициативы отдельных индивидов, роли идеологических фак-
торов вообще. Словом, принимая богатство за основу образования
общественных классов, Оверберг не сторонник того положения, что
вся история человеческого общества есть история борьбы классов. В
истории средневековья и античного запада Оверберг находит под-
тверждение истинности устанавливаемой им основы классов. Вой-
на между богатыми и бедными, говорит он, — это трагический фон
всей истории античных республик; к этому выводу приходят иссле-
дования Нитчша и Моммзена, Гиршфелъда и Дройзена, Эд. Мейера и
Белоха, Пёлъмана и Вебера, Каутского и Шмоллера2.
Установив основу образования и развития социальных классов,
Оверберг считает необходимым строгое разграничение между поняти-
ем класса и понятием профессии, профессионального расчленения
от классового; при этом особое внимание он останавливает на вопросе
1 См.: ibid., стр. 172-173.
2 См.: ibid., стр. 175.
Учения об общественных классах на основе богатства 3 11
о гсх функциях, которые несут социальные классы, по его мнению,
и общественной жизни. Оверберг не довольствуется простым лишь
Vi гановлением классовой основы и факта классовой борьбы за
дол ю в богатстве, как он понимает эту борьбу. Он полагает, что каж-
цый класс выполняет особую «функцию». Каждый класс, думает
()верберг> в обществе выполняет особые «роли», только ему прису-
щие. Таких классовых «функций» Оверберг различает два вида: функ-
ции экономические и функции «социальные». Что же это за функ-
ции? Экономическая функция это такая, прежде всего, говорит
()верберг, которая покоится и вытекает из «природы богатства, со-
i гавляющей основу класса и юридическое условие собственности»;
< оциальная же функция класса такая, которая «находится в тесной свя-
1и с экономической функцией»; она вытекает из последней, как сл ед-
c. гвие из причины. К чему сводятся та или другая функции? По учению
()верберга> экономическая функция капиталистического класса—орга-
пизовывать и управлять фондом средств производства; экономичес-
кая же функция рабочего класса — вкладывать в производство свою
рабочую силу. Оверберг приводит по этому поводу слова Гобло, соглас-
но которому буржуазия несет регулятивные функции, а низший класс
«предназначен» к оперативным функциям.
Оверберг не оставляет без экономической функции и третий
класс — «средние классы», т. е. класс тех, которые вкладывают соб-
ственную рабочую силу в собственные средства производства; их
функция (экономическая) — «быть, если не необходимыми, то, во
всяком случае, полезными посредниками между двумя крайними
классами, и, кроме того, делать более интенсивным производитель-
ный труд»1. В чем состоит это экономическое посредничество сред-
него класса между буржуазией и пролетариатом и каким образом
«средние классы» «интенсифицируют производительный труд», —
этого Оверберг не раскрывает.
В чем же, по Овербергу, «социальная» функция классов? Она вы-
текает, как мы видели, из экономической функции, являясь следстви-
ем последней, и состоит в руководительстве (diriger) социальной жиз-
нью. Такова, по крайней мере, социальная функция «высшего клас-
са»: опираясь на управление производством в общественной жизни,
«высший класс» дает «направление» всему социальному развитию
общества во всех отношениях: религиозному, моральному, юриди-
ческому, политическому и т. д. Каковы же социальные функции сред-
него класса и «низшего», — об этом Оверберг умалчивает. Очевид-
но, по его представлению, выполнять «социальные» функции — это
1 Ibid., стр. 182.
3 12 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
удел только «высших» классов, «низшие» же классы остаются с од-
ной лишь экономической функцией, без «социальной».
Это учение о «функциях» классов является у Оверберга вообще
чрезвычайно неудачным. Уже неудачно обособление понятий эко-
номического от социального и признание самостоятельного суще-
ствования одного отдельно от другого. В этом различении классов
по их функциям мы узнаем уже знакомые нам идеи Л.Штейна. Овер-
берг повторяет попытку Штейна, делившего классы, как мы видели,
на общественные и экономические. Эта попытка Л. Штейна воспро-
изводится Овербергом со всеми ее ошибками и недостатками. При-
ходится удивляться, что больше, чем полвека, отделяющего Л.Штей-
на от нашего времени, ни на шаг не подвинули в данном пункте со-
циологическую мысль Оверберга.
В тесной связи с основой и функциями классов стоит, по мне-
нию Оверберга, и классовая иерархия с ее рангами. Эта иерархия
покоится, как думает Оверберг, не столько на степенях богатства,
сколько на важности функций, выполняемых тем или иным клас-
сом: высшая функция создает класс и соответствующий ранг; на
верху иерархической лестницы находятся высшие классы, потому
что они управляют общественным производством, функция же
управления — более важная, чем другие функции. Почему собствен-
но функция управления важнее, чем оперативные функции, этого,
однако, Оверберг не разъясняет. Ранг он считает основной чертой, ха-
рактеризующей понятие социального класса, и различает в данном
случае классы: высший, средний и низший. Но и ранг, и функции
Оверберг не считает классообразующими причинами, а лишь следстви-
ями, вытекающими из основной причины образования классов —
различий в богатстве. Вместе с этим он не хочет отнять классообра-
зующего значения и у тех основ, на которых строил свое учение об
общественных классах Шмоллер. «Имеются, — говорит Оверберг, —
три главных причины образования классов: разделение труда, раса,
обладание богатством; в порядке своего значения эти причины рас-
полагаются так: 1) обладание богатством (владение), 2) раса, 3) раз-
деление труда»1.
Итак, где же, в конце концов, причина образования социальных
классов? В последнем утверждении Оверберга основа социальных
классов, которую он раньше находил в богатстве, теперь сводится
уже не к одному богатству, а еще к двум другим причинам, действу-
ющим наряду с богатством, хотя и идущим позади богатства. С пол-
ным основанием поэтому Шмоллер замечает в своей рецензии на
1 Ibid., стр. 189.
. Учения об общественных классах на основе богатства 3 13
книгу Оверберга, что его «расхождение с Овербергом не так далеко,
как оно могло казаться», что, как и он сам, «Оверберг дает три при-
чины образования классов..., а какая из них самая главная, при на-
с гоящем состоянии наших знаний, сказать трудно»1.
Таким образом, как мы видим, Оверберг не везде в своем учении
об общественных классах остается последовательным и строго не
выдерживает устанавливаемую им основу образования классов
(богатство).
Характеризуя социальные классы и устанавливая основы классо-
вого образования, Оверберг дает и определение понятия социального
класса. В своем определении класса Оверберг опять-таки не всегда пос-
ледователен. В одном случае Оверберг определяет классы как «соци-
альные органы, со строго определенными функциями, соответствую-
щими определенным потребностям»2. Такое определение сближает
учение Оверберга с учением органической теории классов. В другом
случае, однако, Оверберг дает определение класса, более отвечающее
его учению о социальных классах: классы, говорит он, — это более
или менее значительные по объему социальные группы, имеющие
основой своей или факт владения, или невладения средствами про-
изводства, или виды средств производства, или же размеры собствен-
ности; в экономическом производстве и в социальной жизни они
выполняют функции или регулятивные, или оперативные и иерархи-
юваны в зависимости от степени значения тех услуг, которые они ока-
зывают обществу; члены каждого из этих классов занимают в обще-
стве одинаковое или близкое к равному экономическое положение3.
В заключение своего учения о социальных классах Оверберг ос-
танавливается на вопросе об условиях, способствующих сохранению
классов в общественном прогрессе. Силы, способствующие сохра-
нению классов и классового расчленения, Оверберг представляет в
виде «законов», действующих в обществе. Такого рода «законов»,
напоминающих нам схему подобных же «законов» классовых соот-
ношений у Артура Боэра, у Оверберга мы находим целый ряд: закон
единения, закон классовой беспрерывности и преемственности,
закон приспособления, закон классовой солидарности, закон диф-
ференциации и отбора, закон догматизма, закон разрастания и рас-
пространения и т. п.4 Так же, как и «законы» Боэра, все эти «законы»
Оверберга имеют лишь весьма отдаленное отношение к проблеме
1 Schmoller. Besprechungen. Jahrbuch fur Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirt-
schaft im D. R. 32 Jahrg.1908,1. Heft, стр. 321.
2 Cyr. van Overbergh, ibid., стр. 171.
3 См.: ibid., стр. 192.
4 См.: ibid., стр. 193 и след.
3 14 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
классов: внутреннего соотношения общественных классов они не
раскрывают.
Вообще же, в области классовых соотношений и их дальнейше-
го развития, Оверберг как социальный политик ближе к взглядам
римского папы Льва XIII, чем к взглядам научного социализма. Он
всецело разделяет и поддерживает идеи энциклики Rerum novarum
о том, что классы и неравенство никогда не исчезнут, но что проти-
воположность и борьба классов — явление анормальное, патологи-
ческое. Подобно Пешу, Оверберг ищет исцеления от этого патологи-
ческого явления в христианской морали1.
Таково в общих чертах учение Оверберга по вопросу об обще-
ственных классах. Оценивая это учение, мы должны признать, что,
несмотря на некоторые достоинства, оно обладает крупными недо-
статками. Прежде всего, историко-критическая часть учения Овер-
берга, составляющая основную задачу его исследования «La classe
sociale», неполна: мы не находим у Оверберга ни намека на ряд уче-
ний, игравших несомненно видную роль в развитии проблемы клас-
сов: ни учения Гумпловича, ни учения Л.Штейна, ни учения органи-
ческой школы, не говоря уже об учениях французских историков и
французских и английских социалистов. В самом изложении различ-
ных учений Оверберг не всегда правильно их понимает; так, напри-
мер, основные взгляды Маркса и его школы представлены у Овер-
берга в совершенно извращенном виде: Оверберг приписывает Марк-
су идею трехчленной формулы классового строения общества, что
неправильно, и, кроме того, ставит учение Маркса и его школы на
основу богатства, что также не соответствует действительным взгля-
дам Маркса. Далее, устанавливаемая Овербергом основа обществен-
ных классов страдает невыдержанностью: вместе с богатством (фак-
том владения или невладения), Оверберг признает за классообразу-
ющие основы и расу, и разделение труда, являясь, таким образом,
эклектиком в духе Шмоллера. Как социальный политик, наконец,
Оверберг совершенно оставляет путь строго объективного исследо-
вателя: он верит в примирение труда и капитала и перерождение
классового общества на началах католической церкви и христианс-
кой морали, являясь и верным сыном римской церкви, и идеологом
среднего класса.
Помимо отмеченных представителей теории классов на основе
богатства, довольно близко к рассматриваемому направлению сто-
ит и Эдмонд Гобло, затронувший проблему общественных классов в
1 См.: ibid., стр. 221-222.
7. Учения об общественных классах на основе богатства 3 15
статье «Les classes de la societe» в 1899 году1. Правда, точка зрения
I обло недостаточно определена и недостаточно ясна; в богатстве и
неравенстве распределения Гобло видит лишь как бы первичную
основу образования классов; он придает больше значения скорее
производным от богатства, вторичным причинам, вызывающим
классовые различия; но в конце концов он все же возвращается в
последнем счете к богатству как классовой основе. Положения Гоб-
ло сводятся к следующему.
Изучение проблемы общественных классов, думает Гобло, име-
ет большую важность для социальной науки. Чтобы хоть сколь-
ко-нибудь проникнуть в анализ социальных явлений и получить
возможность точно формулировать законы этих явлений, нуж-
но, говорит Гобло, научно осветить понятие социального класса,
найти, как устанавливаются различия классов, как эти различия
эволюционируют, при каких условиях эти различия усиливаются и
при каких сглаживаются2. Эту важность изучения проблемы классов
Гобло признает одинаково как для экономистов, так и для социоло-
гов. Социология различных мировоззрений, социология обществен-
ного мнения, социология брака никогда не могут быть изучены, по
его мнению, без предварительного выяснения сущности классов. Еще
важнее, по мнению Гобло, проблема классов для экономиста, так как
вопросы о бюджетах, о доходах, спросе и предложении и т. п. могут
быть разрешены, лишь когда будут приняты во внимание классо-
вые различия.
От чего же зависят общественные классы? Не зависят ли они,
спрашивает Гобло, от профессий? Но стоит только внимательно про-
анализировать хоть одну профессию, взятую в целом, как придется
ответить на этот вопрос, по мнению Гобло, отрицательно: в любой
профессии мы находим ряд самых различных кругов, це смешива-
ющихся между собою, несмотря на принадлежность к одной и той
же профессии, которые никак нельзя отнести к одному классу. Что
же образует класс? Что производит неравенство классов? Во всяком,
говорит Гобло, обществе существует двоякого вида неравенство: не-
равенство богатства и неравенство ранга, и, вне сомнения, «разли-
чие классов тесно связано с неравенством в распределении богатств».
Особенно это имело место с отменой привилегий после французс-
кой революции, когда различие между буржуазией и остальным «на-
родом» стало сводиться лишь к неравенству богатства. Но случает-
ся, по мнению Гобло, что классы и не соответствует богатству. Это
значит, что не одно неравенство богатства определяет класс, но и
1 Е. Goblot. Les classes de la soci£t£ (Revue d’economie politique. 1899. № 1).
2 Cm.: Ibid., стр. 33.
3 16 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
еще нечто иное. Прежде всего, это — ранг; затем воспитание и обра-
зование, соответствующее данному рангу; далее — престиж и влия-
ние, которые зависят в наше время, главным образом, от богатства;
наконец, социальные функции, которые выполняет тот или иной
класс в общественной жизни; последние могут быть или направля-
ющими и командующими, или исполнительными, оперативными;
первыми обладает высший класс, вторыми — низший. Но и та и
другая функция создаются обычно богатством или отсутствием его;
конституция Сервия Туллия установила классы и функции последних,
в зависимости все же от размеров владения. Отсюда — престиж, вли-
яние, степень ранга и та или иная общественная функция — все это
качественные стороны различия классов; сводится же они к богат-
ству, которое является количественным различием. В связи с этим
пониманием общественных классов, Гобло различает лишь два боль-
ших класса: буржуазию и народ. Эти общественные классы он счи-
тает «открытыми», так как доступ в них никому не прегражден; если
классы «закрыты» и обладают наследственными привилегиями, они
превращаются в «касты». Между открытыми классами современно-
го общества имеется, по мнению Гобло, «естественное равновесие»,
которое устанавливается свободной конкуренцией; последняя же есть
борьба за существование, которая всегда была и будет.
Таково в общих чертах учение об общественных классах, разви-
ваемое Гобло. Мы видим, что Гобло довольно близок к представите-
лям теории богатства, хотя его взгляды отличаются недостаточнос-
тью обработки, разбросанностью мысли и несогласованностью.
Среди других представителей и последователей теории обще-
ственных классов на основе богатства можно упомянуть: проф. Или
(Ely), Фурнъера, Смолла1.
Из изложения учений различных отдельных представителей те-
ории общественных классов на основе богатства мы могли уже
1 Richard Т. Ely. Studies in the evolution of industrial society. New York, 1903,
глава IV, стр. 74-86 («Экономические классы»).— Fourniere. Classes sociales et
classes economiques (Revue socialiste, № 327, mars 1912, стр. 193-202). A.W. Small
and G.E. Vincent. An introduction to the study of society. New York, 1894. (Смолл
делит европейское общество, исходя из основы богатства, на три класса: 1) ари-
стократию, 2) средний класс или буржуазию, «третье сословие» и 3) рабочий
класс или пролетариат. Но в Соединенных Штатах Сев. Америки Смолл находит
иное классовое расчленение, непохожее на европейское; американское обще-
ство он сводит к следующим четырем классам: 1) класс богатых (крупные капи-
талисты), 2) класс состоятельных (мелкие капиталисты, крупные служащие),
3) квалифицированные рабочие, 4) неквалифицированные и рабочие без по-
стоянной работы (стр. 201).
7 Учения об общественных классах на основе богатства 3 17
убедиться в том, что рассмотренная теория классов страдает многи-
ми недостатками. Главнейший из этих недостатков — непрочность
и неустойчивость самой основы, на которой строится эта теория клас-
сового расчленения в обществе. Все теоретики богатства сводят факт
существования классов, рост и развитие их, как мы видели, к основе
богатства. При этом одни из них исходят из различий в размерах
доходов, другие — из факта обладания или необладания капиталом,
особенно же — средствами производства. Такая основа приближает
рассматриваемое направление в учении об общественных классах к
теории классов на основе распределения. Но представители этого на-
। гравления сосредотачивают все свое внимание не на распред елитель-
ных процессах, а лишь на внешних результатах распределения. Их
база, в сущности, больше количественная, чем качественная. Их ос-
нова— больше размеры владения, чем виды владения. Но и разме-
ры владения и виды его так же, как и самые отношения капитала
и дохода, суть явления производные, непервостепенные. Такой
производный характер основы богатства ведет к тому, что теории
богатства не выдержаны, не всегда последовательны: они близко
подходят то к юридической основе (отношения собственности), то
к политической основе (ранг, престиж, значение), то к технической
основе (разделение труда), то к естественно-органической основе
(функции). Отсюда некоторые из теоретиков богатства не прочь при-
бегнуть в своем учении о классах к эклектизму (например, Оверберг).
Отсюда — некоторая поверхностность теории богатства; последняя
не ищет разрешения проблемы классов в глубоких, первоосновных
процессах общественно-хозяйственной жизни и отношений, а до-
вольствуется лишь признаками второобразными, всплывающими на
поверхности общественно-хозяйственных отношений. Отсюда, до
некоторой степени, и утопизм представителей рассматриваемого на-
правления, большинство которых верит в примирение труда и ка-
питала и ищет этого примирения в религии, христианской морали,
в духовном перерождении личности. Отсюда — идея среднего
класса, наряду с буржуазией как владелицей средств производст-
ва и пролетариатом как обладателем только собственной рабочей
силы. Отсюда же — и представление об особой роли и социаль-
ной миссии среднего класса.
8. РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬНАЯ ТЕОРИЯ
ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ
В отличие от теорий классов, исходящих из богатства или раз-
меров владения, распределительные теории опираются не столько
на размеры богатств, не столько на факты владения или невладе-
ния, сколько на сам источник доходов. Теории богатства имеют
дело главным образом с количественными результатами распре-
деления, независимо от качественной стороны распределительно-
го процесса и распределительных отношений. Напротив, распре-
делительные теории в основу образования классов и классового
расслоения кладут именно отношения распределения и качестве-
норазличные виды общественного дохода, подлежащего распре-
делению.
Представителями этих последних теорий являются: Лориа, Шарль
Жид, Чернов, Делевский, Туган-Барановский, Прокопович, отчасти Ка-
утский.
Из всех упомянутый авторов никто собственно не затрагивает
проблемы классов во всей ее полноте; каждый ограничивается опре-
делением понятия общественного класса и перечислением классов в
современном обществе, приводя к этому лишь несколько кратких
замечаний и соображений общего характера; более подробного тео-
ретического анализа социальных классов, а равным образом исто-
рии образования классов и истории развития самой проблемы —
всего этого у них мы не находим.
Подробнее других, однако, останавливается на учении об обще-
ственных классах итальянский профессор Лориа, базирующий в сво-
ем анализе классов точно так же на основе отношений распределе-
ния. Проблемы классов Лориа касается отчасти в своих известных
8. Распределительная теория общественных классов 3 19
«Les Bases economiques de la constitution sociale»1 и подробнее — в
«La Morphologic sociale»2.
Если мы станем исследовать, говорит Лориа в предисловии к сво-
им «Les Bases economiques», развитие в цивилизованных государствах
старого и нового мира, мы найдем у них одно общее явление: все
они неизбежно распадаются на два отдельных различных класса;
один из этих классов накопляет, при абсолютной собственной праз-
дности, огромные, все разрастающиеся доходы; другой, более мно-
гочисленный, — класс трудящихся и работающих в течение всей
своей жизни за нищенскую плату; один класс живет, не работая; дру-
гой работает, не живя, не видя у себя жизни, по крайней мере, такой,
которая была бы достойна этого имени. Является ли это обстоятель-
ство, спрашивает при этом Лориа, результатом врожденной необхо-
димости, тесно связанной с органическими условиями человеческой
природы? Или это есть только производное определенных историче-
ских тенденций, предназначенных к исчезновению на более поздней
стадии социальной эволюции? «После продолжительного умственного
скитания по обширной области экономической социологии, я, — го-
ворит Лориа, — в этом вопросе пришел к заключению, что истина
лежит в последнем решении и что раздел человечества на две касты,
одну — касту капиталистов и другую — рабочих, или другими слова-
ми — что существование капиталистической собственности является
не продуктом условий, лежащих в человеческой природе, но просто
результатом могучих исторических причин, которые в известный ис-
торический момент должны неизбежно исчезнуть»3.
Отмечаемое явление, присущее современному обществу, Лориа
ставит в связь с существованием частной собственности на землю и
отсутствием свободных от чьей бы то ни было собственности земель.
Когда в распоряжении общества и членов общества имеется свобод-
ная земля, раздел общества на два класса, по мнению Лориа, абсо-
лютно невозможен, так как при этих условиях, в силу самой приро-
ды вещей, для праздных капиталистов было бы невозможно полу-
чение прибыли. В связи с этим Лориа приходит к признанию двух
радикально противоположных социальных форм общественной ас-
социации; одна форма — эта ассоциация, основанная на свободной
земле; она зиждется на праве каждого индивида занять столько зем-
ли, сколько он в состоянии обработать собственным трудом; эта
1 A. Loria. Les Bases economiques de la constitution sociale. Deuxieme £dition,
Paris, 1893. F61ix Alcan.
2 A. Loria. La Morphologic sociale. Conferences tenues a TUniversite Nouvelle de
Bruxelles au moi de Mars, 1905.
3 A. Loria. Les Bases economiques de la constitution sociale. 2-е издание. Paris,
1893, стр 1-2.
3 2 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
форма ведет к системе равного раздела продукта между рабочим-
капиталистом и рабочим, кооперирующим с ним; эта форма ассо-
циации, которая исключает всякие классовые различия, — такой ас-
социации, где нет ни привилегий, ни каких бы то ни было видов
узурпации; другая социальная форма ассоциации — это ассоциация
на основах капиталистической собственности, покоящейся на исчез-
новении (suppression) свободной земли и на устранении масс чело-
вечества от обладания землей; последнее приводит к рабству и кре-
постничеству и в конце концов к присвоению земли капиталом; в
этой стадии развития общественный продукт распадается на две раз-
личные части: заработную плату за труд и доход от собственности,
благодаря чему и человечество здесь распадается на два класса: эксп-
луатируемых и эксплуатирующих1.
Факту частной собственности на землю Лориа вообще придает,
как известно, громадное социальное значение. На этом факте он
строит целую социологическую теорию, считая ее новым этапом раз-
вития социологической мысли. Последняя, по его представлению,
проходила сначала стадию рационализма, когда история человече-
ства мыслителям представлялась не чем иным, как продуктом отра-
жения истории мысли (Конт, Боклъ). На смену этой теории позднее
выступает более научная, которая провозглашает причиной истори-
ческого движения не разум в его универсальности, но технику, разви-
тие средств производства; согласно этой теории, социальная эволю-
ция — продукт изменений и развития средств производства (Маркс).
Но и эта теория недолго, по мнению Лориа, противостояла научной
критике. Она вытесняется новой, по которой развитие орудий и
средств производства само является продуктом развития экономи-
ческих отношений; известны исторические эпохи, когда некоторые
изобретения не могли найти себе применения, так как для введения
их еще не было места в развивающихся экономических отношени-
ях; так машина Moller’a, изобретенная в 1568 г., была разбита рабо-
чими и нашла себе применение лишь в 1718 г. Но, продолжает свою
мысль Лориа, раз орудия и средства производства являются причи-
ной экономического развития, необходимо признать, что причина
экономической эволюции остается все же без объяснения2. На ме-
сто орудий производства новая социологическая теория Лориа вво-
дит факт неизбежно происходящего изменения условий произво-
дительности земли вследствие роста населения. Всякой определен-
ной степени плотности населения, рост которого сопровождается
падающей производительностью земли, соответствует определенная
1 См.: ibid., стр. 7, 8.
2 См.: A. Loria. La Morphologic sociale. 1905, стр. 8.
8. Распределительная теория общественных классов 3 2 1
жономическая система, определенное отношение между собствен-
ностью и трудом, определенное социальное строение, определенная
система социальных отошений1. Это свое социологическое положе-
ние Лориа ставит в основу исследования вопроса о социальных клас-
сах и классовом расслоении общества.
Чтобы ближе подойти к выяснению вопроса о классах, Лориа
останавливает свое внимание на распределении массы ежегодно про-
изводимых богатств. Последние, говорит он, подвергаются различ-
ным делениям и подразделениям. Можно себе, конечно, представить
теоретически, что полученный в результате производства продукт
вовсе не подвергается распределению или разделу, а потребляется
самим производителем; но это является в капиталистическом обще-
стве лишь исключением (трудовое крестьянство). Обычно, говорит
Лориа, общественный продукт подлежит разделу. Одна часть ва-
лового продукта, полученного в результате производства, идет на
замещение истраченных при производстве материалов и машин;
другая составляет чистый доход, распадающийся на заработную пла-
ту, идущую рабочим и доход (revenue), поступающий собственни-
кам средств производства. Этот последний доход в дальнейшем снова
переживает раздел и делится на земельную ренту и прибыль на ка-
питал. Прибыль на капитал делится, в свою очередь, на процент и
прибыль предпринимателя. Процент на капитал также делится на
процент от производительного капитала и на процент от непроиз-
водительного. Наряду с этим, существует еще доход непроизводи-
тельных работников, который черпается из доходов капиталистов и
земельных собственников (доход чиновников, профессоров, врачей,
адвокатов и проч.), и, наконец, государственные доходы, поступаю-
щие в казну в виде налогов.
Это распределение и перераспределение богатств, говорит Ло-
риа, и составляет источник, откуда вытекают социальные классы2.
Основа деления чистого дохода между заработной платой и при-
былью (прибавочной ценностью) создает, по мнению Лориа, два
больших исторических класса: рабочих — несобственников и не-
работающих собственников. Наряду с этими классами Лориа от-
мечает еще два класса: мелких собственников и независимых ре-
месленников, которые (и те и другие) сохраняют в своих руках и
собственную рабочую силу, и собственные средства производства.
Последние два класса, как спешит заметить Лориа, от двух пер-
вых отличаются тем, что имеют переходный характер, в то время
как первые два — перманентный; под влиянием безработицы или
1 См.: ibid., стр. 9.
2 См.: ibid., стр. 96.
11 Общественные классы
3 2 2 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
конкуренции, принадлежащие к двум последним классам нередко
переходят в класс наемных рабочих.
Каждый социальный класс, кроме того, в свою очередь, разделя-
ется, по мысли Лориа, на множества различных подклассов. Так, класс
собственников разделяется на подклассы: земельных собственников
и капиталистов. Интересы всех подобного рода подклассов Лориа
представляет как противоположные интересы в известном опреде-
ленном пункте: так, например, все, что делает выше прибыль, умень-
шает земельную ренту и vice versa33*. Подклассов, таким образом,
может быть столько, сколько противоположных интересов.
До сих пор Лориа имеет дело с качественной классификацией со-
циальных групп. Наряду с последней, говорит он, существует и ко-
личественная: более богатые, менее богатые.
Деление на классы и подклассы Лориа не считает особенностью
только современного общества. Для последнего характерным, по его
мнению, является лишь то, что в нашу эпоху нет больше юридичес-
ких преград для перехода из одного класса в другой; прежде же со-
циальные классы были закрытыми. По существу, однако, замечает
Лориа, и в настоящий момент, хотя и открыт путь юридически для
перехода из класса в класс, но экономическая обособленность каж-
дого класса такова, что ее и теперь трудно бывает пробить1.
Каким же образом, спрашивает Лориа, среди всеобщего юриди-
ческого равенства могла образоваться социальная иерархия классов?
Каковы причины образования общественных классов?
Отвечая на этот вопрос, Лориа дает критический разбор ант-
ропологической теории образования классов и отчасти расовой,
останавливаясь на учении Шмоллера и Аммона и протестуя про-
тив аристократической теории фатальной наследственности. Ло-
риа подвергает беспощадной критике теорию общественных клас-
сов Шмоллера, считая ее разветвлением антропологических теорий.
Правда, по словам Лориа, не имеет герольдий34*; она не знает ни при-
вилегированных вечно, ни вечно обделенных; она одинаково на всех
распространяет и горе, и радость2.
Чему же, однако, обязаны образование и существование со-
циальных классов, по взглядам Лориа?. Вопрос этот Лориа не счи-
тает сложным. Качественное расслоение общества на классы Ло-
риа признает неизбежным результатом обособления и взаимного
отчуждения факторов производства и присвоения, сосредоточен-
ных ранее в одном и том же лице; в современном хозяйстве, гово-
рит Лориа, собственность на землю отделяется от капитала; капи-
1 См.: ibid., стр. 98.
2 См.: ibid., стр. 105.
8. Распределительная теория общественных классов 3 2 3
। ал непроизводительный отделяется от капитала производительно-
го; последний в свою очередь отделяется от труда по управлению
предприятием; наконец, труд непроизводительный точно так же
отделяется и отрывается от других источников дохода. Вследствие
)гого, согласно Лориа, земельной ренте в современном хозяйстве
противополагается прибыль с капитала, промышленной прибы-
ли — процент с коммерческого капитала, и т. д., и т. п. А в резуль-
тате такого обособления доходов образуются и социальные классы1.
Основой появления и образования общественных классов Лориа
считает, таким образом, процесс распределения, благодаря которо-
му в руках одних является земельная рента, в руках других— прибыль,
i ретьих — процент, четвертых—ни то, ни другое, ни третье и т. д.
Что же касается образования общественных классов на количе-
ственной базе, то впервые их происхождение начинается, по мне-
нию Лориа, со времени возрастания населения и начала обработки
земель второго сорта. В действительности, говорит Лориа, как толь-
ко началась обработка двух различных зон земли, с различной пло-
дородностью в каждой зоне, уже появились две группы собственни-
ков, различно обеспеченных и принадлежащих к двум различным
социальным классам. И когда в ту же эпоху стали запрещать одной
части населения занимать земли за свой собственный счет и стали
заставлять эту часть работать на собственников, была создана почва
для появления и формирования многочисленного класса рабочих —
рабов, крепостных или наемных рабочих (salaries). Лица, оторван-
ные от земли, составили, таким образом, класс рабочих. Земельные
же собственники образовали собою различные классы собственни-
ков, смотря по различной степени плодородности принадлежащих
им земель.
Так наметился, говорит Лориа, первый набросок общества, де-
ленного на классы. В дальнейшем процесс обособления классов
продолжал развиваться, первоначальное различие классов интен-
сифицировалось все более и более, по мере накопления капитала и
развития промышленности; но первоначальная причина классо-
вого образования все же лежала в различии земель, подвергаемых
обработке. В этом Лориа находит «новое подтверждение той исти-
ны, которая является, с нашей точки зрения (т. е. с точки зрения
Лориа), основой всей социологии, а именно: все экономические и
социальные явления имеют свое обоснование не в человеке, но в зем-
ле; причина их принадлежит к фактам не антропологического по-
рядка, но исключительно земельного (tellurique)»2.
1 См.: ibid., стр. 106.
2 См.: ibid., стр. 107.
3 2 4 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
Признавая и устанавливая антагонистический характер между
основными видами общественного дохода, Лориа вместе с тем
признает и развивает и идею борьбы классов, особенно между бога-
тыми и бедными, равно как между владельцами различного рода до-
ходов. Вражда эта и борьба между классами носит, по мнению Лориа,
различный характер в разные исторические эпохи; в варварские вре-
мена она более сурова, в эпоху цивилизации и развитой промыш-
ленности она принимает смягченные формы. Но в общем, эта борь-
ба — общее явление для всех народов и во все исторические времена
человечества1. Борьба эта, говорит Лориа, прежде всего экономичес-
кая, которая может быть и прямой, и косвенной, посредственной.
Пример прямой, непосредственной борьбы — это борьба между тру-
дом и капиталом, заработной платой и рентным доходом, борьба
коалиции капиталистов против требований со стороны рабочих;
борьба коалиции потребителей против торговцев и т. п. Особенно
резкой и яркой экономическая борьба становится, когда она «выхо-
дит, — по выражению Лориа, — из скрытой сферы экономических
отношений на ослепительную сцену политических отношений».
Борьба классов становится тогда политической; каждый класс стре-
мится к тому, чтобы сделать власть и закон послушным орудием сво-
их интересов и воли2. Всякие формы государственной жизни, по
мнению Лориа, суть продукт борьбы классов. Происхождение пред-
ставительного и парламентского строя, например, Лориа объясняет
тем, что с развитием промышленности собственникам нетрудовых
доходов уже некогда стало заниматься государственными делами.
Англия, где капитализм нашел себе прежде всего развитие, как изве-
стно, стала первая на путь представительной системы.
Лориа, таким образом, затрагивает ряд самых существенных
вопросов, связанных с проблемой общественных классов. Основу
классов он ищет, как мы видели, в отношениях распределения об-
щественного дохода; такой основой являются для него различные
виды дохода, или, иначе говоря — различные источники дохода; при
этом в качестве производных признаков, коренящихся в экономи-
ческих отношениях современного хозяйства, он считает и налич-
ность антагонистического характера доходов и различие интересов
между обладателями дохода. Отсюда — у Лориа мы находим в каче-
стве определяющих признаков класса три элемента: 1) различие ис-
точников дохода, 2) антагонистический характер их и 3) различие
интересов. На основании этих признаков Лориа дает классифика-
цию, отличающуюся большой неопределенностью: преобладает у
1 См.: ibid., стр. 109.
2 См.: ibid., стр. III.
8. Распределительная теория общественных классов 3 2 5
него идея двух классов, но он говорит и о 4 классах. С качественной
основы он нередко переходит при этом на количественную, и на-
оборот.
Учение Лориа об основе социальных классов и классовом рас-
членении общества в общем не может быть признано строго вы-
держанным. Границы классов и подклассов у него вообще неясны;
анализ классообразования не отличается единством и последователь-
ностью. Социологическая основа учения Лориа о классах — земля, а
не человек — и методологически и по существу не может выдержать
серьезной критики. Его экономическая основа классов — источник
дохода — расплывчата и неопределенна. Лишь критическая часть
учения Лориа, направленная особенно на теорию классов Шмоллера
и Аммона, обладает положительными достоинствами.
Как на проблему распределения смотрит на проблему обществен-
ных классов и профессор Шарль Жид. В его «Cours сГ economic politique»
мы находим в отделе распределения страницы, специально посвящен-
ной вопросу об общественных классах1. Жид смотрит на обществен-
ные классы как на такие общественные группы, которые выступают в
разделе общественного дохода с известным притязанием на долю в нем.
Классы, говорит он, — это «все те лица, объединенные общностью
интересов, которые выступают с общими претензиями при распре-
делении». Для Жида класс — экономическая категория, вызываемая к
жизни в силу экономических причин, в отличие от каст, которые
покоятся на политической и религиозной основе и санкциониру-
ются законами. Классовые перегородки ничуть не мешают, по мне-
нию Жида, отдельным лицам, переходить из одного класса в другой.
Те общие интересы, которые объединяют отдельные общественные
классы на почве раздела общественного дохода, Жиду представляют-
ся как интересы с антагонистическим характером, вызывающим
неизбежно упорную борьбу классов за долю в разделе2.
Мы находим, таким образом, у Жида все три, уже знакомые нам
признака, которыми обычно характеризуются социальные классы у
сторонников распределительной теории классов: 1) одинаковые при-
тязания на долю в разделе, иначе говоря — общность источников
дохода, 2) общность интересов и 3) антагонистический характер этих
интересов. Жид при этом находит в современном обществе не два и
не три социальных класса, а четыре и более.
В данном пункте классовая группировка Жида страдает, как мы
увидим, большой неопределенностью. Эта неопределенность выте-
1 С. Gide. Cours сГёсопопне politique. 1913 (третье издание). В английском
авториз. переводе — Political Economy. London, 1914, стр. 497-502.
2 См.: ibid., стр. 497.
3 2 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
кает не столько из того, что он группирует социальные классы на
основе распределительных моментов, сколько из того, что Жид не
выдерживает своей распределительной основы, а группирует клас-
сы не только с точки зрения распределения, но и «производства»1. Связи
между той и другой группировкой Жид при этом не устанавливает, ни-
чем не мотивируя необходимости такой двойной группировки.
Становясь на основу «производственного» момента, Жид устанав-
ливает следующие классы в современном обществе: а) класс актив-
ных капиталистов, или хозяев-предпринимателей, являющихся, глав-
ными деятелями-руководителями в хозяйственной жизни; класс этот
получает свою долю из общественного дохода-продукта в виде при-
были; Ь) класс пассивных капиталистов, или рантье, живущих на про-
цент с капиталов, ссужаемых первому классу активных капиталистов;
интересы этого класса пассивных капиталистов антагонистичны ин-
тересам первого класса, так как первые занимают, вторые ссужают;
первые заинтересованы поэтому в возможно меньшем размере про-
цента, вторые — в возможно более высоком; с) класс самостоятель-
ных производителей; это класс, где нет отделения работника-произ-
водителя от средств его производства; здесь производитель-работ-
ник является и собственником орудий своего труда; это класс лиц,
работающих лично и непосредственно, с собственным капиталом
и с собственными орудиями; этот класс независимых производи-
телей, в состав которого во Франции входят миллионы лиц, обра-
зует то, что называется средним классом; сюда Жид относит крес-
тьян-землевладельцев, ремесленников, самостоятельных мелких
торговцев; сюда же, кроме того, Жид относит и лиц либеральных
профессий — врачей, адвокатов, художников и т. д.; d) класс наем-
ных рабочих; е) класс государственных чиновников и служащих в
общественных учреждениях, получающих свою долю в обществен-
ном доходе в форме жалования.
Из всех приведенных классов наибольшее внимание Жид отдает
среднему классу. Этот последний, думает Жид, призван, по-видимо-
му, играть весьма важную роль в борьбе классов, — именно роль
буферного слоя, сдерживающего и притупляющего остроту борьбы
между трудом и капиталом. По мнению Жида, средний класс—един-
ственный класс, получающий в свои руки полный продукт своего
труда; и если бы, говорит Жид, в стране были только самостоятель-
ные производители, великой социальной проблемы распределения
не было бы2. К несчастью, замечает Жид, существование этого клас-
са находится под угрозой действия закона концентрации, и многие
1 См.: ibid., стр. 501.
2 См.: ibid., стр. 499.
8. Распределительная теория общественных классов 3 2 7
думают поэтому, что дни его сочтены. Такое «пророчество» о гибе-
ли среднего класса, однако, по мнению Жида, не подтверждается фак-
тами и данными статистики: если в некоторых областях значение этого
класса и падает, то в других оно растет, и, в общем, сила и роль его с
развитием общества крепнут. Поэтому все, кто только хочет отстаи-
вать наступление в обществе «социального мира», всячески должны,
с точки зрения Жида, защищать и поддерживать средний класс1.
Таковы группы классового расчленения общества, с точки зре-
ния «производства», как думает Жид. Почему эти группы считает Жид
производственными, понять очень трудно. Уже по одному тому, что
в пятом классе группировки Жида стоят государственные чиновни-
ки и служащие в общественных учреждениях, его классы меньше
всего носят в себе производственный характер. Но Жид сам заяв-
ляет, что не эта «производственная» группировка его занимает и
интересует, а больше распределительная группировка классов, —
именно группировка с точки зрения различных притязаний на
долю в общественном доходе (продукте). Стоя на этой распредели-
тельной основе, которую Жид считает в проблеме классов наиболее
существенной и важной, он устанавливает 4 типических класса и
2 дополнительных; все они выступают, в представлении Жида, в раз-
деле общественного продукта. Типические классы Жида—это 1) зе-
мельные собственники, получающие земельную ренту, 2) капитали-
сты (пассивные), получающие в общественном разделе процент,
3) предприниматели (активные капиталисты), получающие при-
быль и 4) наемные рабочие, живущие на заработную плату. Допол-
нительные к этим 4 классам, участвующим в разделе общественного
дохода: 5) пауперы, живущие на благотворительность, и 6) государ-
ство, получающее из общественного дохода-продукта долю в виде
различного рода принудительных сборов.
Сопоставляя две группировки классового расслоения, которые
устанавливает Жид, мы видим, что капиталисты, предприниматели
и наемные рабочие входят как в одну группировку, так и в другую.
Спрашивается, зачем же понадобилось разносить одни и те же клас-
сы по разным группировкам. Почему на этих классах не отразилось
различие распределительной основы и производственной? Ответа
на эти вопросы у Жида мы не находим. Очевидно, Жид не отдает
себе точного отчета, что он разумеет собственно под основой или
«точкой зрения» производства.
Яснее у Жида «распределительная» точка зрения. Он здесь опре-
деленно устанавливает в качестве основы источник дохода, общность
которого создает, по его мнению, общность интересов класса и про-
1 См.: ibid., стр. 500.
3 2 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
тивоположность их к интересам другого класса. Но вводя в свою клас-
сификацию две дополнительные группы — класса, Жид снова вно-
сит неопределенность и неясность, так как ни пауперы, ни государ-
ство отнюдь не участвует в первоначальном разделе общественного
дохода, наравне с капиталистами, рабочими и т. д.; то, что выпадает
на долю пауперов и государства, является уже в результате вторич-
ного раздела; суммы благотворительных учреждений и государствен-
ные финансы являются частью уже подвергшихся распределению
ценностей, являясь продуктом распределения второго порядка, а не
результатом распределения как общественно-хозяйственного про-
цесса. Равным образом непоследовательно было исключать и сред-
ний класс (самостоятельных производителей) из распределительной
группировки по источнику дохода, так как, согласно взглядам само-
го же Жида, источник дохода среднего класса определенный: это, с
одной стороны — от собственного труда, с другой — от собственно-
го капитала.
Резюмируя взгляды Жида на классовое расчленение в современ-
ном обществе и делая общую оценку его учению по вопросу о клас-
сах вообще, мы находим: 1) Жид строит классы главным образом на
распределительной основе, исходя из трех основных признаков, ха-
рактеризующих распределительные моменты (общий источник до-
хода, общий интерес и противоположность интересам других клас-
сов); проблема классов для Жида—проблема распределения; 2) рас-
пределительную основу Жид не считает, однако, единственной при
классовых группировках населения; наряду с распределительной
группировкой классов, он прибегает и к производственной груп-
пировке; последняя, однако, Жиду не удалась; 3) классовая группи-
ровка населения по распределительным признакам страдает у Жида
невыдержанностью; 4) основной недостаток учения Жида о клас-
сах — его неполнота, несогласованность, отсутствие более глубо-
кого анализа и исторической перспективы; 5) подобно многим уто-
пистам, Жид переоценивает социальное значение «среднего класса»,
считая идеалом социального строя мелкое производство.
Довольно полное развитие распределительной теории обществен-
ных классов мы находим у Чернова1.
Первое правило всякого научного мышления, говорит Чернов,
заключается в том, чтобы никогда не пользоваться терминами, смысл
и значение которых остаются недостаточно выясненными, никогда
не полагаться на «общеупотребительность» термина, но каждый раз
1 Виктор Чернов. Социалистические этюды. М., 1908, стр. 287-358.
8. Распределительная теория общественных классов 3 2 9
точно вскрывать его внутреннее содержание1. Это основное научное
требование наиболее всего нарушалось в отношении проблемы об-
щественных классов, по мнению Чернова, домарксовским социа-
лизмом, который, «часто путаясь между классами, сословиями и
кастами, не менее часто... путался и в вопросе о том, где кончаются
различия классов и где начинаются менее важные различия между
слоями одного и того же класса»2.
Чернова не удовлетворяют, однако, учения о социальных клас-
сах и марксовского социализма. Марксу и Энгельсу он ставит в вину
то, что они, расчленяя общество на классы, классы на группы, группы
на подгруппы и т. д., недостаточно отчетливо подчеркивали разли-
чие между принципиальными, основными «классовыми» перегород-
ками и более дробными, второстепенными, внутриклассовыми3. Все
это ведет, по мнению Чернова, к расплывчатости, неблагоприятно
отражающейся на всей теории классов и классовой борьбы.
В современных учениях об общественных классах Чернов ви-
дит лишь одно единственное положительное приобретение — это
разграничение между сословным расчленением, происходящем на
юридической основе, и классовым, основа которого — экономичес-
кая. Но, спрашивает он, как ближе определить эту экономическую при-
роду класса? Искать ли определяющих признаков в особенностях
положения класса в процессе самого производства или же искать их
в особенностях участия класса в распределении благ?
Наиболее удовлетворительный ответ на эти вопросы Чернов ви-
дит в последнем: определяющую основу социального класса он нахо-
дит в отношениях распределения. Если бы даже, говорит он, отноше-
ния производства одни только определяли отношения распределения
и даже не испытывали возвратного с их стороны воздействия, то все-
таки было бы далеко не все равно: определяют ли непосредственно
условия производства разделение общества на классы или непосред-
ственно определяют они условия распределения, которые уже, в свою
очередь, определяют классовые интересы соответственных общест-
венных групп; в последнем случае, при классификации этих групп,
непременно придется на «первый план» выдвинуть источники дохода,
искать непосредственные отличительные признаки прежде всего в «ус-
ловиях распределения». «По нашему мнению, — развивает свою мысль
Чернов, — разделение общества на классы стоит в непосредственной
связи именно с отношениями распределения, а потому и отличитель-
ный признак принадлежности к тому или другому классу берется
1 См.: ibid., стр. 303.
2 Ibid., стр. 304.
3 См.: ibid., стр. 307.
3 3 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
прежде всего из этой сферы»1. Это нисколько не значит, однако,
по мнению Чернова, отрицать косвенную причинную связь клас-
сового общества со всем производственным строем данного об-
щества.
Но если разделение общества на классы стоит в непосредствен-
ной связи с отношениями распределения, то каким же образом мож-
но ближе определить эту связь. В чем теоретическое обоснование
этой связи? Ответ на эти вопросы Чернов находит уже у Адама Сми-
та, установившего трехчленный раздел общественного продукта
(дохода) и признававшего соответственно трем основным видам
дохода (рента, заработная плата, прибыль) три первоначальные, ос-
новные класса каждого просвещенного общества (землевладельцы,
наемные рабочие, капиталисты). Такую же смитовскую идею трех
классов развивает, по мнению Чернова, и Маркс в конце 3-го тома
своего «Капитала», находивший, однако, что смитовская основа со-
циального класса — источник дохода — требует дальнейшего раз-
вития и разъяснения. Это разъяснение Чернов находит у Каутского,
который устанавливает различия и противоположность экономичес-
ких интересов землевладельца, с одной стороны, и наемного рабо-
чего и капиталиста — с другой, и далее — наемного рабочего, с од-
ной стороны, и землевладельца и капиталиста — с другой. Туже идею
находит Чернов и у Чернышевского (Сочинения, Женева, 1870 г. Т. IV,
стр. 201,203,205).
В результате Чернов полагает, что мы имеем вполне определен-
ное и законченное решение вопроса об основе деления общества на
классы. Намеченное еще Адамом Смитом, оно получило более глу-
бокую постановку в трудах социалистов — Н.Г. Чернышевского,
К. Марксам К. Каутского. По этой теории, деление современного бур-
жуазного общества на социальные классы связано функционально с
делением общего национального дохода на такие основные виды,
которые при данной величине национального дохода могут рас-
ширяться только один за счет другого2. Тем самым дано, думает
Чернов, «строго научное разрешение вопросов: сколько же существу-
ет общественных классов? какие именно? где границы между разли-
чиями классовыми и различиями социального положения внутри
каждого данного класса?» Исчерпывающий ответ на эти вопросы мог
бы дать, по мнению Чернова, полную теорию социальных классов.
Итак, с точки зрения Чернова, разделение общества на классы
определяется «прежде всего и ближе всего» условиями распределе-
ния; в основе его лежит различие источников дохода, имеющих
1 См.: ibid., стр. 312.
2 См.: ibid., стр. 318.
8. Распределительная теория общественных классов 3 3 1
антагонистический характер и приводящих обладателей этими ис-
। очниками дохода к антагонизму между собой; таких основных вза-
имно-антагонистических источников дохода в современном обще-
с । ве три: рента, прибыль, заработная плата; соответственно этому,
современное общество распадается и на три взаимно-антагонисти-
ческих класса: землевладельцев, капиталистов и наемных рабочих.
Вместе с этим Чернов вкладывает в понятие социального класса
два различных значения: в более широком смысле класс — термин
политико-экономический, в более узком — социологический или
философско-исторический. Политическая экономия, говорит он,
рассматривает социальное бытие лишь с одной точки зрения, с од-
ной стороны — именно объективно-материальной, отвлекаясь от
всех других сторон — правовой и субъективно-психологической;
поэтому в классе политическая экономия берет лишь внешние ма-
териальные условия его бытия, объективную характеристику функ-
ции, выполняемой им в данном народно-хозяйственном организме,
и отношение к другим частям того же организма; в этом смысле эко-
номическая категория «социальный класс» основывается на «общ-
ности источника доходов и общности антагонизма данного источ-
ника доходов с другими, на которые распадается чистый обществен-
ный доход страны»1. Таким образом, класс в экономическом смыс-
ле Чернов характеризует лишь объективно-материальными, чисто
хозяйственными признаками. Напротив, для класса как социологи-
ческой категории характерным является, по его мнении, не один, а
совокупность признаков, охватывающих собою «не какое-либо одно
(подобно политической экономии), а все три измерения социаль-
ного развития, определяемые тремя возможными, различными лишь
по направлению абстракции, точками зрения: объективно-матери-
альной или хозяйственной, субъективной или социально-психоло-
гической и формально нормативной или политически-правовой»2.
В таком двояком смысле употребляет понятие «социальный класс»,
по мнению Чернова, и Маркс. «Одинаковость внешних материаль-
ных условий бытия, — говорит Чернов, — создает класс в экономи-
ческом смысле; но это лишь мертвый материал для класса в настоя-
щем смысле этого слова, для класса как социологической категории.
Чтобы экономически отграниченная в классе масса стала живой со-
циологической сущностью, нужна известная мера сцепления частиц,
своеобразное “химическое сродство”. Итак, делает вывод Чернов,
класс в социологическом смысле характеризуется не только объек-
тивными, но и субъективными, не только хозяйственными, но и пси-
1 Ibid., стр. 353.
2 Ibid., стр. 354.
3 3 2 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
хологическими, не только материальными, но и формальными
(«организованность») признаками1.
У Чернова мы находим, таким образом, интересную попытку
теоретического обоснования классового расслоения современного
общества. Он ясно устанавливает экономическую природу обще-
ственных классов и основу классового разделения ищет в отноше-
ниях распределения, понимаемого в смитовском смысле трехчлен-
ного раздела общественного продукта-дохода. Отсюда у Чернова идея
трех классов, отсюда же и слабые стороны его учения. Всю силу сво-
его теоретического анализа понятия «социальный класс» и классо-
вого расслоения общества Чернов сводит к положению, что чистый
общественный доход в современном капиталистическом хозяйстве
распадается на три основные, первоначальные части: земельную рен-
ту, прибыль и заработную плату, каковые части всегда развиваются
одна на счет другой. Но после Адама Смитауже Риккардо делает, хотя
и слабую, попытку развития идеи двучленного раздела общественно-
го дохода вместо смитовской идеи трехчленного раздела. У Маркса
эта последняя идея окончательно была дискредитирована и вытес-
нена более правильной идеей двучленной формулы общественно-
го дохода (заработная плата — прибавочная ценность). Земельная
рента или доход, притекающий от земли, в свою очередь подлежит
разложению и сводится к заработной плате и прибыли2. Землевла-
делец, говорит Маркс, является образованием вторичного характе-
ра, и обстоятельства, при условии которых капиталист принужден
выделять в пользу третьих лиц часть захваченной им прибавочной
ценности, наступают лишь во второй инстанции, впоследствии3.
Первоначальными, «основными» видами общественного дохода
являются не земельная рента, заработная плата и прибыль, как ду-
мал А. Смит и как думает Чернов, а лишь заработная плата и приба-
вочная ценность, как это определенно развито Марксом. Вместе с тем
подрывается теоретическая основа анализа классового расслоения
общества у Чернова, целиком построенного на неправильной идее
трехчленного раздела.
Чернов настаивает на распределительной основе общественных
классов даже и в том случае, если признавать, что отношения рас-
пределения сами определяются отношениями производства. По его
1 См.: В. Чернов. Разделение общества на классы и разделение труда. «Рус-
ское богатство», 1990, кн. V, стр. 152.
2 Ср.: К. Diehl. David Ricardo’s Grundgesetze der Volkswirtschaft und Besteuerung.
Zw. Band. Erlauterungen. 1. Th. Leipzig, 1905. 2. Auflage, стр.204.
3 См.: K. Marx. Theorien fiber den Mehrwert. Stuttgart, 1905, В. II, Th. I,
стр. 292-293.
8. Распределительная теория общественных классов 3 3 3
мнению, даже эта допускаемая зависимость первых от последних
ничего не изменяет в установлении основы классового расчленения
на момент распределения. В данном случае Чернов не считается с од-
ной особенностью категорий распределения, которую устанавливал
счце, как мы видели, Джеймс Милль1. Эта особенность в том, что
распределительный процесс выявляется в общественной жизни,
пройдя предварительно через всю сложную рыночную сферу обмена,
т. е. выявляется в крайне модифицированном виде, который зату-
шевывает внутреннее содержание отношений распределения. После-
днее же, опять-таки без рыночного своего костюма, т. е. без вопло-
щения в цене, неясны и загадочны, если их оторвать от их первоисточ-
ника — производственных отношений. Лишь базируя на производ-
ственном моменте, мы можем разобраться и разгадать абстрактные
формы распределения, которые сами по себе не что иное, как отпе-
чаток, отраженная сторона отношений производства. Вот почему
такой сложный процесс, каким является процесс образования клас-
сов, не может быть раскрыт, пока исследователь не выйдет из сферы
распределительных моментов и основы общественных классов не ста-
нет искать в отношениях производства. Совершенно правильно от-
мечал Джеймс Милль, что группы населения участвующие в произ-
водстве, не точно те же, что участвуют в распределении; в этом после-
днем обычно простирают руки при разделе общественного дохода,
т. е. вновь созданных ценностей, и новые группы, которых в произ-
водственном процессе и не было в качестве непосредственных учас-
тников. Спрашивается, какие же группы должны претендовать на
право именоваться общественными основными классами: то ли ко-
торые участвуют в распределении или, «прежде всего и ближе всего»
те, которые участвуют в производстве. Нам кажется, что именно после-
дние. И если нужно искать основы класса как экономической катего-
рии, надо доходить до первоосновы. Чернов не хочет этого признать,
и в этом слабое место его учения о классах. Опираясь на различия ис-
точников дохода, получаемого различными группами населения, Чер-
нов не в силах дать объяснения и обосновать многих положений в
своем учении о классах. Факт противоположности между различ-
ными источниками дохода остается у него нераскрытым. Общность
интересов между капиталистами и землевладельцами по отношению
к труду и его эксплуатации им обходится молчанием. Преимуще-
ство старого трехчленного деления классов (в смитовской форму-
лировке) перед идеей двухчленного раздела или идеей четырех-шес-
ти классов Жида-Дориа у Чернова остается недоказанным. А между
тем, если Чернов находит возможным делить нетрудовые доходы на
1 См. выше: стр. 152.
3 3 4 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
две части (по их источнику), именно, на земельную ренту и прибыль,
то было бы последовательно идти дальше, за Лория и Жидом, и де-
лить также и прибыль на ее составные части (по источнику); Чернов
же дальше трехчленной формулы классового деления не идет.
Довольно шатким является также разграничение Черновым эко-
номической и социологической категории в понятии социального
класса. Чернов полагает, что социальный класс будет экономичес-
кой категорией, когда мы определяем его одним экономическим
признаком, и социологической категорией, когда мы характеризу-
ем его не одним, а тремя признаками, взятыми из различных облас-
тей: экономической (отношения распределения), политическо-пра-
вовой (организованность) и психолотически-субъективной (созна-
ние). Такое разграничение весьма близко напоминают нам попытку
Лоренца Штейна делить классы на экономические и обществен-
ные. Признаки, лежащие в основе того и другого разграничения,
одни и те же (сознание и правно-политический момент, помимо
момента экономического). Установление такого рода двух катего-
рий понятия «класс» ни методологически, ни по существу не оп-
равдывается. Едва ли вообще возможно разграничивать одно и то
же понятие, экономическое по своей основе и внутреннему содер-
жанию, на экономическую категорию и социологическую катего-
рию, так как экономическая категория выражает собою определен-
ное общественное отношение, социологическая же категория — это
вовсе не определенное общественное отношение, а лишь опреде-
ленная точка зрения. Несомненно, что общественные классы как
известное общественное отношение мы можем изучать и эконо-
мически, и социологически. Но, тем не менее, «класс» как эконо-
мическая категория таковой и останется, с какой бы точки зрения
мы его ни изучали. Не совсем понято поэтому, зачем понадоби-
лось Чернову разграничивать единую категорию «социальный
класс» на две различные категории: класс в экономическом смысле
и класс в социологическом смысле.
Большое внимание в проблеме классов отводит Чернов и вопро-
су о крестьянстве как социально-экономической категории. Свои
взгляды по этому предмету он облекает в полемическую форму, вы-
ступая против «Agrarfrage» Каутского (главы «Bauer und Proletarier»
и др.)1. Основным пунктом спора является вопрос о том, являются
ли интересы крестьянства отличными от интересов пролетариата.
Теоретическая сторона проблемы классов находит себе здесь, одна-
ко, мало освещения.
1 См.: В. Чернов. Крестьянин и рабочий как экономические категории. М.,
1906. Книгоиздательство «Новое Товарищество».
Н Распределительная теория общественных классов
335
Довольно близко к Чернову по своим взглядам на общественные
классы стоит и Туган-Барановский. В своих «Основах политической
жономии» Туган-Барановский учению об общественном классе уде-
ляет особую главу (глава I) в отделе «Распределение»1. Класс, говорит
Туган-Барановский, возникает на определенной ступени экономичес-
кого развития, когда возникает антагонизм интересов; основным же
антагонизмом хозяйственного строя настоящего и прошлого является
присвоение одними общественными группами прибавочного труда
других групп. Поэтому, думает Туган-Барановский, можно определить
социальный класс как «общественную группу, члены которой нахо-
дятся в одинаковом экономическом положении по отношению к
общественному процессу присвоения одними общественными груп-
пами прибавочного труда других групп и, вследствие этого, имеют
общих антагонистов и общие экономические интересы в процессе об-
щественного хозяйства»2. В этом присвоении прибавочного труда
заключается, по мнению Туган-Барановского, и существенное отличие
понятия класса от понятия профессиональной группы. Для того, что-
бы известная общественная группа стала классом, не требуется, с точки
зрения Туган-Барановского, чтобы она непременно сознавала проти-
воположность своих интересов интересам других общественных
групп; может быть класс и лишенный классового сознания (по Марксу,
этот класс «неконституированный»).
Для современного общества Туган-Барановский устанавливает три
«основных» класса и не менее пяти «крупных» классов. «Основные»
классы — это 1) аристократия (землевладельцы), 2) буржуазия (капи-
талисты) и 3) пролетариат (рабочие). «Крупные» классы — это те же
основные, с присоединением к ним класса мелкой буржуазии (4) и
класса крестьянства (5)3. Очевидно, включая в число крупных классов
и три основные класса, Туган-Барановский не придает особого значе-
ния своему делению социальных классов на основные и крупные; во
всяком случае, деление это остается у него неясным или недоразвитым.
Итак, согласно Туган-Барановскому, общественный класс ха-
рактеризуется: 1) одинаковыми отношениями присвоения, 2) об-
щим антагонизмом и 3) общим (экономическим) интересом. При
1 См.: М. Туган-Барановский. Основы политической экономии. СПб., 1911,
стр. 334-347. М. Туган-Барановский. Теоретические основы марксизма. СПб., 1905,
глава V. Общественный класс и классовая борьба (стр. 71-87) и М. Туган-Баранов-
ский. Что такое общественный класс? («Мир Божий», январь 1904, стр. 64-72).
2 См.: М. Туган-Барановский. Основы политической экономии. СПб., 1911,
стр. 337.
3 См.: ibid., стр. 337 и 339.
3 3 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
этом под «присвоением» и «процессом присвоения» приходится
подразумевать отношениями распределения. Что понятие социаль-
ного класса у Туган-Барановского — распределительная категория,
видно уже из того, что проблему общественных классов он трактует
в отделе распределения. В общем, в определении класса Туган-Бара-
новского мы видим те же самые элементы, что видели и у Лориа, и у
Жида, и у Чернова; а именно: различие источников дохода, антаго-
низм, общность интересов. Туган-Барановский, однако, не хочет так
резко и определенно подчеркивать распределительную основу свое-
го классового деления общества, как это делает Чернов; присвоение
прибавочного труда, по мнению Туган-Барановского, происходит как
в сфере капиталистического производства, так и в сфере капиталис-
тического обмена; поэтому его определение класса имеет в виду как
отношения производства, так и отношения обмена1. Самый момент
распределения Туган-Барановский не считает самостоятельной эко-
номической категорией; распределительные категории, по его мне-
нию, не что иное, как те же категории капиталистического произ-
водства, рассматриваемые лишь с иной точки зрения. Но в таком
случае и следовало бы искать основы классового расслоения обще-
ства именно в отношениях производства, а не в распределении.
В общем, нельзя не признать, что взгляды Туган-Барановского,
по вопросу об общественных классах, страдают большой неопреде-
ленностью. Но поскольку Туган-Барановский строит анализ соци-
альных классов на почве процесса присвоения, или — что то же
самое — процесса распределения, этот анализ его страдает всеми
недостатками распределительных теорий классов, отмеченными
выше; неопределенность, недоразвитость положений и неясность
лишь увеличивают эти недостатки.
На той же основе распределительных отношений, как Туган-Ба-
рановский и отмеченные выше авторы, стоят и Делевский и Проко-
пович в вопросе об общественных классах2. Близок к ней, наконец, и
Каутский, который по своему общему экономическому и социоло-
гическому теоретическому воззрению должен бы быть собственно
на стороне производственной теории классов, но на самом деле вы-
ступает в данном вопросе на распределительной основе.
Свой взгляд на проблему общественных классов Каутский разви-
вает, главным образом, в статье о «Klasseninteresse-Sonderninteresse-
Gemeininteresse»3. Здесь он определенно устанавливает основу об-
1 Ibid., стр. 344.
2 Ю. Делевский. Социальные антагонизмы и классовая борьба в истории. СПб.,
1910. С.П. Прокопович. К критике Маркса. СПб., 1901. Издание Л.Ф. Пантелеева.
3 К. Kautsky. Klasseninteresse-Sonderninteresse-Gemeininteresse. «DieNeueZeit».
21. Jahrgang. Bd. 2. № 34, стр. 240-245; № 35, стр. 261-274.
8. Распределительная теория общественных классов 3 37
разования классов. «Образование отдельных классов обусловлива-
ется, — говорит Каутский, — не только общностью источников
дохода, но и вытекающей отсюда общностью интересов, а также и
противоположностью к другим классам»1. Мы видим у Каутского,
таким образом, хорошо знакомые нам три признака распредели-
тельной основы классов. «Все классовые различия, — говорит он, —
классовый антагонизм и классовая борьба находят для себя основа-
ние в способе распределения продуктов»2.
Вполне понятно, отсюда, что Каутский — сторонник трехчлен-
ного классового расчленения, в старой смитовской редакции; со-
временное общество он делит на три больших класса: землевладель-
цев, капиталистов и рабочих3. Против идеи двух классов и ее при-
менения в теории Каутский вообще решительно восстает. «Сводя
историческое развитие к борьбе классов, — говорит Каутский, на-
пример в “Die Klassengegensatze im Zeitalter der franzdsischen
Revolution”,— многие обнаруживают склонность принимать, что в
обществе существуют только два лагеря, два борющиеся друг с дру-
гом класса, две сплоченные однородные массы — революционная и
реакционная, что в обществе имеются только “верхи” и “низы”. Если
бы это было так и на самом деле, писать историю было бы очень
легко. Но в действительности отношения не так просты. Общество
представляет все более и более усложняющийся организм с самыми
различными классами и разнообразнейшими интересами, — клас-
сами, которые могут группироваться в весьма разнообразные пар-
тии, в зависимости от обстоятельств»4. В данном случае Каутский
забывает, что именно усложнение социальных отношений и пест-
рота их проявлений в реальной жизни и требуют для своего выясне-
ния строгой абстракции, каковой является идея двух классов, — аб-
стракции, являющейся не только простой или случайной гипотезой,
но научной гипотезой, опирающейся на анализ общественно-хозяй-
ственных отношений.
В современном обществе Каутский находит не только три боль-
ших класса. Если глубже вникнуть в суть дела, говорит он, можно
придти к заключению, что между тремя большими классами и на-
ряду с ними имеются еще промежуточные классы. Интересы этих
«промежуточных» классов, по мнению Каутского, обособлены и до
некоторой степени противоположны тем большим классам, по
1 Ibid., стр. 241.
2 Ibid., стр. 242.
3 См.: ibid., N. Z. № 35, стр. 266 и далее.
4 Karl Kautsky. Die Klassengegensatze etc. Neue Ausgabe der Klassengegensatze
von 1789. Stuttgart. Verlag von J. Dietz, 1908, стр. 9.
3 3 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
отношению к которым они сохраняют промежуточное положение;
например, интересы денежных капиталистов по отношению к дру-
гим капиталистам и земельным собственникам. К «промежуточным»
классам Каутский относит: класс денежных капиталистов, класс мел-
кой буржуазии, класс крестьянства, отчасти интеллигенцию. Инте-
ресы этих промежуточных классов, по крайней мере, интересы класса
мелкой буржуазии, класса крестьянства и класса интеллигенции, Ка-
утский считает, однако, раздвоенными и неопределенными. Но в
таком случае, какова же связь между тремя большими классами и
тремя-четырьмя классами «промежуточными»? Далее, особые ли
источники существования у всех этих классов? В каком отноше-
нии источники существования каждого класса стоят к источникам
других классов? Все эти и ряд других подобных вопросов остаются у
Каутского нераскрытыми. Ничего нового в учение об обществен-
ных классах Каутский не вносит, стоя на своей распределительной
основе, сравнительно с другими, рассмотренными нами представи-
телями распределительной теории классов.
Правда, Каутский не везде выдерживает свою распределитель-
ную основу. Не везде остается он верным только что установленным
своим взглядам по вопросу о социальных классах. В «Die Agrarfrage»,
например, во введении, Каутский находит в современном капита-
листическом обществе два основных класса: класс капиталистов и
класс пролетариата как типические классы для капиталистической
системы хозяйства; он сознает при этом, что жизнь общества много
сложнее антагонизма этих двух классов, антагонизма труда и капи-
тала. Но теоретик, говорит Каутский, который хочет исследовать
основы, основные законы, господствующие в современном обще-
стве, должен иметь дело с капиталистическим хозяйством именно в
его классических формах, в его самом чистом виде1. В «Капитале»,
говорит Каутский, Маркс имеет дело только с капиталистами и про-
летариями2.
Это уже мало похоже на скептическое отношение Каутского к
идее двух классов, о котором мы говорили выше. Об этой идее двух
социальных классов теперь он говорит уже определенно как о не-
избежном и необходимом исходном пункте при всяком теорети-
ческом исследовании капиталистического общества. Больше того:
отличительным признаком современного пролетариата Каутский
считает уже не источник дохода и не распределительные вообще
моменты, а ту важную роль, какую играет пролетариат как класс,
1 См.: К. Kautsky. Die Agrarfrage. Stuttgart, 1899, Einleitung, стр. 3.
2 См.: ibid., стр. 4.
Я. Распределительная теория общественных классов 3 3 9
и капиталистическом способе производства1. На такой, больше
производственной, чем распределительной, основе Каутский дает ана-
лиз и проблеме о взаимоотношениях между крестьянством и проле-
тариатом как социальными классами с обособленными интересами2.
Во всем этом анализе, послужившем предметом критики Чернова, о
ко горой мы выше упоминали, преобладающим мотивом звучит у Ка-
\ тского момент производства и производительных отношений3.
Каутский, таким образом, в своем обосновании классового рас-
членения общества, колеблется между распределительной основой
классов с одной стороны и производственной — с другой.
Подводя итог общей оценки учений об общественных классах
па основе распределительных моментов, мы находим:
1) три основных распределительных признака, на которых ба-
зируют распределительные теории классов (общность источ-
ников дохода, общность интересов и антагонизм к другим клас-
сам), не создают еще достаточно прочной теоретической осно-
вы для разрешения проблемы классов; в этом можно убедиться
уже из того, что представители распределительной основы клас-
сов устанавливают число классов в современном обществе каж-
дый различно: то в 3, то в 4, то в 5, 6 и более классов;
2) теоретики распределительной основы классов, при изучении
классов современного общества, не смогли разграничить две
различные стороны этой проблемы: конкретно-описательную
и абстрактно-теоретическую; отсюда — неудачи в их анализе
социальных классов; правда, у них заметны попытки провес-
ти какое-то разграничение между типическими, основны-
ми, главными, крупными и т. д. классами, с одной стороны,
и промежуточными, второстепенными, дополнительными
1 См.: ibid., стр. 306.
2 См.: ibid., глава «Bauer und Proletarier», стр. 305-317.
3 Особенно резко подчеркивает производственный момент в классообра-
ювании Каутский в этюде «Развитие государственного строя на западе», где он,
между прочим говорит: «Только особенности каждой данной ступени истори-
ческого развития могут дать нам ключ к пониманию классовых различий, обра-
зовавшихся в тот или иной момент исторического развития. Основу же особен-
ностей каждой ступени культурного развития составляет свойственный ей спо-
соб производства. Им объясняется особое общественное значение различных
классов, а общественное значение каждого класса определяет ту роль, которую
он играет в обществе». (См.: К. Kautsky. Развитие государственного строя на за-
паде. В переводе Львовича. СПб., 1905, стр. 6).
3 4 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
и проч. — с другой; но попытки эти робки, неопределенны и
не приводят ни к чему положительному;
3) главный недостаток всех распределительных учений об об-
щественных классах — их неполнота, незаконченность; даже
анализ различных источников дохода не доводятся ими до
конца, да и едва ли это мыслимо сделать, пока представители
этих учений стоят на основе только распределительных мо-
ментов: распределительные отношения для своего выяснения
сами нуждаются в сведении к их первооснове — отношениям
производства;
4) идея распределения как основа классового расчленения, вы-
двинутая еще физиократами и английскими и французскими
утопистами-социалистами, в учении новейших представителей
распределительной теории общественных классов находит свое
логическое завершение.
9. ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ТЕОРИЯ
ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ
В отличие от всех других экономических теорий общественных
классов, производственная теория ищет основы классового расчле-
нения общества и образования классов, в последнем счете, в произ-
водстве и отношениях производства. Выразительницей этой теории
является, главным образом, школа марксизма, воспринявшая в себя
многие из положений, развивавшихся ранними английскими соци-
алистами и французскими утопистами, но поставившие эти поло-
жения на более научную основу.
Мы видели, что еще в эпоху великой французской революции
французская общественная мысль выдвинула три направления в
развитии идеи общественных классов: потребительное, распреде-
лительное и производственное1. Мы видели, что производственная
идея классов смутно проявлялась еще у Тюрго и Неккера, в народ-
ных брошюрах во время собрания генеральных штатов, у некото-
рых из ранних английских и французских социалистов. И тем не
менее производственное направление в разработке учения об об-
щественных классах далеко еще не нашло себе сколько-нибудь за-
конченного теоретического выражения даже в школе марксизма.
Здесь в этом отношении еще многое не сведено в систему, разбро-
сано, не связано в стройное целое.
Большинство сторонников школы Маркса, в вопросе о соци-
альных классах, обычно не идет дальше кратких определений по-
нятия класса и установления общей базы классообразования. Одни
из них определяют общественный класс как «более или менее об-
ширный разряд лиц, находящихся в одинаковых отношениях про-
изводства к другим разрядам»; с точки зрения такого определения,
1 См. стр. 64 и 65.
3 4 2 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
«разделение общества на классы обусловливается существующими
в нем производственными отношениями»1. Другие еще определен-
нее указывают, что «решить, что такое класс, можно только на осно-
ве экономической системы производства и той роли, которую игра-
ют в этом процессе человеческие группы»2. Третьи вообще считают,
что «фундамент социального расчленения — положение, занимае-
мое классом в процессе общественного производства»3. Но попы-
ток дать более или менее развитое учение о социальных классах в
марксистской литературе мы находим немного. Среди этих послед-
них можно указать отчасти на исследование американского писате-
ля Гента о «Массе и классе» и, главным образом, на писания самих
основоположников марксизма — Маркса и Энгельса.
В своей книге «Mass and class» Гент, однако, не выдерживает до
конца производственной основы классов и нередко колеблется меж-
ду нею и распределительными моментами4. Общественный класс
является для Гента экономической категорией, почему он всюду
говорит об общественных классах как об «экономических классах».
Экономическим классом Гент называет «совокупность таких лиц, у ко-
торых общие специфические экономические функции и общие инте-
ресы и которые поэтому имеют одинаковое отношение к существую-
щей экономической системе». Определяющим в данном случае, в пред-
ставлении Гента, является производственный момент, отношение
в производстве5. При этом Гент останавливает свое внимание на двух
признаках: экономической функции и интересе. Последний он вы-
водит из функции как явление производное; под «экономической»
же функцией он понимает тот метод, вид или способ, при помощи
которого индивиды в обществе обеспечивают себе жизнь, существо-
вание. Различие этих способов ведет и к различию интересов, и к
различию отношений. Тождество функций и интересов создает класс,
хотя бы индивиды этого класса были заняты в различных и разно-
образных профессиях; таким образом, по мысли Гента, тождество
экономических функций не предполагает еще тождества техничес-
кой деятельности в производственном процессе.
Развивая, однако, более детально свое положение о производ-
ственной основе класса («экономической функции»), Гент обнару-
живает заметную склонность к отожествлению своей «экономической
1 См. статью «Пролетариат и крестьянство» в «Искре», № 33, 1903.
2 Е. Chabo в «Die Neue Zeit», 22 Jahrg., Bd. 2, № 28, стр. 62.
3 H. Рожков. К. Маркс и классовая борьба. Сборник статей «Памяти Марк-
са». СПб., 1908.
4 W.J. Ghent. Mass and class. A survey of social divisions. New York, 1909.
5 Cm.: ibid., стр. 37.
9. Производственная теория общественных классов 3 4 3
функции» с источником дохода. И идея Гента об одинаковости
«отношения к экономической системе» довольно-таки близка по
своему содержанию к идее одинаковости источников дохода. Так,
например, к одному «экономическому» классу Гент относит булоч-
ника, литейщика, плотника и других разного вида рабочих на том
основании, что у них у всех экономическая функция сводится к про-
изводству благ за заработную плату, т. е. их экономическая функция
в том, что они наемные производители, живущие за заработную пла-
ту. Все владельцы средств производства, по мнению Гента, точно
гак же составят один класс, так как обладание этими средствами
производства, которые приводятся в движение другими — наемными
людьми, является для них источником их существования; все самосто-
ятельно занятые производители, «хозяйчики», работающие собствен-
ными средствами без наемного труда, с точки зрения Гента, также
составят отдельный класс1. В этих примерах Гента, поскольку он
। юясняет свою мысль об основе, устанавливающей класс, скорее слышна
основа распределительная, чем производственная. Высказываясь,
таким образом, за момент отношений в производстве, как за решаю-
щий в классообразовании, Гент не выдерживает строго своей основы
и не дает ей более подробного теоретического анализа.
Касаясь вопроса о происхождении классов, Гент связывает пос-
леднее с появлением системы рабства, считая форму рабства самым
ранним проявлением экономического класса и устанавливая двоякий
путь образования классов: или мирный, или путь войны; в первом
случае классы возникают вследствие накопления индивидуальной
собственности; в последнем — благодаря завоеванию одного пле-
мени или расы другим племенем или расой2. В позднейшее время,
однако, с развитием государства и промышленной жизни, завоева-
ние начинает, по мнению Гента, играть все меньшую и меньшую
роль в образовании классов. С падением же феодализма и возник-
новением новой формы производства, классы старого общества
были просто трансформированы, идя навстречу новым развившимся
отношениям. Так, по крайней мере, было, по мнению Гента, там,
где экономическое развитие шло по сравнительно правильным ли-
ниям, как, например, в Англии и Германии. По отношению к этим
странам Гент устанавливает идею исторической беспрерывности и
преемственности в образовании классов. Как характерную черту
новых классов капиталистического способа производства, развив-
шихся в силу исторической преемственности из феодализма, — черту,
существующую, по крайней мере, в виде общей тенденции, Гент
1 См.: ibid., стр. 40.
2 См.: ibid., стр. 41.
3 44 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
считает «классовую наследственность»: как общее правило в ка-
питалистическом обществе, говорит он, всюду дети наследуют со-
циальное положение своих отцов, которое остается в общем без
изменения и для следующего поколения. Ясную классовую наслед-
ственность Гент находит даже в Америке, стране со сравнительно
краткой историей и с менее правильными условиями экономичес-
кого развития, чем где бы то ни было1. В любой более или менее
устойчивой общине в Middle West35*, говорит Гент, где крупная про-
мышленность не успела еще наложить своих глубоких следов, за
20-30-летний период времени можно заметить во многом значитель-
ные изменения в населении и громадное разнообразие занятий, а
также образование множества новых; но в то же время фермеры
настоящего поколения оказываются в большей части своей сыновья-
ми или внуками фермеров предшествующего периода; точно так же
и торговый, рабочий и даже ремесленный классы обнаружили такую
же значительную малоподвижность, весьма незначительный сдвиг.
Гент затрагивает, таким образом, сложный и малоразработан-
ный вопрос в классовой проблеме, — вопрос о подвижности клас-
сов, их обновлении, росте, разложении и перемещении из одного
класса в другой. Сам Гент не дает никаких строго статистических
аргументов для подтверждения своего положения о классовой на-
следственной преемственности; к тому же он ограничивается сооб-
ражениями, относящимся лишь к «низам», не касаясь «верхов» и
средних слоев, где выводы могли бы быть и совершенно иными, чем
он устанавливает.
Переходя от теоретических соображений к конкретной действи-
тельности, Гент останавливается на классовом составе современного
американского общества. Он иронизирует над теми из американс-
ких писателей, которые с негодованием отвергают существование
классов в республиканской Америке, утверждая, что классов нет в
стране равных. Гент не видит никаких сколько-нибудь серьезных
оснований, на которых может строиться подобное отрицание. Напро-
тив, он находит, что промышленная революция имела своим резуль-
татом огромную дифференциацию в Америке в видах и характере
занятий, что привело к усилению коренных различий в отношениях
хозяйствующих индивидов к производству и к системе производства2.
Отношения между наемными рабочими, например, лишенными
средств производства, и между собственниками-предпринимателя-
ми в любом производственном процессе чрезвычайно различны.
1 См.: ibid., стр. 45.
2 См.: ibid., стр. 50.
9. Производственная теория общественных классов 3 4 5
В обществе как в целом мы находим, говорит Гент, целую градацию
различных общественных групп с различными отношениями друг
к другу как в любом отдельно взятом производственном процессе,
гак и в общественном производстве, в его целом.
Дать, однако, точный классовый раздел общества в данный
конкретной обстановке и в данный исторический момент Гент счи-
тает делом очень трудным. Легче установить, по его мнению, ясные
различия между классами, если смотреть на общественную массу с
точки зрения двух крайних полюсов в этой массе, т. е. если считать-
ся с разделом общества на типические два основные класса с ярко
выраженными характерными различиями, так как функции, инте-
ресы и соотношения между крайними классами находятся в рез-
ком контрасте. Такими двумя крайними классами в обществе с
современным режимом Гент считает класс наемных рабочих-про-
изводителей и капиталистов-предпринимателей1.
Гент считает невозможным строить классовое деление обще-
ства на масштаб количественного равенства и различий в размере
доходов, получаемых различными группами общества. Равенство
доходов, по его мнению, не может еще означать равенства эконо-
мических функций, интересов, воззрений, верований и проч.; оно
еще не создает равенства социального положения. Более прочным
масштабом классификации общества Гент считает одинаковость
экономических функций и общность интересов. С точки зрения
этого масштаба, Гент считает подлежащим классовому учету да-
леко не все, однако, население. Некоторые категории населения, де-
ятельность и отношения которых в общественном производстве не
имеют экономического характера, Гент исключает из учета. Таки-
ми категориями он считает полицию, армию и флот, а также жен-
щин, не принимающих участия в экономической деятельности ни в
качестве наемных работниц, ни в качестве самостоятельно ведущих
предприятие. Женщины, говорит по этому поводу Гент, которые
вынашивают и выращивают детей и которые ведут домашнее хо-
зяйство (make homes), конечно, представляют часть экономичес-
кой жизни нации; но они не могут образовать собой отдельный
экономический класс; их функция является подчиненной, вспомо-
гательной к функции их мужей, отцов, братьев2. Гент находит необхо-
димым иметь дело только с теми категориями населения, которые
имеют более или менее непосредственное отношение к процессам
общественного хозяйства: производству, распределению, обмену
и общественной службе (service).
1 См.: ibid., стр. 69 ц 70.
2 См.: ibid., стр. 77.
3 4 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
В результате своего анализа, для Америки Гент получает следую-
щие пять экономических (общественных) классов: 1) класс, живущих
на заработную плату производителей, не имеющих собственных
средств производства; сюда принадлежат пролетарии, т. е. городские
и сельские наемные рабочие; сюда же Гент относит изобретателей и
специалистов-экспертов в прикладных знаниях. Последние, по мне-
нию Гента, — истинные производители, созидательный и полезный
труд которых двигает вперед производство и проникает через все
его процессы; при этом в виде общего правила они живут на заработ-
ную плату; независимый, самостоятельный изобретатель и специалист
прошлых лет — теперь уже крайне редкое явление в Америке, по мне-
нию Гента; изобретатель наших дней, в целях жизненного заработка,
обычно принужден в Америке заключать с предпринимателем-ка-
питалистом контракт, уступая последнему все свои права на изобре-
тения, сделанные во время занятий и службы в его предприятиях;
таким образом, с точки зрения Гента, функции и интересы изобре-
тателя те же, что и функции и интересы пролетариев, и, следователь-
но, классовое положение их как общее правило одинаково; 2) класс
самостоятельных производителей, непосредственно работающих
собственными орудиями производства; к этому классу принадлежат,
главным образом, фермеры-земледельцы и ремесленники; основная
функция фермера-земледельца — быть производителем, активно
принимающим участие в физических процессах создания хозяй-
ственных благ; от наемного производителя он отличается тем, что
он владеет собственным капиталом и что продукт собственного про-
изводства он выносит на рынок; от классового положения пролета-
рия положение класса самостоятельных производителей-одиночек
резко отличается; впрочем, в смысле общности своих интересов, аме-
риканские фермеры не обладают, по мнению Гента, таким единст-
вом интересов своего класса и отсюда — единством действий и об-
щей воли, как класс пролетариата; среди них пока еще замечается
большое различие экономических интересов и стремлений1; что же
касается другой части представителей данного класса — ремеслен-
ников, то, по мнению Гента, это исчезающий класс (вернее — под-
класс), и полное развитие капиталистической системы должно его
окончательно элиминировать; ремесленников Гент определяет как
самостоятельных производителей товаров, сбываемых непосред-
ственному потребителю; особенно за последние годы Гент видит
быстрое исчезновение их в Америке как в сельских, так и в городс-
ких округах; 3) класс общественных служащих (social servants); сюда
1 См.: ibid., стр. 80.
V Производственная теория общественных классов 3 4 7
/ сит относит служащих в таких занятиях, которые непосредствен-
но не являются производительными, но косвенно способствует росту
производительности рабочих; таковы: учителя, священники, врачи,
лр гисты, художники, писатели и лица, служащие в общественных
учреждениях; не все из этих отдельных категорий и отдельных лиц
каждой категории, в одинаковой степени, исполняют избранные ими
о0щественные функции; но нормально их функции — нести соци-
альную службу, создавать социальные услуги; 4) класс торгово-про-
м ышленников и финансовых дельцов; это класс капиталистических
11 редпринимателей (traders), покупающих материалы и рабочую силу,
как можно дешевле и продающих продукты своих производств, как
можно дороже; их деятельность, таким образом,«складывается из
купли-продажи, с одной стороны, и их производительной части (про-
изводительных процессов) — с другой; первая часть их деятельнос-
ти даже более серьезна, чем вторая; 5) класс капиталистов, живущих
только на проценты с капитала; это — праздные капиталисты, кото-
рые не сеют, не жнут, но пожинают через своих агентов добычу; они
праздны, но свою экономическую функцию они выполняют; они
отдают свои капиталы другим лицам, которые уже сами пускают их
в дело; их интересы поэтому различны и не совпадают с интересами
этих последних; 6) класс, обнимающий всякого вида лиц (retainers),
занятия которых состоят в содействии торгово-промышленным и
финансовым предпринимателям; на первом месте здесь стоят адво-
каты, политики, частно-служащие и т. д.1
Оценивая взгляды Гента, высказываемые им по вопросу об об-
щественных классах, мы находим: 1) в установлении числа классов в
современном обществе Гент правильно разграничивает две стороны
проблемы классов: одну — абстрактно-теоретическую и другую —
конкретно-описательную; в первом случае он находит два основные
класса, типические для современного капиталистического общества,
которые раскалывают в общем и целом все общество на два крайних
полюса, с резко выраженным антагонизмом; это — класс наемных
рабочих-производителей и класс капиталистов-предпринимателей; во
втором случае он находит шесть классов, характерных для амери-
канского общества; 2) в образовании общественных классов и раз-
делении общества на классы Гент пытается установить производ-
ственную основу, но эта основа его страдает неопределенностью и
неясностью; основной масштаб, из которого исходит Гент при де-
лении общества на классы, сводится к «экономической функции»,
которую выполняет в обществе та или другая общественная группа;
1 См.: ibid., стр. 85.
3 4 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
под экономической функцией Гент разумеет, главным образом, про-
изводственную функцию, т. е. положение и отношение в производст-
ве; но нередко эта «экономическая функция» сводится у него просто к
различным источникам дохода; 3) особенно много неясности, с точ-
ки зрения производственной основы, вызывают классы третий и ше-
стой в классификации Гента; почему «экономическая функция» вра-
ча и учителя (третий класс) отличны от «экономической функции»
адвоката и политика (шестой класс), — это остается невыясненным.
Довольно близко к производственной основе классов стоит и
А. Богданов в своей конструкции понятия класса и учения о соци-
альных классах, развиваемого им в «Эмпириомонизме» (книга III)1.
К сожалению, автор излагает свои мысли в такой туманной, мета-
физической форме, что уловить правильно сущность его построе-
ний в некоторых случаях весьма затруднительно.
Первобытное общество, говорит Богданов, чуждо разделения на
классы; его «жизненное единство», по своей степени, напоминает
жизнь организма типа низших многоклеточных, вроде кишечно-по-
лостных или лучистых2. Начало дробления общества на классы и со-
циальные группы лежит, по мнению Богданова, там же, где и начало
всякого вообще социального развития — в техническом прогрессе.
Под техникой Богданов понимает, однако, не простое только воз-
действие человека на природу; техника для него означает скорее
социально-технический процесс, обнимающий собою социально-
производственную деятельность людей, их производственные отно-
шения, «социальную характеристику которых дает “экономика”».
Развитие социально-технического процесса вело, согласно Богдано-
ву, к дифференциации двоякого рода: с одной стороны, шло разде-
ление общественного труда в смысле чисто технического дробления,
в сторону технической специализации; с другой стороны, соверша-
лось отделение «организаторской функции от исполнительской» и об-
разование отношений «господства и подчинения». Деление первого
рода приводит, по Богданову, к образованию «социальных групп» (зем-
ледельцев, ремесленников, торговцев и т. п.); деление второго рода
ведет к образованию «классов»3. Таким образом, говорит Богданов, ос-
нова социальных делений «лежит в техническом процессе, в “произ-
водстве”, но их формирующий момент есть идеология, или, вернее,
1 А. Богданов. Эмпириомонизм. Книга III. Б: классы и группы (стр. 85-142).
СПб., 1906.
2 См.: ibid., стр. 85.
3 См.: ibid., стр. 87.
Производственная теория общественных классов 3 4 9
идеологии»1. С точки зрения Богданова, для появления «классов» еще
недостаточно отделения организаторских функций от исполнительс-
mix, еще недостаточно появления господствующих и подчиненных;
Vi я этого нужно еще образование различных идеологий, образова-
ние различий «в области мышления и норм»; «можно сказать, — го-
ворит Богданов, — что настоящая отдельность социальных групп и
классов начинается там, где из разделения труда рождается взаимное
непонимание людей»2.
Класс «организаторов» возникает, по мнению Богданова, обык-
новенно раньше, чем класс «исполнителей», так как у первого име-
с 1 ся определенное миропонимание и выработанная система норм уже
в го время, когда последний остается еще «аморфной социальной
массой» и не имеет еще собственной идеологии; у него есть только
«зародышевая комбинация»; рабовладельцы античного мира были
настоящим классом, — а рабам так и не удалось никогда возвысить-
с я до степени класса. Производственные функции организаторско-
। о класса состоят при этом в том, чтобы «обдумывать» планы для
грудовых процессов, «распоряжаться» исполнением их и «контро-
лировать» последнее; роль организаторов, таким образом, — воз-
действовать на природу в трудовом процессе не непосредственно, а
через исполнителей; для организаторов непосредственный объект де-
ятельности — не природа внесоциальная, а другие люди; и орудие
этой деятельности — не средства производства, а средства общения3.
«Для упрощения вопроса», т. е. в абстракции, Богданов находит в
обществе два типические класса: класс господствующих и класс
। юдчиненный. Для современного капиталистического общества—это
буржуазия и пролетариат. И так как свой критерий классового деле-
ния Богданов основывает на дифференциации организаторской и
исполнительской роли в производстве, то мелкую буржуазию он не
считает классом; для него мелкая буржуазия — недифференцирован-
ный социальный тип, эмбрион двух классов одновременно, буржуа-
зии и пролетариата, аморфная масса, из которой кристаллизуются
классы; отсюда выводит Богданов и ту «неустойчивость идеологи-
ческого типа, которая свойственна мелкой буржуазии, но несвой-
ственна настоящим “классам”, с установившимися тенденциями
социального подбора»4.
Богданов останавливает свое внимание также на вопросе и о «сме-
не классов», и о тенденциях их развития, причем и в данном случае
1 Ibid., стр. 89.
2 Ibid., стр. 89.
3 См.: ibid., стр. 95 и 93.
4 Ibid., стр. 99 (в примечании).
3 5 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
основным, «разлагающим моментом» является у него «рост обще-
ственной системы и изменение способов производства»1. В классо-
вом развитии общества Богданов различает два типа как наиболее
общих, «предельных»: тип классического рабства и тип капитализ-
ма. В первом выступают в качестве основных, типических классов
рабовладельцы (организаторский класс) и рабы (исполнительный
класс); во втором — предприниматели (класс организаторов) и ра-
бочие (класс исполнителей). Общее между этими двумя типами Бог-
данов видит в том, что организаторский класс и того и другого типа,
«прогрессивно удаляясь от технически-производственного процес-
са, теряет с течением времени реально-организаторскую функцию,
превращаясь в класс паразитический и неизбежно вырождаясь, а вме-
сте с тем теряя и свою социальную силу». Вместе с тем в развитии
того и другого типа Богданов находит и существенное различие: в
типе рабства прогресс эксплуатации сопровождался отсутствием тех-
нического прогресса, паразитическое развитие господствующего
класса шло рядом с вырождением от истощения класса подчинен-
ного, совершалась общая деградация всего социального целого, клас-
совая борьба отсутствовала, вырождение обоих классов завершалось
разложением и крушением всего общества; в типе капиталистичес-
ком, напротив, замечается быстрый технический прогресс, сопро-
вождаемый развитием классовой борьбы, крушение прежнего орга-
низаторского класса и переход общества от классового развития к
интегрально-гармоническому развитию2.
Тот общий социологический фон, на котором совершается со-
циальный процесс классообразования в обществе, Богданов представ-
ляет себе как некоторого рода социальный отбор, происходящий в
борьбе за существование на почве социального приспособления. Со-
циальный мир рисуется Богданову высшей формой биологической
организованности3. В данном отношении, в своем социологическом
обосновании явлений классообразования, Богданов нередко прибли-
жается к биологической основе, в духе естественно-органических те-
орий, что уже мало гармонирует с его производственной основой
классов. Вместе с тем, вводя в число важных и основных признаков
классообразования наличность определенной, резко оформленной
идеологии, Богданов еще более удаляется от своей производствен-
ной основы классов, внося в свою конструкцию классов психологи-
ческий момент как классообразующий фактор. Все это сообщает кон-
струкции Богданова по вопросу о социальных классах неустойчивость
1 Ibid., стр. 103.
2 См.: ibid., стр. 116, 141. 142 и др.
3 См.: ibid., стр. 59 (в примечании).
9. Производственная теория общественных классов 3 5 1
и ведет ее к ряду противоречий: например, в античном мире Бог-
данов находит два типические класса: класс господ и класс рабов;
в то же время он не считает рабов «настоящим» классом, так как у
рабов отсутствовала, по его мнению, определенная классовая иде-
ология; но если рабы древнего мира ненастоящий класс, то не
может быть и типа рабства как типа классового развития, так как
последний во всяком случае предполагает два «настоящих» клас-
са, по крайней мере. Без аргументации остается и сомнительное
утверждение Богданова о том, что в древнем мире «классовая борь-
ба отсутствует». Она носит здесь, как мы говорили выше (см. вве-
дение), своеобразные формы, но она не только существовала, а
нередко находила себе весьма яркое проявление.
Резюмируя вкратце конструкцию понятия класса и образования
классов, развиваемую Богдановым, мы находим, что 1) Богданов счи-
гает определяющими общественные классы признаками: роль в
। гроизводстве (организаторская или исполнительная), обособленность
идеологии и отношение господства и подчинения; что 2) производ-
ственный признак еще не является у него основным, необходимо ве-
дущим за собой наличность двух остальных: психологического и поли-
тического; по Богданову, исполнительная роль в производстве может
и не сопровождаться обособленной идеологией; что 3) производствен-
ная основа, таким образом, в конструкции классов Богдановым строго не
выдержана; что, наконец, 4) в социологическом освещении Богдано-
вым процесса классообразования проскальзывают идеи, близкие к
естественно-органическим теориям (социальный отбор, биологи-
ческая организованность и т. п.).
Наиболее полное и богатое по своим идеям учение об обществен-
ных классах, построенное на производственной основе, мы находим
у самих основоположников марксизма — у Маркса и Энгельса.
Учение Маркса и Энгельса в данном случае пополняют одно дру-
гое. То, что у Маркса неясно, не развито и вызывает сомнения, не-
редко находит себе разъяснение и определенность, при сопоставле-
нии положений Маркса с взглядами на тот же предмет Энгельса, — и
обратно. К тому же один из главных источников, по которому мы
знакомимся с большинством основных положений Маркса и Эн-
гельса по вопросу о социальных классах, принадлежит перу обоих
авторов одновременногэто — «Коммунистический манифест», со-
ставленный, как известно Марксом и Энгельсом совместно.
При знакомстве с учением Маркса об общественных классах
приходится считаться с двумя обстоятельствами, затрудняющими
3 5 2 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
правильность понимания его учения: во-первых, с тем, что Маркс
нигде не подвергал вопроса о классах специальному исследованию и
изложению, нигде не останавливался над этой проблемой как само-
стоятельной проблемой; все учение его о классах лишено поэтому
цельности, разрознено, разбросано по частям; начатая же послед-
няя глава «Общественные классы»36* в III томе «Капитала», оборва-
лась, как известно, на второй же странице; во-вторых, с тем, что тер-
минология, к какой он прибегает при изложении различного рода
положений, в связи с вопросом о социальных классах, страдает не-
достаточной определенностью; самое понятие «класс», «классы» у
Маркса нередко употребляется в различном значении: обозначая по-
нятием класса две крупные категории лиц, на которые распадается
общество в процессе общественного производства, Маркс в то же
время нередко называет классами и отдельные фракции этих делений,
частичные подразделения этих больших общественных категорий
(классов); так, например, именуя общественным классом буржуазию,
Маркс часто называет классом и отдельные слои буржуазии: финан-
совую аристократию, промышленную буржуазию, мелкую буржуазию
и т. д.; в таком же смысле фигурирует нередко у Маркса с эпитетом
класса и мещанство, и крестьянство, и низшие слои общества, со-
ставленные из общественных отбросов, подонков общества и проч.1
Чтобы правильно определить действительные взгляды Маркса
по вопросу о социальных классах, необходимо поэтому не считаться
строго с марксовой терминологией, обращать внимание не на форму
выражения, а на сущность тех или иных положений, высказывае-
мых Марксом по данному предмету, и вместе с тем руководствовать-
ся как общей социологической конструкцией мировоззрения Маркса,
так и методом марксового учения. В последнем отношении особен-
но важно иметь в виду, что Маркс во всех своих теоретических по-
строениях исходил из социальной (общественной) точки зрения,
пользуясь при этом в широком объеме абстракцией и представляя
всякую общественно-хозяйственную категорию, в том числе, следо-
вательно, и категорию общественного класса, в виде общественного
отношения, обусловленного отношениями в производстве.
Не следя строго за употреблением термина «класс», Маркс, тем
не менее, с полной определенностью различает классовое расчлене-
ние общества от сословного. Так, в «Нищете философии», отвечая
на вопрос, не несет ли с собой новое общество, которое вырастает
1 См.: К. Marx. Die Klassenkampfe in Frankreich 1848 bis 1850. Abdruck aus
der «Neuen Rheinischen Zeitung». Mit Einleitung von Friedrich Engels. Berlin, 1895,
стр. 21 и др. — К. Marx. Der achtzehnte Brumaire des Louis Bonaparte. Dritte
Auflage, Hamburg, 1885, стр. 15 и др.37*
9. Производственная теория общественных классов 3 5 3
на развалинах современного буржуазного строя, и новое классо-
вое господство, Маркс говорит: «Условием освобождения рабо-
чего класса является уничтожение всяких классов, подобно тому,
как условием освобождения третьего сословия, буржуазии, было
уничтожение всяких сословий»1. Согласно Марксу, феодальное об-
щество, с его сословным строем и сословными различиями, знало
классовые противоречия; между тем как выросшее на развалинах
феодализма буржуазное, капиталистическое общество, также с клас-
совыми противоречиями, ни сословий, ни сословных противоречий
уже не знает.
В чем же видел Маркс основу классового расслоения общества?
Ван Оверберг, как мы видели, полагает, что Марксова основа клас-
сового расслоения — в факте владения или невладения средствами
производства как источником существования. Но в начатой главе
об общественных классах, в заключительных строчках Ш-го тома
«Капитала», Маркс не оставляет сомнения в том, что источнику до-
ходов в качестве основы образования классовых различий, а также
и размерам этих доходов, он не придавал значения. Наоборот, «с
этой точки зрения, — говорит Маркс, — врачи и чиновники, на-
пример, также образовали бы два класса, так как они принадлежат
к двум различным общественным группам, в каждой из которых
доходы членов образуются из одних и тех же источников»2. Осно-
ва социальных классов, по Марксу, следовательно, ни в источниках
доходов, ни в размерах их.
Разделение труда Маркс точно так же не считает классообразую-
щей основой, как это видно из полемики его с Прудоном о разделе-
нии труда3. Равным образом и в «общности интересов» Маркс не
видел решающей классообразующей основы; он никогда не при-
давал решающего значения психологическому фактору. Совокуп-
ность интересов, которые вырабатывались в том или ином классе,
психологию класса Маркс, наоборот, всегда выводил из условий ма-
териального производства. «На различных формах собственности
и социальных условиях существования, — говорит он, — подни-
мается целая надстройка разнообразных специфических восприя-
тий, иллюзий, типов мышления, мировоззрений. Каждый класс воз-
1 К. Marx. Das Elend der Philosophic. Antwort auf Proudhons «Philosophic des
Elends». Deutsch von E. Bernstein und K. Kautsky, mit Vorwort und Noten von
Fr. Engels. Stuttgart, 1885. Druck u. Verlag von J. Dietz, стр. 18138*.
2 K. Marx. Das Kapital. Kritik der politischen Oekonomie. Dritter Band. Hamburg,
1904. Zw. Auflage, стр. 42239*.
3 См.: K. Marx. Das Elend der Philosophic. Antwort auf Proudhons «Philosophic
des Elends». Stuttgart, 1885, стр. 133 и др40".
12 Общественные классы
3 5 4 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
водит и формирует эту надстройку сообразно своей материаль
ной основе и окружающим общественным отношениям»1. Не при-
дает значения Маркс в данном случае также ни сознанию классом
своих интересов, ни степени этого сознания. Сознание в представ-
лении Маркса — само продукт социальных отношений; различие
мнений Маркс выводит из различия положений, созданного со-
циальным строем2.
Нетрудно убедиться, в чем ищет Маркс основу образования
классов, если принять во внимание его метод и те социологичес-
кие предпосылки, на которых зиждется все учение Маркса. Для
Маркса, прежде всего, категория социального класса — экономи-
ческая категория; Маркс не допускает поэтому иной основы обра-
зования классов, как только экономическую; «массу населения, —
говорит Маркс, — превратили в рабочих, прежде всего, экономи-
ческие условия»3. Но всякая экономическая категория, с точки
зрения Маркса, есть общественное отношение производства; «эко-
номические категории являются лишь теоретическими выражениями,
абстракциями общественных отношений производства»4. Весьма
понятно отсюда, если Маркс ищет классообразующую основу в про-
изводственных отношениях. И в «Die Klassenkampfe in Frankreich»
Маркс прямо говорит, что «всякого рода классовые различия поко-
ятся на “производственных отношениях”»5.
Что именно в производственных отношениях видит Маркс клас-
сообразующую основу, подтверждают и слова Энгельса в предис-
ловии к третьему изданию «Der 18 Brumaire» Маркса. «Работу на-
писал ведь именно Маркс,— говорит Энгельс, — который впервые
открыл великий закон движения истории, закон, согласно которо-
му все исторические конфликты, разыгрываются ли они в полити-
ческой, религиозной, философской или иной идеологической об-
ласти, представляют в действительности лишь более или менее яс-
ное выражение борьбы общественных классов, а существование
и, следовательно, столкновения этих классов в свою очередь обус-
ловливаются уровнем развития их экономического положения, ха-
рактером и способом их производства и обусловленного последним
обмена. Этот закон, имеющий для истории такое же значение, как
для естествознания закон о превращении энергии, — этот закон
и здесь дал ему ключ к пониманию истории второй французской
1 К. Marx. Der 18 Brumaire. 3 Aufl., Hamburg, 1885, стр. ЗЗ41’.
2 См.: К. Marx. Das Elend der Philosophic. Stuttgart, 1885, стр. 1442*.
3 Ibid., стр. 18043*.
4 Ibid., стр. 10044*.
5 K. Marx. Die Klassenkampfe in Frankreich 1848 bis 1850. 1895, стр. 94-9545\
9. Производственная теория общественных классов 3 5 5
республики»1. Энгельс здесь определенно подчеркивает основную
мысль Маркса, что общественные классы определяются характе-
ром и способом производства и, следовательно, производственны-
ми отношениями.
Устанавливая основу общественных классов и сводя последнюю
к отношениям производства, Маркс не ограничивается, однако,
одним указанием на классообразующую причину; из производ-
ственных отношений он выводит и характерные черты классовых
отношений; эти черты,— во-первых, классовый антагонизм, во-вто-
рых, классовая борьба и, в-третьих, отношения господства и под-
чинения. Для Маркса всякое производство, создающее классовые
различия, есть производство, основанное на классовом противо-
речии. Отсюда и все социальные отношения^ которые в основе
своей суть производственные отношения, в представлении Марк-
са, также покоятся на антагонизме2. «С самого начала цивилиза-
ции, — говорит Маркс в “Нищете философии”, — в основу произ-
водства был положен антагонизм профессий, сословий, классов,
наконец, антагонизм накопленного и непосредственного труда.
Без антагонизма нет прогресса: таков закон, которому следовала
цивилизация до наших дней. До настоящего времени развитие
производительных сил совершалось благодаря этому антагонизму
классов»3. Вообще антагонизм классов Маркс неразрывно связывает
со способом производства: «индивидуальный обмен, — говорит
он, — равным образом соответствует определенному способу про-
изводства, который в свою очередь, тесно связан с антагонизмом
классов»4. Говоря, однако, об антагонизме, о противоположности
интересов, Маркс всюду подчеркивает, что «эта противополож-
ность интересов вытекает из экономических условий, развивая, в
данном случае, то, на что указывали еще ранние английские со-
циалисты»5.
Вместе с идеей классового антагонизма через всю экономи-
ческую и социологическую конструкцию Маркса красной нитью
проходит и идея борьбы классов. Антагонизм и борьба классов у
Маркса в данном случае неразрывно связаны и взаимно обуслов-
лены. Всюду, где производство построено на классовом антагониз-
ме, Маркс видит и борьбу классов. Вместе с этим Маркс отмечает
еще третью специфическую черту, характеризующую классовые
1 К. Marx. Der 18 Brumaire, стр. IV (курсив наш)46*.
2 См.: К. Marx. Das Elend der Philosophic, стр. 4047*.
3 Ibid., стр. 3948*. #
4 Ibid., стр. 6149’.
5 Ibid., стр. 11850*.
3 5 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
отношения; это — отношения господства и угнетения. «Угнетенный
класс, — говорит Маркс, — есть неизбежное условие существования
всякого общества, основанного на антагонизме классов»1. «Всякое до
сих пор существовавшее общество основывалось, — говорит в дру-
гом месте Маркс, — как мы видели, на противоположности угнета-
емых и угнетающих классов»2. Особенно такой именно характер от-
ношений классов, т. е. характер господства и подчинения, отме-
чает Маркс для капиталистического производства: «...специфичес-
ки-капиталистический способ производства, — говорит Маркс в 1-м
томе “Капитала”, — ... со своими методами, средствами и условия-
ми, сам стихийно возникает и развивается лишь на основе формаль-
ного подчинения труда капиталу: на место же формального теперь
является реальное подчинение труда капиталу»3.
Эта последняя черта классовых отношений, устанавливаемая
Марксом для всякого производства, построенного на классовом ан-
тагонизме, для Зомбарта является, как мы видели, единственной ос-
новой, на которой Маркс якобы строит классовое образование в
жизни обществ. Из вышеизложенного легко убедиться, насколько
узко истолковывает учение Маркса по вопросу об общественных
классах Зомбарт.
Итак, основу общественных классов Маркс видит в способе про-
изводства и производственных отношениях, которые неизбежно
приводят общество к классовому антагонизму, классовой борьбе и
отношениям господства и подчинения. Эту множественность при-
знаков надо понимать, однако, не в смысле Шмоллера или Богданова,
а в том смысле, что основным фактором классообразования явля-
ются производственные отношения, остальные же существуют и
действуют не сами по себе, а являются лишь производными, вытекая
из первого как следствие из причины.
Сколько же и какие именно классы находит Маркс, по крайней
мере, в современном обществе?
Французская общественная мысль накануне великой революции
развивала, как мы видели, главным образом, идею двух классов. На-
оборот, физиократы школы Кенэ и А. Смит выставляли идею трех
классов. Английские ранние социалисты и французские социалис-
ты-утописты, за немногим исключением, выступали с идей также
двух классов. Распределительные теории доводят число классов, как
мы видели, до 4-5-6. Что касается учения Маркса, которое являлось
1 Ibid., стр. 18151*. <
2 Das Kommunistische Manifest. Berlin, 1906, стр. 3152\
3 К. Marx. Das Kapital. В. I, Hamburg, 1903. 5-e Auflage, стр. 47453*.
9. Производственная теория общественных классов 3 5 7
по духу дальнейшим развитием ранней английской социалистической
мысли, то оно должно бы быть ближе к идее двух классов, чем сми-
товской формуле трехчленного разделения. Так оно и на самом деле,
в чем не трудно убедиться из учения Маркса. Тем не менее и в дан-
ном пункте учение Маркса не избежало неверных толкований. Так,
например, ван Оверберг приписывает Марксу, как мы видели выше,
идею трех классов.
Уже в «Коммунистическом манифесте» определенно говорится,
что «общество все более и более разделяется на два большие враж-
дебные лагеря, на два большие, стоящие друг против друга, класса:
буржуазию и пролетариат». Далее, в «Die Klassenkampfe in
Frankreich», описывая июльское восстание 1848 года во Франции,
Маркс говорит: «Это была первая великая битва между обоими клас-
сами, на которое распадается современное общество»1. Для Марк-
са социальный класс — производственная категория прежде всего.
В производстве же Маркс находит, поскольку он считается толь-
ко с его абстрактными формами, лишь два основных действующих
агента: наемный труд и капитал (для капиталистического хозяйства).
«Капиталистический процесс производства, — говорит Маркс, — рас-
сматриваемый, как нечто связное, или как процесс воспроизвод-
ства, производит не только товары, но, кроме того, производит и
воспроизводит и самое отношение, именуемое капиталом, т.е. с
одной стороны — капиталиста, с другой — наемного рабочего»2. Для
Маркса в данном случае «существуют вообще только два исходных
пункта: капиталист и рабочий; третьи лица всех разрядов или долж-
ны получать деньги от этих двух классов за какие-нибудь услуги, или,
поскольку они получают деньги без всяких услуг со своей стороны,
они являются совладельцами прибавочной ценности в форме рен-
ты, процента и проч. В капиталисте мы должны видеть единствен-
ного владельца прибавочной ценности. Что же касается рабочего,
то, как уже сказано, он представляет только вторичный исходный
пункт, тогда как капиталист — первоначальный...»3 Еще определен-
нее говорит Маркс о двух производственных агентах — и только о
двух именно — в «Theorien uber den Mehrwert». «Прошлый и живой
труд, — читаем мы во 2-м томе, — суть два фактора, на взаимной
противоположности которых покоится капиталистическое произ-
водство. Капиталист и наемный рабочий суть единственные функ-
ционеры и факторы производства, взаимоотношения которых
1 К. Marx. Die Klassenkampfe in Frankreich 1848 bis 1850, стр. 3954\
2 K. Marx. Das Kapital. B. L, стр. 541 (Hamburg, 1903)55’.
3 K. Marx. Das Kapital. В. Il, стр. 307 (Hamburg, 1903, Dritte Auflage)56*.
3 5 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
вытекают из сущности капиталистического производства... Про-
изводство, как замечает Джеймс Милль, могло бы беспрепятственно
продолжаться, если бы даже частные землевладельцы исчезли, а
место их заступило бы государство. Они — землевладельцы — отнюдь
не необходимые производственные агенты для капиталистического
производства, хотя для последнего и необходимо, чтобы земельная
собственность кому-нибудь принадлежала, например, государству,
но лишь бы только не рабочим. Это коренящееся в сущности капи-
талистического способа производства — в отличие от феодального,
античного и проч. — сведение непосредственно участвующих в
производстве классов (а отсюда — и непосредственных участников в
дележе производственной ценности и того продукта, в котором реа-
лизуется эта ценность), к капиталистам и наемным рабочим, и исклю-
чение отсюда землевладельцев, приходящих лишь post festum57*, бла-
годаря определенным отношениям собственности, не выросшими по-
чве капиталистического способа производства, а перенесенным к нему
из феодального хозяйства, ...являются differentia specifica58* капиталис-
тического производства, адекватным теоретическим его выражением»1.
Из вышеприведенного не может быть никакого сомнения в том,
что смитовскую формулу трех основных общественных классов в со-
временном обществе — землевладельцев, капиталистов и рабочих—
в смысле производственных категорий, Маркс отвергал; для него зем-
левладельцы — не агенты производства; поэтому среди классов, на
которые распадается капиталистическое современное общество, в его
чистом виде, Маркс различает лишь две категории: буржуазию (ка-
питалистов) и пролетариат (рабочих). Не мог Маркс выдвигать и
идею среднего класса, существующего наряду с буржуазией и проле-
тариатом в качестве еще третьего социально-производственного
агента, из которого складывается в абстракции современное капи-
талистическое общество, как это приписывает Марксу Оверберг.
Маркс нередко говорит о среднем слое населения, но всякий раз лишь
тогда, когда оставляет путь абстрактного рассмотрения производ-
ственных категорий в современном хозяйстве. Капиталистическое
общество, взятое in abstracto, в представлении Маркса, не знает и не
может знать категории лиц, владеющих средствами производства и
живущих применением к последним собственной рабочей силы, без
помощи наемного труда: капитал как определенное отношение зна-
ет лишь категории наемных рабочих и капиталистов.
Конкретная жизнь, конечно, не может быть исчерпана двумя
общественными классами: буржуазией и пролетариатом. Это пре-
красно понимал и Маркс, отмечая существование в конкретной
1 К. Marx. Theorien fiber den Mehrwert. Stuttgart, 1885. В. II, Th. 1, стр. 292-29459’.
9. Производственная теория общественных классов 3 5 9
действительности Франции 40-х годов «массу нации, стоящую меж-
ду буржуазией и пролетариатом»; но социальный класс — для него
абстрактная категория так же, как всякая экономическая категория,
и таких абстрактных категорий в производственном капиталисти-
ческом процессе, в его чистом виде, Маркс находил только две: класс
буржуазии и класс пролетариата, с вполне очерченными призна-
ками и особенностями и с вполне определенными взаимоотноше-
ниями: особой ролью в производстве, взаимным антагонизмом,
борьбой и отношениями господства и подчинения.
Устанавливая и развивая идею двух социальных классов с выше-
указанными чертами и отношениями между ними, Маркс находит
классовые отношения присущими не только современному капита-
листическому обществу, но и обществу докапиталистическому.
«Коммунистический манифест» начинается известными словами,
что «вся история общества была до сих пор историей борьбы клас-
сов»6^*; что, далее, «в исторические эпохи, предшествующей нашей,
мы находим почти повсюду полное расчленение общества на раз-
личные сословия, целую лестницу различных общественных поло-
жений»61*; что «выросшее на развалинах феодализма современное
буржуазное общество не уничтожило различий классов; оно толь-
ко поставило новые классы на место старых, выработало новые
способы угнетения и новые виды борьбы»62*; что отличие нашей
эпохи от прошлой лишь в том, что «эпоха буржуазии... упростила
различие социальных положений»63*; что «все доныне существовавшие
виды социальной организации основывались на противоположности
угнетаемых и угнетающих классов»64*. Не только капиталистическое,
но и античное, и феодальное производства Маркс считает построенны-
ми на классовом противоречии. В отношениях, развивавшихся всеми
этими производствами, он находит и отношения антагонизма, и от-
ношения борьбы, и отношения господства и угнетения. «Свобод-
ный и раб, — говорит Маркс в “Коммунистическом манифесте”, —
патриций и плебей, сеньор и крепостной, цеховой мастер и подма-
стерье, короче — угнетатель и угнетаемый находились в вечной
вражде друг с другом, вели непрерывную, то скрытую, то явную борь-
бу»65*. Начальным моментом таких антагонистических социальных
отношений Маркс считает начало цивилизации. «С самого начала
цивилизации, — говорит он, — в основу производства был поло-
жен антагонизм профессий, сословий, классов, наконец, антагонизм
накопленного и непосредственного труда; без антагонизма нет
прогресса: таков закон, которому следовала цивилизация до на-
ших дней»1/66*. Таким образом, начальный момент возникновения
1 К. Marx. Das Elend der Philosophic, стр. 39.
3 6 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
классов Маркс относит к такому периоду в истории развития чело-
веческого хозяйства, когда уже появился избыточный продукт, со-
здавший условие для накопления, и когда уже на этой почве про-
изошло разделение труда и отделение производителя от продукта
его труда, т. е. разделение общества на трудовое (производительное)
и нетрудовое (непроизводительное) население. Согласно Энгельсу,
такой период нужно считать с момента разложения первобытной
общины (Предисловие к третьему нем. изданию «Манифеста»,
L883 г.).
Идея существования общественных классов и в античном, и в фе-
одальном обществе вполне гармонирует с общей конструкцией как
экономического, так и социологического учения Маркса. Современ-
ный капитализм, с его резко выраженными классовыми противоре-
чиями, для Маркса вовсе не является как deus ex machine?7*; он связан
исторически и неразрывно со всем прошлым общественного хозяй-
ства; отношения капиталистического хозяйства для Маркса — исто-
рические категории, отнюдь не вечные категории; от момента перво-
го «присвоения» избыточного продукта при системе древнего рабства
и до развитых и изощренных форм эксплуатации хозяином работни-
ка нашей эпохи лежит один общий путь беспрерывной борьбы за ос-
вобождение и раскрепощение работника, борьбы труда против его
угнетения и порабощения; менялись формы этой борьбы, менялись
виды угнетения, по мере изменения техники и способов производ-
ства, но классовые противоречия производственного процесса оста-
вались и останутся, пока производительные силы общества не созре-
ют настолько, что цепи господства и подчинения окажутся лишними.
Эти идеи проходят через всю систему мировоззрения Маркса.
К сожалению, Маркс нигде не останавливается над изучением и
исследованием форм, в каких выливались классовые отношения ан-
тичного строя и феодального. Его все внимание было сосредоточе-
но на анализе современных социальных отношений капиталисти-
ческого производства, историю которых Маркс начинает с момента
разложения феодально-сословного строя и возникновения буржуазии.
Общая картина возникновения и роста класса буржуазии у Маркса, в
общих чертах, совпадает в данном случае с тем, как изображали исто-
рию этого класса французские историки. История класса буржуазии в
изображении Маркса такова: современная буржуазия выросла на раз-
валинах средневековья; сначала из средневековых крепостных об-
разовалось бюргерское население первых городов, а затем из него
развились первые элементы буржуазии; особенно сильный толчок к
росту буржуазии дало открытие Америки; расширение рынков, ко-
лонизация Америки, развитие морских путей и средств сообщения
9. Производственная теория общественных классов 3 61
толкнуло вперед торговлю и промышленность, способствуя быст-
рому разложению феодального хозяйства и феодальных отношений;
цеховой способ производства, не поспевая работать на разрастаю-
щиеся рынки, уступает место мануфактуре; за нею идут пар и маши-
на, революционизируя промышленность; вместе с этим вырастает
значение и сила буржуазии; буржуазия свергает с себя феодальные
цепи дворянства и затем абсолютической власти и захватывает в свои
руки политическую власть; с этого момента наступает господство ка-
питала, открытое, прямое и бессердечное; накопление богатства, об-
разование и рост капиталов — важнейшие условия существования
и господства буржуазии; но господство капитала предполагает су-
ществование наемного труда, пролетариата; рост капитала и буржу-
азии означает вместе с тем и рост пролетариата; отсюда — буржуа-
зия, развиваясь, готовит себе и своих собственных могильщиков1.
В классе буржуазии Маркс различает ряд различных слоев, подраз-
делений, фракций и целую лестницу градаций, начиная от бирже-
вых тузов и железнодорожных королей и кончая мелкими торгаша-
ми. Внизу этой лестницы стоит масса мелкой буржуазии и крестьян-
ства, которая в конкретной действительности представляет собою
уже «переходные», «промежуточные» слои, лежащие между буржуа-
зией и пролетариатом. Состояние переходности, двойственности и
промежуточности этих слоев, этого «промежуточного класса», по вы-
ражению Маркса, налагает на них, по мнению Маркса, особый отпе-
чаток2. В качестве основной тенденции развития всех этих слоев, ко-
торые Марксназывает также «средними слоями», «средним классом»,
Маркс устанавливает тенденцию к более или менее быстрому разло-
жению их, отрыванию от собственных средств и орудий производст-
ва и вовлечению в ряды пролетариата, так как «их незначительный
капитал недостаточен для крупного производства и не выдерживает
конкуренции больших капиталов»; к тому же «их технические при-
емы теряют свое значение при новых способах производства»70*.
Правильность и жизненность этой тенденции, устанавливаемой
Марксом, постоянно оспаривается в социально-экономической ли-
тературе, но новейшие данные американских цензов, германских
профессионально-промысловых переписей, а также подоходной ста-
тистики, при применении правильных методов, вполне поддержи-
вают эти тенденции3.
1 См.: Die Kommunistische Manifest. Berlin, 1906 (7-е изд.), стр. 25 и далее68*.
2 См.: К. Marx. Revolution und Kontre-Revolution. Stuttgart, 1885, Verlag
von J. Dietz, стр. 869*.
3 См. нашу книгу «Заработная плата как проблема распределения». СПб.,
1911, стр. 462-552 (глава десятая).
3 62 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
Параллельно с историей образования и роста класса буржуазии,
Маркс дает и историю образования и роста класса пролетариата. Эта
история для Маркса есть история накопления капитала. Она есть, по
словам Маркса, история экспроприации непосредственного произво-
дителя, разложение частной собственности, основанной на собствен-
ном труде. Уничтожение мелкого производства, превращение инди-
видуальных и разрозненных средств производства в концентрирован-
ные и общественные, отнятие орудий труда у народных масс — эта
ужасная и трудная экспроприация народной массы составляет доис-
торический период в жизни капитала1. Она обнимает собою, говорит
Маркс, целый ряд насильственных способов; совершается с самым
беспощадным вандализмом; первым этапом ее является освобожде-
ние производителя и продавца рабочей силы от господства цеха, с его
стесняющими уставами и регламентацией; затем следует освобожде-
ние от крепостной зависимости; далее идет отнятие земли у сельского
производителя, крестьянина, составляющее основу всего этого тяже-
лого процесса насильственного отрывания больших масс людей от их
орудий производства и средств существования. История этой экспро-
приации в глазах Маркса принимает в различных странах различную
окраску и проходит через различные фазы, в различной последова-
тельности в различные исторические эпохи2. Подобное образование
пролетариата Маркс считает результатом самого способа капиталис-
тического производства. «Процесс, создающий отношение, именуе-
мое капиталом, — говорит Маркс, — не может, следовательно, быть
не чем иным, как процессом отделения рабочего от условий его труда,
процессом, превращающим, с одной стороны, общественные средст-
ва существования и производства в капитал, с другой стороны — не-
посредственных производителей в наемных рабочих»3.
Вместе с этим Маркс подробно останавливается и на характери-
стике и тенденциях развития класса промышленного пролетариата,
находящегося под воздействием двух сил: интересов капитала и соб-
ственных интересов наемного труда. Как равнодействующая этих
двух противоположных сил, в конце концов, является, по мнению
Маркса, самоорганизация и самодеятельность пролетариата, рост его
самосознания и политической силы, — что дает ему надежду на свер-
жение господства капитала и создание нового общественного строя
без классового производства, без классового расслоения, без классо-
вых антагонизмов и борьбы.
1 См.: К. Marx. Das Kapital. В. I, стр. 727 (Hamburg, 1903)71*.
2 См.: ibid., «Тайна первоначального накопления» (гл. 24-ая), стр. 72772*.
3 Ibid., стр. 680 (В. I, 1903)73*.
v. Производственная теория общественныэс r.
„ х ^^ассов 3 6 3
В учении Маркса об общественных кд
оросанность и разрозненность, мы вищ^д^ссах’ несмотря на его раз-
содержание, почти целиком охватываю гц ’ таким образом, глубокое
(ыему классов. В основу разрешения это^ В °^щих чертах всю про-
к сожалению, нигде не ставил в качеств Х1Р°^лемы’ которое Маркс,
исследования, легли, как мы видели, сде самостоятельной задачи
пзводственных отношений как основы ^УЮЩ'ие иДеи: 1) идея про-
щества; отсюда — идея социального |^1<Лассового расслоения об-
ной категории; 2) идея двух социальны*1^03 как пРоизводствен-
и развивающихся на основе материален Х классов, образующихся
смая как абстракция, как наиболее чист^Г° пРоизводетва, понима-
венных отношений современного кацц^С выРажение производст-
3) идея антагонизма, борьбы, господстн^аЛИСТИЧеСК°Г° °бп1ества;
ризующих взаимоотношения социален И угнетения как характе-
щих из производственной основы кдас1чх классов черт, вытекаю-
нреемственности классовых образован идея исторической
развития и беспрерывности социально^’ В пРоцессе социального
гося в постепенном освобождении труд ° прогресса, выражающе-
раскрепощения работника; 5) идея о гря От госп°дства капитала и
кого строя, возможного на высокой сч У1^ЦеМ обглестве без классо-
тельных сил. Все эти идеи высказывали еНИ Развития производи-
иной форме и ранними английскими со^Ь И Развивались в т°й или
ми историками великой революции и Папистами, и французски-
утопистами; но в руках Маркса все э^н ^нцузскими социалистами-
прочное экономическое обоснование ц Идеи нашли себе впервые
логическое освещение, а вместе с тем и г» азвитие и широкое социо-
научную обработку.
Весьма близкое к Марксу учение по
классах, близкое и по форме и по содер>^ОПРОС^ о^гцественных
бывший, как известно, alter ego22* Мг1р7<(>1<анию’ Развивал и Энгельс,
мы уже об этом говорили, основные ^ам Энгельс, однако, как
ственных классах, именно — идею о то2Л°ЖеНИЯ учения об обще-
история общественной жизни есть исто * С °ДНОЯ СТОРОНЫ> что вся
классов, и, с другой стороны, что основа ^°РЬ^Ы общественных
ния и борьбы общественных классов кОр Расхождения, существова-
производства, — приписывает не себе, енится в характере и способе
Энгельс является, тем не менее, интересц^ Марксу'. В данном случае,
что у него мы находим по многим воцрОсХМ для нас в том отношении,
кого характера более детальную разрабо истоРико"с°Циологичес-
тл 1 q п д т ТкУ> чем у Маркса, который
1 См.: К. Marx. Der 18 Brumaire des Louis В F
1885, стр. Ill, IV. (Предисловие Фр. Энгельса)7StlaParte* Dritte Auflage, Hamburg,
3 64 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
довольствовался больше общей социологической схемой, а всю
силу своего детального внимания отдавал экономическому ана-
лизу отношений капитала и капиталистического способа произ-
водства.
Вопреки представлению некоторых критиков марксизма, нет
никакого сомнения относительно того, что основу происхождения
и образования социальных классов Энгельс видит в условиях про-
изводства. Классовые отношения, в представлении Энгельса, вооб-
ще являются экономическими отношениями1. «Ясно, как день, —
говорит Энгельс, — что происхождение и развитие двух больших
классов (пролетариата и буржуазии) вызваны чисто экономичес-
кими причинами. Равным образом, ясно, что как в борьбе между
землевладением и буржуазией, так тем более в борьбе между бур-
жуазией и пролетариатом дело идет в первой линии, об экономи-
ческих интересах, для проведения которых политическая власть
должна служить только средством. Буржуазия и пролетариат воз-
никли вследствие изменения экономических отношений, точнее
говоря — изменения способов производства. Оба эти класса раз-
вились под влиянием перехода сначала от ремесленных цехов к
мануфактуре, затем от мануфактуры к крупной промышленнос-
ти, с машинным и паровым производством»2.
Мысль о производственной основе классов Энгельс постоянно
повторяет и развивает, придавая вообще производственным отно-
шениям основную роль в объяснении «истории культуры». Новые
события заставили, по мнению Энгельса, заново перестроить всю
историю, причем обнаружилось, что она была историей борьбы
классов, что эти взаимоборющиеся классы общества всегда являют-
ся результатом отношений производства и обмена, словом, эконо-
мических отношений своей эпохи, что всякого рода экономическая
структура общества образует реальную основу, из которой можно в
последнем счете объяснить всю надстройку правовых и политичес-
ких учреждений так же, как и религиозных, философских и всяких
иных идей любого исторического периода3. Саму борьбу классов Эн-
гельс также вйводит из соответствующих условий производства,
причем, по его мнению, эта «борьба между двумя классами, со-
зданными существующим способом производства и постоянно вос-
производимыми этим способом при все большем обострении их
1 См.: F. Engels. Ludwig Feuerbach und der Ausgang der klassischen detschen
Philosophic. Fiinfte Auflage, Stuttgart, 1885, Verlag von J. Dietz, стр. 5675*.
2 Ibid., стр. 47-4876*.
3 Cm.: F. Engels. Herrn Eugen Duhrings Umwalzung der Wissenschaft. Siebente,
unveranderte Auflage. Stuttgart, Verlag von J. Dietz, 1910, стр. 1277*.
9. Производственная теория общественных классов 3 6 5
взаимоотношений, охватила все цивилизованные страны и раз-
горается с каждым днем»1.
Указывая на производственную основу общественных классов,
Энгельс нередко ставит в связь возникновение и развитие классов
и с отношениями распределения. Это дает повод некоторым из его
критиков заключать, что основу общественных классов Энгельс ви-
дел не в производстве, а в распределении. Но, с одной стороны, Эн-
гельс, как мы видели только что, весьма определенно подчеркивает
производственный момент как классообразующую основу; с дру-
гой стороны, само распределение Энгельс считает отражением про-
изводственных отношений, полемизируя в данном случае с Дюрин-
гом, который отрицал причинную связь отношений распределения
с отношениями в производстве и определял их не из способа про-
изводства, а как результат акта свободной воли, как результат со-
отношения социальных сил2.
Устанавливая производственную основу социальных классов,
Энгельс различает, подобно Марксу, два основных класса, на кото-
рые распадается, по его мнению, общество. Эта идея двух классов
является у Энгельса то в общей форме, присущей одинаково всем
ступеням исторического развития общества, с момента возникно-
вения классов, т. е. с начала цивилизации и появления товарно-ме-
нового хозяйства до настоящего момента развитого товарного хо-
зяйства, с крупнокапиталистическим способом производства; то в
исторической форме, соответствующей каждой данной системе хо-
зяйства. Два класса в первой общей форме — это эксплуатирую-
щий класс и класс эксплуатируемых, или класс господствующий и
класс управляемых, класс избранных и класс угнетаемых. Суще-
ствование этих классов Энгельс объясняет относительной нераз-
витостью общественного труда, недостаточной его производи-
тельностью. До тех пор, думает Энгельс, пока действительно
трудящееся население так много занято своим необходимым тру-
дом, что у него не остается времени для заботы об общих делах и
нуждах общества — руководстве трудом, государственной деятель-
ности, науке, искусстве и проч., — до тех пор должен всегда суще-
ствовать особый класс, который заботился бы об этом, будучи сво-
боден от действительного труда, причем он никогда не упустит слу-
чая навалить на трудящиеся массы как можно больше трудового
бремени в свою собственную пользу3. Только тогда явится лиш-
ним, по мнению Энгельса, господствующий и эксплуатирующий
класс, когда производительность общественного труда достигнет
1 См.: ibid., стр. 285; см. также 276 и 286 (курсив наш)78*.
2 См.: ibid., стр. 322-33979*.
3 См.: ibid., стр. 190-19180*.
3 66 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
сравнительно высокой степени; по достижении этого предела в
степени производительности, существование господствующего и эк-
сплуатирующего класса станет даже препятствием к дальнейшему
развитию производительных сил общества; эта степень производи-
тельности труда, по мнению Энгельса. уже наступила1.
Общая идея двух классов у Энгельса находит себе различные
формы проявления в различные эпохи исторического развития об-
щественного хозяйства; в более раннюю историческую эпоху мы
встречаем два класса — в виде рабовладельцев и рабов; позднее два
класса — в виде феодалов и крепостных; в новейшее время также
два класса — в виде капиталистов и наемных рабочих. Эта мысль
выражена у Энгельса, к сожалению, в недостаточно ясной форме и
остается у него недоразвитой2.
Во всяком случае, Энгельс всюду говорит о борьбе двух обществен-
ных классов и по отношению к современному общественному строю
различает так же, как и Маркс, два класса: буржуазию и пролетариат.
Взаимоотношения между этими двумя основными классами
общества Энгельс изображает точно такими же чертами, как это мы
видели и у Маркса. Они сводятся к отношениям а) антагонизма, Ь)
борьбы и с) господства и угнетения. В данном случае Энгельс ничего
нового не прибавляет, лишь развивая положения Маркса. Все эти
отношения между классами капиталистического общества Энгельс
также объясняет условиями капиталистического способа производ-
ства, содержащего в себе неизбежные противоречия, ведущие к гос-
подству и борьбе3.
Над чем подробнее останавливает свое внимание Энгельс, так это
над вопросом об образовании общественных классов. Со времени
«Коммунистического манифеста», говорит Энгельс, уже давно стало
общим местом, что весь наш современный экономический строй
представляет результат социальной истории, развивавшейся в клас-
совых противоречиях, в отношениях господства и рабства; но те-
перь речь идет не об этом, а о том, чтобы объяснить возникновение
классов и отношений господства. Объяснить происхождение взаимо-
отношений господства и рабства «насилием», как это делает Дюринг.
Энгельс считает невозможным. Между тем, выяснить происхожде-
ние господства и рабства Энгельс считает весьма важным, потому
1 См.: ibid., стр. 19181*.
2 См.: ibid., стр. 150-15182’. Некоторые параллели борьбы классов средневе-
ковья (феодальное землевладение и крепостное хозяйство) и борьбы классов
нового времени можно найти в небольшом очерке Энгельса «Крестьянская война
в Германии».
3 См.: ibid., стр. 290, 291 и др83*.
9. Производственная теория общественных классов 3 6 7
’I го с появлением рабства и господства возникают классы и классовые
про гиворечия. Эти отношения рабства и господства возникли, по мне-
п ию Энгельса, двояко. Один путь возникновения — наиболее простой
и естественный; он сводится к тому, что в первобытных земледель-
ческих общинах, не знающих социального неравенства и классов, на
известных ступенях развития, в силу чисто экономической необхо-
димости, появляются общественные должностные выборные лица,
которые следят за общинной жизнью и правильностью исполне-
ния членами общины общинных обязанностей ради общих инте-
ресов общины; в подобного рода общинных должностях, выросших
на чисто экономической почве, зародыши будущей государствен-
ной власти; с ростом производительных сил, с растущей плотнос-
тью населения, с расширением общины и слиянием нескольких об-
щин в одну большую общину, с усложнением ранее несложной об-
щинной жизни, необходимость в учреждении органов для охраны
общинных интересов и координирования общинных отношений
разрастается; благодаря наследственности в отправлении должнос-
тей, эти органы постепенно обособляются, становятся более незави-
симыми и в конце концов забирают в свои руки господство над об-
ществом; таким образом, по мнению Энгельса, возникает полити-
ческое господство на основе отправления общественной службы; от-
сюда — и возникновение господствующего класса.
Другой путь образования общественных классов и классового
расчленения, по мысли Энгельса, идет наряду с первым; это путь вой-
ны и превращения военнопленных в рабов; он стал возможным тог-
да лишь, когда община достигла такой степени производительнос-
ти труда, когда рабочая сила могла произвести больше, чем требова-
лось для ее простейшего поддержания; с этого момента рабочая сила
стала ценностью и явилось более целесообразным ставить на ра-
боту побежденных в качестве рабов, чем их пожирать или убивать;
отсюда — рабство, которое скоро стало господствующей формой
производства1. Отсюда — господа-победители и рабы-побежден-
ные. С появлением рабства, говорит Энгельс, которое в эпоху циви-
лизации достигло наибольшего развития, произошло и первое глав-
ное деление общества2.
Таковы, в общих чертах, положения, развиваемые по вопросу о
классах Энгельсом.
1 См.: ibid., стр. 186-18984*.
2 См.: F. Engels. Der Ursprung der Familie, des Privateigentums und des Staates.
2 Aufl. Stuttgart, 1888, Verlag von J. Dietz, стр. 14285*.
3 6 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
Мы видим, насколько близко к Марксову учение Энгельса. Мы
видим, что основные пункты классовой проблемы Энгельсом опре
делены точно так же, как и Марксом, но что многие детали этой про-
блемы остаются еще далеко не развитыми и не разрешенными и у
Энгельса. Мы видим, что историческая сторона проблемы классов,
особенно вопрос о возникновении и развитии социальных классов,
от начала цивилизации до нашей эпохи развитого крупного капита-
лизма, только намечен ими; выясняется только общая постановка
этого вопроса и общий путь его разрешения, но еще многое здесь
остается и у Маркса, и у Энгельса неясным и неразработанным. И все
же общая схема теоретического разрешения проблемы социальных
классов у них уже дана и самый метод ее разрешения установлен,
как нам кажется, правильно. Прочное начало науки о классах и клас-
совом строении общества положено.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Схема классового строения населения
капиталистических обществах
Из представленного изложения различных учений, существую-
щих в экономической и социологической литературе по вопросу об
общественных классах, легко убедиться, что теоретическая разработ-
ка проблемы классов далеко еще не достигла до высоты своего раз-
вития. Эта проблема к нашему времени, можно сказать, едва лишь
намечена в своих основных положениях, едва лишь поставлена бо-
лее или менее определенно. Ряд вопросов здесь далеко еще не разре-
шен. Многое, особенно в области исторического анализа, требует спе-
циальных монографических исследований.
Неудивительно, если до сих пор мало изучен и вопрос о том, как
разнести население капиталистического общества по его классовой
принадлежности, т. е. как вложить конкретные слои населения лю-
бой капиталистической страны в классовые рамки. Недостаточно
еще для уяснения проблемы классов установить абстрактно, скажем,
два основных класса. Необходимо еще знать, как между этими ос-
новными классами размещается в действительности капиталисти-
ческое население; необходимо знать, на какие подгруппы или под-
классы распадается каждый класс в отдельности и каковы классовые
соотношения между этими группами или подгруппами. Словом,
перед нами вопрос о классовом строении и классовом размещении
конкретного (живого) населения капиталистических обществ.
Попытаемся осветить этот вопрос с точки зрения наиболее по-
следовательно выдержанного из различных учений об обществен-
ных классов, именно производственной теории классов. Согласно
последней, социальный класс — экономическая категория, т. е. ка-
тегория, возникающая на основе экономических отношений. А так
3 7 0 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
как всякое экономическое отношение определяется производствен
ными отношениями в обществе то и категория социального класса
как экономическая категория есть производственное отношение
Каждый социальный класс получает свое классовое содержание, свою
классовую печать, свои классовые особенности в зависимости от трех
общественных отношений, в каких он находится в процессе обще-
ственного производства. Можно сказать в данном случае, что соци-
альный (общественный) класс есть совокупность лиц, объединен-
ных одинаковым положением в процессе общественного производ-
ства и вследствие этого имеющих общий источник существования,
общие интересы и общих антагонистов. Из этого определения сле-
дует, что социальный класс, в собственном смысле слова, состоит
лишь из групп населения, непосредственно причастных к процессу
общественного производства, имеющих к последнему непосредст-
венное отношение. Все остальные группы населения, не занятые в
общественном производстве, все слои, т[ак] называемого] «непро-
изводительного» населения, все «непроизводительные» группы мо-
гут примыкать к тому или иному классу по тем или иным основани-
ям, о которых будет речь ниже, но не могут составлять собою основ-
ных элементов социального класса, его основных корней. Эти слои
могут быть лишь «принадлежащими» в том или ином классе.
Таким образом, для размещения капиталистического населения
(т. е. населения капиталистического общества) по классам, населе-
ние любой капиталистической страны должно быть, прежде всего, раз-
бито на два различных круга: а) группы производительного населе-
ния, имеющего отношения к общественному производству (т [ак] н [а-
зываемое] «промысловое население»), и Ь) группы непромыслового
населения, не принимающего непосредственного участия по харак-
теру своей деятельности в производственном процессе.
Основные классовые слои мы можем искать только в первом кру-
ге промыслового населения, так как лишь в нем мы можем найти
различные слои, связанные непосредственно различными отноше-
ниями в общественно-производственном процессе. В этом первом
круге «производительного» населения мы прежде всего должны ус-
тановить два различных основных слоя. Во-первых, мы можем выде-
лить группу лиц, выступающих в производственном процессе в каче-
стве собственников средств производства; это группа организаторов
и руководителей; она же распоряжается произведенным обществен-
ным продуктом; в общественно-производственном процессе это
господствующая, направляющая группа; ей принадлежит производ-
ственный капитал; источник существования этой группы, вытекаю-
щий из особого положения ее в производстве, — нетрудовой доход,
включение
371
прибавочная ценность во всех своих видах, во всех своих проявле-
ниях; это группа в смысле физического труда — группа неработаю-
щих; она представляет собою класс капитала^ или класс буржуазии.
Во вторых, в круге «производительного» населения мы должны вы-
лить группу лиц, занимающих в производственном процессе по-
ложение исполнителей; это группа оперативных работников, вкла-
ды вающих в производство свою рабочую силу; источник ее суще-
i гвования — трудовой доход, или заработная плата; это класс тру-
да. или класс пролетариата.
Между этими двумя плюсами — полюсом труда и полюсом
капитала — расположено все «производительное», «промысловое»
население. Одни части этого населения по своему производствен-
ному положению тяготеют к полюсу труда, другие — к полюсу
капитала. Одни дальше от центральной точки полюса, другие бли-
же, третьи расположены между двумя полюсами на равном рас-
сгоянии от них, тяготея в одинаковой степени и к одному, и к
другому, или то к одному, то к другому. Последние части пред-
ставляют собою промежуточные слои; их производственное по-
ложение таково, что одной ногой они стоят в сфере труда, другой
в сфере капитала.
Чтобы конкретнее представить себе картину размещения между
двумя крайними полюсами различных слоев населения капиталис-
тического общества, разложим промысловое население по основным
профессиям, а класс капитала и класс труда — по наиболее типич-
нейшим основным, составляющим их элементам. Промысловое на-
селение профессионально-технически может быть разложено на
группы лиц, занятых: 1) в индустрии (добывающей и обрабатыва-
ющей), 2) в торговле и транспорте и 3) в сельском хозяйстве. Каж-
дый из этих профессиональных слоев каждого полюса, в свою оче-
редь, распадается на ряд различных пластов, то приближающихся
к полюсу, то отдаляющихся от него, причем каждый отдаляющийся
от основной точки данного полюса слой этим самым приближает-
ся к точкам, расположенным у другого, противоположного полю-
са; тяготение этих последних слоев к исходному полюсу ослабляется
по мере удаления слоев от полюса.
В полюсе капитала такими приближающимися и удаляющими-:
ся слоями могут быть различные слои в зависимости от размеров
обладаемого капитала, или, вернее, — от размеров капитала, вкла-
дываемого в производство. Это — крупная, средняя и мелкая бур-
жуазия. Ближе всего к центральной точке полюса капитала — круп-
ная буржуазия; в ней душа и мозг капиталистического класса. Это
слой, непосредственно расположенный вокруг центральной точки
3 7 2 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
полюса капитала; это коренной, типичный слой класса капитала, без
различно от того, будет ли этот слой обнимать капиталистов, заня
тых в земледелии, или в транспорте, или в промышленности, или
всех вместе. В одну эпоху из всех этих отдельных слоев направляю-
щим может быть торговый капитал, в другую эпоху — промыш-
ленный, в третью — банково-денежный. Следующий за крупной
буржуазией слой полюса капитала, лежащий уже дальше от цент-
ральной точки полюса, сравнительно с крупной буржуазией, — это
средняя буржуазия; это слой, отдаляющийся от основной точки по-
люса капитала; здесь те же интересы, тот же основной дух, но уже в
менее чистом виде. Наконец, еще более отдаляющийся слой, иду-
щий за средней буржуазией — это слой мелкой буржуазии; это ог-
ромный по своему количеству слой крестьянства (в сельском хозяй-
стве), менее многочисленный слой мелких ремесленников и мелких
«хозяйчиков» в промышленности, мелких торговцев, уличных про-
давцов в разнос и прочее — в торговле. Все это слои, по существу,
лиц, тяготеющих к полюсу капитала; это как-никак организаторы, с
собственными средствами производства, с собственным, хотя бы и
ничтожно малым, капиталом; им принадлежит продукт их произ-
водства. В то же самое время им почти не приходится пользоваться
чужим трудом; они принуждены вкладывать в собственные пред-
приятия собственную рабочую силу; положение их при этом крайне
непрочно, хотя они и являются хозяевами-собственниками; в лю-
бой момент они могут лишиться собственных средств производст-
ва, оторваться от них, потерпеть хозяйственно-производственный
крах; в случае последнего они уже не в силах удержаться в рядах лиц,
тяготеющих к полюсу капитала, и неизбежно перебрасываются в
сферу полюса труда. В процессе капиталистической жизни это от-
рыванье и перебрасыванье происходит беспрерывно. Поэтому ста-
тистически приходится представлять слои мелкой буржуазии, тяго-
теющими и к одному, и к другому полюсу. Фактически эти слои яв-
ляются главным источником роста рабочего класса, его пополнения.
«Капиталистический дух» в этих слоях выражен, разумеется, менее
всего. По характеру же и положению в производстве это слои — все
же слои лиц, тяготеющих к полюсу капитала; мечта каждого мелко-
го буржуа, мелкого торговца, трудового крестьянина — выбиться в
ряды хотя бы средней буржуазии, расширить дело при помощи на-
емного труда, увеличить производственный капитал. Но крайние
слои этого пласта, лежащие уже на границе раздела двух классовых
полюсов, меньше всего чувствуют свое основное тяготение к полю-
су капитала. Здесь можно найти одинаковое тяготение и к полюсу
включение 3 7 3
। руда, как и к полюсу капитала, а иногда больше в сторону труда,
чем капитала (деревенская беднота).
Не менее пестроты мы находим и в слоях населения, располо-
женных в сфере трудового полюса. Основную ячейку, расположен-
ную вокруг основной точки полюса труда, составляет слой квали-
фицированных рабочих. Это основная, центральная гвардия проле-
тариата как социального класса. За ним идет ряд слоев, все далее и
далее удаляющихся от основной точки трудового полюса. Так, прежде
всего, соприкасающийся с слоем квалифицированных рабочих слой
работников неквалифицированного труда (чернорабочие, поденные
рабочие и прочие). Этот последний слой, разумеется, сильно тяготеет
к полюсу труда, но в нем уже не может быть чистоты интересов класса
груда. За чернорабочими в качестве удаляющихся от трудового по-
люса слоев идут слои кустарей или лиц, занятых в домашней промыш-
ленности, т. е. наполовину работников, наполовину самостоятельных,
которые, подобно мелкому трудовому крестьянству, одной ногой
тяготеют к полюсу труда, другой к полюсу капитала.
Еще далее от трудового полюса лежит слой лиц с непостоянным
трудом, занятых одну часть года на фабриках и заводах, другую часть
года в деревне на собственной земле. Это также полурабочие и полу-
крестьяне, которые сливаются с последними слоями полюса капита-
ла. Среди них тяготение одинаковое как в одну, так и в другую сторо-
ну. Это слои, находящихся на среднем водоразделе классовых полю-
сов. В общем, однако, во всех этих слоях тяготение больше в сторону
полюса труда, так как экономическое положение этих слоев весьма
непрочное, неустойчивое, независимо от того, где, в какой сфере ле-
жит главный, основной источник их существования: в сфере ли, близ-
кой к полюсу труда, в сфере ли, близкой к полюсу капитала.
На первый взгляд, можно думать, что в сфере полюса капитала
лежат все слои населения, живущего наемным трудом: прислуга,
дворники, лакеи и прочие. Но так может казаться лишь на первый
взгляд. На самом деле, классовый раздел применим, как мы выше
говорили, только к категориям населения, участвующем в произ-
водственном процессе. Таковой же категорией слой домашней
прислуги отнюдь не является, так как это категория лиц непроиз-
водительного труда, не создающего общественных ценностей. Все
же «непроизводительное» население мы относим к кругу отдель-
ному в смысле определения классовой принадлежности того или
иного слоя, особого анализа.
Что касается этой последней группы лиц, принадлежащих к кру-
гу непроизводительного населения, «непромыслового» населения, то
она распадается на ряд следующих слоев: 1) люди умственного труда
3 74 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
во всех областях, т[ак] называемая] интеллигенция (в том числе и
техническая интеллигенция в качестве «спецов», занятых в произ-
водительном процессе, но не относящихся ни к лицам физического
труда, или рабочим, ни к предпринимателям-капиталистам); 2) ду-
ховенство; 3) государственные служащие (в том числе армия и флот);
4) все частно-служащие (конторщики, бухгалтера, техники, приказ-
чики и прочие), не вошедшие в категорию «интеллигенции»; 5) при-
слуга и 6) деклассированные.
Все лица данных категорий непосредственно не создают новых
общественно-материальных ценностей. Их труд не увеличивает цен-
ности продукта общественного производства, так как к последнему
он не имеет никакого отношения. В этом смысле их труд «непроиз-
водительный». Источники существования всех этих лиц — уже ра-
нее созданные и распределенные ценности. Это — группы, не уча-
ствующие в первичном распределительном процессе как группы не-
производственные. Живут они путем обмена услуг (специальных
знаний, труда и пр.) на доходы того или иного класса. Так, врач жи-
вет на гонорар, получаемый за лечение и рабочего, и капиталиста, и
крупного рантье, и мелкого земледельца-крестьянина. Прислуга оди-
наково обслуживает и крупного капиталиста, и мелкого буржуа, и
врача, и чиновника. По своему положению она так же, как и любой
другой слой непромыслового населения, не связана с процессом об-
щественного производства, никакого касательства к нему не имеет,
являясь формацией далекого, отживающего прошлого. Таково же
положение и деклассированных. Это слои, отбившиеся от производ-
ства, бременем лежащие на обществе.
Спрашивается, каково же классовое отношение в обществе всех
отмеченных групп непромыслового населения. Разумеется, все эти
слои могут иметь определенное тяготение к тому или иному клас-
совому полюсу. Это тяготение большею частью зависит от тех жиз-
ненных нитей, которыми эти слои жизненно связаны с слоями про-
изводительного населения. Врач, обслуживающий круг рабочих,
связанный с последними и источниками своего существования, и
постоянным соприкосновением, естественно пропитывается инте-
ресами и настроениями этого круга. Весь его склад жизни, его ду-
ховный облик будет ближе к слоям рабочего класса. Модный врач
аристократической части города, у роскошной квартиры которого
теснятся экипажи его богатых клиентов, по своему классовому ук-
лону будет тяготеть к классовым интересам и полюсу своих богатых
и знатных клиентов. Молодой, начинающий журналист, еще не с
сложившейся классовой идеологией, выступивший однажды в кон-
сервативно-буржуазном журнале, все более и более будет затем впи-
Заключение
375
гывать в себя дух и настроения тех кругов, которые он обслуживает
и которые фактически материально поддерживают его существова-
ние. Даже прислуга богатого дома (горничная, лакей, швейцар) вся
пропитана интересами своих «господ» Несмотря на зависимое и
приниженное положение, у такой прислуги нельзя вскрыть ни од-
ного атома пролетарской психологии, пролетарского настроения. К
оездомнику-пролетарию какой-нибудь важный «швейцар» богато-
го дома питает глубочайшее презрение. У такого швейцара или ла-
кея может быть и озлобление против своих господ, он может дойти
даже до бунта, но этот бунт будет бунтом раба, мечтающего об од-
ном, как бы ему стать на место господина. Даже прислуга среднего
но зажиточности дома обычно заряжается настроением тех, кого она
обслуживает. Пролетарских элементов в слоях прислуги отыскать до-
вольно мудрено. Как общее правило, и в этих слоях классовым опре-
делением является близость к обслуживаемому слою производитель-
ного населения.
Что касается духовенства и лиц, состоящих на государственной
службе, то и здесь приложим тот же принцип для определения клас-
совых отношений. Деревенский «батюшка», в общем, впитывает в
себя и проникается интересами своих «пасомых», своих «духовных
чад». Государственный чиновник, особенно по мере своей близости
к верхам, проникается интересами своих патронов, своего правитель-
ства: если оно консервативно, консервативен и чиновник; если, на-
против, оно либерально, либерален и чиновник; если оно социалис-
тично, социалистичен и чиновник. В низах, правда, государственной
службы определяющим моментом может быть не столько классовый
«дух» правительства, сколько соприкосновение с теми или иными
слоями производительного населения, в зависимости ли от проис-
хождения данного лица или от ряда других самого различного свой-
ства условий. В особенности большое значение «ранг» имеет в слое
частно-служащих. Низшие служащие и по положению, и по складу
жизненных привычек своих обычно близки к рабочим кругам, и тя-
готение их может быть скорее к полюсу труда, чем к полюсу капита-
ла. Средние же и высшие частно-служащие, по общему правилу, тя-
готеют скорее к интересам своих патронов. Здесь, правда, может быть
масса отступлений от общего принципа, в зависимости от рода и
характера службы. В торговле, например, приказчики, особенно в
предприятиях, например, где предметом торговли являются пред-
меты роскоши, в массе не обнаруживают высокого пролетарского
уклона, может быть, в силу своего постоянного соприкосновения с
обеспеченными клиентами-покупателями. Еще менее такого укло-
на там, где частно-служащий персонал живет не на одно жалованье,
3 7 6 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
а и на добавочные, случайные доходы («чайные» деньги, взятки и
проч.). В данном случае для каждого слоя требуется специальный
анализ. Что же касается слоя деклассированных, то в редких случаях
они сохраняют прежнее классовое тяготение в роде горьковского
«Барона» «Дна». В большинстве случаев здесь теряется какое бы то
ни было тяготение: остается или общее озлобление против всех и
вся, или полное моральное притупление классовых настроений. Ско-
рее всего, бывает именно последнее. Эти слои пойдут за теми, кто
им больше всего даст или больше всего пообещает. Даже у бывших
пролетариев, при длительной деклассированности, пролетарские на-
строения атрофируются: это уже не люди труда, это люди, неспо-
собные больше к правильному труду, к трудовой дисциплине.
Нельзя не заметить из сделанного анализа, что классовых соот-
ношениях и первый, и второй круги населения довольно тесно меж-
ду собой переплетаются. Если представить себе, что круг непромыс-
лового населения размешается над поверхностью промыслового кру-
га, причем так, что последний занимает положение внутри первого,
и все слои верхнего круга (или шара) размещается так, что все тяго-
теющие к тому или иному полюсу и к определенным классовым сло-
ям находят свое место как раз в соответствующих точках, лежащих
точно над соответствующими точками внутреннего круга классовых
слоев, то взаимозависимость между слоями двух разных кругов на-
селения (промыслового и непромыслового) представится вполне на-
глядно, как это видно из чертежа.
Заключение
377
В этом чертеже все шесть нами взятых слоев непромыслового
населения (интеллигенция, духовенство, государственные служащие,
частно-служащие, прислуга и деклассированные) размещены над
классовыми слоями (промысловым населением), причем предпола-
। ае гея, что тяготеющие к полюсу труда и к слоям, вокруг него лежа-
щим, расположены соответственно; равным образом происходит
размещение и в сфере полюса капитала. На чертеже эти профессио-
нальные слои непромыслового населения представлены разрезами
М, N, О, Р, Q и R. Предполагается, что каждый субъект или группа
слоя М, N, О и т. д. тесно и ближайшим образом связаны нитями
(источниками питания и духовно) с лежащими непосредственно под
ними классовыми слоями промыслового населения.
Мелко заштрихованы слои, занятые в промышленности. Круп-
ными косыми полосами заштрихован слой населения, занятого в тор-
говле и транспорте. Такими же крупными, но вертикально лежащи-
ми полосами заштрихован слой населения, занятого в сельском хо-
зяйстве.
Возможно, что в слоях М, N, О, Р, Q и R все население больше
сгущается в середине и разрежено по мере приближения к полюсам.
По в слоях Q и R (прислуга и деклассированные), во всяком случае,
более сгущено нижнее (трудовое) полушарие, чем верхнее (полюс
капитала); правда, и здесь сгущенность больше на экваторе.
Каждая точка и каждая группа верхнего шара (или круга) тесно
связана с ближайшей точкой и группой классового слоя. Но, тем не
менее, совокупности точек и групп в непромысловых слоях не со-
ставят сами по себе социального класса. Они могут лишь «принад-
лежать», примыкать к тому или иному классу, но не являться его
основным элементом. Классообразующие, основные классовые эле-
менты могут быть лишь в промысловых слоях непосредственно
занятого в производственном общественном процессе населения.
Отсюда — мы не можем отнести к тому или иному социальному клас-
су в качестве основного составляющего его элемента ни интеллиген-
цию, ни прислугу. И то и другое — довольно пестрые социальные
образования, тяготеющие и размещающиеся по самым различным
точкам классовой лестницы.
Было бы крайне интересно попытаться сделать классовое раз-
мещение населения, согласно взятой нами схеме, для той или иной
конкретно данной капиталистической страны, по данным статис-
тики, хоты бы для одного какого-нибудь момента. К сожалению,
задача эта, при современном состоянии статистики населения, по-
3 7 8 Общественные классы. III. Основные направления в учении о классах
чти невыполнимая ни для одной из современных стран. Имеющи-
еся попытки в этом направлении, например, для Соединенных
Штатов Северной Америки, имеют характер только приблизитель-
ных данных, далеких от точности и действительности. (См. напри-
мер: И. Гурвич. «Классовый состав американского населения» для
1900 г.).
ВВЕДЕНИЕ
В ПОЛИТИЧЕСКУЮ
ЭКОНОМИЮ
ПРЕДМЕТ И МЕТОД
Проф. С. И. СОЛНЦЕВ.
ВВЕДЕНИЕ
В ПОЛИТИЧЕСКУЮ ЭКОНОМИЮ.
ПРЕДМЕТ и МЕТОД.
ПЕТРОГРАД.
1922.
ОТДЕЛ ПЕРВЫЙ
ПРЕДМЕТ
ПОЛИТИЧЕСКОЙ
ЭКОНОМИИ
ГЛАВА I
ПРОБЛЕМА ОБЪЕКТА, ЕЕ СУЩНОСТЬ
И ПОСТАНОВКА _______________________________________
1. Два крайних полюса в направлении экономической мысли.
Проблемы предмета и метода. Затруднения при изучении вопро-
сов о предмете и методе в политической экономии. Необходимость
логической связи в научных системах. Влияние школы Виндельбан-
да-Риккерта. Амонн и Поле о современной политической экономии.
2. Логический приоритет проблемы объекта. Единство объекта.
Неразработанность в политической экономии вопроса об объек-
те. «Господство слова» в учении об объекте. Объект непосредст-
венного исследования и объект познания. Науки исторические и те-
оретические. Выводы и итоги.
1
Если Вундт прав в своем понимании, что сущность науки со-
стоит в систематической связи частей, то, писал проф. Людвиг Поле
в 1911 году, политическую экономию в настоящее время еще нель-
зя назвать наукой. Лоле указывает на бессистемность многих из наи-
более распространенных в Германии Lehrbuch’oe1' по политической
экономии, на отсутствие в них внутренней связи между частями,
ясности в построении, цельности и проч.1. Такая нелестная харак-
теристика современной политической экономии, имеющая у Поле
в виду лишь немецкую теоретическую экономику, как она пред-
ставлена в трудах главным образом сторонников исторической
1 Prof. Ludwig Pohle. Die gegenwartige Krisis in der deutschen Volkswirtschaftslehre.
Betrachtungen uber das Verhaltnis zwischen Politik und nationaldkonomischer
Wirtschaft. Leipzig, 1911, стр. 99.
3 8 4 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
школы, вполне отвечает переживаемому всей экономической тео-
ретической наукой моменту.
В истории развития любой науки всегда бывают моменты, когда
среди представителей той или иной науки неожиданно вырастают
сомнения в правильности ее построения и начинается энергичная
ревизия всей данной научной системы. Обычно такие моменты со-
провождаются ростом общего научно-теоретического познания и
свидетельствуют не о слабости данной науки, а скорее о стремлении
ее идти в уровень вырастающим философско-методологическим тре-
бованиям, т. е. о ее развитии, движении вперед. Период таких науч-
ных ревизий, обычно представляющихся в виде «кризисов» в науке,
всегда полон кипучей научной работы, привлекает к данной отрас-
ли знания повышенный интерес и отличается огромной научной
плодотворностью, так как будит мысль и заставляет ее двигаться
вперед.
В таком периоде оживленных ревизий политическая экономия
находится в течение последних десятилетий, когда наблюдается всю-
ду, особенно в Германии и Америке, повышенный интерес к разра-
ботке методологических проблем экономики, — наблюдается корен-
ной пересмотр традиционно установившихся основных понятий
экономической науки, их образования и их научного построения.
«Кризис» находит свое выражение в столкновении двух крайних по-
люсов, на которые распалась к нашему времени научно-экономи-
ческая мысль. Один полюс — индивидуалистического толкования и
построения политической экономии; другой — социального толко-
вания и соответственного социального построения.
Это коренное расхождение научной экономической мысли со-
ставляет наиболее характерное явление в развитии политической
экономии нашего времени. Корни расхождения лежат в диаметраль-
но различных основах и диаметрально различных методах, из кото-
рых исходят в своих исследованиях и построениях тот и другой по-
люсы. Благодаря различию основ и методов, самые существенные и
коренные проблемы политической экономии находят себе, есте-
ственно, радикально различное освещение. Политическая экономия,
принявшая систему индивидуалистического обоснования, истолко-
вывания и построения, резко отличается от политической экономии,
построенной с точки зрения социального обоснования и социаль-
ного понимания.
При таком расхождении экономической мысли, на известном
расстоянии, приходится ожидать, что может начаться уже и взаим-
ное непонимание между самими исследователями-антиподами, ко-
торое поведет к прекращению необходимого для развития науки
Глава L Проблема объекта, ее сущность и постановка 3 8 5
взаимодействия между различными течениями и направлениями на-
учной мысли и обесценит, обесплодит научную работу. Наука мо-
жет развиваться лишь при условии свободного столкновения между
различными течениями научной мысли, взаимного трения между
ними, открытой, «честной» борьбы. Истина всегда является лишь в
результате таких столкновений, борьбы, разносторонних исканий.
Когда же нет взаимного понимания между исследователями-иска-
телями истины, то нет и необходимых условий для борьбы. При вза-
имном непонимании не может быть ни необходимой для развития
науки свободы мнений и исканий, ни необходимой для науки вза-
имной терпимости, ни необходимого взаимообмена и правильной
плодотворной борьбы. При взаимном непонимании мыслимы либо
взаимное игнорирование и полнейшая взаимная отчужденность,
либо взаимное озлобление, — что, разумеется, не может способство-
вать развитию научного знания, научной истины. Течение научной
мысли, предоставленное самому себе, оторванное от других течений,
немедленно подвергается опасности застоя и превращения в состо-
яние неподвижности, что может произойти даже и в том случае, если
данное оторвавшееся и закупорившееся от всего, вошедшее в себя
течение стоит на правильном пути, на научной основе.
Чтобы разобраться в большей или меньшей правильности того
или иного из современных научно-экономических течений, необхо-
димо, прежде всего, основательное знакомство с основными элемен-
тами, на которых зиждется, как на фундаменте, постройка экономи-
ческого здания. Такими основными, фундаментальными элемента-
ми в политической экономии, требующими особенного внимания,
являются вопросы предмета и метода. На этих двух важнейших воп-
росах экономической теории, в сущности, и сосредоточена была по-
чти вся работа в области теоретическо-экономических изысканий
последних десятилетий.
Точно и правильно уяснить себе сущность объекта, изучением
которого занята современная экономическая мысль, само по себе уже
являлось бы первым важным, хотя, быть может, и самым трудным
шагом в деле вступления на путь научно-экономического изучения.
И еще более серьезным вторым шагом в данном деле — было бы
знакомство с методом, которым оперирует политическая экономия
как при своем исследовании, так и при своем построении. Понять и
уяснить себе объект экономики, с одной стороны, усвоить метод ее —
с другой, значило бы стать уже на твердые ноги в деле изучении эко-
номической жизни и экономической науки. Разобраться в этих ко-
ренных проблемах значило бы прочистить путь к разрешению основ-
ных трудностей в политической экономии. Изучение этих проблем
13 Общественные классы
3 8 6 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
могло бы помочь разобраться в той борьбе и разногласиях, сущест-
вующих между двумя полюсами экономической мысли, между диа-
метрально противоположными ее направлениями, о которой мы
только что говорили.
При изучении проблем объекта и метода политической эконо-
мии, однако, приходится встречаться с рядом затруднений. Эти за-
труднения лежат, главным образом, в том, что, например, эконо-
мическая проблема метода, в широком смысле слова, столько же
проблема логики, сколько и политической экономии, и, само со-
бою разумеется, не менее проблема политической экономии, чем ло-
гики: логик не может выносить методологических решений для об-
ласти политической экономии; экономист же не может ориентиро-
ваться в методологических вопросах без логики1.
То же самое можно сказать и по отношению к проблеме объекта
политической экономии, где приходится иметь дело с вопросами о
процессе образования научных понятий и сталкиваться с основны-
ми вопросами и логики, и теории познания, и экономики, и науки о
социальной жизни вообще, частью которой является экономичес-
кая жизнь.
Всякая наука представляет собою не случайную совокупность раз-
розненного, беспорядочного знания, но систему обработанного, при-
веденного в строгий логический порядок знания. Чтобы быть науч-
ным, экономическое познание должно быть логически единым,
стройным и замкнутым в себе целым. Всякая научная система зна-
ний предполагает огромную предварительную работу по образова-
нию понятий, по их логической обработке и переработке, по приве-
дении их к единству, а также и по построению их на прочной основе
и по строго выдержанному, определенному плану. Такой познава-
тельной работе в области образования научных понятий особенно
серьезную роль приписывает Макс Веберу находивший, что в основе
наук лежат не реальные связи «вещей», а мыслимые, познаватель-
ные связи «проблем»2. С понятием науки Готтлъу в свою очередь,
соединяет понятие об единой логической связи между всеми отдель-
ными результатами, полученными путем познавательной обработ-
ки изучаемого материала3.
Без строго логической связи между отдельными экономически-
ми проблемами, без единства построения образованных продуман-
1 См.: Alfred Атопп. Objekt und Grundberiffe der theoretischen Nationaldkonomie.
Wien-Leipzig, 1911, стр. 4.
2 См.: Max Weber. Die «Objektivitat» Sozialwissenschaftlicher und Sozialpolitische
Erkenntnis. (Archivf. Sozialwisstnschaft u. Sozialpolitik. XIX. Band 1904, 41 стр.).
3 См.: Friedrich Gotti. Zur Sozialwissenschaftlichen Begriffsbildung. Archiv f.
Sozialwissenschaft u. S. В. XXIII, стр. 438.
Глава I. Проблема объекта, ее сущность и постановка 3 8 7
но экономических понятий не может быть мыслимо научное эконо-
мическое знание, не может быть научной экономической системы,
не может быть политической экономии как науки. И по мере того,
как вырастающая и развивающаяся теория познания стала приме-
нять к существующим системам политической экономии свои стро-
гие законы и принципы, сложившиеся «научные» системы эконо-
мической теории не выдерживали испытания и принуждены были
приступать к ревизии как своих основных понятий и отдельных про-
блем, так и всего теоретического построения, всего теоретического
здания в целом. Всякий раз, как совершенствовалась общая и в час-
тности экономическая теория познания, всякий раз, как она дости-
гала крупных успехов в своем научном развитии, наступала неиз-
бежно ревизия экономической теории, теоретической экономики.
Особенно сильное влияние на теоретико-познавательные и ме-
тодологические искания в области экономической теории оказали
работы новейшей немецкой философии в лице Вундта, Винделъбанда
(Гейдельберг), Риккерта (Фрейбург). Под влиянием этих работ выс-
тупил ряд экономистов, желая применить учение Винделъбанда —
Риккерта к теоретической экономике. В этом направлении стали ра-
ботать Макс Вебер, ГоттлЬ, Теннис, Шпанн, Штефингер, Эйленбург
и многие другие.
Строгое применение к экономическим теоретическим системам
научно-познавательных требований не замедлило вскрыть все ло-
гические слабости и методологические научные дефекты в поли-
тической экономии, особенно в построении и образовании ее ос-
новных понятий. Со всех сторон на политическую экономию как
теоретическую научную систему посыпались удары. Стали разда-
ваться обвинения в ненаучности. Стали находить, что современная
экономическая теория представляет собою какую-то сложную смесь,
compositum mixtum, из самых различных наук с совершенно различ-
ными системами понятий. Стали находить, что в политическую на-
уку входят и науки о природе, и науки о духовной культуре; что в
ней поэтому содержится смесь чисто материальной техники с явле-
ниями социальными1. Стали упрекать политическую экономию в
бессодержательности. Как десять лет назад, когда писал Дитцелъ, так
и в настоящее время еще встает вопрос — говорит А. Амонн— о том,
что же собственно за наука политическая экономия, что она собой
обнимает, что исключает, как она приходит к своему познанию, как
расчленяется; как будто ничего не случилось за это время; как будто
политическая экономия не развивалась. По представлению Амонна,
1 См.: Robert Liefmann. Grundsatze Volkschaftslehre. I. Band: Grundlagen der
Wirtschaft. Stuttgart-Berlin, 1917, стр. 59.
3 8 8 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
политическая экономия находится в удивительном состоянии: с од-
ной стороны, необычайно богатое и разнообразное развитие науч-
норазработанных деталей и в то же время, с другой стороны, все бо-
лее и более вырастающая в высокой степени потребность к система-
тическому упорядочению единой связи между всеми отдельными де-
талями и сведению их в единое целое; вместе с тем все более и более
выявляющаяся непрочность в построении общего научного целого,
противоречивость общей систематики, все меньшая и меньшая удов-
летворенность общим положением. Все же сделанное до сих пор к
выходу из создавшегося положения обнаруживает удивительную
бессодержательность1. Амонн думает, что политическая экономия
как целое охватывает в настоящее время чрезвычайно разнообраз-
ный научный материал, который находит себе внешнее выраже-
ние в весьма различных «системах»; но что эти «системы» построе-
ны с самых произвольных и разнообразных точек зрения; внешне
они более или менее связаны еще, но внутренне совершенно непос-
ледовательны и крайне противоречивы2.
Чтобы освободиться от подобного роды дефектов, политичес-
кой экономии нужна еще огромная раббта — и, прежде всего, в об-
ласти научного образования экономических понятий. Отсюда вполне
понятно, что в настоящее время политической экономии необходи-
мо сосредоточивать наибольшее внимание, главным образом, на
вопросах методологии и особенно — на проблеме объекта полити-
ческой экономии, так как с этими проблемами связана как вся сис-
тема экономических понятий, так и все построение экономической
теории.
2
Ряд экономистов—и Вагнеру и Шпанну и Амонн—особенно энер-
гично подчеркивают логический приоритет в системе экономичес-
ких проблем за проблемой установления объекта. Не может быть
сомнений в том, что для политической экономии вопрос об объекте
в науке имеет значение огромной важности. Установить с возмож-
ной ясностью и определенностью предмет своего изучения — пер-
вая, и основная задача всякой науки, как строго логической системы.
1 См.: Alfred Атопп. Objekt und Grundbegriffe der theoretischen Nationaldkonomie.
Wien-Leipzig, 1911, стр. 7. — Ср.: H. Dietzel. Theoretische Sozialdkonomik. 1895, стр. 1;
Schumpeter J. Das Wesen und der Hauptinhalt der theoretischen Nationaldkonomie.
1908, стр. 583; R. Stolzmann. Der Zweck in der Volkswirtschaftslehre. Berlin, 1909,
стр. 63 и др.
2 См.: A. Amonny ibid., стр. 9.
Глава I. Проблема объекта, ее сущность и постановка 3 8 9
Пока исследователь точно не ограничит поля своего исследования
от смежных областей, до тех пор трудно ожидать от его работы сколь-
ко-нибудь плодотворных научных результатов. Развитие всякой на-
уки сводится в значительной степени к устранению всяких чужерод-
ных элементов, засоряющих чистоту научного построения и нару-
шающих основное требование адекватности. Объект научного ис-
следования должен быть однороден, кристаллически чист и ясен по
своему составу; его природа, его родовые признаки, его видовые осо-
бенности должны быть точно определены. Всякая наука, говорит
Инама-Штернегг, должна найти себе оправдание в единстве объек-
та, в самостоятельности и обособленности круга своих идей. И во-
прос этот, по мнению Инама-Штернегга, далеко не праздный, так
как настоящее положение так называемой общественной науки об-
наруживает картину далеко не такого единого, в себе замкнутого кру-
га идей1.
Без точного установления объекта науки немыслимо достиже-
ние единства научной системы: последнее возможно лишь при на-
личии логически единого, насквозь однородного для нашего мыш-
ления объекта2. «Всякое научное исследование, — говорит Дюрк-
гейм,— обращается на определенную группу явлений, отвечающих
одному и тому же определению. Первый шаг социолога должен, сле-
довательно, заключаться в определении тех предметов, о которых
он будет рассуждать для того, чтобы он сам и другие знали, о чем
идет речь»3. В данном случае, то, что логически и методологически
необходимо для социолога, необходимо и для экономиста.
Степень разработанности вопроса об объекте в политической
экономии, к сожалению, далеко не соответствует высокой важности
этой проблемы. То, что одни экономисты считают единственно на-
учным предметом изучения политической экономией, то другие эко-
номисты решительно выбрасывают за борт экономики. Особенное
разногласие в этом случае существует, как и следовало ожидать, меж-
ду представителями индивидуалистической школы2* и сторонника-
ми социального направления3* в экономической мысли. Расхожде-
ние здесь доходит до того, что представители одного направления
упрекают других в привнесении в политическую экономию такого
предмета изучения, при котором сама политическая экономия как
таковая устраняется. Так, например, смотрит Гилъфердинг на пред-
мет политической экономии в руках представителей индивидуалъно-
1 См.: Karl Theodor von Inama-Sternegg. Staatswissenschaftliche Abhandlungen.
Leipzig, 1903, стр. 1.
2 См.: A. Amonn. Objekt und Grundbegriffe и т. д., стр. 8.
3 Эмиль Дюркгейм. Метод социологии. Перевод с фр. Киев, 1899, стр. 40.
3 9 0 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
психологической школы4'-. «Для индивидуалистических представите-
лей, — говорит Гилъфердинг, — есть два пути: или они могут игнори-
ровать теорию, как это делает историческая школа5', заменяя теорию
историей; или делать то, что делает австрийская школа6', которая под-
ходит к теории экономических явлений, исключая экономику из сво-
его рассмотрения; вместо экономического, общественного отноше-
ния, она берет исходным пунктом своей системы индивидуальное
отношение между человеком и вещью; она рассматривает это отно-
шение с психологической точки зрения, как следствие естественных,
неизменных законов; она чужда идее собственных отношений в их
общественном понимании, так же, как чужда и идее закономерного
развития хозяйственной жизни; ее экономическая теория означает
отрицание экономики»1.
Отсюда видно, как далеко может идти расхождение в вопросе о
том, что считать предметом политической экономии. Профессор
Р.М. Орженцкий, посвятивший в 1903 году вопросу об экономичес-
ком явлении целую объемистую книгу, в конце концов, приходит к
выводу, что вопрос о том, что же составляет предмет изучения в поли-
тической экономии, «можно считать просто неразрешимым до сих
пор»2.
Что нередко вводит в заблуждение в проблеме предмета эконо-
мического изучения, это царящее в экономическом мышлении гос-
подство традиционных слов и понятий, вошедших во всеобщее
употребление в силу привычки в обыденной жизни и из обыден-
ной жизни, из обиходного употребления перенесенных в науку. В
силу царящего над исследователями такого «господства слова», эко-
номисты (и далеко не одни только экономисты!) нередко берут из
обиходного словоупотребления какое-нибудь слово, а из него уже
затем извлекают отыскиваемые вещи3. Но забывают при этом, что
вошедшие в обычное употребление, в обыденную речь, слова, взя-
тые в основу отыскиваемого, определяемого объекта, далеко не со-
ответствуют строго научному понятию, обозначаемому данным сло-
вом. Это не значит, конечно, говорит по этому поводу Дюркгейм,
что обыденное понятие бесполезно для ученого; напротив, оно го-
ворит нам, что существует какая-то группа явлений, соединенная под
одним и тем же названием и, следовательно, по всему вероятно, име-
ющих известные общие свойства, так как оно всегда отвечает не-
скольким явлениям, то иной раз может даже указывать нам, хотя и в
общих чертах, в каком направлении нужно их искать; но так как оно
1 R. Hilferding. Bohm-Bawerks Markx Kritik. Wien, 1904 (из Marx-Studien).
2 P. Орженцкий. Учение об экономическом явлении. Введение в теорию цен-
ности. Одесса, 1903, стр. 1.
3 См.: А. Атопп, ibid., стр. 9.
Глава I. Проблема объекта, ее сущность и постановка 3 91
составлено грубо, то... приходится пользоваться им крайне осторож-
но. На практике всегда отправляются от обыденного понятия и обы-
денного слова. Но если окажется, что обыденное понятие смешива-
ет в себе ряд различных понятий, то необходимо создание новых и
специальных терминов1. «Если, — говорит в свою очередь Кейнс, —
в политической экономии ложные суждения более обычны, чем в
большинстве других наук, то не столько вследствие сложности и труд-
ности ее предмета, сколько вследствие того, что явления, с которы-
ми она имеет дело, представляют предмет повседневного наблюде-
ния, и в ней мало таких технических выражений, которые не были
бы в то же время и выражениями разговорной речи. Единственным
последствием этих особенностей является то, что для суждения об
экономических вопросах, как бы ни были они спорны, люди счи-
тают себя компетентными и без той предварительной научной под-
готовки, какая всеми признается необходимой в других отраслях
знания. Искушение судить об экономических вопросах без соот-
ветствующей научной подготовки является тем более сильным, что эко-
номические условия оказывают такое могущественное влияние на ма-
териальные интересы людей. Немногие, говорит Уокер (Walker), решат-
ся спорить с химиком или механиком о предметах, соприкасающихся
с постоянными их научными или практическими занятиями; но по-
чти всякий умеющий читать и писать смело составляет и поддержи-
вает свои собственные мнения о торговле и деньгах»2.
Когда мы прибегаем к таким обыденным словам для обозначе-
ния отыскиваемых явлений как объекта нашей науки, то это еще не
значит, что предмет сам собою точно определен или, по крайней
мере, сделается доступным точному определению. Возьмем, пример.
Наиболее обычным словом, распространенным в области явлений
нашей экономической жизни, является «хозяйство», «хозяйственная»
деятельность. Каждый представляет себе, что такое хозяйство, что
такое хозяйственная деятельность. Но это представление далеко от
того, чтобы быть научным понятием, относительно которого мы от-
даем себе ясный отчет, сущность которого мы себе точно и опреде-
ленно уясняем. И было бы плохо, если бы без всякого анализа мы
взяли слово «хозяйство», «хозяйственная деятельность» в основу оп-
ределения объекта изучения политической экономии и под это сло-
во старались бы подогнать ряд определенных явлений, которые бы
мы принимали за объект теоретической экономики. Скоро бы вскры-
лось, что «хозяйство» — слишком неопределенное и слишком ши-
1 См.: Эмиль Дюркгейм, ibid. Пер. с фр. Киев, 1899, стр. 42, 43.
2 Кейнс. Предмет и метод политической экономии. Перевод с английского.
М., 1899, стр. 7.
3 9 2 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
рокое понятие, что под понятие «хозяйства» подойдет ряд явлений,
которые ни в коем случае не могут стать объектом политической эко-
номии. Мы скоро бы выяснили себе, что явления хозяйства мы най-
дем и у Робинзона, когда он без Пятницы1*, и у пчел, и у муравьев,
и у обезьян. Но дальнейший анализ нас скоро привел бы к тому,
что общественное хозяйство, хозяйство Робинзона и хозяйство обе-
зьян — различные понятия.
В конце концов, мы пришли бы к заключению, что понятие «хо-
зяйство» нам ничего не дает для выяснения объекта политической
экономии, и мы отбросили бы это понятие, как негодное для позна-
ния экономического объекта. Но все это могло случиться только при
условии внимательного и тщательного анализа, с одной стороны, и
отсутствия веры в спасительность взятого нами слова, с другой сто-
роны. Иной результат получился бы с нами, если бы мы безапелля-
ционно настаивали на том, что раз слово «хозяйство» всеми приня-
то для обозначения явлений экономической деятельности людей, то
оно, безусловно, должно лежать в основе определения объекта по-
литической экономии. Освободиться же от «господства слова» не
так-то легко. В результате мы внесли бы в число явлений, изучае-
мых политической экономией, и такие явления, которые вовсе и
не являются объектом ее изучения, т. е. построили бы такую систему
экономических понятий, которая бы никогда не могла быть единой
системой адекватных понятий1. Для экономической науки, говорит
Лифман, совершенно особенно значение имеет то обстоятельство,
что ее объект дан опытом и обыденной речью. Хозяйственные яв-
ления, хозяйственные факты как объект опыта и как мыслитель-
ный объект повседневной, обыденной жизни довольно определен-
но установлены. О чем думают, когда говорят о хозяйственных по-
ступках, о хозяйственных явлениях, о хозяйственных учреждениях,
об этом знает всякий. И именно потому, что хозяйствует, ведет хо-
зяйство каждый; каждый погружен в хозяйственную жизнь; хозяй-
ственные факты для большинства составляют преобладающее со-
держание всей жизни. При столь общем, широко охватывающем
мыслительном объекте, без сомнения, приходится для широкого
круга явлений создавать общее ходячее обыденное понятие, одина-
ковое для всех, путем общего соглашения. Но все это не исключает
того, что, наряду с бесчисленными хозяйственными поступками,
1 Против такой системы образования понятий особенно энергично бо-
ролся Готтль в своей «Die Untersuchungen zur Kritik d. nationaldkonomischen
Denkens Herrschaft des Wortes». 1901, а также у нас проф. Л. Петражицкий во «Вве-
дении в изучение права и нравственности. Основы эмоциональной психоло-
гии». Изд. 3-е. СПб., 1908, стр. 55, 56 и след.
Глава I. Проблема объекта, ее сущность и постановка 3 9 3
явлениями и пр. существуют и такие, относительно хозяйственного
характера которых могут быть и сомнения. А это может всегда слу-
читься потому, что в основе мыслительного объекта (хозяйствен-
ное поведение) не лежит никакого строго определенного принципа,
по которому были бы сведены в одно строго единое и однородное
целое все хозяйственные факты1.
Очевидно, для определения объекта той или иной науки не мо-
гут быть взяты в готовом виде те или иные привычные понятия,
находящие себе выражение в определенных застывших словах. Для
образования научных понятий необходима предварительная по-
знавательная работа, необходима обработка понятий. Особенно
такой обработки требует определение объекта науки.
Новейшие логики различают в понятии объекта науки два раз-
личных понятия: объект исследования и объект познания. Особенно
ясную разработку этого вопроса мы находим у Амонна2. Объект ис-
следования или объект опыта непосредственно дан, говорит Амонн,
уже до начала той или иной познавательной работы. Мир непосред-
ственного опыта — это нечто постоянно изменяющееся, находяще-
еся в постоянном течении, не повторяющееся, в высокой степени
индивидуальное. В этом непосредственно данном и бесконечно мно-
горазличном и своеобразном наше мышление старается установить
порядок. Оно сравнивает, различает, связывает и разделяет различ-
ные комплексы опыта с субъективной своей собственной точки зре-
ния. Мы проделываем это уже в своем обыденном мышлении, ориен-
тируясь в результатах нашего опыта; мы классифицируем, например,
данные опыта, но все это проделываем неточно, поверхностно, в свя-
зи с изменяющимися практическими целями, интересами данного дня,
данного момента. На место объекта опыта выступает более или менее
остающийся без изменения мыслительный объект (Denkobjekt); он
представляет собою уже обозримый комплекс ограниченного числа
признаков, которые извлечены из безграничного многообразия не-
посредственного опыта и соединены в одно общее идейное образова-
ние. Мыслительный объект и объект опыта принципиально различ-
ны, так как в мышлении никогда не может быть образовано беско-
нечного многообразия всего опыта.
Но наряду с обыденным мышлением выступает затем в об-
ласть нашего исследования логически продуманное и планомер-
но и целесообразно образованное научное мышление, в сущности
1 См.: Prof. RobertLiefmann. Grundsatze der Volkswirtschaftslehre. В. I. Stuttgart-
Berlin, 1917, стр. 113.
2 A. Amonn. Objekt und Grundbegriffe der theoretischen Nationaldkonomie,
стр. 16-30, в главе «Zur Problemstellung».
394
Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
сложившееся так же односторонне и произвольно, как и мышление
обыденное. Но научное мышление освобождается от субъективно-
практического произвола обыденного мышления и его совершенно
поверхностной ориентировки. Оно глубже вдумывается в возмож-
но более общие и существенные связи исследуемого, оно «объек-
тивирует» точно так же произвольно, но под определенными, ус-
тановленными твердо, общезначимыми точками зрения. Научное
мышление обращает внимание предпочтительно не на то, что имеет
значение для меняющихся практических целей субъекта, но на то,
что в объекте является вообще неизменным или повторяющимся,
регулярным, закономерным. Вместе с этим непосредственно данно-
му объекту опыта противопоставляется объект познания как создан-
ный сознательно и целесообразно объект мышления. В нем непос-
редственно познаваемая действительность берется мышлением по не-
обходимости односторонне, т. е. под определенным произвольным
утлом зрения, с целью теоретического познания. Из непосредственно
исследуемого многообразия выявляется один элемент или ряд одно-
родных элементов, извлекаясь из общей цепи данного опыта. Науч-
ное мышление занято теперь уже не непосредственно данным комп-
лексом действительности, не объектом опыта, а целесообразно об-
разованным объектом познания. Объект грубого, непосредственно
познаваемого опыта представляет собою чисто психологический про-
дукт, он еще не имеет логических качеств (См.: Атоппу ibid., стр. 17,18).
Одному и тому же объекту исследования, при различных точках
зрения, мы можем приписать различные черты, отметить в одном и
том же объекте совершенно различные в нем содержащиеся харак-
терные признаки. Научное мышление получает поэтому из одного
и того же объекта исследования совершенно различные объекты по-
знания, которые образуют основу различным наукам. Железо, напри-
мер, как объект исследования, как непосредственно данное опыту
может быть предметом физики, химии, минералогии, политичес-
кой экономии и т. д., смотря по тому, что научное мышление будет
подвергать изолированному рассмотрению: качества ли твердости
железа, тяжести ли, плотности, плавкости, или его элементарный ато-
мистический характер, его химические реакции и т. д., или его произ-
водство, образование цен, значение и применение в народном бюд-
жете и т. п. Объектом научного рассмотрения будет здесь не исследо-
вание в его полной эмпирической действительности, но абстрактное
образование нашего разума, который абстрагирует для исследова-
ния те или другие свойства. Как объект познания понятие «железо»
будет совершенно различно в физике, в химии, минералогии, по-
литической экономии. Но как объект исследования железо имеет
Глава I. Проблема объекта, ее сущность и постановка 3 9 5
бесконечно многообразные, сложные и изменяющиеся свойства, ко-
торые для науки не будут играть никакой роли, раз установлен опре-
деленный объект научного познания и рассмотрения (См.: Атопп,
ibid., стр. 20).
Объект познания, таким образом, мыслится как абстрактное, не
стоящее конкретно перед глазами, неосязаемое, идейное образова-
ние. Объект познания в опытной действительности, как последняя
непосредственно переживается, не находится. Он не идентичен с
объектом непосредственного исследования. Он действителен («gilt»)
для объекта непосредственного опытного исследования, но не со-
впадает с ним (См.: Атопп, ibid.).
Между объектом познания и объектом непосредственно данного
исследования большею частью стоит объект обыденного мышления.
В этом смысле железо представляется, например, материей известно-
го, определенного вида, окраски, твердости, тяжести, применимости
и т. д. В таком обыденном мышлении железо представляется с его наи-
более постоянными, неизменными, повторяющимися регулярно
свойствами, но абстрагировано как от изменяющегося непосред-
ственно данного в опыте, так и от более глубоко лежащего, лишь
методологически познаваемого в той или иной науке. Результаты
обыденного мышления низводятся к обыденным представлениям и
понятиям. На последнее почти всегда наталкивается научное мыш-
ление, и требуется особенное внимание и методологическая выучка,
чтобы из-за этих обыденных представлений и понятий не остано-
вить собственно научную работу по выяснению объекта познания,
требующую специального исследования под определенными точка-
ми зрения. Здесь именно и лежит преткновение, которое может быть
исключительно опасно для научного мышления, которое является
источником ошибок и предрассудков, проходящих через всю исто-
рию политико-экономической мысли. На эту опасность и указывал
Готтль, когда говорил о «господстве слова» (См.: Атопп, ibid.).
Подход, точки зрения для научного образования понятий дале-
ко не одни и те же, что для образования понятий обыденного мыш-
ления. Объект познания как продукт изолированной и абстрагиро-
ванной мыслительной деятельности, в отличие от объекта непосред-
ственно данного для исследования, есть чисто познавательное обра-
зование, значимость которого и свойства определяют и значимость
и свойства науки. В объекте познания бесконечное, ни одной нау-
кой не исчерпываемое многообразие непосредственного опыта пре-
одолевается тем, что из необъятной полноты характерных призна-
ков, составляющих объект опыта и, по большей части, не имеющих
значения, выбирается известное конечное число таких признаков,
3 9 6 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
которые имеют для наших изменяющихся целей познания исклю-
чительное значение и объединяются в одно понятие, в единое по-
знавательное образование. Наиболее же значительными и потому
наиболее могущими интересовать в научном отношении являются
те черты в реальной действительности, которые остаются неизмен-
ными среди постоянного изменения бесконечной полноты или ко-
торые повторяются регулярно (См.: Атопп, стр. 21).
В то же время в научном отношении значительным и представ-
ляющим интерес может быть в действительности также и неповторя-
ющееся, разовое, особенное и индивидуальное. Логическая структу-
ра объекта познания в первом случае и в последнем будет совершен-
но различная, принципиально противоположная. В первом случае
мы имеем познание общего, во втором — познание индивидуально-
го. Отсюда два принципиально различные вида познания и два вида
с различной логической структурой наук. Менгер обозначает эти
науки как теоретические (познание общего) и исторические (позна-
ние индивидуального). Винделъбанд их называет номотетическими8*
и идиографическими. Риккерт — естественнонаучным и историчес-
ким трактованием действительности. (А.А. Чупров— номографичес-
кими и идиографическими)9*. Теоретические науки, с каждым ша-
гом по пути своего прогрессивного развития, удаляются от эмпири-
ческой действительности, в то время как исторические, наоборот,
по мере своего прогрессирования, приближаются. Это различие по-
знавательных целей отражается и на логической форме изложения:
в то время как теоретические науки работают с понятиями всегда боль-
шего объема и всегда меньшего содержания и стремятся к образова-
нию понятий всегда с более общею значимостью и общеобязательно-
стью, специально логический прием изложения исторических наук —
это образование понятий, с постоянно все меньшим и меньшим
объемом и все большим и большим содержанием, с возможно более
индивидуальной значимостью (См.: Атопп, ibid).
Ясно, что объекты познания для различных двух групп наук, по
своей логической структуре, будут различны и взаимнопротивопо-
ложны. Объект теоретического познания свое научное выражение
находит в родовых понятиях, исторических наук — в индивидуаль-
ных понятиях. Но так как теоретические объект познания имеет все-
гда также и исторический характер, то на практике различие между
двумя группами наук невелико.
Нельзя не согласиться с Амонном, что в вопросе об образовании
понятий и установлении объекта научно-экономического познания
экономическая теория вступает в тесную связь и соприкосновение с
логикой и что в укреплении и росте этой связи коренится уже и опас-
Глава I. Проблема объекта, ее сущность и постановка 3 9 7
ность для экономической методологии оторваться от непосредствен-
ной связи с специально-экономическими проблемами и потерять
влияние на теоретическую экономику1. При таком увлечении логи-
кой, может получиться, говорит Амонн, такое же неблагоприятное
для развития экономической науки положение, какое было в пре-
жнее время, когда политическая экономия игнорировала логику. Ра-
зумеется, плохо, если политическая экономия недостаточно логич-
на. Но не менее плохо, если она будет, как выражается Амонн, недо-
статочно «экономична».
В виде общего резюме, на основании всего изложенного, мы при-
ходим к следующим выводам:
1. Экономическая методология, в вопросах об образовании поня-
тий и построении системы науки, неизбежно следует в своем
развитии за общей теорией познания и от времени до времени
должна приспособляться к научным завоеваниям последней, ус-
траивая логические и методологические ревизии по всему фрон-
ту экономической науки, начиная с фундамента и кончая всем
зданием научной постройки в ее целом.
2. Под влиянием работ Вундта, Риккертан Винделъбанда, в Гер-
мании, за последние десятилетия, в теоретической экономике
совершается энергическая работа по основным и важнейшим
проблемам экономической методологии, особенно в связи с
проблемой о природе и образовании экономических понятий
и логического построения научных систем.
3. Среди различных вопросов экономической методологии и тео-
рии экономического познания особенного внимания заслужи-
вает вопрос об объекте политической экономии.
4. В установлении объекта экономической науки среди экономи-
стов расхождение идет так далеко, что без разрешения этой про-
блемы невозможно развитие самой науки.
5. Современная политическая экономия до сих пор еще не может
освободиться от «господства слова» и повседневных понятий
обыденного мышления при разрешении тех или иных эконо-
мических проблем и особенно в проблеме объекта экономичес-
кой науки.
6. В вопросе об объекте науки необходимо различать объект, не-
посредственно изучаемый конкретной действительности (объ-
ект исследования) и объект познания.
1 См.: А. Атопп, ibid., стр. 12.
3 9 8 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
7. Объект познания представляет собою продукт логической об-
работки непосредственно получаемого из жизни материала, —
обработки, произведенной с определенной точки зрения в на-
учно-познавательных целях; такого рода объект научного по-
знания не совпадает с объектом непосредственного наблюде-
ния так же, как и с объектом обыденного, повседневного мыш-
ления, обычно неглубокого, грубого и поверхностного.
8. Разработка проблем экономики не должна, однако, уходить да-
леко от реальной экономической действительности; она долж-
на «опираться не только на прочную основу логики, но в то же
самое время и не терять связи с фактической наукой» (См.:
Амонн, ibid).
9. В вопросе об объекте политической экономии приходится счи-
таться с тем, что политическая экономия, поскольку она явля-
ется теоретической наукой, есть наука номотетическая или но-
мографическая, т. е. наука, имеющая дело с общими родовыми
понятиями, повторяемостью, закономерностью, определенно-
го рода правильностями.
10. Всем этим, разумеется, не разрешен еще вопрос о том, чем же
занимается политическая экономия, каков ее объект изучения,
но лишь очищен, до некоторой степени, путь для его научно-
го разрешения, подготовлена более надежная почва для пос-
леднего.
ГЛАВА II
СОЦИАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ
1. Общая группировка явлении окружающего. Политическая эко-
номия — одна социальных наук. Признание последнего большинством
экономистов. Две крайности: Гейман и Амонн. 2. Различные попыт-
ки определения социального. А. Органическое определение. В. Психоло-
гическое определение. Определение по признаку общежития. С. Одно-
сторонне-универсалистические определения (Штаммлер, Гумплович,
Тённис, Дюркгейм). Объективация социальных явлений. Абрамовский.
Недостаточность признака объективации. Инама-Штернегг. Шпанн.
D. Историческо-материалистическое определение.
1
Мы говорили, что вопрос об объекте политической экономии,
подобно и всем другим проблемам экономики, должен опираться
не только на прочную основу логики, но равным образом не должен
терять и самой связи с реальной жизнью. Если не объект познания,
то объект экономического исследования лежит во вполне опреде-
ленной конкретной области явлений действительности. Эта конкрет-
ная область, охватывающая ту или иную науку, в нашем случае — по-
литическую экономию, всегда представляется чем-то данным. В ка-
кой же конкретной области явлений окружающего нам нужно ис-
кать предмета политической экономии?
Явления окружающего нас, непосредственно данного, представ-
ляют собой крайне пеструю картину, требующую обобщения, уп-
рощения и классифицирования по наиболее основным типам яв-
лений. По тем же основным типическим явлениям или «областям»
явлений разделяется обычно и вся научная система, система наук.
4 0 0 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
Старейшее деление науки, не потерявшее значения и до сих пор,
это деление на естественные науки и науки о духе. С точки зрения
этого деления, мир окружающих явлений распадается на область
явлений природы и область явлений морально-общественного по-
рядка (явления «духа»). Но в этом двучленном делении явлений
окружающего неясным остается вопрос о психической жизни че-
ловека как индивидуума, как личности: относить ли явления пси-
хических переживаний, мир индивидуальной психики, к области
естественного или же к области социального? Явления психики
представляют ли естественный продукт природы, или же это про-
дукт социального порядка, или же это явления sui generis10*, т. е. яв-
ления особого рода? И в свою очередь: явления индивидуальной
психологии подлежат ли ведению наук естественного порядка или
же ведению наук социальных? И с другой стороны: не поглощает
ли собою мир психики и область социальных явлений? Не разлага-
ется ли социальное в психическом? И если да, то не исчерпывается
ли все научное познание двумя научными областями: наук есте-
ственных и наук психологических (науки о «духе»), а мир явлений
окружающего — областью явлений природы и явлений психичес-
кого порядка?
Некоторые социологи разрешают эту неясность тем, что гово-
рят не о двух группах явлений (естественной и психической), а о
трех — и соответственно этому о трех группах наук. Так делает,
например, профессор Л. Гумплович, выделяя из явлений «духа» со-
циальные явления как явления sui generis. «Нам кажется, — гово-
рит Гумплович, — всего правильнее разделить явления окружаю-
щего нас мира, подлежащие нашему восприятию и наблюдению,
на три разряда: на физические, духовные и социальные. Эти по-
следние мы выделяем в особый род явлений потому, что они обра-
зуют особую группу, отличающуюся многими принципиально ха-
рактерными чертами; вследствие чего, с точки зрения научного
исследования, нам и представляется целесообразным выделить их
в особую группу»1. Напротив, другие социологи (например, Рюме-
лин) социальное отождествляют с психическим, и для них старое
деление наук остается во всей своей силе (науки и природе и науки
о духовной жизни человека) («Reden und Aufsatze»).
Для установления области явлений, которой ведает политичес-
кая экономия, само по себе безразлично, правильно ли двухчленное
деление или трехчленное. Для нас важно, однако, подчеркнуть, что
мир индивидуальной психики и мир социальных явлений должны
1 Людвиг Гумплович. Основы социологии. Пер с немецкого. СПб., 1899,
стр. 86.
Глава IL Социальное явление 4 01
быть резко и определенно разграничены между собою. Мы увидим
ниже, что для политической экономии вопрос об отношении к пси-
хике представляет особый интерес и имеет особенную остроту, так
как наиболее распространенное в экономической науке индивидуа-
листическое направление (т[ак] называемая] школа предельной по-
лезности) сводит все содержание политической экономии именно к
психологии, к психическим переживаниям. На этом вопросе мы бу-
дем иметь случай остановиться поэтому особо. Здесь лишь удоволь-
ствуемся пока простым утверждением, что область психического и
область социального — это совершенно особые области, обнимаю-
щие различные круги явлений.
Если классифицировать явления окружающего всего лишь на две
больших области явлений — мир природы и мир общества (вместе
хотя бы с психикой), — то где же лежит область явлений, изучаемых
политической экономией? В мире ли органических и неорганичес-
ких явлений природы или в мире общественной жизни, в мире со-
циальных явлений?
В ответе на этот вопрос нет особенно крупных сомнений и раз-
ногласий среди экономистов. Область, изучаемая политическою эко-
номиею, разумеется, не мир органической или неорганической при-
роды и не мир психических переживаний, для которых имеется своя
особая наука — психология. Область политической экономии — мир
социальный. Политическая экономия — социальная наука. Поня-
тия, которые не содержат социального элемента, которые не носят
на себе социальных черт, методологически не могут быть признаны
экономическими понятиями. Область политической экономии —
жизнь общества, мир общественных отношений.
Социальный характер политической экономии признается боль-
шинством представителей самых различных направлений экономи-
ческой мысли: и Книс, и Вагнер, и Дитцелъ, и Шмоллер, и Менгер, и
Визер, и Филиппович, и Закс, и Шеффле, и Штолъцман, и Штаммлер,
и Шпанн, и Амонн — все признают социальный характер полити-
ческой экономии как науки, не говоря уже о школе Маркса, которая
проводит социальную точку зрения в политической экономии наи-
более определенно и наиболее последовательно.
Даже экономисты-индивидуалисты, стоящие на основе психоло-
гического толкования экономической жизни, признают подлежащие
экономическому исследованию явления социальными. Так, например,
Карл Менгер, один из основоположников психологической школы,
предметом политической экономии считает «явления, совершенно
на зависящие от воли человека, обусловливающие хозяйственную
4 0 2 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
деятельность людей»1, иначе говоря — «социальную форму челове-
ческого хозяйства»2. Точно так же и для Закса объектом политичес-
кой экономии служат «своеобразные категории социальных явлений»,
или—«комплекс социальных явлений особого рода», «специфические
социальные отношения»3. То же мы найдем и у профессора Шмолле-
ра, и у Вагнера, и у Филипповича, и у Туган-Барановского и многих
других.
Таким образом, для самых различных представителей экономи-
ческой теории нет сомнений, что объект изучения, объект исследова-
ния в политической экономии — социальный, что если не по тракто-
ванию объекта, то, по крайней мере, по самому объекту как таковому
политическая экономия — бесспорно социальная наука. «Не боясь
впасть в противоречие, можно сказать, — говорит А. Амонн, — что
политическая экономия — социальная наука; это общепринятый и
общераспространенный взгляд»4. В таком признании, в общей фор-
ме, политической экономии социальной наукой мало разногласий.
То, что индивидуалистическая школа в политической экономии,
как мы указывали в предыдущей главе, изучает, в конце концов, та-
кие явления, которые лежат совершенно вне социально-научной об-
ласти, превращая политическую экономию в науку несоциального
характера, относится лишь к объекту познания, не к области иссле-
дования. Область же изучаемых явлений для экономистов одна для
всех, за немногими лишь исключениями; эта область — область со-
циальных явлений. И лишь в познавательной обработке этих соци-
альных явлений последние теряют в руках ученых-индивидуалистов
свою социальную сущность. Индивидуалисты не скрывают от себя
того, что в политической экономии они имеют дело со сложными
отношениями общественной жизни, с сложными взаимодействи-
ями и зависимостями, но думают раскрыть эти сложные комплек-
сы социальных зависимостей, исходя от индивидуального, путем
анализа субъективно-психологических переживаний индивидов, свя-
занных сложными социальными узами. У них объект тот же — со-
циальная жизнь, но иное трактование, иной, чисто индивидуалис-
тический подход и анализ, и в результате — иной объект познавания.
Различие индивидуалистического и социального исходного
пункта, говорит, например, Р. Лифман, на самом деле не так вели-
ко и не так значительно, как оно нам представляется в наше время,
1 С. Menger. Grundsatze der Volkswirtschaftslehre. 1871. Предисловие, стр. IX.
2 C. Menger. Untersuchungen uber Methode der Sozialwissenschaften.1883,
стр. 232 и др.
-3 Sax. Das Wesen und die Aufgabe der Nationaldkonomie. 1884, стр. 6 и след.
4 А. Атопп. Objekt und Grundbegriffe der theoretischen Nationalokonomie,
стр. 154.
Глава II. Социальное явление 4 0 3
когда в экономической теории все еще in Werden11*. Оно не столь ве-
лико и не столь значительно потому, что, во-первых, социальный
исходный пункт выставляется соответственными представителями
современной экономической методологии в виде лишь методоло-
гического требования, но в действительности никем еще он не клал-
ся в основу экономической системы; во-вторых, потому, что вопро-
су о том, что является собственно задачей политической экономии,
что собственно она хочет объяснять, едва ли идет спор. Спорен лишь
тот путь, по которому должно идти исследование хозяйственно-ме-
новых явлений, спорен вид и способ, «метод», как объяснить данные
явления, т. е. изложить систематически в наиболее простой форме.
Фактически, ни один экономист последовательно и строго выдер-
жано и не следует своему способу исследования. Даже крайние ин-
дивидуалисты, исходящие из понятия потребности, скоро приходят,
однако, к типическим социальным явлениям, как обмен, цена, моно-
полия, конкуренция и т. д.1. Для Лифмана явление цены — «социаль-
ное» явление, даже «во много раз в более широком смысле, чем
принимали это до сих пор бывшие теории»2. Лифман вполне со-
глашается с представителями социальной экономики (например,
Амонном) — ив том, что задачей экономической теории является в
первой линии — объяснение чрезвычайно сложного механизма со-
временного обмена. Он прекрасно понимает, что явления обмена —
явления социального порядка, что это продукт сложной социальной
организации. Но когда Лифман начинает трактовать эти социальные
явления и объяснять их, начинается уже расхождение. Его анализ
направлен на «потребительные эмоции отдельных лиц» как на ос-
новную причину образовавшихся социально-меновых связей; исход-
ным пунктом для теоретического рассмотрения меновых явлений
он считает, поэтому, не что иное, как хозяйственное поведение от-
дельных лиц3. Таким образом, Лифман уходит в субъективно-ин-
дивидуалистический мир явлений, его анализ — в психологичес-
ких переживаниях. Но непосредственный объект, его занимающий,
его основная задача — социальный мир явлений меновой жизни,
меновой механизм и его объяснение. Не объект исследования отде-
ляет Лифмана от сторонников социального течения. Он согласен,
что «правильно думает Амонн, что политическую экономию инте-
ресует как социальную науку, социальная сторона или социальная
форма, а не техническая или психологическая сторона», но считает,
1 См.: R. Liefmann. Das Wesen der Wirtschaft und der Ausgangspunkt der National-
okonomie. Conrad’s Jahrbiicher, 46. Band, стр. 604.
2 См.: ibid., стр. 617.
3 См.: ibid., 616 стр.
4 04 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
что даже и в этом случае, «тем не менее, необходимо исходить из
стремлений единичных хозяйств»1. Пункт расхождения между Лиф-
маном и Амонном не в объекте исследования, а в объекте познания
и отсюда в отправной точке исследования, в основах и методах из-
ложения и теоретического построения, в подходе к изучению, в
способах рассмотрения, в принципах исследования. Если Лифман
отстаивает свою индивидуалистическую точку зрения, так потому
лишь, что она, по его мнению, приводит к правильному понима-
нию менового хозяйства, где, по его мнению, принцип один и тот
же, как и в отдельном единичном хозяйстве, именно — хозяйствен-
ное поведение отдельных лиц.
Нет никакого сомнения в том, что у Лифмана крайне своеоб-
разное понимание социального. Лифман находит возможным счи-
тать социальным даже такое явление, как полезность: по его мне-
нию, «всякое хозяйственное понятие в известном смысле социаль-
но, даже включая сюда из всех наиболее индивидуалистическое
понятие — полезность-, ведь то, на что направлены наши потреб-
ности, зависит от общего культурного состояния и обусловливает-
ся у каждого народа, стоящего на одной и той же ступени культу-
ры, опять-таки его культурными и социальными особенностями»2.
Лифман не прочь, как мы видим, принимать во внимание характер
социальной обусловленности хозяйственности явлений; если он все
же индивидуалист, то лишь потому, что считает методологической не-
обходимостью для хозяйственной теории абстрагировать хозяйствен-
ные явления от всех внехозяйственных особенностей и влияний, и
значит, и от социального момента; только при таком абстрагиро-
вании, по его мнению, политическая экономия может быть само-
стоятельной наукой. В общем, однако, и Лифман непосредствен-
но данный объект исследования для политической экономии ви-
дит в области социального.
Также признание социального характера политической эконо-
мии как науки, занятой изучение социальной области явлений, со
стороны большинства представителей самых различных направле-
ний не мешает, конечно, существованию экономистов, из которых
одни совершенно отрицают социальный характер экономической
науки, другие придают социальному моменту в экономике слишком
преувеличенное значение, граничащее с крайностью. Сторонником
первого является, например, Гейман, который полагает, что для
субъективного направления теоретическая политическая экономия
отнюдь не социальная наука в методологическом смысле, так как,
1 Ibid., стр. 651.
2 Ibid., стр. 610.
Глава II, Социальное явление
405
вопреки суждению Амонна, она нуждается для своего построения в
индивидуалистических понятиях1. По мнению Геймана, политичес-
кую экономию нельзя отнести к области социальной науки даже по
соображениям просто формальной логики, так как понятие хозяй-
ства не находится, как думает Гейман, ни в каком логическом соот-
ношении с понятием общества: существуют бесчисленные соци-
альные отношения вне крута хозяйства так же, как существуют и хо-
зяйственные факты вне круга социального2.
Представителем второго крайнего взгляда на социальный харак-
тер теоретической экономики является до некоторой степени Амонн,
который находит, что объектом политической экономии являются
не характеризуемые «хозяйственно» явления, но возникающие при
определенных условиях социальные отношения, которые часто вы-
ступают в связи с определенными хозяйственными явлениями, но
не необходимо с ними связаны и могут существовать независимо от
явлений, характеризуемых как хозяйственные3.
Верно, говорит по этому поводу В. Зомбарт, что не все хозяй-
ственные явления служат объектом теоретической политической
экономики, так как они являются предметом экономических про-
блем, только будучи взятыми в определенной исторической связц;
не во всяком хозяйстве существуют цены, предприятия, капитал и
т. д. Все это верно. Но, продолжает Зомбарт, ложно другое мнение:
что экономические проблемы не всегда являются хозяйственными
по своей природе, но могут быть и нехозяйственной природы; не-
верно, что хозяйственные явления и экономические совпадают, но
неверно и мнение Амонна, что это два различных круга явлений; ско-
рее правильно то, что хозяйственные и экономические явления на-
ходятся друг к другу в отношении двух концентрических различ-
ных больших кругов: не все хозяйственные проблемы являются
проблемами экономическими, но все экономические проблемы —
хозяйственной природы4.
Все приведенное выше заставляет нас прийти к выводу, что об-
ласть исследований в политической экономии — одна и та же для
всех школ и направлений; что признание политической экономии
наукой, относящейся к семье социальных наук — общее признание
почти всех экономистов; но что выведение из конкретных фактов
1 См.: Eduard Heimann. Methodologisches zu den Problemen des Wertes und des
wirtschaftlichen Prinzips. (Archiv f. Sozialw. 37, III, стр. 767).
2 См.: ibid., стр. 761.
3 См.: A. Amonn, ibid., стр. 104, 144 и др. Ср.: W. Sombart. Archiv f. Sozialw.
В 383, стр. 647-661.
4 См.: W. Sombart, ibid., стр. 654-655.
4 0 6 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
научно-познавательного объекта политической экономии различ-
но у разных экономистов. Различие этого выведения стоит в связи,
главным образом, с различным пониманием социального.
Отсюда первой, чрезвычайно важной задачей при установлении
научного объекта политической экономии является, прежде всего,
анализ понятия социального явления.
2
«Может случиться, — говорит Гумплович в «Основах социоло-
гии», — что при встрече с каким-либо новым явлением мы не пред-
ставляем себе ясно, к какому роду известных до сих пор явлений оно
принадлежит и к какой из установленных категорий его следует от-
нести. В таких случаях наши приемы могут быть очень различны.
Или мы попытаемся, по возможности, втиснуть эти новые явления
в одну из существующих категорий, или установим для них особое
подразделение, или, наконец, найдя для них общую характерную
черту, которая свойственна исключительно им, мы создадим для них
самостоятельную категорию, новый вид. Такой случай возникнове-
ния нового рода явлений имел место в новейшее время: именно, наш
познающий дух натолкнулся на “социальные” явления, которые по
многим причинам пришлось признать за особый класс, так как не-
возможно было решить, к какому из существующих классов следует
их отнести. Причины, говорившие за образование из этих явлений
особого класса, были следующие: их нельзя было отнести ни к орга-
ническим, ни к неорганическим телам; они не обладали характер-
ными чертами неодушевленных или одушевленных предметов; они
не были чисто психологическим явлением, т. е. не возникали из ин-
дивидуальной психики; а так как они все-таки существовали, господ-
ствуя над массами людей, против их сознания и воли, то перед сис-
тематиками и предстала задача, решить которую они и пытались тем
или иным способом»1.
Что же такое социальное явление? Что такое социальное? В чем
печать социальности или общественности?
Без точного уяснения понятия «социального» мы никоим обра-
зом не выясним себе объекта, подлежащего изучению политичес-
кой экономии. Не выясним потому, что этот объект лежит в соци-
альной области явления, и, следовательно, нам, прежде всего, нужно
знать, что такое социальное явление и тогда уже искать, что в со-
циальной области явлений берет на себя политическая экономия,
1 Людвиг Гумплович. Основы социологии, стр. 84.
Глава IL Социальное явление 4 0 7
если окажется, что социальная область явлений — крайне сложная
область. Выяснению понятия социального мы должны поэтому уде-
лить особое внимание.
Посмотрим, как разрешалась проблема выяснения понятия со-
циального самими представителями социальной науки.
Можно отметить четыре наиболее заметно выявившихся в со-
циальной науке попытки, направленные к разрешению задачи оп-
ределения сущности социального, — попытки весьма различного на-
учного значения и достоинства. Первое решение (А) — органическое,
защищаемое представителями органической школы12* в социологии;
второе (В) — психологическое, выставляемое последователями авст-
рийско-психологической школы и социологами-психологистами
(Тард, Гиддингс, Рюмелин и др.); третье (С) — односторонне-универ-
салистическое и четвертое (Д) — историческо-материалистическое
(школа Маркса).
А. Отождествление социального с органическим основано на
отождествлении общества с организмом. Согласно последнему, со-
циальное явление — такого же порядка, такой же природы, как и
явление органическое. Как в животном организме каждый акт, каж-
дое действие организма неразрывно связано с функциональными
отправлениями тех или иных органов, так и в обществе любое об-
щественное (социальное) явление есть органическая функция со-
циального тела.
Такое отождествление социального с органическим ничуть,
однако, не выясняет природы социального, не говоря уже о том,
что органическая теория общества сама по себе в настоящее вре-
мя в глазах науки совершенно дискредитирована. Если предста-
вители органической теории, уподобляя социальное органичес-
кому, хотят этим низвести социальное явление до того, чтобы
отождествить его с явлением естественно-научного порядка, то
последнее неверно. Если же, несмотря на аналогию, социальное
все-таки отлично от естественного явления природы, то органис-
ты этого различия не выясняют. Сказать, что социальное — это
। о же самое, что и органическое, значит ничуть не подвинуть впе-
ред объединение того, что такое социальное. Можно, поэтому,
сказать, что первое разрешение понятия социального — орга-
ническое — совершенно неудачное разрешение: оно ничего не
выясняет.
В. Наиболее распространено, хотя и не менее бессодержатель-
но, определение социального как психического воздействия и вза-
имодействия. Согласно этому определению, социальное явление
рассматривается как психическое в лучшем случае — как особая
4 0 8 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
разновидность психического. Для Рюмелина социальные законы —
лишь особый вид психических1. Всюду, где имеются на лицо два и
более человеческих индивидов и психическое взаимодействие меж-
ду ними, там, по представлению психологистов, имеется и соци-
альное явление. Но так как для того, чтобы могло иметь место вза-
имодействие между двумя и более индивидами, необходимо пред-
полагается имеющееся между ними соприкосновение, общение,
то некоторые из психологистов считают необходимым призна-
ком социального явления, помимо указываемого взаимодействия
и воздействия, наличность «сожительства». «Как социальные отно-
шения мы можем рассматривать, — говорит Роберт Лифман, — та-
кие, которые создаются из сожительства людей. Принадлежащие
сюда явления можно расчленять по различным точкам зрения. Са-
мой существенной мне кажется следующая: социальные образова-
ния являются отчасти бессознательным результатом человеческо-
го сожительства, в известной степени поэтому — естественным
продуктом этого сожительства; частью же они результат сознатель-
ного взаимодействия. О степени сознательности и бессознатель-
ности в данном случае всегда возможны споры. Возможно, что, в
конце концов, в последнем счете социальные образования необхо-
димо объяснять из индивидуальных целей»2.
Само по себе, однако, как взаимодействие, так и сожительство
или общение дают нам слишком мало для познания социального.
Социальная жизнь людей, разумеется, продукт взаимодействия че-
ловеческих индивидов, находящихся друг с другом в общении. Но
далеко не всякое психическое взаимодействие и воздействие друг
на друга двух и более индивидов будет социальным. Равным обра-
зом далеко не всякая форма сожительства взаимодействующих ин-
дивидов будет социальна. Сожительствуют и взаимодействуют и
муравьи, и собаки (например, на улицах Константинополя), но ни
те, ни другие не дают нам примеров социального общежительства.
И не потому мы не можем говорить о социальной жизни собак, жи-
вущих группами в некоторых городах, или о социальной жизни му-
равьев и пчел, что это собаки, пчелы, муравьи, а не люди. Если мы
этого не делаем, то потому лишь, что в собачьей или пчелиной жиз-
ни совершенно нет тех признаков, которые составляют социаль-
ность. Достаточно указать хотя бы на то, что муравьиная жизнь —
область вечных, естественных, неизменных категорий, в то время
как социальная жизнь человека — это историческая категория; ве-
1 См.: Riimelin. Uber sociale Gesetze в «Zeitschrift f. d. g. Staatsw.» 1868, стр. 134.
См. также: Reden u. Aufsatze. Neue Folge, стр. 108.
2 R. Liefmann. Grundsatze der Volkswirtschaftslehre, стр. 164.
Глава II. Социальное явление 4 0 9
личина, постоянно изменяющаяся, развивающаяся. Жизнь мура-
вьев — нечто застывшее. Жизнь людей — постоянно развивающе-
еся, прогрессирующее, меняющееся.
Но и среди человеческого общения двух и более индивидов да-
леко не всякое общение и взаимодействие социальны. Если индиви-
ды А и В связаны соседством и живут в одном доме, причем стены
их квартир так тесно соприкасаются, что игра на рояле А раздражает
В и не дает последнему заниматься или отдыхать после работы, то
мы имеем в данном случае и факт сожительства, даже соседство, и
взаимодействие, хотя бы и одностороннее; но положительно ника-
кого социального факта мы еще перед собой не имеем: то, что А игра-
ет на рояле, а В раздражается и не может сосредоточивать на работе
своих мыслей или отдыхать, ни один социолог с самой безудержной
смелостью и неограниченной фантазией не назовет социальным яв-
лением. Если грязная одежда В заставила А, сидевшего с ним рядом в
трамвае, пересесть на противоположную скамью, в силу чего В по-
морщился и испытал чувство неприязни к А, то пред нами взаимо-
действие1. Но никто не станет утверждать, что перед нами соци-
альный факт. Если на улице дерутся мальчики, вцепившись друг дру-
гу в волосенки, с глазами, полными злобы и взаимной ненависти, то
в этом явлении столько же социального, сколько в том, как если бы
перед нами дрались не мальчики, а грызлись собаки или дрались пе-
тухи. Между петухами, вступившими в драку, грызущимися собака-
ми и дерущимися мальчиками ни один, самый изобретательный, со-
циолог не найдет никакой разницы в отношении характера совер-
шающегося перед нами явления. Ни в первом, ни во втором, ни в
третьем случае социального явления мы не найдем, даже если бы
были перед нами, кроме факта взаимодействия, и «объективные» его
проявления (клочья, перья, волосы и т. п.).
Человеческое сожительство дает нам в нашей будничной, осо-
бенно частной, интимной жизни множество примеров психических
взаимодействий, не содержащих в себе и атома социальности. В игре
в карты мы находим напряженное психическое взаимодействие, про-
являющееся в ряДе внешних фактов; но если А под психическим воз-
действием своего партнера В ходит двойкой треф, выбрасывая ее на
стол, а контрпартнер С бьет двойку своей тройкой, то, тем не менее,
во всех этих действиях А, В и С ничего социального никто не найдет.
Игра в карты — не социальное явление так же, как и игра в прятки
или чехарду. Никто еще не додумался до того, чтобы писать о соци-
альных законах игры в карты или социальных законах чехарды.
1 Ср.: проф. ПЛ. Сорокин. Система социологии, т. I. Петроград, 1920, стр. 45.
410 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
Самый акт общения и психического взаимодействия сам по себе
еще не в силах порождать социальное явление: беседа за чайным сто-
лом; обмен рукопожатиями; объяснение в любви, сопровождаемое
поцелуями; игра в четыре руки на рояле — все это примеры, в кото-
рых ничего нет социального. Если во всем этом находить и видеть
социальное, то тогда несоциальных фактов нет; тогда каждый наи-
простейший факт общений будет социальным.
Даже среди самых психологистов замечается недовольство
отождествлением психических явлений с социальными. Тард готов
признать, что обычная психология неспособна распутать клубок со-
циальных фактов1. Он находит, что далеко не все психические отно-
шения суть общественные явления. Последними он считает лишь
интерпсихологические явления, находящиеся во взаимодействии.
Но для Тарда интерпсихологические явления лишь разновидность
обычных психических. Особенности этой разновидности у него,
однако, не ясны.
Социальная жизнь — продукт исторического развития, Соци-
альные факты, социальные отношения могли возникнуть лишь при
определенного рода исторической обусловленности. Факты общения,
общежительности и психического взаимодействия сами по себе еще
ничего не могут нам говорить о сущности социального. И общение, и
психическое взаимодействие — не исторические, а естественно-пси-
хические предпосылки возникновения социального явления. Вне об-
щения между двумя и более индивидами и без психического взаимо-
действия между ними, конечно, немыслимы социальные факты. Но
социальные факты, как правильно замечает уже и психологист Тард,
не покрываются психическим взаимодействием.
Мы должны прийти к выводу, что психологическое определе-
ние социального явления посредством понятия психического взаи-
модействия и воздействия (последнее ничего по существу нового не
прибавляет к понятию взаимодействия) не может быть признано
сколько-нибудь удовлетворительным: оно слишком расплывчато,
слишком широко, неясно, неточно и совершенно не раскрывает пе-
ред нами характера социального явления в отличие от несоциально-
го; согласно этому определению, все явления, возникающие на поч-
ве психически взаимодействующих индивидов, социальны, что, од-
нако, неверно.
Довольно близок к психологическому определению социально-
го явления П.А. Сорокин в своей «Системе социологии», хотя он сам
и восстает всячески против отождествления социального с психоло-
1 См.: Тард. Новые идеи в социологии. «Психология и социология». Сборы. 2,
1914, стр. 70.
Глава II. Социальное явление 4 11
гическим и заявляет себя решительным противником психологиз-
ма. Последнее, однако, ничуть не мешает ему пользоваться при оп-
ределении социального излюбленным психологистами термином
психического взаимодействия, к которому он, правда, прибавляет
еще Новый признак «междучеловеческого», думая, что этим уже
даны «вполне ясные и точные внешние границы» для социальных
явлений из бесконечного числа явлений’. Всякое общественное яв-
ление, по мнению П.А. Сорокина, представляет «комплекс явлений
взаимодействия» (стр. 193); «вся общественная жизнь и все соци-
альные процессы могут быть разложены на явления и процессы вза-
имодействия двух или большего числа индивидов»; «взаимодейст-
вие двух или большего числа индивидов есть родовое понятие соци-
альных явлений; оно может служить моделью последних. Изучая
строение этой модели, мы можем познать и строение всех общест-
венных явлений. Разложив взаимодействие на составные части, мы
разложим тем самым на части самые сложные социальные явления»
(стр. 81); а «взаимодействие людей дано там, где поведение одного
индивида, в одних случаях сопровождаемое сознанием, в других —
нет, является функцией поведения другого или других людей» (стр.
50); индивиды взаимодействуют, «когда изменение психических пе-
реживаний или внешних актов одного индивида вызывается пере-
живаниями и внешними актами другого (других), когда между теми
и другими существует функциональная связь» (стр. 44); «взаимодей-
ствие всегда... проявляется во внешних актах людей, т. е. во внеш-
них явлениях, доступных наблюдению и констатированию» (стр. 50).
Таким образом, согласно П.А. Сорокину, социальная жизнь — это
совокупность поведения взаимодействующих людей и результатов
такого поведения. В отличие от чистых психологистов, П.А. Соро-
кин требует для социального явления наличия объективных прояв-
лений взаимодействия между человеческими индивидами. Но уже
одни примеры «социальных фактов», приводимые автором, пока-
зывают, что он недалеко ушел от определения социального психо-
логистами. Появление улыбки у матери А при появлении ее ребенка
В; раздражение и злоба в настроении А, вышедшего из трамвая, уп-
равляемого вагоновожатым В (чтобы взять извозчика, так как трам-
вай двигался слишком медленно, а А слишком торопился); бешеное
аплодирование гражданки А, доведенной «до неистовства» игрой
артиста В; уныние военнообязанного А, благодаря опубликованному
комиссаром В декрету о мобилизации, и необходимость для А идти в
комиссариат1 2; — все это примеры взаимодействия с определенно
1 См.: проф. П.А. Сорокин. Система социологии, стр. 3.
2 Ibid, стр. 45.
4 12 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
«объективированными» результатами. Но ни в одном из вышепри-
веденных примеров мы не можем усмотреть социального явления.
Мы уже говорили, что далеко не всякое явление взаимодействия,
хотя бы оно сопровождалось и объективными результатами, может
претендовать на социальность. Если гражданка А в трамвае, управ-
ляемом вагоновожатым В, пересела на противоположную скамью,
так как ее раздражал длинный нос ее соседа С, то неужели и в этом
надо видеть социальный факт? Неужели во всяком чиханьи лица
А и объективных воздействиях его на лице В нужно видеть соци-
альный факт, социальное явление! Перед нами слишком широкое,
бессодержательное понимание социального, не раскрывающее ни
на волос характерных особенностей и природы социального и
не дающее ничего для разграничения социального от несоци-
ального.
Мы еще будет иметь случай подробнее остановиться на вопросе
об отношении психического к социальному. Но уже теперь, по от-
ношению к психологическому выяснению понятия социального, мы
можем прийти к следующим выводам:
1) далеко не всякие акты взаимодействия двух или более инди-
видов приводят к социальному явлению; есть ряд актов, являющих-
ся в результате взаимодействия между людьми, не содержащих в себе
ни атома социальности;
2) определение социального по признаку психического взаи-
модействия, хотя бы и сопровождающегося объективированием,
т.е. выражением во внешних действиях, бессодержательно;
3) психическое взаимодействие между индивидуумами состав-
ляет необходимую предпосылку для возникновения социального яв-
ления, но не больше.
Мы говорили, что взаимодействие предполагает общение или,
по меньшей мере, некоторое соприкосновение друг с другом, без-
различно — посредственное или непосредственное. Ввиду этого
некоторые психологисты к своему признаку психического воздей-
ствия и взаимодействия считают необходимым вводить новый
признак социального — общение. Мы говорили, что общение
само собой разумеется при социальных отношениях, при соци-
альных явлениях, так как последние формально всегда суть отно-
шения человека к человеку, таким образом, всегда предполагают
общение как необходимое условие для своего возникновения. Но
характерным признаком «социального» общение никоим обра
зом быть не может.
Глава IL Социальное явление 4 13
Есть, однако, попытки придавать признаку общения в данном
случае решающую роль. Такова, например, попытка объяснения «со-
циального» К.М. Тахт ар ев а, автора «Науки об общественной жиз-
ни», — попытка, которая далека, разумеется, от психологической ос-
новы, но которая может быть рассмотрена нами попутно, в связи с
психологическим разрешением затронутого вопроса.
Сущность общественной жизни Тахтарев видит в сожитии, а со-
житие он определяет как «жизнь сообща», как «совокупное удовлет-
ворение жизненных потребностей, какой бы стороны жизни они ни
касались»; «в сожитии, — говорит он, — в жизни сообща, в обще-
нии с целью удовлетворения потребностей, заключается самая сущ-
ность общественной жизни»1. Общественная жизнь поэтому для него
есть жизнь сообща, есть «совокупная жизнь личностей, составляющих
человеческое общежитие». А в основе общественной деятельности ле-
жит труд, выражающийся в различных формах трудового общения. От-
сюда «трудовое общение лежит в основе общественной жизни людей и
сознания ими чувства их общности, как участников самодостаточного
общественного сотрудничества». Но все-таки, по мнению Тахтарева,
сущность общественной жизни заключается в сожитии. Последнему
понятию автор придает особо важное значение. «Сожитие есть, — по
его мнению, — естественное явление, есть реальный факт, есть началь-
ное и основное, неразложимое социологическое понятие»2.
С точки зрения такого понимания сущности социального, при-
ближающей автора, по его собственному признанию, к био-соци-
альной точке зрения французского социолога Жана Изулэ3, логичес-
ки необходимо социальное видеть и у животных, и вообще всюду,
где есть какое бы то ни было сожитие как естественно-биологичес-
кий факт. Но в таком случае непонятно, как естественный (т. е. несо-
циальный) факт может быть в основе социологического понятия.
Правда, Тахтарев для определения общества (и таким образом кос-
венно для понимания социального) вводит в понятие «сожития»
некоторые ограничения: общество он определяет, как «самодоста-
точное сожитие и общение людей, сознающих свое общественное
единство»4, причем под «самодостаточным сожитием» он разуме-
ет такое общение сообща живущих людей, которое обладает до-
статочными силами и средствами для совместного обеспечения всех
1 К.М. Тахтарев. Наука об общественной жизни, ее явлениях, их соотноше-
ниях и закономерности. Опыт изучения общественной жизни и построения со-
циологии. Петроград, 1919, стр. 42.
2 Ibid., стр. 45.
3 См.: ibid., стр. 42.
4 Ibid., стр. 142.
414 Введение в политэкономию, I. Предмет политической экономии
своих потребностей, потребностей всех членов данного общества.
Из этого определения видно, что автор не ограничивается при-
знаком «сожития», но для сожития ставит условие самодостаточ-
ности — естественно-технический признак — с одной стороны, с
другой стороны, прибавляет третий признак — сознание членами
сообщества своего единства, т. е. психологический признак. И об-
щение («сожитие»), и самодостаточность — все это мы находим и
в общежитии животных. Следовательно, если проводить различие
между жизнью живущих стадно животных (например, обезьян) и
социальной жизнью людей, то единственный признак социально-
сти остается лишь один: сознание единства, т. е. психологический
признак. Но и этот признак может быть спорным, так как в отно-
шении сознания своего единства между человеком и обезьянами
может быть речь лишь о степени сознания единства и о формах
этого сознания, но не о самом факте сознания, которое может быть
одинаково и у животных, хотя бы и в форме инстинкта самосохра-
нения. Но автор не согласится же считать зоологию или биологию
социальными науками! Но даже если бы мы и согласились считать
общение людей отличным от общения среди животных, ввиду от-
сутствия у последних сознания единства, то все-таки остался бы
неразрешенным вопрос: все ли явления общения среди людей со-
циальны, и если не все, то какие социальны и какие нет. На этот
вопрос у К.М. Тахтарева мы ответа не находим.
Мы должны, в конце концов, признать данное определение
К.М. Тахтаревым понятие социального неудачным. Из его опреде-
ления социального, из его попытки выяснить явление обществен-
ной жизни мы о природе этих явлений отчетливого представления
не выносим. К.М. Тахтарев как-то забывает про указанный им
вскользь признак трудового общения, сотрудничества. Но даже
если бы он к своему определению социального приобщил и этот
новый, дополнительный к общению признак сотрудничества, раз-
деления труда и т. п., то и в таком случае природу социального ему
также не удалось бы выяснить: у муравьев, пчел и пр. мы встреча-
ем и трудовое общение, и разделение труда Ъ проч., но это еще не
дает нам возможности говорить о социальной жизни пчел, о мура-
вьином обществе, о социальных законах его в том же смысле, как
это делаем мы по отношению к обществу людей. Надо думать, что
сущность социального не в сожитии, не в самодостаточности со-
жития, не в общении, не в сознании единства общения, а в чем-то
ином. Сожитие, сознание, общение, сотрудничество — это лишь
условия для наступления социального явления, его необходимые
предпосылки, но не больше.
Глава IL Социальное явление 4 15
С. Рассмотрим третий ряд попыток объяснения понятия «соци-
ального», которые мы характеризуем как попытки односторонне-уни-
версалистические. Универсалистическими мы их называем потому,
что они исходят из понятия общества как целого или как действи-
тельного единства, имеющего свою самобытную природу, как чего-
то цельного и взаимосвязанного; но в то же время попытки рас-
сматриваемой группы определяют социальное явление не во всей
его целостности, а по одному или нескольким отдельным элемен-
там, составляющим общество, по отдельным частям целого; поэто-
му они односторонни, несмотря на свою универсалистичность.
Сюда относится, прежде всего, попытка Штаммлера, который
согласен с тем, что, действительно, для возникновения социального
недостаточно еще одного психологического взаимодействия; для
того, чтобы из психического взаимодействия возникло социальное
отношение, необходим, по его мнению, еще один элемент, именно,
момент внешнего регулирования, иначе говоря — необходима на-
личность нормирующего (главным образом, следовательно, право-
вого) отношения. Для Штаммлера «социальная жизнь есть внешним
образом упорядоченная совместная жизнь людей; внешний распо-
рядок, правовой порядок — единственный признак социальной жиз-
ни; внешнее регулирование, внешнее нормирование — вот специ-
фический признак социального»1.
Штаммлеровская попытка определения социального грешит тем
недостатком, что в противоположность расплывчатой попытке пси-
хологистов она слишком узка. Можно допустить, что социальные
явления, может быть, даже и в большинстве случаев, включают в себе
момент внешнего регулирования. Но откуда же следует заключить,
что явления становятся социальными именно потому, что они со-
провождаются моментом регулирования? И — главное — как быть
в таких случаях, хотя бы и редких, когда явления будут оставаться
социальными и без признака регулированности? А такие явления
имеются: например, гражданские войны не знают регулирования
извне, а между тем гражданская война — социальный факт весьма
осязательного значения для жизни всего общества, и в том, что это
социальный факт, едва ли будет кто-либо сомневаться. Как увидим
ниже, внешнее регулирование явлений человеческой совместной
жизни составляет лишь одну сторону социального, лишь один со-
ставной элемент сложного социального целого, лишь одну из форм
проявления социального, лишь один момент социального, который
1R. Stammler. Wirtschaft und Recht nach der materialistischen Geschichtsauffassung.
Eine sozialphil. Untersuchung. Leipzig, 1896, стр. 90 и др.
416 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
в социальном может иногда и отсутствовать, но, тем не менее, соци-
альное не перестанет оставаться социальным.
Даже если бы нельзя было найти ни одного социального факта,
который не имел бы на себе печати регулированности извне, то и в
этом случае аргументация Штаммлера в пользу своего определения
была бы далеко недостаточно убедительна.
Так, например, Р.М. Орженцкий находит, что норма (специаль-
но юридическая норма) составляет общее явление всякой известной
нам социальной жизни, и, следовательно, какое бы явление мы ни
взяли, оно всегда будет происходить в среде, в которой действуют
правовые нормы. Это обстоятельство, по мнению Орженцкого, весь-
ма затрудняет доказательство неправильности штаммлеровского оп-
ределения. «Затруднение усугубляется, — говорит Орженцкий , —
еще и тем обстоятельством, что для тех случаев, когда социальное
явление, происходя в правовой среде, не имеет никакого отношения
к правовым нормам, Штаммлер устанавливает понятие условий нор-
мы, регулирующей это явление, и оба вида норм объединяет в поня-
тие внешнего регулирования. Благодаря такому логическому пост-
роению, действительно нельзя найти ни одного социального явле-
ния, которое происходило бы вне сферы “внешнего” регулирования,
и таким образом возникает сама собой презумпция в пользу того,
что социальное неразрывно связано с внешним регулированием. Од-
нако совместное, хотя бы и постоянное, существование социальных
явлений с внешними нормами нисколько само по себе не доказыва-
ет ни их причинной, ни их логической связи... Если даже поведение
и регулируется нормой, то создает ли оно социальные отношения
именно вследствие того, что оно регулируется, еще вопрос»1.
Если бы Штаммлер попытался исторически проследить разви-
тие и образование социальных форм и отношений, например, в об-
ласти отношений брака, собственности и т. п., то он мог бы убедить-
ся, что социальные факты сначала возникают помимо тех или иных
норм, которые бы их регулировали, регулирование же — это вто-
ричное образование, приходящее обычно уже post factum13*.
Если же регулирование или нормирование не является неизмен-
ным спутником социального, если правовой момент есть лишь одна
сторона социального отношения, один вид сложного социального
целого, то нельзя определять социальное внешним регулировани-
ем, как нельзя целое определять частью.
Попытку, аналогичную Штаммлеру, делает Гумплович, опреде-
ляя социальное по признаку длительной организованности, прису-
1 Р. Орженцкий. Учение об экономическом явлении явления. Введение в те-
орию ценности. Одесса, 1903 г., 112-113 стр.
Глава II. Социальное явление 417
щей, по его мнению, любому социальному факту. Согласно Тумило-
вичу, для появления социального еще недостаточно общения и пси-
хического взаимодействия; необходимо, чтобы общение было орга-
низованным. С этой точки зрения, неорганизованная толпа, напри-
мер, толпа зрителей в театре, будет простым сборищем, просто слу-
чайно собравшейся массой, простой совокупностью отдельных
индивидов. Но объединенная, организованная толпа — уже соци-
альная масса. И если такое организованное объединение индивидов
будет иметь характер организации не ad hoc14*, не на тот или иной
данный случай, а организации длительной, то такое объединение
будет обществом1. Таким образом, Гумплович видит социальное толь-
ко там, где имеется налицо элемент организованности.
Неудовлетворительность вышеприведенного определения соци-
ального в том же, в чем и неудовлетворительность определения Штам-
млера: оно слишком узко, так как организованность, как и нормиро-
вание, лишь одна сторона, лишь одна из социальных форм, один из
элементов социального, не покрывающий целиком последнего; по
одной же стороне целого нельзя судить о всем целом.
Весьма своеобразную попытку выяснения социального находим
мы у Тённиса, — правда, не доведенную до конца, недостаточно оп-
ределившуюся, но частично содержащую в себе правильную идею2.
В жизни людей Тённис находит два рода связи, которые до сих пор в
науке обычно смешиваются, отождествляясь: 1) связь между людь-
ми типа общины (Gemeinschaft) и 2) связь между людьми типа об-
щества (Gesellschaft)15*. Общинное объединение, по мысли Тённиса,
т. е. объединение по связи общинного типа, предполагает тесную,
интимную, органическую связь между сочленами — связь действи-
тельную, реальную; в этом единении — общие горести, общие радо-
сти, общее благо, общие друзья и враги, это органическое целое,
живой организм; здесь все органически связаны, несмотря на раз-
личия (возраст, пол, физическая сила и пр.), несмотря даже на раз-
личия в положении (глава семьи, слуги, домочадцы); здесь длитель-
ная и настоящая связанность; каждый делает для всех. Типическая
форма такого единения, такой связи — семья. Общественное еди-
нение — иного рода: здесь также мирно живут один рядом с дру-
гим, но здесь индивиды не связаны органически, а существенно
разделены, несмотря на связанность; здесь связь преходящая, слу-
чайная; связанность механическая, искусственная; это уже не жи-
1 См.: Гумплович. Социология и политика. 1895.
2 См.: Ferdinand Tonnies. Gemeinschaft und Gesellschaft. Abhandlung des
Communismus und des Socialismus als empirischer Culturformen. Leipzig, 1887. Вто-
рое издание: Berlin, 1912.
14 Общественные классы
418 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
вой организм, а механический агрегат, здесь каждый живет для себя.
Типическая форма общественной связи — Grossstadt'6* или
Fabrikstadt17*. Здесь область деятельности каждого ограничена обла-
стью деятельности другого индивидуума. Общинная организация,
тип общинной связи — старое образование. Общество, обществен-
ный союз — новое образование, где типическим является меновое,
товарное общение, где возникают классы, противоположные инте-
ресы1.
В анализе общественных связей («социальности») у Тённиса
речь не идет о простом психическом взаимодействии сталкивающих-
ся индивидуальных воль, а проскальзывает идея гетерогенности как
характерная черта общественности — идея гетерогенности, возник-
шей притом, как продукт исторического развития; таким образом,
здесь есть указание на новый признак социальности — историч-
ность социальной жизни, историческую изменяемость социаль-
ных явлений. У Тённиса эти признаки, однако, остаются без раз-
вития.
Ценные указания на признаки социальности мы находим и у
Дюркгейма.
Главнейшим признаком социального Дюркгейм считает суще-
ствование социальных фактов вне индивидуальных сознаний. Со-
циальные факты, говорит он, обладают тем замечательным свой-
ством, что существуют вне индивидуальных сознаний. И этого еще
мало для социальности, думает Дюркгейм, что социальные факты
находятся вне индивидуума; они, кроме того, обладают еще при-
нудительной силой для индивидуума. Этим социальные факты рез-
ко отличаются как от органических явлений, так и от психических,
существующих лишь в индивидуальном сознании и благодаря ин-
дивидуальному сознанию. Такого рода факты, по Дюркгейму, со-
ставляют новый вид явлений, безусловно, неоднородных с психи-
ческими и органическими, и им-то и должно быть присвоено на-
звание социальных2.
Для Дюркгейма, таким образом, социальный факт непременно
ведет, прежде всего, свое собственное существование и, кроме того,
способен оказывать на индивидов внешнее принуждение. Соци-
альные факты создаются, разумеется, людьми. Они не что иное, как
«отношения людей между собою». Но в то же самое время «первое и
основное правило состоит в том, что социальные факты нужно рас-
сматривать, как предметы (des choses)» (стр. 23). На этом основании
Дюркгейм требует, чтобы наука, имеющая дело с социальными явле-
1 См.: ibid., стр. 3, 5, 46 и др. (первое изд.).
2 См.: Эмиль Дюркгейм. Метод социологии, стр. 8, 9, 10 и др.
Глава IL Социальное явление 419
ниями — социология, из стадии субъективизма, из которого она
еще не вышла, перешла к объективизму (стр. 35). Социальное яв-
ление объективно. Право существует в кодексах, порядок повсед-
невной жизни записывается в статистические таблицы, в истори-
ческие памятники, моды воплощаются в костюмы, вкусы, в произ-
ведения искусства (стр. 36).
Признак, на который указывает Дюркгейм, — объективирова-
ние вовне как характерная черта социального заслуживает внимания.
По Дюркгейму, всякое социальное отношение между индивидуумами
необходимо должно находить себе проявление вовне, выражаться
объективно, внешним образом «объективироваться». Иначе гово-
ря, в результате социального отношения всегда имеется налицо ка-
кой-либо объект, который как бы воплощает в себе состоявшееся от-
ношение, придавая последнему характер социальной законченности,
т. е. характер того, что данное отношение действительно нашло свое
выражение как социальное отношение. Без объективирования во-
вне социального факта налицо еще не было бы, отношение между
индивидуумами не превратилось бы в социальное.
Для социальных отношений и для понимания природы социальных
явлений такая черта социального—объективирование вовне—имеет
огромное значение. В области экономических явлений, где вся дея-
тельность, все взаимоотношения между людьми выражаются в това-
рах (в развитом капиталистическом обществе), где вещи («товары»,
«деньги») приобретают черты социального явления, скрывая в себе
«объективированное» социальное отношение, — в области таких
экономических явлений указываемая Дюркгеймом черта «социаль-
ного» имеет особенно серьезное методологическое значение.
Как происходит такая объективация в мире идеологии, прекрас-
ный пример дает нам Абрамовский в «Психологических основах со-
циологии». «Объективный характер социализованных психических
явлений явственно обнаруживается, — говорит он, — если сравнить
различные фазы в развитии одного и того же явления. Пока какая-
нибудь идея остается собственностью индивидуального человечес-
кого сознания, обыкновенным психическим состоянием, она под-
чинена всем действиям нашей воли, она изменчива, легко гибнет,
так как она черпает свои жизненные соки в наших чувствах и мыс-
лях, принужденная постоянно к ним приноравливаться, заботиться
о нашем согласии, о нашем одобрении, как единственной основе ее
бытия: малейшее отклонение в нашем образе мыслей может ее унич-
тожить и лишить ее всякой силы. Она имеет тогда существенно субъек-
тивную природу, непрерывно завися в своем существовании от на-
шей внутренней воли. По мере же того, как она социализуется, полу-
4 2 0 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
чая себе словесную формулировку и переходя в большее количество
умов, она приобретает все более и более объективный характер, все
более и более освобождается от психических уз, опутывающих ее в
индивидуальных сознаниях, переходит от непрерывной изменчи-
вости к постоянной форме: пуповина индивидуальной воли, через
которую она до сих пор только и получала возможность существо-
вания, прерывается, и идея начинает независимую жизнь социаль-
ного явления, очищенная от разнообразия своих частных существо-
ваний, утвержденная, упроченная, кристаллизованная в известном
пароле социальной борьбы, в законе, обычае, политической пар-
тии или учреждении»1. «Социализировать психическое явление —
это значит объективировать его... Социализация явления равносиль-
на как бы воплощению в объекте мысли “самого мыслящего субъек-
та”» (ibid., стр. 60, 61).
Подчеркивая признак объективности в социальном явлении, Аб-
рамовский, однако, находит, что Дюркгейм слишком односторонен,
выбрасывая с объективностью психическую сторону социального.
Абрамовский думает, что в данном случае от социального явления
нельзя отнять объективную его сторону, отмечая лишь его психи-
ческий характер и психическую его природу, как это делает Тард; но
вместе с тем нельзя и так решительно и категорически выбрасывать
психический признак социального, оставляя лишь объективный, как
это делает Дюркгейм. По мнению Абрамовского, всякое явление есть
объект нашей мысли. Под объектом же нашей мысли скрываются,
говорит Абрамовский, лишь или физические вещи, или же психи-
ческие состояния: мы ничего не найдем такого, чего нельзя было бы
отнести к той или другой из этих категорий2. Между этими двумя
областями распределено все содержание мира, с которым мы имеем
дело. И социальные явления, как думает Абрамовский, необходимо
подчинены этим двум основным формам нашей интуиции. Всякое
социальное явление есть или материальное, или духовное явление.
Товар, явление по преимуществу социальное, есть в то же время
обыкновенный материальный предмет, который вполне можно рас-
сматривать с точки зрения физики, механики или химии. В то же
самое время социальные идеи, как явления социального порядка, не
обладают иной формой существования, кроме психической (стр. 27).
Тем не менее все социальные явления, распределяясь без остатка
между физическими и психическими, обладают, по мнению Абра-
мовского, специфическим признаком, который отличает их от тех и
1 Эдуард Абрамовский. Психологические основы социологии и историчес-
кий материализм. Перев. с франц. М., 1900, стр. 32.
21 Ibid., стр. 25.
Глава II. Социальное явление 42 1
других. Этот специфический признак социальности для физических,
материальных предметов Абрамовский видит в их одухотворяемос-
ти; физические явления становятся социальными лишь тогда, ког-
да мы их одухотворяем, когда они, не переставая быть вещью, т. е.
чем-то внешним и пространственным, противополагающимся на-
шему сознанию, приобретают в то же время психический характер.
Наоборот, специфический характер социальности для психических
явлений он видит в их объективном характере: в том, что психи-
ческое явление, не переставая быть внутренним состоянием наше-
го сознания, высвобождается из-под непосредственного действия
нашей воли, оказывая на нас давление, навязываясь нам с грубос-
тью вещи, помимо нашей воли, как вне нас существующая сила, не
нуждающаяся для своего существования в нашем одобрении или
неодобрении. Таким образом, по Абрамовскому, физические явле-
ния, становясь социальными, одухотворяются (золото — деньги,
продукт — товар), а психические, становясь социальными, объек-
тивируются', те и другие становятся психическими (стр. 34). В со-
циальном, по Абрамовскому, происходит как бы синтез физичес-
кого и психического. В этом синтезе Абрамовский и видит специ-
фический признак социальных явлений, причем в этом синтезе он
сохраняет самостоятельную роль как за психической стороной со-
циального, так и за физической, материальной. Та и другая обо-
юдно пополняют друг друга. Односторонен Тард, игнорируя объ-
ективную сторону явлений, но односторонен не менее и Дюркгейм,
как думает Абрамовский, игнорируя психическую сторону.
Абрамовский настаивает на том, что социальное явление, будучи
психическим состоянием, несмотря на свою объективную природу,
несмотря на принудительный характер, на существование незави-
симо от субъективного одобрения или неодобрения вызывающей
его причины, есть в то же время такое явление, в котором каждый
индивид находит свое собственное психическое состояние (стр. 54);
социальное явление — это синтез индивидуальных психических со-
стояний; в нем каждое мыслящее «я» находит само себя. Отсюда дол-
жен быть не прав Дюркгейм, находя, что социальное явление суще-
ствует вне индивидуальных сознаний, что оно отлично от своих ин-
дивидуальных воплощений.
Но, как мы видели, центральная мысль Дюркгейма не в этом; его
основная мысль — в непременной объективации всякого социаль-
ного явления, в самостоятельном его существовании вне индивиду-
альных сознаний. А в этом как раз пункте никаких расхождений у
Абрамовского с Дюркгеймом нет: «социальная природа известного
концепта заключается, — говорит и Абрамовский, — как раз в его
4 2 2 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
объективном, навязывающемся извне характере, его существовании
независимо от субъективного одобрения вызывающей его причи-
ны, от приноровления к нашим чувствам, потребностям и мыслям»1.
Спрашивается, однако, достаточно ли для выяснения природы
социального указания на существование социального вовне, на его
объективацию. Является ли этот признак социального действитель-
но настолько характерным, чтобы по нему легко можно было рас-
познавать социальные явления?
Признавая всю важность этого признака и огромные заслуги
Дюркгейма в установлении объективного характера социальных яв-
лений, мы думаем, однако, что объективность социальных фактов
еще не составляет такой черты социального, обладание которой нам
с полной ясностью раскрыло бы действительную природу социаль-
ного. Несомненно, социальное явление объективно, т. е. социальные
факты, несомненно, не только не являются продуктами нашей воли,
а сами извне определяют ее и даже оказывают давление на наше ин-
дивидуальное сознание. Но знать это для нас еще мало. В самом деле,
представим себе, что нам предстоит решить вопрос, социальное ли
явление изготовление коллективно-семейным трудом из купленно-
го на рынке мяса котлеты на обед для данной семьи; или даже —
социальное ли явление сама эта семейная котлета, изготовленная
семейно-коллективным трудом (один член семьи ходил на рынок
за мясом, другой приготовлял дрова для плиты, третий пропускал
мясо через мясорубку и т. д.); об «объективности» явления котле-
ты и изготовления ее к обеду спорить не приходится; о пережива-
ниях при изготовлении котлеты, о потребности всех членов семьи
в котлете и пр. спорить точно так же не приходится. Спрашивает-
ся: что же, является ли изготовление вышеотмеченным путем кот-
леты или сама котлета социальным фактом? Или этого рода явле-
ния отнюдь не социальной природы? По признаку нашей объек-
тивации мы здесь ничего определенного сказать не можем. Другой
пример: является ли социальным фактом верование среди членов
религиозной общины в загробную жизнь? Как бы ни сложилось это
верование, на какой бы основе оно ни выросло, но, несомненно, оно
существует независимо от индивидуальной воли, вне индивидуаль-
ного сознания, действуя на последнее принудительно; в данном
случае оно бесспорно объективировано. Спрашивается, социаль-
ный ли это факт. Не требуется ли для установления социальности
религиозных верований, религиозных идей еще какой-то допол-
нительный анализ, помимо констатирования в данных идеях или
данных явлениях момента объективности. Если религиозные ве-
1 Ibid., стр. 34.
Глава IL Социальное явление 4 2 3
рования суть социальные факты, то вероятно далеко не потому
только, что они объективированы. Одна объективированность их
мало еще вскрывает нам природу социального. Это, можно думать,
один из элементов социального, но не все социальное как единое
целое. Правда, установление признака объективности социальных
фактов отсекает от социального обширную область индивидуаль-
ных психических переживаний, которые непосредственно связаны
с волей или сознанием индивида и вне последней не ведут самостоя-
тельного существования. Если сосед через стену мешает читать кни-
гу игрой на скрипке и раздражает, или если А, недовольный сосед-
ством В, пересаживается в вагоне на другую лавку, то все подобного
рода переживания имеют характер индивидуальных психических пе-
реживаний, все они связаны с данным лицом или волей данного
индивида, не имеют никакого влияния на других индивидов и их
воли, ничем не связаны с обществом как целым — словом, не содер-
жат в себе никаких признаков объективации. Самые звуки скрипки
или пересаживание с места на место никто, разумеется, не станет счи-
тать в данном случае объективированием наблюдаемого явления.
Несколько другое разрешение затронутого вопроса мы находим
у Инама-Штернегга. Последний понимает под общественною свя-
зью людей все те моменты, которые объединяют, связывают инди-
видов в единое целое. Общественные явления — это массовые яв-
ления, возникающие на почве непосредственно взаимообусловлен-
ного общения (Gemeinschaft), а не на основе несвязанной суммы
индивидуальных жизненных проявлений. Особенность социальных
явлений Инама-Штернегг видит в том, что развитие их представля-
ет собою процесс, складывающийся с внутренней необходимостью,
неизбежно, как естественный процесс. И понять социальные явле-
ния можно только в их внутренней общей связанности, в какой они
находятся в их общественной обусловленности1 2. По Инама-Штер-
неггу, таким образом, важнейший признак социального — в харак-
тере развития социальных явлений, которые складываются и воз-
никают не только закономерно, но и с внутренней необходимостью.
Своеобразно трактует вопрос о социальном и о природе соци-
ального Шпанн. Он находит, что понятия социального в общезна-
чимом смысле до сих пор еще не сложилось, не образовалось в науке
и что его можно характеризовать лишь в самых общих чертах. Ис-
ходным пунктом для такой общей характеристики Шпанн считает по-
1 См.: К.Т. vonInama-Sternegg. Staatswssenschaftliche Abhandlungen. Von Wesen
und den Wegen der Sozialwissenschaft. Leipzig, 1903, стр. 2, 3, 5, 9 и др.
2 См.: Dr. Othmar Spann. Zur Logik der Sozialwissenschaftlichen Begriffsbildung.
Tubingen, 1905, стр. 165, 166.
42 4 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
ложение, что социальное есть целое, составленное из частей2. «Соци-
альное как целое из частей, — говорит он, — есть система соприка-
сающихся друг с другом слагаемых, функционирующих в общей вза-
имной тесной связанности». Какое значение вкладывает Шпанн в
понятие целого, состоящего из совместно функционирующих частей,
показывает его пример с системой машины, которую он до известной
степени уподобляет «общественному организму»1. Машина, говорит
Шпанн, может быть рассматриваема, прежде всего, просто как множе-
ство действующих рычагов, винтов и т. п., таким образом — с точки
зрения механики, общефизически. Понятия, которые здесь образо-
вываются от составных частей, т. е. понятия рычагов, понятия винтов
и т. п., суть понятия механических образований и их общих действий;
от конкретных действий и существующих связей с другими частями
машины они совершенно абстрагируются. Но машина может рассмат-
риваться и с другой стороны, с другой точки зрения, а именно — как
система соприкасающихся органов, выполняющих определенную
цель; она может рассматриваться как каузальная система средств ради
определенной цели. В последнем случае рычаги и винты описывают-
ся по их значению для производимого эффекта (цели), т. е. по их уча-
стию в системе сил, по их действию (Leistung) в целом системы, по их
функции. В данном случае мы имеем дело с понятиями функций со-
ставных частей машины. Такие понятия функций — совершенно
иные понятия, чем физико-механические понятия о тех же состав-
ных частях машины. Большое маховое колесо паровой машины в
системе взаимодействующих в ней сил имеет, например, функцию
равномерного распределения скорости движения, и это дает основу
для образования понятия функции маховика.
То же самое Шпанн находит и в обществе с общественными (со-
циальными) явлениями как частями общественного целого. Обще-
ство, подобно машине, есть целое, состоящее из частей. Социальные
явления — это система поступков, связанных в целях конкретного
взаимодействия; это функциональная система, составные части ко-
торой поэтому могут рассматриваться так же двояко, как и части у
машины: с одной стороны, как функциональные слагаемые системы,
т. е. по их действиям, по их функциям вообще; с другой стороны —
как общие сущности, т. е. без всякого отношения к их конкретной
связи с данной системой взаимодействующих средств, именно — как
физико-химические, психологические или биологические явления.
Когда говорят о социальном значении (функции) того или иного
1 См.: Dr. Othmar Spann. Wirtschaft und Gesellschaft. Eine dogmenkritische
Untersuchung. Dresden, 1907, стр. 223.
Глава II. Социальное явление 4 2 5
поступка, то имеется ввиду функциональная система, речь идет о по-
нятиях функций: например, кормление грудных детей материнским
молоком может рассматриваться в смысле значения его для увели-
чения населения1. Но если имеется в виду сущность поступка, то при-
ходится описывать его в его психологических или физиологических
свойствах. Например, в явлении питания грудных младенцев мож-
но интересоваться не значением его для увеличения населения, а не-
зависимо от того или иного значения для общества, можно интере-
соваться свойствами самого питания как такового, его природой, его
физиологическими (медицинскими) качествами (например, свой-
ствами естественного питания и искусственного питания и проч.).
Таким образом, во всякой сложной системе отношений, в том
числе и в обществе, Шпанн находит две различные системы науч-
ных понятий: понятия функций и понятия сущности. Специфичес-
кими чисто соц мяльно-научными понятиями он считает при этом
только понятия функций, в то время как понятия сущности суть
понятия физиологической, биологической или физической приро-
ды и, таким образом, подлежат ведению психологии, биологии и т. д.,
но не социальной науки. Из этого Шпанн делает вывод и далее, —
вывод, нужно сказать, совершенно логически вытекающий из хода
его мысли, — что ни политическая экономия, ни социально-эконо-
мические дисциплины не могут базироваться на психологии (или
биологии, механике или какой-нибудь другой подобной науке)2.
«Социальная наука, — говорит Шпанн, — система только понятий
функций; понятия сущности — лишь вспомогательные понятия для
социально-научного мышления»3 4. Все ли понятия сущности суть не-
пременно психологической природы, Шпанн этого специально не
исследует; но в то же время он указывает, что понятия сущности
должны иметь психологический характер постольку, поскольку дело
идет о человеческих поступках как о посредствующих условиях су-
ществования социальных явлений. Но социально-научная дисцип-
лина никогда не может иметь характера «прикладной психологии»
Психология в основе своей представляет лишь понятия сущности
социальных явлений, но отнюдь не понятия функций, отнюдь не
самые социально-научные понятия. «Социальное» по отношению к
психологическому — в основе своей новый вид явления. Область
понятий социальных совершенно поэтому чужда области понятий
1 См.: ibid., стр. 223-224.
2 См.: ibid., стр. 225.
3 Dr. Othmar Spann. Zur Logik der Sozialwissenschaftlichen Begriffsbildung.
Tubingen, 1905, стр. 175.
4 См.: ibid., стр. 176.
4 2 6 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
психологических, и каждая из этих областей по отношению к дру-
гой может иметь лишь значение вспомогательное4.
Шпанн думает, таким образом, что наука должна рассматривать
каждое социальное явление (например, политическая экономия дол-
жна рассматривать любое явление обмена, любое явление производ-
ства и пр.) двояко: как часть fursich™*, как отдельное явление и толь-
ко, как явление само по себе, взятое вне всякой связи с другими и с
целым — обществом; и как часть целого, как явление, имеющее оп-
ределенную функцию и выполняющее ее в системе всего целого.
Отсюда — понятия в социальной науке двоякой природы: они и
понятия сущности, и понятия функции. Специфический признак
социального Шпанн видит, однако, только в понятиях функций, так
как в социальной науке, в сущности, речь идет об исследовании свя-
зи частей, составляющих целое1.
Но различие между теми и другими понятиями Шпанн считает
лишь различием не в смысле теоретико-познавательном: логичес-
кая структура их, по его мнению, одна и та же. Рассматриваемое в
теоретико-познавательном отношении понятие функции однород-
но с понятием сущности. Каждое понятие сущности или вещи с ее
свойствами содержит в себе в то же время и понятие функции или
отношений2. Ведь понятие вещи всегда есть лишь сумма свойств. Но
свойства вещи — это не нечто сущее само по себе, но всегда суть
лишь свойства вещи, т. е. они мыслятся лишь в общей своей связи,
или, иначе говоря, функционально. Например, величина поверхно-
сти шара есть функция величины радиусов; но точно так же поверх-
ность шара имеет свойство обусловливаться величиной радиуса.
Но если различие между понятиями сущности и функций (от-
ношений) не логическое, не теоретико-познавательное, то, по мне-
нию Шпанна, оно важно в методологическом отношении: различие
здесь практическо-методологическое, т. е. лишь всего-навсего вспо-
могательное.
Что же нам дает шпанновское толкование социальных явлений?
То, что социальное есть целое, состоящее из частей, тесно свя-
занных функциональной зависимостью, еще ничего не говорит нам
о природе социального, так как и машина — точно так же есть целое
из частей, и точно так же части машины несут определенные функ-
ции, но это не делает еще машину социальным фактом. Хозяйство
Робинзона — также есть целое, состоящее из частей, не менее тесно
1 См.: Dr. Othmar Spann. Der logische Aufbau der Natidnalokonomie und ihr
Verhaltniss zur Psychologic und zu den Naturwissenschaften (Zeitschr. f. d. ges. Staatsw.
64 Jahrg., Heft 1. стр. 14, 1908 г.).
2 См.: ibid., стр. 47.
Глава II. Социальное явление 4 2 7
связанных и функционально зависимых взаимно, но, тем не ме-
нее, робинзоновское хозяйство не может быть названо социальным.
У Шпанна на этот счет как раз имеется весьма неопределенного харак-
тера заявление: «Если, — говорит он, — понятие общества должно
требовать, чтобы жизненные явления изолированного индивида (Ро-
бинзона) рассматривались так же, как социальные, то и в этом случае,
для таких явлений будет иметь силу определение социального, что оно
есть целое, состоящее из частей. Всякий внешний поступок индивида
может мыслиться разложенным на ряд слагаемых, представляя в дей-
ствительности систему частных поступков... и, таким образом, даже в
хозяйстве изолированного индивида лежит система взаимно сопри-
касающихся поступков»1. Для Шпанна, таким образом, остается нео-
пределенным условным решение вопроса о том, может ли индивиду-
альное хозяйство Робинзона быть социальным. Но если определение
социального негодно даже для того, чтобы на основании его можно
было отграничить индивидуальное от социального, а социальное от
индивидуального, то такое определение, очевидно, ни на что не годно
и должно быть отброшено как ненаучное.
Вообще говоря, определение Шпанна слишком формально и как
таковое оно бессодержательно. Понятия функций или «отношений»
как наиболее характерные для социально-научной области понятия
у Шпанна настолько неопределенны, что, в конце концов, по его оп-
ределению, субъективная теория ценности австрийской школы, по
которой блага того или иного запаса оцениваются по предельным
полезностям, является теорией отнюдь не психологического харак-
тера, а функционального2.
Мы видим уже из этого примера, как далеко может идти Шпанн
навстречу к психологистам, думая в то же время, что своим опреде-
лением социального он освобождает политическую экономию от
психологии.
Повторяем, определение социального у Шпанна слишком фор-
мально, слишком, бессодержательно и ничего не вносит для пони-
мания истинной природы социального. В конце концов, по Шпан-
ну, мы не можем социальное отличить даже от индивидуального.
Мы находим, таким образом, ряд самых различных попыток
определения социального. Нельзя было не заметить, знакомясь с
этими попытками, что после органической школы и социологов-
психологистов, не идущих в определении социального дальше про-
1 Ibid., стр. 4.
2 См.: ibid., стр. 23.
4 2 8 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
стого, психического взаимодействия, был сделан значительный шаг
вперед, по пути выяснения природы социального. Ни Штаммлеру,
ни Гумпловичу, ни Дюркгейму, ни Шпанну, ни другим, касавшимся
специально данного вопроса, не удалось, правда, найти признака
социальности, которой бы носил характер общезначимости и ко-
торый давал бы самый надежный ключ для распознавания налич-
ности социального элемента в тех или иных стоящих перед нами
явлениях окружающего. Но все же мы получаем, в конце концов,
ряд признаков описательного характера, которые чисто описатель-
но раскрывают перед нами особенности социальных явлений. Пе-
ред нами еще нет общего синтеза этих особенностей, этих найден-
ных отдельных признаков. Но уже можно на некоторых из указы-
ваемых признаков остановиться как на особенно характерных и
важных, которыми уже можно смело руководствоваться при ана-
лизе изучаемых явлений жизни.
Если мы сопоставим определения социального, сделанные пред-
ставителями третьей нашей группы, то получим следующие призна-
ки, характеризующие социальное явление: 1) регулирование вовне
(Штаммлер), 2) длительная организованность (Гумплович), 3) объек-
тированное, независимое от воли отдельных индивидов существо-
вание, с принудительным воздействием на них (Дюркгейм), 4) зако-
номерность в массовом проявлении и необходимость в наступлении
(Инама-Штернегг), 5) связанность в одном целом и функциональ-
ная зависимость в системе целого (Шпанн).
Мы видим, что представители третьей группы, характеризуя при-
роду социального, все более и менее стоят на социальной точке зре-
ния. На общество они смотрят, во всяком случае, как на нечто целое,
единое в своей совокупности и связанное взаимной обусловленнос-
тью частей. Они расходятся лишь в уловлении наиболее характерно
выражающего эту связь общества признака, содержащего в себе ука-
зание на социальность. Одни такой признак видят во внешнем регу-
лировании, другие в организованности и т. д. Так или иначе, все они
более или менее далеки от индивидуально-психологической основы
образования социального. Все они универсалистичны, но односто-
ронни.
Наиболее выдержанно и полно эта социальная точка зрения в
понимании явлений общественной жизни сказалась у Родбертуса и
Маркса и у их последователей, т. е. в школе исторического материа-
лизма.
D. Для Родбертуса, социальные явления и выражающие их со-
циальные понятия суть «такие явления и понятия, которые суще-
Глава IL Социальное явление
429
ствуют только потому, что находящиеся в соприкосновении друг с
другом индивиды соединяются узами разделения труда в одно об-
щество»; поэтому, говорит Родбертус, «с самого начала становятся
на ошибочную точку зрения, когда хотят выяснить принцип этих
явлений, исходя от единичных, индивидуальных участников»1. Об-
щество представляется Родбертусу как агрегат индивидуумов, объе-
диненных известною, определенною связью. В хозяйственном от-
ношении такая связь образуется на почве трудового общения лю-
дей, создающегося с разделением труда и придающего, по мнению
Родбертуса, всем понятиям изолированного хозяйства новый харак-
тер. Это разделение труда, по мнению Родбертуса, является мате-
риально связью общества. В этическом отношении такой объединя-
ющей связью является в обществе мораль и право. Духовно—такой
общественной связью является язык и «народное сознание»2. Из всех
этих связей материальная связь или хозяйственное общение являет-
ся, согласно Родбертусу, «одним из основных отношений самой со-
циальной жизни» в ее целом; в этом именно основном хозяйствен-
ном отношении заключается, говорит Родбертус, такое общение, в
котором, по существу дела, один работает для всех и все для одного3,
иначе говоря — в трудовом общении труд каждого сочлена в обще-
стве взаимно обусловлен и потому и социален.
Родбертус думает, таким образом, что социальное — это про-
дукт связанности и обусловленности и что основа такой связаннос-
ти и обусловленности — хозяйственная, материально-производ-
ственная, «трудовая».
Такую же черту обусловленности и материально-производствен-
ной связанности социальных явлений подчеркивает и Маркс. Для
Маркса, социальные явления — это объективированный результат
взаимодействия между людьми, наступающий не только законо-
мерно и необходимо, неизбежно, и не только независимо от ин-
дивидуального сознания и помимо индивидуальной воли, но и
принудительно для последней. Социальные явления, для Маркса, —
это «необходимые, не зависящие от воли людей отношения»; «они
являются изменчивыми продуктами исторического развития»; это
отнюдь не неподвижные, вечные категории; при всем этом все эти
отношения имеют антагонистический характер, отражая в себе
1 К. Родбертус-Ягецов. Сочинения. В. 1: К освещению социального вопроса.
2 и 3 письма Перевод с нем. проф. М.Н. Соболева. СПб., 1905, стр. 43.
2 Родбертус. Капитал. 4-е письмо. Перевод И. Давыдова. СПб., 1906, стр. 50,
51-52.
3 См.: ibid., стр. 52.
4 3 0 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
антагонистический характер господствующего способа производ-
ства1719*.
Образование и рост общественных связей Маркс считает про-
дуктом медленного исторического развития. «Чем глубже, — го-
ворит он, — мы входим в историю, тем больше индивид, а потому
также и производящий индивид является не самостоятельным, а при-
надлежащим (не столько себе, сколько) большому целому: сначала в
семье, затем в родовой организации и позднее — в общине. Впер-
вые в XVIII столетии, в “буржуазном обществе” выступают различ-
ные формы общественных связей в качестве просто лишь средства
в руках отдельного лица для его частных целей, в качестве внеш-
ней необходимости»1 2. Без производства Маркс не считает возмож-
ным мыслить общество; из отношений же производства он выво-
дит как производственные, так и все другие экономические отно-
шения (меновые, распределительные), а также и правовые, и иные
общественные отношения3. Производственные отношения, по
Марксу, являются, таким образом, для всех видов социальных от-
ношений или явлений определяющими, основными.
Маркс считает, таким образом, характерным признаком соци-
альности существующую в общественной жизни обусловленность воз-
никающих на почве производства отношений. Маркс указывает при
этом на историчность и историческую изменяемость социальных
явлений, их закономерность (стихийную), независимость от индиви-
дуальной воли, их необходимость и принудительность для индивиду-
умов, их антагонистичность, коренящуюся в антагонизме обществен-
ного производства, и их постоянное развитие по мере развития про-
изводственных сил самого общества. Все это, разумеется, специально
нигде не разработано у Маркса, высказывается Марксом попутно, в
связи с решением основных проблем, преимущественно экономики;
все это разбросано по различным местам его многочисленных творе-
ний. Но что заслуживает внимания — так это то именно, что научные
изыскания в области определения социального, которые происходи-
ли и происходят в послемарксовский период времени, все, в конце
концов, находятся в круге тех же вопросов и идей и происходят на
том же общем фоне, какой мы находим у Маркса.
Социальная точка зрения, из которой исходил Маркс, когда уяс-
нял природу социальных явлений, все больше и больше проводится
1 См. особенно в «Нищете философии». Одесса, 1905, стр. 23, 25, 111, 112,
125 и др. Также предисловие к «Zur Kritik».
2 К. Marx. Zur Kritik der politischen Oekonomie. Herausg. von K. Kautsky.
3-e Auflage. Sfuttgart, 1909, стр. XIV.
3 См.: ibid., стр. XIX.
Глава II. Социальное явление 4 3 1
в современных социальных науках. Можно думать, по крайней мере,
что у Маркса, в общем, подход, к освещению и изучению социальных
явлений был правильный, научный. Философские и методологичес-
кие воззрения Маркса не шли, разумеется, дальше того, что могла
выдвинуть его эпоха. А во время жизни Маркса проблема образова-
ния социальных понятий даже еще не ставилась с достаточной оп-
ределенностью. Но, выдвинув идею «общественных отношений»,
возникающих в общественной жизни с строгой социальной обус-
ловленностью, Маркс наметил правильный путь для решения про-
блемы о природе социального, далеко опередив в этом отношении
своих современников.
На такой же основе, как и Маркс, стоит в определении понятия
социального Амонн, автор ценного исследования о «Предмете и ос-
новных понятиях теоретической политической экономии», на ко-
торое мы уже неоднократно ссылались. Простую сумму однородных
индивидуальных фактов, например, цвет волос какого-нибудь на-
рода, Амонн не считает за социальный факт в методологическом
смысле. Социальным, по мнению Амонна, может быть названо та-
кое явление, такие действия одного индивида, которые определя-
ются волею и действиями других индивидов. Основным и глав-
нейшим признаком социального Амонн считает взаимную зави-
симость, обусловленность одних поступков другими. «Социальны-
ми, — говорит Амонн, — мы называем обычно все те явления,
которые эмпирически и непосредственно представляются нам в виде
взаимных отношений нескольких волеизъявляющих и действующих
индивидуумов, — отношений, являющихся в результате взаимной за-
висимости и обусловленности индивидуальной воли каждого»1. Со-
циальные явления возможны поэтому, думает Амонн, лишь в связи и
в соединении одних индивидуумов с другими. Социального явления не
может быть там, где индивидуумы действуют в своей изолированной
самостоятельности. В образовании подобного рода взаимно связан-
ных и взаимно обусловленых явлений или отношений Амонн видит
закономерность и постоянство; такого рода социальные отношения,
и именно — их социальнообусловленные закономерность и посто-
янство и являются, по мнению Амонна, объектом теоретической
социальной науки.
1 А. Атопп. Objekt und Grundbegriffe der theoretischen Nationaldkonomie,
стр. 160 (примеч.).
ГЛАВАМ!
СОЦИАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ
(Продолжение)
Итоги и выводы. 1. Необходимые предпосылки для наступления
социального (естественно-техническая и психологическая обусловлен-
ность). 2. Анализ основных признаков, характеризующих социальное.
Понятие социальной обусловленности. Общественное отношение. Со-
циальная гетерогенность. Понятие объективации. Иррациональ-
ность. 3. Виды социального.
Подводя итоги различным определениям социального, мы при-
ходим к следующему. Органисты в определении социального ис-
ходили из уподобления общества организму, функционирующему
так же, как функционирует любой организм любого органическо-
го тела, например, животный организм. Социальное в их представ-
лении сливалось с органическим. Социальную обусловленность и
социальную взаимную связанность они отождествляли с обуслов-
ленностью естественно-биологическою. С их точки зрения, соци-
альное — это значит все, что находится в функциональной обус-
ловленности и органической связанности с единым органическим
общественным целым. Ни точной природы социального, ни усло-
вия возникновения социального, ни характера социальных отно-
шений, в отличие от естественно-органических, органисты не рас-
крывали, так как для них общество — живой организм, органиче-
ски спаянный и органически действующий, подобно животным
организмам сложного строения.
Психологисты в определении социального базируются на по-
нятии психического взаимодействия. Для них социальность — в
характере связи, соединяющей людей в общество. Основу этой свя-
зи психологисты видят в психическом взаимодействии человека на
Глава III. Социальное явление (продолжение) 4 3 3
человека. Они находят социальное всюду, где есть психическое вза-
имодействие, психическая связь между человеком и человеком. Ни-
чего другого, кроме психического, психологисты в социальном не
видят. Если некоторые из психологистов требуют, чтобы для на-
ступления социального непременно налицо были «объективные»
признаки результатов психического взаимодействия, то их удовлет-
воряет в данном отношении простое физическое или физиологи-
ческое выражение психических переживаний (улыбка, передвиже-
ние, слеза, волосы, перья etc.). В социальном психологисты находят
в лучшем случае одну из разновидностей психического. Условие, не-
обходимое для наступления социального, психологисты принима-
ют за основу. Исходя из индивида и от индивида и его психических
переживаний, психологисты бессильны понять социальное. Их уче-
ние о социальном и об обществе бессодержательно.
Универсалисты, в своем распознавании социального, далеко впе-
ред подвинули разрешение данной проблемы, сравнительно с тем,
что было сделано представителями органической школы и психо-
логистами. Они исходят не от индивида, а от общества как связного
целого. Они видят социальность также в характере связи между со-
членами общества — индивидами. Одни из универсалистов ищут
эти связи в правовом регулировании (Штаммлер), другие в длитель-
ной организованности, третьи в функциональной зависимости час-
тей, составляющих целое, и т. д. Если свести в одно целое различные
признаки, которыми пытаются определить социальное явление уни-
версалисты, то получим довольно пестрое описание социального в
виде значительной суммы признаков, характеризующих природу со-
циального. Этим универсалисты значительно обогащают содержа-
ние учения о социальном и о природе социального.
Учение универсалистов требует, однако, дальнейшей разработ-
ки, нуждаясь особенно в систематическом анализе всего до сих пор
сделанного в этом направлении и синтезе.
Вместо такого синтеза мы ограничимся лишь простым сведени-
ем в одно по возможности целое различных признаков социально-
го, устанавливаемых различными авторами. Мы будем различать при
этом сведении следующие моменты, имеющие значение для теоре-
тического познания социального:
1) условия или предпосылки, при наличии которых социальное
может возникнуть и развиться;
2) основные признаки, характеризующие социальное явление как
в его статическом состоянии, так и в движении;
3) виды социального, или отдельные элементы, на которые может
быть разложено социальное и которые представляют собою
4 3 4 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
различные стороны социального, а также различные объекты
изучения для различных социальных дисциплин, в том числе и
экономики.
1
Важнейшим условием для возникновения существования со-
циального является, прежде всего, наличность общения между ин-
дивидами, обладающими свободною волею и сознанием. Социальная
жизнь требует поля действия, где сталкиваются индивидуальные воли,
где происходит психическое взаимодействие. Социальная жизнь воз-
можна лишь там, где есть личности, ставящие себе цели и сталкиваю-
щиеся с себе подобными. Психическая жизнь, индивид как носитель
психики, свободная воля, психическое взаимодействие, общение,
связанность, взаимная зависимость — все это необходимые пред-
посылки существования социального, столь же необходимые, как
воздух для жизни. Социальное немыслимо без психологического, без
индивидуального. «В конце концов, — говорит А. Амонн, — всякое
социальное явление имеет как объективную социальную сторону, так
и субъективную индивидуальную; обе нераздельны эмпирически, но
познавательно их необходимо разграничивать»1.
Для наступления социального необходимо, разумеется, наличие
общения между индивидами. Общение, с одной стороны, предпола-
гает сталкивающиеся психики, сталкивающиеся желания, цели, инте-
ресы. Общение, следовательно, содержит в себе уже и психическое
взаимодействие индивидов. С другой стороны, общение налагает и
определенную связанность на членов, вступающих в общение; обще-
ние ведет, по крайней мере, к этой связанности, ведет к некоторого
рода обусловленности действий одного сочлена действиями других.
Не всякое общение, однако, ведет к социальной связи. Не всякое
общение ведет непременно к социальной обусловленности. Обще-
ние может быть и вне социальной связи. Последнее бывает там, где
общение носит характер случайности, оторванности и замкнутости.
Само по себе одно общение, предполагающее неизбежно психичес-
кое взаимодействие, еще недостаточно для наступления социально-
го. Социальное не может быть вне общения и без общения, но об-
щение может быть и без социального. Если в вагоне трамвая пас-
сажиры вступают друг с другом в разговоры, или ссорятся из-за
мест, или обижаются на вагоновожатого за медленность хода, или
1 А. Атопп. Objekt und Grundbegriffe der theoretischen Nationaldkonomie,
стр. 155.
Глава III, Социальное явление (продолжение) 4 3 5
нервничают по поводу давки и тесноты в вагоне, то во всех этих фор-
мах общения, в психических переживаниях и поступках как резуль-
татах этих переживаний, в чем бы они ни выражались, ничего соци-
ально обусловленного еще не будет. В любой семье общение членов
семьи за вечерним чаем в общей столовой не может носить характе-
ра социальной обусловленности. Само по себе, следовательно, об-
щение и психическое взаимодействие — лишь форма, лишь необ-
ходимые предпосылки, лишь необходимые общие условия, при на-
личии которых возможно наступление социального.
В данном случае, словами Амонна, мы могли бы сказать: «Мы не
говорим о социальном отношении в тех случаях, когда воля и по-
ведение индивида являются мотивированными и обусловленны-
ми только своим психологическим или естественно-техническим
отношением к объекту»1. Психологическая обусловленность и ес-
тественно-техническая обусловленность явлений общения не дают
еще этим явлениям характера социальности, но создают условие, не-
обходимое для наступления социального.
Итак: отдельные индивиды, живущие в обществе; общение меж-
ду индивидуумами; свобода сталкивающихся взаимно индивиду-
альных воль; психика и психическое взаимодействие между инди-
видуумами — таковы необходимые предпосылки для наступления
социального. Все эти предпосылки мы можем свести к естествен-
но-технической и психологической обусловленности.
2
Весьма важно, разумеется, для понимания и распознавания при-
роды социального установить основные, наиболее характерные при-
знаки социального. В данном отношении, прежде всего, нужно ука-
зать на особого рода обусловленность социального явления. Говоря
словами Абрамовского, обусловленность явления означает, что его
существование не начинается самопроизвольно и независимо, в са-
мый момент обнаружения явления в его индивидуальной и раскры-
той форме, но что оно уже скрыто in potentia20* в известных фактах,
предшествовавших этому моменту явного обнаружения, что оно
всецело определяется совокупностью своих условий как в своем ка-
честве, так и во времени и поэтому необходимо2.
Иными словами — обусловленность социальных отношений про-
является в том, что воля и поведение одного индивида определяются
1 Ibid., стр. 160.
2 См.: Эдуард Абрамовский. Психологические основы социологии и истори-
ческий материализм, стр. 4.
4 3 6 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
волей и поведением других индивидов. В простом общении могут
быть все связаны или механически, или физически, или органичес-
ки, или просто случайно, как в вагоне трамвая. В социальном обще-
нии связь особого рода: здесь все действия и отношения взаимно
обусловлены, индивидуальные воли и поведение каждого отдельно-
го члена социального общения взаимно связаны. В данном случае
речь идет о таких фактах, которые обязаны своим возникновением
индивидам, но не в их изолированности и изолированной самостоя-
тельности, а лишь в связи и в соединении с другими индивидуума-
ми, т. е. о таких фактах, которые социально обусловлены1.
Таким образом, формально, социальное явление возникает лишь
там, где имеются индивидуумы, объединенные и связанные в одно
целое и где каждый поступок и воля одного индивидуума обуслов-
лены поступками и волею других.
Такого рода обусловленность есть социальная обусловленность,
и такого рода связь и взаимозависимость между индивидами есть
социальная связь и социальная зависимость. Такого рода обуслов-
ленность является неизбежным признаком социального. Если, чи-
тая в аудитории лекцию, профессор раздражается тем, что студент-
ка курит папиросу, и если раздражение профессора выражается в том,
что он теряет нити своих мыслей и нервничает, то между раздраже-
нием и нервничаньем профессора и курящей папироску студенткой,
конечно, есть причинная обусловленность; несомненно, имеется и
связь, выражающаяся в психическом взаимодействии, если и сту-
дентка закурила папиросу именно под влиянием лекции профессо-
ра; имеется налицо, конечно, и общение, хотя бы и на время лекции
только; но социальной обусловленности между раздражением про-
фессора и курением студенткой папиросы нет, социальной связи нет,
социального общения нет; обусловленность в данном случае или чис-
то случайная, или физическая (физиологическая), или субъективно-
психологическая. Например, табачный дым от папиросы мог непри-
ятно действовать на профессора, раздражая его (физиологическая
обусловленность); или профессор субъективно не выносит вида ку-
рящей женщины (обусловленность субъективная, психологичес-
кая); или профессору при виде курящей во время его лекции сту-
дентки кажется оскорбительным и обидным, что то, что он счита-
ет за «храм науки», превращается в обыденную «курительную ком-
нату» (субъективно-психологическая обусловленность) и т. д. Во всех
этих случаях перед нами простые индивидуальные факты (с одной
стороны, раздражение профессора, с другой — курение студентки).
1 См.: Alfred Атопп. Objekt und Grundbegriffe etc., стр. 162.
Глава III. Социальное явление (продолжение) 4 3 7
Здесь есть налицо и общение, хотя бы и случайное, временное, и вза-
имодействие (психическое) и даже внешнее проявление этого взаи-
модействия, но между раздражением профессора и куреньем папи-
росы студенткой никакой социальной связи нет; в данных явлениях
социальной природы не имеется, так как для существования соци-
ального необходимо наличие особого рода обусловленности; послед-
ней в нашем случае мы не находим. Связь здесь между куреньем та-
баку и чтением лекции случайная, физическая или физиологичес-
кая (монотонное чтение, сонливое настроение, желание не заснуть).
Равным образом в явлении раздражения профессора также связь не
такого рода, чтобы можно было говорить о социальной обусловлен-
ности.
Приведем другой пример. Лицо А покупает у В товар. А раздра-
жается и нервничает из-за высокой цены товара, которую запраши-
вает В. В курит папиросу, чтобы не выдать своего волнения от стра-
стного желания продать товар, но не уступает в цене. Здесь имеется
взаимодействие между раздражением А и курением В, имеется и обус-
ловленность этих действий. Но не о такой обусловленности идет речь,
когда имеются в виду социальные факты. Вот если бы А согласился
купить товар у В за цену, на которой бы они сошлись и которая была
бы не только результатом столкновения двух воль А и В, но резуль-
татом общей связанности и общей зависимости товарных цен, то
цена товара и покупка товара были бы социальным фактом: этот
факт был бы социально обусловлен. Обусловленность его состояла
бы в том, что цена определялась бы здесь на основе не случайности
и каприза, а обусловливалась бы общею связанностью каждого хо-
зяйственного акта со всем общественным целым.
Для той обусловленности, которой мы придаем значение соци-
альной обусловленности, необходимо, чтобы результаты этой обус-
ловленности, или обусловливаемые явления, имели характер не связи
случайной между лицами А и В, но общей связи, т.е. чтобы результа-
ты обусловленности были связаны не с случайно встретившимися,
столкнувшимися волями А и В, а состояли бы в связи с интересами
всех лиц, составляющих данный круг, определенное целое, общество;
и далее, чтобы эти результаты имели общее значение, влияли не толь-
ко на интересы лица А и В, но и на интересы всех лиц данного обще-
ния, общественного союза. Словом, связь, о которой идет речь, обус-
ловленность, о которой идет речь, есть связь всеобщая и обусловлен-
ность для всех одинакова; тогда только она будет социальной.
Для социальной обусловленности, таким образом, требуется, или
точнее говоря — социально обусловливающая связанность пред-
полагает: 1) определенный круг, определенное целое, состоящее из
4 3 8 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
множества определенных соприкасающихся частей, взаимно связан-
ных (общество); 2) соприкосновение и столкновение отдельных ча-
стей целого (субъектов), выражающиеся в таких результатах, кото-
рые касаются всего целого, не безразличны для всего целого, имеют
общезначимость, затрагивают общие интересы; — в этом и прояв-
ляется общая связь, общая обусловленность; 3) то, что, ввиду общей
связи, каждый социальный факт представляет собою отношение,
отсюда характер социальной связи выражается в том, что социаль-
ный или общественный факт всегда есть общественное отношение.
В вышеприведенных фактах (куренье табаку во время лекции и
раздраженье профессора по этому поводу) нельзя найти ни в пер-
вом случае, ни во втором социального отношения; и первый факт и
второй — индивидуальные факты, хотя каждый из них в отдельно-
сти находится под воздействием другого и является поэтому в ре-
зультате психического взаимодействия, но не является обществен-
ным отношением, так как в том и другом явлении обусловленность
простая, случайная, не имеющая никакого отношения ко всему це-
лому, к обществу.
Понятие общественного отношения заслуживает внимания.
Оно выражает собою наличность общественной связи, социальной
обусловленности. Социальное явление есть общественное отноше-
ние в том смысле, что оно есть результат отношений между инди-
видом не в их изолированном существовании и оторванности от
всего целого, т. е. от всей общей совокупности индивидов данного
замкнутого целого, а в связи с этим целым и общим; оно есть ре-
зультат общей связи, общей взаимозависимости, оно носит на себе
печать целого, оно часть целого, оно общественное отношение
именно в этом смысле.
Мы считаем этот признак социального явления, т. е. тот при-
знак, что социальное явление есть общественное отношение, фор-
мальным признаком; это признак формально-логического характе-
ра, так как понятие общественного отношения выражает лишь то,
что данный факт, данное социальное явление, имеет причинное от-
ношение и связь ко всему целому как по своему происхождению, так
и по своему результату, или, иначе говоря — что социальный факт
строго обусловлен и связан со всем целым.
Во всяком случае, понятие «отношения» гораздо более прило-
жимо к социальному явлению, чем излюбленный психологистами
термин «психологического взаимодействия».
Итак, понятие общественного отношения или социальной обус-
ловленности мы считаем первым существенным признаком соци-
ального явления, признаком, присущим социальному явлению во
Глава III. Социальное явление (продолжение) 4 3 9
всех моментах его развития, и в статическом и динамическом его
состоянии, как признак формально-логического значения.
Что же касается внутренней природы социального, то одним из
важнейших признаков, характеризующих по существу социальное
явление, мы считаем его гетерогенность, и другим — объективиро-
ванное его существование, объективирование его. Эти признаки точ-
но так же, как и первый, формальный, присущи социальному во все
моменты его проявления и существования: социальное явление все-
гда и во всех случаях не только гетерогенной природы, но и имеет
характер объективированного существования.
Познакомимся ближе с этими характернейшими, по нашему
мнению, признаками и особенностями социального явления, рас-
крывающими внутреннюю природу социального.
Гетерогенность социального явления состоит в том, что социаль-
ное явление представляет собою выражение или результат противо-
положных сталкивающихся воль, интересов, настроений, желаний. Его
природа антагонистична. Всякое общественное отношение гетероген-
но не потому, что оно социально обусловлено, а потому, что социаль-
ные связи и зависимости, социальная обусловленность складываются
в сфере столкновений, соприкосновения противоположностей, раз-
лично настроенных воль. Общественное целое есть, говоря словами
Шпанна, совокупность частей, но каждая такая общественная часть,
каждое общественное отношение отражает противоположные инте-
ресы частей целого. Социальная гетерогенность не носит случайного
характера, она покоится не на физических или естественных вообще
различиях. Основой социальной гетерогенности являются такие раз-
личия, которые представляют необходимые жизненные основы для
всего общества в его целом. Пока люди органически спаяны и соеди-
нены в общинный союз, они представляют единое сплоченное целое,
несмотря на не имеющие серьезного значения для жизни целого раз-
личия (брюнеты, блондины, высокорослые, низкорослые, старики,
дети, мужчины, женщины и т. д.). В общественном же союзе все разъ-
единены, несмотря на всю свою связанность (Тённис). Эта общест-
венная разъединенность покоится на разделении труда, на том, что в
обществе имеются различные общественные группы, имеющие раз-
личное отношение к процессу общественного производства. Доста-
точно указать, как на типические в этом отношении группы, на груп-
пу занятых физическим трудом (физические исполнители или ра-
ботники) и группу не работающих физически, а организующих и
руководящих (руководители-организаторы).
В силу социальной обусловленности, социальной связанности
общественных отношений, каждое социальное явление необходимо
4 4 0 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
будет отражать на себе общую печать общественной разобщеннос-
ти, общественного разделения труда, расчленения общественного це-
лого на различные общественные группы с различными (противо-
положными) интересами. На каждом общественном факте лежит эта
печать гетерогенности. Эта гетерогенность — самая существенная
черта социальности. Она особенно ярко выступает в классовом об-
ществе, особенно типична для социальных явлений классового об-
щества. Социальная гетерогенность — классовая гетерогенность. Где
в обществе еще недостаточно сложилась классовая структура, там и
социальность едва еще заметна; там и общество как таковое только
еще складывается.
Гетерогенность общественных отношений служит наиболее всего
решающим признаком при распознавании природы социального.
В фактах, приводимых только что, — курение во время слушания
лекции и раздражение профессора, читающего лекцию, — при всем
желании нельзя вскрыть гетерогенности классового характера. Ко-
нечно, в данных примерах студентка может оказаться коммунист-
кой, а профессор — буржуа, но в фактах с куреньем табаку и раздра-
жением профессора это различие между профессором и студенткой
имеет такое же значение, как если бы профессор был брюнет, а сту-
дентка — блондинка. То есть никакого отношения это различие к
данным фактам не имеет. Курить папиросу могла бы студентка-бур-
жуа, и все равно имело бы место раздражение профессора. Отсут-
ствие в фактах гетерогенности, в смысле классовых различий, опре-
деленно говорит нам, что факты не социальны, хотя и являются в
результате психического воздействия и взаимодействия.
Правда, не всегда ясна гетерогенность в социальном явлении.
Любая юридическая сделка есть общественное отношение, социаль-
но обусловленный факт, но если сделка заключена между капитали-
стом А и капиталистом же В, то ниоткуда не видна классовая гетеро-
генность ее; не видно, откуда она может взяться. Но она не видна
только постольку, поскольку принимают во внимание лишь воли и
интересы сталкивающихся между собою отдельных индивидов (А и
В). Но социальность данной сделки не в этом, а в том, что формы
сделки, ее юридический характер, юридическая основа сделки есть
результат вовсе не двух данных воль, между собою сталкивающихся
(воль А и В), а результат отношений частей всего целого, вырабо-
танный путем длительного процесса, и как таковой — он отражает,
действительно, гетерогенную природу общества, отражающуюся в
юридической форме социальных отношений. Чтобы удостоверить-
ся, убедиться в гетерогенной природе права, необходимо, разумеет-
ся, сделать анализ правовых явлений, проследить их возникновение
Глава III. Социальное явление (продолжение) 4 41
и образование, вскрыть их корни и основу. Равным образом не вид-
на гетерогенность в меновых явлениях, в явлениях рынка, когда для
социального факта совершенно безразлично, кто покупатель и кто
продавец; в меновых явлениях все контрагенты в одинаковых отно-
шениях, и, тем не менее, меновые акты, цены — социальные факты
и гетерогенной природы. Для доказательства этого положения так-
же требуется специальный анализ экономических отношений (в том
числе и меновых явлений), для вскрытия истинной природы соци-
ального; этот анализ, однако, не входит в нашу задачу.
В большинстве случаев, однако, слишком ясно, когда данный
факт далек от гетерогенно-классовой природы и когда нет ни ма-
лейшего сомнения в полной неприкосновенности данного факта к
классовой гетерогенности. Если у матери является на лице улыбка,
когда вносят в комнату ее сына, перед нами явление психических
переживаний, проявляющихся физиологически в улыбке, определен-
но индивидуального характера. Здесь нет ни общественного отно-
шения, ни, разумеется, какой бы то ни было гетерогенности, нет на-
лицо и социального явления.
Итак, гетерогенность — результат отношений неравенства, ре-
зультат отношений разделения труда, продукт связи в таком соеди-
нении частей, где имеются глубоко идущие различия между частя-
ми целого, выражение социальной неоднородности в обществе с раз-
личными групповыми образованиями.
Социальная гетерогенность выявляется как признак социально-
сти вместе с развитием социальной жизни. Гетерогенность слабо про-
является в социальных явлениях там, где социальная жизнь прими-
тивна, не развита, где неравенство социальное не выявилось в опре-
деленные, закрепившиеся формы. С развитием общества, ко времени
современных отношений капиталистического общества, формы раз-
деления труда достаточно определяются, отношения неравенства фик-
сируются с определенностью как отношения классовые, и с этого вре-
мени, т. е. с момента капитализма, социальное общение проникается
насквозь характером классовых различий, и социальные факты про-
питываются гетерогенностью определенно классового характера. Это
и есть социальная гетерогенность в своем наиболее чистом виде.
Но не только гетерогенность мы считаем характерной чертой для
социального явления. Вторым таким же существенным признаком
социального мы считаем объективацию социального, т. е. существо-
вание социального вне индивида и его сознания. Объективацию со-
циального особенно определенно выдвигает Дюркгейм. Он разумеет
в данном случае ту особенность социального, что социальное суще-
ствует не как психическое переживание, психическое состояние того
442 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
или иного индивидуума» но существует вне индивидуального созна-
ния, вне индивидуального переживания, вне индивидуальной пси-
хики. Как надпсихическое социальное предполагает, разумеется, ту
или иную форму для своего существования; в этом последнем слу-
чае мы и говорим, что оно объективируется. Право, как говорит
Дюркгейм, существует в кодексах, моды воплощаются в костюмы,
вкусы в произведения искусства, порядок повседневной жизни за-
писывается в статистические таблицы.
Говоря об объективации как характерной черте социального, мы
должны иметь в виду два момента данного признака: во-первых, су-
ществование социального явления, независимо от индивидуально-
го сознания, во-вторых, его выражение в «вещах», его объектирова-
ние, его воплощение. Что касается первого момента, то именно в
нем лежит то резкое отличие, которым социальное отделяется от
индивидуального и от психического. Если психическое есть отно-
шение между лицом и всем, что находится вне его, хотя бы послед-
ним были другие лица, играющие роль простых возбудителей, вы-
зывающих то или иное переживание у данного индивида, то это
все же такое отношение между лицом и «вещью», или между внут-
ренним «я» и внешним «миром», которое существует лишь внутри
собственного сознания индивида, не идя дальше его собственного
переживания. Например, раздражение профессора по поводу ку-
рения во время лекции; куренье папиросы студенткой во время лек-
ции, вызванное скучной лекцией; радость матери при появлении
сына; неприятные переживания по поводу приказа о мобилизации
и проч. Все это индивидуальные переживания, индивидуальные
психические состояния, существующие лишь в психике данного
индивида, неразрывно связанные с психикой определенного субъ-
екта. То, что иногда такое психическое состояние, такое индивиду-
альное переживание вызывается действиями другого лица или дру-
гих индивидов, на основе психического воздействия и взаимодей-
ствия, дела не меняет. Психическое состояние или переживание
остается все-таки индивидуальным, пока связано только с психи-
кой данного индивида и не отрывается от нее.
В данном отношении социальное резко отличается от индиви-
дуального именно тем, что оно отрывается от психики данного ин-
дивида. В истории образования, например, языка можно проследить,
как совершается этот процесс постепенного отрывания от индиви-
дуальной психики, как вырастает общее значение за определенным
комплексом звуков, имеющих для всех одинаковый и обязательный
для всех смысл, и как в конце концов совершается постепенная
объективация системы звуков, и как она получает самостоятельное,
Глава III. Социальное явление (продолжение)
443
независимое от конкретных индивидуальных случаев существова-
ние, являясь чем-то внешним, объективным. «С того момента, ког-
да в сознании действующего (субъекта) возникло бы представление,
что его действие представляет собою не что иное, как то, что всегда
происходит при подобных обстоятельствах, мы имели бы, — гово-
рит Орженцкий, — случай перехода индивидуально-изолированно-
го поступка в первый фазис процесса его социализации»1; и далее:
«однажды объективировавшаяся от отдельных случаев своего конк-
ретного проявления типичная форма поведения, по мере того как
она повторно осуществляется, приобретает все более и более устой-
чивый характер. Она навязывается индивидуальному сознанию с воз-
растающей мотивационной способностью»2.
Итак, объективация социального явления выражается, прежде
всего, в самостоятельном существовании над и вне индивидуально-
го сознания, в чем и состоит существенное различие между психо-
логическими и социальными явлениями. Вторым моментом такой
объективации может быть выявление независимо существующего
социального отношения в той или иной форме, его воплощение.
Объективация не только в том, что социальное явление надындиви-
дуально, но и в том еще, что оно имеет воплощенное в том или ином
виде существование. Правовое отношение воплощается в законе,
экономическое в товаре и т. д.
Ясно рисует момент объективации социального Зиммель, когда
говорит: «Но, может быть, границы собственно социального суще-
ства можно видеть там, где взаимодействие личностей между собою
проявляется не только в их субъективных состояниях или поступ-
ках, но создает объективное образование, которое обладает извест-
ной независимостью от отдельных участвующих в нем личностей.
Там, где образовалось соединение, формы которого продолжают су-
ществовать и тогда, когда отдельные члены выходят из него, а но-
вые в него вступают; там, где существует общее внешнее достояние,
причем его приобретение и распоряжение им не является делом от-
дельного лица; там, где имеется сумма познаний или нравственных
жизненных содержаний, число которых не увеличивается и не умень-
шается от участия в них отдельных лиц и которые, ставши до извест-
ной степени субстанциальными, находятся к услугам каждого, кото-
рый захотел бы принять в них участие; там, где выработались фор-
мы права, нравов, общения, к которым присоединяется и должен
1Р. Орженцкий. Учение об экономическом явлении. Введение в теорию цен-
ности. Одесса, 1903, стр. 361. Здесь же, 352 стр., краткая история объективации
языка как социального явления.
2 Ibid., стр. 363.
4 4 4 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
присоединиться всякий, вступающий в известное пространствен-
ное существование с другими; — там повсюду мы имеем дело с об-
ществом, там взаимодействие сгустилось и превратилось в тело, и
последнее отличает это общественное взаимодействие от того, ко-
торое исчезает вместе с непосредственно участвующими субъекта-
ми и их мимолетным отношением»1.
Такого рода объективация, понимаемая в смысле объективиро-
ванного существования, независимо от индивидуальной психики
того или иного лица, сопровождается, наконец, еще и тем (третий
момент), что социальное отношение (явления) не только надинди-
видуально, но и имеет принудительное значение для индивидов. То
социальное отношение, которое в силу социальной обусловленнос-
ти сложилось в результате соприкосновений двух индивидов, не толь-
ко ведет существование вне и над этими индивидами, но и является
для них обязательным; оно принудительно действует на их воли.
Все эти три момента неразрывно связаны с объективацией со-
циальных явлений, составляя одно целое, для характеристики обще-
ственного отношения весьма существенное.
Гетерогенность и объективация социальных явлений, представ-
ляя существенные признаки социального в его статике, сопровож-
дается рядом черт и особенностей, характерных для социального в
его движении, в его развитии. В процессе движения социальных яв-
лений, их развития, не только определенно выявляется гетероген-
ная и объективная природа социального, но обнаруживается ряд дру-
гих характерных признаков социального; таковы: закономерность
их, историчность (изменяемость во времени), относительность (из-
меняемость в пространстве), необходимость наступления их, про-
грессирование (в смысле перехода и движения от менее совершен-
ного к более совершенному), иррациональность.
Все эти черты изменяемости, относительности, закономерности
и проч, свойственны не только социальным фактам. Закономерны
и естественные явления, явления мира физического. Правда, соци-
альная закономерность иная, чем закономерность естественная. Со-
циальные законы развития отличны от законов естественного раз-
вития. Но в данном случае нас интересует не содержание законов, не
содержание самой формулы, в которую могут быть сведены повто-
ряемость и постоянство того или иного явления, а самый факт зако-
номерности, самый факт постоянства и правильности в наступле-
нии и развитии того или иного круга явлений. Факт же закономер-
ности, факт постоянства и правильности, повторяемости явлений
1 Г. Зиммель. Социальная дифференциация. Социологические и психологи-
ческие исследования. Авторизир. перев. с немецкого. М., 1909, стр. 23.
Глава III. Социальное явление (продолжение) 4 4 5
естественного мира и социального как таковой одинаково прило-
жим как по отношению к первому, так и по отношению ко второму
ряду явлений.
Но историчность, относительность и развитие по линии совер-
шенствования, прогрессирования присущи социальному явлению
как таковому. На естественный мир явлений мы можем смотреть как
на отжившее нечто, совершившее свой цикл, замертвевшее, не под-
лежащее развитию в собственном смысле слова, лишенное творче-
ства и созидания новых форм. Напротив, мир социальный — это
мир новых и новых нарождающихся отношений, мир вечных из-
менений, мир вечного движения вперед, мир отношений людей,
изменяющих не только природу, но и свои собственные отношения.
Исторический характер развития социальных отношений выра-
жается в том, что всякое социальное отношение есть историческая
категория, т. е. всякое социальное явление обусловлено социально-
исторически: оно возможно лишь в определенной исторической сре-
де при определенных исторически сложившихся условиях. Каждая
эпоха имеет различные системы социальных отношений. Всякое со-
циальное отношение, как историческая категория, преходяще; в этом
смысле не приходится говорить об абсолютных, вечных и неизмен-
ных законах развития социального. Последними чертами опять-таки
социальное отношение отлично от естественных явлений: естествен-
ные законы носят более абсолютный характер, характер скорее веч-
ных, неизменных законов.
С историческо-социальной обусловленностью социальных явле-
ний стоит в связи и необходимое наступление социального явления,
раз есть налицо все условия, все предпосылки для его возникновения.
Мы уже говорили, что, в силу обусловленности и объективирования
социальных явлений, последние складываются, возникают и суще-
ствуют не только независимо от индивидуальных воль, входящих в
соприкосновение и сталкивающихся, но имеют принудительное зна-
чение для соприкасающихся индивидуумов; но мало этого — такие
социальные явления возникают неизбежно, с историческою необ-
ходимостью, как это бывает в мире явления естественного царства.
Цена, например, на хлеб, сложившаяся в такой-то определенный
момент на лондонской бирже как определенного рода обществен-
ное отношение, как социальное явление, есть продукт неизбежнос-
ти, необходимости, необходимый результат исторически сложив-
шихся фактов действительности.
Последняя черта придает социальным явлениям характер стихий-
ности, естественно-необходимого развития. Такое стихийное разви-
тие социального имеет все свойства и особенности иррационального
4 4 6 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
развития. Социальное отношение по своему образованию иррацио-
нально. Процесс развития социальных явлений — процесс ирраци-
ональный. Если обществу удастся так сорганизовать свою жизнь и
отношения, что каждый акт жизни данного общения будет продук-
том, наперед предусмотренным, продиктованным так или иначе вы-
раженной общественною волей, если все отношения людей потеряют
характер стихийности, необходимости, иррациональности, а напро-
тив, будут совершаться по строго наперед предначертанному самим
обществом плану, то социальной обусловленности уже места не бу-
дет, и все отношения людей потеряют характер социальности, о ко-
торой идет речь и свойства которой мы пытаемся себе выяснить.
Новое «общество» с такими рациональными отношениями, лишив-
шись социальности, лишившись всех особенностей социального, об-
щественного, в сущности не будет уже тем «обществом», с которым
мы имеем дело, и анализ которого даем: в таком новом обществе
«социальная» жизнь, «социальные» факты, «социальные» отноше-
ния немыслимы. Будет ли когда-нибудь на земле такое «общество»,
возможна ли человеческая жизнь без «социальных» связей — это,
разумеется, другой вопрос, который не подлежит нашему рассмот-
рению. Во всяком случае, несомненно одно, что, когда настанет это
новое «общество» без социальных связей, люди не будут уже людь-
ми, а станут богами и человеческая история закончится.
Подводя итоги нашему анализу различных определений соци-
ального, мы могли бы, после всего изложенного, определить соци-
альное явление как объектированное гетерогенное отношение, воз-
никающее между людьми на основе общей взаимной обусловленности
и развивающееся с исторической необходимостью и стихийной зако-
номерностью.
3
Мы уясняли природу социального, определяя его характерные
особенные, исходя из того, главным образом, основания, что поли-
тическая экономия как наука есть одна из социальных наук. С со-
держанием же объекта социальных наук нас знакомит само поня-
тие социального. Мы должны, отсюда, предполагать, что, позна-
комившись с общим понятием социального явления, мы до неко-
торой степени будем иметь представление и об общей природе тех
явлений, которые изучает политическая экономия, так как в качест-
ве одной из социальных дисциплин она предметом своего изучения
имеет такие явления, которые носят определенный социальный
Глава IIL Социальное явление (продолжение) 44 7
характер, по крайней мере, в своих родовых признаках. В данном
случае все социально-научные дисциплины, т. е. отдельные социаль-
ные науки, находятся в таком же положении к социальному явле-
нию, как и политическая экономия, т. е. в отношении к их объекту
изучения социальное является лишь родовым признаком. Вообще
нет одной науки, которая бы изучала социальное явление как тако-
вое, как нет одной науки естественной, которая бы изучала естест-
венные явления в их целом. Ни одна научная дисциплина не в состо-
янии обнять все стороны данного объекта; всегда есть несколько
наук, каждая для одной определенной стороны данного объекта ис-
следования, под определенной точкой зрения1.
Равным образом и социальное отношение может научно изучать-
ся лишь с той или иной, определенной стороны социального отно-
шения, под той или иной точкой зрения. В данном случае мы можем
говорить о различных «сторонах» социального или о различных «ви-
дах» социального, о различных как бы «элементах» социального, о
различных «формах» социального. Социальные отношения охва-
тывают собою самые различные и весьма разнообразные стороны
человеческого общения, человеческого социального бытия. По чис-
лу этих различных точек зрения, различных видов социального,
устанавливается и соответственное число и социально-научных дис-
циплин.
Связи и отношения, в которые входят члены общества в обще-
ственном союзе, основанном на разделении труда, неравенстве и
различии интересов, разнообразны и многогранны. Те формы, ко-
торые могут принимать эти социальные связи и отношения, зави-
сят от самого содержания этих отношений, от объекта этих отно-
шений, от той основы, на почве которой люди входят между со-
бою в необходимые социальные связи. На первом месте в данном
случае приходится поставить, разумеется, социальные отношения,
возникающие на материально-производственной основе: чтобы
жить, людям необходимы, прежде всего, материальные средст-
ва существования, ради обладания которыми необходимо про-
изводство и производственная деятельность в самых различных
своих формах и проявлениях.
При различии интересов, при гетерогении целей в обществе,
построенном на разделении труда и неравенстве, при наличии, сле-
довательно, связанности, взаимозависимости и совместной дея-
тельности, развиваются на материально-производственной осно-
ве особого рода социальные отношения, в которые входят между
1 См.: А. Атопп. Objekt und Grundbegriffe der theoretischen Nationaldkono-
mie, стр. 163-164.
44 8 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
собою члены общественного целого в целях добывания материаль-
ных средств существования, материальных «благ». Такого рода со-
циальные отношения могут быть названы материально-производ-
ственными.
Но во всяком обществе с разделением труда и различными ин-
тересами материальное производство нуждается в жизненном упо-
рядочении. Регулярность и некоторого рода необходимая правиль-
ность в материально-производственной сфере могут быть обес-
печены и возможны лишь в том случае, если производственная
деятельность опирается на порядок и организацию обществен-
ной жизни, если она встречает защиту от всяческих ее насильст-
венных нарушений, от вторжения внешних врагов или т. п., если
производственной деятельности общества гарантирована воз-
можность воспроизводства и развития. На почве этой необходи-
мости в организации, порядке и защите в обществе возникают
особого рода социальные отношения, принимающие особую со-
циальную форму, — отношения, в которые входят между собою
члены общественного целого в целях установления порядка, ор-
ганизации власти и защиты этого порядка известными опреде-
ленными нормами и институтами. Такого рода общественные
отношения могут быть названы правно-политическими. Их мож-
но разбить на две самостоятельно существующие формы соци-
альных отношений — правовые и политические (государствен-
ные) отношения. Все это — лишь особые стороны, лишь особые
формы проявления социальных отношений так же, как и мате-
риально-производственные отношения.
Наряду с этими формами социальных отношения возникает
ряд других, образующихся на самых различных основах и стоя-
щих в общей связи, однако, со всем социальным целым. Таковы
отношения религиозные, этические, эстетические и др. Каждое из
этих социальных отношений является лишь особой стороной со-
циального, особой формой социального общения. Каждое из них
имеет свое определенное содержание, свой особый объект изуче-
ния, хотя и во всех случаях объект этот, по своей природе, соци-
альный, представляя собою социальное отношение определенного
данного вида. Отсюда мы получаем ряд отдельных социально-на-
учных дисциплин, каждая из которых занята отдельной стороной
социального (науки экономические, правовые, государственные,
этика, эстетика и проч.).
В качестве особого, специфического объекта изучения в по-
литической экономии выступают социально-производственные
Глава III. Социальное явление (продолжение) 4 4 9
отношения, являющиеся лишь особой стороной социального, осо-
бой формой социальных отношений.
Мы приходим, таким образом, к выводу, что политическая эко-
номия, являясь социальной научной дисциплиной, имеет предме-
том своего изучения социально-производственные отношения. На
этом объекте политической экономии необходимо остановиться,
однако, подробнее1.
1 Разложение социального отношения на его элементы или отдельные сто-
роны как объекты изучения для отдельных научных дисциплин — вопрос, тре-
бующий еще дальнейшего развития. Разными авторами он разрешается в на-
стоящее время весьма различно. У К.М. Тахтарева мы находим, например, та-
кую классификацию различных областей общественной жизни, сделанную им,
правда, попутно, вскользь: хозяйственная, семейная (с брачной), психическая и
политическая («Наука об общественной жизни — социология». Петроград, 1920,
стр. 42), причем к психической области общественной жизни он относит «сто-
роны»: жизнь умственную, нравственную и эстетическую. С такой классифика-
цией мы согласиться не можем.
Лифман также относит к социальным образованиям такие отношения, как
отношения в семье (его классификация социальных образований: язык, семья,
народ, государство и пр.). Мы думаем, однако, что семейные отношения как
таковые, т. е. отношения внутри семьи между ее членами, отношения между
супругами, отношения детей к родителям и родителей к детям и т. д., не содер-
жат в себе ничего социального. Семья как слишком сплоченная группа индиви-
дуумов, слишком органически тесно объединенная, представляет собою тип ско-
рее общинной комунально-товарищеской организации, чем гетерогенной, об-
щественной. Внутри семейной ячейки в семейных отношениях нет социально-
обусловленных связей. Семья — часть общественного целого, такая же, как
отдельный индивидуум. Отношения семейные, поэтому, отнюдь не социальные
отношения.
15 Общественные классы
ГЛАВА IV
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ЯВЛЕНИЕ
1. Экономическое явления и область хозяйственных фактов.
2. Понятие «хозяйства» и «хозяйственного». Дитцелъ. Амонн. Лиф-
ман. 3. Понятие частного хозяйства. Понятие общественного хо-
зяйства. Экономическое явление как общественно-хозяйственное
(общественно-производственное) отношение. 4. Характерные чер-
ты экономического явления. 5. Формы экономических явлений. При-
мат производственного момента. Выводы.
1
Зная природу социального, уже легче выяснить природу и осо-
бенности экономического, т. е. того явления, которое ставит себе по-
литическая экономия в качестве объекта изучения, объекта научно-
экономического познания. Раз экономическое, как мы видели, есть
одна «сторона» социального, определенная «форма» социального,
то, разумеется, распознать природу этой стороны, этой социальной
определенного содержания формы легче после того, когда уже по-
знана сущность самого социального. Раз анализ социального обна-
ружил, что оно проявляется в различных своих видах, одним из ко-
торых является экономическое, то, очевидно, экономическое по сво-
им родовым, основным признакам будет характеризоваться так же,
как мы характеризовали социальное, так как экономическое —
лишь разновидность социального, и, следовательно, зная особен-
ности социального, мы уже знаем и характерные особенности эко-
номического. Мы не знаем только одного: при каких условиях и в
каких формах возникает экономическое, и как различать эконо-
мическое от неэкономического, хотя бы и социального же. Нам,
Глава IV. Экономическое явление
45 1
следовательно, надо остановить свое внимание специально на эко-
номической форме социального как таковой, как на «особого» рода
социальном отношении, т[ак] называемом] «экономическом отно-
шении», или экономическом явлении', нам надо разобрать специально
особенности, специфические черты этого экономического явления.
«Не всякие социально-обусловленные факты, — говорит А. Амонн, —
не всякие социальные отношения и не социальные отношения в сво-
ем целом составляют объект политической экономии, но социально
обусловленные факты или, лучше сказать, — социальные отноше-
ния особого определенного вида, своеобразные, специфические, еди-
ные в себе, но отличные от других категорий социальных явлений,
единство которых и различие между которыми обусловлено избран-
ной при исследовании и изложении точкой зрения»1.
Итак, что же такое «экономическое явление», которое служит
предметом изучение особой социальной науки — политической
экономии? Какой критерий нам нужно иметь в руках, чтобы рас-
познавать экономическое от неэкономического и чтобы на осно-
вании его мы могли охранить политическую экономию от вторже-
ния в нее чуждых ей как специфической, социальной науке катего-
рий? Только выяснивши определенно, что такое экономическое
явление, мы можем отдать себе ясный отчет в том, что изучает по-
литическая экономия.
Для более детального и более определенного выяснения «эко-
номического» мы должны представить себе, прежде всего, как про-
исходит тот процесс образования социально-научных понятий, о
котором мы говорили выше. А именно, мы видели, что сначала
перед нами раскрывается непосредственно данная область явлений,
область непосредственно данной конкретной действительности. Из
этой непосредственно данной области явлений наше обыденное
мышление выводит соответственные, свойственные обыденному
мышлению понятия, необходимые для повседневного обихода.
Понятия эти являются в результате уже некоторой мыслительной
деятельности, но неглубокой, поверхностной; настоящей позна-
вательно-логической обработки они еще не находят себе. Обыден-
ное мышление этими понятиями, однако, вполне довольствуется
для своих обычных, повседневных, общежитейских целей.
Научное познание работой обыденного мышления, однако, не
удовлетворяется. Грубую, поверхностную обработку конкретных фак-
тов данной области оно старается продолжить, углубить. Путем це-
лого ряда познавательных приемов (выбором в познавательных це-
лях точки зрения или основы, классификацией, абстрагированием,
1 А. Атопп, ibid., стр. 164.
4 5 2 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
изолированием и проч.) научное познание перерабатывает понятия
обыденного мышления, получая уже оторвавшиеся от поверхности,
от конкретных проявлений более углубленные научные понятия1.
Объект научного познания представляет собою именно такое логи-
чески и методологически строго обработанное понятие, содержащее
в себе все общие, типические и основные черты явлений изучаемой
данной области.
По отношению к политической экономии и экономическому
явлению непосредственно данной областью явлений служит область
хозяйственных фактов. Обыденное мышление образовало из яв-
лений данной области понятие хозяйства, хозяйственной деятель-
ности, хозяйственного принципа. Это понятие «хозяйственного»
для каждого экономиста-исследователя так же, как и для каждого
нормального мышления, представляется с более или менее опреде-
ленным, по крайней мере, приблизительно, содержанием, Но для на-
учных целей оно, однако, слишком еще грубо, слишком расплывча-
то. В качестве объекта научно-экономического познания оно как
таковое служить не может.
Большинство экономистов, однако, в целях определения пред-
мета политической экономии исходило в своем анализе именно из
понятия «хозяйственного», перерабатывая его свойственными каж-
дому из них познавательно-методологическими приемами, считая
долгом своим не образовывать новые понятия, а лишь вкладывать
известное, то или иное содержание в выработанное жизнью и во-
шедшее в обычное словоупотребление понятие хозяйства. В резуль-
тате такой обработки и переработки понятия «хозяйственного», в
руках одних экономистов, в конечном итоге, «хозяйственное» исче-
зало окончательно и безвозвратно, растворяясь без остатка в других
понятиях. В руках других экономистов, напротив, «хозяйственное»
находило себе то или иное, определенное истолкование и с опреде-
ленным, намеченным исследователем содержанием входило в сис-
тему научных экономических понятий, приобретая характер основ-
ного понятия как объекта изучения в политической экономии.
Ввиду такого значения понятия «хозяйства» в установлении и
выработке объекта политической экономии, нам представляется
1 «Каждый взгляд назад, на период прошлый, законченный, учит нас, что
научное мышление в своем развитии заключается в непрерывном исправлении
мышления обыденного. Но с ростом культуры научное мышление начинает вли-
ять и на то мышление, которое служит практическим целям. Обыденное мыш-
ление все более и более ограничивается и вытесняется научно дисциплиниро-
ванным техническим мышлением». Э. Мах. «Философия и естественно-науч-
ное мышление». Новые идеи философии. Сборник № 1: Философия и ее про-
блемы. СПб., 1912, стр. 95.
Глава IV. Экономическое явление
453
необходимым несколько остановиться на выяснении понятия хозяй-
ства. Посмотрим, прежде всего, как определение хозяйства делалось в
политической экономии некоторыми наиболее видными из эконо-
мистов.
2
Наиболее распространенным определением «хозяйства» среди
экономистов является определение «хозяйства» как совокупности
действий человека, направленных к созданию материальных средств
(«хозяйственных благ», материальных предметов) для удовлетворе-
ния потребностей (Шёнберг). При этом одни находят необходимым
считать такую деятельность человека «хозяйственной» лишь в том
случае, когда она рациональна, целесообразна и совершается по
принципу «экономии силы», т. е. по принципу получения максималь-
ных результатов при минимуме затрат. Другие этот принцип как
присущий не исключительно хозяйственной деятельности и типич-
ный, характерный не только для нее, отрицают, находя, что прин-
цип «экономии силы» приложим ко всякой деятельности и нехозяй-
ственной (к деятельности ученого, художника, музыканта и проч.)1.
Бесспорное или менее всего спорное в этом определении сводится к
следующему: хозяйственная деятельность — это воздействие человека
на внешний мир; это трудовой или в основе своей производствен-
ный процесс, направленный на получение материальных предметов;
это сфера отношений лица к вещи, это процесс деятельности чело-
века как индивида, как изолированного субъекта, как лица, замкну-
того в себе; это процесс, взятый сам по себе, без отношения к дру-
гим подобным процессам. «Хозяйственное» в таком смысле может
содержать в себе лишь естественно-технические или психологические
моменты. Социального в нем, разумеется, нет ни одного атома. Понятие
хозяйственного в этом смысле выведено, очевидно, из сферы деятель-
ности изолированного, отдельного субъекта, изолированно хозяйству-
ющего индивидуума. Иначе и быть не могло, так как обыденное мыш-
ление могло осилить лишь непосредственно данное, доступное непос-
редственному наблюдению, таким образом — ближе всего поступки
отдельных лиц, отдельных хозяйствующих индивидуумов.
1 См.: Karl Diehl. Privatwirtschaftslehre, Volkswirtschasftslehre, Weltwirtschaftslehre.
Conrad’s Jahrbiicher. III. Folge, Bd. 46, H. 4, стр. 439; Voigt. Wirtschaft und Recht der
Gegenwart. Tubingen, 1912, стр. 223; Eduard Heimann. Methodologisches zu den
Problemen des Wertes und des wirtschaftlichen Prinzips. Braun’s Archiv, B. 37, H. 3,
стр. 795; М.И. Туган-Барановскии. Основы политической экономии. 2-е изд. СПб.,
1911, стр. 6; Dietzel Н. Theoretische Sozialdkonomik. Theil I. Leipzig, 1895, стр. 160.
4 5 4 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
Казалось бы, при таком понимании «хозяйственного» большин-
ством экономистов, которое не содержит в себе ни атома социаль-
ности, политической экономии как социальной науке не приходит-
ся особенно дорожить этим понятием «хозяйственного», так как оно
ни в какой мере не социально. Естественно-технические и психоло-
гические понятия не могут быть введены в систему понятий поли-
тической экономии. Последней нечего делать с естественно-техни-
ческими процессами и психологическими понятиями. Вот почему
мы встречаем экономистов, считающих понятия «хозяйства», «хозяй-
ственного» совершенно непригодным для круга понятий политичес-
кой экономии. Так смотрят особенно те из экономистов, которые стоят
на социальной точке зрения и всячески охраняют политическую эко-
номию как социальную науку от вторжения в нее неадекватных по-
нятий. Таковы, например, Дитцелъ и особенно Амонн.
Дитцелъ не ждет решительно никакого обогащения нашего эко-
номического знания от критического анализа определений «хозяй-
ства»1. Дитцелъ думает, что смысл слов «хозяйство», «имущество», «до-
ход» не менее ясен, чем слов «хлеб», «мясо», «стол». Поэтому, по Дит-
целю, определять понятия «хозяйства», «хозяйственного» для ученого
значило бы заниматься совершенно непроизводительным трудом;
определение таких понятий Дитцелъ считает лишним2. Самое поня-
тие «хозяйство» Дитцелъ считает «естественной» категорией. Чело-
век, говорит Дитцелъ, в своих стремлениях к славе, правде, доброде-
тели, любви, дружбе и проч, свободен: хочет — он стремится к этому;
не хочет — не стремится. Есть, однако, некоторые цели, к которым
человек не стремиться не в силах; к некоторым стремлениям природа
принуждает; так, человек принужден добывать себе пищу, покрывать
свою наготу, иметь угол, где бы он мог двигаться и отдыхать; говоря
общее, человек принужден подчиняться миру вещей. Вот такого рода
потребность в предметах, в вещах мы и называем хозяйственной по-
требностью, а поведение, являющееся в результате такого рода стрем-
лений, — хозяйственным поведением.
Такое хозяйственное поведение образует, по Дитцелю, есте-
ственную категорию человеческого поведения. Предметы, служащие
для удовлетворения потребностей, — это «блага» (предметы пита-
ния, платье, жилище и т. п.). Дитцелъ различает 4 вида такого хо-
зяйственного поведения людей: потребление, производство, цир-
куляцию (или в более узком смысле — обмен) и распределение. По
этим четырем направлениям всюду и везде люди располагают свои
хозяйственные действия; если в изолированном хозяйстве еще нет
1 См.: Н. Dietzel. Theoretische Sozialdkonomik. Erster Band, стр. 150.
2 См.: ibid., стр. 151.
Глава IV. Экономическое явление
455
обмена, то циркуляция все же находит себе место, в смысле, напри-
мер, передвижения добытого «блага» к месту потребления. «Сово-
купность хозяйственных действий, посредством которых субъект
покрывает свою потребность в предметах, в вещах, благах, есть хо-
зяйство, которое в этом смысле есть хозяйствование». Стремление
же к нематериальным благам не ведет к сфере «хозяйствования»:
например, посещение церкви или музея, поездка на курорт и пр.
Таким образом, по Дитцелю, всякое «хозяйственное» непремен-
но предполагает наличность материального блага. Но это еще не зна-
чит, что в понятие хозяйствования непременно входит понятие пла-
номерности и трудовых усилий: итальянский лаццарони21”, который
прибегает к заработку от времени до времени, per occasionem, от слу-
чая к случаю, без какой бы то ни было планомерности, все-таки
хозяйничаете обрезыватель купонов также хозяйствует, как и чер-
норабочий. Хозяйственный принцип, т. е. принцип непременного
соответствия между целью и средствами, по Дитцелю, вовсе не
обязательный признак для хозяйственного поведения: раз субъект
своей деятельностью имеет цель удовлетворения своей потребности
в благе, это уже будет хозяйством, безразлично, будет ли в этих сво-
их действиях субъект расточительным или нет1.
Таким образом, по Дитцелю, хозяйственное действие — всякая
деятельность, направленная к удовлетворению потребности в ма-
териальных предметах (благах), без отношения к планомерности
и рациональности ее и даже без непременных условий наличности
особых трудовых усилий (обрезание купонов). Такую деятельность
Дитцелъ относит к области естественных категорий. Социально-
го в такого рода категориях нет, и политической экономии, следова-
тельно, с понятием хозяйства делать нечего.
Еще более скептически относится к понятию «хозяйства», «хозяй-
ственного» Альфред Амонн. Он справедливо указывает, что общеупот-
ребительное понятие «хозяйство», или «хозяйственный», подобно
большинству ходячих понятий, не имеет не только сколько-нибудь
ясного, определенного содержания, но и никакого сколько-нибудь
ясно очерченного объема; представлялось в конце концов, произво-
лу каждого определять этот объем по собственному усмотрению, по
соображениям целесообразности, по догадкам словообразования
и т. д. Можно сказать, что имеется не одно, а несколько понятий
«хозяйства» и «хозяйственного», родственных, но, однако, далеко на
идентичных... Все попытки определить понятие «хозяйства» и «хо-
зяйственного», опираясь на ходячее словоупотребление и в возможно
1 См.: ibid., стр. 160, 161, 180 и др.
4 5 6 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
большем согласии с последним, и выводить отсюда понятие «народ-
ного хозяйства» или «социального хозяйства» как объект полити-
ческой экономии должны были, по мнению Амонна, потерпеть пол-
ное крушение. Обычно все понятия «хозяйства», «хозяйственно-
го» строились из практики многообразной жизни, подвергались
многочисленным, разнообразным и неустойчивым применениям
и страдали отсутствием ясного, определенного содержания. Как бы
ни определять понятие хозяйства, всегда будут существовать яв-
ления, которые должны будут характеризоваться по этому опре-
делению как хозяйственные, в то время как по общему слово-
употреблению они не будут подходить под найденное понятие, и
всегда будут находиться явления, которые не будут подходить под
это определение, в то время как ежедневное словоупотребление
без всяких сомнений будет характеризовать их как хозяйствен-
ные. На этом основании Амонн думает, что напрасны всякие по-
пытки установления определенного понятия хозяйства. «Опреде-
ленного понятия хозяйства нигде нет и меньше всего в общем сло-
воупотреблении»1.
Если политическая экономия хочет оперировать понятием «хо-
зяйства» и «хозяйственного», она должна считаться, думает Амонн,
прежде всего с тем, что между научным понятием «хозяйства» и об-
щеупотребительным понятием хозяйства существуем расхождение;
а если она это признает, то стремление исходить непременно из
общеупотребительных слов станет бесспорно ошибочным стрем-
лением и поведет неизбежно к ошибкам. Политическая экономия
должна, по мнению Амонна, образовывать понятие «хозяйства» и
«хозяйственного» согласно своим идеям и целям, по избранной соб-
ственной точке зрения и логическим принципам, вовсе не счита-
ясь с опасностью войти в коллизию с обычным словоупотребле-
нием. Задача науки в данном случае не обосновывать и развивать
существующее понятие, а конструировать новое, соответствую-
щее требованиям данной науки; тогда понятие будет вновь при-
обретенным познанием, познанием логически-теоретического
единства и связи определенных реальных проблем. Научное же
понятие ничего не имеет общего с его общеупотребительным обо-
значением2.
Представители индивидуалистического понимания экономичес-
кой жизни, наоборот, придают понятию «хозяйства», «хозяйствен-
ного» огромное значение. Так, например, Роберт Лифман видит в
1 А. Атопп. Objekt und Grundbegriffe, стр. 93-95.
2 Ibid., стр. 96.
Глава IV. Экономическое явление
457
нем одну из главнейших основ и ключ к пониманию природы пред-
мета политической экономии и к научному построению экономи-
ческой теории.
В хозяйственном поведении Лифман различает два момента, ко-
торые, по его мнению, всегда смешиваются, что не способствует, а
затрудняет понимание хозяйственного: это моменты технический и
психический. Для Лифмана, экономическая проблема — в получе-
нии возможно большего наслаждения, возможно большей пользы;
техническая — в достижении наибольших результатов (материаль-
но-количественных) при наименьших затратах. Исследование сущ-
ности хозяйственного поведения неизбежно приводит Лифмана к
психологии. Лифман считает это вполне понятным, так как, по его
мнению, причина всякого хозяйственного действия — психические
явления, ощущения, потребности. Хозяйственное, по Лифману,
точно так же должно быть психическим явлением, направленным
к удовлетворению потребностей. Сущность хозяйственного пове-
дения — психические суждения (Erwagungen), психические оцен-
ки: «хозяйственное поведение всегда там, где полезности сравни-
ваются с издержками», где полезности противопоставляются из-
держкам и где имеется, следовательно, идея каких-то излишков; при
этом всегда подразумевается экономический принцип — получение
возможно больших результатов при наименьшей затрате. Хозяйст-
вовать — значит не производить, а оценивать полезности, к кото-
рым стремишься, сравнивая их с издержками для их достижения.
Как получить некоторое количество радия из куска радиоактивной
глины? Это — не хозяйственная задача, так же, как и вопрос о том,
как получить из одной тонны глины возможно больше радия. Это
задачи технические, их разрешает техническая химия. Это не хо-
зяйственного характера вопросы. Даже вопрос о том, как получить
радий возможно дешевле — не хозяйственный. Хозяйство будет
только там, где субъекту приходится расценивать радий по потреб-
ностям в нем и по необходимым на его приобретение издержкам1.
Лифман считает, что экономисты подходили к понятию хозяй-
ства, главным образом, с точки зрения объекта или блага, служа-
щих удовлетворению потребностей. Такое представление о хозяй-
стве Лифман считает материалистическим или количественно-ма-
тереадиетическим. Оно считается, по мнению Лифмана, главным
образом, с естественно-технической стороной, а не с существом хо-
зяйственной деятельности. По существу же, цель хозяйства — удов-
летворение потребностей. Но понимать ли это удовлетворение
1 См.: R. Liefmann. Wirtschaft und Technik. Conrad’s Jahrbiicher, III. Folge,
Bd. XLVII, стр. TIT.
4 5 8 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
потребности психически или с точки зрения материалистическо-ко-
личественной, как делают, по мнению Лифмана, не только Кларк и
Шумпетер, но и школа Маркса, — в этом пункте среди экономистов
расхождение. Лифман решает этот вопрос в сторону чисто психи-
ческую и приходит к субъективно-психологической точке зрения;
другая же точка зрения ведет, по его мнению, к смещению техники с
хозяйством и является объективно-материалистической точкой зре-
ния. «Противоположность между психическим пониманием “хозяй-
ственного” и господствующим количественно-материалистическим
пониманием фундаментальная; она, — говорит Лифман, — без со-
мнения и является основной проблемой теоретической политичес-
кой экономии»1.
Лифман, таким образом, основной признак хозяйства видит в пси-
хических моментах оценки и сравнивания полезностей, от того или
иного блага ожидаемых, с одной стороны, и необходимых издержек
при этом — с другой. Для Лифмана важно отмежеваться, при уста-
новлении понятия хозяйственного от технической или — шире — ес-
тественно-технических моментов. Технику от хозяйства он различает
тем, что в технике идет дело о количественном результате поведения
(возможно большее количество полезностей при наименьших затра-
тах средств), в то время как в хозяйстве идет дело о внутреннем пси-
хическом результате (возможно больше внутреннего удовлетворения,
удовольствия, наслаждения, при наименьших затратах и усилиях)2.
То, что индивидуалисты особенно охотно пользуются понятием
«хозяйства» в политической экономии, всячески закрепляя это по-
нятие в системе экономических понятий и делая его центральным
пунктом для объяснения экономической жизни, показывает уже, что
понятие хозяйства — понятие индивидуалистической природы. Го-
воря о хозяйстве, хозяйственном, речь может идти лишь о поведе-
нии и поступках отдельных замкнутых в себе хозяйствующих еди-
ниц. Речь идет лишь об отношении человека к природе, об усилиях
индивида, о потребностях, о психических переживаниям, об отно-
шениях лица к вещи, но не об отношениях человека к человеку. Если
политическая экономия — социальная наука, следовательно, с сис-
темой понятий социальной природы, то ей нечего собственно де-
лать с понятием хозяйства как таковым. Вот почему Дитцелъ вы-
брасывает это понятие из системы «социальной экономики», как он
называет политическую экономию, считая это понятие естествен-
ной категорией. Вот почему и Амонн полагает, что те «экономичес-
кие явления, с которыми имеет дело политическая экономия как с
1 Ibid., стр. 735.
2 См.: ibid., стр 763.
Глава IV Экономическое явление 4 5 9
объектом экономического познания не содержат в себе или, по край-
ней мере, могут и не содержать в себе «хозяйственных» признаков,
т. е. могут не относиться к области «хозяйственных» фактов.
Вполне можно согласиться с Амонном, что «экономические» яв-
ления и соответствующие им «экономические» понятия суть соци-
альные явления, социальные понятия. Но можно ли согласиться с
Амонном, что объект политической экономии совершенно отрыва-
ется от области хозяйственных фактов? Ведь политическая эконо-
мия, изучая «экономическое» как одну из сторон или форм «соци-
ального» в конце концов все-таки имеет непосредственную область
конкретных фактов, из которых она исходит как из непосредствен-
ного опыта. Если эта область не есть область «хозяйственных» фак-
тов, то каких же других? Не отрывается ли абстракция амонновско-
го «экономического» явления как объекта изучения в политической
экономии от жизни? Не слишком ли уходит Амонн от фактов кон-
кретной действительности?
По отношению к занимающему нас анализу «экономического яв-
ления» мы можем так поставить вопрос: какая связь экономического
явления как объекта экономического познания с фактами хозяйство-
вания? Многие из экономистов, принадлежащие главным образом к
социальному направлению в экономике, этот вопрос разрешают тем,
что для обозначения объекта политической экономии пользуются
неразрывно двумя понятиями: и понятием «социального», и поняти-
ем «хозяйство», создавая сложное понятие «социального хозяйства»
или «общественного хозяйства». Экономическое явление в данном
случае понимается как явление «общественного (социального) хозяй-
ства». Экономическое явление, таким образом, характеризуется и как
социальное, с одной стороны, и как происходящее на почве хозяй-
ственной деятельности, с другой. Этим устанавливается, вопреки
Амонну, тесная связь «экономического» с хозяйственным: за эконо-
мическое здесь принимается такое общественное отношение, кото-
рое возникает между людьми в их хозяйственной деятельности. А те
хозяйственные поступки, которые не приводят к общественному от-
ношению, а остаются изолированными, не выходя за пределы каждо-
го отдельного хозяйства, в противоположность «общественному хо-
зяйству», получают название поступков «частного хозяйства», отно-
сясь к области, не входящей в интересы экономической науки, не
составляющей объекта экономического изучения.
Такое разрешение поставленного вопроса заслуживает внимания.
Рассмотрим поэтому подробнее понятие «частного хозяйства» и «об-
щественного хозяйства», как они употребляются в политической эко-
номии.
460
3
Введение в политэкономию. 1. Предмет политической экономии
«Общественное» (социальное) хозяйство противопоставляется
«частному» хозяйству. Под последним можно разуметь то же, что
связывается с понятием единичного, отдельного хозяйства. Такое
единичное хозяйство «частным» является лишь в отношении соци-
ального. Частное хозяйство предполагает совокупность хозяйствен-
ных действий (т. е. действий человека, направленных на внешний
мир, в целях получения материальных предметов, для удовлетворе-
ния различного рода потребностей), составляющих одно целое и
связанное интересами одного определенного хозяйства, — действий,
не соприкасающихся с интересами и действиями других хозяйств.
Частное хозяйство — это замкнутое в себе целое, строго очерченное
определенным кругом интересов; это единое хозяйство, это отдель-
ная единица в системе хозяйств, замкнутая в себе. Все действия час-
тного хозяйства исходят от определенного центра, определяются
единой волей, строго согласованы между собою, планомерны, раци-
ональны. В частном хозяйстве всегда имеется регулирующая, орга-
низующая, направляющая воля. В нем имеется общий, единый план;
действия частного хозяйства строго соответствуют такому плану;
здесь все совершается по «хозяйственному принципу», или по прин-
ципу «экономии сил». Частное хозяйство — область борьбы человека
с природой; здесь нет борьбы человека с человеком. Все лица, входя-
щие в частное хозяйство, если оно не единолично, связаны общими
интересами, представляя органическое единство. Здесь все связаны,
несмотря на возможные различия (возраста, пола, физических сил
и пр.). В частном хозяйстве ни одно хозяйственное действие не зат-
рагивает хозяйственных интересов других хозяйств; каждое замкну-
то в себе. Здесь нет отношений между субъектами различных хо-
зяйств, нет отношений на почве хозяйственных интересов. Частное
хозяйство может быть и единоличным, и многоличным (семья), но
оно в своих хозяйственных действиях всегда составляет одно целое,
одну хозяйственную единицу, одно отдельное хозяйство, регулируе-
мое одною волею, направляемое к одной общей цели и связанное
единым планом, общим хозяйственным бюджетом.
В чистом своем виде частное хозяйство — это древний ойкос22*,
замкнутый в себе, ничем не связанный в хозяйственном отношении
с соседним ойкосом. Но пока частное хозяйство не является хозяй-
ственной единицей большого общего целого, чему оно может проти-
вополагаться как частное общему или даже как частное общественно-
му или публичному, до тех пор частное хозяйство сливается просто с
понятием единичного, отдельного, замкнутого в себе хозяйства.
Глава IV. Экономическое явление 4 61
«Частным» такое хозяйство становится тогда, когда оно как хозяй-
ственная единица входит в определенные хозяйственные связи с
другими хозяйствами, составляя с ними какое-то хозяйственное
целое или что-то общее, но в то же время сохраняя в себе ряд хо-
зяйственных действий, совершенно обособленных, не соприкаса-
ющихся с действиями других хозяйств, — ряд действий, замкну-
тых в себе, носящих характер своего особого круга, своих особых
«частных» интересов. В капиталистическом хозяйстве, состоящем
из бесчисленного количества отдельных единичных хозяйств, каж-
дое такое единичное хозяйство сохранило в себе ряд хозяйственных
действий ойкосного типа, замкнутого характера. Такое единичное
хозяйство, поскольку в нем будут иметься хозяйственные действия
этого ойкосного типа, стоящие обособленно, отдельно от хозяйствен-
ных действий и интересов других, соседних, подобных же хозяйств,
будет «частным», в противоположность хозяйственным действиям,
обусловленным общею связью и выходящим за сферу строго очер-
ченного, интимного, частного круга, носящим общественный, соци-
альный характер. Приготовление обеда в семье на собственной семей-
ной плите, топка печки в собственной квартире, бросанье каменного
угля в камин, приготовление кипятка для чая, рубка дров для плиты,
починка платья на себя или на членов семьи, размол кофе на ручной
мельничке — все это частно-хозяйственные действия, так как все эти
действия направлены на внешний мир, в целях получения предметов
для удовлетворения потребностей, но в то же время все эти хозяйст-
венные действия совершенно изолированы от других хозяйств и не
затрагивают интересов других хозяйств (кому интерес в том, что вы
бросаете уголь в свой камин?1, так как они ограничены рамками одно-
го собственного хозяйства, так как все эти действия рациональны, пла-
номерны, регулируются единой волей (хозяйки дома или хозяина
дома-ойкоса) и т. д. Все такие действия обусловлены естественно тех-
нически и психологически, но отнюдь не социально.
Сводя в одно важнейшие признаки, характеризующие частное
хозяйство, мы находим: а) замкнутость в себе; Ь) наличность субъек-
та, хозяйствующего, все регулирующего и направляющего по сво-
ей воле; с) планомерность, строгую согласованность хозяйствен-
ных действий и рациональность, выражающуюся в постановке
1 Дитцель в «Theoretische Sozialdkonomik» думает, что бросаньем угля в ка-
мин мы затрагиваем интересы других хозяйств, так как, сжигая уголь, мы со-
кращаем его количество на рынке и, следовательно, оказываем влияние на цены
угля. Но здесь у Дитцеля очевидное недоразумение: мы влияем на рынок и на
цены, когда покупаем уголь, а будем ли мы его жечь или хранить, рынку это уже
безразлично. Изъявши уголь с рынка, мы в качестве потребителей угля уже со-
вершаем акты, безразличные для рынка.
4 6 2 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
определенных целей и их соответственном осуществлении, а так-
же в применении принципа «экономии силы» (хозяйственный
принцип); d) ограничение сферы хозяйственной деятельности
только отношениями человека к природе (отсутствие социально-
го момента).
Таким «частным» хозяйством в чистом виде было первобытное
коммунистическое хозяйство, насколько оно было действительно хо-
зяйством в вышеприведенном смысле, как замкнутое целое. Но так
как такое первобытно-коммунистическое хозяйство не могло про-
тивополагаться какому-то общему или общественному хозяйству,
то оно является не столько уже «частным», сколько просто замкну-
тым, единым, единичным хозяйством, с вышеприведенными чер-
тами «частного» хозяйства.
Таким же «частным» хозяйством может быть идеальное социа-
листическое, или, лучше сказать, коммунистическое, хозяйство, так
как в нем будет и единая воля, осуществляемая каким-нибудь вы-
борным комитетом или советом, и рациональность действий, и пла-
номерность, и общая согласованность всех частей, и единство целей
и принцип «экономии сил и средств», и отсутствие социальных мо-
ментов в вышеприведенном смысле. Но опять-таки, так как в таком
коммунистическом хозяйстве все «частное» сольется с «общим», в
смысле направления всех действий каждого отдельного лица к еди-
ной общей цели, то и здесь понятие «частного» уже не будет прило-
жимо: оно отпадает, раз ему не противополагается «социальное» или
«общественное». Коммунистическое хозяйство, характеризуемое все-
ми чертами «частного», будет поэтому просто единичным хозяй-
ством, телеологичным23* единством, единым хозяйственным целым,
наподобие хозяйства большой семьи, связанной органически общи-
ми интересами.
В «частном» хозяйстве, таким образом, все хозяйственные дей-
ствия сводятся к естественно-техническим и психологическим мо-
ментам. Здесь нет места сложным и своеобразным отношениям меж-
ду людьми (социальным отношениям). Весь жизненный процесс
здесь сводится к отношениям человека к природе, к борьбе человека
с природой, в смысле подчинения своим интересам ее сил. Отноше-
ния же между людьми в частном хозяйстве носят характер органи-
ческой связанности и однородности целей (отсутствия гетерогенно-
сти).
Зная черты и особенности, соединяемые с понятием частного хо-
зяйства, легче понять, путем сопоставления противоположностей,
черты и особенности «общественного хозяйства», с какими это по-
нятие употребляется в политической экономии.
Глава IV. Экономическое явление 4 6 3
«Общественное хозяйство», прежде всего, — совокупность не хо-
зяйственных действий как таковых, а совокупность социально-про-
изводственных отношений. «Общественное хозяйство»—это не еди-
ное органически связанное хозяйство, не телеологическое единство, а
совокупность множества отдельных единичных хозяйств, в своей хо-
зяйственной деятельности связанных социальными отношениями.
«Общественное хозяйство» — это гетерогенное образование; в нем
царит противоположность интересов, несмотря на то, что в нем все
хозяйства связаны. В «общественном хозяйстве» нет субъекта, направ-
ляющего и регулирующего хозяйственные действия целого, нет еди-
ной, направляющей воли. В «общественном хозяйстве» нет единого
плана; в нем нет и не может быть принципа «экономии сил и средств»,
того хозяйственного «принципа», который приложим лишь в част-
ном хозяйстве, где все результаты предвидятся и можно наперед про-
изводить хозяйственный расчет и оценку ожидаемого результата с
затрачиваемыми на него средствами. В «общественном хозяйстве» нет
рациональности; это область стихийно складывающихся отношений,
хотя и закономерно и исторически необходимо. Это область «ирра-
ционального»; «общественное хозяйство» — это сфера отношений
человека к человеку, это борьба не человека с природой, а человека с
человеком, это сфера социальной борьбы за существование. «Обще-
ственное хозяйство»—это социально обусловленные взаимоотноше-
ния единичных (частных) хозяйств в классовом обществе.
Установлением разграничения между понятием частно-хозяй-
ственного и понятием социального (общественно)-хозяйственного
достигается более отчетливо представление об экономических явлени-
ях как предмете политической экономии. Область частно-хозяйствен-
ных фактов как фактов, обусловливаемых естественно-технически и
психологически, а не социально, совершенно выходит из содержания
«экономического» как объекта экономической науки. «Экономичес-
кое» покрывается содержанием общественно-хозяйственного, т. е.
под экономическим явлением разумеется социальное отношение,
возникающее на почве хозяйственной деятельности людей, таким
образом — явление общественно-хозяйственного порядка.
Соединение понятий «хозяйства» и «общества» в одно целое,
для более ясного определения «экономического явления», не мо-
жет, однако, быть признано удовлетворительным в формально-ло-
гическом отношении. Объединяются в одно понятие различной при-
роды: общественное — с социальным содержанием и хозяйствен-
ное — с естественно-техническим и психологическим. Но при пони-
мании общественно-хозяйственного как общественного отношения,
возникающего на почве хозяйственной деятельности, понятие об-
4 6 4 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
щественно-хозяйственного нам кажется вполне приемлемым для оп-
ределения «экономического явления» как объекта политической эко-
номии. Есть, правда, экономисты, предпочитающие заменять поня-
тие «общественно-хозяйственного» понятием «общественно-трудо-
вым». Так, авторы «Курса политической экономии» Богданов и Сте-
панов — считают определение объекта политической экономии
понятием «общественного хозяйства» «неточным и ненаучным», след-
ствием «естественной неполноты и неясности буржуазного научного
мышления»1. Авторы предпочитают заменять понятие «обществен-
но-хозяйственного» понятием «социально-трудовым», определяя по-
литическую экономию как науку, изучающую «социально-трудовые
отношения между людьми». Богданову^ Степанову, по-видимому, ка-
жется, что понятие «социально-трудового» -— точное и научное по-
нятие — и есть следствие пролетарского научного мышления, в от-
личие от буржуазного понятия «социально-хозяйственного». На са-
мом деле и то и другое понятие — одинакового научного достоин-
ства. Хозяйство или труд — то и другое суть понятия о фактах,
обусловливаемых естественно-технически и психологически. Труд как
понятие так же неопределенно и неполно, как и хозяйство. И то и дру-
гое понятие для характеристики экономического явления — одина-
кового научцо-познавательного ранга. Сами по себе, без методологи-
ческой переработки, как понятие «хозяйство», так и понятие «труд»
не могут дать ни полноты, ни ясности ни буржуазному мышлению,
ни пролетарскому, для научного же мышления, повторяем, эти по-
нятия совершенно одинакового (невысокого) научного достоинства
и качества как понятия обыденного, повседневного мышления, не
переработанные логически.
Определение экономического явления как объекта политичес-
кой экономии посредством понятия «социально-хозяйственного от-
ношения», или понятия «социального отношения, возникающего на
почве хозяйственной деятельности» — наиболее других распрост-
ранено в политической экономии, в рядах представителей соци-
ального направления. Нам кажется, однако, правильнее бы было
определять экономическое явления как социально-производствен-
ное отношение, так как производственные процессы являются
определяющими в хозяйственной деятельности и понятие произ-
водственного отношения менее сложно, чем понятие хозяйственно-
го. Если выбирать из трех понятий «хозяйство», «труд» и «произ-
водство», то в методологическом отношении последнее наиболее
предпочтительно как более простое и более основное.
1 См.: А. Богданов и И. Степанов. Курс политической экономии. Т. I. Изда-
ние второе. Москва, 1918., стр. 5.
Глава IV. Экономическое явление
465
Таким образом, мы проводим строгое разграничение между по-
нятием хозяйственного и экономического. Под последним мы разу-
меем только социально-производственные отношения, т.е. именно
те, которые составляют предмет научного изучения в политической
экономии. «Экономическое» — это социальное понятие, в то время
как «хозяйственное» — естественно-техническая или психологичес-
кая категория, «естественная», по выражению Дитцеля.
Определяя экономическое явление, мы, таким образом, можем
сказать, что, во-первых, экономическое явление — это социальное
(общественное) отношение, во-вторых, это отношение, возникаю-
щее на почве хозяйственной деятельности, и поэтому, в-третьих, мы
можем назвать экономическое явление общественно-хозяйственным
(производственным) отношением или общественно-хозяйственным
(производственным) явлением. Понятие хозяйственного и произ-
водственного указывает на то, что обусловливает экономическое яв-
ление психологически и естественно-технически, т. е. на какой есте-
ственной, естественно-технической и психологической почве возни-
кает экономическое явление. Понятие же социального показывает
основную природу экономического явления. Так как мы уже знаем,
чем характеризуется социальное, то знаем и то, в чем характерные,
существенные черты экономического явления.
4
Все признаки и особенности, какими мы характеризовали соци-
альное явление вообще, разумеется, будут характеризовать одина-
ково и все те специфические формы или различные специфические
стороны социальных отношений, которые мы определяем как спе-
циальные объекты специальных областей социального знания. Наши
экономические явления как социально-производственные отноше-
ния поэтому, являясь социальными отношениями вообще, могут
быть охарактеризованы следующими чертами:
во-первых, они гетерогенны по своему происхождению, т. е. они
возникают в сфере гетерогенных взаимоотношений, на почве борь-
бы и антагонистических интересов; они гетерогенной природы уже
потому, что они социальны; они предполагают, следовательно, на-
личность уже такой организации человеческого общения, когда пос-
леднее принимает социальные формы, проникаясь отношениями
классовой борьбы;
во-вторых, экономические явления постольку и могут только су-
ществовать и быть открыты для своего познавания, поскольку они
46 6 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
выражаются вовне, объективируются; так как производственная де-
ятельность людей направлена на внешний мир, на материю, на вещи,
на предметы удовлетворения потребностей всякого рода, то эта
объективация социально-производственных отношений принима-
ет в данном случае вид «овеществления», «материализации»; соци-
альные отношения людей в производственных отношениях мате-
риализируются, т. е. всегда находят свое выражение в материальных
предметах, превращаясь в вещи «чувственно-сверхчувственные», так
как в развитом меновом обществе люди являются рабами товарных
отношений, рабами отношений товаров к товарам (фетишизм)24'-,
в-третьих, экономические явления суть исторические категории;
в своем движении и изменении как социальные отношения они не-
обходимо должны обнаружить исторический характер своего суще-
ствования; т. е. социально-производственные отношения являются ис-
торическими категориями, в своем существовании связанными лишь
с вполне определенными историческими формами человеческого об-
щения; при такой общественной организации, где производственные
отношения теряют характер социальной обусловленности в выше-
указанном смысле, экономические явления перестают существовать
как социальные, принимая характер естественных категорий. Таким
образом, социально-производственные отношения исторически из-
меняемы: и всей своей внутренней природой, и формами своего вы-
ражения in concrete25* они переходящи, исторически обусловлены;
в-четвертых, экономические явления не только исторически
обусловлены, но и исторически неизбежны; они наступают незави-
симо от индивидуальной воли сталкивающихся субъектов, с исто-
рической необходимостью, хотя и при непременном наличии сво-
бодной воли, сталкивающейся с такой же свободной волей других;
в-пятых, развиваясь с исторической необходимостью, социаль-
но-производственные отношения, однако, складываются и возни-
кают закономерно, т. е. с определенной постоянной правильнос-
тью; причем эта закономерность носит характер стихийности, ир-
рациональности; иначе говоря, социально-производственные от-
ношения в известном смысле приближаются по характеру своего
развития к развитию законов природы, стихии, стоящей над чело-
веком и подчиняющей себе человека; социально-производственное
отношение не только складывается и возникает независимо от ин-
дивидуальной воли сталкивающихся лиц, но и принудительно вли-
яет на их сознание и волю, как об этом говорилось выше.
Словом, особого явления, особого социально-производственного
отношения, которое имело бы свои особые законы развития и осо-
бую природу (генетически), отличную от законов развития и от ге-
Глава IV. Экономическое явление 4 6 7
нетической природы социальных отношений, нет. Социально-про-
изводственное или экономическое отношение — это то же социаль-
ное отношение вообще, с его законами развития и проч., но взятое
лишь в определенном разрезе, рассматриваемое с определенной точ-
ки зрения, открывающееся в познании только одной стороной сво-
его сложного социального целого.
5
Подобно тому, как социальное явление мы разлагали на ряд от-
дельных видов, в которых социальное проявляется, так и экономи-
ческое явление может быть также разложено на несколько групп в
своих частичных проявлениях. Таких типических основных групп
экономических явлений политическая экономия знает три: произ-
водственные отношения, меновые и распределительные. Группиров-
ка эта стоит в связи опять-таки с видами хозяйственной деятельности
отдельного изолированного индивида, которая распадается на про-
изводство, обращение и распределение. Поскольку отдельные единич-
ные хозяйства вступают в общественно-хозяйственную связь и обще-
ственно-хозяйственные, социально обусловливаемые отношения, на
почве или актов производственного характера, или распределитель-
ного, или же на почве актов обращения (меновые отношения), по-
стольку экономические отношения могут принимать вид или со-
циально-производственных, или социально-меновых, или, нако-
нец, социально-распределительных. Обычно по этим трем видам
и вся теоретическая социальная экономика (политическая экономия)
разбивается на три больших отдела: отдел отношений производства,
обмена и распределения. Нередко, особенно в руках индивидуалисти-
ческого направления экономистов, к этим трем отделам присоединя-
ется и четвертый — отдел потребления. Но для тех, кто смотрит на
политическую экономию как на социальную науку, а на экономичес-
кие явления как на социальные отношения, потребление не может
быть предметом внимания политической экономии, так как социальных
отношений не может быть на почве потребления. В акте потребления
хозяйствующий субъект окончательно изолируется от других, замыка-
ется внутри своего хозяйства, и никаких социальных отношений на этой
почве ожидать нельзя. Больше того: в актах потребления некоторые из
экономистов не находят даже хозяйственных моментов, так как хо-
зяйство, хозяйственная деятельность есть лишь средство, а не цель в
себе; потребление же для каждого хозяйствующего индивидуума есть
не средство, а сама цель (Туган-Барановскии).
4 6 8 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
Указывая на трехчленное деление экономических явлений (про-
изводственные, меновые, и распределительные отношения), необхо-
димо отметить, что каждый из этих видов экономического вовсе не
является отдельным, самостоятельным актом. Основою всех этих трех
видов экономических отношений является первое — производствен-
ное отношение; в двух других — ив меновом, и в распределительном
отношении — лежит тот же момент, который лежит и в первом виде
экономического отношения, т. е. производственный. И меновое, и рас-
пределительное отношение представляют по своему внутреннему со-
держанию лишь разновидность, своеобразное проявление, своеобраз-
ную форму производственного отношения. Форма меновых отноше-
ний всегда определяется формой производственных отношений, а
формы распределения в любом обществе всегда зависят от способа
производства, существующего в обществе в данный момент. «Произ-
водство, распределение, обмен, потребление образуют, таким обра-
зом, — говорит по этому поводу Маркс в своем “Введении к критике
политической экономии”, — настоящее логическое единство: произ-
водство составляет в нем общее, распределение и обмен — частное, а
потребление единичное, замыкающее собою целое... Сам обмен явля-
ется актом, входящим в производство... Обмен таким образом во всех
своих моментах или непосредственно заключен в производстве, или
определяется этим последним... Система распределения вполне опре-
деляется системой производства. Распределение само есть продукт
производства... ибо определенный способ участия в производстве оп-
ределяет собою форму распределения... Результат, к которому мы при-
шли, заключается не в том, что производство, распределение, обмен и
потребление — одно и то же, но что все они образуют собою части
целого, различия внутри единства. Производство в противополож-
ности своих определений охватывает как само себя, так и остальные
моменты. С него каждый раз начинается процесс... Распределение...
само есть момент производства. Определенная (форма) производ-
ства обусловливает, таким образом, определенные (формы) потреб-
ления, распределения, обмена и определенные отношения этих раз-
личных моментов друг к другу»1726*.
В результате нашего анализа экономического явления мы при-
ходим к нижеследующим выводам:
1 К. Маркс. Введение к критике политической экономии. Сборник «Основ-
ные проблемы политической экономии». М., 1922. Государственное издатель-
ство, стр. 12-23.
Глава IV. Экономическое явление
469
1) экономическое явление в качестве объекта политической эко-
номии есть общественное отношение, возникающее между
людьми на почве их хозяйственной деятельности;
2) в этом смысле, так как основной и определяющим моментом
хозяйственной деятельности является производство, мы можем
сказать, что экономическое явление есть социально-производ-
ственное отношение;
3) в своем происхождении, образовании и развитии экономичес-
кое явление характеризуется теми же чертами и особенностя-
ми, как и социальное явление, представляя собою лишь специ-
фическую форму социального;
4) являясь социально-производственным отношением, экономи-
ческое явление, помимо своей основной производственной фор-
мы, может выступать как в форме социально-меновых отноше-
ний, так и в форме социально-распределительных;
5) понятие экономических явлений не совпадает с понятием хозяй-
ственных фактов: первые обусловлены социально, вторые — ес-
тественно-технически и психологически; первые — область аб-
стракции и суть социальные категории, вторые — область конк-
ретной действительности и принадлежат к явлениям частно-хо-
зяйственного порядка, т. е. они суть явления естественно-
технические и психологические.
ГЛАВА V
ЭКОНОМИКА И ПСИХОЛОГИЯ__________________________________
1. Границы между социальным и психологическим. 2. Отношение
политической экономии к психологии. Раскол среди представителей
психологического направления в экономике (Шумпетер, Визер). Взгля-
ды социальных методологов (Дюркгейм, Готтль, Шпанн).
1
Характеризуя экономическое явление, служащее предметом по-
литической экономии, как социально-производственное отношение,
мы этим самым решительно отмежевываем область научно-эко-
номического познания от естественно-научной области, равным
образом и от области психологической. Такое резкое размежева-
ние областей надо понимать, разумеется, лишь в смысле методо-
логическом. В действительности социальная жизнь не мыслится вне
психики и вне индивидуальных действий. Всегда остается поэтому
соблазн подходить к социальному, к познанию социального через
анализ индивидуально-психологических явлений. В общественной
жизни действуют и силы природы, и силы человека. Этим объяс-
няется отчасти, говорит Адольф Вебер, то обстоятельство, что яв-
ления человеческой жизни пытаются объяснить то односторон-
не посредством науки о природе, то слишком перегибая на пси-
хику человека и на его волю1.
Социальное, однако, отнюдь не может быть сведено к индиви-
дуально-психической жизни людей. Оно не может быть разложено
на индивидуально-психические явления без того, чтобы не исчез-
1 См.: Adolf Weber. Die Aufgaben der Volkswitschaftslehre als Wissenschaft.
Tubingen, 1909, стр. 5 и далее.
Глава V. Экономика и психология 4 71
нуть как социальное. Как психика в своем возникновении не мысли-
ма вне материального, внешнего мира, причем она, однако, остает-
ся как объект познания, сама собою, не теряя характера объекта от-
дельной самостоятельной науки, так и социальное, обязанное своим
возникновением столкновениям воли и поведения нескольких ин-
дивидов, как объект познания остается самим собою, не превраща-
ясь в психологическое.
Психология — вполне определенная область научного познания,
имеющая свое особое самостоятельное существование как наука, То
же обстоятельство, что люди вступают между собою в социальное
общение, образуя сложные ряды социальных отношений, при по-
средстве психического взаимодействия, при наличности сложного
ряда сталкивающихся индивидуальных воль и различных психичес-
ких переживаний, еще не означает того, что изучение социального
необходимо сводится к изучению психического. В социальных фак-
тах психическое и остается таковым же; объектом же социального
познания являются, как мы видели, не психические переживания, а
социальные отношения как таковые.
Для политической экономии как социальной науки чрезвычай-
но важно точно определить свое методологическо-познавательное
отношение к индивидуальной психике и определить строгие грани-
цы психического и социального. Это важно потому, что в господ-
ствующем индивидуалистическом течении научно-экономической
мысли царит полное смешение психологического с социальным, на-
столько полное смешение, что в важнейших своих экономических
проблемах представители этого (психологического) течения заняты
анализом исключительно индивидуально-психологических явлений
и свои экономические теории строят из психологических категорий;
это не мешает, однако, им смотреть на политическую экономию как
на социальную науку (Лифман), и воображать, что, строя психоло-
гические категории, они создают экономическую теорию. Такое же
методологическое смешение можно наблюдать не в меньшей мере,
чем среди экономистов, и среди современных социологов, где также
преобладающим, господствующим течением является психологичес-
кое, индивидуалистическое.
Между тем, отнюдь не психические моменты определяют соци-
альную науку и несмешанные психо-социальные моменты.
Правда, социальную жизнь творят люди как личности, т. е. как
индивиды с известными психическими настроениями, желаниями,
волею. Создается социальная жизнь в результате столкновения ин-
дивидуальных воль, желаний, стремлений, настроений отдельных ин-
дивидов.
4 7 2 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
Результатом этих столкновений являются социальные отноше-
ния разного рода как объект социальной науки. Индивидуальная
психика, таким образом, является действующей силой в строении
социальной жизни людей, но результаты столкновений отдельных
психических интересов социально обусловлены и познаются уже
не как психические явления, а как социально обусловленные отно-
шения, т. е. познаются не с индивидуально-психологической точки
зрения, а только с социальной. •
Разумеется, при анализе социальной жизни, при анализе соци-
альных отношений остается место и для психологического позна-
ния, т. е. для познания всякого рода психических переживаний от-
дельных сталкивавшихся индивидов, но познание это может иметь
характер только вспомогательного познания и никоим образом не
может войти в систему социального познания в качестве однород-
ного с последним элементом. Для биологии, например, указывает
А. Амонн, весьма часто приходится прибегать к проблемам химии,
но из-за этого проблемы химии не превращаются еще в биологи-
ческие проблемы, и химия не выступает на этом только основании
в качестве объекта биологии. Химия продолжает оставаться спе-
цифической наукой, с своим отличным от биологии объектом по-
знания1. «Привлечение... физиологическо-психологического, есте-
ственно-научно-технического и чисто психологического познания
имеют таким образом, — говорит Амонн, — для политической эко-
номии вспомогательный характер... Такие вспомогательные зна-
ния могут быть для специальной политико-экономической пробле-
мы интересны, важны и полны значения, но объектом познания
политической экономии, как определенной специфической науч-
ной дисциплины, они быть не могут»2. Эти физиологическо-пси-
хологические проблемы, равно как и естественно-технические и
чисто психологические, по мнению Амонна, могут быть разреше-
ны вполне в рамках и методами соответствующих этим проблемам
наук — психо-физиологических, естественно-технических и чисто
психологических, но отнюдь не подлежат политико-экономичес-
кому познанию, от них принципиально отличному.
Едва ли нужно особо доказывать, что явления психики совершен-
но отличны от социальных явлений. В первом случае перед нами об-
ласть отношений лица к вещи, к внешнему миру; это все — результат
воздействий внешнего мира на субъекта; внутренние переживания
отдельного лица, не касающиеся хозяйственных интересов другого
лица. Во втором случае перед нами — мир отношений человека к
1 См.: А. Атопп. Objekt und Grundbegriffe, стр. 149-150.
2 Ibid., стр. 150.
Глава V. Экономика и психология
473
человеку, мир совершенно особый по своей природе и по проис-
хождению; мир отношений, проявляющихся во вне, имеющий са-
мостоятельное, независимое от индивидуальных настроений того
или другого субъекта существование; мир, выходящий за пределы
интересов отдельных субъектов, затрагивающий интересы всех.
«Всякая попытка рассматривать социальную жизнь, как вопрос
наших индивидуальных убеждений и стремлений, всегда разбива-
ется о то препятствие, что эти самые убеждения и стремления не-
обходимо имеют своим источником социальную жизнь и что они
не могли бы получиться без нее»1. «Социальные явления, — замеча-
ет в другом месте тот же Абрамовский, — обладают специфическим
признаком, который отличает их от физического и психического,
благодаря чему даже в интуиции мы остерегаемся отождествлять со-
циальные явления с явлениями физическими и психическими»2; «со-
циального явления никогда нельзя отождествлять с суммой пси-
хических явлений; будучи индивидуальными (так как оно само
имеет психический характер), оно, тем не менее, всегда противо-
полагает себя нашей внутренней жизни своею самостоятельной
жизнью, своим объективным давлением, своей полной независи-
мостью от нашей внутренней воли»3.
Итак, мы можем сказать, что психологические категории в каче-
стве познавательного объекта не входят в область социальных наук,
и значит, и политической экономии; самое большое, если они оста-
ются в качестве вспомогательного познавательного материала, на-
ряду с естественно-научным и естественно-технический.
2
Для представителей социального направления нет сомнений в во-
просе об отношении политической экономии к психологии. Для них
политическая экономия — социальная наука и как таковая представ-
ляет собою логически связанную систему социальных (социально-
производственных) категорий. Такая система должна быть чужда как
естественно-научному и естественно-техническому познанию, так и
чисто психологическому. В политической экономии, с точки зрения
социального познания и социальной точки зрения на экономические
явления, нет места для перенесения в нее естественно-научных и
1 Эдуард Абрамовский. Психологические основы социологии и историчес-
кий материализм, стр. 47.
2 Ibid., стр. 27.
3 Ibid., стр. 48.
4 7 4 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
психологических понятий. Система социально-экономических по-
нятий должна быть методологически резко отмежевана от естествен-
ных и психологических понятий. Чтобы быть адекватной системой,
политическая экономия как социальная наука должна строго ограж-
дать себя от вторжения чуждых ей, инородных понятий, понятий
несоциального порядка.
Увлечение экономистов в сторону естественно-научной облас-
ти, в сторону перенесения в экономику естественно-научных поня-
тий мира органического и неорганического, не было особенно про-
должительно и глубоко. Органическая школа в социологии, отож-
дествляющая социальную жизнь биоорганическому телу, большого
успеха среди экономистов не имела. Идеи Шеффле среди экономис-
тов не нашли себе подражателей. Построения органической школы, с
прогрессом теории познания, скоро же были развенчаны в методоло-
гическом отношении.
Гораздо более серьезно было увлечение экономики в сторону пси-
хологии, в смысле перенесения в экономику психологических поня-
тий и психологической основы, при анализе экономических явлений.
На этой почве к 80-м годам XIX-го столетия выросло движение авст-
рийской школы, довольно широко и глубоко раскинувшей свои ин-
дивидуалистические сети в мире экономической науки. Еще раньше
такое же увлечение психологией замечается среди социологов, став-
ших переносить в социальную науку психологические понятия и
отождествлять социальное с психическим, растворяя первое в по-
следнем без остатка.
Нельзя было не ожидать, что с ростом социального научного по-
знания должна была скоро же последовать реакция в увлечении пси-
хологией и начаться более строгое установление отношений между
политическою экономией и психологией.
Раскол по данному вопросу начинается, прежде всего, среди са-
мих представителей психологического направления. Так, Шумпетер
восстает против психологического метода в политической экономии,
опасаясь, что последний может завести экономистов в чужую им об-
ласть, — именно в психологию и физиологию1. Много поправок в
свои прежние взгляды более раннего периода вносит по этому воп-
росу и один из основоположников психологической школы, Фридрих
Визер, сознаваясь, что за последнее время он во многом научился быть
более осторожным, чем в начале своей научной деятельности2. «Психо-
1 См.: Josef Schumpeter. Das Wesen und der Hauptinhalt der theoretischen Natio-
naldkonomie. Leipzig, 1910, стр. 64.
2 См.: Fr. Von Wieser. Das Wesen und der Hauptinhalt der theoretischen Nationaldko-
nomie. Kritische Glossen. («Schmoller’s Jahrbuch»), Jahrg. 35, Heft 2, стр. 400 (914).
Leipzig, 1911.
Глава V. Экономика и психология
475
логйческое направление в экономике, — заявляет Визер, — должно
определенно отграничивать свою область от научной психологии.
Задачи последней — не наши задачи... Наши задачи ей совершенно
чужды. Наш метод, может быть, вел бы к меньшим недоразумени-
ям, если бы он назывался не психологическим, а психическим, хотя
и последнее название также открыто для недоразумений... Мы хоте-
ли бы быть совершенно самостоятельными по отношению к психо-
логии... По отношению к психологии мы хотели бы быть, так ска-
зать, профанами. Что же касается физиологии, то она лежит от нас
очень далеко. Она — естественная наука, с которой у нас методоло-
гически нет никакой связи»1.
В своей «Theorie der gesellschaftichen Wirtschaft» Визер еще более
определенно старается отмежеваться от психологии. «Нижеследую-
щее исследование — говорит он, — пользуется методом, который
обозначается обычно в последнее время, как психологический. Это
название дано ему потому, что он исходит изнутри, из психики хо-
зяйствующих людей; я сам однажды назвал хозяйственную теорию
в таком же смысле, как прикладную психологию. Название, однако,
неудачное. Оно может рождать недоразумение в том смысли, будто
психологическая теория хозяйства исходит из научной психологии;
а это вовсе не так. Всего меньше она имеет дело с психологией; в
этом ее упрекали только вследствие недоразумения. Наблюдение над
тем внутренним миром человека, что развивает психологическая
теория хозяйства, образуется самостоятельно и независимо от пси-
хологии, независимо от того, к каким результатам должна придти
научная психология в отношении к тому психическому образова-
нию, с анализом которого оно имеет дело»2.
Отпад психологии от политической экономии шел по мере ро-
ста методологической разработки основ социального познания.
Этому процессу много способствовали социальные методологи но-
вейшего времени, разрабатывавшие проблему в более широкой ее
постановке — именно в смысле отношения вообще социологии к
психологии. Здесь на первом месте должны быть упомянуты Дюрк-
гейм, Готтлъ, Шпанн. Последний затрагивает данный вопрос и в от-
ношении специально экономики.
Дюркгейм резче других социологов проводит грань между пси-
хологией и социальными науками. «Между социологией и психо-
логией, — заявляет Дюркгейм, — та же пропасть, как между био-
логией и науками физико-химическими. Поэтому всякий раз, ког-
1 Ibid., стр. 400-401.
2 Fr. von Wieser. Theorie der gesellschaftlichen Wirtschaft. Цитировано у Hero
Moeller a «Zur Frage der “Odjcktivitat” des wirtschaftlichen Princips». Archiv f. Sozialw.
B. 47, 2. H. 1921.
4 7 6 Введение в политэкономию. I. Предмет политической экономии
да социальное явление прямо объясняется психическим явлением,
можно быть уверенным, что объяснение ложно»1. По мнению Дюр-
кгейма, чисто психологическое объяснение социальных фактов не
преминет упустить из виду все то, что в этих социальных фактах име-
ется специфического, т. е. именно социального2 3.
Для Дюркгейма нет сомнения в том, что определяющая причина
всякого социального факта должна отыскиваться среди предшеству-
ющих социальных фактов, а не в состояниях индивидуального со-
знания. Благодаря тому, что некоторые социологи забывали это пра-
вило и рассматривали социальные явления с слишком психологи-
ческой точки зрения, их теории и кажутся многим, думает Дюркгейм,
слишком туманными, шаткими и удаленными от особой природы
явлений, которые они хотят объяснять.
Однако Дюркгейм далек от того, чтобы утверждать о ненужности
для социолога изучения психических фактов: если, говорит он, кол-
лективная жизнь и не вытекает из жизни индивидуальной, то все же
они тесно между собой связаны; если вторая и не может объяснить
первую, то она может, по крайней мере, облегчить ее объяснение.
Знакомство с психологией социологу, для Дюркгейма, составляет не-
обходимую пропедевтику3727*.
Вслед за Дюркгеймом многие и другие из новейших теоретиков в
области социального познания и образования понятий точно так-
же, хотя и с особых своих точек зрения, считают необходимым рез-
ко отграничивать психологию от социальных наук. Таков, напри-
мер, Готтль, различающий два способа мышления: поэтический28*
и феноменологический, соответствующие собственно тому же, что
Бунд называет номотетцческим и идеографическим, а Риккерт —
естественно-научным и историческим. Он находит, что даже в этом
отношении, т. е. в смысле способов образования своих понятий, —
психология и социальные науки лежат в различных плоскостях: в со-
циальных науках господствует поэтическое мышление и соответству-
ющий ему материал для исследования и для познания, в то время как
в психологии—феноменологический способ и соответствующий по-
знавательный материал: той и другой области наук — психологичес-
кой и социальной — нечего делать друг у друга; одной нечего делать
с поэтическим материалом, другой с феноменологическим4.
К положению, что нельзя объект социального познания смеши-
вать с явлениями психики, с индивидуально-субъективными пере-
1 Э. Дюркгейм. Метод социологии, стр. 91.
2 См.: ibid., стр. 93.
3 См.: ibid., стр. 96, 97, 98.
4 См.: Fr. Gotti. Zur sozialwissenschaftlichen Begriffsbildung III. Archif f. Sozialwis-
senschaft und Sozialpolitik. XXVIIIB. (1909), стр. 75-76.
Глава V. Экономика и психология
477
живаниями, приходит и Шпан, и точно так же своеобразным путем.
Он находит, что природа и характер образования понятий психо-
логических и понятий социальных существенно различны. В пер-
вом случае мы имеем дело с понятиями сущности (Wesenbegriffe), в
другом — с понятиями функции, с понятиями отношений или за-
висимостей (Funktionsbegriffe).
Общество, по мнению Шпана, может быть рассматриваемо как
сложная система, состоящая, наподобие машины, из массы сопри-
касающихся между собой частей, причем каждое социальное явле-
ние (например, цена, рынок, обмен) также может быть разложено
на ряд отдельных слагаемых—а именно человеческих действий, от-
дельных поступков. Любое социальное явление — это общий баланс
известного рода поступков и может изучаться, познаваться двояко:
с точки зрения сущности, без отношения к значению, к роли данно-
го явления в общей системе всей общественной жизни, и с точки
зрения функциональной зависимости данного явления. В первом
случае, изучая существо социального явления или совокупность из-
вестного рода поступков, мы имеем дело лишь с психологически-
ми, физиологическими, биологическими и т. п. понятиями; во вто-
ром — с социально-научными. Шпан считает, таким образом, соци-
альные понятия относящимися к системе функциональных понятий;
психологические же понятия он относит к ряду понятий сущности.
На этом основании Шпан думает, что ни политическая экономия,
ни какая-либо иная социальная наука не может базироваться на пси-
хологии (или биологии, или механике, или какой бы то ни было иной
подобной науке)1.
Социальная наука, по Шпану, есть система только понятий
функций, понятия сущности — лишь вспомогательные понятия
для социально-научного мышления2. Такое вспомогательное зна-
чение понятий сущности для понятий функций Шпан видит и в
теоретико-познавательном отношении и в методологическом.
Такое значение понятий сущности в области политической эко-
номии Шпан видит двоякое, в связи с двумя группами понятий сущ-
ности, с которыми приходится иметь дело политической экономии.
Шпан полагает, что вещи и явления естественного порядка, которые
лежат в основе функциональной системы хозяйства, касаются или
человека с его поведением, или природы с ее благами. В первом случае
мы имеем группу вспомогательных понятий (или понятий сущнос-
ти) психо-физиологического порядка, во втором случае — группу
вспомогательных понятий, относящихся к материальной природе, т. е.
1 См.: Dr. Othmar Spann. Wirtschaft und Gesellschaft. Dresden, 1907, стр. 223-225.
2 См.: ibid., стр. 175.
4 7 8 Введение в политэкономию. L Предмет политической экономии
естественно-научных (физико-химических) понятий. Политическая
экономия, являясь, как думает Шпан, чистой системой функцио-
нальных понятий, пользуется психологическими понятиями лишь
постольку, поскольку дело касается психологический условий по-
ведения людей в области хозяйства. Равным образом естествен-
но-научным и понятиями политическая экономия оперирует по-
стольку, поскольку дело идет об явлениях природы как материаль-
ном условии хозяйственного поведения человека. Так как человеку
в своих хозяйственных поступках приходится иметь во всех случаях
дело с природой, то для политической экономии, по мнению Шпа-
на, во всех случаях может иметь вспомогательно-познавательное зна-
чение любое физическое, химическое, биологическое, техническое
понятие о том йли ином естественном явлении. Все эти понятия той
и другой группы, т. е. психологические и естественно-научные, вы-
полняют, как думает Шпан, задачи ориентировки в свойствах со-
циальных явлений, находящихся в социальной связанности и обус-
ловленности. Все они имеют только вспомогательную ценность.
Никоим образом поэтому нельзя политической экономии придать
характер прикладной психологии, так же, как и характер приклад-
ного естествознания, как это иногда думают1. Во всяком случае, по
Шпану, «социальное», по отношению к «психологическому» и с дру-
гой стороны — к «физическому», «химическому», «биологическо-
му» в основе своей есть новый вид явления, и методологические по-
нятия той и другой области должны быть рассматриваемы, не сме-
шиваясь. «Психология и естествоведение представляют собой, — го-
ворит Шпан, — в основе своей лишь понятия сущности социальных
явлений, отнюдь не понятия функций, и отнюдь также не социаль-
но-научные понятия. Поэтому социально-научные понятия никог-
да не могут быть только количественными и случайными измене-
ниями, только разновидностью, модификацией или вариацией, или
применением психологических (так же, как и естественно-научных)
понятий. Те и другие понятия абсолютно отделены внутренней ло-
гической пропастью»2.
Мы уже говорили, когда знакомились с определением и понима-
нием Шпаном социального, что Шпан не выдерживает своего разгра-
ничения между психологией и социальными науками и, в частности,
между психологией и политической экономией, что это разграниче-
ние у него носит слишком формальный характер. Так, например,
1 См.: Dr. Othmar Spann. Der logische Afbau der Nationaldkonomie und ihr
Verhaltniss zur Psychologic und zu den Naturwissenschaften. Zeitschrift. f. d. g. Staasw.
1908. 26. J. Erstes Heft, стр. 48-55.
2 Ibid., стр. 35.
Глава V. Экономика и психология
479
субъективная теория ценности, как мы указывали уже, у Шпана но-
сит характер не «психологический», а «функциональный». Она яв-
ляется, по мнению Шпана, так сказать, динамикой и статикой фун-
кциональной связи в хозяйственных поступках, поэтому и в сис-
тематике теории политической экономии субъективная теория
ценности (теория предельной полезности) должна стоять на пер-
вом месте1. Но уже сама попытка Шпана всячески разграничить об-
ласть социального от психологического и естественного весьма ха-
рактерна и показательна.
Вывод, к которому мы приходим, можно представить в следую-
щих положениях:
1) область явлений социального порядка методологически и тео-
ретико-познавательно отлична от области явлений психологи-
* ческих;
2) в системе экономических категорий нет места психологичес-
ким категориям;
3) психология может служить политической экономии в роли
лишь вспомогательной науки;
4) такой же характер вспомогательных наук для политической эко-
номии могут иметь и науки естественные и технические;
5) психологическое направление в экономике не может устано-
вить правильной методологической грани между политической
экономией и психологией, что приводит его представителей к
ряду ложных теорий и методологических заблуждений.
1 См.: ibid., стр. 23.
ОТДЕЛ ВТОРОЙ
МЕТОД ПОЛИТИЧЕСКОЙ
ЭКОНОМИИ
ГЛАВА VI
СУЩНОСТЬ И СОДЕРЖАНИЕ ПРОБЛЕМЫ МЕТОДА
1. Логика, теория познания и методология. Ганс-Людасси. Франк.
2. О значении методологии для политической экономии. Зиммель. Гей-
ман и Лифман. Ганс-Людасси.
1
Непосредственно с вопросом об объекте политической эконо-
мии как науки стоит вопрос о методе. Недостаточно еще уметь по-
знавать факты, относящиеся к той или иной (научной) области.
Недостаточно уметь образовать научные понятия, которые могли
бы составить собою нечто строго единое, адекватное целое. Недо-
статочно еще уметь правильно поставить ту или иную проблему
или ряд проблем научного характера. Надо уметь из адекватных
понятий построить стройную научную систему; надо уметь связать
и привести к единой основе поставленные проблемы и дать им на-
учное разрешение; надо уметь вскрыть и установить действитель-
ную зависимость и закономерность в развитии познаваемых фак-
тов; надо уметь при построении научной системы и установлении
связей и закономерностей устранить собственные субъективные
взгляды и настроения; в своих суждениях исследователю надо уметь
устранять самого себя и прибегать к такой аргументации, которая
была бы истинна и убедительна для всех других людей; надо уметь
приходить к положениям, истинность которых для всех обязатель-
на, для всех имела бы одинаковое значение, т. е. была бы общезна-
чима и общеобязательна в познавательном отношении1.
С одной стороны, следовательно, при всяком научном изуче-
нии, во всякой науке, необходимо уметь научно познавать факты
1 Ср.: К. Пирсон. Грамматика науки. СПб., 1911, стр. 19.
4 8 4 Введение в политэкономию. II. Метод политической экономии
и образовать научные понятия: кроме того, необходимо уметь клас-
сифицировать факты, устанавливать причинные связи и взаимо-
зависимости между ними, открывать правильность и закономер-
ность в развитии явлений и отношений. В данном случае необхо-
димо знание общих принципов и приемов научного исследования,
а также принципов и приемов образования научных понятий. С дру-
гой стороны, во всякой науке необходимо научное построение по-
лученных суждений и научно поставленных проблем; необходимо
уметь связать полученные суждения и поставленные проблемы и
привести их в единое стройное целое, в законченную единую сис-
тему истин, положений, законов. В этом последнем случае необхо-
димо обладать знанием общих принципов и приемов научного
изложения, научного теоретического построения. В первом случае
соответственные сведения дает до некоторой степени логика и тео-
рия научного познания (гносеология). Во втором случае — методо-
логия. В более широком смысле и те, и другие знания объединяются
в одном общем учении о методе. Под методом, следовательно, в на-
уке мы разумеем правила, приемы и принципы как научного иссле-
дования, так и научного изложения или построения. Нужно разли-
чать, говорит по этому поводу Р. Лифман, метод познания или ис-
следования и метод изложения. В первом находит себе место оди-
наково и индуктивный, и дедуктивный методы, в зависимости или
от объекта, или часто от личной склонности и дарований исследо-
вателя; во втором случае — речь идет, главным образом, о точках
зрения или исходном пункте, «подходе»1.
Учение о методе в науке, или методология, тесно соприкасается,
следовательно, с логикой и теорией познания (гносеологией). Как
это мы увидим ниже, методология точно так же некоторыми сторо-
нами своего учения соприкасается и с социальной философией или
социологией, поскольку при исследовании или изложении речь идет
в ней о социальных предпосылках и точках зрения.
Как самостоятельная наука методология, однако, еще не сложи-
лась к нашему времени и существует в связи или с логикой, или с
гносеологией, или в большинстве случаев является составной час-
тью той или иной специальной науки (социологическая методоло-
гия, экономическая методология, методология права и т. д.). Специ-
альная методология той или иной специальной научной дисципли-
ны обычно поэтому поглощается или логическими проблемами, или
гносеологическим учением, или чаще всего исчезает, иногда без ос-
татка, в непосредственном материальном содержании той или иной
1 См.: R. Liefmann. Grundsatze der Volkswirtschaftslehre. Band I. Stuttgart etc.,
1917, стр. 215 и далее. v
Глава VI. Сущность и содержание проблемы метода 4 8 5
науки. «Если по отношению к старой нашей (экономической) мето-
дологии применим, — говорит Амонн, — упрек в том, что она игно-
рировала логику, то новейшая экономическая методология заслужи-
вает упрек в том, что она игнорирует политическую экономию...
Поэтому одно должно оставаться строго неизменным и установлен-
ным во всех методологических исследованиях, поскольку последние
не должны собою представлять бесплодных начинаний для специ-
альной науки, — это то, что они должны опираться не только на
прочную основу логики, но и в то же самое время никогда не долж-
ны терять самой тесной связи и с самой непосредственной матери-
альной наукой. Методология — не нечто такое, что предшествует
науке и дается в виде рецепта данной науке, по которому она могла
бы сложиться, но познание о логически возможном и необходимом
построении и структуре научного целого, которое нужно получить,
после того как части его уже в своей сущности познаны»1.
Насколько широкую область всевозможных проблем захваты-
вала себе еще не так давно методология, показывают взгляды на эко-
номическую методологию хотя бы Ганса-Людасси, который считает
методологию в экономике «проэкономикой» и в то же время «при-
кладной логикой», и именно «логикой специального круга понятий»,
логикой экономических понятий; кроме того, экономическая мето-
дология есть, по его мнению, не только проэкономика, не только ло-
гика специальных понятий, но и пропедевтика, канон1*, органон2*,
катартикон3* — словом, она есть теория экономической теории, са-
моуяснение экономического мышления, общая наука об экономи-
ке2. Для Ганс-Людасси, таким образом, методология — то же, что ло-
гика или теория познания. Наоборот, для С.Л. Франка методология
и именно методология общественных наук есть не что иное, как фи-
лософия общества или социальная философия; это не «набор сове-
тов, как надо заниматься наукой, а система высших обобщений о
свойствах и соотношениях общественных явлений»3. В данном слу-
чае С.Л. Франк сближает общественную методологию уже с социо-
логией, вводя в число проблем методологии такие, например, про-
блемы, как проблема социальной закономерности, т. е. вводя в ме-
тодологию проблему чисто социологическую. Правда, сам Франк,
отмежевывая методологию от социологии, считает проблему зако-
номерности общественной жизни проблемой методологической,
а не социологической, потому лишь, что все такие вопросы, как
1 См.: А. Атопп. Objekt und Grundbegriffe, стр. 12.
2 Gans-LudassyJ. Die wirtschaftliche Energie. Erster Theil. System der okonomistischen
Methodologie.Wien, 1893, стр. 7.
3 С.Л. Франк. Очерк методологии общественных наук. М., 1922, стр. 7.
486
Введение в политэкономию. II. Метод политической экономии
социальная закономерность, современной социологией либо игно-
рируются, либо разрешаются ею предвзято, без систематического их
рассмотрения1; но такого рода аргументация существа дела, конеч-
но, не меняет и не может превратить чисто социологическую про-
блему в методологическую.
Таким образом, как общественная методология вообще, так и
специальная методология отдельных общественных дисциплин в ча-
стности грешат одним и тем же: недостаточно строгим установле-
нием своего объекта, своих проблем и недостаточным размежева-
нием с другими близко соприкасающимися с ними логическими и
философскими дисциплинами. В сущности, можно думать, метод
для всех общественных наук, по крайней мере, в своей общей части,
т. е. в своем общем виде, в общей своей формулировке, один. В этом
отношении К. Пирсон идет еще дальше, полагая, что «научный ме-
тод один и тот же во всех отраслях знания», что «научный метод есть
метод также всех логически дисциплинированных умов»2. В этом
Пирсон и находит основу единства науки: «Единство всех наук, —
говорит он, — заключает в методе, а не в материале»3.
Нас, однако, интересует лишь, главным образом, метод в поли-
тической экономии. На последнем мы и остановим свое внимание,
причем коснемся в данном случае, прежде всего, вопроса о значении
методологической проблемы для развития экономической науки и
главным образом, разумеется, экономической теории.
2
Вопрос о значении проблемы методологии в политической эко-
номии едва ли может возбуждать какие-либо сомнения. Разработка
вопросов методологии в любой науке имеет для развития данной на-
уки, бесспорно, огромнейшее значение. Всякая социальная наука и тем
более политическая экономия располагает огромнейшим опытом по
наблюдению и исследованию явлений социальной жизни в соответ-
ствующей области. Это наблюдение, исследование и само познание
тех или иных сторон социальных явлений, конечно, имеет и свою
техническую сторону, поскольку дело сводится к тому, кд к нужно вес-
ти наблюдение над социальными явлениями, кик лучше всего произ-
водить исследовательский анализ общественных отношений, как на-
учно познавать социальные факты и отношения, в целях их научного
1 См.: ibid., стр. 10.
2 К. Пирсон. Грамматика науки. СПб., 1911, стр. 24.
3 Ibid., стр. 26.
Глава VI. Сущность и содержание проблемы метода 4 8 7
выяснения. Невозможно ожидать, чтобы с прогрессом научного
знания весь этот огромный технический опыт нашего мышления
и познания не был использован наукой, не был использован чело-
вечеством, в целях просто экономии мышления и экономии по-
знания. Невозможно ожидать, чтобы с развитием человеческих зна-
ний, с развитием научного познания этот огромный технический
опыт не накоплялся, не обрабатывался, не сводился в более или менее
стройную и цельную систему, не превращался сам в науку, в научную
самостоятельную дисциплину (социальную же, так как дело идет о вы-
яснении и познании социальных фактов), дисциплину с собственны-
ми задачами и собственным объектом познания. Это с одной сторо-
ны, т. е. со стороны вопросов исследования или познания.
С другой стороны, такой же огромный опыт имеется в распоря-
жении любой социальной науки и относительно того, как получен-
ный в результате наблюдения и исследования материал, при своем
изложении, превращается в логически стройную систему, находит
себе логически связанное научное выражение, принимает вид еди-
ного научного цельного, однородно связанного и эстетически закон-
ченного. Научное мышление использует, разумеется, и этот опыт из-
ложения и теоретического построения собранных научных данных,
сводя его в систему, обрабатывая его, превращая его в самостоятель-
ную проблему, и, сливая последнюю с проблемой исследования и на-
учного познавания, получает единую самостоятельную научную дис-
циплину, — науку о методе, или методологию.
Метод, следовательно, в любой общественной науке — это эконо-
мия мышления, экономия познания, экономия исследования, эконо-
мия построения научной системы; метод в общественных науках —
это использование всего накопленного в истории научного мышле-
ния и познания человеческого опыта; он тесно связан с развитием
самой науки; развитие научного метода в той или иной социально-
научной области необходимо сопровождается и развитием самой ма-
териальной науки данной области.
Роль и значение метода в науке сводится, таким образом, к тому
же, к чему сводится роль и значение техники в хозяйственной дея-
тельности. Чем выше техника, тем продуктивнее хозяйственная де-
ятельность, тем продуктивнее человеческий труд, тем успешнее борь-
ба человека с природой за существование. Чем ниже хозяйственная
техника, тем ниже результаты трудовой деятельности. Как на войне
побеждает тот, кто лучше вооружен и обладает лучшей, более вы-
сокой техникой, так и наука сильна и высоко развита там, где бо-
лее развит научный метод. Метод в науке, следовательно, то же, что
техника в хозяйстве... «Ведь все-таки, — говорит Зиммель в своей
4 8 8 Введение в политэкономию. II. Метод политической экономии
“Социальной дифференциации”, — современное состояние наук вы-
работало способы разработки науки, отличающиеся от прежних спо-
собов, указанных нами выше. Подобно тому, как современные по-
литические революции отличаются от революций прежних времен
тем, что стремятся осуществить уже известный, в каком-нибудь
другом месте осуществленный и испытанный строй, ибо теперь
обдуманная «теория уже предшествует практике и служит для нее
образцом: так же точно, вследствие более высокой сознательнос-
ти и современной умственной деятельности, может быть оправ-
дано требование, чтобы на основании существующей совокупно-
сти наук и доказанных теорий намечались контуры, формы и цели
новой науки прежде, чем приступать к ее фактическому построе-
нию»1.
Далеко не всеми одинаково признается, однако, высокое зна-
чение, которое имеет изучение вопросов методологии. Среди эко-
номистов нередко раздаются голоса против расширения методо-
логических знаний в политической экономии и высказываются со-
мнения относительно плодотворности разработки проблем эко-
номической методологии. Так, например, мы находим такие сомнения
у Реймана, приходящего по вопросам экономической методологии
к следующего рода пессимистическому заключению. «Методологи-
ческие выяснения, — говорит Рейман, — стали в последнее время
весьма модными в политической экономии. Лучше было бы сказать:
были модными, так как интерес к этого рода вопросам снова осла-
бел; и это понятно, если вспомнить, что такие методологические
изыскания никогда не означают надежного роста силы научного
знания. Правильно говорилось, что плохо науке, когда она слиш-
ком глубоко погружается в вопросы методологии. Для нас они явля-
ются лишь как необходимое зло. Зло, потому что вопросы эти не
ведут вперед; необходимое же потому, что при всеобщем призна-
нии неудовлетворительного состояния нашей науки только внутрен-
няя спайка (Konsolidation) в состоянии вызвать силы, без которых
невозможно здоровое развитие и расширение (Expansion)»2.
Особенно отрицательно к методологии относится Роберт Лиф-
ман. Для Лифмана всякая экономическая теория представляет лишь
упрощенное изложение хозяйственно-менового механизма; и если
в течение столетних усилий мысли не удалось правильно познать этот
1 Г. Зиммель. Социальная диференциация. Социологические и психологи-
ческие исследования. Авториз. перев. с нем. М. 1909, стр. 2-3.
2 Eduard Heimann. Methodologisches zu den Problemen des Wertes und des
wirtschaftlichen Prinzips, стр. 807 (Archiv fur Sozialwissenschaft und Socialpolitik,
B. 37, III).
Глава VI. Сущность и содержание проблемы метода 4 8 9
механизм, то это доказывает лишь, думает Лифман, что существо-
вавшие до сих пор теории несовершенны; но доказать ложность той
или другой теории можно только на основе новой, более правиль-
ной теории, а отнюдь не на основе столь излюбленных, по мнению
Лифмана, философских и методологических рассуждений. «Я, по
крайней мере, — говорит Лифман, — не вижу, чтобы методологи
сумели раскрыть неправильное понимание экономистами, хозяй-
ства, ошибки теории вменения, теории цены и т. д., не говоря уже об
их исправлении»1. Больше того: Лифман думает, что методология не
имеет вообще никакого значения для развития экономической на-
уки. «Я не могу, — говорит он, — самым глубоким философским
рассуждениям о сущности и методах политической экономии
придавать какое бы то ни было значение для развития нашей на-
уки. В действительности, практические результаты от этих совре-
менных занятий политико-экономов философией для экономичес-
кой теории равны нулю, и я опасаюсь, что ожидать чего-нибудь бла-
гоприятного для развития экономической теории от всех этих фи-
лософов и методологов в будущем не приходится»2.
К внесению историко-философских и социологических основ в
политическую экономию Лифман вообще относится крайне отри-
цательно, находя, что современное смешение (Verquickung) поли-
тической экономии с историей, философией, короче — расшире-
ние ее объекта вместо углубления его является лишь доказательством
неспособности сторонников таких направлений помочь развитию
политической экономии, наполнить спорные проблемы политичес-
кой экономии новым знанием3.
Менее скептически относится к методологии Ганс-Людасси. В раз-
витии метода в политической экономии он видит и силу, и слабость;
слабость, так как это значит, что исследователь недоверчиво прикаса-
ется к земле и прежде чем идти вперед, он должен ощупывать землю
ногой; силу—так как методологические стремления идут к тому, что-
бы избегать ошибок и достигнуть высоконаучных результатов обще-
значимого характера. Но в то же время, по мнению Людасси, занятие
методологическими проблемами отнюдь не является благоприятным
знаком для той или иной фазы развития, которую переживала наука.
Оно не указывает на новый расцвет в науке, оно свидетельствует ско-
рее об эре страшной осторожности, когда точность формы оцени-
вается выше, чем сила и глубина содержания; методология в основе
1 R. Liefmann. Grundsatze der Volkswirtschaftslehre. I. Band: Grundlagen der
Wirtschaft, стр. 16.
2 Ibid., стр. 59.
3 См.: ibid., стр. 62.
4 9 0 Введение в политэкономию. II. Метод политической экономии
своей не что иное, как недоверие экономического мышления к соб-
ственному деянию; недоверие к собственному мышлению; знание
дороги, по которой надо идти, еще не есть сила, с которой бы можно
было смело пуститься в путь1.
Мы встречаем, таким образом, у экономистов сомнения в глубо-
ком значении методологии для развития экономической теории.
Едва ли нужно долго останавливаться на том, чтобы доказывать не-
основательность такого рода сомнений. Научный метод в каждой на-
учной дисциплине так же необходим и важен, как компас для мореп-
лавателя. Он направляет, указывает путь исследователю. Неправиль-
ные приемы неизбежно приводят и к ложным положениям, ложным
теориям, о чем хорошо известно на опыте любому естествоиспытате-
лю. То же самое и в области социального познания. Надежный, науч-
ный метод в руках социального исследователя — это то же самое, что
верное, надежное оружие в руках борца. Метод помогает социаль-
ному исследователю разбираться и ориентироваться в бесконечных
лабиринтах социального поля; он дает в руки исследователя руково-
дящие вехи, Которыми исследователь пользуется на пути своего ис-
следования; он освещает путь, бросает свет на далекие точки. Имея в
своих руках научный метод, исследователь идет уже не ощупью, изу-
чая социальную жизнь; он может идти вперед более уверенно, не
рискуя заблудиться, сбиться с пути.
Метод вбирает в себя весь технический опыт познания и теоре-
тического построения; он дает поэтому огромную экономию мыш-
ления и познания. Развитие науки немыслимо без развития метода.
Могут рушиться теоретические построения, может распасться самая
стройная научная система, — метод же надолго остается как для од-
ной системы, так и для другой одинаково надежным и верным: бу-
дучи формально-техническим средством в руках исследователя, он
в гораздо большей степени может рассчитывать на общеобязатель-
ность и на общезначимость, чем любая материальная истина. «Ме-
тодология в политической экономии, — говорит Ганс-Людасси, —
это служанка экономики; она идет впереди, но не потому, что за ней
больше почета и преимуществ, а потому, что она служит и, служа,
несет свечу, которая освещает своей госпоже путь и охраняет ее от
возможности оступиться»2.
В социальных науках и особенно в политической экономии ог-
ромная важность и значение метода осязательно чувствуется и ост-
ро сознается особенно в тех случаях, когда идет обостренная идей-
1 См.: Gans-Ludassy J. Die wirtschaftliche Energie. Erster Theil. System der okono-
mistischen Methodologie. Wien, 1893, стр. 113,114,117.
2 Ibid., стр. 96.
Глава VI. Сущность и содержание проблемы метода 4 91
ная борьба и столкновения между различными школами, между
различными направлениями и течениями социальной или, в част-
ности, экономической мысли; когда каждая школа, каждое направ-
ление, каждое учение, каждая теория, отстаивая свои положения,
нападает на других, стараясь развенчать и доказать ложность по-
ложений противников. В этом столкновении, в этой идейной борь-
бе научных течений побеждает и должна необходимо побеждать та
школа, которая вооружена наиболее надежными техническими сред-
ствами для борьбы, так как всюду побеждает тот, кто лучше воору-
жен технически, у кого выше техника. В науке, в научном споре, в
научных столкновениях такой техникой, такими техническими сред-
ствами является метод. Следовательно, в руках научного исследова-
теля научный метод играет роль не только технического средства для
научного познавания и научно-теоретического построения, но и роль
оружия для борьбы и для укрепления завоевываемых одна за другой
научных позиций на поле научного знания.
Вывод, к которому мы приходим, говоря о значении и важности
метода в науке, может быть только тот, что, несмотря на некоторые
сомнения, имеющиеся по этому вопросу у немногих из экономис-
тов (по отношению к роли экономической методологии для раз-
вития политической экономии), метод является необходимой пред-
посылкой возможности научного развития: без научного метода
немыслимо развитие науки; без развития экономической методо-
логии нельзя ожидать успешного развития политической экономии
как науки.
ГЛАВА VII
ОБЩИЙ ХОД РАЗВИТИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ
МЕТОДОЛОГИИ ОТ КЛАССИКОВ ДО
«ИССЛЕДОВАНИЙ» К. МЕНГЕРА ВКЛЮЧИТЕЛЬНО
Три фазы развития экономической методологии. 1. О методе клас-
сиков. 2. Проблема методау О. Конта и Д.С. Милля. 3. Методология
исторической школы. Рошер, Книс и судьбы исторического метода.
4. «Исследования» К.Менгера и их значение.
Рассмотрим теперь вкратце, как шел ход развития методологии
в экономической науке.
В истории развития экономической методологии можно отме-
тить несколько различных фаз, причем каждая новая фаза или да-
вала новую постановку проблеме метода, или вливала в старую по-
становку новое содержание. Таких фаз в развитии экономической
методологии мы видим три. Первая фаза — это период, когда ме-
тодология в политической экономии отсутствует, когда экономис-
ты, даже выдающиеся творцы экономических теорий, оперируя тем
или иным методом, проблемы метода совсем не ставят. Таким от-
сутствием методологии страдает вся политическая экономия клас-
сиков вплоть до появления реакции против классической экономи-
ческой мысли в лице исторической школы, выдвинувшей впервые
вопросы методологии и выставившей свою знаменитую «истори-
ческую методу». Вторая фаза — с момента выступления истори-
ческой школы. Она открывает собой период в развитии экономи-
ческой мысли, когда начинают подниматься методологические воп-
росы и складываться методологическая проблема в экономике, но
принимая в конце концов крайне уродливые формы. Третья фаза
начинается с возникновения обостренных споров между исторической
школой и австрийской и открывается знаменитыми менгеровскими
Глава VII. Общий ход развития экономической методологии 4 9 3
« Untersuchungen»4*; это — фаза, чрезвычайно богатая методологичес-
кими завоеваниями, но еще окончательно не развернувшаяся, успев-
шая, однако, выявить все разнообразные течения методологических
исканий, но до конца не развившихся, еще неокончательно сложив-
шихся и неоформившихся; эта фаза, захватившая и наши дни, ха-
рактеризуется, с одной стороны, выявлением и вызреванием психо-
логизма как методологического направления индивидуалистическо-
го характера; с другой — развитием и постепенным вырастанием
методологических идей марксизма, базирующихся на социальной
точке зрения и диаметрально противоположных индивидуалистичес-
кому психологизму; с третьей стороны — огромной работой по тео-
рии социального познания, в связи с пересмотром ряда проблем ло-
гически-философского и методологического содержания, проделан-
ной фрейбургской5* и марбургской6" школой философов и нашедшей
себе отражение в экономике у ряда новейших экономистов "(Макс
Вебер, Готтлъ, Шпанн, Штефингер и др.).
1
Что касается первой фазы, то она характеризуется полным от-
сутствием в экономическом научном сознании методологической
проблемы. Классики не дали никакой методологии, но только ме-
тод. Гений Адама Смита совершает свой путь, говорит Ганс-Лю-
дасси, без методологии, подобно тому, как звезды держат свой путь
без астрономии. Даже вопрос о том, был ли А. Смит больше ин-
дуктивистом, чем дедуктивистом, для многих экономистов, осо-
бенно более раннего периода, оставался спорным. Боклю казалось,
что метод шотландского мыслителя был исключительно дедук-
тивный. К. Лесли вместе с О. Контом думают обратное: что Смит
следовал больше индуктивному методу. Ингрему, в свою очередь,
казалось иное, а именно, что А. Смит стоит посередине того и дру-
гого: с одной стороны, он индуктивист, с другой — дедуктивист.
Ганс-Людасси, сопоставляя все эти мнения, находит, что у А. Сми-
та выступают одновременно и индукция и дедукция, хотя прева-
лирует все же метод дедуктивный1.
Рикардо, не менее А. Смита блестящий представитель класси-
ческой экономической мысли, несомненно, больше дедуцирует, до-
стигая своим дедуктивным методом колоссальных теоретических ре-
зультатов, хотя и понятие у него, как говорит Ганс-Людасси, холод-
ные, почти, если можно так сказать, безжизненные. У Мальтуса,
1 См.: ibid., стр. 111.
4 9 4 Введение в политэкономию. II. Метод политической экономии
правда, перевешивает уже эмпирический элемент, в основе он ин-
дуктивист. Но все трое (А. Смит, Рикардо, Мальтус) не знают ника-
кой методологии1.
Отсутствие методологии у классиков находилось в связи с тем
положением, которое занимала в свое время классическая школа эко-
номической мысли. Появление классической школы (конец XVII и
начало XIX веков) было временем окончательного формирования в
английской жизни отношений промышленного капитала. В Англии
он сложился в определенную систему отношений впервые и отсюда
провозглашал новые истины и бросал новый свет жизни и мысли на
весь мир, втягивавшийся в круговорот денежного хозяйства. Идеи
классиков входили в свет, когда почва для восприятия их была впол-
не готова, когда путь для них был достаточно расчищен еще физи-
ократами и даже еще раньше меркантилистами7* и купеческим ка-
питалом. Классики поэтому не встречали идейных врагов или хотя
бы просто противников своему учению. Их выступление было побе-
доносным шествием. Казалось, что они творят неувядаемые «клас-
сические» образцы экономической мысли, которые останутся неиз-
менными на все времена, для всех народов. Обаяние идеями класси-
ческой школы было так велико, что представителям этой школы (А.
Смиту, Рикардо, Мальтусу) незачем было вырабатывать каких бы
то ни было методов, незачем было особенно задумываться над спосо-
бами изложения, над техникой построения своих систем. Классики
совсем не выдвигали методологических вопросов и проблем, которые
всегда зарождаются лишь в споре, в столкновениях, в страстной идей-
ной борьбе противоположных учений и направлений, в горячей по-
лемике антагонистических воззрений, в столкновении различных
идеологий. Главари и основоположники экономической теории клас-
сицизма, А. Смит и Давид Рикардо, никаких сколько-нибудь серьез-
ных идейных противников, в начале своей научной деятельности,
по крайней мере, не имели. Социалистическая оппозиция в области
социально-экономических проблем в Англии едва лишь начинала
складываться к первой четверти XIX-го века, причем в это время она
не имела, да и не могла иметь здесь сколько-нибудь серьезного вли-
яния на развитие экономической научной мысли.
При таких условиях развития экономической системы класси-
ческой мысли, в методологии не чувствовалось неотложной потреб-
ности. К тому же и общее состояние социальных знаний в то время
было таково, что ни проблемы социальной методологии вообще,
ни проблемы специальной методологии тех или иных отдельных
1 См.: ibid., стр. 113.
Глава VII. Общий ход развития экономической методологии 4 9 5
социальных дисциплин, в частности, еще не выдвигались, да они и
не могли выдвигаться просто-таки потому, что само социальное
знание тогда еще не находило себе еще сколько-нибудь определен-
ного логического выражения; отдельные социальные дисциплины
еще не сложились, еще не выделились окончательно от чужеродных
им элементов; социальная наука в своих отдельных дисциплинах
только-только начинала конструироваться. Неудивительно поэто-
му, если Ганс-Людасси, иронизируя над классиками, указывает, что
классики применяли к методологии тот же самый принцип, кото-
рый Галиани применял в отношении к торговле хлебом; а именно:
наилучшая система торговли хлебом, по его мнению, — это не
иметь никакой системы1.
Но если ни А. Смит, ни Рикардо, ни Мальтус не отдавали себе
отчета в том, каким методом они шли в своих теоретических изыс-
каниях и построениях, если они не задумывались над методами сво-
их собственных работ и нигде не выдвигали методологических про-
блем, то это не значит еще, что у них не было никаких характерных
и свойственных им как деятелям определенной эпохи и определен-
ной школы методологических приемов и методологических прин-
ципов, точек зрения. У классиков был свой метод, были свойствен-
ные им как классикам методологические основы, но они не отдавали
в них себе никакого отчета, они не сознавали этих основ. Мы уже го-
ворили, что, в смысле приемов формальной логики, классики опери-
ровали и индукцией, и дедукцией. Последняя, однако, превалировала
у них, и наиболее блестящий из них по глубине анализа и силе мыс-
ли — Д. Рикардо — был приверженцём предпочтительно дедукции.
Такое преобладание дедуктивного мышления и дедуктивного
теоретического построения вполне гармонировало с общим миро-
воззрением классиков и с теми философскими основами, на кото-
рые они опирались в своих экономических исследованиях. Клас-
сическая школа экономической мысли была тесно связана с идея-
ми и настроениями рационализма, соответственно с общим ду-
хом эпохи того времени. Этот рационализм отражался у классиков
в чисто умозрительном, отвлеченно-спекулятивном характере их
мышления; в крайней догматичности их суждений; в априорности
их положений; в неисторичности и оторванности от условий места
1 См.: ibid., стр. 111. — Брентано в своей вступительной лекции о «Класси-
ческой школе в политической экономии» упоминает о том, как один английс-
кий экономист выразил соболезнование химику, нуждающемуся в наблюдени-
ях и в приспособленной для этих целей лаборатории, между тем, как он, эконо-
мист, в состоянии, играючи, открыть вечные законы путем дедукции из несколь-
ких общих положений {Луи Брентано. Классическая политическая экономия.
Перев. с нем. СПб., 1900, стр. 6).
4 9 6 Введение в политэкономию. II. Метод политической экономии
и времени их идей; в крайней абсолютичности их утверждений, их
космополитичности и схематичности и в то же время — в атомис-
тичности8* их общего понимания социальной жизни; исходным и
отправным пунктом их исследования было частное хозяйство, част-
ный интерес, индивид со своей личной выгодой как основной дви-
жущей в социальной жизни силой, превращенный в тип, схемати-
зированный и рационализированный.
У классиков, таким образом, были и свои социально-философс-
кие основы и принципы, из которых они Исходили в своих эконо-
мических исследованиях и теоретических построениях, и свои под-
ходы к изучаемому явлению, и свои формально-логические приемы
мышления, им наиболее близкие по их складу и по духу их миро-
воззрения, т. е. у них были свои определенные методы. Но ни в этих
основах и принципах, ни в подходе и точках зрения, ни в том, ин-
дукцией ли или дедукцией можно ближе и полнее познать соци-
ально-хозяйственную жизнь, — классики не отдавали себе никако-
го отчета: методологическая проблема ими еще не была выдвинута
и не могла быть ими поставлена.
2
Начало теоретической разработки вопросов метода в полити-
ческой экономии связано с возникновением исторической школы,
когда на место рационализма в экономике выступает эмпиризм на
эволюционистической основе.
Классическая школа в гкторизме впервые встречает себе идей-
ного врага, который расшатывает устои экономической мысли клас-
сиков. Этот идейный враг ведет открытую идейную борьбу против
основных принципов, выдвинутых классической экономикой, выд-
вигая в свою очередь на место старых новые положения, новые идеи,
новые принципы и противопоставляя классической экономической
концепции свою собственную — историческую. В основу экономи-
ческой концепции историзма лег эмпирико-эволюционизм, шедший
на смену отживавшего рационализма. Обоснователем нового тече-
ния мысли явился Огюст Конт со своей знаменитой философией
«позитивизма»9".
На место абсолютичности теории классиков Конт выставляет
принцип относительности; на место неизменности, вечности и по-
стоянства — идею закономерной изменяемости и развития. Сама
наука, согласно Конту, должна быть посвящена делу народа, соци-
альной реформе; социальная наука имеет этическую цель служения
Глава VII. Общий ход развития экономической методологии 4 9 7
общим интересам. Средством же к обоснованию социологической
теории Конт считает при этом эмпирико-сравнительный метод1. Все
эти идеи, выставляемые контовской позитивной философией, пе-
реносятся в экономику исторической школой, во главе которой вы-
ступают, главным образом, немецкие экономисты.
Перед ними трудная задача — расшатать устои классической
школы, развенчать научность тех основных положений, на которых
базировалась классическая экономика, раскрыть их неоснователь-
ность и неправильность. В начавшемся идейном перевороте в обла-
сти экономического мировоззрения, в начавшемся столкновении ис-
торизма с мировоззрением классиков историзму приходилось уже
внимательнее, чем это делалось раньше прежними экономистами,
отнестись к технике научного исследования и построения; приходи-
лось более сознательно отнестись к приемам и способам научного
познания; приходилось пересмотреть, как и каким методом прихо-
дили к своим вечным и абсолютным законам классики и в чем не-
правильность их научных приемов; словом — приходилось созда-
вать методологию, впервые ставить и разрешать методологические
вопросы. Чтобы поразить и победить сильного врага, перед новым
течением экономической мысли с неизбежностью вставала необхо-
димость точно учесть технику противника, его технические силы,
точно узнать, каким оружием он пользуется и в чем слабые стороны
его приемов, и постараться приготовить к борьбе более сильные,
более отточенные, более совершенные средства.
Давши философские и социологические обоснования историз-
му, Конт предуказал исторической школе в экономике и некоторые
основы, и важнейшие элементы новой методологии. В своем «Курсе
позитивной философии» он определенно указывает, в специальной
лекции, на «основные черты позитивного метода в рациональном
изучении общественных явлений», причем важнейшими элемента-
ми этого метода он считает чистое наблюдение, опыт и сравнитель-
ный метод. Он требует от исследователя социальных явлений на каж-
дом шагу его работы, «необходимого и непрерывного подчинения
воображения наблюдению». Наблюдение, однако, представляется
Конту ценным не в своей изолированности и оторванности от всего
целого. Такое отдельное, оторванное от представления о целом эм-
пирическое наблюдение Конт считает бесполезным. По его мнению,
для плодотворности наблюдения необходимо, чтобы у исследовате-
ля имелась предварительная теория, чтобы наблюдение стояло в
какой-то общей связи с целым, иначе всякое наблюдение будет и
1 См.: ibid., стр. 123-124.
4 9 8 Введение в политэкономию. II. Метод политической экономии
неопределенным и бессвязным. Конт придает большое значение на-
учным гипотезам. Он стоит за широкое пользование дедукцией. Но
всякие обобщения, всякие гипотезы необходимо должны, как он ду-
мает, подвергаться тщательной фактической проверке.
Конт, таким образом, обнаруживает одинаковую терпимость как
к дедукции, так и к индукции; он такой же дедуктивист и сторонник
умозрений, как и индуктивист. Отмечая наряду с чистым наблюде-
нием и опытом «сравнительный метод» как один из этапов научного
исследования, Конт выдвигает на первый план как частный вид «срав-
нительного метода» — «исторический метод», видя в нем «единственно
настоящую основу, на которой действительно может покоиться си-
стема политической логики». Но и сравнительный метод для Конта
тогда лишь плодотворен, когда он направляется некоторой дедук-
тивно установленной концепцией. Конт пробив пустого эмпириз-
ма и осуждает порицателей социальных умозрений. «Исторический
метод» Конта поэтому, как думает профессор Н.И. Кареев, есть ско-
рее «эволюционная точка зрения», чем чистый формально-логичес-
кий метод1110*.
Методологические взгляды Конта, безусловно, заслуживают
внимания, так как они обусловили собою ход развития экономи-
ческой методологии. В гениальных творениях Конта едва ли не
впервые формулировались основные начала социальной методо-
логии. К социальной методологии как таковой, как к отдельной са-
мостоятельной науке, существующей вне всякого применения к той
или иной социальной дисциплине, Конт относится, однако, скеп-
тически. Он думает, что время для самостоятельного существова-
ния социальной методологии еще не пришло. «Метод не может
быть изучаем, — говорит Конт, — отдельно от исследований, к
которым он применяется; иначе получается наука мертвая, неспо-
собная обогатить ум людей, ее разрабатывающих. Все, что, рассма-
тривая метод отвлеченно, можно о нем сказать, сводится к общим
местам, настолько смутным, что они не могут оказать никакого
влияния на умственную деятельность человека... Я не знаю, будет
1 См.: Aug. Comte. Cours de philosophic positive. 1894, 5-е изд. T. IV. Здесь
методу посвящены две первых лекции. Первая «Основные черты позитивно-
го метода в рациональном изучении общественных явлений» и вторая «Необ-
ходимые отношения социальной физики к другим основным ветвям пози-
тивной философии». Кроме того, в общей форме затрагивается методологи-
ческая проблема и в первых двух вступительных лекциях к «Курсу позитив-
ной философии». — Изложение методологических взглядов О. Конта можно
найти у проф. Н.И. Кареева в его «Введении в изучение социологии» (СПб ,
1907. изд. 2-е, стр. 43, 180-186), а равным образом у А. Лаппо-Данилевского «Ос-
новные принципы социологической доктрины О. Конта» в «Проблемах идеализ-
ма». Сборник статей под ред. П.И. Новгородцева. М., 1903, стр. 394-490.
Глава VII. Общий ход развития экономической методологии 4 9 9
ли возможно со временем составить a priori5711* настоящую методо-
логию совершенно независимо от философского изучения наук; но
я вполне убежден в том, что подобное предприятие неосуществимо
в настоящее время, так как важнейшие логические процессы еще не
могут быть объяснены с достаточною точностью независимо от их
применения»1. Конту кажется, что ввиду современного состояния
научного знания, чтобы иметь достаточно ясное и глубокое понятие
о позитивном методе, которое бы позволило применять этот метод
на деле, его надо рассматривать в действии.
Уже в первом томе «Курса позитивной философии» (вторая лек-
ция) Конт различает два существенно различных метода: истори-
ческий и догматический12"', всякий другой способ изложения науки
представляет, по его мнению, только известное сочетание этих двух
приемов. Согласно первому методу, приобретенные путем изуче-
ния знания излагаются последовательно в том самом порядке, в
каком человеческий разум действительно их приобретал и, по воз-
можности, применяя те же приемы. Согласно второму методу, при-
обретенные знания излагаются не в порядке их приобретения, а в
определенной системе, под определенной, надлежаще избранной
точкой зрения, в виде стройного законченного научного здания.
Изучение каждой науки начинается, говорит Конт, по необходимо-
сти с первого метода, так как здесь для изложения знаний не требу-
ется никакой новой работы, кроме затраченной на приобретение их.
Напротив, догматический метод, для применения которого необхо-
димо, чтобы все эти отдельные труды уже слились в одну общую сис-
тему, которая давала бы возможность их представить в более естествен-
ном и логическом порядке, может быть приложен только к науке, до-
стигшей уже довольно высокой степени развития. Но, говорит Конт,
по мере прогресса науки, исторический способ изложения становится
все более и более затруднительным, вследствие накопления слиш-
ком длинного ряда промежуточных пунктов, через которые ум че-
ловеческий должен пройти, между тем как догматический способ ста-
новится все более и более возможным и, вместе с тем, необходимым,
ибо новые концепции позволяют представить прежние открытия с
более прямой точки зрения. По отношению к изложению знаний,
вообще, по мнению Конта, человеческий разум неизменно все бо-
лее и более стремится заменить исторический метод догматическим,
ибо только последний может удовлетворять нас при более совершен-
ном состоянии нашего умственного развития2. «Главная задача
1 Огюст Конт. Родоначальники позитивизма. Вып. 4-й. Перев. под редак-
цией Э.Л. Радлова. СПб., 1912, стр. 6.
2 См.: ibid., стр. 31.
5 0 0 Введение в политэкономию. II. Метод политической экономии
умственного воспитания состоит в том, чтобы в несколько лет под-
нять ум, чаще всего посредственный, до той степени развития, ко-
торая является результатом усилий многих гениальных людей, в те-
чение длинного ряда веков последовательно отдававших всю свою
жизнь и все свои силы на изучение одного предмета. Понятно, что
хотя изучать бесконечно легче, чем открывать, тем не менее, было
бы совершенно невозможно достичь намеченной цели, если бы каж-
дый отдельный ум должен был бы пройти все те промежуточные
пункты, по которым необходимо должен был следовать коллектив-
ный гений человечества. Отсюда и вытекает настоятельная потреб-
ность в догматическом методе, особенно для наиболее совершенных
наук... Нужно добавить, что в действительности всякое изложение
неизбежно является только известным сочетанием исторического и
догматического методов, но догматический метод должен преоб-
ладать, и это преобладание должно постоянно возрастать»1.
Из представленных взглядов Конта на метод общественных наук
можно видеть, что Конт довольно много внимания уделяет вопро-
сам метода, причем он говорит, в сущности, о двух видах метода: о
методах исследования и о методах изложения13*. В первом случае он
указывает на чистое наблюдение, опыт и сравнительный метод, ви-
дом которого является исторический метод. Во втором случае он имеет
в виду лишь отчасти исторический же метод и догматический — глав-
ным образом. И методы исследования и методы изложения Конт, во
всяком случае, не представляет вне определенной точки зрения, вне
определенной теоретической концепции об общем ходе развития об-
щества, которая бы направляла как исследование, так и изложение,
которая бы указывала и освещала путь к истине. В связи с этим, ин-
дукции и дедукции как чисто логическим приемам исследования
Конт отводит одинаковую роль.
Таким образом, в вопросе о методе Конт различает, не давая это-
му, однако, вполне определеннойформулировки, две проблемы: фор-
мально-логическую и социально-философскую. Первой проблеме он
отдает меньше внимания, не считая ее сложной и особенно спор-
ной, сводя эту проблему к вопросу о роли индукции и дедукции при
исследовании; все внимание его направлено на вторую проблему, ко-
торую он сводит к вопросу о точке зрения, о той или иной социаль-
но-философской концепции; эту вторую проблему в методологии
Конт считает наиболее серьезной и важной как для исследования,
так равным образом и для изложения и построения теоретических
систем. Его метод в социологии, который он развивает в «Курсе по-
1 Ibid., стр. 31-32.
Глава VII. Общий ход развития экономической методологии 5 01
зитивной философии» сводится, в сущности, к историко-догмати-
ческой точке зрения, или к концепции позитивизма, дающей руко-
водящие нити при исследовании социальных явлений, а также и при
изложении. В этом отношении, можно сказать, Конт считает цент-
ральным пунктом социальной методологии не логическую пробле-
му (индукция или дедукция?), а социально-философскую (точка зре-
ния, тот или иной подход).
Позитивный метод Конта лег в основу методологии историчес-
кой школы в политической экономии. Уже Д.С. Милль не избежал
влияния методологических взглядов Конта, стоя как раз на пороге
двух антагонистических по своим философско-методологическим
концепциям экономических школ: классической и исторической, не-
избежно проявляя в своих методологических воззрениях противо-
речия двух начал, двух различных школ: принимая полностью прин-
цип рационализма, он в то же время обосновывает его на эмпириз-
ме1. Отсюда метод Милля столько же рационалистичен, сколько и
эмпиричен. В общем, однако, методологические взгляды Д.С. Мил-
ля близки к контовским.
Милль отдает должное одинаково как индукции, так и дедукции.
В виде мотто14* ко 2-му тому своей «Системы логики», Милль при-
водит слова Джона Гершеля из его «Discourse on the Study of Natural
Philosophy»: «В таких случаях индуктивный и дедуктивный методы
исследования идут, можно сказать, рука об руку, и каждый из них
проверяет заключения, полученные путем другого; соединение опыта
и теории, которое может быть, таким образом, произведено в по-
добных случаях, представляет орудие открытия, несравненно могу-
щественнейшее, чем опыт и теория, взятые отдельно. Это состояние
какой-либо отрасли наук, может быть, самое интересное из всех и
обещает достижение наибольшего успеха»2, причем вопросу о гипо-
тезах и о значении их он посвящает специальную главу (гл. XIV тре-
тьей книги, 2-ой том), находя, что без научных гипотез наука никог-
да не достигла бы своего нынешнего состояния, что гипотезы — не-
обходимые ступени в достижении чего-либо более верного и надеж-
ного, что почти все то, что теперь представляет собою теоретическую
науку, было некогда гипотезой.
Учение о методе общественных наук Милль развивает в логике
нравственных наук» (книга VI-я), причем от всякой теории метода,
или методологии, он требует, чтобы последняя не строилась a priori,
а исходила из результатов наблюдения деятеля в его деятельности,
1 См.: Gans-Ludassy. Die wirtschaftliche Energie. Erster Theil: System der okono-
mistischen Methodologie, стр. 120.
2 Д.С. Милль. Система логики. Т. II. Перев. с 5-го изд. СПб., 1867, стр. 2.
5 0 2 Введение в политэкономию. II. Метод политической экономии
т. е. опиралась на факты1. Тем не менее Милль считает непримири-
мыми в общественных науках как отвлеченный метод («геометричес-
кий»), так одинаково и опытный метод («химический»). Последний
неприменим просто-таки потому, что мы не имеем средств и возмож-
ности делать в области социальных явлений искусственных опытов.
Что же касается чисто отвлеченного метода(геометрического), то он
неприемлем, по мнению Милля, потому, что отвлеченно-геометри-
ческий метод имеет дело с движением, происходящим от одной силы;
общественная же жизнь — результат не одной, а множества сил.
Милль не против дедуктивного метода, но правильным и научным
при познании социальных явлений он считает такой дедуктивный
метод, который действует дедуктивно, но посредством дедукции из
многих, а не из одной или нескольких первоначальных посылок; ко-
торый рассматривает каждое действие, как сложный результат не-
скольких причин2. Такой метод Милль называет конкретно-дедук-
тивным («физическим»). Он-то и применим в социальной науке («со-
циологии»), так как последняя есть дедуктивная наука не по образцу
геометрии, а по образцу более сложных «физических» наук, где дей-
ствует не одна причина, а множество причин, и поэтому принимается
во внимание не одна причина, а совокупное действие многих причин.
В конкретно-дедуктивном методе Милль находит возможным
применение особого приема — проверки, которая сводится к срав-
нению и сопоставлению взятого дедуктивного положения, либо с
конкретными явлениями, либо с эмпирическими обобщениями (эм-
пирическими законами), если таковые можно добыть. При такой
проверке конкретно-дедуктивный метод приобретает уже несколь-
ко иной характер, характер большей достоверности, вызывая к себе
больше доверия. Такой поверочной дедукцией пользовался, по мне-
нию Милля, и О. Конт. Такого рода конкретно-дедуктивный метод
Милль называет еще иначе: обратно-дедуктивным, а также истори-
ческим, считая его наиболее всего пригодным для общественных
наук. Такое название метода в приложении к общественной науке у
Милля стоит в связи с особым характером развития социальных яв-
лений: общество находится в процессе постоянного изменения; со-
циальная структура одного периода не похожа на структуру после-
дующего периода социального развития.
Но социальные явления надо рассматривать не только динами-
чески, не только с точки зрения единообразий или социальных за-
кономерностей в последовательности социальных явлений, но и
статически, т. е. с точки зрения единообразий в существовании со-
1 См.: ibid., стр. 403.
2 См.: ibid., стр. 470.
Глава VII. Общий ход развития экономической методологии 5 0 3
циальных явлений. При таком статическом и динамическом наблю-
дении и сравнении, по мнению Милля, было бы очень важно открыть
primus agens15* специального движения, т. е. господствующий над все-
ми другими элемент, или основу существования общественного че-
ловека. Таким primus agens, такой основой Милль, следуя за Кон-
том, считает состояние умственного развития общества, степень
знания или умственного развития, «состояние умозрительных способ-
ностей людей, с включением особенностей верований их» в каждый
данный момент. Знание, умственное развитие — это, по мнению Мил-
ля, главная определяющая причина общественного прогресса; на нем
покоится весь прогресс промышленности; оно определяет нравствен-
ное и политическое состояние общества так же, как и материальное
его состояние, что подтверждается, как он думает, и фактами исто-
рии: вместе с изменениями в состоянии знания или господствующих
верований, всюду изменяется и общественная жизнь, изменяется и
общество в целом, хотя для возведения этого закона в научную теоре-
му необходимо изучение человека на весьма значительном периоде
его исторической жизни1. Установление такого рода primus agens,
по мнению Милля, очень помогло бы исследователю социальной
жизни в трудном приеме наблюдения и сравнения2.
Мы видим, таким образом, что, подобно Конту, хотя еще более
неопределенно, чем О. Конт, Д.С. Милль не ограничивался в методе
изучения и познания социальных явлений одними лишь формаль-
но-логическими приемами; подробно устанавливая приемы конкрет-
но-дедуктивного метода, который он называет обратно-дедуктиным
и историческим, и сводя этот метод к пользованию дедукцией, прове-
ряемой всякий раз индуктивно эмпирическими законами, Милль в то
же время пытался указать на необходимость для познавания соци-
альных явлений установления единого определенного закона дви-
жения, единого основного фактора общественного прогресса, того
primus agens, который помогал бы исследованию социальных явле-
ний, облегчая сравнения и наблюдения, освещая путь к познанию
социальных фактов.
3
Идеи контовской позитивной философии и соответствовавшие
этой философии методологические взгляды вносит в политическую
экономию историческая школа. Теоретическими выразителями
1 См.: ibid., стр. 508-509.
2 См.: ibid., стр. 507.
5 04 Введение в политэкономию. II. Метод политической экономии
методологических воззрений историков-экономистов явились Рошер
и Книс в Германии, Ингрэм и Клиф-Лесли в Англии. Последние довели
идеи исторического метода Рошера-Книса до крайности, в которую
впала позднее и новоисторическая школа16* в Германии (Шмоллер, Брен-
тано и др.). Со своим «историческим методом» историческая немец-
кая школа постепенно создала огромное движение в области эконо-
мической мысли, наложив неизгладимый след на развитие полити-
ческой экономии. Но в трудах своих первых основоположников и те-
оретических выразителей идеи «исторического метода» поражали
своей бедностью мысли и отсутствием яркости и определенности.
Идеями исторической доктрины Рошер интересуется уже в сво-
ей инаугуралъной диссертации17*, написанной на латинском языке и
изданной в 1838 году1. Но об историческом методе он впервые гово-
рит в своем «Конспекте лекций по политической экономии по исто-
рическому методу», в 1843 г., где противопоставляет исторический
метод философскому. Исторический метод, по существу, у Рошера
то же, что и исторический и догматический способ изложения у Кон-
та. Но в то время, как Конт придает догматическому методу все
большую и большую роль и значение в развитии науки, Рошер фи-
лософский метод, где познание отрывается от реальной почвы и впа-
дает в абстракцию и умозрения, считает окрашенным в субъекти-
визм и менее научным сравнительно с историческим, как единствен-
но объективным и строго базирующимся на конкретных фактах2. В
предисловии к своему «Конспекту лекций» Рошер устанавливает и
четыре основных положения, на которые опирается исторический
метод и которые составили главный фундамент историзма: 1) трак-
тование экономических явлений непременно в теснейшей связи с
другими сторонами общественной жизни, в особенности в связи с
историей права, государства и культуры; 2) изучение отношений со-
временности в связи с хозяйственными отношениями на более ран-
них ступенях развития; 3) необходимость изучения народного хо-
зяйства не в изолированном его "виде, а в связи с изучением хозяйст-
венной жизни всех народов, особенно уже отживших, т. е. народов
древней эпохи; 4) так как каждый хозяйственный институт имеет
свой определенный смысл и значение только для определенной эпо-
хи, только для определенного исторического момента, то исследо-
ватель-экономист не должен ни порицать, ни одобрять, а лишь опи-
сывать и давать причинные объяснения3.
1 W. Roscher. De historicae doctrinae apud sophistas majores vestigiis. Gottingen, 1838.
2 Cm.: W. Roscher. Grundriss zu Vorlesungen fiber die Staatswirtschaft. Nach
geschichtlicher Methode. Gottingen, 1843, стр. 1-2.
3 См.: ibid., стр. IV и V (Vorrede).
Глава VII. Общий ход развития экономической методологии 5 0 5
В вышедших впервые в 1854 году своих «Основах политической
экономии» Рошер дает еще более определенную формулировку свое-
му историческому методу, который он предпочитает теперь называть
историко-физиологическим, желая подчеркнуть общность приемов
изучения как для экономиста, так и для естественника (наблюдение,
сравнение, опыт, статистика). Рошервсячески пытается привлечь вни-
мание к проблеме метода, приводя слова Кювье, что «метод науки
имеет гораздо большее значение, чем любое открытие, как бы вели-
ко оно ни было»1. Но и в этом своем основном труде Рошер крайне
беден в смысле содержания своих методологических идей. Истори-
ческий метод так же, как и историзм во всем своем целом, ждал еще
дальнейшего развития, еще не проявив своих крайностей, пока еще
терпимый к теоризму и благосклонный к другим методам.
Подобно Рошеру, и Книс, являясь также одним из основополож-
ников историзма и исторического метода в экономике, прогресс
науки ставит в самую тесную связь с прогрессом действующего в
этой науке метода, находя, что всякое более или менее значитель-
ное улучшение в методе исследования оказывает весьма значитель-
ное влияние и на науку в целом, и обратно2. В противоположность
Рошеру, противополагающему «историческому методу» «философ-
ский», Книс думает, что такое противоположение ничего нам не
говорит и по существу даже неправильно. Можно противопостав-
лять историю философии, но метод философский нельзя проти-
вопоставлять историческому, в том смысле, что первый ненаучный,
а второй научный. Вообще, думает Книс, когда говорят по отноше-
нию к отдельным научным дисциплинам о статистическом мето-
де, об естественнонаучном методе и т. д., то в данном случае сводят
метод к самым общим положениям и воззрениям, существующим
в данной науке в связи с общим уровнем знания. Под методом же в
узком смысле слова Книс разумеет тот путь, вид и способ, по како-
му нужно вести научное исследование.
Методологические взгляды Книса, как правильно указывает Ганс-
Людасси, стоят в связи с теми общими основными положениями,
на которых зиждится сама историческая школа. Эволюционисти-
ческая теория историзма в лице Книса находит своего методолога.
Излагая свои методологические взгляды, Книс не идет, однако, даль-
ше того, что развивали О. Конт и Милль-, он отстаивает необходи-
мость пользоваться дедукцией, но подкрепляя ее всякий раз эмпири-
1 W. Roscher. Grundlagen der Nationaldkonomie. 1854 (первое издание) § 22,
примеч. 1.
2 См.: Karl Knies. Die politische Oekonomie vom Geschichtlichen Standpunkte.
Braunschweig, 1883, стр. 453.
506
Введение в политэкономию. II. Метод политической экономии
ческим исследованием, проверяя на фактах действительности1; рав-
ным образом, Книс стоит и за опыт и наблюдение и вообще за тот
историко-сравнительный метод, который развивали и Конт и Ро-
шер, хотя, развивая свою методологическую теорию в первом изда-
нии, писанную им в 1854 году2, он еще совершенно не был знаком с
«Курсом позитивной философии»; говоря о методе в политической
экономии и раскрывая проблему метода, Книс выдвигает идею эво-
люционного развития, считая и экономическую жизнь, и экономи-
ческую теорию продуктом этого исторического развития, вырастаю-
щим из условий данного места, данной эпохи и данной националь-
ности и изменяющимся вместе с изменением этих условий, по мере
общественного прогресса; историческое понимание теории Книс выд-
вигает на место старого абсолютизма теории; задача экономическо-
го познания для Книса лежит, однако, не в одном описании, но в ус-
тановлении законов хозяйственного развития.
Книс, таким образом, тесно переплетает вопросы метода иссле-
дования с основными социально-философскими предпосылками, на
которых он строит теорию своего эволюционистического понима-
ния экономической жизни. Но никаких указаний на то, как эти об-
щие предпосылки нужно использовать в методологических целях,
мы у него не находим3. Для Книса самый «исторический» метод, ко-
торый противопоставила историческая школа классической эконо-
мической теории, был не столько «методом», сколько лишь «исто-
рической точкой зрения», т. е. точкой зрения исторического пони-
мания общественного хозяйства; Книс вовсе не думал отождествлять
историю с политической экономией; последнее обстоятельство и
послужило основанием, почему Книс переменил первое название
своего исследования во втором его издании (вместо «Политическая
экономия с точки зрения исторического метода» — «Политическая
экономия с исторической точки зрения»).
Исторический метод складывается в борьбе нового течения эко-
номической мысли, развивавшегося благодаря нарастанию новых
экономических отношений, против классической школы, отжившей
свое время. Эта борьба была продиктована требованием самой жиз-
ни, так как представители отживавшего течения вовсе не думали без
боя уступать свои позиции и передавать в новые руки руководящую
роль. Начавшееся столкновение между двумя школами должно было
1 См.: ibid., стр. 499.
2 См.: ibid., стр. 516.
3 Общую формулировку методологических взглядов К. Knies’a можно найти
у Gans-Ludassy «Die wirtschaftliche Energie» (1893), стр. 125-128; ср. также: Max Weber.
Roscher und Knies und die logischen Probleme der Nationaldkonomie. Schmoller’s
Jahrbuch. Jahrg. 29 и 30, 1905 и 1903 г.
Глава VII. Общий ход развития экономической методологии 5 0 7
быть упорным особенно потому, что слишком сильно было влия-
ние классической школы, что довольно трудно было расшатать тот
ореол высокой научности, который ее окружал. В этой борьбе и вы-
ковывался исторический метод, складывались основы историко-
экономической методологии, оформливалась выраставшая толь-
ко что проблема метода в политической экономии. В своем разви-
тии научная экономическая мысль, двигаясь вперед от научных
завоеваний, сделанных экономистами-классиками, необходимо дол-
жна была пройти через исторический метод и связанную с ним сис-
тему теоретико-экономических воззрений. Исторический метод был
неизбежным научным этапом развития как экономической методо-
логии, так и экономической теории вообще, чтобы позднее, в свою
очередь, уступить место новым течениям, новым системам, более
научным, более отвечавшим требованиям жизни и научной мысли.
Конт, Рошер, Книс были лишь основоположниками историчес-
кого метода, первыми закладчиками его фундамента. Скоро за ними
последовали другие как в Германии, так и на родине классической
экономики — в Англии. И чем больше появлялось новых и новых
адептов исторической школы, тем положения исторического мето-
да все более и более обострялись, отклоняясь от своей первоначаль-
ной формулировки, и ударялись в крайности. В Англии крайними
выразителями исторического метода были Ингрэм и Клиф-Лесли, в
Германии — Шмоллер, Брентано и многие другие, явившиеся пред-
ставителями т[ак] называемой] новоисторической школы1.
Крайние представители исторического метода в борьбе против
классической экономики пошли уже настолько далеко, что не удов-
летворялись более и обратно-дедуктивным методом; они решитель-
но предпочитали всему иному индукцию и сравнительно-историчес-
кое исследование, окончательно превращая экономическую теорию в
экономическую историю, не признавая при современном состоянии
знаний никаких сколько-нибудь широких обобщений и теоретичес-
ких законов. Эмпиризм этих крайних представителей и сторонников
исторического метода достигает здесь гиперболических размеров. Он
окончательно устраняет политическую экономию как науку, ог-
раничивая ее лишь простым описанием фактов хозяйственной жиз-
ни2. Борьбу против абсолютизма теории крайние представители
1 John Ingram. Present position and prospects of political economy 1878; Th.E.
Cliffe-Leslie. On the philosophical method of political economy. 1876; Schmoller G.
Zur Methodologie der Staats- und Sozialwissenschaft (Schmoller’s Jahrbuch. 1883,
VII. Heft 3); Brentano L. Die klassische Nationaldkonomie. 1888 (есть русский пе-
ревод).
2 См.: Gans-Ludassy. Die wirtschaftliche Energie, стр. 135-136.
508
Введение в политэкономию. II. Метод политической экономии
исторической школы доводят до полного теоретического нигилиз-
ма; крайние эмпиристы отрицают не только абсолютизм теории, но
и характер научности в политической экономии, отрицают возмож-
ность теоретических обобщений, отрицают общезначимость хозяй-
ственных законов, отрицают самые законы хозяйственного разви-
тия; в этом нигилизме они, сметая с пути многое из заблуждений
классической школы, сметают заодно и абстрактно-теоретический
характер самой экономической науки, т. е. в сущности, самую эко-
номику как науку, превращая ее в описание и коллекцию историче-
ских фактов; у Лесли это изучение хозяйственной истории превра-
щается уже в общую историю1.
Вместе со всем этим, крайние выразители исторической школы, с
ее историко-сравнительным методом, более решительно, чем это де-
лали сторонники староисторического направления, переплетают с ис-
торическим и этический момент. Ставя себе нравственные задачи, ис-
следование в руках исторической школы уже окончательно теряло
строго научный характер. Чем меньше она занималась тем, что есть, и
чем больше тем, что должно быть, тем меньше историческая школа
делалась научной, тем меньше было в ней научной ценности2. И по
мере большего и большего этизирования, внесения в исследование
этического элемента, исторический метод все больше и больше при-
нимал своеобразный характер, превращаясь в особый политизиру-
ющий метод, или «этический», а само историческое направление эко-
номической мысли превращалось в этическое, или «историко-эти-
ческое». Еще позднее, к нашему времени, в руках риккертианцев
историзм нашел себе уже совсем своеобразную форму и содержание.
Методология исторической школы переживала, таким образом,
на пути своего развития три фазы: начало было сделано на основе
умеренного эмпирического эволюционизма без отрицательного от-
ношения к теоризму, с зачатками, однако, этицизма (староистори-
ческое направление); в дальнейшем эмпиризм исторической шко-
лы принял характер гиперболического эмпиризма, довел до край-
ности отрицательное отношение к теоризму, впал в полнейший те-
оретический нигилизм, занявшись главным образом собиранием
исторических фактов и все больше и больше, однако, привлекая к
историческому изложению этический элемент оценки излагаемых
фактов (новоисторическая школа); и, наконец, в своей новейшей
фазе историческая школа, сохраняя тот же нигилизм теории, пере-
шла к моменту оценки как важнейшему моменту своего построения
1 См.: Т. Cliffe-Leslie. On the philosophical Method of political economy, стр. 241.
2 См.: Gans-Ludassy. Die wirtschaftliche Energie, стр. 139.
Глава VII. Общий ход развития экономической методологии 5 0 9
и освещения явлений экономической жизни, превращая свой исто-
рико-сравнительный метод в «политизирующий».
Оценивая в общих чертах методологические заслуги историчес-
кой школы в области экономической науки, мы должны отметить,
что историческая школа, идя по стопам О. Конта, впервые постави-
ла проблему методологии в политической экономии. Эта постанов-
ка предрешила надолго постановку проблем экономической мето-
дологии: на первом месте ставились вопросы формальной логики
(индукция или дедукция, или то и другое; если и то и другое, то в
каком соотношении?); на втором месте выдвигались вопросы науч-
ного познания вообще; наконец как обобщающая методологичес-
кая проблема выдвигался вопрос об основной точке зрения, кото-
рой можно было бы руководствоваться при исследовании экономи-
ческой жизни и вообще в познавании природы экономических явле-
ний; по такой общей точке зрения, или по тому основному принципу,
сквозь призму которого проводился весь познавательный материал,
самый метод у историков получал название «исторического»: под
этим разумелся историзм как основной принцип, обобщающий в
себе все идеи философских воззрений эмпирико-эволюционизма.
В отношении чисто логических проблем в экономической мето-
дологии историческая школа не дала ничего сколько-нибудь ценно-
го в научном отношении; к тому, что сделано было Д.С. Миллем и
Контом, ничего нового прибавлено не было. В смысле же теорети-
ко-познавательном историческая школа определенно регрессиро-
вала в научном отношении; здесь ею был сделан сильный поворот
назад и сравнительно с классиками, и сравнительно даже с ее пер-
выми основоположниками как в ненаучной постановке и разре-
шении проблемы установления объекта экономической науки (от-
сутствие уменья абстрагировать, сливание экономической сторо-
ны социальных отношений, фактов, с неэкономическими), так и
в отрицательном отношении к теории и теоретическим законам.
Даже в установлении исторической точки зрения как важнейшей
стороны методологической проблемы историческая школы не ос-
тавалась на высоте; в своей позднейшей фазе «историзм» ее был окон-
чательно затушеван политизированием, оценкой, анализом не толь-
ко того, что было и есть, а того, что должно было бы быть; историзм
здесь вырождался в этицизм. Но заслуга исторической школы в том,
что так или иначе методологическая проблема его была в политиче-
ской экономии определенно поставлена, круг вопросов намечен,
первый толчок дан, важность проблемы метода для политической
экономии без колебаний признана.
5 10 Введение в политэкономию. II. Метод политической экономии
4
С появлением «Исследования о методах социальных наук» Кар-
ла Менгера (в 1883 году) начинается новая фаза в развитии эконо-
мической методологии. «Исследования» Менгера пробили путь к вы-
ходу из заблуждений исторической школы в методологических воп-
росах и способствовали оживлению научно-экономической мысли.
Менгер нанес своей книгой решительный удар тому пренебрежению,
с которым относилась к теории историческая школа со своим исто-
рическим методом, снова возведши теоретический анализ на долж-
ную высоту в изучении народно-хозяйственной жизни.
Все внимание своих «Исследований» Менгер сосредоточивает
на выяснении сущности народно-хозяйственных явлений и на при-
роде экономического познания вообще. Он устанавливает двояко-
го рода познание: познание индивидуального и познание родово-
го. Соответственно этим двум главным направлениям изучения,
перед нами выступают две группы наук: исторические и теорети-
ческие. Для понимания и познавания явлений необходимы как ис-
торический способ исследования, так и теоретический. Родовое
познание имеет дело с правильностями, повторяемостью, с типич-
ными явлениями, с типичными соотношениями. Познать и понять
реальный мир мы не могли бы без родового познания. Так как с
типическими соотношениями, с правильностями, с повторяемос-
тью, с законами — словом, с родовыми понятиями имеет дело те-
ория, то без теоретического способа изучения, по Менгеру, не мо-
жет быть научного познания. Вот почему, по мнению Менгера, ис-
торический метод никогда не мог вывести историческую школу на
путь правильного и цельного, законченного познания; вот поче-
му историческая школа, заменяя теорию историей, не могла ни-
когда поставить политическую экономию на высоту истинной на-
уки. В политической экономии, думает Менгер, одинаково имеют
место, взаимно дополняя одно другое, и индивидуальное (истори-
ческое) познание, и родовое (теоретическое). Этим требованием
Менгера теория была поставлена на старое место.
Вводя теорию на ее старое место, на котором она стояла в трудах
классической школы, Менгер считает равным образом методологи-
чески неправильным отказ политической экономии от экономичес-
ких законов. Если эмпирико-реалистическое направление может при-
водить только лишь к эмпирическим обобщениям, то ведь обществен-
ные науки знают, думает Менгер, другое еще направление — точное
или теоретическое, приводящее исследователя к точным законам,
Глава VIL Общий ход развития экономической методологии 511
подобным законам естественным. Обратно-дедуктивный метод, ко-
торый так прокламировали О. Конт и староисторическая школа,
Менгер считает, безусловно, неправильным в применении к эконо-
мической теории, так как проверка точной теории народного хозяй-
ства на полном эмпиризме — это, по его мнению, «методологичес-
кая нелепость, непонимание оснований и условий точного исследо-
вания». Проверять чистую теорию народного хозяйства на опыте, в
полной его действительности — это, говорит Менгер, «подобно тому,
как если бы математик стал бы проверять основы геометрии посред-
ством измерения реальных предметов, упуская из виду, что послед-
нее вовсе не идентичны тем величинам, которые предполагает чис-
тая геометрия»1. Менгер устанавливает для политической экономии
чисто дедуктивный метод.
Очень серьезную методологическую ошибку видит Менгер и в
неспособности новоисторического направления разграничивать в
познавательном отношении хозяйственную сторону в обществен-
ном явлении от всяких других не-хозяйственных.
В изучении только одной определенной стороны в социальном
явлении Менгер видит не односторонность исследования, а необ-
ходимое методологическое требование, научную постановку вся-
кой точной науки. Требование же изучать экономические явления
в неразрывной связи их с общим социальным и государственным
развитием народов Менгер считает методологическим абсурдом;
всякое теоретическое изучение требует абстракции отдельных сто-
рон социальных явлений2.
Вместе со всем этим Менгер не отрицает идеи эволюции, идеи
развития. Как представитель точно-реалистического направления
Менгер эволюционист-эмпирик и близок к эмпиризму. В то же вре-
мя он, по своей системе построения понятий, стоит в противоречии
с эмпириками и близок к рационализму. Отсюда его двойственность3.
Методологические «Исследования» Менгера, направленные про-
тив исторической школы и ее приемов исследования, послужили тол-
чком к образованию нового направления в развитии экономичес-
кой мысли. Устанавливая свой точно-реалистический метод, Менгер
уже в «Исследованиях» своих устанавливает и основу, исходный пункт
теоретического анализа для экономиста-исследователя; это — наблю-
дение сингулярных18* явлений человеческого хозяйства, причем
1 Dr. Karl Menger. Untersuchungen uber die Methode d. Socialwis. senschaften
und d. Polit. Oeconomie insbesondere. Wien, 1883. Рус. перев. СПб., 1894, стр. 50.
2 См.: ibid., стр. 63.
3 Ср.: Gans-Ludassy. Die wirtschaftliche Energie, стр. 162. (Erster Theil: System
der okonomistischen Methodologie).
512 Введение в политэкономию. II. Метод политической экономии
именно возможно обширнейшее наблюдение; без такого наблюде-
ния немыслима, по его мнению, никакая теория человеческого хо-
зяйства. Экономическая теория, думает Менгер, не может ограни-
чиваться исследованием только общей сущности явлений «народ-
но-хозяйственной природы» (например, рыночных цен, вексель-
ного курса, денежной валюты, банкнот, кризисов), но должна также
заниматься исследованием и сущности единичных явлений челове-
ческого хозяйства, как, например, сущности потребности индиви-
дуума, сущности вещей, сущности даже таких явлений, которые, бу-
дучи чисто субъективной природы, проявляются исключительно в
отдельном индивидууме, как, например, потребительная ценность в
ее субъективном проявлении1. Здесь определенно вырисовывается у
Менгера тот психологизм австрийской школы, который выступил
на смену одряхлевшего историзма немецких эмпириков.
«Исследования» Менгера^ во всяком случае, нанесли серьезный
удар историзму, раскрывши его упадочный характер и отрицатель-
ное значение для развития политической экономии. Методологичес-
кая заслуга Менгера была в том, что 1) он сумел резко подчеркнуть
крайности и заблуждения исторической школы, что 2) он выдвинул
вопрос о природе научного познания, что 3) снова поднял интерес
среди экономистов к проблеме метода и, наконец, 4) поставил эко-
номическую теорию на подобающее место. Само по себе, однако,
его методологическое учение неглубоко, бедно логическим обосно-
ванием, не обнаруживает основательной и всесторонней ориенти-
ровки в вопросах метода, не блещет определенностью и строгой вы-
держанностью. Важно уже одно то, что книга Менгера о методах об-
щественных наук вызвала горячую полемику между отживавшей ис-
торической школой, или, по крайней мере, ее историческим методом,
и начинавшей формироваться новой школой в политической эко-
номии— австрийской (психологической). «Психологизма» истори-
ческая школа по существу не была чужда. Но для того, чтобы дви-
гать вперед экономическую мысль, ей нужно было лишь освободить-
ся от некоторых заблуждений историко-эмпирического метода.
Поле для восприятия психологизма было разработано собствен-
но уже немецкими историками. Быстрому формированию нового
течения и нового (психологического) метода особенно способство-
вало развитие с 80-х годов прошлого столетия идей марксизма, вы-
ступившего в своей критике политической экономии на основе со-
циалистического мировоззрения, вооруженного собственным ме-
тодом и ставшего наносить решительные удары по всем слабым
местам экономической системы и метода историзма.
1 См.: ibid., стр. 114-115 (немецкий текст, стр. 123-124).
Глава VII. Общий ход развития экономической методологии 513
Таким образом, третья фаза в развитии экономической методо-
логии началась резкой реакцией против историзма и борьбой против
исторического метода. Эта борьба сопровождалась, как мы говорили,
выявлением и оформливанием, с одной стороны, психологизма с пси-
хологическим методом в политической экономии, с другой — разви-
тием марксизма, с его особым историко-материалистическим мето-
дом. В ходе этих процессов, сыгравших решающую роль в развитии
экономической методологии, большое значение имели замечавший-
ся вообще в это время повышенный интерес к вопросам методоло-
гии, углубление методологической проблемы, углубленное изучение
логики и теории познания вообще, развитие социологии, филосо-
фии, истории и социально-научного познания, в частности.
Результаты всего этого движения были весьма плодотворны в
смысле развития экономической методологии. Борьба, начатая Мен-
гером против исторического метода и методологических приемов ис-
торической школы, привела, с одной стороны, к созданию психоло-
гического метода, с другой — к иному обоснованию исторического
метода, обновившегося идеями фрейбургской философской шко-
лы; в то же самое время развивавшиеся и имевшие особенно в Гер-
мании большой успех идеи той же фрейбургской, а точно так же и
марбургской школы выдвинули на видное место особую разновид-
ность исторического метода — этический метод; наконец, в это вре-
мя обосновывалась и развивалась и историко-материалистическая
методология, выдвинутая школой Маркса.
Из этих различных течений методологической мысли многие
переплетались взаимно: психологический метод нередко пропитывал-
ся идеями этицизма, этический метод — идеями психологизма и ис-
торизма; исторический в обновленной форме метод — и теми и дру-
гими. Лишь историко-материалистическое течение методологической
мысли оставалось резко обособленным, ведя свою собственную ли-
нию и оставаясь в резкой оппозиции со всеми другими течениями.
Со всеми этими течениями мы должны теперь ближе познако-
миться. Начнем с этической методологии, характерной для многих
представителей исторической школы и нашедшей себе особенно бла-
гоприятную почву в Германии, предварительно, однако, остановив-
шись несколько на теоретико-познавательных идеях фрейбургской
школы в философии, которые оказали на эконрмическую методо-
логию сильйое влияние.
17 Общественные классы
ГЛАВА VIII
ЭТИЧЕСКИЙ МЕТОД В ЭКОНОМИКЕ
1. Методологические идеи Риккерта. Момент оценки. 2. Сущ-
ность и исторические корни этического метода. 3. Критика эти-
цизма в экономике (К. Менгер, Л. Поле, Фойгт). 4. Этицизму про-
фессора Н.И. Кареева и Туган-Барановского. 5. Итоги и выводы.
1
Этизирование в экономике довольно тесно связано с историз-
мом. Уже О. Конт, как мы видели, был не чужд этицизма, поскольку
связывал науку с делом служения интересам социальной реформы.
Но особенно сильное влияние на развитие идей этицизма имела рик-
кертовская философия, выдвинувшая в социальной науке момент
оценки как необходимый прием при исследовании.
Еще К. Менгер в своих «Исследованиях» исходил из идеи разгра-
ничения познания родового и индивидуального, связывая с этим две
различных по целям и по виду познания научных областей: истори-
ческую и теоретическую. Первая область — историческая — имеет
дело, по его учению, с неповторяемым, конкретным, индивидуаль-
ным. Вторая — теоретическая — имеет дело с общими родовыми
понятиями и соответственными явлениями; ее область — область
закономерно, правильно повторяющихся явлений, она имеет дело
с типами, типическими соотношениями, с законами. В области
экономического знания к индивидуальному познанию относится ис-
тория хозяйственного быта и экономическая статистика, к родово-
му познанию — экономическая теория.
Риккерт и Винделъбанд эту идею разграничения нашего позна-
ния развивают и углубляют. Винделъбанд (Гейдельберг) устанавли-
вает противоположность между идиографическим и номотетичес-
Глава VIII. Этический метод в экономике
515
ким способами мышления, Риккерт (Фрейбург) — историческим и
естественно-научным. Бунды Дилътейпроводят противоположение
вообще между естественными науками и науками о духе, естествен-
но-научной логикой и культурно-научной1.
У Риккерта разграничение между историческим познанием и те-
оретическим (естественно-научным) идет так далеко, что приводит
к своеобразным и совершенно противоположным двум методам изу-
чения. Для Риккерта, «вся действительная жизнь есть исторический
процесс»2. Исторический же процесс — это процесс, не знающий по-
вторений, это постоянная смена явлений и событий во времени, со-
вершающихся однажды. В форме именно такого исторического про-
цесса осуществляется, по учению Риккерта, общественная жизнь.
Если так, то в науках о культуре, в области социально-научного зна-
ния, возможно лишь историческое знание, т. е. описание индиви-
дуального, неповторяющегося, только однажды совершающегося.
В области социально-научного познания нет места, таким образом,
для установления законов, так как в социальной жизни нет места для
постоянства, правильностей, закономерностей. Там, где действитель-
ность должна быть постигнута в ее индивидуальности и обособлен-
ности, бессмысленно подводить ее под общие законы.
Конечно, и историческое знание нуждается в обобщении, т. е. в
общих понятиях, но то, что связывает в такие общие понятия ин-
дивидуальные явления, есть не постоянство, не повторяемость, не
правильность их, а их общее значение или ценность. Последняя
объединяет, обобщает индивидуальные явления. Если в обществен-
ных науках идет речь об общих понятиях, то именно в только что
излаженном смысле.
Социально-исторические понятия, по Риккерту, таким обра-
зом, носят телеологический характер. «Историк, — говорит Рик-
керт, — нуждается в выборе для того, чтобы отделить существен-
ное от несущественного; от него всегда будут требовать, чтобы он
умел отличить одно от другого» (282 стр.). Для такого разграничения
историк не может обойтись без ценностей, без своего рода «оценок».
Этим естествознание резко отличается от исторического знания, так
как в естествознании исследователь может отвлекаться от всяких раз-
1 В. Винделъбанд. История и естествознание. Актовая речь 1894 г. («Прелю-
дии» в русск. перев. С. Франка. СПб., 1904, стр. 313-333). Г. Риккерт. Границы
естественнонаучного образования понятий. Логическое введение в исторические
науки. СПб., 1903, перев. А. Бодена. W. Diltey. Einleitung in die Geisteswissenschaften
Versuch einer Grundlegung fur das Studium der Gesellschaft und der Geschichte. Leipzig,
1883.
2 Г. Риккерт. Границы естественнонаучного образования понятий, стр. 563.
(СПб., 1903).
5 16 Введение в политэкономию. Метод политической экономии
личий ценности. Об оценке речь идет у Риккерта как о логической
оценке. Последняя нужна в историческом познании там, где нужно
прибегать к общим понятиям и общим связям. Дело в том, что ис-
тория не всем интересуется. «Она интересуется лишь тем, что имеет
общее значение» (307 стр.). «История, — говорит Риккерт, — есть
наука, имеющая дело с действительностью, поскольку она становится
на общеобязательную для всех точку зрения и поэтому делает объек-
том своего трактования лишь имеющие значение, благодаря отне-
сению их к некоторой общей ценности, индивидуальные действи-
тельности или исторические индивидуумы» (317 стр.).
Вот для такого объединения индивидуальностей и для разгра-
ничения существенного от несущественного и нужно иметь в руках
какой-то критерий, какую-то общую ценность, всеми признаваемую
или являющуюся ценностью для всех. При этом по отношению к
ценностям дело идет, по учению Риккерта, не о произволе в выборе
той или иной ценности. Напротив, в историческом познании всегда
принимается формальная предпосылка, что существуют же ценнос-
ти, притязающие на безусловно общую обязательность. А достаточ-
но уже принять такую предпосылку, чтобы согласиться, что выбор
ценности — не продукт чистого произвола (534, 535 стр.). Такой
выбор, как думает Риккерт, не упраздняет объективность истори-
ческого познания, не устраняет его общеобязательность. Если и по-
лучается в данном случае возможность говорить о «субъективизме»,
то, как представляется самому Риккерту, речь может идти лишь о
«гносеологическом субъективизме», не упраздняющем по существу
дела научной объективности (стр. 555).
Методологические взгляды Риккерта, поскольку они применя-
лись к политической экономии, способствовали, во-первых, укреп-
лению в ней идей историзма в смысле отрицания теоризма и эконо-
мических законов; во-вторых, внесению в экономику момента оцен-
ки, всегда принимавшей этическую окраску, хотя сам Риккерт хотел
придавать этой оценке лишь чисто логический характер, т. е. харак-
тер чисто логической или гносеологической оценки; и, в-третьих,
пропитыванию экономической методологии элементами субъекти-
визма, превращавшими этико-исторический метод в субъективный
метод.
Методологические идеи фрейбургской школы поспешили вне-
сти в политическую экономию особенно в Германии; среди немец-
ких экономистов, заинтересовавшихся идеями Риккерта-Виндель-
банда, можно назвать Макса Вебера, Готтля, Штефингера. Равным
образом под влиянием тех же идей ряд других экономистов занялся
проблемами в области теоретического познания и образования со-
Глава VIII. Этический метод в экономике 5 17
циально-экономических понятий; таковы: Шпанн, Эйленбург, Аль-
фред Вебер и многие другие.
В результате этого движения методологической мысли среди
экономистов особенно выдвинулись проблемы теоретико-позна-
вательные. Бывшие раньше споры о том, что лучше для развития
экономической науки, индуктивный метод или дедуктивный, или,
если дедуктивный, то какой именно: абстрактно-дедуктивный, или
обратно дедуктивный, т. е. дедуктивный с обратной проверкой пу-
тем индукции, — все эти споры теперь отошли на задний план; они
считались уже не более, как наивными, так как о правомерности и
того и другого метода ни у кого сомнений больше не было. Вместо
этих вопросов на первое место выступили вопросы о сущности эко-
номического познания, об образовании социально-экономических
понятий и о руководящей точке зрения при исследовании и изложе-
нии. Вместе с этим, однако, в политическую экономию все реши-
тельнее и решительнее стали проникать элементы этики, которым
вообще историческая школы и в Германии, и в Англии не была чуж-
да и которым идеи риккертовской школы открывали легкий доступ
и довольно свободное проникновение: уже не находили необходи-
мым обсуждать только сущее, но вместе с тем непременно и дол-
женствующее быть; стали думать, что трактование, с точки зрения
долженствования, дает теоретическому анализу необходимую пол-
ноту и цельность. Получилась возможность, в конце концов, гово-
рить об особом этическом методе.
2
Сущность этического метода в политической экономии так же,
как и в общественных науках вообще, сводится к трактованию яв-
лений исследуемой области не только так, как они существуют в
действительности, но и с точки зрения должного. Дело идет, таким
образом, о внесении в исследование оценок, так как для того, что-
бы определять, каковы должны были бы быть явления сущего, не-
обходимо их оценивать и, следовательно, обладать каким-то крите-
рием ценности. Предполагается при этом, что этот оценивающий
критерий может быть выведен только из этического a priori. Сто-
ронники этического метода полагают, что политическая экономия
не может ограничиваться познанием того, что есть, но и в праве
выносить суждения о том, что должно быть1.
1 См.: Albert Hesse. Die Werturteile in der Nationaldkonomie. Jahrbiicher fur
Nationalokonomie und Statistik. III. Folge. Bd. XLIII, стр. 179.
5 18 Введение в политэкономию. Метод политической экономии
Само собою разумеется, что там, где оцениваются факты с точки
зрения долженствования, необходимо вводится в трактование точ-
ка зрения цели; если исследователь ставит себе задачей не только по-
нять, как развиваются и складываются явления, но и то, как они дол-
жны были бы сложиться, то для исследователя необходимо в дан-
ном случае исходить из какой-то наперед поставленной высшей цели
развития, чтобы судить о том, насколько данное явление отвечает
или не отвечает должному. При оценке, следовательно, причинного
соотношения между явлениями недостаточно; необходима телеоло-
гия19’', телеологическое соотношение, трактование с точки зрения
цели, целесообразности. Этический метод всегда поэтому сопровож-
дается телеологизмом, постановкой целей. Равным образом, раз толь-
ко оценивающий критерий не может быть выведен из данных объек-
тивной действительности, а дедуцируется на основе этического a priori,
то в силу этого этический метод не может быть строго объективным
и неизбежно содержит в себе элементы субъективизма.
Корни этического метода, как мы видели, даны были еще в исто-
рической школе. Пока классики и физиократы исходили в своем уче-
нии о законах народно-хозяйственной жизни из идеи естественного
порядка, естественных законов, из идеи о таком «ordre naturel», в ко-
тором само собою все приводит к социальной гармонии, до тех пор
им незачем было оценивать, искать высших целей. Но по мере того,
как историческая школа развенчивала этот старый взгляд о каком-
то «естественном порядке», открывалось место для телеологических
оценок. «Чем более развивается взгляд, — говорит Альберт Гессе, —
что такого естественного порядка в хозяйственной жизни не суще-
ствует, что экономические явления зависят от права и нравственно-
сти и покоятся на сложных психологических основах, а не только на
личной выгоде и благоразумии, тем более открывались места для
практических мероприятий и телеологической оценки и тем более
познание о развитии хозяйственных явлений стало соединяться с их
оценкой по историко-этическому разумению»1.
Точно так же еще с другой стороны историческая школа откры-
вала возможность внесения в политическую экономию элементов
этики: она объектом экономического изучения брала экономичес-
кую жизнь во всем ее целом, со всеми, примыкающими к ней сторо-
нами общественной жизни, т. е. одновременно с правом, нравствен-
ностью, этикой, религией, эстетикой и т. д. она старалась трактовать
экономические факты в их неразрывной связи со всем социальным.
Этим уже включались в экономику и этические элементы; они вхо-
дили сами собою в экономическое трактование, поскольку позна-
1 Ibid., стр. 179.
Глава VIII. Этический метод в экономике 5 19
ние историков не умело абстрагироваться от неэкономической сто-
роны при изучении экономической жизни.
Но особенно способствовали внесению этики в экономику идеи
рйккертовой философии, поскольку они проникали в политическую
экономию. Если общественно-хозяйственную жизнь приходится изу-
чать в ее движении и изменениях, в процессе развития, то единст-
венно научным познанием народно-хозяйственной жизни могло
быть лишь историческое познание, отнюдь не естественно-научное,
применимое при изучении естественных явлений природы. Исто-
рическое же познание, с точки зрения риккертовской методологии,
как мы видели, требовало внесения момента оценок. Правда, Рик-
керт думал, как мы уже говорили, что дело идет в данном случае об
оценках логических или гносеологических, оценках теоретико-по-
знавательных. Но, говорит по этому поводу А.А. Чупров, по суще-
ству своему эти критерии базированы, однако, психологически, а не
логически, как и тот расчет, который побуждает производить пере-
пись лошадей и коров и не считать воробьев1.
Равным образом внесение идей марбургской школы в полити-
ческую экономию, идей школы так называемых неокантианцев20*
(Коген, Наторп, Штаммлер, Форлендер, Штаудингер и др.), выдви-
нувших в качестве верховного критерия при оценках кантовскую
идею равноценности человеческой личности, также немало способ-
ствовало распространению идей этической методологии. В русской
общественной мысли такое же значение имела так называемая субъ-
ективная школа русских социологов (П. Лавров, Н.К. Михайловский,
Н.И. Кареев и др.)21*
Уже по одному тому, что корни происхождения и образования
этической методологии чрезвычайно, как мы могли видеть, широ-
ки и обильны, необходимо заключить о весьма многочисленных сто-
ронниках этического метода в политической экономии. В истори-
ческой школе адепты этического метода образовали целое «этичес-
кое направление», главнейшими представителями которого были
Шюц, Гильдебранд, К Дитцелъ, Кауц, Шмоллер, Густав Кон, Геркнер,
Брентано, Конрад, Эйзенгарт, Лексис, Филиппович, Шеффле, Вагнер;
в Англии — Маршалл. В сущности, едва ли можно найти из сторон-
ников исторической школы в Германии, если брать ее со всеми ее
различными разветвлениями, хотя бы одного экономиста, который
не вносил бы этический элемент в экономическое исследование.
Для Шмоллера политическая экономия, когда она задается целью
представить всю совокупность народно-хозяйственных явлений, в
1 См.: А.А. Чупров. Очерки по теории статистики. СПб., 1909, стр. 50-51.
520
Введение в политэкономию. Метод политической экономии
связи с их последними общественными причинами, неизбежно ста-
новится на путь философско-исторического и этического исследова-
ния; такова именно общая часть политической экономии. Что же ка-
сается особенной, то она, как думает Шмоллер, «отыскивая главным
образом причины отдельных явлений и из предшествующего хода
событий, делая заключения о будущем, она к этим последним зак-
лючениям постоянно примешивает, в качестве руководящих моти-
вов, этические оценки и телеологические представления о ходе ис-
тории человечества и судьбах данного государства»1. Шмоллер вооб-
ще может считаться вождем этического направления в политичес-
кой экономии2.
Шпанн идет в данном направлении так далеко, что корень всяко-
го хозяйствования считается этическим. Индивидуальная хозяй-
ственная деятельность по своей внутренней природе, говорит Шпанн,
полна этического; этического потому, что хозяйственная деятель-
ность зависит от моего решения, хочу ли я жить и хозяйствовать и в
каком смысле и объеме!3
Для Г. Кона равным образом всякое экономическое явление есть
в то же время и этическое. Изучение его поэтому всегда должно со-
провождаться этической оценкой4.
3
При таком до крайности свободном расширении области эко-
номического исследования и вплетении в экономическое этических
элементов необходимо было ожидать решительного протеста среди
объективно настроенных экономистов. Еще Менгер в своих «Иссле-
дованиях» указывает, что по отношению к теоретической части по-
литической экономии этическое направление экономической мыс-
ли является «методологическим недоразумением, непониманием ис-
тинной сущности теоретического исследования в области народно-
го хозяйства и ее специальных задач»5. В особенности неуместной
1 G. Schmoller, статья в «Handworterbuch der Staatswissenschaften». В русском
переводе: Густав Шмоллер. Наука о народном хозяйстве, ее предмет и метод.
М., 1897, стр. 15.
2 Ср.: A. Voigt. Theologische und objective Volkswirtschaftslehre, an Beispielen
erlautert (Zeitschr. fur Sozialwissenschaft. 1913. Heft 8-9 и далее), стр. 521, 522.
3 См.: Dr. Othmar Spann. Der logische Aufbau der Nationaldkonomie und ihr
Verhaltnis zur Psychologic und zu den Naturwissenschaften. Ein methodologischer Versuch
(Zeitschr. f. d. Ges. Staatsw. 1908.1. Heft), стр. 56.
4 См.: G. Cohn. Grundlegung der Politischen Oekonomie. 1888, стр. 176 и след.
5 К. Менгер. Исследования о методах социальных наук и политической эко-
номии в особенности, стр. 280, «Приложение IX».
Глава VIII. Этический метод в экономике 5 2 1
считает Менгер идею этического направления в эмпирико-реалис-
тической теории народного хозяйства. «Стремление к этическому
направлению нашей науки представляется, — говорит Менгер, — от-
части остатком древности, в иных отношениях — остатком средне-
векового аскетического миросозерцания, в значительной же степе-
ни оно является жалкою опорою для научной посредственности...
Типическим признаком лиц, обладающих недостаточными силами
для разрешения проблем своей науки, является стремление — путем
привлечения результатов других наук и механического применения
их добиваться удовлетворительных решений в собственной облас-
ти исследования»1.
В новейшей немецкой экономической литературе особенно
резкое нападение на привнесение в экономику этических элемен-
тов, оценок и политизирования можно найти у профессора Лю-
двига Поле в его «Современном кризисе в немецкой политической
экономии». Поле видит положительную опасность для научного ис-
следования в тех случаях, когда исходят из предпосылок или ставят
цели. Опасность получается двойная: из теорий выбирать только та-
кие, которые удобно применить для обоснования хозяйственно-
политических целей, а из фактов — точно так же только такие, ко-
торые соответствуют целям. Отсюда получаются, говорит Поле,
не научные теории, а псевдотеории. Благодаря произвольному и
одностороннему выбору между фактами, получается совершенно
одностороннее исследование хозяйственных отношений: тех явле-
ний, которые не подходят к желательной теории, просто не жела-
ют замечать. Отсюда необходимо вытекает, по мнению Поле, не-
достаток в объективности; отсюда неизбежна переоценка поли-
тических факторов, — ив результате — неверное установление
фактического развития2. Этизирование, по мнению Поле, неизбеж-
но приводит в политической экономии к политизированию, и это
политизирование задерживает развитие экономической науки и
1 Ibid., стр. 283-284.
2 См.: Pohle Ludwig, Prof. Die gegenwartige Krisis in der deutschen Volkswirt-
schaftslehre. Betrachtungen fiber das Verhaltnis zwischen Politik und nationaloko-
nomischer Wissenschaft. Leipzig, 1911. стр. 97, 99, 101, 102, 113. Критика Поле,
разумеется, не могла понравиться представителям этического направления в
экономике. С возрождениями против статьи Поле и в защиту этизирования
выступил Геркнер, доказывавший, что оценка неизбежна, что без нее обойтись
нельзя при исследовании, особенно при классификации фактов, что гораздо
лучше открыто оценивать явления, чем скрывать свою оценку от читателя и
оставаться во все время исследования за кулисами, что обходиться без крите-
рия оценки вело бы только к тому, что «процеживались бы комары, а прогла-
тывались верблюды» (См.: Н. Herckner. Der Kampf um das sittliche Werturtel in
der Nationaldkonomie. Schmoller’s Jahrbuch. H. 2. Jahrgang 36, стр. 1-41).
5 2 2 Введение в политэкономию. Метод политической экономии
приводит к кризису экономической теории, как он выразился, осо-
бенно ярко в Германии. Упадочное современное состояние поли-
тической экономии в Германии Поле объясняет именно этим эти-
зированием и политизированием.
Отсутствие строгой объективности в исследовании — преобла-
дающая черта в современной политической экономии. «Мы стоим
еще, — говорит по этому поводу Фойгт, — в настоящее время почти
крепко в телеологической фазе развития. Всюду исходят из цели, всю-
ду знают цели раньше, чем устанавливают отправной пункт, исход-
ную точку. Всюду знают то, что должно быть, раньше, чем-то, что есть.
Но так же мало, как мало могла бы выиграть наука ботаники, поскольку
она стала бы рассматривать растения только как медикаменты, создан-
ные богом, целительную силу которых нужно найти и весь рост и бы-
тие которых должны исходить из цели служения людям,—так же мало
может выиграть политическая экономия, если она будет понимать себя
как науку медицины большого социального тела, причем вопрос в по-
следнем случае осложняется еще тем, что социальные медики никог-
да не сходятся в том, — действительно ли имеется — болезнь в соци-
альном теле, где именно боль и в какой степени1.
Фойгт считает неотложной задачей современной политической
экономии отказ от телеологии, полагая, что только таким путем
она может сделаться наукой. Особенное зло он видит в том, что
многие из представителей этического течения сами не сознают по-
следнего, считая себя строгими объективистами. Чтобы освобо-
диться от зла, нужно, прежде всего, сознать зло (стр. 525). Мы долж-
ны, говорит Фойгт, при объективном исследовании не явления
подчинять нашей системе понятий — это вид телеологического
трактования, — но мы должны наши понятия приспособлять к
явлениям, их так образовывать, чтобы они служили, возможно,
совершеннее выяснению явлений2.
4
Нередко можно встретить взгляд, что научный объективизм мо-
жет уживаться с этическим субъективизмом, что один другому не
только не противоречит, но и дополняет друг друга. Первый может
беспристрастно же констатировать факты и делать из них выводы,
второй оценивать, беспристрастно же, объективно констатирован-
1 A. Voigt. Teleologische und objective Volkswirtschaftslehre, an Beispielen erlautert.
(Zeitschrift fur Sozialwissenschaft. 1913, Heft 8,9 и сл., стр. 525).
2 См.: ibid., стр. 528.
Глава VIII. Этический метод в экономике
523
ные факты и беспристрастно же делать те или другие нравственные
заключения. Так думает, например, наш русский социолог Н.И. Каре-
ев. «Этический субъективизм в социологии, — говорит он, — есть не
что иное, как проявление интереса не к одним только внешним явле-
ниям социальной жизни, но и к человеческой личности, живущей в
обществе, интереса, не могущего быть простым теоретическим инте-
ресом, какой способны возбуждать к себе вещи и наравне с ними раз-
ные внешние общественные явления, каковы культурные и соци-
альные формы, т. е. интереса, в одно и то же время теоретического и
этического. Социологические теории, так сказать, не удостаивающие
своим вниманием человеческую личность, могут, пожалуй, гордиться
своим объективизмом, но в этом объективизме нет большой заслуги.
Напротив того, он искажает представление социальной действитель-
ности, отнимая у нее то, что придает ей наибольший человеческий
интерес. Если в социологическом субъективизме, дополняющем со-
бой объективизм, проявляется этическое отношение к личности, взя-
тое в положительном смысле, то социологический объективизм, тре-
бующий устранения такого субъективизма, заключает в себе этичес-
кое отношение к личности уже чисто отрицательного свойства, т. е.
прямо несправедливое отношение к личности, именно приравнива-
ние ее к вещи, что и теоретически неверно»1.
Такое же признание этических оценок в научном исследовании
и такие же взгляды на роль этики при изложении и исследовании
социальных явлений, какие Н.И. Кареев проводит по отношению к
социологии, развивает М.И. Туган-Барановский по отношению к по-
литической экономии. «Исследования сущего и должного представ-
ляют собой, — говорит М.И. Туган-Барановский в «Основах полити-
ческой экономии», — логически совершенно разные проблемы. Од-
нако и тут полное разделение невозможно. Выше уже было указано,
что первый шаг теоретического исследования — описание и класси-
фикация экономических явлений — не может не испытывать влия-
ния практических задач исследования. Поэтому и экономическая те-
ория не может быть изучаема совершенно независимо от экономи-
ческой политики»2.
Подобно Карееву, Туган-Барановский думает, что в теоретичес-
ком исследовании, когда приходится описывать и классифициро-
вать и для этого отделять существенное и важное от несущественно-
го и неважного, необходимо прибегать к этике, чтобы возвыситься
1 Н. Кареев. Введение в изучение социологии. Изд. 2-е. СПб., 1907, стр. 334-
335.
2 М.И. Туган-Барановский. Основы политической экономии. Второе пере-
раб. изд. СПб., 1911, стр. 34.
5 2 4 Введение в политэкономию. Метод политической экономии
над различием интересов, с которыми приходится считаться при ре-
шении вопроса о важности и неважности; необходимо найти такую
точку зрения, с которой практические выводы науки должны быть
обязательны для всех общественных групп, независимо от их част-
ных интересов. Туган-Барановский думает, что такая точка зрения
есть — это точка зрения этическая: «Становясь на точку зрения эти-
ки, — говорит он, — мы получаем, следовательно, возможность воз-
выситься над противоположностью интересов и находим практи-
ческий интерес, общеобязательный для всех людей с нормальным
нравственным сознанием»1. Центральной идеей современного эти-
ческого сознания является, по мнению Туган-Барановского, идея рав-
ноценности человеческой личности. При этом так же, как и Кареев,
Туган-Барановский убежден, что внесение этической идеи в теорети-
ческий анализ не мешает объективности анализа. «Привлечение эти-
ческого элемента, — говорит он, — не подрывает объективного зна-
чения экономической теории, ибо этот элемент занимает в экономи-
ческой теории лишь строго определенное место. В области объясне-
ния экономических явлений, сведения их к причинным отношениям,
для этого элемента, конечно, нет места. В общем, этика, социальный
идеал не вредит научности экономической теории, но лишь в том
случае, если в научном рассуждении строго различаются области су-
щего и должного. Идеальные и объективные элементы могут идти
рядом в экономической теории, но, однако, так, чтобы всегда было
ясно различие природы тех и других — подобно тому, как вода и
масло в одном сосуде не смешиваются друг с другом, хотя и нахо-
дятся в непосредственном соседстве»2.
Такие взгляды во вкусе самого непосредственного эклектизма
не мешают, однако, Туган-Барановскому отмежевываться от Рик-
керта и не считать себя его последователем. «Я, — говорит Туган-
Барановский, — не могу себя причислить к последователям Рик-
керта»3. Тугана-Барановского отделяет от Риккерта отношение к
вопросу о принципиальном различии между естествознанием и об-
щественными науками. Если Риккерт склонен ослаблять значение
естественно-научных элементов в общественных науках, то Туган-
Барановский, наоборот, естественно-научную точку зрения в обще-
ственных науках, например, в политической экономии, склонен
считать вполне законной.
Казалось бы, такой взгляд Туган-Барановского на значение для
политической экономии естественно-научной точки зрения стоит в
1 Ibid., стр. 20.
2 Ibid., стр. 34-35.
3 Ibid., стр. 35.
Глава VIII. Этический метод в экономике
525
непримиримом противоречии с его привлечением в политическую
экономию как науку этики. Казалось бы, невозможно же согласо-
вать этические элементы с естественно-научными, с точки зрения
стройного единства научного познания. Казалось бы невозможной
научной задачей примирение строгой научной объективности с эти-
зированием. Но Туган-Барановскийи не отстаивает чисто объектив-
ное построение социальной науки. В стремлении марксистов к «чи-
сто объективному построению» он видит очевидное противоречие:
Туган-Барановский полагает, что марксистская идея классовых ин-
тересов логически ведет к признанию того, что социальная наука не
может не отражать классовых интересов, а признание последнего
логически ведет к отрицанию «чисто объективного построения со-
циальной науки». Чтобы выйти из этого противоречия, марксиз-
му необходимо, с точки зрения Туган-Барановского, признать об-
щеобязательные этические нормы и введением их в науку свести
сталкивающиеся интересы классов к общей теологической основе.
Туган-Барановский приходит, таким образом, к телеологии. Вполне
логически у него телеологизм идет рука об руку и неизбежно с этициз-
мом: где оценивают, там ставят и цели; где ищут «должное», должен-
ствующее быть, там приходится намечать конечные цели, идеалы.
5
Если свести к одному целому положения, выставляемые сторон-
никами этического метода в защиту внесения этических элементов
при изучении социальных, а следовательно, и экономических, явле-
ний, то мы получим следующего рода положения:
1) строгий объективизм игнорирует (якобы) человеческую лич-
ность, что ведет к неполноте исследования, обесценивает и обезду-
шивает последнее (Н.И. Кареев); 2) такое игнорирование личности в
научном исследовании несправедливо по отношению к личности
(Н.И. Кареев); 3) социальная теория не может обойтись без оценок,
так как уже при классифицировании социальных явлений нужно
иметь критерий для различия существенного; этика и дает нам этот
критерий в этической идее равноценности человеческой личности
(М.И. Туган-Барановский); 4) внесение этики в социальный анализ
не мешает объективности анализа, ибо этическое идет рядом, не сли-
ваясь с объективным, а телеология может мирно уживаться с при-
чинным объяснением (Туган-Барановский); 5) чисто объективное
построение социальной науки немыслимо, так как социальная на-
ука не может не отражать классовых интересов; отсюда является
526
Введение в политэкономию. Метод политической экономии
неизбежным включением в политическую экономию и в социаль-
ную науку вообще этического субъективизма или, по крайней мере,
общеобязательных этических норм (Туган-Барановский)
Некоторые из всех этих положений построены на недоразуме-
нии, некоторые же страдают отсутствием строго логической, серь-
езной аргументации. Если объективизм и игнорирует личность, от-
водя ей в социальном анализе недостаточно видное место, то отсюда
еще не следует, что сторонники строгого объективизма относятся к
человеческой личности с недостаточным уважением. Для объектив-
ности устранение личности из социального анализа является лишь
средством более полного, более точного и более надежного позна-
ния. Прав П.Б. Струве, когда в своих «Критических заметках по воп-
росу об экономическом развитии России» говорит: «Игнорирование
личности в социологии или, вернее, ее устранение из социологии
есть, в сущности, только частный случай стремления к научному по-
знанию»1. В целях научного познания необходимо должна быть при-
несена, говорит Гумплович, тяжелая жертва: на алтарь своего позна-
ния социология приносит в жертву человеческую личность2. Дело
идет, следовательно, не об игнорировании человеческой личности и
не об оказываемой по отношению к ней несправедливости, а о необ-
ходимом методологическом приеме.
Что касается «оценок», якобы неизбежных при изучении соци-
альных явлений, то и здесь сторонники внесения этики в полити-
ческую экономию и в социальную науку вообще не приводят в свою
защиту достаточно убедительных аргументов. Правда, при класси-
фикации социальных фактов исследователю приходится одни фак-
ты или признаки принимать за существенные, другие за второсте-
пенные и безразличные; но в данном случае исследователь руковод-
ствуется не соображениями морального или этического характера, а
соображениями логическими и методологическими, не имеющими
ничего общего с этическими идеалами. Чтобы в этом убедиться, до-
статочно остановиться хотя бы на том примере, который приводит
Туган-Барановский в доказательство необходимости применения,
при исследовании, «оценок». В качестве примера Туган-Барановский
берет явление заработной платы. Заработную плату, говорит он, можно
рассматривать и как категорию издержек производства, и как катего-
рию дохода. Категорией издержек заработная плата представляется,
если ее рассматривать с точки зрения капиталиста. Напротив, с точки
зрения рабочего заработная плата — доход. Для теоретического изу-
1 П.Б. Струве. Критические заметки по вопросу об экономическом разви-
тии России. СПб., 1894.
2 См.: L. Gumplovicz. Soziologie und Politik. Leipzig, 1892, стр. 72.
Глава VIII. Этический метод в экономике
527
чения и построения далеко не безразлично, рассматривать ли за-
работную плату как доход или как издержки производства. Как же
быть в данном случае? Выход из этого Туган-Барановский видит в
обращении за помощью к этике, в применении в изучении эко-
номических явлений этической точки зрения. Есть возможность,
говорит Туган-Барановский, возвыситься над различными интере-
сами классов, над противоположностью классовых интересов. Сто-
ит лишь стать на точку зрения идеи равноценности человеческой
личности, и построение единой политической экономии станет
возможным. С этой точки зрения, как думает Туган-Барановский,
заработная плата есть не расход, а доход общества, ибо рабочий
есть человек, и экономисту-исследователю нужно базироваться не
на интересе рабочего или капиталиста, а на интересе человека во-
обще, как «носителя святыни человеческой личности»1. Выходит,
следовательно, что этическая точка зрения помогает исследовате-
лю в построении стройной единой науки.
Методологически дело обстоит, однако, иначе. К построению
единой науки можно прийти, не прибегая к этике. Конструирова-
ние понятия заработной платы с точки зрения рабочих интересов
и с точки зрения интересов капиталистического класса, разумеет-
ся, может привести к различному построению экономической тео-
рии, к двум различным теориям, дать в результате две «науки»: одну
«пролетарскую», другую «буржуазную», и в том, и в другом случае
субъективных. Но для получения единой науки, подлинной, объек-
тивной, вовсе не требуется этики. Если конструировать понятие
заработной платы с частно-хозяйственной точки зрения, то, дей-
ствительно, заработная плата будет рассматриваться или с точки
зрения рабочего, или с точки зрения капиталиста, и в результате —
один и тот же экономический факт приведет к двум различным
экономическим категориям (дохода или расхода). Но исследова-
тель может избегнуть такого действенного результата, когда ста-
нет рассматривать явление заработной платы не с частно-хозяйст-
венной точки зрения, а с общественно-хозяйственной. С точки зре-
ния всего общественного целого, т. е. с социальной, заработная
плата есть часть общественного дохода, так как она есть доля рабо-
чих в общественном дивиденде, т. е. в том, что остается в общест-
венном производстве за вычетом издержек производства и что
подлежит разделу между капиталистами и рабочими. С обществен-
но-хозяйственной точки зрения, иного конструирования понятия
заработной платы, как только категории общественного дохода, и
быть не может. Мы получаем, таким образом, научную категорию
1 М.И. Туган-Барановский. Основы политической экономии, стр. 26.
5 2 8 Введение в политэкономию. Метод политической экономии
заработной платы не потому, что рассматриваем ее этически, с точ-
ки зрения каких-то верховных ценностей, а потому, что применяем
необходимый в изучении социально-хозяйственных фактов мето-
дологический прием: изучаем их не с частно-хозяйственной точки
зрения, а с социальной, с точки зрения общественного хозяйства в
его целом. Для научного построения экономической категории (за-
работной платы) нам не потребовалось, таким образом, никакой
этики, никакой особой внеклассовой «оценки», никаких верховных
этических ценностей, никаких этических идей равноценности. Для
научного построения экономических понятий понадобился лишь
научный методологический прием, одинаково обязательный (мето-
дологически и логически) как для экономиста-пролетария, так и для
экономиста-буржуа. Самая чистая пролетарская точка зрения не
приведет к научному образованию понятий, если экономическое
исследование построено будет на частно-хозяйственной, а не на со-
циальной основе. Итак, социальная теория может совершенно обой-
тись без этических оценок.
Если сторонники внесения этики в социальную науку думают,
что этика идет в исследовании рядом с объективным анализом, не
сливаясь с ним, как масло и вода в одном сосуде, то такой аргумент
в пользу привнесения этического элемента в социальную область
науки не может быть убедительным. Научная ценность всякой те-
ории — в единстве и однородности входящих в нее научных поня-
тий: если в одну и ту же теоретическую научную систему входят
настолько разнородные понятия, что они не могут органически со-
ставлять общих рядов, не могут сливаться, а остаются раздельно,
подобно маслу и воде, то никоим образом нельзя получить строй-
ной научной теории. Экономическая теория может быть научно
построена только из однородных экономических категорий; вся-
кое привнесение в нее чужеродных категорий, например, этичес-
ких, приведет к невозможности научного построения, нарушит
цельность, единство и стройность. С этой стороны, привнесение
этических моментов оценки в политическую экономию методоло-
гически совершенно неприемлемо. Неприемлемым, равным обра-
зом, является и совмещение телеологизма с причинным объясне-
нием. Научность всякой теоретической системы определяется не
только однородностью составляющихся ее научных понятий, но и
единством метода. Одновременное же применение в исследовании
и телеологии и каузального22* анализа это единство метода нару-
шает. Всякое понятие, выведенное телеологически, по своему об-
разованию будет уже иной природы, иного строения, чем понятия,
полученные в результате причинного анализа. Телеология и при-
Глава VIII. Этический метод в экономике
529
чинность в одной и той же системе, примененные одновременно к
одной и той же области жизненных фактов, неизбежно поэтому
нарушат и методологическое требование однородности научных
понятий.
Что же касается того, что вообще не может быть чисто объектив-
ного знания, что всякое наше познание до некоторой степени всегда
носит черты субъективности, что, следовательно, этический субъек-
тивизм неизбежно должен быть включен в политическую экономию,
то и здесь аргументация сторонников этического субъективизма
вообще недостаточно сильна. Всякий исследователь в области со-
циальных и всяких иных явлений, конечно, может ошибаться, заб-
луждаться, может вносить в исследование свои субъективно-пси-
хологические настроения, впадать в тенденциозность, проводить
субъективные взгляды и стремления (сознательно или бессознатель-
но). Но задача научного исследователя в том и состоит, чтобы осво-
бодиться и отрешиться при исследовании от всего лично-субъектив-
ного, от привнесения в исследовании всякого рода субъективно-пси-
хологических настроений. Всякое научное понятие — это продукт не
обыденного повседневного мышления, а результат предварительной
логической и методологической обработки, результат научного по-
знания. Научное же познание — это продукт многовекового опыта
человечества, в котором есть место общеобязательному и общезна-
чимому для всех с нормальным мышлением, независимо от разли-
чий класса, профессий, индивидуальных склонностей и психологи-
ческих особенностей. Логика едина для всех. И поскольку можно го-
ворить и в течение тысячелетий говорят о науке, поскольку нужно
признать возможность объективного познания, объективной науки.
ГЛАВА IX
СУБЪЕКТИВНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД
Характерные черты субъективно-психологического метода. 1. Воз-
врат к теоризму; точка зрения и принцип идентичности. 2. Психоло-
гизм; субъективные оценки. 3. Индивид и индивидуальное хозяйство как
отправной пункт. 4. Индивидуалистическая точка зрения (частно-хо-
зяйственная основа). 5. Реалистический эмпиризм. 6. Отождествле-
ние принципов индивидуального хозяйства с принципами обществен-
ного хозяйства. 7. Примат потребительного момента. 8. Итоги и
общая оценка.
Субъективно-психологический метод сложился и развился в борь-
бе против исторического метода. Его выдвинули и ввели в область эко-
номической науки представители австрийской психологической
школы, быстро завоевавшей себе симпатии и нашедшей сторонни-
ков не только в Австрии (К. Менгер, Визер, Бем-Баверк), но и в дру-
гих странах, особенно в Америке и Англии (англо-американская шко-
ла Маршалла-Кларка)23*.
Особенности субъективно-психологического метода определен-
но были выдвинуты уже у К. Менгера в его «Исследованиях». В про-
цессе развития австрийской психологической школы, эти особен-
ности и своеобразия субъективно-психологического метода все ярче
и ярче выявлялись, закреплялись, пополнялись новыми чертами,
приходили мало-помалу в некоторую систему. Наиболее выпукло
идеи субъективно-психологического метода сложились у крайнего
представителя австрийской школы, у Роберта Лифмана1. Эти мето-
дологические воззрения у Лифмана мы считаем наиболее характер-
ными для субъективно-психологического направления, и их мы бу-
1 См.: Robert Liefrnann. Grundsatze der Volkswirtschaftslehre, I-II tt. Stuttgart
und Berlin, 1917; также ряд его журнальных статей, ниже цитируемых.
Глава IX. Субъективно-психологический метод 5 3 1
дем иметь в виду, главным образом, при характеристике субъектив-
но-психологического метода.
1
Уже К. Менгер, как мы видели, определенно вводит теорию на
подобающей ей место, настаивая на возврате к чистой дедукции, аб-
страгированию, широким обобщениям и установлению экономи-
ческих законов. Сам Менгер в данном направлении идет так далеко,
что стоит в политической экономии за полную дедукцию, считая не-
лепостью даже обратно-дедуктивный метод. Но у позднейших пред-
ставителей австрийской школы нет такого абсолютного, отрицатель-
ного отношения к индукции. В настоящее время, говорит Лифман,
мы знаем, что неизбежно применение и того и другого метода: и ин-
дукции, и дедукции. Когда же и как нужно применять тот или иной,
об этом ничего нельзя сказать определенно; это зависит от исследу-
емого объекта и от личных способностей и дарований исследующе-
го1. Индукцию Лифман находит более правильным применять при
исследовании явлений, сопровождая эти исследования и необходи-
мым абстрагирующим анализом; дедукция же, по его мнению, при-
менима, главным образом, при изложении, которое должно разви-
ваться, как он думает, чисто дедуктивно2.
Для психологического направления метод все же важен и играет
большую роль; важен постольку, по крайней мере, поскольку он ве-
дет к теории. Путем методологии психологисты возвращают эконо-
мическую науку снова к теории, снова воскрешают в политической
экономии теоризм, столь процветавший у классиков3.
Психологическое направление не довольствуется простым опи-
санием фактов, простым нагромождением исторического материа-
ла. «В хозяйственной науке, — говорит Лифман, — в которой спорно
даже понимание ее объекта, является задачей, в большей степени,
чем это в большинстве наук о духе, объяснить, установить основ-
ные явления, привести в порядок хаос имеющихся в ее области
представлений, сделать соответствующие упрощения; произвес-
ти образование типов, играющее большую роль, дать единое за-
мкнутое объяснение хозяйственных явлений и вывести их разви-
тие из общих научных основ»4.
1 См.: R. Liefmann. Grundsatze der Volkswirtschaftslehre. 1. Band, 1917, стр. 215.
2 См.: ibid., стр. 222-223.
3 См.: Gans-Ludassy. Die wirtschaftliche Energie. Erster Theil: System der okonomis-
tischen Methodologie. Jena, 1893, стр. 166.
4 Ibid., I, стр. 16.
5 3 2 Введение в политэкономию. Метод политической экономии
Самый процесс образования понятий субъективно-психологи-
ческий метод согласует с требованиями общей теории познания,
развиваемой школой Риккерта. Так, Лифман различает объект ис-
следования и объект познания, понятия обыденного, повседневно-
го мышления и понятия «научного мышления». Уже переработан-
ные в мышлении мыслимые объекты повседневного опыта, соглас-
но Лифману, делаются научно-познавательным объектом, причем
они объединяются одной, единою, для них всех общеобязательною,
служащею научному познанию точкою зрения. Эту общую объеди-
няющую и общезначимую точку зрения Лифман называет, следуя за
Мюнстербергом, принципом идентичности1. Эта точка зрения как
общий принцип для научной классификации данных опыта дает
единственно надежный критерий для экономиста при образовании
экономических понятий. На основе избранной точки зрения эконо-
мист-исследователь «из опытного объекта выбирает лишь излюб-
ленную, нужную ему сторону, изолирует ее от всех других сторон,
абстрагирует — ибо и научное мышление не может обнимать все
бесчисленные стороны опытного объекта — и полученные таким
образом черты познаваемого объекта должны уже относится ко всем
объектам изучаемой области»2. Субъективно-психологический ме-
тод таким «принципом идентичности», такой общей и обобщаю-
щей точкою зрения отнюдь не склонен считать точку зрения мате-
риального производства. Материальное производство, создание ма-
териальных благ может еще быть, говорит Лифман, основой для
материальной техники или технологии; но оно никоим образом не
может стать точкой зрения для политической экономии, для объяс-
нения явлений меновых. Если и были попытки признания матери-
ального производства за «принцип идентичности», то эти попыт-
ки, по мнению Лифмана, ни к чему не приводили, всех явлений хо-
зяйственной жизни они объяснить не могли. Так пытались делать,
говорит Лифман, в течение более чем столетия, прежде всего и пос-
ледовательнее всего классики, затем недавно — крайние материа-
листы и все те, кто, подобно Кларку и Шумпетеру, сводят экономи-
ческую проблему к «количественным отношениям», к отношению,
в котором находятся друг к другу количества благ3.
В «материально-количественном» понимании объекта полити-
ческой экономии Лифман видит смешивание хозяйства и техники
и, следовательно, основную ошибку, которую он считает свойствен-
1 См.: ibid., I, стр. 111.
2 Ibid.
3 См.: ibid., I, стр. 112.
Глава IX. Субъективно-психологический метод 5 3 3
ной и присущей всем господствующим теориям. Эту ошибку Лиф-
ман видит у Германа (его он считает для Германии родоначальни-
ком материалистическо-количественной теории), у меркантилистов,
у физиократов, уДитцеля, у Бюхера, у Амонна, у Гилъфердинга,1 Бор-
ткевича, Туган-Барановского, Кларка, Шумпетера и у многих дру-
гих. Больше всего, однако, технико-материалистическое понимание
как основу в постановке экономических проблем Лифман находит у
социалистов и у тех экономистов, которые находились под влияни-
ем социалистов. Это понимание совершенно чуждо субъективно-
психологическому методу.
2
Если не материально-производственную основу нужно брать ис-
следователю при познании и изложении экономических фактов, то
какую же? В выборе такой основы заключается наиболее всего ха-
рактерная черта субъективно-психологического метода. В противо-
положность объективно-материалистическому построению эконо-
мической теории субъективно-психологический метод выдвигает
психологическое построение. Вместо материально-производствен-
ной основы он выставляет основой психологические субъективные
оценки. Если не смешивать, говорит Лифман, хозяйство и технику и
не отождествлять хозяйствование с производством материальных
благ, то необходимо прийти к тому, что основные, хозяйственные
понятия — это понятия оценок2. Хозяйствование как объект поли-
тической экономии не есть отношение человека к предметам внеш-
него мира, природы, а есть нечто психическое, особый вид оценок.
Сущность хозяйства — не в отношении к благам, а в особого рода
оценках. Для понимания экономических явлений, с точки зрения
субъективно-психологического метода, надо принимать во внима-
ние не технические явления производства, а психические оценки
отдельных хозяйствующих субъектов. «Хозяйствование лежит не
1 «Через несколько десятилетий, — говорит Лифман, — будут просто раз-
водить руками, что в начале 20-го века находились еще писатели, которые до-
пускали следующие уравнения:
4000 пост. кап. + 1000 перем, кап. + 1000 приб. цен. = 6000 средств произв.
2000 » » + 500 » » + 500 » » = 3000 средств потребл.
-------------------------общая ценность = 9000
Hilferdihg. “Das Finanzkapital”. 1910».
Robert Liefmann. Das Wesen der Wirtschaft u. der Ausgangspunkt der Natio-
naldkonomie. (Conrad’s Jahrbiicher. III. Folge. Bd. XLXI), стр. 618-620.
2 См.: R. Liefmann. Wirtschaft und Technik (Conrad’s Jahrbiicher. III. Folge.
Bd. XLVII), стр. 721.
5 3 4 Введение в политэкономию. Метод политической экономии
в направлении действий, а в известных оценках, которыми сопро-
вождаются действия»1. При этом, так как целью таких действий
является не преодоление зависимости от природы, а удовлетворе-
ние потребностей, т. е. наслаждение, полезность — словом, нечто
психическое, то и средствами для удовлетворения этих потребнос-
тей не могут быть труд и рабочее время, технико-количественно
понимаемые, а лишь психические же понятия, а именно: жертвы,
чувство неприятности, напряжение. Отсюда — сущность эконо-
мического явления — в оценке, путем сравнивания, получаемых
или ожидаемых полезностей с необходимо связанными с их полу-
чением неприятностями, издержками, жертвами; для каждого же
хозяйствующего субъекта экономическая проблема сводится к од-
ному: получить возможность больше наслаждения, полезностей при
наименьшей неприятности. Словом, принципом идентичности, ос-
новной точкой зрения при определении хозяйственных явлений у
сторонников субъективно-психологического метода является «осо-
бый род оценок, которые, будучи понимаемы психически, покоятся
на противопоставлении и сравнении» полезности (приятного) и сто-
имости (издержек, неприятного)2. Не в материальном и не в техни-
ческом моменте лежит основа для понимания экономических яв-
лений и их теоретического построения, а в психологическом; эта
основа — в психических оценках. Смысл такого рода оценок в том,
что делается выбор из ряда целей; оценивать — значит выбирать3.
В развитии и постепенном проникновении в экономическое на-
учное сознание идеи субъективно-психической мотивации, субъек-
тивно-психических оценок Лифман и видит прогресс экономической
науки. «В действительности, — говорит он, — развитие экономичес-
кого знания за 100 лет характеризуется тем, что в первоначально чис-
то объективно-материалистическое построение экономической тео-
рии постепенно входил все более и более субъективно-психический
мотив»4.
Психологизм, сведение экономических явлений к явлениям пси-
хики, к психологическому моменту, является, таким образом, харак-
тернейшей чертой субъективно-психологического метода. Психичес-
кие, субъективные оценки, сравнивание приятности, полезностей с
необходимыми при получении последних неприятностей, психоло-
гическая мотивация хозяйствующего субъекта, определяющая его
1 Ibid., I, стр. 72
2 Ibid., I, стр. 115
3 Ср.: Albert Hesse. Die Werturteile in der Nationalokonoixiie. Conrad’s Jahrbiicher.
III. Folge. Bd. XLIII, стр. 184.
4 R. Liefmann. Grundsatze der Volkswirtschaftslehre, В. I, 1917, стр. XVII.
Глава IX. Субъективно-психологический метод 5 3 5
хозяйственные действия и всю экономическую жизнь, — такова ос-
нова, из которой исходит субъективно-психологический метод при
исследовании и построении экономических фактов.
3
В связи с психологической основой, на которой ведет свое иссле-
дование экономической жизни субъективно-психологический метод,
этот метод выдвигает в качестве исходного пункта в экономическом
анализе хозяйственное поведение отдельного единичного хозяйства,
или, точнее сказать, те оценки хозяйствующего субъекта, которые
определяют хозяйственное поведение каждого данного отдельного
хозяйства. Исходным пунктом своим субъективно-психологический
метод берет, таким образом, не народное или общественное хозяй-
ство, а хозяйственное поведение единичного хозяйствующего субъ-
екта. Если для субъективно-психологического метода основой или
обобщающим принципом («принципом идентичности») служат
психические субъективные оценки, то исходным пунктом его ана-
лиза является отдельное единичное, индивидуальное хозяйство. Со-
гласно психологическому методу, при анализе экономических явле-
ний нужно исходить от индивида, от индивидуального, единичного
хозяйства как от простейшего элемента экономической жизни. Это
не значит, конечно, что всякое экономическое исследование начи-
нается как с исходного пункта именно с простейшего элемента —
с анализа хозяйственного поведения индивидуального хозяйствую-
щего субъекта. Исследование начинается, напротив, с сложного яв-
ления. Анализ начинается обычно наблюдением сложного меново-
го хозяйства, и уже в последнем счете он приводит исследователя к
простейшему элементу, к хозяйственным действиям (мотивам и
оценкам) отдельного субъекта. Исходный же пункт имеет значение
при изложении, при теоретическом построении. «Человек, — гово-
рит Лифман, — производит хозяйственные блага, обменивает, по-
купает, стремится и живет, борется и побеждает, работает и наслаж-
дается. Что здесь выступает перед нами, когда мы наблюдаем его в
его действиях и стремлениях? Не что иное, как связный ряд целесо-
образных действий, которые ведут человека как хозяйствующего
субъекта к определенным целям. Разложим эти ряды целесообраз-
ных действий на наиболее элементарные элементы. Мы найдем, что
каждый отдельный поступок целесообразен. В каждом обнаружится
при этом процесс, который мы можем расчленить на его отдель-
ные фазы. В каждом из них мы можем заметить как исходный пункт
536
Введение в политэкономию. Метод политической экономии
представление, переходящее в суждение, суждение, переходящее в
волевой импульс, волевой импульс, переходящий в действие, в ис-
полнение (Leistung). Таким образом, самые сложные экономичес-
кие поступки растворяются в простейших экономических действи-
ях, каждое из которых торжественно вышеуказанным элементарным
явлениям»1. «Я выводил мои теоретические результаты, — продол-
жает Лифман, — из наблюдения, из которого путем абстрагирую-
щего анализа я устранял все несущественные обстоятельства. Но
моим первым объектом наблюдения были хозяйственно-меновые
явления, и затем уже я подошел к поступкам и оценкам отдельных
хозяйствующих субъектов»2.
В основе всякого хозяйства лежат, как мы видели, хозяйственные
действия; а хозяйственные действия хозяйствующего индивида сво-
дятся, в конце концов, с точки зрения субъективно-психологическо-
го метода, к психическим моментам, конкретнее — к полезности и
стоимости (Kosteri). Отсюда — исходным пунктом экономического
анализа является собственно полезность и стоимость как основные, в
смысле исходного пункта, понятия3. «Для экономической теории, —
говорит Лифман, — нет факторов производства, но в ней существуют
лишь факторы стоимости (Kasten); нет труда, понимаемого в техни-
ко-количественном смысле и исчисляемого по трудовым часам, но есть
трудовое напряжение, т. е. вид стоимости, короче — все основные по-
нятия должны быть понимаемы в смысле психических»4.
В защиту своего «исходного пункта» субъективно-психологичес-
кий метод старается выдвинуть ряд аргументов и соображений. Пер-
вым из таких аргументов является соображение, что весь меновой
механизм имеет своей главной и единственной целью — удовлетво-
рить возможно полно потребности каждого отдельного лица, каж-
дого отдельного индивида; кроме того, сам этот меновой механизм,
взятый в своем целом, только и существует по воле и посредством
воли каждого из хозяйствующих индивидов. Вторым из аргумен-
тов в защиту отдельного индивидуального хозяйства как исходно-
го пункта, выдвигается соображение, что отдельные хозяйства, в об-
щем, хозяйственно-меновом механизме — это далеко не то, чем яв-
ляются ячейки в живом организме; в организме отдельные ячейки
не имеют собственной жизни, по крайней мере, духовной, а живет и
преследует цели только весь организм; в хозяйственной же жизни,
1 Ibid., стр. 211.
2 Ibid., стр. 223.
3 См.: ibid., стр. 242.
4 R. Liefmann. Wirtschaft und Technik. Conrad’s lahrbucher, Folge III. Bd. XLVII,
стр. 733.
Глава IX. Субъективно-психологический метод 5 3 7
наоборот» отдельные ячейки — единичные отдельные хозяйства —
представляют из себя лишь единственное живое и деятельное нача-
ло, ставящее каждое свои собственные цели; ибо сам меновой меха-
низм как целое своих целей не ставит; он создается бессознательно
деятельностью только отдельных хозяйств; отсюда — никоим обра-
зом нельзя абстрагироваться от отдельных хозяйств; а скорее следу-
ет исходить от них1.
Лифман, являясь наиболее последовательным сторонником субъек-
тивно-психологического метода, особенно настаивает на невозмож-
ности брать отправным пунктом общественное меновое хозяйство
в его целом, чего как раз придерживаются представители социаль-
ного способа трактования экономических явлений. Ошибка после-
дних в том, как кажется Лифману, что они думают, что меновыми
отношениями создается новый организм, который сам по себе яко-
бы является хозяйством, в смысле совокупного общего хозяйства.
Говорить об особом социальном хозяйстве, наряду с отдельны-
ми хозяйствами, Лифману представляется вовсе не делом экономи-
ки, а скорее социологии. Теории, трактующие хозяйственное вместе с
социальным, Лифману кажутся социологическими теориями, отнюдь
не экономическими. «Ниоткуда не видно, — говорит Лифман, — что
то, чего хотят эти социальные теории, относится к экономической
науке»2. Словом, если не видеть в хозяйственном материалистичес-
ко-количественного понятия, то не только можно, по словам Лиф-
мана, исходить из отдельного хозяйства, но и должно, ибо «в отдель-
ных хозяйствах содержится нечто общее и однородное»3. Это общее
и основное, с точки зрения субъективно-психологического метода,
является основой и для всякого хозяйственно-менового отношения;
это общее и основное в отдельных хозяйствах и дает первый толчок
всем хозяйственным явлениям. Следовательно, оно и должно быть
отправным пунктом для экономиста-теоретика.
4
Субъективно-психологическая основа при исследовании эко-
номических явлений и отдельное, индивидуальное хозяйство как
отправной пункт, особенно при изложении и теоретическом по-
строении, — все это должно неизбежно привести субъективно-
1 См.: R. Liefmann. Grundsatze. I, стр. 53; см. также: Conrad’s Jahrbiicher, Fol-
ge III. Bd. XLVI, стр. 616.
2 Ibid., I, стр. 53-54.
3 R. Liefmann. Das Wesen der Wirtschaft u. s. w.; Conrad’s Jahrbiicher. Folge III.
Bd. XLVI, стр. 628.
5 3 8 Введение в политэкономию. Метод политической экономии
психологический метод к индивидуалистической точке зрения, к ин-
дивидуалистическому трактованию экономических явлений вооб-
ще. «Методологический индивидуализм» — это наиболее всего ха-
рактерная черта субъективно-психологического метода. Для субъек-
тивного направления, говорит Гейман, теоретическая политическая
экономия отнюдь не социальная наука в методологическом смысле,
ибо она, вопреки взглядам Амонна, нуждается для своего научного
построения в индивидуалистических понятиях. Гейман считает, что
нужно всеми средствами критического анализа согласиться с утвер-
ждением Шумпетера, что методологический индивидуализм пред-
ставляет собою единственно необходимый фундамент для экономи-
ческой теории: «Мы должны, поэтому, — говорит Гейман, — обеи-
ми ногами стоять на почве этого (индивидуалистического) метода».
Иначе не может быть, ибо «ясно, что субъективное учение необхо-
димо покоится на индивидуалистическом методе»1.
В противоположность социальному трактованию экономической
жизни, субъективно-психологический метод исходит от индивида к
обществу, а не от общества к индивиду. Только индивиды, говорит
Лифман, ставят цели и, преследуя эти цели, составляют народно-хо-
зяйственный организм. Невозможно единичные отдельные хозяйства
познать из социальных законов. Все эти бесконечные «социальные
понятия» Штольцмана и Диля суть не что иное, как фантастические
картины, которые в действительности не имеют под собой никакого
основания; они служат лишь к демонстрированию банкротства мето-
да, который хочет понять комплицированный24' хозяйственно-мено-
вой механизм как нечто целое, хочет понять его постройку без рас-
сматривания составляющих ее кирпичей; наоборот, эти последние
хочет вывести скорее из целого путем абстракции2.
Разумеется, методологический индивидуализм субъективных
психологистов далек от того, чтобы считать необходимым исследо-
вание всех отдельных хозяйств поголовно. Ясно, говорит по этому
поводу Лифман, что никогда нельзя научно обнять всех во всем мире,
находящихся друг с другом в обмене; чтобы можно было познать
отношения между ними и исследовать последние, нужно, путем изо-
лирования, мыслить немногих, находящихся между собою в обме-
не, и затем, на основании наблюдения фактической жизни меново-
го обращения, делать соответствующие изменения3.
1 Е. Heimann. Methodologisches zu den Problemen des Wertes und des
wirtschaftichen Prinzips. (Archiv f. Sozialwissenschaft und Sozialpolitik, B. 37, H. 3,
стр. 767, 768, 794).
2 См.: R. Liefmann. Grundsatze, I, стр. 219-220.
3 См.: ibid., стр. 220.
Глава IX. Субъективно-психологический метод 5 3 9
Индивидуалистическое трактование, индивидуалистическая
точка зрения в глазах сторонников субъективно-психологическо-
го метода представляется далеко не одним только методологиче-
ским индивидуализмом. Лифман думает, что индивидуалистиче-
ское понимание экономических явлений связано с экономическим
анализом не только методологически, но и материально, что всякое
иное трактование, например, социальное, необходимо приведет к со-
вершенно иному объекту исследования, не имеющему отношения к
экономике. К социальной точке зрения Маркса, Гилъфердинга и дру-
гих Лифман поэтому относится с большим недоверием, поскольку
эта социальная точка зрения («социологическое направление») на-
ходит свое применение в политической экономии1.
Ясно, что индивидуалистическое трактование экономических яв-
лений логически вытекает из психологической основы экономичес-
кого анализа, на которой стоит субъективно-психологический ме-
тод, равно как и из его отправного пункта, каковым является в дан-
ном случае отдельное индивидуальное хозяйство. Психологическая
основа, субъективные оценки, направления всего исследования от
индивида к хозяйственному общественному целому, а не наоборот,
идея изолированного хозяйствующего субъекта (Робинзона) — все
это необходимые элементы чисто индивидуалистического подхода
к экономическому изучению, методологического индивидуализма.
Благодаря этому индивидуализму, субъективный психологизм тща-
тельно ограждает себя от всякого соприкосновения с социальным; со-
циальный момент в нем совершенно отсутствует; социальная сторо-
на хозяйствования здесь сознательно устраняется с поля зрения; ана-
лиз строго индивидуалистичен. Методологический индивидуализм
приводит, таким образом, к частно-хозяйственной основе; частно-хо-
зяйственное здесь целиком вытесняет из анализа всякие элементы со-
циально-хозяйственного. Иначе говоря, как мы видим, субъективно-
психологический метод отметает из экономики все экономическое со-
держание, лишая ее материальной сущности. Экономика остается без
всякой экономики. Если в историческом методе теория подменива-
лась историей, то в субъективно-психологическом экономика под-
менивается психологией частного хозяйства, т. е. самоустраняется.
5
Абстракция, дедуцирование, сведение к простейшим элементам,
идея изолированного человека, хозяйствующего вне социальной
среды, вне социальной обусловленности, — все эти черты ведут
1 См.: ibid., стр. 32.
540
Введение в политэкономию. Метод политической экономии
субъективный психологизм к рационалистичности, сближают его
с рационализмом. Но на самом деле, однако, представители субъ-
ективно-психологического метода всячески отгораживают себя от
ошибок рационализма, считая своей коренной чертой, присущей
субъективно-психологическому методу, строгий реализм. Реаль-
ность, наблюдение, самонаблюдение, изучение эмпирической дей-
ствительности субъективно-психологический метод ставит в первую
голову или, по крайней мере, старается выдвинуть на первое место,
всюду подчеркивая свой реализм. Лифман называет свой метод
«психико-реалистическим», выведенным из наблюдения1. «Я еще
раз подчеркиваю, — говорит он, — что все свои теоретические
выводы я приобретал из наблюдения, при котором, однако, я пу-
тем абстрагирующего анализа отбрасывал все несущественные об-
стоятельства... Мой объект наблюдения — меновые явления, а по-
том уже я подходил к действию и оценкам отдельных хозяйств»2.
Наблюдение как основной и важнейший прием исследования
представителями субъективно-психологического метода всячески
подчеркивается. «Моя теоретическая система, — замечает, напри-
мер, Лифман, — в известном отношении бросает мост между ин-
дукцией исторической школы и чистой дедукцией и абстракцией
классиков и школы предельной полезности. Мое преимущество, од-
нако, — наблюдение. У меня больше, чем у австрийской школы, на-
блюдения над отдельными единичными хозяйствами. В этом мое
преимущество»3. Лифман называет свою теорию, в противополож-
ность абстрактной теории классиков, эмпирико-реалистической и
именно потому, что она основывается больше, по его мнению, чем
другие, на наблюдении над хозяйственными оценками отдельных
лиц, отдельных хозяйственных субъектов.
Субъективно-психологический метод стремится, таким образом,
к индивидуалистическому реализму. Он хочет быть, с одной сторо-
ны, абстрактно-точным, как математический метод, с другой — ре-
алистичным, как сама конкретная жизнь. В данном случае правиль-
но замечает Амонн, что «в своеобразном понимании сущности так
называемой эмпирико-реалистической теории лежит логическая
ошибка и внутреннее противоречие, объясняющееся еще недоста-
точно развитым взглядом на отношение между теорией и действи-
тельностью вообще. Противоречие лежит в том, что сущность этой
теории — как и всякой теории — в генерализирующей (обобщаю-
щей) абстракции, и в то же самое время эта теория должна пред-
1 См.: ibid., стр. 218.
2 Ibid., стр. 223.
3 Ibid., стр. 218.
Глава IX. Субъективно-психологический метод 5 41
ставлять эмпирическую действительность... Действительность не в
родовом, общем, типическом, а, напротив, — в индивидуальном,
единичном, особенном»1.
Вот почему эмпирико-реалистичность той или иной теории еще
ничего не говорит для методологии: эмпирико-реалистическая те-
ория может так же неверно понимать и отражать эмпирическую
реальность, как и теория изолирующая и генерализующая. Во вся-
ком случае, необходимо иметь в виду, характеризуя субъективно-
психологический метод, что о своей эмпиристичности и реалис-
тичности представители этого метода только больше говорят. На
самом же деле их изолированный человек, со своими хозяйственны-
ми оценками, поскольку он должен носить в себе то общее и основ-
ное, что характеризует явления хозяйственно-меновой жизни, от-
нюдь не реалистичен, а является простой фикцией. В результате,
нам кажется, что субъективно-психологический метод приемом
наблюдения больше афиширует, больше кичится, чем пользуется
им в целях научного образования экономических понятий и науч-
но-теоретического построения. К тому же, как мы видели, еще мало
опираться и видеть действительность. Нужно уметь логически пере-
рабатывать мир непосредственного наблюдения.
6
Идя в своем анализе от индивида к обществу, от единичного и
отдельного хозяйства к объяснению всего менового аппарата во всей
его сложности и совокупности, субъективно-психологический ме-
тод отождествляет принцип хозяйственного поведения отдельных
хозяйствующих субъектов с принципом хозяйственной жизни все-
го менового хозяйства. «Важнейшей и основной задачей экономи-
ческой теории является показать, что один и тот же принцип, ко-
торый определяет хозяйственное поведение отдельных лиц, потреб-
ности и ведение частного хозяйства, тот же принцип находит себе
место и в любом промышленном предприятии и меновом хозяйстве.
Здесь и лежит обоснование необходимости индивидуалистической
точки зрения»2. С точки зрения субъективно-психологического мето-
да, одни и те же законы как для индивидуального хозяйства, так и
для всей страны в целом. Этим отождествлением субъективно-пси-
хологический метод и пытается оправдать свой методологический
индивидуализм. Действительно, если в сложном меновом хозяйстве
1 А. Атопп. Objekt und Grundbegnffe, стр. 74-75.
2 R. Liefmann. Das Wesen der Wirtschaft und der Ausgangspunkt der
Nationalokonomie. (Conrad’s Jahrbucher. J. III. Bd. XLVI, стр. 651).
5 42 Введение в политэкономию. Метод политической экономии
царят те же хозяйственные оценки, как и в хозяйстве отдельного ин-
дивида, то все внимание, весь экономический анализ должен быть
обращен только на индивидуальное хозяйство и выяснение его за-
конов.
Это отожествление субъективных оценок, которыми руковод-
ствуется в своей хозяйственной деятельности каждый отдельный
хозяйственный индивид, с законами всего менового хозяйства ос-
тается у представителей субъективно-психологического метода без
всякого методологического и логического обоснования.
7
Устанавливая свой исходный пункт при анализе экономических
явлений в анализе хозяйственных мотивов и действий отдельного
хозяйства, субъективно-психологический метод останавливает вни-
мание исследователя, однако, не на производственном хозяйстве, а
на потребительном. С точки зрения субъективно-психологического
метода нужно исходить из потребительного хозяйства потому, что
сущность и основа хозяйственного — потребности индивида. «Вся-
кая хозяйственная жизнь имеет своей причиной отнюдь не право-
вой или социальный порядок, но исключительно потребительные
эмоции отдельных лиц»; эти потребительные эмоции «сопровож-
дают все меновое обращение; они создали все хозяйственные уч-
реждения, обслуживающие обмен: и в области рынка, и в области
транспорта, и, прежде всего, в области денег, в которых в настоя-
щее время так интенсивно нуждается государство»1. Словом, субъ-
ективно-психологический метод в качестве «последней причины»
хозяйственного явления считает потребности индивида. Момент
потребления как момент удовлетворения потребностей, этой дви-
жущей силы хозяйственной жизни, субъективно-психологический
метод выдвигает на первый план при изучении и анализе экономи-
ческих явлений.
Таким образом, идея потребления, идея потребительных эмо-
ций — своеобразная и характерная идея субъективно-психологиче-
ского метода. Его внимание не на производственном моменте, не на
производственном хозяйстве: центр его внимания — потребитель-
ное хозяйство. Все, к чему стремится хозяйствующий индивид, —
это удовлетворить свои потребности; на этом, на удовлетворении по-
требностей, на хозяйственных оценках действий, ведущих к удов-
летворению потребностей, зиждется все хозяйство индивида. Отсю-
1 Ibid., стр. 616.
Глава IX. Субъективно-психологический метод 5 4 3
да — основной анализ экономиста-исследователя должен сводить-
ся, прежде всего, и исключительно к анализу потребностей. Эта идея
потребления как характерная черта субъективно-психологического
метода логически и органически тесно связана с психологизмом и
индивидуализмом, которыми от начала до конца пропитан субъек-
тивно-психологический метод, т. е. с теми чертами, о которых мы
говорили выше.
8
Суммируя все отмеченные особенности, характеризующие субъек-
тивно-психологический метод, мы находим следующие характерные
для этого метода черты: а) стремление к теоризму и предпочтитель-
ное пользование абстрактно-дедуктивным методом со всеми его при-
емами упрощения, отвлечения, изолирования; Ь) психологизм; отож-
дествление экономического как объекта экономики с психическим;
сведение сущности хозяйства к психическим оценкам; выдвигание
на первый план субъективно-психологической мотивации; с) сведе-
ние экономического анализа к анализу отдельного единичного хо-
зяйства как исходного пункта; сведение экономических понятий к
понятию полезности и стоимости как к понятиям чисто психичес-
кого характера; d) индивидуалистическая точка зрения, методоло-
гический индивидуализм; игнорирование социального момента
вплоть до отказа от него; низведение экономического анализа к ча-
стно-хозяйственной основе; е) афиширование и кичливость эмпи-
рико-реалистическим характером исследования; f) отожествление
законов, имеющих силу для отдельного лица, с законами, действую-
щими для всей страны; g) идея потребления как доминирующая идея
в исследовании и построении.
Что касается научной оценки субъективно-психологического
метода, то последняя может быть сделана или с точки зрения ана-
лиза результатов применения этого метода в теории, или с точки
зрения анализа содержания собственных методологических поло-
жений данного метода. Мы ограничимся анализом последнего рода,
т. е. разбором собственных материальных положений субъектив-
но-психологического метода, не касаясь того, к каким научным
результатам приводит этот метод в современной экономике.
Из всех вышеприведенных характерных черт субъективно-пси-
хологического метода наиболее коренными, взаимно обусловленны-
ми и тесно между собою связанными являются: психологизм, ин-
дивидуализм и субъективизм. Этими особенностями субъективно-
5 44 Введение в политэкономию. Метод политической экономии
психологического метода главным образом и определяется его на-
учная оценка.
Психологизм в данном случае сводится к отождествлению со-
циальных явлений (в частности, экономических явлений) с явле-
ниями, происходящими в душевной жизни человека, с особого рода
«эмоциями» («потребительные эмоции» Лифмана). Мы уже го-
ворили о неправильности отождествления социального с психо-
логическим, экономики с психологией. Социальное отнюдь не
растворяется в явлениях психики. «Общественное явление в сво-
ем бытии, — говорит С.Л. Франк, — в известном смысле слова
вообще независимо от психических явлений»1. Мы знаем, что со-
циальное существует вне индивидуального сознания того или ино-
го лица и не зависит от тех или иных переживаний каждого произ-
вольно взятого хозяйствующего субъекта. Сводить социальную
жизнь (экономическую, в частности) к явлениям психики — это
значит просто не понять сущности социального и раз навсегда от-
резать от себя возможность такого понимания. Психологизм в эко-
номике — это самоустранение экономики.
С психологизмом связан индивидуализм. Сведение экономичес-
ких явлений к явлениям психики неизбежно ведет к индивидуалис-
тической постановке. Всякая психика может быть психикой лишь
отдельного индивида. Общество не имеет своей психики, не облада-
ет для этого соответственными органами, соответственным аппара-
том. Можно говорить о психических переживаниях отдельного ин-
дивида, отдельного лица. Всякая психика есть индивидуальная пси-
хика. Индивидуалистическая же постановка экономических проблем,
индивидуалистический подход, индивидуалистическая точка зрения
в изучении экономических явлений методологически неприемлемы
и ненаучны уже потому, что раз экономика не растворяется в ин-
дивидуальной психологии, то индивидуалистический подход к эко-
номическим фактам бесполезен в деле их познавания. Самый тща-
тельный анализ психики изолированного на уединенном острове
Робинзона, не содержащей в себе ни атома социальности, никогда
не приведет нас к познанию социального. Если бы мы взяли 1000 и
более анализов, произведенных над 1000 и более отдельными Робин-
зонами, все равно мы в итоге не получили бы представления о соци-
альном. Тысяча слонов нам не дадут одного зайца. Индивидуальный
подход, изучение социальности (в частности, экономического) пу-
тем изучения психических переживаний отдельных индивидов, бу-
дет бесполезным занятием в целях познания социальных (в частно-
сти, экономических) фактов.
1 СЛ. Франк. Очерк методологии общественных наук. М., 1922, стр. 47.
Глава IX, Субъективно-психологический метод 5 4 5
По тем же соображениям неправильно и отождествление зако-
нов, имеющих силу для отдельного индивида, с законами для всей
страны. Изолированное хозяйство, по существу своему не имеющее
в себе ни атома социального, не может отражать в себе сложного ме-
нового хозяйства того или иного общества. Законы, выведенные из
субъективных переживаний отдельного, изолированно взятого хо-
зяйствующего субъекта, не могут быть отождествлены с законами
всего общественного целого. В таком отождествлении лежит несом-
ненный логический дефект: оно не имеет под собой никакого обо-
снования.
18 Общественные классы
ГЛАВА X
ОБЪЕКТИВНО-СОЦИАЛЬНЫЙ МЕТОД
1. Отношение к теории познания и логике. 2. Социальная точка
зрения. 3. Объективизм. 4. Идея диалектического развития. 5. Идея
монизма. 6. Примат производственного момента. 7. Заключение. Со-
циальная методология как самостоятельная научная дисциплина.
Противоположностью субъективно-психологическому методу
является метод объективно-социальный. Это метод, которому сле-
дует школа марксизма, или исторического материализма. Основ-
ные положения, на которых зиждется этот метод, стоят в тесной
связи со всей философско-методологической и социологической
концепцией марксизма. В то же время объективно-социальный
метод тесно связан вообще с развитием немецкой философии и
находится в непосредственной преемственности с идеями Канта,
Гегеля, Фейербаха1. Как это увидим ниже, по форме своей он осо-
бенно близок к идеям Гегеля.
Точной своей разработки и строгой формулировки своего учения
объективно-социальной метод до сих пор не имеет. Ни основополож-
ники марксизма, ни ближайшие сторонники и защитники истори-
ческого материализма не могут похвалиться ни одной серьезной ра-
ботой, посвященной специально методологии марксизма, — работой,
в которой методологическое учение исторического материализма на-
шло бы себе систематическое изложение. Но, тем не менее, марк-
сизм придавал своему методу огромнейшее значение в деле научного
развития. «Вообще, — говорит Плеханов, — одной из самых великих
заслуг Маркса и Энгельса — перед материализмом является выработ-
1 «Мы, немецкие социалисты, гордимся тем, что происходим не только от Сен-
Симона, Фурье и Оуэна, но и от Канта и Гегеля» (слова Энгельса)25*. — О связи с
Кантом см.: Волътман. История, материализм. Русск. пер. 1901, стр. 135.
Глава X, Объективно-социальный метод 5 4 7
ка ими правильного метода»1. Равным образом Энгельс всей социаль-
но-философской концепции исторического материализма прида-
вал значение, главным образом, методологическое; для Энгельса
важны в.историческо-материалистическом учении не результаты,
не сумма приобретенных идей и знаний, а метод их приобретения,
их получения2.
Несмотря на отсутствие у марксизма вполне развитого учения о
своем методе, в его точной формулировке можно, однако, свести все
методологические взгляды исторического материализма, поскольку
они нашли себе приложение в разработке особенно экономических
проблем в целую, довольно полную методологическую систему. С
этой системой методологических воззрений марксизма мы можем
познакомиться по наиболее характерным для них вопросам; тако-
вы: 1) отношение к теории познания и формальной логике; 2) соци-
альная точка зрения; 3) объективизм; 4) идея диалектического раз-
вития; 5) идея монизма; 6) примат производственного момента.
Самое название метода марксизма до сих пор не установилось
прочно даже в марксистской литературе. Чаще всего этот метод на-
зывают диалектическим методом, по его формальному сходству и
связи с методом гегелевской философии. Нередко диалектический
метод носит название историко-материалистического метода или
просто метода марксизма, или диалектическо-исторического. Мы
находим более правильным для метода марксизма название объектив-
но-социального метода, так как в этом названии, с одной стороны, даны
указания на наиболее основные моменты содержания методологичес-
кого учения марксизма («объективность» и «социальный» момент); с
другой стороны, это название более всего отвечает той противопо-
ложной позиции, которую занимает этот метод по отношению к
«субъективно-психологическому» методу австрийской школы с его
индивидуализмом и субъективизмом.
1
В отношении к теории познания и формальной логике осно-
воположники объективно-социального метода стояли на высоте
научных требований и завоеваний научной мысли своего време-
ни. И Маркс, и Энгельс были в курсе всего современного движения в
1 Г.В. Плеханов. Основные вопросы марксизма. Библиотека гражданина.
Петроград, 1917, стр. 35.
2 Fr. Engels. Nachlass. I, стр. 477. — В «Анти-Дюринге» Энгельс говорит: «Ве-
личайшая заслуга немецкой философии заключается в том, что она восстано-
вила диалектический метод в качестве высшей формы мышления»26”.
5 4 8 Введение в политэкономию. Метод политической экономии
области научной мысли: философия, обнимавшая в их время и все
проблемы теории познания и логики, была знакома им в совершен-
стве. Как известно, вся первоначальная научная деятельность Марк-
са лежала в сфере философского знания. Но в то самое время, когда
в Германии, в 40-х - 50-х гг., развивалась благоприятная почва для
зарождения и проникновения в общественное сознание идей исто-
рического метода, приведшего, в конце концов, к устранению зна-
чения абстракции в экономической теоретической мысли и даже к
устранению самой теории, Маркс оставался верным методу класси-
ков в научной оценке абстракции и дедуцирования и в установле-
нии «абсолютных» («чистых») законов в политической экономии.
Высоко ставя значение абстракции в экономическом анализе, Маркс
никогда не умалял и роли индукции, наблюдения, изучения конк-
ретной действительности во всем ее многообразии.
Метод Маркса, давший нам основы объективно-социального ме-
тода, в формально-логическом отношении сочетал в себе индукцию
и дедукцию как обязательные приемы формально-логического мыш-
ления. Одна абстракция, сухая и лишенная исторического освеще-
ния и индуктивного подтверждения, Марксом осуждалась. В отсут-
ствии генетического изложения Маркс видел основную ошибку и
слабости абстрактного метода классиков1. У Маркса «дедукция была
тесно спаяна с индукцией, последняя предшествовала первой, абст-
ракции — анализ действительных отношений, изучение богато на-
копленного материала»2. Политическая экономия начала свое суще-
ствование с конкретного и сложного, говорит Маркс, чтобы затем
прийти к абстрактным общим отношениям, к простейшим кате-
гориям и исходить уже только от этих последних для построения
научной экономической теории. «Последний метод, очевидно, яв-
ляется правильным в научном отношении. Конкретное потому кон-
кретно, что оно заключает в себе множество определений, являясь
единством в многообразии. В мышлении оно выступает как процесс
соединения, как результат, но не как исходный пункт, хотя оно яв-
ляется исходным пунктом в действительности и, следовательно, так-
же исходным пунктом наглядного созерцания и представления. Если
идти первым путем, то полное представление испарится до степени
абстрактного определения; при втором же абстрактные определения
ведут к воспроизведению конкретного путем мышления... Конкрет-
ная совокупность в качестве мысленной совокупности, мысленной
конкретности, есть на самом деле продукт мышления, понимания;
1 См. его: В. Ill «Theorien uber den Mehrwert».
2 А.Ю. Финн-Енотаевский. Карл Маркс и новейший социализм. Петербург,
1922, стр. 63.
Глава X, Объективно-социальный метод 5 4 9
это ни в коем случае не продукт понятия, размышляющего и разви-
вающегося вне наглядного созерцания и представления, а перера-
ботка созерцания и представлений в понятия»1.
Маркс, как мы видим, отдает себе ясный отчет в процессе об-
разования научных понятий, причем для экономической теории
он считает неизбежным способ абстракции, применение абстракт-
ных понятий. Содержание последних, однако, Маркс выводит не
из мышления как чистый продукт мышления, а из конкретной
действительности как продукт конкретной действительности, пе-
реработанный в мышлении. В данном случае Маркс проводит рез-
кую границу между обыденным, повседневным опытом, обыден-
ным мышлением и научным познанием. Сущность явления и фор-
му ее проявления Маркс далеко не отождествляет. «Всякая наука, —
говорит он, — была бы излишняя, если бы форма проявления и
сущность вещей непосредственно совпадали». Марксотстаивает"не-
обходимость для политической экономии логических дедукций. Он
требует от экономиста уменья абстрагировать и изолировать; нель-
зя останавливаться при исследовании на внешней видимости; надо
уметь путем логических дедукций получать «абсолютные» (чистые)
законы; надо уметь аналитически проникать в основные законы
экономической жизни; зная чистые законы, уже легче приступать
к изучению их отклонений и отступлений от их чистого вида под
влиянием тех или иных факторов2.
Таким образом, уже у первых основоположников общественно-
социального метода были выдержаны все необходимые требования,
предъявляемые в общих чертах при научном исследовании формаль-
ной логикой и теорией познания. В этом отношении, в смысле тре-
бования науки, основоположники объективно-социального метода
стояли неизмеримо выше сторонников исторического метода.
2
Характерной особенностью объективно-социального метода
является, однако, не его формально-логическая сторона, не фор-
мально-логические приемы. То, что резко отличает этот метод от
ряда других, это, прежде всего, его социальная точка зрения, при-
меняемая при исследовании социальных явлений. Сущность при-
1 К. Маркс. Введение к критике политической экономии, стр. 24-2527*. См.:
«Основные проблемы политической экономии». Сборник статей. Государствен-
ное издательство. 1922.
2 См.: Г. Кунов. К пониманию метода исследования Маркса. (Основные про-
блемы политической экономии. Сборник статей). 1922, стр. 60, 61.
5 5 0 Введение в политэкономию. Метод политической экономии
менения этой точки зрения в том, что при всяком социальном ана-
лизе исследование идет не от индивидуума, не от отдельного субъ-
екта, не от личности, а от общества как целого; при исследовании
имеются в виду интересы, жизнь, отношение всего целого, а не от-
дельных изолированно и оторванно взятых элементов, частей це-
лого; каждый отдельный элемент целого, каждое социальное явле-
ние рассматривается в связи со всем целым как явление социаль-
но-обусловленное, находящее и получающее свою сущность не в
себе самом, а лишь в связи со всем целым.
Социальная точка зрения при исследовании социальных явле-
ний стоит в связи с самой сущностью социального. Для сторонни-
ков объективно-социального метода социальное явление — это,
прежде всего, социальное отношение, т. е. продукт взаимной обус-
ловленности и связанности между людьми.
Связанность эта и взаимно обусловленные отношения имеют
своим пределом и границей действий крут не семьи, не группы, не
класса, а общества как всей совокупности отношений человека к
человеку, взятых во всем целом. Отсюда — нельзя понять социаль-
ного явления вне целого, его обусловливающего; нельзя понять со-
циальное явление, если рассматривать и анализировать его изоли-
рованно от совокупного целого, т. е. общества как совокупности
общественных отношений, как определенной замкнутой системы
связей и зависимостей. Отсюда — необходимость социальной точ-
ки зрения при социальном анализе.
Идею общества как исходный пункт в социальном анализе так-
же, как идею социального, как общественного отношения, опреде-
ленно развивает, прежде всего и главным образом К. Маркс.
«Точка зрения старого материализма, — говорит Маркс в своих
тезисах о Фейербахе, — “гражданское” общество, точка зрения но-
вого — “человеческое” общество, или человечество, объединенное
в общество “человечество” (10-й тезис). «Человеческая сущность не
есть абстрактное, присущее отдельному индивиду. В своей действи-
тельности это совокупность общественных отношений» (тезис 6-й).
«Абстрактный индивид в действительности принадлежит к опреде-
ленной общественной форме» (тезис 7-й).
В экономическом анализе совокупным целым, определяющим
и обусловливающим всякое экономическое явление, является об-
щественное хозяйство как совокупность социально-хозяйственных
отношений. Каждое экономическое явление должно рассматривать-
ся поэтому с точки зрения целого общественно-хозяйственного про-
цесса в его полной законченности и цельности, т. е. с точки зрения
общественного производства и распределения в их целом. «Инди-
Глава X. Объективно-социальный метод 5 51
виды, производящие в обществе, — говорит К. Маркс, — а следова-
тельно, общественно-обусловленное производство индивидов — вот
очевидно отправной пункт. Единичный и обособленный охотник, и
рыболов, с которых начинают Смит и Рикардо, принадлежат к ли-
шенным фантазии химерам восемнадцатого века... Человек есть в
буквальном смысле Zoon politikon28*, не только общественное жи-
вотное, но животное, которое только в обществе и может обособ-
ляться. Производство обособленных личностей вне общества —
возможное как редкое исключение для цивилизованного человека,
случайно заброшенного в необитаемую местность и динамически
уже в себе самом носящего общественные силы — такая же бес-
смыслица, как развитие языка вне совместно живущих и друг с дру-
гом говорящих индивидов»1.
Социальная точка зрения в применении к исследованию соци-
альных явлений явилась решительной противоположностью ин-
дивидуалистическому способу трактования. Объективно-социаль-
ный метод исходит не от индивида к обществу, а от общества к
индивиду; он анализирует социальные явления не изолированно
одно от другого, а непременно в связи со всем целым, со всей сово-
купностью общественных отношений; он ищет объяснения соци-
ального явления не в нем самом, не внутри его, не изолированно, а
в общей совокупности социальных явлений, в социальной обус-
ловленности и связанности.
Помимо Маркса, такого рода социальную точку зрения при ис-
следовании экономических явлений мы находим и у Родбертуса. Кри-
тикуя современную ему экономическую науку, Родбертус находит,
что она подчинилась преувеличенному индивидуалистическому на-
правлению, разорвавши на клочки то, что в силу разделения труда
составляет неразрывное целое и социальное единство, то, что может
получить существование только при предположении этого целого,
и хотела перейти от этих клочков, от индивидуального участия еди-
ничных лиц, к понятию целого2. Осветить правильно социальную
жизнь, правильно понять социальное явление, как думает Родбертус,
может только социальная точка зрения. «Все политико-экономичес-
кие явления, — пишет Родбертус к Вагнеру от 31 мая 1875 года, —
пропитаны идеей общения, ибо все они исходят от единства соци-
ального организма, а не от атомов его, не от индивидуального орга-
низма... Национальные потребности имели бы совершенно иное
1 К. Маркс. Введение к критике политической экономии, стр. 629*.
2 См.: Dr. Karl Rodbertus-Jagetzow. Zur Beleuchtung der sozialen Frage. Theil 1.2-e
изд. Berlin, 1890, стр. 40-41. (Из 2-го и 3-го социального письма к фон Кирхману).
552
Введение в политэкономию. Метод политической экономии
содержание, если бы эти индивидуумы не были связаны в социаль-
ный организм... Даже ценность есть такое же общественное поня-
тие, в котором душа социального характера... Если социальная эко-
номия этого долго не замечала, то единственно потому лишь, что
она до понятия общества доходит от понятия индивидуума, лишь
шаг за шагом, от частного к общему... Мы до настоящего времени
не могли избавиться от индивидуалистических воззрений, и в этом
именно и заключается причина нашей сдержанности и робости, на-
шего отвращения к правильному общественному пониманию со-
циальной жизни человечества. Не подлежит сомнению, что этот
индивидуалистический фокус-покус, в конце концов, превратится
в ничто и что только тогда общественная наука сделает самые
стремительные успехи»1.
В новейшее время социальная точка зрения находит себе сторон-
ников и не из среды только марксистов. Шпголъцман, Штаммлер^
Диль и многие другие стараются обосновать свой экономический
анализ на социальной точке зрения при трактовании экономичес-
ких явлений. Но их социальная точка зрения и не выдержана, и, кро-
ме того, проводится в связи с такими приемами и на такой основе,
которые лишают социальную точку зрения всякого методологичес-
кого значения: одной, даже правильной точки зрения при исследо-
вании еще мало для того, чтобы исследование было поставлено на
строго-научную почву.
3
Помимо социальной точки зрения, одной из характернейших
черт объективно-социального метода является объективизм при ис-
следовании и изложении. Эта черта объективно-социального мето-
да находится в связи с социальной точкой зрения, о которой только
что была речь, т. е. в связи с тем, что объективно-социальное иссле-
дование не производится ни с точки зрения лица, ни с точки зрения
группы лиц, ни с точки зрения класса. Этим исследование сразу ста-
новится вне субъективности, вне отдельных интересов лица, груп-
пы, класса. Оно сразу уже одним этим приобретает общий, обще-
ственный характер, Сущность объективизма рассматриваемого ме-
тода, однако, не в этом. Объективным при исследовании социальных
явлений делает этот метод то обстоятельство, что он рассматривает
социальное явление, с одной стороны, как отношение, сложившееся
lAd. Wagner. Einiges von und uber Rodbertus. Tiibinger Zeitschrift, 1878. Heft I.
Brief von 31. Mai. 1875.
Глава X. Объективно-социальный метод
553
между людьми в результате столкновения индивидуальных воль и су-
ществующее вне индивидуального сознания того или иного субъек-
та, ведущее, следовательно, свое собственное существование, как бы
объективированное, самостоятельное, оторвавшееся от субъекта, име-
ющее свою силу помимо сознания того или иного субъекта, и даже
больше — имеющее силу обязательности для субъекта. С другой
стороны, социальное явление рассматривается как отношение, не
только существующее вне индивидуального сознания, но и находя-
щее себе объективированное выражение, т. е. принимающее ту или
иную объективированную форму существования вовне. В экономи-
ческой жизни всякое социально-хозяйственное явление непремен-
но будет материализованным. Цена, ценность, заработная плата,
деньги, прибыль, земельная рента, капитал — все это определенно-
го рода (экономические) общественные отношения, существующие
вне воли и сознания того или иного хозяйствующего субъекта (лица
А, В или С), — следовательно, ведущие существование самостоятель-
ное, оторванное от сознания отдельных лиц, — отношения притом
материализованные, нашедшие себе «объективированное» выраже-
ние, овеществленные. В этом смысле всякая экономическая катего-
рия, выражающая то или иное экономическое явление, есть объек-
тивная категория, а самый характер исследования социально-эко-
номических явлений при таком их понимании есть характер объек-
тивного исследования. Объективно-социальный метод именно с
таким пониманием подходит к изучению экономических явлений.
Отсюда его «объективность». Объективность, следовательно, выра-
жается здесь в том, что экономические явления рассматриваются не
как субъективно-индивидуальные психические переживания того или
иного хозяйствующего субъекта, а как объективированные отноше-
ния, сложившиеся в итоге столкновения индивидуальных воль, об-
щезначимые, общеобязательные, закономерно-стихийно развиваю-
щиеся. Экономический анализ совершается в данном случае вне вся-
кой связи с явлениями психического порядка. t
При такой объективности, при такой объективной постановке
проблемы установления экономических понятий, в объективно-со-
циальном методе не может быть речи о телеологичности, о приме-
нении в экономическом анализе принципа целей. Раз устранены с
поля исследования и с поля внимания индивидуальные воли, кото-
рые бы могли ставить цели, раз дело идет лишь о стихийно скла-
дывающихся и стихийно развивающихся объективных результатах
столкновения индивидуальных воль, то при такой постановке воп-
роса социально-экономическому исследователю (имеется в виду, ра-
зумеется, анализ отношений капиталистического общества) остает-
5 5 4 Введение в политэкономию. Метод политической экономии
ся применение исключительно причинного способа исследования
и изложения, только принципа причинности, т. е. исследования яв-
лений только с точки зрения причины и следствия. «Первым тео-
ретиком в социальной науке, — говорит Зомбарт, — мыслящим
по принципу причинности, является Карл Маркс, который здесь,
как по многим другим пунктам, впервые систематически замыка-
ет ряд идей, начатый до него многими мыслителями, и всех рань-
ше Сен-Симоном». Совершенно правильно замечает при этом Зом-
барт, что «в строго социалистическом государстве политическая
экономия, построенная на причинном принципе, была бы полней-
шей бессмыслицей»1. Объективно-социальный метод, таким обра-
зом, по существу своему должен быть необходимо каузальным,
отнюдь не телеологичным.
4
Едва ли не наиболее всего характерной и своеобразной чертой
объективно-социального метода, которой проникнут насквозь этот
метод и по которой он получает нередко название диалектического
метода, является диалектический способ трактования или диалек-
тический подход к изучению явлений действительности. Этот диа-
лектический способ трактования, заимствованный из философии Ге-
геля, сводится к следующим трем основным и главным моментам:
а) идее движения и развития, Ь) идее изменяемости (историчность
социальных явлений) и с) идее противоречий, т. е. развития путем
противоречий.
А. С диалектической точки зрения, весь мир действительности
(и физический и духовный) рассматривается в виде процесса; со-
циальная жизнь и явления природы представляются находящимися
в постоянном движении. «Все существующее, все живущее на зем-
ле и под водой существует и живет только благодаря какому-либо
процессу движения. Так, исторический процесс порождает обще-
ственные отношения, процесс производства создает продукты про-
мышленности и пр.»2 Нельзя понять явления, рассматриваемого в
состоянии покоя, в состоянии неподвижности. Нельзя рассматри-
вать явления как нечто мертвое, неподвижное, застывшее, постоян-
ное и неизменное. В мире все движется, все течет. Всякое явление
может быть, следовательно, познано, когда оно изучается в его дви-
1 В. Зомбарт. Современный капитализм. 1 том, 1 вып. Генезис капитализма.
М., 1903, стр. 6.
2 К. Маркс. Нищета философии. Одесса, 1905 (русс, перевод), стр. 7О30*.
Глава X. Объективно-социальный метод 5 5 5
жении, со всеми теми превращениями, которые могут обнаружить-
ся в процессе этого движения. В этом движении, однако, все нахо-
дится в теснейшей связи, взаимозависимости и взаимодействии.
Самый процесс движения подчиняется определенным законам.
Всякое явление — лишь отдельное звено в общем процессе, тесно
связанное со всем целым. Все это должен иметь в виду исследова-
тель в своем научном анализе.
Но нельзя представлять себе так, что жизнь идет по однообраз-
ному, вечно повторяющемуся круговому движению, что она вер-
тится все по одному и тому же кругу, как белка в колесе. Не только
все движется, но и при этом развивается. Процесс движения есть в
то же время и процесс развития, или, лучше сказать, саморазви-
тия. «Рассматриваемая с этой точки зрения история человечества
не представляла уже хаотической картины целого ряда бессмыс-
ленных насилий, совершенных над людьми, которые все одинако-
во окажутся достойными осуждения и полного забвения, если под-
вергнуть их суду зрелого философского разума. Напротив, с этой
точки зрения, история представляет собою процесс развития са-
мого человечества, и задача мыслителя заключается в том, чтобы
среди всех уклонений проследить последовательный ход развития
человечества и, несмотря на все кажущиеся случайности, устано-
вить закономерность этого процесса»1. Итак, история человечест-
ва, общественная жизнь — это процесс поступательного движения,
процесс развития, постепенный переход от одной фазы — низшей
в другую — высшую. Эта идея развития должна сопровождать ис-
следователя в его познавательной работе.
В. Процесс развития в самом себе уже содержит идею изменяе-
мости. Если все движется, все развивается, то и все изменяется. Все в
природе и обществе находится в процессе постоянного изменения,
постоянных смен, превращений. Общественные отношения — «из-
менчивые продукты исторического развития»2. Но как изменчивы
и историчны общественные отношения, точно так же мало вечны и
те категории и идеи, выражением которых они служат. И так как это
изменение совершается не случайно, не беспорядочно, но законо-
мерно, то нужно признать, что каждый исторический период имеет
свои законы; как только жизнь переживает период данного разви-
тия, выходит из данной стадии и вступает в другую, она начинает
управляться уже другими законами. Отсюда — историчность, исто-
рическая изменяемость и историческая обусловленность социальных
1 Фр Энгельс. От утопии к научной теории. 1905, стр. 2131’.
2 К. Маркс. Нищета философии, стр. 73зг.
5 5 6 Введение в политэкономию. Метод политической экономии
явлений. Всякое общественное отношение—историческая категория.
Экономические категории, присущие одному периоду хозяйственной
жизни, могут быть чужды другому историческому периоду. При ис-
следовании экономических явлений всегда, следовательно, нужно счи-
таться с историческим характером их развития, с историческими за-
конами, с их исторической изменяемостью. В данном пункте объек-
тивно-социальный метод включает в себе целиком идею эволюции,
эволюционного развития, исторической изменяемости. С точки зре-
ния диалектического рассматривания социальных явлений, нет веч-
ных истин, нет естественных, абсолютных законов. Все относитель-
но, как относительна и сама наука, сама научная теория.
С. Процесс диалектического развития включает в себе идею эво-
люции, идею эволюционного изменения, эволюционного развития.
Но эволюционностью не исчерпывается сущность диалектического
развития. В жизни природы и человечества не только все развивает-
ся, но развивается путем противоречий. Социальная жизнь так же,
как и мир природы, состоит из противоречий. Всякое социальное
явление заключает в себе антагонистические элементы. Всякое со-
циальное явление гетерогенно. В любом социальном процессе со-
держатся взаимно противоположные начала, которые с развитием
жизни сталкиваются. Жизнь — это и есть борьба противоречий, про-
тивоположностей. И именно путем таких столкновений противопо-
ложных начал совершается поступательное движение вперед, совер-
шается развитие. «Борьба между двумя такими антагонистическими
элементами... образует, — говорит Маркс, — диалектическое движе-
ние»1. В любом явлении, в каждый данный момент, действуют силы,
находящиеся во взаимном антагонизме, причем наиболее жизнен-
ный и наиболее сильный элемент приспособляет к своим интересам
окружающую среду или сам к ней приспособляется, подчиняя себе
наиболее слабый по отношению к себе антагонистический элемент
и придавая явлению соответствующую форму; но этот последний
элемент все-таки живет и в процессе развития явления растет, всту-
пая на определенной стадии развития в борьбу с первым; в результате
происходит следующее превращение: элемент, имевший превалиру-
ющее значение, бывший более жизненным и мощным в известный
момент, изживает себя, отмирает, уступая место своему антагонисту;
последний разрастается, входит в силу и изменяет формы явления
соответственно своим интересам; тогда наступает новая фаза в раз-
витии явления: оно переходит в свою противоположность, в отри-
цание себя; но и на этой стадии развитие не прекращается; в новом
явлении взявший перевес и силу элемент опять-таки скрывает в себе
1 Ibid., стр. 7133*.
Глава X. Объективно-социальный метод
557
новое противоречие, новое антагонистическое начало, которое, раз-
виваясь, на определенной стадии развития, вытесняет своего анта-
гониста; тогда наступает новая фаза развития: наступает отрицание
отрицания и т. д. Получается, таким образом, три фазы развития
явлений: утверждение (тезис), отрицание утверждения (антитезис),
отрицание отрицания (синтезис) или новое утверждение.
Такое же развитие путем противоречий, столкновений и борьбы,
как в мире явлений, совершается и в мире идей, в мире понятий. Нельзя
понять явления без применения диалектического принципа развития.
Этот принцип, являясь методологическим принципом при исследо-
вании социальных явлений, помогает правильно намечать ход раз-
вития явлений, охватывать данное явление во всем его жизненном
цикле, т. е. во всех фазах его развития, и тем легче приходить к уста-
новлению законов социального развития. Если принцип эволюции
говорит нам о количественном изменении явления, о постепенном на-
растании изменений в нем, то принцип диалектического развития рас-
крывает качественную сторону развития, сущность самих изменений,
а не только их нарастание. При этом уже самый характер диалектиче-
ского принципа развития и диалектического толкования явлений со-
циальной жизни требует исторической постановки изучения: чтобы
изучаемое явление обнять во всех его фазах, недостаточно знать на-
стоящее; надо знать его прошлое, его исторические корни.
Изложенные идеи объективно-социального метода о диалектичес-
ком способе трактования взяты основоположниками объективно-со-
циального метода (Марксом и Энгельсом) у Гегеля. Правда, взята лишь
форма; сущность изменена, согласно новым, более научным требова-
ниям. Но и в форме изложения, заимствованной у Гегеля, не могло не
отразиться того духа тяжелой, чисто «умозрительной» философии,
которой проникнута была гегелевская диалектика, и вместе с тем того
книжно-метафизического языка, манеры выражать свои мысли, тя-
желой формы построения, которыми отличался Гегель. Последнее об-
стоятельство препятствовало распространению идей диалектическо-
го способа исследования, затрудняя правильное понимание этих идей.
В научном отношении особенно плохо было с идеей диалектического
развития в тех случаях, когда в каждом социальном явлении, в каж-
дом социальном институте, в каждом социальном факте непременно
хотели найти, вскрыть гегелевскую триаду; когда старались всю соци-
альную жизнь человечества непременно представлять в форме трех-
членного развития и провести ее через три фазы: тезы, антитезы и
синтезы. Во всех таких стараниях обыкновенно форма стояла выше
всего, а внутренний смысл явления оставался в стороне. Гонялись за
формой, не понимая и не стараясь понять содержания, общего смыс-
ла изменений в изучаемом процессе.
5 5 8 Введение в политэкономию. Метод политической экономии
5
Среди особенностей объективно-социального метода, резко от-
личающих этот метод от других, нельзя не отметить идеи монизма,
которой проникнуто социально-объективное исследование. Идея
монизма выражается в стремлении свести сложность исследуемых
явлений к первопричине, к одному началу, к одной движущей силе,
к одному «фактору». Разбирая, анализируя, наблюдая то или иное
социальное явление, исследователь-монист не довольствуется кон-
статирования множества причин; он ищет сведения сложного к
простейшему элементу, к первооснове; его основная задача — до-
вести свой анализ до последней причины. Плюралисты, отстаива-
ющие принцип множественности факторов, в особенности в об-
ласти сложной социальной действительности, называют нередко
идею монизма «несчастной» идеей1. Плюралистам кажется, что со-
циальная жизнь так сложна, что невозможно в социальном явле-
нии добраться до первопричины; что причин, вызывающих и по-
рождающих данное социальное явление всегда будет несколько, а
не одна; что из простого никогда не может образоваться много-
сложного; что только несколько различных причин может поро-
дить сложное следствие.
Методологически, однако, идея монизма не может встретить в
своем применении сколько-нибудь серьезных возражений. Упроще-
ние, абстрагирование, изолирование — вполне законные приемы ло-
гики и гносеологии. Научное познание логически неизбежно при-
ходит к тому, чтобы от сложного доходить до простого. Научный
анализ останется недоконченным, остановленным на полдороге,
если, произведя некоторое упрощение в исследуемом явлении, ис-
следователь удовольствуется констатированием дюжины причин,
вызвавших данное явление, и ограничится простым указанием на
них. Никакого «упрощения» таким констатированием целого ряда
причин достигнуто не будет: явление, опирающееся на ряд, множе-
ство причин, не объединенных одною, общею, будет сложным и не-
объясненным. Наше познание никоим образом удовлетворено не
будет. Упрощение сложности явления состоит именно в сведении
его к единству, к возможности построения и объяснения его из еди-
ного начала, по одному принципу. Или следует отказаться раз на-
всегда от необходимости упрощения при исследовании явлений, или
необходимо признать принцип монистичности. Среднего здесь быть
не может; tertium non datur^*. Но отказаться от приема упрощения
1 См., наприм.: М. Ковалевский. Современные социологи. СПб., 1905,
стр. 208.
Глава X. Объективно-социальный метод 5 5 9
значило бы вообще отказаться от возможности теоретического по-
строения. Научная теория не может быть мыслима без упрощения,
без разложения сложного на составляющие его более простые элемен-
ты, без доведения анализа, путем приведения пестрой цепи причин и
следствий к упорядоченному ряду последовательно идущих одни за
другими, до последней причины. Последовательные плюралисты по-
этому должны отказаться от «теоризма», должны отказаться от науч-
ных абстракций, от научных законов, а ограничиваться лишь простым
констатированием причин и следствий, или половинчатым анализом.
Вот почему, между прочим, плюралисты так близки по духу к истори-
ческой школе с ее историческим методом, сознательно отказавшимся
от теории, «упрощений» широких абстракций.
Монистическая идея сведения сложности социальных явлений к
единой основной причине — необходимое методологическое требо-
вания в социальном анализе. Если человечеству доступно научное по-
знание, то последнее может быть только монистичным. Не может быть
научной истории человечества, пока не найдена основная движущая
сила, создавшая своевременную культуру, породившая своевремен-
ное общество и двигающая социальную жизнь вперед по линии раз-
вития.
6
Выдвигая идею монизма, объективно-социальный метод ука-
зывает для экономического исследования и основной фактор, иг-
рающий роль основной первичной двигательной силы в экономи-
ческой жизни общества. Этот фактор — общественное производ-
ство как совокупность общественно-производственных отноше-
ний, не распределение, не обмен, а именно производство. Эта идея
примата производства над обменом и распределением составляет
точно так же одну из своеобразных и характерных черт объектив-
но-социального метода. Как в субъективно-психологическом ме-
тоде доминирующая роль в экономическом анализе уделяется идее
потребления, так в объективно-социальном методе эта роль пада-
ет на производственный момент. «Индивиды, производящие в об-
ществе, а следовательно — общественно-обусловленное производ-
ство индивидов — вот очевидно отправной пункт», — говорит
Маркс во «Введении к критике политической экономии»1. Там же
Маркс продолжает: «Производство в противоположности своих
определений охватывает как само себя, так и остальные моменты.
С него каждый раз начинается снова процесс. Что обмен и потребле-
1 К. Маркс. Введение к критике политической экономии, стр. 536*.
5 6 0 Введение в политэкономию. Метод политической экономии
ние не имеет господствующего значения, это ясно само собой. То
же самое приложимо и к распределению, как к распределению про-
дуктов. Но в качестве распределения агентов производства, оно
само есть момент производства. Определенная форма производ-
ства обусловливает, таким образом, определенные формы потреб-
ления, распределения, обмена и определенные отношения этих раз-
личных моментов друг к другу»1.
Для Маркса производственный момент, социально-производ-
ственные отношения в экономическом анализе играют важнейшую
роль. Идея производства для него — основной, отправной пункт вся-
кого экономического исследования. Любой экономический факт мо-
жет быть сведен к производственному моменту как к своей первоос-
нове. Понять экономическую систему какого-нибудь народа в ка-
кой-нибудь исторический период его развития — это значит понять
прежде всего производственные отношения, существующие в дан-
ный момент у этого народа. С точки зрения идеи примата произ-
водства, объяснять какое-нибудь, например, распределительное яв-
ление (положим, явления земельной ренты), оторванное от произ-
водственных отношений, порождающих данное явление (земельную
ренту), значило бы не дать надлежащего объяснения исследуемого
явления, значило бы не понять его. Всякое явление в своем анализе
должно быть доведено до своей последней основной причины, а та-
ковой в экономической жизни является производство, производ-
ственное отношение. В этом смысле, с точки зрения объективно-со-
циального метода, всякое исследуемое экономическое явление ме-
тодологически есть производственное отношение, так как всякое
экономическое явление в последнем счете всегда может быть сведе-
но к производственному моменту как первопричине своей.
Если производство играет руководящую роль в экономическом
анализе как основной двигающий фактор, то в истории обществен-
ного развития монист-исследователь ведет свой анализ еще дальше
и глубже и основной движущей силой общественно-исторического
развития считает определяющую способ производства в каждый ис-
торический момент технику или состояние производительных сил,
или просто — способ производства. Идея производительных сил ме-
тодологически то же самое значение имеет для социально-истори-
ческого анализа, какое идея производства в экономическом, с точки
зрения объективно-социального метода.
Объективно социальный метод, будучи монистичным, по сво-
ему существу, выдвигая идею примата производства в экономичес-
кой жизни, остается вполне последовательным своим основным
1 Ibid., стр. 2337*.
Глава X Объективно-социальный метод
561
принципам, на которых он построен: пестрота и сложность эконо-
мической жизни сводится к небольшому ряду типических основ-
ных экономических категорий абстрактного характера (производ-
ство — обмен — распределение); этот ряд экономических катего-
рий снова сводится к простейшему виду в идее производства как
простейшего отношения и первоосновы всех экономических от-
ношений; экономический анализ получает себе, таким образом,
строго научный характер.
7
Марксизм, как мы видим, в своей методологии, которую он оди-
наково прилагает ко всем социальным дисциплинам, в том числе и
к политической экономии, оперирует не только формально-логи-
ческими идейным материалом, составляющим содержание учения
о методе, но и социально-методологическим в более тесном смысле
слова.
Вопросами формальной логики метод марксизма не ограничи-
вается. Помимо вопросов о дедукции и индукции, об абстракции и
изолировании и т. п., — вопросов, не вызывающих особенных спо-
ров и сомнений, метод марксизма вводит в методологическую про-
блему ряд других вопросов не чисто формально-логического со-
держания — вопросов, которые относятся скорее к теории соци-
ального познания. В проблему социальной методологии марксизм
вливает и вопросы более специального значения, вопросы социаль-
но-познавательного характера. Таковым является, например, воп:
рос о точке зрения при социальном исследовании и изложении,
составляющей едва ли не самую характерную особенность маркси-
стской методологии, налагающую на последнюю своеобразную и
определенную печать.
Своей социальной точкой зрения метод марксизма резко отли-
чается от всех индивидуалистических методологий. Согласно послед-
ней, исходным пунктом социально-экономического исследования
для марксизма является не индивид, а общество; не субъективно-
психологическое в его изолированности, а социальная обусловлен-
ность, социальная связь между всеми явлениями, входящими в об-
ласть общественного хозяйства. Нельзя изучать социальную жизнь
вне этой социальной обусловленности. Не применяя социальной
точки зрения, нельзя понять социальных отношений, нельзя позна-
вать социальные факты. Для социального познавания социальная
точка зрения неизбежна. И индукция, и дедукция — все это хорошо.
562
Введение в политэкономию. Метод политической экономии
Но для методологии этого еще мало. Нужно еще что-то, без чего со-
циальный исследователь шага верного не сделает. Это еще смутно
чувствовал Огюст Конт, выдвигая наряду с формально-логическою
социально-философскую проблему социальной методологии. То же
видели мы и у Милля, и у Книса. Того же ищут и риккертианцы.
Но более всего отчетливо всплывает теоретико-познавательная
сторона социальной методологии, в отличие от формально-логичес-
кой, как нам кажется, в марксизме. Выдвигая идею социальной обус-
ловленности социальных явлений и социальную точку зрения при
исследовании явлений, подчеркивая идею объективности и строго-
го монизма как при образовании социальных понятий, так и при их
построении и объяснении социальных процессов, метод объектив-
но-социальный сделал весьма серьезный шаг вперед в деле научно-
го изучения социально-методологических проблем, равно как и в по-
становке самой проблемы.
Нельзя лишь не пожалеть, что проблема социальной методоло-
гии, для которой дано столько богатого идейного материала в тру-
дах основоположников марксизма, в течение многих последних лет
привлекает к себе мало внимания среди марксистов-теоретиков. Так,
большая работа методологического характера, проделанная по тео-
рии социального познания фрейбургской и марбугской школой, в
марксистской научной литературе разобрана крайне недостаточно;
она марксистами не проработана. А быть во всеоружии знания —
это ведь одно из основных средств двигаться вперед.
С другой стороны, как мы уже говорили, давно пора приняться
за систематизацию и обработку разбросанного материала в маркси-
стской литературе по социальной методологии, и в частности, по те-
ории социального познания. Между тем, в этом направлении так же,
как и в отдельных монографических изысканиях, в области соци-
альной методологии сделано чрезвычайно мало.
Последнему обстоятельству причиной, как нам кажется, служит
то, что до сих пор проблема социальной методологии трактуется не
самостоятельно как проблема отдельной социальной дисциплины
крайне серьезного содержания, но попутно и в связи или с социо-
логическими проблемами, или с политико-экономическими, или с
философскими. Пора бы трактовать ее как самостоятельную дис-
циплину, включив в нее часть проблем логики (процесс образова-
ния понятий) и теорию познания вообще. Нельзя забывать, что при
разросшейся научной литературе и множестве выросших проблем в
области социального знания необходима специализация знаний. На
философа рассчитывать здесь не приходится. Социолог еще сам не
вышел из пеленок. У экономиста точно так же свои собственные
Глава X. Объективно-социальный метод 5 6 3
проблемы. Между тем, в особенности последнему, благодаря харак-
теру экономического знания за последние годы, нельзя двигаться
сколько-нибудь вперед без разрешения важнейших методологичес-
ких вопросов в области социального познания. Может быть, прой-
дет время и социальная методология останется в стороне; острота
социально-методологических проблем исчезнет. Но сейчас интере-
сы научного развития властно требуют выделения этой дисципли-
ны в самостоятельную социально-научную область знания и при-
влечения к ней научного внимания и научных сил.
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ
Печатается по тексту издания, титульный лист которого воспроизве-
ден на с. 24. Второе издание вышло в Петрограде в типографии О. Богда-
новой в 1923 г. «Заключение», отсутствующее в первом издании, печата-
ется по изданию второму.
Ниже приведены тексты рецензий Л. С. (Леонида Зиновьевича Сло-
нимского) и В. Быстрянского, соответственно на первое и второе изда-
ния «Общественных классов» (в обеих рецензиях указаны страницы на-
стоящего издания):
Л.З. СЛОНИМСКИЙ
С.И. Солнцев. Общественные классы. Важнейшие моменты в разви-
тии проблемы классов и основные учения. Томск, 1917. Стр. VI + 399.
Чрезвычайно важный в наше время вопрос об общественных классах
является, по словам г. Солнцева, настолько сложным, что исчерпать его
во всей его полноте в одной книге не было никакой возможности; поэто-
му автор ограничил свою задачу, во-первых, выяснением главных момен-
тов в развитии идеи социальных классов в двух передовых странах Евро-
пы — Франции и Англии с конца восемнадцатого века, и во-вторых, раз-
бором основных политико-экономических учений об общественных клас-
сах. В сущности исследование г. Солнцева заключает в себе изложение
разных теорий и сочинений, иногда, по его собственным словам, малоос-
новательных и не заслуживающих внимания, причем разбираемые книги
следуют одна за другою по какой-то странной системе, которую трудно
уловить читателю: например, основные взгляды Маркса, самые значитель-
ные по данному вопросу, изложены только в конце книги, а непосред-
ственно перед тем разбирается почему-то сочинение г. А. Богданова; впе-
реди последнего идут американец Гент и Карл Каутский, еще раньше гг.
Туган-Барановский, Виктор Чернов, Шарль Жид, Лория, Оверберг и дру-
гие в хаотическом беспорядке. На стр. 251-258 дается отчет о книге Пеша,
5 6 8 Комментарии
который «в трактовании вопроса о классах проявляет мало самостоятель-
ности, следуя главным образом за Овербергом», а об учении самого Овер-
берга говорится на стр. 305-314, так что комментаторы и критики чужих
теорий излагаются и обсуждаются раньше изложения этих теорий. Рас-
смотрев таким образом содержание множества книг, автор доходит на-
конец до Маркса и Энгельса, с которых лгучше было начать, ибо только у
них, по мнению г. Солнцева, содержится все ценное, что мы имеем в ли-
тературе по вопросу об общественных классах. Правда, Маркс «нигде не
останавливался над ним как над самостоятельной проблемой; все учения
его о классах лишено поэтому цельности, разрознено, разбросано по час-
тям»; многое только намечено, и выясняется лишь общая постановка
вопроса и общий путь его разрешения, но все же у Маркса и Энгельса
существенная подготовительная часть задачи исполнена и «прочное на-
чало науки (?) о классах и классовом строении общества положено». Этот
утешительный вывод получается на основании материала, занимающего
около 24-х печатных страниц; все остальное содержание книги могло бы
быть с пользою оставлено в стороне, и тогда не пришлось бы писать це-
лый объемистый том только для того, чтобы подойти к постановке воп-
роса по Марксу и Энгельсу. Между прочим, в книге встречаются неко-
торые ошибки или недосмотры: так в одном месте революция 1848 года
названа июльскою (стр. 357); на стр. 79 и следующей несколько раз упоми-
нается о брошюре «Бедного дьявола» (по-французски—«d’un pauvre diabie»,
т. е. бедняги), и т. п.
(Вестник Европы. 1917, № 3, март, с. 401)
В. БЫСТРЯНСКИЙ
С.И. Солнцев. Общественные классы. Важнейшие моменты в разви-
тии проблем классов и основные учения. 2-е исправленное и дополнен-
ное издание. Петр., 1923.
Т. Бухарин в своей «Теории исторического материализма» называет
первое издание книги Солнцева, вышедшее в Томске в 1917 году, «очень
старательно выполненной и притом марксистской работой» (326), «наи-
более солидной работой о массах» (329).
Действительно, достоинством книги Солнцева является сводка и си-
стематизирование обширного материала по истории теории классов. Сам
автор склоняется на сторону «производственной теории общественных
классов», как он правильно характеризует «школу Маркса» (191). Однако
он не дает систематического учения о классе, ограничиваясь сводкой выс-
казанных в «литературе» взглядов. В новом издании прибавлено лишь
«заключение», намечающее «схему классового строения населения в ка-
питалистических обществах», исходя из идеи двух основных классов.
«Заключением» и отличается второе издание работы Солнцева от
первого; таким образом, колоссальный и ценнейший опыт начавшейся в
Комментарии к с. 33-35 5 6 9
1917 г. мировой социалистической революции не привлечен автором к
освещению проблемы классов, как он сам признает в предисловии.
Мало внимания уделяет автор столь тесно связанной с понятием класса
идее классовой борьбы.
При характеристике «производственной теории классов» не приня-
ты во внимание краткие, но необычайно глубокие замечания о классах,
рассеянные в публицистических работах т. Ленина (см: Сочинения,
т. IV, также «Великий почин»). Жрецы академической науки не удостаи-
вают своим вниманием шедевров политической мысли революционно-
го марксизма.
Автор сам сознает, что первая половина книги — историческая часть...
«наиболее слабая», вопрос о классах в докапиталистическом обществе ос-
вещен крайне бледно (26). Нельзя без оговорок согласиться с утвержде-
нием, что в древности борьба сословная происходила только между «не-
производительными группами античного общества» (18), ведь знамени-
тое восстание Спартака отнюдь не было исключением. Борьба рабов про-
тив рабовладельцев не раз переходила в гражданскую войну и до бунта
фракийского гладиатора, повергшего в страх рабовладельческий Рим.
(См.: Bucher. Die Aufstande der unfreien Arbeiter im Altertuin. 1874; нашу
работу «Гражданская воина в истории». 1, Петроград. 1920).
Не указана оппортунистическая тенденция распределительной тео-
рии классов Каутского.
Несмотря на указанные недостатки, книга Солнцева остается един-
ственной сводной работой о классах.
(Книга и революция. 1923, № 3 [27], с. 86-87)
ВВЕДЕНИЕ
1* Гистология — наука о тканях многоклеточных животных и челове-
ка; социальная гистология — наука о взаимоотношениях между людьми
в обществе.
2* Социальная морфология — наука о форме и строении общества.
3” Австрийско-психологическая школа в политэкономии возникла в
80-х гг. XIX в. (К. Менгер, Э. Бём-Баверк, Ф. Визер) в противовес трудо-
вой теории стоимости К. Маркса. Основным элементом теории является
учение о предельной полезности, с помощью которого представители
школы пытаясь объяснить процесс ценообразования с субъективно-пси-
хологических позиций. Согласно учению о предельной полезности цен-
ность благ определяется не затратами общественно необходимого труда,
а субъективными оценками покупателя и продавца. Подробнее см.: Авст-
рийская школа в политической экономии. М., 1992.
4* Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 4, с. 143: «Таким обра-
зом, чтобы правильно судить о феодальном производстве, нужно рассмат-
ривать его как способ производства, основанный на антагонизме. Нужно
показать, как в рамках этого антагонизма создавалось богатство, как од-
570
Комментарии к с. 35-55
повременно с антагонизмом классов развивались производительные силы,
как один из классов, представлявший собой дурную, отрицательную сто-
рону общества, неуклонно рос до тех пор, пока не созрели, наконец, мате-
риальные условия его освобождения».
5* Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 21, с. 307-308: «Когда,
стало быть, речь заходит об исследовании движущих сил, стоящих за по-
буждениями исторических деятелей, — осознано ли это или, как бывает
очень часто, не осознано, — и образующих в конечном счете подлинные
движущие силы истории, то надо иметь в виду не столько побуждения
отдельных лиц, хотя бы и самых выдающихся, сколько те побуждения,
которые приводят в движение большие массы людей, целые народы, а в
каждом данном народе, в свою очередь, целые классы. Да и здесь важны
не кратковременные взрывы, не скоропреходящие вспышки, а продол-
жительные действия, приводящие к великим историческим переменам».
6* Gemeinschaft (община) и Gesellschaft (общество) (нем.) — термины
и название труда Ф. Тённиса. См.: Тённис Ф. Общность и общество. Ос-
новные понятия чистой социологии. СПб., 2002; Тённис Ф. Общность и
общество И Социологический журнал. 1998, № 3-4, с. 207-229; Малин-
кин А.Н. О жизни и творчестве Фердинанда Тённиса И Там же, с. 201-206;
Струве П.Б. Фердинанд Тённис (1855-1936). К характеристике его соци-
ально-философского и социологического творчества И Струве П.Б. Из-
бранные сочинения. М., 1999, с. 424-441.
7* На человека, на душу населения (лат.).
8* О «механической» и «органической» солидарности см.: Дюркгейм Э.
О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991, с. 71-216.
9* Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 8, с. 120: «Всецело погло-
щенное созиданием богатства и мирной конкурентной борьбой, оно уже
не вспоминало, что его колыбель охраняли древнеримские призраки».
10* Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 4, с. 425: «Вышедшее из
недр погибшего феодального общества современное буржуазное обще-
ство не уничтожило классовых противоречий. Оно только поставило но-
вые классы, новые условия угнетения и новые формы борьбы на место
старых».
п* «Калокагат», аристократ, точнее, «прекрасно-добрый» [свободный]
гражданин. «Калокагатия» — специфический термин древнегреческой
философии. «Будучи составлено из двух слов: “calos” — “красота” и
“agathos” — “добрый”, “хороший”, это сложное слово “calocagathia” ука-
зывает в равной мере и на этическое и на эстетическое содержание кате-
гории» (Лосев А.Ф., Шестаков В.П. История эстетических категорий. М.,
1965, с. 100) У Платона калокагатия означает соразмерность души и тела;
в более широком смысле слова, «калокагат» — идеал свободного эллина.
12‘ Римский гражданин (лат.).
13* Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 23, с. 246-247: «Всюду,
где часть общества обладает монополией на средства производства, работ-
ник, свободный или несвободный, должен присоединять к рабочему вре-
мени, необходимому для содержания его самого, излишнее рабочее время,
чтобы произвести жизненные средства для собственника средств произ-
Комментарии к с. 56-58 5 71
водства, будет ли этим собственником афинский (каАос; кауаОос;) [арис-
тократ], этрусский теократ, civis romanus [римский гражданин], норман-
нский барон, американский рабовладелец, валашский боярин, современ-
ный лендлорд или капиталист».
14* Характеристика Платона относится, строго говоря, к «олигархии» —
государственному устройству, основанному на имущественном цензе,
когда «у власти стоят богатые, а бедные не участвуют в правлении». «По-
добного рода государство, — говорит Платон устами Сократа, — неиз-
бежно не будет единым, а в нем как бы будут два государства: одно —
бедняков, другое — богачей. Хотя они и будут населять одну и ту же мес-
тность, однако станут злоумышлять друг против друга (Платон. Собра-
ние сочинений в 4-х тт. М., 1994, т. 3, с. 336-337: Государство, 551d).
15* Под «ранними английскими социалистами» в первую очередь име-
ется в виду Роберт Оуэн. Но элементы социализма встречаются в учениях
многих английских мыслителей (философов и экономистов). Англия еще
в XVII в. с ее идеями свободы, разума и прогресса выдвинула немало ори-
гинальных мыслителей и среди них Уильяма Петти, который положил
начало исследования трудовой теории стоимости. XVII в. представлен та-
кими мыслителями, как А. Смит, Д. Риккардо, Р. Оуэн. Для всех этих ав-
торов было характерно критическое отношение к существовавшей в тот
период общественно-политической системе, которая, по их мнению, ос-
новывалась на принципах несправедливого распределения материальных
благ, социального неравенства, духовного и физического порабощения
людей. А. Смит считал, что основным стимулом экономической актив-
ности человека является частный интерес, который он может реализо-
вать только путем взаимообмена с другими людьми, в процессе разделе-
ния труда. Преследуя частные интересы, люди объективно удовлетворя-
ют потребности друг друга. Р. Оуэн разработал программу радикальной
перестройки существующего общества на путях уничтожения частной
собственности, эксплуатации, противоречий между умственным и физи-
ческим трудом, которую он пытался реализовать на практике. Их учения
сыграли большую роль в формировании социалистической мысли и в
Англии, и за ее пределами. Подробнее см.: История общественной мыс-
ли. М., 1972.
16* Великая французская революция (1789-1794 гг.) — буржуазно-де-
мократическая революция, явившаяся закономерным результатом кри-
зиса феодально-абсолютистской и утверждения капиталистической сис-
темы. Размежевание в среде привилегированных сословий (дворянства,
духовенства), рост и расслоение третьего сословия (буржуазия, крестьян-
ство, рабочие мануфактур, городская беднота) сопровождались общим
недовольством различных общественных сил существующим режимом.
Тяжелое положение страны усугубили торгово-промышленный кризис и
неурожайные годы. К 1789 г. в стране сложилась революционная ситуа-
ция, которая вынудила монархию пойти на уступки, в частности на созыв
Генеральных штатов, не собиравшихся с 1614 г.
17 июня 1789 г. депутаты третьего сословия объявили себя Нацио-
нальным собранием, а 9 июля — Учредительным собранием. Подготовка
572
Комментарии к с. 58
правительства к его разгону послужила поводом к всенародному восста-
нию. С 14 июля 1789 г. по 10 августа 1792 г. был первый период револю-
ции. Началом революции было взятие восставшими Бастилии — симво-
ла абсолютизма, что послужило сигналом для открытых выступлений на-
родных масс по всей стране. В борьбе против феодально-абсолютистского
строя объединились, несмотря на различие классовых интересов, буржуа-
зия, крестьянство и городская беднота (отражением этого объединения
было принятие Учредительным собранием 26 августа 1789 г. «Деклара-
ции прав человека и гражданина»). Крупная буржуазия, господствуя на
этом этапе революции, оставила в силе основные феодальные права. Рас-
стрел на Марсовом поле в Париже по приказу Учредительного собрания
17 июля 1791 г. революционной манифестации, требовавшей отрешения
короля от власти, означал превращение крупной буржуазии в контррево-
люционную силу.
После низвержения монархии в результате народного восстания
10 августа 1792 г., возглавленного Парижской Коммуной, наступил вто-
рой этап революции (10 августа 1792 г. - 2 июня 1793 г.), который харак-
теризовался острой борьбой между жирондистами, составившими в Кон-
венте большинство, и якобинцами (под руководством М. Робеспьера,
Марата, Дантона, Сен-Жюста). 22 сентября 1792 года Конвент установил
во Франции республику (Первая республика). Однако конфликт между
жирондистами, проводившими антинародную политику, и якобинцами,
стремившимися к углублению революции, продолжал нарастать, что при-
вело к новому народному восстанию-(31 мая - 2 июня 1793 г.), которое
завершилось переходом власти к якобинцам. С этого времени начался тре-
тий период революции (2 июня 1793 - 27/28 июля / 9 термидора 1794 г.).
Это этап революционно-демократической якобинской диктатуры, сочетав-
шей сильную и твердую централизованную власть с инициативой низов.
Революционное правительство якобинцев, мобилизовав народ, обеспе-
чило победу над вторгшимися во Францию войсками европейских мо-
нархических государств (Пруссии, Австрии и др.), подавило контррево-
люционные мятежи внутри страны, радикально разрешило аграрный воп-
рос (были уничтожены феодальные привилегии, крестьянам переданы об-
щинные, а также конфискованные у эмигрантов земли, что превратило
их в свободных мелких земельных собственников). Когда миновала угро-
за реставрации монархии, большая часть буржуазии, недовольная огра-
ничительным режимом и «плебейскими методами» якобинской диктату-
ры, стала переходить на позиции контрреволюции, увлекая за собой зна-
чительные массы крестьян. В июле 1794 г. термидорианский переворот
низверг революционное правительство. Подробнее см.: Манфред А. Ве-
ликая французская революция. М., 1983.
17* Имеются в виду французские социалисты-утописты: Ж. Мелье
(1664-1729), Г.Б. Мабли (1709-1785), К.А. Сен-Симон (1760-1825),
Ш. Фурье (1772-1837). Социалистический утопизм — совокупность уче-
ний, связанных идеями преобразования общества, в котором нет деле-
ния на богатых и бедных, отсутствует эксплуатация человека человеком,
основанием его являются равенство, свобода, братство.
Комментарии к с. 58-64 5 7 3
Ш. Фурье разработал план создания будущего общества, основу кото-
рого видел в гармонии (труд как потребность и наслаждение), но сохра-
нил частную собственность. К.А. Сен-Симон рассматривал общество как
промышленную систему, для которой характерно единство науки и про-
мышленности, распределение по «способностям» и обязательный труд.
Многие из социалистов-утопистов видели путь преобразования общества
не в революционной борьбе, а в пропаганде социалистических идей. Под-
робнее см.: История общественной мысли. М., 1972.
18* Эпоха реставрации во Франции — период вторичного правления
династии Бурбонов в 1814-1815ив 1815-1830 гг. Первую и вторую рес-
таврации разделяют «Сто дней». 6 апреля 1814 г. французский сенат про-
возгласил восстановление монархии Бурбонов при условии принесения
ими присяги на верность новой конституции, устанавливавшей во Фран-
ции режим конституционной монархии. Во время первой реформации
Людовик XVIII не стремился к крутой ломке, он принял учреждения на-
полеоновской империи (департаменты, округа), сохранил чиновничество,
возвратил землю крупной аристократии. Недовольство этими мерами дало
Наполеону надежду на возвращение власти (100 дней). После поражения
при Ватерлоо (18 июня 1815 г.) Наполеон вторично отрекся от престола.
Вернувшись в Париж, Людовик начал преследовать и казнить сторонни-
ков Бонапарта. Хотя к власти пришла партия ультрароялистов, восста-
новление феодальных прав было невозможно, осуществлялись только ча-
стичные реформы. Росла оппозиция, так как крупная буржуазия, готовая
поддержать короля, не желала перехода власти в руки дворянства. Стрем-
ление ультрароялистов ликвидировать местное самоуправление стало
новым поводом к конфронтации. Указы Людовика (ордонансы 25 июля
1830 г.) о введении цензуры, лишение избирательных прав всех, кто не
являлся землевладельцем, вызвали падение Бурбонов и Июльскую рево-
люцию, которая положила конец этой эпохи во Франции. Подробнее см.:
Манфред АЗ. Очерки истории Франции XVIII-XX вв. М., 1993.
II. ВАЖНЕЙШИЕ МОМЕНТЫ В РАЗВИТИИ ИДЕИ
ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ
р Королевские грамоты (лат).
2* Закон Ле-Шапелье — антирабочий закон, принятый Учредитель-
ным собранием 14 июня 1791 г. по предложению депутата Ле Шапелье;
закон под страхом наказания (лишения политических прав и штрафа в
500 франков) запрещал объединение рабочих в профсоюзы и другие ас-
социации, а также стачки. Хотя сам Ле Шапелье в период якобинской дик-
татуры был казнен по обвинению в контрреволюционной деятельности,
его закон продолжал оставаться в силе. Он был отменен (в отношении
запрета стачек) только в 1864 г., свобода деятельности профсоюзов была
восстановлена во Франции лишь в 1884 г.
3* Французские философы, ученые, деятели искусства и литературы
XVIII в., участвовавшие во главе с Д. Дидро в создании «Энциклопедии,
5 7 4 Комментарии к с. 64-65
или Толкового словаря наук, искусств и ремесел» (35 т., 1751-1780), одно-
го из важнейших, трудов эпохи Просвещения.
4* Букв.: лист, тетрадь (фр.); в данном случае — так называемые «на-
казы» избирателей своим депутатам в Генеральные штаты; в этих «тетра-
дях», помимо собственно «наказов», содержится яркое описание бедствен-
ного положения беднейших слоев населения Франции того времени. На-
пример, по «Les cahiers en 1789», питание масс рисуется в то время в таком
виде: «Пища поденного рабочего — хлеб, обмакиваемый в соленую воду.
Мясо ели только в последний день масленицы, в день пасхи и день име-
нин». «Рабочие питались почти исключительно хлебом и водой, спали на
соломе и жили в норе (un reduit). Условия их жизни были хуже, чем у
американских дикарей». «Обедневший крестьянин походил скорее на ди-
каря. Одежда и жилище его были ужасны. Пища отличалась скудостью.
Мясо ели совсем немногие — две трети населения его не употребляло»
(цит. по: Сорокин П.А. Социология революции. М., 2005, с. 358-359).
5* Генеральные штаты — высший орган сословного представитель-
ства (духовенства, дворянства, горожан) в феодальной Франции. Впер-
вые Генеральные штаты были созваны 1302 г.; в конце XIV в. они созыва-
лись все реже и часто заменялись собраниями нотаблей, с 1614 по 1789 г.
они не созывались вовсе. Накануне Великой французской революции, в
условиях острого политического кризиса Генеральные штаты были со-
званы 5 мая 1789 г.; 17 июня депутаты третьего сословия провозгласили
себя Национальным собранием, которое, в свою очередь, объявило себя
Учредительным собранием, ставшим высшим представительным и зако-
нодательным органом революционной Франции.
6* Наемный, наемник (фр.).
г Физиократы (от греч. physis — природа и kratos — сила власть, гос-
подство) — представители одного из направлений классической буржу-
азной политэкономии, возникшего во Франции в середине XVIII в. Ос-
нователь направления — Ф. Кенэ, видные представители — А.Р. Тюрго,
В. Мирабо, П. Дюпон де Немур и др. Физиократы перенесли основной
акцент исследования (в отличие от меркантилистов) непосредственно на
производство. Сам термин «воспроизводство» был впервые использован
Кенэ. Это был период, когда, по Вольтеру, Франции наскучили стихи, ко-
медии, трагедии, романы, богословские диспуты и страна принялась раз-
мышлять о хлебе. Единственно производительный труд, по учению фи-
зиократов, земледельческий; деньги сами по себе «бесплодны», единствен-
ная их функция — служить средством обращения.
«Физиократом» следует, по-видимому, считать и Евгения Онегина,
который, как известно,
...был глубокий эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Комментарии к с, 66-68 57 5
Хотя А.С. Пушкин ссылается здесь на Адама Смита, В.В. Набоков,
«чтобы понять иронию пушкинской строфы» (1, VII), советует «обратить-
ся к предшествовавшей Смиту физиократической школе». Далее Набо-
ков приводит ключевую цитату из «Физиократии» Ф. Кенэ: «Земля — един-
ственный источник богатства, и сельское хозяйство — единственная об-
ласть промышленности, которая дает чистый продукт, превышающий
затраты производства» (Набоков В.В. Комментарий к роману А.С. Пуш-
кина «Евгений Онегин». СПб., 1998. с.119-120).
8* «Третье сословие» — податное население Франции XV-XVIII вв.
(купцы, ремесленники, крестьяне, позднее также буржуа и рабочие); на-
зывалось третьим в отличие от первых двух сословий — духовенства и
дворянства, которые не облагались податями. Накануне революции 1789
г. аббат Сийес выпустил нашумевшую брошюру «Что такое третье сосло-
вие?», в которой были сформулированы следующие три вопроса и три
ответа: «Что такое третье сословие? — Все. Чем оно было до сих пор в
политическом отношении? — Ничем. Чего оно требует? — Быть чем-ни-
будь». Подробнее см. «Опыт истории происхождения и успехов третьего
сословия» О. Тьерри (Тьерри О. Избранные сочинения. М., 1937, с. 1-204).
9* Золотой век в представлении многих древних народов — самая ран-
няя пора человеческого существования, когда люди оставались вечно
юными, не знали забот и огорчений, были подобны богам, но подверже-
ны смерти, приходившей к ним как сладкий сон. Наиболее яркие поэти-
ческие описания Золотого века в античной литературе принадлежит Ге-
сиоду и Овидию.
По Гесиоду («Труды и дни», 104-201), первое поколение людей в прав-
ление Кроноса наслаждалось полным блаженством. «Жили те люди, как
боги, со спокойной и ясной душою, горя не зная, не зная трудов. И пе-
чальная старость к ним приближаться не смела... А умирали как будто
объятые сном... Большой урожай и обильный сами давали собой хлебо-
дарные земли...» Умершие люди Золотого века существуют и теперь в виде
добрых «демонов», охраняющих порядок на земле. Но за Золотым веком
наступил серебряный, затем медный — каждый тяжелее и бедственнее
другого. Четвертым был век героев, воевавших под Фивами и под Троей,
и, наконец, наступил теперешний — железный век, испорченный и жес-
токий, когда «ни днем не прекращаются труды и печали, ни ночью». Сход-
ную картину рисует и Овидий в «Метаморфозах» (1, 89-162), у которого,
как и у Гесиода, века следовали в порядке постепенного регресса, хотя у
него, в отличие от его греческого предшественника, насчитывалось четы-
ре века (отсутствовал «героический»).
10* Идеи А. Сен-Симона были продолжены его учениками (Анфанте-
ном, Базаром, Родригом и др.), которые образовали школу сен-симониз-
ма. Они систематизировали, а в ряде вопросов продолжили разработку уче-
ния Сен-Симона, развивая его социалистические тенденции. В начале 30-х гг.
школа распалась, так как превратилась в религиозную секту. Подробнее см.:
Кучеренко Г.С. Сен-Симонизм в общественной мысли XIX в. М., 1975.
п* Под термином «позднейший социализм» С.И. Солнцев имеет в виду
идеи французского социалиста-утописта Жана Мелье, идеал которого —
5 76 Комментарии к с. 68
справедливое и свободное общество, основанное на добросовестном тру-
де, взаимной любви и нерушимом мире. Подробнее см.: Кучеренко Г.С.
Судьба «Завещания» Жана Мелье в XVIII веке. М., 1979.
12 Теория естественного права — совокупность разнородных поли-
тико-правовых теорий, которые основаны на признании существования
универсальных норм поведения, принципов, ценностей, вытекающих из
фундаментальных законов бытия, природы общества или природы чело-
века и образующих естественное право в отличие от сознательно уста-
новленных людьми норм позитивного права. Истоки естественного пра-
ва прослеживаются уже у софистов (Гиппия, Антифона, Калликла), про-
тивопоставлявших природу («фюсис») и закон («номос»). Идея естествен-
ного права получила развитие в античном мире (Аристотель, Цицерон).
Особое социальное значение естественное право приобрело в XVII-XVIII
вв., как идеологическое оружие борьбы буржуазии против феодализма.
Развивалось в произведениях Дж. Локка, Ж.-Ж. Руссо, Ш. Монтескье, Д.
Дидро. В XIX-XX вв. идея естественного права постепенно утрачивает свое
значение. Определенную роль в этом сыграла и критика ее марксистски-
ми идеологами, отмечавшими, что нормы естественного права в действи-
тельности не являются универсальными, а представляют собой «лишь
идеологизированное, вознесенное на небеса выражение существующих
общественных отношений либо с их консервативной, либо с их революци-
онной стороны» (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 18, с. 273).
Подробнее см.: История политических и правовых учений. М., 1991.
13,1 Идея богатства (или теория богатства) — традиционное понима-
ние общественного богатства, восходящее к основоположникам класси-
ческой школы, которые характеризуют богатство как воплощенный в ма-
териальных благах накопленный прошлый труд предшествующих и на-
стоящего поколений. К. Маркс отмечал, что все, что «не является резуль-
татом человеческой деятельности, результатом труда, есть природа и в
качестве таковой не является социальным богатством» (см.: Маркс К., Эн-
гельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 26, ч. 3, с. 446). Не вступая в полемику о
том, каков вклад каждого из факторов производства в создание богатства
(а разные школы по-разному трактуют эту проблему), заметим, что А. Смит,
Д. Рикардо, К. Маркс отводили именно труду решающую роль. К. Маркс
подчеркивал мысль У. Петти о том, что «труд — отец богатства, земля —
его мать» (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 13, с. 21). Со-
временная западная экономическая мысль критикует тезис о материаль-
ном содержании богатства. Так, американский экономист П. Хейне гово-
рит о том, что «слово “материальный” на самом деле не имеет смысла в
сочетании с такими словами, как богатство или же благосостояние» (Хей-
не П. Экономический образ мышления. М., 1991, с. 172). Экономический
рост, по его мнению, состоит не в увеличении производства вещей, а в
увеличении богатства. А богатство — это все, что люди ценят. Такое по-
нимание богатства позволяет включить в это понятие и профессиональ-
ные знания, и природные ресурсы, и природные способности человека, и
свободное время.
Комментарии к с. 69-119 57 7
14* В дореволюционные и первые послереволюционные годы термин
Wert (стоимость) в экономической литературе на русском языке чаще
переводили как ценность.
15* Теория гармонии интересов — возникла в середине XIX в. (Ф. Бастия,
Г.Ч. Кэрри). Эта теория рассматривает капитализм как гармоническое
общество, основанное на оказании различными классами взаимных ус-
луг, причем услуги оказывают не только рабочие, но и капиталисты и зем-
левладельцы. Поэтому у пролетариата и буржуазии существует «общ-
ность» интересов. Идеи этого учения развиты в теориях производитель-
ности, теории «народного капитализма».
16* Понятие «естественный порядок» введено А. Смитом. Естествен-
ным он считал порядок свободного проявления и эффективного удов-
летворения частного экономического интереса, а также стихийного функ-
ционирования объективных экономических законов.
17* Антифизиократы — меркантилисты, первая школа политэконо-
мии. Сущностью меркантилизма в экономической теории является оп-
ределение закономерностей в сфере обращения, т. е. в денежном обороте
и торговле. Характерными выразителями идей меркантилизма были анг-
личанин Томас Ман и француз Жан Батист Кольбер.
l8* Disponible (фр.) — свободный, незанятый.
19* Понятие «чистый продукт» ввел в научный оборот французский
экономист А. Тюрго. По мнению Тюрго и других физиократов, «чистый
продукт» (по сути — прибавочная стоимость) есть результат особой про-
изводительности труда, занятого в земледелии.
20* Stipends (фр.) — наемный.
2Г Infortune (фр.) — несчастный, неудачливый.
22* Jacques Bonhomme (фр.) — «Жак-Простак» — презрительное про-
звище, данное крестьянину дворянами.
23* Индивидуализм — тип мировоззрения, в основе которого лежит
противопоставление отдельного индивида обществу, причем не какому-то
определенному строю, а обществу вообще. Ранние концепции индивидуа-
лизма возникали как следствие противоречий развития культуры в антич-
ном обществе (киники, киренская школа). В эпоху Возрождения характерен
культ индивидуальности, переходящий в индивидуализм. Идеологи Просве-
щения делают своим исходным пунктом абстрактного индивида.
Моральная ориентация индивидуализма — эгоизм, в крайних фор-
мах она приводит к анархизму и нигилизму. На почве анархической и
нигилистической ультралевой «революционности» возникает бунтовщи-
ческий индивидуализм.
24* Илотство — от слова «илот». Илоты — местные жители Лаконии и
Мессении, покоренные спартанцами и превращенные ими в государствен-
ных рабов.
25* Connubium — спаривание, скрещивание (лат)-, Convivium — пир
(лат).
26* Календы (лат. calendae; фр. calendes) — название первого дня меся-
ца в древнеримском календаре; в такие дни в Древнем Риме должники
платили проценты (отсюда calendarium — долговая книга).
19 Общественные классы
5 7 8 • Комментарии к с. 129-181
1Г Радикализм (от позднелат. radicalis — коренной, лат. darix — ко-
рень), социально-политические идеи и действия, направленные на реши-
тельные изменения существующих институтов. Исторически радикализм
возник в Англии в конце XVIII в. в эпоху промышленной революции и
быстро распространился как широкое политическое, философское, лите-
ратурное, религиозно-культурное, просветительское течение. Активизи-
руется радикализм в кризисные периоды, когда в обществе происходят
структурные изменения, которые кардинальным образом влияют на по-
ложение социальных групп и слоев (отстаивания политических интере-
сов, способы осуществления необходимых трансформаций).
28' Овенисты — сторонники и последователи Р. Оуэна, представители
утопического направления, возглавляемого Дж. Бреем и Дж. Греем в Анг-
лии и П.Ж. Прудоном во Франции.
29* Чартизм (от англ, charter — хартия) — первое массовое политичес-
кое движение рабочих, происходившее в 1830-1850-е гг. в Великобрита-
нии. Чартистами были выдвинуты требования в виде законопроекта («На-
родная хартия», 1838). В 1840 г. организовалась первая массовая рабочая
партия — Национальная чартистская ассоциация, которая в 1840, 1842 и
1848 гг. вносила в парламент петиции с требованием введения всеобще-
го избирательного права (для мужчин), ограничение рабочего дня, по-
вышение зарплаты и др.; петиции были отвергнуты. После 1848 г. чар-
тистское движение стало затухать. Опираясь на поддержку К. Маркса и
Ф. Энгельса, лидеры левого крыла (Э. Джонс, Дж. Гарни и др.) пытались
возродить на социалистической основе чартистское движение, впер-
вые выдвинув социалистические требования (1851). Но сростом рефор-
мистских тенденций в рабочем движении чартизм ушел с исторической
арены.
30* Билль (англ, bill, от позднелат. bulle — печать, документ с печатью) —
в США, Великобритании и ряде других стран законопроект, внесенный
на рассмотрение парламента, а также название отдельных законов (на-
пример, Билль о правах).
III. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В УЧЕНИЯХ
ОБ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССАХ
1* Катедер-социализм (от лат. katheder — кафедра) — разновидность
социализма; возник в Германии в 60-70 гг. XIX в. (Г. Шмоллер, Л. Брента-
но, А. Вагнер и др.), проповедовал идею мирного перехода от капитализ-
ма к социализму с помощью реформ.
2* Панмиксия — свободное скрещивание особей в пределах популяции.
3* Fiir sich (нем.) — для себя.
4* Coelenterata (лат.) — кишечнополостные.
5> Субфеодалы (от лат. sub — под) — находящиеся под феодалом.
6* Органическая школа — направление в западной социологии конца
XIX — начала XX вв., которое отождествляло общество с живым орга-
низмом и пыталось объяснить социальную жизнь на биологических за-
Комментарии к с. 181-188 5 7 9
кономерностях. Общество сравнивалось с организмом многими автора-
ми (Платон, Т. Гоббс, О. Конт, Г. Спенсер), но представители органичес-
кой школы — П.Ф. Лилиенфельд (Россия), А. Шеффле (Германия),
Р. Вормс, А. Эспинас (Франция) — доказывали (в разных вариантах) тож-
дество общества и организма. Рассматривать общество как продукт про-
извольного соглашения между индивидами было шагом вперед, но заме-
нять изучение социальных явлений произвольными аналогиями, соци-
альные закономерности подменять биологическими и игнорировать ряд
явлений общественной жизни (конфликты, классовая борьба и т. д.), при
замене изучения социальных явлений произвольными аналогиями, со-
циальных закономерностей биологическими и игнорировании ряда яв-
лений, в этом отношении концепция органической школы ненаучна.
7* Экономические учения — происхождение слова «экономия» берет
начало от «ойкономиа» («ойкос» — дом, хозяйство и «номос» — правило,
закон) и в начале рассматривалось как наука о домашнем хозяйстве. Еще
Аристотель, оперируя термином «экономия», рассматривал основные
экономические закономерности общества своего времени.
Определяющим направлением экономической мысли XV-XVII вв.
стал меркантилизм (см. прим. 17* на с. 577). Основоположником класси-
ческой школы в экономической науке был А. Смит.
Определенным этапом эволюции экономической теории стали соци-
алисты-утописты (А. Сен-Симон, Ш. Фурье и Р. Оуэн), которые подверг-
ли критике капиталистическую систему и исходили из необходимости
исчезновения частной собственности, ликвидации противоположности
между умственным и физическим трудом, установления справедливой
социальной системы.
Теоретическая концепция, получившая обобщенное название марк-
сизм, была создана в XIX веке К. Марксом и Ф. Энгельсом. В рамках этой
концепции было сформулировано учение об общественно-экономичес-
ких формациях, жестко детерминированных причинах смены формаций,
определяющих содержание исторического процесса. Следовательно,
С. Солнцев относил Шеффле к представителям классической школы.
8' О теории богатства см. прим. 13* на с. 576.
9* Гетерогенность (от греч. heterogenes) — неоднородность, разнород-
ность.
10,< Полигенизм (от греч. polys — многий, многочисленный, обшир-
ный и g£nos — родовое происхождение) — антинаучная теория в антро-
пологии, утверждающая, что человеческие расы — разные, независимо
возникшие виды или роды; используется для обоснования расизма.
1Р Богемия (лат. Bohemia. Boiohaemum — страна бойев) — первона-
чальное название территории, на которой образовалось государство Чехия.
12* Сингенетический (от греч. syn — вместе и genetos — рожденный) —
здесь: одновременно рожденный; геологический термин для обозначения
месторождения полезных ископаемых, образовавшихся одновременно с
вмещающими их горными породами.
13* Примарный (от англ, primary) — первичный, первоначальный.
14* Секундарный (от англ, second) — второй, вторичный.
5 8 0 Комментарии к с. 191-275
15* Монопластиды (от греч. mdnos — один, единственный и от греч.
plastides — создающие, образующие) — то же, что и одноклеточные.
16* Монизм (от греческого mdnos — один, единственный) — способ
рассмотрения многообразия явлений мира в свете единой основы (суб-
станции) всего существующего.
17* Имеется в виду «расово-антропологическая школа» — течение в
западной социологии второй половины XIX - начала XX вв. Возникнове-
ние расово-антропологической школы связаны с концепциями Ж. Гоби-
но, Ж. Лапужа, X. Чемберлена, Ф. Гальтона, О. Аммона. Концепция этой
школы сводятся к тому, что социальная жизнь и культура —продукт ра-
сово-антропологических факторов; расы не равны между собой, что обус-
ловливает неравенство создаваемых ими культурных ценностей; социаль-
ное поведение людей определяется биологической наследственностью;
расовые смешения вредны для общественного и культурного развития.
X. Чемберлен, который призывал к возрождению «арийского духа», стал
одним из главных предшественников идеологии немецкого фашизма.
18* Союз аграриев — партия в Германии.
19* Гордиев узел — согласно древнегреческой легенде, запутанный узел,
которым фригийский царь Гордий привязал ярмо к дышлу телеги. Пред-
сказание оракула гласило, что развязавший узел получит господство над
миром. По предании. Александр Македонский в 334 г. до н. э. в ответ на
предложение распутать узел разрубил его мечом (отсюда — «разрубить
гордиев узел» — принять быстрое и смелое решение запутанного и слож-
ного вопроса).
Социальный ранг — формально признаваемое положение, зани-
маемое индивидом в иерархии той или иной социальной системы, кото-
рое гарантирует ему определенные права и обязанности.
21* В энциклике «Rerum novarum» («О новых вещах») излагается соци-
альная политика католической церкви, разработанная папой Львом XIII.
Эта политика предусматривала превращение идеологии христианского
социализма в почти официальную доктрину католической церкви, но
вместе с тем объявляла решительную борьбу социализму по вопросу соб-
ственности; рабочие призывались к отказу от классовой борьбы и созда-
нию клерикальных рабочих организаций.
22* Mittelstand (нем.) — среднее сословие.
23* Sweating system (англ.) — потогонная система.
24* Уайтчепел — квартал в центре Лондона к востоку от Сити, в XIX в.
обиталище беднейшего населения.
25* Training-college (англ.) — специальное техническое училище, тех-
никум.
26* Биргалка (от нем. Bierhalle) — пивная; так назывались пивные лав-
ки до и после революции и в России.
27* High School (англ.) — средняя школа.
28* Low Church (англ.) — направление в англиканской церкви с еванге-
лическим уклоном.
29* High Church (англ.) — консервативное направление в англиканс-
кой церкви.
Комментарии к с. 275-355 5 8 1
30* Broad Church (англ.) — основная (терпимая) церковь.
ЗР Майорат (от лат. major — старший) — в буржуазном праве форма
наследования недвижимости (прежде всего земельной собственности), при
которой она переходит полностью к старшему из наследников.
32* Сюзерен (франц, suzerain) — в Западной Европе в Средние века кре-
стьянский феодал, верховный сеньор территории (король, герцог, князь),
являвшийся государем по отношению к зависимым от него вассалам.
33* Vice versa (лат.) — наоборот.
34* Герольдия — в данном случае разделение на классы или сословия.
35* Middle West (англ.) — средний Запад; западные штаты США, не
выходящие к побережью Атлантического океана.
36’В русском переводе последняя 52-я глава третьего тома «Капитала»
называется «Классы». См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 25,
ч. 2, с. 457-458.
37‘ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 7, с. 22 и др., т. 8,
с. 136 и др.
38‘ Там же, т. 4, с. 184: «Условие освобождения рабочего класса есть
уничтожение всех классов; точно так же, как условием освобождения тре-
тьего сословия, буржуазии, было уничтожение всех и всяческих сословий».
39* Там же, т. 25, ч. 2, с. 458: «С этой точки зрения, врачи и чиновники,
например, образовали бы два класса, так как они принадлежат к двум раз-
личным общественным группам, причем члены каждой из этих двух групп
получают свои доходы из одного и того же источника».
40* См.: там же, т. 4, с. 147 и др.
41* Там же, т. 8, с. 145: «Над различными формами собственности, над
социальными условиями существования возвышается целая надстройка
различных и своеобразных чувств, иллюзий, образов мысли и мировоз-
зрений».
42* См.: там же, т. 4, с. 80.
43*Там же, с. 183: «Экономические условия превратили сначала массу
народонаселения в рабочих».
44' Там же, с. 133: «Экономические категории представляют собой лишь
теоретические выражения, абстракции общественных отношений произ-
водства».
45*См.: там же, т. 7, с. 91.
46*Там же, т. 21, с. 259: «Именно Маркс впервые открыл великий закон
движения истории, закон, по которому всякая историческая борьба —
совершается ли она в политической, религиозной, философской или в
какой-либо иной идеологической области — в действительности являет-
ся только более или менее ясным выражением борьбы общественных клас-
сов, а существование этих классов и вместе с тем и их столкновения между
собой в свою очередь обусловливаются степенью развития их экономичес-
кого положения, характером и способом производства и определяемого
им обмена. Этот закон, имеющий для истории такое же значение, как за-
кон превращения энергии для естествознания, послужил Марксу и в дан-
ном случае ключом к пониманию истории французской Второй респуб-
лики».
5 8 4 Комментарии к с. 361-367
ь8’ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 4, с. 425 и далее.
69* См.: там же, т. 8, с. 10-11.
70*Там же, т. 4, с. 431: «...Все эти классы опускаются в ряды пролетари-
ата, частью оттого, что их маленького капитала недостаточно для веде-
ния крупных промышленных предприятий и он не выдерживает конку-
ренции с более крупными капиталистами... их профессиональное мастер-
ство обесценивается в результате введения новых методов производства».
71* См.: там же, т. 23, с. 771.
72* См.: там же.
73*Там же, с. 726-727: «...Процесс, создающий капиталистическое от-
ношение, не может быть не чем иным, как процессом отделения рабочего
от собственности на условия его труда, — процессом, который превра-
щает, с одной стороны, общественные средства производства и жизнен-
ные средства в капитал, с другой стороны — непосредственных произво-
дителей в наемных рабочих».
74*См.: там же, т. 21, с. 258-269.
75*См.: там же, с. 315-316.
76*Там же, с. 308-309: «Слишком очевидно было, что происхождение
и развитие этих двух больших классов определялось чисто экономичес-
кими причинами. И столь же очевидно было, что борьба между крупны-
ми землевладельцами и буржуазией так же, как и борьба между буржуа-
зией и пролетариатом, велась прежде всего ради экономических интере-
сов, для осуществления которых политическая власть должна была слу-
жить всего лишь средством. Как буржуазия, так и пролетариат возникли
вследствие перемен в экономических отношениях, точнее говоря — в спо-
собе производства. Оба эти класса развивались благодаря переходу сна-
чала от цехового ремесла к мануфактуре, а затем от мануфактуры к круп-
ной промышленности, вооруженной паром и машинами».
77* См.: там же, т. 20, с. 25.
78> Там же, с. 277: «...Борьба между обоими классами, которые порож-
дены существующим способом производства и постоянно воспроизво-
дятся им со все более обостряющимся антагонизмом, охватила все циви-
лизованные страны и усиливается с каждым днем». См. также с. 269 и 278.
79* См.: там же, с. 310-325.
80*См.: там же, с. 186-187.
81*См.: там же, с. 187.
82*См.: там же, с 136-137.
83*См.: там же, с. 282, 285 и др.
84*См.: там же, с. 165-168.
85*См.: там же, с. 161.
ВВЕДЕНИЕ В ПОЛИТИЧЕСКУЮ ЭКОНОМИЮ
Печатается по тексту издания, титульный лист которого воспроизве-
ден на с. 380.
Комментарии к с. 383-396 5 8 5
ОТДЕЛ 1
r Lehrbuch (нем.) — учебник.
2* Индивидуалистическая школа — направление в политэкономии, в
основе которой лежит стремление индивидуума получить максимальный
результат при минимальных затратах в условиях ограниченности исполь-
зуемых возможностей и ресурсов. При удовлетворении своих субъектив-
ных интересов люди везде находятся перед необходимостью выбирать
альтернативные способы использования ограниченных экономических
благ. Для реализации своего рационального поведения индивидуумы дол-
жны обладать свободой выбора.
3* Для социального или социально-экономического направления в по-
литэкономии характерно изменение мотивации деятельности в направле-
нии возрастания значения тех или иных составляющих, которые обеспе-
чивают реализацию не столько материальных, сколько духовных потреб-
ностей личности (удовлетворенность от самого труда, его социальная зна-
чимость и др.). Это направление предполагает общество, основанное на
демократических и плюралистических началах с развитыми межгрупповы-
ми связями и размытыми границами между социальными общностями.
4* Представители индивидуально-психологической школы в полит-
экономии считают, что в основе трудовой деятельности индивида лежит
его стремление не только к материальным, денежным благам, но и опре-
деленные элементы психологического характера — милосердие, цели, свя-
занные с традициями, соображения престижа и др.
5* Историческая школа в политэкономии возникла в середине XIX в. в
Германии. Название получила от исторического метода, который пыта-
лись ввести ее теоретики (В. Рошер, Б. Гильдебранд, К. Книс и др.) в по-
литэкономию. Основной задачей представителями этого направления
видели в описании хозяйственных явлений, отрицали наличие для всех
капиталистических стран объективных экономических законов, подчер-
кивая неповторимость путей развития каждой отдельной страны.
6* Об австрийской школе в политэкономии см. прим. 3* на с. 569.
7* Робинзон и Пятница — герои романа «Робинзон Крузо» Даниэля
Дефо.
8* Номотетический метод (от греч. nomos — закон и teteo — изда-
вать) — метод социального исследования, посредством которого иссле-
дователи пытаются выработать общие законы, следуя естественно-науч-
ной модели познания; термин введен в науку В. Виндельбандом и под-
робно описан Г. Риккертом.
9* Номографический (от греч. nomos — закон и grafo — пишу) и идио-
графический (от греч. idios — особенный, своеобразный и grafo — пишу) —
методы познания, применяемые, соответственно, в естественных и гума-
нитарных науках (или в науках о культуре, по терминологии баденской
школы неокатианства). Понятия эти введены в науку В. Виндельбандом
и подробно развиты Г. Риккертом. См.: Винделъбанд В. Прелюдии. Фило-
софские статьи и речи. СПб., 1904, с. 320; Риккерт Г. Науки о природе и
науки о культуре. СПб., 1911, с. 80-81.
5 8 6 Комментарии к с. 400-493
10* Sui generis — своего рода, своеобразный (лат.).
п* In Werden (нем.) — в становлении.
12* Об органической школе см. прим. 6* на с. 578-579.
13* Post factum (лат.) — после события.
l4* Ad hoc — для данного случая (лат.).
15* См. прим. 6* на с. 570.
16* Grosstadt (нем.) — крупный город.
17* Fabrikstadt (нем.) — заводской город.
18* См. прим. 3* на с. 578.
19* См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 13, с. 6-8.
20* In potentia (лат.) — потенциально, в возможности.
21* Лаццарони (итал. lazzaroni — нищие, босяки) — в XVII-XIX вв.
презрительное обозначение низшего класса в Неаполе; в более широком
смысле слова — деклассированные, люмпен-пролетарские элементы в
южной Италии.
22* Ойкос (греч. oikeo — семья) — домашнее хозяйство, в котором
производство продукции и ее потребление совершалось в замкнутом круге
«дома» (рода, семьи).
23* Телеологичный (от греч. teleos — цель) — целевой, в данном слу-
чае: связанное единой целью.
24* Фетишизм (от португ. feiti^o — зачарованная речь; через фр.
fetiche) — поклонение неодушевленным предметам, фетишам, которым
приписываются сверхъестественные свойства. Слово «фетиш» впервые
употребил в начале XVIII в. голландский моряк В. Босман при описании
предметов культа населения Гвинеи (Западная Африка). Подробнее см.:
Де Брос Ш. О фетишизме. М., 1973.
25* In concrete (лат.) — «конкретно», в действительности.
26* См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т.,12, с. 719-730.
2Г Пропедевтика (от греч. propaiddud — предварительно обучаю) —
введение в какую-нибудь науку.
28* Поэтический (от греч. nous — разум, мысль) — относящийся к по-
нятиям, доктринам, логическим законам мышления; понятийный.
ОТДЕЛ 2
Канон (от греч. капоп — норма, правило) — свод положений, име-
ющих догматический характер.
2* Органон (от греч. organon — орудие, инструмент, а также средство
познания, исследования) — общее название, данное последователями Ари-
стотеля его логическим трактатам.
3* Катартикон (от греч. kathartikos — очистительный) — в данном слу-
чае правила и приемы логического мышления, позволяющие «очистить»
наше знание от заблуждений.
4* Имеется в виду работа Карла Менгера «Исследования о методологии
социальных наук и политической экономии в особенности» (СПб., 1894).
Комментарии к с. 493-498 5 87
5* Фрейбургская школа (или Баденская школа) — направление в нео-
кантианстве конца XIX — начала XX вв., главные представители — В. Вин-
дельбанд и Г. Риккерт. Значительное место в баденской школе занимала
проблема метода. Основатели этой школы ввели деление наук на науки о
природе (естествознание) и науки о культуре (исторические науки). Ос-
нову человеческой культуры усматривали в сфере идеальных ценностей.
6* Марбургская школа — направление в неокантианстве конца XIX -
начала XX вв., (Г. Коген, П. Наторп, Э. Кассирер и Н. Гартман). Основная
задача — в очищении кантовской философии от остатков догматизма и
дальнейшем ее развитии. Характерным для этой школы является устра-
нение из кантовской философии всех элементов материализма и сведе-
ние ее к чистому учению о методе. Задача философии в понимании пред-
ставителей этого течения — в анализе категорий и методов науки.
7* Меркантилисты — представители экономической мысли XV-XVII вв.,
первой школы в политэкономии. Экономическая политика периода ран-
него капитализма выражается в активном вмешательстве государства в
хозяйственную жизнь и проводится в интересах купцов. Для раннего мер-
кантилизма (У. Стаффорд в Англии, Г. Скаруффи в Италии) характерна
теория денежного баланса, которая основывалась на увеличении денеж-
ного баланса законным путем. Представителями позднего меркантилиз-
ма — Т. Ман (Англия), А. Серра (Италия), А. Монкретьен (Франция) —
выдвигался принцип: покупать дешевле, продавать дороже. Их политика
заключалась в активном протекционизме, в поощрении развития отече-
ственной промышленности, особенно мануфактурной.
8* Атомистичность (атомное учение, атомистика, атомизм) — учение
о дискретном (прерывном) строении материи. В более широком смысле
атомизм обозначает дискретность объекта, процесса, свойства (соци-
альный атомизм).
9* Позитивизм (от лат. positivus — положительный) — социально-фи-
лософское и социологическое направление (О. Конт, Г. Спенсер, Д.С. Милль и
др.), исходящее из того, что знание может быть получено только путем
чувственного познания. Методы, используемые естественными наука-
ми, считаются единственно точными для приобретения знания, и об-
щественные науки должны ограничиться лишь применением этих ме-
тодов. Метафизическое размышление, субъективное или интуитивное
понимание, а также логический анализ отвергаются как не имеющие
отношения к знанию. Позитивист стремится к построению общих за-
конов и теорий, выражающих отношения между явлениями, а затем с
помощью наблюдения и эксперимента показывается, соответствуют ли
эти феномены теории. Объяснение явлений заключается в демонстра-
ции того, что они являются частными случаями общих законов или за-
кономерностей.
10* Формально-логические методы имеют методологическое значение
для всех наук. К. Маркс писал, что формальная логика — это «прежде
всего метод для отыскания новых результатов, для перехода от известно-
го к неизвестному» (МарксК., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 20, с. 138.).
Поэтому, методологическое значение для всех наук имеет положение фор-
5 8 8 Комментарии к с. 499-518
мальной логики о том, что всякая истинная теория должна быть свобод-
на от логических противоречий.
п* A priori (лат.) — заранее, до опыта.
12* Исторический метод — метод, позволяющий исследовать преем-
ственность в развитии общественных явлений, причины их зарождения,
развития и гибели; устанавливать этапы, качественные изменения исто-
рии; дает возможность анализировать различные варианты хода истори-
ческих событий, наметить общую логику этого движения, его направлен-
ность.
Догматический метод — метод, опирающийся на догмы и мешаю-
щий обновлению взглядов и отношений с учетом новых реалий, несмот-
ря на изменения обстоятельств или появления аргументированных оп-
ровержений.
13* Метод исследования (от греч. m£thodos — учение, теория, путь ис-
следования или познания), совокупность средств и приемов, используе-
мых исследователем при решении интересующих его проблем от поста-
новки задачи до интерпретации результатов. В каждой научной дисцип-
лине метод исследования теснейшим образом связан с ее методологией,
которая диктует конкретные технические приемы, средства, инструмен-
тарий исследования.
14* Мотто (итал. motto) — девиз, лозунг.
15* Primus agens (лат.) — первая действующая сущность, движущая сила.
16* Новоисторическая школа (преемница исторической школы) на-
правление в политэкономии, сложившееся в 70-80-х гг. XIX в. и разви-
вавшееся преимущественно в Германии до 30-х гг. XX в. (Г. Шмоллер,
Л. Брентано, К. Бюхер, В. Зомбарт). Представители этой школы подменя-
ли предмет политической экономии учением о национальном хозяйстве
и рассматривали социально-экономическое развитие различных стран как
выражение «национального духа», что явилось одним из источников иде-
ологии германского фашизма.
17* Инаугурация, инавгурация (позднелат.) — в Древнем Риме посвя-
щение какого-либо лица посредством религиозных церемоний и специ-
ально при посредстве гаданий, совершаемых авгурами; соответственно,
инаугурационная речь или диссертация произносятся или защищаются
при вступлении в должность президента, профессора и т. п. В Германии
инаугуральная диссертация (Inauguraldissertation) соответствует нашей
кандидатской.
18* От лат. singularis — отдельный, одиночный, единственный. В рус-
ской социологической литературе термин «сингуляризм» в противопо-
ложность «универсализму» (и производные от них) впервые стал упот-
реблять П.Б. Струве, заимствовавшим его, в свою очередь, из естествен-
но-научных сочинений Гете. Вслед за Струве использовал этот термин и
С.Л. Франк. Подробнее см.: Струве П.Б. Patriotica. Политика, культура,
религия, социализм. М., 1997, с. 464-475; Франк С.Л. Духовные основы
общества. М., 1992, с. 38-42.
19* Телеология (от греч. telos — результат, цель и Idgos — слово, уче-
ние) — учение о цели и целесообразности.
Комментарии к с. 519-560 5 8 9
20* Неокантианцы — представители немецкого социально-философ-
ского движения конца XIX - начала XX вв., пытавшиеся возродить фило-
софию И. Канта. Датой «рождения» неокантианства можно считать 1865 г.,
когда вышла в свет книга О. Либмана «Кант и эпигоны» («Kant und
Epigonen»), в которой впервые был провозглашен лозунг «Назад к Кан-
ту!» Призыв О. Либмана был услышан: вскоре были основаны Баденская
и Марбургская школы неокантианства (см. прим. 5* и 6* на с. 587), пре-
вратившегося в самое влиятельное философское течение конца XIX - на-
чала XX в.
2I" Представители субъективной школы социологии (П.Л. Лавров,
Н.К. Михайловский, Н.И. Кареев и др.) считали, что основной «едини-
цей» общественной структуры и исторического развития является лич-
ность, а не группа или класс.
2Г Каузальный (от лат. causalis) — причинный.
23’ Англо-американская школа Маршалла-Кларка (конец XIX - нача-
ло XX вв.) — представители неоклассической школы в экономической
теории, которые являлись основоположниками теории предельной про-
изводительности.
24* Комплицированный (от нем. kompliziert) — сложный.
25‘ Цитата из работы Ф. Энгельса «Развитие социализма от утопии к
науке» (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 19, с. 323).
26* Энгельс Ф. Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведенный гос-
подином Евгением Дюрингом. М., 1988, с. 15.
27* См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 12, с. 727.
28* Общественное животное (греч.) — определение человека, сформу-
лированное Аристотелем в «Никомаховой этике»: «Человек — по приро-
де существо общественное» (Аристотель. Сочинения. М*, 1984, т. 4, с. 63).
29* См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 12, с. 713.
30* Там же, т. 4, с. 131: «Все существующее, все живущее на земле или
под водой существует, живет лишь в силу какого-нибудь движения. Так,
движение истории создает общественные отношения, движение промыш-
ленности дает нам промышленные продукты и т. д.».
31* См.: там же, т. 19, с. 555.
32*См.: там же, т. 4, с. 138.
33*Там же» с. 136: «Существование двух взаимно-противоположных
сторон, их борьба и их слияние в полную категорию составляют сущность
диалектического движения».
34* Tertium non datur (лат.) — третьего не дано.
36* См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 12, с. 711.
37* См.: там же, с. 729.
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН И ЦИТИРУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
АБРАМОВСКИЙ (Abramowski, Abramovski) Эдуард (1868-1918), польско-
французский социолог и психолог; критик марксизма, теоретик коо-
перативного движения, революционер — 399, 419-422, 435, 473
Психологические основы социологии и исторический материализм.
Перевод с франц. М., 1900 — 419-422, 435, 473
АГАССИЦ, Агассис (Agassiz) Жан Луи (1807-1873), швейцарский естество-
испытатель, ярый противник дарвинизма; ученик Ж. Кювье — 188
АДЛЕР (Adler) Георг (1863-1908), немецкий экономист, социал-демок-
рат— 153
Der englische Sozialsmus im ersten Viertel des 19. Jahrhunderts [Английс-
кий социализм в первой четверти 19 века]. Leipzig, 1907 — 153
АЛЕКСАНДР III Александрович (1818-1894), русский император с 1881 г. —
124
АММОН (Ammon) Отто (1842-1916), немецкий издатель и антрополог,
представитель социального дарвинизма, расово-антропологической
школы — 113, 165-173, 178, 180, 198, 214, 322, 325
Die Gesellschaftsordnung und ihre natiirlichen Grundlagen. Entwurf einer
Sozial-Anthropologie zum Gebrauch fur alle Gebildeten, die sich mit
sozialen Fragen befassen [Общественный строй и его естественные ос-
нования. Очерк социальной антропологии для всех образованных
людей, интересующихся социальными вопросами]. 2-te, verb, und
verm. Aufl. Mit 6 Figuren im Text. Jena: G. Fischer, 1896; 3-te Aufl. Jena,
1900- 165-171
АМОНН (Amonn) Альфред (1883-1962), австрийский экономист— 383,
384, 387-388, 389, 393-397, 398, 399,401,402,403,404,405,431,434,435,
436, 447, 450, 454, 455-456, 458-459, 472, 485, 533, 538, 540-541
Objekt und Grundbegriffe der theoretischen Nationaldkonomie [Предмет
и основные понятия теоретической политической экономии]. Wien—
Leipzig, 1911 (частичный рус. перевод: Предмет и метод. Сост. С.И.
Солнцев. Л., 1924, с. 207—239) — 384, 387-388, 393-397, 402, 405, 431,
434, 435, 436, 447, 456, 472, 485, 540-541
Указатель имен и цитируемой литературы 5 91
АНФАНТЭН, Анфантен (Enfantin) Бартелеми Нроспер (1796-1864), фран-
цузский социалист-утопист, один из основных учеников и последова-
телей К.А. Сен-Симона; финансист, экономист — 102-104
[Religion Saint-Simonienne.] Economic politique et politique. Articles
extraits du Globe [Религия сен-симонизма религия. Политическая эко-
номия и политика. Избранные статьи из «Глоб»]. Paris, 1832 (нем. пе-
ревод: Leipzig, 1907) — 102-104
АРИСТОТЕЛЬ (384-322 до н. э.), древнегреческий философ — 197
БАРОН, персонаж пьесы М. Горького «На дне» (1902) — 376
БЕЕР (Beer) Макс (1864—1943), немецкий журналист, историк, социалист;
с 1933 г. в эмиграции в Англии — 128, 142, 148, 158
Geschichte des sozialismus in England [История социализма в Англии].
Stuttgart: Verlag von Dietz, 1913 (рус. перевод: 1923-1924, т. 1-2) — 128,
142, 148, 158
БЕЛОХ (Beloch) Карл Юлиус (1854-1929), немецкий историк античности,
автор трудов по социально-экономическим отношениям греко-римс-
кого мира— 310
БЕМ-БАВЕРК (Bohm-Bawerk) Эйген фон (1851-1914), австрийский эко-
номист и политический деятель, один из главных представителей ав-
стрийской школы в политической экономии и авторов теории пре-
дельной полезности — 530
БЕНЗЕН (Bensen) Генрих Вильгельм (1798-1863), немецкий историк и
педагог — 281
Die Proletaries Eine historische Denkschrift [Пролетарий: Исторический
очерк]. Stuttgart, 1847 — 281
БЕНТЛИ (Bentley) Артур (1870-1957), американский социолог, психолог,
один из родоначальников теории заинтересованных групп — 194
The process of government. A Study of social pressures [Процесс управ-
ления. Исследование социальных воздействий]. Chicago—London,
1908— 194
БЕРНШТЕЙН (Bernstein) Эдуард (1850-1932), немецкий социал-демок-
рат, один из основателей ревизионизма и реформистской концепции
эволюции общества — 353
БЛАН (Blanc) (Жан Жозеф) Луи (1811-1882), французский утопический
социалист, историк и журналист, деятель Французской революции
1848 г. — 84, 90-92, 109, 234, 279, 281
Histoire de la Evolution frangaise [История французской революции]. Paris,
1847, vol. 1 (рус. перевод: 1907) — 90
Histoire de dix ans, 1830-1840 [История десяти лет, 1830—1840]. 8-e £d.
Paris, 1849, vol. I (частичный рус. перевод: Июльские дни 1830 г. Киев,
1906) —90-91,281
БЛАУНТ (Blount) Томас (1618-1679), английский правовед, лексикограф,
писатель— 129
Glossographia: or a Dictionary, interpreting all such hard Words [Глоссо-
графия, или Толковый словарь всех трудных слов]. London, 1661 — 129
5 92 Указатель имен и цитируемой литературы
БЛОНДЭЛЬ, Блондель (Blondel) Морис (1861-1949), французский фило-
соф, представитель спиритуализма и католического модернизма; уча-
стник заседаний Парижского социологического общества, посвящен-
ных вопросу о социальных классах (январь—июнь 1903 г.) — 114,121,
123, 260
[Выступление на заседании Парижского социологического общества
И марта 1903 г.] // Revue internationale de sociologie, Paris, 1903, № 4,
avril— 121
БОГДАНОВ (наст, фамилия: Малиновский) Александр Александрович
(1873-1928), русский экономист, философ, ученый-естествоиспыта-
тель; политический и общественный деятель, марксист; автор утопи-
ческих романов — 348-351, 356, 464
Курс политической экономии (в соавторстве с И.И. Скворцовым-Сте-
пановым).(1910). 2-е изд. М., 1918, т. 1 — 464
Эмпириомонизм. В 3 ч. СПб.; М., 1904-1906 — 348-350
БОКЛЬ (Buckle) Генри Томас (1821-1862), английский историк-позити-
вист и социолог, представитель географической школы — 320, 493
БОРК, Бёрк (Burke) Эдмунд (1729-1797), английский государственный и
политический деятель, философ, публицист, оратор; идеолог консер-
ватизма— 130-132,134-137
A late noble Writer. A vindication of Natural society: or, a view of the Miseries
and Evils arising to Mankind from every Species of artificial Society. In a
letter to Lord **** [Защита естественного общества, или Рассмотрение
несчастий и бед, навлекаемых на человечество всеми видами искусст-
венного общества. В письме к лорду***]. London: Printed for V. Coopen,
1756 (подп.: A late noble writer [Недавно умерший благородный автор])
(рус. перевод см.: Эгалитаристские памфлеты в Англии середины XVIII в.
М., 1992, с. 41-110) — 130-131
БОРТКЕВИЧ (Bortkewitsch) Владислав Иосифович (1868-1931), немецкий
экономист и статистик — 533
БОЭР (Bauer) Артюр (р. 1850), французский философ-методолог, социо-
лог и педагог; участник заседаний Парижского социологического об-
щества, посвященных вопросу о социальных классах (январь—июнь
1903 г.) — 37, 40-44, 114-116-118, 123, 200, 222-230, 252, 313
Les classes sociales. Analyse de la vie sociale [Социальные классы. Иссле-
дование общественной жизни]. Paris: Giard et Briere, 1902 — 37,40,114,
222-22-229
[Выступление на заседании Парижского социологического общества
14 января 1903 г.] И Revue internationale de sociologie, Paris, 1903, № 2,
fevrier— 116, 225
БРЕЙ (Брэй) (Bray) Джон Франсис (1809-1895), английский социалист-
утопист, экономист; последователь Р. Оуэна— 141, 155
Labour’s wrongs and labour’s remedy or the age of might and the age of
Right [Несправедливости в отношении труда и средства к их устране-
нию, или Век силы и век справедливости]. Leeds, 1839 (рус. перевод:
1956) — 155
Указатель имен и цитируемой литературы 5 9 3
БРЕНТАНО (Brentano) Луйо (1844-1931), немецкий экономист, предста-
витель катедер-социализма и новой исторической школы в полити-
ческой экономии — 495, 504, 507, 519
Классическая политическая экономия. Перевод с нем. СПб., 1900 —
495, 507
БУГЛЭ, Бутле (Bougie) Селестен (1870-1940), французский социолог, пред-
ставитель школы Э. Дюркгейма — 114, 209, 210
Revue g£n£rale des theories r£centes sur la division du travail [Краткий обзор
новейших теорий разделения труда] // Ь’Аппёе sociologique. Paris, 1903,
Аппёе 1901-1902, t. 6 — 210
[Статья] И L’Аппёе sociologique. Paris, 1907, Аппёе 1905-1906, t. X— 114
БУРМЕЙСТЕР (Burmeister) Герман (1807-1892), немецкий естествоиспы-
татель, политический деятель, путешественник— 188
БУТС, Бут, Бус (Booth) Чарльз (1840-1916), английский общественный
деятель, исследователь проблем бедности, занятий и условий жизни в
промышленном городе; социальный реформатор, крупный судовла-
делец — 269
БУХАРИН Николай Иванович (1888-1938), советский политический дея-
тель, экономист и социолог, философ-марксист; революционер; реп-
рессирован — 26-27
Теория исторического материализма (1921) — 26-27
БЮРЭ, Бюре (Buret) Эжен (1810-1842), французский социалист-утопист —
107-109, 257
De la misere des classes laborieuses en Angleterre et en France: de le nature
de la misere [О нищете земледельческих классов в Англии и во Фран-
ции: о природе нищеты]. Paris, 1840, vol. 1-2 — 107-109
БЮХЕР (Bucher) Карл (1847-1930), немецкий экономист, статистик, пред-
ставитель новой исторической школы в политической экономии —
204, 206, 209-210, 279, 299-301, 306, 533
Die Entstehung der Volkswirtschaft [Происхождение народного хозяй-
ства. Лекции и опыты]. 2-te Aufl. Leipzig, 1898: Arbeitsgliederung und
sociale Klassenbildung [Разделение труда и образование социальных
классов] — 206, 209-210, 299-301
Die Bevolkerung des Kantons Basel-Stadt am 1. Dezember 1888 [Населе-
ние Базельского кантона на 1 декабря 1888 г.]. Basel, 1890 — 301
ВАВЕН, участник заседаний Парижского социологического общества,
посвященных вопросу о социальных классах (январь—июнь 1903 г.) —
114
ВАГНЕР (Wagner) Адольф (1835-1917), немецкий экономист и полити-
ческий деятель, один из основателей «Союза социальной политики»
(1872 г.) — 36, 388, 401, 402, 519, 551-552
Einiges von und liber Rodbertus [Кое-что из Родбертуса и о нем] И
Zeitschrift fur die gesamte Staatswissenschaft. Tubingen, 1878, Bd. XXXIV,
H. I —36, 551-552
5 94 Указатель имен и цитируемой литературы
ВЕБЕР (Weber) Адольф (1876-1963), немецкий либеральный экономист,
противник протекционизма — 470
Die Aufgaben der Volkswirtschaftslehre als Wissenschaft [Задачи полити-
ческой экономии как науки]. Tubingen, 1909 — 470
ВЕБЕР (Weber) Альфред (1868-1958), немецкий социальный философ,
социолог, экономист и культуролог — 517
ВЕБЕР (Weber) Макс (1864-1920), немецкий социолог, историк, эконо-
мист, правовед, философ, основоположник «понимающей социоло-
гии» и теории социального действия; старший брат А. Вебера— 310,
386, 387, 493, 506,516
Die «Objektivitat» sozialwissenschaftlicher und sozialpolitischer Erkenntnis
[«Объективность» социально-научного и социально-политического
познания] И Archiv fur Sozialwissenschaft und Sozialpolitik. Tubingen,
1904, В. XIX, H. 1 — 386
Roscher und Knies und die logischen Probleme der [historischen]
Nationalokonomie [Рошер и Книс и логические проблемы историчес-
кой политэкономии] // Jahrbuch fur Gesetzgebung, Verwaltung und
Volkswirtschaft im Deutschen Reich. Leipzig, 1903, Jahrg. 27; 1905, Jahrg.
29; 1906, Jahrg. 30 — 506
BECTEPMAPK (Westermarck) Эдвард (1862—1939), финский социолог и
этнограф — 197
ВИДАЛЬ (Vidal) Франсуа (1814-1872), французский социалист-утопист,
экономист и политический деятель— 109
De la r6partition de la richesses, ou de la justice distributive en 6conomie
sociale [О распределении богатств, или справедливое распределение в
общественном хозяйстве]. Paris, 1846— 109
ВИЗЕ (Wiese) Леопольд фон (1876-1929), немецкий социолог; последова-
тель Г. Зиммеля, представитель формальной школы в социологии,
организатор и систематизатор науки — 49, 279, 301-305
Einfuhrung in die Sozialpolitik [Введение в социальную политику].
Leipzig: Verlag von G.A. Glockner, 1910 — 49, 302, 303-304
Standesentwicklung und Klassenbildung. Vortag, gehalten im Bund der
technisch-industriellen Beamten [Развитие сословий и образование со-
циальных классов. Лекция, прочитанная в Союзе индустриально-тех-
нических служащих]. 2-te Aufl. Berlin, 1906 — 301-302
Zur Grundlegung der Gesellschaftslehre [К основам учения об обществе].
Jena, 1906 — 302
ВИЗЕР (Wieser) Фридрих фон (1851-1926), австрийский экономист и со-
циолог, один из главных представителей австрийской школы в поли-
тической экономии и авторов теории предельной полезности — 401,
470, 474-475, 530
Theorie der gesellschaftlichen Wirtschaft [Теория общественного хозяй-
ства] (1914; частичный рус. перевод: Австрийская школа в политичес-
кой экономии. М., 1992) — 475
Das Wesen und der Hauptinhalt der theoretischen Nationalokonomie [Сущ-
ность и содержание теоретической политэкономии. Критические за-
Указатель имен и цитируемой литературы 5 9 5
мечания] И Jahrbuch fur Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirtschaft
im Deutschen Reich, Leipzig, 1911, Jahrg. 35, H. 2 — 474-475
ВИНДЕЛЬБАНД (Windelband) Вильгельм (1848-1915), немецкий фило-
соф и историк философии, глава баденской школы неокантианства —
383, 387, 396, 397, 514, 515, 516
Прелюдии. Перевод С.Л. Франка. СПб., 1904: История и естествозна-
ние. Актовая речь 1894 г. — 515
ВИНСЕНТ (Vincent) Джордж Эдгар (1864-1941), американский социолог,
соратник А.В. Смолла, помогавший ему во всех его начинаниях — 316
An introduction to the study of society [Введение в изучение общества].
With A.W. Small. New York, 1894 — 316
ВИРТ (Wirth) Мориц (1849-1917), немецкий публицист, автор работ о
К. Родбертусе — 36
ВОЛЬНЕЙ (Volney) Константен де, граф (1757-1820), французский исто-
рик и философ — 137-139
Les Ruines, ou M6ditation sur les Evolutions des Empires [Руины, или Раз-
мышления о расцвете и упадке Империй] (1791; рус. перевод: Избран-
ные атеистические произведения. М., 1962) — 137-139
Voyage en Syrie et en Egypte [Путешествие в Сирию и Египет]. Paris,
1792— 137
ВОЛЬТЕР (Voltaire) (наст, имя и фамилия: Франсуа Мари Аруэ; 1694-1778),
французский философ, писатель, мыслитель, публицист историк, дра-
матург и поэт; просветитель и энциклопедист — 65, 68
Egalite [Равенство] // Dictionnaire philosophique portatif [Карманный фи-
лософский словарь] (1764). Nouv. 6d. revue corrigee et augment£e de divers
articles par EAmer. A Londres, MDCCLXV [1765], 1.1, p. 158 (без подпи-
си) — 68
ВОЛЬТМАН (Woltmann) Людвиг (1871-1907), немецкий философ, социо-
лог и публицист — 113, 546
Исторический материализм. Изложение и критика марксистского ми-
росозерцания. Перевод с нем. СПб., 1901 — 546
ВОЛЬФ (Вольфф) (Wolff) Юлиус (1834-1910), немецкий поэт, писатель,
драматург и журналист — 170
ВОРМС (Worms) Рене (1869-1926), французский социолог и философ,
представитель органицизма; участник заседаний Парижского соци-
ологического общества, посвященных вопросу о социальных клас-
сах (январь—июнь 1903 г.) —33, 114, 116, 118, 123,243-250,252,260,
306
Philosophic des sciences sociales [Философия социальных наук]. Paris:
Giard et Briere, 1903-1907, vol. 1-3 — 33, 118, 244-249, 252
ВРУБЛЕВСКИЙ (Wroblewski) Валерий (1836-1908), польский революци-
онный демократ — 57
ВУНДТ, Вунд (Wundt) Вильгельм (1832-1920), немецкий психолог, физио-
лог, философ и языковед; один из основателей экспериментальной
психологии — 383, 387, 397, 476, 515
5 9 6 Указатель имен и цитируемой литературы
ГАЙЯШИ, участник заседаний Парижского социологического общества,
посвященных вопросу о социальных классах (январь—июнь 1903 г.) —
114
ГАЛИАНИ (Galiani) Фердинандо (1728-1787), итальянский экономист и
государственный деятель, аббат; в 1760-1769 гг. посланник Неаполя в
Париже, где близко сошелся с энциклопедистами; автор ряда трудов
по теории стоимости; противник физиократов — 495
ГАЛЪВАШ, Хальбвакс (Halbwachs) Морис (1877-1945), французский со-
циолог, историк философии, социальный психолог, представитель
школы Э. Дюркгейма, один из ближайших его учеников, приверже-
нец реформистского социализма; участвовал в Сопротивлении, погиб
в немецком концлагере — 259-260
La classe ouvriere et les niveaux de vie [Рабочий класс и уровень жизни].
Paris, 1913 — 259
ГАЛЬТОН, Галтон (Galton) Фрэнсис (1822-1911), английский психолог и
антрополог; один из создателей биометрии, дифференциальной пси-
хологии, метода тестирования и массового анкетирования — 165,169,
178, 209
Hereditary Genius [Наследственная гениальность] (1869) — 169
ГАНЗЕН (Hansen) Георг (1809-1894), немецкий историк, экономист и ста-
тистик; автор ряда трудов по вопросам истории земледелия и аграр-
ных отношений — 231-234, 237, 242, 278
Die drei Bevolkerungsstufen. Ein Versuch, die Ursachen fur das Bliihen und
Altern der Volker nachzuweisen [Три ступени развития населения. Очерк
о причинах процветания и упадка народов]. Mit einem Plan. Munchen,
1889-231-233
ГАНС-ЛЮДАССИ (Gans-Ludassy) Юлиус фон (1858-1922), австрийский
журналист и писатель — 483, 485, 489-490, 493, 495, 505, 506, 507, 508,
511,531
Diewirtschaftliche Energie [Экономическаяэнергия]. Wien—Jena, 1893 —
485, 489-490, 493, 495, 497, 506-508, 511, 531
ГАРРИНГТОН (Harrington) Джеймс (1611-1677), английский публицист
эпохи Английской революции, идеолог нового дворянства и буржуа-
зии, республиканец, утопист — 132, 137
Океания [The Commonwealth of Oceana] (1656) — 132, 137
ГАРТМАН (Hartmann) Эдуард фон (1842-1906), немецкий философ, сто-
ронник панпсихизма и пессимизма — 165
ГЕГЕЛЬ (Hegel) Георг Вильгельм Фридрих (1770-1831), немецкий фило-
соф — 280, 546, 547, 554, 557
ГЕЙМАН (Heimann) Эдуард (1889-1967), немецкий экономист, христи-
анский социалист; позже представитель Новой школы социальных
исследований — 399, 404-405, 453, 483, 488, 538
Methodologisches zu den Problemen des Wertes und des wirtschaftlichen
Prinzips [О методологических проблемах ценности и экономических
принципов] И Archiv fur Sozialwissenschaft und Sozialpolitik. Tubingen,
В. XXXVII, H. Ill — 404-405, 453, 488, 538
Указатель имен и цитируемой литературы 5 9 7
ГЕЛЬВЕЦИЙ (Helvetius) Клод Адриан (1715-1771), французский фило-
соф эпохи Просвещения; материалист, рационалист и сенсуалист —
66, 68, 143, 171
Oeuvres completes [Собрание сочинений]. Nouv. 6d. Londres, 1781, vol. 1-
5 — 68
ГЕНТ (Ghent) Уильям Джеймс (1866-1942), американский писатель и пуб-
лицист, социалист, социальный реформатор — 342-348
Mass and class, A survey of social divisions [Масса и класс. Исследование
социальных различий]. New York, 1904 — 342-347
ГЕРКНЕР (Herkner) Генрих (1863-1932), немецкий экономист, предста-
витель новой исторической школы в политической экономии — 519,
521
Der Kampf um das sittliche Werturteil in der Nationaldkonomie [Борьба
за нравственную оценку в политической экономии] И Jahrbuch fur
Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirtschaft im Deutschen Reich.
Leipzig, 1912, Jahrg. 36, H. 2 — 521
ГЕРМАН (Hermann) Фридрих Бенедикт Вильгельм фон (1795-1868), не-
мецкий экономист и статистик, с 1839 г. глава Статистического бюро
в Мюнхене — 533
ГЕРШЕЛЬ (Herschel) Джон (1792—1871), английский астроном, популя-
ризатор научных знаний — 501
[A Preliminary] Discourse on the Study of Natural Philosophy [Предвари-
тельное рассуждение об изучении естественных наук] (1831) — 501
ГЕССЕ (Hesse) Альберт (1876-1965), немецкий правовед, экономист и ста-
тистик — 517, 518, 534
Die Werturteile in der Nationaldkonomie [Оценки в политической эко-
номии] // Jahrbiicher filr Nationaldkonomie und Statistik. Stuttgart, 1911,
Folge III, B. XLIII — 517, 518, 534
ГИДДИНГС (Giddings) Франклин (1855-1931), один из первых американ-
ских социологов, журналист — 260, 407
Основания социологии [The Principles of Sociology] (1896; рус. пере-
вод: 1898) —260
ГИЗО (Guizot) Франсуа (1787-1874), французский историк, журналист,
политический и государственный деятель — 84, 88-90, 92, 218, 234
De la Democratic en France [О демократии во Франции]. Leipzig:
Brockhaus—Avenarius, 1849 — 89-90
Essais sur Fhistoire de France [Опыты по истории Франции]. 2-e 6d.
Paris—Leipzig, 1824— 89
Du gouvernement de la France depuis la Restauration et du ministere actuel
[Французское государство co времен Реставрации до нынешнего пра-
вительства]. Paris, 1820 — 89
ГИЛЬДЕБРАНД (Hildebrand) Бруно (1812-1878), немецкий экономист и
статистик, один из основателей исторической школы в политической
экономии — 519
ГИЛЬФЕРДИНГ (Hilferding) Рудольф (1877-1941), австро-немецкий го-
сударственный и политический деятель, теоретик австромарксизма,
5 9 8 Указатель имен и цитируемой литературы
один из лидеров австрийской и германской социал-демократии и II
Интернационала — 242, 389-390, 533, 539
Bohm-Bawerks Marx-Kritik [Бём-Баверк, как критик Маркса]. Wien, 1904
(из: Marx-Studien [Исследования о Марксе]. Wien, 1904, Bd. I) (рус. пе-
ревод: 1920,1923) — 390
Das Finanzkapital. Eine Studieiiber die jiingste Entwicklung des Kapitalismus]
[Финансовый капитал. Новейшая фаза в развитии капитализма]. Berlin,
1910 (авториз. рус. перевод: 1912, 1918, 1922) — 242, 533
ГИРШФЕЛЬД (Hirschfeld) Отто (1843-1922), немецкий историк, археолог
и эпиграфист — 310
ГОББС (Hobbs) Томас (1588-1679), английский философ и политический
мыслитель— 130
ГОБИНО (Gobineau) (Жозеф) Артюр де (1816—1882), французский со-
циолог, писатель и дипломат; один из родоначальников расизма и ра-
сово-антропологической школы в социологии — 182, 204, 214
Essai sur rin£galite des Races humaines [Опыт о неравенстве человечес-
ких рас] (1853-1855, t. 1-4; рус. перевод: 2001) — 182
ГОБЛО (Goblot) Эдмон (1858-1935), французский философ, автор тру-
дов по логике и истории и теории науки — 279, 311, 314-316
Les classes de la 8оаё1ё [Социальные классы] // Revue d^conomie politique.
Paris, 1899, vol. XIII, № 1 — 314-316
ГОДВИН (Godwin) Уильям (1756-1836), английский писатель, философ
и публицист — 137, 141, 143-145, 147-149, 153
An enquiry concerning political justice and its influence on general virtue
and happiness [Исследование политической справедливости и ее влия-
ния на общественную нравственность и счастье]. London, MDCCXCIII
[1793], vol. 1-2 (частичный рус. перевод: М., 1958) — 143-145
ГОЛЬБАХ (Holbach) Поль Анри (1723-1789), французский философ-ма-
териалист; энциклопедист 70, 143
ГОРЬКИЙ Максим (наст, имя и фамилия: Алексей Максимович Пешков;
1868—1936), русский советский писатель и общественный деятель —
376
На дне (1902) —376
ГОТТЛЬ-ОТТЛИЛИЕНФЕЛЬД (Gottl-Ottlilienfeld) Фридрих фон (1868—
1958), немецкий экономист, специалист по теоретической политэко-
номии и взаимосвязи техники с экономикой — 386, 387, 392, 395, 470,
475, 476, 493,516
Die Herrschaft des Wortes. Untersuchungen zur Kritik des national-
okonomischen Denkens [Господство слов. К критике национал-эконо-
мической мысли] (1901) — 392
Zur Sozialwissenschaftlichen Begriffsbildung [К вопросу об образовании
социально-научных понятий] И Archiv fur Sozialwissenschaft und Sozial-
politik. Tubingen, 1906, В. XXIII; 1907, В. XXIV; 1909, В. XXVIII — 386,
476
ГРЕЙ (Gray) Джон (1798-1850), английский экономист и социальный уто-
пист, последователь Р. Оуэна; решение всех социальных проблем ви-
Указатель имен и цитируемой литературы 5 9 9
дел в обобществлении обмена, один из авторов теории «рабочих де-
нег» — 141, 153
A Lecture on human happiness, being the first of a series of lectures on that
subject in which will be comprehended a general review of the causes of the
existing evils of society [Лекция о человеческом счастье, первая из ряда
лекций по данному предмету, в которой будет дан общий обзор при-
чин существующих общественных пороков]. London, 1825 (нем. пере-
вод: Vom menschlichen Gluck [Из «Человеческого счастья»]. Aus dem
Englischen fibers, von A.M. Freund. Leipzig, 1907; рус. перевод: Сочине-
ния. M., 1955) — 153
ГРЮН (Grfin) Карл (Теодор Фердинанд) (1817-1887), немецкий журна-
лист и политический деятель, утопист, один из главных представите-
лей «истинного социализма», сочетавший философию Л. Фейербаха с
анархистскими идеями П.Ж. Прудона — 281
Социальное движение во Франции и Бельгии [Die soziale bewegung in
Frankreich und Belgien. Briefe und studien] (1845) — 281
ГРЮНБЕРГ (Grfinberg) Карл (1861-1940), австрийский социал-демократ,
юрист, экономист и историк — 68
[Статья] И Die Neue Zeit. Stuttgart, 1888 — 68
ГУМПЛОВИЧ (Gumplowicz) Людвиг (1838-1909), австрийский социолог
и правовед, представитель социального дарвинизма; учитель Г. Рат-
ценхофера — 37-40, 43, 44, 113, 173, 178, 180, 182-192, 194, 195, 197,
198, 314, 399, 400, 406, 416-417,428, 526
Allgemeines Staatsrecht [Общееучение о государстве]. 2-te Aufl. Innsbruck,
1897 (рус. перевод: СПб., 1910) — 189
Grundriss der Soziologie [Основы социологии]. Wien, 1885 (рус. пере-
вод: СПб., 1899) — 185, 186, 400, 406
Der Rassenkampf. Soziologische Untersuchungen [Борьба рас. Социоло-
гическое исследование]. Innsbruck: Verlag der Wagnerischen Universitats-
Buchhandlung, 1883 — 37, 182-186, 190, 194, 195
Der Staat und die sozialen Gruppen [Государство и социальные группы]
И Archiv ffir Rechts- und Wirtschaftsphilosophie mit [besonderer]
Berficksichtigung der Gesetzgebungsfragen. Berlin, 1907, H. 1 — 186-188
Le role des luttes sociales dans Involution de l’humanit6 [Роль социальной
борьбы в эволюции человечества] // Annales de 1’Institut international
de sociologie, t. IX — 113
Soziologie und Politik [Социология и политика]. Leipzig, 1892 (рус. пе-
ревод: М., 1895) — 40, 185, 417, 526
Der Staat und die sozialen Gruppen [Государство и социальные группы]
И Archiv ffir Rechts- und Wirtschaftsphilosophie mit Berficksichtigung der
Gesetzgebungsfragen, Berlin, 1907, Bd. 1, H. 1 — 186
ГУРВИЧ (Hourwich) Исаак Ааронович (1860-1924), русско-американский
политический деятель, экономист и публицист, в 1889 г. эмигриро-
вал, с 1891 г. жил в США; один из создателей американской социал-
демократической партии, лидер левого крыла профсоюзного движе-
ния — 378
6 00 Указатель имен и цитируемой литературы
Классовый состав американского населения [The Social-Economic Classes
of the Population of the United States] // The Journal of Political Economy,
Chicago, 1911, vol. XIX, № 3, 4 — 378
ГУРНЭ, Турне (Gournay) Венсан де (1712-1759), французский экономист,
первым начавший войну с монополиями; был близок к физиокра-
там — 74
ДАВЫДОВ Иосиф Александрович (1866—1942), русский экономист и фи-
лософ-эмпириомонист — 429
ДАРВИН (Darwin) Чарльз (1809-1882), английский естествоиспытатель,
основоположник эволюционного учения о происхождении видов жи-
вотных и растений путем естественного отбора — 165-167
ДЕ ГРЕЕФ, Де Греф (De Greef) Гийом (1842-1924), бельгийский социо-
лог— 172
[Sociologie]. La structure g£n£rale des societ£s [Социология. Общая струк-
тура общества]. Paris, 1908, vol. Ill — 172
ДЕКАМИ, Декан (Descamps) Поль (1872-1946), французский социолог и
историк — 114, 261, 262, 266-278
La ЫёгагсЫе des classes en Angleterre [Иерархия классов в Англии]. Paris,
1911 (La Science sociale, 26-е Аппёе. Denxieme periode. 86 Fascicule.) —
114, 261-262, 263, 266—277
ДЕ-ЛА-ГРАССЕРИ (de la Grasserie) Рауль (1839-1914), французский социо-
лог, криминалист и лингвист, последователь Г. Тарда; участник засе-
даний Парижского социологического общества, посвященных вопросу
о социальных классах (январь—июнь 1903 г.) — 113,114,121-123,197,
260
Les luttes sociales [Социальная борьба] // Annales de ITnstitut international
de sociologie. Bruxelles, 1906, t. XI -— 113
[Выступление на заседании Парижского социологического общества
10 июня 1903 г.] И Revue internationale de sociologie. Paris, 1903, № 7,
juillet— 121-122
ДЕЛЕВСКИЙ Ю. (Delevsky J.) (Жак) (наст, имя и фамилия: Яков Лазаре-
вич Юделевский; 1868-1956), русско-французский публицист и соци-
олог— 318,336
Социальные антагонизмы и классовая борьба в истории. СПб., 1910 —
336
ДЕЛЬБЭ, Дельбе (Delbet) Эрнест (1831-1908) французский социолог и
политический деятель; участник заседаний Парижского социологичес-
кого общества, посвященных вопросу о социальных классах (январь—
июнь 1903 г.) — 114, 118-121, 123, 306
[Выступление на заседании Парижского социологического общества
11 февраля 1903 г.] И Revue internationale de sociologie, Paris, 1903, № 3,
mars— 120-121
ДЕЛЯЖ (Delage) Ив (1854-1920), французский зоолог, член АН в Париже
(1901 г.) —209
Указатель имен и цитируемой литературы 601
ДЕНИКЕР (Deniker) Жозеф (Иосиф Егорович) (1852-1918), русско-фран-
цузский натуралист, антрополог, путешественник, инженер; автор
классификации рас, бывшей долгое время одной из самых популяр-
ных в европейской антропологии — 259
ДЕР (Daire) Эжен (1798-1847), издатель сочинений физиократов — 71, 75
ДЕ-РОБЕРТИ, Де Роберти де Кастро де ла Серда (de Roberty) Евгений Ва-
лентинович (1843-1915), русско-французский социолог и философ-
позитивист испанского происхождения; один из создателей (наряду с
М.М. Ковалевским) первой в России кафедры социологии в Психо-
неврологическом институте; участник заседаний Парижского социо-
логического общества, посвященных вопросу о социальных классах
(январь—июнь 1903 г.) — 114
ДЖОТТО (Giotto) ди Бондоне (1266 или 1267 — 1337), итальянский жи-
вописец эпохи Возрождения, представитель флорентийской школы —
172
ДИДРО (Diderot) Дени (1713-1784), французский философ-материалисТ,
представитель Просвещения, глава Энциклопедистов — 66, 68
Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел
[Encyclopedic, ou Dictionaire Raisonn£ des Sciences, des Arts et des M£tiers]
(MDCCLVII [1777]), t. 8 — 68
ДИЛЬ (Diehl) Карл (1864-1943), немецкий экономист, философ, социо-
лог; представитель социальной школы в политической экономии —
332, 453, 552
[Sozialwissenschaftliche Erlauterungen zu] David Ricardo’s Grundgesetze
der Volkswirtschaft und Besteuerung [Научно-социологические коммен-
тарии к «Началам политической экономии и налогообложения» Да-
вида Рикардо]. 2-te AufL Leipzig, 1905 (авториз. рус. перевод: Коммен-
тарий к «Основным началам» Д. Рикардо. СПб., 1912) — 332
Privatwirtschaftslehre, Volkswirtschaftslehre, Weltwirtschaftslehre [Теория
частного хозяйства, теория народного хозяйства, теория мирового
хозяйства] И Jahrbiicher fur Nationalokonomie und Statistik, Stuttgart,
1913, Folge III, B. XLVI, H. 4 — 453
ДИЛБТЕЙ (Diltey) Вильгельм (1833-1911), немецкий историк культуры,
философ и психолог, один из основателей философии жизни — 515
Einleitung in die Geisteswissenschaften: Versuch einer Grundlegung fur das
Studien der Gesellschaft und der Geschichte [Введение в науки о духе: Опыт
полагания основ для изучения общества и истории]. Leipzig, 1883, Bd. 1
(рус. перевод: Собрание сочинений. М., 2000, т. 1) — 515
ДИТЦЕЛЬ, Дицель (Dietzel) Генрих (1857-1935), немецкий экономист,
один из последних представителей классической политической эко-
номии в Германии — 388, 401, 450, 453, 454-455, 458, 461, 465, 533
Theoretische Sozialdkonomik [Теоретическая политэкономия]. Leipzig,
1895, Bd. 1— 388, 453, 454—455, 461
ДИТЦЕЛЬ (Dietzel) Карл (1829-1884), немецкий экономист — 387, 519
ДРАГИЧЕСКО (Draghicesco) Думитру (1875-1945), румынско-французс-
кий дипломат, философ, политик, социолог; участник заседаний Па-
6 02 Указатель имен и цитируемой литературы
рижского социологического общества, посвященных вопросу о соци-
альных классах (январь—июнь 1903 г.) — 114
ДРОЙЗЕН (Droysen) Иоганн Густав (1808-1884), немецкий историк ан-
тичности, политический деятель, переводчик античной литературы;
гегельянец — 310
Д’ЭТ, (D’Aeth) Фредерик (1875-1940), английский социолог, экономист и
общественный деятель, один из пионеров изучения социально-эконо-
мической стратификации в Великобритании — 114, 261-268, 276-278
Present tendencies of class differentiation [Новейшие тенденции классо-
вой дифференциации] И The Sociological Review. London, 1910, vol. Ill,
№4— 114, 261,265
ДЮРИНГ (Duhring) Евгений (1833-1921), немецкий философ, экономист
и социолог — 365, 367
ДЮРКГЕЙМ (Durkheim) Эмиль (1858-1917), французский социолог, ос-
нователь французской социологической школы —48,389,390-391,399,
418-422, 428, 441, 442, 470, 475-476
Метод социологии [Правила социологического метода] [Les rdgles de
la m£thode sociologique]. Перевод с фр. Киев—Харьков, 1899— 390-
391,418,419, 475,476
De la division du travail social[: etude sur Forganisation des soci£t£s
sup6rieures] [О разделении общественного труда: этюд об организа-
ции высших обществ]. Paris, 1893 (рус. перевод: Одесса, 1900) — 48
ДЮФУРНИ ДЕ ВИЛЛЬЕРС (Dufourny de Villiers) Луи Пьер (1739-1796),
французский публицист, деятель Французской революции, якоби-
нец— 81
Cahiers du quatrieme ordre celui des pauvres journaliers, des infirmes, des
indigens, etc. I’ordre sacre des infortun£s; ou Correspondance Philantropique
entre les infortun£s, les hommes sensibles et les Etats g£n£raux pour suppker
au droit de d£puter directement aux Etats qui appartient a tout frangois mais
dont cet ordre ne jouit pas encore [Наказы четвертого сословия в лице
нищих батраков, калек, бедняков и пр. проклятого сословия несчаст-
ных; или Филантропическая переписка между этими несчастными, со-
чувствующими им и Генеральными штатами о предоставлении права
прямого представительства в Штатах, которое есть у каждого францу-
за, но которым это сословие пока не пользуется]. № 1,25 Avril 1789. Etats
Сёпёгаих, janvier—avril 1789, Vol. I — 80-81
ЖИД (Gide) Шарль (1847-1932), французский экономист и социолог, те-
оретик кооперативного движения — 306, 318, 325-328, 333, 334, 336
Cours d’6conomie politique [Курс политической экономии] (1909). 3-е
£d. Paris, 1913 (англ, авториз. перевод: Political Economy [Политичес-
кая экономия]. London, 1914) — 325-328
ЗАКС (Sax) Эмилий (1845-1927), австрийский экономист, политический
деятель; представитель австрийской школы политической экономии —
401, 402
Указатель имен и цитируемой литературы 6 0 3
Das Wesen und die Aufgaben der Nationaldkonomie [Сущность и задачи
политической экономии] (1884) — 402
ЗИММЕЛЬ (Simmel) Георг (1858-1918), немецкий философ, социолог и
культуролог; неокантианец, представитель философии жизни, осно-
ватель формальной социологии — 260, 443-444, 483, 487-488
Социальная дифференциация. Социологические и психологические ис-
следования [Uber soziale Differenzierung. Soziologische und psychologische
Untersuchungen] (1890). Авториз. перевод с нем.: М., 1909 — 260, 443,
444, 487, 488
ЗОМБАРТ (Sombart) Вернер (1863-1941), немецкий экономист, социолог
и историк-неокантианец — 92, 231, 232, 234—242, 278, 356, 405, 554
Современный капитализм [Der moderne Kapitalismus. Leipzig, 1902, Bd.
1-3 (рус. перевод: M., 1903-1905, т. 1-2; М.—Л., 1929, т. 3) — 234, 240,
554
Der Bourgeois. Zur Geistesgeschichte des modernen Wirtschaftsmenschen
[Буржуа. Этюды по истории духовного развития современного эконо-
мического человека]. Munchen und Leipzig: Verlag Duncker und Humblot,
1913-237-240
Die deutsche Volkswirtschaft im neunzehnten Jahrhundert [Немецкое хо-
зяйство в девятнадцатом столетии] (1900). 2-te, durchges. Aufl. Berlin,
1909 (рус. перевод: Народное хозяйство Германии в XIX и начале XX
века. М., 1924) — 92, 231, 234-236
Sozialismus und soziale Bewegung im XIX Jahrhundert [Социализм и со-
циальное движение в XIX веке] (1896). 5-te Aufl. Jena, 1905 (рус. пере-
вод: М., СПб., 1900,1902,1906,1907,1908,1909, Ростов н/Д, 1905, Одесса,
1917) —234
[Статья] И Archiv fur Sozialwissenschaft und Sozialpolitik. Tubingen, 1914,
В. XXXVIII —405
ИДЕН (Eden) Фредерик Мортон (1766-1809) английский экономист и ста-
тистик, ученик А. Смита — 130
The state of the Poor, or an History of the labouring classes in England [Го-
сударство бедных, или История трудящихся классов в Англии]. London,
1797, vol. 1-3—130
ИЗУЛЭ, Изуле-Лубатьер (Izoulet-Loubatieres) Жан (1854-1929), французс-
кий философ и социолог, представитель органицизма — 413
ИЛИ, Эли (Ely) Ричард Теодор (1854-1943), американский экономист;
основатель Американской экономической ассоциации (1885 г.) — 279,
316
Studies in the evolution of industrial society [Исследования по эволюции
промышленного общества]. New York, 1903 — 316
ИНАМА-ШТЕРНЕГГ (Inama-Sternegg) Карл Теодор фон (1843-1908), не-
мецко-австрийский экономист и статистик — 389, 399, 423, 428
Staatswissenschaftliche Abhandlungen. Von Wesen und den Wegen der
Sozialwissenschaft [Общественно-политический трактат. Сущность и
методы социальной науки]. Leipzig, 1903 — 389, 423
6 04 Указатель имен и цитируемой литературы
ИНГРЕМ, Ингрэм (Ingram) Джон (1823-1907), ирландский экономист,
историк английской литературы, поэт — 493, 504, 507
[The] Present position and prospects of-political economy [Современное
положение и перспективы политической экономии] (1878) — 507
КАБЭ, Кабе (Cabet) Этьенн (1788-1856), французский публицист, идео-
лог утопического коммунизма, автор социально-философскго рома-
на «Путешествие в Икарию» (1840 г.), описывающего устройство уто-
пического коммунистического общества — 279
КАНДОЛЬ, де Кандолль (de Candolle) Альфонс (1806—1893), швейцарс-
кий ботаник, дарвинист, основоположник учения о происхождении
культурных растений — 169, 209
Histoire des sciences et des savants [depuis] deux siecles [История наук и
ученых за два века]. Geneve, 1885 — 169
КАНТ (Kant) Иммануил (1724—1804), немецкий философ, родоначаль-
ник немецкой классической философии — 172, 546
КАНТИЛЬОН (Cantillon) Ричард (1680?—1734), ирландский экономист,
демограф, банкир, автор первого в истории экономического тракта-
та — 66, 74
Essai sur la nature du commerce en g£n£ral [Опыт о природе торговли
вообще] (1730-1734; опубл, впервые на фр.: 1755). London, 1892 — 74
КАРЕЕВ Николай Иванович (1850—1931), русский историк и социолог —
498,514,519, 523, 524, 525
Введение в изучение социологии (1897). 2-е изд. СПб., 1907 — 498, 523
КАРПЕНТЕР (Carpenter) Уильям (1797-1874), английский публицист —
157
КАТИЛИНА (Catilina) Луций Сергий (ок. 108-62 до н. э.), древнеримский
претор (68 г.); в 66-63 гг. пытался захватить власть, привлекая недо-
вольных обещанием кассации долгов; заговор был раскрыт Цицеро-
ном — 56
КАУТСКИЙ (Kautsky) Карл (1854-1938), немецкий социал-демократичес-
кий деятель, экономист, историк и публицист; один из лидеров и тео-
ретиков II Интернационала — 306, 310, 318, 330, 334, 336-339, 353
Развитие государственного строя на Западе. Перевод Г.Ф. Львовича,
СПб., 1905 — 339
Die Agrarfrage [Аграрный вопрос]. Stuttgart, 1899 — 334, 338-339
Die Klassengegensatze im zeitalter der franzdsischen revolution. Neue
Ausgabe der Klassengegensatze von 1789 [Классовые противоречия в эпоху
Французской революции. Новое издание «Классовых противоречий в
1789 г.»]. Stuttgart: Verlag von J.H.W. Dietz, 1908 (рус. перевод: 1923) —
337
Klasseninteressen — Sonderninteresse — Gemeininteresse [Классовые ин-
тересы, частные интересы, общественные интересы] И Die Neue Zeit.
Stuttgart, 1903, Jahr. 21, № 34; № 35 (рус. перевод: 1907) — 336-337
КАУЦ (Kautz) Юлий (1829-1909), венгерский экономист и политический
деятель, автор трудов по финансово-экономической системе — 519
Указатель имен и цитируемой литературы 6 0 5
КЕЙНС (Keynes) Джон Невилль (1852-1949), английский логик и эконо-
мист; отец Дж. М. Кейнса — 391
Предмет и метод политической экономии [Scope and method of political
economy] (1891). Перевод с англ. M., 1899 — 391
КЕНЭ, Кене (Quesnay) Франсуа (1694-1774), французский экономист, ос-
новоположник школы физиократов — 66, 68-76, 140, 356
[Le] Despotisme de la Chine [Деспотичность Китая] (1767) II Oeuvres
economiques et philosophiques [Экономические и философские труды].
Publ. par A. Oncken. Frankfort—Paris, 1888 — 72
[Dialogues sur le Commerce et] sur les travaux des artisans [Диалоги о тор-
говле и о труде ремесленников] (1766) // Ibid. — 73
[Observations sur] le droit naturel [des hommes reunis en soci£t6] [Заме-
чания об естественном праве людей объединяться в общество] (1765)
И Ibid. — 73
Maximes generales [du gouvernement economique d’un royaume agricole]
[Общие принципы экономического управления сельскохозяйствен-
ным королевством] (1758) И Ibid. — 72, 73
КЕТТЕЛЕР (von Ketteler) Вильгельм Эммануил фон (1811-1877), немец-
кий католический священник, представитель христианского социализ-
ма, епископ майнцский (с 1850 г.) — 256
КИДД (Kidd) Бенджамин (1858-1916), английский социолог и философ —
165
КИРХМАНН (Kirchmann) Юлиус фон (1802-1884), немецкий философ и
публицист — 36, 551
КЛАМАДИЁ, участник заседаний Парижского социологического обще-
ства, посвященных вопросу о социальных классах (январь—июнь
1903 г.)—114
КЛАРК (Clark) Джон Бейтс (1847-1938), американский неоклассический
экономист, автор теории предельной производительности и один из
пионеров марджиналисткой революции — 458, 530, 532, 533
КЛИФ-ЛЕСЛИ — см. Лесли К.
КЛЮЧЕВСКИЙ Василий Осипович (1841-1911), русский историк — 52
История сословий в России. М., 1913 — 52
КНИГА ЧИСЕЛ, Числа (dwdzi.), четвертая книга Пятикнижия Моисея —
119
КНИС (Knies) Карл Густав Адольф (1821-1898), немецкий экономист, один
из основателей исторической школы в политической экономии — 401,
492, 504, 505-506, 507, 562
Die politische Oekonomie vom Geschichtlichen Standpunkte [Политичес-
кая экономия с исторической точки зрения] (1853). Braunschweig, 1883
(частичный рус. перевод: Предмет и метод. Сост. С.И. Солнцев. Л.,
1924) —505, 506
КОВАЛЕВСКИЙ (Kowalewcki) Максим Максимович (1851-1916), русский
историк, социолог, правовед и этнограф; участник заседаний Париж-
ского социологического общества, посвященных вопросу о соци-
альных классах (январь—июнь 1903 г.) — 62, 114, 123-126, 558
6 0 6 Указатель имен и цитируемой литературы
Современные социологи. СПб., 1905 — 558
La France 6conomique et sociale a la veille de la Revolution. T. 1: Les
Campagnes [Экономическая и социальная Франция накануне револю-
ции. Т. 1: Деревни]. Paris: Giar et Впёге, 1909 — 62
[Выступление на заседании Парижского социологического общества
13 мая 1903 г.] // Revue internationale de sociologie, Paris, 1903, № 6, juin —
123-125
КОГЕН (Cohen) Герман (1842-1918), немецкий философ, глава марбургс-
кой школы неокантианства — 519
КОЛЬКЮН, Когун, Колкухаун (Colquhoun) Патрик (1745-1820), английс-
кий экономист, статистик и правовед — 142
A treatise of the Wealth, Power and Resources of the British Empire [Трактат
о благосостоянии, мощи и богатствах Британской империи. London,
1815 — 142
КОН (Cohn) Густав (1840-1919), немецкий экономист, специалист в об-
ласти теории государственных доходов — 519, 520
Grundlegung der Politischen Oekonomie [Основы политической эконо-
мии] (1885) —520
КОНДИЛЬЯК (Condillac) Этьенн Бонно, де, аббат (1714-1780), французс-
кий философ и экономист — 70, 74
Le commerce et le gouvernement, consid6r6s relativement Pun a 1’autre.
Ouvrage 61£mentaire [Торговля и государство, рассмотренные в их вза-
имоотношениях. Популярный очерк]. Amsterdam, MDCCLXXVI [1776]
(рус. перевод: О выгодах свободной торговли. СПб., 1817, ч. 1-2) — 70
КОНРАД (Conrad) Иоганн (1839-1915), немецкий экономист и статистик,
сторонник протекционизма — 519, 533, 534, 536, 537, 541
КОНСИДРЭРАН, Консидеран (Consid£rant) Виктор (1808-1893), француз-
ский социалист-утопист — 104-107, 279
Destin£e sociale [Общественное назначение]. Paris, 1835, vol. 1 — 104-
105
Principes du socialisme. Manifeste de la d£mocratie au XIX-е si£cle [Осно-
вы социализма. Манифест демократии XIX-го столетия] (1843). 2-е 6d.
Paris, 1847— 105-106
Le socialisme devant le vieux monde, ou Le vivant devant les morts [Соци-
ализм в старом мире, или живой среди мертвых] (1848). 4-е 6d. Paris,
1850— 106
КОНТ (Coijite) Огюст (1798-1857), французский философ и социолог,
основатель позитивизма— 320, 492, 493, 496-501, 502, 503, 504, 505,
506, 507, 509,511,514, 562
Cours de philosophic positive [Курс позитивной философии] (1839). 5-е
6d. Paris, 1894, vol. IV — 497, 498-501, 506
КОНУЭЙ (Conway) Монкур Дениэл (1832-1907), американский священ-
ник и писатель, биограф Т. Пейна и издатель его сочинений — 135
КОСТ (Coste) Адольф (1842-1901), французский социолог-позитивист,
президент Парижского статистического общества — 118
Указатель имен и цитируемой литературы 6 0 7
КОСТЫЛЕВ (Kostyleff) Николай Николаевич (1876-1956), русско-фран-
цузский психолог-объективист, последователь В.М. Бехтерева; участ-
ник заседаний Парижского социологического общества, посвященных
вопросу о социальных классах (январь—июнь 1903 г.) — 114
КРОПОТКИН Петр Алексеевич (1842-1921), русский теоретик анархиз-
ма, естествоиспытатель, социолог и историк— 125
КУК (Cook) Джеймс (1728-1779), английский мореплаватель— 179
КУНОВ (Cunow) Генрих (1862-1936), немецкий историк, социолог, этног-
раф и публицист; один из теоретиков германской социал-демокра-
тии — 549
К пониманию метода исследования Маркса И Основные проблемы по-
литической экономии. Сборник статей. М.: Государственное издатель-
ство, 1922 — 549
КЮВЬЕ (Cuvier) Жорж (1769-1832), французский естествоиспытатель,
основатель сравнительной анатомии и сравнительной палеонтологии;
автор теории катастроф — 505
ЛАВРОВ Петр Лаврович (1823-1900), русский философ, социолог и пуб-
лицист, один из идеологов революционного народничества, сторон-
ник субъективного метода в социологии; с 1870 г. в эмиграции — 519
ЛАВУАЗЬЕ (Lavoisier) Антуан (1743-1794), французский государственный
деятель и химик, один из основоположников современной химии; каз-
нен во время террора — 172
ЛАЗАРЕВЫ (Лазарян), армянская дворянская семья, сыгравшая большую
роль в присоединении к России Восточной Армении; переселившись
в 1747 г. из Ирана в Россию, вывезли с собой огромное состояние,
быстро его приумножив — 172
ЛАНДМАН, Ландтман (Landtman) Гуннар (1878-1940), финский писатель-
этнограф, социолог, философ и антрополог, ученик Э. Вестермарка —
56, 243, 258
The primary causes of social inequality [Основные причины социально-
го неравенства]. Helsingfors, 1909 — 56, 258
The Origin of Priesthood [Происхождение духовенства]. Ekenaes, 1905 —
258
ЛАППО-ДАНИЛЕВСКИЙ Александр Сергеевич (1863-1919), русский ис-
торик, философ, социолог неокантианского направления — 498
Основные принципы социологической доктрины О. Конта И Пробле-
мы идеализма. М., 1902 — 498
ЛАПУЖ (Lapouge) Жорж Ваше де (1854-1936), французский социолог,
представитель социального дарвинизма и один из идеологов расиз-
ма— 165, 169
Les s£lections sociales [Социальная селекция]. Paris, 1896 — 169
ЛАФАРГ Ж., участник заседаний Парижского социологического общества,
посвященных вопросу о социальных классах (январь—июнь 1903 г.) —
114
60 8 Указатель имен и цитируемой литературы
ЛЕВ XIII (Leo XIII) (в миру: Печчи (Pecci) Винченцо Джоакино; 1810—
1903), римский папа (с 1878 г.), дипломат, теолог и поэт — 256, 257,
314
Rerum novarum [О новых вещах»] (1891; нем. перевод: Enzyklika Leo
XIII iiber die Arbeiterfrage [Энциклика Льва XIII по рабочему вопросу].
Stuttgart, 1896; рус. перевод: 100 лет социального христианского уче-
ния. М., 1991) — 256, 257, 314
ЛЕВИ-УЛЬМАН (L£vy-Ullmann) Анри (1870-1947), французский право-
вед, основатель Института сравнительного правоведения в Париже в
1931 г.; участник заседаний Парижского социологического общества,
посвященных вопросу о социальных классах (январь—июнь 1903 г.) —
114, 120-121, 123
ЛЕКСИС (Lexis) Вильгельм (1837-1914), немецкий экономист и статис-
тик, специалист по теории денежного обращения; катедер-социа-
лист — 519
ЛЕНГЕ, Ленгэ (Linguet) Симон Никола Анри (1736-1794), французский
адвокат, журналист и историк, критик Вольтера и других просветите-
лей; казнен во время террора — 66, 77-78
Annales politiques, civiles et litteraires du 18-e si£cle [Политические, граж-
данские и литературные анналы 18-го века] (1777-1792, t. 1-19) — 78
Theorie des loix civiles ou principes fondamentaux de la soci6te [Теория
гражданских законов, или Основные начала общества]. Londres, 1767 —
77
ЛЕРУ (Leroux) Пьер (1797—1871), французский философ, экономист и
публицист, один из основателей христианского социализма — 109,
ПО
De la ploutocratie [О плутократии]. Boussac, 1848 — 109, ПО
Oeuvres [(1825-1850)] [Сочйгения (1825—1850)]. Paris, 1850, vol. I —
109
ЛЕРУА-БОЛЬЕ (Leroy-Beaulieu) Анатоль (1842—1912), французский пуб-
лицист, историк, социалист-утопист — 256
La papaut£, le socialisme et la democratic] [Папство, социализм и демок-
ратия]. Paris, 1892 — 256
ЛЕСЛИ (Leslie) Клифф (1827-1882), ирландский экономист, основополож-
ник исторической школы в политической экономии в Англии — 493,
504, 507, 508
On the philosophical method of political economy [О философском ме-
тоде политической экономии] И Essays in Political and Moral Philosophy
(1879) —507, 508
ЛЕ ШАПЕЛЬЕ (Le Chapelier) Исаак (1754-1794), французский политичес-
кий деятель эпохи Французской революции, якобинец; адвокат — 63
ЛИМУЗЕН, Лимузэн (Limousin) Шарль Матьё (1840-1909), французс-
кий журналист, деятель рабочего и кооперативного движения; учас-
тник заседаний Парижского социологического общества, посвящен-
ных вопросу о социальных классах (январь—июнь 1903 г.) — 114,118,
123, 260
Указатель имен и цитируемой литературы 6 09
ЛИТТРЭ, Литтре (Littrd) Эмиль (1801-1881), французский философ-по-
зитивист, ученик О. Конта — 244, 251, 256
Classe [Класс] И Dictionnaire de la langue franchise [Словарь француз-
ского языка]. Paris: Librairie de L. Hachette et Cie, 1863; 1881, vol. I — 244
ЛИФМАН (Liefmann) Роберт (1874-1941), немецкий экономист и финан-
сист — 387, 392-393, 402-404, 407, 449, 450, 456-458, 471, 483, 484, 488,
489, 530-541, 544
Grundsatze der Volkswirtschaftslehre [Основы политической экономии].
Stuttgart—Berlin, 1917, Bd. 1-2— 387, 392-393, 407, 484, 489, 530, 531,
533-540
Das Wesen der Wirtschaft und der Ausgangspunkt der Nationaldkonomie
[Сущность хозяйства и исходный пункт политической экономии] И
Jahrbiicher fur Nationaldkonomie und Statistik. Stuttgart, 1913, Folge III,
B. XLVI, H. 5 — 402-404, 533, 537, 541, 542
Wirtschaft und Technik [Хозяйство и техника] II Jahrbiicher fur National-
dkonomie und Statistik. Stuttgart, 1914, Folge III, B. XLVII, H. 6— 458,
533, 536
ЛИХТЕНБЕРЖЕ (Lichtenberger) Андре (1870-1940), французский социа-
лист, историк — 80
Le socialisme au XVIII-e sidcle. Etude sur les idees socialistes dans les£crivains
fran^ais du XVIIle siecle avant la Revolution [Социализм XVIII-ro века.
Исследование социалистических идей французских писателей XVIII-
ro века до революции]. Paris, 1895 — 80
ЛОРИА (Лория) (Loria) Акилле (1857-1943), итальянский экономист, ис-
торик философии— 171-172, 318-325, 333, 334
Les Bases 6conomiques de la constitution sociale [Экономические основы
социальной конституции]. 2-е £d. Paris: Fdlix Alcan, 1893— 319, 320,
336
La Morphologic sociale. Conferences tenues a FUniversit6 Nouvelle de
Bruxelles au mois de Mars 1905 [Социальная морфология. Лекции, про-
читанные в Новом Брюссельском университете в марте 1905 г.]. Bruxelles,
1905 — 171-172, 320-325
ЛУЧИЦКИЙ Иван Васильевич (1845-1918), русский и украинский исто-
рик, либеральный земский и политический деятель; участник заседа-
ний Парижского социологического общества, посвященных вопросу
о социальных классах (январь—июнь 1903 г.) — 114, 123
[Выступление на заседании Парижского социологического общества
13 мая 1903 г.] И Revue internationale de sociologie, Paris, 1903, № 6, juin —
123
ЛЬВОВИЧ Григорий Федорович, переводчик и издатель, социал-демок-
рат — 339
ЛЮТЕР (Luther) Мартин (1483-1546), немецкий теолог и общественный
деятель эпохи Реформации, основатель протестантизма— 97, 172
МАБЛИ (МаЫу) Габриель Бонно, де, аббат (1709—1785), французский
политический мыслитель, утопический коммунист и историк, мора-
20 Общественные классы
610 Указатель имен и цитируемой литературы
лист и социальный реформатор; старший брат Э.Б. Кондильяка — 66,
69-70, 74
Doutes proposes aux philosophes 6conomistes, sur 1’ordre naturel et essentiel
des soci£t£s politiques [Сомнения, предложенные философам-экономи-
стам по поводу естественного и необходимого порядка политических
обществ]. La Haye, MDCCLXVIII [1768] (рус. перевод: Избранные про-
изведения. М.—Л., 1950) — 70
МАКИАВЕЛЛИ (Machiavelli) Никколо (1469-1527), итальянский полити-
ческий мыслитель и историк— 130, 135
МАЛЬТУС (Malthus) Томас (1766-1834), английский экономист и демог-
раф—229, 493-495
МАНТУ (Mantoux) Поль (1877-1956), французский социалист, историк —
129
La Evolution industrielle au XVIII-e sidcle, Essai sur les commencements
de la grande industrie moderne en Angleterre [Промышленная револю-
ция XVIII века. Очерк зарождения современной промышленности в
Англии]. Paris, 1906 (рус. перевод: Промышленная революция XVIII
столетия в Англии. М.—Л., 1925; М., 1937) — 129
МАРКС (Marx) Карл (1818-1883), немецкий философ, экономист, поли-
тический и общественный деятель — 35, 43, 53, 123, 141, 142, 158, 204,
234, 235, 239,281, 306-310,314,320,329-332, 335, 338,341, 342, 351-363,
365, 366,368,401,407,429-431,458,468,513,539, 546-551,554-557, 559-
560
Введение к критике политической экономии [Einleitung Zur Kritik der
Politischen Oekonomie] (1857) 11 Основные проблемы политической
экономии. Сборник статей. М.: Государственное издательство, 1922 —
468, 548-551,559, 560
Капитал [Das Kapital]. 5-te Aufl. Hamburg, 1903-1909, Bd. 1-4 — 55,330,
338, 352, 353, 356, 357, 362
Коммунистический Манифест [(Манифест Коммунистической
партии)] [Das Kommunistische Manifest (Manifest der Kommunistischen
Partei)] (в соавторстве с Ф. Энгельсом) (1848); 7-te Aufl. Berlin, 1906 —
54, 307, 351, 356, 357, 359-361, 366
Нищета философии [Misdre de la philosophic] (1847). Перевод с фр.
Одесса, 1905 (нем. перевод: Das Elend der Philosophic. Ubersetz. von
E. Bernstein und K. Kautsky, mit Vorwort und Noten von F. Engels. Stuttgart:
Druck und Verlag von J. Dietz, 1885) — 35, 281, 352, 353, 355, 356, 429,
554-556
Тезисы о Фейербахе [Theseniiber Feuerbach] (1845; опубл.: 1888) — 550
Der Achtzehnte Brumaire des Louis Bonaparte [Восемнадцатое брюмера
Луи Бонапарта] (1852; 2-е изд.: 1869). 3-te Aufl. Hamburg, 1885— 53,
352, 354, 355, 363
Die Klassenkampfe in Frankreich 1848 bis 1850. Abdruck aus der «Neuen
Rheinischen Zeitung»] [Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 гг.
Оттиск из «Новой рейнской газеты»] (1850). Mit Einleitung von F. Engels.
Berlin, 1895 — 352, 354, 355, 357
Указатель имен и цитируемой литературы 611
Revolution und Kontre-Revolution in Deutschland [Революция и контр-
революция в Германии] (1851—1852). Stuttgart: Verlag von J. Dietz,
1885 — 361 [автор этой работы — Ф. Энгельс]
Theorien Uber den Mehrwert [Теории прибавочной стоимости] (1861—
1863); hrsg. von К. Kautsky. Stuttgart, 1885; Stuttgart, 1905, Bds. 1-3 —
332, 357—358, 548
Zur Kritik der Politischen Oekonomie [Критика некоторых положений
политической экономии] (1859). 3-е Aufl.; hrsg. von К. Kautsky. Stuttgart,
1909 — 429, 430
МАРШАЛЛ (Marshall) Альфред (1842-1924), английский экономист, ос-
нователь Кембриджской школы политической экономии, родоначаль-
ник неоклассической школы в экономической теории — 519, 530
МАСИЛЬОН КУАКУ, участник заседаний Парижского социологического
общества, посвященных вопросу о социальных классах (январь—июнь
1903 г.) —114
MAX (Mach) Эрнст (1838-1916), австрийский физик и философ, один из
основателей эмпириокритицизма — 452
Философия и естественнонаучное мышление [Философское и есте-
ственнонаучное мышление] И Новые идеи в философии. Сб. № 1. СПб.,
1912 — 452
МЕЙЕР (Meyer) Эдуард (1855-1930), немецкий историк древнего мира;
первым дал представление о древней истории как о неком целом, яв-
ляющемся в то же время частью общей истории — 310
МЕЛЛЕР (Moeller) Геро (1892-1974), немецкий экономист — 475
Zur Frage der «Objektivitat» des wirtschaftlichen Princips [Проблема «объек-
тивности» экономических принципов] И Archiv fur Sozialwissenschaft und
Sozialpolitik. Tubingen, 1921, B. XLVII, H. 2 — 475
МЕЛЬЕ (Meslier) Жан (1664— 1729 или 1733), французский социалист-
утопист, философ, материалист и атеист; сельский священник — 65-
68
Le testament de Jean Meslier, Сигё d’Etrepigny et de But en Champagne
d£c£d£ en 1733 [Завещание Жана Мелье, кюре в Этрепиньи и в Бют в
Шампани, скончавшегося в 1733 г.] (1725; опубл, впервые: 1733).
Amsterdam, 1864, vol. 1-3. Более раннее издание: Testament de Jean
Meslier [Завещание Жана Мелье] (1742; рус. перевод: 1954, т. 1—3) —
66, 67
МЕНГЕР (Menger) Карл (1840-1921), австрийский экономист, основатель
австрийской школы в политической экономии, один из авторов
субъективной теории предельной полезности — 396,401-402,492, ЗЮ-
514, 520, 521,530, 531
Исследования о методах социальных наук и политической экономии
в особенности [Untersuchungeniiber die Methode der Sozialwissenschaften
und der Politischen Oeconomie insbesondere]. Leipzig, 1883 (рус. пере-
вод: СПб., 1894) — 402, 492, 493, 510-512, 514, 520-521, 530
Grundsatze der Volkswirtschaftslehre [Основания политической эконо-
мии] (1871) —402
612 Указатель имен и цитируемой литературы
МЕНЕНИЙ АГРИППА (Menenius Agrippa) (?—493 до н. э.)> древнеримс-
кий военный и политический деятель, патриций, сенатор; в одном из
своих выступлениях, когда плебеи объявили войну патрициям и уда-
лились на «Священную гору», привел им (т. е. плебеям) «известную
басню», в которой проводилась аналогия между обществом и органа-
ми человеческого тела: в обществе каждое сословие выполняет свою
необходимую функцию (как органы человеческого тела) — 56
МЕНШИКОВЫ, русский княжеский род, происходящий от Александра
Даниловича Меншикова (1673-1729), военного и государственного
деятеля, сподвижника Петра I — 125
МЕРСЬЕ ДЕ ЛА РИВЬЕР (Mercier de la Riviere) Поль Пьер (1720-1793),
французский экономист, представитель школы физиократов — 71
L’ordre naturel et essentiel des soci£t£s politiques [Естественный и необ-
ходимый порядок политических обществ] (1767) // Physiocrates; publ.
par Е. Daire. Paris, 1846, vol. II — 71
МИЛЛЬ (Mill) Джеймс (1773-1836), английский философ, историк и эко-
номист, отец Дж.Ст. Милля — 152, 333, 358
Elements of Political Economy [Основы политической экономии]. London,
1821 — 152
МИЛЛЬ (Mill) Джон Стюарт (1806-1873), английский философ, логик,
экономист и общественно-политический деятель, последний крупный
представитель классической школы в политической экономии; осно-
ватель английского позитивизма, последователь О. Конта — 492,501—
503, 505, 509, 562
Система логики [A System of Logic] (1843). Перевод с 5-го изд. Т. 2.
СПб., 1867, т. 2 — 501-503
МИНЬЕ (Mignet) Огюст (1796-1884), французский историк и журналист —
84-86, 88, 92, 234
Histoire de la Evolution fran^aise, depuis 1789 jusqu’en 1814 [История фран-
цузской революции от 1789 и до 1814 гг.] (1824). Nouv. ed. Leipsic,
1827 — 84-86
МИХАЙЛОВСКИЙ Николай Константинович (1842-1903), русский соци-
олог, публицист, литературный критик, один из теоретиков народни-
чества и создателей «субъективной социологии» — 519
МОЛЛЕР (Moller), изобретатель ленточной машины (1568 г.); рабочие
Данцига уничтожили его детище, а самого изобретателя утопили —
320
МОММЗЕН (Mommsen) Теодор (1817-1903), немецкий историк, специа-
лист по истории Древнего Рима и римского права — 310
МОНЭН, участник заседаний Парижского социологического общества,
посвященных вопросу о социальных классах (январь—июнь 1903 г.) —
114
MOP (More) Томас (1478-1535), английский гуманист, государственный
деятель и писатель, один из основателей утопического социализма;
католик— 132
Утопия (1516) — 132
Указатель имен и цитируемой литературы 613
МОРГАН (Morgan) Льюис Генри (1818—1881), американский историк и
этнограф, исследователь первобытного общества — 308
МОРЕЛЛИ (Morelly) Этьенн Габриэль, аббат, французский философ и
публицист XVIH в., представитель утопического коммунизма; досто-
верных биографических данных не сохранилось — 131
МУРОВЦЕВА, участница заседаний Парижского социологического обще-
ства, посвященных вопросу о социальных классах (январь—июнь
1903 г.) —114
МЮНСТЕРБЕРГ (Munsterberg) Гуго (1863-1916), немецкий психолог и
философ-неокантианец — 532
НАКАЗ БЕДНЫХ —81
НАТОРП (Natorp) Пауль (1854-1924), немецкий философ, один из глав-
ных представителей Марбургской школы неокантианства — 519
НЕККЕР (Necker) Жак (1732-1804), швейцарский и французский банкир
и государственный деятель — 66, 74, 76—77, 341
Essai sur la l£gislation et le commerce des grains [Опыт о законодатель-
стве и торговле хлебом] (1775). Paris: Guillamin, 1848, t. II — 76, 77
НИБУР (Niebuhr) Бартольд Георг (1776-1831), немецкий историк антич-
ности; основоположник научно-критического метода изучения исто-
рии— 218
НИКОЛАЙ II Александрович (1868—1918), последний русский импера-
тор (с 1894 г.) — 124
НИТЧШ (Nitzsch) Карл Вильгельм (1818-1880), немецкий историк и фи-
лолог — 310
НИЦШЕ (Nietzsche) Фридрих (1844-1900), немецкий философ и поэт —
167
НОВГОРОДЦЕВ Павел Иванович (1866—1924), русский правовед, фило-
соф, и социолог; с 1920 г. в эмиграции — 498
О’БРИЭН, О’Брайен (O’Brien) Джеймс (пост, псевд.: Бронтерр) (1805—
1864), английский политический деятель, журналист, вождь левого
крыла чартистского движения в Англии. — 156
ОВЕРБЕРГ, Ван Оверберг (Van Overbergh) Сирил (1866-1959), бельгийс-
кий социолог, правовед, публицист, общественный и политический
деятель — 49, 112, 204, 209-211, 251-253, 279, 290, 305-314, 316, 353,
357, 358
La classe sociale. Extrait des Annales de la Societe beige de Sociologie [Со-
циальный класс. Извлечение из «Анналов Бельгийского социологичес-
кого общества»]. Bruxelles: Oscar Schepens et C-ie 6diteurs, 1905, 2-e
s£rie —49, 112, 209, 210, 251, 252, 290, 305-314
ОНКЕН (Oncken) Август (1844-1911), немецкий экономист, специалист
по экономике сельского хозяйства и истории экономических теорий
(в частности, воззрений физиократов) — 72, 73
ОНОРЭ (Оноре) (Нопогё) Морис — 271
614 Указатель имен и цитируемой литературы
ОРЖЕНЦКИЙ Роман Михайлович (1863-1923), русский и украинский
экономист и статистик, академик АН УССР (1919); земский и профсо-
юзный деятель — 390, 416, 443
Учение об экономическом явлении. Введение в теорию ценности. Одес-
са, 1903 — 390,416,443
ОУЭН (Owen) Роберт (1771-1858), английский социалист-утопист, эко-
номист, фабрикант и социальный реформатор — 546
ПЕКЭР, Пекер (Pecqueur) Константен (1801-1887), французский эконо-
мист и философ, социалист-утопист — 109
Des агпёНоrations materielles dans leurs rapports avec la liberte [Матери-
альные улучшения в их взаимосвязи со свободой] (1840). 2-е £d. Paris,
1841 — 109
ПЕТИФИЛЬС (Petitfils) Эдмон (1878-1950), французский историк — 68
Un socialist-r£volutionnaire au commencement du XVIIIe siecle, Jean
Meslier [Социалист-революционер начала XVIII-ro века, Жан Мелье].
Paris, 1908 — 68
ПЕТИЦИЯ 150 000 РАБОЧИХ И РЕМЕСЛЕННИКОВ ПАРИЖА [Petitions
des cent cinquante mille ouvriers et artisans de Paris] — 80
ПЕТРАЖИЦКИЙ (Petrazycki) Лев Иосифович (1867-1931), русско-
польский правовед, один из основателей психологической школы пра-
ва; с 1918 г. в эмиграции — 392
Введение в изучение права и нравственности. Основы эмоциональ-
ной психологии (1906). 3-е изд. СПб., 1908 — 392
ПЕШ, Пэш (Pesch) Генрих (1854-1926), немецкий экономист и католи-
ческий священник, сторонник христианского солидаризма — 34, 243,
251—258, 260,314
Lehrbuch der Nationaldkonomie [Учебник по политической экономии].
Freiburg im Breslau, 1909, Bd. II — 34, 251-256
Die sozialen Klassen [Социальные классы] П Stimmen aus Maria-Laach.
Katholische Blatter, Freiburg im Breisgau, 1908, Bd. 74, H. 4-5 — 256
ПЁЛБМАН (Pohlmann) Роберт (1852-1914), немецкий историк античнос-
ти—56,57,310
История античного коммунизма и социализма [Geschichte des antiken
Kommunismus und Sozialismus] (E893—1901). СПб., 1910. (Общая ис-
тория европейской культуры, т. И.) — 56, 57
ПИКАР (Picard) Роже (1884-1950), французский историк и экономист —
62-66, 70,71,75, 76, 78
La th£orie de la lutte [des] classes a la veille de la Evolution fran^aise [Тео-
рия классовой борьбы накануне Французской революции] // Revue
d’£conomie politique. Paris, 1911, № 5 — 62-65, 70, 71, 75, 76, 78
ПИНЭ, участник заседаний Парижского социологического общества, по-
священных вопросу о социальных классах (январь—июнь 1903 г.) —
114
ПИРАР (Pirard) Леон — 243, 250, 251, 260
De I’ordre social [Социальный порядок]. Paris, 1910 — 250, 251
Указатель имен и цитируемой литературы 615
ПИРСОН (Pearson) Карл (1857-1936), английский математик, биолог и
философ, один из основоположников современной статистики — 483,
486
Грамматика науки [The Grammar of Science] (1892). СПб., 1911 — 483,
486
ПЛАТОН (428 или 427 — 348 или 347 до н. э.), древнегреческий фило-
соф—56, 132, 197
Государство [ПоХшла] — 56, 132, 197
ПЛЕХАНОВ Георгий Валентинович (1856-1918), русский философ-мар-
ксист, публицист и политический деятель — 109, 110, 546, 547
Основные вопросы марксизма (1908). Пг., 1917 — 546, 547
Французский утопический социализм XIX-го века И Современный
Мир. СПб., 1913, № 6, 7 — 109, 110
ПОЛЕ (Pohle) Людвиг (1869-1926), немецкий экономист, представитель
новой исторической школы в политической экономии— 383, 514,
521,522
Die gegenwartige krisis in der deutschen Volkswirtschaftslehre. Betrach-
tungen uber das verhaltnis zwischen politik und nationaldkonomischer
wissenschaft [Современный кризис в немецкой политической эконо-
мии. Рассуждение о взаимосвязи между политикой и экономической
наукой]. Leipzig, 1911 — 383, 521, 522
ПРОКОПОВИЧ Сергей Николаевич (1871-1955), русский экономист и
политический деятель, идеолог «экономизма»; с 1922 г. в эмиграции —
318, 336
К критике Маркса. СПб.: Изд. Л.Ф. Пантелеева, 1901 — 336
ПРОЛЕТАРИАТ И КРЕСТЬЯНСТВО И Искра. Лондон, 1903, № 33, 1 фев-
раля — 342
ПРУДОН (Proudhon) Пьер Жозеф (1809-1865), французский экономист
и философ, журналист; социалист, теоретик анархизма — 109, 353
Syst6me des contradictions 6conomiques ou Philosophic de la misere [Си-
стема экономических противоречий, или Философия нищеты] (1846).
Paris: С. Marpon et Eru. Flammarion, [1883], vol. 1-2 (Oeuvres comp-
letes.) — 109
ПУРНЕН (Pournin) Марсель, французский правовед, участник заседаний
Парижского социологического общества, посвященных вопросу о со-
циальных классах (январь—июнь 1903 г.) — 114
ПУШЕ (Pouchet) Феликс Архимед (1800-1872), французский врач и нату-
ралист— 188
ПЭЛИ, Пели (Paley) Уильям (1743-1805), английский теолог и философ —
132
The Principles of Moral and Political Philosophy [Основы моральной и
политической философии] (1785). 26-th ed. Edinburgh, 1817, vol. 1-2 —
132
ПЭН, Пейн (Paine) Томас (1737-1809), американский философ и публи-
цист— 134, 135
616 Указатель имен и цитируемой литературы
Agrarian justice, opposed to agrarian law, and to agrarian monopoly: being
a plan for meliorating the condition of man, by creating in every nation a
national fund [Аграрная справедливость, противостоящая земельно-
му праву и аграрной монополии: план улучшения положения чело-
века посредством создания в каждой стране государственного фон-
да]. Paris—London, 1797 (рус. перевод: Избранные сочинения. М.,
1959) — 134, 135
Rights of Man: being an answer to Mr. Burke’s attack on the French Revolution
[Права человека. Ответ на нападение м-ра Бёрка на Французскую ре-
волюцию]. London, 1791, Part 1; 1792, Part 2 — 134
ПЭР, Пар (Раге) Уильям (1805-1873), английский табачный магнат и коо-
ператор, последователь Р. Оуэна; автор множества работ по коопера-
ции и политической экономии, издатель — 151
[Preface] [Предисловие] И Thompson W. An Inquiry into the Principles
of the Distribution of Wealth [Исследование о принципах распределе-
ния богатства]. New ed.; by W. Pare. London, MDCCCL [1850] — 151
ПЯТНИЦА, персонаж романа Д. Дефо «Робинзон Крузо» (1719) — 388
РАВЕНСТОН, Рейвенстоун (Ravenstone) Пирси (наст, имя и фамилия:
Ричард Пуллер (Puller); ум. в 1830), английский экономист-рикардиа-
нец и социальный реформатор; противник Т.Р. Мальтуса— 141, 148,
149, 154
Несколько сомнений в правильности некоторых ходячих мнений в об-
ласти политической экономии [A few doubts as to the correctness of some
opinions generally entertained on the subjects of population and Political
Economy] (1821) — 149
РАДДОВ Эрнест Леопольдович (1854-1928), русский философ, филолог
и переводчик — 499
РАТЦЕНГОФЕР, Ратценхофер (Ratzenhofer) Густав (1842-1904), австрий-
ский философ и социолог, представитель социал-дарвинизма; гене-
рал— 113, 178, 190-195, 198
Die soziologische Erkenntnis. Positive Philosophic des sozialen Lebens [Со-
циологическое познание. Позитивная философия общественной жиз-
ни]. Leipzig: Brockhaus, 1898 — 191-193
Wesen und Zweck der Politik als Teil der Soziologie und Grundlage der
Staatswissenschaften [Сущность и цель политики как раздел социоло-
гии и основа науки о государстве]. Leipzig: Brockhaus, 1893, Bd. 1-3 —
191-193
РЕЙБО (Reybaud) Луи (1799-1879), французский экономист, журналист
и политический деятель — 279
РЕЙНАЛЬ (Raynal) Гийом, аббат, де (1713-1796), французский историк и
социолог — 65, 68
Histoire philosophique et politique des etablissements et du Commerce des
Europ£ens dans les deux Indes [Философская и политическая история о
заведениях и торговли европейцев в обеих Индиях]. Amsterdam, 1772,
t. 6 (рус. перевод: СПб., 1799, 1805-1811, 1834-1835) — 68
Указатель имен и цитируемой литературы 617
РЕЙНО (Reynaud) Жан Эрнст (1806-1863), французский философ, пред-
ставитель христианского социализма; политический и общественный
деятель— 109, 110
РИБО (Ribot) Теодюль Арман (1839-1916), французский психолог и пси-
хопатолог, родоначальник экспериментальных исследований высших
психических процессов во Франции — 209
РИД (Reade) Уильям Уинвуд (1838-1875), английский путешественник,
историк и философ, социал-дарвинист — 179
РИКАРДО (Ricardo) Давид (1772-1823), английский экономист, один из
крупнейших (наряду с А. Смитом) представителей классической по-
литической экономии, сторонник трудовой теории стоимости; бан-
кир и политический деятель — 145, 148, 150, 151, 493-495, 551
РИККЕРТ (Rickert) Генрих (1863-1936), немецкий философ, один из ос-
нователей Баденской школы неокантианства — 383, 387, 396, 397,476,
514,515-517,519,524,532
Границы естественно-научного образования понятий. Логическое вве-
дение в исторические науки [Die Grenzen der naturwissenschaftlichen
Begriffsbildung; eine logische Einleitung in die historischen Wissenschaften]
(1902). Перевод A.M. Бодена. СПб., 1903 — 515, 516
РОБИНЗОН Крузо, главный герой одноименного романа Д. Дефо
(1719) — 392, 426, 427, 539, 544
РОДБЕРТУС-ЯГЕЦОВ (Rodbertus-Jagetzow) Карл Иоганн (1805-1875), не-
мецкий экономист, историк и государственный деятель, один из ос-
новоположников теории «государственного социализма» — 35,36,428,
429, 551, 552
Капитал. 4-е [социальное] письмо [к фон Кирхману] [Das kapital. Vierter
socialer brief an von Kirchmann] (1884). Перевод И. Давыдова. СПб.,
1906 — 429
Сочинения. Вып. I: К освещению социального вопроса. 2 и 3 письма.
Перевод с нем. проф. М.Н. Соболева. СПб., 1905 — 429
Brief von 31. Mai. 1875 [Письмо от 31 мая 1875 г.] // Wagner A. Einiges
von und fiber Rodbertus[-Jagetzow] [Кое-что из Родбертуса и о нем] //
Zeitschrift fur die gesamte Staatswissenschaft. Tubingen, 1878, Bd. XXXIV,
H. I —36, 551,552
Zur Beleuchtung der sozialen Frage. Theil 1. Unveranderter Abdruck meines
zweiten und dritten sozialen Brifes an von Kirchmann [К освещению со-
циального вопроса. Часть I. Оттиск из 2-го и 3-го социальных писем к
фон Кирхману] (1875). 2-te Aufl.; hrsg. von M. Wirth. Berlin, 1899 — 56,
551
РОЖКОВ Николай Александрович (1868-1927), русский историк, социо-
лог, политический и общественный деятель, публицист — 342
К. Маркс и классовая борьба И Карл Маркс (1883-1933). СПб., 1908 —
342
РОСМЕСЛЕР, Россмесслер (Rossmassler) Эмиль Адольф (1806-1867), не-
мецкий ботаник и зоолог; политический деятель, демократ — 188
618 Указатель имен и цитируемой литературы
РОШЕР (Roscher) Вильгельм Георг Фридрих (1817-1894), немецкий эко-
номист, один из основоположников исторической школы в полити-
ческой экономии — 492, 504-507
Основы политической экономии [Grundlagen der Nationalokonomie]
(1854) —505
Grundriss zu Vorlesungen fiber die Staatswirtschaft nach geschichtlicher
Methode [Конспект лекций по политической экономии по историчес-
кому методу] Gottingen, 1843 (рус. перевод: Краткие основы курса по-
литической экономии с точки зрения исторического метода. СПб.,
1891) —504
De historicae doctrinae apud sophistas majores vestigiis. Gottingen, 1838 —
504
РУЖМОН (Rougemont) Фредерик (1808-1880), французский богослов и
философ — 308
РУССО (Rousseau) Жан-Жак (1712-1778), французский философ, писа-
тель, поэт, драматург и композитор — 68, 131, 137, 143
РЮМЕЛИН (Rumelin) Густав фон (1815-1889), немецкий статистик, по-
литический деятель и литературный критик; сторонник мальтузиан-
ства — 400, 407, 408
Reden und Aufsatze. Neue Folge [Статьи и речи. Новый том]. Freiburg
im Breslau, 1881 — 400
Ueber soziale Gesetze [О социальных законах] И Zeitschrift fur die gesamte
Staatswissenschaft. Tubingen, 1868, Bd. XXIV — 407
РЮРИК (Rorik, Hrorekr) (ум в 879), князь, полулегендарный основатель
династии русских князей и царей (Рюриковичи) — 125
САЛЛЮСТИЙ (Sallustius), Гай Саллюстий Крисп (86-35/34 до н. э.), древ-
неримский историк, политический и государственный деятель — 56,
57
[De conjuratione] Catilinae [О заговоре Катилины]. В рус. переводе
В. Врублевского. СПб., 1891 — 57
СЕМЕНОВ Е., участник заседаний Парижского социологического обще-
ства, посвященных вопросу о социальных классах (январь—июнь
1903 г.) —114
СЕН-СИМОН (Saint-Simon) Клод Анри де Рувруа, граф, де (1760-1825),
французский социолог и общественный деятель, социалист-утопист —
86, 87, 92, 94-104, 111, 546, 554
Cath£chisme politique des industriels [Политический катехизис промыш-
ленников] (1823-1824) И Oeuvres. Paris: Capelle, Libraire-Editeur, 1841
(рус. перевод: Катехизис промышленников И Избранные сочинения.
М.—Л., 1948, т. 2 — 95-97)
Lettres d’un habitant de Gendve a ses contemporains [Письма женевского
обитателя к своим современникам] (1803) И Ibid. (рус. перевод: Из-
бранные сочинения. М.—Л., 1948, т. 1 — 95, 97
Nouveau Christianisme [Новое христианство (1825) //Ibid. (рус. пере-
вод: Избранные сочинения. М.—Л., 1948, т. 2 — 97
Указатель имен и цитируемой литературы 619
L’Organisateur [Организатор] (1819—1820) И Ibid. — 97
[De la] physiologic sociale [О социальной физиологии] (1813) // Oeuvres
de Saint-Simon et d’Enfantin [Труды Сен-Симона и Анфантена]. Paris,
1865-1878, vol. 10, cah. 4. 1875 — 95
[Du] systeme industriel [О промышленной системе] (1821; рус. пере-
вод: Избранные сочинения. М.—Л., 1948, т. 2 — 97
СЕРВИЙ ТУЛЛИЙ (Servius Tullius), по античному преданию, шестой царь
Древнего Рима (578 — ок. 534 до н. э.) — 119, 316
СИСМОНДИ (Sismondi) Жан Шарль Леонар Симонд де (1773-1842), швей-
царский либеральный экономист и историк, историк литературы и
публицист— 100-102, 239, 292
Nouveaux Principes d’Economie politique, ou de la richesse dans ses rapports
avec la population [Новые начала политической экономии, или о бо-
гатстве в его отношении к населению]. Paris, 1819, vol. 1-2 (2-е6d.: Paris,
1827; рус. перевод: 1897, 1936) — 100-102
СМИТ (Smith) Адам (1723-1790), английский экономист и философ —
133, 134,139,140,150, 151, 166,171, 241, 307, 330, 332, 333, 356, 357, 358,
493, 494, 495, 551
An inquiry into the Nature and causes of the Wealth of Nations [Исследова-
ние о природе и причинах богатства народов]. London: George Routledge
and Sons, 1776— 133
СМОЛЛ (Small) Албион Вудбери (1854-1926), американский социолог,
представитель социального дарвинизма — 37, 40, 44, 279, 316
General Sociology. An exposition of the main development in sociological
theory from Spencer to Ratzenhofer [Общая социология. Изложение об-
щего развития социологической теории от Спенсера до Ратценхофе-
ра]. Chicago—London, 1905 — 40
An introduction to the study of society [Введение в изучение социоло-
гии]. With G.E. Vincent. New York, 1894 — 316
СОБОЛЕВ Михаил Николаевич (1869 — после 1945), русский экономист,
общественный деятель — 429
СОЛНЦЕВ Сергей Иванович:
Заработная плата, как проблема распределения. СПб., 1911 — 45, 148,
170, 265, 361
СОРОКИН (Sorokin) Питирим Александрович (1859-1968), русско-аме-
риканский социолог, философ, культуролог — 409-411
Система социологии. Пг., 1920, т. 1 — 409-411
СПЕНС (Spence) Томас (1750-1814), английский социалист-утопист, вы-
ступавший за отмену частной собственности на землю и установление
аграрного социализма— 134, 136, 137
Высший пункт свободы, или действительные права человека [The
meridian sun of liberty, or The whole rights of man] (1796) — 136
Pig’s Meat, or Lessons for the Swinish multitude [Свинина, или лекции
для стада свиней]. 2d ed. London, 1793-1795, vol. 1-2 — 136-139
СПЕНСЕР (Spenser) Герберт (1820-1903), английский философ и социо-
лог— 113, 165,173-181
6 2 0 Указатель имен и цитируемой литературы
Принципы социологии [The Principles of sociology]. Edinburgh, 1893,
vol. 1-3 (рус. перевод: Основания социологии. СПб., 1898, т. 1-2) —
ИЗ, 173-180
СТЕПАНОВ Иван Иванович (наст, фамилия: Скворцов; 1870-1928), со-
ветский государственный и партийный деятель, историк, экономист,
философ; переводчик и редактор трех томов «Капитала» и других тру-
дов К. Маркса и Ф. Энгельса — 464
Курс политической экономии (в соавторстве с А.А. Богдановым). М.,
1918, т. 1 — 464
СТРУВЕ Петр Бернгардович (1870-1944), русский экономист, философ,
историк, публицист и общественно-политический деятель, с 1920 г. в
эмиграции — 526
Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России.
Вып. 1. СПб., 1894 — 526
ТАРД (Tarde) Габриель де (1843-1904), французский социолог, психолог,
философ, юрист, криминалист, один из основоположников социаль-
ной психологии, представитель психологического направления в со-
циологии; участник заседаний Парижского социологического обще-
ства, посвященных вопросу о социальных классах (январь—июнь
1903 г.) — 114, 116-117, 118, 121, 123, 260, 407,410, 420, 421
Психология и социология // Новые идеи в социологии. Сб. 2. Пг.,
1914 — 410
[Выступление на заседании Парижского социологического общества
14 января 1903 г.] // Revue internationale de sociologie, Paris, 1903, № 2,
fevrier— 117
ТАРЛЕ Евгений Викторович (1875-1955), русский советский историк, пуб-
лицист и общественный деятель — 62, 63, 82
Рабочий класс во Франции в эпоху революции. Исторические очерки.
СПб., 1909, ч. 1 — 62, 63, 82
ТАХТАРЕВ Константин Михайлович (1871-1925), русский историк и со-
циолог — 413, 414, 447
Наука об общественной жизни, ее явлениях, их соотношениях и зако-
номерности. Опыт изучения общественной жизни и построения со-
циологии. Пг., 1919 — 413, 447
ТЁННИС (Tonnies) Фердинанд (1855-1936), немецкий социолог, историк
философии, экономист и философ — 387, 399, 417, 418, 439
Gemeinschaft und Gesellschaft. Abhandlung des Communismus und des
Sozialismus als empirischer Culturformen [Община и общество. Труд о
коммунизме и социализме как об эмпирических культурных формах].
Leipzig, 1887 — 417, 418
ТОМПСОН (Thompson) Уильям (ок. 1785-1833), ирландский социолог и
экономист, социалист-утопист, последователь Р. Оуэна; филантроп —
141, 142, 149-153, 158, 292
An Inquiry into the Principles of the Distribution of Wealth, most conducive
to human Happiness [Исследование о принципах распределения богат-
Указатель имен и цитируемой литературы 62 1
ства, более всего способствующего человеческому счастью]. London,
1824; New ed.; by W. Pare. London, MDCCCL [1850] — 149-151
ТОПИНАР (Topinard) Поль (1830-1911), французский антрополог, автор
трудов об эволюции рас и анатомических различиях между их пред-
ставителями— 188, 197
ТУГАН-БАРАНОВСКИЙ Михаил Иванович (1865-1919), русский эконо-
мист, историк и социолог, представитель «критического марксизма» —
318, 335-336, 402, 453, 467, 514, 523-527, 533
Основы политической экономии (1909). 2-е перераб. изд. СПб., 1911 —
335-336, 453, 523, 524
Теоретические основы марксизма. СПб., 1905 — 335
Что такое общественный класс? // Мир Божий. СПб., 1904, № 1 — 335
ТЬЕРРИ (Thierry) Огюстен (1795-1856), французский историк, один из
основателей романтического направления во французской историог-
рафии— 84, 86-88, 92, 186, 218
История [возникновения и развития] третьего сословия [Essai sur
I’histoire de la formation et de progrds du Tiers Etat] 11 Oeuvres completes.
Paris, 1856, t. IX (рус. перевод: Опыт происхождения и успехов третье-
го сословия И Избранные сочинения. М., 1937) — 86, 87
Histoire d’Angleterre [История Англии] И Dix ans d’£tudes historiques
[Десять лет исторических работ] (1834). Bruxelles—Leipzig, 1835 — 88
Histoire veritable de Jacques Bonhomme, d’apres les documents authentiques
[Настоящая история Жака-Простака, по подлинным документам]
(1820) И Ibid. —88
ТЭЛЮОЛ, Телюол, Телуолл (Thelwall) Джон (1764-1834), английский ра-
дикальный публицист; был обвинен в государственной измене и под-
вергнут суду, но в итоге оправдан — 134-136, 143
The natural and constitutional right of Britons to annual Parliaments,
universal Suffrage, and the freedom of popular Association [being a
vindication of the motives and political conduct of John Thelwall and of the
London Corresponding Society in general] [Естественное и конституци-
онное британское право ежегодного созыва Парламента, всеобщее из-
бирательное право и свобода собраний как обоснование мотивов и по-
литического поведения Джона Телуолла и Лондонского корреспонден-
тского общества в целом]. London, 1795 — 135
ТЮРГО (Turgot) Анн Робер Жак (1727-1781), французский государствен-
ный деятель, философ-просветитель и экономист, генеральный конт-
ролер (министр финансов) (1774—1776 гг.); провел ряд буржуазных
реформ в духе физиократов — 66, 74-76, 341
Reflexions sur la formation et la distribution des richesses [Размышления
о создании и распределении богатств] (1766) И Oeuvres de Turgot. Par
E. Daire. Paris, 1844 (рус. перевод: Избранные экономические произве-
дения. М., 1961) — 75
УОКЕР (Walker) Фрэнсис Амаса (1840-1897), американский экономист и
статистик, первый президент Американской экономической ассоциа-
6 2 2 Указатель имен и цитируемой литературы
ции (1886-1892), мальтузианец; видный деятель Гражданской войны,
генерал — 391
УОЛЛЭС, Уоллес (Wallace) Роберт (1697-1771), английский статистик,
предвозвестник мальтузианства; англиканский священник — 131,132,
143
Various Prospects of Mankind, Nature and Providence [Различные пред-
ставления о человечестве, природы и судьбе]. London: Printed for
A. Millar, MDCCLXI [1761] (без подписи) — 132
УОРД (Ward) Лестер Франк (1841-1913), американский социолог, осно-
воположник американского психологического эволюционизма, пос-
ледователь О. Конта и Г. Спенсера — 113, 178, 186, 190, 194-198
Les luttes sociales et les luttes biologiques [Социальная борьба и биологи-
ческая борьба] // Annales de Flnstitut international de sociologie, Bruxelles,
1906, t. IX—113
Pure sociology. A treatise on the origin and spontaneous development of
Society [Чистая социология. Трактат о зарождении и самопроизволь-
ном развитии общества]. New York — London, 1903 — 194, 195, 198
Social classes in the light of modern sociological theory [Социальные классы
при свете современной социологической теории] И American Journal
of Sociology, Chicago, 1908, vol. XIII, March— 194, 196, 197
Social differentiation and social integration [Социальная дифференциа-
ция и социальная интеграция] И American Journal of Sociology, Chicago,
1903, vol. VIII, № 6 — 114, 196, 198
УЭТСОН (Уотсон) (Watson) Ричард (1781-1833), английский методист-
ский теолог, епископ Л л ан даффа — 134
ФАЛЬБЕК (Fahlbeck) Понтус (1850-1923), шведский социолог, статистик
и историк права, политический и общественный деятель — 46, 52, 56,
173
Les classes sociales [Социальные классы] // Bulletin de ITnstitut international
de Statistique, Paris, 1909, t. XVIII, 1-re livr. — 46, 52, 56, 173
ФЕЙЕРБАХ (Feuerbach) Людвиг (1803-1872), немецкий философ— 546,
550
ФИЛИПП Леон, участник заседаний Парижского социологического об-
щества, посвященных вопросу о социальных классах (январь—июнь
1903 г.)—114
ФИЛИППОВИЧ (Philippovich) фон Филиппсберг Эуген (1858-1917), ав-
стро-немецкий экономист, представитель австрийской школы, соци-
альный реформатор — 49, 401, 402, 519
Grundriss der Politischen Oekonomie [Основания политической эконо-
мии] (1899). 8-te Aufl. Tubingen, 1909, Bd. I (рус. перевод: СПб., 1901) —
49
ФИНН-ЕНОТАЕВСКИЙ Александр Юльевич (1872-1943), русский эко-
номист, литератор, социал-демократ; с 1914 г. меньшевик, репресси-
рован — 548
Карл Маркс и новейший социализм. Пг., 1922 — 548
Указатель имен и цитируемой литературы 62 3
ФЛЁРИМОН, участник заседании Парижского социологического обще-
ства, посвященных вопросу о социальных классах (январь—цюнь
1903 г.) — 114
ФОГТ (Фохт) (Vogt) Карл (1817-1895), немецкий естествоиспытатель,
философ, сторонник дарвинизма, общественный и политический де-
ятель — 188
ФОЙГТ (Voigt) Андреас (1860—1940), немецкий математик и эконо-
мист — 453, 514, 520,522
Theleologische und objective Volkswirtschaftslehre, an Beispielen erlautert
[Телеологическая и объективная политическая экономия, в примерах
с объяснениями] // Zeitschrift fur Sozialwissenschaft. Berlin, 1913, H. 8-
9 — 520, 522
Wirtschaft und Recht der Gegenwart [Современное хозяйство и право].
Tubingen, 1912 [ошибка С.И. Солнцева: это труд принадлежит Л. фон-
Визе] — 453
ФОКСУЭЛ (Foxwell) Герберт Сомертон (1849-1936), английский эконо-
мист и библиограф — 141, 142
Geschichte der sozialistischen Ideen in England [История социалистичес-
ких идей в Англии] И Thompson W. Untersuchung uber die grundsatze
der verteilung des reichtums zu besonderer beforderung menschlichen gliicks
[Исследование о принципах распределения богатства, более всего спо-
собствующего человеческому счастью]. Berlin, 1903, Bd. I — 142
ФОМА АКВИНСКИЙ (Thomas Aquinas) (1225 или 1226— 1274), фило-
соф и теолог, систематизатор схоластики на базе христианского арис-
тотелизма; доминиканец — 187
ФОРЛЕНДЕР (Vorlander) Карл (1860-1928), немецкий философ, социал-
демократ, представитель Марбургской школы неокантианства — 519
ФРАНК Семен Людвигович (1877-1950), русский религиозный философ
и публицист, в 1922 г. выслан за границу— 483, 485-486, 515, 544
Очерк методологии общественных наук. М., 1922 — 485-486, 544
ФРОЙНД (Freund) Адольф М., переводчик «Лекций о человеческом счас-
тье» Дж. Грея на немецкий язык— 153
ФУРНЬЕР, Фурнье (Fourni£re) Эжен (Жозеф) (1857-1914), французский
социалист; сочетал экономическое учение К. Маркса с идеями П.Ж.
Прудона— 316
Classes sociales et classes £conomiques [Социальные классы и экономи-
ческие классы] И La revue socialiste. Paris, 1912, № 327, mars — 316
ФУРЬЕ (Fourier) Шарль (1772-1837), французский социалист-утопист —
104, 546
ХАНУЭЙ (Hanway) Джонас (1712-1786), английский писатель, путеше-
ственник и филантроп — 130
Observations on the dissoluteness [which reigns among] the lower classes]
[Наблюдения за распущенностью, царящей среди низших классов].
London, 1772— 130
624 Указатель имен и цитируемой литературы
ХОДЖСКИН (Hodgskin) Томас (1787-1869), английский журналист, близ-
кий по своим экономическим взглядам к социалистам и анархистам;
предшественник К. Маркса— 141, 154, 155, 158
Labour defended against the claims of capital [Труд, защищенный от при-
тязаний капитала]. London, 1825 (без подписи) — 154
ХОЛЛ (Hall) Чарльз (ок. 1745 — ок. 1825), английский экономист, социа-
лист-утопист и социальный реформатор— 141, 145-150, 154, 158
The Effects of civilization on the People in European States [Влияние ци-
вилизации на народы европейских государств] (1805). London: The
Phoenix Library, MDCCCL [1850] — 145-148
ЧЕПИН, Чейпин (Chapin) Фрэнсис Стюарт (1888-1974), американский со-
циолог и образовательный деятель, глава количественной школы в
социологии — 49
An Introduction to the study of social evolution. The prehistoric period [Вве-
дение в исследование социальной эволюции. Доисторический пери-
од]. New York, 1913 — 49
ЧЕРНОВ Виктор Михайлович (1873-1952), русский политический деятель,
публицист, социолог и философ; один из основателей партии социа-
листов-революционеров и главных ее идеологов — 318, 328-336, 338
Крестьянин и рабочий как экономические категории. М.: Книгоизд.
«Новое Товарищество», 1906 — 334
Разделение общества на классы и разделение труда // Русское богат-
ство. СПб., 1909, кн. V — 332
Социалистические этюды. М., 1908 — 328-331
ЧЕРНЫШЕВСКИЙ Николай Гаврилович (1828-1889), русский писатель,
публицист, философ, экономист, литературный критик и обществен-
ный деятель — 330
[Очерки по политической экономии (по Миллю)] (1860) // Сочине-
ния. Женева, 1870, т. IV— 330
ЧИОЗА-МОНИ (Chioza-Money) (до 1903 г.: Леоне Джорджио Чиозза
(Chiozza); Мони — пост, псевдоним) Лео Джордж Чиозза (1870-1944),
английский либеральный политический деятель, журналист и писа-
тель итальянского происхождения — 265
Riches and Poverty [Богатые и нищета] (1905) — 265
ЧУПРОВ Александр Александрович (1874-1926), русский статистик и эко-
номист; с 1917 г. в эмиграции — 396, 519
Очерки по теории статистики. СПб., 1909 — 519
ШАВО Густав, участник заседаний Парижского социологического обще-
ства, посвященных вопросу о социальных классах (январь—июнь
1903 г.) — 114
ШАССЕН (Chassin) Шарль-Луи (1831-1901), французский публицист и
историк; участник Лиги мира и свободы, республиканец — 80, 81
Les elections et les cahiers de Paris en 1789. Documents recuellis [Выборы
и наказы Парижа в 1789 г. Сборник документов]. Paris, 1888—1889,
t. 1-2 — 80,81
Указатель имен и цитируемой литературы 6 2 5
ШЕЙСОН, Шейссон (Cheysson) (Жан Жак) Эмиль (1836-1910), француз-
ский инженер и экономист, государственный деятель, социальный
реформатор, оказал большое влияние на французское социальное за-
конодательство; ученик Ф. Ле Пле; участник заседаний Парижского
социологического общества, посвященных вопросу о социальных клас-
сах (январь—июнь 1903 г.) — 114
ШЁНБЕРГ (Schonberg) Густав фон (1839-1908), немецкий экономист —
453
ШЕФФЛЕ (Schaffle) Альберт Эбергард Фридрих (1831-1903), немецкий и
австрийский экономист, социолог и государственный деятель; один
из главных представителей органицизма в социологии и катедер-со-
циализма — 49, 113, 165, 180-181, 213, 279, 292-299, 306, 401, 474, 519
Ban und Leben des sozialen Korpers [Строение и жизнь социальных тел].
Tubingen, 1875—1878, Bd. 1-4 (частичный рус. перевод: Квинтэссен-
ция социализма. 1881, 1906, 1907, 1917, 1919) — 49, 180, 293-298
Gesammelte Aufsatze [Собрание статей]. I. Tubingen, 1885, Bd. 1 — 298
ШМОЛЛЕР (Schmoller) Густав фон (1838-1917), немецкий экономист,
историк, правовед, государственный и общественно-политический
деятель; один из основателей и глава «новой исторической школы» в
политической экономии — 92,200-222,230,253,299,300,301,306,309,
310, 312, 314, 322, 325, 356, 401, 402, 504, 506, 507, 519-521
Рец.: Van Overbergh С. La classe sociale [Социальный класс]. Bruxelles,
1905] И Jahrbuch fur Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirtschaft im
Deutschen Reich. Leipzig, 1908, Jahrg. XXXII, H. 1 — 204, 205, 210, 211,
313
Grundriss der [allgemeinen] Volkswirtschaftslehre [Основы общего эко-
номического учения]. Leipzig, 1901-1904, Bd. 1-2 — 200, 201-205, 207-
209,212-216,218-221
Die Thatsachen der Arbeitsteilung [Факты разделения труда] // Jahrbuch
fur Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirtschaft im Deutschen Reich.
Leipzig, 1889, Jahrg. XIII, H. Ill — 201
Ueber einige Grundfragen der Sozialpolitik und der Volkswirtschaftslehre
[О единых основах социальной политики и экономического учения]
(1898). 2-te, verm. Auflage. Leipzig, 1904 — 200, 201
Was verstehen wir unter dem Mittelstande? Hat er im 19. Jahrhundert zu
oder abgenommen? Vortrag auf dem 8. Evangelischsozialen Kongress in
Leipzig am 11. Juni 1897 gehalten [Что мы понимаем под средним клас-
сом? Усилился ли он в 19 веке или же ослабел? Доклад, прочитанный
на 8 Евангелически-социальном конгрессе в Лейпциге 11 июня 1897 г.].
Gottingen, 1897 — 215, 216
Das Wesen der Arbeitsteilung und der socialen Klassenbildung [Сущность
разделения труда и строения социальных классов] // Jahrbuch fur
Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirtschaft im Deutschen Reich. Leipzig,
1890, Jahrg. XIV, H. I — 201, 205-207
Zur Methodologie der Staats— und Sozialwissenschaft [К вопросу о мето-
дологии правоведения и социальной науки] // Jahrbuch fur Gesetzgebung,
6 2 6 Указатель имен и цитируемой литературы
Verwaltung und Volkswirtschaft im Deutschen Reich. Leipzig, 1883, Janhr.
VII, H. 3 — 507
Статья в «Handworterbuch der Staatswissenschaften» (рус. перевод: На-
ука о народном хозяйстве, ее предмет и метод. М., 1897) — 520
ШПАНН, Шпан (Spann) Отмар (1878-1950), австрийский экономист, со-
циолог и философ, представитель социальной школы в политической
экономии — 387,388,399,401,423-428,439,470,475,477-479,493,517,
520
Der logische Aufbau der Nationaldkonomie und ihr Verhaltnis zur
Psychologic und zu den Naturwissenschaften. Ein methodologischer Versuch
[Логическое строение политической экономии и ее связь с психологи-
ей и с естественными науками. Методологический опыт] И Zeitschrift
fur die gesamte Staatswissenschaft. Tubingen, 1908, lahrg. 64, H. 1 — 426-
427, 478, 479, 520
Untersuchungen liber den Gesellschaftsbegriff zur Einleitung in die
Gesellschaftslehre [Анализ идеи общества как введение в обществове-
дение]. Bd. 1: Wirtschaft und Gesellschaft. Eine dogmenkritische
Untersuchung [Хозяйство и общество. Критический анализ]. Dresden,
1907 — 424, 425, 477
Zur Logik der Sozialwissenschaftlichen Begriffsbildung [О логике соци-
ально-научного образования понятий]. Tubingen, 1905 — 423, 425
ШТАММЛЕР (Stammler) Рудольф (1856-1938), немецкий теоретик права,
сторонник Марбургской школы неокантианства, близкий к катедер-
социалистам — 399, 401, 415-417, 428, 433, 519, 552
Wirtschaft und Recht nach der materialistischen Geschichtsauffassung. Eine
sozialphilosophische Untersuchung [Хозяйство и право с точки зрения
материалистического понимания истории. Социально-философское
исследование]. Leipzig, 1896 (рус. перевод: 1898, 1899,1907) — 415
ШТАУДИНГЕР (Staudinger) Франц (1849-1921), немецкий философ-нео-
кантианец— 519
ШТЕЙН (Stein) Лоренц фон (1815-1890), немецкий юрист, государство-
вед, социолог и экономист, основоположник катедер-социализма —
113, 123, 234, 240, 243, 279-292, 295, 312, 314, 334
История социального движения во Франции [от 1789 г. до наших дней]
[Geschichte der sozialen Bewegung in Frankreich von 1789 bis auf unsere
Tage] (1850, t. 1-3; частичный рус. перевод: 1872) — 280
Die Gesellschaftslehre. Der Begriff der Gesellschaft und die Lehre von den
Gesellschaftsklassen [Учение об обществе. Понятие общества и учение
об общественных классах] (1856) — 113
Der Sozialismus und Communismus des heutigen Frankreichs [Социализм
и коммунизм нынешней Франции: к истории нового времени] (1842).
2 umgearb. und sehr verm. Ausgabe; Leipzig, 1848, Bd. 1-2 — 279-281
System der Staatswissenschaft [Система государственной науки]. Bd. I,
Stuttgart und Tubingen, 1852; Bd. II, Stuttgart und Augsburg, 1856 — 279,
280, 282-290
Указатель имен и цитируемой литературы 6 2 7
ШТЕЙН (Штайн) (Stein) Людвиг (1859-1930), немецкий философ и пуб-
лицист; автор оригинальной теории социального оптимизма и про-
гресса — 113
Herbert Spencer et la theorie de la lutte sociale [Герберт Спенсер и теория
социальных противоречий] И Annales de 1’Institut international de
sociologie, Bruxelles, 1906, t. IX— 113
ШТЕФИНГЕР (Stephinger) Людвиг (p. 1868), немецкий экономист — 387,
493, 516
ШТОЛБЦМАН (Stolzmann) Рудольф (1852-1930), немецкий экономист,
представитель социальной школы в политической экономии — 388,
401, 538, 552
Der Zweck in der Volkswirtschaftslehre [Цель в политической экономии].
Berlin, 1890 — 388
ШУМПЕТЕР (Schumpeter) Йозеф (1883-1950), австрийский экономист,
социолог и политический мыслитель, создатель эволюционной тео-
рии экономического развития; с 1932 г. жил в США— 388, 458, 470,
474, 532, 533, 538
Das Wesen und der Hauptinhalt der theoretischen Nationaldkonomie [Сущ-
ность и содержание теоретической политэкономии] (1908). Leipzig,
1910 — 388, 474
ШЮЦ (Schutz) Альфред (1899-1959), австрийский юрист, философ и со-
циолог, один из основателей социальной феноменологии, последова-
тель Э. Гуссерля; с 1938 г. в эмиграции в США — 519
ЩЕРБИНА Федор Андреевич (1849-1936), русский земский статистик,
этнограф, историк и публицист, основоположник русской бюджетной
статистики; политический деятель, народный социалист, после 1917 г.
эмигрировал —
ЭЙЛЕНБУРГ (Eulenburg) Фридрих Альбрехт, граф (1815-1881), прусский
государственный деятель и дипломат — 387, 517
ЭЙЗЕНГАРТ (Eisenhart) Гуго (Александер) (1811-1893), немецкий эконо-
мист, сторонник протекционизма — 519
ЭЛЛИС (Ellis) Уильям (1794-1872), английский миссионер и писатель,
автор труда «Полинезийские исследования» («Polynesian Researches»)
(1829) —179 ,
ЭНГЕЛЬС (Engels) Фридрих (1820-1895), немецкий философ, экономист,
публицист, общественно-политический деятель; друг и соратник
К. Маркса — 35, 43, 123, 141, 142, 158, 207-208, 281, 308, 309, 329, 342,
351, 352-355, 360, 363-368, 546, 547, 555, 557
Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведенный господином Евге-
нием Дюрингом] [Anti-Duhring. Herrn Eugen Duhrings Umwalzung der
Wissenschaft]. Stuttgart: Verlag von J. Dietz, 1910 — 364-367, 547
Коммунистический Манифест [(Манифест Коммунистической партии)]
[Das Kommunistische Manifest (Manifest der Kommunistischen Partei)]
6 2 8 Указатель имен и цитируемой литературы
(в соавторстве с К. Марксом) (1848). 7-te Aufl. Berlin, 1906— 54, 307,
351, 356, 357, 359, 360, 361, 366
Крестьянская война в Германии [Der deutsche Bauernkrieg] (1850) —
366
От утопии к научной теории [Развитие социализма от утопии к науке]
[Die Entwicklung des Sozialismus von der Utopie zur Wissenschaft] (1880).
СПб., 1905 — 555
Положение рабочего класса в Англии [Die Lage der arbeitenden Klasse
in England] (1845) — 281
Ludwig Feuerbach und der Ausgang der klassischen deutschen Philosophic
[Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии] (1886).
5-te Aufl., siebente, unver. Stuttgart: Verlag von J. Dietz, 1910 — 35, 364
[Aus dem literarischen] nachlass [Из литературного наследия]. Mit
К. Marx, F. Lassalle; hrsg. von F. Mehring; im 4 Bds. (1902) — 547
Sozialistische Akademiker. 1895 — 35
Der Ursprung der Familie, des Privateigentums und des Staates [Проис-
хождение семьи, частной собственности и государства] (1884). 2 Aufl.
Stuttgart: Verlag von J. Dietz, 1888 — 367
[Vorrede zur dritten Auflage] [Предисловие к третьему изданию] И
Marx К. Der Achtzehnte Brumaire des Louis Bonaparte [Восемнадцатое
брюмера Луи Бонапарта] (1852). 3-te Aufl.; hrsg. von F. Engels. Hamburg,
1885 — 354, 355
[Vorrede] [Предисловие] 11 Das Kommunistische Manifest (Manifest der
Kommunistischen Partei) [(Манифест Коммунистической партии)]. 3-
te Aufl. 1883 — 360
ЭТТВУД, Аттвуд (Attwood) Томас (1783-1856), английский банкир, эко-
номист и политический деятель, лидер правого, реформистского крыла
чартизма; в 1839 г. отошел от него — 156
ЮНГ (Young) Артур (1741-1820), английский экономист, агроном, земель-
ный реформатор и путешественник, автор трудов по проблемам зем-
леделия, в которых описал бедственное положение Франции накануне
революции — 130
Enquire into the state of the Public Mind amongst the lower classes [Иссле-
дование состояния общественного мнения среди низших классов]
(1798) — 130
AMONN А. — см. Амонн А.
ANNALES DE LA SOCIETE BELGE DE SOCIOLOGIE [Ежегодники Бель-
гийского социологического общества]. 2-е serie. Bruxelles, 1905 — 113
BAUMGARTNER. Stande [Сословия] П Staatslexicon hrsg. von A. Bruder,
J. Bachem. 3-te, 4-te Aufl.; Freiburg im Breisgau, 1912, Bd. V — 49
BERNSTEIN E. — см. Бернштейн Э.
CHABO E. [Статья] // Die Neue Zeit. Stuttgart, Jahrg. 22, Bd. 2, № 28 — 342
629
Указатель имен и цитируемой литературы
CHAPIN — см. Чепин Ф.С.
CHASSIN Ch. L. — см. Шассен Ш.-Л.
CONRAD — см. Конрад И.
CONWAY — см. Конуэй М.Д.
DAIRE — см. Дер Э.
DE GREEF — см. Де Грееф Г.
DENIKER — см. Деникер Ж.
DIEHL К. — см. Диль К.
DIETZEL Н. — см. Дитцель Г.
DUFOURNY DE VILLIERS — см. Дюфурни де Вилльерс Л.П.
DUHRING Е. — см. Дюринг Е.
ECKARD J. Enzyklika Leo XIII iiber die Arbeiterfrage [Энциклика Льва XIII о
рабочем вопросе]. Fur den Gebrauch des Arbeiters hrsg. von J. Eckard,
Prases des katholischen Arbeitervereins Stuttgart. Stuttgart, 1896 — 256
EDEN — см. Иден Ф.М.
ENGELS F. — см. Энгельс Ф.
FREUND — см. Фройнд A.M.
GANS-LUDASSY — см. Ганс-Людасси Ю.
GIOTTO — см. Джотто
HANWAY — см. Хануэй Дж.
HEIMANN E. — см. Гейман Э.
KAUTSKY К. — см. Каутский К.
KOWALEWCKI M. — см. Ковалевский M.M.
LEROY-BEAULIEU — см. Леруа-Болье A.
LETTRE DE M-R DE CHEVALIER DE MORET A M-R LE DIRECTEUR
GENERAL DES FINANSES [Письмо шевалье де Море к Генеральному
директору финансов] — 81, 82
LICHTENBERGER — см. Лихтенберже А.
LIEFMANN R. — см. Лифман Р.
MEUSEL F. Edmund Burke und die franzdsische Revolution [Эдмунд Бёрк и
Французская революция]. Berlin, 1913 — 131
MOELLER — см. Меллер Г.
MOLLER — см. Моллер
ONCKEN А. — см. Онкен А.
PETITFILS Е. — см. Петифильс Э.
PICARD R. — см. Пикар Р.
63 0 Указатель имен и цитируемой литературы
ROUGEMONT — см. Ружмон Фр.
SCHMOLLER — см. Шмоллер Г.
TRANSACTIONS OF THE ANTHROPOLOGICAL INSTITUTE [The Journal
of Anthropological Institute of Great Britain and Ireland] [Труды Антро-
пологического института Великобритании и Ирландии]. London,
1872—1973 (издание возоблено в 1995 г.) — 179
LA VIE ET LES DOLEANCES D’UN PAUVRE DIABLE POUR SERVIR DE CE
QU’ON VOUDRA AUX PROCHAINS ETATS GENERAUX [Жизнь и жа-
лобы бедняги как выражение требований к предстоящим Генеральным
Штатам]. Par L.A. Deverite, L.A. Du Wicquet d’Ordre, de Maugee,
Ch. Henneguier (1789) — 79-81
VOIGT A. — см. Фойгт A.
WIRTH — см. Вирт M.
WORMS R. — см. Вормс P.
YOUNG — см. Юнг A.
Составители — Б.Л. Рубанов и В. С. Сычева
СОДЕРЖАНИЕ
В.С. Сычева. Этапы творческого пути академика С.И. Солнцева.. 3
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ
Предисловие ко второму изданию.........................25
Предисловие к первому изданию..........................29
I. Введение............................................31
1. Методологическое значение проблемы общественных классов в
социальной науке. Растущий интерес к проблеме классов. Необ-
ходимость классового анализа при изучении социальных явле-
ний и развитие социального метода: Родбертус, Маркс, Энгельс,
Гумплович, Альбион Смолл, Артур Боэр. Значение проблемы
классов для экономической теории и социальной политики....33
2. Исторические предпосылки зарождения идеи общественных клас-
сов. Возникновение социального неравенства. Социальная диф-
ференциация и интеграция. Появление «избыточного продукта».
Свойственно ли классовое расчленение докапиталистическому
обществу? Классовое расслоение в отличие от сословного и про-
фессионального. Классовые отношения в сословном строе. Клас-
совая борьба в античном мире и средневековье. Историческая
преемственность социальных отношений. Идея классов в антич-
ном сознании. Общие исторические предпосылки для возник-
новения идеи социальных классов. Почему идея классов стала бо-
лее определенно выявляться лишь с конца XVIII-ro века?.47
II. Важнейшие моменты в развитии идеи общественных клас-
сов......................................................59
1. Зарождение и развитие идеи общественных классов во Фран-
ции...................................................61
I. Идея общественных классов в эпоху Великой Революции. Выяв-
ление ко времени французской революции буржуазии и рабоче-
6 3 2 Указатель имен и цитируемой литературы
го класса. Три направления в развитии идеи общественных клас-
сов во Франции: идея потребительных классов (Жан Мелье, Воль-
тер и Рейналь); идея распределительных классов (Дидро и Гель-
веций, Мабли, Кенэ и его школа); идея производственных клас-
сов (Кантильон, Тюрго, Неккер, Ленге, народные брошюры и ра-
бочие наказы: брошюра «Бедного дьявола», петиция 150 000
рабочих и ремесленников Парижа, «Наказы четвертого сословия»
И др.)......................................................61
II. Идея классов у французских историков эпохи реставрации. Идея
общественных классов у Минье; Огюстен Тьерри; «История тре-
тьего сословия»; идея расового фактора. Гизо; идея компромис-
са и социальный мир Луи Блана; идея двух классов. Итоги..... 84
III. Идея классов у французских социалистов-утопистов. Учение о
классах Сен-Симона. Сисмонди, Анфантэн. Консидеран. Бюрэ.
Рейно и Пьер Леру. Идея труда и капитала, хозяина и работника,
буржуа и пролетария. Идея социального мира между классами... 94
IV. Парижское социологическое общество о социальных классах. За-
седания общества в 1903 году по вопросу об общественных клас-
сах. Доклад Артура Боэра. Возражения Тарда, Лимузэна, Ренэ Вор-
мса, Дельбэ, Леви-Ульмана, Блондэля, Грассери, М.Ковалевского.
Значение заседаний 1903 года в развитии проблемы классов.... 112
2. Зарождение и развитие идеи общественных классов
в Англии..................................................... 127
I. Идея классового расчленения у предшественников английского
социализма. Характер развития идеи классов в Англии. Про-
мышленная революция и антогонизм между трудом и капита-
лом. Анонимный памфлет «В защиту естественного общества»
(1756 г.). Роберт Уоллэс. Пэли. Влияние «Богатства народов» на
развитие идеи классов. Томас Пэн, Джон Телюол и Томас Спенс.
«Pig’s Meat» Т. Спенса. «Руины» графа де Вольней на англий-
ской почве............................................. 127
II. Ранние английские социалисты и демократы первой трети Х1Х-го
столетия о социальных классах. Исследование Колькюна о богат-
стве Британской империи (1814). Вильям Годвин. Чарльз Холл,
Равенстон. Томпсон. Идея Джеймса Милля о двух классах в про-
изводстве и трех в распределении. Джон Грей. Ходжскин. Брей. -
Томас Эттвуд и Д. Брентер О’Бриэн. «Poor Man’s Guardian».
(«Страж рабочих»)...................................... 141
III. Основные направления в учении об общественных классах.. 161
1. Естественно-органические учения об общественных классах.
Учение Аммона и идея естественного отбора. Антропологи-
ческая основа классовых различий. Лориа об учении Аммона.
Герберт Спенсер и его учение о классах. Образование соци-
Указатель имен и цитируемой литературы 6 3 3
альных классов по аналогии с развитием живого организма.
Выводы................................................. 165
2. Расовая теория общественных классов. Учение Гумпловича;
идея трех классов; роль и значение «среднего сословия». Учение
Ратцгенгофера. Лестер Уорд. Значение расовых теорий в учении
об общественных классах................................ 182
3. Теория общественных классов на основе разделения труда и об-
разования профессий. Учение об общественных классах Шмолле-
ра. Учение Артура Боэра. Профессия как основа классов. 14 клас-
сов в современном обществе. Социальные законы. Оценка уче-
ния Боэра...............................................200
4. Теория исторических наслоений. Вернер Зомбарт и Георг Ган-
зен. «Три ступени населения» Ганзена. Основа классового расчле-
нения по Зомбарту. Четыре общественных класса и четыре сис-
темы хозяйства. Схема развития классов в Германии. Общие ито-
ги и оценка.............................................231
5. Теория классов на основе социального ранга. Понятие ранга. Ренэ
Вормс, его учение о социальных классах. Леон Пирар. Проф. Пеш
и его учение о классах. Социальный мир и христианство. Энцик-
лика Rerum novarum. Оценка учения Пеша. Гуннар Ландтман и
Морис Гольваш. Итоги....................................243
6. Общественные классы на основе различий в уровне жизни.
Standart of life, как основа классового расчленения. «Новейшие
тенденции классовой дифференциации» д‘Эта. «Иерархия клас-
сов в Англии» Поля Декампа. 7 социальных классов по д‘Эту и
5 по Декампу. Значение попыток д‘Эта и Декампа в учении об
общественных классах................................... 261
7. Учение об общественных классах на основе богатства. Эконо-
мические и неэкономические основы классового расчленения. Те-
ория классов на основе богатства. Лоренц Штейн и его учение об
общественных классах. Учение Шеффле. Карл Бюхер и его поле-
мика с Шмоллером. Леопольд Визе. Ван Оверберг и его «La classe
sociale». Учение Оверберга и его оценка. Гобло и его «Les classes
de la socidte»........................................ 278
8. Распределительные теории общественных классов. А. Лория
и его учение о классах. «La Morphologic sociale». Три распреде-
лительных признака класса. Шарль Жид об общественных клас-
сах; средний класс и идея социального мира. Виктор Чернов,
его конструкция социального класса. М. Туган-Барановский.
К. Каутский; невыдержанность его позиции в учении о классах.
Итоги.................................................. 318
9. Производственная теория общественных классов. Школа Марк-
са как выразительница производственной теории классов. «Mass
and class» Гента. Классы в современной Америке. Учение о классе
6 3 4 Указатель имен и цитируемой литературы
А. Богданова. Учение К. Маркса и Фр. Энгельса; основа классово-
го расчленения и процесс образования классов. Выводы... 341
Заключение. Схема классового строения населения в капиталис-
тических обществах......................................369
ВВЕДЕНИЕ В ПОЛИТИЧЕСКУЮ ЭКОНОМИЮ
ОТДЕЛ ПЕРВЫЙ. Предмет политической экономии............... 381
Глава I. Проблема объекта, ее сущность и постановка. 1) Два
крайних полюса в направлении экономической мысли. Пробле-
мы предмета и метода. Затруднения при изучении вопросов о
предмете и методе в политической экономии. Необходимость ло-
гической связи в научных системах. Влияние школы Виндельбан-
да — Риккерта. Амонн и Поле о современной политической эко-
номии. 2) Логический приоритет проблемы объекта. Единство
объекта. Неразработанность в политической экономии вопроса
об объекте. «Господство слова» в учении об объекте. Объект не-
посредственного исследования и объект познания. Науки исто-
рические и теоретические. Выводы и итоги............... 383
Глава II. Социальное явление. 1) Общая группировка явлений
окружающего. Политическая экономия одна из социальных наук.
Признание последнего большинством экономистов. Две край-
ности: Гейман и Амонн. 2) Различные попытки определения со-
циального. А. Органическое определение. В. Психологическое оп-
ределение. Определение по признаку общежития. С. Односторон-
не-универсалистические определения (Штаммлер, Гумплович,
Тённис, Дюркгейм). Объективация социальных явлений. Абра-
мовский. Недостаточность признака объективации. Инама-
Штернегг. Шпанн. D. Историческо-материалистическое опреде-
ление..................................................— 399
Глава III. Социальное явление. (Продолжение) Итоги и выво-
ды. 1) Необходимые предпосылки для наступления социального
(естественно-техническая и психологическая обусловленность).
2) Анализ основных признаков, характеризующих социальное.
Понятие социальной обусловленности. Общественное отноше-
ние. Социальная гетерогенность. Понятие объективации. Ирра-
циональность. 3) Виды социального.......................432
Глава IV. Экономическое явление. 1) Экономическое явления
и область хозяйственных фактов. 2) Понятие «хозяйства» и «хо-
зяйственного». Дитцель. Амонн. Лифман. 3) Понятие частного
хозяйства. Понятие общественного хозяйства. Экономическое яв-
ление как общественно-хозяйственное (общественно-производ-
ственное) отношение. 4) Характерные черты экономического яв-
ления. 5) Формы экономических явлений. Примат производ-
ственного момента. Выводы...............................450
Указатель имен и цитируемой литературы 6 3 5
Глава V. Экономика и психология. 1) Границы между соци-
альным и психологическим. 2) Отношение политической эконо-
мии к психологии. Раскол среди представителей психологичес-
кого направления в экономике (Шумпетер, Визер). Взгляды со-
циальных методологов (Дюркгейм, Готтль, Шпанн) ..... 470
ОТДЕЛ ВТОРОЙ. Метод политической экономии...............481
Глава VI. Сущность и содержание проблемы метода. 1) Логи-
ка, теория познания и методология. Ганс-Людасси. Франк.
2) О значении методологии для политической экономии. Зим-
мель. Гейман и Лифман. Ганс-Людасси..................483
Глава VII. Общий ход развития экономической методологии
от классиков до «Исследований» К. Менгера включительно.
Три фразы развития экономической методологии. 1) О методе
классиков. 2) Проблема метода у О. Конта и Д.С. Милля. 3) Ме-
тодология исторической школы. Рошер, Книс и судьбы истори-
ческого метода. 4) «Исследования» К. Менгера и их значение.492
Глава VIII. Этический метод в экономике. 1) Методологичес-
кие идеи Риккерта. Момент оценки. 2) Сущность и исторические
корни этического метода. 3) Критика этицизма в экономике
(К. Менгер, Л. Поле, Фойгт). 4) Этицизм у проф. Н.И. Кареева и
Туган-Барановского. 5) Итоги и выводы............... 514
Глава IX. Субъективно-психологический метод. Характерные
черты субъективно-психологического метода. 1) Возврат к тео-
ризму; точка зрения и принцип идентичности. 2) Психологизм;
субъективные оценки. 3) Индивид и индивидуальное хозяйство
как отправной пункт. 4) Индивидуалистическая точка зрения
(частно-хозяйственная основа). 5) Реалистический эмпиризм.
6) Отождествление принципов индивидуального хозяйства с
принципами общественного хозяйства. 7) Примат потребитель-
ного момента. 8) Итоги и общая оценка............... 530
Глава X. Объективно-социальный метод. 1) Отношение к тео-
рии познания и логике. 2) Социальная точка зрения. 3) Объек-
тивизм. 4) Идея диалектического развития. 5) Идея мониз-
ма. 6) Примат производственного момента. 7) Заключение.
Социальная методология как самостоятельная научная дисцип-
лина ............................................... 546
КОММЕНТАРИИ............................................ 565
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН И ЦИТИРУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ......................
Социологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова
и Издательская группа «АСТ» представляет
новую книжную серию
«Социальная мысль России»
Сейчас, когда Россия мучительно ищет свой путь в неведомое буду-
щее, нам всем, как никогда прежде, необходимо осмысление собственно-
го прошлого, необходима общезначимая и приемлемая для всех точка
зрения на социальную историю нашей страны, а ее невозможно вырабо-
тать без основательного знакомства с социальной мыслью России.
Одна из главных задач, которую ставит перед собой новая книжная
серия «Социальная мысль России», именно в этом и состоит. Опасная
тенденция, обозначившаяся в этой области за последнее десятилетие, зак-
лючается в том, что у нас, как всегда, «возрождение» одних сопровождает-
ся «забвением» других. Если в прошлом, при Советской власти, из науч-
ного оборота практически были выведены (если не запрещены) такие
имена, как В.С. Соловьев, братья Трубецкие, авторы «Вех» и многие дру-
гие, то теперь процесс их возвращения в контекст истории российской
социальной мысли сопровождается довольно интенсивным процессом
оттеснения в Лету таких мыслителей, как Герцен, Чернышевский, Плеха-
нов и т. д.
Кого мы собираемся издавать? В серии будут представлены, по воз-
можности, все направления, течения и школы, существовавшие в России:
западники и славянофилы, либералы и консерваторы, народники либе-
рального и революционного толка, позитивисты, марксисты и неоканти-
анцы, анархисты и государственники. Особой строкой нужно выделить
такие направления, как «веховство», «сменовеховство», «евразийство», со-
циальная мысль русской эмиграции (интеллектуальные центры которой
в разные периоды находились в Чехословакии, Германии, Франции, США,
Аргентине и даже сохранившемся в Китае «осколке» Российской империи
русском Харбине). Все перечисленное относится к периоду с начала XIX
до середины XX вв.
Как мы собираемся издавать? С формальной стороны мы будем стре-
миться к тому, чтобы книги, изданные в серии «Социальная мысль Рос-
сии», максимально приближались к изданиям академического типа. Каж-
дый том будет снабжен справочным аппаратом: вступительной статьей,
комментариями и указателем имен. В приложениях будут помещены кри-
тические отзывы на первые издания книг, материалы полемики, а также
библиография (по возможности полная) данного автора.
По всем вопросам, связанным с приобретением и заказом книг серии
«Социальная мысль России», вы можете обращаться в отдел реализации
учебной литературы издательства «Астрель» Издательской группы «АСТ».
Телефон/факс: (095) 232-1704, 615-5310
E-mail: educ@astgroup.ru
Интернет-сайт: www.ast.ru
В ближайшее время будут изданы:
Бердяев Н.А.
Падение Священного Русского Царства
Бердяев Н.А.
Субъективизм и индивидуализм в общественной философии.
Булгаков С.Н.
Два града. Исследования о природе
общественных идеалов.
Иванов В.И.
Родное и вселенское.
Манифесты русского идеализма
(сборники «Проблемы идеализма», «Вехи», «Из глубины»).
О «Вехах»
(журнально-газетная публицистика 1909-1910 гг.).
Анти-Вехи
(сборники «Интеллигенция в России»,
«“Вехи” как знамение времени»).
Победоносцев К.П.
Сочинения.
Сорокин П.А.
Система социологии.
Сорокин ILA.
Избранные сочинения («Дальняя дорога»,
«Человек и общество в условиях бедствий»,
«Власть и нравственность»,
«Главные тенденции нашего времени»).
Спекторский Е.В.
Проблема социальной физики
в XVII столетии (в 2-х тт.).
Южаков С.Н.
Социологические этюды.
Научно-популярное издание
Солнцев Сергей Иванович
ОБЩЕСТВЕННЫЕ КЛАССЫ
Редактор
О. А. Афанасьева
Художественный редактор
О.Н. Адаскина
Компьютерный дизайн
Н.А. Хафизова
Компьютерная верстка
Р.В. Рыдалин
Корректор
Б.Л. Рубанов
Подписано в печать 29.10.07. Формат 60x90 716. Усл. печ. л. 40,0.
Тираж 1500 экз. Заказ № Г205.
Общероссийский классификатор продукции ОК-005-93, том 2;
953004 — научная и производственная литература
Санитарно-эпидемиологическое заключение
№ 77.99.60.953.Д.007027.06.07 от 20.06.2007 г.
ООО «Издательство Астрель»
129085, г. Москва, проезд Ольминского, За
Издание осуществлено при техническом содействии
ООО «Издательство АСТ»
Отпечатано в ОАО «Тверской ордена Трудового Красного Знамени
полиграфкомбинат детской литературы им. 50-летия СССР».
170040, г. Тверь, проспект 50 лет Октября, 46.
£
582
Комментарии к с. 355-358
47’См.: там же, т. 4, с. 97.
48*Там же, с. 96: «С самого начала цивилизации производство начина-
ет базироваться на антагонизме рангов, сословий, классов, наконец, на
антагонизме труда накопленного и труда непосредственного. Без антаго-
низма нет прогресса. Таков закон, которому цивилизация подчинялась
до наших дней. До настоящего времени производительные силы разви-
вались благодаря этому режиму антагонизма классов».
49*Там же, с. 108: «Индивидуальный обмен тоже соответствует опре-
деленному способу производства, который, в свою очередь, соответству-
ет антагонизму классов».
50*Там же, с. 144: «Эта противоположность интересов вытекает из эко-
номических условий их буржуазной жизни».
51*Там же, с. 184: «Существование угнетенного класса составляет
жизненное условие каждого общества, основанного на антагонизме клас-
сов».
52*Там же, с. 435: «Все доныне существовавшие общества основыва-
лись, как мы видели, на антагонизме между классами угнетающими и уг-
нетенными».
53*Там же, т. 23, с. 518: «Специфически капиталистический способ
производства, который с его методами, средствами и условиями сам сти-
хийно возникает и развивается лишь на основе формального подчине-
ния капиталу».
54*Там же, т. 7, с. 29.
55*Там же, т. 23, с. 591: «Следовательно, капиталистический процесс про-
изводства, рассматриваемый в общей связи, или как процесс воспроизвод-
ства, производит не только товары, не только прибавочную стоимость, он
производит и воспроизводит само капиталистическое отношение, — ка-
питалиста на одной стороне, наемного рабочего — на другой».
56*Там же, т. 24, с. 375: «Существует только два исходных пункта: ка-
питалист и рабочий. Третьи лица всех категорий или должны получать
деньги, не оказывая никаких услуг, они являются совладельцами приба-
вочной стоимости в форме ренты, процента и т. д. ...Следовательно, в
нашем случае мы все еще должны рассматривать капиталиста как един-
ственного владельца прибавочной стоимости. Что же касается рабочего,
то уже сказано, что он есть только вторичный исходный пункт, тогда как
капиталист — первичный...»
57* Post festum (лат.) — «после праздника», т. е. после случившегося,
задним числом.
58* Differentia specifica (лат.) — характерная особенность, отличитель-
ный признак.
59* Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд., т. 26, ч. 2, с. 162-163: «Ове-
ществленный и живой труд — это те два фактора, на противопоставле-
нии которых покоится капиталистическое производство. Капиталист и
наемный рабочий являются единственными носителями функций про-
изводства и теми его агентами, взаимоотношение и противоположность
между которыми проистекают из сущности капиталистического способа
производства... Производство, как замечает Джеймс Милль, могло бы по-
Комментарии к с. 359-360 5 8 3
этому продолжаться бесперебойно, если бы исчез получатель земельной
ренты и его место заняло бы государство. Он — частный земельный соб-
ственник — отнюдь не является необходимым агентом производства для
капиталистического способа производства, хотя для последнего необхо-
димо, чтобы земля составляла чью-либо собственность — но только не
рабочего; стало быть, например, собственность государства. Из самой сущ-
ности капиталистического способа производства—в отличие от феодаль-
ного, античного и т. д. — проистекает то, что те классы, которые непос-
редственно участвуют в производстве, а следовательно, являются и не-
посредственными участниками в дележе произведенной стоимости (ста-
ло быть, и продукта, в котором эта стоимость реализуется), — что эти
классы сводятся к капиталистам и наемным рабочим и что здесь исклю-
чается земельный собственник, появляющийся лишь post festum, вслед-
ствие тех отношений собственности на силы природы, которые не вырос-
ли из капиталистического способа производства, а унаследованы им... пред-
ставляет собой адекватное теоретическое выражение капиталистическо-
го способа производства, выражает его differentia specifica, вследствие тех
отношений собственности на силы природы, которые не выросли из ка-
питалистического способа производства, а унаследованы им».
60* Там же, т. 4, с. 424: «История всех до сих пор существовавших об-
ществ была историей борьбы классов».
61* Там же, с. 424-425: «В предшествующие исторические эпохи мы
находим почти повсюду полное расчленение общества на различные со-
словия, — целую лестницу различных общественных положений».
62* Там же, с. 425: «Вышедшее из недр погибшего феодального обще-
ства современное буржуазное общество не уничтожило классовые проти-
воречия. Оно только поставило новые классы, новые условия угнетения
и новые формы борьбы на место старых».
63* Там же, с. 425: «Эпоха буржуазии... упростила классовые противо-
речия».
64*Там же, с. 435: «Все доныне существовавшие общества основыва-
лись, как мы видели, на антагонизме между классами угнетающими и уг-
нетенными».
65*Там же, с. 424: «Свободный и раб, патриций и плебей, мастер и
подмастерье, короче, угнетающий и угнетаемый, находились в вечном
антагонизме друг к другу, вели непрерывную, то скрытую, то явную
борьбу...»
66*См. прим. 48* на с. 582.
67*Deus ex machina (лат.) — бог из машины. Прием, применявшийся
иногда в античной трагедии: запутанная интрига получала неожиданное
разрешение при вмешательстве бога, который посредством механичес-
кого приспособления появлялся среди действующих лиц, раскрывал не-
известные им обстоятельства, предсказывал будущее или приводил пьесу
к счастливой развязке. В современной литературе выражение употребля-
ется для указания на неожиданное разрешение трудной ситуации, кото-
рое не вытекает из естественного хода событий, а является чем-то искус-
ственным, вызванным вмешательством извне.