Текст
МУДРОСТИ
ДЖОЗЕФ ГОЛДСТЕЙН
ОПЫТ ПРОЗРЕНИЯ
f ДЖОЗЕФ ГОЛДСТЕЙН
ДЖЕК КОРНФИЛД
ПУТЬ К СЕРДЦУ
МУДРОСТИ
ДЖОЗЕФ ГОЛДСТЕЙН
ОПЫТ ПРОЗРЕНИЯ
ДЖОЗЕФ ГОЛДСТЕЙН
ДЖЕК КОРНФИЛД
С f
ПУТЬ К СЕРДЦУ
МУДРОСТИ
ДЖОЗЕФ ГОЛДСТЕЙН
ОПЫТ ПРОЗРЕНИЯ
Петербургское издательство «Андреев и сыновья» предлагает вниманию
русского читателя перевод двух американских книг, объединенных в этом
томе. Их оригиналы, вышедшие в разные годы, связаны между собой еди-
ным издательством — «Шамбала Пабликейшнз, Инк.», Бостон; одним авто-
ром— Джозефом Голдстейном (написавшим одну из этих книг в соавтор-
стве с Джеком Дорнфилдом), а также (и это главное)—единством их темы
и содержания.
Итак, «мудрость», «прозрение»... Казалось бы — слишком интригующие
понятия, чтобы не возбудить скепсис: интрига самореклам стала сегодня
скучной модой. Но в данном случае крупные слова далеки от притязаний
на внешний эффект; за ними стоят очень конкретные вещи. Эти вещи свя-
заны с практикой буддизма — учения (или, в первую очередь, открытия!),
принадлежащего уникальному исследователю, мудрецу и человеку совер-
шенному, чье имя знаменует водораздел в человеческой истории духа.
В лице Будды и его достойных последователей человечество впервые пре-
одолевает близорукую поглощенность внешним процессом жизни, осознаёт
себя существующим, обнаруживает эфемерность эго и обретает свободу.
Материал этих книг представляет собой серию лекций-бесед, в которых
простым и образным языком сообщаются основные концепты этой доктрины
и методы ее практики. Прозрение в суть вещей, встреча в состоянии меди-
тации с неожиданными откровениями и необычными переживаниями, изме-
нение представлений о своей жизни и путь к её совершенству, могущество
ума, способность быть выше внешних обстоятельств и внутренних трудно-
стей, нравственный максимализм и свобода, истина и счастье — здесь это
не набор избитых слов, а упругая реальность. Эта реальность доступна
каждому, кто готов серьёзно заглянуть в себя.
Прочтите эти книги. Поэкспериментируйте. Убедитесь в том, что есть
сокровища, сквозь которые мы проходим, не замечая их. Эти сокровища —
ваши. Более того, они — внутри вас. Ибо, заглянув в себя, вы найдете там
всю Природу.
ПОСВЯЩАЕТСЯ НАШИМ УЧИТЕЛЯМ,
НАШИМ КОЛЛЕГАМ
И НАШИМ УЧЕНИКАМ
В БЛАГОДАРНОСТЬ ЗА ТУ ДХАРМУ, КОТОРУЮ МЫ
У ВСЕХ У НИХ ПОЧЕРПНУЛИ
SHAMBHALA DRAGON EDITIONS
Joseph GOLDSTEIN
Jack KORNFIELD
SEEKING THE HEART
OF WISDOM
The Path of Insight Meditation
Джозеф ГОЛДСТЕЙН
Джек КОРНФИЛД
ПУТЬ К СЕРДЦУ
МУДРОСТИ
Тропой медитации, ведущей к прозрению
С предисловиями:
Его Святейшества Далай Ламы
и Роберта К. Халла, доктора медицины
Об изданиях «Дракон Шамбалы»
Образ дракона представляет собой древний символ высшей
духовной сущности, олицетворяющий мудрость, силу и божест-
венную способность трансформации. В этом смысле серия изда-
ний «Дракон Шамбалы» предлагает целые сокровища литера-
туры, являя читателю священные знания Азии. Преподнося вни-
манию читателей труды древних и современных авторов, мы
стремимся сделать эти учения доступными всем поклонникам
мудрости в мире.
© 1987 By Joseph Goldstein and Jack Kornfield by arrangement with
Shambhala Publications, Inc., P. O. Box 308, Boston, MA. 02117.
„Книга «ПУТЬ К СЕРДЦУ МУДРОСТИ» искусно сочетает в себе очень
конкретную инструкцию, психологический инсайт, и мудрость многих тыся-
челетий. Это одно из полезнейших учебных пособий, когда-либо написанных
для тех, кто стремится идти тропою прозревающей медитации, сделав её
интегральной частью своей повседневной жизни".
Даниэль Големан, «Ныо-Иорк, Таймз»
Тропа инсайт-медитацни — это путешествие в раскрывающийся мир по-
нимания нами своего тела, ума и жизни; это обретение ясного видения
подлинной природы опыта как для уже идущих по этой тропе, так и для
тех, кто на неё только вступает. «ПУТЬ К СЕРДЦУ МУДРОСТИ» явится
желанным другом в этом путешествии. Возникнув как результат двенадца-
тилетнего сотрудничества авторов в преподавании во время интенсивных
медитационных ретритов (причем география этой деятельности авторов охва-
тывает почти весь мир), данная книга предлагает себя читателю в качестве
.гида в особой практике — практике культивирования в себе открытости и
•сострадания, лежащих в самой основе этого духовного пути.
Вот лишь некоторые из затронутых здесь тем:
— Что может быть помехой в медитации, от сомнения и страха до боли
в колене. Искусные средства преодоления этих помех.
— Каким образом сострадание пробуждается в ответ на страдание, сви-
детелями которого мы являемся.
— Как увязать непротиворечиво служение в миру с жизнью в медита-
ции, зиждущейся на отстранённости от всего мирского и свободе от
всех привязанностей.
— Закон кармы и как он помогает активно и сознательно создавать
нашу реальность.
Обсуждение этих и других тем сопровождается особыми упражнениями
и практическими инструкциями, имеющими целью помочь читателям этой
книги углублять понимание этих предметов.
Джозеф Голдстсйн и Джек Корнфилд — оба получили подготовку по
медитации в Азии. Плодом их совместного труда является основание Центра
Инсайт-Медитации в Барре, шт. Массачусеттс. Корнфилд — автор книги
«Живые учителя буддизма», Голдстейн — книги «Опыт прозрения».
7
ПРЕДИСЛОВИЕ
переводчика
Вы, конечно, видели вокруг себя — на улице и в магазине,
на работе и даже дома — пустые лица, пустые или злые глаза,
п вы, конечно, слышите вокруг себя постоянно пустые, беско-
нечные, вздорные речи — либо вялые, либо агрессивные по пу-
стякам. Темы никчёмны, интересы ничтожны, тормозов нет.
И — пустые, пустые глаза, оживляемые только враждой или
желанием.
Всё это — противоположность тому, о чем эта книга.
Но при этом — и это важно! — нет в ней суда и презренья,
столь убедительно и убеждённо произнесенных дюймогл выше.
«Буддизм» и «будить». Наивным может показаться поиск
общего корня. Быть может, это простое совпадение, хотя и
очень знаменательное. Но вполне вероятно также, что русское
слово тянется оттуда, из Индии. * Двадцать пять веков назад
очень реальный человек шёл по дороге. Огромная внутренняя
работа была проделана им; она продолжалась шесть лет и одну
эту, только что прошедшую ночь. В ответ на вопрос поражён-
ного его видом встречного — кто он, бог или человек,— он отве-
тил, что он не то и не другое. «Я — пробужденный», — сказал
он. Это был тот, кого потом двадцать пять веков звали Будда.
Ибо «пробужденный» и «будда» — одно и то же.
У человека, обретшего пробужденность, или «просветлен-
ность», поступь и осанка богов, а глаза излучают свет. Самое
любопытное во всём этом то, что это не легенда. Такой чело-
век— был, и такое превращение — возможно. Требует оно,
правда, больших внутренних усилий. Эта книга о том, как
обрести если не просветленность Будды, то хотя бы некото-
рую близость к «состоянию будды». Вы спросите — зачем? и что
это дает? Это дает — жизнь. Потому что то, что называют
«жизнью» даже очень умные и полезные обществу люди (не го-
воря уже о тех, пустоглазых), есть не более чем сон, сон на
ходу. Кажется человеку, что он сознательно делает какое-то
дело, но не подозревает, что во всех своих действиях он —
«на автопилоте». Жизнь-как-лента-дороги-под-колёсами-маши-
ны-проносится-его-не-затрагивая-своею-сутью. Ему кажется, что
* Р. S. Это действительно так!
8
это он ведёт машину. Нет. Машина стоит на месте, а дорога
летит сквозь него. Он только рефлекторно дёргается за рулем.
Люди спят всю жизнь напролёт; жизнь прошла — они к ней
не прикоснулись. Обычные для людей радости и горести, драмы
и трагедии, счастье и любовь, даже порою то, что называют
подвигом, — всё это вполне может оказаться конкретным содер-
жанием прожитой жизни; но всё это не показатель истинного
соприкосновения с нею. Так можно за болтовней съесть ман-
дарин— и не заметить мандарина. Слышать, находясь в сумя-
тице мыслей, прекрасную музыку — и не услышать ее. Можно
прожить и не заметить жизнь!
Двадцать пять веков назад один человек нащупал в себе и
подсказал другим возможность великого прорыва за кулисы
кукольного театра, который большинство людей до сих пор
называют жизнью. Это была величайшая находка для челове-
чества, до сих пор им недооценённая и даже неведомая для
большей его части. Если бы мудрость, обретаемая в простой
тишине погружённости в себя, стала достоянием достаточно
многих людей, история Земли была бы (или — ещё не поздно —
стала бы) противоположностью той, какой она является се-
годня. То есть — прекрасной. Для этого нужно так мало: лишь
услышать каждому самого себя. Нащупаны давно эти меха-
низмы, давно скрупулёзно выписаны простые, всем доступные
инструкции, давно сформулированы простые — естественные —
правила, следование которым не только делает человека Чело-
веком, но дарит ему силу и счастье, а миру, его окружаю-
щему,— гармонию. Жизнь каждого, открывшего себя этому
царству Непосредственного, наполняется чудом прозрения,
осмысленностью каждого момента, духовным благородством и
мудростью. Учение, ведущее к этому стратегическому для ин-
дивида и судеб мира состоянию, не знает догм. Здесь только
призыв к исследованию — самостоятельному поиску истины.
Ибо один из главных девизов буддизма и его крупнейшая жем-
чужина— внутренняя свобода. Рабство бежит от его лучей.
Жизнь в соответствии с этикой буддизма или, что то же,
с логикой природы, есть, по-видимому, единственный путь, даю-
щий смысл, оправдание и завтрашний день существованию че-
ловечества. Впрочем, чисто этическая сторона этого учения
не уникальна * (кроме благоговейного отношения ко всякой
жизни), опа в своих центральных принципах созвучна и стихий-
ной гуманности отношений между людьми, и философским эти-
кам, и религиям. Однако буддизм идёт дальше перечисленных
контекстов, поскольку абстрактным словам их призывов, далеко
не всегда работающих в реальности, он — методами особой
практики — придает мощность архитектуры.
* Но оригинальна: заповеди «не убий» и т. д. сформулированы им за-
долго до появления сегодняшних религий и независимо от их истоков.
9
Итак, буддизм. .. Многих незнакомых с ним людей само это
слово иногда априори отталкивает уже тем, что за ним якобы
стоит просто ещё одна религия или ещё один из опостылевших
«измов». И если перед нами «простои советский атеист», он
может равнодушно или поморщившись отодвинуть от себя сей
«опиум для народа»; если же это представитель той или иной
религии, то его реакция может оказаться и более резкой, ибо
он заподозрит посягательство на свои святыни.
Акт априорного отрицания всегда враждебен истине и по-
знанию (то, что последние суть универсальные ценности выс-
шего порядка, едва ли возьмётся оспорить хоть один мыслящий
человек). Говоря же о позиции буддизма среди других учений,,
успокоим всех: в нём нет и в помине религиозного напора;
более того, присущий ему атрибут религии не составляет его
сущности. Яркая ритуальная сторона, представленная отнюдь
не во всех ветвях буддизма, не является необходимой его
частью. Говоря строго, истинный буддизм есть учение Будды;
внешней яркой атрибутикой оно обросло уже после своего
создателя. Будда же в первую очередь стихийный учёный *,
смелый экспериментатор и мудрец, чудесно обременённый
душою, громадной и чуткой. Он был предельно простым и бес-
предельно щедрым человеком. Вот и всё божество буддизма,
ни на кого не посягающее. Но это «божество» подарило челове-
честву метод исследования, связав его со стилем самой жизни
индивида, и было первым и, похоже, единственным человеком,
который увидел непосредственно в единой генеалогической
завязи Природы — Истину и Мораль (Познание и Нравствен-
ность, Реальность и Сердце) в их качестве взаимопроникнутых
элементов. «Гений и злодейство — две вещи несовместные».
Впервые, но в иных терминах и на ином уровне, эта мысль
была произнесена устами Будды. Это прозрение подводит нас к
гипотезе, что не только Мысль, но и Добро имманентно Материи;
что эти три сущности образуют, подобно кваркам или генетиче-
скому материалу клеток одного организма, Ато?л Природы.
Итак, сущность буддизма вовсе не в религиозной стороне
с её ритуалами поклонения (Будда к этому не причастен),
а в том, что было проповедуемо самим Буддой. Главное, что
предлагает буддизм, — это именно идея взаимопроникнутости
двух фундаментальных начал: познания (с его уникальным
методом) и нравственности. Здесь соединённость двух единст-
венно сущих миров: мира Природы и мира того, Что внутри
неё мыслит и чувствует, являясь её же частью, её же. мыслью,
её же чувством, — короче, ею самой (естественно, это совсем
не обязательно только человек). И это мыслящее и чувствую-
щее существо, связанное со всеми и всем до взаимодейственного
* .. .который извлёк фундаментальнейшую науку из самого себя, гениально
осознав, что он как человек является адекватным рупором Природы.
10
состояния растворённости, самостоятельно и ответственно выра-
батывает свои отношения с окружающим его миром, принимая
на себя неизбежные результаты своих правильных или непра-
вильных действий. А что, вообще говоря, ещё есть в мире?
А больше и ничего. Сам этот мир и Ты. Всё остальное лишь
вытекает из Твоего отношения к этому миру, к себе и к другим,
которые тоже — часть его. Этим отношением, соответствующим
духу Природы, должна быть — Любовь. А не вражда, не алч-
ность, 1-ш слепота. Неправильные действия ведут к страданию.
Правильные — к счастью. Поэтому действиям надо подарить
полную осознанность. Будущее в руках самого человека. Прак-
тика буддизма, в отличие от религиозных учений, не навязы-
вает никому деспотически своих принципов или догм и ничего
никому не доказывает. Она говорит: смотри сам и верь сам
себе, своему опыту. И не верь больше никому — ни родителю,
ни учителю, ни умной книге, ни даже мне, Будде (так он гово-
рил). Исследуй! Твоё собственное непосредственное усмотре-
ние— вот высший авторитет. Верь только своему опыту. Я ука-
зал тебе лишь путь. Ставь под вопрос всё, даже дхарму, — и
убеждайся в ее истинности. Но — медитируя, сомнение оставь:
оно помешает тебе проникнуть в суть вещей.
В лице буддизма, имея в виду эту его исследовательскую
сторону, мы соприкасаемся не с религией, а с наукой; только
материалом, объектом и инструментарием здесь служат
не внешние предметы, не приборы и не абстрактные построения
интеллекта, а феномены наблюдающего себя ума. Это уникаль-
ная наука: в ней объект, субъект и средства исследования
совпадают. Цель же, как у любой науки,— поиск истины.
Ни одна религия не ставит перед собой такой цели, считая это
кощунством. Буддизм это делает. И более того: делает с чувст-
вом юмора.
Говоря же о догмах и ритуалах, следует отметить и поло-
жительную их роль. Предоставленный себе индивид пребывает
как бы в безгравитационном пространстве нравственности, где
не всегда бывает ясно, где верх, а где низ. Ум нуждается во
внешних зацепках для найденных, но ускользающих истин духа.
Здесь и приходит на помощь жёстко начертанная сетка отно-
шений. В этом смысле религия (быть может, в этом и должна
состоять её главная роль) является мнемотехникой для поддер-
жания в человеке человеческого, и бог*, таким образом, — цен-
* Мы считаем более правильным писать это слово с маленькой буквы
как имя нарицательное, за которым стоит понятие либо философское,
либо метафорическое, либо, наконец, гипотетическое. (Другое дело — Афро-
дита, Зевс, Иегова, Кришна, Ярило и т. д.). С другой стороны, Природа
(и широком смысле) есть именно то понятие, которое действительно заслу-
живает эту прерогативу, ибо она единственна, всеобъемлюща, непререкаема
и существует несомненно. .. .Хотя, кто знает? — быть может, Природ много?
Но с теми нашенская наверняка не соприкоснётся, ибо в таком случае это
будут просто ипостаси одной и той же.
11
тральный элемент этой сетки. Человек говорит себе: «Бог!» — и
воскресает вся сетка. Оставляя в стороне интереснейшую дис-
куссию о бытии бога во всей ее полноте, коснёмся лишь мимо-
ходом тех рациональных доказательств его существования, к ко-
торым вынуждено прибегать сегодня христианство. Аргумент
Первый: посмотрите вокруг, призывает оно. Все сложные или
красивые вещи созданы рукой человека. То есть необходим был
создатель. Теперь посмотрите на самого человека и на весь
звёздный и земной мир. Если уж для какого-то телевизора по-
требовался демиург, то для человека и мира, которые во много
раз сложней и прекрасней, — и подавно. Ничто само собой со-
здаться не может. Значит—бог. Аргумент Второй: здесь при-
водится масса достаточно убедительных и вполне научных ос-
нований для опровержения Дарвиновой теории происхождения
видов. Утверждается, что виды в их развитом состоянии появля-
лись сразу, минуя переходные формы. Никакой эволюции не
было. Значит — бог.
Оба аргумента, разумеется, ничего не стоят с логической
точки зрения. Первый бессилен, потому что бог тоже находится
в предлагаемой нам цепочке творимых и творящих феноменов,
и, соответственно, возникает вопрос о необходимости Другого
Бога, который создал этого, ибо если уж мир наш, столь слож-
ный, был создан, то создатель его, еще более сложный, чем
созданный им мир, и подавно должен был быть создан! То есть
аргумент сам себя опровергает, превращаясь в дурную беско-
нечность *. Второй аргумент бессилен потому, что факта
* Эта проблема имеет более широкий контекст, причем чисто онтоло-
гический: может ли менее сложное породить более сложное? (Правда, с су-
щественной оговоркой: не должно быть притока извне ни чистой информа-
ции, ни информации в материале!) Христианство (впрочем, любая религия)
в данном случае исходит из чистой презумпции и сразу отметает все сомне-
ния, успокоившись в чистой вере. Нам же ясно, что аргументы за и против
могут черпаться только из материала наблюдений за самой Природой, дей-
ствующей в свойственных ей масштабах (включая встречу человека при
медитации с самим собой, т. е. с Природой), и из материала фактов экспе-
риментирующей науки. Остальное — схоластика. В своё время Ломоносов
удивлялся тому, как из малого числа предпосылок проистекает столь много
и столь разнообразных следствий. На каждом шагу мы являемся свидете-
лями этой общеприродной тенденции, которую можно обозначить так: «во-
ронка раструбом вперёд». Однако никто не может, оставаясь вполне серь-
езным, утверждать, что ТОЛЬКО мыслящий творец, находящийся в основе
всего сущего, может служить причиною прорастающей наружу сложности.
Ибо очевидно, что она прорастать может благодаря, по меньшей мере, двум
механизмам (помимо искусственно гипотетируемого творца). А. Огромный
первоначальный запас недифференцированного материала (который просто
«был», никого не спросясь) находит себе, утрясаясь, неизбежные узелки
сгущений (первичная дифференциация по плотности). Затем «приводятся
подобные члены» — и все здание (уже /годг/хаоса), оседая, растет в малень-
кий купол-конус-шпиль усовершенствований, который питается сложением и
стискиванием бедных информацией бездн. Одна частица, чтобы возникнуть,
пожирает бездны бесструктурного «киселя». Действительно, было бы более
странно, если б тот первоначальный материал так и остался киселем, невзи-
12
возникновения видов (точнее — их генетических единств) в их
уже развитом состоянии было бы совсем недостаточно для до-
казательства их целенаправленного сотворения; в Природе
много примеров единств (те же, скажем,— невероятно слож-
ные! — элементы периодической системы с их ступенчатой ло-
гикой от лёгких к тяжёлым, или шахматная партия элементар-
рая на неизбежные внутри-себя-движения. Когда что-либо рыхлое сгуща-
ется, оно имеет тенденцию образовывать в своем уплотнении какие-то регу-
лярности. Или когда нечто бесконечно плотное расширяется, оно обязательно
будет проходить через этапы выбрызгивания из себя стандартных образо-
ваний, которые соответствуют текущим условиям, а потом, обогатив собой
картину, застывают надолго без изменений. Образования, хронологически
далёкие друг от друга, встречаются в пространстве и встраиваются в узор
общего ковра, тесня и взаимно перевоспитывая формы друг друга. Слож-
ность обогащается и нарастает как снежный ком. Никто её не направляет.
Неудачи отсеиваются. Остающиеся формы — непредсказуемый результат
исполинской игры не связанных централизующим замыслом сил. Поскольку
масштабы огромны, огромно и число уровней очередных утрясок (или фор-
мообразующих выбросов). Т. е. ВСЁ естественным образом гравитирует
к более компактной, нежели простота, сложности (не массе!)—«падает
в сложность»! Или взрывается в разнообразие. Сложность-то, как, вероятно,
обнаруживает с удивлением сама Природа, в определённых отношениях
«проще»! В общей динамике Природы сложное и проще и экономнее про-
стого. Энтропия на том, первом этапе становления была направлена в другую
сторону. Это только нам сейчас, когда уже накоплена достаточная сложность
и готова поехать назад, представляется, с наших локальных позиций, что
сложность — тяжелый путь наверх. А почему бы — не наоборот? Сложности
и совершенству не надо было бога: они сами скатились на дно калачиком
сбитого масла.
Б. Теперь другой вероятный механизм. Природа изначально беременна
сложностью. Она заранее «знала» те будущие формы, в которые она про-
растёт, активно проторяя себе дорогу сквозь анфиладу эволюции, дабы
заявить о потенциальной информации своих недр, проявить её в видимых,
внешних формах. Каждый цифровой знак числа «Пи» уже сидел в её пе-
чёнках! Все очередные уплотнения сложности, каждая реализующаяся точ-
ность — суть просто поплавки уже свёрнуто существовавших, рвавшихся
наружу, но пока не имевших носителя, сюжетов. Таким образом, и в данном
случае Природа могла вполне обойтись без творца, будучи сама творцом и
творимым в одном лице. Вопрос: откуда ж взялась её беременность? — легко
разрешается ответом: а она — такая, и все тут.
И все вечные формы её: взмах ресниц, разящий мыслью и нежностью
зрачок, пламень икр прыгающих через верёвочку девчонок, надраенное дыха-
нием Природы совершенство лягушачьей лапки — вся эта «весна в повороте
лица»!—уже сидели в недрах Её печёнок! Они рвались — и вырвались
наружу. Й пусть на разных планетах разная гравитация воспитывает разные
формы и разные критерии красоты. Есть — константы, и, значит, есть — «веч-
ные черты»! Леонардо, Бетховен, Пушкин, Вертинский принадлежат не только
Земле!
Итак, сложность либо накапливается естественным путём, либо проявля-
ется — тоже естественным путём. Либо она как бы неожиданность для самой
Природы, либо она семечко, чьи плоды уже заданы. И тогда в первом слу-
чае менее сложное может порождать более сложное, а во втором вроде бы
не может (если не ворует готовенькое). Однако в обоих случаях дело обхо-
дится без божественного дизайна. Вообще мысль о боге появляется тогда,
когда хотят спихнуть на другого дяденьку вопрос, на который трудно отве-
тить самим. Это наивно не только психологически, но и чисто логически:
ведь гипотеза бога-творца есть попытка объяснить не-совсем-понятное совсем-
13
ных частиц, или кристаллы, или бездна жёстко определенных
химических соединений; наконец, уровни звёзд и галактик, кото-
рые таковыми являются благодаря потенциально имевшимся
энергетико-структурным нишам материальных форм. Виды
организмов суть, вероятно, лишь усложнённое продолжение
этой внутриприродной тенденции, которая в своё время срабо-
тала— как выстрел — в пока неизвестных нам критических
условиях. Если, конечно, здесь не экспериментировали
инопланетяне. Но они, однако, все-таки ещё не бог. Вывод
напрашивается иной: не бог как личность (которая, пожалуй,
лишь обеднила бы Природу своими неизбежными ограниче-
ниями), а — Природа Вся. К ней мы всегда вынуждены возвра-
щаться, именно к ней апеллировать в любом поиске, потому что
только она всеобъемлюща и поэтому всеответна * *. И мы смело
непопятным. Ясно, что тут становится необходим цербер запрета на даль-
нейшие попытки поиска истины. Религия есть ответ на вопрос путём запрета
самого вопроса. Буддизму чужд подобный выкрутас — отказ от исследования.
И именно постольку он не является религией.
В этой же связи. Жгучий вопрос о том, может ли человек создать нечто
более сложное, чем он сам (речь, естественно, в первую очередь об интел-
лекте и личности робота), решается несомненно положительно. Ведь подоб-
ное творчество вовсе не предполагает скрупулезного прослеживания каждого
структурного узелка и каждой связи (иа это просто не хватило бы вселенского
времени). Дело в том, что возможно оперирование крупными блоками уже
созданных Природою биологических и прочих структур, которые благодаря
даже простому их уплотнению и количественному наращиванию неизбежно
дадут результаты поистине неограниченные, пусть при этом и непредсказуемые
в своём качестве. Хотя именно здесь как раз и будет использован уже упомя-
нутый приток информации и материала извне! Действительно, такое твор-
чество есть всего лишь комбинаторика, здравая компиляция на материале,
которому сложность уже подарена самой Природой, и в этом смысле такое
творчество (да и любое!) несет в себе львиную долю плагиата. Но разве к сам
человек, то есть его пользование собою — не есть уже плагиат по отношению
к Природе? Да! — быть человеком — плагиат! .. Схема прозрачна: здесь
просто происходит передача эстафеты нащупанной (или обретающей внеш-
нее лицо) сложности по эволюционной анфиладе Природы. Человек (равно
инопланетянин, иногалактянин) есть законный преемник этой эстафеты,
а плоды его собственного творчества, превосходящие (и не превосходящие)
сего промежуточного творца, суть дальнейшие побеги той же Природы.
И если все-таки есть бог, то в принципе можно перерасти и его, хотя бы
по некоторым параметрам (конечно, если он не станет ревниво оберегать
свой статус, вовремя заметив посягательство). Бога можно перерасти.
По не Природу.
* И ещё к аргументу в пользу «самостоятельности» Природы. Простые
примеры. Два атома водорода «падают» в более сложный атом гелия, выделяя
энергию. Сложный феномен солнц питается этим простым падением, питая,
в свою очередь, сложность планетарных процессов. Химические реакции
соединения с образованием более сложных (жёстко определённых!) веществ —
тривиальная вещь; при этом очень часто энергия выделяется, а не поглоща-
ется, т. е. происходит именно «падение» — падение в свою лунку. В саморас-
фасовке вещества на химические элементы, звёзды, планеты, спутники, галак-
тики — элементарный пример самоорганизации. Всё это и есть «паление в
сложность» И в ступенчато тяжелеющие менделеевские элементы, и в нуклеи-
новые кислоты, и в жизнь, и в лунки биологических видов, и в психику, и
в мысль, и в культуру, и в цивилизацию, и в идеологию — материал Природы
14
исходим из неё как из конечной метасистемы, сами составляя —
телом и умом — элемент её «предметно развёрнутого мира».
Однако мы «элемент» отнюдь не рядоположный с другими,
а такой, который, заглянув в себя, может увидеть там ВСЁ и
который может активно и сознательно участвовать во всём
процессе, постепенно становясь его соавтором, а затем демиур-
гом и тем самым возвращая Метасистеме себя в качестве её же
полновесной ипостаси *.
Но это между прочим, и это мысли сегодняшнего дня...
Можно ие всё принимать в учении Будды (например, ту экзо-
тическую часть, где говорится о перевоплощениях; хотя из-
вестны поразительные случаи, подтверждающие их факт). Глав-
ное ядро его учения, его открытие и подвиг его жизни оста-
ются, живут и дают новые плоды. Их невозможно игнориро-
вать. За буддизмом большое будущее.
Может ли вода противоречить морям и океанам? Смешной
вопрос. Она их образует, а они ее содержат. Так следование ос-
новам буддизма не противоречит ни религиям, ни науке, ни ис-
кусству или любому творчеству, ни делам повседневной жизни.
Напротив, оно приемлет все и, помещая глаз и сердце в ин-
тимное царство предмета, всем дарит новый прорыв к истине.
Буддизм в своих основах метасистемен и элементарен.
именно падает, скатывается, и нет надобности в гармошке лба потеющего
бога, кусочечно придумывающего очередные сложности в серии актов творе-
ния и пытающегося обеспечить единую композицию будущей драмы, а по-
тому — несущего ответственность как драматург за все нестыковки сюжета.
Сия тенденция проваливаться в сложность пронизывает все уровни бытия.
Материал Природы сам собой распределяется по уровням, лункам, нишам.
Правда, при сильном желании именно эту тенденцию и можно было бы наречь
«богом». Почему бы нет? Сквозная тенденция = бог! Она рождает логику и
целесообразность, гармонию и красоту как простое отправление Природы.
Есть надежда, что опа, тенденция, в конечном счёте отсеет глупость и вражду,
г. е. именно «красота спасёт мир» (в применении к нашему маленькому зем-
ному случаю). Гравитированне к гармонии раздавит и сублимирует всякую
дрянь! Однако во всём этом нет замысла и промысла, тем более — того предела
наивности, который называется актом творения. Ведь очевидно, что если уж
имеется хоть какая-то, пусть самая завалящая, Природа, то в ней не может
не быть тенденций. Как раз отсутствие тенденций было бы здесь сверх-чудом!
И вполне естественно, что эти сквозные тенденции работают и на уровне
межчеловеческих отношений. Этика — одна из физиономий их проявления.
Поэтому отсутствие бога не означает, что «всё дозволено». Напротив: там,
где распоряжаются всепронизывающис законы Природы, не улизнёшь от по-
следствий, Легче было бы обмануть бога. Буддизм ввёл понятие кармы, в
котором схватил, нащупал взаимосвязь «далековатых» (как выражался Ло-
моносов) явлений, объективный порядок вещей: от последствий своих дей-
ствий (или их отсутствия), от последствий своих слов, движений ума и
сердца — не улизнёшь!! Карающий или вознаграждающий бог есть не более
чем сказочный образ, призванный работать на уровне детского мышления.
* И чтобы поставить точку на этой теме. Того атеиста, который, быть
может, переживает муки стыда за родное человечество, не смогшее избежать
наивных представлений о существовании бога, можно утешить одной оче-
видной истиной. Любая цивилизация, любые иногалактяне, даже самые
умные, не могут избежать в своей истории этого этапа развития мысли.
15
Его этика — вершина гуманности; его медитационный метод,
естественный, как дыхание, всесторонне полезен всем: и учё-
ному, и приверженцу любой религии, и художнику, и самому
обычному человеку; силы и прозрения, обретаемые в медита-
ции, сообщают человеку внутреннюю значительность, благород-
ство, доброту, здоровье и счастье, а цивилизации в конечном
счете — мир и всеобщее процветание, купленные минимальной
ценой. Его мудрая тактика, отличная от тактики всех иных
культур, состоит в том, что он идёт не «сверху», от политиче-
ских или социальных или даже религиозных акций, приводя-
щих в движение, весьма внешнее, большие массы, а «снизу»,
от индивида или, точней, ещё глубже — от глубинных меха-
низмов индивида. Это движение менее зримо, но бесконечно
более фундаментально. И если оно «овладеет массами», то,
учитывая его добрую направленность, история начнёт отсчиты-
вать время, достойное нашей планеты. На этом пути правота
доказывается не с оружием в руках.
Был случай в начале нашего века или в конце прошлого:
в бухточку обитаемого племенем дикарей островка вошел совре-
менный корабль, и к берегу причалили спущенные с него лодки.
Туземцы были потрясены видом последних, но на корабль, как
ни парадоксально, не обратили ни малейшего внимания. Пси-
хологи объяснили это явление: лодки хоть и очень отличались
от туземных (что и привело в возбуждение целое племя),
Ибо все мы рядоположны в том, что, по логической неизбежности, нахо-
димся ВНУТРИ Природы и лишены возможности увидеть её «снаружи».
Мы катет, пытающийся измерить собою гипотенузу именно своего треуголь-
ника (другого-то нет!) и плодящий в своём познании бесконечный ряд при-
ближений к некоей истине (с той только разницей, что каждый очередной
знак бесконечной дроби в этом случае на порядок значительнее предыду-
щего). Не дано возможности взглянуть со стороны — вот в чём дело!
«Откуда» «все» «это»? «Кто» «сделал» «это»? — неизбежные вопросы ума,
только что взметнувшего взгляд к звёздам и увидевшего себя как объект.
Ясно, однако, что нет и не может быть востребуемых космических ответов
на вопросы, воспитанные и отчеканенные в мозгах уровнем земных отноше-
ний. «Кто тут главный дяденька?» «Откуда все взялось?» — такие детские
вопросы неприложимы к мирозданию. Оно — просто Факт. Поиск застывает
на тех тонких мембранных психофизических рубежах, где само вопрошание,
сама мысль оказываются слишком энергичным и грубым щупом для иско-
мого и вспугивают его, как это происходит при обстреле частиц частицами
или (чье-то прекрасное сравнение!) как при сбрасывании рояля с восьмого
этажа, когда пытались бы по звуку его дребезгов понять его устройство.
Однако то, что этот ряд приближений к истине бесконечен, вовсе не означает
бесконечной удалённости от нас истины. Да, это именно «неисчерпаемость»,
но отнюдь нс неисчерпаемость материи или Природы, а неисчерпаемость
самого познания, при котором «леса» вокруг здания телескопически усколь-
зающей истины многократно превосходят массою, объёмом и хитроумностью
само здание. Познание питается самим собой и бездарно жиреет рефера-
тивными журналами. Сама же Природа, вероятно, очень проста. Но ребус
её прекрасен! Именно решение этого ребуса и делается ясным буддисту, по-
гружённому в созерцание Непосредственного. Его инсайт прокалывает мем-
бранный рубеж.
16
но все-таки были сопоставимы с их пирогами. Корабль же
не вписывался ни в какие схемы восприятия дикарей, и его
просто игнорировали как нечто, чего не бывает.
Когда думаешь об отношении Запада к Востоку, на ум
приходит именно это сравнение (теперь, правда, отрадно реже,
чем прежде). Ортодоксальная наука или шаблонно мыслящие
люди, как дикари, смотрят на уносящийся в небо борт корабля
восточной мудрости и «в упор» не видят его. Потому что «этого
не может быть никогда». Или наоборот, видят и говорят: «Хм!
Эт-то мы тысячу раз знаем. Слыхали». И тут же забывают
об этом. (Или вот из иной области явлений. Где-то на Кавказе
обнаружили горный склон, на котором вещи ведут себя пара-
доксально: вместо того чтобы скатываться или стекать вниз,
они вкатываются или текут вверх. Не слышно, чтоб наука
«одной шестой части суши» заинтересовалась этим гравитаци-
онным парадоксом. Ведь она-то знает, что низ — это низ. И от-
вяжитесь. Нет, чтоб Академии наук (еще эсэсэсэр) всем своим
составом высыпать на этот склон и ползать по нему на корточ-
ках и четвереньках до тех пор, покуда не поймет, в чём дело.)
Из мудрой тактики движения «снизу», т. е. не от массовых
акций, а от индивида, вытекает неожиданный вывод: человеку,
воспринявшему ценности буддизма, надо быть не «буддистом»,
а буддой; т. е. совсем не обязательно формально принадлежать
к общине этого названия, группе, «течению», принимать участие
в специальных демонстрациях и т. п., и нет надобности вести
жизнь, резко отличающуюся внешне от всех. Будда везде и
всегда — будда. Человек, почувствовавший в себе это сокро-
вище, не захочет его терять, оно лишь будет расти в нём, как
цветок неуязвимый.
Вероятно, можно сказать проще: будда — это истинный че-
ловек. Феномен под названием «будда в человеке»* — величай-
ший прорыв, находка, достижение человечества, соизмеримое
лишь с фактом возникновения самого вида «гомо сапиенс».
Ибо не промышленный прогресс является показателем про-
гресса человечества: он лишь механическое продолжение палки,
взятой когда-то человеком в свои руки впервые. И это мы
со временем понимаем всё лучше, задыхаясь в дыму и захлё-
бываясь в крови. Это чисто количественное наращение грязных
во всех отношениях энергий, приведшее к планетарному
оползню и лавине. Истинный же показатель прогресса — выра-
жение человеческого лика, духовное прозрение, солнце внутри.
И уразумение того факта, что мир не только снаружи — требую-
щий манипуляций с предметами и мыслями о предметах,—
но и целый особый мир — внутри. Будда в человеке — вот
* Говорят и — «бог в человеке». Разница в том, что во втором случае
бог — ориентир и цензор. Он все-таки НАД человеком. Либо это похвала
характеру. В первом же — сам — бог.
2 Заказ № 56
17
оправдание человеческого рода. Это не религия среди других
религий, а жизнь на другом уровне. От атеиста она не требует
веры, от верующего — отречения от веры. Только, пожалуй,
политическим партиям противопоказано соприкосновение с этим
духовным состоянием, оно их аннигилирует. Когда у Махатмы
Ганди спросили, какой партии он принадлежит, он ответил:
«Моя партия — это мой тихий внутренний голос». Действи-
тельно, не ничтожны ли все партии перед тихим внутренним
голосом мудреца? Человек, принадлежащий к такой «партии»,
вопреки своей скромности, даже смиренности, выделяется
в толпе. Он находится на полюсе, противоположном полюсу
«пустоглазых», он излучает свет, мудрость и счастье, и в чер-
тах его сквозит лик будды — любовь и сила. Он живёт каж-
дый свой миг полной жизнью, не ведая уродливых прорех в её
уникальной ткани, только один раз подаренной живущему.
Чем бы он ни занимался в данную минуту, секунду,— он посто-
янно переживает каждой молекулой своего существа чудо
своего существования и чудо этого мира. Он прост во всём и
равнодушен к материальным благам, но не впадает в нарочи-
тую аскезу, и земные радости ему не чужды. Сократ, который,
несомненно, был стихийным буддой и мог как ребенок насла-
ждаться жизнью, воскликнул, оказавшись на базаре: «Какой же
я счастливый! Как много в мире вещей, которых мне не нужно»!
И при этом нужен — весь мир! Более того, он и есть —
ты же. Ты чувствуешь себя слитым с этим миром во всех
аспектах. Научные представления и факты науки не чужды
вниманию буддизма, он их ассимилирует в своем сердце. Вот
звёзды. Они наши родители, ибо наши тела, планеты и все
предметы состоят из тяжёлых элементов, которые могли обра-
зоваться только в недрах звёзд. Мы дети звёзд в прямом
смысле слова. Но и звёзды — наши дети, поскольку мы их «пол-
преды» в этом мятущемся пламени бытия, и мы поместили
их в себя как малых мира сего. Эта парадоксальная
Природа (которая бесконечно больше Космоса) такова, что
всё и вся в ней одновременно и родители, и дети, и любовники.
Материя и дух породили и порождают друг друга, теряя свои
грани в перспективах глубин и чеканя их лишь в головах фи-
лософов. Ты чувствуешь весь мир как свое тело. Ты — и во всех
живых существах. Вот бежит собака: ты — эта собака. Вот си-
дит нищий: ты — этот нищий. Вот ребёнок плачет: этот ребе-
нок— ты сам. Ты слит со всем, и тебе везде больно и везде,
где игра и веселье, тебе весело.
Имея такое мировосприятие, невозможно быть вредным,
скучным и пустым. Невозможно быть жадным, жестоким,
равнодушным. Ты — весь мир и весь мир — ты. Жизнь обретает
вместимость «чёрной дыры»: при всей своей краткости она
бездонна и тем бесконечна. Это не уровень воображения — ле-
тучего, забвеиного. Это уровень постоянной органической дан-
18
пости, растворённости в мире. Эйнштейн обладал таким миро-
ощущением. Он не был буддистом, но он, несомненно, был
стихийным буддой. Он говорил о своём чувстве слиянности
с Природой и спокойствии при мысли о смерти: уходя он оста-
ётся. Если бы ему сказали, что жить ему осталось два часа,
говорил он, то всё это время он потратил бы на приведение
в порядок своих текущих дел, а затем лёг и стал бы спокойно
ждать смерти. Не страшна смерть, ты слит с Природой, и нет
конца. Если Природа осталась, то разве ты умер? Что до ре-
инкарнации. . . Вероятно, это так. А может быть, и нет. Здесь
вызов науке. Опа ещё не приняла его. Но повторим: ие экзо-
тика главное в буддизме, а его особый путь постижения истины,
его человеческая мудрость во всём и его этика, слитая воедино
с восприятием всего мира. И тут возникает естественная мысль:
если бы все политические деятели (а их ведь горстка) были
буддистами, точнее — буддами, па земле очень скоро насту-
пили бы мир и процветание па все времена. Увы, такое воз-
можно лишь в результате политической борьбы, а борьба-то
как раз, любая, и неприемлема для подобных людей. Остаётся
этой мощной, но медленной силе нарастать «снизу». Успеет ли?
Будь щедрым, как пальма. А если не можешь,
то будь
Стволом кипариса, прямым и простым —
благородным.
Этот стих мусульманина Саади в передаче христианина
Ивана Бунина очень созвучен духу буддизма. Разные мудро-
сти сходятся, ибо мудрость одна. Её источник — будда в чело-
веке.
Как же достичь этого состояния будды или хотя бы к нему
приблизиться? Этой практике приближения к нему и посвя-
щена данная книга.
Ивану Петровичу Павлову принадлежат слова, кажущиеся
на первый взгляд парадоксом: «Субъективный мир есть первая
реальность, с которой встречается индивид». Субъективный
мир — реальность? Да! Материалисты-ортодоксы утверждают:
в реальности, то есть объективно, существуют разные длины
электромагнитных волн; соответствующие же им цвета — кате-
гория субъективная. То есть понятие (восприятие) «зелёный»
сидит только в голове, а в самой Природе его, мол, нет.
Так ли это? «Зелёное» сидит в голове, по голова-то с её внутрен-
ней работой и субъективными впечатлениями (изобретенными,
кстати, Природой же!) находится не где-нибудь, а в Природе.
Голова-то внутри себя владеет материалом природным, а не ею
самостоятельно выдуманным. Поэтому если «зелёное» — в го-
лове, а голова — внутри Природы (которая к тому ж еще и
сама в той же голове сидит — физически,-биологически, физио-
логически, психологически и генеалогически), то «зелёное»
2*
19
вполне находится в Природе и «сидит» в ней очень глубоко.
То есть именно объективно. Просто это иной уровень объектив-
ных явлений.
Конечно, можно придумать и явно несуществующих химер
или иметь чёртиков «с перепою» или увидеть во сне кикимору
и требовать на изложенных выше основаниях признания их ре-
альности. Но всё имеет градации полноты своего существова-
ния (не считая беременности; даже смерть, и та, как оказа-
лось, имеет много степеней приближения к нулю жизни, в свете
чего знаменитая марк-твеновская шутка о преувеличении
факта его смерти теряет остроту). Таким образом, цвет есть
полновесное объективное явление (правда, иного порядка,
нежели длина волны или собака), а плоды воображения, сна
или галлюцинаций свидетельствуют о потенциальной возмож-
ности в Природе неких не абсолютно произвольных сочетаний
каких-то условий, отблеском которых и являются фантастиче-
ские фигуры. Такие «отблески», конечно, менее глубоко сидят
в Природе, нежели цвет, но и за ними водится некоторый эле-
мент реальности *. В «чёрном ящике» Природы могут разыгры-
ваться Природины грёзы, а поскольку эти грёзы принадлежат
Ей, то они, хоть и «бочком», но — объективны!** Наша мен-
тальность (голова) и есть этот чёрный ящик, и именно в нём,
в частности, Природа представлена своей внутренней стороной.
(«В частности» — потому, что необходима поправка на несо-
мненное существование в той же Природе и других мыслящих
существ.) Мы — внутренняя сторона бытия Природы! Встреча-
ясь с собой, мы встречаемся со ВСЕЙ ПРИРОДОЙ. Наша за-
дача состоит в том, чтобы научиться отделять шумы менее-
реальных явлений Природы от основного тона её абсолютной
реальности и учиться мудрости у этого тона.
То состояние, которое называется медитацией и о котором
главным образом говорится в этой книге, преследует именно
эту цель — полного освобождения от шумов, чтобы услышать ос-
новной тон. Таким шумом является не только игра воображе-
ния, но и привычная деятельность ума, непрерывно предающе-
гося мыслительному процессу. Как это ни покажется странным,
но именно путь регулярных отказов от потока дискурсивного
мышления, даже от так называемых творческих мыслей, ведёт
* Кстати, вы не заметили, что кикиморы, химеры и черти у всех лю-
дей почему-то одинаковы? Не отражение ли это некоторых мозговых струк-
тур. .. которые, естественно, отражают структуры мира? Л1ы видим, что
разница в степенях объективности между цветом и кикиморой — стирается!
Бог, вероятно, находится в этом же ряду. То есть при всей своей эфемер-
ности таит в себе и крохотный элемент реальности. Ибо, если он сидит
в головах хотя бы нескольких людей, значит, он как-то, бочком, на краешке
стула, сидит и в... Природе!
** В этом контексте «объективное» совпадает с «реальным», т. к. здесь
не человек глядится в Природу, а Природа в человека.
20
к мудрости. Именно этим путём только и можно прийти к со-
стоянию будды. Если вникнуть в суть дела, то парадокса здесь
нет. Освобождение от мыслей, образов, эмоций — то есть
всего того, что составляет содержание ментального потока,—
создаёт ту необходимую тишину ума, на фоне которой, как на
поверхности пруда в безветренную погоду, только и можно
писать магическим прутиком, или, точнее, читать — читать
выписываемые Фундаментами Природы вечные письмена. Не-
ожиданные уроки, преподаваемые нам Природой, когда мы
находимся в состоянии медитации, не ограничиваются уникаль-
ными впечатлениями этих минут или часов. Их просветляющее
влияние проникает во все дела и сферы нашей земной жизни,
они удивительным образом изменяют человека, сообщая ему
мудрость, даря независимое счастье, вознося выше любых об-
стоятельств и обогащая дух королевской щедростью.
Это та космическая арена опыта, на которой дух атомарно
встречается с материей, где возникают глубочайшие прозрения
и где наука, будь она немного полюбознательнее, могла бы на-
конец приблизиться к решению психофизической и психофизио-
логической проблемы. Этот ракурс «реабилитирует» вдрызг изру-
ганного одним материалистом Маха, ибо последний в своей
философии (а он был физиком) прикоснулся именно к этому
уровню. На этом уровне можно услышать очень многое, быть-
может, даже подсказки генетической памяти из глубин милли-
ардов лет * и увидеть ту исходную иррациональную неправиль-
* Дело идет, конечно, дальше чистой биогенетики, здесь иные, более
тонкие и бесконечно живучие механизмы. А таковые, похоже, существуют.
Вот одно не столь давнее научное открытие, говорящее о какой-то необыч-
ной форме памяти материи. Разбавляя раствор, в котором присутствовал
некий агент,— разбавляя вплоть до вымывания всех его молекул из рас-
твора,— экспериментатор не переставал обнаруживать в этой разбавляемой
водою воде цепко остающийся эффект того агента — т. е. вещества, ни еди-
ной частички которого уже давно не было в растворе! «Раствор», т. е. чистая
вода, вел себя так, будто помнил о том, что в нём когда-то было. Не ка-
жется ли вам, что это должно вызвать оптимизм, если задуматься о косми-
ческой судьбе накопленных человечеством духовных богатств? Мы привыкли
считать, что потеря информации неизбежна при ликвидации основ её носи-
теля. Грубо говоря, разбилась грампластинка — и конец музыке. Но вот,
быть может, правы те фантасты, которые живописуют возможность считыва-
ния со стен или камней тех произнесенных слов, звуков которых эти камни,
эти стены были когда-то свидетелями. Более того — быть может, вся наша
Вселенная после схлопывания в точку при очередном коллапсе сохраняет
в себе в какой-то форме плоды достигаемых в её чреве культур, и следую-
щий Большой Взрыв будет несколько иным, «более мудрым» — благодаря
таким эфемерным вещам, как уже прозвучавшие сто миллиардов лет назад
музыка Бетховена и поэзия Пушкина? «Нет, весь я не умру. •.»— на уровне
ином? И процент негодяев и дураков среди тех, грядущих существ будет
чуть ниже, чем был в предыдущие сто миллиардов лет, т. е. среди нас
с вами? Мы не напрасно и мыслили, и плакали, и смеялись, и не напрасно
что-то тут поняли! Быть может, именно эти циклы — в сотни миллиардов
лет — и прозрел Будда? (Только время он, в таком случае, измерял не зем-
ными годами, а галактическими.) Но тогда... тогда это в принципе доступно
21
ную и, оыть может, эклектическую песчинку, на которую намо-
талась регулярными слоями вся жемчужина мироздания. При-
коснулся к этому уровню и Кант (ещё один своеобразный
будда), говоря об априорности некоторых знании. Эти под-
сказки могут оказаться встроенными в мозг, о чём свидетель-
ствует нейрофизиология, обнаружившая отдельные нейроны
с жёстко заданной функцией, которой соответствует то или
иное сложное понятие на уровне дискурсивной мысли. Значит,
углубляясь в себя, мы исследуем и направленные стволы своего
мышления. Мы слышим эвристический гул лабиринтов своего
мозга! Надо лишь остановить его постоянное бормотанье, и мы
услышим знание, вложенное в нас ладонями самой Природы.
Уроки, преподанные медитацией, обладают достоверностью не-
посредственного усмотрения. В человеке есть всё, что есть
в Природе. Это — своеобразное зеркало, в которое она глядится,
изучая себя. Но глядится она НАМИ. Мы есть мир, содержа-
тельно симметричный ВСЕЙ ПРИРОДЕ. Непростительно про-
моргать этот мир и прожить свою жизнь в пустой суматохе
внешних ничтожных «ценностей». Услышать грохот пронёсше-
гося мимо поезда вместо того, чтобы нестись в самом поезде и
видеть вокруг прекрасные ландшафты.
Люди часто задаются вопросом: дурное в человеке — это
его человеческая натура или же результат условий бытия?
Источник дурного не там п не здесь, а «посередине». Есть
такое понятие: «импринтинг», что означает «впечатывание» —
аллюзия на остающиеся в застывающем воске или сургуче
следы. (Это понятие употребляется в отношении животных,
но и в применении к человеку работает вполне; термин «социа-
лизация», применяемый в этом смысле к человеку, уводит в сто-
рону и смягчает драматизм). Если цыплёнок будет видеть
возле себя в определённый краткий период времени вскоре
после вылупления из яйца не курицу, а, скажем, кошку, то бу-
дет следовать за ней потом, как за клушей, вопреки цыплячь-
ему здравому смыслу. Вся его курья судьба, если он останется
жив. навек перечеркнута. Это уже не курица и, естественно,
не кошка, и ему некуда будет вписаться на птичьем дворе. Пе-
тушок, быть может, попробует спариваться с кошками, а на
кур не будет обращать внимания. Детёныш обезьяны, увидев-
ший в решающие минуты не маму-обезьяну, а, скажем, клубок
колючей проволоки, будет потом его всюду искать, жалобно
пища, и, найдя, притыкаться к нему в изуродованном уюте.
Колючая проволока станет его «мамой». Но в последующей
жизни это будет несчастная обезьяна, трусливая, злая и неспо-
собная к нормальному половому поведению. Мильён нелепых
каждому. Прозреть, проникнуть в себя и увидеть там то, что уже было.
И понять, куда всё идет. И стать самому тем агентом, который делает вклад
в общий раствор... Иль вам безразлично, что будет через сто миллиардов
лет? Что ж, этим о вас всё сказано. Вы не тот агент Раствора.
22
ситуации можно легко воспроизвести экспериментально, подсо-
вывая в критический момент не того или не то. Мильён пере-
чёркнутых «судеб» любых животных.
Ну, а человек? Его критический период несколько растянут
по сравнению с животными, ио результат тот же. Если ребё-
нок не получил нормальной материнской ласки в определённый
период, о котором он и вспомнить-то никогда не сможет, или
если обращение с ним имело какие-то неправильные формы,
то во всю его будущую жизнь (возможно, очень неглупого че-
ловека) из-под тех маленьких руин деспотическая коварная
убийственная рука будет тянуться и хватать его, прорастая
сквозь десятилетия, отняв потенциальное счастье, сделав его
слабым, трусливым или злым и преступным, странно исказив,
отклонив его поведение во всех сферах жизни. Малыш, лишён-
ный отца, не станет мужчиной с сильным характером. И т. д.
и т. д.
Жила-была девочка, которую с пелёнок воспитывал солдат.
Когда она уже могла стоять на дрожащих ножках, держась
за стенку, он — во время исполнения по радио гимна Советского
Союза в 6 часов утра — заставлял её стоять, отдавая ручонкой
честь красному углу избы, где висел Товаришьсталин. Стоять
этак надо было до самого скончанья гимна «и не рррыпаться».
Сейчас ей 5-й десяток, она говорит лающим баритоном,
не приемлет чужого юмора и всеми командует (нет, правильнее
сказать: командывает). Она вылитый солдафон. И ничего не
может с собой поделать, хоть и пытается. Она талантливый чело-
век, но все её таланты низвержены её характером, ибо никому
не нужно пользы от чужих талантов, подкрепляемых грубостью,
поучениями, пресеченьем наималейшего «рррыпанья» и т. п.
Так и видишь того самого солдата, муштрующего бедное дитя,
так и слышишь его голос. Она уже сама старше того солдата и
в сто раз умнее, но никак не может вырасти из него, перерасти
его. Жизнь людей, которые с нею контактируют, превращается
в бессмыслицу и ужас. От того цыплёнка на птичьем дворе она
отличается тем, что не она не вписывается в этот двор, а энер-
гично сколачиваемый ею себе двор не хочет вписываться в неё
и разбегается с кудахтаньем по сторонам. У цыпленка по необ-
ходимости наработаны челюсти крокодила.
Иногда в ней на миг вдруг прорвется что-то чудесное, блеснёт
вдруг — па миг! — солнце обаяния, — и невольно думаешь: вот!
вот ведь какой она была бы, если б... если б не тс борозды, следы
сапожищ по тёплому ещё воску. Пааа-берегись! — как бы кри-
чит она, бегом катя по жизни стальную громыхающую тачку
своего феномена и, не дожидаясь, когда поберегутся, отдавли-
вает всем ноги. — У-убью-покалечу-у! Фантастически неуютный
человек. На тему о личном счастье, себе и другим, говорить, увы,
не приходится. Да, — она ляжет под танк, спасая рубеж или
друга! Но и друг, и рубеж горько пожалеют о том, что спасены.
23
Откуда чудовище, подобное Фоме Фомичу из села Степан-
чиково, берётся? А вот—было дитя, вероятно, очень милое, но
попало оно не в те руки, и сделался из него на всю жизнь скор-
пиён. Каждый из нас, углубясь достаточно в прошлое своё, мог
бы вспомнить некоторые резкие влияния в детстве и младенче-
стве, консолидировавшиеся впоследствии в острые выступы ха-
рактера пли привычки необоримые. Импринтинг! Гири, жупелы,
кандалы, кривульки фарватеров, комплексы—на всю жизнь.
Дуло ружья, продиктовавшее пуле направление п траекторию, и
её судьбу. И судьбу тех, в кого она попадет. А попасть она мо-
жет и не в одного человека или семью. Окажись такой тип
у ключевой власти — и маленький степанчиковский ужас пре-
вращается в ужас сотен миллионов. И при этом будет висеть
в «красном уголке».
Безмерно велика ответственность родителей и окружающих
взрослых в первые месяцы и годы жизни ребёнка (впрочем, ещё
и раньше, до его рождения) *. Не очевидно ли, что судьбы всего
мира зависят от процента хороших и развитых пап и мам и
добрых полноценных семей? Ведь каждое поколение, т. е. каж-
дый новый день человечества, состоит из вчерашних детей.
Добрые или злые, нормальные или какие-нибудь садисты, щед-
рые или жадные, счастливые или безнадежно несчастные,
умницы или тупицы, здоровые или больные, весёлые и открытые
или мрачные эгоисты, скучные пустоглазые человечки — исклю-
чительно все общие человеческие черты и свойства, с не очень
большой поправкой на генетику, закладываются в тот коротень-
кий период. Что-то потом можно изменить сознательно, однако
•сколько же уйдёт на эту борьбу драгоценной жизни, каких си-
няков будет стоить и к каким непрочным приведёт поправкам.
Из этой узенькой горловины времени и пространства и про-
израстает вся необъятная история земли с её постоянными
драмами и недолгими процветаниями. Папа с мамой — вот
условие, имеющее для цивилизации решающее и для Природы
космическое значение.
Почему так стабильны национальные культуры? Столетия
не меняют их черт! Потому что, как правило, стабильно рабо-
тает эта горловина: импринтинг в семье и раннее воспитание
в ней же. Духовная культура общества едет на колеснице, ве-
зомой маленькими детьми. Почему произошло разрушение ду-
ховной и душевной культуры в России за печально известные
три четверти века? Потому что политическая камнедробилка
разрушила семьи; гражданская и Отечественная войны и, ко-
нечно, прицельный геноцид против самых лучших пап и мам
* Японцы мудро ведут счёт возрасту не от рождения, а от момента за-
чатия. И они гениальны в воспитании детей! Именно поэтому они и гениальны
как нация — ив практике, и в обаянии. И даже в долгожительстве. Всяческое
будущее за ними. Неудивительно, что это страна буддизма.
24
породили море беспризорников, безотцовщину, бесприютность,,
породили мёртвые моря неродившихся нормально-воспитанных,
детей, а тем самым — нормальных родителей, нормальных учи-
телей, нормальных врачей. .. Ощущением жизни с пелёнок
стала колючая проволока всех видов, к которой пугливо или
агрессивно лепился изуродованный уют. Драгоценная горло-
вина была искажена или разрушена, и человеческая химия
влияний в этом узком фокусе времени-пространства утратила
человечные стабилизаторы. Страшный неуют самого начала
жизни индивидов трёх поколений, камнедробильные представле-
ния о плохом и хорошем именно в этом возрасте — вот что
привело к сегодняшнему позору великую страну и чуть не при-
вело к концу всё человечество. (Мы здесь не вдаёмся в законы
политических механизмов. Хотя ясно, что работа этих механиз-
мов и сама возможность именно этих механизмов обязаны в ре-
шающей мере тому же изнасилованному в детях человеческому
материалу). Вот почему здесь так мало нормальных объектов
и субъектов власти, нормальных продавцов и покупателей,
взаимно любезных соседей по коммуналке и взаимно предупре-
дительных спутников в гортранспорте, так мало честных чи-
новников и хороших профессионалов. И вот почему образова-
лась та рабская почва *, на которой только и мог произрасти
уникальный для всей истории человечества ядовитый, убийст-
венно живучий цветок: партийное хамло и хамло-бюрократ.
Но, вероятно, самое страшное — это мёртвое море тех неродив-
шихся нормальных граждан, тех смелых, чистых, бескорыстных,,
способных любить людей и природу земли больше, чем самих
себя,— тех, от которых сегодня зависел бы экологический лик
страны. Вместо же них у рычагов производств и хозрешений
* Какими нужно быть рабами, чтобы по приказу явного дурака сверху
(во время антиалкогольной кампании) вырубать своими руками лучшие вино-
градники — гордость земли и плоды тех же рук своих! Можно ли уважать
добровольных, даже не вякнувших, рабов? Именно рабы — демиурги тотали-
таризма, а не наоборот. Хамло и деспот — явление страдательное. Как могло
оно НЕ появиться?! Его вынудили пресмыкающиеся. Под их напором оно
сдалось и — появилось. Бедненькое! И был Прецедент в нашем зверском
отрезке истории. Было время, когда Джугашвили не рассчитывал на престол.
Ему просто нахлобучили корону до ушей окружающие подобострастники. Он
смекнул и... вошёл в роль Ну, шьто тут паадэлаешьь? Если народ требует
(требывает) ?
.. .А три поколения палачей и доносчиков? Добровольных! Только из
рабского материала возможно было их рекрутирование. Причём из худшего
сорта его: из рабов, воинствующе искренних в своём рабстве. Склонность к
рабству, как и всё, закладывается с пелёнок. Кстати, и сами пелёнки, в самом
прямом смысле, культивируют рабство. Вспомните нашу традицию пеленать.
Шевельни хоть пальчиком! Не является ли этот обычай самым могучим фак-
тором нашенской истории? Не потому ли так много у нас на Руси рабов и
бунтарей? Все остальные факторы, включая «производительные силы и про-
изводственные отношения», — мелочь по сравнению с пелёнками! Младен-
ческие впечатления индивидов — вот чем детерминируется истинное лицо
общества.
25
оказались духовные ничтожества, пустоглазые людишки, неспо-
собные подняться над выгодой минуты или окриком сверху, ко-
торые гадят под себя и заставляют пить своё дерьмо и дышать
им своих сограждан, а в конечном счёте — всех спутников на
пока ещё голубом корабле. Порядок вещей прост: вчерашние
плохо воспитанные и несчастные детишки превращаются па сле-
дующий день в чуму всей планеты.
Чтобы родить хорошего ребёнка, надо, чтобы уже был хоро-
ший будущий родитель. Значит, надо сначала родить родителя
и ещё воспитать его правильно. Родить родителя, воспитать
воспитателя... Круг кажется безнадежно замкнутым, а приняв
во внимание сегодняшние тенденции, он ещё и стремительно
катится вниз по закону лавин.
Есть ли выход из положения? Как разомкнуть порочный
круг?..
Вы видели, как на улице обижают детей? На каждом шагу,
на каждом углу. Не посторонние обижают, а самые близкие.
Вот бабуська-самодержец напяливает на малыша в жаркий
летний день какую-то утеплённую хламиду. Ребёнок зашёлся
плачем. Не столько жарко ему, сколько жутко ему посягатель-
ство на его свободу. Он ничем не защищён от любого надруга-
тельства над своей личностью, ему не дают продохнуть. Каза-
лось бы — пустяк. Нет. Здесь, если это регулярно, то готовится
какой-то вечный срыв, надлом. Тут с хаканьем, как при рубке
дров, ломают в человеке естественную потребность свободы, ко-
торая либо никогда потом не срастётся, либо, изуродованная,
превратится в озлобленность и садизм. Если перед нами силь-
ный тип нервной системы, вырастет агрессор, если слабый,
то это будет человечек сломленный или готовый на каждом
шагу сламываться. А чего стоят его «субъективные», то есть
как бы не существующие снаружи, душевные муки сами
Назовём ещё пару характернейших гримас этого лица: очереди и двери.
Страна позорных очередей! В экономике ль дело? Неизбежны ль очереди как
«институт»?? Помрёт ли кто голодной смертью, отказавшись от тупого стояния
в терпеливой покорности??? Только живущие в одном измерении железпо-вну-
три-себя-спелёнутые рабы могут пустоглазо стоять часами, только рабы готовы
покупать чечевичную похлёбку за царские глыбищи единственной своей жизни,
ибо космической ценности последней осознавать рабам не дано. И только
рабы могут создать и свято поддерживать «институт» одной створки дверей
у всех «общественных точек», протискиваясь встречнопоточно в узенькую щель
наподобие крыс, пи разу не возмутясь своей ролью крыс, а только кусая
друг друга в подсознательно копимом раздражении. (Никто не догадается,
а догадавшись не осмелится поднять шпингалет, отодвинуть щеколду, скинуть
крюк: мол, дяденька директор... тово-этово. .. заругается.) А между тем эле-
ментарное достоинство, без надрыва, без истерики, закладываемое лишь в на-
чале жизни, никогда не позволит человеку унизиться до солидарного участия
в подлых гримасах социальной физиономии. Все гримасы общества — про-
явление рабских черт его индивидов; и чем шире и гуще это внутреннее раб-
ство, тем резче доступные внешнему обозрению дегенеративные складки на
харе жизни. Это застывший почерк целой нации, привитый пальчикам ново-
рождённых.
по себе, здесь и теперь! Дредноут-бабуська не подозревает, ка-
ким садистом она проявляет себя по отношению к любимому
внуку и какой невидимый всплеск несчастья вызывает сейчас.
Но ведь это и результат её же детства, подлого, проникнутого
рабской покорностью. Опа просто тупая, впей не развит человек.
Вот другой малыш безутешно заливается слезами: юная ма-
мулька за что-то рассердилась на него и размеренным, как
у робота, шагом уходит от не поспевающего за нею сынишки.
Он бросил бессмысленные свои ковыляния, стоит посреди тро-
туара и — замолк — бесконечно задохнулся очередным рыда-
нием; но равнодушная, ставшая чужой спина удаляется неумо-
лимо. Для пего рушится вселенная, а она, дурища, не понимает
этого! Недоразвита. Весь её мир ограничен мелкотою собствен-
ных делишек, а такие слова, как доброта, сочувствие, состра-
дание,— лишь повод разразиться идиотски визгливым, машино-
образным, долго не смолкающим хохотом, с оскаленными до
дёсен зубами, как у лающего гамадрила. Страшное чудовище!
Ругаться хочу, бросать обвинения. .. но ведь, вспоминаю я,—
она тоже продукт такого же отношения, ей самой не повезло
в детстве с такой же мамулькой. И она ничего не поймет, она
тебя изничтожит за малейший намёк на вмешательство.
Как же! Это ее собственность! Не моги покуситься. Глотка-то
лужёная, а по части своих прав акула съедена.
Это не матери — мамьё. Когда я вижу дикую сцену, подоб-
ную этой (а бывают куда более жестокие), во мне вскипает
жестокость. На один миг, прежде чем опомнюсь, я вижу себя
с автоматом, прошивающим подлую бабу насквозь. Наивная,
жуткая реакция. Но жестокость порождает жестокость (хоть
на миг, хоть в воображении), как чума — чуму. Осечь себя
в этом импульсе, увидеть в ней только дуру непонимающую. . .
О, да, она, конечно, дура. Но, увы, нс только. Ибо она и не-
сомненный враг рода человеческого: все тумаки и обиды, кото-
рыми она обогащает свое дитя, станут завтра войнами, грабе-
жами, насилием, террором и слабоумием огромных масс людей.
В этих сценках на улице (а в скольких невидимых жестоких,
подлых сценах дома, сценах, ставших образом жизни!) готовят,
не подозревая об этом, рабов и бандитов и людей, неспособных
к счастью п его дарению другим. Эта неразвитая, наполненная
собою примитивная дура способна загнать в кровавый тупик всё
человечество.
Неуместно в предисловии к переводу такой мирной и муд-
рой книги прибегать к недобрым словам, пусть они хоть
трижды адекватны ситуациям. Буддизму чужда бранная и даже
осуждающая речь. Но признаюсь еще в одном грехе. Однажды
я увидел, как на улице огромная толстая женщина стоит на-
гнувшись и деловито, зло и хлёстко шлёпает девочку лет шести.
Я подошел и сказал: «А если так?» — и дал жирному телу, его
27
необъятной ягодице, жидкого, проникновенного шлепка. Тело
заколыхалось и завиризжало...
Я очень надеюсь, что «импринтинг» моей до сих пор горя-
щей ладони произвёл не только механическое воздействие.
О да, это, конечно, неправильный поступок с точки зрения буд-
дизма, противоречит его принципу ненасилия. Но иногда нару-
шение принципа есть лучшее его соблюдение. Буддизм обаяте-
лен, кроме прочего, отсутствием догм, нецепляньем за букву.
Я думаю, что, если ситуация крайняя (а она ведь была тако-
вой?), он должен допускать помощь завтрашнему достоинству
и в такой форме: помешать крупному насилию посредством кро-
хотного.
Надо помнить, что нормальные дети — все гении. Это мы,
взрослые, тупицы и негодяи, тормозим их в развитии, ломаем
по своему жалкому аршину, оглупляем их и делаем такими же
плебеями, и этому нет конца. Показатель духовного и эстети-
ческого уровня большинства подростков — те бренчалки-за-
вывалки, с гадцой, с гнусавинкой, которыми так загажен эфир.
Где «весна в повороте лица»? Они ограблены на эту весну. Как
беден и сер эмоциональный мир в лучшие годы жизни! Потеря
Большой Музыки, пигмейское, моечья фырканье на Бетхо-
вена— это результат отнюдь не «объективной смены вех» в ис-
кусстве, это результат плебейского вкуса родителей, которые
не обеспечили своим младенцам культурного окружения зву-
ками, красками, мыслями и формами самовыражения. Когда
не звучит истинная музыка, вытесненная наглым суррогатом,
гибнет вся культура. Радио, тивй и прочие рупоры рабски по-
ощряют эту ничтожность. Вот одна из низких ролей взрослых
дядь и тёть, которые либо сами не доросли до культуры и ли-
шены великого инструмента — вкуса, — либо же неспособны сде-
лать мудрых и смелых усилий. Вместо этого они идут на поводу
у пошлости и силой массовых средств закрепляют патологию
уха, сердца и ума как норму. Они с полной серьёзностью обсу-
ждают примитивную гадость, относя её к искусству, и отдают ей
в программах тивй и радио лучшие куски времени. Безвкусица
получила карт-бланш и куёт кадры пустоглазых на необозри-
мое будущее.
Так как же разорвать порочный круг? А вот как. Будь упо-
мянутое мамьё и папьё хоть немного знакомо с азами буддизма
и его практикой, заинтересуйся оно столь простыми и очевид-
ными вещами (а ведь эти вещи, кроме всего прочего, и просто
любопытны!) и прочти оно, на первый случай, хотя бы эту
книгу, — думаю, что-то сдвинулось бы в его уме, а то и в сердце.
Уверен, оно превратилось бы постепенно в нормальных пап и
мам, а те стали бы хоть чуть-чуть задумываться. И поубавилось
бы пустоты глаз, а шлепков и окриков па великих мира
«сего — детей — стало бы сыпаться меньше. Это был бы самый
•решающий вклад в перспективность нашего рода людского и
28
в ненапрасность его появления. С другой стороны: если мы
сколок с Природы и лицо её недр, то по самим себе можем су-
дить о чистоте и мудрости своих Истоков. Мысль кощунствен-
ная, но имеющая право быть брошенной. Хотелось бы на своём
примере, как на лакмусовой бумажке, убедиться в изначальной
красоте Того, Что нас породило. Учение, о котором здесь идёт
речь, внушает оптимизм в этом отношении. Дух буддийских цен-
ностей у колыбели судьбы каждого отдельного человека — луч-
шая повивальная бабка того прекрасного, чем чревата Природа.
Отмеченная этим духом семейная педагогика — путь к достой-
ной судьбе планеты. Папа-мама-дитя в гармонии — вот истин-
ный путь «мировой революции». Не путь коммунизма с его кро-
вожадным счастьем и кривизной души, который заклинил горло-
вину генерационной преемственности на столь низком, дегенера-
тивном уровне.
Спокойное и ясное, полное внутреннего достоинства и до-
ступное всем учение, если ему суждено и дальше расти и
крепнуть, может ослабить и разорвать порочный педагогический
круг поколений. Оно даже в очень небольших, каталитических
дозах (одно соприкосновение с его идеями и практиками —
не нужно и буддистами становиться) может радикально обла-
городить человеческие отношения. Может быть, действительно
юно — та сила, которая спасёт мир.
Максимализм нравственности как центральный акцент этого
учения является в нём не декоративно-декларативным «пунк-
том», рядоположным с другими: нравственность архитектурно
встроена в учение буддизма, она его краеугольный камень.
Перед нами дизайн великого архитектора, имя которому —
«порядок вещей», или иначе—Природа. Будда лишь внял ей.
Ведь оказывается, что высот ментального могущества можно
достигнуть только на пути исключительно глубокой сосредото-
ченности ума, а последняя принципиально недостижима, если
«есть хоть малейшая причина для неуюта совести. Моральная
чистота — неотвратимое условие достижений.
И вместе с тем, это очень практическое учение. Оно гениаль-
ный помощник в делах мирских достижений (если только по-
следние нс сделаны самоцелью). Оно лучше любых психиатров
и советчиков подсказывает, как поступать, чтобы выйти из ду-
шевных бурь в тихую гавань достоинства, и как поступать,
чтобы обрести достоинство среди бурь житейских. Эти под-
сказки по-детски просты и как вечная истина мудры. Об руку
с практикой буддизма неизбежно идёт физическое здоровье и
то ни с чем не сравнимое состояние, когда сливаются воедино
счастье и мудрость. Это то прекрасное мгновение, которое стоит
фаустовского восклицания: «Остановись!..» Однако ему
не нужно останавливаться, чтобы продлиться. Оно может
длиться всю жизнь и — быть этой жизнью.
29
Существует два типа книг. Одни (в их числе детективы)
читаешь с напряженным интересом, но — закрыл книгу по про-
чтении— и закрыл память о ней. Ты сё прочел в процессе её
чтения, от нее ничего не осталось.
Другие же книги начинаешь «читать» по-иастоящему, лишь
закрыв последнюю страницу. Только теперь начинается их на-
стоящее действие, ибо оно выходит за пределы страниц. Ты от-
крываешь для себя книгу, только закрыв её после первого
прочтения.
Именно такова книга Джозефа Голдстейна и Джека Корн-
филда «Путь к сердцу мудрости».
Её повествование имеет форму доброй беседы и построено
в значительной мере по концентрическому принципу возвраще-
ния к основным идеям. Необходима некоторая бдительность,
чтобы за знакомыми простыми словами не упустить их глу-
бины, их иного наполнения. Некоторые фразы могут даже по-
казаться пустыми, но содержание их раскрывается в практике,
и то, что показалось банальным или крайне экзотическим, обре-
тёт в медитации остроту и достоверность.
Книга в основном обращена к практикующим или присту-
пающим к практике под руководством учителя. Можно ли по
ней заниматься самостоятельно?
Если речь не идёт о высших достижениях, — безусловно.
Уже само прикосновение ума к этой стороне вещей и первые
усилия в подсказанном направлении могут совершить перево-
рот в подходе к жизни и подарить человеку новый её уровень.
Вероятно, что-то вызовет и вопросы. Читателя,. близкого
к науке, удивит, быть может, некоторое несовпадение опреде-
лённого категориального ряда с привычным для него. Но он же
и поймёт, что полного соответствия нельзя требовать от учения,
возросшего на другой почве.
В основном же книга рассчитана на самый широкий круг
читателей. Не последний аргумент в её пользу — широкий инте-
рес к Востоку и культуре его мысли, особенно усилившийся
в последнее время. Хотя ясно, что дело не в Востоке и не в За-
паде. Оно — в универсальности жгучих истин, которые нашли
ясную и простую форму выражения. Где-то это должно было
произойти. Это произошло на Востоке.
Хочется пожелать успеха древнейшему и всегда драматиче-
ски современному движению, суть которого — мудрость, любовь,
сила, щедрость и благородство *, и по возможности ему способ-
ствовать. Предлагаемый перевод и есть такая попытка — внести
свою каплю в будущий мировой океан человеческого достоин-
ства.
* Простые, вечные ценности, но не прокламируемые, а взятые как
ключевые архитектурные части учения и как деловой объект практики.
30
Задавая себе вопрос, какое событие в истории человечества
могло бы быть поставлено в один ряд с самим возникновением
человечества (да и вообще — возможно ли такое событие,
не считая конца его существования), мы сначала останавлива-
емся на величайшем из подвигов человеческой мысли и духа:
полётах к Луне, высадке на ней, первых шагах людей по сё по-
верхности. Действительно, казалось бы, человечество заново
себя обрело, явившись в иной ипостаси пред ликом вселенной:
выплеснув тоненький пока ещё протуберанец своей живой
мысли и своего живого тела на другую планету, оно заявило
о выходе из колыбели. Рядом с этим событием все дела и ре-
волюции на Земле выглядят младенческим писком.
Однако, обращая ищущий взгляд в прошлое, мы находим
там событие ещё более крупное: два с половиной тысячелетия
назад в лице Будды, а затем — пусть тоненьким протуберанцем
в лице его продолжателей — человечество открыло себя суще-
ствующим, поднявшись над элементарным уровнем сознания,
который обеспечивает всего лишь способность к вещественной
^комбинаторике и не выходит за пределы рабской поглощённо-
сти процессом. Ведь даже самая абстрактная мысль и философ-
ские проникновения в природу вещей суть не более чем манипу-
ляция вещами.
Найти себя существующим — истинно равносильно самому
началу своего существования! Рядом с этим событием даже
прорыв к другим планетам выглядит рядоположным звеном
’в ряду монотонно ускоряющегося укрупнения звеньев цепи на-
учно-технического прогресса — т. е. просто ещё более длинной
палкой, ведущей своё начало от той первой, взятой в руки на-
шим предком с целью ковырнуть, стукнуть или сдвинуть.
Буддизм (как учение Будды, а не как внешняя сторона уче-
ния, приобретшего религиозный оттенок и цветистость ритуа-
лов) есть прорыв в иной космос — тот, который каждый носит
в себе и который содержательно симметричен вселенной. От-
крыть этот космос, прозреть в него, осознать себя, и далее —
осознать отсутствие своего «Я» — вот событие, соизмеримое
с возникновением нас как вида.
Так чему же учит буддизм?
Он учит тому, как прозреть в Человека. Изнутри вырасти
зв него.
Буддизм есть победа над высеченной в граните формулой
вчерашнего дня человечества, формулой рабов: «бытие опреде-
ляет сознание». Буддизм учит тому, как эту формулу обернуть
и стать Человеком. Стать богом. Стать выше обстоятельств.
СОЗНАНИЕ ОПРЕДЕЛЯЕТ БЫТИЕ!
Именно сознание — сегодня — определяет и завтрашний день
человечества, и вопрос о самой возможности завтрашнего дня.
31
ПРЕДИСЛОВИЕ
Далай Ламы
МЫ ЖИВЕМ В ЭПОХУ поразительного материального прог-
ресса, подарившего миру многочисленные блага. Однако оче-
видно и то, что этот прогресс не оказался той силой, которая
смогла бы полностью решить человеческие проблемы. Между
нациями продолжаются политические и идеологические кон-
фликты, которые приводят к войнам, насилию и репрессиям,
а в это время на индивидуальном уровне люди по-прежнему
испытывают и страх, и тревогу, и прочие формы неудовлетво-
рённости. Это говорит о том, что одного материального про-
гресса недостаточно: есть настоятельная необходимость в соот-
ветствующем внутреннем, духовном развитии. И вот для дости-
жения последнего замечательным средством является меди-
тация.
Существует много видов медитации, по есть то общее, что
их объединяет: система методов, при помощи которых достига-
ется спокойствие ума. Буддийским традициям медитации спе-
цифически присущи две черты: глубокое проникновение в сущ-
ность (инсайт) и — сострадание. Чем больше мы знакомимся
с феноменом сознания и приходим, через медитацию, к ясному
пониманию мимолетности, страдания и безличностности, ха-
рактеризующих нашу собственную жизнь, тем больше мы сопе-
реживаем другим чувствующим существам, и наше сердце есте-
ственно раскрывается в сострадании ко всем. И это важно
в двух планах: для счастья самого индивида и как реальный
вклад в великое дело победы над враждой во всём мире.
Поэтому так приятно узнать, что духовные деятели Запада,
воспринявшие в достаточной мере традиции Востока, могут по-
делиться своими знаниями с другими, как это делают авторы
данной книги. Мы очень надеемся, что подобные усилия будут
и впредь способствовать делу мира среди всех живых существ.
Далай Лама. 20 апреля 1987 г.
ПРЕДИСЛОВИЕ
д-ра медицины Роберта К. Халла
ПОКОЙНЫЙ ЧЁГЬЯМ ТРУНГПА, Ринпоче, был человеком,
породившим истинный ураган духовной активности в Боулдер-
Сити, шт. Колорадо, когда летом 1974 г. основал там Наропа-
Институт — первый буддийский университет в Америке. Его
мудрое присутствие и вызывающая изумление личность стали
тем фокусом, к которому устремились и вокруг которого собра-
лись многие высокотворческие индивидуальности. Это было
волшебное время! Несколько тысяч таких же, как мы, оказа-
лись в Боулдере, даже не задаваясь вопросом, что именно нас
туда привело. Казалось, сам воздух Скалистых Гор зарядился
нашим волнением. Как будто мы только и ждали в своих рас-
сеянных по необъятной территории городках именно этого со-
бытия— и вот космические условия неожиданно и непредсказу-
емо сложились благоприятно! Великая долгожданная работа
могла, наконец, начаться. Подобно представителям ещё неведо-
мого мигрирующего вида животных, мы все потянулись в Бо-
улдер. И мы собрались все вместе, чтобы изучать мудрость
буддизма в американской форме его преподавания, и действи-
тельно нашли свой путь в царство медитации.
Джозеф Голдстейн и Джек Корнфилд были тогда моло-
дыми учителями медитации; они прибыли тем же летом 1974 г.
и оба получили приглашение Ринпоче приступить к преподава-
тельской работе. Их занятия сразу стали популярными. Оба не-
задолго до того вернулись в Соединённые Штаты после дли-
тельного периода подготовки в Азии — Джозеф из Индии,
а Джек из Бирмы и Таиланда. Их способность преподносить
людям западного типа мышления идеи Тхеравады и делать
практику медитации явно привлекательной для молодых аме-
риканцев обеспечила им постоянный успех.
Их стиль преподавания и образ жизни интересным образом
являли собой «срединный путь» между пышностью Ринпоче и
драматическими чертами тибетского буддизма ваджраяны. Мно-
гих студентов привлекла к себе, помимо личности, их чуждая
украшательству манера и всяческая простота. Они сделались
близкими друзьями и в качестве преподавателей стали вместе
3 Заказ № 56
33
проводить медитационные ретриты по всей территории Соеди-
нённых Штатов, в Канаде и по всей Европе. Вскоре эти ретриты
получили широкую известность благодаря их поистине транс-
формирующему эффекту; на них собирались люди, волнуемые
вопросами духа, и в глубокой тишине практических занятий
под очень непретенциозным, но высококвалифицированным ру-
ководством Джека и Джозефа раскрывались многие сердца
и умы.
С тех пор прошло много лет, но их совместная просветитель-
ская работа продолжается, хотя часто их разделяют при этом
целые континенты. Они подготовили для профессиональной ра-
боты многих других, и те, в свою очередь, тоже ведут медита-
ционные ретриты. Круг студентов Джозефа Голдстейна и
Джека Корнфилда насчитывает многие тысячи. В результате
данного ими толчка и неослабевающего участия созданы и
создаются многие медитационные центры. Эта книга пред-
ставляет собой первый случай совместной публикации их уни-
кального изложения буддизма Тхеравады.
Нетрудно понять, почему оба они снискали мировую извест-
ность как учителя буддизма. Они на современном языке пред-
ставили классические буддийские писания полными глубокого
их смысла. Хотя авторы различаются стилем речи и письма и
манерой подачи содержания древних текстов, вы найдёте, что
эти их разные стили звучат здесь как обертоны одного голоса.
Данная книга является современным обобщением практиче-
ского учения, которое сохранило свою фундаментальную чи-
стоту, пройдя за два с половиной тысячелетия через многие
культуры и через переводы на многие языки. Это замечатель-
ный вклад в сокровищницу литературы мировых религий, по-
скольку авторы монографии переложили это древнее учение
в общедоступную форму руководства, полезного в поиске муд-
рого стиля жизни. Нам всем долгое время не хватало чего-то
подобного. И я надеюсь, что эти страницы найдут свою дорогу
к заинтересованному читателю и в книжные магазины, и что
это произойдёт скоро
Роберт К. Халл, доктор медицины
Ломи Фаундейшн
Томалес, Калифорния
О КНИГЕ И ЕЕ АВТОРАХ
«ПУТЬ К СЕРДЦУ МУДРОСТИ». Эта книга явилась резуль-
татом двенадцатилетнего сотрудничества её авторов как ин-
структоров в медитационных ретритах, проводившихся в самых
разных уголках мира. Эти интенсивные ретриты, продолжитель-
ность которых колеблется от одного уикенда до трёх месяцев,
дают людям возможность пройти через опыт простого и непо-
средственного исследования глубинных уровней своего созна-
ния и тела. Благодаря тому, что у медитирующего человека
развивается концентрированная осознанность, происходит пора-
зительное проникновение в изменяющийся характер феноменов.
Процесс этот несёт очень личную окраску и отличается не-
посредственностью впечатлений. Это, в свою очередь, приводит
к пониманию причин страдания в нас и в других и также к спо-
собности сострадания и к подлинной свободе.
Книга даёт ясное объяснение медитационных инструкций и
описание упражнений, предлагаемых на ретритах. Своим аро-
матом и пафосом она обязана особому духу ретритов с их пол-
ной великого смысла тишиной, и при этом подаёт идеи самого
учения в широком контексте, сообщающем медитационной
практике глубокое бытийное значение. Эти систематически ор-
ганизованные беседы питаются от корней буддийской традиции,
особенно тех её направлений, которые достигли высокого раз-
вития в Таиланде и Бирме. Через всю книгу проходят две глав-
ные переплетающиеся между собою ветви из разных традици-
онных источников: от лесной монашеской традиции Преподоб-
ного Ачааи Чаа и от практики сатипатхана-випассана-медита-
ции в том виде, в котором ей обучал покойный Преподобный
Махази Саядау. В совокупности они дают широту перспективы
и глубину понимания, характерные для мудрости Будды.
Читатели, желающие получить информацию о буддийских
ретритах с инсайт-медитацией и о преподавании буддизма
во всём мире, могут связаться по адресу: Insight Meditation
Society, Pleasant Street, Barre, Massachusetts 01005.
3*
Часть первая
ПРАКТИКА ПОСТИЖЕНИЯ
1. РАСКРЫТИЕ СУЩНОСТИ МЕДИТАЦИИ
РАССКАЗЫВАЮТ, что вскоре после своего просветления
Будда встретил на дороге человека, поразившегося необыкно-
венным сиянием и спокойствием, исходившими от него. Человек
остановился и спросил:
— Друг мой, кто ты? Не существо ли небесное? Не бог
ли ты?
— О, нет,— ответил Будда.
— Но тогда ты, быть может, какой-нибудь мудрец или вол-
шебник?
И снова Будда ответил: «Нет».
— Ты... человек??
— Нет.
— Друг мой, кто же ты тогда?
И ответил Будда: «Я — пробуждённый».
Имя Будда означает: «тот, кто свободен от сна». Именно
это состояние и есть сама сердцевина и суть випассаны, или
инсайт-медитации. Именно оно определяет для нас путь прак-
тики, которая может сделать нас внутренне зрячими, так, что
мы с небывалой ясностью увидим и наше тело, и наше сердце,
и ум наш, и окружающий нас мир, и сможем развить в себе
способность мудрого и сострадательного отношения ко всем
этим феноменам и дар глубокого их постижения. Практика ин-
сайт-медитации имеет своим источником ядро учения Будды,
передававшееся в течение 2500 лет внутри южноазиатской тра-
диции Тхеравады. Однако эта практика отнюдь не специфиче-
ски «азиатская»: любой человек благодаря ей может пробу-
диться к истине жизни и стать свободным.
Правильное понимание
Путь пробуждения начинается тем шагом, который Будда
назвал правильным пониманием. Правильное понимание имеет
две части. Прежде всего, оно обращается к нашему сердцу
с вопросом: что мы воистину ценим, о чём мы по-пастоящему
заботимся в этой жизни? Жизнь наша очень коротка. Наше
детство проходит очень быстро, затем проходят и отрочество,
и зрелый период жизни. Можно пребывать в самодовольном
36
состоянии, позволив течению жизни исчерпаться, как во сие;
но можно и прозреть, осознав себя и мир. Начиная нашу прак-
тику, мы должны спросить самих себя, что для нас важнее
всего? Что бы мы хотели иметь за плечами, прожив жизнь и го-
товясь к смерти? Что будет нас заботить больше всего? В го-
дину своей смерти люди, пытавшиеся жить осознанно, задают
себе лишь один или два вопроса: «Научился ли я жить мудро?
Хорошо ли я любил?» И мы можем начать — уже сейчас —
именно с этих вопросов.
Начало пути правильного понимания состоит в том, что мы
обозреваем свою жизнь, видим её невечиость и быстротечность
и решаем для себя вопрос: что же в ней для нас имеет наи-
большее значение? Точно так же мы можем окинуть взглядом
окружающий нас мир и увидеть, что в нём бездна страданий,
войны, нищета, болезни. Для сотен миллионов людей жизнь
ужасна и невыносима — в Афр ике и Центральной Америке,
в Индии и Юго-Восточной Азии, и даже здесь, в Северной
Америке. Чего же не хватает человечеству такого, что подтолк-
нуло бы всех к безопасному и милосердному сосуществованию?
Людские муки и невзгоды не могут быть смягчены сменой пра-
вительств или новой денежной политикой, хотя и эти вещи
иногда помогают. Такие проблемы, как война и голод, в самой
глубокой основе своей не поддаются решению только средст-
вами экономики и политики. Их источником являются предрас-
судки и страхи, живущие в человеческом сердце, и потому ре-
шение их также лежит в сердце человека. В чём мир больше
всего нуждается, так это в людях, не скованных предубежде-
ниями. Он нуждается в большей любви, большей щедрости,
большем милосердии, большей открытости. Корень человече-
ских проблем не в недостатке ресурсов; он в невежестве и не-
доразумениях, страхе и стремлении к обособленности, которые
живут в сердцах людей.
Правильное понимание начинается с признания реальности
страданий и трудностей в окружающем нас мире, как и в на-
шей собственной жизни. Затем крепнущий голос правильного
понимания требует, чтобы мы заглянули в себя и решили,
что же для нас представляет действительную ценность, и чтобы
выяснили, к чему мы подлинно неравнодушны, дабы принять
это как основу для духовной практики. Когда мы увидим, что
порядок вещей в мире и в нас самих не совсем правилен, то
начнёхм осознавать возможность ещё одного шага: раскрытие
себя для проявления любящей доброты и глубокой интуитив-
ной мудрости. Именно из нашего сердца исходит вдохновение,
зовущее на путь духовного совершенствования. Для некоторых
из нас это реализуется в форме открывшейся великой возмож-
ности жить в состоянии пробуждённости и свободы. Перед дру-
гими эта практика откроет возможность достойно примириться
с диктатом страданий в этой жизни. Третьих вдохновит путь
37
постижения истины методом постановки вопросов и открытии
в поиске ответов на них. Наконец, могут быть и такие, которые
станут интуитивно нащупывать тропу близости к божеству
или же углубятся в практику, видя в ней средство для более
полного раскрытия своего сердца. Но какая бы цель ни при-
влекла нас на путь духовной практики, последняя превратится
в пламя нашего сердца, и это пламя будет нам гидом и защит-
ником, и оно приведёт нас к постижению истины.
Правильное понимание приведёт нас также к признанию и
постижению закона кармы. Карма отнюдь не мистическая идея
типа таких эзотерических вещей, как, например, тибетские
перевоплощения. Термин «карма» имеет отношение к закону
причин и следствий. В применении к человеку он означает, что
все наши действия и поступки творят наши будущие пережи-
вания. Если мы ко многим людям питаем чувство гнева, то не-
избежно начинаем жить в атмосфере ненависти: ведь люди
в свою очередь тоже станут злобствовать на нас. Если же
мы будем культивировать любовь, то, отразившись от других»
та же любовь к нам и вернётся. Это очень простой и очевид-
ный пример того, как названный закон действует в пашей
жизни.
Как-то спросили Руфь Дэннисон, учителя випассаны, не мо-
жет ли она объяснить карму в нескольких словах. «Конечно,—
ответила она.— Карма означает, что никто не уйдет без шлейфа
последствий!» Всё, что мы делаем, и то, как мы действуем,
творит наше становление, наши будущие состояния и будущую
картину мира вокруг нас. Прийти к пониманию кармы есть чу-
десное обретение, ибо в рамках действия этого закона нам
даруется возможность изменить направление своей жизни.
Нам фактически доступна трансформирующая работа над со-
бой и целенаправленное изменение человеческого климата»
в котором мы живём. Мы можем сознательно направить свою
практику на то, чтобы стать более любящими, более чутко и
полно воспринимающими данность текущего момента, весь мир
и себя в нем, а также более удачливыми в любом деле. Мы мо-
жем практиковать випассану и любой элемент духовного пути
не только в периоды специальных ретритов, но даже за баран-
кой автомобиля или, скажем, в очереди перед проверкой на вы-
ходе из супермаркета. Практикуя доброту, мы вскоре обнару-
жим, что не только стали испытывать в себе, совершенно не-
произвольно, всё больше и больше этого чувства, но также и
улавливать его импульсы из окружающего нас мира.
В суфийском фольклоре есть рассказ о знаменитом персо-
наже, мулле Насреддине, который как бы одновременно был
и чудаком, и мудрецом. Находясь однажды в своем саду, он
с великой серьезностью предавался тому, что разбрасывал
хлебные крошки вокруг цветущих своих гряд. Мимо проходил
сосед и спросил его: «О мулла, зачем ты делаешь это?»
38
Насреддин ответил: «Ну, как ты ие понимаешь? Я это де-
лаю, чтобы удерживать на расстоянии тигров». — «Какие тигры?!
Их тут вообще нет на тысячу миль вокруг!» — «Вот видишь,—
невозмутимо ответил Насреддин. — Помогает».
Духовная практика — это не бездумное повторение ритуалов
и молитв. Она работает через сознательное следование закону
причин и следствий и через приведение всей нашей жизни в со-
ответствие с ним. Вероятно, мы все можем так или иначе ощу-
тить в себе глубоко сокрытый потенциал пробуждения; однако
мы должны понимать, что драгоценный цветок пробуждения
сам по себе никогда не расцветёт. Существуют законы, которым
мы должны следовать, чтобы реализовать этот потенциал.
От того, как мы поступаем, как относимся к себе, своему телу,
окружающим нас людям, своей работе, зависит главное, ибо
всё это творит характер мира, в котором мы живём, творит
нашу свободу или паши страдания.
Сквозь бездну времени, через тела разных культур шло раз-
витие методов и систем буддийской практики, ведущее к до-
стижению этой цели. Но сама суть пробуждёниости всегда
та же: прямое и ясное усматривание интимной непосредствен-
ности опыта в каждый данный момент, находясь в состоянии
-осознанности * и полного-бдения-мысли **. Этой практике си-
стематического развития и раскрывания в себе фактора
осознанности Будда дал название «четырёх оснований полного-
бдения-мысли». Вот эти четыре основания: осознанность тела,
осознанность чувств, осознанность ментальных феноменов и
осознанность истин — законов опыта.
Успех в культивировании полного-бдения-мысли, говорил
Будда, есть высшее благо, пронизывающее своим просветляю-
щим действием все стороны нашей жизни. «Если даже такие
малости мира, как тагара и сандаловая древесина, струят бла-
говоние, то благородный аромат целомудрия и хорошо трени-
рованного ума достигает богов».
Итак, с чего же нам начать? Один древний буддийский
текст, носивший название «Тропа очищения» и служивший ру-
ководством для медитационной практики, был написан в ответ
на следующий короткий стих:
В сложный узел этот мир запутан.
Кто запутанность сможет распутать?
«Распутать запутанность» — именно с этой целью мы при-
ступаем к практике медитации. Чтобы распутать самих себя,
стать свободными, необходимо пройти школу тренировки вни-
мания. Мы должны ясно увидеть, каким образом мы попа-
* awareness.
** mindfulness.
39
даем в сети страхов, привязанностей, антипатии, то есть —
в сети страдания. Для этого мы должны устремить внимание
на свой повседневный опыт и научиться слушать своё тело,
своё сердце, свой ум. Мудрость достигается не построением
идеалов, а приобретением способности ясно видеть вещи как
они есть, наблюдать их в их собственном царстве.
Что такое медитация? Вот ключевой, далеко ведущий во-
прос. Нет недостатка в описаниях, теориях, руководствах, тек-
стах и идеях по этому поводу. Существуют сотни школ меди-
тации, включающих в арсенал своих средств молитвы, рефлек-
сию, обряды, визуализацию и тысячи других способов, направ-
ленных на успокоение и сфокусирование ума. Инсайт-медита-
ция (как и другие подобные ей дисциплины) направлена
специфически на то, чтобы внести свет понимания в ум и
сердце. Она начинается с тренировки осознанности и развития
процесса самоисследовапия. С этой точки зрения спросить
«Что такое медитация?»-—это все равно что спросить: «Что та-
кое ум?» или «Что есть ,,Я“?» или «Что значит быть живым,
быть свободным?» Это равносильно вопросу о фундаменталь-
ной природе жизни и смерти. На все подобные вопросы нам
предстоит дать ответ посредством собственного опыта, через
какое-то неожиданное открытие в самих себе. И в этом суть ме-
дитации.
Великое дело — найти ответы. Без них почти вся жизнь прой-
дет как бы машинально. Столь многие люди проживают годы
и годы, уподобляясь марионеткам, приводимым в судороги
нитями алчности, страха и злобы, или этакому страшному
младенцу, который рефлекторно, без устали и мысли хватает
уют, почести, власть, секс, богатство, удовольствия, славу. Этот
бесконечный круг бегств и домогательств буддизм называет
сансарой. Редко случается, чтобы мы уделили какое-то время
попытке понять эту жизнь, которая нам дарована для работы
с нею. Мы рождаемся, мы взрослеем и стареем, и в конце кон-
цов умираем; мы радуемся, мы страдаем, спим, просыпаемся —
как быстро все это проходит, ускользает. Осознание встроен-
ного в этот процесс жизни страдания, своей рождёпности в этот
мир, старения в нём и умирания — привело Будду к постановке
вопроса о том, как это осуществляется в своей основе и как
можно обрести свободу? Именно этот вопрос поставил Будда,
именно это стало началом его практики. Каждый из нас ставит
этот вопрос по-своему. Понять самих себя и свою жизнь —
в этом и состоит цель инсайт-медитацпи. Понять и стать сво-
бодными.
Существует несколько видов понимания. Один из них пита-
ется чтением чужих слов. Все мы прочли бездну слов и нако-
пили в памяти бездну информации, в том числе и о вопросах
духа. Несомненно, этот вид понимания полезен; но это всего
лишь опыт других людей. Подобно этому, есть понимание, по-
40
лучаемое нами из уст мудрого или опытного человека: вот, мол,
как надо, друг мой! Что ж, и это может оказаться небеспо-
лезным.
Существует и более глубокое понимание, базирующееся на
наших собственных соображениях и размышлениях. Мол, я это
тщательно проанализировал и понял, как оно там работает.
Да, громадное царство явлений поддается силе логической
мысли. Но не существует ли уровня более глубокого, чем даже
этот? Что получается, когда мы начинаем ставить самые фунда-
ментальные вопросы о нашем бытии? Что такое любовь? Что
такое свобода? Ответы на эти вопросы нельзя получить из вто-
рых рук или путём интеллектуального уяснения. То знание,
к которому пришёл Будда и которое перестирывали после него
многие поколения людей, практикующих его учение, содержит
в себе способ получения ответов на эти трудные и замечатель-
ные вопросы. Ответы приходят путём интуитивного, молчали-
вого проникновения, в результате развития в себе самом спо-
собности видеть ясно и непосредственно.
С чего же мы начнём? Традиция гласит, что понимание при-
ходит на пути развития трёх сторон нашего существа: осознан-
ности поведения; устойчивости сердца и ума; ясности видения,
или мудрости.
Осознаваемое поведение. Пять заповедей для тренировки
Первый аспект — поведение, проникнутое осознанностью и
целомудрием, — означает гармоничность поступков и действий
по отношению к окружающей нас жизни, уважение ко всем ее
проявлениям и заботу о ней. Для развития духовной практики
совершенно необходимо, чтобы мы выработали основу нравст-
венного поведения в своей жизни. Если мы вовлечены в дей-
ствия, причиняющие боль нам и другим и вызывающие кон-
фликты, то для ума становится невозможным состояние спо-
койствия, собранности и сосредоточенности, столь необходимое
для медитации; сердце же не раскроется. Зато ум, который
стоит на почве полного бескорыстия и правды, не имеет помех
и легко развивает сосредоточенность и мудрость.
Будда обозначил пять главных сфер нравственности, кото-
рые ведут к жизни, проникнутой истинным сознанием. Их фор-
мулировки, играющие роль объекта упражнений, сообщаются
всем ученикам, пожелавшим следовать тропой полного-бдения-
мысли. Эти предписания, однако, вовсе не являются абсолют-
ными требованиями; скорее, они практические руковод-
ства, помогающие жить более гармонично и развивать спокой-
ствие и силу ума. В процессе работы с ними мы обнаруживаем,
что это универсальные заповеди, общие для всех культур и
времён. Они составляют часть основной практики полного бде-
41
ния мысли и могут быть объектом культивирования в нашей?
духовной жизни.
Первое правило призывает воздерживаться от причинения
смерти. Его смысл — в глубоком почитании всякой жизни и
в отказе от действий, подсказанных ненавистью или антипатией
и ведущих к нанесению вреда любому живому существу. Мы
вырабатываем в себе благоговение перед жизнью во всех её
формах и постоянную склонность заботиться о ней. В учении
Будды о Восьмеричном Пути, который приводит к нирване,
это правило названо одной из граней правильного действова-
ния.
Но хотя этот призыв звучит как очевидная истина, мы всё же
умудряемся забывать о нём. Несколько лет назад в журнале
«Нью-Иоркер» промелькнула шутливая картинка, связанная
с началом охотничьего сезона. Один олень обернулся к другому
и говорит: «Почему они, чёрт возьми, не прореживают свои
собственные стада?» Задетые за живое, мы сразу вовлекаемся
в поиск оправданий: «Ну, видите ли, оленей ведь слишком
много!» И т. п. Однако в результате духовной практики мы
проникаемся более глубоким сознанием и начинаем чувствовать
свою связь со всеобщим феноменом жизни. И тогда нам стано-
вится ясно, что противоестественно причинять вред другим су-
ществам уже хотя бы потому, что нам самим делается больно,
убивать других. Ну, а тем, убиваемым, это ведь (мягко говоря)
тоже не нравится: даже самые крохотные создания умирать
не желают! Итак, практикуясь в следовании этой заповеди, мы
неизбежно приходим к полному отказу от причинения боли
другим, а значит,— и это не парадокс — самим себе.
Вторая заповедь призывает нас воздерживаться от кражи —
никогда не брать ничего, нам не принадлежащего. Принцип
«не брать чужого» — основа общей идеи непричинения вреда.
Надо отрешиться от алчности и никогда не брать для себя
слишком много. Говоря же в смысле позитивном, это озна-
чает также использование любых вещей с чуткостью, смыслом
и щажением и культивирование в себе чувства общности
со всеми в феномене этой жизни и чувства равноправия всех
в обладании нашей планетой. Чтобы жить, мы нуждаемся
в планетах, мы нуждаемся в животных, включая даже насеко-
мых. Весь этот мир живых существ вынужден пользоваться
общими ресурсами. Это корабль определенных размеров с оп-
ределённым числом плывущих на нём пассажиров. Мы жиз-
ненно соединены и с пчёлами и с прочими насекомыми, и
с дождевыми червями. Не будь червей, аэрирующих почву,
не будь насекомых, опыляющих растения, мы погибли бы
от голода. Мы все взаимопереплетеиы в этой симфонии жизни.
Если мы научимся любить нашу землю, то сможем быть счаст-
ливыми независимо от того, чем именно заняты в нашем общем
творчестве,— счастливыми тем счастьем, которое вырастает из
42
удовлетворённости и гармонии. В этом источник истинной эко-
логичности. В этом источник доброго спокойствия в мире.
Мы видим, что мы нераздельны с землёй, что мы все из неё
вышли и ею же соединены друг с другом. Исходя из этого чув-
ства соединённости, мы смело можем делиться всем, что у нас
есть, со всеми окружающими и жить жизнью, исполненной щед-
рости ко всему миру и готовности прийти ему на помощь. Итак,
культивирование в себе действенной щедрости и великоду-
шия— ещё одна фундаментальная составляющая духовной
жизни. Подобно тренировочным правилам, подобно внутренним
факторам медитации, щедрость и великодушие могут быть тоже
предметом практики. Щедрость в процессе её действенного раз-
вития формирует наши поступки, а сердце благодаря ей стано-
вится более сильным и открытым. Развиваясь, она ведёт к но-
вым, более высоким уровням дарения и, соответственно, к более
высокому переживанию счастья. Будда подчёркивал великое
значение щедрости. Он говорил: «О, если бы вы только имели
представление о том, что знакомо об этом чуде мне, о том мо-
гуществе духа, которое нисходит на человека благодаря про-
стому акту дарения, вы никогда не вкусили бы даже пищи,
не поделившись ею хоть с кем-нибудь».
Традиция описывает три типа дарения и призывает нас на-
чать развитие щедрости с любого уровня, какой мы обнаружим
на сегодня в своём сердце. На первом уровне мы находим да-
рение, связанное с внутренней борьбой. Это тот случай, когда
человек берет в руки какую-то свою вещь и думает: «Гм! По-
жалуй, она мне больше не понадобится. Отдать ее, что ли, ко-
му-нибудь? . . Впрочем, нет,— подержу-ка я ее годик еще...
Да нет, все-таки отдам-ка я ее!» Жалкие сомнения. Но даже
этот уровень уже положителен. Какую-то радость он сообщает
дающему и какую-то помощь оказывает берущему. Здесь уже
человек делится чем-то с другим, уже проявляется соединён-
ность.
Следующий уровень щедрости — дружеское дарение. Это как
отношение к брату или сестре. «Пожалуйста, возьми себе из
того, что есть у меня. Пользуйся и радуйся, как я». Щедрое
уделение своего времени, своей энергии, своих вещей доставляет
нам еще большую радость. Это — красиво. И это так просто!
Дело в том, что мы вовсе не нуждаемся в большом количестве
имущества, чтобы быть счастливыми. Наше счастье или нашу
горесть определяет не что иное, как наше отношение к этой
изменяющейся жизни. Источник счастья — само наше сердце.
Третий уровень щедрости есть королевское дарение. Это
тот случай, когда мы выбираем нечто самое драгоценное из
того, чем обладаем,— будь то время паше, наша энергия, луч-
шая вещь — и со счастливой готовностью отдаем их кому-то,
говоря при этом: «Пожалуйста, возьми! Пусть это и тебе при-
несет радость». Отдавая нечто ценное другому человеку, мы
43
сами себе доставляем наслаждение. Делясь по-крупному, мы
обретаем не меньшее! Этот уровень щедрости прекрасен, и им
стоит овладеть.
Уже в начале усвоения уроков щедрости — уделения другим
больше своего времени, своей энергии, предметов нашей соб-
ственности, денег — мы можем научиться делать это, не руко-
водствуясь целью быть на высоте своего имиджа или желанием
порадовать наблюдателя, чьим мнением мы дорожим, а просто
потому, что это становится источником истинного счастья в на-
шей жизни. Конечно, речь не идет о необходимости отдавать
все. Это было бы излишним, поскольку нам следует относиться
с сочувствием и к самим себе и проявлять о себе разумную
заботу. И всё же понять, прочувствовать могущество этого вида
практики — щедрости королевской — есть особое, ценнейшее
достижение. Великая привилегия — осветить свою жизнь солн-
цем такой щедрости.
Третье требование к осознанному поведению — воздержание
от фальшивой речи. Восьмеричный Путь призывает пользо-
ваться только такой речью, которую он называет правильной
или должной. «Не лги, — говорит он. — Говори только то, что со-
ответствует правде и в чём есть польза; говори мудро, ответ-
ственно и к месту». Требование должной речи заставляет заду-
маться. Оно призывает нас к осознаванию того, каким обра-
зом мы пользуемся энергией наших слов. А ведь мы тратим
такую внушительную часть жизни на процесс говорения, раз-
бирательства в малоценных частностях, на споры, сплетни, из-
ложение планов на будущее. Причём львиная часть этой бол-
товни протекает на уровне почти бессознательном. А между
тем речь можно сделать одним из стимулов состояния пробу-
ждённости. Мы можем во время своих слов полностью осозна-
вать свои текущие действия, мотивы этих действий и этих
слов, а также то, что мы при этом чувствуем. В этом же со-
стоянии полного бдения мы можем находиться, слушая других.
Принципы, которым мы можем и должны подчинить свою
речь, таковы: правдивость, доброта, полезность. Но только
практикуя состояние полного бдения мысли, мы можем
прийти к пониманию и обнаружению в себе могущества
слова.
Однажды учителя высокого ранга попросили вылечить боль-
ного ребёнка, и он заявил, что сделает это несколькими сло-
вами молитвы. В толпе объявился скептик и громко высказал
сомнение по поводу столь поверхностного способа исцеления.
Гуру повернулся к нему и сказал: «Ты в этих делах не разби-
раешься. Ты невежественный дурак». Скептик даже в лице
переменился, он густо покраснел и задрожал от негодования.
Но прежде чем он нашёл, что ответить, гуру спокойно заметил
ему: «Если одно слово тебя вогнало в жар и гнев, то почему
какое-то другое слово не может вылечить?»
44
Слово обладает великой силой. Ойо может разрушать и про-
свещать, быть праздной сплетней или целительным сочувст-
вием. От нас ожидается, что мы проявим тонкое чувство ситуа-
ции, находясь в тонусе всевидящего ума, и что речь наша будет
идти от сердца. Если мы говорим только то, что истинно и
полезно, люди тянутся к нам. Состояние осознанности и чистая
совесть делают наш ум спокойным и открытым, а сердце на-
полняют счастьем и миром.
Четвертая заповедь — воздерживаться от дурного сексуаль-
ного поведения — напоминает нам о недопустимости действо-
вать в угоду своим половым желаниям таким образом, что это
причиняет вред другому. Она требует от нас ответственности и
честности в половых отношениях. Сексуальная энергия весьма
велика и чревата драмами. В наше время стремительно изме-
няющихся отношений и сексуальных ценностей нас призывают
проявлять высокую сознательность при высвобождении этой
энергии. Если в своей жизни мы эту энергию свяжем с гребу-
ще-хватательной манерой жить, с жадностью, эксплуатацией
других жизней и принуждением, то все наши действия приобре-
тут характер вредоносности по отношению и к другим, и к нам
самим. Взять, например, супружескую неверность. Велики стра-
дания, к которым это приводит, но так же велика и радость
той простоты жизни и душевного комфорта, которые нам дару-
ются взаимной верностью.
Дух этой заповеди побуждает нас задуматься над мотивами,
лежащими в основе наших действий. Устремив свое внимание
в этом направлении, мы (будучи людьми светскими) видим,
как нам открывается сексуальность со стороны своей глубокой
соединенности с нашим сердцем, и то, как она может быть вы-
ражением любви в широком смысле, заботы о другом человеке
и истинной — не узкой — близости. Почти все мы были в свое
время ужасно глупыми в интимной жизни; но подсознательно
мы также видели в сексе возможность причаститься к прекрас-
ному, прикоснуться к красоте, затронуть глубоко другого чело-
века. Ведь именно проникнутая сознанием сексуальность может
быть названа существенной частью жизни, идущей под знаком
пробуждённое™.
Воздержание от бездумного употребления наркотиков — за-
поведь пятая. Она призывает избегать приёма подобных ве-
ществ до степени, вызывающей хотя бы частичную утрату ясно-
сти ума, и призывает нас посвятить свою жизнь противополож-
ному: развитию чистоты и постоянной собранности мысли. Ведь
нам дан только один ум, и потому наш долг — заботиться о
нем. В нашей стране миллионы алкоголиков и наркоманов. Их
бездумное существование в чаду ужасных злоупотреблений нар-
котиками причиняет муки им самим, их семьям и всем, с кем
они связаны. Да, жить сознательно, с ясной мыслью и чистой
совестью не просто; это означает, что мы должны смотреть
45
в глаза страхам и болям, бросающим вызов нашему сердцу.
Искать убежище в наркотиках — путь, несомненно, ложный.
Вхождение в царство истинно человеческих ценностей и
создание почвы для духовной жизни связаны с требованием
внесения осознанности во все наши действия и отношения, в том
числе в употребление наркотиков, в нашу речь, в дела, в жесты.
Установление целомудренных и гармоничных отношений с окру-
жающим миром одаряет чувством легкости и свободы и при-
дает уму устойчивую ясность. Утверждение в себе оплота цело-
мудрия несёт нам великое счастье и освобождение и является
непременным условием для мудрой медитации. Имея этот
оплот, мы обретаем способность подняться до истинно созна-
тельной жизни и не загубить дарованный нам исключительный
случай рожденья человеком, предполагающий совершенствова-
ние в великом даре понимания и в сочувствии ко всему сущему.
Концентрация ума
Из начал осознающего себя поведения, из первых шагов на
пути полного бдения мысли вырастает второй аспект избран-
ного нами пути: развитие самадхи, или устойчивости и концен-
трации ума. После того как мы внесли благородство и гармо-
нию целомудрия во внешнюю сторону нашей жизни, можно при-
ступить к установлению внутреннего порядка, чувства спокой-
ствия и ясности. Это область формальной медитации, и она
начинается с тренировки сердца и ума в сосредоточенности.
Задача состоит в собирании рассеянных мыслей в единое со-
стояние ума, или в приведении к единству ума и тела, фокуси-
ровании внимания на впечатлениях текущего момента. Способ-
ность концентрировать и стабилизировать сознание — основа
для всех видов медитации, это фактически исходная способ-
ность для совершения любого усилия, будь то искусство или
спорт, компьютерное программирование или самопознание.
В медитации развитие силы концентрации осуществляется пу-
тём систематической тренировки и может происходить с исполь-
зованием в качестве объекта внимания самых разных вещей,
например дыхания, визуализации, мантры или какого-нибудь
определённого чувства — например, любящей доброты. В дру-
гих главах мы будем говорить подробнее об искусстве концен-
трации ума—-важность темы стоит того. В основе своей это
простой процесс фокусирования и стабилизации внимания на
каком-нибудь явлении — скажем, на дыхании — и возвращении
мысли к своему объекту вновь и вновь при её отклонении от
него. Это требует того, чтобы мы не цеплялись за мысли о про-
шлом и будущем, за фантазии и привязанности и возвращали
внимание к тому, что совершается в данный момент — к теку-
щим ощущениям, к дыханию (однако, не вмешиваясь в него).
Самадхи нс появляется само собой, ему нужна практика. Что
46
здесь чудесно, так это открытие, сделанное Буддой и всеми ве-
ликими йогами, а именно: сознание тренируемо.
У входа в одно казино в Лас-Вегасе есть надпись: «Вы мо-
жете выиграть, лишь присутствуя здесь». То же и в медитации.
Если мы хотим увидеть природу нашей жизни, мы должны
в данном моменте присутствовать, быть в состоянии пробуж-
дённое™ и осознанности. Развитие самадхи подобно шлифовке
оптического стекла. Если мы будем пытаться увидеть клетки
организма и процессы в нём через микроскоп, линзы которого
недостаточно отшлифованы, мы не увидим ясной картины. Чтобы
проникнуть в природу ума и тела, надо собрать и сконцентри-
ровать свои ресурсы и наблюдать процесс при устойчивом и
молчащем уме. Это как раз то, что сделал Будда в знамени-
тую ночь своего просветления: он сел, сосредоточил свой ум и
стал смотреть в себя. Чтобы стать йогами, исследователями
сердца и ума, мы тоже должны развивать эту способность.
Мудрость
На основе концентрации строится третий аспект Буддовой
тропы пробуждения: ясность видения и развитие мудрости.
В нашей жизни есть многое, чего мы не видим. Мы то ли слиш-
ком заняты, чтобы сделать усилие и увидеть, то ли просто за-
бываем об этом уровне мира; но главное — мы чаще всего не
знаем о своей способности видеть по-новому. Что же способ-
ствует росту понимания и мудрости? Простая, казалось бы,
вещь: неотступное и скрупулёзное наблюдение своего тела,
сердца и ума.
Мудрость приходит от прямого наблюдения текущего опыта
в его интимной конкретности. Мы продвигаемся в познании,
учась жить целиком и полностью внутри настоящего момента,
а не растворяясь в безграничном царстве мечтаний, планов на
будущее, воспоминаний о прошлом или в частоколе коммента-
риев логически работающей мысли. Есть большая разница ме-
жду чашкой чая, выпиваемой в состоянии полной погружённо-
сти в это занятие, и той же чашкой чая, когда мы думаем
о полудюжине посторонних вещей. Есть бесконечная разница
между прогулкой в лесу, когда мы находимся в нём каждой ча-
стичкой своего существа, и тем чисто механическим пребыва-
нием в нём, когда мы всё время думаем о, скажем, посещении
Диснейленда или b том, что бы нам такое приготовить к обеду,
или сочиняя остроумный анекдот для своих друзей, которых
рассмешим, рассказав им об этой прогулке. Только находясь
целиком внутри настоящего момента, можно найти ответ на
фундаментальные вопросы сердца; только отключив себя от
деспотического потока времени, находясь на мирном островке
данного момента, можно прийти к интимному, безмолвному
знанию истины. Только интуитивная мудрость освобождает нас.
47
Исследование и наблюдение
Мудрость произрастает из ясного видения в каждый данный
момент, из подсмотрения того, как возникает и проходит ощуще-
ние или впечатление, и из наблюдения за нашим отношением
к нему. Мудрость возрастает в ответ на наше доброе и внима-
тельное исследование функций тела и движений ума и на откры-
тое рассмотрение отношений этого тела и этого ума к миру, ко-
торый нас окружает. Если мы поставили перед собой задачу
развить способность инсайта (прозрения в суть вещей, озарения
истиной, осенённости откровением), то на передний план как
средство выходит именно эта идея — идея неотступного наблю-
дения и глубинного вопрошания. Мы приводим ум в состояние
спокойствия и сконцентрированности, но это лишь подготови-
тельная работа, ибо затем нам предстоит главное: наблюдать
и улавливать его пути и законы.
Во время медитации мы можем больше узнать о желании,
увидеть его корни, понять, чревато ли оно радостью или болью,
уяснить себе, как оно возникает и как влияет на нашу жизнь.
Точно так же мы можем созерцать моменты покоя и удовлетво-
рённости. Мы можем также начать наблюдение за тонкой иг-
рой причин и следствий, за действием законов кармы. И среди
прочего нашему постижению может открыться закон всеобщей
преходящности * и то, 'как он действует, и ответ на вопрос о том,
есть ли в нашем опыте вообще что-либо неизменное. По мере
трансформации наблюдаемых вещей мы можем увидеть также
эволюцию наших привязанностей и наблюдать, как в нашем
теле и уме создаются напряжения и хватательные установки.
Мы увидим, как закрывается наше сердце и как оно может от-
крыться. Через какое-то время мы обнаружим в себе новые
уровни тишины или испытаем озарения, увидим целые картины
и прорвёмся в неведомый дотоле мир внутреннего опыта. Нам
доступно станет увидеть свою теневую сторону и осветить лу-
чом осознанности свои страхи, боли и глубоко скрытые чув-
ства, которые мы долго подавляли. Перед нами возникнут под-
нятые на поверхность сознания психологические шаблоны, по
которым мы живём, мы вникнем в работу пружин того уровня,
который называем личностью. Когда мы внесём тот же дух ис-
следования и осознанности в свои отношения со всем окру-
жающим нас миром, то наши наблюдения покажут нам, плюс
ко всему, иллюзорность наших границ с этим миром и правиль-
ный путь соединения внутреннего и внешнего.
За пределами этих отношений наше исследование может
привести нас к самым фундаментальным вопросам духа: о при-
* Impermanence (непостоянство, певечность, быстротечность, бренность,
эфемерность). «Преходящность» — формально грамматически неправильно
образованное слово: правильнее — «преходящесть». Но первое звучит естест-
веннее, и мы предпочли его. (Прим, перев.)
48
роде нашего «Я». Если изменяется всё, на что мы ни кинем
взгляд, то что же в этом универсальном процессе можно выде-
лить как это самое «Я»? Исследуя, мы поймём, какие именно
концепты или какой телесный образ или самоощущение при-
выкли мы полагать как «Я» или «моё», поймём, что именно
представляет собой сей феномен «мы», а затем и вся эта струк-
тура станет всё больше проясняться перед нашим исследова-
тельским взором. И, вероятно, в глубокой внутренней тишине
мы сможем подойти к тому, что выходит за рамки нашего огра-
ниченного чувства «самих себя», — к тому, что безмолвно, вне-
временно и универсально.
Мудрость отнюдь нс является неким конкретным опытом
или комплексом идей или знаний, которые предстоит накопить.
Она — постоянно идущий процесс открывания истин, становя-
щийся возможным, если мы живём в состоянии равновесия и
полной осознанности в каждом моменте. Она вырастает из на-
шей искренности и полной открытости и дарит, нам целый
мир — неведомый нам. прежде мир свободы.
Инсайт-медитация есть путь открытий; этот путь прям, пре-
дельно искренен и свободен от пустых украшений и маленьких
хитростей. Он прост, но не лёгок. И хотя конкретные формы ин-
сайт-медитации разнообразны, истинная цель её практики сво-
дится к следующему: заложить в себе основу гармонических
действий, собрать и сконцентрировать ум и тело и — посредст-
вом своего собственного прямого и пристального наблюдения —
увидеть законы жизни. И вот, когда мы уясним себе путь прак-
тики и поймём, что медитативная жизнь включает в себя весь
этот процесс пробуждения, останется сделать лишь одно: этим
путём пойти.
Дж. К.
Упражнение
ЗАПОВЕДИ КАК ОБЪЕКТ ПРАКТИКИ
Выберите одну или более из пяти основных тренировочных за-
поведей и совершенствуйтесь в них, культивируя и укрепляя
в себе состояние полного-бдения-мысли. Скрупулёзно работайте
с одной заповедью в течение целой недели. Затем проверьте ре-
зультаты и выберите другую заповедь для работы в следующую
неделю. Ниже мы предлагаем некоторые образцы работы
с каждой заповедью.
1. Воздержание от убийства. Благоговение перед жизнью.
Проникнитесь решением целую неделю не причинять на-
меренного вреда — мысленно, словесно или действием —
ни одному живому существу. Введите специальным уси-
4 Заказ № 56
49
лием в поле своей осознанности тех имеющихся в вашем
окружении живых существ (людей и животных и даже
растения), которых вы склонны игнорировать, и культи-
вируйте в себе чувство заботы и благоговения также и по
отношению к ним.
2. Воздержание от кражи. Помощь материальными ценно-
стями другим. Возьмите на себя обязательство целую не-
делю при каждой случайно возникшей в вашем сердце
мысли о щедром поступке действовать в соответствии
с нею.
3. Воздержание от ненужной, фальшивой речи. Сердечная
искренность в словах. Обяжите себя не болтать впустую,
не поддерживать слухов, ни дурных, ни хороших, и ни-
чего не говорить за глаза о знакомых вам людях.
4. Воздержание от сексуальных проступков. Сознательная
сексуальность. Примите решение внимательно до педан-
тичности наблюдать целую неделю за тем, сколь часто
сексуальные чувства и мысли возникают в вашем созна-
нии. При этом каждый раз отмечайте, какие конкретно
ментальные состояния вы находите с ними связанными,
как-то: любовь, напряжение, принуждение, забота, одино-
чество, желание общения, жадность, удовольствие, агрес-
сивность и т. д.
5. Воздержание от наркотиков до степени их полного игно-
рирования. Возьмите на себя труд отказаться на неделю
или на месяц от всех наркотиков, которыми вы так или
иначе пользовались (например, от вина, марихуаны
и т. д.); желательно также от сигарет и кофеина или хотя
бы от одного из этих двух. Наблюдайте за вспышками
желания вернуться к ним и прислушивайтесь к тому, что
происходит в сердце и уме в моменты этих вспышек.
2. ЗАЧЕМ МЕДИТИРОВАТЬ?
ВОПРОС, ВОЗНИКАЮЩИЙ ПЕРЕД новичками в медитации,
а также порой и перед людьми, уже посвятившими годы этому
опыту, таков: «Почему мы занимаемся медитацией? Какова цель
этого занятия?» Необходимые усилия, связанные с регулярной
медитацией, и требуемая для этого приверженность ей столь
велики, что вполне уместно спросить: в чём же её ценность? и
куда она ведёт?
/Медитация имеет дело с раскрытием того, что в нас закры-
то, уравновешиванием того, что вовлекает в реагирование, и ис-
следованием того, что глубоко спрятано. В этом и состоит цель
практики. Мы выбираем ее бремя, дабы раскрыть себя, урав-
новесить внутренние конфликты и исследовать скрытые уровни.
Раскрытие закрытого
Но что же, собственно, в нас закрыто? Закрыты наши чув-
ства, ощущения; как дверь, захлопнуто наше тело. Мы
столько времени проводим среди толчеи мыслей, в путах сужде-
ний, в фантазиях и снах наяву, что нс уделяем должного внима-
ния непосредственному опыту наших чувств — зрительным и слу-
ховым впечатлениям, запахам, вкусу, осязанию, ощущениям
в своём теле. Поскольку внимание наше часто раздроблено, то
восприятия затруднены, ибо зашторены окна для всех ощуще-
ний. Но по мере того как благодаря медитации набирают силу
осознанность и сосредоточенность, мы все меньше времени про-
водим в поглотившем пас марафоне мыслей, а наши чувствен-
ные впечатления делаются более тонкими.
Мы также начинаем раскрывать свое тело. Зачастую бы-
вает так, что в нём как бы перекрывается свободный поток
энергии; но когда мы направляем прожектор осознанности
внутрь себя, то обнаруживаем там — в очень ярком и интимно
конкретном ощущении — накопившиеся напряжения, узлы, за-
держки процессов. Существует несколько различных типов бо-
лезненных ощущений, которые мы можем испытывать; разли-
чать эти ощущения дискомфорта и боли и правильно к ним от-
носиться есть существенная часть медитативной практики,
4* 51
поскольку что одна из самых первых вещей, которые мы рас-
крываем в себе (или которым мы раскрываемся навстречу).
Один из видов боли, которую мы можем испытывать, пред-
ставляет собой сигнал опасности. Если мы сунем руку в огонь
и ей станет больно, то перед нами пример ясного сигнала: «Убе-
ри руку!» Рассказывают о человеке, который медитировал
в сельской хижине, — сидел, наблюдая за своим дыханием:
«вдох—выдох—вдох—выдох...» Вдруг он уловил запах дыма;
но, продолжая медитацию, только перевёл внимание на новый
фактор, отмечая про себя: «запах—запах...». И лишь когда ему
пришлось отмечать про себя очередное впечатление: «горячо—
горячо...», он понял, что требуется какое-то действие. Полезно,
а иногда спасительно знать, когда тот или иной фактор является
сигналом, а когда нет. Итак, существует такой тип боли в на-
шем теле, который играет роль сигнала и требует от нас дейст-
вия. Ясно, что такие ощущения заслуживают признания, узна-
вания и уважения.
Есть другой вид боли, который называется «дхармической
болью». Это такие болезненные ощущения, которые накопи-
лись в теле, такие напряжения, узлы и задержки, которые мы
все время носим в себе, но чаще всего нс осознаём по причине
распылённости сознания. Однако стоит нам сесть, сосредото-
чить внимание и предаться внутренней тишине, как в нас воз-
никает и растёт осознание этих болезненных ощущений. Это,
фактически, признак продвижения в практике, ибо мы начи-
наем осознавать то, что всегда присутствует, но находится
обычно ниже порога нашей чувствительности. Что от нас тре-
буется во время медитации в этом случае? — Просто открыться
навстречу этой дхармической боли и предаться испытанию того,
что там есть.
Наблюдая за болезненными ощущениями, мы оказываемся
перед вопросом, как отделить болевой сигнал опасности от той
боли, которая возникает естественным образом в нашей дхар-
мической практике. В большинстве случаев можно предложить
очень простое руководство: если для того, чтобы боль прошла,
достаточно встать и немного подвигаться, то испытанный вами
дискомфорт не является сигналом опасности. Он может быть
результатом сидения в непривычной позе, либо же болью на-
копленного напряжения. Если он исчезает при изменении позы,
то здесь нет проблем, и вы можете спокойно с ним прими-
риться. Однако же если боль остается или нарастает даже по-
сле того, как вы немного походили, то это уже может быть
сигналом излишнего напряжения, навязывания себе неподходя-
щей вам позы, и её желательно сменить на другую. Не забы-
вайте расслабляться.
В контексте усвоения способности раскрываться наибольшую
ценность представляет собой дхармическая боль, неприятные
ощущения которой уходят, если подняться на ноги и походить
52
немного, но которая может очень обостриться при сидении. Это
может быть сильная боль в спине, коленях и других частях
тела. Как ведет себя сознание по отношению к начинающей
проявляться боли? На ранних этапах практики сознание склон-
но сопротивляться, ибо мы не любим испытывать боль. Это со-
противление имеет форму отталкивания или закрывания себя
от переживаемых ощущений — то есть сознание делает нечто
противоположное раскрытию себя им навстречу.
Есть разные формы сопротивления. Одна из них — жалость
к самому себе. Мы чувствуем боль, какое-то время сидим с ней,
а затем, и очень скоро, начинаем себя жалеть: «Ах, бедненький
я! Все вокруг чувствуют себя прекрасно, и толькое моё — имен-
но моё\ — колено — болит...» Легко потерять себя в этой рас-
кручивающейся спирали жалобных мыслей о себе.
Другая форма сопротивления — страх. Опытом нашей жизни
боль связывается со страхом. Мы боимся вступать в её вла-
дения и слушать её язык, и страх этот мешает нам раскрыться
и прочувствовать, что же находится за этим порогом. Здесь
полезно начать с осознания присутствия подобного вида сопро-
тивления, отметить свой страх, увидеть его и затем постепенно
смягчиться и раскрыть себя самому страху.
Порою страх неприятных ощущений может принимать фор-
му превентивного действия — действия до того, как боль станет
сильно досаждать. Мы принимаем меры к тому, чтобы боль
вообще не тронула нас. Это можно назвать синдромом «на-
всякий-случай». Вот маленькая история на эту тему.
Некоторое время тому назад я пребывал в ретрите, находясь
в Англии. По утрам я спускался вниз к завтраку, который всег-
да состоял из каши, тостов, фруктов и чая. В первый раз, когда
я пришел позавтракать, я взял все предложенное. Я съел всё,
кроме одного из пары поданных тостов, который я оставил на
блюдечке. На следующее утро всё повторилось: я взял кашу,
два кусочка тостов, фрукты и чай. И снова в конце трапезы
почувствовал, что один из двух тостов лишний, и я оставил его.
В третье утро все опять повторилось. И так продолжалось це-
лую неделю, прежде чем я перестал брать второй кусочек тоста.
Поразительно! Я брал его, хотя мне было ясно, что он будет
лишним. А дело в том, что где-то в сознании сидел страх: мол,
возьму-ка я на всякий случай — вдруг на этот раз я останусь
голодным?
Синдром «на-всякий-случай» возникает часто. «Шевельнусь-
ка я лучше сейчас, на всякий случай, а то вдруг боль станет
нестерпимой»; или «Лягу-ка я сегодня пораньше, а то
вдруг завтра почувствую усталость». Этот вид страха действует
как барьер для восприятия того, что есть; это страх перед тем,
что, как нам кажется, может наступить, если мы проявим на-
стойчивость. Это нежелание и неготовность испытать неудоб-
ство и столкнуться с болью.
53
Итак, есть жалость к себе, есть боязнь дискомфорта. Ещё
одним видом сопротивления, более неуловимым и одновременно
более парализующим наши усилия, является апатия или без-
различие к происходящему. Ум фактически бездействует; ре-
гистрация происходящего становится механической, поверх-
ностной и зачастую теряет с ним связь. Машинально отмечая
«вдох» и «выдох», мы можем их перепутать и называть первое
вторым. Апатичный ум делает невозможным полное погруже-
ние в опыт текущего момента.
В этой части нашей медитационной практики, в раскрытии
того, что закрыто, мы наверняка столкнёмся с различными фор-
мами внутреннего сопротивления; важно понять, что оно в те
или иные моменты почти неизбежно в практике любого чело-
века. Поэтому не следует строго себя за это судить; надо про-
сто отдавать себе отчёт в таких состояниях — жалости к самому
себе, страха, апатии и т. п., — ясно видеть их и помнить, что
нам вполне доступна другая возможность — та, которая имеет
дело с раскрытием себя опыту и состоянием полного-бдения-
мысли. Вместо реакции отталкивания или отгораживания мы мо-
жем внутренне смягчиться, призвав свой ум к чуткости, доброте
и кротости. Как результат — уйдёт его скованность. Нам вовсе
не нужно «бороться» — даже с тем, что присутствием своим
вызывает боль. Когда мы позволяем себе расслабиться и рас-
крыться, то сразу награждаемся возможностью ясней и чётче
видеть всё, что происходит.
Если, например, мы чувствуем боль в спине и пробуем ей
сопротивляться или отодвигать её прочь, или проникаемся
страхом по её поводу, то мы лишаем себя возможности понять
природу этой боли, сущность этого переживания. Но стоит нам
смягчить ум и раскрыться, как мы обнаружим, что вербализуе-
мая нами мысль «у-меня-болит-спина» означает лишь то, что
имеют место определённые ощущения. Тут может быть ско-
ванность, стянутость, вытягивание, колотьё, жжение, сдавли-
вание и т. п. Перечень возможных ощущений весьма велик.
Когда ум раскрыт, мы можем выйти за пределы уровня
«болит-моя-спина», который есть не более чем понятие, сло-
весная шелуха, и перейти па уровень того, что действительно
происходит, а именно: присутствуют совершенно определённые
ощущения, которые возникают и исчезают. Они могут быть
довольно сильными и неприятными, но зато мы улавливаем их
истинный смысл. И мы отмечаем не только их качество, но и
поведение, динамику. Часто, когда мы сопротивляемся болез-
ненным ощущениям, у нас возникает представление о них как
о нерасчленимом комке боли в той или иной части тела. Когда
же мы позволяем себе предаться им до конца, войти в них и
спокойно их рассматривать, тогда мы открываем, что боль не
бесформенная глыба, а, скорее, область вибраций, характери-
зуемая, скажем, такими состояниями, как стягивание, жжение,
54
сдавленность и т. д. Но что мы теперь видим ясно, так это то,
что глыбы-то никакой нет. Мы как бы начинаем эксперимент
внутри себя — и растворяется иллюзия монолитного жупела.
И вот когда это в нашей практике случается, то это значит, что
мы ввели себя в процесс развязывания энергетических узлов и
устранения блокад в нашей системе. То есть мы открываем ка-
налы для целительного потока энергии.
Приобретаемая нами способность работать с сопровождаю-
щими нашу практику болезненными ощущениями весьма су-
щественна. Они являются естественными ходами к более глу-
боким уровням понимания, и сам факт того, что мы начинаем
осознавать эти болезненные ощущения, уже есть свидетельство
возросшей силы внимания. Приближаясь к этим вратам пони-
мания, мы уже не захотим сворачивать с пути в сторону. Мы
вступаем на уровни более глубокие благодаря тому, что стано-
вимся мягкими и кроткими, с готовностью идя навстречу осо-
знанию происходящей в нас драмы переживаний. Так мы на-
чинаем выполнять первый аспект практики: раскрывание того,
что в нас закрыто. Именно эта приобретаемая нами открытость
опыту служит основой для второго аспекта практики: уравнове-
шивания противоположных реакций.
Уравновешивание «реактивного»
Итак, что же вовлекает ум в реакции-помехи? Это такие
ментальные состояния, как симпатии и антипатии, суждение и
сравнение, влечение и отторжение. Наш ум подобен рычажным
весам, и пока мы идентифицируем себя с этими суждениями
и предпочтениями, симпатиями и антипатиями, желаниями и
опасениями, ум наш постоянно выводится из состояния равно-
весия и становится добычей утомительных шквалов реагиро-
вания. Лишь благодаря благотворной мощи бдительного осо-
знавания мы можем приплыть в гавань отдыха и равновесия.
Внутренняя тишина осознанности и бдение мысли суть качества
того внимания, которое всё замечает, ничего не выбирая, ни-
чего ничему не предпочитая. Это яркий свет непредвзятого вни-
мания, которое подобно солнцу равно дарит свои лучи всем
деталям пейзажа.
Но можем ли мы сделать сферу своего осознающего внима-
ния столь ёмкой, чтобы она вместила весь спектр нашего опыта?
Представим себе, что мы находимся в длительном путешествии
по незнакомой стране и продвигаемся по самым различным ти-
пам местности: сквозь горы и джунгли, через пустыни и водое-
мы. Если нам присущ тип мышления истинного исследователя,
то, находясь, скажем, в горах, мы не будем отвлекаться
мыслью: «Ах, если б я был сейчас в пустыне...» А находясь
в пустыне, мечтать о тропических лесах тоже нс станем. Дух
55-
истинного исследования питает наш интерес к каждому новому
месту, по которому мы продвигаемся.
Опыт медитации подобен такому путешествию: мы путеше-
ствуем в глубь себя и проходим через все стороны своего опыта.
Здесь будут и подъемы, и спуски, и высоты, и низины, будут и
приятные и болезненные моменты. И здесь не будет ничего, что
выходило бы за рамки пашей практики, ибо цель последней —
исследовать весь комплекс того феномена, который мы собой
представляем. Задача требует огромного запаса решимости. Го-
товы ли мы объять чутким вниманием весь диапазон того, что
в нас происходит?
Вот строчка из песни, написанной несколько лет назад: «Го-
ворят, будто жизнь — это странная штука. Но хотел бы я
знать — по сравнению с чем?» Всё, что ни есть, это лишь часть
целого, и нет ничего, что выходит за рамки нашей практики.
Разнообразные опыты физических ощущений, удовольствие или
боль, счастье или печаль, депрессия или экзальтация, жгучий
интерес или скука — всё это части нашего путешествия. Можно
ли раскрыться навстречу каждому из этих состояний, сделать
каждое объектом активного осознания в ситуации внутреннего
равновесия, с тем чтобы начать понимать их истинную природу?
Практика медитации исключает как эмоциональное при-
лепление, так и избегание; она — полное погружение в настоя-
щий момент и раскрытие себя тому, что в этом моменте есть.
Это — равновесие ума, где нет предпочтения одного другому,
нет привязанности, нет отвержения, а есть просто внимание
бдительного присутствия по отношению ко всему, что появля-
ется, и именно это делает возможной связь с глубинным рит-
мом. Любой процесс несёт в себе определённый ритм. Есть
ритмы природные, ритм дня и ночи, ритм смены сезонов и т. д.
Есть свои особые ритмы в музыке, спорте, поэзии, танце.
И когда мы находим присущий тому или другому процессу
ритм, то возникает удивительное ощущение отсутствия усилий,
чувство лёгкости, свободы и красоты.
Существует особый ритм и в нашей практике: внутренний
ритм дыхания, ощущений, мыслей, эмоций, чувств, образов,
звуков. Когда мы гасим своё реагирование, когда раскрываемся
и замечаем происходящее в каждый данный момент, не це-
пляясь за впечатления, не отталкивая их и не борясь с ними,
тогда только мы и начинаем обнаруживать этот внутренний
ритм. И когда мы этого достигаем, практика начинает сопро-
вождаться радостным переживанием особой лёгкости и отсут-
ствия усилий.
Однако, для того чтобы найти ритм, нужны именно боль-
шие усилия. Эти усилия направлены на построение своего вни-
мания, на внесение ума в объём каждого момента. Вначале
сознание рассеяно, и нам приходится делать усилие, чтобы удер-
жать и сфокусировать его. Но по мере того как мы это делаем,
56
от момента к моменту, достигается тот уровень, когда начи-
нает срабатывать триггер-эффект: вдруг что-то как будто щёлк-
нет— и мы сразу обретаем полное равновесие. Это похоже на
обучение велосипедной езде. Мы садимся, крутим педали и —
заваливаемся па ту или другую сторону; но вот наступает мо-
мент, когда чувство равновесия вдруг обретено, и тогда всё
становится просто. С медитацией точно так же. Её развитие
сопровождается вначале частой потерей баланса и усилиями
вернуться к нему. Каждый момент требует бдительности, всей
полноты внимания: ведь только при их условии может нам от-
крыться ритм. В каждый момент такой особой ясности ума,
независимо от объекта внимания (будь то дыхание, определён-
ное ощущение, звук, мысль, эмоция), т. е. в каждый момент
чисто констатирующей регистрации происходящего в уме
благотворным образом отсутствуют отвлекающие реакции. Нет
позыва прильнуть к чему-либо или, в неприязни, отвратиться от
чего-либо, а есть только всеприемлющее осознавание того, что
дано. Причём любой такой удавшийся момент полного бдения
мысли каталитически помогает восстановить или установить
ментальное состояние в этом внутреннем ритме и равновесии.
Исследование сокрытого
Третий аспект медитации состоит в исследовании или обна-
ружении того, что глубоко скрыто. Именно сокрытое является
истинной природой нашего опыта, и именно истинное — сокрыто.
Одним из главных способов, которым маскируется истина, явля-
ется наше самоотождествление с концептами вербализующего
ума, наша склонность раствориться, затеряться в них. Мы в зна-
чительной мере смешиваем свои идеи о вещах с нашим реаль-
ным опытом, подменяя последний первыми. Поэтому сущест-
венная часть медитационной практики состоит в движении от
уровня понятий к уровню прямого опыта.
Какие можно привести примеры этой подмены реальности
идеями? Допустим, кто-то поднимет руку и спросит: «Что вы
видите?» Большинство скорее всего ответят: «Руку». Но факти-
чески-то мы видим вовсе не руку. То, что видит наш глаз, есть
Цвет и форма, свет и тени; но потом сюда впрыгивает ум и бы-
стро пришпиливает этикетку концепта на воспринимаемую кон-
стелляцию впечатлений. Мы даём ей название «рука», и нам
начинает казаться, что это как раз то, что мы видим, что это —
истинная реальность.
Или, скажем, позвонили в колокольчик. Что мы слышим?
Большинство людей слышат «колокольчик»! Или в шуме за
окном они слышат «машину», проходящий «грузовик» и т. п.
Но ведь это вовсе не то, что мы слышим. Слышим мы опреде-
ленные звуки, определенные вибрации, а затем мгновенно вме-
шивается ум и называет их «колокольчиком», «машиной»,
57
«грузовиком» или «человеком». Мы путаем понятии рассужда-
ющего ума с реальностью непосредственного опыта.
«Мое колено болит». Вы сидите час — появляется боль —
колено болит. Но «колено» есть лишь понятие. Не существует
ощущения, называемого «коленом», или «спиной», или «мыш-
цей». Они не есть содержание наших ощущений. Ощущаем же
мы стянутость, давление, жесткость, мягкость, покалывание
и т. д. Вот те ощущения, которые мы испытываем. А «колено»,
«спина», «мышца» суть концепты.
Почему это так важно? Разграничение между нашими кон-
цептами, с одной стороны, и реальностью опыта—с другой,
критически важно для понимания того, куда ведет практика,
ибо это разграничение демонстрирует сокрытие истинного по-
кровом понятий. Термины, в которых мы описываем вещи, не
изменяются. Имена, даваемые нами вещам, продолжают оста-
ваться прежними. Мое «колено» болит сегодня, мое «колено»
болело вчера, мое «колено» будет, вероятно, болеть и при сле-
дующей сидячей медитации. И дело не только в том, что мы
через понятие колена неправомерно субстанциируем в некий
сгусток наше представление о «колене», как будто имеем дело
с чем-то постоянным; дело также в том, что рождающийся при
этом смысл статичности коварно облегчает нам идентификацию
с этим «коленом»: я — тот, кто имеет это колено; или колено —
«моё». И вот теперь получается, что не только существует некое
«колено», которое болит, но что «колено-то — Моё!»
Но когда мы пристально посмотрим на то, что происходит
на самом деле, то увидим, что опыт (совокупность ощущений)
изменяется ежемоментно. Вещи не остаются неизменными даже
в паре смежных моментов. То, что мы разумеем, говоря или ду-
мая: «моё колено», — в реальности прямого опыта представляет
собой массу быстро меняющихся ощущений, чуждых какой-либо
материальной плотности и постоянства. Однако до тех пор, пока
мы остаемся на понятийном уровне, мы лишены возможности
видеть и понимать эту быстротечную природу феноменов.
Наша медитация начинает исследовать сокрытое. Мы отхо-
дим от уровня понятий и приближаемся к уровню непосред-
ственного опыта, идет ли речь о телесных ощущениях или зри-
тельных впечатлениях, о звуках, запахах или вкусе. Мы начи-
наем испытывать природу и процесс мыслей и эмоций, отказав-
шись от идентификации себя с их содержанием. Когда мы со-
единяемся с тем, что мы переживаем в каждый данный мо-
мент, то начинаем открывать некоторые вещи, которые прежде
были скрыты от нас или не поддавались объяснению.
Прежде всего, мы обнаруживаем, что всё находится в про-
цессе изменения; что всё, о чем раньше мы думали как о сплош-
ном и постоянном, находится в состоянии потока. Прочитав это,
многие подумают: «Я и так знаю, что все течёт, все меняется.
Ничего нового для меня в этом нет». Да, на уровне интеллекта
58
мы это знаем; однако мы не знаем этого глубоко, органически,
не знаем этого изнутри. Медитация есть средство для раскры-
тия себя усмотрению наготы этой истины, когда мы опускаемся
на все более глубокие уровни феномена этой изменчивости.
Каждое ощущение, каждая мысль, каждое чувство, каждый
звук и т. д. — всё, внутри и снаружи, находится в состоянии
непрерывного размывания, растворения.
Когда мы это увидим, когда мы проникнемся достоверно-
стью этой истинной картины, то обретенное понимание разру-
шит цепь той обусловленности наших реакций, которая приво-
дит к установке па хватание и рабству привязанностей. Не до-
водилось ли вам входить в ручей и пытаться захватить в при-
горшни воздушный пузырь, вырвав его из воды? Едва ли! Ибо
вы хорошо знаете, что это всего лишь пузырь — возникнет и
лопнет. И всё подобно этому. И это можно непосредственно
увидеть, испытать на очень интимном уровне. Развив эту яс-
ность видения и понимания, ум освобождается в значительной
мере от установки па хватание, потому что видит, что цеплять-
ся и держаться не за что. А когда наступает это состояние мень-
шей внутренней привязанности, готовности хватать и цепляться,
то и страдания в нашей жизни начинают лопаться, как пузыри.
По мере удостоверения в преходящности вещей мы начи-
наем также понимать факт фундаментальной ненадежности,
свойственной всем феноменам. Вещи ненадежны или неудов-
летворительны в том смысле, что нечто постоянно изменяю-
щееся неспособно дать нам продолжительного чувства завер-
шённости или исполненности. Когда мы увидим этот закон
действующим глубоко внутри нас, то это наблюдение также
начнёт разрушать условные связи, порождающие в нас мощные
силы желания и схватывания. Мы начинаем как бы всё «от-
пускать с миром», отдавать, не сопротивляясь неизбежному по-
току перемен; мы больше не стремимся что-либо удерживать-
при себе или цепляться за что-либо, ложно полагая, что это нас
осчастливит навсегда.
Мы видим преходящпость, мы видим ненадежность. И мы
начинаем понимать великий смысл в уникальном сокровище,
подаренном миру Буддой в его просветлённости: это прорыв ума
в осознание безличностности всего процесса тела-сознания, в по-
нимание того, что НИКТО не стоит за феноменом опыта нашего
Я. Нет НИКОГО, кому принадлежал бы этот изменчивый про-
цесс, его «владелец» — ОТСУТСТВУЕТ! Усмотрение этой исти-
ны ведёт к очень тонкой и радикальной трансформации нашего
традиционного способа понимания, и процесс этой трансформа-
ции развивается в глубокую мудрость по мере нашего отхода от
понятийного уровня мышления и усвоения уровня прямого опы-
та. Проникаясь на органически внятном уровне пониманием ил-
люзорности, пустотности и безличностности феноменов, мы
начинаем ослаблять фундаментальную привязанность к чувству
59*
того, что мы называем «я», «сам», «меня», «мне», «моё», то есть
к тем концептам, вокруг которых вращалась вся наша жизнь.
Мы обнаруживаем, что это «я» не более чем иллюзия, представ-
ление, которое мы создали, и мы вступаем на путь овладения
способностью внести в свою жизнь большую свободу.
Лишь направляя — в каждый текущий момент — присталь-
ное внимание на то, что истинно дано, а не на идеи об истине,
мы обретаем способность уяснить для себя, глубоко иным и
соответствующим задаче способом, преходящность, ненадеж-
ность и безличностность, характеризующие весь наш опыт.
Усилие и цель
Как все это сделать? Как раскрыть то, что закрыто, сба-
лансировать то, что чревато реакциями, и исследовать то, что
глубоко сокрыто? В чем инструменты нашей практики? Два
фактора лежат в основании всякого развития медитации: пра-
вильное усилие и правильная цель, возбуждение усилия, кото-
рое нацеливает ум на объект. Итак, усилие и цель. Все осталь-
ное придет само. Если есть усилие, правильно нацеливающее
ум, тогда и полное бдение мысли, и сосредоточенность, и спо-
койствие, и невозмутимость*, и мудрость, и сострадание — все
придет следом.
Допустим, мы сидим и усиливаемся нацелить ум на акты
дыхания — либо на вдох и выдох через нос («в себя — из
себя»...), либо на подъем и опускание живота («вверх —
вниз»...). Если достаточны усилие и энергия, и если цель пра-
вильна, то мы устанавливаем связь с ощущениями «в себя —
из себя» или «вверх—вниз»; мы предельно наполняем ум осо-
знанием испытываемых специфических ощущений и наблюде-
нием за их поведением, и именно на этой основе растет кон-
центрация и набирает глубину понимание.
Все это осуществляется наилучшим образом, когда присутст-
вует чувство легкости и готовности, когда мы идём от интереса
и желания раскрыть истинное положение вещей. Если же мы
пытаемся начать сеанс практики исходя из установки обяза-
тельства и долга, то ум зачастую восстает и замыкается, дела-
ется суровым. Состояние полного бдения мысли вовсе не озна-
чает замкнутости и суровости, хотя многие порой смешивают
эти два состояния в начале своей медитационной практики.
Сравнение, которое могло бы подсказать должное качество
правильной цели и правильного усилия, это японская чайная
церемония. Каждое движение строится и осуществляется пре-
дельно тщательно и точно. В складывании салфетки, в нали-
вании чая содержится множество отдельных, очень четких дви-
* Или — равностность, т. е. одинаковая открытость всему, как
приятному, так и болезненному, не игнорируя и нейтрального. (Прим.
перев.)
60
жжений, и каждое производится с одинаковой тщательностью и
вниманием. И все они стройно организованы, и каждое изы-
сканно, легко и грациозно.
Смогли ли бы мы построить свой день, или хотя бы часть его,
по примеру японской чайной церемонии, так, чтобы каждое
движение — подступ, наклон, поворот и т. п. — было достойно
непрерывной церемонии? Когда мы практикуем * подобным об-
разом, пусть даже только отрабатывая внешнюю сторону прак-
тики, очень вдохновляющим обстоятельством становятся отме-
чаемые нами всё новые свидетельства того, как мощно и бы-
стро углубляются и растут осознанность и понимание.
Дж. Г.
Упражнение
ПОНЯТИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ
Одним из наиболее важных аспектов практики медитации явля-
ется переход от уровня понятий к уровню прямого опыта. Чтобы
понять это более полно, посидите спокойно несколько секунд,
расслабленно держа кисть одной руки на другой. Что вы при
этом переживаете? Вероятно, есть мысль: «Я чувствую, как мои
руки (или пальцы) соприкасаются». Может возникнуть в уме
зрительный образ рук в том положении, как они лежат на ва-
ших коленях. Возможно также осознавание различных ощуще-
ний, таких как давление, тепло, покалывание. Если вы воспри-
нимаете вполне точно и подробно те ощущения, которые присут-
ствуют в этом моменте осознания, то — что происходит с мыслью
о «руке» или образом «руки»? Вы можете попытаться делать
это упражнение с закрытыми глазами. Пожалуйста, посвятите
некоторое время исследованию этих различных уровней опыта
и попытке их разграничения.
Когда вы шагаете, — что становится содержанием вашей
осознанности в каждом вашем шаге? Присутствует ли
здесь образ внешней формы стопы, всей ноги? Удается ли
вам испытывать разнообразные ощущения в процессе движе-
ния? Каковы они? Что происходит с образом, когда вы сосре-
доточиваетесь на ощущениях? Что происходит с самими ощу-
щениями?
Как в случаях преднамеренной практики, так и в повсе-
дневной жизни старайтесь практиковать важное искусство раз-
граничения двух уровней: понятийного уровня и уровня чистого
опыта.
* «Практиковать (to practice). Неуклюжий для русского глаза и
Уха голый глагол. Но с ним придётся примириться как с термином.
«Заниматься практикой» — менее непривычно, но не всегда синонимично.
«Практиковаться» — это нечто уже совсем иное. (Прим, перев.)
61
3. ИНСТРУКЦИИ ПО МЕДИТАЦИИ
УДЕРЖИВАЙТЕ ВНИМАНИЕ чётко сфокусированным на
ощущениях при каждом вдохе и выдохе. Всем своим внутренним
существом будьте с процессом и ощущением дыхания в том ме-
сте вашего тела, где наиболее отчётливо этот процесс вами пере-
живается: подъём и опадание живота, движение грудной клетки
или движение воздуха через ноздри — внутрь и наружу. Отме-
чайте, насколько тщательно и непрерывно вы воспринимаете
ощущения всей цепочки полных циклов дыхания или движений.
Прибегайте к мягким фиксациям ума, обозначая ими каж-
дый элемент процесса: «вверх—вниз» или «внутрь—нару-
жу» и т. п. Если между звеньями цепочки возникает пауза,
проникайтесь осознанием какой-либо телесной точки касания,
например между ягодицами и подушкой, коленями и полом,
верхней и нижней губами рта; пристально вчувствуйтесь в спе-
цифические ощущения в этой точке. Если между моментами
дыхания возникнет продолжительная пауза, вы можете после-
довательно проникнуться осознанием нескольких ощущений при-
косновения, пока не начнёт сама собой развиваться очередная
фаза дыхания; при этом процесс дыхания торопить не следует.
При наступлении следующей фазы дыхания всё своё внимание
верните ему, замечая и отмечая по возможности каждый его
штрих.
Подарите осознанность и бдение мысли каждому вдоху и
выдоху, каждому движению груди или живота, либо же про-
хождению воздуха через ноздри (внутрь — наружу)—кто что
для себя выбрал. Пусть энергия осознанности будет мягкой и
не сковывающей вас, это позволит вдохам и выдохам совер-
шаться в их собственном ритме. Наблюдайте за ощущениями
каждого дыхания внимательно, однако не нацеливаясь найти
в них нечто заранее сформулированное; просто регистрируйте
то, что преподносит вам протекающий момент.
Порой дыхание бывает ясным, а порой неотчётливым, иногда
сильным, иногда очень мягким; вдох и выдох могут быть про-
должительными и короткими, ровными и неровными. Станьте
62
едины со своим дыханием, ловя каждое его откровение, даря
бдение мысли всем его модификациям.
Когда на первый план выходят внешние звуки и, привлекая
к себе внимание, отвлекают его от дыхания, делайте менталь-
ную отметку: «слышание, слышание» и фокусируйте внимание и
осознанность на самом звуковом впечатлении, не вовлекаясь ас-
социативно в движение концептуальной мысли, приводящей
к источнику звука: «машина», «ветер» и т. п. Старайтесь
остаться на стадии восприятия звуковых колебаний. Проверьте,
сможете ли вы прочувствовать разницу между понятием звука
и прямым интуитивным переживанием его. Отметьте его факт
мысленной «галочкой» — «слышание», и если он ушёл с пер-
вого плана вашего внимания, возвращайтесь к дыханию.
Нередко звуки будут возникать на периферии вашего со-
знания, то есть вы будете знать об их присутствии без того, чтобы
внимание отрывалось от своего объекта. В этом случае нет на-
добности специально делать ментальную отметку: «слышание».
Просто оставайтесь в русле прежней работы с дыханием, спо-
койно позволяя звуку пребывать на периферии сознания.
Непрерывность внимания и ментальной фиксации происхо-
дящего усиливает бдение мысли и концентрацию. Поэтому, не
теряя мягкости умственных усилий, пытайтесь как можно более
непрерывно регистрировать элементы своих впечатлений. Если
вы теряете эту континуальность, забываете вникать в процесс,
если ум ваш начинает блуждать, то, как только вы осознаете
это блуждание, так и отметьте его: «блуждание» — и снова
вернитесь к дыханию.
Когда на передний план впечатлений вырываются и требуют
вашего внимания ощущения в теле, то отдайте всё внимание
и всю остроту вашего сознания именно этим ощущениям. Оце-
ните, насколько полно вам удаётся наблюдать и чувствовать
качество ощущений: присутствует ли здесь жёсткость или мяг-
кость, жар или холод, вибрация, покалывание, жжение, вытя-
гивание, напряжение? Прочувствуйте это ощущение и отметьте
как можно точнее, как оно ведёт себя в процессе вашего за ним
наблюдения. Усиливается ли оно, слабеет ли; быть может, исче-
зает как бы растворяясь, или растёт в размерах, или стягива-
ется в точку?
Порой трудно подыскать точное слово для описания того
или иного ощущения. Не тратьте время на такие размышления.
Если вам не удалось интуитивно, сразу найти правильное сло-
во, то эту роль вполне сыграет и простейшая формула вроде:
«ощущение» или «чувство».
Наиболее важным звеном медитации является осознавание.
Регистрация вниманием текущих впечатлений (ментальные от-
метки) есть не более чем вспомогательный приём для точной
настройки ума на объект с целью прочувствовать ощущение и
заметить, что с ним происходит в процессе наблюдения за ним.
63
Может, например, возникнуть сильная боль в спине или в ко-
ленях. Сознание поворачивается лицом к этой боли и видит,,
что это — жжение. Заметьте себе, что это — жжение. Наблю-
дая, вы можете заметить, что оно усиливается или ослабевает,
расширяет своё поле или сужается. Иногда оно может исчез-
нуть.
Когда ощущение перестаёт доминировать, опять вернитесь
к своим формулам вдоха и выдоха (внутрь—наружу или вверх—
вниз или вдох — выдох). Старайтесь удерживать ум в равнове-
сии, в том мягком, расслабленном состоянии погружённости в те-
кущий момент, при котором сознание, однако, не теряет пре-
дельной бдительности и точности. Внимательно и спокойно, от
момента к моменту, отмечайте любое новое впечатление, а за-
тем, когда ничто более не выходит на передний план, отзывая
внимание на себя, возвращайтесь к дыханию как главному
объекту.
Отмечайте также любые реакции ума на различные ощу-
щения. Если вы ведёте наблюдение за болезненными ощуще-
ниями и замечаете при этом реакцию нетерпения, беспокойства
или страха, отметьте для себя эти состояния ума и, подарив им
своё пристальное наблюдение, не упустите момента увидеть,
что с ними происходит под лучом вашего внимания. Вы заме-
чаете «страх», или «нетерпение», или «беспокойство», и вот —
растёт ли это состояние при разглядывании его, или оно сла-
беет, или исчезает? Если в теле возникают приятные ощуще-
ния, которые вас радуют или, привлекая, привязывают к себе,
то отмечайте и это.
Нет необходимости специально искать объекты внимания.
Поддерживайте тонус осознающей мысли не мудрствуя, оста-
ваясь на почве своего главного объекта — дыхания, и лишь по
мере самостоятельного появления в поле сознания других объ-
ектов уделяйте им внимание. Практически задача состоит не
в том, чтобы выискивать что-то особенное, и не в том, чтобы
пытаться что-то особенное вызвать; она заключается просто
в бдительном наблюдении за тем, что фактически имеет место.
Когда ум начинает предаваться дискурсивному или ассоциа-
тивному мышлению, то, как только вы это осознали, мягко за-
метьте себе: «думание» или «блуждание». Иногда вы осознаете
присутствие таких мыслей в самый момент их возникновения,
в других случаях—-уже в полном их развитии. Порой же ум не
спохватится до тех пор, пока мысль не исчерпает себя. Отметь-
те про себя, когда именно вы осознали постороннюю мысль, но
сделайте это без самоосуждения, безоценочно. В какой бы мо-
мент развития мысли ум ни осознал сё, спокойно отметьте это
себе как «думание» и затем мягко вернитесь к дыханию. Здесь
вовсе нет необходимости в борьбе или конфликте с мыслитель-
ным процессом; просто отметьте его, в какой бы момент вы его
ни осознали.
64
Подобным же образом, если в сознании возникнут образы
или картины, отметьте это как «видение»; если на передний
план выходят звуки, отметьте их как «слышание». Пусть осо-
знавание вырастает из восприимчивости ума, который как бы
растворяется в текущем моменте, становясь особо податливым
и открытым. По мере того как различные объекты опыта пред-
стают перед вами, каждый из них обнимайте бдением мысли и
отмечайте, что с ним происходит под лучом вашего внимания.
Бывает, что ум оказывается в затруднении перед избытком
являющихся ему объектов и не может выбрать для себя ми-
шени. В таком случае отметьте себе этот тип затруднения или
неопределённости и вернитесь к дыханию как к своему якорю.
Дыхание как объект наблюдения полезно в качестве основной
зацепки, ибо оно почти всегда присутствует. Итак, возвращайте
остриё внимания дыханию, предайтесь ему, осязая и рассматри-
вая его. Когда ум почувствует себя сосредоточенным на дыха-
нии, вернитесь к регистрации других объектов, появляющихся
в поле внимания.
В случае выхода на передний план определённых состояний
ума и эмоций, их тоже следует сделать объектами осознания.
Ведь если мы их не осознаем, то они станут подсознательными
фильтрами, накладывающимися на опыт, и мы будем всё вос-
принимать с эмоциональным искажением. Иногда они могут
быть связаны с мыслями или образами, либо же с вполне кон-
кретными телесными ощущениями. Могут присутствовать чувст-
ва счастья и грусти, фрустрации и гнева, досады, весёлости, ин-
тереса, волнения, беспокойства, страха и т. д.
Как только вы осознаете присутствие такого состояния, или
эмоции, или настроения, сразу же особо отметьте этот факт,
дабы не раствориться в этом состоянии, не отождествиться
с ним. Эти ментальные состояния появляются и уходят, как
любые другие объекты. Они не составляют «Я», не являются
«самим мною», они не принадлежат никому. Просто отметьте
себе такое состояние как внешний объект, оставайтесь откры-
тыми для восприятия его и, когда оно перестанет доминировать,
возвращайтесь к дыханию или к ощущениям в теле.
Особенно бдительными будьте по отношению к возникающим
пяти препятствиям: желанию, отвращению, сонливости, беспо-
койству и сомнению. Они глубоко связаны с жизнью сознания,
и потому так просто потеряться в них, идентифицировать себя
с ними. Прикладывайте специальные усилия, чтобы заметить
эти особые состояния ума. Чем быстрее мы их обнаружим с мо-
мента их возникновения, тем меньше их власть.
Помимо таких объектов внимания, как дыхание, ощущения
в теле, звуки, мысли, образы, эмоции и особые состояния ума,
есть ещё один ментальный фактор, весьма достойный выделе-
ния и бдительной регистрации при медитационной практике, по-
скольку он играет решающую роль для открытия путей к более
5 Заказ № 56
65
глубокому прозрению. Это улавливание сознанием и взятие на
заметку тех или иных импульсивных намерений ума, или ин-
тенций, Интенция есть такой фактор сознания, который непо-
средственно предшествует какому-либо телесному акту или дви-
жению.
Само собою тело не двигается: его движения вызываются
определёнными импульсами или волей. Итак, прежде чем на-
чать некоторое телесное движение, постарайтесь уловить ин-
тенцию— интенцию шевельнуться, или встать, или изменить
позу, повернуться, дотянуться до чего-либо.
За миг до этих движений всегда имеет место волевой акт
в сознании. Интенция, или воление, — феномен очень тонкий.
Это не тот поддающийся внутреннему ощупыванию дискретный
объект, каковыми являются мысль или образ, хронологически
расчленяемые на фазы возникновения, присутствия и ухода.
Вначале интенция может переживаться просто как пауза перед
началом самого движения — моментная пауза, во время кото-
рой вы знаете, что собираетесь что-то сделать. Если вы схва-
тите умом эту паузу, признаете её имеющей место и отметите
этот факт как «интенцию», то цель будет достигнута.
Научиться осознавать такие интенции важно по двум при-
чинам. Во-первых, это освещает и вскрывает причинно-следст-
венные отношения между умом и телом. Это один из фунда-
ментальных законов, ведущих к более глубокому пониманию.
Развёртывание процесса, связывающего ум и тело в единство,
происходит естественным образом, и один из законов, описы-
вающих этот процесс, есть закон причины и следствия. Кон-
статируя интенцию, мы этот процесс начинаем понимать. Тело
движется в результате интенции; интенция — причина, движе-
ние — следствие. Отмечая это в своём опыте, мы начинаем ви-
деть порядок вещей всё более отчётливо.
Во-вторых, регистрация умом интенции помогает нам
вскрыть и понять безличностную природу процесса «ум—тело».
Ведь даже когда мы наблюдаем за дыханием, ощущениями,
мыслями, образами и эмоциями и начинаем видеть, что все эти
объекты суть просто элементы наблюдаемого нами театраль-
ного действа, мы всё же можем ещё оставаться при иллюзии,
отождествляя себя с устроителем этого зрелища или режиссё-
ром его, с тем, кто подаёт команды актёрам.
И вот теперь, когда, отмечая интенции, мы видим, что даже
они суть не более чем проходные ментальные феномены, что
и они возникают и уходят и потому вовсе не являются этим
самым столь внутренне достоверным «Я», «моё», «мне»; когда
мы со всей несомненностью видим, что они не принадлежат
НИКОМУ, — то вот тут-то нас и начинает отпускать из своих
цепких рук идентификация, самоотождествление со всеми на-
званными феноменами. И мы проникаемся — на всё более глу-
бинных уровнях — характерным для непосредственных свидете-
66
леи пониманием, что весь разворачивающийся процесс —
БЕЗЛИЧЕН.
Мы начинаем с дыхания, открываясь чувству или ощущению
каждого акта дыхания, каждого движения грудной клетки или
живота вверх или вниз или прохождения воздуха через нос
внутрь или наружу, и нас не отвлекает ожидание того, как тот
или иной вдох или выдох должен происходить, мы не стремимся
навязать процессу определённый режим и не думаем о том,
каким должно быть ощущение. Мы как бы безвольно погружены
в омывающий нас коток каждого момента, и в то же время
бдительно открыты всем подробностяги каждого дыхания. Наше
бдение ищет ответов: Каково ощущение этого подъема грудной
клетки или этого втекания воздуха внутрь? Как ведут себя
чувства при этом? Продолжителен или краток акт, плавен он
или неровен, поверхностен или глубок, сопровождается ли тя-
жестью, давлением, покалыванием?
Нет надобности перечислять весь набор вероятных ка-
честв. Простого условия открытости впечатлениям при бдитель-
ной работе внимания достаточно, чтобы характерные черты
каждого дыхательного акта явили сами себя. Итак, мы погру-
жаемся в это состояние бдительной созерцательности с менталь-
ной установкой начинающего практику человека на наблюдение
за каждым актом своего дыхания, которые он обозначает для
себя формулами: «вверх—вниз» или «внутрь—наружу» и т. п.
Если между актами дыхания возникает пауза, то на этот
случай у вас должна быть мысленно заготовлена одна или
несколько точек тела, в которых оно испытывает прикосновение;
переведите внимание в этом случае на одну из этих точек, от-
мечая про себя: «касание, касание». Если на передний план
выйдут телесные ощущения и станут перетягивать внимание на
себя, дайте уму возможность свободно перейти к такому ощу-
щению; раскройтесь ему навстречу, вчувствуйтесь в него. От-
метьте, что это за ощущение. Тепло это или холод, тяжесть или
лёгкость, и т. д. Быть может, это вибрация? покалывание?
Приятно ли это ощущение или болезненно?
Если вы открываетесь каждому ощущению и ум ваш пребы-
вает в высшем тонусе осознанности, то характерные черты этих
ощущений будут представать перед вами со всей очевидностью.
Надо, чтобы ваш ум сохранял для любых ощущений макси-
мально высокую восприимчивость. Отмечайте, что с ними про-
исходит, когда вы их пристально наблюдаете. Усиливаются они
или ослабевают? Не исчезают ли? Не становятся ли более про-
странственно разлитыми? Наблюдайте происходящее без пре-
дуготовленной модели, без ожидания вероятной картины. Про-
сто — будьте с тем, что есть. Когда же ощущения начнут ухо-
дить на задний план, вернитесь снова к дыханию.
Поддерживайте в уме особое состояние бдительности по от-
ношению к различным ментальным феноменам и отмечайте про
5*
67
себя: «думание» или «видение», как только вы осознаете при-
сутствие мысли или образа. Наблюдайте, что происходит с этой
мыслью или этим образом под прожектором вашего внимания.
Остаются они или исчезают? И если они исчезают, то делают
ли это быстро или медленно? Когда же мысль (или образ) по-
теряет свою доминирующую силу, вернитесь к осознанности
дыхания. Этот переход от объекта к объекту должен быть
плавным, ритмичным и ненапряжённым. Не нужно специально
ждать появления или активно искать очередного объекта вни-
мания; следует лишь поддерживать то состояние раскрытости
и бдения, при котором любое заявившее о себе впечатление ста-
новится объектом осознания. Пусть все объекты — впечатления
тела и ума — появляются и уходят сами собой. Наша прак-
тика состоит в том, чтобы просто погрузиться во внутреннее
созерцание и в каждом текущем моменте отмечать любое но-
вое впечатление, не внося рассудочных суждений, не интерпре-
тируя и не оценивая. Есть лишь простое, обнаженное, конста-
тирующее внимание к происходящему.
Сохраняйте полное-бдение-мысли и по отношению к различ-
ным ментальным состояниям, включая эмоции. Эти состояния
менее резко выражены, чем другие объекты. У них нет столь
чёткого начала, середины и конца — и тем не менее они могут
стать весьма важными объектами опыта. Поэтому, если какое-то
состояние ума — эмоция, настроение — обретает особенную
силу (назовём печаль, гнев, счастье, желание, беспокойство,
волнение, жгучий интерес, восторг, радость и т. д.), то не упу-
стите возможность отметить это ментальное состояние и, пас-
сивно предаваясь созерцанию его, но в него не вовлекаясь, на-
блюдать и видеть, что оно тоже есть лишь один из элементов
этого спектакля. Это состояние возникает, некоторое время су-
ществует и — уходит, уходит, как и всё прочее.
Дыхание — вот ваш главный объект, будьте «с ним» и
«в нём», если нет ему в данный момент сильного конкурента;
в противном случае ждите, когда последний ослабеет, и опять
возвращайтесь к дыханию. Если ум рассеян или спутан и за-
трудняется в выборе объекта наблюдения, то и в этом случае
сфокусируйте внимание на дыхании (вверх—вниз, внутрь—
наружу). Когда же ум почувствует большую сосредоточенность
и устойчивость, вновь подарите осознанность всему разнооб-
разию сменяющихся объектов: дыханию, звукам, ощущениям,
мыслям, образам, интенциям, отмечая каждый из них при его
появлении. Держите ум раскрытым, восприимчивым и бди-
тельным, чтобы в каждый момент шло точное осознавание всего
того, что внутри этого момента присутствует.
Дж. Г.
4. ТРУДНОСТИ И ПРЕПЯТСТВИЯ
БУДДИЙСКАЯ ТРАДИЦИЯ говорит без обиняков о тех пре-
пятствиях, с которыми сталкиваются ученики на пути духов-
ной практики. Будда говорил, что преодолевший самого себя
более велик, чем тот, кто тысячу раз победил в бою тысячу
человек. Почти каждый опытный йог может описать в подроб-
ностях часы и годы, проведённые им в изнурительной борьбе
с той или иной разновидностью пяти основных препятствий;
процесс интенсивной практики чреват даже такими вещами,
как умственный срыв и блокада сердца. Эти негативные энер-
гии хорошо описаны также христианскими и иудейскими ми-
стиками, суфиями, индийскими йогами и индейскими ша-
манами.
Вот что рассказывают о Матери Терезе из Калькутты. Во
время интервью одна журналистка от Би-Би-Си высказалась
с похвалой по поводу её выдающейся деятельности, но при
этом заметила, что для неё, Матери Терезы, служение своему
делу, вероятно, несколько легче, нежели заботы «для нас,
обычных домохозяек». Ведь в конце концов, у неё нет ни обре-
менительной собственности, ни автомобиля, ни необходимости
страхования, ни — мужа! «Это не так, — сразу возразила Мать
Тереза. — Я тоже замужем». И она показала кольцо, подобное
тем, которые монахини её ордена носят как символ своей обру-
ченности с Христом. Затем она добавила: «Обязательства мои
перед моим супругом бывают порою страшно тяжелы!»
Барьеры и трудности любой духовной тропы универсальны.
Заглянув в себя, мы неизбежно обнаружим глубоко кореня-
щиеся там силы алчности, страха, предрассудков, ненависти
и вожделения, которые приносят миру так много печали. Но
как раз они могут послужить нам и рычагами для самосовер-
шенствования. Они поднимают основной вопрос перед каждым,
кто вступает на путь духовной жизни. Существует ли возмож-
ность ужиться с этими силами, сотрудничая с ними конструк-
тивно и мудро? Есть ли эффективный способ удерживать эти
энергии в узде и перевоспитывать их? Проблемы эти отнюдь
не принадлежат только нашему времени. Во втором веке один
из христианских мистиков, т. н. отцов-пустынников, носивший
69
имя Евагрий, говорил своим ученикам о неизбежных препят-
ствиях на их пути, описывая последние как демонов, которые
являются человеку, медитирующему в пустыне. Эти демоны
представлены страхом, раздражением, чревоугодием, ленью и
гордостью. В буддийской традиции они воплощены в образе
Мары, или Соблазнителя. Это всё те же наши страхи, привычки,
это наш гнев, наше упрямство, наше нежелание иметь ясный
взгляд и неуклоняющийся взор на всё реально происходящее.
В процессе нашей медитации нам во многих обличьях
является Мара. Вначале он может прийти в форме соблазна
и некоего сильного желания или как фантазия, как идея ком-
форта. Мара есть всё то, что как бы говорит: «Давай сделаем
это вместо того». Если соблазны не действуют на нас и мы всё
ещё тверды в намерении продолжать духовное путешествие,
Мара приступает к нам в обличье более суровом. Тут он уже
в роли нападающего, он — гнев, он — раздражительность или
же — сомнение. А если мы не поколеблены Марой в его ипо-
стасях соблазнителя и атакующего, тогда он появляется в бо-
лее утончённой форме. Он приходит, нашептывая нам слова
расслабляющей горделивости: «Ах, посмотрите, какой я хоро-
ший! Я не уступил соблазну. Я отстранил от себя чувство
гнева». Кое-что благодаря медитации нам становится яс-
нее— и мы уже готовы почить на лаврах. А это значит, что
мы попались в капкан, и неисчерпанным осталось наше усилие
дойти до конца в сосредоточенности, внутренней тишине или
особом медитативном состоянии.
Когда Будда сидел под деревом бодхи, он дал себе клятву
не вставать до тех пор, пока не достигнет самого глубокого
понимания и свободы, на которые способен человек. Чтобы
понять природу счастья и печали, чтобы найти свободу в на-
шей жизни, мы должны быть готовы открыто смотреть в глаза
всем демонам нашего ума и противостоять им. Наша прак-
тика— духовное путешествие через все царства нашего созна-
ния — имеет своей целью приобретение нами определённого
контроля над своим умом и необходимого путешественнику
равновесия. Этот контроль выражается не в том, чтобы ини-
циировать желательные феномены, а в способности присутство-
вать в «здесь» и в «теперь» каждой частичкой своего внима-
ния, быть раскрытыми для всех текущих впечатлений и сохра-
нять равновесие, проходя через все опыты и сферы жизни. По-
средством практики можно тренировать сердце и ум, делая их
более сосредоточенными и устойчивыми, сияющими и свобод-
ными. Становится возможным сохранять равновесие перед ли-
цом любого испытания. Наконец мы приходим к способности
преодолеть и трансформировать все силы Мары силою искрен-
ности, которая есть не что иное, как наша преданность практике
и желание постоянно пребывать в полной осознанности. Эта
искренность учит нас непреклонности. Мы можем прийти к по-
70
ниманию того, что лежит глубже возможностей Мары. Мы уви-
дим, что самые дурные, самые трудные вещи — как и всё
в мире — тоже подвержены изменению, что они точно так же
•суть общие нам всем пустые опыты ума, игра света и тени, кото-
рые появляются и исчезают в чистом пространстве сознания.
Красота этих положений учения состоит в том, что они
в минимальной степени теоретичны и полностью лишены пре-
тенциозности. Перед нами практический путь, по которому мы
можем следовать, чтобы испытать в своей жизни неведомые
прежде уровни счастья и освоить новый тип отношений с собой
и со своим опытом. В зависимости от нашего отношения к упо-
мянутым препятствиям, они могут явиться нам как в ипостаси
чрезвычайных трудностей, требующих борьбы, так и в роли
ценного топлива, способствующего усилению прозрения. Пер-
вым шагом, необходимым в работе с этими энергиями, яв-
ляется их чёткое выделение. Классическая традиция называет
пять главных препятствий, хотя вы можете открыть и какие-то
свои особые. Фактически, по словам многих йогов, их сразу
осаждает по нескольку трудностей — так сказать, «совокупная
атака помех». Чтобы эти помехи лучше понять, рассмотрим их
в отдельности.
Пять препятствий
Первым препятствием является желание чувственных удо-
вольствий: приятные виды, звуки, запахи, вкусы, телесные и
плотские ощущения и психические состояния. Но откуда во-
обще эта проблема? Что плохого в желании приятных пере-
живаний? Да, в общем-то, ничего. При наличии неизбежных
трудностей в нашей жизни хорошо иметь им противовес в лице
всевозможных радостей. Однако есть в них и коварство, и оно
состоит в том, что они одурачивают нас. Они заманивают нас
в капкан вечной установки «ах-если-б-только!»: «Если б
только у меня было то-то!» или «Если б только я работал на
другом месте!», или «Если б только моя одежда была другой!»,
или «Если б только мне удалось найти нужных людей!», или,
наконец, «Ах, если б тип моей личности был иным... О-о,
тогда-то я был бы счастлив!» Нас учат, что если нам удастся
заполучить достаточное число приятных переживаний, лепя их
с достаточной скоростью одно к другому, то вот тогда-то наша
жизнь и будет счастливой. Увлекательная игра в теннис, превос-
ходный обед, забавный кинофильм, сексуальная радость или
сон, бодрящая утренняя пробежка, прекрасный час медитации,
отличный завтрак — и на работу, интересную, волнующую...
И так далее. Наше общество непревзойденный мастер в поддер-
живании этой вечной уловки: «Купите это! Выглядите так!
71
Ешьте то-то! Поступайте этак! Владейте тем-то!.. — и вы
тоже — вы тоже! — сможете быть счастливыми!» Конечно,
нет ничего дурного в радости и усладах жизни, и практика
наша вовсе не означает отказа от них. И всё же — могут ли
они по-настоящему удовлетворить запросы нашего сердца? Да,
на какое-то время обласкает приятная мысль, усладит гастроно-
мическое переживание, обнимет сладкое ощущение, согреет
уют... Но всё это — уходит, а с этим уходит и доставленное нам
чувство счастья. И вот снова вперёд! К следующей радости!
В конечном счете, весь процесс может оказаться крайне уто-
мительным и пустым.
Конечно, мы не всегда требуем многого, удовлетворяясь по-
рой очень малым. В самом начале медитационного ретрита
люди обычно много времени проводят в привычных мечтах:
«Вот был бы моим этот дом» или «Будь у меня побольше де-
нег». Но, постепенно смиряясь с ограничениями, наложенными
на них ретритом, они удовлетворяются менее крупными жела-
ниями: «Хоть бы дали чего-нибудь сладенького после ленча»
или «Ну, хоть бы на пять минут сократили это сидение в ме-
дитации». В ситуации подобной ретриту, или в тюрьме, если уж
на то пошло, когда возможности удовлетворения желаний
весьма ограничены, становится ясно, что сила желания опреде-
ляется не объектом его, а степенью привязанности к нему в со-
знании, так что мечта о конфете по силе своей может равняться
мечте о «мерседесе».
Итак, проблема не в предмете вожделения, а в развиваемой
по отношению к нему энергии сознания. Энергия желания за-
ставляет нас двигаться, искать вещь или домогаться вещи,
в которой воплощено удовлетворение соответствующего жела-
ния. Жаждущий чего-то ум превращается в самовоспроизводи-
мую боль. Именно замкнутое на себя желание, само себя гры-
зущее и тем себя продлевающее, не позволяет нам целиком
быть там, где мы сейчас находимся, ибо ведь мы хватаем мыс-
ленно то, что находится в другом месте, и потому куском себя
пребываем и там, и ещё где-то. И даже если мы получаем то,
чего хотели, мы тут же начинаем хотеть чуть побольше того
же самого или немного другого, потому что очень велика при-
вычка этого постоянного хотения. Нас постоянно преследует
чувство, что быть «здесь-и-теперь» — недостаточно, что мы в ка-
ком-то смысле неполны, и это держит нас отрезанными от
радости нашей собственной естественной завершённости. Мы
всегда недовольны. А ведь это та самая сила, которая, дей-
ствуя в масштабах всего человечества, творит истинные опусто-
шения, зарождаясь на индивидуальном уровне неуёмных жела-
ний, жажды обладания, потребления, накопления и прорас*
тая в войны во имя большего обладания, больших удовольствий,
большей безопасности, стремление к которым никогда не может
быть до конца удовлетворено.
72
Есть индийская пословица: когда карманный вор встречает
святого, то не видит ничего, кроме его карманов. Предмет на-
шего желания всегда искажает и сужает наше восприятие, он
определяет выбор увиденных нами вещей. Если мы го-
лодны и идём по улице, то, как правило, не замечаем обув-
ных магазинов, не замечаем погоды, облаков в небе. Но зато
мы хорошо увидим Греческий ресторан. «О, тут бы я мог за-
казать такой-то сыр и салат по-гречески!» Или: «Ах! Вот
Итальянский ресторан! Гм, гм... Пицца, маникотти... Эх!»
Или: «Да это же ресторан Макдональд! Зайти, что ли, спро-
сить гамбургер!»
Людям свойственно так иногда потеряться в своём вообра-
жении, что, например, медитирующие в ретрите могут, мельком
взглянув на потенциального партнёра, мысленно пройти через
целый роман (встречи, ухаживание, брак, дети, развод),
не обменявшись даже словом с тем человеком. Мы называем
это «випассанной фантазией».
Итак, сила желания может затуманить наш ум, оставив
после наваждения горечь и пустоту. Как сказано в «Дао Дэ
Цзин», «тайна дожидается глаз, не замутнённых желанием».
Мы можем убедиться в помехах, причиняемых нашим жела-
нием нашей способности раскрываться и видеть вещи такими,
каковы они есть. Адекватное восприятие требует жизнерадост-
ной раскованности. Желание же ограничивает нашу способ-
ность глубоко раскрываться навстречу истине, входить в непо-
средственный и мудрый контакт с тем, что реально имеет
место.
Вторая отрицательная энергия, с которой мы сталкиваемся,
это отвращение, ненависть, гнев и злоба. В то время как
желание и пленённый установкой ум выступают в роли соблаз-
нителей и потому легко нас могут одурачить, противоположная
им энергия гнева, отвращения и неприятия уловимее для нас,
поскольку ясна её негативность. Гнев и ненависть обычно бо-
лезненны. Бывает, что на некоторое время мы находим в них
какое-то удовольствие; но они закрывают наши сердца. Гневу
и ненависти свойственно чувство жжения и тесноты, от кото-
рых так трудно избавиться.
Гнев, как и желание, — огромная сила. Его можно испыты-
вать и по отношению к чему-то, что рядом с нами, и к объекту
очень удалённому. Мы иногда переживаем сильнейшее чувство
гнева по отношению к давно прошедшим событиям, хотя «вме-
шаться» в них уже не можем. Парадоксальным образом мы
можем приходить в ярость даже по поводу вещей, которые не
случились, но могли случиться и происходят сейчас в нашем
воображении. Когда гнев распоряжается в пространстве на-
шего сознания, он придаёт окраску всему текущему опыту на-
шей жизни. Когда у нас плохое настроение, то — что бы ни
происходило рядом, куда бы ни предстояло нам идти, — всё
73
получается шиворот-навыворот. Гнев может быть источником
наших собственных ужасных мучений, испорченных отношений^
мук других людей, а порою — тяжких последствий в более ши-
роком мире.
Хотя страх, критическое суждение и скука обычно не при-
числяются нами к разновидностям антипатии, здесь мы отне-
сём их к ней. Рассматривая их, мы видим, что они зиждутся
на нашем неприятии какого-то аспекта опыта. Когда наш ум
проникнут неприязнью, стремлением от чего-либо избавиться или
бежать от какого-то переживания, то как же мы сможем со-
средоточиться или проникнуться исследованием текущего мо-
мента в духе непредвзятого поиска истины? Сама возможность
успешной практики требует приятия и предельно пристального
вглядывания в текущий момент, когда нет побуждения оттолк-
нуть его или самому от него уйти. Поэтому нам необходимо на-
учиться работать со всеми этими формами неприятия.
Третье распространённое препятствие — это лень и апатия.
Оно включает в себя и леность ума, и как бы отупение, отсут-
ствие живости, затуманенность внутреннего зрения и сонли-
вость. Ясность и бодрость отступают, когда ум отягощён ленью
и апатией. Ум становится неработоспособным и замутнённым.
Когда лень и апатия овладевают нами, практика делается
невозможной.
Беспокойство — состояние, противоположное апатии — заяв-
ляет себя как четвёртое препятствие. Беспокойство многолико-
и имеет много синонимов: волнение, нервозность, тревога, опа-
сение, навязчивое состояние... Ум бегает по кругу или пры-
гает, как рыба, вынутая из воды. Тело переполнено беспокой-
ной энергией, члены его подрагивают, движения точно «курок
и выстрел». Если в таком состоянии мы сядем медитировать,
ум будет бегать как белка в колесе по одному и тому же
кругу. Понятно, что как бы мы ни волновались о чём-то, делу,
по поводу которого мы волнуемся, этим не поможешь. Тем не
менее ум пойман в капкан воспоминаний и сожалений, и во-
ображение плетёт сети бесконечных ситуаций. Когда ум бес-
покоен, он перепрыгивает с предмета на предмет. Трудно сидеть
в неподвижности, концентрация внимания рассыпается подобно
карточному домику.
Последнее из пяти препятствий — сомнение. Сомнение может
оказаться самым трудным для совладания, ибо, когда мы при-
слушиваемся к нему и оказываемся в его власти, практика
полностью застопоривается. Мы — парализованы. Атаковать
нас могут самые разные виды сомнений: сомнение в самих
себе и своих способностях, сомнение в наших учителях, в са-
мой дхарме, наконец. «Полно, да действует ли вообще эта
штука? Вот я тут сижу сиднем, и всё, что происходит, это боль
в коленке и вихрь беспокойства в груди. Может, Будда вообще
не понимал, о чём говорил?» Мы можем сомневаться в эффек-
74
тивности практики или адекватности именно этой практики для
нас. «Нет, это слишком трудно. Может быть, мне попробовать
суфийский танец?» А то нам вдруг покажется, что хоть прак-
тика и верна, но время не оптимальное. Или и с практикой всё
в порядке, и время то самое, но вот сейчас, как назло, тело
ещё не в форме. Короче, причина безразлична; стоит попасться
на удочку скептической мысли — и мы в капкане.
Работа с помехами
Но каким образом эти пять препятствий мешают ясности
нашего сознания? Есть традиционная аналогия, уподобляющая
ум пруду, и цель практики в этом контексте — уви-
деть глубины этого пруда. Тогда желания предстанут здесь
в форме красивых красочных разводов на поверхности воды
и соответственно явятся помехой нашему взгляду. Когда мы
во власти гнева, то это подобно тому, как если бы пруд имел
в себе кипящий источник, и это также лишает нас возможности
видеть далеко вглубь. Лень и апатия подобны толстому слою
растущих на поверхности пруда водорослей. Беспокойство —
как сильный ветер, дующий над поверхностью пруда и создаю-
щий волны. А сомнение можно сравнить с грязью, вздымаю-
щейся в воде, если растревожить илистое дно. Оказавшись
в капкане любого из этих препятствий, невозможно глубоко и
ясно заглянуть в своё сердце и свой ум.
В ходе всей практики препятствия эти снова и снова бро-
сают нам вызов. Вот почему так важно овладеть методами их
нейтрализации. И если мы хорошо научимся с ними работать,
то как раз эти случаи затруднений мы сможем обратить себе
на пользу, т. к. они, став объектами внимания, усиливают,
проясняют и углубляют нашу осознанность и понимание.
Каким же должен быть подход к этим препятствиям? Ясно,
что осуждение или подавление здесь неуместны. Подавление
не работает, ибо оно само по себе есть одна из форм неприя-
тия. Оно умерщвляет нашу осознанность и нашу жизнь. Но,
с другой стороны, мы не хотим и включаться в процесс ка-
ких-то отношений с препятствиями для удаления их со сцены.
Это просто привело бы к усилению посторонних мыслительных
структур, поставив перед нами новые трудности.
Итак, мы не подавляем эти энергии, никак на них не дей-
ствуем. Но что же тогда остаётся? Самый прямой путь — это
просто осознавать их присутствие и трансформировать их та-
ким образом в объект медитации. Силою отстранённого осо-
знавания этих факторов мы превращаем их в ещё один, рядо-
вой, объект медитации и самим фактом их осознания выво-
дим свой ум на уровень ещё большей свободы. Работа с ними
может быть источником прозрения и энергии. Мы получаем
возможность непосредственным образом наблюдать природу
75
желания, гнева, сомнения и страха и реально понять работу
этих сил в сознании. И мы обретаем возможность воспользо-
ваться их энергией для оживления и усиления процесса иссле-
дования. Более того, эти силы могут преподать нам урок
дхармы, поскольку мы можем увидеть в их действии законы
кармы, преходящности и безличностности. Путём этого бди-
тельного осознавания мы можем удивительным образом упро-
стить трансформирование армии Мары. Нам больше не нужно
бороться, чтобы одолеть её. Наоборот, путём осознания мы
поворачиваем её энергию себе на пользу, и она учит нас своим
законам. Мы научаемся переносить даже крайние выпады со
стороны этой «армии», избегая при этом капканов и не подда-
ваясь давлению. Это обретение навыка снимать препятствия
таким способом представляет собой особенно важный момент
в осуществлении нашей практики посреди стрессов и требова-
ний повседневности.
Есть и второй способ работы с препятствиями; он рекомен-
дуется в случаях, когда препятствия особенно сильны. Дело
в том, что мы можем ослаблять их действие и помогать себе
высвобождаться из их пут, культивируя в себе противополож-
ные им состояния в качестве противовеса. Когда благодаря
этому они несколько потеряют свою силу, мы с большим успе-
хом сделаем их объектом осознанного наблюдения. Третий
путь работы с этими энергиями предлагается для более про-
двинутых учеников и тоже заслуживает краткого упоминания.
Когда достигнута очень сильная концентрация и хорошо раз-
вита мощность полного бдения мысли, делается возможным
просто отпускать эти состояния, как только они возникают.
Это «отпускание» не несёт в себе неприятия; это акт направ-
ленного выбора, когда мы покидаем одно состояние ума и пе-
ренаправляем сосредоточенность на более благодарный объект,
например дыхание или состояние ментального спокойствия. Та-
кая способность приходит сама собой на более глубоких уров-
нях практики, и ученикам нет надобности о ней заботиться спе-
циально. Этот приём не удаётся на ранних стадиях практики,
потому что при отсутствии достаточного баланса и устойчиво-
сти он легко провоцирует неприятие, импульс осуждения и ре-
шимость избавиться от препятствий, вместо того чтобы наблю-
дать их в плане осознанности.
Начнём с наших обычных медитаций. Как фактически при-
менить эти способы работы в практике? Если, например, воз-
никает чувственное желание, или импульс жадности, или какое-
то хотение, то какими должны быть наши действия? Мы прямо
и открыто смотрим на это ментальное состояние и включаем
его в поле осознанности. Сначала надо сделать мягкую мен-
тальную отметку: «желание, желание». Нам дано наблюдать
чувственное желание точно так же, как мы можем наблюдать
дыхание или ощущения в теле. Когда возникает сильное жела-
76
ние, обратите всё своё внимание на него, увидьте его с полной
ясностью. Что это за желание? Как оно ощущается в теле?
Какие части тела испытывают его влияние — кишечник? дыха-
тельные пути? глаза? Как оно переживается в сердце?
в уме? Его присутствие доставляет нам радость или волнение,
раскрывает нас или закрывает? Сделайте отметку «желание,
желание» и посмотрите, что с ним происходит. Подарите ему
самое скрупулёзное внимание.
Пристально разглядывая эту силу, мы можем узнать очень
многое о ней — силе, которая столь властно влияет на нашу
жизнь и на мир вокруг нас. Она вызывает войны; это именно
та сила, которая стоит за всякой рекламой в нашем обществе
и в значительной мере находится в основе той жизни, которую
мы ведём. Хоть когда-нибудь остановились ли мы, чтобы рас-
смотреть эту силу, прочувствовать её как непосредственную
данность, попытаться найти мудрое к ней отношение? Когда
мы смотрим, то обнаруживаем, что она производит напряжение,
что фактически она — болезненна. И вот тут мы получаем пря-
мую возможность увидеть, как она вырастает из нашего чув-
ства томления по какому-то объекту и из чувства нашей неза-
вершённости, неполноты, из чувства, что мы «отдельны» и не
составляем целого. И мы видим, что она тоже преходяща, бес-
сущностна. Когда мы исследуем желание, оно раскрывается
нам навстречу. Оно есть не более чем мысль и сопровождаю-
щее её ощущение, которое приходит и уходит из пустого поля
сознания. Это всё, чем оно является! Но это легко заметить
лишь до тех пор, покуда мы не попались в его капкан; в иных
же случаях оно кажется очень реальным. Как говорил Оскар
Уайльд: «Я могу сопротивляться чему угодно, но только не
соблазну». (Или в другом месте: «Лучший способ избавиться
от соблазна — это уступить ему».) Пронизанный желанием
ум — сильная крепость, и чтобы научиться это желание рас-
сматривать как бы вертя его в руках, приходится порядочно
поработать. Значительная часть власти желания над нами объ-
ясняется тем, что оно стало пашей привычкой. Привычные
шаблоны, по которым развиваются наши желания, обусловли-
ваются и подкрепляются многими путями, и влияние их чрез-
вычайно сильно. Но состояние бдительной осознанности того
или иного желания отнюдь не означает вовлечённости в актив-
ный процесс его неприятия. Оно означает отстранённое и в то
же время пристальное наблюдение за тем, как это желание
приходит и уходит, и чёткое рассмотрение его характера, не
попадая в его силки.
Однако во многих случаях мы, находясь в процессе внима-
тельного рассматривания, можем также видеть, что за кули-
сами желания действует более нейтральная, универсальная
энергия, с которой мы живём, — энергия, называемая тягой
к действию (the will to do). И хотя порой она действительно
77
связана с алчностью и хватанием, но может направляться и
любовью, состраданием или мудростью. С развитием осознан-
ности мы начинаем испытывать вкус к жизни, текущей в со-
стояниях, свободных от сильно выраженных желаний, вкус
к непринуждённому и естественному способу бытия, без осо-
бой борьбы и амбиций. Когда мы освобождаемся от тенёт же-
лания, сочувствие и понимание начинают более естественно
направлять нашу жизнь. Такое состояние мож^т переживаться
непосредственно в ходе нашей практики, но оно не поддаётся
схватыванию рассуждающей мыслью. Оно воспринимается бо-
лее определённо, когда мы начинаем узнавать «в лицо» мо-
менты удовлетворения и отсутствия желаний, являющиеся нам
в промежутках между желаниями. Это очень тонкая область,
требующая особого внимания.
Когда возникает желание, оно проявляет себя как сила, вы-
талкивающая нас из потока текущего момента в сферу вообра-
жения. Иногда оно делается таким интенсивным, что мы те-
ряем способность наблюдать его. В этом случае одним из про-
тивоядий может быть решение вырабатывать в себе умерен-
ность в отношении к объекту этого желания. Другим противо-
ядием может стать размышление о бренности всего, и даже
о смерти. Подумайте, сколь ничтожной предстанет вам цен-
ность реализации сиюминутного желания в конце вашей жизни!
Признайте, что сколько бы раз мы ни получали то, чего хотим,
насыщения не наступает. Это дурная бесконечность, напоми-
нающая одну суфийскую притчу о мулле Насреддине. Купив
целую корзину стручков красного перца (они были настолько
дёшевы, что он не мог противостоять соблазну), он приступил
к необычной трапезе. Слёзы ручьями катились по его щекам,
язык превратился в факел, но он продолжал есть. Когда один
из его учеников спросил о причине такой настойчивости, он
ответил: «Я не теряю надежду, что мне попадётся сладкий».
Конечно, в своей жизни мы всё-таки значительную часть
времени будем действовать в угоду своим желаниям. Но если,
поступая так, мы будем данное желание держать под прицель-
ным лучом осознанности, то даже эта уступка желанию препо-
даст нам полезный урок вместо дальнейшего углубления при-
вычки. Один индийский учитель медитации, будучи страстным
сладкоежкой, неоднократно пытался избавиться от этой слабо-
сти путём медитации. Всё было безуспешно. Тогда однажды
он специально вышел в город и купил огромную тарелку своих
любимых сахарных конфет. Он собирался съесть всё куплен-
ное, стремясь в продолжение всего процесса находиться в пре-
дельно осознающем состоянии. И что же? Даже самое начало
процесса оказалось для него бременем. К моменту опустошения
тарелки сладкое опротивело ему настолько, что он практически
освободился от своего вечного соблазна. Но нам приходится
платить крупной монетой внимания, чтобы научиться. Когда
78
желание возникает, спокойно и пристально смотрите на него,
пусть оно перед вашим взором приходит и уходит само собой.
Если оно слишком сильно и вы не в состоянии осознавать его
как внешний объект, примените какое-нибудь средство, которое
помогло бы вам вернуть свой ум к равновесию. Но продол-
жайте удерживать тонус внимания. Именно перевод энергий
в русло осознанности вносит в нашу практику прозрение (ин-
сайт) и мудрость.
Как работать с антиподом желания — неприятием? И в этом
случае мы начинаем с того, что пытаемся осознать его как нечто
внешнее и испытать его полностью, делая ментальную отметку:
«гнев, гнев». Наш гнев дарит нам такой же повод — учиться
и обретать всё большую свободу. Итак, бояться его не следует,
его надо исследовать. Каким образом гнев переживается нами?
В каком месте тела мы его ощущаем? Какова его температура,
его воздействие на дыхание, степень болезненности? Как он
влияет на сознание? Не становится ли ум от него уже и
жёстче? Гнев может научить нас многому. Гнев нам точно де-
монстрирует, где мы увязаем, где мы ограничены, где мы цеп-
ляемся за предрассудки или ушибаемся о страхи. Неприятие
подобно вспышке предупредительного сигнала, как бы говоря-
щего: «привязан, привязан». Мера этой привязанности откры-
вается нам в форме интенсивности нашего гнева. Чаще всего
нам не дано изменить условий своей жизни, но мы всегда мо-
жем у них учиться. В данном случае именно страх явился,
чтобы преподать нам истину о своей природе, и наше внимание
говорит нам о боли, привязанности и нашем самоотождествле-
нии с содержанием сознания, которые лежат в основе гнева.
Но привязанность допускает выбор, и своё отношение мы мо-
жем строить более мудро. Остановившись внутри себя и рас-
смотрев свой гнев, мы откроем в нём нечто фундаментальное,
а именно то, что он парадоксально НЕ-фундаментален: он обус-
ловлен нашей теперешней точкой зрения и — преходящ. Это
всего лишь эмоция, воздвигнутая из сонма ассоциированных
чувств и мыслей, которые приходят и уходят. Поэтому вовсе
нет никакой необходимости быть связанными этой эмоцией и
направляемыми ею.
У многих из нас, конечно, воспитанием и жизнью нарабо-
тано резко отрицательное отношение ко гневу. И потому, ведя
в себе наблюдение за ним, мы обнаружим свою склонность
осудить и подавить его, то есть от него избавиться — потому,
что он «дурен» и чреват болью, постыден и бездуховен. Такая
реакция ошибочна. Мы должны очень заботиться о том,
чтобы наш ум и сердце были постоянно раскрыты и освещены
яркими лучами полного бдения. Мы должны предоставить себе
возможность чувствовать в полную меру все диссонансы
в своём существе, даже если это означает прикосновение к са-
мым скрытым глубинам живущей в нас скорби, тоски и ярости.
79
Это те силы, которые двигают нами в жизни, и потому мы
должны их прочувствовать и наладить отношения с ними.
Смысл всего процесса не в том, чтобы избавиться от чего-то,
а в раскрытии и понимании. Таким образом, когда мы почув-
ствуем импульс гнева, раздражения, страха, скуки — любого из
состояний, коренящихся в неприятии опыта, — мы должны ис-
следовать и наблюдать это состояние во всей полноте его ди-
намики. Нам даже может понадобиться отдаться ему во власть,
дабы понять его до конца. Мы, вероятно, не раз отметим в себе
гнев или страх, возникающие в процессе практики, прежде чем
придём к балансу и состоянию осознанности. Это вполне есте-
ственно.
То, что нам предстоит познать, работая над чувством гнева
и злости, справедливо и в отношении всех других трудно-
стей в нашей практике, а именно: они суть наши самые силь-
ные учителя. Это очень ярко выявилось в духовной общине,
которую вёл во Франции Г. И. Гурджиев. Один живший там
старик был просто олицетворением всех этих качеств: он был
раздражителен, нечистоплотен, драчлив, всегда отказывался от
уборки помещения и никому ни в чём не помогал. Никто не
мог сладить с ним. Наконец, по прошествии многих измотав-
ших его же самого месяцев, старик бросил общину и уехал
в Париж. Гурджиев последовал за ним, пытаясь убедить его
вернуться. Задача оказалась трудной, старик наотрез отказы-
вался. Тогда Гурджиев предложил ему, если он вернётся, боль-
шую — очень большую! — ежемесячную стипендию. Тут уж ста-
рик не мог отказаться. Когда он вернулся, все члены общины
были просто ошарашены; а узнав, что ему ещё и платят за пре-
бывание с ними (в то время как за своё пребывание там они
должны были платить сами, и немалые деньги!), они просто
взбунтовались. Гурджиев всех собрал, выслушал жалобы и
расхохотался. Затем он объяснил ситуацию. Он сказал: «Этот
человек — как для хлеба дрожжи. Не будь его здесь, вы ни-
когда не узнали бы настоящего гнева и радражительности, не
прочувствовали бы, что такое — истинное терпение и сострада-
ние. Вот почему вы мне платите, а его я нанимаю».
Все эти силы суть часть нашей практики. Наш главный
инструмент — их изучение в ярком свете осознанности. Правда,
случается, что ненависть и гнев слишком сильны и не под-
даются низведению до роли объектов наблюдения. Нередко их
можно уравновесить, развивая в себе мысли о сострадании
и прощении. Это отнюдь не накидывание вуали на жерло гнева;
это — глубокое движение сердца, готовность выйти за пределы
обусловленности определенной точки зрения. Испытывая по от-
ношению к кому-либо чувство гнева, мы можем напомнить себе,
что он (или она) есть такое же существо, как и мы сами, про-
шедшее через жизненные и житейские страдания. И мы должны
подумать: испытай и мы такие же условия, пройди и мы через
80
такую же историю страданий, разве мы сами не поступали бы
примерно таким же образом? Так мы раскрываем в себе спо-
собность почувствовать сострадание, то есть как бы пережить
муки другого человека. Мы можем также сначала вызвать
в своём воображении человека, нами очень любимого, и дать
любовным мыслям прорасти в нашем сердце, а уже затем
направить эту энергию на того человека или на ту ситуацию,
которые пробудили нашу ненависть. Таким путём мы постоянно
питаемся от находящегося в нас источника любви и сострадания,
не даём себе оторваться от него. Это очень реальная сила, при-
чём легко доступная — стоит нам только о ней вспомнить; и ею
мы каждый раз можем пользоваться для умиротворения внут-
реннего торнадо и прояснения путаницы, которые столь часто
сопутствуют нашему гневу.
Скука, осуждение и страх тоже относятся к формам не-
приятия, и их мы тоже должны научиться встречать ярким
прожектором осознанности. Как правило, мы боимся скуки и
готовы на всё, лишь бы избежать её. Мы спешим к холодиль-
нику, хватаемся за телефон, включаем телевизор, пытаемся
углубиться в книжку — короче, всячески постоянно занимаем
себя хоть чем-нибудь, спасаясь от своего одиночества, своей опу-
стошённости, своей скуки. И если не противопоставить скуке
оплот осознанности, она приобретает над нами драматическую
власть. Но ведь нет никакой неизбежности в этой её власти над на-
шей жизнью, если она проникла в нас. Ибо — что такое скука
на поверку опыта? Остановились ли мы хоть когда-нибудь,
чтобы ясно взглянуть на неё? Так вот, скука происходит от
незаполненное™ внимания, и именно эт.а недогрузка вызывает
и беспокойство, и уныние, и склонность всё осуждать. Нам де-
лается скучно, когда мы не приемлем происходящего и потому
не удостаиваем его своим вниманием. Но стоит нам войти
в него, сделать его достоянием своей проникающей мысли, как
сразу же появляется новый уровень понимания и удовлетворе-
ния. При медитации мы даже саму скуку превращаем в объект
исследования и в источник интереса. Когда наваливается тоска
и скука, не избегайте её тянущих укусов, до дна предайтесь ей
и прочувствуйте её. Поставьте над нею ментальный значок, по-
трогайте внутренним осязанием её текстуру, ощутите её энер-
гию, прочувствуйте заложенную в ней боль и напряжение, уло-
вите работающее против неё сопротивление. Рассматривайте
непосредственно все проявления этого качества в теле и в со-
знании. Как результат мы наконец обретаем возможность
остановиться в своём бегстве от этого состояния и уйти от вы-
нужденности сопротивляться ему. Оказавшись перед лицом
подобного препятствия, мы отнюдь не поставлены в ситуацию
вынужденного отказа от попытки достигнуть состояния инсайта,
максимальной осознанности и свободы, полагая, что для этого
прилёт другой, более удобный момент; любой момент хорош
6 Заказ № 56
81
для тренировки внимания, и любое ментальное состояние —
благодарный объект исследования. Когда осознанность ярка и
сфокусирована, то даже монотонное движение вдоха и выдоха
может быть невероятно интересным и восхитительным пережи-
ванием.
Точно так же объектом осознания мы можем сделать оце-
ночное суждение. Наблюдая его внимательно, мы увидим, что
оно есть фактически не более чем мысль, некий ряд слов, про-
скакивающих в уме. Если нас коварно не увлечёт сюжетная
линия с цепочкой словесных формулировок, то мы сможем мно-
гое узнать о природе самой мысли, наблюдая свой рассуждаю-
щий ум. Мы можем также многое узнать о природе жизненных
страданий. При возникновении рассудочных реакций начните
с простой ментальной отметки «суждение»; отмечайте это
мягко, как бы шёпотом, а не ударом ракетки по волану в по-
пытке сразу отделаться; ведь иначе это будет просто ещё одно
суждение! В процессе практики мы время от времени обнару-
живаем, сколь невероятно активен рассуждающий и осуждаю-
щий ум. Мы судим всё: слишком шумно, слишком быстро,
слишком жёстко, слишком долго, слишком много, слишком
мало. Это плохо, это никуда не годится. Ведь подспудно,
в основе основ, получается, что мы сами оказываемся под
ударом этих осуждений, что это мы сами не на высоте.
Поэтому полезно и важно вносить лёгкость и мягкость в про-
цесс наблюдения за этим аспектом ума. И чтобы доба-
вить капельку юмора, мы можем при этом подсчитывать
свои суждения, как, скажем, считают овец. Проверьте, не
удастся ли вам насчитать три сотни мимолетных суждений
за -один час сидения в медитации. Кроме элемента
юмора этот приём подарит вам колоссальный прирост вни-
мания.
В процессе практики будет возникать и страх. В определён-
ные периоды он грозно приходит ко всем. Предоставьте себе
привилегию испытывать его при полной иллюминации осознан-
ности, отмечая про себя: «страх, страх, страх». Итак, как же он
переживается вами? В каких частях тела вы его ощущаете?
Какими эффектами он представлен в сердце, в уме? Конечно,
не обходится без случаев, когда мы оказываемся по-настоящему
в когтях у него. Тогда наступает идентификация со страхом,
то есть мы всё начинаем видеть через его призму и, став сразу
маленькими, хаотически сопротивляемся ему, отталкиваем его
и от него бежим. Для осознанной работы над страхом следует
смягчить внимание и позволить себе коснуться его своим серд-
цем. Постарайтесь не пугаться его. Сидите с ним, осознавайте
его, и после достаточной практики в какой-то момент, и очень
просто, придёт спокойное узнавание страха как нашего ста-
рого знакомого: «A-а, так это ты, страх? Вот ты и снова пожа-
ловал. Ну, что ж, это любопытно». Так нас свяжут со страхом
82
чисто приятельские отношения. Мы будем фамильярно похлопы-
вать его по плечу.
По мере того как наше состояние осознанности накапли-
вается во всё более крупные островки и делается всё более
непрерывным, мы всё чаще будем переживать чувство перепол-
ненности радостью и восторгом. Подобные состояния ро-
ждаются полнотою участия сердца в наблюдении и глубоким
интересом к текущему моменту. Именно полнота, насыщенность
нашего сознания потоком наблюдаемого производит эту ра-
дость, а вовсе не конкретный объект наблюдения. Ни вид, ни
звук, ни вкус — никакой элемент этого ряда сам по себе не
является источником. Но когда присутствует тот уникальный
вид радости, то гнев и страх отступают, а нам становится до-
ступным новый уровень свободы.
Следующий тип трудной энергии — лень, апатия, сонливость.
Сонливость может иметь три разных причины. Одна из них —
это обычная усталость, которая сигнализирует о действитель-
ной потребности в сне. Она часто наваливается в первые не-
сколько дней ретрита или дома после долгого утомительного
дня, когда мы сидим, испытывая последствия напряжённой ра-
боты и стрессов. Этот вид сопливости проходит после нормаль-
ного отдыха. Второй вид сонливости образуется как результат
сопротивления неприятным или страшным состояниям тела или
ума. Мы не хотим, мы отказываемся принимать определённые
переживания, и сон предлагает нам как бы спасение от них.
Третья причина сонливости проистекает от дисбаланса концен-
трации и энергии в процессе нашей практики.
Обычно сонливость развивается постепенно. Мы сидим и
чувствуем, как она начинает связывать нас тонкими ни-
тями тумана, обвивающими наше тело, и затем шепчет на ухо:
«Ну-ну, подремли самую чуточку. Так хорошо будет потом!»
Ум делается рассеянным и расслабленным, установка на пред-
принятую задачу ускользает от нас. Такое может случаться
много раз во время сидений в медитации. И всё же сонли-
вость— это состояние, над которым можно работать. Правда,
она как объект практики требует предельных усилий, ибо яв-
ляется весьма мощным фактором. Значительная часть жизни
проходит в полусне. Жизнь наша, можно считать, вся прове-
дена во сне до этого момента, во сне в постели и во сие на
ходу; только медитация означает пробуждение. Итак, мы начи-
наем с того, что отмечаем себе это состояние («дрёма, дрёма»)
и вносим факел осознанности внутрь сонливости. Осознайте все
ощущения в теле, когда оно утомлено, осознайте его тяжесть,
размякшую позу, «песочек» в глазах. Понятно, что если сонли-
вость велика и мы начинаем клевать носом, то за своим со-
стоянием наблюдать трудно. И всё же наблюдайте, пока вы
в состоянии это делать. Отметьте начало, середину и конец
этого состояния, а также различные его компоненты. Поста-
6*
83
раитесь увидеть неличностныи характер вызывающих его усло-
вий. Усталость это или сопротивление? Иногда случается, что
заинтересованное, всепроникающее осознание своей сонливости
само оказывается фактором, пробуждающим энергию, которая
рассеивает сонливость и сообщает одним толчком глубину
взгляду. Порой, когда мы видим, что сонливость и леность ума
суть проявления действующего в нас сопротивления, мы можем
открыть в основе этого состояния какой-нибудь существенный
для себя страх или затруднение. Мы склонны избегать таких
состояний, как одиночество, печаль, опустошённость, потеря
контроля; но когда мы неуклоняющимся взглядом признаём
их присутствие и дарим им полную осознанность, то все
аспекты нашей практики могут разом подняться на новый уро-
вень, ибо в нас происходит очередное раскрытие. Полезно
знать, что некоторая сонливость может быть вызвана также
развитием концентрации и спокойствия ума. Если мы достигли
полной сосредоточенности, но при этом не уравновесили ум
возбуждением равного количества энергии, то мы увязнем
в спокойном, но отупелом состоянии. Это тоже требует боль-
шого внимания.
Есть и другие способы работы с этим препятствием. Сядьте
прямо и сделайте несколько глубоких вдохов. Медитируйте
с широко открытыми глазами. Встаньте и постойте несколько
минут или помедитируйте шагая. Если это не помогает, похо-
дите быстрым шагом или задом наперёд. Плесните на лицо
воду. Сонливость не выпадает из ряда явлений, на которые мы
можем реагировать творчески. Когда мне однажды пришлось
в моей практике долгое время проходить через подобное испы-
тание сонливостью, мой учитель, Ачаан Чаа, предложил мне
сидеть в медитации на краю очень глубокого колодца. И что
же? Страх падения прекрасно удерживал меня в бодром со-
стоянии! Над сонливостью можно успешно работать. Когда ум
атакован вялостью, узок, закрепощён и тяжёл, усилия наши
должны быть устремлены на возвращение ему энергетического
равновесия внесением в него жизни. Достигнуть этого можно
путём непрерывного старания направлять ум на объект именно
данного текущего момента, затем вот этого, и этого, и этого
момента... Точность и мгновенные реакции наблюдения, когда
мы словно всплескиваемся мыслью: «Вот это самое дыхание!»
или «Вот именно этот шаг!» — причём без малейшего движенья
ума за пределы этого элементарного объекта — вот что вернёт
уму его устойчивость. Если в каждый отдельный момент мы
можем сказать себе: «Вот это, это самое, именно это дыха-
ние!» — и делать так каждый последующий момент, — оковы
спадут с ума, он широко раскроется, воспрянет вдруг освежён-
ный, и вялость испарится. Ну, а если все усилия напрасны, то
тогда больше и не настаивайте, ибо пришло время отдох-
нуть.
84
Четвёртая распространённая помеха, требующая работы,—
беспокойство, смятение, тревожная взбудораженность. Когда
этот треск начинает раздаваться в вашем внутреннем «радио-
приёмнике», постарайтесь не выдавать ему суждений и оце-
нок. Подобно всем другим феноменам, он обусловлен
прошлыми цепочками связей, и потому он как пришёл, так и
уйдет. Держите тонус осознающей мысли и отмечайте про
себя: «беспокойство, беспокойство». Предоставьте себе свободу
бесстрастно испытывать это беспокойство, не вдаваясь в его
смысл, не вовлекаясь в его сюжет. Это состояние может ка-
заться совершенно невыносимым — тело переполнено нервной
энергией, ум бежит по узкому кругу в смятенье и тревоге. Но
вы всё же раскройтесь навстречу этому хаосу, займите наблю-
дательный пост как посторонний зритель и не присваивайте
наблюдаемое себе как участнику или автору. Это — не «моё
беспокойство», это лишь временное состояние, возникшее на
посторонних цепочках обусловленностей и обречённое смениться
другим состоянием. Если же его интенсивность достигает кри-
тической точки, подумайте про себя: «Ну, что же, пусть так,
я готов. Зато я буду первым медитирующим в Америке (в Рос-
сии, в Бразилии), который умер от беспокойства». Сдайтесь
на милость этого хаоса и посмотрите, что получится. Как и всё
прочее, беспокойство есть сложное образование, оно состоит
из рядов мыслей, чувств, ощущений. Но именно потому, что
мы считаем его чем-то плотным и аморфным, оно и имеет та-
кую власть над нами. Если же мы перестаём сопротивляться
и, оставаясь в тонусе осознанности, даём ему возможность сво-
бодно проходить сквозь нас, то сможем ясно увидеть, сколь
расчленимо, преходяще и бесплотно это состояние на самом
деле.
Одно из противоядий беспокойства — сосредоточенность.
Когда беспокойство слишком сильно и простое наблюдение
над ним невозможно, попробуйте расслабиться и приступить
к подсчитыванию актов дыхания — от одного до десяти, затем
начните снова — и так до тех пор, пока ум не обретёт равно-
весие. При положительном результате слегка увеличьте глу-
бину дыхания по сравнению с обычной: это хороший способ
собраться в общем чувстве тела и ума и сообщить им мягкость
и большую свободу.
Отчасти беспокойство можно понять через понимание того,
что медитации, как и всей жизни в целом, присуща определённая
Цикличность. Некоторым людям не нравится этот аспект жизни,
частые циклы выводят их из себя. Они предпочитают всегда пре-
бывать в очень ровном состоянии, без этой бегущей череды взлё-
тов и падений. Но, к сожалению, на нашей планете дело обстоит
иначе. Всё здесь в непрерывном изменении. Наша практика реко-
мендует и помогает нам относиться к тому, что Грек Зорба на-
звал «полной катастрофой» (котёл месива из прекрасного, прият-
85»
ного, беспокойного и неприятного), с достаточной лёгкостью и
юмором.
Это качество приятия является той основой, из которой про-
израстают истинное понимание и способность проникновения
в суть. Если мы не приемлем, отвергаем какой-то аспект того
феномена, который отмечен для нас местоимением «Я»,-—ка-
кое-либо чувство’или ощущение, физический или ментальный об-
раз себя, и т. д., — то мы ничего не сможем узнать или понять
по поводу этого аспекта. Для нас будет невозможно раскрыть
его природу и обрести свободу по отношению к нему. Мы начи-
наем бояться, мы упираемся, мы судим и всячески отбрыки-
ваемся. Но невозможно ведь в одно и то же время и вгляды-
ваться в глубины, и отталкивать разглядываемое. Когда же
устанавливается высокий уровень осознанности (объект ярко
и непрерывно освещён прожектором внимания), а фундамент
приятия тоже хорошо заложен, тогда тело и ум наполняются
чувством комфорта. И тогда, даже если возникает болезненное
или трудное состояние, под ним всегда имеется утешительный
источник уюта. А уют или просто намёк на него есть тоже
хорошее противоядие беспокойству и тревоге.
Сомнение — пятое препятствие. Вглядитесь в него попри-
стальнее и при этом как бы со стороны. Вы вслушались ли
когда-нибудь в тот внутренний растерянный голосок, что вос-
клицает: «Нет! Да я не смогу этого! Куда там, это слишком
трудно! Да и не совсем то время сейчас для меня, чтобы са-
диться в медитацию. И вообще, куда всё это заводит? Не лучше
ли попробовать себя в другой какой-нибудь практике?» Итак,
что мы видим? Сомнение представляет собой какой-то ряд
словечек, проскакивающих в сознании и зачастую связанных
с едва уловимым чувством страха и установкой на сопротивле-
ние. Но стоит нам осознать сомнение как мыслительный про-
цесс, поставить ментальную отметку — «сомнение, сомне-
ние» — и тем самым уклониться от погружения в его содержа-
тельную сторону, как происходит чудесная трансформация:
само сомнение превращается в источник осознанности. Наблю-
дая своё сомнение, можно очень многое узнать об изменчивой
и недоступной схватыванию * природе ума. Мы узнаём также
и то, чем это чревато — идентифицироваться со своими на-
строениями и ментальными состояниями и увязнуть в их содер-
жании. Когда мы оказываемся в капкане сомнения, неизбежны
большие и долгие муки. Но в тот момент, когда, всё ещё чув-
ствуя сомнение, мы перестаём хвататься за его содержание и
увязать в нём, наш ум сразу делается свободнее, легче и рас-
кованнее.
Одно из проявлений сомнения, причём особенно тяжкое, —
это неспособность ума на чём-то сосредоточиться; он мечется
* Но не неуловимой. (Прим, перев.)
86
по всему пространству впечатлений, наскоком рассматривая
варианты, и не может принять решение. Противоядием этому
является полное возвращение к потоку текущего момента, что
помогает нам обрести какую-то степень континуальности (не-
прерывности), жёсткости и устойчивости ума. Постепенно эта
тактика рассеивает путаницу. Иногда же сомнение слишком
сильно, и мы в нём погрязаем. Сомнение можно уравновесить
развитием веры. Чтобы усилить свою веру, мы можем задавать
вопросы, получая на них разъяснение, или читать великие
книги. Мы можем пойти по пути размышления о вдохновенно-
сти сотен тысяч людей, избравших духовную жизнь, которые
пошли тропой светоносного бдения мысли и нашли в этом ве-
ликий смысл — одни ещё задолго до нас, другие — будучи на-
шими современниками. Эта не очень людная тропа жизни це-
нилась высоко каждой великой культурой. Вести высокомуд-
рую и сострадательную жизнь доступно всем, но для этого
необходимо с предельной искренностью предпринять высокий,
постоянный труд воспитания своего сердца и ума. Возможна
ли более высокая миссия в жизни и её лучшее воплощение?
Ясное понимание этих учений и мудрое размышление над ними
вдохнут в человека веру и помогут его уму вернуться в состоя-
ние равновесия. Сердцу естественно сомневаться. Но поста-
раемся его понять и дадим возможность сомнению помочь нам
достигнуть более глубокого внимания и прийти к более полной
палитре способов поиска истины.
Все виды сомнения, которые проявляют себя в формах по-
мехи («Сегодня что-то не работается, я не готов, это слишком
трудно» и т. п.), могут быть названы малыми сомнениями.
После некоторой практики мы научаемся работать с ними
вполне успешно. Дальше возникает новый уровень сомнений,
и он весьма нам полезен. Его называют Великим Сомнением:
это — глубокое желание познать нашу истинную природу или
смысл любви или свободы. Великое Сомнение ставит вопрос:
«Кто — я?» или «Что есть свобода?» или же трудится в поиске
конца страданий, их смысла и цели. Этот вид сомнений есть
источник энергии и вдохновения в нашей духовной практике,
он сродни тому фактору просветлённости, который называется
исследованием (о нём мы поговорим в главе шестой). Дух
истинного исследования и поиска ответов существенно ожив-
ляет и углубляет нашу духовную практику, не даёт ей ска-
титься к простому имитаторству. Работая в этом исследователь-
ском духе, мы будем обнаруживать, что за каждой трудностью,
в основе любого препятствия лежит сокровище. Порождае-
мые сомнением трудности приводят к открытию нашего Ве-
ликого Сомнения. Боль гнева может привести нас к более
глубокому ощущению силы и чувству любви, а в основе
беспокойства находится источник простора и умиротворён-
ности.
87
Путь пробуждения для нас как человеческих существ есть
великое и чудесное наследие. Часто он труден, а порой ка-
жется почти невозможным. Томас Мертон пишет: «Истинным
любви и молитве можно научиться лишь в тот час, когда лю-
бовь становится невозможной, а сердце обращается в камень».
Когда мы об этом помним, встречающиеся в нашей практике
трудности сами становятся составной частью медитации и той
ареной, на которой мы овладеваем способностью раскрывать
своё сердце. Они суть живительные соки, они часть того, что
делает нас живыми. Работа с этими препятствиями приведёт
нас к великому озарению (инсайту) и к великому пониманию.
Итак, цель практики не состоит в том, чтобы создавать ка-
кое-то особое состояние ума. Это есть, но это всегда временно.
Цель состоит в том, чтобы, работая непосредственно с самыми
первичными, фундаментальными элементами нашего опыта
(впечатлениями внутреннего мира) и всеми аспектами нашего
тела и ума, увидеть, каким образом мы оказываемся в плену
у наших страхов, желаний, гнева, а через это научиться обре-
тать способность к свободе. Логика такова, что, работая с пре-
пятствиями, человек неизбежно обогащает свою жизнь. Их на-
зывают иногда тем навозом, из которого произрастает цветок
просветлённости; другие же учителя говорят о них как о «сор-
няках ума», которые мы вырываем и затем закапываем рядом
с культурным растением ума, чтобы они служили ему удобре-
нием. Наша практика должна использовать всё, что в нас воз-
никает в её процессе, направляя это на дальнейший рост по-
нимания, сострадания и свободы.
Дж. К.
Упражнение
ПРЕВРАЩЕНИЕ ПРЕПЯТСТВИИ
В СОСТАВНУЮ ЧАСТЬ ПУТИ
Выберите одно из наиболее частых и трудных состояний ума,
возникающих в вашей практике, таких, как раздражение, страх,
скука, похоть, сомнение, беспокойство. В течение одной недели
старайтесь в своих сидячих медитациях быть каждый раз в осо-
бенно ясной осознанности при возникновении данного состоя-
ния. Наблюдайте его пристально. Отметьте, как оно начинается
и что ему предшествует. Заметьте, не появляется ли раньше
него какая-нибудь особая мысль или образ, которые могли
вызвать это состояние. Заметьте, как долго оно продол-
жается и когда заканчивается. Заметьте, какое состояние за
ним обычно следует. Попытайтесь уловить, нс возникает ли оно
порой очень постепенно, исподволь? Не воспринимаете ли вы
88
его как некий шёпот в сознании? Проследите, насколько он
станет громким и сильным. Ощутите, какие узоры энергии или
напряжения отражают это состояние в теле. Постарайтесь вы-
светить сознанием любое замечаемое вами физическое или мен-
тальное сопротивление вашей попытке раскрыться этому со-
стоянию навстречу. Смягчитесь и примите само это сопротив-
ление. Наконец, продолжая сидеть в медитации, вернитесь
к осознанности своего дыхания и, выслеживая и ожидая то
состояние, разрешите ему явиться, а затем ласково наблюдайте
за ним, как за старым другом.
5. УГЛУБЛЕНИЕ УРОВНЕЙ ПРАКТИКИ
МЕДИТАЦИЯ — динамический, живой процесс, в котором по-
стоянно рождаются новые способы видения и новые пути пони-
мания и ценностного осмысления жизни. Следуя тропой
медитации, мы открываем процесс погружения в суть вещей и
в самих себя через наблюдение, самораскрытие и бытие.
Прибытие
Прибытие — первый уровень; он относится к тому, что про-
исходит в самом начале после прослушивания дхармы и взя-
тия на себя полного бремени трудностей начинающейся прак-
тики; это и процесс работы с первоначальными трудностями,
и постепенное обретение равновесия и спокойствия в уме и
в теле. Начало практики может быть очень трудным. Мы уже
вели речь о том, как осаждают, прямо-таки атакуют нас глав-
ные пять трудностей (желание, неприятие, беспокойство, сон-
ливость, сомнение), причём порою не по отдельности, а всем
скопом. Один из существенных аспектов этого процесса «при-
бытия»— овладение навыком работы с этими препятствиями
и обретение навыка использовать их же для придания нашей
практике большей силы и глубины. Прибытие на станцию под
названием «арена текущего момента» требует хорошо отрабо-
танных средств для преодоления трудностей и начального рас-
крытия сердца.
Первый уровень практики отмечен такими качествами, как
смелость и самоотречение. Для научения чему-либо действи-
тельно новому требуется отнюдь не планирование и вербально-
аналитическое мышление. В нашем случае требуется очищение
ума и сердца, вплоть до создания в них пустоты: только такое
условие обеспечит нам возможность слушать глубоко и по-но-
вому. Готовность опустошить себя и затем пуститься на поиски
своей истинной природы есть выражение великой и отважной
любви. Нам предстоит пройти через множество борений, и по-
тому готовность продолжать упорно идти вперёд, исследуя
столь многое неведомое, открывая прежде скрытые от нас
90
бездны, возможна лишь при самой непоколебимой любви
к истине. Только такая любовь может нам дать всё терпение-
и всю отвагу.
Требуется также большая мера самоотречения. Овладевая
новыми путями, мы должны будем отказаться от действования
в согласии со старыми привычками, не идя более на поводу
у наших обычных страхов и желаний. Отказавшись от прежних
шаблонов поведения и реагирования, мы должны будем сидеть,
и смотреть прямо в лицо этим силам, испытывая на себе их атаки,
но приветствуя их. Подобное раскрывание себя ветрам неизвест-
ного при вступлении на этот путь может быть очень неуютным,
даже почти невыносимым. Не исключено, что мы почувствуем
себя неспособными или совершенно не склонными идти на риск
потери того, что мы уже знаем (каким бы неудовлетворитель-
ным это знание ни было), во имя чего-то неизвестного. Но зато,
если мы «отпустим с миром» знакомое и уютно привычное^
по-королевски откажемся от него и шагнём вперёд открыто и
уверенно, то всё, что мы начнём испытывать, будет служить
глубине и силе нашего понимания.
Главный элемент прибытия на арену текущего момента —
это предоставление нашему телу возможности как бы «выпасть
в осадок» в состоянии полнейшего покоя. Множество разных
физических болей явятся нам, стоит лишь посидеть непо-
движно в течение некоторого времени. А это будет много раз!
Работа с этими трудными состояниями займёт какой-то период
проникнутой терпением практики, потребует растягивания
мышц и сухожилий ног и «растягивания» способности нахо-
диться в настоящем, целиком присутствовать в текущем мо-
менте. По мере того как мы будем привыкать к своей меди-
тационной позе, и по мере овладения навыком работы с физи-
ческой болью, превратив ее в объект осознанности, мы начнём
себя чувствовать всё менее дискомфортно, а интенсивность на-
шего внимания будет возрастать. На этой стадии, возможно,,
мы станем испытывать более глубокие «дхармические боли»,
которые приходят при нашем раскрытии и обретении в себе
способности высвобождать напряжения, накопившиеся в на-
шем теле — в плечах, челюстях, спине и прочем — за всю про-
житую нами жизнь. С возрастанием осознанности эти образо-
вавшиеся в теле узлы начинают всё больше «развязываться».
Позже, на более глубоких стадиях, могут возникать ещё более
сильные физические ощущения и пугающие своей силой высво-
бождения энергии, всплески жара, непроизвольные движения
членов, ознобы, покалывания, мощные высвобождения в жи-
воте, облегчения в области горла или в окружности сердца.
Глубокая физическая трансформация зачастую сопровождает
интенсивную медитацию. Для некоторых раскрытие тела может
быть длительным и вулканическим процессом. Но в чём мы
более всего нуждаемся на начальном уровне, так это в том,
91
чтобы научиться смягчать тело и предоставлять явным узлам
и напряжениям возможность облегчаться и раскрываться.
Точно так же, как наше тело постепенно приходит в согла-
сие с собою, так и дыхание приходит к своему естественному
оптимуму. Мы вовсе не стараемся контролировать дыхание, мы
просто дарим ему внимание в его естественной динамике. Мы
скорей учимся у него, чем управляем им. Частое оно или ред-
кое, глубокое или поверхностное, — мы просто его ощущаем,
следим за его процессом и позволяем ему изменяться, когда
оно изменяется. Это предполагает полнейшее послушание ему,
принятие и привыкание ко всему диапазону характеристик
дыхания от энергичных движений до почти полного их исчез-
новения. Через некоторое время, постепенно, дыхание стано-
вится мягче, полнее и утончённее. Когда это происходит, мы мо-
жем начать использовать эту лёгкость и утончённость дыхания
для создания особой отрешённости от всех внешних раздра-
жителей и посторонних мыслей («задёрнем занавески») и для
тщательного фокусирования или рафинирования своей осознан-
ности.
Когда мы дали телу и дыханию установиться в мире и спо-
койствии, следующим аспектом «прибытия» будет успокоение ума.
Что мы видим, глядя на ум в его обычном состоянии? Постоян-
ное изменение. В традиционных писаниях нетренированный и не
сконцентрированный ум назван бешеной обезьяной. Углубляясь
в себя, мы увидим, что пространство нашего сознания подобно
цирку или зоопарку. В нём представлены животные всей типоло-
гической палитры: попугай, ленивец, мышь, тигр, медведь, мол-
чащая сова. Ум наш подобен маховику: безостановочно пле-
тутся мысли, вспыхивают эмоции, возникают образы, тянутся
сюжеты, переплетаются симпатии и антипатии, и так далее
без конца. Происходит непрекращающееся движение, обреме-
нённое планами, идеями, воспоминаниями. И вот обнаружение
подсознательного прежде потока своего внутреннего диалога
с самим собой для многих людей оказывается в нашей прак-
тике самым первым инсайтом (прозрением). Мы называем
это — «увидеть водопад». Это значит, что мы уже начинаем
узнавать что-то о природе ума. Его непрестанные изменения
подобны погоде: сейчас идёт снег; днём, быть может, пойдёт
дождь; а вчера сияло солнце. Весной грязь и лужи, летом су-
хая жара, осенью ветры, листопад, затем и морозы. Но сезоны
ума, вдобавок, даже нс знают регулярности.
Да, наши внутренние состояния очень напоминают метеодп-
намику; но это и неудивительно, ибо ведь мы часть природы.
Цель пашей медитации не исчерпывается достижением какого-
то особого состояния; она состоит в поиске правильных отно-
шений с теми органическими изменениями тела, сердца и ума,
которые образуют собою феномен человеческого существа из-
нутри. Поэтому в любой сезон в «метеопространстве» этого
92
.феномена мы можем раскинуть палатку своей духовной
практики.
Итак, мы занялись практикой и видим упомянутый водопад,
и видим все части изменчивого ландшафта, которым мы сами
являемся. Но для того чтобы ум смог установить незыблемый
треножник, превратиться в островок спокойствия и неподвиж-
ности посреди этого моря изменений и вникнуть в настоящий
момент, он должен в самом себе выработать необходимую сте-
пень устойчивости. Иначе говоря, — сосредоточенность.
Та сосредоточенность, о которой мы говорим, предполагает
пристальнейшее внимание к происходящему. Несколько лет
назад у моих друзей родился ребёнок, причём случилось это
в момент их пребывания в сельской местности далеко от го-
рода, в условиях полного отсутствия медицинской и любой
иной помощи. И, как назло, роды оказались долгими и тяжё-
лыми (при ягодичном предлежании). Ребёнок вышел ножками
вперёд, синим от удушья. Родители держали в руках своего
малыша и делали ему искусственное дыхание со всей возмож-
ной осторожностью, подсказанной любовью, — изо рта в кро-
хотный ротик. После какого-то периода этих манипуляций они
сделали паузу и стали наблюдать с величайшим вниманием,
только и доступным такому случаю, ловя признаки жизни, от
которых зависело так много. Они уловили бы самомалейшее
движение дыхания! И вот чудо произошло: ребёнок стал ды-
шать. Теперь представьте себе, сколь пристально мы стали бы
следить за дыханием, если бы от него зависела наша собствен-
ная жизнь. Именно это качество внимания — его предельная
степень и чрезвычайная чуткость — представляет собой су-
щественнейший элемент практики. Мы все вполне одарены этой
способностью. Концентрация придаёт уму устойчивость. Это как
пламя свечи при неподвижности окружающего воздуха. Это —
становление беззаветным, искренним и чистосердечным.
И тогда мы можем ощутить — в моменты высшей сосредоточен-
ности— единство нашего тела, духа и ума. Жить и действо-
вать под знаком такого состояния — чудесное преимущество.
Быть сосредоточенным значит научиться отдавать себя це-
ликом. Конечно, вначале тренировка ума подобна тренировке
Щенка. Мы опускаем щенка на землю и говорим: «Сидеть!»
Но что же делает он? Он поднимается на лапы и начинает бе-
гать вокруг пас. «Сидеть!» — он продолжает бегать. Двадцать
раз сказали и показали! Очень постепенно, но всё-таки меняется
его поведение, и, наконец, до него доходит: хоть и не всегда
чётко, по теперь он уже выполняет команду. Через практику,
мягко и постепенно, мы можем собрать себя в согласованное
единство и научиться внутренним приёмам более полно быть
С тем, что мы в данный момент делаем. Следует, однако, по-
мнить, что это умение вплотную притягивать ум и сердце
к объекту деятельности строится очень медленно. На первых
93
норах мы можем быть обескуражены. После многих сидений
в медитации мы лишь 10 % всего времени можем удерживать
себя в состоянии осознанности, а 90 % растрачиваются в при-
вычных шаблонах мысли. О, как мы судим себя за это! А ведь
если оглянуться и сравнить, то можно увидеть, что, когда мы
только начинали практику, часть медитационного времени в со-
стоянии осознанности составляла лишь 2%. Значит, теперь мы
находимся здесь, то есть в сердцевине момента и внутри его
содержания, в пять раз дольше! В пять раз дольше присутство-
вать в том царстве, где с первозданной интимностью пережива-
ется само прикосновение к земле, малейшее движение воздуха,
где пробуждённому внутреннему взору является вся сложней-
шая и тончайшая гравюра наших чувств, — такое продвижение
очень весомо.
Наконец, развитие концентрации проходит через воспитание
внутреннего спокойствия. По мере накопления навыка мы по-
знаём, что ум приходит к сосредоточенности не путём напря-
жения и борьбы на подступах к этому состоянию, а благодаря
тому, что мы «отпускаем с миром» свою озабоченность прошлым
и будущим, расслабляясь в гостеприимной ладони настоящего.
Это естественный процесс. Мы вновь и вновь дарим всё своё
внимание происходящим в нас тончайшим событиям — и вот
уже нарастает спокойный интерес, и ум легко и непринуждённо
осаждается на дно ставшего прозрачным сосуда, имя кото-
рому — Настоящее.
Наблюдение
Итак, прибытие состоялось. Мы начали работать с ощуще-
нием боли в нашем теле, с дыханием, с препятствиями, с кон-
центрацией. Мы здесь ещё немного задержимся. Что теперь?
Следующим шагом будет наблюдение, пристальное рассматри-
вание всего, что возникает в каждый последующий момент,
рассматривание без импульса схватить или отвергнуть, созерца-
ние всего с осознанностью и полным спокойствием.
Наблюдение означает внесение практики в своё сердце.
Это — полное приятие и проживание каждого нового момента
с яркостью первооткрытия. Дело в том, что каждый момент не
похож на любой другой. В этом наблюдении нет ничего меха-
нического, оно всегда свежо и живо. В дзэне такое состояние
называется «сознанием новичка». (Мы же сравним его с вос-
приятием ребёнка. — Перев.). Всё искусство жить медитативной
жизнью имеет целью сохранять сознание новичка, поддержи-
вать свою ментальность в состоянии такой восприимчивости,
когда каждый миг — и в повседневной жизни, и в часы медита-
ции — мы находимся в трепетном ожидании того, что вот-вот
нечто должно произойти, и не отвлекаемся на мысли о вчераш-
94
«их событиях или на предположения о завтрашних. Подобная
жизнь дарит человеку несравненную радость чуда.
Живущего подобным образом можно сравнить с ботаником,
исследующим жизнь растений в уникальном уголке мира. Наш
ботаник будет постоянно находиться в состоянии обострённого
интереса и пристальнейшего внимания, ибо любая увиденная
им подробность имеет глубокий смысл. Сколь отличен такой
подход от распространённого, при котором говорят: «О, да это
просто дуб. Я их миллионы видел!» А ведь главная-то истина
в том, что каждый дуб — как и каждая роза, каждый человек
и каждый момент — отличается от всех других.
Итак, по мере обретения навыка наблюдать свой опыт
внутри настоящего момента, мы начинаем видеть, каким обра-
зом следует подключать к дыханию и телу процесс выработки
в себе всё более тонкого и всё более постоянного внимания.
Сначала вся работа внимания, направленного на акты дыха-
ния, ограничивается ментальными фиксациями типа «вдох—вы-
дох» или «внутрь —наружу». Через некоторое время мы уже до-
статочно изощрены, чтобы видеть начало, середину и конец каж-
дого акта. Затем начинаем уже чувствовать прохладу, вибра-
цию, давление, покалывание, пульсацию и даже отмечать про-
странство между дыханиями и вокруг них. Мы яснее замечаем
ритмы дыхания, изменения его интенсивности. И мы идём
дальше, мы уже научились различать десяток, а то и сотню
аспектов этих простеньких, всю жизнь нам знакомых вдохов и
выдохов.
Практиковать — значит развивать в себе непрерывность
внимания; начало очень простое и связано с устремлением вни-
мания на дыхание или ходьбу; затем его постепенно переносят
на другие объекты. Вначале наше наблюдение нам являет
плотный и малорасчленённый мир, мир света и звуков. Уро-
вень аналитического восприятия низок, элементарные впечат-
ления нас почти не достают; мы словно смотрим кинофильм,
потеряв себя в его сюжете и не улавливая отдельных кадров.
После серии уроков подобного наблюдения мы начинаем
строить внимание, отличающееся мощным качеством своей не-
прерывности, и это позволяет нам увидеть более точно и по-
дробно тот материал, который составляет объект наших чув-
ственных восприятий, тот круг представлений, который обра-
зует наш мир, и мы обретаем возможность растворить в рас-
павшихся связях жёсткие накатанные концепты. Когда мы
только начинаем практику, моменты осознанности редки и да-
леко отстоят друг от друга; затем постепенно они сближаются,
и мы всё чаще присутствуем в «теперь-и-здесь».
Продолжая делать мягкие усилия, возвращая ум снова и
снова к его объекту, мы начинаем улавливать некое превраще-
ние: то, что прежде казалось сплошным и неделимым, теперь
оказывается конгломератом.
95
Мы начинаем видеть, что всё наше существо и вся наша
физическая и ментальная вселенная составлены из отдельных
моментов, из шести чувственных восприятий — из видимого и
слышимого, запахов и вкусов, физических ощущений и мен-
тальных событий. Требуется достаточная практика, чтобы на-
учиться отмечать отдельные моменты физических впечатлений,
таких как зрение и слух, и не терять себя в сюжете, который
мы проживаем. Ещё больше практики требуется, чтобы на-
учиться наблюдать свои тончайшие ощущения, настроения, чув-
ства и мысли. Мы привыкли поступать так: либо отбрасывать
их прочь с отрицательной оценкой, либо целиком предаваться
их обаянию. Последнее особенно свойственно состояниям, когда
на экране ума проходит вереница привычных шаблонов мыс-
лей, чувств, эмоций и ощущений, повторяясь вновь и вновь,
точно лучшая десятка игроков за неделю. Здесь бывает трудно.
Тут могут возникать мечты об отношениях с кем-то, гастроно-
мические фантазии, мысли о своём здоровье, творческие за-
думки и т. п. — вообще наши «любимые мысли». Всё это кажется
очень важным, хотя фактически большинство подобных моти-
вов старо для каждого из нас. В этом потоке феноменов встре-
чаются образцы нам приятные, за них мы цепляемся; другие
нам неприятны, и мы стараемся от них освободиться. «О, нет-
нет. Только не эта тема! Что угодно, только не это». В таких
случаях мы даже пытаемся применить уже приобретенные на-
выки практики в угоду оценочным суждениям ума. Явится
в сознании что-то неугодное нам — и наш наблюдающий ум
становится подобен бейсбольной бите, отбивающей нежеланный
объект. Это не имеет ничего общего с наблюдением.
Исходя из принципа осознанности, мы учимся наблюдать
иначе, а именно — соблюдая сбалансированность и обязатель-
ство не отождествляться с наблюдаемым. Постарайтесь, наблю-
дая, отмечать изменения в сфере ума, в теле и в сердце, по-
добно тому, как метеоролог отмечает изменения погоды: «Об-
лачно, барометр стоит высоко, температура двенадцать граду-
сов, ветер юго-западный». А не так: «Фу ты, неужели дождь
пойдёт? Надеюсь, нет. Хотелось бы сегодня солнышка, как
вчера. Больно уж прохладно, да и влажность просто ужасная».
Вместо подобных эмоциональных монологов мы должны про-
сто констатировать то, что есть.
Следует усвоить, что одной из важнейших черт наблюдения
является приятие, готовность пойти навстречу всему. В про-
цессе практики и бдительной работы внимания мы начинаем
видеть, что ум способен адаптироваться ко всему и что нет на-
добности против себя бороться. Приходят мысли, возникают
чувства, заявляют о себе телесные ощущения — мы просто сле-
дим за ними, не судим их, не шарахаемся от них; мы наблю-
даем их с чувством гостеприимства, при этом дружелюбно при-
емля самих себя.
96
Бывают моменты, когда мы не знаем, где мы, что мы; когда
мы чувствуем себя, как корабль среди океана, без единой точки
отсчёта. В таких случаях именно приятие самого себя или
чьё-то сочувствие могут стать источником той духовной силы,
которая поддержит нас в решимости продолжить путь, добавив
нам энергии и интереса. В Калькутте живёт один старый
учитель, женщина, Дипа Ма; мне посчастливилось быть её
учеником. Она великий йог и воплощение любящей доброты.
Она часто даёт людям благословение, когда, практикуя, они
испытывают трудности. Обычно она подойдёт и положит руку
на голову, мягко и успокоительно произнося: «Ш-ш-ш». Она
обладает невероятной силой сердечного воздействия, и вокруг
неё всегда чувствуется сильнейшее поле доброты и любви,
явственное до осязания. Через какие бы трудные состояния вы
сейчас ни проходили, с какой бы жалобой ни обратились к ней,
она всегда поддержит вас приветом и своим кратким добрым
жестом, произнося при этом: «Ш-ш-ш, всё будет хорошо».
«Вам вовсе не нужно бороться и сопротивляться и пытаться
избавиться от чего-то, или ненавидеть себя за то, что в вас это
сейчас происходит, — говорит она. — Всё это тоже нормально».
Так что же есть это «происходящее»? Что такое, в конце
концов, — опыт (an experience) ? Это — нечто видимое или зву-
чащее, это запах или вкус того или иного оттенка, или это
некая конкретная мысль или физическое ощущение. Мы каким-
то противоестественным образом разделили мир на приемлемое
и неприемлемое и чувствуем страх перед некоторыми опытами,
а в результате становимся отчуждёнными и фрагментирован-
ными. Однако методом наблюдения и приятия мы научаемся
мягкому отношению к себе и чувству соединённости и целостно-
сти. Мы обретаем умение вслушиваться во всё своё существо
без критических суждений. Мы замечаем, что уровень успеш-
ности медитации не повышается линейным образом: сегодня
лучше, чем вчера, а завтра лучше, чем сегодня. Дело происхо-
дит иначе. Мы просто вдруг обнаруживаем, что сидим в меди-
тации в самом центре самих себя, ощущая волны тела и ума,
принимая и наблюдая. Как и всё, это требует внимания и прак-
тики. Мы постепенно развиваем внутри себя новый порядок
равновесия, и это поразительно ново, это захватывает.
Есть такая афиша: нарисованный Свами Сатчидананда
стоит в набедренной повязке в йогической позе, называемой
позой дерева: одна нога поднята высоко вверх, а рука над го-
ловой. Он свободно балансирует на одной ноге. В этом нет
ничего особенного, кроме того, что стоит он в этой позе на
серфборде, стремительно скользя вниз по изогнутой поверх-
ности огромной волны. Внизу крупными буквами написано: «Вы
не можете остановить волны, но вы можете научиться делать их
бег своим собственным». Такова и медитация. Это правда, что
мы не можем остановить волны постоянного изменения, ибо они
7 Заказ № 56
97
сама ткань нашей жизни. Но зато мы можем научиться «сер-
фингу»— пребывать в состоянии осознанности и держать рав-
новесие. И тогда жизнь наша больше не будет иметь страха
в своей основе, а достигнутое состояние равновесия самой
упругостью своею обогатит нашу жизнь красотой и лёгкостью.
Раскрывание себя
Итак, к данному моменту практики мы осуществили прибы-
тие, напрактиковались в наблюдении и внесли равновесие
в свой ум. Мы научились наблюдать с мягкостью и без напря-
жения. Что же, цель наша достигнута? Мы исчерпали путь и
цели медитации? Нет. Это равновесие и это наблюдение пока
ещё не то, к чему мы шли. Мы не можем устроить себе здесь
отдых или утвердиться в спокойном медитативном состоянии.
Ибо теперь-то как раз мы и можем, используя эти силы, пойти
вглубь. Следующий уровень медитации — это уровень саморас-
крытия. Мы должны более полно войти в своё тело, глубже
понять движение своего ума, понять обнаруженные нами пси-
хологические шаблоны и раскрыться непосредственному про-
цессу самой жизни.
Это раскрывание себя предполагает утончение внимания и
становление способности всё более глубоко и подробно заме-
чать происходящее. С прогрессированием медитации дыхание
все больше становится нашим учителем, демонстрируя нам за-
коны преходящности, возникновения объекта и неизбежного
его ухода. Тщательное наблюдение показывает нам физические
элементы в тысячах вариаций текстуры, ощущения, давления
и тепла. Мы даже можем обрести такое состояние осознанно-
сти, что будем готовы ответить на вопрос, который Махаси
Саядау имел обыкновение задавать ученикам: на вдохе ли ты
заснул, на выдохе ли проснулся утром? Более детально наблю-
дая за своим телом, мы почувствуем, что в нём происходит как
бы развязывание узлов, распутывание пут. Путём утончённого
внимания мы можем раскрыться дальше и обнаружить тот
уровень бытия, на котором исчезает сама плоть, а присут-
ствуют лишь схемы давления, покалывания, жара, прохлады
и т. п. На глубоких уровнях молчания и осознанности мы как
будто щупальцами чувств спускаемся до клеточных уровней
движения. Границы тела начинают растворяться, а с ними
растворяются и самые основы идентификации и хватания. Да
и как можно удержаться за податливость зыбучих песков, ли-
шённых структуры границ и текущих под пальцами?
На каких-то уровнях восприятия тело наполняется вибрациями
и тонкими волнами света и восторга. В иные разы наше вос-
приятие являет нам наше тело как горящий факел, когда
каждое движение и ощущение, которые к нам приходят из
глубин того молчания, проявляют себя неотвратимой болью
98
и жжением. Игра боли и наслаждения, непрерывных возникно-
вений и растворений приводит нас вновь и вновь к очень непо-
средственному пониманию того, какой смысл вкладывал Будда
в понятия несхватываемости и безличностности («отсутствия
хозяина»), когда описывал природу нашего тела.
Как наблюдение может нас привести к уровню раскрытия
тела, так же точно мы можем двигаться к раскрытию сердца
и ума. Процесс раскрытия сердца, как и дыхание, имеет много
ритмов: страха и закрытия, горести и печали, но также лёгкости,
«распускания цветком» и радости. Сердце подобно цветку и
в том смысле, что его нельзя заставить раскрыться силой. Мяг-
кий дождик нашей доброты, нежный солнечный луч нашего вни-
мания— вот питательные и целительные силы для сердца. Но
этого одного недостаточно. Для того чтобы сердце раскрылось,
необходимо ещё, чтобы мы полностью восприняли всю тяжесть
происходящего в переживаемом нами текущем моменте и тя-
жесть того, что скрывается в сердце, и испытывали при этом
полную готовность горевать и принимать боль сердца в той
же мере, что и радость. Вот чему надо смело «пойти на-
встречу», чтобы быть на высоте всего человеческого и чтобы
открыть в себе истинное сердце сострадания. Всё это суть со-
ставные части феномена, называемого сердцем.
Раскрывание — трудно. Есть боли, над подавлением или из-
беганием которых мы упорно трудились всю жизнь; а теперь,
когда мы раскрываемся, мы вскрываем и их, и они выходят
из недр и показывают нам своё лицо. Это можно сравнить
с тем, как если бы мы катались по покрытому льдом пруду,
быстро скользя вперёд, чтобы не провалиться. И вот мы ре-
шили остановиться, дабы, провалившись сквозь лёд, узнать,
что там находится.
Раскрывание сердца и ума требует мягкого, утончённого и
в то же время бесстрашного наблюдения. Это не наблюдение
со стороны. Это — полное присутствие в пространстве опыта
и одновременное усилие усвоить преподанную им истину. Для
того чтобы наблюдать и раскрываться навстречу более глубо-
ким уровням сознания, мы должны умело работать с постоянно
рождающимся содержанием и одновременно видеть всю кар-
тину реализующегося уровня ментального процесса.
Наблюдая своп ментальные состояния, мы вначале просто
спокойно предоставляем им появляться и исчезать по их про-
изволу. Иногда мы видим определённые типы мыслей, узлы,
шаблоны и схемы, которые всё время повторяются. Это может
быть планирование каких-то дел на будущее, критические су-
ждения, переживание вины, вспышки воспоминаний; или мы
замечаем циклические появления образов тех или иных дра-
матических отношений, мелодрам жизни, появление мыслей
о здоровье, творческих идей, сюжетов из рабочих будней и т. д.
Идёт кинодемонстрация тысячу раз нам знакомых, въевшихся
7*
99
в нас трафаретов умственной жвачки. Иногда это более чем
мысли, это — настроения и чувства, выделяющиеся своей повто-
ряемостью: страх, любовь, тоска, забота, беспокойство, грусть
и тому подобные состояния. Когда мы в самом начале наблю-
даем их приход и уход, то это наблюдение может оставаться
поверхностным, в особенности если эти объекты девальви-
руются своей частотой. Но, наблюдая всё новое и новое появ-
ление этих часто всплывающих шаблонов, мы начинаем чув-
ствовать, что они подобны слоям сопротивления, скрывающим
от нас своим постоянным движением более глубокие аспекты
нашего существа. И вот они ставят перед нами очень волную-
щие, трудные и важные вопросы: Что заставляет их накаты-
ваться неутомимой волной? Что же такое особенное стоит за
их наиболее часто повторяющимися ментальными узорами?
Здесь мы можем довести свою осознанность до нового уровня
и работать с содержанием ума, учась искусству более глубокого
внимания. Остановимся на примере с повторяющимися мыс-
лями. Эта персеверация обычно возникает, когда мы не пол-
ностью признаём в себе то чувство, которое заставляет этот
«барабан» вращаться. Например, мы можем заметить, что наш
ум постоянно занят планированием. Приложив пристальное вни-
мание, мы почти наверняка осознаем присутствие некоего
трудно уловимого чувства, вплетающегося в суетливо плани-
рующую мысль. Чувство это — страх. И если мы полностью
признаем его подспудный аккомпанемент, то, как правило, пре-
кращается и персеверирующее планирование. А вместо послед-
него мы остаёмся лицом к лицу со своим страхом, чтобы про-
чувствовать его, принять его, увидеть его в полный рост и —
понять его. Точно так же прекратится наверняка и цепочка
повторений из чувств и мыслей по поводу наших личных или
творческих дел, коль скоро мы осознаем, какое топливо их пи-
тало: ностальгия ли, гнев ли, любовь, печаль, честолюбие.
Когда ум начинает свою беготню по одному из этИ/Х упрямых
шаблонов, мы можем принять это как сигнал необходимости
глубоко вглядеться и вчувствоваться в данный шаблон и дойти
до причины, сообщающей энергию этому движению. А это уже
прогресс в нашей практике, это означает внесение осознанности
в ещё более глубокие чувства и движения в нашем теле,
сердце и уме.
Увидеть и принять чувства и состояния, порождающие шаб-
лоны и узлы, есть то средство, которое может помочь нам
остановиться в персеверациях и погрузиться глубже в настоящий
момент. Это может дать уму новый уровень понимания и спо-
койствия. Но теперь медитация требует от нас еще более глу-
бокого проникновения взглядом в поток момента, чтобы уло-
вить и осознать сам источник динамики ума. Что заставляет
ум вообще «шевелиться»? Что есть то, чего мы стараемся
избежать путём всех этих надежд, планов, фантазий, воспоми-
100
яаний? Простой ли боли или чувства одиночества или тоски
ничтожности и т. д. стремимся мы избежать? Какого мы ожи-
даем выигрыша от этих подвижек? Какова природа жажду-
щего чего-то ума? Теперь уже нам недостаточно просто наблю-
дать, мы должны раскрываться и чувствовать и снимать слой
за слоем, пока не дойдём до самого центра тех шаблонов, кото-
рые навязывают уму постоянные эти движения. А затем —
отпустить, разомкнуть цепочку.
Так, например, наблюдая часто повторяющуюся мысль о ка-
ком-то отношении, мы можем вскоре заметить, что она возни-
кает, потому что мы испытываем тоску, страстное желание, хо-
тим любить. Мы видим, что это желание сопровождает все
мысли, и наше осознание его и спокойное принятие как факта
отцепляет шлейф мыслей по этому поводу. Мы наблюдаем это
желание в нашем теле и уме. Да, мы нуждаемся в любви. Но
остаётся ещё нечто, подлежащее наблюдению. Что именно пи-
тает эту потребность любви? Для некоторых из нас причина
состоит в том, что мы чувствуем свою неполноту, или боимся
одиночества, или дело в том, что есть какие-то части нашего
существа, которые мы не приемлем, и мы хотим удостове-
риться, что с ними всё в порядке. Эти переживания всё время
подстёгивают нас, заставляя бегать и чего-то добиваться, и от-
резают нас от непосредственности настоящего момента.
В основе их работает подозрение, что мы действительно огра-
ничены и отграничены, отделены и отдельны. Но мы стремимся
вырваться из этой тюрьмы обособленности и своей незавершён-
ности. И вот, если мы позволим себе остановиться и молча по-
смотреть в лицо страхам, пустоте, одиночеству, нашему внут-
реннему космосу, то результатом этого может явиться новый
уровень осознанности. Есть истина более глубокая, чем эта
иллюзия отдельности. Если мы готовы полностью раскрыться,
то сможем дойти до источника упомянутого движения, этого
круговорота ума, и освободиться совершенно — для полного
присутствия в «теперь-и-здесь».
Этот вид наблюдения отнюдь не аналитичен, не дискурси-
вен. Это скорее похоже на присутствие рядом с великой тай-
ной, где на человека снисходит тишина и ясность и абсолют-
ное до звона волос бдение, дарящее возможность прозреть
глубину этой тайны. Именно могущество этого уровня прак-
тики, проникновение до самых корней происходящего, является
тем фактором, который приводит нас к свободе. Это тот путь —
через нашу пустотность и страхи, — на котором мы открываем
Цельность (единство) нашего существа и мира.
По мере того как мы наблюдаем, раскрываемся, отпускаем
(размыкаем цепи персевераций путём мягкого отстранения их
эмоциональных источников) и приобретаем большую мощь при-
сутствия, усиливаются естественным образом качества осознан-
ности и концентрации. Затем, путём ли наблюдения общего по-
101
.тока наших ментальных состояний или путём тщательного
раскрывания наших чувственных состояний, мы начинаем ви-
деть сдвиг от содержательной стороны нашего опыта к процес-
суальной. И когда растворяются границы тела под микроско-
пом нашего внимания, одновременно с этим и ум начинает
обнаруживать свою эфемерную природу. Чем пристальней мы
рассматриваем наши чувства, тем быстрее они сменяют друг
друга: от грусти к подавленности, от последней к страху, затем
к спокойствию, гордости и т. д. Если мы делаем ментальную
отметку для каждого из них и переживаем их со всей полнотой
и подробностью, то найдём, что они продолжаются — каждое
до смены последующим — промежуток времени, вместивший
в себя пять — десять отметок. Мысли становятся ещё более по-
хожими на пузыри в воде. Вначале в состоянии медитации мо-
менты осознанности далеко отстоят друг от друга, и нам
удаётся замечать свои мысли только в середине их или
в конце, точно, глядя из окна своего вагона на идущий по со-
седнему пути поезд, мы улавливаем вниманием лишь вторую
половину каждого вагона, а вначале и вовсе пропускаем не-
сколько вагонов без внимания, да и в середине состава
сколько-то раз по скольку-то вагонов проскакивают мимо нас
как невидимки. Однако со временем наши моменты осознан-
ности идут уже плотнее друг к другу, и мы начинаем замечать
вагон очередной мысли всё ближе к началу его. И, наконец,
на тех этапах развития медитации, когда наше внимание ста-
новится очень интенсивным, осознанность наша уже такова,
что мы можем заметить само возникновение мысли, а иногда
уловить и осознать тончайший импульс, предшествующий вы-
ходу мысли из её ниши.
Простое упражнение подсчитывания мыслей может дать
нам ощущение способности наблюдать мысль, делать мысли-
тельный процесс частью нашего бдения. Стоит иногда минут
пять посвятить практике подсчёта мыслей, отмечая возникнове-
ние каждой очередной. Уподобившись кошке, подстерегающей
мышь, мы можем ловить и считать при их возникновении
каждую вербальную или образную мысль. Многим удастся от-
метить двадцать — тридцать, а то и шестьдесят мыслей, возник-
ших за несколько минут. За эти несколько минут упражнения
в подсчёте мыслей энергия осознанности, как правило, доста-
точно велика, чтобы удерживать нас от пленённости сюжетами
этих мыслей. Мысль возникает, мы отмечаем её и зачисляем
в числовой ряд; и как только мы это сделали, она уходит
прочь, а мы уже готовы учесть следующую. Теперь мы уже
можем начать исцеловать весь процесс движения (коловраще-
ния) ума.
На какой-то стадии общий акцент нашей медитации начи-
нает сдвигаться с содержания на процесс. В физическом плане
мы вначале будем отмечать «боль в колене» или «звук авто-
102
мобиля». Затем мы станем их переживать как определённые
вибрации или текстуры в области колена или уха — уже без
словесных названий и без идеи чего-то сплошного, нерасчлени-
мого. Подобным же образом в сердце и в уме чувства и мысли
тоже могут приобрести форму вибраций. Мы начнём отмечать
движения энергии, ощущений и мыслей, находясь вне сферы
влияния их сюжетов. Точно так же, как перестают существо-
вать объёмные границы тела, растворяется и жёсткая струк-
тура ума; затем она возникает снова и опять растворяется,
и так без конца. Чем пристальней мы наблюдаем свой ум, тем
менее хватательным он становится, и мы всё больше и больше
видим его не как нечто статическое, но как быстро изменяющийся
процесс. Наблюдение может ускориться настолько, что ум
станет отмечать каждый опыт, и тогда медитация начинает по-
ходить на ливень из чувственных и мыслительных моментов,
похожих на мелкие лопающиеся пузыри. Тогда вся якобы неде-
лимая плотность нашего существа, нашего тела, наших идей и
мыслей — рушится.
Приступив к практике, мы со временем замечали, что эф-
фективность наблюдения нашего опыта постепенно нарастает.
На первых порах точно маленький человечек сидел у нас на
плече. «Теперь он думает. Сейчас его клонит в сон. Он сер-
дится». Затем, по мере того как мы продвигались в практике
дальше и возрастали наши осознанность и концентрация, мы
научились раскрываться и работать с психологическими
узлами, которые связывают нас. Но и на этой стадии наша
позиция всё же идёт под знаком разделённости на наблюда-
теля и наблюдаемое. Ментальный комментарий может уже и не
быть столь явственным, как раньше; и тем не менее, присут-
ствует ещё намёк на хватание, на какой-то опыт, с которым мы
идентифицируемся или от которого можем чему-то научиться,
или которым можем «владеть». Но с продвижением вперёд
и становлением ума более спокойным и открытым мы в глу-
бинах своего бытия начинаем видеть одну простую истину: ни-
что не продолжается долго и ничто не может быть схвачено.
Бытие
Это приводит нас к четвёртому уровню практики — бытию.
Мы начинаем ясно видеть законы, которые управляют этим
процессом тела и ума. Мы можем отметить моменты равнове-
сия, а затем столкнуться с моментами, когда желания наши,
лаже самые лёгкие, приводят с собой печаль, фрустрацию и
борьбу. Вглядываясь в моменты неудовлетворённости и боли
и в моменты радости и удовольствия, мы можем видеть, каким
образом мы с каждым из них связаны и что действительно
приносит нам счастье. Если мы цепляемся за что-то, а это
что-то изменяется, то может ли такая тактика привести нас
103
к счастью? Или если мы хотим, чтобы та или иная вещь
всегда пребывала в каком-то определённом состоянии, напри-
мер, если мы хотим, чтобы наш ум был всегда спокоен, а тело
всегда испытывало определённые ощущения, то можем ли
мы этого достигнуть? Кому-нибудь вообще удавалось ли всё
время удерживать в себе одно, не изменяющееся физическое
или ментальное состояние? И здесь мы начинаем понимать и
чувствовать — как получается, что само наше хотение быть спо-
койными, порыв к свободе, духовные желания, наш эфемерный
страх перед актуальным «здесь-и-теперь» — что именно всё это
и держит нас в ситуации конфликта и цепях несвободы. По-
этому задача состоит не в том, чтобы наконец-то достигнуть
некоего духовного состояния или идеала, а в том, чтобы вер-
нуться в центр нашего бытия (или нашего существа) — здесь
и теперь.
Нам делается очевидным, как в пространстве одного мо-
мента какая-то наша привязанность к чему-то или желание
чего-то перечёркивает для нас возможность быть максимально
проникнутыми жизнью, быть полностью живыми. Мы видим
никем не направляемую пустотность вещей и то, как мысли
приходят и уходят, как возникают и рассеиваются настроения^
появляются и исчезают телесные ощущения согласно законам
причин и следствий. Мы не собственники и не авторы этого про-
цесса, мы не можем контролировать изменения. А поняв это,,
мы перестаём пытаться делать это. Мы — отпускаем (как
бы бросаем поводья, предоставляя коню полную свободу).
И совсем не потому, что мы кому-то решили подражать или от
нас этого ожидают, но вполне естественно, ибо теперь нам
дано самим увидеть «что к чему», и мы уже улавливаем при-
роду вещей. Судзуки-роси говорит: «Ничто не существует
иначе как только один момент, в своей сиюмоментной форме и
цвете. Одна вещь, плывя и меняя очертания, превращается
в другую и схвачена быть не может. Ещё падают последние
капли дождя, но птица уже поёт. Даже под толстым слоем
снега мы видим подснежник и новую поросль».
Истина нашего бытия просто-напросто совпадает с этим
процессом текущих изменений. Всё невечно, всё преходяще.
Нет ничего, заслуживающего трудов схватывания и присвое-
ния, ибо ничто не продолжается, не остаётся собой. Всё несёт
в себе пустоту, всё безличностно, а «Я» иллюзорно. Так по
небу идут облака, и нет им хозяина, и в них нет личности,
и через миг они уже другие. Зная, что нет ничего гарантиро-
ванно устойчивого, надёжного, прочного, что нет незыблемого
места для ноги и точки для отсчёта, мы с лёгкостью можем
прощаться с уходящим, отдавать что имеем, мириться с лю-
бым присутствием, размыкать цепи желаний — и обретать по-
кой. Мы вскрываем глубины великого ментального акта, ко-
торый называется: «отпускать». До тех пор пока мы не преодо-
104
леем столь распространённую у людей установку «хватать»
и цепляться за конкретности жизни, за свои телесные пережи-
вания и элементы ментального мира — чувства, воспоминания,
идеи, и пока не научимся не отталкивать от себя эти же эле-
менты, но с отрицательным знаком, до тех пор мы будем лишь
укреплять в себе сознание резкой отдельности своего «Я» и
до тех пор будем страдать через эту привязанность.
Однажды в свою бытность в Шри Ланке я навестил очень
старого досточтимого учителя медитации, чьё имя — Гина
Тьяна Дхаммалока. Во всём его облике сквозило яркое чув-
ство радости и свободы, и люди утверждали, что вообще не
помнят его в ином состоянии. Я поклонился и засвидетельство-
вал ему своё почтение, и после нескольких обмененных слов
он сказал:
— Итак, насколько я знаю, вы преподаёте медитацию?
— Я пытаюсь это делать, — ответил я.
— А скажите мне, в чём сердцевина буддийской медитации?
— Отсутствие «Я»,—ответил я, — а вместо него игра фе-
номенов. То есть — совершенно пустой процесс.
Он посмотрел на меня и разразился весёлым продолжитель-
ным смехом.
— Что ж, нет «Я» — нет и проблем! — произнёс он сквозь
смех и долго ещё смеялся.
Когда ум перестаёт желать, судить, идентифицироваться
с любым возникающим объектом, мы начинаем видеть пустой
поток опыта как он есть, в его непосредственной данности. Мы
приходим к тому основанию, где царит молчание и торже-
ствует имманентная завершённость. Когда мы перестаём бо-
роться и предоставляем быть тому, что есть, то естественная
мудрость, радость и свобода нашего бытия (или нашего суще-
ства) являются нам как подарок и проявляют себя без усилий
с нашей стороны. Наши действия рождаются теперь из непро-
извольного сострадания, а наша врождённая мудрость обре-
тает возможность направлять нашу жизнь из недр нашего
сердца.
Чтобы к этому прийти, нужно принять один парадокс. Как
восклицает, выражая мольбу, Т. С. Элиот: «О, научи нас за-
боте и отсутствию заботы!» В медитации мы учимся дарить
заботу и предельное внимание каждому моменту. Но мы также
учимся отпускать, отрешаться. Мы не выделяем из всех лишь
те опыты, которые дают нам радость, а культивируем в себе
чувство гармонии, постоянно раскрываясь истине внутри нас
и соединяясь со всей жизнью. Это необходимое условие пол-
ного решимости и преданного идее — движения тропою практики.
Как сказал великий тибетский лама Кармапа: «Это есть жизнь
3 практике, а не практика в жизни».
Дж. К.
105
Упражнение
ДВИГАЯСЬ ОТ СОДЕРЖАНИЯ К ПРОЦЕССУ
Удобно сядьте, закройте глаза и утвердитесь в решении пять
минут наблюдать только процессию мыслей. Считайте свои
мысли, и за эти пять минут учтите каждую при её появлении.
Ваши мысли могут возникать в форме картин или словесных
формулировок, или того и другого вместе. Некоторые мысли мо-
гут прийти также с привязкой к определённому чувству или
кинестетическому ощущению.
Пусть ум ваш будет совершенно пуст, как чистый экран или
как открытое пространство; бдительно караульте каждую
мысль наподобие кошки у мышиной норы и ведите счёт этим
мыслям. Отметив и учтя очередную мысль, ждите следую-
щую— и больше ничего! Не давайте мыслям увлечь вас. Не-
которые из них будут подобны как бы мягкому шёпоту произ-
носимых слов, вроде: «Да-да, а здесь спокойно». Другие будут
появляться из-за спины и говорить: «Пока ещё мыслей-то было
не много, что ты на это скажешь?» Считайте каждую. Они мо-
гут слегка прятаться от вас при первом наблюдении, но всё же
они выплывут. К концу пятиминутного сидения большинство
людей насчитывает от пяти до десяти мыслей, но многие дру-
гие могут насчитать и пять-шесть десятков. Вы увидите, какого
типа мысли преобладают в вашем уме — словесные, зрительные
или иные. Но что самое главное —вы получите представление
о том, как фактически можно, под прожектором бдительной
осознанности, наблюдать свой мыслительный процесс, отмечая
возникновение мыслей, но не погружаясь в их сюжеты. Вы
убедитесь, какое великое освобождение — видеть свою нетожде-
ственность со своими мыслями, наблюдать их поток и, осозна-
вая каждую, сохранять свою независимость от цепкой их
власти.
Часть вторая
ТРЕНИРОВКА СЕРДЦА И УМА
6. СЕМЬ ФАКТОРОВ ПРОСВЕТЛЕНИЯ
КТО-ТО СПРОСИЛ однажды у Ламы Говинды, каким обра-
зом можно совместить совершенно разные традиции, каждая
из которых, однако, представляет собой учение Будды. Он отве-
тил, что дхарму Будды можно представить себе как посаженное
в землю чудесное семя, из которого выросло целое дерево с глу-
бокими корнями, могучими ветвями, листьями, цветами и пло-
дами. И вот один человек может, указывая на корни, утвер-
ждать, что именно там содержится истинная дхарма; другой же
возразит ему, говоря: «О, нет-нет! Она в цветах!» Третий ска-
жет, что во фруктах. Но ведь ясно, что все эти разные части не
могут быть отделены одна от другой. Корни поддерживают де-
рево, питая его по-своему, листья по-своему его питают, а плоды
одинаково зависят и от корней, и от листьев, и от веток.
Одна из доктрин Будды называется «семь факторов про-
светления». Эти семь факторов просветления подобны соку,
струящемуся в Буддовом древе освобождения и питающему
все части этого древа. Они суть качества сердца и ума, рождаю-
щиеся от духовной практики и представляющие собой серд-
цевину и сущность того храма, к которому нас ведут прак-
тические и систематические учения Будды. Будучи поняты, они
указывают путь вдохновения и правильных шагов в нашей
практике. Это не косвенные или абстрактные описания; они
прямым образом относятся к тому, как фактически углубить
медитацию и каким образом достигнуть уровня цельной и пол-
ной духовной жизни.
Эти семь факторов просветления являются теми каче-
ствами ума, которые, получив развитие в процессе практики,
глубоко влияют на наши отношения с окружающим нас миром.
Три из них представлены качествами возбуждающего харак-
тера, три — качествами стабилизирующими, и ещё один фак-
тор, который служит для равновесия и соединения, — это фак-
тор полного бдения мысли, осознанности всего происходящего
(mindfulness). Понимание их равносильно знанию рецепта мощ-
ного оздоровительного лекарства. Затем нам предстоит это
лекарство принимать, а это — в случае с медитацией — озна-
чает фактическое развитие в себе упомянутых факторов.
В процессе практики мы сможем научиться чувствовать, как
107
эти качества (факторы) работают в нашем уме и в нашей
жизни. Пробуждение и культивирование в себе этих качеств
приносит свободу и создаёт живой канал связи с дхармой.
Полное бдение мысли
Первым фактором, способствующим нашему просветлению,
фактором центральным для всей практики учения Будды, яв-
ляется качество «полного бдения мысли», ясная осознанность
того, что происходит в каждый текущий момент. Именно с пол-
ного-бдения-мысли мы и начнём; оно — первый ингредиент
в Буддовом рецепте пробуждения. Полное-бдение-мысли озна-
чает видение вещей как они есть, непосредственное и прямое
усмотрение человеком того, что присутствует, и того, что
истинно. Оно обладает качеством полноты и непогрешимости
и содержит в себе феномен внесения в каждый момент всей
полноты нашего сердца и ума и всей потенции нашего вни-
мания.
Ясным взглядом окинув свою жизнь, мы будем поражены,
увидев, как много времени мы проживаем в автоматическом
режиме, доверившись «автопилоту», находясь в своеобразном
полусне и совершенно не осознавая ни того, что делаем, ни
того, что происходит вокруг нас. Мы можем долго идти по
улице и почти неожиданно для себя обнаружить, что мы при-
шли к месту назначения, ио при этом ничего не помнить ни
о том, что мы видели, ни о том, что мы слышали или о чём
думали всё время своего пути. И если мы теперь заду-
маемся о том, сколько дел мы сделали в жизни в пол-ума и
в полсердца, то должны осознать, сколько, значит, в этой
жизни было колебаний, рассеянности, страхов и сколь омертв-
ляющий эффект всё это оказало на нашу жизнь. Когда же мы
находимся в состоянии полного бдения, то налицо особое
качество — состояние цельности и полноты всего нашего
существа, присутствия всех сил ума и сердца в русле
текущего дела. В своих назиданиях, адресованных Карлосу
Кастанеде, индейский учитель Дон Хуан * говорит о великой
пользе обращения к мысли о смерти как к своему советчику.
Он указывает, что существуют люди, вкладывающие во все
свои действия и поступки особую тщательность и глубину
мысли; они счастливы, и счастье их проистекает из самого
факта делания ими всего, что они делают, с ясным пониманием
краткости жизни и малости остающегося времени; и потому
они живут со всей полнотой и предельным вниманием; их
жизнь непогрешима, как прекрасная гравюра.
Если мы подарили чему-либо всё своё внимание, будь то
школа или работа, или отношения с кем-либо, или практика
* Старый мексиканский индеец-яки, знахарь и мудрец. (Прим, перев.)
108
дхармы, наш ум и всё наше существо испытывают прилив
особой энергии и радости. Нам, пожалуй, могут стать даже
безразличны результаты сделанного дела, ибо сам процесс
полного и полноценного осуществления этого дела, полное наше
присутствие в нём, а его — в нашем сердце — уже несут в себе
удовлетворение. Жить в полном-бдении-мысли значит пропу-
скать каждый из моментов своей жизни через любящие руки
своего ума и сердца.
Полное-бдение-мысли (п-б-м) имеет три функции. Первая
из них заключается в ясном видении происходящего в текущий
момент. П-б-м наблюдает и испытывает, не реагируя. Будучи
объектом нашей практики, оно только допускает акт регистра-
ции присутствия чего-то в данный момент и позволяет принять
каждый очередной опыт, не прибегая к суждениям и отказы-
ваясь от схватывания или неприятия. Затем, когда мы уже на-
ходимся в полном тонусе мысли и в состоянии осознанности,
а ум при этом покоится в бесстрастной неподвижности по
отношению к объектам своего восприятия, — вот здесь и яв-
ляется нам ясное понимание нашего мира. П-б-м позволяет
нам воспринимать свои ощущения непосредственно, т. е. без
анализа, сравнений или интерпретаций. Вооружившись таким
вниманием, мы обретаем способность открывать законы, кото-
рым подчиняется наше тело, сердце и ум. Благодаря свежести и
непосредственности этого внимания, при менее выраженном ото-
ждествлении себя с объектами наблюдения, мы можем почув-
ствовать, открыть для себя целый мир — дух внутренней сво-
боды.
Вторая функция п-б-м состоит в стимулировании им разви-
тия всех других факторов просветлённости. Эта функция
п-б-м делает его чрезвычайно сильным атрибутом ума.
По мере развития этого фактора он придаёт уму устойчи-
вость, спокойствие и равновесие. Он повышает нашу способ-
ность в исследовании всей природы жизни, в широком смысле.
Всё это вырастает из нашего пристального внимания. П-б-м
можно назвать универсальным качеством. Оно помогает при
любых обстоятельствах: в самой медитации, при игре в теннис,
при занятиях музыкой, в научных трудах и в любовных отно-
шениях — короче, в любых действиях и усилиях человека.
Став более интенсивным и легко вызываемым, оно начинает
постоянно служить нам как точка отсчёта, своеобразный внут-
ренний камертон или советчик и как некий оплот, защищаю-
щий нас от увязания и потери себя в изменяющихся обстоя-
тельствах жизни. Внимание, характеризуемое полным бдением
мысли, есть та основа, из которой только и могут взрасти на-
стоящая мудрость и настоящая любовь.
Третья функция п-б-м — приводить ум в равновесие. Когда
мы правильным образом реализуем процесс внимания, то что
бы ни происходило внутри или вокруг нас, ум приходит в со-
J09
стояние равновесия. В минуту самого ужасного страха или
замешательства, безнадёжной эмоциональной вовлечённости во
что-либо или порыва убежать от боли — всегда, стоит только воз-
никнуть состоянию п-б-м, как оно ясно увидит и оценит ситуа-
цию и вернёт нас к состоянию равновесия. Практикующим ме-
дитацию ученикам необходимо пережить прямой опыт мобили-
зации п-б-м в какой-нибудь трудной ситуации, чтобы по досто-
инству оценить его могущество в его функции восстанавливать
равновесие. Сколь длительным или трудным ни было бы пере-
живаемое состояние, первый же момент полного-бдения-мысли
способен вернуть нас к балансу. П-б-м приводит также к вза-
имному равновесию факторы просветления. Бывают минуты,
когда нам не хватает спокойствия и безмятежности; в другие
минуты мы нуждаемся в большей энергии и энтузиазме. Всякий
раз, когда мы находимся в состоянии п-б-м, когда мы осознаём
всё, но ни на что не реагируем, оживают сникшие факторы
просветления. Например, если мы очень спокойны, но при
этом ещё и впадаем в состояние лености, то достаточно сделать
ментальную отметку «спокойствие, спокойствие», как сразу же
само осознание этого спокойствия добавляет нам энергии. Осо-
знанность и исследование того, что в данном моменте присутст-
вует, сообщают спокойствию необходимый баланс. Или проти-
воположная ситуация: мы беспокойны, мы взволнованы. В этом
случае сделанная нами ментальная отметка «беспокойство, бес-
покойство» и вместе с тем приятие беспокойства, как дорогого
гостя, приносят уму спокойствие и добавляют ему пространство,
которые дают возможность манипуляций с беспокойством как
с объектом. Таким образом, п-б-м помогает обретать необычай-
ную уравновешенность, делая нас одновременно энергетизпро-
ваиными внутренне, эффективно сосредоточенными, спокойными
и деятельными в акте исследования своей природы.
Полное-бдение-мысли имеет четыре аспекта (или основа-
ния), которые центральны для практики пробуждения. Иными
словами, п-б-м можно культивировать в четырёх разных сфе-
рах нашего опыта.
Первое основание п-б-м — это полное бдение мысли по по-
воду физического мира, тела и его ощущений. Это означает
предельно чёткое осознавание видимого и слышимого, цветовых
и вкусовых впечатлений, дыхания, ощущений, положения тела,
движений.
Второе основание — это п-б-м в отношении чувств. Всякий
раз, когда сознание говорит нам о присутствии того или иного
чувственного объекта, то есть если мы видим, слышим, ося-
заем, обоняем, испытываем вкусовое впечатление или мыслим,
то неизбежно имеется и отношение к этому — чувство прият-
ного или неприятного или же безразличие. П-б-м в отношении
к чувству имеет огромное значение, потому что именно в этом
аспекте опыта уму грозит опасность увязнуть. Когда мы стал-
110
киваемся с приятными чувствами, они вызывают нашу ориен-
тированность на них; когда же мы наталкиваемся на чувства
неприятные, наша реакция чаще всего негативна. Если же
чувства нейтральны, мы зачастую как бы «выключаемся», т. е.
перестаём -в полную меру осознавать происходящее. Попавшись
на крючок симпатий и антипатий, мы начинаем прикладывать
усилия, чтобы одни условия подольше удержать, от других по-
скорей избавиться или избежать их совсем, и таким образом
мы попадаем под иго непрерывного плетения сансарических
узоров страдания и дуализма. Мы сами себе сотворяем бес-
конечные беличьи бега в колесе. Именно п-б-м может явить
нашему взору истинную природу этих чувств и бессмысленный
шаблон наших реакций, указав нам истинный путь мудрой
жизни.
Третье основание полного-бдения-мысли состоит в осознан-
ности содержания ума и сердца. Это означает удерживание
в лучах пристального внимания всех состояний сердца и ума.
Что бы ни возникло па экране нашего опыта — сомнение, страх,
любовь, мудрость, ясность, сонливость, беспокойство, планы на
будущее, воспоминания о прошлом, — цель одна: полное бдение
мысли по отношению ко всем этим качествам, раскрывая их
характер без суждений и без вмешательства, не пытаясь заста-
вить их работать в соответствии с нашим отношением к ним, по-
зитивным или негативным.
Четвёртое основание— полное бдение мысли, направленной
на дхарму. Это означает осознавание законов, определяющих
работу всех элементов ума и тела. Наблюдение этих универ-
сальных законов показывает нам, что всё — преходяще, всё
пребывает в постоянном течении. Всё пусто в смысле личност-
ного содержания; в основе зыбких процессов ума и тела нет
никакого «Я». Мы можем воочию убедиться, можем просле-
дить, как наша привязанность к элементам ума и тела создаёт
наше страдание и неудовлетворённость; ведь эти элементы
возникают и исчезают в соответствии с законом кармы, а не
в соответствии с нашими желаниями. Всё это, и много боль-
шее, вскрывается перед нами самим процессом нашего вни-
мания.
Для каждого желающего прийти к просветлению существенно
и необходимо культивировать в себе способность п-б-м. Ко-
нечно, в нашей практике наш уровень осознанности будет не-
избежно проходить через много циклов. Эта способность может
быть более представленной во время интенсивных ретритов или
в случаях жизненного кризиса, или когда мы пребываем в уеди-
нении на лоне природы, или вдохновлены беседой или зажжены
чьим-то мудрым словом. Практиковаться в медитации значит
питать и совершенствовать эту способность. Независимо, од-
нако, от уровня текущей практики и независимо от ситуации,
п-б-м освежает и обостряет состояние осознанности, характе-
111
ризуемое сбалансированностью элементов ума и свободой
последнего от импульсов хватания. С продвижением в прак-
тике частота состояний осознанности растёт. В течение ретри-
тов и в процессе интенсивных практик, после того как
пройдет период адаптации, частота моментов нашего полного
присутствия в «здесь-и-теперь» будет возрастать. Хотя прогресс
может казаться слишком медленным, но любое продвижение
в нашей способности вызывать в себе состояние осознанности
следует считать значительным приобретением. Продолжая
возобновлять и фокусировать своё внимание, мы будем дости-
гать всё новых уровней понимания. В конце концов, п-б-м мо-
жет сделаться таким точным инструментом, что мы будем под-
разделять процесс восприятия на крохотные отрезки, так что,
например, услышим сначала самые первые колебания в своём
ухе, затем отдельным актом оценим их эстетически («какой
приятный звук...»), в следующий момент явится само узнава-
ние («щебечет птица»), далее — образ этой птицы, и потом
желание слушать её. Мы можем научиться так пользоваться
своим вниманием, что весь якобы сплошной мир раскроет себя
в дискретном течении, представ перед нами как процесс
взаимодействий тела и ума или как танец многих движущихся
частиц. То, что вначале казалось нам «нашим собственным»
слышанием «звука», раскрывается перед нами теперь самостоя-
тельными моментами: а) ощущения, б) чувства, в) узнавания
и г) реакции. Таким образом якобы сплошной и неделимый фе-
номен нашего мира оказывается растворимым и растворённым.
В прожекторе очень пристального внимания мы можем открыть
и сделать объектами исследования и переживания новые уровни
спонтанных и мгновенных возникновений и исчезновений при-
надлежащих уму и телу элементов. И как «растворяемся» мы
сами, так же, и в то же время, растворяются границы между
«нами» п «внешним миром»; мы приобретаем способность
удостоверяться воочию в единстве всех вещей и в отсутствии
жестких границ между ними и находим свободу, ими не огра-
ниченную.
Развитие способности полного-бдения-мысли возможно так-
же и в повседневной жизни, если мы введём в неё элемент
практики. Достижения последней углубляются благодаря осо-
бому вниманию, уделяемому нами своему телу и ментальной
жизни и также своим реакциям на внешние обстоятельства.
Осуществлять это можно путём мобилизации в себе состояния
п-б-м во время любой деятельности: ведя машину, занимаясь
домашними делами или общаясь с членами семьи, делая свою
работу на производстве или находясь в уединении. Рассматри-
вая процесс своей жизни подобным образом, мы всё яснее бу-
дем видеть те шаблоны привычек и страхов, которые диктуют
нам зачастую пути этой жизни. Своим всё более глубоким по-
гружением в настоящий момент мы приходим к возможности
112
фактически испытывать динамическую энергию нашего тела и
сердца. Мы начинаем чувствовать разницу между жизнью, про-
низанной привязанностями, и жизнью внутренне свободной,
между состоянием прессинга навязанных самим себе искус-
ственных императивов и самоотождествлений и состоянием
спокойной мудрости. На каком бы уровне мы ни осуществляли
такой подход, п-б-м даёт нам возможность быть свободными.
Мы все можем взрастить в себе, как цветок, это переходящее
в привычку и потребность состояние чистосердечности, полноты
внимания и полноты бытия. И тогда творческая мощь состоя-
ния осознанности реализует все сокровища духовной жизни.
Усилие и энергия
Итак, п-б-м делает ум сбалансированным. Следующие три
фактора просветления — энергетизирующие. Первый из них —
фактор энергии или усилия. Как научиться прикладывать пра-
вильное усилие? Это один из самых критических для людей
вопросов. Что это значит — делать правильное усилие?
Прежде всего (и важнее всего), это просто усилие войти
в состояние осознанности и направленного бдения мысли. Так,
усилие в инсайт-медитации направляется не столько на изме-
нение объектов опыта, сколько на акт видения их непосред-
ственно, при ясном уме и открытом сердце. При возникновении
сомнения по поводу нашего усилия следует лишь задать себе
вопрос: «Действительно ли я сейчас устремляю внимание на
данный объект?»
Во-вторых, энергия (или усилие) растёт при условии полноты
реализации нашей способности в процессе практики. Мы
склонны экономить силы, ограничивая свои усилия. Мы думаем:
«Запас моей энергии ограничен, и если сегодня я отдамся своей
практике в полную меру, то завтра у меня не будет энергии. Не
стану-ка я сегодня особенно налегать». Нас терзают опасения
или же нам кажется, что мы не совсем ещё готовы, как это
было со Святым Августином, который молился следующим
образом: «Бог всемилостивый, ниспошли мне, пожалуйста, це-
ломудрие и воздержание, но только, пожалуйста, ещё не сей-
час». Итак, готовы ли мы взять на себя бремя осознанности
или нет? Можем ли мы вынести труд раскрывания себя всему
и достанет ли у нас энергии? Есть один секрет, справедливый
и для нашей практики, и для жизни вообще. Самое время его
открыть. Итак: закон функционирования энергии диаметрально
противоположен смыслу наших опасений. Мы созданы не по
принципу электробатарейки, которая садится от работы. Чем
больше мы раскрываемся, тем больше прибывает нашей энер-
гии и тем эффективней наши усилия. Мы превращаемся в ка-
нал или проводник энергии. Но эта энергия не имеет ничего
общего с мощью экспансии, раздвигания владений, ибо это не
8 Заказ № 56
ИЗ
энергия борьбы. Перед нами энергия сердца. Если мы готовы
каждому аспекту нашей практики дарить энергию от всего*
сердца, то убедимся, что само усилие возвращает нам ещё
большую энергию. Надо только коснуться этого скрытого в нас
источника. Как говорит один учитель дзэн-буддизма: «Иди впе-
рёд не торгуясь!» Просто — делай.
Это не значит, что мы должны напрягаться или, как в драке,
«прокладывать себе путь кулаками», идёт ли речь о нашей
практике или о самой жизни. То усилие, о котором мы гово-
рим, несёт в себе идею поддержки, оно помогает нам и укреп-
ляет нас. Оно может быть мягким, но тем не менее оно по-
стоянно заставляет нас идти безостановочно вперёд — так, что
мы не отвлекаемся и не теряем времени.
Энергия и усилие вдыхают жизнь в те ценности, которые
мы уважаем или лелеем. Они придают силу нашим действиям.
Фактором, который в большой степени помогает энергии откры-
ваться в процессе практики, является упражнение физического
тела и забота о нём. На определённых, глубоко продвинутых
стадиях практики сидячая медитация сама по себе приносит
телу энергию и лёгкость. Но большинство практикующих на-
ходит, что этого недостаточно. Соединённая с полным-бдением-
мысли йога, растягивание мышц, сухожилий и суставов всего
тела, регулярные упражнения в аэробике и всяческое движе-
ние вообще —вот мощный фактор, помогающий нам сделать
своё тело более послушным и тонким инструментом для реали-
зации в себе сильных проявлений энергетической практики.
С ростом наших достижений в процессе практики мы должны
подпитывать свою способность п-б-м через заботу о своём теле,
с большей полнотой и совершенством жить в нём и пользо-
ваться им.
Обсуждаемое качество («усилие и энергия») имеет ещё
один уровень, которым мы можем овладеть по мере продвиже-
ния в практике. Классические источники доносят до нас на-
ставления Будды, говорившего о четырёх великих по своей
важности усилиях. Они выходят за пределы простого наблю-
дения опыта и связаны с теми возможностями, которыми мы
располагаем в отношении фактического управления своим со-
знанием и очищения его. Эти практики несут в себе некоторую
опасность, т. к. будучи неправильно понятыми, они могут нена-
роком привести нас к усилению тенденции рассуждать, судить,
осуждать и к тому состоянию ума, которое можно назвать
«погоней за очками». Тем не менее они весьма полезны для
более опытных медитаторов в их практике исследования и по-
нимания.
Первое «великое усилие» состоит в том, чтобы совершен-
ствовать и поощрять в себе те здоровые и благодетельные или
требующие специального культивирования состояния, которые
уже являются частью наших достижений. Так, например, мы
114
можем заметить в своём сознании самопроизвольное появление
великодушных или щедрых импульсов, мыслей. В этом случае
мы делаем усилие защитить и развить их, подобно той по-
мощи и заботе, которые оказывают молодому привою на боль-
шом дереве.
Второе из великих усилий есть усилие не поддаться вовле-
чению в нездоровые или низкие состояния, которые в нас уже
возникли. Так, например, мы можем уловить, что в нашем со-
знании появилась жадность; но, зная по собственному опыту
ю неизбежном страдании в связи с этим ментальным состоя-
нием, мы активно прикладываем усилие, чтобы высвободиться
из его пут, «отпустить» его. Это вовсе не означает, что мы
должны впутаться в другое состояние — резко критическое по
отношению к себе или к этому своему чувству, ибо энергия
усилия, о которой мы сейчас говорим, отнюдь не является ка-
рательной или грубой. Основываясь на ясном понимании, мы
можем просто продвигать свои ментальные состояния в направ-
лении все большего счастья и спокойствия.
Третье великое (повторим: по значению, а не напору) уси-
лие имеет своей целью поощрение прекрасных или продвинутых
в практике состояний, которые в текущий момент ещё не по-
явились: мы как бы открываем огромный резервуар своей
энергии, активно направляя её на развитие таких качеств, как
любовь или прощение, или состояние осознанности.
Целью великого четвёртого усилия является избегание не-
правильных в каком-либо смысле состояний, которые ещё не
возникли. Если нам известно, что определённые ситуации или
обстоятельства вызывают в нас нежелательные состояния, то мы
будем действовать с твёрдым намерением не идти этой дорогой.
Каждым своим действием мы можем по доброй воле проявлять
лишь то, что нашему сердцу и уму более всего драгоценно.
Развитие в себе ощущения внутренней власти или контроля
по отношению к усилиям и энергии есть величайшее благо
в нашей практике. При помощи должных и правильных усилий
мы можем, по собственной воле, и непосредственно, касаться
своего сердца, можем открывать высочайшие истины и можем
вносить последние во все дела нашей повседневной жизни.
Исследование
Третьим фактором просветления является исследование
Дхармы, исследование природы. Порой нам свойственна тенден-
ция удовлетворяться своей пассивной ролью в практике, огра-
ничиваясь принятием на веру слов учителя или мыслей, вычи-
танных из книги. Исследование дхармы предполагает неудов-
летворённость знанием из вторых рук или чужим мнением. Оно
заявляет: «Я должен сам увидеть и разобраться, в чём состоит
истина». Что делает человека истинным наследником Будды, что
8*
115
делает его буддой, — так это смелость и готовность смотреть
прямо и честно в мир своего тела, сердца и ума, не пола-
гаясь на то, что объявляют истиной другие, кем бы они ни
были. Именно это качество никогда не даст вашей практике
потерять остроту новизны и сохранит её живость, не
позволяя даже многолетней медитации приобрести элементы
рутины.
Должный уровень исследования предполагает смелость. Это
означает открытое признание неведомого нам и готовность под-
вергнуть исследованию глубочайшие вопросы, которые, словно
бросая вызов, ставит перед нами жизнь. Дон Хуан говорит, что
лишь будучи воином духа, человек может вынести все тяготы
пути познания. Практика требует отваги, и в то время как для
людей обыкновенных жизнь — лишь простая вереница радостей
и проклятий, для других, немногих, мужчин или женщин, поже-
лавших пойти тропой познания, жизнь (и практика) есть
постоянный вызов и постоянное испытание. Дух исследования
позволяет нам пристально вглядываться в существо любого*
переживания и «быть с ним», присутствовать в том же про-
странстве. По мере того как развивается практика, мы мо-
жем проходить через периоды сомнений, обескураженности и
боли, вплоть до того, что в душе воцарится ночь. Мы, несо-
мненно, будем проходить через пытку исследования могучих
энергий алчности и страха, гнева и печали. Взвалив на себя
задачу понять свой ум и сердце и освободить их, мы должны
научиться наблюдать и исследовать каждое из многих откры-
вающихся перед нами царств и возникающих состояний. Не
исключено, что во время сидения в медитации перед нами
явится видение собственной смерти или деспотически измучит
привязанность к чему-нибудь или кому-нибудь, либо разовьётся
страх за себя, а то и ужас перед самим собой. В любом случае
наша задача остаётся неизменной: исследовать все эти условия и
вскрывать закономерности их действия. Во все те моменты,,
когда вы подвергаете исследованию свой текущий опыт (т. е.
любые феномены, освещаемые прожектором вашего внима-
ния)— будь то в сидячей медитации или в делах и между дел
повседневной жизни, — вы убеждаетесь в том, что любой опыт
провозглашает дхарму, что жизнь всегда говорит: «Вот он, уни-
версальный порядок вещей, — смотри!» Каждый опыт препо-
даёт урок дхармы: учит нас пониманию кармы, демонстри-
рует закон преходящности всего, показывает, отчего возникает
страдание, и указывает путь к освобождению. Как говорит
поэт Кабир: «Если открыты глаза и уши, то даже листья на
деревьях пас учат, словно письмена святых страниц премуд-
рой книги».
Это вчитывание в истинную природу ума и сердца не яв-
ляется процессом интеллектуальным. Здесь речь о фундамен-
тах. Пока нет озарения по поводу того, кто же мы есть в глу-
116
бине глубин, ум- наш как бы заключён в темнице. Когда мы
вступаем в тёмную комнату и не видим ясно её обстановки,
естественно возникает сомнение и замешательство: не наткнусь
ли я сейчас на какой-нибудь предмет? Шагнуть ли дальше или
остановиться? Точно в таком же замешательстве мы оказы-
ваемся по отношению к содержанию нашего опыта, а порой
нас охватывает парализующее сомнение. Однако при успехах
нашего исследования всё озаряется вдруг ярким светом. Мы
входим в тёмную комнату — и наше замешательство рассеяно
его лучами.
Сила нашей исследовательской способности возрастает
с глубиной практики. Мы обретаем способность идти глубже и
фактически исследуем все элементы, составляющие наше
тело и ум. Благодаря обретаемой мощи внимания и растущей
способности исследования мы начинаем видеть работу восьми
основных физических элементов, шестерной поток ощущений,,
природу высоких и низких, конструктивных и деструктивных
факторов ума и пути развития внутренней ясности и свободы.
Мы можем изучать, от момента к моменту, процесс своих мен-
тальных рождений и смертей. Мы можем открыть свои самые
глубоко лежащие страхи, те уголки, где мы отождествляемся
с одними объектами или цепляемся за другие, и видеть схемы
их работы во всей нашей жизни. Но чтобы достигнуть этого,
необходима готовность с нашей стороны раскрыть своё сердце
и ум вплоть до их самых скрытых уголков. Иногда вместо
погружения в полный мрак при нашем вступлении в область
своих глубочайших и дотоле скрытых болей и страхов мы,
в блеснувшем свете, узнаём самые важные истины.
Через какое-то время, пройдя через разные ситуации в своей
практике, мы почувствуем в себе окрепший исследовательский
интерес. Но в той же мере, в какой этот дух исследования по-
гружает нас в глубины, где мы созерцаем сами элементы, обра-
зующие наше тело и сознание, он может и раздвинуть поле
зрения практики до горизонтов исследования наших взаимо-
отношений со всеми аспектами окружающего нас мира. Мы
научимся направлять пафос познания в каждую сферу четы-
рех оснований полного-бдения-мысли. В зрелой фазе практики
мы будем исследовать свои привязанности и идеалы, силы
своего разума, свободу в отношениях с людьми, семейные узы
и профессиональную деятельность, короче — все области своей
жизни. Такому исследованию помогает мудрое размышление,
общение с мудрыми людьми и естественно возникающие во-
просы, подсказанные искренним побуждением дойти до истины.
Этот путь поиска далёк от того уровня вопросов, когда мысль
топчется в замкнутом логическом круге; нет здесь места и тще-
славию. Это тот путь, на котором свежесть и живость процесса
познания питаются самим процессом познания. Пафос исследо-
вания и мудрости, однако, должен, с другой стороны, уравпове-
117
шиваться достаточной мерой веры или уверенности. Когда
исследовательский элемент проявляется чрезмерно, то он приво-
дит к заинтеллектуализированности, а само исследование ока-
зывается раздробленным и потерянным в дискурсивных опера-
циях ума. И наоборот: если очень слаб аналитический элемент,
мы попадаем в плен слепой веры. Чтобы дело шло оптимально,
необходимо сочетание обоих условий: во-первых, уверенности
или веры в достижимость пробуждения и, во-вторых, присталь-
ного исследования, проникающего в механизм того, как это
фактически может быть сделано, а это означает доверие к пока-
заниям своего разума.
Восторг
Следующий фактор просветления — восторг, интерес, ра-
дость. Надо научиться и жить и практиковать с лёгким серд-
цем. Обретение этой лёгкости очень существенно для нашего
раскрытия в медитации. Этой лёгкости можно достигнуть во
всех аспектах нашей жизни, научившись не принимать вещи
слишком всерьёз. Конечно, это не отменит всех тягот прохожде-
ния через разные ситуации нашего опыта, всевозможные фазы
и циклы нашей практики и через жизненные испытания. Но
даже небольшого наблюдения за работой нашего ума доста-
точно, чтобы увидеть его склонность фабриковать любые исто-
рии или находить любой предлог для потрафления нашей сла-
бости и в одну секунду низвергать нас с небес в преисподнюю.
Он переполнен памятью о десятках старых телешоу, о которых
мы сами давно забыли, о нашем свирепом школьном учителе
или же учительнице, в которую мы были влюблены, о давным-
давно потрясших нас благородных чувствах по какому-то по-
воду и о мелочах самых мелких сплетен. Ум наш вообще спо-
собен на всё, и, когда мы сидим в медитации, он может нам
«выдавать» всё это. Он лишён гордости, он — скользкий, не-
определённый, лживый. Иногда всё нам будет казаться скуч-
ным и утомительным, иногда — волнующим, иногда приятным,
а порой неприятным или ужасающим. Качеством же, которое
приносит с собой восторг, является как раз лёгкость и откры-
тость ума, который в этом состоянии принимает с интересом
любое обстоятельство. Он спрашивает: «Любопытно, что но-
венького я узнаю из этого опыта?» Или говорит: «О-го-го! Вот
так переживаньице, только держись!» Иметь этот фактор
всегда в запасе как резерв поддержки значит быть способным
смотреть на жизнь с некоторым юмором, но не в ущерб серьёз-
ной заинтересованности, и в трудный момент говорить себе:
«Ну, что ж, и это есть нечто, с чеАм можно работать».
Это качество открытости зиждется на готовности раздвигать
свои горизонты и видеть вещи в более широкой перспективе.
118
Порой нас отягощают наши симпатии, антипатии и самоото-
ждествления; мелодрамы нашей жизни и наших состояний
кажутся нам слишком реальными и важными. Целительная:
в этом случае легкосердечность характеризуется Доном Хуа-
ном как дающая отдушину контролируемая причуда. Это как
шутливый взгляд на свою маленькую жизнь на этой земле
с огромного расстояния и сквозь призму огромных промежут-
ков времени. Здесь содержится признание, отнюдь не драмати-
ческое, что все создания проходят, исчезают; и главным здесь
является не то, сколько мы накопим и что мы произведём или
сделаем, а то, как мы протанцуем этот краткий мотыльковый
танец и насколько хорошо мы научимся любить. Так будем же
учиться жить мудро, хотя жизнь и пролетает как миг, как
вспышка молнии в летний день или как мечта.
При глубокой сосредоточенности во время медитации нас
охватывает восторженное состояние; и оно настолько сильно,
что под его влияние подпадает вся энергетическая система.
Этот уровень восторга и интереса появляется как результат
изменённых прежних и мощных новых состояний, порождаемых
устойчивой концентрацией и спокойным, собранным умом.
Здесь возникает целая палитра приятных физических состояний
и внутреннее чувство предельно возможного благополучия.
Физическое воздействие восторга проявляется в эффектах ра-
дости, подобных морскому приливу или парению в воздухе*
когда всё тело пронизано блаженством. Всё это сильно отли-
чается от тех положительных чувств, которые связаны с удов-
летворением желания; обсуждаемое состояние рождается из
единения ума, тела и сердца при нашем вхождении в мир опыта
текущего момента, когда сильна концентрация и остр интерес.
Это один из чудесных аспектов практики — открывать и иссле-
довать целый спектр состояний восторга и с лёгким сердцем
ему отдаваться.
Концентрация
Три только что рассмотренных нами фактора просветле-
ния — усилие, исследование и восторг — уравновешиваются
тремя стабилизирующими качествами. Первое из этих трёх
стабилизирующих качеств — концентрация, или самадхи. Фак-
тор просветления, концентрация — известна как однонаправлен-
ность, возникающая при устойчивом фокусировании ума на
каком-нибудь объекте. Именно устойчивость придаёт уму чрез-
вычайную силу. Подобно свету, сконцентрированному лазером
и способному в этом состоянии резать сталь, сконцентрирован-
ный ум способен глубоко проникать в процессы ума и тела и
быть инструментом широких исследований в любых сферах
сознания.
Одним из первых озарений заглянувших глубоко внутрь
себя людей является признание того, что их ум лишён конт-
роля, неуправляем; он не тренирован и беспорядочен в своей
работе, он переполнен мыслями и планами, шаблонными и хао-
тическими реакциями, симпатиями и антипатиями. Тут проис-
ходит постоянный «артобстрел» снарядами чувственных впечат-
лений и такой же постоянный огонь реакций им навстречу.
Этот не прекращающийся ни на миг поток ментальных и физи-
ческих событий выглядит совершенно сплошным, нерасчленён-
ным. Но по мерс того, как ум становится более сосредоточен-
ным, мы, находя какой-то фокус и погружаясь в тишину, начи-
наем проникать через пласты мыслей и видеть, как мысли и
эмоции возникают и уходят со сменой одного момента дру-
гим, — и ничего более. Мы так же можем рассматривать ка-
жущийся монолитом опыт телесных ощущений, звуков, зритель-
ных впечатлений и видеть, что они, как и ментальный про-
цесс, являются фактически процессами в постоянном измене-
нии. Производимая ими иллюзия непрерывности (сантати) есть
результат постоянного и стремительного потока активности.
Сосредоточенный ум способен прорезаться сквозь этот якобы
сплошной процесс и увидеть его внутреннюю изменчивость,
зернистую преходящность в смене моментов.
Есть два вида концентрации, к которым обычно прибегают
в буддийской медитации. Первый — это концентрация на одном
фиксированном объекте с целью сфокусировать ум и остановить
дискурсивное мышление, в результате чего устанавливается
устойчивое спокойное состояние. Есть много способов достиг-
нуть этого: фокусируются на дыхании, на мантре, на каком-
нибудь чувстве (например, чувстве любящей доброты) или на
свете или визуализации. Это придаёт уму глубокую устойчи-
вость и сосредоточенную тишину полной направленности вни-
мания на объект медитации. Второй вид концентрации носит
название «moment-to-moment samadhi», то есть это сосредото-
ченность на течении событий от момента к моменту. Это тоже
развитие мощного и устойчивого внимания, но осуществляется
оно путём концентрации целиком на сменяющемся (то одном,
то другом) объекте, который появляется в каждый очередной
момент. Такая концентрация меняет свой объект, попеременно
переходя то на дыхание, то на звук, то на телесные ощущения,
то на ментальные состояния по мере их возникновения; но
каждому объекту, который она фиксирует и наблюдает, она
придаёт качество мгновенной конкретности, глубины и стабиль-
ности. Именно такая текуще-моментная концентрация разви-
вается при инсайт-медитации. При развитии такой концентра-
ции важен не объект сам по себе, а такое состояние, которое
характеризуется стабильным однонаправленным вниманием,
спокойствием, внутренней тишиной и ясным фокусом в каждом
текущем моменте. В случае первого вида концентрации, когда
120
мы выбрали мишенью внимания один определенный объект, со-
средоточившись на дыхании или визуализации, или мантре, или
на одном из других возможных объектов, этот единственный
объект играет роль стабилизатора внимания. Но хотя концен-
трация на одном объекте временно и проясняет ум, снимая от-
влекаемость или беспокойство, она действует лишь как времен-
ный нейтрализатор препятствий. Что же до текуще-моментной
концентрации, то она ориентирована на развитие устойчивости
ума в любых ситуациях, оставляя второстепенным аспект ней-
трализации отвлекающих состояний.
Этот вид концентрации фокусирует внимание на любом
объекте, который оказался присутствующим в текущем мо-
менте. Научиться достигать глубокой концентрации — главная
задача в овладении искусством медитации. Конечно, придать
устойчивость уму — дело довольно трудное, и потому трени-
ровка концентрации требует решимости и упорства, ибо прихо-
дится то и дело, бесконечное число раз, возвращать свой от-
влекшийся взор к объекту текущего момента. Впрочем, это и не
удивительно: ведь мы, в конце концов, провели десятки тысяч
часов (если вообще не всю жизнь) в том обычном, привычном
состоянии, когда ум бродит где попало, не отдавая себе отчёта.
Каждый раз, приступая к попытке сосредоточиться, мы будем
сталкиваться с силами этой привычки, с трудноодолимыми же-
ланиями, страхами и сопротивлениями — всем тем, что обре-
кает наш ум на пустое коловращение. К числу сопротивлений
относятся: боль или напряжение в теле, состояние гнева, оди-
ночества, уныния, тоски, желания или какое-нибудь незакон-
ченное дело, от горечи неудовлетворённости которым защитил
нас в своё время перегруженный ум. Чтобы научиться сосре-
доточиваться и успокаивать свой ум, нам необходимо овла-
деть искусством усаживаться в оптимальной позе для ме-
дитации, расслабляться, «отпускать», игнорируя укусы внутрен-
них и внешних раздражителей, и проходить сквозь все
пласты препятствий, не провоцируя дополнительного сопротив-
ления.
Это похоже на изучение иностранного языка. Здесь прихо-
дится точно так же повторять одно и то же, снова и снова,
и при этом не подвергать изучаемое сомнению, не навязывать
ему логику своего прежнего знания и не спешить. Сто раз при-
ходится делать одно и то же, прежде чем появится навык. Для
большинства из нас та задача, перед которой мы стоим — со-
брать свой ум в единое целое и натренировать его должным
образом, — требует долгого упорства и большого терпения.
Однако это отнюдь не невозможно. Многие до нас уже прошли
этот путь и достигли высот. Всё, что требуется, это практика,
последовательность и нащупывание в себе интуиции правиль-
ного продвижения вперёд, чувства баланса в медитации. А за-
. тем, когда придёт ощущение успеха даже на самых начальных
121
уровнях концентрации, это будет переживаться как великая
и волнующая награда. Нам будет подарено естественное счастье
и яркое чувство благополучия, стоит только пройти через
барьеры сопротивлений и прикоснуться к первой, ещё не окреп-
шей устойчивости и уже такой отрадной ясности, которые при-
носит с собой концентрация. И тем более впечатляющим будет
это событие, что мы убеждаемся: этот самый — нашенский! —
ум, который так долго был бесконтрольным бродягой, оказы-
вается, не безнадёжен, с ним можно работать, как со способ-
ным учеником, и он может развивать в себе состояние осоз-
нанности, может делаться устойчивым и покорным нашей
воле.
С накоплением опыта в медитации сосредоточенность стано-
вится для нас больше делом навыка, нежели препятствием,
требующим преодоления. Хотя мы и не всегда можем быть
собраны, мы всё же располагаем уже арсеналом средств, поз-
воляющих нам приблизиться к состоянию концентрации. Мы
учимся способам приведения себя в спокойное и релаксирован-
ное состояние, узнаём о позах медитации, об оптимальных дли-
тельностях пребывания в них, о правильном пользовании дыха-
нием и правильной работе с возникающими препятствиями. У не-
которых учеников наибольшее проявление мудрости будет при-
ходиться на стадию достижения ими лишь умеренно концентри-
рованных состояний. Инсайт у них появляться будет, но в те
•нечастые моменты, когда есть внимание и когда оно устойчиво,
что даст им возможность пристально наблюдать — в эти мо-
менты— движение тела и ума. У другой группы учеников
именно более поздние стадии практики окажутся наиболее про-
дуктивными и принесут с собой намного более высокие уровни
концентрации. Есть такой уровень, который заслуживает осо-
бого упоминания, он называется концентрацией доступа. Он
достигается, когда ум почти свободен от дискурсивных мыслей
и почти не отрывается от объекта внимания. Это случай чрезвы-
чайной устойчивости и собранности внимания, устремлённого
в глубь настоящего момента. Здесь исчезает большая часть пре-
пятствий, отсутствует беспокойство, и медитация протекает
очень легко и мягко. Устойчивость концентрации на этом
уровне может быть использована для получения доступа к выс-
шим состояниям сосредоточенности. В таких ситуациях проис-
ходит спонтанный прорыв к свету и чувству восторга, а фак-
торы спокойствия и глубокой устойчивости обретают большую
силу на фоне развития полной концентрации на одном медита-
ционном объекте. В других случаях при достижении умом кон-
центрации мы иногда испытываем состояние, когда ум и сердце
сливаются воедино. Дискурсивные проявления ментальности
стихают, а ощущение нашего центра внимания переходит из
головы в сердце; нам начинает казаться, что любое возникаю-
щее впечатление, или опыт, прикасается к нам в самом центре
122
нашего существа. Концентрация доступа, фокусирующаяся на
нашем изменяющемся опыте, может приобрести форму випассаны
(инсайта), перед которой полностью открыты ум и тело. При
таком сосредоточенном рассматривании можно увидеть- почти
микроскопический уровень возникновения и исчезновения всех
наших ощущений и как бы кадры замедленной съёмки процес-
сов тела и ума. При подобной концентрации мы как на ладони
видим перед собой всю иллюзорность плотности вещей и нашей
обособленности в мире. Все границы растворяются на наших
глазах. Но независимо от того, на каком уровне концентрации
(мягком или мощном) возникают прозрения (инсайты), они
приносят с собой то особое «понимание», о котором мы уже-
говорили, сообщают нам чувство присутствия в фокусе настоя-
щего и оделяют нас мудрой способностью «отпускать» и быть
внутренне более свободными в своей жизни. О концентрации
можно сказать ещё очень многое, т. к. именно благодаря ей
при медитации возникает большинство изменённых состояний:
зрительных картин, огней, доступа к другим состояниям созна-
ния и в другие царства бытия.
На каком бы уровне мы ни практиковали концентрацию,
в ретритах или в повседневной жизни, опа — концентрация —
гармонизирует и делает устойчивыми наш ум и наше сердце.
По мере её культивирования в себе мы всё больше осеняемся
счастьем и пониманием, обретая свободу и само чувство осво-
бождения от паутины усложнённой дискурсивной ментальности.
Это прекрасная, неоценимая сторона нашей духовной практики.
Спокойствие
Следующий стабилизирующий фактор — спокойствие. В на-
шем очень занятом мире мы, как правило, не пользуемся дан-
ной нам способностью предоставлять уму возможность рас-
слабляться и отдыхать, погружаясь в молчание и благостный
мир. Это молчание, тишина, неподвижность — великая сила
в медитации; благодаря этому состоянию мы можем научиться
более полно слушать и окружающий нас мир, и мудрость соб-
ственного сердца. Чтобы поддерживать состояние спокойствия
в нашей практике, нам следует воспитывать культуру тишины
в своём теле, естественную мягкость дыхания и внутреннюю-
лёгкость и безмятежность. Упражнение, дыхание, сидение в ме-
дитации, приведение в состояние спокойствия ума и тела — всё
это может быть объектом сознательной практики. Спокойствие
также воспитывается уединением и пребыванием на лоне при-
роды. Ведь это не случайно, что Будда предпочёл жить в ле-
сах, а не в городах Бенаресе или Раджагахе. Периодические
ретриты и другие формы внешнего покоя — мощное средство
Для укрепления внутреннего спокойствия.
123
Самый прямой способ отдыхать умом и сердцем—это на-
учиться «отпускать» (тихим манием мысли делать посторон-
ними) все наши симпатии и антипатии. Это значит перестать
вариться в соку своих вечных желаний, планов и сожалений.
Жизнь часто бывает настолько сложной и полной головоломок
по поводу наших предпочтений и планов, что мы выпускаем из
виду, бездарно проглядываем реальную суть вещей в их перво-
зданности. Отправившись на прогулку по горным тропам, окру-
жённые блеском природы, мы можем три четверти всего этого
времени провести в мыслях о том, что мы собираемся сделать
по возвращении. Мы настолько привязаны к своим суждениям,
планам, идеям, что можно подумать, будто нам дано знать, что
случится на самом деле. Конечно, гадая, мы можем и попасть
в точку, но нелепо относиться к ожидаемому как к факту. Мы
не знаем, кто умрёт сегодня, кто родится завтра, и не пред-
стоит ли нам самим быть сбитыми машиной или выиграть
в лотерею. И великое чувство спокойствия нисходит на нас,
когда мы «отпускаем» своё бесплодное стремление всё контро-
лировать, когда без накрученных заранее установок принимаем
каждый следующий момент, раскрывшись ему навстречу и
лаская его полным осознанности вниманием. Такой подход по-
добен отдохновению в древесной тени путника, опалённого
солнцем дальней дороги. Конечно, всё это не значит, что во-
обще вредно и ненужно вести идейную жизнь, строить планы
и т. п. Идеи, планы — прекрасная вещь и необходимая сторона
человеческой жизни; причиною наших потерь и страданий яв-
ляются не они сами, а то, что мы чрезмерно к ним привязаны
и чрезмерно полагаемся на них.
Чилийский поэт Пабло Неруда в своём стихотворении «Ми-
нута тишины» хорошо выразил дух спокойствия, о котором мы
здесь говорим:
Вот — мы сочтём до двенадцати
и все замолчим и притихнем
впервые на этой земле.
Ни слова — ни на одном языке!
Давайте замрём на минуту,
руками не будем размахивать. . .
О, сколь необычным предстал бы тот миг
без гонки, машин, суеты.
Мы все б оказались едины
пред странностью тишины.
Китобои в холодных морях
Перестали бы трогать китов,
и соледобытчик забыл бы
о боли изъеденных рук.
124
Кто войны готовит земле,
кто служит наукой победам,
которым не будет свидетелей, —
сменил бы одежду на чистую
и вышел бы вместе со всеми
и праздно прилёг на траве.
О, я не зову отказаться
от всякой «активности» — нет!
Ведь Жизнь сохранится, а это —
активности вечной залог.
Но... если б не так однобоко
мы жили, шумя и спеша,
и хоть бы однажды предались безделью!
Тогда бы, возможно, кругом воцарился
целительный звон тишины,
и он залечил бы великую грусть
от вечного непониманья
себя и других, и от мыслей о смерти.
Возможно, земля поучить нас могла бы
иллюзией смерти, зимой;
а позже — улыбкой воскресшей природы,
тем более яркой, чем глубже молчанье.
Теперь до двенадцати я сосчитаю, —
а вы обласкайте молчанием мир.
Вздохну я тогда облегчённо
и вас незаметно покину.
Внутренняя тишина и спокойствие — это путь бытия, который
может благотворно изменить всю жизнь человека. Ограничение
своего внимания одним объектом в текущий момент, спокойное
принятие факта существования несовершенств жизни суть усло-
вия, помогающие проявиться живому чувству настоящего мо-
мента и удовлетворения им. На первых этапах практики меди-
тация хотя и развивается, но всё же ещё может нести в себе
примесь негативных качеств — усилий достижения и оценочных
суждений. Однако с ростом навыка медитации мы можем
овладеть искусством «отпускания» и нахождения в себе центра
спокойствия внутри потока наших изменяющихся чувств. Во
время сидения в медитации нам могут открыться необычайные
Уровни тишины и спокойствия: нам покажется, будто весь мир
остановился вдруг в своём движении, а наше тело стало лёгким
и прозрачным, как чистое весеннее небо. Сладко и трепетно
могут раскрыться сердце и все чувства, и состояние величай-
шего удовлетворения охватит нас. Мы узнаем, как приходит
125
счастье, — не благодаря внешним изменяющимся обстоятель-
ствам, а из самого нашего сердца, погружённого в покой. Все
сказанное может стать нашим достоянием в результате прак-
тики.
Невозмутимость *
Последний из стабилизирующих факторов и последний фак-
тор просветления — невозмутимость. Образом, призванным ил-
люстрировать качество невозмутимости, служит гора. Её опа-
ляет солнце, исхлёстывают дожди, заносят снега, в неё уда-
ряют молнии, но она стоит как ни в чём не бывало. Как же гора
достигает этого? Она просто остаётся бестрепетной. Невозму-
тимость— это способность ума испытывать изменения в цар-
стве форм, царстве чувств, царстве ментальности и, тем не-
менее, оставаться сосредоточенным и неколебимым. Невозмути-
мость развивается по мере нашего овладения искусством дер-
жать своё сердце открытым вопреки изменяющимся обстоятель-
ствам нашей жизни и нашей практики. В процессе накопления
нами мудрости наше сердце также становится зрелым, уходя от
эксцессов избыточных сил молодости с её тривиально обуслов-
ленным диктатом страхов и желаний и обретая то, что мы на-
зываем величием сердца, или сердцем великого духа. Приобре-
тение нашим сердцем этого качества происходит в процессе
практики. Снова и снова мы оказываемся перед вызовом вер-
нуться в текущий момент, как бы это ни было больно, не-
приятно или тоскливо, и ввести этот момент в своё сердце, при-
ветствовать его, находясь в полном равновесии своих сил и
чувств. Мы часто оказываемся выбитыми из этого равновесия.
Однако уже следующий момент может оказаться моментом не-
возмутимости. В силах ли мы, однако, принять именно текущий
момент в состоянии полного равновесия? В фазах своей выс-
шей развитости невозмутимость сообщает нам чувство неколе-
бимой устойчивости, гарантию неуязвимости перед любым опы-
том (переживанием). В другой традиции это называется «ша-
маническим равновесием»; оно позволяет шаману путешество-
вать по экстремальным царствам боли и смерти без боязни
перед своей слабостью (которая оказалась бы сокрушитель-
ной!). Мы обнаруживаем, что глубокая невозмутимость возни-
кает при необходимом условии отхода от самоотождествления
с процессами своего тела и ума. Начиная, в результате прак-
тики, понимать, сколь преходящ и недоступен схватыванию
любой аспект жизни, мы знакомимся с чувством глубочайшей
готовности «отпускать» свою привязанность к различным
аспектам своей самости (своего «Я»). И наши идеи, и наши
верования, наши образы и представления, чувства, страхи, даже
* Equanimity. Другой, более распространенный перевод этого термина —
«равностность». Выбор зависит от контекста. (Прим, перев.)
126
наше тело — суть временные, преходящие условия. Они — не
наши! Они не имеют в себе ничего «притяжательного», как-то:
я, мне, моё. Прочувствование этой истины в практике даёт нам
глубокую невозмутимость и освобождение.
Люди часто делают ошибку, полагая, будто духовная прак-
тика сообщает человеку практическую бесполезность или пас-
сивное отношение к жизни. В действительности же такие ка-
чества, как невозмутимость, обладают колоссальным могуще-
ством. Они суть внутренние силы сердца, питающие нашу зна-
чительность, силы, которые позволяют таким людям, как Ма-
хатма Ганди или Мать Тереза, могущественно влиять на ход
почти неотвратимых событий.
Традиция дзэн обогатила историю случаем, ярко иллюстри-
рующим проявление подобных сил. Во время гражданской
войны какой-то генерал шёл со своей армией, занимая одну
провинцию за другой. Он нигде не встречал сопротивления, но
свирепость его была так велика, что вопреки всякому смыслу
юн всюду оставлял кровавый след массовых убийств. Жители
одного города, узнав, что он идёт в их направлении и наслы-
шавшись о его зверствах, покинули свои дома и бежали
в горы. Генерал вошёл в опустевший город со своими войсками
и послал людей обыскать его. Через какое-то время
несколько вернувшихся солдат доложили, что в городе остался
только один человек, монах дзэн-буддист. Генерал крупным
шагом направился к храму, вошёл в него и, подойдя к мирно
сидящему монаху, обнажил саблю. «Знаешь ли ты, кто я? —
грозно спросил он. — Я тот, кто может разрубить тебя пополам
не моргнув глазом!» Монах спокойно выдержал взгляд генерала
и невозмутимо ответил: «А я, господин хороший, тот, кто не
моргнёт глазом, разрубаемый пополам». Генерал выпучил глаза
и поперхнулся. Затем он резко поклонился и вышел вон, не по-
падая саблей в ножны. Его хватило лишь на то, чтобы хоть
как-то сохранить своё лицо в этой комичной роли обладателя
сабли, которая вдруг стала картонной.
Невозмутимость есть такое качество ума и сердца, которое
в своём развитом состоянии позволяет человеку встретить и
выдержать любое испытание, проявляя, с одной стороны, силу,
а с другой — текучесть и гибкость, снимающие опасность быть
пойманным в когти обстоятельств. Одной из больших радостей
нашей практики является обнаружение в себе этого могу-
щества.
Будда характеризует рассмотренные нами семь факторов
просветления и как продукт практики, и как те ментальные
состояния, из которых это просветление вырастает. Через
годы практикуемой медитации, в ретритах и в повседневной
жизни мы начнём переживать эти качества, испытывая их
в своём сердце и уме, — и мы почувствуем в себе их силу! В те
моменты медитации, когда страхи и планы дискурсивного и
127
провоцируемого на эмоциональные реакции ума станут ухо-
дить, мы увидим, что эти качества являются нашим естествен-
ным состоянием и что они лежат глубже волнующейся поверх-
ности ума, глубже его страстей и общей картины путаницы.
Реализовать эти факторы просветления значит пробудиться
к чуду наших полных внутренних возможностей. Но мы не смо-
жем прийти к ним, если будем форсировать этот феномен или
жадно хватать его ростки, точно так же, как не смогли бы
заставить цветок расти быстрей или вырасти выше, вытягивая
его вверх руками. Они суть факторы ума и сердца и, как все
другие явления, подчиняются определённым обстоятельствам.
Путь нашей практики предполагает как бы искусство садовода:
мы должны поливать и пропалывать свои цветы, т. е. с искренним
чувством питать и поддерживать эти качества, даря мудрое
внимание всем уголкам нашей жизни. Нам необходимо обла-
дать терпением, ориентированным на очень долгие усилия. Для
большинства из нас этот процесс подобен росту векового де-
рева и представляет собой долгое и медленное раскрытие, при-
водящее в конечном счёте к цветущей грандиозной кроне про-
буждённости.
Несравненная радость красоты — наблюдать, как эти каче-
ства проявляются, причём в каждом из нас уникальным, инди-
видуальным образом. Мы все будем разными буддами. Высо-
кими буддами, низенькими буддами, Джон-буддами, Джейн-
буддами, азиатскими буддами, нью-йоркскими буддами. Но
всякий, кто пробудит в себе будду, каким бы этот будда ни
был, откроет для себя свободу и радость, одинаковые для всех.
К этому нас приводит любой путь практики, который разви-
вает названные семь качеств. И не нужно смущаться различием
внешних форм разных духовных традиций, сопоставляя между
собой мантии дзэпа, индийские церемонии, индуистские мантры
и суфийский танец. Всё очень просто, ибо, если измерять это явле-
ние по внутренней сущности, то любая практика, которая ведёт
к освобождению, по необходимости культивирует эти качества:
полное-бдение-мысли, усилие, исследование, восторг, концен-
трацию, спокойствие и невозмутимость (равностность).
Путём развития и сбалансирования этих семи качеств (фак-
торов) мы получаем возможность прорыва через барьер об-
условленных внешней практикой жизни шаблонов ума на пути
к глубочайшей для себя истине. Что было тайным, становится
явным; что было перевёрнуто, становится на ноги. Мы обре-
таем возможность проживать каждый день своей жизни, и всю
жизнь, в гармонии с собой и окружающим миром, обладая ве-
личием сердца и ясностью ума и познав великое благо чело-
века: творческую силу покоя.
Дж. К.
128
Упражнение
ОСОЗНАНИЕ ФАКТОРОВ ПРОСВЕТЛЕНИЯ
Традиционная практика требует от практикующего человека
периодически обозревать все факторы просветления. В дан-
ном упражнении задайтесь целью держать в лучах осознанно-
сти— во время ваших сидений в медитации — наличие рабо-
тающих в настоящий момент факторов просветления. Выбе-
рите для работы с ними как объектами перебора и последова-
тельного всматривания определённый период времени в две-
три недели из непрерывного ряда ваших ежедневных медита-
ций. Можно иначе: в период интенсивного ретрита определяйте
для этой цели одну сидячую медитацию каждый день. В сере-
дине каждого сидения, во время относительно хорошего внима-
ния, проверьте, какие из семи факторов присутствуют, а также
какие из них сильны и какие слабы. Отмечайте то, что видите,
без оценок и суждений. Спросите себя, слаб или силён в дан-
ном сидении фактор полного-бдения-мысли. Какие из трёх воз-
буждающих факторов наличествуют в данный момент? Присут-
ствует ли здесь фактор энергии и усилия? А — исследования?
А — восторга и интереса? Отметьте, до какой степени или силы
поднялся каждый из этих факторов. Затем понаблюдайте за
тремя стабилизирующими факторами. Присутствует ли кон-
центрация? Если да, то — слаба она или сильна? А — спокой-
ствие? А — невозмутимость и равновесие? Какие из факторов
сейчас работают? Какие отсутствуют?
Иногда в фокусе самого акта осознавания этих качеств они
набирают силу и степень своего присутствия. Отметьте и это,
если таков случай. Факторы просветления суть качества без-
личностные, возникающие при стечении определённых условий.
В течение тех недель, когда вы будете следить за ними, осо-
знайте и выделите дни их особенной силы и дни их заметного
отсутствия. Осознайте блокирующие их условия. Постарайтесь
установить, каким образом вам удаётся в своей практике по-
вышать уровень этих качеств и питать их.
9 Заказ № 56
129
7. ЖИЗНЬ БУДДЫ
ПЕРЕД НАМИ ВСТАЁТ вопрос: можно ли относиться к жизни
Будды — в контексте нашей формальной практики и в контек-
сте повседневной жизни — как к чему-то такому, что имеет зна-
чимость для нас сегодняшних? Можем ли мы относиться к его
жизни с ожиданием найти в ней подсказки и точки зрения, ко-
торые мы могли бы применить к своей собственной жизни?
Один из возможных подходов состоит в том, что в Будде можно
видеть конкретную историческую фигуру — человека, жившего
в шестом и пятом веках до Р. X., в том уголке Земли, который
сегодня мы относим к северной Индии, — человека, знамени-
того тем, что в возрасте тридцати пяти лет он прошёл через
уникальную трансформацию и обрёл великую силу пробуждён-
ное™. Можно подойти с очень простой человеческой меркой,
как человек к человеку, учитывая исторические реалии и вни-
кая в его борения духа, в его поиск истины и в его просвет-
ление.
Другой уровень возможного отношения к Будде — это уви-
деть в нём фундаментальный архетип человечества, полное и
совершенное проявление человеческой природы в её просвет-
лённом состоянии — ум, который свободен от загрязнений и из-
вращённости; и увидеть в истории его жизни великое путешест-
вие, подарившее нам образцы некоторых основных архетипи-
ческих аспектов человеческого бытия. Рассматривая жизнь
Будды в контекстах обоих этих подходов, т. е. как историческое
лицо и как некий архетип, мы можем увидеть развёртывание
универсальных принципов на примере конкретного содержания
его жизненного опыта. Это даёт нам возможность рассматри-
вать жизнь Будды не как абстрактную и бесконечно далёкую
от нас историю малореального человеческого существа, жив-
шего двадцать пять столетий тому назад, но как такую, кото-
рая вскрывает нечто универсальное в каждом из нас. Это ста-
новится методом постижения нашего индивидуального опыта
в контексте более обширном и глубоком — в контексте, кото-
рый соединяет жизненное путешествие Будды с нашим собст-
венным. Мы решили следовать той же тропой, вдохновлённые
теми же вопросами: Какова истинная природа нашей жизни?
В чём коренная причина нашего страдания?
130
В своей книге «Герой с тысячью лиц» (Нью-Йорк, 1971)
Джозеф Кэмпбелл, крупнейший исследователь мифов и архе-
типов человечества, трактует природу мифа о герое. Он гово-
рит о четырёх стадиях, на которые можно разделить великое
путешествие архетипического героя (или героини), и его трак-
товка путешествия Будды в терминах этих четырёх стадий пред-
ставляет собой картину замечательного переплетения личност-
ных элементов жизни Будды и универсальных принципов, кото-
рые они воплощают. Видя, как события жизни Будды прямо
перекликаются с нашими собственными переживаниями, мы про-
никаемся огромной энергией и вдохновением в трудах нашего
собственного жизненного путешествия. Размышление над
жизнью Будды приносит чувство радости, ибо, узнавая о силе
и грандиозности духовного поиска Будды, мы переносим это на
себя и чувствуем сильнейшее побуждение заняться дхармиче-
ской практикой.
Когда мы узнаём о приключениях великих исследователей
земли, нас прежде всего поражает дух таинственности и драма-
тичность обстоятельств, сопровождавших сделанные ими откры-
тия. Мы представляем их бороздящими неизведанные моря или
исследующими диковинные земли, но при этом мы, как пра-
вило, не думаем о бесчисленных повседневных трудностях, ли-
шениях и неудобствах, как-то: москитах, бесконечных дождях,
скуке и дурной пище. Но ведь и это тоже неотъемлемые эле-
менты путешествия. Точно так же и в процессе нашей практики
постоянно возникают раздражающие и трудные моменты, и они
представляют собой естественную часть нашего необычного
путешествия, в котором мы исследуем природу нашей собствен-
ной жизни. При этом очень легко зациклиться на деталях опы-
та, так, что мы можем потерять крупный план всего контекста,
в котором работаем.
Первую стадию путешествия героя Кэмпбелл называет зо-
вом судьбы. По преданию, Будда впервые услышал этот зов
за много-много жизненных циклов до своего рождения как
Сиддхартха Гаутама, в ту свою жизнь, когда он был отшельни-
ком и жил в лесу; звали его Сумедха, а было это во времена
предыдущего будды по имени Дипанкара. Однажды Сумедха
услышал, что Будда Дипанкара будет проходить вблизи того
места, и он присоединился к большому скоплению людей, со-
биравшихся засвидетельствовать Будде своё почтение. Люди
готовили дорогу для Дипанкары, и участники процессии —
монахи и монахини, и среди них Сумедха — получили неболь-
шой участок дороги, чтобы сделать его ровным и удобным для
движения. Сумедха не успел закончить свою часть, и кусочек
Дороги оставался ещё грязным, когда великий странник уже
приближался. И тогда в последнюю минуту Сумедха лёг и за-
полнил своим телом грязный провал дороги, чтобы Дипанкара
смог в этом месте пройти.
9*
131
Рассказывают, что когда Сумедха увидел Дипанкару, то
внешность и благородство последнего так поразили и вдохно-
вили его, что он решил, что когда-нибудь тоже доведёт до со-
вершенства, свойственного будде, все качества своего ума. Ди-
панкара заметил этого вдохновенного отшельника и предрек,
что через много эонов времени Сумедха родится принцем по
имени Сиддхартха Гаутама и в той своей будущей жизни до-
стигнет состояния будды. С этого момента, когда он услышал
зов судьбы и на него ответил, Сумедха стал бодхисаттвой — су-
ществом, чьим предназначением является достижение пробуж-
дённости и совершенства будды. В собрании рассказов «Jataka
Tales» (Истории Джатак) повествуется о стараниях бодхи-
саттвы в течение многих воплощений (перерождений) реализо-
вать десять парами (требований совершенства)* будды: щед-
рость, нравственность, самоотречение, мудрость, усилие, терпе-
ние, правдивость, решимость, невозмутимость и любящую до-
броту. Вернувшись в контекст нашей собственной жизни, сле-
дует сказать, что и в ней нельзя недооценивать важность уси-
лий, направленных на развитие этих «парами». Они являются
могучим источником всех духовных достижений.
В том жизненном воплощении, в котором бодхисаттва стал
Буддой, он родился принцем в маленьком королевстве Шакья
около теперешней границы между Индией и Непалом. При его
появлении на свет мудрецы предсказали, что он станет либо
крупным монархом, либо, уйдя от мирских дел, превратится
в будду. Король, отец бодхисаттвы, желая, чтобы его сын стал,
подобно ему, светским правителем, искусно окружил Сиддхартху
всевозможными источниками чувственных радостей и сделал
всё, чтобы занять его ум мирскими забавами. Для каждого
времени года был построен особый дворец, в каждом из
них были свои музыканты, танцовщицы, куртизанки и тому по-
добное, дабы увеселять молодого принца. Король делал всё
возможное и невозможное, чтобы из жизненного опыта сына из-
гнать самомалейший намёк на неприятные вещи.
Однажды Сиддхартха решил покинуть пределы дворца и по-
сетить город. Король, опасаясь того, что его сын увидит что-
нибудь неприятное, такое, что может навести его на раздумья
о своём положении и толкнуть на отказ от мирской жизни, при-
казал замаскировать всё дурное и грустное, выкрасить город
в ликующие тона, украсить его цветами, наполнить благово-
ниями, а всех людей, страдающих от болезней, старости, нище-
ты, убрать прочь. Но не так-то легко было отменить зов судь-
бы — встать на пути призвания бодхисаттвы.
Предание утверждает, что, когда Сиддхартха ехал по горо-
ду, перед ним последовательно появились четыре небесных по-
* «Парами» — на языке пали; чаще употребим санскритский вариант:
«парамита». (Прим, персе.)
132
сланца. Первый из них предстал очам молодого принца в виде
дряхлого старца, согбенного и слабого рассудком. Второй по-
сланец явился ему как человек, тяжко страдающий от недугов.
Третий был явлен потрясённому ездоку в форме трупа. И при
каждой встрече принца охватывал ужас, ибо он никогда прежде
не видел ни больных, ни старых, ни мёртвых, не слышал о бо-
лезни, старости, смерти. Первый контакт с проявлением этих
сторон жизни глубоко его тронул. Каждый раз он обращался
с вопросом к вознице по поводу увиденного и затем спрашивал,
всякий ли человек может быть жертвой этих несчастий. Воз-
ница отвечал, что это неизбежная участь каждого, кто родился
на белый свет: стареть, болеть, умирать. Последний из небес-
ных посланцев предстал перед принцем как странствующий
монах. Спрошенный и на этот раз, возница ответил, что это
один из тех, кто отказался от мирской жизни во имя поиска
просветлённости и освобождения. Четыре небесных посланника
пробудили в бодхисаттве энергию всей практики его бесчис-
ленных воплощений; они пробудили в нём как потребность
исследования и поиска ответов на вопросы (Какова при-
рода рождения и смерти? Какая сила поддерживает их?
Как можно положить конец страданиям кармического су-
ществования?), так и волнующее осознание возможности сво-
боды.
Теперь спросим себя — что толкнуло нас самих начать прак-
тику? Узнали ли мы явившихся к нам небесных посланцев в на-
шей собственной жизни? Каждый из нас, как и Будда, имеет
свою историю, и всех нас соединяет то общее, что каждый из
нас слышал некий зов: пробудиться! Размышление над первыми
шагами в нашем собственном путешествии и теми мощными мо-
ментами интуиции, которые окончательно привлекли нас на
путь поиска истины, всё глубже связывают нас с нашим соб-
ственным источником вдохновения и оригинальным духом на-
шего собственного исследования.
Вторая стадия путешествия героя называется великим са-
моотречением. Пробудившись к столь часто скрытым от чело-
века возможностям жизни, мы начинаем отказываться от при-
вычных путей восприятия мира и отношения к нему и вести
такой образ жизни, который больше способствует полной само-
реализации. После встречи с четырьмя посланцами неба бод-
хисаттва покинул дворец со всеми его утехами и комфортом,
чтобы найти освобождение в тяжких и мучительных трудах по-
иска истины. Сначала он в качестве ученика проходил у раз-
ных учителей науку медитативной концентрации и освоил все
Уровни погружения в себя. Однако, даже достигнув на этом
пути предельных высот, он видел, что этого недостаточно для
освобождения. Когда он выходил из таких состояний запредель-
ной концентрации, ум его всё ещё подвержен бывал загрязне-
ниям, и поэтому он не мог чувствовать себя удовлетворённым.
133
Он считал, что даже высшее из этих состояний не свободно
ещё от обусловленности, или кармы, то есть не находится ещё
по ту сторону жизни и смерти.
Затем он провёл шесть лет, практикуя разные виды аске-
тизма и аскетических дисциплин, распространённых в то вре-
мя,— физическое самоистязание и истощение тела голодом
в стремлении подчинить своё эго и подавить источники загряз-
нения ума. Говорят, что он долго питался, съедая лишь одно
зёрнышко риса в день, и что когда он ощупывал свой живот,
то кистью руки мог обхватить свой позвоночник. Аскетический
образ жизни был доведен им до такой крайности, что порой он
терял сознание от усталости и голода. Но прошло шесть лет
подобной практики, и он понял, что стоит на ложном пути и
таким способом не придёт к свободе и концу страданий.
И тогда Сиддхартха оставил эту дисциплину крайнего аске-
тизма и, подкрепившись разумным количеством пищи, приго-
товился к третьему великому событию своего путешествия —
великой борьбе. Вернув себе силы, он уселся под деревом бод-
хи, твёрдо решив, что не встанет до сех пор, пока не достигнет
высшей степени просветления. И, сидя так, с непоколебимой
решимостью достигнуть своей цели, он вынес все нападения
враждебных сил Мары, атаковавшего его ум сонмом иллюзий
и сомнений. Джозеф Кэмпбелл описывает эту встречу двух на-
чал метафорически, очень убедительно передавая образами ту
энергию, которая заключена в преданности истине.
Бодхисаттва расположился под Древом Бодхи, на
Незыблемом Месте, проникнутый своим твёрдым реше-
нием, и сразу же к нему подступил Кама-Мара, бог
любви и смерти.
Этот грозный бог явился верхом на слоне, и в каж-
дой из тысячи своих рук он сжимал оружие. Его окру-
жала его армия, простиравшаяся на двенадцать лиг
спереди от него, двенадцать вправо и двенадцать влево,
а в тыл она уходила до границы всего мира. Высота же
её составляла девять лиг. В страхе бежали божества —
хранители вселенной, но Будущий Будда оставался не-
подвижным и бестрепетным под своим Древом. И тогда
бог напал на него, стремясь нарушить его сосредото-
ченность.
Смерч и глыбы скал, гром и пламя, дымящиеся
брёвна с острыми концами, горящий уголь и жаркую
золу, тучи вздыбленных песков и четырёхкратную
тьму — всё это одно за другим и совокупно швырнул
Антагонист в единственную мишень, в Спасителя! Но
все эти столь разные снаряды были в полёте превра-
щаемы в цветы небес и в благовония великой силой
десяти совершенств Гаутамы. Тогда Мара наслал на
134
него своих дочерей — Желание, Тоску и Вожделение,
окруженных сладострастными слугами; однако и на
этот раз ум Великого Существа не отвлёкся и не рас-
сеялся. И тогда бог решил хотя бы завладеть правом са-
мому усесться на Незыблемом Месте, и он гневно метнул
острый как бритва диск и повелел всем бойцам своей
армии, пирамидой уходящей вверх до самого неба, швы-
рять в Сидящего осколками скал. Но Будущий Будда
только шевельнул кистью руки, чтобы коснуться земли
кончиками пальцев: пусть Богиня Земля подтвердит его
право сидеть там, где он сидит. И она услышала и под-
твердила: тотчас раздались во чреве планеты и пошат-
нули, и заколебали всё вокруг сто, и тысяча, и сто тысяч
громовых рёвов земли! И слон Антагониста в детской
покорности опустился на колени перед Будущим Буд-
дой. И вся армия тотчас рассеялась, а боги всех миров
разбросали гирлянды цветов и венки для Победителя.
Не правда ли, прекрасное описание борьбы бодхисаттвы
с Марой! И о каждом из нас, в очень глубоком смысле, можно
сказать, что мы всякий раз сидим под древом бодхи, когда про-
никаемся твёрдой решимостью войти в состояние осознанности
и полного-бдения-мысли. Мара может насылать на наш ум гнев
и желание, атаковать нас беспокойством и страхами — всем
сонмом сил, олицетворённых в образах этого мифа. Это та же
самая борьба, та же преданность поиску истины, тот же процесс
освобождения. Проявление усилий есть акт героический, ибо
смысл его принадлежит более широкой арене, простирающейся
далеко за пределы нашего непосредственного опыта. В этот
момент мы выражаем непоколебимую решимость и отвагу, до-
стойные героя или героини.
Итак, первая стадия архетипического путешествия — это зов
судьбы; вторая — великое самоотречение, отказ от прежних ша-
блонов и привычек, переход к иному видению своей жизни;
третья стадия проявляется в великой борьбе со всеми силами
иллюзий и заблуждений; и, наконец, четвёртая стадия этого уни-
версального путешествия несёт с собой великое пробуждение.
После того как было рассеяно войско Л1ары, бодхисаттва про-
вёл три часа ночного бдения, созерцая различные аспекты
дхармы. В первый час он обозревал со всей мощью своей кон-
центрации. последовательность рождений и смертей в беско-
нечной цепи перерождений. Результатом созерцания этого про-
цесса, растянувшегося в прошлое до безначальных времён
(рождение в кругу определённых обстоятельств, прохождение
через драмы жизни, смерть и новое рождение), явилось глубо-
чайшее понимание факта преходящности всего и иллюзорности
существования. Жизнь и смерть возникают и исчезают подобно
пузырям на поверхности потока. Взгляд через толщу времён
на круги человеческой жизни снимает кажущуюся субстанци-
135
альность и ту важность, которую придают наши привязанности
и предпочтения конкретным ситуациям или переживаниям, с ко-
торыми мы идентифицируемся.
Во второй час того ночного бдения он созерцал закон кар-
мы. Он увидел, как кармическая сила прошлых поступков тол-
кает вперёд и жёстко обусловливает путь существ через круги
последовательных перерождений. Зрелище существ, влекомых
в своём неведении через крутящийся вихрь сменяющих одна
другую судеб, пробудил в нём энергию глубокого сострадания...
В третий час той вещей ночи он созерцал Четыре Благородные
Истины и закон зависимого происхождения. Он увидел, как ум
создаёт себе путы привязанности и как через эту привязанность
возникает страдание. И он постиг возможность разрывания при-
чинно-следственных цепей привязанности и возможность дости-
жения свободы.
Легенда говорит, что в самое время рассвета, когда в небе
появилась утренняя звезда, ум его достиг самого глубокого, са-
мого полного озарения истиной. И, придя к этой великой про-
светлённости, Будда произнёс в своём сердце такой стих:
Бродил я по кругам бесчисленных рождений,
Ища — не находя — возведшего сей дом.
Рождаться вновь и вновь — о, как это печально...
Но, зодчий! Ты теперь увиден ясно мной.
Отныне никогда мой дом не будешь строить:
Стропила все твои сломал я навсегда,
И балка главная во прах раздроблена.
Гляди! — мой ум достиг свободы безусловной:
Всю бесконечность цепи заколдованной,
Чьи звенья — страсть и страх,
Я разорвал.
Будда увидел, что в этом мире сансары, мире вечного появ-
ления и исчезновения, рождений и смертей — господствует ве-
ликое страдание. И он нашёл того, кто строит дом страданий
(ум и тело): этим архитектором оказалось — желание. Загряз-
нения ума (стропила) были уничтожены, сила невежества (бал-
ка) была разрушена; так Будда познал нирвану, пришёл к без-
условному. Говорится, что путь к нирване, Восьмеричный Путь,
есть беззвучная колесница, едущая мягко и грациозно, без
скрипов, визгов и громыханий. Это не значит, однако, что её
пассажирам — людям, узнавшим истину, — нельзя пошуметь.
И они шумят, они поют гимны и во славу этой колесницы, и
по поводу свершения ими столь героического путешествия.
В сборниках стихов о просветлении, сочинённых ранними
монахами и монахинями («Тхерагата» и «Тхеригата»), мы часто
встречаем рефрен: «Свершилось то, что было суждено». Достиг-
нув великого просветления, бодхисаттва испытал осуществле-
ние и завершение своего долгого путешествия — реализацию
136
возможности, которая дана всем человеческим существам. Он
стал Буддой — Тем, Кто Пробудился. Он провёл после этого
семь недель у дерева бодхи, созерцая различные аспекты истины.
Он созерцал своё собственное путешествие к освобождению и
затем задал себе вопрос, — а нельзя ли разделить постигну-
тую им дхарму с другими людьми, которые ослеплены ещё
шорами своих привязанностей.
Согласно легенде, к Будде спустился из высших небесных
пределов брахманистский бог и побуждал его учить дхарме дру-
гих на благо всех существ и из сострадания к ним. Он попросил
Будду обозреть мир своим мудрым взглядом, говоря, что су-
ществует много людей, у которых глаза не запорошены безна-
дежно пылью заблуждений, и они могут услышать слово исти-
ны и понять его. И Будда поступил так, как просил его брах-
манистский бог, и убедился в истинности его слов, и из чувства
глубокого сострадания перед муками живых существ он присту-
пил к своей проповеди, которая продолжалась сорок пять лет.
Вначале он отправился в одно место за пределами Бенареса,
которое называлось Сарнат; там в оленьем парке жили пять
отшельников, вместе с которыми он раньше предавался прак-
тике. Именно к этим пяти аскетам он и обратился со своей
первой проповедью. Так было приведено в движение Великое
Колесо Дхармы. В этой проповеди он говорил о Четырёх Бла-
городных Истинах и о Срединном Пути — тропе между двумя
крайностями: потворством своим чувственным желаниям и умер-
щвлением своей плоти. Так заложил он фундамент своих про-
поведей, продолжавшихся сорок пять лет.
Будда продолжал распространять своё учение, переходя от
одного места к другому, и когда шестьдесят его учеников сами
пришли к полному просветлению, он послал их в разные сто-
роны с миссией начать распространение дхармы, давая им при
этом такое наставление: «Идите вперёд и дальше, о монахи! —
на благо многих, для счастья многих, руководствуясь сострада-
нием к миру, во имя добра, пользы и счастья людей и дэвов.
И пусть каждый из вас пойдёт один, своей собственной доро-
гой. Учите людей дхарме, и делайте это равно хорошо и в на-
чале, и в середине, и в конце. Провозглашайте ценность и пути
благородной жизни, всесовершенной и всечистой. Те же из вас,
кто исполнит завет, пусть работают кротко на благо других.»
Из этого обращения Будды можно видеть, что весь пафос
практики и разумения состоит в развитии свободы в себе, в со-
чувствии к страданиям мира и в служении на благо других.
Понимание того, что очищение нашего собственного сердца и
ума происходит в контексте служения благу других, вдохнов-
ляет нас и даёт энергию в нашей практике. Практика не может
быть самоцелью для практикующего; проявление истины есть
всегда проявление большей соединённости с другими и состра-
дания к ним.
137
Двумя самыми выдающимися учениками Будды были Ша-
рипутра и Могаллана. Могаллана был очень искусен и сведущ
в медитации и стал архатом, то есть полностью просветлён-
ным существом, всего за одну неделю. Среди учеников Будды
он был первейшим в развитии психических сил, и до нас до-
шло много рассказов о проявлении им этих сил во имя рас-
пространения буддизма. Шарипутра был учеником первейшим
в мудрости. Поскольку ум его был более дискурсивен и требо-
вал рассмотрения каждого опыта во многих разных аспектах,
то ему для полной просветлённости потребовалось две недели —
на неделю больше, чем Могаллане. О Шарипутре говорят, что
в своём проникновении в феномен сознания он уступал только
Будде. Традиция утверждает, что именно благодаря ему разви-
лась, содержательно и формально, абхидхарма — буддийская
психология. Говорят также, что Будда периодически посещал
небесное царство, где получила новое рождение его мать,
с тем чтобы сообщать ей знание абхидхармы, и возвращался
затем на землю, передавая существо своего учения Шарипутре,
который затем разрабатывал и излагал его.
Сравнивая будду (т. е. будду вообще) с архатом, надо
сказать, что существуют определённые качества, по которым
они различаются. Между освобождённостыо ума будды и осво-
бождённостью ума архата различий нет; в ментальности обоих
полностью искоренены алчность, ненависть и невежество. Тем не
менее, благодаря своим усилиям, эффект которых накопился за
бесчисленные перерождения, будда доводит до совершенства
некоторые возможности ума, а диапазон его сострадания и про-
никновения в суть вещей уникален. Жизнь будды олицетворяет
собой совершенство мудрости, безграничность сострадания и
высшее мастерство в средствах. В любой ситуации будда знает
точно, каким путём передавать знание и каков наилучший спо-
соб раскрыть умы других. Он, таким образом, наделён все-
знающей мудростью и практической силой сострадания.
В тех глубинах времён, когда произошла встреча отшель-
ника Сумедхи и Будды Дипанкары, первый уже обладал спо-
собностью достигнуть просветлённости, однако он избрал путь
отказа от этой возможности во благо всех существ, страдающих
в своём невежестве. Чувствуя сострадание к бесчисленным су-
ществам, нуждающимся в том, чтобы их перевели безопасно
на другой берег, он предпочёл пожертвовать своей падавшей
ему в руки свободой и пройти ещё через многие эоны (беско-
нечные пролёты времён), необходимые для развития всех со-
вершенств будды.
Тот Будда, о котором мы говорим, увенчал себя тремя ве-
ликими достижениями. Первое — это осуществление великого
дела, связанного с титаническими усилиями бодхисаттвы на
его пути через бесчисленные перерождения во имя совершен-
ствования парами; иначе говоря, он достиг состояния будды.
138
Второе достижение — это достижение результата, который от-
носится к его просветлённости и обретению всеведения. И третье
достижение — это служение миру, забота о благе других. Будда
не удовлетворился своим собственным пробуждением, а из лю-
бящей заботы обо всех существах приступил к просвещению
других и до самой своей смерти делился дхармой со всеми го-
товыми его слушать.
То героическое усилие, которое бодхисаттва совершил, что-
бы дойти до высших высот всех совершенств, возможно лишь
благодаря уникальной мотивации чрезвычайного сострадания.
И всё же одного сострадания недостаточно: ведь для того, что-
бы оно привело к большим и правильным результатам, потен-
циал сто нуждается в мудром распорядительстве, а это требу-
ет, в свою очередь, тонкого различения благостных и вредя-
щих вмешательств и знания того, какие пути, при одинаковом
вмешательстве, приведут к счастью, а какие — к беде или ни
к чему. Великое сострадание, чтобы принести плоды, требует
великой мудрости; великой же мудрости пристало великое со-
страдание как мотив и толчок к действию на благо других су-
ществ. Эти два неотъемлемых крыла дхармы были в высшей
мере и в совершенной форме присущи Будде.
Говорится, что даже если собрать воедино любовь и состра-
дание всех родителей на планете по отношению к их детям, то
и тогда эта сумма чувств нс приблизится к силе сострадания
Будды. Несомненно, родители могут обладать очень большой
способностью любить и прощать своих детей. Но у Будды эти
качества были безграничны. Одной из практических форм его
сострадания было то, что он непрестанно убеждал и побуждал
людей отказаться от всего того, что приводит в конечном счёте
к их страданиям, и избегать таких действий, которые приносят
вред или несчастье. Он призывал и увещевал людей следовать
тропой, которая ведёт к счастью, благополучию и свободе.
Одной из уникальных способностей человека, достигшего
состояния будды, является беспрепятственное проникновение
взглядохм на любые расстояния. Каждое утро Будда обозревал
весь мир всепроникающим взором мудрости, окружал сетью
своего сострадания всех существ. Имея способность проникать
в скрытые устремления других, он узнавал созревших для про-
буждения и появлялся перед ними, предлагая им истинное уче-
ние, способное раскрыть их умы и сердца.
Существует рассказ об одном монахе, который долгое вре-
мя практиковал медитацию на всех неприятных проявлениях
тела в качестве способа развития в себе бесстрастия; он ви-
зуализировал такие части тела, как внутренние органы, кровь,
волосы, кости, мягкую плоть, сухожилия и пр. Прошло несколь-
ко месяцев самой усердной практики, а он так и не продвинул-
ся; более того, его ум становился всё беспокойнее. Об этом
узнал Будда, и ему стало ясно, что для этого монаха избран-
139
ная им практика не подходит. Пользуясь своей психической
силой, Будда создал золотой лотос и указал монаху созерцать
его. В процессе созерцания монахом золотого цветка последний
стал распадаться, и вот, наблюдая изменение и распад прекрас-
ного лотоса, монах достиг просветлённости. Впоследствии, рас-
сказывая об этом, Будда говорил, что прежде тот монах был
золотых дел мастером и работал с красивыми предметами в те-
чение пятисот следующих друг за другом перерождений. Ум
монаха был так настроен на красоту, что он в принципе не мог
прийти к сбалансированности ума, избрав объектом практики
неприятные вещи, и что его особым и единственным путём к ос-
вобождению было созерцание только красивых вещей, в их
преходящности и иллюзорности.
Одна из моих любимых историй подобного рода — о мо-
нахе, считавшемся тупицей, потому что он не мог ничему на-
учиться и вообще хоть что-то запомнить. Его старший брат
(а он был архатом) пытался научить этого тупицу чтению на-
изусть одного дхармического стиха из четырёх строчек, но вся-
кий раз, когда тот выучивал очередную строку, он позабывал
предыдущую. Как ни пытался он запомнить все четыре строки,
это ему не удавалось. Брат решил, что дело безнадежно, и пред-
ложил исключить злосчастного монаха из монашества, чтобы
тот вернулся к своим домашним делам. Но хотя он и обладал
таким несовершенным умом, сердце у него было доброе и от-
крытое, и предложение брата повергло его в глубокое
уныние. И вот идёт он по дороге в этом состоянии скорби, а на-
встречу ему — Будда, который прослышал о случившемся. Буд-
да подходит к нему и гладит его утешительно рукой по голове
и затем предлагает ему объект для медитации: белый платок.
И говорит он тупице принять этот платок и впредь каждый
день, когда солнце стоит у зенита, тереть платок руками. В этом
и состояла медитация. Прошло какое-то время, в течение кото-
рого тупой монах делал всё по словам Будды; платок же по-
степенно становился грязным, и это обстоятельство привело его
обладателя к мысли о загрязнениях, покидающих его тело. На-
блюдение за тем, как платок становится грязным по мере вы-
тирания о него рук, привело ум монаха в состояние бесстрастия,
а уже из этой глубокой сбалансированности ума он пришёл
к просветлению. И далее эта история сообщает, что вместе с про-
светлением к нему пришли и все психические силы и знание
всех учений.
Дело в том, что Будда увидел, что этот необыкновенно ту-
пой человек в предыдущем своём перерождении имел следую-
щую ситуацию. Он был великим королём, который однажды
в очень жаркую солнечную погоду вышел из покоев своего
дворца облачённый в роскошные одежды и так пропотел, что
одежды приняли грязный неопрятный вид. Это обстоятельство
болезненно изменило его отношение к своему телу, которое
140
с тех пор стало ему чуждым и противным. И вот Будда при-
коснулся к тому давно зароненному семени и одним этим при-
косновением вывел ум несчастного из его тупости.
Есть ещё одна очень трогательная история — о женщине по
имени Киса Готами. Она происходила из бедной семьи, но за-
муж вышла за очень состоятельного человека. Через какое-то
время она родила сына, и они жили вполне счастливо; но че-
рез два года после этого произошло несчастье: сын умер. Горе
молодой женщины было неописуемым. Слабеющим умом она
отказывалась верить в ужасный факт и ходила повсюду с ма-
леньким трупом на руках, умоляя всех дать какого-нибудь ле-
карства, чтобы её сын выздоровел. Наконец она пошла к Будде
и, придя, умоляла его сделать что-нибудь для её обожаемого
ребёнка. Будда сказал, что может ей помочь, но прежде она
должна вернуться в свою деревню, попросить в каком-нибудь
из домов одно горчичное зёрнышко и принести его Будде. Но, —
добавил он, — зёрнышко это должно быть из такого дома, в ко-
тором никто никогда не умирал. И вот она ходит из дома в дом,
но повсюду встречает один и тот же ответ: при всей готовности
дать ей то, что она просит, ей каждый раз говорят, что в их
доме умирали. И когда она дошла до конца деревни, ум её рас-
крылся перед фактом: смерть — неотъемлемая часть всеобщего
положения вещей, никто от неё не свободен. И благодаря этой
открытости феномену смерти она нашла силы оставить свои
иллюзии и похоронить сына. После этого она вернулась к Будде
и стала монахиней, достигнув вскоре полного просветления.
Подобных историй — бесчисленное множество, и они о лю-
дях самых разных по своему положению: о нищих, купцах, ре-
месленниках, куртизанках, сельских жителях, аристократах,
королях и королевах. И каждый из них приходил к Будде с раз-
ной степенью веры и понимания, и каждый уходил, обретя путь
к свободе и миру благодаря могуществу любви, мудрости и
арсеналу средств великого Будды.
Одна из бесчисленных бесед Будды с людьми несёт в себе
особенно важный смысл и пользу для понимания духа иссле-
дования и открытий в дхармической практике: известна она
под названием Калама Сутта. Жители одного села, которых на-
зывали каламами, спросили у него, как выделить из множества
разных религиозных учений и учителей именно те или тех. ко-
торые достойны веры и доверия. Будда ответил, что никому и
ничему нельзя верить слепо; нельзя слепо верить ни родителям,
ни учителям, ни книгам, ни традициям, ни даже самому Будде.
Надо внимательно и пристально вглядываться в свой собствен-
ный опыт, чтобы определить, какие вещи ведут к большей алч-
ности, ненависти, иллюзии, — и уходить от этих вещей; и надо
смотреть также, какие вещи ведут к большей любви, щедро-
сти, мудрости, открытости и миру, — и эти вещи культивиро-
вать. Как видим, учение Будды всегда поощряет нас в приня-
141
тии на самих себя ответственности за наше собственное раз-
витие и в непосредственном исследовании природы нашего
опыта. Будде чуждо было желание славы, почёта или честолю-
бивого наращивания числа своих учеников. Мотивом его дея-
тельности было искреннее сострадание.
Будде было восемьдесят лет, когда он вдруг почувствовал
сильное недомогание и, зная, что скоро умрёт, он лёг на землю
между двумя деревьями. Легенды говорят, что эти деревья
были, вопреки сезону, в цвету, символизируя окончательное
освобождение Будды, уходящего в мир безусловного. Но даже
находясь на своём смертном одре, Будда поделился дхармой,
указав духовный путь одному человеку, который пришёл к нему
после отречения от другого вероисповедания. В своих послед-
них словах он наставлял собравшихся вокруг него (а значит, и
нас) такими словами: «Все сложные, составленные из разных
частей вещи суть преходящи, не вечны. Усердно работайте над
вашим предстоящим освобождением.» Затем он вошёл в со-
стояние джанической концентрации и угас.
По мере всё более глубокого погружения в практику мы при-
ближаемся ко всё более полной оценке и пониманию нашей соб-
ственной истинной природы, а вместе с этим развивается пре-
красное чувство любви и уважения к Будде — и как к фигуре
исторической, и как к архетипу естественного элемента будды
в нас самих. Размышляя о трёх великих совершенствах или жиз-
ненных свершениях Будды, мы осознаём грандиозную ценность
открывающейся перед нами возможности идти тропой, завещан-
ной подобным существом, — уникальной тропой истинного бла-
городства. Сознание этого переполняет нас благодарностью.
Полное-бдение-мысли и проникновение в истину (инсайт) по-
зволяют нам, размышляя о духовном путешествии Будды, вгля-
дываться в него и узнавать в нём наше собственное, и наобо-
рот. Питаться им духовно как из неиссякаемого источника.
Дж. Г.
Упражнение
ПАМЯТОВАНИЕ БУДДЫ
Регулярное воскрешение в памяти облика Будды и его деяний
может служить эффективным способом для возбуждения и
укрепления в себе таких духовных качеств, как вера и концен-
трация. Созерцание совершенств Будды (таких, как щедрость,
высоконравственность, сосредоточенность, любящая доброта,
мудрость) и исследование тех путей, которыми он эти качества
развивал, могут служить нам в нашей практике источником вдох-
новения. И в этой связи чтение истории его жизни, рассказов
142
о его прежних перерождениях и дошедших до нас слов его уче-
ний в бесчисленных его беседах с людьми явит нам необыкно-
венную картину его усилий и свершений. Существенной для нас
стороной в этом памятовании будет соединение усилий Будды
с нашими собственными.
Другая форма памятования — это относиться к изображе-
ниям Будды так, как если бы он действительно присутствовал
здесь. Спросите себя: Влияют ли, и каким образом, на ваши
ментальные состояния оказываемые вами знаки почитания, по-
клоны, или сидение в медитации перед образом Будды? Когда
мы это делаем, то усиливается ли состояние полного-бдения-
мысли? Помогает ли это неуклонно-честному и открытому рас-
сматриванию природы нашего ума? Быть может, при этом
также возникает глубокое чувство любви и преданности, кото-
рое смягчает ум и вдохновляет сердце?
8. СВОБОДА, ДАРУЕМАЯ ОГРАНИЧЕНИЕМ
ДЛЯ ТОГО. ЧТОБЫ ПОНЯТЬ вообще свою жизнь, очень важ-
но понять прежде всего природу своего ума. Всё, чем мы яв-
ляемся, и всё, что мы делаем, берёт начало в нашей менталь-
ности. Почему мы ведём свою жизнь определённым, присущим
нам образом? Почему мы любим одни вещи и не любим дру-
гие? Почему мы находимся в определённом типе отношений
с определёнными объектами и субъектами? Всё это вытекает
в качестве следствия из возможностей нашего ума. Это выте-
кает из наших мыслей, нашего мировидения, воображения, меч-
таний, содержания наших вдохновений. То, ЧТО мы есть, есть
не что иное, как проявление нашей ментальности. Но, увы,
слишком редко мы даём себе труд найти время для создания
пространства тишины, чтобы увидеть, как там внутри себя ра-
ботает этот наш ум.
Когда же мы создаём для ума внешнюю и внутреннюю об-
становку тишины и спокойствия и всматриваемся во внутреннее
пространство опыта, вслушиваемся в свои переживания, то ви-
дим, что ум представляет собою процесс непрерывного измене-
ния. В какой-то момент наш ум спокоен и мирен, но уже в сле-
дующий горит гневом и вожделением; вот он сосредоточен и
ясен, а вот — одержим неясной фантазией, точно летит сквозь
облако тумана. В основе природы ментальности лежит динами-
ческая, изменяющаяся энергия, которая в каждый момент опы-
та включена в определенные условия, но уже в следующий
переключается на другие. Её проявления обусловливаются тем,
что входит через наши чувства (видимое, слышимое, обоняемое,
вкушаемое и ощущаемое телом), а также нашими действиями
и реакциями, мыслями и эмоциями, тем, что мы делаем и как
проявляем себя в мире.
Когда мы приступаем к пристальному разглядыванию при-
роды этого (нашего конкретного) ума и сил, обусловливающих
его работу, то начинаем видеть определённые шаблоны или узо-
ры зависимостей — видеть, что именно ведёт к большему стра-
данию, увеличению боли, скованности и сужению; а с другой
стороны улавливать, какие приёмы ума приводят к открытости
и широте, к свободным и лёгким отношениям с самим собой и
144
с другими людьми. Однако, для того чтобы увидеть всё это ясно
и отчётливо, совершенно необходимо привести ум к достаточ-
ному уровню стабильности. Пока нам создают помехи наши
собственные мысли и эмоции, симпатии и антипатии, суждения,
сравнения, оценки, пока мы слепо несёмся в вихре своих при-
вычных действий и реакций, нам очень трудно обрести ту
кристально прозрачную внутреннюю перспективу, которая толь-
ко и может одарить нас возможностью ясного размышления и
глубокой мудрости. Таким образом, первым шагогл на пути
к пониманию должна быть некоторая работа, направленная на
сообщение ментальному потоку устойчивости, а уму — спокой-
ствия, дабы он смог сосредоточиться.
Искусство и дисциплина медитации суть способ приведения
ума в сбалансированное состояние. Мы тренируем свой ум в его
способности создавать и поддерживать состояния осознанности
и концентрации и работаем над своим вниманием, требуя от
него устойчивости и гася его беспокойство. И вот, обеспечив се-
бя этим состоянием спокойствия и невозмутимости, мы полу-
чаем возможность более глубокого проникновения в камеру-
обскуру нашего опыта. В каждый протекающий момент мы осо-
знаём как содержание происходящего, так и наше отношение
к нему. Мы исходим из той реальности, которая фактически на-
личествует в настоящем моменте, и отказываемся погружаться
в фантазии, мысли, идеи или интерпретации. Эта устойчивая и
точная («прецизионная») осознанность даёт глубокую стабиль-
ность, ибо она ничего не исключает из своего круга. В любой
момент сбалансированность возможна, т. к. мы практикуем
раскрытость всему диапазону изменяющегося опыта (т. е. сово-
купности внутренних объектов восприятия), не привязываясь
ни к одному из объектов и ни один из них не изгоняя. Мы ясно
видим, что происходит в данный момент, различая между со-
бой различные элементы ума и тела, а также проникая в зако-
ны, управляющие этим развёртывающимся на наших глазах
процессом. Дхарма (или дхамма на языке пали)—санскритское
слово, которое означает «закон»; таким образом, дхармическую
практику можно понять как практику, способствующую про-
зрению (инсайту) в естественные законы нашего существа.
Одним из самых фундаментальных законов, который мы на-
чинаем осознавать, является закон кармы, а именно то, что на-
ши действия всегда приводят к результатам, что они происхо-
дят не в вакууме. В процессе исследования природы своего опы-
та мы начинаем понимать, каким образом карма непосредст-
венно работает в нашей жизни, вместо того чтобы смотреть на
неё как на чисто абстрактное понятие или любопытную теорию.
Благодаря своему культивируемому вниманию и осознанности
мы можем видеть, каким образом то или иное качество ума
в каждый текущий момент определяет и сиюминутную реаль-
ность, и будущее.
10 Заказ К? 56
145
Ясно, что когда ум находится в состоянии выраженного на-
строения или чувства, то это сильнейшим образом влияет на
наш опыт. Если мы пребываем в печали, гневе или депрессии,
находясь при этом хоть в самом прекрасном уголке природы
или в компании самых дорогих нам людей, вся ситуация будет
для нас окрашена в чуждые её смыслу краски, в соответствии
с состоянием нашего ума. Подобным же образом, внешне испы-
тывая даже чрезвычайные трудности, но переживая чувство
любви или глубокого умиротворения, мы будем воспринимать
ситуацию без того сильного беспокойства, которое она у нас
иначе вызвала бы. Вполне очевидно, что именно состояние на-
шего ума в данный момент является определяющим условием
по отношению к тому, как мы переживаем то или иное внешнее
обстоятельство. Это можно назвать сиюминутной, или непосред-
ственной, кармой, т. е. влиянием, оказываемым нашим менталь-
ным состоянием на качество настоящего момента.
Закон кармы можно прочувствовать и другим способом.
Когда мы медитируем, то со всей достоверностью видим: ум
сохраняет впечатления всех наших прошлых действий! Стоит
ему даже лишь слегка успокоиться, как эти впечатления выплы-
вают на поверхность и предстают перед нами с огромной силой
и непосредственностью. Похоже на то, как если бы мы смотрели
в зеркало, отчётливо отражающее всё наше существо. При этом
наши прошлые действия и поступки становятся источником:
одни — великой радости, другие — глубокого раскаяния. Мы
оказываемся лицом к лицу, причём очень осознанно, с этими
прошлыми поступками. Если мы делаем это мягко и с невоз-
мутимостью, переживание этих кармических плодов прошлых
действий может оказаться весьма очищающим.
Итак, мы сталкиваемся с феноменом кармы в том, как ум
обусловливает наш текущий опыт настроением и эмоциями; да-
лее, мы видим работу кармы в ярком повторном переживании
наших прошлых действий, что происходит либо в медитации,
либо в иные моменты, когда ум спокоен и раскрыт. Мы можем
также улавливать карму непосредственно как процесс образова-
ния определённых привычек, безразлично — здоровых или не-
здоровых. Любой из элементов активности нашего тела, речи
или ума закладывает с первого же раза тенденцию к повторе-
нию этого элемента активности. Наконец, закон кармы может
иметь форму особых, и весьма многих, результатов, вырастаю-
щих в будущем из наших прошлых и сегодняшних действий, —
подобно тому, как из брошенного семени может вырасти дерево
с определёнными плодами.
Когда мы глубоко прочувствуем и поймём, что наши дейст-
вия неизбежно влекут за собой результаты, то это знание мо-
жет побудить нас взять на себя отныне активную ответ-
ственность за все свои действия и за всю свою жизнь. Отныне,
держа в сознании этот грандиозный, хоть и простой факт, мы
146
будем культивировать в себе мудрое размышление и заведомое
принятие к сведению того, куда могут привести наши действия,
и то ли это самое, к чему мы действительно хотим прийти. Но
недостаточно только размышлять по поводу кармы и направле-
ния нашей жизни. В нашей ментальности должна быть такая
сила (или качество), которая могла бы практически пускать
в ход эту мудрость наших размышлений. Одной из мощных сил
ума, которую мы можем использовать для этой цели, является
сила воздержания от действия, или самоограничение.
Это очень важно понять — что же собой представляет огра-
ничение, или самоограничение, потому что оно лежит в самой
сердцевине нашей практики. Ни в коем случае нельзя путать
ограничение с подавлением или избеганием. Ограничение (или
воздержание, или сдержанность) ума отнюдь не означает оттал-
кивания чего-то или отрицания присутствия того, что присутст-
вует. Это не означает какой-то критической настроенности про-
тив определенных аспектов нашего опыта или их неприятия.
Если мы подавляем или избегаем признания каких-то сторон
нашего существа, то такое незнание, проистекшее от намерен-
ного непризнавания того, что реально есть, лишь создаёт или
ещё больше увеличивает ментальную боль и напряжение. Идя
же путём ограничения, мы остаёмся раскрытыми всему, что
возникает в ментальном пространстве; но видим мы это сквозь
ясную, неискажающую призму квалифицирующей мудрости, и
это гарантирует нас от рассеянного блуждания. Мудрость и осо-
знанность говорят наАм о существовании, с одной стороны, пра-
вильных потенциальных действий, приводящих к большему
счастью и пониманию, и, с другой стороны, — неправильных,
ведущих к усилению страданий и конфликтам. Но именно огра-
ничение (воздержание) даёт нам возможность чёткого разли-
чения тех и других и включает силу и спокойствие ума, обеспе-
чивающие правильный курс поведения.
Ограничение служит противовесом склонности ума втяги-
ваться в пагубную активность. Есть рассказ в буддийских тек-
стах об обезьяне, жившей счастливо и свободно в лесу на
высоких горах. Однажды она, уступив любопытству, спустилась
в долину и стала её исследовать. Набредя на поставленный
охотниками смоляной капкан, любопытная обезьяна сунула
в него руку и увязла ею. Испытывая трудность в вытягивании
руки назад, она всунула туда вторую, чтобы освободить пер-
вую. Увязнув теперь обеими, она стала отталкивать капкан но-
гами, затем головой, и теперь уже попалась безнадежно. (Кста-
ти, охотники ловят обезьян и другим капканом, в котором есть
отверстие для руки, а внутри — полость. В полость насыпают
рис или орехи, и обезьяна, зажав лакомство в кулаке, не может
извлечь руку назад. Отказаться от лакомства и разжать кулак,
т. е. проявить «ограничение», она не в силах. Вот модель рас-
пространённого поведения многих людей!)
10*
147
Да и мы сами так же ведём себя зачастую, пленённые нар-
котиком желаний. Какой-нибудь предмет доставляет нам удо-
вольствие — и мы хватаемся за него. Когда он изменяет на-
шему ожиданию, мы вне себя, мы трясём его в надежде вы-
трясти прежнюю радость или ищем другой источник минутного
удовольствия. Находим—теряем — находим новый, и нет этому
конца, и вот мы уже крепко увязли в капкане своего ненасыт-
ного желания. Мы теперь уже пленники не только страсти
к удовлетворению конкретного желания, но и рабы ментальной
привычки находиться в состоянии желаний и хотений вообще.
Нашим господином становится потребность в потребностях!
А между тем есть спасительная возможность относиться к же-
ланиям по-другому, и только этот путь ведёт к свободе. Можно
выработать в себе дух самоограничения, эту мягкую дисципли-
ну отстранённости, либерального предоставления желаниям
вольно возникать и вольно исчезать, и не испытывать при этом
даже мимолётного побуждения действовать по их зову.
Помимо этой формы ограничения — удерживания себя от
действий бесполезных или неправильных, есть ещё и другая
форма ограничения: недопущение самоидентификации со своими
страхами и навязанными нам тормозами. Мы все несём в себе
пёстрый груз навязанных нам и ставших привычными шабло-
нов отношения к некоторым вещам; к иным из них у нас даже
воспитан страх; мы не посягаем прикасаться к определённым
сферам в самих себе или в других людях. Ограничение в этом
контексте означает наш отказ увязнуть в тех шаблонах ума, ко-
торые лимитируют нашу свободу, ставят пределы нашей ищущей
мысли, порождают скованность и отделяют нас от мира. Мы
удерживаем себя от импульса пойти на поводу шаблонов. И это
позволяет нам раздвинуть свои границы, пойти на риск.
Не ограничивающий себя ум подобен безудержному ребён-
ку: тут и вспышки раздражения, и припадки капризных жела-
ний, и демонстрация отвращения и т. п. В обоих случаях (т. е.
как в случае с ребёнком, так и в случае с нашим умом) нам
следует культивировать мягкую форму дисциплины, понимая,
что иногда уместно сказать «нет». Точно так же, как мудрый
родитель не потакает нездоровым склонностям ребёнка, мы не
должны потакать каждому побуждению нашего ума. Уму сво-
ему мы можем научиться отказывать, делая это мягко и дзже
с юмором. Правильное ограничение воспитывается отнюдь не
с помощью жёсткого неприятия или подавления. Оно приходит
само в результате очень простого понимания того, что соответ-
ствует гармонии, а что нет; затем мы действуем в соответствии
с этим пониманием, строя свои действия, речь и телесную актив-
ность сообразно требованиям очевидной нам истины. Причём,
работая с этим фактором — ограничением, пуская его в ход,
мы обнаруживаем, что он является колоссальным источником
силы и энергии.
148
Ограничение работает также и как способ сохранения
энергии. В процессе практикования медитации в нашем теле,
эмоциях, уме начинает образовываться и накапливается боль-
шая энергия. Иногда это становится даже довольно обремени-
тельно. Человек чувствует себя как бы воздушным шаром, кото-
рый растягивается по мере накачивания воздуха. Мы «накачи-
ваемся» своей практикой, «раздуваемся» ею и часто ищем пу-
тей высвобождения некоторой части энергии, чтобы избегнуть
чувства дискомфорта, вместо того, чтобы расслабиться и позво-
лить себе остаться с нею. Особенно в интенсивных ретритах мы
бываем свидетелями того, насколько изобретателен ум в нахо-
ждении способов выбрасывания энергии: тут и лишние чашки
чая, и планы написания великого романа, и записки по поводу
фантазий в випассане и т. д. Это рассеяние накапливающейся
энергии — большая помеха в нарастании успехов в практике.
Эффект ограничения помогает нам увидеть, что вместо пре-
доставления возможности каждой возникшей в уме мысли и
каждому чувству стать причиной действия; что вместо привыч-
ного предоставления возможности всем этим импульсам рабо-
тать в качестве выпускных клапанов для энергии, можно (и
нужно!) просто войти в состояние осознанности происходящего
в нас и сохранить достаточно пространства и мудрости и доста-
точно рефлексии, чтобы удержать ум от действия и сохранить
нарастающий момент энергии. Именно благодаря этой консер-
вации энергии мы создаём достаточную ментальную мощь, ко-
торая позволяет нам проникать до последних глубин и раскры-
ваться им навстречу.
Есть и третий аспект ограничения — тот, что приводит к глу-
бокому изменению понимания. Помимо «отпускания» (мягкого
отказа от) неверных действий и консервации и накопления энер-
гетического импульса, самоограничение ума проявляется также
в эффекте образования дополнительного ментального простран-
ства, в котором только и можно ясно увидеть переменчивую,
эфемерную природу реальности. Когда мы непрерывно тянемся
к чувственным объектам и даём выход каждому импульсу энер-
гии или самоотождествляемся с каждой мыслью или чувством,
возникшими в уме, то происходит искажение восприятия мира:
мы делаем его субстанционально сплошным и, как следствие,
замыкаемся на всевытесняющее чувство «себя».
В отсутствие практики развития и тренировки ума значи-
тельная часть нашей жизни теряется в мыслях, как вода в песке
пустыни, и превращается в бутафорию оттого, что эти мысли
мы возводим в статус реальности. О, сколь часто наши мысли
обусловливают ментальные реакции, будто сама мысль имеет
субстанцию! Не правда ли, мысль о друге не есть сам этот друг?
Какая бездна житейских сценариев нашим воображением со-
здана, отрежиссирована и сыграна с нашей персоной в качестве
главного героя, заслонив на это время настоящую жизнь, ибо
149
каждый такой спектакль мы переживаем как реальный опыт!
Мы также можем быть захвачены и унесены прочь от жизни
интенсивной энергией наших эмоций или сметены тайфуном
телесных и ментальных процессов. Когда человек потерян и
растворён в своих эмоциях, ему недоступна осознанность их
энергии и их «объектность», без чего невозможно полное бде-
ние мысли. А если это так, т. е. если он идентифицировался
с ними и в них вовлёкся, в поле его ментальности не остаётся
места для ясного видения того, что происходит.
Посредством энергии ограничения можно начать процесс
выпутывания камуфлирующей пряжи своих мыслей и фантазий
из истинной реальности данного. Випассана (инсайт-медитация)
означает умение видеть вещи такими, каковы они есть; или, как
выразился один тайский учитель медитации, это — усвоение
искусства видеть «что есть что». Когда ум вырабатывает уме-
ние видеть, что есть что он освобождается от деспотических
вожжей и кнута любого произвольно вспыхнувшего желания и
от зашторивающей иллюзии «Я». Ограничение создаёт менталь-
ный простор, который даёт возможность увидеть пустотность и
текучесть феноменов. Будда выразил эту эфемерную природу
опыта в следующем кратком стихе о нём:
Увидь его — звездою поутру.
Иль пузырьком в волне потока.
Зигзагом молнии. Лампадой на ветру.
Фантомом. Сном. Мечтой. Мгновеньем ока.
Эта мудрость открывает возможность очень простого дости-
жения в нашей жизни того, что Будда назвал «величайшим вы-
игрышем», а именно — удовлетворённости. Мы так завязаны на
своём желании большего, чем то, что имеем, настолько при-
учены думать, будто осчастливимся, накопив побольше денег,
собственности, почёта, славы, власти, источников сексуальной
радости и т. д., что готовы бессмысленно обременять себя не-
прерывным поглощением материальных и психологических при-
обретений. Лежащее в основе такого стяжающего ума «рацио-
нальное объяснение» состоит в том, что выполнение желания
якобы делает нас счастливыми. Но остановимся и поразмыш-
ляем над этой ситуацией. Так ли это? Мы увидим очень ясно,
что логика жиреющего желания, которое кормится неукосни-
тельным его удовлетворением, не к счастью ведёт, а к обостре-
нию желаний и, в конечном счёте, к фрустрации.
Наша проблема заключается не в том, что мы слишком ред-
ко удовлетворяем свои желания, а в том, что, делая это часто,
мы, тем не менее, от них не избавляемся. Сколько мы в своей
жизни уже испытали и прочувствовали прекрасных звуков, вос-
хитительно вкусных блюд, чудесных ощущений, волнующих
мыслей, божественных чувств! Бесчисленно много, необъятно
для памяти. Однако всё это так и не утолило жаждущий ум.
150
Мы испытываем желание, мы удовлетворяем его, мы испыты-
ваем какое-то удовольствие... Но стоит измениться условиям,
уменьшиться или исчезнуть удовольствию, как мы вновь нахо-
дим себя в муках вожделения, хотим повторения того же, ме-
чемся по жизни, секомые старым бичом простого отсутствия
этого удовольствия. Мы стремимся снова и снова дотянуться
до полноты радости, но трюк срабатывает всё реже, всё сла-
бее. А мы не сдаёмся. Мы всё жмём на акселератор буксующей
машины!..
Чего же мы домогаемся, к чему вожделеем? Страстное же-
лание есть голод по приятным ощущениям. К чему бы мы ни
вожделели: к приятным видам, звукам, ароматам, вкусовым
переживаниям, телесным радостям или ментальным состоя-
ниям,— в каждом случае нашей мишенью является чувство
приятного. Трудность состоит в том, что даже если приятные
чувства и приходят, они не длятся достаточно долго. Подобно
охотнику мы ходим и ходим, и никогда не снимаем охотничьих
сапог в поисках драгоценной дичи, а именно — вечного, непре-
рывного удовлетворения... И чем же? — Теми феноменами, кото-
рые по самой своей природе невечны и изменчивы!
История из эпопеи о Мулле Насреддине хорошо иллюстри-
рует подобное затруднение. Однажды ночью друзья Насред-
дина нашли его ползающим на четвереньках под фонарным
столбом. Оказалось, что он ищет потерянный ключ от своего
дома. Друзья тоже опустились на четвереньки и принялись по-
могать ему в поисках. После безуспешных стараний один из
них спросил Насреддина, где он точно-то уронил ключ. Выяс-
нилось, что ключ был потерян не где-нибудь, а в самом доме!
«Так что ж ты, — набросились на него друзья, — ищешь его тут,
под фонарным столбом?!» — «Ну, как вы не понимаете, — отве-
тил Насреддин. — Здесь же светлее».
Вот и мы делаем то же самое: ищем удовлетворения в чув-
ственных радостях, потому что они кажутся нам наиболее удоб-
ным местом для поиска. Это тот самый кружок света, где все
опускаются на четвереньки в поисках счастья. Но то ли это ме-
сто, где его можно найти? Куда более прочное и реальное сча-
стье, и счастье истинное, лежит в довольствовании малым,
в простоте жизни и в покое мудрости. На самом деле нам до-
статочно очень немногого, чтобы быть счастливыми. Доброволь-
ная простота в быту дарит возможность огромной лёгкости и
простора в жизни. По мере того как сила желаний и приобре-
тательства теряет свой накал, а импульсы вожделеющего ума
становятся всё менее требовательными, мы всё больше находим
мир и великую радость спокойствия.
И что парадоксально, такая стратегия жизни вовсе не уво-
дит нас от мира людей; напротив, она создаёт в нашей жизни
пространство, в котором мы двигаемся и действуем с большей
силой и последовательностью. Сама собою расцветает наша
151
щедрость и проявляет себя более непроизвольно и в стиле мы-
шления, и в сердечном одарении других своим временем, энер-
гией, материальными вещами, добротой поведения, заботой и
любовью. Эта практика щедрости, помимо того, что она высту-
пает в качестве прекрасной основы для отношений с другими,
ещё и помогает нам более глубоко заглянуть в тончайшие мо-
тивы и привязанности, определяющие наше собственное пове-
дение.
Когда я проходил практику в Индии, вопрос «давания», ода-
ривания возникал постоянно, поскольку там очень много нищих,
для которых подаяние — единственное средство выжить. Сколь
просто мы ни жили бы сами, сколь малым ни обладали бы, мы
богачи по сравнению с ними. Закрыть глаза на эту жестокую
реальность невозможно. Однажды, когда я покупал на базаре
апельсины, ко мне подошел нищий мальчик, и я дал ему один
апельсин. Он не поблагодарил меня, не улыбнулся, даже не кив-
нул— не изобразил никакой признательности. Просто взял
апельсин и удалился. Этот простой мимолётный контакт помог
высветить в уме подсознательный уголок неуловимого, усколь-
зающе тонкого ожидания. За кулисами даже самого искреннего
желания поделиться жило, оказывается, и ожидание какого-то
компенсирующего ответа. Внимательно вслушиваясь в себя, мы
можем обнаружить и «отпустить» наитончайшие ожидания и на-
учиться реагировать на ситуации со всей полнотой заботливого
сердца.
Альдус Хаксли говорил в конце своей жизни, что он пришёл
к высокой оценке духовной практики, львиная часть которой
преподаёт людям идею быть добрее друг к другу. Практико-
вание доброты ведёт к укреплению связей с людьми, здесь нет
элемента выпроваживания их из круга своего внимания (мол,
дал — и отделался); доброта снимает барьеры между нами и
другими. Когда сильна установка на доброту, мы перестаём всё
внимание сосредоточивать только на своих интересах, и круг
нашей заботы стремится включить в себя всех. Забота о благе
других непосредственно выражает и культивирует наше осво-
бождение из одиночной камеры нашего эго. Но очень важно не
создавать специально какого-то идеала или модели того, как
это следует делать; если в нас есть общая установка на любя-
щую доброту, то нет надобности сознательно ожидать особых
драматических ситуаций для прицельной разрядки своего дра-
гоценного пара. Много раз на дню мы обязательно натолкнём-
ся на повод проявить это качество.
Понимание ценности любящей доброты («метта») и установ-
ка на неё становится в этом случае сильным мотивом в нашей
жизни, который подвигает нас к совершенствованию понимания
и к практике гармонических поступков, к мудрому избеганию
причинения вреда как самим себе, так и другим. Пять основ-
ных нравственных заповедей буддизма (не убивай, не кради, не
152
лги, воздерживайся от сексуального поведения, могущего навре-
дить тебе или другим, и — не затуманивай свой ум наркотика-
ми) дают нам простую и эффективную линию поведения для
гармонизации наших действий по отношению к другим людям и
к окружающему миру. Эти заповеди представляют собой прак-
тику основного ограничения; они выражают сознательный вы-
бор — воздерживаться от действий, создающих причины для
страха и замешательства. Демонстрируя всем стилем своей
жизни эту приверженность принципам сострадания и непричи-
нения вреда, мы дарим людям редкую возможность проявить
доверие: ведь мы как бы ясно заявляем своим поведением, что
им нет надобности бояться нас.
Гармоничное поведение высвобождает большую ментальную
силу, ибо наша энергия больше не связана агрессивностью, об-
маном и сожалением. Ставя перед собой задачу сделать пере-
численные заповеди принципами своей жизни (путём трениров-
ки ума и самоочищения через практику), мы вступаем на путь
освобождения себя от изнурительного переживания вины и са-
моосуждения. Хотя в суете повседневной жизни мы можем и
не осознавать всей меры представленности этих состояний в сфе-
ре нашей ментальности, они там несомненно присутствуют, и
обретение нами спокойствия (благодаря практике) их прояв-
ляет: следы наших прошлых действий проступают очень ярко.
И нам становится легче и утешить себя, и простить за непра-
вильные поступки, которые мы могли в прошлом совершить,
ибо теперь мы уже прочно утвердились в тонко настроенном
чувстве целомудрия и нравственности.
Установка на то, чтобы жить по законам высокой морали,
зиждется на глубоком приятии метты, любящей заботы, — того
качества ума, которое выражается в искреннем пожелании всем
благополучия; на каруне— сострадании всем существам, пре-
бывающим в муках или отчаянии, и на мудите— горячей радо-
сти по поводу успеха и счастья других. Глубокая проникнутость
той нравственностью, которая питается названными ментальны-
ми состояниями, служит внутренним украшением жизни — укра-
шением истинным и непревзойдённым. В противоположность
украшениям искусственным и внешним, которые могут нас при-
тягивать своей мишурой, жизненная установка на доброту и
предупредительность по отношению ко всем живым существам
творит истинную и прочную красоту.
Очень важно, чтобы наше понимание этих вещей активно пе-
реводилось в практику жизни, не останавливаясь на идеальных
намерениях и иллюзии, что мы одним движением мысли сразу
и полностью стали любящими и сострадающими; надо принять
себя с готовностью такими, каковы мы есть, и начать работать
над собой именно с этого рубежа. Тогда практика наша будет
основываться на реальности нашего опыта, а не на тумане ожи-
дания того, какими мы должны быть. Но мы должны начать.
153
И мы работаем с заповедями как руководящими указаниями
для гармонизации своих действий в мире; мы живём просто и
довольствуясь малым, в заботе о том, чтобы не эксплуатировать
даже в малости ни людей, ни планету; мы работаем над разви-
тием в своем уме установки на ограничение, постоянно ставя пе-
ред собой вопрос — а нельзя ли отказаться от того или иного
действия, подсказываемого импульсом затверженных реакций,
или — не пора ли перейти рубежи условных запретов и страха;
мы размышляем о карме и о направлении нашей жизни, о том,
куда она ведёт и какой в ней элемент накапливает будущие эф-
фекты; мы культивируем в себе щедрость и любовь, сострада-
ние и услужливость. Всё это вместе взятое становится для нас
тропою практики. Она ведёт туда, где глубже мудрость ума и
сильнее любовь сердца. Повторим слова Его Святейшества
Гьялвы Кармапы: «Если вы целиком привержены Учению, то
любая жизненная и житейская ситуация становится частью
практики. Можно практику сделать самой жизнью, вместо того
чтобы заниматься практикой в рамках своей жизни».
Дж. Г.
Упражнение
ОГРАНИЧЕНИЕ
Практика ограничения — существенный элемент учения Будды.
Она дарит большую силу, энергию и собранность ума, и есть
много способов начать культивировать и развивать это качество.
Например, в некоторых сидячих медитациях вы решаете совер-
шенно не шевелиться в течение, скажем, двадцати — сорока ми-
нут, или часа. Это удерживание себя от движений поднимет
планку возможностей усилия и поможет достигнуть более глу-
бокой концентрации. Затем, в случае возникновения желаний,
практикуйте отпускание их, мысленно обращаясь к ним с мяг-
костью и любовью. Желание может возникнуть по поводу самых
простых вещей, например лишней чашки чая или вступления
в разговор, когда в этом нет сугубой необходимости. Практика
ограничения по поводу малых желаний сообщает уму достаточ-
ную силу для противостояния более мощным желаниям, несущим
в себе коварство негативных последствий. Если мы хотим изба-
виться от какой-то сильной привычки, не очень для нас полез-
ной, мы можем сознательно практиковать воздержанность в этой
области — хотя бы, в самом начале, на определённые периоды
времени. Все эти упражнения хорошо развивают силу в сфере
нашей ментальности, и мы вскоре сами увидим прямую связь
между ограничением и свободой.
154
9. СТРАДАНИЕ: ПУТЬ К СОСТРАДАНИЮ
В ОСНОВЕ СОСТРАДАНИЯ лежит испытываемое человеком
сильное побуждение сердца помочь другому освободиться от
страданий. Это здоровый, нормальный и нравственно положи-
тельный импульс ума, сопровождающийся готовностью тела, —
постараться облегчить чужую боль и любой другой вид страда-
ния. Сочувствие и сострадание есть непроизвольная реакция от-
крытого сердца.
Не надо далеко ходить, чтобы увидеть и понять, как полон
мир страданием. Необозримое море людей непрерывно испыты-
вает мучения нищеты и несправедливости. Жестокие муки голо-
да, физические недуги, хронические болезни, деспотизм со сто-
роны сильных — всё это страшным проклятьем тяготеет над
жизнью миллионов людей. А сколько несчастий, аварий, сделав-
ших людей калеками, успело произойти в мире только за время
написания одной этой фразы! Бросая мысленный взгляд на мир
вокруг себя, мы видим, как много в нём страдания и как оно
явно на столь разных аренах жизни: в политике, экономике, со-
циальных структурах, религиозных конфликтах, межличностных
отношениях, в нашем собственном уме и теле. Именно этот
аспект мира делает бесконечно важным то, чтобы каждый чело-
век сохранял свою соединённость с другими и чтобы он был
чувствителен к этому факту.
Даже если мы живём в оазисе сравнительного мира и изоби-
лия (а это относится ко многим из нас), то всё равно, внима-
тельно приглядываясь к жизни вокруг и к своей собственной,
мы всегда увидим конкретные страдания в их развитии, хотя
порою и замаскированные. Есть, скажем, неизбежные телесные
мучения: самому процессу жизни присущи как её неотъемлемая
часть — болезни, распад, смерть. Вопрос не в том, с кем это
сейчас происходит — со мной или с кем-то другим, с близким
человеком или незнакомым. Это общий факт; у всех есть тело,
и путь его неотвратим: болеть, стареть и уминать.
Обратив теперь внимание к сфере ментальности, мы и здесь
обнаружим много разных видов дискомфорта. Хотя, возможно,
мы и чувствуем себя уютно л безопасно в рутине своей повсе-
дневности, но под поверхностью этого уюта и спокойствия
155
нет-нет да и возникнет какое-то неясное беспокойное чувство,
что всё-таки есть в нашей жизни нечто неполное или неопре-
делённое, или неверное. Тут может быть неуверенность или чув-
ство опустошённости, и это заставляет нас заполнять своё время
хоть какой-то деятельностью. Нас может охватить состояние
разорванности на части, неудовлетворённости, заключённости
в одиночную камеру и т. п. А порой возникает вдруг неодоли-
мое беспокойство, страх, подавленность, гнев, ревность, похоть
и т. д. В чём источник всех этих состояний? Если мы решили
обрести истинное состояние цельности и гармонии, в котором
сострадание является естественным проявлением нашего пони-
мания, то нам должно быть присуще желание и готовность со
всей прямотой и честностью исследовать эти аспекты своего су-
щества.
Видя страдания в окружающем нас мире, в своём собствен-
ном теле и в своей ментальной сфере, мы начинаем относиться
к страданию не только как к индивидуальной проблеме, но и
как к универсальному опыту. Это один из аспектов самого про-
цесса жизни. Возникает вопрос: если к состраданию приводит
осознанность страдания, то почему же мир так беден сострада-
нием, так скуп на него? Ответ, увы, прост: слишком часто наше
сердце не раскрыто навстречу страданию, готовности испытать
боль. Мы уходим от чужой боли, ускользаем, захлопываемся,
делаемся глухими. Однако, закрываясь от страдания, мы пере-
крываем свой источник сострадания! Но так ли уж необходимо
проявлять особую и непосильную для многих святость души,
чтобы возвыситься до сострадания? Вовсе нет. Ведь сострада-
ние — это просто естественная реакция открытого сердца; одна-
ко источник сострадания остаётся заблокированным, пока мы
отворачиваемся от животрепещущей суровой истины, отрицаем
её или сопротивляемся ей. И когда мы отворачиваемся от взы-
вающего к нам объекта потенциального наблюдения, смысл ко-
торого — страдание, то мы отодвигаемся от всего искреннего,
уступая фальшивому, обманному и запутанному.
Боль
Как же происходит в нашей жизни этот манёвр ухода от
страдания? По отношению к чему остаёмся мы закрытыми?
Если мы осознаем, каким образом мы остаёмся закрытыми, то
тем самым мы уже начнём процесс самораскрытия. Один из
моментов, по отношению к которому мы закрываемся. — это
ощущение физической боли. Мы не любим испытывать подоб-
ных чувств, и вот наш ум изобретает различные стратегии из-
бегания. В медитационной практике стратегии эти часто вскры-
ваются перед нами весьма демонстративно. Один из способов,
при помощи которого мы избегаем реальность болезненных ощу-
щений, — игнорирование их и попытка притвориться, что их нет.
156
В течение какого-то времени это удаётся, но в конце концов
боль делается слишком сильной, чтобы её можно было игнори-
ровать. Другим манёвром ума может быть тактика уделения
боли косвенного взгляда со стороны, т. е., продолжая держать
в луче полного бдения мысли дыхание, мы, как бы из уголка
ментального зрения, поглядываем и на боль. Здесь ещё далеко
до самораскрытия ей навстречу, при котором ей отданы цели-
ком осознанность, сострадание и весь регистр ощущения. Ещё
более тонкой формой нашего сопротивления боли является
«проективная ментальность», при которой мы готовы быть
с болью, но мы пошли на это, чтобы она ушла. При этом подхо-
де «для-того-чтобы», или чувстве ожидания, мы всё ещё избе-
гаем прямого контакта: мы, под личиной осознания боли, тол-
каем её прочь от себя вместо того, чтобы по-настоящему при-
нять.
Когда в уме работают силы сопротивления, сострадание воз-
никнуть не может, ибо мы некоторым образом отгородились от
происходящего. В случае физической боли можно легко увидеть
наши жёстко обусловленные реакции и привычки ума. Они охва-
тывают широкий спектр от тончайших манипуляций до крайне
выраженной паники и отрицания. Если мы не можем отнестись
честно и сострадательно во время медитации к своей не столь
уж грандиозной боли, то как же сможем сделать это в отно-
шении других, более сильных страданий — наших собственных,
чужих и тех, что разлиты в мире? Существенная сторона нашей
дхармической практики состоит в ясном понимании страдания
и наших выработанных всей жизнью реакций на него, а также
в раскрытии навстречу неприятному, вместо того что-
бы отворачиваться от него. В этом смысле практика осознан-
ности есть практика сострадания; мы сознательно ставим себя
в положение необходимости переживать всё в нас происходящее
с полной раскрытостью, соединяясь непосредственно с опытом
каждого момента.
Неприятные эмоции
Точно так же, как и в случае с физической болью, сущест-
вует широкий спектр трудных или неприятных эмоциональных
состояний и чувств, которых мы не приемлем и от которых оста-
ёмся отгороженными. Это часто приводит к фундаментальным
расщеплениям в сознании и может создавать глубокие психоло-
гические конфликты в нашей жизни. Чувство уязвимости, оди-
ночества, своей никчёмности, страха — всё это как часть нашего
опыта порою приходит к нам. Но часто ли мы умеем принимать
эти чувства и «быть с ними»? Мы привыкли реагировать на не-
приятные эмоциональные состояния точно так же, как мы реа-
гируем на неприятные физические ощущения. Когда, например,
возникает чувство одиночества, мы его не приемлем. Мы испы-
157
тываем к нему отвращение, осуждаем его и пытаемся его от-
толкнуть от себя. Вообще, сколько из того, что мы делаем
в жизни, представляет собой просто усилие избежать одиноче-
ства или скуки? Нежелание «быть вместе» с этими чувствами
и испытывать их питает в нас постоянную суету усилий достиг-
нуть чего-то другого, схватить другое, отвлечься от данного.
Насколько было бы проще предоставить этим чувствам сво-
боду присутствовать, позволить им спокойно возникать и ухо-
дить, не борясь с ними, не сопротивляясь им.
Одним из самых трудных эмоциональных состояний, которые
мы испытываем, является чувство неуверенности и уязвимости.
Отсюда и боязнь полного раскрытия себя. Мы думаем, что если
другие нас увидят такими, какими мы себя знаем, то они от-
кажут нам в уважении и любви, сурово нас осудят, и мы поте-
ряем друзей. Чувство уязвимости заставляет нас конструиро-
вать свой имидж, предназначенный представлять нас окружаю-
щим и нацеленный на снискание любви и признания. И мы вы-
ставляем этот имидж перед собой наподобие щита, а за щитом
маячит наша тёмная, неприемлемая для нас часть.
Если мы исследуем этот страх быть1 судимыми, страх, что нас
не примут, то увидим, что вовсе не другие люди являются глав-
ной его пружиной; на самом-то деле он связан с нашим соб-
ственным нежеланием переживать определённые чувства и эмо-
ции. Осуждаем-то себя мы сами, и не приемлем себя, и не лю-
бим себя — сами.
И вот, если мы сможем разрешить себе погрузиться без со-
противления в чувство уязвимости и неуверенности (если это
именно те состояния, которые в текущий момент возникают),
если мы сможем полностью быть самими собой, то — парадок-
сальным образом — мы в этом почерпнём огромную внутреннюю
силу. Именно в тот самый момент, когда мы признаем свою те-
невую сторону, ту сторону, которую мы напряжённо держали
под семью замками, наша оборонная броня расслабится. На-
сколько легче сразу станет дышать! Мы начнём приоткрывать
дверь в светлый мир сострадания к себе и ко всей драме
мира.
Точно так же, как ум изобрёл различные способы ухода от
физической боли, есть разные пути избегания и эмоциональных
страданий: отрицание, бешеная активность, автоимиджи. Один
из мощнейших факторов ума, мешающих нам открыться истине
реальности, есть чувство страха. Но хотя последний глубоко
обусловливает многое в нашем поведении, а скорей всего имен-
но поэтому, мы, по большей части, всю жизнь избегаем по-
пыток непосредственного исследования его природы; а ра^ так
то мы и не знаем его механизмов, и он проявляет себя в пашей
жизни как бессознательная сила. Даосский мудрец Чжуан-цзы
сказал: «Маленькие страхи причиняют беспокойство, большие
страхи порождают панику». Когда возникает страх, будь то
158
страх боли, страх каких-либо эмоций или страх смерти, тактика
нашей практики заключается в том, чтобы раскрыться навстре-
чу состоянию самого страха. Мы задаёмся вопросом: Как он
ощущается? Что мы чувствуем в своём теле? Где располагаются
связанные с ним ощущения? Возникают ли в сознании какие-
нибудь образы и картины? Чтобы проникнуть в его природу,
мы пристально рассматриваем сложную совокупность пережи-
ваний, которые в их интегративности мы и называем страхом.
И мы начинаем видеть, что страх — не более чем одно из прехо-
дящих, обусловленных внешней цепочкой связей состояний
(опытов), и что по мере нашего раскрытия ему навстречу сти-
рается наше с ним отождествление: за ним перестаёт стоять
пресловутое «Я», он перестаёт быть «моим». И работа с ним
как объектом постижения делается вполне возможной.
И теперь, находясь на этом фундаменте осознанности и прия-
тия, мы уже можем с какой-то долей дифференцирующей мудро-
сти делать выбор направления действий. Иногда мудрость со-
стоит в том, чтобы временно отступить от слишком острой ситуа-
ции; в другом случае мы предпочитаем идти вперёд вопреки си-
лам страха. В нас пробуждается готовность идти на риск, по-
скольку наша энергия уже не в такой мере поглощена сопротив-
лением страху. Мы с удивлением узнаём, что в чувствовании
страха есть даже какая-то своя прелесть. Наша практика под-
талкивает нас к тому, чтобы бросать вызов ещё недавно непре-
одолимому и раскрываться навстречу состояниям, подлежащим
исследованию. Если же мы ещё продолжаем избегать чувство
страха, то мы по необходимости строим барьеры и линии защи-
ты, закрываясь от любого опыта, чреватого страхом. Однако
это не только не приводит к искомому результату, но и сооб-
щает всей нашей жизни узость и ограниченность. Мы закрыва-
ем своё сердце и отрезаем себя от самой возможности состра-
дания.
И точно так же, как по отношению к болезненным ощуще-
ниям и эмоциям, мы можем испытывать внутреннее сопротивле-
ние по отношению к «трудным» людям и неприятным ситуа-
циям. Есть определённого типа люди, которые нам не нравятся,
или ситуации, в которых мы чувствуем себя неловко. Обычно,
когда мы находим того или иного человека неприятным или по-
давляющим, мы реагируем на его поведение и личность, тем
самым вовлекаясь в процесс сопротивления ему или вынося его
за пределы своего поля зрения. Но если нам удаётся подняться
над уровнем поведения (или, наоборот, спуститься до глубин
его механизмов) и мягко побудить себя открыться навстречу
этому человеку (что порой достигается простым ласковым взгля-
дом и отказом от реакции), то довольно часто мы в основе этой
неуютной фигуры увидим драму и страдание. Возможно даже,
что мы уловим конкретность этой боли в этом человеке и пой-
мём, что именно она проявляет себя — часто совершенно бессоз-
159
нательно — неприятным для нас поведением. И вот когда мы
раскроемся навстречу другому и почувствуем его страдание, со-
чувствие к нему найдёт в нашем сердце дорогу.
Страх смерти
Ещё одним аспектом нашей жизни, который мы редко делаем
предметом полной осознанности, является экзистенциальная
преходящность, быстротечность всякого опыта. Любой аспект
и каждый элемент нашего тела и сознания: ощущения, мысли,
чувственные впечатления, эмоции, фантазии, а также каждая
частица или явление окружающего нас мира — всё сущее нахо-
дится в непрерывном процессе течения и перемен и является
феноменом, неизбежно проходящим через этапы рождения, рас-
пада и смерти. Тенденция западной культуры такова, что мы, её
представители, не склонны часто задумываться о смерти, глядя
ей в лицо неуклоняющимся взором. Не любим мы смотреть с ис-
кренней пристальностью и на процессы старения и распада и
редко даём себе труд или возможность созерцать мёртвое тело.
В буддизме есть традиционный вид медитации — созерцание
трупов в различных стадиях разложения. Это на первый взгляд
может показаться крайностью или нездоровым занятием; но
в этом есть мудрость: перед нами открывается реальность смер-
ти, мы видим истину того, что случается с телом, и переходим
за грань косметических условностей. Для многих из нас страх
смерти может быть очень силён. Но что вообще представляет
собой этот страх смерти? Прежде всего, надо ясно понять при-
роду нашего сознания (ума) и тела; без этого понимания страх
перед картиной распада и смерти и сопротивление лику истины
могут быть действительно очень сильны. Мы думаем, что сей
агрегат «сознание—тело» (или «ум—тело») есть нечто плотное
и надёжное, что это есть личность, которою мы являемся,—
«я сам», «вот он я». Естественно, при такой точке зрения воз-
можность смерти этого «Я», смерти «меня самого» может
путать; дело выглядит так, будто происходит предательство по
отношению к нашим самым драгоценным убеждениям о том,
кто мы есть и кто тут вообще хозяин-то!
Но, раскрываясь навстречу истинной картине природы того
процесса, который порождает феномен ума—тела, мы видим,
что этот феномен рождается и умирает каждый момент, причём
отнюдь не метафорически, но буквально. Мы обнаруживаем,
что здесь нет ничего неразрывно плотного, ничего статичного и
ничего устойчивого, что переходило бы в своей неизменности из
года в год, из месяца в месяц, из одного момента в другой.
Феномен «ум—тело» представляет собой поток непрерывного
созидания и растворения. Задумайтесь ыа минуту о том, чем
фактически является ваш опыт в веренице протекающих момен-
тов: слуховое впечатление, зрительное впечатление, мысль, ощу-
160
щение, эмоция, запах, вкус. От момента к моменту эти опыты
(переживания) возникают и исчезают, рождаются и умирают;
и сам характер этого процесса воплощён в изменении — постоян-
ном, ежемоментном, непрерывном. Задержать в этом потоке хоть
один его элемент, вцепиться в него и продлить его явление, удер-
жаться на нём — невозможно, хотя порой мы и стремимся изо
всех сил это сделать. Если нам удаётся прочувствовать этот про-
цесс изменения достаточно непосредственным и интимным об-
разом, страх смерти начинает размываться, ибо мы осознаём
универсальность того факта, что нигде, никогда и ничего в мире
не было и не может быть сплошного, непрерывного, надёжного,
вечного. И смерть больше не кажется нам катастрофой и выпа-
дением из общеприродного порядка вещей. становимся бо-
лее спокойными по этому поводу.
Раскрывание сердца
Вот некоторые примеры тех видов страдания, по отношению
к которым мы проявляем сопротивление или перед которыми
закрываемся в своей жизни. Чтобы искреннее сострадание могло
возникнуть, необходимо перевернуть привычную тенденцию из-
бегания и переживать с открытым сердцем весь диапазон чело-
веческих состояний. Прекрасное описание этой возможности мы
находим в поэзии Рьокана (Ryokan), странствующего дзэн-
монаха, чья дата рождения приходится на середину восемнад-
цатого века. Его поэзия отражает абсолютную готовность рас-
твориться в том (или «быть с тем»), что даосцы называют:
«десять тысяч радостей и десять тысяч печалей». Из этой от-
крытосердечности, приемлющей все переживания, вытекает без-
донная и безбрежная река сострадания. Вот несколько стихов
Рьокана:
Вот снова дети и я — в поле сражаемся страстно,
Пики вперёд устремив — пики весенних трав.
То наступаем со смехом, то отступаем с хохотом.
Стройны тела у бойцов, ловок, изящен бой...
Сумерки. Дома их ждут. Прощаясь, улыбки мне
дарят.
Мне остаётся луна — в моём одиночестве друг.
* * *
Осень — и ночи длиннее, мрачнее...
Холод клинками ножей пронзает мою постель.
Близится грустная дата: мне шестьдесят.
Как странно.
Старое, слабое тело, никто не согреет тебя.
Дождь, наконец, перестал. Но — с потолка ещё
капает.
Ночь напролёт комары плачут, звенят без конца.
11 Заказ № 56
161
Громче их— мысли звенят. Глаза темноту
пожирают.
Локоть в подушку — гляжу: первые брызги лучей.
% %
О, если б моя мантия священника
Достаточно была бы широка,
Чтобы собрать под крыльями её
Всех страждущих в летящем этом мире...
Почему бы нам, как Рьокану, не раскрыться всем радостям
и печалям, всему истинному в нашей жизни? Мы остаёмся за-
крытыми многому из того, что существует в полном диапазоне
опытов жизни, и теряем многие переживания. Происходит это
по причине игнорирования истинной природы феноменов, и это
основной источник нашего невежества. Мы полагаем, что сча-
стье заключается в испытывании приятных чувств, игнорируя
при этом их мимолётность и принципиальную неудовлетвори-
мость. Наше незнание этих простых истин поддерживает в уме
простор для наивных вожделений и поиска всё новых и
новых приятностей. Хотя погоня за приятным и может находить
неизменное фактическое удовлетворение, но мы-то сами никогда
полностью не удовлетворены — именно в силу мимолётности и
эфемерности звеньев этого процесса. Результатом этой беско-
нечной погони становится лишь подкрепление привычки постоян-
но находиться в состоянии желания; растёт зависимость от этого
орущего кукушонка, всё чаще разевающего громадный клюв.
Или сравним это с безнадежной попыткой утолить жажду мор-
ской водой: чем больше пьёшь, тем сильнее жажда.
Неизбежным компонентом (или аккомпанементом) желания
приятных ощущений является стремление избежать ощущений
болезненных. Полагая, что наше счастье заключается в испы-
тывании всё более и более приятных состояний, мы загоражи-
ваемся от всего разнообразия впечатлений своей жизни. Это
непонимание и эта погоня за приятным блокируют способность
ярко осознавать страдание, и путь к состраданию оказывается
закрытым. В такой ситуации сострадание подменяется другим
качеством — жалостью. Но в жалости присутствует скорее не-
приятие страдания, чем открытость ему. Некоторые думают, что
неприятие страдания и есть главная движущая сила активных
попыток его облегчения.
Однако, присмотревшись внимательнее, мы увидим разницу
между жалостью и состраданием и поймём, что в истинном со-
страдании нет ни привязанности, ни неприятия. Именно такое
состояние раскрытое™ навстречу страданию и есть сильнейший
мотив правильных и эффективных поступков.
162
Сострадательная активность
На место заблуждений ума приходит мудрость, когда мы
осознаём, что счастье не в том, чтобы наращивать частоту и
силу приятных переживаний, и что удовлетворение страсти не
приносит чувства цельности или достаточности. Такая тактика
не ведёт ни к чему иному, кроме всё большей жажды радостей
и всё большей силы неприятия. Когда мы на собственном опыте
осознаём, что счастье приходит не благодаря тактике хватания
и овладения, а на пути отпускания, не в поиске приятных пере-
живаний, а в раскрытии навстречу реальности момента, то это
трансформированное понимание высвобождает в нас энергию
сострадания. Наше сознание больше не поглощено отпихива-
нием боли или цеплянием за приятное. Сострадание становится
естественной реакцией открытого сердца.
Мы можем видеть это непосредственно в нашей медитации.
Войдя в состояние полного покоя и раскрывшись калейдоскопу
текущих моментов, когда нет больше ни объектов притяжения,
ни объектов отталкивания, мы погружаемся в состояние состра-
дания, или сопереживания, по отношению к каждому «кадру»
нашего опыта. И, заимствуя этот подход, вырабатываемый нами
в практике медитаций, мы начинаем переносить его вовне, про-
являя сострадательную активность в мире.
Какой-то особой модели для определения формы этой актив-
ности не существует. Весь мир становится полем для проявле-
ния сострадания, начиная с нас самих и охватывая всех живых
существ. Некоторые люди испытывают побуждение облегчать
другим физические страдания, проистекающие из ситуаций бо-
лезни, нищеты или несправедливости. Другие более остро чув-
ствуют ответственность по отношению к людям, терзаемым пси-
хологическими драмами. При этом и конкретная форма помощи
может быть разной — от самого прямого вмешательства в си-
туацию до творчества в искусстве и до вибрации любви в серд-
це. Изменение отношения к окружающим на более открытое и
любящее, проявление обычной доброты в повседневной жизни —
вот, быть может, самое драгоценное сострадательное поведе-
ние, которое мы можем избрать. Просто сделаться немного
добрее.
Сострадание растёт от близости к страданию. Это реакция на
видимое страдание, которое мы можем наблюдать в мире во-
круг себя; по это также реакция, подсказанная пониманием глу-
бочайших причин нашей несвободы. Будда в своём великом со-
страдании мог промывать гнойные язвы умирающего монаха
и при этом наставлять того же монаха на путь к окончательной
свободе. Идти тропой просветления — сам этот акт становится
величайшим актом сострадания, потому что он пробуждает
в нас понимание самых глубоких уровней и коренных причин
страдания.
11* 163
Это понимание благоприятствует развитию сострадания и
воспитывает его в том направлении, при котором оно не будет
ограничиваться конкретными людьми и ситуациями. Мы можем
испытывать горячее сострадание к жертвам социальных пли по-
литических несправедливостей, но можем ли мы сострадать ви-
новникам этих несправедливостей? Традиционный подход к та-
ким вещам скорей всего зажжёт в нас «благородный гнев» к тем
людям, заставив позабыть, что действия их вскормлены неве-
жеством, не только причиняющим боль другим, но и сеющим
кармические семена их собственных будущих страданий. Может
ли наше сострадание учесть их неведение творимого ими зла и
обнять их тоже своим сердцем?
Вьетнамский учитель дзэна и деятель всемирного движения
за мир Тхнть Ньят Хань в своей (приводимой ниже) поэме кра-
сиво и убедительно рисует возможность всеобъемлющего со-
страдания, без границ и без дискриминации. Здесь выражено
видение того, что всё разнообразие жизни заключено в каждом
из нас и что поэтому решительно ко всему можно относиться
с распахнутым сердцем.
Пожалуйста, Называйте Меня Моими Настоящими Именами
Нет правды в тех словах, что завтра я умру:
Ещё сегодня я весь день в трудах рожденья.
Смотрите глубже: я — рождаюсь каждый миг:
Вот почкой становлюсь на этой свежей ветке;
Вот я смешной птенец, не крылья — бугорки;
Смотрите! в том гнезде!! Пищу. Но песнь —
за мною.
И — гусеница я: лежу на дне цветка.
И — маленький алмаз, растущий в чёрных недрах.
Заполнил я весь мир рождением своим,
Чтоб плакать, хохотать, бояться и стремиться.
И в сердце моём ритм рождений и смертей
Всех, всех живых существ, готовых появиться.
На бархате пруда личинка майской мушки —
Ведь это тоже я! Метаморфоз мой мудр.
Но птица (тоже я!) летит весной на север.
И вижу пруд. Сажусь. Сладка личинка мне.
Вот — сладко квакаю лягушкой на болоте.
Как влажный ветер свеж! Как длинен мой прыжок!
Но я же и змея, и корм для этой плоти —
Лягушки! Подползла... Во мне — ошвой комок!
164
Я — умирающий от голода в Уганде
Малыш: ручонки — плеть, и ножки как бамбук.
Но я ж и коммерсант, торгующий оружьем,
Уганде выгодно продавший сто базук.
Ия — та беженка — тринадцатый годок! —
Метнувшаяся за борт в океане,
Когда морской пират среди плевков и брани
Меня употребил, как носовой платок.
Но я — и тот пират, который это смог:
Я вырос без любви — и вот — я глух к страданью,
Слеп к красоте... И страшен мой итог.
Я — член Политбюро и ворочу державкой,
Не пикнет подо мной народца мелюзга!
Я — тот из «мелюзги», кто пикнул, и удавкой
Утянут в лагеря под именем врага.
Где участь лучше? — Злая вошь на троне
Иль мученик в невидимой короне?..
Я — тот, я — и другой. Вот — сердца берега.
(Но вошь низвергнута. Дрожит в ладони.) *
Моя радость подобна весне, от неё расцветают
цветы
Всех дорог драматической жизни.
Моя скорбь — реки слёз, переполненных так,
Что завыл мировой океан.
Я прошу — называйте меня всеми сущими здесь
именами,
Чтобы плачи и смехи мои, как один зазвучали
орган,
Чтобы радость и боль совместились в единственной
драме —
Этом сердце, наполненном гулом всех струн и всех
стран.
Я откликнусь на имя любого участника драмы,
Приходите ко мне, приносите печали с собой.
Настежь — сердце моё, опалённое всеми ветрами,
В нём найдёт состраданье любой.
Дж. Г.
* Обвинительный акцент этой строфы, слегка исказивший основную
идею автора поэмы, берет на свою совесть переводчик.
165
Упражнение
КУЛЬТИВИРОВАНИЕ В СВОЁМ СЕРДЦЕ СОСТРАДАНИЯ
Будить и укреплять сострадание в своей жизни можно на мно-
гих разных уровнях. Практиковать его можно молча во время
сидячей медитации. При возникновении мыслей о страдании
других или образов тех или иных страдающих существ (незави-
симо от того, появились ли они сами собой или вызваны созна-
тельно) направьте лучи своего внимания в область сердца и
проникнитесь сопереживанием их боли, а затем уловите в себе
естественный ответ ласки и заботы. Кроме этого, также повто-
рение фразы «Да покинет вас страдание» помогает нам вызвать
в себе чувство сострадания. Эта фраза, направленная на того,
кто пребывает в страдании, может быть повторена много раз,
заняв наш ум на несколько минут или даже на весь период ме-
дитации. Подобным же образом мы и в отношении самих себя
можем развить чувство сострадания, когда нас начинают тер-
зать собственные страдания, возникшие в процессе медитации.
В сфере внешних действий реакцию сострадания можно вос-
питывать, направляя благотворные усилия на другого человека.
Будучи рядом с человеком, находящимся в состоянии физиче-
ских или эмоциональных мучений, помимо естественного оказа-
ния практической помощи посвятите какое-то время простому
присутствию рядом с ним, не проявляя себя, если это возможно,
ни словом, ни движением. Наблюдайте тщательно все реакции,
которые могут возникнуть в вашем уме и сердце. Дайте всем
движениям ума возникнуть и уйти, пока в нём не останется
только внутреннее пространство и тишина. Смотрите спокойно
и прямо на другого человека, переживая простое чувство эле-
ментарной симпатии, расположения и теплоты. Можете ли вы
видеть в другом себе подобного, объятого болью? Можете ли
вы так внутренне придвинуться к нему (или к ней), чтобы в вас
шевельнулось горячее сочувствие? Ощущение ли соединённости
с ним или чувство отдельности от него испытываете вы? Откры-
то ли ваше сердце? Закрыто ли? Пробудите в себе желание
видеть и чувствовать другого свободным от страдания. Если
вам это удаётся, побудьте некоторое время в этом состоянии,,
пока в полную меру не ощутите связь, соединённость и состра-
дание.
Часть третья
РОСТ МУДРОСТИ
10. ПОНИМАНИЕ КАРМЫ: ПРИЧИНА И СЛЕДСТВИЕ
ЗАКОН КАРМЫ ЯВЛЯЕТСЯ одним из наиболее важных зако-
нов, управляющих нашей жизнью. Если мы понимаем это и
если практически воплощаем это понимание в своей жизни, то
есть всегда поступаем сообразно своему знанию, то нам всегда
будет сопутствовать чувство цельности и мира. Если же мы бу-
дем жить в противоречии с гармонией, игнорируя природу ве-
щей, то неизбежно будем испытывать чувство разлада, боли и
тягостной неопределённости. Закон кармы есть один из фунда-
ментальных естественных законов, благодаря действию которого
мы можем творить все эти бесконечно разнообразные панорамы
реальности. В этом мы подобны мастерам изобразительного и
выразительного искусства, только вместо холста и красок, мра-
мора или музыки материалом для творчества нам служит само
наше тело, наш ум и опыт нашей жизни. Яркое чувство удов-
летворения, полноты и самореализации при дхармической прак-
тике неизбежно возникает от самого факта знания этого и от
возникновения возможности активно создавать и вылепливать
свою жизнь, как произведение искусства.
Карма — слово санскритское (на языке пали — камма), оно
означает «действие». Закон кармы имеет отношение к (более
широкому) закону причин и следствий и гласит: каждый созна-
тельно-волевой акт приводит к определённому результату. Если
в основе наших действий лежит алчность, ненависть или заблу-
ждение, мы закладываем семена страданий; если же мотивами
наших действий явлются щедрость, любовь или мудрость, то мы
создаём кармические условия для изобилия и счастья. Прибег-
нем к аналогии из мира физического: если мы посадили в почву
семя яблони, то выросшее из него впоследствии дерево будет
давать яблоки, а не плоды манго. И если уж яблоневое семечко
посажено, то никакие манипуляции, уговоры и жалобы не при-
ведут к тому, чтобы это дерево принесло хоть один плод манго.
Единственное ключевое действие, которое в будущем может по-
дарить плод манго, заключается в том, чтобы посадить манго-
вое семечко. Карма представляет собой точно такой же закон
природы, закон причин и следствий на психофизическом уровне.
167
Будда пользовался термином карма, имея в виду специфиче-
ский аспект «воления», намерения или мотивации, лежащих
в основе действия или поступка. Он говорил, что карма есть
волевой акт, ибо именно мотивация, стоящая за поступком, оп-
ределяет кармический плод. Любому намерению ума внутренне
присуща некоторая энергия, достаточно мощная, чтобы приве-
сти к последующим результатам. Доведя до своего понимания
тот факт, что карма зиждется на волевом акте, мы увидим всю
колоссальную ответственность за осознание нами своих намере-
ний, предшествующих нашим действиям. Когда мы не осо-
знаём своих мотивов при возникновении импульсов к неправиль-
ным поступкам, то велика вероятность, что мы поведём себя
очень неразумно и тем самым породим условия для будущих
страданий.
Закон кармы проявляет себя (и может быть понят) на двух
уровнях, которые указывают на широкий диапазон приложения
этого, закона в нашей жизни. На одном из этих уровней карма
имеет отношение к действию (проявлению) причинно-следствен-
ной зависимости в контексте достаточного временного интервала.
Мы совершаем поступок, а через какое-то время начинаем по-
жинать его результаты. Мы бросаем в землю семечко, а много
лет спустя вкушаем плод. Другой уровень кармы имеет дело
с качеством ума в самый момент действия. Когда мы пережи-
ваем ментальное состояние любви, то вместе с ним естествен-
ным образом приходит чувство раскрытости и веселья — непо-
средственный плод этого состояния; точно так же в моменты
проявления жадности или гнева, какими бы впоследствии ни
оказались результаты, мы, в дополнение к этим будущим пло-
дам, уже сейчас испытываем болезненные энергии, возникаю-
щие вместе с этими состояниями. Наше непосредственное осо-
знание того, как; работает в каждый момент закон кармы, может
быть сильным мотивирующим фактором в развитии правильных
ментальных состояний, которые сотворяют наше счастье в те-
кущий момент и готовят благоприятный результат, отставлен-
ный во времени.
Ещё одно измерение закона кармы помогает понять пути
развития индивидуума. Хотя истинным остаётся то, что пет
в природе ни одной вечной и неизменной сущности, что нет не
изменяющегося постоянно человека с его внутренним «Я», тем
не менее вполне очевидно, что каждый из нас представляет со-
бой уникально изменяющуюся, но именно потому и узнаваемую
систему элементов. Неповторимость лица создаётся уникаль-
ностью изменений. Так происходит потому, что каждый из
нас — сознательно или бессознательно — всю жизнь культиви-
рует в себе свою особую констелляцию ментальных состояний.
Если мы культивируем любящую доброту, то в любой текущий
момент переживаем вкус и аромат этого состояния, которое
самим фактом своей длительности сгущается во всё более вы-
168
раженную ментальную силу; а это, в свою очередь, облегчает
повторение и увеличивает вероятность его. Или же, находясь
в состоянии гнева, мы испытываем страдание, порождаемое
этим кармическим состоянием, и это также оставляет след,
облегчающий очередные вспышки и тем укрепляющий соответ-
ствующий ментальный шаблон. Как мы приучаем тело к опре-
делённым физическим упражнениям или их отсутствию, точно
так же мы воспитываем и свой ум. Каждое часто испытываемое
нами ментальное состояние, мысль или эмоция — набирают силу
и привычку. Сущностью нашей личности являются: сумма всех
тенденций ума, которые мы развили, и специфическая энергети-
ческая конфигурация, которую мы сами в себе воспитали.
Мы, как правило, не склонны придавать значения этому фор-
мирующему фактору своего опыта, полагая, что с прекращением
того или иного состояния или опыта обрываются и последствия
их, что нет «остатка», пет результата. Будто можно бросить
в воду камень и не вызвать долго идущих кругов на поверхно-
сти. Любое нами испытываемое ментальное состояние подкреп-
ляется своим «остатком» и его укрепляет. Когда мы подметим
в своём уме этот процесс, то приблизимся к интуитивному по-
ниманию того, о чём часто говорил Будда в своих проповедях,—
сотворяемости шести царств существования путём накопления
определённого опыта в процессе индивидуальной жизни. Эти
шесть царств суть проявления сильно развитых шаблонов ума.
Они относятся к разным реальностям, переживаемым нами вну-
три себя в медитации в анфиладе текущих моментов, а также
к фактическим планам существования, в которых существа на-
ходят свои очередные перерождения согласно своей карме.
Отношение воспитанных на западной культуре людей к идее
перерождений и разных царств существования — зачастую скеп-
тическое или недоверчивое; в нашем подходе к подобным во-
просам как бы звучит этакий рефрен: «А вы нам покажите это,
мы из Миссури»*. И всё же, быть может, есть ценность в том
факте, что наряду с вещами, непосредственно подтверждаемыми
в практике, понятия кармы и перерождений составляют неотъ-
емлемую часть учения Будды и что через свои собственные до-
стижения в медитации можно самому проверить истинность его
идей. Для тех же из нас, кто не обладает пока способностью
такой совершенной концентрации или такой психической
мощью, имеется мудрая фраза поэта Колсриджа, которая вы-
ражает тактику, помогающую раскрываться возможностям, ле-
жащим за пределами нашего сегодняшнего уровня понимания:
«добровольный мораторий на своё неверие». Имея такую уста-
новку ума, мы минуем капкан как слепой веры, так и слепого
неверия. Таким путём мы признаем своё незнание на сегодняш-
ший день и сохраним восприимчивость к новым уровням знания.
* Мы, мол, вятские. Поверим, когда пощупаем. (Прим, перев.)
169
Согласно учению Будды, имеется шесть царств или планов-
существования: четыре низших царства страдания, затем чело-
веческое царство, и, наконец, высшие планы, или сферы, раз-
личных небесных миров. Низшие царства обусловлены, или как
бы вычеканены, сильными проявлениями гнева, ненависти, жад-
ности и слепоты; и когда мы культивируем эти состояния, раз-
вивая их как шаблоны реакций на ситуации, они становятся
в нашей ментальности огромной силой. Причём в этом случае
мы не только испытываем сиюминутную карму болезненных
чувств, но также создаём условия для возможного перерожде-
ния в царства ужасных страданий.
Человеческое царство — первый из счастливых планов суще-
ствования. Оно считается наиболее способствующим развитию
мудрости и сострадания в силу особой смеси в нём болезнен-
ного и приятного. В низших царствах проявление страданий
слишком велико, и большинство существ не может развить пра-
вильные и здоровые свойства своей ментальности, в то время
как на высших планах существования, где царит блаженство,
слишком слабо побуждение для того, чтобы углубляться в прак-
тику. Именно сочетание боли и радости в человеческом цар-
стве представляет собой наилучшую ситуацию для развития
прозрения в суть вещей.
Рождаясь как человеческие существа, мы несём в себе фун-
даментальные установки на щедрость и непричпненпе зла. Эти
ментальные состояния создают мощную и благотворную карми-
ческую силу, которая результируется в факте следующего рожде-
ния именно в этом царстве; и в самом деле, эти качества ума
отражают истинную человечность. Когда щедрость и нравствен-
ность становятся объектом практики и дальнейшего развития,
они обусловливают новое рождение в царстве дэвов, т.е. в небес-
ных планах существования. В этих мирах дэвов всё пронизано
радостью бытия, существа обладают телами, сотканными из
света, и окружены услаждающими чувства предметами.
Высшие планы обусловленного существования* суть цар-
ства брахминистские. Они характеризуются великим блажен-
ством, которое является счастьем, находящимся за пределами
чувственных удовольствий и представляющим собой результат
культивирования глубокой концентрации ума, известного как
абсолютная погружённость.
Все эти шесть царств создаются кармой. Нет верховного су-
щества, которое судит нас, осуждает или поднимает до уровня
того или иного царства, — точно так же, как нет никого, кто
решает, какое ментальное состояние мы должны испытывать
в каждый момент. Главный пафос в учении Будды и вместе
* Conditioned existence. Т. е. несвободного от жёсткого диктата причин
и следствий, которые звеньями цепи уходят в бесконечное прошлое. (Прим,
перев.)
170
с тем великий источник вдохновения — это то, что каждый из
нас должен и может брать на себя абсолютную ответственность
за качество своей собственной жизни. Из наших определённых
^сознательно волевых действий вытекают определённые резуль-
таты. Когда нас осеняет понимание того, что наша жизнь есть
разворачивающийся закон кармы, что мы наследники собствен-
ных деяний, в нас начинает расти всё более глубокое чувство
ответственности за то, как мы живём, за выборы, которые мы
.делаем, и за поступки, которые мы совершаем.
Многих интересует вопрос, не приводит ли размышление
о законе кармы к переживанию своей вины за неправильные
поступки в прошлом. Чувство вины является в доспехах нашего
-самоосуждения и отвращения к самим себе и как состояние,
чуждое пониманию того, что ментальности присуще качество
преходящих состояний. Оно усиливает ложное чувство недиск-
ретности нашего «Я» отказом простить его. Понимание закона
кармы приводит к мудрому размышлению о правильности и
неправильности наших действий. В бесконечной цепи наших
перерождений (перевоплощений), прошедших через все царства
бытия, мы бесконечно много совершили разных деяний — и пра-
вильных, и неправильных. Поэтому, с точки зрения кармиче-
ского закона, вина является чувством неуместным и скорее —
бесполезным бременем. Более того, она приводит к нежелатель-
ным результатам. Овладение пониманием кармы есть основа
для самого прямого пути к той мудрости, которая подсказывает
нам грядущий результат наших действий: приведут ли они
к счастью и свободе или же к дальнейшим страданиям. Пони-
мание этого позволит нам принимать ответственность за преж-
ние наши действия, внося в этот акт элемент сострадания и по-
нимания, что тот или иной конкретный поступок действительно
мог быть неверным или вредоносным, но при этом удовлетво-
риться спокойным и сильным решением никогда его не повто-
рять. Вина — проявление негативного качества осуждения, муд-
рость — выражение позитивных качеств восприимчивости и го-
товности к прощению.
Будда часто говорил о редкости и великой ценности рожде-
ния человеком. Есть традиционная метафора, иллюстрирующая
мизерность вероятности родиться человеком после того, как
существо оказалось рождённым в одном из низших царств.
Представьте себе слепую черепаху, живущую на дне необъят-
ного океана, на поверхности которого плавает переносимое
с места на место волнами и ветром деревянное кольцо, в кото-
рое едва может пролезть голова черепахи. Раз в столетие чере-
паха всплывает на поверхность. И вот говорится, что вероят-
ность того, что голова черепахи при очередном всплытии угодит
прямо в кольцо, превосходит вероятность вновь родиться чело-
веком, когда существо пребывает в одном из низших царств.
Конечно, если допустить неограниченность времени, то, подобно
171
вероятному успеху черепахи, и существо из низших царств
когда-нибудь обретёт рождение в высшем. Но эта бездна
времён!..
Понимая, что перерождение кармически обусловлено, мы
поймём и то, почему Будда так подчёркивал ценность нашей че-
ловеческой ипостаси. У существ, обитающих в царствах, отме-
ченных гневом, страхом, отупелостью и диктатом желаний, очень
мало возможности культивировать правильные действия из-за
парализующего силы страдания. Одно нездоровое ментальное
состояние обусловливает другое, и вот тенденция утраты высоты
превращается в лавину грубых коллизий жадности, ненависти
и слепоты. Размышление о законе кармы дарит прозрение цен-
ности человеческой жизни и острое понимание важности —
бездарно не упустить подаренную нам редчайшим случаем воз-
можность слышать и практиковать дхарму. Бессчётное число
раз в день в уме нашем возникают намерения, и они творят
кармическую силу, несущую результаты. Недопустимо не вос-
пользоваться статусом мыслящего существа! С глубочайшим
вниманием и с осознанностью волевых актов, составляющих
ткань нашей судьбы, мы можем и должны принять на себя ак-
тивную ответственность за рукотворный ковёр своей жизни.
Один человек спросил Будду, в чём источник таких больших
различий между людьми по их качествам, обстоятельствам жиз-
ни, судьбам? Почему одни умирают молодыми, а другие ста-
рыми? Почему одни богаты, а другие бедны? Одни красивы,
другие безобразны? Мудры или глупы? В своём ответе Будда
объяснил это именно действиями, которые и приводят к каж-
дому из этих многоразличных результатов.
Отказ от любого рода убийства ведёт к собственной долгой
жизни, пусть даже в ином перерождении. Лишение других су-
ществ жизни укорачивает нашу будущую жизнь. Почему одни
здоровы, а другие часто или постоянно болеют? Кармической
силой, ведущей к здоровью, является непричинение вреда дру-
гим, в то время как вредоносные и творящие боль действия,
направленные против других, создают условия для собственных
болезней. Гнев и ненависть суть условия, приводящие к урод-
ливой внешности, а любящая забота, нежность и добрая речь —
к миловидности. Наблюдая кого-нибудь в состоянии гнева,
трудно не поразиться тому, что может сделать оно с лицом че-
ловека. Энергия, проявляющаяся в тот момент, обладает свой-
ством не затухать никогда, творя будущие результаты, одним
из которых станет грядущее уродство. Прошлые поступки, мо-
тивированные щедростью, являются кармическим условием бу-
дущего богатства, а мотивированные жадностью порождают
условия для нищеты. Почему некоторые люди мудры, а другие
глупы? Ум, постоянно занятый трудом исследования и поиска
истины, создаёт условия для возникновения мудрого существа.
Умы же тех, кто равнодушен к вопросам бытия и не стремится
172
проникнуть в истину, дают начало узкой тропинке, заводящей
в тупик бездарности.
Говорят, что на самом пороге своей просветлённости Будда,
в великой мощи своего ума, обозрел рождения и смерти бес-
численных существ, бредущих по циклам своего существования
в соответствии со своей кармой. Великим было и его сострада-
ние, пробуждённое видом всех этих существ, так желающих
счастья, так стремящихся к нему, но вовлечённых как раз в те
поступки и действия, которые ведут к страданию. Если мы не
понимаем развёртывающегося закона кармы, если у нас лож-
ное представление о природе вещей, мы будем постоянно поро-
ждать условия всё больших страданий как для себя, так и для
других, даже если мы действительно хотим мира и покоя и
к ним стремимся. Ещё и в наше время живут люди, развившие
силу своего ума настолько, что видят кармические дали прош-
лых и будущих перерождений. Однако нет необходимости иметь
кармическую зоркость, позволяющую обозревать свои прош-
лые жизни, чтобы понять принципы кармического закона. До-
статочно обозреть с пристальным вниманием эту свою одну
жизнь, чтобы стало вполне ясно, каким образом наши действия
обусловливают вполне конкретные результаты.
Будда часто говорил о верном и неверном взгляде на отно-
шение между действиями и их последствиями. Верный взгляд
состоит в понимании того, что наши действия неизбежно при-
водят к результатам — и в настоящем, и в будущем; неверный
же взгляд отрицает причинно-следственную зависимость. В на-
шей культуре сильна тенденция стремиться к непосредствен-
ному удовлетворению желаний, и это укрепляет представление
людей о том, что делаемое ими не имеет далеко идущих по-
следствий («либо они реализуются уже сейчас, либо, если их
не случилось, то на этом и порвалась цепочка»); здесь нет мыс-
ли о том, что все наши действия превратятся впоследствии в бу-
меранги— хорошие или плохие. Но стоит нам отступить назад
и охватить взглядом более широкую панораму, как сразу же
станет очевидно: мы наследники собственных мотиваций и дея-
ний, и жизнь наша, во всех её поворотах, течёт отнюдь не слу-
чайным образом. Она — собственный наш рисунок, и карандаш
в нашей руке. Важно видеть свои мотивы и волевые акты и
отдавать себе в них отчёт, понимая при этом, какие результаты
они обусловливают.
Полное-бдение-мысли играет решающую роль в понимании
реализующейся кармы. Два аспекта п-б-м здесь особенно важ-
ны, это — ясность констатации человеком своих действий и
оценка правильности стоящей за ними цели. Первая — это чёт-
кое осознавание происходящего в данный момент. Когда мы
встали, мы осознаём, что мы стоим; когда идём, то знаем, что
идём. Ясная констатация того, что именно мы делаем в настоя-
щий момент, даёт нам возможность поставить вопрос о цели.
173
А это, в свою очередь, приводит к пониманию правильности или
неправильности действий, т. е. соответствия нашим желаниям
тех результатов, к которым они приведут.
Когда состояние п-б-м выражено слабо, то ослаблена и зор-
кость внутренней констатации и, как следствие — способность
оценить направление действий. То есть мы не только бываем
порой в состоянии неосознанности своих намерений, но часто
даже выпускаем из внимания само производимое нами
действие; это чревато тем, что привычные шаблоны могут ув-
лечь нас в действия, приводящие к мучительным результатам.
Глубокое же понимание того, что действия определяют резуль-
таты, рождает напряжённый интерес к тому, что мы делаем.
Мы начинаем обнимать своим вниманием каждую подробность,
а это и есть начало пробуждения. Любое действие, будь оно
сколь угодно незначительно, обусловливает не только грядущие
результаты; оно обусловливает, воспитывает и перевоспиты-
вает и наш ум, наш менталитет. Если в какой-то момент в на-
шем сознании произойдёт всплеск гнева и мы дадим ему волю,
позволив вовлечь себя в этот процесс, то мы тем самым будем
культивировать в себе это негативное качество, чеканя всё более
глубокую колею своей судьбы. Поддавшись жадности, мы куль-
тивируем жадность и т. д. Это похоже на то, как бочка напол-
няется водой, капля за каплей. Нам кажется, что каждая ка-
пелька такая маленькая, такая ничтожная, что смысла нет гово-
рить о каком-то её значении. Но ведь именно каплями и напол-
няется бочка. Точно так же и ум наш чеканит свои шаблоны
капельками определённого опыта и в конце концов «наполня-
ется» тенденциями, определяющими качество будущей жизни.
Нам следует выработать в себе трепетное уважение к обучае-
мости ума, ибо велико влияние того, что мы в него заложили,
на дальнейший наш путь — как в этой жизни, так и в дальних
странствиях по спирали времён.
Теперь представьте на минуту, что вы на смертном одре, и
у вас остаётся ещё немного времени, чтобы оглянуться назад и
обозреть свою прожитую жизнь. Какою вам хотелось бы видеть
её прожитой? Какие дела хотелось бы вам осознавать сделан-
ными? Какие человеческие свойства развитыми? Наша
жизнь — динамический процесс трансформации энергии, по-
стоянно текущий и изменяющийся, и мы, каждый из нас, вла-
стны определить направление своей жизни и жить в соответ-
ствии со своими главными ценностями. Всё больше наполняя
свою жизнь элементом осознанности и состоянием пробуждён*
ности и развивая способность наблюдать и видеть, мы начинаем
обретать способность творчески пользоваться своей энергией,
преодолевая слепую привязанность к накопленным шаблонам
прошлого. И нет необходимости ждать своего смертного часа,
чтобы поразмыслить о пути своей жизни. Размышление о за-
коне кармы именно теперь даст сильную мотивацию к занятиям
174
практикой и вдохновит на построение своей жизни в соответст-
вии с пониманием судьбоносности каждого шага.
Рассказ о великом тибетском йоге Миларепе — хорошая ил-
люстрация к тому, как прошлые неправильные поступки могут
быть превращены в силу, направленную на очищение и просвет-
лённость. Миларепа родился в состоятельной семье землевла-
дельцев. Когда он был ещё совсем небольшим, умер его отец, и
управление семейной собственностью взяли на себя дядя с тёт-
кой, которые стали обращаться с ним и его матерью как с па-
риями. С течением лет в нём нарастали с огромной силой воз-
мущение и ярость, и когда он подрос, то покинул это место и
стал учиться чёрной магии. Овладев в высшей мере этим ма-
стерством, он вернулся и наложил проклятие на тётку, дядю
и даже на земельные владения, вызвав этим страшные страда-
ния виновных в его несчастье. Однако, свершив свою месть, он
через некоторое время стал постепенно всё больше размышлять
над законом кармы. И он осознал, что из-за своих столь мощ-
ных воздействий, двигателем которых была ненависть, он на-
копил в себе очень много негативной кармы, которая во многих
последующих перерождениях будет постоянно приносить ядо-
витые плоды. И вот он почувствовал необходимость очиститься
и освободить свой ум от этого ужасного ростка уже при этой
жизни. Он осознал великую ценность той возможности, кото-
рую даёт практика дхармы, и она вдохновила его на необык-
новенные усилия духа. Он долго искал учителя, и когда нашёл
его в лице Марпы, начались годы редкостно усердной практики,
которая и привела его к освободительной мудрости и состра-
данию.
Его Святейшество Далай Лама во время своего визита в Со-
единённые Штаты провёл беседу о пустоте (пустотности) того
якобы монолитного феномена, который каждый считает своим
«Я», и о кармическом законе причины и следствия. В процессе
беседы он сказал, что если бы можно было представить такую
ситуацию, где нужно выбрать либо понимание кармы, либо по-
нимание пустотности, то выбрать следует первое. Для многих
это явилось неожиданностью, ибо давно признано, что сердце-
виной мудрости буддизма является понимание пустотности, или
пустотного характера всех феноменов, их эфемерности и без-
личностности. Однако сделанный Далай Ламой акцент на пони-
мании кармы имеет чрезвычайный для нас смысл, потому что
без понимания кармы, то есть колоссального значения наших
действий в аспекте их последствий, понятие пустотности фено-
менов может приобрести силу ложного аргумента против ответ-
ственности человека за свою жизнь. Полагать, что всё ничего
не значит, что делать можно всё что угодно («всё дозволено»),
ибо ведь всё равно всё есть пустота, думать так — значит не
понять и извратить всё учение в наивном стремлении оправдать
неправильное поведение. Если же мы проявим чуткость и вос-
] 75
приимчивость к закону кармы и примем на себя ответственность
за свои действия и их результаты, то как раз это, кроме всего
прочего, поможет нам прийти к истинному пониманию пустот-
ности.
Из понимания кармы наряду с инсайтом возникает и состра-
дание. Когда мы приходим к пониманию, что неблагородные,
несправедливые, наносящие вред и порождаемые ненавистью
поступки обязательно возвращаются в том или ином обличье
страдания к тому, кто их совершил, а не ограничивают своё воз-
действие страданием того, на кого они были направлены, то мы
обретаем способность сострадательно относиться к обоим, от-
казавшись от гнева и возмущения, которые прежде казались
нам естественными. Но это ни в коей мере не означает слабо-
сти или нерешительности наших реакций. На самом деле, на-
блюдение того, как люди в своём невежестве действуют так, что
это причинит им самим или другим большие страдания, может
вызвать и у просвещённого наблюдателя очень сильный и непо-
средственный ответ; но только ответ этот будет подсказан со-
страданием и потому— мудр.
Будда заметил однажды, что лишь ум, достигший буддо-
вости, то есть совершенной пробуждённости, может пол-
ностью объять всю полноту и сложность кармического закона,
панораму его раскрывающегося действия во всём его богат-
стве— не только внутри одного жизненного цикла, но во всей
бесчисленности перевоплощений. И всё же есть много расска-
занных историй, которые иллюстрируют вполне конкретно, как
для тех или иных людей, в соответствии с их поступками, раз-
вивалась их кармическая судьба. Большинство из них, впро-
чем, имеют прямой сюжет, укладывающийся в пословицу «что
посеешь, то и пожнёшь». Но есть некоторые истории с особыми
поворотами сюжета. Истории эти просты, однако указывают на
некоторые сложности и тонкости закона кармы. Одна из них по-
вествует о человеке, жившем ещё во времена Будды. Как-то
увидел он проходящего мимо него монаха, и пришла ему в го-
лову мысль предложить ему немного пищи. И вот этот человек
угостил этого монаха, и тот с благодарностью пошёл дальше;
но угостивший пожалел вдруг о сделанном и подумал, что это
была совершенно ненужная трата. Монах же был архатом,
полностью просветлённым существом, а традиция гласит, что
предложение пищи архату обладает особенно мощным карми-
ческим эффектом. Итак, как же развивались дальше события?
РезультатОхМ предложения пищи монаху явилось то, что тот
человек семь раз подряд в последующих перевоплощениях ро-
ждался миллионером. Но при этом кармический плод его со-
жаления о собственной щедрости тоже окрасил эти перевопло-
щения и выразился в жалкой скаредности каждого из этих семи
миллионеров, совершенно неспособных по причине скаредности
радоваться своему богатству. Не правда ли, изящная ирония
176
кармической справедливости? Каждый ментальный момент при-
носит свой собственный соответствующий ему результат, и по-
тому одно действие может принести смешанные результаты,
•если противоречивы связанные с ним ментальные моменты. Если
же правильный, хороший поступок окружён несомневающимся
чувством его положительной оценки, то мощность его позитив-
ной кармической силы возрастает.
Карма, порождаемая в момент смерти, играет решающую
роль в определении обстоятельств перевоплощения. Существует
четыре различных вида кармы, которые могут действовать во
время смерти. Первый — это «веская карма», и относится она
к поступкам — хорошим или плохим, — совершённым человеком
в течение жизни и создающим такую мощную кармическую си-
лу, что они являются решающими по сравнению со всеми
остальными действиями, которые могли бы обусловить форму
перевоплощения. Из дурных поступков здесь могут быть такие,
как убийство своих родителей. На положительном же полюсе
поступков веская карма представлена развитием джаны или до-
стижением нирваны. Даже первые проблески нирваны есть до-
статочно мощный фактор, чтобы отсечь навсегда будущую воз-
можность перевоплощения в каком-нибудь из низших царств.
Если веская карма отсутствует, то перевоплощение будет
обусловлено теми ментальными состояниями, которые порожда-
ются действием или воспоминанием о действиях—правильных
или неправильных — в последние моменты перед смертью.
Это — «проксимальная карма», т. е. действия в непосредствен-
ной близости к своей смерти. Последние моменты жизни играют
решающую роль в дальнейшем направлении кармы и обстоя-
тельствах следующего перевоплощения. В связи с этим пред-
ставляются отрадным фактом возросшие сегодня вниматель-
ность и чуткость людей в отношении последних минут жизни
умирающих и окружения у их одра. Далее, в случае отсутствия
действующих веской и проксимальной кармы, перевоплощение
определяется кармой привычных образцов жизни и деятельно-
сти умирающего, которые естественным образом могут прийти
на ум человеку в этот момент. Это, как правило, превалирую-
щая кармическая сила. Если же ни один из трёх названных
типов кармы не обнаружит себя, то решающим оказывается лю-
бое пришедшее на ум действие, совершённое человеком в про-
шлом. Этот четвёртый тип предсмертной кармы называется «слу-
чайной кармой.
Карма прошлого поступка может иметь определённый по-
тенциал действия во времени и быть ограниченной в своём воз-
действии на судьбу существа в зависимости от обстоятельств.
Этот аспект кармического закона проиллюстрирован другой
историей, тоже из времён Будды. Был один человек, который за
•свою жизнь убил многих людей. В конце концов его поймали
И осудили на смертную казнь. И вот в тот момент, когда до
12 Заказ № 50
177
акта лишения его жизни оставался какой-то миг, он увидел
проходящих мимо монахов и вспомнил, что когда-то предложил
пищу самому выдающемуся ученику Будды, Шарипутре. И по-
скольку последней его мыслью было воспоминание о щедром по-
ступке (проксимальная карма), он в следующем своём рожде-
нии очутился в одном из небесных царств. Существа же, родив-
шиеся в тех мирах, испытывают лишь приятные результаты
своих прежних правильных поступков, а плоды негативной кар-
мы не достигают их всё то время, пока они находятся в этом
царстве. Но эти существа обладают способностью видеть свою
прежнюю жизнь во всех её составляющих. И вот этот человек,
теперь ставший дэвом, существом небесным, оглядываясь на
свою прошлую жизнь, увидел тот правильный поступок, кото-
рому он обязан был своим появлением в счастливом царстве;
но он при этом также увидел и все свои неправильные поступки,
и им ещё предстояло принести свои плоды, когда его пребывание
в ипостаси дэва закончится. Осознание этого подвигло его на
практику дхармы; и хотя нелегко было нести бремя практики
в небесных царствах из-за великих искушений, рассеянных во-
круг чувственных радостей, он тем не менее достиг со временем
первой стадии просветления. Но достижение её устраняет
саму возможность попадания в низшие царства! Таким образом,
случайное воспоминание в последний момент перед казнью по-
зволило бывшему преступнику освободиться от тенёт страдания,
в которых он иначе оказался бы.
Будда, объясняя разные пути кармы, говорил о потенциаль-
ных возможностях различных поступков. Он часто говорил о ве-
ликой энергии щедрых поступков и пояснял при этом, что такие
поступки получают дополнительную чистоту и могущество троя-
ким образом. Акт давания (дарения) обогащается чистотою
дающего, чистотой принимающего дар и чистотой самого дара.
Ментальная чистота дающего, берущего и того, что подано
(в смысле путей приобретения его) усиливают кармическую
силу каждого акта щедрости.
И во много раз более мощным потенциально, чем давание-
дара даже самому Будде или его просветлённым ученикам, яв-
ляется хотя бы всего лишь один момент, в котором ум пол-
ностью сосредоточен на внутреннем жесте распространения лю-
бящей доброты на всех существ мира. Когда мы искренне рас-
крываем своё сердце, нас охватывает глубокое чувство соеди-
нённости со всеми существами, а это колоссальная по своей
действенности сила, которая далее может мотивировать нас
к широкому диапазону благородных деяний.
Далее Будда говорил, что ещё более мощным по своим по-
следствиям, чем этот момент любящей доброты, является мо-
мент глубокого прозрения в изменчивую, эфемерную природу
феноменов. Этот момент инсайта столь значителен потому,
что он снимает с ума путы привычных привязанностей, делаю-
178
щих нас слепыми рабами житейских и чувственных ценностей,
и раскрывает в нас способность к истинной свободе от них.
Когда мы непосредственно созерцаем эфемерную природу ума и
тела, и то, как они находятся в состоянии постоянного потока
непостоянных элементов, мы развиваем отстранённость и равно-
стность по отношению к подобным сновидению впечатлениям
нашего опыта. Иногда в медитационной практике, когда нас
осаждают боль, беспокойство, скука и прочие трудности этого
процесса, мы можем потерять картину более крупного контек-
ста нашей практики, как бы позабыть, зачем всё это делается.
В таких случаях полезно вспоминать, что кармическая энергия,
порождаемая многократным возвращением внимания и осознан-
ности к изменчивому характеру вещей, есть колоссальная 'кар-
мическая сила, открывающая перед нами ошеломительные фор-
мы счастья и свободы.
Опыт двух с половиной тысяч лет гласит, что закон кармы
есть светоч мира: благодаря этому пониманию мы возносимся
до высот мудрой ответственности за свою судьбу, мы начинаем
видеть свой истинный путь самореализации в этой жизни.
Дж. Г.
Упражнение
МЕДИТАЦИОННАЯ ПРАКТИКА НЕВОЗМУТИМОСТИ*
Качество невозмутимости, хотя оно и нарастает естественным
путём через практику випассаны, может быть культивируемо
в медитации таким же систематическим образом, как и любя-
щая доброта и сострадание. Невозмутимость обычно ставят
в пару с состраданием и прибегают к нему для сбалансирова-
ния последнего. Ведь даже если мы достигнем безграничного
сострадания к другим, путём культивирования его в себе, и
будем стремиться смягчить страдание в мире, ясно, что всегда
есть множество ситуаций, на которые мы повлиять не сможем.
Как гласит известная молитва, приписываемая Святому Фран-
циску,— дай мне, боже, силу изменять то, что я могу, терпение
принимать то, чего я изменить не могу, и мудрость отличать
одно от другого. Обладание мудростью знания, что все суще-
ства наследуют свою собственную карму, что они, поступая тем
или иным образом, обретают плоды своих поступков, одаривает
человека универсальным ключом ко всем ситуациям: понимаю-
щим умом в единстве с сострадательным сердцем.
Для упражнения, развивающего невозмутимость как каче-
ство ума, сядьте в удобной позе и закройте глаза. Устремите
внимание на дыхание и дождитесь достаточного спокойствия
тела и ума. Начните размышлять о преимуществах сбаланси-
рованного и невозмутимого ума. Предайтесь чувству внутреннего
* Или—ревностности.
11
179
равновесия и лёгкости, свободы от всех связей. При этом
можно повторять про себя фразы, подобные следующим: «Сни-
зойдите на меня, покой и равновесие. Да не буду я затронут
приходом и уходом любых событий вселенной. Пусть будет мне
покойно и благостно». Согласитесь внутренне с тем, что всё, что
сотворяется, проходит фазы возникновения и исчезновения. —
Радости и горести. Приятные события и неприятные события.
Люди. Здания. Животные. Государства и нации. Даже целые
цивилизации... «Пусть обрету я способность спокойно лицезреть
рождение и распад всей природы — с невозмутимостью, не дрог-
нув, не потеряв равновесия. Да буду я открыт всему, и сба-
лансирован, и спокоен». Остановитесь на мысли, что все суще-
ства суть наследники своей собственной кармы и что жизни их
тоже возникают и исчезают, приходят и уходят — в соответст-
вии с условиями и деяниями, коих они сами являются авторами.
«Да смогу я внести в события этого мира и сострадание и не-
возмутимость. Да обрету я равновесие, и невозмутимость, и
мир».
11. ПОНИМАНИЕ КАРМЫ: ОСВОБОЖДЕНИЕ
ЕСТЬ ЕЩЕ ОДИН уровень понимания кармы, не имеющий пря-
мого отношения к создаванию живущим существом каких-то
определённых условий для будущего счастья, как-то: перспек-
тива нового рождения в более высоком царстве или обретение
благоприятных обстоятельств жизни на земле. Этот другой уро-
вень касается не конкретных моментов перевоплощения, а про-
цесса полного освобождения от всего круга рождений и смертей.
Жемчужиной учения Будды и сущностью мудрости этого
учения является проникающее усмотрение анатты — безлично-
стности или пустотности. Согласно представлению об анатте,
в природе вещей отсутствует такой реальный феномен, как «Я»
или «самость», т. е. то явление, на которое ссылается или ко-
торому себя адресует наш калейдоскопический опыт текущих
моментов. Мы представляем собой лишь развивающийся про-
цесс, в котором все элементы, как физические так и менталь-
ные, пребывают в неустанном изменении. То, что мы называем
существом, «собой», есть не более чем собранные воедино пять
совокупностей* («агрегатов»), или, на санскрите — скандх.
Первая скандха есть совокупность формы и представлена ма-
териальными элементами, которые мы переживаем как физи-
ческие ощущения; это твёрдость, мягкость, тепло, вибрация,
тяжесть, лёгкость и т. д. Вторая скандха — это совокупность
чувств в аспекте нашей оценки их: качества приятного, непри-
ятного и нейтрального, свойственные опыту каждого момента.
Третья скандха — восприятие, или то качество ума, которое за-
ключается в различении и узнавании разных объектов. Напри-
мер, благодаря восприятию мы узнаём звук машины или соба-
чий лай. Одной из функций этой скандхи является память. Чет-
вёртая скандха — ментальные образования, включающие в себя
воление (сознательно-волевой компонент поведения) и все дру-
гие ментальные факторы, кроме чувства и восприятия, которые
уже нами выделены благодаря их особо важной роли в создании
нашей обусловленности (зависимости от причинно-следственных
Цепей). Перечислим некоторые ментальные факторы четвёртой
скандхи ментальных образований: полное-бдение-мысли, концен-
трация, алчность, отвращение (неприятие), любовь, сострадание,
181
мудрость, заблуждение. Наконец, пятая скандха — это сознание,
это знание объекта, с которым вошло в соприкосновение одно
из наших ощущений. Закончив этот краткий обзор, мы теперь
можем сказать ещё раз: то кажущееся фундаментальным и не-
оспоримым явление, которое мы называем «МЫ» или «Я», или
«личность», есть лишь взаимодействие этих пяти скандх («агре-
гатов», совокупностей). Такие слова, как я, мне, мой, ты, жен-
щина, мужчина, суть всего-навсего условные и удобные выра-
жения, употребляемые для обозначения тех или иных узоров
изменяющихся совокупностей (скандх).
Например, в момент слышания звука возникающее знание
о нём есть сознание. Ухо, которое есть основа для слышания,
есть агрегат (скандха) формы. Неприятное или приятное каче-
ство звука есть скандха чувства. Узнавание в звуке сигнала ма-
шины есть восприятие. Неприятие (отвращение) или пленён-
ность и очарованность (привязанность), которые могут возник-
нуть в уме, суть скандха ментальных образований.
Один важный буддийский текст под заглавием «Вопросы
короля Милинды» повествует о диалоге между королём Милин-
дой, греком, управлявшим одной из азиатских провинций им-
перии Александра Великого, и прославленным монахом Нага-
сеной. В частности, король спросил Нагасену об учении анатты,
сказав при этом, что здравый-то смысл вроде бы с несомнен-
ностью говорит о реальности существования центральной фигу-
ры в потоке всего происходящего, то есть об этом самом «Я».
На эти слова Нагасена указывает королю на его колесницу и
спрашивает: «О сир, что есть колесница? В чём заключена
колесничность её? Быть может, в этой оси колесницы? Или
в колёсах? А может быть, в спицах?»
При указывании на каждую из перечисляемых частей король
отвечает: «О, нет, конечно, это не колесница!» «Что же тогда
есть колесница?» И, отвечая на свой собственный вопрос, Нага-
сена говорит, что «колесница» есть понятие, обозначающее
схождение воедино всех частей в определённом их отношении.
За пределами этого целокупного отношения составляющих эле-
ментов никакой колесницы не существует. И точно так же то,
что мы называем «Я» и «собой», есть лишь понятие, приложен-
ное к взаимной игре пяти совокупностей: формы, чувства, вос-
приятия, ментальных образований и сознания, которые на самом
деле — возникают, уходят и появляются вновь каждый момент.
Сама природа их воплощена в непрерывном изменении, раство-
рении, новом возникновении...
Поглядим сегодня в зеркало: совокупности кажутся более
или менее такими же, какими они были вчера. Они, несомненно,
являются под теми же названиями — под тем же Именем. У нас
впечатление, что есть-таки нечто неизменное, долговечное; и
даже когда мы всё-таки замечаем изменения, мы о них думаем
как о чём-то, что происходит на ком-то постоянном, кто оста-
J82
ётся, ускользая от времени и размывающего потока процессов..
Но если мы посмотрим более пристально, а именно для этого и
служит практика медитации, то увидим, что сознание, или зна-
ние самого себя, есть лишь процесс изменения и что всё наре-
чённое нами звуками «Я» и «сам» есть лишь постоянно изме-
няющийся процесс — или процесс постоянного изменения — этих
пяти «агрегатов», за которыми лишь ложным отблеском сквозит,
но не стоит — ничего — субстанциального — длительного.. .
Развёртывающийся процесс мерцающих агрегатов отнюдь не
происходит как попало; он не хаотичен. Он происходит упоря-
доченным образом, с определённой последовательностью и со-
гласно определённым законам. Законы, управляющие динамикой
отношений элементов ума и материи, анализируются в том своде
текстов, который называется абхидхармой, или буддийской си-
стемой психологии. Согласно абхидхарме, существует базовая
единица опыта, называемая мыслительным процессом. Понятие
мысли в нашем случае не совпадает с понятием мысли дискур-
сивной или цепочкой произносимых в уме слов; мысль, в на-
шем контексте, относится к ряду из семнадцати чётко различае-
мых ментальных моментов. Когда мы, например, слышим звук,
базовая единица слухового переживания есть мыслительный
процесс, состоящий из этих семнадцати ментальных моментов,
каждый из которых имеет один и тот же объект (в нашем слу-
чае звук). Наше переживание опытов видения, слышания, обо-
няния, вкушения, осязания и думания развёртывается так: за
семнадцатью ментальными моментами одного мыслительного
процесса идут семнадцать ментальных моментов другого.
Некоторые ментальные моменты каждого мыслительного
процесса называются результирующими моментами, т. е. они
суть кармические результаты прошлых действий. Мы пережива-
ем эти результаты как относящийся к чувствам агрегат — при-
ятного, неприятного или нейтрального. Например, если мы слы-
шим неприятный звук, то неприятность этого «результирующего
момента» является кармическим продуктом какого-то прошлого
действия. Другие из семнадцати ментальных моментов называ-
ются активными моментами, и эти моменты продуцируют новые
кармические семена, зависящие от того, как мы реагируем на
объект опыта. Когда мы слышим неприятный звук, неприят-
ность находится вне нашего контроля, поскольку она просто^
есть продукт прошлых действий. Но все другие ментальные мо-
менты внутри этого мыслительного момента, т. е. все активные-
моменты, выступят в качестве определителя будущих резуль-
татов в зависимости от нашей реакции на возникшее неприят-
ное чувство. Если в этом процессе возникают моменты отвраще-
ния и осуждения в адрес этой неприятности, то генерируемая
ими карма усилит эту неприятность в будущем. Но если наша
реакция в соответствующие активные моменты несёт в себе осо-
знанность, раскрытость и проникновение (инсайт), то мы по-
183-
рождаем новую, правильную, позитивную карму, которая в бу-
дущем будет продуцировать счастье.
Развивающиеся в данную минуту чувства приятного, непри-
ятного, нейтрального — это результат прошлой кармы. Реакции
на чувства текущего момента создают новые кармические ре-
зультаты, обусловливающие наше будущее, которое будет пере-
живаться нами как наши новые чувства. Всё идёт по кругу: бу-
дучи кармическим результатом прошлых действий, чувства воз-
никают в настоящем; как ответ на эти чувства, являются реак-
ции; а как следствие этих текущих реакций, которые создают
новую карму, возникнут новые чувства в будущем; эти последние
породят новые реакции, и так далее по кругу. Этот цикл карми-
ческого обусловливания представляет собой колесо сансары,
видимое на уровне ментальных моментов.
Учение випассаны (инсайт-медитации) подчёркивает два ас-
пекта: осознанность того, что происходит в каждый момент, и
то, как мы относимся к этому происходящему; ибо именно наше
отношение к опыту есть тот источник, из которого берёт начало
новая карма. Перед нами встаёт колоссальной важности во-
прос о нашем отношении к опыту момента: относимся ли мы
к нему таким образом, что это просто поддерживает бесконеч-
ное кружение колеса сансары, где наш каждый шаг обуслов-
лен жёсткой зависимостью от привычных шаблонов реакции?
Или же мы используем опыт каждого момента таким образом,
что это становится средством разорвать причинно-следственную
цепь реагирующего ума и обрести свободу?
Ключом к нашему освобождению из пут этой причинно-
следственной зацикленности является полное-бдение-мысли.
П-б-м означает состояние осознанности, раскрытое™ и приятия
всего, что возникает, — без привязанности к приятному, отвра-
щения от неприятного и без забвения или игнорирования ней-
трального. Если нам удаётся переживать текущие чувства, яв-
ляющиеся результатом прошлых действий, в том состоянии ума,
которое исключает хватание, осуждение и обман, то мы в этот
момент создаём условия для просветления и свободы.
Даже полностью просветлённый человек испытывает резуль-
таты прошлых правильных и неправильных действий. До нас
дошёл рассказ ещё от Буддовых времён об одном человеке по
имени Ангулимала, убившем девятьсот девяносто девять чело-
век. Имя его означает «гирлянда из пальцев», ибо он собирал
пальцы своих жертв и носил их на шнурке вокруг шеи. Одним
из действий, приводящих к веской карме (о чём мы говорили
выше), является убийство матери или отца. Ангулимала как
раз собирался сделать свою мать тысячной жертвой. Будда,
пользуясь мощью своего всевидящего ума, увидел Ангулималу,
бегущего за своей матерью, и возник перед ним, чтобы предо-
твратить убийство. Будда шёл медленно, углубившись в себя, и
Ангулимала пустился бежать за ним. Он бежал изо всех сил, но
184
не мог поравняться с Буддой. Тогда Ангулимала закричал?
«Стой! Стой! Остановись! Почему это я не могу догнать тебя?»
Будда отвечал: «Ангулимала, я остановился. Это ты не оста-
новился».
И тогда остановился Ангулимала, действительно остановил-
ся, поражённый бесстрашием и сострадательностью Будды.
Вскоре после этого его посвятили в монахи, и он в конечном
счёте достиг полного просветления. Как результат своих
страшных преступлений он, однако, всё ещё имел очень много
негативной кармы, и каждый раз, когда он проходил какой-ни-
будь город или деревню, он подвергался избиению и закидыва-
нию камнями. Таким путём он испивал чашу накопленной преж-
ними деяниями кармы, по ум его освободился и был выше гнев-
ливых реакций, так что новая карма больше не создавалась. Он
понимал, что его мученический опыт был необходим как искуп-
ление в согласии с законом кармы.
Исключительно всё, от низших царств ада до высшего цар-
ства брахмы, есть проявление сознания. Через понимание зако-
нов, управляющих развитием нашей жизни, нам является колос-
сальное могущество в выборе своей судьбы. В этом процессе,
вызывающем благоговение, мы перестаём чувствовать себя бес-
помощными. Мы можем теперь идти тропой, ведущей к муд-
рости и счастью: сансарическую цепь причин и с - ;дствий мо-
жно порвать через понимание кармы на уровне ментальных
моментов, в которые мы всматриваемся. Силою полного бдения
мысли, не прилепляясь к чему-то рабски, отказавшись от осу-
ждений и поднявшись над идентификацией (самоотождествлс-
нием) с возникающими впечатлениями, мы разрываем прижи-
мающую нас к земле цепь непрерывных обусловленностей и от-
крываем себя великой возможности истинной свободы.
Дж. Г.
У пр ажнение
НАБЛЮДЕНИЕ ЗА ИНТЕНЦИЯМИ
Для понимания кармы весьма существенно увидеть, каким обра-
зом мотивация или интенция (мгновенное намерение), предше-
ствующие тому или иному действию, определяют будущий кар-
мический результат этого действия. Так, если какое-то действие
мотивировано искренней добротой, оно неизбежно принесёт по-
ложительный результат; если же действие мотивировано агрес-
сивностью или алчностью, оно в конечном счёте обязательно
принесёт результат неприятный. Но поскольку кармические ре-
зультаты далеко не всегда проявляются как непосредственный
плод интенций, то порой бывает очень трудно наблюдать этот
процесс.
185
Есть одна из сфер, в которой карма часто наблюдается без
особых затруднений и почти мгновенно. Это — речь. В целях
упражнения примите решение выделить два или три дня для
пристального наблюдения за интенциями, которые мотивируют
ваши слова, обращённые к окружающим. Отмечайте своё мен-
тальное состояние, предшествующее словам, отмечайте мотива-
цию своих комментариев, ответов, суждений. Особенно старай-
тесь делать объектом постоянного осознавания ответ на такой
вопрос: не мотивирована ли ваша речь, пусть в самой ничтож-
ной степени, скукой, заботой, раздражением, тоской одиноче-
ства, состраданием, страхом, любовью, соперничеством, жад-
ностью или любым состоянием, которое вы в себе уловили. Сде-
лайте также объектом постоянного осознавания общее настрое-
ние или состояние своего сердца и ума и то, как это, быть мо-
жет, влияет на вашу речь. Старайтесь вести свои наблюдения,
не предпосылая им заведомых суждений или ожиданий того,
что именно вы должны увидеть. Просто замечайте и отмечайте
все мотивации ума и свою вытекающую из них речь.
Затем, вскрыв работавшую во время речи мотивацию, от-
метьте последствия этой речи. Если за ней маячило соперниче-
ство, или мотив «хватания», или гордость, или раздражение, то
какую реакцию на себя она вызвала со стороны окружающего
вас мира? Или если за вашими словами стояли сострадание,
любовь, то каков ответ в этом случае? Но вот ваши слова про-
звучали без центральной мысли, чисто машинально, и — каков
ответ? Если речь ваша ясна и проникнута заботой, то — как это
принимается людьми и -какова их словесная реакция?
Обладая знанием закона кармы, мы в каждый момент имеем
выбор того, какой ответ дадут наше сердце и ум на окружаю-
щую ситуацию. Открывая могущество своих внутренних состоя-
ний в сотворении ими внешних обстоятельств, мы идём тропой,
приближающей нас к истинному счастью и свободе.
12. ПЯТЬ ДУХОВНЫХ СПОСОБНОСТЕЙ
В ЭТОМ РАЗДЕЛЕ своего учения Будда говорил о пяти духов-
ных способностях — качествах, которые придают нашему уму
силу и равновесие и представляют собой существенный аспект
пути к свободе. И здесь медитация есть тот процесс, через ко-
торый эти качества развиваются, становясь могучими постоян-
ными силами, затрагивающими любую сторону нашей жизни.
Вера
Идея первой из этих духовных способностей передаётся
обычно английским словом «faith» (вера, доверие, убеждение,
кредо, верность...), но нет в английском языке слова, которое
охватило бы полный объём смысла палийского термина саддха.
Это качество ума предполагает единство доверия, чистоты и яс-
ности, уверенности и преданности. Саддха имеет несколько раз-
ных уровней. Первый уровень соответствует той ситуации, когда
мы встречаем нечто такое, что пробуждает в нас вдохновение и
обожание. Это может быть какой-либо религиозный символ, про-
изведение искусства, чья-либо речь, явление природы, знаком-
ство с очень яркой личностью и т. п. Это чувство вдохновения1
может наполнить ум светом, любовью и преданностью. Од-
нако вполне вероятно, что подобное вдохновение может воз-
никнуть, нс осепясь мудростью, и стать внешней причиной слепой
веры.
Более глубокий уровень этого состояния, с элементом со-
знательной уверенности, рождается из мудрого размышления,
когда мы прибегаем к своему интеллекту, анализируя и иссле-
дуя свой опыт. Это состояние известно как «проверенная вера»,
т. к. наше первоначальное вдохновение подвергается проверке и*
начинает содержательно крепнуть благодаря сопоставительно-
различающему взгляду мудрости. Примером этого может слу-
жить наша вера в частные аспекты учения: в истинность эфемер-
ности (преходящности) и безличностности или в возможность
освобождения, преподанную нам Буддой и другими просвет-
лёнными существами, — вера в истинность не просто из на-
шего усердия в восприятии слов учителя и учения, но благодаря
187
собственным усилиям исследования, размышлений и самостоя-
тельного проникновения в суть вещей.
Мы можем иметь также веру в направление своей жизнен-
ной дороги — направление не во времени или пространстве, но
в измерении своего понимания. Живущим в Азии очень знакома
ситуация, когда человек оказывается внутри огромного скопле-
ния людей. Представьте себе десятки тысяч, и вы в середине
этой кипучей массы, и каждый энергично занят повседневными
делами, охваченный своей маленькой целью.. . Находясь там,
вы просто физически ощутите тот круговой, вихревой, неустан-
ный, бесконечный, вздымающий в бытие и бросающий в бездну
поток сансары. Мы появляемся иа свет, живём свою жизнь в же-
ланиях, надеждах, погонях за мелькнувшей радостью, взаимо-
действуя друг с другом и реагируя под диктовку внушённых нам
идей, приобретенных привычек и слепых потребностей тела, и —
проживаем свою жизнь, болея, старея и умирая, так и не за-
давшись вопросом о смысле всего этого. Но нет, вопросы возни-
кают, и совсем нет необходимости ехать в Азию, чтобы они
с такой ошеломляющей силой предстали перед нами. Куда течёт
всё это? Да и течёт ли это хотя бы куда-то вперёд? Подобные
вопросы лишь отправная точка нашего исследования. Лишь
в процессе самого «путешествия», преследующего цель позна-
ния самих себя, принимает этот вихревой поток жизни более
глубокий для нас смысл. И если мы поверим в то, что это пу-
тешествие сделает наше прозрение в суть вещей более глубо-
ким, то все стороны жизни, все наши действия в ней и занятия
превратятся в непрерывную и естественную практику, ибо на
самом деле между практикой и жизнью нет водораздела. Есть
ли неизбежность в том, чтобы жить эту свою жизнь наподобие
марионеток, которых заставляют однообразно дергаться две
примитивных ниточки — страх и желание? Вовсе нет. Эта сле-
пая, комичная, унизительная неизбежность рухнет, стоит лишь
нам научиться видеть в каждом моменте средство для развития
мудрости. Сами эти ниточки превратятся в рычаги освобо-
ждения!
Когда же мы раскроемся опыту истины, лежащей за пре-
делами идей и чувств, то наша уже прошедшая проверку вера
станет ещё сильнее. А когда мы разовьём медитационную прак-
тику до степени её проникновения в такие глубины, что она
станет самим нашим мироощущением, то наша вера больше не
будет зависеть от подкреплений со стороны внешних объектов
или ситуаций. И мы почувствуем мощь неколебимой веры,
удостоверяемой в своей истинности нс только нашим серд-
цем и интеллектом, по глубочайшими уровнями интуитивной
мудрости. Символом такой глубокой веры может быть маги-
ческий драгоценный камень, который обладает уникальным
свойством — при его погружении в воду вызывать оседание
на дно всех её примесей, делая воду чистой, прозрачной,
188
.искрящейся. Вера обладает именно таким свойством в нашем
.ментальном «аквариуме». Она осаждает сомнение и беспо-
койство, создавая в уме обстановку вдохновения, уверенности
и чистоты.
Углубление веры идёт путём обретения нами способности
быть в каждый момент открытыми и соединёнными со всей при-
родой и людьми. Но почему же это зачастую оказывается труд-
но достижимым? Что происходит с нашим магическим драго-
ценным камнем? Что удерживает нас от доверия и раскрытия
себя навстречу своему опыту? Одна из причин, по которой мы
сами себе мешаем раскрыться простоте и непосредственности
каждого момента, это прилепленность к какому-то прошлому
опыту и проецирование его в будущее. Если это был приятный
опыт, мы пытаемся повторить его, если же неприятный — избе-
жать. В том и в другом случае наша практика превращается
в неблагодарный процесс борьбы с прошлым и будущим или
стремления к ним, вместо того чтобы с полным вниманием со-
средоточиться на том, что происходит сию минуту. В какой-то
сеанс медитации нам может сопутствовать большой успех, и мы
испытаем приятные переживания восторга или прозрения. И вот
следующий сеанс мы начинаем, находясь в плену ожидания про-
должить с того самого места, на котором мы остановились прош-
.лый раз. Но не тут-то было, теперь всё болит, всё смешалось.
Ах! — страстно мечтаем мы, — если б вернуться туда-то! Мы
можем растратить много времени в своей практике, сопротив-
ляясь текущему опыту, пытаясь вернуть памятные мгновения.
Такая борьба снижает эффективность процесса, тормозит раз-
витие глубины веры.
Каждый опыт, будь он восхитителен или ужасен, обязатель-
но претерпит изменения и уйдёт. То, чем мы являемся, есть
процесс, непрерывно разворачивающийся в незнаемое каждого
следующего момента. В своём стремлении вернуть прошедшее
мы делаем себя узниками того, что уже нам известно. Пред-
ставьте себе, что вы пустились в длительное путешествие по
обширной территории, никогда прежде не исследованной вами.
Вы приближаетесь к горе, взбираетесь на неё, поднимаетесь
до её вершины. Вид фантастически прекрасен, высокогорный
воздух пьянит. Но сколь ни была бы привлекательна эта точка
вашего маршрута, вы в конечном счёте, достаточно налюбовав-
шись, двигаетесь дальше. Путь ваш проходит через другие вер-
шины гор, бежит вниз, пересекает пустынные долины, болота,
леса. Каждое место, в которое вы приходите, уникально для
вас, всё подлежит исследованию. Но это возможно лишь
в том случае, если вы путешествуете налегке и с лёгким
сердцем, не привязываясь к тому, что вы сейчас видите, не
сравнивая это критически с уже увиденным и не отказываясь
от всей затеи. Вера означает доверие к развёртывающемуся
процессу жизни. Это готовность говорить «привет и прощай»
189
всем страхам и привязанностям и раскрываться навстречу
всему неизвестному в каждом последующем даримом жизнью
моменте.
Усилие»
Если наша вера уже достаточно сильна, чтобы по меньшей
мере начать это путешествие, то на первый план выходит необ-
ходимость в приложении усилий и энергии для проведения на-
шего исследования. Качество героического усилия — вот вторая
из пяти духовных способностей. Это корень нашей практики и
источник всех достижений в жизни. Однако, если это качество —
усилие — понято неправильно, оно с таким же успехом может
привести к пробуждению честолюбия, к напряжению и умноже-
нию намерений и целей, провоцирующих жадный импульс хва-
тания. Нам надо понять усилие и энергию в том их обличье,
в котором они рождаются непосредственно внутри нас, а не на-
вязанными внешним идеалом, требующим от нас к нему приме-
ниться. Если мы будем пытаться приноравливать себя к какой-
то задаваемой модели, вся наша практика превратится в беско-
нечную борьбу и сопротивление. Тем не менее возможно и не-
обходимо воспитывать в себе чувство настоятельности и пре-
данности этому делу, что породит позже способность к реализа-
ции огромных усилий и энергии, направляемых на исследова-
ние и приводящих к открытиям.
Один из способов, которым мы неоправданно ставим границы
своей энергии, — это вписывание себя в удобные шаблоны: шаб-
лон привычных схем в питании, в сне, в отношениях с людьми
и вещами, в работе. Мы раз и навсегда устанавливаем для себя
определенные рамки и находим уют благодаря этой втиснуто-
сти в их знакомые, привычные углы. Однако стоит нам захотеть
выйти за пределы этих жёстких лимитов, и мы найдём огромные
резервы энергии в своей жизни, о которых даже не подозре-
вали. Чудесное переоткрытие закона, который мы все знаем,
но о котором часто забываем, это то, что само усилие уже со-
здаёт энергию. Вспомните случаи из своей жизни, когда вы чув-
ствовали большую усталость, но затем сделали над собой уси-
лие и совершили несколько энергичных движений. Само уси-
лие, вплетённое в этот процесс, порождает чувство энергетиче-
ского благополучия. Каждый из нас может экспериментировать
в поиске способов культивирования и наращивания разрешаю-
щей интенсивности усилий и энергии, не боясь при этом наты-
каться на ограничители и, «раздвигая флажки», и вообще идти
на риск.
Усилие можно разделить на три аспекта. Существует этап
«запуска», или предваряющее усилие, которое есть не что иное,
как состояние смелости и готовности вступить на тропу откры-
190
пгий; есть, далее, освобождающее или трансцендирующее усилие,
представляющее собой прилежание, не знающее колебаний и
•сомнений в минуты особых трудностей; и есть ещё развитое, или
прогрессирующее усилие — то качество энергии, при котором
она не снижается и не остаётся неизменной, но непрерывно воз-
растает, ведя к освобождению.
Усилие в практике можно возбудить медитативным размыш-
лением, общим для всех школ буддизма, а именно — размыш-
лением об определённости смерти и неопределённости постоян-
но изменяющихся обстоятельств жизни. Мы не знаем, как будут
развиваться события. Подумайте о ненадёжности нашей жиз-
ни— трепетном пламени лампады на ветру, которая может
погаснуть уже сейчас, и о стольких разрушительных силах
© мире, таком самоубийственном запасе оружия на земле. Бы-
стролётность и неопределённость нашей жизни делают дхар-
му драгоценнейшим редчайшим даром, отвернуться от которого
было бы великой потерей. А мы даже не знаем, когда возникнет
очередная возможность погрузиться в практику.
Полное бдение мысли
Усилие направлено на развитие полного-бдения-мысли —
третью из пяти духовных способностей. Представление о смыс-
ле и значении этого ментального состояния может дать пони-
мание п-б-м как «полноты осознанности». В этой полноте внима-
ния не существует барьеров и нет исключений: оно включает
в себя и охватывает собою как куполом все текущие аспекты
и элементы опыта. Ничто не выскальзывает за пределы этого
поля осознанности. Чем бы мы ни занимались и где бы ни были
в тот или иной момент — всегда есть возможность возбудить
в уме это состояние.
В Сатипатхана Сутта, записи беседы, в которой Будда гово-
рил о четырёх основаниях п-б-м, описаны четыре сферы п-б-м.
Первая — это полное-бдение-мысли в отношении тела, и она
включает в себя осознанность позы, т. е. стоите вы или сидите,
лежите или шагаете, а также осознанность движений
тела, как-то: поворот, потягивание, наклоны и т. п. С углубле-
нием достижений в развитии п-б-м в отношении тела, мы идём
дальше простых концептов его частей (корпус, нога, рука
и т. д.) и начинаем испытывать тело в терминах различных
ощущений: жёсткость, мягкость, температура, вибрация, пока-
лывание, напряжение, пульсация и пр., т. е. в том аспекте его
восприятия, где уже отсутствует момент нерасчленимой плот-
ности или статической формы. Мы многократно возвращаемся
к осознанности тела, развивая способность ясного и ничем не
отвлекаемого наблюдения.
191
Первое основание п-б-м особенно благоприятствует развитию
глубокого и основательного внимания к нашей повседневной
активности. Тело всегда при нас и являет собой чёткий объект
для актов осознанности. Идём ли мы по улице, пристальное
наблюдение за ощущениями движений осуществимо с лёгко-
стью. Пользуемся ли мы этой возможностью или потерялись
в мыслях о прошлом и будущем? Отворяем ли мы дверь, чи-
стим ли зубы, пьём ли чай, держа в руке чашку, — все эти
простые действия дают непрерывные поводы совершенство-
ваться в достижениях практики.
Вторая сфера п-б-м — осознанность чувств. Речь идёт не об
эмоциях, но о том медитационном аспекте, который характери-
зуется качеством приятного, неприятного и нейтрального, воз-
никающим в каждом моменте опыта. Осознанность этих чувств
важна потому, что они обусловливают наши реакции хватания,
неприятия или игнорирования. Именно приятность переживае-
мого заставляет нас пытаться ухватить мгновенье или, если
возникший объект неприятен, то мы, осудив его, стремимся от
него избавиться. Тогда же, когда опыт не вызывает ни прият-
ных, ни неприятных чувств, мы зачастую просто выпускаем его
из внимания, забываем о нём, а ум наш бродит. Когда это вто-
рое основание п-б-м в достаточной мере развито, то нам ста-
новится доступным чувствовать приятность или неприятность
различных опытов (переживаний), не провоцируясь на шаблон-
ную реакцию. Мы обретаем способность чувствовать то, что про-
исходит, сохраняя равновесие и невозмутимость (равностность).
Осознанность чувства даёт ключ и в такой ситуации, когда
надо «снять ум с крючка» уже развившегося реактивного со-
стояния. Допустим, что ум попался на крючок сладострастного
состояния, когда внимание уже привязалось к образам соблаз-
на. В этом случае, наряду с наблюдением за развивающимися
телесными ощущениями и образами, при ясной и точной реги-
страции приятности этих ощущений или картин, мы можем не-
посредственно видеть, что именно чувство приятного и зацепило
наш ум и обусловливает импульс хватания. Путём самого скру-
пулёзного внимания и регистрации этого аспекта приятного мы
расторгаем установившееся сцепление между умом и объектом,
«отпускаем» хватательную реакцию ума и осознаём приятное
чувство просто как ещё один, рядовой, объект наблюдения, а не
как нечто притягательное. Поняв, каким образом желание обус-
ловливается чувством, мы начинаем видеть, что глубже охвачен-
ного желанием ума ещё остаётся место для выбора. В ситуа-
циях, когда мы оказываемся вовлечёнными в реакцию трудно
преодолимого цепляния за объект или отвержения его, второе
основание п-б-м может явиться мощным инструментом иссле-
дования и свободы.
Третья сфера полного-бдения-мысли — осознанность ума и
ментальных состояний, т. е. делание объектом осознавания свой
192
ум, когда он окрашивается разными эмоциями, как-то: любовь,
радость, гнев, ненависть, интерес, скука и т. д. Медитативный
баланс заключается в том, чтобы уметь чувствовать их с рас-
крытостью и мягкостью, но не вовлекаясь в них. Наши эмоции,
как и все прочие элементы нашего опыта, отнюдь не принад-
лежат некоему «Я», «самому мне» и т. п., но всего- лишь
являются частью происходящего перед нами спектакля фено-
менов.
Когда баланс нарушен присутствием сильной эмоции, часто
бывает возможно «заземлить» её на два первых основания
п-б-м, предварительно сделав эту эмоцию объектом осознанно-
сти; иначе говоря, подвергнуть пристальному осознаванию спе-
цифические телесные ощущения, ассоциированные с этой эмо-
цией, и отстранённо осознать факт приятности или неприятно-
сти этого чувства. Такое заземление помогает нам оставаться
в полном бдении и раскрытыми для внешнего приятия эмоции,
не запутываясь в своём личном сюжете. С точки зрения прак-
тики медитации нам интереснее анализ природы эмоций, сопро-
вождающих наши драмы, нежели анализ содержания этих драм.
Этим путём мы приходим к фундаментальному пониманию при-
роды ума, феномен которого безмерно шире нашей личной
истории.
Четвёртое основание п-б-м есть п-б-м дхармы, осознанность
функций различных ментальных состояний. Мы, например,
в полном бдении мысли осознаём, каким образом сильное же-
лание становится помехой, а вера действует в качестве духов-
ного союзника. По мере всё большего овладения феноменом
п-б-м, мы осознаём далее определённые базовые законы и отно-
шения: Четыре Благородные Истины, Восьмеричный Путь, отно-
шение органов чувств к чувственным объектам. Многие ас-
пекты нашего растущего понимания раскрываются благодаря
этому основанию осознанности. Усилие быть ежемоментно в со-
стоянии п-б-м стимулирует мудрость и наполняет веру понима-
нием.
Главная черта п-б-м — глубинность наблюдения, проникаю-
щего до самых основ. Бросьте пробку в поток — она останется
на поверхности и будет на ней лишь слегка колебаться — чуть
вверх, чуть вниз; теперь бросьте в воду камень — он сразу опу-
стится на дно. Если мы дарим полное-бденне-мыслн какому-либо
объекту, камешек нашей осознанности дойдёт до его святая свя-
тых. И пока присутствует п-б-м, наблюдаемый объект находится
в центре внимания, мы ни на миг не отвлекаемся от него, не вы-
пускаем из цепких, чутких пальцев ума. Ум незыблемо, неуклон-
но созерцает объект всепожирающим взглядом — напрямую, фо-
кусно, глубинно, на пике своей восприимчивости. Полное-бдение-
мысли проявляет себя также в роли защитного фактора, ибо
пока мы находимся в этом состоянии, мы защищены от влияния
условно-рефлекторных побуждений хватания, от критических
13 Заказ № 56
193
оценок и провалов рассеянности, которые в жизни нашей со-
здают поводы для боли и замешательства.
Концентрация
Концентрация * — четвёртая духовная способность. Она
представляет собой то качество, которое вносит в нашу прак-
тику силу и интенсивность. К культивированию концентрации
можно подходить разными путями. В контексте инсайт-медита-
ции концентрация есть устойчивость внимания на потоке по-
стоянно меняющихся объектов. Даже тогда, когда мы чётко
удерживаем внимание на дыхании, мы всё равно чувствуем по-
стоянно изменяющиеся ощущения от прохождения воздуха че-
рез ноздри или целый набор ощущений, идущих от дыхательных
движений живота. Ключом к развитию концентрации служит на-
стойчивое, упорное сохранение непрерывности п-б-м. Хорошей
иллюстрацией этого явления может послужить древнейшее
средство получения огня — трут. Если бы мы при трении пало-
чек одна о другую периодически прерывали это занятие, от-
влекаясь на окружающие предметы или на свои случайные
мысли, то достигаемая каждый раз температура терялась бы,
не накапливаясь, и мы никогда не получили бы даже искру.
Точно так же, удерживая состояние п-б-м лишь по нескольку
минут, хоть и много раз подряд, т. е. нарушая критическую не-
прерывность этого состояния, мы никогда не разовьём достаточ-
ной мощности для проникновения глубже. Но если нам удалось
развить достаточно длительный непрерывный поток п-б-м, то
препятствия к концентрации окажутся загнанными в угол, а ум
сделается спокойным и ясным. При упрочении состояния п-б-м
ум сохраняет устойчивость, не рассеиваясь и не отвлекаясь,
а концентрация становится интенсивной и неуязвимой. При до-
статочной готовности пойти на усилие, чтобы ввести в практику
фактор непрерывности, мы, безусловно, преуспеем в этом, и на-
градой нам будет переживание мощности, глубины и цельно-
сти— эффект глубокой концентрации. Когда ум не распылён,
возникает чувство полноты, завершённости, освобождения от
досадной раздробленности, и это приводит к своеобразному со-
стоянию счастья, совершенно отличному от известного нам удо-
вольствия.
В процессе практики часто случается так, что мы как бы не
в форме, нас одолевает лень, и необходимое состояние вдохнов-
лённости практикой кажется недостижимым. Это может войти
в противоречие с нашим представлением о требуемой устойчи-
вости ума, и тогда мы думаем: «Ну, что ж, раз это не получа-
ется, то я и пытаться не буду». Однако вместо того чтобы мах-
* Русское слово «сосредоточенность» не всегда эквивалентно термину
«концентрация». (Прим, перее.)
194
путь рукой и оставить все попытки, находясь в состоянии такой
депрессии, попробуйте-ка заинтересовать своё внимание именно
этой депрессией ума и тела. Сделайте-ка её объектом осознан-
ности и исследования! В такие минуты само усилие создать
в себе состояние полного-бдения-мысли уже энергетизирует ум
и делает возможным устойчивое фокусирование внимания". Если
мы не ограничиваем себя той лимитирующей мыслью, что про-
цесс практики допустим лишь при определённом состоянии ума,
то его устойчивость можно развить при любых обстоятельствах.
Концентрация, как и другие духовные способности, не является
таким типом результата, достижение которого возможно лишь
в отдаленном будущем ценою долгой борьбы. Она естествен-
ным образом присутствует в каждом моменте, внутри которого
нам удалось достичь полного внимания; её можно культивиро-
вать здесь и теперь, и так же здесь и теперь её можно доводить
до высших степеней проявления.
Мудрость
Пятая из пяти духовных способностей — мудрость. Термин
випассана означает инсайт, проникновение в суть, видение ве-
щей такими, как они есть. Мудрость, или инсайт, означает ясное
видение природы опыта. Если концентрация и п-б-м развиты
хорошо, инсайт раскроется сам собой. Это есть интуитивное по-
нимание, которое должным образом не может быть достигнуто
средствами вербального интеллекта, сколько бы слов, на самом
высоком уровне дискурсивного мышления, ни потратить на это.
В буддизме об инсайте говорят в трех отношениях.
Один аспект мудрости — это ясное видение преходящего ха-
рактера всех феноменов. Преходящность может видеться с раз-
ной степенью чистоты, в зависимости от степени концентрации
ума. Но в любом случае ясно, что все уровни бытия представ-
лены сущностями, находящимися в непрерывном изменении:
земля, сезоны, погода, общества и цивилизация, наши отноше-
ния, наши тела, наши мысли и эмоции — абсолютно всё. Когда
ум становится более сосредоточенным, осознавание преходящ-
ности утончается. Когда концентрация и полное-бдение-мысли
Достигают достаточной выраженности, что часто происходит
в периоды интенсивной медитации, тогда восприятие преходящ-
ности становится настолько точным, что телесно-ментальный
процесс переживается как непрерывная пульсация энергий,
з каждый элемент опыта предстаёт в моментальном возникно-
вении и исчезновении. Нет ничего, что оставалось бы плотным,
сплошным, длящимся — таким, чтобы можно было хоть на миг
к чему-то прилепиться.
Другой аспект мудрости — понимание страдания. Когда мы
Успокаиваем свой ум и пристально созерцаем свой опыт, мы
видим, что этот мир сознания и объектов есть мир постоянного
13*
195
изменения и ненадёжности. Коль скоро объект возник, он тем
самым уже обрёк себя на исчезновение; сколь отчаянно мы ни
пытались бы его удержать, вдохнуть в него устойчивость, он
уйдёт, он уже ушёл. Что бы ни возникло, это возникшее всегда
настолько эфемерно, настолько «транзитное, что не длится и
мгновения. Сознание и объект обнаруживают себя скорее не
в точечном миге бытия, а в текущем процессе растворения. Мы
с изумлением видим, что всё возникающее — ненадёжно, что
убежища — нет, что нет безопасной гавани в уюте наших услов-
но-рефлекторных привычек мысли и повседневности. Поэт Риль-
ке обозначает тот вид счастья, который основывается на этих
летящих и стремительно меняющих очертания облачках опы-
та, следующим выражением: «быстрый выигрыш в уже зияющей
потере».
Будда говорил, что прийти к прозрению так же трудно, как
плыть против течения или идти против признанных всеми жи-
тейских представлений и верований. Если мы решили прийти
к истинному пониманию того, кто мы есть на самом деле, необ-
ходимо исследовать природу страдания: как оно возникает и по-
чему оно всегда преследует нас. И мы обнаруживаем, что источ-
ником испытываемых нами в жизни страданий является наша
привязанность к тому, что непрерывно изменяется. Но каким
образом расставаться со своими привязанностями, как их «от-
пускать» и как «отпускать» свои страдания? А вот представим
себе, что мы держим в руке горящий уголёк. Разве мы держим
его и размышляем, как отпустить его? Мы сразу же роняем его,
как только почувствуем, что он жжёт, и это происходит вполне
естественно.
Когда мы пытаемся отгородиться от неприятного или пода-
вить его, то тем самым мы как бы продолжаем держать в ладо-
ни горящий уголёк. То, в какой мере наша культура избегает
истины страдания и отрицает её, просто поразительно. Похоже,
будто мы думаем, что лишь очень немногие люди стареют, бо-
леют и умирают. Мы живём так, будто всё это должно случить-
ся с кем-то другим и никогда с нами; или же мы романтизи-
руем эти переживания, отказываясь воспринимать реальность
болезней тела или горечи одиночества, столь часто испытывае-
мых в преклонном возрасте. Такой взгляд на вещи отгоражи-
вает нас от истинного и нормального отношения к жизни.
Как много нашего времени бесполезно уходит на попытки
ухватить и пережить момент удовлетворённости. Но всем на-
шим переживаниям свойствен характер эфемерности сновиде-
ний, и мы сами это чувствуем, но слишком редко даём себе труд
заглянуть в глубину. По утрам мы встаём, одеваемся, идём на
работу, работаем, разговариваем с людьми, возвращаемся до-
мой, обедаем, читаем газеты, идём в кино, ложимся спать, ут-
ром встаём — и пошёл новый круг. Мы идём по бесконечному
кругу повседневщины, занимая себя фантазиями о счастье и
196
надёжности жизни и почти никогда не касаясь умом и сердцем
грандиозного факта вечного изменения и непредсказуемости ве-
щей или отворачиваясь, не желая принять даже к сведению этот
факт.
Признание истины принципиальной неудовлетворимости —
ключ к развитию и углублению мудрости и сострадания. Осо-
знанность страдания зажигает в нас огонь — огонь мотивации
.к пробуждению, огонь, способный поглотить все препятствия.
Чем больше мы раскрываемся навстречу страданию, тем боль-
ше от него освобождаемся, давая возможность возникнуть в на-
шей жизни естественному чувству радости и подлинной само-
реализации.
По мере всё более глубокого проникновения (инсайта)
в преходящность и страдание появляется третий аспект муд-
рости: осознание (переживание достоверности) безличностной
природы феноменов. Глубокое проникновение оком ума в при-
роду ментально-телесного процесса вскрывает фундаменталь-
ную, переворачивающую наши прежние представления истину,
которая гласит: ни в нас самих и нигде в природе не суще-
ствует того, что мы называем «Я>, нет того «хозяина», кото-
рому принадлежат все эти впечатления опыта, этот поток пере-
живаний. А феномен, который создаёт иллюзию «самости», то,
чем мы всё-таки являемся, есть не более чем этот от момента
к моменту изменяющийся процесс. ЗА этим процессом,
ВНУТРИ него — нет того «носителя», на котором он разыгры-
вается *.
Но хотя всё нами переживаемое находится в процессе непре-
рывного изменения, наши концепты об этом переживаемом
статичны. Итак, реальность ментально-телесного феномена есть
реальность процесса в постоянном течении; имена же, которые
мы приписываем ему, остаются без изменения. Мы введены в за-
блуждение статическим употреблением концептов, ими нам на-
вязано видение мира как совокупности сплошных, нерасчлени-
мых вещей, находящихся в специфическом отношении к столь
же нерасчленимому эго.
В качестве эксперимента подержите некоторое время свои
•ладони вместе и прочувствуйте ощущение их взаимного при-
косновения. Итак, что вы чувствуете? (Пожалуйста, не поску-
питесь на время. Вслушайтесь в свои впечатления.) Здесь мо-
жет быть тепло, или влажность, или давление, но есть ли здесь
то ощущение, которое можно было бы назвать «рука»? Не вы-
ходя за пределы непосредственно данного нам опыта, мы видим,
что «рука» есть концепт, идея, к которой мы прибегаем для
* Или: нет режиссера и нет актёра; но есть зритель. И есть драматург:
Природа. О директоре театра умолчим, о нём уже говорилось особо. (Прим,
fiepee.)
197
обозначения определённого сочетания ощущений. То, что мы
считаем «собою», есть тоже всего лишь концепт. «Я» — это
идея, имя, которое мы прикладываем к непрерывно текущему
узору эфемерных ментальных и физических феноменов.
Представьте, что вы смотрите на звёздное небо и видите там
Большую Медведицу — то крупное созвездие, которое помогает
отыскать Полярную звезду. Что же, в небе действительно есть
«созвездие» под таким названием? Да, есть некая группа звёзд,
составляющих некоторый узор, произвольно выделяемый нами
из всех прочих звёзд неба и наречённый нами Большой Мед-
ведицей. Но, не считая самого звукосочетания этого имени,
созвездие это ничем больше не обособлено, здесь просто набор
светлых точек в необъятности пространства. И точно таким же
образом, наше эго есть лишь констелляция впечатлений, со-
звездье зрительных, слуховых, обонятельных, вкусовых, телес-
ных, а также ментальных событий, да ещё и при постоянном
изменении всех этих элементов. И вот набор подобных феноме-
нов образует некий узор, называемый нами «Я». Но, как и Боль-
шая Медведица, «Я» есть всего лишь концепт, условный термин
для удобства коммуникации.
Как-нибудь вечером выйдите из дома, посмотрите на небо
и проверьте, можно ли НЕ увидеть Большую Медведицу. Сде-
лать это очень трудно, ибо слишком мы приучены видеть опре-
делённым образом, слишком глубоко сидит в нас этот концепт.
И уж если так трудно растворить Большую Медведицу в звёз-
дах, то вполне можно понять, как трудно отказаться от кон-
цепта «самого себя», взять и «отпустить» его. Ощущение этого
«Я» столь глубоко внедрено в наши умы, наше самоотождест-
вление с ним настолько основательно и виртуозно, что его гос-
подство над нами заполнило каждый уголок нашей жизни. Из-
за нашего самоотождествления с концептом эго мы полностью
поглощены как стремлением к удовольствиям, чтобы удовлет-
ворить его, так и делами личной обороны, чтобы защитить его.
Мы приходим к навязанному нам ложному способу видеть весь
мир своего опыта — мысли, эмоции, тело и все свои дела — в не-
изменном отношении к этому «Я». Но, погружаясь в опыт каж-
дого момента, мы становимся свидетелями того, как эта ложная
видимость и ложное чувство достоверности нерасчленимых сущ-
ностей и монолитной «самости» начинают размываться,
а с ними уходит и сопутствующее им бремя постоянных боре-
ний, направленных на защиту и поддержку пустой фикции на-
шего «Я».
По мере развития мудрости мы наполняемся верой, ибо сами
увидели и прочувствовали подлинную природу своего тела, ума
и жизни. Путь инсайта (прозрения), проникновения в природу
своего существа, есть путешествие, охватывающее все аспекты
нашего опыта. И путешествие это всегда с нами, всегда здесь
и теперь. Нет неизбежности в том, чтобы находиться в отно-
198
тениях борьбы или конфликта с тем, что совершается. При вне-
сении в каждый последующий момент пристальной вниматель-
ности и раскрытости всему диапазону нашего опыта мы стано-
вимся свидетелями того, как природа реальности раскрывает
сама себя. Дхармическое понимание разворачивается согласно
своим собственным законам, так же, как весной раскрываются
цветы — каждый цветок в своё время.
Пять духовных способностей — вера, энергия, полное бдение
мысли, концентрация и мудрость—наши величайшие друзья
и союзники в этом путешествии, целью которого является пони-
мание. Эти качества проявляют своё особенное могущество,
когда они находятся в состоянии взаимной сбалансированности.
Вера должна быть в равновесии с мудростью, чтобы первая не
оказалась слепой, а вторая — мелкой или ханжеской. Если муд-
рость превосходит веру, то имеет место такое состояние, когда
человек знает нечто из опыта нашей практики и даже, быть мо-
жет, очень глубоко знает, но при этом не живёт в соответствии
со своим знанием. Вера вносит в наше понимание привержен-
ность и преданность. Для энергии необходимо быть в равнове-
сии с концентрацией; усилие приносит уму ясность и энергию,
которую концентрация уравновешивает спокойствием и глуби-
ной. Несбалансированное усилие делает нас беспокойными и
разбросанными, а избыток концентрации, которая не насыщена
энергией, подводит вплотную к оцепенению и сонливости. Фак-
тор же полного-бдения-мысли выделяется тем, что он сообщает
равновесие всем остальным факторам, и потому он всегда дей-
ствует благотворно.
Есть несколько способов развития этих пяти духовных спо-
собностей, или факторов, и приведения их к взаимной сбалан-
сированности. Один из них состоит в размышлении и напоми-
нании себе, в текущий момент медитации, о том, что всё, что
ни возникает, обязательно пройдёт. Если мы примем как истину,
что наблюдаемый нами непрерывный поток являет собой об-
щий порядок вещей, то это поможет нам полнее быть с опытом
текущего момента и не провоцироваться на шаблонные ре-
акции.
Другой способ усиливать эти способности состоит в том,
чтобы, тщательно и методически проводя медитацию, настраи-
ваться на осознание её ценности в контексте своей широко по-
нимаемой жизни. Дхарма — великое и благородное сокровище;
практика дхармы на всех уровнях — источник величайшего
счастья. Если мы глубоко чтим и ценим свою практику, то имен-
но это уважение к ней обогатит нашу жизнь духом заботы,
любви и совершенства и в содержательном и во внешнем аспек-
тах.
Своей приверженностью к поиску и постижению истины мы
освобождаемся от необходимости жить в мире иллюзий. Мы
199
вырабатываем такой подход к своей жизни, который проникнут
духовным накалом и сильным желанием понять это тело и этот
ум, прежде чем смерть оборвёт этот поиск. Мы развиваем силу
ума, дающую нам способность идти вперёд в любых ситуа-
циях, не теряя проникнутости своей целью. Как в сфере интен-
сивной медитационной практики, так и в сфере повседневной
жизни совершенствование и углубление пяти духовных способ-
ностей увенчает успехом благородное стремление прожить
жизнь с наивысшей пользой.
Дж. Г.
13. ТРИ ОСНОВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ
КАК МЫ ВИДИМ, в буддийском учении часто говорится
о культивировании таких прекрасных качеств ума, как осознан-
ность, невозмутимость, доброта, вера и т. д., которые медити-
рующий совершенствует в процессе продвижения вперёд на
пути практики. Можно описать саму ткань этого пути как раз-
витие и созревание названных качеств. Этот путь не существует
в отрыве от их развития, он есть сама суть наших усилий. Но
хотя излагаемый нами систематический взгляд полезен для по-
нимания процесса, в котором мы участвуем, однако он может
и запутать нас, толкая на фантазии по поводу ожидаемого.
Спровоцированные логические операции вокруг текущего опы-
та, самокритичные суждения и склонность измерять достигае-
мые результаты эталонами заранее построенной (и часто со-
вершенно ложной) модели — модели того, что должно или не
должно случаться в духовной практике, — всё это может приве-
сти к некоторому замешательству и даже к настоящей пытке
вместо спокойного исследования и плодотворной убеждённости.
Вместо одаривания практикующего мощным источником вдох-
новения и энергии, что и является целью этой системы, она,
'будучи извращена нашим ориентированным на достижение и
•оценочное сопоставление мышлением, может привести к ненуж-
ной внутренней борьбе, сомнению и разочарованию.
На что же можем мы с уверенностью положиться как на
истинное руководство в своей практике? Только на свой непо-
средственный опыт. Самый глубокий фундамент нашей жизни *
представлен шестью типами опыта: зрительными, слуховыми,
вкусовыми и обонятельными переживаниями, физическими ощу-
щениями и ментальными событиями. С этой точки зрения жизнь
наша весьма проста. Весь наш сложный мир исчерпывается
только этими изменяющимися объектами: зрительными (формы,
краски, образы), слуховыми (звуки), вкусовыми (гастрономи-
* Речь идет лишь о субъективном мире, говоря языком ортодоксальным;
•физиология и физика в этом контексте не фигурируют; система же психоло-
гических терминов отличается от классической, при частичном внешнем
совпадении. Это своеобразие концептуальной системы следует просто при-
нять как факт. (Прим, перев.)
201
ческие впечатления), обонятельными (запахи), сенсорными (ося-
зание, телесные ощущения) и ментальными (мысли и чувства).
В своей практике мы делаем специфические усилия, сводящиеся
к тому, чтобы постоянно осознавать и удерживать на острие
внимания прямой, непосредственный опыт жизни, а именно —
эти самые шесть переживаний, или «чувств» *, включая менталь-
ность как шестое «чувство».* В этом процессе мы приходим ко
всё более ясному пониманию того, что буддизм определяет как
три основные характеристики всех сотворённых феноменов. Это:
страдание, преходящность (эфемерность) и безличностность
(пустотность). Наша практика есть постоянно углубляющееся
личное и интимное постижение этих трёх характеристик, являю-
щих нам собою мощную и долговечную систему. Осознание
глубокого смысла этих характерных черт всех сотворённых фе-
номенов помогает нам прорубаться сквозь цепкие лианы хва-
тательных и ориентированных на внешние достижения менталь-
ных импульсов и приводит нас к мудрости во всех духовных
опытах как в ретрите, так и вне его.
Страдание
Размышляя далее об этих трёх характеристиках, сосредото-
чимся прежде всего на страдании, ибо именно с него Будда на-
чал свои проповеди. Страдание (как родовой термин) включает
в себя (помимо боли и т. п.) также переживание неудовлетво-
рённости (и принципиальной неудовлетворимости!) и ненадёж-
ности. Подчеркивая важность правильно понимать страдание,.
Будда говорил: «Есть одна вещь, о монахи, неумение видеть ко-
торую удерживает нас в несвободе, привязанными к бесконечна
крутящемуся колесу становления. Эта вещь есть истина о стра-
дании».
Остановиться и вновь серьёзно задуматься над бездной стра-
даний, переживаемых многими миллионами родившихся на
этой земле, задуматься о столь распространённых нищете, голо-
де, насилии и жестокости — вот отрезвляющее и мобилизую-
щее размышление. Очень важно признать и выработать отно-
шение в нашей духовной жизни к страданиям во всем мире —
через понимание их и через сострадательные действия. Но для
того чтобы глубоко понять страдание, недостаточно только вы-
глядывать из самих себя на окружающий мир. В своей прак-
тике и в своём собственном сердце мы придём к пониманию
страдания более непосредственно и остро и увидим, как оно дей-
ствует и задевает нас каждый момент. Рассмотрим же свой
собственный непосредственный опыт этого. Наше первое наблю-
* Кавычки ввёл переводчик, чтобы разграничить два значения одного
слова, столкнувшихся в этих шести строках: чувства как эмоциональная
оценка и «чувства» как общее название для шести перечисленных здесь
элементов, или «объектов». (Прим, перев.)
202
дение должно включать в себя все многочисленные случаи, когда
жизнь представала пред нами ненадёжной, переменчивой и да-
вящей, когда мы чувствовали тревогу или депрессию, или даже
в лучшие наши времена, когда беспокойное чувство непопада-
ния в струю истинного счастья терзало нас хуже всякого не-
счастья. Даже радостный по своему смыслу процесс появления
на свет сопровождается болью для матери и ребёнка, а в про-
цессе роста, созревания и старения — через периоды детства,
отрочества (терзающего нас мечтой о взрослости!), старения,
болезней — буквально каждый шаг, каждая фаза пути через
этот сложный мир неизбежно имеет свою долю страдания.
И всё же понимание страдания есть более непосредственная
вещь, нежели всё это. Если мы дадим себе труд внимательно
проследить течение одного рядового дня, мы увидим, что в по-
давляющей части наших впечатлений (опыта) присутствует
неудовлетворённость, недовольство, страх, одиночество, горечь
критических суждений, раздражение, физическая боль, разо-
чарование, неуверенность в безопасности. Это фундаментальное
страдание может влиять на многие из наших действий и поступ-
ков и быть главным фактором, ведущим нас по фарватерам це-
лого дня.
Скажем, проснулись мы в одно прекрасное утро, и перед
нами — о чудо! — весь день, свободный от каких бы то ни было
обязательств. Некоторое время мы лежим в постели, но вскоре
начинаем чувствовать неудобство со стороны мочевого пузыря.
Мы быстро встаём и решаем эту проблему, стремясь поскорее
покинуть туалет, дабы избежать неприятного запаха; затем
снова забираемся под одеяло, спасаясь от неприятного холода.
И думаем: «Ну, теперь я, наконец, понежусь, ловя кусочек сча-
стья». Но не тут-то было: очень скоро мы начинаем страдать
от чувства голода и снова вынуждены встать, чтобы снять это
неприятное состояние. Закончив завтрак, мы оказываемся перед
необходимостью вымыть посуду и прибрать в кухне, иначе бу-
дет портиться оставшаяся открытой пища, да и мухи налетят.
Ну, кажется, всё. Мы садимся в своё самое удобное кресло и
думаем: «Вот теперь-то я наконец почувствую себя счастливым
человеком». Напрасные надежды! Даже теперь мы вынуждены
постоянно ёрзать, двигаться, иначе тело ноет, затекает, гудит.
Впрочем, это вроде бы и не так уж обременительно, всё-таки
нам относительно уютно и удобно; да вот является новая
беда — нам становится скучно сидеть-то в этом кресле! И тогда
мы вынуждены искать себе развлечения, чтобы избежать скуки.
Мы встаём с кресла и идём на прогулку; но не проходит и часа,
как мы уже утомлены и должны вернуться, чтобы снять это бо-
лезненное ощущение. Тут снова подкрался голод. После еды —
скука. Затем усталость. И так далее, не правда ли? Ну, посмот-
рите на себя со стороны: мы почёсываемся, чтобы облегчить
3УД, поневоле двигаемся, чтобы снять боль неподвижности, вся-
203
чески корчимся и поёживаемся от физических и умственных:
досад. Всё это, конечно, вовсе не означает, что мы должны пре-
кратить эти естественные реакции; речь идёт о том, что нам
следует более проницательно смотреть на эти вещи, дабы по-
нять этот аспект нашей жизни. Именно этот вид страдания про-
воцирует нас на неоправданно большую часть наших действий.
Он всегда присутствует. Это центральный опыт нашей жиз-
ни, как вода для рыбы. Отметив, что состояние неудовольствия
в нашей жизни носит характер прямо-таки вездесущий, мы уви-
дим также, насколько расточительный характер носит наша по-
стоянная мелкая возня, направленная на избегание этого не-
удовольствия. Мы создаём усложнённые драмы вокруг наших
рутинных дел, наших желаний и отношений — всё для того,
чтобы потеряться, утонуть в их декорациях, лишь бы не смот-
реть в глаза стоящему за ними вечному голоду — голоду# по
контактам, любви, счастью, комфорту, радостям полного же-
лудка, т. е. не смотреть открыто в глаза тому дискомфорту, из
которого эти драмы и декорации вырастают. Скорей утолить! —
вот наша привычная реакция.
Если мы пристально посмотрим на этот голод, предоставив,
себе смелую свободу испытать его в полной его обнажённости
и развитии, то увидим, что он постоянно погоняет нас. Мы уви-
дим также фундаментальную экзистенциальную боль, в которой
он коренится. Это именно то раневое открытое болезненное ме-
сто в нас, на попытку прикрыть которое мы тратим свою жизнь.
Мы постоянно убегаем прочь от пугающего риска прямого при-
косновения к нему.
Стоит нам остановиться в своём танце постоянного убегания*
от этого голода, как в ту же минуту мы можем соприкоснуться
с фундаментальной, первичной болью. Но если мы наберёмся ре-
шимости и захотим исследовать этот голод в его неприкрыто-
сти, направив на него всё своё внимание, чтобы испытать его
в полную меру, то в тот же момент произойдет нечто необык-
новенное: этот голод, который деспотически гонит нас по жизни
и заставляет всячески кривляться и корчиться, вдруг отпа-
дает! И это происходит вовсе не потому, что голод, будучи
злой, враждебной силой, терпит поражение, и не потому, что мы
хотим от него избавиться раз и навсегда. Он отпадает потому,
что в ясной раскрытое™ этого момента мы больше в нём не
нуждаемся.
Тот голод и наше постоянное суетливое движение в стремле-
нии утолить его — вот наша тактика, направленная на то, чтобы
отвлечься от маячащего лика нашей самой фундаментальной
боли. Но когда мы позволяем себе открыто взглянуть на этот
лик, мы наконец обретаем покой. Не то чтобы смотреть на него
было просто — отнюдь нет. На самом деле это очень болезнен-
но. Но всё же, когда мы позволяем себе испытать это прямо И'
до конца, мы обнаруживаем, что вокруг этой как бы болезнен-
204
ной раны открывается удивительным простор, даря нам яркое
чувство свободы. Если мы не осложняем эту боль самоотожде-
ствлениелМ с нею и реагированием на неё, то она, никуда не ухо-
дя, становится вполне переносимой. В этом состоит наша зада-
ча. Суфийский учитель Пир Вилайят Хан выразил это следую-
щим образом:
Преодолевай любую горечь: она могла прийти к тебе
именно потому, что ты не оказался на высоте величия
той боли, которая была тебе доверена. Подобно матери
мира, несущей боль этого мира в своём сердце, каждый
из нас является частью её сердца и потому одарён опре-
делённой мерой космической боли. Ты делишь со всеми
тотальность той боли. Ты призван раскрыть ей объятия
с радостью, вместо того чтобы нехотя и с жалостью
к самому себе согласиться на её объятия.
Нам трудно поверить в то, что мы действительно можем при-
нять на себя свою боль. Ведь мы себя убедили в том, что это
есть нечто такое, чего надо бояться и избегать любой ценой. Мы
приучены так думать, и вся жизнь нашего общества строится
вокруг этого страха. Мы помещаем людей в дома для престаре-
лых и в психиатрические больницы отчасти для того, чтобы
избежать созерцания их мучений. Мы пользуемся объездными
путями вокруг гетто, а своих покойников наряжаем как на зва-
ный обед! Только б не остановиться в этом беге и суете!
Иначе это просто убьёт нас! Но — успокоимся, друзья. Боли
своей вовсе не нужно бояться. Страх — это фактически просто
ещё один сюжет, которым мы себя отвлекаем. История буд-
дизма знает бесконечное число способов медитации, но все они
главным пунктом имеют цель — обратить нас назад, к факту
нашего страдания, ибо именно оно гонит нас по кругам пустой
суеты. Посмотреть ему в лицо не отводя глаз — и мы свободны.
Мы изо всех сил стараемся обмануть факт невероятно бы-
строго исчерпания или исчезновения удовольствия. И хоть ми-
нуло уже приятное чувственное переживание, дарившее радость
на протяжении какого-то времени, мы всё-таки пытаемся удер-
жать его любыми путями и хотя бы искусственно продлить са-
му видимость его. Однако усилия эти делаются всё более уто-
мительными, и мы чувствуем, что достигаемое уже не стоит их.
Хрупка, иллюзорна казавшаяся нам надежной мишень! Что
ж, таков порядок вещей в этом мире, где столь быстро изме-
няется столь многое!
Важно понять, что наше видение этих основных характери-
стик всё более проясняется с нашим продвижением в практике.
Если мы ожидаем от медитации, что она приведёт нас лишь
к спокойствию и блаженству, то нас ждёт разочарование. Ко-
нечно, по мере освоения нами полного-бдения-мысли, нашим до-
стоянием делаются постепенно и спокойные сбалансированные
205
состояния. Для многих людей наступают такие периоды, когда
ум и сердце открываются великому и нежному безмолвию. Воз-
никают периоды тишины и таких состояний, когда сердце и
ум наполнены светом и глубоким чувством мира и благополу-
чия. Однако эта ясность и это довольство развиваются одно-
временно с углублением способности видеть страдание и позво-
лять ему завладевать нами. Наращивая внимание в этом на-
правлении, мы более полно начинаем испытывать страдания
тела. На поверхностном уровне мы можем отмечать, что прохо-
дим через периоды конкретных болевых ощущений, прогресси-
рующего старения, болезней. Более глубокое внимание вскры-
вает пружины намного более глубоких напряжений: мощные
приступы жара, резкие повышения температуры, озноб, пульса-
цию во всём теле, давления в тех или иных участках, вибра-
цию, разряды каких-то сил внутри нас, которые схватывают и
цепхо держат наше тело. Ещё более пристальное и концентри-
рованное внимание может привести нас к способности ощущать
огонь и страдание на клеточном уровне.
Исследуя состояние и содержание своего ума в настоящую
минуту, перебирая его мысли и чувства, мы обнаруживаем про-
растание новых страданий. Сначала это может иметь форму
реакции на прикосновение к нашим болезненным настроениям
и чувствам: горю, печали, прежним ранам, страху, гневу, ревно-
сти и пр. Затем появляется осознанность, и мы видим, что дело
не только в этих особых чувствах, но вообще в любом моменте
ума, ибо всё, исключительно всё, порождает страдание. Любое
хотение, само напряжение симпатии и антипатии уже есть
страдание. По мере нашего углубления в практику страдание
начинает проявляться в иной глубокой форме, т. к. осознан-
ность затрагивает чувства всё острее. В проникнутые тишиною
моменты мы ощущаем, как сами объекты, простым фактом
своего присутствия, становятся источником страдания. Мы об-
наруживаем, что при воздействии любого объекта на дверцы
ощущений * (давления на тело, звуков на ухо, даже света на
глаз) возникает боль от контакта. На самом глубоком уровне
мы видим, что источником страдания является и наша иденти-
фикация с пятью процессами жизни (тело, чувства, восприятие,
реакция, сознание), сопровождающаяся реакцией «хватания»
их. Видение всей широты явлений, на которые распространяется
страдание, может иметь чрезвычайный эффект освобождения;
однако одного лишь видения недостаточно. Мы должны смяг-
чить своё тело и сердце, чтобы принять это страдание, раскрыть-
ся навстречу его правде мудро и нежносердечно. Это важная
часть нашей практики. Лишь через признание страдания и рас-
крытие ему навстречу можем мы остановиться и найти покой
и отдых, найти тишину и более глубокую основу доброты и
* «Рецепторы», как сказал бы физиолог. (Прим, перев.)
206
благополучия. Именно это страдание подсказывает нам вели-
кую стратегию «отпускания» и манеру жить более легко. При-
косновением к этому страданию мы пробуждаем в себе состра-
дание в его полном развитии.
Один старый монах в Таиланде нарисовал счастливо улы-
бающегося будду на стене своей пещеры, а под рисунком на-
писал очень любопытную фразу: «О счастье открытия: в этом
мире нет счастья!» Что бы это могло значить? А это просто
признание того, что не существует длящегося счастья — по той
вечной истине, что нет ничего вечного. Лишь когда мы прекратили
свой суетливый бег и примем жизнь с её собственным танцем
бегущих изменений, с ее десятью тысячами радостей и десятью
тысячами печалей, и с её внутренне ей присущим страданием —
лишь тогда сможем мы найти мир и мудрость. А уж это и не
есть ли само счастье?
Преходящность
Вторая из трёх основных характеристик (становящихся нам
ясными в процессе освоения медитации) — преходящность.
Так же, как мы избегали смотреть в лицо страданию, пытаем-
ся мы избегать и осознания преходящности, невечности, измен-
чивости всего. В индийской эпопее «Махабхарата» в одном
месте спрашивается: что есть самое удивительное в этом мире?
Ответ гласит, что самым странным во всём мире является то,
что хотя люди и видят вокруг себя других людей, которые ста-
реют и умирают, они, тем не менее, думают, каким-то непости-
жимым образом, что с ними-то самими этого никогда не слу-
чится!
Преходящность — взгляните на нее открыто. Был миг — и
нет его. Звук возник — и вот его уже нет. Возникает мысль — но
как быстро она уходит! Все, что мы можем видеть, вкушать, обо-
нять, ощущать и чувствовать — каждый из этих опытов таков же:
невечен, летуч, эфемерен. Где вчерашний день, где прошедший
год, где наше детство? Все это ускользает так быстро! Если мы
захотим понять смерть, нам достаточно всмотреться в настоящее,
ибо каждый проходящий момент мы рождаемся и умираем.
Только что услышанный нами звук уже исчез; умер он — и мы
умерли с ним. Жить полностью значит отпускать каждый прохо-
дящий момент и умирать вместе с ним, — чтобы рождаться
снова в каждый последующий.
Из ложного понимания вещей мы пытаемся требовать от них
нерасчленимости и надежности. Мы создаём в своём созна-
нии иллюзию стабильности: «Я такой-то и такой-то человек.
А это мои мнения. Моё тело вот такое-то. Я намерен жить вот
так-то и делать то-то и то-то». Это всё равно что заводить свои
часы, идя на виселицу. Мы живём так, точно можем продол-
жать жить именно так — вечно. Мы придумываем себе успокои-
207
тельные сюжеты и держимся за них как за спасательный
круг. Исходный же опыт нашей жизни, её базовый материал,
есть процесс постоянного изменения: меняются зрительные объ-
екты, звуки, запахи, гастрономические ощущения и вообще вся-
кие телесные элементарные впечатления, изменяются и сменя-
ются мысли. Посмотрим вокруг: есть ли вообще что-нибудь, что
не изменялось бы?
Нам трудно принять истину о преходящности всего сущего.
Но если мы остановимся и вглядимся в мир с вниманием при-
стальным и непредвзятым, то увидим со всей отчетливостью:
это есть сама природа жизни. Мы не можем запретить телу
постоянно изменяться, и мы не можем остановить ум в его по-
стоянном изменении. Желая иметь вещи иными, чем они есть
на самом деле, мы станем жертвой фрустрации. Доводилось
ли вам встречать стариков и старух, обескураженных и возму-
щённых тем, что старость к ним пришла так скоро? Такие —
есть, и это несчастные люди. Фрустрация налицо — они чувст-
вуют, что по отношению к ним совершено предательство со сто-
роны всей жизни, которая не так разворачивается, как им хо-
телось.
Этому есть здоровая альтернатива. Вместо насильственного
отрицания потока реальных перемен, вместо конфликта со
всемогуществом фактов давайте поймем их со всей глубиной и
будем жить в гармонии с сезонами своей жизни. Вместо со-
творения в своём воображении незыблемых вещей, незыблемых
отношений и вообще незыблемого мира, потрафляющего своей
неизменностью нашей мечте об инфантильном уюте, за кото-
рый можно зацепиться навсегда, нам следует, и мы можем,
«отпустить» — выпустить из рук этот бутафорский муляж и
раскрыться перед фактической истиной каждого меняющегося
момента. Это значит научиться жить тем, что Алан Уоттс на-
звал «мудростью ненадежности». Здесь нет притворства, «де-
лания перед собой вида», нет самодовольства и успокоенности
и нет растерянного хватания за что попало в надежде, что это
окажется чем-то успокоительно устойчивым.
С нашим продвижением в практике углубляется видение
преходящности. Признав и научившись спокойно относиться
к своему старению и неизбежной смерти, мы начинаем жить
более полной жизнью. Наблюдая быстрое изменение своих мне-
ний, мыслей, чувств и ощущений, мы видим в этом теперь про-
стой порядок вещей. Джек Энглер, гарвардский психолог, изу-
чавший медитацию, охарактеризовал рост мудрости как процесс
горестного переживания. Внешние наблюдения приводят нас
к признанию временности жизни, к принятию факта старения,
смерти и временности пребывания с нами даже самых люби-
мых нами людей и любых опытов жизни. Практика прорастает
в нас мудростью; наш взгляд на мир, наши размышления и,
наконец, наше сердце приходят к необходимости согласиться
208
с этим порядком вещей. Зачастую перед нашим внутренним
взором будут представать яркие картины нашей собственной
смерти и смерти окружающих нас людей. Примирение с внеш-
ними изменениями на этом уровне связано с очень трудным
процесссом отпускания. Но такая задача стоит перед каждым
человеком, а для тех, кто избрал путь жизни с открытым и
мудрым сердцем, этот вызов принципиален и естествен.
При дальнейшем продвижении в медитации открывается
дальнейший и более глубокий процесс отпускания и горестного
опыта. Истинно войти в настоящий момент означает, что наше
сидение в медитации — это урок умирания. Мы должны умереть
для своих привязанностей, надежд и планов, всех наших стра-
хов и ожиданий. Чтобы быть, присутствовать здесь и теперь
полностью, мы должны отпустить всё это. Конечно, потом, по
требованию жизни, мы многое из этого можем брать назад; но
при этом мы уже будем соприкасаться со своей внешней
жизнью и легче, и мудрее. Однако слишком рано говорить об
этом сейчас. Большая часть практики представляет собой неос-
лабный процесс отпускания, процесс суровый и беспощадный
к нашим привязанностям. Нам предстоит увидеть свои ав-
тоимиджи (привычные представления о самих себе), наблю-
дать как бы со стороны свои психологические процессы, то,
как мы построили свою жизнь, всё наше самоосознание
«себя» — и осознать при этом, что весь этот замок построен
из временных имиджей, временных мыслей, временных страхов.
Чтобы обрести способность лицезреть свою смерть и взирать не
уклоняя взора на её неизбежность, чтобы выйти за пределы
этой маленькой идеи своего «Я», мы должны переплыть море
горевания и оставить позади эфемерные гавани привычных
•имиджей.
Когда состояния полного-бдения-мысли и концентрации
достигнут в нашей медитации более высоких уровней развития,
мы сможем благодаря этой новой интенсивной осознанности
более пристально и глубоко рассматривать свой мир. В про-
жекторе постоянного и мощного внимания, сосредоточенного
на настоящем моменте, жизнь наша растворяется на летящие
моменты чувственных восприятий, меняющихся каждый миг.
Этот уровень инсайта можно назвать «растворением скорости».
Он делает видимым каждое моментальное возникновение и ис-
чезновение элементарного опыта у чувствительных входов, так
что всё прежде казавшееся нерасчленимым кинофильмом —
как нашего существа, так и окружающего нас мира — теперь
буквально раздробляется на мелкие частицы в алмазном луче
утонченного внимания. Благодаря сильной концентрации мы
можем воспринимать и отдельные моменты сенсорных ударов,
и наше узнавание их, и наши реакции на них,— как если бы,
Достигнув феноменально дробного зрительного запечатления,
мы улавливали отдельные кадры на экране кино. Это крити-
14 Заказ Л9? 55
209
чески поворотный, волнующий, освободительный уровень прак-
тики. В какой бы уголок тела или ума мы ни направили вни-
мание, оно, дробясь на молекулы времени, схватывает мель-
чайшие гранулы жизни в их возникновении и исчезновении,,
причём дробится даже само наблюдение, растворяется от мо-
мента к моменту, галопируя слишком быстро для попыток счи-
тать или схватывать. Вот теперь мы фактически испытываем то,
что понимается под «потоком событий», и чувствуем непосред-
ственно всю летучую переменчивость жизни на каждом её
уровне.
Безличностность *
Наконец практика приводит нас к пониманию третьей ха-
рактеристики всех феноменов: это — отсутствие некоего «Я».
Все феномены пусты в этом отношении. Нет в природе сущ-
ности, которая маячит НАД или ЗА, или ВНУТРИ текущего
опыта и отдельна от его элементов, но распоряжается ими, как
режиссёр, автор или собственник. Нет «того», «кому» демон-
стрируется этот фильм бытия или «с кем» происходит всё про-
исходящее.
Хотя велика глубина этой истины безличностности, испыты-
вать её мы начинаем уже на ранних этапах практики. Иногда
во время медитации, когда ум уже погрузился в покой и кон-
центрацию, вдруг появляется чувство страха и беспокойства, и
он оказывается вырванным обратно в привычный мир идещ
планов и мнений. Такое случается почти с каждым. Однако,
почему так ведёт себя порою уже успокоившийся ум? Чем он
так пугает нас?
Наш исходный самообман, причём такой, что его влияние
пронизывает все стороны нашей жизни, заключается в верова-
нии в то, что существует некое «Я», субъект, эго, нерасчлени-
мое на элементы и чётко отделённое от всего остального. Фак-
тически же дело обстоит так, что это пресловутое чувство «Я»
есть не более чем иллюзия, порождаемая процессом идентифи-
кации: «Вот это вот моя персона. Вот что я делаю. Мне это
нравится. Я иду туда-то. Мне хочется вот так и вот этак» и
т. п. Эта квазисущиость сотворена мыслью и лишена суб-
станции. Это не более чем мыслительные пузыри.
Единственный способ эффективно поддерживать иллюзию
единства и нерасчленимости «Я» — это постоянно муссировать
(или выбивать, точно масло из молока) мысли, планы, про-
граммы и т. п. Если мы продолжаем держать для них «зелё-
ную улицу», то очень легко и быстро слепим всё вместе в ту-
гой комок — фикция «Я» обретает монолитность. Но когда ум
начинает приходить в состояние покоя (когда в этом «аквари-
* Selflessness. Переводят также: «безличность». (Прим, перев.)
210
уме» взбаламученные смеси начинают выпадать в осадок), то
вся зыбкая конструкция утрачивает квазижёсткие формы, ус-
кользает из поля зрения, а это, с точки зрения эго, ужасная ка-
тастрофа. Последнее объясняется просто: когда начинает исче-
зать мысль, то — кто же исчезает вместе с ней? «Я сам», конеч-
но, т. е. «автор» этой мысли, видевший в ней доказательство
своей реальности. Наше чувство достоверности «самого себя»
создаётся нашим мыслительным процессом и привычкой всё
«хватать» в своём уме на правах собственника.
Если же мы не пойманы в капкан своих мыслей о нашем
опыте, то перед нами проходит только опыт каждого отдель-
ного момента: просто видение, слышание, переживание запаха
и вкуса или прикосновения. И всё это пусто, все это не содер-
жит внутри-сидящего-человечка. Конечно, никто нас не ставит
перед необходимостью вообще избавляться от мыслей только
для того, чтобы испытать пустотность; пустотность мыслей есть
-факт, а сами мысли суть процесс, слова и картины, обуслов-
ленные определёнными причинами и состоящие из отдельных
элементов. Нам вовсе не нужно производить специальную опе-
рацию по изъятию из вещей эгоцентрического миража, они пу-
стотны по самой своей природе. Наша задача лишь в том, что-
бы испытывать (переживать) каждый момент непосредственно,
а каждый момент есть проявление пустотной и лишенной при-
‘тяжательности природы реальности.
Мы можем легко проверить это на себе. Когда мы спокойно
•сидим (не обязательно в медитации), мы часто чувствуем себя
так, будто кто-то оставил включённым радио, и мы не можем
его выключить. Мы даже «программ» не выбираем — они явля-
ются без всякой инициативы с нашей стороны. Мысли, звуки,
ощущения — всё это само собой возникает и само собой ухо-
дит. Разве мы сознательно определяем, какие мысли должны
появляться, разве мы контролируем их? Они просто рождают-
ся и умирают. Они не есть мы, и они не подвластны нам. То
же справедливо и для телесных ощущений. Они возникают и
сменяют друг друга стихийно, по собственному произволу. Мо-
жем ли мы приказать уму не думать или телу не стареть? По-
слушаются ли они? Всё то, чему мы даём ярлык «моего», «ме-
ня самого», есть поток меняющихся элементов опыта, текущих
по определённым законам, при абсолютном отсутствии за эти-
ми сценами какой бы то ни было сохраняющейся во времени
сущности (личности), которая якобы контролирует наблюдае-
мое зрелище. Сами же мы — и есть этот самый спонтанно пе-
ременчивый процесс; здесь нет ничего субстанциального, не-
зыблемого и долгоживущего.
По мере того как с практикой растёт наша осознанность,
истина эта делается для нас всё яснее. Мы видим, что мысли-
тельный процесс выполняет свою функцию мышления, чувстви-
тельный процесс — чувствования, осязательный — осязания,
14*
211
всё — согласно законам обусловленности. И мы сами, т. е.
наблюдатель, предстаём теперь под взором осознанности в но-
вом свете. Есть объекты опыта, которые возникают на один мо-
мент в комбинации с процессом знания или сознания, причем
каждый объект и сопровождающее его знание возникают и рас-
творяются от момента к моменту. Видеть феномен сознания по-
добным образом аналогично такой ситуации в физике, когда
сначала имелось представление о фотонах, а уже после этого
производились опыты, продемонстрировавшие корпускулярную
природу света. Такое фактически возможно лишь на очень тон-
ких уровнях практики.
Центральным для этой практики осознанием является досто-
верность того переживания, что ни один из пяти процессов, со-
ставляющих нашу жизнь (тело, чувства, восприятия, реакции, и
само сознание), не является ни стабильным, ни принадлежащим
кому-то. Мы часть водопада. Посредством мысли н притяжа-
тельного чувства эго, путем привычки и внешнего опыта жиз-
ни мы за многие годы развили в себе по отношению к этим
процессам хватательное чувство хозяина. Но, как мы теперь,
видим, это было заблуждением: процессы эти невозможно уло-
вить осязаемой хваткой и удержать как «свои собственные»,
самоотождествление с ними ложно и чревато страданием. Все
это есть лишь феноменальная, внешняя картина света и цвета,
в которой всё исчезает, едва успев возникнуть. Всё появляется из
удивительной пустоты, каждый день и каждый момент; прихо-
дит из ничего и возвращается в ничто.
Ачаан Чаа, говоря о жизни, часто называл её так: «вот этот
самый кусочек» или «вот эта малость». Мы постоянно ищем и
надеемся на какую-то новую особую вещь, которая должна
возникнуть и долго нам служить, принося нам счастье, удов-
летворение всех желаний и давая ответ на все вопросы. Но что
это может дать и к чему такая тактика приводит? Мы просто
сгущаем поток видимого, слышимого, обоняемого, осязаемого и
мыслимого. Вот и всё, ибо жизнь состоит только из этого. Нам
хотелось бы, чтобы было иначе, но дана нам только «вот эта
малость».
Когда Сён Сан, учитель дзэна, посетил Бодхгаю, он написал
поэму о достижении Буддой просвётленности под деревом
бодхи, и в ней, в частности, говорилось:
Однажды великий человек сидел под деревом
бодхи,
Он увидел утреннюю звезду и стал просветлённым,
Он гидел там и абсолютно верил своим глазам,
своим ушам, своему носу, своему языку, своему
телу, своему разуму.
Бывает, что углубляющийся опыт трех характеристик, о ко-
торых мы говорим, начинает смущать. Мы можем иметь за
212
плечами уже годы практики и в результате её прийти к боль-
шему спокойствию и сбалансированности, но на периферии со-
знания мучиться вопросом, как наша практика должна разви-
ваться дальше. В конце концов, после стольких лет усилий не
должны ли мы уже испытывать больше факторов просветле-
ния? По сравнению с достигнутым, мы ожидали более вы-
раженных проявлений блаженства или спокойствия, или глу-
бокой ясности, большей лёгкости и радости. Но что же мы ви-
дим в себе на самом деле? Больше непостоянства, больше пу-
стоты, больше неудовлетворённости и страдания. Мы видим
и чувствуем это более ясно, и тогда мы начинаем думать, что
с нашей практикой что-то не так.
Практика есть углубляющееся осознание этих базовых ис-
тин. Каждая из них — путь к освобождению и свободе, но при
условии, что мы сможем понять и полностью принять её. На
самом глубоком уровне медитации, в момент полного приятия,
у врат, открывающихся на один из этих путей, и в момент пол-
ного отпускания —вот когда мы оказываемся за пределами
своих вечных рамок обусловленности: в нирване.
Далее, с течением времени, для большинства йогов сидение
в медитации и углубление инсайтов сопровождается тем, что
характеристика страдания делается всё более мощной. Стра-
дание хватания, страдание идентификации, страдание, свой-
ственное всей жизни. Именно добровольное прикосновение
к полному пламени этого страдания обнажёнными пальцами
осознанности и является тем фактором, который в конечном
счёте приводит нас к полному отпусканию. Прикосновение
к полному пламени страдания своим сердцем приводит к вну-
треннему движению глубочайшего сострадания. Поэтому, когда
мы чувствуем, что наша практика не даёт ожидаемого эффек-
та или идёт не так, нам следует проверить, не уклонились ли
мы от бестрепетного созерцания тех аспектов жизни, которые
отмечены преходящностью, ненадёжностью и болью. Если же
мы начинаем видеть их более ясно и принимать их, то мы на.
правильном пути и практика наша идёт правильно.
Когда мы культивируем мощную и непосредственную осо-
знанность, истина становится беспощадно очевидной и нам не
хочется принимать её. Мы хотим, чтобы жизнь наша была
чем-то большим. Мы хотим, чтобы наши переживания (опыты)
содержали качество постоянства и удовлетворённости и чтобы
они в конечном счёте соответствовали нашим фантазиям. Для
большинства из нас это — самое глубокое и самое горячее же-
лание. Мы всё ещё стараемся найти удовлетворение на путях
внешних опытов через постоянно изменяющийся мир наших,
чувств и отношений. Но сердце наше не может быть удовлетво-
рено отношениями с чем-то внешним. Это невозможно, ибо эти
переживания (опыты) преходящи и лишены связующего «Я».
Взгляните пристально на этот факт, прочувствуйте его непосред-
213>
ственно и — осознайте его. Это и есть то, к чему нас ведут все
формы нашей практики.
Даже находясь в духовной практике, мы всё ещё надеемся,
что кто-нибудь даст нам нечто большее. Нам хочется заполучить
то специфическое, эзотерическое, шёпотом передаваемое из уст
в уста учение, которое нам сразу подарит покой и радость. Та-
кая надежда лишь ещё больше связывает нас, отнимает сво-
боду. Тот путь, на котором мы найдём свободу, гармонию и
счастье, лежит через открытие в самих себе фундаментально
истинного, а именно: преходящности, страдания, безличност-
ности. Лишь тогда, когда мы увидим и примем эти базовые ха-
рактеристики своей жизни, мы будем готовы найти то, чего
жаждет наше сердце, только тогда сможем мы прийти к по-
кою и найдём свою ничем не возмущённую и счастливую при-
роду будды. Именно в таком опыте и состоит секрет учения.
Как выразился Т. С. Элиот, «Мы не уклонимся от трудов ис-
следования, не сойдём с его требовательной тропы, и в конце
своего поиска обнаружим, что вернулись на его исходное ме-
сто, и только тогда, впервые, это место узнаем.»
Чтобы быть в состоянии продолжать своё исследование этих
трех характеристик, мы должны абсолютно верить в свою спо-
собность прямо смотреть миру в лицо, подставить колючим его
ветрам своё обнажённое сердце. Внешним образом мы прибе-
гаем как к убежищу к Будде и к нашей собственной будда-
природе как символу этой веры. Прибегать к убежищу своей
будда-природы значит чувствовать в сердце весь потенциал
мудрости, сострадания и истинной свободы. Мы прибегаем
к убежищу дхармы, которая означает учение и истину, или уни-
версальный закон. Находить убежище в том, что является исти-
ной в каждый настоящий момент, значит жить в соответствии
с этим законом. Мы приводим себя в соответствие с требова-
ниями практики осознанности, которая подвигает нас к герои-
ческому глубокому созерцанию того, что образует наш мир и
нашу жизнь. И, наконец, мы прибегаем к убежищу того, что
называется «сангха», т. е. сообщество практикующих, и к имма-
нентной нам соединённости со всей жизнью. Освободиться
самому значит внести вклад в освобождение всех, кого мы
знаем. Вера в сангхе развивает чувство единения и сообщает
нам в нелёгком процессе практики чувство защищённости и
чувство направления. Сотни тысяч йогов прошли этот путь до
нас; каждый век и каждая великая культура предоставляли
в себе русло для чистейшего потока этой мудрости. И мы при-
соединяемся к этому потоку, причащаемся к этому великому
путешествию в каждый из моментов, когда нам удаётся увидеть
истинную суть вещей.
Мы должны иметь веру в самих себя и в способность своего
проникновения (инсайта) в собственный опыт. Готовы ли мы
довериться самим себе и тому, что мы обнаружим? Готовы ли
214
мы стать независимыми, стряхнуть с себя пыль надежд и ожи-
даний и увидеть, что есть истина? Мы не можем позволить се-
бе полагаться на слова других. Это условие — важный пункт
в развитии практики. Не легко принять и выполнять прин-
цип— полагаться на себя и себе доверять. «Кто-то другой дол-
жен знать лучше. Как я могу доверять своему путаному (или
жадному, или гневливому) уму?» Мы боимся смотреть при-
стально, смотреть ясным, неуклоняющимся взором. Мы боимся
своей теневой стороны. Порой нам кажется, что если мы не за-
сунем поглубже всё дурное и не удержим его под контролем,
то оно нас одолеет. Мы полагаем, что чистота будет найдена
или обретена где-то в другом месте.
Однако посмотрим на проблему прямей. Разве не придётся
нам убегать от себя постоянно, если мы продолжим камуфли-
ровать перед самими собой трудности в своей жизни? Как иначе
сможем мы научиться состраданию, если будем убегать от лика
глубоко в нас коренящейся алчности или страха, привязанно-
сти, боли, печали? Откуда приходят все эти качества, которые-
мы судим так сурово? Они порождаются чувством неполноты
или незавершенности, голодом желаний, о котором мы гово-
рили выше. Это чувство своей незавершённости базируется на
фундаментальном заблуждении о мнимом существовании от-
дельного, суверенного «Я». Мы алчем удовлетворить «себя»г
доставить этому «Я» удовольствие. Мы реагируем страхом и
гневом, когда этому «Я» что-то угрожает или если оно не по-
лучает того, чего хочет. Снова и снова повторяется эта прими-
тивно обусловленная реакция. Но ведь то, что в нас возникает,,
не является нами или частью нас. Всё это возникает на основе
иллюзии нашей «отдельности», и мы ищем безопасность, в ос-
нове которой лежит эта иллюзия.
Раскрываясь же в своём доверии навстречу истинному по-
рядку вещей — преходящности, неудовлетворимости, безлич-
ностности, мы оказываемся в царстве возможности совер-
шенно иных отношений. Чтобы заглянуть сюда глубоко, нам
нужна смелость и вера. Можем ли мы видеть в своей жизни
эти три характеристики и открыться им в каждый момент своей
практики? Самим фактом видения их мы пробуждаемся. Нет
никакого «Я», за которое надо держаться. Мы не являемся от-
дельными сущностями, и ничто относящееся к нам не может
быть схвачено и удержано. Когда мы перестаём убегать от то-
го, что нам преподносит каждый момент, то беспрепятственно-
реализуется наша любящая забота в отношении себя и других.
Под ясными лучами внимания теряют над нами власть и отпа-
дают желания и иллюзии, скрывающие истину, а наша
действительная природа начинает выражать себя прекрасно и
естественно. Раскрываясь, чтобы глубоко принять факт прехо-
дящности, неудовлетворимости и эфемерности всего сущего, мы
приходим к определённому состоянию завершённости. Исчезает
215
желание прятаться от чего-то, не зная при этом, от чего, соб-
ственно говоря, мы прячемся. Нет больше усталости и скуки,
порождаемых хроническим усилием притворяться в чём-то или
чем-то. Покончено с унынием от дурной неисчерпаемости нужд.
На место всего этого приходит праздничное или равностное
приятие бытия и — мудрость, то, чем мы так часто восхища-
лись в других. В сердце же вполне естественно рождается лю-
бовь и вместе с ней сострадание. И все это есть прямое вы-
ражение такой жизни, которая реализуется человеком на уров-
не мудрости в гармонии с названными очень простыми исти-
нами.
Дж. К.
Упражнение
НАБЛЮДЕНИЕ ПРОЯВЛЕНИИ ДИСКОМФОРТА
ПО ВЫЗЫВАЕМЫМ ИМ РЕАКЦИЯМ
Проведите полдня в наблюдении за возникающим дискомфор-
том и болью в вашей обычной жизни и за своими реакциями на
них. Очень важно проводить это упражнение, полностью отка-
завшись от критических суждений и попыток изменить себя. За-
дача состоит в том, чтобы только наблюдать и понимать то, что
вы будете видеть.
Первым делом утром этого дня укрепитесь в решимости об-
ращать внимание на каждое изменение своей позы. Каждый
раз осознавайте свое движение, когда вы встаёте, садитесь,
двигаете руками или ногами или переходите с места на место.
Особенно внимательно отмечайте случаи, когда вы двигаетесь
в ответ на чувство неудобства или боли, а также чтобы утолить
голод, почесаться при зуде, прогнать наплыв одиночества или
скуки, облегчить усталость, растянуть мышцу при судороге и
т. п. Старайтесь не переменять позу и не передвигаться в про-
странстве, не отметив сначала причину этого. Старайтесь де-
лать объектом осознанности нечто большее, нежели просто ре-
гистрирование желаний, вроде такого: «Мне бы хотелось чего-
нибудь поесть»; отметьте также муки голода, в ответ на кото-
рые и явилось само желание. Прочувствуйте и осознайте тот
факт, что множество желаний и движений возникают в ответ
на сильные и частые проявления дискомфорта и боли в нашей
повседневной жизни. Исследуйте этот аспект обсуждаемой ха-
рактеристики— страдания. Пусть осознанность будет мягкой
и чувствуемой сердцем, пусть она будет сопряжена с понима-
нием по отношению к страданию, которое вы конкретно испы-
тываете, и пусть она признает в нём дорогого гостя, радушно
л открыто его встречая.
216
14. ВЗГЛЯДЫ НА РЕАЛЬНОСТЬ
ГОВОРЯ О ДХАРМЕ, следует иметь в виду, что само это сло-
во может пониматься по-разному. Это — истина, истинная при-
рода вещей, реальность (действительность), нравственный и
духовный закон. Оно обозначает также любой отдельный мен-
тальный и физический элемент, при том, что все эти элементы
вместе образуют (или охватывают собой) феноменальный мир.
Дхарма также означает «учение», а в контексте буддизма —
специфически именно учение Будды. Практика же дхармы есть
процесс прихода к пониманию развёртывающейся реальности от
момента к моменту на всех уровнях нашего опыта и приведение
себя в гармонию с истиной нашей жизни и законами природы.
Каждый из нас есть мандала постоянно текущего опы-
та, который можно рассматривать с разных точек зрения; мы
есть процесс непрерывной трансформации, в котором нет ни-
чего застывшего. Признав себя частью этой внутри-себя-взаи-
мосвязанной изменяющейся реальности, мы стремимся нащу-
пать состояние равновесия и найти какое-то понимание природы
этой реальности. Необходима особая тонкость настроя, чтобы
понять различные уровни и работать с ними и чтобы научить-
ся быть открытыми и гибкими в прохождении через анфиладу
опыта, выбирая адекватные подходы.
Одним из фундаментальных аспектов дхармической прак-
тики является понимание того, как мы создаём дуалистичность
восприятия. Как получается, что ум порождает ориентацию на
фрагментирование и разделение? И каким образом, создавая
границы различений и расчленений, мы сами себя ограничи-
ваем и сотворяем себе тюрьму дуалистичности? Кен Уилбер
в своей книге «Спектр сознания» синтезирует широкий спектр
духовной и психологической мудрости и очень чётко описывает
последовательность творимых умом дуализмов. Он очерчивает
четыре стадии движения — от лишённого дуалистичности со-
знания до узкой идентификации (самоотождествления)
С одним из аспектов ума.
Исходный дуализм нашего восприятия — это дуализм се-
бя-и-другого, субъекта и объекта, внутреннего и внеш-
него. Этот первый уровень дуалистического мышления * состоит
* Но второй из 4-х, считая исходный, не-дуалистический. (Прим, перев.)
217
s отделении себя от окружающей среды, в выделении органиче-
ского целого «сознание — тело» из всей совокупности опыта.
Этот порок восприятия прекрасной фразой описал Бенуа: «щель
на бесшовной ткани универсума». Из этого разделения единого
целого на субъект и объект рождается второй уровень дуализ-
ма: дуализм ума (сознания) и тела, или ложное представление
о «сознании внутри тела». То есть речь идёт о развитии авто-
номного эго, находящегося в тотальном организме, или о ком-
то, кто обладает данным телом.
Следующий уровень — фрагментация самого сознания (ума)
на «персону» и «тень». Персона — это ментальные феномены,
творящие в своей совокупности имидж нашего «Я», который, как
нам кажется, мы воплощаем. Всё это привычные шаблоны ума,
с которыми мы идентифицируемся. Те же элементы ума (созна-
ния), которые мы отбраковываем и подавляем — тёмные, не-
приятные,— составляют тень. Но хотя мы пытаемся их пода-
вить, эти негативные качества нас преследуют подобно тени, и
нам не удаётся убежать от них. Поскольку мы не признаём
эту тень и отказываем ей во внимании, мы не осознаём её и
не осознаём тех путей, которыми она мотивирует наши дей-
ствия и манипулирует нами.
Именно невежество (заблуждение ума) является той причи-
ной, по которой мы ограничиваем и сужаем представление
о себе в своём движении от первичной интуиции единства уни-
версума через последовательные уровни разделения. Начинаем
мы с того, что отделяем ум—тело от окружающей среды (ми-
ра), ограничивая себя самоотождествлением с организмом. Да-
лее следует ещё одно суждение, когда мы отождествляем себя
с эго-сознанием или Я-умом — «тем самым, который» испыты-
вает на себе и созерцает всё «с ним» происходящее. Наконец,
и сам ум оказывается фрагментированным, расщеплённым на
те аспекты, с которыми мы отождествляемся, поскольку они
для нас приемлемы в свете нашего автоимиджа, и те аспек-
ты, которые мы подавляем, ибо они неприемлемы для нас.
На каждом из названных уровней наша жизнь всё более рас-
щепляется и ограничивается.
Цель дхармического пути — исцеление этих разрезов и при-
ход к пониманию истинной природы нашей жизни. Это вовсе
не значит, что мы должны раствориться в аморфную массу
космического всеединства; цель — в ясном понимании наличия
и смысла различных уровней, ради того, чтобы мы могли дей-
ствовать правильно, компетентно и свободно. Это аналогично
тому, как наше знание об уровне субатомарных явлений, гово-
рящее нам о зияющих пустотах внутри материи, отнюдь не ме-
шает уверенно сидеть на стуле, т. к. мы знаем, что макропред-
меты суть другой уровень. Но, как известно, именно понима-
ние законов субатомарного уровня дарит нам доступ к более
фундаментальным и мощным энергиям. Мы отнюдь не пере-
218
чёркиваем царство отношений здравого смысла на уровне ди-
хотомии «я — другой» или «я — мир»; однако, обогащённые'
качеством свободы, исходящей из осознания относительной
природы этой дихотомии, мы уже более не пойманы в капкан
идентификации с нею, не порабощены узенькой, доступной на-
шему зрению полоской спектра бытия.
Мы начинаем процесс реинтеграции на уровне «персона —
тень» и делаем это путём раскрытия навстречу всему диапа-
зону ментальных феноменов: эмоций, мыслей, импульсов,
чувств — без критических суждений или оценок. Мы исследуем
возникновение и проецирование вовне автоимиджей (образов
себя, компактных представлений о самих себе) — весь этот
процесс идентификации с определёнными аспектами ума (со-
знания) и шаблонами обусловленных реакций. Мы вырабаты-
ваем также безэмоциональное отношение к своей «тени», пре-
доставив всем ее частям выйти на поверхность сознания.
Идентификация с определёнными аспектами сознания и отвер-
гание других неизбежно создаёт чувство конфликта и напря-
жения. По мере же развития установки на приятие всего, что'
возникает, и в то же время бесстрастной отстранённости от
этого, мы начинаем жить в большей свободе от страхов и не-
приязней.
В этом интеграционном процессе обратного соединения ис-
кусственно разделённых частей наступает момент, когда может
начаться интеграция на следующем уровне дуалистичности —
на расколе ума и тела. Здесь требуется особая осторожность
понимания, поскольку ум и тело суть всё-таки два различных
процесса, и проникновение в сущность этого различия фунда-
ментально для нашей практики. Подлежащая здесь преодоле-
нию дуалистичность заключена отнюдь не в разнице (реально
имеющей место) между умом, или сознанием, и телом, но в том
расщеплении, которое происходит, когда мы идентифицируем-
ся с эго-сознанием как с нашим «Я» и когда представляем
дело так, будто некто (т. е. «Я») «владеет» данным телом.
Подразумевается молчаливо, что есть, существует КТО-ТО,
некто САМ, коему тело — ПРИНАДЛЕЖИТ. Это порождает и
подкрепляет ментальные проекции, которые основываются на
чувствуемой потребности защищать и оберегать это вообра-
жаемое САМ. Чувство раздельности коренится в этой иденти-
фикации с эго-сознанием, и в ней же коренятся тенденции ума
к привязанности, антипатии, страху, критическим (обвинитель-
ным) суждениям, сравнениям, оценкам. Эти тенденции, в свою
очередь, поддерживают сложную фикцию независимого и по-
стоянного «Я», ибо если есть чувства привязанности, антипатии
и т. д., то тогда должен быть и САМ, который их «имеет». Пока
Мы не увидим эту подобную листу Мёбиуса зависимость и не про
никнем в её смысл, мы пребудем в бесконечном круге: иден-
тификация с эго-сознанием, находящимся внутри тела, создаёт
219
чувство «себя», чувство отдельности; далее чувство «себя»
обусловливает эмоциональные отношения к «другому» и реак-
ции, которые ещё больше укрепляют идентификацию с эго-со-
знанием.
Другим результатом нашей идентификации с мнимым обла-
дателем тела является тенденция принимать проекции этого
эго-сознания за реальность. Поскольку мы полностью не вос-
принимаем себя как тотальное существо, мы погружаемся в со-
блазнительные умозрительные миры фантазии. Ходячая меди-
тация может в этом отношении особенно быть разоблачитель-
ной. Простое переживание прикосновения к земле столь ясно
и «приземляюще», что по контрасту куда как очевидна эфемер-
ность творимых нами в эти секунды концептуальных построе-
ний из строительного материала мыслей и образов. Между
двумя смежными шагами ум может сотворить целый город
или драму отношений от начала до конца, или найти аргумент
в воображаемом споре — короче, явить как реально существу-
ющие любую из бездны возможных сцен и любой из бездны
сценариев, причём каждый из этих фейерверков ума вызовет
соответствующую эмоциональную реакцию и суждение, столь
же реальные в своих проявлениях, как если бы всё проис-
ходило на самом деле. Каждый день бессчётное число раз мы
теряем себя в фантазиях, относясь к ним как к фактам.
Мы словно смотрим кино и настолько переживаем видимое,
что прыгаем на экран и начинаем взаимодействовать с пер-
сонажами.
Т. Д. Судзуки пишет в своей книге «Zen Doctrine of No Mind»
(Учение дзэна: Отказ от мыслительных построений ума): «Всё
сфабриковано умом и потому эфемерно. Точно кто-то рисует тиг-
ра, смотрит на нарисованное и пугается. Но ведь ясно, что нет
ничего страшного в нарисованной фигуре: в ней только краски
вашего собственного воображения». Возникают порождаемые
мыслью формы, какое-то время остаются, затем увядают и рас-
творяются. Наблюдая за своим умом, мы начинаем видеть,
сколь многое из нашей так называемой реальности есть только
живопись наших мыслей. Когда мы пристально рассматриваем
возникающие в нашем сознании определённые шаблоны и обус-
ловленные реакции, нам все более прозрачным делается меха-
низм того, как мы — каждый из нас — творим свой мир из ил-
люзии своего «Я». Мы исследуем ту ориентацию, которая за-
мыкает все наши опыты на «меня», и мы видим те качества
ума, которые порождаются этим способом восприятия вещей.
Страх, антипатия, привязанности, критические суждения — всё
это возникает из я-проекции. Путём простого и непосредствен-
ного наблюдения того, как это происходит, и отказавшись от
суждений и сопоставлений, мы начинаем отпускать своё само-
отождествление с привычными шаблонами, которые подкреп-
ляют иллюзию «Я», сидящего внутри организма.
220
Дхармическая практика ведёт к осознанности всей полноты
опыта в каждый момент. Когда мы преодолеваем идентифика-
цию с какой-то одной частью (или участком спектра) тоталь-
ного организма (с определёнными мыслями, эмоциями или
даже молчащим знанием чего-то), то является всесвязующая це-
лостность нашего опыта, и мы можем начать исцеление послед-
ней дихотомии: субъект/объект, внутреннее/внешнее, сам/дру-
гой. Располагая теперь очищенным от заблуждения восприя-
тием, мы видим, что истинное каждого проходящего момента
есть именно опыт этого момента, вся конкретность его напол-
нения как данность. Чувство же «самого себя*, некоего «Я*,
стоящего как бы в стороне от этого опыта, есть излишняя до-
бавка.
В одной из сутр Будда говорит: «В видении есть только ви-
димое. В слышании есть только слышимое. В ощущении есть
только ощущаемое. В думании есть только думаемое». Это не-
посредственный и простой опыт вещей как они есть — свободных
ют искусственных границ обособленной самости. Когда мы слы-
шим звук колокольчика, то — где находится слышание: внутри
нас или снаружи от нас? Когда мы постигаем нечто безмолвным
сознанием, то — где пролегают границы? Есть коротенький стих
Сасаки-роси, иллюстрирующий это:
Бабочкой, порхающей в цветах,
Птицею, сидящей на ветвях,
У груди воркующим младенцем —
Шестьдесят семь лет уж в этом мире
Я играю с Богом... Где тут я?
Как бабочка, как птица, как дитя — субъект и объект слиты
воедино.
Абхидхарма даёт ясное объяснение этому в терминах взаи-
мосвязанного возникновения элементов в конкретный момент.
Каковы необходимые компоненты для возникновения момента
зрительного сознания? Присутствие каких факторов необхо-
димо, чтобы возник феномен видения? Должен быть работаю-
щий орган зрения — глаз. Должен быть цвет, появляющийся
перед глазом, должен быть свет и должно быть внимание. Если
хоть один из этих элементов отсутствует, феномен видения не
случится. Когда же все эти условия встречаются в одной точке
времени, тогда возникает момент зрительного сознания. Здесь
нет «кого-то», «кто* видит, нет молчаливого наблюдателя, ожи-
дающего появления объекта. А есть здесь только совпадение
во времени и пространстве определённых условий, которые ре-
зультируются в моментальном факте возникновения сознания.
До тех пор пока мы не перестанем вычленять якобы отдель-
ные части из единой тотальности всего феномена, идентифици-
руясь с той или другой из этих частей, мы будем сами себя де-
221
лать узниками тех искусственных ограничений и рамок, кото-
рые мы создаём самим этим процессом. Путь дхармы, путь
свободы — это движение к пониманию и интеграции каждого
уровня дуализма, несущего свои разграничительные и ограничи-
тельные рамки. Ключом успеха в этом движении являются пол-
ное-бдение-мысли и мудрость.
Есть промежуточное пространство в движении от уровня
отдельных сущностей («идентификатов») к уровню полного
преодоления дуализма. Практика на этой промежуточной ста-
дии направлена на развитие в своём сознании качества всеобъ-
емлющей любви. Любовь в этом смысле не связана с какими-
то конкретными действиями или поиском объекта этого чувства;
элемент сентиментальности далеко не главное в этом слу-
чае. Это, конечно, и не стремление потрафить своему эго. Лю-
бовь, о которой мы говорим, проявляется как особенная откры-
тость и восприимчивость и глубочайшее переживание ценности
всего. Сущность такой любви — в тотальном и полном, исчер-
пывающем приятии всего данного, а это и есть принцип, ле-
жащий в основе слияния.
У Шунрю Судзуки-роси, основателя Центра Дзэн в Сан-
Франциско, незадолго до его смерти, когда он лежал больной
в последней стадии рака, спросили, не слишком ли ужасны его
страдания. И он ответил: это прекрасно, когда есть страда-
ние, в этом нет зла — ведь этим страданием он причащается
к Будде. Подобным же образом Мать Тереза из Калькутты про-
демонстрировала поразительное приятие страданий, говоря, что,
находясь даже в очень болезненных ситуациях, человек должен
вдохновенно чувствовать, что он соединяется с Христом, когда
тот был в своем грозном наряде из креста и гвоздей. Эти два
высказывания иллюстрируют нечто намного более глубокое, не-
жели простое терпение, терпеливость. Этот вид любви есть осо-
бое понимание и проникновение в интимность вещей, которое
уводит за пределы страха, привязанностей и суждений на уровне
обыденного ума. Это тот участок нашего путешествия, где ис-
целяются и зарастают разграничивающие разрезы на целом, где
«два» возвращается к «единице».
Индуистский гуру Нэем Кароли Баба часто говорил
своим ученикам: «Никого не выбрасывайте из вашего сердца».
Невыбрасывапие из своего сердца никого из тех, с кем мы вош-
ли в соприкосновение, означает, что мы не разделяемся на от-
дельные существа. Это качество открытосердечности содержит
в себе все аспекты нашего духа, каждый опыт ума и тела и весь
окружающий мир.
Восприимчивая сила любви делает возможным то, что каж-
дый и любой опыт, всякий потенциальный объект переживания
втекает в нас и глубоко нас трогает. Это качество любви де-
лает пас утончённо чувствительными к движению ветерка и
к лучу солнца, к другим людям и к каждой частице нас са-
222
мих; мы сладко и горестно задеты каждым деревом, каждой
птицей и всей природой в целом. Практика дхармы есть прак-
тика интимного сродства с каждой частицей живого и всем жи-
вым. Эта восприимчивость может быть источником целого по-
тока энергии, тонко соответствующей и отвечающей каждому
опыту, не огрубляясь до реакции на него.
Именно это открытое и чуткое пространство приятия уводит
от эгоцентрического видения вещей и приближает к пониманию
недуалистического лица мира. Полнота этого приятия зависит
от полноты внутренней честности и глубины отстранённости,
т. е. неотрицания вещей при их неприятности для нас и непри-
творстве в том, что они якобы иные, чем они есть на самом де-
ле; она зависит от бесстрастности в отношении к опыту и от-
каза от привычки пропускать его через фильтры наших желаний
и предпочтений. Состояние отсутствия желаний есть тропа муд-
рости, ибо только в этом состоянии можем мы воспринимать ре-
альность без искажающих призм. И в этом смысле сила любви
измеряется глубиной бесстрастия.
Идти от эго-центра к нулевому центру значит учиться ви-
деть вещи как они есть, без искусственного их разделения. Ви-
дя себя субстанциально существующими внутри границ своего
тела, отдельно от всего, что находится за этими границами, мы
оказываемся пленниками жёстких схем такого видения. Осо-
знав же нулевой центр своего существа, не цепляясь за тот или
иной аспект опыта как за мне-принадлежащий-кусок или
«часть меня», мы обретаем соединённость со всей целостностью
опыта каждого момента. Статических границ не существует,
бессмысленны попытки жёстких удержаний того, что возникает
и уходит, появляется и исчезает.
И вот когда мы на собственном своём опыте приходим
к очевидному знанию, что мы — это отнюдь не наши мысли или
наши эмоции, не ощущения, не тело, не эти видимые нами кар-
тины или слышимые звуки, не любовь, нами переживаемая, и
не мудрость, нами достигнутая, даже не сознание в его полноте,
и вообще — ни один феномен, к которому можно было бы при-
лепиться, — вот тогда только мы обретаем способность пони-
мать и видеть всё сущее в точности таким, как оно пребывает
в его собственном бытии. И поскольку мы более не идентифи-
цируем себя ни с единою вещью, то можем ясно увидеть и по-
нять теперь мечтою-сотканную-ткань этого мира феноме-
нов, знания и целей. Мы видим, сколь эфемерно, бесплотно,
бессущностно, бессубстанционально организованное нами в жё-
сткие категории существование. Мы больше не производим не-
лепого акта инкапсулирования той или иной части своих сно-
видений-наяву, говоря: «вот он, действительный я», — мы боль-
ше не обманываем себя, и поэтому теперь мы можем идти тро-
пою своей жизни свободно и безбоязненно. Поскольку мы есть
223
ноль, мы по неизбежности в мирных отношениях со всем су-
щим.
Здесь уместно привести одно стихотворение даосского муд-
реца Чжуан-цзы:
«Звездный Свет и Не-Бытие»
Звёздный Свет спросил Не-Бытие:
Учитель, есть ты или нет тебя?
Не получив никакого ответа,
Он принялся высматривать Не-Бытие.
Он ждал и ждал, чтобы увидеть
Не-Бытие: Мелькнёт, быть может?
Всевидящий, он пристально следил,
Вонзая взор в глубины пустоты
И в пустоту глубин.
Надеялся: Быть может, промелькнёт?
Так он смотрел века. И видел — ни-че-го.
И слушал он века. И слышал — ни-че-го.
И луч, как руку, выбросил в бездонность —
Схватить! коснуться!.. И схватил — Ничто.
И Звёздный Свет взмолился наконец:
Вот мой предел! Нет, дальше я бессилен.
Кто ж обнаружит, если Я не смог?
Ноль бытия схватить ещё я смог,
Но как схватить Отсутствие Ничто?
А если, невзирая ни на что,
Не-Бытие державно существует,
То — как квадратный этот ноль понять,
Схватить, обнять, изведать, прикоснуться?..
Иногда различные выражения дхармы могут обескуражи-
вать своими видимыми противоречиями. Такие противоречия
возникают потому, что кажущееся истинным с одной точки зре-
ния может казаться неистинным с другой. Эту парадоксальную
ситуацию лапидарно выразил учитель дзэна Сеунг Сахи: «Нет
ни правильного, ни неправильного. Но правильное правильно,
а неправильное неправильно».* Если мы хотим быть совер-
шенно свободными, мы не должны ни к чему прилепляться. И
даже если мы пришли к пониманию самых глубоких уровней
* Глубина этой кажущейся несочетаемости двух утверждений, из ко-
торых одно — очевидная ложь, а другое — очевидная тривиальность, в кон-
тексте европейской мысли может заключаться в молчаливом намеке на от-
носительность всего. То есть нам говорят, что нет абсолютно истинного и
абсолютно ложного; но ужо в тех узеньких моментах, где истина и
заблуждение обнаруживают себя конкретно, они от себя не отрекутся.
(Прим, перев.)
224
реальности, мы всё же должны учиться быть свободными па
уровнях относительных. Будда говорил о правильном мышле-
нии— мыслях, ведущих к миру (покою), счастью, мудрости,
освобождению. И он говорил о неправильном мышлении — мыс-
лях, ведущих к закрытости, невежеству и страданиям. Это уро-
вень мудрого разграничения: правильное — правильно, а не-
правильное— неправильно. Однако, с другой точки зрения, вся-
кая мысль пуста. Когда мысли возникают в сознании и мы
с ними не отождествляемся и не вовлекаемся в их круговорот,,
то сама идея истинного и ложного размывается: мы видим, что
мысль есть просто мысль и не более того. Мысль возникает,,
какое-то время пребывает с нами и — проходит: бесконечными
волнами катятся дальше пустые феномены. В этой раскрыто-
стн навстречу всей широте опыта нет ни правильного, ни не-
правильного. Однако в процессе проявления нами своей энер-
гии и в управлении ею нам следует очень внимательно следить
как за тем, что мы делаем, так и за результатами своих дей-
ствий, ибо истинное является правильным, а ложное непра-
вильным.
Одна из основных пар противоположностей, оказывающих
на нашу жизнь большое влияние, есть пара «да/пет». Какое
отношение несёт в себе компонент этой пары «да»? «Да» — по-
зитивно. Когда мы говорим вещам «да», то мы раскрываемся
им навстречу, и в этой раскрытое™ присутствует бесстрашие.
В практике дхармы, в движении к пониманию своей жизни.,
подход, выражающийся в слове «да» по отношению к мыслям,
эмоциям, другим людям, миру, одаривает нас прекрасным чув-
ством богатства и полноты. Здесь — вовлечённость и предан-
ность. Однако то же самое «да» может повести и в сторону
страстных желаний и закабаляющих привязанностей. «Да» мо-
жет привести к прилеплению к чему-то, к идентификациям,
к укреплению чувства отдельно стоящего эго.
Теперь поговорим о смысле компонента «нет» в нашей прак-
тике. В чём мудрость его? Мудрость «нет» есть то отношение,
которое говорит: «Не это, не это. То, что я вижу и чувствую,—
это не я». Эти мысли не есть я сам, эти эмоции не есть я сам,
это тело не есть я сам, и вся видимая мною несущаяся метель
мира не содержит меня в своём потоке, «моему Я» не принад-
лежит ни одна из этих снежинок, потому что пет «Я». «Нет» оз-
начает отпускание всего привычного и шаблонного, всех фено-
менов (элементов феноменального мира), - отпускание мысли
о «себе самом». «Нет» означает также удерживание себя от
действия, слов и соблазна. Содержится великая мудрость и ис-
точник силы в этом «нет», этом синониме воздержания от чего-
то, короче, в том, чтобы сказать «нет» неправильным импуль-
сам и желаниям. Следование привычным желаниям и импуль-
сам, ведущим к страданию, не есть свобода. Это не выбор, а
просто пассивная отдача себя на волю волн банальных обуслов-
15 Заказ № 56
22S
ленностей привычного бытия. Практика отношения «нет», несу-
щего в себе правильное самоудерживание, есть проявление сво-
бодного ума. И тем не менее компонент «нет» также несёт
в себе и опасность, ибо удерживание, понятое неправильно,
превращается в подавление. Когда «нет» понято неверно, когда
воздержание от чего-то превращается в подавление, оно питает
уже осуждающий ум. Точно так же как «да» может привести
к неправильной реакции привязанности, так и «нет» может при-
вести к неправильной реакции неприятия.
В «да» есть свобода, в «да» есть бесстрашие. Есть свобода
и в «нет», есть бесстрашие в «нет». «Да» и «нет» взаимно не
исключают друг друга; и когда наша практика объемлет то и
другое, мы обретаем дхармическое чувство целостности и це-
лостность потенций сознания.
Один из текстов буддизма махаяны, относящийся к беседам
о сердце (Prajnaparamita Heart Sutra), трактует о другой паре
противоположностей, ключевых для нашей практики: о форме и
пустоте (пустотности). Любое существование проявляет себя
как форма. Существование невозможно без формы. Существо-
вание есть форма, будь то тело, эмоция, мысли, скалы, расте-
ния, земля, какие-либо отношения, какое-либо общество. Всё
проявляется в форме. А любая форма пуста и пребывает в не-
прерывном изменении; в ней нет ничего застывшего, субстанци-
ального, прочного. Лишённая субстрата, она есть лишь ре-
зультат схождения в одном моменте условий, которые создают
моментальную реальность и затем растворяются, сливаясь
в своём превращении во что-то уже иное.
Если мы привязываемся к форме, к её кажущейся плот-
ности, то нашими реакциями становятся прилепление к фор-
мам, которые нам нравятся, и отталкивание тех форм, которые
нам не нравятся. Если же мы видим пустотность форм и то,
как они возникают, изменяются и растворяются, то мы можем
учиться у них — и мягко и гибко двигаться вместе с ними. Но
вместе с тем мы также не должны и прилепляться к феномену
этой пустотности. Опасность состоит в том, что мы можем без
остатка проникнуться идеей пустотности всего и утратить от-
ветственность за свою манеру самореализации в мире, ибо мы
более не видим взаимодействия, этой тонкой взаимной игры
между Формой и Пустотой. Будда прибегал ко многим обра-
зам, чтобы подсказать смысл отношения между этими катего-
риями. Он говорил о жизни как о сновидении, об эхо, радуге,
капле росы на травинке, то есть как о феноменах, возника-
ющих от слияния причин и исчезающих при изменении усло-
вий, или как о таких феноменах, которые хоть и существуют,
но без длительности или без присущего им субстрата: возни-
кают и уходят — хрупкие, растворяющиеся, бестелесные.
Практика начинается, продолжается и заканчивается в каж-
дом текущем моменте. Когда мы начинаем наблюдать за тем,
226
что происходит в настоящем моменте, мы можем обнаружить»
что наша перспектива ограничена не преодолённой нами иден-
тификацией с одним из компонентов какой-нибудь пары про-
тивоположностей. Мы идентифицируемся с «да» или «нет»,
с формой или с пустотпостыо. Идентификация есть то направле-
ние мысли, которое порождает идею плотности и эго-центра.
В «Стихах о доверии уму» (Verses on Faith in the
Mind), принадлежащих Третьему Великому Предшественнику
дзэна в Китае (и переведённых на английский Ричардом Клар-
ке, Universal Publications, 1974), говорится так:
Если хочешь увидеть истину, откажись от мнений «за»
и «против». Противопоставление того, что нравится, тому,
что не нравится, есть болезнь ума. Если не постигнуто
глубинное значение вещей, бесполезно беспокоить сущ-
ностный покой ума.
Твоей жизни Путь, подобно разверстому простран-
ству, совершенен в своих потенциях, в нём есть всё
необходимое и нет ничего лишнего. К стопам твоего
разумения брошен выбор — принять или отвергнуть то,
в чём. нет истинной природы вещей.
Живи, отказавшись от вовлечённости в царство внеш-
них вещей, но не впадай и в пустотную стихию вну-
тренних чувств. Будь ясен и равно открыт в осознавании
всех моментов целого, и тогда заблуждения исчезнут сами
собой. Старайся затормозить активность, чтобы прийти
к пассивности, и тогда каждое твоё усилие будет на-
полнять тебя активностью. До тех пор, пока ты будешь
оставаться в одной из крайностей, ты не постигнешь
гармонии слияния с Единым.
Всё богатство дхармической практики состоит в исследова-
нии различных видений реальности и их взаимоотношений: мы
исследуем уровень раздельности и чувство личностной идентич-
ности, а также то, как эта последняя творит мир. Мы разви-
ваем открытое пространство любви и глубокого чувства цен-
ности всех вещей. И мы также исследуем уровень не-дуали-
стичности. Преданность практике дхармы есть преданность
предельно честному исследованию всех аспектов нашего опыта
и предельно честной работе с ними, в каковом процессе выра-
батываются благородство и сострадание, сливающиеся в каж-
дом моменте через призму всех уровней. Путём исследования
и интеграции различных уровней, на которых нами творится
Дуалистичность (тень и персона, самоотождествлённость с эго-
сознанием и — тело, дихотомия Я и не-Я), мы приходим к опы-
ту (переживанию) свободы.
Дж. Г.
15*
15. ПУТЬ СЛУЖЕНИЯ
ОДНИМ ИЗ ВАЖНЕЙШИХ вопросов, с которым мы встре-
чаемся в духовной практике, является вопрос о том, как свя-
зать или примирить между собой служение и ответственные
деяния в мире с медитативной жизнью, зиждущейся на отказе
от привязанностей, отпускании и приходе к пониманию пустот-
ной природы всех обусловленных вещей. Являются ли испове-
дуемые нами общечеловеческие ценности, которые провозгла-
шают отдавание (дарение), служение и заботу друг о друге,
малосовместимыми с ценностями, которые уводят нас в глубь
себя в этом путешествии освобождения и пробуждения?
Раздумывая над этим вопросом, мы прежде всего должны
научиться различать четыре центральных для практики каче-
ства: «божественные обиталища» Любви, Сострадания, Сопере-
живания радости с другими, и Невозмутимости, а также их так
называемых близнецов-врагов. Последние суть состояния, ко-
торые кажутся очень близкими к названным качествам, даже
могут быть приняты за них, но сходство это лишь поверхности
ное. Рассмотрим каждое в отдельности.
Враг-близнец любви — привязанность. Привязанность наря-
жается в маскарадный костюм любви и говорит: «Я буду тебя
любить, если ты будешь платить мне взаимностью.» Это «лю-
бовь бизнесмена». Мы как бы думаем: «Я буду любить этого
человека, пока он остаётся таким, сегодняшним. Я буду любить
эту вещь, если она будет отвечать моим ожиданиям». Но это
вовсе не любовь, это — привязанность. Есть большая разница
между любовью, которая не требует, а идёт навстречу, чтит, це-
нит, и привязанностью, которая хватает, требует и стремится
к обладанию. Когда мы путаем любовь с привязанностью, то
это чувство отделяет и отдаляет нас от другого. Мы чувствуем,
что нуждаемся в другом человеке, чтобы обеспечить себе сча-
стье. Это же качество привязанности приводит к тому, что мы
предлагаем свою любовь лишь определённым людям, исключая
всех прочих.
Истинная любовь — чувство универсальное и недискрими-
нирующее, оно проникнуто духом заботы и соединённости.
В круг людей, к которым мы относимся с любовью, мы можем
228
включать даже тех, кто нам вовсе и не нравится или кого мы
не одобряем. Мы можем порицать их поведение, но при этом
мы должны уметь понимать и прощать их. Истинная любовь —
мощный инструмент в изменении любой ситуации. Но любовь
отнюдь не есть пассивное молчаливое согласие. Она многое во-
влекает в свою орбиту и проявляет себя как большая сила; и
когда в своей практике мы прикоснёмся к этому явлению, оно
станет для нас переживанием живым и непосредственным. Как
учит Новый Завет, истинная любовь непобедима и непреобо-
рима. Не существует таких трудностей и невзгод, которые не
могла бы преодолеть достаточно сильная любовь, нет такого
расстояния, пет такого барьера. На любой вопрос любовь яв-
ляется ответом. Это универсальный закон и это урок в духов-
ной практике, который наше сердце должно постигнуть и
усвоить. Будда очень ясно сказал по этому поводу: «Ненависть
никогда не обрывается ответной ненавистью. Ненависть может
прерваться, лишь встретившись с любовью».
Враг-близнец сострадания — жалость. Вместо переживания
открытости сострадания жалость говорит: «Ах, этот там бедняж-
ка — так страдает!» Жалость ставит перегородку между мной
и другими; она несёт в себе чувство дистанции и чуждости по
отношению к нам тех, кто страдает, точно мы совсем другие
или стоим на другом берегу. Сострадание же испытывает чужое
страдание как отражение своей собственной боли: «Я истинно
понимаю это — и я страдаю тоже. Это часть нашей общей жиз-
ни». Здесь чувство разделённого страдания.
Сострадание — это нежная готовность сердца ответить на
свою собственную или чужую боль без сопутствующей непри-
язни или возмущения. Это активная готовность рассеять страда-
ние. Сострадание как бы обнимает тех, кто переживает горькие
минуты или долгую горечь беды, и помещает их в нашем сердце.
Следующее божественное обиталище — сопереживание радо-
сти с другими, способность быть счастливыми по поводу чужого
счастья. Враг-близнец этого качества — чувство сравнения,
склонность к выводу о том, что наше собственное пережива-
ние делает нас выше, ниже или равными кому-то другому.
Здесь мы имеем дело со стремлением оценить самих себя, соот-
носясь с другими в их опытах (переживаниях). Мы отделяем
себя от других и в этой отделённости измеряем и утверждаем
себя, применяя к себе жизнь другого как инструмент. Сопо-
ставление уже само по себе, независимо от вывода, к которому
мы приходим, работает как источник боли и обмана в нашем
уме. Когда же мы в своём сердце прикасаемся к источнику
бескорыстного чувства разделенной с другими радости, то через
этот источник мы соединяемся со счастьем всей жизни. Сопере-
живание радости заключает в свои объятия всех счастливых,
и это причащает нас к их счастью. Их благополучие делается
нашим собственным.
229
Враг-близнец невозмутимости* — равнодушие и чёрствость.
Это может иметь место по отношению к самому себе, к своей
семье, работе, к мировым проблемам. Голос равнодушия гово-
рит: «Какая разница? Да пусть себе! Быть духовным значит
быть свободным от любых привязанностей. Всё пустяки. Всё
преходяще». Это голос боязни обязательств; здесь проявляется
нежелание усилий постоянной духовной практики или поддер-
живания каких-либо отношений, или нежелание работать. Под-
линная духовная жизнь требует великой преданности и готов-
ности полного и глубокого участия в делах нашей жизни. Бы-
вает, что мы по ошибке прибегаем к позиции безразличия, что-
бы временно окунуться в чувство покоя. Но поскольку это есть
позиция отказа от забот и ухода от опыта, она фактически от-
деляет нас от энергий жизни.
Истинная равностность не есть уход или отказ от опыта
и усилий, а представляет собой спокойное раскрытие себя
для всех аспектов жизни. Это естественная вовлечённость в весь
комплекс необходимых жизненных занятий, но в состоянии
сдержанного и сбалансированного ума и мудрого видения при-
роды всех вещей. Хотя всё характеризуется пустотностью, мьц
тем не менее, должны уважать реальность формы. Как сказал
учитель дзэна Доджен, «наше обожание цветов не мешает им
увядать; наша антипатия к сорнякам не мешает им процветать».
Если мы прочувствовали сердцем смысл равностности, то
можем, хорошо зная об эфемерности мира обусловленных явле-
ний, целиком всё же быть с этим миром и находиться
в гармонии с ним. Равностность обнимает равномерно всё раз-
нообразие жизни: любимых и нелюбимых людей, приятные и
неприятные вещи, удовольствие и боль — и прикасается ко
всему, свободная от предпочтений.
Враги-близнецы ведут нас по пути боязливого самоотстра-
нения от жизни. Однако подлинная духовность вовсе не пред-
полагает отхода или бегства от жизни. Она есть самораскрытие
и открытие, она — обретение способности видеть мир более
глубоким взглядом, взглядом, который менее эгоцентричен и
пронизывает завесу дуалистических представлений до лежащей
в основе жизни всеобщей связи вещей. Освобождение есть от-
крытие свободы в самом своём теле и внутри своего ума. Не-
давно один учитель дзэна провёл очень простую беседу об этом
учении о неразделимости (это было на международной конфе-
ренции мира). Суть дела он пояснил при помощи двух своих
рук, изображавших двух разных людей: одна была Гертрудой,
другая — Гарри. Он разыграл целую сценку разговора между
ними, демонстрируя их разные предпочтения и неприятия. Все
* Или — равностности. (Прим, перев.)
230
очень смеялись. Закончив это шутливое представление, он ска-
зал: «Вот что мы делаем. Мы убеждаем себя в том, что мы
Гарри и Гертруда, и будучи, в основе основ, частью целого, от-
деляемся друг от друга». Это чувство разделённости и порож-
дает всю печаль и страдание в мире. Следуя путём духовной
практики, мы должны учиться тому, как соединять всё разроз-
ненное и принимать в своё сердце весь мир. Осуществляя
эту практику правильным образом, мы становимся тем, что
называется бодхисаттвой — существом (sattva), преданным
идее освобождения (bodhi). Судзуки-роси говорит: «Скорей
взойдёт на западе солнце, чем бодхисаттва свернёт со своего
пути». Пусть даже случится что-то самое страшное, пусть даже
мир наш перевернётся вверх ногами — миссия бодхисаттвы ос-
таётся прежней: продолжать нести сострадание и мудрость и
при этих новых обстоятельствах.
Однажды, находясь в Индии, я имел случай беседовать
с учителем медитации Вималой Тхакар по вопросам медитации
и активности в миру. Раньше в течение многих лет Вимала ра-
ботала с последователями Ганди в системе реализации индий-
ских проектов аграрного развития и перераспределения земли.
Затем она стала преподавать медитацию, после того как её
давний учитель Кришнамурти обратился к ней с этой прось-
бой. И вот, посвятив годы преподаванию медитации, она не-
сколько лет назад вернулась к работе в секторе земельных
отношений, переключившись па практическую деятельность по
оказанию помощи голодающим и бездомным и уже значитель-
но меньше, чем прежде, занимаясь преподаванием. И я спро-
сил её, почему она решила вернуться к своей давней работе.
Быть может, она пришла к выводу, что медитация ограничи-
вает возможности активного человека, стремящегося к более
непосредственной деятельности? Отвечая на мой вопрос, Ви-
мала выразила полное несогласие с попыткой разделить её
жизнь на эти две части. Она сказала: «Сэр, я очень люблю
жизнь и, будучи в неё влюблённой, не могу остаться в стороне
от любых жизненных дел. Если есть люди, испытывающие го-
лод, потому что им нечего есть, то моя естественная реакция —
помочь найти для них пищу. Если есть люди, изголодавшиеся
по истине, то моя реакция — помочь им найти истину. Здесь я не
делаю различий».
У суфиев есть пословица: «Аллаху воздай хвалу, но верблю-
да всё-таки привяжи». Хороший пример соединения обеих ча-
стей практики! Молиться надо, это так, но всё необходимое
в миру делай сам. Живите медитативной жизнью и духовным
поиском, но в то же время проявляйте свои духовные успехи
и воплощайте принципы в конкретных ситуациях внешней жиз-
ни. Реализация вносит баланс между пониманием пустотности
и чувством сострадания, и пусть идея безупречности будет со-
ветчиком в наших поступках. Видение пустотности означает
231
видение того, что всё в жизни — лишь пузырёк воздуха в бе-
шеном потоке ручья, игра света и тени, мечта, фантом и сно-
видение. Мы должны, среди прочего, понимать, что наша кро-
хотная зелёно-голубая планета висит в неизмеримости про-
странства среди миллиардов звёзд и галактик, и что вся исто-
рия человечества — лишь секунда в сравнении с эонами исто-
рии земли, и понимать также, что всё это очень скоро пройдёт^
исчезнет. Такой контекст размышлений помогает нам отпус-
кать— бесследно пропускать сквозь себя, как сквозь облако
тумана, любые укусы дискомфорта и оставаться невозмутимы-
ми посреди всех своих проблем, кажущихся столь серьёзными.
(В этом контексте понятным становится то, что Дон Хуан
называет «управляемой глупостью».) Видя всё в этом универ-
сальном свете, мы будем идти по жизни с чувством празднич-
ной лёгкости и свободы.
С другой стороны, требование чистоты и безупречности вле-
чёт за собой осознание великой ценности жизни, несмотря на
её преходящность н кратковременность, а также осознание то-
го, что все наши действия и слова имеют вес и глубоко влияют
на всех окружающих нас существ. В этой вселенной нет ни-
чего, что не имело бы последствий, и мы — каждый из нас лич-
но— должны уважать этот факт и поступать в соответствии
с ним. Даже если человек медитирует в пещере в огромной
удалённости от всех, эффект распространяется далеко за мыс-
лимые нами пределы, ибо действие или состояние любой из ча-
стей этого целого влияет на всё остальное. Мы в конечном
счёте не разделены, как это представляется внешне.
Как же нам фактически совместить эти две стороны прак-
тики— развитие сострадательного и любящего внимания с бы-
стропреходящим и пустотным характером жизни? Взятые по-
рознь, обе точки зрения бескомпромиссно обязывают. Одна убе-
дительно говорит в пользу полной сосредоточенности всей жиз-
ни на практике медитации, отказавшись от всего остального;
другая убедительно призывает посвятить свою жизнь исключи-
тельно служению в миру. Рассмотрим первую. Нуждается ли
мир во всё больших количествах лекарств, энергии, зданий,
средств пропитания? Вовсе нет. Уже есть достаточно и пищи
и лекарств и пр. Любых ресурсов достаточно для обеспечения
всех. Да, существуют и голод, и нищета, и эпидемии; однако всё
это есть результат человеческого невежества, предрассудков и
страха. Из жадности и ненависти мы копим и нагромождаем
всяческие материалы; мы порождаем войны, ревниво проводя
по неделимой земле воображаемые географические границы, и
ведём себя так, будто одна какая-то группа людей радикаль-
но отличается от любой другой на этой планете. И хотя по-
литические и экономические перемены могут быть существен-
ны по своим результатам, сами по себе они никогда не смогут
быть достаточными, поскольку источник войны и нищеты про-
232
должает действовать совсем в другом месте: этот источник —
злоба и алчность, а место его действия — человеческое сердце.
.Дефицит, от которого задыхается мир, это не «чёрное золото»,
и никакое золото, не пища, не конструкции — жилые или тех-
нические, но острейший дефицит любви и щедрости, доб-
роты и понимания. Поэтому самая фундаментальная вещь, ко-
торую мы можем сделать, чтобы помочь нашему разорванному
войной и страдающему миру, это чистосердечно освободиться
от алчности, страха и разделительных установок в своём соб-
ственном сознании и затем помочь другим сделать то же са-
мое. Если мы не сможем сделать этого сами, то как можем
мы это ожидать от других? Духовная практика и трансформи-
рование своего сердца — вот наиважнейшая задача в нашей
жизни. С этой точки зрения духовная жизнь не есть привиле-
гия. Опа фундаментальное проявление универсальной ответст-
венности.
Однако противоположный аспект поднятой проблемы столь
же неотразим. Стоит лишь вспомнить о недавних ужасах
в Камбодже, о насилиях в Центральной Америке, о голоде
в Центральной Африке — ситуациях, в которых размеры стра-
даний выходят за пределы воображения. Только в одной Индии
360 миллионов людей живут в нищете, когда весь день непре-
рывной работы окупает лишь одну вечернюю трапезу. Я позна-
комился в Калькутте с одним человеком, который в свои 64
года всё ещё зарабатывал па жизнь трудом рикши. Он прора-
ботал рикшей сорок лет и теперь кормил десять иждивенцев.
За год до нашей встречи он проболел десять дней, и уже че-
рез неделю после начала болезни семья не имела ни пайса де-
нег, ни крошки пищи. Как можем мы допускать такое? Каж-
дый день мы строим всё новые реактивные снаряды с ядер-
ными боеголовками. Читая эти строки, вспомните, что сорок
детишек умирают с голоду за одну минуту — за прочитанные
вами пол- или четверть странички этой книги, а в это самое
время, за ту же самую минуту, 15 миллионов долларов тра-
тится на вооружение *. Сегодня сотни миллионов людей нахо-
дятся на грани голодной смерти, недоедают, истощены. И всё
это происходит каждый день — происходит с людьми, подоб-
ными боеголовками. Читая эти строки, вспомните, что сорок
уши, руки, тело, желудок, сердце. Есть сотни миллионов лю-
дей настолько бедных, что у них нет или почти нет крыши над
головой, нет одежды для защиты от солнца, ветра и дождя.
Есть сотни миллионов людей, страдающих от болезней, легко
поддающихся лечению: для этого достаточно лишь простень-
кого лекарства. Но болезнь прогрессирует, потому что у этих
людей нет средств на медицину или опа им недоступна по дру-
* Отрадно отметить, что сегодня, когда переводится эта книга (1992),
’ситуация хотя бы в этом изменяется к лучшему. (Прим, перев.)
233
гим причинам. И вот именно сегодня на этой маленькой пла-
нете имеют место все эти вещи. Можно ли усомниться в необ-
ходимости как-то реагировать и вмешиваться? Можно ли отой-
ти в сторону, притворившись перед собой, что этого нет, или
перед другими — что ты этого не видишь?
Иногда мы стоим перед трудными дилеммами, касающимися
выбора пути и приложения своей энергии. Возможностей, аль-
тернатив так много! Даже выбирая для себя вид медитаци-
онной практики, мы можем впасть в замешательство. Как нам
приходить к решению в подобных случаях? Здесь требуется
только одно: прислушаться к своему сердцу. Есть два шага
к этому процессу. Первый требует готовности от нас прикос-
нуться к проблемам и возможностям в нас самих и в мире, нас
окружающем, и почувствовать их непосредственно.
Это начало учения Будды и начало нашего собственного
понимания проблемы — как способствовать прекращению враж-
ды в мире. Второй шаг включает в себя столь же глубокое
вслушивание в своё сердце и вопрошающее прикосновение
к нему, и после этого — переход к непосредственному интуитив-
но-спонтанному действию.
Неуклоняющийся взгляд на ситуацию не относится к обла-
сти церемониальных ритуалов или религии. Это естественный
императив — смотреть в глубину существующей сегодня в мире
печали, рассматривать своё личное, отдельное отношение к ней
и отношение к ней сообщества, выступать на её стороне сви-
детелем и адвокатом, и уж конечно, признавать в полную меру
её существование, а не бежать от неё. И всё же, и всё же...
Эта нависшая ядерная война *, это экологическое опустошение,
или разрушенные семьи во всей их конкретной трагедии; даже
неизбежно растущие с нашими детьми их боли и болезни, да
и наше собственное сердце — как это всё превосходит зачастую
наши силы! Страдание столь велико, что мы в большинстве
случаев закрываем глаза, не хотим смотреть. И мы закры-
ваем. .. свой ум. Мы закрываем свои глаза и своё сердце.
Но если мы хотим, чтобы сердце наше росло, и если мы хо-
тим, чтобы наступили перемены к лучшему, то от нас ожида-
ется героическое усилие — раскрыться навстречу всем аспектам
нашего опыта. А это значит научиться смотреть на мир пре-
дельно честным, неуклоняющимся взором, и затем смотреть
точно так же на себя и видеть, что скорбь не только где-то
там, вне нас, но и нас пронизывает и наполняет. И она имеет
в нас неожиданную форму — нашего страха и предрассудков,
нашей ненависти и страстных желаний, тоски по разным ве-
щам и невротических тревожных состояний. Да, наша собст-
венная скорбь. И нам надо смотреть на неё, а не бежать от
неё. И в этом раскрытии навстречу страданию мы обнаружи-
* См. предыдущую сноску. (Прим, перев.)
234
®аем явившуюся нам способность соединяться со своим серд-
цем и его слушать.
В этом источник сострадания и основа для выбора пути, на
котором наше сердце будет нам самым мудрым советчиком.
Выбор пути — второй шаг, хотя не исключено, что повторять
«его придётся много раз. Причём каждый раз процесс всё тот
же: мы позволяем скорби коснуться нашего сердца и вслуши-
ваемся в него — слушаем, какую индивидуальную реакцию
мудрости и сострадания оно нам подскажет. Одной из прорех
нашей сверхзанятой современной культуры является то, что
люди разучились останавливаться и прислушиваться к голосу
своего сердца. Наш ум переполнен сиюминутными проблемами,
планами на будущее и всей этой непрерывной вязью пробор-
матываемых мыслей, и мы, совершенно потерявшись в этой че-
харде, теряем естественную связь со своим сердцем и истинной
своей природой.
Когда же мы отказываемся от спешки хотя бы на короткое
время, чтобы углубиться в себя, то слышим голос, который при-
зван вести нас по пути духа. И, услышав его, некоторые из нас
могут отреагировать выбором тропы предельно простой жизни
и склониться к занятию практикой аскезы или полного уедине-
ния или профессионального монашества, преследуя цель очи-
щения своего сердца. Такую тропу выбрали йоги-отшельники,
которые и сегодня ещё живут в пещерах Гималаев на севере
Индии. Возвышенная тишина и рафинированная чистота их
внутреннего мира, который они самоотверженно культивируют,
служат им могучей связью со всем миром и являются с их сто-
роны великим вкладом в него. Другие могут избрать тропу от-
каза от благ мирских и принятия глубокой веры, вдохновлён-
ной любовью к Будде, или Иисусу, или Кришне, и вести жизнь,
проникнутую добротой и щедростью. Третьи могут выбрать
тропу служения, пламенносердечной вовлечённости в активные
общественные дела, отдачи себя другим — и это будет их тро-
пой к пробуждению. Четвёртые могут выбрать тропу учёбы,
научных исследований, размышлений и духовного применения
своего интеллекта. Троп существует много, как много и сер-
дец, готовых пробудиться. Духовное путешествие не преподно-
сит нам шаблонных формул для руководства. Это не тот слу-
чай, когда можно идти путём подражания. Никто из нас не
станет Матерью Терезой, или Ганди, или Буддой. Нам прихо-
дится быть самими собой. Перед нами задача — открыть
своё единственное выражение истины и соединиться с ним. И
чтобы преуспеть в этом, мы должны научиться слушать самих
себя и себе верить, и тогда в почтительном диалоге со своим
сердцем мы найдём свою единственную тропу.
В сердце каждого человека имеется великий потенциал
осознания истины, проникновения в феномен целого и выхода
за пределы скорлупки своего эго. Нам доступно открытие ве-
235
ликого факта единства бытия, и это может проявиться как че-
рез медитацию, так и через внешнюю активность одарепия со-
бою, своей энергией, творчеством, советом, временем, индиви-
дуальной заботой и общественной активностью — других. Ког-
да мы прислушаемся к своему сердцу, то получим непосредст-
венный ответ, какое избрать направление. И путь перед нами
прояснится. И тогда — будет ли наша тропа внутренней или
внешней — её влияние на мир будет очень весомо.
Для большинства из нас наша практика в разные пе-
риоды воплотит то одно, то другое из названных направлений.
Первоначально многие фокусируют практику на внутренней ме-
дитации, ретритах и молчаливом сидении в медитации. Как
результат приходит сосредоточенность, мудрость и возрастаю-
щая способность раскрывать сердце. Благодаря этим медита-
циям мы можем обрестп силу осознанности и способность при-
касаться к уровню чистоты и свободы, неведомому большинству
людей в течение всего их жизненного пути. Однако прикосно-
вения к этой мудрости недостаточно. Через годы внутренней
практики многие из нас приходят к тому, что само собою, из-
нутри, начинает действовать сильное побуждение выразить во-
вне наше новое понимание, активно его реализуя в окружаю-
щем мире. Но как мы узнаём, где и когда начать своё служе-
ние? Готовых ответов нет, всё будет подсказано сердцем, в ко-
торое мы должны вслушиваться.
Даже для тех из нас, кто полновременно занят препода-
ванием медитации, привлекательным остаётся зов других сто-
рон нашей практики. Некоторые привлечены другими формами
служения: они могут часть дня работать сёстрами или брать-
ями милосердия, детскими воспитателями, гуманитарными по-
мощниками и сиделками при умирающих.
Несколько лет назад, когда тысячи камбоджийцев, спасаясь
от насилия в своей стране, бежали в Таиланд только для того,
чтобы столкнуться там с не меньшими страданиями — страш-
ным голодом и болезнями в лагерях для беженцев, некото-
рые из нас, глубоко тронутые несчастьем в тех буддийских стра-
нах, решили, что наш долг — ехать туда и помогать людям.
Кое-кого из людей мы знали и были немного знакомы с мест-
ными наречиями. Мы долго не размышляли и не взвешивали
за и против, решаясь на эту поездку и работу в лагерях. Нам
это казалось само собой разумеющимся, и мы это сделали. По-
ступок был импульсивным и глубоко личным для каждого из
нас.
Усвоение идеи випассапы на Западе началось с акцента на
внутренней медитации и трансформации на индивидуальной ос-
нове. Буддийские учения имеют акцент на другом аспекте —
на следовании путём соединения своего сердца с миром дей-
ствия. Их самые первые универсальные принципы содержат
основные моральные требования и призыв к культивированию
236
щедрости. Это фундамент для любой духовной жизни. Кроме
этого, буддийская практика и вся древнеазиатская традиция
зиждутся на духе служения. Некоторым служение может ка-
заться просто дополнением к их внутренней медитации. Однако
служение есть нечто большее: оно является проявлением зре-
лой мудрости в духовной жизни. Понимание этого духа слу-
жения и всеобщей взаимосвязи возрастает с возрастанием глу-
бины мудрости.
Для многих людей служение и отдавание (дарение) с ши-
роко открытым сердцем становятся самим средством их осво-
бождения и принимаются ими как их индивидуальная тропа
практики. Идея и чувство взаимосвязанности ведут к осозна-
нию того, что любая наша активность есть служение миру, ко-
торый нас окружает. Следуя этой тропой, мы оказываемся ли-
цом к лицу с феноменом безличностности и нераздельности —
т. е. с тем же, к чему приводит и внутренняя медитация. На
своём высшем уровне проявления служение становится есте-
ственным образом жизни, характеризуемой постоянным беско-
рыстным, самоотверженным, безличностным отдаванием, когда
действуют от самой глубины сердца, абсолютно не ожидая
не только самомалейшей признательности или славы, но даже
абстрагируясь от мысли о конкретном результате конкретного
деяния. Такая система поведения заключает в себе как дея-
тельное сострадание, коренящееся в нашем сердце, так и без-
молвную мудрость, которой открыта простая, но великая ис-
тина: в конечном счёте нам не дано владеть или обладать хоть
единой вещью. Наше служение имеет смысл и дух действова-
ния на высшем уровне наших возможностей как физического
существа и как существа понимающего.
В своём лучшем варианте духовное служение исходит из
мотиваций, далеких от готовности отдавать па основе установ-
ки эго на внешнее одобрение,— мол, посмотрите, что я сделал!
Это даже и не установка на усовершенствование мира через
достижение желательных целей. Духовное служение не может
быть также и ещё одной формой привязанности. И дело, вовсе
не в том, что всё перечисленное плохо. Действуя практически,
мы, несомненно, обнаружим в себе все эти виды мотиваций
в разных сочетаниях. Но дух служения призывает нас прика-
саться к более глубоким струнам и действовать согласно их на-
мёкам. Это те струны, которые отвечают на события жизни ме-
лодией всеобщей соединённости и сострадания, и соображения
о результатах повлиять на эту мелодию не могут.
Чувство служения и настройка сердца на более безличност-
ное врщение могут быть развиты и практикуемы, как и любой
элемент нашего путешествия. Служение требует от нас куль-
тивирования тех же качеств внимания и полного-бдения-
мысли, только теперь мы их ориентируем не внутрь себя,
а в окружающий внешний мир. Это развитие доброты и не-
237
привязанности в применении к нашим внешним действиям.
Даже в отсутствие факта знания об этом дух именно такой
стратегии поддерживает весь феномен жизни в этом мире. Пчё-
лы и другие насекомые амазонских джунглей опыляют цветы
этого колоссального региона, без чего растения не могли бы
существовать. Но эти растения, в свою очередь, превращают
углекислый газ в кислород, являясь лёгкими планеты, донора-
ми её атмосферы. И получается, что наша с вами жизнь зави-
сит от этих насекомых! Практика служения для нас как че-
ловеческих существ — есть процесс поднятия на сознательный
уровень этой всеобщей взаимосвязанности, есть процесс опло-
дотворения наших действий мудростью.
Два с половиной тысячелетия поддерживается буддийская
традиция таким пониманием смысла п духа служения. Люди
строили монастыри, университеты и центры для проведения ре-
тритов, поддерживали — и словом, и действием, и материаль-
но — монахов, монахинь, учителей, медитационную деятель-
ность, религиозные церемонии, а также самые разнообразные
социальные и мирные инициативы и проекты буддистов — и всё
это исходя из понимания всеобщей соединённости в дхарме.
Но путь практики идёт ещё дальше. Даже то, как мы ведём
машину, как пользуемся деньгами, как работаем и чем зани-
маемся,— исключительно всё может стать частью или элемен-
том нашей тропы служения. В самом процессе жизни, будь мы
водопроводчиком или продавцом, врачом, бухгалтером или
пчеловодом, мы можем научиться действовать с подлинным вни-
манием и заботой обо всём. Мы можем превратить все дела
своей жизни в квинтэссенцию практики, в её ткань. Мы есте-
ственно совмещаем такой манерой жить обе роли — и того, кто
служит другим, и того, кто с благодарностью принимает служе-
ние всего остального мира, и эта погружённость в сознание все-
общей взаимосвязи становится животрепещущим сердцем слу-
жения.
Одним из способов, которым наша внутренняя медитация мо-
жет поддержать нас в этом и расцвести в практическое служе-
ние целой жизни, является культивирование в себе сильных и
проникнутых любящей заботой состояний полного-бдения-
мысли и неутомимой пробуждённости. Столь же важен и спо-
соб, связанный с плодами внутренней практики, направленной
на развитие способности прямо и честно смотреть на мощные
краеугольные факты рождения и смерти и перерождений. Че-
рез понимание и приятие этого мы можем открыть в себе оп-
лот великого бесстрашия.
В мире есть две великих силы. Одна — это сила людей, ко-
торые не боятся убивать. Эти люди контролируют значительную
часть мира в политическом, экономическом и военном отноше-
ниях. Люди, которые не боятся убивать, стоят у власти многих
современных государств. Не бояться убивать — такое качество
238
сообщает людям огромную силу. Другой источник силы в ми-
ре, силы истинной и вполне реальной — это люди, которые не
боятся умирать. Это люди, прикоснувшиеся к самому источнику
своего бытия и созерцавшие такие глубины, что теперь они по-
нимают, признают и внутренне приемлют смерть; более того,
в каком-то смысле они уже умерли. Они заглянули за пределы
той скорлупки, которая замыкает крохотную вотчину эго, и из
глубин этого опыта привнесли во внешнюю феноменальную
жизнь бесстрашие и заботливое отношение к миру, рождённые
бесстрашной любовью к истине. Вот сила, которая может про-
тивостоять силе тех, кто не боится убивать.
Это та сила, которую Ганди называл «сатьяграха» — силой
правды — и которую он продемонстрировал сам. В 1947 году,
когда Индия разделилась на две нации — Индию и Паки-
стан, миллионы людей стали беженцами, разделившись на
две категории жителей — мусульман и индуистов — и перетекая
из одной страны в другую. Процесс этот сопровождался ужасным
кровопролитием и мятежами. Десятки тысяч солдат были на-
правлены в Западный Пакистан для нейтрализации насилия,
в то время как Ганди отправился в тогдашний Восточный Па-
кистан. Он пешком переходил от деревни к деревне, умоляя лю-
дей прекратить кровопролитие. Затем он объявил голодовку. Он
заявил, что не будет принимать пищу, пока не прекратятся эти
насилия и безумие, даже если ему придётся умереть. И вот чу-
до: постепенно мятежи стали стихать и наконец прекратились.
Они прекратились благодаря могуществу любви, благодаря
тому, что Ганди проявил заботу о чём-то таком (назовите это
истиной или жизнью, или чем угодно), что было намного боль-
ше, нежели персона «Ганди», и во имя чего он был готов от-
дать свою жизнь. Открытие в себе этого бесстрашия представ-
ляет собою тот дух, который лежит в основе нашей практики,
какую бы конкретную форму это ни приняло. Жить в согла-
сии с истиной и правдой есть более важная ценность, чем сам
вопрос жизни и смерти. В понимании этого скрыт источник не-
вероятной силы и энергии, проявляющихся через любовь и мо-
тивированное состраданием поведение.
Одним из наиболее острых и своеобразных переживаний, ко-
торое можно испытать, путешествуя по Индии, является посе-
щение святого города Бенареса и тамошнего берега реки Ганг.
Вдоль берега стоят храмы, к которым в течение тысячелетий
стекались люди принять очищающее омовение, и там же нахо-
дятся места погребений, куда приносят трупы людей для кре-
мации. Поскольку Бенарес считается святым городом, то мно-
гие, почувствовав приближение смерти, устремляются туда.
Услышав о погребальных кострах, кто-то может представить
себе жуткое или угнетающее зрелище. Но если он всё же посе-
тит это место, будучи доставленным туда, как велит традиция,
вниз по реке на маленькой лодке, то увидит, что всё выглядит
239
далеко не так, как он предполагал. Сама река очень спокойна,
и по мере приближения к храму человек проникается чувством,
что здесь происходит хоть и древний, освящённый веками, но
простой и естественный ритуал. Горят восемь или десять ко-
стров; друзья или родственники умершего стоят в молчании,
созерцая его тело, в то время как река течёт и течёт мимо, по-
добная самому времени. Каждые минут двадцать вниз к её во-
дам несут очередное тело, и великий священный Ганг его омы-
вает. После этого тело кладут на костёр, и люди поют: «Рама
нама сатья хай» (единственная правда есть имя бога). Всё
происходящее ничуть не производит гнетущего впечатления;
напротив, здесь царят мир, святость и целомудрие. Здесь всех
роднит общее признание того, что жизнь и смерть суть части
одного процесса и что смерть есть некий рядовой факт, проис-
ходящий с каждым телом, а потому нет причины её бояться.
Есть глубокая радость в отказе от игнорирования болезнен-
ных аспектов жизни и в раскрытии сердца всей палитре нашего
опыта: жизни и смерти, удовольствию и боли, свету и тьме.
Даже перед лицом чрезвычайных страданий всегда возможна
радость, которая приходит не потому, что нам удаётся пере-
хитрить боль и прислониться к удовольствию, а благодаря
возможности и нашей способности посидеть в медитации
находясь в горниле самой этой трудности и раскрыться на-
встречу ничем не замутнённой истине. Специфический труд
практики начинается с того, что мы предоставляем себе свободу
открыто созерцать свою печаль и скорбь, свой страх, беспокой-
ство и отчаяние, т. е. как бы умереть для своих ограниченных
идей и представлений о «должном» порядке вещей, чтобы при-
нять правду об истинном положении вещей и эту истину полю-
бить. G этим достижением в качестве фундамента мы начинаем
ясно видеть источник страдания в своей жизни и в окружаю-
щем нас мире, а это — факторы алчности, ненависти и заблуж-
дений ума, порождающие ложное чувство разделённости и про-
тивопоставленности всего всему. Мы можем созерцать эти фак-
торы непосредственно и видеть, каким образом мы сами соз-
даём и укрепляем эту разъединённость. Мы задаёмся вопро-
сом: «Как и почему творим мы такой мир, в котором господ-
ствуют установки типа: я хочу этого, я желаю стать тем-то, это
даст мне гарантии, то принесет мне власть, и т. п.?» Как
превращаем мы этот мир в арену вражды, в основе которой ле-
жат различия по расе, национальности, возрасту, полу, идеоло-
гии, религии, даже разница в имени Бога? Взгляните на себя
и задумайтесь, кто это — «мы» и кто — «они»? Кто «наши» и
кто «те», «не-наши»? Это самое «мы» — означает ли оно тех,
кто занимается медитацией, или, скажем, образованных людей
Америки, или белых? Что именно вы вкладываете в своё поня-
тие «мы»? Ведь всегда при наличии представления «мы» обя-
зательно имеется и представление «они», то есть «другие». Ког-
240
да мы отказываемся от подобных представлений, то мы отка-
зываемся и от представлений о том, что сила приходит благо-
даря обладанию большими ресурсами, чем у «других», или бла-
годаря власти над «другими». И вот когда мы откажемся от
этой системы представлений, то мы уйдём и от заблуждения,
утверждающего, что любовь есть слабость, и обретём источник
подлинного сострадания, который облагородит все наши дей-
ствия.
Внутренние и внешние аспекты практики можно проиллю-
стрировать рассказом об одном старом дзэн-монахе в Китае,
практиковавшем медитацию много лет. Ум его был хорошо под-
готовлен, он достиг высокого уровня спокойствия, хотя так и
не смог прикоснуться в себе к тому пределу, где исчезает ди-
хотомия «я сам—’другие». Он так и не пришёл к источнику
полной тишины и мира, откуда проистекает самая глубокая
трансформация. И тогда он пошёл к своему учителю и обра-
тился к нему с просьбой: «Пожалуйста, отпусти меня для прак-
тики в горы! Я был монахом много лет, к у меня нет никаких
желаний, кроме одного: понять истинную природу самого себя
и этого мира». И учитель, зная, что он созрел, разрешил ему
покинуть монастырь.
Прихватив с собой необходимые пожитки, включая миску
для еды, монах пустился в дорогу. Идучи по долине в направ-
лении далёких гор, он прошёл несколько городов и уже оста-
вил позади последнюю деревушку, когда, поднимаясь по пер-
вым отрогам гор, повстречал спускающегося старика
с огромной котомкой на спине. (Здесь надо сказать, что этот
старик был бодхисаттва Маньджушри, который, по повериям ки-
тайских буддистов, является людям в тот момент, когда они
созрели для пробуждения. Маньджушри изображается обычно
с мечом, способным различать мудрость и поражать такие несо-
вершенные качества, как привязанность, иллюзии и ложное раз-
деление единого.) Старик обратился к монаху с вопросом:
«Друг мой, скажи мне, куда ты идёшь?»
И монах поведал ему свою историю. «Я много лет посвя-
тил практике, и теперь единственное, чего мне хотелось бы, это
прикоснуться к той центральной точке знания, которая есть
проникновение в главную сущность жизни. Скажи мне, старик,
знаешь ли ты что-нибудь об этой ускользающей от меня про-
светлённости?»
И тогда старик сделал одну очень простую вещь: он взял
и скинул с плеч — отпустил — свою заплечную котомку так,
что опа ненужным бременем шлёпнулась на землю. И — о, чу-
до! (а так бывает во всех старых добрых притчах дзэна) —мо-
нах в результате обрёл просветлённость. В этом заключается
также и наше стремление, наша задача: всё «отпустить», сбро-
сить, оставить позади своё прошлое и своё планируемое буду-
щее, все наши идентификации, наши страхи и мнения — т. е.
16 Заказ № 56
241
всё это нагромождение чувствуемого «Я» с его «мне», «моё»
и т. п.
В этом месте нашей притчи новопросветлённый монах по-
смотрел на старика несколько растерянно, не понимая, что де-
лать дальше, и пробормотал: «И что же теперь?» Старик улыб-
нулся, подхватил снова котомку и продолжил свой путь в ту
сторону, где маячили города.
Сбрасывание с себя бремени требует прежде всего призна-
ния всего того, что мы несём; мы должны в полную меру ви-
деть свою печаль, свои страдания, привязанности и боль, а
также ясно видеть, что все мы в этом котле варимся вместе.
И мы должны легко принимать как незыблемую данность рож-
дение и смерть. Если мы не открыли полностью глаза на всё
это, если мы боимся смерти и боимся перестать цепляться за
всё житейски привычное, то нам не удастся отпустить и свою
скорбь. ЛАы оттолкнём её здесь... и снова подхватим её там.
Лишь когда мы непосредственно узрим природу жизни, мы
сможем относиться к последней, как к котомке. А посколь-
ку мы можем всё житейское отпустить, то, понимая и состра-
дая, мы можем и возвращаться к этому бремени. Взваливать
ту же котомку на плечи. От степени нашей способности отпус-
кать зависит степень нашей способности действовать эффек-
тивно в миру, действовать даже с драматической остротой, при-
чём без горечи и без самодовольства.
Несколько лет назад Меннингеровский Фонд спонсировал
конференцию, на которой выступил с речью один знахарь и ша-
ман из ирокезов по имени Мэд Бэар («Бешеный Медведь»).
Через несколько дней после начала заседаний, на кото-
рых участники выступали с научными докладами, пришла оче-
редь выступить ему. Речь его была необычна. Он сказал, что
для представления его материала аудитории необходимо нахо-
диться под открытым небом, и всех пригласил выйти с ним из
зала наружу. Все последовали за ним в открытое поле, и он по-
просил нас всех образовать круг и постоять молча. Так мы сто-
яли некоторое время в тишине, объятые небом и окружённые
полями в колосьях до самого горизонта. Мэд Бэар заговорил, и
это была молитва благодарности. Он благодарил дождевых чер-
вей за аэрацию почвы, без чего не могли бы существовать рас-
тения. Он благодарил травы, покрывающие землю, за их удер-
живание пыли во время ветра и за умягчение наших шагов,
а также за залёную ласку для наших глаз и за этот пир красоты.
И ветер поблагодарил он за приносимый им дождь, за очище-
ние воздуха, за одарение нас дыханием, соединяющим всех жи-
вых существ. Так он говорил около часа, и по мере того как мы
слушали, наше проникновение в сердце бытия, наше состояние
полного-бдения-мысли возрастали с каждой молитвой. Мы
чувствовали ветер на своих лицах и землю нежноупругую под
ногами, мы смотрели на траву и облака и словно видели их
242
©первые, и мы переживали универсальное чувство всесоединён-
ности, благодарности и любви.
Именно это составляет дух нашей практики: любовь — от-
нюдь не враг-близнец её, привязанность, но нечто намного бо-
лее глубокое — любовь, которая наполняет трепетом всеосознан-
ности и делает возможным раскрытие сердца и приятие истины
каждого момента; и также служение, проникнутое чувством глу-
бокой соединённости со всеми вещами и откликающееся на зов
всеединой жизни. Находимся ли мы в кругу своей семьи, за-
нимаясь делами повседневности, или уединились в отдалённом
монастыре, сидим ли в медитации или в акции политического
протеста — везде и всегда, в каждый момент нашей жизни, про-
должается наша практика. Она — совпадает с жизнью.
Дж. К.
Упражнение
БЕСЕДА СО СВОИМ СЕРДЦЕМ
Посвятите один из спокойных периодов медитации беседе со
своим сердцем и спросите его о служении. Почувствовав, что вы
готовы к этой внутренней беседе, задайте себе нижеследующие
вопросы. Повремените в ожидании ответа после каждого обра-
щения и прислушайтесь к тому, что скажет сердце. И пусть
ответ придёт из самых глубоких уровней вашего сострадания
и мудрости.
Представьте себя через пять лет от настоящего момента та-
ким, каким вам хотелось бы быть, уже имея за плечами всё,
что вы хотите совершить. Итак, вы внесли свой большой и доб-
рый вклад и сделали это самым искренним образом. В чём са-
мый значительный источник вашего счастья? Что именно сде-
лали вы такого, что даёт вам наибольшее основание гордиться?
Какой вклад вы внесли в добрые дела мира, принёсший ва-
шему сердцу наибольшее удовлетворение? От чего недостой-
ного следует вам отказаться, чтобы действительно суметь по-
дарить миру это деяние? И какие силы и способности вы
Должны признать в себе и других, чтобы одарить мир этим
вкладом? И что в своей жизни уже сегодня вам надлежит сде-
лать, чтобы начать это служение и этот вклад готовить?
И вот вопрос решающий: почему бы нс начать именно сей-
час?
16*
16. ИНТЕГРАЦИЯ ПРАКТИКИ В ЖИЗНЬ
МОЖЕМ ЛИ МЫ, и каким образом, развивать и углублять
свою практику в самом горниле повседневности? Это очень
важный вопрос. Положительный ответ на него предполагает
пронизанность осознанностью всех измерений нашего бытия и
нашего существа и превращение в составную часть медитации
как нашего тела, так и всех наших действий, и чувств, и отно-
шений, и работы, и даже игры.
Эта книга, в основу которой положены инструкции и бе-
седы, прозвучавшие во время нескольких интенсивных медита-
ционных ретритов, сделала центром своего внимания в первую
очередь углубление внутреннего медитативного процесса, воз-
никающие в этом процессе трудности, правильные способы их
преодоления, а также те всплески понимания и мудрости, ко-
торые могут появляться в тиши медитации. Интегрировать, ор-
ганически ввести это понимание в нашу жизнь и деятельность
есть то, что составляет задачу всей второй половины практики.
Должная трактовка этой темы потребовала бы ещё целой кни-
ги, посвящённой законам и принципам гармонически целомуд-
ренной дхармической жизни. Тем не менее уже и здесь можно
коснуться некоторых основных положений.
Независимо от того, сидим ли мы в медитации по всем
правилам или проживаем дхарму в реальном действии, прак-
тика ни в коем случае не является делом заученных формул
или подражания другим. Само собой разумеется, что необходи-
мо следовать фундаментальным принципам добродетели и пра-
вилам тренировки ума. Но нам должна быть также свойствен-
на готовность прорваться в незнаемое в каждом новом мо-
менте. А это требует смелости и простодушия. Дон Хуан го-
ворит, что, только заручившись отвагой, можно надеяться
пройти кремнистой тропой знания. Он рисует мир таинствен-
ным, внушающим благоговение, головокружительно бездонным
и непостижимым. И добавляет, что мы должны быть на
высоте ответственности за великое счастье пребывать в этом
чудесном, в этом блистательном мире. И поскольку мы пребы-
ваем в нём лишь краткое время, то должны научиться каждое
своё действие наполнять глубоким смыслом.
244
Полноценное проживание своей жизни, которая совпадает
с нашим движением вперед по тропе духа, предполагает нали-
чие в первой чего-то большего, нежели автоматическое пропус-
кание через себя повседневности, как червь пропускает сквозь
себя землю. Это не полусонное движение на автопилоте рутин-
ных реакций. Свою жизнь мы можем наполнить достоинством
и благородством и полностью реализовать себя в ней благо-
даря гибкому могуществу своего внимания и силе открытого
сердца. Но требуется труд практики и постоянная готовность
простирать свою осознанность ко всё новым аспектам жизни,
возвращаясь многократно, неутомимо к довольно болезненным
порою усилиям.
Но хотя процесс этот не всегда лёгок, он очень прост. Надо
учиться жить в постоянно изменяющейся реальности настоящего
момента. Одна женщина, уехавшая в Азию много лет назад и
недавно вернувшаяся уже преподавателем медитации, следую-
щим образом сформулировала эту проблему, не отходя от ра-
ковины, у которой опа мыла посуду после завтрака: «Не стран-
но ли, что мы предпочитаем зыбучий песок неуловимого, но
якобы плотного «нечто» — незыблемому основанию пустотно-
сти?» Великолепно сказано! Эта способность быть открытыми
для нового в каждый момент и не искать ложного чувства
безопасности есть подлинный источник силы и свободы в жиз-
ни. Это позволяет нам абсолютно всё принимать и ко всему
прикасаться и учиться от всего, что бы ни предстало перед на-
ми. Любая ситуация в нашей жизни может быть нашим учи-
телем, даря ценную инструкцию и повод для более полного про-
явления любви и понимания в растущем храме нашей мудрос-
ти. Это делает медитацию всежизненным процессом саморас-
крытия, духовного роста, волнующего исследования и прекрас-
ных открытий. В любой ситуации, даже самой трудной, мы
всегда найдем ценность, стоит лишь спросить себя, какой урок
она преподаёт нам.
Чтобы жить не частично, а полностью, надо бесстрашно
прыгать в неизвестное, нырять, погружаясь в него, умирая для
всего прошлого своего и всего, что мы напридумывали себе на
будущее, и — быть непосредственно рядом с сиюсекундными
вещами как они есть. Да, это может быть и пугающим, но
лишь такой самоотдачей себя текущим моментам и можно пол-
ностью участвовать в обаятельной тайне жизни. Да, это вызов,
перед которым мы оказываемся вновь и вновь, шагая по жизни
тропою практики, вызов, бросаемый всем нашим отношениям —
всю жизнь и каждый день. И принятие вызова требует отваги.
Даже в самой практике медитации, проводимой по всем
правилам, мы уже видим надобность отпускания; но ещё убеди-
тельнее эта надобность становится по завершении периодов си-
дения при соприкосновении с обыденной жизнью. Завершив
медитацию,— как продлить связанное с ней состояние? В кон-
245
це периода молчаливого ретрита, при возвращении к делам
внешней жизни возникает острое переживание утраты спокой-
ных состояний, которые медленно нарастали в медитации. Это
переживание знакомо почти всем ученикам. Нам не удаётся
удержать эти состояния. Когда мы возвращаемся в суету жиз-
ни, концентрация и спокойствие обычно размываются, ослабе-
вает даже способность полного-бдения-мысли. Наши сильней-
шие духовные опыты становятся лишь воспоминанием. Когда
один практикующий ученик с Запада описал учителю из Азии
свои трудности подобного рода, с которыми он столкнулся
в первые годы своей практики, ответ был такой: «Это остатки
неотпущенного. Надо больше отпускать».
Мудрость не вооружает пас новым знанием и не покрывает
бронёй духовной власти. Вся её роль состоит в том, что она де-
лает нас более открытыми и уязвимыми: мы становимся более
чуткими ко всему, что нас окружает, и больше в контакте
с этим окружением. Выходя из глубокой медитации и окунаясь
в кипящий активностью мир, мы часто чувствуем эту уязви-
мость. Перед теми, кто возвращается к обычной жизни после
длительных ретритов, стоит незнакомая и трудная задача ин-
теграции на фоне продолжающейся глубокой восприимчивости
и чувствительности. Порою это почти невыносимо. Этот про-
цесс перехода из одной ситуации в другую также требует
практики — в ретрит и из ретрита, в медитацию и из медита-
ции, переход туда и обратно между состояниями фундаменталь-
ной тишины и внешней активности — вновь и вновь, пока дух
истинного спокойствия не пропитает самые энергичные дейст-
вия, а энергия жизни — самые глубокие погружения во внут-
реннюю тишину. Однако мудрость не кончается достижением
состояния уязвимости как своей целью. Мудрость ведёт глуб-
же— в прозрачность и сбалансированность. Пока мы остаёмся
уязвимыми в своей раскрытое™, остаётся ещё эго-центр («мне»,
«меня»), остаются страх и переживание боли. Это следствия
глубоких и тонких привязанностей. Хотя они так легко не ис-
чезают, но есть уже известная нам возможность смягчения их
присутствия: практика позволяет нам осознать их, а в качестве
объектов осознанности они помогают нам достигнуть ещё более
глубоких уровней прозрачности, то есть лёгкости в предостав-
лении всем вещам свободы появляться и уходить.
Естественно, та сторона жизни, которая представлена болью
и страданием, не исчезнет в результате нашей практики. Даже
наоборот, опа ещё больше проявится благодаря нашей осознан-
ности. Это относится и к внешним страданиям мира, но ещё
больше к нам самим. Будут периоды, когда наши привычки
ещё резче проступят перед нами, точно мы увидели их впервые.
Наши страхи, проявления алчности, отвергаемые нами черты
нашей личности — всё это будет с предательским гостеприимст-
вом манить нас к себе после ретрита, как наша старая удоб-
•246
ная Одежда. Увидеть такую власть над собой наших старых
привычек после прикосновения к новому уровню покоя и чи-
стоты— будет для нас очень обескураживающим пережива-
нием. Однако это же как раз и повод для приложения нашей
практики. В её контексте от нас ожидается, что мы выработаем
к этому отношение спокойного понимания, а не осуждения или
внутреннего резонёрства; от нас ожидается реакция любви и
справедливость, и нам предстоит научиться воплощать их
в обыденной жизни. Но это тот процесс, которым овладевают
и который имеет место, в равной мере как вне ретрита, так и
в тиши медитации. Именно через столкновение со своими при-
вычками и страхами, замешательством и сомнением можем мы
открыть для себя пути реализации простого и мощного состоя-
ния полного-бдения-мысли, а также того, что мы называем
отпусканием,— и будем прибегать к этому во всей своей жизни.
Здесь уместно упомянуть случай из наставничества Ачаан
Чаа. В монастырь пришёл новый монах и вскоре после своего
появления почувствовал себя совершенно подавленным трудно-
стями практики, кажущимся произволом правил поведения и,
конечно, своими собственными сомнениями. Он пошёл к Ачаан
Чаа с жалобой на практику, на поведение других монахов и
даже на самого учителя. Он сказал: «Я не чувствую, что ты
просветляешь меня. Один день ты говоришь одно, на следую-
щий день что-то совсем другое. Если ты действительно достиг
просветления, то как ты можешь всё время противоречить
самому себе?»
От души посмеявшись, Ачаан Чаа объяснил, что его настав-
ничество имеет целью помочь людям обрести равновесие в серд-
це и уме. «Это похоже на то, как если бы я видел людей, иду-
щих в густом тумане по дороге, которую сам я хорошо знаю.
Когда я вижу кого-то, кто вот-вот упадет в канаву с правой
стороны дороги, я ему кричу: «Возьми левее, возьми левее!»
А когда я вижу кого-то, кто готов свалиться в левую канаву,
то тогда кричу: «Возьми правее, возьми правее!» — Вот и всё,,
что я делаю».
Практика дхармы связана с идеей сбалансированности.
Если вы оказались во власти привязанности или в путанице
сомнений и вас уносит в сторону, отпускайте всё, за что
вы цепляетесь, и возвращайтесь к центру. Не усложняйте дело-
всё новыми реакциями, выход из положения максимально
прост. Сохраняя осознанность, мы любую ситуацию можем
превратить лишь в повод для укрепления этой сбалансирован-
ности ума. Сбалансированность — центральная мысль Будды.
Она была первым словом, которым он сам охарактеризовал
свое учение: Срединный Путь.
Очень важно понять, что сознательное квалифицирование
себя (идентификация) как медитатора, или путника духовной
тропы, или даже как буддиста, может быть лишь иным спосо-
247
4бом оказаться пойманным в капкан ещё одной привязаннос-
ти и утратить сбалансированность. Это всё равно, что тащить
свой плот на голове, шагая через реку вброд, вместо того что-
бы употребить его как средство передвижения. Цель медита-
ции не в сотворении повой духовной личности в своём лице, не
.в том, чтобы всех перещеголять в успехах медитации и полу-
чить право поучать других, как им жить. Практиковать — это
значит: отпускать.
Одна женщина, вернувшись домой после медитации в Буд-
дийском Университете при Институте Наропа, встретила враж-
дебное отношение со стороны своих родителей. Они были христи-
анскими фундаменталистами и сочли её одержимой либо под-
павшей под влияние какого-то культа. После длительных боре-
ний с ними и с собой она нашла способ нейтрализовать ситуа-
цию и поделилась соображениями со своим учителем. Она пи-
сала ему: «Мои родители ненавидят во мне буддиста, но любят
меня как будду!» И действительно, нет необходимости «стано-
виться буддистом»: достаточно только открыть и воплотить
в себе сострадание, понимание и свободу духа, которые и пред-
ставляют Будду внутри нас.
Читая древние тексты, мы обнаруживаем, что основные мыс-
.ли Будды очень просты. Одна сутра повествует о человеке, ко-
торый, прослышав о великой мудрости Будды, пустился в даль-
ний путь в надежде на встречу с ним, чтобы услышать это уче-
ние из первых уст. Наконец этот человек набрёл на Будду,
собиравшего милостыню, и обратился к нему с просьбой изло-
жить своё учение. Будда попросил его подождать, пока не бу-
дет закончен процесс сбора милостыни, и предложил быть ему
спутником. Путь оказался очень длинным, и человек, теряя тер-
пение, в третий раз обратился к Будде всё с тем же вопросом.
И вот, когда они стояли посреди улицы, Будда кратко и про-
сто изложил суть этого учения: «В видении есть только види-
мое. В слышании есть только слышимое. В ощущении есть толь-
ко ощущаемое. В думании есть только думаемое». Это и есть
буддизм в нескольких словах. Это и начало, и конец практики.
Истина проста, но мы сами часто усложняем вещи. Все опы-
ты (переживания, впечатления, ощущения) суть игра элемен-
тов зримого, слышимого, обоняемого, вкусового, осязаемого и
мыслимого. В них не содержится «меня самого» или «кого-то
другого», нет разделения * и невозможно схватывание. Пони-
мание и чувствование этого даёт свободу. Присутствие этого
духа простоты в практике снимает паутину ментальной пута-
ницы, позволяя нам видеть вещи ясно и непосредственно.
Есть четыре вида простоты, очень полезных нам в этом про-
цессе прихода к пониманию истин дхармы и обретения способ-
ности жить в их пространстве. Первый вид простоты — это про-
На субъект и объект. (Прим, перев.)
•248
стота тела. В практике сидячей медитации это значит отмечен-
ная глубокой осознанностью работа с дыханием, ощущениями,,
позой и движениями при очень мягком и либеральном подходе
к своим внутренним состояниям. Садясь для медитации, жела-
тельно выбрать позу, в которой удобно находиться долгое вре-
мя, оставаясь, однако, бдительно бодрствующим, прямым и спо-
койным. Почувствовав же какие-то точки напряжения в теле,
предоставьте им возможность смягчиться и расслабиться. Пусть
плечи сами опадут, а дыхание установится в его собственном
режиме; расслабьте все мышцы шеи, спины, лица. В процессе
сидения мы позволяем себе чувствовать абсолютно всё, что мо-
жет происходить в нашем теле, входя в пространство каждого
ощущения с прожектором осознанности и сохраняя сбаланси-
рованность ума. Но также мы можем практиковать внесение
этой осознанности в весь разнообразный спектр своей актив-
ности в течение всего наполненного делами дня, как бы пре-
бывая в фундаменте своей телесности. Осознанность своего те-
ла подобна зеркалу, которое мгновенно показывает нам и
наше напряжение, и привязанности и подсказывает, где рассла-
биться, где отпустить. Простое и основательное уважение к по-
требностям нашего тела в регулярных упражнениях и здоровой
диете также способствует в значительной мере нашему благо-
получию и чуткой сбалансированной духовной жизни. Простая
и всевнемлющая жизнь и на уровне тела требует сбалансиро-
ванности. С одной стороны, мы должны научиться уважать
своё тело и быть добрыми к себе и внимательными к своим
потребностям. Однако, поступая так, не следует рассеивать
свою энергию, идя на поводу у каждого своего каприза. Тра-
диционным сравнением, к которому прибегают для описания
этого баланса, служит хорошо настроенная лютня, струны ко-
торой должны быть натянуты не слишком сильно и не слиш-
ком слабо. Поэкспериментируйте с диетой и регулярными физи-
ческими упражнениями и, находясь в состоянии телесной осо-
знанности, проверьте, какой режим для вас оптимален. Почув-
ствовав, что вы сместились в сторону от оптимального центра
(а это вначале будет случаться довольно часто), нс судите се-
бя. Осознайте, что именно вас разбалансировало, и опять вер-
нитесь к равновесию.
Второй аспект простоты в практике — это простота дейст-
вий, и она вырабатывается простым вниманием к голосу серд-
ца. Формально говоря, это добродетель следования нравствен-
ным принципам. В более прямом смысле это есть внимание
к сердцу, которое, как чуткий сигнал, регистрирует степень
распространения нами на окружающий мир своей заботы ак-
тами доброты и пепричинения вреда. Мы должны научиться
чётко сознавать состояние открытости или закрытости сердца
и подкреплять всё, что способствует его раскрытию. Сердце, по-
добно цветку, имеет циклы, и мы можем уловить, как
249
оно закрывается ночью или в холодные времена. Однако и са-
ми эти, не лучшие, времена мы тоже должны любить и ува-
жать, удовлетворяя простому требованию: наши действия
должны быть всегда непосредственно связаны с сердцем.
Третья простота есть простота жизненного стиля, то, что на-
зывается жизнью добровольной простоты. Это тоже можно
развивать, особенно если признаем, что бизнес, всевозможные
вовлечённости в дела, собственность и другие усложняющие
жизнь вещи не являются необходимыми для нашего счастья.
Фактически для большинства из нас счастье и удовлетворён-
ность жизнью, с одной стороны, и степень внешней вовлечен-
ности в неё — с другой, связаны обратной зависимостью. Имен-
но простота служит основой радости бытия для монахов и мо-
нахинь. Конечно, для отцов и матерей семейств сказанное не оз-
начает призыва бросить работу и семейные обязательства. Но
мы можем взглянуть на свою жизнь по-новому и увидеть в ней
немало возможностей её упрощения, которое, несомненно, при-
вело бы к большему спокойствию ума и большей удовлетво-
рённости сердца. В конце концов, мы ведь просто «счетоводы»
в этой «фирме», а не владельцы. У нас нет никаких вещей, нет
собственности. Задумайтесь: ведь даже наше тело отнюдь нам
не принадлежит. Оно нам дано для пользования, и чем пра-
вильнее и проще мы относимся к нему, тем полней и радостней
наша жизнь.
Четвёртый аспект простоты — это наше внутреннее бытие,
простое отношение к состояниям и наполнениям своего ума.
Наши мнения появляются и уходят наподобие сезонов.
Наши настроения и мысли приходят и уходят, как прилив
и отлив. Чему нас может научить практика медитации, так это
более простому и мудрому отношению ко всем изменяющимся
состояниям. Законы дхармы очень просты. Всё изменяется, по-
стоянно течёт. То, как мы действуем и как думаем, создаёт но-
вые привычки и условия того, как мы будем действовать и ду-
мать в будущем. То, как мы действуем сейчас, создаёт те реак-
ции мира, которые он возвратит нам потом. Это закон кармы.
Что мы сеем, то и пожинаем. Общая сумма наших привязанно-
стей равна сумме наших будущих страданий. Принципы здесь
непосредственны и просты. Ачаан Чаа имел обыкновение спра-
шивать своих учеников: «Как, вы сегодня сильно страдаете?»
Если они отвечали отрицательно, он улыбался и продолжал
вести занятие. Когда же они говорили «да», он отвечал:
«Должно быть, вы впали в какую-то привязанность», — затем,
улыбнувшись, он продолжал тему. Это подобно предупрежда-
ющей лампочке на щите управления. Когда возникает сигнал
страдания, то тем самым непосредственно сообщается о факте
наших привязанностей и мере вовлечённости. Именно в такие
моменты надо учиться отпускать.
Относиться просто — значит видеть, что непосредственно
250
перед нами находится. Как сказал, умирая, один учитель своим
ученикам: «Друзья в дхарме, никогда не ставьте чужих голов
на свою собственную» (не попадайтесь в сети духовного хва-
тания или идеалов). И ещё: «Миг за мигом наблюдайте тща-
тельно свой шаг». Вот и всё.
Можно смотреть на практику как на процесс развития
чуткости. Сущность нравственной добродетели — чуткость
к окружающей среде, а именно: уважение к другим существам
и гармоничная жизнь рядом с ними в этом мире, который мы
с ними делим как общий наш дом. Концентрация есть тоже
чуткость: фокусирование и настройка ума, чтобы, по
выражению Кабира, слышать «звон браслетов на ножках насе-
комого, когда оно идёт по земле». Мудрость есть чуткость
к движениям постоянно изменяющихся элементов нашего опы-
та. Сострадание и способность чувствовать ценности возрастают
благодаря тишине и чуткости нашего ума и сердца.
Все вещи превращаются в прекрасных учителей, если мы
чутки. Каждый момент перед нами вскрываются законы, управ-
ляющие динамической игрой элементов ума и материи. Каж-
дый момент преподаёт нам урок преходящности и пустотнос-
ти. Если мы будем внимательно слушать, то многое узнаем от
тончайших шёпотов мысли и ощущения и от самых сильных
чувств и эмоций. Каждый момент ума — проповедь истины.
Причём это не зависит от того, заняты ли мы чем-нибудь
в этот момент и чем именно заняты, находимся ли в обычной
медитации или отвечаем на вызов какого-то дела своей повсе-
дневной жизни. Состояние инсайта может развиться в любой
ситуации; любые обстоятельства могут послужить оселком для
углубления понимания или волшебной палочкой для возникно-
вения чувства магического и прекрасного в потоке нашего
опыта.
Несомненно, те же трудности и барьеры, которые возни-
кают в сидячей медитации, встретятся нам и при направлении
внимания на окружающий мир. Будет здесь и сомнение, и не-
приятие, желание, леность и беспокойство, и всё это будет про-
тиводействовать нам и в отношениях с другими людьми, и в ра-
боте, и во всех интимных начинаниях нашей жизни. Наши иде-
алы и страхи как бы сговорятся между собой блокировать реа-
лизацию нашей раскрытое™. И всё же каждое из этих препят-
ствий является также и материалом нашей практики и самим
ключом к свободе.
Хорошим примером является страх. Поначалу страх кажет-
ся помехой, препятствующей воспользоваться настоящим мо-
ментом для практики. Мы боимся чувствовать, быть полностью
«с вещами», т. е. с объектом своего внимания. Нас часто пу-
гают трудные эмоции, мысли и ситуации. Когда они возникают,
мы стараемся глядеть в сторону или уходить от них. Но, когда
мы так поступаем, наше отношение к миру опыта становится
251
фрагментарным, рваным и мелким. И все же страх яв-
ляется в равной мере и признаком роста. Страх сообщает нам,
что мы вступаем на новую территорию. Страх — как бы мем-
брана между уже известным и ещё неведомым. Он говорит нам,
что мы находимся на грани прорыва в нечто большее, нежели
тот мир, с опытом которого мы имели дело до этого. Трудности
и тайны жизни слиты и неразделимы. Целостный процесс от-
крытия истины требует самораскрытия навстречу всей целост-
ности жизни, и наш страх есть в той же мере признак счастли-
вой возможности, как облако бросающей нам вызов проблемы
на чистом горизонте науки. Начиная практику, мы боимся делать
ошибки. Позже мы обнаруживаем, что всё великое или стоящее
берёт начало в заблуждениях или ошибках. Такова фактически
тропа всякого учения и познания. Как выразился один учитель
медитации: «Жизнь есть одна непрерывная ошибка».
Как страх, так же точно и привязанность к своим идеям и
мнениям может играть роль барьера для акта раскрытия. Одна
из традиций дзэна советует культивировать в себе то состояние
ума, которое как бы говорит: «Я ничего не знаю»; другая реко-
мендует наработать мудрость «ментальности новичка». Подобные
вещи — прекрасное средство в тех случаях, когда мы застопо-
риваемся в своем движении вперед из-за цепляющихся нам за
ноги шаблонов старого знания, привычных взглядов и устано-
вок. При открытии корейско-американского дзэновского храма,
великолепного произведения зодчества, несколько верующих
корейских дам возложили на алтарь пищу и цветы в качестве
подношения Будде. Однако цветы оказались искусственными
(из пластика), и после того как эта группа посетителей ушла,
американские студенты дзэна убрали их с алтаря и спрятали
подальше. Но учитель дзэна приказал им немедленно вернуть
цветы на алтарь, объяснив, что в данном случае пластмасса на-
ходится не в этих цветах, а в ментальности самих студентов.
Из-за своего жёсткого представления о красоте они не увидели
искренней любви и преданности, которые выражало это под-
ношение.
Мы можем так глубоко вовлечься в свои проекты и планы
в своём стремлении извлечь максимум из ситуаций, что наше
видение вещей сужается. Мы теряем способность оценить по
достоинству более крупную картину, частью которой мы явля-
емся, потому что наше внимание поглощено нашими маленьки-
ми драмами. Есть рассказ об одном койоте, который научился
выкапывать капканы и переворачивать их вверх дном. Видимо,
он был в восторге от самого процесса, потому что слишком ча-
сто это делал. Однажды охотник зарыл капкан в перевёрнутом
положении, и когда койот перевернул его, то как раз и угодил
в ловушку. Он был достаточно умён, чтобы выкапывать капканы,
по недостаточно умён, чтобы оставить их в покое. Подобно
ему мы можем стать жертвами собственного ума.
.252
Ведь вовсе нет неизбежности в том, чтобы нашему восприя-
тию жизни мешали наши привычки суждений и оценок, симпа-
тий и антипатий. Мы можем научиться принимать как драго-
ценность непосредственный опыт жизни и отпускать привыч-
ные суждения и предпочтения, которые делают наше восприя-
тие тривиальным и безжизненным. Мы можем научиться
видеть свежо и чутко.
В одних случаях состояние чуткости означает способность
наблюдать тончайшие детали опыта, в других оно может озна-
чать раскрытие ума с такой интенсивной осознанностью, что
это позволяет включить всё видимое в круг своего внимания.
Однажды во время медитационного ретрита, проводимого Суд-
зуки-роси, в кебе пролетела стая гусей, и он заметил по этому
поводу: «Многие люди стремятся ловить этих птиц и сажать их
в клетку. Они так красивы, и люди хотят, чтобы они были ря-
дом с ними. Вы должны развить в себе такое качество ума, при
котором вы могли бы видеть себя и птиц как нечто единое; та-
кой ум, который нс схватить хочет птицу, а чувствовать ее при-
сутствующей в себе. Вы видите и слышите птиц — и вот вы
одна из них. Нет необходимости что-либо хватать и удерживать
или цепляться за что-либо, поскольку вы сами являетесь все м».
Когда мы отпускаем что-то, за что цеплялись (о чём бы ни
шла речь), то постепенно обретаем способность ценить каждую
вещь в её собственном царстве. Проблема заключается не в не-
достатке вещей, достойных высокой оценки, но в скудности тех
моментов, когда мы можем видеть их в полную меру своего
восприятия, и это происходит из-за того, что слишком редко
мы пребываем в состоянии осознанности и полного-бдения-
мысли. Красота возникает при наличии ума (в его оптималь-
ном состоянии) и (воспринимаемой им) простоты. Ум наш мо-
жет быть сложным, красота же не является таковой. Нам нет
надобности прикладывать какие-то специальные усилия,
чтобы внести в свою жизнь красоту или искать её где-то дале-
ко. Когда ум спокоен, то нам становятся внятными значимость
и великолепие даже самых обыкновенных вещей: пылания за-
ката, тепла улыбки, простоты поднесения чашки чая. Мы начи-
наем видеть новую жизнь, юность жизни, её рост. Каждая вещь
отличается от всех остальных, и каждый момент уникален. И
наблюдению нашему доступными делаются также отмирание
и уход того, что было. Это естественный ход вещей, и он тоже
имеет свою изысканность фундаментальной простоты.
Восприятие нами богатства текущего опыта непосредствен-
ным образом отражает глубину и тонкость нашей осознанности.
Когда ум наш занят или замкнут на себя, восприимчивость
становится мелкой. Многие азиатские искусства зиждутся на
понимании этого. Например, в традиционном искусстве китай-
ской пейзажной живописи художник готовит себя к работе
над будущим произведением месяцами медитации. Лишь когда
253
ум его приведен в состояние собранности, открытости и един-
ства с предметом, берётся он за кисть — и пейзаж рисует сам
себя.
Вносить этот дух остроты и обнажённости жизни в повсе-
дневность благодаря постоянной пробуждённости ума есть,
безусловно, прекрасная цель, идеал; но такое едва ли возмож-
но, если это не подкрепляется непосредственно всем стилем на-
шего жития. В связи с этим существуют некоторые важные ме-
тоды культивирования прочной основы для поддержания со-
стояния осознанности в обычной нашей жизни.
Первый — проводить каждый день сидячую медитацию-
Это одна из наиболее важных вещей, какие мы только можем
делать в нашей жизни. Такая медитация не только является
основой для углубления практики, но помогает нам установить
и постоянно поддерживать согласие и гармонию внутри себя
со всем нашим существом. Этот драгоценный промежуток вре-
мени предназначен для полной внутренней тишины, присталь-
ного вслушивания в своё сердце и обновления всех связей с на-
шими глубочайшими ценностями. Мир, в конце концов, не нуж-
дается в добавлении ему чего-то сверх уже имеющегося в нём.
И обычной пищи в нём вполне достаточно, и нефти, и энергии.
Но вот то, в чём он действительно нуждается, стоит, как пра-
вило, под знаком желательной минимизации: он драматически
нуждается в меньшей алчности, в меньшем страхе (и, естест-
венно, причин для него), меньшей ненависти, меньшем прояв-
лении предрассудков. Не упустить возможности посидеть каж-
дый день в медитации значит сделать вклад во всё доброе это-
го мира, а для себя это — подкрепление веры в могущество
тишины, раскрытие своего сердца проникновенному пониманию,
приятию и любящей заботе. Когда мы методически придержи-
ваемся требования практики проводить ежедневные сидения,
то не можем не обнаружить, что нам легче оставаться в эф-
фективном состоянии сосредоточенности в течение всего нашего
деятельного дня. Более того, не прикладывая специальных со-
знательных усилий, мы наработанное в себе состояние сосредо-
точенной энергии и спокойной силы миролюбия будем переда-
вать всем, с кем предстоит контактировать. Так духовные пло-
ды нашей практики мы естественным образом делим с другими.
Старайтесь проводить сидячую медитацию два раза в день.
Желательно выбрать какое-то определённое время утром и ве-
чером. Утреннее сидение закладывает основу баланса и осо-
знанности на целый день. Вечернее же даёт возможность от-
пустить всё накопленное в течение дня и приводит ум и тело
в уравновешенное, спокойное и свежее состояние. Если обстоя-
тельства позволяют, сидите два часа ежедневно. Если же у вас
очень туго со временем, сидите два раза по полчаса или один
час. Найдите удобный для вас режим и чётко его придержи-
вайтесь.
254
Чтобы эта ежедневная практика смогла стать регулярной,
а её энергетические дары доступными для нас, не следует быть
идеалистами, рассчитывая на оптимальность каждого сеанса.
Иногда утром нас будет мучить сонливость или мы окажемся
в суетливом ожидании событий предстоящего дня. По вече-
рам же наше тело часто гудит и вибрирует от дневного напря-
жения, а мысли не хотят сходить со своего круга. Если мы на-
строились на непрерывную успешность ежедневных сидений,
проникнутых покоем и сосредоточенностью, то мы долго не смо-
жем отладить свою практику на фоне почти неизбежного разо-
чарования. Ведь повседневная практика есть нечто иное, не-
жели сфокусированная непрерывностью практика интенсивного
ретрита. Она представляет собой краткие фрагменты времени,
цель которых — привести тело в спокойное, а ум — в сбалан-
сированное состояние. Часто именно те случаи, когда мы чув-
ствует себя наиболее разлаженными и рассеянными, и есть те
моменты, когда мы наиболее нуждаемся в медитации. Если те-
ло гудит от усталости, а ум мечется в толчее мыслей, то вот
как раз повод посидеть в медитации: тем самым вы создадите
пространство, где эта внутренняя суета может утихомириться
и разрядиться. При этом откажитесь от всяких суждений. Ког-
да начнёт развиваться спокойствие, сделайте объектом наб-
людения своё дыхание и телесные ощущения. Даже если вам
пришлось провести так целый час, а концентрация так и не
установилась, то ничего страшного. Просто сидите и принимай-
те всё, что происходит. На этом пути вы обязательно найдёте
согласие со своим телом, сердцем и умом.
Порою нам бывает нелегко медитировать каждый день без
перерыва. В другие времена мы находим, что начинаем уже
с трудом втискивать медитацию в плотную ткань других дел
жизни; и, наконец, приходит время, когда сама медитация ока-
зывается вытесненной этими другими делами. Примите твердое
решение: ни дня без медитации! Если уже поздно и пора ло-
житься спать, а вы ещё в этот день не медитировали, то хотя
бы несколько минут посидите на кровати или рядом с нею на
полу. Иногда достаточно и трёх минут, чтобы вернуться к со-
прикосновению с точкой баланса и снова обрести сосредото-
ченность. При всей краткости этого сеанса он важен как на-
поминание и связующее звено.
Очень помогает делу, если выбрать в доме определённое ме-
сто для медитации и как-то минимально оборудовать его. Это
может быть специальная комната или просто угол в спальне.
Положите на это место свою подушечку или поставьте стул,
скамейку — то, что вам удобно. При желании там можно по-
ставить всегда готовую свечу, положить ароматическое веще-
ство, поместить изображение Будды, живописное или скульп-
турное,— всё, что вам кажется уместным. Быть может, вы ре-
шите держать там несколько своих настольных книг по дхарме
255
и читать их там же время от времени, освежая в своей памяти
положения о смысле и эффекте практики.
Практикуйте также медитацию в движении, причем как спе-
циально планируемую вами, так и вплетаемую постоянно во все
ваши дневные дела. Полезно также, прежде чем приступить
к сидячей медитации, провести коротенькую ходячую медита-
цию: это хороший способ внутренне собраться и прийти к внут-
ренней тишине. Не забывайте — в течение дня, когда возникает
надобность пройти пешком какое-то расстояние, воспользоваться
этим как подаренной возможностью помедитировать, вернуть
себе или подкрепить равновесие и войти в состояние полного
присутствия в моменте. Мы слишком много времени проводим
потерявшись в своих мыслях, но при этом оставаясь совершенно
слепыми и глухими к текущему опыту. Мы вполне могли бы
обойтись одной десятой своего «думателыюго труда» и, не-
смотря на это, полностью реализовать (безусловно, необходи-
мую) функцию мышления. Поэтому старайтесь отпускать
остальные девять десятых. Шагая между двумя пунктами пути,
пребывайте в своей ходьбе. Просто будьте со своим настоящим
опытом. Когда же вы приходите туда, куда шли, то у вас будет
предостаточно времени и спланировать, и организовать, и сде-
лать всё, что вам надо.
Практикуйте * во время принятия пищи, это должно быть ре-
гулярной частью вашей постоянной медитации. Осознавайте все
компоненты принимаемой пищи и все подробности манипуляций
с нею. Ставьте, хотя бы иногда, перед собой задачу есть в пол-
ном молчании, очень медленно и в состоянии полного-бде-
ния-мысли. Просто съесть яблоко, но с полной отдачей! себя это-
му процессу и лаская вниманием каждый момент его — вот
один из способов мощного напоминания себе о своей жизни и
практике и хороший способ вернуться к «центру».
Дух этого внимания должен всегда присутствовать в вашей
жизни; учитесь от любой малости, которую вы делаете, берите
уроки у всех актов своего тела и ума. Этот процесс исключает
критическое суждение: правильно, неправильно. А ясное вйде-
ние дополняется чувством юмора. Однажды корейский учитель
дзэиа Соэн-са-ним завтракал и читал при этом утреннюю газе-
ту, находясь в своём центре в Провиденсе, штат Род-Айленд.
Этот факт очень огорчил студента, слышавшего много раз из
уст самого учителя инструкции, лейтмотивом которых было:
«Когда вы идёте, только идите. Когда вы едите, только ешьте».
Как же сам учитель мог нарушить это правило?! И вот сту-
дент обращается к нему со своим недоумением. Соэн-са-пим от-
рывается от газеты, смотрит, улыбается и отвечает: «Когда вы
едите и читаете, только ешьте и читайте!» Наша практика тре-
* «Практиковать» — это слово в контексте доктрины приобретает специ-
фический самостоятельный смысл и не требует обязательного прямого допол-
нения. (Прим, перев.)
256
бует от нас быть целиком, с любовью и вниманием, в той си-
туации, в которой мы находимся.
Для поддержания состояния полиого-бдения-мысли чрез-
вычайно полезным является общение с людьми, которые разде-
ляют те же ценности и ориентации. Ученик Будды по имени
Ананда сказал однажды, обращаясь к своему учителю: «Мне
кажется, что половину всей духовной святой жизни составляет
связь с хорошими и благородными друзьями».
Будда ответил: «Не совсем так, Ананда. Вся духовная свя-
тая жизнь есть связь с хорошими и благородными друзьями,
с благородной практикой и с благородными путями жития».
Поддержка и ободрение, которыми мы обмениваемся друг
с другом, чрезвычайно важны, они обогащают нас новой энер-
гией. Практиковать в одиночестве трудно, особенно принимая
во внимание дух нашей культуры, которая постоянно бомбар-
дирует нас призывами типа: «Живи для будущего!», «Сделай
это, достань то, стань тем-то и имей то-то, и ты будешь счаст-
лив». Одним из благ принадлежности к традиционной общине
монахов и монахинь является чувство поддержки, сообщаемого
каждому сангхой *. Мы, будучи людьми светскими, также мо-
жем почувствовать, что подобная поддержка неоценима. Сое-
динение с другими людьми в духовной практике усиливает на-
ше вдохновение и энергию и питает их. Оно может помочь нам
не отойти от практики в такие моменты, когда острота моти-
вации притупляется. Эта соединённость дарит нам также воз-
можность оказывать поддержку со своей стороны другим и все-
лять в них вдохновение, что, в свою очередь, обратным дейст-
вием благотворно отражается на нашей собственной практике,
сообщая ей силу.
Итак, проводите сидячую медитацию с другими. Если в рай-
оне вашего проживания нет регулярно собирающейся медитиру-
ющей группы, начните один (одна) и сделайте соответствую-
щее объявление в периодических изданиях (газетах) випас-
саны. Если нет людей в вашей округе, встречающихся для ин-
сайт-медитации, то сидите с другими буддийскими группами
или присоединитесь к молчащим сходкам местных квакеров. Сое-
динение с любой группой людей, понимающих ценность регу-
лярного уделения времени тому, чтобы направить взгляд
в себя, успокоить свой ум и прийти в состояние осознанности,
Действует очень благотворно.
Очень важно для подкрепления и углубления практики пе-
риодическое проведение молчаливых ретритов в течение года.
Регулярные медитационные ретриты обладают очевидным эф-
фектом поддержки. Так же действуют и уединённые ретриты —
У себя дома или в центре ретрита. Дни ретрита и отдыха на
природе, пешеходные прогулки по горам или вдоль морских:
* Духовной общиной.
17 Заказ № 56
257
побережий, периоды молчания и чуткого вслушивания — всё
это также драгоценно для практики и питает её. Не случайно
многие из величайших в мире монастырей и духовных цен-
тров расположены в лесах и отдалённых местах на лоне кра-
сивейшей природы. Периоды тишины и безмолвия возрождают
наш дух и обновляют нашу соединённость с фундаментальной
простотой практики.
Подобно тому как мы столкнёмся с циклами раскрытия и
закрытия нашего сердца и циклами подъёма и упадка в меди-
тации, мы встретимся и с более крупными циклами — внутрен-
ней тишины и внешнего служения, которые проявятся в пред-
стоящие годы нашей практики. Иногда всё, в чём мы нужда-
емся, будет сводиться к наличию спокойного места для меди-
тации и вслушивания в себя. Другие циклы обратят нас к се-
мейной жизни, служению в миру, социальным отношениям —
глубоко осмысленной жизни во внешнем мире. Когда мы по-
гружены в состояние медитации, то лишь небольшая часть того,
что мы развиваем в одной сфере, переносится на другую. По-
добно тому как нам приходится активно выбирать очень сфо-
кусированное направление сознания в сидячей или ходячей ме-
дитации, мы должны выбирать фарватеры полного-бдения-
мысли и за баранкой автомобиля, и в сфере отношений с дру-
гими людьми, и в прочих ситуациях внешней жизни. Именно
так и можно строить всю активность на энергиях, развитых
в медитационных практиках молчаливых ретритов. Исключи-
тельно во все сферы своей жизни мы можем вносить могуще-
ство полного-бдения-мысли.
Также очень полезно периодически обозревать свою жизнь,
чтобы увидеть, какие аспекты её нуждаются в большем внима-
нии и осознанности. В круг этих аспектов входят: наша ра-
бота, все физические и функциональные проявления тела, дие-
та, упражнения, интимные отношения, наше служение людям
и способность к щедрости. При этом каждый случай затруд-
нений, проявления страха или привязанности является лишь
•ещё одним поводом для практики и толчком для роста. Однако
здесь должно присутствовать наше искреннее желание серьёзно
развивать силу полного-бдения-мысли и все приобретенные
в медитации способности в целенаправленном приложении их
к другим измерениям нашей жизни. Некоторые эффекты инсай-
тов (озарений, прозрений), происходивших во время сидячих
медитаций, и достижение определённого уровня невозмутимо-
сти и равновесия окажутся естественным образом перенесен-
ными на все виды нашей активности. И всё же даже очень
продвинутым в практике йогам, особенно здесь, на Западе, пе-
риодически приходится обозревать свою жизнь, подвергая при-
стальному вниманию те её аспекты, где произошёл отрыв от
практики полного-бдения-мысли и где утрачена связь с голо-
сом сердца.
258
Эта процедура помогает также преодолевать ложный раз-
рыв между духовной и мирской жизнью. Любая отдельно взя-
тая активность может преподать нам универсальные законы
дхармы. Мы можем не меньше узнать о привязанности и тер-
пении, находясь в лоне своей собственной семьи, чем в спе-
циальных медитациях, где мы наблюдаем за своим дыханием и
ощущениями тела. Открытые Буддой универсальные свобода и
сострадание находятся не в каком-то отдалении, являясь нам че-
рез годы практики в далёком горном монастыре. Всё это нахо-
дится здесь и теперь и заявляет о себе каждый момент и в лю-
бом поступке. Цель, к которой ведёт нас полное-бдение-мысли,
имеет очень простые координаты: это «здесь-и-теперь», это —
вечное и непрерывно изменяющееся настоящее.
Ещё один аспект практики, который может помочь нам
раскрыться более полно в своей жизни, — развитие щедро-
сти. Прикиньте мысленно, в каких точках или по каким направ-
лениям вы могли бы полнее участвовать, помогая своей семье,
своей общине или жизни в глобальном контексте. Найдя иско-
мое, займитесь практикой большей отдачи именно там. Хотя
в какие-то моменты щедрость становится естественным прояв-
лением любящего и соединённого со всем миром сердца, она
и в нашей практике тоже может целеустремлённо культивиро-
ваться. Мы можем активно искать возможность подарить ко-
му-то или какому-то благородному делу своё время, энергию,
деньги, часть своей собственности, любовь, служение. В про-
цессе такой практики и ориентированного внимания мы натолк-
нёмся на случаи, когда нам захочется уклониться от благо-
родного усилия, когда нас остановит страх или нежелание да-
вать. Такие случаи должны становиться естественным поводом
для сознательного культивирования в себе более щедрых и ве-
ликодушных реакций. Постепенно в нас будет развиваться не-
избежный импульс радости при дарении — от сомневающегося
до братского и затем королевского; причём это самораскрытие
будет оказывать позитивное влияние и на все другие области
нашей практики.
Сильным фактором поддержки для нашей повседневной
практики является также решительное следование пяти основ-
ным тренировочным предписаниям, или заповедям, которые
своим императивом помогают выработать жизненный стиль со-
знательного поведения. Следование этим предписаниям в очень
большой степени способствует внесению в нашу жизнь мощ-
ного фактора полного-бдения-мысли. Очень полезно обращать-
ся к этим предписаниям регулярно, либо произнося их слова
вместе с учителем, либо читая их вслух по книге.
Традиционно поступают так: практикующий выбирает (или
берёт очередной по порядку) один из этих пяти принципов по-
ведения и говорит себе: «Я беру на себя обязательство отра-
ботать тренирующее предписание такое-то» — скажем, отказ от
17*
259
любого убийства. И так далее для каждого принципа. Мы при-
нимаем решение следовать им в уме и в практике жизни как
руководящим указаниям для тренировки. Если через какое-то
время мы обнаружим, что нарушили одно из них, мы возвра-
щаемся к ним снова. Вернитесь к первой главе этой книги и
внимательно их перечитайте. Каждое предписание — прямой
призыв избегать причинения вреда самим себе и другим су-
ществам. И каждое напоминает нам о той или иной сфере
жизни, в которой мы можем развить чуткость и сострадание.
Содержательная сила предписаний очень велика. Даже если
бы соблюдалось только одно первое предписание — отказаться
от всяческого убийства — и если бы его соблюдение распростра-
нилось достаточно широко в мире, оно изменило бы облик пла-
неты.
Тщательно работайте с каждым из пяти предписаний: не
убивать, не красть, воздерживаться от неправильного сексуаль-
ного поведения, не использовать речь дурно (не лгать, не сплет-
ничать, не говорить плохо об отсутствующих, не употреблять
бранных слов), не пользоваться наркотиками безрассудно.
Глубокое усвоение этих предписаний—основа правильной ду-
ховной практики. Если мы причиняем вред другим, если ведём
себя нечестно или безответственно, то мы запутываемся, увя-
заем, и дальнейшее продвижение в практике делается невоз-
можным. Но будучи на высоте задачи, мы искренне прибегаем
к этим предписаниям как к средству и направлению трени-
ровки, и они помогают нам пробудиться и преобразовать наши
отношения с другими в более открытые и гармоничные. При
возникновении опасности невзначай нарушить их они подобно
сигнальным огням дают нам об этом знать, требуя вниматель-
ного взгляда на ментальное состояние, стоящее за действиями,
в которые мы вовлечены. И если мы в этом случае откликнем-
ся и пристально присмотримся, то в большинстве случаев об-
наружим, на какой крючок мы попались и как можно «отпу-
стить» и освободиться. Постоянно обращайтесь к этим предпи-
саниям. Это несравненные инструменты для изменения самих
себя и мира вокруг нас.
Часто перед людьми встаёт вопрос о том, как наилучшим
образом поделиться своим вдохновением и практикой с други-
ми. Это, конечно, замечательная вещь — вообще говорить с дру-
гими, и о дхарме тем более; однако следует быть чуткими в от-
ношении обстоятельств, ибо речь должна быть всегда уместной.
Нет надобности впадать в прозелитизм или читать проповеди,
даже вообще упоминать о буддизме. Надо просто быть откры-
тыми для каждой ситуации. Если вы всё-таки завели речь
о практике, то пусть она будет адресована лишь тем, кто дей-
ствительно желает знать. Лучше быть буддой, нежели будди-
стом, а потому пусть дух учения исходит больше из вашего
сердца и ваших поступков, чем из ваших уст. Помните, что мы
260
общаемся не только при помощи слов, но и средствами любого
проявления своего существа. Люди узнают больше из того, что
мы есть, чем из того, что мы говорим.
Как-то ученики обратились к одному знаменитому тибетско-
му учителю буддизма за советом относительно воспитания своих
детей по законам духовной жизни. Этот Лама напомнил им,
что их дети имеют собственную карму и родители не должны
насильно вылепливать их характеры и судьбы. Он сказал ро-
дителям, что если они будут на высоте в своей собственной
практике, их дети воспримут доброту и ясность, беря с них
пример. Мы можем часто говорить им: «Вы должны любить
всех»,— однако если мы обращаемся с людьми, обслуживаю-
щими бензоколонку или работающими за прилавком супермар-
кета, как с деталями агрегата, то эта немая информация про-
тивоположного свойства, как молния, передастся ребёнку и пере-
черкнёт в один миг все наши пышные фразы. Именно через
практику все наши намерения и вдохновенные порывы, наши
слова и деяния сходятся вместе, становясь большой силой. Мы
можем развить в себе постоянное состояние любящей доброты
и полного-бдения-мысли так, что они станут самой тканью на-
шей жизни. И тогда и плач ребёнка, и боль в колене при си-
дении в медитации, и опрокидывающая все наши сегодняшние
планы долгая задержка из-за пробки в уличном движении, и
даже смерть близкого человека — всё становится для нас ча-
стью дхармы.
Когда Калу Ринпоче, замечательный старый учитель из Ти-
бета, был в Соединённых Штатах, он посетил Бостонский Ак-
вариум. Двигаясь между прозрачными сосудами с разноцвет-
ными рыбами, он с восхищением останавливался у каждого из
них. И затем, как бы прощаясь с очередным аквариумом, он
мягко прикасался рукою к стеклу и произносил мантру: «Ом
Мани Падме Хум». На вопрос, зачем он это делает, он отве-
тил: «Я прикасаюсь к стеклу, чтобы привлечь внимание тех су-
ществ внутри, и затем я каждое из них благословляю, желая
им тоже получить освобождение». Не правда ли, прекрасный
способ приветствовать каждое существо, с которым пересека-
ются наши пути?
Духовный рост каждого из нас представляет собой длинное
путешествие, и интеграция в повседневную жизнь нашего опы-
та, приобретенного в ретритах, есть один из наиболее важных,
необходимых и ощутимых по результатам аспектов этого пу-
тешествия.
Ретриты и медитационные практики помогают нам в этом
движении вперёд. Мы можем получать руководящие указания
в общении с учителем. И всё же, в конце концов, нам предстоит
открыть свою собственную тропу и открывать её от момента
к моменту. Мы должны стать гидами самим себе и своими соб-
ственными учителями. Благодаря своему искреннему, чистосер-
261
дечному поиску истины и всезаполняющему вниманию мы най-
дём дхарму именно здесь, внутри себя.
Один западный буддийский монах, прежде чем вернуться
к себе в Америку, имел беседу со старым английским монахом,
часто курсировавшим между Европой и Азией, где находился
его монастырь. Первый обратился ко второму с вопросом о пу-
тях интеграции практики в западный контекст жизни и попро-
сил в этой связи совета. Старик ему ответил: «Когда вы подхо-
дите к автобусной остановке и видите, что ваш автобус вот-вот
отойдет, не надо впадать в панику. Будет следующий. Вот и
всё, что можно сказать по этому поводу».
Текущий момент никогда не перечёркивайте спешкой. Не
должно быть спешки в возвращении к нашей подлинной при-
роде. Требуется неотступное, из момента в момент, терпение,
чтобы органически вплести духовную практику в практику жиз-
ни и таким образом радикально трансформировать последнюю.
Необходимо ежемомеитное терпение для культивирования и
обогащения своего сердца и ума, чтобы расцвела и давала
плоды наша подлинная природа.
Осознанность, чуткость, смелость и мудрость — такие каче-
ства не поддаются насильственному внедрению в кого бы то ни
было; однако же они и не являются какими-то далёкими идеа-
лами, постепенно и долго достигаемыми. Их можно только
пробудить в себе, пробудить сразу, точно распахнув окно в за-
литый солнцем сад; и коль скоро они будут разбужены, они
станут проявляться спонтанно, в наших словах и делах, а при-
коснувшись к сердцам других, пробудят в них тот же дух. Их
коммуникативная и трансформирующая сила потому столь не-
оборима, что они суть глубочайшая истина нашего существа.
Дж. К.
Упражнение
КУЛЬТИВИРОВАНИЕ В СЕБЕ
ПОЛНОГО-БДЕНИЯ-МЫСЛИ
1. Ведение записей. Предлагаем способ усиления каждо-
дневной практики и более четкого наблюдения за её цик-
лами. В течение одного или двух месяцев держите при се-
бе в том месте, где вы проводите сидячую медитацию, ма-
ленькую записную книжку. Каждый день отмечайте
продолжительность своего сидения. Затем в одной фразе
определите общие черты состоявшейся медитации, как-то:
«сонливость» или «беспокойство и растревоженность» или
же «спокойствие и лёгкость», «переполненность планами»,
«сразу и без труда сосредоточился на дыхании» — реши-
262
тельно всё, что вы заметите. Затем ещё в одной или двух
фразах дайте общее описание этого дня, например: «чув-
ство счастья», или «расслабление и переживание простор-
ности», или «переработал и весь напряжён», или «подав-
ленность и тревожность» и т. п. В конце месяца (или
двух) просмотрите свои записи и убедитесь в наличии
циклов в каждодневной практике сидения и в их корре-
ляции с вашим общим состоянием в соответствующие дни.
Особенно обратите внимание на те факторы или аспекты,
которые вас сковывают, и те, которые способствуют со-
стоянию полного-бдения-мысли и реакции приятия.
2. Зацепки для внимания: Развитие привычки быть в со-
стоянии пробуждённости. Это упражнение продолжается
один месяц. В начале каждой недели надо выбрать какое-
нибудь простое часто повторяющееся действие, которое,
как правило, производится бессознательно, «на автопило-
те». Примите решение сделать это конкретное действие
моментом напоминания — пунктом пробуждающим или мо-
билизующим полное-бдение-мысли. Вы можете, например,
выбрать процедуру заварки чая, бритьё, принятие ванны
или даже такой простой и краткий акт, как усаживание
за руль своей машины. Запомните своё намерение каж-
дый раз повременить пару секунд перед началом выбран-
ного вами в качестве триггера действия. После этой паузы
действуйте, проявляя полное и как бы мягко обнимающее
внимание, точно вы находитесь в середине медитацион-
ного ретрита. По прошествии недели, выбирая для трени-
ровки уже другой акт, не порывайте с предыдущим: пусть
он навсегда останется в вашей жизни стимулирующим
осознанность толчком. Даже самое простое движение мо-
жет служить мощным напоминанием и обогащать жизнь
благородством жеста, переживаемой красотой и мощным
чувством вашего присутствия в мире, здесь и теперь. Ска-
жем, ваш выбор пал на открывание дверей, и вот каж-
дый день в течение целой недели вы можете касаться
дверной ручки, входить в помещение или выходить из не-
го, представляя себе, что сам Будда проходит рядом с ва-
ми через все двери. Или вы, к примеру, выбрали манипу-
ляции с заваркой чая или кофе; делайте это так, будто
вашими руками совершается живописное таинство япон-
ской чайной церемонии.
Вот неделя прошла, но, выбирая новое действие, не
вытесняйте игл предыдущее, а добавляйте его к нему,— и
так к концу месяца жизнь ваша обогатится четырьмя ост-
ровками, на которых никогда не заходит солнце полного-
бдения-мысли. При желании упражнение можно продол-
жить ещё на месяц или на два, делая благодарными
263
доминионами своего солнечного внимания всё новые лос-
кутки жизни и соединяя их в сплошной ковёр.
3. Добровольное упрощение жизни. Проделайте это упраж-
нение после одного или нескольких дней медитационных
сидений или после одного или нескольких дней, проведен-
ных вдали от цивилизации на лоне природы. Итак, просто
сядьте и предоставьте себе возможность войти в совер-
шенно спокойное состояние. Затем самым обычным обра-
зом окиньте взглядом свою настоящую жизнь. Приведите
себе на память один за другим главные аспекты её: рас-
порядок дня, финансы и работу, отношения с людьми и
семейные отношения, свой дом, занятия на досуге, пред-
меты собственности, жизненные устремления и свою ду-
ховную жизнь. И, рассматривая каждый из этих аспек-
тов, ставьте перед собой вопрос: что получится, если я
радикально упрощу этот аспект своей жизни? Продол-
жайте спокойно сидеть и размышлять, и пусть образы
или ответы приходят неспешной чередой по поводу каж-
дого аспекта. Затем, поразмышляв таким образом, снова
приведите себе на ум каждый из этих аспектов и задайте
себе другой вопрос: если бы такое упрощение произошло,
то стал ли бы я счастливым?
Целью духовной жизни является открытие свободы и жи-
тие в гармонии со всем окружающим нас миром и со
своей собственной подлинной природой. Это освобожде-
ние и эта гармония суть источники счастья и удовлетво-
рения. Если какая-то сторона вашей жизни содержит
в себе намёк на желательность упрощения и если для вас
ясен путь к этому упрощению, удержите в уме этот ответ
и начинайте проникнутый глубокой осознанностью про-
цесс изменения.
ГЛОССАРИЙ
абхидхарма (санскр.), (абхидхамма (пали): буддийская психология, подроб-
ный и систематический анализ ума и тела. Третий крупный раздел
палийского канона.
анатта: бсзличностность; иллюзорность эго. Одна из трех характеристик
всякого обусловленного существования.
архат: человек, полностью освобожденный, искоренивший в себе все мен-
тальные загрязнения.
бодхисаттва: существо, приближающееся к состоянию будды; Сиддхартха Гау-
тама (будущий Будда) до своей просветленности под деревом бодхи.
випассана: инсайт-медитация; проникновение в истинную природу фено-
менов.
Восьмеричный Путь: Четвёртая Благородная Истина в учении Будды; описание
тропы, ведущей к освобождению: правильное понимание, правильное
стремление, правильная мысль, правильная речь, правильное действие,
правильный образ жизни, правильные усилия, правильная концентрация,
джана: медитационная поглощенность, обычно разделяемая на восемь ста-
дий нарастания концентрации.
дерево бодхи: дерево, под которым Бодхисаттва (Сиддхартха Гаутама) достиг
полной просветленности.
дхарма (санскр.), дхамма (пали): Конечная Истина; Реальность; учение
Будды, открывающее эти истины; все ментальные и физические эле-
менты.
дэв (дэва): небесное существо.
зависимое происхождение: один из фундаментальных законов буддийского
учения; он описывает в двенадцати звеньях, как заблуждения ума
обусловливают старость, болезнь и смерть.
инсайт: озарение, проникновение в истину, интимное усмотрение подлинной
реальности или сущности явления, прозрение.
йог: тот, кто практикует медитацию.
карма (санскр.), камма (пали): лежащее в основе поступка волевое начало,
обладающее силой производить благоприятные или неблагоприятные
результаты согласно безличностному универсальному нравственному
закону.
каруна: сострадание.
265
концентрация доступа: уровень концентрации, при котором ум ритмически
соединяется с объектом. Этот уровень лежит вблизи полной сосредото-
ченности (джапа) и обеспечивает возможность доступа к ней. Она
есть также основа для более глубоких стадий инсайта.
Мара: олицетворение сил, враждебных просветленности.
метта: любящая доброта. f
мудита: сопереживание радости, счастье в счастьи других, сосредоточенность,
нирвана (санскр.), ниббана (пали): прекращение страданий; необусловленное
(т. е. состояние освобожденности от зависимостей). л
осознанность, осознание (англ. — awareness): полнота внимания на объекте,
отпускать (англ. — let go): легко и мягко расставаться умом с отвлекающим,
раздражающим, навязчивым или болезненным фактором.
парами (пали): «совершенства»; необходимые для достижения просветлен-
ности добродетели.
полное-бдение-мысли (англ.— mindfulness): ментальное состояние, при кото-
ром всё равномерно освещено ярчайшим светом осознанности.
ретрит (англ, retreat): специально спланированный (как правило, многоднев-
ный, иногда многомесячный) отход от повседневной жизни для интен-
сивной медитации либо в полном уединении, либо в специальном
(или импровизированном) медитационном центре в тесном обществе
с другими медитирующими.
саддха (пали): вера; доверие.
самадхи: концентрация, сосредоточенность.
сансара: не имеющий начала круг перерождений (перевоплощений).
сангха: община монахов и монахинь; община ариев («благородных»), т. е.
тех, кто достиг одной из стадий просветленности.
сантати: иллюзия непрерывности.
скандха: агрегат, совокупность. То, что мы называем «существом», предста-
вляет собой соединение пяти агрегатов: материальных элементов, чув-
ствований, восприятий, волевых актов и сознания.
Срединный Путь: описание учения Будды как центрально идущей тропы
между крайностями самоумерщвления и самоублажения.
сутра (санскр.), сутта (пали): беседа, рассуждение Будды.
царство брахмы: высшее царство существования, достигаемое через разви-
тие концентрации джана (поглощённости).
Четыре Благородные Истины: основа учения Будды, объясняющая истину
страдания, причины страдания, конец страдания, и путь, ведущий
к концу страдания.
МОИМ УЧИТЕЛЯМ —С ВЕЛИЧАИШЕИ ЛЮБОВЬЮ
И УВАЖЕНИЕМ —
АНАГАРИКЕ ШРИ МУНИНДРА
ШРИ САТЬЯ НАРАЯНУ ГОЕНКА
ГОСПОЖЕ НАНИ БАЛА БАРУ А
И МОЕЙ МАТЕРИ, ЭВЕЛИН, ЧЬЁ БЛАГОРАСПОЛОЖЕНИЕ
И ПОДДЕРЖКА
БЫЛИ неоценимой опорой в этом труде
SHAMBHALA DRAGON EDITIONS
•Joseph GOLDSTEIN
THE EXPERIENCE
OF INSIGHT
A Simple & Direct Guide
to Buddhist Meditation
Джозеф ГОЛДСТЕЙН
ОПЫТ ПРОЗРЕНИЯ
Простое практическое руководство
к буддийской медитации
Дракон является древним символом высшей духовной сущ-
ности и олицетворяет мудрость, силу и божественную способ-
ность превращений. В соответствии с духом этого принятого
нами символа серия изданий «Дракон Шамбалы» предлагает
читателям сокровище литературы, черпающей из священных уче-
ний Азии. Публикуя труды авторов — как древних, так и совре-
менных, — мы стремимся сделать эти учения доступными для лю-
бителей мудрости во всем мире.
(§) 1976 Bey Joseph Goldstein by arrangement with Shambhala Publications,
Inc., P. O. Box 308, Boston, M. A. 02117.
ПЕРЕД НАМИ современное классическое произведение, содержащее пора-
зительно ясные практические инструкции по практике буддийской медита-
ции. В обозначенный круг тем входят: сидячая и ходячая медитация, взаимо-
отношение человека со своим дыханием, чувства, мысли, сенсорные восприя-
тия, сознание, а также повседневная активность. Обсуждаются фундамен-
тальные вопросы буддизма — такие, как природа кармы, Четыре Благород-
ные Истины, факторы просветления, зависимое происхождение, приверженность
учению.
Джозеф Голдстейн учился много лет у знаменитого буддийского мастера
медитации Анагарики Шри Муниндры, в Индии. Затем — в последние во-
семь лет (1968—1976 — перев.)—он сам вел многочисленые медитационные
группы, семинары и ретриты в Америке. Он один из основателей и первых
учителей Общества Инсайт-Медитации в г. Барре, шт. Массачусетс.
«Голдстейн, уже немало лет серьезно изучающий и преподающий восточ-
ную философию, находится в постоянной работе; в данное время он ведет
курсы по медитации. Каждая глава этой книги выросла из одного из заня-
тий по определенной теме; в целом же книга охватывает и ясно преподно-
сит широкий спектр вопросов, касающихся феномена духовного прозрения
(инсайта).
Этот очень привлекательный томик написан в традициях книг Кришна-
мурти и таких классических произведений, как «Три Столпа Дзэна», имея
В виду их силу, ясность и простоту, при частом иллюстрировании темати-
ческих бесед историями и анекдотами».
(«Брэйн Майнд Бюллетень»)
«Опыт Прозрения» подходит к выполнению заявленного титулом книги
обещания так близко, как это вообще возможно для написанного мате-
риала».
(«Ист Уэст Джоу риал»)
«.. .широкое умом
и щедрое сердцем приглашение — пойти и
испытать
Для себя природу ума и тела в их постояной изменчивости».
(«Нью Эйдж»)
271
ПРЕДИСЛОВИЕ
переводчика
Предлагая читателю вторую книгу этого тома — «ОПЫТ
ПРОЗРЕНИЯ», — можно было бы сказать о ней всё то, что уже
сказано по поводу первой, ибо они в главном идентичны (поря-
док расположения в томе их переводов, обратный хронологии
оригиналов, имеет определённые основания). Следует учесть,
что в основе своей это запись бесед, т. е. такое изложение, кото-
рое изначально было ориентировано на слушателей (как и
в первой книге; но здесь этот фактор более выражен). Поэтому
переводчик счёл себя и вправе, и обязанным — ни в малейшей
мере не искажая мыслей и ключевых слов автора, но лишь от-
ходя иногда незначительно от чисто внешней точности пере-
вода, — придать материалу слегка больший крен в сторону по-
вествовательное™ и «литературности», а также там, где чув-
ствовалась необходимость, — включать в текст проясняющие
аллюзии (фактически цитируя самого автора) на уже сказанное
ранее или известное слушателям, но не всегда известное чита-
телям. Обширные подстраничные комментарии не должны, есте-
ственно, восприниматься как часть содержания (на что и пре-
дисловия не претендуют); они ориентированы на особый, и
в этом русле неизбежный, интерес русско-язычной аудитории.
Данное замечание в равной мере можно отнести и к первой
книге тома.
Обе книги следует воспринимать как единое целое. По-
скольку в их основе лежат лекции на единую тему, но ещё и по-
тому, что это — практическое руководство и в то же время ру-
ководство для практики, или инструктаж, — то вполне
естественно, что многие моменты обыгрываются повторно, с раз-
ных сторон и в разных выражениях. Это не недостаток, но —
достоинство, которое особенно смогут оценить люди, увидевшие
здесь не только любопытный материал для чтения, но именно
то, для чего в первую очередь предназначены эти книги: быть
учебником в практике медитации и помощью в серьёзном наме-
рении вступить на этот духовный путь, уникальный и универ-
сальный одновременно. Величайшая ценность сообщаемых здесь
272
знаний (плод 25-вековой мудрости в развитии) не бросается
в глаза при поверхностном прочтении. Она становится доступ-
ной постижению и достижению лишь в специфической тишине
самопогружения. Неглубокий взгляд будет обманут простотою
слов или видимостью их банального пафоса, например:
любовь, благородство, мудрость, страдание, сострадание, щед-
рость, сердце, прозрение, счастье, свобода... Надо вникнуть
в то, что они суть не описания человеческого характера, состоя-
ния или поведения (хотя и это всё — тоже), а блоки архитектур-
ного целого. Понятно, что любые крупные слова, неизбежно ста-
новясь частью обихода, обтрёпываются и вылинивают, а потому
не сразу узнаются как содержательная ценность первоосновы,
каковой является внутренний мир ума. Их глубина и новый
аромат познаются в процессе практики. На страницах этих книг
сказано бесконечно больше, чем написано. Но чтобы овладеть
хотя бы малой частью предлагаемого дара, необходимо актив-
ное встречное усилие. Прибегнем к современному сравнению из
весьма другой оперы. Это как бы мощный мотоцикл, который
заводится не сразу. Многие движения кажутся пустыми. Надо
основательно поработать педалью стартёра, прежде чем он от-
ветит вам дружественным рычанием. И он отблагодарит вас
за старание и подарит вам свободу скорости, которая вам так
нужна.
Перед человеком же науки (если он не вагнер или Саль-
ери), встанут, кроме того, вновь и вновь, самые фундаменталь-
ные вопросы бытия, — быть может, в пределе своём принципи-
ально неразрешимые, но именно те, которые вдыхают в Науку
душу и главный смысл её. Неужели «техпрогресс» был бы во-
обще возможен, когда б он питался только прагматической
мыслью о плоских достижениях «на благо человека»? И не-
ужели именно техпрогресс — главный продукт научного позна-
ния? Высший смысл познания далёк от запросов тела (главная
роль которого в познании — быть его инструментом, а не ижди-
венцем!). Именно эта, самая эфемерная, область интересов
ума, т. е. предельные вопросы, и есть самая глубокая и, веро-
ятно, наименее эфемерная основа Природы. Здесь буддизм и
наука близки в своих целях и одновременно здесь имеют они ту
общую точку, или почку, из которой растут в разные стороны, —
чтобы затем снова сойтись в зените. Различны лишь их пути
и средства.
Что может в первую очередь поразить и «скептицизировать»
случайного читателя (и, тем более, близкого к науке человека),
так это чрезвычайно простые средства (почти будничные слова
бесед и сама методика: сиди, мол, и вникай в себя) — и при
этом обещание колоссальных результатов. Да, как это ни
странно, а это так. Колоссальные результаты при очень простых
внешне приёмах. Мы часто ногами ходим по привычным ве-
щам, о ценности которых не ведаем.
18 Заказ № 56
273
А между тем в логическом плане это очень просто. Ведь
очевидно (исходя из естествознания), что любое высшее суще-
ство, в том числе человек, есть сгусток накрученной Природою
сложности. Вся Природа — пусть в пространственно весьма ла-
пидарном «исполнении» — сидит в каждом из нас, и, значит,
в принципе вероятна возможность, углубляясь в себя оком сво-
его ума, разматывать сей свиток, доходя до начал, до таких
прозрений, которые именно недоступны обычной науке: это та
единственная экзотическая площадка, на которой субъективное
обращается — вторым лицом Януса — в объективное. Черпая
из этого бездонного колодца, можно ожидать извлечь из него
и огромные силы. И вот перед нами действительный факт: мил-
лионы людей, помноженные на тысячелетия, — свидетели и
участники этого интимного и могущественного ментально-телес-
ного процесса. Это — реально.
Что же играет роль объекта для этого «ока ума»? Простей-
шая вещь: телесные ощущения на фоне полной тишины других,
отвлекающих, ментальных явлений. Мы, следуя науке психо-
логии, привыкли отводить ощущениям низший уровень психи-
ческого, безмерно выше их ставя абстрактную мысль. Но вот
оказывается, что если мы посмотрим в ту же подзорную трубу,
но с другого конца, то она обернётся микроскопом, и мы увидим
другой фундамент Природы, другой её мир, мир столь же ре-
альный (и поразительно эвристичный как объект наблюдения
при вынесении его результатов во внешний мир привычных нам
объектов). Картина Природы становится полной, освободившись
от своей ортодоксально научной (и тем более практически-бы-
товой) односторонности. В благодарность за эту полноту вни-
мания к себе Природа подарит нам силу, свободу и счастье.
И, что уже почти разумеется, — мудрость.
Телесные ощущения и осознавание их в текущем моменте —
это нечто большее, чем кажется на первый (да и на 2-й, 3-й)
взгляд: это внутренняя сущность вселенной, это космос, это то,
как «себя чувствует» САМА ПРИРОДА. Это её внутренняя суть,
сфокусированная в чувственной лаборатории нашего ментально-
телесного процесса. Здесь представлены все намёки на её мате-
риальные состояния. Вероятно, до самих атомов и прочих её
элементов. Происходит встреча со всей Природой, с тем, «что
ей там ясно». Наши ощущения суть её же внутренние ощуще-
ния, её переставшая быть трансцендентной «вещь-в-себе». Ощу-
щая себя, мы ощущаем её недра, или, что то же, — она ощу-
щает себя через нас, и нет больше границы, мембраны, барьера
между тем, что мы называем «собой», и ею. Нелепо становится
говорить: «Природа и мы». Ибо всё — Природа, а мы просто
глаз в ней. Будет вполне нормально, если у вас при заглядыва-
нии в этот колодец дыбом встанут волосы и зазвенят, стеклян-
ные. Это значит, вы уже близки к чему-то, близки к открытию
истины, — более универсальной и фундаментальной, нежели
274
закон всемирного тяготения. Простое погружение в текущий
момент подобно Антееву прикосновению к Матери-Земле. Сей-
час, дойдя до этого места, остановитесь в чтении, расслабьтесь
и попробуйте это сделать.. . Прислушайтесь к себе. .. Вслушай-
тесь в себя... Не правда ли, поразительный эффект на первый
же случай?
* *
Обсуждаемое учение бесконечно далеко от религии (в цен-
тральном пункте о боге), но в то же время содержит все её
духовные достоинства па самом высоком уровне. Нравствен-
ность в контексте буддизма есть не только этический призыв,
но — в первую очередь — необходимое условие высоких дости-
жений; высокая мораль — основа этого учения, его отправная
точка, его объект практики, инструмент этой практики и один
из его неизбежных результатов. При этом здесь отсутствует дух
рабства, здесь нет преклонения перед чем-либо, кроме Истины.
Истина и гений (да ещё самоотверженность, являющаяся раз-
новидностью гения) суть то единственное, перед чем не уни-
зительно преклониться. Ибо то и другое есть сама Природа.
Преклонение перед памятью Будды имеет форму благодарности
гению и совпадает с преклонением перед истиной. Скупой в же-
стах ритуал этого преклонения не несёт в себе элемента раб-
ских чувств перед иконой бога, это скорее мнемотехника, помо-
гающая воскрешать в себе свет действительно великой истины.
Буддизму чужд трепет перед некоей карающей десницей, чужд
любой страх; он считает это чувство вредным и смешным и
предлагает практическую методику избавления от всех боязней.
Он утверждает (наряду с призывом к смиренности), что чело-
век должен быть выше всего, находясь в контексте поиска
истины. Даже выше своей веры, если она оказалась уже его
опыта, уже найденной им самим правды. И в этом смысле он не
должен принимать на веру ничьих слов, будь это даже слова
самого Будды. Только достоверность истины, только Природа —
вот камертон и критерий всего.
Буддизм есть культура внутреннего мира человека. Но он
же и культура жизни в миру. В этом смысле он универсальная
школа для всех, независимо от возраста, пола, образования,
вероисповедания, социальной вознесёиности или низверженно-
сти. Я не знаю учения более обаятельного и глубокого.
Можно не принимать всех деталей или утверждений этого
учения, исходя из чисто научных соображений. Но никто не
может отрицать, что в нём есть идея-великан, и она окупает
«любые его кажущиеся противоречия и любые частные несогла-
сия с ним.
Философы будут критиковать его за эклектику, объявив
смесью идеализма с материализмом. Пусть их. А кто сказал
и поставил вековечную точку на фразе, что «Природа в основе
18*
275
своей НЕ эклектична»? Побеседуем об этом через лет миллиард.
А пока не кто иной, как наш современник по эпохе физик (фи-
зик!) Нильс Бор утверждает «принцип дополнительности», явля-
ющийся не чем иным, как поклоном эклектике головою и шеею
Науки. Дело может дойти до спины и тазобедренного сустава.
Но буддизм подарил миру (глуховатому к истинам и под-
слеповатому к мудрецам) величайшее прозрение, достигнутое
не на синхрофазотроне, а на уровне индивида, — прозрение,
с которым не станет сегодня спорить никакая серьёзная наука.
Оно состоит в том, что всё, то есть исключительно всё! —
есть — процесс*. И более того: процесс эфемерных элементов.
В этом убеждаются микрофизики, в этом можно убедиться на
многих уровнях; и даже на самом экзотическом по показателю
фундаментальности уровне можно с полным правом предполо-
жить всё ту же эфемерность: не исключено, что эфемерна вся
обозреваемая вселенная. Эта мысль, кстати, принадлежит са-
мим физикам, которые допускают, что после взаимного сокраще-
ния всех плюсов и минусов ВСЁ и ВСЯ вернулось бы к нулю
(«вернулось бы» — коль нуль уже когда-то был). Вселенную
можно представить (не в воображении, а физически) — «со
стороны» — одной единственной частицей. И т. д. А вот мы
в ней живём и она для нас громада громад. Потому что мы —
внутри неё. Очень сложное алгебраическое выражение, зани-
мающее весь ватманский лист или хоть целое небо, может в ре-
зультате его решения оказаться нулём. Или единицей. Просто
всё взаимно уничтожится. Или сократится. (Математика — ве-
ликая шпаргалка в поиске правды мира.) И со вселенной это
реальная вероятность. Правда, сама-то Природа должна бы
остаться как некий фактор, размыливающий Ничто в алгебраи-
ческое выражение целого мира, а потом сокращающий этот
мир. Такая Природа, такая вселенная, не может не питать
* Философия Гераклита Эфесского, жившего двумя-тремя поколениями
после Будды, очень близка буддизму в идее абсолютности процесса, в идее
особой роли ощущений и в идее общего закона («необходимость», «судьба»,
«мудрость»...). Логос и Дхарма — два способа выражения одной и той же
сущности. Но учение Гераклита занимает своим содержанием только один
уровень — теоретический (при всей его поэтической образности); оно есть
только философия. (Хотя не исключено, что свои прозрения о природе вещей
автор этой философии почерпывал в нисходящих на него время gt времени
состояниях, близких к медитации, т. е. просто «смотрел», погрузившись в Не-
посредственное, и записывал.) Буддизм же, далекий от абстракций, имеет
конкретный объект и субъект своей реализации, которые он находит в мен-
тально-телесном процессе реального мыслящего существа, с одной стороны,
а с другой — в практике жизни, и потому он феноменологически глубже и
шире на целый порядок. И он реален — ровно настолько, насколько реальны
сами люди. Поэтому он и стал вечным течением, поэтому он и неуязвим
для новых фактов науки. Ведь лаборатория его развития и рычаги его при-
ложения находятся в теле человека, в том самом теле, в котором, как в са-
мой себе, разыгрывает свои шахматные партии сама Природа. (Все сказан-
ное, конечно, не исключает возможности большего содержательного богат-
ства философии Гераклита.) (Прим, перев.)
276
эфемерность на всех своих уровнях. И кто после этого возь-
мётся утверждать неэфемерность «Я»?!
Но если, согласно буддизму, абсолютно всё есть процесс, без
малейшего островка стабильности, то, что же, следуя этой ло-
гике, и — нуклон, сия незыблемость игривой материи, тоже
нестабилен? тоже — «процесс»? Фундаментальная наука устами
физиков подтверждает этот чисто логический внешний вывод из
буддийского учения. Да! Недавно обнаружен факт распада про-
тонов. А распадаться может лишь то, в чём накапливается эф-
фект внутреннего процесса или в чём есть достаточно сложная
структура, способная накапливать внешние воздействия; но и
структура, для поддержания своей относительной стабильности,
должна питаться внутренними процессами. Структура мира, его
узлы, грани, контрасты обязаны своим видимым существованием
не стабильности мира, а разным скоростям его разных процес-
сов. Так, дым из трубы на фоне медленно плывущих и меняющих
очертания облаков выглядит единым резким движением на фоне
покоя. Буддизм полезен фундаментальной науке уже тем, что
он эвристичен.
Однако буддизм далёк от постановки проблем типа: откуда
всё взялось? Есть ли конечная цель и какова она? Почему так,
а не иначе, и могло ли иначе быть? Его не интересует и физио-
логия (как уже было отмечено ранее). Исследовательский ин-
терес его сосредоточен на непосредственности того спектакля,
который происходит в наблюдающем себя уме. Серьёзно ставить
упомянутые экзистенциальные вопросы и серьёзно, хоть и ко-
выляя, как-то приближаться к ответу на них может, по нашему
мнению, всё же только научная философская мысль, опираю-
щаяся на весь опыт накапливаемого знания и вооружённая тон-
кими и жёсткими концептуальными отмычками. Игнорировать
ли эти вопросы? Этого, по нашему убеждению, не может позво-
лить себе тот, кто уважает в себе ум Природы, пробивающий
своё прозрение через прозрение существ; более того, он не
должен обуздывать и свой чисто ребяческий соблазн замах-
нуться на эти вопросы, как замахивается малыш на целое море,
кидая в него камешки и по их бульканью измеряя смысл моря
и расстояние до горизонта. Нельзя ограничить себя только слу-
шанием прибоя с закрытыми глазами, пытаясь экстраполиро-
вать его шум на смысл океана. Иначе говоря, искать ясных
ответов на предельные вопросы, опираясь только на интуицию,
есть занятие безнадежное. Человеку свойственна—по эстафете
°т той же Природы — эскалация познания и его средств, и он
не откажется от сладкого бремени этой проблемы — хотя бы
в форме попыток чёткой концептуальной постановки её. Пока.
Пусть это камешки. Мы будем их кидать! Но мы лишимся по-
ловины арсенала своих средств, если в этих попытках обойдём
°пыт познания, предлагаемый буддизмом. Мы будем также слу-
шать и шум прибоя.
277
И будем помнить, что за этим шумом прибоя стоит реальная
фигура — уникальный ум и величайшее сердце, которое когда-
либо билось на этой планете. Этого человека звали Сиддхартха
Гаутама.
# * *
Обе книги родились как результат многих ретритов. «Рет-
рит» (retreat) — английское слово, которое переводится как
уединение, убежище, приют, уход (от чего-либо). В ретрит (как
временное отшельничество) может уйти либо один человек,
либо — собраться вместе, пригласив учителя медитации, — мо-
гут многие, подготовив для этой цели особый «центр медита-
ции» на период ретрита или же имея такой «центр» в постоян-
ном пользовании. На одной из первых страниц этой книги
даётся примерный распорядок дня. Его главным содержанием
являются сеансы медитации, сидя или при ходьбе, во время ко-
торых ученики усваивают на практике инструкции, преподан-
ные учителем. Сеансы так называемой «сидячей медитации»,
происходящей в общем зале, завершаются, как правило, не-
сколькими комментариями учителя или его вопросом, связанным
с самочувствием участников. Один из сеансов исключает меди-
тацию, ибо целиком посвящён прослушиванию лекции на оче-
редную тему Дхармы (учения Будды); ещё один из сеансов
может завершиться 15-ю минутами вопросов из аудитории и
ответов на них учителя, но все — очень краткие — выступления
с места замыкаются на учителя, сидящего (как и все, на ков-
рике) перед лицом аудитории у подножия алтаря, где находится
скульптурное или живописное изображение Будды. В двух или
трёх перерывах между сидячими медитациями происходят чётко
расписанные по минутам и именам учеников интервью, не-
сколько учеников за один приём, — так, что каждый человек за
весь ретрит получает возможность многих личных собеседова-
ний с учителем (или учителями, т. к. их может быть и больше
одного). Вся атмосфера такого ретрита проникнута сосредото-
ченностью, тишиной, смиренностью и духовной чистотой. День
великом заполнен практикой, старанием поддерживать непре-
рывное состояние осознанности себя или погружённости в на-
стоящий момент — состояние, которое должно проникать и на-
полнять собою каждое действие, каждое малейшее движение,
вплоть до поднесения ложки ко рту во время еды, расчленяя
это священнодействие на атомы процесса и лаская внутренним
взором каждый такой атом. Каждое ощущение и впечатление —
вкусовое, обонятельное, звуковое, осязательное, мышечное, бо-
левое, зрительное и ментальное (ворвавшееся чувство, эмоция,
мысль, образ, воспоминание, сам всплеск, который они произ-
водят в пространстве ума, их начало и уход, отмечаемые мен-
тальным значком, без вовлечения в их сюжеты!)—всё это
в отдельности, как высыпанные из мешка игрушки, становится
278
особым объектом для медитации. Мы берём в руки по отдель-
ности каждую «игрушку» и, трепетно держа её между кончи-
ками пальцев, разглядываем со всех сторон. Любое чтение
в течение всего ретрита исключено (кроме нескольких слов на-
правляющей информации на особой доске объявлений). Исклю-
чается всякое общение между собой участников ретрита; всеми
с самого начала принимается обет полного молчания, кроме
случаев санкционированного обращения к учителю в немногие
минуты одного из сеансов да нескольких минут в интервью.
Участники не должны даже смотреть друг на друга, тем более
встречаться глазами, не должны делать привлекающих жестов
даже при совместных бытовых работах. Всё делается для воз-
можной имитации уединённости каждого. Этому помогает чёт-
кое расписание всех практических дел и поимённых бытовых
функций, включая подачу сигнала колокольчиком. Такая непри-
вычная ситуация порой создаёт мимолётные трудности; ретрит,
как правило, не обходится без небольших нарушений устава, и
потому жёсткость дисциплины не доходит до абсурда. Смысл
же её понятен: только максимально освободив себя от внешних
разражителей, привычных элементов общения и прочих про-
воцирующих моментов для посторонних помыслов, которые
легко уводят ум по накатанным колеям в сторону, можно рас-
считывать на успех ретрита (ради самой возможности которого
расходуются большие средства: финансы, организационный
труд, время всех, и — приезд самого учителя, порой с другой
стороны планеты).
Мне как переводчику этих двух книг (не упоминая уже бо-
лее существенного аспекта) повезло быть участником 10-днев-
ного ретрита, проходившего в Павловске под С.-Петербургом
в июле 1992 г. Таким образом, я смог не только «снаружи»
(переводя эти книги и знакомясь по другим источникам с Дхар-
мой), но и как бы «изнутри» прикоснуться к великому учению.
Мне (и всем нам, 20 участникам) особенно повезло в том, что
ретрит проводили: сам автор (и соавтор) этих книг (вторую я
переводил после ретрита, опыт которого побудил меня вер-
нуться с уточнениями к первой, уже переведенной) и его кол-
лега и друг, давняя соученица по прохождению учебной
практики в Индии, а в настоящее время тоже прекрасный учитель
медитации — Joseph Goldstein и Sharon Salzberg.
Шэрон Зальцберг, почти осязаемо излучающая доброту,
с прекрасной улыбкой, полная предупредительности и самого
чуткого внимания к каждому и ко всем, появлялась в зале
словно кусочек ясного неба. Она с непостижимой проникновен-
ностью свободно льющимся голосом говорила о простых вещах,
которые вдруг обнаруживали в себе неожиданную глубину и
драгоценность. Джозеф Голдстейн, человек с фигурой Петра
279
Первого *, лицом Пастернака и голосом Публия Овидия Назона
(«шуму вод подобным»), сочетающий во всём своём облике и
манере поведения, казалось бы, трудно совместимые черты — ду-
ховную мощь и смиренность, воплощённое благородство и ве-
сёлый юмор, — был всеобщим центром духовной гравитации.
Это человек-щедевр, в котором совершенство всех проявлений,
будь то слово или жест, голос или простая реакция, глубина
взгляда, отражающая постоянную внутреннюю работу, и вся
жизнь, совпадающая в каждом моменте с высотою проповеди,—
всё подобно граням единого кристалла. Это человек-гармония.
Он был студентом, когда услышал зов своей судьбы. Его не
удовлетворяли ответы философии на вопросы, которые привели
его на философский факультет, и вот, философ по образованию,
он оставил мир концептуальных построений и пришёл к буд-
дизму. Он поделился с нами этой вехой в своей биографии.
Поворот в нём произошёл тогда, когда он задался вопросом
о сущности вербально-логических средств познания и пришел
к выводу, что философы не идут дальше «слов о словах», «мыс-
лей о мыслях», не идут дальше царства абстрактных идей, упус-
кая основу основ — ту конечную реальность, которая нам дана
в потоке ощущений и может восприниматься непосредственно.
Это — универсальный природный процесс, и мы можем, отказав-
шись от самоидентификации с эпифеноменом — этой пеной из
концептов на поверхности ума, — стать наблюдателями и участ-
никами реального процесса, прозревшими в интимную истину
вещей, не формулируемую никакими языковыми средствами.
Можно бесконечно рассматривать химическую формулу и струк-
туру сахара, но во рту от этого сладко не станет.
Джозеф и Шэрон приехали из Барре (США), то есть дей-
ствительно с другого бока планеты, по приглашению человека,
огромному организационному труду которого мы все обязаны
фактом состоявшегося ретрита и встречей с этими замечатель-
ными людьми. Именно благодаря ему стал возможен перевод
этих книг, дарственные оригиналы которых с авторскими авто-
графами (вероятно, вообще единственные на всей шестой части
суши) он мне доверил. Он был и единственным устроителем
ретрита, и — в те памятные 10 дней — той единственной «втул-
кой», на которой сходились все спицы неизбежной деловой и
бытовой, и буферной части ретрита, от которой все остальные,
таким образом, были освобождены. Более того, именно он вы-
полнял и труднейшую роль синхронного переводчика во время
лекций наших американских друзей. Ему — Александру Влади-
мировичу Гаврилову, президенту Петербургского Общества Тхе-
равады, — я рад выразить здесь свою глубокую признательность
и за то, что он пригласил меня участвовать в этом уникальном
событии.
* Конечно, не с той, что в сквере у Петропавловской крепости.
280
Есть ещё один человек, в высшей мере достойный упоминания,
без участия которого ретрит был бы абсолютно невозможен и ко-
торому от лица всех п, конечно, от себя я хочу низко
поклониться. Бесконечно самоотверженная и бесконечно щедрая
женщина, добрый гений многих, именно она собрала средства,
необходимые для двухнедельной аренды целого особняка на лоне
природы, в котором и происходил описанный ретрит. К великому
сожалению, я не могу назвать её имени, потому что она, будучи
также и бесконечно скромным человеком, просила нас всех не
говорить о ней в контексте её заслуг. Если бы надо было по-
искать человека, достойного быть названным истинным буддой,
то в первую очередь взгляд остановился бы на ней. Скажу
только, что она имеет отношение к буддийскому обществу в Гам-
бурге. С Россией же связала её нежная, глубокая, поразитель-
ная любовь к этой стране.
Можно было бы ещё сказать, п очень многое, об удивитель-
ном эффекте этих десяти дней, о том, как человек открывает
в себе новый, прежде неведомый ему мир, и как важно затем
это открытие поддерживать и развивать... Но обо всём этом,
и о многом другом, говорит сама книга.
ПРЕДИСЛОВИЕ
НЕ ТАК УЖ ЧАСТО появляется на литературном небосклоне
книга, представляющая особую ценность для людей, занятых
поиском ответов на вопросы бытия. В этой связи я думаю о та-
ких книгах, как принадлежащая перу Судзуки-роси «Дзэн-
сознание— сознание новичка», и всё, написанное Карлосом Ка-
станедой по поводу учений Дона Хуана. Сегодня мы привет-
ствуем ещё одну в этом ряду.
Она принадлежит учителю медитации, который при всей
своей молодости и американском происхождении нашёл свой
духовный дом и призвание проповедника в том мирном и ли-
шённом идеи эго пространстве, царство которого связывают
в основном с мыслителями старыми и мудрыми — детьми иных
культур.
Джозеф Голдстейн — учитель редчайший. Подобно всем хо-
рошим учителям буддизма, он исполняет миссию животворного
ручья, через который в наш запутанный и смятенный сегодняш-
ний мир вливается воскрешаемая древняя мудрость. Его слова
ясны, ибо за ними стоит его собственный опыт. Во время своего
пребывания в Индии он многие годы изучал феномен медита-
ции, практику которой сделал своей повседневной жизнью. Те-
перь, снова живя в Америке, он несёт этой стране глубину
понимания, которая только и могла стать результатом тех дра-
гоценных лет практики.
Он преподаёт медитацию как метод приобретения способно-
сти видеть вещи в их собственном царстве — не искажёнными
умом смотрящего. Его беседы суть практические инструкции,
направленные на постижение учениками искусства жить с от-
решённостью от загрязняющей истину суеты мира, по в со-
страдании к его страждущим обитателям. При этом стилю его
работы свойственно одно качество, весьма существенное для
истинного учителя. Это — чувство юмора.
Это очень стоящая и добрая книга. По неизбежности, она
как бы и портрет самого Джозефа в работе; фактически же она
представляет собой регистрацию хода занятий по курсу медита-
ции. Подобные описанному здесь курсы, которые ведутся Джо-
зефом и его сотрудниками, являются интенсивным опытом прак-
282
тики инсайт-медитации. Занятия проводятся в полной тишине, не
считая лекций и определённых отрезков времени, посвящённых
вопросам и ответам. Режим занятий предусматривает подъём
в 5 часов утра, и каждый день заполнен перемежающимися
сеансами медитации сидя и шагая (сидячей и ходячей медита-
цией); день такой практики формально заканчивается поздним
вечером, но для желающих — особенно серьёзных учеников —
нет никаких ограничений времени. Число учащихся, которые
для этой цели собираются вместе, колеблется в основном от
50 до 200. Общий для всех процесс чреват неожиданными
состояниями, неся в себе взлёты и падения, ужас и блажен-
ство — любые переживания, подспудно таящиеся в сознании
каждого.
Для меня, чья работа лежит за рамками ортодоксальных
теорий моей профессии психиатра, Джозеф явился прекрасным
вдохновляющим фактором, а как человек — замечательным
другом. Его понимание феномена сознания проистекает из не-
посредственного контакта с объектами ума, оставляя в стороне
интеллектуальные построения. То, чему он учит, созвучно духов-
ному миру всех неравнодушных к свободе и полезно тем, что
несёт освобождение, которое можно обрести лишь на тропе
проникновения в суть вещей.
Я надеюсь, что многие из моих коллег по профессии, связан-
ной с оказанием помощи людям, раскроют эту книгу в своих
руках. Она могла бы подарить им новую свежесть видения
своей работы, — точно так же, как моё знакомство с Джозефом
к его сотрудниками сделало это для меня.
Роберт К. Халл, доктор медицины
Ломи Скул, Сан-Франциско
Декабрь, 1975
ВВОДНОЕ СЛОВО
В ГОДЫ МОЕГО обучения в Индии среди учителей особо вы-
делялся Анагарика Муниндра, наиболее совершенно воплотив-
ший в самом себе суть преподаваемой им доктрины. Эфемерную
природу феноменов, включая феномен «Я», нельзя было проил-
люстрировать лучше, чем самим присутствием этого учителя,
которое как бы отрицало себя. Будучи первоначально кришнаи-
том и учеником Ананды Майя Ма, он был приглашён в Бирму
для обучения там по курсу дисциплины буддистов тхеравады —
садхана. За многие годы Муниндра столь успешно усвоил па-
лийский канон буддизма, точно отражающий сложную картину
ума, свободную от нелепостей обыденного мышления, и столь
глубоко проникся пониманием динамики иллюзий, — возникаю-
щих ярко, уходящих бесследно, — что когда я встретил его и
познакомился с ним в Бодхгайе, то нашёл, что он и его учение
суть две вещи, трудно отличимые одна от другой.
Муниндра-джи занимал несколько ответственных админи-
стративных постов в том священном городе, где Будда пришёл
к просветлённости; но невзирая на свою занятость, он взялся
и за преподавательскую деятельность. Среди студентов этого
учителя, человека физически весьма миниатюрного, был и Джо-
зеф — очень высокий молодой человек с Запада, сразу же по-
разивший меня внутренней силой, простотой и спокойным до-
стоинством. Как и я, он сохранял все признаки западной куль-
туры, но при этом всей глубиной своего существа благодарно
впитывал оригинальное понимание свободы от мудрого источ-
ника новой для себя культуры, полностью осознавая универ-
сальность духовного начала.
Прошли требующие огромного терпения годы занятий. И вот,
вернувшись на родину, Джозеф со свойственными ему просто-
той и скромностью начал проводить недорогие по оплате меди-
тационные ретриты, колеся по всей стране (продолжительность
этих ретритов колебалась от 10 дней до 3 месяцев). Я испыты-
вал глубокое уважение к нему и потому был искренне обрадован
тем, что именно такой человек будет нести Западу благо ве-
ликой доктрины. Я чувствовал в нём то же, чем прежде поразил
284
меня его учитель: полное слияние человека с миром идей, ко-
торые он несёт людям своим словом.
Живая подача фиксированного в формальных положениях
учения — дело очень тонкое. Это хорошо иллюстрирует запись
лекций, предлагаемых данной книгой. Ибо Джозеф — очередной
в немногочисленном ряду тех, кого можно было бы назвать
(заимствуя удачную характеристику, данную Юнгом Рихарду
Вильгельму) «гностическим посредником», т. е. человеком-про-
водником между культурами и веками, Его рабочим материа-
лом становится не столько вербальный интеллект, сколько соб-
ственная плоть и кровь, так что учитель как бы сам делается
воплощенным учением!
Подобная воплощённость, «супружеский союз», тождествен-
ность предполагает полный отказ от себя — то есть такую вер-
шину преданности, в которой духовные учения видят идеал.
И подобный человек, самой жизнью своей образовавший мост
для передачи того или иного учения, предстаёт перед нами как
несомненное утверждение веры и самоотречения, абсолютно не-
обходимых для того, чтобы люди восприяли истинный смысл
его слов.
Теперь, после столь распространённого цинизма конца 50-х
и начала 60-х годов, особенно очевидно, что разнообразное
экспериментаторство поздних 60-х развилось в искренние и
'глубокие духовные искания, охватившие буквально сотни тысяч
представителей западного полушария. Я понимаю эти последние
годы как процесс настройки умов на феномен дхармы, причём
таким образом, при котором не нарушается единство естествен-
ного развития нашего сознания.
Сейчас многие из нас ищут истинно глубоких, чистых и более
эзотерических учений. И мы признаём, что для серьёзного прия-
'тия этих учений необходима медитативная установка. Таким
образом, существует возрастающая потребность в специальном
обучении медитации, которая представляет собой одновременно
и средство, и цель. Медитационный курс, отражением которого
является эта книга, есть вклад существеннейший, и очень свое-
временный, в упомянутый процесс нашего духовного роста.
Подобная книга для нас великое благо, и я, со своей сто-
роны, от души её благословляю.
Рам Дасс
Лама, Нью-Мексико
Июль, 1975 г.
Первый вечер
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО И ПЕРВЫЕ ИНСТРУКЦИИ
ПО СТАРОЙ ТРАДИЦИИ медитационный ретрит начинается
с того, что все его участники проникаются чувством прибежища
в Будде, Дхарме и Сангхе *. Найти прибежище в Будде значит
признать существование в себе живого зерна просветлённости —
потенциальной свободы. Это означает также найти прибежище
в качествах, воплощаемых Буддой, — таких, как бесстрашие^
мудрость, любовь и сострадание. Принятие прибежища
в Дхарме означает принятие прибежища в законе, то есть
в универсальном порядке вещей; это означает полное раскрытие
себя пред ликом истины, предоставив Дхарме свободу прора-
стать внутри нас. Принятие прибежища в Сангхе означает
приятие поддержки в лице общины — в лице нас всех, помога-
ющих друг другу двигаться по пути просветления и свободы.
Обязательным условием для медитационной практики яв-
ляется следование определённым нравственным принципам. Это
стратегия поддержания фундаментальной чистоты тела, речи и
ума. Вот пять основополагающих правил, которым необходимо
следовать: воздержание от любого убийства, что означает абсо-
лютный отказ от преднамеренного лишения жизни кого бы то
ни было — даже от шлепка ладонью по комару или осознавае-
мого наступания ногой на муравья; воздержание от кражи,
т. е. присвоения того, что не было специально дано; воздержа-
ние от неправильного полового поведения, наносящего ущерб
другому (в условиях нашего ретрита это означает строгий це-
либат); воздержание ото лжи и речи неискренней или грубой;
и, наконец, отказ от наркотиков, что в контексте нашего меди-
тационного курса означает их полное избегание (включая сюда,
естественно, и алкоголь). Следование этим принципам создаёт
мощную основу для развития сосредоточенности и делает воз-
можным нарастание феномена прозрения (инсайта).
Мы все взаимно обретаем нечто особенное, получив редкую
возможность — собраться здесь вместе и в тихой, уединённой
обстановке заглянуть в себя. Это действительно драгоценная
* Произносится: «д-а-р-м-а» и <с-а-н-г-а»; буква •— дань орфографии
первоисточника. (Прим, перев.)
286
редкость — получить в своё распоряжение целый месяц, посвя-
щённый только медитации, только труду постижения самих
себя и поиску ответа на вопрос: кто же мы в сущности есть?
Существует несколько тактик, способствующих поддержанию
серьёзного и сбалансированного усилия. Первая из них — тер-
пение. Бывают периоды, когда этот месяц практики начинает
казаться убийственно бесконечным и каждый недоуменно спра-
шивает себя — особенно зябким утром в момент обязательного
подъёма полпятого: «Полно, чем я тут вообще занимаюсь-то?!»
В ходе ретрита много будет взлётов и падений. По временам
медитация будет успешной, полной прекрасных переживаний и
чудесных моментов прозрения; а временами она будет сопря-
жена со скукой, мучительными ощущениями, терзающим бес-
покойством и обескураживающим сомнением. Но тактика созна-
тельной установки на терпение в продолжение всех предстоящих
испытаний поможет удержать психику в равновесии. Однажды
кто-то спросил у Трунгпа Ринпоче, как можно соотнести с тра-
дицией буддизма такое случайно пришедшее в голову качество,
как ...изящество? И ответ был: изящество — дитя терпения!
И действительно, если наш ум терпелив, то всё разворачивается
естественным и органическим образом. Терпение награждает
способностью сохранять благородное равновесие в любой ситуа-
ции, быть непринуждённым, спокойным и бдительным.
Миларепа, знаменитый тибетский йог, советовал своим уче-
никам «поспешать медленно». Делать дело без промедлений
в том смысле, который означает непрерывность и неослабность
усилия, однако сохраняя при этом достоинство осанки и невоз-
мутимость мысли. Быть неукротимым в развитии усилий, не
напрягаясь при этом и не теряя самообладания.
Другим фактором, способствующим углублению медитатив-
ного состояния, является полное воздержание от речи. Мы по-
стоянно лишаем себя возможности вглядеться в то, что проис-
ходит у нас в уме, ибо в непрерывных разговорах, в которых
проходит наша жизнь, внимание отвлечено и энергия распыля-
ется. А между тем значительная часть этой энергии, будучи со-
хранённой благодаря нашему отказу от ненужных слов, может
быть использована для развития в себе состояний осознанности
и полного-бдения-мысли (п-б-м). Причём в этом отказе не
должно быть никакого надрыва: в той же мере, в какой это
касается самой медитационной практики, и молчание может
быть лёгким, ненапряжённым. Это, конечно, не значит, что
можно и поговорить, когда возникнет желание; речь идёт о не-
принуждённом приятии тишины, о том, чтобы безмятежно
пройти через опыты очередного дня в безмолвной осознанности
всех его деталей. Храня молчание, мы достигаем того, что весь
спектр ментальной и физической активности приобретает по-
разительную чистоту и ясность. Так тишина словесная способ-
ствует углублению плодотворнейшей тишины ума.
287
Взаимоотношения между друзьями или внутри пар нежела-
тельны. Постарайтесь создать в себе чувство полной уединённо-
сти. Достижению этого очень помогает отказ — пусть времен-
ный — от привычных мнений о себе самих, о тех или иных отно-
шениях между людьми, о других людях. Без спешки используйте
это время для глубокого исследования самих себя.
Каждому из нас придётся умирать во внутреннем одиноче-
стве. Поэтому нам очень важно прийти к пониманию с нашим
вечным (хоть и не всегда слышным) собеседником, имя кото-
рому— наша фундаментальная одинокость. Мы должны на-
учиться чувствовать себя с нею удобно. В этом труде понимания
ум приобретает силу и спокойствие, увеличивая простор воз-
можности для прекрасных отношений с другими людьми. Ибо
когда мы понимаем самих себя, тогда и отношения наши с дру-
гими становятся простыми и полными значения.
Кроме всего сказанного, важно ещё отказаться от смешения
различных видов практики. Многие из присутствующих здесь
уже имели дело с разными другими методами медитирования.
Однако в течение этого ретрита весьма желательно сосредото-
читься только на развитии випассаны, т. е. инсайта (феномена
прозрения). Именно методическое культивирование в себе со-
стояния полного-бдения-мысли есть тот единственный путь, ко-
торый ведёт к развитию феномена проникновения в суть вещей
(инсайта). Сосредоточение всех усилий в течение этого месяца
на построении в себе состояния п-б-м, которое как бы скользит
немигающим лучом прожектора из одного момента в другой, —
только такая стратегия может гарантировать, что практика не
пойдёт по пути чисто внешнего следования инструкциям. Когда
все усилия направлены к одной цели, ум становится сильным
и очень глубоко проникающим.
Велика также ценность полного отказа от всякой спешки, и
более того — нарочитого замедления всех действий. Нам некуда
торопиться, у нас пет иных дел; наша единственная задача —
просто погрузиться в настоящий момент. Будьте во всех дея-
тельностях и действиях текущего дня в высшем тонусе всеосо-
знанности, тщательно замечайте и отмечайте каждое своё наи-
малейшее движение. Глубина медитативного состояния прямо
зависит от того, как долго нам удалось сохранять непрерыв-
ность осознанности.
Мы начнём практику сидячей медитации с очень простого
объекта осознанности, а именно — с дыхания. Примите удоб-
ную для себя позу, с выпрямленной спиной, но ,без
напряжённой оцепенелости. Если вы скованны или избрали для
себя согнутое положение, вы быстрее почувствуете неудобство
долгой неподвижности. При желании можно сидеть и на стуле.
Очень важно не менять часто позу и не двигаться так или
иначе. Глаза лучше держать закрытыми, если вы не имеете
опыта медитирования с полуоткрытыми глазами и не предпочи-
288
таете именно этот способ. Когда глаза не закрыты, луч зрения
направляют на любую деталь обстановки и затем забывают
о них. Как правило, легче, пожалуй, сидеть с закрытыми гла-
зами и не напрягая век. Впрочем, эта проблема не столь су-
щественна.
Осознанность дыхания можно практиковать одним из двух
способов. Когда вы делаете вдох, живот естественным образом
выдвигается вперёд, мышцы его растягиваются; при выдохе он
опадает. Внимание удерживается на движениях живота; при
этом нс следует предаваться зовам воображения или визуали-
зации тех или иных вещей, старайтесь просто ограничиться
ощущениями движения. Не контролируйте работу дыхания, не
навязывайте ему иного режима, а старайтесь всего-навсего
не отрывать внимания от этих движений живота — выпячивания
и опадания.
Другой способ — осознавать дыхание в ощущении движений
воздуха через ноздри, внутрь и наружу, удерживая внимание
в области копчика носа или верхней губы. Удерживайте вни-
мание на дыхании подобно тому, как стоящий у ворот часовой
следит за входящими и выходящими людьми. Нс старайтесь
прослеживать вдох и выдох от начала до конца; не управляйте
дыханием и не форсируйте его! Просто осознавайте втекание
воздуха внутрь и вытекание его наружу в его прохождении
через ноздри. В начале практики очень помогают ментальные
отметки типа: «подъём, опадание» или «внутрь, наружу», «вдох,,
выдох». Этот приём помогает удерживать ум на объекте.
В течение нескольких первых минут определите для себя,
какой из двух объектов внимания выражен ясней: подъём—опа-
дание или внутрь — наружу. Затем выберите именно этот пункт
внимания для работы — и с ним оставайтесь, не переходите
с одного на другой. Если в какой-то момент выбранный вами
пункт утратит свою чёткость, не переключайтесь на другой, ду-
мая, что там будет проще. Решив однажды, где вы будете на-
ращивать своё внимание, там и останьтесь, невзирая на любые
изменения. Дыхание будет то ясным, то'нет, то глубоким, то
поверхностным, то длинным, то коротким. Помните, это не
упражнение для дыхания, а начальное упражнение для разви-
тия полного-бдения-мысли.
Ходячая медитация осуществляется методом фиксации вни-
мания на отрезках движения стопы при каждом шаге: подъём
стопы, её поступательное движение вперёд, касание ею земли
и принятие на себя тяжести тела при опускании. Задача вни-
мания облегчается, если подъём следующей стопы идёт лишь
после полного завершения предыдущего шага. Итак: «поднятие,
движение вперёд, опускание, поднятие, движение вперёд, опус-
кание. . .». Это очень просто. Однако и в этом случае наша цель
не упражнение в самом движении, а упражнение в осознанно-
сти его, в достижении и удерживании полного-бдения-мысли.
19 Заказ № 56
28&
Сделайте эту ходьбу средством развития скрупулёзной осознан-
ности. В ходе дня сами собой будут напрашиваться разные ва-
рианты. Иногда вам может захотеться шагать быстрей, а ино-
гда — предельно медленно. Порой свои шаги вы будете воспри-
нимать как нерасчленимые единства: «ступаппе, ступание, сту-
пание». Или, скажем, начнёте медитацию с быстрого шагания,
а затем шаг замедлите и вернётесь к чёткому делению его на
обычные три части. Экспериментируйте! Главное здесь — пол-
ное-бдение-мысли, стремленье неотступно находиться в этом
состоянии, осознавать всё с вами происходящее.
В этом хождении руки пребывают в неподвижности и
находятся либо за спиной, либо спереди, либо висят по сторо-
нам. Желательно смотреть немного вперёд, а не под ноги, чтобы
удержать восприятие от вовлечённости во внешние представле-
ния о так называемой «стопе», которые возникают при визуаль-
ных контактах. Всё внимание должно быть целиком сосредото-
чено на переживании движения, на ощущениях поднятия,
продвижения вперёд, опускания на опору.
Ниже приведём расписание дня, чтобы дать вам представ-
ление о том, как должна идти жизнь в ретрите.
4.30 — подъём (пробуждение)
5.00— 6.30 — хождение и сидение в медитации
6.30— 7.30 — завтрак
7.30— 8.00 — ходячая медитация
8.00— 9.00 — групповая сидячая медитация
9.00— 9.45 — ходячая медитация
9.45—10.45 — групповая сидячая медитация
10.45—11.30 — ходячая медитация
11.30—13.15 — обед и отдых
13.15—14.00 — групповая сидячая медитация
14.00—14.45 — ходячая медитация
14.45—15.45 — групповая сидячая медитация
15.45—17.00 — хождение и сидение в медитации
17.00—17.30 —чай
17.30—18.00 — ходячая медитация
18.00—19.00 — групповая сидячая медитация
19.00—20.00 — лекция о Дхарме
20.00—20.45 — ходячая медитация
20.45—21.45 — групповая сидячая медитация
21.45—22.00 —чай
22.00 — продолжение практики или сои
Это расписание будет висеть на видном месте. В первые
несколько дней или с неделю старайтесь ему следовать как
можно строже. Затем, когда придёт чувство лёгкости в этом
медитативном существовании и в постоянных усилиях пребы-
вать в состоянии полного-бдения-мысли, вы найдёте свой соб-
ственный ритм. Вся задача состоит в том, чтобы сидеть и хо-
290
дить по возможности непрерывно. Принимайте пищу и совер-
шайте все прочие действия с полной осознанностью каждого
момента. Через какое-то время вы можете почувствовать склон-
ность удлинять срок медитативной ходьбы, доводя его до часа
или полутора часов, а затем возвращаясь к медитативному си-
дению. Некоторым нравится сидеть подольше, по два или три
часа в один приём; вероятно, кто-то из вас захочет не ложиться
спать до очень поздних часов. Когда я начинал в Индии свою
практику, ночь была для меня излюбленным временем: период
между полночью и тремя часами утра я нашёл очень удобным
и эффективным по причине полной тишины и спокойствия. Во-
обще по мере усиления медитативных состояний потребность
в сне действительно уменьшается. Поэтому я вам советую ло-
житься спать лишь тогда, когда вы по-настоящему устанете,
а не по привычке ложиться в определённый час. Не исключено
даже, что для кого-то из вас может настать момент, когда уста-
лость вообще перестанет появляться и вы сможете продолжать
практику круглые сутки. Исследуя, постарайтесь определить,
что именно для вас удобно и что увеличивает энергию усилий
без напряжения с вашей стороны.
Святой Франциск де Салез писал:
Проявляйте терпение по отношению ко всем, но
главное — будьте терпеливы с самими собой. То есть вы
не должны впадать в уныние, убеждаясь очередной раз
в своих несовершенствах, но должны всегда вставать
после очередного падения и с новой бодростью устрем-
ляться вперёд. Нет лучшего способа достигнуть высот
духовной жизни, чем вопреки всему начинать сначала,
никогда не допуская мысли, что сделано уже доста-
точно. Можем ли мы возвыситься до терпения, столкнув-
шись с досадными качествами соседа, когда мы столь
нетерпимы к своим собственным? Человек, раздражён-
ный своими слабостями и огрехами, не может преодо-
леть первые и исправить вторые. Эффективное исправ-
ление ошибок всегда становится возможным только при
условии спокойного и мирно настроенного ума.
19*
Второй вечер
БЛАГОРОДНЫЙ ВОСЬМЕРИЧНЫЙ ПУТЬ
ИТАК, МЫ НАЧАЛИ путешествие. Ойо необычно, ибо ведёт
в недра нашего сознания и целью своей имеет открытие и иссле-
дование сферы феноменов, которые отвечают на вопрос: кто мы
и что мы? Труден первый шаг, первые дни практики чреваты
нередким беспокойством или сонливостью, также скукой, неже-
ланием делать усилия, сомнением, а то и сожалением, что мы
вообще впутались в это дело. Первый шаг труден для всех.
Спиноза в конце одного из своих ключевых философских трудов
написал: «Все благородные вещи столь же трудны, сколь и
редки». Тот духовный поиск, на путь которого мы встали, есть
начинание редкое и драгоценное; по вместе с кротостью перед
величием цели будемте тверды и упорны, ибо предстоят трудно-
сти— особенно вначале.
Красивую аллегорию этого путешествия содержит книга «Гора
Аналогий». Это рассказ о группе людей, которые ищут гору.
Подножие этой горы находится на земле, вершина же её пред-
ставляет собой высочайшее из наивозможных духовных дости-
жений. Странники уже с самого начала сталкиваются с боль-
шим препятствием: при обычных условиях гора вообще неви-
дима, и значительных борений и трудностей им стоила только
задача определить её местоположение. Наконец после огром-
ных усилий они находят гору и могут приблизиться к её под-
ножию. Далее и до конца книга описывает всевозможные при-
готовления, препятствия, борения и тревоги начального пути
при подъёме к далёкой вершине.
Вот и мы начинаем это самое путешествие, поднимаясь
в гору духовного прозрения. Мы уже поняли тайпу её невиди-
мости— тот факт, что истина, закон, Дхарма находится не
где-то во внешнем пространстве, а внутри нас самих, и потому
мы начнём с того места, где стоим.
Путь на эту гору, эта тропа к свободе хорошо обозначены
теми многими, кто здесь проходил. Одно из яснейших описаний
мы находим в учении Будды под названием Благородного Вось-
меричного Пути. Это план и путеводитель, указывающие путь
к просветлению.
292
Первым шагом на этом пути в гору является правильное
понимание. Фактически этот первый шаг есть также и послед-
ний. Ведь именно благодаря некоторой степени понимания мы
только и можем начать это путешествие; но это понимание до-
водится до полноты и совершенства в конце пути, на самой
вершине горы, что соответствует нашему проникновению до глу-
бочайших уровней нашего сознания. В начале пути правильное
понимание имеет отношение к знанию определенных законов
природы, управляющих нашей повседневной жизнью. Один из
самых важных из них — закон кармы, закон причин и след-
ствий. Любое действие приводит к определённому результату.
Всё, что с нами происходит, не является случайностью. Каждый
раз, когда в основе наших действий лежит алчность, ненависть
пли заблуждение, нас поражают бумеранги боли и страдания.
Когда же мотив наших действий — щедрость, любовь и мудрость,
пожинаемые нами результаты — счастье и мир. Если мы интегри-
руем это понимание закона кармы в свою жизнь, то более осо-
знанно можем начать развивать и культивировать в себе пра-
вильные, благотворные, здравые .состояния ума.
Будда часто подчёркивал важность и могущественный эф-
фект щедрости. Дарение есть действенное выражение свободы
ума от жадности. Всему духовному пути свойственна лёгкость
отпускания, чуждость склонности хватать и цепляться, и —
щедрость как проявление отсутствия привязанности.
Другую часть правильного понимания составляет признание
особых отношений и уникальной кармы, которые связывают нас
с родителями, а также ответственность и обязательства по от-
ношению к ним. Наши родители заботились о нас, когда мы
были беспомощны, и именно благодаря этому обстоятельству
мы сейчас имеем возможность практиковать Дхарму. Будда
говорил, что не существует способа вернуть этот долг, что мы
должны носить наших родителей на руках всю жизнь и всё-таки
его не оплатим. Однако есть один-единствеппый способ достойно
отблагодарить наших родителей: это — помочь им причаститься
к Дхарме, к истине, к правильному пониманию. По правде го-
воря, мы тратим очень много времени и энергии в усилиях осво-
бодиться психологически от своих родителей, и этот порядок
вещей, несомненно, имеет свою ценность; но в обретаемом нами
пространстве свободы мы должны признавать свои обязатель-
ства перед ними.
Правильное понимание включает в себя также глубокое и
тонкое знание нашей истинной природы. В ходе медитационной
практики становится всё ясней непостоянство и преходящность
всего сущего. Все элементы ума и тела пребывают в бытии лишь
один какой-то момент, а затем проходят, постоянно откуда-то
возникая и куда-то уносясь. Дыхание приходит и уходит, мысли
возникают и исчезают, ощущения формируются в достоверность
и растворяются в неопределённости. Исключительно все фено-
293
мены пребывают в непрерывном течении своей формы и присут-
ствия. В этом изменчивом потоке невозможно найти уютного
безопасного островка достаточного постоянства. И вот глубокое
прозрение в пустотную, безличностпую природу всех элементов
начинает подводить нас к радикально иному видению и нашей
собственной жизни, и вообще всего мира. И вот уже ум пере-
стаёт хватать вещи и цепляться за них в ярком свете осознания
транзптности, которой охвачено всё вплоть до мельчайших сущ-
ностей бытия. И вот тогда нам является чувство спокойной
достоверности того, что этот ментально-телесный процесс, пере-
живаемый нами как «Я», свободен от обременённости личностью
«хозяина». Это и есть тот вид правильного понимания, который
развивается в медитации через пристальное, проникновенное
наблюдение.
Второй шаг Восьмеричного Пути — правильность мысли.
Это означает свободиость мыслей от деспотизма желаний, от
злой воли, от жестокости. Покуда ум привязан к чувственным
желаниям, он будет тяготеть ко внешним объектам, к удовле-
творению внешних устремлений; однако эти внешние цели не
могут, в силу их изменчивой природы, приносить полного удо-
влетворения. Возможно лишь кратковременное переживание
удовольствия, после которого жажда чувств с механической
неизбежностью возвращается. Этот бесконечный цикл непога-
шаемого желания чувственных радостей держит ум в постоянном
беспокойстве и смятении. Освобождение мысли от чувственных
желаний не означает, однако, их подавления или внушения
себе, что их нет. Ведь если желание подавлено, оно, как пра-
вило, проявится в другой форме. Равным образом ошибочно
отождествляться с любым из желаний при его возникновении
и поступать в соответствии с ним. Правильная тактика мысли
состоит в отстранённом осознании чувственных желаний и «от-
пускании» — мягком оставлении их за пределами гравитации
ума. Чем больше мы отпускаем, тем менее обременённым ста-
новится ум. Из него постепенно уходят тревоги, напряжения, и
мы начинаем освобождаться от залежей обусловленности, от
паутины чувственных желаний.
Свобода от злой воли означает свободу от гнева. Гнев подо-
бен чувству жжения в нашем уме; а когда он очень силён, то
причиняет страдания также и другим. Очень важно уметь осо-
знавать в себе это чувство и отпускать его. Ум благодаря этому
возвращает себе лёгкость и непринуждённость, а также и свой-
ственную ему от природы доброжелательность (любящую до-
броту).
Мысли, свободные от жестокости, — это мысли, проникну-
тые состраданием, сопереживанием несчастью других и стрем-
лением облегчить чужие страдания. Нам следует развивать
склонность к мыслям, чуждым абсолютно даже намёку на же-
стокость к любому живому существу.
294
Следующие шаги на нашем пути к далёкой вершине свя-
заны с тем, как мы строим отношения в мире, как относимся
к окружающей среде и к другим людям. Это принципы, выпол-
нение которых приводит нас в гармонию со всем нашим окру-
жением и помогает установить правильную экологию сознания,
в результате чего преодолеваются противоречия с другими и
с окружающей нас природой. Первый аспект такого отношения
к миру — правильная, должная речь. Должная, или правильная,
речь означает отказ от произнесения любой неправды, от кле-
веты, от языка оскорбительного и грубого. Это призыв произно-
сить лишь такие слова, которые сочетают в себе искренность и
полезность и потому создают вибрацию мира и гармонии.
В одном из рассказов о Будде говорится, как он после своего
просветления возвратился в город, где ещё жила его семья.
Многие родственники и друзья, вдохновлённые его присутст-
вием, его любовью, состраданием и мудростью, вступили в ор-
ден монахов. Тогда-то и Рахула, сын Будды, тоже стал членом
этого ордена. И вот до нас дошла знаменитая беседа под на-
званием «Совет Рахуле», в которой Будда, обращаясь к своему
сыну, новообращённому монаху, говорит, что ни при каких
обстоятельствах, включая даже соображения блага, своего или
чужого, не должен он произносить неправды. Важен и велик
обет правдивости! Его скрупулёзное соблюдение бесконечно
облегчает и упрощает все наши отношения. Искренность слова,
обращённого к другим, имеет свою вторую сторону — искрен-
ность и честность, порой суровую, с самими собой. Бывают та-
кие явления в нашем уме и теле, своеобразные напряжения и
неприятные вещи, которых мы предпочли бы не видеть и по
поводу которых мы порой неискренни перед самими собой
Правдивость речи становится основой для честности внутренней,
при условии которой только и могут начать открываться на-
шему пониманию вещи. Преодолеваются любые невротические
состояния ума, и мы начинаем видеть ясно.
Четвёртый шаг по этой тропе на гору — правильное и долж-
ное действие. Это включает в себя полный отказ от лишения
жизни других существ и стремление причинять как можно
меньше страдания другим существам; это непричастность к лю-
бому акту воровства, то есть абсолютный отказ от присвоения
себе того, чего нам никто не давал или если даваемое приобре-
тено нечестным путём, и мы об этом знаем; и это, наконец, не-
допущение со своей стороны сексуальных проступков, что
в плане нашей повседневной жизни должно пониматься главным
образом как непричинение страданий другим из алчности (по-
нимаемой самым широким образом) или из желания для себя
приятных ощущений.
Зачастую мы в данный момент не знаем или не осознаём
долгосрочных последствий своих действий. Вот рассказ-притча
из книги «Гора Аналогий», который иллюстрирует это.
295
Для людей, поднимающихся на гору, существовало одно
правило, по которому выше определенного рубежа нельзя было
убивать ни одного живого существа. Все отправлявшиеся вверх
на эту гору должны были брать с собой всю необходимую им
пищу. Однажды один из таких людей, который поднялся уже
намного выше упомянутого рубежа, был застигнут снежной бу-
рей и оказался отрезанным от мира. Три дня находился он
в импровизированном убежище, без пищи и тепла, почти за-
мерзая. Снежная буря прекратилась лишь на третий день.
И тут он увидел, как из норы вылезает крыса. Крыса была
очень старая, и оп подумал, что не будет большого вреда, если
он убьёт её и съест и, подкрепив свои силы таким способом,
спустится затем с горы. Ему удалось как-то изловчиться и убить
крысу камнем. Затем он благополучно спустился с горы и со-
вершенно перестал думать об этом. Прошло время, и вот его
вызывают на суд горных проводников — людей, отвечающих за
состояние этой горы и ведущей на неё дороги. Его привлекают
к ответу за убийство крысы, о каковом событии он к тому вре-
мени давно уже забыл. Последствия этого, как оказалось, были
весьма серьёзными. Крыса, по причине своей старости, не
могла ловить здоровых насекомых и питалась только больными.
Поэтому с её смертью перестал работать естественный отсев
больных насекомых. Болезнь охватила весь вид, и все насеко-
мые вымерли. Но насекомые опыляли и удобряли существенную
часть растительности на горном склоне. Поэтому когда насеко-
мые вымерли, то лишённая опыления и удобрения раститель-
ность стала сходить на нет. Но растительная жизнь горного
склона удерживала почву. Началась эрозия. В конечном счёте
произошёл большой оползень и погрёб под собой многих людей,
взбиравшихся па гору; к тому же на долгое время оказалась
заблокированной тропа. А ведь всё это результат, казалось бы,
незначительного события — убийства старой крысы.
Именно потому, что мы далеко не всегда можем видеть дол-
госрочные последствия каждого из наших действий, мы должны
заботиться о том, чтобы не вносить беспорядка в окружающую
среду, но, напротив, самим присутствием своим излучать мир
и благость, любовь и сострадание.
Следующим шагом Восьмеричного Пути, тоже связанным
с нашими отношениями в мире, является правильность выбора
средств к существованию. Это означает выбор такого труда для
обеспечения своей жизни, который не наносит вреда другим;
это отказ от такой работы, которая связана с отнятием жизни
у других, с воровством или обманом. Существует традиционный
перечень занятий, считающихся неприемлемыми: это участие
в торговле оружием и наркотиками или в их распространении,
это охота и ловля рыбы — то есть всё то, что причиняет страда-
ния другим. Дхарма не только медитация. Да, медитация —
мощный инструмент понимания; но понимание и мудрость обре-
296
тают смысл, только будучи интегрированными в нашу жизнь.
Правильный путь добывания себе средств к существованию со-
ставляет часть этой интеграции. У американских индейцев даже
сама манера ходить превращалась в священный обряд. Сделать
всю свою жизнь произведением искусства — вот идеал! Любое
действие превратить в священнодействие. Всё делаемое делать
с осознанностью.
Следующие три шага этого пути имеют отношение главным
образом к практике медитации. Первый из них во многих аспек-
тах самый важный: это — правильное усилие. Если мы не при-
кладываем усилий, то ничего нс происходит. В абхидхарме, т. е.
буддийской психологии, говорится, что усилие есть корень вся-
кого достижения, основа всех достижений. Если мы хотим
взойти на вершину горы, а сами будем сидеть у подножия этой
горы и только думать об этом, нашему желанию не суждено
сбыться. Лишь благодаря усилиям, фактическому труду взлеза-
ния на гору, деланию одного шага за другим*—возможно во-
обще достижение вершины. Рамана Махарши, современный
индийский мудрец, пишет: «Никто не достигнет успеха, не де-
лая усилий. Владение своим умом не есть наше право от рожде-
ния. Преуспевшие в этом обязаны своим успехом только своему
упорству». Однако усилие требует сбалансированности. Напря-
жённость и страстное желание успеха являются большим пре-
пятствием для последнего. Энергию следует равновесно сочетать
со спокойствием. Это подобно настройке гитары: если её струны
слишком натянуты или слишком отпущены, звучанье будет невер-
ным. Так же и в нашей практике: мы должны быть достаточно
упорны и настойчивы, однако на фоне ума ненапряжённого и
сбалансированного; усилие не должно сопровождаться насилием.
Нам предстоит столь многое в себе открыть, прийти к понима-
нию столь многих уровней сознания! Только прикладывая уси-
лия, можем мы заставить горизонты раскрываться перед нами.
За нас этого никто не сделает. Никому не дано получить гото-
вую просветлённость от другого существа, и никто не может
сделать просветлённым другого. Просветление Будды было ре-
шением его собственной проблемы, оно не решило наши... не
считая указания на то, как это сделать. Каждый должен идти
сам по этому пути.
Полное-бденне-мысли (п-б-м) — седьмой шаг на этом Бла-
городном Восьмеричном Пути и означает состояние осознанно-
сти по отношению ко всему происходящему в настоящем мо-
менте. Это значит — без разрывов внимания замечать течение
вещей; например, во время ходьбы непрерывно осознавать дви-
жение тела; при наблюдении за дыханием — немигающим лучом
внимания быть с каждым ощущением, получаемым от движения
воздуха через нос, «внутрь-и-наружу», или от движения живота
и грудной клетки, «подъём-и-опадание»; замечать все мысли и
все чувства по мере их возникновения. Как выразился один
297
учитель дзэна, — «когда идёшь, только иди, когда бежишь,
только беги; главное — не растекайся мыслью». Какой бы
в поле восприятия пи возник элемент, он должен быть замечен
и сделан объектом осознанности, причём без того, чтобы пы-
таться схватить и удержать его (жадность), осудить (нена-
висть) или забыть о нём (заблуждение); надо только наблю-
дать это течение, наблюдать этот процесс. Когда развита спо-
собность п-б-м, оно приобретает ритмичность, и весь день пре-
вращается как бы в непрерывный танец. П-б-м придаёт уму
устойчивость и равновесие, удерживая его в состоянии острой
сфокусированности и в то же время безучастной отстранённости
от событий идущего перед ним спектакля.
Последний шаг на пути в гору — правильная концентрация.
Она представляет собой однонаправленность ума, его способ-
ность оставаться на предмете, ни на миг не отвлекаясь. Первые
дни этого путешествия могут оказаться трудными из-за того,
что концентрация ещё не развита в достаточной мере. Чтобы
взобраться на гору, требуется определённая физическая сила.
В начале пути сил ещё не много, и вы будете испытывать уста-
лость и неудобство. Но тело становится всё сильней, и караб-
каться вверх всё легче. Так же и в практике медитации. По мере
развития способности концентрировать внимание уменьшается
трудность находиться полностью в текущем моменте. Препят-
ствия, с которыми сталкиваешься в начале практики, через
какое-то время преодолеваются уже с лёгкостью.
Если, поставив чайник на огонь, вы будете каждую минуту
снимать крышку и смотреть на воду, она не скоро закипит.
Оставьте чайник в пбкое — вода закипит быстрей.
Медитационный ретрит — уникальная возможность для раз-
вития высокой степени концентрации и полного-бдения-мысли.
Благодаря непрерывности практики, каждый момент как бы
надстраивается над предыдущим, и в скором времени ум на-
капливает большую силу проникновения.
То путешествие, в котором мы находимся, соединяет в себе
правильность наших отношений в миру с ростом глубины по-
нимания вещей п прозрением в мир нашей собственной при-
роды. Здесь уместно привести совет из книги «Гора Аналогий»,
касающийся восхождения по этой тропе мудрости: «Держите
взгляд на тропе к вершине. Но не забывайте и смотреть перед
собой. Последний шаг зависит от первого. Но не льстите себя
обманом, что вы уже там, только потому, что вы видите вер-
шину. Следите за своими шагами. Дарите полную бдительность
каждому очередному. Но пусть эта бдительность не отвлекает
вас от высшей цели впереди. Ибо первый шаг зависит от по-
следнего».
Итак: погружённость в настоящее, культивирование в себе
осознанности каждого текущего момента п вера в далёкий си-
298
луэт вершины, имя которому — свобода. Вот что от нас тре-
буется.
Вопрос: Я заметил, что ощущения на вдохе кажутся
сильнее. Это несколько нарушает мою концентрацию. Как я
должен поступать?
Ответ: Дыхание очень интересный объект медитации,
поскольку ему свойствен широкий диапазон показателей струк-
туры и интенсивности. Порою оно сильно и тяжело, в другое
время легко и тонко. Оно может измениться между вдохом и
выдохом, или же изменение его становится заметным лишь
через какое-то время. Иногда дыхание становится почти неуло-
вимым. Что делает дыхание ценным объектом медитации, так
это то, что когда оно становится тонким, т. е. едва заметным,
то мы можем использовать его как показатель уровня утончён-
ности для настраивающегося ума. Когда вы замечаете нара-
стание утончённости дыхания, то старайтесь и уму придать до-
статочную тонкость, дабы он стал осознавать элементы этого
уровня. Здесь требуется дополнительная энергия, но не для
каких-то актов, а для молчанья и тишины, для полноты пас-
сивности.
Вопрос: Как можно узнать по человеку, просветлён
ли он?
Ответ: Просветлённое существо не поддаётся внешнему
уловлению. Нет способа вопринять особождённое сознание че-
рез наши обычные чувства, поскольку оно находится за преде-
лами ума. Это как попытка найти пламя вчерашнего костра.
Где вы будете искать его? Нельзя думать о просветлённости
как о чём-то существующем в определённом месте. Нет особой
отметины на лбу. Однако в людях можно узнавать проявляю-
щиеся в словах и поступках качества мудрости и сострадания
и почитать эти качества.
Вопрос: Об отношениях с нашими родителями и внут-
реннем обязательстве показать им этот путь. Мои род ители
в недоумении, почему я здесь и что я здесь делаю. Я не вижу
способа заставить их это понять.
Ответ: Существует много способов общения, и речь за-
частую не лучший из них. Если вы находитесь со своими роди-
телями или любыми другими людьми, при этом спокойны, да-
леки от того, чтобы кого-то или что-то осуждать, всё приемлете,
полны любовью и настроены вести себя щедро, то совершенно
нет надобности в словах. Ваше собственное пребывание в мире
и спокойствии образует некое пространство. Правда, это тре-
бует длительного времени. Привычка смотреть на вещи по-
своему удерживает людей от новых, непривычных для них ша-
гов. Стоит вам сказать что-нибудь идущее вразрез с этой при-
299
вычкой, как они занимают оборонительную позицию. Поэтому
ничего не надо делать такого, что может нарушить их спокой-
ствие: просто будьте собой и предоставьте Дхарме возможность
раскрываться. Покойный ум благотворно влияет на окружение.
Всё это требует и времени, и терпения, и много любви.
Вопрос: При сидячей медитации у меня возникает визуа-
лизация моего дыхания в образе воды, текущей взад и вперёд
по тоннелю. Не мешает ли это более полной осознанности?
Ответ: Да. Суть практики заключается в том, чтобы подве-
сти ум к уровню сенсорных переживаний, уведя его от концеп-
туального уровня. Визуализация дыхания представляет собой
концепт. Это не то, что происходит на самом деле, а является
проекцией. Весь смысл в том, чтобы быть с переживанием ощу-
щений от дыхания, а не строить вокруг пего облако представ-
лений.
Вопрос: Каким образом веру в бога можно совместить
с этой практикой?
Ответ: Это зависит от того, какое содержание вы вклады-
ваете в понятие бога. Люди очень по-разному понимают это
слово. Некоторые отождествляют бога с высшей истиной, а это
как раз равносильно Дхарме, закону, общему порядку вещей.
Предаться богу — это всё равно что отпустить, то есть целиком
положиться на вещи как они есть. Иначе говоря, предоставить
Дхарме развёртываться, приемля её законы.
Третье утро
о
ИНСТРУКТАЖ О ЧУВСТВАХ
В ПРАКТИКЕ РАЗВИТИЯ инсайта (способности прозрения
в суть вещей) ментальный фактор, определенный нами как чув-
ства, особенно важен. Мы говорим о чувствах в связи с каче-
ствами приятного, неприятного и нейтрального, которые неиз-
менно присутствуют в каждом моменте потока сознания. Именно
это качество приятного или неприятного обусловливает то, что-
ум наш имеет тенденцию прилепляться к чему-либо или что-либо
осуждать: он хватается за приятные объекты и чувства, осуждая
или отвращаясь от неприятных. Когда мы приходим к полному
осознаванию своих чувств, то обретаем способность просто на-
блюдать их как бы со стороны, сохраняя полное равновесие.
Одним классом объектов, у которых чувство выходит на
передний план, являются физические ощущения в теле. Мы
совершенно определённо переживаем эти ощущения как прият-
ные или болезненные. Направленность внимания на эти ощуще-
ния — прекрасный метод развития полной осознанности чув-
ства; эта осознанность предполагает испытывание телесных
ощущений без прилепления к положительному чувству (бла-
женство, восторг, трепет и т. п.) и без попытки бегства от отри-
цательного (боль, напряжение, дискомфорт и т. п.). Задача
в том, чтобы просто наблюдать все эти ощущения — жар, холод>
зуд, вибрацию, лёгкость, тяжесть — и возникающие в связи
с ними чувства, не цепляясь за них, не проклиная их, не ото-
ждествляясь с ними.
.Приступайте к сидячей медитации *, наведя фокус осознан-
ности на движение живота (подъём — опадание) или на движе-
ние воздуха (внутрь—наружу). Затем, если на передний план
выйдут ощущения в теле, подарите им полное внимание и пол-
ное-бдение-мысли. В наблюдении за ощущениями очень важно
сохранять ум в состоянии релаксации, особенно когда в теле
присутствуют сильные болезненные ощущения. В реакции на
боль уму и телу свойственно напрягаться. Это свидетельствует
* В дальнейшем — просто «медитация»; если будет иметься в виду
иной тип медитации, это будет оговорено особо. (Прим, перев.)
301
о чувстве отвращения, антипатии, и стремлении избежать эту
боль и приводит к разбалансированности ума. Что следует сде-
лать в этом случае? Надо попытаться расслабиться, став шире
этой боли, и из образовавшегося свободного пространства наблю-
дать поток своих ощущений. Когда ум тих, непапряжёп и внима-
телен, боль начинает испытываться уже не как сплошной сгусток,
но как поток, в котором она то появляется, то исчезает, от одного
момента к другому. Старайтесь сидеть, сообщив уму состояние
расслабленности и спокойствия, наблюдая поток ощущений без
отвращения, без ожиданий.
Боль — полезный объект медитации. Когда в какой-то части
гола ощущается сильная боль, концентрация усиливается. Ум
сохраняет сосредоточенность на боли без труда и почти нс от-
влекается, нс блуждает. Делайте объектом медитации любые
телесные ощущения, когда они выходят на передний план. Ко-
гда же они утрачивают своё доминирование, возвращайтесь
к дыханию. Осознанность должна быть ритмичной, не прыгаю-
щей, не хватающейся за объекты, а просто наблюдающей:
«подъём—опадание», «боль», «зуд», «жар», «холод», «подъём—
опадание». Когда вы обнаруживаете, что боль заставила вас
напрячься, тщательно изучите качество этой неприятности, ко-
лорит этого болезненного ощущения. Подарите полное-бдение-
мысли ореолу чувства вокруг этого ощущения, и тогда ум есте-
ственным путём придёт к состоянию равновесия.
Четвёртый вечер
КОНСТАТИРУЮЩЕЕ ВНИМАНИЕ
ОДНО ДРЕВНЕЕ прорицание утверждает, что через двадцать
пять веков после смерти Будды наступит пора великого воз-
рождения и процветания Дхармы. И вот именно сейчас мы яв-
ляемся свидетелями того, как сбываются эти слова: подаренная
человечеству Буддой духовная практика переживает свой ре-
нессанс. Чтобы оценить широту и содержательное богатство
' этого пророчества, надо понимать значение самого слова
«дхарма». Дхарма — слово санскритское, и наиболее общий
его смысл — это закон, порядок вещей, процесс их бытия, Дао,
а в более узком смысле — учение Будды. Всё это — Дхарма.
Этим словом также обозначается всякий отдельно взятый пси-
хический или физический элемент, каковые присущи всем чело-
веческим существам. Все элементы психики — мысли, образы,
эмоции, сознание и т. п. — и все элементы, связанные с физи-
ческим аспектом, по отдельности называются «дхармами». За-
дача всей духовной работы заключается в том, чтобы исследо-
вать и открывать эти дхармы внутри себя, вскрывать и прони-
кать внутрь всех элементов ума и тела, осознавая каждый из
них в отдельности и проникаясь пониманием законов, направ-
ляющих их динамику и взаимоотношения. Именно этим мы
здесь и занимаемся: исследуем в каждом текущем моменте
суть пашей природы и сущность того, кем и чем мы являемся.
Существует одно качество, или способность ума, которая
лежит в самой основе духовных открытий н которую можно
назвать «констатирующим вниманием».* Оно проявляется в на-
блюдении вещей как они есть, без установки на выбор и срав-
нение, без оценок и без наложения на происходящее сетки
своих ожиданий; всё, что требуется, это равномерно разлитое и
ничем не искажаемое осознавание, чуждое предпочтений и
вмешательства в процесс.
Это качество констатирующего внимания хорошо выражено
в известном японском хайку:
' Вот старый пруд.
, Вот в воду прыг лягушка.
Бульк!
* Bare attention.
303
Здесь нет драматизирующего описания заката, нет вечернего
безмятежного неба над прудом и слов о красоте картины.
Только скупая гравюра воспринимаемого. Пруд... Лягушка.
Бульк!.. Констатирующее внимание говорит: учитесь видеть и
наблюдать с простотой непосредственности. Отвлекайтесь от
всего постороннего. В этом мощный источник способности ума
к прозрению.
Процесс развития констатирующего внимания ‘влечёт за со-
бой некоторые фундаментальные перемены в образе нашей
жизни. Наш девиз в отношении времени таков: «быть здесь
теперь», то есть сей миг быть в этом миге, или — жить в на-
стоящем моменте. Вся проблема в том, как этого достигнуть.
Своим умом мы большей частью пребываем в прошлом, думая
о вещах уже случившихся, или же строим планы на будущее,
воображая вероятные события,*—и как в том, так и в другом
случае переживаем зачастую очень эмоционально — и своё бы-
лое, и предстоящее: сожалеем, беспокоимся, трепещем, про-
клинаем. Воспоминания о прошлом, фантазии о будущем уво-
дят нас в сторону. Трудно удержать ум на текущем моменте.
Констатирующее внимание — это то качество осознанности, ко-
торое дает нам возможность полноценно жить и быть в про-
буждённом состоянии, находясь на каждой очередной крохотной
площадке «здесь-и-теперь». Ведь вся жизнь состоит только из
этих площадок! И всю эту жизнь мы обретаем, только научив-
шись погружаться в спокойное созерцание именно этого, сей
миг протекающего момента, полностью испытывая всё, что в нём
происходит.
Традиции дзэна донесли до нас эпизод, ярко иллюстрирую-
щий умение жить внутри настоящего момента. Два монаха
возвращались вечером к себе домой в свой храм. Дорога, по
которой они шли, превратилась в сплошную грязь, так как дело
происходило в сезон муссонных дождей. Дойдя до пересекаю-
щей дорогу тропы, они увидели там очень красивую молодую
девушку, стоявшую в большом затруднении перед непроходимой
для неё лентой дороги. И тогда по наитию момента один из
монахов поднял её на руки и перенёс на другую сторону. Мо-
нахи продолжали свой путь молча, но через какое-то время
второй монах, пе в силах более удержать своё недоумение,
спросил первого: «Как ты мог это сделать?! Ведь па нас, мона-
хах, лежит обет не только пе прикасаться к женщинам, но даже
просто смотреть на них! Особенно если они молоды и красивы!»
И тогда первый монах ответил: «Я ту девушку оставил там.
А ты? Ты всё ещё несёшь её?» По мере развития способности
констатирующего внимания, которое даёт нам возможность
замечать всё происходящее как внутри нас, так и в на-
шем окружении, мы начинаем воспринимать настоящее и
реагировать па него всё с большей непосредственностью и сво-
бодой.
304
Вместе с тем констатирующее внимание приводит ум в со-
стояние покоя. Ум нетренированный часто слишком реактивен,
липнет к приятному, проклинает неприятное, хватается за при-
влекательное, отталкивает антипатичное; его реакции проник-
нуты жадностью и злобой. Вечный, утомительный, изнуряющий
дисбаланс! Но вот постепенно развивается, переходит в при-
вычку эта полезнейшая тактика ума — констатирующее внима-
ние, и мы уже без напряжения привязанности или отвращения
переживаем свои мысли и чувства, легко проходим через любые
ситуации, через общение с любыми людьми. И перед памп от-
крывается поразительная возможность во всех подробностях и
одновременно как бы с высоты птичьего полёта видеть и вос-
принимать всё происходящее, совершенно не теряя спокойствия
и равновесия ума.
Состояние осознанности, свойственное констатирующему
вниманию, отнюдь нс ограничено определёнными периодами
сидения в медитации утром и вечером. Полагать, что отведенное
для медитации время есть единственная возможность войти
в это состояние, а во всё остальное время суток оно недоступно,
значило бы раздробить свою жизнь и в самом начале подсечь
накопление проницающей способности ума. Полное-бдение-
мысли и констатирующее внимание осуществимы и уместны
в любой момент, чем бы мы ни занимались: сидели, стояли, бе-
жали, ложились, беседовали, принимали пищу. Надо буквально
культивировать в себе состояние констатирующего внимания,
которое скрупулёзно регистрирует все объекты при любом со-
стоянии ума и в любой внешней ситуации. Каждый момент сле-
дует проживать во всей его полноте, даря ему всего себя без
остатка. Здесь уместно привести рассказ о человеке, убегавшем
от тигра. Вот он подбегает к пропасти и, хватаясь за виноград-
ную лозу, повисает в воздухе как раз под её выступом. Сверху
он слышит страшное сопенье и видит сабельные когти изогнутой
лапищи, как вдруг замечает внизу, у основания обрыва другого
тигра. Вытягивая шею, тот рычит и щёлкает обнажёнными
клыками в предвкушении готовой свалиться добычи. Несчаст-
ный висит между двумя смертями, а тут новая напасть: две
мышки на бугре, к которому прижата натянутая лоза, стали
деловито перегрызать её: она, оказывается, легла на вход в их
норку. И вот в этот самый момент человек заметил — что бы вы
думали? — крупную, красную, сочную ягоду земляники, расту-
щую на травянистом боку склона чуть в стороне. Ласковым,
точным, длинным и медленным движением он протягивает к ней
свободную руку, вися теперь только на одной, влюблённо смы-
кает на ней пальцы, поворачивает её, чтоб опа не раздавилась,
отрывает от стебелька и отправляет в улыбающийся рот. Он
жуёт её, смакует её аромат и наслаждается жизнью!
Ещё одно свойство констатирующего внимания состоит в том,
что, будучи развитым благодаря достаточно длительной трени-
20 Заказ .V» 56
305
ровке, оно для своего проявления более не нуждается в усилии,
т. к. работает само. Динамика его развития подобна обучению
игре на музыкальном инструменте. Пройдет много уроков,
прежде чем мы научимся правильно ставить пальцы и прежде
чем минет тот период упражнений, когда извлекаемые звуки
никак нельзя назвать музыкой. Но приходит время, когда
пальцы начинают нам повиноваться и когда каждый новый
день всё более превращает упражнение в искусство. Наконец
наша сноровка развивается настолько, что игра совершенно
утрачивает элемент усилий. Теперь между игрой и практикой
фактически нет различий: сама игра превращается в практику,
а практика в игру. Точно так же и в нашем случае: практикуя
качество осознанности, мы начинаем с очень медленных и
скрупулёзно осознаваемых движений каждой ноги при медита-
ционной ходьбе: «подъем», «вперёд», «опускание» и с осознавае-
мых движений живота при дыхании: «наполнение, опадание»
(или «внутрь, наружу»). Вначале мы вынуждены делать боль-
шие усилия. В ткани полного-бдения-мысли, которое мы пы-
таемся строить, всё время возникают разрывы. Процесс идёт
в постоянных борениях и трудах преодоления препятствий. Но
по мере того как ум делается всё более тренированным в целе-
направленном построении состояний осознанности и полного-
бдения-мысли, весь процесс и само пребывание в этих состоя-
ниях приобретают все большую естественность. И вот в практике
наступает тот момент, когда накопленная энергия (или инер-
ция) полного-бдения-мысли уже достаточно велика, чтобы за-
работать самостоятельно. Мы начинаем проделывать все эти
вещи с лёгкостью, простотой и естественностью, проистекаю-
щими из наработанного нами нового качества: естественной, не-
насильственной осознанности.
Приобретение навыка констатирующего (или регистрирую-
щего) внимания требует значительных усилий; мы должны
научиться вслушиваться в свой ум, в своё тело, в окружающий
нас мир и научиться слышать их. Скажем, в течение какого-то
времени вы сидите спокойно у берега моря или реки. Сначала
всё, что вы слышите, есть не более чем один громкий нерасчле-
нимый звук. Но затем, продолжая сидеть и слушать, ни на что
больше не отвлекаясь, мы начинаем различать множество мель-
чайших и едва уловимых звуков, включая шелест набегающих
па берег волн, их взаимное столкновение и т. д. В состоянии
такой умиротворённости и тишины своего ума мы очень глубоко
чувствуем всё происходящее вокруг. Такова же картина, когда
мы вслушиваемся в самих себя. Сначала всё, что мы слышим,
есть просто одно сплошное эгоцентрическое чувствование себя:
«Я!». Но постепенно это «Я» обнаруживает себя как множество
изменяющихся и сменяющих друг друга элементов — мыслей,
чувств, эмоций, ощущений, образов, — по отдельности пред-
стающих перед нами благодаря лишь нашему вслушиванию
306
л вниманию. Здесь будет кстати привести стихотворение одной
дзэнской монахини:
У ок шестьдесят шесть раз моим глазам являлась
В изменчивых чертах осенняя пора.
О ней всё сказано. О лунном свете тоже
Не спрашивай меня: я всё произнесла.
Теперь я слушаю безмолвие травы,
Когда все ветерки стихают над землёю.
В полное безветрие слышать голос трав, слушать безмол-
вие. . . Столь глубокая умиротворённость ума отражает равно-
весие Дао между созидательньш и приемлющим началами.
Созидательное здесь проявляется как обострённое бдение, про-
никновенность и активное внимание; приемлющее-—как рав-
ностное отношение ко всему, отказ от выбора и оценочных
суждений. Такой ум отличается большой открытостью, крото-
стью и восприимчивостью. Когда обострённое бдение и ясность
восприятия сочетаются с повышенной чуткостью и восприятием,
равновесие становится совершенным и ум испытывает полную
гармонию сил и большую устойчивость.
Есть два ментальных фактора, которые наиболее ответст-
венны за развитие констатирующего внимания. Первый из
них — концентрация, т. е. способность ума устойчиво нахо-
диться на объекте, не отвлекаясь в сторону. Второй фактор —
полное-бдение-мыелп, которое замечает всё, что происходит
в текущем моменте, и не позволяет уму становиться забывчи-
вым; оно удерживает ум в состоянии полной погружённости
в ситуацию настоящего и в полной собранности. Когда оба
фактора — п-б-м и концентрация — достигают высокого уровня
выраженности, ум приходит в состояние искомого равновесия,
делающего возможным вслушивание в запредельные глубины.
Развивается глубокая и проникающая осознанность, которая
делает зримыми многие аспекты решения проблемы о том, кто
же мы есть в конце концов.
Говоря о мудрости, следует подчеркнуть, что она своим по-
явлением обязана отнюдь не какому-то особенному объекту
или особенному состоянию. Судзуки-роси по этому поводу так
и говорил: «Здесь нет ничего особенного». Ничего особенного
нет ни в нашем уме, ни в нашем теле, ни в порядке вещей, ни
в том, что с ними происходит. Все вещи, которые приходят,
обязательно уходят: в этом их неотъемлемое свойство. Нет ни
одной вещи, которая оправдала бы серьёзные усилия в дости-
жении пли захватывании её, пи одной вещи, за которую имело
бы смысл держаться. Что бы ни явилось нам в этом непред-
сказуемом потоке, — всё достойно приветствован ня. Важно
здесь одно: равновесие и ясность ума. Нет нужды стремиться
к необычным переживаниям. Хотя возможны и самые невероят-
ные феномены, они, в общем потоке феноменов, отнюдь не
20* 307
являются чем-то особенным, они всего лишь очередные объекты
для наблюдения и подчиняются тем же законам преходящности.
Наша задача состоит в том, чтобы суметь всё отпустить, то
есть разомкнуть все наши привязанности, и больше не отожде-
ствляться ни с одним из состояний. Быть свободными всесто-
ронне, уйти от любых пристежек, разорвать все цепи, даже зо-
лотые, которые связывают нас с происходящим. Когда мы до-
статочно глубоко переживаем в себе этот поток, имя кото-
рому — изменчивость, когда мы с достоверностью непосредст-
венных наблюдателей видим процесс трансформации каждой
части нашего существа, тогда мы с лёгкостью начинаем «от-
стёгивать» своп даже наиболее глубоко обусловленные привя-
занности, и это приводит нас в состояние полной гармонии
с этим потоком. Отказ от сопротивления, от попыток за что-либо
удержаться, от захвата чего-то привлекательного. И как ре-
зультат, мы становимся едиными с процессом развёртывания
Дхармы.
Вопрос: Выходит, что души здесь нет, даже всего лишь
как части этого процесса?
Ответ: Овладение всем феноменом осознанности приходит
благодаря опыту с объектами в условиях пребывающего в мол-
чании ума, а не в результате концептуальной работы мысли
с этими объектами. Развитие осознанности идёт в направлении
от вербально-логического уровня сознания к чувственно-интуи-
тивному. Все слова, которые можно было бы сказать по этому
поводу, бьют мимо цели и бессильны в сравнении с теми сред-
ствами, которые доступны в условиях тишины постигающей
осознанности. Пожалуй, именно сейчас уместно упомянуть
одну важную вещь, а именно: не следует верить ничему слепо.
Истинное и глубокое понимание рождается лишь в собственном
опыте медитации. Не является существенным, владеете ли вы
соответствующими концептами или нет. Некоторые из наиболее
продвинутых йогов никогда нигде не учились, не прочли ни
одной книги и даже вовсе не обязательно обладают блестящим
умом в обычном понимании этого слова — они просто вникают
в инструкции и выполняют их в своей практике. Вся Дхарма
естественным образом развёртывает в них свои законы и реа-
лизуется; они проходят через многие стадии просветления —
и при этом могут не владеть словесным материалом для сооб-
щения другим о тех истинах, которые открываются им во внут-
ренней тишине постижения. Что здесь самое главное? Это —
опыт истины в нас самих, опыт, свободный от идей и мнений.
Вопрос: Каков смысл практики концентрации?
Ответ: Есть разные способы следования по избранному
нами пути. Наиболее традиционный способ — это сначала раз-
вить концентрацию, а уже потом использовать эту способность
308
ума для развития инсайта (прозрения в суть вещей). Это может
потребовать много времени, т. к. для развития сильной концен-
трации нужны специальные условия. Одним из связанных с этой
проблемой событий, происшедших в Бирме, особенно за по-
следние сто-полтораста лет, явилось возрождение методов
випассаны, при помощи которых развивают одновременно кон-
центрацию и полное-бдение-мысли, сводя вместе ежемоментную
и непрерывную осознанность и концентрацию, которые, будучи
достаточно выраженными, создают все условия для просвет-
ления.
Вопрос: Вольны ли мы в выборе того, что именно мы
делаем в этом мире?
Ответ: Многое из того, что с нами случается, определено
нашей прошлой кармой; однако то, как мы на это реагируем,,
находится в сфере тех сиюмоментных поступков и действий,
которые осуществляются с полной свободой выбора. Объектом
свободного выбора для нас является и решение — развивать
или не развивать в себе способность полного-бдения-мысли. Не
существует объективной необходимости, которая понуждала бы
нас реагировать на вещи тем или иным образом. Источник на-
шей свободы находится в том, как именно мы относимся к про-
исходящему в данный момент.
Вопрос: Каким образом понятие подсознательного, раз-
виваемое западной психологией, соотносится с феноменом ме-
дитации?
Ответ: Что происходит, когда ум погружается в молчание
и наша осознанность делается тоньше? Происходит то, что
многие вещи, бывшие ниже нашего обычного порога осознан-
ности, т. е. многое из того, что называется подсознательным
материалом, становится зримым в лучах полного-бдения-мысли.
Мы начинаем видеть и наблюдать то, что прежде было резуль-
татом подсознательной обусловленности, и получаем возмож-
ность через возникшую осознанность полнее интегрировать это
в своё сознание.
Вопрос: Всегда ли усилие внести в данный момент осоз-
нанность уменьшает спонтанность (непосредственность) реак-
ций?
Ответ: Состояние неосознанности вовсе не является усло-
вием, способствующим спонтанности. Когда мы реагируем ма-
шинально, т. е. фактически даём обусловленные ответы, то это
отнюдь не есть спонтанность или непосредственность. Это есть
поведение робота. Приходит стимул — мы реагируем: стимул—
реакция, стимул—реакция. .. И всё это время отсутствуют осо-
знавание и полное-бдение-мысли. Это не то состояние ума, ко-
торое можно назвать непосредственным. Это — механическое
309
'•состояние. Истинная непосредственность появляется в условиях
молчания ума, когда он находится на интуитивном уровне и
ясно замечает всё происходящее от момента к моменту. Когда
развивается полное-бдение-мысли, оно ничего не изменяет в са-
мом потоке и пе ломает его естественного ритма. В самом начале
практики может быть полезно фокусироваться на каждом от-
дельном процессе, по с развитием констатирующего внимания
все начинает происходить без усилий.
Вопрос: Возвращаясь к аналогии между обучением игре
на фортепьяно и практикой констатирующего внимания. По-
скольку очень многие люди занимаются музыкой, но очень не-
многие из них становятся профессионалами, то не является ли
зто справедливым и для практикующих констатирующее вни-
мание, из которых лишь немногие овладевают искусством пол-
ного-бдения-мысли?
Ответ: Успех приходит к людям по-разному. Известно, что
некоторым он дастся медленно и с болью, ценой очень больших
усилий. Другие продвигаются хоть и медленно, однако процессу
этому сопутствуют самые приятные ощущения. Третьи идут
вперёд очень быстро, но с муками и большим потом; а есть
такие, к которым успех приходит быстро, легко и приятно.
Здесь очень многое зависит от накопленной нами в прошлом
кармы и от того, насколько уже развиты духовные способности
нашего ума. При всём том, если мы идём в правильном направ-
лении, то всё, что нам надо делать, это просто продолжать идти.
Пусть на это потребуется один год, или шестьдесят лет, или
пять жизненных циклов, — коль скоро мы идём к свету, всё
остальное не столь важно. Всё, что пам надо, это быть обра-
щенными лицом к свободе, не пойти вспять в направлении
сгущающейся темноты. Поэтому на каком бы этапе своей эво-
люции ни находился тот или иной человек, именно то самое
место и есть для него отправная точка этого путешествия.
Вопрос: Вы говорили в том смысле, что кто-то проходит
через целый ряд новых рождений и жизненных циклов. Есть
ли здесь нечто, что не изменяясь проходит через все эти пере-
рождения, нечто вроде души?
Ответ: Понимание этой проблемы упростится, если при-
влечь аналогию с цепочкой изменений, которые происходят с че-
ловеком в течение одного жизненного цикла. Например, если
подумать о себе, какими мы были пять или десять лет назад,
то мы должны попять, что наше тело стало совсем другим, даже
на клеточном уровне. Ойо целиком прошло трансформацию.
Сознание же наше трансформировалось бессчётно большее
число раз в непрерывном потоке возникновений и исчезновений.
И сейчас вы не можете указать ровным счётом ни на что
в своём уме и теле, что осталось тем же, чем оно было прежде.
310
Однако то, что вы представляете собою сейчас, обусловлено
тем, чем вы были тогда, и вместе с тем — каждым последующим
моментом, непрерывная серия которых ниточкой связывает вас
с тем моментом в прошлом. Иными словами, каждый предыду-
щий момент обусловливает возникновение непосредственно сле-
дующего за ним очередного момента. Нет ничего, что переноси-
лось бы через головы этой очереди моментов, но есть только
отношение между двумя смежными моментами, работающее от
прошлого к будущему. Есть упорядоченная непрерывность про-
цесса. В момент смерти качество сознания обусловливает созна-
ние перерождения. Ничто не передаётся далыюдействующим вы-
стрелом из прошлого в будущее. Новое сознание возникает
в жёсткой зависимости от содержания последнего момента.
Пятое утро
о
ИНСТРУКТАЖ о мыслях
ОЧЕНЬ ВАЖНО сделать мысли объектом полной осознанности.
Если мы оставляем возникающие мысли без акта их осознава-
ния, если мы мыслим, не отдавая себе отчёта в этом процессе,
то очень трудно прийти к прозрению в безличностную природу
мыслей и к прозрению в наше глубоко укоренённое и утончённо
развитое самоотождествление с мыслительным процессом. Это
самоотождествление (идентификация) укрепляет иллюзию са-
мости, иллюзию «кого-то», кто тут думает. Делать мысли объ-
ектом медитации значит просто осознавать по мере их возник-
новения, что наш ум — думает, однако при этом не вовлекаться
в содержание самого процесса, не давать потоку ассоциаций
увлечь нас, не анализировать мысль и причину всё возникно-
вения, а просто осознавать, что в этот самый момент соверша-
ется думание. На помощь здесь может прийти метод менталь-
ных отметок — каждый раз, когда возникает мысль. Мы как бы
говорим себе: «думание, думание». Наблюдайте мысль без оце-
ночных суждений, без реакции на её содержание, без иденти-
фикации с нею, без того, чтобы с нею связывать своё «Я», своё
эго, идею обладания или происхождения: «моя мысль» и т. п.
Сама мысль и является мыслителем! За нею никто не стоит.
Мысль совпадает с думанием. Опа является без зова, приходит
без приглашения. Вы сами убедитесь, что, когда удаётся создать
позицию отстранённости от мыслительного процесса, мысли
быстро затухают. Дело обстоит даже так, что как только вы
осознаёте мысль, она исчезает, и внимание возвращается к ды-
ханию. Кому-то может показаться эффективным прибегать
к более точным словесным ярлыкам, отмечая не просто «дума-
ние», а разные виды этого думания, как-то: «планирование»,
«воображение», «воспоминание». Это обостряет фокус внима-
ния. Впрочем, и простая отметка «думание, думание» (или
«мысли, мысли») прекрасно служит своему назначению. Ста-
райтесь осознать мысль в момент сё возникновения, а не через
несколько минут после него, когда она уже развилась. Когда
мысли замечаются с точностью и в условиях ментального равно-
весия, они бессильны нарушить спокойствие нашего ума.
•312
Не следует рассматривать мысли как препятствия или по-
мехи. Они всего лишь ещё один объект осознавания, ещё один
объект медитации. Не позволяйте уму становиться ленивым’и
плыть по течению. Делайте усилие прийти к полной ясности
в отношении того, что происходит в текущий момент.
Судзуки-роси в своей книге «Дзэн-сознапие — сознание но-
вичка» пишет:
Практикуя дзадзэн-медитацию *, не стремитесь остано-
вить свои мысли. Предоставьте этому процессу остано-
виться самому. Если что-то приходит вам на ум, то
пусть оно свободно войдёт и свободно выйдет. Оно там
надолго не задержится. Если же вы целенаправленно
пытаетесь пресечь мыслительный процесс, то это значит,
что он беспокоит вас. Ничто не должно вас тревожить.
Вам лишь кажется, что нечто входит в ваше сознание
извне; на самом деле это лишь волны вашего ума;
и если вас не тревожат эти волны, то они постепенно
сами затихнут... Приходят многие ощущения, возни-
кают многие мысли и образы, но это всего лишь волны
вашего собственного ума. Нет ничего, что приходило бы
извне вашего ума. . . Поэтому если вы оставите свой ум
в покое, то он неизбежно успокоится сам. И вот этот
спокойный ум и называется «большим умом» (мета-
сознанием).
Предоставьте всему происходить так, как оно происходит.
Пусть все образы и мысли и ощущения возникают и исчезают,
не пробуждая с вашей стороны ни беспокойства, ни реакций, ни
оценочных суждений, ни прилепления к привлекательному, ни
отстранения от неприятного, ни, наконец, идентификации с эле-
ментами этого потока. Станьте едины с метасознанием и наблю-
дайте скрупулёзно, пристально, микроскопически все те волны,
которые приходят и уходят. Эта тактика очень скоро принесёт
вам состояние сбалансированности и спокойствия. Не позво-
ляйте уму соскальзывать с достигнутого фокуса. Удерживайте
ум в состоянии резкой осознанности, от момента к моменту,—
осознанности всего, что происходит, будь то избранный вами
для наблюдения участок процесса дыхания, возникающие в теле
ощущения, мысли и т. д. В каждый текущий миг будьте сосре-
доточены па объекте, пребывая в состоянии уравновешенного
и релаксированного ума.
* То есть сидячую медитацию. (Прим, перев.)
Пятый вечер
©
МИР ПОНЯТИЙ И РЕАЛЬНОСТЬ
В ПЛАТОНОВОМ ТРУДЕ «Республика» содержится ставшая
знаменитой притча. В некоей пещере сидят люди в цепях, при-
чем закованные таким образом, что их взглядам доступна лишь
задняя стена пещеры. Далеко за спинами этих людей горит
костёр, а между костром и спинами проходит процессия фигур,
которые заняты делами обычной жизни. От процессии на стену
пещеры, как па экран, падают тени этих фигур, отражая все их
жесты. Скованные цепями люди могут видеть только эту из-
менчивую игру теней, и поскольку в своей жизни они ничего
больше не видели, то уверены, что видимое ими и есть конечная
реальность. Иногда кому-то из них ценою огромных усилий
удаётся ослабить свою цепь и обернуться. Увидев костёр и про-
цессию, он начинает понимать, что тени отнюдь не реальность,
а простое отражение на стене. Не исключено, что после новых
усилий человеку удастся высвободиться из цепей и выйти из
самой пещеры навстречу солнцу и свободе.
То препятствие, которое затрудняет нам понимание истины,
очень похоже на ситуацию людей в той пещере. Концептуальный
мир, в котором мы живем, подобен игре теней. Закованные
в цепи своих привязанностей, мы воспринимаем мир через по-
средство своих идей, мыслительных процессов, ментальных по-
строений, принимая концепты за саму реальность.
Целый особый мир тенеподобных понятий и представлений
радикально обусловливает наше понимание вещей и наши по-
ступки. Понятия, представления, концепты, идеи суть та мощ-
ная гравюра нашего сознания, через которую мы видим дей-
ствительность. Например, жизнь многих людей решительно
подчинена идее места, страны, национальности. На реальной
планете нет никаких разделов и границ между странами; эти
произвольные линии начертаны только в наших умах. Каждый
раз, пересекая границу, вы можете убеждаться, сколь ни-
чтожна та «реальность», которую насильственно вкладывают
в понятие места. Подумайте, как много проблем в нашем мире,
сколько политических и экономических напряжений, вплоть до
вражды и войн, завязаны на одну единственную мысль: «Это
314
моя нация, это моя страна». В процессе уразумения того, что
концепты суть лишь продукт нашей собственной мыслительной
деятельности, мы можем начать освобождаться от этой привя-
занности п прочих пут.
В мою бытность в Индии одна девочка-гречанка поделилась
со мной наблюдением, прекрасно иллюстрирующим ту неле-
пость, которая связана с понятием места. Она описала государ-
ственную границу, идущую через пустыню. Границей служило
русло высохшей реки, через которое был переброшен большой
железный мост: одна половина его была выкрашена в зелёный
цвет, а другая — в красный. Кругом ровным счётом ничего не
было, кроме этой голой пустыни и этого красно-зелёного моста.
Абсолютно точно па его середине были воздвигнуты большие
железные ворота, закрытые на замок с обеих сторон. Когда
кому-то требовалось попасть из одной «страны» в «другую»,
стража на соответствующей стороне моста вызывала стражу
с другой стороны, и тогда, чеканя шаг и приноравливаясь
к тому, чтоб оказаться у ворот одновременно, те и другие при-
ближались к центру моста и одновременно вставляли свои
ключи в замочные скважины. Врата приоткрывались и пересе-
чение границы свершалось!
Подобным же образом обусловлены в нашем сознании поня-
тия времени, представление о прошлом и будущем. Что вообще
стоит за нашим словом «время»? В нас, в нашем сознании текут
определённые мысли, текут внутри настоящего момента; это
могут быть воспоминания и размышления по их поводу, и тогда
мы называем их «прошлым», относя их куда-то себе за спину
и отрывая от настоящего момента. Текущие мысли могут быть
также планами и связанным с ними воображением, и тогда
мы как бы прикалываем к ним этикетку «будущее» н проеци-
руем их опять-таки за пределы текущего момента в некую во-
ображаемую реальность. Редко нам удаётся почувствовать, что
«прошлое» и «будущее» имеют место именно сейчас. Всё, что
вообще есть, есть развёртывание настоящих моментов. Мы
создали эти понятия, чтобы они служили нам на пользу и об-
легчение, однако влагая в эти идеи реальное содержание и не
понимая, что они нс более чем продукт наших же собственных
мыслительных процессов, мы оказываемся их заложниками,
страдая под бременем горечи и сожалений о прошлом и предвос-
хищений и страхов по поводу ещё не случившегося. Погру-
жаясь в текущий момент во время медитации, мы осознаём
очень ясно, что прошлое и будущее суть просто мысли в на-
стоящем, и мы освобождаемся от пут «времени».
Чтобы понять, насколько мы действительно связаны деспо-
тизмом абстрактных представлений, необходимо развивать спо-
собность погружения, или инсайта, в природу концептов. У нас
есть идея о том, что мы «владеем» вещами, что они нам «при-
надлежат». А вот подушечка, на которой мы сидим, даже не
315
подозревает, что ею владеет кто-то. Понятие принадлежности
или обладания имеет отношение к территориальной или локаль-
ной близости между нами и определёнными вещами. Время от
времени мы находимся в непосредственной близости к тем или
иным предметам, пользуемся ими, а затем у нас возникает
представление, что мы ими владеем. В действительности обла-
дание, принадлежность — это мыслительный процесс, не зави-
сящий от фактических отношений, которые существуют между
нами и объектами окружающего нас мира. Освобождение от
привязанности к «обладанию» освобождает нас от порабощён-
ности объектами.
Ещё один концепт, на который мы все очень завязаны, — это
концепт половой принадлежности, мужчина/женщипа. Когда
вы закрываете глаза, то остаются лишь дыхание, ощущения,
звуки, мысли. .. Где «мужчина»? Где «женщина»? От них
остаётся только идея, только понятие. Мужчина и женщина
перестают существовать, когда ум погружается в свою фунда-
ментальную тишину. Представьте себе волны в океане, которые
возникают и пускаются в комментарии друг о друге и о себе:
«большая, маленькая, красивая, величественная... Всё это может
• быть и так, в относительном смысле, но это никак не отражает
главную истину — лежащее в основе их всех единство огромной
массы воды. То же самое происходит, когда мы оказываемся
привязанными к концептам, дробящим реальность на внешние
формы. Здесь и начинаются сравнения, суждения, оценки, то
есть всё то, что подкрепляет и усиливает относительную отдель-
ность и взаиморазделённость. При медитации мы освобо-
ждаемся от этих пут концептуализированное™ мира и с чув-
ством внутренней достоверности переживаем фундаментальное
единство элементов, частью и средоточием которых мы яв-
ляемся.
Но, пожалуй, наиболее глубоко сидящим в нашем сознании
концептом, тем, который продержал нас закованными в пе-
щере теней дольше всех других и который крепче других при-
вязывает нас к колесу жизни, смерти и перерождений, является
концепт самости, нашего ревностного «Я». Он представляет со-
бой идею того, что существует-таки некто, кто стоит за этим
течением вещей, что есть некая сущность, некий постоянный
элемент, являющий собою центральную суть нашего существа.
Такие понятия, как — сам, я, моё — суть не более чем идеи на-
шего ума, обязанные своим существованием нашему * само-
* Читатель наверняка заметит противоречие: казалось бы, все сказано
выше, и еще будет сказано ниже, для отрицания реальности «Я»; но тут же,
как бы невзначай, это «Я» возвращается обратно через словечко «наше»
или «мы» и через полную серьезность обращения к слушателям, в которых,
таким образом, явно предполагается реальность их «Я». Лекторское же «Я»
и подавно выглядит как бы вне всяких сомнений. Однако это противоречие
своеобразно снимается в контексте развиваемой доктрины. Дело в том, что
316
отождествлению с различными аспектами телесно-ментального
процесса. Изначально это самое «Я», или эго, не существует;
но поскольку мы так сильно привязаны к идее его, то неизбежно
тратим значительную часть своей жизни, защищая это мнимое
.она вовсе не отрицает существования относительно устойчивой констелляции
элементов, лежащей в основе того, что мы называем индивидом и индиви-
дуальностью. Именно эта — вспыхнувшая сознанием — «констелляция» в че-
ловеческом существе, упуская из виду радикальность своей относительности
и чрезмерно акцентируя свою автономность, и порождает эфемерный фено-
мен «Я» — как владельца и распорядителя «своих» элементов в их внутрен-
ней и внешней активности и как одновременно — тождества с этими эле-
ментами (в этой иллюзии и лежит источник страданий и несвободы). Но все
течет, текут и сменяются элементы констелляции, течет и изменяется как
•облако в небе сама констелляция, и — исчезает. «Владелец», «распорядитель»,
«тождество» — все это иллюзия,— говорит это учение. И в этом оно совпадает
€ бихевиоризмом. (Или, точней, бихевиоризм совпадает с ним.) Никакого
«черного ящика» нет! Есть лишь наблюдаемое: причины и следствия, дей-
ствия и результаты — между которыми нет промежуточного механизма их
интимной связи. Буддизм не интересуется физиологией. Автор этой книги,
излагая соответствующую тему, приводит интересный пример (с убедитель-
ностью которого можно до конца и не согласиться, но понять суть дела он
помогает). Взгляните ночью на известнейшее созвездие — Большую Медве-
дицу (пли, для жителей южного полушария, на Южный Крест). Оно дорого
-нам, как песня родины! Но если вдуматься в смысл его, то — что же оно
такое? Не правда ли, составленный звездами его узор вовсе не означает
«автономности» созвездия: оно произвольно, оно растворено в массе прочих
звезд и потому, строго говоря, оно не существует реально. А теперь попро-
буйте его НЕ увидеть! Не удастся! Вот в том-то гравитировании сознания
к узорам (к «гештальтам» — вспомним мы снова Европу), к овеществлению
того, чего нет в реальности, и лежит феномен «Я». (Не здесь ли намек на
решение психофизической проблемы?) Таким образом, вообще говоря, иллю-
.зия-Я существует объективно как феномен (вспомним длину волны и цвет).
«Существует»! Иначе мы о нем не говорили бы. Более того, она (иллюзия
эта) даже весьма полезна в практической жизни как созвездия в навига-
ции. Однако не этот уровень понимания вещей дает картину фундаменталь-
ной истины. И вот именно идея разных уровней снимает обсуждаемое проти-
воречие. Есть практический, житейский, мирской уровень (включая ситуа-
цию передачи самого этого учения от учителя ученикам); на этом уровне
феномсн-Я, как понятие и как ярко переживаемая достоверность, незаменим:
он служит необходимому делу организации внешней жизни; в этой сфере
все наши обычные мысли, словесные формулировки, планы, воображение,
воспоминания, философские категории — то есть вся та система концептов,
которая мешает инсайту в практике медитации,— выполняют важнейшую
’Функцию. Без этого уровня невозможна жизнь общества и практическая
жизнь индивидов, их элементарное ориентирование в ее времени, простран-
стве и отношениях, невозможны наука, техника и технология, философия и
даже само это учение. И вся вообще литература невозможна — от художест-
венной до научной. Невозможен сам язык! Да, все это так. Но речь-то идет
'О том, что это не единственный (и, по мнению буддизма, не главный) уро-
вень и что не следует на нем задерживаться слишком подолгу, гипнотизи-
'О ТОМ, 1 '
вень и что не следует на нем задерживаться слишком подолгу,
руясь его ценностями и его материалом. Ибо источник фундаментальной
истины, откуда мы можем черпать мудрость универсальную,— в тишине
нашего ума. И в этой тишине становится ясно, среди прочего, что того
резко очерченного, плотного, привычного, дорогого нам «Я», нашей «песни
Родины» — не существует,— как не существует объективно (в двух-, а тем
олес в трехмерном звездном пространстве) выделяемых нами созвездий,
овторим уже приводившуюся (в 1-й книге этого тома) аналогию с уров-
317
«Я», расширяя его права и территории и во всём ему потрафляя.
Медитация даст нам возможность увидеть его концептуальную
природу и попять, что в действительности его не существует,
что оно есть просто идея, посторонняя проекция в поток того,
что происходит внутри текущего момента.
Существует несколько концептов (представлений, понятий),
которые могут связывать нас как путами: это концепты про-
странства, времени, собственности, различия людей по полу,
своего эго. Можно убеждаться на каждом шагу, насколько дес-
потичны эти концепты, какая значительная часть нашей жизни
закручена на них и вокруг них вращается, и насколько мы
поглощены жизнью в подвластном им мире теней. Известный
тибетский учитель медитации Калу Ринопоче писал:
Вы живёте в иллюзии, в царстве внешней стороны ве-
щей. Существует некая Реальность. Реальность эта —
вы. Когда вы это поймёте, то увидите, что вы — ничто.
А будучи ничем, вы оказываетесь всем сущим. В этом —
всё.
Существуют четыре «конечные реальности». Их потому так
называют, что они могут испытываться непосредственно, в от-
личие от реальностей’ представленных нам только через мысль.
Эти четыре конечные реальности суть всё содержание нашего
опыта.
Первая из них являет собой материальные элементы, состав-
ляющие все объекты физического мира. Согласно традиции и
в терминах своей данности нам в опыте пашей практики они
описываются как элементы земли, воздуха, огня и воды. Эле-
мент земли есть элемент протяжённости, пространственности.
Мы испытываем его как твёрдость или мягкость предметов.
Когда мы испытываем боль в своём теле, то это как раз про-
явление этого элемента. Когда вы при ходьбе касаетесь земли,
то именно это ощущение контакта, прикосновения, и есть элемент
земли: ощущение жёсткости, мягкости, протяжённости.
Элемент огня есть качество тепла или холода. Иногда при
медитации элемент огня может стать преобладающим, и прихо-
дит такое ощущение, что тело начинает горсть. Здесь нет «того»,
ними физического' мира и нашим отношением к ним. Все вещи состоят из
атомов, т. е. фактически они — пустые. Но мы садимся на стул, не боясь
провалиться, ибо знаем — и по опыту, и теоретически,— что наше тело имеет
тот же уровень текстуры, что и стул. Однако именно знание о невидимом
атомарном уровне дарит нам величайшие горизонты понимания природы
тел и открывает гигантский источник энергии. Добавим от себя, что не иметь
хорошего представления об этом уровне сегодня по меньшей мере стыдно.
Столь же стыдно- должно быть — не знать хотя бы азов учения Будды —
картины атомарного мира внутренней стороны мысли и законов его энерге-
тики. Такое незнание не только стыдно. Оно... «не выгодно». Для индивида.
Для мира же оно прискорбно. (Прим, перев.)
318
•«кто» горит, — это лишь сам элемент огня проявляет свою при-
роду в ощущениях тепла или холода.
Элемент воздуха есть вибрация или движение. При ходячей
медитации то, что мы испытываем, есть игра элементов. Стопа
ноги и нога суть концепты, понятия — имена, даваемые нами
определенным узорам переживаемого потока элементов. Не
существует «стопы», «ноги», «тела», нет и того, что мы назы-
ваем «Я»; есть просто переживание движения и ощущения при-
косновений.
Элемент воды представлен текучестью и вязкостью, он от-
ветствен за удерживание вещей вместе. Представьте совершенно
сухую муку: все частицы её рассыпаются, между ними нет ни-
какой связи. Теперь добавьте к ней воды — и частицы её соль-
ются воедино. Таково проявление элемента воды: удерживание
вместе материальных элементов.
Наряду с этими четырьмя элементами возникают четыре
свторичные характеристики материи: цвет, запах, вкус и пита-
тельное качество. Весь физический мир может быть испытан
в терминах этих элементов. Мы можем осознавать их, не при-
бегая к посредству мысли о них. Мы смотрим вниз и говорим:
«пол». Но «пола» нет, это лишь концепт. А то, что мы испыты-
ваем, есть чувство твёрдости или прохлады, когда мы ступаем,
или же цвет, когда мы глядим. Глаз видит цвет. Он не видит
имени. Выходя на улицу, мы видим «дерево», однако это лишь
результат концептуализации того, что мы видим. То, что мы
фактически видим, есть цвет в определённой форме. Затем уже
другой ментальный процесс выдаёт этикетку: «дерево».
«Тело» — тоже концепт. Когда мы сидим в медитации, «тело»
исчезает. То, что испытывается, переживается, есть ощущение:
тепло, холод, боль, напряжение и т. д., т. е. только эффекты
от работы элементов, каждый из которых изменчив и преходящ,
и единственное постоянство, которое им присуще, это непрерыв-
ная трансформация. Медитационная практика позволяет нам
начать осознавать эмпирический, не концептуальный уровень
вещей, вещи в их собственном царстве, освободившись от мыс-
лей о них. В результате этого мы обретаем способность, видя
нечто, ограничиваться осознаванием цвета или, ощупывая нечто,
осознавать качества своих ощущений, не попадая в плен кон-
цептуальных образов, т. е. не проецируя идей в поток опыта.
Интересно отмстить, что концепты всегда остаются неизмен-
ными, наподобие стоп-кадра, в то время как реальность пребы-
вает в постоянном течении. Это самое динамичное кино! Слово
(и понятие) «тело» остаётся без малейшего изменения, но само
тело пронизано пламенем изменений. Концепт статичен, но фак-
тическое испытывание того, что происходит, обнаруживает перед
;нами поток изменчивых элементов, возникновение и исчезнове-
ние ощущений. Пристально-осознанное переживание вещей
вскрывает пх фундаментальную прсходящность. Пока мы оста-
319
емся вовлечёнными в логику концептуального уровня, мы пи-
таем и поддерживаем иллюзию постоянства и неизменности,
которая накрепко привязывает нас к колесу жизни и смерти.
Процесс развития инсайта и мудрости начинается с усилий
ума оставить в стороне мир концептов, то есть мир теней, и
начать испытывать сами реальности. В результате этого должны
проясниться истинные черты сущего.
Второй из конечных реальностей является сознание. Созна-
ние (в нашем контексте. — Перев.) —это «знающая способность»,
или состояние знания объекта. Некоторые люди представляют
дело так, будто в данном «уме-теле» ( = человеке) пребывает
одно сознание от рождения до смерти, один как бы наблюда-
тель, который в каждый момент знает всё. Такое представление
порождает идею перманентного «Я». Именно эта иллюзия имеет
место в те минуты, когда мы ещё не привели свой ум к доста-
точной тишине, чтобы наблюдать своё знание в потоке. Ибо
само сознание возникает и уходит в каждый момент. Не суще-
ствует единого ума, наблюдающего сразу все феномены: в каж-
дый текущий миг «ум» создаётся и распадается. То сознание,
которое слышит, отлично от сознания, которое видит или вку-
шает, обоняет, осязает, мыслит. В каждый миг возникают и
уходят разные ментальные фасетки опыта. Когда ум становится
спокойным, появляется возможность наблюдать этот поток со-
знания. Проникновение внутренним взором (инсайт) в теку-
честь «знающей способности», уразумение того, что субъекта
знания — нет, что нет наблюдателя, а просто в каждый момент
совершается некий безличиостный процесс, разоблачает иллю-
зию перманентного «Я».
Третья конечная реальность носит название ментальных
факторов. Они суть те качества ума, которые определяют отно-
шение сознания к объекту. С каждым моментом сознания воз-
никают различные сочетания ментальных факторов — и уходят
с этим моментом. Алчность, ненависть и умственная слепота
(delusion) — вот три ментальных фактора, образующих три
корня всякой недоброкачественной активности. Любая нездоро-
вая, неправильная карма или действие мотивированы по мень-
шей мере одним из этих трёх факторов. Например, фактор алч-
ности характеризуется тенденцией липнуть к объекту. Когда
импульс алчности (или жадности) возникает в моменте созна-
ния, он оказывает влияние на ум таким образом, что тот при-
лепляется, хватает, цепляется, влечётся к объекту. В этом
природа фактора алчности. Он преходящ и не является струк-
турным элементом эго, он не есть «Я» или кусочек этого «Я»^
Это всего лишь один из факторов ума, активный на свой
лад.
Ненависть — это такой ментальный фактор, чья природа
заключается в осуждении объекта, в отвращении от него.
Отвращение, злоба, досада, раздражение, гнев — всё это
320
суть проявления ментального фактора ненависти. Но ненависть
тоже не есть «Я», не есть нечто «моё»: это преходящий фактор,
который возникает и уходит.
Умственная слепота — это фактор, функция которого — за-
туманивать ум, то есть лишать нас способности чётко увидеть
объект и осознать, что это такое. Мы теряем возможность знать
и понимать происходящее.
Существует также три доброкачественных корня ума: анти-
алчность, антиненависть и антизаблуждепие. Антиалчность
имеет природу щедрости, не-привязанности, не-обладания, не-
притяжателы-юсти. Антиненависть воплощается в любви, в бла-
говолении ко всем существам и в дружбе. Антизаблуждение
представлено мудростью. Мудрость обладает свойством ясного
видения. Она подобна свету в уме. Когда вы входите в тёмную
комнату, то ничего не видите и начинаете на всё натыкаться.
Но вот вы включили свет, и все предметы становятся чётко
видны. В этом функция мудрости: умственная иллюминация,
при которой мы ясно видим содержание и процесс в нашем
ментально-телесном пространстве.
Все названные ментальные факторы безличностны и прехо-
дящи. Здесь нет того, кто жаден, нет того, кто пребывает в не-
нависти, нет того, кто мудр, нет того, кто щедр. Есть только
возникновение и истечение моментов сознания, совпадающих
с определёнными факторами ума, каждый из которых работает
в своём собственном праве. Откуда в таком случае появляется
идея «себя»? Почему мы столь глубоко проникнуты верой в су-
ществование нашего «Я»?
Дело в том, что есть ещё один ментальный фактор, который
называется «неправильный взгляд» и чья функция — самоото-
ждествление с мерцающими, как пузырьки в потоке, элементами
ума и тела. Когда фактор неправильного взгляда появляется
в моменте сознания, то возникает концепт «себя» или «я сам».
Однако и сам этот фактор тоже преходящ и безличностсн, воз-
никая время от времени и каждый раз исчезая. В том случае,
если мы в данный момент находимся в состоянии полного-бде-
ния-мысли, неправильный взгляд не возникает, и тогда мы начи-
наем освобождаться от зависимости от представлений «Я»>
«мне», «моё». Каждый момент полного-бдения-мысли есть мо-
мент без эго, момент чистоты.
Часто во время практики задают вопрос: «Ну, хорошо, а кто
же тогда находится-то в полном-бдении-мысли? Кто осознаёт-то
то-то и то-то?» Ответ очень прост: полное-бдение-мысли есть
тоже один из ментальных факторов. Его функция — замечать
объект, видеть, что он такое и каков он, и осознавать текущий
момент. Гурджиев называл это качество памятованием себя
(self-remembering). Итак, нет никого, кто находится в этом
состоянии полного бдения и осознанности, а есть только некий
Функционирующий фактор: чистая осознанность, которая не
21 Заказ № 56
321
льнёт, не осуждает, не идентифицируется. По мере развития
этого качества всё глубже становится понимание того, что все
обусловленные феномены мимолётны и пусты: кет в них рези-
дента — «я».
Мы подобны большой мозаике — игре-головоломке. Отдель-
ные фигурные части её представляют собой материальные эле-
менты, сознание и ментальные факторы. Когда эти кусочки
соединяются определённым образом, мы видим «мужчину»,
«женщину», «дерево», «дом» и т. д. Но это всего лишь картинки,
изображения, составленные из кусочков, это всего лишь кон-
цепты, а не сама реальность. Самой же реальностью нашего
опыта являются именно эти фундаментальные элементы ума и
тела, эти лежащие в основе всего процесса атомы энергии, на-
ходящиеся в непрерывном течении и трансформации.
Четвёртая конечная реальность — нирвана. Нирвана подобна
переживаниям человека, полностью освобождающегося от цепей
и выходящего из пещеры в залитый солнцем мир. Это выход на
свободу за пределы обусловленного ментально-телесного про-
цесса.
Все названные конечные реальности могут быть объектом
опыта, могут непосредственно переживаться. Слова же, к ко-
торым мы прибегаем для их описания, суть концепты, которые
только указывают путь к этому опыту. Практика медитации
развивает такое осознание этих реальностей, которое выходит
за пределы вербальных возможностей. Мы здесь все находимся
в процессе приложения усилий, направленных на то, чтобы
разорвать цепи, удерживающие нас в той пещере неведения.
Иногда в течение практики может казаться, будто ничего по-
лезного не происходит, только масса всяких болезненных ощу-
щений, беспокойства, волнения, сомнений и т. п. Это не так. На
самом деле всякий миг состояния осознанности, всякий момент
полного-бдения-мысли — это уже вклад в ослабление цепей
наших привязанностей. Мы наращиваем инерцию своей осознан-
ности, строим постепенно её энергию, и по мере усиления п-б-м
и концентрации ум делается мощней и проникновеннее в суть ве-
щей. Проявляя большое терпение, мы наконец можем начать
непосредственно испытывать этот ментально-телесный процесс
и вникать в его смысл, освобождаясь от концептов, от идеи
сидящего в нём «Я», выходя мало-помалу из тьмы пещеры на
свет свободы и мудрого спокойствия.
Вопрос: Как и почему отошли мы от конечной реально-
сти и усвоили концептуальное мышление? Как случилось, что
мы ушли так далеко от этого простого процесса, который мы
вроде бы естественно должны были все испытывать?
Ответ: Дело обстоит не так, будто мы из состояния чи-
стоты впали в состояние иллюзии. Неведение и желание — вот
322
две причины, которые вели нас от безначальных времён именно
неведение и желание гонят нас по бесконечному кругу колеса
рождений и смертей. Эта проблема бросает нам вызов сегодгя.
Но из ситуации есть выход, и он состоит в том, чтобы преодо-
леть неведение и желание. Достигается это тем, что человек га-
чинает уделять внимание происходящему на уровне непосредст-
венного опыта.
Вопрос: Возможно ли вообще жить в этом мире, отка-
завшись от концептов?
Ответ: Пожалуйста, поймите, что концептами (понятиями)
следует пользоваться. Дело обстоит не так, что коль скоро мь
начинаем испытывать реальность, лежащую за пределами кон-
цептуального уровня, то мы уже и отбрасываем весь интеллек-
туальный процесс. Мы вынуждены прибегать к этому менталь-
ному процессу во имя успешной жизни в миру. Есть два уровня
истины. Один — это уровень конвенциональной истины, и здесь
мы пользуемся всеми этими концептами: «мужчина», «женщина»,
«Я», «время», «место» и т. д. Другой же уровень есть уровень
конечной истины, где речь идёт о четырёх реальностях. Мы мо-
жем прибегать к концептам, не становясь их рабами. Мы
должны понимать, что они суть всего лишь конвенциональная,
условная, истина и что существует лежащая в её основе реаль-
ность. В Бодхгае, где многие из нас проходили в Индии обу-
чение, был слон. Часто, когда мы шли по городу, ок двигался
нам навстречу по той же улице. В нашу задачу входило шагать
очень медленно, с полным-бдением-мысли и вниманием, цели-
ком устремлённым па свой ментально-телесный процесс. Но
когда мы видели приближающегося слона, мы, ясное дело, не
задерживались посреди дороги, отмечая мысленно: «видение,
видение». Мы вполне разумно сворачивали в сторону. Когда
это уместно, целесообразно, адекватно ситуации, надо, конечно
же, пользоваться и даром рассуждающей мысли.
Вопрос: Что такое эмоции?
Ответ: Эмоции — это ментальные факторы. Гнев, ревность,
сострадание, радость, любовь — всё это ментальные факторы.
Все эмоции — безличностные качества ума. За ними никто не
стоит. Нет здесь того, кто гневается, нет того, кто любит. Это
просто факторы, функционирующие по своим собственным за-
конам.
Вопрос: Что обусловливает возникновение полного-бде-
ния-мысли?
Ответ: Мудрость, или ясное видение природы нашей обус-
ловленности и уразумение пути к свободе. Непосредственной
причиной возникновения п-б-м служит фактор усилия. Вера или
21*
323
уверенность также могут явиться условием и поводом для при-
ложения усилия войти в состояние полной осознанности.
Вопрос: Что бы вы могли сказать о любви?
Ответ: В любви проявляется пустотность, ибо последняя
означает отсутствие эго — показатель чистоты. Но когда нет
эго, то нет и другого. Этот дуализм создаётся идеей эго, идеей
«меня». В ситуации отсутствия «меня» наличествует единство,
единение, общность. Именно в отсутствие мысли «Я люблю того-
то» любовь только и может стать естественным выражением
единения.
Вопрос: Когда осознаваемым является сознание, то что
тут является осознающим?
Ответ: Осознанность, или п-б-м, есть ментальный фактор,
функцией которого является удерживание объекта в луче па-
мяти, недопущение того, чтобы ум забыл о нём. П-б-м может
быть обращено на объект или же оно может быть обращено на
сознание, то есть на знание о присутствии объекта, и именно
этого объекта. Вообще говоря, легче наблюдать объект, чем
факт — или, точнее, процесс — знания об объекте, поскольку
объект более уловим, «осязаем». Когда ум находится в очень
спокойном состоянии, то можно наблюдать также уже упомяну-
тую уже «знающую способность» в её появлении и уходе. На этом
уровне осознанности ситуация становится особенно любопытной,
поскольку мы полностью отходим от самоотождествленния с со-
знанием, со знанием себя как некое «Я» — то есть от весьма тон-
кой и всепронизывающей идентификации. Ведь не представляет
особой трудности погрузиться в медитацию и наблюдать как бы
со стороны поток объектов, оставаясь тем не менее во власти
идеи о наблюдателе, который этим сейчас занимается. Факти-
чески же наблюдатель отсутствует, абсолютно отсутствует.
Имеет место лишь голый процесс знания, которое возникает и
исчезает каждый момент. Знание или сознание — это тоже про-
цесс. И он эфемерен и безличностен, он лишён связи с неким
компактным «Я».
Вопрос: Что можно сказать о памяти? Где её место
в этом контексте?
Ответ: Память — результат сложной совместной работы
определённых ментальных факторов, связанных в основном
с перцепцией (восприятием). Перцепция есть тот ментальный
фактор, который несёт функцию узнавания и отбора отличи-
тельных черт объекта. Именно благодаря ментальному фак-
тору восприятия мы узнаём (идентифицируем) объект по
опыту прошлых моментов ума. Память относится к тому классу
мыслей, которые делают своим объектом нечто уже испы-
танное.
324
Вопрос: Откуда проистекает склонность того или иного
индивида к определённому типу поведения?
Ответ: Достаточно длительное повторение или специаль-
ная практика в определённых видах волевых актов или усилий
порождают тенденцию. Вот мы сейчас, например, занимаемся
укреплением способности к полному-бдению-мысли, концентра-
ции и инсайту, многократно повторяя вполне определённые
усилия; этим мы развиваем в себе тенденцию к поведению, про-
никнутому пониманием и мудростью. Подобным же образом
мы в прошлом создали каждый свою особую личность через
повторение определённых действий и волевых усилий — создали
весь набор своих тенденций, довольно жёстко определяющих
наше сегодняшнее поведение. Именно в терминах этих внутри
действующих тенденций и можно понять феномен личности. Ибо
нет компактной сущности, определяемой как «личность», хотя
в то или иное время и может проявляться в качестве ведущего
некий определённый ментальный фактор. Но в человеке, посто-
янно практикующем в себе, скажем, такую черту, как жадность,
в человеке, который постоянно реализует импульс хватания и
прилепления, соблазн привязанности и леность памяти на свои
неправильные поступки, — ментальный фактор алчности стано-
вится очень сильным. Наконец, он проявляется во всех дейст-
виях этого человека. Напротив, когда изо дня в день развива-
ются (реализацией в жизни и тренировкой в медитации) анти-
алчность или антиненависть, то тогда именно эти факторы
становятся ведущей тенденцией и проявляются во всех аспектах
личности.
Вопрос: Где вступает в действие фактор воли?
Ответ: Фактор воли связан с выбором — ещё одним мен-
тальным фактором. Между всеми факторами ума действует
тонкая и сложная взаимосвязь. Здесь работает выбор, здесь
представлен весь процесс принятия решений, здесь в общий хор
вплетается голос усилия. Каждый из факторов выражает свою
особую природу и делает своё дело. Одной из ближайших задач
построения полного-бдения-мысли считается восприятие слов
учения — Дхармы. Это становится причиной и целью для про-
буждения фактора усилия. Будда очень часто говорил о вели-
кой роли настоящего умения настроиться на слушание Дхармы.
Это мобилизует фактор усилия в его работе построения п-б-м.
Все ментальные факторы, включая и «волю», находятся в уме
в латентном состоянии. Нам не нужно ничего делать, чтобы
«создавать» эти факторы. Вопрос лишь в том, какие из факто-
ров следует развивать. Определённые решения приходят в ре-
зультате слушания бесед о Дхарме, когда слушатели начинают
понимать многие вещи. Это понимание мотивирует усилия на
развитие полного-бдения-мысли, на удерживание в себе посто-
янной осознанности и, в конечном счёте, на развитие в себе
325
способности прозрения и мудрости. В Дхаммападе есть один
стих, смысл которого в следующем: «Есть действование без
действующих лиц, есть деяние без деятеля, есть страдание без
страждущего, есть просветление без того, кто становится про-
светлённым».
Вопрос: Что есть интеллект?
Ответ: Интеллект»— это концептуальный уровень мышле-
ния нашего ума. Он поддаётся тренировке и развитию и служит
нам в практике жизни (включая науку и пр.). Однако он же
может быть и помехой. Всё зависит от того, насколько пра-
вильно и ясно мы понимаем процесс мышления. Если мышлению
сопутствует глубинное видение его природы, инсайт в его меха-
низмы, то интеллект перестаёт быть препятствием. Когда мы
принимаем свои мысли о вещах за сами эти вещи, интеллект
превращается в барьер на пути к истине, и мы путаем понятия
с реальностью. Но взятый сам по себе, он представляет собой
всего лишь ещё одну часть или аспект тотального ментально-
телесного процесса. Вспомним одну уместную здесь строчку из
третьего Патриарха Дзэн: «Не презирайте мир рассудка и
идей. Ведь если растворить их до конца в горниле мудрости, то
это будет равносильно просветленью».
Шестое утро
ИНСТРУКТАЖ ПО ПОВОДУ
ЧУВСТВЕННЫХ ОБЪЕКТОВ
КОГДА ВО ВРЕМЯ практики (медитации) появляются визу-
альные образы, делайте просто ментальную отметку «виде-
ние, видение», не вовлекаясь в готовый возникнуть процесс со-
держательных суждений или оценок. Просто-напросто наблю-
дайте возникновение и исчезновение этих образов. Когда на
передний план выходят звуки, делайте ментальную отметку
«слышание, слышание», не анализируя их причин, не позволяя
дуновению мысли взметнуть пыль концептов. Если вы уловите
какой-нибудь запах, то так же, не вникая в его смысл, от-
метьте себе: «запах, запах» — и вернитесь назад, к своему цен-
тральному объекту, к дыханию. Чем пристальней ваше внима-
ние направлено на этот главный объект, тем быстрее ваш ум
будет перехватывать любые другие объекты.
Седьмое пополудни
ИСТОРИИ
РАЗВИТИЕ ХОРОШО ВЫРАЖЕННОЙ осознанности достига-
ется путём увеличения частоты ментальных отметок. В начале
практики удаётся делать отметки лишь с довольно большими
интервалами: вот один объект, чуть позже — другой. Практика
прогрессирует с нарастанием частоты отметок очередных объ-
ектов, так что отметки начинают следовать плотно друг за дру-
гом в анфиладе текущих моментов, перехватывая в каждый мо-
мент уже другой объект, будь то микрособытия самого дыхания
или ощущения в теле, или мысли. Погружённость внимания
в поток феноменов на микроскопическом уровне есть именно
тот характер полного-бдения-мысли, к которому ведет практика.
Будда приводил пример такой сосредоточенности, к которой мы
должны стремиться. Он говорил о человеке, которому было
приказано пройти через кишащий людьми рынок, удерживая
в равновесии на голове кувшин, полный воды. За ним шёл сол-
дат с большой саблей. Этому было приказано отрубить голову
идущему впереди, если хоть одна капля воды упадёт через
край кувшина. Можно представить себе, сколь бдительно со-
средоточен был тот водонос! Однако сосредоточенность не
должна быть напряжённой. Напротив, в ней должна при-
сутствовать лёгкость. Когда слишком много усилий и жёсткого
напряжения, то как раз наималейшее движение и приведёт
к тому, что вода выплеснется через край. Человеку с кувшином
надо быть расслабленным и вписанным в мягкий ритм, он дол-
жен как бы плыть в сплошном потоке меняющейся сцены и
в то же время регистрировать события каждого момента. Не-
принуждённая бдительность — вот формула усилий для разви-
тия осознанности.
Развитие этой из момента в момент перетекающей осознан-
ности требует усилий особого рода. Это не те усилия, которые
полагают своей целью достижение чего-то в будущем. Они на-
правлены на то, чтобы пребывать именно в настоящем и с от-
странённым спокойствием пристально следить за тем, что про-
исходит в сей самый миг.
328
Есть рассказ о человеке, который, уже имея некоторый опыт
практики, нанёс визит учителю дзэна. Шёл дождь, и, входя
в помещение, гость оставил снаружи зонтик и обувь. Когда
были уже произнесены слова приветствий, учитель спросил
пришедшего, с какой стороны от своей обуви тот поставил свой
зонтик. И гость затруднился ответить на этот вопрос. Дальше
говорится, что человек ушёл и целых семь лет ещё практико-
вал требуемое дзэном умение регистрировать от момента к мо-
менту мельчайшие события, пока не достиг совершенства.
Очень важно вырабатывать в себе состояние устойчивой
проникающей осознанности относительно всего, что мы делаем,
с момента пробуждения утром до момента погружения в сон
в конце прожитого дня. Сразу же по пробуждении начинайте
осознавать своё дыхание («наполнение — опадание» или
«внутрь — наружу») и с первого же момента бодрствования
полностью осознавайте все свои действия, связанные с подъ-
ёмом, умыванием, перемещением по комнате, подготовкой к ме-
дитации, затем продолжением активной жизни, в том числе
принятием пищи и пр. Ложась ночью спать, будьте один на
один со своим дыханием, отмечая его фазы до последнего мига
погружения в сон. Такой характер практикуемого внимания со-
служит великую службу для медитационной практики. Если
думают, что вся практика заключается лишь в сидячей и хо-
дячей медитации, а всё остальное время не имеет к практике
никакого отношения или маловажно, то на этих перерывах меж-
ду сеансами совершенно теряют накопленный потенциал. Куль-
тивирование в себе состояния интенсивной осознанности в отно-
шении каждого действия в течение всего дня только и даёт
уму уникальную возможность пребывать во внутренней тишине
и сосредоточенности. Только благодаря такой решимости и
только при такой сбалансированности ума можно достигнуть
просветления.
Не существует такого обстоятельства, сколь ничтожным
оно нам ни казалось бы, которое было бы недостойно осознан-
ности. Мгновенная, неожиданная, глубокая интуиция, открыва-
ющая нам истину, может возникнуть в любой момент, когда
зреют все факторы просветления и вдруг сходятся воедино
в правильной сбалансированности.
Вот что рассказывают об Ананде, личном помощнике и слуге
Будды, принимавшем участие во всех делах и нуждах послед-
него. Хотя он всегда присутствовал как правая рука Будды,
времени для собственной практики у него почти не было. Все
Друзья его один за другим получали полное просветление,
а он всё ещё оставался на начальной стадии достижений. Лишь
после смерти Будды у него появилась возможность вернуться
к интенсивной практике. Через какое-то время после этого пе-
чального события монахи собрались на большой совет, на кото-
ром надо было воспроизвести наизусть все Буддовы беседы,
329
чтобы они пе забылись. Выбрали 499 монахов, каждый из кото-
рых был полностью просветлённым и оснащённым всеми пси-
хическими способностями, а также и самого Ананду, ставшего
пятисотым. Ананду они выбрали потому, что он присутствовал
во время каждой проводимой Буддой беседы и ещё потому, что
он обладал прекрасной памятью. Итак, хотя он и не был пол-
ностью просветлённым, однако представлял собой большую
ценность для совета. День большой встречи приближался, и
все монахи понуждали Ананду предельно усилить свою прак-
тику. В ночь перед большим советом Анаида действительно пре-
давался самым напряжённым усилиям. Вот он поглощён тру-
дами ходячей медитации, шагает, отмечая движения ног:
«подъём, движение вперёд, опускание». Вот он сидит, страстно
вслушиваясь в себя... Полночь. Час ночи. Два. Близко
утро! — но ничего не происходит. В четыре часа утра Анаш а
критически взвешивает ситуацию, подводит итоги. А надо ска-
зать, что был он очень мудрым человеком и с дышал всё,
что говорил Будда. И он осознал, наконец, что ум его просто
находится в состоянии дисбаланса. Он, Ананда, прикладывал
слишком много усилий на фоне отсутствия достаточной кон-
центрации и невозмутимого спокойствия. В его уме было
слишком много ожидания и предвосхищения событий. И тогда
он решил лечь и медитировать лёжа, стараясь привести в рав-
новесие все факторы. В полном бдении утончённого внимания
он стал укладываться па своё ложе, скрупулёзно осознавая все
моменты этого процесса. И далее говорится, что когда его го-
лова ещё только собиралась коснуться подушки, в тот момент,
когда его ноги, занесённые над кроватью, уже коснулись сё,—
именно в этот миг он пережил чудо проникновения в высшую
истину! И вместе с этим освобождением явились ему все пси-
хические силы. Было четыре часа утра, и до шести или семи
он пребывал в безмятежном блаженстве нирваны. И утром он
предстал перед всеми на совете; он появился непринуждённо
на своём месте, п всем стало ясно, что Ананда свою великую
задачу выполнил.
Никто пе может сказать, когда именно пред внутренним взо-
ром того или иного человека исчезнет пелена тумана, скрыва-
ющего духовную истину. Это может случиться даже в момент
отхода ко сну. Старайтесь постоянно удерживать всю полноту
внимания! В каждый ускользающий момент будьте полны бде-
ния, следя за каждой происходящей мелочью. Такой вид прак-
тики, осуществляемой изо дня в день, по кирпичику возводит
здание невероятной мощи ума. Используйте возможность, пода-
ренную вам этим ретритом, до конца: не тратьте время ни на
что постороннее и не думайте, что вы уже сделали достаточно.
Если поздним вечером вам не хочется спать, продолжайте
практику. Часто именно поздние ночные часы—наилучшие
для медитации. Следует проявить самое большое усилие, на
330
которое вы способны, но при этом в нём не должно быть на-
сильственности и дисбалансирующего напряжения.
Когда я был в Индии и только начинал практику, случай
подарил мне хорошего друга, чья комната находилась через
зал напротив. Вот где был образец стойкости и упорства! Вся-
кий раз, когда я его видел, он медитировал. Сам я часов в де-
сять-одиннадцать вечера всегда готов был ложиться спать. Од-
нако, увидев свет за его дверью, я начинал чувствовать побуж-
дение продолжить практику и вместо того чтобы, встав после
сидячей медитации, растянуться в постели, я вставал и перехо-
дил к ходячей медитации. Через некоторое время я вдруг
обнаруживал, что ум и тело проникнуты свежей энергией и
что я снова могу сидеть час или два. И я то сидел, то ходил,
то садился снова — и чувствовал себя великолепно! Таким пу-
тём я продвигал себя всё дальше за недавние барьеры, нахо-
дясь на грани возможного, что весьма ценно. Существует ку-
мулятивный эффект концентрации и полного-бдения-мысли,
благодаря которому к концу проведенного в практике дня и
в ночные часы ум достигает очень высокой степени проникно-
вения. Если вы почувствуете, что с вами происходит то же са-
мое, то, пожалуйста, не прерывайте занятий. Сидите и ходите
в медитации, насколько это возможно. Здесь очень много ве-
щей, подлежащих исследованию, много уровней сознания, каж-
дый из которых надо испытать.
Во многих медитационных центрах Бирмы йоги начинают
с четырёхчасового сна и в процессе практики всё более сокра-
щают свою потребность в нём. Мы не должны впадать в ло-
вушку своих привычных представлений, полагая, что если не
спим 7—8 часов, то это нас истощит. Старое заблуждение!
Если ум весь день находится в равновесии, не цепляясь за ве-
щи, не осуждая их, не идентифицируясь с ними, то усталость и
напряжение почти не накапливаются. Мой учитель говорил, что
во время своей практики в Бирме он однажды не спал целых
пять суток и совсем не чувствовал усталости. Он просто ровно
и в естественном ритме работал, проходя такую же практику
випассаны, практику п-б-м. Чутко прислушивайтесь к своим из-
меняющимся потребностям, и если нет усталости и сонливости,
продолжайте практику всю ночь.
Восьмое утро
ИНСТРУКТАЖ ОБ ИНТЕНЦИЯХ
ВОЛЕВЫЕ ИМПУЛЬСЫ (volition) суть рядовой фактор ума,
присутствующий в каждом моменте сознания. Когда он прева-
лирует, он должен быть замечен. Волевой импульс есть мен-
тальное побуждение или сигнал, который предшествует любому
акту. Когда мы полностью осознаём свои волевые импульсы и
интенции, у нас появляется свобода выбора — следует или не
следует на них реагировать. Когда же мы не осознаём своих ин-
тенций *, то наши действия превращаются в автоматические ре-
акции на них. Например, когда вы сидите в медитации, то прежде
чем вы встанете, у вас возникнет интенция встать. Если эта
интенция («намерение») будет вами замечена, то, как она воз-
никла, так она и исчезнет, а вы, вероятно, останетесь сидеть,
потому что вы осознали её и не идентифицировались с нею.
Если же возникшая интенция не сопровождается осознан-
ностью, то мы обнаруживаем, что уже стоим, даже не заметив
всего процесса этого вставания. Такова наша привычная так-
тика в отношении всех произвольных движений тела. Наша за-
дача — развить иную тенденцию: осознавать все свои импуль-
сивные намерения, выходящие в данный момент на передний
план,— будь то просто незначительное изменение позы или, тем
более, такие действия, как вставание после сидения или дела-
ние шага после стояния на месте. При ходьбе импульсивное
намерение остановиться возникает раньше этого акта останов-
ки. Внутренний толчок повернуть направо или налево появля-
ется до самого поворачивания. Нет надобности выделять подоб-
ную интенцию при каждом своём шаге, но её полезно отмечать
в поворотных пунктах, т. е. в конце движения по прямой, ког-
да вы либо сворачиваете в сторону, либо поворачиваетесь, что-
бы идти назад, либо останавливаетесь. Ведь нога не сама по
себе начинает делать поворотное движение или прекращает своё
движение вперёд. Она это делает, подчиняясь предшествую-
* Русское слово «намерение» было бы здесь неточно, т. к. оно в отл!ь
чие от термина «интенция» предполагает более развернутый, сознательный
акт ума. (Прим, перев.)
332
тему волевому акту. Благодаря такому виду наблюдений за
собой мы очень эффективно развиваем свою способность ин-
сайта, глубокого проникновения в причинно-следственные отно-
шения между умом и телом. Иногда причиной бывает тело,
а ментальное состояние — следствием. Иногда наоборот: мен-
тальный процесс — причина, а движение тела — следствие. Воз-
никает интенция повернуть — и нога отвечает движением.
Здесь нет «стрелочника», нет того существа, которое, выступая
посредником, «делает» поворот. Здесь работают безличные
причинно-следственные отношения. Однако если, начиная пово-
рот, мы оставляем этот процесс без осознавания его механизма,
то сама собой напрашивается идея, что существует «некто», де-
лающий это.
Допустим, вам холодно, и вы собираетесь надеть свитер.
Что здесь происходит? По причине физических ощущений воз-
никло желание большего тепла. По причине этого желания воз-
никает интенция (намерение) добавить себе одежды. По при-
чине этой интенции в движение приходит тело. Последователь-
ное осознавание всех этих интенций даёт нам прозрение в те
сложные, взаимопереплетающиеся встречные процессы, которые
связывают ум и тело.
При медитации сидя интенции становятся заметными перед
любым движением. Перед изменением позы или положения ка-
кой-либо части тела обязательно возникает соответствующая
интенция. Даже сглатывая, вы делаете это вслед за появив-
шейся интенцией. Если вы открываете глаза, этому акту будет
предшествовать интенция открыть их. Надо замечать в себе все
подобные интенции. Они, кстати, далеко не всегда имеют фор-
му мыслей или слов, рождающихся в уме. Иногда они пережи-
ваются просто как некий позыв, толчок, побуждение, как не-
кий сигнал, что вот именно сейчас что-то произойдёт. Нет не-
обходимости искать в уме соответствующие слова или фразы.
Надо просто осознать возникший импульс что-то сделать. И по
мере того, как вы всё ясней будете замечать в уме и теле эту
игру причинно-следственных отношений, концепт вашего «Я»,
ещё недавно столь монолитный и несомненный, начнёт раство-
ряться, превращаясь в простое и естественное развёртывание
свитка дискретных элементов.
Девятое утро
ИНСТРУКЦИИ ПО ПОВОДУ ПРИНЯТИЯ пищи
КОГДА МЫ ЕДИМ, в нашем уме и теле происходит множество
разных процессов. Очень важно выработать умение и привычку
осознавать эти процессы и их последовательность; в противном
случае мы можем пойти на поводу у жадности и желания, воз-
никающих в связи с пищей. Более того, когда мы принимаем
пищу, не осознавая этого процесса, мы далеко не полностью
ею наслаждаемся: откусим, пожуём, глотнём, а мысли блуж-
дают, занятые чем-то посторонним.
Первый связанный с едою процесс—акт вашего лицезре-
ния пищи. Отметьте про себя: «видение, видение». Затем возни-
кает ментальный процесс интенции принять пищу. Эту интенцию
следует внутренне отметить: «намерение, намерение». Менталь-
ный процесс интенции становится причиной движения руки:
«движение, движение». Когда пальцы руки или ложка (вилка,
нож) прикасаются к пище, возникает ощущение прикосновения,
контакта. Прочувствуйте эти ощущения, это осязание, это давле-
ние. Далее возникает интенция поднять руку и сам акт, про-
цесс её поднятия. С пристальным вниманием отмечайте все эти
процессы.
Открывание рта. Вложение в него пищи. Закрывание рта.
Интенция опустить руку—и затем само это движение. Только
один элемент процесса в одном «кадре»! Осязание пищи во
рту, её консистенции. Пережёвывание. Подробное переживание
этих движений. Когда вы начнёте жевать, пойдёт цепочка вку-
совых ощущений. Подарите всю бдительность осознающего вни-
мания вкусовому потоку. По мере пережёвывания пищи вкус
исчезает. Глотание. Осознавайте каждый элемент этой последо-
вательности. За этим процессом никто не стоит — нет никого,
кто ест. Это всего лишь цепочка интенций, движений, вкусо-
вых и осязательных ощущений. Это всё, что мы есть: последо-
вательность событий, процессов; сделав объектом полной осо-
знанности весь поток этих элементов, мы освобождаемся от
концепта «Я». Во всей этой внутренней работе ума и тела мы
начинаем видеть континуальный поток процессов: интенции,
мысли, ощущения, движения — всё во взаимосвязи друг с дрУ‘
334
гом, где ум играет роль причины для телесных движении, а те-
лесные ощущения вызывают желания и интенции в уме.
Обычно мы едим, почти не осознавая этого. Вкусовые ощу-
щения возникают и уходят очень быстро. Ещё пища во рту, а
рука уже тянется за новым куском, идя на поводу жадного
желания продолжить вкусовые ощущения; мы, как правило, не
осознаём всей цепочки процесса. Освобождайте рот полностью
от находящейся в нём пищи, прежде чем протянуть руку за
новой порцией. Так мы становимся более чуткими к голосу сво-
его тела и начинаем тонко чувствовать меру необходимого ко-
личества пищи. Когда включена осознанность, переесть невоз-
можно.
На протяжении этого месяца нашей практики мы наме-
ренно замедляем все действия с целью тщательного исследо-
вания всего, что в нас происходит. Когда полное-бдение-мысли
хорошо развито, все эти вещи можно делать с нормальной
скоростью и при этом сохранять осознанность. Но сейчас
у нас время тренировки. Мы никуда не спешим. Делайте всё
медленно, в молчании, внутренней тишине и с предельной осо-
знанностью. Сделайте медитацию во время принятия пищи ор-
ганической частью своей повседневной практики, так, чтобы
в тянущемся состоянии вашей осознанности не возникало раз-
рыва. С самого первого момента пробуждения утром через
всю вереницу дневных занятий и до последнего момента засы-
пания вечером, ночью или под утро — пребывайте в полном-
бдении-мысли, превратите исключительно всё в медитацию.
Девятый вечер
БАРЬЕРЫ
ПРЕДСТАВЬТЕ СЕБЕ, что вы находитесь в центре схватки
на поле боя. И более того, вы — один, безоружен, а против
вас — тысяча врагов. И вот, окружённый со всех сторон, вы
всё же каким-то образом, с невероятными усилиями одоле-
ваете их. Теперь представьте, что в такой ситуации на этом
поле боя вы оказываетесь тысячу раз подряд и каждый раз
побеждаете окружающих вас врагов. Такая задача, говорил
Будда, всё-таки менее трудна, чем задача — победить самого
себя. Задача, стоящая перед нами здесь, на ретрите, более чем
не тривиальна. Из всех возможных дел самым трудным явля-
ется попытка понять свой собственный ум. Да, это трудно,
но — не невозможно. Уже до нас многие победили тысячу раз
тысячное войско врага, и они, эти победившие, оставили нам
свои мудрые советы и руководство.
Первая большая помощь — это подсказка о том, как узна-
вать своих врагов в лицо. Кто они? Оставаясь неузнанными,
они сохраняют в нашем уме свою силу; но в ярком свете на-
шего знания их черт они себя обнаруживают и теряют непобе-
димость. На ристалище нашего ума — пять мощных врагов,
пять вражеских полководцев. Научиться узнавать их — ре-
шающе важно, ибо это даёт нам возможность проникнуть вну-
тренним взглядом в более глубокие уровни понимания.
Первым из этих врагов (или барьеров, препятствий, помех)
является чувственное желание: вожделение телесных радостей
и мощная установка на схватывание и удерживание чувствен-
ных объектов. Это заставляет ум постоянно чего-то ждать или
выискивать объекты один за другим — спеша, волнуясь и теряя
равновесие. Чувственным желаниям от природы свойственно
качество принципиальной неудовлетворимости. Поиску и вож-
делению нет конца и предела (кроме физического). Мы полу-
чаем радость от приятного нам объекта, но вот, как и все фе-
номены, он появился и исчез, и мы остались при старом своём
неудовлетворённом желании, и снова алкаем того же самого
удовлетворения. Пока мы верны своей привычной тактике мен-
тального захвата всего блеснувшего, мы никогда не найдем
336
удовлетворённости и чувства реализованности, а будем только
искать без конца ещё какой-то новой радости и восторга. Это
может быть желание красивых видов, прекрасных звуков, вос-
хитительных вкусовых или чудесных обонятельных впечатле-
ний, приятных ощущений в теле или пленительных заманчи-
вых идей. Привязанность к подобным объектам питает и уси-
ливает фактор алчности; и ведь именно эта деятельная жад-
ность в уме, это прилепление к объектам и их захватывание
держат нас привязанными к колесу сансары, колесу жизни и
смерти. И покуда мы не сумеем преодолеть препятствие чув-
ственных желаний, мы останемся пленниками сил привязан-
ности и обладания.
Второй враг — ненависть. Гнев, злоба, отвращение, до-
сада, раздражение и т. п.— всё это суть проявления ума нена-
видящего, проклинающего, осуждающего. Не что иное как ум
натыкается па неприятный объект и жаждет от него избавить-
ся. Это очень беспокойное, буйное состояние. В английском
языке (как, впрочем, и в русском. — Перев.) есть выражения,
в которых точно передано воздействие па человека двух на-
званных «врагов» — чувственного желания и злобы. Мы го-
ворим: человек «горит желанием» (burning with desire) и «сго-
рает от ярости» (burning up). Да! Находясь в этих состоя-
ниях, ум наш буквально горит. Сколько в этом страдания!
Третий враг — лень и отупение, апатия. Это именно — ле-
ность ума, застой, инертность, неповоротливость его. Пребы-
вающий в оцепенении ум мечтает лишь о полном впадении
в спячку. Есть такое животное, которое называется ленивцем;
оно всегда казалось мне образчиком этих перечисленных ка-
честв: ленивец как бы не двигается, а едва перетекает неза-
метными дюймами. Вот уж поистине полное отсутствие энер-
гии. Покуда мы не преодолеем подобную сонливость своего
ума, нечего и думать о продвижении вперёд. Здесь ничего нс
может происходить, ничто не раскроется и не предстанет со
всей отчётливостью. Ум тяжёл, туп, слеп, глух...
Четвёртое препятствие — беспокойство. Ум, находящийся
В состоянии озабоченности, сожаления, смятения, пе способен
к сосредоточенности. Он перепрыгивает с объекта па объект,
ему недоступно полное-бдение-мысли. Такое беспокойство ума
полностью препятствует возникновению инсайта.
Пятый великий враг — сомнение; в каком-то смысле это
враг самый сильный. Пока мы смотрим через призму сомне-
ния, оно лишает ум всех его способностей, ибо пресекает вся-
кую готовность к приложению усилий; а ведь только усилия
могли бы привести к ясности. Сомнение может возникнуть по
поводу содержания делаемого и по поводу способностей де-
лающего. Наверняка за время вашего пребывания здесь вам
Уже приходила в голову мысль: «Да что я тут вообще делаю?
Угораздило же меня сюда явиться! Нет-нет, это не по мне. И
22 Заказ № 56
337
не могу я этого; больно уж всё это трудно...» Вот это и есть
сомневающийся ум — гигантская помеха на нашем пути.
Все эти помехи: желание, гнев, лень и сонливость, беспо-
койство и, наконец, сомнение — суть ментальные факторы, или
факторы ума. Они отнюдь не проявления какого-то якобы дей-
ствующего «Я»; это просто факторы, не привязанные ни к ка-
кой личности и функционирующие по своим собственным за-
конам. Существует традиционное сравнение, иллюстрирующее
действие этих различных ментальных помех. Вообразите пруд
с чистой водой. Так вот: чувственные желания подобны разво-
дам ярких красок на водной поверхности. Мы очарованы кра-
сотою красок, и наш взгляд, остановленный ими, не проникает
в глубину. Гнев, злоба, отвращение подобны эффекту ки-
пящей воды. Вода, которая кипит, из-за бурления своего не
прозрачна тоже, и дно пруда скрыто от наших глаз. Такого
типа беспокойство в нашем уме, бурные реакции ненависти и
отвращения — очень большое препятствие для понимания ве-
щей. Лень и отупение похожи на воду пруда, покрытую гу-
стыми водорослями. Это — состояние ума отяжелевшего и
сонного. Беспокойство и тревога — подобие пруда под поры-
вами сильного ветра: поверхность воды взволнована и потому
лишена прозрачности. Когда мы во власти беспокойства и
озабоченности, прозрение невозможно, т. к. ум не собран и
чужд необходимой тишины. Сомнение же — точно взболтанная
вода, не прозрачная от растворённой в пей грязи. И в этом
случае также око мудрости замутнено.
Для совладания с этими врагами, когда они противостоят
нам на нашем пути, есть определённые приёмы. Прежде все-
го, мы должны узнать их в лицо и ясно их видеть в каждый
текущий момент. Когда возникает желание, гразу отдать себе
отчёт, что в уме поселился именно этот гость; когда появляет-
ся гнев или беспокойство, лень, сомнение, мы должны сразу
же понять, с каким препятствием имеем дело. Это быстрое
узнавание их в лицо есть наиболее мощный, эффективный шаг
в их преодолении. Узнавание способствует мобилизации поз-
ного-бдения-мысли, а это последнее делает невозможными ни
прилепление к объектам, ни осуждение их, ни идентификацию
с ними. Все названные выше помехи — такие же эфемерные
ментальные факторы, как п всё прочее. Они появляются и
уплывают, как облака в небе. Если мы их полностью осознаём
при их возникновении, не реагируем на них и не идентифици-
руемся с ними, они проходят через ум, как облака через небо, не
оставляя последствий. Полное-бдение-мысли — лучший способ
их нейтрализации.
Прибегают также и к особым противоядиям для преодо-
ления этих помех — в тех случаях, когда ум уже готов перед
ними капитулировать, а полное-бдение-мысли не успело еше
утвердиться. Когда чувственное желание овладевает умом, по-
338
легко бывает поразмышлять об истш ной природе этого тлен-
ного тела и о том бесспорном факте, что все мы закончим свой
путь земной как трупы. Как миг незаметный промелькнут го-
ды, и нам уже семьдесят, восемьдесят, девяносто. . . Древнеки-
тайский отшельник и поэт Хань-шань пронзительно осознавал
это и писал примерно так:
Сквозь нити жемчугов сквозит роскошный зал.
В нём женщина, смеясь, полулежит на ложе.
Изогнут стеблем стан и юн лица овал,
И солнечный пушок бежит по нежной коже.
Весной — туманов шлейф ласкает этот дом,
А осень — ветерком же жемчуга тревожит.
И через тридцать лет сидит на ложе том
Старуха жёлтая с морщинистым лицом.
Подобные размышления ослабляют власть желаний над
нами, поскольку мы вдруг осознаём всю безмерность события
своей собственной не столь отдалённой смерти. Смерть не та-
кая вещь, которая может предназначаться одним и обходить
стороной других. /Мысль о ней полезна ещё потому, что невоз-
можно прочувствовать всю уникальность и могущество настоя-
щего момента, нс осознавая в полной мере краткость своей
жизни.
Существует также очень выраженная корреляция между
силой испытываемых нами вожделений и мерою пищи и сна,
которую мы себе отпускаем. Умеренность в том и другом ос-
лабляет фактор желания и сообщает уму большую ясность.
Злая воля, гнев, отвращение, ненависть. Лучшим способом
преодоления эти?; барьеров является та же тактика: узнава-
ние и осознавание их и направленный на них неуклоняющийся
луч внимания. Вот вы сидите и вдруг — пусть по причине, ко-
торая кажется вам веской, — наполняетесь чувством злобы
к другому человеку или к ситуации. Останьтесь сидеть и как
бы отодвиньтесь назад, наблюдая за собой. Узнайте в лицо
своего истинного врага и дайте ему ментальную отметку: «гнев,
гнев». Не отождествляясь с этим чувством, не осуждая самого
себя за это состояние. Просто наблюдайте. Гнев возникает и
уходит. Он силён, лишь питаясь этой иллюзией тождества. Из
тёмных глубин поднимается волна: «О, я зол! Как я зол! И
полное право имею злиться на того-то, потому что он мне сде-
лал то-то. . .» А вы просто сидите и наблюдайте за этой тём-
ной волной. Именно пристальное наблюдение за своим чувством
и является альтернативой соблазну пойти у него на поводу и вы-
плеснуть его вовне. Вскоре вы убедитесь, что гнев теряет силу
и способность продолжать вносить дисбаланс в ментальные
процессы. Есть и специфический путь совладания со злостью:
когда она слишком сильна, хорошо помогает тактика построе-
22*
339
ния в себе любящих мыслей — пожеланий счастья и любви
всем существам па земле; затем пожеланий того же извест-
ным вам конкретным людям, к которым вы расположены; и,
наконец, добрых пожеланий тому самому человеку, на кото-
рого вы сердитесь. Постарайтесь как бы возводить вокруг него
леса из любящих мыслей. Сначала это будет, конечно, не лег-
ко. Но постепенно гнев рассеется, и снова ум ваш станет спо-
койным и сбалансированным. Есть ещё один — очень практи-
ческий — способ погашения своего гнева или отвращения.
Когда это чувство сильно до чрезвычайности, сделайте винов-
нику его какой-нибудь небольшой подарок. Едва ли возможно
сохранить весь свой гнев во время акта дарения, поскольку вы
уже в силу неизбежности щедры и открыты. Напряжение, раз-
дражение, досада начнут растворяться сами собой. Это муд-
рый путь освобождения ума от пламени гнева.
Быть может, ещё более чреватый прозрением способ гасить
свой гнев и близкие ему чувства — это размышлять о законе
кармы; это значит напомнить себе о том, что все мы наслед-
ники своих собственных деяний, пожинатели своих посевов.
Каждый человек так или иначе испытает на себе результаты
своих правильных и неправильных поступков. Поэтому если
кто-нибудь очень неправ, то вместо гневной реакции правиль-
нее будет ответить состраданием, понимая, что тот действует
так по невежеству и не избежит воздаяния болью и страда-
ний. И ясно делается, что нет нужды добавлять ему страда-
ния сверх тех, которые ему уже уготованы. Скорей, нам сле-
довало бы из сострадания облегчить его бремя невежества.
Леность и отупение. И в этом случае самая хорошая так-
тика в преодолении этого состояния — тщательное наблюдение
за ним, разбор и исследование черт лености, отупения, оцепе-
нелости, проявляющих себя сейчас в нашем уме. Проникните
в это состояние внутренним взором. Призвав к жизни этот ис-
следовательский импульс, пробудив только один всплеск пол-
ного-бдения-мысли, мы часто с удивлением обнаруживаем, что
вся паша сонливость улетучивается в момент. В течение како-
го-то времени вы можете отмечать про себя: «сонливость, сон-
ливость»— и вдруг, точно взмахом крыльев, ваш ум воз-
вращает себе полную бодрость и осознанность. Путем обстрела
этой сонливости прожекторами внимания и отказом идентифи-
цироваться с нею мы обычно добиваемся того, что она уходит.
Однако если вы всё это уже проделали и не избавились от
своих клевков носом, то можно прибегнуть к более радикаль-
ным приёмам. Измените позу. Если вы сидите, то возьмите и
встаньте и сделайте несколько энергичных шагов. Или, если
вы находитесь в помещении, то выйдите наружу: свежий воз-
дух придаст вам энергии. Заставьте себя смотреть некоторое
время на какой-нибудь источник света: электричество, луну^
звёзды. Свет возбуждает всю систему «ум—тело». Брызните
340
на себя холодной водой. Походите задом наперёд. Леность и
оцепенение преходящи, как и всё прочее, — их можно преодо-
леть. И тем не менее, коли вы всё уже испробовали, а голова
неудержимо падает на грудь, то всё очень просто: пора ло-
житься спать. Но описанные усилия необходимо проделать.
Ибо если каждый раз, когда нас терзает сонливость, мы ду-
маем: «Подремлю-ка я самую малость», — то подобная тактика
будет лишь усиливать фактор лености и пассивности. Будьте
решительны и энергичны в трудах преодоления внутренних
помех.
Беспокойство и возбуждение. И снова я повторю: подарите
этим состояниям предельную осознанность. Смотрите с при-
стальным вниманием на впавший в беспокойство ум, иссле-
дуйте отстранённо, чем он там занят, вглядитесь внимательно
в характер этого беспокойства. Если вы сидите в медитации и
при этом испытываете возбуждённость и не можете сосредото-
читься, то именно это своё ментальное состояние и сделайте
объектом осознанности. Просто сидите и наблюдайте: «беспо-
койство, беспокойство». Наблюдая его, не отождествляйтесь
с ним. Тут нет «того», «кто» пребывает в беспокойстве, тут
просто проявляет себя определённый ментальный фактор. Он
вплывает, он уплывает; и если тут налицо сбалансированная
осознанность, то фактор этот бессилен растревожить и при-
вести в смятение ваш ум.
Другая уловка в работе овладения собою — приложить осо-
бое усилие для придания уму сосредоточенности, сделать его
однонаправленным. Это — специфическое противоядие против
беспокойства. Если ум испытывает очень сильное возбуждение,
вернитесь к осознанности дыхания. Задайте уму для концен-
трации один какой-нибудь объект и находитесь с этим объек-
том достаточно продолжительное время — двадцать минут, пол-
часа,— пока фактор концентрации не вернёт себе силу. Поси-
деть в полной неподвижности в очень прямой и строгой позе
тоже способствует демпфированию беспокойства.
Последний из наших врагов — сомнение. Здесь весьма су-
щественно понять, в чём состоит это сомнение, т. к. оно может
оказаться непроницаемой перегородкой на пути. Это тот слу-
чай, когда медитирующий может просто отказаться от даль-
нейшей работы. И — повторю снова и снова: самый эффектив-
ный и ведущий к прозрению способ совладания с трудностью,
в данном случае с сомнением,— это неотступно смотреть на
него, открыто противостоять ему, признавать его существую-
щим. Когда присутствует сомнение, отдайте всё своё внимание
сомневающемуся уму, но без того, чтобы с ним отождествлять-
ся. Ибо сомнение не есть «я сам», оно не «моё», оно не то, что
вот тут сидит и медитирует. Оно — просто мысль, ментальный
фактор. Если мы способны видеть его, не идентифицируясь
с ним, пусть оно приходит и будет тут; мы смотрим на него
341
со стороны и отмечаем про себя: «сомнение, сомнением — ц
оно уходит.
Другой способ нейтрализации сомнения — это иметь хоро-
шее концептуальное представление, обычное логическое по-
нимание того, чем мы здесь занимаемся и что, в сущности, нам
пре. лагает путь прозрения. Совсем не обязательно иметь ка-
кую-то слепую веру или заведомое иррациональное приятие.
Понимание Дхармы на интеллектуальном уровне может ока-
заться чрезвычайно полезным в разрешении сомнений по мере
их возникновения. И когда вас начинает осаждать то или иное
сомнение, вам не трудно будет разобраться в нём исходя из
собственного опыта и разумения.
Зачастую практикующие склонны с неприязнью относиться
к возникающим помехам. Но такой осуждающий ум уже сам
по себе есть фактор из ряда гнева и отвращения. Каждый
акт неприязни к барьерам питает и укрепляет врага. Это не-
правильный путь. Суждений и оценок здесь не должно быть.
Пусть помехи приходят — вы их просто наблюдайте. Полное-
бдение-мысли снимает их деятельную силу. Они могут про-
должать появляться, но уму они более не мешают, не беспо-
коят его, потому что мы на них не реагируем.
До тех пор пока помехи ещё сильны в нашем уме, трудно
развить инсайт и мудрость. В первые несколько дней с начала
ретрита в уме вашем много было беспокойства, сомнения,
желаний, пока ум не начал обретать необходимое спокойствие.
Но преодолённые в какой-то мере трудности начального этапа
отнюдь не последние позиции противника. Эти трудности бу-
дут возникать снова и снова по мере проникновения ума в бо-
лее глубокие уровни обусловленности (т. е. связей, воспитан-
ных в нашем сознании всей системой внешней жизни и зи-
ждущихся на идее центрального эго. — Перев.}. Но теперь уже
вы должны обладать достаточной верой в свою способность
работать с этими факторами, ибо вы уже видели, убедились,
что они, появляясь, обязательно исчезают. Понимание того,
что они преходящи, прекрасно помогает уму сохранять равно-
весие. Пожалуйста, старайтесь всё время поддерживать необ-
ходимое усилие и непрерывность осознанности; ум, преодолев-
ший власть помех, становится неуязвимым в своём равновесии
и пластичности.
Вопрос: Как выходить из состояния перенапряжён-
ности, возникающего от больших стараний делать всё необхо-
димое?
Ответ: Когда в рамках нашей практики вы испытываете
очень большое напряжение, полезно бывает выходить из поме-
щения и созерцать окружающую природу, смотреть на деревья,
на небо и т. д. Здесь очепь красиво и просторно. Выйдите на-
ружу, погуляйте немного в ближайшей окрестности, рас-
342
слабьтесь— однако не расставайтесь с состоянием осознан-
ности всего, что вы делаете. Очень скоро само пребывание под
открытым небом и вид окружающего освежат ваш ум. Будда
часто советовал ученикам бывать на лоне природы, поскольку
она успокаивает психику.
Вопрос: Мне иногда не удаётся чувствовать свой дыха-
тельный процесс. Я его просто не замечаю. Что мне надо сде-
лать?
Ответ: Когда ум становится спокойным, дыхание приоб-
ретает особенную тонкость. Если от вас полностью ускользает
осознанность вашего дыхания, будьте с осознанностью телес-
ных ощущений или позы тела или просто с осознанностью ауры
самого знания при кажущемся отсутствии определённого объ-
екта. Когда достигнута очень высокая концентрация, можно
совершенно утратить чувство своего тела. Тогда сделайте имен-
но это состояние объектом осознанности. Но и такой объект
преходящ. Дыхание обязательно возвращается.
Вопрос: Как поступать в том случае, когда осознаёшь на-
личие страха и увлечён попыткой выяснить его источник?
Ответ: Это не возбраняется, по это бесконечный процесс.
Анализирование причины не есть отпускание. Поводы для ана-
лиза не иссякают, каждый раз перед вами будет представать
всё новая причина. Когда развит инсайт, то можно созерцать
свой страх и отпускать его. Нам не нужно выяснять причины на-
ших проблем, а надо их просто отпускать. Медитативное со-
стояние ума — главный способ совладания с подобного рода не-
гативными явлениями. Созерцание их, признание их существу-
ющими, отказ от идентификации с ними и, наконец, отпускание
их. Это так просто! Всё, что надо, это — полное-бдение-мысли,
ясная осознанность того, что в данный момент происходит.
Вопрос: Я постоянно идентифицируюсь со всеми поме-
хами. Есть ли эффективный приём, чтобы уйти от этого?
Ответ: Тибетцы в подобных случаях прибегают к помощи
одного образа, который мне кажется очень полезным. Они упо-
добляют ум безбрежному чистому небу. Все феномены ума и
тела происходят на фоне этого лазурного небосвода. Эти фено-
мены не есть само небо. Небо чисто и неуязвимо для воздейст-
вий того, что на нём происходит. Набегают и уходят облака,
налетают и иссякают ветры. Разражается ливень — и тоже ис-
сякает. Проносится стая птиц—и где она сейчас? Небо вновь
и вновь обнаруживает себя во всей своей чистоте. Примите
свой ум как большое ясное небо, и пусть всё что угодно появ-
ляется в нём и исчезает по своему произволу. И тогда ум бу-
дет сбалансированным, свободным от напряжения, спокойным
в наблюдении потока.
343
Десятое утро
ИНСТРУКТАЖ О СОЗНАНИИ
ОДНИМ ИЗ КРАЕУГОЛЬНЫХ камней полного-бдения-мысли
является сознание, или «знающая способность». И одним из пу-
тей развития осознанности присутствующего знания (т. е. раз-
вития полного-бдения-мысли о нём) является превращение са-
мого сознания в объект медитации. При любом движении тела
может появиться чувство «знающей способности», потому что
физический объект столь очевиден. Дайте уму расслабиться и
постарайтесь ощутить знающую способность, возникающую
в тот же момент, что и само движение. Существенно помнить,
что знание и объект возникают одновременно. Сознание невоз-
можно отделить от объекта. Однако два этих процесса можно
различать — видеть, что поток объектов есть один процесс, а
поток сознания — другой. Они происходят одновременно, но
имеют две разные функции. Функция сознания — это знать.
Например, когда мы идём, то шагающая нога ничего не знает.
Здесь просто работают материальные элементы: тяжесть и лёг-
кость, которые суть элементы земли, и — движение, которое есть
элемент воздуха. Но знание о присутствии этих элементов
есть работа ума, или сознание. Есть движение и есть зна-
ние. Одновременно с движением есть знание о нём. Не старай-
тесь точно локализовать сознание, строго определить или поме-
стить его в жёсткие рамки. Это ускользающе тонкий, немате-
риальный объект. Но в состоянии ментальной релаксации можно
ощутить процесс сознания. Поскольку оно как объект чрез-
вычайно тонко, оно вынуждает ум быть предельно вниматель-
ным. В состоянии ментальной вялости оно не поддаётся чёт-
кому уловлению.
Во время медитации направляйте иногда внимание на про-
цесс знания. Дыхание, переживаемое как движение воздуха
(внутрь — наружу) или как движение телесных ёмкостей (на-
полнение— опадание), является всего лишь материальным
процессом. Знание же его (о нём) есть процесс ментальный —
сознание. Когда вами достигнута полная внутренняя тишина
и концентрация, обратите полное-бдение-мысли на этот фено-
мен «знания». Не напрягайтесь в поисках его и не стремитесь
344
его «локализовать, задаваясь вопросом: где оно сидит в моём
теле? Просто — легко и непринуждённо предайтесь осознаванию
этого «знающего процесса» в его естественном развитии.
Один из факторов просветления — исследование Дхармы, что
означает то исследовательское качество ума, которое рассмат-
ривает, анализирует, изучает именно то, каким образом рабо-
тают элементы ума и тела. Не опасайтесь такой формы при-
ложения своего ума — исследовательской. Просто делайте это
без обращения к словам, концептам и дискурсивному мышле-
нию. Попробуйте как бы прикоснуться к процессу и ощутить
его, «услышать» функционирование сознания одновременно и
вместе с объектом. Этот опыт помогает освободиться от иден-
тификации с наблюдателем. Инсайт возникает при осознании
с чувством внутренней достоверности того факта, что наблю-
дение совершается без наблюдателя, слежение за процессом
в отсутствие того, кто следит.
Десятый вечер
ВОИН
СО СТРАНИЦ КНИГ Карлоса Кастанеды Дон Хуан говорит
о необходимости для искушённых в познаниях и трудах раз-
мышлений мужчин и женщин быть подобными воину. Этот об-
раз, эта мысль — быть воином — глубоко созвучны практике
медитации. Воин принимает всё в жизни как личный вызов себе
и отвечает на всё, что ни произойдёт, не уклоняясь, не жалуясь,
не сожалея. Для большинства людей главной точкой отсчёта их
поступков является одобрение или подтверждение своей пра-
воты в глазах других; что касается воина, то для него самым
главным является безупречность в собственных глазах. Безу-
пречность— это жизнь под юпитерами своего требовательного
внимания к себе, доходящего до всех мелочей и обнимающего
всё разом. То, что мы делаем здесь, пытаясь прийти к понима-
нию самих себя, есть самое благородное дело из всех возмож-
ных. Это — искоренение из своего ума — жадности, ненависти,
иллюзий и отупения; это — взращение в себе мудрости и лю-
бящего сострадания. Это трудно и в жизни встречается редко,
и это возможно лишь при сильнейшей установке на безупреч-
ность. Однако задача таких достижений не требует обязатель-
ного ухода куда-нибудь в мексиканскую пустыню или поселе-
ния в гималайской пещере. Здесь требуется скорее методиче-
ское культивирование в себе качеств ума, которые приводят
человека к способности в каждый текущий момент быть ис-
тинно пробуждённым, собранным и всевидящим.
В книге Германа Гессе «Сиддхартха» прекрасно описано
становление воина, причём в контексте совершенно ином, не-
жели упомянутый выше (Кастанеда о Хуане). Сиддхартха *
говорил, что практика одарила его тремя способностями: он
умеет мыслить, он умеет ждать и он умеет очень долго обхо-
диться без пищи. Три качества ума, три характеристики воина.
Способность мыслить означает в этом контексте ясность во
всём и умение избегать вовлечения в происходящее и увязания
в нём. Ясность в отношении тела — это постоянная осознан-
ность позы, дыхания, взаимодействия физических элементов и
это чуткость меры сна и пищи. Наконец, это умение приводить
* Тезка Будды. (Прим, перев.)
346
в равновесие все виды телесных энергии. Ясность в отношении
ума — т. е. эмоций, мыслей и всех ментальных состояний —
умение не втягиваться в пустое коловращение сознания, сохра-
няя уравновешенность и ясность видения над его потоком.
Другой аспект способности Сиддхартхи мыслить представ-
лен смелостью и самостоятельностью при выборе своего пути,
свободой от привычных и навязываемых идей о порядке всего
сущего. Необходима достаточная смелость, чтобы оставаться
открытым и чутко восприемлющим перед лицом любой вероят-
ности. Сиддхартха ничему не верил слепо. Он не принимал на
веру ни слов друзей, ни слов родителей п учителей — даже
слов Будды. Он хотел сам найти истину, и смелость этого
предприятия раскрыла перед ним широчайший спектр опыта.
Этот опыт включил в себя и три года предельно суровой жизни
в лесу в постижении аскетических дисциплин, и прекрасную
любовь с куртизанкой Камалой, и продолжительную вовлечён-
ность в мир бизнеса и коммерции: да,— он был даже купцом!
И всё это оставил, бросил богатство, перешагнул через усвоен-
ные привычки сибарита, вернувшись к простой жизни мудреца,
добряка, отшельника. Он был открыт и смел и принимал все
последствия своего опыта с ясностью взгляда, улыбкой на ус-
тах и спокойной готовностью к страданию. Его не пугала, не
делала рабом жёсткая система всеми разделяемых представле-
ний. Способность мыслить есть могущество ясности и духовной
отваги, выражающихся в готовности к эксперименту, исследо-
ванию к проверке на самом себе смысла происходящего.
Именно такая смелость, смелость воина, необходима в ис-
кренней практике медитации, в процессе которой она и разви-
вается. Необходимо присутствие духа, чтобы сидеть, испытывая
боль, не избегая и — в максимализме внутренней честности —
не пытаясь замаскировать её перед самим собой. Просто си-
деть и принимать её всю, не отводя от неё взора — и преодо-
леть её и победить свой страх перед нею. Это присутствие духа
необходимо при погружении в бездны бездн своего существа,
где открываются глубочайшие элементы нашего ума и тела.
Поначалу это может сильно растревожить и выбить из колеи:
так много наших уютных привычек и представлений теряет под
собой почву! Требуется большая сила духа, чтобы — одно за дру-
гим — отпускать всё, за что мы ещё недавно, и всю предыду-
щую жизнь, цеплялись как за символ безопасности. И всё же —
отпускать и переживать остро новую реальность — единственно
сущий поток всеобщей преходящности. Требуется смелость, что-
бы не отворачиваясь смотреть на эту представшую перед нами
со всей очевидностью фундаментальную, от природы присущую
нашему ментально-телесному процессу зыбкость, ненадёжность,
эфемерность. Не дрогнув смотреть в лицо тому извечному фак-
ту, что в каждый проносящийся миг то явление, которое мы
привыкли считать «собою», чем-то надёжно неизменным,—
347
непрерывно растворяется, размывается, уносится прочь, исчезая,
и что не существует ни в нас самих, ни на земле, пи во все-
ленной такого местечка, такого убежища, за которое можно
было бы уцепиться как за что-то незыблемое и выстоять в этой
мировой пурге. Смелость нужна и для того, чтобы умирать. Ис-
пытывать в опыте медитации смерть столь дорогого нам кон-
цепта «Я», испытывать свою смерть, оставаясь живыми,— это
поистине требует силы духа и бесстрашия воина, вооружённого
добродетелью безупречности.
Сиддхартха умел мыслить, ждать и поститься.
Ждать — значит терпеть и молчать. Ожидание предполагает
отказ от вовлечённости в действия, навязанные нашими жела-
ниями. Если мы лишены способности ждать, то любое при-
шедшее на ум желание принуждает нас действовать, и мы оста-
ёмся привязанными к колесу желаний, продлевая свою несво-
боду. Иногда ожидание понимают неправильно, полагая, что
это бездействие и пассивность. Думать так — заблуждение.
Чжуан-цзы писал:
У мудрого человека отсутствие внешних реакций не
означает вынужденного или намеренного бездействия.
Он не затрачивает усилий на его построение. И оно ни-
чем не может быть поколеблено. Мудрец спокоен по-
тому, что он неуязвим для шквалов, а не потому, что
хочет быть спокойным и ему это удаётся. Тихая вода
подобна зеркалу.. . она совершеннейший из уровней.
Но если даже вода столь чиста и прозрачна, и совер-
шенна как уровень, то насколько совершеннее во всех
этих отношениях может быть дух человека! Сердце муд-
рого человека, при всей чуткости своей, невозмутимо;
оно зеркало земли и неба, оно — незамутнённое отраже-
ние всего сущего. Пустотность, тишина, спокойствие,
равностность, молчание, нереагирование — вот уровень
неба и земли. Это — совершенное Дао. Мудрецы в нём
находят место отдыха и покоя. Покоясь, они сливаются
с пустотностью всего мира.
Ожидание предполагает тишину ума на фоне любой актив-
ности. Если мы всегда озабочены тем, чтобы «помочь» Дхар-
ме, «подтолкнуть» её реализацию, то как раз это помешает нам
ясно видеть вещи и получать силу и понимание, которые ро-
ждаются лишь в молчании, когда мы прекращаем свои внутрен-
ние диалоги. Покуда длится внутренний диалог, мы остаёмся
пленниками слов — в той тюрьме, которая отнимает возмож-
ность соотноситься с миром открыто и непосредственно; а это
тот мир, который на самом деле весьма отличен от нашего
о нём представления, зиждущегося на предрассудках. Остано-
вить внутренний диалог значит обрести способность ждать и
•слушать.
348
Именно вслушивание в голос своего сердца увело Сиддхарт-
ху от любимого отца и привело к аскетам, а затем из леса —
к мирской жизни с её любовью, бизнесом и роскошью. Посте-
пенно в этой новой среде его высокий дар вслушиваться и слы-
шать притупился от злоупотреблений чувственными удоволь-
ствиями. Он настолько погрузился в мир желаний и вожделе-
ний, что и совсем утратил способность слышать. Но вдруг он
понял, как далеко зашёл в своём заблуждении. Полный отчая-
ния, притащился он к берегу реки и готов был утопиться, когда
услышал странный звук, шедший от реки и как бы из его серд-
ца: «Ауммм...» И он остался там, где был,— у реки, и прожил
там много лет, снова научившись слушать и ждать.
Сиддхартха слушал. Теперь он слушал напряжённо,
целиком поглощённый этим, совершенно пустой. И всё
слышал, всё воспринимал. Он чувствовал, что теперь он
полностью овладел искусством слушать. Он и раньше
часто слышал всё это, все эти бесчисленные голоса
в реке. Но сегодня они звучали иначе. Он не различал
теперь разные голоса, не отличал весёлый от плачущего,
детский от мужского. Они все принадлежали друг другу.
Жалобы причитающих, смех мудрых, крики негодую-
щих, стоны умирающих. Все они взаимопереплеталисъ
и вкладывались один в другой и перекручивались ты-
сячу раз. Все голоса, все устремления, большие и ма-
лые, все причитания, скорби и радости, всё доброе и всё
злое — всё это бок о бок со всеми событиями мира, всё
в едином потоке событий, объятое и пронизанное музы-
кой жизни. И когда Сиддхартха чутко пил своим слу-
хом эту реку, когда он вслушивался в эту песню тыся-
чи голосов, но при этом не вслушивался именно
в скорбь или именно в смех, когда он уходил от цепля-
ющегося зова какого-то одного голоса, пытавшегося це-
ликом завладеть его сердцем, а слушал их все разом,
как тысячеустый хор,— тогда эта великая оратория
несла в себе только одно слово: завершённость.
Третьей сильной стороной Сиддхартхи была способность по-
ститься. Пост в более широком смысле означает отказ, отре-
чение, непротивление. И он же, парадоксальным образом, озна-
чает силу, энергию и лёгкость усилий. Отречение воздаётся
мощью и лёгкостью ментальных процессов. Люди привыкли
Думать, что отказ от всего, т. е. лощение, должно переживаться
как бремя, как источник страданий; они, как правило, не осо-
знают великих его преимуществ, этой радости простоты при
освобождении от ненужной собственности и бесконечных жела-
ний, не понимают, что бремя не в пустом желудке, а именно
В полном. И при этом для практики отречения совсем не требу-
ется каких-то сверхчеловеческих усилий: энергия нужна здесь
349
только для преодоления нашей инерции и привычных шабло-
нов. Когда эти усилия приложены, мы начинаем испытывать по-
разительное чувство ментального простора и лёгкости, которое
появляется благодаря освобождению от привязанностей.
Пост — это торжество простоты. Одной из наших радостей
при обучении в Индии, при всех трудностях в смысле самочув-
ствия, пищи и быта, являлась фундаментальная простота жиз-
ни. Эта жизнь была свободна от множества тех вещей, которые
обременяют нас в Америке. Любопытствующие путешествен-
ники, знакомясь с нами, всегда поражались тем, как мы могли
«отречься:» от столь многих удобств — электричества, горячей
водопроводной воды и т. д.,— не понимая того, как в действи-
тельности легко и свободно жить в такой простоте. Именно про-
стота быта и отсутствие надобности иметь множество разных
вещей дарит человеку вечно всеми искомое, и почти неулови-
мое, удовлетворение и спокойствие ума.
Итак, пост, отречение. Нам представляется широкая возмож-
ность экспериментировать в нашей повседневной жизни путём
проявлений щедрости, самоограничения в контексте высоких
требований морали, практики отпускания (отказа от) вещей,
которые нас связывают. Возможность отречения существует на
всех уровнях, а не только в наших отношениях к вещам и лю-
дям. Есть такое даосское выражение: «пост сердца», его
смысл — совершенствование внутреннего отречения. Чжуан-цзы
писал:
Цель пощения — достигнуть внутреннего единства.
Это значит обрести такой слух, который не в ухе и не
в рассудочном понимании: это — слышание духом, всем
своим существом. Слышание, которое даётся ухом, это
одно; слышание на уровне простого понимания — это
другое. Но слышание, доступное духу,— это нечто такое,
что не сводится к функции одной из способностей суще-
ства, будь то функция уха или функция понимающего
разума. Слышание на уровне духа требует пустоты (не-
загруженное™ функцией) всех способностей. И вот
когда все способности пусты, тогда только и может об-
рести истинный слух всё наше существо. В этом случае
мы наделены даром прямого доступа к истине, непо-
средственного схватывания того, что лежит перед нами
и что никогда не может быть услышано ухом или поня-
то интеллектом. Пост сердца благотворно опустошает
каналы способностей, освобождает нас от ограниченно-
сти и поглощённости внешними заботами.
Сиддхартха мог мыслить. Он мог ждать. Он мог поститься.
Это как раз те качества воина, развивая которые, мы прихо-
дим к пониманию всей полноты и цельности своего существа.
Когда вы сидите в медитации или ходите в медитации, или
350
просто идёте куда-нибудь, когда, наконец, вы занимаетесь всем
остальным в течение дня и при всем при этом безупречны в осо-
знавании всех своих действий, то вы пробуждаете и укрепляете
в себе эти названные выше качества.
Вопрос: Дон Хуан говорит о мощи личности. Как это
соотносится с практикой?
Ответ: Мощь — это сила ума. Не та мощь, или власть,
которая простирает себя вовне для манипуляций, но мощь про-
никающего прозрения (инсайта), могущество понимания. Дон
Хуан говорил, что если бы кому-нибудь даже рассказали о глу-
бочайших тайнах вселенной, то при отсутствии достаточной лич-
ной мощи этого человека великое откровение осталось бы в его
ушах пустыми словами. Суть этой мощи — в силе ментальных
процессов, в устойчивости ума и в особой способности глубо-
кого проникновения в порядок вещей. Эта мощь нарастает и
развивается по мере обретения умом всё большей концентра-
ции. От проникающей мощи рождается инсайт; при наличии
достаточной силы ума один слабый намёк вспарывает завесу,
открывая новые уровни понимания. Решающе важна непрерыв-
ность практики, её критическая продолжительность. В условиях
ретрита именно эта континуальность медитативного состояния
может привести к такому типу персональной мощи.
Вопрос: Существуют ли какие-нибудь ясные признаки,
по которым можно было бы отличить интуицию или инсайт от
простого воображения?
Ответ: Интуиция возникает на фоне молчащего ума, а во-
ображение концептуально и, значит, наполнено голосами. Раз-
ница огромна. Вот почему развитие инсайта идёт не по пути
размышления о вещах, оно идёт по пути развития ментальной
тишины, т. к. только при этом условии может реализоваться
ясное усмотрение истины. Весь процесс развития способности
инсайта и понимания на глубоких уровнях может совершаться
лишь в те моменты медитационной практики, когда ум совер-
шенно спокоен. Именно тогда и происходит это внезапное оза-
рение: «Лх, так вот оно как!..» В рассуждениях Хуан-по о дзэне
инсайт трактуется как внезапное понимание, свободное от сло-
весного материала. Этот вид интуиции имеет яркую достовер-
ность истины, поскольку не является продуктом чреватых ошиб-
ками размышлений или построений образных, а представляет
собой пронзительно ясное усмотрение порядка вещей.
Вопрос: Каким образом в рамках нашей практики упо-
требление ума с целью исследования соотносится с процессом
осознавания, не связанного с выбором объекта?
Ответ: Многие пути развития инсайта как раз имеют от-
ношение к сознательно направленному осознанию. Мы можем
351
направлять внимание на различные стороны процесса, напри-
мер на позу или на телесные ощущения, или на мысли, имея
при этом целью исследование тех или иных аспектов. Однако и
направленная осознанность, раз утвердившись на своём объек-
те, становится действительно не выбирающей. Это ситуация
отстранённого наблюдения за тем, что происходит, где нет суж-
дений и осуждений, оценок и ценностей. Порой люди очень
робки в своей практике, всё время боятся нарушить какие-то
правила, сделать ошибку. Инсайт приходит благодаря полному-
бдению-мысли, и вопрос стоит так: либо мы осознаём проис-
ходящее, либо нет. Невозможно находиться в этом состоянии
полной осознанности «неправильно». Надо просто упражнять
свой ум, упражнять эту исследовательскую способность. С мак-
симальной глубиной внимания следите за тем, как мысли воз-
никают из ничего и уходят в ничто. Или займитесь исследова-
нием возникшей телесной боли, введите зонд полной осознан-
ности в её сердцевину. Упражняйте свой ум бесстрашно, не ду-
мая о вещах; всё, что требуется, это безмолвная осознанность.
Ум способен становиться очень пластичным; в этом он подобен
глине, которая, когда её долго мнёшь, становится очень удоб-
ной для работы скульптора или горшечника. Когда развита
способность полной осознанности и концентрации, ум делается
таким же пластичным и лёгким в работе. Исследуйте все ас-
пекты ментально-телесного процесса. Когда я был в Индии, то
жил на третьем этаже ашрама. Много раз в день я ходил по
лестнице вверх и вниз и каждый раз при этом изучал механизм
движения по ступенькам — как работает колено, как переме-
щается тяжесть. Это очень интересный процесс. Все наши дей-
ствия должны быть для нас объектом такого интереса. Неот-
ступно смотреть, исследовать, как происходят те или иные
вещи — вот ситуации для целенаправленного осознавания. В дру-
гое же время — это просто медитация, когда мы ничем внеш-
ним не заняты, а смотрим как бы со стороны на естественное
развёртывание событий в нашем ментальном поле, и тогда про-
исходит то, что можно назвать «безвыборным осознаванием»,
т. е. бдением внимания, направленного на объекты по мере их
возникновения.
Вопрос: А как вообще начался весь этот ментально-телес-
ный процесс?
Ответ: Есть рассказ о человеке, раненном отравленной
стрелой. Его друзья сбегали за врачом и ожидали, что стрела
будет немедленно вынута, а рана обработана. «Нет,— сказал
раненый.— Сначала я должен узнать, кто пустил эту стрелу,
откуда он явился, из какого дерева сделано древко стрелы и
какой птице принадлежит её хвостовое оперение.» Ясно, что
человек умер бы, не успев получить ответ и на часть своих
вопросов. С этим странным раненым Будда сравнивал людей,
352
предающихся философским спекуляциям о происхождении ми-
ра, происхождении вселенной, о том, как это всё началось и
т. п. Мы обнаруживаем себя уже находящимися в некоем за-
труднении; затруднение это — наше ментально-телесное суще-
ство, которое зачастую переполняется то гневом, то жадностью
и страдает от невежества и боли. Задача в том, чтобы вынуть
поскорее стрелу, т. е. освободить свой ум от этих качеств и
тем самым освободиться'от страдания. Поэтому наиболее уме-
стные вопросы — это те, которые относятся к состоянию, пере-
живаемому нами сейчас.
Вопрос: Отчего возникает жадность?
Ответ: Когда мы видим нечто для нас приятное, нам хо-
чется это удержать, ибо мы находимся в наивности непонима-
ния, что, как и всё прочее, это — преходяще, эфемерно. Когда
же мы приобретаем способность полной осознанности и умение
распространять своё внимание на всё происходящее, то начи-
наем видеть всё как процесс возникновения объектов и их ис-
чезновения. Естественно, что в результате этого наша уста-
новка на схватывание и сопутствующая ей алчность уменьша-
ются и перестают существовать. Ибо хватать-то нечего и
держаться не за что. Всё это — пузыри. Опыт переживания
эфемерности, растворения мнимой плотности всего сущего при-
водит нас к лёгкости отпускания и к свободе от привязанностей.
Но такое состояние ума приходит благодаря постоянной осо-
знанности и при условии достигнутой безупречности.
Стать воином — великое и вдохновляющее достижение. Од-
нако никто, даже самый хороший учитель, за нас этого сделать
не может. Каждый вставший на тропу прозрения сделать это
должен сам. Удерживайте состояние осознанности от момента
к моменту, охватывая вниманием всё происходящее. Здесь нет
мистики, это не сложно и достигается непосредственным уси-
лием. Требует же это, однако, долгой практики. Но это как
раз то, к чему ведёт вся практика медитации в конечном
счёте.
23 Заказ № 56
Одиннадцатое утро
ИГРА В КОНЦЕНТРАЦИЮ
СЕГОДНЯ МЫ БУДЕМ играть. Это «игра в концентрацию».
Вот её правила. В течение ближайшего часа вам предстоит
считать циклы своего дыхания, отмечая их порядковый номер
на выдохе и возвращаясь после десяти к номеру один. Каждое
истечение воздуха через ноздри наружу (или — каждое опада-
ние живота, з зависимости от вашего объекта внимания) отме-
чайте счётом: Одни. Два. И так далее, до десяти. Не пропуская
ни одного дыхания! Если вы пропустили счёт из-за того, что
ваш ум начал блуждать, сразу вернитесь к счёту один. Если вы
сбились со счёта, потому что забыли порядковый номер, возвра-
щайтесь к началу. Не обращайте внимания больше ни на что.
При этом могут начаться некоторые неожиданности. Нерав-
номерным, изменчивым может стать дыхание, оно может уско-
риться или замедлиться, стать поверхностным или более глу-
боким. Пусть так, миритесь со всеми изменениями. Только не
упускайте счёт: от одного до десяти, от одного до десяти...
Может случиться, что минут через пять ваш ум начнёт думать:
«Ну, что это за глупость. Не буду я, как дурак, сидеть тут
целый час и считать до десяти». Очень хорошо. Продолжайте
считать. Л если из-за этой мысли вы пропустили одно дыхание
или сбились со счёта, вернитесь к счёту «один». Возможно,
ваше тело начнёт испытывать разнообразные болевые ощуще-
ния или напряжения. Игнорируйте их. Только считайте — от
одного до десяти. Это замечательный способ прицельного
укрепления фактора единонаправленности ума, тренировки его
способности оставаться с одним объектом. Если вы убедитесь,
что эта игра полезна для вашей практики, то время от времени
включайте её в сеансы медитации.
Двенадцатый вечер
ТРИ СТОЛПА ДХАРМЫ: ПАРАМИ
РЕДЧАЙШАЯ И ДРАГОЦЕННЕЙШАЯ вещь — получить воз-
можность практиковать Дхарму и проникнуться пониманием её
сути. Лишь очень немногие люди во всём мире с этой возмож-
ностью встретились. Большинство же людей пассивно предают-
ся течению бытия, влекомые неведением и желанием, не подо-
зревая о возможности освободиться от цепкого колеса сан-
сары — колеса алчности и ненависти. Чуткость к явлению
Дхармы и, соответственно, возможность оказаться среди прак-
тикующих, а также достижения в этой практике — проявляют-
ся благодаря тому явлению, которое на языке пали называется
«парами»*. Парами означает накопленный потенциал чистоты
в нашем уме. Каждый момент жизни ума, свободный от им-
пульса жадности, импульса ненависти и от того, что можно
было бы описать как иллюзию или ментальную слепоту, обла-
дает определённой очистительной силой в потоке сознания. В те-
чение нашей долгой эволюции в умах человеческих существ на-
копилось много моментов реализованной силы этой чистоты.
На английский язык это слово — парами — зачастую не-
точно переводится как merit (добродетель, достоинство, за-
слуга). Это наводит на неверную ассоциацию: будто вместо
добрых деяний человек больше озабочен накоплением золотых
звёзд в награду за добрые деяния. Но парами есть скорее тот
потенциал чистоты, который становится фактором ума и актив-
но в нём действует. Если произошло значительное накопление
активных начал антиалчности, антиненависти и антислепоты,
парами проявляют себя как мощная сила и приводят человека
ко всем видам счастья — от самых земных чувственных удо-
вольствий до высшего счастья просветлённости. Нет ничего, что
происходило бы случайно, без причины.
Есть два вида парами: чистота поведения и чистота муд-
рости. Силы очищения, связанные с правильным поведением,
становятся причиной счастливого окружения, удачных обстоя-
тельств, приятных отношений и того везения, которое приводит
* Напомним: чаще употребляется санскритский вариант — «парамита».
{Прим, перев.)
23*
355
к возможности слышать Дхарму. Например, ситуация данного
ретрита реализовалась отнюдь не случайно. Она оказалась
возможной благодаря тому, что в каждом из нас здесь присут-
ствующих уже имелись большие потенциалы чистоты.
Другой вид парами, чистота мудрости, развивается путём
практики правильного понимания и делает возможным рост
способности прозрения. Оба вида парами, обе эти силы очище-
ния, следует специально развивать, чтобы, с одной стороны,
соприкоснуться с Дхармой и практиковать её, а с другой — об-
рести мудрость понимания.
Существуют три столпа Дхармы, три поля действия, кото-
рые культивируют и усиливают парами. Первое — это щед-
рость. Отдавание, пли дарение, является проявлением в дей-
ствии ментального фактора антиалчности. Антиалчность озна-
чает отпускание, неудерживание, отказ от схватывания и при-
лепления. Каждый раз, когда мы чем-либо делимся с другими
или отдаём что-либо, этот акт усиливает доброкачественный
фактор, пока он не становится наконец работающей в нашем уме
мощной силой. Будда говорил, что если бы мы, как он, знали,
каковы плоды дарения для самого дарящего, мы бы ни разу не
вкусили пищи без того, чтобы не поделиться ею с кем-нибудь.
Кармическими результатами щедрости являются богатство
и глубоко гармонические отношения с другими людьми. Готов-
ность всегда делиться с другими тем, что у нас есть,— прекрас-
ная форма отношения к другим; наши дружеские связи много
выигрывают благодаря этому качеству щедрости. Но что ещё
более существенно, так это то, что развитие в себе антиалч-
ности превращается в огромную силу, работающую на освобо-
ждение. Фактор, удерживающий нас на привязи и сковываю-
щий нас в развитии,— это желание и импульс хватания, дей-
ствующие в нашем уме. Практикуя же дарение и, шире, отда-
вание, мы учимся отпускать. Умеющий отпускать — свободен.
Сказано, что существуют три типа дарителей. Первый тип —
нищенские дарители. Они отдают лишь после очень долгих ко-
лебаний, причём отдают только завалящие остатки, объедки, худ-
шее, что у них есть. При этом они думают: «Отдать или не отдать?
Не много ли я отдаю?» Наконец, если они и расстаются с чем-то,
то уж это наверняка что-то совершенно им ненужное.
Другой тип — дружелюбные дарители. Это люди, которые
отдают то, чем сами могли бы пользоваться. Они делятся тем,
что имеют, меньше раздумывая и проявляя достаточную щед-
рость.
Высший тип дарителей — это дающие по-королевски: они
предлагают самое лучшее из того, что имеют. Они делятся с ес-
тественностью стихии, одновременно с возникшей об этом
мыслью или прозвучавшей просьбой; им нет надобности разду-
мывать по этому поводу. Отдавание стало органической частью
всего их поведения. Фактор антиалчности столь силён в их уме,
356 . <
что при всяком представившемся случае они делятся всем са-
мым для них драгоценным и делают это с лёгкостью и лю-
бовью.
Для некоторых людей отдавание очень трудно: очень уж
силён фактор алчности и слишком сильны привязанности. Для
других же людей проявление щедрости легко изначально. Но
не следует придавать большого значения этой разнице. С ка-
ким бы уровнем щедрости мы ни подошли к началу нашей
практики, мы просто должны начать эту практику. Каждый акт
щедрости вносит свой небольшой вклад, и фактор алчности по-
степенно ослабевает. Щедро и с открытым сердцем делиться
с другими тем, что у вас есть,— в этом заключена великая кра-
сота жизни в этом мире. Через практику такого поведения каж-
дый из пас может вырасти в королевского дарителя.
Два вида сознания сопровождают наши действия. Один из
них называется побуждённым или опосредованным сознанием
(prompted consiousness): в этом случае ум, прежде чем
действовать, примеривается и размышляет. Другой вид назы-
вается непобужденным или непосредственным сознанием (нп-
promted) и характеризуется полной спонтанностью. Когда
определённый тип действования привит до состояния органич-
ности, утрачивается необходимость размышлять. В самый мо-
мент вызова со стороны обстоятельств это непосредственное
сознание срабатывает с неизбежностью. Через практику мы
развиваем тот вид сознания, при котором отдавание делается
естественным проявлением нашего ума.
В одной из прежних жизней Будды (когда он назывался
«бодхисаттвой», т. е. существом, продвигающимся к состоянию
просветлённости) он поднялся на вершину утёса и оттуда уви-
дел тигрицу с двумя тигрятами. Тигрица была больна, и у неё
не было молока, чтобы кормить маленьких. И вот из состра-
дания к тигрице и её детёнышам, без мысли о своём теле и
без идентификации с ним, он бросается вниз с утёса, чтобы
стать пищей для тигрицы и тигриным молоком для тигрят. Не
правда ли, дар — королевский?
Мы можем и не достигнуть столь грандиозных высот само-
отверженности и проникновения в идею безличностности бытия;
но история эта указывает нам направление: воспитывать в себе
Щедрость из сострадания и любовь ко всем существам. Во мно-
гих своих беседах Будда побуждал людей практиковать отда-
вание, доводя его до естественной потребности и не требую-
щего никаких усилий проникновения в ситуацию. Щедрость
представляет собой великое парами и числится первым из со-
вершенств Будды. Если человек серьёзно воспитывает в себе
это качество, оно становится источником великого счастья в его
Жизни.
^Вторым столпом Дхармы, или вторым полем очищающего
Действия, является моральный акт воздерживания от опреде-
357
лённых поступков или поведения. Для людей, живущих в миру,
простых обывателей, ведущих обычную человеческую жизнь*
и для людей в любых нишах общества, это означает следова-
ние пяти основным правилам: не убивать, не красть, не вести
себя дурно в сфере половых отношений, не прибегать к непра-
вильной речи и, наконец, не употреблять наркотиков, затумани-
вающих ум и отупляющих его.
Все существа хотят жить и быть счастливыми; все существа
хотят освободиться от боли. Насколько легче ментальное со-
стояние, когда мы сохраняем чью-то жизнь, а не разрушаем
её. Насколько лучше мы чувствуем себя морально, когда,
вместо того, чтобы убить насекомое в своём доме, мы осторож-
но подбираем его и выносим наружу или выпускаем из окна.
Необходимо чувствовать глубокое уважение к жизни всех жи-
вых существ.
Не красть — это означает воздерживаться от того, чтобы
брать вещи — любые, если они не были нам даны.
Смысл сексуальных проступков легче всего понять, если го-
ворить о воздерживании от таких актов в сфере чувственности,
которые причиняют боль или наносят вред другим или же при-
водят нас самих к тяжёлому беспокойству.
Отказ от неправильной речи означает не только воздержание
ото лжи, но также избегание пустых или не приносящих пользы
слов, которые мы расточаем в ужасающем изобилии. Огромная
часть нашего времени уходит на простые сплетни. Любая вещь
придёт на ум — и вот мы уже впряглись в добровольную лямку
и говорим, говорим, не отдавая себе отчёта в полнейшей бес-
полезности этого потока слов. Воздержание от речи очень по-
могает в поиске умственного спокойствия. Следует также воз-
держиваться от языка грубого и оскорбительного. Речь наша
должна быть мягкой и уважительной; тогда она способствует
всеобщей гармонии отношений и доброму единению людей.
Идя по тропе просветления, двигаясь в направлении свободы
и ясности ума, мы •— дабы не затруднять себе этот путь —
должны отказаться от всего такого, что затуманивает ум и при-
тупляет его. Кроме этих названных последствий, наркотики за-
частую вносят элемент беспечности в наши усилия, а это зна-
чит, что ослабляется решимость неукоснительно следовать и
остальным из пяти правил.
Ценность этих правил и важность следования им проявля-
ются на многих уровнях. Они действуют как наша защита, как
гарантия против порождения плохой кармы. Все эти линии по-
ведения, от которых мы воздерживаемся благодаря следованию
пяти правилам, или заповедям, несут в себе движущие силы
либо алчности, либо ненависти, либо иллюзий и являются кар-
мическим источником будущей боли и страданий. На том эта-
пе практики, когда её центральный фактор — полное-бдение-
мысли — только ещё создаётся и пока не очень устойчив, реше-
358
ние следовать заповедям будет служить напоминающим кон-
структом в моменты нашей готовности совершить тот или иной
неправильный поступок. Например, вы по привычке уже пригото-
вились убить москита, ваша рука уже нацелилась шлёпнуть
его — и как раз в этот момент сработает сила заповеди об от-
казе от убийства. Она не только задержит вашу руку и при-
даст ей отгоняющее движение, но и станет моментальным по-
водом для обострения общей осознанности.
Помимо этого, неправильные действия в момент их реализа-
ции вносят в наш ум некоторую тяжесть и как бы затемнение.
И напротив, каждое правильное, доброкачественное действие,
каждое воздержание от неверного поступка создают лёгкость и
ясность мысли. При внимательном наблюдении за умом, вовле-
чённым в разные деятельности, вы убедитесь, что любая деятель-
ность, в основе которой лежит жадность, ненависть или менталь-
ная слепота, вызывает какую-то тяжесть. Следование названным
моральным правилам как постоянному жизненному кредо под-
держивает в нас счастливое состояние лёгкости и позволяет
уму быть открытым и ясным. Жизнь под знаком такого кредо
легка и свободна от распространённой путаницы. На этом уро-
вне понимания заповеди исполняются не как приказы: им сле-
дуют из простого соображения того эффекта, который они ока-
зывают на качество нашей жизни. Здесь нет смысла и необхо-
димости в принуждении, поскольку они суть естественные про-
явления ума, находящегося в состоянии чистоты и ясности.
Эти правила, или заповеди, имеют одно, ещё более глубо-
кое значение для успеха практики на избранном нами духов-
ном пути. Дело в том, что следование им освобождает ум от де-
стабилизирующих его раскаяния и тревоги. Переживание вины
по поводу прошлых поступков является помехой для ума, ибо
держит его в состоянии беспокойства. Когда мы соблюдаем эту
элементарную чистоту действий в настоящем, то тем самым га-
рантируем уму постоянную лёгкость в достижении спокойствия
и сосредоточенности. Без концентрации инсайт невозможен. Та-
ким образом, избрание нравственности основою оказывается не-
обходимым условием духовного развития.
Третье поле очистительного действия — медитация. Медита-
ция делится на два больших потока. Первый — это развитие
концентрации, т. е. способности ума устойчиво фиксироваться
на объекте, но отклоняясь в сторону и не отвлекаясь на другие
объекты, не блуждая. Когда ум сконцентрирован, появляется
большая сила проникновения в глубокие уровни. Ум, внимание
которого рассеяно по многим объектам, неспособен проникнуть
в природу ума и тела. Поэтому для роста мудрости совершен-
но необходима определённая степень способности к устойчивой
однонаправленности внимания. Однако самой по себе концен-
трации отнюдь не достаточно. Эта действующая в уме могучая
сила должна быть поставлена на службу пониманию, которое
359
и является вторым видом медитации, или вторым её потоком;
цель его — достижение инсайта, глубокого прозрения в суть
вещей. Это означает ясное видение самого процесса явлений,
природы всех дхарм. Всё эфемерно и текуче, всё возникает и
исчезает от одного момента к другому. И сознание, и объект,
и все многоразличные ментальные факторы, и тело — все, ис-
ключительно все феномены разделяют одну участь в этом по-
токе преходящности. Когда ум ясен, он испытывает — как своё
внутреннее состояние—непрекращающийся процесс изменений
на микроскопическом уровне: в стремительном беге сменяющих
друг друга моментов мы рождаемся и умираем. И не за что
ухватиться, и нечему нас удержать, и завладеть нечем... И не
мелькнёт такое состояние ума или тела, не вспыхнет такая си-
туация вовне нас, к которым можно было бы прильнуть на вре-
мя, потому что всё изменяется и сменяет друг друга каждый
миг. Развитие инсайта означает проникновенное восприятие по-
тока всеобщей эфемерности, который течёт через нас; и, про-
никнувшись этой истиной всеобщей эфемерности, мы начинаем
отпускать, мы перестаём отчаянно цепляться за ускользающие
ментально-телесные феномены.
Переживание эфемерности как непосредственно данной ис-
тины ведёт к пониманию имманентной неудовлетворительности
ментально-телесного процесса — неудовлетворительности в том
смысле, что этот процесс не способен дать нам постоянного
счастья. И если мы думаем, что наше тело будет нам источни-
ком или причиной постоянного душевного * уюта, счастья и ра-
дости, то это значит, что мы не видим неизбежного разрушения
и распада, ожидающих нас впереди. Для людей, имеющих силь-
ную привязанность к своему телу, процесс старения, потери
здоровья, прихода болезней, распада и умирания превращается
в очень большое страдание. Всё, что возникло и существует,
несёт в себе неизбежность разрушения. Все элементы материи,
все элементы ума — появляются и уносятся в небытие.
По мере развития инсайта и осознанности всё яснее видна
третья характеристика всякого существования ** — безлично-
стность, т. е. тот факт, что в этом потоке феноменов нет таких
вещей, как некое «Я» или «сам», «моё», «мне» и т. п. Всё это
суть уносимые потоком безличные феномены, пустые, лишён-
ные «мыслящего резидента». За всем тем, что играет здесь роль
испытателя, наблюдателя и т. п., — не стоит никакой опреде-
лённой сущности. Этот испытывающий, этот познающий — сам
* Буддизму ис свойственно религиозное или категориальное понятие
«душа»; но это не препятствует использованию этого слова в привычном
нам диффузном смысле, т. е. как психика индивида, внутреннее состояние,
духовная сущность человека. (Прим, перев.)
** Первые две названы: эфемерность (преходящность) и страдание (неудо-
влетворительность, неудовлетворённость, неудовлетворимость).
360
по себе есть часть этого процесса. По мере того как мы через
практику полного-бдения-мысли развиваем в себе способность
инсайта, перед нами предстают во всей своей обнажённости все
три характеристики существования.
А теперь представьте себе, что перед вами пруд, вода которого
покрыта водорослями. Практику нравственного воздержания
можно сравнить с приближением к кромке берега и отталкива-
нием близлежащих водорослей в сторону, чтобы зачерпнуть при-
горшню воды и попить. Водоросли остаются, и когда вы уберёте
руку, они вернутся на старое место и снова весь пруд будет
покрыт ими. В моменты нравственного поведения ум наш чист,
но стоит нам забыть об этом, как загрязнения возвращаются.
Если одну часть пруда отделить заборчиком, который удержи-
вал бы водоросли на расстоянии, то вода с внутренней части
заборчика оставалась бы чистой, пока стоит это ограждение.
Но водоросли всё же ещё сохраняются по другую сторону его,
и если ограждение убрать, то водоросли вернутся обратно. Си-
лу концентрации ума можно уподобить этой картине, ибо кон-
центрация подавляет все загрязнения. Что же касается инсай-
та или мудрости, то они подобны радикальному очищению пру-
да от водорослей: мы выдёргиваем водоросли, выбрасываем их
на берег, и весь пруд становится чистым. Устранённые таким
образом загрязнения более не возвращаются. Инсайт есть про-
цесс очищения. Когда все негативные факторы в нашем уме
стали объектом наблюдения, изучения и, наконец, устранения,
они уже не возникают.
Мудрость — кульминация духовного пути, который начина-
ется практикой щедрости, нравственных воздержаний и кон-
центрации. Из этой основы чистоты вырастает могущество ин-
сайта — прозрения в природу ума и тела. Благодаря полной
осознанности в текущем моменте всё накопившееся в нашем
уме начинает всплывать на поверхность. Все мысли и эмоции,
вся злая воля, жадность и желание, вся похоть, вся любовь,
вся энергия, вся уверенность и радость — всё, что находится
в уме, начинает выноситься на уровень сознания. И тогда, про-
ходя через фильтр практикуемых факторов: полного-бдения-мыс-
ли, неприлепления, неосуждения, отказа от идентификации с чем
бы то ни было, — ум начинает обретать лёгкость и свободу.
Будда указал на относительно разную силу этих трёх полей
парами. Он говорил, что сила очищения при дарении увеличи-
вается чистотою того, кто принимает дар. Однако во много раз
более мощной в этом отношении практикой, чем даже одари-
вание самого Будды или всего ордена просветлённых монахов
и монахинь, является практика сосредоточенной мысли любя-
щей доброты. И всё-таки ещё более мощным, чем взлелеивание
любящей мысли, является ясное видение эфемерности всех фе-
номенов, ибо именно это прозрение в абсолютность преходящ-
ности всего есть начало свободы.
361
Вопрос: В течение какого-то времени я начал обнаружи-
вать, что отдаю слишком много, и идея отдавания стала меня
психологически изматывать. Не могли бы вы немного сказать
о таком отдавании, которое приводит к подобному затруд-
нению?
Ответ: Мы все находимся на разных уровнях в этом отно-
шении. Не каждый из нас приблизился к уровню бодхисаттвы,
который отдал свою жизнь, чтобы накормить тигрицу и тигрят.
Вполне возможно, что вслед за реализованным импульсом с, е-
лать что-нибудь подобное, за моментом большой щедрости, при-
ходит много моментов сожаления. Такое поведение несёт в себе
ошибку. Нам следует быть чуткими к тому, на каком уровне
продвинутости мы находимся в настоящий момент, и прояв-
лять такую меру щедрости, которая кажется нам адекватной.
А мера эта растёт. С практикой дарения щедрые действия
становятся всё более непроизвольными. И если практика раз-
вивается с такой сбалансированностью субъективных и объек-
тивных возможностей, то всё происходит гармонично, и сожа-
лений ни в ту, ни в другую сторону не возникает.
Вопрос: Те пять правил, о которых говорилось, могут
быть руководством на определённом уровне. Но нет ли далее
опасности, что они станут объектами, к которым привыкнет
прилепляться ум? Не могут ли они стать помехой в силу того,
что они являются концептами? Имеется вероятность таких
действий, которые, будучи вызваны состраданием, окажутся
в противоречии с правилами. Например, неправда, сказанная,
чтобы пощадить кого-то. Что происходит в случае конфликта
правил с интуицией?
Ответ: Все поля очистительной деятельности должны по-
ниматься главным образом в терминах тех ментальных факто-
ров, которые они, эти поля, культивируют, а не в терминах са-
мого действия. Если мы совершаем некое действие из состра-
дания, то это действие правильное. Однако не всегда мы на-
ходимся на том уровне осознанности, на котором воспринима-
ются все факторы, вовлечённые в данную ситуацию. Пока мы
не достигли того уровня чуткости, при котором мы дей-
ствительно настроены на каждый мотивирующий аспект своих
действий и потому можем точно определить их правильность,
пять известных правил служат нам полезным руководством.
Однажды к Будде пришёл монах и сказал, что не может за-
помнить больше двухсот правил, которые обязательны для мо-
нахов, и с ещё меньшим успехом способен их соблюдать. Буд-
да спросил: «Сможешь ли ты запомнить только одно правило?»
«Конечно», — ответил монах. И Будда сказал: «Всегда пре-
бывай в состоянии осознанности». Именно так! Всё прочее при-
ходит само, когда есть это. Находясь в полном-бдении-мысли,
вы уже автоматически гарантируете себе правильные действия.
362
Вопрос: Мне кажется, есть противоречие между практи-
кой королевской щедрости и безопасностью своего существо-
вания в мире.
Ответ: Воспитывание в себе способности по-королевски
отдавать не означает, что мы должны сейчас выйти из дома и
раздать всё, что имеем. Оно означает отдавание со всей откры-
тостью, но не теряя адекватности ситуации. У нас есть опре-
делённые обязательства перед самими собой — сохранять
в единстве те вещи и элементы нашей жизни, которые дают
нам возможность продолжать практику и развивать факторы
просветления. Мера нашего отдавания будет во многом зави-
сеть от фазы эволюции нашего ума. Не нужно идти от заранее
принятого имиджа — представления о том, как мы должны от-
давать, а затем пытаться удовлетворить этому имиджу. Посту-
пайте просто: в каждый момент пользуйтесь возможностью или
случаем воспитывать в себе фактор антиалчиости. Это не
сложно, пусть он растёт и развёртывается как бы сам собой.
Когда же он вырастет настолько, что вы почувствуете готов-
ность броситься с утёса, чтобы накормить собою тигров, вы это
сделаете.
Вопрос: Мне не всё ясно в отношении правила, призыва-
ющего не лгать. Когда человек промолчит о том, что в данной
ситуации кажется истинным и уместным, то считать ли это
ложью?
Ответ: Вполне может случиться так, что имеется какая-то
бесспорная истина, однако эта истина, её высказывание, не мо-
жет принести никакой пользы другому человеку,— ну, хотя бы
потому, что тот человек сейчас не в состоянии это понять. Ис-
тину следует высказывать только тогда, когда она полезна.
Есть красота и высокая умиротворённость в том, чтобы пребы-
вать в сосредоточенном молчании ума. Но это требует многих
усилий, это требует полного-бдения-мысли, поскольку в нас
всей предыдущей жизнью и нашей культурой воспитана потреб-
ность в постоянном говорении друг с другом. Слова льются из
нас, они вырываются раньше вспышки осознанности намере-
ния что-то сказать. Это происходит чисто машинально. Но по
мере становления в уме полного-бдения-мысли, вносящего аб-
солютную зоркость во все ментальные процессы, мы начинаем
осознавать готовое вылететь слово до того, как оно вылетит.
Возникает интенция что-то сказать — и мы эту интенцию засе-
каем и контролируем. И тогда мы получаем возможность уви-
деть заранее как истинность того, что готово сорваться с язы-
ка, так и оправданность пользой, которую сказанное может при-
нести.
363
Тринадцатый вечер
©
СВЯТОЙ ИОАНН КРЕСТА/
СВЯТОЙ ФРАНЦИСК АССИЗСКИЙ
В ПИСАНИЯХ НЕКОТОРЫХ христианских мистиков мы встре-
чаем учения, весьма созвучные нашей практике. Вот что писал
Св. Иоанн Креста:
Не от недостатка желания воздерживался я от писания
вам, ибо я истинно желаю вам всякого блага; но по-
тому, что казалось мне, что достаточно уже сказано всё
необходимое; а что надо (коли действительно в чём
есть надобность), так это не писание и не расточение
речей — чего у нас вообще более чем достаточно,—
а молчание и труд. Там, где говорение слов отвлекает,
молчани> и труд собирают мысли и укрепляют дух. По-
этому, коль скоро человек уже понял сказанное во бла-
го ему, то и нет более надобности слышать и дискути-
ровать далее. А всё, что надо,— это приступить к серь-
ёзной практике того, что узнано, и делать это в молча-
нии и со вниманием.. .
Не легко то дело, которое мы здесь начали,— тренировка
и очищение ума. Это требует большого и долгого терпения и
упорства. Без особых усилий, само собой, это не получится.
Однако это вполне возможно при мягкой, но неустанной настой-
чивости.
Вот что писал Св. Франциск Ассизский
Если сердце ваше блуждает и отвлекается [от предмета
вашей мысли], со всей мягкостью возвращайте его на-
зад. . . И даже если вы ничего больше не делали в те-
чение урочного часа, кроме того, что снова и снова воз-
вращали своё сердце [к предмету мысли], ибо оно каж-
дый раз снова и снова отвлекалось в сторону, то и
в этом случае прошедший час был вами проведен
с пользой.
Не надо отчаиваться, если, вопреки усилиям, ваши мысли
блуждают и вы то и дело предаётесь мечтам. Каждый раз.
364
когда вы осознали, что ум ваш блуждает, возвращайте его де-
ликатно назад к дыханию или к ощущениям в теле. И сколько
бы раз это ни произошло в течение часа,— если вы каждый
раз возвращаете свой ум обратно, то считайте, что этот час
проведен вами хорошо. Будьте мягки с собой. И будьте настой-
чивы. Хотя для вас это может быть и незаметно, однако в тече-
ние всей этой работы происходит большая и важная транс-
формация. Это похоже на созревание плода на фруктовом де-
реве. В те минуты, когда солнце бросает на него свои лучи,
в нём происходит процесс созревания, хотя день ото дня ре-
зультаты могут быть и незаметны. Точно так же идут процессы
изменения и созревания и в нашем уме. И, как говорил Св.
Иоанн, только в тишине труда и в труде тишины превращение
это доводится до совершенства.
Четырнадцатый вечер
о
ЧЕТЫРЕ БЛАГОРОДНЫЕ ИСТИНЫ
МИР ПЕРЕПОЛНЕН страданием. Каждый день миллионы лю-
дей остаются без пищи, испытывают муки боли и голода. Мил-
лионам людей не во что одеться, некуда приткнуться, и они ис-
пытывают муки холода, зноя, непогоды — им даже некуда
спрятаться от дождя. А сколько миллионов страдают от мучи-
тельных заболеваний! Даже если известно простое лекарство,
они не могут получить лечение. А процесс рождения ребёнка?
Боль, через которую проходит мать. Муки, ещё более острые,
испытываемые существом, которое, входя в этот мир, протис-
кивается через узкое отверстие и, оказавшись по эту сторону
бытия, сразу подвергается грубым прикосновениям внешнего
мира. В течение всей жизни человека тело его подвергается
травмам и болезням, затем стареет и превращается в разва-
лину. Под конец ещё и муки смерти.
В мире так много существ, оказавшихся беспомощными
в руках врагов, в руках людей, готовых мучить, убивать или
наносить иные удары. В скольких странах в этот самый момент
узников или пленных подвергают пыткам или просто содержат
в ужасных условиях. Существуют страшные насилия войны.
В сё горниле — такие же, как мы, мужчины и женщины, с та-
кими же чувствами, с такой же способностью испытывать и
боль, и страх, бессильные пред ликом истребления — ждут
своей участи. Сколько раз мы сами бывали в таких же ситуа-
циях и сколько ещё раз побываем в них в дальнейших своих
странствиях по кругу времён. Один малый поворот кармиче-
ского колеса — и мы опять разделим эту участь. В самом фак-
те обладания этим нашим физическим телом — такой содержит-
ся потенциал страданий! Сколько же раз мы уже прошли че-
рез эти страдания, и сколько ещё раз нам это предстоит!
Материальные элементы нашего тела носят название «че-
тырёх великих первичных элементов». Их называют великими
из-за их колоссальной разрушительной энергии. Эти же самые
четыре элемента, которые составляют наше тело, составляют и
нашу землю, и солнце, и другие планеты, и звёзды. Именно эти
самые элементы, испытываемые нами в наших телах, ответст-
366
венны, в силу следования своим естественным законам, за об-
разование и разрушение целых солнечных систем и галактик.
Энергия этих элементов огромна. Лишь в течение какого-то
очень короткого промежутка времени элементы находятся в не-
коем равновесии. Мы забываем, что это краткий миг, мы не
сознаём свойственной им колоссальной разрушительной мощи,
пока — следуя собственной природе — они не начинают выхо-
дить из равновесия, приводя к разрушению и распаду наше
тело, причиняя боль и вызывая смерть.
Мы подобны детям, играющим в доме, который объят пла-
менем,— детям, играющим в свои игрушки, счастливым радо-
стью минуты и совершенно не ведающим о буйстве пожара
вокруг них. Но небо проявляет доброту, ибо шлёт посланцев
сообщить об опасности, указать на боль и страдания, которые
смыкаются в кольцо. Необходимо знать суровую правду:
Вы никогда в жизни не видели мужчину или жен-
щину 80, 90 и 100 лет — бесконечно дряхлых, согнутых
пополам, на костылях, стариков, семенящих немощ-
ными шажками и готовых упасть каждую минуту,— тех,
чья молодость давно миновала, чьи зубы — несколько
чёрных шатающихся пеньков, чьи волосы, если они ещё
не все выпали, белы, а глаза красны, полуслепы и мут-
но слезятся? Вы их видели. Но пришла ли вам мысль,
хотя бы один раз, что и вы тоже станете жертвой рас-
пада? что и вам не избежать того же?
Вы никогда в жизни не видели мужчину или жен-
щину — тяжко больных и сокрушённых своей болезнью,
вывалянных в собственных нечистотах, поднимаемых за
руки и за ноги одними, когда другие сменяют под ними
подстилку?.. Вы — видели. Но мелькнула ли у вас мысль,
что и вы тоже будете когда-нибудь жертвой болезни?
что и вас нечто подобное не минует?
Вы никогда в жизни не видели труп человека через
день, два и три после смерти, сине-чёрный, вздутый,
разлагающийся и зловонный?. . Вы видели, и для вас
это не тайна. И всё же, пришла ли вам по-настоящему
эта мысль хоть один раз,— что и вас тоже унесёт
смерть? что нет от неё бегства?
Да, и мы тоже потенциальные, неминуемые жертвы всего,
о чём здесь нам напомнили. Смерть не такая вещь, которая
одних поражает, других щадит. Она тот конец, который общ
для всех. Она — факт.
И ещё есть боль ума. Депрессия. Отчаяние. Беспокойство.
Тревога. Гнев. Ненависть. Страх. Похоть. Тоска. Доколе мы
будем оставаться в силках этого бесконечного круга перерож-
дений, находясь в мелкой спешке сиюминутных дел, гонимые
страстями, ведомые неведением? Как тягостна пескончае-
367
мость — каждое утро пробуждаться к тем же краскам и запа-
хам, звукам и ощущениям, чувствам и мыслям — в бесконечной
цепочке монотонных повторений. Мы проживаем день, ложимся
спать — и вновь встаём навстречу всё тем же краскам и зву-
кам, запахам и вкусовым впечатлениям, ощущениям и мыс-
лям — снова и снова, снова и снова. . .
Непостигаемы истоки сансары. Непознаваемы первые
начала существ, которые — в тумане своего неведения
и в рабстве своих желаний — безудержно спешат по
кругу перерождений. Чего, вы думаете, больше: потоков
слёз, пролитых вами на этом длинном пути, по кото-
рому вы, сей сонм существ, спешите бессмысленными
кругами рождений и смертей, плача от близости неже-
лаемого, рыдая от разделённости с желаемым, — слёз
ли этих больше или воды четырёх земных океанов?
Океаны бледнеют по сравнению с этим. Сквозь бездны
времён оплакивали вы смерть своих отцов и матерей,
сыновей и дочерей, братьев и сестёр, и, страдая над
милыми вам трупами, вы пролили столько слёз, что
океаны — четыре малые лужицы по сравнению с этим.
Теперь оглянитесь. Бесконечно долго вы страдали и му-
чились, бесконечно много несчастий перенесено вами
в этой веренице времён, и кладбища ваши давным-
давно насытились вами. Пора, давно пора испытать не-
удовлетворённость всеми формами бытия. Путь был
достаточно долог, чтоб утомиться им, чтоб осознать его
смысл и бессмыслицу, чтоб отвернуться от него и ски-
нуть оковы всего этого.
Подобно детям, играющим в игрушки в объятом пламенем
доме, мы избегаем смотреть открыто на боль и страдания, ко-
торыми чревата наша жизнь. Мы с глаз долой убираем пре-
старелых и больных, помещая их в особые дома, чтобы не ви-
деть их горестей. Мы гоним нищих с наших улиц, дабы не ви-
деть ужаса нищеты. Мы наряжаем трупы, как на вечеринку,
уклоняясь от созерцания беспощадного лика смерти. И вот —
первая благородная истина, осознанная Буддой в его просвет-
лённости, была истиной о страдании. Нет блага в иллюзорном
неведении, нет блага в притворстве перед собой, что страданий
нет. Как бы мы ни пытались завуалировать их существование,
а тело всё-таки будет стареть и дряхлеть, и болезни его не
минуют. Оно обязательно придёт к смерти. Невзирая ни на ка-
кие развлечения, которые мы можем себе доставлять, мы не
избежим таких источников мучений, как гнев, и злость, и фру-
страция, и тревога, и напряжение. Мы горим от гнева, горим
желанием. Первая благородная истина — истина страдания.
Но Будда на этом не останавливался. Он не только указы-
вал на истину страдания, но также и объяснял его причины.
368
Что привязывает нас к этому колесу горестей? Будда видел,
что путы находятся в наших собственных умах и воплощены
в наших привязанностях. Мы вовлечены в бесконечное враще-
ние этого колеса мучений, поскольку сами жадно прижимаемся
к нему, липнем к нему благодаря своему неведению.
Есть четыре вида мощной привязанности, удерживающей
нас на колесе. Первый —это привязанность к чувственным ра-
достям. Это постоянная охота за приятными звуками и вида-
ми, изысканными ароматами и вкусовыми ощущениями, это,
наконец, стремление обеспечить себе приятные телесные ощу-
щения. Итак, бесконечный поиск сиюминутных фрагментарных
услад. Мы так привязаны к ним, они настолько нас привле-
кают, будто в них лежит решение наших проблем, будто они
обещают конец нашим страданиям. Всю жизнь мы находимся
в постоянном ожидании то следующего двухнедельного отпус-
ка, то очередной связи с кем-то или знакомства, то обладания
новой собственностью, то вообще просто новизны впечатле-
ний — то есть всегда ждём с вожделением какого-то новенького
счастья, которое совсем вроде бы уже рядом.
Вот что рассказывают о Мулле Насреддине, знаменитом и
поучительном суфийском персонаже. Однажды он пошёл на ба-
зар и увидел там большую корзину красных стручков острого
перца. Он купил всю корзину, вернулся домой и принялся за
еду в присутствии своих учеников. Слёзы потоками текли по
его лицу, видно было, что во рту у него целый костёр. «Мулла,
Мулла, что ты делаешь?! — спросили его ученики.— Зачем ты
продолжаешь их есть?» Протягивая руку за очередным перцем,
Насреддин ответил: «Я не теряю надежды, что мне попадётся
сладкий».
Вторая мощная привязанность — это наша привязанность
к своим взглядам и мнениям. У нас столько мнений обо всём,
столько готовых убеждений! Привязанность к своим точкам
зрения — величайшие путы. Они мешают нам видеть истинный
порядок вещей, они наши «световые фильтры», навязанные нам
конкретным воспитанием и практикой внешней жизни. Один
большой учитель медитации из Таиланда на вопрос о том, ка-
кая самая большая помеха у его учеников, ответил так: «Их
готовые мнения, их взгляды на вещи и системы идей. Их при-
вычные представления о самих себе, о практике, об учении
Будды. Их ум переполнен отшлифованными сентенциями о по-
рядке всех вещей. Они слишком умны, чтобы послушать дру-
гих. Это подобно полной чашке воды. Если в чашке грязная
застоявшаяся вода, то чашка бесполезна. Ею можно пользо-
ваться, только выплеснув старую воду. Необходимо выплеснуть
из ума старые мнения, только после этого можно прозреть».
В Сутре Третьего Патриарха Дзэн говорится: «Не ищите
истину. Всего лишь — перестаньте питать мнения». Если мы
отпустим эту свою привязанность, вся Дхарма откроется перед
24 Заказ № 56
369
нами. И там будет всё. Мы должны отпустить предвзятые идеи
о порядке вещей и о том, какими нам хотелось бы их видеть.
Отказаться от привязаности к взлелеянным нами мнениям. Это
вторая мощная цепь, которой мы прикручены к колесу сан-
сары — колесу страданий.
Третий вид привязанности — это различные ритуалы и обы-
чаи, например думать, что достаточно покурить ладаном или
поставить на алтарь свечку — и всё будет хорошо. Сюда отно-
сятся все чисто внешние практики, осуществляемые людьми,
все церемонии, молитвы, мантры, от которых ожидается облег-
чение страданий. Но даже привязанность к практике, целью ко-
торой является освобождение от привязанностей; любое само-
довольство в преследовании, казалось бы, самых духовных це-
лей; любой вид духовного материализма (т. е. акцент на внеш-
ней, вещественной, стороне духовной практики) — суть уже
оковы, кандалы, наручники. Все подобные привязанности явля-
ются сильнейшими путами.
Четвёртая привязанность — самая коварно утончённая, наи-
более глубоко обусловленная внешними впечатлениями. Это
привязанность к вере в некоего «самого себя», в пресловутого
«Я», в «меня» и в «моё», это вера в то, что существует неко-
торая незыблемая сущность в потоке ментально-телесного про-
цесса, которая чем-то распоряжается и в горделивой автоном-
ности «испытывает» всё происходящее. Именно из-за этой ве-
ры или убеждения, и с целью удовлетворить и ублажить то
самое «Я», мы вовлекаемся во всякого рода недоброкачествен-
ные поступки, всевозможные проявления жадности и ненави-
сти, разные виды иллюзий и ослеплённости — всё это ради удов-
летворения мнимого хозяина, якобы сидящего внутри, но в ре-
альности даже не существующего. Наша привязанность к кон-
цепту «Я» столь велика, что исключительно всё, что бы мы ни
делали, вращается вокруг него как абсолютного центра. Это
ещё больше делает нас пленниками нерасчленимой глыбы на-
шей боли.
Вторая благородная истина, представшая Будде в его про-
светлённости,— это причина страданий: желание и привязан-
ность. Желание чувственных удовольствий, зависимость от
сформулированных взглядов и мнений, наивная вера в то, что
соблюдение обычаев, ритуалы и церемонии могут принести об-
легчение страданий и, конечно, самая сильная наша привязан-
ность— наш концепт «самих себя», то самое «Я». И при всём
том не существует в природе никакой силы или власти вовне,
которая держала бы нас привязанными к колесу жизни и смер-
ти. Эта привязь, этот колышек с верёвкой, как для козы, на-
ходится только в нашем уме.
Есть один вид капкана, который применяют в Азии для лов-
ли обезьян. К дереву или колышку веревкой привязывают ко-
косовый орех, из которого через узкое отверстие вынимают его
370
содержимое, а внутрь кладут какое-нибудь обезьянье лаком-
ство. Отверстие в орехе как раз достаточно широко, чтобы
обезьяна могла всунуть в него руку, но кулак с захваченным
лакомством оно назад уже не выпускает. Обезьяна чует слад-
кое по запаху, быстро проделывает операцию засовывания
в эту щель своей руки — и она в плену. Когда приходят охот-
ники, обезьяна мечется, дёргается, скулит, но не может дога-
даться разжать кулак. Ничто не держит её в капкане, кроме
силы её собственной привязанности к сладкому. Столь могуще-
ственна сила алчности, что очень редкая обезьяна может отка-
заться, «отпустить». Точно так же —именно желания, как сжа-
тый в нашем уме кулак, схвативший приманку, удерживают
нас в нашем капкане. Всё, что нам надо, это раскрыть руки, от-
пустить своё эго, отказаться от привязанностей — и мы сво-
бодны.
Третья представшая Будде в его просветлённости благород-
ная истина — это конец страданий, конец боли. Это нирвана,
состояние за пределами ментально-телесного процесса, недо-
ступное страданию, которое этому процессу внутренне присуще.
Свобода. Умиротворённость. Безмятежность. Освобождённость.
Облегчение. Низложение бремени, натрудившего спину.
Есть два вида нирваны. Первая — это нирвана, характери-
зующая отдельные моменты, это бегущая из момента в момент,
достигаемая от момента к моменту освобождённость от загряз-
нений, освобождённость от жадности, ненависти и ментальной
слепоты, последовательное гашение от момента к моменту этих
обжигающих огней. Каждый момент свободы от загрязнений
есть момент спокойствия и умиротворённости. Второй вид нир-
ваны — это состояние, находящееся целиком за пределами
процесса, это избавление от бремени страданий, это погашение
всех костров, терзающих нас ожогами.
Для сравнения приведём такой пример. В пустыне, где мало
воды, мало пищи и нет защиты от палящих лучей солнца, жи-
вут какие-то люди. Они привыкли к этим условиям, не знают,
что может быть как-то иначе, и потому считают, что обита-
лище их вполне удовлетворительно. Но вот один из них попа-
дает в другую страну, где блаженная прохлада, и всего в из-
бытке, где есть и вода, и пища, и убежище от зноя и непогоды,
и тогда он осознаёт, в каких ужасных и нищенских условиях
он жил до этого. Так и в сравнении с нирваной, её миром, ти-
шиной и молчанием, бесконечный ментально-телесный процесс
с его нескончаемой вереницей терзаний, возникновений и исчез-
новений — предстаёт как великое бремя и великое страдание.
Третья благородная истина есть опыт, указанный Буддой в его
словах о том, что нет счастья более высокого, чем мир и покой.
Будда указал также путь к этому опыту. Это отнюдь не
таинственное учение, предназначенное лишь для немногих. Чет-
вёртая благородная истина в учении Будды как раз и есть тот
24*
371
благородный Восьмеричный путь, следуя которым человек мо-
жет освободиться от своего бремени.
Путь этот не содержит в себе ничего экстремального. Он
чужд необходимости самоистязаний. Он не требует суровой
жизни в пещере и ухода от людей. Это не путь умерщвления
плоти. Однако это и не путь поблажек себе и погрязания
в чувственных удовольствиях, которые держат нас на привязи —
пленниками колеса сансары. Это — срединный путь. Здесь от
человека ожидается постоянная осознанность себя и всего про-
исходящего. Пробуждённость, полное-бдение-мысли, сбалансиро-
ванность. Преодоление рабства обаяния. Отказ от осуждения.
Возвышение над наивностью идентификаций с вещами — резуль-
татом иллюзии концепта «Я». И передающийся от момента
к моменту непрерывной эстафетой процесс освобождения ума
от загрязнений.
Истина о страдании есть такое откровение, которое осо-
знаётся. Истина о причине страдания апеллирует к пониманию.
Истина конца страдания должна быть испытана. Путь же к кон-
цу страдания человек должен пройти. Просветление самого
Будды решило его собственную проблему, оно не решает наши
проблемы. Оно только показывает нам путь к этому. Не су-
ществует такой магической формулы, которая могла бы каж-
дого из нас освободить от страдания. Каждый из нас должен
сам очистить свой ум, ибо именно в нём находится наш колы-
шек и наша верёвка, наш кокосовый орех и наш сжатый в нём
кулак.
Пятнадцатое пополудни
ПОЛОВИНА ПУТИ. ОГЛЯНУЛИСЬ. ВПЕРЁД
ПРИ СИДЯЧЕЙ ПРАКТИКЕ неподвижность тела является
фактором огромной важности в достижении спокойствия ума.
В качестве способа развития сильной концентрации принимай-
те решение в самом начале некоторых сеансов медитации не
изменять позы в течение всего часа сидения. В первые два ра-
за эта задача может показаться довольно трудной, но если ва-
ше решение твёрдо, вам будет удаваться высидеть, наблюдая
всё, что с вами происходит. Даже если вы обнаружите, что ум
становится очень беспокойным, суетливо реагирующим, напря-
жённым, переполненным неприятием испытываемой боли и
т. д., то знайте, что и в этих трудных состояниях есть большая
ценность, если вопреки им ваше принятое решение выполняется
с твёрдостью. Именно в таких ситуациях чрезвычайно укрепля-
ются факторы концентрации и усилия, и после нескольких ча-
совых сеансов подобного самоиспытания вы почувствуете, что
сидеть при полной неподвижности стало явно легче.
Поддерживайте ум в состоянии установки на отказ от со-
противления какому бы то ни было объекту. Любые вещи те-
ряют при этом способность проявлять себя как помехи или пре-
пятствия. Все объекты ума и тела, внутреннего и внешнего
мира — скользят мимо в ясном поле вашей осознанности. Не
делайте умом движений навстречу объекту или прочь от него.
Укрепитесь в бездействии ума. И тогда наступит совершенный
покой, тишина и сбалансированность. И в этом состоянии ясно
делаются видны — внутри единственного протекающего момен-
та— и элементы дыхания, и ощущения, и мысли, и эмоции, и
звуки, и запахи, и образы — и всё это в эфемерности своего
возникновения и исчезновения.
Проникнитесь осознанием эфемерности этого потока. Здесь
нет ничего, за что можно было бы удержаться, нет ничего, что
можно было бы удержать. В последнем абзаце из книги «Гора
Аналогий» хорошо описана сила этого потока и правильная
тактика в его горниле:
Никогда не останавливайся на сыпучем склоне. Пусть
даже показалось тебе, что ты утвердился ногой,— не
37S
верь этой секунде незыблемости! Стоит тебе чуть по-
мешкать, чтобы перевести дыхание, и глянуть в небо
в этом облегчении секунды, как грунт под тобой чуть-
чуть осядет, жадно копя твою тяжесть. Мелкие зёрна
камней начнут незаметно скользить и вращаться,— и
вдруг что-то вырывается из-под твоих подошв, брызгая
вниз, и вот уж понесло тебя и несёт безудержно и изры-
гает в бездну, точно корабль, спущенный со стапелей.
Гора всегда ждёт и следит неутомимо и мгновенно
пользуется случаем, чтобы отторгнуть и ссыпать тебя
со своей груди.
Время нс даёт нам горизонтальной площадки, чтобы хоть
чуть остановиться — хоть на миг! — и зацепиться, и притормо-
зить. В каждый из тех моментов, когда мы пытаемся приле-
питься, прильнуть, задержаться,— мы уже пойманы в капкан
и унесены прочь своей мыслью, картинкой, концептом.
Наш ретрит уже позади наполовину. Часто бывает так, что
как раз где-то в середине ретрита, независимо от его продол-
жительности, ум проходит через состояние депрессии, хандры
и т. п. Он становится несколько ленив, безвольно расслаблен
или беспокоен. Ум начинает думать, что он уже достаточно на-
прягался всё это время и теперь может ослабить свои усилия.
Осознайте это и утвердитесь в налаженном усилии полного-
•бдения-мысли. Сейчас как раз то время, когда особенно следует
пробуждать в себе энергию, а не расслабляться. Подумайте
о том, как много вы сделали в первые две недели. Вспомните
о том, как вы начинали и как трудно было сидеть неподвижно
всего один час. Это те дни, в течение которых развивалась и
накапливалась ментальная сила, накапливался потенциал кон-
центрации и полного-бдения-мысли. Начало ретрита заклады-
вало фундамент, когда мы учились преодолевать грубые виды
помех, как, например, трудность просидеть в неподвижности
какой-то час. Эти первоначальные трудности мы более или ме-
нее успешно преодолели. Ум погрузился в свою внутреннюю ти-
шину. Он уже начал проникать в глубины, начал видеть, как
совершается ментально-телесный процесс. Инсайт, прозрение
в сущностный уровень, созревает как способность. Трудно уви-
деть это в самих себе, поскольку изменения происходят почти
неуловимо от момента к моменту. Но практика с её внутрен-
ними достижениями развивается, приобретая всё большую глу-
бину. В остающееся у нас время сделать можно ещё больше,
чем уже сделано. Не позволить уму впасть в состояние убаю-
канности — это требует больших усилий пробуждения в себе
энергии, требует самопобуждения.
Постоянно возобновляйте усилия для поддержания внутрен-
ней тишины и молчания. Молчание — источник энергии. Оно
создаёт ту ясность, в которой все аспекты ума зорко просмат-
374
риваются. Если всякий раз, когда возникает беспокойство или
отупение и леность, мы отдаём себя во власть словесного по-
зыва, то мы упускаем возможность пройти до конца в этом
трудном состоянии и потому теряем энергию, которая иначе бы-
ла бы нам подарена. Молчание даёт нам возможность сохра-
нять непрерывность внимания к происходящему, ко всем па-
дениям и взлётам. Цель медитации не в том, чтобы отрешённо
сидеть целый месяц в блаженстве. Она в том, чтобы пережи-
вать как процесс единство ума и тела. Испытывать в полную
меру все сбои болезненные и все блаженные ощущения, все
временные фрагменты, внутри которых нам удаётся удержи-
вать остроту фокуса, и все периоды беспокойства и скуки. Мол-
чание дарит нам пространство уединения, в котором всё пере-
численное может быть ясно рассмотрено. Уступка склонности
к многословию приводит к утрате накопленной высоты по спи-
рали вниз. Мы испытываем беспокойство и тут же проявляем его
в нарушении молчания, а это создаёт дополнительную помеху
концентрации, что приводит ум к ещё более выраженному со-
стоянию беспокойства. Проявление же усилия, побуждение
в себе энергии и создание вокруг себя зоны молчания наращи-
вают интенсивность практики. Неизвестно, когда ещё придёт, и
придёт ли, такая же возможность углубиться в практику. Мы
сейчас находимся в условиях и в окружении совершенно осо-
бенных. Это — уникально удобное место для исследования са-
мих себя, для выяснения, кто и что мы есть. Используйте эту
возможность в полной мере, не упустите её.
Ещё один очень полезный приём для вызова полного-бде-
ния-мысли •-это замедление всех действий и движений. Всю
свою бодрую часть суток посвятите тому, чтобы каждое дви-
жение вашего тела становилось объектом медитации. С момен-
та пробуждения утром до последней секунды перед засыпанием
замечайте всё — предельно ясно и предельно резко. Любое своё
движение, когда вы моетесь, когда одеваетесь, когда принимае-
те пищу. Наш привычный способ делать все свои дела — это
постоянная спешка, это вламывание в следующий момент или
в очередное дело, не зафиксировав настоящей картины, это по-
стоянный транзит, жизнь на вокзале. Сделайте усилие и погру-
зитесь в настоящий момент. Спешить нет надобности. Спешить
некуда. Вся цель пребывания здесь — это развивать, культиви-
ровать в себе одну единственную способность — замечать всё,
что происходит внутри настоящего момента. Не форсируйте со-
бытий и не напрягайтесь. Займите внутренне позу посторон-
него наблюдателя, который ничего не планирует и не предвос-
хищает. Сохраняйте релаксированный, но остро внимательный
ум. Ум будет проникать во всё более и более глубокие уровни.
Воздержание от речи и замедленность всех внешних движений
помогают в практике не только нам самим, но и всем окружа-
ющим. Когда мы видим кого-нибудь, кто спешит и делает бы-
375
стрые резкие движения, то это же самое передаётся и нам.
При виде же человека, имеющего все внешние признаки осо-
знающей сосредоточенности и полного-бдения-мысли, мы сами
становимся более пробуждёнными для восприятия глубоких
истин. Хорошо осознавайте ту ценность и ту поддержку, кото-
рые вы воплощаете сами по отношению к другим. Ретрит есть
прекрасное состояние сбалансированности: это работа над со-
бой в тишине, молчании и уединённости, но при этом находясь
в духовно поддерживающей атмосфере, которую создаёт группа
одинаково настроенных людей.
Шестнадцатый вечер
КАРМА
ОДНАЖДЫ БУДДУ спросили, почему одни люди рождаются
богатыми, а другие бедными; почему одни обладают здоровым
телом, другие — больным. И в чём источник разницы между
людьми в их внешности: одни — прекрасны, другие — безобраз-
ны? Почему у одних — друзей много, а у других нет совсем?
Чем можно объяснить всё это многообразие различий, броса-
ющихся в глаза? И он ответил, что все существа суть наслед-
ники и преемники своей собственной прошлой кармы. Именно
прошлое наше, все наши прежние деяния — и есть то самое^
лоно, та утроба, тот тигель, откуда мы рождаемся. Жизнь и
то, как она переживается нами в настоящем, есть результат
накопленных сил и тенденций всех наших прежних поступков.
Далее Будда объяснил, какие именно поступки порождают
те или иные результаты. Он сказал, что существа, отнимающие
жизнь у других, сами живут недолго. Существам же, которые
никого не убивают, подарен долгий жизненный путь. Люди,
наносящие вред другим, причиняющие боль живым существам,
страдают от множества заболеваний. Те же, которые хорошо
относятся к другим и никому не вредят, пользуются хорошим
здоровьем. Алчные и скаредные люди, говорил он далее, впа-
дают в глубокую нищету. А люди, живущие по правилам щед-
рости и великодушия, приходят к богатству. Это воплощение
закона причин и следствий. Каждое действие производит опре-
делённый результат.
Люди, злоупотребляющие грубым, оскорбительным языком
и гневными словами, обретают в будущем уродливую внеш-
ность. Тс же, которые в практике своей жизни пользуются
речью мягкой, гармоничной и проникнутой любовью, оказыва-
ются в результате награждёнными прекрасной внешностью. Мы
все наследники своих прошлых деяний. Существа, чьё поведе-
ние лишено гармонии (например, это супружеская неверность
или, скажем, воровство), в будущем лишаются возможности
окружить себя мудрыми людьми, хороших друзей у них нет,
и в соприкосновение с Дхармой они в новой жизни не прихо-
дят. Зато те, которые в своей жизни следуют практике основ-
377
них нравственных воздержаний, обеспечивают себе в будущем
приятное окружение, много хороших друзей и много факторов,
способствующих встрече с Дхармой и помогающих идти сё пу-
тём. Люди, никогда не задающиеся вопросом о том, что пред-
ставляет собой эта жизнь, никогда не исследующие свой ум и
не пытающиеся проанализировать и понять природу вещей,
рождаются в другой жизни тупыми и глупыми. Люди же, за-
дающиеся вопросами и подвергающие всё исследованию, люди,
пытающиеся найти ответы на великую загадку жизни, стано-
вятся в другой жизни очень мудрыми. Во всём этом работает
закон причины и следствия.
На небе нет никого, кто для каждого из нас определял бы
роли, кто назначал бы нам тот или иной жизненный путь. По-
нимание того, как работает закон кармы, позволяет нам при-
ступить к сознательному формированию своей собственной
судьбы. Есть путь, ведущий ко всем высоким и счастливым со-
стояниям, и есть другой путь, который ведёт к страданию.
Разобравшись в этих двух путях, мы обретаем свободу вы-
бора — каким из этих путей нам идти.
Есть четыре основных группы кармы, которые работают
в нашей жизни. Первая группа носит название репродуктивной
кармы. Это сила тех осуществляемых нами действий, которые
обладают властью детерминировать наше перерождение. Это
такие действия, которые определяют, переродимся ли мы обрат-
но в человеческий мир или в миры низшие, возродимся ли мы
в небе или на Брахмических уровнях существования.
Следующий вид кармы называется подкрепляющей кармой.
Это те действия, которые подкрепляют репродуктивную карму.
Предположим, например, что у нас хорошая репродуктивная
карма, и мы получаем новое рождение в мире людей. Это хо-
рошее перерождение, счастливый уровень существования. Под-
крепляющая карма — это все те действия, поступки, деяния,
которые благодаря своей правильности делают уровень нашего
бытия в рамках человеческого мира более высоким и приятным.
Подкрепляющая каома усиливает хорошую репродуктивную
кайму и является причиной всех видов счастья.
Третья группа кармы называется противодействующей. Она
мешает совершенному проявлению хорошей репродуктивной
кармы или смягчает тяготы плохой репродуктивной кармы. До-
пустим, у данного существа хорошая карма перерождения: это
существо — человек. Но вот он почему-то всё время попадает
в полосы жизненных бед и неудач, его преследует боль, и посто-
янный ого удел — страдание. Это эффект противодействующей
кармы. Перерождение было хорошим. Карма, необходимая для
перерождения в форме человеческого существа, была доброка-
чественной; однако, если здесь замешана сильная противодей-
ствующая карма, то она проявляет себя неприятными ситуация-
ми. Эти отношения работают и в противоположном паправле-
378
нии. Допустим, существо переродилось в образе животного^
Это плохая репродуктивная карма, более низкое перерождение.
Однако противодействующая карма может сделать существо-
вание этого животного очень приятным, о чём, например, могли
бы свидетельствовать многие любимые зверьки в семьях аме-
риканцев. Эти животные живут в большем комфорте, нежели
огромное число людей в мире. Так мощная противодействую-
щая карма в какой-то мере компенсирует плохую репродуктив-
ную карму. Это работает в ту и в другую сторону.
Последний, четвёртый, вид кармы называется деструктив-
ной, или разрушительной кармой. Она останавливает поток всех
других сил. Представьте, что вами пущена в воздух стрела.
Стрела имеет определённый запас энергии, и если ей ничто
не помешает, будет лететь в воздухе, пока не упадёт в каком-
то месте на определённом расстоянии. Деструктивная карма по-
добна той мощной силе, которая могла бы остановить стрелу
в полёте, сбив её на землю. Так, некоторым существам суждено
умереть ранней смертью. Даже если их репродуктивная и под-
крепляющая кармы очень хороши, но каким-то образом, от ка-
кого-то давнего поступка является мощная деструктивная кар-
ма п — сбивает стрелу этой жизни в полёте, пресекает течение
всех прочих кармических сил.
Есть рассказ об одном человеке, жившем во времена Буд-
ды, хорошо иллюстрирующий некоторые пути кармической си-
лы. Человек этот преподнёс в качестве пожертвования пищу са-
мому архату — полностью просветлённому существу. После
этого акта пожертвования человек вдруг почувствовал сожале-
ние, что сделал это. Ему стало казаться, что он дал слишком
много. И вот, говорится далее, в течение семи следующих пе-
рерождений этот человек оказывался миллионером, как ре-
зультат поданной архату пищи. Известно, что пожертвование
полностью просветлённому существу обладает огромной карми-
ческс!‘ силон. Но результатом тех моментов сожаления было
то, что все эти семь раз рождавшийся богачом, человек этот
был абсолютно лишён способности наслаждаться плодами сво-
его богатства, потому что был он поразительно скаредным и
постоянно трепетал перед любыми расходами. Так что одни
и те же виды кармы могут i риносить разные результаты в за-
висимости от изменяющихся состояний ума.
Очень важно хорошо понимать репродуктивную карму, по-
скольку опа определяет, на каком уровне, или в каком плане
бытия, мы обретём следующее рождение. В последние моменты
жизни дальнейшей судьбой нашей распоряжается именно кар-
ма. В последний момент умирания, называемый сознанием смер-
ти, возникнуть может один из четырёх видов кармы переро-
ждения.
Первый из этих четырёх носит название веской кармы, ко-
торая при этом может быть либо благотворной, либо неблаго-
379-
-творной. Веская неблаготворная карма может иметь форму на-
несения раны самому Будде, убийства полностью просветлён-
ного существа, убийства своей матери или отца или привне-
сения вражды в орден монахов. Каждое из названных деяний
превосходит по своей кармической силе любые другие дейст-
вия, определяющие форму перерождения. Любая из этих вес-
ких неблаготворных карм проявит себя неотвратимо. К благо-
творной веской карме относятся следующие случаи. Человек
развил большую способность концентрации, достиг уровня пол-
ной погружённости и сохранял это состояние до самой смерти.
Такой человек перерождается в Брахмические миры. Названное
достижение превалирует над всеми другими деяниями. Другой
вид веской благотворной кармы — опыт различных стадий про-
светления. Этот случай кармы точно не определяет, где имен-
но возродится человек, а просто направляет перерождение в бо-
лее высокие сферы. Он исключает возможность перерождения
jb миры более низкие.
В тех же случаях, когда отсутствуют веские деяния, форму
перерождения определяет так называемая проксимальная карма,
то есть карма тех действий, которые оказываются осуществлён-
ными непосредственно перед смертью. Иными словами, если
в свои предсмертные моменты вы вспомните о чём-то хорошем,
что вы когда-то сделали, или кто-нибудь напомнит вам о ва-
ших добрых делах, или же в непосредственной близи конца вы
совершите что-то хорошее, то это и будет той кармой, которая
определит ваше перерождение. Во времена Будды жил один
убийца, который, уже будучи казнимым, с петлей на шее,
вспомнил вдруг, как однажды в своей жизни он подал мило-
стыню самому Шарипутре, главному ученику Будды. Послед-
няя мысль убийцы была именно об этом! И вот, хотя он совер-
шил в своей жизни множество зловредных дел, результатом по-
следнего благотворного момента его ума оказалось возрожде-
ние в небесных мирах. Этот механизм, однако, может работать
и в противоположную сторону. Всё это, конечно, не значит, что
та плохая или хорошая карма, которую мы накопили в тече-
ние всей своей жизни, не последует за нами. Но всё же про-
ксимальная карма — непосредственное действие или воспомина-
ние, задевшее последний момент нашей жизни, — оказывается
превалирующей. И она определяет наше следующее существо-
вание. Однако чаще всего сознание в последние моменты жизни
становится очень слабым, и потому умирающий может не най-
ти в себе сил изменить ход мысли или намеренно вспомнить оп-
ределённые события.
Если в момент смерти отсутствует проксимальная карма, pej
шающей становится карма привычных действий. В меркнущий
ум приходят отблески многократно совершавшихся в жизни дел.
Допустим, умирающий часто в своей жизни совершал убийство;
тогда именно эта мысль скорее всего и явится перед концом,
380
воплотившись в «привычную карму». Или, скажем, человек сде-
лал много добрых дел, был щедр и великодушен, или же он
много времени пребывал в медитативном состоянии; тогда ско-
рее всего случится так, что уму его предстанет одно из тех
добрых дел, или же он увидит себя сидящим па подушечке
в момент медитации. Соответственно, это и будет той кармой,
которая определит его следующее рождение.
Когда же на последней грани человеческой жизни не ока-
жется ни веской, ни проксимальной, ни сильно выраженной
привычной кармы, то будущую жизнь решит карма «случай-
ная». Мы все влечём за собой бесконечный шлейф и благотвор-
ной, и неблаготворной кармы, и в отсутствие эффекта при-
вычной кармы в гаснущем уме может возникнуть па миг воспо-
минание о любом самом заурядном или совсем не характерном
для нас поступке сколь угодно большой давности.
Моделью механизма этих видов кармы может послужить
стадо, выпускаемое из коровника. Когда утром распахивается
дверь, то первым на выходе будет самый сильный бык. Он про-
сто проложит себе дорогу среди всех прочих, оттеснив их в сто-
рону. Но предположим, что сильного быка здесь нет. Тогда сле-
дующей кандидатурой у двери будет та корова, которая стоит
в непосредственной близости к выходу. Она совершенно есте-
ственным образом выскользнет первой. Но теперь представьте
себе, что рядом с дверью никого не оказалось. В этом случае
первой выйдет та корова, которая делает это чаще других и
которая привыкла ходить впереди стада. Ну, а если нет и та-
кой коровы, которой свойственно вести за собой стадо, тогда
любая из всех коров может случайно подойти к выходу и ока-
заться первой. Именно так работает карма в наш последний
миг: веская, проксимальная (т. е. ближайшая), привычная,
случайная.
Существует один фактор, который помогает нам всё больше
приближаться к свету, ко всё более высоким видам счастья;
этот фактор — полное-бдение-мысли. П-б-м приводит к благо-
творной веской карме, к просветлённости. Полное-бдение-мысли
приводит также к хорошей проксимальной карме. Если мы
в свой последний миг пребываем в зените полной осознанности,
ум наш будет находиться в состоянии сбалансированности и ос-
вобождённое™ от любых загрязнений. Полное-бдение-мысли
является также очень сильной привычной кармой. Если оно
практикуется нами ежедневно и пустило в нас глубокие корни
обусловленности, то оно должно возникнуть в нашем уме и
в последний предсмертный момент. Именно этот вид осознан-
ности, именно это состояние ума мы с вами здесь в эти дни
культивируем; оно представляет собой чрезвычайно мощную
силу. Эта сила будет определяющим фактором в реализации
того вида кармы, который, завершая эту жизнь, определит бу-
дущую.
381
Вопрос: Может ли пребывание в низших мирах творить
карму? Например, может ли создавать карму собака, прояв-
ляя ласку или агрессивность?
Ответ: Карму создают все существа, животные тоже. Вы
можете встретить очень агрессивных животных. Встречаются
в мире животных и страх, и злость, и ненависть. Есть очень
привлекательные животные, в поведении которых проявляется
гармония, равновесие, невозмутимость. Всё зависит от качества
ума (психики).
Вопрос: Существует ли карма семейная?
Ответ: Есть такая карма, которую можно было бы на-
звать коллективной. Например, всякая национальная политика
создаёт определённую национальную карму. Мы разделяем
карму других, если одобряем их действия. Если мы ментально
солидаризируемся с деяниями другого человека или многих
людей, то тем самым порождается определённая кармическая
сила. Это ярко проявляется в военное время. Некоторые люди
одобряют войну или действия одной из воюющих сторон, раз-
деляя тем самым соответствующую карму. Другие же совер-
шенно не одобряют происходящего и потому не разделяют эту
коллективную карму. В Индии у меня был друг родом из Ни-
дерландов. Он рассказывал о своей семье во время второй ми-
ровой войны. Он говорил, что так или иначе у них всегда было
достаточно пищи. Хотя вся страна была в состоянии чрезвычай-
ных лишений и голода, в разных местах были люди, которые
не страдали так сильно. Можно видеть коллективную карму,
которая действует в людях, не разделяющих или не одобряю-
щих неблаготворных действий целой нации или группы и пото-
му не разделяющих также и последствий; или, наоборот,— раз-
деляющих и одобряющих благотворные действия и политиче-
ские курсы, результатом которых является накопление благо-
творной кармы. Эта карма становится, естественно, достоянием
и этих конкретных людей.
Вопрос: Ваши слова и приводимые Вами примеры иногда
запутывают меня.
Ответ: Забудьте о примерах. Входите в медитационный
опыт того, что за ними стоит, во имя состояния осознанности.
Когда же в уме задержалась мысль, то перед нами две аль-
тернативы: либо мысль утверждается и развивается, и мы мо-
жем полностью вовлечься в её сюжет, даже не замечая, что
предались привычному концептуальному процессу; либо присут-
ствует и развивается фактор полного-бдения-мысли, н тогда
возникает осознанность того, что вот пошла мысль и мы втя-
гиваемся в этот процесс. Когда присутствует полное-бдение-
мысли * и пробуждается осознанность возникающих в менталь-
* В этом термине слово «мысль» следует понимать шире — как вообще
активную работу сознания. (Прим, перев.)
382
ном поле концептов и других объектов, то мы начинаем ясно
видеть, как они приходят и уходят; ум при этом не задет ими
и пребывает в позе отстранённого зрителя.
Что касается слов, то некоторые из них впишутся в ваш
процесс понимания, другие — нет, однако это несущественно.
Принимайте для себя слова и концепты, которые проясняют
для вас суть вещей, и оставляйте в стороне прочие. Истинно
важен здесь лишь опыт того, что в вас происходит, но отнюдь
не вера в то, что говорится, и не принятие этого как чего-то
должного. Постижение вещей имеет своим источником тишину
и безмолвие ума, а не комментарии по поводу происходящего
и наблюдаемого.
Вопрос-реплика: Не правда ли, слова здесь напоми-
нают сладкую глазурь на булочке, помогающую эту булочку
съесть?
Ответ: Да! И пользуйтесь глазурью любого цвета, лишь бы
булочка показалась привлекательной, ибо важна-то именно она.
Съешьте же ее! Кстати, есть и притча, которая здесь была бы
уместна.
Жил-был один Профессор, который предпринял морской
вояж на небольшом судёнышке. И вот однажды вечером он
подходит к старому моряку, управляющему этим судном, и
спрашивает: «Эй, старик, что ты знаешь об океанографии?»
Старый моряк ответил, что он даже и слова-то такого не знает.
На это Профессор ему: «Ты потерял четверть своей жизни!
Плаваешь по морю и даже не знаешь, что такое океаногра-
фия». На следующий день к вечеру Профессор опять подходит
к старику и говорит: «Эй, старина, что ты знаешь о метеоро-
логии?» И опять оказывается, что старый морской волк и са-
мого слова слыхом не слыхивал. «Ну, как же,— поясняет Про-
фессор,— это наука такая, о погоде». — «А-а, — отвечает мо-
ряк.— Вот ты какая штука!» — «Эх ты! — шутит Профессор.—
Считай, что ты уже полжизни потерял». И на третий вечер
Профессор берёт старика на абордаж: «Что ты знаешь об аст-
рономии?» — «А ничего!» — «Да что ты?! — искренне удивля-
ется Профессор.— Ведь находясь в море, надо знать навига-
цию, уметь ориентироваться по звёздам, а ты незнаком с астро-
номией! Ну, брат, считай, что ты потерял три четверти жизни».
На четвёртый вечер старый моряк торопливым шагом прибли-
жается к Профессору и спрашивает его: «Профессор! Что вы
знаете о. . . плавоиомии... или как её. .. плавологии?» Профес-
сор говорит: «О, ничего. Я никогда не учился плавать». —
«Плохо, Профессор. Судно идёт ко дну. Вы потеряли всю свою
жизнь!»
Вот и в нашем случае нужна и важна именно «нлавология».
383
Семнадцатое пополудни
о
ИНСТРУКТАЖ: РАССЛАБЛЕНИЕ/УТОПАЮЩИЙ УМ
КОГДА В ТОМ или ином месте тела появляется боль, то часто
срабатывает тенденция ответить на неё реакцией напряжения
в каком-нибудь другом месте тела. Полезно периодически рас-
слаблять всё тело, часть за частью, отпуская всё накопленное
напряжение, которое может собираться и сохраняться в теле,
будучи результатом подчас незаметных реакций на неприятные
ощущения. После такого расслабления становится легче погру-
зиться в медитацию и вернуться к наблюдению потока объек-
тов.
В те часы, когда вами принято решение не изменять позу,
старайтесь иногда дойти в этом до предела и целый час со-
хранять полнейшую неподвижность. Такой вид проявляемой
твёрдости укрепляет ум в нескольких отношениях. Очень боль-
шую силу приобретает фактор усилия и энергии; неподвижность
тела создаёт также необходимые условия для повышения кон-
центрации и максимального развития полного-бдения-мысли.
Обычно наше тело на любой дискомфорт или неприятное ощу-
щение отвечает реакцией лёгкого изменения позы. Но мы, как
правило, не замечаем всего этого процесса: лёгкое неудоб-
ство — лёгкое изменение позы. Это происходит чисто маши-
нально. Когда же мы принимает решение абсолютно не дви-
гаться в течение одного часа, то в этом случае мы уже не мо-
жем избежать осознания всех этих моментов неприятности и
наших автоматически вызываемых реакций на них. Частоту и
продолжительность таких сеансов можно наращивать. Если вы
чувствуете это приемлемым для себя, то можете принимать та-
кое решение при каждом сеансе медитации.
Когда концентрация достигает большой интенсивности, по-
является вероятность того, что ум войдёт в приятное мечтатель-
ное состояние. Это называется утопание ума, или утопающий
ум. В таком состоянии можно просидеть очень долгое время.
Не поддавайтесь этому. Бдительно сохраняйте трезвое, бодрое
состояние, не допускайте того, чтобы состояние полного-бде-
ния-мысли теряло фокус. Когда вы почувствуете, что впадаете
в некое мечтательное состояние ума, сразу сделайте усилие,
384
обостряющее фактор полного-бдения-мысли, которое включает
иллюминацию осознанности того, что происходит в данный мо-
мент. Таким путём развивается фактор мудрости, который улав-
ливает мгновенные возникновения и исчезновения мыслей,
ощущений, элементов дыхания и состояний ума. Не позволяйте
уму погружаться в состояние утопания. Такое достаточно часто
происходит при длительных сеансах медитации. Будьте бди-
тельны. Это основа мудрости. Добивайтесь непрерывности яс-
ного внимания.
25 Заказ № 56
Восемнадцатый вечер
о
ЧИСТОТА И СЧАСТЬЕ
ЕСТЬ РАССКАЗ Мар ка Твена об одном человеке, который по-
пал на небеса. Когда он туда прибыл, его снабдили парой кры-
лышек и арфой, и он несколько дней пользовался первыми как
средством передвижения, а второй — как средством извлечения
небесных звуков. То и другое, однако, стало ему скоро в тя-
гость, и тогда он понял, что крылья на небе, в общем-то, и не
нужны для перемены мест, а при желании услышать небесную
музыку перед тобой возникают небесные музыканты и начи-
нают играть. И тогда он снял с себя крылья, отложил арфу
подальше и предался наслаждению.
Так и мы порой ограничиваем себя готовыми представле-
ниями о чистоте и счастье. Мы обременяем себя ненужными
крыльями, нимбами, арфами и думаем, что счастье заключает-
ся в определённых вещах или действиях. Оставляя же в сто-
роне свои ограниченные взгляды, мы раскрываемся навстречу
более глубоким переживаниям радости.
Существует много видов счастья, и каждый из них приходит
в зависимости от определённого уровня чистоты. Первый вид
счастья, который можно испытать,— это чувственные радости:
наслаждение видом красивых вещей, услаждение слуха пре-
красными звуками, вкушение изысканных яств, вдыхание бо-
жественных ароматов, растворение в блаженных ощущениях
тела. Имея человеческую природу, мы, конечно, предаёмся мно-
гим моментам этих чувственных удовольствий, и хотя они пре-
ходящи, изменчивы, эфемерны, всё же они создают в нашей
жизни определённый фон радости, элемент света и счастья.
Ещё более высокий уровень чувственного счастья описан
в космологии, представляющей собой определённые небесные
миры, где всё красиво и приятно. Обитающие там существа об-
ладают телами, сотканными из света, и не ведают боли и других
неприятных ощущений; в райских садах они резвятся и преда-
ются всевозможным чувственным восторгам, удовлетворяя лю-
бое своё желание. Там стоят дворцы, построенные из драго-
ценных камней, там обитают небесные музыканты, небесные
нимфы и даже небесные йоги. Говорят, что сам Майтрея, сле-
386
дующий Будда, живёт сейчас в одном из тех небесных миров,
обучая Дхарме многих живущих там же существ. Там царит
очень высокий вид счастья — истинно небесного.
Путь к этому счастью чувственных радостей пролегает че-
рез чистоту поведения, первую стадию очищения. Чистоту пове-
дения образуют такие вещи, как великодушие, королевская
щедрость, верность принципам морали, чуждость алчности,
гневливости, заблуждениям ума. Именно этот вид чистоты в дей-
ствии приводит существ к обретению счастья наслаждаться все-
ми видами чувственных радостей как в человеческом царстве,
так и в упомянутых уже небесных.
Но есть ещё более высокий вид счастья, чем даже небесное.
Это счастье н блаженство сосредоточенности. Ум, развивший
способность к интенсивной однонаправленности, испытывает
надчувственный экстаз, безмерно превосходящий мимолётные
чувственные восторги. Это то состояние, когда ум покидает чув-
ственные объекты и полностью сливается с объектом в менталь-
ном поле. Это намного более длящееся блаженство, нежели на-
слаждение от различных чувственных объектов, которые появ-
ляются и исчезают очень быстро.
Есть некоторые состояния ума, которых можно достигнуть
силой концентрации и которые называются так: «Обиталище
Брахмы» или «Божественные Пределы». Их так называют по-
тому, что они обладают качествами сознания существ, живу-
щих в брахманистских мирах. Это самые высокие и самые воз-
вышенные царства, соприкосновение с которыми можно ис-
пытать.
Первый из божественных чертогов — универсальная любя-
щая доброта. Это пе та любовь, которая направлена на кон-
кретных людей в силу привязанности к ним или жажды обла-
дания ими, а любовь, излучаемая умом, желающим счастья,
мира и радости для всех существ во вселенной. Ум, пришедший
к этой стадии концентрации, способен проецировать любовь
в бесконечность по всем направлениям.
Второе из этого ряда качеств — сострадание, обнимающее
всех существ, проходящих через муки, это чувствование на се-
бе скорби и боли других и деятельная готовность проявить
о них заботу.
Третий божественный чертог — это качество, называемое
сопереживанием чужой радости или нахождением своего
счастья в счастье других. Это — противоположность более рас-
пространённым состояниям зависти и чувства соперничества.
Ум, радующийся радостям других, светел и лучист.
Последнее из этих четырёх качеств — невозмутимость, то
есть совершенная уравновешенность ума, не колеблемого пре-
вратностями судьбы, взлётами и падениями, катастрофами и
триумфами. Это ум, который сбалансирован и всегда ровен.
25* 387
Счастье бесконечной любви и сострадания, бесконечная радость
сопереживания чужого счастья, а также невозмутимость ума
начинают всё больше характеризовать наш опыт по мере воз-
растания способности ума пребывать в состоянии однонаправ-
ленности. Чистота поведения имеет отношение к нашим дей-
ствиям, чистота же ума связана с мощью концентрации.
Глубокая концентрация даёт радость ещё большую, чем ра-
дость брахманистских миров. Это счастье Випассаны, или счастье
инсайта, то есть глубокого прозрения. Ум, который видит ясно
и глубоко проникает в природу вещей, улавливает очень отчёт-
ливо процесс возникновения и исчезновения феноменов. Сча-
стье Випассаны намного выше всех прочих видов счастья,
поскольку в этой ясности видения присутствует вкус свободы.
Это не простое погружение в чувственные восторги, не захва-
ченность медитативными трансами и не сосредоточенное па са-
мом себе блаженство. Это счастье ясного восприятия, при ко-
тором ум напоён светом, а сознание сияет в своей чистоте.
Это можно сравнить с протиранием фланелью хрустального бо-
кала до абсолютной его чистоты, когда он начинает искриться
и весь как бы превращается в подвешенный в пустоте узор
искр. Благодаря практике осознанности, практике Випассаны,
ум может достигнуть подобной светоносности и предаваться
этому пришедшему из глубин прозрения невероятному чувству
счастья.
Есть стадия чистоты, называемая чистотою суждения, ко-
торая является необходимым условием для возможности воз-
никновения счастья Випассаны. Чистота суждения означает
освобождённость от иллюзорной точки зрения — или от кон-
цепта— «Я». Всё, чем мы являемся, есть только развёртываю-
щийся в своём развитии процесс ума и тела, процесс, кото-
рый пребывает в постоянном рождении. Одна коротенькая бе-
седа Будды носит такое название: «Всё, что есть» (The All).
Она так называется потому, что описывает ВСЕ сущее, и делает
это в шести фразах:
«Глаз и видимые объекты; ухо и звуки; нос и запахи; язык
и вкус [овые ощущения]; тело и ощущения; ум и ментальные
объекты, или идеи».
Это и есть — ВСЁ. И кроме этого — ничего нет. Будда часто
призывал внимание своих учеников к тому поразительному фак-
ту, что весь мир заключён внутри нашего такого маленького
тела. Понимать эти перечисленные объекты и их чувственную
основу значит понимать то, как эти шесть видов сознания с со-
ответствующими им объектами находятся в непрерывном воз-
никновении и исчезновении: знание (осознавание) вида и звука,
запаха и вкуса, ощущений и идей. Вся наша вселенная состоит
из очень быстрой последовательности слышания, видения, пе-
реживания обонятельных и вкусовых впечатлений, чувствова-
ния ощущений и испытывания различных ментальных объектов.
388
Только шесть объектов и шесть видов сознания, которое их
«знает». То, что мы есть, есть именно эта континуальность про-
цесса. И нет никакого «Я», с которым всё это происходит, нет
никого, кто якобы стоит за этим. Нет «хозяина», нет обитающей
внутри этого сущности, о которой можно было бы сказать:
«вот он — Я!». Нет — потому что каждый элемент сознания и
его объект возникает и исчезает от момента к моменту [не
оставляя накапливающейся вневременной кучности, которая за-
висала бы над процессом, не успевая рассасываться и потому
успевая заявить о своей автономности и праве на командова-
ние этим парадом. — Перев.]
Есть очень лаконичная формула этого учения, и дал её сам
Будда: «В том, что мы видим, должно быть только видимое;
в том, что мы слышим, должно быть только слышимое; в том,
что мы ощущаем (запах, вкус, осязание), должно быть только
ощущаемое; в том, что мы мыслим, должно быть только мысли-
мое». И ничего помимо этого; нет «того», с «кем» это происхо-
дит.
Видение, слышание, вкусовые впечатления, обонятельные
впечатления, ощущения в теле, ментальные объекты. Весь фе-
номен нашего существования исчерпывается непрерывным по-
током этих шести процессов. Имена, которые мы даём вещам,
многочисленны. Необъятное число концептов описывает наш
опыт. Но глаз видит только цвет и форму; он не видит имён.
Ухо слышит только звук. Мы дали массу названий разным ви-
дам звуков; но то, что в действительности происходит, имеет
в основе своей вибрацию, входящую в контакт с ухом, которое
и вызывает сознание слышания. То есть весьма простое при-
чинно-следственное отношение. В этом доме нет никого. Иллю-
зию присутствующего субъекта порождает лишь стремитель-
ность потока этой последовательности объектов. Когда же ум
спокоен, мы начинаем испытывать очищение своей иллюзорной
точки зрения и обнаруживаем, что всё наше существо есть лишь
непрерывный процесс (континуальность) знания-и-объекта,
процесс, свободный от встроенного в него концепта «Я». И ког-
да очищение становится достаточно глубоким, мы сливаемся,
мы делаемся едины с этим потоком, вместо того чтобы цеплять-
ся за него. Чистота суждения есть ясность понимания, ко-
торое видит вещи так, как они есть,— это начало трансформа-
ции видения вещей. И это приходит как счастье нашего пер-
вого действительного глотка свободы.
Это прозрение в порядок вещей становится началом пути
к высшему виду счастья — к счастью нирваны, просветлённости.
Это мир и покой, это живительная прохлада свободы за преде-
лами ментально-телесного процесса. И в этом заключается ве-
ликая красота Дхармы — то, что все виды счастья приходят
к нам благодаря нашим усилиям в одном направлении: к наи-
высшей свободе.
389
Вопрос: Как можно было бы описать это счастье нир-
ваны?
Ответ: В состоянии нирваны можно испытывать три вида
счастья. Их можно рассматривать как разные аспекты радости,
которую порождает прекращение страданий, полное исчезнове-
ние боли.
Когда мы жили в Индии, наш дом находился на вершине
горы, а базар и всё относящееся к торговле размещалось внизу,
в получасе ходьбы, причём склон, по которому шла тропа, был
очень крутым. Все покупки приходилось тащить вверх на соб-
ственной спине. И там было много тибетских женщин, которые
в силу необходимости таскали на гору огромные брёвна. Со-
гнувшись пополам, бедняжки еле передвигали ноги, таща вверх
по длинной тропе свой невероятный груз. Представьте себе то
чувство облегчения, с которым они, достигнув наконец верши-
ны, могли сбросить с себя это бремя! Какое неописуемое чув-
ство счастья — освобождение от натрудившей всё тело тяжести!
Счастье нирваны — это освобождение от бремени страда-
ний. И это высший вид счастья. Ясное представление о том,
с какими феноменами связано наше продвижение вверх по ду-
ховной тропе и какие переживания песёт в себе просветление,
очень помогает пониманию разных видов счастья нирваны и
того, как они реализуются.
Первый из них-—кульминация счастья инсайта, мудрости и
ясного видения, называемых сознанием тропы (или сознанием
пути). Это первый отблеск нирваны, первый опыт её. Смысл
этого сознания пути — в полном избавлении от загрязнений,
происходящем подобно вспышке молнии. Это не просто подав-
ление загрязнений, которое происходит при концентрации, но—
искоренение их, уничтожение части оков ума. При первых про-
блесках нирваны происходит полное избавление от трёх из
десятка оков, привязывающих нас к сансаре. Вот эти три: со-
мнение, вера в силу ритуалов и обычаев (как пути и способа
прийти к просветлённости или испытать её) и представление
о бытии своего «Я». Эти оковы совершенно устраняются из по-
тока сознания этой первой и единственной вспышкой осознания
пути, целью которого является нирвана.
Сразу же после этого является второй вид нирванического
счастья, называемый сознанием осуществлённости. Человек ис-
пытывает плод этого момента пути при сохранении той же
цели: нирваны. В этом состоянии наслаждения плодами усилий
нет уже ничего, что подлежало бы дальнейшему искоренению,
т. к. всё произошло в первый же момент. Состояние наслаждения
осуществлённостью есть переживание нирвапической умиротво-
рённости. Люди, развившие в себе способность к сильно выражен-
ной однонаправленности внимания, тоже могут при желании
входить в состояние нирванического каданса. Но это требует
больших усилий. Они садятся с решимостью достигнуть этого
390
«состояния и сидят и полчаса, и час, и целый день, и два дня.
Говорят, что в этом нирваническом состоянии можно пребы-
вать до семи суток. Неподвижность, умиротворённость, облегче-
ние, свобода. Затем человек выходит из этого состояния бла-
женства и, поскольку ум его ещё не свободен от скрытых за-
грязнений, то он возобновляет тот же путь, ведущий к инсай-
ту,— ту же крутую тропу к вершине горы. Практика его про-
должается, чем сейчас заняты и мы с вами. Вы наблюдаете
вздымание и откат разных феноменов, вы проходите через все
стадии. Вы переживаете второй момент сознания пути — мо-
мент, элиминирующий очередную группу загрязнений. На этом
пути мы проходим через четыре ключевых момента, которые,
один за другим, элиминируют путы, держащие нас на привязи
к колесу.
Высший вид переживания нирваны называется паринирваной;
это то состояние, когда полностью просветлённое существо уми-
рает. Перспектива перерождений обрывается; больше нет топ-
лива, нет стимула, толчка для очередного рождения. Это по-
хоже на ревущее пламя большого костра, приблизившегося
к моменту полного самопоглощения. Но внешнее проявление
этого пламени, внешняя картина этого состояния самосожже-
ния — мир, тишина, покой, неподвижность. Наивысшее из со-
стояний счастья. Люди часто выражают своё огорчение по по-
воду того, что жизнь быстро проходит, им хочется посмотреть
ещё и ещё один фильм в этом кинематографе жизни, испытать
ещё хоть один восторг и хоть на миг почувствовать себя небо-
жителем. Если ваша цель — высшее счастье, то и все прочие
виды счастья реализуются автоматически.
Вопрос: Возможно ли после рождения человеком возро-
диться в мире животных? И можно ли вернуться назад после
этого?
Ответ: Причина чрезвычайной ценности рождения челове-
ком состоит в том, что, переродившись в более низкие уровни
существования, испытать повторное рождение в более высоких
планах бытия невероятно трудно. Это не является невозмож-
ным, но для этого потребуется очень много времени. Будда
привёл пример продолжительности этого периода. Представьте
себе слепую черепаху на дне огромного океана. Где-то на не-
обозримой поверхности этого океана плавает, прыгая с волны
на волну, маленькое деревянное кольцо, и ветер перегоняет его
по всему океану с места на место. Слепая черепаха всплывает
на поверхность один раз в сто лет. И вот — вероятность того,
что слепая черепаха попадёт головой как раз в отверстие этого
кольца, намного больше, нежели вероятность перерождения
низшего существа в мир людей. Вот почему наша человеческая
жизнь столь драгоценна и не должна быть проведена впустую.
391
Вопрос: Я пытаюсь и не могу понять, каким образом
можно проникнуть в события до рождения и после смерти.
Ответ: Есть два способа понять это. Лучше всего подойти
к этому с точки зрения того факта, что процесс работает как
бы путём переключения от одного момента к другому. Созда-
ётся картина, при которой рождение и смерть происходят вну-
три каждого момента, так же как и сознание внутри каждого
момента и возникает, и исчезает. Исчезновение сознания и есть
смерть. Нет ничего от сознания предыдущего момента, что пе-
реносилось бы в последующий момент. Через опыт инсайта»
через медитацию мы можем переживать жизнь и смерть, ко-
торые разыгрываются внутри одного момента. Этот путь раз-
мышлений даёт интуитивное понимание сознания смерти и соз-
нания перерождения, которые происходят точно таким же об-
разом. Возможно также благодаря развитию состояний глубо-
кой концентрации достигнуть любых проявлений психической
мощи. Многие представители разных религиозных традиций
приходили к развитию этих способностей, и одна из способно-
стей состоит не только в том, чтобы созерцать разные планы
существования, но также и наблюдать существ, которые уми-
рают и вновь возрождаются. Существуют люди, обладающие та-
ким характером видения вещей. Мой учитель, когда он гово-
рил об этом, объясняя небесные миры и возможности психики,
заканчивал обычно словами: «Вы вполне можете этому и не
верить. Это так, но верить или не верить в это — ваше личное
дело». Скажу вам больше: вообще нет такого объекта веры,
который непременно должен быть принят в практике развития
инсайта — прозрения в суть того, кто и что мы есть. Мудрость
приходит путём простой осознанности всего происходящего,
зоркого и глубокого проникновения в процессы ментального
мира феноменов, и путь этот абсолютно свободен от любых ве-
рований и готовых концептов.
Девятнадцатое пополудни
ПРЕДАННОСТЬ ИСТИНЕ
ОДНОЙ ИЗ ДУХОВНЫХ способностей и мощной поддержкой
на избранном нами пути является вера, или уверенность. Когда
то, что мы делаем, сопровождается верой в это дело, то все
досадные сомнения, готовые ослабить наши усилия, теряют
свою эффективность.
Есть несколько типов веры, которые могут сопровождать
нас на нашем пути. Наименее глубоко содержательная вера —
это просто доверие или преданность кому-нибудь или чему-ни-
будь по единственной причине извлекаемого чувства защищён-
ности и уюта или внушённого уважения. Нам приятно это чув-
ство, мы ощущаем силу оплота и потому безоглядно дарим веру
этому человеку или этой вещи. Преданность такого типа может
легко стать слепой. Более высокий тип веры возникает тогда,
когда мы можем засвидетельствовать и оценить определённые
качества человека, снискавшего нашу веру, — такие, как муд-
рость, любовь, сострадание. Такой тип доверия оказывает боль-
шую помощь доверяющему, поскольку высокая оценка есть при-
знание здоровых качеств ума, а это провоцирует нас на разви-
тие тех же качеств у себя.
Наконец, есть такая вера и такая преданность, которые идут
от нашего собственного опыта истины. Когда мы начинаем на
всё более глубоких уровнях испытывать то, каким образом
функционируют наш ум и наше тело, то приходим к чувству
великой радости и неколебимой уверенности в истине Дхармы.
Эта вера основывается не на слепых эмоциях и пе на оценке
качеств в ком-то другом, а приходит к нам из достоверного
опыта инсайта в природу реальности. Это же, в свою очередь,
ведёт к высшему доверию, которое мы дарим собственному
уму и которое приходит от опыта просветления. Благодаря
проникновению ума до уровня конечных истин вера приобре-
тает незыблемость.
Когда Будда был уже при смерти, Ананда спросил у него,
кто отныне должен быть их учителем. И Будда ответил своему
ученику: «Будьте светочами для самих себя. Будьте прибежи-
щем для самих себя. Не ищите себе внешних прибежищ.
393
Крепко держитесь за истину, как за лампаду в ночи. Крепко
держитесь истины, ибо она есть ваше прибежище. Ни в ком не
ищите прибежища, кроме как в себе самих. И те, о Ананда,
которые либо теперь, либо после моей смерти станут светочем
для самих себя, — пусть они никогда не избирают себе внеш-
них прибежищ, пусть они крепко держатся истины, видя в ней
свой светоч, пусть они крепко держатся истины, видя в ней
своё прибежище, и пусть они не ищут прибежища ни в ком,
кроме самих себя, — и тогда они достигнут самой большой вы-
соты и сверкающей как алмаз вершины. Но они должны пылать,
жаждой познания и сохранять внутреннюю свободу поиска».
Двадцать первый вечер
о
ЗАВИСИМОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ
БУДДЫ ПОЯВЛЯЮТСЯ в этом мире, потому что в нём есть
тайна рождения, старости и смерти. Пет такого царства суще-
ствования, в котором отсутствовали бы эти реальности, и един-
ственной целью просветления Будды является проникновение
в их коренные причины. Вероятно, самую глубокую часть
Буддова учения представляет собой описание того, как непре-
рывно совершает свои роковые повороты колесо жизней, смер-
тей и перерождений. Прозрение в тайну всех звеньев цепи су-
ществования выражено в той мудрости, которая получила на-
звание Закона Зависимого Происхождения.
Этот Закон содержит двенадцать звеньев. Первые два
имеют отношение к причинам в последней жизни, которые об-
условливают рождение в этой жизни. Первое из этих звеньев —
невежество (неведение). Невежество означает отсутствие зна-
ния истины, непонимание Дхармы, незнание Четырёх Благород-
ных Истин. И поскольку мы не воспринимаем вещи во всей
ясности, поскольку мы не воспринимаем факта страдания, не
знаем его причин и выхода из этой ситуации, то именно сила
неведения определяет следующее звено цепи: волевые акты
тела, речи и ума, мотивированные благотворными или небла-
готворными ментальными факторами. Волевая активность об-
условлена неведением; из-за того, что мы не понимаем, в чём
состоит истина, мы оказываемся вовлекаемыми во все виды
действий. И вот кармическая сила этих действий обусловли-
вает третье звено этой цепи.
Третье звено — сознание перерождения (т. е. очередного
рождения). Это первый момент сознания в новой жизни. Кар-
мическая активность в нашей предыдущей жизни обусловли-
валась неведением, а сознание перерождения возникает в мо-
мент зачатия. Волевой импульс, или интенция, подобен зерну;
'сознание же перерождения подобно росткам, вышедшим из
этого зерна. Перед нами отношение причин и следствий. Не-
вежество породило все виды действий, все виды кармических
образований. Кармические образования дали начало сознанию
395
перерождения и лежат в основе начала этой жизни. Первый
момент сознания в этой жизни является толчком для всего мен-
тально-телесного процесса, для всех его феноменов, для всех
элементов материи и всех факторов ума. Благодаря возникно-
вению ментально-телесных феноменов развиваются чувственные
сферы. Всё это происходит в течение развития эмбриона, до
рождения.
Сознание перерождения, заложенное в момент зачатия, об-
условливает возникновение ментально-телесных процессов. Бла-
годаря этому возникают все шесть чувственных сфер-—пять фи-
зических чувств (ощущений) и ум, который, в свою очередь,,
обусловливает возникновение контакта: между орга-
ном чувств и соответствующим ему объектом: глаза с цветом,,
уха со звуком, носа с запахом, языка со вкусом, тела с ощу-
щением и осязанием, ума с мыслями и идеями. Контакт приво-
дит к соединению объекта, через соответствующую ему чув-
ственную дверь, с сознанием — а именно: с сознанием либо
видения, либо слышания, либо обоняния, либо вкуса, либо ося-
зания, либо мышления. Обусловленный чувствами (органами
чувств), контакт обретает существование. Благодаря контакту
между глазом и цветом, ухом и звуком, другими органами
чувств * и их объектами, возникает чувство *. Чувство означает
качество либо приятного, либо неприятного, либо нейтраль-
ного, включённое в каждый ментальный момент, в каждый мо-
мент контакта. Будь это чувство результатом контакта через
пять путей («дверей») физических ощущений или через ум,
в обоих случаях одно из названных чувств всегда присут-
ствует, и потому этот фактор называется общим ментальным
фактором. Итак, будучи обусловлено контактом, чувство возни-
кает всякий раз, т. е. всякий раз при контакте сенсорного
органа и соответствующего ему объекта присутствует приятное,
неприятное или нейтральное впечатление.
В свою очередь, чувство вызывает желание, стремление
овладеть объектом. Но чего именно мы желаем? Мы желаем
приятных зрительных и слуховых впечатлений, гастрономиче-
ских и обонятельных переживаний, приятных осязательных и
телесных ощущений и приятных мыслей — и в то же время мы
желаем избежать любого неприятного объекта из того же ряда
объектов. Желание возникает благодаря чувствам. Мы начи-
наем гнаться за этими объектами или избегать их —
шесть объектов, универсальных в этом мире. Чувство об-
условливает желание. Желание обусловливает импульс хвата-
ния. Поскольку мы проникаемся желанием заполучить (или из-
* Этот плеоназм обязан тому, что как в русском языке, так и в англий-
ском это слово (чувство, feeing) может иметь два разных смысла: 1) ощуще-
ние (sensation) и 2) эмоция. В этом порядке значений данное слово и стол-
кнулось само с собой в этой строке. (Прим, перев.)
396
бежать) объекты этих шести переживаний, то мы хватаемся
за них, вцепляемся в них, привязываемся к ним (или стре-
мимся от них отделаться). Хватание или шараханье обусловли-
вается позитивным или негативным желанием.
Но вот из-за этого схватывания приятного (или схватыва-
ния того, что обещает избавить от неприятного) мы и оказы-
ваемся вовлечёнными в кармические образования, повторяя те
же виды волевых импульсов и сознательно-волевых действий,
которые в нашей предыдущей жизни породили сознание пере-
рождения, обусловившее эту жизнь. Чувство обусловливает
желание, желание обусловливает схватывание, а схватывание
обусловливает континуум действий становления, создавая
энергию, которая станет зерном репродуктивного сознания
в следующей жизни. Из-за этих кармических действий, причи-
ной которых является хватание, и становится неизбежным оче-
редное рождение.
Поскольку имеет место рождение, то неизбежны болезни,
неизбежна скорбь. Неизбежны распад, физическая боль, всяче-
ское страдание, смерть. И так — вертится колесо, и нет конца
этой безличностной цепи каузальности.
Проблемой Будды было, и проблемой всех нас является —
найти выход из этого цикла или кольца обусловленности. Го-
ворится, что в ту ночь, когда Будда пришёл к просветлению,
он шёл по этому циклу назад через все воплощения Закона
Зависимого Происхождения в поиске звена освобождения. От-
куда и почему — старость, болезнь и смерть? Они — следствие
рождения. Откуда рождение? Из-за всех действий становления,
всех волевых деятельностей, мотивированных алчностью, нена-
вистью и заблуждением. Почему мы вовлеклись в эти виды дея-
тельностей? Из-за импульса хватания. Откуда импульс хватания?
Из-за наличия в уме желания. Откуда желание? От фактора чув-
ства, качества приятного и неприятного. Откуда чувство? От кон-
такта. Откуда контакт? От факта существования чувственных
сфер и всего потока ментально-телесных феноменов.
Но мы, будучи уже «свершившимся фактом», что можем мы
поделать с этим ментально-телесным процессом? Он обусловлен
неведением, работавшим в прошлом, и самим фактом рожде-
ния. Таким образом, нет способа избежать процесса контактов.
Не существует способа заблокировать сенсорные органы, даже
если бы это было желательно. А если есть контакт, то нет спо-
соба остановить возникающее чувство. Есть контакт — и готово
чувство. Оно — общий фактор ума. Но именно здесь, именно
в этой точке и может быть разорвана вся цепь.
Понимание Закона Зависимого Происхождения, то есть
того, как одно влечёт за собой необходимость возникновения
другого, даёт нам ключ к решению проблемы: как разорвать
цепь обусловленности. Пусть возникают приятные вещи — мы
не прилепимся к ним. Пусть возникнут неприятные вещи — мы
397
не отвергнем их. Пусть возникнут вещи нейтральные — мы не
пропустим их как не стоящие внимания и не забудем об
их присутствии. Будда говорил, что путь забывчивости и забве-
ния есть путь смерти. Путь же мудрости и осознанности есть
тропа, ведущая к бессмертным. В нашей воле — разорвать эту
цепь и освободиться от обусловленных реакций. Но это требует
мощного состояния полного-бдения-мысли внутри каждого те-
кущего момента, ибо только при этом условии возможно не
позволять чувствам порождать желания.
Когда ум отягощён неведением, чувства беспрепятственно
обусловливают желания. При наличии чего-то приятного мы
хотим завладеть им; если же возникает что-то неприятное, мы
хотим избавиться от него. Но когда в уме вместо неведения
присутствует мудрость и осознанность, тогда, испытывая то же
самое чувство, мы уже импульсивно за пего не хватаемся
в случае его привлекательности и не отталкиваем его, если оно
тягостно. Если чувства приятны, мы испытываем их с полным-
бдеиием-мысли, не прилепляясь к ним. Если неприятны, испы-
тываем их с полным-бдением-мысли, не гоня их прочь. И в ре-
зультате— чувства больше не властвуют над желаниями, не
определяют их; вместо этой примитивной реакции в менталь-
ного поле господствует полное-бдение-мысли, позиция отстранён-
ности и лёгкий жест отпускания. Когда нет желания, то нет
и хватания, а без хватания не возникает волевой активности
становления. Если же мы не генерируем эту энергию, то нет
и перерождения, нет болезни, нет старости, нет смерти. Мы
обретаем свободу. Вся масса страданий, более не порождае-
мых и не гонимых по бесконечному кругу невежеством и же-
ланием, приходит к своему концу.
Каждый момент осознанности — удар молота по цепи об-
условленности. С каждым ударом по ней силою мудрости и
осознанности цепь теряет свою прочность, пока, наконец, не
разрывается. То, чем мы здесь занимаемся, есть проникновение
в истину, в суть Закона Зависимого Происхождения и освобож-
дение нашего ума от покорности этому закону.
Вопрос: Я обнаруживаю, что по мере практики чувствую
всё больше и больше красоту Дхармы, этот всеобщий порядок
вещей.
Ответ: Высший вид счастья есть счастье Випассаны,
счастье прозрения в сущностный мир вещей. Это действительно
очень счастливое состояние, когда человек получает возмож-
ность оценить «умом новичка» каждый момент в его новизне
и свежести. Таким образом, есть великая радость в том новом
существовании, которое исходит из ментального мира начинаю-
щего и которое дарится практикующему его освобождающимся
от обусловленности умом — умом, который начинает всё вос-
при нимать непосредственно, отказываясь от пути опосредующих
398
размышлений. Будда сказал, что вкус Дхармы превосходит все
прочие впечатления. Да, это даёт необыкновенное переживание
ясности, понимания и красоты — видеть во всей прозрачности
истинный порядок вещей, быть в согласии и гармонии с собой
и слиться с Дао.
Однако продвижение по пути совершенства и гармонии свя-
зано и с очень глубоким переживанием неудовлетворённости
и присущим этому эфемерному процессу страданием. Очень
многие на этом пути испытали вкус такой неудовлетворённости.
Следование этим путём вырабатывает в человеке великую от-
решённость, способность быть спокойным наблюдателем в гор-
ниле любых испытаний. Имея человеческий опыт сильнейших
страданий ума и тела, вы начинаете ясно видеть всю ценность
способности отпускать, и вы перестаёте цепляться. Вы прони-
каетесь пониманием того, что нет ничего достойного желания.
Из этого состояния отрешённости или мудрой отстранённости
ум черпает гармоническое равновесие, в котором вы созерцаете
весь поток с полной равностностью при очень ясном и умиро-
творённом уме.
Вопрос: Разве для того, чтобы достигнуть просветления,
надо умереть?
Ответ: Просветление — это смерть алчности, ненависти
и обмана (иллюзий, ментальной слепоты). Причина, по кото-
рой мы боимся умирать, заключается в нашем непонимании
того, каким образом протекает процесс уже теперь, сей миг,
и всегда, и в непонимании, что только для неподготовленного
ума существует повод для страха, связанного с отказом от
этого процесса. Всё дело в том, что умирать-то некому, ибо за
этим процессом никто не стоит. То, что происходит, это лишь
из момента в момент возобновляющие себя рождение и смерть,
рождение и смерть — удерживаемые в этом потоке силой жела-
ния и актом хватания. Отрешиться от этой обусловленности,
освободить свой ум от импульса возжелать и схватить что-то —
значит испытать состояние покоя и мира, который и так здесь
всё время присутствует, но проникнуться которым нам мешает
сила привязанности. Это похоже на поведение обезьяны, кото-
рая продолжает сжимать в кулаке схваченное лакомство, тем
самым лишив себя свободы, а между тем ничто в мире, кроме
сидящего в её уме желания, не связывает её с капканом. Един-
ственное, что ей надо сделать, это разжать кулак и вынуть
освобождённую руку. Единственное, что и нам надо сделать,,
это — отпустить.
Двадцать второй вечер
СМЕРТЬ И ЛЮБЯЩАЯ ДОБРОТА
НАТЯНУТЫЙ КАНАТ и необходимость идти по нему, сохра-
няя равновесие, — вот привычный образ, к которому прибегают,
когда описывают практику инсайта. При попытке пройтись по
натянутому канату мы убеждаемся, что единственная вещь,
требующая нашего внимания, — это равновесие, удерживание
совершенного внутреннего и внешнего баланса. Когда мы идём
по натянутому канату, нас атакует масса отвлекающих раздра-
жителей, зрительные впечатления и звуки, эмоции, мысли и
внезапные идеи. Если они приятны, то обусловленная реакция
ума направлена на схватывание и удержание их. Если же они
неприятны, то и в этом случае ум склонен выплескиваться на-
ружу— но теперь уже для того, чтобы оттолкнуть их от себя.
В обоих случаях мы «выплескиваемся из себя», вытягиваем
руку — и, теряя равновесие, падаем.
Положительная и отрицательная реакция — обе одинаково
опасны. И прекрасное, и ужасное — всё что угодно, — если оно
приводит к потере абсолютного баланса ума, вызывает паде-
ние. И тогда мы работаем снова и снова, стремясь развить та-
кое качество ума, при котором он не реагирует ни на один из
этих объектов ни хватанием, ни осуждением, ни привязан-
ностью, ни отвращением. Мы развиваем такой ум, который ни
к чему не прилепляется, оставаясь абсолютно свободным в со-
зерцании процесса и позволяя объектам последнего всплывать
и уплывать по их собственным законам.
Это качество — ни к чему не привязываться — вырастает из
глубокого прозрения в преходящности и эфемерность всего су-
щего. Конечно, существует уровень, на котором инсайт при-
знаёт смерть существ и неизбежность этой смерти, и проблему
её. В Бхагавад-Гите известны следующие вопрос и ответ: «Из
всех чудес в мире — какое чудо самое непостижимое?—То, что
каждый человек, хотя он и видит, что все вокруг него умирают,
тем не менее верит в глубине души, что сам он никогда не
умрёт».
Часто, забывая о своей участи — участи всякого человека,
мы начинаем излишне предаваться накоплению вещей, связей
400
и званий. Мы вовлекаемся в массу деятельности «малого» ума,
очень серьёзно принимая вопросы честолюбия, исполнения жи-
тейских желаний, значимости своего «Я». И мы теряем чувство
масштаба, свойственное «большому» уму, теряем перспективу
жизни и неизбежного конца.
Дон Хуан достигает большой убедительности в этой теме
учения, когда говорит о смерти как великом нашем советчике;
<её, как неотвратимость, следует осознавать постоянно — без
раскаяний, без грусти, без боязни, однако с полной ясностью
и чувством спокойного приятия. Постоянное памятование своей
смерти сообщает силу, изящество и полноту каждому моменту
нашей жизни, внутренней и внешней, каждому нашему дей-
ствию.
Каждый из нас несёт в себе глубоко выгравированный ри-
сунок— показатель и фарватер всего, что мы привычно делаем
и чувствуем. Зачастую этот шаблон содержит такие разруши-
тельные привычки, как гневливость или жалость к самому себе.
Но ведь с таким же успехом мы можем наработать в себе дру-
гой рисунок и поддерживать в уме как ведущую мелодию осо-
знанность смерти — лучшего судьи, свидетеля и советчика всех
наших действий. Имея смерть в качестве своего советчика, мы
будем проживать каждый момент жизни со всей полнотой и
силой, которые мы подарили бы последнему усилию в этом
мире.
Когда шлейф могучей мысли о смерти касается всех наших
дел, то мы уже не с такой бездумной готовностью даём себя
увлечь маленьким интересам этой жизни и не с такой обяза-
тельностью удовлетворяем желания момента. Освободившись
хотя бы частично от пёстрой завесы желаний и фантазий, мы
уже не так склонны цепляться за вещи и более открыты любви
и внутреннему голосу щедрости. Осознанность смерти даёт про-
стор особой ясности, в лучах которой понятным делается тот
процесс, который порождает феномен нашего существа, — и во-
прос о том, кто умирает с прекращением этого процесса, полу-
чает свой ответ.
Прозрение в факт преходящности на этом уровне имеет
форму осознанности транзитивного, временного, мимолётного
характера всех феноменов в их атомарном мерцании от мо-
мента к моменту. В каждый момент этот ментально-телесный
процесс — то есть фактически вся наша вселенная — возникает
и проходит, умирает и возрождается. Мы здесь работаем над
развитием такого ума, который способен сохранять безмолвие,
тишину и спокойствие перед лицом колоссального факта этого
процесса изменений, способен всё видеть и оставаться бестре-
петным и равностным.
Вся практика развивается, или разворачивается, органи-
чески из простого состояния осознанности происходящего в на-
стоящем моменте при полном воздержании от реагирования на
26 Заказ № 5G
401
это происходящее. Один учитель медитации в Индии выра-
зился так: «Всё, что вам надо делать, это сидеть и знать, что
вы сидите, и тогда вся Дхарма раскроется перед вами». Именно
так. Вы со всей отчётливостью увидите фундаментальную ра-
боту законов природы, и Дхарма действительно станет вашим
способом бытия.
В процессе этого органического развёртывания практики,
происходящего при сбалансированности и самоотстранённости
ума, ум начнёт проявлять многие прекрасные и ведущие к сво-
боде качества. Одним из таких качеств является любовь
(метта). Это любовь, которая направлена и на самого себя
(в форме доброжелательности к себе, отказа от самоосужде-
ния, создания пространства и лёгкости в уме), и на дру-
гих—в форме сильно выраженной любящей доброты и полного
отказа от таких отношений, которые характеризуются склон-
ностью к хватанию, прагматизму и привязанности. Это не «об-
условленная» любовь, то есть не связанная с прпчинопола-
гающими атрибутами («я люблю потому-то, а если атри-
буты исчезнут, то разлюблю»), и это не «любовь бизнесмена»:
«Я буду любить тебя, если ты будешь отвечать мне взаим-
ностью».
Любовь, в основе которой лежит мудрость, есть ничем не
обусловленная универсальная любящая доброта — чувство дру-
желюбия и теплоты ко всем существам в мире. Не только
к тем, которые находятся в особых с нами отношениях — но без
выбора, ибо это чувство поистине безгранично. Оно не ищет
других ради удовлетворения своих желаний, не ожидает для
себя какой-то пользы, но просто излучает, как солнце, ничем
не ограниченную любовь.
Другое начинающее сильно проявлять себя качество — со-
страдание. Это не жалость к самому себе, не жалость к дру-
гим. Это подлинное чувствование собственной боли и также
полное признавание, взятие на себя, боли других. Палийское
слово лкилеса», обычно переводимое как «загрязнение», имеет
более специфическое значение: «муки ума». Переживание гнева,
жадности, всех прочих загрязнений есть переживание болезнен-
ное, к это становится ясно, когда мы их наблюдаем в процессе
их возникновения и видим, как они воздействуют на наш ум
и наше тело. С обретением всё более глубокого понимания
Дхармы мы, при возникновении названных «загрязнений» или
«мук ума», начинаем чувствовать сострадание к самим себе
в противоположность прежней реакции рассудочных суждений
или самоосуждения; при возникновении же подобных мук ума
у других людей мы и другим людям дарим такое же сострада-
ние, признавая и принимая их боль. И начиная видеть паутину
страдания, которой все мы оплетены, мы становимся добрыми
и сострадательными друг к другу.
402
Как высшее проявление этих качеств приходит глубокое
осознание пустотности в отношении своего эго. А там, где от-
сутствует «Я», там по необходимости отсутствует и «другой»;
значит, исчезает чувство межиндивидуальной разделенности,
и мы испытываем единение со всем сущим и нерасчленимость
вашего общего бытия.
Вот как писал Альберт Эйнштейн: «Человеческое существо
составляет часть целого, называемого нами вселенной, часть,
ограниченную во времени и пространстве. Это существо воспри-
нимает себя со своими мыслями и чувствами как нечто отде-
лённое от всего остального и впадает в оптический обман
своего сознания. Этот обман, иллюзия или мираж становится
для нас неким видом тюрьмы, которая ограничивает наш ду-
ховный кругозор, сводя его до личных желаний и привязанно-
сти к нескольким самым близким людям. Нашей задачей
должно быть освобождение из этой тюрьмы путём расширения
нашей сферы сопереживания и сострадания, стремящихся об-
нять всех живых существ и всю Природу в блеске её инте-
гральной красоты».
Марево алчности, ненависти и перцептивного обмана засло-
няет естественное излучение любви и сострадания в нашем
уме. Когда мы отметаем это марево путём развития способ-
ности инсайта, все грани любящей доброты начинают излучать
естественный свет.
Есть преподанные Буддой специальные методы практики,
которые направлены на превращение этих состояний ума
в мощную силу, действующую в нашей жизни. Этот раздел
практики называется «метта бхавана», или культивирование
любящей доброты. Эта практика обогащает Випассану, ибо со-
общает уму освободительную лёгкость и просторность. Она
укрепляет умение видеть вещи в обход суждений и помогает
избежать очень распространённую тенденцию, прорывающуюся
в духовной практике, — испытывать недовольство собой и стре-
миться, в каком-то хватательном жесте ума, быть кем-то
другим.
На каждом шагу духовного пути мы убеждаемся, что сред-
ства и цель совпадают. Чтобы достигнуть цели, воплощённой
в умиротворённости, сбалансированной осознанности и любви,
мы работаем над проявлением этих качеств в каждом
моменте.
Практике, специально направленной на развитие любящей
доброты, мы в сеансе медитации посвящаем обычно пять—де-
сять минут в самом начале или в самом конце сеанса
(а иногда и в начале, и в конце). В самом начале медитации
это создаёт в нас пространство приятия, которое мы вносим
в констатирующее внимание; а в самом конце — наша любя-
щая мысль, как правило, наиболее сильна, поскольку ум на-
ходится в состоянии особенной сосредоточенности.
Ж* 403
Метод очень прост. Убедитесь, что вы сидите в удобной
позе. Затем в качестве способа освободить ум от напряжений
или недовольства постарайтесь внутренним обращением к себе
направить мысль на расширение своей способности прощать
других: «Если я кого-нибудь обидел или оскорбил мыслью,
словом или действием, то я прошу у него прощения. И сам я
тоже с готовностью сейчас прощаю всякого, кто, может быть,
обидел или оскорбил меня». Двух- или трёхкратное мысленное
проговаривание подобных вещей<—эффективный способ очище-
ния ума от любого осадка злобы и обиды.
Затем в течение нескольких минут адресуйте фразы любя-
щей мысли самому себе: «Пусть я буду счастлив, пусть я буду
мирен, и да буду я свободен от страданий, пусть я буду счаст-
лив, мирен, свободен от страданий». Сосредоточивайтесь на зна-
чении этих слов. Трудно питать искреннюю любовь к другим,
если мы не приемлем и не любим самих себя. Конкретные
слова, которые вы при этом употребляете, несущественны. Вы-
берите несколько фраз, которые внутренне вам созвучны.
И пусть это станет вашей мантрой любви.
Затем продолжайте эту практику перенесением этих мыслей
и чувств на других: «Так же, как сам я хочу быть счастливым,
так пусть и все существа будут счастливы. Как сам я хочу
быть мирен, пусть мирны будут и все существа. Как сам я
хочу освободиться от страданий, пусть станут свободны от них
все существа». Повторяя это в уме несколько раз, одновре-
менно как бы излучайте из себя любящую доброту, направляя
её на всех существ. Фразы можно сократить, придав им неко-
торый ритм, и повторять их минут пять или десять. Например:
«Пусть все существа будут счастливы, мирны и от страданий
свободны».
Эти мысли можно также направлять на людей конкрет-
ных— либо тех, которые вам близки и которых вы уже лю-
бите, либо на тех, которые вызывают у вас гнев и досаду;
во втором случае это будет прекрасным способом раскрыть
своё сердце им навстречу. Визуализируйте их в уме в про-
цессе проговаривания этих мыслей. В конце снова вернитесь
к мыслям любящей доброты, обращённым ко всем существам
в мире.
Хотя в начале такой практики это может показаться чисто
механическим упражнением, но по мере её продолжения и при
старании концентрироваться на смысле слов, на том, чего
именно вы всем желаете, истинное чувство любви и сострада-
ния будет постепенно расти и набирать всё более ощутимую
силу.
Вопрос: Не могли бы вы сказать несколько слов о том„
каким образом увязаны между собой метта или любовь, с од-
ной стороны, и инсайт, с другой?
404
Ответ: Развитие любящей доброты есть один из методов
концентрации, при котором объектом однонаправленности ума
выбрано чувство любви. Работа идёт на концептуальном
уровне, а центральным концептом является «существо». Здесь-
концепт используется очень эффективно, ибо он создаёт про-
странство, в котором с особенно повышенной ясностью рабо-
тает фактор полного-бдения-мысли. Достигаемая при этом кон-
центрация помогает придать уму большую лёгкость и тонкость
для проникновения в ещё более глубокие уровни понимания.
Вопрос: Можно вас попросить остановиться ещё немного
на понятии «ясность»?
Ответ: Вероятно, вы испытывали во время сеансов меди-
тации состояния особенно чёткого ментального зрения, когда
ум с необыкновенной лёгкостью отслеживает происходящее от
момента к моменту. В этих случаях объекты обретают повы-
шенную резкость — в отличие от более частых состояний, когда
превалирует некоторая путаница или неполная ясность, когда
вам не удаётся увидеть вещи отчётливо, без прикрывающей их
дымки. Это похоже на комнату при тусклом свете и на тот
контраст, который возникает, если включить яркое освещение:
всё сразу приобретает резкость и ясность. Когда поле ума
освещено слабо, то объекты внутреннего зрения предстают пе-
ред ним с недостаточной чёткостью, и мы схватываем лишь
общие очертания, не воспринимая подробностей. При обилии
внутреннего света всё в уме становится очень определённым,,
а процесс — ясным и легко понятным. Этот свет есть свет осо-
знанности, полного-бдения-мысли.
Вопрос: А нет ли здесь опасности, что именно такая яс-
ность может превратиться в объект привязанности?
Ответ: Может. Это называется искажением (коррупцией)
инсайта. Саму ясность следует тоже делать объектом осознан-
ности, чтобы не прилепляться к ней, не идентифицироваться
с нею. Ведь ясность — это только часть всего процесса. Когда
на определённом этапе практики человек впервые почувствует
наработанную силу таких факторов, как полное-бдение-мысли
и концентрация, он склонен думать, что уже достиг просветлён-
ности и что ничего больше делать не надо. В этом состоянии
человек себя чувствует очень хорошо, поскольку уже присут-
ствуют благотворные качества внутреннего света, любви, ра-
дости, спокойствия и умиротворённости. Это как раз та опас-
ная фаза, когда на помощь должен прийти учитель, чтобы
сказать очень простые слова: «Продолжай. Продолжай сидеть».
Вопрос: Когда достигаешь этой ясности, то сопутствует
ли она процессу через все изменения, или это просто ещё одна
вещь, которая приходит и уходит?
40S
Ответ: По мере '-ого как практика углубляется, периоды
.ясности становятся всё чаще и продолжительнее, по, конечно,
перерывы между ними неизбежны. Ясность, как и другие фак-
торы ума, набирает силу с практикой. Практикующий проходит
через стадии последовательно возрастающей ясности и тогда,
когда она более не сопровождается радостью и восторгом.
Фактор ясности может присутствовать и в разных состояниях
страдания. Вы проходите через такие периоды, в которььх испы-
тываете одновременно и сильнейшее страдание, и большую
радость. И в страдании, и в радости может присутствовать
'фактор ясности. Тропа мудрости, как говорил Дон Хуан, ве-
дёт к достижению тотальности, интегративного единства, в са-
мом себе. Нельзя ограничиться испытыванием лишь какой-то
части целого; надо объединить в себе испытание п счастья,
и горести, и ясности, и — всего. Лишь в этом случае мы дей-
ствительно поймём и охватим тотальность феномена, каковым
мы являемся.
Вопрос: Ограничивается ли эффект медитации на любя-
щей доброте лишь теми явлениями, которые происходят в на-
шем собственном ментальном пространстве?
Ответ: Энергия любящей мысли, направляемая-на другие
существа высоко сконцентрированным умом, весьма велика. Есть
рассказ о Будде и его родственнике Дэвадатте, пожелавшем
убить Будду, чтобы самому стать главой монашеского ордена.
Дэвадатта знал, что он не может убить Будду каким-нибудь
обычным способом, и всё подготовил к тому, чтобы натравить
на Будду, который для сбора милостыни пойдёт по улице, жив-
шего в тех местах огромного злого слона. Злоумышленник
полагал, что в такой ситуации Будда либо побежит, спасая
свою жизнь, и тем дискредитирует себя, либо найдёт свою
смерть под ногами гиганта. На следующий день, когда Будда
шёл по узкой улице, Дэвадатта кольнул слона из-за угла
острым концом длинной палки. Это возымело действие, и слои
устремился в ярости на одинокую фигуру впереди. Будда не
побежал. Он просто остановился и спокойно стоял, сосредото-
чив весь свой ум на чувстве доброты и посылая мощные мысли
любви атакующему слону. И далее говорится, что слон вдруг
остановился и замер в непосредственной близости от Будды,
совершенно успокоенный этим могуществом любящей доброты,
и, как утверждает традиция, опустился на колени в пыли у ног
этого человека.
Вопрос: Как наилучшим образом выражать метту?
Ответ: Сострадание и любовь совсем не обязательно
должны следовать в своём проявлении каким-то установленным
предписаниям. Практика метты означает, что человек должен
быть на возможной для него высоте в актах любви и сострада-
406
ния, но таким образом, чтобы это соответствовало ситуации.
Здесь не следует искать особых предписаний, приличествую-
щих каждой ситуации, так как единственным критерием пра-
вильности является внутренняя честность перед самим собой
и полная искренность в чувствах. В самом начале практика
метты зачастую выглядит довольно механической. Метта есть
фактор ума вообще, это не какая-то мистическая вещь, которая
либо дана, либо отсутствует. В этом смысле она подобна та-
ким факторам и качествам ума, как полное-бдение-мысли, кон-
центрация, мудрость, алчность, гнев. Благодаря практике она
усиливается, вне практики ослабевает. На первых этапах соот-
ветствующее ей состояние достигается не без усилий, она не
проявляется спонтанно, сама собой; однако по мере её целе-
направленного развития вам становится всё легче её реализо-
вать, пока наконец она не станет проявляться без ваших,
усилий.
Двадцать пятый вечер
ДАО
ЕСТЬ ОДНА ДРЕВНЯЯ даосская притча о дереве. Старым
и кривым было оно. Каждая ветка скручена, обезображена
узлами и наростами. И вот некто, проходя мимо него, поде-
лился с собеседником такой мыслью: «Ах, какое это бесполез-
ное дерево! Ствол и ветви кривы настолько, что невозможно
придумать хоть какую-то цель, которой оно могло бы послу-
жить».
Вторым собеседником был Чжуан-цзы, и он ответил:
Дерево, стоящее на вершине горы, — враг самому
себе... Дерево корицы съедобно — и его срубают! Ла-
ковое дерево — источник дохода, и люди калечат его.
Каждый знает, как полезно быть полезным. Но, по-
хоже, никто не знает, как полезно быть бесполезным.
Именно бесполезность этого дерева послужила ему защитой.
Никому ни для какой цели оно не понадобилось, и потому
никто не срубил его, и оно прожило до глубокой старости, реа-
лизуя свою собственную природу.
«Никто, кажется, не знает, как полезно быть бесполезным».
Что же значит быть бесполезным? Это особый вид пустотности,
когда не заполняется пространство стремления стать чем-то,
быть чем-то особенным, когда ум освобождён от постоянно ра-
ботающей идеи достигнуть чего-то. «Стать бесполезным» зна-
чит отодвинуться на задний план и предоставить своей природе
выразить себя простым, свойственным ей образом.
Один известный монах, живущий в Таиланде, резюмировал
эту стратегию ума — а пожалуй, и всю Дхарму — в следующей
фразе: «Нет ничего, чем нужно быть; нет ничего, что нужно де-
лать; нет ничего, что нужно иметь». То есть — ничего специаль-
ного. Всё эфемерно, всё течёт, всё изменяется каждый миг.
Если мы освободимся от стремления быть чем-то особенным,
как-то особенно выглядеть, чем-то особенным обладать — осво-
бодимся от желания делать, быть, иметь, — то мы сольёмся
с естественным развёртыванием Дхармы.
408
Многие даосские писания содержат в себе мысль о жела-
тельности быть в этом мире невидимкой. Вот рассказ о том,,
как один китайский принц охотился на обезьян. Когда он при-
шёл в лес, то сидевшие на деревьях обезьяны, как и следовало
ожидать, бросились врассыпную. Но одна из них осталась си-
деть на конце ветки как ни в чём не бывало, и принц пустил
в неё стрелу. Храбрая обезьяна с великим проворством пой-
мала стрелу в воздухе и, продолжая сидеть на месте, казалось,,
насмехается над охотником. Тогда принц приказал всей своей
свите стрельнуть из луков одновременно. С разных сторон взви-
лись на этот раз стрелы — и обезьяна упала мёртвой.
Что стало причиной гибели обезьяны? То, что она с вызо-
вом демонстрировала свою ловкость и гордилась ею. Такое же
происходит и с нами, когда мы действуем во власти желания
показать, насколько мы хороши, красивы, умны и когда посту-
паем исходя из концепта «Я»; тогда само наше поведение со-
здаёт силы, прямо противоположные смыслу его и ввергающие
нас в ситуацию напряжения и конфликта. Проходить невидим-
кой по этому миру значит не пытаться воинственно утверждать
свою ловкость и прочие достоинства, не делать спектакля из
своего существования. Это такая стратегия ума, которая сво-
бодна от чувства «Я», от чувства своей важности, от системы
стремлений, питающихся эгоцентризмом. Всё что надо — это
быть в настоящий момент в гармонии с настоящей ситуацией.
Что меня больше всего поразило, когда я начинал практику
медитации, так это обилие действий, за которыми обнаружива-
лось стремление реализовать некий имидж: здесь были мысли
и о выборе определённой одежды, и идея выработать особый
стиль отношений с людьми и т. п. Всё вращалось вокруг пред-
ставления о самом себе, о концепте своей индивидуальности,
который я создал раньше и теперь пытался изо всех сил под-
держивать. Жить, стараясь быть верным искусственно создан-
ному имиджу, чрезвычайно обременительно; это создаёт по-
стоянное напряжение между тем, каков ты на самом деле-
в данный момент, и тем имиджем, который пытаешься вопло-
тить. Такое поведение противоположно стратегии невидимки,,
здесь отсутствует пустотность эго, необходимая для погруже-
ния в Дхарму, в Дао. Мы должны помнить: нет ничего такого,
чем нужно быть; ничего такого специального, что нужно де-
лать; ничего такого особенного, что нужно иметь. В нашей
власти отказаться от имиджей, от усилий соответствовать им;
в нашей власти отпустить все напряжения, вызванные этой
утомительной игрой. Всё что надо — это спокойно погрузиться
в себя и предоставить процессу развёртываться по его соб-
ственным законам, отказавшись от предвзятых идей о своей
сущности.
В своей книге «Дзэн-сознание — сознание новичка» Судзуки-
роси даёт превосходный пример, помогающий понять всю сво-
409'
•боду и широту этого типа ума. Он пишет, что лучший способ
надзора за поведением коровы — это держать её на большом
пастбище. Корову трудно контролировать на малой и ограни-
ченной площади. Но дайте ей широкое пастбище—п тогда сама
широта этого пространства будет ей прекрасным надзирателем.
Точно так же, лучший способ управления умом — это предостав-
ление ему свободы. Нет надобности в том, чтобы его как-то
ограничивать, сдерживать и заключать в узкие пределы. Погру-
зитесь в себя, и пусть он будет предоставлен сам себе, свобод-
ный от каких бы то ни было установок, устремлений, от идеи
надобного или желаемого. Дайте ему необозримое пастбище и
наблюдайте его самовыражение. Установка на то, чтобы чего-то
добиться, стремление чем-то стать — подобные вещи нередко
простираются и в сферу духовной практики. Тогда мы оказы-
ваемся под властью идеи достижения, а это для практики очень
большая помеха. Это весьма далеко от понимания пустотности,
характеризующей развёртывающийся процесс, это далеко от
пустотности Дао.
Одному писателю, имя которого Уэй By Уэй, удалось очень
точно и кратко выразить идею самопогружения, свободного от
установок. Он говорит: «То, что мы ищем, есть само это ищу-
щее». Или ещё короче: искомое = ищущее. Это не есть нечто
вне нас, до чего мы должны дотянуться и схватить. Он гово-
рит: «Существует только один вопрос, и само это вопрошание
уже есть ответ». Вопрошание есть то, что происходит в настоя-
щий момент. И именно это есть ответ на вопрос. Ответ не есть
нечто находящееся «снаружи», нечто, что мы должны найти
или открыть. Ответ на единственный грандиозный вопрос —
о том, кто мы есть, — и есть само это вопрошание об этом.
Сказанное помогает пониманию дзэн-системы медитации и
обучения, которое прибегает к методике коан, т. е. решению
как бы неразрешимых проблем. Уму задаётся проблема, не
имеющая рационального ответа, например такая: «Каким бу-
дет звук хлопка, в котором участвует одна ладонь?» Если мы
будем заниматься поиском ответа путём решения этой проб-
лемы, то это будет значить, что мы не понимаем процесса. Сам
вопрос по поводу проблемы [постановка проблемы], само спра-
шивание в ситуации коан, — и есть уже ответ. Фактически ре-
шение коан совсем не является каким-то частным, конкретным
ответом. Это вызов к способности дать тотальную реакцию
в текущем моменте. В этом и состоит вся наша практика: быть
тотально, целиком в этом моменте — в спрашивании и в отве-
чании. Здесь не ожидается поиск решений в форме какого-то
утверждения или определенной рациональной идеи, концеп-
туального понимания; здесь речь идёт о тотальном пережива-
нии процесса в настоящем моменте.
Наибольшими препятствиями и помехами при погружении
в медитацию оказываются привязанности к имиджам самого
410
себя и к представлениям о том, чем мы в сущности являемся
и какими нам хотелось бы быть. Они ненужно усложняют пре-
дельно простое переживание происходящего. Находясь на ду-
ховном пути, люди часто становятся пленниками того или
иного имиджа. Они начинают жить под знаком этого имиджа,
будь то, по их представлениям, образ йога или медитирую-
щего монаха или особо проникнутого духовностью человека;
тем самым они создают себе повод для постоянной внутренней
борьбы в попытке быть на высоте заранее придуманного для
себя поведения.
Когда я проходил обучение в Индии, у меня было три раз-
ных учителя. Занятия под началом каждого из них были важ-
ным уроком в понимании того, что не существует единого пути
реализации духовного поиска, явленной в индивидуальности.
Просветлённость не требует жёсткой выраженности в опреде-
лённом типе личности. Эти три учителя были совершенно не
похожи друг на друга ни характером, ни манерой. И тем не
менее каждый из них был воплощением мудрости, любви и
силы, не создавая конкретного имиджа для этой воплощён-
ности.
По словам Уэй By Уэя, смиренность есть просто отсутствие
«того», «кто» мог бы быть гордым. Это не есть какая-то пози-
ция, или поза, или личность. Истинная смиренность есть отсут-
ствие «Я», пустотность эго. Мои учителя были естественным
воплощением этого «отсутствия», этой пустотности, причём
каждый в своей естественной для него манере. Видеть, как
Дхарма проявляет себя в столь разных формах, было пре-
красной подсказкой для понимания того, что не существует од-
ного единственного проявления даже максимально выраженных
духовных черт, которые мы должны были бы взять за образец.
Нет того эталона личности, в который мы должны были бы
пытаться прорасти в этом процессе очищения. Всё, что надо де-
лать— это без приготовленных заранее установок погрузиться
в себя и предоставить своей личности проявляться естествен-
ным для нес образом, то есть дать возможность Дхарме раз-
вёртываться по её законам. Нет ничего, что нужно было бы
делать, чем-то быть, что-то иметь. И именно при таком состоя-
нии ума мы можем и делать, и быть, и иметь — пользуясь во
всём этом полной свободой.
Есть рассказ в традиции дзэна, касающийся предустановлен-
ных идей (концептов) о самом себе и о других, в котором опи-
сывается, как одного великого учителя дзэна посетил губерна-
тор города Киото. Слуга принёс учителю визитную карточку
пришедшего, на которой стояло имя, сопровождаемое титулом:
«Губернатор Киото». «Мне не о чем говорить с таким челове-
ком,— сказал учитель. — Скажи ему, пусть уходит отсюда».
Слуга вернул гостю карточку с извинениями. «Да, это была
моя ошибка», — сказал губернатор и соскрёб слова «губерна-
411
тор Киото». После этой операции он попросил слугу ещё раз
обеспокоить учителя. «О, да ведь это он! — воскликнул учитель,
когда увидел визитную карточку. — Зови же его! Этого чело-
века я хочу видеть».
Когда этот человек представился губернатором, он был
очень далёк от Дхармы. Когда же он представился тем, кем
был в тот момент, свободным от имиджа, свободным от кон-
цептов, то это уже означало, что он погрузился в происходящее
и готов ко встрече с великим учителем дзэна. Умение отно-
ситься к другим, будучи свободным от границ и требований
имиджа, разрешает высокую динамичность взаимоотношений.
Зачастую мы помещаем себя и других в маленькие ментальные
отсеки или ящички, — мол, этот человек такой-то и такой-то,
мне известны его намерения и чего от него можно ожидать.
В наших отношениях с людьми господствует принцип жёстких
статических оценок; мы на всё накладываем концептуальную
сетку и смотрим сквозь неё. Но ведь на самом деле каждый
момент всё изменяется — наш ум, наше тело, окружающая нас
и других ситуация. Когда мы сохраняем гибкость ума и сво-
боду от концептов и автоимиджей, то это даёт нам возмож-
ность учитывать все текущие изменения, и наше понимание
отношений с людьми приобретает ясность и необременённость
готовым мнением.
Подавляющая часть нашей жизни вращается вокруг идеи
своего эго, которое мы стараемся реализовать или удовлетво-
рить. Связанная с этим энергия переносится нами и в духовную
практику, ибо, верные своему менталитету, мы пытаемся те-
перь воевать с этим эго, полагая, что оно есть нечто, от чего
нужно «избавиться». Но это сражение, которое мы даём своему
эго, отнюдь не соответствует правильному пониманию дина-
мики всего процесса.
Перу Уэй By Уэя принадлежит шутливая притча под назва-
нием «Гусь»*:
Разрушить эго? Псов на «Я» науськать? Побить его?
Презрением облить? Иль — указать ему перстом
на двери?
Смешно, не правда ль? Где ж оно? Вперёд!
Ага! Вот то-то! Прежде — разыщите.
Знакома ль вам пословица о гусе,
Которого не сваришь, не поймав?
Друзья! Не знаю проще затрудненья:
Такого гуся не было и нет.
* Исходя из русской пословицы, мы назвали бы ее «Медвежья шкура».
(Прим, перев.)
412
Сколько усилий, сколько энергии мы вкладываем в то, чтобы
уничтожить эго, не удостоверившись даже в его существовании.
Но, приступая вообще к этой проблеме, мы прежде всего
должны уяснить себе, что уничтожать нечего. Ни стремиться
здесь не к чему, ни избавляться не от чего. Единственное
(хоть и не самое простое), что нам надо сделать, — это пере-
стать ежемоментно творить эго в своём уме. Быть свободными
в текущем моменте от концепта его, от его имиджа, от хва-
тания за него как тонущий за соломинку. Быть простым, не-
принуждённым и всё приемлющим. В этом состоянии неви-
димки и слияния со всем отсутствует надобность в борьбе, от-
сутствует эффект напряжения.
Есть прекрасная поэма в прозе, описывающая возможность
такого образа жизни:
Что значит истинный и цельный человек? В далёком
прошлом жили эти люди. Их не страшило в мнениях
своих быть одинокими. Ни подвигов, ни планов. Не
рвали волосы они при неудачах, не раздували ноздри
от побед. Те люди спали глубоко, без снов и безмя-
тежно утром просыпались, не ведая укусов суеты. Про-
ста была их пища, а дыханье — спокойно, детски чисто,
глубоко. Свободные от вожделенья жизни, и страха
смерти были они чужды. Рожденье в мир триумфом не
считалось, уход туда — как шаг через порог. Пришёл
легко, уходишь не цепляясь. И помнили они — пришли
откуда, и не ломали голову: куда?.. По жизни шли
легко, не пробивая плечом дорогу и сцепивши зубы.
Жизнь принимали с радостью, любую; смерть — безза-
ботно, в чём бы ни пришла. Им нужды не было со-
противляться Дао и нужды не было способствовать ему.
И вот таких людей мы называем природными и цель-
ными людьми. Их ум свободен, мысли их прозрачны,
чело их ясно, лица хороши. Быть может, были они хо-
лодны? О, нет. Не холодней, чем осень. Иль горячи?
Да нет, не горячей весны. Всё, что ни шло от них, ли-
лось спокойно и было просто, как сезонов круг.
Вопрос: Как можно делать усилие, не имея стремления?
Ответ: Усилие как раз и направлено на то, чтобы освобо-
диться от стремлений; мы погружаемся в себя, как бы отодви-
гаясь от мира, — для того, чтобы в текущем моменте пребывать
в состоянии полного-бдения-мысли. Вероятно, многие из вас
испытали — на фоне крепнущей осознанности — свой удав-
шийся уход, ускользновение от капкана проекций своего эго
или от цепких пут концептов. Когда ум находится в этом про-
странстве, то нет ничего, что нужно было бы делать спе-
циально. Сидя в медитации, вы просто сидите и безо всяких
усилий осознаёте всё происходящее.
413
Вопрос: Я на сегодня пришла к мнению, что совершенней-
шим выражением моей Дхармы было бы пребывать в состоя-
нии неосознаваемых мечтаний. Но, проявляя терпение, я хочу
уйти от этого; и всё же единственное, что я могу сделать, — это
ждать конца спектакля, бросая взгляд за его пределы.
Ответ: Вполне возможен инсайт, проникающий взгляд
в суть вещей, обязанный осознанию именно этого потока своих
далёких от полного-бдения-мысли дневных видений, образов
мечты. Даже очень краткое осознание того факта, что ум сей-
час блуждает, есть уже показатель возможности жить не во-
влекаясь в это царство концептов и теней.
Вопрос: Нет ли противоречия между необходимостью вы-
бора средств к существованию и пафосом этого учения?
Ответ: Всё необходимое, относящееся к нуждам внешней
жизни, можно осуществлять исходя из осознанности адекват-
ных потребностей, отнюдь не обязательно — из проекций сво-
его эго. Наша деятельность не обязательно должна быть во-
площением идеи реализации нашего имиджа: ведь мы можем
делать и то, что истинно соответствует текущему моменту, со-
храняя открытость служению и будучи мотивированы любовью
и состраданием. Тогда все проявления нашей внешней жизни
будут протекать просто и без напряжений. Здесь, как и в меди-
тации, справедлива формула: нет ничего специального, что
нужно делать; ничего такого, чем следует быть; ничего специ-
фического, что желательно иметь.
Вопрос: А как насчёт неизбежности составления планов
на будущее?
Ответ: Планирующий ум — это процесс, происходящий
в данный момент. Осознавайте этот процесс планирования как
проявление именно настоящего момента. Будьте с тем, что
происходит, пользуясь всей системой концептуального мышле-
ния в мирских делах, но сохраняйте глубокий уровень силою
осознавания того факта, что весь этот процесс ограничен теку-
щим моментом. Действуйте без привязанности к плодам своей
деятельности.
Вопрос: Когда я занят речевым процессом, то есть когда
я говорю, я как бы окутан облаком идей о том, что я соби-
раюсь сказать. Хотелось бы понять, что собой действительно
представляет умение и слушать, и говорить при полном-бде-
нии-мысли.
Ответ: Есть только один способ понять это: надо извлечь
подсказку из того метода, которым пользуется дзэн в своих
коанах. Например, учитель дзэна задаёт ученику решение
проблемы «Му», и вот ученик, сидя на подушечке, соображает:
«Му»... Хм... «Му»... Что же мне сказать ему, когда он спро-
414
сит меня, в чём смысл «Му»?.. Хм... «Муу. ..» Впрочем, какой
коан будет задан, это безразлично. И вот он идёт на интервью
с учителем, всё время вертя в голове мысль: «Что же я ему
скажу?» И когда учитель спрашивает, что же ок открыл по
поводу этого «Му», он начинает путаться в словах. Учитель
щёлкает его по голове палочкой. Ему ясно, что ученик далёк
от того, чтобы находиться в настоящем моменте. Ведь ответом
на этот вопрос вовсе не является развёрнутый, обстоятельный
ответ; истинный ответ в том, чтобы точно находиться в теку-
щем моменте. Ответом будет любая тотальная реакция, пустая
в отношении концепта эго. Сама постановка вопроса уже яв-
ляется и ответом. То, что мы ищем, есть то, что ищет. Иско-
мое и ищущее — одно и то же. Всё это находится здесь, сей-
час, в этом моменте. Но ум наш привык всегда искать ка-
кого-то лёгкого ответа, который нам кто-нибудь дал бы. Когда,
мол, я узнаю ответ, то смогу ухватиться за «это самое», иметь
«это», владеть «им». Вот тут-то мы и получаем щелчок по
голове. Щелчок по голове уместился в этом моменте и запол-
нил его, он — вот он, здесь и теперь.
Вопрос: Что можно сказать в этом контексте о процессе
слушания музыки?
Ответ: Музыка — прекрасный пример того, как при потере
погружённости в текущий момент теряется объект внимания.
В данном случае выпадают целые куски музыки! Когда вы слу-
шаете музыку, а ум при этом начинает думать, то ведь музыка
не останавливается, чтобы вас обождать; всё то время, пока
вы думаете, вы не слышите музыку. Она может играть роль
великолепного упражнения для тренировки способности оста-
ваться непрерывно в потоке звуков, а значит, и в потоке лю-
бых объектов в практике медитации. При слушании музыки
делается замечательно очевидной эфемерность происходящего.
Музыка не есть нечто единое, мгновенно обозримое; она конти-
нуальный процесс, в котором элементы возникают и исчезают,
приносятся и уносятся.
Вопрос: Мне кажется, что между осознанностью и погру-
жённостью в процесс есть разница. Я могу быть поглощена
музыкой, не осознавая этого. То есть я, видимо, достаточно
глубоко погрузилась в момент, но не осознаю своего пребыва-
ния в этом моменте.
Ответ: Здесь проявляется различие между концентрацией
и полным-бдением-мыслп. Вы можете быть очень однонаправ-
ленны в своём внимании к музыке, но в то же время не пол-
ностью находиться в состоянии полного-бдения-мысли. Хотя
частично п-б-м здесь присутствовать будет обязательно. В этом
случае превалирует фактор однонаправленности, в результате
чего ум стабилен, не колеблется и не блуждает. Добавьте сюда
415
полноту полного-бдения-мысли, и вы получите всю полноту
практики.
Вопрос: Как происходит очищение и что нужно для этого
делать?
Ответ: Вся красота практики в том, что очищает само со-
стояние осознанности. Тут нет установления для себя опреде-
лённой программы, мол, «я-намерен-очиститься», которая уже
сама в себе есть некоторое противоречие. Очищает не что иное,
как осознанность того, что происходит вот в этот самый мо-
мент. В этом моменте мы приходим к реализации принципа
Дао: отсутствие надобности чего-то достигнуть или кем-то
стать, что-то специальное делать или что-то особенное иметь.
Всё что надо — это погрузиться в себя и всё текущее осозна-
вать.
Вопрос: На протяжении веков многие великие просвет-
лённые существа проповедовали учения, писали книги, сочи-
няли и играли музыкальные произведения, занимались искус-
ством. Не является ли всё это их выражением самих себя?
Ответ: Если вы невидимка, в смысле Дао, то есть когда
у вас не возникает желание проявлять себя в делах или в ро-
лях, то вы фактически можете быть совершенно свободны и
в том, и в другом. Действительно, многие из величайших про-
светлённых существ спонтанно изливали своё понимание ве-
щей, выражали Дхарму через искусство и литературу; но это
происходило без установки на самопоказ или самоутверждение.
Это было частью естественно развёртывающегося процесса —
совершенно свободное, интуитивное выплескивание созревших
форм, назревшей энергии. Это не было проекцией чувства сво-
его «Я» или результатом импульса, который выражается сло-
вами: «а вот взгляните-ка на это!» Да, многие из великих учи-
телей были и художниками, и поэтами; но это искусство и это
творчество были рождены пустотностыо эго.
Вопрос: Можно ли всё-таки иметь какое-то желание —
скажем, желать сделать что-то или желать оказывать помощь
другим и т. д. — и при этом не впасть в эгоизм?
Ответ: Дело в том, что имеется семантическое затрудне-
ние при использовании слова «желание» (desire), т. к. оно мо-
жет отражать два разных состояния. В одном смысле слово
«желание» подразумевает все виды жажды приобретательства:
здесь и «хватание», и «жадность». В другом же смысле жела-
ние синонимично мотивации, побуждению. Желание в смысле
мотивации может быть порождаемо пустотностью эго, муд-
ростью, любовью, состраданием. Такая мотивация очень отли-
чается от актов, подсказанных жаждой хватания и концептом
«Я». Будда после своего просветления был учителем в течение
416
сорока пяти лет. В этой деятельности оыло очень много того,
что передаётся словом «делать», однако за этим деланием не
стоял никто. Это было естественное развёртывание Дхармы.
Мы в своей жизни тоже «развёртываемся» по-своему, проявляя
собственную личность и натуру. Если мы можем это делать
в форме спонтанной реализации, предоставляя процессу разви-
ваться в каждый данный момент, а не исходя из установки
типа: «Я должен это сделать, чтобы стать известным, богатым
п т. п.», — тогда абсолютно всё становится возможным. Это
грандиозное открытие свободы! Обретая свободу от автоими-
джей и я-копцептов, мы становимся намного более способными
к интуитивным восприятиям и поступкам и к тонкому реаги-
рованию на изменение ситуации. Нося же в себе идею самих
себя и намерение быть таким-то и выглядеть так-то, мы оказы-
ваемся в шорах концептов и становимся пленниками очень узкой
тропы, диктуемой определённым имиджем и жёсткой програм-
мой, и тогда мы полностью теряем чуткость к изменяющимся
вокруг пас обстоятельствам. Именно открытость и чуткость
придают всему процессу характер гармонического взаимодей-
ствия. Нет никакой необходимости ограничивать себя узкими
рамками автоимиджа. Будьте в состоянии текучести. Будьте-
открытыми.
27 Заказ № 56
Двадцать шестой вечер
ФАКТОРЫ ПРОСВЕТЛЕНИЯ
БУДДА ОЧЕНЬ ЯСНО описал путь, ведущий к освобождению.
Этот путь к свободе состоит в развитии семи факторов ума, ко-
торые называются также семью факторами просветления. Когда
все эти факторы в результате специального их культивирования
доводятся до состояния зрелости, ум оказывается освобождённым
от всех видов пут, от всех видов страдания. Любой духов-
ный путь из всего разнообразия известных духовных путей обя-
зательно связан с культивированием хотя бы одного из этих
семи элементов свободы.
Первый фактор — полное-бдение-мысли — способность заме-
чать и осознавать всё происходящее в текущем моменте, нс
позволяя уму впадать в забывчивость. Будда говорил, что он
не знает другого фактора, который был бы столь же эффекти-
вен, как полное-бдение-мысли, для развития благотворных, или
правильных, состояний ума и устранения неблаготворных, или
неправильных. Не существует иных, каких-то специальных
приёмов или действий, которые устраняли бы неправильные
состояния или вызывали правильные — кроме одного единствен-
ного: полностью осознавать настоящий момент. Состояние осо-
знанности, факт его наличия в моменте, уже есть очиститель-
ная сила.
В одном известном своём рассуждении Будда говорит, что
единственным путём к свободе является культивирование в себе
четырёх оснований полного-бдения-мысли. То, что мы называем
«осознанностью» (awareness), имело и имеет много разных на-
званий в зависимости от традиции; однако дело пе в названии.
За разными именами стоит одна сущность, а именно — разви-
тие того состояния абсолютной пробуждёнпости, чуткой бди-
тельности, полного-бдения-мысли *, которое делает этот путь
* Между содержанием терминов «awareness» (осознанность) и «mindful-
ness» (полное-бдение-мысли) наблюдается размытое совпадение; точный их
смысл больше зависит от контекста и интуиции, чем от их «терминологич-
иости». (Прим, перев.)
418
возможным и вместе с тем является главной тканью этого
пути.
Полное-бдение-мысли имеет четыре основания или приложе-
ния. Первое — это полное-бдение-мысли, объектом которого яв-
ляется тело: дыхание, ощущения, различные движения и позы.
Это, говоря иначе, возникающая осознанность и чувствитель-
ность в отношении всех изменяющихся аспектов нашего физи-
ческого существования.
Вторым основанием полного-бдения-мысли является чувство
(feeling), разумея под этим эмоциональный знак переживания,
или качество приятного, неприятного, нейтрального, — состояние,
возникающее в каждом моменте сознания. Каждый объект со-
провождается соответствующим ему чувством. Когда эти чув-
ства превалируют, когда качество приятного или неприятного
достаточно сильно, то они, эти чувства, становятся объектами
медитации. Чувства как материал практики очень важны, по-
скольку они являются тем фактором, который обусловливает
нашу внутреннюю реакцию прилепления к чему-то или осу-
ждение чего-то, избирания или отвержения. Именно в силу
приятных чувств мы стремимся к соответствующим объектам.
Именно из-за неприятных чувств ум осуждает, отвращается,
ненавидит. Второе приложение полного-бдения-мысли заклю-
чается в том, чтобы замечать эти чувства по мере их появления
или ухода, обеспечивая неприлепление к приятному, иеосужде-
ние неприятного и игнорирование нейтрального.
Третье основание полного-бдения-мысли — сознание. Это
осознанность присутствия «знающей способности» (осознание
момента знания о чем-то. — Перев.) со всеми сопутствующими
ментальными состояниями. Например, когда в уме присутствует
гнев, то появляется осознанность «ума во гневе»; когда присут-
ствует похоть, возникает осознанность «ума в похоти», или —
при страхе — «ума в страхе» и т. д. Итак, речь идёт об осо-
знанности сознания, окрашенного тем или иным из этих раз-
личных факторов, но осознанности, не сопровождающейся
схватыванием или отвращением, внесением оценочных и про-
чих суждений и вообще какими бы то ни было комментариями.
Гнев пс есть то, что я считаю «мною», «самим собой», он про-
сто ментальное состояние, окрашивающее сознание в данный
момент. Погрузитесь в себя и наблюдайте за ним, как он воз-
никает и исчезает. Когда доминирует отношение наблюдения,
лишённого установки на выбор, то любое ментальное состояние
бессильно помешать уму в его сосредоточенности. Все объекты,
включая и эти состояния, суть лишь часть проходящей перед
нами процессии. Нет причин для восторга или уныния. Только
полное-бдение-мысли, только осознавание.
Последнее из четырёх оснований — полное-бдение-мысли
в отношении Дхармы, осознание истины, закона, осознанность
трёх характеристик существования и Четырёх Благородных
27*
419
Истин. Видеть страдание и причину страдания, конец страдания
и путь к концу. Осознавать эти виды инсайтов (постижений),
когда они возникают. Полное-бдение-мысли, объектом которого
является сама Дхарма.
Известно много методов Випассаны, в основе которых мо-
жет лежать одно или больше из этих четырёх приложений пол-
ного-бдения-мысли. Работа с любым из них служит приведе-
нию ума в состояние ясности видения и к сбалансированности.
Разным людям подходят разные из этих методов в зависимо-
сти от темперамента, личности, истории прожитой ими жизни
и характера обусловленности их внутреннего мира. Однако и
к самому практикуемому методу не должна возникать привя-
занность. Важна одна единственная вещь: сам фактор полного-
бдения-мысли как объект культивирования.
Второй фактор, или член просветления, — исследование
Дхармы. Это то качество ума, которое исследует, испытывает,
зондирует, анализирует ментально-телесный процесс — но не
посредством мыслей, не на концептуальном уровне, а таким
умом, который бессловесен, тих, по зорок. Такой ум интуитивно
и экспериментально исследует, как весь этот процесс работает.
Это исследовательское качество ума есть лишь иное название
для фактора мудрости — того прожектора ума, который осве-
щает всё происходящее. Когда развито качество исследования,
то становится очевидным, что всё в нашем ментально-телесном
процессе находится в состоянии текучей изменчивости. В нём
нет ничего постоянного, всё появляется и исчезает с непрерыв-
ностью потока. И само сознание, и объекты приходят и уходят.
Тут нет твёрдой кочки для ноги, нет самого крохотного ме-
стечка для прибежища. Всё, абсолютно всё — в непрерывной
трансформации. Благодаря этому исследовательскому фактору
интимное переживание эфемерности как общего порядка вещей
становится глубоко органической частью нашего понимания.
Мы постигаем на глубочайших уровнях, что ум наш представ-
ляет собой не что иное, как непрерывный поток феноменов,
мыслей, образов, эмоций, настроений, а тело — конгломерат
вибраций и ощущений, и что весь поток этот лишён малейшего
намёка даже на миг стабильности, и что не к чему в нём
прильнуть даже в мгновенном уюте некоей незыблемости. И с этим
опытом эфемерности приходит глубокое интуитивное понима-
ние, что нет в ментально-телесном процессе ничего, что могло
бы дать нам продолжительное счастье. Длящееся удовлетворе-
ние, продолжительное чувство завершённости, остановившееся
мгновенье совершенства — всё это невозможно, ибо всё, абсо-
лютно всё — непрерывно уносится прочь! Пытаться найти проч-
ный островок счастья и защищённости от этого всерастворяю-
щего потока — всё равно что положиться на пузырёк воздуха
в волне прибоя. Пузырёк воздуха в воде! Не успеешь его кос-
нуться— он лопнул. Всё есть только процесс растворения от
420
момента к моменту. Имманентная проникнутость ненадёж-
ностью. И наряду с этим высвеченным фактом всеобщей эфе-
мерности и неудовлстворимости — с ясностью достоверного
факта просматривается пустотность нашего эго. Ни в едином
моменте ментально-телесного процесса- невозможно отыскать
той постоянной сущности, которую мы называем: «Я». Нет ни-
кого за этим процессом, к «кому» относилось бы это место-
имение.
«В видении есть только видимое, в слышании — только слы-
шимое, в ощущении — только ощущаемое, в думании — только
думаемое». Есть только этот поток процесса. Впечатления зри-
тельные, слуховые, обонятельные, вкусовые, осязательные, и —
мысль. Полная совокупность событий, исчерпывающих нашу все-
ленную, представлена этими шестью процессами. Бесконечно
катящиеся, подобно морским волнам, пустые феномены. Пустые
в отношении эго, равнодушные к собственническим претензиям
иллюзорного «Я». Эта картина фундаментальной истины пере-
живается интуитивно на глубокОхМ уровне, становясь всё резче
по мере созревания исследовательского фактора в результате
нашей практики его культивирования. Это — освещающая ум
мудрость.
Одним из второстепенных подспорий в развитии фактора
мудрости считается личная чистоплотность, чистота тела,
одежды и всего окружения. Предлагается пример керосиновой
лампы. Когда грязны и стекло, и фитиль, и керосин, то свет от
такой лампы будет, конечно, тускл. Если же стекло сияет чи-
стотой, фитиль аккуратно подрублен, а керосин без примесей,
свет от лампы будет ярок, и предметы, освещаемые лампой,
лучше видны.
Третий фактор просветления — энергия, или усилие. Ничто
не совершается без усилия. Если мы вообще хотим что-то сде-
лать в этОхМ мире, если мы намерены заиметь деньги или, ска-
жем, достигнуть высокого уровня квалификации в каком-то
занятии, то нам придётся вложить в это дело определённое ко-
личество энергии. Чем же заняты мы в этом ретрите? Мы здесь
творим самое высокое благо. И в это должны быть вложены
усилия и энергия. Будда только указал путь: идти же по этому
пути каждый из нас должен сам. Нет и не может быть суще-
ства, которое могло бы «просветлить» другое существо. Такие
загрязнения, как жадность, ненависть и ментальная слепота,
находятся в нашем собственном уме. Никто их туда не вложил.
1 Никто не может и изъять их оттуда. Очиститься должны мы
сами. И необходимая для этого энергия, энергия, чтобы идти
по этой тропе очищения, должна быть пробуждена в себе каж-
дым из нас. Энергия как фактор есть фактор могущественный.
Когда её делают объектом культивирования и развития, то она
преодолевает леность, косность, малоподвижность ума. Всякий
раз, когда на пути возникают трудности и проблемы, вложение
421
усилия мобилизует всю систему. Усилие, готовность вклады-
вать энергию суть фактор величайшей и решающей поддержки
и также составная часть пути к свободе.
Четвёртым звеном просветления является восторг. Восторг
означает сильнейший интерес к объекту и может быть описан
как острая радость пли горячая заинтересованность в проис-
ходящем. Часто приводится пример человека, много дней иду-
щего по пустыне, истомлённого зноем и жаждой, грязного, про-
питанного пылью и предельно уставшего. И вдруг невдалеке
он видит большое озеро чистой воды. Тот интерес, который за-
владеет его умОлМ в отношении этой воды, та радость, которую
он испытает по этому поводу, — вот подобие восторга как фак-
тора просветления. Восторг — это возникновение в уме простор-
ности, обязанной ментальной позе отстранённости в наблюде-
нии и достигнутой свободе от импульсов хватания, прилепле-
ния, от идентификации, вовлекающей в процесс человеческое эго.
Один из приёмов культивирования этого фактора связан
с размышлением о десяти совершенствах, которые характери-
зуют просветление Будды. Совершенство щедрости. Дарение,
мотивированное побуждением облегчить всем существам боль
и страдание. Будда не медлил, задавая себе вопрос, мол, достоин
ли тот или иной его даяния. Универсальность давания, дарение
всем. Нравственное совершенство. Абсолютный отказ от нане-
сения вреда всем существам и любому существу. Самоотрече-
ние. Энергия. Мудрость. Терпеливость ума, постоянное упор-
ство. Терпеливость — большое достоинство на духовном пути.
Любящая доброта. Правдивость. Решимость. Невозмутимость.
Все эти духовные качества были доведены до совершенства
в просветлённости Будды. Мы можем способствовать росту
фактора восторга в своём уме путём созерцания изображения
Будды и размышления о том, что мы тоже культивируем в себе
эти качества. Во всех актах дарения, в каждом акте терпели-
вости или правдивости и во всех прочих актах, связанных
с десятью совершенствами, мы разделяем общий дух совершен-
ства, присущий уровню будды. Размышление о своём собствен-
ном развитии, о своих собственных правильных и благотворных
действиях вносит в наш ум большую радость. Мысли о Дхарме.
Размышление о Четырёх Благородных Истинах, об эфемерности,
о безличностности и пустотности — обо всех надвременных ха-
рактеристиках существования, справедливых для всех людей
во все времена. Размышление над истиной Дхармы, о нашем
собственном опыте её и той её черте, которую можно выразить
фразой: «никто не принуждает верить, приди и убедись». По-
стижение великого смысла закона, понимание ценности Дао...
Всё это вносит в наш ум грандиозную радость и способствует
развитию и проявлению фактора восторга. Яркое наслаждение,
испытываемое при исследовании истинной сущности вещей,
приводит ум в светлое и весёлое состояние.
422
Пятый фактор просветления — спокойствие. По этому по-
воду приводят традиционный пример человека, перешедшего
из залитого жгучим солнцем пространства в умиротворяющую
тень раскидистого дерева. Прохлада, которую теперь испыты-
вает человек, сродни этому фактору спокойствия, когда все.
страсти улеглись и утихомирившийся ум более не пылает гне-
вом и сладострастьем.
Шестой фактор просветления — концентрация. Концентрация
означает способность ума держать однонаправленность внима-
ния, устремлённого на объект, и оставаться долгое время устой-
чивым в этом состоянии, когда он не отвлекается в сторону ни
на миг. Несконцентрированный ум поверхностен, он плавает и
блуждает от объекта к объекту. Концентрация придаёт уму
-силу и способность проникновения до очень глубоких уровней.
Есть два вида концентрации. Один связан с развитием сфоку-
сированности на каком-нибудь одном объекте и нагнетанием
концентрации до степени поглощённости этим объектом. Этот
вид однонаправленности внимания лежит в основе многих по-
разительных психических способностей. Другая форма концен-
трации— а именно к ней прибегают в развитии инсайта —на-
зывается моментной (в отличие от первой, которую можно
было бы назвать «объектной»). Это ум, находящийся в состоя-
нии такой же устойчивости и однонаправленности, но нацелен-
ный на меняющиеся объекты как бы в одном скользящем кадре
момента. Именно этот вид концентрации, в соединении со
всеми другими факторами просветления, ведёт к свободе.
Последнее звено просветления — равностность, или невозму-
тимость, то есть ровность ума. Когда всё идёт хорошо, ум не
охвачен дикой радостью. Когда всё идёт плохо, он не погру-
жается в чёрную депрессию. Равностность — это беспристра-
стность в отношении всех феноменов, это обращение к ним
одинаково спокойного и одинаково внимательного взгляда. Тра-
диционный пример, иллюстрирующий равностность,-— льющее
на землю свои лучи солнце. Оно не выбирает места, достой-
ные большего света. Оно освещает всё совершенно одинаково.
Фактор равностности означает равное приятие всех объектов
и равную чувствительность к каждому нз них. Одним из ви-
дов размышления, культивирующим это качество ума, особенно
в отношениях с другими, служит памятование о том, что все
существа суть наследники и преемники своей прошлой кармы.
Поэтому, когда мы видим других в состоянии большого счастья,
то можем оценить это по достоинству и найти радость в их
счастье, но не теряя при этом невозмутимости ума, ибо знаем,
что они пожинают плоды своих собственных прошлых деяний.
Или когда мы видим других в страдании, мы можем им состра-
дать и прилагать силы для облегчения их страданий, но делать
это в очень ровном состоянии ума, ибо знаем, что это результаты
работающего закона: Дхармы. Невозмутимость не есть безраз-
4 23
личие, оно представляет собой сильное ментальное равновесие.
При медитации, когда ум начинает осознавать объекты на мик-
роскопическом уровне ежемгновенно изменяющегося процесса,
именно этот фактор равностности удерживает всё в равновесии
и совершенной гармонии сил.
Итак, мы рассмотрели семь факторов просветления, или
семь качеств, которые подлежат доведению в нашей практике
до степени зрелости. Три из них — мобилизующие факторы,
три других — успокаивающие. Мудрость, энергия и восторг
суть те, которые мобилизуют или возбуждают ум: они делают
его бодрым и бдительным. Спокойствие, концентрация и рав-
ностность успокаивают ум и делают его проникнутым благо-
творной тишиной. Перечисленные шесть факторов должны на-
ходиться между собой в гармонии; когда слишком высок уро-
вень возбуждения, ум становится беспокойным; когда же из-
лишне велика мера спокойствия, он впадает в сонливость. На-
конец, фактор полного-бдения-мысли. Его особая сила объяс-
няется тем, что он не только обеспечивает пробуждснность и
подпитку энергией всех остальных факторов, но также сооб-
щает им гармоническое и устойчивое равновесие.
Эволюция ума на этом пути способна—самим представле-
нием о её возможных результатах — наполнить человека вдох-
новением и укрепить его в решимости начать этот духовный
путь или продолжить его в трудный момент сомнения. Вообра-
зите себе такой ум, который довёл до полного развития полное-
бдение-мысли и мудрость, факторы энергии и восторга, спокой-
ствия, концентрации и невозмутимости. Какой это будет сияю-
щий и полный радости ум! Именно это мы здесь и делаем. Но
факторы просветления не только вносят элемент счастья в те-
кущий момент; они ещё и влекут нас, как под гору, к нирване,
к просветлённости, к свободе. А движемся мы к вершине!
Порой, быть может, в эти идущие друг за другом дни кто-то
нет-нет и забудет о цели нашего пребывания здесь и зачем мы
проходим через всё это испытание, стараясь совладать с со-
стоянием беспокойства, с болью и с отвлекающимся, блуждаю-
щим умом. Но в течение всего этого времени, от момента к мо-
менту, происходит неуловимый, стабильный процесс разви-
тия и роста всех звеньев просветления. То, что здесь нами де-
лается, есть великая вещь. Это благороднейшая эволюция ума.
Вопрос: Просветление совершается постепенно, или оно,
как вспышка, является уже в развитой форме?
Ответ: И так, и так. Просветление всегда внезапно —
в том смысле, что оно имеет форму интуитивного понимания.
Это не есть нечто такое, что можно наработать мыслями. Оно
приходит из молчащего ума — интуитивное, внезапное, свобод-
ное от слов постижение. Однако этот вид интуитивного усмот-
рения происходит отнюдь не случайно. Ему предшествует и со-
424
путствует определённая сбалансированность ума, которая до-
статочно долго культивировалась и привела в конечном счёте
к возможности этого внезапного озарения.
Вопрос: А затем, когда случилось это постижение, — ведёт
ли себя человек соответственно ему? Мне кажется, что я уже
имею некоторое понимание, но мало похоже, чтобы в соответ-
ствии с ним я и действовал.
Ответ: Именно сам факт чуть большей осознанности есть
то самое обстоятельство, которое изменяет — медленно, по
верно — манеру ваших действий. Осознанность — великая сила.
Если вы в трудах своего наблюдения хотя бы на миг уловили
сущность происходящего, то уже едва ли вы окажетесь в точно
той же самой ловушке, даже если окажетесь вовлеченными
опять в те же самые действия. Точно за спиной у вас тихий
голос укоризненно спросит: «Что ты делаешь?» Этот малень-
кий кусочек осознанности, который вам уже удалось развить,
проявляет себя как большая сила. И вот так, постепенно, по-
нимание всё глубже и органичнее начинает входить во все
ваши действия.
Вопрос: У меня вопрос об эфемерности счастья. Есть
в мире люди, которые питают сильную любовь к Богу. Так вот
они, похоже, постоянно излучают радость.
Ответ: Здесь необходимо затронуть два аспекта, или
уровня. Во-первых, абсолютно все состояния безусловно эфе-
мерны в самой своей атомарно-временной ткани, или в после-
довательно-моментном течении. Счастье не может быть постоян-
ным в уме уже потому, что сам ум есть процесс, который воз-
никает и исчезает в каждом моменте. Значит, в этом очень
фундаментальном смысле, на ментально-моментном уровне,
счастье эфемерно. Здесь нет ничего устойчивого, ничего ста-
тичного. Теперь во втором смысле. Да, есть люди, культиви-
рующие любовь к Богу, сделавшие культом единение с ним и,
через развитие концентрации, создающие в себе его образ. Они
могут достаточно долго переживать этот вид счастья. Хотя это
последнее' есть тоже процесс, оно может быть довольно продол-
жительным. Но и это состояние, будучи долговременным поло-
жением вещей, все-таки преходяще. Пока существуют условия
для этой любви к Богу или пока специально культивируется
концентрация, это приносит свою кармическую награду. Но
если в уме остается скрытое неведение, это состояние блажен-
ства сохраняется лишь до тех пор, пока за ним стоит концен-
трация, после чего ум возвращается к состояниям, окрашенным
ненавистью, жадностью, искажениями. Силою ментальной со-
средоточенности все эти загрязнения могут быть подавлены,
и во всё время этой сосредоточенности человек может нахо-
диться в состоянии счастья и радости. Но как только ум вы-
425
ходит из этого состояния концентрированного блаженства, все
подавлявшиеся факторы снова начинают действовать. Вот по-
чему так важно все загрязнения искоренить полностью, чтобы
они больше не могли возникать в уме. А это возможно только
через инсайт.
Вопрос: Почему, при всём своём сострадании, Будда не
живёт на земле всё время, чтобы помогать другим?
Ответ: Будда — любой из последовательно появляющихся
будд — есть воплощение Дхармы, закона, и потому он никогда
не выпадает из постоянно идущей работы этого закона. Если
происходит рождение, то за ним с полной неизбежностью сле-
дует старение, разрушение и смерть. Независимо от того, про-
светлённое вы существо или нет, сказанное является необхо-
димой частью развёртывания природой своей тенденции. Но
сама истина лежит вне времени. Главное, что нам указан путь,
ведущий к пониманию, и нам нет нужды полагаться на кого
бы то ни было, кроме как на самих себя.
Вопрос: Я заметила, что любовь не вошла в число фак-
торов просветления. Не может ли это означать, что здесь по-
является опасность для человека остаться сухим и холодным?
Ответ: Важно понять, что слово «любовь» имеет разные
значения. Первый уровень любви мы обсуждали выше, — это
«любовь бизнесмена». Мы любим другого, ожидая от него
чего-то взамен. Второй вид любви — это желание благополучия
всем существам, это универсальная любящая доброта, желание
счастья и радости всем существам во всём мире. Это вид не-
ограниченной и необусловленной любви. Но и он всё ещё свя-
зан с концептами — концептами мужчины, женщины, существа.
Эти концепты не являются конечными реальностями. То, чем
мы в конечном счёте являемся, представляет собой набор
элементов, возникающих и уходящих каждый момент. Нако-
нец, третий вид любви. Эта любовь выше даже универсальной
любящей доброты. Эта любовь представляет собой естествен-
ную гармонию, возникающую после падения барьеров, которые
порождены концептом эго. Если нет такой вещи, как «Я», то
ведь нет и «другого». Это такая любовь, которая рождается от
мудрости, и на этом уровне «любовь» и «пустотность» уравни-
ваются в едином переживании. Здесь совершенно отсутствует
концепт, выраженный фразой: «Я — люблю». Она, эта любовь,
свободна от концепта «Я», свободна от эго. И когда вы пере-
живаете любовь этого высшего уровня, то в ней получают своё
выражение и своё пространство также и другие уровни любви.
Взгляните на учителей высокого ранга, которых вы знаете. Они
полны любви и света, но за этим нет мысли и намерения быть
таковыми. Здесь только естественное выражение Дхармы.
426
Двадцать девятый вечер
о
БУДДИЙСКИЕ ТРОПЫ
БУДДА УЧИЛ НЕ буддизму. Он учил Дхарме, закону. Он не
учил какому-то набору верований или догм, или систем, кото-
рые деспотически навязывал другим. Черпая из собственного
опыта просветления, он каждому из нас указал путь познания
истины через внутренний опыт постижения сути вещей. За со-
рок пять лет своего учительства он произнёс много разных
слов и прибег в своих рассуждениях ко многим концептам,
чтобы указать на истину и показать к ней дорогу. Слова и кон-
цепты не есть сама истина, они не более чем только указывают
на тот или иной вид опыта. При жизни Будды, когда непо-
средственно действовали его мудрость и его мастерство учи-
теля, люди, как правило, не путали слова с самим опытом, при-
нимая первые за второй. Они выслушивали Будду, смотрели
в себя и переживали непосредственность истины в своём соб-
ственном уме и теле.
Потекло время без Будды. Люди стали практиковать
меньше, и вот тогда-то они начали принимать слова за непо-
средственность опыта. Появилось много разных школ, спорив-
ших между собой вокруг понятий. Ситуация подобна попытке
объяснить свет луны, по необходимости указывая на нее паль-
цем. Есть люди, которые смотрят при этом на палец, а не ша
луну, полагая, что ответ в нем. Вот образец того, как люди
могут не понимать смысл указующего действия. Так же, как
нельзя путать палец с лупой, мы не должны путать слова, ука-
зующие путь к истине, с самой истиной и непосредственным
опытом.
Когда учение Дхармы пришло в Китай, оно в своём разви-
тии приобрело там специфические черты, сделавшись своеоб-
разным переплетением буддизма и даосизма. Одним из тех,
кто наиболее повлиял на тенденции п проявления этой школы
Чань (позднее — Дзэн), был шестой китайский Патриарх —
Хуэйнэн. Хотя, как утверждает традиция, он был неграмотен
и потому лишён возможности читать писания, ум его был не-
обыкновенно ясным и проницательным. Рассказывают, что,
427
когда ему прочли только одну строку из Алмазной Сутры,
на него снизошло просветление. К нему часто приводили люди,
чтобы прочесть непонятные им места из писаний, и он разъяс-
нял им сущность прочитанного.
Ему принадлежит рассуждение, очень ясно описывающее,
что именно означают разные школы, или «колесницы», буд-
дизма:
Будда проповедовал доктрину трёх колесниц и, кроме
того, доктрину Верховной Колесницы. Чтобы их по-
нять, вы должны углубиться в свой собственный ум
и действовать независимо от вещей и явлений. В самой
Дхарме нет разграничений, соответствующих этим че-
тырём колесницам, они существуют лишь в умах лю-
дей. Видеть, слышать и декламировать сутры — это Ма-
лая Колесница. Знать Дхарму и понимать её смысл —
Средняя Колесница. Воплотить Дхарму в повседневной
практике жизни — есть Великая Колесница. Проникнуть
пониманием во все Дхармы, впитать их в себя пол-
ностью, быть свободным от всех привязанностей и, на-
конец, не иметь абсолютно никакой собственности —
есть Верховная Колесница.
Исключительно во всех традициях — индийской, бирманской,
китайской, японской, тибетской, американской — есть люди,
строго придерживающиеся слов и читающие сутры речитати-
вом наизусть. Это и есть Малая Колесница. По мере того как
эти слова, их смысл всё больше переносятся нами в практику
и по мере всё большего осмысления и испытывания Дхармы
в практике медитации и воплощения её в практике жизни,—
мы последовательно проходим через уровни всех колесниц и
приходим к высшему уровню: здесь мы свободны от всех при-
вязанностей, свободны от всякой собственности, и самим об-
разом нашей жизни становится Дхарма, развёртывающаяся
в нас непрерывно от момента к моменту. Это и есть Верховная
Колесница Дхармы, полное совершенство практики. Она не
содержится пи в одной из традиций. Она может реализоваться
лишь в эволюции понимания, происходящей в отдельном чело-
веке.
С течением времени Дхарма получала всё новые формы
выражения, исторически развёртывая свой потенциал, и вели-
кие учителя находили всё новые искусные приёмы, помогаю-
щие людям в практике погружения в свой ум, чтобы испыты-
вать Дхарму в самих себе. Некоторые старые известные слова,
которые в своей роли концептов превратились в путы для ума,
получали теперь новое употребление, что облегчало людям
задачу увидеть реальность доктрины в новое время.
Например, понимание разных употреблений слова «Будда»
помогает в значительной мерс пониманию различных традиций^
428
в которых это слово используется в разных смыслах. Во-пер-
вых, имя Будда относится к историческому лицу, мирское имя
которого было Сиддхартха Гаутама и который пришел к пол-
ной просветлённости. Но это слово означает также особую
ментальность — такой ум, который свободен от загрязнений:
«ум Будды», «природа Будды». Это ум, освободившийся от
жадности, ненависти и замутнений.
В течение трёхсот лет после смерти Будды не было в ходу
его изображений. Сама духовная практика людей была во-
площением его памяти, его образом, и потому не было надоб-
ности в материальном воплощении этого образа. Но с течением
времени, по мере утраты практикой прежней глубины люди на-
чинали выносить Будду из своего ума и проецировать его назад
во времени и пространстве. И в связи с тем, что представление
о нём экстериоризировалось и сущность заменялась иконами,
великие учителя стали переносить акцент на другое значение
понятия Будды. Есть такая поговорка: «Если ты увидишь
Будду, убей его». Ужасно звучит для людей, которые боготво-
рят образ и воскуряют перед ним фимиам. Если в вашем уме
живёт представление о Будде, находящемся не в вас, а вовне,
то «убейте» это представление — то есть отпустите его, за-
будьте о нём. Всё это привело тогда к горячим дискуссиям,
в результате которых приобрела силу идея о необходимости
реализовать свою собственную «природу будды», стать буддой
при жизни, проникнуть в свой «ум будды». Таким образом
в практику влилась новая живительная струя.
Будда Гаутама неустанно напоминал людям, что опыт ис-
тины является человеку из его собственного ума. Рассказы-
вают, что один монах бывал настолько восхищён физическим
присутствием Будды (который, как известно, был олицетворе-
нием физического и умственного совершенства), что при каж-
дой возможности стремился усесться рядом с ним и упивался
внешностью своего учителя. Через какое-то время Будда уко-
рил его за это. Он сказал монаху, что тот может глазеть на
эту физическую форму хоть сотню лет и никогда нс увидеть
Будду. Постижение Дхармы — вот наша цель; кто видит
Дхарму, тот видит и Будду. Будда находится внутри. Это не
что иное, как опыт истины. Постоянное внесение её в настоя-
щий момент, в то, что происходит здесь и теперь.
Послушаем опять Хуэйнэна:
Трудиться в своём движении к состоянию будды, мы
должны в недрах своего ума. Безнадежно пытаться
найти будду и путь к нему где-то снаружи, вне нас са-
мих. Человек, находящийся в неведении о сущности
своего ума, есть обыкновенное, рядовое существо. Тот
же, кто просветлён относительно сущности своего ума,
есть будда.
429
Будда не как историческая фигура, но будда как свобода от
загрязнений, как чистота ума. Именно такими буддами нам
всем надлежит стать.
Другой концепт, который может неправильно пониматься
в силу различия традиций, это концепт «бодхисаттвы». Это
слово может означать две разные вещи. В очень специфиче-
ском смысле оно относится к какому-либо конкретному су-
ществу, которое приняло обет достигнуть высшей степени про-
светления— как это сделал сам Сиддхартха Гаутама в своей
очень долгой эволюции к совершенству. Но есть и другое зна-
чение слова «бодхисаттва», и оно относится ко всем силам мен-
тальной чистоты. В традициях Махаяны и Тибета имеется це-
лый пантеон бодхисаттв — олицетворений сил, действующих
в нашем уме. Например, Маньджушри — это бодхисаттва муд-
рости. Авалокитешвара — бодхисаттва сострадания. Бодхи-
саттвы суть проявления сил чистоты в нашем уме. В каждый
момент проявляющейся мудрости мы становимся Мапьджушри,
в каждый момент сострадания мы Авалокитешвара. Когда мы
понимаем бодхисаттву таким образом, то обеты бодхисаттвы
принимают расширенное значение.
В одном смысле такой обет приобретает значение посвяще-
ния своей жизни достижению высшей просветлённости Будды.
Говорят, что Сиддхартха Гаутама имел возможность достигнуть
просветления много жизненных циклов тому назад, живя
в одно время с другим Буддой. Но так сильно был он вдохнов-
лён присутствием того Будды и так пылал сочувствием к дру-
гим существам в их страданиях, что дал обет отложить своё
собственное просветление, чтобы довести до полного совершен-
ства все качества будды. Хотя свобода ума в просветлённом
существе и в Будде одинакова, всё же мощь и глубина муд-
рости и сострадания Будды выражены сильней — благодаря его
неизмеримо более долгой эволюции.
Ещё один смысл обета бодхисаттвы описан очень ясно всё
тем же Хуэйнэном:
Мы даём обет вывести из себя бессчётное число чув-
ствующих существ. Что это значит? Это, конечно, не
означает, что я, Хуэйнэн, собираюсь родить их во плоти.
Нет — я собираюсь отпустить их как мои собственные
состояния. Кто же эти чувствующие существа? Они до-
статочно реально живут внутри нашего ума. Это ум,
пораженный слепотой, это ум-обманщик, это ум злой
воли—и тому подобные умы. И ведь все они—чув-
ствующие существа! И каждое из них должно отпу-
стить себя, избавиться от себя — посредством сущности
своего собственного ума.
Обет — вывести из себя всех чувствующих существ — может
пониматься в практике как освобождение каждого из этих су-
430
ществ внутри нас: освободить гневный ум, освободить замут-
нённый ум, далее — жадный ум, похотливый ум... Каждый из
этих умов, или сознаний, ментальностей, есть как бы особое
существо, которое то возникает, то исчезает. Возникает и ис-
чезает. И мы принимаем обет освободить всех этих существ —
освободить этот процесс ума от загрязнений и примесей.
Ещё одно связанное с традицией различие между школами
связано с идеей нирваны и сансары. Одна из этих школ гово-
рит о нирване как о чём-то внешнем по отношению к мен-
тально-телесному процессу; другая школа говорит о нирване
и сансаре как о единстве. Как примирить между собой эти
явно противоречащие друг другу утверждения? Один из путей
понимания этого — аналогия. Вообразите себе смерч, громад-
ный столб ветра, вращающегося кольцами с бешеной ско-
ростью. В центре этих бешеных ветров — пространство спокой-
ствия п тишины, так называемое око смерча. В известном
смысле это око есть нечто противоположное образующим смерч
ветрам. Ведь тут всё тихо и неподвижно, а там настоящий ад.
Но взгляните с другой точки зрения. Нетрудно увидеть, что ве-
тер и око суть части одного целого и могут быть описаны как
единый феномен. Точно так же сансара и нирвана с одной
стороны могут предстать как весьма разные явления: одна —
непрерывный процесс изменений, а другая — тишина и покой.
С другой же стороны, они вместе составляют единство, и в этом
смысле они родня. В тигеле опыта Дхармы смысл слов прояс-
няется. Пока мы остаёмся на теоретическом и концептуальном
уровне, слова, произносимые разными школами, указывают,
как нам кажется, на разные истины. На самом же деле, это
просто разные персты, указующие на одну и ту же луну.
В рассуждении об уме, которое содержится в одном высоком
тибетском тантрическом тексте, есть убедительное указание па
истину. Не думайте о словах, а постарайтесь проникнуть в их
сущность посредством ментального опыта:
Поскольку реальность в своей основе недуали-
стична, плюрализм не может быть истиной. Поэтому
просветление невозможно до тех пор, пока не будет
преодолена (трансцендирована) дуалистичность в мыш-
лении и осознан факт единства. Сансара и нирвана как
единое целое, как неразделимое единство, суть то, что
и представляет собой человеческий ум. Человек, нахо-
дясь во власти мирских верований, которые он волен
принять или отвергнуть, блуждает в царстве сансары.
Поэтому, практикуя Дхарму и освобождаясь от всех
привязанностей, старайся объять умом цельную суть
этих учений.
Хотя Единство Ума есть факт, сам по себе «Один
Ум» не имеет самостоятельного существования.
431
Если ты ищешь свой ум в его истинном состоянии,
ты обнаружишь, что он ясен и внятен, однако невидим.
В своём истинном состоянии ум обнажён, прозрачно-
чист, ни из чего не составлен, ничем не заполнен, пуст,
лишён предпосылок дуалистичности, вневременен, сво-
боден от препятствий, бесцветен, неуловим сознанием
как отдельная вещь и в то же время явлен как един-
ство всех вещей, хоть и не составлен из них, имеет один
вкус и трансцендирует все разграничительные линии.
И как Один-Ум, универсальный ум, поистине соткан
из пустоты и лишён незыблемой основы, так и ум че-
ловека подобен чистой пустыне неба. И чтобы проверить,
так это или нет, загляни внутрь твоего собственного ума.
Будучи лишь изменчивым потоком, подобным веренице
облаков, что скользят по небу, видимые очертания объ-
ектов бессильны задержаться в пустоте и не могут быть
схвачены. И чтобы убедиться, так это или нет, загляни
внутрь твоего собственного ума. Все эти кажимости
суть воистину твои собственные концепты, самозачатые
в твоём уме; они подобны отражениям в зеркале.
И чтобы узнать, так это или нет, загляни в твой соб-
ственный ум. Возникающие по своему собственному
произволу, сами собой и из самих себя, все внешние ви-
димости, как туманы небес, равнодушно скользят и
растворяются в универсальной пустоте, обретая в ней
своё предназначение. И чтобы удостовериться, так это
или нет, загляни внутрь твоего собственного ума.
Поскольку Дхарма находится только в уме и больше
нигде, то нет иного места для медитации, кроме как
в уме. Поскольку Дхармы нет нигде, кроме как в уме,
то нет иного места для истины, которая наблюдает
принятый обет. Поскольку единственная резиденция
Дхармы — это наш ум, то ни в каком ином месте нет
средства, приводящего к освобождению.
Ум любого конкретного существа прозрачен и ли-
шён каких бы то ни было качеств. Будучи качественно
пуст, он сравним с безоблачным небом. Это пустотное
состояние ума трансцендирует любую дуалистичность,
и это трансцсндирование приносит освобождённость.
И чтобы проникнуться пониманием этого, снова и снова
гляди внутрь твоего собственного ума.
Когда Дхарма понимается на глубоком уровне, ясным ста-
новится то, что сущность всего разнообразия практик, ведущих
к свободе, едина: это такое развитие ума, которое вырабаты-
вает у него способность нс цепляться ни за один объект. Ни-
каких предпочтений. Никаких различений. Никаких суждений.
Никакого прилепления. Никакого осуждения. Сущность прак-
432
тики везде одинакова — будь она выражена словами Шестого
Патриарха в Китае, великими учителями в Индии или самим
Сиддхартхой Гаутамой.
Великий индийский мудрец Тилопа, породивший своими
вдохновенными учениями одну из тибетских традиций, учил сво-
его студента Ыаропу всё той же сбалансированности ума, назы-
вающейся в этой традиции Махамудрой.
Махамудра лежит за пределами всех слов и всех сим-
волов, но для тебя, Наропа, который серьёзен и верен,
да будет сказано. Пустота не нуждается в опоре. Ма-
хамудра покоится на ничто. Не делая никаких усилий,
оставаясь в непринуждённости, расслабленности и есте-
ственном состоянии всех частей — только так, только
такой стратегией — человек может разорвать свои путы
и обрести свободу. И если своим умом он затем наблю-
дает свой ум, то он разрушает границы различий и до-
стигает состояния будды.
Облака, плывущие по небу, не имеют корней или сво-
его дома. То же можно сказать и о дискриминативных
мыслях, плывущих по небосводу ума. Коль скоро ты
увидел тот свой ум, который организован вокруг кон-
цепта «Я», разграничительные линии перестают суще-
ствовать, и падают цепи несвободы.
Формы и краски образуются в пустом пространстве, но
ни чёрным, ни белым, само это пространство не окра-
шивается. Из эгоцентричного ума выходят все вещи.
Сам же ум не пятнается ни добродетелью, ни пороком.
Не делай ничего со своим телом, а только расслабь его.
Закрой плотно рот и предайся молчанию. Опустоши свой
ум и ни о чём не думай. Подобно пустому бамбуку пре-
дай покою своё тело. Ничего не отдавая и ничего не
беря, водрузи свой ум на ложе покоя. Махамудра — это
ум, который ни к чему не льнёт. Практикуя таким об-
разом, ты в своё время достигнешь состояния будды.
Тот, кто отказался от страстных желаний и не льнёт
к тем или иным вещам, облегчает себе восприятие
истинных значений слов духовных писаний.
В начале практики йогу может показаться, что ум его
низвергается с высоты и шумит подобно водопаду;
28 Заказ -Vc 56
433
в середине практики его ум, словно великий Ганг, те-
чёт медленно и мягко. Под конец же он подобен необо-
зримому океану, в котором сливаются в Единое Целое
светоносные потоки Сына и Матери.
.. .Тот, кто отказался от эгоцентрических желаний и не пы-
тается удержать то одно, то другое, проникает в истинный
смысл духовных писаний... Культивируй в себе такой ум, ко-
торый не прилепляется ни к чему... Откажись от склонности
всё хватать, откажись от привязанностей... Таков путь к сво-
боде.
Традиция Дхармы, идущая в Японии от Хуэйнэна и других
патриархов, породила прекрасные образцы литературы, многие
из которых так или иначе отражают проблемы пути просветле-
ния. Часто это были очень юмористические миниатюры. Вот,
например, притча, иллюстрирующая те же истины не-прнвязан-
ности и не-прилепления, схваченные в стиле, весьма свойствен-
ном Дзэну:
Один университетский профессор нанёс однажды визит
известному японскому учителю Дзэна и принялся зада-
вать вопросы по поводу этого учения. Учитель по всем
правилам этикета пригласил гостя к чаю и в это время
наполнял его чашку. Чашка уже наполнилась, но хо-
зяин продолжал лить как ни в чём не бывало. Профес-
сор с ужасом наблюдал за происходящим и, не выдер-
жав, воскликнул: «Что вы делаете?! Ведь чашка давно
полна! В ней нет больше места!» — «Вот-вот, — невоз-
мутимо ответил хозяин. — Подобно этой чашке, вы так
переполнены собственными взглядами и мнениями, что
в вас уже нет места для нового понимания. Чтобы ис-
пытать истину, вы должны сначала опорожнить свою
чашку».
До тех пор пока у нас остаётся привязанность к своим мне-
ниям и взглядам, мы не сможем испытать истину. «Не зани-
майтесь поиском истины. Чтобы она проявилась, достаточно пе-
рестать дорожить своими мнениями». В отпущении привязан-
ности к предрассудкам, к своим собственным предвзятым оцен-
кам и точкам зрения, в ментальной тишине и в молчании
ума — вот где развёртывается и обнаруживает себя вся
Дхарма. Каждый из нас должен опустошить свою чашку —
опустошить свой ум от привязанности к убеждениям и
взглядам.
Имеется особая красота и ясность в этой картине разнооб-
разия традиционных выражений Дхармы. Нам, людям Запада,
повезло в том, что мы не воспитаны в культуре какой-то от-
дельной традиции, в культуре, глубоко проникнутой определён-
ной традицией и обусловленной ею. Выигрыш в том, что мы
434
-более открыты в своём восприятии и в своей оценке каждой из
них. И мы видим, что все они указывают на одну и ту же
истину — на опыт Дхармы внутри нас самих.
Будда советовал: «Ничему нс дарите свою веру только по-
тому, что вам это кто-то сказал, или потому что такова тра-
диция, или потому что вы сами себе это вообразили. Не верьте
беззаветно тому, что говорит ваш учитель, даря ему свою веру
только из уважения к нему. Но при этом, каков бы ни был ваш
собственный путь, который вы нашли самостоятельно, проделав
для этого труд серьезного исследования и поиска истины,—
если этот путь ведёт к добру и счастью всех созданий, то сле-
дуйте именно этим путём, следуйте им с такой же неуклон-
ностью, с какой луна следует тропою звёзд».
Вопрос: Мне непонятен призыв отказаться от того, чтобы
иметь свои собственные мнения. Я имею в виду мирскую
жизнь. Ведь в ней так много ситуаций выбора...
Ответ: В соответствующих ситуациях вы, конечно, должны
пользоваться тем уровнем мышления, которому свойственны опе-
рации различий и предпочтений. Однако, делая это, вы должны
понимать, что находитесь на концептуальном уровне ума, а не
на уровне конечной реальности. С полным правом пользуйтесь
дискурсивно-мыслительным процессом, только не становитесь
привязанными к нему. Как сказано в Бхагавад-Гите, дей-
ствуйте без привязки к плодам действий. Точно так же наш ум
может быть свободен от привязанности к различиям и пред-
почтениям, прибегая к ним, однако, в случае необходимости
для отношений с миром.
Вопрос: Что можно сказать о таких активностях, как
йога, тай цзи, гончарное дело, ткачество и т. п., — как о части
духовной практики?
Ответ: Всё в этом смысле становится возможным, когда
делается с осознанностью, ясностью и без эгоцентрических
стремлений и хватательных импульсов. Тогда весь мир, все его
сто тысяч радостей и сто тысяч горестей могут быть испытаны
и послужат освобождению. Та или иная деятельность сама по
себе не является показателем глубины или поверхностности. По-
казатель здесь один: качество ума в процессе этой деятельности.
Мастер тай-чи может находиться в совершенной гармонии
с Дхармой. Тай-цзп совместимо с совершенным молчанием ума,
с совершенным его спокойствием и тишиной. Другой человек
будет осуществлять те же самые движения, оставаясь полным
страстных желаний и напряжения. Есть много красивых при-
меров самой разнообразной деятельности, которая может по-
служить выражением совершенства ума. Очень многое делается
возможным, когда ум свободен.
28*
435
Вопрос: Существует мнение, что в практике, на пути
к освобождению, проходят сначала хинаяну, затем махаяну,
затем ваджраяну, переходя от одной колесницы к другой, при-
чём на каждом из этих уровней происходят разные вещи. Так
ли это?
Ответ: В том смысле, который вы имеете в виду, хинаяна,
махаяна и ваджраяна суть этапы нашего пути реализации. По
какой из духовных троп ни шёл бы практикующий, он обяза-
тельно должен будет пройти все эти этапы. Вы можете после-
довать бирманской традиции, или японской, пли тибетской:
в русле каждой из них вы пройдёте через хинаяну, махаяну и
ваджраяну как этапы развития. Путаница здесь возникает по-
тому, что эти термины относят также к различным историче-
ским традициям. Люди путают этапы пути, или стадии разви-
тия, с разными историческими и культурными выражениями
Дхармы. По этой причине данные концепты, вероятно, не очень
полезны. Путь духовного совершенствования имеет много эта-
пов, и все они должны быть пережиты и исследованы. Снаб-
жать их ярлыками чуждо самому духу пути, а кроме того, это
чревато недоразумениями. Есть только то, что есть. А это не
что иное, как развёртывание Дхармы в уме практикующего.
Мы проходим через очень большое число опытов. И наиболее
важны здесь именно эти опыты, а не идеи, мнения и названия,,
относящиеся к ним.
Вопрос: В разных странах существуют разные традиции,
касающиеся медитации. Эти традиции — тоже всего лишь раз-
ные способы следования по единому духовному пути?
Ответ: Полное-бдение-мысли может быть развито незави-
симо от выбранного объекта. Можно развивать фактор осознан-
ности на мыслях, на теле, на внешних объектах, на внутренних
объектах, на всём перечисленном сразу или па разных их соче-
таниях. Различные методы и приёмы суть лишь разные спо-
собы развития полного-бдения-мысли. Осознанность — вот сущ-
ность всех практик, та сбалансированность ума, из которой
рождается просветление. Все вещи эфемерны, инсайт можно
развивать на каком угодно объекте. Вы можете испытать про-
светление в середине мысли, в середине ощущаемой боли, во
время еды, во время ходьбы и вообще в любой момент, так
как оно случается при условии сбалансированности ума, а не
благодаря тому, что мы избрали мишенью внимания какой-то
определённый объект.
Вопрос: Некоторые учителя говорят об опасности психи-
ческих сил в духовной практике. Что это значит?
Ответ: Да, можно развить особые силы ума. Но это не
мудрость. Сила и мудрость — разные вещи. Опасность возни-
кает тогда, когда «силы» становятся предметом прицельного
436
развития до того, как уже достигнут высокий уровень просвет-
ления. В этом случае они просто подкрепляют идею эго и
могут быть использованы весьма манипулятивным образом.
Эти силы могут служить благотворным целям, если их облада-
тель имеет прочную основу нравственности и понимания; но
особой необходимости в развитии этих сил нет. Есть много про-
светлённых существ, не обладающих психическим могуществом,
а с другой стороны, есть много существ с мощной психикой,
которые, однако, не являются просветлёнными. У некоторых же
есть и то, и другое.
Вопрос: В Дхаммападе Будда часто упоминает состоя-
ние при достижении статуса архата. Относится ли это к пере-
живанию состояния просветлённости?
Ответ: Да, это относится к тому состоянию, когда в уме
полностью искоренены качества жадности, ненависти и замут-
нённости, что является результатом испытания нирваны. Пер-
вый же опыт нирваны, первое прозрение конечной истины
устраняет некоторые загрязнения ума; другие при этом
остаются. С дальнейшим продвижением по духовному пути
искореняются и остальные загрязнения. Архат — это тот,
в ком искоренены все загрязнения ума. Подобным же образом
и идея состояния будды в настоящем жизненном цикле тоже
означает свободу от алчности, ненависти и замутнённости ума.
В опыте истины, в переживании её непосредственной достовер-
ности— осознаётся и постигается единство Дхармы. Разви-
вайте такой ум, который не прилепляется ни к чему. В этом
суть всех традиций буддизма. Эта способность приходит очень
просто в процессе практики.
Вопрос: Что нужно для развития глубоких состояний
инсайта? Требуется ли для этого что-то необыкновенное?
Ответ: Только одно необходимо для этого: полностью
осознавать то, что происходит в настоящем моменте. Если мы
связаны хоть малейшим предвосхищением того, что может или
должно происходить, мы уже не сможем целиком погрузиться
в переживание этого момента. Цель и задача практики — войти
в состояние полного-бдения-мысли и сохранять его в отношении
всех изменяющихся состояний ума и тела, не прилепляясь ни
к чему, нс осуждая ничего, не внося никаких суждений и оце-
нок и ни с чем не идентифицируясь. Таков этот путь от начала
и до конца. Затем уже всё начинает развёртываться само со-
бой, и нам ничего не надо делать, чтобы обеспечить весь ход
вещей. Не испробовавшим этого трудно поверить, до чего всё
это просто. Те же, кто к этому пришёл, удивлены этой просто-
той, и у них часто возникает желание усложнять дело; они
полагают, что должны испытывать какие-то фантастические
ментальные состояния. А всё очень просто: надо погрузиться
437
в себя, включить всё своё внимание и стать самим потоком.
Будьте проще и непринуждённее..
Вопрос: Я ожидала, что хотя бы некоторые тропы будут
делать акцент на служении другим, оставив на вторую очередь
задачу освобождения самого себя.
Ответ: Все пути имеют своим центральным пунктом вскры-
тие иллюзорной природы концепта «Я» и освобождение от эго-
центризма. Естественным и органическим выражением Дхармы
является любовь и сострадание, помощь другим и забота
о других. Это не имеет никакого отношения ни к колеснице, ни
к особой духовной тропе, ни к принимаемым обетам, ибо это
есть просто естественное выражение мудрости. Когда мы
в практике освобождения освобождаемся от своей привязан-
ности к концепту или представлению, что вот это есть «Я»,
а вот это есть «другой», то начинаем испытывать единение со
всеми существами, а уже из понимания этого приходят любовь
и служение.
Вопрос: По мере всё более глубокого вхождения в прак-
тику— снимается ли этот вопрос о разных духовных тропах?
Ответ: У моего друга поэта Тома Сэвиджа есть стихотво-
рение, которое заканчивается такими строчками:
Побольше ли, поменьше ль колесница —
Какая разница, коль колесница мчится?
Их все — равно отправят в переков
За счёт их эфемерных седоков!
Тридцатое утро
©
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Никто не может оставаться на вершине вечно. Он обя-
зательно должен будет спуститься вниз. Но тогда к чему
вообще весь труд подъёма? А вот к чему. Находя-
щийся на вершине знает то, что находится внизу; но нахо-
дящийся внизу не знает того, что находится на вершине.
Он карабкается вверх и тогда — видит; он спускается
вниз — и теряет увиденное из поля зрения; но он — ви-
дел! Есть искусство поведения в низших пределах, пи-
таемое памятью об увиденном наверху. Когда тот, кто
видел нечто, более не видит этого, он, во всяком слу-
чае, знает.
Гора Аналогий
ТЕПЕРЬ ПЕРЕД НАМИ вопрос: каким образом включить ин-
тенсивную медитационную практику в ткань повседневной
жизни? На известном уровне ответ очень прост: находиться
всегда в состоянии полного-бдения-мысли! Пусть даже дейст-
вуют отвлекающие факторы и масса внешних раздражителей
поступает через сенсорные пути-—всё равно, если уж нам уда-
лось преодолеть импульсы схватывания и прилепления, сужде-
ний и отрицательных оценок, если мы освободились от ожида-
ний и предвосхищений того, что и как должно быть, то ум наш
будет оставаться ясным и сбалансированным. Полное-бдение-
мысли— самая прочная защита.
Есть некоторые вещи, которые помогают поддерживать рав-
новесие ума и его тишину. Это прежде всего ежедневная меди-
тация. Два часовых (по меньшей мере) сеанса в день будут под-
креплять концентрацию и полное-бдение-мысли, которые нам
удалось развить в течение этого месяца.
Теперь, после того как мы закончили интенсивный ретрит,
сидение по часу или по два часа в день может показаться
очень лёгким. Но с возобновлением ваших повседневных дел
в миру, поддержание даже такого минимума, при строгой
его регулярности, может оказаться довольно трудным. Потре-
439*'
буется дисциплина, потребуется усилие. Подарите практике
медитации приоритет среди прочих дневных занятий; органи-
зуйте свои прочие дела в зависимости от сеансов медитации
вместо того, чтобы втискивать медитацию в случайные зазоры
между делами. Вы обязательно начнёте чувствовать, что ваша
ежедневная медитация оказывает огромное трансформирующее
влияние на всю вашу жизнь.
Вам будет легче, если для ежедневной медитации вы отве-
дёте определённые часы — то время, когда меньше всего ве-
роятность, что вас могут потревожить. Если у вас войдёт в при-
вычку сидеть в определённое время суток, вы едва ли про-
пустите очередной сеанс этой регулярной практики. Очень бла-
готворный момент — утром, как только вы встали: это введёт
вас сразу в состояние полного-бдения-мысли на целый пред-
стоящий день; и также-—часок вечером: это лучшее время для
снятия накопившихся за день напряжений и для расслабления
ума и тела. Но это может быть и любое другое время, устраи-
вающее вас по тем или иным причинам. Экспериментируйте.
Очень важно поддерживать непрерывность практики. Регуляр-
ная практика медитации — фактор неоценимой важности.
Есть и другие вещи, делая которые, вы интегрируете прак-
тику в свою жизнь. Дарите полную осознанность некоторым
действиям, которые вы совершаете ежедневно, например—еде.
Попробуйте один из приёмов пищи в день отметить полным
молчанием. Это будут минуты развития ясной осознанности;
более того, они превратятся в сильный фактор пробуждённости
и закрепления тенденций, которые специально культивирова-
лись вами в течение этого месяца. Повторением упражнения
на развитие полного-бдения-мысли вы будете каждый раз воз-
вращать себе накопленную силу прошлой практики.
Одна из наиболее распространённых форм нашей повседнев-
ной активности — простая ходьба. Превратите её в основу для
медитации. Во время ходьбы нет необходимости в таком за-
медленном шаге, как вы это делали здесь: «поднятие — впе-
рёд— опускание», кроме, конечно, случаев, когда это делать
удобно. Вы просто можете осознавать всё своё тело в его дви-
жении или осознавать прикосновение ноги к опоре при каждом
шаге. И в этом случае — тоже экспериментируйте.
В моменты стресса или напряжения в течение дня — вспом-
ните о дыхании. Прикрыв глаза и ничем нс показывая вида,
что вы медитируете, погрузитесь в то особое внимание, которое
находится внутри связанных с дыханием ощущений: «наполне-
ние— опадание» или «внутрь — наружу». Подышите так не-
сколько минут. В результате этого приёма ум станет сконцен-
трированным и спокойным.
Через какое-то время вы обнаружите, что полное-бдение-
мысли станет следовать за вами, что бы вы ни делали. Дхарма
есть вся тотальность нашей жизни. Она не означает лишь спе-
440
циальных сеансов медитации или ретрита. Дхарма есть всё,
и всё есть Дхарма, и мы должны жить в гармонии с этим по-
ниманием.
Могущественны семена мудрости и сострадания, посеянные
и культивируемые. Они принесут плоды, будут приносить их
в самых разнообразных и неожиданных формах. Порой, когда
вы почувствуете, что механически вовлечены в рутину мирских
отношений, мыслей и страстей, когда окажетесь пойманными
на крючок своего я-концепта, вас вдруг осенят моменты ярчай-
шей осознанности, в которые вы ясно увидите и себя, и всю
эту мелодраму. Будьте же просты и непринуждённы. При мол-
чаливом и мирно настроенном уме происходит самое важное:
естественное развёртывание Дхармы.
Имеются также вещи, вспоминание и памятование которых
помогает нам в наших усилиях жить в гармонии с Дхармой от
момента к моменту. Первая из этих вещей — истина об эфемер-
ности, бренности, преходящности. Помните и о своей прибли-
жающейся и неминуемой смерти, и об изменчивой природе
всех феноменов — таких, и уже иных в каждый момент. Пре-
бывайте в осознании этого потока и того факта, что всё непре-
рывно изменяется; и тогда ум ваш будет спокоен и уравнове-
шен в любых ситуациях. Вы обнаружите, что стали меньше су-
дить и себя, и других, и в вашем восприятии снизится число
жёстко классифицируемых категорий людей и ситуаций. Вы
испытаете радостную возможность жить более открыто и
с меньшей привязкой к своему эго, реагируя спонтанно и твор-
чески на каждый момент и не нося с собой повсюду обремени-
тельного груза проекций и готовых суждений из прошлого.
Вторая вещь, о которой желательно почаще вспоминать, —
это любовь и сострадание. В своих отношениях с родителями,
друзьями, незнакомыми — помните, что на самом глубоком
уровне нет ни «Я», пи «других», ни «нас», ни «их»: есть только
одно целое, единство пустотности. И из этой пустотности излу-
чается на всех существ любящая доброта. Многие вызываю-
щие боль моменты в наших отношениях с другими отпадают
сами собой, когда мы практикуем и актуализируем в своей
жизни любовь и сострадание.
Будда приводил один пример, подтверждающий своей ана-
логией ту истину, что добрая открытость ума помогает нам
оставаться миролюбивыми и уравновешенными. Если вы поло-
жите ложку соли в стакан воды, вкус воды изменится — она
станет солёной. Но если вы бросите то же самое количество
соли, а то и во много раз большее, в целый пруд, вкус воды
останется неизменным. И точно так же, когда ум наш напря-
жён и жёстко ограничен, то любой ранящий элемент оказывает
сильное раздражающее влияние. Если же ум просторен и от-
крыт, то даже сильнейшие негативные факторы бессильны вы-
вести его из равновесия. Любящая доброта — состояние, про-
441
никнутое мягкостью и нежностью, готовностью обнять весь
мир, и мы можем наполнить всю свою жизнь этим великим
чувством.
Третье, о чём следует себе напоминать, — это смиренность,
или — невидимость. Вовсе нет надобности в том, чтобы прини-
мать в этом мире этакую позу господина Ясномудрого или
госпожи Одухотворённости. Ничего специфического не надо.
Вот как писал Чжуан-цзы:
Человеку, в котором Дао не встречает помех своим
тенденциям, свойственно идти по жизни безобидно,
никому не вредя, — и при этом не думать о себе как
о человеке «добром» и «мягком».
Человеку, в котором Дао находит простор для рас-
крытия своего закона, чужда забота о своих интересах.
Но он далёк и от того, чтобы презирать людей, погряз-
ших в таких заботах.
Он не суетится и не пыжится, добывая деньги и бо-
гатство, но и не делает из нищеты добродетели.
Он идёт своей дорогой, не полагаясь на других; но
и. гордости независимого одиночества не ведает. Он не
идёт за толпой и не осуждает идущих за нею. К зва-
ниям, наградам и власти он равнодушен — и при этом
не глядит свысока на «великих мира сего».
Условности позора и стыда не влияют на его отно-
шение к другим и его собственных шагов не опреде-
ляют. Он не занят вечной проблемой: что право, что
неправо, кто прав и кто неправ, — и не стреляет пу-
лями ответов — «Да!» или «Нет!»
И поэтому древние говорили, что человек Дао всегда
остаётся неизвестным, ибо истинная добродетель не
оставляет следов. Отсутствие «Я» — вот истинное «Я».
И самый великий человек — Никто.
Вам предстоит открыть (и оценить полезность этого открытия):
чем более вы незаметны, чем более вы невидимка, тем проще,
тем свободнее ваша жизнь. И снова послушаем Чжуан-цзы:
Когда, борясь с волной, гребец чрез реку правит,
И вдруг пустая лодка его ударит в борт,
То, даже если он гневлив и необуздан,
Он не впадёт в бессмысленную брань.
Но если в лодке той он видит человека,
То зычно завопит, чтоб в сторону свернул!
А если тот не смог иль крика не услышал,
Он снова закричит, проклятьем разразясь. —
Всё оттого, что в лодке — кто-то есть.
А будь она пустой — какой же смысл кричать,
Ругаться, угрожать, выплескивая ярость?
442
И ты, о добрый друг, коль можешь свою лодку
В пустую превратить, отрекшись от себя, —
Спокоен можешь быть, плывя рекою жизни:
Тебе нет недругов. А ты — всей жизни друг.
Опустошите свою лодку, идите по жизни открыто, пустотно-
и любяще, и тогда не пресекут вам путь ни конкурент, ни за-
вистник, ни обидчик случайный: вы для них не существуете,
они пройдут сквозь вас, как через ясный воздух.
Многие из вас спрашивали, как рассказывать другим людям
о Дхарме. Одним из наиболее важных качеств, которые надо
в себе вырабатывать для сообщения другим знания Дхармы на
всех уровнях, является умение правильно слушать, быть чут-
кими к настоящей ситуации и к другому человеку — к собесед-
нику. Своя особая для каждого случая форма общения стано-
вится ясной лишь тогда, когда вы создали в себе эту ментальную
тишину и потому действительно прониклись полным вни-
манием. Не нужно придерживаться какой-то определённой вер-
бально-логической формы выражения Дхармы или заранее про-
думанного поведения. Вообще ничего не надо «придержи-
ваться». Порою всё, что требуется, это вполне обычная беседа,
просто разговор, непринуждённый и ничем не усложнённый.
Но с вашей стороны потребуется всё-таки большое искусство,
связанное с умением слушать другого. Будьте открыты и всс-
приемлющи по отношению к другим. Лишь при условии чуткой
восприимчивости и пезаполненности самими собой, -то есть при
условии реализованной пустотности, становится возможным
широкий диапазон понимания и процесс передачи знания.
Буквальное значение слова Випассана — ясное видение ве-
щей, подразумевая не только свой ментально-телесный процесс,
хотя именно он фундаментален, но и вообще всё: других лю-
дей, отношения, ситуации. Избранный нами Путь — это жизнь,
в которой нет места ни алчности, ни ненависти, ни обмана или
самообмана, ни сонной замутнённости ума. Это жизнь, проник-
нутая полной осознанностью и состоянием разверстой пробу-
ждённости; её закон — любовь, её оборона — невозмутимость.
Мы — истина, находящаяся в самораскрытии; один месяц ре-
трита или вся жизнь, посвящённая практике, суть лишь самое
начало пути к внушающей благоговение цели — истинному по-
ниманию всего сущего.
Большое знание — всеобъемлюще, малое знание — огра-
ниченно. Большие слова вдохновляют, слова маленькие
оставляют всех на уровне болтовни.. В моменты ясной
пробуждённости ума наши сенсорные врата разверсты,
взывая к познанию и сосредоточенности. Но мы тут же
вовлекаемся в маленькие дела, и пробуждённый на миг
ум наш отвлекается от созерцания великих вершин. Мы
барахтаемся в повседневности — пленники малого. Нас
443
терзают колебания, мы зачастую неискренни, а порой
обременяем свой ум целой системой маскирующей лжи.
Маленькие страхи держат нас в состоянии беспокой-
ства, большие страхи приводят в панику. Слова свои
мы бросаем, как стрелы, будто нам дано знать, что ис-
тинно, а что ложно, кто прав, а кто неправ. Мы судорожно
вцепляемся в свою точку зрения, точно всё зависит от
неё. А между тем даже эти, столь дорогие для нас
наши мнения непостоянны, подобно временам года, —
они постепенно размываются всеобщим потоком —
и вот уже поглощены временем. Мы сами пойманы
этим потоком — и не можем, не можем вернуться
вспять. Но в то же время мы к чему-то привязаны
узлами и сами превращаемся в узлы, как забитое не-
чистотами дно сточного люка. И поток влечёт нас всё
ближе и ближе к смерти, и нет пути назад, нет воз-
врата в свою столь осязаемую ещё - недавно юность.
Радость и ярость, счастье и печаль, страх и надежда,
нерешительность и сила, смиренность и своеволие, эн-
тузиазм и дерзость — всё — изо дня в день — непрерыв-
ным бурлящим каскадом — возникает перед нами и
в нас — точно звуки музыки из пустого тростника, точно
грибы из тёплого мрака земли. И никто не знает — от-
куда всё это? Но пусть этот вопрос вас не тревожит.
Предоставьте этому просто быть! Возможно ли понять
всё за один день?
ОГЛАВЛЕНИЕ
I
Путь к сердцу мудрости
Предисловие переводчика ........................................ 8
Предисловие Далай Ламы......................................... 32
Предисловие доктора медицины Роберта К. Халла.................. 33
•О книге и ее авторах......................................... 35
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Практика постижения.............................. 36
1. Раскрытие сущности медитации............................... 36
Упражнение: Заповеди как объект практики................... 49
2. Зачем медитировать?........................................ 51
У п р а ж н е н и с: Понятия и реальность.................. 61
3. Инструкции по медитации.................................... 62
4. Трудности и препятствия.................................... 69
Упражнение: Превращение препятствий в составную часть
пути ................................................ 88
5. Углубление уровней практики .............................. 90
Упражнение: Двигаясь от содержания к процессу............... 106
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Тренировка сердца и ума....................... 107
6. Семь факторов просветления................................. 107
У п р а ж н е н и е: Осознание факторов просветления...... 129
7. Жизнь Будды ............................................... 130
Упражнение: Памятование Будды........................ 142
8. Свобода, даруемая ограничением............................. 144
Упражнение: Ограничение ............................. 154
9. Страдание: Путь к состраданию............................ 155
Упражнение: Культивирование в своем сердце сострадания 166
'ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Рост мудрости................................... 167
10. Понимание кармы: Причина и следствие...................... 167
Упражнение: Медитационная практика невозмутимости . . 179
.11. Понимание кармы: Освобождение ........................... 181
Упражнение: Наблюдение за интенциями ....................... 185
12. Пять духовных способностей................................ 187
13. Той основные характеристики............................... 201
Упражнение: Наблюдение проявлений дискомфорта по вы-
зываемым им реакциям................................ 216
14. Взгляды на реальность..................................... 217
15. Путь служения............................................. 228
Упражнение: Беседа со своим сердцем......................... 243
16. Интеграция практики в жизнь............................... 244
Упражнение: Культивирование в себе полного-бдения-мысли 262
Глоссарий .................................................... 265
445
Опыт прозрения
Предисловие переводчика ......................................... 272
Предисловие ..................................................... 282
Вводное слово ................................................... 284
Первый вечер. Вступительное слово и первые инструкции............ 286
Второй вечер. Благородный Восьмеричный Путь...................... 292
Третье утро. Инструктаж о чувствах............................... 301
Четвёртый вечер. Констатирующее внимание......................... 303
Пятое утро. Инструктаж о мыслях.................................. 312
Пятый вечер. Мир понятий и реальность............................ 314
Шестое утро. Инструктаж по поводу чувственных объектов .... 327
Седьмое пополудни. Истории....................................... 328
Восьмое утро. Инструктаж об интенциях........................... 332
Девятое утро. Инструкции по поводу принятия пищи................. 334
Девятый вечер. Барьеры........................................... 336
Десятое утро. Инструктаж о сознании............................. 344
Десятый вечер. Воин ............................................. 346
Одиннадцатое утро. Игра в концентрацию........................... 354
Двенадцатый вечер. Три столпа Дхармы: Парами..................... 355
Тринадцатый вечер. Св. Иоанн Креста/Св. Франциск Ассизский .... 364
Четырнадцатый вечер. Четыре Благородные Истины................... 366
Пятнадцатое пополудни. Половина пути. Оглянулись. Вперёд .... 373
Шестнадцатый вечер. Карма........................................ 377
Семнадцатое пополудни. Инструктаж: Расслабление/Утопающий ум 384
Восемнадцатый вечер. Чистота и счастье........................... 386
Девятнадцатое пополудни. Преданность истине..................... 393
Двадцать первый вечер. Зависимое происхождение................... 395
Двадцать второй вечер. Смерть и любящая доброта.................. 400
Двадцать пятый вечер. Дао........................................ 408
Двадцать шестой вечер. Факторы просветления...................... 418
Двадцать девятый вечер. Буддийские тропы......................... 427
Тридцатое утро. Заключение....................................... 439