АКАДЕМИЯ НАУК СССР
Институт археологии
А.А. Масленников 1
НАСЕЛЕНИЕ
БОСПОРСКОГО
ГОСУДАРСТВА
В ПЕРВЫХ ВЕКАХ Н.Э.
Ответственный редактор
доктор исторических наук
Г, Л, Кошеленко
е
Москва «Наука»
1990
Введение
I
Вопрос о населении Косиора в первые века нашей эры один из самых слож-
ных и ключевых в истории этого государства. В самом деле, без него нельзя
решить целый ряд других задач, таких, наример, как основные направле-
ния внешнеполитической деятельности Боспора, характеристика правящей
династии Тибериев—Юлиев, общий характер боспорской культуры н рас-
сматриваемое время, и многие частные вопросы. Наконец, эта тема важна
в плане всей проблемы: многовекового взаимодействия, контактов и влия-
ний античного и варварского мирон в Северном Причерноморье, причем
в один из наиболее важных периодов. 1 в. до н. э. — IV в. н. э. — эпоха рас-
цвета рабовладельческого общества Средиземноморья, наивысшего подъ-
ема его производительных сил, поенной мощи, культуры и соответственно
наибольшего территориального роста и влияния на сопредельные страны,
а затем его кризиса, угасания и распада. Одновременно это время все на-
растающей нестабильности окружающих варварских племен, многочислен-
ных передвижений народов, особенно интенсивных к концу рассматривае-
мого времени.
В определенной мере такая ситуация была вызвана социально-
экономическим развитием самих местных племен; переходом к более вы-
сокой ступени доклассового общества, или, возможно, сложением каких-то
форм раннеклассового общества. Эти процессы отчасти были ускорены воз-
действием античного общества, выразившимся в проникновении достиже-
ний греко-римской цивилизации и культуры, товарно-денежных отноше-
ний и т. п. Однако особенности и закономерности этих явлений еще слабо
изучены и многое остается неясным или не исследованным. К примеру,
в движение приходят, как правило, племена, не издавна соседствовавшие
с периферийными античными государствами, испытавшие сильное греко-
римское влияние и стоявшие ня более высоком уровне в общественном
и культурном развитии, а, если так можно сказать, менее развитые племена
и народы «глубинки*.
Общепризнано, что главную роль среди соседей Боспора играли, по-
видимому. еще с позднеэллипистического времени различные сарматские
племена. Сменяя друг друга, они сохраняли свое доминирующее положение
в Северном Причерноморье вплоть до середины III в. н. а.
В то же время сохранялись связи Боспора с позднескифским населе-
нием Крыма, в значительной степени смешанным с таврами и место
сарматскими племенами Прикубанья и Приазовья.
Начиная с середины I в. до н. э. Неспор постоянно находился в сфере
внимания и влияния Римской державы. Воздействие это было ощутимым
и подчас весьма решительным, хотя в целом переоценивать его нет основа
пий. В первые века нашей эры развивались разнообразные связи Боспора
со странами, городами и народами Восточного Средиземноморья, особенно
Южным Причерноморьем и я меньшей степени Фракией и Поду навьем.
Значение центров Западного Причерноморья было, видимо, небольшим.
Несколько большее место по внешних связях Боспора играл Херсонес,
а также Ольвия. Все эти контакты заметно влияли на этнический состав на-
селения босфорских городов и его сельской территории. Вместе с тем, не-
смотря на перипетии митридатовской эпохи, войны, и перемещения боль-
ших масс людей (переселенцы, воины, союзные и зависимые племена),
население Боспора, особенно городов, в большой мере, если не в основном,
состояло из потомков прежних жителей этого государства с уже сложивши-
мися особенностями культуры, языка, религии и т. ц.
Хронологические рамки работы определяются двумя важнейшими ве-
хами боспорской истории: митридатовски.мн войнами и прочими событиями
середины I в. до н. а. и периодом IV VI вв. и. э. В результате первых
Боспор, кяк никогда прежде, был нтянут п орбиту политической жизни
и борьбы государств античного мира и испытал значительные потрясения.
Усилилось проникновение и воздействие сопредельных варварских наро-
дов. Последствием второго было нарушение связей с центрами Восточной
Римской империи, упадок торговли, распад эллинистическо-римской куль
туры, сильное опустошение городов и хоры, общий упадок производитель
ных сил и другие явления, характерные для последнего этапа существова-
ния периферийных государств античного мира, да и рабовладельческого
общества в целом.
Говоря о IV в. н. э., мы вовсе не связываем с ним гуннское нашествие
и гибель Боспорского государства. Археологические расколки, особенно
последних десятилетий, и анализ письменных источников свидетельствуют,
что угасание Боспора не было единовременным актом, а длилось в течение
ио крайней мере двух столетий. Это была своего рода переходная эпоха
между античностью и раннесредневековым феодализмом. Время зависи-
мости Боспора от гуннов и перехода под власть Византии. Изучение этого
периода дело специального исследования. В данной работе все вопросы,
связанные с этнической историей, сознательно ограничены IV, в некоторых
случаях IV —VI вв. н. э.
Разумеется, внутри такого большого отрезка времени в истории Боспора
выделяются отдельные хронологические периоды, характеризующиеся
теми или иными процессами, переменами и событиями. Например: время
стабилизации — вторая половина I в. до н. а. — начало I в н. а.; период
подъема и усиления государства I начало III в. н. э.; кризис, ослабление
и упадок Боспора с середины III до середины IV вв. и. з. (или середины
VI в. я. э.).
Эта периодизация не нова и принята уже давно.
Источниковедческая база исследования весьма обширна и разнообразна,
хоти значение различных категорий привлекаемых материалом неодина
ново. Определяющая роль принадлежит археологии. Это прежде всего
6
результаты раскопок очень большого числа погребений некрополей как
юродских, так и сельских: самих городов, различных поселений. Анализ
и характеристика разных групп находок: керамики, терракот, монет, ору-
жия и т. и.
Важное значение имеют и письменные источники: свидетельства
античных писателей, историков. географов, хотя и довольно многочис-
ленные, но большей частью отрывочные и подчас неопределенные или
заимствованные из более ранних авторов. Их дополняет боспорская лапи
дарная и отчасти керамическая эпиграфика.
Остановимся лишь на одном источниковедческом вопросе. Существует
мнение, что обряд погребения не может служить объективным и надежным
источником при решении вопросов этнического состава населения. Нельзя
не согласиться с тем, что, действительно, сам по себе погребальный обряд
далеко не всегда несет однозначно объяснимую информацию, позволяющую
определить этническую принадлежность покойного. На пего в свою очередь
влияют многие факторы, учесть,а главное объяснить, «расшифровать» ко
торые мы пока не всегда можем. Например, сила традиций, привычек,
имущественное и социальное положение умершего, особенности религии,
культов, половозрастные и семейные обычаи, личные пожелания покойного
и даже природно-климатические условия и т. д. Конечно, только н комп-
лексе с прочими источниками можно рассчитывать на более объективное
и глубокое изучение такой сложной проблематики. Вместе с тем погребение
является во многом уникальным, универсальным археологическим объ-
ектом. Действительно, это не только самый массовый, но и самый абсолют-
ный из них: в земле а той или иной мере остаются следы почти всех умер-
ших, будь то трупоположение или сожжение, курган, склеп или неразличи-
мая могильная яма с истлевшими костями Погребение как бы объединяет
в себе два пласта истории: историю духовной и материальной культур.
Чрезвычайно важно при анализе погребального обряда рассматривать мо-
гильники, пусть даже небольшие, целиком, а не пользоваться для выводов
отдельными, хотя и подчас чем-то примечательными погребениями. Мо-
гильник — «множество» и извлекаемая из него информация исключает
элемент случайности. Иначе вырванные из общей массы, искусственно
обособленные захоронения дани искаженную картину, приводя к неверным
выводам.
Например, берется какая-то яркая, действительно с чертами варвар-
ского обряда могила в некрополе боснорекого города, ей находится ана
логин в погребениях на скифо-сарматской территории и делается вывод
о сарматизации или варваризации населения этого города. Но и один мо
гильник сам по себе еще не показатель этнической принадлежности остави
вшего его населения. Здесь также важен фактор «множества*. Вовсе не
ставя перед собой такой трудной н ответственной задачи, как проблема эт-
носа, ограничимся лишь этими положениями.
Постановка вопроса о населении Боспора в первые века нашей эры
оправдана и вызвана необходимостью оценки ужо накопленного к настоя-
щему времени обширного археологического материала, непрерывно попол-
няемого ежегодными раскопками на Боспоре и в соседних с ним районах.
При этом особенно большое значение имели работы и исследования в после-
7
военные годы под руководством В. Д. Блаватского, В. Ф. Гайдукевича,
М. М. Кобылиной, И. Т. Кругликовой. Н. И. Сокольского. Н. П. Сорокиной,
Н. А. Онайко, А. К. Коровиной, Е. М. Алексеевой, В. С. Долгорукова,
II. Л. Грач, Э. В. Яковенко, В. II, Корпусовой, Б. Г. Петерса, Т. М. Арсень-
евой, Д. Б. Шелова, Е. А. Молена, Т. Г. Шавыриной и других археологов.
В известной мере данная работа является как бы продолжением темы
о населении Боспора в VI —II вв. до и. а. В основном исследование ведется
традиционными методами, а последним раздел посвящен использованию
метода так называемого факторного анализа.
Результаты их хотя во многом и схожи, но не идентичны, н легко со-
поставимы. Их достоверность и убедительность, а равно достоинства и не-
достатки методик предлагаются па суд читателей.
Ряд источниковедческих вопросов освещается попутно в соответствую-
щих разделах.
Проблема «сарматизации» Боспора
в отечественной историографии
*
Вопрос об особенностях исторического развитии Боспорского царства в пер-
вые века нашей эры неразрывно связан с так называемым процессом сар-
матизации, под которым понимают усиление влияния и проникновения
сарматов в пределы Боспора. Литература, в той или иной мере затраги
вающая эту проблему, обширна и полный критический разбор ее заслужи-
вает специальной работы. Наша задача значительно скромнее — дать
краткий обзор и анализ основных работ и теорий, ограничившись лишь при
ведением различных точек зрения и не вдаваясь в полемику.
Естественно, господство тех или иных представлений, в том числе
и о степени варваризации Боспора и характере его культуры в «римскую
эпоху» определялось общим уровнем знаний, в первую очередь имевшимся
археологическим материалом, как поданному' району, так и но сопредель-
ным территориям. Кроме того, исследователи, в разное время занимав
шиеся историей Боспора, находились под впечатлением тех или иных гос-
подствовавших историко-философских концепции и устоявшихся взглядов.
Различными были их интересы, специализация и уровень подготовки.
Уже на заре отечественного антикиведения раскопки на территории
Керченского и Таманского полуостровов предоставили в руки ученых
и просто любителей древностей множество античных вещей. Большинство
их, находя аналогии в известных изделиях прочих центров античного
мира, свидетельствовало о высокой культуре и тесных связях Киммерий-
ского Боспора и Средиземноморья. Другие — удивляли своеобразием, гру-
бой роскошью или скромным утилитаризмом. Наконец, громадное коли
чество находок было потеряно для науки, как не «представлявшие
музейной ценности». Сведения античных авторов о Биспоре, в основном из-
вестные русской читающей публике уже в первой половине XIX в., и бога-
тые нумизматические коллекции позволяли лишь и очень общих чертах
сделать вывод о том, что в жизни Боспора в первые века нашей эры опреде-
ленное мосто занимали соседние племена.
К последней трети — концу этого века история и археология поднялись
па качественно новую ступень. Не псе раскопки велись на достаточно
высоком уровне, но зато коллекции музеев и частных собраний пополни-
лись. Было собрано большое число надписей, открыты новые расписные
склепы. Наконец, в эти годы Россия, раздвинувшая свои рубежи к югу
и востоку, посылая экспедиции в глубь Азии, все больше должна была зани
мяться восточными проблемами. Вопросы востоковедения, иранистики уси-
ленно разрабатывались отечественными исследователями, и сделано здесь
У
было немало. На фоне всего этого неопределенные варвары стали обре-
тать языковую и культурную конкретность.
Первым пропел изучение личных имен Тапанга, выделив греческие и
вероятные иранские, II. М Леонтьев
О давний роли иранского элемента на Бослоре,. особенно усилившемся
п первые века нашей эры, впервые, наверное, написал П. В. Стасов, после
открытия в Керчи знаменитого склепа с росписями, известного впослед
ствии под его именем В. В. Латышев н своем «Кратком очерке истории
Боспорского царства» сделал упор на его политической истории, оставив
много не потерявших до сих пор значения наблюдений По собственно
концепция сарматнзации, вернее иранизацин Боспора, была создана в тру-
дах М. И. Ростовцева. До него не было и речи о сарматах, поскольку архео-
логически их культура еще не выделялась из древностей степною юга
и юго востока России.
Все, что было написано М. И. Ростовцевым о влиянии сармат в боспор-
ской истории, впоследствии никем не оспаривалось. Суть положений
М. И. Ростовцева сводилась к следующему выводу: под влиянием сармат
происходят значительные изменения н административном строе, военном
доле, религии, быте, социальном и административном укладе Боспорского
государства *. Эта мысль историка цитируется довольно часто, ио хотелось
бы отметить, что сам М. И. Ростовцев термином «сарматнзация» пользо-
вался куда реже и осторожнее, чем его последователи. Видимо, уже тогда
ему было ясно, что определение «сарматы» слишком общее и только ими
не исчерпывается весь ираноязычный мир и его влияние в Северном При-
черноморье. На исторической арене действовали разные сарматские плс
мена, судьбы их складывались неодинаково, роль и степень воздействия
на античный мир были неравнозначными. Не случайно в ведущей работе
но древней истории Северного Причерноморья: «Эллииство и иран-
ство на юге России» он почти ни разу не употребляет слово «сарматиза
ция». пользуясь более широким определением иранизацин. Причем эти
сложнейшие процессы боспорской истории «римского» времени в данной
монографии рассматриваются диалектически. Особый период существова-
ния Боспорского государства начинается с Асандра и характеризуется
<• одной стороны новым подъемом «эллинского элемента, нашедшего себе
в лице Рима деятельную и постоянную поддержку», с другой «ослабле-
нием культурной сопротивляемости греков», притоком в города и ростом
влияния IIотроческого, прежде всего иранского элемента 5. Подчеркнем
часто забываемую первую часть этого очень верного положения.
В рассматриваемое время меняется, до мнению М. И. Ростовцева, форма
верховной власти. Из оригинального соединения верховной греческой ма
гистратуры архонта и царя зависимых и полузависимых племен она
превращается в чисто монархическую власть греко-восточного тина1’.
Растет количество иранских и фракийских имен среди босиорских
граждан , но особенно ирапизация проявляется в быте населении Боспора,
в религии, культуре, военном деле*, хотя при этом греческий язык, чре-
ческая культура и образованность ценились высоко9. Несмотря на силь
ную иранизацию и проникновение иранских элементов, население горо-
дов считало себя греками и выделялось из остальной массы обитателей
царства IJ.
/О
Еще н своей более ранней статье М. И. Ростовцев выдвинул предноло
женке о сарматском происхождении ноной династии, во венком случае од-
ного из ее родоначальников Аспурга ". Он же отмечал связи этой ди-
настии с фракийскими царями '2. Впервые М. И. Ростовцевым была сделана
попытка раскрыть социальную структуру Боспора н I- 111 пн. н. э.. указано
на большую роль «нолунранской аристократии!» |а. Но работам М. И. Ро
сгонцена разбросано множество любопытных предположений, оригиналь-
ных мыслей, мимоходом высказанных гипотез и догадок.
В своем исследовании «Скифия и Косиор» он детально остановился на
анализе археологи четкого материала Косиора того времени. В частности,
касаясь самого изученного из некрополей греческих городов павтика-
пейского. М. И. Ростовцев делает вывод, что «вряд ли мы имеем здесь погре-
бения настоящих сарматов. .. Слишком много греческих элементов.. .
Остается думать, что мы имеем дело с сильной сарматизацией населения
Пантикапея во 11 в. н. которая проявилась не только в быте, вооружении
и костюме, но и в более устойчивом погребальном обряде» и. Своей куль-
минации процесс иранизации уклада жизни Боспора достиг в 111 в. н. а.
Тогда же, собственно, и заканчивается греко-иранский период в истории
юга России и начинается новый готский !;‘.
Как уже говорилось, труды М. И. Ростовцева на долгие годы определили
все основные направления исследований по данной проблематике.
Важным достижением русских востоковедов-лингвистов было выделе-
ние в обширном эпиграфическом наследстве античного Причерноморья
большой группы иранских имен |6.
В 20—30 е годы сколь-л ибо значительных работ, в которых рассматри-
вались бы вопросы сарматизации не было. Раскопки на Воспоре практи-
чески возобновились лишь в конце 30-х годов. Можно лишь упомянуть
статью С. А. Жебелеяа «Боспорские этюды», к которой дается подсчет про-
центного содержания греческих и туземных имен я надписях из Танаиса
и Боспора и говорится о большом влиянии этой группы населения ’
В конце 40-х годов вышла монографии В. Ф. Гайдукевича «Боснорское
царство», до сих нор представляющая собой наиболее полное изложение ис-
тории и археологии Боспора. Немало места в пей уделено характеристике
культуры Боспора в первые века нашей эры и большой роли сарматов
в боспорской истории. Делается вывод, что к III в. н. э. в культуре и населе-
нии Боспора не было уже четкого различия греческих и негреческих эле
ментов Вместе с тем автор отмечал, что это грекочарматское государ
ство сохраняло «греческую окраску» ”.
В специальной статье, написанной совместно с С. И. Калошиной, он
все же писал о преобладании местных элементов над греческими в римский
период боспорской истории 2\ Очень сильно выступает эта концепция
в исследованиях А. П. Ивановой * .
Значительный вклад в дальнейшее развитие вопросов греко-сарматского
взаимодействия на Воспоре внесли работы крупнейшего советского анти-
конеда В. Д. Блаватского.
Им детально рассмотрено влияние сармат на военное дело Боспора
искусство, торевтику, религию *1. Именно В. Д. Блаватский предложил
именовать «сарматским» период боспорской истории с I в. до н. э. по 111 —
IV' нв. н. э.24 Придерживаясь в 40—60-е годы мнения о сарматском про
//
исхождении династии Асандра Аспурга, он гем не менее объективно оцени-
вал соотношение сарматского и греческого на Боспоре, нс преувеличивая
роли первого. «Сарматизации коснулась внешних форм жизни Боспора,
местные элементы, проникая в боспорское искусство и получив широкое
развитие, привели не к исчезновению античных традиций, а к более или
менее их заметной переработке» а*. Хотя прилив нового, варварского, в ос-
новном сарматского, населении и способствовал подъему и укреплению
Боспора в I -II вв. и. я/6, господствовавшим языком оставался греческий,
а некрополи боспорских городов в это время сохраняли в основном эллин-
ский характер инвентаря и обряда ' . Все культы городов и хоры, как офи
циальные. тнк и широкораспространенные, «народные», были типично
античными и именно всилу этого чуждыми нетерпимости и обособления Л
В последние годы В. Д. Блаватский в ряде своих выступлений и высказы-
ваний особенно подчеркивал, что «сарматизация» не принесла сама
по себе коренных, глубинных перемен в экономике, социальной структуре
и общественных отношениях Боспора. Все эти явления шли параллельно,
хотя п взаимосвязано. Известно его положение о том. что Боспор разви-
вался по тем же законам, что и все античное общество, «рустнфи нации
Пантикапея шла об руку с его сарматиэацией» JS. Выступления В. Д. Бла
ватского в защиту приоритета античного начала н боснорской истории
первых веков нашей эры были своевременны и не случайны. Для оте-
чественных историков и археологов 50— 70-х годов характерно своего рода
увлечение сарматиэацией.
Проникновению и культуре сарматов в Крыму была посвящена канди
датская диссертация И. И. Лобовой (1956). Выявлению этнического со-
става населения Боспора уделена специальная глава 30. При этом автор
опирался в основном на уже известный со времен М. И. Ростовцева архео-
логический материал, отмечая вслед за ним, что четкое выделение чисто
сарматских погребений в некрополях боспорских городов крайне сложно.
Сарматизация определяется сю. как распространение некоторых черт cap
матской культуры на материальную и духовную культуру Боспора. Ничего
существенно нового в экономическую и политическую жизнь государства
они не внесли, хотя имело место и непосредственное вселение сармат
в города 11.
Большую роль отводил в боспорской истории сарматам, в частности
аспургианам. Н. И. Сокольский. С ними он связывал систему небольших
крепостей-«батареек» на Таманском полуострове ’2. И. Т. Кругликова в мо-
нографии «Боспор в позднеантичное время», касаясь сельских поселений
Европейского Боспора, писала, что в первые века пашей эры в них обитало
сильно сарматизированное население, появившееся в «результате оседания
на землю отдельных сарматских племен, или их части», получивших землю
от боспорского царя 1’.
В книге Е. Г. Кастананн, появление некоторых образцов лепной посуды
в ряде городов Европейского Боспора также связывается с сармагиза-
цией
Наиболее ярко теория сарматизации проявилась в диссертации
Ю. М. Десятчикова «Процесс сарматизации Боспора» (1974 г.). К началу
70-х годов автор располагал у>ке значительно более обширной источнике
ведческой базой. Вышла в свет монография Л. Згусты об иранских именах
12
r Северном Причерноморье, проведены крупномасштабные раскопки ан-
тичных городов и некрополей на Таманском полуострове, появился ряд
важных работ по античной и скифо-сарматской археологии. К). М. Десятни-
ков выделяет три волны сарматского проникновения на Боспор: сираки
(с середины IV и. до н. э.); сагархи (конец I) в. до н. э.) и аланы (70-е
годы I в. и. a.) ss. Особенность всего развития Боспора в I в. до и. э. — 1 н.
н. з. — «интенсивный процесс сарматизации всех сторон его жизни» ,6.
Причем, по мнению IO. М. Десятчикопа, победили в этом процессе сармат-
ские элементы, хотя тут же он пишет, что переселившиеся на Боспор
сарматы и меоты становились боспирянами Автор, сторонник сармато-
иранского происхождения правящей династии, пишет, что она проводила
политику в интересах иранской аристократии и в значительной степени
на нее опиралась м. Вообще, иранский этнический элемент в населении
Боспора составлял значительную часть и к его вкусам приспосабливались
ремесленники и все прочее население89. Исследователь склонен считать,
что сарматы принесли на Боспор новые социально-экономические отпоше
ния, и сарматиэация в итоге означала победу нового хозяйственного
уклада — раннего феодализма — над рабовладением 40. Правда, делается
этот вывод в осторожной форме.
Эта некоторая, как нам кажется, переоценка роли сарматов в боспорской
истории не случайна. Именно в 50—70-х годах развернулись большие
раскопки сарматских, сармато-меотских памятников н различных районах.
Стало возможным, хотя бы в общих чертах, представить особенности неко
торых сарматских культур. Появились и новые данные но античным
центрам Северного Причерноморья, требовавшие объяснения. Значительно
продвинулось развитие иранистики у нас, и за рубежом. Теория сармати
зации особенно в 50—60-е годы помогла успешно объяснить многие слож-
ные явления в истории, культуре, искусстве, религии Боспора. Однако не
всегда новый археологический материал и углубленный анализ старого со-
ответствовали положениям этой теории. Процесс известного критического
отношения к всеоиределяющей роли сарматов на Боспоре наметился в се-
редине 70-х годов.
Опубликованные результаты раскопок некрополей сельских поселений
Европейского Боспора, а затем и некоторые выводы основанной на этих
материалах диссертации и монографии В. Н. Корпусовой 41, показались
вначале несколько неожиданными. И дело не в названии населения Бос-
пора в «римскую эпоху*: боспоряпе, боспорекие греки или особая этногра-
фическая группа греков42. Главное заключалось в том, что вопреки кон
цепции сарматизации (в ее крайних формах) местное, рядовое населенно
хоры Восточного Крыма по своей материальной культуре н погребальному
обряду в основном оказалось весьма далеким от собственно сармат и мало
чем отличалось от боспорских горожан. В городах же греческий этнос и ан-
тичная культура, несмотря пи на что, все же доминировали вплоть до смут-
ных времен III IV вв. и. э. Во всяком случае, самые последние работы
по боспоре кой археологи и и искусству подтверждают это и свидетельствуют
о не менее интенсивных н важных, чем с моото сарматским миром, связях
городов Северного Причерноморья с античными центрами Южного Причер-
номорья '13. Уже в своей монографии «Сельское хозяйство Боспора»,
вышедшей и 1975 г., И. Т. Кругликова очень осторожно пишет об этносе
13
и культуре сельского населения, не настаияая на его сарматской при
надлежности
Результаты пока весьма территориально ограниченных раскопок некро-
полей хоры Азиатского Воспора. тоже как будто бы не говорят о сплошной
сарматиэации 4£. Ограничимся лишь вышесказанным, добавив, что на со-
временном уровне развитии науки тгчэрин сарматиаации Ооспора уже нс
всегда способствует решению всех вопросов. Многому находится объясне-
ние в собственно античной культуре и традициях Греции, эллинистиче-
ского Востока, Рима. В то же время она сыграла положительную роль,
поскольку привлекла научные силы к решению целого ряда вопросов
грско варварского взаимодействия вообще. В сущности, сармат изация
Косиора это проявлонио и конкретно-исторических условиях Северного
Причерноморья процесса, характерного в это время для всех окраин антич-
ного мира — варваризации античной культуры.
1 .7еоигье« //. W Разыскания иа месте древ-
него Танаиса и к его окрестностях // Про-
пилки. М.. 1854, Кн. 4. С. -1.31
J С тагов В В. Катакомба с фресками, най-
денная о 1872 г. близ Керчи //ОАК за
1872 г. С. 21.3 288.
Латышев В. И Краткий очерк истории Г»о-
спорского царства Ц ПО.ХТ1КЛ СПб.,
1908. С. 103 и след.
1 Ростовцев М. И. Научный интерес истории
Боспорского царства // К ПЬдстию про
ф<« < орской деятельности II, И Кареева.
М., 1914. С. 206.
A’orroHijetf М If. Эллинстао и иранство иа
юге России Иг.. 1918. С. Ill, 112
Ростовцев М, И. Эллппстао и иранство. ..
С. 111.
' Там же. С. 1.14 138.
’ Тим же. С. 135. 168. 169. 173.
Там же С. 174.
10 Тич же. С. 184.
1 7’огговцеа V. //. Кропанный бюст босиор-
сиой царицы и история Боспора в эпоху
Августа // Дреаиостн: ТМАО. 1916. С. 22;
Он Эл.типствц и ирангтно. . . С. 147. 152.
Ростовце» .V. II Эллине тпо и нраостио. . .
С 150 152.
‘•* 1 * 1 Тим же С. 185. 18В.
Ростовцев и ц Скифмв и liocuop. Л.,
1925 С. 213. 2-11. см. также: Roalovtzelf М-
Skylhieii undder Нокрпгин. В.. 11131.8. 220.
Ростовцвл V II. Эллвигтно н приметно.
С. 1G5, 179; см. также: ttaitlovliclf М. 1га
uiaпк .пн! Greks in South Bussia. Oxford.
1922. P. 170.
Wux.ccp Вс. К иранскому элементу и при
понтийских греческих надписях // ИАН.
1913. Пып. 47. С. 80 и след.
Wefif-.iee С. Л. Бог II прение этюды //
ИГА11МК. 1935. Вып 104. С. 45
Гайдукевич И Ф Боснорсиое царство. М.;
Л., 1949. С. 413; см. также: Oaydulre-
t:ic V. F. Г)ая Boaporanische Keich. В.. 1971.
S. 489 u. lolp.
" Гайдукевич И Ф История античных горо
дов (л'нерного Причерноморья // АГСН,
Л.. 1935. С. 140.
20 Гайдукевич В. Ф., Калошина ('. И. К ио
просу о местных элементах я культуре ан-
тичных городов Северного Прячерно
ио₽Ы|//СА. 1981. XV. С. 162 и след.
‘ Иванова А. И Искусство античных горо-
дов Северного Причерноморья. Л., 1953.
С. 166, 167.
я Блаватский В. Д. Очерки поенного дела
и античных государствах Северного При-
черноморьн. М , 19'4 С. 1IJ н след
23 Блаватский В. Д. Пантнкапей. М„ 1964.
С. 142. 145, 180, 189, 190 193.
•'* Блаватский В Д. Процесс исторического
развития античных государств а Северном
Причерноморье // 11ИСПАЭ. М., 1959.
С. 3.3.
1 Блиаатекий В. Д. Пантккапеи. С. 145. 190.
м Там же. С. 134. 145.
и Там же С. 202
м Тим же. С. 198.
л Тач же С 135.
" Лобова И. И. Сарматы н Крыму: Автореф.
лис. ...наяд. ист. наук. М., 1956. С. 7
и след
‘ Там же. С. 10 и след
12 Соколы кий Н. И. К истории cimepo-
гападцой части Таманского полуострова
п античную эпоху // VI* Conference inter
(rationale d'etude claaaiquoa de» pays soeia-
lisdes. София. 1963. C. 24 и след.: Он же.
Крепость аспуртинн ни Воспоре // КСИА.
1975. Выи. 143. С 21
“ Кругликова И. Т. Биспор в позднеаптпч
вое время М,, 1966. С. 220.
8’ Кастанаян К. Г. Лепная керамика бос
иорскпх городов. Л„ 1981. С. 109 и след.
Десятников HI М. Процесс гарматнаацш
14
Биспора Дис. канд. нет. наук//
Драйв ИЛ ЛИ СССР. I' II 213G. С. 17.
* Там же. С. 131.
5' Там же. С. 138.
* Там же С 143 147.
Там иге. С 148.
“ Там aw. С. 15».
* Корпусова 11. Н. Некрополи сельского us*
селении Европейского Боспора яо II в.
до на. IV н, и.».: Лвтораф. дис.. . .панд.
ист. наук. Киев, 1975. С. 3 и след.;
Пня же. Некрополь Золотое. Киев. 198.3
С. 83 и след
*! Корпусова И. 11. Некрополи... С. 13. 19;
См. также: Часлекпикоо А. Л. Население
Боспорского государства и VI 11 вв.
до н. э. М.. 1981 С. fill и след.; 89 и след.
1 /Гобьышнп Ч. М. Изображения восточные
божеств а Сонорном Причерноморье в пер-
вые века нашей ары. М., 1978; Дени
сове К. И. Короплж тика Босноро Л., 1981;
КчНеев В. И. Херсонес Тапричм кий в 1
111 на. н. э. Харьков. 1081; Зубарь В. Ч.
Некрополь Херсонеса Таври веского I
IV ин. и. л. Киев, 1982: Масленников .4. Л.
Некоторые особенности некрополей горо
до« Европейского Боспора и первые века
нашей ары // СА. 1982. -V I. С 33 и след.
” Крутикова II. Т. Сельское хоаяйегво Бо-
cuopu. М.. 1975. С. 2.33 и след.
Онайкп И. 3.. Дмитриев А. В.. .Vac.t-в-
пикап А Л. Раскопки могильника в уро
чище Широкая Балка // КСИА. 1986
Выл. I8G. С. 80 и след.
Некрополи боспорских городов
первых веков нашей эры
Некрополи городов Европейского Боспора
В разделах, посвященных некрополям Боспора, мы не ставим своей целью
подробное описание их топографии, погребальных сооружений, инвентаря
и т. п.
Все это в большинстве случаев уже сделано в специальных работах.
Они рассматриваются только в плане проблемы этнического состава насе-
ления. Прочие вопросы иногда затрагиваются лишь попутно.
Изучение некрополей боспорских городов в предшествовавшую эпоху
доказало их специфику в европейской и азиатской частях государства.
Поэтому целесообразнее анализировать их новые черты и особенности
раздельно, по территориям.
В этой и следующих главах использован материал расконок многих
экспедиций, но но разным причинам в основном накопленный к началу-
середине 80 х годов. В количественном отношен и и это более 2000 дати-
рованных погребений Встает вопрос: достаточно ли этого для каких-либо
выводов и не изменится ли результаты в связи с находками самых послед-
них лет? Думается, на первый вопрос можно ответить уверенно. Что ка-
сается второго, то известно, что для получения принципиально новых
выводов, вернее, для нового анализа на более высоком уровне надо, чтобы
исходные данные оказались па порядок выше. Это значит, что количество
введенных в научный оборот погребений должно стать не в два, три. а нс ме-
нее чем в десять раз больше. Даже при современном масштабе раскопок
такое произойдет, вероятно, не скоро.
Раскопки некрополей боспорских городов, в том числе находящихся на
нынешнем Керченском полуострове, ведутся, как известно, уже давно.
Причем, городам, расположенным в азиатской части Боспорского госу-
дарства, повезло в этом отношении в последние десятилетия больше.
Масштабы работ на некрополях европейских городов, напротив, до недав
него времени были невелики. Исключение, пожалуй, представляют лишь
раскопки некрополя Нимфея, проводившиеся нод руководством Н. Л. Грач,
и бо.|ьшемасштнбныс исследования О. Д. Чевелева на некрополе Тиритаки.
Результаты их,особенно работ на Тиритаке, почти не опубликованы и ис
пользуются нами очень ограниченно.
Хорошо известно, что без изучения материалов некрополей невозможно
представить себе динамику численности городского населения, его погре-
бальный обряд, культуру, традиции, верования, уровень материального до-
Уб
статна, но говоря уже о выяснении его этнического и социального состава.
К чести отечественной науки необходимо сказать, что значение этого вида
археологических памятников отчетливо представляли себе русские иссле-
дователи конца прошлого — начала текущего столетия: 10. А. Кулаков-
скин, К. Е. Думберг, В. В. Шкорнил, Б. В. Фармаковскнй, В. В. Латышей
и М. И. Гостов цен
Вместе С тем в специальной литературе уже отмечалась сложность ра-
боты с этим источником. Она заключается прежде всего как в невозмож-
ности по разным причинам учета всех когда-либо раскопанных погребений
(или их слишком суммарное описание не позволяет проследить многие
элементы обряда, не юноря уже о хронологии), так и н незавершенности
исследования некрополей2. Первое в большей мерс относится к самому
обширному и раскопанному из некрополей - Пантикапсйскому, второе —
скорее к некрополям прочих городов Европейского Боспора.
Значительную сложность вызывает интерпретация тех или иных черт
погребального обряда. Это особенно касается- захоронений, несколько от-
личных от тех, которые совершались по обрядам, описанным у античных
авторов и известным по раскопкам в Греции, Малой Азии, Западном
Причерноморье.
Остановимся кратко на общей характеристике некрополей европейских
городов Боспора в рассматриваемое время.
Почти все города этой части государства, возникшие еще в VI —V вв.
до и. э., продолжали существовать и к первые вена нашей эры. Некоторые из
них даже переживали в I 111 ив. н. э. период своего наивысшего подъема.
Более того, греческие и римские географы и историки этого периода приво-
дят ряд новых названий: Казека Акра4, Зефирин5, Гермесий “, Дня7,
Зенонов /Херсонес и Гераклий *.
Чрезвычайно досадно отсутствие каких-либо сведений о некрополе рим
ского времени такого значительного города, как Феодосия. Небольшие рас-
копки курганов в ее окрестностях были проведены в середине — второй
половине XIX в., однако все обнаруженные погребения относились к VI
IV вв. до н. э.9
Из Феодосии, правда, происходят несколько надгробий I —II ив. и. а.,
но обстоятельства их находок либо остались невыясненными, либо не про-
ливают света на хоти бы приблизительное местоположение некрополя
этого времени.
Судя по разведкам Восточно-Крымской -экспедиции, городок Казека и
его некрополь, локализуемый предположительно на мысе Чяуда. восточнее
Феодосии, почти совершенно разрушен. Какие-то высеченные в скале гроб-
ницы здесь видели еще в прошлом веке |а. Несколько плохо сохранившихся
захоронений в этом районе было доследовано в 1954 г. отрядом экспедиции
И. Т. Кругликовой.
Следующим к востоку боспорским городом был Киммерик. Трудно ска-
зать, как были связаны между собой более древнее поселение на западном
склоне горы Опук и построенная, по-видимому, в I н. до н. э. — I в. н. э„
хорошо укрепленная крепость на плоской вершине самой горы. Возможно,
они были в первые века пашей эры двумя частями одного города, но не
исключено, что более поздние постройки на плато являлись особым насе-
ленным пунктом, крепостью.
2 А. А Мм-лг» пинои
/7
Раскопки некрополя (или некрополей) Киммерика никем не проводи
лись. В начале XX в. здесь было ограблено несколько гробниц, в музеи даже
попала надпись фиаситов, найденная над одной из них, более конкретными
сведениями мы нс располагаем.
В поле, севернее Элькенского озера, в 1,5 км от городища видны следы
распаханных курганов. Не исключено, что здесь находился курганный
некрополь К и м мери ка.
Приблизительно в 8 км к нектону от г. Онук на побережье, несколько
юго-восточнее бывшей д. Кыл-Аул (ныне Яковвнкоио) находится интерес-
ный грунтовой могильник первых веков нашей эры. После длительного пе-
рерыва, его раскопки возобновил в начале 80 х годов О. Д. Чевелен.
Его материал подробно рассматривается н разделе о сельском населении
Боспора. Неоднократные разведки в этом районе до сих нор не обнаружили
никаких следов поселения. Поскольку здешний берег моря разрушается
сейчас очень интенсивно, не исключено, что городище уже совершенно ис
чезло. Обращает на себя внимание и го странное обстоятельство, что
Псевдо-Арриан, приводящий довольно точные расстояния между прибреж-
ными боспорскими городами, помещает Киммерии в 60 стадиях, т. е. 11 —
12 км, к западу от города Киген Местоположение Китея в 6 км юго
западнее с. Заветное, на высоком обрывистом берегу, благодаря находке
храмового стола с надписью III в. я. а., сообщающей о сооружении общиной
города Китея храма «богу гремящему» |2. не вызывает сомнения. По
скольку на указанном расстоянии к западу от Китея находится не
Киммерия, а Кыз-Аульский могильник, можно предположить, что возле
него был какой-то небольшой боспорский городок, неизвестный или упу-
щенный Псевдо-Аррианом (или его переписчиками), вместо которого по
ошибке был поставлен Киммерии.
О существовании обширного некрополя возле Китея было известно
давно. На грунтовом могильнике, находящемся на равнине к северу от го-
родища, раскопано несколько десятков могил, в том числе и римского
времени.
К северу равнина замыкается скалистым кряжем Джург-Оба, у основа-
ния которого в 1928—1929 гг. экспедицией Керченского музея было об-
следовано нить высеченных в скале и один земляной склеп, относящийся
также к I — IV вв. я. э.13 Два каменных склепа 1 —IV ин. н. э. под невысо-
кими, сильно расплывшимися курганными насыпями были открыты
в 1973 и 1977 гг. Е. А. Молевым и дали весьма интересный материал
Изучение самого городища и находки с территории некрополя свидетель
ствуют, что именно в I —III вв. в. э. в Китее наблюдалась эпоха подъема,
и могильник его занимал наибольшую площадь.
Большинство исследователей, начиная с И. Бларамбсрга, помещали го-
родок Акру на мысе Такиль, крайней юго западной точке Керченского
полуострова ,5. И. Бларамберг довольно убедительно пишет о развалинах
при входе в Керченский пролив, но план, прилагаемый им, при вниматель
ном рассмотрении представляет собой план городища Китея. В этом убеж-
дает пас расположение его относительно берега и частей света, направление
стен города и контуры рва, заметные и поныне, очертания зольного холма
в центре городища, у обрыва, и выступов башен и северном и восточном
его углах.
!8
Правда, на плане И. Бларамбергп город несколько вытянут с юга на
север, Это объясняется, без сомнения, тем, что в результате сильного
и быстрого разрушения берега (которое происходи! и сейчас) площадь
городища со времен снятия плана, т. е. но крайней мере за 130 150 лет,
сократилась почти на четверть.
Неоднократные обследования мыса Такиль и окрестностей ° показали,
что здесь попадаются фрагменты античной посуды, в том числе и первых
веков нашей эры, есть даже сильно размытый зольник, относящийся
к более раннему времени. Однако никаких следов поселения пока не
обнаружено. Ссылки на то, что это поселение уже исчезло вследствие
размыва берега моря, нс убедительны, так как, по мнению геологов, именно
мыс Такиль сложен из крепких пород т. Возможно, тут нее же существо-
вала еще не найденная маленькая деревенька пли .маяк, но была ли это
Акра? Обратимся к письменным источникам. У Плиния в перечне городов
после Кится Акра упоминается вслед за Зефирием 1В. Судя но тому, что
это название почти не встречается более ни у кого, городок этот был неве-
лик, вероятно, меньше Акры. Псевдо Арриан отмечает Акру н 30 стадиях
(примерно 5,6 км) от Кится т. е. на расстоянии значительно более
удаленном, чем мыс Такиль, и районе современной северо-восточной
окраины с. Заветное, у небольшого соленого озера. Действительно, именно
в этом удобном для поселения месте (озеро в древности было заливом,
вблизи есть источники пресной воды) имеются остатки относительно не-
большого античного поселения. Культурный слой мощностью до 1,5 м и
содержащий находки III—11 ив. до н. э. Ill в. н. э. прослеживается
н обрыве берега Керченского пролива на 100—150 м 20. Недавние подвод-
ные исследования К. Шилина свидетельствуют, что большая часть город»
находится в настоя шин момент под водой.
Вблизи городища, к северу и югу от него во время разведок 1975—
1977 гг. были зафиксированы разрушенные moi илы. Отсюда же происходят
и антропоморфные надгробия, поступившие в Керченский музей.
О местонахождении Акры у с. Заветное говорит и название этого го
родка у Клавдия Птолемея лортахрас, свидетельствующее. что здесь
имелся хотя бы маленький порт или, возможно, (южная) переправа на
Таманский п-ов. Район же мыса Такиль совершенно лишен не только
гаваней, но и опасен для мореплавания. Таким образом. Акра находилась,
вероятнее всего, у с. Заветное, на берегу пролива, а Зефирин а* был на мысе
Такиль.
Не противоречит такой локализации и свидетельство Страбона о том.
что пролин зимой замерзал на юге до городков Акры в Восточном Крыму
и Корокандамы на нынешнем Таманском п не 2г, расстояние между кото-
рыми 70 стадиен (около 13 км) *3.
В настоящий момент оно, правда, несколько больше, ввиду того, что
уровень воды в проливе за 2000 лет повысился по меньшей мере нн 3 м л.
Важно то, что, как сейчас, так по видимому, и в древности, расстояния
до противоположного берега пролива и от мыса Такиль. и от предполагае-
мой Акры примерно равны.
Далее к северо-западу, на южном берегу Тобечикского оз., на мысе
северо-восточнее д. Костырино, также располагалось небольшое античное
поселение V —IV пв. до н. а.—III IV вв. н, а.25 В древности это озеро.
2*	19
видимо, было заливом. Снедений о некрополе как этого, гак и другого носе
лемия, на северном берегу озера у нас пока нет.
Некрополь Нимфея римского времени был известен по крайней мере
с середины XIX в. .М. И. Ростовцев отмечал наличие в нем склепов, в том
числе с рельефными изображениями 26. В 1973—1974 гг. и в 1977 г. интен-
сивные раскопки его велись экспедицией Государственного Эрмитажа.
Всего было открыто 27 склепов катакомб, три склепа, сложенных из плит,
и несколько десятков простых грунтовых могил, вырубленных в скале.
Погребения в них относились к I в. до и. э.—Ill в. и. э.2’ Пять грунтовых
могил II III вв. и з. здесь было доследовано сотрудником Керченского
музея А. С. Шестаковым в 1975 г. но время строительных работ . Иссле-
дованный участок представлял собой северо-восточный район Нимфейского
“некрополя.
Грунтовой некрополь первых воков нашей эры предполагаемой Тири-
таки раскапывался к 1933—1934 гт.2'3 Гнало обнаружено 19 простых могил,
одна подбойная и 16 земляных склепов. Погребения в них датировались
I —IV вв. ц. э. Восемь гробниц эллинистического и римского времени здесь
было раскопано в 1983 г.3*'
Еще более 100 разновременных могил обнаружено, как уже говорилось.
О. Д. Чевелевым в 1985—1987 гг.
Границы обширнейшего из некрополей. Пантикапейского, в целом были
выяснены благодаря большим раскопкам начала XX в. под руководством
В. В. Шкорпила и впервые четко указаны М. И. Ростовцевым ”. Топогра-
фия Пантикапейского некрополя была уточнена и подробно описана в ра-
ботах Г. А. Цветаевой32. В дальнейшем случайные находки и эпизодиче-
ские охранные раскопки на территории города, которые проводились си-
лами Керченского музея, не внесли сколь-либо серьезных изменений или
дополнений к этой картине33.
Общее количество раскопанных могил I IV вв. н. э. не поддается учету.
Но приблизительно с начала нынешнего века их открыто более тысячи.
Находки разбросаны по нескольким музеям, сохранились далеко не пол-
ностью и не всегда но комплексам. Подавляющее большинство захороне-
ний относится к 1 II вв. н. э. По мнению всех исследователей, население
города в это время значительно выросло, естественно, расширились и грв
пипы грунтовою некрополя. Он включал в себя районы на северном и юж-
ном склонах г. Митридат и «Глинище». На склонах г. Митридат границы
некрополя проходили но Шлагбаумпой ул и между вторым «креслом»
Митридата и Пирамидальной г. на востоке; за южным склоном «Длин-
ной» г. — на юге: у Золотого кургана на западе; и близ старой феодосий-
ской дороги на севере ”. На «Глинище» западная граница проходила
по 2-й Булганакской ул., южная цо берегу моря, па севере относи-
тельно недалеко в степи 35. В настоящий момент не вполне ясно, сливался
ли на востоке некрополь Пантикапея с западной оконечностью некрополя
Мирмекия. М. И. Ростовцевым ш и вслед за ним Г. А. Цветаевой этот воп-
рос решался утвердительно*'. Однако большие строительные работы
в зоне предполагаемых границ, новые находки па могильнике .Мирмекия
заставляют считать этот вопрос открытым. Возможно, район современного
парка не был использован в древности под некрополь, и следовательно,
могильники этих двух городов не смыкались.
20
В последующие столетия территория некрополя боспорской столицы
резко сократилась. В ill в. н. я. на северном и южном склонах г. Митридат
его границы, правда, продвинулись восточнее некрополя I — II вв. и. э. По
на западе они сильно сузились. На «Глинище* некрополь уменьшился
в северо-западном направлении и занимал площадь кладбища II в. до и. я.1"
Еще более уменьшились ого размеры н IV в. и. э. Погребении этого
времени единичны и обнаружены на северном и южном склонах г. Мит
ридат и а некоторых местах на «Глинище» ”.
В первые века нашей эры продолжал функционировать и курганный
некрополь столицы. Однако погребения часто устраивались в ранних на-
сыпях и даже в склепах. Новые курганные насыпи были, как правило,
невелики, да и располагались в основном вблизи города. К западу от Панти-
кааея курганы этого времени не доходят до Золотого кургана. В северо-
восточном же некрополе города они располагались на «Глинище». На юге,
возможно, отдельные погребения совершались в гряде Юз-()бмнских кур-
ганов 40.
Число курганных погребений III IV ив. н. э. совершенно незначи
тельно. Все они обнаружены лишь в районе «Глинища» и на западном
склоне г. Митридат ”. Обряд возведения круганов продержался на протя-
жении всей античной эпохи, нодкурганные погребения располагались
в пределах обычных, грунтовых некрополей города.
О существовании довольно обширного могильника к северо-востоку
от Керчи, принадлежавшего городу Мирмокню, было известно еще с сере
дины прошлого века. Значительные работы на нем проводил в конце XIX а.
Ф И. Гросс и граф Бобринский 42. Суммарные отчеты их мало пригодны
для исследователей, хотя рисунки Ф. И. Гросса в известной мере помогают
представить район раскопок и типы гробниц. В 1905 1906 гг. В. В. Шкор-
пил открыл здесь довольно много разновременных могил 43.
После долгого перерыва в 1974 г. здесь было раскопано 10 погребений
I II вв. п. э.44 Некрополь, насколько мы теперь можем судить, прости-
рался к юго-западу и западу от городища, но не более чем на 2—2,5 км.
В северном направлении могил не обнаружено. Еще -М. II. Ростовцев отме-
чал схожесть некрополей Пантикапея и Мирмекия, однотипность могил и
обрядов погребения 45.
Погребения I в. до н. a.—I в. я. э„ очень похожие на могилы с «Гли-
нища», известны по раскопкам конца прошлого и начала нынешнего века
в районе пос. Капканы 46.
Возможно, это некрополь городка Гермссня, упомянутого Плинием,
или какого-то другого незначительного поселения, существовавшего у Зме-
иного мыса или далее к северо-востоку. Большой знаток древностей Восточ
ного Крыма В. В. Веселов уноминает о сильно разрушенных погребениях
в полукилометре к западу от «Змеиного мыса» 47, в пределах пос. Кап-
каны , в 700 м северо-западнее крепости Еии-Кале4 (судя но описа
нию надгробий — римского времени), на северном склоне г. Хрови и
в районе ног. Бондарейково so. Изучение этих могильников никем не про-
изводилось. как и некрополей довольно больших поселений, предположи-
тельно отождествляемых с Парфением и Порфмием.
Далее к западу, вплоть до мыса Зюк, побережье, невидимому, было
к верные века нашей эры слабо заселено.
2!
На мысе Зюк в 18 км ссвсро западнее Керчи,находится относительно
небольшое античное городище, отождествляемое с Зеноном Херсонесом
Клавдия Птолемея. Поселение существовало с конца VI в. до Н. э. до по
крайней мере VI в. н. а.
Некрополь этого городка располагался в 0,3—0.5 км к югу, юго-западу
от мыса на территории нынешнего с. Курортное. В конце XIX в. на нем
Л. А. Дириным, а также Ю. Кулаковским было раскопано более 60 гробниц,
главным образом относившихся к I —IV вв. н. э.м Однако очень суммарное
описание их. составленное А. А. Дириным, не позволяет выделить более
точные хронологические группы.
Возможно, здесь же были найдены и два фрагмента надгробий
I в. н, а.42
В 1,5 км к юго-востоку от мыса Зюк, в районе «Черной» горы находился,
видимо, дальний участок некрополя Зононова Херсонеса. А. Л. Дириным
открыто здесь тесть гробниц, также датированных I —IV вв. н. э. 43,
а в 1978 1979 гг. Восточпо Крымской экспедицией был раскопан склеп
II —I вв. до и. большая илитонам гробница I в. до н. э.—I в. и. э. и захо-
ронение с трупосожжен ием того же времени.
Относительно местоположения Гераклея последнего из городов.упо-
мянутых Птолемеем, на побережье Азовского моря, единого мнения нет.
И. Т. Кругликова помещает его в районе мыса Казантип 5’, мы склонны
считать им крупное поселение, находящееся в 11 км. западнее мыса Зюк.
Ни н том, ни в другом месте некрополи пока не обнаружены.
В глубине Керченского п-ва у деревень Ивановка, Михайловка, Бе-
линское, Тасуново. Ново Николаевка известны довольно большие укреп
ленные поселения первых веков нашей ары, вблизи некоторых обнаружены
и частично раскопаны некрополи. Возможно, это были боспорские города,
упомянутые у Клавдин Птолемея, как «расположенные в 'Гаврике» з5.
После предварительного экскурса в историческую географию и топогра-
фию некрополей Европейского Боспора остановимся непосредственно на
погребальном обряде (рис. 1).
Существенным элементом его являются погребальные сооружения.
Самыми простыми и распространенными в первых веках нашей эры повсе-
местно оставались обычные грунтовые могилы. Они либо вырывались
в грунте, либо, если скальные породы подходили близко к поверхности,
высекались в скале. Размеры их, естественно, диктовались в каждом случае
конкретными условиями. Форма господствовала одна прямоугольная
яма с относительно равными или слегка сужающимися стенками Глубина
могил зависела от характера грунта и менялась в самых широких пределах.
Так. например, в грунтовом некрополе Пантикапея первых веков нашей
эры она колеблется от 0,5 до 2,9 м ss.
Многие грунтовые могилы не имели перекрытий. Строго говоря, это
не противоречило нормам греческого погребального обряда. Хорошо из-
вестно, что в представлениях эллинов, тело покойного должно быть просто
предано земле или в крайнем случае на него достаточно бросить горсть
земли. Простые грунтовые могилы обходились недорого и являлись ме-
стами захоронения самых небогатых слоев городского населения, а также,
видимо, и рабов. Это подтверждается и тем, что обнаруженный в таких
могилах инвентарь беден, а нередко и вовсе отсутствует. Большинство
Рис. 7. Погребальные сооружения некрополей боспорских городов 1 в. до к, a. — IV в. «. з.;
простых грунтовых им без перекрытий содержало единичные погребения.
Но наличие в некоторых из них повторных захоронений, заставляет пред
полагать и существование каких-то надмогильных сооружений, хотя бы
в виде небольших холмиков земли, впрочем, исчезавших довольно быстро,
что подтверждается случаями разрушения могил при сооружении новых
гробниц, подчас не столь уж поздних но сравнению с предшествовавшими.
В некрополях европейских городов Боспора все же большая часть
простых грунтовых могил имела перекрытия. Само развитие представле-
ний. связанных с заупокойным культом, у греков (да и у других народов)
вело к стремлению как-то оградить тело умершего, а также инвентарь и
приношения. Этой же цели главным образом служили гробы и саркофаги.
Деревянные перекрытия не получили в некрополях городов Керченского
п на большого распространения. Это, вероятно, было вызвано ограничен
и остью запасов леса на полуострове в рассматриваемое время. Столь же
редки случаи комбинированных (дерево камень) или сырцовых перекры-
тий, хорошо известных в некрополях Таманского п-ва.
Главным материалом для перекрытий являлся камень, как правило,
местный известняк, имевшийся в изобилии. В могилах с каменным закла-
дом довольно часто встречаются повторные захоронения, хотя их число
и невелико: от двух до четырех. Безынвептарные погребения в них очень
редки.
Могилы этих типов известны повсеместно в городских некрополях
Греции, Малой Азии, Фракии, Западного и Северного Причерноморья,
а также у различных сопредельных с Боспором варварских народов и сами
по себе не могут свидетельствовать об этносе покойного. Они отмечены во
всех некрополях городов Европейского Боспора.
Тик, по-видимому, все доследованные в 1954 г. гробницы вблизи предпо-
лагаемой Напеки относились к этой группе.
В некрополе Китея пока открыто дна одиночных погребения I в. до
н. э. — I в. и. э. в простой грунтовой могиле без перекрытий
51 грунтовая могила небольшой глубины (0,5—1 м), как с каменным
закладом, так и без него, раскопана в некрополе Нимфея. Погребения
одиночные, реже парные. Могилы ориентированы чаще всего по оси во
сток—запад с отклонениями и высечены в скале, стены их сужаются ко
дну. Все они относятся к I в. началу IV вв. н. э.88
В некрополе Тиритаки до 1985 г. было также известно около 20 захоро-
нений I —III вв. и. э. в простых грунтовых могилах. Возможно, к этому же
времени относятся и некоторые безынвентарпыо гробницы Л
Несмотря на то что обширный некрополь Пантиканея в различных
его районах имеет свои особенности (преобладание гробниц разных типов
и т. п.), простые могилы, в основном с каменными перекрытиями, н боль-
шом количестве встречаются всюду. Они доминируют на северном, но
.много их и на южном склоне г. Митридат в*. Для района «Глинища» мы
даже имеем относительно точные и весьма показательные статистические
данные. Из сотен раскопанных тут могил 1 — 11 вв. н. а. простые земляные
составляют 80 % *', Иногда костяки в них лежали в гробах или саркофагах
с гипсовыми украшениями в виде фигур Ниобид и головок Медузы.
В уменьшившемся некрополе 111 —IV вв. н. э. этот тип гробниц абсо-
лютно преобладал над прочими. Основная масса грунтовых могил боспор-
21
ской столицы была ориентирована но оси восток—запад и заключала еди-
ничные и парные захоронения.
Некрополь Мирмекня также в основном содержал могилы данного типа,
вырытые в мягком грунте или высеченные в скале62. Для них характерны
ориентация в основном по оси восток —запад, глубина от 2 до 2,5 м, чаще
всего единичные захоронения. В качестве перекрытий иногда использова-
лись более ранние антропоморфные надгробия. Большинство гробниц
Мирмекийского некрополя «римского» времени датируется 1 — 11 вв. н. э.
Схожи с ним по облику и несколько могил, найденных у пос. Капканы
еще в конце XIX в.вэ
Земляные гробницы I- 1П вв. н. э. с каменными перекрытиями были
открыты А. А. Дириным в ближних и дальних окрестностях Зенонов»
Херсонеса64. В некоторых из них находились погребения в деревянных
гробах. Число могил определить точно невозможно, но их не менее двух
десятков. Ориентированы могилы, видимо, были по оси север -юг. но опи-
сание Л. Л. Дирина весьма неточное.
Так называемые плитовые могилы некрополей боспорских городов
являются как бы развитием вышерассмотренных типов гробниц, и ни
в коей мере не связаны происхождением с грубыми каменными ящиками
VI—I вв. до н. а. местного варварского населения Восточного Крыма.
Вместе с тем это уже качественно иной тип сооружений, ибо в отличие от
двух первых, сооружавшихся, по-видимому, силами одной семьи, при их
строительстве мог привлекаться труд специалиста каменщика. Плитовые
могилы часто встречаются в некрополях Греции, да и городов Боспора
н предшествовавшие столетия. По обряду находившихся в них захоронении
н своей ориентации они мало чем отличаются от простых грунтовых могил.
Разумеется, их постройка обходилась дороже, но вряд ли можно утверж-
дать, что в алитовых могилах хоронились люди с материальным достатком
значительно большим, чем в простых земляных гробницах с перекрытиями.
Инвентарь, который в них находился, в основном подтверждает это.
Правда, плитовые могилы, как правило, использовались неоднократно.
В целом среди прочих типов гробниц рассматриваемого времени они не
занимают видного места. Их пока не найдено в некрополе Китея. Прекрас-
ный образец такой гробницы из четырех хорошо обработанных плит с. па-
зами, изготовленных из крепкой породы камня, находится и поныне невда-
леке от развалин Акры. В некрополях Нимфея и Тиритаки они единичны.
Немного их н на северном и южном склонах г. Митридат, а в районе
«Глинища», где их было больше всего, они составляют лишь 4 % от общего
числа66. Видимо, эта цифра, с известными оговорками, может быть при
ннга как средняя, по крайней мере, и для некрополя Мирмекня 1 — 11 вв.
п. э. Как и простые грунтовые — они встречаются и в последующие столе-
тия, вплоть до средневековья. Имелись плитовые могилы I IV вв. н. а.
и в некрополях Зепонова Херсонеса 66.
Такой чисто греческий но происхождению тип могил, как черепичные,
встречается в Г —11 вв. к. э. редко и зафиксирован пока лишь в некрополе
Пантикапея.
Зато более распространенными стали подбойные могилы. Этот тип
гробниц появился в некрополе боспорской столицы, по-видимому, в конце
III илй в начале II в. до н. а.6 Подбойные гробницы, как известно, доста-
25
точно часты н могильниках Олькин и Херсонеса начиная с V в. до н. а. и.
следовательно, не были для греков чем-то новым. В I II вв. н. э. они встре-
чаются повсеместно к некрополе Пантикапея, как и районе северного и
южного склонов г. Митридат, так и главным образом на «Глинище», где
они составляют 13 % от всех прочих гробниц . Заклады в подбойных
могилах были различными, но более чем и 80 % они сооружались из камен-
ных плит или досок.
В последующие два столетия число могил этого типа сильно сокра-
щается <й. Помимо Пантикапея. подбойные гробницы пока не найдены
в некрополях «римского» времени других городов, за исключением Зено-
нова Херсонеса А Это примечательно, хотя, быть может, объясняется их
недостаточной изученностью.
Подбои Пантикапейского некрополя в целом характеризуются следую-
щими чертами: ямы могил прямоугольной формы, сами камеры подбоев
невелики. Длина их обычно 1,5 2,1 м, ширина 0,5—1,2 м. высота до 0,6 м.
Дно большинства из них находилось на 0,08—0.30 м ниже дна входной
ямы. Камеры сооружались чаще всего в южных или северных стенах ямы.
В погребениях преобладала восточная ориентация. Захоронения в подбоях,
как правило, ма ю чем отличаются от массы погребений в простых грун-
товых или плитовых могилах. Подбойные могилы в небольшом количестве
встречаются в некрополе Ольвии I II вв. н. э. 1 В некрополе Херсонеса
в это время их число составляет около 4,3 %, а в 111 IV вв. и. э. даже уве-
личивается ‘ Подбои Херсонеса в большинстве своем типологически
близки аналогичным могилам Юго Западного Крыма. Их появление, скорее
всего, связано с влиянием сарматских традиции '3.
Гробницы подобной формы известны, правда в более ранее время, и
в некоторых районах Восточного Средиземноморья хотя вряд ли именно
из этих мест они были заимствованы северононгийскими греками.
Достаточно широко подбойные могилы были распространены и у раз-
личных варварских племен. Особенно важны при этом аналогии в меото-
сарматском мире, на что уже давно указывали исследователи.
Подбойные могилы встречаются в ряде районов Средней Азии, где они
принадлежали родственным сарматам сако-массагетским племенам А Под-
бои очень характерны для сармат-прохоровцеп (III II вв. до н. а.), где они
составляют четверть всех погребений А На среднесарматском этапе (I в. до
и. э. II в. н. э.) в Поволжье и в Приуралье подбои по прежнему весьма
многочисленны А Узкие и довольно глубокие подбои господствуют в cap
матском погребальном обряде и позднее, во 11 — 111 вв. н. э.7Я
Некоторые ученые даже связывают подбои этого типа с аорсами. или
ала1торсами (К. Ф. Смирнов, В. В. Виноградов).
В грунтовых могильниках Прикубанья подбои появляются с конца
III в. до н. э.'9 Число их невелико и несколько возрастает лишь в I III вв.
н. эА1. а появление связывается с проникновением сармат в среду мест-
ного населения ”,
В Крыму подбойные могилы 1 —III вв. н. э. хороню известны ио раскоп
кам Неаполя Скифского *2 и ряда могильников на юго-западе полуостро-
ва Их широкое распространение связывается с сарматами.
Для сарматских подбойных могил этого времени как в Западном Крыму,
так н в Нижнем Поволжье. Прикубанье и в Нижнем Поднспровье. в целом
26
характерны 84 узкие глубокие ямы, ориентированные с северо-востока на
юго-запад, камеры средних размеров 2X0,7X0,9 м а юго восточной или
восточной стене, дно ее, как правило, на уровне или немного ниже дна ямы,
заклад в виде каменных плит, ориентация костяков на юг или север На
поверхности эти могилы отмечены (в Западном Крыму) выкладками из
камней. Изредка встречаются подбои с двух сторон ямы.
Таким образом, сравнивая подбойные могилы Пантикапейского некро
поля с близкими им но конструкции гробницами в могильниках соседнего
варварского (точнее, сарматского и меото-с армате кого) мира, следует
сказать, что. несмотря на ряд общих черт, полного сходства между ними
нет. Пантикапейские подбои, хоть и появляются довольно поздно, но все
же несколько раньше, чем у их непосредственных соседей. Форма их,
ориентация и расположение камер в массе своей не тождественна сармат-
ским. Л анализ самих захоронений и инвентаря тоже в большинстве
случаен не свидетельствует о сарматской принадлежности покойных.
Подбойные могилы некрополя боспорской столицы по своему происхож-
дению (во венком случае, большинство их) восходят к подобным гробницам
греческих и скрополе й.
Вместо с том нельзя не учитывать и сарматское влияние. Какая-то
часть подбойных могил могла принадлежать им или сарматизировпппому
населению Прикубанья и Крыма. Так, нам известны погребения
в подбоях с ногами покойников; перекрещенными в голени, кистями рук,
положенными на кости таза, сопровождаемые костью барана в миске,
поставленной возле черепа 85, и особенно с деформированными черепами 1,1.
Однако таких могил немного, и все они относятся ко 11 — 111 вв. н. э.
Несколько особняком стоят подбойные могилы, раскопанные Л. А. Ди-
риным западнее д. К уль-Тепе (Сююр-Таш), в которых костяки имели се-
верную ориентацию. Возможно, здесь были захоронены представители ка-
кого то населения, близкого поздним сарматам . Но этот могильник отно
снтся уже к.	JtonHfi ,о„ г -- .--------- —-п-гп—-,г,tlll
_( ?амоигпримечателыюй особенностью некрополей городоп Европейского
Боспора в первые века наглей эры следует считать широкое распростране
ние предназначенных для повторных захоронений склепов, вырытых
в грунте или высеченных в скале.
Они впервые появились в некрополе Пантикапея еще в конце элли
нистической эпохи , но особенно многочисленны в последующие сто-
летия.
Несмотря на некоторые особенности в конструкции этих сооружений,
как локальные н временные, так и чисто технические (в зависимости от
прочности грунта, в котором они делались), все боснорекие склепы харак-
теризуются несколькими общими конструктивными чертами. Они состояли
из наклонного входа — д ром ос а различной длины, ведущего в камеру ко
ридора, как правило, довольно короткого, и собственно погребальной ка-
меры. чаще всего одной, но нередко двух м. Почти все камеры имели форму
неправильного четырехугольника или трапеции. Стены были различной
длины, потолок камеры к подавляющем большинстве случаев плоский или
слегка округлый. Нередко высота его повышалась у дальней, противопо-
ложной от входа стены. Размеры как дромосов, так и камер, были, естест-
венно, весьма различными.
27
Вдоль всех или у отдельных стон камер на высоте от 0.5 до 0,9 м устраи-
вались лежанки, на которые устанавливались гробы и саркофаги или
просто клали покойников. Склепы с лежанками появились в боспорских
некрополях еще п начале пашей эры, но только во II в н. а. они стали пра-
вилом91. Во многих склепах, особенно II —111 вв. н. а., помимо лежанок,
в стенах высекались небольшие пиши для приношений, а главным образом
длн установления светильников. Стены и потолок некоторых склепов были
оштукатурены и расписаны.
В редких случаях на степах делались рельефные изображения, напри
мер головы Афродиты, Диониса. Пана и Селена в одном из нимфсйских
склепов ®2. Иногда на стенах встречались и надписи, главным образом
имен умерших. Вход в камеру закрывался каменной плитой. Дромос.
имевший ступеньки, также, видимо, закладывался.
Курганные насыпи над этими склепами не сооружались, а для их
строительства старались выбирать склоны холмов или скалистых кряжей.
Земляные склепы использовались вплоть до V—VI вв. н, э., причем
и основном построенные в более раннее время. Новые высекались в неболь-
шом числе 93.
Как уже говорилось, грунтовые склепы известны в некрополях многих
городов Европейского Боспора. Возможно, именно ими являлись «высе
ченные в скале гробницы», которые видели в прошлом веке в окрестностях
предполагаемой Казеки на мысе Чауда 94. Какие-то «пещерные погребе-
ния» наблюдал еще в начале XIX в. близ г. Опук неутомимый Поль Дюб
рюкс. 95. Этот тип погребальных сооружений хорошо известен в некрополе
Китея (рис. 2). Здесь открыто и описано пять высеченных в скале и один
земляной склепы I —IV вв. н. э.9ь Правда, все они были ограблены. Не-
смотря на неоднократные обследования, пока пе удалось обнаружить
склепы вблизи Зефирин на мысе Такиль, хотя окружающая местность
(скалистые невысокие кряжи) позволяет надеяться, что если они тут были,
то форма их должна быть близка к китейским. Число знаменитых пимфей-
ских склепов, описанных М. И. Ростовцевым, благодаря раскопкам послед-
них лет экспедиции Государственного Эрмитажа, достигло 27. Нимфейские
склепы, расположенные в два ряда с разных сторон насыпей, имеют дро-
мосы со ступеньками и камеры с арочным и четырехугольным входом
и нишами. В одном земляном склепе было три лежанки, я стены восьмого
склепа расписаны фризом с изображением животных и растений °7.
В некрополе Тпритаки до недавнего времени было извес тно 16 земляных
склепов, очень близких между собой по конструкции9®. Особенностью
некоторых из них являются довольно длинные (до 10 м) дромосы. Захо-
ронения в тиритакских склепах относятся к I - IV нв. н. э.
Самое большое количество этих склепов открыто главным образом еще
в XIX начале XX в. в некрополе Пантикапея. Больше всего их находи
лось в районе северного склона г. Митридат, где рельеф местности и харак-
тер грунта был наиболее благоприятным для их сооружения. На «Гли-
нище» их, напротив, довольно мало05, видимо, по обратным причинам.
Пантикапейские грунтовые склепы сооружались подчас на значительной
глубине (до 10 м). Наиболее поздним их вариантом являются грубые
рапнехристнанские склепы V VI вв. н. э. на Госпитальной и первой Под
горной улицах |<ю.
28

Возможно, были подобные склепы и в некрополе Мирмекия. В одной
версте на юго восток от Зенонова Херсонеса А. А. Дирин откопал двух-
камерную «катакомбу*. Судя по описанию, в одной из них была ниша.
Погребения находились в гробах и относились, скорее всего ко 11 III пн.
П. Э.'0'
Вопрос о происхождении данного вида погребальных сооружений,
а также и об этнической принадлежности населения, использовавшего его,
вызывал всегда большой интерес и единого мнении на этот счет нет. Не
претендуя ня окончательное решение вопроса, обратимся вначале к обзору
гробниц подобного типа и скифо меото-сарматском мире.
У скифов Северного Причерноморья, в частности Приднепровья, так
называемые катакомбы появляются с \ I — V вв. до п. э„ хотя наиболее рас
нространены они в IV —II на. до я. э.102, когда встречаются даже в Цент-
ральном Крыму. При всем многообразии форм и вариантов скифских ката-
комб в них выделяются следующие элементы: входная яма, часто г усту-
пами, «ступеньками» глубиной от 1,7 до 8 м; дромос — прямой ход из
ямы в камеру и собственно погребальная камера, чаще всего овальная, но
иногда близкая к прямоугольной. Потолки их в основном полупилиндри
ческие, иногда встречаются ниши (в «царских* погребениях), устраивав-
шиеся па уровне дна камер либо в стенах и имевшие довольно значитель
ныв размеры (до 0.9Х6.6Х1.2 м). Вход закрывался каменным и дос чат ым
закладом . Погребения в катакомбах немногочисленны, для повторных
захоронений рылись другие камеры. Подавляющее большинство катакомб
подкургапные, многие впускные в более ранние насыпи. Скорее всего,
поздним вариантом развития степных скифских катакомб являются некото-
рые грунтовые склепы II I вв. до и. а.—1 —III вв. и. э. Неаполя Скиф
окого, состоявшие из входных ям и камер под одной из ее стенок и содер-
жавшие коллективные захоронения |1М. Отверстия камер закладывались
рлитами, а входные ямы иногда засыпались камнями ".
Сравнивал скифские катакомбы с боспбрскими городскими склепами,
нетрудно убедиться в их конструктивном отличии, которое выражается
в форме погребальных камер и дро.мосов, наличии лежанок у боснорг.ких
памятников и их отсутствии в скифских, и наоборот, присутствии в послед-
них вертикальных входных ям. К этому следует добавить подкурганный
характер большинства скифских катакомб, различные формы и назначение
ниш и другие более мелкие детали.
Не исключая возможности некоторою влияния скифских погребальных
традиций на Боспор, выводить происхождение всех земляных склепов
в некрополях боспорских городов из скифских катакомб совершенно неира
вомерно. Сделав эти выводы, необходимо, однако, подчеркнуть, что мы
рассматриваем и сравниваем лишь земляные склепы городских некропо-
лей.
Среди исследователей распространено мнение, что обряд погребения
в землиных склепах был привнесен па Боспор (во всяком случае, на Та-
мань) с усилением гак называемого процесса сарматизации !<и>. Допуская,
что склепы городов азиатской и европейской частой государства кос
в чем отличаются, мы все же считаем, что они в основе своей имеют общее
происхождение. Примечательно, что и появляются они практически водно
время: 111 в. до н. э. Б силу этого особое значение имеет поиск им ана
30
логин и .меото-сарматском погребальном обряде. В настоящее время сущест-
вует мнение о значительном влиянии среднеазиатских традиций на форми-
рование сарматских культур. В этой связи важно отметить, что в погребали
ном обряде местного населения Средней Азии в последние века
до да и в первые века вашей эры катакомбы были весьма характерны 194.
Катакомбы были распространены у сармат Поволжья и Южного При-
уралья уже в последних столетиях до пашой эры '°*. Там и па Северном
Кавказе К. Ф. Смирнов выделяет три основных типа этих гробниц "°.
Собственно меотскому погребальному обряду катакомбы совершенно не
свойственны. Их нет ни в одном из известных грунтовых и курганных
могильников VII IV вв. до и. э. Новейшие раскопки н районе Анапы и
в Восточном Крыму показали, что, по-нндпмому, синдам и населению
Керченского п-ва они также не были присущи. Катакомбы, вернее, камер-
ные гробницы появляются в Прикубанье не ранее 111 в. до н. э., а скорее,
только ио II в. до п. э. Наиболее ранней до сих пор остается камерная
могила, открытия II. В. Анфимовым у ст. Ладожской В 1 в. до и. а,—
II в. н. э. их количество сильно возрастает 1что справедливо связы-
вается всеми археологами с проникновением в меотскую среду сармат.
Облик этих могил был следующим: в одной из стен (чаще северной) мо-
гильной ямы-колодца глубиной 1,65—1,75 м делалась камера длиной 1,6
2 м, шириной 0,9 1,2 м и высотой несколько более I м. Дно камеры углуб-
лялось по отношению ко дну колодца ня 0,4 0.75 м. Заклад мог отсутство-
вать, захоронения чаще всего были одиночными. В могильную яму поме-
тили тушу лошади или коровы и затем ее засыпали |Н. Существовали как
грунтовые, так и подкурганные камерные гробницы"'', число которых
значительно больше. Формы камер, как правило, овальные, свод округлый.
Широкое распространение «катакомбы* получают в Прикубанье с. I к.
н. 8.' ®. Особенно показательно «Золотое кладбище» I —II вв. п. э..тде
камерные гробницы численно преобладали 1 '. По устройству их, описан
ному Н. И. Веселовским они делятся на две группы. К первой отно-
сятся гробницы с четырехугольной ямой, дно которой было несколько
покато к западу. В западной степс — камера с купольным сводом, оваль-
ная или овально-вытянутая, изредка прямоугольная, небольшого размера.
Вход имел деревянный или сырцовый заклад. У «катакомб» второй группы,
более многочисленной, могильная яма была уже и сама камера также
вырывалась уже и длиннее, вход ее не закрывался. Обычно хоронили
в них по одному покойнику "®. В могильной ямс часто находились кости
лошадей, уздечки.
Катакомбные .могилы, в частности «Золотое кладбище», считаются
принадлежащими сарматскому населению 12°, меото-сарматской знати 12
или ранним аланам liJ. Последняя точка зрения наиболее распростри
йена и вероятна.
Обращаясь к сравнению боспорских земляных склепов и сарматских
«катакомб», мы снова должны констатировать, что по основным характе-
ристикам они различны. Это проявляется в форме погребальных камер,
не говоря уже об их оборудовании (лежанки, ниши), и отсутствии дро
моса и коридора из него в камеру в сарматских гробницах. Кроме того,
боспорские склепы служили мостом многократных захоронений и, как
правило, над ними не насыпали курганов.
3!
Строго говоря, их появление в некрополях боснорских городов и мае
новое распространение склепов сарматского типа не одновременно. Ко-
нечно, какая-то часть склепов н городах Боспора в первые вока нашей эры
могла принадлежать сарматам или иметь какие то конструктивные особен-
ности. заимствованные у сарматского окружения.
Грунтовые склепы были весьма характерны для некрополей Ольвии
и Херсонеса. В Ольвии они были известны еще с эпохи эллинизма, а в рим-
ское время составляли более половины всех могил '23. Характеризуются
они в первых веках нашей эры камерами квадратными или лрямоуголь
ними, в основном ступенчатыми дромосами. прямыми слегка закруглен-
ными сводами камер, небольшими коридорами между дромосом и камерой.
Обычны лежанки и ниши |1<. Курганные насыпи отсутствуют.
Земляные склепы Херсонеса более разнообразны по конструкции и
размерам и весьма многочисленны 12£. В римское время среди них доми-
нируют склепы с дромосами, с квадратными камерами и нишами-лежан-
ками, в которых совершались коллективные захоронения126. Склепы
Херсонеса вообще появляются относительно поздно: на рубеже нашей
эры 12Т.
Нетрудно заметить, что грунтовые склепы Ольвии и Херсонеса в массе
своей близки, если не тождественны, боспорским.
Поскольку сооружения типа земляных склепов в некрополях городов
Северного Причерноморья очень схожи и в большинстве своем не имеют
прямых аналогий среди погребальных памятников варварского мира,
истоки их следует искать в некрополях греческих городов Средиземно-
морья и Южного Причерноморья. Грунтовые или скальные склепы, се-
мейные усыпальницы не были чем-то необычным для Греции, где они
известны уже с XVI —XV вв. до н. э. Еще Б. В. Фармаковский предполагал,
что склепы, идентичные ольвийским, встречаются и в других местах антич-
шуп ммрлДеЬ-Действительно, склепы, близкие рассматриваемым, изве-
стны в эллинистических и римских некрополях Мирины 129, Александ-
рии э0, Приены т, на Кипре |3\ в Сицилии *33, близ Варны на юго-
западе Малой Азии в Киликме *3S, в Каллатисе (Румыния) :3* и в некото-
рых других местах п;.
Особенно плодотворна высказанная В. В. Шкорпилом и поддержанная
М. И. Ростовцевым идея о том, что земляные склепы с лежанками и дро
мосами были привнесены на Боспор из Малой Азии, в частности из г. Ами-
са ,м. Остановимся на этом подробнее. В 1904 г. ученый секретить Рус
ского Археологического института в Константинополе Р. X. Лепер посетил
ряд районов турецкого Черноморского побережья, в том числе окрестности
г. Самсупь. вблизи которого находятся развалины античного Амиса .
Р. X. Лепер видел на восточном и западном склонах плато, где был рас
положен Амис, целые ряды высеченных в скале «пещер» могил разной
величины. К ним вел короткий наклонный дромос. Иногда встречались
днухкамерные гробницы. Потолок их был горизонтальным, слегка свод-
чатым, изредка в виде двускатной крыши. По трем сторонам в некоторых
камерах имелись «помещения в виде ниш для саркофагов или покойни-
ков». Иногда их хоронили гам же в «глиняных и каменных гробах» ио.
Легко убедиться, что описанные Р. Лепером гробницы, как две капли воды,
похожи на земляные склепы Пантикапея, Китея, Нимфея и г. д. Правда.
32
все эти могилы были ограблены и I’. X. Лепер датировал их по случайным
находкам V —IV' вв. до и. э. Примечательно, что и другие, обнаруженные
гм рядом погребения в грунтовых ямах, и черепичные, в том числе и
римского времени, по характеру захоронений и облику инвентаря также
очень схожи с боспорскими 4 . Р. X. Ленер первым указал на эту близость.
К сожалению, некрополь другого крупнейшего греческого города па юж
ном побережье Синопы тогда не был известен исследователям, да и и на-
стоящее время к сообщению Р. X, Ленера практически нечего добавить.
Итак, близкие аналоги большей части боспорских земляных склепов на
ходится в некрополях греческих городов Черноморского побережья Малой
Азии. Или если быть более осторожным, через них шло на Боспор заимство-
вание этой формы гробниц.
В этом нот ничего удивительного. В своей статье «Понт, Вифиния,
Боспор» М. И. Ростовцев впервые показал значительные экономические,
культурные и политические связи, существовавшие между этими районами
Причерноморья на протяжении почти всей античной эпохи Н2. Особенно
тесными стали они в период существования Понтийской держаны Митри-
дата 143 и установлении Рях Romana в этом районе. В дальнейшем эти
положения были развиты другими исследователями на материале торговли,
памятниках искусства, нумизматики, просопографип.
Вместе с тем на самом Боспоро, в погребальном обряде основной массы
городского населения должны были сложиться условия для распростране-
ния грунтовых склепов. Иными слонами, надо ответить на вопрос, почему
они стали столь характерными для некрополей городов Боспора рассмат
риваемого времени |44? На наш взгляд, причин несколько, и_одиа из них
кроется а некоторых изменениях характера семейно-родственных отноше-
ний и идеологии боспорских горожан. Вспомним, что одна из особенностей
боспбрскйх грунтовых склепов состоит в том, что они были приспособлены
для многократных (подчас довольно многочисленных) захоронений членов
пдтптп семьи. Именно это в немалой степени отличает нх от камерных
грббгптп W Катакомб варварского населения. В VI —II вв. до и. э. одиночные
погребения в городских некрополях преобладают. Много их и в римский
период, но количество «коллективных» захоронений резко выросло.
Основная масса горожан в VI —II вв. до н. э. была потомками греческих
переселенцев. Хотя проникновение в города разного рода «варваров»
в 1 в. до н. э,- I в. н. э. безусловно усилилось, они. как мы видели, не при-
несли в сколь-либо ощутимом масштабе новых форм погребальных соору-
жений. Некоторые изменения представлений, связанных с заупокойным
культом, приведшее к увеличению числа повторных захоронений, а следо-
вательно, к распространению семейных склепов, нужно искать внутри
бОспорского общества.
Вряд ли стоит сомневаться в том, что греческая семья этою времени
была малой .семьей и появление многократных погребений не было возв-
ратом к так называемой неразделенной семье. Скорее всего в это время
возросло значение кровно-родственных связей и роль семейных традиций
в религиозных и погребальных культах.
Причин этого могло быть несколько. Здесь и усиление забот о «при
лично*! погребении», захватывавшее все более широкие слои населения,
в укрепление понятии «семья» в условиях притока варваров с их понятием
Л. Л. Ma*4ii*ui<ni<i>«	33
«род». Может быть, это звучит нисколько наивно, ио драматические потри
сепия I в. до н, э.: войны, землетрясения, пожары, мятежи оставили свой
след в сознании жителей Боспора. Да и в последующие пека жизнь была
далеко не спокойной.
В этом непрочном мире человек искал опоры, чего-то верного, постоян-
ного. Отсюда, с одной стороны, (именно с I в. до н. э. I в. н. э.) на Боепоре
широко распространяются различные восточные и малоааийские культы,
с другой обостренное чувство единения, уз родства и дружбы.
Естественно, боспорянин и в белое раннее время нс был плохим семья-
нином и черствым человеком, но многочисленные боспорские эпитафии
I в. до н. a.—II в. н. э, полны сострадания и горя о родных и близких. На
боспорских рельефных надгробиях представлены сцепы прощаний.
В росписях склепов и на стелах боспорянин часто изображается к кругу
родственников, среди друзей и слуг. Разумеется, переоценивать этого не
следует; па сюжеты рельефов могла существовать определенная мода.
Стремление к какой-то консолидации, объединению по происхожде-
нию, социальному и имущественному положению, религиозным воззре-
ниям. вообще характерно для этой эпохи. Вспомним хотя бы о появлении
многочисленных фиш он Возможно, именно это и побуждало многих боспо
рнн хоронить своих родственников в точение нескольких поколений в од
ной. подходящей для этой цели гробнице.
В связи со сказанным выше, хотелось бы остановиться еще на одном
моменте. Распространение коллективных семейных погребений (наряду
с фиасами и некоторыми другими явлениями), вероятно, следует рассмат-
ривать в более широком плане, как еше одно свидетельство распада некогда
господствовавшей среди боспорских греков полисной идеологии и тради-
ций. В самом деле, гражданин полиса, атлет и воин, тесно связанный
с родным городом н общиной, находящийся под их зашитой, и подданный
боспорского паря разные люди. Естественно, города па Боепоре. в силу
раннего установления здесь монархической формы правления и варвар-
ского окружения, всегда отличались от классических полисов метрополии.
Тем не менее примечательно, что в городских некрополях V —начала
III в. до н. з. доминирует греческий погребальный обряд, который по отно-
шению к мужским захоронениям можно считать палсстрическим (находки
лекмфов, стригилей, обол Харона). В последующие века палестрический
обряд как бы затухает. Все это, разумеется, не значит, что в боспорских
городах первых веков нашей эры исчезли гимнасии и палестры. Исчезли
или скорее всего потеряли значение остатки городского самоуправления,
полисные институты, медленно, но неуклонно изменялся состав населе-
ния, сам этнический тип боспорян и их мировоззрение. Горожанин этого
времени ш кал защиты не у полиса и традиционных богов, а у царя, в повых
мистических восточных культах, в военно-религиозных союзах-фиаенх.
в семенно-родственных связях. Поднятый вопрос, естественно, требует
специального, углубленного рассмотрения, поэтому мы ограничимся здесь
лишь этими общими замечаниями.
Можно допустить и другие причины распространения земляных скле-
пов. Например, увеличение городского населения поставило проблему
«земли для некрополей», что ввело в обиход семейные склепы на неудоб-
ных, прежде по использовавшихся склонах холмов и гор. Общая нивсли
.44
ровна культуры и имущественного положения в первые века нашей эры
располагала относительно зажиточные семьи иметь склепы, подражавшие
гробницам знати, аристократии. Наконец, целесообразнее было один раз
построить склон, служивший затем нескольким поколениям.
В заключение данного вопроса остановимся на терминологии. Рассмот-
ренные скифские, сарматские и греческие гробницы весьма отличаются
друг от друга и в каждом районе имели свои истоки происхождения.
В этой связи представляется, что было бы уместно название «катакомба»
оставить за скифскими гробницами, «камерные гробницы» отнести к сар-
матским памятникам, а «грунтовые склепы» — к могилам этого типа
в некрополях греческих городов l4S.
Последнюю крупную категорию погребальных сооружений составляют
каменные склепы. По своей функциональной принадлежности они примы
кают к грунтовым склепам. В основном они находились под небольшими
насыпями или были впущены в более ранние курганы» В Пангикаиее ка-
менный склеп II в. н. 9. известен на северном склоне г. Митридат 4в.
В некрополе южного склона горы был открыт склеп с росписью и погребе-
ниями в саркофагах также II в. н. а. Довольно много их найдено
в районе «Глинища», где среди могил I II вв. н. э. каменные склепы со-
ставляют около 3 % 4Я. К I в. н. 9. здесь относится ряд расписных силе
нов; Деметры, Ульииев, склеп 1900 г. Н9, ко 11 в. я. э. — склеп усадьбы
Фельдштейна, склеп 1901 г., склеп в Школьном переулке, склеп 1850 и
1907 гг. |5", а также склепы 1948 и 1954 гг.151 В них совершались богатые
захоронения в каменных саркофагах, причем вблизи некоторых склепов
имелись погребения в плитовых и простых грунтовых могилах, располо-
женных, по наблюдению Г. А. Цветаевой, гак, что есть основания считать
все эти гробницы принадлежавшими нескольким поколениям членов
(и «клиентов») одной семьи132. К этому же времени, видимо, следует
отнести остатки двух больших каменных склепов, раскопанных и 1984 г.
сотрудником Керченского музея О. Д. Чепелевым вблизи бывшей усадьбы
Фельдштейна.
Каменные склепы III в. н. э. крайне малочисленны. На «Глинище»
найден лишь один, да и то, но видимому, служивший местом погребения
царя Раскупорила II (открыт Ашиком в 1841 г.). До недавнего времени
каменные склепы первых веков были известны только в некрополе боснор-
ской столицы. Но теперь они открыты в окрестностях Нимфея |М, Илу-
рата 134 и Китея 1И. Сооружены они были не позднее II в. и. э., по исполь
зовались и некоторых случаях н в последующее столетне, а возможно, и
дольше. Число их невелико, но и расколки пока ведутся в весьма ограни-
ченных масштабах. Несмотря на ряд конструктивных различий, все склепы
сооружены насухо нз тесаных плит местного известняка (иногда, как это
отмечено на первом китайском склепе, плиты были отмечены буквами
греческого алфавита) lfir', заглублены в специально вырытый в материке
неглубокий котлован и перекрыты курганными насыпями. Камеры имеют
квадратную форму и их размеры колеблются в пределах 3 4x2 3,5 м.
Полы н большинстве случаев — утрамбованная земля. К камерам вели
(с южной или юго-западной стороны) недлинные (до 2 м) дромосы. Своды
были клинчатые, пологие, двухскатные или чаще всего уступчатые и полу-
цнлиндрические. В склепах имелись лежанки л ниши. Каменные склепы,
3*	35
как известно, были распр<м:транены на Боепоре и раньше, особенно в IV—
III вн. до н. э„ когда они служили усыпальницами для представителей
боспорской (подчас греко варварской) знати. В первые же века нашей ары
склепы являлись в основном семейными гробницами, как довольно зажи
точных горожан (ряд пантикапейских склепов), так и, по-видимому, ря-
дового населения (склоны Китея, Илурата и Пантикапея).
Каменные склепы в I III пн. н. а. обычно в некрополях Ольвии 187 и
Херсонеса 184 и конструктивно схожи с боспорскими. Для погребального
обряда племен Северного Причерноморья этот тип гробниц в рассматри-
ваемое время был совершенно нехарактерен. Строительство в некрополях
городов Европейского Косиора каменных склепов, предназначенных в боль-
шинстве своем дли многократных захоронений, вероятно, объясняется теми
же причинами, что и широкое распространение земляных склепов. Камен-
ные склепы северопричерноморских центров на протяжении всей античной
эпохи оставались эллинским творчеством.
Остановимся теперь на некоторых особенностях погребального обряда
(рис.3). Являясь частью погребального комплекса, он связан с мировоз-
зрением населения и включает в себя способ захоронения и ритуальные
действия, сопровождающие его. Вряд ли стоит сомневаться в том. что как
в самой Греции, так и в различных районах античного мира, в том числе
таких захолустных, как Боспор. в первых веках нашей эры мировоззрение
подавляющей массы населении основывалось па религиозных представле-
ниях. Конечно, и для религии боспорян в эти столетии был характерен
синкретизм старых эллинских и заимствованных из Малой Азии, Фракии
и с сопредельных варварских территорий традиций и культов.
Установлено, что, несмотря на известное своеобразие, погребальный
обряд населения боспорских городов в предшествовавшую эпоху, т. е.
VI —1 вв. до в. э., оставался в основе своей греческим. Благодаря раскопкам
некрополей первых веков нашей эры на территории собственно Греции.
Малой Азии и Западночерноморских городов, а главным образом со слов
античных писателей того времени, можно составить некоторое нредставло
ние о греческом погребальном обряде I—IV вв. я. э. ’'J
Его дополняет в известной мере свидетельство Лукиана о том. что в его
время (II в. н. э.) большинство народа верило в загробный мир «согласно
Гомеру и Гесиоду, хотя и не совсем также» Иными словами, прежние
обычаи, связанные с заупокойным культом, были очень живучими. Слс
довательно, должны были сохрнняться такие черты эллинского погребаль-
ного обряда, как вытянутое трупоположение с восточной ориентацией,
реже кремация, установка надгробных стел и др. Господство восточной
ориентации подтверждается сообщением Клавдии Эллиана о том, что по-
койник должен лежать лицом на запад 161 (так как страна мертвых, по
представлению греков, находилась где-то на западе) 1 , т. е. головой на
восток. Страбон упоминает об «оболе Харона», причем отмечает, что этот
обычай не везде в Греции был в употреблении ,6J. Впрочем, не будем забы-
вать, что в III в. до и. э. — Ill в. н. а. глубоко эллинизировалось множество
разкоэтнических элементов. И тот синкретизм, о котором принято часто
говорить, был присущ именно им.
Подавляющее число погребений в некрополях боспорских городов пред-
ставляют собой трупоположения. Процент кремации очень невелик. По-
36
видимому, прана Г. А. Цветаева, считавшая, что к трупосожжснию прибе-
гали относительно зажиточные граждане босиорской столицы, ибо этот
обряд обходился довольно дорого164. Отдельные погребения с кремацией
засвидетельствованы в некрополе Нимфея 165 Зеноновя Херсонеса |М. Воз-
можно, были они и в других некрополях.
Известны случаи кремации в некрополе Ольвии римского времени,
довольно часто встречаются погребения с трупос.ожжснием в Херсонесе |й'.
В могильниках меото сарматского населения и поздних скифов этот обычай
не прослеживается, оставаясь, скорее всего, чисто греческой традицией.
Захоронений с кремацией III IV вв. н. э. о некрополях городов Боспора
не известно.
Положение костяков в могилах, за чрезвычайно редким исключением,
в некрополях всех городов вытянутое. Естественно, некоторые костяки
в склепах были сдвинуты при размещении последующих покойников.
Исключение составляют, пожалуй, лишь три скорченных, лежавших на
правом боку с юго восточной, юго-западной и северо-восточной ориента-
цией костяка в простои могиле, впущенной в курган над каменный склепом
I IV вв. п. э. в некрополе Китея Ввиду почти полного отсутствия
инвентаря остается лишь строить предположения об их датировке, этносе
и социальном положении покойников. Примечательно, что в позвонке од
ного из них торчал железный наконечник небольшого копья lS*.
В редких случаях в некоторых гробницах некрополей Пантикапея и
Тиритаки отмечены погребения, в которых кисти рук покойного (одна или
две) былп положены па кости таза или кости ног перекрещены в голени 1 °.
Большинство исследователей связывает эти отклонения от прямого вытяну-
того положения костяка с влиянием сарматских традиций ". В самом деле,
в УстьЛабинском могильнике среди гробниц I —111 вв. н. з. есть подобные
погребения 17г. Известен был этот обычай, по-видимо.му, и у киммерийцев
и скифов ,7а. Нельзя полностью отрицать и того, что погребения с руками,
положенными на кости тала и с перекрещенными ногами, встречаются
и в греческих некрополях |74. Все это свидетельствует о том, что к попытке
связать этот обычай с тем или иным этносом надо подходить осторожно.
Детальнее па этом вопросе .мы остановимся в разделе, посвященном не-
крополям городов Азиатского Боспора.
Большинство погребений в гробницах I начала III в. н. а. имело во
сточную или восточную с отклонениями ориентацию. Она господствовала
в некрополях Пантикапея 11 (в районе «Глинища» восточная ориен-
тация составляла 60—70%), Нимфея. Мпрмекия, видимо, Китея, Тири-
таки и других городов. В особенности это относится к захоронениям в про-
стых грунтовых, плитовых и даже подбойных могилах. Разумеется, в се-
мейных склепах, грунтовых и каменных, даже в том случае, если они не
были потревожены грабителями, расположение покойных было более про-
извольным. Не случайно, лежанки для них делались часто вдоль трех стен
Камер. Разнообразную ориентацию костяков мы наблюдаем во всех склепах
I—IV ви. и. э. Пантикапея, Нимфея, Китея, Тиритаки, Зенонова Херсо-
неса. Не исключено, что в начальный период эксплуатации склепов тради-
ция восточной ориентации еще соблюдалась.
Об ориентации погребений IV VI вв. я. э. мы можем судить главным
образом По некрополю Пантикапея. В подавляющем большинстве гробниц
37
костяки здесь лежали головой на запад ,7S. .Эта перемена объясняется
распространением христианства. Но и в 1 —III вв. н. э. помимо восточной,
даже и простых грунтовых могилах, часты захоронения с южной, запад-
ной, северной ориентациями и различными промежуточными вариантами
этих направлений.
Отступления от устоявшейся традиции в это время могли объясняться
тем, что не во всех собственно греческих центрах изначально господство
вала восточная ориентация и тем. что сказывались обычаи, занесенные из
Малой Азии, стенного Крыма и Прикубанья, а также чисто природные и
сезонные факторы.
Какая ориентация господствовала в некрополях Синопы и Лмиса нам
не известно. Зато могильники меото-сарматского населения изучены хо-
рошо. В целом в первых веках нашей эры ориентация в них неустойчивая.
Несколько преобладает западное 1Т?, по довольно обычно восточное и южное
направления. Если погребения «Золотого кладбища» оставлены ранними
аланами, то, но-видимому. следует признать, что им присуща была в 1
II вп. и. э. южная и западная ориентация |?8. В позднесарматских погре-
бениях (11 IV вв. и. э.), как правило, костяки лежат уже головой на
север Южная и западная ориентация доминирует в смешанном скифо-
сармато греческом обряде погребений ряда могильников I П пн. н. э. юго-
западного Крыма “°.
“ Следует заметить, что могилы, где вместе с южной, западной или север-
ной ориентацией присутствуют какие-либо черты явно негреческого обря-
да, в некрополях боснирских городов немногочисленны.
Чисто варварской принято считать такую черту погребального ритуала,
как захоронение вместе с умершим коня (или узды, его заменяющей), реже
других животных: коровы, овцы, собаки.
Действительно, для некрополей античных городов подобные погребения
в целом не характерны. На Европейском Боспоре этот обычай все же
зафиксирован, хотя число таких гробниц невелико. В Иантикапейском
некрополе рассматриваемого времени их известно шесть Скелеты коней
сопровождались предметами упряжи и чаще всего находились, видимо,
в насыпи над могилой или в дромосе. Более точно охарактеризовать эти
погребения в большинстве случаев невозможно. Вероятно, конские захоро-
нения сопровождали и погребение царя Рискунорида II lei (склеп 1845 г.).
Неясно, относились ли к каким-либо и, если да, к каким именно гробницам
конские скелеты, найденные на западном склоне Длинной горы и в «сплош-
ных .могильных насыпях» на западном склоне г. Митридат ,вя. Во время
недавних раскопок некрополя Нимфея у дромосов некоторых склепов
I III вв. н. а. были обнаружены конские захоронения '**. Скелет лошади
найден к дромосе одного из склепов «Илурата» ,8$. В дромосах других
гробниц этого городка, которые относятся ко II —III вв. н. э., также были
обнаружены кости лошадей |аб.
Сопутствующие захоронения коней довольно обычны лишь в могильни-
ках I IV’ ив. сопредельного с Косиором нарнарского мира Прикубанья.
Гак, в Усть-Лабмнском могильнике в некоторых подбойных и камерных
гробницах находились скелеты лошадей н коров, а иногда и тех и других.
Размещались они в могильной яме, параллельно человеческому костяку,
по несколько выше его и на некотором расстоянии . Кроме корон и ло-
38
тадей, встречаются и скелеты собак, а также предметы упряжи '**. По-
добные погребения есть и в других могильниках первых веков нашей
эры В более аристократическом «Золотом кладбище» в могильных
ямах камерных гробниц также найдены скелеты лошадей и железные уз
дочки |9°. Чучела коней встречаются и н более ранних скифских и меот
с.ких могилах. Псе же следует признать, что для данного времени сопутст
вукнцие захоронения коней по входных могильных ямах подбоев и камер
являются элементом раннеаланского погребального обряда. Поэтому не
исключено, что некоторые из боспорских могил со скелетами коней остан
лены ими. Н то же время не все они аналогичны Прикубанским. Конские
ритуальные захоронения встречаются и в могильниках скифо-сарматского
населения Крыма в первые века нашей эры Обычай погребения с умер-
шим коня или символизирующей ого узды был заимствован еще в предше-
ствовавшие столетия. Этому в немалой степени способствовало некоторое
изменение уклада жизни части населения Гшспора. Мы имеем в виду
известные перемены в экономике (сельском хозяйство) государства, выра
лившиеся в развитии полукочевого скотоводства и переложного земледе-
лия. Это не замедлило отразиться на привычках, мировоззрении и искус-
стве боспорнн. Вспомним хотя бы многочисленные рельефы всадников на
надгробиях, росписи склепов I III вв. н. э. с изображением коней, сра-
жений всадников и т. и. Нельзя забывать и того, что достаточно зажиточ-
ный боспорянин этого времени и в случае войны становился конным вок
ном. Таким образом, конские захоронения могли появиться и под влия-
нием, так сказать, внутренних мотивов ”.
Н некрополях ряда боспорских городов ость гробницы с захоронениями
людей с деформированными черепами. У греков, в том числе и у выходцев
из малоазиатских городов, этот обычай совершенно отсутствовал. Не был
он в ходу и у местного населения, соседствовавшего с Поспорим в VI
II вв. до и. э. Не случайно, в боспорских некрополях этого периода подоб
пых захоронении нет. Строго говоря, деформация черепа не имеет отноше-
ния к собственно погребальному обряду, и мы упоминаем здесь об этом
в силу специфичности данного явления. Н некрополе Пантикапея изве-
стно семь таких погребений ,вз. Они найдены в простой земляной гробнице,
в подбойных и плитовых могилах, земляных склепах. Точная датировка
их затруднена, но, но-видимому. они относятся ко времени не ранее II в.
н. э.
Один череп с признаком деформации находился в каменном склепе
2 некрополя Киген
Погребение ребенка с сильно деформированным черепом было раско-
пано Л. А. Дириным в земляной гробнице вблизи Зенонова Херсонеса
на территории д. Мама (ныне Курортное) ,w. Судя ио суммарному
описанию инвентаря мш ил этой группы, оно датируется II —IV вв. и. э.
В одной версте к юго-востоку от мыса Зюк нм же найдено еще два костяка
(один детский в двухкамерном земляном склепе, другой в грунтовой
могиле с каменным перекрытием, оба в деревянных гробах) с деформиро-
ванными черепами я*. Скорее всего, оба они относятся к II — IV вв. н. э.
Во время раскопок зольника поселения на мысе Зюк. в овальной яме па глу
би не около 1.2 м было обнаружено три захоронения: одно ребенка в облом
нах амфоры и два скорченных костяка взрослых с деформированными
.19
черепами. Оба взрослых скелета принадлежали женщинам 17 18 и
около 30 лет и имели северо-западную ориен тацию. Возле одного из черепов
лежали две бронзовые сережки с гранеными шишечками, а на запястье
скелета — железный широкий браслет. Но стратиграфии этой ямы в доль-
нике и по серьгам данные захоронения следует отнести к концу III или,
скорее всего, к началу IV ин. и. э.
В специальной литературе утвердилось мнение, что обычай деформации
черепов был привнесен в Северное Причерноморье в первые века нашей
эры сарматами, а точнее, аланами 14 . Он появляется у сармат Поволжья
еще не позднее I в. н. э., по массовым этот обычай становится во II —
IV вв. н. э.,м Деформация, по предположению К. Ф. Смирнова, была
результатом среднеазиатского влияния на сарматов194. Возможно, она
-	214)
существовала и у сиринов. но стали характерной чертой лишь у алан .
Нам не вполне ясен этнический состав участников готских походов сере
дины III в. н. э., .захлестнувших на какое-то время и Боспор. Среди них,
вероятно, были и макрокефалы. Все же при современном состоянии наших
.знании представляется более достоверным, что деформированные черепа
в ряде погребений некрополей европейских городив Боспора свидетель-
ствуют о проникновении в них алан. Датировка этих могил н целом со гл а
суется со временем появления иных аланских элементов в погребальном
обряде, керамике и, возможно, ономастике Боспора. Не исключено, что
особенно сильная аланская волна пришла на Боспор. ослабленный гот-
скими нашествиями, т. е. во второй половине ill в. Но это пока только
предположение.
В большинстве склепов Тиритаки и в каменном склепе I Китея отмечена
подсыпка пола слоем морских раковин 2 °. Подобной черты нет в могильни-
ках сопредельных варварских племен. Зато могилы I III вв. н. э. с дном,
усыпанным раковинами, есть в некрополях сельских поселений Боспора
у современных деревень Золотое, Ноно-Отрадное, Кыа-Аул. Скорее всего,
эта традиция родззлась у жителей побережья Керченского п-на самостоя-
тельно. Интересно, что она сохранилась в этих районах в раннесредневеко-
вое время, о чем свидетельствуют раскопки могил VII IX вв. и. э. в 1,5 км
восточнее с. Золотое в 1976 г..
Обратимся к краткой, общей характеристике погребального инвентаря
могил первых веков нашей эры. Общепринято, что вещи, инвентарь могил
сами но собе не свидетельствуют об этносе покойного. Облик находок
в могилах скорее отражает развитие и изменение самих вещей. Известно,
что формы оружии и украшения быстро заимствовались соседними наро-
дами Посуда в целом менее подвержена постороннему влиянию. Традиция
положения г умершим предметов вооружения, повседневного обихода,
украшений, а также пищи была присуща в первых веках нашей эры всем
народам Северного Причерноморья. Строго определенное место той или
иной группы вещей в могиле, в известной мере характерное для меотского
погребального обряда VI 11 вв. до н. эЛ'2, в последующее время, не соблю-
далось столь тщательно. Однако погребальный инвентарь, его набор,
облик и т. д. в определенной степени может говорить об уровне материаль-
ного достатка и отдельных элементах мировоззрения населения.
Обращаясь к некрополям городоп Европейского Боспора, следует
отметить, что могилы I в. до и. э. хронологически выделить сложно, я те.
40
что известны, не отличаются богатством и роскошью. Это наблюдение,
впервые сделанное М. И. Ростовцевым203, не опровергнуто позднейшими
раскопками, естественно, согласуется с общей картиной упадка и разруше-
ний, которые пережил Боспор и это столетие.
Соответственно, значительно более богатый и многочисленный инвен-
тарь даже рядовых гробпип I II вв. н. э. соответствует общему экономиче-
скому подъему государства в это время. Прайда, столь роскошных погребе
нии с обилием высокохудожественных изделий из драгоценных металлов,
как в IV —III вв. до н. э., в это время нет, за исключением крайне редких,
по-видимому, царских гробниц, все же уступавших им по своему’ велико-
лепию. Вряд ли это объясняется только плохой сохранностью дошедших
до нас захоронений и изменениями вкусов боспорской знати. Иной стал
этнический состав, идеология, а главное экономическое положение аристо-
кратической части населения. Теперь это прежде всего царские «чинов-
ники», владевшие, вероятно, и земельными наделами и стадами, но основу
их социального л экономического положения составляла служба при
дворе. В материальном плане уровень ее достатка, видимо, был близок
к зажиточным слоям городского населения. Можно предположить, что
в первые два столетия значение так называемых средних слоев свобод-
ных земледельцев-воинов, горожан, богатых ремесленников, торговцев,
людей свободных профессий выросло. Усреднение, нивелировка — вот
черты, характеризующие инвентарь погребений этого времени, а возможно,
и социальное и имущественное положение значительной массы горожан.
Все это, однако, требует дополнительных исследовании.
Относительно общей оценки инвентаря, выше уже отмечалось исчезно-
вение в его облике черт традиционно эллинского «палестричсского об-
ряда» г'м.
Исследователи обратили внимание и на увеличение в I -II вв. н. э.
числа погребений с оружием22*. Раскопки в Тиритаке, Нимфее, Китее
в последние три десятилетия подтвердили этот вывод. Среди оружия
наиболее часто встречаются мечи и их фрагменты. Для этого времени
характерны короткие .мечи с кольцевидными навершиями, которые встре-
чаются несколько чаще, и длинные с прямым перекрестием или без него
и с круглым навершием из стекла или полудрагоценных камней 2"°. Ряд
погребений содержал наконечники копий, а также стрел.
Хотя формы оружия, в особенности это касается мечей, по всеобщему
мнению, заимствованы боснорянамп у соседних народов, в частности
у сарматов, это разумеется, еще не говорит о том, что рост числа погребений
с оружием свидетельствует об увеличении доли сармат среди городского
населения или. по крайней мерс, о резком усилении сарматского влияния.
Вспомним, что аналогичное явление: заимствование греками меча в форме
скифского акинака, имело место и ранее в VI — ПГ вв. до и. э„ когда про-
цент погребений с оружием также был весьма высок 2t7.
Бурные события I в. до н. э., когда Боспор был наводнен вооруженными
людьми самого разного происхождения, не могли не отразиться и на пред-
ставлениях, связанных с заупокойным культом. Широкая масса самих бос-
поряп была вовлечена в военные приготовления и операции. У нас нет
свидетельств о наемниках у правителей повой династии Тибериев—Юлиев,
хотя они, возможно, и были, состоя главным образом из варварских
41
отрядов. Основу боспорского войска в I II вв. н. э. представляло конное и
пешее ополчение горожан, тяжелая конница придворной аристократии и
подразделении (возможно, разноплеменных) жителей пограничных поен
пых поселений и крепостей, наделенных земельными участками на условии
несения военно-сторожевой службы2". Естественно, возрастание роли
военного дела и участие в нем широких слоев населения отразилось на его
погребальном обряде. Это подтверждают не только могилы с оружием, ио и
многочисленные надгробия и эпитафии того времени.
Наиболее многочисленна среди прочего инвентаря разнообразная по-
суда: простая красно и с.сроглипппая, с I в. до н. э. краснолаковая. Иногда
попадались ленные сосуды с ручками, выполненными в форме стилизо-
ванных изображений зверей: кабана, собаки, реже птички. Находки подоб-
ных изделий и некрополях боспорских городоп, впряду с некоторыми
формами зеркал, фибул, пряжек указывают на экономические и культур
ные связи с разноплеменными соседями.
Большое распространение с. I п. до п. э. — I в. в. з. получили и раз-
личные стеклянные сосуды, главным образом бальаамарин. Изменения
н одежде и моде вызвали широкое применение фибул и пряжек. Чрезвы
чайпо многочисленны и разнообразны бусы, в основном стеклянные. Они
стали не только обязательными и женских погребениях, но встречаются и
в .мужских как украшения одежды. Обычай расшивать одежду бусами
также заимствован в среде варварских племен. Кроме этих новых для
боспорского погребального инвентаря вещей, в могилы по-прежнему кла-
лись светильники, деревянные шкатулки, иголки, пряслица, серьги и
браслеты, перстни, терракоты, ножи и некоторые другие предметы.
Как и в предшествовавшие столетия, в I в. до и. a.—IV в. н. э. в них
весьма часто находят монеты. Так, они были в 10 % всех простых грунто-
вых могил, раскопанных В. В. Шкорпнлом в 1902—1905 гг„ причем среди
них преобладали монеты 1 в. н. э. Как правило, при раскопках склепов
находят по нескольку монет, часто весьма разновременных. С особенно
ценных монет снимались золотые индикации. Таким образом, этот грече-
ский по происхождению обычай прочно сохранился в боснорском погре-
бальном ритуале и был принят разными слоями и этническими группами
населения, как городского, так и, как мы увидим ниже, сельского.
Иногда в гробницах даже захолустных городков, например Зенонова
Херсонеса, находят скорлупу грецких орехов и яиц, каштаны, листья
лавра2"*. Эти характерные для греков приношения умершему также
вошли, видимо, в боспорский погребальный ритуал.
Присутствие в погребениях костей животной пиши, даже если они
находились п чашках или мисках2 ’, в рассматриваемое время может
< видетельствопать о меото сарматском происхождении покойного, хотя этот
обычай прослеживается в некрополях городов Боспора еще с IV—
111 вв. до и. э.
Погребения III—IV вв. н. э. не только малочисленное, но и значительно
беднее гробниц предшествовавшего времени. Набор инвентаря а целом
остался прежним, хотя изменились сами формы вещей, их количество.
Так, среди оружия встречаются лишь длинные мечи без перекрестия,
но с болов широким, чем раньше, клипкомг,!. В ювелирных изделиях и
в украшении парадного оружия господствует полихромный стиль. Без-
42
условно, готские походы сильно подорвали экономику городов, что сказа-
лось на достатке и численности их населения.
Таким образом, анализ некрополей городов Европейского Боспора пока
зывает, что в I —II вн. н. э, население их было значительным и даже более
многочисленным, чем во 11—1 вв. до п. э.
Главный вывод, который следует сделать, состоит в том, что на протяже
нии всего рассматриваемого периода в целом в некрополях господствует
погребальный обряд, близкий традиционно греческому. Естественно, речь
идет не о чисто греческом обряде, а о его босиорском варианте, который
сложился еще в предшествовавшие столетия, главным образом на основе
эллинских традиций и обычаев, заимствованных у соседних племен. Он
продолжал изменяться и в дальнейшем за счет норм и обычаев, привне-
сенных на Боспор выходцами из греческих юродов Южного Причерно-
морья. а также соседними варварами.
Малоазиатское или даже восточпосредиземноморское влияние вырази-
лось п распространении земляных склепов с лежанками. Данные боспор-
ской эпиграфики, нумизматики и археологии, общеисторическая обста-
новка в Причерноморье подтверждают наличие оживленных торговых и
политических связей и контактов населения между Косиором и Южным
Причерноморьем именно в I в. до н. э,—II в. и. э.
Появление некоторых типов подбойных могил, погребения, сопро-
вождаемые конскими захоронениями, северная и западная ориентация
отдельных костяков, некоторые предметы инвентаря свидетельствуют
о проникновении в города Европейского Боспора меото аланского и
скифо-сарматского населения. Могил, о которых более или менее опреде-
ленно можно сказать, что они принадлежат варварам, очень немного, при
чем все они, насколько это удалось установить, относятся уже ко II —
111 вн. н. э. Отдельные же элементы туземного обряда присутствуют
почти но всех известных некрополях.
Таким образом, у нас нет данных, свидетельствующих о массовом
проникновении представителей сарматских племен в города Европейского
Боспора в 1 в. до н. э, —I —II вв. н. э. Этот приток становится заметным лишь
во 11 — 111 вв. и. а. и может связываться с аланами. В частности, именно
к этому и более позднему времени относятся захоронения с деформиро-
ванными черепами. Признаки, говорящие о влиянии поздних скифов,
менее выразительны.
Большое число коллективных захоронений и каменных и грунтовых
склепах, по-видимому, указывает на некоторые перемены в семейно-
родственных отношениях и идеологии боспоряп.
Некрополи Ill—IV вв. н. э. говорят о сокращении городского населения
и снижении уровня его материального достатка. Вместе с тем готские
походы в целом не изменили характера погребального обряда. К концу
рассматриваемого периода все сильнее становятся черты христианизации
городских жителей.
43
Некрополи городов Азиатского Боспора
в первые века нашей зры
Раскопки некрополей городов Азиатского Боспора. прежде всего Фанаго-
рии и Горгинпии. имеют долгую историю, однако планомерные и хорошо
документированные исследования ведутся лини, с конца 30-х годов. Не все
некрополи городов этой части государства изучены с одинаковой полнотой.
Волге всего раскопано разновременных погребений, в том числе относя-
щихся к I —IV вв. н. э„ в окрестностях Фанагории, Кеи и в самое последнее
время на территории современной Анапы. Значительное число могил
известно из района с. Пересыпь па Азовском побережье Таманского п па,
где А. К. Коровина помещает дреппюю Тирамбу, вероятно, все же распо-
лагавшуюся у станицы Голубицкая. Слабо изучен грунтовый некрополь
такого значительного города, как Гермопассы. Почти совершенно неиз-
вестны нам могильники других городов: Ахиллиона, Патрей. Все еще
спорно, к какому городку относится некрополь у Тузлинской косы.
Поскольку ни один некрополь не раскопан полностью, степень изучен-
ности погребений того или иного периода неравномерна. Столь же неполна
и публикация материалов раскопок, хотя им посвящено немало статей и
заметок.
К некрополям городов этой части Воспора обращались в своих исследи
ваниях И. И. Лобова и Ю. М. Десятников, хотя общей их характеристики
в свете поставленной проблемы до сих пор не было. Между тем уже на-
копленный материал, несмотря на отмеченные пробелы, обширен и доста
точен для обобщения. Разумеется, нижеприводимые выводы и наблюдения
будут со временем уточняться и добанляться.
Уже давно было отмечено, и это подтверждают работы последних
десятилетий, что сооружение курганных насыпей для рассматриваемого
времени было не характерно. Отдельные могилы или склепы впускались,
как правило, в более древнюю насыпь. Поэтому речь пойдет главным
образом о грунтовых могильниках 1 в. до н. a. IV в. п. э.
Среди очень большого числа погребений к этому времени относится
более л(М) надежно датированных гробниц. В силу ряда причин в работу
не вошли материалы раскопок после 1982 г.
Трудно сказать, насколько соотношение численности гробниц в отдель-
ных некрополях но векам отражает реальную динамику населения городов
Азиатского Боспора в это время. Видимо, не случайно, что наибольшее
количество погребений приходится па периоды экономического благополу-
чия и относительной политической стабильности конец I в. до н. э,—
II в. н. а. Смутные, полные неурядиц и потрясений I в. до н. э. и III —
IV вв. и. ». оставили отрицательный след в демографических показателях.
.'Ни тенденции присущи и каждому некрополю в отдельности.
Вероятно, результаты их раскопок можно с некоторыми оговорками
привлекать и дли определения примерной половозрастной структуры
населения. Так, например, некрополи раскоканы не полностью, а ведь в них
могли быть места преимущественно детских захоронений, жертв эпидемий,
стихийных бедствий, войн и т. п. Значительная часть погребений вообще
не сохранилась (особенно детских). Антропологическое определение по-
44
давляющей части костяков по разным причинам не проводилось. Помогает
судить о ноле покойного и известной мере набор погребального инвентаря,
по этот признак весьма относителен.
Скорее всего, женским захоронениям сопутствовали связки бус.
пряслица, иглы для шитья, браслеты и серьги, лаканы и деревянные
ящички для туалетных принадлежностей.
Фибулы и мелкий бисер в это время в рапной мере могли использо
наться в одежде и мужчин и женщин. То же самое можно сказать об оди-
ночных, как правило, крупны* бусинах из полудрагоценных камней,
игравших роль амулетов.
Выделить мужские захоронения сложнее, водь не все женские сопро
вождались ярким соответствующим набором вещей и далеко не все муж-
ские (об этом будет сказано ниже) имели при собе предметы вооружения.
Присутствие же в могиле ножа вовсе нс обязательно свидетельствует
о мужском поле покойного. Довольно часто нож соседствует с такими
чисто женскими вещами, как пряслице, серьги и т. п.
Гривны из серебра и золота, ношение которых на Боспоре уже со времен
Спартокидов прочно вошло в обычай босгюрской знати, напротив, вовсе
не указывают на женский пол их владельцев.
О ноле очень многих погребенных в силу их плохой сохранности или
полного отсутствия инвентаря, а равно о часто сдвинутых и перемешанных
захоронениях в грунтовых склепах вообще сказать ничего определенного
нельзя. То же самое относится и к трупосожжен ним.
Весьма приблизительные результаты такого распределения захороне
иий свидетельствуют, что предположительно мужских погребений в целом
больше, чем женских, хотя в наиболее изученных некрополях, в хронологи-
ческих периодах с наибольшей численностью погребений, количество их
имеет тенденцию к выравниванию. В этой связи обратимся для сравнения
к другому источнику — боспорским эпитафиям, в частности к пантикаией-
ским надгробиям, ввиду своей многочисленности более подходящим для
статистики К ним примыкают стихотворные тексты и некоторые надписи
фиасов, но мы ограничимся лишь простыми эпитафиями. Разумеется,
и здесь необходима оговорка. Надгробия ставились над могилами относи-
тельно зажиточных людей и этот обычай не был одинаково распространен
в разные века. Надгробия женщинам и детям ставились реже, хотя их,
особенно женских, немало.
В целом процентное соотношение полов здесь схоже с картиной,
полученной на материале некрополей, причем близость особенно рази-
тельна для периодов «богатых» как погребениями, гак и эпитафиями.
Отмеченное совпадение, возможно, отражает реальное соотношение полов
а городах Боспора. При этом несколько меньшая доля женщин не должна
удивлять, поскольку это вообще характерно для многих древних обществ,
да и для современных государств Востока.
Касаясь детских захоронений в рассматриваемых некрополях, отметим
старинный, принесенный греками обычай погребения младенцев в амфорах
или и больших кувшинах. Будучи нс особо многочисленными, они вес же
встречались нередко в предшествовавшие столетия. Немного их и в рас-
сматриваемое время — 21. Больше половины в некрополе Кеп, осталь-
ные — в Фанагории и Горгиппии. В основном они датируются 1 — II вв. н. э.
45
Н духе этой традиции, можно считать одно погребение в глиняной кастрюле
(Кены, II III вв. н. э.) и в пифосе (Горгиппии, I —II ив. и.
Попутно скажем, что судя по эпитафиям, лишь в редких случаях
в семьях пантикалейцев было трое детей, а четверо и подавно исклю
чснне (КВН. 500, 546).
В некрополях Фанагории, Кен и Тирамбы среди погребений I в. и. а. и
в некрополе Горгиппии (I II пн. и. а.) обнаружено пять совместных
женских и детских захоронений. Есть основания предполагать, что они
одновременны. Приведем описание двух наиболее примечательных из не-
крополя Кеп.
В простой грунтовой могиле, на глубине 1,6 м, головой на юго-запад,
на животе лежал женский костяк. Правая нога согнута в колене к подве-
дена к животу, левая тоже согнута. Обе руки согнуты и сложены на груди,
кисти рук — перед лицом- Голова лежала на левой щеке. В головах
амфора I в. н. э. с детским погребением212. В простой грунтовой могиле
без перекрытия, на глубине 2,3 м, на левом боку, головой па северо-запад
лежал женский костяк. Ноги сильно согнуты в коленях. В ногах — кости
ребенка в скорченном положении Инвентарь — лепной горшок и бусы.
На дне могилы — мелкая галька 21
Можно предположить, что перед нами захоронение матери и ребенка,
умерших во время родов. Настораживает, однако, скорченное положение
взрослого костяка, их ориентация и бедный инвентарь. В других подобных
захоронениях костяки женщин лежали вытянуто, головой на восток, да и
инвентарь был побогаче. Скорченная поза могла быть отражением в обряде
погребения неестественной смерти. Такие парные захоронения встречаются
в скифо-сарматских могильниках двух первых веков н. э.2 4 Таким
образом, связать прямо все рассмотренные захоронения с каким-то варвар-
ским населением нельзя, хотя для двух описанных пыше это вероятно.
В облике погребальных сооружений, по сравнению с эпохой эллинизма,
ничего принципиально новою не появилось, хотя число черепичных могил
сильно сократилось (рис. 1),
В подавляющей массе захоронения были одиночными и совершались
в простых грунтовых могилах, большей частью без перекрытий. Самый
распространенный заклад, доски или деревянные плахи, причем чаще
всего он встречается в некрополе Горгиппии над могилами 1 — 11 вв. н. э.
В некрополе Фапагории и Кен их единицы. Уже отмечалось, что само пере-
крытие и то, из чего оно делалось, не свидетельствуют об этносе покойного.
Относительно же большой процент (21 %) погребений с деревянными
закладами в некрополе Горгиппии, скорее всего, объясняется лучшей
обеспеченностью города древесиной, вследствие его географического рас-
положения.
Еще более редки плитовые гробницы и каменные перекрытия, след-
ствие нехватки камня на Таманском п-ве. Мало их было здесь и в пред
шествовавшее время. Массивные каменные саркофаги первых веков, обна-
руженные в Горгиппии, привозились по заказу богатых горожан из Малой
Азии, с островов Эгейского моря или с другого берега пролива.
Примечательны гробницы с так называемыми заплечиками. Их на-
много: по три в некрополях Кеп (№ 193, 251, 396, раскопки 1962, 1963 и
1967 гг.), Фанагории (№ 68 69 и № .46, раскопки 1978 и 1979 гг.) и
4G
несколько в Горгиппии. Относятся они к I в. до и. э.—I —II вв. я. э.
Обычно этот тип гробниц связывают с сарматами или сармато-аланами2 .
Это мнение трудно поколебать, однако во всем Прикубанье, т. е. на ближаЙ
шей к Азиатскому Босфору варварской территории, известно лишь две
аналогичные гробницы I —II вв. н. о.21® Такие могилы встречаются в
большом числе в курганных могильниках прохоровской культуры 21 , но и
территориально и хронологически это удаленные ог Боспора памят-
ники.
Рассмотрим подробно группу боснорских могил с заплечиками. В двух
из них (некрополь Кеи) было совершено трупосожжепие и в большин-
стве — на заплечиках сохранились следы деревянных и сырцово деревян-
ных перекрытий. В одном случае погребенный находился н гробу. Ориента
ция костяков самая различная: западная, северо западная, восточная,
юго-восточная и северная. Инвентарь невыразителен и малочислен. Сар-
матские могилы с заплечиками это довольно узкие ямы, чего не скажешь
об аналогичных гробницах городских некрополей. Создастся впечатление,
что здесь заплечики если не всех, то многих могил были просто уступами
для укладки перекрытий. Не отрицая полностью возможности сарматского
влияния (гробницы с погребениями с северной ориентацией), воздержимся
пока от окончательного вывода об их принадлежности.
Довольно заметную группу составляют подбойные могилы. Их 35, или
около 6 % всех датированных погребений. Какое-то число подбойных
могил, видимо, было раскопано И. Е. Забелиным в некрополе Фанагории,
по описание могил очень общее, что делает невозможной их датировку и
классификацию. Они присутствуют во всех некрополях, кроме Горгиппии
ского и Гермоиасского (последний слишком плохо изучен). Больше всего
их в некрополе Кен (19 %). Основная масса датируется I в. до н. э„ I —
II вв. и. э., встречаются они и во 11 — 111 вв. и. э.
Устройство подбоев приблизительно схоже и неоднократно онисыва
лось. Глубина их 1,5 —2,5 м, дно ямы и пол подбоя то на одном, то на разных
уровнях. Захоронения, за редким исключенном, одиночные. Заклад под-
боя: доски, сырцовые кирпичи, куски соленов, камни и старые над-
гробия.
Как уже говорилось, большинство исследователей склонны связывать
этот тип могил в боснорских некрополях с сарматским влиянием. Подбои
были распространены уже с IV в. до и. э. у носителей прохоровской куль
туры. Встречаются они с IV —III вв. до и. э. и в Прикубанье* *, причем
к I в. до н. э. I в. н. э. их число возрастает. Лишь Н. В. Анфимов считал
эту форму гробниц местной, меотской 2|9. Большинство — рассматривают
их как сарматские погребении или даже гробницы, присущие сарматскому
племени аорсов 22°.
На Воспоре подбои, как известно, встречаются с IV—111 вв,221 до я. э.
Есть они и в некрополях других античных городов Северного Причерно-
морья. как в эпоху эллинизма, так и в первые века нашей эры. Поэтому
решать вопрос однозначно о принадлежности захоронении в подбойных
могилах городов Азиатского Боспора нельзя. Нужен более детальный
анализ или выделение отличительных черт, например, ориентация подбоя
относительно стен входной ямы и некоторые особенности обряда захо-
ронения.
47
В подбойных могилах Прикубанья (Усть-Лабинский) подбои в 1 —
П вп. и. э. делались чаше всего н северной стенке ямы (пить случаев
из девяти), а также в западной и южной22. Их характерной чертой
(для этого времени и места) были сопутствующие захоронения целых
туш коров н лошадей.
Собственно сарматским подбоям I III вв. н. э. были присущи узкие
глубокие ямы, камеры размером 2X0,7X11,9 м в юго-восточной или во
сточной стене с дном на уровне или ниже пола ямы. Ориентация костяков
в них южная или северная 223.
В подбоях некрополей азиатских городов Боспора, как правило, находи
лось по одному взрослому костяку или детскому, но изредка два и даже
три покойника. В двух гробницах средн прочего инвентаря найдены
боспорские монеты, в одной погребение в деревянном гробу. В западной
стене ямы подбои были в семи могилах, в южной — в двух: в северной —
в 10; в восточной — н девяти; в юго-западной в трех; я юго-восточной,
в северо-восточной и северо-западной в одной. В I в. до н. з. I в. и. э.
несколько преобладают подбои в западной стене шесть, в северной
четыре, в южной — два и в восточной четыре и все со смешанным
направлением. Во II III вв. н. з. почти все подбои делались в северной
степс.
Поскольку меото-сарматские подбойные могилы Прикубанья изучены
и опубликованы еще недостаточно, определить закономерности перемен
в расположении подбоев здесь па протяжении I в. до п. э.—Ill в. н. э. пока
нельзя. Соответственно, преждевременно сравнивать эти показатели
с гробницами городских некрополей, где, как мы видим, изменения кроме
ходили. Возможно, в этом и сказывалось влияние соседей из Среднего
Прикубанья.
Несколько подбойных .могил с большей или меныцей долей вероятности
можно связать с представителями меото-сарматского мира. В одной
из двух гробниц I в. н. э. некрополя Кеп, покойник лежал головой на юг,
с перекрещенными в голени ногамиаи, в другой — с северной ориента-
цией покойного найдены железные наконечники стрел 225.
Меотская традиция сказалась в облике подбойного захоронении
I в. до и. э. — I в. н. з. с миской под черепом в некрополе предполагаемой
Тирамбы22*. Там же, среди могил 1 в. н. имелась подбойная гробница
с подстилкой иа камки и меловой подсыпкой227. Прямые аналогии погре-
бению I в. до п. э. — I в. п. э. из некрополя Кен с. северо-восточной ориента-
цией покойника и с частью туши лошади2'’’, имеются среди подбойных
гробниц того же времени в Усть-Лабниском могильнике.
Что касается остальных подбойных захоронений, то, возможно, часть их
с невосточной ориентацией покойников (особено с северной и южной)
могла принадлежать выходцам из меото-сармагской среды. При этом, од-
нако, надо оговориться, что неустойчивая ориентация (о чем речь пойдет
ниже) вообще характерна для собственно боспорского погребального
обряда первых веков пашей эры.
Самым сложным является вопрос о происхождении грунтовых склепов
Боспора, в том числе и в некрополях городов его азиатской части.
Им уделено немало моста в соответствующих исследованиях и говорилось
ныше в данной главе.
48
Избегая здесь повторения аргументов и сравнений, остановимся лишь
на отдельных моментах.
Грунтовых склепов этого времени в некрополях городов Таман-
ского п-ва — 31 (около 5 %). Точная датировка их, как в силу многократ-
ности захоронений, так и разрушения многих из них, далеко не всегда
возможна. В среднем в них находилось от двух до пяти покойников. Почти
всегда это трупоположение, очень редко — кремация. В некоторых случаях
покойники были в деревянных гробах. Больше всего .земляных склепов
в некрополях Кеп и Фанагории. Нс обнаружено их пока в некрополях
Гермонассы и Горгиппии. (Несколько склепов было раскопано к Фанагории
отце в XIX в., но дата их не ясна.)
Грунтовые склепы встречались в некрополях городов Азиатского
Боспора и в эллинистическое время, их число сократилось к I в. до и. э. и
вновь выросло на рубеже I в. до н. э. I н. и. э. Это согласуется с общей
динамикой численности погребений. В целом же процент их меньше, чем
в некрополях европейских городов, хотя выполнявших tv же функцию ка-
менных склепов здесь и подавно единицы.
Анализ грунтовых склепов этой части Боспора важен и в свете их
сравнения с подобными могилами у меото-сарматских соссдсн.
Собственно, меотскому погребальному обряду этот тип гробниц, скорее
всего, был несвойствен. Камерные могилы, как бескургвнпые, так и под
насыпью, появляются в Прикубанье и вообще в Предкавказье, как уже
отмечалось выше, в основном в I в. н. э. одновременно с дошедшими до нас
первыми сведениями античных авторов об аланах21*. Эти гробницы не
одинаковы и по конструкции, и по погребальному обряду, но черт сходства
у них больше. Общим, по видимому, можно считать то. что камеры —
овальная, овально-вытянутая, изредка подпрнмоугольная с купольным
сводом, относительно небольшого размера чаще всего делались в север-
ной стене могильной ямы-колодца, на глубине 1,6 2 м. Пол камеры был
глубже дна колодца па 0,4 -0,7 м. Захоронения, как правило, одиночные.
В могильной яме оставлялись туши коров и лошадей 23 . Дромос и коридор
из него в камеру отсутствовал. Вообще сармато-аланские камерные гроб-
ницы выглядят как развитие подбойных могил.
Почти во всех рассматриваемых боспорских склепах камеры были четы
рохугольнон или трапециевидной формы средним размером 2,3X2,4X2 м,
с плоскими, сводчатыми или полуцилиндрическими сводами, имелись не-
широкие дромосы длиной 2,5—4 м и узкие, недлинные (до 1,5 м) коридоры
к ним. В инти склепах были лежанки для гробов. Число захоронений,
как правило, больше, чем в сарматских камерных .могилах, но как будто бы
меньше, чем в склепах европейских городов Боспора. Прототипом грунто-
вых склепов были, вероятно, каменные гробницы с дромосом, с купольным,
плоским или иным сводом квадратных камер.
Исключение составляют два склепа ил некрополя Кеп с камерами
овальной и грушевидной формы. Первый склеп 1 в. и. а. был почти пол-
ностью ограблен231, второй, содержавший всего одно довольно бедное
.захоронение с южной ориентацией, относился к 111 —IV вв. н. э.232 Эти
гробницы могли принадлежать выходцам из сармато-аланской среды.
Направление входа в камеру, видимо, не имело решающего значения,
хотя в склепах I в. до н. э,—1 в. п. э. он находился чаще в западной стене
\ А. А Маслин ни ком
49
камеры, ни встречаются случаи входа в восточной, южной и севере запад-
ной стенах. Стены одного из кепских склепок были сложены из квадров,
а в полу другого — из некрополя так называемой Тирамбы — имелась
яма для кси тей предшествовавших захоронений. Подобная особенность
уже отмечалась в ряде склепок городов Европейского Воспора (Нитей).
Зато ниш для установки светильников и приношений, рис унков или надпи-
сей па стенах ice зафиксировано ин в одном грунтовом склепе городов
Таманского п-ва. За исключением одного фанагорийского, нет среди них и
двухкамерных. Вообще фанагорийские склепы стоят как бы несколько
особняком. В них совсем нот лежанок, хотя часть захоронений совершена
я гробах, число костяков невелико: один-два. встречается оружие, а один
покойник был с деформированным черепом. Вертикальные ямыколодцы.
от стен которых отходили недлинные коридоры к камерам, сближают их
с сармато-аланскими камерными гробницами. Наконец, все они датируются
111 IV ин. н. э„ находились рядом (участок некрополя С) и справедливо
связываются исследователями с сарматизоианными (а вернее, аланизован-
нымн) слоями горожан 233.
Напротив, серия земляных склепов I в. до н. а.—! в. и. э. Конского
некрополя и часть склепов предполагаемой Корокандамы (мыс Тузла)
свидетельствуют о проникновении и это время восточносредиземноморскнх
традиций. Не исключено, что на рубеже пашей эры здесь обосновалось
несколько семей из городов Южного Причерноморья (Амис, Синопа).
Итак, в целом но набору инвентаря и обряду погребения подавляющее
большинство склепов рассматриваемого времени служило для захоронении
боснорскнх горожан.
Каменные склепы первых веков встречаются, как уже говорилось,
очень редко, да и то все в некрополе Горгиппии (склеп Геракла и склеп
с саркофагами).
Примерно каждое десятое захоронение этого времени находилось
в деревянном гробу, изредка в саркофаге.
Господствует трупоположенне, кремация встречается чрезвычайно
редко (около 3 %), причем в основном в I н. дон. э. —1 в. н. э. Трупосожже-
нне большей частью совершалось на стороне, но иногда и непосредственно
в могиле. В таком случае костяк полностью или частично сохранялся.
Обряд неполного сожжения трупа встречался и у сармат, правда,
в более раннее время234, но в ближайшем к Боспору варварском окру-
жении в верные века нашей ары не зафиксирован. В этой связи обращает
на себя аннманне одно погребение 1 в. до и. э. некрополя Фанагории и
одно I II вв. н. а. — Кеи (могила с заплечиками) с обгоревшими, но
уцелевшими костяками, лежавшими головой на север‘ Л
В качество местной, варварской черты погребального обряда (рис. 3)
выделяют иногда подстилку дна могил камкой. Таких случаев отмечено 13,
из них 11 в Фанагоринском некрополе. Камка встречена в могилах всех
типов и хронологических периодов и большей частью с погребениями
невосточной ориентации. Других специфических черт в них нет. Поскольку
сухая морская трава, естественно, отсутствует в глубинных степных и
предгорных районах, наличие ее в могилах, конечно, местная, т. е. прису-
щая населению морского побережья, черта. Связывать же ее с влиянием
варварских традиций пока нет убедительных оснований. Во всяком случае.
50
Рис 3. Черты, варварского погребального обряда в некрополях боспорских городов первых веков к. э.
Справа — диаграмма ориентаций погребений в некрополях городов Азиатского Боспора
если она и заимствована боспорянами, то не у сармат, а у каких-то меотских
племен.
В единичных случаях среди могил I в. до н. э,—I II вн. н. э. имелась
подсыпка дна морскими раковинами или песком. Этот обычаи был распро
странен и у населения прибрежных районов Восточного Крыма в первые
века нашей эры.
В пяти погребениях покойник был уложен на матерчатую подстилку.
Причем в двух захоронениях 1 — 11 ив. и. а. — с северной ориентацией Лв
и с железным мечом справа от костяка 237, она определенно была вой
лочиой. Аналогии им встречаются в сарматских могильниках гы*.
Старой меотской традицией, сохранявшейся отчасти и в меото-сармат-
ских могильниках первых веков нашей эры. было наличие в погребениях
гальки 2И. Отголоском ее, видимо, можно считать описанное выше погребе
ние I в. н. а. из некрополя Кеп, в котором возле лежавшего па левом боку
с согнутыми ногами, головой па северо-запад костяка находился скорчен-
ный детский скелет, лепной горшок, бусы и мелкая галька. Погребение
с галькой (I в. до и. э.—I в. п. о.) известно и в некрополе Фанагории
Чертой сармато-аланского обряда считается обмазка стен и дна могил
светлой глиной. Подстилка из глины зафиксирована в 10 могилах
1 в. до п. э. — 11 в. н. э. и в четырех III IV ив. и. э. некрополя Фанагории.
Видимо, далеко пс случайно почти все эти захоронения имели северную
ориентацию, а в одном — у черепа лежало два крупных камня. Инвентарь
этих могил очень небогат2**. Любопытно, что в соседнем некрополе Кеп
таких погребений пока пе найдено.
Пет полной уверенности в том. что угольки, обнаруженные в трех
могилах I в. до н. э,— 1 в. н. э. и 111 IV ни. я. э. некрополя Кеп и I в. и. а. —
Тирймбы, играли ту же ритуальную роль, что в савромато-сарматских
.захоронениях более раннего периода и в отдельных меото сарматских
могилах Прикубанья первых веков нашей эры242. Некоторые особен-
ности их обряда: северо-восточная, северная и южная ориентации, скорчен
пос положение (ноги согнуты в коленях, туловище на левом боку) одного
из покойников, возможно, свидетельствуют об их варварской принадлеж-
ности.
Ранее никем не фиксировалась меловая подсыпка или находки кусков
мела в рассматриваемых могилах «римского» времени. Между том мел
имелся в двух погребениях: в упоминавшейся подбойной могиле I я. и. э.
(Тирамба) '' и в захоронении I в. до н. э. — I в. н. э. Фанагорийского
некрополя. Так костяк с юго-западной ориентацией, с перекрещенными
в голени ногами и с кистями рук — на костях таза сопровождался помимо
ойнохои. кольцом, бронзовым колокольчиком п браслетом, куском мола и
красного вещества (риальгар?) 2**. Мел в обоих погребениях свидетель-
ствует о влиянии сарматских обычаев2*’. Куски мела и меловая под-
сыпка дна могил встречаются и в меото-сарматских захоронениях При
кубапья546 и даже считаются чертой сармато-аланского погребального
обряда 247.
Далеко не всегда ясно, служило ли обнаруженное в могиле красное
вещество ритуальным целям или было принадлежностью косметики. Ши-
рокое использование охры и риальгара в заупокойном культе многих
ираноязычных народов, в том числе савроматов. хорошо известно. Следы
52
проникновения этих древних традиций и среду боспорских горожан отме-
чались и 11 предшествующую эпоху, заметны они и н первые века на-
шей эры.
Из 11 погребений с охрой, риальгаром или красной краской девять
в Фанагорийском некрополе и по одному — Кеп и Горгиппии, причем че-
тыре датируются I в. до н. a.—I в. н. э.. остальные 111 —IV' вв. н. э. Все
погребения более раннего времени и по крайней мере половина поздних —
женские, это заставляет осторожнее относиться к оценке самого присут-
ствии в них красящего вещества. Обращает все же на себя внимание не-
восточная ориентация всех погребений. Уверенно с сармато мсотскнми
можно связать уже рассмотренное выше захоронение 248 из Фанагорий-
ского некрополя.
Более варварскими выглядят погребения III —IV' вв. Здесь и красящее
вещество — определенно охра, в одном случае черен покойного был дефор-
мирован. в другом весь костяк посыпан охрой, в третьем — наряду
с охрой у черепа лежала белая галькв. Ориентация погребений дважды
северная и севере восточная и но одному разу западная, юго-западная,
юго-восточная.
Со значительной долей вероятности можно предположить, что большин-
ство этих могил оставлено сармато-аланами, хотя в двух из них найдены
бослорские монеты.
Заслуживают внимания и захоронения с различными элементами скор
ценности. Их всего 11 (2 %): в некрополе Кеп (восемь), по одному
в Тирамбе, Фанагории, Горгиппии. Четыре относятся к I в. до я. а. — I в.
н. а., три — к II в. я. э. и по два — к II—VI и III —IV вв. н. э. Костяки
лежали на левом боку (четыре случая) и на правом (шесть). В одном захо
ронении покойник был погребен на животе с согнутыми руками и ногами,
кисти рук нодведены к лицу г4в. В головах этого странного погребения
стояла амфора с захоронением младенца.
Анализ инвентаря показывает, что положение на правом или левом боку
не зависело от пола покойного и его ориентации. В семи могилах были,
по видимому, захоронены женщины. Впрочем, ярко выраженных мужских
(с оружием и т. и.) среди них нет вообще. Возможно, это не случайно, как,
впрочем, и то, что среди них нет и относительно богатых погребений.
Череп одного костяка был деформирован 2,#. Ориентация этих погребений
самая разная, но южное, с отклонениями, направление несколько пре-
обладает.
Степень скорченности у всех костяков различна. За исключением трех
(два с детскими костяками, одно с взрослым, вытянутым) все погребения
одиночные. Инвентарь в целом обычен для рядовых могил этого времени.
Кроме одной подбойной из некрополи Кеп, все эти захоронения соиср
шены в простых грунтовых могилах без перекрытий.
Скорченные погребения в небольшом числе встречаются в грунтовых и
курганных менто-сарматских могильниках первых воков пашей эры260.
Имеется здесь аналогия и женскому погребению на животе из некрополя
Кеп251. Так же как и в городских некрополях, большинство этих захоро-
нений, строго говоря, не скорченные, а лежащие па боку, близки они и
по другим показателям. Таким образом, в данном случае меото-сарматское
влияние в некрополях городов Азиатского Боспора бесспорно.
.5.7
Совершенно определенно о присутствии в них варварского населения
свидетельствуют погребения с деформированными черепами, отсутство-
вавшие прежде. Обряд деформации столь своеобразный и специфичный,
поразил античных географов и писателей, непосредственно столкнувшихся
с макрокефалами, видимо, па рубеже нашей эры.
Этих захоронений выявлено десять 252, восемь в некрополе Фанагории
и по одному — Тирамбы и Горгиппии. Почти все они были совершены
в простых грунтовых могилах и, за исключением одного из некрополя
Тирамбы, костяки лежали вытянуто. Ориентация различная: северная,
восточная, севере восточная, юго-восточная (по одному погребению),
северо западная и юго-западная (по два). Судя по инвентарю, по крайней
мерс четыре погребения женские, одно мужское, о прочих с уверен-
ностью судить трудно. Эти, правда, весьма относительные выводы наряду
с данными антропологов 254 говорят о том, что обычай деформации вовсе
не был присущ лишь мужчинам.
Обращает па себя внимание датировка данной группы захоронений:
все — III IV вв. н. а. Обычай деформации отмечен в Поволжье уже
в погребениях 1 в. и. э.; но массовым становится во It —IV вв. н. э. Самая
ранняя группа сарматских погребений с деформированными черепами
в Северном Прикаспив датируется 11 в. в. э. С III в. н. а. они ветре
чаются в могильниках Прикубанья 254. Вслед за В. II. Шиловым24
Е. 11. Алексеева убедительно связынает обычай деформации с ранними
аланами S5T.
Таким образом, где то в III в. н. э. племена «длинноголовых» появились
у восточных рубежей Боспора, что подтверждается и известной надписью
208 г. н. э. из станицы Таманской, упоминающей о главном аланском
переводчике (КБН. № 1053. С. 613. 614). К концу III - IV вв. и. э. аланы,
отдельные семьи илп отряды воинов, селились в некоторых городах, воз
можно, предпочитая Фанагорию. М. М. Кобылина считала эти погребения
просто сарматскими .
Весьма часто к числу варварских, точнее, сарматских признаков
относят обычай положения одной или обеих рук кистями на кости таза и
перекрещивание ног в голени. Действительно, эти черты зафиксированы
в савроматских могильниках 259, позднее отмечены в сарматских захоро-
нениях. чо встречаются и в киммерийских, и в скифских погребениях .
Е. П. Алексеева считает эти особенности признаком сармато аланского
обряда2”1. Вместе с тем такое положение рук и ног, как уже говорилось,
зафиксировано и в ряде погребений античных некрополей Греции.
Общий анализ всех погребений рассматриваемого времени показывает,
что как положение кистей рук на таз, гак и перекрещивание пог в голени
встречается повсеместно в самых различных могилах, в том числе и
в обычных захоронениях рядовых боспорян. Все это убеждает нас в том, что
взятые в отдельности эти черты не дают оснований для выводов о воздай
стнии сарматских традиций или их непосредственном присутствии в горо-
дах Таманского п-ва. Но некоторые предположения иного порядка сделать
все же, как представляется, можно.
Всего таких погребений учтено 49 (несколько более 10 %). Встречаются
они приблизительно с той же частотой и в пределах более дробных хроно-
логических периодов с I в. до н. э. до IV в. н. э. Ориентация этих захороне
54
пий различна н ее изменения соответствуют общей динамике этого процесса
в рассматриваемое время. Таким образом, выделить характерную для этой
группы погребений ориентацию или иные черты нельзя
Есть средн них погребения с деформированными черепами (дна),
с. куском мела (одно), с оружием (три) и костями животных (три), но
прочие, как уже говорилось, ничем не примечательны.
Из 20 захоронений с. перекрещенными ногами, судя по инвентарю
(за исключением двух moi ил с бусами), почти все погребения, скорее
мужские, чем женские. Обратная картина, как будто бы наблюдается
в группе могил с положением обеих рук покойного кистями на таз. Их 12 и
в восьми, скорее всего, захоронены женщины, в прочих инвентарь
допускает и мужскую принадлежность.
Захоронений с положением правой руки на таз 12. Из них девять,
вероятно, мужские, три — женские. Погребений с кистью левой руки
па костях таза — 13. Из них, наоборот, девять могил женские, две могут
быть и мужские, в остальных инвентарь крайне невыразителен.
Примечательны погребения в подбойной могиле из некрополя Кен262,
где лежало два костяка, судя по инвентарю. мужской и женский,
с юго-восточной ориентацией. У женского — кисть левой руки лежала
на тазовых костях, у мужского — кисть правой. Таким образом, хотя пол-
ного совпадения нет, положение двух или левой руки кистями на область
таза более характерно для погребений женщин, а скрещенные в голени ноги
или кисть правой руки па тазе чаще встречаются в мужских захоронениях.
Эти элементы обряда, видимо, связаны с полом покойного и вряд ли
отражают какие либо этнические особенности. Вполне возможно, что они
в разной мере и не однозначно бытовали у различных индоевропейских
народов. Все выводы, однако, ввиду относительности определения пола
по инвентарю захоронений в достаточной мере условны .
Немаловажное значение в погребальном обряде имела ориентация, хотя
о ее роли при выявлении характерных признаков погребений представн
телей отличных этнических групп единого мнения нет (рис. 3). Вне
сомнения, любой сложившийся погребальный ритуал предполагает либо
твердо установленное направление в положении покойного, отражавшее
какие-то представления о потустороннем мире, смерти и т. п., либо,
опять таки в связи с этими представлениями (или их изменением, не-
конкретност ью), не отличается постоянством и определенностью. Не раз
отмечалось, что в некрополях городов Боспора в VI -11 вв. до н. а. в той
или иной степени доминирует восточная ориентация, в целом присущая
грекам (нонинам). Более или менее устойчивой была в то время ориентация
и в могильниках сопредельных с Поспорим варварских племен.
Положение заметно меняется в первые века нашей эры. Уже
к I в. до н. э. превосходство восточного направления в городских некропо-
лях Таманского п ва не было особо значительным. В дальнейшем картина
стала совсем «пестрой». Из исех погребений I —IV вв. и. э. с выявленной
ориентацией восточная составляла всего около 20 %. Правда, в 1 — 11 вв.
этот показатель несколько больше (26 %), зато но II— IV' вв. н. а. он
всего 7,8 %.
Западную ориентацию имело 9,7 % всех захоронений. Около 10 %
в 1 в. до н. э. — I в. н. а., меньше во 11 — IV вв. н. э. и несколько выше
в I и. и. э.
55
Северная ориентация отменена в 16 % погребений. Чуть больше 11 %
в I в. до и. э. — II в. н. э. и 26 % я последующий период. Случаи погребений
с этой ориентацией стали чаще в I в. н. я. и к 111 в. н. э. Южная ориентация
встречалась приблизительно в 9 % гробниц. Около 11 % — в I в. до и. э,—
II в. н. а. В дальнейшем этот процент упал до 5,6. Число погребений с этой
ориентацией несколько увеличилось в I в. н. я., а прочее время оставалось
небольшим.
Погребения со смешанной, промежуточной ориентацией в целом под-
чиняются той же закономерности, что и ориентированные по частям
света.
Таким образом, ни одно из направлений не являлось для погребений
некрополей городов Азиатского Боспора в рассматриваемое время господ-
ствующим. Значительно выросла доля могил с невесточкой, особенно
северной ориентацией, прежде почти не встречавшейся (в 111 — 11 вв.
до п. э. северная ориентации составляла всего I %, южная — 5 %, запад-
ная 2,1 %).
Выделяются как бы два «ника» роста невосточной ориентации —
рубеж 1 в. до н. э.—I в. п. э. и 111 в. н. э. Такая перемена в ориентации
захоронений в первые века нашей эры отчасти объясняется общим «забве
пнем» чисто эллинских обрядов. Не меньшее значение имело и воздействие
традиций и представлений соседнего варварского населения и их проник-
новение в города Азиатского Боспора.
Ориентация в меото-еарматских могильниках этого времени тоже очень
неустойчивая. Если в IV —II вв. дон. э. в минских погребениях господст-
вуют южное и восточное напрнвления, то в I в. до н. э, —III в. н. э. усилива
ется западное и северное, что справедливо связывают с сарматским воздей-
ствием . При этом не но всех известных меото-сарматских могильниках
картина полностью идентичная. Так, в погребениях I III вв. н. э. у аула
Октябрьского 80 % захоронений лежало головой на запад **5. В Усть-Ла-
бинском могильнике в III I вв. до н. э. южное и восточное направления
составляют более 50 %, а в погребениях 1 — 11 вв. н. э. преобладает запад
ная ориентация (57 %) 2бе. Доминирует эта ориентация и в других могиль-
никах 1 —III вв. н. э.2"7
Довольно разнообразна ориентация и в нодкурганных гробницах
Прикубанья I в. до и э. —Ill в. н. а. В катакомбах «Золотого кладбища*
(I II вв. н. э.) покойники лежали, как правило, головами на юг или за-
пад ***. Для собственно сармат в первые века нашей эры, особенно во
II — 111 вв. п. э., более характерна северная ориентация'59.
Итак, южная, северная и западная ориентации в некрополях' азиатских
городов Боспора, если не полностью, то в определенной степени, видимо,
объясняется влиянием меото сарматских и нозднесарматских обрядов.
Примечательно, что если западное и южпое (с отклонениями) направления
чаше встречается в гробницах 1 — 11 вв. н. э., то северное III—IV вв. и. э.
Несмотря на все исключения, в целом захоронения горожан Таманского
полуострова в I IV ви- н. э. как будто бы находились на большей глубине,
чем прежде. В меото-сарматских могильниках этого же времени также уве-
личивается глубина г|»обмиц, что отмечается всеми их исследователями.
Не беря на себя смелость Делать из этого какие-либо выводы, ограничимся
констатацией факта.
56
Остановимся теперь кратко на некоторых моментах, связанных с aim
лизом погребального инвентаря.
Могилы рассматриваемого периода небогаты вещами. Исключения
встречаются редко. Наряду с увеличением числа белы н вентерных шире
беиий на участках некрополей первых веков нашей эры. это свидетель-
ствует не столько об относительном обнищании горожан, хотя и это.
видимо, имело место, сколько об общей тенденции сокращении коли-
чества вещей, сопутствующих захоронению. Она отчетливо наблюдается
во всех более или менее изученных античных некрополях. Связано ли
это с распространением христианства или христианские нормы были под-
готовлены естественным процессом отмирания прежних традиций.сказагь
трудно. Скорее всего, здесь действовали все причины.
Еще раз оговоримся, что по общепринятому мнению, наличие каких-
либо предметов в могиле далеко не всегда позволяет судить об этнической
принадлежности покойного. Оружие, украшения, предметы конскою
убора очень быстро заимствовались соседними народами. Керамика —
более консервативна, по у меотов в ее облике уже издание сильно сказыва
лось влияние античных образцов и приемов. Сарматы же, придя в При
кубанье, быстро усвоили эти меотскне местные формы посуды и чисто
сарматской керамики в первых веках здесь исследователи не выделяют 27|>.
Лишь с приходом алан появляются характерные новые элементы в форме
и орнаментации сосудов.
Среди находок обычно всегда выделяют предметы вооружения, видя
в этом воздействие варварских обычаев и следствие так называемой сарма-
тилации Боспора. Бытует мнение, что погребений с оружием в первые века
становится больше, чем прежде. В действительности же в некрополях
1 —IV вв. н. а. азиатских городов Боспора их не так уж и много — 22 (около
4 %). Для сравнения отметим, что в VI—V вв. до и. э. этот процент был
много выше (31 %) в IV в. до и. э. — около 16 %, а в III 11 вв. до и. э.
всего 3,5 %. В рассматриваемое время они распределены неравномерно.
Их процент очень мал в 1 в. до н. э. — I в. н. э. (1,5 %) и в 111 —IV вв. н. э.
(5 %), но заметен на рубеже 1 — II вв. я. э. (около 14 %). Погребения с ору-
жием встречаются во всех некрополях, но чаще всего в Фанагорийском.
В основном они совершались в простых грунтовых могилах, но найдено
оружие в четырех земляных склепах, одной подбойной могиле и в каменном
саркофаге.
Железные наконечники стрел в количестве от одного до 10 найдены
в семи могилах I в. до н. э. — II в. н. а., наконечники копий — в двух,
мечи — в 14 гробницах. Строгой закономерности в расположении оружия
в могиле нет. Не отмечено, довольно часто встречавшееся прежде положе
пис меча поперек костяка, от правой (или левой) руки к ноге. Это объясня-
ется изменением формы и длины мечен, а следовательно, способа его
ношения.
Лишь в одном погребении Фа нагори некого некрополя имелся полный
набор наступательного оружия (меч, наконечники копий и стрел) 2А
В VI —IV вв. до и. э. таких могил было много.
В своей массе (за исключением двух) а'3 эти погребении не выделяются
богатством среди прочих могил. Ориентация их различна. Погребения
в восточной (с отклонением) ориентацией относятся к 1 11 вв. н. а.
57
Разумеется, нс все эти захоронения варварские, тем более сарматские.
Обычай ношения оружия давно вошел и быт и облик боспорян, став элемен-
том их погребального обряда еще в предшествовавшие столетия. В «рим-
ское время», но отличавшееся миром и спокойствием, с ним иной раз
вообще не расставались, вспомним хотя бы юного ольвиополнта — собе
седника Диона Хрисостома. Поэтому нет ничего необычного в ого присут-
ствии в гробницах горожан первых веков нашей эры.
Встречаются предметы вооружения и в могильниках Прикубанья этого
времени, где процент погребений < ними довольно велик (Усть Лабин-
ский могильник — 37 %). Мечи и там — самый распространенный вид
оружии. Формы же их, как и везде в этом районе Причерноморья, были
общими.
Конечно, учитывая всю обстановку того времени и некоторые варвар-
ские черты обряда в ряде могил этой группы городских некрополей, можно
допустить, что некоторые из них оставлены выходцами из Среднего При
кубанья: меото сарматами и сармаго-аданами. Точно разграничить все их
ня боснорские и варварские вряд ли можно.
Погребений с отдельными костями или полными и частичными скеле-
тами животных среди мш ил I в. до н. a. IV в. и. э. немного, всего девять:
четыре — I в. и. а., два — I—II вв. я. три — II —IV вн. н. э. В шести
гробницах это части лошадиных скелетов, в двух — крупного рогатого
скота, в одном барана. Все могилы, кроме одной подбойной из Кеч,
простые грунтовые.
Погребения с костями животных встречались в некрополях Азиатского
Боспора и раньше, но кости лошадей появляются в них лишь ко II—
I вв. до н. а. О причинах возрастания значения коневодства и роли коня
в жизни боспорян «римского времени» говорилось уже неоднократно.
Всегда в почете был конь у соседей Боспора: скифов, синдов и сарматов.
В Усть Лабинском могильнике кости лошадей и коров сопровождали
28 % захоронений I II вв. и. э.274 В могильных ямах «Золотого клад-
бища» часты кости лошадей и удила *'*. Все это говорит о том, что появле-
ние рассматриваемых погребений в городских некрополях можно объяс-
нить как •внутренними», так и «внешними» причинами.
В духе старых меотских традиций выглядит погребение I в. до н. э. —
I в. п. э. некрополя Тирамбы, где возле костяка, лежавшего головой на
запад, стояла миска с костями барана 27в. Бронзовые колокольчики-обереги
подчеркивают варварский облик этого захоронения.
Скорее всего, сармат был погребен в подбойной могиле I в. до н. э. —
I в. я. э. некрополя Кен головой на севере восток вместе с костями задней
части туши лошади . В другом погребении II III вв. я. а. из того же не-
крополя рядом с прочим инвентарем лежали кости коровы и лепной кувшин
с зооморфной ручкой 27в. В гробнице IV’ в. н. а. из Горгиппии слова от кос-
тяка с деформированным черепом находился скелет лошади е железной
сбруей .
Еще к одной могиле с костями лошади из Фана гори некого некрополя 2Н
проступают варварские черты, об этнической принадлежности прочих из
этой группы захоронений определенно судить трудно.
Отголоском старого меотского обычая можно считать находки ножей
в мисках в нескольких погребениях. Прежде они клались вместе с жертвен-
ным мясом.
58
Вряд ли варварским для рассматриваемого времени являлся обычай
ношения лицами обоего иола шейных гривен. Когда-то это была приви-
легия скифских царьков и смндо-меотской знати. Очень быстро он был
перенят греко-варварской боспорской аристократией, а затем всеми бога-
тыми и влиятельными боспорянами. От II в. и. э. до нас дошла статуя отца
горгнннинского наместника Неокла с массивной гривной, украшенной
змеиными головками на концах >в|. У людей менее состоятельных гривны
были из серебра и бронзы. Несколько погребений 1 — 111 пв. н. э. с такими
гривнами обнаружено в некрополях Кеп, Фанагории, Горгиппии.
Крайне редок для Боспора обычай закрывать золотыми пластинами
глаза и рот покойного. Таких погребений известно всего три в некрополе
Горгиппии. Они относятся ко второй половине 11 — началу III в. п.». и отли-
чаются богатством инвентаря и наличием оружия 21’. Этот обычай бытовал
у различных народов в разное время. На Боепоре он еще отмечен лишь
в отдельных могилах Кыз-Аульского некрополя ‘м. Встречаются погребе
ния с нагубниками и наглазниками в некрополе Херсонеса первых веков
нашей эры *‘м. В ближайшем к Боспору варварском окружении этот обряд
не зафиксирован. Возможно, он был принесен выходцами из Фракии или
городов Малой Азии или Восточного Средиземноморья и практиковался
при захоронении людей с высоким социальным положением.
«Обол Харона», засвидетельствованный на Боепоре е IV в. до и. з. и пер-
вое время действительно связанный лишь с погребениями, совершенными
по нормам эллинского ритуала, скоро получил не только широкое распрост-
ранение, но и был занесен к соседям. Среди меотских могил III II вв. до
я. э„ раскопанных у ст. Елизаветинской, было несколько с монетами ?А5.
Во II I вв. до н. э. «обол Харона» встречается в различных, как но конст-
рукции. так и по обряду, погребениях и горожан и населения хоры госу-
дарства, становясь одним из элементов пбщебоспорского обряда. С этого
времени он перестает быть критерием эллинского происхождения покой
иого, но оказался живучим и просуществовал до конца античной эпохи.
В рассматриваемых некрополях монеты найдены в53 (11 %) могилах пер
вых веков нашей эры. По отдельным некрополям общий процент приблизи-
тельно равен: 9,2—13,5 %. В тех же пределах колеблется процент этих
погребений и по векам. Чаще всего монеты встречаются в погребениях
I в. и. а.
Они были найдены в захоронениях с различной ориентацией без замет-
ного преимущества, в пяти земляных склепах, двух подбойных могилах
и одной — с заплечиками, каменном склепе н в 33 простых грунтовых гроб
ницах. За исключением двух погребений, со следами охры, IV в. и. э.
и одного — с полным набором оружия из Горгиппии, в других могилах
с монетами не было отмечено каких либо ярко выраженных варварских
черт.
Прочие находки в основном были теми же, что и в могилах городов
Европейского Боспора. Характеристику их мы давали в первой части
главы.
Крайпе редко попадались стригили, некогда столь характерный пред
мет эллинского палестрического отряда.
В 41 погребении среди прочего инвентаря находилась лепная посуда.
Не орнаментированные сероглиняные горшки, миски, куншины встречены
•5.9
в шести могилах I п. до и. э. — I в. н. э., причем ориентация костяков была
северной, южной и юго-аападной, два из них лежали на боку с согнутыми
руками и ногами. Столько же погребений с «лепниной» (горшки и кувшин
с зооморфной ручкой) относится ко II — III вв. н. э. Ориентация костяков
также невосточная. В III —IV вв и. э. лепная керамика присутствует
в 36 % всех гробниц. Теперь это в основном темиолощеные горшки и кув-
шины. сероглиняные кувшины с зооморфными ручками, кружки с орна-
ментом из полос лощения. В И погребениях покойники имели северную
ориентацию, в пяти — северо-восточную, в четырех — северо-западную,
в остальных — все прочие направления. Черепа трех костяков были дефор-
мированы, в одной могиле были кости лошади, в другой — кусок охры.
Столь значительное увеличение числа погребений с лепной посудой
в 111 — IV вв. н. э„ конечно, можно объяснить общим ростом ее доли в быту
населения боепорских городов, что подтверждается и раскопками город-
ских слоев. Но обршцает на себя внимание невосточная в подавляющем
большинстве случаев (даже в I в. до н. э. — I в. я. э.) ориентация в могилах.
Господствует, особенно в позднее время, северное, характерное для сарма-
тов. направление. Показательна и форма этой посуды, именуемой обычно
«сарматской», находящей многочисленные аналогии в современной ей
и более поздней аланской керамике. Поэтому надо признать, что присутст
вис лепной посуды в погребениях чаще всего не случайно и связано, пусть
и не всегда, с варварским этносом покойного.
В 11 могилах, причем чаще в гробницах до 1 в. до и. э. — I в. н. э. среди
инвентаря отмечены прежде не встречавшиеся бронзовые колокольчики,
игравшие роль оберегов или имевшие иное магическое значение. Они попа-
даются в место сарматских могилах первых веков нашей эры 2Я6. Анализ
погребений с колокольчиками показывает, что они более характерны для
обряда негреческого населения городов, в погребениях с различной невос
точной ориентацией, мелом, охрой, галькой, костями напутственной мяс-
ной пиши. Скорее всего, они были заимствованы у Прикубанских соседей.
Что касается находок зеркал так называемого сарматского типа, то они
вообще были очень распространены в это время, и, хотя придают погребе-
ниям определенный «варварский» оттенок, сами по себе об .этносе свиде
тельствовать не могут.
В рассматриваемый период еще труднее, чем прежде, выявить среди
общей массы погребений те, которые с большей долей вероятности можно
считать варварскими. Это объясняется тем. что за прошедшие столетия
изменился погребальный обряд самих боепорских греков.
Далеко не все черты варварского обряда были восприняты боспоря-
нами. Шел и обратный процесс — эллинизации сопредельных террито
рий. протекавший менее ярко, чем прежде, и нарушавшийся перемете
пнями впутри варварского мира. Племена более дикие и далекие перед-
вигались до границ Боспора (а с середины III в. н. э. на какое то время
и заняли его территорию), сметая и оттесняя народы, уже несколько
воспринявшие его более высокую культуру.
В силу этого, к определению варварских погребений приходится
подходить особо осторожно, относя сюда лишь захоронения с несколькими
явно пегреческими признаками, не вошедшими в погребальный обряд бос-
порян. Именно эти черты мы и старались охарактеризовать. Таких гроб
60
ниц выделено примерно 10 % общего числа. Соответственно в рамках I в.
до н. а.—I и. и. э.. I и. н. э., I -II вв. и. a., II в. и. a., II —III вв. и.
Ill в. н. a.. Ill —IV вв. я. э., IV в. it. э. этот процент выглядит так: 5.5; 5,6;
5,9; 5,7; 12,5; 17,2; 30,8; 29. По всей видимости, количество этих погребе
ний (и соответственно процент) было большим. Мы исходим из самых осто-
рожных оценок.
При всей относительности этих цифр они, скорее всего, верно отражают
общую тенденцию роста числя варваров в городах Азиатского Косиора.
Причем до III в. н. э. их процент был и невелик и относительно стабилен
(вспомним, что в 111 —II вв. до и. а. он был равен 13,2 %), то затем значи-
тельно вырос. 38 % этих погребений определенно женские и детские,
15 % мужские. Об остальных с уверенностью судить трудно. В целом
создается впечатление, что среди захоронений с отдельными или несколь-
кими варварскими чертами обряда доля женских — выше. Это или следст-
вие реального соотношения полов средн представителей варварской среды
в городах, или — давно отмеченная этнографами особенность: женщина
в большей степени, чем мужчина, является носителем старых, консерватив-
ных традиций.
Эти погребения, видимо, оставлены в основном людьми среднего
и небольшого достатка. Для ориентации этих могил характерно некоторое
преобладание северного направления (особенно в Ш —IV вв и. э.) при
очень незначительной доле восточного.
, Общий процент варварских захоронений во всех достаточно изученных
некрополях примерно одинаков (около И %) за исключением Горгиппии,
где он самый низкий (2,3 %).
При анализе различных черт варварского обряда и ориентации в погре-
бениях некрополей азиатских городов Боспора выясняется, что для 1 в.
до н. э. I II вв. и. э. более характерны одни из них. а для III -
IV вв. и. э. другие. Количественный подсчет показывает, что увеличе-
ние как отдельных элементов, так и предположительно варварских захоро-
нений происходит дважды.
Так, первому' периоду присущи: скорченные (и с элементами скор-
ченности) погребения, обмазка дна и стен могил глиной, войлочная под-
стилка, подсыпка из мела и риальгара, подбойные могилы, оружие с невос
точной ориентацией, вообще довольно разнообразной.
Особенности погребений второго периода: деформированные черепа,
охра, кости лошадей, преобладание северной ориентации, лепная кера-
мика.
Создается впечатление, что первая «волна» усиления варварского влия-
ния и проникновения имела место где то во второй половине 1 в. до н. э.—
I в. и. э. Она не изменила существенно облика некрополей городов этой
части государства и этнического состава их населения, хотя и была ощу
тима.
Вторая «волна* относится ко второй половине III — IV вн. и. э. Воз-
можно, количественно она была и не больше первой, но население самих
городов к этому времени заметно сократилось. Не исключено, что часть
варваров, входивших в «готский» племенной союз, осела в боспорских горо-
дах. Сравнение же более поздних варварских признаков в городских невро
полях с могильниками Прикубанья и Северного Кавказа показывает, что
61
эта вторая «волна» в основном представляла собой продвижение части
аланских племен к берегам Бог пора Киммерийского и далее в Крым.
Сложнее этнически интерпретировать первую «волну», влившуюся
в боспорские города Таманского п-ва, ослабленные всевозможными потря-
сениями бурной мнтридатовской эпохи. В ней заметно присутствие элемен
тов, свидетельствующих о влиянии обрядов меотских, но главным образом
сарматских и сармато меотских племен Прикубанья и Нижнего Допа. Ве-
роятно, это были и давние соседи греков — дандарии, ториты, синды,
нсессы и позже появившиеся .загадочные аспургиане, т. в. все тс, кого Стра-
бон перечислял среди ближайших к Косиору на востоке варварских иаро
дов (Slrab. XI. 2.11).
В целом на основании анализа некрополей создастся впечатление
о большей варваризации населения городов Азиатского, нежели Европей-
ского Боспора.
Наиболее четки это положение вы раж ено
в книге М. И. Ростовцева «Скифии и Бос
пор. (Л.. 1926. С 161).
1 /’огговчеч М. If. Скифия и Гик пор. С. 161,
178, 214; Цветаева Г. А. Грунтовой
некрополь Пантикапея//МИА. 1951.
№ 19. С. 63.
3 Агг. 30. Ps.-Arr.. 76.
* .Strafc. XI. 2.8; PUn N Н. 4. 80; Ps. Arr. Тб;
Steph. Byz.. s. v.
s Plin NH. 4,86; Steph. By*., s. v.
" Plin. Nil. 4.87; P. Mela. II. 1. 3.
7 Plin. Nil. 1,87.
' Plot. VI. 4.
’ Ростовцев M. И Скифия и Боспор. С. 252.
253.
117 Гайдукевич В. Ф. Босиорское царсгм J1.,
11)49 С. 191.
11 Ps.-Arr. 76.
1 Maptu 10. Ю Городища Боспорскш'О цар-
ства к югу от Керчи !/ ИТОИАЗ. 1929.
Г 2. С. 131; КБН. .V 942. С. 523.
11 Гайдукевич И. Ф. Некрополи некоторых
боспорских городе»//МИД. 1959 Л» 69.
С. 223 и след
17 Afotee Л". Л., Масленников А. .4. Рас-
копки некрополя Катей//АО 1977 г. М..
1978. С. 359.
'* А'ра-ылЛер’ И. Замечании ил некоторые
места дрянней географии Таирин //
ЗООИД. 1848 Т. 2. С. 8; Марти К). Ю.
Новый материал ил Керчи и ее окрсстио
стой // ЗООИД. 1912. Т.31. С. 14. Блават-
ский В. Д. Архаический Бое пор // МПА.
1954. №33. С. 22.
Марти К) Ю. Ноаый материал из Кер
чн .. С. 14 и след.; Гайдукевич В. Ф.
Некрополи. . С. 213; Кубланоа М. М.
Археологические рааведкн п районе Коп
Такиля // КСИ А. 1961. Нып. КЗ G. 96 и
след.: Малева Н. В., Малев К. А. Раа
мелки па мысе Такиль//АО 1976 г М.,
1977. ('. 342. Разведки авюра в 1975.
I 177 гг.
11 Зенкевич В. II Морфология и динамика
советских берегов Черного моря. М ,
1958. с. 193.
’ Plin ХН 4, 85
'* * Рг.-Лгг. 76.
*" Гайдукевич В. Ф. Некрополи. С. 213;
Ряапелки актора я 1975. 1977 гг.
” В. Ф. Гайдукевич склонен размещать эти
города в обратном иорядке. См.: Гнидуне
«пч В. Ф. Некрополи. . С. 213, К. Э. Грм-
непич помещает Акру на северном берегу
Тобечинсиого озера.
i! В. Д. Блаватский считает. чги Корокан*
дама находилась у хутора Цятиколидеэ-
ного (близ мыса Панагии). См. Влачат
ский II Д. Архаический Боспор. С. 20.
- №гаЬ. XI. 2, 8.
71 Ввренбейм Д. Я. Керченский пролив во
время Г.трабоиа в гнете новейших данных
об изменении vpoiuoi Черного моря //
СА 1959 № 4. С. 45.
N Гайдукевич В. Ф. Некрополи... С. 213;
Кругликова И. Т. Сельское хозяйство
Боспора. М.. 1975. С 95.
|| Грач В. Я. Раскопки некрополя Ним-
фея /7 АО 1977 г. М , 1978. С. 314. 315
” Ростовцев II. И. Скифия и Боспор.
С. 354.
77 Автор нырнжлет признательность
С Л. Шестакову за предоставленный
материал.
Л Блаватский В. Д. 1‘асконки некрополя
Тнритаки и 1933 г.//МИЛ. 194t. №4.
С. 61 и след.; Кобылина М М. Раскопки
искрошил Тирнтаки н 1934 г. // МИЛ.
1941. X» 1 С. 75 н след.; Гайдукевич В. Ф.
Некрополи.. . С. 215 и след.
" Шее так ом i . А. Охранные раскопки Ти-
? s
ритакского некрополя в 1983 г.//Tea.
конф. «Проблемы истории И арХООЛОГНВ
Восточного Крыма». Керчь. 1984
1 Ростову ев Л/. II Сагифии и Ьогпор. С. 215.
“ Цветаева Г. Л Грунтовой некрополь Пан -
тиаанея//МИЛ. 1951. .4 19 С. 67 и
СЛВД.; Очи Же. Курсивный IICKpOIKI.'fb
Пантикапея // МИЛ 1957. .V 56. С. 241 и
след,
 Агаром В. II. Один из участков Панты
каисйского некрополя // ЛИК. Симферо-
поль, 1962. Г. 2. G. 326. 327. Раскопки
сотрудника и у лея О. Д. Чевелспа склепов
первых исков нашей чры но дороге ни
«старый Карантин» а 1984 г., ииформа
цин о которых км любгс»но предоставлена
автору.
' Цветаева Г. А. Грунтовой нскрочо.п. .
_ С. 76
3> Таи же
к’ Лчтлед и» .V. И. Скифия и Косиор. С. 215
1? Цветаева Г А. Грунтовой некрополь...
С. 70. 82.
Там же. С. 82, 83.
Там же. С. 83.
Цветаева /'. .4. Куртинный некрополь
Пантикапея. С. 244
*' Там же. С. 249,
,а Росгоедив Л/. II. Скифия и Bocnop. С, 354.
*1 Гам же.
м Малева II. II. Отчет «б охранных раскоп
к ах некрополя Мнрмекия // Архив
КИЛМ. AiittKI л. 1-2; Она лее Рас-
копки некрополя Ммрмекня // КСИА.
1981. Кын. 168. С. 78 и след.
* Ростов!/ев М. II. Скифия и Боспор. G. 353.
" Там же.
1 Веселов В. В. Археологические рааведки
в восточной части Керченского полу
острова //СА. 1939 Т 29/30. С. 227.
Веселов В. И. Археолпгнчегкие развед-
ки. .. С. 239.
” Там же. С. 231.
Там же. С. 234. 242.
'' Дирин А. А. Мыс Зиме и сделанные па
нем археологические находки // ЗООИД
1896 Т 19. С. 122 1.Я2.
“ КБН. Л< «09 -900.
,s Дирин А. .4. Мыс Зюк. .. С. 124.
м Круеликови II Г Новые данные об исто-
рической географии Крымского побер<
mini Азовского моря // СА. 1959.
Т. XVIII, С. 233.
м Plot. VI. 4.
*" Цветаева Г. А. Груиговой некрополь...
С 78
5Т Милев К. А. Отчет о раскопках городища
и некрополи Китея в 1977 г. // Архип
КГИА.М .4 528. С. 2, 3.
“ Грач И Л. Раскопки некрополя Ним-
фея И АО 1974 г. М„ 1979. С. 271. Сооб
тении сотрудника КГИА.М С А Шеста-
кова.
Кобылина М. М. Раскопки некрополя
Тирнгикв//МИЛ. 1941. .4 4. С. 83. 84
Цветаева Г. Л. Грунтовой некрополь. . .
С 80.
“ Тим же. С. 83.
03 Ростовцев М. II. Скифия и Боспор
С. 353.
Там же.
ь! Дирин .4. .4 Мыс Яв>к. .. С. 123. 124.
” Цветаева Г. А. Грунтовой шжрополь. . .
С 78-80.
* Дирии Л. /I. Мыс Зюк. .. С. 122.
Цветаева Г. А. Грунтовой HOKimnaub...
С. 73
“ Там же. С 80
Л* Тем же С 83.
" Дарин А. А. Мыс Зюк. .. С. 123, 121.
'' Царович И-шикан М. Некрополь Ольвии
иллинисгмчгекого времени. Киев. 1974.
С 18
7S Зубор'. О'. W Некрополь Херсонеса Тав-
рического I —IV ни. и. п. Киев. 1982.
( 17-19
'ч Яубарь В. W. Нак|1оп<1ль Херсонеса. . .
С. 19
Breccia Е. La rwcropofi Hi Scialby. Cairo,
1912. Vol XIX, Г 6; Politer E.. Helnaeh S.
La necropole de Merino. P.. 1887. Vol. 1.
P. 66; Kurle I). .V., Boardman J Greek
burial custom*. L., 1971 P 182 Fly. 35.
36 Сорокина С. С. Среднеазиатские num
комбные и подбойные захоронения как
памятней местной культуры // СА. 1956.
Т 26. С. 1(и) ПО, 116.
36 Машкова М. Г. Памятники upoxopon-
ской культуры//САИ. М. 19143. Д1-1Й.
с 2У-
' (.вирное К. Ф. Вопросы и «учения сар-
матских плсыея. .. С. 203: Абреком М. И.
Сарматская культура II в. до н. и.
I в. в. а. //СА 1959. № 1. С. 57.
” Смирнов К. Ф Вопросы изучения. .
С 204.
Au^itmue Н В. .Моогосарматский ио
ги.тьнпх v станицы Усть-Лабинекой //
МПА. 1951. .4 23. С, 205.
м Твм же. С. 191.
* Алежсгепп Е И. Этничи кие свяли гармп
тов > ранних план < местным паеллеиием
Семеро Западного Капказп Черкесск,
1976 С 69
,а Раевский Д. >. Скифы и сарматы в Неа-
поле // 1IGA М . 1971. С. 115.
*•’ Гущина И. Н. О сарматах и Юсо Запал
пом Крыму //СА. 1967. Аг 1. С 43: Цое
Панова II А., Гуарг/ia II. И., Лобова И II
Могильник Скалистое III в Юго-Запад-
ном Крыму I 111 пи. и а.//СА 1976.
.4 4. С. 122, 123; ВосПоим/о Н. .4. Нигре
63
бальным обряд сельского населении позд
нсм'кпфского государства и Крыму //
Труды ГИМ М . 1982. Л; 58. С. 32.
Нялъмина М. И. Сарматские погребения
у с. Ново Филиппинки // ВССА. М.. 1932.
С. 220. Абрамова Л1 7/. Сарматская куль-
iypii II в. до и. э. I и. н. □. С. 54 я след.;
Г цсцика If. И О сарматах о Юго Запад-
ном Крыму. С. 43, 44; Алексееве Е. И
Этнические связи сарматов и ранних
алан . С. 69; Богданова Н А. Погре-
бальный обряд... С. 31 и след
94 Кроме подбойных могил Неаполя Скиф-
ского. в которых господствует восточ-
ная ориентация (см  Раевский Д. С.
Скифы и сарматы. С. 149), а также
подбосе Прикубанья, где она довольно
неустойчива
•	' ИАК 1907. Ныи. 25. С. 7 ЛЁ 9.
•	7 ИАК 1995. Ныи 17. С. 19. Л! 53. С. 54.
*	" Дирин А. Л. Мыс Зюк... С. 127, 128.
Цветаева Г. .4. Грунтовой HCK[X>ito.ii.. .
С. 74.
0,1 Салены с двумя камерами были более
хирактерны для I в. н а. См.: Цве-
таева Г. А. Груитонон некрополь. . .
С. 79.
91 Там же.
9а Ростовцев М. И. Ангинная декоративная
живопись на юге России СПб., 1914.
Т. 1. С. 394; Ок же. Скифии и Боспор.
С. 354. Грач И. J). Нммфсйская экспеди-
ция Государственного Эрмитажа//АО
rtt in;:; г м„ Ц:74 с. 264.
93 Цветаева Г. А. Грунтовой некрополь. .
С. 83. 84.
14 Гайдукевич В Ф. Босиорское пярс.тпо
С. 191.
и Ростовцев М. Я. Скифия и Боспор. С. 358.
w Гайдукевич В. Ф. Некрополи. . . С. 223
и след.
97 Грач Ц. Д. Ннмфейскяя экспедиции Го
гуларствеипого Эрмитажа. С. 264; Она же.
Раскопки некрополя Нимфея // АО
1974 г. М., 1975. С. 270. 271; Опа же Рас
каики некрополя Нимфея/;'АО 1977 г.
М 1978. С. 314. 315.
” Блаватский В. Д Раскопки некрополя
Тиритаки в 1933 г. С 61 и след.; А'обы-
липа Л/. М. Раскоики некрополя Тира
таки. С. 75 и след.; Гайдукевич В. Ф
Некрополи . . С. 215 и след.
” Цветаева Г. А. Грунтовой некрополь..
С. 78. 80.
w Та и нм. С. 84.
11 Дирин А .4. Мыс Зюк... С 124, 125.
"а Граков Б. Н., Милюкова А. И Об этин
четких и культурных различиях в стоп-
ных и лесостепных областях Европейской
части СССР в скифское время // ВССА.
М . 1954. С. 73 и след,; Граков В. Н Скиф>
скос пос ребе от на Николаевском курган
пом поло//МИЛ. 1962. Лё 115. С. 58—
113; Милюкова А. В. Скифские курганы
Тираеиолыдины//Там же. С. 114 —
156; Ольховский В. С. Скифские ката
комбы о Северном Причерноморье //СА
1977. Л': 4. С. 108 и след.
Ольховский В С. Скифские катакомбы. .
С. 108. 111-113.
‘®* Раевский Д. С. Скифы и сарматы. ..
С. 146, 147.
,м Раевский Д. С. Скифы и сарматы...;
Абрамова М. II. Катакомбы п склоновые
сооружении юга Вен точной Европы //
Труды ГИМ. М . 1982. С. 13
Ворована А. К. |Рецензия] // СА 1959.
Лё 1. С. 318.1’оц. на Kit.: Сорокина Н. II.
Тузлинский некрополь. Десятников Ю. М
Сарматы на Таманском полуострове!//
СА. 1973. Т 4. С. 75.
,м Цветаева Г. А. Грунтовой некрополь. . .
С. 69, 78; Сорокина Н. И. Раскопки
некрополя Кеп в 1959 1960 гг. // КСИА.
1962. Вып. 91. С. 100—102; Она же. Рас
копки некрополя Кеп в 1961 г.//
КСИА. 1963. Вын. 95. С. 61, 62.
"* Сорокина С. С. Среднеазиатские ката-
комбные и водбойныо захоронения как
памятник местной культуры. С. ПО-
117; Горбунова II. Г. О локальных осо-
бенностях в культуре древней Ферейны //
СА. 1970. Л» 1. С. 85.
Смирнов К. Ф Сарматские катакомбные
погребения Южного Приуралья По-
волжья и ИХ отношение к катакомбам
Северного Кавказа // СА. 1972. № 2.
С 7.1-81.
Там же. С. 74.
111 Это найми ио. предложенное П. В. Анфи-
мопыи, более соответствует облику таких
могил. См.: Анпилов Н. В. Мвото сар-
матский могильник . . С 191.
1,2 Анфимов Н. В. Земляные склепы сар-
матского времени в грхягоных могильни-
ках Прикубанья//КСИИМК. 1947.
XVI. С 154.
' В Усть-Лабипском могильнике этого вре-
мени они уже составляют около 28 %
всех погребении. См.: Анфимов Я. В.
Меото-гарматскнй могильник. . . С. 191.
1 * Там же
"4 Алексеева Е. II Этнические связи сар-
матоп л ранних алан. .. С. 153. 155.
114 Там же. С. 156; Абрамова М. П. Ката-
комбы и склеповыс сооружения. . С. 15.
' Ростовцев М. И. Скифы и Боспор
С 570-575
ОАК за 1901 СПб., 1903. С. 69 и след.
4 Там же. С. 75 и след.
19 Ростовцев М И. Скифии и Боспор.
С. 370 и след.
в4
I!l Анфимов В И Племена Прикубанья
а сарматское промя // СА 19,58. Т. 28.
С. 67: Абрамовы К. П. Катакомбы и скло-
новые сооружения. . С. 15.
а‘ Алексеева £. fl. Эгннчгокие сеяли сарма-
тов и ранних алан. . . С. 80, 148, 158.
1,1 Царович-Иешикан. АГ. Некрополь Ольпии
эллинистического времени. С. 36.
|а’ Там же.
л Зубарь В. V. Некрополь Херсонеса...
С. 25 и след.; Он же. Склеп н э пашами
лежанками э некрополя Херсонеса // Ар-
хе<хтог1я 1978. Т. 28. С. 36— 45.
|г“ Зубарь В. М. Некрополь Херсонеса. . .
С. 25—33; О» же. Склапи а иннами ле-
жанками С. 36—45.
UI Нелов Г. Д. Некрополь Херсонеса клас-
сической и эллинистической эпохи //
ИДИ. 1948. ,М t. С. 157; Зубарь В. №.
Некрополь Херсонеса. . . С. 24.
”* Фармаковский В. Ф. Раскопки некро-
поля древней Ольвии //ИАК. 1903. 8.
С. 14.
”* Potller В., Netnach 3. La гнч-.гпрок’ de
Morin*. Vol. I. P. 66.
130 Breccia E. La uecropoli di Sciatby Vol. 19.
P. 6 7: Vel. 20. P- 8, 9.
131 Wiegand Th., Schrader H. Prien. B.. 1904.
133 Hermann P. Das Grabcrfeld von Marion
auf Cupron. B.. 1883. PI. 2—3: Bneh-
hols H. G. Toniussos. Zyporn, 1973. 2,
Arehaol. Ant 1974. 4. S 570, Fig. 27 (a, It).
1,1 Franca №. Nuovi rinvonimenli nella necro-
pr>ti del Monte Finoecliilo if (Noto) Sicilia
Archeologica 1979 X 39 P. 82. Fig. 7;
P 86 Fig. 15.
134 Наргис А. Раннехристианские скальные
грибницы при град Провадня Известия
па народиия музей Варна. 1970. Т. 6(21).
С. 193—196. Табл. 1 3.
Machaltchek Л. Die Xecrnpolen und Gr*l>-
rualer im Goblet von Elaiuaea Sebaela und
Knryko* in, Haulien Kilikieii//Oslerrei-
chisclie Akademic der Wissensrballon
Wien, 1967. P. 56. Fig. 20. 5 6; P. 137.
Preda C. < allatia Necropola rotnano-bixnn-
tina. Hue.. 1980. P. 20. Fig. 5 6; P. 137
Fig. III.
<т Вряд ли уместно, как это иногда дела
стся, приводить и качестве аналогий бос-
пирским склепам катакомбы Египта, Ду-
ра Европос, Пальмиры. Хотя именно эти
сооружения в полном смысле являются
катакомбами, они посьма отличаются от
боегюрсиих, ольвийских и хереонесских
склепов. Катакомбы Пальмиры, напри-
мер. ото несколько довольно широких
и длинных коридоров, в стенах которых
высечены узкие щели, собственно и слу-
жившие местами захоронений. Число по-
гребений в катакомбах очень велико
Так. в катакомбе МегаретАбу-Схейль
их около 380. а относятся они ко
11 — 111 кв н а. На стенах ее сохранилось
много имин и изображений умерших. Нее
надписи сделлны на арамейском языке.
Да и в целом катакомбы эти использова-
лись нс греческим населением См.:
Коковцев U. К. К оильмирской археоло-
гии и эпиграфике // Или. Рус врхеол.
ин-та к Константинополе. 1908. Т. 13.
С. 298. 299.
1'• Ростовцев .V. И. Античная декоративная
живопись на юге России Т. 1. С. 509;
Он же. Скифия и Воспор. С. 159, 163.
"* Отчет о деятельности Русского археоло-
гического института в Константинополе
в 19114 г. // Изв Рус. apxeo.i. ин-та и Кон
стантииополе. 1908. Т. 13 С. 312.
'* Таи же. С. 313.
4 Отчет о деятельности... С. 311 314.
4 Ростовцев №. И Поит, Вкфннпя. Гик-
нор // Рус. нет жури 1917. № 1/2.
С. 112 и след.
141 Там же. С. 115. 116.
1,4 И. М. Зубарь объясняет распрострзне
ние склепов этого тина в некрополе Хер-
сонеса ростом имущественной днффероп
циации (см : Зубарь В. №. Склепы a uiiua
ми лежанками.. . С. 44, 45), что. как нам
кажется, довольно схематично и малоубе-
дительно: ведь речь идет ие об отдель-
ных богатых захоронениях в сложных
и дорогих гробницах, н о массовом спо-
собе погребений.
,4" Отметим, что еще Ю. Куликовский высту-
пал против названия «катакомбы» для
земляных склепов (МАР. 1896 Выв. 19.
С. 2), а Н. В. Анфимов предложил назва
ние «камерная гробница» для сарматских
гробниц. См.: Анфимов В. В. Мето
сарматский мыильник . С. 191
** III корпии В. В. Отчет о раскопках в Кер-
чи и его окрестностях // ПАК. 1905
Вын. 17. № 1. С. 3.
|4‘ Ростовцев №. И. АДЖ С 280, 390.
144 Цветаева Г. А. Грунтовой некрополь ..
.
Ростовцев W И. АДЖ. С. 206, 399.
400, Думбере К. Е. Извлечение на отчета
о раскопках гробниц в 1900 г. // ИАК.
1902. Вы и. 2. М 114. С. 52.
|М Ростовцев №. И. АДЖ. С. 277; Шкор
пил В. В. Отчет о (шенопках гробниц
в Карчи и его окрестностях и 1901 г. //
ИАК 1903. Вып 7. С. 75; Ростовцев М. И.
АДЖ. С. 282, 398; Шкорпил В. В. Отчет
о раскопках в Керчи и на Таманском
полуострове в 19117 г. // ИАК. 1910.
Вып. 35, ,8ft 116.
Блаватский В. Д. Раскоикн Пантикапея
а 1954 1958 гг // СА. 1900. .V 2. С. 188;
5 А. Л Маслен инков
65
Он же Отчет о раскопках Пантикапея //
МИЛ 1902. .М 103. С 78 82.
|:" Цветаева Г. Л. Грунтовой некрополь. . .
С. Ж).
141 Грач II. Л. Раскопки некрополи Ним-
фея // АО 1977 г. М., 1978. С. 315.
|М Гайдукевич В. Ф Илурат// МИ А 1958.
К» 85. С. 138; Кубланов М. М. Раскопки
некрополя Илурата я 19В9 г. // КСИА.
1972 Вып 130. С. 83 и след.: Ом же Но-
пыс памятники некрополя Илурата //
КСИЛ. юта. Вып. 145. С. 102 к мел.;
К рыжицкий С. Д„ Кубланов М. М. Склеп
18 некрополя Илурнта // Археологвя.
1972 Л1 7. С. 46 и след.
Малев Е. А. Отчет о раскопках Китея
В 1973 г.//Архив КГИЛМ. .4 316.
С. 1 13; Л1олев Е. Л.. Масленников А. А.
Раскопке некрополя Китея // АО 1977 г.
5!.. 1978. С. 359.
.Колса Е. А. Отчет о раскопках. . С. 6.
” Царевич Пешикам М. Некрополь Ольвии
эллинистического времени. С. 38.
м Зубарь В. Л/. Некрополь Херсонеса. .
С. 8. 9.
159 Греческому погребальной у обряду
вообще посвящена известная монография
Д. Куртц а Нордмашс Auzts I). Г.. Board-
man ). Greek burial rustoiua. L.. 1971
1.ЧС. лер» nniOouj
Aelian Var. Iliac., V, 14: VII. 19.
'** Kurts D. C.. Boardman J. Op. cit. P. 331;
Латышев В. В. Очерк греческих Дреи
костей. СПб.. 1899 Т. 2. С. 98
,и St rah. VIII. 373.
Цветаева Г. А. Грунтовой некрополь. .
С. 75
"•* Грач И Л. Раскопки нейропиля Ним-
фея //АО 1977 г. М . 1978. С. 315
Раскопки Восточно Крымской экс. веди
пни ИА АН СССР к 197!) с.
Зубаръ В. М. Некрополь Херсонеса. . .
С. 51 и след.
1М Мояев Е. А. Отчет. . С. 1—5.
Тим же. С. 5.
179 См, например: Блаватский И. Д, Рас
копки некрополя Тивитаки я 1933 г.
С. 02-64; Лоболо И. И. Сирматы в Кры-
му: Дне канд. ист. паук // Архип
ИЛ АН СССР Р-Н. ЛЬ 1321. С. 30-32.
' Алексеева Е. II. Этнические связи сарма-
ток и ранних алан .. С. 15. 67; Смир-
ная К. Ф. Саароматы М., 1964. С. 92;
Виноградов В. Б. Сарматы Севоро-
Западного Кавказа... С. 64. Примем.
М 81
172 Дм</)ило« Н. И. Меото сарматский МО
гильпнк. . . С. 192. Си. .V; 1.
Бидлиля В. И., Яковенко •). В. Кимме-
рийские погребения Высокой МОГИЛЫ //
. СА. 1974. .4 1. С. 148. 149; Раевский Д.
Скифы и сарматы в Неаполе // ПСА. М..
1971, С. 148; Богданова И. А. Погребаль-
ный обряд сельского населении . . //
Труды ГИМ. М„ 1982. Л1 58. С. Зв.
'* Bobtnson D. I/ Ncocrolynlliia excavation
nt Olynthii-ч. I... 1942. Vol. .XI. I' 53. Pig. 9;
Tab. XIII. I iC 73; Tali. XI.VIII. I*. 1113.
1:1 Цветаева Г. .4. Грунтовой некрополь. .
С 79 80.
17,1 Там же. С. 83.
177 Линьков II. В Меото-сарматский мо
гильпнк . С. 192; Алексеева Е. И. Этни-
ческие связи сарматов и ранних алии. . .
 Г.7
* О принадлежности могильника «Золотое
Кладбище» планам см.; Алексеево A’. II.
Этнические синаи сарматов а ранних
алан. .. С. 73—80.
г' Смирнов К. Ф Вопросы научении сар-
матских племен и их культуры в совет-
ской археологии // ВССА. М., 1954.
С. 204.
Гущина И. II О сарматах и Юго-Запад
ном Крыму. С. 43 и след.; Богданова И. А.,
Гущина II. И., Лобода И. И. Могильник
Скалистое. . , С. 121 и след.; Богда-
нова Н. .4. Погребальный обряд. .. С. 35.
Шкорпил В. В. Отчет. .//КАК 1905.
Вып. 17. .Ns 50. С. 15; Бларамоерг М.
Археологические разыскания и Керчи //
ЗООИД. 1850. Т 2. С. 817; Линевич А. I
О керченских гробницах // Пропилеи
1854. Км 4. С. 539; ЗООИД. 1898. Т. 21
С. 271; Ростовцев Л/. II. АД7К. С. 150;
Блаватский В. Д. Пантикапей. М . 1964.
С 171.
194 Цветаева Г. А. Грунтовой покрошмп.. .
С. 83.
Шкорпил В. В. Отчет о раскопках в Керчи
и его окрестностях и 1909 г.//МАК.
1913. Вмп. 27. Kt 25. С. 9; ОАК па
1867 г. СПб.. 18U С. VIII.
|1М Грач И. Л. Гасконки некрополи Ним
фен//АО 1974 г. М.. 1975. С. 270. 271.
Гайдукевич Н Ф. Илурат. С. 139, 140.
Цублпнпв М. М. Исследование некро-
поли Илурата//КСИЛ. 1971. Вып. 128.
С. 81 -84.
Анфимов И. В Меото-сарматский мо-
гильник. .. С. 101
Алексеева К. И. Этнические связи сар-
матов н ранних алан. .. С. 30.
,м Там же. С. 18 48.
ОАК аа 1901 г. СПб., t902. С. 75 и след.
1,1 Боедпиоча II. А. Погребальный обряд
ильского населения. . С. 37 , 38.
192 Конечно, очень заманчиво было бы свя-
зать сопрпвожлаемые конскими скеле-
тами или костями погребения в склепах
«Илурата» г могилами нанятых на поен-
ную службу, расселенных но ногранич-
66
ним городкам-крепостям и осевших на
Биспоре воинов аланских дружин. Дати-
ровка этих мшил не противоречит вре-
мени аланского господства н Северном
Причерноморье и известной надписи
аланского переводчика
III корпим В В. Отчет о раскопках . . //
ИАК. 1905. Bi.nr. 17. С. 16 №53. 54;
Он лее. Отчет об археологических рас-
копках в Керчи м ее окрестностях
в 1902 г // ИАК О. №51. С. 15; № 183.
С. 108; № 75. С. 86; Он же. Отчет <> рас-
колках в Керчи в 1905 г.// ИАК. 1909.
Пып. 30. С. 5. № 10, 15.
I1W .И «лее Е. Л. Отчет . . Архив KI1AM.
№ 52b. С. 4.
Дарил Л. Л. Мыс Зюк... С. 123.
** Там же. С. 124. 125.
Шилов И И. Калиновский куртинный
могильник//МИЛ. 1959. №60. С. 492
494; Гишбуре В. Н. Этпогонетичиские
связи древнего населения стилширад
скоги Заволжья//МИЛ. 1959. №60.
С. 556 560; 570—572; Ефанав К). В
Кобяховский грунтовой могильник и воя
рос о его этнической принадлежности //
АИКСП. 1968 С. 138; Алексееве Е. П
Этнические спичи сарматов и ранних
план.. . С. 14.
”* Алексееве Е. II, 'Этнические связи сарм»
тон и ранних алан. . . С. 124.
|в'1 Смирнов К. Ф Сарматские племена Се-
верного Прикасиия // КСИИМК. 1950.
Л: 31. С. 112. 113.
Алексеева £. И Этнические с вязи сарма-
тов н ранних алан. . . С. 125.
а:| Блаватский В. Д. Раскопки некрополя
Тиритаки в 1933 г. . . С. 64 и след.; Ко-
былина .И. И. Раскопки некрополя Гири
таки н 19:14 г. ... С. 75 и след.
*"*' Посуда и майских могилах naBH.iaei.
справа от покойника (Аи^илоо //. Л,
Мпото-сарматский могильник . С. 192).
? ” Ростовцев V. Л. Скифия и Боспор. С. 214
J"‘ Тем же. С. 220; Гайдукевич В. Ф. Боспор
i.Koe царство. С. 408.
!1:' Цветаева Г, А. Грунтовой некрополь...
С. 81, 82; Ростовцев М Н. Скифия и Кос-
нор. С. 220; / айбукевич В. Ф. Боспор-
ское царство С. 409, 410; С<ж<мь-
ский Н. И. Воспарение мечи//МИД.
1954. № 33. С. 182.
** Сокольский И. II Боспорские мечи.
С. 147.
**т Масленников А. А Этнический состав
населении боспорских юродои и VI —
IV вв. до я. о. Ц СА. 1988. № 1 С. 29,
30.
•°* Ростовцев М. И Скифии и Боспор. С. 216,
217.
3<|“ Дирин А. А. Мыс Зюк.. . С. 125.
1,0 ИАК 1907. Пып. 25. № 19 С. 7; ОАК за
1873 г. 1874 г С. IV V.
*” Сокольский Н. И. Боспорские мечи
С. 147.
2,1 Сокольский Н. Н , Сорокина В. II. Отчет
о работах Таманской археологической
экспедиции. раскопках Кеи и ею некро-
поля в 1962 г.//Архив ИА АН СССР.
IM. №2524 Погр. 203.
2,2 Сокольский Н. И.. Сорокина В. II. Отчет
п работах Таманской экспедиции н
1964 г // Архив ИА ЛИ СССР. 1*1.
№ 3134. Погр. 339.
• ' Богданова II А. Погребальный обряд
сельского населения . . С. 35, 36.
21' Смирнов К. Ф. Основные нуги разви-
тия. - С. 15; Кфанпв К). II. Кобяков-
ский грунтовой могильник и вопрос о его
этнической принадлежности. С. 142;
Ллслсеееа Е II. Этнические свяли сармэ
топ и ранних алан. . С. 16.
”• ОАК за 1903 г. СПб. 1905. С 61-65;
Алексеева Е. //. Этнические свят сир
матов и ранних алан... С. 72.
2,7 Мишкова М. Г. Происхождение раине-
сарматскон. ирохорппскпй культуры М .
1974. С. 11
s“ Анфимов И В. Менто сарматский но-
ГНЛ1.ИИК... С. 164.
Аядбимов Н. В. На прошлого Прикубанья.
Краснодар, 1958. С. 46.
Виноградов В Б. Сарматы Севере Пос
точного Кавказа//ТЧИНИИ. Гротный,
1963 Т. 6. С. 101.
И1 Кобылина М. М Фанагории // МИЛ.
1956. №57. С. 41; Сорокина Н. II. 1’пг
копки некрополя Кеп в 1961 г. // КСИА.
1963. Вын. 95. С. 61, 62: Цветаева Г. .4.
Грунпиюн некрополь... С. 73.
,2' Анфимов Н. В. Меоти-гарматский мо-
гильник. .. С. 191.
22 Абрамова М. П. Сарматская культура
II в. до и. ». I в. и. а. С, 54 и след.; Гу-
щина И. И. О сарматах в Юго-Запад-
ном Крыму. С. 43, 44.
1U I окпльский Н И. Отчего работах Таман-
ской экспедиция и 1966 г. // Архив ИА
АП СССР 1‘ 1. 3262. Погр. 378.
•!JS Сокольский Н Н Отчс-г о работах Таман-
ской »к<Ч||'диции в 1968 г. // Там же. Р-1
3710. Погр. 3.
г;‘ Коровина А Л’. Отчет о раскопках в не-
кропиле Тирамбы и 1967 г.//Там же.
Р-1. 3569. Пог|>. 80.
г,т Коровина A h. Отчет •> раскопках торге
дища и некрополи Тирамбы в 1966 Г //
Там же. Р-1. 3762. Погр. 111
г2“ Сокольский К. И. Отчет о работал Таман-
ской энгнедиции в 1962 г. // № 191.
25,1 Алексеева К И Этнические СНЯЛИ сарма
тов п ранних алан. . . С 148
67
2И Анфимов Н. В Меото-сарматский мо-
гильник. . 1WI; ОАК за 1901 г.
СПб., 1903. С. 69 и след.
2,1 Сокольский Н. И. Отчет о работах
я 1962 г. № 200.
*” Сокольский 11. If. Отчет о работая Таман-
ской экспедиции в 1964 г. // Архип ИА
АН СССР. Р-1. 2864 Погр. 280
ы> Кобылина М. Л/. Фанагория. С. 84
Смирнов К. Ф Сапроматы. С 97 —ИХ».
м* Коровина А. К. Отчет об археологиче-
ских раскопках некрополя Фанагории
п 1961 г. // Архив ИЛ ЛИ СССР Р-1.
2941. Погр. 18: Сокольский Н. ff. Отчет
о работах .. в 1962 г. Погр. 193.
2,8 Коровина Л. К. Отчет об археологиче-
ских. .. в 1961 г. // Погр. 192.
2,7 Там же. Погр. 43.
Максименко В. Е. Сарматские ппгребе
ния в дельте Доиа//СА. 1970. N2,
С. 225.
М'1 Алексеева Е. И Этнические связи cap
матов и раин их алан. . . С. 65.
248 Кобылина М. М. Фанагории. С. 118.
* OAK м «00 г. СПб.. 1902. а 41-48.
142 Алексеева Е. II. Этнические связи сарма
топ и ранних алан . С 15, 16.
24а Коровина А. К Отчет о раскопках горо-
дища и некрополи Тираном в 1968 г.
Погр. 111.
244 Коровина .4. К. Отчет о раскопках не-
крополей Фанагории и Тираыбы а
1965 г. // Архив ИЛ АН СССР. Р-1. 3246.
Погр. 218.
242 Смирнов К. Ф. Савроматы. С. 95, 96.
248 Анфимов Н. В. Меото-сарматский мо-
гильник. .. С. 191. 192.
247 Алексеева Е. П. Этнические связи сарма
то» и ранних алан... С. 16.
244 Сокольский Н. И. Отчет о работах Таман-
ской экспедиции в 1962 г. Погр. 203.
**’ Коровина А. К. Отчет... в 1968 г
Архив ИА АН СССР. Р-1. 3762. Погр. 104.
288 Алексеева Е. II Этнические связи сарма
тов и ранних алан. .. С. 65.
281 Анфимов Н В. Тахтамукаевский могиль
ник // Материалы по археологии Адыгеи.
Майкон. 1961. Т. 11. С. 288 и след.
222 Блаватский В. Д. Раскопки некрополя
’ban«горни /! МИД. 1951. № 19. Погр. 80,
86, 87, 88, 101, Кобылина М М Отчет
о раскопках п Фанагории в 1950 г. //
Архив ИЛ АН СССР. Р 1. 504. Погр. 4,
18: Она же. Отчет о раскопках в Фанаго-
рии в 1951 г. // Там же. Р-1. 638. Погр. 91:
Коровина А. К. Отчет., н 1968 г.//
Там же. Р 1 3762. Погр. 1114, '
ева 11. В Отчет о раскопках некрополя
I лргиппии в 1954 г. // Там же. Р-1. 1026.
Погр. 5.
Гинлбург В. В. Этногенетические связи
древнего населения сталинградского За-
волжья. С. 556 н след.
234 Смирнов К. Ф. Сарматские племена Се-
верного Прикаспня // КСИИМК, 195»).
г N 31. С. 112
2,5 Алексеева К. II. Этнические связи сарма-
тов и ранни* алан. . С. 131, 132.
238 Шилов В. П. Калиновский курганный
могильник //.МИА 1959. .¥•60. С. 492—
494.
237 Алексеева Е 11. Этнические связи cap
матов и ранних алан... С. 16, 131, 132.
140.
’* Кобылина М. М. Фанагория. С. 87. 94.
238 Смирнов К. Ф. Савроматы. С. 92.
4М Бидвиля В. И., Яковенко 9. В Кимме-
рийские погребении Высокой Могилы.
С. 148, 149; Раевский О. С. Скифы и сар-
маты и Неаполе, С. 148; Богданова Н. А.
Погребальный обряд сельского нагеле
ния. . . С. 36.
241 Алексеева Е. П. Этнические связи сарма
тов и ранних алии. . . С. 16.
•** Сокольский В И Отчет о работах Та
майской экспедиции в 1964 г. // Архив
ИЛ АН СССР. Р-1. 2864. Погр. 317.
21 К близким выводам на материале некро-
полей сельских поселений Крыма пришла
и Н. А Богданова (Богданова К. А. По-
гребальный обряд сельского населения. . .
С. 35. 36).
'4 Алексеева Е. В. Этнические связи сарма-
тов и ранних алан. .. С. 67. 128.
5 Анфимов В. В. Тахтамукаевский могиль
пик. . . С. 162, 192.
244 Анфимов Н. В Меого сарматский мо-
гильник. . С. 162, 192.
Дитлер П. А. Могильники в районе пос.
Колосовка ни р. Фире//ТАПИИ. Май-
коп, 1961. С. 129. 131. 139-148.
“ Ростовцев М. If Скифия и Боспор.
С. 570-575
282 Абрамова М. II Сарматская культура
II в. до и. э, —I в. н. з. С. 39; Смир-
нов К. Ф. Вопросы изучения сарматских
племен и их культуры в советской архео-
логии. С. 204.
27 Алексеева В. П. Этнические связи сарма
тов и ранних алан... С. 17.
21 Масленников А А. Этнический состав
населения боспорских городов в VI —
IV вв. до н. а. С. 27.
27 Шавырина Т. Г. Раскопки некрополя Фа-
нагории в 1978 г.//ЯСНА. 1983.
Вын. 174. С. 72
272 Иовдееви И В Отчет о раскопках некро-
поли Горгиппии в 1965 г //Архив ИА
АН СССР. Р-1. 1028 llorp М
68
r' 4 нфимов Н. В Меото-сарматский мо-
гильник. . . С. 191.
”s A’ocn«'4*« .V. И. Скифия и Боспор.
С. 570 375: Алексеева Е. П. Этнические
свяли сарматов и ранних алан .. С. 73
>г* Коровина Л. К. Отчет о раскоиках пекро
ноля Тирамбы в 1900 г. . . Погр. 59.
ir Сокольский Н. И Отчет о работах Таман-
ской экспедиции и 1962 г. Погр. 191/38.
*’* Сокольский Н И. Отчет о работал Таман-
ской экспедиции в 1964 I.//Архив ИА
АН СССР. Р-1. 2864. Погр. М5/8О.
274 Повдесчи II. В. Отчет о раскопках некро-
поля Горгиппии в 1954 г. // Архи» ИА
АН СССР Р-1. 1026 Погр. 5.
Кобылина if. М. Отчет о раскопках Фана
горни а 1950 г. . . . Погр. «3.
Кобылина М .W Скульптура Боспора //
МИД. 1981. Лт 19. С. 172. Рис. 1-2.
**’ Поздеева И. В. Отчет о раскопках. . .
в 1955 г. Погр. 64; Алексеева Е. М. От-
чет. . . Р 1. 5773. Склеп 2.
Гайдукевич В. Ф. Некрополи. . С. 203.
т* Нубарк В. М, Некрополь Херсонеса.. .
С. 109 и след.
’** ЛмЛшмнг Н В. Иа прошлого Прикубанья.
С. 39.
’** Лнфмсоя Н В Много-сарматский мо-
гильник. .. С. 203.
Население Боспорской хоры
в I в. до н. э.—lV в. н. э.
л
Этнический состав и культуру населения Боспорской хоры н это время,
в отличие от предшествовавших столетий, лучше рассматривать вслед
за анализом населения городов.
Если прежде соотношение: античное, эллинское — город: варварское
хора было естественным и отражало реальное соседство двух групп этно-
сов, то в первые века нашей эры ситуация несколько изменилась. Негре-
ческос, исконное население Восточного Крыма к I в. до н. э. сильно
изменилось, эллинизировалось и не могло оказать заметного влияния на
города. Новые пришельцы скифы и сарматы не были, видимо, очень
многочисленными. Определяющим было воздействие города на хору. Дру-
гими словами, в период VI II вв. до н. э. выявление пегреческнх черт
в городах шло по пути поиска аналогии среди непосредственных соседей
боспорских городов. Теперь освещение этноса и культуры обитателей сель-
ской территории пойдет через призму и основе своей эллинских обычаев,
традиций и представлений жителей боспорских городок — боспорян.
В азиатской части государства местное негреческое население не было
уничтожено, ассимилировано или изгнано. Видимо, боспорянс потеснили
меотскне племена, но они еще сохранялись как самостоятельные этни-
ческие группы и лишь впоследствии смешались с сарматами. Впрочем,
эллинизация в течение нескольких столетий сказалась на них. Поэтому,
как мы видели, новые варварские черты в городах этого времени, скорее
всего, следует связать с сарматами или меото сарматами. Следует отметить
также, что степень изученности сельской территории двух частей Боспора.
прежде всего могильников местного населения, несмотря на интенсивные
раскопки последних десятилетий, далеко не одинаковая. Территория Кер-
ченского п-ва исследована на сегодняшний день значительно лучше Та
манского. Очень ограничен, даже в сравнении с VI —II нн, до н. э.. круг
письменных источников. Сведении античных авторов крайне скупы, подчас
неопределенны, путаны и заимствованы в значительной степени из более
ранних произведений.
Освещение этнической принадлежности и истории населения хоры
Боспора и I н. до и. э. IV п. н. э. начнем с вопроса о границах этого
государства. Как и прежде, *в Азии» она по большей части не была устой
чивой и постоянной. Так называемые батарейки — укрепленные поселки,
возникшие в I и. до и. э. и известные главным образом на Фанталовском
п вс *. являлись узлами обороны, а быть может, военно-административ-
ными центрами районов.
70
Определенно пограничной была цепь небольших укрепленных усадеб,
расположенных, вероятно, вдоль древней дороги от Горгиппии до Г»ат (со-
временный Новороссийск) а. Здесь и проходила юго-восточная граница
Воспора. На востоке четких рубежей, скорее всего, никогда не было.
Ситуация, обрисованная в известном пассаже Страбона \ оставалась, по-ви-
димому, характерной и для первых веков, т. е. территория зависимых или
союзных племен постоянно менялась. При этом основными владениями
являлись пространства хоры городов и царские земли, освоенные еще при
Спяртокидах. На северо-востоке рубежи Боспора терялись в плавнях Мео-
тиды и прилегающих степях, ио нс простирались слишком далеко.
Во всяком случае, войска Юлия Аккиллы и Нотиса 1, находясь в грех
переходах or Танвиса, шли по землям враждебных и совершенно неза-
висимых племен 4.
Вопросу о западных рубежах Боспора уделила внимание и своей моно-
графии о поиднеантичпом Косиоре II. Т. Кругликова ’. В целом мы
согласны с ее выводами, тем более что принципиально новых находок,
меняющих сложившиеся представления, нот. Видимо, устойчивая граница
проходила где-то сразу за Феодосией, вблизи современного Старого Крыма
или но Ак-Монайскому перешейку.
Судя по Страбону6 и некоторым эпиграфическим источникам, иногда
власть боепорских правителей распространялась почти на весь степной
Крым, вплоть до Перекопа. Скорее всего, это был временный, весьма
недолговечный «протекторат»; степень влияния Боспора на поздисскиф
ское государство и другие племена Крыма была невелика. Система полу-
зависимых варварских «царств» племен, аналогичная Прикубанской, тут
не сложилась. В этой связи скажем несколько слов о так называемой
стене Асандра и проблеме валов на Крымском п-ве. Этой теме нами
посвящена специальная статья . Ограничимся здесь лишь некоторыми
выводами. В Крыму античные авторы знали два узких перешейка: Пере-
копский и, видимо, Акмонайскнп, которые они часто путали и смешивали
в своих описаниях.
Издавна, задолго до греков, на Керченском п-ве, а возможно и у Пере-
копа. в наиболее удобных для обороны местах существовали очень древние
земляные укрепления: валы и рвы. Боспорский царь Асандр в целях
стабилизации государства и укрепления западных границ обновил часть их,
усилив валы сторожевыми башнями, соорудив рядом с ними дороги и т. н.
Общая длина «стены», сооруженной Лсапдром и указанная СтраСюном,
удивительным образом совпадает с общей длиной всех трех линий обороны
па Керченском п-ве, проходивших по ныне почти исчезнувшему Лк-Мо
майскому. Узупларскому и Тиригакскому валам. В первоначальный текст
Страбона вкралась явная ошибка, о расстоянии между башнями на налу.
При логически более керном толковании этого места башни должны разме-
щаться через каждые 10 стадиев (а не 1(1 на стадий), что опять-таки весьма
близко к реальной картине. Па сохранившихся участках вала (Узунлар-
ского) примерно через полтора километра имеются курганообразные
насыпи, хотя бы часть которых скрывает развалины башен. Вряд ли при
Асандре строились укрепления на Перекопе. Столь обширная территория
нс могла быть прочно освоена и подчинена Боспору, тем более что, как
известно, войны со скифами продолжались до начала III в. я. а.
71
Теперь обратимся непосредственно к населению, обитавшему в преде-
лах этих границ. Вначале рассмотрим территорию хоры азиатской части
государства.
Снедениям о народах и племенах Азиатского Боспора и его ближайших
соседях мы прежде всего обязаны Страбону. И хотя он описывал ситуацию,
сложившуюся по крайней море к последней четверти I в. до и. э., его сооб
тцения были верны и для последующих одного-двух веков. Особенно важно
приводимое Страбоном перечисление меотских племен *. Боспорские тор-
жественные надписи I в. до и. э. I в. п. э., повторяя схему, сложившуюся
при Снартокидах, упоминают многие из них Все приведенные в них
названия племен: сииды, манты, тарпиты, тореты, нсессы были известны и
прежде. Дандарии. фатеи, досхи и некоторые другие из текста Страбона,
или не подчинялись Аспургу. или по каким-то другим причинам не указаны
в этих записях. Позднее названия синдов и прочих известных прежде
меотских племен н боспорской эпиграфике не встречаются. Молчат о них и
другие письменные источники. Несколько больше «повезло» дандариям —
их царь, судя но повествованию Тацита, был свергнут мятежным Митри-
датом Боспорским н>. Вообще живучесть названия, видимо, была связана
с силон и значением племен. Царство дандариев оставалось наиболее
прочным образованием.
Соседями Боспора на востоке были сираки и аорсы; а несколько позд-
нее аланы. Примечательно, что собственно боспорские тексты не знают
термина сарматы. Это слишком общее и неопределенное название было
в ходу у римских и греческих писателей и применялось, как известно,
но отношению ко всему населению Северного Причерноморья в первых
веках нашей эры.
Совершенно очевидна крайне малая информативность этих свиде-
тельств. К сожалению, за небольшим исключением, несмотря на весьма
обширные и систематические раскопки последних двух десятилетий,
добавить письменные источники почти печем. На территории Таманского
п-ва почти не обнаружено сколько-нибудь многочисленных, явно негрече-
ских погребений первых веков нашей ары. Во всяком случае, очень
многообещающими в этом отношении могут стать раскопки некрополей
так называемых «батареек». Иное дело юго-восточные, северо-восточные
окраины Боспора и Среднее Прикубанье. К вопросу об обитателях земель
к югу от Горгиппии .мы еще вернемся, а могильники Прикубанья этого
времени достойны хотя бы краткого упоминания.
Здесь раскопаны сотни грунтовых могил и курганов I в. до н. э.—
III в. н. и погребальный обряд меото-сарматского населения этих мест
известен неплохо. Этим мы обязаны главным образом исследованиям
В. А. Городпова, К. Ф. Смирнова. И. В. Анфимова, Е. П. Алексеевой,
М. II. Абрамовой, И. С. Каменецкого и др. Естественно^ не все археоло-
гические памятники Нижнего Прикубанья первых веков нашей эры изу-
чены равномерно и трактуются однозначно в смысле их этнической атри-
буции. Но именно погребения этого района были важны для нас при вы-
явлении варварских черт в некрополях городов Азиатского Боспора.
Местным могильникам первых веков присущ ряд отличных черт но
сравнению с предшествовавшим временем, что связывается с проникнове-
нием в среду меотского населения различных сарматских племен. Так,
72
Рис. 4. Погребальные сооружения могильников боспорской юры f в. до н. А — IV—VI вв, н. э.
Справа — диаграмма ориентации погребений в могильниках хоры Боспора
становятся разнообразнее типы погребальных сооружений: помимо
простых грунтовых могил распространяются земляные склепы и подбойные
могилы '	Над некоторыми захоронениями насыпались курганы,
по значительно преобладают простые грунтовые могилы, как правило, без
перекрытий.
Наибольшее количество погребений этого времени раскопано во втором
Елизаветинском могильнике11, Западном Краснодарском 12. Пашковском,
втором ‘ и пятом Тахтамукаенском *5, втором Усть Лабинском |6. Во-
обще же число могильников довольно значительное, при этом надо отме-
тить, что некоторые из них несколько отличаются ио обряду захоронений,
хотя, н целом, у них много общего.
Это свидетельствует о том, что они оставлены близкими по культуре,
родственными племенами.
В подавляющем большинстве простые грунтовые могилы, более глубо
кие. чем в предшествовавшие столетия (до 2.7 м), содержали одиночные
захоронения. Господствует вытянутое трупоиоложснно на синие. Встреча-
ются костяки, и которых кости ног перекрещены в голени (около 5 %) или
кисти правой, либо левой руки находились в области лобковой кости (в опи-
саниях часто говорится на тазовых когтях) (около 2(1 %). Есть скорчен
ные и полускорченные захоронения. Процент их невелик: в среднем fi %.
В редких случаях зафиксировано положение костяка вытянутое, на живото.
Стоит отмстить, что эти погребения, как правило, с очень бедным инвента
рем и с нетипичной ориентацией. Что касается последней, то, по-видимому,
в I в. до н. э. — II в. н. э. господствовало западное направление, особенно
если брать в расчет и погребения с юго-западной и северо-западной
ориентацией. Так. например, в Усть Лабинском и Тахтаму киевским мо-
гильниках она была у 70—84 % захоронений. Во всех могильниках есть
погребения с южной, северной, восточной и промежуточной ориентацией,
причем можно с уверенностью говорить, что с течением времени они ста-
новится все более неустойчивой. Это особенно хорошо видно на примере
второго Елизаветинского и второго Пашковского могильников, относя-
щихся в основном ко Il III нв. п. э. Яркой чертой погребального обряда
населения Нижнего и Среднего Прикубанья являются сопутствующие
захоронения коров, лошадей, овец, собак и свиней, а также отдельных
частей туш лошадей, коров и овец. Кости животных найдены в 30—40 %
гробниц, при этом овнам, видимо, отдавали предпочтение. Инвентарь
в целом небогат: посуда в основном сероглиняная, ставившаяся чаще
к изголовье, маленькие бронзовые зеркала, фибулы, железные ножи, бусы.
В ряде могил отмечена меловая подсыпка или куски мела. Обычно принято
считать, что в меото-сарматскнй период возрастает число погребений
с оружием. Проверка показывает, однако. что для массовых могил рядоного
населения Прикубанья первых кеков нитей эры оружие не было харак-
терно. во всяком случае попадается не чаще, чем прежде. К рубежу нашей
эры практически замирает старая меотская традиция класть перевернутую
вверх дном миску под голову покойного, очень редко встречается в могилах
и гальки. Одним слоном, даже такой очень общий анализ иог|>ебального
обряда грунтовых могильников Среднего и Нижнего Прикубанья показы
ваот. что наряду с новыми чертами вплоть до III и. н. э. продолжали
существовать обычаи и нормы, характерные для меотских захоронений
74
IV —II нн. до и. э. Это, конечно, свидетельствует о преемственности
населения и в этническом плане.
Необходимо отметить, что доля погребений в подбоях и земляных
склепах в грунтовых могильниках невелика. Несколько отличаются они от
основной массы захоронений по ряду других признаков (ориентация,
набор инвентаря).
Помимо грунтовых, нам известны, как уже говорилось, и курганные
захоронения I IV вв. и. э. Их немного, по сказать о них все же следует.
Основная их масса впускные довольно разнообразные по форме
погребальных сооружений. Есть простые грунтовые могилы с деревянными
перекрытиями. Очень редко встречаются могилы с заплечиками. Относи
тельно богатые погребения I в. до п. э. - I в. н. э. в больших квадратных
ямах с деревянными конструкциями К. Ф. Смирнов считал сармато-сирак-
гкими 1'.
Примерно с рубежа нашей эры появляются подкурганные камерные
гробницы Самые известные и примечательные из них, так называемое
Золотое кладбище, представляющее собой несколько курганных групп на
правобережье Средней Кубани. Датируются инн в основном I 11 вв. н. э.
Не останавливаясь подробно на описании этих гробниц и их инвентаря,
довольно богатого и разнообразного, отметим лишь основные черты погре-
бального обряда. Покойники клались вытянуто на спине, головой на юг или
запад, обычно но одному костяку н могиле. В могильных ямах находились
кости лошадей и железные удила. Среди вещей привлекают внимание
чешуйчатые и кольчатые панцири, шлемы, разнообразные мечи, массивные
наконечники копий, боевые топоры. Много различных золотых украшений,
стеклянной посуды, бус. Есть импортные, римско боспорские изделия.
Прочая керамика и основном местного, меотского типа, но встречены и
сарматские курильницы |й. В других подкурганных гробницах ориентация
покойников неустойчивая: восточная, северная, южная, западная и проме-
жуточная. Захоронения, как правило, одиночные, часто сопровождаемые
конскими скелетами.
Таким образом, подкурганные погребения заметно отличаются от массо-
вых захоронений в грунтовых могильниках. Объясняется это как этни
ческими, так и социальными причинами. Подкурганные гробницы, в част
ности «Золотое кладбище», многие исследователи считают раннеалан-
скими, другие — сарматскими, третьи оставленными сармато-меотской
знатью '. Думается, в настоящий момент нельзя однозначно ответить на
этот вопрос. Вероятно, часть их (датирована I в. до и. Э. — 1 в. и. э.) можно
связать с сираками или морсами. Возражения Е. 11. Алексеевой но этому
поводу не выглядят убедительно °, так как собственно погребальный
обряд этих племен никем четко и безоговорочно не определен. Наше же
предположение кажется предпочтительнее, главным образом благодаря
сведениям Тацита. Война Нотиса против Митридата Воспорского велась
где-то в районе Нижнего Прикубанья и Восточного Приазовья. И втянутые
в нее племена сираков и аорсои обитали к середине I в. и. э. в этих же
местах или поблизости. По видимому, Среднее Прикубанье было все же
территорией аорсов. ибо путь войск Нотиса и Аквиллы проходил невдалеке
от моря, по землям враждебных сираков Впрочем, поэтому вопросу, как
и вообще по поводу этногеографии Северного Кавказа в первые века нашей
75
эры, существует несколько мнений zz. Для нас гораздо важнее еще рая
подчеркнуть заметное различие массовых грунтовых могильников и под-
курганных захоронений. Первые в основном содержали погребения
исконного меотского населения, вторые пришлых сармат: сираков и
аорсов. Последние утвердились в Прикубанье и Приазовье, как считают
исследователи, занимавшиеся этой проблемой, к I в. до н. э.23, хотя процесс
этот был длительным. При этом меоты оказались в подчиненном положе
нии. Ситуация в известной мере напоминала описанную Геродотом.
А именно: царские скифы — господствовавшая группа кочевников — счи-
тали всех прочих скифов своими рабами. В таком случае становится
понятным известный эпизод с десятью тысячами «рабов» (servitii), кото-
рых обещали выдать боспорцам, римлянам и их союзникам — аореа.м
сираки при осаде «города» Успы 24. Речь, по-видимому, шла. конечно,
не о рабах в античном понимании этого слова, а о рядовом меотском
населении, многочисленном, но подчиненном сиракам. Предположение
это, правда, не оригинально и высказывается не впервые.
Несколько слов о поселениях этого времени Прикубанья и Восточного
Приазовья. Их известно много — более 150, хотя пи одно из них полностью
не раскапывалось. В основном это укрепленные городища с внутренней
«крепостью» цитаделью. По мнению К. Ф. Смирнова, появление наруж
ных валов и рвов связано с защитой от набегов кочевников-сарматов 25.
Возникать же они стали с конца IV в. до н. а.26 Внутренние укрепления
обычно объясняют социально-экономическими причинами и выделением
родонлеменной знати. В свете высказанного выше предположения «цита-
дели» меотских городищ могли служить центром пребывания сарматских
дружин или вообще местом временного или постоянного жительства
сирако-аорсского населения. Естественно, эта пока всего лишь неаргумен-
тированная гипотеза, поскольку мы даже не знаем, когда строились
внутренние укрепления: одновременно или позднее внешних. О том,
что собой представляли такие поселения, можно судить опять таки по
рассказу Танита об осаде Успы. Кстати, им могло быть известно большое
поселение близ станицы Курчаиской £7, к сожалению, также не раскапы-
вавшееся.
Изучение захоронений грунтовых и курганных могильников, а также
поселений этого района показывает, что к I II в. н. э. они почти совершенно
исчезают на правобережье Кубани. Погребения Ill —IV вв. н. э. с тради-
циями меото-сарматского обряда и небольшие поселения сохраняются
в Закубанье и в Предгорьях .
С чем или с кем связаны эти перемены с уверенностью сказать
трудно. Представляется более вероятным, что меото-сарматское население
было частично уничтожено, а в основном оттеснено к югу и юго-западу,
а также и в пределы Воспора (что подтверждают наши наблюдения над
некрополями городов Азиатского Боспора} новой волной сармат-аланов.
Аланы появляются на Северном Кавказе, по одним мнениям, в середине
I в. и. э.2*, по другим, во II в. н. э.э0 Видимо, к этому пли
несколько более позднему времени относится известное замечание об ала-
нах у Аммиана Марцелина 1. По археологическим данным, прежде всего
по распространению погребений в катакомбах (камерных могилах), это
также происходит в первые века нашей эры 32. Впрочем, Е. П. Алексеева
76
несколько преувеличивает значение и однозначность этого признака. Свя-
зывать «катакомбы» только с аланами нельзя. И в тексте своей книги
она. несколько раз противореча себе, говорит и о других сарматских
племенах, использовавших такие гробницы. Иркой особенностью ранних
алан был распространенный средн пих обычай деформации черепа .
С аланами, по видимому, можно связать и такие характерные для поздне-
сарматскою этапа (II-IV вв. н. э.) черты погребального обряда, как
северная ориентация и густая .меловая посыпка дна могил. Некоторые отно-
сят сюда также и перекрещивание ног в голенп. положение рук на кости
таза, глиняную обмазку дна могил. Но эти признаки, даже вообще для
сарматского обряда, весьма спорны и признаются далеко пе всеми.
Подводя итог краткой характеристике восточных соседей Боспора в пер
вые века пашей эры, можно сказать, что ими было в основном меотское
население, входившее в сарматские племенные союзы или независимое.
Политическое господство сармат (сираки, аорсы) влияло в определенной
мере на культуру и погребальный обряд мсотов, одновременно шла
ассимиляпия этих двух групп населения. Вероятно, па рубеже II —III вв.
н. э. их частично вытеснили из Прикубанья аланы. Гуннское нашествие
еще более изменило этнический облик этого района.
Вернемся теперь вновь в пределы Боспора. Как уже говорилось,
на его азиатской территории долгое время не было известно определенно
варварских могильников и поселений. При этом следует заметить, что
своеобразные могильники, обнаруженные в окрестностях Анапы и предпо-
ложительно связываемые с синдами, датируются временем не позднее
1 в. до и. э. Лишь на рубеже 70— 80 х годов, благодаря главным образом
раскопкам в юго-восточной части Боспора под руководством Н. А. Онайко,
картина начала меняться.
В районе Мысхако частично раскопано поселение и могильник первых
веков нашей эры. Ряд поселений обнаружен в других местах на простран-
стве между Анапой и Новороссийском ‘4. Хотя в основном паходки с них
имеют вполне античный облик, лепная и часть гончарной посуды во мпогом
аналогична меотской керамике Прикубанья. Особенный интерес представ
ля ют могильники. На Мысхако Н. А. Онайко и А. В. Дмитриевым
раскопано 57, а а Широкой балке 140 погребений3S. Между этими
могильниками много общего, хоти мысхакский производит впечатление
более богатого, а широкибалкинский — обширнее и «шире» в хронологи-
ческом плане. Разнообразнее в нем и типы могил. Они представлены
следующими типами: простые грунтовые с перекрытием из каменных плит
или без него и плитовые гробницы.
Как правило, могильные ямы в грунте «пе читались», но там, где это
удавалось проследить. — это довольно узкие подпрямоугольные ямы. Пере-
крытие чаще всего состояло из нескольких кусков местного песчаника —
плитняка. Из этого же материала сооружались и плитовые могилы. Лишь
в отдельных случаях дно также было выложено камнем.
Характерной особенностью могильников являлись кольцевые выкладки
из различных по размеру камней над многими захоронениями. Это или
просто овальный навал камней, или же в некотором роде круглая кладка,
сложенная насухо в несколько рядов. Диаметр «колец» 2—4 м, высота же
кладки достигала 1 м. причем внутреннее пространство чаще всего было
77
свободно от камней и, вероятно, засыпалось грунтом. Во всех случаях
камни лежали с явным наклоном к центру «колец» и, скорее всего,
кольцевые стенки в древности стояли наподобие башенок с грунтовым
«куполом». Со временем они были скрыты наплывшим со склонов грунтом.
Иногда «кольца» заходили одно па другое, что могло случиться лишь
в том случае, если границы более раннего не были отчетливо видны при
строительстве последующего.
Находок между камнями обкладок немного: обломки лепной и гончар-
ной серо- и краспоглиняной посуды, два железных наконечника копий
и меч, кости (чаще всего черепа) животных. Обычно находки между
«кольцами» располагались на уровне дневной поверхности, а внутри
«колец» несколько выше. С какой-то долей вероятности их можно считать
остатками тризн.
Камни обкладок — «колец» лежат неглубоко: 0.3—0,6 м, а сами могилы
находятся на глубине от 0,6 до 2,5 м. Гробницы с «кольцами» в массе
своей глубже прочих. Захоронения в них расположены в 0,4—1,5 м от
нижних камней «колец» и часто далеко не в центре огороженного ими
пространства. Погребения с кольцевыми обкладками составляют более
трети от общего числа раскопанных и характерны для простых грунтовых
могил.
Облик находок и предварительная датировка погребений создают вне
чатление, что эта группа могил появляется на некрополе несколько позднее
прочих.
Касаясь собственно обряда погребения, отметим прежде всего, что почти
все захоронения одиночные. Следы деревянного гроба зафиксированы два
раза; в одном случае имело место перезахоронение (кости рук и hoi были
сложены аккуратно под черепом), в трех могилах костяки отсутствовали,
по-видимому, это были кенотафы. Обнаружено одно перекрытое досками
трупосожжение, предварительно датируемое III —IV вв. н. э.
Безусловно, господствовало вытянутое труиоположение. Отмечены слу-
чаи, когда костяк лежал на ирамом или левом боку, на животе, либо скор*
ченно. Таких погребений всего 8 %, ориентация их различна, чаще юго-за-
пад и запад; инвентарь небогат, беднее, чем в прочих могилах. «Колец»
над ними пет. Аналогичные «позы» покойных также в небольшом числе
известны, как отмечалось выше, в синхронных могильниках Среднего
Прикубанья и некрополях боепорских городов. Сходны они и по другим
характеристикам.
Прочие отклонения от вытянутого положении не столь определенны.
Так, погребений с положением одной или двух рук на костях таза (лоб-
ковую кость) в могильниках 22 %. Они имеют различную, ио соответствую-
щую общей картине, ориентацию. Ничем не примечателен и их инвентарь.
Суди но нему, а также по некоторым антропологическим данным, такое
положение рук встречается как предположительно в мужских, так и в жен-
ских погребениях, хотя в отношении левой руки, ио-видимому, больше это
характерно для женщин. Перекрещивание же пог в голени, как будто бы,
черта, присущая лишь мужским .захоронениям.
Пожалуй, еще никто нс обращал внимания на положение черепа,
полагая, вероятно, что оно во многом объясняется случайными факторами.
Процент погребений, где череп лежал на правом или левом боку, доста
78
точно велик в рассматриваемых могильниках 36 %. Анализ их свиде-
тельствует, что прямой зависимости между этой чертой обряда и ориен-
тацией. набором инвентаря, хронологией или иными признаками действо
тельно нет.
Другое дело такая характерная для меотских грунтовых могильников
традиция, как помещение у головы или иод голову покойного миски
(часто перевернутой вверх дном). Проявления таких захоронений в этом
районе Воспора прежде не отмечалось, В Широкобалкинском некрополе же
их было 13 %. Все они встречались в могилах без «колец», ориентация
костяков южная, юго-западная и северо-восточная. Похоже на то, что все
эти погребения женские.
Как известно, в Среднем Прикубанье эта традиция широко бытовала
n IV —II вв. до н. э„ но к рубежу нашей эры исчезла почти повсеместно.
Датировка же рассматриваемой группы погребений I II вв. п. :>., при
чем они вообще одни из ранних па могильнике.
Ориентация костяков в Широкобалкинском могильнике самая разлнч
пая: .западная, юго-западная, северо-восточная, юго-юго-западная и северо-
западная, каждая примерно 13 — 15%. Прочие направления единичны.
Такая пестрота, воаможно, в какой-то степени объяснялась спецификой
местоположения могильника, в глубокой лощине между гор. откуда трудно
определить направление стран света по солнцу. На Мысхако же господ-
ствует южная или северная ориентация.
Должно все же отметить, что для ранней группы могил более харак
терна южная, с отклонениями, ориентация, а в погребениях II - 111 вв. и. э.
усиливается западная и северная. В целом, такая же динамика ориентации
и в меотп-сарматскнх могильниках Прикубанья I в. до и. э. Ill вв. и. э.
Яркой чертой обряда являются и сопутствующие захоронения живот-
ных, а также их частей (кости головы, ног). Таких погребений примерно
22 %. В более ранних могилах это кости овец, собак, изредка свиней. Поме-
щались они в ногах, немного выше костяков, чаще всего имевших западную
ориентацию.
Особо следует сказать о погребениях всадников. Их открыто два. Оба
они из числа самых богатых и перекрыты к тому же кольцевой оградкой.
Скелеты лошадей с железными удилами находились слева от покойника.
Среди прочих вещей были длинные без перекрестия мечи с костяным или
халцедоновым павершнем и наконечники конин, кости овец и коров.
Ориентация костяков севере западная, дата обеих гробниц II начало III в.
н. э. Эти погребения наиболее близки сарматским могилам Прикубанья и
сильно отличаются от основной массы погребений рассматриваемых
некрополей. Оружие встречено лишь в немногих гробницах (8 %), мечи -
вдвое чаще копий, иногда и те и другие вместе. Почти все погребения
с оружием под «кольцами» и в основном с южной и западной ориентацией.
.Мечи длинные, без перекрестий, с навершиями, так называемого сармат-
ского типа, характерные для II—111 вв. н. а.4’ В могилах I в. до н. а.—
I в. н. э. оружия нет.
Несколько раз среди инвентаря были найдены боспорские и римские
медные монеты первых веков нашей эры. Прочий инвентарь простая
красно и сероглиняная посуда: чашки, кувшины, миски, изредка красно
лаковые тарелки. Много мелких бронзовых украшений: перстней, фибул.
79
браслетов. Зеркала с ручками петельками I — II вв. н. э., иглы, пряслица,
пряжки, серьги. Часты стеклянные сосуды, бусы (стеклянные, настовые,
сердоликовые). В редких случаях попадаются бляшки и бусы, обтянутые
золотой фольгой, раконины cauri. В делом инвентарь обычен для большин-
ства могильников I в. до н. э. середины HI в. и. э. на обширной территории
юга нашей страны. Отметим также деформированные черепа в двух,
по-видимому, женских погребениях 11 — 111 вв. п. э.
Рассмотренные могильники представляют несомненный интерес
в плане изучения этноса и культуры местною негречсского населения.
Их ранние погребения, совершенные в каменных ящиках, можно сия
зать с керкетами, упомянутыми древними авторами и единодушно поме-
щаемыми всеми исследователями в этом районе. В настоящее время
захоронения в каменных ящиках в районе Новороссийска—Геленджика
выявлены почти для всех эпох от бронзы до позднего средневековья 17, что
позволяет считать этот обряд типично местным.
Каменные ящики встречены в основном в юго-западной части могиль-
ника.
Вторая хронологическая группа представлена захоронениями в групто
ных ямах, заваленных камнями. Для нее характерны сероглиняные миски
под головами покойников, захоронения вместе с ними нерасчлененных туш
телят, овец и собак и сероглиняная посуда (двух-, трехручные канфары,
маленькие узкогорлые горшочки, миски). Этот обряд типичен для меотских
погребений Среднего Прикубанья рубежа нашей эры ”.
Не исключено, что в первых веках нашей эры средн обитателей этих
мест были сарматы, а возможно, и ранние аланы. В какой-то мере
ощущается воздействие греческих, вернее боспорских традиций (погребе-
ния с монетами).
Истоки обычая возведения над могилами кольцевых обкладок и оградок
не ясны. Возможно, он как-то связан с более ранними гробницами из
окрестностей Анапы или принесен каким-то племенем с предгорий Кавказа
(зихи?). Анализ этих могильников позволяет, наряду с привлечением
материалов поселений, сделать вывод, что население этой части Боспора
было в первых веках нашей эры довольно неоднородным и скорее варвар
ским, чем эллинизованным. Быть может, оно даже было «создало» искус-
ственно. Сюда, в отдаленные, достаточно глухие районы, заселенные ранее
керкетами, под давлением сарматов переселились меоты из Прикубанья,
проникали сами сарматы, наконец, боспорские правители могли селить
здесь выходцев из различных этнических групп н качестве контингента
крепостей или на других условиях. Готские походы середины 111 в. и. э.,
скорее всего, пагубно сказались на состоянии этого края. Пн поселений,
пи могильников конца III IV вв. н. э. мы пока здесь нс знаем.
В связи с вопросом о населении хоры .Азиатского Боспора в рассматри-
ваемое время нельзя обойти проблему аспургиан. Литература, посвящен-
ная ей, достаточно многочисленна 1Э, однако во всем, что их касается, еще
очень много дискуссионного и неизвестного.
Так, Н. И. Сокольский относит начало проникновения аспургиан на
Фанталопский п-в к середине 11 в. до н. э.*° С ними он связывает богатые
подкуоганныо погребения II I вв. до н. э. у ст. Ахтанизовской и Курчан-
ской * и укрепленное поселение, резиденцию Хрисалиска, возникшую
80
на месте культового центра у современного поселка «За Родину» 42.
Этих же взглядов придерживается и И). М. Десятчиков.
Хронологические рамки истории аспургиан определены между тем
письменными источниками достаточно конкретно. Сведения о них у Стра
бона относятся к концу 1 в. до н а. и связываются с гибелью Полемона
в 8 г. до н. a/3 По видимому, аспургиане появились на Таманском п-ве
несколько раньше, но когда? Примечательно, что в повествованиях особы
тиях Митридатовой эпохи они не упоминаются. Впрочем, это могло быть
и случайным.
Эпиграфические свидетельства об аспургианах, вернее, о должности
начальника над аспургиапами, как известно, относятся уже к III в. в. а.44
Имена этих начальников: Фан и Зенон — греческие и должность эта одна
из самых важных, возможно, была (но крайней мере в III в. н. э.) привиле-
гией одной знатной семьи. Создастся впечатление, что если первоначально
в I в. до н. э. аспургиане — сарматское племя (или часть иго), то в дальней
шем под ними понимали иди дворцовую гвардию, или отряды ираноязыч
ных воинов, постоянно находившихся на службе у боепорских царей
(нечто вроде отрядов германцев при римских императорах).
Нс исключено, что и расселены они были в первые века нашей эры
не только в азиатской части государства, но и в Восточном Крыму.
Во всяком случае примечательно, что в перепетиях гражданской войны на
Боспоре при императоре Клавдии в середине 1 в. н. э. аспургиане совсем
не упоминаются. Между тем как военные действия развертывались именно
в азиатских районах Боспора, на землях дандариев и сираков, которые,
если верить Страбону, жили по соседству с аспургиапами. Страбон вполне
определенно помещал их на пространстве в 500 стадиев между Фанагорией
и Горгиипией. Но любопытно, что именно эта территория являлась основой
земель, населенных синдами, по крайней мере в VI — I I вв. до к. э. Впрочем,
и Страбон тут же размещает Синдику с ее городами, а синдов упоминает
среди меотских племен 45. Получается, таким образом, что аспургиане жили
па земле синдов. Следовательно, или аспургиане-сар.маты частично вытес-
нили синдов (частично ассимилировались с ними), или они были частью
собственно синдов, дружинным воинством. Первое мнение общепризнано,
второе никем не рассматривалось. А ведь доказательств того, что аспур-
гиане — сарматы, за исключением ирапоязычности самоназвания, нет.
Но ираноязычный этпикон еще не свидетельствует о сарматском этносе.
Взять, к примеру, племя дандариев, издавна жившее по соседству с греками
на Азиатском Боспоре и, скорее всего, не родственное сарматам.
Указанное Страбоном расстояние в 500 стадиев (около 88 км) — это
практически все побережье от Фанагории до Горгиппии. На этой террито-
рии не известно пока ни одного сарматского по обряду могильника.
Неясно, как далеко вглубь простирались владения аспургиан. Разумеется,
они могли передвигаться и к северу и к востоку, но все же вряд ли
именно ими оставлены погребения у ст. Курчанская и Ахтанизовская.
От Фанагории до ст. Ахтанизовская, конечно, «рукой подать», но эти
земли, тем более район ст. Курчанская. скорее следует считать территорией
дандариев. Именно где то здесь Фарнак и мог затопить их путем строитель-
ства дамб или расчистки русла реки ‘в Кубани. Да и в облике погребений
у ст. Ахтанизовская нет ярких сарматских черт. Это подкурганныс и труп-
6 А. Л Маслов кн и os
81
товые пантовые и сырцовые гробницы с деревянными перекрытиями И один
земляной склеп. Покойники, кроме одного, < западной ориентацией, дожали
головой на восток. Среди находок бронзовые зеркала, посуда, железные
наконечники стрел, изделия из золота, медный шлем и золотая монета
Перисада II и. до к. а.* Вполне возможно, что это были захоронения
состоятельных эллиннзованных дапдариов. Менее определенно можно су
дить о погребениях у ст. Мурманская. II уж совсем далеко от территории,
отведенной аспургианам Страбоном, находится так называемое Золотое
кладбище с его яркими сарматскими захоронениями. Остается пока един-
ственный путь (разумеется, кроме новых раскопок): попытаться что-ни-
будь выявить особенное, самобытное, не синдо меотскос в некрополях 1 в.
до н. —I —II ни. н. а. Фанагории, Кеп, Гермонассы, Горгиппии. Тузлин-
ского мыса. Уже отмечалось, что среди принесенных варварских элементов
погребального обряда это — положение покойных на левом или правом
боку, па животе, обмазка степ и дна могил серой глиной, войлочные под-
стилки. подбойные могилы с сопутствующими захоронениями животных и
северная и западная ориентации. В какой мере эти черты присущи именно
погребениям аспургиан, можно пока только гадать. Во всяком случае все
они находят аналогии в мсото сарматских могильниках III в. до и. 3,—
II в. и. э.
Попытка связать аспургиан с «батарейками» и военно-административ-
ной структурой Азиатского Воспора ничего не дает в плане решения
вопроса об их этносе и к тому же противоречит свидетельству Страбона
о месте их расселения. Можно строить лишь догадки о связях аспургиан
и сына Асапдра — Аспурга. В династической истории Воспора этого пе-
риода вообще нет недостатка в гипотезах. В целом для других предполо-
жений о происхождении и судьбе аспургиан у нас просто пока не хватает
данных.
Снедения письменных источников о населении Восточного Крыма еще
более скудны. Собственно, они исчерпываются одним не совсем ясным
свидетельством Плиния Старшего, который писал, что к востоку от тавро-
скифов живут скифы-сатавки Совершенно непонятно, относится ли
к этому региону и Керченский п-в. Но без оснований считается, что
упомянутые сатавки и, по видимому, сарматские — племя сатархон —
одно и то же43. Последние как будто бы обитали и на рубеже 11 1 вв.
до я. э. и несколько позднее а районе Перекопа и в Северном Крыму.
Скорее всего, они повинны и н опустошении Крымского Приазовья
в начале I в. до и. э.5" Однако, если предположение о тождестве сатавков
и сатархон верно, непонятно, почему Плиний называет их скифами?
В сарматской принадлежности сатархон, ироде бы, нет оснований сомпе
ваты я, хотя нет и безусловных доказательств этого. Конечно, Плиний мог
и ошибаться, но вообще скифов и сарматов он не путает. В его время оба зги
народа были еще исторической реальностью и их этн иконы не подменяли
собой самоназвания обитателей Северного Причерноморья, как это станет
обычным в трудах ранпесредненековых авторов. Зтноситуация, описанная
у Плиния примените.п.но к Крыму, соответствует I н. до н. э. I в. н. э.
Ко времени Плиния (или его информаторов) исатархи могли переселиться
из прежних мест в пустынные районы, и какое-то скифское племя сатавков
могло уйти из Центрального Крыма на свободные земли Керченского п-ва.
82
Возможно также и то. что это было самоназвание скифов, издавна
живших в Восточном Крыму, по попросту не попавшее ни в один письмен-
ный- источник. Можно, наконец, допустить, что загадочные сатавки —
племя, поселенное па боспорских землях на правах «федератов», поенных
поселенцев и т. и., которые должны были охранять западные рубежи
государства, служа своеобразным «буфером» между Поспорим и тавро-
скифами. Не исключено, что они обосновались здесь еще при Асандре,
который, как известно, успешно проводил свою политику в масштабах
всего Крыма. Все эти предположения нельзя даже назвать гипотезой до
подкрепления их археологическими материалами; находками скифо-сар-
матского облика I в до н. э. In. и. э. Некоторые основания для положи-
тельного решения этого вопроса как будто бы есть, и речь о них пойдет
ниже.
Как уже говорилось, археологически территория Европейского Боспора
изучена лучше Азиатского и результаты этих исследований почти пол
ностью опубликованы Особенно важны для нас работы И. Г. Круглики
вой, на поселениях, и В. Н. Корпусовой, посвященные в основном сельским
некрополям. Ее основные выводы и наблюдения в целом разделяются нами,
однако по некоторым важным вопросам нужны дополнения и уточнения,
иногда носящие принципиальный характер. Необходимость их диктуется
материалами новых раскопок, как на Керченском п-ве (некрополь Кыз-
Аула, Илурата, раскопки поселений), так и в Крыму вообще, а также
ростом наших знаний но истории Косиора и Северного Причерноморья
в I в. до п. э.—IV в. н. э.
Всего в настоящий момент исследовано с большей или меньшей полно-
той семь некрополей, принадлежавших населению хоры Европейского Бо
спора: у сел Семеновки, Заморское, Ново-Отрадное. Золотое (на побереж)«е
Азовского моря), Ивановка (Илурат) и Фронтовое в глубине полуострова и
у села Кыз Аул на Черноморском побережье. Кроме того, отдельные мо-
гилы этого времени известны у сел Тасуново и Марфовка, близ бывшей
д. СююрТаш и с. Михайловка. В 1988 г. начато исследование могильников
первых веков и. а. у поселений Зеленый мыс, Сиреневая бухта. Гспераль
ское-восточное и Салачик, но материалы эти еще не обработаны. Всего,
таким образом, раскопано более 300 гробниц, основная масса которых отно-
сится к I в. до н. э.—I —III вв и. э. Число как более ранних, так и более
поздних невелико. Могил II в. до н. э,—V—VI вв. н. э. пока не известно.
Все эти могильники расположены вблизи поселений или городков (Илу-
рат, Тасуново) того же времени. Исключение представляет Кыз-Аульский
могильник; поселение, к которому он относился, не сохранилось, так как
целиком разрушено мором.
Даже при самом беглом знакомстве, синхронные могильники несколько
отличаются друг от друга. Особенно заметны различия в территориальном
плане.
Некрополи у сел Ново-Отрадное, Семеновна, Золотое очень похожи по
инвентарю и обряду погребений и составляют как бы одну группу.
Кыз-Аульский могильник и могильник у с. Фронтовое значительно своеоб-
разнее, а Илуратский и. видимо, Тасуновский можно выделить в третью
группу, которая прежде всего характеризуется широким распространением
высеченных в скале склепов.
6*
8.4
Наиболее многочисленны могильники, как и поселения, в зоне 1{рим-
ского Приазовья, что говорит о большой плотности населения этого района
в I —III вв. н. э. Готские походы сильно сократили сельское население,
но все же оно уцелело кое-где на побережье Азовского моря. Во венком
случае, здесь найдено небольшое количество захоронений 111 — IV вв. н. э.
Судя но поселениям, жизнь тут продолжалась до начала или середины
VI в н. э.и В этой связи важно сообщение М. М. Кубланова о наличии
погребений IV в. и, вероятно, даже рубежа IV' — V вв. и. а. в некрополе
Илурата Анализ некоторых находок из могильника у с. Заморское
в свете недавних раскопок на Северном Кавказе (могильник Дюрсо) и но-
вых работ по ранпссрсдневековпй хронологии ®’, также дает основание для
такой датировки.
Вернемся, однако, к характеристике сельского населения. Основные
выводы В. И. Корпусовой сводятся к следующему: судя но некрополям,
сельское население Европейского Боспора в I в. до в. э,—IV в. и. э. имело
материальную и духовную культуру, аналогичную городской культуре
соответствующих социальных слоев, и говорило на греческом языке. Эта
этническая однородность следствие полной ассимиляции греками вар-
варского населения. Ни мсото сарматы, ни скифы, ни готы не осели на
этих землях в сколь либо значительном числе и влияние их традиций
практически не прослеживается. Население Восточного Крыма нс было
новой этнической общностью, а являлось локальным вариантом общегре-
ческой народности, территориально-этнографической группой — босноря-
нами “.
Нам не представляется принципиально важным спор о том, как именно
назвать боснорян: греко варварской этнокультурной и территориальной
общностью (боспорекая народность) или локальным вариантом общогре
ческой народности. В вопросах характеристики этноса в различных его
проявлениях нет единства и среди этнографов. Отметим только известное
ленинское положение о том, что главными условиями сложения и сущест-
вования всякого этнического организма как на основе одного, так и несколь-
ких народов (племен, народностей и т. и.), являются не только язык,
территория и общие элементы культуры, но и устойчивые производствен-
ные, экономические связи. Если таковые на стабильной территории есть,
то культурно-языковые различия не играют существенной роли и могут
нивелироваться. Естественно, что такие производственные связи непосред-
ственно связаны с государством. С нарушением этих связей и распадом
государства соответствующие процессы происходят и в этнической сфере.
Разумеется, все эти экономические связи в античную эпоху нельзя сравни-
вать с феодальными и тем более капиталистическими. Конечно, это весьма
упрощенная картина сложнейшей проблемы, но, думается, напомнить о нон
необходимо. Выше изложенные выводы В. II. Корпусовой можно, на наш
взгляд, дополнить некоторыми уточнениями конкретно-исторического по-
рядка. а также связанными с учетом факторов времени, места и общеисто-
рической ситуацией.
Остановимся вначале на последнем моменте. В высшей степени мало-
вероятно, чтобы на протяжении нескольких столетий на территорию Евро-
пейского Боспора не проникали представители соседнего варварского насе-
ления. Даже анализ некрополей городов свидетельствует о том. что с бсмь-
84
Таблице 1
Типы гробниц некрополей Европейской торы Иоспора
(f в. йи н. з. IV я. и. з.)
85
Т аб.юа 1 (окончание)
	Тип погре- бен мм	 	1 П дп м. э.	| 1 В див. I в. и. з	я е -	п i > 7	с И -« и	С В Я8 III ||	с в в hi	III IV вв. а. э.	В X •	Всего
	а		—		X	1 X	X	X	X	— X	X	X
	б	—	—	—	X	X	X	X	X	X	—	X
а.	в	—	—	—	X	X	X	X	X	к	—	X
л'	г	—	—	—	X	X	X	X	X	X	—	X
	д г		—	—	X	X	X	X	X	X	—	7 ок. 40
	ж	—	—		X	X	X	X	X	X	—	—
	а	—	—	—	X	X	X	X	X	—	—	X
2 с - X	б	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	7
	в г		—	—	—	—		—	—	—	—	? ?
я	д		—	—	—	—	—	—	—	—	—	—
Е-	е	——			X	X	X	X	X	—	—	X
	ж											|3)
	8	6	4	8	19	28	X	4	х	1	^вв.	72
«ч	б	5	2	4	4	10	—	2	—	1	—	28
>.	R	1	2	4	7	8	—	1	—		—	23
J	Г д о ж	—	—	—	8	to	—	1	—			19 ? з 2
	а	н	16	12	(J8	48	2	39	7	17	5	228
	б	fl	4	5	8	13		11		6		53
с	п	3	К	б	44	22	2	46	5	н	5	117
£	г	—	—	—	14	15	—	б		—	V—	35
X	д е ж	5	1 3	1	3 1	—		4	1 t	4 1	—	13 12» 2 •
Примечание а — общ»м' число датированных гробниц; б иростые ipyaiimuie могилы; п труп
Т4М1ые мигмлы с иеранрытиимк; г в.(иг»»выг могилы; д - под б ийиы* могилы е груитоьмг гклеиы.
ж КВМСНИЫ1* склепы: к — точное число могил этого типы ни нанес тио.
шей или иеныией интенсивностью этот процесс шел постоянно. Иначе и
не могло быть. Никакой «китайской стеной» Боспор от своих соседей
не отгораживался и не мог отгородиться. Различные мирные и военные
контакты происходили все время. Аналогии ил римской истории свидетель-
ствуют, что целые варварские племена на различных условиях селились
в пределах империи. Конкретная ситуация на Боспоре в этом отношении
нам почти не известна, но нечто подобное и здесь было вполне возможным.
Думается, при более тщательном и непредвзятом анализе всей суммы
археологических данных можно выделить следы этого варварского присут-
ствия и в Восточном Крыму. Для объективности исследования важен
фактор времени и места. Иными словами, нужно рассмотреть весь процесс
86
по отдельным хронологическим периодам и с учетом локальных особен
костей.
Ираида, необходимо оговориться, что далеко не все раскопанные погре
бения «римского времени» можно по независящим от нас обстоятельствам
распределить в более пли .менее дробном хронологическом порядке, ( лав
ным образом, ото объясняется или очень плохой сохранностью могил и
инвентаря, или слишком суммарным описанием раскопок. Полученные
нами результаты выглядят следующим образом.
Из более чем 300 гробниц (I в. до н. э. — IV в. н. а.) надежно датировано
около 200. В некронолях Илурата и Тасуново известны в основном лишь
различные но конструкции склепы, почти все ограбленные и не поддаю-
щиеся узким датировкам О них можно лишь сказать, что они бытовали
в пределах определенного времени (1—IV вв. н. э.). Судя по описанию,
ко II IV вв. н. э. следует отнести гробницы, открытые А. А. Дириным
в урочище Сююр-Таш.
Итак, хотя не но всех некронолях представлены с одинаковой полнотой
могилы всех периодов, наиболее многочисленны гробницы I и II вв. и. а.
Если эти данные хоть в какой-то мере отражают реальную динамику
численности сельского населения Европейского Боспора, то нельзя но
признать их показательность и объективность. Действительно, рубеж
II и I ни. до н. э. и в значительной степени I в. доп. э. время потрясений,
войн и заиустения. Стабилизация наступила на Боепоре лишь со второй
половины этого столетии, а наиболее благоприятные условия на Боепоре
существовали в I —II вв. и. э. Этому соответствуют цифры наших подсче-
тов. С III в. н. а. ситуация меняется к худшему, сокращается и насе-
ление.
Теперь обратимся к анализу погребальных сооружений и обряда
(частично это уже было сделано В. И. Корпусовой в целом для всего
периода) (рис. 4).
К основным типам гробниц — простым грунтовым могилам, .могилам
с перекрытиями и нлитовым могилам добавим грунтовые склепы (ка-
мерные гробницы) и каменные склепы. Выделение двух типов склепов
необходимо ввиду явного различия их конструкции, материала, техники
сооружения и происхождения. В отношении склепов возможно и еще более
дробное деление, Ограничимся лишь этим наиболее общим, отнеся к первой
группе вырытые в грунте или в скальных породах камерные, овальные,
относительно небольшие гробницы с короткими вертикальными или
наклонными входными ямами. Болос подробно их рассмотрение будет
дано ниже. Ко второй группе принадлежит собственно склепы, высеченные
в скале или сложенные из камня, с камерами прямоугольной формы,
тщательно сделанными дромосами, коридорами из них в камеры, нишами
для приношений и лежанками для установки гробов и покойников, иногда
со следами росписи на стенах. Этот тип соответствует большинству грунто-
вых и каменных склепов в боспорских городах, об античном происхожде-
нии которых уже не раз говорилось.
Самые простые гробницы ямы зафиксированы практически во всех
могильниках. Это неудивительно. I (римечательно то. что никогда, за исклю-
чением, пожалуй, раннего из рассматриваемых хронологических периодов:
11 I ни. до н. э., их процент не был особенно велик (соответственно 50 % и
87
н среднем по 25%). Конечно, делать из этого какие-либо выводы пот
оснований, уж очень общераспространен этот тип могил.
Могилы с каменными перекрытиями встречаются повсеместно и явля-
ются наиболее массовыми. Наименьший процент их во II—1 вв. до и. э.,
в остальное время он держится в среднем на уровне 50 %.
Плитовые могилы появляются позже других лишь с I в. н. э, и также
есть почти во всех некрополях. Самый высокий процент они составляют
в I —11 вв. я. э. Возможно, распространение плитовых могил было одним из
следствий стабилизации и благополучия населения хоры.
Подбойные могилы в целом немногочисленны. Появляются они, как
единичные исключения, в I в. до н. э. (Золотое)—! в. н. э. (Золотое,
Ново-Отрадное). Нон 111 —IV вв. н. э. их уже значительно больше (30 %).
В могильниках 11 —IV вв. н. э. (Фронтовое II, Заморское, видимо, Сююр-
Таш) они занимают заметное место.
Думается, это не случайно. Особого притока греческих переселенцев
на Боспор из Малой Азии, Фракии или других районов Средиземноморья
в этот период не происходило. А вот давление соседних племен в течение
111 —IV вв. н. э. нарастало. Это касалось как Азиатского Боспора, так и
территории Восточного Крыма. Примечательно, что в могильниках запад-
ных соседей Боснора подбойные гробницы скифо-сармагов в это же время
составляют 40 % всех типов погребальных сооружений. По мнению всех
исследователей, они принесены сарматами и рост их числа ко 11 111 вв.
в. э. отражает усиление сарматского влияния и присутствия 's. Конструк-
тивно и но обряду, и по инвентарю подбойные могилы некрополей Фронто-
вое II и Заморское мало чем отличаются от западнокрымских. Обычай
засыпки входных ям камнями в некоторых подбойных гробницах некро-
поля Заморское 87 еще больше сближает их •’*.
Все эти совпадения свидетельствуют, на наш взгляд, о скифо-сармат-
ском влиянии и заставляют пристальнее отнестись к подбойным могилам
хоры Европейского Боспора.
При внимательном рассмотрении все так называемые могилы с «запле-
чиками» а некрополях Фронтовое II и Заморскоем вариант обычных
грунтовых ям с каменными перекрытиями и но связаны с носящими то же
название гробницами сармат прохороаской культуры. Иное дело .засыпка
ям камнями60 — черта, присущая скифскому погребальному обряду
в Крыму
Каменные склепы второго типа характерны для некрополя Илурата 62,
раскопаны и в Кыз Аульском могильнике . Возможно, они были в некро-
полях пос. Тасуново и Михайловка, находящихся недалеко от Илурата.
В других могильниках их нет, что, быть может, не случайно.
Наибольший интерес представляют грунтовые склепы склепы первой
группы. Они известны в могильнике у с. Заморское. Золотое. Близки им
некоторые склепы-катакомбы Илурата и Тасуново. Скорее всего, грунтовые
склепы были и среди раскопанных А. А. Дириным могил урочища
Сююр Таш. Гробницы Илурата, Тасуново были ограблены и датируются
обычно широко: I IV вв. и. а. Склепы Заморского (два) относятся
к 111 —IV вв. я. э. Здесь прослежена все та же. идущая из Крыма традиция
засыпки входной ямы большими камнями64. Ямы-дромосы этих склепов
ориентированы по оси запад—восток, камеры вытянуто овальной формы
88
вырыты в западной, узкой их стене. Вход закрыт плитой, коридора между
ямой и камерой нет. Захоронения одиночные, небогатые. Дромос наклон
ный.
Полные аналогии им известны н могильниках Центрального и Запад-
ного Крыма. Совпадают даты и конструктивные особенности склепов
Но самая многочисленная (14 hit.) и интересная группа грунтовых
склепов раскопана в могильнике у с. Золотое (рис. 5} ьь. Все они относятся
ко II в. до н. а.— 1 а. н. э., причем из числа надежно датированных
(10 шт.) ко II —I вв. до я. а. принадлежат пять склепов, к I в. до н. э. —
три и к I в. до и. э. I в. н. э. — по одному склепу. Компактная группа
склепов Золотого входит в число самых ранпих гробниц могильника.
В II—1 bd. до н. э. они составляют 40 % всех могил.
В. П. Корпусова группирует .земляные склепы в два вида, различия
между которыми, на наш взгляд, незначительны. Все они состоят из вход-
ной ямы, прямоугольной и плане и различной ориентировки, прохода из нес
к погребальную камеру дромоеа (коридора) очень короткого и узкого.
В большинстве склепов лаз в камеру делался в узкой стене ямы, в некото-
рых — в широкой и в одном склепе но продольной оси входной яхты.
Камеры небольшие, неправильной опальной формы, разной ориентации,
дно их ниже дна входной ямы. Вход в камеру закрывался плитой или
каменным завалом в'. Число захоронений в склепах от одного, по-ниди
мому, до восьми.
Касаясь конструктивных особенностей ятих склепов, В. И. Корпусова
совершенно справедливо отмечает, что они отличаются пт склепов боспор-
ских городов °*. Эти различия настолько очевидны, что не требуют дополни-
тельных доказательств. Можно только добавить одно слово — «почти».
Некоторые грунтовые склепы (правда, очень немногочисленные) в некро-
полях ряда городов Боспора все же сопоставимы со склепами Золотого.
Далее В. Н. Корпусова пишет об отличии их от подобных гробниц
в скифском и меото-сарматском мире, но подробно на этом вопросе не оста-
навливается, считая, что склепы Золотого «вполне своеобразное явле
пие» 6°. Между тем такие параллели небезынтересны. Выше уже давалась
характеристика камерных гробниц Прикубанья, которые распространя-
ются в основном с I в. до н. э. Форма и размеры могильной ямы-колодпа
и погребальных камер у них близки к склепам Золотого. Но они не имеют
коридора лаза, содержат сопутствующие захоронения туш животных
и одиночные погребения. Там и тут дно камер находилось ниже дна ям.
В целом в Прикубанских склепах строже соблюдалась ориентация камер
по отношению к входным ямам. В общем можно сказать, что коренных
различий между этими двумя группами склепов нет, хотя и прямой связи
тоже.
Более определенны черты сходства с земляными склепами скифо-
сарматского населения Центрального и Юго-Западного Крыма. Остано-
вимся на этом вопросе подробнее. Земляные склепы являлись преобладаю-
щим типом погребальных сооружений в некрополе Неаполя Скифского,
особенно в ранний период его истории. Склепы имели входную яму в виде
колодца, часто заваленную камнями, небольшую камеру подпрямоугольной
или чаще округлой, овальной формы и короткий дромос-лаз между ними,
заложенный каменной плитой. Дно камер в большинстве случаев было
89
несколько ниже дна ям. Ориентация камер относительно входных ям раз-
лична и, ( корне всего, зависела от рельефа местности. Склепы служили
для многократных захоронений и содержали от одного до 29 костяков '0.
Естественно, все склепы как Золотого, так и Неаполя не были точной
копнен друг друга, но н целом очень похожи.
Распространены были аналогичные грунтовые склепы и п других
центрах позднескифского царства: у городищ Альма Кермень, Усть-
Альма. Кермен-Кыр, Г»еляус, в Юго-Западном Крыму 7 . Характерно, что
все они также датируются в основном 11 I вв. до н. я, I в. н. я.
Вывод М, II. Абрамовой о том, что земляные склепы в античную эпоху
присущи многим пародам Северного Причерноморья, лучше всею отвечая
требованиям hoi ребенин всех членов семьи в одной могиле, и не могут рас-
сматриваться как этнический признак, кажется в принципе верным, хотя
и требует некоторых оговорок. Например, склепы «Золотого кладбища»
служили для одиночных захоронений; склепы Прикубанья заметно отли
чаются от раннескифских и т. п. Вероятно, правильнее считать, что склепы
перестали быть этническим признаком лишь в позднеантичный период,
во II —IV вв. п.э., когда повсеместно происходит как бы нивелировка всей
варварской культуры в Оперном Причерноморье.
Вместе с тем, такой вывод заставляет не только рассмотреть конструк
цию склепов, по и погребальный обряд содержавшихся и них захоронений.
В нем в склепах могильника Золотое можно выделить следующие черты
нее скелеты лежат вытянуто, на спине, одна или обо руки согнуты, ориента-
ция западная, восточная, северная, северо-западная, юго-западная, севере
восточная, юго-восточная, но господствует (16 из 9 = 65%) западное,
с отклонениями, направление. Под некоторыми костяками прослежена
зольная подсыпка, угли или слой морских раковин. Практически псе погре-
бения сопровождались напутственной мясной нищей: кости овец, коз, часто
вместе с железными ножами. Иногда они лежали в чашках иди мисках,
по большей частью просто на земле. Встречаются зерна злаков, куски мела,
серы Инвентарь представлен бусами, перстнями, серьгами, браслетами,
железными пряжками. Встречаются фибулы, зеркала, лепные и гончарные
сосуды (чашки, солонки, флаконы, кувшины), светильники, монеты,
амулеты, румяна, бронзовые иголки, гривны, железные наконечники
стрел
Сравним эту картину с погребальным обрядом синхронных склепан
Неаполя Скифского. (Рассматривались склепы восточного могильника,
датированные II в. до п. э. I в. н. э.). Склепы содержали н среднем: два
четыре костяка, лежавших ня спине, с вытянутыми ногами и одной пли
двумя руками, сложенными на груди. Ориентация самая различная:
запад, восток, юго запад, в меньшей степени юг, север, юго восток, северо-
восток. Западное с отклонениями направление составляет около 40—45 %.
Почти во всех погребениях найдены кости животных, часто вместе
с железными ножами. Изредка они лежали в мисках. Встречаются угольки,
кусочки реальгара, мела, астрагалы. Инвентарь: мелкие бронзовые украшс
ния (серьги, перстни, браслеты), фибулы, железные пряжки, точильные
бруски, бусы, реже зеркала, железные наконечники стрел, монеты, лепная
и юнчарная посуда, иглы, кремневые отщепы, железные крючки и другие
мелкие изделия 73. Нет, пожалуй, здесь лишь светильников. Их принято
.90
Рие. 5. Один ил грунтовых склепов могильника тЗилотосл. План, находки
9/
справедливо считать чертой эллинского погребального ритуала, особенно
дающей о себе знать в дозднеантичнос время Встречаются они, хотя
редко, и в скифо-сарматских могильниках Юго-Западного Крыма, в том
числе и в грунтовых склепах 78. Культ огня, вернее, вера в очистительную
силу огня, была присуща в той или иной степени всем индоевропейцам.
В погребальном ритуале скифов, сапроматов, сарматов немалое место
отводилось предметам, отождествляемым с огнем, и самому огню. В данном
случае это находки в могилах золы и углей, кусков мела, кремневых отще-
пов, охры и реальгара, курильниц и светильников. Заимствование варва-
рами иранцами греческих светильников для этих целей вполне допустимо.
Очень часты как в склепах Неаполя, так и в других могильниках
Крыма, кости или даже части скелетов лошади, находимые во входных
ямах или вблизи могил 7б. Нечто подобное отмечено и в некрополе Золотое,
где даже найден целый скелет взнузданной лошади п. Пожалуй, специфи-
ческой чертой этого некрополя является распространение подсыпок из мор-
ских раковин и отсутствие столь многочисленных в Неаполе костей
и скелетов собак 7*. Правда, первое можно объяснить прибрежным рас-
положением поселения Золотое, а второе — отчасти снять за счет находок
в ряде его могил амулетов из собачьих клыков 79.
В заключение сравнений еще раз подчеркнем хронологическую
общность: и в Центральном Крыму и в хоре Европейского Боспора схожие
по конструкции и обряду погребений грунтовые склепы появляются
одновременно в конце II или даже, скорее, на рубеже II —I вв. до н. а.
Разумеется, делать какие-либо окончательные выводы только на осно-
вании грунтовых склепов Золотого, без материалов раскопок поселений
было бы все же несколько неосторожно. Хотя, как нам кажется, выше-
сказанное по этому вопросу достаточно убедительно и этот вывод напраши-
вается сам собой. К сожалению, поселение Золотое исследовалось в очень
ограниченных масштабах. Главное же, все раскопанные на нем. как
и на других поселениях Крымского Приазовья (Семеновна, Генеральское-
восточное, Мысовое, Ново-Отрадное), слои и постройки в том виде, в каком
их открывают археологи, относятся к моменту гибели поселений. Как они
выглядели и каков был быт их населения в интересующее нас время:
конец II —1 вв. до н. а., мы из-за позднейших перестроек не знали. Необхо-
дим был однослойный, характерный, хронологически сопоставимый
со склепами памятник.
Таким памятником оказалось поселепне «Полянка», раскопки которого
начала в 1984 г. Восточно-Крымская экспедиция ИА АН СССР. Краткая
характеристика его такова: оно возникло, скорее всего, во второй четверти
I в. до н. э. на месте разрушенного или заброшенного эллинистического
поселения либо усадьбы. Планировка и облик построек на одном из участ-
ков поселения отличаются нехарактерной для многих поселений, как пред-
шествовавшего, так и последовавшего времени, бессистемностью, бес-
порядочностью; плохим качеством кладки, низким строительным уровнем
вообще. Кривые стены домов, узкие непрямые улочки, неправильной
формы дворики, скорее насыпанная, чем построенная оборонительная
стена, очень бедные находки, преобладание лепной керамики над гончар-
ной (даже включая амфоры) - все это производит впечатление времен-
ности, небрежности, забвения античных традиций, какого-то огрубления
92
и варваризации. Жизнь на поселении замирает в 40-х годах [ в до н. э. или
несколько позднее. Во всем Восточном Крыму похожих поселений пока
не известно. Саман близкая аналогия описанному участку скифские
слои на Чайкинском городище под Евпаторией, относящиеся, кстати,
тоже ко II в. до и. э. I в. и. э.*с Сближает их и облик лепной посуды.
Таким образом, все приведенные факты и сравнения позволяют выска-
зать предположение о присутствии в европейском хоре Воспора на пибе
режье Азовского моря в I в. до и. э. каких-то групп негреческого населения,
близкого или родственного скифам (скифо-сарматам?) Центрального
Крыма. Быть может, и другие ранние погребения некрополя Золотое,
в простых грунтовых и плитовых могилах оставлены ими жо. Показательно
и время — I в. до и. э. Вспомним, что в начале этого века побережье под-
верглось набегам сармат-сатархов и на какое-то время запустело .
По видимому, сразу вслед за этим в некоторых местах появились выходцы
из Скифии. Не были ли это скифы сатавки Плиния? Не исключено, что под
этим населением скрываются и сами загадочные сатархи. а может быть,
даже и потомки обитателей многочисленных «деревень» IV 111 вв. до н. з.
Как сложилась в дальнейшем их судьба? Судя по наиболее поздним
склепам и, возможно, свидетельству Плиния, они жили в этих местах
и в I в. н. э. Примечательно, что I в. и. а. датируется лишь один склеп, а слой
1 в. н. э. на поселении «Полянка» отсутствует. Это как будто бы говорит
об ассимиляции их новыми пришельцами — в основном, видимо, эллинами
или эл.типизованным населением из боепорских городов и выходцами
из Малой Азии и Восточного Средиземноморья sz.
Возможно, варвары были изгнаны или уничтожены в ходе разного
рода мероприятий и переселений, проводившихся при Аспургс.
Впрочем, не будем торопиться с окончательными выводами, ожидая
новых материалов из могильников и поселений этой территории.
Несколько слов о некрополе Илурата. Прежде всего, правомерно ли рас
смотрение его п данной главе? Ипымн словами: относился ли Илурат
к типу сельских поселений или являлся городом? С одной стороны, антич-
ный город — прежде всего центр ремесла. Пока не ясно, был ли таковым
Илурат, хотя каким-то ремеслом там. конечно, занимались. С другой сто-
роны, однотипность и однообразие построек вроде бы не соответствует
городской архитектуре, хотя вся система укреплений не идет в сравнение
с укреплениями рядовых поселений. Да и по размерам и характеру крепост-
ных сооружений Илурат в масштабах Восточного Крыма более напоми-
нает городок-крепость. Вместе с тем, его степное расположение на сельской
территории, в глубине хоры позволяет рассматривать его в одном кон-
тексте <• прочими поселениями и «усадьбами».
Как уже говорилось грунтовые склены Илурата принято датировать
более поздним временем, чем склепы некрополя Золотое. Несколько отли-
чаются они по форме и размерам. В двух из них типа «катакомб», т. е.
самых «варварских* по конструкции, н дромосе и в камере были обна-
ружены ритуальные захоронения лошадей . Скелет лошади был и в одной
из «катакомб», раскопанных А. А. Дирипым в могильнике Сююр-Таш .
К вопросу о ритуальных захоронениях животных в некрополях евроиен
ской хоры и, вообще, сопутствующей мясной пище вернемся ниже.
Что же касается захоронений в этих склепах, то по аналогии с меото-сармат
93
с.кими и раннеалаискимп могильниками Прикубанья мы в осторожной
форме предположили, что они оставлены сармато-аланскими воинами, слу-
жившими у боспорских царей *Б. Это подтверждается и находками на нек
рополе Илурата погребений с деформированными черепами. Вместе с тем.
сравнения со скифо сарматским погребальным обрядом Крыма, как было
показано, также свидетельствуют о значительном сходстве. Поэтому одно-
значный ответ об этносе погребенных в ряде склепов Илурата дать пока
трудно, хотя некоторые дополнительные материалы и наблюдения застав
ляют склоняться в сторону западных соседей Боспора.
Обратимся теперь к анализу ряда черт погребального обряда сельского
населения Европейского Боспора. В отношении положения покойных
можно сказать, что собственно скорченных захоронений здесь в это время
почти нет. Они вообще нс характерны для всех могильников Северного
Причерноморья. Что же касается так называемых элементов скорчепиости
(скрещенные ноги, согнутые руки), то об их вероятном объяснении под-
робнее уже говорилось. Вряд ли их следует считать отголоском обряда
действительно скорченных погребений < корее это какие то половозра-
стные признаки, а разной мере присущие ритуалу многих народов.
Иное дело ориентация погребений. В предшествовавшие столетия она
была довольно четкой у разных племен этого региона. В первые века нашей
эры и в некрополях городов, и у варваров она становится псе более неустой-
чивой. Какова же картина в Восточном Крыму? В целом она уже была пред-
ставлена В. И. Корпусовой87, и мы лишь уточним ее в хронологическом
плане. При всей относительности этого признака ориентация все же имела
определенное значение при погребении покойных, ибо при кажущейся
на первый взгляд пестроте и беспорядочности некоторым направлениям
отдавалось предпочтение. Разумеется, отклонения от широтной ориентации
могли быть вызваны разными причинами. Например: в Золотом в I в. п.э.
господствует северо-восточное, а в соседнем Новоотрадненском некро-
поле юго восточное направление. Скорее всего, это обусловлено геогра-
фическими причинами (конфигурация береговой линии вблизи этих двух
пунктов резко отличается: для Повоотрадненского поселения море па се
пере, а для Золотого — на западе, при этом, возможно, как-то нарушалась
координация по частям света).
Ориентация, связанная с востоком, значительно преобладает над про-
чей, хотя собственно восточное направление составляет около 24 %, запад
нос 7 %, северное и южное 3 и 5 %. Северо-восточную ориентацию
имело около 20 % погребений, юго-восточную — 33 %; северо-западную —
4 %, юго-западную — 2 %. В различные периоды это соотношение, однако,
пе было неизменным. Во II —I вв. до и. оно выглядело так: восток
20 %, запад 12 %, юг — 23 %, север — 2 %, северо-восток, юго-восток
и северо-запад — но 12 %, юго запад 7 %. Бросается в глаза заметная
доля южной ориентации. Она «растет» за счет некрополя Кыз-Аула,
где встречается довольно часто в ранних погребениях. Восточное направле-
ние отмечено повсеместно, а западное — почти все связаио с захоронениями
в земляных склепах. Доля разной «нромвжуточной* ориентации, можно
сказать, одинакова. В следующий период I в. до я. з. —I в. и. э. и I в. н. а.
процент восточной ориентации остался прежним — 19 %, а южной и за-
падной сильно уменьшился 2 и 6 %. Зато нелик процент юго-восточ-
.94
ной и северо-восточной 37 и 2!) %. Северо западной же ориентации всего
б %. В I II и II пн. н. э. картина следующая: восточная ориентация
25 %, западная — 8 %, южная 4 %, северная 6 %, северо-восточ-
ная - 15 %, юго-восточная 41 %. Отметим появление северной и даль-
нейший рост восточной и ют восточной ориентации.
Во II 111 вв. восточное направление равно 35 %, западное 2 %,
северное — 7 %, северо-восточное — 2 %, юго восточное — 47 %, юго-
западное — 7 %. Сохраняются тенденции, характерные для предшество-
вавшего периода.
Наконец, в HI—IV вн. н.а. на восток ориентировано 64 %, на запад,
юг и юго-восток — по 8 %, на север, северо-восток и юго-запад — по 4 %.
Перемены коснулись лишь восточного направлении, резко «выросшего»
за счет сокращения юго-восточного.
Попробуем проанализировать эти результаты. Прежде всего они
заметно отличаются от показателей по городским некрополям Боспора,
особенно азиатской его части. Там доля восточной и юго-восточной ориен-
тации постоянно снижалась. Чем же объяснить рост этой ориентации
в могильниках европейской хоры? Неоднократно отмечалось, что восточное
направление было одной из типичных черт эллинского погребального
обряда. Можно, конечно, допустить, что именно усиление греческого влия
пня па население хоры было такой причиной или что здесь старые традиции
были более живучи. Представляется. однако, что этого, по крайней мере,
было бы недостаточно.	,
Восточная ориентация встречается в могильниках всего северо-понтий-
ского региона в первые века нашей эры, по не характерна ни для одного
народа за исключением, пожалуй, захоронений этого времени в некрополе
Неаполя Скифского. Здесь восточное, с отклонениями, направление доми-
нирует и объясняется притоком с Боспора испытавших эллинское влияние
сарматов м. Вряд ли, однако, Боспор в I в. н. э. и даже в I в до и. ». был «про-
ходным двором* между Крымом и Кавказом. Какая-то группа сармат,
возможно, и прошла через него, но массовое переселение маловероятно.
Но даже не это главное.
Для того чтобы перенять восточную ориентацию у греков, сарматы
должны были относительно долго жить на Поспорь* еще до ухода в Цент
ральный Крым. Имеющихся данных для доказательства этого недоста-
точно. Да и почему, собственно, пл всего эллинского сарматы переняли
только восточную ориентацию, кстати скапать, ужо не господствовавшую
среди горожан в I в. до н. э. I в. н. э.? Ответа на эти вопросы Д. С. Раевский
не дает.
А вот для скифо-сарматских захоронений Юго-Западного Крыма юго
восточная и юго-западная ориентация характерна90. Причем в различных
могильниках разная91. Не их ли влиянием объясняется в первую очередь
высокий процент юго восточной да н северо-восточной и восточной ори св
тнцни в некрополях Керченского полуострова?
То же можно сказать относительно западного направления. Оно господ-
ствовало у скифов н. видимо, у других ираноязычных народов в раннее
время, встречается и в позднескифских захоронениях <’2. Южная типичная
для сармат нрохоронцевориентации известна но II —I вв. до и. э. первых
воках шиной эры на обширной территории, сопредельной с Поспорим.
М
Большой процент ее в Кыз Аульском могильнике, вероятно, не случаен
и связан с проникновением какой-то сарматской группы на ин полуострова
в конце 11 — 1 вв. до н. э.
Как известно, на заключительном этапе (II IV вв. и. э.) у сармат При-
черноморья господствующей становится северная, с. отклонениями, ориен-
тация. Примечательно, что и в рассматриваемых могильниках она появля-
ется только со II в. н. э. Отметим еще одну любопытную деталь: в массе
своей погребения с южной н северной ориентацией относятся к числу
самых бедных. Это особенно заметно в Кыз-Аульском могильнике. Именно
там встречено одно скорченное захоронение и одно на боку. Итак,
очевидно, что в ориентации погребений сельского населения Европейского
Боспора заметно влияние не только греческих, но и варварских, скифо-
сарматских традиций, принесенных в основном с запада.
Один из элементов обряда напутственная мясная пища и жертвен
ные захоронения животных. Следы этих обычаев зафиксированы нс только
в грунтовых склепах и не в равной мере во всех moiильниках.
В Ковоотраднснском некрополе нож и кость барана в миске найдены
лишь в одной могиле, хотя ножи в мисках или тарелках — в пяти 9S. Зато
кости животных, в том числе и вместе с ножами, очень часто встречаются
в могильнике Золотое: в 27 гробницах (включая склепы), относящихся
ко всему периоду функционирования могильника. В основном это кости
овец, коз, реже крупного рогатого скота и лошадей 'м. Найден здесь, как уже
говорилось, и целый скелет лошади с удилами. Упоминалось и о захороне-
ниях лошадей в ряде склепов Илурата. К этому можно добавить, что отдель-
ные челюсти, черепа и скелеты лошадей н собак были найдены и в других
гробницах, а иногда и на особых «ритуальных площадках* вблизи могил г>.
Семь полных скелетов или черепов и костей ног лошадей, раскопано
и в Кыз-Аульском некрополе. В семи его могилах отмечены кости живот-
ных в чашках или тарелках вместе с железными ножами44.
Среди погребений у пос. Семеновна были в одной гробнице нож, обгоре
лая кость животного и зола в миске *7. Не замечена как будто бы эта черта
в могильнике Фронтовое II, хотя кости животных найдены в погребениях
могильника у с. Заморское98.
Обычай класть мясо животных вместе с ножом в миску или просто
рядом с покойным, как неоднократно отмечалось, был широко распрост-
ранен у меотов Прикубанья еще в ГУ II вв до н. э. и позже в меого-
сарматских могильниках. Там же часто встречаются отдельные кости
и части скелетов овец, свиней, коров и лошадей •*.
Кости домашних животных, в том числе собак, и коней обычны в поздно
скифских могильниках 100 и в невропате Неаполя, причем нередко жерт-
венное мясо также клали вместе с ножом в чашку |<я. Есть здесь примеры
ритуальных захоронений лошадей и собак на особых жертвенных площад
ках или в ямах . Скифы, сарматы, синды и, видимо, другие народы,
связанные с коневодством, придавали головам и ногам коня особое зна-
чение |93. Не случайно, именно эти части их скелетов встречаются чаще
всего.
Одним словом, в рассмотренной черте погребального обряда сельских
некрополей Европейского Боспора определенно отразилось скифо сармат
ское влияние, прослеживающееся на протяжении нескольких веков.
96
Что же касается инвентаря погребений, то в основном он очень схож
в это время на обширной территории и мало что добавляет к этнической
характер истине населения. Можно лини, сказать, что он, конечно, в боль
шей степени, чем находки н варварских могильниках, свидетельствует
о воздействии и распространении античных вкусов, представлений, моды
и повседневных привычек. Этим, пожалуй, и можно ограничить анализ
могильников данного района.
Думается, всех приведенных примеров, аналогий и сравнений доста-
точно, чтобы поставит!, под сомнение сделанный В. Н. Корпусовой вывод
о моноэтничност и сельского населения Европейского Боспора uo II —I вв.
до н. а. IV и. н. а.
В делом и этнос его лучше рассматривать как боспорский, т. с. грско
скифо-сарматский, при значительном эллинском компоненте и общем
античном фоне всей, и прежде всего государственной, культуры.
Совместное существование в течение длительного времени в рамках
единого государства, естественно, стирало и сглаживало одни и вы рабаты
вало другие общие черты.
Кратко этническую историю боспорян европейской хоры можно пред-
ставить следующим образом. В I в. до н. э. или несколько раньше в при-
брежных опустевших районах селились остатки местного населения и вы-
ходцы из степного Крыма, скорее всего, скифы. В отношении «глубинки»
картина не очень ясна. Какая то группа близкого к сарматам (или мето
сарматам) населения обосновалась па юге полуострова. Несколько позднее
при Асандре—Аспурге развернулось строительство системы обороны Бос-
пора и создается сеть военных поселений, сторожевых пунктов и крепостей.
Их жителями становились получавшие землю и несшие военную службу
бывшие горожане, солдаты разноплеменных армий, выходцы из греческих
городов Малой Азии, возможно. Фракии и, конечно, представители сопре-
дельных варварских племен. Отношения последних с центральной властью
могли складываться по-разному, в том числе и нс всегда мирно.
Вторая волна, на этот раз скифо сарматского проникновения, ощуща-
ется в могильниках Илурата, Фронтовое и относится, вероятно, ко II в. п. э.
Возможно, в некрополях Заморское и Сююр-Таш сказалась третья
волна этого же процесса, но с более определенной сармато аланской
окраской.
Обращает на себя внимание, что все это напоминает этапы сарматизации
Центрального Крыма и периодизации поздней скифо-сарматской куль-
туры |си. Для конкретизации и большей убедительности этих предположе-
ний материалов еще все же не хватает. Отсюда и возможности различной
трактовки одних и тех же фактов.
В географическом плане могильники полуострова, как уже выше гово-
рилось, выделяются но некоторым специфическим чертам и характеристи-
кам в Приазовскую, центрально-степную и южную (причерноморскую)
группы.
Как бы особняком стоят единичные впускные захоронения в курганах
около с. Астанино (I в. до и. э.), Михайловка (II в. н. э.) и Марфовка (IV—
V вв. н. э.) ,05. На основании их еще рано делать какие-то выводы. Обра-
щает, однако, на себя внимание их хронология, совпадающая с основными
этапами проникновения на полуостров разноплеменных кочевников.
7 А. А. Маслен пиньи	PZ
В заключение* можно сказать, что исследование хоры Европейского
Боспора первых некое нашей эры убеждает н сложности происходивших
здесь процессов и, как нам кажется, недооценке роли поздних скифов
в боспорекой истории.
' Сокольский Н. //.'Гайанский толпе и резг
деицин Хрпсплиск*. М.. 11)76. С. К!) и след.
* Онайко И. А., Дмитриев .1 В Сторожевые
посты и окрестностях Бит и пеиоторып поц-
росы социально-экономической в полити-
ческой истории юго-восточной окраины
Bnciiopa на рубеже и. • // ИДИ 11)82.
А6 2. С. 114 и след.
' St rab. XI. 2. 11
‘ Тае. Анн XII. 15 19.
1 Кругликова В Т. Боспор и позли рантик
ное время. М . 19611. С. 13, 11.
‘ Si rah. XI, 2. 11.
Масленников А. Л. Еще рил о б<>< норгких
налах//СА 1983. »й 3. С. 14 и след.
* Sirab. XI, 2. 11.
“ КИН. .4” 39, 40.
Гас. Ann XII, 15.
1	Анфимов И. В. Исследование пн вятки кои
раннего железного инка на Кубани // АО
1966 г. М . 1967. С. 72. 73.
11	Материалы по изучению Краснодарского
кран. Краснодар, I960 Вын 1, С 158 I6G.
’ Покровский V. В., Анфимов Н It Карта
древних поселений и могильников При-
кубанья // СА. 1937. 4. С. 272 и след.
14 Анфимов Н В. Раскопки на правобережье
, р. Кубани И АО 1972 г. М . 1973. С. 1(19
Анфимов В. В. Тахгамукаеискпй могиль-
ник // Материалы но археологии Адыгеи
Майкоп. 1961 Вын. 2. С. 248 297.
Анфимов И В. Меото-сарматскпй моголь
ник у станицы Усть-Лабнпгкой // МИА.
t 1961. Л: 23. С. 155 201
Смирнов К. Ф. Основные пути развития
меото-сармап кой культуры Среднего
Прикубанья // КСИИМК. 1952. № 46.
С М 111.
Смирнов К. Ф Курильницы и туалетные
сосудики азиатской Сармагив // Кавказ
и Восточная Европа в древности. М. 1973
1М
19 Алексеева Е. II. Этнические сипаи...
С. 76 и след.
Там же. С. 86.
” Тас Anu. XII. 15 17.
J1 Каменецкий И. С Ахардси и ем раки if
Материалы сессии, косвищеипой итогам
археологических и этнографических ис-
следований 1964 г.: Тей. докл. Баку 1965.
С 99; Алексеева К. И. Этнические
синаи. . . С. 128.
1 Адскгесая А. П Этнические связи. . .
С. 131 133.
“ Тис.. Ann. XII, 15.
‘5 Смирное К. Ф. Ociiooiiijc пути разви-
тия. .. С. 13, 14
' Анфимов I/. В. Из премилого Кубани.
Краснодар. 11)58. С. 25.
2' Анфимов Н. В. Меотскпс поселения Вос-
точные Приазоньп // КСИИМК. 195(1.
.W 34. С. 85. 86.
г" Анфимов И. В. Племена Прикубанья
к сарматское время //СА. 1958. XXVIII.
С. 71
*” Гайдукевич В. Ф Боспорское царство.
С. 543.
10 Лн4*м.1юе В В. Основные этапы развития
культуры мсото сарматских племен При
кубвиья: Апторгф лиг . . . каял. ист. наук.
М.. 1951. С. 15.
41 Amin., Maw. XXXI. 2, 15.
Алеиссгил А’ П. Этнические связи...
С 153 И след.
” Там же С 124. 12.5, 131, 132. 140.
" Онайко Н. А. Разведка античных памятни-
ков в Северо-Восточном Причерноморье //
АО 1966 г. М.. 1967. С. 74; Она же. Рас-
копки поселения па Широкий балке // АО
1967 г. М., 1Я6Я. С. 82; Она же. Разведка
античных памятников и районе Попорос-
сийска и Геленджика//СА. 1970. Afe 1.
r С. 130 и след.
*5 Онайко Н. Л.. Дмитриев /1. В. Раскопки
античного могильника у поселка Мыс-
хвко//АО 1979 г. М„ 1980. С 121;
Онайко Н 4 Раскопки некрополя н III иро-
ний балке// AO I9S0 г. М 1981. С. 114;
Она же. Исследование некрополи в III про
>и>Й балке// АО 1981 г., М.. 1982. С. 127;
Дмитриев А В.,	Л1а еле к никои .4. А..
Онайко Н А. Раскопки могильника в уро
чище Широкая балка//КСИА. 19811
Вын. 186. С. 80 и след
1 Лнф>ч.чов Н. В. Меото-сарматскпй могиль-
ник. .. С. 197; Хатанов А М. Очерки шин-
ного дела еарматои М.. 1971. С. 15 17.
17 Дмитриев А. В Разведка памятников
и районе Новороссийск.!//АО 1972 г.
М„ 1974. С. 125; Он ж-:. Пимятннки эпохи
ранного железа и ранние Новороссийска //
АО 1975 1. М . 197(1. С. U1H. Он же. Новые
материалы VIII —V ни до и. а. из района
Новорисеяйска// Археологии Севериою
1)8
Кавказа: VII Крупнот кие чтении и Крас-
нодаре: (Tea. дока.). М , 1976. С. 10.
м Анфимов В. В. Мепто-гарматский могиль
и in. С 191.
1 См. подробнее: Сокольский U. 1!. Тиман
ский толпе... С. 110. Прим 46; Сапры
кин С. К). Аспургиане //СА. 1985. .Vs 2.
С. 65 и след.
* Сокольский В И. 1’лмингкий талое. . .
С. 107.
’ Сокольский В В Крепость аспургиан
к» Косиоре // КСИ А. 11175. Вын. 143.
, С 4Н-
’* Сокольский Н. В. Таманский толпе. .
С. 80.
" .Strub. XI. 2. II. XII. 3.29.
'* КВН Л» Зв. 12411. 1248.
Si rab. XI. 2. 2-11.
“ Si mb. XI. 2. II.
” OAK за 1900 г СПб.. ИМИ. С. 46, 47, 104—
109; Думеберг К. Е. Извлечение из от-
чета П ИАК. 2. СПб. 1902. С. 40 60.
• Pita. ХН IV, И.
19 //ссягчвков К). М. Сатврхн // ИДИ. 1973.
Да 1. С. 131 и след.
Масленников /1. Л. Население босиорского
госуднргтиа а VI II вв. до н.э. М 1981.
С. 72.
81 Дирин .4. .4. Мыс Зюк и сделанные на нем
археологические находки // ЗООИД. 1896.
Т 19. С. 126 и след.; Гайдукевич В. Ф.
Некрополи некоторых боспорских горо-
дов //М ИА. 1969. № 69. С. 187 и след.;
К руеликова В Т. Сельское хозяйство Кос
пора. М . 1975: Оно же. Некрополь пос еле-
пни у дер. Семеновна//СА 1969. М I.
С. 98 и след.; Арсеньева Т. М Могильник
у дер ПпвоОтрадцое//МИА. 1970.
•Nt 155. С. 115 и след.; Корпусова В. II.
Про населен па* хоры античной Феодо-
сии // Археолог!я. 1972. А- <1. С. 55
и след.; Она же. Сельское население
поадпеантичного Гнк иора // Apxeojiorui.
1973. М В. С. -’7 II СЛад: Она же.
Некрополь Золотое Киев, 1983; Раскопки
иекрадолл у дер. Яковенко (Кыз-Аул)
ведутся Керченским музеем в течение ни
глодипх пяти лет. См.: Че.велев О. Д.
Отчеты <а 1979—1983 гг.//Архив
КГИАМ
11 Феофан. Хронография//Мичурин И. С.
Византийские исторические сочинения.
М.. 1982. С. 50. 51.
41 Кубланои М. М. 1'агконкн некрополя Илу-
рага: Итоги и проблемы // Научпо-ятен
стические исследования в музеях -U 1983.
С 124.
*' Амброл А. К. Проблемы ранимреднеиско-
ной хронологии Восточной Европы //СА.
1971. А; 2. С. 96 и след.; Дмитриев А. В.
.Могильник эпохи переселения народов
на реке Дюрен//КСИ А. 1979. Вын. 158,
С. 52 и след.
” Корпусова В. К. Некрополь Золотое. С. 85.
94—98.
Коейанова В. .4. Погребальный обряд сель-
ского населения поздноскифского государ-
ства в Крыму // Труды ГИМ. М.. 1982.
№ М. Т. 2 С 32
17 Корпусова В. В. Сальское население...
С. 29.
70 /.о.’Олновл И, Л. Погребальный обряд сель
ского нигелении. .. С. 32.
’1‘ Корпусова В. В. О населении хоры ангич
ной Феодосии. С.. 49; Опа же. Сельское
население... С. 28.
1 Корпусова В. Н. Сельское население. . .
С. 28.
*' ЛогЗлиоиа II. Л. Погребальный обряд гель-
ского населения.. . С. 31. 32.
*'* К убланов М М. Раскопки некрополя IIлу-
рата. С. 194 и след.
Чевеле» О. Д. Отчет о раскопках Керчен-
ской аксиелицнн за 1983 г.//Архив
КГИАМ
11 Корпусова В. И Сельское население.
С. 31.
*' Богданова В А. Погребальный обряд сель
ского населения... С. 32. 33.
Корпусова В. В Некрополь Золотое I.. 19
и след.
‘т Там же. С. 19. 29.
м Там же. С. 22.
*® Там же.
Высотская Т В. Неаполь — столица госу-
дарств поздних скифов. Киев. 1979.
С. 196; /‘невский Д. О Скифы и гармиты
в Неаполе: Проблемы скифской архео-
логии//МИА. 1971. .V: 177. С. 140.
147; ('осмонович '). А Население столицы
поаднсскифского царства. Киев. 1083. С. 28
и след.; Высотская Г. И. Своеобразие
культуры поздних скифив в Крыму // Па
селение и культура Крыма и норные века
нашей эры. Киев, 1983. С. 14. 15.
Высотским Т. В Поздние скифы в Юго-
Западном Крыму. Кнеч, 1972, С. 72 86;
Богданова В. Л. Гущина В. II Раскопки
могильинкоп первых веков нишей эры
в Юго Западном Крыму в 1904). 1961 гг. //
СА. 1964. As I. С. 324 3.4(1: Дпчыв-
ския О. В. Пг[>ные исследования Каль
чукского пек|нц|оли//СА. 1978. А; 3.
С. 199 и след.; Она же. Деи склепа
Келяусского могильника//КСИА. 1969
А1 119, С, 65 67; Гущина В. В. Население
сарматского времени в долине реки Ьель-
бек в Крыму // Археологические неследо-
нания па юге Восточной Кпропы. М., 1982.
Труды ГИМ. С. 45; Абрамова W II.
Катакомбные и склениныесооружении юга
Восточной Европы// 'Гам же. М., 1982,
Т. II. С. 12, 13; Высотском Т. И. Своеобра-
зие культуры поздних скифок и Крыму.
С. 15 и след.
Ts Корпусова В. И. Некрополь Золотое. С. 99
и след.
п Сымоноаич 9. .4. Население столицы. .
С 28 58.
’* Зубарь В. Л/., Сорпчан С. В. Светильники
» погребальном обряде городов Северного
Причерноморья // Античния культура
Северного Причерноморья. Киев. 1984.
С. t47 и след.
'* Гущина И И. О локальных особенностях
культуры населения Бельбскской долины
Крыма а первые века и. а. // Треды ГИМ.
М , 1982. Вып. 54. Г. II С. 2SI, 33; Колту-
хоя С. Г , Пуздролский А. Е. Грунтовой
склеп из окрестностей Неаполя Скиф-
ского // Население и культура Крыма
я первые века нашей ары. С. 151.
** Симонович Э. .4. Население столицы. .,
С. 28 и след.; Бо.’Лт.чааа Н А Погребаль-
ный обряд сельского населения. . . С. 38;
Высотская Т. Н. Своеобраои»: культуры
поздних скифов и Крыму. С. 16. 17
Корпусов» В. Н. Некрополь Золотое.
С. 112, 158. 159.
("ы.чоноаич 3. А. Население столицы. ..
С. 77.
п Корпусова В. Н, Некрополь Золотое.
С. 159.
еи Яценко И В. Исследование сооружений
скифского периода на городище Чайка
в Евпатории//КСИА. 1972. Вып. 124.
С. 31—38; Он же. Северный квартал I
скифского поселения на Чайкипском
городите в Евпатории // Население
и культура Крыма в первые века
нашей ары. С. 46—66.
81 Маменнижио Л. Л. К истории населения
хоры европейского Боспора в I в др и. а. //
СА. 198»). .V 4. С. 65 и след.
*	’ Яиленуо В. П. Малоазийгкин племена
в надписях Косиора I/ Античная балкани-
стика: Зтногенез народов Балкан и Север-
ного Причерноморья: Tea. доил, симпо-
зиума 2 3 декабря 1981) г. .М.. 1980. С. 69,
70; 7'ожамоескал .17 А. Две терракоты
из Ново Отрадного // СА. 1974. At 1.
С. 160-171
*	’ Гайдукевич В. Ф. Илурат//МИЛ 1958.
№ 85. С. 139,140: Кубланов М. М. Исследо-
вание некрополя Илурата // КСИА. 1971.
Вып. 128. С. 81—84.
” Дирин А. А. Мыс Зюк и сделанные ня нем
археологические находки. С. 128
Масленников А. .4. Некоторые особен-
ности некрополей городов европейского
Боспора первых веков и.а. // СА 1982.
№ 1. С. 40. 41; Кубляков V. V. К вон-
рос.у об этнокультурной и социальной
характеристике илурат цен// Античные
города Северного Причерноморья и вар
варений мир: Tea. докл. Л., 1973. С. 21
и след.
“ Корпусова В. В Некрополь Золотое С. 23,
24
” Тим же. С 24. Табл. 4.
ы Раевский Д. С. Скифы и сарматы в Неа
ноле. С. 148—150.
и Там же. С. 149.
v Высотская Т. Н. Поздние скифы а Юго
Западном Крыму // Проблемы скифской
археологии. М„, 1971. С. 158; Высот
ская Т. Н. CnoeoOpu.iHC культуры поздних
гкифов в Крыму С. 17.
*	’ Боеданива К. 4. Погребальный обряд сель-
ского населения. . . С. 35.
“а Раевский Д.С. Скифы и сарматы в Неаполе.
С. 147. 148.
д Арсеньева Г. М. Могильник у дер. Ново
Отрадное. С. 133.
КорпчеочаВ. Н. Некрополь Золотое. С. 158,
159.
Кубланов М.М. Раскопки некрополя Иду
рата. С. 113. 114.
Чявслев О. Д. Отчеты о раскопках южио-
босцорской археологической экспедиции
т КИЛ М.ц 1979-1983гг. // Архив КГИЛМ
” Крутикова И. Г. Некрополь поселения
у с. Семеновна // СА. I9G9. As 1. С. 106
и след.
** Корпусов» В. К. Могильник II — IV вв и.а.
у с. Заморское// Археологические иссле-
дования на Украине 1967 г Киев, 1968.
Вып. II С 16.
” Анфимов Н. В Меото-сар.матскмй моги.ть
ник.. . С. 189. 202.
Высотская Т. Я. Своеобразие культуры
поздних скифов в Крыму. С. 17.
•” Селмопович 9. А. Население столицы . .
С. 77. 78.
Богданова Н А. Погребальный обряд сель
свою н п сил он и я . С 38; Сымоно
вич 3. А. Население столицы. . . С. 77, 78.
111 К ульмина Е. Е. Конь и религии в искус-
стве саков и скифов // Скифы сарматы.
Кие», (977. С. 100.
114 Раевский Д. С. Скифы и сарматы в Неа-
поле. С. 143 и след.; Шульц И. В. Поадие-
скифеквн культура и ее варианты ка Дне-
пре и в Крыму 7/ ПСА. М.. 1971. С. 140—
142.
Яковенко 9. В. Отчет о раскопках курга-
нов ус Кирово, Зеленый Яр, Лстапеяо //
Архи» ИЛ АН СССР. 1965 67/32. С. 29
31. 68. 69. Петерс Б. Г„ Ефимова Г. М.,
Кожин 7/. М. Охранные работы на курган
ном могильнике у г. Михайловка//
КСИА. 1972. № 130. С. 97 104; Мар
ти К) Ю. Сто лет Керченского музея.
Керчь. 1926. С. 48
Просопонимика и топонимика Боспора
J в. до н. э. — IV в. н. э.
Не будучи лингвистом, очень трудно бриться за рассмотрение этой слож-
ной проблемы. Однако нельзя и оставить ее совершенно неосвещенной.
Поэтому в этой главе мы попытаемся дать хотя бы общую картину босфор-
ской ономастики, опираясь главным образом на мнения специалистов.
За время исследования Боспора было собрано большое количество
эпиграфических памятников: почетных и посвятительных надписей, спи-
сков фиаситов, манумиссий и особенно надгробий. Проделапа большая
исследовательская работа эпиграфистами В. В. Латышевым, В. В. IIIкорпи
лом, А. И. Доватуром. Т. В. Блаватской, А. И. Болтуновой, В. П. Яйленко,
Ю. Г. Виноградовым и др. В руки лингвистов и историков попал обширный
просопонимическнй материал.
Изучение его, с точки зрения выделения негрсческих личных и.меп
и их предположительной атрибуции, имеет уже длительную историю,
хотя библиография этих работ и относительно невелика. Наиболее известны
статьи и монографии П. М. Леонтьева , В. Миллера2, М. Фасмера3,
В. Томашека4, В. И. Абаева5, А. Згусты ®, И. РусуЯ. Харматтн *,
О. Н. Трубачева *.
В своих исследованиях ими в той или иной мере пользовались М. И. Ро-
стовцев, С. А. Жебелев, В. Ф. Гайдукевич, В. Д. Блаватский, И. Т. Кругли-
кова, Ю. М. Дссятчиков и В. П. Яйленко, 1О. Г. Виноградов и др.
За время после выхода в спет * Корпуса боспорских надписей» сделано
немало новых эпиграфических находок, еще далеко не полностью исследо-
ванных и опубликованных. Поэтому мы ограничились в основном уже
введенным в научный оборот материалом, тем более что его достаточно
для статистики.
Следует отметить, что количество личных имен, содержавшихся
в текстах I в. до п. э. - IV в. и. э. значительно больше, чем в предшество
павшие столетия. Правда, прежде оно пополнялось за счет имен на неко
горых граффити. Число последних в рассматриваемое время сократилось.
Объясняется ли это некоторым угасанием прежних эллинских обычаев
(посвящений, заздравных надписей и т. п.), исчезновением из обихода
чернолаковой посуды или тем, что больше стали писать на папирусе,
снижением уровня грамотности среди основной массы населения или
иными причинами не совсем ясно. Последнее, как будто бы маловероятно,
ибо именно к первым векам нашей эры относятся довольно многочисленные
надписи краской, главным образом на амфорах — дипипти В основном
они имели хозяйственное значение, по содержали и личные имена владель-
101
цев, или адресатов товара, перевозимого в амфорах, и самой тары. Обоб-
щения этих текстов и их изучения, пожалуй, за исключением Танаиса.
никем не проводилось, хотя отдельные примечательные надписи изредка
публиковались.
При использовании всей этой группы источников необходимо сделать
ряд оговорок. Так, данные лапидарной эпиграфики позволяют, за редким
исключением, судить лини, об именах боепорских горожан, да и то обла-
давших, вероятно, известным достатком и положением. Имена обитателей
боспорской хоры и мелких городков нам почти нс известны. То или иное
имя. естественно, не может безоговорочно свидетельствовать об этносе его
владельца. Традиция заимствования имен была широко распространена
у греков, н том числе и на Боспоре и, видимо, у части варваров, находив
шихся под влиянием греко-римской культуры.
Не всегда специалисты в области исторической лингвистики могут
уверенно разделить негреческие имена на безусловно иранские, фракий-
ские, индоарийские и т. п. Еще более сложную, почти неразрешимую пока
задачу, представляет вычленение внутри этих групп имен, более харак-
терных для каких-то определенных крупных племенных союзов (аДапы.
си раки и т. и.). К тому же нельзя забывать, что все (или почти все) пароды,
обитавшие рядом и вместе с боспорянами, были индоевропейцами и. следо
вательно, сохранили в своем языке немало общих изоглосс. Этим в нема
лой степени и объясняются вышеуказанные трудности. Да и сами боспо-
ряне к этому времени вобрали в своп словарный запас много слов, назва-
ний и личных имен, заимствованных у соседей. Наконец, имела, дошедшие
до нас в греческом написании, могли быть частично искажены.
Общее число известных по различным надписям I в. до н. э. —IV в. и. э.,
собранным в КБН, имен равно 3858. Без Танаиса, города слишком специ
фи ческого, своеобразного по своему положению и населению, чтобы исполь-
зовать его цросопографию для прочего Боспора. их 2636. Учитывались
лишь имена, полностью читаемые или убедительно восстановленные.
Основная масса имей происходит из столицы Пантикапея и других,
наиболее крупных городов. Отметим неравномерное распределение их
во времени. Большая часть приходи ген на I —II вв. н. а. — время экономи-
ческого благополучия, известной политической стабильности и моши Бос
нора. Хотя спады и подъемы п количестве зарегистрированных личных
имен в ряде случаен можно объяснить случайностью, в целом картина,
видимо,отражает реальную динамику численности городского населения.
Впрочем, в некоторых городах и городках она могла и отличаться от
общебоспорской (например, Танане).
Как и прежде, самую многочисленную группу среди негреческих
составляю! иранские имена, к тому же сейчас наиболее изученные. Они
появляются в боспорской эпиграфике довольно рано, но в первые века
их число сильно возрастает. Этот факт отмечается всеми исследователями,
касавшимися истории Боспора этого времени.
Наиболее многочисленны они к надписях Пантикапея и Горгиппии.
откуда происходит их подавляющей часть. Однако делать вы вод,, .что иран-
ские имена в этих городах встречаются чаще, чем в других, преждевре-
менно. Относительность таких подсчетов, главным образом ввиду элемента
случайности, очевидна. Бросается в глаза, что большая часть иранских
102
имен засвидетельствована в надписях II в. н. э. Много их в I в. я. э. и
II 111 вв. н. а. Картина была бы яснее при уверенных датировках всех
надписей.
Более объективное представление тгместе иранских имен в боспорской
просопопимикс даст их процентный подсчет. Так, и столице Боспора он
равен 9,4 %, примерно столько же в Феодосии и Фанагории. Зато заметно
больше — в Гермонассе, Нимфее и особенно и Горгиппии. Всего по Бос-
пору в 1 в. до и. a.—IV в. и. э. доля иранских имен составляет 14 %, причем
в городах азиатской части государства он выше — 24,7 %, и европейской
заметно пиже. Это весьма интересный факт, позволяющий, наряду с дан-
ными некрополей, сделать определенные выводы.
Еще более примечательную ситуацию показывает процентное содержа-
ние иранских имен в хронологическом плане. Отчетливо виден рост этого
показателя на протяжении 1 в. до и. э. IV в. н. а., причем «пики» прихо-
дятся на II III и IV ив. н. э. Правда, необходимо оговориться, что число
имен, дошедших до нас в надписях двух частей Босиорского государства,
распределяется по вокам явно неравномерно: текстов, датированных
I в. до в. э. и II —III вв. п. э., больше известное территории Европейского
Боспора, а II —III вн. н. э. — Азиатского. Видимо, это следствие неопре-
деленности датировок ряда надписей.
Итак, в городах Таманского п-на и I в. до я. э. I в. н. а. иранских имен
как будто бы вовсе нет, а n I в. ц. э. процент их ниже, чем в городах по
другую сторону пролива. Но уже на рубеже I —II вв. н. э. и особенно
во II в н. э. картина резко меняется. Наблюдается как бы волна иранских
имен, захлестнувшая Азиатский Боспор. К III в. н. э. ситуация несколько
выравнивается, хотя в Азии их по прежнему больше. Новый «всплеск»
в IV в. н. а. вновь приходится на эту часть государства.
Вопрос о том, кем являлись носители этих иранских имен обычно
большинством исследователей решался более или мепес однозначно:
сарматы. Действительно, в первые века пашей эры сарматские племена
вплотную соседствовали с БоспороМ на востоке и проникли в Крым. Роль
их в жизни государства была немалой.
По мнению лингвистов. в I в. до н. э. язык иранских племен в Восточ
пой Европе был неоднородным. Он был связан с языком населения Пер-
сии и .МидииОтсюда ряд имен Л. Згуста считал или древнеперсидскими,
или иранскими. Но самое главное, разные сарматские племена говорили
на языках более или менее отличных друг от друга, своего рода диалектах,
хотя между собой они, конечно, были в большей близости, чем с другими
иранскими языками 1 . Естественно, задача связать эти диалекты с изве-
стными нам по античной традиции племенами очень заманчива, по и
чрезвычайно трудна. Так Я. Харматта предложил ряд корней, свойствен-
ных разным вариантам иранского, осетинского, персидского, аланского,
сарматского и тому подобных языков 2. Можно предположить, что иран
ские имена, встречающиеся на памятниках III IV ни. и. э„ с известной
долей вероятности — аланского происхождения, а имена 1 в. до я. э.
I н. н. э. сирако-норского. В целом их этническая интерпретация дело,
видимо, завтрашнего дни. но необходимо оговориться, что она не исчерпы-
вается только сарматами. Как известно, ираноязычными были скифы и.
возможно, часть меотских племен, исконно обитавших в Прикубанье.
ЮЗ
Первых как-то незаслуженно в последнее время «списали* из босиорской
истории, между тем ряд надписей говорит, что они занимали заметное
место по внешнеполитических делах Боспора на западных его рубежах.
Правда, в первые века нашей эры на самом Боепоре, и частности на Кер-
ченском п-ове. нет столь ярких скифских памятников, как прежде, да и
гама культура поздних скифов в Крыму сильно отличалась от той, что
нам известна в предшествовавшие столетия. На ней в немалой степени
(как это видно из расколок в Неаполе Скифском и в Юго-Западном Крыму)
сказалось сарматское влияние.
Учитывая некоторые наблюдения над некрополями и поселениями
европейской хоры государства и общеисторическую ситуацию, влияние
и проникновение скифов в западные районы Боспора вполне допустимо.
Достаточно вспомнить бурный I в. до и. э с его многочисленными вой-
нами, передвижениями больших масс разноплеменного населения и армий,
политику союза и «заигрывания» со знатью соседних, в том числе скиф-
ских племен, проводившуюся Митридатом VI, затем стабилизацию,
облегчившую торговые и прочие контакты при Асандре и. наконец, упор
ные войны со скифами во 11 в. н. а.
Какое-то время Боспор, видимо, даже установил протекторат над
степным Крымом (КБН. № 39—40). Не исключено поэтому, что больший
процент иранских имен в городах Европейского Боспора в I в. до н. э.—
I в. н. а., хотя бы отчасти, вызван именно скифским влиянием и прнсут
станем. Вспомним явно скифское по происхождению имя Скилур на одном
из пантикапепских надгробий II в. п. э. (КБН. № 763).
Имена представителей части ираноязычных меотских племен, прижа-
тых к границам Боспора сарматами, в это время также могли оказаться
на различных надписях, в основном происходящих с Таманского п-ва.
Здесь этническая атрибуция имен еще более сложное дело. Наблюдения
над погребальным обрядом городов Азиатского Боспора указывают на
возможность меотского проникиовения.
Однако связывать иранские имена только с сарматами, скифами и
частью чеотов было бы неверно. Существовал еще один источник их про-
никновения па Боспор, причем источник, действовавший наиболее интен-
сивно именно в I в. до и. э. II в. п. э. Это греческие города и некоторые
народы Малой Азии, главным образом ее причерноморских областей.
Здесь имена иранского и персидского происхождения издавна были в ходу
у греков, не говоря ужо о части местного населения, а также о влиянии
и связях с соседним обширным миром ираноязычных пародов и госу
дарств.
Рассмотрим хотя бы такое характерное и чрезвычайно часто встре-
чающееся имя. как Фарнак , и его производные. Это имя отмочено в бос-
порской лапидарной эпиграфике 13(5 раз! (без учета царского имени).
Впервые оно появляется в боспорскон столице в 1 в. до и. э. Весьма пока
аательно, что в самой ранней надписи с этим именем говорится о Фариаке,
сыне Фарнака, учителе гимнастики, прибывшим в Пантикапей из Синопы
(КБН. № 129). Есть сведения о выходце из г. Амиса (КБН. .№ 530), также
носившем это имя. Можно сказать, что имя Фарнак (и Фарнакион) появи-
лось на Боепоре благодаря переселенцам и связям с городами северного
побережья Малой Азии. Причем там это имя давно было заимствовано гре
104
ками, и являлось в известной мере аристократическим, вспомним хотя бы
о Фарнаках в понтийской династии. Начало распространения ого на
Боспоре — I в. до н. также-примечательно, ибо с агою момента всесто-
ронние, в том числе и династические связи Боспора с Южным Причерно-
морьем получают особенно большое развитие, о чем говорят и другие
источники.
Неудивительно, что выходцев из городов Малой Азии прежде всего
привлекала столица. В других юродах Боспора это имя встречается
эпизодически. Исключение представляет Горгтшия, где имя Фарная и
Фаряакион было очень популярно, но в несколько более поздний период:
11. 11 — 111 вв. и. э.
Итак, анализ всего лишь одного иранского имени, хотя и наиболее
распространенного, показывает не только его отнюдь не сарматскую
принадлежность, но и то, что его носили люди, бывшие в большинстве
своем далеко не варварами. Если при этом учесть, что Фарнак и Фарнакион
составляют не менее трети всех выявленных в боспорской эпиграфике
иранских имен, то степень «сарматнаации» в просол они мине заметно
снизится.
Немногочисленны близкие к иранским персидские имена по Л. Згусте.
В основном они отмечены в пантиканейских надписях в I в. н. э.
Персидские имена
Г«1|Н,Д	|| l[hd		1 -II1	II	| И -III |	Ill	III iv|	,v	?	1 Be mi
Пантикппей	1	6	2	4		1	1	1	1		1 15
Горгюпшл	2	—	1	—	—	—	—	—	—	1
Фаодш'и я	*		—	—	—	1	—	—	—	1
Всего	I	в	3	4		•)	—	1	—	17
Не исключено, что эта группа имен тоже цервоначально попала на
Боспор из Малой Азин (Понтийского царства, а затем римский провинции)
и греческих городов этого района.
Правда, собственно малоазийских имен на Бос лоре выявлено очень
мало. Л. Згуста на известном ему материале, определил лишь несколько:
предположительно пять и Пантиканее, два в Танаисе и но одному в Гор-
гипппи и Гермонассе — все в надписях III —TV вв. и. э. Возможно, их
было и больше. Появление их в позднее время возможно было связано с рас
пространением христианства. Столь же редки и семитские имена (два
в Пантиканее и два в Горгиппии).
К следующей заметной группе относятся имена предположительно
фракийского происхождения. Они. наряду с отдельными замечаниями
античных авторов и некоторыми наблюдениями в области коропластяки,
религии и культов, — наш единственный источник по истории связей
Боспора и Фракии в первые вока нашей эры.
Первое, более или менее определенное свидетельство пребывания
значительного количества выходцев из Фракии на Боспоре относится
еще к концу IV в. до и. э. Ито рассказ Диодора Сицилийского о двух тыся-
чах наемников фракийцев я войсках босфорского царевича Сатира (Dtod.
XX, 22). Правда, эта часть текста подвергается сомнению некоторыми
105
исследователями. К тому же, возможно, речь здесь шла не с» фракийцах,
а о подразделении нельтаетов легковооруженных воинов. Как известно,
этот вид пехоты возник под влиянием военного дела фракийцев, имея
сходное с ними вооружение. Гипотетически фракийцы могли попасть
на Косиор и в числе ЮОО каллатийпен, нашедших прибежище здесь при
царе Еимеле (Dlod. XX. 25).
Фракийцы появлялись на Боспоре в IV' в. до и. э. IV в. н. э. вследствие
его торговых связей с греческими городами Западного Причерноморья **,
а также с Грецией, в свою очередь имевших довольно тесные контакты
с Фракией. Фракийские и близкие им фригийские имена были и ходу
у аристократии ионийских городов и Аттики, связанной экономическими
или личными узами с Фракией. Например, дед Фукидида был женат па
знатной фракиянке. Часть имен могла попасть на Боспор и непосред-
ственно из Малой Азии но есть мнение и о фракоязычности части
местного населения. Какое-то число фракийцев оказалось в Пантикапее
в ходе перипетий мнтридатовской эпохи.
Итак, боспорскня нросопопимика — основной источник ио этому
вопросу. Наличие в ней фракийских имен отмечалось целым рядом иссле-
дователей (М. И. Ростовцев, В. Д. Блаватский, Л. Згуста, И. Русу). К. Русу
дает наиболее обширный их список. Л. Згуста более осторожен, число
фракийских имен в надписях Северного Причерноморья у него меньше.
В последние годы некоторые считавшиеся фракийскими имела
О. II. Трубачев предложил отнести к индоарийским. Всего без учета имен
членов правившей династии на Боспоре в I в. до и. э. —IV и. и. а. (без
Танаиса) выделено 95 фракийских имен. Естественно, как и другие цифры,
эта — относительна, так как среди лингвистов пет полного единства
о фракийской принадлежности многих имен. Так. некоторые считают,
что часть «иранских» имен следует считать фракийскими пли мало-
азийскими и наоборот ,в. Подавляющее большинство их приходится на
11ангикапей, где в I —II в. н. а. они составляют более 4 % всех личных
имен (наибольший процент для городов Северного Причерноморья).
В других населенных пунктах Боспора их единицы.
Надписи с фракийскими именами в известной степени позволяют су-
дить о смешении разноязычного населения Боспора. особенно его столицы.
Ряд лиц имел фракийское имя и греческую патронимию, и наоборот,
причем последнее встречается несколько чаще. Есть случаи связи в разных
комбинациях фракийских и иранских имен. Мужские имена преобладают,
а там где это можно установить, их женами были почти всегда женщины
с греческими именами. Быть может, это в какой то степени говорит
о пришлом характере носителей фракийских имен.
Сочетание греческого имени и фракийского отчества, вероятно, свиде-
тельствует о выходцах из фракийской среды. Предложево несколько
обьяснений заметному увеличению количества фракийских имен именно
в I —II вв. н. э. Во-первых, это проникновение автохтонного фраконзыч-
ного населения Прикубанья, испытавшего давление сармат. Гипотеза,
выдвинутая еще М. И. Ростовцевым1, была поддержана в ряде работ
В. Д. Блаватского Мнения лингвистов по этому поводу различны.
И. Русу относился к ней положительно . Л. Згуста. напротив, отклонял,
отмечая вместе с тем, что некоторые имена не находят аналогий во Фракии.
--------——
106
хотя и выглядят фракийскими 2U. В последних работах О. II. Трубачева
несколько имен, прежде считавшихся фракийскими, определены как индо-
арийские.
Специалисты в области скифо-фракийской археологии относятся к ги-
потезе М. И. Ростовцева отрицательно, признавая все же наличие некото-
рых фракийских черт в культуре поздних скифов 2*.
Думается, праны те, кто связывает увеличение фракийских имен в пер-
вую очередь с усилением малоазийско фрако-бос порских связей в 1
II вв. н. э.
Здесь надо отметить брак Аспурга с фракийской царицей Гипеиерией
около 20 г. н. э. Фрако-боспорские контакты могли возрасти особенно
после событий, связанных с утверждением на боспорском престоле Но-
тиса I, по-видимому, ее сына, получившего свое имя в честь деда. Боспор-
ские войска участвовали в дакийских войнах Рима, но и на Боепоре
появлялись вспомогательные войска Дунайской армии, набиравшиеся
в основном во Фракии и Мезим 22.
Благодаря исследованиям О. Н. Трубачева вновь получила хождение
старая гипотеза об остатках индоарийского населения на Тамани, в част
пости в Синдике. Он выделяет и боспорской ономастике целый ряд назва-
ний, в том числе и личных имен, которые считает индоарийскими и свя
зывает с синдо-мсютами 23. Некоторые из них спорны и относятся, как
уже говорилось, к фракийским или иранским. Вместе с тем, ио мнению
других исследователей, в этом регионе нет ни одного явно индоарийского
имени и основной и бесспорный элемент — ираноязычный2’. Археологи-
чески эта гипотеза тоже пока не имеет подтверждений. Всего в надписях
I IV вв. в. э. в качество индоарийских им выделено 14 имен. Они про
исходят из Пантикапея и, возможно, не случайно из Горгиппии — города
в Синдике. Число их слишком мало, чтобы делать какие-нибудь выводы.
Большинство этих имен мужские.
Достаточно хороню изучен вопрос о римских именах н Северном
Причерноморье, и в частности на Боепоре. На них всегда обращалось
внимание, и они были обстоятельно разобраны в работах Е. А. Сапог ти-
ной 25, Г. А. Цветаевой 26 и К. И. Кадеева Выводами их мы и шипользо
вались. Римские имена в 1—IV вв. н. э. па Боепоре еще меньше свиде-
тельствуют об этносе их носителей, чем иранские или фракийские. Они,
скорее, имеют значение дли определения социального статуса того или
иного лица. Почти все они даны в греческой транскрипции, и в наиболее
полной статистике Г. А. Цветаевой их приведено 132. Они проникли па
Боспор главным образом из провинций Малой Азии, через города которой
шла в основном связь Боспора с Римской империей, а также из Херсонеса
и Подунавья.
В боспорской эпиграфике имеется небольшая группа имен, образован-
ных от этннконов и топонимов. Обычно она индо привлекает внимание
исследователей. Это имена ’AXavtxog (КБН. № 1142) из Горгиппии
в надписи II в. и. э.; Aa^evg (КБН. № 36) из Пантикапея III в. н. э.;
llapBaivii (КБН. № 1221) с Тамани I в. и. э.; Pr.voivaXog (КБН. № 698)
из Пантикапея II в. н. э.; Salog (КБН. № 88) из Пантикапея II в. н. а.
Имя Eupparag пять раз встречается в надписях из Горгиппии II и II
П1 вв. н. э.
107
Все имена, образованные от этнонимов племен, связаны с теми из них,
которые стали соседями боспорян именно в I II вв. и. э. Примечательно,
что в первые века нашей эры исчезают такие прежде встречавшиеся
имена, как Скиф, Синд. Скидок, что, видимо, отражало реальные измене-
ния этноситуации на Боспоре и вокруг него. Прайда, на одном из нанти
капейских надгробии II в. н. э. указан этнос умершего — синдак (КБН.
№ 709), он занимал придворную должность постельничего и носил грече-
ское имя. Это. пожалуй, самое позднее эпиграфическое свидетельство
о синдах.
Имя Лр.а<Т1.а (КБН. № 336) из Пантикапея (I в. н. э.) образовано,
вероятно, от названия города Амиса, впрочем, могло быть .заимствовано
из Египта. Вероятно, от названия городов Кинол в Пяфлагонии происхо-
дят имена Кинолий и Кинол (К ivditeuK) с надписей I в. до н. —I в. н. э.
и I в. и. э. из столицы и с Темир-горы (КБН. № 306, 961). Имя Аруоба»
(КБН. № 510) из Пантикапея I в. н. а. напоминает название одного из
городов в Крыму, упомянутого Клавдием Птолемеем. Женское имя (талых
(КБН. № 613), а также имена Цицерон и Вергилий (КБН. № 1294, 894)
на пантиканейских надгробиях II в. н. а. также могли иоявитьсн лишь
вследствие интенсивных контактов с Римской империей. Совсем не обяза-
тельно воины кипрской когорты, надгробия которых II и III вн. н. э.
найдены в окрестностях Пантикапея. были уроженцами этого острова
(КБН. № 691, 726). Надписей же, свидетельствующих о связях Боспора
с юродами Южного Причерноморья и присутствии в основном в столице
государства выходцев оттуда, достаточно.
Это посвятительные тексты на статуях боепорских царей главным
образом Рескупориду 111, а также Савромату I. Их ставили от имени
граждан или союзов и отдельных лиц городов: Никем (КБН. № 44,
II в. н. э.), Гераклеи Понтийской (КБН. № 58, 59, III в. н. э.), Прусы
(КБН. № 55), Синоды (КБН. № 46, II в. и. э.) и Ампстрии (КПП. № 54,
Ill в. и. э.). Кроме того, известно несколько надгробий, где прямо указано
происхождение умершего. Среди них — митиленца Диофила (КБН. № 274.
I в. дон. а.), уроженцев Синопы (КБИ. № 129, Г в. до н. э.; № 130, I —II в.
н. а.; № 131, I в. и. в.; № 703, II в. и. а. ; № 733. 111 н. н. а.). Две последние
надписи с римскими именами, как и надгробие 11 в. н. э. уроженца г. 'Гия
(КБН. № 705) (.между г. Амастрией и Гсраклеей), еще раз говорят о путях
их проникновения на Боспор. Может быть, 65-летний воин, выходец из
Сипопы, нашедший смерть на Боспоре, был еще под знаменами Митри
дата, Фарнака или Асандра? (КБН. № 131). Из Тий происходит и извест-
ный но надгробию 111 в. н. э. судовладелец (КБН. №732). Переселенцы из
Амастрии упомянуты также в надписях I и I II вв. н. э. (КБН. № 134,
G10), а из Амиса на надгробиях 1 в. до н. э. и I в. н. э. (КБН. № 124, 530).
Нее эти надгробия мужчин и женщин найдены в Пантиканее. Естест-
венно, столица — экономический и торговый центр — в первую очередь
привлекала переселенцев или просто прибывших на Боспор но каким-
либо делам.
Стоит также отметить, что в рассматриваемый период «география»
эпитафий заметно сузилась ио сравнению с IV II пп. до и. э. Тогда на
Боспоре бывали выходцы из Сицилии, областей Греции, Киира, теперь же
почти исключительно ил южнопричерноморских городов. О контактах
108
601
с Малой Ланей говорит и ряд имен, там широко распространенных, но
на Боепоре прежде не встречавшихся. Укажем хотя бы имя Фин (КБН.
№ 929, I в. п. э.), частое в надписях Фракии. Вифиппи и Киликии.
Весьма интересен вывод В. И. Кадсева, который выделил ряд надгро-
бий Херсонеса и Боспора, текст которых был составлен по образцу, при-
нятому для эпитафий в городах Южного Причерноморья2. Все они
датируются временем не ранее I II вв. н. а. К первой группе относятся
надгробия, заканчивающиеся словами: «памяти ради». Таких в Пантика
нее известно 12 (КБН. Ав 433, 632, 641, 636, 660, 675, 705, 710, 717, 727.
732, 783). в Гермопассе 2 (КБН. № 1087. 1089) и одно из Нимфея (КБН.
№ 938). На некоторых из них, приведенных выше, указан «родной город
умершего».
Во вторую группу входят немногочисленные надгробия 11 III вв. н. а.
с упоминанием возраста покойного. По мнению 11. Нанято 2,( такие эпи
гафии были характерны для римском провинции Понт-Вифиния (КБН.
Л: 131, 134, 703а, 732, 733, 739). Содержание их текстов подтверждает
это предположение. Анализ греческих имен свидетельствует, что по срав
нению с V —11 вв. до н. э. их набор несколько сменился, что также объяс
няется внешними причинами.
Таким образом, анализ боспорской просопоннмики I в. до н. э. IV в.
н. з. показывает, что в целом преобладали греческие имена, но доля иран-
ских. фракийских, римских и прочих становилась с течением времени все
более заметной (рис. 5.7,8)- Эта картина еще более разительна в срав-
нении с предшествовавших» периодом: в IV в. до н. э. процент нсгречсских
имен был равен 5,4, а в 111 — 11 вв. до н. э. и того меньше — 3 %. Целый
ряд прямых и косвенных данных свидетельствует об интенсивных связях
с городами Южного Причерноморья. Причины появления негреческих
имен были, естественно, различными. Иранские имена (степень их рас-
пространения, вернее их связь с проникновением собственно ираноязыч-
ного населения, не стоит преувеличивать) становятся особенно много
численны, как и римские, во II — 111 вв. и. э. Фракийские несколько
раньше, г. е, динамика их численности находилась в прямом зависимости
от общеисторической ситуации на Боепоре и вокруг него. В этой связи
небезынтересно сравнить графики процентного соотношения предположи
тельно варварских захоронений и негроческих имен на материале горо-
дов Азиатского Боспора (рис. 8). Показатели но этой территории более
объективны по ряду причин, но при этом надо учитывать, что погребения
фракийцев, малоазийцев и г. и. никак не выделнются. да и захоронения
не всех ираноязычных иокойников отличаются столь же определенно, как
и имена. Учитывая замечания в отношении имени Фарнак (и ему подоб-
ных «огрсчившихся» иранских имен), процент условно «местных» негре
веских имен будет конечно несколько меньше. 'Гем не менее, на графике
видно, что в то время как процент «варварских* захоронений более или
менее плавно растет в течение I в. до н. э.— II в. н. э. и лишь на рубеже
11 111 вв. н. э. резко идет вверх. пик иранских имен приходится яа II сто-
летие, а затем столь же резко падает. При всей относительности наших
построений, не указывает ли эта картина на то. что серьезные передвиже-
ния и изменения и глубине варварского мира Прикубанья вначале сказа
лись на Азиатском Боепоре ватной непосредственных ираноязычных
110
соседей (меото сармат), теснимых аланами? Последние же со своими
специфическими чертами погребального обряда появились уже нслед за
ними, позднее. Реально эти события имели место несколько ранне отме-
ченных периодов, так как надписи фиксируют имена людей, уже стабильно
осевших и освоившихся с бос поре ним и обычаями и культурой. Ими опять-
таки, скорее всего, могли быть именно давно знакомые с боспорянами и
многое уже перенявшие от них ближайшие соседи.
Как уже говорилось, имеющиеся в нашем распоряжении данные позво-
ляют судить об именах лишь части горожан Боспора. В этой связи было бы
небезынтересно проследить состав имен самой нлиятсльпон группы боспо-
Рис. 7. Динамика численности ке/речестсих
имен в боспорекой антропонимике
/ в. rfn н. а. — IV а. н. а. (%)
к нес ««греческие имени.
<| иранские,
л — фракийские,
е римски.
Рис. Я Динамика численности предположи
тельно нееречаекил погребений и иранских
имен по материалам Азиатского Ноепора
I а. <1о н. — IV в. н. а. (%)
а погребения с варварскими чертами обряда.
6 — иранские имена
111
рян, аристократии, что и определенной мере возможно благодаря эпигра
фическим памятникам. В число боспорской верхушки входили прежде
всего руководители различных звеньев государственного аппарата, до-
вольно многочисленного при царях династии Тибериев Юлиев. Названия
этих должностей обычны для греко-варварских государств позднеэллини
стичсского времени и полузависимых царств I в. до и. э. 1 в. и. э. Малой
Азин и Армении. Большинство их, как и имен представителей боспорской
знати, известно нам по нантикапсйской надписи аристопилитов 111 в. н. э.
(КБН. .Ns 36). Из этого, однако, не следует, что в 1 — 11 вв. в. в. высших
магистратур было меньше. Прежде чем перейти к именам, сделаем не-
сколько оговорок. Так, далеко не у Всех имен сохранились патронимии,
некоторые из указанных лиц занимали почетные посты в прошлом или
совмещали две должности. Отдельные примеры позволяют судить, что
в ряде случаев высшие магистратуры переходили от отца к сыну (напри
мер, наместник Горгиппии) (КБН. № 1119). Кое кто носил греко-римски»*
имена. Происхождение части имен не совсем ясно.
Наконец, в общее число вошли и имена служащих канцелярий и
начальника евнухов, хотя эти посты в то время чаще всего отводились
рабам и отпущенникам. Пе случайно на надписи № 519 указаны лишь
греческие (образованный раб, скорее всего, мог быть греком) имена без
отчеств.
Итак, большая часть высших дожностей и имен, занимавших их лиц
относится ко II —III вв. и. э. Следствие ли это бюрократизации государ-
ственного аппарата или случайность, объясняющаяся неполнотой наших
знаний, уверенно сказать трудно. Скорее всего, надо считаться и с тем
и с другим. Во всяком случае, аналогия с ростом числа всякого рода
чиновников и придворных должностей но времена поздней империи уже
была подмечена В. Д. Блаватским.
Бросается в глаза, что значительная часть выявленных римских имен,
как раз принадлежит тем, кто был в социальной структуре Боспора на
важном и почетном месте. Это естественно, и характерно для всех римских
провинциальных магистратур.
Весьма примечательно, что до II в. и. э. все без исключения высшие
должностные лица Боспора носили только греческие имена. Думается,
что это отражает определенную реальность. Впрочем, и в дальнейшем
негреческие; иранские, фракийские и малоазийские имена довольно редки,
а греческие значительно преобладают. Прочих же — нет вообще.
Не всегда можно точно определить «круг обязанностей» тех или иных
магистратур. Какие-то из них были высшими, средними или низшими
в «табеле о рангах» при дворе боепорских парей. Но наверное не случайно,
что имена и патронимии лиц. занимавших такие ответственные и требо-
вавшие больших знаний и подготовки должности, как наверх, хилиарх,
начальник аспургиан (личной охраны?), главный секретарь, начальник
пннакиды, секретарь, управляющий канцелярией (возможно, одно и то же,
что и главный секретарь), хранитель казны, начальник острова, ведающий
святынями, заведующий школой, архитектор, наместник Горгиппии —
почти исключительно греческие или римские. Да и на прочих местах,
в большинстве были люди с греческими именами. Процент греческих
имен среди высшей знати был высок — около 65 %, иранских 12,5,
112
римских 13,2, малоазийских и фракийских-^9.3 %. Аристоиилиты,
по всей видимости, это вся знать, включая и «сановников» государства.
И здесь соотношение разных имен примерно то же около 65 %, 15,7,
10, 9,3 %. Заметим попутно, что общий процент римских имен в боспор-
ской просопонимике ранен 5.
Весьма примечательным явлением боспррской социальной структуры
первых веков нашей эры были, как известно, фиаты. Эти военные религиоз
ные союзы, объединявшие значительную часть свободных горожан, веро-
ятно, были более демократическими по составу, чем сословие аристопнлн
тов. и более пестрыми по именам их членов. Среди фиаситов довольно
много людей с иранскими именами, хотя греческие доминируют.
О боспорской топонимике первых веков нашей эры делать какие-либо
выводы весьма сложно. Прежде всего, потому, что локализация боль-
шинства новых названий, которым мы обязаны Клавдию Птолемею (Ptol.
VI, 5), очень спорный вопрос. Почти все прочие, встречающиеся у антич-
ных авторов первых веков нашей эры названия городов Боспора известны
нам по более ранним источникам и о них уже не раз говорилось. Между
тем сведения Птолемея столь любопытны и их анализ так заманчив, что
нельзя отказаться хотя бы от кратких замечаний.
Прежде всего мы убеждены, что упомянутые им города внутри Крыма
(Ptol. VI, 5) расположены именно на Керченском п-ве. К такому выводу
при внимательном рассмотрении заставляет прийти ряд искажений, сменю
ний уже известных одноименных пунктов (ров и нал на Перекопе и на
Ак-.Монайском перешейке) при исходных точках отсчета, привлечение
нескольких периплов и описаний для различных районов Крыма и Керчен-
ского п-ва. Обращает на себя внимание, что указанные им пункты
располагаются как бы па главных дорогах, шедших от Пантикапея на
запад.
Многие иа них хорошо локализуются в непосредственной близости
от археологически известных иоселений: у сел Ивановка, Михайловка,
Тасуново, Ново-Николаенска, Беленское и некоторых других яо.
Среди указанных на Боспоре Страбоном. Плинием и Клавдием Птоле-
меем новых названий есть топонимы безусловно греческого происхожде
пня. Гаковы города Гермесий, Зефирин, Акра, Парфений, Зенонов Херсо-
нес. Гераклий, Стратоклеи Jl. За исключением, пожалуй, Зеночона Херсо-
неса, ни об одном из них нельзя сказать точно, где они находились н
когда, собственно, возникли, хотя попытки их локализации делались
неоднократно.
Предположительные этимологические объяснения прочих названий
рисуют довольно любопытную картину. Некоторые из них выводятся
лингвистами как из иранского, фракийского и индоиранского, так и
греческого языков и иногда довольно точно отражают реальную географи-
ческую ситуацию в местоположении того или иного пункта. Другие
пока не поддаются никакому определению.
Приведем эти названия. Лборака (*А0орйх>)) — город в Синдике,
упомянутый Страбоном. О. Н. Трубачев считает название индоиранским J?,
означающим «находящийся у реки». Возможно, этот город действительно
был где-то у устья древнего русла Кубани. Впрочем, объяснение с помощью
иранских языков дает то же толкование.
В А. А. Масленников	J
Антисса (Antissa) город на побережье Азовского моря (имеете
с Пиррон), по слонам Плиния, был поглощен морем. Берег н районе
Азиатского Боспора легко разрушается и вследствие этого города здесь
действительно могли быть уничтожены. Впрочем, и крымское Приазовье
не везде скалисто и устойчиво к воздействию моря. Кстати, здесь есть
следы почти полностью размытого морем поселения. По исключено,
однако, что оба эти города располагались в ceneno-ян падком или северном
Приазовье, хотя перевод Антисса «близкая» ” предполагает ее нахожде-
ние, видимо, недалеко от античных центров. Впрочем, по мнению других
специалистов, суффикс лпа — балкапо ма.тоазийского происхождения и.
Название Пирра означает «город» и тоже, по О. Н. Трубачеву, индоарий-
ского происхождения )S.
Города с одноименными названиями известны на побережье Малой
Азии и, возможно, Плиний ошибочно перенес их на Меотиду. Дня (Din)
обычно отождествляется с другим городом — Тиритакой. В. Д. Блаватский
был склонен считать их разными городами, но не настаивал на этом.
Может быть, Плиний дает новое название этого же пункта, появившееся
в римское время. О. Н Тубачсв. приводя его в списке индоарийских слов,
осторожно оговаривается, что оно имеет общсиндосвропейское происхожде-
ние '
Весьма проблематично, хотя и интересно, определение им, как индо-
арийских, наименований городов: Апатур, Казека, Корокандама и даже
Пантикапей л\ Апатур — «преодолевающая воды» (видимо, это город-
святилище находился где-то у переправы через древнее русло Кубани);
Казека «прибрежный», (городок действительно указан в перилле на
берегу моря); Корокандама — «место у пролива» (Страбон об этом говорит
прямо); Пантикапей — как-то связано со словом холм (так оно и сеть,
вспомним, что Страбон, описывая столицу Боспора, прежде всего говорит,
что это холм. ..).
Эти города (пожалуй, кроме Казеки) известны нам и по более ранним
источникам.
Греческое происхождение названия Тафр нс вызывает сомнений. При
пято считать, что этот городок, или крепость, находился где-то у Перекоп-
ского рва. По рвов и валов в Крыму несколько, и античные ангоры их
путали. Поэтому Тафром могло оказаться поселение у старой турецкой
крепости в районе Ак-Моная или у северной оконечности Узупларского
Вала (Белинские?).
Столь же ясно происхождение и смысл названия другого населенного
пункта — Бион, образованного, по всей видимости, от греческого слова
6 piog — жизнь. В данном случае оно означало просто жилище, обжитое
место, жилье.
Портакра, скорее всего, слегка измененное название известного по
другим источникам городка Акра, местонахождение его спорно, в отличие
от явно греческой этимологии. Гораздо сложнее обстоит дело с другими
наименованиями.
Тарона (Tapova) — схожее название Тагпапа упоминают среди горо-
дов Ирана античные авторы. В античном мире оно не засвидетельствовано.
Э. В. Г райтовский считает возможным переводить его с иранского, как
«победоносная, неприступная» 3*.
ГН
Ничего определенного не говорят лингвисты по поводу названия
Постигни, среди греческих городов такого пет.
Нароста (1’агоЛа, Паросгтв^упомянута и у Плиния, и у Птолемея.
Э. В. Грантовский предлагает объяснение из иранского, как «стоящая
впереди» Л1. О. Н. Трубачев ил индоарийского, ♦ расположенная у устья,
у гавани» Очень соблазнительно представить, что этот пункт был пере-
довым форпостом в системе каких-то укреплений.
Название Илурат уже давно связывалось с племенем елуроп {Steph Byz.
S. v.) и именем скифского царя Скилура. Другого толкования пока никем
дано не было. Сатарха — тоже принято выводить от племени скифон-сатан-
ков Плиния или сарма гов-сатархов. Последнее более вероятно. Обеих
упоминает Плинии, носатархи известны и по другим источникам. В прин-
ципе нет ничего удивительного в появлении такого названия на Боспоре,
для которого эти племена были какое-то время соседями.
«Бадатий» пытается объяснить из ирано-осетинского В. И. Абаев .
Может быть, «сидящий» означало: расположенный на перекрестке дорог,
или перекрывающий важную дорогу?
Город Газ (Та£о£) Птолемей называет дважды и в Крыму и на Кав-
казском побережье. Такого греческого названия нет, хотя оно и очень
близко известному Фасосу (ftaorjg). В. II. Абаев пытался связать его со
словом Lars — страх, опасность 4J. О. Н. Трубачев внес его в список индо-
арийских слов, не давая разъяснений 43, а В. П. Яйленко считает возмож-
ным сближать это название с фрако-дакийской топонимикой 44. Что скры
велось за ним: неприступное, опасное место или что-то другое можно
только гадать.
А вот название другого городка Аргода (’Аруоба;), но убедительному
толкованию В. И. Абаева, означает из иранского «славный, священный,
благословенный, блестящий» город *'. Впрочем, греческое слово ’apyog
имеет близкое значение.
В наименовании Табана (Taflavag) видна связь со скифской богипей
домашнего очага Табити и иранской изоглоссой lap — греть46, lavas
мощь, сила 4 и taban — блестящий, сияющий. Больше нигде город с таким
названием не встречается.
Итак, очень поверхностное рассмотрение новых топонимов нн Боспоре
в первые века нашей эры позволяет сделать несколько, хотя и очень
осторожных, предварительных выводов. Все эти названии относятся, как
правило, к городам, вернее населенным пунктам. Это не случайно, ибо
именно в I н. до н. э. I в. н. а., как уже не раз отмечалось исследователями,
на Боспоре появляется целая сеть новых, подчас крупных поселений.
Некоторые из них даже поддаются предположительному отождествлению
с наименованиями у Плиния и Птолемея. Этимология их названия выво-
дится как из греческого, так и из иранского языков. В этом нет ничего не-
обычного: проникновение н разной форме иранских элементов на Боспор
для этого времени естественно. Ираноязычными в основном были и соседи
боспорян.
Несколько настороженнее мы бы отнеслись к индоарийской гипотезе 48.
В принципе не возражая против нее, псе же надо заметить, что этот
лингвистический пласт предшествовал в Северном Причерноморье иран-
цам и, следовательно, за время их господства (а па Боспоре и под влиянием
К*
115
греков) должен был бы «затухать». Между тем, в топонимике картина по-
лучается обратная. Конечно, можно допустить, что сарматский нажим
заставил индоарийцев Прикубанья продвинуться па Ооспор и даже на его
европейскую часть. Но это все таки довольно шаткое объяснение. Скорее
всего, реальных племен, населения, говорившего на индоарийском языке
п античную эпоху все же не было, сохранились лишь древние, изоглоссы
в некоторых иранских языках.
Вопрос об именах, происхождении, этносе и официальной идеологии
боспорской правящей династии будет рассмотрен особо. Ограничимся
здесь лишь констатацией того, что среди имен боспорских царей I в. до
н. э, —[V в. н. э. были греческие, иранские, фракийские имела и имена пока
егце не очень ясного происхождения.
Мы совершенно не знаем «обыденную» топонимику Боспора этого
времени: наименования Редких речек, урочищ, гор и т. п. Но то, что она
была, весьма вероятно. Во вдицом случае, среди боегюрин бытовали в пер
116
вых веках такие названия, как «варварская дорша» (КНН. № 837). Скорее
всего, она находилась на Керченском полуострове и шла от Пантикапея
в глубь Крыма.
Плиний приводит также название всей местности между МеотидоЙ и
Понтом, до-видимому, района современного Таманского полуострова -
Эйон {Plin. Ml, VI, 18). Сказать что-либо о происхождении этого слова
затруднительно.
Несколько слов об антропонимике сельского населения Европейского
Боспора. Здесь известно не многим более трех десятков имен, главным
образом на надгробиях из района Тобечинского озера (КБН. At 914),
поселений у с. Биндаренково (КБН. № 964. 965), Войково (КБН. As 956),
Ивановки (Илурат) (КБН As 966), Тасуново (КБН. А» 969), Темнр-горы
(КБН. № 957, 960 — 963), с Кыз-Аульского могильника (КБН. № 945) и
некрополя Фронтовое II ’’’. Три имени обнаружено на граффити и дипинто
из раскопок поселений Ново-Отрадное, Семеновна, Мысовое (рис. 9) '.
Из них греческие имена составляют чуть более 50 %, малоааийские и
неясного происхождения примерно по 12 % и иранские около четверти.
В основном, они относятся к I —Н вв н. э. При всей относительности этих
подсчетов и выводов они, видимо, отражают реальную этническую неодно-
родность обитателей хоры этой части государства, что согласуется и с дан-
ными археологии.
1 Леонтьев И. М Археологические разы-
скания па месте древнего Тапанга и иго
окрестностей // Пропилен. 1854. Т. IV.
С. 431 и след.
1 Миллер Н. С. Эпиграфические следы
нрангтва ни юге России // ЖМНП. 188В.
С 23 и след.; Он же. К иранскому лле-
минту в припои тийских греческих падин
еях // ИАК 1913. Пып. 47.
3 Vaxmer М. Die fruitier in Sudruswland.
Leipzig. 1923.
* Toenatchek W Die alten Thraker // Hine
elliiiologische l.ntcrsueliung II. 2 Die
Sprachei-slc. Personen ond Ortsnuinen:
S.-Bcr. Akari Wbw. Wien. Philos.-hist. KI.
. 1894. Bd. 131. N 2.
s Абаев fi. И. Осетинский язык и фольклор.
М.; Л., 1949. Т 1; О» лес. Историко-
этимологический словарь осетинского
языки. М.; Л., 1958. Т 1.
3 ZguHta L. The Iranian* names from the
North Coant nf the Black Sea//Acta
Orient. Hung 1955. Vol. 4. P. 245— 249:
Idem. Die PvrsoncniirtiTu'n griechisrlier
Shulle der nordliehnn Schwarxmeerkuxte
Praha, 1955. См. также рецензию на ату
книгу.
’ Виззи 1. Elemenlele traco-getice in Scitin
si Boaporn I Cimmerian // Hud. si corset,
ist. veche. 1958 N 2
* Harmaita I. Studies in the history and
language of the Kiirmatians // Avin antique
ct arehaeol. 1970. Vol. 13.
’ Трубачев О. И. О сии.их и их языке//
ВЯ. 1976. .N* 4; Он же. Лингвистическая
периферия древнего славянства: Индо-
арийцы в Северном Причерноморье//
В Я 1977. М 6.
ID Hnrmalla I. Studies in the history and
language of the sarmatiana. P. 90.
" lb>d. I’. 77.
" Ibid. P. 125 131.
1 Zgutta L. Die Personennamen.. . N 238.
‘ Валкамска А. Търговски вросши между
О дес ос и Цантикапей через элдвнистиче-
ската эпоха // Наследования п намят
Карол ill корнм.1. С., 1961. С. 324. 325.
1 Хвп. \u.i:«, VI, t Steeb. XII,
Гиндин Л. А. Древнейшая ономастика
восточный Балкин. София, 1981. С. 15,16.
14 Откупщиков Ю. И О фракийско-мало-
азийскои оиомастяко Северного При
черноморал. Этногенез народен Балкан и
Северного Причерноморья // Античная
балканистика: Тез докл. симиоз. М . 1980.
С. 16.
' Ростовцев М. If. Надпись на «илотом со-
суде из ст Мигу.шнекой // ИАК СПб.,
1917. ВЗ. С. 106 и след.
14 Влаватский В. Д. Пантикаией. М., 1964
С. 136. 137; BfnwUxAty V О. la. probletiie
de la population de lauge th r act dans la
117
region du Kniiban ct dans Petal. du Boa-
phor//Hiv. Univ. 19711. Vol. 25. N KM
[>. 185—193.
11 Выяви I. Eleinenlelc tnico-gvtice in Scitia
si Bosperul Cimmerian. 1*. 315 332, .33.3
21 Zgustu L Die Peraonennamen. P. 579
.  1S;
*' Мелюкова A. W. Археологические данные
о Фракии них но территории СССР 
I тысячелетие доп. э. // Этногене» народов
Балкан и (.икорного Причерноморья. -М„
1983. С. 231.
' Гайдукевич В. Ф Боспорскос царство, Мд
Л., 1919. С. 334; Крыкин С. А/. Фракийцы
и грических городах Северного При
черноморьн: Автореф дне , . канд ист.
наук. М . 1987. С. 7 9. 21).
Трубачев О. Н. Лиш диетическая иерифе
ри я. . ,
Граитоаский Э. .4., Раевский А. С. Об
ираноязычном и индоарийском населении
Северного Прнчориоипрьн в античную
эпоху // Этногенез народов Балкан и Се-
верного Причерноморья. С. 48—62
14 Савостина Е. А. Римские имени н онома-
стике Опорного Причерноморья // СА.
1977. № 4. С. 129 и слоя,
26 Цветаева Г. А. Боспор и Рим. М., 1979
€. 98 и след.
2’ Кадеев В. И. Херсонес Таврический и пор
вых в и. э. Харьков, 1981. С. 97 и след.
Там же. С 104 107
29 Kajanlo J. Origin of the pertains recorded
in the Creek epitaphs of Rome//Acta
Inal. Romani Finl. 1963. Vol. 2. X 3. P. I —
44.
w Зубарев В. Г.. Масленников .4. .4. Исторн
веская география Восточного Крым» но
Клавдию Птолемею//СА. 1987. .Vs 3.
С. 40 и след.
*' В различных районах античного мира
есть и другие города с такими же наша
пнями См.: Dictionary «Я Greek null Unman
Geography. L.. 1853.
” Трубачев О. H, Лингвистическая перифе-
рии. .. С. 18.
33 Там же. С. 19.
“ Гиндин .7. II. Язык древнейшего населе-
нии юга Балканского полуострова М..
1967. G. 60-64.
•'* Трубачгв О. If. Лингвистический пери-
ферия. .. С. 22.
а‘ Таи же С. 17.
* Тим жв. С. I», »
*“ Грантоеский Э. А. Ранняя истории иран-
ских племен Передней Азии. М.. 1970.
С. 280. 281
" Грантоиский Э. А. Ранняя исторйл иран-
ских племен... С. 208.
" Трубачев О. И. Лингвистическая перифе-
рия. .. С. 21.
41 Лблеа В. II. Осетинский язык. . . С. 159.
Там же. С. 185.
1	Трубачев О. Н Лингвистическая перифе-
рия. .. С. 23.
“ Яйленко В. И. <9рано дакийская и ИЛЛИ
рнйекяя топонимика Епропейской Сарма-
тки и Скифии // Античная Балканистика:
Тез. доки, симпоз. М., 1984. С. 53.
11	Абаев В. И Осетинский язык. .. С. 154;
Он лее. Историко-этимологический сло-
варь осетинского языка. Т. 1 С. 65 и
след.
,ь Абаев В. И. Осетинский язык .. С 184.
41 Грантоаский Э. А. Ранняя история и ран
(•них пламяп... С. 122.
"4 Грантокский 3. А., Раевский Д. С. Об
ираноязычном и индоарийском населении
Северного Причерноморья к античную
эпоху. .. С. 54.
4’ Яйленко В. Л. Ма.юааийские имена впал
писях Боспора // Античная балкани-
стика: Тез. доил пмпш. М„ 1980 С. 69.
70.
* Яругликонл И. Т. Сельское хозяйство
Боспора. М., 1975. С. 239.
Некоторые вопросы культуры Боспора
в первые века н. э.
При рассмотрении вопроса о составе населения Воспора п первые века
нагнои эры обычно привлекают помимо данных некрополей и ономастики
и другие источники, отражающие некоторые стороны и явления его
материальной и духовной культуры. К ним относятся прежде всего мас-
совый археологический материал — керамика, а также живопись и
скульптура, религиозные воззрения, в меньшей степени архитектура,
торевтика, коронластика, нумизматика и геральдика. Имея вспомога-
тельное значение, они позволяют в определенной мере уточнить наши
представления об этническом составе жителей Боспора. Рисуют, так
сказать, общий фон боспорской культуры.
Каждый из этих вопросов может быть или уже был темой специального
исследования, самостоятельной проблемой. Естественно, мы коснемся
лишь наиболее важных с нашей точки зрения аспектов, приведем выводы
и мнения, имеющие к данной теме близкое отношение.
Среди массовых находок наибольшее значение принадлежит керамике.
Даже при самом беглом взгляде па керамическую тару амфоры первых
веков нашей эры и разнообразную столовую и кухонную посуду, очевидно,
что она в массе своей изготовлена в типичных для этою времени формах
и традициях античного производства. Находки на Боспоре амфор и красно-
лаковой керамики малоазийского, придупайского или понтийского и ита-
лийского производства свидетельствуют, конечно, не столько об этниче-
ских контактах, сколько о достаточно широких торговых связях.
Инос дело лепная или гончарная посуда из грубой глины, изготовленная
па месте. Особенно примечательна лепная керамика, поскольку хотя бы
часть ее теоретически могла быть сделана местным, иегрсческим населе-
нием. Именно поэтому она уже не раз, к той или иной мере, рассматрива-
лась разными исследователями. Две не потерявшие своей актуальности
статьи И. Т. Кругликовой, написанные в начале 50-х годов, охватили
весьма небольшой материал на раскопок Фанагории и Пантикапея. Появи-
лось даже несколько специальных статей и монография, но, за исключе-
нием Танаиса, Мирмския, Тиритакн и Илурата. в масштабах всего Боспора
еще никто не взялся дать ее всесторонний анализ. Совершенно пет работ
о лепной керамике сельских поселений Боспора, ряда городов, хотя
в отдельных публикациях ей и уделяется немного места.
Итак, полное изучение ленной керамики Боспора первых веков нашей
эры дело будущего. Остановимся лишь на двух-трех моментах, с нею
связанных.
//.9
Рис. Ю. Обртцы писуды с .юампрфными ручнели uj раскопок /орибоя и поселений Боспора
Уже давно было замечено, что процент посуди этого типа в слоях
первых некой нашей эры выше, чем в предшествовавшее время. Впервые
об этом писала в своих статьях И. Т. Кругликова ', отмечая, что ее формы
и орнаментация становятся более разнообразными. В монографии о лепной
керамике некоторых городов Европейскою Воспора к тем же выводам
пришла и Е. Г. Кагтанаян 2. Этот вывод очевиден для каждого, кому
приходилось раскапывать многослойные античные памятники. Здесь,
пожалуй, можно лишь добавить, что процент згой посуды стал особенно
большим вШ IV вв. н. э„ но он в разных городах неодинаков. Леппой
посуды больше в окраинных, небольших городках (Тирамба, Зенонов
Херсонес и т. и.) и, конечно, па сельских поселениях. Обычно увеличение
числа лепной посуды связывают с процессом «сарматизации«, хотя
допускаются и другие причины: обеднение населения, русификация
городов, затухание ремесел и сокращение внешней торговли. Думается.
120
лишь их совокупность даст правильное объяснение. Наряду с этим только
явная близость форм и аналогий с туземной керамикой могут свидетель-
ствовать о варварском присутствии.
Пожалуй, самой яркой и самобытной является посуда с .зооморфными
ручками. Она давно привлекла внимание археологов. И. Т. Кругликова
и Е. Г. Кастаиаян единодушно отмечают, что она появляется на рубеже
вашей ары и встречается до IV в. и. а. Почти исключительно — эти кув-
шины и горшки, как изготовленные на гончарном круге, часто лощеные,
так и лепные. Фигурные ручки сделаны в виде животных и реже — птиц.
Самый распространенный сюжет — кнбан и баран. Изображения на сосу-
дах I — II вв. и. з. ниболее реалистичны, тщательны по выделке детален.
В последующем они становятся все более стилизованными, грубыми и
121
условными э. Большая часть их, ио-видимому, изготовлялась на месте —
в городах Биспора. Ня одном сосуде было греческое граффити, что. впрочем,
скорее говорит о сто владельце. Можно согласиться с мнением II. Т. Круг-
ликовой, что их делали н столице нс только для нужд населения, но,
учитывая вкусы, и на продажу в другие центры и районы '.
Все исследователи связывают появление этой керамики, если не прямо
с сарматским присутствием в городах Боспора, то уж по крайней мере
с сармато аланским влиянием*.
Действительно, при первом впечатлении этот вывод кажется самым
естественным, ибо подобные ручки на сосудах встречаются приблизительно
в это же время на довольно большой территории: в Прикубанье, Подонье,
Закавказье, ('редней Азин и др. Однако при более детальном рассмотрении,
в каждом из этих центров эти изображения имели свои стилистические
и временные особенности. Специально занимавшаяся этим вопросом
М. II. Абрамова пришла к важному и убедительному выводу, что керамика
с зооморфными ручками не характерна и не связана с собственно сарма
теми и существовало несколько очагов се самостоятельного возникновения
и изготовления 6. Причем наибольшее сходство у боспорских находок с ана-
логичной посудой из Прикубанья, где опа являлась продукцией местных
меотских племен, хотя, видимо, и появилась под влиянием вкусов сарматов
Для нас это имеет принципиальное значение, поскольку вместо неопреде-
ленных сармат истоки этой керамики — в гончарном ремесле меотских
племен, у которых оно стояло на высоком уровне. Принесенный в города
Боспора выходцами из этой среды обычай украшать кувшины зооморф
ними ручками быстро «вошел в моду». И в дальнейшем их ужо делали
здесь из местной глины на привычных для боспорян формах сосудов.
Обратим еще раз внимание на время появления посуды с зооморфными
ручками в ряде городов Боспора: рубеж I в. до н. э. I в. н. ». Именно
в этот период, как уже говорилось, в некрополях заметно усиление черт
меото сарматского погребального обряда. Осталось ответить на вопрос,
почему чаще всего на ручках сосудов встречается изображение барана
и какую вообще смысловую нагрузку несли эти зооморфные образы?
Существуют два, скорее всего, в ранной мере справедливые мнения.
Во первых, изображения барана выражали определенные религиозные
представления (понятие священного фарна, оберега содержимого сосудов
и т. н.) “. Во-вторых, они носили просто декоративный характер, служили
украшениями9. Магический смысл изображений с течением времени,
особенно если они делались в иноэтпнчноГ| среде (как, например, на Бое-
поре), был утрачен и осталось только декоративное содержание. Об этом
свидетельствует стилизация, утрата реалистичности изображений па
посуде II —IV вв. и. з. Представляется, что изображение барана господ
ствует на рассматриваемой посуде не случайно. Мелкий рогатый скот
составлял осрону стад у жителей Прикубанья. Да и в иеото-сарматскнх
погребениях II и. до и. II в. н. а. среди костей напутственной пищи
чаще Bcafo встречаются кости овец. Изучение состаиа стад населе-
ния Боспора в первых иенах нашей эры рисует примерно ту же кар-
тину.
Отметим еще один весьма любопытный факт: при раскопках сельских
поселений и могильников Евреи ейского Боспора керамика с зооморфными
ручками встречается редко ,и. Не характерна она как будто бы и для
скифо-сарматского населения Крыма.
Кратко коснемся керамики, украшенной нарезным орнаментом из
полос, треугольников и т. и. В основном опа изготовлена на гончарном
круге и покрыта лощением, которое накладывалось на всю поверхность или
наносилось полосами. Реже попадаются аналогичные лепные сосуды ”.
Следует подчеркнуть, что эта посуда характерна для Ш- IV вв. н. э„
и лепные образцы ее находят аналогии в сармато-аланской керамике
этого времени. Вообще же вопрос о боспорской лощеной цосудеГёё формах,
времени появления и аналогиях разработан слабо. Характерно, что на
большинстве сельских поселений Европейского Боспора, в том числе на
Илурате, которые гибнут или разрушаются в середине Ilin, н о. вышеопи-
санной керамики практически пет. И напротив, в слоях и погребениях
III VI вв. н. э. она попадается 12. К 111 —IV ни. н. э. относятся и изредка
встречающиеся сосуды со своеобразным украшением: отростком в верхней
части ручки с горизонтальным срезом. Посуда с такими ручками также
бытовала в Прикубанье Л
Среди лепной посуды поселений Керченского п-ва. по не всех, а лишь
расположенных па побережье Азовского моря, особенно к районе Мыса
Казантип, довольно часто попадаются фрагменты и целые сосуды (чашки,
горшки) с краснолощеной поверхностью ”. В небольшом числе обломки
краснолощеной посуды найдены в Илурате |5, а в последнее время при
раскопках па мысе Зюк, на поселении Генеральское-восточное и городите
Савроматип (пос. у с. Ново-Николаевка) и Золотое 6.
В. Ф. Гайдукевич, а вслед за ним Е. Г. Кастаиаян придерживались
мнения, что краснолощеные сосуды па Боепоре связаны с сармато-алан-
ским населением 1 . Склоняется к такому же выводу и И. Т. Кругликова |Ъ,
обосновывая это тем, что подобная керамика встречается в сармат-
ских погребениях и была распространена в 1 - III вв. н. э. в Средней
Алии '.
Правда, Е. Г. Кастаиаян и И. Т. Кругликова допускают, что ее можно
рассматривать и как подражание красному лаку. Район, где она встречается
чаще всего, действительно наиболее удаленный от основных центров
Боспора и, следовательно, его обитатели, испытывая недостаток в настоя
щей краснолаковой посуде, могли изготовлять краснолощеную. В этой
связи примечательно, что все фрагменты, найденные при раскопках
городища Савроматмн повторяют формы краснолаковых чашек и
тарелок. Следует также заметить, что везде она относится к слоям 11 —
III кв. н. э.
В заключение кратко о фрако-боспорских аналогиях в лепной керамике.
Весьма осторожно можно говорить о сходстве очень характерных для
Фракии и Карнато-Дунансного района сосудов с ручками упорами и
боспорских — с ручками налепами II 11! вв. н. э. Среди лепной кера-
мики некрополя Золотого есть лишь один сосуд, близкий к дакийским
образцам . Несколько форм посуды, в том числе горшки с высоким
горлом и украшениями в ниде острых налепов, близкой к гето фракийской
керамике, найдено при раскопках поселения «Полянка». Но все это скорее
говорит о связях не с Фракией, а с Центральным Крымом, где фракийское
влияние в лепной посуде ощущается в первые вока нашей эры31.
124
Несмотря на династические связи и данные просопопимики, вряд ли
у нас достаточно оснований допускать существование на Боспоре в первые
века нашей эры фракийских поселений типа клерухпй 2г.
Гораздо большее значение имеет отмеченное Е. К. Кастанаян сходство
части лепной керамики городов Европейского Боспора с керамикой
Неаполя Скифского и других скифских городищ 23. Аналогии же с меотско-
сярматской посудой этого времени в материале Мирмекия, Тиритаки,
Илурата24 и сельских поселений Восточного Крыма почти отсутствуют.
Достаточно убедительным свидетельством присутствия на Боспоре cap
матов принято считать распространение здесь в первые века нашей эры так
называемых сарматских знаков7®. Действительно, эти своеобразные сим-
волы, чаще всего именуемые тамгами, встречаются на надгробных стелах,
плитах, надписях, стенах, склепов, некоторых металлических изделиях
(пряжки, зеркала), на посуде и даже черепице. Известны они в Ольвии и
несколько реже в Херсоне, н также в меньшем числе в Прикубанье, Крыму,
Севера Западном Причерноморье. Эти знаки давно привлекали внимание
археологов и их изучение имеет свою историю2®. Наиболее полно они рас-
смотрены в монографии В. С. Драчука. Основные положения этой работы
в целом разделяются другими исследователями и мы не считаем себя доста-
точно подготовленными в этой области, чтобы оспаривать их. Тем не менее
не все господствующие взгляды кажутся убедительными, а по некоторым
вопросам можно сделать уточнении и замечания.
Прежде всего согласимся с мнением В. С. Драчука о том, что эти знаки
не заимствованы из Средней Азии или других регионов. Сходные знаки
были в разное время у многих народов 27. Необходимо также отметить, что
несмотря на все растущее число находок они в основном картографируются
ня Боспоре и я сопредельных с ним районах. Подобная картина в опреде-
ленной мере характерна и для других центров распространения «сармат-
ских знаков» в Северном Причерноморье — Херсонеса и Ольвии. Учитывая
обширную территорию собственно сарматских культур, нельзя не признать
этот факт примечательным. За редким исключением почти все известные
там знаки представлены на металлических изделиях: зеркалах, котлах,
пряжках, т. о. вещах, бывших по большей части предметами торговли.
Поэтому они не могут привлекаться для доказательства туземного —
сарматского происхождения знаков. В большинстве своем эти вещи были,
скорее всего, изготовлены в боепорских мастерских. Именно поэтому
нельзя делать вывод о распространении этих знаков по мере движения
сарматов на запад 2Я. Картина получается как раз обратная: из античных
центров — в варварский мир.
Иное дело — знаки, нанесенные па посуде, особенно лепной, кухонной,
которой не торговали, а также, хотя и в меньшей степени, на амфорах.
Такие случаи за пределами Боспора почти пе известны или невырази
тельны и сомнительного характера 2>. При раскопках на Боспоре, как
в городах, так и на вельских поселен них, число этих находок все воз-
растает Чаще всего они нанесены па амфорах и краснолаковой, реже
простой сероглиняной посуде, а в Горгиппии даже на черепице местного
производства 31. Все новые данные в целом не поколебали уже устоявшейся
датировки «сарматских» знаков: I в. до н. э, —I —IV вв. н. э. В сноси массе,
по мнению В. С. Драчука они являлись племенными, родовыми и именными
124
тамгами . Таким образом, ввиду отсутствия (и даже невозможности)
более узкой датировки большинства знаков, конкретизировать этот процесс
хронологически пока не удается. Точно указать место и время распростра
нения можно лишь в отношении некоторых знаков. Так. с районом Горгии
пии и юго-восточной окраины Боспора связана так называемая тамга
Аспурга (	? ). Причем находки относятся ко времени I в. до и. а.—
I в. и. э. ”
При всей кажущейся убедительности сарматского происхождения этих
знаков не ясно, почему же именно в античных центрах Северного При-
черноморья они встречаются во много раз чаще, чем на варварской террито-
рии. В то же время непонятно, почему их не было там ранее, если допустить,
что к сарматам они но имеют отношения. Остается все таки предположить,
что довольно широкое их распространение связано с общим процессом
варваризации населения и культуры Боспора. Причем, не обязательно
считать, что знаки оставлены именно сарматами. Их могли ставить и
скифы, и меоты. Главное, видимо, заключалось в том, что у варваров,
находившихся теперь на Боспоре н большем количестве. чем прежде,
появилась необходимость широкого их использования в первую очередь
как знаков собственности. Иными словами, при более тесном контакте
античной и варварской культур, и последней появляются новые явления
и черты. В данном случае, столкнувшись с греческой письменностью,
традициями, наконец, с античными производственными и имущественными
отношениями, пришлое население было вынуждено или усваивать грече-
ский язык, хотя бы в очень примитивном форме, или пользоваться схема-
тическими значками тамгами и т. □. Скорее всего, в жизни имело
место и то и другое. К использованию условных знаков могли прибегать
и сами боспоряне.
Развитие «сарматских» знаков не привело к ноявлению письменности.
Они переросли в тамгообразный орнамент ,4. Это было неизбежно при
господстве греческого языка и лишний раз доказывает, что тот не утратил
своего значения и продолжал широко использоваться на протяжении всей
боспорской истории. Вообще же, развитие различных систем злаков
сравнительно частое явление, иавестное этнографам и историкам именно
при тесных контактах бесписьменных, но достаточно развитых народов
с классовыми обществами.
Среди более чем 1000 различных зпаков особую группу составляют
«царские». Все исследователи едины во млении, что они были в ходу
именно у царей, правивших Поспорим в первые века нашей ары18. Но по
вопросу об их происхождении, персональной принадлежности и трактовке
взгляды расходятся. В основном это сложные по композиции знаки.
Они присутствуют на некоторых надписях, стелах, металлических изде-
лиях, возможно, изготовленных в царских мастерских. Заметно отличаясь
от массы прочих значков и символов, они не были принесены па Боспор,
а сложились непосредственно здесь, самостоятельно.
Эта группа зпаков более всего привлекала внимание и в силу этого
является самой изученной. Однако и тут всякого рода неясностей и вопро-
сов гораздо больше, чем установленных фактов.
Прежде всего царские знаки известны не у всех боепорских царей
в посломитридатовскую эпоху, а главное, далеко не для всех знаков дока-
125
зана их надежная принадлежность тому или иному имени. Так, в каталоге
□. И. Соломон и к можно насчитать 15 16 сложных знаков, которые
относятся к царским AF'. В. С. Драчун пишет об 11, причем лини, четыре
считает надежно установленными ”. Даже между этими наиболее полными
сводками нет единства я атрибуции некоторых из пих. Наконец, в пекото
рых работах ряд знаков, принадлежность которых еще не доказана,
трактуются вполне определенно и делаются соответственные ныноды.
Наиболее запутан вопрос с царскими знаками боспорских правителей
I и. до н. э. — 1 в. и. 8,
Так, пиком не доказано существование такою знака у Лсандра. II. И. Со-
кольский склонен был принять за него не очень разборчивое грубое изобра-
жение на плите с надписью из дома Хрисалиска, считая его сарматским
знаком аспургиан м. 10. М. Десятников объясняет этот знак тамгой самого
Хрисалиска, а Лсандру приписывает изображение звезды на той же плите
126
и знак на гирях из Танаиса '** (	). Никаких-убедительных доводов
в пользу этого нет ( С\В. Драчук попытался приписать особый
царский знак и Динамии . Действительно, на монетах, чеканенных
в последние годы ес правления (7/8 гг. и. э.) ость похожее изображение 4|,
но совершенно необъяснимо, почему его надо считать не нерасшифрован-
ной монограммой, я тамгообразным царским знаком. Ведь хорошо известно,
что царским знаком Ахемснидов. а к ним через Фернана и Митридата
относила себя Динамии. являлась восьми- или шестилучевая звезда
и полумесяц, кстати, и присутствующий на некоторых ее монетах 42. Да и
в приводимой монограмме «дельта» читается совершенно определенно.
Ничего не доказывают в данном случае и ссылки на подобные изображения
среди сарматских знаков Причерноморья. Сходство это, скорее всего,
чисто внешнее.
Никаких знаков, приписываемых Полемону не известно. Зато по пред-
положению К. В. Голенко и Д. В. Шелова, основанному на изображении
на одной из серий монет Аспурга	—£ ), его царский знак считается
надежно установленным. Во всяком случае, его уверенно связывают
с аспургиапамн на том основании, что подобные знаки считаются сармат
сними по происхождению. Делается и обратный вывод: поскольку этот
знак сарматская тамга, то, следовательно, Аснург — сармат, выходец из
среды аспургиан.
Мнение что столь распространено, что нет смысла давать конкретно
ссылки, В. G. Драчук, приводя этот знак, считает его производным от двух
других 44. Как уже говорилось, он известен на горгиппинеких кирпичах,
на сероглиняных лощеных мисках из раскопок Владимирского поселения.
Н. Л. Онайко предполагает принадлежность этой посуды отряду аспур-
гиан 45. Поскольку монограммы этого царя известны хорошо и не имеют
с данным изображением ничего общего, приходится признать его иное
назначение. Являлось ли оно царским знаком Аспурга или племенной
тамгой аспургиан, решить пока невозможно. Мы склоняемся к первому.
Не было сделано попыток приписать какой-либо из знаков Северного
Причерноморья старшему сыну Асандра — Митридату Боспорскому,
поскольку его царские знаки, знаки Ахеменидов, известны на монетах .
Не обнаружилось их и у царя Нотиса I. А между тем начало его правления,
период весьма важный в истории босиорского правящего дома. Зато его сын
Рескунорил I. видимо, уже имел именной знак — эмблему, как бы огкры
воющую собой целую серию близких изображений у последующих царей 4?.
Правда, пока не известен или не выделен знак его сына Савромата I.
То же можно сказать и о Нотисе II. Тамга Ремиталка убедительно опреде-
лена Д. Б. Шеловым ,я. Ранее других была известна тамга или царский знак
Евпатпра 49. Бесспорной считается атрибуция знаков Савромата II’”,
Рескунорида II Ининфимея Вг. Пока нет знаков, связываемых с Ноти-
сом III, Савром атом III и IV, Рсскуноридом III и IV, Фарсанзом. Тейраиом,
Ходосбием, Очень предположительно дается принадлежность некоторых
знаков Рескупориду V с"\ Радамсадию Вероятно, царские знаки имеются
па монетах Фофорса 55.
Уже давно было замечено, что на ряде знаков повторяются общие
элементы, причем подчас сходство знаков вообще весьма сильное. Обще-
принято, что эти основные элементы — общие н рамках династиим.
127
Смена династий или временная замена па боспорском престоле ее члена
иным липом сказывалась на знаках правителей. Это наблюдение, видимо,
верно отражает общую тенденцию. В конкрет ных случаях она обнаружи-
вает себя не всегда и существует ряд несовпадений. Так, тамга Аспурга
не похожа совершенно на знаки Савромата II, Рескупорида I и некоторые
другие. Этому, пожалуй, еще можно найти объяснение, так как династия,
правившая Поспорим во второй половине I в. н. э. в какой-то мере началась
с Нотиса I, сына Аспурга и Гипепирии. Но именно его знака мы но знаем,
хотя, возможно, он и был. Серия знаков Рескупорида I, Ремиталка, Енпа-
тора, Савромата II и, видимо, Рескупорида II действительно схожа. Это
относится в первую очередь к нижней части изображений. Все это цари из
рода Тибериев —Юлиев. И было бы естественным ожидать у всех предста-
вителей этой династии сходных знаков. По, как говорилось выше, для
некоторых они не известны, а знак Рескупорида V, предложенный
В. С. Драчуном, столь отличен 57, что вызывает сомнение.
Воспарений царь Ининфиией, правивший во второй четверти 111 в. н. э.,
вероятно, не принадлежал к законной династии. Об этом говорит его
необычное пмя, очень близкое к имени скифо-сарматского царя I в н. э.
Инисмся (И йене имея), и совершенно иной царский знак м.
Тамгообразных зпаков царя Фарсанза надежно не выделено. Трудно
сказать, насколько верно определение знаков па монетах Фофорса (286/7—
308/9 гг. н. а.) как царских. С равным основанием в них можно видеть
и монограмму. Впрочем, если допустить, что знак, приводимый в каталоге
И. Э. Соломоник под номером 33 (	$> ). один из вариантов знака
Фофорса. его сходство со знаками Тибериев—Юлиев становится столь
велико, что он, вполне возможно, происходил из той же династии. В пользу
этого говорит и имя его приемника Рескупорид. Следует подчеркнуть,
что именно знаки последних боепорских царей, судя по их именам
(Ходосбий, Радамсадин) и общеисторической ситуации, наиболее варвари-
зованных, пока не известны, хотя следовало бы ожидать обратного.
Таким образом, наиболее яркую и определенную группу составляют
личные знаки некоторых царей из династии Тибериев Юлиев, правивших
после Нотиса I. Обращает на себя внимание, что они отсутствовали пп
монетах этих царей, но представлены на торжественных или строительных
надписях. Вообще же царские знаки па монетах, в том числе и боепорских,
встречаются весьма нечасто, во всяком случае значительно реже, чем
монограммы. Все это заставляет осторожнее относиться к ряду знаков
на боепорских монетах, обычно трактуемых как царские (Аспург, Днна-
мия, Фофорс). И наоборот, именно предполагаемые знаки этих царей
отсутствуют на лапидарных памятниках, оставленных от их имени.
Следующий вопрос связан с происхождением и содержанием опреде-
ленно царских знаков. Вее. изучавшие их, сходятся на том, что они слож-
ные по составу, и в них выделяется неизменная нижняя часть и меняю-
щаяся верхняя59. По мнению В. С. Драчука, верхняя часть представляет
собой сарматские знаки, встречающиеся и сами но себе, а нижняя — скорее
всего, является стилизованным изображением трезубца — одного из симво-
лических предметов, эмблем династии"°. Следуя этой схеме, царские
знаки Тибериев— Юлиев отражают смешанный, греко-сарматский характер
династии"1. При всей кажущейся правдоподобности и удобстве, такое
128
объяснение вряд ли соответствует истине. Прежде всего потому, что
сарматское происхождение династии, строго говоря, ничем не доказы-
вается. так же как и родственные связи Тибериев Юлиев с сарматами,
по крайней мере до середины 111 а. я. э.. а может быть, и вообще.
Во-вторых, трактовка нижней части знака, как трезубца, не верпа,
хотя, казалось бы. и убедительна, учитывай многочисленные изображения
этого символического предмета на боспорских монетах.
При всех допустимых стилизациях и украшениях парадных или свя-
щенных трезубцев, они нигде не похожи на упомянутый знак с явно
отогнутыми в стороны верхними краями боковых линий и их сильным
удлинением над перекладиной (	). Наконец, сложившаяся традиция
изображений трезубца в античном искусстве (монеты, скульптура, фрески
и мозаика) не знает случаев, когда он был бы представлен остриями вниз
Л именно так оп располагается в предложенном объяснении царских
знаков. Правда, существуют и другие толкования этого элемента. Они
сводятся к тому, что здесь представлено сильно стилизованное изображение
ритуальной сцены с участием божества или царя (в центре) и двух коней,
стоящих по бокам с головами, обращенными в разные стороны®. Сюжет
этот был в разных вариантах весьма распространен на Боепоре, особенно
в первые века нашей эры (культовые изображения, рельефы надгробий!),
и, скорее всего, заимствован из ирано-малоазийского искусства . Не менее
характерен мотив копей и конного божества для искусства Фрако-Дунай-
ского района. Литература по этому вопросу столь обширна, что упомянем
лишь наиболее подходящую в данном случае работуи. Спутниками и
одними из символов бога Посейдона также были белые кони . Учитывая
родство боспорских царей с фракийской династией и известную мифи-
ческую генеалогию последних, связанную с Гераклом, Енмолном и Посей-
доном, привлечение этого сюжета при трактовке царского знака, право
мерно. Что касается верхней части царских знаков
8 & 3 А X J
то вообще трудно сказать, насколько они связаны с нижней. Круг и
треугольник могут входить и в композицию нижнего изображения (голова
божества). Все остальное трудно объяснимо, но это вовсе не означает их
сарматское происхождение.
Предположение о том, что рассмотренные знаки являются монограм-
мами боспорских царей не отвергнуто исследователями. Как известно, моно-
граммы очень распространены в античной нумизматике, особенно в эл.ш
нистический период. Часты они и на монетах городов Фракии, Малой
Азии и фракийских царей66, т. е. на территории, наиболее близкой и
связанной с Боспоро.м. Они весьма разнообразны и. хотя порой напоминают
некоторые из знаков Северного Причерноморья 6 , и целом, естественно,
происхождение их иное. Есть монограммы и на монетах боспорских царей,
причем именно правивших в I в. до и. э.—первой половины I в. и. э.,
вплоть до Рескупорида I ®“. Не все из них расшифровываются достоверно.
Впоследствии они и царские знаки не встречаются, а имя царя обычно
приводится полностью. Пе исключено, что известные нам царские знаки
явились дальнейшим развитием различных монограмм, уже пе употребляв
9 А. А Млглгнникон
129
щихся па монетах, но приемлемых п целях пропаганды при клеймении
изделий царских мастерских предметов оружия и быта царских
иоинов, лошадей царских конюшен Это тем более вероятно, что они были
рассчитаны, видимо, на жителей Боспора, не знакомых с греческой
письменностью. Местное население могло их использовать и как обереги,
тамги и т. 11. Серьезным аргументом против монограммного значения,
вернее, происхождения от них царских знаков, является их нерасшифро-
нанность. Впрочем, никто из специалистов и нс пытался вычитывать в них
имена царей, вероятно, шансов на успех здесь не много.
Суммируя все сказанное, можно сделать вывод, что вопрос о пронсхож
Ленин и интерпретации боспорских царских знаков пока остается откры-
тым. Ни одна из предложенных версий и объяснений не является абсолют
ной и исчерпывающей.
В С. Драчук сделал попытку выделить группу знаков сарматской
знати Боспора, что, по его мнению, свидетельствует о сарматизации его
государственного аппарата 2. В принципе, не возражая против существо
вания таких знаков, предложенные им доказательства и тем более выводы
следует все же считать неудачными. В нашем распоряжении нет иных
источников, подтверждающих сарматские знаки части боспорской аристо-
кратии и соответственно ее сарматское происхождение, кроме надгробий,
на которых они присутствуют вместе с именами умерших. Несмотря на
обп.тле всякого рода памятников с сарматскими знаками, таких стел на
Боспоре очень немного.
Прежде всего зто известная надпись главного аланского переводчика
Герака. сына Понтика (КБН. № 1053), начала 111 в. н. а. На этой стеле
действительно есть знак, тщательно вырезанный одновременно с текстом.
Но это уже известный нам царский знак Савромата II, который вряд ли,
даже если признать сарматским имя умершего, свидетельствовал о чем-то,
кроме принадлежности этого человека к царской администрации
Tumiообразный значок есть на рельефе 11 в. н. э. Атта, сына Трифона
из Пантикапея (КБН. № (560). Хотя знак и нанесен аккуратно на одной из
фигур, полной уверенности, что это сделано одновременно с рельефом, нет .
Ничего не проясняет и ими Атт, очень часто встречающееся на Боспоре,
и скорее всего, малоазийского происхождения.
К I —II вв. н. э. относятся два надгробия из Пантикапея. принадле-
жавшие Паппу, сыну Деметрия, и Филарсепу, сыну Феодора (КБН.
№ Я2, 529). На обоих прочерчен одинаковый знак, тождественный цар-
скому знаку Раскупорила 1 э. Несмотря на некоторую необычность второго
имени, впрочем и не отнесенного специалистами к числу иранских, нет
оснований считать покойников сарматами. Оба знака, особенно второй,
нанесены явно позднее основного текста и могут лишь говорить, что эти
люди были близки или зависимы от царя. Возможно, что царский знак на
этих стелах, так же, как и на стене склепа Алкина (I II вв. н. э.), служил
своего рода оберегом могил, охранным знаком и свидетельствовал о кон-
троле за порядком некрополей со стороны верховной власти 7*.
Одновременно с надписью знак, напоминающий верхнюю часть символа
Савромата 11, есть и на надгробии начала IV в. я. э. Марка Аврелия Андро-
ника, сына Панна, и его сына Алексарфа (КБН. № 1051). Полное ими
отца указывает на то, что он имел нрава римского гражданства и на Бос
ISO
поре мог быть немаловажным лицом. Несколько странно имя Алексарф, но
и целом можно допустить, что оба занимали достаточно видное положение
и имели свой родовой знак, повторяем — близкий элементу царского
знака. Более конкретно об их этносе сказать трудно.
Совершенно по связаны с основным текстом и явно более поздние
несколько знаков «сарматского» круга на безымянном надгробии придвор-
ному и некоему Филистеру (КБН. .V; 565, 717). Уже упоминалось надгро-
бие Атта, сына Трифона, с изображением двух всадников. Па лопатке и
бедре одного коня есть знаки, скорее всего, тавро 75, ('тела поставлена
от имени синода, об этих именах уже говорилось, а знаки и текст могли быть
и неодновременны.
Разумеется, можно допустить, что сарматский аристократ носил гре-
ческое имя и клеймил своих лошадей родовой тамгой. По это все-таки
слишком бездоказательные предположения. Есть еще антропоморфное
надгробие с двумя расположенными в центре каждой стороны одинаковыми
четкими знаками и несколько мелкими, среди которых есть и царский,
нанесенными, видимо, позднее 76. Возможно, оба знака также стилизован
пая часть одного из царских. Говорить о большем нет оснований, антропо-
морфные надгробии обычны в античных некрополях. Итак, у нас нет
безусловных доказательств существования, тем более многочисленности,
сарматской аристократии, основываясь только на некоторых тамгообраз-
ных знаках.
В заключение еще раз подчеркнем, что эта тема далека от полной
разработки. Происхождение и принадлежность огромного количества зна-
ков не выяснены. В массе своей они служили знаками собственности,
родовыми или семейными знаками, имели какое то культово религиозное
значение.
Среди памятников босфорского искусства первых веков нашей эры
большой интерес, представляют надгробные рельефы. Это пе случайно,
ибо коллекция боепорских стел одна из самых представительных в мире.
Многочисленность изображений, их реализм, масса бытовых деталей
богатый материал для изучения боспорского костюма, оружия, утвари,
культов и религиозных представлений. Все это вместе с сопроводитель-
ными текстами делает боспорские надгробия чрезвычайно содержательным
источником для историков, искусствоведов и археологов.
Однако до сего времени, за исключением старого, но капитального
труда, Г. Кизсритского и К. Ватцингера 7Т, нет посвященной нм обобщамь
щей работы, хотя появившийся новый материал достаточно велик. Не
претендуя на восполнение хотя бы частично этого пробела, мы привлечем
лишь некоторые сюжеты, выводы и наблюдения в свете рассматриваемой
проблематики.
Прежде всего отметим, что рельефные надгробия, появившиеся на Бое-
поре еще в 111 11 вв. до и. э., в первые века и. э. стали фактически наиболее
распространенным видом надгробий и составляют не менее 60—70 % всех
стел.
Этот факт сам по себе достаточно примечателен. Он свидетельствует
не только о сильных связях Боспора с. остальными районами античного
мира, в том числе, мы увидим ниже, с Малой Азией и Фракией, откуда
заимствовался набор сюжетов, но и об определенных переменах в социаль
я*

Рис /? 13. Боспорские надгробия первых веков н. з.
ной структуре боспорского общества, в мировоззрении боспорнн и некото-
рых других чертах и особенностях этой эпохи.
В подавляющем большинстве эти рельефы сделаны из недорогого
местного известняка боспорскнчи ремесленниками но определенным схе-
мам и были, скорее всею, относительно недорогими. Лишь незначительная
часть их привезена извне. Все это говорит о том, что предназначались
они в основном для средних слоев городского населения. Встречаются,
конечно, и относительно более дорогие надгробия, рассчитанные на бога
того заказчика. В могильниках хоры Боспорского государства надгробия
этого типа редки и практически ничем не отличаются от городских.
Более 80 % всех датированных рельефных надгробий I в. до и. э.—
IV в. н. э. относятся к I —II вв. п. э.. что не случайно и связано с общим
подъемом Боспора и благосостоянием средних слоев его населения. Приме-
чательно и внимание их создателей к темам, близким широкой массе
боспорян, а не только его аристократической части.
Сюжеты изображений разнообразны, но их можно сгруппировать
132
по следующим типам: изображения богов античного пантеона (очень редко
встречающиеся). изображения всадника на спокойно стоящей лошади
вправо, сопровождаемого конным или пешим «оруженосцем», иногда
с собакой, чаще всего вооруженного. Тог же сюжет, дополненный фигурой
женщины, но направление всей композиции обратное справа налево;
всадник вправо, с пешим «оруженосцем» или «слугой» и перед ним фигура
мужчины, протягивающего ему канфяр; одинокая мужская, иногда
вооруженная фигура перед невысокой колонной; свободно стоящая фигура
мужчины, часто вместе с фигурой «слуги»; изображение мужской и
женской фигур у колонны; изображение мужчин, пожимающих руки;
одна или несколько стоящих мужских вооруженных фигур; сцепы загроб-
ных трапез; подающие друг другу руки мужская и женская фигуры;
изображение женских полуфигур; две женщины, сидящие напротив друг
друга; всадник на шагающей вправо лошади, в сопровождении пешего
слуги, изредка собаки; изображение сидящей в высоком кресле женской
фигуры (вправо или влево), сзади нее «служанка», перед ней стоит
женская фигура; женщина в сопровождении «служанки» или детей
свободно стоит у колонны; сидящая в фас женщина с ребенком па руках
и стоящие перед ней фигуры «слуг» или мужчины; изображение стреляю-
133
щего из лука мужчины (вправо) со «слугой»; фигуры вгюруженного
мужчины и женщины; изображении двух всадников, обращенных друг
к ДРУ<'У. и их «оруженосцев»; фигура женщины с зеркалом, в кресло,
в окружении служанок; скачущий вправо, реже влево, всадник в развеваю
щемся плаще, иногда в сопровождении конных или пеших «слуг»; сидящая
в высоком кресле женщина, перед которой стоит вооруженный мужчина,
и. наконец, сидящая вправо или влево женская фигура и стоящий перед ней
всадник
Разумеется, существует масса более мелких деталей и особенностей
внутри каждой из групп, но перечисление их заняло бы много места, да и
они для нас в данный момент несущественны.
Остановимся кратко на анализе сюжетов некоторых типов рельефов
Первое, что бросается в глаза, — отсутствие среди них примеров, прямо
говорящих о заимствованиях только из североиранскпй мифологии, непо-
средственно связанных со скифо-сарматским влиянием, исключая, разу-
меется. некоторые бытовые детали, которые правильнее было бы именовать
северопричерноморскими реалиями. Например, типы оружия, породы
коней, одежду и т. н.
Надгробные рельефы сходных сюжетов в это же время были широко
распространены но всему Причерноморью 79, и даже шире, в Македонии 60,
Грециии особенно Малой Азии’2 и Фракии93. При этом, конечно,
и каждом регионе имелись свои особенности. Так, для Западного Причерно-
морья и Мёзин характерны сцепы загробной трапезы. При атом от боспор*
ских эти рельефы отличаются меньшей детализацией предметов и орна-
мента декора. То же можно сказать и о рельефах из Фракии, где преобла-
дает, как известно, мотив фракийского всадника.
Для Балкан и особенно для Греции, больше свойственны портретные
бюсты и фигуры: рельефные изображения всадников, отдельных фигур,
сцен загробной трапезы довольно редки. Параллели с Боспором здесь,
пожалуй, наименьшие из всех упомянутых районов, а влияние традиций
реализма наибольшее.
Во внутренних районах Малой Азии: Фригии. Киликии в основном
изображались стоящие в фас пары или отдельные фигуры Много вотивных
рельефов разным богам: Кибеле, Аттису, Мену, Артемиде, Диоскурам.
Очень часто на стелах помещали изображения селы’кохозяйственных или
ремесленных орудий, предметов обихода, инвентаря, оружия. Весьма
распространен сюжет трапезы по умершему. Встречаются сюжеты всадни
ков в разных вариантах. В целом все эти рельефы не самая близкая анало-
гия боспорским. Они достаточно схематичны, в отличие от боснорских
часто перегружены орнаментом декора, отличаются повышенной скучен
ностью. «теснотой» композиционного решения.
Города Южного Причерноморья, особенно Амис, Синопа, Трапезунд,
в этой связи представляют наибольший интерес. Однако общее число
известных там надгробий первых веков относительно невелико. Исключе-
ние составляет, пожалуй, Византий. Среди рельефов очень распространены
изображения закутанных и плащ стоячих фигур со свистком в руке,
сцеп загробной трапезы, парных фигур мужчин и женщин, сидящей
женщины и стоящего перед ней мужчины. Схема этих изображении
проста и традиционна. Композиции, как правило, статичны. Чувствуется
134
ремесленный характер изготовления подавляющего большинства этих
рельефов. Встречаются. кик и на Боспоре, двухъярусные изображения.
Эти рельефы имеют больше всего аналогий с боснорскнми надгробиями.
Причем сходство это как сюжетное, так и композиционное. Много общею
и в декоре изображений. Отмеченная близость естественна вследствие
тесных торгоно политических связей этих двух районов Причерноморья.
Известно, что некоторые готовые рельефные надгробия привозились на
Боспор из городов Южного Причерноморья. Вообще создается впечатление,
что все эти группы рельефов представляют собой одно из направлений
античной надгробной скульптуры, из которого нам лучше известен боспор-
ский вариант, впрочем, достаточно специфичный. Так, особенностью
стили боспорского рельефа, по- видимому, можно считать собирательность,
обобщенность образов, отсутствие тонкой проработки детален, лаконич-
ность. Очень слабо представлен на Боспоре в первые века нашей эры
вотивный рельеф. Наконец, свосюбралие боспорского надгробного рельефа
и в «удельном весе» тех или иных сюжетов. Так, часто встречаются
изображения подающих друг другу руки или отдельно стоящих .мужских
и женских фигур, а также сидящей женщины и стоящего перед ней
мужчины (около 30 % всех рельефных изображений). Такое большое
внимание теме семьи, родственных отношений не случайно и, скорее
всего, отражало общую тенденцию в мировоззрении боспорян того времени.
Мы уж отмечали это на примере распространения семейных склепов
и содержания текстов надгробий. Весьма часто встречается и сюжет
загробной трапезы, который также может быть привлечен для подтвержде
пия вышесказанного. Трактовка этого, да и других сюжетов и деталей
изображений, разумеется, неоднозначна у исследователей и останавли-
ваться на этом вопросе .мы не будем. Еще раз оговоримся, что вес приведен
ные выше суждения и сравнения отнюдь не претендуют не только па
полноту, но и на достоверность, поскольку эта тома требует более глубо-
кого рассмотрения и специальной подготовки.
Для нас особый интерес представляют изображения всадников. Этот
сюжет, пожалуй, чаще других привлекал внимание исследователей,
поскольку является одним из наиболее характерных и многочисленных.
Разного рода сцепы, на которых представлены всадники, составляют
около четверти всех датированных надгробных рельефов первых веков
пашей эры Чаще всего они встречаются в I в. и. э., но и на рубеже
нашей эры и no II в. н. э. процент их велик. Появляются эти рельефы
где то, по-видимому, н I в. до н. э„ вряд ли ранее его начала. Во всяком
случае, нет надежно датированных рельефов II в. до н. э. Все специалисты,
касавшиеся этой темы, называют, правда, несколько более раннюю дату:
рубеж 11 I нн. до н. эЛ* Вряд ли этот сюжет возник на Боспоре самостоя-
тельно. Скорее всею, он был заимствован в эллинистическом мире и связан
с широко распространенным с 111 II вв. до н. э. обычаем героизации
любою умершего, часто изображавшегося на коне. Это заимствование шло
через города Малой Азии, особенно интенсивные связи с которыми, в том
числе и массовые перемещения населения, имели место в эпоху Митри-
дата VI и его преемников. К 111 в. ц. э. эти изображения практически
исчезают. Принято условно делить их на три группы: всадники на скачу-
щих во весь опор лошадях, на торжественно переступающих конях и на
/Х5
спокойно стоящей лошади, причем предложены разные датировки этих
групп.
Так, рельефы нерпой группы относятся и к концу П—середине
I в. до н. а. и ко 11 в. н. э. Появление этих изображений К). М. Десятников
связывает с влиянием греко фракийской схемы8*, а Н. Н. Бритова —
с тревожной жизнью боспорского населения именно во II в. н. з. * Мнение
Ю. М. Десятчикова предпочтительнее, но остановимся на этих рельефах
подробнее. Во- первых, их не так уже много, всего около 5 % от всех прочих
изображении всадников. Во-вторых, почти все надежно датированные
рельефы относятся к I п. п. э. Схема изображений приблизительно одна —
скачущий вправо (в единичных случаях влево) всадник п развивающемся
плаще с поднятой как бы для удара правой рукой, в легких одеждах,
сопровождаемый пешим слугой или оруженосцем, иногда под ногами коня
«бежит» собака. Достаточно взглянуть на многочисленные рельефы
конного бога фракийского всадника, чтобы увидеть определенное сход-
ство. Преувеличивать его. однако, не следует, при внимательном рассмотре-
нии сходство это в основном сюжетное. Так фракийский нсадник никогда
не скачет влево, его образ лишен какой либо индивидуальности и схема
изображений повторяется без изменений. Главное же — это вотивный
рельеф, особенно распространенный во II в. и. э. 8в, хотя этот сюжет и
очень характерен для фракийского искусства. Боспорские рельефы более
реалистичны в этнографических деталях, ибо представляют не собственно
бога, а конкретных героизированных умерших . При всей неизбежной
условности и грубости изображений, опи достаточно индивидуальны.
Видимо, можно предположить, что эта группа изображений отчасти
навеяна влиянием фракийских рельефов, хотя и сильно переработана
в боспорском духе. Примечательно и время их появления 1 в. н. э.
11 мен но в этот период устанавливается наиболее тесная, пожалуй, за всю их
историю связь Боспора и Фракии. (Уже не раз упоминался брак Аспурга
с Гипепирией. На это же время приходится и основная масса фракийских
имен.) Поэтому предложенная Н, II. Бритовой дата сомнительна, да и
II в. н. э. вовсе не был. несмотря на неизбежные войны, самым тревожным
веком боспорской истории. Трудно сказать, в какой степени эта группа
рельефов связана с культом Митры в образе бога-всадника 9 . Слишком
мало источников в нашем распоряжении по этому вопросу.
Вторая группа рельефов со всадниками па торжественно переступаю
щей лошади несколько более многочисленна, хотя все же нс столь велика,
как последующая. Более широкая ее датировка — I в. до я. э.—II в. н. э.,
в основном 1 в. и. э. Всадник обращен вправо, почти всегда с поднятой
правой рукой, часто вооружен, сопровождаем пешим слугой и иногда
собакой.
Некоторые аналогии с «фракийским всадником» возможны, ибо встре-
чаются изображения этого бога-воина или охотника {с собакой) и на
переступающей лошади. Однако боспорские особенности (костюм, оружие,
порода коня) здесь выступают, пожалуй, сильнее, чем в рельефах первой
группы. Возможно, истоки этого сюжета, помимо традиции героизации,
следует искать в греко-римском искусстве, в частности в парадной
скульптуре. Уже М. И. Ростовцев отмечал, что боспорские цари первых
веков пашей эры в момент ослабления зависимости от Рима изображали
136
себя не «римско-фракийскпм кавалерийским генералом» на скачущем
коне, а «почтенным и тяжеловесным иранским царем» ”. При всей кажу-
щейся убедительности эта картина не подтверждается наблюдениями над
изображениями боспорских царей на их монетах. Цари I в. в. я. Рескупо
рид I и Сопромат I представлены на скачущих конях с поднятыми правыми
руками9’. Цари II и ill вв. н. а. Евиатор, Савромат II. Рескуиорид II
и Ининфимей уже отчеканены на торжественно переступающих конях
с поднятой н приветственном или священном жесте правой рукой* ®3.
Правда, в той же позе запечатлен и Раскупорил 1, если согласиться с пред
положением, что конная статуя над аркой, изображенная на одной иа серий
его монет, принадлежала этому парю второй половины 1 в. я. э. 9‘ Прототип
всех этих изображения В. Д. Блаватский склонен был видеть в конных,
портретных скульптурах римских императоров J —II ни. и. а., ярким
примером которых является широко известная статуя Марка Аврелия
на Капитолии . Но хронологически рельефы рассматриваемого тина как
будто бы немного моложе их, ибо более характерны для I в. и. э. Не исклю
чено, что для сложения сюжета были и другие причины, в частности
малоазийские заимствования или развитие «сюжетной линии» самого
босиорского искусства в направлении от движения к статичности9®.
В целом при всей относительной единовременноеги этих рельефов, их
наиболее многочисленная группа — спокойно стоящие всадники, появля
ется несколько позднее других. Она является и самой яркой и разнообраз-
ной но вариантам изображений. Условно в эту группу мы включили всех
стоящих всадников. Между тем трактовка разных сюжетов рельефов этой
группы неодинакова, а источник происхождения не един. Общее для них
всех статичность, тщательная проработка деталей костюма, вооружения,
в какой-то степени этнографического типа, и даже тяга к портретизации.
Все это относится к ранним образцам и свидетельствует, что данный тип
изображений не появился внезапно, а был отработан боспорскими маете
ра.ми в памятниках более ранних групп. Позднее реалистичное, объемное
исполнение сменяется плоскостной, «пряничной» трактовкой, детали
намечаются графически, я полихромная раскраска призвана заменить
мастерство резчика97. Почти все надгробия этой трудны приходятся на
Г —II вв. п. э., причем их немало и в конце этого периода. Как правило,
всадники смотрят вправо и лишь очень редко и обратную сторону. Боль-
шинство их вооружено, некоторые н кольчугах. Оруженосцы или слуги
пешие и конные, иногда с собаками, сопровождают героизированных
умерших. На целом ряде рельефов перед всадником стоит фигура человека,
протягивающего ему канфар. Среди изображений слуг, сзади всадника,
встречаются и женские силуэты. Трактовка этого сюжета вызывает
наименьшие разногласия. Вге сходятся на том, что перед нами изображение
героизированного покойника в обстановке, наиболее приближенной к бос-
порской реальности98. Сходные рельефы известны во всех упомянутых
выше соседних центрах античного мира.
Немногочислен, ио достоен внимания сюжет двух обращенных друг
к другу всадников с оруженосцами. Эти рельефы, чаще встречаются
во II в. н. а. Возможное объяснение этой сцены: героизированный покойник
перед конным божестном; рельеф представляет двух покойных или его
и героизированного предка. Не исключено, что этот сюжет навеян культом
137
парных конных божеств Диоскуров, которых также весьма почитали как
и Греции, так и ио Фракии, и во Фригии Оттуда же он миг быть принесен
и на Боспор. но иконография божеств здесь претерпела некоторые измене-
ния.
Условно к этой группе мы отнесли и ре.чы’фы, на которых представлена
сидящая влево н высоком кресле женщина и стоящий вправо перед ней
всадник. В общем, этот сюжет скорее вариант не менее распространенной
сцены аналогичного содержания с пешей мужской фигурой. Надгробия
с этими изображениями относятся к I -II вв. и. Есть такие стелы с име-
нами мужчин и женщин, одних женщин (реже) и только мужчин. Разуме-
ется, это обстоятельство отчасти можно объяснить ремесленным изготопло
пнем этих надгробий впрок, а помещенные подними надписи составлялись
позже «по случаю» и не всегда соответствовали изображению. Однако
господствует точка зрения о культовом характере этого сюжета. Что
касается мужской фигуры, то ее трактовка более или менее едина —
героизированный умерший. Видимо, здесь следует подчеркнуть, что
всадник занимает по отношению к женщине явно подчиненное положе-
ние 10°.
Уже давно было замечено, что изображения женщины напоминают
рельефы посвящений женским божествам: великой фригийской богипи,
«матери богов» Кибелы, особенно распространенных у населения Малой
Азии . В римское время встречаются они и на Боспоре ,02.
В целом ряде областей Малой Азии, Фракии и наФасосеесть и аналогии
рассматриваемым «парным» изображениям |<|3. Принято считать, что сцепа
со всадником и сидящей в высоком кресле, часто е. круглым сосудом
в руке женщиной не бытового, а культового характера. Она отражает
священный акт иннеституты верховного женского божества героизирован-
ному умершему, либо адорации. Этот мотив многократно разбирался
и приводился в различных работах, начиная от М. И. Ростовцева 104 и
кончая одной из статей В. Д. Блаватского 1 '5. В качестве аналогий приводят
обычно более ранние предметы торевтики, знаменитую Мерджанскую
пластину и Карагодеуаптхский ритон. В изображениях на них видят
скифское или вообще местное божество, хотя сделаны они, несомненно,
в греческих (боепорских?) мастерских.
При всех указанных выше параллелях в греко-иалоазинском искусстве
и культах совершенно непонятно, почему данный сюжет можно привлекать
для обоснования тезиса об иранизации. «сарматизапии* боспорской куль-
туры? Разумеется, образ верховного женского и кониого мужского божества
и их взаимосвязи был присущ религиям многих народен Евразии в антич-
ную эпоху, но связать указанные рельефы только с сарматским влиянием
нет оснований. В предшествовавшее время, как показывают те же золотые
пластины, эти сюжеты помещались на предметах, рассчитанных для
продажи, обмена и пользования знатью местных племен и. видимо,
боспорской аристократией. Разумеется, династия Митридатидов происхо-
дила из рода Ахемвнидов и традиционные персидские династические
традиции хранились бережно. Но в первые пека нашей эры данные сюжеты
распространены на массовых надгробиях средних слоев городского насе
ления. Все это, как нам кажется, лишний раз говорит о господстве среди
этой части боспорян греко восточных мотивов и религиозных воззрений.
138
Рассмотрение рельефных надгробий в какой то степени помогает
представить и некоторые другие стороны жи.зни и культуры боснорян
этого времени. Многократно подчеркивалось местное воздействие на
костюм и вооружение боснорян. Отметим только, что оно было не столько
следствием прямой варваризации населении Боспора, сколько его ес.те
ствеппым приспособлением к окружающей среде — климату, образу
жизни, оружию и т. п. Как известно, этот процесс взаимозаимствования
между античным и варварским миром шел повсеместно, а в «римское*
время даже более интенсивно. Вспомним хотя бы известное описание
ольвиополитов времен Диона Хрисостома и упреки в адрес Цезаря, в окру-
жении которого в Риме были галлы и германцы, одетые п штаны одежду,
прежде невиданную, считавшуюся принадлежностью варваров и потому
унизительную (Suet. Caesar. 80, 2).
Конные сюжеты боспорских надгробий свидетельствуют в какой-то мере
и о структуре армии п первые века нашей эры. Естественно, возможные
выводы, построенные ня этом материале, весьма проблематичны. Возьмем
хотя бы I в. п. э. время, к которому относится большинство датированных
надгробных рельефов. Приблизительно на 65 % посвященных мужчинам
над) робиих представлены вооруженные фигуры. Примерно две трети
коппые, остальные пешие воины. Разумеется, вовсе не все даже про-
фессиональные воины могли или хотели заказать свое (или соответствую-
щее) изображение в этом духе, а не сцепу, скажем, заупокойной трапезы.
И наоборот, самый мирный, закутанный в плащ, со свитком в руке образ
мог быть запечатлен на стеле отчаянного рубаки. Наконец, часть надгробий
изготовлялась и не но индивидуальному заказу, а ремесленно, на «потоке».
Все же отмеченное соотношение, возможно, отражало определенные
реальности, состоявшие в том. что очень значительная часть мужского
населения городов, имевшего определенный достаток, в случае необходи-
мости становилась конными воинами.
Отмеченная пропорция конницы и пехоты, тоже, надо думать, не слу
чайна. Роль первой в военном деле выросла. Постоянные соперники
Боспора — сарматы и скифо-сарматы обладали прекрасной кавалерией,
ударной силой которой были тяжелые катафрактарии. Боспорская знать
да и более или менее богатые люди, скорее всего, составляли подобный же
род войск. Об этом говорят как некоторые рельефы (всадник в кольчуге,
тяжелое вооружение, «запасной» конь, оруженосец-слуга), так и извест
ные фрески боспорских склепов.
Сказанное о роли коппипы в военном деле и быте боснорян первых веков
нашей эры в значительной мере объясняет и само распространение конных
сюжетов в боспорском искусстве, в частности надгробном рельефе и фрес-
ковой живописи. Так что и здесь варварское сарматское влияние сказы-
валось не прямо, а как бы опосредствованно.
Крупномасштабные раскопки последних двух десятилетий сделали
возможным привлечение по данному вопросу еще одной категории источ-
ников. .Мы имеем в виду характеристику архитектурных особен ногтей
различных строений Боспора в рассматриваемое время, прежде всего
жилых помещений. Единственным исследованием о них является пока
монография С. Д. Крыжицкого |М. Нельзя сказать, чтобы и рапсе по дела
лисп попытки анализа построек в свете нредноложительных традиций
139
и строительных приемок, использовавшихся при их сооружении .
Отмечалась варваризация античных строительных традиций "je, распад
и деградация самой античной архитектуры |0®. Многие авторы публикаций
раскопок пытались связать облик застроек с некоторыми эллинскими или
варварскими приемами и обычаями. Благодаря исследованиям на соб-
ственно варварских территориях эти сравнения становились более или
менее объективными. Однако все же строительное дело меото-сарматских
племен Прикубанья изучено еще очень плохо, а скифо сарматского насе-
ления Крыма, хотя и лучше, но далеко не достаточно. Поэтому многие
выводы нуждаются в пересмотре или уточнении. Приведем лишь некоторые
наблюдения и оценки, касающиеся хорошо изученных комплексов или
построек на территории боспорской хоры. В оценке архитектуры городов,
в основном основанной па античных традициях и приемах, мнения археоло
гок и архитекторов более или менее схожи.
Большой интерес вызвали своеобразные укрепленные здании башенного
типа, раскопанные на территории Азиатского Боспора. Это дома на Семи-
братнем городище *10, резиденция Хрисалнска " и сторожевые укрепления
у хут. Рассвет 112 и в окрестностях Новороссийска 113 и Анапы 14. Все они
относятся к одной эпохе: 11 — 1 вв. до н. э. — 1 в. н. э. II. И. Сокольский
связывал раскопанный им дом с асцургиана.ми. г. е. с сармато-меотским
населением lis. Но и по принципам планировки и по приемам строительной
техники это и подобные ему сооружения построены в античных домо-
строительных традициях "6. По видимому, аналогичные строения были
и па Керченском п-ове, но они пока нс раскапывались.
Различны суждения о происхождении так называемых батареек Фан-
таловского п-ва. Н. И. Сокольский и К). М. Десятников склонны связывать
их появление также с сарматами аспургнана.мн, принесшими традицион-
ные, свойственные племенам Прикубанья приемы укрепления городищ “7.
Поскольку «батарейки» Прикубанья практически не раскапывались,
судить о степени их близости с боспорскими трудно. Анализ же более или
менее изученных боспорских поселений этого типа с точки зрения форти-
фикационного искусства свидетельствует об их сооружении в греко-элли-
нистических традициях с учетом местных условий118.
Самым известным и археологически исследованным босгюрским город-
ком-поселением I (II вв. н. э„ безусловно, является Илурат. Этот город
крепость, город-военный лагерь, занимавший видное место в системе обо-
роны Европейского Боспора, был заселен, но видимому, разноплеменными
военными поселенцами. В связи с этим представляет интерес анализ
архитектуры жилых построек Илурата.
В основу планировки Илурата был положен равнозначно-параллельный
принцип дома, в целом он возведен в античных северопричерноморских
строительных традициях, сложившихся еще в предшествовавшее время "9.
Специфика их выразилась в усилении хозяйственных функций, что
естественно при образе жизни их обитателей, занимавшихся в невоенное
время земледелием и скотоводством.
Лишь один дом, по мнению С. Д. Крыжицкого, типологически схож
с домами поселения у д. Семеновка постройки которого заметно виде
ляются своим обликом и представляют собой пример смешанных греко
варварских домостроительных традиций 12 . Но всяком случае, это птно
ПО
сится к строениям II Ill вв. н. а. О более ранних домах судить трудно.
Для Семеиовки характерна блокировка однотипных домов, элемент криво-
линейности и ненрямоугольпости разбивки на местности некоторых домов,
господство в основном последовательно-иерархического принципа плани
ровки. Дома Семеновского поселения относятся к безордерным постройкам
мегаронпого тина: однокамерные, двухэтажные, с мощеными двориками
и южной части |2г. В них нет штукатурки и черепичной кровли ,и. кладка
стен небрежнее, чем в Илуратс и, хотя строительство велось, невидимому,
централизованно, античные приемы использованы слабо.
Для нас особенно важен вывод о том, что характерный для этого посе-
ления мегаронный тип дома распространяется ко II —III вв. п. э. и, по
мнению С. Д. Крижицкого, связан не с античными, а с варварскими домо-
строительными традициями Северного Причерноморья ,и. Причем поиски
их истоков и аналогии приводят к домам позднескифских поселений,
в первую очередь Неаполя Скифского . Правда, неясны истоки этой
формы домов у самих скифов.
Подобный вариант жилища был обнаружен и на небольшом поселении
в бухте, к западу от городища Золотое-восточное. («Золотое в бухте») !л,
а также при недавних раскопках на поселениях Генеральское-Восточное
и Зеленый мыс.
Облик домов других поселений Приазовья I —III вв. п. э. нам мало
известен (поселение у с. Золотое, в Генеральской бухте, на мысе Казан-
тип). Возможно, что и на них жилые помещения были того же типа. Уже
говорилось о своеобразии построек и планировки, скифских аналогиях
поселения I в. до и. э. «Полянка» на Керченском п-ве. Может быть, здесь
в начальном виде представлены все те особенности строительного дела,
которые потом стали характерными для поселений типа Семеновка.
Совершенно к иному типу относится достаточно хорошо изученное поселе-
ние — у с. Ново-Отрадное, в том же районе |!7. Ойо представляло собой
укрепленную усадьбу или небольшую крепость, отчасти напоминавшую
«батарейки» Азиатского Косиора. Примечательно, что для поселений
внутренних районов Восточного Крыма (Илурата. Михайловского. Ново-
Николаевского) дома мегаронпого типа, по-нидимому, не характерны.
Выявленные С. Д. Крижицким варварские и смешанные греко-варвар-
ские традиции домостроения в Северном Причерноморье, и в частности
на Воспоре |2Я, свидетельствуют и присутствии родственного поздним ски-
фам населения в пределах боспорской хоры о первые века нашей эры.
Этот вывод подтвержднет некоторые из сделанных выше наблюдений,
например, о позднескифском населении Восточного Крыма. К сожалению,
основная масса поселений изучена еще недостаточно.
Одним из доводов в пользу «сарматизации* обычно служат ссылки на
внешний облик боспорян, якобы одетых в сарматский костюм, и особен-
ности военного дела Воспора этого времени. Что касается первого, то.
действительно, боспорские рельефы и росписи склепов, а также в какой-то
степени находки в некрополях представляют если не всегда, то довольно
часто боспорян, облаченных в одежды, не совсем обычные для греков
и римлян Средиземноморья. Это меховые или кожаные остроконечные
шапки, куртки или кафтаны, плотные облегающие штаны, мягкие невысо-
кие сапоги. Уже говорилось, что их распространение вызвано естествон-
141
ними причинами: приспособлением местного костюма к климату Северного
Причерноморья. Вряд ли даже первые переселенцы на Боспор не внесли
необходимые дополнении к своей одежде. Эти особенности отчетливо
выявляются уже на ранних боспорских рельефах эллинистического
времени.
Официальный, в основном «правительственный», портрет был, на-
сколько мы можем судить по сохранившимся образцам скульптуры,
выдержан в принятых античных нормах, касавшихся в том числе и одежды
(за исключением незначительных деталей и украшений, например, статуя
Неоклас гривной) 1М. Более «демократичный», распространенный и непо-
средственный надгробный рельеф и фрески изображали в основном рядо
кого, среднего боспорянииа. как в традиционном облике (таких сюжетов,
кстати, немало, особенно это касается женских изображений), так н
в реальной жизни, в удобных и привычных одеяниях.
В то же время естественно, что греки и другие переселенцы па Боепоре
могли и. скорее всего, заимствовали частично или даже полностью образцы
одежд местного населения. Но почему этот боснорский костюм именовать
именно сарматским |3°? Насколько нам известно, почти никто не занимался
до сих пор специально изучением сарматского, да и боспорского костюма,
а следовательно, говорить об их идентичности преждевременно. Наверняка
копировались и перенимались элементы одежды не только сарматов, но
и скифов, меотов и т. п.
Вооружение и особенности военного дела Боспора в первые века нашей
эры неоднократно рассматривались и в общих и в специальных работах.
Некоторых моментов мы в разной мере уже касались. Еще М. И. Ростовцев
отмечал, что в вооружении боспорских воинов в это время сказывается все
более иранское влияние111. Военно-религиозные сообщества боспорской
знати (или под руководством ее) имели очень большое значение. Армия
в основном комплектовалась из состоятельных горожан, в том числе и
иранского происхождения, а ее ударной частью были отряды тяжелой
конницы-«рыцарей», состоявшие из греке-иранской аристократии |12.
М. 11. Ростовцев первым, по видимому, опираясь на данные К. К. Герца,
писал о появлении в первых веках нашей эры на Таманском п-ве целой сети
крепостей-убежищ 1,1 («батареек»?). Впоследствии эта идея получила, как
известно, развитие в работах Н. И. Сокольского и К). М. Десяти икона.
Наиболее обстоятельной книгой о военном деле античных государств
Северного Причерноморья до сих пор остается монография В. Д. Блават-
ского. В ней впервые рассмотрены особенности военного искусства и
вооружения сарматов и Боспора в «римскую» эпоху В. Д. Блаватский
констатировал распространение сарматских типов оружия. По образцу
парфяно-сарматских катафрактариев строилась боспорская тяжелая кон-
ница и тактика боя. Ряд вопросов, в частности, эволюция и роль некото-
рых типов и и и дон вооружения, освещены в статьях и в кандидатской
диссертации Н. И. Сокольского |Эв. Их выводы о весьма су тест вен пом
сарматском влиянии в этой области стали общепринятыми. Появившиеся
специальные работы о военном деле сарматов и некоторые сармато-боспор-
ские аналогии лишь подтверждали их |1т. Большое внимание выявлению
этих черт уделил Ю. М. Десятчикоп, остановившийся на особенностях
вооружения и оснащения боспорских всадников. К числу их он относит
142
Рис. 14. Бпспорская скульптура первых веков и.
елани — статуя боспорянина.
(прана статуя II сопла
/4,7
распространение тяжелого доспеха и копья, «гуннского» лука, копей
среднеазиатской породы, запасных коней и др.138
Военное искусство сарматских племен и их вооружение стояло на
более высоком уровне, чем у скифов, что в немалой степени и определило
их господство в степях Северного Причерноморья. Естественно, боспоряне
должны были приспособиться к более сильному сопернику, переняв
новое вооружение и виды борьбы |*9. Этому способствовали, как прямые
военные столкновения, так и союзнические отношения и практика пригла-
шении сармато-аланских отрядов на эпизодическую или долговременную
службу боспорскими царями в качестве гвардии (аспургиане?) а, воз-
можно и поенных поселенцев.
Общеизвестно, что более совершенное оружие быстро заимствуется
и распространяется на обширных территориях. Поэтому его лишь
отчасти можно привлекать при выяснении вопросов этнокультурной или
государственной принадлежности.
К том}' же военное дело Боспора испытывало не только сарматское
влияние. Большую роль играли позднеэллинистические традиции, собст-
венный опыт, накопленный за предшествующую историю Боспора. Нема-
лое, а может быть, даже большое воздействие па боснорскую армию оказало
и передовое римское военное дело. Данных об этом у нас немного.
Оружие римского образца на Боспоре почти не встречалось хотя есть
упоминание о его применении ***. На Боспоре в разное время находились
контингенты римских легионов и вспомогательных войск И2. Еще Митри-
дат, готовясь к авантюре «итальянского похода», формировал армию
по римскому образцу, взяв за основную тактическую единицу когорту.
При нем были здесь и отряды «римских перебежчиков» мз.
Существование на Боспоре должности хилиарха — начальника тысячи,
может рассматриваться как указание на структуру, традиционную для
эллинистических армий. Очень интересна в этой связи роспись керчен-
ского склепа 1872 (II в. н. а.) с изображением отряда пехоты, предво
дительствуемого воинами в кольчуге и знаменосцем со штандартом типа
римского векснллума |44. 13 том. что это не легионеры, сомневаться
не приходится, так как такие «знамена» были лишь у особых самостоя
тельных отрядов римских вспомогательных войск всксилляций. Часто
они состояли из солдат союзных народов и были вооружены принятым
у них оружием. Присутствие на Боспоре всксилляций фракийской
когорты, засвидетельствовано эпиграфически, но судя по опальным
щитам, кольчугам, коническим шлемам командиров и оружию, состояв-
шему из двух копий, это скорее боспорская пехота, построенная по
римскому образцу. Аналогичное вооружение представлено на многочис-
ленных боепорских рельефных надгробиях. Быть может, владелец склепа
пожелал в этой фреске увековечить свое участие в составе боспор-
ского отряда в походах римских императоров? Из различных источников
нам известно о когортах и алах боепорских вспомогательных войск,
действовавших в римских армиях в Сирии, Дакии, Армении и Паннонии
в конце I я до н. э.-гН в. н. э. 145 После междоусобной войны середины
I в. н. а. можно предположить н присутствие на Боспоре римских военных
специалистов. М, И. Ростовцев допускал, что люди, занимавшие должность
«заведующего царством», обыкновенно это лица с правами римского
144
гражданства, носившие родовое имя императора, были «военными аген-
тами» империи, помогавшими боспорскому царю и отвечавшими аа основ-
ные направлении боспорской политики .
Скорее всего, и римских военных обычаях босноряие заимствовали
победные, триумфальные символы, встречающиеся на .монетах некоторых
царей (копье, увешанное вражескими доспехами, Гии мня победы с венком
и т. д.)
О стратегии и тактике боспорской армии мы почти нийего нс знаем,
не считая упоминания хитрости аспургиан, стоившей жизни Полемику,
и военных действий между Нотисом я Митридатом Боспррским ” .
Последние типичный образчик римской тактики «малых войн»
и лишь в какой то мере характеризуют собственно босперекос военное
искусство. Непосредственное руководство операциями осуществляли римс-
кие офицеры довольно высокого ранга. Роль Нотиса, видимо, была
незначительной. Численность же римского экспедиционного корпуса под
командованием Дидия Галла на первом этапе войны, описание которого
не сохранилось, по мнению В. Д. Блаватского, была не менее 7—8 тыс.
человек 141!. Основные действия по взятию городов, захвату территорий
к уничтожению живой силы противника выполняла прекрасно обученная
и дисциплинированная легиопнап пехота. Защита флангов, разведка
и быстрые, авангардные передвижения поручались кавалерии союзных
племен. Проводилась и дипломатическая подготовка: привлечение воз
можных союзников, использование межплеменных раздоров. Обращает на
себя внимание быстрота передвижения войск, поддерживаемых флотом
с моря, обеспечение тыловых коммуникаций, захват важнейших центров
противника, материальное п инженерное обеспечение войск без чего
немыслимы осадные работы. Наконец, стремление к безусловному уничто-
жению неприятеля, пленению или устранению его вождей, т. в. по
возможности полное завершение кампании. Все это черты римской военной
доктрины и особенности их военного дела. Усвоение хотя бы части римских
достижений в этой области в сочетании с приемами сарматского и
эллинистического военного дела позволяло боснорскнм царям продолжи-
тельное время успешно решать внешнеполитические задачи.
Об этом свидетельствуют победные надписи и монеты Рескупорида (,
Савромата I и II. Среди разгромленных врагов упоминаются сарматы-
си раки, скифы (скорее всего, скифо сарматы иоздиескифгкого царства
в Крыму), пираты. Вплоть до «готских» походов военное дело Боспора
стояло на более высоком уровне, чем у его непосредственных соседей,
в основном сарматских племен. Оно не представляло собой слепого
копирования сарматских обычаев и тактики боя. Боспорская армия этого
времени не «сарматизировалась», а усвоив достижения соседей-соперии
ков, оставалась армией античного государства и опиралась прежде всего
па традиции и опыт греко римского военного дела.
Растущий археологический материал относительно укрепления городов
и поселений также свидетельствует о хорошем знакомстве боснорян.
вернее, военных инженеров и строителей с традициями не только эллинис-
тической, по и римской фортификации. Появляется все больше аналогий
боспорских приграничных укреплений с римским лимесом.
Трудно судить, какой стала армия но второй половине 111—IV, VI вв.
145
10 Л. Л. Маслен пиков
и. Но аналогии с римской, можно допустить, что она сильно варнари-
энровалась, в значительной степени состояла из плохо подготовлен них
солдат федератов, несших военную службу на условии держания земель-
ных наделов и набиравшихся из представителей варварских племен.
Велико было значение наемных отрядов конницы и кавалерии аристонили-
тов, членов религиозно-военных союзов.
Еще меньше оснований говорить о сарматском или ином варварском
влиянии в фортификации Боспора. Ни В. Д. Блаватский, ни другие
исследователи не приводили примеров такого заимствования. Впрочем,
памятников сарматской фортификации нам пока почти не известно.
Исключения составляют оборонительные сооружения поздоскифской
столицы Неаполя-Скифского и ряда Прикубанских городищ, вернее, их
«цитаделей». Но в Крыму скорее следует ожидать появления каких-то
скифских или. лучше сказать, греко-скифских традиций, а в Прикубанье
нельзя сбрасывать со счета опыт, накопленный за предыдущие столетия
меотсккми племенами. Наиболее вероятными и характерными можно,
видимо, считать для меото-сарматски.х городищ довольно примитивные
земляные укрепления, описание которых имеется в уже не раз приводимом
рассказе Тацита. Ничего подобного на Боспоре мы не знаем.
Ио-ра.гному, как уже выше отмечалось, решается некоторыми исследо
вателями вопрос о происхождении так называемых батареек Таманского
п-ва.
Преобладание на Азиатском Боспоре сырцово-кирпичных конструкций
в постройках укреплении этого времени |4‘ естественно вследствие бедности
этих районов камнем. Эти строительные приемы и материалы исноль
зовались гга Боспоре задолго до I в. до и. э.. широко применялись
в античном строительном деле вообще и вряд ли были восприняты
от сарматов. Скорее, наоборот при сооружении меото-сарматских
крепостей могли браться за образен боспорские постройки. Такой вывод,
учитывая неизмеримо более высокий уровень развития античного строи
тельного дела, более логичный. Развитие фортификации Боспора в первых
веках нашей эры шло в рамках греческих, малоазнйских традиций при
незначительном римском влиянии .
Таким образом, не отрицая определенного влияния сармат па военное
дело Боспора в тех его моментах, где они были наиболее сильны
(тяжелая конница), преувеличивать и абсолютизм ронять его все же но
следует.
Пожалуй, начиная е М. И. Ростовцева, укоренилось мнение о сильном
сарматском влиянии на боспорскую торевтику, выразившемся прежде всего
в пышной варварской мпогоцветности IBI. Е. О. Прушеиская в очерке
по истории босггррского ювелирного дела писала о сложении сармато
босиорского полихромного стиля уже во II I вв. до и. э„ господствующим
же он стал ко/И —111 вв. и. э.1,2 В. Д. Блаватский, отмечая резкое
отличие «но домыслу и технике исполнения» боспорской торевтики
времен Сиартойидов от периода первых веков пашей эры. считал, что это
было вызвано приспособлением мастеров к идеологии и художественным
вкусам сарматов |5Л. В наггтикапейских мастерских работали не только
греки, но и туземцы, и боспорская столица была «своего рода художествен-
ным центром сарматского мира» 1 н. Влияние полихромии и инкрустацион-
/46
Гис l!i- ll'i'tcAux e поли-
хромного» стиля ил риски
note в t. Керчи
М>*
117
него стиля сказывалось не только в ювелирном деле, но и в росписях
боспорских склепов и отделке парадных зданий.
На первый взгляд кажется убедительным, что широкое использование
золота, цветных камней, геометрического узора, стекла, эмалей действи-
тельно не соответствовало традициям античного искусства и связано
с грубыми варварскими вкусами и запросами. Такая точка зрения господ
ствует. Однако она упрощает картину п излишне прямолинейна. Во-пер-
вых, не совсем понятно, почему раньше греки ювелиры не изготовляли
аналогичных вещей дли скифов-меотов, чьи вкусы также были далеки
от чисто античных, а спрос вполне мог быть удовлетворен столь же яркими,
малохудожественными изделиями. Напротив, в этот период мы наблюдаем
экспорт часто замечательных, первоклассных ювелирных изделий, очень
высоких по технике исполнения и несущих изображения образок антич-
ного эпоса и мифологии. Другое дело, для кого предназначались эти
вещи и как греческие мастера учитывали вкусы своих заказчиков. Хотя
и тут следует заметить, что связи и знакомство сарматов с античным миром
и культурой были не меньшими, если не большими, чем у скифов.
Достаточно сказать, что сарматские племена играли куда более активную
роль на границах Римской империи, чем скифы у рубежей эллинисти-
ческих государств (за исключением северопонтийских городов),
Итак, представляется, что дело было не столько по внешних причинах
(вкусы варварского окружения или варваров вообще), сколько во виутрен
них переменах в самой античной торевтике и даже шире — в античном
искусстве. Иными словами, определяющим было нс стремление угодить
вкусам сарматов или иных варваров, а расчет на запросы боснорян,
которые, как мы стремились показать выше, вовсе не были поголовно
или в значительной мере сарматами. Трудно себе представить, что вся
продукция боспорских ювелиров предназначалась для экспорта. Скорее,
наоборот, бос. п орское искусство способствовало формированию у сарматов
(как и прежде у скифов) определенных художественных запросов
и вкусов. На сложение боспорского ювелирного полихромного стиля,
конечно, могли отчасти повлиять какие-то заимствования из иранской,
малоазийско-закавкаэской торевтики. Условия для этого были особенно
благоприятными в эпоху существования причерноморской державы
Митридата VI. но сохранялись и позднее.
Обращение к торевтике первых веков нашей эры других районов
античного мира показывает. что полихромный стиль был здесь распростра-
нен особенно в III —V вв. н. э. очень широко. Истоки его в провинциаль-
ном римском искусстве |М, а одним из центров сложения этого стиля
(наиболее близким к Боспору) было Придуманье.
Это подтверждается и последними работами в области цветной метал
лургии и спектрального анализа. По .мнению Т. Б. Барцевой. для изделий
Сонорного Причерноморья этого времени более всего характерны олонянис-
тые бронзы и латунь. Появление этих сложных сплавов было обусловлено
провинциально-римским влиянием ,и'. По другим исследованиям, медно-
цинкопые сплавы распространяются в этом районе с рубежа пашей эры
вместе с римской экспансией ш. Смена типов металлических изделий
(фибулы, подвески, браслеты, замки) и новые рецепты силанов также
объясняются воздействием, шедшим из римских провинций 1М. Повсе-
148
местно в Северном Причерноморье распространяются одинаковые украше-
ния, мелкие орудия и т. п.. происходит определенная нивелировка куль-
туры, особенно заметная на материалах некрополей.
Анализы показывают также, что цветной металл поступал в Западное
Причерноморье, а возможно, и на Боспор в то время с Балкано-
Карпатского района 159.
Большая роль дунайских провинций в истории Северного Причерно-
морья, в том числе и Боспора, в военной области и искусстве уже
отмечалась. В этой связи не столь уж необычным выглядит появление
в Прикубанье упомянутого золотого сосуда с зооморфной ручкой, на
котором имелась греческая надпись с фракийскими именами Таруласа
и Ксебанка ,м.
Все сказанное по поводу боспорской торевтики вовсе не означает,
что боспорские мастера слепо копировали римские импортные украшения.
Разумеется, они вносили в свои изделия местный колорит, использовали
сложившиеся в ювелирном деле традиции, учитывали и вкусы своих
заказчиков. В качестве примера такого творческого своеобразия боспор-
с.ких ювелиров можно сослаться на вещи знаменитого Новочеркасского
клада 1-11 вв. и. э. в полихромном исполнения с изображениями в позднем
зверином стиле 161.
С ювелирным дело*! тесно связана добыча и обработка редких камней.
На территории Боспора их не было. Исключением является, пожалуй,
сердолик и яшмы, которые, возможно, находили, как и сейчас, на галечных
пляжах, западнее Феодосии. Но вряд ли этот источник был достаточен.
В целом потребности удовлетворялись за счет торговли и обмена. Сердолик,
безусловно, был самым распространенным и любимым боспорянами
полудрагоценным камнем. Он часто и в большом числе встречается
в могильниках как Боспора, гак и соседних варварских территории.
В основном он поступал, как считается, с Ближнего Востока 1 .
Яркими памятниками боспорского искусства являются широко извест-
ные росписи склепов. Им посвящена специальная литература, достаточно
обширная, а сюжеты неоднократно привлекались исследователями при
изучении различных сторон жизни боспорского общества в рассматривае
мую эпоху. До сих пор лучшей, не утратившей значения является капи-
тальная работа М. И. Ростовцева «Античная декоративная живопись на юге
России». Важно подчеркнуть, что он при анализе техники, и главное сюже
тон росписей, обращался к наследию античной культуры, греческой мифо-
логии и религии. А. И. Иванова в ряде своих работ, касаясь боспорской
живописи, писала, что она в первые века нашей эры отличается известной
условностью, примитивностью, свойственной сарматскому искусству.
В ней, как и в торевтике, сказывается сарматский полихромный стиль |<и.
Ряд фресок боепорских склепов, особенно относящихся к поздяеаптичному
времени, действительно и примитивен и пестр, но почему в этом непре
менно нужно видеть сарматское влияние? Разве известны собственно cap
матские фресковые росписи, и у пас есть материал для сравнения? Ссылки
на «картины» в позднескифских склепах Неаполя Скифского тоже ничего
пе доказывают. Правомерно допустить, что эти изображения сюжетно
и по технике не связаны с боспорскими.
149
К анализу боспорской живописи обращался и В. Д. Блаватский. Он счи-
тал, что роспись погребальных камер: нижняя и верхняя части стен и пла-
фон с течением времени претерпевали изменения. В I в. до н.э. — II в. н.э.
изображения устойчиво сохраняют античные традиции, причем «инкруста-
ционный» стиль росписей возник н подражание реальной облицовке парад-
ных зданий Боспора плитками разноцветного мрамора . Фигурные ком-
позиции и колорит росписей, по мнению В. Д. Блаватского, восходят
к художественным традициям Полигнота Фасосского и его школы,
а в целом живопись Боспора являлась одним из направлений античной
живописи, связанной с периферией эллинизоввнного мира |65.
Общий упадок искусства, характерный для поздней античности, естест-
венно, отразился и на мастерстве росписей боспорских склепов 111 —
IV вв п. э. Вместе с тем напомним, что сюжеты известных и недавно откры-
тых росписей (Анапский склеп с изображением подвигов Геракла) связаны
или с бытом боснорян, или с античной мифологией и религиозными пред
ставлениями. характерными для этого периода. Никакой иной ипформа
тинной нагрузки, связанной с какими то чисто сарматскими традициями,
они не несут.
Выше уже говорилось о боспорском портрете первых веков нашей эры.
Сошлемся лишь на общую оценку боспорской скульптуры, данную
В. Д. Блаватским, который отмечал в ней «постепенный отход от пласти-
ческой объемной формы, светотени и иллюзорности», преобладание рель
ефной скульптуры над статуарной; часто «пряничный» облик этих релье-
фов, господство портретной скульптуры над изображениями мифологиче-
ских персонажей; примитивизм и схематизм в передаче художественных
форм ". Нечто аналогичное имело место и в искусстве Средиземноморья,
и римских провинций. Достаточно сравнить римскую скульптуру эпохи
Антонинов и памятники времени домината. Общий процесс упадка и рас-
пада античного искусства объяснялся прежде всего кризисом самого антич-
ного общества, будь то Рим, провинция или Боспор.
Чрезвычайно сложным представляется вопрос, о религиозных воззре-
ниях боснорян «римского времени». Естественно, что эта обширная тема
может быть затронута нами лишь в плане рассматриваемой проблемы,
да и то с большими оговорками. Известно, что религиозные веровании
распространяются часто значительно шире границ обитания этносов
и этнических общностей, среди которых они возникли. Что же касается воп-
роса о религии боснорян н свете так называемой сарматизации, то нам
просто не известна религия самих сарматов, чтобы мы могли делать выводы
о степени се проникновения на Боспор.
В силу этой неолределенногти среди исследователей, особенно в 40
(50-е годы, было весьма распространено все малопонятные явления на Бое
поре, неясные изображения, предметы культа объяснять местным,
сарматским влиянием. Со временем при более внимательном изучении
материала многому находились объяснения и аналогии в античной куль-
туре. искусстве и религиозном мировоззрении поздпеантичиого общества.
Предположения о местных, негреческих или прямо сарматских культах
в одних случаях оказывались неубедительными, в других — требуют более
тщательного анализа.
В качестве небольшого примера сошлемся на известный глиняный
150
a
штамп из Илурата с довольно грубым изображением женской стоящей
фигуры в фас, с вытянутыми руками и в длинных одеждах. В левой руке
нетка или маленькое дерево, под руками очень неразборчивые фигурки
животных. По-видимому, штамп служил для оттискивания изображений
на культовых лепешках. Любопытно проследить логику рассуждений
исследователя, столь характерную для того времени. Руководитель раско-
пок и автор публикации В. Ф. Гайдукевич считал, что на нем представлена
богиня, владычица зверей, покровительница растительного и животного
мира, связанная с земледельческими культами |6Т. Дальнейший вывод,
казалось бы, напрашивается сам собой: перед нами изображение божества,
скорее всего, Артемиды. Однако наперекор атому утверждается, что данный
сюжет далек от персонажей греческой мифологии, что это «синкретическое
в основе своей местное божество, связанное с аборигенной этнической
средой». Образ на штемпеле ио непонятной причине объявляется «само-
бытным», в котором «проявилось взаимодействие греческих и скифо-
сарматских элементов культуры»: античная идея штампа и образ местной
богини, более всего почитаемой у населения Илурата |И.
Подобной же точки зрения придерживался В. Ф. Гайдукевич и впослед-
ствии 169. Между тем аналогичные изображения типичны для иконографии
Артемиды Эфесской более известной во Фракии и части Малой Азии, как
Артсмиды-Бендиды. Достаточно взглянуть на рельефы 11 — 111 вв. и. э.
из Юго-Западной Фракии |7°.
Служит ли таким образом илуратский штамп свидетельством боспоро-
фрако малоаяийских связей не столь уж важно. Доказательств этому и так
достаточно. Но вот то, что он вовсе не связан с сарматскими культами
весьма примечательно. Тем более, что штампы для оттисков встречались
и в других городах Висиора в слоях первых веков нашей эры |Т|. Вернемся
вновь к краткой характеристике культов Боспора.
Прежде всего они представляли собой весьма пеструю картину и их
синкретизм уже давно отмечался исследователями. Можно выделить
несколько как бы пластов различных по своему происхождению культов
и верований. Это старые общеэллинские божества и традиции; восточные,
греко малоазийско-фракийскис культы и обряды: религиозные представ-
ления, связанные с римским пантеоном, и, возможно, какие-то действи-
тельно местные верования, идущие еще от доскифских, скифо меотских
или даже индоарийских времен и усиленные сарматским и позднескифским
влиянием.
Судя ио памятникам искусства, терракотам и надписям, из эллинских
богов на Боспоре почитались: Афродита, Зевс, Деметра, Кора Иерсефона,
Посейдон, Гигиейя, Ника. Аполлон, а также Геракл. Но к 111 в. н.э. значе-
ние этих традиционных божеств, видимо, несколько упало. Об этом, в част
пости, свидетельствует почти полное отсутствие их терракотовых статуэ-
ток. Боспоряне к этому времени в значительной степени утрачивают
интерес к этим культам и чисто античным сюжетам 1 . Исключение
составляют многочисленные терракоты и некоторые росписи, связанные
с элевсинскими мистериями. Роль оргиастических культов, возможно, даже
выросла ,тз. Почитание различных восточных божеств вообще стало более
массовым |74. Впрочем, культы многих из них (например, Кибелы) еще
издавна попали и Ионию, а затем с переселенцами на Боспор.
152
Эти культы были популярны среди широкой массы городского населе-
ния, проникая и на хору . Большая часть изображений восточных
божеств (главным образом, терракоты) изготовлены местными мастерами,
при этом подчас забывалось или путалось первоначальное значение
их атрибутов и деталей одежды.
На первое место и но числу изображений, и по значению следует поста-
вить культ Кибелы, хотя появился он на Боепоре задолго до рассматривае-
мого времени. Кибела олицетворяла богиню-мать всего сущего, имела
хтонические и астральные черты, покровительствовала городам. Вообще
ее образ трактовался очень широко и вобрал культы нескольких схожих
женских божеств; Деметры, Афродиты, Артемиды Эфесской и, возможно,
местной Великой богини ,7в. Популярность культа Кибелы в Малой Азии,
в том числе среди сельского населения, была велика не случайно ее на-
зывали «фригийской матерью» и «Матерью богов».
На некоторых рельефах представлена Кибела, сидящая в высоком
кресле с фиалой в руке. Рядом стоят Гермес и Кора |7#. Быть может, эта
композиция послужила основой для целой серии надгробных рельефов
со сценами стоящих мужских и женских фигур перед женским божеством
в кресле? Гермес, но повериям греков, провожал души умерших в Аид,
видимо, в связи с этим в некоторых могилах найдены сосуды для воды
с посвящениями этому богу ,79.
Почитался на Боепоре и Аттис. Иногда, особенно в эллинистическое
время, он изображался н восточных одеждах |9°. Возможно, с празднест-
вами в честь Кибелы п Аттиса связаны фаллические ритуальные статуэтки
с подвесными ногами. Статуэтки Аттиса найдены при раскопках крупных
городов Боспора и их некрополей.
Фригийское лунное божество Мен в первые века нашей эры было
широко распространено у жителей всего Восточного Средиземноморья.
Его почитали как низы городского населения, так и официальные
власти ’**. Па Боепоре встречаются терракотовые фигурки Мена в облике
ребенка, сидящего на петухе. Одежда Мена подобна одежде Аттиса.
Культ Мифры (Мифры —Аттиса) на Боепоре подробно рассмотрен
в работе В. Д. Блаватского и I'. А. Кошеленко. По их наблюдениям, он был
здесь связан с другими земледельческими божествами, являлся в основном
частным культом, а все известные изображения (терракоты) относятся
к I в. до н.э. — I в. н.э. и повторяют один и тот же тип '*2.
Фракийское по происхождению божество плодородия природы —
Сабазий был близок культу Аттиса. По мнению М. И. Ростовцева, сценами
мистерий в честь этого бога были украшены стены склепов 1873, 1901 ,вз.
Бог изображен бородатым, в восточной, варварской одежде, в фракийской
шапке. Есть находки, свидетельствующие о проникновении на Боспор
солярных восточных культов и почитании богини Анахиты-Астарты 18 .
На Боепоре в первые века нашей эры поклонялись и египетским боже-
ствам; Серапигу, Исиде, Гарпократу. Их культы проникали ил Малой
Азии и непосредственно Александрии lg5. Изображение Сепаписа и Зевса
Аммона есть даже на некоторых монетах царицы Динамии '1#, а бронзовый
бюст Исиды найден при раскопках Горгиппии |В’ . Терракотовые статуэтки
I в. до н.э. — 1 в. н.э, Гарпократа, хтоничоского божества и покровителя
детей, найдены в Пантикапее и Келах |,в. Из Египта попали на Боспор
153
магические амулеты с заклинаниями и ритуальными изображениями
Почти все эти предметы происходят из боспорских городов.
Находки терракот на поселениях хоры по своему набору мало чем отли-
чаются от городских, хотя их известно значительно меньшее число.
Правда, на сельских поселениях и в небольших городках чаще встреча
ются и иные терракотовые статуэтки, связанные с земледельческими куль-
тами. Наиболее примечательны довольно примитивные изображения
«божеств» из Семеповки ,10. Они покрывались белой обмазкой (гипс?) или
красной краской. Контуры конечностей и лицо лишь намечены защепим и
на сырой глине. По мнению И. Т. Кругликовой, эти статуэтки появляются
на Европейском Боспоре во 11 —III вн. н.э. в связи с волной скифо сармат-
ского проникновения .
Помимо Семеповки. такие же «идолы» найдены в Илурате и на мысе
Зюк. Похожие статуэтки нанесены но раскопкам в Средней Азии 192
и на Ближнем Востоке (Селевкия па Тигре) где они. как считается,
играли роль апотронеев.
Трудно сказать, насколько столь далекие от Боспора параллели отра-
жают реальные культурные и этнические связи. В ближайшем к Боспору
окружении у сармато-моотон и скифо-сарматов таких статуэток нет.
Этими грубыми фигурками, да некоторыми непонятными предметами
или обрядовыми сооружениями (захоронения собак, козлят н специально
отгороженных «ларях», в золе, с лепной посудой к подсыпкой из морских
раковин |tJ4, отрубленный человеческий череп на жертвеннике в Илу-
рате |9в) и ограничиваются известные в настоящее время примеры местных,
туземных культов на Боспоре. Религия рядового населения античной
«глубинки», так сказать обыденная магия, нам известна очень плохо.
В специальной литературе давно и неоднократно поднимался вопрос
о культе верхнего женского божества па Боспоре Принято считать
его в значительной степени варварским по происхождению и религиозному
содержанию, восходящим чуть ли ни к киммерийцам и особенно популяр
пым в первые века нашей эры. Правда, отмечается, что на Боспоре этот
культ все же принял «исконно греческий или маяоазийскнй облик» 1 7.
В нем соединились образы Деметры, Артемиды Эфесской, Афродиты
Апатуры, Кибелы. Боспор н этом отношении не был оригинален: культ
Великой богини, Матери богов в самых разных проявлениях был очень
популярен в Греции, Фракии, Малой Азии |М, да и к соседнем Херсонесе.
Влияние римской религии у населения Боспора незначительно и по-
верхностно. Культ императоров был официальным, но почитался, скорее
всего, лишь в среде проримски настроенной знати н был введен при царе
Нотисе I. Связаны с ним были культы Юпитера Высочайшего и богов
Манон, обычно проникавшие вместе с римскими легионерами и вспомога-
тельными войсками. Свидетельств распространения этих культов ня Бос-
поре очень немного |Э®.
Ярким примером синкретизма религиозных представлений на Боспоре
явилось широкое распространение культа «Бога высочайшего* tteog "УЧрш-
toj и синодов для его почитания Его происхождению и содержанию
посвящена довольно многочисленная литература от Е. Кюмона до Д. Б. Ше
лова 20*. Считается, что образ этого божества сложился на основе культа
Зевса, фракийского Сабаэия и сарматского конного бога гю. Э. И. Соломо-
151
ник и ряд других исследователей дополняют его еще одним компонентом
иудейским Яхвой. В синодах состоял очень большой процент горожан
Боспора и практически вся знать. Судя но именам, среди них были как
греки, так и лица, возможно, варварского происхождения (скорее всего,
их потомки). Не ясно, входили ли п синоды фиасы собственно варвары
и сельские жители, а также зависимое населенно. Подобные фиасы и культ
Высшего божества в это же время существовал и не только на Боспоре,
но и во Фракии io3, в городах Южного Причерноморья 2<м и в ряде райо-
нов Малой Азии .
Итак, краткое рассмотрение религиозных представлений боспорян
показывает, что, во-первых, вследствие экономических связей, демографи-
ческого и культурного обмена и римского влиянии, установилась опреде
ленная общность религиозных идей у населения почти всего Понтийского
региона, включая Боспор. Во-вторых все официальные и народные культы
городов и хоры Боспора в это время и были в основном типично античными.
Наиболее существенные заимствования шли из Греции. Фракии и вое
точных римских провинций. Сармато-меото-скифские верования почти
не прослеживаются.
Одним из феноменов боспорской культуры этого времени, с. которым
вынуждены считаться сторонники «сарматиаации». является господство
на Боспоре греческого языка, но крайней мере вплоть до конца античной
эпохи “*. За исключением нескольких латинских и единичных еврейских
текстов все прочие надписи из Боспора, а их тысячи, составлены только
на греческом языке. Это особенно примечательно, так как разнообразные
контакты в основном с ираноязычным варварским окружением продолжа
лисъ чуть ли не тысячелетие. Необходимо оговориться, что мы почти
ничего не знаем о разговорном, обыденном языке боспорян. И это весьма
существенное замечание. Можно лишь догадываться, что он вобрал в себя
немало слов, имен и терминов, заимствованных от скифо-сарматов, меотов
и других соседей. Сам греческий язык боспорян имел некоторые особен-
ности, о чем говорит и анализ фонетики, морфологии и синтаксиса, эпигра
фических памятников207.
Скорое всего, к боспорскому разговорному языку еще в большей
степени, чем к языку ольвиополитов, применимо определение «не совсем
ясного» (ovxeti uaq?wc eXXi]vi£ovTag), данное Дионом Хрисостомом ли.
В целом же, но мнению Л. II. Доватура, в языке боепорских надписей
выявляются тенденции и явления, характерные вообще для греческого
языка этой эпохи 209. Грамотность среди горожан была весьма распростра-
нена и ценилась высоко, о чем свидетельствуют тексты массовых надгро-
бий, граффити, дипинти и упоминания об учителях словесности |П.
Не была чужда ей и хотя бы часть сельского населения Боспора, о чем выше
немного говорилось.
Мы сознательно не касаемся вопроса о распространении христианства
на Боспоре. Можно сделать вывод, что основное население — боспоряне,
вобрав в I в. до н.э. — 1 в н.э. греко-иранское влияние, сохраняло в первые
века нашей эры эллинское ядро своей культуры даже в период «римской
нивелировки».
/55
Кругмиепва И Г. Фаиагюрийскап местная
керамика из грубой глины // МПА. 1951.
V< 19 С. 89, 96; Она же. О местной кера-
мике Пантикапей н ее значении дли науче-
ния гостаид населения этого городи //
МИД. 1954. N 33. С. 86, 97.
J Кастинаян К. Г Лгпнии керамика боспор-
ских городов. Л.. 1981. С. 7.
* Скалой К. М. И.юображения животных
на керамике сарматского периода //
ТОИПК. JI., 1911 С 213 и след.: Кругли-
кова И Т О местной керамике Пиитика
пен . С. 89, 90, 93; /Госганали Е. Г. Леп-
ная керамика. . . С. 71. и след.. 81, КЗ, 98,
119. 12.1
1 Кругликова И Г. О местной керамике
Пантякаш-я... С. 93.
’ Там же; Кастенами Е. Г Лепная кера-
мика. .. С. 74, 81, 123.
* Абрамова М. П. О керамике с .изоморф-
ными ручками//СЛ. 1969. Л'- 2. С. 69.
82 84.
Там же. С. 70, 84.
’ Скалой К М. Изображении животных на
керамике сарматского периода. С. 182
и след.; Литвине кии Б. А. Кашюйско-
гарматский фарн // К историке культур
пым спятим племен Южной России и Сред-
ней Ляни. Душанбе. 1968. С. 116.
’ Виноградов В Б К вопросу об иэображе
киях животных на сарматской кора
мнке II Археолосичоскнм сборник МГУ.
М , 1961. С. 53. 44
10 Каегамаяк Е Г. Лепная керамика. . .
С. 120; Корпусова В Н. Некрополь Золо-
тое. Киев, 1983. С. 92.
11 Кругликова И. I. О местной керамике
Пантикапея... С. 108 и след.
‘ Раскопки ииторн населений иа мысе Зюк,
Генеральское восточное. Зеленый мыс;
Корпусова В. Н. Сельское население
поздно и та много Боспора // Археология.
1973. ,М 8. С 35 Рис. 3. 4.
11 Кругликова И Г. Фанагорийсмая местная
керамика. . . С. 101.
” Кругликова И. Т. Боспор в поздиеантич-
ное время. М., 1966. С. 78.
’ Кастаиаян Е. Г. Лепная керамики. ..
С. 120.
18 Масленников Л. А., Чевеле.в О. Д. Охран-
ные раскопки на Ново-Николаевском
городище // КСИА. 1983. Вып. 174. С. 9.5;
Корпусова В. В. Некрополь Золотое. С. 52.
17 Кастаиаян Е. Г. Лепная керамика. . .
С. 121.
18 Кругликова И Т. Сельское хозяйстве Бос
пора. М., 1975. С. 105.
•’ Воробьева М. Г. Керамика Хорезма антич-
ного времпии // ТХАЭЭ. 1959. Т. 4. С. 198
н слюд.
Корпусова В. Н. Некрополь Золотое
С. 52.
” Высотская Г. В. Неаполь  столица госу-
дарства поздних скифов. Киев. 1979.
С. 118. 119
28 Кассанаян Е. Г. Леинян керамика. . .
С. 127.
” Там же. С. 123, 124
24 Гам же. 127. 128.
28 ВлвоаП-кий В. Д. Пантикапей М„ 1964.
С. 143.
2" Драчун В. ( . Система знаков Северного
Причердоморья. Киев. 1975. С. 8 и след.
" Тач же С. 55.
' Соломоник И Сарматские знаки Север
ясно Причерноморья Киев. 1959. С. 17.
Там же. Каталог. Л'- 145 146.
Кругликова Н. Т. Сарматские знаки па
амфорах с поселения v дер. Семеновна //
КСИА. 1962. Вып. 89. С. 97; Карпу
сова В. В. Новые памятники с сармат-
скими знаками /' Материалы но археоло-
гии Северного Причерноморья. Одесса.
1971. Вып. 7. С. 239 2 45; ( олпмоник  > В
Несколько памятников с сарматскими зна-
ками // Население и культура Крыма
в парные иска пашей яры. Кики, 1983
С. 80 н след.
11 Цветаева Г. А. Кирпичи с тамгой из
Горгиппии//КСИА. 1975. Вып. 143
С. 99 и след.
32 Драчун В. С. Система знаков. . С. 87.
Онайко Ц. А., Дмитриев .4. В. Укреплен
ное здание в античном поселении у г. Вла
димировка близ Новороссийска // КСИА.
1981. Вын 168. С. 98.
44 Драчун В. С. Система знаков. . . С. 99.
® Там Hie. С. 11, 54.
14 Соломоник Э. II. Сарматские знаки...
С. 42 и след.
” Дричук В С. Система знаков. . . С бб, 67.
Сокольский И. И Крепость аспургиан иа
Боепоре//КСИА. 1975. Вып. 143. С 28
81 Десятников Ю. .V. Процесс герметизации
Боспора: Автореф. дис. .. . канд. ист. наук.
1974. С. 111.
* Драчун В. С. Система знаков. .. С. 65.
Табл XIV. 4, 1.
41 Зоераф А. Н Античные монеты//МИЛ.
1951. № 1G. С. 191
42 Там же. С 191 Табл. XIV, 14. 20.
*’ Голенко К. В., Шелов Д Б. Монеты иа рас-
копок Иантиканеи 1945—1961 гг.//Ну
миамятика и сфрагистика. Киев, 1963.
С 12- 13 р.и' L
’* Драчук В. С. Система знаков. . . С 66, 67.
Табл III, № 101; Табл IV, .4 185.
4 Онайко Н А.. Дмитриев А. В Сторожевые
посты в окрестностях Бат // БДИ. 1982.
.X» 2 С. 116.
/56’
S 8
Зогр1ц/> Л. В Античные монеты. С. 107.
Табл. XLVI, 4.
*’ Драчек Я. С. Система знаков . С. 61.
Табл. XIII. /. Л6 22 29.
” Шелов Д И. Тамга Ремиталка // КАМ.
М.. 1966 С. 266 и след
*’ Спломоник .У, И. Сарматские ariaitn.. .
С. 23- 25.
ял Драчун В. ('. Система зиакоп. . Табл.
XIII, 1. М 19 20.
” Там им. Табл XIII. .V 21.
12 Там им. Табл. XIV, 8. 56 1—8.
Там же. Табл. III. At 103.
” Тим же. Табл. III. .NI 3.
55 Там же. Табл. XI. № 855- 858
S6 Соломичик Э. И Сармат. кии аники
С. 24.
ьг Драчун R. С. Система знаков... Тибл.
Ill .56 103
* Там же. Табл. XIV. At 8, I 8.
•" Там же. С. «I -63.
Х| Там же. С. 63.
61 Там же.
« Там же. С. 61, 62.
** Голубцова Е. (. Идеология и культура
сплыкнго населения Маллой Лани а
I III ив. II. а. М . 1377. С. И, 91.
92.
м Hill Е. La relief cullurcl Greco-Romain.
I'.. 1935. P. 55, 329.
Мифология Древнего мири. М.. 1977.
С 281
* StiHofc и и in morn m Graeroru, Vol. III.
Ta bl. XXVIII. XXIV.
07 Enter B. Griecliisclic munzem Wien, 1908.
Tn hl. XX. N 646
Зоераф Л. H. Античные монеты. С. 191.
Саламонии .9. И. Сарматские знаки. .
С. 35; Драчун В. С. Система знаков. .
С, 58 и след., 90 и след.
Тамга Рескупорида II не каменном оселке
из некрополя Фронтовое И; Корпу-
сова И. Н. Ноны с памятники с сармат*
гкимн аниками. С. 239. Рис. I
' Салимопик Э. И Сарматские знаки
Каталог. Ai 35
Драчун В. С. Система знаков. .. С. 71.
71 Там же. Табл XIII. 1. Ai 22 29.
* С оломоник Э. И. Сарматские диаки. . .
Л6 33 (КВН, .V 574).
75 Там же. № 35 (КВН. Л» 83).
’* Там же. Л» 21.
” Kuierilzky G., Watilnger С. Grier liischt-
Grabreliefs aus Sudrusalund. В, 1909.
" Несколько более общая классификация
предложена Т. А. Матьковской См.:
А/атьксюскал Г. А. Особенности компози-
ционного решен ия боепорских над| ровных
рельефов первых воков и. э. // Население
и культура Крыма в первые века нашей
эры. С. 114 и след.
Не касаясь хорошо ипшм тных но отечест
пенным иубликацпим пимитников Херсо-
неса, Ольпян. Тиры, отметим здесь ос.поп
пые работы, иаспящеипые надгробному
рельефу Мёаии. Том. Метрик. Одесса,
Фракии. Alexandrescu Vianu .1/. Contri-
butions u uni' clanKificalioii den steles
1 u n ora ires lies la Mesic Inferieur. Dacia
1973. Vol. 17. 18; 1977 Vol. 21.
*' Aleriuidrexcu-Vlnnu 4. I.«ot steles funeral
res <le la Mare-Inn romaine // Daria. 1976.
Vol. 19
#l Inhaneen F. The Attic grave relict'. Copen-
hagen, 1051; Miihxam A. Die atlisrhc
Grabrelief пни dur roinischcii Zeil. IT. 1036.
117 Mendel Cl. Catalogue des sculptures grecues,
romaine* el byzantinrs <ln musce de Brousse.
Athene», 1908; Firall jV. Ik’s steles funerai-
n-s ile Вуханее graco-ramaine. P.. 1964.
См. также иллюстрации в VI VII томах
издания Monuments Asia Minoris antiqna
и n некоторых	irre час г пенных работах;
Максимова М If Античные города Юго-
Ностпчпого Причерноморья. М , 1956.
С. 380, 428—435. Голубцова Е. С. И деол о-
 ни и культуре сельского населении Малой
Азии... С. 30, 33- 35. 53, 91 92. 138-
140.
Kazarev (I. Т. Die Deiikmalur de» th гас is
chi-ii Ba it ergot Us in Bulguricn. Leipzig.
1938. Vol. 1. 2; Mihailov (I. Inscriptiones
graecae in Bulgaria repertae//Serdicae.
Vol. 1 8; Wille E lx- relief r.nltuel greco-
ronmin. IT. 1955
и В II. Gptirona определяет долю этих релье-
фов более скромно 10 %. См.: Бри
гоев //. В. Образ всадника иа рельефах
Фракии и Боспора // КСИИМК, 1948
Л? 22. С. 54.
Там ЯГО. С. 54; Десятников Ю. М. О культе
бога-всадника на Воспоре // Тел. конф
«Идеологические представления древних
обществ». М.. 1980. С. 115.
“G Десятников Ю. М. О культе бога всад-
ника. . . С 115
”т Еритона И. И. Образ всадника . С. 55.
м Wille Е. lx? relief cultiiel greco-roiuain.
Р. 56, 329.
м Бритова Н. Н. Образ всадника . . С. 54.
м Hluu-atzky IT’.. Kuchelenko G. Le eulte
de Mithra sur la cote septentrionule de la
Mer Noire. Leiden, 1966 P. 36 с; Кры-
кип С. M Фрлкийцы н греческих городах
Северного Причерноморья: Автореф
дис.... канд. ист. наук. М.. 1987. С. 16
и след.
” Гостовцев М. М Эллинство и иранство
на юге России. 11г., 1018. С. 170.
’7 Зовраф .4.	//. Античные монеты
Табл. XI.VII, 4. И
,J Там же Табл XLVIII, «. 11. 13; Табл. X.
IX, И. 12. 17.
7.57
*	’ Там же. Табл. XLVII; Блаватский в. Д.
Ппптикапсй. С. 185- 187.
'* Блаватский В. Д Пантикапей С. 188.
ос Голубцова В. Идеология и культура
сельского населения Малой Алии. .
С. 50, 51.
*	' Блаватский В. Д. Пантикапей. С. 180
“ WUle К. Le relief culluel. . Р. 56.
*	Голубцова Е. (. Идеологии и культура
сельского населения Малой Алии. .
( (’.. 91. 92
0 Иванова Л. II. Керченская стела с инобрч-
Жением всадника и сидящей женщины //
КСИИМК. 1951. J& 34. С. 31. 32.
101 Голубцова Е. С. Идеология н культура
сельского населения Милой Азии. . .
С. 11. 30.
*” Кобылина М. М. Изображения восточных
божеств и Саперном Причерноморье к пер
пые века нашей ары. М„ 1978. С. 9 и след.
‘1 1‘iuht Е Spalionwcho plaelik // JADI.
1938. X 50. I*. 13. Fig. 2; Idem. Das Beiwedt
aril den Ostgriechiwhen Crabreliefs //
JADI. 191)5. N 20. 1'. 67 fig. 39.
"м Ростовцев .If, If. Представление о .копир
химической вл.тети в Скифии и на Бос
поре//ИАК. 1913. Л1 49. С. 21 и след.
Блаватский В. Д Сцена инвеституры
на Карагодуашхском ритощ- // СА. 1974
.'б 1, С. 40 и след
' ' Крыжицкий С. Д Жилые дома античных
городов Северного Причерноморья. Киев,
1982.
Крузликова И Т. Раскопки псхеаеэия
у дер (.сменочка // МИЛ. 1970 .Ут 155.
С. 78— 89.
11Я Шелов Д. В. Танаис н Нижний Дон и I
III на. н.а. М , 1970. С. 237.
"• Блаватский Н Д. Пантикапей. С. 172.
19 Лч^илое Н. В. Новые данные к история
Азиатского Косиора // СА. 1941. № 7.
С 288 и смд.
Сокольский II. II Таманский голос и ре-
зиденция Хрмсалнска М . 1976.
119 Крушкол Ю. ( Античное адяние в районе
Горгиппии // Античная история и куль-
туре Средиземноморья и Причерноморья.
Л.. 1968. С 213 и след.
" ’ Онайко II. А . Дмитриев А. В. Сторожевые
посты в окрестностях Ват, С. loti и след.
14 Алексисе» Е. Щ. К изучению сельских по
селений вокруг Горгиппии // Горгнппил.
Краснодар, 1980. т. 1. С. 18 50.
а Сокольский И. И. Таманский толос . .
С. 166. 107.
Крыжицкий С. Д. Жилые дома. . . С. 73.
,|т Сокольский Н И. Крепость на городище
у хут Бптаренка I//СА. 1963. № 1.
С. 179 и след ; Ом же. К истории северо
шнадной части Таманского полуострова
в античную эпоху. С. 19; Он же. Таман-
ский толос . . С. 89; Десятяиков К) М.
Промесс сарматизвцни Боспора: Авто
реф дне. .. канд ист. наук. М„ 1974.
С. 6.
"* Толстиков В. И Фортификация антич-
ного Биспора: Авгореф. цис . канд. ист.
наук. М . 1981. С. 11. 23.
* Крыжицкий С. Д. Жилые дома. . С. 105,
10В. 107.
91 Тим же. С. 106.
12 Там же. С. 131 и елся.
“ Тач же. С 132; Круллчкова И. Т. Раскоп
ки поселения у дер Семеиовка. С. 18- 28.
li‘ К руеликова И. Т. Раскопки посолен ня
у дер Семеновна. С. 16 и след.
•’ Крыжицкий С. Д. Жилые дома. .. (..134.
135.
Там же. С. 135. 1.36, 115.
,2в Кругликова Н. Т. Боспор и поэднеаитпч-
ное время. С. 80.
12 Кругликова Н. Т. Сельское хозяйство
Боспора. С. 89.
|2’ Крыжицкий С. Д. Жилые дома. . .
С. 148 190.
|!" Кобылина ’/ М Ску.тьггтсра Боспора //
МИЛ. 1981 Л1 1». С. 174, 184, 187
,к Касгаиаян Е. Г. Лепная керамика . .
14 Ростовцев М. И. Эллпистпп и нранстпо
на юге России, С. 173.
Там же, С. 171. 185.
Там же. С. 161.
1Н Блаватский В. Д. Очерки военного дела
в античных государствах Северного При
чррноморья. М., 1954.
' Там же. С. 140 и след.; Блаватский В. Д.
I lauTMKaueii. С. 142.
14 Сокольский И. И. Боспорские мечи //
МИД. 1954 .4 33. С. 147 и след , 168.
Он же. Военное дело Боспора: Автореф.
две. канд. ист. наук. М„ 1954.
‘ Хазанов А. М. Очерки военного дма cap
матов. М„ 1971; Десятмиков Ю. М. Като
фрактпрпй на надгробии Афония // СА.
1972. А' 4. С. 72 и след.
Десятников Н). М. Процесс сарматиаации
Боспора: Автореф дис . . каид. ист.
наук // Архив ИА АН СССР. Р П.
.54 2136 С. 150 и след.
'м Н. И. Сокольский считал, что гарматское
оружие: чешуйчатый панцирь, длинный
меч, тяжелое копье — было в боспорской
армии принято на вноруженн» раньше,
чем и римской См Сокольский Н. И.
Боспорские мечи. С. 147.
Блаватский В. Д. Очерки bcm-hhoixi
дела . С. 146. 147.
'• lac. Ann. XII, 16.
12 Блаватский В. Д. Очерки военного
дела. . . С. 146; Он же. О римских войсках
на Таврическом полуострове в I н. н.э.//
Archeologia, 1973. Vol. 14. Р. 214; Цвста-
158
r<ta Г. .1 liorit.ip и Рим. М., 1079.
С. ЗЯ-45.
Арр Mithr. 87, 1(18.
“ Рисгинцев .V it АДЖ СПб., 1914. С. 307
и плед. Табл. XXXI, Лг 2; Илаев г
ский V. Д. Очерки военного дела.
С. 14В. Рис. «•».
1,4 Клиентский В Д. Очерки военного
дели... С. 14В 150; Цветаева I А Бос-
пор и Рим. С. 38.
,v Ростовцев At И ЭлляпстпО и ирансгпо
на юге России С. 101, 102.
Гас. Ann. XII. 18 25.
” Блаватский И. Д. О римских поисках .
4,1 Толстиков Н. II. Фортификация антич-
ного Боепоре: Авторсф лис. ... каид. ист
наук. М.. 1981. С. 11.
,:1 Т ам же С. 23.
' Яов1оо1ге/1 .V. Iranian* and Greeks in
South Bus-ia. Oxford, 1922. P. 173
,5S И’рушевская E. О. Художественная
обработка металла//АГСН. JI., 1955.
С. 347.
‘ Блика гский В. Д. Пантикапей. С. 188.
Там же С. 18».
’ Амброл .4 Л’. Проблемы рай и ее реднеие ко-
пой хронологии Восточной Европы !/ СЛ.
1971 .V 2. С. 102. 103
* Ларцева Г. Л. Про мегаллурпин! силиви
иа територП lliiuti-iHoro Причерноморря
u Kin. I тис. до и. е. — и перших ст.
н. е.//Apxeonoria 1974. № 14. С. 26 31
IW Олн'.овский С. Я Цветная метал.юобра
ботка в греческих городах Севере Запад-
ного Причерноморья: Лвтореф. лиг....
Канд. ист. наук, М., 1982. С. 13.
Там же. С. 20.
IW Там же. С, 23.
ь“ Ростовцев М. И. Надпись на золотом
сосуде из станицы Мигу лицевой // ИАК.
1917. № «3. С. 10G и след.
1(1 Толстой И . Кондаков Н. Русские древ
кости в памятниках искусства. СПб.,
1890. Вын. 3. С. 134 н след. Рис. 152 3;
Смирнов Я. If. Восточное серебро СПб..
19(19 ТавД X. М 27.
Алексеева Е. М. Античные бусы Север
иого Причерноморья//САИ. М., 1982.
С. 14.
*•’ Иванова А. П . О некоторых особенностях
боспорской живописи. Л., 1955. С. 296
и след
11,4 Блаватский В. Д. Пантикапей. С. 176, 177,
178.
*“ Гам же. С. НЮ и слад.
Там же. С. 191-193.
1,7 Гайаукевин В. Ф. Ня урат//-МИЛ. 1958
Л- 85. С. 81. Рис 76.
Там же С 82, 83.
“ GalduketHC V. Г. Пав Bosporiuifschv Keich.
В.. 1971. S. 111
1711 Попов Д Грпкийската богиня Бсидяда.
С 1981 С. 26. 27 .1 след,. 76 - 78. 82
,м К руеликоев И Т. Глин иные .игами
из Киммерика//КСИИМК. 1952.
Вып. 43. С. 119 и след
”* Денисова Д И. Короп лас гика line пора.
Л.. 1981. С. 98. 99.
”* Нплосадский И. И. Элевспнские мисте-
рии СПб, 1887. С. 14 и след.; Му!о-
пае G. Е. Klensix and llic idiHietniau
mysteries. Priiiectou. 1961
114 Блаватский В. Д. Пантикапей. C. 185.
196—198; Соломок и к Э. И. Из истории
религиозной жизни и ееверояоптийских
городах иоздисаитичного времени //
ИДИ. 1973 Л1 1. С. 55 и след.: Ковы-
липа М. W, Изображения. . . С. 6 и след.
17 Кобылина №. №. Изображения. .. С. 6. 7;
Кругликова И. Г Сельское хозяйство
Боспора. С. 245; Корпусова И. И Пек|иг
поль Золотое. С. 76 н след.
|7“ Блаватский в. Д. Пантикапей С. 196.
' Голубцова Е. С. Идеология и культура
сельского населения Малой Ланн. .
С. 11 и след. 26 н след.
,,е Кобылина №. №. Изображения. . . С. 12,
13.
174 Саламония И. Из истории релягнияиой
жизни.. . С. 61.
* Кобылина V .4/. Изображения. . С. 14
” Там же. С. 17.
1,1 Blnwaliky И'. Kochehuiko G. I.e culte de
Mitlira sur la cote septentrional? de b iner
Noir P. 17-19.
1,1 Ростовцев №. И. АД1К... C. 458 и след.;
Блаватский В. Д. Пантикапей. С. 197.
1,4 Кобылина №. №. Изображения. . С. 21 —
23. 24 - 26.
"*• Там же. С. 111 и след.; Солчмоник Э. И
11а истории религиозной жизни. . С. М
>1 след.
Братин В. М Египетские мотивы в монет
ной чеканке Боспорского царства
конца 1 в. до и. а. - начала I н. и а. //
ИЗ. М 196(1 К: 2. С. 44. 45
Кругликоча И. Г Бронзовый бюст Исиды
hi Горгиппии//КСИА. 1971. Вын. 128.
С. 93 96.
Кобылина Af. М Изображения. . С. 118.
'*'* Блаватская Г. И. Амулет нз окрестностей
Горгиппии // Ввел адова и и в в мест иа
акад. Д. Дечева. С.. 1958. С. 23 п след.:
Алексеева Е. .W. Предметы из египетского
фаянса VI в. до н. а. — IV в. и. о. « Север
ном Причерноморье// КСИ А. 1972.
Вып. 13»>. Рис. I. 12.
'*' Крухликова И. Т. Сельское хозяйство
Gocuopa. С. 244 и след.; Романов
скал W. .4. Две терракоты из Нонл Отряд-
ного//СА. 1974. .V» 1. С. 160 и след.:
Шургая И Г. Изображения всадника
15У
и кипя ия Илурата // КСИА. 1983.
Вып. 174. С. 96 и след,
Кругликова И Т. О культе верховного
женского божества па Косиоре no II
III вв нэ //КАМ. М., 1966. С ИО-
112: Она лее. Сельское хозяйство Боспора.
С, 245; Денисова В. Н. Короцластика
Боспора. С. МН 100.
1,5 Кругликова 7/ Г. Идолы ни Дельберд-
жипа//ИКЛ.М. М„ 1977. С. НО и след
Ingen V. W. Figurines Iroin Seleucia on the
Tigris. Michigan, IlliW I*. 105. 106.
Tab. LVIII, N 118. 237.
Масленников .4. 4.. Чевелев О. Д. Разве-
дочные раскопки на городище Генераль-
ское // КСИА. 1985. Л» 182. С. 53. Анало-
гичные жертвенники IV —VI вв. из.
открыты также нн поселениях на мысе
Зюк, Зеленый Мыс, Салачнк.
Гайдукевич В. Ф Илу par. С. 41 46.
,м Boalovtceff М Iranian» and Greeks in
South Russia. I*. 179.
Блаватский В. Д. Паптикапей. С. 190.
Голубцова Е. С. Идеология и культура
сельского населения Малой Азии .
С. 11 и след., 20, 53.
Цветаева Г. Л Косиор и Рим. С. 128
и след
!<!| Блаватский И Д. Пантикапей С. 197.
201 Cumont Е. Бея religions orienlulaes dans
le pagan unite romaine. P., 1907. P 77;
Шелов Д Б Танаис и Нижний Дон в пер
выс пека пашей эры. М. 1972. С. 278
280; Тачева-Хитоеа М. О культе Не,к;
Кфитто; на Боспоре//ИДИ. 1978. .Ns 1
С. 140 и след.
Блаватский В. Д. Пантикапей. С. 197.
г'" Соломоник Э. И. lit истории религиозной
жизни... С. 56.
”м Максимова М. Н. Античные города 1Ого-
Вигточного Причерноморья. С. 420 и след
Голубцова Е. С. Идеология и культура
сельского ингеленип Малой Азии...
С. 90.
** Так. В. Д. Блаватский подчеркивал, чти,
хотя упадок письменности и имел место
к 111 -IV ив. и. к целом сарматпзацяи
не коснулась языка боспорян. См Бла
вотский В. Д. Пантикапей. С. 144. 216.
2 7 Долатур A. If. Краткий очерк грамматики
боспорских надписей // КБН С. 797.800,
805, 824. 825.
Dion. XXXVI, 49.
2№1 Доватур А. Н Краткий очерк грамматики
боспорских надписей. С. 797.
 “ КБН № ЗВ. 823.
К династической истории Боспора
в 1 в. до н. э.—IV в. н. э.
При оценке этнических процессов па Боспоре и общем характере его
культуры в первые нека нашей эры нельзя обойти вопрос и о правящей
династии. Происхождение и в меньшей мере официальная идеологии бос-
норских царей рассматривались во многих работах. Все исследователи
едины в том, что имена боепорских царей этого периода различны: гре-
ческие, иранские, фракийские. Значительно сложнее объяснить их появ-
ление и выявить роль тех или иных этносов в истории династии. Господ-
ствующим остается мнение о сарматском или. более осторожно, иранском
ое происхождении. При всей кажущейся очевидности этого положения,
особенно в свете «сарматизацин» Боспора, оно вовсе не бесспорно.
Опирается сармато-иранская гипотеза, в основном, на два-три аргу
мента. Во первых, считается, что родоначальник династии Аспург, скорее
всего, выходец из сарматской среды (предводитель аспургиан, дружины
или племени). При этом обычно ссылаются на иранское имя царя, произ-
водное от названия аспургиан. Во-вторых, приводят тот факт, что среди
имен боепорских царей встречается имя Савромат. Наконец, обшая оценка
всей боспорской культуры, состава населения, роли сарматских племен
в его истории делали такую характеристику правителей Боспора само
собой разумеющейся.
Источники, которыми мы располагаем, давно известны, во многом
неоднозначны или весьма неопределенны. Вспомним попытки интерпре-
тации и объяснений боепорских царских знаков, споры вокруг имени
Асандр-Асапдрох и т. п.
Некоторые стороны этого вопроса невольно затрагивались в других
частях работы, поэтому во избежание повторений ряд моментов будет
опущен или освещен кратко.
Основателем новой династии на Боспоре являлся Асандр, остав-
ленный здесь Фарнаком в качестве наместника. Нелишне вспомнить, что
отвоевывал Фарнак Боспор у изменившего ему Асандра с помощью
скифов и сарматов (Арр. Milhr 120). Неизвестно, что это были за сармат-
ские племена и все ли они поддерживали Фарнака. Асандр же опирался
в основном на жителей Боспора, особенно горожан и, возможно, па иле
мена, издавна подвластные Боспору. Именно это население более всего
пострадало от поборов, усобиц и войн Митридата VI и, скорее всего, не
было расположено поддерживать планы Фарнака. Асандр, по-нидимому,
выдвинувший программу возрождения и защиты интересов собственно
Боспора, более устраивал боспорян Хотя крупнейшие города Восточного
11 А А. Масленимжеп
/67
Крыма были все-таки захвачены Фарнаком в решающем сражении, ве-
роятно, при попытке утвердиться на азиатской части государства он был
разбит и погиб. Таким образом, нет надежных свидетельств просарматской
ориентации Асандра. Новый правитель Боспора занимал видное место
н ближайшем окружении Фарнака, хотя о его происхождении можно
только гадать. Возможно, это был представитель старой боспорской знати
или кто-то из местных сподвижников Митридата.
Относительно имени Асандр единого мнения, как уже говорилось,нет,
поскольку в боепорских надписях встречается два его варианта: греческий
в иранский — Асандр и Лсандрох Допускается даже существование
особого царя Асандроха, отца Аспурга. Имя Асандр, хотя и довольно ред-
кое, но встречается в античном мире. Так. одним из военачальников Алек-
сандра Македонского был Асандр (/1гг. II. 5,8), впоследствии сатрап
Лилин и Карин.
Дальнейшая династическая история Воспора в конце I в. до и. з.
начале I в. я. э. наполнена смутами и претендентами на престол. В ней
очень мною неясного. Нет смысла касаться имен и проис-
хождения Полемона и Скрибония, поскольку их власть на Боспоре не была
продолжительной и наследников они не оставили.
Аспург, судя по надписям, он был сыном Асандроха, вероятно тождост
ненпОго с Асацдром. и дочери Фарнака Динам ни. Именно происхождение
Аспурга и его имя вызывает больше всего разногласий. До сих пор нет
единства во мнениях о том, кто же такие были аспургиане. А следова-
тельно, что первично: имя боспорского царя или этпикоп племени? Источ-
ники здесь допускают различную трактовку. Напомним еще раз. Страбон
указывает аспургиан среди меотских племен, подвластных Боспору на
рубеже нашей эры. а в торжественных надписях самого Аспурга они среди
них не упоминаются. Есть и другие противоречии. И хотя время от вре-
мени появляются новые исследования, решить вопрос однозначно никому
убедительно не удалось, винду недостатка источников.
Если допустить, что Аспург получил свое имя при рождении, т. е. еще
при жизни Асандра, то оно должно быть связано с событиями правления
его отца, а не с гибелью соперника Аспурга в борьбе за власть — Поле-
мона I. Иного имени Аспурга нам не известно и нет достоверных данных,
что оно было. Поэтому не представляется столь уж невероятным, что
оно было дано ему отцом после победы над Фарнаком, в которой, как
говорилось, большую роль сыграли войска поддерживавших Асандра
племен Таманского п на или просто отряды отборной конницы. Возможно,
среди них и были наемные или пришлые сарматы аспургиане, но все-
таки в свете рассказа Аппиана это представляется сомнительным. Хоте-
лось бы обратить внимание попутно еще на один факт, а именно на повест-
вование Диона Кассия об авантюре на Боспоре некоего Скрибония.
объявившего себя внуком Митридата, но убитого самими боспорянами.
изобличившими его в обмане ‘ (Dion Cass. IV, 24) Первоначально, однако,
он имел успех и даже успел жениться на вдове .Асандра. Эта легенда была
придумана им не только для придания законности своим притязаниям,
но и в расчете па поддержку скифо-сарматов. Крах же замыслов Скрибония
определила позиция боспорян, не желавших повторения мвтридатовых
бедствий и вмешательства Рихта. При Скрибонии повторилось все то, что
162
произошло и раньше с Митридатом и Фарнаком. Политика, не учшыва
ющая прежде всего внутренних интересов Боспора, ориентированная на
зависимость и слишком тесную связь с соседними племенами и внешне-
политические авантюры, не пользовалась успехом среди основной массы
жителей Боспора. Попытки ее проведения всякий раз осуществлялись
под «знаменем» митридатовских традиций. Напротив, программа, реали
зовавшаяся Асандром, больше отвечала интересам Боспора и в основном
продолжалась его преемниками. Причем она была объективно связана с
прорнмской ориентацией.
13орьба этих двух направлений в боспорской политике во многом опре-
деляла его историю в первые века нашей эры. В свете этого надо оценивать
происхождение, роль и этнические симпатии тех или иных представите
лей правившей династии. Применительно к Асандру можно сказать, что
его просарматские симпатии весьма сомнительны. И если исключить
какие-то неизвестные нам детали наречение сына в честь одного из
сарматских племен все же маловероятно. Лспургу была уготовлена особая
роль в урегулировании римско-бос порски х отношений. Этому посвящена
специальная литература. Есть точка зрения, что в первые годы правления
Аспург, ввиду оппозиции горожан, в основном опирался на варваров
(аспургиан?). Для укрепления своей власти и широкой поддержки всего
населения им была сделана попытка возвысить культ бога Гел йога— Митры
и собственного обожествления. Именно в этом плане предлагается голко
вать изображение на золотой пластинке из Горгиппии . Однако это проти-
воречит наблюдениям Т. В. Блаватской о том, что именно горожане Гор
Гиндин оставались верны Аспургу во время его поездки в Рим ’. Что же
касается торгиппийской пластинки, то О. Я. Неверов считает, что на ней
изображен не Аспург, а Нерон-Гелиос Юпитер. Мы разделяем точку
зрения о том, что Аспург не принимал имя Рескупорида I после женитьбы
на фракийской царице Гипепирии 6. Вопрос о том, носил ли он первым из
боспорских царей также и имя Тиберия-Юлия открыт '. Доказательств
этому нет, но. по-видимому, во время пребывания в Риме у Аспурга уста
повились особые, вполне доверительные отношения с императором Тибе
рисм. Следствием этого и явилось появление имен Тиберий-Юлий почти
у всех боспорских парей, начиная с Нотиса I ”. Аспург дал своему сыну
от фракиянки имя деда по матери — Нотис и родовое имя «крестного
отца» императора Тиберия Тиберий-Юлий. При таком объяснении
все становится на свое место. Не известно только, происходил ли от брака
с Гииепирией старшин сын Аспурга Митридат. Есть основания усом
питься в этом. Бак известно. Митридат Евпатор вел свое происхождение
от Ахемснидов, родовой эмблемой которых были многолучевая звезда и
полумесяц. К роду Ахемснидов принадлежала и его внучка Динамии. Об
этом говорят ее монеты с указанной эмблемой *. Сын Динамии Аспург был
вправе также считать себя Ахеменидом по матери. Изображение звезды
встречается на его монетах, хотя и не часто, а даты приводятся по понтий-
ской эре . Впрочем, он и его отец более стремились подчеркнуть иную
символику, о чем речь пойдет ниже. На монетах Митридата Босиорского
мы вновь видим полную ахеменидскую эмблему ". Было ли это следствием
антиримской политики Митридата н традициях его неликого прадеда или
стремлением подчеркнуть свою принадлежность к Ахеменидам в проти
новее «фракийской партии» при дворе, сказать трудно. Вероятно, имело
место и то и другое. В принципе, и его брат Нотис по отцу также мог счи-
тать себя Ахеменидом, но не афишировал этого. Не исключено, что стар
шпй брат имел на это все же больше оснований, если его матерью не была
фракийская царица. Правда, на некоторых своих монетах Митридат
помещает и изображение Гипепирии 12. Событием, чрезвычайно важным
и даже определяющим в династической истории Боспора явилась междо-
усобная война середины 1 в. и. э.
Не останавливаясь на ней подробно, отметим лишь некоторые ее важ-
ные последствия. Во-цсрвых, поражение Митридата означало крах еще
одной, пожалуй, последней попытки боепорских царей опереться в своей
политике на сарматское окружение, приняв антримскую ориентацию.
Мы незнаем, как протекал первый этап войны Митридата Боспорского
и Нотиса I, но, видимо, и на нем города и хора Боспора не поддержали
Митридата. Во венком случае, давние «вассалы» боепорских царей дан-
дарии оказались в числе противников Митридата |3, впрочем, как в свое
время и Фарнака.
Во-вторых, с пленением и устранением Митридата ня боспорском
престате пресеклась ветвь полуахеменидской династии. Основанием для
этого могут служить гордые слова самого Митридата царю аорсов Евнону:
«. . . Распорядись, как хочешь, потомком великого Ахемспа. одного лишь
этого не отняли у меня враги»Действительно, впоследствии на боспор
ских монетах мы не встречаем ахеменидских эмблем, а среди царей —
ирапских имен до середины III в. н. э.
Начиная с Нотиса I, на Боспоре правит не боспоро-иранская, а скорее
боспоро-фракийская по происхождению династия. Ничего не изменилось
в этом плане и в царствование Савромата 1. Появление этого имени, как
уже говорилось, считается доказательством или сарматского происхожде
ния. или сарматских связей династии . Ю. М. Десятчиков приводит и
перевод этого имени с иранского меченосец 9, по это ничего ио объ
ясняот. Конечно, в династической истории Боспора известно далеко не
все, не говори уже об очень скудном освещении ее вообще во второй поло-
вине I —II вв. н. я., что, естественно, оставляет место для самых неожидан-
ных предположений. Но те немногие факты, археологические наблю-
дения и аналогии, которые имеются в нашем распоряжении, позволяют
выдвинуть следующую гипотезу. Царь Савромат I сарматом не был. но
скольку его отец Рескупорид I, сын Нотиса I. надежно засвидетельство-
ван в боепорских надписях 17. Нот никаких свидетельств того, что бос-
порскис цари брали в жены «принцесс» из сарматской среды, зато в одной
из надписей упоминается греческое имя жены Нотиса I Эвника |8. бабки
Савромата. Римские императоры I —III нв. н. э. и члены их семей, часто
включали в свои имена почетные прозвища! Германии, Британия, готский,
сарматский и т. д. Оба последних характерны для конца 11 —III вв. и. э.
Нс исключено, что и боспорский царь присвоил себе или дал сыну имя-
прозвище, впоследствии употреблявшееся и их наследниками. Для такого
шага нужен был достаточно веский повод: важная победа над сарматами
или. наоборот, их неоценимая помощь.
Вероятно, в сопредельном варварском мире в последней четверти
I в. н. а. происходят какие то еще не совсем понятные нам передвижения
164
племен и растет их поеппая активность. Возможно, это было следствием
разгрома снраков римлянами и их союзниками в войне Нотиса 1 и Митри-
дата или вторжением алан. Ряд надписей говорит о спешном укреплении
Танаиса, Горгиппии 9. Рескупориду I. видимо, удалось нанести против-
нику серьезное поражение. Во всяком случае, им была отчекапепа серия
сестерциев, прославлявших его поенные победы. Здесь и царь на скачущем
коне с поднятой правой рукой 2tl, и особенно изображение царя, попираю-
щего ногой стоящего на коленях пленного, военный трофей, а также кон
ная статуя над арочными воротами (триумфальная арка?)2 . О том, где
шли военные действия, помимо упомянутых надписей, могут свидетель-
ствовать результаты археологических раскопок на Таманском п-ве.
Именно к этому времени (годы правления Раскупорила 1 или Савромата Г),
но мнению Н. И. Сокольского, следует отнести следы значительных раз-
рушений на крепостях батарейках (Правда, есть мнения, что эти раз-
рушении все же относятся к середине 1 в. н. э. и связаны с войной Митри-
дата и Нотиса.) Все это позволяет предположить, что Вескупориду 1 при-
шлось вести войну в Азии, скорее всего, с сарматскими племенами. Нс
в честь лп этих побед был назван его сын? Впрочем, и у того было доста-
точно оснований присоединить к своему имени почетное прозвище. Не-
сколько надписей говорят об «го победах над скифами (КБН. №32, 981).
Создается впечатление, что он в основном совершал походы и победоносные
сражения у европейских границ Боспора, в Крыму. На его монетах также
присутствуют символы побед: Ника с венком, парь на скачущем коне и
пленник на коленях у горящих городских ворот 23. Изображения арочпого
входа на монетах Рескупорида и Савромата, кстати, очень схожи. Не ис-
ключено, что перед нами одни и те же крепостные ворота, фланкированные
двумя башнями с одинаковым числом зубцов и рядов кладки. На монете
Рескупорида левая башня почти не видна, зато просматривается участок
стены возле правой башни, а на монете Савромата I обе башни отчетливо
представлены, но вместо конной статуи над воротами зубчатая стена. Где
и какой город с подобными укреплениями вне Боспора мог сжечь Савро-
мат 1, если, суди но описанию Танита и раскопкам на Прикубанских
городищах, каменное строительство там почти отсутствует? Пожалуй,
кроме Неаполя Скифского, другого такого укрепления мы на соседних с
Поспорим территориях незнаем. При атом реконструкция городских ворот
Неаполя, предложенная Т. II. Высотской , действительно, напоминает
(хотя и не полностью) изображения па монетах.
Возможно, Савромату помогали сарматские дружины, что столь же
трудно доказать, как и опровергнуть. Впрочем, есть точка зрения о том, что
царями поздиескифского царства в I в. н. э. уже были сарматы 2i. Так или
иначе, ио прозвище «меченосец» вполне подходило для этого воинствен-
ного царя, и это, пожалуй, самое правдоподобное объяснение появлению
данного имени. Надо также отметить, что все эти войны велись в начале
правления Савромата I, ибо впоследствии мы встречаемся с босиорскими
вспомогательными отрядами в армии Трояна в Дакии м. Следовательно,
на самом Косиоре н это время было спокойно.
Примечательно и употребление архаизированной формы имени: не
Сармат (или сарматский), а Савромат. К концу 1 в. н. э. собственно савро-
матскон культуры в Причерноморье давно уже не было. Античные авторы
165
в основном употребляют этииком сарматы, хотя Плиний Старший прямо
пишет, что греки называют сармат (Plin. NIL, 80) савроматами. Совер-
шенно не упоминаются сарматы — савроматы в боспорских надписях.
Поэтому мы просто не знаем, как их называли на Боспоре. Вместе с тем
это и неудивительно: сарматы слишком общее имя, боспорянам же
более, чем другим, приходилось иметь дело с конкретными сарматскими
племенами: сираками, морсами, аланами и др.
Династия Тибериев-Юлиев нс пресеклась со смертью бездетного Ко-
тиса II. Наследование власти пошло, видимо, по боковой линии, а имена
продолжали употребляться прежние или же греко-фракийские: Римиталк,
Эппатор. Именное царями конца I — первой половины III в. н. э. связаны
так называемые царские знаки, принадлежность которых конкрет
ным правителям установлена. Приблизительно с середины III в. н. э.
среди царских имен появляются и резко отличные, происхождение ко-
торых неясно: Иниифимей, Фарсапэ, Тейрлн, Хедосбий. Фофорс, Радам
садий.
Время правления Ининфимея приходится на период хотя, возможно,
и напряженный, но еще достаточно стабильный: 234—239 гг. н. э. Имя. и
царский знак этого правителя сильно отличаются от принятых в правящей
династии. Оно даже близко к имени царя I и. и. э. — скифо-сарматского
царства в Крыму Инисмся (Иненсимея). Не менее примечательно
сходство царских знаков Ининфимея и другого скифо сарматского царя
I в. н. э. Фарзоя, я в большинстве элементов и Инисмся2 . Впервые после
двухсотлетнего перерыва на боспорском престоле оказался царь, носив-
ший, возможно, иранское личное имя м. Однако не будем спешить с
выводами. На монетах Ининфимея мы видим ту же эмблему палицу
Геракла, что и у большинства других боспорских владык Л Все извест-
ные надписи с. именем этого царя происходят из Танаиса и повествуют о
восстановительных работах на городских укреплениях ’°. Везде полное
имя паря включают традиционные: Тиберий-Юлий. Упомянуто также
и то, что он «друг Цезаря и римлян*, г. е. при практике утверждения бос-
порскнх царей Римом, это признанный, законный монарх. Обращает на
себя внимание отсутствие в его надписях почти обязательных у большин-
ства других правителей ссылок на свое царское пропсхождснс и царствен
пых родителей. Таким образом, принадлежность к правящей династии,
законность власти, хотя и не и порядке прямого наследования, забота о
защите государства — не характеризуют Ининфимея как узурпатора или
сарматского царя на босиорском престоле. Скорее всего, это был предста-
витель какой то боковой ветви царской династии, может быть, соправитель
Рескупорида III или Рескупорида IV. или их регент. Конечно, близость
имен и «гербов» со скифо-сарматскими царями не случайна и. возможно,
а какой-то мере отражает боспоро-варкарские связи. Мы, например, не
знаем, на каких условиях «по договору» была присоединена Таврика к Кос-
иору при Савромате 11 ( КБН. .V” 1237) и что повлек за собой очередном раз-
гром скифов. Может быть, при боспорском дворе воспитывался кто-то из
правителей скифо сарматов или членов их семьи. Разумеется, это слишком
смело даже для гипотезы.
На долю Рескупорида IV выпали очень трудные для Боспора времена:
нашествия варварских племен, известные под названием «готских похо-
16в
дон». Одни время плацдармом для их дальних набегов стал Боспор. Из
повествования историка Зосима известно, что это произошло вследствие
«исчезновения царского рода на Боспоре и прихода к власти „недостойных
и презренных людей"» .
Этого периода боспорской истории касались многие исследователи,
но темных мест н нем еще очень много.
Тиберий Юлий Рес.купорид IV, судя по имени, принадлежал к ста-
рому царскому роду, о чем и упоминается в надписях его времени (КБН.
№ 58, 511). Правда, конкретно его отец нс назван и можно только гадать,
случайно ли.
Именно Фарсанза, оказавшегося ио глине Боспора в 253—254 гг. н. э.
обычно считают узурпатором и одним из тех «недостойных», о которых
писал Зое им vi. Имя это не встречается п эпиграфике Причерноморья, но,
возможно, близко таким как Фарзой или Форзеос Л|, которые считаются
скифскими. Н.Д. Блаватский прямо называет Фарсанза сарматом по проис-
хождению 3<. На монетах Фарсанза пет обычных геральдических символов
династии палицы Геракла или трезубца 1 . Трудно сказать, кем в дей-
ствительности был этот узурпатор: скифом, сарматом, одним из скифо-
сярмагских приближенных или вскормленником боспорского царя?
Вряд ли это был кто то из готских предводителей — текст Зосима как
будто бы не допускает этого Вместе с тем он (вернее, его источники) был
недостаточно осведомлен, потому что правление Рескупорида IV’ продолжи
лось и после Фарсанза. следовательно, династия не пресеклась оконча-
тельно. Вескупориду наследовал, хотя и очень недолго, Савромат IV.
Б" сожалению, о нем ничего нельзя сказать определенного. Неясно даже,
кем он приходился своему предшественнику. Столь же мало находился
у власти Тиберий-Юлий Тейран. В надписи его времени (КБН. №36)
не говорится о его родословной, ио полное имя, хотя и несколько странное
и необычное ая, позволяет предположить его принадлежность к старой
династии. По крайней мере, он стремился, чтобы так считалось. В пользу
этого говорят и обычные проримские титулы, а главное, содержание этой
надписи: пространный список имен аристопилитов высшей боспорской
знати. Предводитель варварских орд, узурпатор вряд ли был бы так упомя
пут в подобной надписи, да и ее составление при нем было бы маловероятно.
Это был законный царь, явно стремившийся подчеркнуть преемственность
своей власти.
Время правлении царя Хедосбин считается спорным 'т. само ими Л. Згу-
ста обходит молчанием, а В. Д. Блаватский считает его не принадлежавшим
к династии Асандра-Аспурга 3*. Монет при нем нс чеканили, и это тоже
весьма показательно. Видимо, эго был еще один узурпатор. Столь же неоп-
ределенно происхождение имени Фофорс. Надписей ею времени нет,
зато монетный чекан весьма обильный. На монетах помещался особый
царский знак, но отсутствовал и обычные атрибуты культа Геракла и Посей-
дона. Фофо|м*, скорее всего, не принадлежал к исконной династии
На основе анализа надписей этого времени В. Д. Блаватский предположил
наличие в кругах боспорской знати проримски настроенной оппозиции
Фофорсу, не мирившейся с чуждым им по происхождению и этносу царем.
В свою очередь Фофорс должен был считаться с проримскими симпатиями
верхов боспорского общества, впрочем, как и с окрепшей мощью Римской
167
империи. На некоторых его монетах появляется изображение орла, выдер
жанное в римских традициях 4U.
Преемниками Фофорса были Радамсадий (Радампсадий) и Рескупо-
рид V. Судя по одной из надписей и монетам, они какое-то время правили
совместно 4|, а затем Рсскупорид царствовал единолично. Были ли они
братьями или соправителями и каково их происхождение, не известно.
Надпись умалчивает об их предках. Возможно, Радамсадий был прямым
наследником Фофорса, а Рескупорид — отпрыском старой династии Ти-
бериев-Юлиев. Никаких доказательств этому нет, но на монетах пер-
вого отсутствует традиционная эмблематика Геракла-Посейдона ’2, что.
видимо, не случайно. Имена последующих боспорских царей до нас не
дошли.
Официальная мифологическая генеалогия боспорских царей из ди-
настии Тибериев-Юлиев (Асандра Асдурга) хорошо известна ,3. Они ве-
личали себя «происходящими от Геракла и сына Посейдона Евмолпа».
Культ Геракла и в меньшей степени Посейдона был издавна известен на
Боепоре4'. Видимо, он являлся весьма чтимым, если не официальным
и во времена Спартокидов. Не случайно, изображения головы Посейдона,
его атрибута — трезубца, спутников-дельфинов и коней встречаются па
монетах с середины III в. до н. э. и до Митридата VI <5.
На монетах Асандра представлены символы морской победы4®, что,
скорее всего, прямо не связано с Посейдоном Зато при нем на боспорских
монетах изображение головы бородатого Геракла, львиной шкуры и палицы
появляются впервые4'. Вероятно, этим Асандр хотел как-то подчеркнуть
преемственность своей власти от Спартокидов или напоминал
о своей принадлежности к какой-то ветви этого царского рода. Как уже
отмечалось выше, в годы правления Динамки и Митридата Боспорского
на монетах появляются священные эмблемы Ахеменидов, отголоски мит-
ридатовских традиций и символы антиримских, проиранских симпатий 4в.
Впрочем, это не мешало Митридату Боспорскому не порывать с уже,
видимо, ставшей официальной мифологемой о Геракле и Посейдоне. На
его монетах есть и палица, и львиная шкура, и трезубец49. Голова Ге-
ракла, дельфина, трезубец наряду со звездой встречаются и на монетах его
отца — Аспурга 50. Начиная с Нотиса I, ахеменидские гербы исчезают,
зато эмблематика, связанная с мифическими предками царского дома:
трезубец, налика, реже шкура льва, присутствуют на монетах постоянно.
Как уже говорилось, не помещали их лишь цари, не принадлежавшие к
династии Тибериев-Юлиев.
Значение культа Геракла и сына Посейдона Евмолпа особенно выросло
благодаря родству с фракийской царской династией, в которой Евмолп
почитался родоначальником. Да и культ Геракла ио Фракии был весьма
популярен .
Особенно яркие примеры возвеличивания официального культя цар-
ственного предка дошли от времени Савромата II (конец II начало
III в. и. э.). Это торжественные победные надписи и примечательная серия
двойных динариев с изображением на реверсе нескольких подвигов Ге-
ракла, no-впдимому, юбилейный чекан . Видимо, с погребениями членов
царской семьи (соправитель царя?) связаны и замечательные фрески
анапского склепа 1975 г., также относящиеся к эпохе Савромата 1!4>.
168
В целом обращение боспорских царей династии Тибериев-Юлиев к мифоло-
геме о Геракле и Евмолле, чрезвычайно показательно и свидетельствует
вс только о симпатиях, вкусах и, едва ли это непозволительно сказать,
эллинофил ьстве правящих верхов, ио и в определенной степени о культуре
и мировоззрении основной массы боспорян первых веков пашей эры. Чуж-
дый. непонятный, пе соответствующий представлениям большинства
населения обряд или культ пе мог быть ими принят, что для правителей
было далеко немаловажно.
Не отрицая роли и влияния иных, восточных и иранских культов,
подчеркнем на этом примере силу и живучесть античных традиций, ми-
фов, культуры. Вместе с тем нелишне отметить, что образ Геракла очень
древний, восходящий еще ко времени индоевропейской общностим.
Поэтому он мог в какой то мерс быть созвучным ряду персонажей в скифо-
сарматской и, даже более широко, н индо-иранской мифологии и в силу
этого стать столь популярным у боспорян.
История боспорской верховной власти на протяжении трех с поло-
виной веков свидетельствует, что по своему происхождению, официальной
идеологии и политической ориентации она была монархией с восточно-
эллинистическими. а с течением времени и романизированными чертами.
Причем внутри династии Лсандра-Аспургя некоторое время боролись
два направления (две ветви родства) в политических симпатиях, взгля
дах на варварское окружение и античный мир. С одной стороны, это
греко-иранская «партия», ориентировавшаяся на тесный союз с сарма
то-скнфскими племенами и в более отдаленном плане на восточный,
иранский мир. Для нее характерно подчеркивание ахеменидского род-
ства н антримская тенденция внешней политики. В целом, это продолже-
ние митридатовских традиций.
С другой, — босноро фракийская «группировка», более сильная,
поддерживаемая основной массой боспорян и Римом, стремившаяся пока-
зать преемственность власти от Спартокидов и связанная родством с фра
кийскими царями. Для нее характерно эллинофильство, эллинистичес-
кие традиции в культуре, религии, искусстве, во внутренней и внешней
политике отстаивание боспорских интересов, активная оборона государства
от скифо-сарматских соседей и покорность Риму. Естественно, это деление
в достаточной мере условно.
Можно сказать, что с утверждением Нотиса 1 проиранская партия
фактически «сошла со сцены». Смуты середины III в. и. э. привели к вре-
менному появлению во главе Боспора правителей, по-нидимому. не свя-
занных с династией Тибериев-Юлиев. Обращает па себя внимание то об-
стоятельство, что их имена по находят прямых аналогий среди известных
нам сарматских имен Северного Причерноморья, но некоторые схожи
с именами царей позднескифского царства в Крыму. Вероятно, династия
Тибериев-Юлиев по пресеклась окончательно или на Боепоре нашлись
достаточно мощные и влиятельные силы, чтобы «возродить» ее, а соот-
ветственно и определенную внутреннюю и внешнюю политику. Во всяком
случае, появление Рескупорида V, а затем, после долгого перерыва, почти
неизвестного нам царя Тиберия Юлия Диуптуна (КБН. №67) весьма
показательно.
769
См. подробнее: КПП Л* 40. С. 47—41*.
Блаватская Т. И. Рескрипты пари Лс-
пурга//СА. 1965. Л' 2. С. 197 п след.:
Цветаева Г. .4. Косиор и Рич. М.. 1979.
С. 13 и след. Фрололл Н. .4. К вопросу
и начале при клен и и Аспурга и» Бос-
поре // ИДИ. 1979. Л; 1. С 138 и след.
Сапрыкин С Ю. Золотая пластинка m
I'opi nunuii // ИДИ 1983. Л» 1. С. 77. 68.
Б.шватская Г. Н. Рескрипты паря .Ас-
пурга. С. 201 204; (hui .не Аспург и
Боспор//СА. 191)5. .4 3. С. 28-Э).
Неверов О. И. Нерон Юпитер к Нерон
Гс.1иог: Художественные изделия антнч
них мистеров//СГЭ. J1., 1982. С. 1 (*8
Блаватский В. Д. О Рее ну нориле Пер-
вом //СА. 1976 Лё 4 С 57 и еле.%
Цветаева Г. .4. Бсиппр и Рим. С. 15.
КПП .V 69. 1047.
Зогроф .4 Н Античные монеты//МИЛ.
1951. .Ni Ki. С. 191. Табл. XI.IV. 14. Ж.
Там же Гибл. XLV. 6
Тян же. С. 191. Табл. Х1Л'1, 4.
Там же. Табл. XI.V1. 7.
Тас. Ann. XII. 15.
Тае. Ann. XII. 13
Блиоитскш'} R. Д. Пантикапей М„ 1964.
С. 143.
Десятников Ю. Ы Процесс еарматкан-
цин Боспора: Авторсф дне. . . . канд.
ист. ниук//Архин ИА АН СССР. Р-П.
Л? 2136. С. 139.
КВН Л1 42.
КБН. Л'. 1047
Цветаева .4. Боспор и Рим. С. 17.
Зограф 4. И. Античные монеты. Табл.
XLVII. 4.
Там же. Табл. XLV11, 3.
Сокольский И. It Крепость на городище
у хут. Батарейка I //СА. 1963. Лё I.
С. 179 и след.; Он ж». Крепость на по-
селении Батарейка II//КСИА <967
Вын. 109. С. 108 и след
Зо.'рпф .4. И Античные монеты. Табл
XI.VII. Л. /?, 14
Высотская Т Н. Неаполь столица го-
сударства поздних скифов. К иен. 1979.
С. 51. Рис. 13.
Карышкояекий П. О. К истории греко-
скифских отношений и Северо-Западном
Причерноморье// ApxewtoriMHi памятки.
1962. 5й 9. С. 120; Щукин М. Цлрстно
Фарлоя: Эпизод на истории Северного
Причерноморья //СГЭ. Л., 1982. Т. XVII.
С. Ж 37.
Блаватский В. Д. Очерки военного дела
и античных государствах Северного
Причерноморья М. 1954. С. 148 150.
КарышеаскиЛ П О. 4) монетах цари
Фараон // Археологические памятники
Северо-Западного Причерноморья. Киев.
1982. С. 66 и след.; Cimcucmuk .7 If Сар-
матские знаки Северного Причерно-
морья. Киев. 1959. С. 61 65. Ай 14 17;
Драчук В, С. Система диаков Северного
Причерноморья Киев. 1975. Табл. XIV. 7.
м JI. Згуста относит его к числу имен не
ясного происхождении См. : Zgueta I..
Die perronennatnen... S. 656.
? Зосраф .4. H Античные монеты. Табл.
XIX, Ifi
КБН. Л1 1249. 1250. 1252.
” Zos. Н1И . nova |, 31.
31 Зографт Л. Н Античные монеты С. 209;
Блаватский В. Д. Пантикапей С. 206.
3! Zguitn I.. Hie persononnamcn.. . S 230.
11 Блляатский H. Д. Нантикапсн. С. 206.
Зограф .4. В. Античные монеты. Табл.
XI.IX. а.
* Л. Згуста считает возможным отнести его
к числу иранских.
' В. Д. Блаватский со ссылкой на В. Ф. Гай
дукевича считает, что Хедосбий пред-
шествовал Тсйрану. (См.: бливн>-
ск«« В. Д. Пантикапей. С. 209. Си. 32).
В КБН дасгси более нолднян дата. См.:
КБН С. 833
‘‘ Блаватский В Д. Пантикапей. С. 209.
л' Зограф .4. //. Античные монеты. С 211:
Блаватский Б. Д. Пантикапей. С. 217,
218.
** Зограф Л. Н. Античные монеты. Табл.
XL IX. 21.
" КБН. АЙ 66.
43 Зограф Л. Н. Античные монеты Табл.
XLIX. 22. 23 24.
43 КБН. М 60. 61. 559. 607-609; Гайдуке-
вич В. Ф. Богиорсиое царство. «Б, 1949.
С. 5ft, 57. 326. 336
44 КБН. .4 26. 553. 554. 598.
д" Зоераф .4. Н. Античные монеты. С. 183.
Табл XLJ, /5; Табл Xl.ll. /«; Табл.
XII.III. /, 4
Там же С. 189
ь Там же С. 190.
,н Там же.
” Там же. Табл. XLV1, 6.
° Там Же Табл. XLV, 2. 4, в, S.
Sl Sara/ov Т. Sur la culte <THeracles en
Oulgtrfe // Acta Ant. Phil. Stud. Arch.
Sofia. 1963. I1. 171
S2 Мпсленникпл .4. П. Гернкл Савромата II //
Проблемы античной культуры М . 1986.
С. 175 и след.; Горпнчаронский В. .4.
Новый тип двойных динариев Савро
мата II//ПДИ. 1984 Ле 3 С. 90-94.
м Алексеева Е. М. Геракл, победивший
ирсмя//Знание сила 1976 .V 1.
•' :Vihan .W. The Mict'iiacan origin of Creek
mythology. Berkcle etc.. 1972. I’. 187
226.
Опыт применения метода
факторного анализа при изучении
п огребальн ых соор ужений Б осп ор а
По многим вопросам этнической истории и культуры Боспора первых
веков пашен эры среди исследователей нет единства. Выдвигаются
концепции, подчас взаимно исключающие друг друга, а новые нрхеоло
гичгчжие находки трактуются по-разному.
Напрашивается вывод, что только традиционная методика исследования
не может обеспечить должного прогресса в этой области. Небезынтересно
было бы поэтом у использовать п другие методы.
Естественно, что при любой, даже самой совершенной современной
форме (способе) извлечения информации получаемые сведения и выводы
все равно останутся приближенными (но не приблизительными!). В этом,
как известно, заключается диалектика процесса поананмя. Одним из
перспективных методов исследования является факторный анализ. Его
используют активно в психологии, медицине, статистике. Появились
статьи и историков (главным образом, касающиеся проблем новейшего
времени) *. Попытки применения метода факторного анализа делаются
зарубежными искусствоведами — по античной тематике2. Наконец,
имеются и обобщающие работы, посвященные факторному анализу.
Сошлемся на одну из наиболее известных и полных — немецкого ученого
К. Иберла ’.
Остановимся кратко ня характеристике этого метода. Он основан
на изучении взаимосвязей исследуемых явлений и факторов, влияющих
на них. Факторный анализ позволяет определить скрытые закономер-
ности. объективно существующие, но не поддающиеся непосредственному
измерению4. С его помощью удается «сжать» информацию путем описа-
ния процессов через общие факторы, г. о. «снижается размерность исходно
го набора признаков» 5. Выявляются и исследуются статистические
связи факторов и явлений (блоков), выделяются определяющие факторы
или их группы и вырабатывается более совершенная теория или рекомен
дация 9, а также прогнозируется ход развития процесса.
Степень достоверности и значимости результатов зависит от соблюдения
ряда условий. Поскольку факторный метод базируется на логико-ста
тистическом принципе, то должна быть строго выдержана и верна вся его
математическая часть, согласован и общепринят понятийный аппарат,
сохраняться единый принцип классификации и «уровень» выделения
факторов и объектов исследования (блоков). Важно, чтобы структура
факторов и их взаимосвязь была возможно более простой т. Как свидетель-
171
ствуст опит математиков, программисток, кибернетиков, чем «грубее
модель», т. е. характеристика факторов, тем достовернее результаты.
С дайной методикой связано понятие о «множествах», бел которого
невозможно выделение блоков и факторов. Множества это своего рода
абстракции (например, понятия: город, усадьба, плитовая могила н т. п.),
которые, как известно, не описываются, а поясняются. При иснользонании
категории множеств — система доказательств от количественных показа-
телей, конкретных величин, не зависит (например, важно наличие городов
вообще, а не точное их число, размеры и т. п.). Это обстоятельство
позволяет решить сложнейший вопрос об использовании числовых вели
чин. Практически это в большинстве случаев совершенно невозможно.
Например, в нашей области мы никогда не будем знать точного числа всех
могил того или иного типа, всех поселений и т. п.
Факторный анализ пе поможет в определении числа городищ, усадеб
или могил, но показывает, что и как влияло на их существование,
распространение и т. н.
Успех зависит также от достоверности всей используемой информации,
правильного и полного выбора факторов. В этой связи нужно отметить,
что хотя отсутствие той или иной информации вше не означает, что ее нет
вообще, отбираются и используются лишь проверенные, надежные знания.
Для данной работы брались сведения из монографий, статей, публикаций
и отчетов. При этом внимание обращалось не па «эталонные памнгннкн»
и их предполагаемую этническую принадлежность (эти определения
довольно субъективны), а па сам факт наличия археологических объектов
(в данном случае типов могил) на определенной территории.
Наконец, но мнению К. Иберла. успех во многом зависит от знаний,
возможностей и научной интуиции исследователя *.
Метод факторного анализа помогает систематизировать информацию,
вскрывает как пробелы в знаниях исследователей, так и «белые пятна»
в науке вообще.
Использованная ниже методика применена для исследования погре-
бальных сооружений средневековых могильников Средней Азии доцептом
кафедры этнографии МГУ С. 11. Поляковым, которому автор выражает
благодарность за помощь и консультации.
Блоки
Как уже говорилось. метод факторного анализа основан на сочетании
объекта исследования (блоков) и влияющих на него факторов. Такими
блоками в пашей работе являются погребальные сооружения.
Погребения вообще представляют собой во многом уникальный н очень
емкий историко-археологический источник. В данной работе использова-
лись не отдельные, чем-либо примечательные захоронения, а, но возмож-
ности, характеристики целых могильников, что исключает или значительно
снижает элемент случайности. Следует особо подчеркнуть это обстоятель
ство, поскольку, во-первых, именно изучение и привлечение для доказа-
тельства тех или иных положений отдельных погребений и даже
комплексов приводило часто к искаженным выводам Во-вторых, подобный
метод позволяет обходиться без абсолютных числовых данных, которые,
172
как уже говорилось, получить невозможно. Наконец, при этом хотя и
нельзя добиться слишком дробного анализа в рамках хронологии, зато
рисуется целостная картина всего явления (в данном случае погребальных
сооружений) в рассматриваемую эпоху.
П ри выделении блоков учитываются лишь основные виды погребальных
сооружений, встречаемых па Боспоре и по соседству с ним. Естественно,
каждый вид имеет несколько типов, вариантов и т. п. Например, перекры-
тие простой грунтовой могилы может быть деревянным, сырцовым, камен-
ным. черепичным и, наконец, комбинированным. Подбойные могилы также
встречаются с закладами и без них; с двумя подбоями, кроме того, подбои
делались с разных сторон входной ямы. Еще более пеструю картину
представляют собой склепы. Они были и грунтовыми, и каменными,
с нишами-лежанками и без них, различными по размерам и целому ряду
других признаков.
Нет нужды останавливаться подробно на тщательном анализе всех
типов и вариантов погребальных сооружений, а равно и на обряде захоро-
нений в них, поскольку псе это мы старались осветить в перкой части
работы. Это же обстоятельство избавляет нас от необходимости давать
ссылки на соответствующих авторов и издания.
Итак, при всем многообразии вариантов их можно сгруппировать
п шесть блоков: простые грунтовые могилы (1), ямы с заплечиками (2)
(эти могилы почти не рассматриваются в соответствующих главах первой
части работы, так как нет уверенности, что это самостоятельный тип
могил, а нс вариант простых ям или ям с перекрытиями. Но поскольку
в отчетах и некоторых статьях они упоминаются, хотя и без доказательства
их сходства с подобными сарматскими гробницами, здесь решено оставить
их, как особый тип), плитовые могилы (каменные ящики) (3), могилы
с перекрытиями (4), подбойные могилы (5), склепы (6). Иных принци-
пиально отличных видов погребальных сооружений на Боспоре нет.
Такая классификация была бы однако неполной, ибо каждой могиле
(подземному сооружению) соответствовало и сооружение па поверхности
земли: курган, стела с надписью или рельефом, менгир или кольцевая
каменная обкладка. Даже над грунтовыми могилами первоначально
имелись небольшие холмики земли или простенькие надгробия. В данном
случае неважно, в какой конкретно форме была увековечена память об
умершем. Курган мог быть и большим и маленьким, он мог быть
насыпан из одной земли или из камней, иметь или не иметь крепиду.
Надгробия изготовлялись из мрамора, или известняка, с рельефом и без
пего, для одного или нескольких человек, с текстом или антропоморфные —
важно, что все они были обработанными в отличие от необработанных,
позднескифских стел менгиров. То же можно сказать о каменных
кольцах. Таким образом, погребальные сооружения включали в себя
и четыре блока надмогильных построек — насыпи (курганы, могилы)
(7), кольца (кольцевые обкладки) (8), обработанные надгробия (9),
необработанные стелы (10).
77.?
Факторы
Суть метода, как уже говорилось, заключается в исследовании влияния
различных факторов на погребальные сооружения. Это традиции древнего
этноса (этносов), населявшею рассматриваемую территории» и оставив
шего могильники. Фактор демографии здесь — это формы расселения
людей. Вез воды жизнь людей невозможна, поэтому немалое значение
имел фактор иодных источников. .Места обитания выбирались с учетом
природного ландшафта, территории, рельефа местности. Важное значение,
вне» сомнения, имел хозяйственный (производственный) фактор, а также
религия и социальный фактор (государственность).
Факторы выбираются с учетом самых общепринятых п настоящий
момент сведений о них и требуют предварительной унифицированной
характеристики. Так, фактор этноса определяется применительно к Бос
пору и прилегающему региону, исходя из примерного размещения паибо
лее крупных этнических групп по дошедшим до нас письменным источ-
никам и ареалам распространения археологических памятников, отождест-
вляемых с ними. Разумеется, речь идет о крупнейших племенах или
народах, оставивших могильники, поселения и другие объекты своей
материальной культуры. Они играли самую существенную роль в регионе
и определили в основном его этническую, культурную и социальную
характеристику. Такими этносами являлись греки, тявро-скифы, скифо-
сарматы, сарматы, меоты. Конечно, на Боепоре жило какое-то количество
кол хон, фракийцев, иудеев, римлян, персов, представителей малоазийских
народностей и т. п. Но число их было, скорее всего, невелико и специ-
фических погребальных памятников пока для них не выделено. Среди
варваров также могли обитать представители мелких этнических групп.
Для основных выделенных этносов нужно краткое разъяснение. Наз-
вание «тавро-скифы» приводят боспорские надписи первых веков нашей
эры. есть оно у некоторых авторов9 и, скорее всего, отражает реальное
смешение части скифов, оттесненных в предгорья Крыма, с местным
гаврским населением. Район их расселения, вероятно, соответствовал
территории горного Крыма и части прилегающих с севера и востока
земель.
Скифо сарматы — также определение смешанного населения, занимая
птсто степной Крым, Присивашье и, возможно, часть Восточного Крыма.
Находящиеся здесь многочисленные и хорошо изученные могильники
рисуют убедительную картину этого взаимопроникновения.
Далеко не все сарматские племена смешались со скифами и местами.
Основная их масса сохраняла свою культуру и погребальный обряд.
Каь уже отмечалось, археологическое выделение могильников тех или
иных сарматских союзов (сираки, ворсы, аланы) далеко не бесспорно.
Район их расселения (в пределах интересующею пас региона):
Среднее Прикубанье, Правобережье Кубани, Восточное Приазовье.
Меоты, или меото сарматы (синдо меото сарматы?), населяли в основ
ном Нижнее Прикубанье, земли на левобережье этой реки, предгорья
Кавказа и часть Таманского п-ва.
Греки или. вернее, боспоряне — основное население боспорских городов
и в значительной степени .хоры пополнились за счет переселенцев
174
из Малой Азии, в меньшей степени других мест. Сохраняли античные
традиции в культуре, язык, письменность, государственные институты.
В факторе «демографии», т. е. здесь типов расселения, можно было
бы взять за основу признак площади населенных пунктов Но это скрыло
бы принципиальные различия между городом и каким либо крупным
поселением. Правильнее было бы выделить города, усадьбы и поселения.
Разумеется все они различны но размерам, кроме того, среди них были
сторожевые посты, крепости, военные лагери, кош и скотоводов и т. п.
Условимся, что «городом» мы будем считать только город античного
тина, являвшийся прежде всего центром ремесел ’* со всеми или многими
присущими обычному античному городу чертами: связью части населения
с земледелием, центрами культов и административного управления и г. и.
Поэтому в отношении столицы поздних скифов Неаполя и некоторых
крупнейших поселений Прикубанья термин «город» неприменим. Воздер-
жимся также и от понятия «протогород», ввиду его пеон ределе и ногти
и ради строгого соблюдения уровня обобщения при рассмотрении факторов.
Совершенно очевидно, что усадьба как тип частновладельческого
хозяйства занимала особое положение по отношению к городу и поселению.
Внешние его признаки — небольшие размеры, правильная планировка,
подчиненная единому замыслу. Вероятно, не все сооружения этого типа
были усадьбами в буквальном смысле. Разработка их типологии на Боспоре
гоже пока лишь начинается. Часть этих «усадеб», видимо, была полу-
военными фортами («батарейки» и укрепленные дома Таманского п па
и района Анапы Новороссийска, поселения типи Ново Отрадное на
Европейском Боспоре).
Проще обстоит дело с термином «поселение». В этот разряд попадают
все прочие населенные пункты, ппс зависимости от их площади. Среди
«водных источников» выделим большую и малую реки, ручей, колодец.
Родник самостоятельного значения не имеет, так как он в сущности
и питает ручей. Иных источников пресной воды (кроме сбора дождевой,
о чем мы можем лишь догадываться) на всей рассматриваемой территории
нет.
Природный фактор «ландшафт» — это лес и степь. Сочетание их
дает лесостепь. Пустыни в этих местях не было. «Рельеф» — равнины
и горы. «Территория» (термин быть может нс очень удачный) — берег
и глубинка. В свою очередь, например, берег можно «разложить» на
бухты, лиманы, скалистые или пологие склоны и г. н. По здесь мы опять
рискнули бы нарушить единый принцип отбора. Вместе с тем подчеркнем,
что в фактор природной среды включается лишь то. что освоено человеком.
Например; не просто горы и лес, а те горы с долинами, ручьями и т. п., где
живут люди, есть их поселения, могильники, участки обработанной
ЗСМЛИ и т. д.
Фактор хозяйственной деятельности складывается из таких основных
видов про изводя яке го хозяйства, как земледелие, скотоводство, ремесло
и промыслы. Сознательно опускаем охоту, как тип присваивающего
хозяйства, не характерный в целом в это время ужо пи для одного из
народов данного региона, но выделяем рыболовство. Это оправдано
тем. что па Боспоре и у части меогов масштабы его были очень
велики Общеизвестно, каким крупным поставщиком рыбы был Боспор.
/75
Выше уже упоминалось о специфике аптичпого города, часть населения
которого была довольно тесно снизана с сельским хозяйством. Удновре-
менно отдельные ремесла были в той или иной степени развит^ и у не
имевших городов соседних племен. Провести здесь четкую граш^ город —
ремесло, нет города — нет ремесла — нельзя.	/
Религиозные воззрения тавров, меотов и сарматов известны/пока лишь
и самых общих чертах. Несколько лучше обстоит дело с религией скифов 11
и. уж конечно, обширны и разнообразны наши знания об античной рели*
гии. В данном случае степень изученности той или иной религии не имеет
большого значения. Как и в других вопросах, условимся, что род «таврской
религией» мы будем понимать всю сумму религиозных представлений,
сакральных актов, культовых сооружений и предметов, характерных для
населения, которого античные авторы именовали таврами и с которыми
связывают определенный круг археологических памятников. То же самое
в отношении скифской, сарматской и меотской религий. Все это вовсе
не значит, что разные народы не могли заимствовать что-то из религиоз
ных представлений своих соседей. В то же время мы не можем учесть
и все другие, связанные с незначительными этническими группами
религии и культы (иудаизм, зороастризм и т. и.).
Наконец, самым сложным является определение черт социального
фактора. Выбор здесь показателя богатства захоронений весьма ненадежен
и не отвечает поставленной задаче, ибо не определяет тип погребального
сооружения. Гак, если склепы в предшествовавшую эпоху были присущи
боспорской знати, то в первые века нашей эры они использовались для
массовых захоронений рядового населения. Нет нужды говорить, что вещи
сами по себе не всегда способны отразить социальное положение
умершего. Думается, правильным будет принять за основу понятие госу
дарствен ноет и. Оно универсально, так как заключает в себе сразу несколько
очень важных социальных явлений. Заманчиво было бы проследить, как
вся сумма государственных институтов (для нас пока неважно каких)
влияет на погребальный обряд. В отношении территории собственно Бос
порп фактор наличия государства бесспорен. Вопрос о государстве у позд-
них скифов решается в отечественной историографии положительно.
При этом, правда, все сходятся на том, что оно было очопь непрочным.
Собственно, кроме имен царей нам о нем ничего не известно. Пет глав-
ного — следов деятельпости государственного аппарата (собственный
монетный чекан, правовые и хозяйственные документы, более или мопсе
четкая социальная организация, основанная пе только на родовом, но и
прежде всего на имущественном неравенстве, города). Еще меньше осно-
ваний говорить о государственности у меото-сарматов. В лучшем случае
это были раннеклассовые общества, примитивные государства или даже
они находились на стадии военной демократии с очень большим весом
общинно-родовых отношений и институтов. По сравнению с Боспором
все это были негосударственные образования. Этим термином мы и будем
пользоваться впредь, понимая в то же время всю его условность и
упрощенность.
И еще одно замечание. Поскольку «варвары», соседи греков-боспоряп,
частично жили и на собственно боспорской территории (в городах и на
хоре), они не могли не принести с. собой своих более отсталых форм
176
социальной организации (общинных и доклассовых) и производственных
отношений. Это, естественно, делало Боспор болео сложным общественным
организмом.
Территориальные ионы (рис. 17)
Изучение noiребальпых сооружений Боспора невозможно без их сравне-
ния с моги и,инками на соседних территориях: в Крыму и п Прикубанье.
Даже при самом общем взгляде очевидны природно-географические раз-
личия внутри этого района. «Здесь можно выделить области, эоны,
характеризующиеся некоторыми особенностями: спецификой поселений,
некрополей, плотностью заселения, ландшафтом и некоторыми другими
чертами.
Учитывать эти различия необходимо при сравнении могильников и фак-
торов.
Таких зон или историко-географических областей па рассматриваемой
территории мы выделяем девять 1'. Шесть внутри Боспорского государ-
ства и три — по соседству с ним.
Первая зона — это Крымское побережье Азовского моря (Крымское
Приазовье). Она охватывает территорию от входа в современный Керчен-
ский пролив до Арабатской стрелки (шириной приблизительно «3 км).
Здесь, пожалуй, лучше всего изучены как могильники, так и различные
типы поселений. Население ее состояло из греков-бослорян и какой то части
скифо-сармат. Последнее подтверждается данными некрополей, наблюде-
ниями над лепной керамикой, строительными комплексами, культами, да
и самой близостью к остальному Крыму. Подробное обо всем этом говори-
мые. 77. Историко-географические ионы Смере Восточною Причерноморья. ('.тема
I - Крымское Приаоояьс,
// степная, центральная часть K<ip4i*ii<*ict»m
и-па.
Hl Вигтичног Причорнпморьс Крыми.
IV Европейское побережье Керченского про
лива.
V	Гама иский п-в.
VI Юго-Вогтмчнпг Причерноморье,
VII Прикубанье и Восточное Прлааовье.
VIII - Стенной Крым,
IX Гсрныи Крым
12 Л Л. Масленников
177
лось выше. Города первой зоны немногочисленны н невелики/ Клавдий
Птолемей приводит названия трех: Парфений, Зенонов Херсонес, Гераи
лий. Об их предполагаемой локализации писалось ужо достаточно.
Археологически хорошо исследован Зенонов Херсонес, расположенный на
мысе Зюк. Судя по раскопкам, это был очень небольшой городок
(площадью около 1 га), возможно, важнейший на всеу побережье.
Характер находок и облик застройки ие противоречит его Допределен ню,
как города.	/
Из «усадеб» здесь изучена лишь одна у с. Ново-Оградное, но на
побережье и недалеко от него есть еще несколько объектов первых кеков
нашей эры. которые можно отнести к этому типу. Хорошо известны
различные поселения (Семенника, Полянка. Зеленый мыс. Генеральское-
восточное и др.).
Больших и малых рек в Крымском Приазовье никогда не было,
а нот ручьи, питаемые родниками или дождевой водой, сохранились до
настоящего времени. Наиболее крупные из них, иногда сильно пере-
сыхающие, известны западнее Акташского озера, вблизи с. Ново-Отрадное,
и урочище Сююр-Таш, у бухты Генеральской. Длина их достигала 1 —3 км.
Число их в древности, вероятно, было большим. Па всем побережье
известно сейчас более трех десятков старинных колодцев. Некоторые
функционируют до сих пор. Устройство и расположение колодцев одно
тинно. Оли сложены из камня, квадратные или круглые в плане,
глубиной от 5 до 10 м (современный уровень грунтовой воды). В целом
на всем побережье водоносный слой залегает относительно неглубоко.
Все колодцы находятся недалеко от берега моря в низинах. Практически
в каждой большой и удобной бухте был один или несколько колодцев.
Трудно сказать, какая их часть была построена еще в античное время,
но то, что они сейчас известны, заставляет думать, что в прошлом это был
один из основных источников пресной воды для населения. Раскоп
ками обнаружен и расчищен один колодец (на поселении Салачин)
идентичный вышеописанным и функционировавший с IV в. до н. а.
по VI в. н. э.
Современный природный ландшафт этого района в основном степь.
В относительно недалеком прошлом естественная лесостепь сохранялась
небольшими участками у Тсмир-горы и к «try от Булганакской бухты,
вблизи мыса Казантип и в ряде других мест на побережье. В древности,
вероятно, лес также не был истреблен полностью и в целом для
флоры этой зоны подходит определение: лесостепь. Вообще, как это было
показано в монографии II. И. Сокольского, лесные массивы в античное
время были заметной частью природного ландшафта Восточного Крыма
и тем более Таманского п ва.
Рельеф первой зоны, строго говоря, нельзя называть однородным.
Здесь сеть равнины и сглаженные плоскогорья, невысокие скалистые
кряжи и целые системы выходов сарматских известняков (.мыс Казантип),
отдельные горы-сопки (в урочище Сююр Таш, Темир-гора) н скалы,
принимавшие подчас причудливые очертания (мыс Зюк). Гор в подлинном
смысле этого слова нет. Это все же равнинная территории. Берег .моря очень
разнообразный и. несмотря на подъем уровня Азовского моря за полтора-
два тысячелетия (видимо, не столь большой, как Черного), мало плме
178
можно, особое место на Боепоре. Это была самостоятельная отрасль
хозяйства, причем значительная часть добытой рыбы и мол№сков шла
на продажу. Азовское море являлось своеобразной морской житницей
Боспора. Население этих мест постоянно было связвно с рыболовством
и сбором мидий и устриц, а во временя весенне-осенней путины сюда
приходили и обитатели глубинных поселений. Частые находки разнооб-
разных грузил, крючков, игл для штопки сетей, костей дельфинов, рыб,
огромное количество раковин — все это подтверждает значение рыболов-
ства. Примечательно, что костей ценных пород промысловых рыб (осет-
ровые) и слоях первых веков нашей эры довольно мало. Не свидетельствует
ли эго, что они в основном «шли на продажу».
Охота, конечно, имела место. В этих местах водились зайцы, лисы,
возможно, волки, дрофы, куропатки и некоторые совершенно исчезнувшие
теперь звери и птицы. Но роль ее была невелика.
Таким образом, можно сказать, что для данной зоны было характерно
давно сложившееся, комплексное, производящее хозяйство.
Много меньше нам известно о религии местного населении. Анализ
погребального обряда, терракот и некоторых других источников позволяет
с уверенностью сказать, что греческое религиозное мировоззрение и культы
здесь безусловно представлены. Кое какие черты обряда, некоторые
элементы культов и ряд косвенных свидетельств (имена, «сарматские»
знаки на посуде и т. п.) говорят о присутствии на крымском берегу
Азовского моря скифо-сарматского населения с соответствующими тради-
циями и религией.
Наконец, эта территория издавна входила в состав Боспора, следова-
тельно, на нее распространялось все влияние античного государства,
действовали все законы, учреждения и отношения классового общества.
Одновременно наличие скифо сарматского элемента вносило различные
общинные «догосударстпенные» традиции, отношения и связи.
В могильниках Крымского Приазовья господствует трупоположен ио,
хотя изредка встречается и кремация. Есть все выделенные нами
«блоки, т. е. виды погребальных сооружений: простая грунтовая
могила, могила с заплечиками (с определенными сделанными выше
оговорками), с перекрытием, с подбоем, плитовая могила и склоны.
Найдено несколько надгробий. Курганов этого времени пока как будто бы
не зафиксировано, но не исключено, что небольшие насыпи все же были.
Изучение этой зоны методом факторного анализа представляет особый
интерес в силу наибольшей (на сегодняшний день) достоверности
«исходных данных».
Вторая зона включает в себя территорию степной глубинной части
Восточного Крыма. Специфика этого района очевидна.
Археологические памятники первых веков нашей эры во второй зоне
изучены далеко не равномерно и не полно. Очень давно и тщательно
раскапывается городище-крепость Илурат и его некрополь, а также Ми-
хайловское поселение. Несколько сезонов велись работы на Ново-Никола-
евском и Тасуновском поселениях. Небольшие раскопки осуществлялись
и в ряде других пунктов. Некрополи исследованы значительно хуже
поселений, поэтому в будущем можно ожидать здесь определенных
уточнений и дополнений.
180
Древний этнос, судя по погребальному обряду, немногим надписям,
данным топонимики и материалу раскопок поселений и «усадеб» пред-
ставлен греками-боспорнпами и выходцами из скифо-сарматской среды.
Последнему способствует территориальная близость и общность природных
условий со степной частью Крыма.
Пожалуй, лишь «Илурат* рядом своих черт, прежде всего плани-
ровкой, техникой строительства укреплений, можно отнести к типу не-
больших боепорских городов. Существует точка зрения И. Г. Шургая
о том, что он возник на месте римского военного лагеря. Возможно,
поэтому же, а также в силу статуса, данного при основании, к числу
городкои принадлежал и Савроматий (поселение у с. Ново-Пиколаевка).
Как уже говорилось, Клавдий Птолемей упоминал, вероятно, в Восточном
Крыму несколько населенных пунктов. Но городища, которые можно было
бы с ними отождествить, в большинстве очень слабо исследованы.
К типу «усадеб» относится Михайловское поселение и, возможно,
поселения у с. Либкнехтовка, Багсрово Северное и в урочище Артезиан.
К сожалению, все, кроме Михайловского, не раскапывались. К типу
поселений принадлежат городища у сел Тасуново, Белине кое, к северу
от кургана Кара Оба и некоторые другие.
Водные источники здесь довольно ограниченны Небольшая речка
в древности текла с запада на восток вблизи .Михайловского и Илуратского
городищ. В низинах, под городищами и «усадьбами» (они расположены
на холмах) существовали колодцы. Судя потому, что мы знаем о колодцах
у Тасуновского, Ново-Николаепского городищ и Илурата. они были
н глубже и солиднее, чем на побережье. Античное происхождение
двух из них не доказано, зато прекрасно сохранившийся квадратный ко-
лодец у Илурата, безусловно, древний. Он открыт совсем недавно
и представляет собой значительную и сложую постройку боепорских
строителей.
Территория второй зоны в древности была скорее всего степью, хотя
отдельные «оазисы» деревьев и кустарника, подобные современному
Марковскому «лесу», были.
Несмотря на существование сильно сглаженных с пологими склонами
невысоких плоскогорий и даже отдельных сопок-вершин (Парпачский
хребет, гряда-продолжение г. Митридат, г. Арарат и др.), иногда довольно
высоких, в основном это пространство — холмистая равнина.
Что касается территориального признака, то удаленность от моря —
глубинка и послужила основанием для выделения этой зоны. Она удобна
для земледелия и скотоводства и вне сомнения эти отрасли хозяйства были
здесь развиты. Об их соотношении, а равно и организации мы практически
ничего не знаем. Молено только предположить, что отгонное скотоводство
играло здесь большую роль, чем в первой, третьей —пятой зонах, а сцена
степной, кочевой жизни из склепа Анфестерия взята с натуры именно этих
мест. Трудно что либо сказать в отношении ремесленного производства.
Вряд ли в таком специфическом населенном пункте, как Илурат, его не
было вовсе. Одно строительство укреплений, склепов и колодца требовало
специальных навыков и знаний. Большин винодельни в Илурате и Савро-
матин гоже были рассчитаны нс только на удовлетворение нужд одной
семьи.
181
Находки и глубинных городках и •усадьбах» костяных иголок для вяза-
ния сетей, крючков, раковин мидий, реже костей рыб. наводит на мысль,
что часть населения занималась сезонным рыболовством. Учитывая не
большое расстояние из любой точки внутри Керченского и вн до моря,
такой выезд не был ни долгим, ни утомительным. Однако временность
и немассовость участия в этой ловле заставляет рассматривать ее как
своего рода промысел, а не вполне самостоятельный род хозяйственной
деятельности. Охота занимала, надо думать, еще меньшее место. И целом
же хозяйство здесь также было комплексным, производящим.
Религия местного населения, как и в первой зоне: античная и скифо-
сарматская. Оснований предполагать наличие каких-то варварских культов
и представлений у нас здесь даже больше, чем в первой и третьей
зонах, благодаря ряду погребений с конями Илуратекоп» некрополя
и известному жертвеннику с человеческим черепом. Есть и другие
свидетельства, но они не столь яркие и бесспорные.
Как и во всех боспорских зонах социальный фактор представлен
античной государственностью и присутствием привнесенных, более прими-
тивных общественных отношений.
В некрополях второй зоны пока не встречено могильных ям с запле-
чиками и подбойных могил, нет и ярко выраженных курганных насыпей.
Все прочие виды погребальных сооружений и надгробия известны.
Третья зона во многом напоминает первую. Это также морское побе-
режье — довольно узкая полоса суши от мыса Такиль до предгорий,
западнее Феодосии. Восточная и крайне западная часть ее (до г. Опук)
достаточно тщательно исследованы. Район же между ними совершенно не
изучен. Раскопки города Китея и в небольших масштабах его некрополя
ведутся давно. Делались попытки копать Кнммерик. Большой интерес
представляет Кыз-Аульский некрополь и могильник Фронтовое II.
Древний этнос здесь, помимо греков, скифо-сармат. по видимому,
включал и какое-то население, близкое к таврам. Во всяком случае,
в могильнике Фронтовое II ость ряд черт, не объяснимых с точки зрения
скифо-сарматских традиций. Соседство с горными районами Южного
Крыма делает возможными контакты и прямое проникновение тавром,
точное, тавро скифов. Местные города известны по названиям и хо
роит локализованы: Китей, Кнммерик, Казека, Феодосия. За исклю-
чением Феодосии все они могут быть отнесены к категории средних и
малых.
Поселении известны только но разведкам. Их немного, к тому же они
сильно разрушены. Считать ли особым полувоенным поселением цитадель
на г Опук или это акрополь Киммерика, сказать трудно. Предпочтительно
первое. Строений усадебного типа пока не найдено.
Водные источники состоят из небольших ручьев (у Кыз-Аула, родник
у Киммерика) и, видимо, н других местах и колодцев. Последние,
без сомнения, имелись в Феодосии, возможно, в Китсе и Киммсрике.
Вообще этот район в настоящее время беден водой. Нс исключено, что
воду в Кнммерик привозили с Опука (хотя бы частично) и хранили
в специальных цистернах.
Еще столетие — полтора назад вблизи Опука оставались небольшие
рощицы. Леса были и в окрестностях Феодосии. Ситуация в древности
182
не ясна, но пе будет наверное, ошибкой охарактеризовать растительный
ландшафт зоны как лесостепь.
Хотя г. Опук довольно высокий ио понятиям Керченского п-ва скалис
тый массив, с плоской вершиной и есть другие воины шеи пости, холмы
или скалистые кряжи, общего облика зоны как холмистой равнины,
они не нарушают. Береговая линия здесь менее изрезанная, чем в При
азовье, сами береги большей частью обрывисты, сложены из мягких пород
известняка или вовсе земляные. Они довольно интенсивно разрушаются
морем. Такой город, как Нитей, должен был иметь гавань. Сейчас па нее нет
даже намека Очень хорошая гавань была у Ь'иммерика. Точно нс выяс-
нено, когда образовалось Элькеиское озеро, но до появления пересыпи
это была идеальная бухта — вернее, залив. Таким же заливом было и Узун-
ларское озеро. О значении Феодосийской бухты и гавани мы знаем
хорошо. Страбон, как известно, ставил ее достоинства выше 1 I антиканопский.
Земли к востоку от Феодосии тот же Страбон считал очень пло-
дородными, так что развитое хлебопашество здесь не вызывает сомнений.
Есть следы и виноделия (находка таракана в Киммерике). Говорить
о скотоводстве оснований как будто бы меньше, но отрицать его нельзя,
зато ремесло в городах, конечно, было, хотя знаем о нем чрезвычайно
мало. Рыболовство же должно было процветать. Извечные маршруты кося-
ков рыб проходили как раз вблизи этих берегов. Кроме соли, в районе
г. Опук могли добывать серу. Возможно, в древности там была и камено
ломия.
Столь необходимую железную руду, хотя и низкого качества, место-
рождения которой издавна известны в этой части полуострова, скорее всего,
добывали и переплавляли тут же. Следов древних выработок, к сожале-
нию, не найдено, зато известны небольшие запасы нефти. Судя ио
находке в Тиритаке амфоры IV в. н. э. с остатками нефти, ее знали и
использовали на Боепоре.
К характеристике религий третьей зоны надо добавить кроме гречес-
кой, скифской и сарматской еще тверскую или какие-то представления,
попавшие сюда вместе с тавро-скифа мн.
О социальном факторе во всех эонах Боспора уже говорилось.
В некрополях третьей зоны есть все виды погребальных сооружений.
Над каменными склепами прослежены небольшие насыпи.
Четвертая и питая зоны занимают па Босноре особое место. Это
исконные и наиболее развитые районы государства. экономический,
культурный и этнический центр боспорян, территории с самым пестрым
населением.
Четвертая зона это европейское побережье Керченского пролива
от Норфмия иа севере до мыса Такиль на юге в ширину не более
нескольких километров. В археологическом отношении зона изучена
хорошо. Ряд памятников, особенно на юге. раскопан еще слабо, зато
основные города и их некрополи исследованы весьма основательно.
Опираясь на данные могильников, эпиграфику и другие источники,
можно утверждать, что здесь были представлены все основные и более
мелкие древине этносы. К тому же это был самый урбанизованный
район. Тут находилась и столица государства - Пантикапей, крупный
город с многотысячным населением. Усадьбы землевладельцев и знати.
183
ироде «мирмекийской», видимо, здесь были, но для поселений места
уже данно не оставалось.
Речка, и теперь протекающая ио Керчи, существовала в древности
н, быть может, носила название Иантнкапкн (?). Имелись тут и ручьи
(у Мирмекия, в ряде мест на юге пролива). Родники и источники
питали но только их, но и водопровод, следы которого прослежены
к северу и востоку от Керчи. Но самым надежным источником воды
являлись колодцы. Они обнаружены в Пантиканее, Мирмекии, Нимфее,
прекрасный колодец в окрестностях Аджимушкая описан В. Ф. Гайду-
кевичем в его монографии «Боспорское царство».
Вряд ли на рассматриваемой территории н первые века нашей эры
уцелели хоть какие-то участки леса, так что степь можно считать здесь
господствовавшей формой ландшафта. Отдельные цени холмов вроде
г. Митридат или Юз-Обинской гряды сопок и курганов не меняют
общей характеристики как холмистой равнины. Берега Европейского
Боспора можно считать довольно изрезанными. Целый ряд соленых озер
мелких и больших (Тобечикское, Чурубашское), возможно, были в это
время заливами или лиманами. Подъем уровня моря сильно изменил
береговую линию, а некоторые городки и усадьбы были целиком
или частично затоплены («усадьбы» у Нимфея, вероятно, город Зефирин
или Акра у с. Заветное). Наоборот, такой город, как Парфепий,
оказался в некотором отдалении от воды. Пантикаиейская и Нимфейская
бухты пользовались известностью у .моряков.
Земли, пригодные для хлебопашества и иных отраслей земледелия,
были освоены здесь давно. Садоводство, виноградарство и огородничество
занимали тут более заметное место, чем зерновые. Это диктовалось
близостью городов. Какое-то значение имело и скотоводство. Сельское
хозяйство носило в четвертой зоне довольно высокотоварный характер.
Достаточно вспомнить обилие виноделен в Мирмекии и других городах.
Разумеется, очень большое развитие получило рыболовство, об этом
говорят вместительные рыбозасолочные ванны н Тиритаке.
Города, особенно такие, как Пантикапей, Нимфей. Мирмекии, Тири
така, были действительно центрами различных ремесел. Остатки несколь
ких мастерских и другие следы ремесленной деятельности неоднократно
находили здесь при раскопках. Наконец, тут были одни из главных
боепорских центров торговли как внутренней, гак и внешней. Порты,
переправы в азиатскую часть государства, рынки все это делало эко-
номическую жизнь в четвертой зоне, пожалуй, самой оживленной во всем
Северном Причерноморье. Сюда стекалась масса людей различного
происхождения, что создавало благоприятную почву для раснростраис
нии столь же многочисленных религий и верований.
В отношении социального фактора можно только добавить, что все
социальные и имущественные различии гут проявлялись четче, а государ-
ственные институты играли большую роль.
13 погребальном обряде некрополей четвертой зоны можно встретить
почти псе характерные и нехарактерные черты, которые только вообще
засвидетельствованы на Боспоре, а также все типы погребальных сооруже-
ний. Отсюда происходит подавляющее большинство надгробий.
Пятая зона включала в себя весь Таманский нов. Вместе с тем
184
надо оговориться, что такое деление, вернее определение границ пятой
зоны, очень условное и сознательно расширено. Дело в том, что глубинные
поселения и некрополи 'Гайанского п-ва почти не раскапывались. Интен-
сивно исследовались лишь археологические памятники на побережье.
В дальнейшем по мере роста наших знаний необходимо, как и в
Восточном Крыму, выделить отдельно внутреннюю часть Таманского
п-ова. Пока же характеристика и результаты, полученные по пятой зоне,
будут несколько «размытыми», более приблизительными, чем в других.
Кроме тавро-скифов, о присутствии которых здесь у пас нет ни
прямых, ни косвенных свидетельств, все другие основные древние этносы
тут представлены.
Территория зоны была густо заселена, а города, разбросанные вдоль
побережья от Тирамбы и Киммерия па Азовском море до Горгиппии
на юге, были по понятиям Северного Причерноморья многочисленны.
Среди них выделялись своими размерами, населением и значением Фана
горня и Горгиппии и в меньшей степени Гермонасса. Так называемые
батарейки составляли группу построек «усадебного* типа.
Разведки, проведенные еще в начале 50-х годов XX в. и более
поздние, свидетельствуют, что здесь были и поселения, иногда выросшие
на месте разрушенных «батареек», или. вероятно, недолго существовавшие
коши скотоводов.
По этой зоне проходило русло большой реки (Гипаписа?). Правда,
как в недалеком прошлом, так и в древности, оно неоднократно меняло
свое положение. Ручьи и родники здесь были обычным источником
пресной воды. В городах же строились, конечно, и колодцы. Они известны
в Фанагории. Гермонассе и Горгиппии. Не исключено, что в них могли
быть и водопроводы.
Еще в начале и даже в середине XIX в. на Таманском п-ове
оставались массивы настоящего леса. Это подтверждают даже некоторые
устоявшиеся с того времени названия урочищ, например «Дубовый
рынок». Степи, не занимая всего пространства, скорее всего, несколько
преобладали. Рельеф местности в оснопном, за исключением нескольких
сопок старых грязевых вулканов, равнинный.
Берег, а азиатская часть Боспора, как известно, представляла собой
в древности группу островов и полуостровов, очень протяженный, хотя
не везде его линии изрезанная, и не изобилует удобными бухтами. Большие
лиманы и заливы, многие из которых ныне превратились в соленые
озера, были довольно мелководными. Впрочем, поднятие уровня моря
здесь имело более заметные последствия, чем в Крыму. Внутренняя часть
зоны, «глубинка», как и в Восточном Крыму, была, надо думать, тесно
связана с приморскими районами, благо расстояния здесь также невелики.
Относительно хозяйственной деятельности мы можем сказать то же.
что и о четвертой зоне. Разве что роль землепашества, а возможно
и скотоводства, была здесь несколько большей, поскольку земли плодород
нее, чем в Восточном Крыму.
Греческая, сарматская, синдомеотекая религии были, естественно,
самыми распространенными среди населения пятой аопы. Как и в чет-
вертой, в некрополях рассматриваемой зоны есть все типы погребальных
сооружений и все элементы погребального обряда, известные на Боспоре.
7W
Здесь, как уже отмечалось, отчетливее выделяются их черты, связываемые
с. тем или иным этносом. Имеются погребения подкурганные и впускные,
много надгробий античного типа.
В шестую зону выделена крайняя юго-восточная часть Боспора, до
недавнего времени практически мало изученная. Ее границы: от Горгип-
пии до древнего Торика (Геленджика). Она включала и себя прибрежные
долины и горные районы. Дальняя, наиболее отсталая окраина Боспор-
ского государства, как показывают раскопки могильников, была и наименее
эллипилованной ее частью.
Письменные источники приводят названия местных меотских племен,
наличие городов говорит от присутствии греков боспорян, а материалы
раскопок добавляют наши представления о древнем этносе сарматами
(аланами).
Городов в шестой зоне мало: Бата и, может быть, Торик. Оба археоло-
гически очень мало изучены (поселение, раскопанное Н. А. Онайко, ви-
димо, было ранним Гориком, следов этого городка в первых веках нашей
эры пока не найдено).
Раскопано несколько укрепленных домов, «усадеб», скорее всего, вы
полнивших функции сторожевых постов. Поселения, облик которых прак-
тически не ясен, были па Малой земле, в Широкой балке и. возможно,
в других местах у побережья. Больших и малых рек здесь не было, а вот
различные по размерам ручьи и родники весьма многочисленны. Их изо
бнлие делало излишним сооружение колодцев, впрочем, в городах они.
имелись.
Природный ландшафт этой зоны был специфичен. Прежде всего это
горы, местами достаточно высокие, отроги Кавказского хребта, спускаю
щисся прямо к морю. Узкая полоска берега, долины и балки с пологими
склонами вот пригодная для земледелия и обитания территория. Говоря
о том, что лес, которым поросли горы, был определяющим в ландшафте,
не забудем, что столь же обязательным элементом его были луга на скло
нах п болота в сырых низменных долинах.
Такая особенность природы определяла хозяйственную характеристику
зоны. Земледелием тут занимались, по, скорее всего, в ограниченном масш
табе, удовлетворяя лишь самые необходимые потребности. Можно допу-
стить существование здесь террасного земледелия. Скотоводство основы
вилось на горных пастбищах' и предполагало преимущественно овцевод-
ство, хотя, судя но костям животных из раскопок могильников, разводили
тут и крупный рогатый скот, лошадей и свиней.
Ремесло косило в основном домашний характер, за исключением, быть
может, городов. Это но значило, однако, что население было оторвано от
остальною Боспора. Находки монет, различных ремесленных изделий и
даже гирь от весов говорят об устойчивых торговых связях.
Обитатели шестой зоны могли придерживаться трех основных рели-
гиозных представлений: греческого, мсотского и сарматского. При анализе
социального фактора можно допустить, что «догосударствонныс» тради-
ции здесь давали знать о себе сильное, а влияние античного государства
в разных его формах сказывалось не так заметно, как в других зонах
В некрополях шестой зоны известны пока простые грунтовые могилы,
с перекрытиями и без них, и плитовые могилы. Специфической чертой
186
следует считать обычай устройства над погребениями кольцевых обкладок
и оградок из камней.
Такова краткая характеристика выделенных историке культурных об-
ластей. входивших в состав Боспорского государства. Теперь обратимся
к сопредельным территориям. Здесь наше деление будет носить несколько
более общий характер, ибо для сравнения с Косиором важно иметь целост-
ную картину соседнего района.
Седьмая зона — это в основном Среднее Прикубанье и Восточное
Приазовье места, исконно населенные меотскими, а я первые века нашей
эры и различными сарматскими племенами.
Здесь помещают их античные авторы, а современные исследователи
связывают с ними различные археологические памятники. Территория
изучена, хоти и неравномерно, но достаточно хорошо. Могильники много-
численны и позволяют составить представление о погребальном обряде,
ославившею их населения. Здесь есть простые грунтовые могилы и могилы
с заплечиками, склепы, ямы с подбоями, а также курганные насыпи.
Городов нет, хотя, как говорилось, некоторые крупнейшие поселения
можно считать «протогородами» (Семибратнее городище). Естественно,
нет и «усадеб». Зато поселений довольно много. Главными водными источ-
никами являлась большая река Кубань с ее притоками, малые реки и ручьи
(особенно на левобережье Кубани, ближе к предгорьям). О колодцах на
поселениях нам ничего не известно.
Еще в большей степени, чем для Тамани и Низшего Прикубанья мы
вправе характеризовать ландшафт седьмой зоны как в основном равнин
пый, покрытый лесостепью. Вся территория может рассматриваться как
прнбрежпая (район побережья Азовского моря — Меотиды) н глубинная.
Побережье низменное, местами заболоченное, с лагунами и мелководными
заливами.
О земледелии и полукочевом скотоводстве у меото-сарматскнх племен
Прикубанья писал еще Страбон. Обе эти отрасли хозяйства были, как
показывают результаты раскопок, хорошо развиты. Часть продукции по-
ступала и на Боспор. Определенное развитие получили и ремесла, особенно
гончарное, металлургия. О местах рыбного лона на Меотиде сообщат'
Клавдий Птолемей. Дошедшие до нас через античных писателей отголоски
некоторых синдо мсотских обрядов косвенно подтверждают значение ры-
боловства.
Религиозные представления меотов и сарматов нам почти не известны.
Относительно социального фактора мы условились рассматривать его как
влияние негосударственных, общинных институтов и отношений.
Восьмая зона степной и предгорный Крым. Различные археологиче
скис памятники: городища и могильники многочисленны и исследуются
уже давно. Па всей этой территории археологи выделяют несколько ло-
кальных вариантов местной культуры.
Основной древний этнос: тавроскифы и скифо-сарматы. Смешение
этих трех групп населения отражено в письменных памятниках и под
тверждается материалами раскопок могильников. Относительно Неаполя
Скифского речь шла выше.
На этой части Крыма есть малые реки (Салгир, Черная, Альма) в древ
ногти, скорее всего, более многоводные и ручьи. Вблизи поселений (Неа
187
поль) были и колодцы. Равнина и степь составляли основу природного
ландшафта. Вся территория делилась на берег и глубинку.
Хозяйственная деятельность местного населения включала в себя зем-
леделие в удобных для этого районах и кочевое и полукочевое скотовод
ство, которое предположительно играло ведущую роль. Значение рыбо
ловства было невелико, во всяком случае самостоятельной отраслью хо-
зяйства оно. скорее всего, не стало. Существовали ремесла: гончарное,
металлургия, ювелирное, косторезное.
Религия населения вобрала в себя в основном скифские и сарматские
культы, верования и обычаи.
Ситуация с социальным фактором, по-видимому, была аналогичной
седьмой зоне. В могильниках восьмой зоны представлены все виды погре-
бальных сооружений. Курганные насыпи в целом не характерны, зато
изредка попадаются грубые каменные стелы, на некоторых из них есть так
называемые сарматские знаки.
Самая слабоизученная — девятая зона. Данных для се даже очень по
верхностной характеристики крайне мало. Поэтому наше описание, естест-
венно, будет очень приблизительным, оставляя место для иных толковании
и введения нового материала.
Зона охватывает район горного Крыма и части предгорий почти до
Феодосии. Вопрос о населении этих мест в первые века нашей эры пока
остается не решенным. Среди исследователей нет единства даже о тож-
дестве тавров и кнзил-кобинпев в предшествовавшую эпоху. .Могильники
практически не известны. Античная традиция помещает здесь тавроекяфов.
Придерживаясь ее, мы и будем считать их основным древним этносом.
Однако тут же необходимо сделать замечание, что в ряде мест на побе-
режье. видимо, были и поселения греков, а на Ай-Тодорском мысу, как
известно, — лагерь римских вспомогательных войск — Харакс. Но это был
«случайный» компонент, не связанный со всем регионом. Городов и
«усадеб» тавроскифы не знали.
Многочисленные ручьи и родники являлись источниками пресной воды,
а ландшафт и формы хозяйственной деятельности имеют много общего
с шестой зоной. Это прежде всего горы и предгорья, лес с горными пастби-
щами, морской берег, правда, несколько более удобный для обитания, чем
побережье Кавказа. Земледелие в небольших долинах и на террасах, ско-
товодство с предпочтением овцеводству, довольно низкий уровень ремесел.
Мы ничего не можем сказать о рыболовстве, зато вправе предположить,
что охота играла заметную роль. В меньшей степени развита и торговля,
но пиратство позволяло получать какую то часть необходимых или желан-
ных изделий. Приобрести их иным путем было просто не на что: товарность
хозяйства отсутствовала.
Не приходится говорить о государственности, а религия представляла
собой, видимо, довольно примитивную систему представлении и культов,
(-удя по тому, как отнеслись тавроскифы к попавших! к ним воинам отряда
Юлия Аквиллы, заметного изменении в сторону смягчения их нравов и
обычаев в середине 1 в. н. э. пе произошло.
Относительно погребальных сооружений можно предположить, что,
как и прежде, основным пх видом оставалась плитовая могила - каменный
ящик.
188
Первая лона
Зона Крымского Приазовья, как уже отмечалось, одна иа наиболее изучен-
ных и обследованных в археологическом отношении. Основные показатели
доли участия факторов, которые дают количественную характеристику
зоны, следующие. Скифо-сарматское население составляло более половины
(55,12 %) от общего числа. 33,78 % обитателей зоны жило в городах.
41,03 в «усадьбах» и 25,36 % в поселениях. На первый взгляд такое
соотношение кажется неправдоподобным слитком уж велико число жи
телей «усадеб». С аналогичной картиной мы столкнемся в других зонах
и в целом по Боспору. Действительно, археологически нам и лучше и
больше известны города и поселения. Собственно «усадеб» найдено не так
уж и много. Но пе будем забывать что, во-первых, мы условились под усадь-
бами понимать и центры частновладельческих территорий (настоящие
усадьбы) и типы небольших поселений с правильной компактной плани-
ровкой. которыемогли выполнять функцию сторожевых фортов (castelhim),
крепостей, маяков и сигнальных башен, или просто «хутора» земледельцев
и скотоводов. Во вторых, часть их именно благодаря споим небольшим
размерам, а подчас и слабо выраженным строительным остаткам, и мало-
мощному культурному слою сравнительно легко и быстро были уничто
жены и природой, и человеком. Да и обнаружить то. что осталось, много
сложнее, чем городища.
Приведем в этой связи такую аналогию. Нс подлежит сомнению, что
подавляющая часть населения Руси на протяжении многих столетий жила
в деревнях и селах. Однако до сих пор мы мало что знаем об их облике по
данным археологии, и делаются только попытки поиска и исследования
следов средневековых исчезнувших деревень, хотя бы на ограниченной
территории. Безусловно, с точки зрения сохранности и количества архео-
логического материала это неблагодарная работа. Несравненно больше
дают раскопки городов. По ведь именно на труде сельского населения,
крестьян основывалась в первую очередь экономика всего Русского пну
царства почти вплоть до середины XIX в.
Вот почему задача поиска и изучения мелких поселений, усадеб, хуто-
ров и т. и. в хоре античного Боспора должна стать одной ил псрвостепен
нейших. Тем более что стремительное освоение этих территорий может
сделать эту работу уже в ближайшее время напрасной.
В системе водоснабжения колодцы в первой зоне занимали большее
место, чем ручьи (59,62 %). Это подтверждается и числом дошедших до
нас колодцев на побережье, и тем. что ручьи здесь сильно пересыхают и
становятся непроточными. Питаются они в основном за счет атмосферных
осадков. Вода их повсеместно непригодна для питья. Крохотные роднички,
кое где встречавшиеся между скал, хорошо утоляют жажду, но не могут
снабдить водой даже маленькое поселение.
Лес и степь соотносятся в эоне кек 53,70 % и 46,24 %. Думается, такое
соотношение па узкой полоске земли вдоль побережья вполне реально.
Лес в древности занимал здесь больше пространства. Сложнее судить,
н какой степени верна полученная характеристика хозяйства первой зовы.
Доля земледелия, скотоводства и ремесла одинакова (22,08 %), а рыбо-
ловства заметно больше — 33,73 %. Пе подлежит сомнению, что, хотя
/.90
в целом хозяйство населения зоны было комплексным, рыболовство
п силу особо благоприятных условий, должно было получить тут большое
развитие.
Еще менее поддаются какой-либо проверке данные по соотношению раз-
личных верований. По видимому, между’ скифской и сарматской рели-
гиями различий было нс так уж много, но мы все же решились рассматри
вать их обособленно. Тем более, что никаких исследований по сравнению
тех и других никем не проводилось. Несколько большая «величина» скиф-
ской религии, вероятно, объясняется тем, что население с этими религиоз-
ными представлениями преобладало или жило здесь издавна, а нот сармат-
ские элементы появились позднее и в меньшем числе.
На втором месте стоит греческая религия: 33,6 %. Зто на первый взгляд
странно, ведь, казалось бы, следы эллинских культов и верований болое
яркие, определенные и многочисленные, что объяснимо и большей разви-
тостью античных религиозных представлений, и обилием предметов культа,
например, терракоты, и тем, что это была, так сказать, государственная,
ведущая религия. Видимо, прямой зависимости тут нет, и доля охвачен-
ного сю населения могла быть и не самой значительной.
Вполне правдоподобную картину рисуют и показатели социального
фактора. 59,85 % общественных отношений, в которых находилось населе-
ние зоны, определялось государственными институтами, законами, поряд-
ками и т. п., а 49,15 % — различными догосударствеиными, общинными
нормами и традициями. Полученные цифровые данные вызывают опреде-
ленные вопросы и предположения. Случайно ли столь близки показатели по
«демографии» (город, усадьба, поселение, соответственно: 33,78; 41,03;
25,36) и религии (греческая, скифская, сарматская: 33.6; 41,34; 2. .05)?
Город, естественно, оплот античных веровании и традиций, это неудиви-
тельно. Но не отражают ли и другие «совпадения» столь же реальных
связей? Другими словами, не обитало ли в «усадьбах» (точнее, в тех не-
больших поселениях, которые мы относим к типу усадеб, помимо собст-
венно частновладельческих усадеб) в основном население, хранившее
скифские традиции, потомки скифов, живших здесь до I в. до и. а. и
пришедшие позднее из стопного Крыма? В то же время не сарматы ли или
скифо-сарматы. поселенные на правах военных поселенцев, составляли
большинство обитателей поселений?
Далее известно, что вблизи всех крупных поселений имелись колодцы.
'Го же можно сказать и о городах. Вблизи них были и другие источники
воды, но вряд ли они могли удовлетворить полностью потребность пасе
Ленин. Иное дело «усадьба». Здесь эти запросы были умеренные и ручьи
могли играть заметную роль, что, конечно, не исключало и колодцев.
Впрочем, сооружение их не всегда было под силу и целесообразно для
относительно небольшого коллектива. Если обратиться к археологии, то
действительно вблизи наиболее известной из «усадеб» — «II овоот ради ей-
ской» до сих пор существует ручей. Города л поселения подоле участия
в сумме дают 59,04. колодцы же 59,62 %! «Усадьбы» —41,03%,
ручьи - 40,38 %! Таким образом, цифры подтверждают в основном наши
наблюдения и логические построения и заставляют искать причипно-слод
ственные связи и возможные объяснения явлений, ранее не привлекавших
внимания. Следующий пример: рыбная ловля не касалась, так сказать.
7.9/
ландшафта, суши, а вот пахать и сеять предпочитали на открытых прост-
ранствах или в степи, или расчистив от леса какие-то участки. И уж.
конечно, не было в лесах городов с их ремеслом. Скотоводство также при-
вычно связывается со степью, но возможно и в лесостепи. Вся сумма хо
аяйс.тпа без рыболовства — 66,24 %, а доля собственно степи всего 46,24 %.
Значит, разница в 20 % это часть той отрасли хозяйства, которая не
могла «вместиться» в степь и развивалась также в «лесу». Учитывая все
вышесказанное, уместно сделать вывод, что этой частью, скорее всего, было
скотоводство. Свиноводство, разведение коз, в меньшей степени лошадей
и крупного рогатого скота в негустом, широколиственном лесу или в за
рослях кустарника в лощинах и балках (а именно таким и был лес в Восточ-
ном Крыму) вполне рентабельно. На долю отгонного, степного скотоводства
приходится всего 2,08 % хозяйственной деятельности. Таким образом,
можно предположить, что в первой зоне структура и состав стада как-то
отражали отмеченную особенность. Последующие работы остеологов пока-
жут, так ли это, но саман общая оценка имеющегося уже .материала не
противоречит этим построениям.
Подобные подсчеты и комбинации можно было бы продолжить, по и
уже сделанного достаточно для общей характеристики зоны. Аналогичные
действия мы проведем и по другим зонам, это позволит сравнить резуль
таты и сделать некоторые выводы.
Перейдем теперь к показателям гистограммы ранжирования факторов
но блокам в первой зоне.
Па блок 1 (простая грунтовая могила), вернее, на существование
этого типа погребальных сооружений влияют две группы факторов-приз-
наков (два пика), с одной стороны ручей, хозяйство (без рыболовства),
догосударственные отношения, в меньшей степени — поселения, берег
моря, сарматская религия. С другой рыболовство, колодец, лес, грече-
ская религия, греческий этнос, город, государство. В меньшей степени
усадьба, сармато скифский этнос, скифская религия. Таким образом, оче-
видно. что решающее влияние на первый блок имеет хозяйство и группа
факторов, связанная с греческим этносом (государство, город и т. п.).
Можно сделать вывод, что хотя простая грунтовая могила была обычной
и у скнфо-сарматов в усадьбах и поселениях, но наиболее, типична она для
городских некрополей. Впрочем, этот тип погребальных сооружений,
вообще очень широко распространен на обширной территории, пе является
исключением и первая зона.
Сложнее гистограмма второго блока (яма с заплечиками). Здесь три
«пика» — три группы решающих признаков. Во-первых, хозяйство (ре-
месло, скотоводство, земледелие); во-вторых, группа, по-видимому, харак-
теризующая поселение (хотя его значение меньше): колодец, берег, степь,
равнина, догосударственные отношения; в-третьих, группа, в которую
входят: скифо сарматский этнос, город, скифская религия, государство.
Примечательно, что значение греческого этноса и религии здесь наимень-
шее.
Таким образом, напрашивается вывод, что могилы с заплечиками свя-
заны со скифо-сарматами. хотя встречаются и в городских некрополях.
Для греческого обряда этот тип погребальных сооружений не характерен,
что не противоречит данным прхеологии и принятым взглядам.
Ю2
Гистограмма третьего блока (плитовме могилы) показывает, что здесь
решающие также три группы фактором. Поселения, хозяйство (кроме
рыболовства) и сарматская религия: «спита», обычно совутструюпщя
греческому относу (степь, колодой, город, античная религия, государство)
н «усадьба», скифская религия и скифо-сарматы. Прочие факторы имеют
подчиненное значении. Очевидно, что обе этнические группы независимо
друг от друга активно использовали этот тип погребальных сооружений.
Плитовые могилы известны у греков давно и в некрополях городов Восточ-
ного Крыма их немало. Вместе с тем у местного населении этих мест,
у скифов Крыма также издавна были распространены каменные ящики
и плитовые могилы. Сарматам этот тип погребении не присущ. Он ветре
чается в некронолях, как поселений, так н «усадеб» (Ново-Отрадное), что
также нашло отражение в гистограмме. Разумеется, не случайна и связь
с хозяйством. Сооружение любой могилы - груд, а Платовой достаточно
трудоемкий.
Блок четыре, простая могильная яма с перекрытиями, также один из
самых распространенных типов могил. Из двух групп определяющих фак
торов самая представительная и значительная связана с греческим этносом.
Второй «пик» и ниже, и менее ярко выражен. Он состоит из скифо сар-
матского этноса, «усадьбы», скифской религии, рыболовства.
Влияние сарматской традиции небольшое, меньшая роль и хозяйствен
кого фактора. И то и другое естественно: сарматам не очень-то свойствен
этот тип могил, а сооружение их обходилось дешевле и легче плитовых
гробниц. Учитывая, что в блоке собраны все ямы с различными перекры-
тиями, доминирование античных традиций еще более очевидно.
Большой интерес вызывает анализ пятого и шестого блоков. Подбойные
могилы в основном, судя по гистограмме, были связаны с сарматами и
скифо сарматами.
Несколько больше они присущи, видимо, могильникам поселений, чем
«усадеб*. Действительно, в некрополе Золотого и Заморского их восемь,
в Ново-Отрадном одна. С греческим этносом и религией подбои связаны
слабо. Хотя, как уже говорилось, грекам Боспора этот тип погребений не
был чужд вовсе. Можно даже сказать, что это скорее сарматская, а но ски-
фо-сарматская традиция.
Очень показательна картина с шестым блоком — склепами. Здесь две
различные группы определяющих факторов. Первая — явно связана с хо-
зяйственной деятельностью. Это закономерно, ибо склепы — наиболее
сложное и трудоемкое из всех погребальных сооружений. D этой же группе
степь, равнина, поселения, общинные отношения и т. д., берег. Ключом
к пониманию одного ил направлений этнической атрибуции склепов
служит присутствие здесь сарматской религии, хоти ранг этого фактора и
скромен.
Более влиятельная вторая группа факторов связана с греческим этносом
(колодец, город, государство, греческая религия).
Несколько ниже, но тоже значим ранг факторов, сопутствующих скиф-
скому этносу. Они оказались в одной группе с греческим, но как бы в под-
чиненном положении 15 целом гистограмма шестого блока в первой зоне
прекрасно подтверждает псе три группы этносов, с которыми связывают
этот тип погребальных сооружений: скифы, греки, сарматы.
’/,13 Л А. Маси си ников	1!)3
Так. например, «масса» количество греков и варваров в первой зоне
соотносятся как 44,7 и 55,21 %, а «о своему значению они меняются
местами: 55,55 и 44,45 %. Это важное обстоятельство помогает понять,
почему материалы раскопок рисуют картину преобладания греческих
традиций, черт и элементов культуры, причем в такой мере, что высказы-
вались даже мнения о почти полном отсутствии здесь варварского населе-
ния.
Далее, «город» в «массе» занимает 33,78 %, а значение его равно 45 %
и больше, чем у поселения и «усадьбы» (22,62 и 32,12 %), хотя количест
венно их население преобладало (25,36 и 41,03 %). Связь высокого значе-
ния города и греческого этноса очевидна. И если к этому «добавить» боль-
шой взвешенный процент эллинской религии: 46,63 % (масса 33,6 %) и
государственного признака (81.18 %), то вывод об определяющем влиянии
античных традиций, культуры и т. н. на этой территории будет достаточно
убедительным и объясняются противоречия в интерпретации археологиче-
ского материала.
Вторая зона
Средний могильник степной зоны Керченского п-ова рисует следующую
картину количественного соотношения признаков. Скифо сарматы здесь
так же, как и в первой зоне, численно несколько преобладают над греками
(55.33 и 44,6 %). Очень близки данные по «демографии», водным источ-
никам. религии и социальному фактору, но заметны различия в природной
среде и в хозяйственной сфере. За счет отсутствия постоянного рыболов-
ства возросло количество занятых в ремесле, земледелии и скотоводстве.
Отмеченное сходство определяет и идентичность выводов но ряду вопросов.
Во второй зоне, однако, несколько беднее представлены типы погребальных
сооружений, неизвестны подбои и могилы с заплечиками. Но иному выгля-
дят и гистограммы ранжирования признаков в блоках. Так, две группы
признаков примерно равные ни значению, определяют простые грунтовые
могилы. В основе одной лежит производственная деятельность — хозяй-
ство и общинные отношения, другая — обычный античный «набор»: греки,
государство, город, греческая религия, колодец. Поселения и сарматское
влияние играют меньшую роль и тяготеют к общине и хозяйству. «Усадь-
бы» и скифо сарматы попали в «свиту» античных признаков. Можно
сказать, что в основном простые грунтовые могилы связаны в этой эоне
с городами и греками и равно распространены и некрополях «усадеб» и
поселений.
Плитовые могилы (блок 2) также определяются двумя группами. И
вновь это хозяйство сарматская религия и поселения, с одной стороны,
и античный «набор» — греки, с другой.
Вторая группа признаков немного представительнее. К ней опять тяго-
теют скифо-сарматы и «усадьбы». Упало, по сравнению с первым блоком,
значение догосударстиенных отношений. Как и в первой зоне, идентичны
гистограммы грунтовой могилы с перекрытием и античного надгробия.
Здесь один пик, характеризующийся «античным» содержанием. К нему
примыкают «усадьбы», скифо-сарматы и скифская религия. Роль произ-
водственных признаков упала.
М3»
195
Сарматы, догоеударственные отношения, поселения — отошли на вто-
рой план. Гистограмма шестого блока склепов — «трехпиковая». Веду-
щие признаки, община ручей, экономика, «античный» комплекс. Вновь
к последней примыкает скифо-сарматский элемент. Склепы па некрополях
городов поселений и усадеб представлены в равной мере. Таким образом,
можно сказать, что влияние греческих норм было главным. Скифо-сарматы
уступают, а сарматское присутствие через призму погребальных соору-
жений слабо уловимо. С ними как-то связаны поселения и в большой мере
общинные отношении.
Примечательно, что скифское влияние всегда выступает не самостоя-
тельно. а вместе с «античным» набором факторов, занимая но отношению
к ним подчиненное положение. Это, как уже говорилось, быть может,
объясняется традиционностью контактов двух этносов и известной эллини
задней скнфо-сарматок.
Очепь похожи две зоны и по характеристикам «значимости признаков».
При “ранжировании» среднего могильника на первом месте также фактор
этноса (ранг 1,5; взвешенный процент 14,37). затем ландшафт (1,6;
13,44 %), рельеф и хозяйство (но 1,7; 12.64 %). Близок к ним и фактор
водных источников (2; 10,75 %). Социальный фактор и религия эанимакгг
4 5 моста и имеют соответственно ранги: 2 и 2,03; взвешенный процент
10.79 и 10,61. Наконец, «демография» играет одну из последних ролей
(2,53; 8.51 %). Выводы по этим показателям. сделанные в отношении пер-
вой зоны, применимы и здесь.
Вместе с тем, хотя проценты доли участия составляющих в факторе
этноса, «демографии», религии, государственности двух зон очень близки,
их взвешенные проценты отличаются. Так, значение греческого этноса
во второй зоне выше: 66,66 % тоже относится к роли городов (49,5 %)
и эллинской религии (54,81 %).
Правда, несколько ниже значение государственности (75 %), скиф-
ской религии, поселений и колодцев.
Третья зона
По географической характеристике эта зона более всего напоминает пер
ную. Процентное соотношение боспорян, скифо-сарматов и тавроскифов
по оценке доли участия следующие: 23,37 %, 28.85 % и 47,77 %. Большая
часть ннселения проживала в городах (55,67 %). В экономике доля земле
дел ня, скотоводство, ремесла и рыболовства почти повторяла картину пер
ной зоны. В силу значительного городского населения относительно высок
процент «государственности».
Здесь представлены все типы погребальных сооружений. Гистограммы
блоков, за небольшим исключением, повторяют первую зону.
Отметим, что появление нового этноса (тавроскифы) заметно не
отразилось на ранжировании признаков. Анализ гистограмм показывает,
что этот этнос не принес своих типов погребальных сооружений и влияние
его па прочие блоки небольшое. Ни в одном блоке этнос пе имеет ранга
выше второго и не образует самостоятельной группы. Это объясняется
утратой смешанным этносом прежних специфических черт и широким
заимствованием типов погребальных сооружений.
196
Везде доминируют факторы, соответствующие греческому этносу и
античной культуре. Они — определяющие для всех блоков. Экономики —
ведущая черта в характеристике второй группы факторов, получивших
высокие ранги.
Наконец, со скифами и в меньшей степени с сарматами, по видимому,
связан третий «пик» влияния. Даже в таком блоке, как плитовая могила,
где, казалось бы, воздействие таврских каменных ящиков должно быть
заметным, гистограмма ио отводит тавроскнфам высокого ранга.
Вместе с тем третий блок во всех трех зонах показывает в одном из
пиков скифское влияние.
По-видимому, дело тут не только в собственно скифских традициях, но и
в том, что на этой территории обычай сооружения каменных ящиков был
распространен у местного варварского населения еще n VI -II вв, до н. э.
По итогам ранжирования признаков третья зона, несмотря на все
отмеченные черты сходства, отличается от двух предыдущих. Прежде
всею ведущий фактор н среднем могильнике — экономика (ранг 1,37;
взвешенный процент 15,УЗ). К нему примыкают занимающие вторые
места (1,6; 13,65 %) факторы ландшафта и рельефа.
Этнос с показателями 1.93 и 11,29 % на третьем месте, затем «демог
рафия» (2,05, 10,62 %). Далее идут факторы: религии (2,37, 9.19%),
социальный (2.5; 8,76 %) и другие. Такое распределение, видимо, объясни
ется заметной нивелировкой этнических различий у обитателей этой зоны.
При этом господствующее положение приобретали традиции античной
культуры и возрастало значение греческого этноса. Это видно на показа-
телях взвешенного процента, т. е. значения факторов этноса и религии
в сравнении с цифрами доли участия. Греческий этнос: 46,04 % и 23,37 %;
скифо сарматский этнос - 29.97 % и 28,85 %; тавроскифы — 23,9 % и
47,77 %. Греческая религия — 42,23 % и 16,56 %; скифская религия
30,94 % и 20,42 %; сарматская религия — 13.54 % и 11,31 %; таврская —
13,2% н 51,16 %. Большое значение «античных» факторов в немалом
степени обусловлено столь же большим значением городов. Если количест-
венно городское население относится к сельскому как 55,67 % и 44,83 %,
то во взвешенном проценте роль городов еще внушительнее (63,36 %
против 36,64 %). Сильно в третьей зоне и влияние государственных
институтов (80 %).
Вероятно, объясняется это тем. что территория Черноморского побе-
режья Восточного Крыма уже давно была освоена греками, здесь были
старые и достаточно крупные города (Феодосия, Кнммерик, Китей).
Меньше пострадало это побережье и в смутное время II I вв. до н. э.
Четвертая эона
В количественном отношении основные этнические группы представлены
так: греки — 18,81 %; скифы (скифо-сарматы) 23,18 %; сарматы и
меоты (меоты сарматы) по 29 %. Велик процент населения, обитавшего
в пригородных усадьбах — 55,83 %.
Экономика включала все основные виды хозяйственной деятельности.
Именно большой процент негреков объясняет относительно большую чис
197
ленность населения в сфере общинных отношений (39,12 %), хотя, каза-
лось бы, вто был центр государства.
Более сложную картину рисуют гистограммы ранжирования факторов
в блоках.
Простая грунтовая могила определялась двумя группами факторов:
хозяйство и негосударственные отношения (последние усиливались, ви-
димо, зя счет сарматского влияния) и античный «набор» — греки, за-
тем — традиции скифов (скифо-сарматов), еще меньше значило в этом
блоке сармато меотское влияние.
Второй блок — могила с заплечиками обусловливалась четырьмя
группами показателей: хозяйством (кроме рыболовства); ландшафтпо
природными причинами и догосударственными отношениями; влиянием
скифов (скифо-сарматов) в городах и, наконец, мсото-сарматами. Роль
греков незначительна.
Гистограмма плитовой могилы трехпиковая. Как и в предшествующих
зонах, это группа хозяйственных признаков; греко-античная, самая высо-
кая по значению группа и группа, отражающая варварское влияние:
скифо-сарматы, сармато-меоты.
Четвертый блок — простая могила с перекрытием определяется почти
исключительно греко-античными признаками. Встречается этот тип и
в некоторых варварских могильниках, на что указывает первый ранг
общинных отношений и второй ранг факторов, говорящих о скифо-сармат-
ском этносе.
Показательно, что значение меотских традиций невелико, о чем свиде-
тельствует факт отсутствия перекрытий в грунтовых могилах Прикубанья.
Три пика признаков и у пятого блока. Один связан с традиционными
видами хозяйственной деятельности (земледелие, ремесло, скотоводство),
побережьем и колодцем. Эта группа, видимо, была решающей, объединяй
вокруг себя ряд факторов, среди которых греческий этнос и религия зани-
мают последнее место. Создается впечатление, что подбои более всего
связаны с хозяйственной спецификой прибрежных районов, затем со
скифо сарматами, вселившимися в города Боспора (второй «пик»?), или
принесены сюда сармато-меотским населением (третий «пик»). Анализ
подбойных могил в четвертой зоне по противоречит этим наблюдениям.
Сложна характеристика шестого блока. Здесь тоже три группы опре-
деляющих факторов, причем они приблизительно равноценны по значению.
Одна представляет собой экономическую характеристику зоны (земледе-
лие, скотоводство, ремесло, равнина, степь, берег, ручей, община). Вторая
группа говорит о приоритете влияния скифо-сарматов. живших в городах
и в меньшей мере греко-античных традиций. Третья свидетельствует
о воздействии меото сарматского мира. Все три источника появления раз-
личного рода склепов также подтверждаются археологически.
Седьмой блок, курганные насыпи, довольно редко встречается в рас
с.матриваемое время. Возведение их требовало немалых затрат сил, поэтому
мы ниране ожидать признаки экономического порядка среди ведущих
факторов. Так оно и есть на гистограмме. Здесь не три, а скорее два основ
них типа, причем первый как бы размытый, но представляющий много
численную группу. Высший ранг у признаков хозяйственной деятель-
ности и соответствующих природных условий этой зоны. Греко-античное
198
и скифское влияние на втором плане. Вторая группа отчетливо указывает
па то, что обычай курганных насыпей в зону принесен вселившимися
в города сармато-меотами. Хотя насыпи делались и над склепами знатных
боспорян.
Гистограмма девятого блока очень определенная и ее трактовка не
вызывает сомнений. Ярко выраженный пик показывает ведущую группу
греко-античных факторов. К пен примыкают показатели второго ранга —
скифская группа. Они отражают, скорее всего, присутствие в зоне элли-
низированных скифских элементов, заимствовавших традиционный аптич
ный тип надгробий. Третий ранг получили все признаки производственно
хозяйственной деятельности. Два крайних невысоких пика связаны с сар-
мато-меотами и могут свидетельствовать о новой волне «варварского» не
столько влияния, сколько заимствования. Иранские имена на пантикапей-
ских надгробиях этого времени убедительно подтверждают данную гисто-
грамму.
Итоги ранжирования факторов но четвертой зоне имеют заметные отли-
чия. На первом месте — сразу три фактора: этнос, «демография» и хо-
зяйство (ранг 1,5. взвешенный процент 13.14). Как обычно, высокий ранг
(1,6; 12.28 % и 1.7; 11.59%) имеют природные факторы. Казалось бы.
мы вправе ожидать и четвертой зоне, самой экономически развитой, с боль-
шим числом крупных городов и т. н. резкого преобладания именно фактора
хозяйства. Ио, как нам представляется, отмеченное равенство рангов трех
ведущих факторов далеко не случайно и, в сущности, характеризует уело
ния для сложения боспорского этноса (территория, язык, культура, эко-
номические связи).
Религия, водные источники, социальный фактор занимают соответст-
венно: четвертое седьмое места. Очень своеобразно в зоне и соотноше-
ние оценки и значения факторов. Общая тенденция — их сближение. Так,
сохраняются пропорции в факторе этноса, религии. Вероятно, это пока-
жется удивительным, но значение греческого этноса, эллинской религии
и государственности в этой самой развитой, «античной» из зон - наимень-
шее. Может быть, здесь действует какая-то обратная закономерность, по
которой в зоне самых интенсивных этнических контактов сильнее всего
активн(х:ть пришлых народов, иными словами, варварские элементы стре-
мятся стать «боспоряиами».
Пятая зона
По своим характеристикам пятая зона должна быть схожа с четвертой,
но этого полностью нс наблюдается. Дело в том, что ее границы, в силу
причин, о которых мы выше говорили, очерчены слишком широко. В зону
заведомо были включены глубинные районы Таманского п-ова, специфика
которых пока, ввиду слабой изученности памятников, не ясна. Таким обра-
зом, общая характеристика как бы сглаживает особенности собственно
рассматриваемого района — побережья пролива. И все же, особенно в коли
явственном отношении (по показателям доли участия), между двумя
зонами много общего. Большую часть населения составляли варвары
(более 70%); велико количество обитателей «усадеб» («батареек»?)
(41,95 %); ведущее место в водоснабжении занимала, как и следовало
199
ожидать, большая река. Доминировали иегреческие культы и существенна
доля населения, находившегося в основном н сфере негосударственных
отношений (40,23 %). Интересно сравнение гистограмм блоков этих двух
зон, тем более, что их набор одинаков.
Гистограмма первого блока в отличие от четвертой зоны имеет не два,
а три пика. Первые два общие: экономика и грско античный комплекс
факторов, причем вторая группа — ведущая. А вот третий пик — меотский
и сарматский этносы и религия указывает па сильное значение варварских
традиций. Соседство показателей «глубинки» и «большой реки» указывают
на район Прикубанья. Действительно, простые грунтовые могилы — са-
мый распространенный тин погребальных сооружении в могильниках
меото-сарматского населения Среднего Прикубанья.
Гистограммы второго блока идентичны предшествовавшей зоне. Те же
четыре пика ведущих факторов, так же низок ранг греков и греческой
религии и определяющее значение хозяйства и меото-сарматов, живших
в городах. Могилы с заплечиками, по-нидимому, окончательно надо свя-
зать с негреческими погребальными обычаями.
Третий блок тоже имеет три группы определяющих факторов: эконо-
мика. греко-античный «набор» и меото-с арматы. Роль последних не очень
велика. Плитовые могилы редко встречаются в меото-сарматских могиль-
никах.
Зато четвертый блок — ямы с перекрытиями, в пятой зоне представ-
лен гистограммой с двумя ярко выраженными пиками. Первая, главная
группа, возглавляемая греко-античными факторами, присоединяет к себе
почти все «хозяйство», кроме рыболовства. Вторая меньшая, с акцентом
на меото-сарматов и их религию, включает большую реку, глубинку,
«усадьбу» и рыболовство.
Столь же определенна гистограмма пятого блока. Здесь нет следов
скифского влияния (как в четвертой зоне), а решающая группа факторов
главным образом характеризует хозяйство и связи с догосударственными
отношениями и поселениями. Ранги греков, и особенно городов и государ-
ственности, самые низкие. Вторая группа — вновь сар.мато-меотскнй этнос,
религия и. . . «усадьба». Можно сделать вывод, что подбои в основном
привнесены из варварской среды.
Как и следовало ожидать, гистограмма шестого блока — склепов спиде
тельстнует о трех основных истоках их распространения. Примерно ран-
ное влияние имеют погребальные обряды у греков и меото-сарматов и
значение экономики. Фактор «демографии» получил невысокие ранги.
Характеристики седьмого блока этих двух зон практически едины.
Курганные насыпи, естественно, прежде всего связаны с хозяйственной
деятельностью, природными факторами. Значение греков и эллинской
религии несколько меньше. Второй лик связан с традициями меото сарма-
тов, поселившихся в городах азиатского Боспора.
В общем схожи и гистограммы девятого блока. За тем лишь исключе
нисм, что скифского влияния в пятой зоне практически нет. Хозяйственно-
греко античный набор факторов определяющий для надгробий.
Среди выявленных связей отметим, что соседство большой реки и глу
бинки с меото-сарматскими этносами и религией определенно говорит,
откуда шло это варварское влияние на характеристику блоков (Среднее
200
и Нижнее Прикубанье, занимаемые сарматскими и моотскими племенами,
т. е. седьмая зона).
Поселения в основном примыкают во всех блоках к хозяйственно-
природным факторам, но не к рыболовству. «Усадьбы» же почти всегда
вместе или рядом с меото-сарматами, рыболовством, берегом, менее с глу-
бинкой. Не подтверждение ли это уже высказывавшегося предположения
о какой-то связи «батареек» с меото-сарматами на Азиатском Боепоре и их
не столько хозяйственной, сколько воеппо административной роли (крспо
сти. сторожевые посты)? Примечательно, что большинство их действи-
тельно расположено на побережье Фанталовского п-ова. Разумеется, это
относится нс ко всем «усадьбам». Были среди них, видимо, и обычные
центры земельных наделов.
По своему значению факторы, влияющие нв погребальные сооружения
в пятой зоне распределяются следующим образом: на первом месте этнос
(ранг 1.06; взвешенный процент 18,95), на втором ландшафт и хо-
зяйство (1,6; 12,58 %) к ним примыкает равнина (1,7; 11.85 %). На чет-
вертом месте религия (2,03; 9,91). Затем фактор территории, «демогра-
фии», водных источников и. наконец, — социальный.
Как и в четвертой зоне, несмотря на определенные отклонения, броса-
ется в глаза соотношение процентного содержания факторов в количествен-
ном и качественном выражении. В частности, низкий взвешенный процент
(значение) греческого этноса (29.41 %) и религии (37,82 %). Напротив,
значение городов выше доли городского населения (45 % против 33,19 %),
то же можно сказать и о государственности (80 % против 59,76 %). Очень
показательно, что если в общей массе водных источников большая река
занимала ведущее место (65,02 %), то значили больше для населения
колодцы (взвешенный процент 59,45 %, река лишь 27,82 %). В этом нет
ничего удивительного, для питья не стремились пользоваться водой отк-
рытых источников и предпочтение отдавалось колодцам и родникам. Не-
сколько ниже в питой зоне и значение рыболовства (16,8 %, против 25 %
в четвертой зоне). Пет сомнения, что эта отрасль хозяйства была сильно
развита и на Азиатском Боепоре, но все же мы здесь не знаем рыбозасолоч-
ных цистерн и мощных скоплений раковин моллюсков в зольниках и куль-
турных слоях городищ.
Шестая зона
Судя по показателям доли участия, греческого населения, здесь было
невелико (24.6%), а мсоты и сарматы в ранных долях составляли по
37,69 %. Население распределилось по типам населенных пунктов, в основ-
ном в тех же пропорциях, что и в других зонах: больше всего в «усадь
бах», затем идут города и поселения. Относительное большинство жителей
(46,67 %) придерживались меотских верований и около двух третей были
охвачены государственными отношениями.
В некрополях этой зоны, как отмечалось, представлены не все типы пог
ребальных сооружений. Причем гистограммы блоков (1. 3, 4) похожи на
соответствующие графики пятой зоны. Сходство здесь можно бы назвать
почти полным, если бы не известные природные особенности зоны и мень-
шая высота пикон (меньшее значение) греко-античной группы факторов.
14 Л. А. Маг лги Миков	2С1
Ila распространение того или иного типа погребал иных сооружений,
влияли, с одной стороны, античные, с другой — варварские, сармато-
меотские традиции и факторы экономического порядка.
Специфической чертой некрополей зоны были кольцевые каменные
обкладки вокруг могил На их гистограмме дна пика влияния. Меньший:
антично хозяйственный (греческий этнос, религия, ремесло, скотоводство,
земледелия), скорее всего, отражал помимо роли экономики, занмствова
ния боснорянами этого своеобразного обычая. Подтвердить это могли бы
раскопки городских некрополем, но они пока не проводились. Высший,
определяющий пик вобрал в себя весь природный фактор, государство и
сармато-меотские этносы с «усадьбой». С<реди всего этого набора, видимо,
главными следует считать те, что характеризуют особенности окружающей
среды (горы, лес, ручей). Собственно обряд погребения (поза. ориентация,
инвентарь и т. н.) этих могил не многим отличается от захоронений в меото
сарматских могильниках Прикубанья. Невысокий ранг сарматской рели-
гии, свидетельствует, что в основном .здесь сказались какие-то более
древние традиции.
Как и следовало ожидать, значение факторов в шестой эоне иное: этнос
ганимает первое место (взвешенный процент 16,45 %) природные фак
торы второе и четвертое места, на третьем стоит хозяйство. Также на
четвертом — социальный фактор, на пятом — религия. Затем следуют вод-
ные источники и «демография». Тип поселения мало что значил для
погребального обряда этой зоны. Греческий этнос в сравнении с другими
не имел преимущественного значения (33 %), хотя роль городов а зоне
и выше массы городского населения. О влиянии в основном меотского
населения этих мест говорит и высокий взвешенный процент меотской
религии (43,05 %).
Седьмая зона
Зоны семь девять, сопредельные с Бослором варварские территории,
интересны для нас в плане сравнения результатов.
В седьмой зоне (Прикубанье, Восточное Приазовье), судя по показа
толям доли участия, численность меотов и сармат была одинакова (50 %).
Большая река (Кубань с притоками) доминировала в факторе водных
источников. Лес несколько превосходил степную территорию. Заметное
место б хозяйстве занимала рыбная ловля. Показатель по религиозному
фактору отдает предпочтение меотской религии. О социальном факторе
ня этой территории выше говорилось.
Погребальные сооружения седьмой зоны представлены пятью блоками.
Простые грунтовые могилы — самый многочисленный и распространен-
ный тип. Гистограмма рисует два типи влияющих на него факторов: хо
зяйство и догосударетвенные общинные отношения, ведущие в одной
группе, и меото-сарматский этнос и глубинка — в другой. Сарматская рели-
гия имеет ранг ниже меотской.
Второй блок — могилы с заплечиками, определяется тремя группами
факторов. Первая — хозяйство (без рыболовства); вторая — факторы при
родной среды (берег, равнина, степь) и общинные отношения; третья
мсотскин и сарматский этносы и меотская религия. Последний ник груи-
202
пируется с глубинкой и реками, второй дает как будто бы облик прибреж-
ной, в основном стенной зоны, видимо, наиболее густо населенной. Это
подтверждает и присутствие во второй группе рыболовства. Второй пик
выше, что, быть может, указывает на сто преимущественное значение.
Никто не проводил картографирования типов могил в этой зоне. Но, осно-
вываясь на данных этой гистограммы, можно предположить, что в целом
не очень многочисленные могилы с заплечиками чаще встречаются в мо-
гильниках прибрежных поселений. Они были заимствованы мсотами
(третья группа факторов), и сарматская религия, находящаяся между
первой и второй группами, возможно, свидетельствует, что именно с cap
матами первоначально связано появление этого типа могил.
Пятый блок — подбои на этой территории, до позднеэллинистического
времени не известны. Гистограмма блока двухпиковая. Второй, как и
в предшествовавших блоках, связан с глубинкой, меото сарматским этно
сом, малыми реками, меотской религией. Первый пик — хозяйство (без
рыболовства), берег, сарматская религия. В этой же группе на втором
плане поселения, общинные отношения, степь, равнина. Трактовка обеих
групп н принципе допустима та же, что в первом и втором блоках. Причем
везде высок ранг берега и одновременно низок (?) ранг рыболовства. Это
наталкивает па мысль, что сарматское влияние, вернее, проникновение
какой-то части сарматов, принесших подбои и могилы с заплечиками, шло
по прибрежным районам. Сарматы исконно по были рыболовами, что и под-
черкивается отмеченной особенностью гистограмм.
В гистограмме шестого блока (склепы) примечательно то, что и сар-
матская религия, и берег получили очень низкий шестой ранг в первой
группе определяющих факторов, которую возглавляет хозяйство. Вторая
группа аналогична всем в других блоках. Таким образом, этот блок нет
оснований связывать только с приходом сармат в район Приазовья. Ви
димо. отчасти склепы принесли сарматские племена, продвинувшиеся в
Прикубанье иа степного Волго-Донского междуречья, но правы и те иссле-
дователи, которые считают, что этот тип погребальных сооружений не был
никем ни принесен, пи заимствован. Он появился у меото сарматского
населения Среднего Прикубанья самостоятельно, вследствие их внутрен-
него развития (перемены в структуре семьи, новые религиозные взгляды,
развитие экономики и т. и.) .
Седьмой блок — курганы издавна известны в этой зоне. Естественно,
один из трех пиков гистограммы указывает на значение хозяйственного
фактора, другой — природных условий (степь, равнина, берег) и местного
населения (поселения, рыболовство). Третья группа состоит из этносов,
малой реки, меотской религии и связана больше с глубинной территорией.
Не исключено, что связь этноса с глубинкой говорит о том, что в более
экономически развитых прибрежных районах зоны население было сме-
шанным.
В целом средний могильник седьмой зоны определяется в убывающей
последовательности следующими факторами. На первом мосте этнос (ранг
1, взвешенный процент 22,67); на втором — хозяйство (1,62; 13,97 %), па
третьем рельеф (1,7; 13,29%), затем «демография», территория, рели-
гия, ландшафт, водные источники и на последнем месте — социальный
фактор. Обращает на себя внимание не только высокий ранг, по и большой
203
14*
взвешенный процент фактора относа и значительная разница между ним
и процентом хозяйственного фактора. Нин одной из зон Боспора эта раз
ница (там, где она есть) не была столь существенной. Таким образом,
есть основания говорить, что в седьмой зоне фактор этноса не только был
самым влиятельным, по и в значительной степени определял тип погре
бальных сооружений.
Принято считать, что с приходом на Северный Кавказ и в Прикубанье
сарматов меотское население сильно сокращается, а его традиции посте-
пенно исчезают. Не оспаривая положения о том. что часть меотов действи-
тельно была вытеснена с правобережья Кубани п предгорья, обратимся
к внутрифакторной характеристике. Судя по цифрам взвешенного про-
цента. влияние меогского и сарматского этносов было равным (50 %),
таким же, кпк уже говорилось, была и их численность. На гистограммах
блоков мы видим эти два этноса рядом, с одним рангом. А вот по значению
религий меоты сильно превосходят сарматов (80,39 % против 19,61 %)!
Это можно истолковать как в известной мире победу религиозных представ-
лений инотой над верованиями пришельцев, причем часть их самих пере-
няла религию меотов. Мы не можем судить, сколь велика была разница
между этими двумя религиями и практически, кроме погребального обряда,
не имеем никаких источников по данному вопросу. Но как раз материалы
могильников, особенно грунтовых, массовых захоронений рядового населе-
ния. вовсе не рисуют картину полного господства черт, связываемых
с сарматами. Видимо, в понятии «меото-сарматская культура» нет основа
ний переоценивать численность и значение сарматского компонента.
Любопытно и еще одно наблюдение. Доля и значение рыболовства
сильно различаются: 34,09 % и 8,68 %. Объяснение этому можно предло
жить следующее: ловля рыбы, как бы много она ни давала и сколько бы
людей ею ни запиналось, являлась н основном сезонным занятием, успех
ее зависел от многих причин и не был гарантирован. Не следует, видимо,
думать о слишком большой «товарности» этого промысла у меотов. Часть
рыбы поступала па Боспор в обмен на что-то и в качестве дани. Но объем
этого нам но известен.
Восьмая зона
Закономерности этой зоны особенно важны дли понимания процессов
в Восточном Крыму.
Показатели доли участия дают нам на первый взгляд странное соот-
ношение этносов: скифо-сарматов и скифо тавров — 37,61 и 62,39 %. Ана
логичным выглядит сравнение и в области религии. Не следует однако
забывать, что основным и в том и в другом «этносе» могло быть поэднескиф>
скос население. Поэтому условимся под скифо таврами понимать осноннун>
массу позднескифского населения, оттесненного сарматами, не смешан
шегося с ними и находившегося в контактах с поздними таврами.
Погребальные сооружения восьмой зоны, как уже говорилось, разно-
образны и хорошо изучены.
Первый блок простые грунтовые могилы — определяется тремя не-
равными пиками факторных признаков. Два последних — невысокие, что,
видимо, характеризует их небольшое значение, и связаны с этносом (скв
20/
фо-сарматы и скифская религия, скнфо-тавры и малая река). Первый пик
более представителен. Основное здесь — хозяйство и общинные отноше-
ния. Берег, сарматская религия, поселения стоят рангом ниже. Может
быть, косвенным указанием на присутствие сарматов в прибрежных райо-
нах степного Крыма является общин ранг и близость признаков сарматской
религии и берега? Во всяком случае, известные сатархи были морскими
разбойниками и считаются сарматами.
Второй блок ямы с заплечиками — также трехпиковый. Хозяйство,
природная среда, берег, общинные отношения, колодец; глубинка и малая
река. Факторы этноса примыкают к третьей группе, но ранги их ниже.
Создается впечатление, что этот тин могил больше связан со степными
прибрежными равнинами, где есть колодцы. Не исключено, что он прине-
сен сарматами.
П лиговые могилы издавна известны ня всей этой территории. Может
быть, поэтому среди основной группы определяющих факторов нет пря-
мых указаний на этнос, а низкий второй пик состоит из скифо-тавров и
малой реки. Поселения, экономика — ведущие здесь факторы. Ранги
скифо сарматов и скифской религии низкие. Что до скифо тавров, то и тут
сказалась сила традиции; каменные ящики — основной тип могил и тавров
и кызил-кобинцев (если это разные народы?).
Могилы следующего типа — ямы с перекрытиями больше всего свя-
заны с побережьем, скифским этносом и религией. В меныпей степени
зависит четвертый блок от скифо-тавров и «глубинки».
Очень выразителен и однозначен по своей гистограмме пятый блок —
подбои. Единственная ведущая группа факторов здесь не оставляет сомне-
ний в этнической атрибуции подбоев: хозяйство, берег и сарматская рели-
гия. Вновь мы видим сочетание берега и сарматской религии. Скифско-
таврские признаки имеют самый низкий ранг. Подбои для скифского и тем
более таврского населения и прежде не были тут характерны.
Гистограмма шестого блока — склепов, наоборот, ставит сарматскую
религию и берег на предпоследнее место. Броме экономики, дне группы
определяющих факторов — это все тот же набор: скифо сарматы и скиф-
ская религия; скнфо-тавры, малая река.
Склепы у скифов были распространены издавна. Таврам они не свой
ственны. Это лишний раз подтверждает, что в смешанном этносе «ски-
фо гавры», влияние последних минимально. Тройное упоминание «скиф-
ского» в двух последних никах, а также «глубинки» заставляет считать,
что именно скифские традиции были решающими. Все это полностью
согласуется с мнениями археологов о скифской принадлежности грунто
вых склепов Крыма в I в. до н. а. — I—II вв. и. э.
Любопытна гистограмма десятого блока — грубых каменных стел, из-
редка встречающихся в степном Крыму. Ее единственный пик вобрал в себя
определения: хозяйства, глубинки, степи, поселения, догосударственных
отношений и, что особенно важно, скифо-тавров и скифской религии. Все
факторы, снизанные с сарматами, получили низкие ранги. Объясняя про-
исхождение этих стел позднескифскимп традициями, не решает ли эта
гистограмма в пользу скифов и вопроса о так называемых сарматских
знаках на некоторых из них?
205
Вообще, гистограммы восьмой зоны среди отмеченных связей указы-
вают и на такие, видимо не случайные, как колодец и берег; глубинка и
малая река; скнфо-тавры и малая река. За ними тоже стоят определенные
реалии.
Как и в другой варварской зоне седьмой, в степном Крыму процент
доли участия в ряде случаев почти равен взвешенному проценту, иными
словами, количество — масса равно качеству — значению. Именно так
обстоит дело с факторами этноса и отчасти религии.
Ведущим фактором восьмой зоны с довольно большим преимущест-
вом является хозяйство, что сразу выделяет эту зону из всех прочих
(ранг 1,1, взвешенный процент 20,45). Как объяснить этот феномен, ведь
вряд ли дело тут в особо высоком уровне развития экономики в поздисскиф-
ском царстве? Даже на Боспоре лишь в наиболее развитых «городских»
эонах экономика превалировала над этносом или была с ним равна. Оста
стен предположить, что или мы где-то в оценках допускаем ошибку (пап
рнмер, не ясен вопрос с рыболовством в этой зоне), или (что более ве-
роятно) недоучли социальный фактор, ограничив его доклассовыми, до-
государствеппыми отношениями. На втором месте по значению стоит
фактор этноса и рельефа (1,6; 14,08%); па третьем — ландшафт (1,7;
13,23 %); на четвертом «демографии»; на пятом религии, па шестом
и седьмом — территории и водных источников; на последнем — сопиаль
ный фактор.
Отметим попутно, что естественная теснейшая связь хозяйственной
деятельности человека и природы, окружающей среды отчетливо просле
живается на всех гистограммах, что также, быть может, говорит об объек-
тивности метода.
Девятая зона
Наши знания по девятой мне столь неполны, что все подсчеты и выводы
будут очень условными. Из погребальных сооружений здесь можно допу
стить с большой долей вероятности пантовые могилы. По значению на
первом мосте оказались факторы «демографии»; рельефа, хозяйства и ре-
лигии. Затем идут: ландшафт, этнос, социальный фактор и водные источ
ники. Это единственная зона со столь странной группировкой. Нигде
больше религия не играет такой роли. Впрочем, вспомним религию тавров,
вернее те полулегенды, которые передают античные авторы. Их дикость,
враждебность ко всему чужому. Одно из двух, или наши выводы очень уж
приблизительны и неверны, или же они рисуют картину отсталого обще-
ства с неразвитой экономикой и большой зависимостью хозяйства от
природных условий, с сильными родовыми отношениями и несложнвши-
мися этническими особенностями. Недаром население горного Крыма
в первые веки нашей эры античные авторы именовали по разному, а сов
ременные исследователи, как уже говорилось, никак не придут к единому
мнению по поводу этнической атрибуции различных памятников.
Следующий этап работы — характеристика доли участии и значения
факторов в целом но Босиору (средний боснорский могильник) и всему
региону.
20в
Одновременно вернувшись к частотным таблицам блоков, определены
по «частоте встречаемости» показатели так называемой этничности блока.
Итак, гистограмма первого блока (простой грунтовом могилы боспор-
ского некрополя) имеет три пика: левый, скифо-тавры. большая река;
второй и третий равновелики, хотя ранги их признаков не одинаковы.
Второй — грек» античная группа, видимо, ведущий. Все его составляю
щис — имеют высший ранг. Третья группа: община, хозяйство, ручей,
сарматская религия.
Таким образом, более всего связан этот тип могил с греческим этносом,
государством, религией, городом, колодцем, рыболовством. Простые грун-
товые .могилы самые распространенные на Боепоре. Их много и на сельской
территории. Хотелось бы отметить сочетание почти во всех гистограммах
признаков социального фактора и хозяйственной деятельности. Не явля-
ется ли это отражением известного единства производительных сил и
производственных отношений?
Влияние варварских традиций на этот блок на Боепоре невелико. И это,
несмотря на то, что у меотов этот тин могил был господствующим.
«Демографический» фактор особого значения на распространение згою
блока не имел. В некрополях городов простые грунтовые могилы состав-
ляли большинство, в некрополях «усадеб» их было, наверное, чуть меньше,
чем поселений.
Средняя частота встречаемости («этичность») первою блока — 0.18.
Эта цифра ближе всею к показателям частоты встречаемости признака
греческого (0,16), что совпадает с данными анализа гистограммы.
Второй блок могила с заплечиками. Ее гистограмма имеет две группы
определяющих факторов. В первой: скифо-сарматский .иное, скифская
религия, город, античное государство (первый ранг), греки и их религия,
лес (второй ранг). Во-второй — степь, равнина, берег, общинные отноше-
ния, сарматская религия (первый ранг), хозяйство (без рыболовства) и
ручей (третьи и четвертый ранги). Вывод может быть таким, этот тип
могил в целом обусловлен сарматским влиянием. Дли некрополей поселе-
ний и «усадеб» они не характерны.
Показатель этничности блока приблизительно равен 0,25 и соответст
пуст частоте встречаемости признака скифо-сарматского этноса.
Гистограмма по третьему блоку (плитовые могилы) показывает, что
на Боепоре они связаны более всего с античными традициями и хозяйством
и распространены как в городских, так и в сельских некронолях вне за
нисимости от типов населенных пунктов. Влияние обычаев сопредель-
ных варваров, особенно скифо-тавров, на собственно боспорские некрополи
минимально.
Показатель этничности блока около 0,2, что близко к частоте встречае-
мости греческого и скифо-снрматского этносов.
Три пика имеет гистограмма четвертого блока (грунтовая могила
с перекрытием). Первый включает: горы, таврскую религию большую
реку и, видимо, отражает некоторое влияние гаврских и скифо-таврских
традиций. Второй пик связан с меото-сарматами. Причем речь идет, скорее
всего, о влиянии населения лесистых предгорий, а не Среднего Ирику
банья. В целом степень варварского воздействия на распространение
этого типа могил на Боепоре невелика. (П пики и ранги этих факторов не
207
ведущие.) Решающее значение имели греко-античные факторы; греки,
город, государство, эллинская религия, берег, равнина, колодец, степь
(первый ранг), поселение (второй ранг). Прочие — составляют лишь
«свиту» этого пика. Известно, какими различными и по конструкции и
по материалам были перекрытия в некрополях Ьюспора.
Средняя частота встречаемости — этиичность блока: 0,21—0,22. Цифра
эта, в общем средняя для признаков всех этносов, ближе других, пожалуй,
к скифо-сарматам. На гистограмме подбойных могил два ника. В главном,
высшем пике ведущими являются: сарматский и меотский этнос, «усадь-
ба», малая река, глубинка, меотская религия. Рангом ниже — античное
государство, еще ниже — скифо-сарматы, город, скифская религия, затем
лес. Греческий этнос и религия получили пятый ранг. Во второй опреде-
ляющей группе: степь, равнина, доклассовые отношения (первый ранг).
Следом идут: хозяйство, сарматская религия, берег.
Из этого следует, что подбои в своем большинстве принесены на Боспор
сарматами (меото сарматами). Влияние античного погребального обряда
не столь велико.
Показатель этничности блока около 0,25, что ближе всего к частоте
встречаемости скифо-сарматского этноса и в меньшей степени греческого.
Общая гистограмма шестого блока также трехпиковая. В мепьшей мере
склепы определяются меото-сарматским влиянием (левый пик): малая
река, сарматский и меотский этнос, меото-сарматская религия. Лес. глу-
бинка, усадьба — «свита» этого пика. Лес и глубинка характеризуют,
видимо, Прикубанье, причем скорее левобережье, «усадьба» — предполо-
жение о связи «батареек» с сарматами. Средний пик связан со скифо
сарматами, городом, рыболовством, скифской религией, греками и их
религией и государством. Высший ранг у скифо-сарматского этноса. В це-
лом группа рисует зависимость блока от влияния традиций скифо-сармат,
поселившихся в боепорских городах (город, государство) и поселениях
(поселение, берег, рыболовство, колодец), и самих греков-боспорян.
Самый влиятельный все же крайне правый пик. характеризующийся
основными видами хозяйственной деятельности и природными факторами.
Здесь же, но ниже рангом, сарматская религия, ручей, догосударственные
отношения.
Можно сделать вывод, что главным в появлении и распространении
на Боспоре склепов было не влияние погребального обряда различных
этносов, а экономические предпосылки: способность и целесообразность
возведения этих сооружений, материальный достаток населения, а также
состав семьи (семейно-родственные связи).
Показатель этничности блока: 0,18 стоит ближе всего к частоте встре-
чаемости греческого и скифо-сарматского этносов, что все же показательно.
Рассмотрим теперь блоки надмогильных сооружений. Курганные на-
сыпи дают по Боспору довольно ровную однозначную гистограмму. Веду-
щая группа включает в себя хозяйственный фактор, догосударственные
отношения и факторы природной среды (равнина, степь, берег, ручей).
Лишь четвертый ранг сарматской религии указывает на влияние одного
из этносов.
Как ни в одном другом случае, определяющая роль экономики и при-
роды среды здесь очевидна. «Этиичиость» блока равна 0,29 и из всех
208
прочих величин частоты встречаемости в факторе доноса ближе грекам
и скифо-сарматам. На Боспоре в первые века нашей эры курганные на
сыпи или перекрывали каменные склепы в городских некрополях или
встречались над грунтовыми склепами и могилами хоры европейской
части государства. Гистограмма восьмого блока (каменные кольцевые
выкладки) очень проста и целиком вобрала все факторы в ведущую
группу. Это показывает специфичность блока. Высшие ранги у сармат-
ского и меотского этносов, «усадьбы» леса, ручья, гор, берега, меотской
религии и государства. Все они характеризуют природу, месторасположе-
ние и предполагаемую этническую принадлежность населения, причем
меотские признаки преобладают над сарматскими.
Также выглядит гистограмма десятого блока (каменные стелы). Пер
вый ранг имеют, как и следовало ожидать, скифо-таврский этнос, поселе-
ние, хозяйство, скифская религия, догосударственные отношения.
Надгробия античного типа в рассматриваемое время прочно пошли
в обычай всего рнзноэтничного населения Боспора. Вспомним, что еще
в V в. до н. э. под одним из самых ранних пантикапейских надгробий был
погребен тавр Тихон. Гистограмма имеет два пика, второстепенный ука
зывает на роль заимствований. В порядке величины ранга стоят глубинка,
сарматы, меоты, меотская религия, лес, большая река, тавреная религия,
скифо-тавры, малая река. Перед нами указания на азиатских соседей
Боспора и отчасти на степной и предгорный Крым. Основную группу
составляют греки, город, степь, колодец, равнина, государство, греческая
религия (первый ранг) и хозяйство (второй ранг).
Обратимся теперь к общему анализу и оценке факторов, влияющих
на погребальные сооружения Боспора. Прежде всего рассмотрим плот-
ность распределения факторов по зонам на Боспоре, т. е. количественную
характеристику его среднего могильника. Получается, что в этническом
плане население Боспора на 8,3В % скифо тавры; 20,33 % — скифо-сар-
маты; по 22,25 % — сарматы и меоты и на 26,70 % боспорские греки
37,52 % жило в городах, 38,97 в «усадьбах» и 23,49 % — в поселениях.
Ручей и колодец составляли основную массу водных источников. Лес и
лесостепь господствовали в ландшафте, равнины преобладали над горами,
большая часть боспорской территории — это .морские побережья.
Все основные отрасли производящего хозяйства представлены в равной
степени, несколько выше доля рыболовства (?). По охвату населения
основные «религии» распределяются в пропорциях, близких этническому
делению. Почти 60 % населения включено в сферу классовых, государст-
венных отношений.
Показательны итоги ранжирования, т. е. значения факторов в среднем
по Босиору. На первом месте г высшим рангом стоит фактор этноса. Прак-
тически равны ему факторы экономики и ландшафта (13,56 % и 13,3 %).
На третьем месте — рельеф местности, впрочем очень близкий к взвешен
ному проценту ландшафта. Затем — религия, государственность и т. д.
Итак, вновь приходим к выводу, что этнос и экономика связаны между
собой. В то же время чем ближе ранги этих факторов, тем. видимо, больше
оснований говорить о сложении устойчивого этноса или этнической общ
иости. От этих факторов в первую очередь зависел весь погребальный
обряд.
209
Взвешенные проценты всех факторов, занимающих ранги с IV по VIII,
очень близки (9,8— 8,63 %) и представляют как бы одну группу. Это такте
свидетельствует о сближении всех факторов, определяющих этнос и его
устойчивость.
В этой связи было бы интересно сравнить результаты но Боспору
с ранжированием факторов по всему региону. Различия здесь очевидны.
Во втором случае на нервом и втором месте (с очень незначительной раз-
ницей) факторы рельефа и хозяйства. Следом социальный фактор,
ландшафт, «демография», этнос, территория, религия и, наконец, водные
источники. Таким образом, среда обитания и хозяйственная деятельность
играют ведущую роль и в районах менее развитых в социально-экономи-
ческом отношении, чем территория античного государства. Показателен
невысокий ранг религии. Между тем принято отводить ей чуть ли не глав-
ную роль в формировании различных черт погребального обряда и форм
гробниц. Не следует ли объяснить невысокий ранг религии в обоих слу-
чаях ее зависимым положением (как «надстроечное» явление) от эконо-
мики?
Возвратимся к итоговым показателям доли участия и значения призна-
ков по Боспору. Качественные и количественные характеристики этни
ческих признаков несколько различны, причем значение псех варварских
этносов (кроме греческого и скифо-сарматского) выше их доли участии.
Это, быть может, объясняет процесс варваризации Боспора. В то же время
отмечалась сила и живучесть античных традиций. В свою очередь это
можно обосновать не столько довольно большой численностью греков-бос-
норян — 26,7 %, сколько их политическим, экономическим и культурным
господством. Действительно, значение античного города и государства,
тесно связанных с греческим этносом, заметно больше, чем их «масса»,
соответственно: 46,06 и 37,5 %; 76,75 и 60.33 %.
Возможно, с городами, греками и античными традициями, как-то
связана и большая роль колодцев (41,47 % против 32,45 % их «массы»).
Роль «усадеб» меньше их доли участия, а в отношении поселений
они примерно равны (23,9 и 23,49 %). Невелико значение ручьев. Равнины
занимают, конечно, больше места, но отрицательное влияние гор на хо-
зяйство и места расселения сильнее. Выравнялось значение берега и глу-
бинки. Зато роль рыболовства пижс ос «массы» (22,9 30,3 %). Можно
только гадать, в какой мере это соответствовало реальности и чем объяс-
нилось.
Если же привлечь результаты ранжирования по всему региону, то выя-
вятся и другие различия. Так, естественно, значение государетленности
к целом ниже, чем по Боспору (58,15 и 76,75 %). Несколько увеличится
роль городов и греков, ио упадет — колодцев, побережья, лесов, рыболов
стна.
Дальнейший анализ пойдет по пути рассмотрения отдельных факторов
через погребальные сооружения (блоки), зоны и другие факторы.
Группировка факторов и блоков по зонам рисует картину того, что более
всего характерно дли интересующего нас фактора. Для удобства и нагляд-
ности показатель участия каждого фактора можно выразить в процентах,
беря за 100 % наибольшее число зон, где он встречается.
2/0
Обратимся к анализу фактора древнего этноса. Для скифо-тавров более
всего характерны алитовые могилы, поселения, ручей, раной побережья,
земледелие, скотоводство, ремесло. Ное прочие признаки присущи им
в меньшей степени.
Скифо сарматы более всего снизаны с простыми грунтовыми могилами,
плотовыми могилами, гробницами < перекрытиями и склепами (меньше
с могилами с заплечиками), ручьями и колодцами, равниной и степью,
комплексным хозяйством, скифской и сарматской религиями.
Сарматам присущи простые грунтовые могилы, ручей, побережье,
комплексное хозяйство, сарматская и меотская религия. Почти ту же
картину с добавлением рыболовства дает и анализ меотского этноса.
Воснорскне греки (боспоряне) характеризуются: в области погребаль-
ного обряда простыми грунтовыми, плитовыми могилами и могилами
с перекрытиями; городами; в водоснабжении ручьями и колодцами:
комплексным хозяйством; греческой религией; государственностью, а
также сарматской религией. Это, быть может, отражает процесс так
называемой сарматизации.
Для боспорского города наиболее характерны такие типы погребаль
пых сооружений, как простые грунтовые могилы, могилы с перекрытиями
и плитоные, греческий этнос, ручей, колодец. комплексное хозяйство,
греческая и сарматская религии, государственность.
«Усадьба» характеризуется в основном теми же типами погребальных
сооружений, греческим этносом, ручьем, комплексным хозяйством, эллин-
ской и сарматской религиями, государством и догосударственными отно
тениями. Часть их — частновладельческие усадьбы в прямом смысле этого
слова, часть мелкие, населенные преимущественно варварами поселки-
крепости, «форты» и т. н.
Для поселений наиболее характерны простые грунтовые и плитоные
могилы, ручей, комплексное хозяйство, догосударственные отношения.
Но велика роль сарматской религии и берега (83 %). Преимущество
какого-либо одного этноса незаметно.
Поскольку рассматриваемая группировка факторов и их составных
частей может быть представлена и в цифровом выражении, возможны
исследования и количественных соотношений внутри факторов и блоков
(по горизонтали) и внутри их составных частей (по вертикали). При этом
за 100 % берется общая сумма зон участия внутри каждой из выбранных
групп, анализ касается всей исследуемой территории (Боспор и соседние
районы).
Так, например, у скифо тавров 24,9 % всех могил — плитовыс (камен-
ные ящики), по 16,6 % — простые грунтовые, с перекрытиями, могилы
с заплечиками и склепы и 8,3 % подбои. Надгробия, стелы и курганы
представлены одинаково: 33,3 %. В городах проживало 25 % скифо-тав
ров, в поселениях 75 %. Среди водных источников па долю малых рек
приходилось 16,8 %, ручьев — 49,8, колодцев — .33,4 %. В лесу и в степи
жило равное число населения, зато в горах — 33.8 %, а на равнинах 66,2 %;
причем большинство на побережье 75 %. Земледелием, скотоводством
и примитивным ремеслом занималось соответственно по 30 % скифо-
тавров и лишь 10 % были связаны с рыболовством. 14.3 % скифо-тавров
переняли античную религию, по 28,6 — скифскую и сарматскую и 28,5 %
211
сохраняли верность таврении верованиям. 66,6 % скифо-тавров жили
в условиях догосударственных отношений, остальные были включены в
сферу государственных связен.
У скифо-сарматов простые грунтовые могилы, плитовые и могилы
с перекрытиями, а также склепы составляют по 18,5 %. Могилы с запле-
чиками 14.8 %, а подбои 11,1 %, Среди надгробных сооружений; кур
ганы — 28,6 %, стелы — 14,2 и надгробия античного типа — 57,2 %. Насе-
ление этого этноса жило в городах — 36 %, в усадьбах — 28, в поселе-
ниях — 36 %. 16,6 % всей питьевой воды получали скифо-сарматы за счет
малых рек и по 41,5 % ручьев и колодцев. В лесу их обитало 14,3 %,
в степи — 85,7 %. Все они жили на равнинной местности: 32,2 % в глу-
бинке и 67.8 % на побережье. По 27,5 % их было связано с земледелием,
скотоводством и ремеслом и 16,5 % с рыбной ловлей. Греческую религию
переняли 28,8 % скифо-сарматов, остальные в равной мере (35,6 %) при-
держивались скифских и сарматских обычаев. Большинство их (80 %)
было охвачено государственными отношениями.
Меотский и сарматский этносы дают одинаковые показатели но всем
параметрам. Больше всего у тех и других (по 21,2 %) простых грунтовых
могил. Прочие виды погребальных сооружений представлены в равных
пропорциях: но 15,9 %. Наиболее многочисленны (49,8 %) курганные
насыпи, затем (33,2 %) надгробные памятники античного типа и. наконец,
(16,6 %) кольцевые выкладки и «оградки». В городах Боспора, «усадь-
бах» и поселениях проживало по 33,3 % меотов и сарматов.
В качестве главного источника питьевой воды выступали родники
и ручьи (40 %). Колодцы и реки давали но 20 %. В лесу и в степи жило
равное количество меотов и сарматов, но по 75 % и.х обитало па равнинах.
Население и того н другого этноса тяготело к побережью морей (по 66,4 %).
Традиционные отрасли хозяйства и рыболовство привлекали к себе по 25 %
населения. В области религии 24,3 % придерживалось греческих культов,
8,3 % каким то образом переняли скифские обряды и по 33.2 % — меот
ские и сарматские верования.
75 % сарматов и меотов в разной мере были охвачены государственными
отношениями.
Ведущим этносом на всей этой территории были боспорские греки.
Для них характерны простые грунтовые могилы, могилы с перекрытиями
из различных материалов, плитовые могилы (по 19,2 %}, затем — склепы
(16 %), наконец, подбои и могилы с заплечиками (по 12,8%). Чаще
других надмогильных сооружений встречаются надгробные памятники
(55 %), курганы составляют несколько более 33 %, а разного рода коль
цевые обкладки около 11 %. По населенным пунктам греки распределены
следующим образом: в городах 37,8 %, в усадьбах и поселениях — по
31,6 %. Водные источники: на 46 % — ручьи и родники, на 38,5 — ко-
лодцы и на 15,4 % — все реки. Больше половины греков (55,5 %) жило
в степной зопс и 83,3 % — на равнине. В основном население этого этноса
тяготело к побережью (71,5 %). В сельском хозяйстве, ремесле, скотовод-
стве было занято по 25.8 %, в рыболовстве около 21,5 %. В религиозном
отношении картина пестрая. По 27 % греков Боспора «исповедовали»
эллинскую и сарматскую религию. 18 — скифскую, 13,5 — меотскую,
4,5 % — гаврские культы. Данные цифры выглядят — маловероятно. Все
212
греки были связаны с самого начала своего появления в Причерноморье
с государственными отношениями классового общества.
Рассмотрим теперь этническую характеристику отдельных факторов,
их частей и блоков.
Простые грунтовые могилы в регионе на 28,8 % содержат захоронения
греков, на 24 — скифо-сарматов, ио 18,7 — меотов и сарматов и на 10,6 % —
скифо-тавров. Могилы с заплечиками па 25,1 % либо греческие, либо
скифо-сарматские, по 18,8 — меотские и сарматские, и на 12,2 % — скифо-
таврские. В 30 % плитовых могил захоронены греки, в 25 — скифо-сар-
маты и по 15 % тавро-скифы, меоты и сарматы. Могилы с перекрытиями
на 31,8 % греческие. 26,3 - скифо-сарматские. по 15,4 - меотские или
сарматские, 10,6 % — скифо-таврские. 23.2 % подбойных могил содержат
погребения греков, сарматов, меотов и скифо-сарматов и лишь 7,2 % —
скифо-тавров. Разнообразные склепы на 28 % греческие. Таков же процент
склепов скифо-сарматского происхождения. По 16.8 % опи меотские и
сарматские и 11,2 % скифо-таврские.
Среди надмогильных сооружений курганные насыпи по 24.9 % ~ над
греческими, меотскими или сарматскими гробницами, 16,6 % — над скифо-
сарматскими и только 8,7 % — над . кифо-таврскими могилами. Кольцевые
выкладки па 1/3 могли быть как над греческими, так и над сарматскими
и меотскими захоронениями.
35,5 % надгробий античного типа стояло над греческими могилами,
28,4 — над скифо-сарматскими, по 14,2 — над могилами сарматов и меотов
и всего 7,7 % — скифо-тавров. Вспомним, что нам уже приходилось гово-
рить о большей (среди других варваров) связи скифского этноса с антич-
ными надгробиями.
В городах проживало: греков 35,4 %, меотов и сарматов по 17,6, скифо
сарматов 23,5 и скифо тавров 5.9 %. В усадьбах греков было около 35,6 %,
скифо-сарматов, сарматов и меотов по 21,45 %. /Кители повелений иа
27,7 % греки, на 22,8 — скифо сарматы, по 16,5 % скифо тавры, сарматы
или меоты. Аналогичные подсчеты можно провести и относительно других
факторов, оставляя под вопросом степень их достоверности.
Обращаясь к анализу * демографического фактора», напомним, что речь
идет о характеристике среднего для этого района и времени абстрактного
города, усадьбы и поселения.
Некрополь города по типам погребальных сооружений состоял по
19,98 % из простых грунтовых могил, плитовых могил и могил с перекры-
тиями. Различные склепы составляли 16.65 %, могилы с заплечиками —
13,32, подбои — 9.99 %. Надмогильные сооружения на 33,3 %, курганные
насыпи на 11,1 %, кольцевые «оградки», на 55,5 % — надгробия антич
ного типа.
В этническом плане население среднего города в процентах мы
уже получили выше. Отметим лишь, что и при данной комбинация факто-
ров цифры совпадают. Водные источники города по 7,9 % — большие и
малые реки, на 45 -50 ручьи и родники и на 38,7 % колодцы.
Пространство, выбранное для города или непосредственно его окру
жавшее, на 55 % степь и на 83 % равнина. Небольшой процент гор может
означать то известное обстоятельство, что часть города занимала его укреп-
ленный центр — акрополь, более или менее заметная вершина, холм,
скала или небольшая гора.
213
Подавляющее большинство городов, как и следовало ожидать, на
ходится на побережье (71,4 %). Ограничимся лишь этим в анализе города
(как и «усадьбы» и поселения), хотя его можно продолжить по всем другим
факторам.
Средний некрополь «усадьбы» состоял на 20 % из простых грунтовых
могил и могил е перекрытиями. Склепов было и нем 16,6 %, могил с запле-
чиками 12 %, столько же подбойных могил и 19,4 % — алитовых могил.
Надгробия составляли 57,12 %, курганы — 28.08 % и «кольца» — 14,8 %.
Среди водных источников большая и малая реки занимают очень сиром
ное место (вместе 18,24 %). 45,5 % принадлежит ручьям и родникам,
остальное — колодцам.
Несколько чаще «усадьбы» встречались в стенной зоне и заметно
преобладали (80 %) па равнинах. В горах их всего 20 % (район Юго Вос-
точного Боспора?). Большинство их (66,4 %) тяготело к побережью.
В глубине территории Боспора было 33.6 % «усадеб».
Интересен анализ поселений. Средний могильник поселения в регионе
состоит на 19,95 % из простых могил и на 19,95 % — плитовых могил,
на 17,1 % склепов и стольких же могил с перекрытиями, на 14,25 % могил
с заплечиками и 11,4 % — подбоев. Средний же могильник поселения
на Боспоре соответственно: 29,8 %, 20,8, 16,7, 16,7, 12,5 и 8,35 % тех же
гробниц.
Очень заманчиво сравнить эти цифры с результатами раскопок.
Возьмем для примера, пожалуй, наиболее исследованный ил некрополей
боепорских поселений могильник у с. Золотое. Соотношение основных
типов могил здесь выглядит следующим образом: простые грунтовые
могилы — 26,14 %, плитоные 5,68, с перекрытиями — 48,86, подбои —
3,41, склепы — 15,91 %.
Имеющиеся различия не должны пас смущать и, естественно, неиз-
бежны. Во-первых, мы рассматриваем средний могильник на большой
территории с разными особенностями и природными условиями. Во-вторых,
нет полной уверенности, что изучены все участки некрополя у с. Золотое.
В-третьих, этот некрополь имеет менее широкие хронологические рамки,
чем наше исследование.
Наконец, многие могилы некрополя или разрушены или их тип неясен.
Но всегда с уверенностью можно сказать, не были ли «заплечики» усту-
пами для нс сохранившихся деревянных перекрытий, а часть могил при
лучшей их сохранности, фиксации и раскопках могла оказаться подбоями.
Зато близость процентного содержания склепов очень примечательна.
Надмогильные сооружения некрополей поселений на 33,3 % курганы,
11.1 «колыш*, 44,5 — надгробия и 11,1 % грубые стелы. Этнической
характеристики поселений мы уже касались. Отметим только, что процент
греков здесь меньше, чем в других тинах селений.
47.08 % всем питьевой воды доставляют поселениям родники, и ручьи,
29,4 — колодцы и по 11,76 % — большие и малые реки. Лес и степь одина-
ково удобные районы для поселений, но 75 % на них псе же находилось на
равнинах и более 56 % — на побережье.
При рассмотрении блоков через фактор «демографии» получаются
следующие результаты. Простые грунтовые могилы и некрополях горо-
дов 33,3 %, в некрополях «усадеб» 27,85, в некрополях поселений
214
дены, влаимодопилняют друг друга. Вместе с тем автор сам понимает, что
никакие комбинации с цифрами, не заменят исследования фактического
материала, и всегда будут иметь вспомогательное значение. Попытка ис-
пользования метода факторного анализа рассматривается нами не как
самоцель, а лишь как один из возможных путей, способов осмысления
основного источника — археологических памятников.
1 Пушков В. II.. Примахина И. Л/. Опыт
применения факторного анализа для
классификация. изучения структуры к
.моделирования социальных типов кре-
стьянских хозяйств // Математические
методы в социально-экономических и
археологических исследованиях. М., 1981.
С. 31-76.
s Anne-Maric CoUombier, Lexainen de revo-
lution du chapiteau Jonigue Grec. par ana-
lyse factoriello // RA. 198.3 N 1. P. 79- 96.
1	Ибер.и К. Факторный анализ. M., 1980.
4 Там же. С. 6. 350.
*	Там же. С. 350.
’ Там же.
’ Там же. С. 14.
’ Там же. С. 350. 351.
“ Ольховский В. С. Население Крыма по
данным античных авторов // СА. 1981.
Л» 3. С. 62 и след.
*	* Кошеленко Г. А. Греческий полис и
проблемы рпэпмтия экономики // Ан-
тичная Греция. М., 1983 Т. 1. С. 217 и
след.
" См. монографию; Веесопова С. С. Рели
точные представления скифов Киев.
1983.
11	Масленников -1 Д. Историки географи-
ческое районирование Восточного Крыма
ь античную эпоху (в печати).
3 АбрамоваМ. II Катакомбные и енлеиоиые
сооружения юга Восточной Европы //
Археологические исследования на юге
Восточной Европы. Труды ГИМ. М . 1982.
Вын. 52. С 15. 16
Заключение

В последние годы вопросы культуры, истории, социального и этнического
состава населения античных государств и отдельных городов Северного
Причерноморья оставались одними ил ведущих в советской антиковеде-
нии. Достаточно упомянуть монографии и статьи, посвященные некро-
полю Ольвии, населению и некрополю Херсонеса и ряда боспорских
городов и поселений, ссылки на которые не раз приводились выше. И дело
не только в том. что накоплен новый материал и активно привлекаются
и переосмысливаются старые находки. Современный уровень развития
науки и наших знаний требует разрешения одной из сложнейших и инте-
реснейших проблем — характера взаимоотношений античных и варварских
элементов в одном из периферийных районов античного мира. Тема эта
всегда была важна для отечественных исследователей. Греки и варвары
как бы «стоят» за спиной любого, взявшего на себя труд писать что-либо
по истории Северного Причерноморья, и в частности Боспора.
Теперь как будто бы появилась возможность говорить не просто
о влиянии, контактах и связях тех и других, оперируя понятиями
«больше», «меньше», «слабее» и «сильнее», а представить конкретное
соотношение этих двух групп населения в городах и хоре в разные
периоды боспорской истории, выявить значение различных племен и на-
родов, реальную картину этнической пестроты
Естественно, сделанная в этом направлении работа всего лишь робкая
попытка, безусловно вызывающая возражения, замечания и критику.
Далеко не все вопросы этнического состава населения Боспора в первые
века нашей эры и связанные с этим иные проблемы можно было осветить
одинаково полно и точно. Процесс исследований, как известно, ставит
вопросов больше, чем решает. Среди таких досадных «белых пнтен» ука-
жем на уже упоминающуюся почти полную неосведомленность о сельском
населении Таманского п-ова. Много неясного в династической истории
Боспора, особенно n I в. до к. э. и 111 IV вв. н. э. В других случаях бес-
прерывно поступающий новый материал столь же стремительно ломает
еще недавно общепринятые теории и положения. По морс накопления
знаний и фактов конкретная историческая действительность выглядит
богаче, разнообразнее и сложнее, чем это представлялось егпе вчера.
Так. по-видимому, происходит с вопросом об этническом составе населе-
ния хоры Европейского Боспора. Наконец, определенные результаты
может дать и применение новых методов исследования: использование
антропологии, статистики, аэрофотосъемки и т. н. Эти методы, нс всегда
15 А А. Мнеленммкап
217
прямо отвечая на выдвигаемые археологами и историками вопросы, могут
указать направления и задачи дальнейших исследований. I
Не повторяя всех выше сделанных выводов, остановился в заклю-
чение на следующем. Данная работа не ставила своей целью доказать: были
или не были варвары среди жителей боепорских городов и хоры в рас-
сматриваемое время, (а хотя бы,этот вопрос давно решен утвердительно,
ИГриблнзителыто рассмотреть соотношения разных групп населения, при
чем но возможности в различные периоды боспорской истории от I в. до н. э.
до IV в. н. э., выяснить, от чего зависело это соотношение и какие конкрет-
ные этнические группы в нем участвовали. Надо признать, это удалось
не в полной мере.
Общий итог можно свести к следующему: пет доказательств того,
что негреческое, сарматское население составляло большинство в боснор-
ских городах вплоть до IV в. н. э. и доминировало среди обитателей
основной части хоры. (Хотя выводы, полученные методом факторного
анализа, говорят об обратном.)
Вместе с тем доля его неуклонно возрастала, причем процесс этот шел
скачкообразно.
В большинстве работ по тем или иным из рассматриваемых вопросов
долгое время господствовало, да и все еще дает знать своего рода упрощен-
чество в проблеме соотношения греческого и варварского на Боспоре.
Исследователи то увлекались поисками всего скифского, то во всем, что
отличалось от уже известных представлений и традиций, видели сармат
ское влияние и присутствие. При этом отдельные, иногда действительно
яркие факты, находки или комплексы, если они «работали» на теорию или
даже тему какого-то специалиста, невольно абсолютизировались, как бы
заслоняли собой массовый материал, общую картину. Л она-то нередко
свидетельствовала совсем об обратном. Не всегда соблюдался и принцип
историчности. Явления рассматривались в целом, в рамках большого хро-
нологического периода, конкретная специфика их развития при этом те-
рялась. выводы, соответствующие завершающей стадии процесса, пере-
носились на весь этап. В итоге время со 11 и. до н. э. по IV в. н. э. стало
принятым считать эпохой «сарматизации», а определение «местные черты»
при рассмотрении различных сторон истории и культуры античных госу-
дарств Северного Причерноморья являлось чуть ли не синонимом слона
«варварское; туземное». Нередко все малопонятное или прежде не встре-
чавшееся в погребальном обряде, искусстве, религии, коропластике и т. н.
объяснялось (и все еще подчас объясняется) скифским, сарматским,
синдскихг (?), гаврским и другим влиянием.
.Между тем большинству этих явлений рано или поздно находились
аналогии и объяснения в античной культуре. Да в этом, собственно, и нет
ничего удивительного: города Неверного Причерноморья, в том числе
Боспора. хотя были и «медвежьим», но все же «углом» прежде всего ан
тичного мира.
Разумеется, мы не отрицаем влияния варварского окружения, но оно
не было решающим. Боспорская культура с ее местными особенностями,
сложившимися в результате действия целого ряда факторов, как нам
кажется, не какая-то совершенно особая греко-варварская, а вариант
античной, эллинистическо-римской, провинциальной культуры. Есте-
218
ствопно, при этом мы имеем в виду господствовавшую городскую куль
туру, хотя и на сельскую территорию это положение распространяется
в значительной степени. Вместе с тем, Боспор был почти со всех сторон
окружен варварами, что не могло не сказаться на многих сторонах его
жизни.
Остановимся на причинах появлении новых и характерных особен-
ностей в боспорской материальной и духовной культуре этого времени.
Обычно приоритет отдается влиянию сопредельных народов, главным
образом сарматов. Между гем такое решение представляется методоло-
гически неверным. Как известно, при оценке роли внутренних и внешних
сил и процессов в различных явлениях приоритет отдается внутренним
глубинным факторам. Поэтому своеобразие и неповторимость Боспора
в первую очередь определялось развитием самого боспорского общества.
Не простое заимствование (причем у соседей, находившихся на более
низком этале развития), а эволюции собственно античной культуры,
традиций и представлений, естественно, учитывавшая и вбиравшая иные
влияния, — так нам представляется, решается вопрос о роли этих двух
факторов. Вот почему и в Ольвии и в Херсонесе, и па Боспоре, и в сосед
них римских провинциях в первые века нашей эры в различных областях
экономики, искусства, религии, военного дела, в погребальном обряде
и т. п. можно увидеть немало общих черт и процессов.
Суть их одни; развитие, а затем кризис античного общества, вклю-
чавший в себя упадок хозяйства и торговли, рустификацито городов,
известную нивелировку и огрубление всей материальной и духовной
культуры, рост религиозного синкретизма, влияния восточных культов
и христианства, распад крупных государственных образований и забвение
прежних полисных традиций, бюрократизация государственного аппарата
с монархиями типа деспотий и, конечно, варваризация армии, населения,
вкусов и моды. Эти процессы протекали во всех провинциях Римской
империи и в зависимых от нее странах, где раньше, где позже. с разной
степенью интенсивности. В основе кризиса лежали противоречии самого
рабовладельческого способа производства. В полной мере это относится и к
Боспору.
Утверждая обратное, доказывай определяющее значение сарматского
воздействия на Боснор уже с II I вв. до н. э„ порой говорят даже о сармат-
ском завоевании этого государства, хотя никаких серьезных оснований
для этого нет.
Что же касается самого присутствия варваров и их роли, то в конечном
счете историческая и культурная специфика определяется не наличием
или отсутствием тех или иных этнических групп, а характером и уровнем
социально-экономического развития общества (в данном случае Боспора)
и внешнеполитической ситуацией. Это, пожалуй, можно считать главным
выводом работы.
• Население Боспора в I—III ив. и. э. было довольно многочисленным,
территория государства в целом оставалась стабильной и мало изменилась
по сравнению с эпохой Спартокидов. Господствующее положение сохра-
нял греческий язык, распространенный на всей его территории. Сельская
территория интенсивно использовалась, внешняя и внутренняя торговля
и финансы были устойчивы. В свою очередь экономические связи, сложив-
219
15*
шнеся еще ранее между городом и хорой, разными частями и городами
Боспора, а также соседними с. ним племенами, сохранялись и более или
непсе надежно гарантировали единство государства, как административ-
ное, так и этнические.
Здесь мы, пожалуй, подходим к самому спорному вопросу: как же
охарактеризовать населенно Боспора этого времени? Какие новые черты
важны для характеристики его состава и культуры?
Данные некрополей говорят, что основная масса горожан и часть жи-
телей хоры была потомками прежнего боспорского населении, в основе
которого был греческий этнический и культурный компонент. В 1 в. до
н. э,—I в. н. э. влияние их даже усилилось, главным образом за счет
интенсивных связей и переселенцев из районов Южного Причерноморья.
Усилилось и варварское, скифо-сарматское влияние, но лишь к III в. н. э.
среди прочих, не исконно боспорских групп населения, оно стало преоб-
ладающих!. В полом можно сказать, что города стали более разноэтничны
но составу жителей, чем ранее. В отношении обитателей сельской терри-
тории, по всей видимости, следует допустить поллэтиичность, хотя атнп
ческие отличия были более сглаженными, чем в предшествовавшую эпоху.
На окраинах государства, а также, вероятно, в определенных типах посе-
лений население было варварским или варваризованным. В усадьбах
и городках, наоборот, превалировал греческий, вернее, боспорский этнос.
Соотношение античного и варварского, как в этническом, так и в культур-
ном аспектах, в двух частях государства было неодинаковым. В его азиат-
ских областях влияние сармато-меотское и аланское было сильнее.
Выделение признаков присутствия разных этнических групп в горо-
дах и в хоре Боспора в рассматриваемый период становится задачей
вше более трудной, чем ранее. Это объясняется и уже долгой историей
контактов Боспора с окружающими народами, оставившими много следов
в боспорской культуре, религии, традициях и т. н. и неоднородностью
самих боспорских греков. В определенной мере менее заметными стали
различия и между варварскими племенами по соседству с Боспором.
Процессы влияния, инфильтрации, ассимиляции, синкретизма были
вообще преобладающими в первые века нашей эры во всем античном мире
и очень характерны для поздней Римской империи. В этой связи хотелось
бы подчеркнуть резко возросшую мобильность населения. Она была вы-
звана устойчивыми и налаженными торгово-экономическими связями,
системой комплектования, дислокации и перемещениями многочисленной
армии и административно-правовым устройством империи (обширный
штат чиновников и магистратов, менявших свое местонахождение),
свободным передвижением внутри империи, относительной безопасностью
сухопутных и морских дорог, правовым статусом населения, особенно
уравнявшимся после эдикта Каракаллы.
Кроме того, весьма значительные массы людей — варварские племена,
поселялись в пограничных районах империи. Все это, разумеется, куда
в более скромном виде происходило и на Боепоре.
Коснемся попутно и еще одного важного вопроса: о характере ассими-
ляционных процессов. Иными словами, как и под влиянием каких факторов
они могли протекать. Во первых, на темп и характер ассимиляции боль-
шое воздействие оказывает интенсивность и численность притока новых
220
«эмигрантов» и длительность их пребывания в стране. Во-вторых, бли-
зость или различия их языка и культуры по отношению к местному
населению. В-трстьих, особенности социального и профессионального
состава переселенцев. Затем, характер расселения: мирный или вследствие
войн, завоевании; переселение части покоренного населения и т. п. Шло
ли оно преимущественно в города или заселялась сельская территория.
Важно также наличие или отсутствие дискриминационных мер. Большое
значение имела внутренняя сплоченность, роль национальных организа-
ции (политических, религиозных, культовых) и переселенцев и исконных
обитателей государства.
Учет этих факторов применительно к Боспору не дает оснований для
утверждений о том, что еще до HI—IV вв. и. э. в процессе ассимиляции
победил сарматский или, более правильно, варварский этнический компо-
нент.
Итак, кем же в итоге можно считать население Воспора в рассмотрен-
ный период? Было предложено именовать его греко варварской куль-
турной и территориальной общи остью 1 либо особой этнографической
группой греков 2. В этом случае считается, что греки полностью ассими-
лировали варваров и никакой новой этнической общности не появи-
лось ’, Конкретное рассмотрение материалов как городов, так и хоры не
подтверждает этой точки зрения.
Думается, не столь уж важно, как именно назвать жителей боспор
ского государства в это время. Пожалуй, самым удачным будет то, которым
называли себя они сами (poonopavoi. poonopeoi) «боспоряне —босцорцы».
Разумеется тему «Население Боспора» нельзя свести только к вопросу
о взаимоотношениях боспорян и варваров и о реальной этнической
пестроте. Нужпо рассматривать экоиомическую жизнь города и хоры, ха
рактер демографических процессов, государственную политику по отно-
шению к жителям Боспора, их культуру, религию, дать историю населения.
Эти задачи, однако, выходят за рамки данной работы и далеко не все пока
разрешимы.
Масленников Л. А. Население боспорского
государства в VI—II в», до а. а. М., 19SI.
С. Я9.
2 Корпусова R Н. Некрополь сельского
населении Европейского Боспора во f I в
до и. ж— IV в. и. Автореф. дне. ...
каид. ист наук. Киев. 1075. С. 19; Она же.
Некрополь Золотое Киев, 1ЯВХ С. 94, 95.
Корпусова К. И Некрополь Золотое. С. 95.
Библиография
Абаев В. И. Осетинский язик и фольклор. М ; Л., 1949.
Абаев В. И. Историке, лтимологичоский словарь осетинского языка. М.; Л., 1958. Ч. 1.
Абрамова Я. II Сарматским культуре II в. до н. а, I. в н а.//СА. 1959. Л5 1.
t Абрамова Я. В. О керамике с зооморфными ручками // СЛ. 1960. № 2.
( Абрамова .1/ П. Катакомбные и скленовые сооружении юга Восточной Европы // Труды
- ГИМ М 1982 № 54.
Азарова В II. Один из участков Паптикапенского некрополя//АИБ. Симферополь, 1982.
Т. 2.
Алексеева Е. Я. Предметы из египетского фаянса VI—IV ев. до и. а. п Северном Причерно-
морье // КСИА. 1972 At 130.
Алексеева Е. Я Античные бусы Северного Причсрпоморы!//СЛ11. 1975 Г! 212.
Алексеева Е. Я Геракл, победивший время//Зияние — сила. 1978. .V 7.
Алексеева Е. Я. Сокровища аннпской земля//Нвукы и жизнь 1978. Л» 1.
Алексеева Е. П. Этнические связи сарматов и ранних алан с местным населением Северо-
Западного Кавказа. Черкесск, 1976.
Амброз А. К. Проблемы раппеередневекоипй хронологии Восточной Европы // СА. 1971 .V 2.
Анфимов И. В. Новые данные к истории Азиатского Биспора//СЛ 1941. Вын. 7.
(Анфимов И. В. Земляные склепы сарматского времени в грунтовых могильниках Ирику-
банки // КС11ИМК 1947 .¥г 16.
Анфилюо В. В. Меотсиие поселения Восточного Прикубанья // КСИ11МК. 1950. Л1 34.
Анфимов Н. В Meoro-сарматский могильник у станицы Усть Лабитгской // М ИЛ. 1951. 51 23.
Анфимов Ц. В Племена Прикубанья в сарматское время // СА. 1958. Л« 28.
Анфимов II. В. Иа прошлого Прикубанья. Краснодар. 1958.
Анфимов И. В. Тахтамукаенский могильник//Материалы пп археологии Адыгеи Майкоп,
1961. Т. 2
Анфимов Я. В. Исследование памятников раннего железного века на Кубани // ЛО 1566 г.
М.. 1967
Арсены на Т Я. Могильник у деревни Ново-Отрадное//МИЛ. 1970. Вын. 155.
Балканска А. Търговсии врезки между Одесос и Пантикапей через яллинистическата
эпоха // Наследования в намят Кяре..т Шкорпил. С.. 1961,
Карцеве Т К. Про коталургшн! сплави на теритирп 11 iuii 1ч кого Причерномор’я н к1нц1 I ти
сячолОтя до и. е. та в перших столптях и. е. // АрхеолоНя. 1974 Вын. 14.
Белов Г. Д. Некрополь Херсонеса классической и эллинистической эпохи // ВДИ. 1948. Ai 1.
Берснбейм Д Я. Керченский пролив во времена Страбона в свете новейших данных об измене-
нии уровня Черною моря//СА. 1959. At 4.
Бег.еонова С С. Религиозные представления скифов. Киев, 1983.
Биозиля В И., Яковенко 9. В. Киммерийские погребепия Высокой могилы // СА. 1974. As 1.
Блаватская Т. В. Амулет из окрестностей Горгиппии // Наследования я пест на акад. Д. Де-
чина. С.. 1958.
Блаватская Г. В. Рескрипты цари Аспурга // СА. 1965. А: 2.
/Блаватская Г. В Аспург и Боспор//СА. 1965. №3
^Блаватский В. Д. Раскопки некрополя Тиритаки в 19.33 г.//МИЛ. 1941. .V 4.
^Блаватский В. Д. Раскопки некрополя Фанагории в 1938, 1939, 1940 гг. // МИЛ. 1951. № 19.
Блаватский В. Д. Очерки военного дела в античных государствах Северною Причерноморья.
Блаватский В. Д. Архаический Боспор // МИЛ. 1954. № 33.
Блаватский В. Д. Процсч с исторического развитии античных юродов на Северном Причерно
морье // III1CIIA3. М., 1959.
Блаватский В. Д. Пантикапей: Очерки истории столицы Боспора. М., 1964.
Блаватский В Д. Спела инвеституры на Карагодуаппском ритоне // СЛ. 1974. As 1.
Блаватский В. Д. О римских войсках на Таврическом полуострове в I в и. а. // Arcliaeolouia
Polona. Warszawa. 1973. XIV'.
222
Блаватский В. Д. О Рескупориде Первом//СА. 197ft. № 4.
Блаватский И. Д. Г>пспорск[Н' царство и нолднеаигнчпое время//ЛАИ. 1985.
Бларамберг И. II. Замечания на некоторые места премией географии Тавриды // ЗООИД.
1848 Т. 11.
Бларамберг И. И Археологические разыскания в Керчи//ЗООИД, 1850 Т, 12.
БоеЛпнавя Н. А. Погребальны» обряд сельского населения гюэднегкифского государства
в Крыму // Труды ГИМ. 1982. № 58.
Крайни В. М. Египетские мотивы в монетной чеканке Коспорского царства конца I а. до и. я —
начали I в. и. э.//ПЭ. 1980. Л’> И.
Бритова Н. В. Образ всадника на рельефах Фракции и Боспора// КСИИМК. 1948. V 22.
Веселое В. В. Археологические разведки в восточной части Керченского полуострова // СЛ.
1959. Вып. 29. 30.
Виноградов В. Б. К вопросу об изображениях животных на сарматской керамике If Архео-
логический сборник МГУ. М.. 1961.
Виноградов В. Б. Сарматы севере западного Кавказа. Грозный. 1963.
Воробьева М. Г. Керамика Хорезма античного примени. ГХАЗЭ. 1959.
Высоцкая Т. В. Поздние скифы к Юго-Западном Крыму. Кинк, 1972.
Высоцкая Т. Н. Своеобразно культуры поздних скифов и Крыму // Население и культура
Крыма в нервы» веки и з. Киев. 1983.
Ияльмика М. И. Сарматские нотребомин у с. Ново Филнпноака // ВССА. 1952.
Гайдукевич В. Ф. Ьоспорское царство. М .; Л., 1949.
Гайдукевич В. Ф. Истории античных городов Северного Причерноморья // ЛГСИ. Я., 1955.
Гайдукевич В. Ф. Илурат: Итоги археологических исследований п 1948 1953 гг. // МИЛ
,	195& М 85.
д Ггйдг/ьесгич В. Ф. Некрополи некоторых Боспорских городов // МИД. 1959. № 89.
Гайдукевич В. Ф.. Капошини С. И К вопросу о местных элементах в культуре античных
городов Северного Причерноморья //СА. 1951. Л? 15.
Гшыбург В. В. Этиогеистичнс кие саван древнего пасе лен ня сталинградского Заволжья//
МИЛ. 1959. Л> ВО.
Гиндин .7. В Язык древнейшего населении юга Балканского полуострова. М., 1967.
Голенко К. В , Шелов Д. Б. Монеты из раскопок Пантикапея // НиС. 1963. Л= 1.
Голубцова Е. С. Идеология и культура сельского населения Малой Азии I —III вв. п. э.
М„ 1977.
Горбунова Н. Г. О локальных особенностях в культуре древней «Ферганы // СА. 1970. Л) 1
Граков Б. В Каменское городище иа Днепре // МИА. 1954 .V» 36.
Грач В. J1. Нпмфейгкая экспедиция Государственного Эрмитажа // АО 1973 г. М , 197'г.
Грач В Л. Раскопки некрополи Нимфея // АО 1974 г. М., 1975.
jf-'Q'pau Н. Л. Раскопки некрополя Нимфея//АО 1977 г. М., 1978.
Д грантовский Э. А. 1’нниня истории иранских племен Передней Азии. М.. 1970.
Грин:овский .9. А., Раевский Л. С. Об ираноязычном и индоарийском населении Северного
Причерноморья я античную эпоху // Этногенез народов Балкан н Северного Причерно-
морья М 1984.
РГищина В. II. 0 сарматах в Юго-Западном Крыму // СА. 1967. .Ns 1.
д[ашевская 0. Д. Два склеил Белнусского могильника // КСИА. 1970 Л< 119
Денисова В И. Корон.шстика Боспора. Л.. 1981.
Десятников К). М. Катофриктарии на надгробии Лфенеи // СА. 1972. Л: 4.
[Десятников Ю. М. (’арматы па Таманском полуострове//СЛ. 173. Л? 4.
Десятников Ю. М. Сагархн // БДИ. 1973. Л> 1
Десятников К). М. О пульте бога всадника иа Боепоре // Тез. конф с Идеологические пред-
ставленля древних обшестш М., 1980.
Дирин Л. А. Мыг Зюк и сделанные на нем археологические находки // ЗООИД. 1896. Т. 19.
Дитлер II. .4. Могильники а районе пос. Кгмосовка на реке Фарс. Майкон, 1961. ТАПИИ
Дмитриев Л В Разведка памятников в районе Ношгршжийска //АО 1972 г. М., 1973
Дмитриев А. В Памятники эпохи раннего железа а район» Новороссийска it АО 1975 г.
М . 197ft.
Дмитриев Л В Новые материалы VIII V вв. до и. э. из района Новороссийска // Археология
Северного Кавказа: VII Круиновские чтения: Тел. дпкл. М., 1976
Дмитриев А. В. Могильник эпохи переселения народов на реке Дюрсо// КСИА. 1979. Ай 158.
//отагур Л В Краткий очерк грамматикн боспорских надписей // КБН. 191)5
Думберг К. Е Извлечении а.) отчета о раскопках гробниц в I960 г.//ИАК. 1902. Ас 2
Драч у к В. С. Система знаков (,«верного Причерноморья Киев, 1975.
223
Ефинов Ю. II Ксбикоаский грунтовой могильник и вопрос о его этнической ириналлеж-
' пости // АИКСП. 1968.
Жебелев С. А. Боспорспие этюды. ИГАНМК. М.; Л., 1935. Выл. 104.
Жебелев С. А. Северной Причерноморье // Исследован и а н статьи по истории Оперного При-
черноморья античной эпохи, М. 1953.
Зенкевич В. П. Морфология и динамика советских берегов Черного моря. М., 1958.
Заграф А. И. Античные монеты // МИА 1951. Лё 16.
Зубарев В. Г., Масленников А. А. Историческая география Восточного Крыма по Клавдию
Птолемею//СА. 1987. А6 3.
\3ufiopb В. М. Ц|дб|йн1 могили херсонег.ького некрополя // Архсолопн. 1977. № 24.
CSygapt. В. М. Склепи я нишами лежанками а некрополя Херсонеса // Археилопя. 1978. Ай 28.
Зубарь Н. М. Некрополь Херсонеса Таврического I IV ап н. э. Киев, 1982.
ЗубарьВ М.,С’>рочан С В. Светильника в погребальном обряде городов Северного Примерно
морья // Античная культура Оперного Причерноморья. Киев. 1984
Иберм В Факторный анализ М., 198(1
Иванова А. II. Керченская стела с изображением всадника и сидячей женщины // КСИИМК
1951. № 34.
Иванова А. 11. Искусство античных городов Северного Причерноморья. Л.. 1953
Иванова А. И. Художественные изделии из дерева и кости // АГС11. .М.. 1955.
Иванова А. 11. Сцена загробной трапезы на херсонесскнх надгробных рельефах // Археолопя.
19711 Ай 23.
Кареев В И. Херсонес Таврический в первых веках нашей яры Харьков, 1981
Карышковский П. О. К истории греко скифских отношении в Северо-Западном Причерно-
морье // Архсолог1чн1 пам'мтки 1962. Ай 9.
К амснецкий И. С. Ахардеп и сираки // Материалы сессии, посвяшекной итогам археоло-
гических и этнографических исследований 1964 г.: Тее. доил. Баку, 1905.
Кастаналн Е. Г. Лепная керамика боепорских городов. Л., 1981
Жвбылшм М. М. Раскопки некрополя Тиритани « 1934 г.//МИА. 1941 -V 4.
~ТГг,былина М. М. Скульптура Боспора // МИА. 1951 А6 19.
Кобылина И. .17. Фанагория //МИА. 1956.	57
Кобылина М. М Изображения восточных божеств в Северном Причерноморье в черные века
нашей эры. М., 1978.
Коковцев II. К. К па.тьмирской археологии и знитрафике // Или Рус археол. ин-та в Кон-
стантинополе. 1908. Т. 13.
Колтухов С. Г.. Пуздровский .4. Е Грунтовой склеп из окрестностей Неаполя Скифского //
Население и культура Крыма в норные века и. а. Киев. 1983.
Коровина А. К. [Рецензия | // СА. 1959. .V 1 Рец на кн.: Сорокина Н. П Тузлинский некро-
IIO.I ь.
Коровина А. К. Тирамба (городище и некрополь) //Сообщ. ГМИИ 1968, № 4.
Коровина А. Л’. Раскопки некрополя Тирамбы (1966—1970) //Там же. 1987. Ai 8.
Корпус боепорских надписей. М : Л.. 1965
Корпусова В И. Могильник 111—IV вв. и. э. у с. Заморское// АИУ 1968
Корпусова В Н. Некрополь у села Зилотов//КСИА. 1971. Лё 128
уКорпусова В. И. Некрополя сельского населения Европейского Боспора во II в. до п. г.,
— IV в. н а. Автиреф. дне. ... каид ист. паук. Киев, 1975.
Корпусова В Н. Про население хоры античной Феодосии // Археолопя 1972. Ав 6
УКорпрсоеа В, Н. Сельское население повдпеантичного Боспора//Археолопя. 1973 Ай 8
Корпусова Н. Н. Новые памятники с сарматскими знаками // Материалы по археологии
. Северного Причерноморья. Одесса, 1971. А: 7.
чЕорпрсоед Н. II Некрополь Золотое. Киев, 1983.
Кошсленко Г. А Греческий полис на эллипястичиском Востоке. М.. 1979
Кашеленко Г. А. Греческий полис и проблемы развития экономики // Античная Греция М
1983. Т. 1.
Кругликова И. Т. Фзнагирийскан местная керамика из 1рубой глины//МИД 1951. Ай 19.
Кругликовп И. Т. Глининый штамп из Киммерика // КСИИМК 1952. Лё 43.
Кругликова И Т О местной керамике Пантикапея н ее значении для изучении составе
населения этого города/.' МИА. 1954. .56 33.
Кругликова И Т. Новые данные об исторической географии крымского побережья Азовского
моря // СА. 1958. Л» 28.
Кругликова И Т, Боспор в поалноаптичное время М.. 1966
Кругликова И. Т. О культе верховно!и женского божества на Боспоре //КАМ 196(>.
224
Кругликова И. Т Некрополь поселении у д. Семеновна /J СА 1969. As 1.
Кругликова И. Т Рнснонки поселения у д. Семене,вка // МИЛ. 1970. .4 155.
Кругликова И. Т Бронзовый бюст Изиды из Горгиппии//КСИА. 1971. .4 128.
К ругликова И. Т. Сельские хозяйство Полтора. М . 1974.
Кругликова И. Т Идолы из Дельберджииа ;/ ИКАМ. 1977.
Крушкол Ю. С, Античное здание в районе Горгиппии // АИКСП. 1968.
Крыжицкий С. Д. /Кплые дома античных городов Северного Причерноморья Киев, 1982.
Крыкин С. V. Фракийцы и греческих городах Северного Причерноморья: Автореф
дне. .. канд. ист. наук. М.. 1987.
Кубланов М. М. Археологические разведки в районе Коп-Такиля//КСИА. 1961. .4 83.
Кубланов ,W .W. Исследования некрополя Илурата//КСИА. 1971. Аг 128.
Кубланов М. М. Исследования некрополя Илурата //КСИА. 1972. .4 130.
Кубланке .W. М. Новые памятники некрополя Илурата // КСИА. 1975. -4 145.
Кубланов М. М. К вопросу об этнокультурной и социальной характеристике илуратпея//
Античные города Северного Причерноморья и нарварский мир: Тез. дтжл. Л., 1973.
Кубланов М .'И. Раскопки некрополя Илурата: Итоги и проблемы /,/ Научии атеистические
нсследиввпин в музеях. Л., 1983.
Кугьмини Е. Е Конь и религии и искусстве саков и скифов // Скифы и сарматы Киев, 1977,
Латышек В. В. Краткий очерк истории Босиорского царства. Симферополь, 1893.
Латышев И. В. llovTiKa / Изборник научных и критических статей по истории, археологии,
географии и min рафике Скифии. Кавказа и греческих колоний на побережье Черного
моря. СПб., 1909.
.Леонтьев II. М. Археологические разыскания на месте древнего Тапаиса и в его окрест
’ костях // Пропилеи. 1854. М 4,
'Линевик 4. С. О керченских [ройницах // Там же.
Лобова Н И. Сарматы и Крыму: Автореф. дис. ... канд ист. наук. М„ 1956.
Литвинский Б. .4. Кангюйско-сарматский фирн // К историко-культурным связям племен
Южной России и Средней Азии. Душанбе, 1968.
Максименко Б. Е Сарматские погребения в дельте Дона//СА. 1970. .4 2.
’Максимова М. И Античные города Юго-Восточного Причерноморья. М.. Л., 1956.
Маре ос 4. Ряниехрлгтианские скальные гробницы при град Провндня Ц Изв. на народшя
музей Варна. 1979. Т. 6. (21).
Марти Ю. Ю. Новый материал из Керчи и ее окрестностей // ЗООИД. 1912. Т. 31.
Марти К). Ю. Сто лет Керченского музея. Керчь. 1926.
Марти Ю. Ю. Городища Боспоргкого царства к югу от Керчи—Кнммерик. Китея. Акра //
ИТОИАЭ. Симферополь. 1928. Т. 2.
Масленников 4. А. Этнический состав населения боспорских городов я VI —V вв. до и. э. //
С.А. 1978. .4 1.
Масленников .4. А. О локализации некоторых городок Европейского Боспора // Вопросы
источниковедении и историографии истории досоветского периода. М., 1979.
Масленников А. А. К истории населения хоры Европейского Боспора в I в. до н. э. // СА.
1980. .4 4.
Масленников А А. Население Боспорского государства в VI —II вв. до н. ». М., 1981.
Масленников А. 4 , Чевелев О. Д. Новые памятники античного временя на северном побе-
ч режье Керченского полуострова// КСИА. 1981. А1 168
jtfacMCHKUKtKi А. А. Некоторые особенности некрополей городов Европейского Боспора в пер-
С~ вые века н. э. // СА. 1982. .4 1.
Масленников А. А. Еще раз о боспорских валах // СЛ. 1983, As 3.
Масленников А. А. Некрополи городов Азиатского Боспора первых веков н. з. // СЛ. 1985.
1.
Масленников А. 4. Геракл Савромата И//ПАК. М., 1986.
Масленников Л. Л. К типологии сельских поселений Боспора//СА. 1989. As 2.
Машкова М Г. Памятники Прозоровской культуры // САИ. М„ 1963. Д1-10.
Миллер Нс. К иранскому элементу и пришштийских греческих надписях // ИАК. 1913. А1 47.
Малюкова 4. И Скифские кур|аны Тираспольшнны // МИЛ. 1962 .4 115.
Милев Е. А., Масленников А. .4. Раскопки некрополя Китея//АО 1977 г, М., 1978.
Малев Е. А., Молева Н. В. Разведка на мысе Такнль// АО 1976 г. М.. 1977.
Малев Е. А. Митридат Евиатор. Создание Черноморский державы. Саратов. 1976.
Неверов (J. Н. Нерон-Юпитер и Нерои-Гелиос //Художественные изделия античных место
ров. СГЭ. Л., 1982
НовосаИский Н. И Элевсинские мистерии. СПб.. 1887.
225
Олмовский С. Я. Цветная металлообработка в г(№4вгкнх городах Северо-Западного Причер-
номорья: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М„ 1982.
Ольховский Я. С. Население Крыма ио данным античных авторов // СЛ. 1981. -V 3.
Ольховский В. С. Скифские катвкимбы а Северном Причерноморье // СЛ. 1977 .V: 4.
Онайко И Л. Разведка античных памятников в Семеро Восточном Причерноморье//АО
1966 г. М., 1967
Онайко В. Л Раскопки поселении на Широкой балке//ЛО 1967 г. М.. 1968.
Онайко И. А. Разведки античных памятников в районе Новороссийска и Геленджика //СА.
1970. Ai 1.
Онайко Н. А., Дмитриев А. В. Раскопки античного могильника у поселка Мысхако// АО
1979 г, М„ 1985.
Онайко В А 1’аскопкн пакроппли в Широкий балке// ЛО 1980 г. М., 1981.
Онайко Н. А. Исследования некрополя в Широкий балке//АО 1981 г. М.. 1982.
Онайко Н. А., Дмитриев А. И. Сторожевые посты в окрестностях Ват и некоторые вопросы
социально-экономической и политической истории юго-восточной окраины Боспора па
рубеже и. а. // ИДИ. 1982. № 2.
Онайко Н. А., Дмитриев .4. Н , Масленников А А. Рас кои к и могильники » урочище Широк» и
балки //КСИА. 1986. At 186.
Откупщиков Ю. В О фракииско-малпазийскои ономастике Северного Причерноморья //
Зтиоссиез пародов Балкан и Северного Причерноморья: Тез. докл. М., 1980
Парован-Пвшикан М. Б. Некрополь Ольвии эллинистического времени. Киев. 1975.
Петерс П. Г.. Ефимова Г. М., Кожин П М. Охранный работы на курганном могильнике
у с. Михаиловна // КСИА- 1972. № 130.
Попов Д. Тракийската богини Бендиди. София, 1981.
Прушеег'кая Е. О Художественная обработка металла//АГСП. 1955.
Пушков В. П., Промахина И. М. Опыт применения факторного анализа дли класенфиыеи'и
изучения структуры и моделирования социальных тяпгчт крестьииских хозяйств //
Математические методы п социально-зкиномическил исследованиих. М., 1981.
Раевский Д. С. Скифы а сарматы в Неаполе//ПСА. М., 1971.
Романовская М. А. Две терракоты из Ново Отрадного//СА. 1974. Л6 1.
Покровский ,W. В.. Анфимов Я. В. Карта древних поселений и могильников Прикубанья //
СА. 1937. М 4
Ростоацев М. И Представления о монархической власти в Скифии и на Боепоре // ИАК.
1913. .V 49.
Ростовцев А/. П Античная декоративная живопись па юге России. СПб.. 1914.
Ростовцев М. И. Броя.топмй бай т боспорской царицы и истории Боспора в эпоху Августа 1/
Древности: Тр. Моск, археоя. о-ва. 1914, Вын. 25.
Ростовцев М В. Надпись ня золотом сосуде из ст .Мш удинской // ИАК. 1917 As 63.
Растовцев М. И. Понт. Пифиями. Боспор // Рус. ист жури. 1917. J6 1, 2.
Ростовцев Л/ П. Эллинство и ирангтво на гогв России. Пг., 1918.
Ростовцев М. И. Скифия и Боспор М , 1925.
Савостина Б. А. Римские имена и ономастике Северного Причерноморья //СА. 1977. As 4
Сапрыкин С. К). Золотая пластинка из Георгиппии // ИДИ. 1933. Л> 1.
Сапрыкин С. Ю. Аспургиане//СА. 1985. А« 2.
Скалой К, .4. Изображении животных на керамике сарматского триода //ТОИПКГЭ. 1941.
Смирнов К. Ф. Савроматы. М., 1964.
Смирнов К. Ф Вопросы изучения Сарматских племен и их культуры в советской археоло-
гии//ИССЛ. 1954.
Смирнов К. Ф Сарматские племена Северного Прикасшя//КСИИМК. 1950. Л< 34.
(мирное К. Ф. Сарматские катакомбные погребения Южного Приуралья — Поволжья и нх
отношение и катакомбам Северного Кавказа //СА. 1972. .V 2.
Смирнов К Ф. Курильницы и туалетные сосудики азиатской Сарматии // Кавказ и Восточ
пая Европа в древности. М.. 1973.
Смирное К. Ф. Основные пути развитии меото-сарматы<«й культуры Среднего Прикубанья //
КСИИМК. 1952. V 46.
Сокольский Н И. Боспорские мечи //МИЛ. 1954 As 33.
Сокольский Я. И Военное дели Воеиора Автореф. дне. . .. канд. ист наук. М., 1954.
Сокольский В. И. К истории севере западной части Таманского полуострова и античную
эпоху// Acta Antique Philopolitana. Studia arcliaeologica. Sofia. 1963.
Сокольский В. II. Крепость аспургиан и» Боепоре // КСИА 1975. As 143.
Сокольский Н. И. Крепость на городище у хут. Батарейка I /,/ СЛ. 1963. № 1.
226
Соксмьскш/ H. If. Таманский голос и резиденция Хрисалиека. М., 1976.
Содаиокик 9. И Сарматские знаки Спиериого Причерноморья. Киев. 1959.
Соламокик 9. И. Из историк религиозной жизни к сеиеропоитийских городах и<х|днеанткч
кого времени // В ДИ, 1973. Л4 I.
Солпмоник Э. И. Несколько памятников с сарматскими знаками // Население и культура
Крыма и первых веках н а. Киев. 1983.
Сорокина /7. /7. Туалиигкий некрополь М . 1957
Сорокина Н. II. Гасконки некрополя К₽П //КСИА. 1962 Л“ 91.
Сорокина Н. 11. Расколки некрополя Кеп в 1961 г //КСИА. 1963. .4 95.
Сорокина С. С. Среднеазиатские катакомбные и подбойные лахирипсикн как памятник мест-
ной культуры//СА. 1956. .Nt 21.
Стасов В. В. Катакомба < фресками, найденная и 1872 году близ Керчи // ОАК аа 1872 г.
Симонович Э. .4. Население столицы иозднескифского царства в Крыму Киев, 1983.
Тачева-Хитопп .17. О культуре Herts ‘рфютос на Боспоре//ВДИ. 1078. Лё 1.
Толстиков В 11. Фор'ификацин античного Боспора: Лвтореф дне. .. , каид. ист. наук М ,
1981
Галетой И,, Кондаков Н. Русские древности и памятниках искусства. СПб., 1889. Т. 1.
Трубачев (J. Н О сипдих и их языке // ВЯ. 1976. № 4.
Трубачев О. Н. Лингвистическая периферия древнего славянства. Индоарийцы в Северном
Причерноморье // НЯ. 1977. .4 6.
Фармаковсккй В. В. Раскопки некрополя древней Ольвии п 1901 г // КАК. 1903. ЛЙ 8.
Фролова Н. А 11 времени правлении боепорских царей Радамгада и Рескупорида VI //СА.
1975. Л7 4.
Фролова II. .4. Медные монеты Нотиса I как исторический источник//СЛ. 1976. Лё 3.
Фролова И. А. К вопросу о начало правления Аспурга ни Боспоре// ВДИ. 1979. Ай 1.
Фролова В. А. Монетное дело Боспора первых веков и. Лвтореф цис. ... д ра нет. наук.
М.. 19185
Хазанов .4. .W. Очерки воеииого дела сарматов М . 1971.
Цветаева Г. А. Грунтовой некрополь Пантикапея. его история, этнический и социальный
состав // МИА. 1951. Л* 19.
Цветаева Г. А. Курганный некрополь Пантикапея // МИА. 1957. ,\t 56.
Цветаева Г. А. Кирпичи с тамгой из Горгиппии//КСИА. 1975. Лс 143.
Цветаева Г. А. Боспор и Рим. М., 1979.
Ч«велев О. Д. Новые погребения Кызаульского некрополя // КСИА 1985. Л? 182.
Чичуров II. С. Византийские исторические сочинения. М . 1982.
Чуистова Я. И Новые находки из некрополей Керченского пплуистрона // МИА. 1959. .N» 69.
Шавырина Т Г. Раскопки некрополи Фанагории в 1978 г.//КСИА. 1983. Ч 174.
П1елов Д. К Тамга Римиталка //КАМ 1966.
Шелов Д. В. Танане а Нижний Дон в первые века и. а. М , 1972.
Шестаков С. .4. Охранные раскопки Тиритакского некрополя в 1983 г. // Проблемы иг Юрии
И археологии Восточного Крыма: Tea. докл. Керчь. 1984
Шилов В П. Калиновский курганный могильник // МИА. 1959. № 60.
Шкорпил В. В. Отчет о раскопках к г. Керчи н его окрестностях и 1903 г. // ИАК. 1905. М 17.
Шкорпил В. В. Отчет о раскопках г. Керчи в 1904 г. // ИАК 1907. АА 25.
Шкорпил В. В. Отчет о раскопках, произведенных в 1906 г. и с. Керчи и его окреттноегях //
ИАК 1909. М 30.
Шкорпил В. В. Отчет о раскопках в Керчи и на Таманском полуострове в 1907 г. // ИАК.
1910. .4 35.
Шкорпил В. В. Отчет о раскопках в г. Керчи и окрестностях в 1909 г. // ИАК. 1913. Л® 47
Щукин М. Царство Фараон: Эпизод из истории Северного Причерноморья // СГЭ. 1982 Л® 17.
Шульц Ц Н. Пнцдяескифская культура и ее варианты на Днепре и в Крыму // ПСА. М.. 1971
Шургал И. Г. Изображения всадника и копя ил Илурата // КСИА 1983. .Nt 174.
Яйленко В. II. Малопзийсние имена н надписях Боспора // Античная Балканистики:
Этногенез народов Балкан и Северного Причерноморья: Тез. доил. М., 1980.
Нйленко В. Н Фрако-дакийскан и иллирийская топонимика Европейский Сарма гни и Ски
фиш// Античная Балканистика: Тез. докл. М , 1984.
Яценко И В. Исследование соореженнй скифского периода на городище Панка в Евпато-
рии // КСИА 1972 № 124.
Яценко И. В. Северный квартал скифского поселения па Чайкинском городище к Евпато-
рии // Население н культура Крыма в первые века н. э. Киев. 1983.
227
Архивные материалы
Десятников К) М. Процесс герметизации Боспора: Канд. дне.//Архив ИЛАН СССР.
Р-П. № 213Н
Молена Р В. Отчет об охранных раскопках некрополя Мирмскни //Архив КИАМ. АЛ 309.
Милев Е. А. Отчет о раскопках ropiyiniua и некрополи Кисея в 1977 г. // Архип КИАМ Л6 528.
Малев Е. А Отчет о раскопках Китея в 1973 г.// Архив КИАМ At 316.
Лобова И. Н. Сарматы в Крыму: Канд, дне //Архив ИА АН СССР. Р-Н. № 1321.
Алексеева Е. М. Отчет о раскопках в Анапе в 1975 г. // Архив ИА АН СССР. Р I. Ль 1028.
Кобылина Д/. Л/. Отчет о раскопках в Фанагории в 1950 г. // Архив ИА АН СССР Р 1. Ай 504.
Кобылина V Л/. Отчего раскопках в Фанагории в 1951 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1. Л: 638.
Коровина Л. К. Отчет о раскопках некрополи Тирамбы в 1967 г./,'Архив ИА АН СССР
Р-1 М 3569.
Коровина .4. К. Отчет о раскопках некрополя Тирамбы в 1968 г.//?\рхив ИА АН СССР.
Р-1 Лё 3762.
Коровина А К. Отчет об археологических раскопках некрополя Фанагории и 1964 г. // Архив
ИА АН СССР 14. Л< 2941.
Коровино А. К Отчет о раскопках некрополи Фанагории к Тирамбы и 1965 г. // Архив
ИА АН СССР Р-1. As 3246.
Коровина А. К. Отчет о раскопках некрополя Тирамбы в 1966 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1.
Поапевва И. В. Отчет о раскопках некрополя Горгиппии в 1954 г. /7 Архив ИА АН СССР.
Р-1. Л: 1026.
Поздеееа Н В. Отчет о раскопках некрополя Горгиппии в 1955 г. // Архив ИЛ АН СССР
Р-1 М 1028.
Сокольский В. И , Сорокина Н. П. Отчет о работах Таманской археологической экспедиции,
раскопках Кеп и его некрополя в 1962 г// Архив ИА АН СССР. Р I. At 2524.
Сокольский Н И., Сорокина В 11. Отчет о работах 1 амакской экспедиции в 196-1 г. // Архив
ИА АН СССР. Р-1. № 3134
Сокольский !!. И. Отчет о работах Таманской экспедиции в 1966 г. // Архив ИА АН СССР.
ММ 3262.
Сокольский И. И. Отчет о работах Таманской экспедиции я 1968 г. // Архив ИА АН СССР.
Р-l. .V 3710.
Чевелев О. Д. Отчет о раскопках Керченской экспедиции эа 1983 г.//Архив КГИАМ.
Чевелев О. Д. Отчеты о раскопках пикно боспорской археологической экспедиции за 1979
1983 гг. // Архив КИАМ.
Яковенко Э. В. Отчет о раскопках курганов у сел. Кирове. Лета и и ио. Зеленый Яр // Архив
ИА АН УССР. 196.-). А» 67/32.
Atexandrescu-Vianu М. Contributions a uне classification des steles funeral res dos la Mesic
Infcrieur. Dacia. 1973. Vol. 17, 18: 1977. Vol. 21.
Alexundreae.u-Vlanu .W Les steles funeraires de la Macedonia romaine. Dacia. 1975. Vol. 19.
Biavatiky V. D. Le problems de la population de langue tlirace dans la region dn Kouban et dans
I’etat du Bospliur // Revista de la Univorsidad Com pi и tense 1976 Vol. 25, N 104
Biavaizky И’., KocheienkoG. Le cuhede Mithra mtr la cole septentrionalede la M<-r Noire. Leiden,
1966
Breceia E. 1л necropoll di Sciatby. Cairo, 1912. Vol. 19.
Buck hols H. G. Tontassor. Zypcrn, 1972.
CoUombie.r Anne-Marie. L'examen de revolution du chapiloau lonique Grec par analyse facto
nolle // HA 1983 N 1.
Cumont E. Les religions orientales dans le paganisme romaine. P.. 1907.
Dictionary of Greek and Romain Geography. L.. 1853.
Egger В Griechische mimzcn. Wien. 1908.
Firail K. Les stelae funeraires de Hyzance greco-rumaine. P.. 1964
Fra tea M. Nuovi rinvemmonti nclla necropoll del Monte FinocchiUi // Sicilia Archeologica.
1979. Vol 39.
Gaidukevii V. F. Das Hosporische Reich. K, 1971
Harmann P. Das Graberfeld von Marion auf Cupren. B., 1883.
Harniaita I. Studies in the history and language of the Sarmatians // Acta antique et archaeolo
gica Sieged, 1970. Vol. 13.
Ingen V. W. Figurines from Seleucia on the Tigris. Michigan. 1939.
lohanzen F. The Atlic grave relief. Copenhagen, 1961.
Kajanlo I. Origin of the persons recorded in the Greek epitaphs of Rome // Ada Institute Romani
Finlandiae. Helsinki. 1963 Vol. 22.
228
Katarou G. T. Die Dcnktnalor dos thrakisehcn Raitergottos in Bulgarian. Leipzig. 1938.
Kiettntlkff G., Watiinger C. Griechische Grabreliefs aus Sudruesland. B., 1909.
Karts D. S.f Boardnuin 1. Greek burial customs. L., 1971.
Maehatscek A. Die IXerropolen und Grabinalnr im Gebiet von Klaiussa Schauta und Korykos im
Rauhen Kilikien//Osterreiehische Akademie der Wisaenarhaften. Wien. 1907.
Mendel G Catalogue doe «culplurw grocues. roinaines ul byzantines du tnusce de Brouss
Athene*. 1908
Mihatiue G. Insrriplionos gruecae in Bulgaria repertae//Sordica Vol. ft- 8
Mylonas G. E Elcusis and the eleueinian mysteries. Princeton, 1961.
/Vtlsson M. P. The M icon ar я и origin of Greek mythology. Berkeley etc., 1972.
Pfuhl E. Spationischc piastik // JADI 1938 S 50.
Pjuhl E. Das Beiwerk auf dun Ostgrieehischen Grabreliels // JADI. 1905. N 20.
Politer E.. Beinack S. La necropolc de Merina. P.. 1887 Vol. 1.
Preda C. Cailatis Necropola roiuano hizautiua Bur., 1980
Hobinson Г) M. Niscrolynthia. k.xavation at Olynthus. L., 1942. Vol. 11.
Rostovtseff M Iranians and Greeks in South Russia. Oxlord, 1922
Hussu I. Klementele traco-gctica in Scitia si Bosporul Cimmerian // Stud! si cerccleri di istorie
veche. 1958. Vol, It.
Saratov T. Stir la culle d'Heracles an Bulgaria//Acta Antique Phil. Stud. Arrk. Sofia, 1983.
Tomaschek W. Die alien Thraker. Wien. 1894.
Vasmer M Die Irauivr in Siidrussland. Leipzig, 1923.
Wiegand Th., Schrader H. Prien B., 1994
Will E. La relief cultural Greco-Romain P.. 1955
Zgusla L. The Iranians names from the North coast of lhe Black Sea // Acta Orient. Hung. 1955.
Vol. 4
Zgusta L. Die Personennamnn greichischer Stadte der nordlirher. Schwarsmecrkiiste. Praga.
1055.
Zgusta L Kleinasiatische 1’ersonennanien I'raga, 1964.
Список сокращений
АДЖ — Лигичиая декоративная жввописъ на torn России. М. И. Ростовцев
АГСИ Античные государства Северного Причерноморья
АО — Археологические открытия
ВДИ — Вестник Древней истории
ВОСА — Вопросы скифо-сарматской археологии
ВЯ Вопросы нзыкоананмя
ЖМНП - Журнал Министерства народного присиешенпм
ЗООИД — Записки Одесского общества истории н древностей
ИАК Известия Императорской археологической комиссии
ИГАИМК — Известии государе гвен ной Академии истории материальной культуры.
ИТОИАЭ — Известия Таврического общества истории, археологкн и этнографии
НАМ — Культура Античного мира
КБН — Корпус боепорских надписей
КСИА — Краткие сообщения Института археологии АН СССР
КСИИМК Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР
МИА — Материалы я исследования по археологии СССР
НЭ — Нумизматика и эпиграфика
ОАК Отчеты археологической комиссии
ПИСП — Проблемы истории Северного Причерноморья в античную эпоху
ПСА — Проблемы скифской археологии
СЛ — Советская археология
САИ — Свод археологических источников
СГЭ - Сообщения государственного Эрмитажа
1GB — Michadov G. Inacripttones graccao in Bulgaria repertae
JDA1 — Jahrbuch das Dautechen archaologiseben Institute
HA Revue arcbeologique. Paris
Содержание
Введение....................................................... $
Проблема г сарматизации» Боспора в отечественной историо-
графии ........................................................ 9
Некрополи боспорских городов в первые века нашей эры . . .	//>
Население боспорской хоры в I в. до н. э. — IV в. н. э........ 70
Просононимика и топонимика Боспора 1 в. до и. э. — IV в. н. я. 10/
Некоторые вопросы культуры Боспора в первые века нашей эры. 119
К династической истории Боспора в	I в.	до н.	э.	— IV	в.	н.	э.	/б/
Опыт применения метода факторного анализа при изучении по-
гребальных сооружений Боспора.................................171
Заключение...............................................217
Библиография.............................................222
Список сокращений........................................229
Resume ....................	230
Contents
Introduction......................................... 5
The. problem of penetration of Sarmatians into Bosporos Kingdom
in the soviet historiography ..............	“
The necropolises of the Bos porta n cities in the first centuries A. D. jg
The population of the Bosporos countryside tn the 1st centr. В. C.
to 4th cent. A. D.................................... 70
Prosopography and toponymy of Bosporos in the 1st cent В. C. to
4th cent. Л. D....................................... HU
Some problems of Bosporos culture in the first centuries A. D. 119
Some remarks on the dynastic history of Bosporos in the 1 cent.
В. C. to 4th cent. A. D................................ 1<>!
The methods of investigation of	Bosporian	burials....... 171
Conclusion ...................	217
Bibliography............................................ 222
Abbreviations..........................................  229
Resume.................................................. 230