Автор: Ливингстон Д.
Теги: география африка издательство мысль исследование африки путешествие по африке
Год: 1968
Текст
ИЗДАТЕЛЬСТВО «МЫСЛЬ»
Давид Ливингстон
ДАВИД ЛИВИНГСТОН
Последнее ПУТЕШЕСТВИЕ В ЦЕНТРАЛЬНУЮ
АФРИКУ
^КОТОРЫЕ ОН ВЕЛ
В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АФРИКЕ
С 1865 ГОДА ПО ДЕНЬ СМЕРТИ
МОСКВА
1968
91(09)
Л 55
ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
THE LAST JOURNALS of David Livingstone in Central Africa from 1865 to his death
London, 1874
Перевод с английского В. К. Житомирского
Предисловие М. Б. Горнунга, Ю. Г Липеца и И. Н. Олейникова
Оформление художника М. В. Большакова
Иллюстрации взяты из английского издания 1874 г.
J -84 193 68
Предисловие
Каждый, кто впервые приезжает в Лондон, не преминет посетить одну из главных достопримечательностей столицы Соединенного Королевства — Вестминстерское аббатство. Это старинное темно-серое здание не только великолепный образец английской готики, не просто архитектурный памятник, это символ и воплощение национальной истории. С давних пор Вестминстерское аббатство служит местом коронации английских королей и местом их погребения. Здесь же похоронены многие знаменитые люди Англии: государственные деятели, поэты, писатели, ученые.
Под величественными сводами аббатства в нескольких шагах от главного входа лежит черная мраморная плита с надписью:
ПЕРЕНЕСЕННЫЙ ВЕРНЫМИ РУКАМИ
ЧЕРЕЗ СУШУ И МОРЕ, ПОКОИТСЯ ЗДЕСЬ ДАВИД ЛИВИНГСТОН, МИССИОНЕР, ПУТЕШЕСТВЕННИК И ДРУГ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Почти сто лет назад, в 1874 г., останки Давида Ливингстона были торжественно опущены в почетную гробницу. Но нет в ней его сердца: оно похоронено в деревушке, затерянной в глубине «Черного континента». Сердце Ливингстона навсегда осталось в Африке, которой он отдал больше тридцати лет жизни, в Африке, где он снискал мировую славу пионера-исследователя и где встретил свой последний час.
Давид Ливингстон родился в 1813 г. в бедной шотландской семье. Он рано узнал нужду и тяжелый труд. С десяти лет ему пришлось работать на хлопчатобумажной фабрике по четырнадцать часов в сутки, связывая оборвавшиеся на станках нитки. Такова была доля сотен тысяч детей английских бедняков в течение многих поколений,
5
Может быть, первый подвиг Давида Ливингстона на его полном подвигов жизненном пути и заключался в том, что среди отупляющего однообразия английского фабричного ада он сумел сохранить жажду знания и любовь к людям.
Неудержимая тяга к знанию заставляла его после утомительного рабочего дня ходить на занятия в вечернюю школу. Он сидел над книгами ночами, ухитрялся читать урывками даже на работе. В 23 года он был уже достаточно подготовлен для того, чтобы поступить в колледж. В 27 лет Ливингстон получил диплом врача. Перед ним открывалась перспектива хороших заработков, спокойной, обеспеченной жизни. Но молодой шотландец пренебрег ею. Он решил посвятить себя миссионерской деятельности, видя в ней путь подвижнического служения людям. И вот в 1840 г. Ливингстон по поручению Лондонского миссионерского общества отправляется в Южную Африку.
Уже первые годы миссионерской работы среди народа бе-чуанов показали Ливингстону, что африканцев очень мало интересует «слово божие». Зато они сразу же оценили по достоинству медицинские познания молодого миссионера, охотно учились у него грамоте, старались перенять новые для них приемы ведения сельского хозяйства. Африканцам пришлись по душе доброта и открытый прав Ливингстона, его искреннее желание принести им пользу. Не уверовав в христианского бога, бечуаны уверовали в Ливингстона, ставшего для них большим другом и непререкаемым авторитетом. В то же время изучение местных языков, близкое знакомство с образом жизни, обычаями и традициями африканцев, накопленный опыт естественнонаучных наблюдений, привычка к длительным пешим переходам от одного селения к другому — все это заложило прочный фундамент для будущей исследовательской деятельности Ливингстона, о которой он поначалу еще серьезно не задумывался.
Занимаясь врачебной практикой и просветительной работой, Ливингстон понемногу перестал усердствовать в проповеди Евангелия, что вызвало недовольство его церковного начальства. Косо стала смотреть на него и английская администрация Капской колонии, обеспокоенная выдвинутыми им проектами создания обширной сети школ для коренного населения. Наконец, открыто враждебно относились к Ливингстону голландские колонисты — буры, достойные предшественники современных расистов ЮАР, уже тогда смотревшие на африканцев как на бесправный рабочий скот. Ливингстон решил перебраться дальше на север, куда еще не успели проникнуть его многочисленные белые недруги и где он надеялся найти новых чернокожих друзей. В 1849 г. в поисках нового места для миссии он пересек выжженные солнцем равнины
Калахари и вышел к озеру Нгами, на берегах которого до пего еще не бывал ни один европеец.
Ливингстон очутился на рубеже огромного «белого пятна», занимавшего в то время на географических картах почти всю внутреннюю часть Африки. Где-то там, в неведомых просторах, зарождались великие африканские реки Пил, Конго, Замбези, загадки их истоков издавна волновали умы географов. Находясь на пороге тайны, трудно было не перешагнуть через него. Все меньше привлекала Ливингстона мысль об оседлой миссионерской жизни, все больше и больше овладевали нм мечты о далеких путешествиях и открытиях. И когда два года спустя ему удалось пройти па север от Нгами и достичь многоводной реки Лиамбье (она оказалась средним течением Замбези), он окончательно сделал выбор. С тех пор Давид Ливингстон вступил на трудное и опасное поприще исследователя Африки, которого так и не покинул до самой смерти.
В 1852 г. Ливингстон предпринял свое первое большое путешествие. Дойдя прежним путем до берегов Замбези, он поднялся вверх по реке почти к самым ее истокам, перешел через водораздел между бассейнами Замбези и Конго, достиг Анголы и вышел к Атлантическому побережью. Затем он снова повернул в глубь континента и прошел вдоль Замбези до ее устья, совершив таким образом пересечение Африки от Атлантического океана до Индийского. В результате этого путешествия, закончившегося в 1856 г., течение Замбези было впервые положено на карту. Во время второй экспедиции на Замбези (1858—1864 гг.) Ливингстон завершил исследование бассейна этой крупнейшей реки Южпой Африки; особенно ценным достижением было установление очертаний принадлежащего к системе Замбези большого озера Ньяса, о котором до того европейцы имели лишь самые смутные представления.
Ливингстон не только «расшифровал» сложный рисунок гидрографической сети внутренних районов Южной Африки, но и собрал массу новых сведений о природных условиях этой части материка: о ее геологической структуре, рельефе, климате, растительном и животном мире. К числу важнейших научных заслуг Ливингстона относится сделанный им еще во время первого большого путешествия вывод о том, что внутренняя Африка по строению поверхности представляет собой нечто вроде грандиозной чаши — обширное, относительно пониженное плато с приподнятыми краями, круто спускающимися к побережью. Чрезвычайно ценным для науки был и богатейший материал этнографических наблюдений Ливингстона.
В 50-х и 60-х годах прошлого века в центре внимания мировой географической общественности оказалась проблема истоков Нила, проблема не новая, занимавшая еще Геродота и
7
Птолемея, но пока что остававшаяся неразрешенной. Целая плеяда отважных исследователей предприняла настоящий штурм истоков древней «реки фараонов». В 1858 г. англичанин Джон Спик открыл в Восточной Африке огромное озеро, которое назвал именем английской королевы Виктории. Он высказал догадку, что Нил вытекает из этого озера. Впоследствии Синк доказал это во время второго путешествия к истокам Нила, совершенного им с Джемсом Грантом в 1860—1863 гг. Однако некоторые географы считали, что с открытием Спика проблема истоков Нила не исчерпана: если даже одна из ветвей Нила вытекает из озера Виктория, это вовсе не значит, что у великой реки нет еще одной ветви, которая может начинаться гораздо южнее и которую и следует рассматривать как главный исток. Такого мнения придерживался и Давид Ливингстон, живо интересовавшийся «нильской загадкой». Закончив доставившее ему широкую известность исследование бассейна Замбези, он отправился в 1866 г. в новую экспедицию, поставив на этот раз своей целью поиски истоков Нила.
Это третье большое путешествие Ливингстона, продолжавшееся свыше семи лет, было его последним путешествием. С самого начала Ливингстона преследовали неудачи. Посланная с ним английским правительством вооруженная охрана из солдат-сипаев дезертировала. Была похищена значительная часть имущества экспедиции, а самое главное — ящик с медикаментами. Между тем здоровье Ливингстона было давно подорвано многолетними скитаниями в африканских дебрях; сказывался и далеко уже не молодой возраст путешественника. Не имея под рукой даже самых простых лекарств, Ливингстон почти непрерывно страдал от тропической малярии и других тяжелых и изнурительных недугов. Но ни болезни, ни постоянные материальные трудности, пи тайные и явные козни арабских работорговцев, с которыми пришлось столкнуться Ливингстону, — ничто не могло заставить его отказаться от намеченных исследовательских планов и повернуть назад. Положение экспедиции улучшилось, после того как на помощь Ливингстону прибыл большой отряд во главе с Генри Мортоном Стэнли, посланным на розыски знаменитого путешественника американской газетой «Нью-Йорк геральд». Стэнли снабдил Ливингстона всем, в чем тот нуждался: медикаментами, продовольствием, снаряжением. Несколько месяцев Ливингстон и Стэнли провели в совместных исследованиях, после чего Стэнли отправился в обратный путь. Ливингстон, невзирая на уговоры, отказался к нему присоединиться. Ободренный неожиданной помощью, он начал готовиться к новым дальним маршрутам. Но он переоценил своп силы. Заболев во время очередного перехода тяжелой формой дизентерии, ше-стпдесятилетний путешественник не перенес этой болезни.
8
1 мая 1873 г. он скончался в селении Читамбо, среди болот, окружающих озеро Бангвеоло.
Несмотря на крайне неблагоприятные условия последнего путешествия Ливингстона и его трагический исход, научные результаты были очень велики. Главный из них — открытие новой большой гидрографической системы, включающей помимо многочисленных рек крупные озера Бангвеоло и Мверу. Ось этой системы, многоводная река Луалаба, направлена с юга на север. Долгое время Ливингстон был убежден, что это н есть главный исток Нила. В действительности он открыл верхнее течение другой великой африканской реки — Конго. Невольно напрашивается сравнение с Колумбом, в поисках Индии открывшим Америку... Под конец путешествия мысль о том, что Луалаба может быть верховьем Конго, приходила к Ливингстону все чаще, но проверить это ему помешала смерть. Как известно, тождество Луалабы и Конго несколько лет спустя доказал Стэнли.
Общий итог исследовательской деятельности Ливингстона короче всего, пожалуй, можно определить так: он открыл для европейской науки огромные пространства внутренних районов Африки от Калахари на юге до восточной окраины бассейна Конго па севере, заполнив «белое пятно», каким были эти территории на карте к середине XIX в., и собрав обширный материал о их природе и населении. Поистине этого более чем достаточно, чтобы считать Ливингстона крупнейшим исследователем Африки.
Своими выдающимися успехами Ливингстон обязан не только большому личному мужеству, непреклонной воле, целеустремленности, но и своему глубоко гуманному п доброжелательному отношению к коренному населению Африки. В отличие от многих других западноевропейских исследователей «Черного континента», Ливингстон всегда был чужд расизму и горячо отстаивал равенство всех людей независимо от цвета их кожи. «Мы не верим ни в умственную, ни в нравственную неспособность африканцев, — писал Ливингстон. — Мы ничего не видели, что могло бы оправдать то мнение, будто бы они принадлежат к особой «породе», пли «виду», отличающемуся от наиболее цивилизованных людей. Африканец — это человек в полном смысле слова». Искренний друг африканских народов, Ливингстон стремился защищать их интересы, вел упорную и самоотверженную борьбу с рабством и работорговлей. Африканцы видели это и неизменно отвечали ему любовью и уважением. Молва о необыкновенном «белом докторе» далеко опережала Ливингстона в его странствиях и открывала ему дорогу даже в такие места, где к европейцам относились с настороженностью пли прямой враждебностью.
9
И лучшее свидетельство любви африканцев к Ливингстону — необыкновенная похоронная процессия, прошедшая с набальзамированным телом великого путешественника больше тысячи километров по африканскому бездорожью от Читамбо до побережья Индийского океана. Чернокожие спутники Ливингстона не пожалели сил, чтобы выполнить свой последний долг перед усопшим, и только благодаря им прах исследователя покоится теперь на его родине.
Маршруты путешествий Давида Ливингстона протянулись в основном по свободной Африке. Лишь прибрежные окраины южной части великого континента были издавна поражены ядовитой плесенью колонизации — португальской, голландской, английской. Бассейны Замбези и Конго были «белыми пятнами» не только на картах ученых, но и на картах колонизаторов. А главным бичом свободных народов макололо и малави, макаранга и лунда оставалась работорговля. Эти народы, населявшие бассейн Замбези и побережье Индийского океана, страдали в основном от работорговли, начатой ранее всего португальцами и продолжавшейся уже после официального запрета работорговли на Атлантическом побережье. Португальские крепости-порты Софала, Мозамбик, Келимане и в середине XIX в. оставались крупными центрами работорговли. Для руководства разбойничьими отрядами португальцы обычно использовали арабов из феодальных княжеств Аравийского полуострова. К тому же реакционные феодальные владетели Аравии сохраняли рабство и сами покупали рабов. Рейды разноплеменных работорговцев и их агентов наносили неисчислимый вред африканцам, разобщали и ссорили их, превращали густонаселенные деревни в безлюдные развалины. И Ливингстон не мог оставаться хладнокровным наблюдателем: везде, где возможно, он боролся с работорговлей и отчасти этой борьбе посвятил второе путешествие.
Естественно, что Ливингстон видел в работорговле, много столетий опустошавшей Африку, главное зло и не предугадал последствий тех географических открытий, в которых он сыграл одну из первых ролей. Однако совершенно неверно утверждать, что Ливингстон вольно или невольно проложил дорогу колонизаторам, способствовал империалистическому разделу Африки, и проводить от ученого прямую цепочку причин-следствий к миссионерам, торговцам и солдатам колониальных войн. Вины ученого здесь не больше, чем вины его соотечественника Фарадея в создании электрического стула или Резерфорда в трагедии Хиросимы. Открытия исследователя-географа, так же как и физика или химика, могут быть использованы и на пользу и во вред человечеству. И небольшой период времени, разделивший эпоху открытий Ливингстона и эпоху первой войны народа матабеле против английской колониза-
10
цпп, только вводит в заблуждение. Такие страны Северной Африки, как Марокко или Ливия, были издавна известны европейцам, однако они потеряли свою свободу позже народов, живших на неизведанных землях междуречий Конго — Замбези — Лимпопо.
Ливингстон с большим уважением относился к обычаям и нравам коренных жителей. Убедившись в бесполезности проповеди христианства, он никогда не навязывал африканцам европейского образа жизни, а делился с ними своими поистине энциклопедическими знаниями. Его скромность и уважение к африканцам подчеркиваются тем, что, лишь увидев великий водопад на Замбези, который африканцы называли по-разному, он дал водопаду единственное английское название, сделав это один только раз.
Деятельность Ливингстона наиболее ярко оттеняет его антипод — «великий строитель империи» Сесиль Родс — «миллионер, финансовый король, главный виновник англо-бурской войны», по характеристике В. И. Ленина (Поли. собр. соч., т. 27, стр. 376). Именно Родс, обогатившись на добыче алмазов и золота Южной Африки, создал «Британскую Южно-Африканскую компанию», которой английское правительство доверило завоевание народов, живших в бассейне Замбези. Руководимые им отряды наемников, применяя новейшее тогда оружие (пулеметы «максим») против африканцев, вооруженных копьями и стрелами, добились «блистательных» побед. Земли к северу и югу от Замбези перешли во владение частной родсовской компании, а лишь спустя 30 лет, в 1923 г., стали колониями Великобритании. Две большие африканские страны были названы по имени главы колонизаторов — Южной и Северной Родезией. И в наши дни слово «Родезия» олицетворяет и эпоху колониального разбоя, и преграду на пути современного национально-освободительного движения.
Ливингстон много путешествовал по Замбези, а последнее свое путешествие он начал на реке Рувуме. Ныне эти реки — рубежи между свободой и рабством, между независимой Танзанией и борющимся Мозамбиком, между свободной Замбией и непокорившейся страной Зимбабве — Южной Родезией. И не случайно, что, в то время когда с площадей городов Замбии снимали памятники колонизаторам, имя и память Ливингстона чтят все замбийцы. В городе Ливингстон у знаменитого водопада открыт мемориальный музей; имя Ливингстона носит известный во всем мире этнографический институт в Лусаке; и немало африканцев специально сворачивает со своего пути, чтобы посетить скромную, но не заброшенную могилу в Читамбо, где покоится сердца великого путешественника.
11
* * *
Предлагаемые вниманию читателя дневники Ливингстона охватывают период его третьего большого путешествия во внутреннюю Африку, с 1866 но 1873 г., — путешествия, окончившегося его смертью. В русском переводе они появляются впервые (до этого на русском языке имелся лишь краткий их пересказ, вышедший в свет в 1876 г.).
Настоящая книга значительно отличается от двух других, уже знакомых советскому читателю книг Ливингстона («Путешествия и исследования в Южной Африке» и «Путешествие по Замбези»). Действительно, отчеты о своих первых путешествиях Ливингстон специально готовил для издания, затрачивая на это немало времени и труда. «Я охотнее исходил бы снова весь континент из конца в конец, — признавался он, — чем взялся бы написать новую книгу. Гораздо легче совершать путешествие, чем описывать его». Легче или труднее — не будем спорить; во всяком случае подготавливать к печати описание своего третьего, и последнего, путешествия Ливингстону не пришлось. Дневники так и остались необработанными, ^отредактированными автором нолевыми книжками, в которые путешественник изо дня в день заносил свои наблюдения и впечатления, научные предположения и просто мысли «для себя». Последние записи в дневниках сделаны нетвердой рукой умирающего, а за ними идут чистые страницы... В таком виде они и были опубликованы в Лондоне в 1874 г., на следующий год после кончины Ливингстона.
Настоящее русское издание выходит с некоторыми сокращениями. Опущены отдельные записи с рассуждениями, не имеющими непосредственного отношения к данному путешествию, убраны повторные описания (иногда дословные) одних и тех же событий, частично сокращены примечания редактора английского издания 1874 г. Оставлены разночтения в написании некоторых географических названий и собственных имен (особенно арабских), в отдельных случаях разночтения указаны в квадратных скобках.
Отсутствие литературной обработки, «непрпчесанность» стиля создают удивительное ощущение подлинности описанного, своеобразный «эффект присутствия», возникающий при чтении дневников Ливингстона. Начав перелистывать последние дневники страницу за страницей, скоро уже не можешь от них оторваться. Незаметно для себя переносишься в Африку 60—70-х годов прошлого столетия, начинаешь двигаться рядом с путешественником, вместе с ним видишь, как воочию, бескрайние леса и болотистые равнины, столь метко названные Ливингстоном «губками», полноводные реки и грозные водопады; вместе с Ливингстоном с интересом наблюда
12
ешь жизнь и нравы африканцев того времени; вместе с ним ломаешь голову над географическими загадками «Черного континента»; вместе с ним переживаешь (слишком часто!) моменты бедственного положения эскпедпции; вместе с ним приходишь в отчаяние от беспомощности перед лицом работорговли; вместе с ним содрогаешься от ужаса и негодования при виде зверской расправы, учиненной охотниками за невольниками над мирными жителями селения Ньянгве...
И бесспорно, «Последнее путешествие» лучше и полнее, чем другие книги Ливингстона, раскрывает перед нами личность великого путешественника, его смелость и самоотверженность, скромность и простоту, его большую и благородную душу.
«Последнее путешествие» — повесть о героических буднях, о повседневном подвиге тяжелобольного и бесконечно усталого человека, без лекарств, в лохмотьях, зачастую просто голодного, но твердо идущего к намеченной цели; человека, который, уже умирая, продолжал думать только о волновавшей его географической проблеме и последними словами которого был вопрос, обращенный к его спутнику — африканцу Суси: «Сколько осталось дней пути до Луапулы?»
Глядя на старую Африку глазами Ливингстона, советский читатель, конечно, согласится не со всеми мыслями и высказываниями английского путешественника. Наивными, например, кажутся нам сейчас суждения Ливингстона о христианстве и цивилизации. Но эти и другие мелочи, неизбежные в книге столетней давности, так же как и естественная для необработанных путевых заметок шероховатость слога, некоторые повторения и т. д. — все это теряется на фоне широкой картины исследованной Ливингстоном части континента, заслоняется чувством восхищения редким мужеством ученого и его жизненным подвигом, чувством благоговения перед его светлой памятью.
С глубоким волнением читаешь и дополняющий дневники рассказ о последнем, посмертном пути Ливингстона, записанный со слов его верных друзей-африканцев.
...На берегу исследованной Ливингстоном могучей африканской реки Замбези, над открытым им величественным водопадом Виктория стоит памятник прославленному путешественнику.
Но лучший памятник Ливингстону, «памятник нерукотворный». воздвиг он сам, воздвиг всей своей жизнью ученого и гуманиста, своими путешествиями и исследованиями, своими замечательными книгами, среди которых особое место занимает «Последнее путешествие».
М Б. ГОРНУНГ, Ю. Г. ЛИПЕЦ,
И. Н. ОЛЕЙНИКОВ
THE LAST JOURNALS
OF
DAVID LIVINGSTONE
IN CENTRAL AFRICA,
FROM 1865 TO HIS DEATH.
CONTINUED BY A NARRATIVE OF
HIS LAST MOMENTS AND SUFFERINGS. OBTAINED FROM
HIS FAITHFUL SERVANTS CHUMA AND SUSI.
Вт HORACE WALLER, F.R.G.S., RECTOR OF TWYWELL, NORTHAMPTON.
IN TWO VOLUMES.—Vol. II.
WITH PORTRAIT, MAPS, AND ILLUSTRATIONS.
LONDON:
JOHN MURRAY, ALBEMARLE STREET. 1874.
The right oj Translation {preserved.
Глава 1
Занзибар, 28 января 1866 г. После двадцатитрехдневного перехода мы прибыли из Бомбея к острову Занзибар па корабле «Туле», подаренном правительством Бомбея занзибарскому султану. Мне дали почетное поручение вручить подарок. Губернатор Бомбея хотел показать этим, что я пользуюсь большим уважением, и таким образом побудить султана оказать поддержку моему предприятию. Письмо губернатора его высочеству султану было составлено в похвальных для меня выражениях, и я глубоко благодарен за эту любезность сэру Бар-тлю Фреру. Вот это письмо:
«Его Высочеству Седжуэлю Маджиду, султану Занзибара.
Ваше Высочество! Надеюсь, что письмо это застанет Вас в добром здоровье и полном благополучии. Я прошу моего друга доктора Давида Ливингстона, которого Вы, Ваше Высочество, хорошо знаете лично с самой лучшей стороны, передать Вам уверения в постоянной дружбе и расположении к Вам правительства Ее Величества в Индии.
Ваше Высочество уже знакомо с добрыми целями жизни и трудов доктора Ливингстона, и я уверен, что Ваше Высочество будет и дальше оказывать ему внимание и покровительство, которые Вы проявили уже в прошлом, и что Ваше Высочество даст указания о предоставлении доктору Ливингстону в Ваших владениях всяческой помощи, которая может содействовать выполнению тех филантропических целей, которым он посвятил себя и вызывающим, как известно Вашему Высочеству, живейшее сочувствие и интерес у правительства Ее Величества в Индии и в Англии.
Надеюсь, что Ваше Высочество будет всегда любезно сообщать мне о своем добром здоровье и благополучии.
Искренний друг Вашего Высочества
(подпись) Г. Б. 3. фрер
Бомбейский замок, 2 января 1866 г,»
13
Когда мы прибыли, консула доктора Сьюарда не было на Занзибаре: в связи с сердечным заболеванием он находился на Сейшельских островах. Его заменял м-р Шульц, но и м-р Шульц был в отъезде. Д-ра Сьюарда ждали со дня на день, и он действительно приехал 31-го. Я попросил личного свидания с султаном и на следующий день после приезда (29-го) посетил его и сообщил ему о своем поручении. Султан был очень любезен и, видимо, доволен подарком, что было вполне естественно, поскольку корабль «Туле» оборудован самым роскошным образом. Мы попросили отсрочки церемонии передачи на несколько дней, чтобы привести судно в полный порядок; так как это происходило во время рамадана (месячного поста), султан весьма охотно отложил свое посещение корабля.
Д-р Сьюард подготовил аудиенцию у султана, чтобы выполнить порученное в консульстве указание представить меня официально; нас должны были сопровождать в парадной форме капитан судна «Уосп» Брешо, капитан судна «Виджилент» Литэм и епископ Тозер, но у султана разболелись зубы, образовался нарыв на десне, и прием был отменен. Однако султан предоставил в мое распоряжение один из своих домов и назначил говорящего по-английски человека, который должен был организовать стол для меня и моих людей, а также для капитана «Туле» Бребнера и его команды.
6 февраля 1866 г. Так как султан все еще не мог приехать на корабль (отчасти из-за зубной боли, отчасти из-за рамадана), он послал принять «Туле» своего капитана 1-го ранга Абдуллу. Когда на «Туле» спустили британский флаг, то его подняли на главной мачте фрегата «Искандер-шах» и салютовали двадцать одним выстрелом из пушки; затем «Уосп» салютовал арабскому флагу тем же числом выстрелов; в ответ на это почетное приветствие последовал вторичный королевский салют «Искандер-шаха», и на этом церемония закончилась.
На следующий день, 7-го, султан принял нас, и я сообщил ему через переводчика, что друг султана губернатор Бомбея недавно посетил принцев из южной Махараштры и убеждал их в необходимости распространения просвещения; мир движется вперед, и тот, кто пренебрегает приобретением знаний, скоро увидит, что власть ускользает из его рук. Я сказал, что бомбейское правительство, преподнося его высочеству в подарок паросиловую установку, показывает этим свое желание поделиться с ним одним из величайших усовершенствований нашего времени, показывает свое стремление не монополизировать силу, но, как оно надеется, поднять других на свой уровень; я пожелал султану дожить до ста лет и счастья.
16
Султан захотел, чтобы капитан Бребнер и его команда возвратились в Индию на «Надир-шахе», военном корабле султанского флота. Хотя Бребнер уже перевез свои вещи на борт «Виджплента», чтобы направиться на Сейшельские острова, а оттуда в Бомбей, мы все же уговорили его принять гостеприимное предложение султана. Очевидно, султан твердо вознамерился отослать команду «Туле» с подобающими почестями, и через час, после того как было получено согласие Бреб-нера отправиться на «Надир-шахе», султан подписал приказ о выдаче денег на снаряжение корабля.
11 февраля. Здесь, в Занзибаре, мысли мои, естественно, особенно занимает грустная утрата барона фон дер Деккена, погибшего на реке Джуба. Первые сведения о вероятном несчастном конце его исследований принес появившийся здесь лейтенант фон Ших, который, не зная, жив или мертв руководитель экспедиции, покинул подвергшийся нападению лагерь, созданный после того, как пароход сел на камни и наполнился водой; при этом нападении два европейца были убиты. Нападавшая группа появилась с той стороны, куда ушли барон и д-р Линк; трое из руководителей группы погибли. Фон Шпх отправился из Занзибара обратно в Браву, чтобы выяснить судьбу барона; тем временем нескольким матросам-африканцам из Занзибара удалось сбежать с места происшествия в Браву.
18 февраля. После окончания рамадана все европейцы отправились с поздравительным визитом к его высочеству султану. Нам подали сласти. Султан высказал пожелание, чтобы я поблагодарил губернатора Бомбея за его великолепный подарок и передал ему, что хотя султану и хотелось бы видеть меня всегда при себе, но он окажет мне в Африке ту же поддержку, какую оказывал прежде; он добавил, что «Туле» в моем распоряжении и доставит меня на Рувуму, как только я захочу уехать. Я ответил, что с его стороны сделано все, что только может быть нужно; он сделал больше, чем я ожидал. Султан ответил, что намерен выйти на «Туле» в море в среду (20-го). При беседе присутствовали епископ Тозер, капитан Фрезер, д-р Стир и все англичане. В зал вошли сипаи и поклонились султану. Я указал ему на юношей из Насика *, сказав, что они были освобождены из рабства, обучены и отосланы обратно на родину губернатором. Султан должен убедиться, что есть на свете люди, действующие не из эгоистических побуждений.
Днем пришел секретарь султана шейх Сулейман с письмом к губернатору; Бребнер, который едет на «Надир-шахе»,
* Насик — город и область в штате Бомбей. Там была устроена англичанами школа, где обучались негры. — Прим, перев.
17
отплывающем завтра, должен был доставить это письмо по назначению. Шейх Сулейман предложил капитану деньги, но тот не захотел и слышать об этом. Вот перевод письма, представляющего собой ответ на приведенное мной выше:
«Его Превосходительству губернатору Бомбея (вначале идут вежливые приветствия)
...Ваше письмо, доставленное д-ром Ливингстоном, я получил и вполне понимаю все, что Вы о нем говорите. Я отношусь к нему с уважением, окажу ему почет и помогу во всех его делах. Я уверен, что он скажет Вам, что я это уже сделал.
Надеюсь, Вы будете сердечно вспоминать обо мне и напишете мне еще много писем.
Если Вам что-нибудь понадобится, я с радостью сделаю это. Ваш искренний друг
Маджид бен Саид.
2 шауля 1282 г. (18 февраля 1866 г.)».
2 марта 1866 г. С севера пришла арабская шхуна с рабами. Когда султану сообщили об этом, он приказал сжечь ее. Из окна консульства мы видели, как она горела. Но власть султана над северными арабами очень слаба.
Вонь, поднимающаяся от полутора или двух квадратных миль открытой береговой полосы, служащей местом свалки городских нечистот, просто ужасна. По ночам она так густа, что кажется, можно отрезать кусок и удобрять им землю в саду; место это можно скорее назвать Вонибаром, чем Занзибаром. Никто не может долго оставаться здоровым в таком месте.
Посетив невольничий рынок, я увидел около трехсот рабов, выставленных на продажу. Большая часть из них привезена с озера Ньяса и реки Шпре. Мне так знакомы эти своеобразные лица и татуировки; я ждал, что кто-нибудь из рабов узнает меня. Одна женщина сказала, что слышала о том, как мы поднимались по озеру Ньяса на лодке, но она меня не видала; другие рабы были из Чипета, в юго-западной части озера. Все взрослые, казалось, стыдились того, что их распродают. Покупатели осматривают их зубы, поднимают платье, чтобы поглядеть на нижнюю часть тела, бросают палку, чтобы раб принес ее и таким образом показал свою расторопность. Некоторых продавцы таскают за руку в толпе, все время выкрикивают цену. Большинство покупателей — арабы с севера и персы. Сейчас период, в течение которого подданные султана не имеют права перевозить рабов вдоль берега, но это попросту и невозможно, так как дует противный ветер. Многие арабские шхуны уходят на Мадагаскар, а оттуда возвращаются сюда, чтобы укомплектовать свой груз.
Дом Ливингстона в Занзибаре
6 марта. Солнце уже прямо над головой, и начались дожди. Мы ждем со дня на день прихода из Джоханны* «Пингвина», чтобы отправиться на нем к Рувуме. Место тут нездоровое, шестеро из моих людей больны лихорадкой. Не многие остаются на острове здоровыми долгое время. Власть султана слаба, он только наследник начальника арабов, пришедших с севера и захвативших остров и морское побережье вблизи него на континенте. Правителя называют саидом, никогда не употребляют слова «султан».
При раскопках здесь было найдено несколько монет с куфическими надписями; монетам этим около девятисот лет. Остров низменный; самые высокие точки, видимо, не превышают ста пятидесяти футов над уровнем моря. Он кораллового происхождения, встречаются песчаниковые конгломераты. Большая часть растений Занзибара африканского происхождения, но произрастающие здесь также гвоздичное дерево, манго и рощи кокосовых пальм придают пейзажу роскошный вид, как у островов южной части Тихого океана.
Сегодня мы посетили одного старика, самого богатого человека на Занзибаре. Он должен дать мне письма к своим друзьям в Танганьике; я пытаюсь добиться устройства там склада продовольствия, чтобы не оставаться без всяких запасов, когда достигну тех мест.
♦ Джоханна — княжество на Коморских островах, в Мозамбикском проливе. — Прим, перев.
19
18 марта. Я договорился с Курджп, откупщиком таможенных сборов, что он пошлет в Уджиджи на озеро Танганьика запас бус, тканей, муки, чая, кофе и сахара с человеком, который останется заведовать складом вместе с таможенным арабом Тани бен Суэлимом.
Вчера мы ходили к султану прощаться и благодарить за его действительно доброе отношение ко мне и к моим людям. Он предложил мне людей в сопровождение и еще одно письмо, если я захочу. У него очень больной вид.
Очень заботились обо мне во время моего пребывания на острове д-р и миссис Сьюард. Они сделали для меня все, что было в их силах.
Несколько дней назад прибыл «Пингвин». Командир, лейтенант Гарфорс, согласился доставить меня на реку Рувума и высадить там. У меня есть шхуна для перевозки животных: шести верблюдов, трех буйволов с теленком, двух мулов и четырех ослов. Состав моих людей: тринадцать сипаев, десять человек из Джоханны, девять юношей из Насика, два из Шу-панги и два вайяу — Векетани и Чума.
19 марта. Отплываем в 10 часов утра. Верю, что Всевышний даст мне преуспеть в моей работе, дарует мне вес в глазах язычников и поможет сделать мое общение с ними полезным для них.
22 марта. Сегодня прибыли в залив Рувума и бросили якорь примерно в двух милях от устья реки на глубине в тридцать футов. Я прошел по левому берегу вверх по течению, чтобы посмотреть, не изменились ли протоки, впадавшие раньше в залив, и смогут ли верблюды перейти через них: кажется, протоки стали мельче. Достаточного ветра для шхуны не было; о том, чтобы наш военный корабль взял ее на буксир, не могло быть и речи. Все же 23-го куттер попробовал буксировать шхуну, но безуспешно, так как в это время года течение реки очень сильно. С юго-востока подул сильный ветер, с которым шхуна могла бы войти в устье, но хозяин шхуны был в это время на «Пингвине» и сказал, что у него нет большого паруса. Я заставил его уйти с корабля, но раньше, чем мы добрались до устья реки, ветер стих.
24 марта. Я отправился на шхуну; ветра не было, но я дал распоряжение капитану подняться по реке, держась правого берега, если подует бриз. Мичман Фэйн отправился со мной вверх по реке вдоль левого берега, чтобы посмотреть, сможем ли мы провести верблюдов по воде. Около того места, где река делает свой первый небольшой поворот к северу, мы высадились и увидели три огромные протоки; джунгли из кустарника, финиковых пальм, переплетающихся стволов бамбука, растений с изогнутыми колючками были столь густы, что сквозь них едва можно было пробраться. Дальше от берега
20
шла липкая грязь, густо пронизанная мангровыми корнями и изрезанная протоками; на их топких берегах нога погружалась по щиколотку.
Ни один верблюд не мог бы здесь пройти, да и люди могли бы пробиться только с большим трудом, проложить же дорогу нам никогда не удалось бы. Мы набрели на бегемота-самку, лежавшую в яме, которая не скрывала ее от наших глаз. Фэйн выстрелил ей в голову; она так перепугалась, что чуть не опрокинулась на спину, бросившись бежать по противоположному склону ямы. Фэйн убил ее маленького; он походил на поросенка, хотя был величиной с взрослую свинью.
Мы увидели, что шхуна идет под хорошим ветром; она поднялась вдоль правого берега и пристала не меньше чем в одной миле от мангровых зарослей. В двух-трех милях вверх по течению начинались холмы высотой футов в двести. Зелень этих холмов привлекала, казалась прохладной. Мой спутник и я пошли от шхуны вглубь посмотреть, не сменяются ли здесь мангровые заросли более пригодной для ходьбы местностью, но, чем больше мы удалялись от реки, тем менее проходимым становилось болото, густо покрытое мангровыми корнями. Во время прилива вся эта местность заливается водой: если бы мы высадили здесь наших людей, то все свалились бы в лихорадке, не успев достигнуть более возвышенной местности, видневшейся на горизонте на нравом берегу; начальный участок находится очень близко. Я подумал, что лучше будет высадиться на песчаной полосе с левой стороны залива Рувума, там исследовать местность и собрать сведения у негров, ни один из которых пока не появлялся близко. Я приказал поэтому шхуне спуститься завтра к этому месту, а сам отправился на «Пингвин». Лейтенант Гарфорс был очень любезен и, хотя было самое лучшее время для крейсирования вдоль побережья к северу от нас, согласился терпеливо ждать и помочь нам высадиться.
24 марта. Ночью мне пришло в голову, что мы попадем в очень трудное положение, если после исследования местности и сбора сведений от негров нам не удастся все же найти дорогу. Когда я сказал об этом лейтенанту Гарфорсу, он предложил плыть дальше в Килву. В 5 часов утра я отправился с Фэйном на шхуну и заявил капитану, что мы плывем в Килву. Он стал усиленно возражать и рекомендовал идти в порт Микиндани, расположенный очень близко к Рувуме, озеру Ньяса и стране, в которую я собирался направиться; кроме того, говорил он, это хорошее место для высадки и лучший порт на побережье. Мы отплыли на север и в тот же вечер выгрузили всех наших животных на берег в заливе Микиндани, расположенном всего в двадцати пяти милях к северу от устья Рувумы. После высадки «Пингвин» ушел.
21
Рувума сильно изменилась с того времени, как мы впервые посетили ее. Не исключено, что в половодье в устье реки образуются мели, которые затем вымываются и выносятся в глубокую часть залива. Эти периодически появляющиеся новые наносы, по всей видимости, и мешают арабам использовать Рувуму как порт погрузки. Невероятно, чтобы Мэй (командовавший в 1861 г. «Пионером») ошибся, если только средняя часть русла в то время была такой же мелкой, как сейчас; по его промерам глубина составляла восемнадцать футов и даже более.
25 марта. Я снял дом за четыре доллара в месяц и выгрузил все запасы со шхуны. От наружного залива вглубь отходит узкий канал шириной около пятисот ярдов и длиной ярдов в двести. Стержневая его часть (проход) глубока, по в стороны от нее мелко и тянутся коралловые рифы. Ширина глубокой части, по-видимому, около ста ярдов. Во внешней части залива нет якорных стоянок, за исключением края рифа, где по промерам «Пингвина» глубина сорок два фута, но дальше она составляла уже только двенадцать футов. Внутренняя бухта называется Пемба, а не Пимли, как ошибочно напечатано на карте Оуэна. Бухта эта глубока и хорошо защищена. Другая бухта, подобной же круглой формы, лежит немного к югу отсюда. Длина и ширина бухты примерно две мили.
Скот очень измучился от качки на шхуне. Мы начали готовить седла из очень крепкого дерева, называемого нтибве; его используют также для изготовления крючкообразного копья, которым убивают бегемотов. Крючок из этого дерева очень прочен и гнется не ломаясь. Я попросил найти мне двадцать носильщиков, и один баньян * взялся быстро набрать их. Местные жители не держат скота. Это большей частью арабы-полукровки. Они очень вежливы с нами.
26 марта. Среди юношей из Насика самые смышленые и трудолюбивые два галла. Но некоторые лишь равнодушно смотрят на то, как другие работают.
Сейчас, накануне выступления в новое путешествие по Африке, я чувствую радостное возбуждение: когда путешествуешь со специальной целью улучшить положение негров, каждое твое действие облагораживается. Когда мы обмениваемся с неграми обычными вежливыми словами, прибывая в деревню, принимая приглашение на ночевку, покупая еду для экспедиции, обращаясь с просьбой дать какие-либо сведения или отвечая на вежливые расспросы африканцев о целях нашего путешествия, мы кладем начало распространению среди них знаний о том народе, через посредство которого их страна ста
* Баньяны — индийская каста торговцев. — Прим, пере
22
нет со временем просвещенной и освободится от работорговли.
Как сильно даже чисто физическое удовольствие, доставляемое путешествием по дикой неисследованной стране! Когда бодро шагаешь по местности, тысячи на две футов возвышающейся над уровнем моря, мускулатуре придается упругость, свежая, здоровая кровь омывает мозг, мысль работает ясно, глаза становятся зоркими, шаг твердым и дневные физические усилия делают вечерний отдых по-настоящему приятным.
Обычно нашу энергию возбуждает возможная, хотя и отдаленная, опасность встречи со зверями пли людьми. Мои скромные стойкие спутники вызывают симпатии благодаря общности наших интересов, быть может, опасностей, делающих всех нас друзьями. Только жалкое детское недомыслие может заставить настоящего человека увидеть в отсталости этих людей повод для превознесения своей личности; и все же это часто делается с тайной мыслью, что мы можем, преувеличивая их недостатки, доказать наше безупречное совершенство.
Влияние путешествия на разумно настроенного человека сказывается в том, что он становится более самостоятельным: ум его приобретает большую уверенность в своих возможностях, находчивость его повышается. Тело скоро закаляется: мускулы рук и ног становятся твердыми, как дерево, и как будто лишаются жира; лицо покрывается бронзовым загаром, пищеварение отличное. Аппетит в Африке поразительный, а несварение может появиться, только если чрезмерно наслаждаться мозговыми косточками или блюдом из слоновой ноги. Конечно, путешествие требует большой затраты труда; усталость при этом такая, какую путешествующие в умеренном климате едва могут себе представить; но труд в поте лица своего, когда служишь богу, перестает быть проклятием. Он становится средством, вливающим бодрость в тело, превращается в благословение. Никто не может по-настоящему оценить прелесть отдыха, если не нес тяжелого груза.
27 марта. Только мыс с северной стороны входа в бухту, сужающий его приблизительно до трехсот ярдов, называется Пемба. Другие части берега называются иначе. К северу от мыса на протяжении нескольких сот ярдов стоит девяносто квадратных домиков, сплетенных из прутьев и обмазанных землей; рядом развалины мечети, построенной из коралла на известковом растворе. Весь мыс коралловый; красная почва покрыта густой тропической растительностью, среди которой особенно заметны баобабы. Арабские шхуны сейчас легко входят в бухту с восточным ветром, дующим вечером, а уходят наутро с береговым ветром.
Пока верблюды и другие животные отдыхают и оправляются от тяжелых ушибов, мы изготовляем новые седла для
верблюдов и исправляем имеющиеся для мулов и буйволов. На всех скалах и на деревьях, заливаемых приливом, в изобилии водятся устрицы; они мелкие, но жители едят их весьма охотно.
Физически местные арабы невзрачный народ: худые, слабосильные, у многих мутные глаза.
29—30 марта. По форме бухта напоминает согнутый лук или рисунок на игральной карте пиковой масти. Вход в бухту очень глубок, но ширина его не более ста ярдов, направлен он почти прямо на юго-запад. Бухта глубока и вполне надежна, ибо защищена от всех ветров. К западу от бухты местность сразу поднимается на высоту около двухсот футов; холм, называемый Джоном, служит, по словам арабов, береговой приметой, по которой плывущие вдоль берега чаще всего узнают бухту. Жители не держат скота, но говорят, что мухи цеце здесь нет. Народ этот поселился здесь недавно, при нынешнем правлении, но развалины зданий на северном полуострове (с одной стороны от входа в бухту), построенных из камня и извести на арабский лад, и другие здания на северо-западе показывают, что место это было известно и заселялось в далекие времена. В прилегающей к бухте территории на различных озерах водится крупная дичь, а так как вся эта местность несколько приподнята над уровнем моря, то она, вероятно, здоровая. Мангровых деревьев очень мало, но к югу отсюда па другом закрытом водном пространстве их, вероятно, больше. Язык местных жителей — суахили; они немного торгуют камедью и красильным лишайником (леканора — НегЬа urceolaris). Таможенными сборами ведает агент занзибарской таможни; сборы очень малы. Главная власть принадлежит джеминдару (унтер-офицеру), подчиняющемуся султану. Жители мало чем отличаются по уровню культуры от негров, которых они вытеснили. Джеминдар со мной очень вежлив, он дает мне двух проводников до Адонде, но нанять носильщиков не удается. Воду берут из колодцев в коралловой толще, образующей подпочву всей этой местности.
4 апреля 1866 г. Перед отправлением из Пембы один нз наших буйволов так сильно ранил осла, что его пришлось пристрелить. Обидчику отпилили концы рогов (в нарушение правила, что «после драки кулаками не машут»), и мы выступили. Экспедиция дошла до равнины, лишенной растительности и с твердой поверхностью, ио внизу находился слой воды, и верблюды стали проваливаться сквозь земляную кору по брюхо. Вытащив их, мы пошли к дому джемпндара, построенному из коралла и извести. Хамеш рассыпался в уверениях, что готов услужить, но отвел нам худую хижину, не защищавшую от дождя и ветра. Я проспал там одну ночь, однако жить в ней было невыносимо, и я попросил джеминдара разрешить
24
мне спать в его зале, где помещались многие из синаев. Он согласился, но, когда я пришел, отказал мне. Затем этот легковозбудимый, нервный араб испугался, собрал всех своих людей (числом около пятнадцати) с фитильными ружьями и убежал, заявив, что идет убивать льва. Потом возвратился, нервно пожимал мне руку и клялся, что виноват один человек, который не желает ему повиноваться, что «дело не в вас».
Все наши запасы лежали на улице, привязанные к вьючным седлам; на ночь мы приняли обычную предосторожность и поставили охрану. Это привело в возбуждение нашего носителя власти, и, когда стемнело, он снова собрал всех своих людей с зажженными фитилями. Я не обращал на него внимания. Он долго произносил речь, которую мы могли слышать, затем позвал Мусу и спросил его, что я намерен делать. Объяснения Мусы подействовали, и джемпндар отправился спать. Утром, узнав, как сильно я его встревожил, я попросил извинения; тут же мне пришло в голову сказать ему, что подобная мера предосторожности против воров совершенно обычна. Он полагал, что дал мне уничтожающий ответ, воскликнув: «Но здесь нет воров!»
6 апреля. После короткого перехода вокруг залива к его юго-западному берегу мы заночевали в деревне. Вокруг внутренней части бухты разбросано шесть деревень; население их составляет двести пятьдесят — триста душ — прибрежные арабы и их рабы. Южная часть гавани глубока (от шестидесяти до восьмидесяти четырех футов), ио северо-западная мелка и скалиста. Торговля очень незначительна: через порт проходят в небольшом количестве сорго, кунжут, камедь и леканора. Я видел двух постоянно живущих здесь купцов-баньянов.
7 апреля. Отряд двинулся приблизительно на юг от Микин-дани с проводником из Сомали, но имени беи Али, красивым любезным человеком; он взялся за двадцать долларов довести нас до Негомано. Наш путь шел по долине с лесистыми холмами по бокам, но кругом стояла трава выше человека; она вызывала ощущение, будто мы задыхаемся; а сверху солнце палило голову, и воздух был совершенно неподвижен. Не зная ничего о верблюдах, я должен был довериться сипаям, а они перегрузили животных, и мы не закончили еще нашего семимильного перехода, как верблюды уже выбились из сил.
8 апреля. Воскресенье провели в деревне Ньяньгедп. Здесь вечером 7 апреля наших буйволов и верблюдов впервые покусали мухи цеце *. Мы прошли несколько полос густых джунглей,
* Те, кто читал отчеты африканских путешественников, знают, что укусы двух-трех маленьких мух цеце обычно служат причиной начала болезни, от которой быки, лошади и собаки погибают через несколько недель. — Прим. ред. англ, издания.
25
по мешавших движению пешеходов и даже дававших приятную тень, однако их пришлось расчищать для прохода вьючных верблюдов. К счастью, оказалось, что маконде из этой деревни охотно нанимаются поденно па расчистку леса и носильщиками. Мы оставили много багажа у джемпндара, думая, что носильщиков здесь нельзя достать. Я разгрузил частично верблюдов и поставил группу дровосеков увеличивать высоту и ширину прохода в густых джунглях, в которые мы теперь вошли. Время от времени мы выходили на открытые места, расчищенные маконде иод посадку сорго, кукурузы и маниока. Африканцев гораздо больше занимали верблюды и буйволы, чем я. Все эти племена независимы, и у них пет верховного вождя. Лбы у маконде гладкие, узкие и довольно низкие. Ноздри расширены в стороны; губы полные, но не слишком; руки, ноги и торс хорошей формы; ступни и кисти рук маленькие. Цвет кожи темный или светло-коричневый. Они среднего роста, с независимой осанкой.
10 апреля. Пришли в деревню Нарри (10°23'14" южной широты). У многих из моих людей были приступы лихорадки. Я дал одиннадцати из них лекарство, и на следующее утро все чувствовали себя лучше. Еды здесь вдоволь и она дешева. Мы держим курс почти прямо на юг, двигаясь по сухим руслам — вади. Часто, следуя по торговой дороге, мы выходим на холмы, а затем из расположенных высоко деревень спускаемся в другие деревни по тем же вади. Нигде пе видно текучей воды. Жители снабжаются водой из колодцев.
11 апреля. В Тандахаре мы все еще продолжали подниматься, продвигаясь на юг. Почва очень плодородна, в ней большая примесь песку, но скалистого грунта не видно. Здесь очень хорошие посевы кукурузы и сорго, а кусты маниока достигают высоты семь футов. Участки под культуры расчищают от бамбука, рассыпают по ним срезанный бамбук и сжигают его, чтобы зола удобрила почву. Железа здесь очень мало; мы видели много людей с деревянными копьями. В этих местах не находят руды, по кое-где в сочившейся из почвы воде видна была ржавчина. В каждой деревне, где нам приходилось останавливаться на ночь, мы дарили шесть футов коленкора, и вождь всегда давал нам курицу или две п корзину риса или кукурузы. Язык племени маконде совершенно пе похож па суахили, но многие из них, общаясь с арабами прибрежной полосы, приобрели знание языка суахили.
12 апреля. Когда мы вышли в поход, джунгли показались нам такими густыми, что люди подумали: не прорубиться. Такой лес тянулся больше чем на три мили. Деревья невелики, но растут так близко одно к другому, что для расширения прохода и увеличения его высоты требовалось много труда. Там, где много бамбука, он задушил голодом древесные поро-
26
Ды. Отсутствие больших деревьев объясняется тем, что все места, через которые мы проходили, были раньше участками посевов; потом племя маконде поредело из-за работорговли. Как только возделанные участки остаются без ухода, на них вырастает густая поросль деревьев тех же пород, что и сведенные
‘47
ранее; здесь не успел еще развиться процесс вытеснения других растений и захвата древесными породами всей земли, освобожденной от густого кустарника под ними. Многие деревья имеют вид просто голых столбов и так переплетены лианами, что кажется, будто между стволами натянули корабельные веревки и канаты; у многих лиан толщина деревянистых стволов доходит до одиннадцати дюймов — размер большого корабельного каната.
Одну из пород лиан можно сравнить с ножнами драгунской сабли: посередине плоской стороны лианы проходит выступающее ребро, через промежутки в несколько дюймов из него растут пучки прямых острых колючек в дюйм длиной. Такая лиана свисает сначала прямо 4 . вниз на один-два ярда, а потом
вдруг круто изгибается, как будто иначе у ее колючек было уК\ бы недостаточно возможностей
причинить вред, и тогда ее ост-рвя торчат под прямым углом к прежнему направлению. По наблюдениям Дарвина, у этих 7 лиан сильно проявляется что-то похожее на инстинкт. Так и кажется, будто этот вид жа-ждет делать зло: его спутанные свисающие ветви всегда нагото-Ползучее колючее ве, чтобы нанести рану каждо-
растение му проходящему мимо. Другой
вид лиан настолько гибок и прочен, что невозможно переломитьпх пальцами; есть лиана, вблизи корней схожая с молодым деревом, но она обладает ползучестью, свойственной всему этому роду, в чем можно убедиться, глядя на ствол, протянувшийся на пятьдесят—шестьдесят футов от начала; диаметр лианы часто достигает двух дюймов.
У одного ползучего растения листья похожи на листья алоэ, но странно скручены, как стружки из-под плотницкого рубанка. Цвет растения темпо-зеленый, и если снять кору, то под ней видны красивые зеленые полосы, светлые и темные, напоминающие годичные кольца дерева; встречается лиана, тянущаяся в виде тонкой веревочки с рядом круглых узлов на ней, а у другой через определенные промежутки на коре круговые перехваты, образующие множество острых режущих ребер. Есть тут и порода, о которой почти не стоит упоминать — настолько она обычна: по всей длине этой лианы растут крепкие изогнутые крючья, расположенные так, что могут удержать человека, если только лиане удастся схватиться с ним.
28
Мы наняли десяток молодых маконде расправляться с этой доисторической растительностью на свой лад — так, как они привыкли расчищать участки джунглей под огороды; маконде бодро взялись за работу, пользуясь хорошо приспособленными для нее томогавками. Они резали ими растения очень энергично; когда приходилось срубить дерево, маконде брались за топор. Мы договорились, что платой им будет один ярд коленкора в день — это не много, если принять во внимание, что мы еще очень близко от морского берега. Лианы и молодые деревья таяли перед рубщиками, как облачко в солнечных лучах. Кроме нанятых охотно работали бы еще многие, но мы приняли против этого заранее меры, записав имена нанявшихся. Высокие рубщики уставали раньше всех других; малорослые еще про-должали бодро работать, но два-три дня LJ'* тяжелого труда, видимо, сказывались да- W же на самых крепких. Сомнительно, могут ж W
ли выдерживать, не истощаясь, длитель- ц
пую непрерывную работу люди, не едя- В
щпе мяса (может быть, китайцы служат И II
исключением). Когда впервые у нас по-ставили на работу французских землекопов, они не могли выполнить и десятой Томогавк
части работы англичан; но когда францу- и топор
зов начали кормить той же едой, что и англичан, они стали давать такую же производительность. Здесь, в Африке, на долю маконде редко выпадает возможность поесть досыта мяса: такая роскошь доступна им, только когда кому-нибудь посчастливится заколоть дикую свинью или антилопу. Если маконде и едят курицу, то только в виде скудной приправы к каше.
13 апреля. Начали спускаться с северного склона к Руву-ме. Лишь изредка удается увидеть местность за джунглями: кажется, она покрыта массивами темно-зеленых лесов; волнистая поверхность иногда создает впечатление, что перед вами холмистые гряды. Стеркулия повсюду оделась желтой листвой, готовясь к надвигающейся зиме. Но чаще всего наше поле зрения ограничивалось несколькими ярдами, пока наши веселые дровосеки не создавали для нас приятного зрелища — прохода, пригодного для верблюдов. Знакомство с джунглями заставило бы авторов ловко составленных указаний для путешественников улыбнуться, перечитывая собственные творения: ведь годны они, может быть, только для тех случаев, когда перед вами открытая местность с деревьями и холмами, по которым можно ориентироваться, определить расстояния, убедиться, что такая-то точка на одной широте, а такая-то на одной долготе с другой точкой, и все это можно нанести правильно и
29
просто, пользуясь транспортиром и компасом. Но пока мы оставались в чаще, питаемой влагой с Индийского океана, насыщенный парами удушливый воздух и сырая, буйно разросшаяся роскошная растительность вызывали у меня такое чувство, будто я борюсь за собственное существование и так же способен ориентироваться, как если бы я сидел в бочке и производил наблюдения через отверстие для затычки!
Старый вождь из племени моньинько прислал нам в подарок козу и спросил, желают ли сипаи сами зарезать ее. Джо-ханна, принадлежащие к особой магометанской секте, хотели резать козу каким-то способом, отличным от применяемого их индийскими братьями по вере. Разгорелся жестокий спор о том, кто из них настоящие мусульмане. Интересно было видеть, что не только христиане, но и другие народы крайне ревниво относятся к религиозным вопросам.
Видел скалы серого песчаника (похожего на породу, покрывающую угольные пласты) и в отдалении Рувуму. В деревне Диди вождь Чомбоква будто бы знахарь; все вожди выдают себя за знахарей или действительно знахари. Впрочем, один из них, Фундиндомба, пришел ко мне просить лекарства для себя.
14 апреля. Сегодня нам удалось достигнуть Рувумы на том участке, где на высотах противоположного берега видны красные скалы; отсюда очень близко к месту, от которого, как отмечено на карте, в 1861 г. повернул обратно «Пионер». Здесь мы отдыхали в воскресенье 15-го.
16 апреля. Наш путь теперь пойдет на запад вдоль зубчатого контура плоскогорья, которое мы раньше видели с реки. Оттуда оно казалось нам грядой холмов, окружающих Рувуму; теперь мы видели узкие выступы плоскогорья, тянущиеся к реке, и долины, уходящие от нее вглубь на расстояние от одной до трех миль. Иногда наш путь огибает эти выступы, иногда мы поднимаемся на них и затем спускаемся по западной стороне, и тогда приходится много рубить. Тропа идет не прямо, а от одной деревни к другой. Нам все время встречаются засеянные участки. Можно отметить, что среди других злаков сеют и рис. Для того чтобы его посев был успешным, здесь должно быть много влаги, но сейчас посевы страдают от отсутствия дождя. Нам удалось купить много риса для сипаев: это очень хорошо, так как запас, которого нам должно было хватить до прихода в Негомано, кончился 13-го. Старый знахарь, когда у нас еще имелся запас еды, преподнес мне два больших мешка риса, а его жена очистила для нас рис от шелухи.
17 апреля. Мне пришлось поручить заботы о верблюдах сипаям. Я распорядился, чтобы они взяли с собой как можно меньше своего багажа, и сержант заверил меня, что для пере-30
возки всего, что возьмут сипаи, вполне достаточно двух буйволов. Я вижу теперь, что их поклажа слишком тяжела для двух буйволов, двух мулов и двух ослов. Хотя они падают под тяжестью груза, сипаи уверяют меня, что животные не перегружены, и говорят об этом так уверенно, что я вынужден молчать или только предупреждать, как я уже несколько раз делал, что они могут замучить животных до смерти. Мои замечания привели к тому, что сипаи теперь прячут часть своих вещей в тюках верблюдов, чрезмерно нагружая их. Боюсь, что мой эксперимент * с цеце будет испорчен, хотя пока пи у одного из верблюдов не заметно симптомов болезни, наблюдается только усталость. Солнце палит сильно, обжигает. Почти у всех сипаев лихорадка, но она легко излечивается. Они ни разу не требовали остановки в походе, но мы не можем продвигаться более чем четыре-пять миль в день; наше движение помогает в лечении лихорадки. Всегда при заболевании лихорадкой нужно удалить заболевшего из того места, где начался приступ. После сипаев пришла очередь юношей из Насика и джоханна.
18 апреля. Бен-Али сбил нас с пути, и мы отклонились к северу, несмотря на мои возражения; он утверждал, что это правильный путь. Пришлось долго рубить лес. Обнаружилось, что в этот и следующий день мы шли по этому направлению, для того чтобы он получил возможность посетить одну из своих жен — красивую женщину из племени маконде.
Он уговорил ее прийти ко мне с визитом, и я должен был вежливо принимать даму, хотя мы из-за этого зигзага потеряли день. Подобные браки — это один из способов, которыми арабы расширяют свое влияние; среди маконде попадается много очень светлых людей, но только у одного из них были такие волосы, как у арабов. Я спросил Али, пытались ли арабы обращать в свою веру тех, с кем они вступают в такие близкие отношения. Он ответил, что маконде лишены представления о боге, хотя рабов маконде, доставляемых на побережье и в другие места, обращают в магометанство. Со времени возникновения здесь работорговли численность племени маконде сильно уменьшилась; деревни воюют одна против другой и похищают людей, но проповедовать религию арабы не пробовали. Арабы приспосабливаются к африканским обычаям и не прилагают усилий к тому, чтобы поднять негров до своего уровня. Это хорошо, так как обычаи и нравственность арабов побережья не лучше языческих африканских.
19 апреля. Мы опять поднялись на гору и дальше вышли на плоскогорье, где влага испаряется сильнее, чем в долине;
* Д-р Ливингстон хотел испытать в областях, где водится цеце, верблюдов и индийских буйволов, чтобы посмотреть, как на них подействуют укусы этой мухи. — Прим. ред. англ, издания.
31
здесь мы в первый раз с начала путешествия попробовали приятно холодной воды. Народ тут очень груб, особенно женщины. Мужчины стараются наняться на расчистку леса. Работают они очень весело; время от времени кто-нибудь запевает бодрую песню, к которой присоединяются все остальные. Я думаю, что их побуждает идти на работу желание порадовать своих жен одеждой. Чем дальше мы поднимаемся вверх по Рувуме, тем больше у жителей татуированы лица и все части тела. Зубы запилены в острие, женщины носят огромные губные кольца. Некоторые из мужчин племени с южного берега реки тоже носят кольца в губе.
20 апреля. Один из джоханна дал верблюдам пройти по засеянному табаком участку, который они и вытоптали. Хозяин после этого не хотел пропустить нас через свое рисовое поле, по которому пролегал наш путь. Я осмотрел поврежденный участок и заставил джоханна уплатить хозяину один ярд коленкора, это все уладило.
Цеце опять искусали буйволов. Местные дикие животные — слоны, бегемоты и свиньи, но мы их не видим. Цеце питаются их кровью. По обоим берегам на низменных луговых полосах, ширина которых колеблется от одной до трех миль, солоноватые озера; в одном из них, довольно большом (оно называется Вронгве), водится много рыбы. Из этого озера добывается соль.
21 апреля. После большой рубки мы достигли долины Ми-хамбве, где провели воскресенье. Все были рады, что оно опять наступило. В наш лагерь пришло несколько человек из Ндонде; они сообщили, что три месяца тому назад было нашествие мазиту, уничтоживших все пищевые запасы в стране; теперь приходится рассылать по всем направлениям людей за продовольствием. Приветствуя друг друга, они хватаются за руки и говорят «ай-ай», но общераспространенный способ при ветствия (введенный, вероятно, арабами) — подать правую руку и сказать «мархаба» (добро пожаловать). Неприятного вида человек, подбивавший других напасть на нас во время нашего первого путешествия в 1861 г., тот самый, которому я дал кусок ткани, чтобы избежать столкновения, появился у нас в лагере, одетый, чтобы не быть опознанным, в тужурку. Я сразу узнал его, но ничего ему не сказал *.
23 апреля. Сегодня утром в походе мы прошли мимо места, где было сожжено на костре какое-то животное. Из расспросов я узнал, что у маконде существует обычай: сняв с убитого леопарда шкуру, сжигать его, так как мясо этого зверя они не едят. Маконде оправдывали свое отвращение к этому мясу.
* Речь идет о нападении на «Пионера» время исследования р. Рувумы в 1861 г. — Прим. ред. англ, издания.
32
широко употребляемому в пищу другими племенами, тем, что леопард пожирает людей. Из этого довода видно, что наклонности их прямо противоположны каннибализму.
Все выходы породы, какие мы видели, свидетельствуют, что плоскогорье сложено серым песчаником, покрытым железистым песчаником — конгломератом. Нам стали попадаться лежащие па поверхности большие куски окаменевшего дерева (пропитанного окисью кремния). Они настолько похожи на куски недавно срубленных деревьев, что никто бы не принял их за камень, если бы не взял кусок в руки. Наружная поверхность сохраняет строение деревянного волокна, под ней сплошная окись кремния.
Покусанные цеце буйволы по-прежнему, видимо, не испытывают никаких дурных последствий, однако один из мулов стал вялым и, видимо, нездоров. Я считал это результатом укусов цеце, пока не обнаружил, что у него натружена спина: он не мог нагнуться, чтобы напиться воды и был в состоянии есть только верхушки травы. От укуса же бык заболел бы на седьмой день.
Один из носильщиков украл рубашку и ушел незамеченным. Когда обнаружилась пропажа, товарищи носильщика и бен Али ночью пошли но следам вора и захватили его в хижине. Они собрали затем старейшин деревни, которые оштрафовали вора в размере четырехкратной стоимости похищенного. Утром носильщики вернулись назад, не считая, видимо, что сделали что-то похвальное. Этот случай кражи был единственным, замеченным нами, и то, как люди к нему отнеслись, показывает, что у них есть естественное чувство справедливости.
24 апреля. Время от времени идут ливни, ночью люди спят под укрытиями. Лихорадка быстро излечивается, и мы не потеряли из-за болезней ни одного дня. Все же нам не удается пройти за день больше нескольких миль: нас сильно задерживают сипаи, а толку от них никакого, за исключением несения сторожевой службы по ночам.
На пути между Киндани и Рувумой я увидел растение, называемое мандаре; корень его вкусом и видом похож на картофель. Это растение я уже встретил одни раз раньше, у водопада ниже долины Бароце, в самой середине континента. Туда мандаре завез эмигрант, отводивший воду для орошения, и растение это удержалось на местной почве. Не может ли оно оказаться пригодным па индийской земле? Я вижу, что дальше, в глубинных районах страны, маконде его не разводят, но я скажу Али, чтобы он достал мне несколько мандаре для Бомбея.
25 апреля. Нашу собаку Джека укусила повыше глаза змея. Верхнее веко очень сильно опухло, по других признаков
2 Д. Ливингстон
33
отравления не было, а на следующий день опухоль опала. Либо змея была неядовита, либо количество проникшего с укусом яда было очень мало. Верблюды шагают невыносимо медленно, а сипаи еще замедляют движение, усаживаясь покурить и поесть: их это устраивает. Трава высокая, земля под ней сырая, от нее идет пар.
26 апреля. 25-го мы пришли в Наррп и решили переждать здесь день, чтобы купить провизию, поскольку дальше ее не будет в таком изобилии. Жители охотно торгуют мукой, курами, яйцами и медом; женщины очень грубы. Вчера я увидел, как сипай Пандо избивал верблюда дубиной толщиной в руку: тропинка была узкая, и верблюд не мог дать ему дорогу. Я крикнул ему, чтобы он прекратил избиение (он не знал, что я нахожусь поблизости). Сегодня последствия дурного обращения с животным сказались в том, что оно не в состоянии двигать ногой: воспалился тазобедренный сустав. Боюсь, что некоторые нагноившиеся ушибы нанесены верблюдам умышленно. Этот Пандо и еще один сипай вышли из Занзибара пьяными; затем он украл у меня пару носков, а вообще оказался совершенно бесполезным: даже прыщик на ноге служил ему предлогом, чтобы ничего не делать в течение многих дней. Избитого верблюда пришлось оставить в Нарри под присмотром вождя.
28 апреля. Горы на север уходят теперь из нашего поля зрения. По ущелью на южном плоскогорье протекает речка, берущая начало из довольно большого озера, находящегося на расстоянии восьми-девяти миль вглубь от берега. И речка и озеро называются Нангаде. Озеро настолько широкое, что даже острое зрение негров не различает человека на противоположном берегу, оно очень глубокое и изобилует крупной рыбой. В этой стране живет народ мабиха. В нескольких милях вверх по течению Рувумы за этим ущельем южное плоскогорье снижается, местность становится болотистой, на ней разбросаны маленькие озера, в которых тоже много рыбы. Далее идет ненаселенное пространство, а за ним — страна матамбве, простирающаяся до Негомано.
Матамбве, видимо, ветвь маконде, и очень большая. Страна их тянется далеко па юг, в ней находится много слонов и растут камедные деревья.
Матамбве говорят на языке, несколько отличном от языка маконде, но понимают их. Женщины матамбве, по словам Али, очень темнокожи, но весьма приятной внешности, хотя и носят кольца в губе. Слоновую кость, камедь и рабов матамбве вывозят в Ибо (или Уибо).
29 апреля. Воскресенье, 29 апреля, мы проводим на берегу реки Рувумы в деревне Начучу, почти напротив Коиаюмбы, первой из деревень матамбве, вождя которой зовут Кимбем-
34
бе. Алп рисует маконде очень мрачными красками. Он говорит, что они не имеют понятия о боге: в нужде или умирая они молятся своей матери; у них нет представления о будущей жизни и вообще нет никакой религии, кроме веры в знахарство, и каждый вождь — знахарь. Ни один араб не пытался обратить их в свою веру, но случалось, что раб, доставленный па побережье, подвергался обрезанию, чтобы быть чистым. Некоторые из маконде молятся; они говорят, что у них нет обычая испытывать виновных муави *. Юноши из Насика оказались не в состоянии помочь мне, когда я попытался через них передать кое-какие сведения маконде. Учившиеся в Насике говорят, что не понимают языка маконде, хотя, по словам некоторых из них, они родом из Ндонде, а это главный центр маконде. Али говорит, что маконде считают ведьм виновницами болезней и смерти; если кто-нибудь в деревне умирает, то все население уходит, говоря: «Это плохое место». Маконде известны взиманием штрафов с лиц, причинивших им ущерб; но нам они не предъявляли претензий, хотя паши вьючные животные вытоптали довольно много злаков, проходя по засеянным участкам. Али говорит, что маконде боятся англичан.
Я пошел с несколькими маконде посмотреть на камедное дерево вблизи деревни. Блестящие зеленые листья его растут парами, жилки на них немного выступают и на верхней и на нижней стороне; маленькие ветки расходятся из общей точки. Плод, скорлупу которого мы видели, видимо, орех. Какое-то животное, поедая их, раскусывало скорлупу. Кора дерева светло-серая, смола сочилась из коры в поврежденных местах и капала на землю с ветвей. Вероятно, именно при этом насекомые попадают в смолу. Негры копают землю около растущих сейчас деревьев, полагая, что древние деревья, ронявшие свою смолу, которая теперь стала предметом торговли, должны были расти на этих же местах. «Когда копаешь, то можешь в этот день не найти ничего, но бог (мунгу) может дать нам смолу на следующий». Все присутствующие маконде выразили одобрение этим словам, и это, как я думаю, доказывает, что они сознают существование бога. Маконде добывают камедь в больших количествах. Поэтому сюда наезжают с побережья арабы; они подолгу остаются здесь, скупая камедь.
30 апреля. У верблюдов высыпало множество нарывов. Некоторые из них, по-видимому, на местах старых ушибов, полученных на шхуне. Верблюды возвращаются с пастьбы с такими кровотечениями, какие никак нельзя объяснить расчесыванием нарывов о деревья. Как ни грустно, но я
* Муави аналогично «божьему суду» европейских народов — испытание огнем или водой. — Прим, перев.
2* 33
подозреваю, что дело здесь нечисто. Люди мои плохо обращаются и с буйволами и с мулами, но я не могу все время быть рядом, чтобы помешать этому.
Бханг (вид конопли) здесь не употребляют, но табак курят. Жители не держат овец и коз, видишь только кур, голубей и мускусных уток. Мед очень дешев: хороший большой горшок меду, около галлона, и четыре курицы отдали за два ярда коленкора.
Буйволов опять искусали цеце и еще другие мухи, похожие на комнатных, но с прямым твердым, а не мягким хоботком. Есть еще и крупные мухи, кусающие до крови. На укусы цеце буйволы внимания не обращают, по крупные мухи и мухи с твердым хоботком беспокоят их. По-видимому, мух цеце больше всего привлекают верблюды; они насасываются верблюжьей крови досыта. Мулы и ослы, наверное, им не правятся.
Глава 2
1 мая 1866 г. Мы идем теперь по сравнительно безлесной местности п можем продвигаться без непрестанной рубки и расчистки. Прекрасно, когда можно обозревать окружающую природу, хотя почти все вокруг кажется покрытым массами тенистой листвы, большей частью темпо-зеленой, ибо листья большинства деревьев блестящие и темные, как у лавра. Мы прошли мимо гигантского камедного дерева, кумбе. «Кумбе»— значит копать. Камедь называется «чангкумбе», т. е. то, что выкапывают. Арабы называют ее «сапдарусе». Плоды дерева малоле, из плотной древесины которого изготовляются все луки, осыпались на землю; вид у плодов заманчивый (продолговатые, похожие на персики, внутри несколько семян), но едят их только гусеницы.
Подойдя к деревне Нтенде, мы увидели, что опа окружена крепким частоколом, поставленным из страха перед нападением мабпха. Люди из племени мабиха переправляются через реку и похищают женщин, когда те ходят по воду; их отправляют на рынок в Ибо. Жители деревни хотели сделать пролом в частоколе и впустить пас, если мы останемся на ночевку, но мы отклонили это предложение.
Не доходя Нтенде, мы миновали развалины двух деревень. Жители их напали на пас, когда мы поднимались по Рувумо в 1862 г. У меня сохраняется старый парус с четырьмя дырками от выстрелов, которыми нападавшие проводили нас, после того как получили ткань и заверили в своей дружбе. Зверское нападение было поистине неоправданным и ничем не вызванным. Нападавшая группа устроила засаду на возвышенном участке в стороне от реки в то время, как их женщины вышли поглядеть па нас.
2 мая. Снова приближаются горы. Мы проходим одной из них, запомнившейся со времени первого подъема по реке, она похожа па столовую гору. Высота ее 600—800 футов,
37
называется Лппару. Плато становится гористым; от западного края его подошвы берет начало ненересыхающий ручей, образующий озеро на луговой полосе вдоль Рувумы. Деревья, любящие такие непересыхающие ручьи, распространили своп корни по всему топкому берегу и образовали, таким образом, твердую поверхность, но в отдельных местах можно провалиться на целый ярд. Пришлось заполнять такие глубокие ямы ветвями и листьями и развьючивать животных, чтобы перевести их через ручей. Ночь провели па прибрежной полосе около Линару * и двинулись дальше.
3 мая. Отдыхали в деревне племени макоа; во главе деревни стоит старая женщина. Макоа, пли макоане, можно узнать по полумесяцу, вытатуированному на лбу или на другом месте. Наш пудель Читане гонял с беспощадной яростью деревенских собак; его грозный вид внушал ужас несчастным дворнягам с желтой и белой шерстью. Грозным пудель казался потому, что трудно было разобрать, с какого конца у пего голова, а с какого хвост. Пудель наслаждался погоней за визжавшими псами, но, если бы хоть один из них повернул ему навстречу, он удрал бы назад.
Ко мне подошла добродушная женщина и предложила поесть, но мы уже собрались уходить. И другие женщины кормили наших людей, не получая ничего взамен. Я сказал ей, чтобы она послала с мужем провизию нам вслед, а я заплачу за нее; впрочем, лучше было бы принять предложенное: некоторые угощают просто по доброте душевной и не ожидают ничего взамен.
Лица многих мужчин макоа густо покрыты татуировкой в виде двойных выпуклых линий длиной около полутора дюймов. Сделав разрез, втирают в него древесный уголь п выдавливают тело в этом мосте так, что все рубцы оказываются выступающими над поверхностью кожи. Татуировка эта делает их довольно безобразными и придает свирепое выражение, какое принимали в старину паши короли и вожди, когда с них писали портреты.
4 мая. Нам сказали, что ручей, вечно скрытый под тенистой листвой и затянутый корнями водолюбивых широколиственных деревьев, называется Нконья.
Мы разбили лагерь на островке, образованном ответвляющимся от Нконьп рукавом, который дальше вновь сливается с ручьем; владелец участка использовал его под рис.
2 мая цеце снова покусали буйволов, а сегодня у них от укусов других мух (гораздо более страшных на вид, чем цеце) течет кровь артериального цвета. Я раньше ни разу не наблюдал этого симптома, но, когда зарезали буйвола, покусанного
♦Дальше гора называется Нконья. — Прим. ред. англ, издания.
38
цеце, мы увидели, что его кровь имеет цвет артериальной. У нашей коровы воспалился глаз, на крестцовой части таза появилась опухоль, серый буйвол болен, по я приписываю его состояние немилосердной перегрузке вьюками, спина у него изранена; верблюдов, видимо, мухи не беспокоят, однако они слабеют от ужасных гноящихся ушибов и тяжелой работы. У мулов и ослов не видно признаков болезни от цеце, но один из мулов растянул связки плеча и не может нагибаться, чтобы пить и есть.
Кончилась гряда, идущая вдоль северного берега реки. Впереди ровная местность с отдельными выступающими гранитными пиками. У конца гряды в районе, называющемся Ньючи, живот много макоа. В деревне Ньямба, где мы провели ночь па 5-е, живет знахарка, умеющая вызывать дождь. Она поднесла нам большую корзину сироко, или, как его называют в Индии, мунджа, и курицу. Знахарка высокого роста, хорошо сложена, с красивыми руками и ногами и вся покрыта обильной татуировкой. Даже на бедрах и ягодицах сделаны сложные рисунки; она не стыдилась того, что эти места обнажены.
Здесь производят много соли, извлекая ее из почвы выщелачиванием, а затем выпаривая на огне. У женщины-вождя есть ручная ханга-толе, т. е. хохлатая цесарка, но с голубыми, а не белыми пятнышками.
Продвигаясь далее на запад от конца гряды, мы встретили сначала песчаник, затем массы гранита. Гранит приподнял слои песчаника, наклонив их в восточном направлении. Сиенит, или гранит, имел такой вид, как будто подвергся плавлению: масса вся была покрыта бороздками, шедшими, как и в других местах, на восток и на запад. С изменением геологической структуры изменилась и растительность. Различные виды деревьев с лавровидной листвой теперь заменили акация, африканское черное дерево и мимоза. Трава стала короче и реже, и можно продвигаться без рубки деревьев. Мы находимся сейчас против горы на южном берегу, называемой Симба (лов) за ее предполагаемое сходство с этим зверем. Там живет много негров-мабиха, иногда совершающих набеги на эту сторону роки за рабами.
6 мая. Опять мухи цеце. У животных сонный вид. Глаз У коровы помутнел. При проколе из шкуры бежит алая кровь. Местные жители кажутся смышлеными и почтительными. Во время богослужения какой-то мужчина начал разговаривать, но, когда я сказал: «Ку сома млунгу» (мы хотим молиться богу), он замолчал. Интересно было бы знать, каковы представления этих людей, выяснить, что они приобрели от общения с природой в течение прошедших воков. За ними не замечается проявления буйной распущенности и Презрения
39
к жизни, свойственных, как мы читали, нашим мрачным временам средневековья; к сожалению, у меня пет переводчика; впрочем, я понимаю многое из того, что говорят макоа, когда разговор идет об обыденных вещах, главным образом потому, что знаю другие наречия.
7 мая. Ночью нал верблюд, а утром начались конвульсии у серого буйвола. Жестокость сипаев портит мой эксперимент; я думаю, что погибнут еще многие верблюды, один буйвол и один мул; сипаи усаживаются курить и есть, оставляя навьюченных животных стоять на солнце. Когда меня нет рядом, сипаи болтаются без дела: они явно не желают утруждать себя, не в состоянии нести свои подсумки и мешки, а их способность есть просто поразительна. В деревнях маконде удивительно чисто, но стоит нам провести ночь в деревне, как сипаи разводят в ней грязь. Мы не проходим в среднем даже четырех миль в день, если считать по прямой, а между тем вьючные животные часто проводят на солнце по восемь часов подряд. Вставая в 4 часа утра, мы не можем двинуться в путь раньше 8. Решение взять сипаев было ошибкой.
7 мая. Находимся сейчас против горы Набунгала, похожей с северо-востока на лежащего слона. Еще один очень хороший верблюд издох в пути. Его дрожь и конвульсии совершенно не похожи на те явления, которые наблюдались у лошадей и быков, убитых мухой цеце; все же возможно, что она причина их смерти. Единственный симптом, указывающий на то, что причина в цеце, — артериальный цвет крови.
8 мая. Прибыли в деревню Джионде, или Липоиде, расположенную напротив невысокой гранитной горы, возвышающейся на другом берегу реки (мы провели там ночь во время путешествия на лодках). Гора называется Накапури, и это странно, так как слово это не маконде, а сичуана и означает «козий рог»; название Накапури происходит от выступов, торчащих из основного массива горы. Я оставил там сержанта, его сипаев и юношей из Насика, чтобы идти вперед форсированным маршем через местность, где нельзя достать оду, послав в то же время часть людей на юг или на запад за продовольствием; через пять дней, когда отдохнут наши вьючные животные и сами люди, они смогут пас догнать. Один мул очень болен, один из буйволов сонный и истощенный, из верблюдов один от гноящихся ушибов превратился в скелет, а у другого громадная дыра в шкуре на выступе таза и кость торчит наружу. Я подозреваю, что эта рана нанесена со злым умыслом, потому что он пришел с поля с сильным кровотечением (никакое дерево не могло бы пробить такое круглое отверстие). Беру с собой весь груз, оставляю только вещи сипаев; для всех наших животных сейчас это полная нагрузка.
40
9 мая. Отправился дальше с джоханна и двадцатью четырьмя носильщиками; с удовольствием расстался с синаями и людьми из Насики, они вместе перегружали вьючных животных. Много раз я говорил им, что они изведут животных, но только я успевал, отрегулировав размеры нагрузок, повернуться к ним спиной, как сипаи и юноши из Насика наваливали па животных все свои вещи. Однако постоянная борьба с этим скрытым непослушанием так раздражала меня, что я перестал обращать внимание на то, что делается, чтобы пе огорчаться, хотя был уверен, что животные все погибнут. Мы совершили приятный переход не меньше чем в восемь миль и заночевали в деревне Мёдаа. Порода в выходах по-прежнему сиенит. Мы прошли ио долине, где росли большие колючие акации, часто используемые для изготовления каноэ, и деревья из Euphorbiaceae с семенными плодами величиной с мандарин тремя семенами в каждом. Теперь находимся в стране, пострадавшей кроме нашествия мазиту еще и от одной из тех необъяснимых засух, которым подвержены ограниченные, а иногда и большие части страны. Засуха была далеко не так сильна па противоположной, южной стороне, куда, кроме того, не проникли мазиту. Камышей, так мешавших нам вблизи от берега, здесь не видно, вся трава ломкая, желтая. Многие растения засохли, с деревьев опали листья, как будто уже началась зима. Местность покрыта светлым лесом, а местами на берегах рек встречаются густые джунгли. Все речки, мимо которых мы проходим, просто горные потоки, сейчас заполненные песком, в котором жители копают ямы в поисках воды.
11 мая. Стало трудно с переноской грузов, так как носильщики истощены из-за нехватки пищи. Проходя по засыпанному песком руслу, называющемуся Ньеде, мы видели, что все увлажненные участки засажены кукурузой и бобами: значит, потери, причиненные нашествием мазиту, оголивших страну, как рой саранчи, не вызовут сильного голода.
Встретили женщину, Али ее задержал, думая, что она беглая рабыня, и было ясно, что он ожидает за это награды; впрочем, в четверти мили от этого места находилась деревня, из которой она ушла, и поскольку сомнительно, беглянка ли опа, то, видимо, все старания Лли были напрасны.
12 мая. Находимся в 4' на северо-северо-восток от Матава-тава, или Ньяматололе, места, где мы в прошлую экспедицию повернули назад.
13 мая. Остановка в деревне вблизи Матаватава. Дама приятной внешности с обильной татуировкой на лице встретила меня с пучком сладкой травы Sorghum saccharatum в руках и положила его к моим ногам, сказав: «Я встречала вас здесь раньше». При этом она указала на то место на реке,
41
где мы повернули назад. Я вспомнил, что опа приходила, и я тогда сказал, чтобы лодка подождала, пока она сходит за корзиной еды для пас; корзину, кажется, передали Чико и ничем не отплатили за нее. Иногда негров побуждает подносить подарки просто их доброжелательность, хотя бывает, что подарки делаются в расчете па получение в ответ более крупных: приятно убедиться, что не всегда верно последнее. У дамы была спокойная, исполненная достоинства манера говорить и такая же походка; я дал ей маленькое зеркало, опа ушла и вернулась со своей единственной курицей и корзинкой огуречных семян, из которых делают масло. Благодаря маслянистым веществам, содержащимся в них, семена эти питательны, их жарят и едят как орехи. Она извинилась, сказав, что сейчас голодные времена. Я дал ей еще и отрез ткапи. Голодные носильщики теперь бесполезны, а купить для них мы не можем ничего: местность кругом иссохшая, скупо поросшая мимозой и акацией с шипами.
14 мая. Мне удалось сделать долгий переход с носильщиками, мы шли только один и три четверти часа: на пустой желудок люди очень быстро устают. Достигли деревни вождя Хассане напротив конической горы Чизульве на южном берегу реки; Чизульве, очевидно, вулканического происхождения; она покрыта деревьями, тогда как на гранитных горах всегда видны скалы обнаженной породы. Кругом разбросаны большие пятна превосходного доломита. Может быть, он образовался от спекания туфа, который в этой стране, по-види-мому, всегда изливается вместе с водой при извержении вулкана. Когда мы вошли в деревню, дочь Хассане как раз снимала с огня горшок вареной фасоли в стручках, и вождь поднес его мне. Я пригласил его разделить со мпой еду, но вождь ответил, что он у себя дома, а я чужестранец и путник. Он, как и все другие вожди, знахарь, а его жена, полная старая дама, знахарка. У него никогда не было другой жены, кроме этой; четверо их детей живут с родителями. Одного из сыновей мы послали к югу купить провизии, отправили также закупать еду и нескольких носильщиков. Сироко и рис, принесенный сыном Хассане, мы оставили на хранение в их доме для идущей вслед за нами партии до ее прибытия.
Невозможно представить себе, какой ужас вселяют в местных жителей мазиту. Мазпту потрясают своими щитами, и население бежит, как испуганные олени. Я видел, как ребенок соглашался отойти на несколько ярдов за известной нуждой, только если бабушка будет стоять у него на виду. Вождь Негомано, которого арабы называют Матумора, оказал мазиту теплый прием, а потом нескольких из них убили; вероятно, это и заставило их отступить.
42
15 и 16 мая. Жалкие переходы, короткие из-за голода; я жалею бедняг. Носильщиков, посланных закупить провизию на южном берегу, сбил с толку болтливый малый по имени Чикунгу, и опи отправились к северу, где, как нам было известно, ничего нельзя было достать. Цель Чикунгу заключалась в том, чтобы получить плату за три дня, пока они будут там бесцельно бродить. Должно быть, голод сломил их дух; я сказал им, что день, в который не сделано никакой работы, в счет не идет, и они согласились с этим. Мы платим носильщикам два фута коленкора в день или два ярда за три дня работы.
17 мая. С пустыми желудками носильщики прошли еще несколько миль и предложили перейти всем на южный берег. Поскольку это было связано также с переправой через Лоэндп, я сначала возражал, а затем в надежде, что там удастся достать еду, дал свое согласие, и нас перевезли на двух очень маленьких каноэ. Тем временем я послал Али и Мусу на юг, чтобы попытаться достать провизии. Они принесли для носильщиков немного зеленого сорго, и я расплатился с ними. Таковы небольшие трудности путешествия, которые почти не заслуживают упоминания. В 15' к западу-юго-западу виден гранитный пик, название его — Чихока.
18 мая. В месте переправы видны были стоящие ребром пласты метаморфизованной породы шоколадного цвета, встречались также пятна доломита, иногда белые, как мрамор. Засуха наложила отпечаток на облик местности: все высохло, трава и листья пожелтели и стали ломкими. Вместе с тем обилие сухих стеблей влаголюбивого растения (рода травянистой акации с зелеными цветками, имеющими форму цветов гороха) доказывает, что в другое время здесь достаточно влажно. Следы людей, с трудом шагавших по грязи, сейчас засохшей и твердой, говорят, что почва здесь может даже раскисать.
Вождь деревни, где мы провели ночь с 17-го на 18-е, страдает ревматизмом. Он попросил лекарства. Я дал ему, но он потребовал, чтобы я поднес ему нужную дозу собственноручно. В качестве гонорара он дал мне корзину спроко и зеленого сорго, чему я был очень рад, так как мои люди страдали от недостатка еды, и мне пришлось разделить между ними небольшую порцию муки, которую я резервировал для себя.
19 мая. Продолжая двигаться с теми носильщиками, каких смогли достать у переправы, мы достигли слияния рек, но не видели его. Деревня вождя Матуморы находится отсюда в двух милях вверх по течению Лоэндп. Мы послали к нему за помощью. Сегодня рано утром он пришел, высокий, хорошо сложенный мужчина, морщины на лбу придавали ему несколько суровое выражение лица. Он переправил нас через
43
Лоэнди. Рувума определенно представляет собой приток Лоэп-ди; поскольку Рувума течет с запада, то верхнее течение реки здесь, на юго-западе, называется не Рувума, а Лоэнди. Ширина Лоэнди в этом месте от ста пятидесяти до двухсот ярдов, а у Рувумы выше Матаватавы от двухсот до двухсот пятидесяти; река полна островов, скал и песчаных мелей. Таков же характер течения Лоэнди. С того места, где мы переправляемся, примерно в 2х к северу, видно слияние этих рек. Обе реки быстрые, мелкие и с песчаным дном. Плавают по ним на маленьких каноэ, и жители гордятся своим искусством править. Женщины, но-видимому, в этом ничуть не уступают мужчинам.
Если смотреть против течения Лоэнди, то милях в двадцати от слияния рек виден большой гранитный пик Нкандже, а дальше выступают смутные очертания далеких гор, где известны выходы па поверхность угольных пластов. Куски каменного угля попадаются в песках Лоэнди.
У Матуморы в этой стране хорошая репутация: многие бегут к нему от своих угнетателей. Он был очень вежлив, сидел на правом берегу, пока не перевезли весь груз, затем переправился через реку в одном каноэ со мной. Матумора открыл корзину с рыбой, спрятанную в запруде, и отдал мне ее содержимое, а позже поднес немного зеленого сорго.
Матумора говорит, что и Лоэнди и Рувума вытекают из озера Ньяса. Однако подняться до озера на лодке невозможно, так как течение этих рек прерывается множеством водопадов. Было бы странно, если бы все это оказалось мифом. Матумора спросил меня, сохранят ли, как я хотел бы того, между собой мир жители тех мест, через которые мы прошли. По его словам, па него со всех сторон нападают охотники за рабами, только он сам никогда не пытался захватывать людей. Если дальше на моем пути на меня нападут, то он придет и будет сражаться с ними. Наконец, он сказал, что никогда раньше не видел европейца (д-р Рошер * путешествовал под видом араба). Я не смог узнать, где в Негомано живет Ликумбу, у которого, говорят, д-р Рошер оставил свое имущество.
20 мая. Я расплатился с Али, и он остался вполне доволен. Я вручил ему донесение «№ 2, географическое», затем отрядил четырех человек на юг закупать провизию. Мы находимся в стране племени матамбве. Два человека из деревни Матуморы служат нам проводниками. Находимся приблизительно в 2х к юго-западу от впадения Негомано. 11°26х23хх южной широты, 37°49х52хх восточной долготы.
* Как известно, этот немецкий путешественник был убит около озера Ньяса. Негритянские вожди выдали убийц, которых отправили в Занзибар, где их казнили. — Пр им. ред. англ, издания.
44
Один юноша из Масика, Абрахам, пришел сказать, что он послан сипаями, заявившими, что они дальше не пойдут. Они дошли до этих мест с чрезвычайным трудом, сержант принуждал их идти; синаи не хотят больше подчиняться ему, не желают вставать утром, чтобы двигаться дальше; они валялись на тропе, а свои мушкеты и патронташи давали нести африканцам, сипаи стали совершенно бесполезными. Черный буйвол издох, один из верблюдов тоже. Оставили позади больного мула. Если бы я не знал о существовании цеце, то считал бы, что животные погибли только от дурного обращения и тяжелой работы.
Послал записку, чтобы ее прочли сипаям. В ней сказано, что я убедился в их непослушании, неохотном несении своих обязанностей и уклонении от них; как только от сержанта будет получено официальное сообщение, я отошлю их всех обратно. Сожалею только, что придется расстаться с сержант том.
Вскоре, после того как стемнело и взошла луна, появился леопард и утащил у нас маленькую собаку. Говорят, несколько дней назад он унес человека.
22 мая. Посланные вернулись с малым количеством провизии в обмен па большое количество ткани. Матумора держится очень дружественно, но ему нечего нам дать, кроме зеленого сорго; его он приносит ежедневно и понемногу.
Каждый день после полудня дует сильный южный ветер. Дожди прекратились в середине мая, температура понизилась. Период дождей закончился несколькими ночными ливнями.
23—24 мая. Производил наблюдения луны.
25 мая. Матумора и Ндонде не одно лицо. На юго-запад от этой деревни живет вождь, носящий это имя, он принадлежит к племени матамбве.
26 мая. Послал Мусу на запад купить еды. Он вернулся вечером 27-го, но ходил безуспешно: на тропе он видел стоянку араба-работорговца, скупившего всю провизию. Около И часов вечера мимо наших дверей прошло два человека с двумя женщинами, связанными цепью. Один из мужчин нес впереди огонь, задний шел с мушкетом. Матумора признает, что его люди продают друг друга.
27 мая. Пришли сержант п Абрахам. Сержант говорит, что все сказанное в моей записке правда; когда ее прочли сипаям, они каялись. Он добавил, что если их всех отошлют назад с позором, то им пе на кого будет пенять, кроме себя. Он привел людей в деревню Хассане, но пользы от них никакой, хотя они просят, чтобы я оставил их у себя. Может быть, я попробую еще раз иметь с ними дело, по сейчас они тяжелая обуза. К юго-западу отсюда начинается страна манганджа.
45
Но если пройти мпмо нее, то дальше на юго-запад простирается ненаселенная область.
Страна прямо на запад отсюда, но описанию всех, так гориста и так полна мазпту, что нет никакой возможности пройти этим путем. Я должен поэтому добраться до середины озера (Ньяса), переправиться на другой берег, а затем идти по старому маршруту 1863 г.
2 июня 1866 г. Посланные в страну матамбве, на юго-восток отсюда, вернулись с хорошим запасом зерна. Сипаи не хотят дальше идти: говорят, что не могут, но это просто отговорка; сипаи пытались уговорить людей из Насика продвигаться так же медленно, как они сами, и испытывать этим мое терпение. Они убили верблюда, избив его до смерти прикладами мушкетов. Я думал отправиться назад, разоружить их всех и взять с собой пятерых или шестерых, кто выразит желание идти дальше, но это тяжелое дело, а толку будет мало. Решил выступить на запад в понедельник 4-го пли во вторник 5-го. Сипаи предлагали Али восемь рупий, чтобы он провел их на побережье, итак, это похоже на настоящий заговор.
У буйволицы плачевный вид, боюсь, что ее главный враг — цеце, но одно место у нее на плече похоже на штыковую рану, а многие раны и ушибы верблюдов так расковы-рены, что я подозреваю и в этом сипаев.
В африканской природе многое обладает такой же жизнеспособностью, как и сами африканцы. С гвинейского берега на остров Святой Елены случайно завезли термитов; они произвели такое опустошение в Джемстауне, что много народу разорилось, п губернатор просил помощи. В других, так называемых новых землях за потоком английских иммигрантов следует волна английских сорняков; то же происходит и с насекомыми. Европейская комнатная муха вытесняет на Новой Зеландии синюю мясную муху. Переселенцы поэтому завозили на новые места в бутылках и коробках комнатную муху. Но какое европейское насекомое последует за нами и уничтожит цеце? Арабы наградили маконде клопами; мы же повсюду, куда приходим, встречаем комнатную муху, синюю мясную и еще муху, похожую на комнатную и с острым хоботком, и несколько огромных мух-кровососов (оводов). Здесь много места для всех. На Новой Зелапдии норвежскую крысу вытесняет даже европейская мышь, не говоря уже о ганноверской крысе Уотертона, которая господствует во всей стране. Маори говорят: «Подобно тому как крыса белых вытеснила нашу местную, так европейская муха вытесняет нашу муху; как от клевера погибает наш папоротник, так и маори исчезает перед белым человеком». Свинья, высаженная на берег капитаном Куком, теперь заполонила половину острова и приносит такой вред, что один крупный фермер, владеющий
46
100 000 акров земли, платил по шесть попсов за каждую уничтоженную свинью. Для него убнли 20 000 голов, но заметного уменьшения числа свиней не произошло. Здесь, в Африке, домашняя свинья не нужна, так как в изобилии водятся дикие, приносящие большой вред. Кроме того, они питают своей кровью цеце; дикие свиньи ходят следом за суягными овцами и пожирают бедных ягнят, как только они появятся.
3 июня. Буйволица упала с пеной у рта и издохла. Мясо ее на вид жирное, хорошее, и люди едят его с удовольствием. Несмотря на несходство симптомов болезни, наблюдавшихся у верблюдов и буйволов в этот раз, с симптомами, которые проявлялись ранее у быков и лошадей, мне иногда кажется, что все-таки виновница зла цеце, хотя, несомненно, с животными обращались дурно. У буйволенка рана в полдюйма глубиной, у верблюдов были большие нарывы и под конец особый запах, предвещающий смерть. Я в недоумении, ибо не уверен в истинных причинах смерти животных.
Спросил Матумору, верят ли матамбве в бога. Он ответил, что они бога не знают, и советовал не расспрашивать африканцев, среди которых я бываю, молятся ли они ему, так как они подумают, что я хочу, чтобы их убили. Я сказал Мату-море, что мы любим говорить о боге и т. п. Он сообщил мне, что когда матамбве молятся, то приносят в жертву еду, а затем произносят молитвы, но о боге знают очень мало.
К богу они относятся с глубоким почтением; они заявляют: «Мы его не знаем», чтобы не выказать в разговоре непочтения, так как это может принести вред. Имя бога Мулун-гу. Макочера сказал мне позже: «Он не добр, так как убивает много людей».
4 июня. Выступили из Негомапо. Вынужден был заявить юношам из Насика, что они должны или работать или вернуться назад: нелепо, чтобы они съедали нашу провизию и даже не несли па себе собственных вещей, я больше не намерен это терпеть. Теперь пятеро из них несут тюки, а двое— вещи всех остальных. Абрахам и Ричард идут сзади. Я дал им нести тюки и обещал по десять рупий в месяц, считая с сегодняшнего дня. Абрахам работал усердно всю дорогу, и ему плату можно считать с 7 апреля, т. е. со дня выхода из Кипданп.
5 июня. Ночевали в деревне Ламба на берегу Рувумы около ревущего потока в сто пятьдесят или двести ярдов шириной. На нем много островков и скал. Страна, по которой мы проходим, поросла светлым лесом. Повсюду обработанные участки, по сейчас все они засохли, растения увяли отчасти из-за засухи, отчасти от зимнего холода. Прошли через деревню со скошенным спелым хорошим сорго; головки, т. е. колосья, выложены аккуратно в один ряд, чтобы их можно было
высушить па солнце п не допустить осыпания зерна при раскаливании растений под ветром. Кроме того, при такой укладке легче следить за тем, чтобы птицы пе расхищали зерно. Встречается сорго, не дающее семян. Этот вид сорго называется Sorghum saccharatum, так как стебель содержит много сахару; негры очень любят его. Сейчас, когда так много сорго не дало еще зерна (оно как раз цветет), его стебли жуют подобно стеблям сахарного тростника, и жители этим сыты. Но голодное время еще впереди, когда стебли сорго кончатся. Население принимает самые лучшие меры, какие только может, против голода, сажая бобы и кукурузу на влажных местах. На этих же землях растет разновидность обыкновенной африканской тыквы, но эта разновидность считается очень плохой.
6 июня. На севере иногда виднеются высокие гранитные горы, но их заслоняют деревья, хотя листва тощая. Выйдя из деревни Мекоси, вскоре встретили около песчаного сухого русла партию охотников за рабами. Они сказали, что купили двух рабов, но те убежали. Предложили нам присоединиться к их отряду. Предложение любезное, но малопривлекательное. Отправились далее к Макочера — главному вождю в этих местах. Вождь оказался веселым смешливым человеком не очень приятной наружности, несмотря на приветливую улыбку: у него низкий лоб, покрытый глубокими морщинами, приплюснутый нос, по форме напоминающий ассирийский, большой рот и тощая фигура. Макочера жаловался на мачинга (одно из племен вайяу, живущее к северу отсюда и за Руву-мой): они-де крадут его людей. Деревня находится на 11°22'49" южной широты. После Негомано река продолжает течь в северном направлении. Макочера был охотником на слонов. Я ждал несколько дней отставших юношей из Насика, хотя нам удавалось доставать еду только в далеких отсюда местах и по высоким ценам.
7 июня. Сержант и два синая присоединились к нам вместе с Абрахамом, но Ричард, слуга из Насика, остался позади, так как очень ослаб. Я послал ему на помощь трех человек с подкрепляющими средствами, какие мы смогли набрать. Сипаи иногда уверяют, что не в состоянии идти вперед, но это просто нежелание преодолевать трудности. Я должен идти вперед независимо от того, пойдут ли они, так как здесь невозможно достать еду. Послал сипаям ткани и 8-го собирался выступить, однако накануне вечером съели дочиста все припасы и пришлось отправить две партии людей обследовать все кругом. Я приказал платить любую цену, лишь бы не остаться без еды.
Безуспешно пытался уговорить Макочеру привести мне образчик их поэзии. Он боялся: ни он, ни его предки ни разу 48
не видели англичанина. Макочера считает бога недобрым, так как он убивает очень много людей. Д-р Рошер если и побывал в этих местах, то. должно быть, путешествовал под видом араба, так как о нем здесь не знают.
9 июня. Мы выступили и пошли через такой же лес, как и раньше, постепенно по мере продвижения на запад поднимаясь па большую высоту. Нам встретились огромные массы гранита или сиенита, от поверхности которых отслаивались куски. Гранит порос растением с травянистыми листьями и грубым стеблем; от него отщепляются полоски, похожие на те, которые навивают на свечи для украшения. Растительность эта придает горам светло-серую окраску, в наиболее крутых местах видны пятна черной породы; на расстоянии около десяти миль эти же горы кажутся синими. Земля, как правило, твердая, каменистая, но вся покрыта травой и растениями; когда смотришь сверху, видно, что растет трава как бы отдельными кустиками и похожа на траву пустыни Калахари. На более высоких участках древесная растительность. Здесь в изобилии растет сандаловое дерево, из коры которого изготовляется ткань. Повсеместно встречается строевой лес, но рост его в большинстве случаев задерживается; лишь немногие имеют высоту более тридцати футов. Ночь провели около округлой горы Ндженго. Рувума протекает близко от горы, но затем отходит от нее и вьется среди других огромных гранитных массивов. 11°20'05" южной широты.
10 июня. Очень тяжелый переход по такой же местности, не видно никакого человеческого жилья. Прошли мимо мертвого тела. Говорят, этот человек недавно умер от голода. На большом пространстве между деревней Макочеры и следующим нашим привалом у горы Нгозо нет ни одной постоянно текущей реки. Воду обычно достают, копая засыпанные песком русла; мы несколько раз пересекли подобные сухие русла. Иногда в них медленно тек ручеек, но я подозреваю, что в другое время года здесь все пересыхает и население может снабжаться водой только из Рувумы. Первым признаком нашего приближения к приятным местам, обитаемым человеком, было появление маленькой женщины, достававшей воду из колодца. Я шел в стороне от остальных. Подавая мне воду, женщина стала на колени, как требуют обычаи страны, и поднесла кувшин обеими руками.
Меня сбил с пути один из носильщиков, который запутался сам, хотя круглая масса Нгозо была хорошо видна с высот к востоку от нее, по которым мы шли.
Партия арабов, услышав о нашем приближении, убежала. Они не доверяют англичанам, и такое их поведение поднимает наш вес в глазах негров. 1 l°18,10zz южной широты.
49
11 июня. Носильщики отказываются идти дальше, так как, по их словам, боятся, что на обратном пути их здесь захватят охотники за рабами.
12 июня. Расплатился с носильщиками и жду партии отсюда. Меня посетил почтенный человек по имени Макалойя, или Импандс; он хотел задать мне несколько вопросов: куда я направляюсь, сколько времени я пробуду в путешествии. От человека из Ибо (или Уибо) он слыхал о Библии, большой книге, к которой часто обращаются.
13 июня. Пришел Макалойя с женой и принес немного зерна. Сказал, что отец говорил ему о боге только то, что он существует, но ничего больше. Знаки на лбу и на теле у местных жителей служат для придания красоты танцующим; ви-
Татуировки матамбве
димо, это нечто вроде орнаментального герба, по татуировке они могут сразу определить, к какому племени или части племени принадлежит человек. Татуировка, или «тембо», матамбве и маконде с верховьев реки очень похожа на рисунки древних египтян; волнистые линии вроде тех, которые у древних обозначали во-
ду, а также значки наподобие квадратов, оконтуривавших символ деревьев и садов, по-видимому, когда-то указывали на жителей берегов Рувумы, занимавшихся земледелием. Сын заимствует татуировку от отца, и таким образом она сохраняется издревле, хотя смысл ее сейчас, видимо, утерян. У макоа рисунок изображает месяц или
почти полную луну; сами они говорят, что это чисто орнаментальная фигура. В надрез втирают какое-то синее вещество (мне сказали, древесный уголь), и рисунок выступает очень резко у людей со светлой кожей, которые, между прочим, встречаются часто. Макомбе и матамбве запиливают передние зубы в виде острия, мачинга и вайяу оставляют по выступу на каждом краю зуба и выбивают по одному из средних резцов вверху и внизу.
14 июня. Я сейчас нахожусь в такой зависимости от носильщиков, как если бы не покупал ни одного вьючного животного; впрочем, это малоинтересно и не заслуживает упоминания в дневнике. Выступили к Метабе, чтобы выяснить там, не даст ли нам вождь людей. Вождь Китванга сопровождал пас на большом участке пути, затем повернул назад, сказав,
50
что он намерен завтра достать носильщиков для Мусы. Прошли у основания круглых массивов Нгозо и Меканга; думаю, что горы эти возвышаются над равниной на 2000, а может быть, и на 3000 футов. Горы почти голые, только в отдельных не слишком крутых местах они поросли своеобразным травянистым растением. Говорят, что жители хранят в горах запасы зерна, а, по словам вождя, на одном из массивов имеются источники воды. Вождь не знает, есть ли в стране старинные каменные постройки. Прошли мимо выходов железистого конгломерата; я заметил, что гнейсы большей частью имеют падение к западу, временами наблюдается Простирание на север и на юг, иногда на восток и на запад.
Спали на берегу Рувумы выше водопада, там находится сравнительно спокойный участок течения шириной в сто пятьдесят — двести ярдов, на котором поселилось стадо бегемотов. Когда река во многих местах становится переходимой вброд, что, как говорят, бывает в августе и сентябре, бегемотам, наверное, приходится трудно.
15 июня. После трехчасового перехода от места ночевки на Рувуме пришли в Метабу. Вождь Метабы Киназомбе, пожилой человек с хитрым и суровым выражением лица и с носом ассирийского типа, выстроил большой дом для приезжих, в нем живет несколько арабов-полукровок. У очень многих здесь есть ружья. Поразительно огромное количество ярем для привязывания рабов за шею валяется на дороге, брошенные там, где несчастные сдались и заявили, что потеряли всякую надежду убежать.
Много хижин, построенных арабами для защиты от дождя. В деревне Киназомбе поспел второй урожай кукурузы; значит, голод будет чувствоваться не слишком сильно.
16 июня. Получены весьма мрачные сведения о стране, которую нам предстоит пройти. Отсюда четыре или пять дней пути до Мтарики, затем десять дней через джунгли до города вождя Матаки. В Мтарике мало продовольствия, но у Матаки, живущего близ озера Ньяса, изобилие. За Нгозо Рувума уклоняется к югу, и, объясняя, где находится Масуса, расположенная на реке, жители в Метабе показывают на юго-запад. Таким образом, можно сказать, что Нгозо — это крайняя точка, до которой река течет к северу. От Метабы до Масусы, как сообщают жители, пять дней пути, т. е. не менее пятидесяти миль. Наш путь лежит теперь на юго-запад.
Скот в Африке похож на индийских буйволов, по приручен лишь отчасти: буйволицы не дают молока, если рядом нет теленка или его чучела (фульчана). В натуре женщин в районе Мозамбика есть что-то от диких животных: жены, забеременев, отказываются от сношений с мужьями приблизительно на три года, т. е. до того времени, когда будет отнят
5J
от груди ребенок. Мне говорили люди, вполне заслуживающие доверия, что многие молодые негры берут себе одну жену и живут с ней счастливо, но ничто не может заставить женщину продолжать сожительство с мужчиной, когда наступит этот период; а так как такое положение должно сохраняться три года, муж почти что вынужден вступить в связь с другой женщиной. Мне говорили об этом как о большом общественном зле. Такой же нелепый обычай широко распространен на Западном побережье, но там, говорят, мужья соглашаются терпеть ради сохранения душевной чистоты.
Любопытно, что ром, служащий важным предметом ввоза на Западном берегу, на Восточном почти нс известен, хотя торговать в обоих случаях начал здесь один и тот же народ. Если посмотреть на карту к северу от мыса Делгаду, то можно подумать, что в этом вопросе какую-то роль сыграли религиозные убеждения арабов, но торгующие южнее мыса Делгаду португальские купцы никаких сомнений не испытывают и продавали бы собственных отцов наряду с ромом, если бы такие операции приносили им денежную прибыль. Португальцы даже построили винокуренные заводы, чтобы получать скверный спирт из плодов анакардии (кэшу) и других фруктов и зерна, но торговля спиртом не идет. Они дают также спирт своим рабам в качестве награды, его называют «мата бичо» (убей беса). Здесь можно встретить иногда человека, который много раз имел дело с португальцами и будет просить спиртного, но торговля им ие окупается. Негры пьют спиртное, если получают его бесплатно. Неизбежный «глоток» рома при любой политической сделке на Западном берегу с независимым вождем здесь, на востоке, совершенно неизвестен. Мусульмане, конечно, не воздерживались бы от торговли спиртным, если бы она была выгодна. Они часто просили у меня бренди под хитрым предлогом в качестве лекарства. Когда напоминаешь им, что их вера запрещает пить спиртное, они говорят: «Ну, мы можем пить его тайно».
По всей стране маконде в ужасающих размерах распространена паховая грыжа. Негры полагают, что это результат употребления пива; следовательно, их нельзя считать трезвенниками.
18 июня. Видя, что Муса с грузами, оставленными на его попечение, не идет, и опасаясь, что у пего что-либо не в порядке, мы вчера утром после воскресной службы выступили со всеми способными нести груз и после тяжелого шестичасового перехода пришли сюда как раз вовремя, так как люди из племени ванинди (или манинди), принадлежащего к вайяу (называемого в районе озера Ньяса также аджавами), пытались переправиться через Рувуму с северного берега на южный. Они пришли, чтобы грабить, и Муса, по получая по-52
мощи, приготовился защищать наше имущество. Несколько выстрелов, сделанных китванга, заставили ванинди, вошедших в воду, разбежаться.
Пришли шесть сипаев и Симон. Рюбеп и Мабруки сообщили, что Ричард умер. Бедняга оставался с другими юношами из Насика в Липоиде. Я замечал, что он слишком много общается с сипаями, и несколько раз собирался сделать ему замечание, так как разговоры сипаев обычно очень дурного характера, но у меня не было точных данных утверждать это. Ричард вместе с другими дошел до Хассане (или Пачассане); он был уже так слаб, что не мог идти дальше. Так как я отлично знал манеру синаев уклоняться от работы, то боялся, что они собьют на это и бедного Ричарда: мне были известны их многочисленные попытки уговорить других юношей из Насика не работать. Когда Абрахам догнал нас и сообщил, что сипаи ушли, оставив Ричарда, я обеспокоился и послал к нему на помощь трех слуг с укрепляющими средствами, но он умер, видимо, через два дня после ухода Абрахама. Очень грустно, что меня не было па месте: я бы постарался сделать для него все что мог. Теперь говорят, что Ричард пи разу не поддался уговорам сипаев. Он сказал Абрахаму, что хотел бы умереть: до того он всем этим тяготится. Жители деревни, где он умер, были малолюбезны с Симоном.
Сипаи стали такой тяжелой обузой, что я почувствовал необходимость поставить их на место. Сегодня утром вызвал их и спросил, знают ли они, какого наказания они заслуживают своим неподчинением приказам и попытками подговорить людей из Насика повернуть назад. Я сказал им, что они не только засиживались на дороге, когда им приказано было двигаться вперед, но предложили Али восемь рупий, чтобы он провел их на побережье; их оправдание болезнью — пустой предлог, так как они с аппетитом ели по три раза в день. Они ничего не могли возразить. Я разжаловал капрала и приговорил остальных работать носильщиками. Если они будут вести себя хорошо, то будут получать за работу дополнительную, положенную солдатам, оплату, если плохо — только жалованье. От безделья у них сохнут мускулы. Все остальные здоровы и крепнут с каждым днем, одни только сипаи позорно расхлябанны и ни к чему не годны. Они должны исправиться, отказаться от своих скверных привычек. Если они будут продолжать свои обычные занятия, сидеть без дела на дороге или спать там часами во время похода, то их подвергнут порке. Я послал двух из них назад, чтобы они привели тех двух людей, которые вчера отстали. Все, кто работает, сравнительно бодры.
19 июня. Дал сипаям нести легкие грузы, чтобы приучить их к физическому труду и закалить. Пока еще сохранялся
53
Страх перед наказанием, они усердно тащили ношу, ио, когда их опасения ослабели, они снова принялись уклоняться от работы. Один из сипаев, Перим, облегчил свой груз (чай), весивший около 20 фунтов, тем, что выбросил свинец, в который чай был завернут, а затем еще около 15 фунтов чая, уменьшив таким образом наш запас до 5 фунтов.
Сегодня мне попалась на глаза телеграмма *:
«Ваша мать скончалась 18 июня в полдень». Это было в 1865 г. Стало очень грустно.
* Очевидно, при разборке бумаг Ливингстон взял с собой из Англии небольшой личный архив. — Прим. ред. англ, издания.
Глава 3
19 июня 1866 г. Прошли мимо мертвой женщины, привязанной за шею к дереву. Местные жители объяснили мне, что она была не в состоянии поспевать за другими рабами партии и хозяин решил так с ней поступить, чтобы опа пе стала собственностью какого-нибудь другого владельца, если ей удастся поправиться после некоторого отдыха. Отмечу здесь, что мы видели и других рабынь, привязанных таким же манером, а одна лежала па тропе в луже крови, не то застреленная, не то заколотая. Нам каждый раз объясняли, что, когда измученные рабы не в состоянии идти дальше, рабовладельцы в бешенстве от того, что лишаются прибыли, изливают свою злость на рабов, убивая их *
20 июня. Вернувшись в Метабу, мы узнали от вождя Кп-назомбе, что здесь ни у кого, кроме как у пего самого, пот на продажу зерна. А вождю арабы дали много пороху и простых тканей, так что у нас был единственный шанс па обмен с ним — расстаться с нашими лучшими тканями и другими вещами, какие ему понравятся. Он преувеличивал скудость страны, куда мы шли, чтобы побудить нас купить все, что можно, у пего; перед нашим выходом он угостил меня обильным завтраком из каши и цесарки.
21 июня. У пас поначалу были затруднения с наймом носильщиков, но, дойдя до острова Чимпки па Рувуме, мы увидели, что местное население, принадлежащее к племени макоа, более любезно и охотнее берется за работу, чем вайяу. Послал людей назад привести сюда сержанта сипаев к очень доброжелательно настроенному вождю по имени Чирнкалома.
* Эти убийства преследуют и другую цель. Ужас, внушаемый ими оставшимся в живых, подстегивает их, заставляет выдерживать тяготы перехода. Португальцы — погонщики рабов отлично понимают эффективность этого стимула. — Прим. ред. англ, издания.
22 июня. Вчера с нами шла мать, несшая на протяжении многих миль бедного малыша, больного prolapsus ani (выпадение прямой кишки). Мальчик лежал у нее на правом плече — единственное положение, в котором ему было легче; ребенок у груди занимал ее левую руку, а на голове она несла две корзины.
23 июня. Страна покрыта лесами, гораздо более светлыми, чем на востоке. Мы сейчас находимся приблизительно на высоте 800 футов над уровнем моря. Вблизи Рувумы все население сеет кукурузу. На островах, где влажность содействует хорошим урожаям, почти все жители имеют ружья, вдоволь пороху и прекрасные бусы: красные, нанизанные па волосы, и синие, обвитые вокруг шеи плотными кольцами, как солдатские воротники. Кольцо в губе носят все; зубы запиливаются в виде острия.
24 июня. Для удобрения земли в этих местах применяют золу, поэтому здесь рубят огромное количество деревьев, складывают их в кучи и сжигают, но это не мешает стране оставаться лесистой. В 8.30 воскресная служба, много зрителей. У них имеется ясное представление о верховном существе, но они ему не молятся. Ветер большей частью южный, холодный, температура 55°Ф (18°С). Один из мулов тяжело болен: его оставили с сержантом, когда мы вернулись в Нгозо, и, вероятно, животное пробыло ночь под открытым небом. Как только мы увидели его, нам стало ясно, что мул нездоров. Каждый раз, как какое-нибудь животное попадало в руки сипаев, они с ним дурно обращались. Трудно быть снисходительным к людям, замысел которых, видимо, состоял в том, чтобы сперва оторвав от меня слуг из Насика, затем, когда будут убиты все вьючные животные, сделать то же с джоханна, после чего можно будет делать со мной все что вздумается или вернуться обратно и оставить меня погибать. Все же несмотря на все это, я попытаюсь быть снисходительным, насколько это возможно. Когда мы встретились с сержантом в Метабе, я рассказал ему о своих распоряжениях и о глубоком недовольстве сипаями, замышлявшими сорвать мою экспедицию или даже погубить меня. Ни разу я не сказал им неласкового слова; это он сам может засвидетельствовать. Сержант считает, что сипаи могут быть для меня только мучительным бременем, но он сам готов «идти вперед и умереть со мной вместо».
Варка пищи на раскаленных камнях в этой стране неизвестна. Чтобы испечь голову крупной дичи, например зебры, ноги слона, горб носорога, негры выкапывают яму в земле. Огонь повсеместно добывают вращением между ладонями палочки, упертой в другую. Постоянно видишь эти палочки привязанными к одежде или к узлу с пожитками 56
путешествующих. Перед тем как вставить вертикальную палочку в горизонтальный брусок, тупой ее конец смачивают языком и окупают в песок, чтобы к ней прилипло несколько песчинок. Для изготовления палочек пользуются преимущественно определенной породой дикой смоковницы, так как она легко загорается.
В сырую погоду негры предпочитают носить с собой огонь в высушенных комках подобранного слоновьего помета; куски помета самца имеют около восьми дюймов (203 мм) в диаметре и приблизительно фут (305 мм) в длину. Применяют также для той же цели стебель одного растения, растущего на каменистых местах.
Мы купили рыбу сензе, т. е. Aulacaudatus Swindernianus, высушенную па медленном огне. Обычай сушить рыбу, мясо или фрукты на специальных платформах над медленным огнем здесь широко распространен. Пользование солью для консервирования пищи здесь неизвестно. Маконде сооружают также высокие платформы — высотой около шести футов, — чтобы спать па них, а не на сырой земле; разведенный внизу костер отгоняет москитов. Днем платформы служат удобным местом для отдыха пли для наблюдения.
Гончарное дело, по-видимому, известно африканцам с незапамятных времен, так как черепки сосудов встречаются повсюду, даже среди древнейших ископаемых костей. Горшки для варки пищи, сосуды для воды и пива изготовляют женщины. Форма придается на глазок, никаких механических устройств никогда не применяют. Сначала формуют основание или дно; куском кости или бамбука соскребывают глину или выглаживают куски, добавляемые для того, чтобы сделать дно более круглым. Затем сосуд оставляют на ночь. На следующее утро добавляют ободок, а если воздух сух, то и несколько таких ободков. После этого сосуд тщательно заглаживается и затем основательно высушивается па солнце. Для окончательного обжига в земляной яме разводят небольшой костер из сухого коровьего навоза, кукурузных стеблей, соломы или травы с ветками. Горшки украшают орнаментом из графита или перед высушиванием на солнце рисунком высотой в два-три дюйма около верхнего края; па рисунке всегда изображены сплетенные полоски наподобие боков корзины.
Чирикалома говорит, что та группа макоа, к которой оп принадлежит, называется мирази; есть еще мелала, или ма-лола, и чимпосола. Все эти племена, когда жили на юго-востоке, применяли в татуировке знак полумесяца, по теперь они часто отказываются от пего и заменяют знаками вайяу, так как живут в стране этого народа. Здесь нет признаков наименования племен по зверям или птицам. Мирази — имя
57
Предка. Мирази едят всякое чистое животное, но отказываются от мяса гиены, леопарда или иных зверей, пожирающих трупы люден *.
25 июня. Уйдя от Чирикаломы, мы попали в деревню вождя Намало, оставленную жителями утром этого дня. Все они перешли в страну матамбве, где больше пищи. В одной из хижин осталась бедная девочка, слишком слабая, чтобы идти, вероятно, сирота. Арабы-работорговцы, услышав о нашем приближении, убегают в сторону от тропы. Ширина Рувумы в этих местах от 56 до 80 ярдов. Пищи нельзя достать ни за какие деньги.
Около многих деревень можно видеть согнутый прут, оба конца которого воткнуты в землю. Под этим прутом зарыты лекарства, обычно кора деревьев. Если в деревне начинаются болезни, то жители отправляются на это место, совершают омовение водой с лекарством, проползают под прутом, а затем зарывают в землю лекарство и с ним вместе злое начало. Тем же способом пользуются, чтобы отогнать злых духов, диких зверей и врагов.
Чирикалома рассказал нам о мальчике из его племени, родившемся уродом. У него был недоразвитый палец ноги в том месте, где должно быть колено. Жители деревни говорили матери: «Убей его», но она отвечала: «Как я могу убить своего сына?» Мальчик вырос, у него родилось много здоровых сыновей и дочерей, и никто из них не имел каких-либо уродств. Историю эту Чирикалома рассказал, отвечая на мой вопрос об отношении к альбиносам. Он сказал, что они не убивают альбиносов, но тс никогда по достигают зрелого возраста. На вопрос, слыхал ли он о каннибалах или хвостатых людях, он ответил: «Да, но мы всегда считали, что эти и другие чудовища встречаются только у вас, мореходных народов». Другие чудовища, которых он имел в виду, люди с глазами не только спереди, но и сзади. Рассказы о них я слыхал раньше, но это было па западе, вблизи Анголы.
Начала дождей ожидают здесь, когда вскоре после захода солнца па востоке появляются Плеяды. Называют их здесь, так же как дальше к югу, лемила, что значит «комья» (поднятые мотыгой).
Двигаясь вдоль Рувумы, мы проходим по местам, где население хорошо снабжается белым коленкором через работорговцев Килвы, так что рынок насыщен этим товаром. Получить за него продовольствие невозможно. Если продолжать двигать
* У племен различные обычаи в отношении животной пищи: одно племя ест слонов, другое считает мясо слона нечистым и т. д. Другие племена манганджа охотно едят гиен и леопардов. — Прим. ред. англ, издания.
58
ся па запад, то придется пересечь несколько рек, впадающих в Рувуму: с юга — Зандуло, Санджензе, Лачирипго, затем, огибая северный конец озера Ньяса, пройти по стране нинди, поселившихся сейчас в местах, покинутых мазиту; нинди в подражание мазиту пользуются щитами и занимаются грабежом. Партия арабов проникла в страну нинди и выбралась оттуда, только откупившись за выход коленкором. Было бы неразумно (/моей стороны отважиться сейчас пуститься в эти места, но если мы будем возвращаться этим путем, то, может быть, и пройдем в страну нинди. Пока что будем двигаться к Матаке, деревни которого всего в нескольких днях пути от середины озера Ньяса и изобилуют продовольствием.
26 июня. Издох последний мул. Утром, когда мы шли по тропе, нас громко окликнула хорошо одетая женщина, которой только что надели на шею тяжелое ярмо раба. Она таким повелительным тоном потребовала, чтобы мы были свидетелями вопиющего беззакония, жертвой которого она стала, что все мои люди остановились и подошли, чтобы выслушать, в чем дело. Женщина рассказала, что она близкая родственница Чирикаломы и направлялась вверх по реке к своему мужу, когда ее захватил старик (в доме которого она сейчас живет пленницей), удалил от нее служанку и держит ее, как мы сами видим, в позорном состоянии. Лозы, которыми она была связана, еще зелены и сочны. Старик в свое оправдание заявил, что эта женщина убежала от Чирикаломы и что вождь обидится на него, если он ее не задержит.
Я дружески спросил усердного старого джентльмена, что он рассчитывает получить от Чирикаломы, и получил ответ: «Ничего». Подошло несколько человек, похожих на охотников за рабами, и стало ясно, что женщину схватили, чтобы продать ее им. Поэтому я дал старику отрез ткани для уплаты Чи-рикаломе, в случае если тот обидится, и велел передать вождю, что мне было стыдно видеть его родственницу в рабском ярме; поэтому я освободил ее и провожу к мужу.
Очевидно, она знатная дама: на ней много красивых бус, есть нанизанные на слоновий волос, она смелая женщина; когда мы ее освободили, она отправилась в дом старика и забрала свою корзинку и тыкву с водой. Крикливая жена старика заперла за ней дверь и пыталась срезать ее бусы, но та дала ей основательный отпор, а мои люди силой распахнули дверь и выпустили женщину, но без ее рабыни. Вторая жена усердного старика — их у него было две — присоединилась к первой и разразилась бешеной руганью, а старшая стояла, уперев руки в бока, точь-в-точь как базарная торговка. Я расхохотался, и младшая жена присоединилась к моему смеху. Я объяснил нескольким старейшинам на краю деревни, что я сделал, и послал сообщение Чирикаломе, изложив обстоятельства моего
59
дружественного поступка по отношению к его родственнице, чтобы мои действия не были превратно истолкованы.
27 июня. Наткнулись на дороге на труп мужчины; он умер, очевидно, от голода, так как был крайне истощен. Один из наших побродил вокруг и обнаружил много рабов с ярмом на шее, брошенных хозяевами из-за отсутствия пищи. Рабы были слишком слабы, чтобы говорить или чтобы хоть сказать, откуда они; среди них были совсем молодые. Пересекли реку Тулоси, текущую с юга, ширина ее около двадцати ярдов.
В деревне вождя Чспджевалы народ обычно удивлялся, когда я заявлял, что в смерти множества рабов, попадавшихся нам па дорого, виноваты отчасти те, кто продал их.
Ченджевала обвинял Мачембу, вождя деревни, расположенной выше по течению па Рувуме, в том, что он поощряет работорговлю. Я сказал Ченджевале, что много путешествовал в этих местах и знаю все их отговорки: каждый вождь винит кого-нибудь другого.
«Лучше было бы, — сказал я, — оставлять своих людей дома и расширять посевы». «О, Мачемба посылает своих людей и грабит наши возделанные участки, когда мы их засеваем», — ответил вождь.
Кто-то сказал, что виновники продажи людей в рабство — арабы, соблазняющие жителей красивыми тканями. На эту детскую отговорку я заметил, что скоро у них не будет людей на продажу: страна превратится в джунгли, и все жители, если не умрут в дороге, будут возделывать участки для арабов в Килве или другом месте.
28 июня. В часе пути от деревни Ченджевалы натолкнулись на группу, занимавшуюся грабежом. Владельцы участков убежали на другой берег реки и махали нам руками, чтобы мы выступили против людей Мачембы, но мы остановились на холме, сложили весь свой груз на землю и стали ждать, что будет дальше. Двое из грабителей подошли и сказали, что захватили пять человек. Думаю, что они приняли нас за арабов, так как заговорили с Мусой. Затем они набрали себе зеленой кукурузы, то же сделали и некоторые из моих людей, считая, что раз уж посев все равно пропадает, то они, действительно голодающие, могут взять себе часть.
Я прошел немного вперед вместе с этими двумя грабителями и по следам решил, что в партии четверо или пятеро вооруженных ружьями. Участки и хижины были покинуты людьми. Какая-то несчастная женщина сидела и варила зеленую кукурузу. Один из грабителей велел ей следовать за ним. Я сказал: «Оставь ее, она умирает». «Да, — ответил он, — с голоду», и пошел дальше без пес.
Проходим деревню за деревней и возделанные участки — все брошено! Сейчас мы находимся между двумя борющимися 60
Караван рабов
группами. Ночевали па пустом участке. Люди Ченджевалы советовали нам брать что захотим, и так как у моих людей пе было еды, то мы собрали остатки бобов конго, листья бобовых и стебли сорго — очень скромная еда, но больше есть было нечего.
29 июня. Дошли до деревни Чимсейи, брата Мачембы. Чим-сейя тут же дал нам еду. Слой почвы в этой местности мощнее, в жирной глине растет много больших акаций, встречаются большие каменные дубы, а на многих островах есть участки, удобные для возделывания кукурузы. Ко мне подошел один юноша из Насика и доложил, что у него украли его тюк с 240 ярдами коленкора; он будто бы отошел в сторону, оставив тюк на тропе (вероятно, заснул), а когда вернулся, тюка не было. Никак не могу внушить ни им, ни сипаям, что спать на походе не полагается.
Освобожденная нами Акасаконе достигла наконец резиденции мужа, тоже брата Мачембы. Всю дорогу она вела себя как знатная дама, спала у своего костра, отдельно от мужчин. Дамы из различных деревень, через которые мы проходили, выражали ей свое сочувствие. Она рассказывала им об унижении, которому ее подвергли. Акасаконе оказала нам множество услуг. Она покупала для нас пищу, так как обладала умением, как мы убедились, получить за кусок ткани вдвое против того, что удавалось купить за ту же ткань любому из наших. Она вступалась за нас, когда нас пытались обидеть, а когда нам не хватало носильщиков, вызывалась сама нести на голове мешок бус. Когда мы пришли в деревню Чимсейи, брата Мачембы, она представила меня Чимсейе и, ссылаясь на услугу, оказанную ей, уговорила его быть щедрым в предоставлении нам пищи. Акасаконе распрощалась с нами, всячески выражая нам благодарность, а мы были рады, что не ошиблись, выручив ее.
Одного из джоханна поймали за кражей кукурузы, потом, когда я уплатил за него, поймали второго. Я послал человека к вождю просить его не обижаться на это, так как мне самому очень стыдно, что мои люди воруют. Он ответил, что с самого начала я ему понравился и не должен бояться его недовольства, так как он с большой охотой сделает все что может, чтобы избавить меня от огорчений и неприятностей. Ко мне явился сипай, давший нести свой мушкет негру; теперь тот с него требовал уплаты за работу. Сипаи завели нетерпимый обычай нанимать людей, чтобы те несли за них их тяжести, говоря, что я заплачу. Я спросил, почему он дал обещание от моего имени. «Ах, — ответил он,— да ведь он нес мушкет совсем немного».
30 июня. Утром Чимсейя предупредил нас, чтобы никто из людей пе отставал и не пробирался далеко вперед, так как
62
здесь широко распространены нападения с ножом и ограбления.
Видел еще мертвеца, привязанного к дереву, — ужасное зрелище. На тропе валяются ярма рабов в таком количестве, что я подозреваю здешних жителей в обычае освобождать рабов, брошенных в пути, а затем снова продавать их в рабство.
В деревне вождя Чимсаки, куда мы сегодня пришли, сеют кукурузу в большом количестве. Мы сделали запас, но, так как кругом воры, решили, что следует двинуться в следующую деревню (вождя Мтарики). Перед выходом обнаружилось, что пропали вилка, чайник, горшок и патронташ. Я заметил, что воры все время шутили с Чумой и Викатани; когда последний, наслаждаясь шуткой, хохотал, глядя в небо, они засовывали себе под одежду вещи, которые ему было поручено охранять. Переговорил с вождем, и он заставил отдать ему первые три вещи и вернул их мне.
В значительной степени, если не целиком, беззакония в этом районе — результат работорговли, так как арабы покупают любого, приведенного к ним, а в такой лесистой местности, как эта, можно заниматься похищением людей с чрезвычайной легкостью; в других местах народ честен, уважает закон и справедливость.
1 июля 1866 г. По мере приближения к владениям Мтарики страна становится более гористой; земли на склоне, обращенном к южному берегу реки, тянущиеся приблизительно на милю, кормят большое население. Одни люди расчищали участки, вырубая деревья и складывая сучья в кучи, чтобы сжечь их; другие, собравшие большие запасы зерна, перетаскивали его на новое место. Все население так хорошо снабжено коленкором (мерикано), что на наш и смотреть не хочет: рынок забит тканью, поступающей от работорговцев из Килвы. На вопрос, почему людей привязывают к деревьям и оставляют так умирать, здесь дают обычный ответ: привязывают и оставляют их погибать арабы, так как они злятся, что теряют деньги на рабах, которые не могут продолжать идти. Тропа буквально усыпана ярмами; и я подозреваю, что местные жители, хотя они отрицают это, регулярно следуют за караванами рабов, срезают ярма с отстающих в походе и таким образом воруют рабов. Продавая этих людей снова в рабство, они добывают большое количество тканей, которые мы здесь видим. Некоторые требовали ярких ситцев, каких мы не взяли с собой, так как знали, что обычно жители Центральной Африки предпочитают покупать прочные, а не яркие материи.
Рувума в этих местах имеет ширину около ста ярдов и сохраняет характер быстрой речки с песчаными берегами и островами, острова обычно населены, их удобно защищать в половодье.
63
2 июля 1866 г. Расположились па отдых в старой деревне Мтарики. Хотя нам пришлось дорого платить за пищу, отдавая за нее наши самые лучшие цветные ткани, но мы получали столько, что могли поесть один раз в день. За столь же дорогую цену мы иногда получали всего лишь по два початка кукурузы на человека.
Жители, принадлежащие к племени вайяу, очень любопытны, а иногда довольно грубы. Все они слыхали о пашем желании положить конец работорговле и бывают озадачены, когда им говорят, что, продавая людей, они виновны в намеренном убийстве рабов. Некоторые были поражены, когда им доказывали, что в глазах творца они соучастники уничтожения людей, которое сопровождает эту торговлю на суше и на море. Если бы они не продавали рабов, то арабы пе приходили бы их покупать. Чума и Вакатани красноречиво переводят мои слова на чияу, так как большинство здешнего населения принадлежит к их племени. Чимсейи, Чимсака, Мтарика, Мтенде, Ма-канджена, Матака и все вожди и население па нашем пути к озеру Ньяса принадлежат к вайяу (или вайоу). На склоне, образующем южный берег реки, много мест, где сочатся родники и много сырых участков, на которых сеют и убирают рис. Соседние земли дают большие урожаи сорго, бобов конго и тыквы. Толпы людей одна за другой приходят смотреть на нас. Мой вид и мои действия часто вызывают взрывы смеха. Если внезапно встать, то женщины и дети разбегаются. Чтобы люди не заглядывали в занимаемую мной хижину, я пишу сидя на веранде. Народ встречает нашего пуделя Читано, теленка-буйвола и единственного оставшегося осла с таким же любопытством и вызывающими смех замечаниями, с какими встречает меня.
Каждый вечер из различных деревень по реке слышатся громкие мушкетные выстрелы. Все подражают арабам в одежде и жуют табак с известью нора, изготовленной из обожженных речных раковин, взамен бетеля с известью. Женщины полные, хорошо сложенные, с толстыми руками и ногами, головы большей частью круглые, губное кольцо маленькое, татуировка представляет собой смесь татуировок макоа и вайяу. В моде изящные синие и черные бусы и браслеты в несколько витков из толстой медной проволоки. В волосах носят красиво инкрустированные гребни. Для инкрустаций используется смола, добываемая из корня орхидеи нангазу.
3 июля. После короткого перехода достигли новой деревни Мтарики. Вождь появился только после того, как разузнал о нас все что мог. Население здесь обильное. Они готовят сейчас новые участки, и земля размечена прямыми линиями примерно в фут шириной, прорезанными мотыгой. Можно пройти не
64
сколько миль, не выходя за пределы этих размеченных, размежеванных земель.
Наконец, Мтарика явился. Крупный некрасивый мужчина с большим ртом и покатым лбом. Он потребовал, чтобы ему показали все наши интересные вещи вроде часов, револьвера, ружья, заряжаемого с казенной части, секстанта. Я прочел ему лекцию о недопустимости торговли своими людьми, и он выразил желание, чтобы я рассказал то же всем другим вождям.
Им не нравится, когда ставят в вину продажу множества людей, которые потом лишались жизни иа пути к берегу моря. На следующий день Мтарика пробыл у нас долго, оп дал нам муки и мяса дикой свиньи с салатом из бобовых листьев. Оборванный араб-суахили, больной ревматизмом, пришел просить помощи и получил кусок ткани. Все арабы уверяют меня, что покупают только слоновую кость.
5 июля. Продолжили поход. Направились в деревню вождя Мтенде, последнюю перед большим восьмидневным переходом к владениям вождя Матаки. Мы могли бы идти несколько севернее, в деревню вождя Кандуло, близ Рувумы, но там народ так хорошо снабжается всем через работорговцев, что нам трудно будет доставать хоть какое-нибудь продовольствие. У Матаки много всякой пищи. Прошли по дороге мимо костей сожженного человека; его обвинили в том, что он ел человеческое мясо. Его отравили, или, как говорят негры, его убил яд, а затем сожгли. Одежду его развесили на дереве при дороге как предостережение для других. Местность покрыта тощим лесом и так холмиста, что часто с гребней видно далеко кругом. На юге и юго-западе видны большие горы. Холодно, небо часто затянуто облаками.
6 июля. Вчера сделал лунные наблюдения. Позже Мтенде пригласил нас ужинать к себе в дом, где была приготовлена рисовая каша с приправой из бобовых листьев. Он говорит, что через его деревню проходит много арабов и многие из них умирают во время своих путешествий; глухих или немых в этой местности, по его словам, нет. Животным, предназначенным в пищу, он перерезает горло, к мясу льва или гиены не прикасается.
7 июля. Получили от Мтенде проводников и людей для переноски грузов. Он потребовал ткани, гарантируя за это, что его люди пройдут с нами до конца перехода и будут себя вести должным образом. Это первый случай за путешествие, когда у меня потребовали нечто вроде дани. Я дал ему ткань стоимостью в 5 шиллингов 6 пенсов.
Здесь преобладает растительность, свойственная высоким местам: среди кустов высотой в пять футов там и тут разбросаны деревья, радуют глаз красивые синие и желтые цветы.
3 Д- Ливи 65
Идем по чередующимся гребням холмов и долинам. В каждой долине бежит речка или сочится ручеек. Цветут пурпуровые ивы и один вид шалфея с пестрыми листьями ниже цветка.
Когда сипай Перим выбросил чай и свинцовую обертку, я только сделал ему выговор и пригрозил наказать, если он совершит какой-нибудь умышленный проступок. Сейчас он и еще другой сипай нарочно отстали и дали нести свою поклажу постороннему человеку, обещав, что я ему заплачу. Мы поджидали их два часа, и так как сержант сказал, что сипаи его не послушают, я крепко ударил Перима и второго сипая несколько раз палкой, но почувствовал при этом, что унижаю себя, и решил больше лично пе наказывать сипаев.
8 июля. Тяжелое путешествие по обезлюдевшей стране. Деревья толщиной с шест для подвязывания хмеля растут среди густой высокой травы. Почва иногда с примесью песка, иногда красноватая, глинистая, что так хорошо родит африканское зерно. Верхний слой породы в обнажениях — железистый конгломерат, подстилаемый гранитом. Камедное дерево здесь просто куст, раскопок для добычи камеди тут не ведут. Камедное дерево называют здесь мчепга, из надрезов вытекает смола, используются также кора и волокна для изготовления ткани и веревок. Нас окружают горные массивы. Ночевали на горе Лината.
9 июля. Много фруктовых деревьев масуко. Так же называются эти деревья в стране батока. Встречаются рододендроны двух видов, но с белыми цветами. Ночевали в диком месте около горы Лезиро, кругом ревели львы. Один хриплый субъект пел нам серенаду очень долго, но ничего против нас не предпринял. Говорят, что местность эта изобилует дичью, однако мы ничего не видели, за исключением случайных антилоп, убегавших с тропы. Некоторые реки текут на северо-запад к Лисмиандо, к северу от Рувумы. Другие текут на юго-восток, к реке Лоэнди.
10 и 11 июля. Ничего интересного, все та же утомительная дорога; еды так мало, что мы можем выдавать только горсть зерна, около полуфунта на человека в день. Плоды масуко поспевают только к началу дождей. Почти не видно и не слышно птиц, хотя есть для них и пища в виде семян многих трав, и вода в речках.
12 июля. Ночью начал моросить мелкий дождь, продолжавшийся и сегодня утром. Все же вышли затемно, оставив последнюю порцию пищи для сержанта и сипаев, которые нас еще не догнали. Реки теперь стали широкими. Мы спешили, как только могли, дойти до реки Луатизе, последней нашей остановки перед деревней Матаки. Луатизе — быстрая река шириной около сорока ярдов, глубиной по пояс, на дне ее много речных водорослей. Местность становится все более холми
66
стой, она покрыта зеленью, главным образом деревьями ма-суко, у которых листья крупные и твердые. Дальше вниз по течению в сторону Лоэнди на реке Луатизе водятся бегемоты. Я разделил между людьми небольшое количество риса, кото-рый берегли для меня.
13 июля. Много отставших, но мы продолжаем идти вперед в надежде достать пищу. Почва — сплошь красноватая глина; дороги, высушенные солнцем, стали твердыми, у многих из нас ноги стерты и болят. Утомительный долгий переход, тропа все время идет то вверх, то вниз. За один день я насчитал пятнадцать речек; они текут по дну долин, разделяющих возвышенности. Мы дошли до вершин, лежащих приблизительно в часе ходьбы от первых возделанных участков Матаки, и так все устали, что остановились ночевать, но сначала вызвали добровольцев пойти дальше, чтобы купить пишу и принести ее сюда рано утром.
14 июля. К 8 часам утра наши добровольцы не вернулись, и я отправился выяснять причину этого. После часа ходьбы я, спускаясь с крутого склона, вздымающегося над первыми возделанными полями, увидел наших приятелей, вскочивших на ноги при моем появлении. Они, расположившись с полным удобством, варили себе кашу на завтрак. Я послал людей Матаки с пищей к отставшим, а сам пошел дальше в город.
Араб, по имени Сеф Рупиа (или Рубиа), начальник большой партии рабов, направлявшейся к берегу моря, весьма лю-безно вышел нам навстречу и подарил мне быка, мешок муки и вареного мяса; все это было чрезвычайно кстати для изголодавшихся людей, да и в любых условиях было бы кстати. Он слыхал о том, что у нас не хватает продовольствия и что с нами отряд сипаев. О чем же могут думать англичане, как не о том, чтобы положить конец работорговле? Если бы он увидел наш несчастный отряд сопровождения, весь его страх перед ним тут же исчез бы. Под его начальством большой караван. Такая партия обычно делится па десять или двенадцать частей, и все они обязаны в известной степени повиноваться начальнику: в данном случае партий было одиннадцать, а торговцев было приблизительно шестьдесят — семьдесят, все темнокожие арабы с побережья. У каждого из подчиненных были свои люди; когда я увидел их, они были заняты устройством из веток загородок, в которых они спят со своими рабами. Сеф отправился со мной к Матаке и представил меня Должным образом, сопровождая представление пальбой холостыми патронами. Я пригласил его наутро прийти снова и преподнес ему три куска ткани с просьбой, если оп встретит сержанта и сипаев, помочь им пищей. Он оказал им щедрую помощь.
3
67
Город Матаки расположен в высокой долине, окруженной горами; домов здесь насчитывается не меньше тысячи, а вокруг раскинуто много деревень. Горы покрыты приятной зеленой растительностью, много деревьев, и жители непрерывно заняты их рубкой. Народ переселился сюда недавно. На старом месте, к западу отсюда, они подверглись нападению и осаде мазиту; после четырехдневных боев они отразили врага и ушли непобежденными.
Матака заставил нас подождать некоторое время на веранде своего большого квадратного дома, а затем появился с добродушной улыбкой на лице. Ему лет шестьдесят, одевается, как араб, и, если судить по смеху, каким всякий раз принимались его замечания, склонен к шутливости. Он до сих пор не видал никаких иностранцев, кроме арабов. Матака отвел мне для жилья квадратный дом. Большинство домов здесь квадратные в подражание арабским. Арабы научили местных жителей сеять английский горох, и мы с удовольствием увидели большие участки уже спелого гороха на влажных низинах, избранных для его посева. Все многочисленные родники используются. Слишком влажные участки дренируются. Позже мы имели случай восхищаться чрезвычайно обширными дренажными системами, устроенными в гористой местности. Вдоль всех улиц города выращивают касаву (маниок). Это придает улицам аккуратный, приятный вид. На орошенных землях основная продукция земледелия — горох и табак, но часто сажают также батат и кукурузу. Если сюда завезти пшеницу, то она примется. Город расположен на высоте около 2700 футов над уровнем моря. В это время года воздух прохладен и многие жители кашляют.
Матака вскоре прислал нам много каши и жареного мяса (говядины). У него обилие крупного рогатого скота и овец: на следующий день он прислал молоко. Бесстрастно выдерживаем постоянное глазение, хотя оно часто сопровождается отнюдь не лестными замечаниями. Они думают, что мы их не понимаем; вероятно, иногда я и правда понимаю их неправильно.
Моэмбе, город Матаки. 15 июля. Караван под начальством Сефа сегодня утром выступил в Килву. Сеф говорит, что в этом году умерло около ста человек из Килвы; значит, торговля рабами, так же как и филантропическая деятельность, связана с потерей жизни. Мы видели семь могил работорговцев.
Из Моэмбе к озеру Ньяса ведут две дороги: одна — к Ло-зеве, которая лежит на запад отсюда, напротив Кота-Коты, другая — в Манату, расположенный южнее. До первой из этих деревень пять дней пути, главным образом по стране, оставленной населением, до другой — семь по сплошь населенной местности, изобилующей продовольствием,
68
Вскоре после нашего прибытия мы услышали, что группа вайяу, подчиняющихся Матаке, отправилась без его ведома в набег на Ньясу и угнала оттуда скот и людей. Когда она вернулась с добычей домой, Матака приказал отправить все обратно. Вскоре после этого вождь пришел ко мне с визитом, и я сказал ему, что его решение — самое радостное известие, какое мне пришлось услышать в этой стране. Он, очевидно, был доволен моим одобрением и, повернувшись к народу, спросил, слышали ли они, что я сказал. Затем повторил мое замечание и добавил: «Вы, глупцы, думаете, что я неправильно сделал, возвратив пленных, а все мудрые люди одобряют этот поступок», и потом основательно отругал их.
Случайно я оказался свидетелем того, как эта партия пленных возвращалась обратно. Выйдя за город, я увидел открытый мясной рынок и людей, покупавших кукурузу и муку. На мои расспросы мне ответили, что эти люди и скот с берега Ньясы, пленники зарезали быка, чтобы выменять на мясо зерно для питания в пути.
Переход от грубой и скудной пищи к здешней обильной вызвал среди наших заболевания. Я не ел мясной пищи со времени выхода из Матаватавы, за исключением нескольких голубей и цесарок, которых удалось подстрелить; правда, еще цесарку дал Мтенде. При последнем переходе мы почти не встречали птиц и эти восемь дней прожили на каше или рисе без приправ.
Подарил Матаке безделушку на память о том, как он отправил обратно людей с берега Ньясы; он ответил, что всегда будет поступать так же. Поступок Матаки тем более ценен, что он действовал по собственному побуждению.
Сипаи стали совершенно невыносимыми. Если я от них не избавлюсь, то мы все умрем с голоду, раньше чем сумеем выполнить задуманное. Они болтаются позади, собирая дикие фрукты, и последний наш переход (законченный нами утром восьмого дня) занял у них от четырнадцати до двадцати двух дней. Они убили последнего осла, которого я дал на время сержанту, чтобы нести его вещи; сипаи били осла по голове, когда шли по болотистым местам, в которые бессмысленно загнали нагруженное животное. Сержант нагнал их, они притворились, что от слабости не могут идти дальше; убили молодого буйвола и съели его, когда им показалось, что они могут выдумать подходящую историю в свое оправдание. Сипаи сказали, что буйвол издох и его сожрали тигры, они сами видели их. «Вы видели полосы тигра?» — спросил я. Все заявили, что отчетливо видели полосы. Это достаточно говорит об их «правдивости»: в Африке нигде пет полосатых тигров. Все, кто хотел уклониться от работы или вообще вести себя плохо, неизменно водили компанию с сипаями. Их разговоры, видимо, устраива-
69
ли злодеев, и все они составляли такую неприглядную шайку, что мне было стыдно за них. Сержант не имел у них никакого авторитета, и у всех сипаев был мрачный, упрямый взгляд людей, идущих туда, куда их заставляют идти, хотя они этого совершенно не желают. Это их упрямо-виноватое выражение лица так бросалось в глаза, что мне много раз приходилось слышать, как местные жители говорили: «А это рабы партии». Когда сравниваешь их с африканцами, то видишь, насколько эти сипаи лишены бодрости и смелости. Завидев деревню, сипай сворачивал с дороги и самым униженным образом просил подаяния или же ложился и спал; единственным оправданием, которое он потом приводил, было то, что у него стерты ноги. Когда я позволил нескольким из них спать у огня в моем доме, они начали расхищать все, что могли продать, — патроны, ткани, мясо, и мне пришлось их выгнать. Тогда один из них пригрозил, что застрелит моего переводчика Симона. Сипай повторил эту угрозу трижды. Подозреваю, что подобные угрозы помешали сержанту проявить свою власть. Я окончательно решил избавиться от сипаев и отправить их обратно на морской берег с первым встречным торговым караваном. Возможно, что найдутся сочувствующие им, которые станут на их сторону, но я уже испробовал все, чтобы сделать их полезными членами экспедиции.
Я дал восемнадцать ярдов коленкора сипаям и сорок восемь ярдов Матаке и договорился с ним, что он будет выдавать им пищу до прибытия почтенного торговца Сулеймана. Его ждали со дня на день, и мы встретили его караван недалеко от города. Если сипаи решат идти и забрать свой багаж, то, конечно, они будут в полной безопасности. Сержант попросил разрешения идти и дальше со мной. Я согласился, хотя он лишний груз для отряда; впрочем, в затруднительном положении он тоже мог пригодиться.
Среди толпы, приходившей посмотреть на нас, Абрахам узнал своего дядю. Абрахам назвал себя и выяснил, что, после того как его обратили в рабство, его мать и двух сестер тоже продали арабам. Дядя уговаривал его остаться, Матака также настаивал на этом, как и другой дядя Абрахама, но тщетно. Я присоединил к ним свой голос, и готов был помочь ему, но он неизменно отвечал: «Как я могу остаться здесь, где у меня нет ни матери, ни сестер?» Главная привязанность у местных жителей, по-видимому, проявляется к матери. Я высказал предположение, что он вернется сюда, когда женится, но боюсь, что никто из моих юношей — воспитанников Наспка не вернется в свою страну, если только здесь не поселятся европейцы. Несомненно, было бы лучше обучить их простейшим приемам земледелия, как индийцев. Матака хотел бы использовать в работе своих быков, но Абрахам не сможет ему 70
в этом помочь. Хотя он и кузнец, но по сути дела без ремесла, так как у него здесь не будет никакого материала для работы, если только сам не сумеет выплавить железо.
14—28 июля. Однажды, придя к Матаке, я, как обычно, застал у него множество праздного народу, всегда готового ответить смехом па любую попытку вождя сострить. Матака спросил, что ему следует взять с собой, чтобы получить золото, если он отправится в Бомбей. Я ответил: «Слоновую кость». «А рабы, — сказал он, — невыгодный товар?» Я ответил, что его посадят в тюрьму, если он возьмет туда рабов на продажу. Далее он сказал, что все торговцы с побережья толпами приходят к нему, и должны бы поднести ему приличный подарок за то, что он удовлетворяет здесь их требования. Я ответил, что лучше бы он создал условия для увеличения населения в этой прекрасной стране, не знающей недостатка в воде, вместо того чтобы отправлять людей в Килву; этим он окажет благодеяние путешественникам, а сейчас по пути нам приходилось голодать. Затем я рассказал ему, что сделали бы англичане в области дорожного строительства в такой замечательной стране. После этого разговор перешел на железные дороги, суда, пахоту на быках; последнее больше всего заинтересовало его. Я сказал ему, что мог бы оставить здесь несколько юношей Насика, которые бы научили местных жителей и такой пахоте и другим вещам, но молодые люди, вероятно, не захотят рисковать остаться из боязни, что будут проданы в рабство. Мои собеседники никогда еще не слыхали таких решительных протестов против продажи людей в рабство.
Сознание вины за продажу людей в их умах, вероятно, возникало лишь в неясной форме, но смерть рабов, которой мы были свидетелями (вина за нее, как я им сказал, ложится на продавцов так же, как и на покупателей), доходит до людей Матаки с большой силой.
Матака сам активно участвовал в войнах с целью добычи рабов, но сейчас он хочет жить спокойно. Вообще вайяу и до сих пор самые активные агенты работорговцев. Начальники караванов из Килвы обычно прибывают в деревню вайяу и показывают привезенные товары. Старшины щедро угощают их, просят подождать и пожить в свое удовольствие; рабы для продажи будут доставлены в достаточном числе. Затем вайяу совершают набег на племена мангапджа, у которых почти совсем нет ружей, тогда как нападающие вайяу обильно снабжены оружием своими гостями с морского берега. Часть арабов из прибрежной полосы, ни в чем не отличающихся от вайяу, как правило, сопровождают их в этих набегах и ведут свое Дело самостоятельно. Таков обычный способ добычи рабов для каравана.
71
Один из вождей вайяу, Макенджела, деревня которого лежит примерно на одной трети пути из владений Мтенде к городу Матаки, утратил дружбу всех соседей, так как похищал и продавал их людей. Если в районе между Моэмбе и деревней Макенджелы его люди захватывают кого-нибудь из людей Матаки, то их считают законной добычей и продают. Люди Макенджелы не могут попасть к манганджа, не пройдя через владения Матаки, и они похищают и грабят всех, кто попадает им в руки.
Когда я нанял двоих людей из племени Матаки, чтобы они 14-го вернулись назад по нашему пути с пищей для сержанта и сипаев, то они отошли лишь на небольшое расстояние и снабдили пищей только часть сипаев, но не решились дойти до Луатизе, так как боялись потерять свободу, попав в плен к людям Макенджелы. Я не мог найти местных жителей, согласных идти по нашей тропе назад. Не мог я и требовать этого от своих юношей из Насика, которым сипаи пригрозили, что убьют их; то же было и с джоханна. Хотя они и магометане, но сипаи называли их неверными, и все джоханна заявили: «Мы готовы сделать для вас все что угодно, но для этих индийцев ничего делать не будем». Я отправил назад сипая, дав ему продукты; он остановился в первой же деревне, съел всю пищу и вернулся.
Громадная область страны безлюдна. На северо-восток от Моэмбе не меньше чем на пятьдесят миль простираются плодороднейшие земли; на них еще остались следы того времени, когда страна кормила огромное население, выплавлявшее железо и сеявшее зерновые. Всюду попадаются глиняные трубки, надеваемые на сопла мехов и вставляемые в печь; часто трубки эти оплавлены. Валы земли, на которых сажали бобы, кукурузу, касаву и сорго и где население считало необходимым прокладывать борозды-отводы для излишка влаги во время дождей, все еще выступают над полями, свидетельствуя о трудолюбии прежних жителей. Так как почва здесь глинистая, то она долго выдерживает воздействие погоды. Валы эти расположены очень правильно; когда идешь поперек старого поля, что часто приходится делать, идя по тропе, то на большом протяжении посто
янно одной ногой наступаешь на вал, а другой попадаешь в борозду. Черепки разбитых горшков, края которых украшены рисунками, хорошо подражающими виду плетеной корзины, пока
Подражание рисунку плетеной корзины на гончарных изделиях
72
зывают, что в старину женщины-гончары следовали образцам, оставленным еще более древними женскими предками.
Население покинуло эти места не вследствие недостатка воды, как произошло дальше к югу. Здесь все время чередуются гребни холмов и долины, по которым бегут речки, или заболоченные участки с сочащимися ручейками, там где гребни сходятся. Гребни холмов становятся все круче и уже по мере приближения к поселениям Матаки.
За один дневной переход продолжительностью около шести часов я насчитал пятнадцать речек шириной от одного до десяти ярдов. Они текут по холмистой, или, точнее будет сказать, гористой, местности, и потому течение их быстрое, а вода настолько холодна (6ГФ = 16°С), что в ней нельзя было купаться. В июле почти все потоки пересыхают.
Эта область, подымающаяся к западу от земель Матаки до высоты в 3400 футов над уровнем моря, задерживает большое количество влаги, приносимой восточными ветрами. Многие деревья покрыты лишайником. Во время нашего пребывания дули холодные южные ветры. После 10 часов утра небо бывало так закрыто облаками, что нельзя было произвести астрономические наблюдения. Даже наблюдение широты было так затруднено, что нельзя считать его надежным. Определенная нами южная широта 12°53', возможно, получена с ошибкой в несколько миль.
Крупный рогатый скот мясной породы, пятнистый — белый с черным — или рыжий с горбом, дает молоко, которое у вайяу заслуженно ценится. Овцы крупнохвостой породы, обычно черные. Из других домашних животных мы видели только кур и голубей, если не считать жалких деревенских собак, которых наш пудель гонял с огромным наслаждением.
Вайяу не очень-то красивая раса, но у них не выдаются челюсти, как у негров Западного берега. Головы у вайяу круглой формы, лбы узкие, но не очень покатые, ноздри широкие, губы полные, а у женщин благодаря губному кольцу верхняя приподнята, что придает им еще большую толщину. Стиль женской красоты в точности такой, какой был в моде, когда создавались каменные богини пещер Элефанта и Кенора близ Бомбея. Излюбленная модная прическа в виде маленьких отдельных узлов у некоторых других племен вайяу встречается чаще, чем здесь. Рот женщин из-за малого размера губного кольца не казался бы таким страшным, если бы они не запиливали свои зубы на острие. Однако зубы эти кажутся крепкими и пригодными к выполнению работы, выпадающей на их долю. Мужчины крупные, ширококостные, способные выносить тяжелую утомительную работу; при достижении зрелости они подвергаются обряду, некогда отличавшему евреев от
73
окружающих народов, и по этому случаю получают новое имя; обряд этот введен не арабами, которые появились здесь сравнительно недавно.
Молодой Матака (сын) принес мне блюдо гороху. Он обычно при каждом моем приходе что-нибудь приносит. Видимо, он славный мальчик. Отец его, говоря об обучении чтению, сказал, что молодой Матака и его товарищи могут учиться, но сам он слишком стар. Почва здесь, по-видимому, очень плодородна, так как сладкий картофель достигает большой величины. Мы купили две меры сладкого картофеля за три кью-бита (5 футов) ткани и две иголки. В двух мерах больше центнера (45 кг) *. Кукуруза тоже дает здесь большие початки, на одном оказалось 1600 зерен. Обилие воды, богатая почва, достаточная рабочая сила для постройки квадратных домов, прохладный климат — все это далает страну привлекательной для поселения.
Некоторые больные, видимо, больше всего любят проводить время в стонах. Так как в моем доме тепло, то я позволил одному юноше из Насика спать в комнатах. Он и я больны одним и тем же — дизентерией. Мое состояние было несомненно хуже, но я не в пример ему не стонал. Я сказал молодому человеку, что стонут только люди, слишком тяжело больные, чтобы понимать, что они делают. Стоны прекратились, хотя ему стало хуже.
Изобилие зерна и другой пищи сопровождается появлением большого числа крыс или крупных мышей. Нужно также все время помнить о защите от термитов. Человек, который найдет средство, изгоняющее их, совершит тем самым большое благодеяние. Естественное ограничение распространению белых муравьев создается приходом мураььев-эцитонов; когда последние появляются в доме, то в течение некоторого времени они страшный бич, но зато изгоняют термитов.
♦ Имеется в виду английский центнер, равный 100 фунтам. — Прим. ред.
Глава 4
28 июля 1866 г. Собирались выступить сегодня, но Матака сказал, что не готов: нужно было смолоть муку, и нам еще не выдали мяса. Матака каждый день присылал нам много приготовленной еды. Он спросил, зарежем ли мы быка, которого он нам даст, пли возьмем с собой. Мы предпочли зарезать быка сразу. 28-го Матака пришел с большой порцией муки и привел людей, которые проводят нас до озера Ньяса; отсюда, от Моэмбе, до самого озера простираются его земли; в Лозеву он нас не отправит, так как недавно ее разграбили и сожгли.
Вожди, как правило, проявляют заботу о пашей безопасности. Страна сплошь покрыта горами. Сразу после Моэмбе начался подъем; к концу первого дня пути вблизи деревни вождя М а голы мы достигли наибольшей высоты, около 3400 футов над уровнем моря, по показаниям барометра. Отсюда хорошо видны деревни горных жителей, большей частью в сто домов или более. Жители используют источники с максимально возможным умением. Слишком влажные места дренируют; воду отводят по открытым канавам и используют для орошения. В большинство источников просачивается вода с окисью железа. Много участков гороха в цветении или уже плодоносящего. Деревья низкорослые, кроме растущих в долинах. Вблизи речек и па высоких местах много травы и цветов. Вершины гор возвышаются па 2000—3000 футов над подошвами, вдоль которых мы движемся. Наш путь лежит по извилистой дороге, мы все время то поднимаемся на крутые гребни, то спускаемся с них. Вся страна представляет собой цепь таких гребней.
В геологическом отношении плато по обе стороны Рувумы сложено из масс серого песчаника, подстилающего железистые конгломераты. Если подняться по Рувуме приблизительно на шестьдесят миль, то па поверхности почвы в нижней части склона, ведущего на плато, встречается множество больших
75
и малых обломков окаменевшего дерева (пропитанного кремнеземом). В Африке эти окаменелости служат верным признаком присутствия на глубине угля, но выходов его на поверхность мы не наблюдали. Плато в разных направлениях прорезают вади, в которых на толстом слое песчанистой почвы хорошо растут травы и деревья; вади также можно видеть в отдалении, находясь в месте, где Лоэнди впадает в Рувуму. В песках Лоэнди очень часто попадаются куски каменного угля.
До слияния Лоэнди и Рувумы, примерно в девяноста милях от моря, волнистое плато сменяется более ровной местностью, на которой лишь отдельные гранитные массивы вздымаются на высоту в пятьсот — семьсот футов. У горы Чилоле встречаются изверженные породы, видимо трапп, подстилающий массы прекрасного белого доломита.
Продвигаясь на запад, продолжаем подниматься все выше и встречаем участки гнейса с роговой обманкой. Гнейс часто испещрен полосами, направленными иногда с севера на юг, иногда с запада на восток. По виду породы можно думать, что пласты ее были нагреты почти до плавления и слились друг с другом под действием жара. Из этих полосатых пород поднялись большие округлые массы гранита и сиенита, гладкие склоны и вершины которых почти лишены деревьев; горы эти поднимаются на высоту, вероятно, в 3000—4000 футов над уровнем моря. На высокогорных плато среди этих горных массивов попадаются большие пятна железистого конгломерата, в изломе он похож на желтый гематит. Он придает здешней почве красную окраску.
На водоразделе над равнинами (если их можно так назвать) выступают округлые гранитные горы, образующие сплошные подъемы и спуски и изборожденные бесчисленными ручьями, источниками Рувумы и Лоэнди. Самая высокая из встреченных гор поднимается на 3440 футов. Такая же неровная местность простирается за водоразделом к озеру Ньяса приблизительно на сорок миль. Вблизи озера и по его восточному берегу встречается гнейс с большой примесью роговой обманки. Самая замечательная особенность этих пород в том, что все пласты или стоят почти па ребро или имеют небольшой уклон в сторону озера. Причину, вызвавшую такое залегание пород, установить трудно. Похоже на то, что имел место внезапный разлом, образовавший озеро и почти опрокинувший все эти пласты породы. Вдоль восточного берега южной части озера тянутся два горных хребта, явно гранитных; ближний покрыт маленькими деревьями и ниже следующего, зубчатого и голого. Но во всей этой стране не встречаются породы, содержащие полезные ископаемые. Породы здесь преимущественно древние кристаллические.
76
В долинах растет стройное высокое дерево, кажется, какой-то вид фигового; плоды на нем только начали наливаться, но росло оно слишком высоко, чтобы я мог установить, что это за вид. Население не ест эти плоды, но употребляет в пищу крупные личинки, которые выползают из них. Листья дерева достигают пятнадцати дюймов в длину и пяти в ширину, называют его здесь унгуэнго.
29 июля. В деревне вождя Маголы. С юга быстро идут тучи, несущие много влаги. Вверху дует такой сильный ветер, что на побережье, наверное, буря. Температура по утрам 55° Ф (13° С).
30 июля. После короткого перехода пришли в деревню вождя Пезимбы, состоящую из двухсот домов и хижин. Она красиво расположена на холме между двумя речками, используемыми, как обычно, для орошения посевов гороха в зимнее время. Вождь сказал, что если мы сейчас двинемся дальше в путь, то нам придется до Мбанги ночевать два раза, так как впереди широкая полоса джунглей. Поэтому мы остались в деревне. Партия арабов, услышав о нашем приближении, пошла в обход деревни по горам, чтобы избежать встречи. Идя в деревню Пезимбы, мы начали спускаться на запад, к озеру Ньяса, и теперь находимся на 300 футов ниже деревни Маголы. В пути пересекли много мелких речушек и Лачеси, довольно большую речку. От водораздела одна часть речек стекает к Лоэнди, другая — к Рувуме. Деревьев стало заметно меньше. Многие из вершин гор покрыты травой или другими растениями. Приятно видеть горы оголенными. Встречаются папоротники, рододендроны и деревья, издали похожие на белую пихту.
Корень мандаре здесь называют ньюмбо. В приготовленном виде он немного горчит, этот недостаток, возможно, удастся устранить культивированием. На водоразделе некоторые высокие участки сложены гнейсом, теперь, по мере спуска вниз, пошли вулканические породы, изверженные в более позднее время. Во многих местах встречается железистый конгломерат с дырками в нем. В изломе он похож на желтый гематит, стенки дырочек в нем черные. Вероятно, это та руда, которую в прежнее время употребляли кузницы, следы существования которых попадаются здесь чаще, чем в более восточных районах.
31 июля. Я подарил Пезимбе отрез ткани, и он отлично накормил нас вчера вечером, а сегодня утром просил подождать, так как у него еще не было достаточного количества муки, чтобы преподнести нам. Мы подождали и получили щедрый подарок.
Здесь климат заметно мягче, чем во владениях Матаки; небо сейчас чистое. Утром прошли мимо последних населен
77
ных пунктов и продолжали путь по изобилующей водой плодородной местности до места ночевки около горы Мтавире, на берегу реки Мсапо. Недалеко от нашего лагеря находилась партия арабов-работорговцев. Я хотел поговорить с ними, но, как только арабы узнали, что мы близко, они снялись и отправились дальше.
2 августа. Вид желтой травы и разбросанных по ней деревьев около нашего лагеря, вызвавший в памяти Бечуапа-ленд, создал у меня радостное настроение. Весело пели птицы, приободренные холодом — было 47° Ф (8° С ) — и близостью поселений. Здесь, как и по всей стране, растут камедные деревья и кусты, по раскопок в поисках камеди население не ведет, вероятно, потому, что деревья никогда не были достаточно большими, чтобы стать источником ископаемой смолы. Следы существования кузнецов очень обильны, кое-где сохранились еще горны. Должно быть, в прежнее время здесь, где сейчас все покрыто джунглями, было много возделанных земель.
Пришли в деревню Мбанга, утопающую в деревьях; это преимущественно молочаи, столь распространенные в стране манганджа, дальше к югу. Вождь Кандуло ушел в другую деревню пить пиво, но прислал распоряжение отвести нам хижину и приготовить еду. Остались здесь па день. Сделал лунные наблюдения.
Итак, мы пересекли обезлюдевшую страну в самой узкой ее части, пройдя сто миль, из которых около 70 — участок пути к северо-востоку от Моэмбе. Местные жители по-разному объясняют, почему исчезли отсюда люди. Одни говорят, что причина — войны с целью захвата рабов, и утверждают, что важную роль в этих походах играли племена макоа, живущие вблизи Мозамбика; другие говорят, что виноват голод; иные считают, что жители переселились к озеру Ньяса и в страну за ним. С уверенностью можно только сказать, судя по черепкам, рассыпанным по всей стране, и сохранившимся бороздам на полях, где сажали бобы, сорго, кукурузу и касаву, что исчезнувшее население было огромным. Живущие сейчас в стране вайяу пришли из-за Рувумы и, вероятно, сменили манганджа; процесс этот продолжается и сегодня.
4 августа. После полутора часов ходьбы пришли в деревню Миуле, лежащую на той же высоте, что и Мбанга. Вождь уговаривал нас остаться, ибо нам пришлось бы, по его словам, ночевать в джунглях дважды, а если мы выйдем завтра рано утром, то один раз. Мы остались. Я спросил вождя, что случилось с большим населением этой области, занимавшимся выплавкой железа. Он сказал, что многие умерли от голода, а некоторые бежали на запад, за озеро Ньяса. Голод — обычное
78
следствие войны с целью захвата рабов, и от него погибает много народа, вероятно много больше, чем при перегонке рабов к побережью. Вождь никогда не слышал преданий об употреблении каменных топоров или каменных наконечников для копии и стрел, не слыхал он и о находках таких предметов женщинами при вскапывании земли мотыгами. В стране ма-конде, где железа мало, пользуются деревянными копьями, как мы сами видели. Я видел также, как в стране бечуана и бата-ков для обработки земли применяют деревянные мотыги, но каменных не встречал пи разу. В 1841 г. в Капской колонии я увидел у бушменки круглый камень с дырой. В ответ на вопрос, для чего он, женщина показала мне, как пользуются этим камнем; она просунула верхнюю часть палки в дыру В _
и выкопала корень. Камень придает палке большой вес.
Пользование каменными
наковальнями и кузнечными I
молотками, распространенное JL
среди африканских кузнецов,
с их точки зрения, более ра- ЧрММВДМ
зумно, чем применение на- И
шего тяжелого инструмента. у
Негры не знают процесса цементации, применение кото- Груз на палке
рого к отдельным частям на- для копки земли
ковальни делает ее пригод-
ной для работы. А из их мягкого железа наковальня была бы не так хороша, как из твердого камня. Стоит только посмотреть, как молотки из их железа после недолгой работы разбиваются и закругляются по краям рабочей поверхности, чтобы понять, что только случайная прихоть может заставить разумного местного кузнеца взять массивный кузнечный молот и обременить себя этим грузом при работе, которую легче выполнить камнем. Люди, живущие оседло, например на побережье, охотно пользуются куском чугуна, какой удается достать, но во внутренних областях, где у местных жителей нет уверенности в том, что они пробудут долго на одном месте, так никогда не поступают.
5 августа. Вышли из Миуле в поход к озеру Ньяса. Ночевали у последней из речек, текущих к Лоэнди. Вблизи Моэмбе есть целая сеть речек, текущих к этой реке, одна из них образует на своем пути озеро; истоки Рувумы тоже находятся в этой области. Выйдя из Моэмбе, мы пересекли довольно большую речку, текущую в Лоэнди, а на другой день после выхода из деревни Пезимбы — еще речку, впадающую в Чирпнгу, или Лочирингу, приток Рувумы.
79
6 августа. Сегодня утром миновали две пирамиды из камней в начале хорошо заметного спуска к озеру. Такие пирамиды часто встречаются по всей Южной Африке в горных проходах; их назначение — служить границей различных стран, возможно, отмечать места погребений. Впрочем, сопровождающие нас вайяу считают, что это просто кучи камней, снесенных в одно место кем-то расчищающим участок для посева. Пирамиды стояли как раз у самого места, откуда становятся хорошо видными синие воды озера Ньяса.
Дошли до речки Мисиндже, впадающей в озеро, и пересекли ее пять раз. Ширина Мисиндже около двадцати ярдов, вода в ней доходит до бедра. Со времени выхода на нижнее плато идем короткими переходами, так как у населения изобилие пищи, и если делаем остановку для отдыха, то нам подносят крупные подарки. Один из жителей дал нам четыре курицы, три большие корзины кукурузы, тыквы, сало антилопы — крупного самца, как видно было по его рогам, — и уговаривал нас остаться, чтобы он и другие могли посмотреть наши любопытные вещи. Он сказал, что на расстоянии дня пути к югу можно подстрелить всяких животных: буйволов, слонов, бегемотов, антилоп канн и разных других антилоп.
8 августа. Вышли к озеру в месте впадения Мисиндже. Мне казалось, будто я вернулся в свой старый дом, который уже не надеялся когда-либо увидеть; приятно было снова купаться в восхитительной воде озера, слышать шум волн и качаться в прибое. Температура воды в 8 часов утра 71° Ф (27° С), а воздуха — 65° Ф (18° С). Чувствую радостный подъем.
Здешний вождь Мокалаосе — настоящий манганджа. Цвет кожи у него и у всех его людей очень темный; это следствие того, что они живут во влажном жарком климате. Вождь держится очень дружественно, поднес нам проса, каши, касавы и вареного мяса бегемота и спросил, не хочу ли я молока, так как у него здесь есть скот от Матаки. Жители принесли на продажу санджику — самую лучшую озерную рыбу. Ее сушат на помостах над медленным огнем; рыба при этом теряет свой нежный вкус, но внутри материка эту сушеную рыбу очень ценят. Я купил пятьдесят штук за шесть футов коленкора. В свежем виде вкус санджики в точности такой, как самой лучшей сельди, т. е. так нам кажется, но аппетит путешественников столь обострен, что они не способны вынести правильное суждение в вопросе о вкусе.
10 августа. Я послал вождю Джумбе письмо Сеида Маджида *. Посланный встретил на Лоангве арабов из прибрежной
* Ливингстон знал, что на западном берегу озера находится арабский поселок, и надеялся добиться от Джумбе, чтобы тот помог ему переехать на другой берег озера. — Прим. ред. англ, издания, 80
полосы. Отсюда но реке Лоапгве миль семь; арабы пришли вместе с посланным и долго торговались о плате за перевоз. Затем ушли, сказав, что приведут свою шхуну сюда, чтобы забрать нас. Видя, что они не едут, я послал Мусу. Он вернулся с известием, что арабы отвели шхуну к Джумбе в Кота-Коту, или, в их произношении, Нготаготу. Очень немногие из арабов с побережья умеют читать. Разговаривают они очень вежливо, но правдивость, видимо, у них не в почете. Отдыхаю сам и даю отдохнуть своим людям, обрабатываю записи в дневнике, лунные наблюдения, измерения высоты. Скоро двинусь в путь: либо далее на юг, либо к арабам на север.
Мокалаосе боится вайяу и будет поэтому рад приходу сюда Джумбе. Наступит день, когда арабы используют подходящий случай и рассеют людей Мокалаосе, как они рассеяли жителей Кота-Коты. Джумбе сделал свое пребывание в Лозеве невозможным. Когда люди Матаки взяли в плен людей Мокалаосе, Джумбе захватил их запасы зерна, и теперь у него нет здесь места, куда он мог бы явиться. Арабы Лоангвы рассказывают ужасные вещи об убийствах, совершаемых Джумбе, о продаже людей в рабство. Всему этому верить невозможно, по положение в его владениях в лучшем случае скверное. Вожди здесь не в состоянии создать государство, независимое королевство. Рабство и работорговля внутри континента представляют собой непреодолимое препятствие устойчивому положению во внутренних областях. Рабы легко разбегаются, и поэтому арабы правдой и неправдой лишь выколачивают как можно больше денег, а затем покидают страну.
Здесь, на Мисиндже, есть птица мамтамбве, которая поет очень хорошо и звонко, когда стемнеет.
11 августа. Из внутренней области пришли два вождя деревень, где мы ночевали. Они принесли нам пищу и спрашивали, как к нам относятся. Советуют идти на юг во владения вождя Мукате, в то место, где озеро сужается.
12 и 14 августа. Составляю карту. Из Моэмбе пришли несколько человек; рассказывают, что прибыл англичанин со скотом для меня — «у него два глаза спереди и два позади». На сегодня новостей предостаточно!
У Мокалаосе свои маленькие горести, и он поверяет их мне. У него сбежала жена. Я спросил, сколько их у него. Говорит, всех жен двадцать. Я заметил, что у него девятнадцать лишних. Он ответил обычным доводом: «А кто же будет готовить еду для гостей, если у меня будет только одна жена?»
Видел над озером тучи комаров кунгу, здесь их не едят. Какой-нибудь придирчивый путешественник, попав сюда с моими записками в руках и видя, что местные жители утверждают, будто не знают, как ловить и приготовлять кунгу, может сказать, что я фантазировал, рассказывая, будто видел в северной
81
части озера лепешки, приготовленные из этих комаров. Спросил о комарах купгу, мне сказали: «На севере умеют их готовить, мы не умеем».
Мокалаосе думает, что арабы боятся, как бы я пе отнял у них шхуны, чтобы отправиться на север. Он и старшины считают, что самое лучшее — это направиться на юг во владения Мукате. Все арабы убегают от меня, так как англичане в их представлении неотделимы от захвата работорговцев. Они не могут представить себе, чтобы у меня была какая-нибудь другая цель. Они пе могут прочесть письмо Сеида Маджида.
21 августа. Выступил к Лоаигве на восточной стороне озера. Дорога на всем протяжении (около семи миль) гориста. Ширина реки Лоангвы у места впадения в озеро около двадцати ярдов, Мисиндже в два раза шире. Обе реки образовали мысы из отложений и вливаются в озеро у их вершин. Негр вайяу отвел нам на берегу (приблизительно на сорок футов выше уровня озера) дом, но я не мог заснуть из-за беготни толпищ маленьких муравьев, наводнявших помещение. Их отчетливо различимое стрекотание не давало спать моим людям, хотя все мы основательно устали, поднимаясь вверх по трудной дороге.
22 августа. Перебрались на южный берег Лоангвы, где нет этих надоедливых насекомых.
23 августа. Предложил вождю из племени вайяу послать каноэ, чтобы пригласить Джумбе, так как пе поверил уверениям здешнего араба-полукровки, что он уже послал свою лодку. Все вайяу помогали мне, почему бы этому не помочь мне? Он был доволен моей просьбой, но советовал подождать, пока не вернется человек, посланный в Лосеву.
24 августа. Из соседнего с нашим дома леопард утащил собаку. Перед этим он покусал человека, но не смертельно.
29 августа. Поступило известие, что две шхуны пришли в Лосеву (Лесефу). Мазиту будто бы прогнали Джумбе в горы (скажи они, что па остров, я мог бы им поверить).
30 августа. Страх, который англичане внушают арабам-работорговцам, причиняет мне неудобства. Все они бегут от меня, как от зачумленного, и я поэтому не могу ни переслать письма на побережье, пи переехать через озеро. Арабы, видимо, думают, что, попав па шхуну, я обязательно ее сожгу. Так как две шхуны на озере используются исключительно для работорговли, то у владельцев нет никакой надежды на то, что я дам им убежать. Поэтому, выслушав множество лживых отговорок, мы решили направиться на юг и переправиться в том месте, где из озера вытекает река Шире. Несколько раз произвел наблюдения по обоим краям луны; написал донесение лорду Кларендону и, кроме того, несколько частных писем.
82
3 сентября 1866 г. Спустился к месту впадения Мисипдже и видел множество съедобных насекомых кунгу. Их ловят быстрым движением корзины, которую держат в руке. Дальше к югу достал лепешку из этих насекомых. Кунгу жужжат, как рой пчел; вероятно, это разновидность какого-то озерного насекомого.
На озере два береговых уступа: один расположен на высоте около пятнадцати футов над нынешним высоким уровнем воды, другой — приблизительно на сорок футов выше него. Между этими двумя уступами процесс выветривания от резких смен холода и жары зашел так далеко, что редко видишь округлый гладкий склон. Нижний береговой уступ отчетливо выражен.
Простирание больших масс слоистого гнейса параллельно большой оси озера, и все пласты стоят ребром. Некоторые пласты слегка наклонены в сторону озера, как будто имеют падение к западу, по другие столь же сильно наклонены в противоположную сторону или скручены.
Из сока ягоды, плода лианы, сделал очень хорошие синие чернила. Выжатый сок имеет цвет портвейна, требуется только добавить немного ferri carb, ammon.
Цвет шерсти пуделя Читане быстро меняется. Все места в области шеи и ребер быстро рыжеют. Большинство местных собак такого цвета.
Мапгапджа, или ва-пьяса, аборигены страны. У них густые и длинные волосы, челюсть очень мало выдается вперед или совсем не выдается. Телосложение, форма рук и ног очень хорошие, лица мужчин часто очень приятны. Женщины неинтересные, неуклюжие, но чрезвычайно прилежны; они работают на своих участках с раннего утра часов до одиннадцати, а затем с трех часов дня до темноты или же толкут и мелют зерно. Мужчины днем делают шпагат или плетут сети, а вечером и ночью уходят на рыбную ловлю. Хижины строят мужчины, а обмазывают глиной женщины.
Черная рыба нсака делает в грунте ямы с приподнятыми краями. Высота от дна ямы до верха приподнятого края от пятнадцати до восемнадцати дюймов, ширина ямы два-три фута. Негры называют ее домом. Пара живет в таком доме некоторое время, пока самка не будет готова метать икру. После икрометания рыбы покидают дом.
Я дал Мокалаосе тыквенных семян и гороху. Он привел меня к себе в дом и угостил пивом. Я выпил немного, и он, видя, что я больше не пью, спросил меня, не хочу ли я, чтобы девушка служанка сделала пата мимба. Не зная, что это значит, я предложил девушке тыквенный сосуд с пивом, чтобы она выпила, но не это имелось в виду. Мокалаосе спросил, не хочу ли я еще, а затем взял сосуд, и, в то время как он пил,
83
девушка проделала названную операцию на нем: став перед ним, она положила обе руки на его талию под нижними ребрами и, нажимая на мускулы, постепенно переместила руки вперед на живот. Он сделал несколько длинных глотков, и при каждом глотке она повторяла эту операцию, как будто заставляя пиво распространиться равномерно по всему желудку. Наши любители выпить, по-видимому, не открыли пока необходимости в этой операции.
5 сентября. Идем берегом к мысу Нгомба, который подходит так близко к находящейся напротив горе Сенге, или Цен-ге, что сужает озеро до шестнадцати — восемнадцати миль. Мыс низкий, песчаный, на северо-западе и частично на юге его окаймляет пояс папируса и тростника, средняя часть лесиста. Часть мыса с южной стороны покрыта высокими песчаными дюнами, нанесенными южным ветром, который здесь дует перпендикулярно берегу. Такой ветер дул, когда мы шли на восток вдоль южной стороны мыса, и очень нам надоел. Пришли в деревню вождя Нантунды около ручья Лилоле. Другой ручей, который мы пересекли перед этим, называется Либеса. Эти ручьи — любимое место нереста санджики и мпасы — лучших рыб озера. Санджика очень похожа на нашу сельдь по форме, вкусом и размером. Мпаса крупнее ее.
7 сентября. Деревня вождя Чирумбы находится на южной стороне длинной лагуны. Лагуна называется Пансангва.
8 сентября. Мы двигались вдоль южной стороны мыса Нгомба па восток; покинув мыс, повернули на юг, имея по левую руку двойную цепь высоких гор. Горы гранитные, более близкая к нам цепь, как правило, ниже дальней и покрыта тощими деревьями. Вторая цепь, дальше к востоку, поднимается приблизительно на 600 футов над уровнем моря. Эти горы голые, с резкими изломами, их зубчатые пики поднимаются высоко вверх. Вероятно, это более молодая цепь. Старики не видели землетрясений, но некоторые из них говорят, что слыхали о подобных вещах от своих предков.
Прошли через множество заброшенных деревень; их легко узнать по священному фиговому дереву и по посаженным вокруг него древовидным молочаям с зонтичными соцветиями. Здесь есть вид фигового дерева, который подобно некоторым мангровым дает мощные боковые ответвления в виде арки. Эти деревья, равно как и жернова, камни-подставки для горшков при варке пищи и высокие глиняные скамьи, превратившиеся в кирпич под действием огня, когда горели разрушенные хижины, показывают нам, где некогда было «приятное место труда и отдыха человека». Каменные орудия никогда не попадались. Если бы они были, то не могли бы остаться незаме
84
ченными, так как при ходьбе почти все время смотришь вниз, чтобы не споткнуться о камень или пенек.
Разрушение деревень произошло здесь совсем недавно и было делом рук людей, столь гостеприимно принимавших нас на берегах Мисиндже раньше чем мы дошли до ее впадения в озеро. В этом деле участвовала женщина-вождь Улсндже-лендже, или Нджелендже, снабжавшая рабами арабские караваны. Все это работа масининга, одного из племен вайяу, часть которого составляют люди Нджелендже. Масининга почти уничтожили население широкой плодородной полосы в три или четыре мили между горами и озером, по которой проходил наш путь. Тяжело было видеть черепа и кости рабов; охотно бы не замечали их, но они повсюду бросаются в глаза, когда бредешь по душной тропе.
9 сентября. Воскресенье провели в деревне вождя Кан-данго. Мои люди убили бегемота, спавшего на берегу; оказалось, это взрослая самка длиной в десять футов девять дюймов от кончика морды до корня хвоста и высотой в четыре фута четыре дюйма до холки. Дно озера в этих местах и всюду дальше к югу илистое. Ловим много Siluris Glanis. Они очень длинные; впрочем, значительная часть длины приходится на голову. Изжаренные на медленном огне (для этого их надевают на палку, воткнутую в землю перед костром) они казались мне гораздо вкуснее, чем когда-либо раньше. На берегу в илистых местах встречается много раковин. К северу от мыса Нгомбы редко когда увидишь раковину: там дно песчаное или каменистое.
10 сентября. Продвигаясь к югу, приблизились к горной цепи (озеро лежит сразу по ту сторону ее), но бухты, образуемые горами, видны не были. Пересекли два горных потока шириной от шестидесяти до восьмидесяти ярдов, но глубиной только по щиколотку. Во время половодья потоки эти несут громадные деревья, избитые и истерзанные о скалы в русле. Потоки разливаются и по равнине, в период дождей они сделали бы невозможным путешествие в этих местах. Провели ночь в доме очень любезного вождя, наутро переправились через Лотенде, еще один такой горный поток. По-видимому, каждый высокий массив цепи дает начало потоку. Очень бедный вождь Памавава поднес вместо пищи пакет соли; нам этот подарок был очень приятен, так как мы уже давно были лишены этой роскоши.
12 сентября. Пересекли речку Нгуена и продвинулись к другой речке с большой деревней на ней Пантоза Пангоне. У вождя уже четыре месяца болят глаза, он уговорил меня задержаться и дать ему лекарство.
13 сентября. Пересекли большой ручей Нкоре. Я упоминаю о ручьях, текущих в это время года (в конце сухого периода),
85
чтобы дать представление об источниках испарений. Местные жители называют следующие реки и речки к северу от Ми-синдже: Лоангва, Лесефа, Лелула, Нчамапдже, Мусумба, Фубве, Чиа, Кисапга, Бвека, Чифумеро, Лоангва, Мкохо, Манг-вело. Всего, включая перечисленные выше, здесь насчитывается двадцать — двадцать четыре непересыхающих речек и горных потоков, дающих в сухой период много воды. В период дождей прибавляется множество ручьев, которые текут и сейчас; по в это время устья их закрыты песчаными мелями и их вода в озеро не поступает, если не считать того, что просачивается сквозь песок. В период дождей уровень озера повышается не менее чем на четыре фута; в течение всего года озеро получает из непересыхающих источников достаточное количество воды, чтобы непрерывно питать вытекающую из него реку Шире.
Во время сегодняшнего перехода мы оказались прижатыми к озеру горой Гоме и, находясь в трех милях от оконечности озера, смогли как следует обозреть все кругом. Тут мы впервые увидели истоки Шире и широкие просторы Ньясы.
В этих местах я испытал много разочарований. Далеко отсюда вниз по течению Шире па правом берегу Замбези лежит прах той, смерть которой изменила все мое будущее *. А сейчас, вместо того чтобы видеть па озере законную торговлю товарами, я вижу процветающие шхуны арабов-работорговцев.
Вечером пришли в деревню вождя Черекалонгвы на речке Памчололо, вождь встретил нас очень весело, пивом. Он говорил, что сейчас только Мукате, Кабинга и Мпопда снабжают работорговцев, совершая набеги на манганджа; арабы посещают на юго-западе и племя марами, которые также продают друг друга в рабство.
14 сентября, У Черекалонгвы (больного кожной болезнью, возникшей, как он думает, оттого что ел пресноводных черепах) потребовали, чтобы мы задержались на день: вождь хотел посмотреть па нас. Он много слышал о нас. Вождь спускался но Шире, доходил до Мозамбика, но в его городе ни разу не было еще ни одного англичанина. Очень сильная жара, и мы рады отдыху и пиву, которым он нас щедро снабжает.
Видел шкуру фенембе — вида ящериц, пожирающих цыплят. Здесь ее называют салька. Шкуру содрали, сделав разрез вдоль спины; длина тела 12 дюймов, окружность брюха 10 дюймов.
Уже почти отказавшись от поисков места, в котором д-р Рошер достиг озера Ньяса (никто — ни арабы, ни негры —
* Там, в Шупанге, похоронена жена Ливингстона. — Прим, иерее.
86
не имели пи малейшего представления о Нусива или Макава, как оп называл это место), я обнаружил, что речь идет о речке Лесефа. Немецкого филолога, наверное, удивило бы, что из этого слова получилось название Нусива, но вайяу произносят его «Лосева», арабы—«Лусьева», а слуга Рошера переделал «Л» в «Н» и «е» в «и», откуда и получилось Нусива. Все же речь идет о речке Лесефа, впадающей в озеро напротив Кота-Кота, или, в арабском произношении, Нкота-Кота.
Я теперь уверен в том, что выяснилось место, где Кинго-манго, по его утверждению, вышел к озеру Ньяса. Это случилось два месяца спустя после того, как мы его открыли. Большая заслуга Кипгоманго (Рошера) в том, что он нашел путь к озеру, но оп путешествовал под личиной араба, и никто не подозревал в нем кого-то другого. О нашем приходе было широко известно, и он вызвал большой интерес у негров. Достижением д-ра Рошера можно считать только то, что он сохранил свое инкогнито на таком далеком расстоянии от Килвы; это, пожалуй, единственный (за исключением Бурк-хардта) известный случай, когда путешественник успешно выдал себя за араба.
Здесь растут красивые бобы тангаре, обладающие возбуждающими свойствами. Чтобы извлечь возбуждающие вещества, бобы тангаре кипятят, очищают от шелухи, затем добавляют воды и дают вскипеть два раза. После этого бобы толкут и полученную муку относят на реку, где несколько раз промывают, пропуская через муку воду. После двукратной варки бобы все еще сохраняют возбуждающие свойства, но теперь их употребление не грозит смертью.
Другой вид бобов с красивой белой отметиной растет здесь в изобилии, они легко развариваются и вкусны; в этих местах их называют гвингвиза.
15 сентября. Находимся на небольшом расстоянии к югу от озера и могли бы направиться на запад в деревню вождя Мосауки (его называют также Пасаука) и там переправиться через Шире. Мне кажется, однако, что будет полезно посетить вождя из племени вайяу Мукате, владения которого лежат дальше к югу. Только он и еще два вождя — Мпонда и Ка-бинга — продолжают совершать набеги на манганджа, подстрекаемые к этому арабами с побережья; сейчас они периодически посылают разбойничьи отряды к марави (их здесь называют малома), чтобы снабдить рабами торговцев в Килве. Три часа шли на юг, затем поднялись па горы из цепи, охватывающей всю южную часть озера. Город Мосауки находится на высоте около 800 футов над уровнем моря. Население города велико, а все высоты, насколько хватает глаз, усеяны деревьями. Вторая горная цепь тянется в несколькгхх милях от первой и так же, как и первая, покрыта деревьями. Ближайшая высокая
87
гора называется Маньгоче. Народ здесь живет богато. Для всех вождей, посещаемых арабами, построены квадратные дома. Мукате ни разу еще не видел европейца, и все, что у нас есть, вызывает огромный интерес у пего и его народа.
Он приходил к нам и оставался у нас подолгу. Мукате старается каждым своим замечанием вызвать смех. Цвет кожи у него темнее, чем обычно бывает у вайяу, подбородок украшен бородой; в этих местах все носят бороду, на арабский манер. Дворы его женщин занимают большое пространство; наш дом находится сбоку от этого места. Я пытался выйти на ту сторону, где дворы, но заблудился, и леди послали слугу проводить меня туда, куда я хотел пройти. Мы вышли прямо к выходу, пройдя через несколько хижин.
16 сентября. У Мукате. Долго обсуждал с вождем вопрос о работорговле. Арабы говорили вождю, что наша цель при встрече с работорговцами — обратить отобранных рабов в свою собственность и заставить их принять нашу веру. Ужасы, которые мы видели — черепа, разрушенные деревни, множество погибших в пути к побережью, массовые убийства, совершаемые вайяу, — потрясли нас. От всего этого Мукате пытался отделаться смехом, но наши замечания многим запали в душу.
На другой день, когда мы были в походе, наш проводник, по собственному почину излагал суть моих бесед жителям деревень, через которые пролегал наш путь. Один вождь, сопровождавший меня на протяжении мили или двух по пути к Мукате, шепнул мне: «Поговори с Мукате, чтобы он прекратил свои набеги».
Конечно, не в наших силах что-то сделать, мы можем только заронить в сердца протест против этой отвратительной системы, а время заставит его созреть. Основной их аргумент: «Что бы мы делали без арабских тканей?» Мой ответ: «Делайте то, что делали до прихода сюда арабов». При теперешних темпах уничтожения населения вся страна скоро станет пустыней.
В прошлом году здесь произошло землетрясение, это было или в конце года или в начале нынешнего (кратер островного вулкана на озере Гранд-Комор примерно в это время дымился в течение трех месяцев); все дома сотрясались, но никаких других явлений не наблюдалось. Горячих источников здесь не знают.
17 сентября. Пошли от Мукате на юг и достигли приблизительно середины небольшого озера Памаломбе. Вблизи обычной переправы у Мукате не было людей с лодками, и он послал гонца проследить, чтобы нам как следует помогли. Старейшины манганджа признались нам, что у них было землетрясение; все другие, у кого мы спрашивали об этом, отрицали этот факт, но почему — не могу себе представить. Старики
88
рассказали, что было два толчка: первый перед заходом солнца, а второй ночью; все сотрясалось, толчки сопровождались шумом, куры кудахтали. На озере ничего не было заметно. По их словам, предание о том, что уровень воды в озере был когда-то выше, отсутствует. По преданию, их племя пришло сюда с запада или с запада-северо-запада, из земли марави. Предки научили их плести сети и убивать рыбу. Не осталось никаких следов обучения их другими более развитыми племенами, нет ни скульптур, ни наскальных надписей; не слыхали они также до нашего прихода о книгах. Предки никогда не говорили им, что после смерти они отправятся к богу, но слыхали, как об умершем говорили «бог взял».
18 сентября. Погрузили всю партию на восемь каноэ и направились по озеру на север к месту впадения в него протока, ведущего в озеро Ньяса. Это место называется Масан-гано (встречи), и переход к нему занял два часа. Группа рыболовов, увидев нас, бежала, хотя мы и кричали, что наша партия — путешественники (олендо).
Люди Мукате покинули нас здесь, и я пошел в деревню убежавших рыболовов в сопровождении только одного человека. Мы возбудили у них такие сильные подозрения, что они ничего не хотели делать для нас. Вождь деревни (Пима), по их словам, отсутствовал. Они не могли отвести нам хижину и хотели, чтобы мы продолжали свой путь до деревни вождя Мпонды. Мы сами поставили шалаш. На другой день мы долго уговаривали жителей дать нам проводника, но никто не соглашался идти с нами.
Из деревни Пима открывается хороший вид на Памаломбе и горную цепь на западном его краю, на горы, охватывающие южную часть озера Ньяса (часть этих гор населена людьми Мукате), на низменную область к югу от этих гор, за которой находится озеро Ширва и горы Шикала и Зомба. Жители говорят, что бегемоты часто переходят из озера Ширва в озеро Ньяса. Озеро Памаломбе богато растительностью: гигантский тростник, ряска и обилие разных водорослей на дне. Одно прозрачное растение, покрытое слизью, прибивает в больших количествах к берегу. Рыба отлично жиреет на этой растительности. Ем много рыбы, называемой кадиакола; она очень мясиста.
Вероятно, все племена, обитающие по берегам озер Танганьика и Ньяса и рек Шире и Замбези, одного происхождения, так как языки их разнятся очень мало.
19 сентября. Утром, пройдя одну милю, увидели группу в триста — четыреста человек, добывавших соль на пропитанной ею равнине. Опп выщелачивают почву и кипятят полученный раствор, профильтрованный через пучок травы, затыкающий отверстие в дне горшка. Воду выпаривают всю, пока
89
не останется твердая соль. По этой равнине мы шли, пока не достигли большой деревни вождя Мпонды. Рядом протекает речка. Равнина вблизи деревни очень плодородна, на ней растет много больших деревьев. Крупный рогатый скот у Мпонды похож на откормленный мадагаскарский. Горб у скота на вид должен весить фунтов сто. Туловище такое огромное, что ноги, как отметили мои люди, кажутся совсем маленькими. Мпонда разговаривает очень громко и самодовольно, но чрезвычайно интересуется всем европейским. Говорит, что хотел бы отправиться со мной: «Мне все равно, хоть бы и десять лет не возвращаться». Говорю ему, что он может умереть в дороге. «Умереть можно и здесь, как и там, но зато увижу все удивительное, что есть в вашей стране». Мпонда знает меня, ибо, когда мы были тут в прошлый раз, он приходил инкогнито к нашей лодке поглядеть на нас.
Застали здесь партию арабов-работорговцев и пошли поглядеть на рабов. Увидев это, Мпонда обеспокоился, как бы мы не вздумали в его деревне применить силу для их освобождения, но я сказал ему, что мы идем только поглядеть. В загоне из стеблей дурры (Hocus sorghum) находилось восемьдесят пять рабов. Большинство из них — мальчики восьми — десяти лет, но были и взрослые мужчины и женщины. Почти у всех на шее ярмо. Несколько человек из молодых были привязаны ремнями за шею. На кострах в нескольких горшках варились дурра и бобы. За нами шла толпа, ожидавшая скандала, но я уселся и задал несколько вопросов относительно предстоящей дороги. Партия работорговцев состояла из пяти или шести арабов-полукровок с побережья; по их словам, они из Занзибара. Толпа так шумела, что мы с трудом слышали друг друга. Я спросил, будут ли они возражать, если я подойду и посмотрю на рабов вблизи. Владельцы разрешили, а потом стали жаловаться, что с учетом людских потерь на пути к берегу моря и расходов на прокорм им останется от этого путешествия очень малая прибыль. Я подозреваю, что основной доход получают те, кто отправляет рабов морем в аравийские порты, так как в Занзибаре большинство молодых рабов, каких я видел здесь, идут приблизительно по семи долларов за голову. Я сказал работорговцам, что все это дурное дело. Вечером они преподнесли мне несколько куриц.
20 сентября. Вождь так усиленно уговаривал меня остаться еще на день и полечить его больного ребенка, что я согласился. Он обещал мне много пищи и в доказательство, что это обещание не пустые слова, прислал вечером огромный горшок пива. Ребенку стало легче от лекарства, которое я дал ему вчера. Мпонда предложил нам такое количество еды, что мы не могли все взять.
90
Земледельцы здесь, по-видимому, не на положении рабов; все обрабатывают землю и к этой работе тут относятся с уважением. Когда мы прибыли, вождь был на своем участке, в поле: работа в поле не считается позорной. Весьма вероятно, что большую часть полевой работы выполняют рабы, но заняты на ней все, и все гордятся своим умением. В этой области выращивают много зерна, хотя почти все население составляют вайяу или мачинга. Это вызывает удивление, поскольку до последнего времени они занимались разбоем, переходя с места на место. Мангапджа разводили крупную породу горбатого скота, попавшего затем в руки вайяу. Мангапджа умели доить своих коров, теперешние же владельцы никогда их не доят, и стадо растаяло; там, где в прежнее время паслись тысячи, осталось очень немного коров.
Вчера рано утром лев убил женщину и спокойно без помехи съел большую часть тела.
Становится очень жарко. После полудня ноги людей горят огнем от раскаленной земли, приходится идти короткими переходами и главным образом ранним утром.
Викатани встретил здесь брата и узнал, что в деревне вождя Кабингн живут еще старший брат и сестра.
Отец, продавший Викатани в рабство, умер. Викатани хочет остаться здесь у родственников. Это было бы хорошо: то что он сможет высказать против работорговли, будет иметь немалое значение.
Послали за старшим братом, однако, когда пришло время выступить в деревню Мпонды на речке Нтемангокве, брата еще не было.
Я дал Викатани ткань, кремневое ружье вместо пистонного, которым он был вооружен, кремней, писчей бумаги и поручил его заботам Мпонды на время пока не прибудут родственники.
Татуировка у различных племен служит украшением, и к ним прибегают в основном женщины. Это своего рода клановые гербы.
Глава 5
21 сентября 1866 г. Идем на запад, пересекая у основания мыс Маклир. Два человека, нанятых в проводники и носильщики, всю дорогу ворчат, что их достоинство оскорблено выполняемой работой: «Подумать только! Вайяу несут груз, как рабы!» Пройдя с нами небольшой отрезок пути, они воспользовались тем, что я был впереди, и сложили грузы, один из которых состоял из постели сержанта и его кухонной посуды, затем развязали второй тюк и сами себе уплатили за работу. Храбрый сержант сидел рядом и смотрел. От сержанта никогда не было ни малейшего проку, а с недавнего времени он стал жаловаться на непонятные боли в ногах, этим жалобам не сопутствовало опухание или какие-либо другие симптомы. Когда мы пришли в деревню Пима, сержант съел за ужином целую курицу и кусок рыбы и затем спал крепким сном до рассвета. Проснувшись, он начал отчаянно стонать: «Ох, как болят ноги!». Я сказал ему, что люди обычно стонут, когда отсутствует сознание. Он насупился и дулся весь день, хотя я отрядил человека нести его выкладку. Когда сержант догнал нас, то оказалось, что боли его переместились от пог в какое-то место на животе. Он отдал свой патронташ и сумку носильщику. Я осмотрел вещи и обнаружил, что он уже начал красть и распродавать свой боевой запас. Это была подготовка к возвращению на берег моря с каким-нибудь работорговцем. Сержант остался в деревне.
22 сентября. Горы, через которые мы перешли, возвышаются на 700 футов над уровнем озера Ньяса, они большей частью покрыты деревьями. Людей не видно. Ночевали у ручья Сикоче. Отвердевший песчаник подстилается слюдяным сланцем, на котором встречается налет квасцов. Над этим всем — доломит. Вершины гор часто покрыты доломитом и белым шпатом, что придает им вид снежных. С нами шла группа вайяу; шесть красиво наряженных женщин несли гро-92
мадные горшки пива для своих мужей, которые очень щедро угощали нас. После трудного семичасового пути пришли в деревню. Там, вблизи водопада Усангази, около большой горы Намаси, провели воскресенье. Вождь, одноглазый, несколько робкий человек, пришел к нам инкогнито. Я спросил, не старая ли женщина их вождь, раз он боится взглянуть на гостя и приветствовать его. Все расхохотались и стали глядеть на вождя. Он почувствовал себя вынужденным присоединиться к общему смеху и спросил, какого рода еду мы предпочитаем. Чума изложил наши желания достаточно ясно, сказав, что он «ест все, что едят вайяу». Это племя, или, точнее, часть его — мачинга, вытесняет прежнее население — мангапджа. Мы проходили мимо деревни манганджа, расположенной недалеко отсюда. Там мы видели лишь жалкие разваливающиеся жилища, тогда как деревни вайяу очень чистые с красивыми соломенными или тростниковыми оградами вокруг хижин.
24 сентября. Прошли всего две с половиной мили и вошли во владение вождя Марепги — очень большую деревню, расположенную на восточном краю южной части похожего на каблук выступа озера. Вождь болен отвратительной болезнью, полученной от арабов. Лицо, шея и другие места обезображены круглыми выпуклыми пятнами струпьев. Брат вождя просил осмотреть и его и дать лекарства от той же болезни. Он живет ь деревне неподалеку отсюда, но, когда за ним послали, оказалось, что он слишком болен, чтобы самому прийти.
Это племя происходит от бабиса. Многие из этого народа ходили на морской берег торговать и, вернувшись с ружьями и боеприпасами, присоединились к вайяу в их набегах на манганджа; впоследствии они образовали независимое племя. Женщины не носят губного кольца, хотя большинство их из племени вайяу. Они возделывают большие участки, и еды у них вдоволь. Держат скот, но коров не доят.
Болота, или земляные «губки», этой страны играют очень важную роль в ее ландшафте: вероятно, ими объясняются ежегодные наводнения па большинстве рек. Там где существуют равнины с уклоном в сторону узкого прохода между горами, налицо условия, необходимые для возникновения африканской «губки». Растительность, не принадлежащая к типу вересковой, т. е. к торфообразующим породам, умирая, сгнивает и превращается в жирную черную землю. Во многих случаях масса этой земли толщиной в два-три фута покоится на пласте чистого речного песка. Сейчас, в сухой период, черная земля растрескалась по всем направлениям, трещины часто достигают трех дюймов в ширину и очень глубоки. Весь поверхностный слой осел и покоится на песке. Когда наступает период дождей, первая порция влаги почти целиком поглощается песком. Черная земля образует мягкую грязь,
93
плавающую на песке. Узкий проход в горах не позволяет ей сдвинуться в виде оползня, но на этом месте возникает поток из просачивающейся воды. Все маленькие озера в нижней части течения таких потоков заполняются во время первых дождей, выпадающих к югу от экватора, тогда, когда солнце проходит вертикально над головой. Вторая полоса дождей, более сильных, наступает, когда солнце опять переходит к северу; тогда все болота и русла рек уже полны водой, поступающая вновь вода стекает и создает наводнения. Так именно, по нашим наблюдениям, обстоит дело на реках Шире и Замбези.
25 сентября. Селение вождя Маренги на западном берегу озера Ньяса очень велико, много народу собралось поглядеть на чужестранца. Сам Маренга вышел, одетый в шелковую шаль с красными фигурами на пей, сопровождаемый десятком придворных красавиц, которые разостлали для него циновку, а поверх циновки кусок ткани и уселись на нее как бы для того, чтобы поддерживать вождя. Он попросил меня осмотреть его внутри хижины. Маренга показал мне свою отвратительную кожную болезнь, он чернее своих жен, а покрывавшие его пятна делали его очень безобразным. Маренга полагает, что болезнь эта существовала в данной местности еще до прихода арабов. Другая, новая болезнь, занесенная ими, — оспа.
26 сентября. Вчера встретил араба; его рабы идут другой дорогой, пересекая основание мыса Маклира. Араб сказал Мусе, что вся страна впереди полна мазиту, которые в Касунгу убили сорок четыре араба с их спутниками, и только он один спасся. Муса и все джоханна заявили после этого, что они дальше не пойдут. Муса сказал: «Это нехорошая страна. Я хочу отправиться назад в Джоханну и увидеть отца, мать и сына». Я пошел с ним к Маренге и задал вождю вопрос относительно мазиту. Он объяснил, что волнения вызваны возмущением манганджа против Джумбе, который ежегодно приводит в страну арабов и закупает у них боеприпасы. Манганджа заявили, что больше этого не допустят, так как они страдающая сторона, а их народ подвергается уничтожению.
Я объяснил Мусе, что мы будем избегать встречи с мазиту. Маренга добавил: «Там, где вы будете идти, мазиту близко нет». Но глаза Мусы от страха выступили из орбит, он твердил: «Моя не верит этому человеку». Я спросил: «Почему же ты так легко поверил арабу?» Муса ответил: «Я просил его сказать мне правду, п оп говорил все: «правда, правда»» и т. д.
Как только мы выступили, все джоханна оставили тюки на земле и ушли. Все они закоренелые воры, и я не жалею, что избавился от них.
Погрузив имущество на каноэ, мы поплыли вокруг южного берега «каблука» Ньясы, ночевали в камышах, а наутро (27-го)
94
высадились в Мсангве, почти напротив деревни вождя Ким-сусы, или, как его называют макололо, Катосы.
Вчера вечером крокодил утащил человека. Человек опьянел от пива и спустился к воде, чтобы освежиться. Здесь он прилег, и животное схватило его. Вода была очень мутная, взбудораженная восточным ветром, который гнал волны, захлестывавшие каноэ и промочившие наши вещи. Очень тяжело слушать громкий плач женщин: он звучит так скорбно.
28 сентября. Пришли в город Кимсусы под горой Мулун-дини из хребта Кэрка. Вождя не было дома, но за ним немедленно послали. Город за то время, что я его не видел, сильно вырос.
29 сентября. Вчера вечером пришел еще один араб, рассказавший, что мазиту отняли у него всех рабов. Считается более приличным быть ограбленным мазиту, чем племенами маигапджа, которых презирают и ни во что не ставят. Намереваюсь отсюда идти на запад по землям марави, пока не зайду далеко от неспокойных мест, где бродят мазиту или мангапджа.
30 сентября. С удовольствием проводим здесь воскресенье. От жены Кимсусы получили вдоволь еды. Вождь приглашал меня одного принять участие в выпивке, а потом вместе вернуться обратно, но мне это было не по вкусу.
1 октября 1866 г. Сегодня утром пришел Кимсуса, или Мчуса, и, видимо, был очень рад увидеть меня, своего старого друга. Тотчас же он послал людей привести огромного барана, который не то убил, не то сильно поранил человека. Барана притащили привязанным к длинному шесту, он был чудовищно жирен. Таков уж истинно африканский способ выказать свою любовь: много жира и пива. Вождь велел нести за собой громадную корзину местного пива помбе и другую корзину с нсима, т. е. кашей, кроме того, горшок вареного мяса. Ко всему этому добавили большую корзину кукурузы. В общем нам принесли очень много еды, и пришлось даже заявить, что мы не сможем унести ее всю.
Кимсуса говорит, что землетрясения они наблюдали в том месте, которое сейчас занято Мпондой, по не в тех местах, где он сейчас. Он подтверждает предание о приходе манганджа с запада или с запада-северо-запада. Он добавил, что деревня его сейчас в три раза больше, чем раньше, благодаря тому, что он последовал совету, который я дал ему в прошлое наше свидание, не продавать своих людей. Кроме этой у пего есть еще другая деревня, и он хотел бы, чтобы я посмотрел ее тоже: именно поэтому он и приглашал меня прийти туда, но теперь жители той деревни сами придут ко мне.
2 октября. Рано утром появился Кимсуса с огромной корзиной пива высотой в 18 дюймов и диаметром в 15 дюймов. Некоторое время он наливал нам пиво да и сам потягивал его
95
как следует, вследствие чего стал чрезвычайно разговорчивым. Он повел нас в густую рощу за городом, где росло много высоких деревьев; многие из этих пород я нигде в другом месте не видал. То дерево, под которым мы сидели, приносит съедобные плоды, растущие кистями. Эти фрукты называются мбедва. В роще была расчищенная лужайка, и на это тенистое место нас привели потому, что здесь решаются важные дела, требующие секретности.
Жены Кимсусы принесли сюда вторую огромную корзину пива, в котором, впрочем, не было большой нужды, так как Кимсуса уже говорил не переставая и никаких дел мы не обсуждали.
3 октября. Вождь пришел рано, трезвый. Я стал подшучивать над его вчерашней говорливостью и сказал, что если нужно поговорить о деле, то для этого лучшее время — утро; он принял все это благодушно, и одна из жен присоединилась к моему подтруниванию. Это была главная жена, мать сыновей, к которым он благоволит, его будущих наследников. Я попросил, чтобы он послал со мной в страну бабиса своих людей. Там я расплатился бы с ними, а они могли бы на эти заработки купить для него слоновой кости и принести ее сюда. Он мог бы тогда покупать одежду, не продавая своих людей. Вождь сказал, что его люди не принесут обратно ни заработанное, ни что-либо другое. Если ему нужна слоновая кость, то он поручает ее купить арабам или бабиса. Но его людям, манганджа, доверять нельзя. Такое недоверие поразительно.
Недавно партия людей араба Хамбуири ходила в страну марави к северу отсюда и сразу за хребтом Кэрка, на запад от него, чтобы купить рабов. Но марави напали на арабов, разбили отряд и многих убили. Поэтому люди Кимсусы опасаются ходить туда. Кроме того, они и сами поссорились из-за чего-то с марави и сейчас не поддерживают с ними сношений. Дальше к югу другим путем ходил Мпопда, причинивший много вреда населению, и, следовательно, идти по его следам было бы неразумно. Кимсуса сказал, что даст мне носильщиков для похода на север к марави, по хочет получить плату вперед. Я согласился, но, несмотря па это, он не смог никого уговорить пойти с нами. Тогда Кимсуса послал за стариком из племени мобиса, которому подчинена деревня; оп признает власть Кимсусы. Вождь объяснил, что боится, как бы его манганджа, если он принудит их идти, не бросили пас по дороге и не убежали при первом появлении опасности. А этот человек мобиса будет идти по своей стране и нас не бросит. Пока что вождь заваливает нас всякой едой и заливает пивом.
4 октября. Старик мобиса, за которым послали, явился, по оказался настолько неосведомленным о нужной нам местности, что не знал названия главного города бабиса и названий
96
рек. Я отказался от такого проводника. Он был бы нам только в тягость. А все то, что нужно знать о местах, по которым лежит наги путь, придется выяснить расспросами в деревнях, через которые будем проходить.
К нам пришла женщина, которая уверила Чуму, что опа его тетя. Оп тут же хотел дать ей шесть футов коленкора и бусы и просил меня вычесть это из его жалованья. Я уговорил его удовольствоваться подарком в виде нескольких бус. Чума дал ей свою ложку и другие ценные предметы, вполне убежденный, что она родственница, хотя она сперва спросила его, как зовут отца, какого он племени и т. д., а потом уж объявила себя теткой.
Эта история показывает полное отсутствие злопамятности у этих мальчиков, делающих подарки тем, кто продал их в рабство, если это действительно родственники. Те, кто попал в рабство в детстве, ничего пе знают об этом зле и не верят в его дурные стороны. Чума, например, думает сейчас, что его поймали и продали манганджа, а не свои — вайяу, хотя он стал рабом совсем иначе; он утверждает с полной уверенностью, что пи один вайяу никогда не продавал своих детей. Когда я напомнил ему, что Викатани был продан собственным отцом, он стал отрицать это, а когда я сказал, что отец другого мальчика, Чимвалы, продал и его, и мать, и сестру, он ответил: «Они из племени мачинга». Это другое племя, принадлежащее к вайяу. Из этого видно, что Чума хотел оправдать своих соплеменников.
5 октября. Вождь явился рано, как всегда, с громадной корзиной пива. Мы были готовы к выходу. Я сказал, хотя ему это и было неприятно, что, очевидно, люди его очень мало считаются с властью вождя. Он заявил, что заставит их идти или пойдет сам и возьмет носильщиками своих жен.
Вождь просил меня задержаться на сегодня, обещал, что завтра он с женами пойдет со мной, я-де ему друг, он пе допустит, чтобы я терпел затруднения, и сделает все, что может. Кимсуса говорит, что нечего опасаться трудностей с наймом людей для переноски тяжестей. Вероятно, люди Хамбуири занимались грабежом, а потому и пострадали.
6 октября. Прошли около семи миль па север и прибыли в деревню, расположенную против перевала Тапири, на речке Годедза. Было очень жарко. Кимсуса ведет себя по-королевски: рослые жены вождя вышли нести грузы и заставили устыдиться его людей. Пришло также много юношей и взяли грузы, но ясно было, что они боятся пройти к перевалу. Одна жена несла пиво, другая — муку. Как только мы пришли на место, началось приготовление еды. Каша и жареная козлятина составили приличный обед. Освежающий напиток из муки, называемый току, содержит в себе все сахаристые веще-
4 Д. Ливингстон
97
ства зерна. Вождь угостил меня току и, заметив, что напиток мне понравился, распорядился приготовить для меня вечером полный тыквенный сосуд. Кимсусе очень правится показывать меня народу как своего друга. Будь я в состоянии пить его пиво помбе, я мог бы прибавить жирку и закрыть свои кости, но для этого нужно крепкое пищеварение. Многие вожди и их жены живут почти исключительно на этом пиве. Чтобы понизить кислотность, вызываемую его потреблением, необходимо есть немного мяса. Все они поэтому тщательно берегут мясо, хотя бы оно и сильно пахло: от полного разложения мясо предохраняют, высушивая его па платформе над костром.
7 октября. В деревне слышен кашель больных коклюшем. Приходили посетители, и столь неприятные, что я был рад, когда мы двинулись дальше. Все это были вайяу, очень нахальные, требовавшие волшебных средств, обеспечивающих меткость стрельбы их ружья по дичи. В хижину они входили без приглашения, и их нельзя было выставить. Вероятно, арабы промышляют знахарскими средствами для повышения меткости: их вмазывают в надрезы повыше большого пальца или на предплечье. Манганджа полагаются на свои старые луки и стрелы, они гораздо вежливее аджава (другое имя вайяу).
Человек из племени манганджа, преподнесший нам раньше весь улов из своей сети, пришел и подарил мне четыре курицы; некоторым людям здесь просто доставляет радость проявлять доброе отношение к гостям. Когда мы подошли к началу подъема, ведущего к перевалу Тапири, стали громко раздаваться голоса людей Кимсусы против продолжения похода. Так как он успел уже достать нам людей, я счел за лучшее отпустить его.
За три с четвертью часа мы поднялись на высоту в 2200 футов над уровнем озера Ньяса. Первые встреченные нами люди были двое мужчин и мальчик, охотившиеся с собакой и корзиной-ловушкой. Ее ставят на тропке, по которой ходит какое-нибудь мелкое животное. Собака гонится за ним, и животное вбегает в корзину-ловушку, сделанную из расщепленного бамбука, острие которого направлено внутрь, препятствуя выходу животного; по этому же принципу изготовляются мышеловки. Мне показалось, что младший из этих людей имел в виду другую дичь и намеревался, если будет подходящий случай, всадить стрелу в вайяу, угнавшего его жену в рабство. Раньше чем мы достигли вершины подъема, молодой человек рассказал мне, что какой-то вайяу пришел в деревню по другую сторону долины от его деревни, затеял ссору с жителями, а потом забрал жену и ребенка одного бедняка в уплату за выдуманные обиды.
8 октября. В первой же горной деревне мы обнаружили, что жители, обитающие здесь, наверху, и живущие внизу, 98
боятся друг друга. Кимсуса проводил нас до подошвы хребта; на прощание он предложил нам горшок пива и тыквенный сосуд току, которые мы приняли. Я уплатил его женам за то, что они несли наши вещи. Жены хорошо поработали, и, когда мы пришли в ту деревню, где ночевали, они пели и звонко хлопали в ладоши до часу ночи, пока я не посоветовал им идти спать. Люди, которых раздобыл для нас под конец Кимсуса, оказались очень усердными и нетребовательными. Вождь Мналапалы Кава столь же гостеприимен, как и Кимсуса. Кроме того что нас накормили здесь ужином, нам перед выходом дали еще и завтрак; 8-го отдыхали вместо воскресенья, проведенного без отдыха. Вышли во вторник (9-го), но вскоре нас остановил Гомбва, деревня которого Тамиала расположена на другом хребте.
Гомбва, веселый, добродушный человек, сказал, что послал собрать всех своих людей, чтобы они посмотрели на меня; я должен теперь спать здесь, чтобы народ мог посмотреть на человека, подобного которому никогда здесь не бывало. Я собирался продолжать путь и объяснил Гомбве вкратце, с какой целью мы пошли через его владения; мы хотим подать совет его людям воздержаться от продажи своих в рабство, так как это приводит в конце концов к войнам и уничтожению населения. Гомбва хитер и сказал в ответ: «Вот ты и должен переночевать здесь, а мои люди придут и выслушают твои мирные речи». Я объяснил, что нанял носильщиков, которые будут ждать уплаты, хотя мы прошли лишь небольшую часть дневного перехода, но он возразил: «Что ж, они сейчас отправятся домой и вернутся завтра, будет считаться, что они работали один день». Я был вынужден остаться.
9 октября. Барометр и понижение температуры точки кипения показывают, что мы на высоте более 4000 футов над уровнем моря. Октябрь здесь самый жаркий месяц, но воздух восхитительно чист и приятен. Местность очень хороша: вокруг длинные, пологие склоны, над ними со всех сторон возвышаются на 2000—3000 футов горы. Они поднимаются большей частью резкими зубцами (а не округлые, как горы в стране Матаки); склоны почти лишены деревьев, а возделанные участки велики и почти прямоугольной формы. Не нужно большого воображения, чтобы представить себе, что все это возделанные поля Англии. Нет только живых изгородей. Деревья растут группами на вершинах хребтов или около деревень и в местах погребений. Сейчас уже начали распускаться почки, но зеленых листьев еще нет. Иногда встречаются желто-зеленые молодые листья, попадаются коричневые, розовые и оранжевые. Почва богатая, но трава только местами очень густа и высока, обычно она низкая. Жители прибегают к своего рода обработке с переворачиванием пласта: они глу-
4* 9Э
боко врезаются в почву мотыгами и отгребают ее па себя, таким образом для мотыги открывается второй слой почвы. Почву, кроме того, обжигают: складывают в плоские кучи траву и сорняки, поджигают и покрывают слоем почвы. Горение идет медленно, и большинство продуктов сгорания сохраняется в куче и служит удобрением. Это помогает жителям выращивать большие урожаи.
В полевой работе участвуют и мужчины, и женщины, и дети, но сейчас многие мужчины заняты изготовлением пряжи из хлопка и буазе (топкое волокно, получаемое из молодых ветвей кустарника Securidaca longipeduncalata). Из буазе делают грубую, необычайно прочную материю, похожую на мешковину; носят ее, по-видимому, только женщины. Мужчины одеты в неудобные козьи шкуры. Видимо, в стране пет никаких диких животных; население настолько велико, что зверям трудно было бы здесь сохраниться. На каждом повороте дороги встречаем людей или видим их деревни. Все вооружены луками и стрелами. Длипа луков необычно велика. Я измерил бамбуковый лук, длипа которого, считая по тетиве, оказалась равной шести футам и четырем дюймам. У многих большие ножи из хорошего железа, которое здесь встречается в изобилии. Молодые мужчины и женщины носят длинные волосы, спускающиеся на плечи массой мелких колец, это придает им вид древних египтян.
Татуировки женщин
Прическу часто делают на одну сторону, и вся масса волос свисает с небрежным изяществом с одного бока. Изредка прическа образует сплошную шапку. Лишь немногие женщины носят губное кольцо, большинство, таким образом, следует примеру вайяу; однако у некоторых молодых женщин на руках вытатуированы перекрещивающиеся выпуклые линии, которые, должно быть, получены ценой сплыюй боли. Наносят
также короткие черточки, в отдельных случаях покрывающие все тело. Маравп, или манганджа, в этой области очень щедры при продаже пищи: мы даем вождю деревни, где ночуем, отрез ткани, а он дает нам козу или по меньшей мере жареных кур и кашу — вечером и на утро.
Гомбва пригласил нас во второй половине дня выступить перед его людьми с теми же речами, с которыми мы обратились 100
к нему утром. В своих речах мы говорим о последствиях продажи людей, например о том, что это порождает войны, так как никто не любит продавать своих людей и ворует чужих из других деревень, а те отвечают им тем же. Арабы и вайяу, привлеченные в страну работорговлей, поддерживают раздоры, и вследствие этого возникают войны и уничтожение населения. Говорим также о Библии, советуем жить дружно, объединяться в единую семью, чтобы изгонять врагов, которые приходят в страну сперва как скупщики рабов, а потом, покидая ее, оставляют за собой пустыню. Мы отметили, что недостаток взаимной поддержки — проклятие манганджа. Если несчастье не затрагивает их лично, им нет дела до тех, кто пострадал. Гомбва подтвердил справедливость сказанного, отметив, что, в то время когда он разбил людей Хамбуири, жители деревень к западу от его владений разбежались, вместо того чтобы прийти к нему на помощь.
Нам сообщили, что многие манганджа, живущие в горах, бежали сюда с берегов озера Ньяса.
10 октября. Кава со своими людьми явился к нам рано утром, и мы вышли из Тамиалы вместе с ними. Погода отличная, а пейзаж, хотя сейчас в нем преобладает легкий желтый цвет из-за травы, можно сказать, великолепен. Яркое солнце и приятный воздух вызывают бодрое чувство. Прошли мимо речки Левизе, текущей в озеро Ньяса, и мимо множества небольших ручьев с вкусной холодной водой. Когда отдыхали около темной рощи вблизи места погребений, обратили внимание на невиданное раньше дерево, оно называется боконто и, как говорят, приносит съедобные плоды. Сейчас начинают расцветать во множестве красивые цветы. После четырехчасового перехода остановились в деревне вождя Каньгамбы Чи-тпмбе. Нас представил Кава, специально для этого прошедший с нами весь путь.
11 октября. Очень холодное утро. На востоке, откуда дует ветер, большие черные тучи. Температура 59°Ф (15°С), в хижине 69°Ф (20°С). Хижины построены хорошо. Крыша, низ которой обмазан глиной, сооружена так, что не пропускает ни одного луча
света; единственное место, через которое свет может проникнуть, — дверь. Такой тип постройки показывает, что зимы здесь холодные. Нам предложили пробыть еще день в другой деревне,
1U1
Резное сиденье, сделанное из одного куска дерева
близко отсюда, принадлежащей Кулу, который подчиняется вождю Кауме (мы теперь направляемся к Кауме), и мы задерживаемся еще на день. В моей хижине стоит табурет, изготовленный интересным образом неграми мквиса, живущими к юго-западу отсюда; он вырезан из одного куска дерева и внутри выдолблен, все показанные на рисунке квадраты углублены. Размеры его: длина два с половиной фута, высота полтора фута.
12 октября. Идем на запад, довольно сильно уклоняясь ь югу. Кулу дал нам козу и приготовил щедрый ужин. Он вышел вместе с нами, как будто собираясь идти с экспедицией к Кауме, но, пройдя две-три мили, потихоньку отстал и сбежал. Есть люди низкие по природе, есть благородные. Низкие не могут не проявить своего характера так же, как и благородные: но люди с благородной душой, должно быть, сильнее радуются жизни. Кулу получил отрез ткани и дал за него во всяком случае не меньше, чем следовало. Но ему казалось, что он получил больше, чем дал сам, и, сбежав от нас, тем самым наживется за наш счет, не утруждая себя проводами и представлением нас Кауме. Обычно я прошу вождя деревни пойти с нами. Они дают о нас хороший отзыв, хотя бы по той причине, что это выставляет их самих в выгодном свете: никому ведь не хочется, чтобы о нем думали, что он оказывает хороший прием людям, не заслуживающим уважения, а хороший отзыв стоит недорого.
Подошли вплотную к подошве нескольких угловатых гор с отвесными склонами. Одну из них, Улазо-па-Малунго, жители деревень, лепящихся у ее основания, используют как зернохранилище. На вершине этой горы стоят большие амбары с запасами зерна на случай войны. Там наверху держат большую корову, которая будто бы может предвидеть приближение войны и дать знать об этом хозяевам. (Несколько суеверий такого рода, видимо, указывают на остатки старых языческих обрядов, связанных с поклонением богам в горных рощах.) На вершину горы ведет тропинка, но мы ее не могли разглядеть. Жители все из племени кантунда («лазающие по горам»), а не марави. Кимсуса говорил мне, что он единственный вождь из племени марави, но я считал это проявлением пивного хвастовства, однако местные жители подтверждают его слова и уверяют меня, что они не марави. Марави, как известно, наносят татуировку на лицо сбоку.
Ночь провели в деревне кантунда на западном склоне горы Нунзе. Вокруг основания горы расположено много деревень; впереди, т. е. к западу от нее, лежит равнина, на которой тоже множество деревень. Как правило, они отстоят одна от другой меньше чем на полмили, лишь немногие удалены от других на милю. Вокруг каждой деревни группа деревьев, 102
отчасти чтобы создать тень, отчасти для того, чтобы уединиться но соображениям пристойности. Жаркое солнце заставляет зловонные выделения быстро выдыхаться, и они поэтому редко ощущаются. Остальная местность, где опа не возделана, покрыта травой, стебли которой поднимаются по колено. Вся местность слегка волниста, с низкими грядами, простирающимися на северо-восток и на юго-запад. Пространство меж грядами обычно занято заболоченным участком или пересыхающим руслом, иногда с маленькими озерками, между которыми текут небольшие ручейки.
Сейчас все жители занимаются сооружением куч длиной и шириной в шесть-восемь футов и высотой от двух до трех футов. В местах, не вскопанных ранее мотыгой, отделяют дернины от почвы и складывают их в плоские кучи травой книзу. Когда дерн подсохнет, его поджигают, и оп медленно горит, причем продукты сгорания большей частью остаются в земле. Значительная часть почвы обращается в золу. Последняя операция заключается в том, что вокруг кучи вскапывают подпочву, причем каждый поднятый мотыгой ком перекладывают в левую руку, растирают в ней, а затем бросают на кучу. Таким образом, холмик состоит теперь из девственной почвы поверх золы и обожженной земли, ранее лежавшей в куче, и совсем не содержит сорняков. Сейчас на многих холмиках уже поднялись дюйма на четыре бобы и кукуруза. На поверхности холмика выкапывают в беспорядке ямки и в каждую кладут восемь-десять зерен. Их поливают вручную из тыквенных сосудов, и посаженное зерно растет до наступления дождей; таким образом собирается очень ранний урожай.
13 октября. Покинув Пунзе, мы пересекли речку Левиндже, текущую на север и впадающую в озеро Ньяса. Линии плавных складок поверхности имеют то же направление. На равнине стали появляться невысокие горы, но после оставшихся позади они кажутся просто холмами. Идем на высоте 3000 футов над уровнем моря, воздух великолепный. Все же часто проходим по участкам, покрытым растительностью, обычной для болотистых мест, и тяжелый запах этих растений всякий раз дает мне понять, что в другое время года здесь, вероятно, не так уж приятно жить. То, что здесь даже кукурузу сажают на холмиках, хотя земля сама по себе вполне сухая, говорит о значительной влажности климата.
Каума, высокий видный мужчина, с лысой головой и приятными манерами, сообщил нам, что несколько человек из его деревни недавно вернулись из страны чибиса, или бабиса, куда ходили покупать слоновую кость; они смогут дать мне сведения о дороге. Кауме понравилось одеяло одного из наших слуг. Вождь предложил в обмен отрез местной ткани, гораздо больших размеров, да еще в придачу овцу. Но владелец не
103
хотел расстаться со своим одеялом, и Каума заявил мне, что не послал за своими людьми, ходившими к бабиса, из-за того, что мой слуга отказался от сделки с ним. Довольно детский поступок, но в остальном Каума был очень гостеприимен. Он дал мне хорошую козу, которую, к сожалению, мои люди уходя забыли.
Вождь сказал, что арабы сюда никогда не заходят, так же как и португальские торговцы. Когда я стал советовать Кауме даже не пытаться завести торговлю рабами, ибо она неизбежно приведет к войнам и уничтожению населения, он ответил, что вожди решили объединиться против Мпонды с его соплеменниками вайяу, если они опять совершат набег па горный район. Но, сказал он, вожди совершенно не надежны, между ними пет прочной связи: каждая деревня живет почти независимо от других, и вожди не доверяют друг другу.
14 октября. Воскресенье провели здесь, в деревне Каумы. Он говорит, что его народ состоит частично из кантунда, а частично из чипета. Первые — горцы, вторые — жители равнин. У чипета много различных отличительных знаков; все это подразделения большого племени манганджа, и диалекты их лишь слегка отличны от языка, на котором говорит народ на Шире. Население очень велико и очень церемонно. Когда мы кого-нибудь встречаем, тот сворачивает в сторону и садится. Мы хлопаем себя рукой по груди и говорим: «ре пета, ре пета», т. е. «мы проходим» или «позвольте пройти»; он немедленно отвечает на это хлопаньем в ладоши. Если кого-либо окликают издали, тот отзывается громким двукратным хлопаньем в ладоши; вставая со своего места около старшего по положению, полагается тоже хлопать в ладоши, это значит, что уходящий прощается.
Чтобы уточнить маршрут, расспрашиваем о виднейших вождях, владения которых лежат в том направлении, куда собираемся идти. Нам сказали, что на горном хребте на запад отсюда правит Зомба, а дальше, за его владениями, Унди м’сенга. Пришлось избрать этот путь, так как мои люди очень боятся опасностей северного пути, близкого к мазпту. Приходится уклониться к югу больше, чем хотелось бы. В одном дне пути за владениями Зомбы в направлении на запад-северо-запад находится область Чиндандо, куда некогда ходили за золотом португальцы. По-видимому, они не сочли посещение горной области стоящим предприятием, так как здесь нельзя было бы достать ни золото, ни слоновую кость. Страна слишком населена, чтобы дикие животные могли здесь водиться; даже на мелких животных ведется охота с сетями и собаками.
Отдыхали в Печоме. Вождь предложил нам козу и пива, но я отказался от подарка и продолжал путь в Моломбу. Здесь носильщики, посланные с нами Каумой, повернули назад, так 104
как утром, когда мы выходили из деревни, там умерла женщина. Они заявили, что если бы она умерла до того, как мы выступили, то пи один человек не пошел бы с нами: таково здесь уважение к смерти, женщина эта пе была в родстве ни с кем из них. Вождь Моломбы очень беден, по очень щедр. Он приготовил и поднес нам козу. Вождь другой, соседней, деревни, веселый, добродушный старик по имени Чикала, принес утром пива и курицу. Я попросил его пойти с нами в деревню Миронги, так как очень важно, как я уже отмечал, чтобы кто-нибудь из того же племени сопровождал нас; он согласился. Видели вдалеке гору Нгала, вздымающуюся вверх, как сахарная голова. В прошлый раз на пути в Касунгу мы прошли к северу от Нгалы.
16 октября. Пересекли речку Чикуйо, текущую на север в озеро Ньяса. До Миронги было всего полтора часа ходьбы, и мы продолжали идти в Чипангу — таково правильное название места, которое на Замбези называют искаженным именем Шупанга. Вождь — курильщик конопли банге — бежал при нашем приближении. Нам предложили жалкую хижину, мы отказались. Тем временем Чикала обошел всю деревню в поисках лучшего жилья и в конце концов нашел то, что искал. Здешнему вождю не свойственна щедрость.
Владения Зомбы находятся в горах на запад отсюда; название этого хребта — Зала-ньяма. Португальцы, направляясь в страну вождя Касембе, проходили еще дальше на запад.
Двигаясь дальше, дошли до кузницы, где видели плавильщика за работой: он спускал шлак с пода своей печи. Плавильщик пробивал застывший шлак ударами железного инструмента, насаженного на конец шеста; расплавленный металл вытекал из маленького отверстия, сделанного для этой цели в нижней части печи. Руда (вероятно, черная окись железа), похожая на песок, загружалась в печь сверху в смеси с древесным углем. Работал только один мех, изготовленный из козьей шкуры, и дутье было очень плохое. На холмах встречается много таких печей или их развалин. Над действующей печью строится особая высокая хижина.
На восточном краю долины, тянущейся с севера на юг, по которой течет река Диампве, расположены две деревни, обсаженные отличными деревьями Ficus indica. Западный край долины образуют горы Зала-ньяма. Одна из этих деревень принадлежит вождю Терезе. Здесь мы ночевали. Идем короткими переходами, так как солнце печет очень сильно; почва спеклась, стала твердой и растирает ноги. Впрочем, мы не чувствуем недостатка в воде, потому что источники расположены через одну-две мили один от другого.
Народ выглядит очень бедно, бус мало или совсем нет. Украшением служат линии и черточки татуировки на коже.
105
Население больше налегает на буазе, чем на хлопок. Я видел лишь два участка, засеянных хлопком. Женщины некрасивые, но одежда из буазе только у них. Тереза был чрезвычайно щедр. От него мы узнали, что Зомба живет довольно далеко вверху, в горах, и что не оп главное лицо в этих местах. Поэтому, чтобы избежать подъема в горы, мы повернули на север и направились к верховному вождю Чисумпи, который, как оказалось, называется великим только по традиции.
20 октября. По пути к Чисумпи прошли через деревню, скрытую в роще больших деревьев. Вождь Навета отличный представитель племени кантунда — рослый, хорошо сложенный мужчина с высоким лбом и ассирийским носом. Он предложил нам переночевать у него, но я, к сожалению, отказался.
Кавета проводил нас с милю, и мы расстались с этим джентльменом. Потом пришли в деревню кузнецов, где получили такое же приглашение и тоже отказались. После долгого перехода по жаре мы дошли до великого Чисумпи — черной копии сэра Колина Кэмпбелла: пос, рот и многочисленные морщины па лице Чисумпи были точь-в-точь такие, как у великого генерала, но на этом всякое сходство кончалось. Два человека ушли от нас вперед, чтобы сообщить, что мы идем; когда мы подошли, я увидел, что деревня нищая и грязная. Единственно, что в ней было хорошо, — это высокие деревья, среди которых она стояла. Чисумпи попросил меня заночевать в деревне, находившейся в полумиле отсюда. Сын его грубо ссорился с ним из-за каких-то домашних дел, и старик умолял меня уйти. На следующее утро он явился рано в нашу деревню и организовал нашу отправку, ничего нам не предложив и, видимо, не желая нас видеть. Я подозреваю, что он, хотя и верховный вождь, но слабоумный и потому потерял всякое влияние. Все же в глазах народа оп еще великий вождь.
У некоторых из моих людей заметны признаки сильного утомления. Справлялся, нет ли деревни подальше от Чисумпи, где мы могли бы отдохнуть субботу и воскресенье. Один из старейшин вызвался проводить нас в деревню к западу отсюда. Проходя мимо погребальной рощи Чисумпи, наш проводник заметил: «Здесь спят предки Чисумпи». Впервые я услыхал в этих местах слово «спят» в приложении к смерти. Деревья в этих рощах и вокруг многих деревень очень высокие.
Перешли через Диампве, или Адиампве. Ширина ее от пяти до пятнадцати ярдов. Даже сейчас река полноводна. Она начинается около гор Ндомо, течет на север и впадает в Линтипе, которая в свою очередь впадает в озеро Ньяса. Пришли в Па-риталу, приятную деревню вождя Читиколы на восточной стороне долины Адиампве. В долине кормится много слонов и других животных; здесь мы увидели после многолетнего перерыва «хопо» племен бечуана. Это ограды в форме воронки, 106
отгораживающие значительную площадь; негры устраивают охоту, загоняя в хоио всевозможных животных, пока они не окажутся зажатыми в узкой части ограды, где их закалывают копьями или убивают в специально устроенных там ямах-ловушках.
Растение амбарре, или ньюмбо, дает цветы с тонким ароматом, похожие по форме на гороховые или, скорее, на мотыльковые. Растение, видимо, дикое, цветы его желтые.
Марави пользуются для смазывания стрел ядом чаола. Говорят, он вызывает омертвление тканей. Здесь, в горах, рассказывают, как о чуде, что мы спим, не разводя костров. Ночью, когда температура понижается до 64—60° Ф (18—15°С), одеяла наших слуг греют недостаточно, но ни у кого из здешних нет достаточно теплых вещей, чтобы укрыться. Мы видели несколько строящихся хижин: перед тем как покрыть крышу травой, ее обмазывают снаружи толстым слоем глины, не оставляя ни единой щелки для прохода воздуха.
Когда мы пришли в Париталу, Читикола отсутствовал в связи с каким-то миландо. Эти миландо заполняют всю их жизнь. Миландо — нечто вроде мелкого судебного дела. Если кто-либо нарушает в чем-нибудь права соседа, возникает миландо, и вождей из всех деревень призывают для решения спора. Обильный источник миландо создают женщины. Кто-то похитил несколько початков кукурузы, и Читиколу вызвали в деревню, отстоящую на день пути, чтобы уладить это миландо. Он дал обвиняемому муаве (яд, применяемый при «божьем суде»), и того вырвало — ясное доказательство невиновности! Вождь вернулся вечером 21-го со сбитыми ногами, усталый, но тотчас же угостил нас пивом. Мои постоянные упоминания о еде и питье естественны, так как эти трапезы образуют важнейшую часть наших отношений с африканцами. Пока вождя не было, нам не давали ничего: королева даже попросила у нас немного мяса для своего ребенка, поправлявшегося после оспы. Так как лавок здесь нет, нам пришлось сидеть без пищи.
Я сделал наблюдения для определения долготы и, чтобы убить время, занялся вычислениями лунных наблюдений. На следующий день вождь дал нам зажаренную целиком козу и вдоволь каши. Заметил, что у него тоже ассирийский тип лица.
Глава 6
Мы выступили 22 октября. Нашим проводником был Чптпкола, он повел пас па запад через реку Лилонгве, затем повернул па север и держался этого направления, пока мы не дошли до деревни Мапгумба. Вождь ее был единственным, кто попросил дать ему что-нибудь кроме лекарств, и вследствие этого получил меньше, чем мы обычно давали: мы всегда даем отрез материи *, и такой подарок считается щедрым, так как одежды здесь очень не хватает.
Слева тянулся хребет Зала-ньяма; мы в общем шли па север, но приходилось отклоняться в сторону тех деревень, население которых относилось дружественно к нашему проводнику. Иногда мы продвигались лишь чуть-чуть, так как паши проводники старались по возможности сократить рабочее время. Вождь последней деревни, Читоку, пошел с памп и привел пас в деревню кузнецов: здесь работали четыре печи и одна кузница. Переправились через Чииьямбо, быструю реку, текущую от Зала-пьямы и впадающую в Мпропгве, которая в свою очередь впадает в Липтипе. Местность вблизи гор покрыта лесами, деревья главным образом камедные (масуко, маченга), Brachistegia и рододендроны. Часто встречается вереск, который в Капской колонии называют рнностербош, иногда попадаются колючие акации. Трава невысокая, по ее очень много.
24 октября. Наш проводник Мпапда повел пас лесом, рассчитывая пройти в деревню Чпмупы коротким путем. Мы натолкнулись па стадо слонов голов в пятнадцать, кругом было много поваленных ими деревьев. Слоны, видимо, с удовольствием поедают некоторые виды корней и проводят много времени за их выкапыванием. Они жуют корни деревьев и ветви толщиной в ручку лопаты. Невдалеке от пас паслось много
♦ Отрез небеленого коленкора в два ярда.
10*
буйволов. Мы видели также стадо антилоп канн, они держались лишь немного дальше чем на расстоянии выстрела н.з лука. В двухстах шагах от пас паслось стадо баама или антилоп бубалов. Одну антилопу мы подстрелили.
В тот момент, когда мы радовались добытому мясу, беглецы из покинутой всеми большой деревни сообщили нам, что мазиту вышли в разбойничий поход. Пока люди жарили и ели мясо, я отправился вперед с Мпандой, чтобы получить у Чи-муны людей для переноски остального, но меня вскоре вернули назад с дороги. Мимо нас шла другая большая толпа отступающих. Люди бежали напрямик к горам Зала-ньяма и пробивались через лес, не жалея ног. Этим утром они успели убежать от мазиту. Люди Мпанды хотели оставить нас и отправиться назад, чтобы позаботиться о своей деревне, но мы уговорили их довести пас до ближайшей деревни, находящейся у самого подножия Зала-ньямы. Мы двинулись по следам беглецов; жесткая трава со стеблями почти такой же толщины, как гусиное перо, должно быть, причиняла сильную боль их ногам, но что это значило по сравнению с жизнью! Мы намеревались запять позицию в горах и защищать свое имущество от мазиту в случае их приближения. Но наутро мы услыхали, что враг направился на юг.
25 октября. Двигаясь на север, подошли к городу вождя Чимуны, большому центру чипета, окруженному многочисленными деревнями. Путь наш лежал через лес, и, когда мы вышли па открытую горную долину, в которой расположены деревни, мы увидели па больших муравейниках высотой с одноэтажный коттедж людей на страже, ожидающих появления мазиту.
С юга тянулась цепочка подходивших деревенских жителей, на низких горах в этом направлении был виден поднимающийся к небу дым горящих селений. Кругом были только мужчины: женщины и вождь ушли на гору Памбе. Все мужчины были вооружены длинными луками; у одних луки были плоские, у других круглые; колчан обычно висел за спиной, а в волосы воинов были воткнуты пучки перьев, вроде тех султанов, какие носят на киверах наши уланы. Но оставались они не для того, чтобы сражаться с мазиту, а для охраны своих домов и запасов зерна от грабителей из собственного племени, на случай если мазиту не придут. Нам отвели хорошую хижину и немедленно послали человека на Памбе, чтобы дать знать вождю о нашем приходе, Чимуна появился вечером и просил меня остаться на один день в его деревне Памалоа, так как он — главный вождь среди вождей чипета. Я сказал ему, что такое же желание высказывают все вожди и если бы я их слушал, то мы никак не продвигались бы вперед, а период дождей уже близко. Но у Чимуны пришлось остаться.
109
26 октября. Сегодня весь народ спустился с Памбе и толпился в деревне, чтобы посмотреть на чужестранцев. Люди здесь знают очень мало об окружающем мире, за исключением своих насущных дел, но дела эти требуют немалых навыков, и мы оказались бы в очень затруднительном положении, если бы, не обладая их умением, должны были поддерживать свое существование в местных условиях. Печи здесь напоминают по форме бутылку, высота их семь футов, ширина три фута. Один беззубый патриарх слыхал о книгах и зонтиках, по ни разу не видел ни тех ни других. Самый старый из жителей никогда не уходил далеко от места своего рождения, но хорошо знает особенности местных почв, его знаний достаточно для ведения земледелия, строительства хижин, плетения корзин, гончарного дела, изготовления ткани из волокон коры и выделки шкур для одежды; кроме того, он умеет делать сети, ловушки и веревки.
Внешность Чимуны весьма неприглядна, но вел он себя хорошо. Он был очень благодарен за пластырь па поясницу для облегчения ревматических болей и поднес нам перед выходом огромную корзину каши и курицу. Чимуна просил меня выстрелить из ружья, чтобы мазиту, услышав выстрел, поняли, что в деревне есть вооруженные люди. Все здесь говорят, что эти грабители бегут от огнестрельного оружия. Я думаю поэтому, что они не зулусы, хотя и следуют некоторым их обычаям.
По пути к владениям вождя Мапуйо прошли через несколько больших деревень. Каждая окружена обычной изгородью из молочая, везде растут большие деревья, посаженные ради тени. Идем по ровной или слегка волнистой местности, почти лишенной деревьев. Когда идешь по наклонному пути вдоль углублений между волнами этого земляного моря, часто попадаются сочащиеся водой болота. Нередко встречаются кусты того рода, какой растет па месте срубленных деревьев. Горы тянутся на востоке и на западе от нас.
Прибыли в деревню Мапуйо. Как это часто бывает, вождя не было видно, но он прислал нам тыквенный сосуд только что приготовленного пива, которое очень освежает; он отвел нам хижину и обещал вечером приготовить еду. Приходится нанимать пять или шесть носильщиков, и от них зависит длина дневного перехода. Носильщики из деревни Чимуны начали ворчать, когда им дали в уплату за работу по шесть футов коленкору, но несколько ниток бус вполне их удовлетворили, и мы расстались друзьями. У каждого встречного мотыга или топор на плече, и работающие часто только присаживаются, когда мы проходим, чтобы проводить нас взглядом.
У многих мужчин большие прорези в мочках ушей, татуировка у каждого племени своя. Женщины, больше чем муж-110
чины, позволяют себе эту болезненную роскошь, вероятно потому, что у женщин здесь очень мало украшений. У многих лицевой угол совершенно греческий. Изящные черты лица встречаются очень часто, ноги и руки почти у всех маленькие. У Мапуйо тонкие ноги и вполне европейский тип лица.
Вежливое хлопанье в ладоши на разный манер заменяет фразы вроде «позвольте», «прошу прощения», «разрешите пройти», «благодарю вас». Им пользуются и при формальном представлении знакомящихся и при прощании, оно же равносильно возгласу «слушайте, слушайте». Если зовут подчиненного, он отзывается двумя короткими хлопками, означающими «иду». Здешние жители церемонно вежливы друг с другом. Знак вождя деревни — большой браслет из слоновой кости. Ничего другого выражающего различия в занимаемом положении нет.
28 октября. Воскресенье проводим в деревне Мапуйо. Долго беседовал с вождем. Страна его в тяжелом состоянии из-за постоянных набегов мазиту, которые разбойничают без всякого противодействия.
29 октября. Двигаясь на запад, дошли до деревни вождя Макосы; дальше идти не могли, так как следующий переход длинный, и путь лежит через малонаселенную область. Утро было прелестное: вся округа купалась в ярком солнечном свете, ни одно дуновение ветра не колебало дым, медленно поднимающийся клубами от куч горящих сорняков, благоразумно уничтожаемых неграми-земледельцами. Пока еще не стало жарко, народ занимался преимущественно вскапыванием земли мотыгой. В деревне, где мы отдыхали, видели старика, у которого осталось мало волос; он заплел их сзади в косичку, основательно смазал ее жиром и, загнув наверх, положил плашмя на макушку. Отдельные жители наслаждались прохладной тенью диких фиговых деревьев, которые всегда сажают в деревнях. Это дерево считается священным во всей Африке и в Индии; нежные побеги-корни, спускающиеся с ветвей на землю, используются как лечебное средство (здесь это универсальное лекарство). Фиговое дерево определенной породы часто видишь изрубленным со всех сторон для получения сока, его используют как клей для ловли птиц. Из коры таких фиговых деревьев делают также волокно для тканей.
Днем выпал первый дождь, грозовой ливень; температура воздуха в тени перед дождем 92°Ф (33°С). В полдень температура поверхности почвы на солнце была 140°Ф (60°С), а возможно, и больше, но я не стал точнее измерять, боясь как бы не лопнул термометр, отградуированный на температуру всего на несколько градусов выше этой. Дождь пошел как раз в тот момент, когда солнце, переходя на юг, находилось прямо над
111
головой; осадков выпало только четверть дюйма, но все до одного отправились на свои участки, чтобы заложить в почву драгоценные семена. Из-за этого же возникли трудности с носильщиками. Достали троих, больше никто не захотел идти. Приходится весь сегодняшний день оставаться здесь.
30 октября. Из Тете сюда приходят черные торговцы покупать рабов, и в жилищах здесь снова появились клопы, с которыми мы расстались, когда свернули с обычной дороги арабов-работорговцев.
31 октября. Идем на запад, немного уклоняясь к югу по густо поросшей деревьями местности. Деревья маленькие, преимущественно Brachistegia, камедные, рододендроны, иногда акации. В одном месте видели стадо из десяти диких свиней, но других животных не встречали, хотя кругом остались многочисленные следы пребывания здесь в период дождей слонов, буйволов и других животных. Первые мили шли по местности более скудной в отношении воды, чем обычно, но потом подошли к Льюи, красивой речке с песчаными наносами по берегам, ширина ее 20—30 ярдов. Жители говорят, что она течет па запад и впадает в Луангву.
1 ноября 1866 г. К вечеру достигли приятной речки Чигу-мокире, где переночевали. На следующее утро двинулись в деревню вождя Каигене, расположенную в горах; чтобы попасть в нее, понадобилось взять южнее, чем хотели. Наше появление вызвало тревогу, мой представитель отправился к вождю объяснять необычное явление — приход белого.
Пришлось нам ждать на солнцепеке среди нагретых скал, а вождь, рослый, некрасивый, похожий на трактирщика человек, в извинение за свою нелюбезность сказал, что его брата убили мазиту и он, вождь, боялся, что мы того же племени. Когда мы спросили, носят ли мазиту такую одежду, как наша, он стал нам врать и, что необычно, начал просить у нас пороху и других вещей. Я сказал ему, как с нами обходятся другие вожди, и ему стало стыдно. По его словам, вся страна впереди, на северо-западе отсюда, совершенно непроходима из-за отсутствия продовольствия: мазиту начисто ограбили ее, забрав всю провизию, и народ там живет дикими плодами, какие удается собрать.
2 ноября. Капгене по природе своей весьма нелюбезен, а нам нужно иметь пять носильщиков, и мы поэтому в его власти. Кангепе сказал мне, что хотел бы дать мне раба, чтобы тот ходил за моими козами (мне кажется, он охотнее дал бы мне раба, чем козу).
Нас задержала на четыре дня болезнь Симона. Когда он выздоровел, мы сказали вождю, что хотим выступить, взяв пять его людей, и он согласился дать нам пять носильщиков. Но когда людей созвали, они предъявили такие непомерные требо-112
ванпя, и притом с уплатой вперед, что 7 ноября мы сами взяли семь тюков и перенесли их вперед по ровной необитаемой местности, большей частью поросшей низкими деревьями. Там мы переночевали, а утром 8-го, оставив двух людей у сложенных грузов, вернулись назад и забрали остальные пять тюков.
Наш путь похож на курс судна, борющегося с противными ветрами. Происходит это главным образом оттого, что мы вынуждены избегать мест, где у населения отобрали всю провизию или где идет грабеж. Вдобавок местные жители не в состоянии дать сведения о других местах, удаленных от их деревни. Даже кузнецы — наиболее трудолюбивая группа рабочих — столь же невежественны, как остальные; они снабжают окружающие деревни мотыгами и ножами и проходят свой жизненный путь, соединяя земледелие с ремеслом. Смышленый человек, кузнец, служил нам проводником 7 ноября, когда мы ушли от горы Чимбимбе, но и он не знал, что собой представляет горный хребет милях в двадцати отсюда. «Это от нас слишком далеко, чтобы мы знали его название».
9 ноября. Находимся на водоразделе, видимо, между реками Луангвой и Зумбо па западе и озером Ньяса па востоке. Льюи, или Льюя, по словам местных жителей, впадает в Луангву. Чигумокире, текущая с севера впереди нас к востоку от Иронгве (горы, на которых Кангепе прячется от мазиту), впадает в Льюи, а к северу от Льюи протекает речка Мандо, приток Буа. Речки на западе текут в глубоких ущельях, а высота плато, по которому мы идем, позволяет с уверенностью утверждать, что из более низких областей на западе вода сюда попадать не может. По-видимому, португальцы, путешествуя в страну Касембе, не расспрашивали жителей о том, куда текут реки, через которые им приходилось переправляться, и поэтому часто направление рек па их карте нанесено неверно. Население обычно хорошо знает, куда впадают местные реки, хотя имеет очень мало сведений о том, как живет народ на берегах этих рек. Некоторые вопросы португальцы, должно быть, выясняли через рабов, которые не очень раздумывали, давая ответ. Слово «максинга», или «мачинга», значит просто горы; несколько раз на карту занесено название Сакса-де-максипга (или мачинга, или же мканга), что в переводе с местных языков значит «горные скалы» пли «скалистые горы».
10 ноября. Население, живущее по берегам реки Мандо, принадлежит к чава, или аджава, но не относится к племени вайяу. Это деревня кузнецов. Мы без труда наняли пять человек, чтобы они пошли по нашему маршруту назад и поднесли сюда наши тюки. Непрерывно слышен стук молотков, показывающий, что народ очень прилежно работает. Наряду с ремеслом они занимаются земледелием и охотой с помощью сетей.
J13
К деревне приблизилось стадо буйволов. Я отправился туда и застрелил одного, добыв таким образом много мяса для всей нашей партии и для жителей деревни. Молот, удары которого мы слышим от зари до захода солнца, изготовляется из большого камня, обвязанного крепкими внутренними полосами коры дерева; у обвязки сделаны петли, служащие рукоятками. Щипцы мастерятся из двух кусков коры, а наковальней служит большой камень, вкопанный в землю. Кузнец изготовляет несколько мотыг в день. Металл очень хорош, выплавляется из желтого гематита, которым вся эта часть страны изобилует. Меха состоят из двух козьих шкур, на открытом конце приделаны палки. Отверстия открываются и закрываются при каждой подаче дутья.
13 ноября. Ночью приходил лев; видя, что ему не добраться до нашего мяса, он несколько раз принимался рычать. Один из негров одолжил нам охотничью сеть, чтобы защитить мясо и нас самих от нежелательных посетителей подобного сорта. Люди еще много часов после этого визита продолжали кричать, чтобы отогнать льва звуками человеческого голоса.
Могли бы сегодня двинуться дальше, но я растер себе пятку новыми башмаками. Совсем спелые дикие фиги довольно вкусны.
14 ноября. Идем на север, обойдя конец горы Чисиа; на ночь остановились в деревне кузнеца или, точнее, плавильщика. Здесь оба занятия — выплавка железа и кузнечное дело — всегда объединены, и юноши, обученные в Европе или Индии кузнечному ремеслу, оказались бы здесь без работы, если бы не умели выплавлять из руды железо. Значительная часть деревьев в этой местности вырублена и пошла на получение древесного угля, а растущие сейчас малы. Остались в целости некоторые виды фруктовых деревьев.
Склоны волнистой местности, одетые свежей листвой, очень красивы. Молодые деревья чередуются с участками желтой травы, еще не выгоревшей. Горы покрыты густой порослью маленьких зеленых деревьев, среди которых кое-где поднимаются большие. Деревня Калумба на реке Мандо (мы провели там четыре дня) когда-то была обнесена стеной из диких фикусов (Ficus indica) и молочая, по обе стороны деревни текли ручьи. Но эти деревья, давшие возможность выдержать осаду мазиту, пали перед натиском слонов и буйволов, остатки защитного пояса сохранились еще и сейчас. Львы иногда проникали в хижины, проломив крышу. Слоны делают то же: мы видели крышу, разрушенную слоном. Единственный шанс на спасение у обитателей хижин — проткнуть животному брюхо копьем, в то время как оно ломится в их дом.
Пришел человек с сообщением, что в деревне вождя Чанян-дулы, куда мы направляемся, сейчас мазиту. Вождь посовето-114
Ковка мотыг
вал нам остаться здесь, в его деревне, пока мы не увидим, направляются ли мазиту сюда или пойдут по другой дороге. Женщин отослали, но мужчины продолжали заниматься своим делом. Двое продолжали строить печь на муравейнике (их почти всегда там возводят); работая, они одновременно внимательно наблюдают за окружающей местностью.
16 ноября. Вчера вечером к нам довольно близко подошел слон и затрубил, но вскоре ушел, может быть услышав громкие крики людей, чтобы не связываться с человеком. Так как мазиту не появились, мы двинулись дальше и перешли через реку шириной в восемь ярдов и глубиной по колено. Истоки ее лежат в северных горах, недалеко за деревней Каньипдулы; речка вьется вокруг гор, а затем уходит на восток. Вид на горы прелестный: они затянуты плотным покровом зелени,
115
там и тут па нем выделяются красные или светлые пятна, красные в тех местах, где недавно выжгли траву, обнажив красную глину, а светлые там, где видна трава или камин. Высоких деревьев здесь больше, и они придают приятные очертания долинам и гребням гор, многие ветви еще сохраняют красноватый оттенок молодой листвы. Пока шли в Каньенд-же — так называется деревня Каньипдулы, — мы еще раз подошли к реке Буа. Железное производство существует в этой стране, должно быть, с незапамятных времен, так как невозможно пройти четверть мили, чтобы не попались по дороге куски шлака, обгорелые трубки п обломки печей, превращенные огнем в кирпич. Интересно, что большие кузнечные молоты, которыми пользуются и сейчас, не называются каменными молотами, а обозначаются особым словом — «кама». Железный молот называется пьюндо.
Когда мы прибыли в Каньендже, Каньпндулы не было — ушел за древесным углем. Он прислал несколько человек узнать, останемся ли мы назавтра. Среди них был старик с маловыразительным лицом; на руке у старика было двадцать семь колец из кожи слонов, которых он убил сам копьем. С приходом мазиту он перестал охотиться на слонов. Нам сказали, что мазиту прошли к юго-востоку от этого места, забрав весь урожай прошлого года. Запас пищи есть только у вождя. Старик дал нам немного еды, вполне приемлемой; в двух деревнях к югу от этой мы еды не получили. Сам Каньипдула явился вечером; это энергичный, на вид суровый мужчина, но у нас с ним установились очень хорошие отношения.
Народ говорит, что выплавке железа их научил бог [му-лунгу] по имени Чисумпи. Сюда они пришли с озера Ньяса. И, несмотря па это, в гончарном искусстве они сильно уступают мангапджа, живущим у озера: черепки и целые современные сосуды очень грубы, орнамент или совсем отсутствует или сводится просто к точкам. Здесь никогда не слышали о метеоритах, но град им знаком.
Дерево мфу, или мэ, листва которого имеет приятный запах, приносит съедобные плоды вроде сливы, растущие пучками. Другое дерево с лапчатыми листьями, дающее съедобные фрукты, называется буа-бва.
Ползучее древовидное растение мбеу дает приятные плоды с очень мелкими семенами, напоминающие вкусом крыжовник.
18 и 19 ноября. Вчера днем шел сильный дождь, сегодня собирается опять; мы остались здесь, чтобы сшить себе палатку из коленкора.
20 ноября. Сегодня утром явился Каньиндула с тремя носильщиками вместо пяти и поддержал их требование об уплате вперед. То, что он стал на их сторону, вполне естественно:
116
они имеют больше власти, чем он; в этих местах все вожди заискивают перед народом, и он был больше заинтересован в них, чем во мне, совершенно чужом человеке, которого он, возможно, никогда больше не увидит. Мы, однако, ушли без его людей, оставив двух наших охранять грузы.
Милях в четырех вверх но долине мы пришли в деревню Капьенджере Миоида у истока реки Буа и отсюда отправили людей назад за грузами. Был сильный грозовой ливень, от которого нас укрыла хорошая хижина, и мы охотно остались в пей ночевать. Долина восхитительна. Горы по обе стороны мягко округлые и, как обычно, закрыты листвой деревьев, кроме тех мест, где красная почва обнажена, так как траву недавно выжгли. Местами выступают кварцевые скалы, много обломков кварца выносится по оврагам вниз. Так как овраги образуются здесь в плотной глине, то эрозионное действие воды слабо, и она создает глубокие, но узкие промоины. В овраге нашли обломки железной руды, содержащей титан; руда магнитная. Текущий в овраге поток прорыл себе ложе к северу от деревни. Буа подобно большинству африканских рек, истоки которых я видел, берет свое начало в сочащемся водой болотистом месте. Близко отсюда начинается и другая речка — Тембве, которая течет на северо-запад к Луангве. Видел в ее русле пальмы шуаре.
21 ноября. Вышли от истока Буа [13°40х южной широты] и сделали короткий переход до окруженной частоколом деревни Мокатобы. Жители ее отказались впустить нас, пока не придет вождь. Здесь есть немного продовольствия, и нам продали продукты. В течение некоторого времени перед этим мы жили на довольно ограниченных рационах, и разрядка была приятной. Сегодня утром после выхода немного поднимались вверх, хотя шли по той же долине, затем слегка спустились к северо-северо-востоку. Из-за восточной горной гряды Мчин-дже дули ветры, нагонявшие массу туч с дождями. Тучи, видимо, идут с юго-востока. Вид долины очень красив. Свежевымытая листва сияет чистотой, из земли пробивается молодая трава, воздух прохладен и приятен, весело поют птицы. Птичка мзие поет звонким мелодичным голосом. Здесь много крупной дичи, но нам она не попадается.
Медленно продвигаемся на север. Там, говорят, изобилие продовольствия. Я роздал около пятидесяти фунтов пороху своим людям, чтобы они могли охотиться. Благодаря этому число тюков уменьшилось до трех, п сейчас требуется четыре носильщика, так как Симон опять болен. Он втер козий жир в то место, где появились волдыри, п у него высыпали прыщи.
Жители в знак согласия поднимают голову, а не кивают, как делаем мы. Говорят, что так поступают и глухонемые.
117
22 ноября. Вышли из Мокатобы и, идя вниз по долине, которую с севера замыкает гора Кокве, пересекли в двух милях от этой деревни речку Касамбу. Ширина ее равняется четырем ярдам, а глубина — по колено. Истоки находятся в четырех милях вверх от Мокатобы в той же долине, откуда берут начало Буа и Тембве.
Нам сказали, что где-то близко пасутся слоны, и вскоре мы увидели место, где они были час назад; однако, несмотря на тщательные поиски, мы их так и не нашли. В глубоком ущелье между горами Кокве и Джасика старый негр, указывая на Джасику, сказал: «Слоны! Да они вон там. Слоны, или бивни, передвигающиеся на ногах, здесь есть всегда». Хотя нам очень было нужно мясо, мы не могли положиться на его слова и продолжали путь вниз по ущелью, в котором берет начало река Сандили. В том месте, где мы перешли ее, это был просто ручей, на берегах которого росли большие деревья, но говорят, что река эта течет в Луангву, впадающую в Замбези у Зумбо. Сандили течет на северо-запад или на северо-северо-запад. Сейчас мы находимся на склоне, идущем к Луангве, и быстро спускаемся на меньшую высоту.
Достигли деревни вождя Силуби у подошвы отдельно стоящей скалистой горы. Никакой пищи получить здесь нельзя: мазиту забрали все. Силуби дал мне плодов масуко. Население убедилось, что может обороняться от мазиту, взбираясь на скалистые высоты и бросая вниз на нападающих камни или стреляя из луков. Можно также защищаться, устраивая частоколы, и сооружение их сейчас распространяется повсеместно.
Из деревни Силуби направились к горной гряде и, пройдя через нее, оказались на сравнительно ровной местности к северу от гор. Поверхность сложена длинными зелеными грядами. Всю эту местность можно было бы назвать лесистой, но там, где жило густое население, деревья все подрезаны до высоты небольших кустов — три-четыре фута. Большие площади покрыты лишь молодыми деревьями высотой примерно с шест для хмеля. Это результат работы угольщиков, изготовляющих древесный уголь, они же всегда и кузнецы.
Пришли в деревню вождя Зеоре на Локужве. Деревня обнесена частоколом и с трех сторон окружена стоячими прудами. Мазиту приходили, разграбили все окружающие деревни, а на эту лишь посмотрели и ушли. Таким образом, у жителей было продовольствие на продажу. Жители называют себя ичева и отличаются от атумбока татуировкой. Мужчины причесываются так, что кажется, будто вокруг их головы торчат волосы из хвоста слона. Женщины носят маленькое кольцо в верхней губе, а в нижней — соломинку или палочку, свисающую приблизительно вровень с нижним краем подбородка. Одежда очень скудная. Хижины внутри частокола стоят очень
118
тесно, детям почти негде играть в узком пространстве между постройками.
25 ноября. Воскресенье проводим в деревне Зеоре. Жители думали, что мы молимся о ниспослании дождя, который сейчас очень нужен. Я разубедил их в возможности вызывать дождь молитвой.
Я не собирался отмечать на карте Локужву: это такой ничтожный ручеек, а сейчас он и вовсе пересох. Но прп переходе в следующую деревню, вождя Мпанде, мы шли по долине Локужвы и несколько раз пересекали ее русло, направленное на север к Луангве. Почва долины — жирная темно-красная глина, на ней растет такое множество лилий Amaryllis, что они совершенно маскируют цвет почвы. В тех местах, где земля расчищена мотыгой, лилии образуют чисто белый покров. Продвигаясь по долине к Луангве, спускаемся на меньшую высоту. Еще раньше нам говорили, что у Номбе-руме будет подъем.
27 ноября. Люди Зеоре не соглашались наниматься носильщиками, если им не заплатят вперед. Поэтому мы, как обычно, оставили лишние тюки и пошли вперед, а затем послали за тюками людей. Они, однако, вернулись только 27-го, а тут двое из моих людей заболели лихорадкой. Мысленно вздыхаю, ибо не знаю, как уложить все наши вещи в девять тюков. Я дорожу нашим имуществом как средством к существованию в будущем, так как знаю, что период полных дождей задержит нас на два-три месяца.
В тех местах, где Локужва образует петлю в три четверти окружности, жители соорудили обнесенные частоколом деревни. Но стоячая вода порождает болезни. Здесь в изобилии растет хороший многолетний горох, цветущий голубыми цветками. Цветки эти используются для приправы. Сейчас собирают и варят только цветки. Спросил, как называется горох. Мне сказали—чилобе и спросили, растет ли он в нашей стране. Я ответил, что нет, и они поглядели на нас с сожалением: «Несчастная страна, у них нет чилобе». Растет чилобе высоко в горах. Нигде в других местах мы его не видели. Есть еще вид гороха (Chilobe Weza) с красноватыми цветками, который едят таким же образом, но этот вид распространен сравнительно мало. Следует отметить, что каша из кукурузы или сорго никогда не подается без приправы в виде бобов или их листьев или же цветков.
Вчера вечером мужчины громко хлопали в ладоши, затем последовали подавленные крики женщины. Крики были ужасные. Потом послышались возгласы, которые женщина издавала будто в экстазе. Мужской голос отвечал ей: «Мойо, мойо». Возгласы, насколько я мог разобрать, были пятисложными, отрывистыми и вырывались с трудом. Не представляют ли
119
собой .эти вырывающиеся, изливающиеся возгласы сохранившуюся форму тех «песен», которые создавали истинные древние пророки? К концу этого излияния часто повторялась фраза: «Липьяма ута» (мясо от стрелы), это показывало, что прорицательница любит дичь, добытую стрелой и луком. Народ аплодировал и слушал внимательно, надеясь, как я полагаю, что за ее усилиями последует дождь. На другой день ее должным образом почтили барабанной дробью и танцами *.
30 ноября. Идем во владение Чилунды, или Эмборы, расположенные тоже па Локужве, превратившейся в песчаное русло шириной около двадцати ярдов с отдельными лужами в нем. Река идет почти прямо на север или на север-северо-восток. Приближаемся к области Луангвы; местность здесь поросла густым карликовым лесом. Население живет в обнесенных частоколом деревнях. Деревня вождя Эмборы расположена на узкой полосе земли (между Локужвой и другой медленно текущей речушкой), выбранной для строительства благодаря ее позиции, удобной для защиты от врага. Деревня находится вблизи горы Чипемба, в отдалении на западе и на востоке виднеются горные гряды. Как только мы прибыли, Эмбора посетил нас. Это высокий мужчина, лицом похожий на янки. Я спросил его, не принадлежит ли он к племени мотумбока, и это его рассмешило. Посмеявшись вдоволь над предположением, что он может принадлежать к такому маленькому племени манганджа, он гордо сказал: «Я принадлежу к племени пчсва, населяющему всю ту страну, куда ты направляешься». Население здесь преимущественно кузнецы. Как раз при нас вождю доставили много железа с отдаленных плавильных печей. Из него куют мотыги, которые меняют на ткани местного производства в нижнем течении Луангвы.
3 декабря 1866 г. Идем по гористой местности, покрытой карликовым лесом, в деревню вождя Канде, тоже на Локужве. Отклонились немного к западу. Деревня окружена густой изгородью из бамбука и кустистого вида фиг, который охотно растет на берегах непересыхающих рек. Там, где влага не сохраняется круглый год, этот вид не встречается. Канде — кузнец, высокий красавец. Я спросил его, знает ли он о своем происхождении. Он сказал, что его купили бабиса у чипета, а оставили у Чилунды и, таким образом, он не принадлежит ни к какому племени. Два вайяу вызвались идти с нами, и, так как они заявили, что их хозяева убиты мазиту, а Канде как будто подтвердил это, мы позволили им присоединиться
* Слуга Ливингстона Чума запомнил часть песни, три строки; он нс мог сам перевести ее, так как она на чистом языке манганджа, но последние две представляют собой в разной форме повторение фразы: «Сегодня обязательно будет дождь». — Прим ред. англ, издания.
120
Деревянный молоток для разбивания коры из волокна
к нам. Беглые рабы большей частью ведут себя плохо, но эти двое, кажется, хорошие ребята, и мы хотим, чтобы они укомплектовали нашу группу. Еще один добровольно примкнувший к нам будет пасти наших коз.
Непрерывное постукивание, слышное в деревнях, показывает, что там идет изготовление ткани из коры. Снятую с дерева кору вымачивают в воде или в яме с черной грязью до тех нор, пока не станет возможным отделить верхний из двух внутренних слоев. Затем начинают разбивать кору деревянным молотком, чтобы разделить и смягчить волокна. Головка молотка часто делается из черного дерева, на ее рабочей поверхности прорезают узкие бороздки, которые способствуют разделению и смягчению волокон, не разрывая их.
4 декабря. Идем на запад по гористой местности, поросшей карликовым лесом. По мере продвижения все чаще попадаются большие деревья, но населения здесь пет. Провели скверную ночь в Катете, мокли иод сильным грозовым ливнем, который шел довольно долго. Утро (5 декабря) сырое и душное, все небо покрыто облаками, вдалеке слышны раскаты грома. Шли три часа, не встре
чая, как пи странно, воды, но продвигались главным образом на запад и снова вышли к Локужве. Все население скопилось па этой реке.
6 декабря. Слишком болен, чтобы идти.
7 декабря. Двинулись дальше. Прошли через деревню вождя Месумбе, тоже защищенную бамбуковой изгородью, и подошли к горе Мпараве. На северной стороне у подошвы и высоко по склонам горы расположена деревня. Бабиса начали подражать мазиту: нападают на деревни манганджа и грабят их. Брат вождя Муаси подвергся нападению бабиса и сейчас находится здесь, он жаждет произвести ответное нападение. В нескольких деревнях видел крохотные хижины, фута в два вышиной, очень аккуратно покрытые листьями и обмазанные глиной. Здесь таких хижин десятки. На расспросы нам ответили, что, если в семье умирает ребенок или родственник, строят такую хижинку и, когда готовят какое-нибудь вкусное блюдо или варят пиво, немного этой еды или питья ставят в хижинку для души покойного: считается, что она всем этим пользуется.
Ширина Локужвы здесь доходит до пятидесяти ярдов, по руслу течет вода. Многочисленные большие ямы в мелкозернистом сланце русла показывают, что воды протекает много.
121
8 декабря. Здесь едят бобы читета, давно знакомые мне по стране бечуана, где эти бобы — просто растение, называемое моситсане. Здесь же это дерево в пятнадцать — двадцать футов вышиной. Корни его используют для дубления кож. Бобы толкут, кладут в сито из древесной ткани и повторным промыванием извлекают из этой массы содержащееся в ней чрезвычайно сильное вяжущее вещество. Там где вода есть в изобилии, как здесь, вещество это применяется в различных процессах. В стране бечуана бобов этих мало, и многочисленные применения вяжущего вещества неизвестны. Стручок достигает длины в пятнадцать — восемнадцать дюймов и диаметра в один дюйм.
9 декабря. Несчастный ребенок, у которого умерла мать, остался без всякой помощи. Никто здесь, ни один родственник не будет нянчить чужого ребенка. Ребенок жалобно звал мать по имени, а женщины говорили: «Сейчас придет». Я дал ребенку кусок хлеба, по оп был уже безнадежен и сегодня умер.
Сегодня утром была поднята тревога в связи с приближением мазиту, и все жители деревни стали взбираться на склоны Мпараве. Оказалось, что это была просто охота на гиену, но тут всё решительно принимают за мазиту. Сюда приходили бабиса, по их окружили и почти всех отрезали от главных сил. Муаси так стремился уйти с партией людей, чтобы контратаковать мазиту, что, получив поручение от вождя дать нам проводника, заставил этого человека в первой же деревне повернуть назад: нам пришлось продолжать путь без проводников, направились мы почти прямо на север.
11 декабря. Из-за установившихся дождей задерживаемся в лесу в месте, которое носит название «лес Чонде». Дождь идет ежедневно, большей частью во второй половине дня. Трещины в почве смыкаются, и растительность начинает развиваться буйно, с удивительной быстротой. Трава стала совсем свежей и мягкой. После мелкозернистого сланца мы встретили гранит с крупными вкраплениями талька. Деревья в этом лесу большие, много деревьев мопане. Поют и шумят птицы, все они усердно строят гнезда.
12 декабря. Двигались на север по волнистой и лесистой местности, наняли человека показать нам дорогу, если можно говорить о дороге в лесу без единой тропинки. Мы шли по звериной тропе, пока она вела на север, но, когда она отклонилась от этого курса, оставили ее. Отдыхали под баобабом с гнездом марабу — ворохом палок на ветке. Птенцы издавали щелкающий звук, когда старые птицы пролетали над ними. Нектарница с ярко-красным горлом и такой же грудкой свила на другой ветке гнездо, похожее на гнездо ткача, но без трубы. Я наблюдал, как самка на лету выискивала насекомых в коре и листьях баобаба: так что нектарница помимо того, что пьет 122
сок, видимо, еще и насекомоядна. Много следов антилоп каин, зебр, гну, черпопятых антилоп пала, буйволов, болотных антилоп, встречаются мухи цеце, паразитирующие на этих животных.
13 декабря. Достигли реки Токосуси, которая, говорят, берет начало в Номберуме; ширина ее около двадцати ярдов, глубина по колено. Река вздулась от дождей. На берегах ее остался слой черной липкой грязи. Добыл здесь антилопу пала и очень странный цветок катенде, представляющий собой вихреобразное скопление из семидесяти двух цветков, выходящих из плоского круглого корня, описать его просто невозможно. Наш проводник хотел пересечь Токосуси, текущую на северо-запад к слиянию с Луангве, а затем идти к этой реке. Но всякий раз как мы встречаемся с какой-либо трудностью, обнаруживаются лентяи. У нас не было зерна, и ipoe остались для закупки его, потратив четыре часа на работу, которую мы делали за час с четвертью. Проводнику надоело ждать, и он повернул назад, но сначала достал нам вместо себя другого. Тот не захотел идти к Луангве: никто здесь не любит выходить за пределы своей страны. Он соглашался идти на запад в деревню вождя Маранды и больше никуда. Когда стемнело, пошел дождь, и мы побрели по жидкой грязи. Мы перешли вброд несколько глубоких, заполненных водой оврагов, по которым вода текла на север или на северо-запад к Луангве. Тропинки превратились в потоки воды, а выйдя из большого леса Мопане, мы попали на равнину, покрытую чрезвычайно липкой грязью. На левом берегу Луангвы стоит крепость Маранды. Жители нас боялись, и мы с огорчением увидели, что пищи тут мало. Мазиту побывали здесь трижды, и страх, внушенный ими, помешал проведению сельскохозяйственных работ, хотя врагов удалось отбросить.
Для памяти: африканцы часто пользуются при хирургических операциях тонкой щепкой тростника, так как она острее их ножей.
Глава 7
16 декабря 1866 г. 15-го не могли ни за какую оплату достать еду; поэтому переправились через Луапгву, которая имеет примерно семьдесят — сто ярдов в ширину. Река сейчас глубока и, должно быть, всегда многоводна, так как атумбока, подчинившиеся мазиту, перевозили их на лодках через Луангву туда и обратно. Говорят, что река берет начало на севере. Берега ее аллювиальные, на них растут большие деревья; дно реки песчаное, и в русле большие песчаные мели, как на Замбези. Ни один человек не соглашался наняться к нам в проводники, и мы пошли дальше сами. Сегодня вечером определили широту: 12°40'48" ю. ш. На переправе определению широты помешали облака, как обычно бывает в период дождей.
17 декабря. Идем по заросшей кустарником местности без тропинок. Вышли к реке Памази шириной в шестьдесят ярдов с крутыми берегами. Река сейчас полноводна. Продолжали, насколько удавалось, держать прежний курс по очень трудной местности, но река заставляла нас отклоняться к северо-западу. Слышал, как в реке возились бегемоты. Дичи здесь много, но она пуглива. Застрелили двух антилоп поку (Heleot-ragus Vardonii), здесь их называют цебула. Выстрелы привлекли охотника, который согласился за мясо и оплату показать нам брод. Он сказал, что Памази берет начало в горном хребте, который отсюда уже виден (за последние две недели похода мы не видели никаких возвышенностей). Перешли реку вброд: у одного берега вода доходила до бедер, у другого была по грудь. Прошли к северу от левого берега только три мили; народ здесь оказался нелюбезным, пам не хотели сдать в наем хижину, и мы наскоро соорудили палатку из брезента и сучьев.
18 декабря. Люди ворчат, жалуясь на то, что ноги у них исколоты колючками на бездорожных переходах; я старался достать проводника, по единственный, кого удалось уговорить, 124
соглашался идти только в деревню вождя Моленга. Пришлось подчиниться, хотя это уводило нас на восток вместо севера. Когда мы пришли, нас стали расспрашивать, что же нам нужно: ведь нас не интересовали ни рабы, ни слоновая кость. Я ответил, что мы пришли сюда поневоле, так как проводник заявил, что это единственный путь во владения Ка-сембе — следующий пункт на пашем пути. Чтобы избавиться от нас, деревня выделила проводника, и мы направились к северу. Лес Мопане растет на совершенно ровной местности, и после дождей вода стоит в нем озерами, но большую часть года там сухо. Деревья очень высокие и растут в двадцати — тридцати ярдах одно от другого. Нижняя часть ствола лишена ветвей. Застрелил гну, но заблудился иа обратном пути к своим и нашел их, только когда стало темнеть. На равнине во многих местах попадаются холмики земли величиной с шапку (накопанные, вероятно, крабами). Сейчас эти холмики твердые, и ходить по ним неудобно. Лес Мопане дает железное дерево, португальское Рао Ferro. Лес красив, когда идешь по нему в ярком свете раннего утра. Но когда солнце поднимается высоко, листья поворачиваются и висят отвесно *, а деревья почти не дают тени; почва же здесь глинистая и спекается, становясь очень твердой. В разных уголках леса население устроило зернохранилища и позаботилось, чтобы не оставалось заметных тропок к ним: на случай будущих приходов мазиту.
В лесу много зимородков, оглашающих воздух своим пронзительным криком; он начинается резким высоким писком, за которым следует ряд звуков, похожих на трель свистка с горошиной. Сейчас выделяется своим щебетом птица, устраивающая гнездо из пучков тонких стеблей травы, подвешивая его на конце ветки; концы стеблей торчат из гнезда, и никаких попыток скрыть его птица не делает. Кругом хлопочет множество других птиц, слышатся разнообразные звуки птичьего пения; думается, что этот орнитологический район, пожалуй, богаче, чем район Замбези. Много цесарок, франколинов (ту-рачей), а также всяческой дичи: зебр, антилоп пала и гну.
19 декабря. Застрелил отличного самца куду. У нас нет зерна, живем одним мясом; мне легче, чем моим людям, так как я, кроме того, получаю немного козьего молока. Рост куду был пять футов шесть дюймов. Длина рогов по прямой три фута.
20 декабря. Достигли деревни Касембе **. Жалкая деревушка из нескольких хижин. Народ здесь очень подозрителен и ничего не хочет делать, не поторговавшись сначала об уплате
* Так же ведут себя листья тамаринда в жаркое время дня.
♦♦ Речь идет не о великом вожде, владения которого находятся близ озера Мверу, а об его тезке. I
125
вперед. Не достали не только зерна, но даже местных трав, хотя потратили целый день на то, чтобы запастись пищей.
После короткого перехода пришли на Ньямази, другую значительную речку, текущую с севера и впадающую в Луангву. Ньямази — река того же типа, что и Памази, с крутыми аллювиальными берегами примерно такой же ширины, но гораздо более мелкая: несмотря на то что она сейчас полноводна, глубина ее по пояс. Ширина Ньямази пятьдесят — шестьдесят ярдов. Дошли до невысоких гор, сложенных грубым песчаником. Перейдя через них и оглядываясь назад, мы убедились, что уже много дней путешествуем по совершенно ровной долине, одетой лесами. Барометр почти не показывал колебаний в высоте, составлявшей около 1800 футов над уровнем моря. Спуск в эту огромную долину начался, когда мы отошли от истоков реки Буа. Теперь эти невысокие горы, Нгале, или Нгалоа, возвышающиеся всего футов на 100 над уровнем, с которого мы пришли, показывают, что мы вышли на берег древнего озера, вода из которого ушла, вероятно когда образовался разрыв земной коры у Кебра-баса на Замбези; мы обнаружили наверху громадные полосы хорошо обкатанных камешков, вернее, холмы такой гальки из твердого кремнистого сланца с немногочисленными кусками окаменелого дерева. В оврагах виден пласт этой обкатанной гальки, поверх мягкого зеленоватого песчаника, подстилаемого в свою очередь тем грубым песчаником, который мы заметили прежде всего.
Это та формация, что и на Замбези ниже водопада Виктория. По-прежпему на севере и северо-западе видны горы (это так называемые горы Биса, или Бабиса), из них вытекает Ньямази, тогда как Памази огибает конец, или то, что отсюда кажется концом, более высокой части хребта (22 декабря). Застрелил лесную антилопу. Ночевали на левом берегу Ньямази.
23 декабря. Голод заставляет нас идти вперед. Мясной стол далеко не достаточен, от такого питания все мы испытываем слабость при ходьбе и скоро устаем. Но сегодня все же продолжали торопливый путь в деревню Кавимбы, который успешно отбросил мазиту. Сильная жара, и ходьбу в продолжение трех-четырех часов мы считаем хорошим дневным переходом. Перед вступлением в деревню присели отдохнуть; нас приняли за мазиту, и все воины деревни поднялись, чтобы убить нас, по, как только мы встали, они увидели, что ошиблись, и вложили обратно в колчаны свои стрелы. В одной хижине мы видели четыре щита мазиту; значит, мазиту не всегда одерживали верх. Щиты — жалкое подражание зулусским — сделаны из шкур антилоп канн и водяных козлов и плохо сшиты.
В ответ на наши подарки Кавимба сделал очень скромное подношение, а купить что-нибудь могли только по непомерно 126
высоким ценам. Оставались здесь весь день, 24-го, торгуясь с жителями и пытаясь купить зерно. Вождю приглянулась рубашка, и он поручил своей жене сторговаться. Опа долго ругалась и проклинала нас, и мы сносили это, но смогли получить за рубашку лишь небольшую цену. Решили праздновать рождество в другой день, в более подходящем месте. Женщины, видимо, здесь плохо подчиняются мужьям: брат Кавимбы спорил со своей супругой, и в конце каждой бурной тирады обе стороны кричали: «Принесите муави! Принесите муави!», т. е. яд для «божьего суда».
Рождество 1866 г. Никто не хотел проводить нас до деревни вождя Моэрвы. Я намекнул Кавимбе, что убью носорога, если увижу. Тогда он сам пошел с нами и повел нас туда, где рассчитывал встретить этих животных, но мы увидели только их следы. Где-то пропали наши четыре козы: то ли их украли, то ли они отбились в бездорожном лесу, что именно произошло, неизвестно. Эту потерю ощущаю очень остро: какую бы пищу нам ни приходилось есть, немного молока делало ее приемлемой, и я чувствовал себя бодрым и здоровым, однако питаться грубой, труднопереваримой едой без молока очень тяжело. 26-е провели в поисках коз, но понапрасну. При Кавимбе был слуга, несший два огромных копья, которыми вождь один на один сражается с громадным животным. Мы расстались с Кавимбой, как мне казалось, друзьями; впрочем, человек, вызвавшийся быть нашим проводником, видел его потом в лесу, и вождь будто бы советовал ему покинуть нас, так как мы-де ему не заплатили. То обстоятельство, что Кавимба, расставшись с нами, крутился неподалеку, заставляет меня подозревать, что он взял наших коз, но я в этом не уверен. Потеря коз подействовала на меня сильнее, чем я мог предполагать. Теперь моя еда состоит из небольшой порции трудноперевари-ваемой каши, почти безвкусной, и я мечтаю о лучшей пище.
27 декабря. Проводник попросил выдать полагающийся ему отрез, чтобы носить его в пути, так как было мокро, шел дождь, а его кусок древесной ткани плохо прикрывал тело. Я согласился, и он сбежал при первом удобном случае, выполнив тем самым совет Кавимбы. В этих местах дождь выпал рано и вся трава уже дала семена. Днем подошли к горам на севере, от которых берет начало Ньямази; некоторое время шли вверх по руслу маленькой речки, затем вышли из долины наверх. В начале подъема, в русле речки, пласт гальки иногда достигал в толщину пятидесяти футов; при дальнейшем подъеме мы встретили слюдяной сланец, поставленный на ребро, затем серый гнейс и, наконец, изверженный трапп среди кварцевой породы с большой примесью блестящей слюды и талька. Когда мы остановились на отдых, к нам подошли два охотника за медом. Они охотились с помощью птицы-индикатора; птица
127
прилетела, когда они пришли, и спокойно ждала пх, пока они курили и болтали, затем отправилась с ними дальше *.
Мухи цеце, очень многочисленные внизу, летели за нами, пока мы поднимались, но, когда высота увеличилась еще на тысячу футов, мухи постепенно стали отставать и покинули нас. На закате расположились лагерем около воды на прохладной высоте и сделали себе укрытия из веток густолиственных деревьев.
28 декабря. Три человека, охотники за пчелами, подошли к нам, когда мы снова собирались в путь, и сказали, что деревня Моэрвы близко. Первая группа охотников говорила нам то же, по мы уже так часто проходили большие расстояния до мест «пафупп» (близких), которые в действительности были «патари» (далекими), что начинаем думать, не значит ли «пафупи» просто «желаю вам отправиться туда», а «патари» имеет обратный смысл. В данном случае «близко», как оказалось, значило час и три четверти ходу от места нашей ночевки до деревни Моэрвы.
Глядя назад с высоты, которой мы достигли, видим большую равнину, покрытую темно-зеленым лесом, и в ней полосу желтоватой травы, где, вероятно, течет Луангва. На востоке и юго-востоке на пределе видимости равнину ограничивает стена синих гор милях в сорока — пятидесяти отсюда. Говорят, что Луангва берет начало в стране Чиболе, прямо к северу от Макамбье (района, в котором расположена деревня Моэрвы). Оттуда река течет на юго-восток, затем поворачивает туда, где мы переправлялись через нее.
Моэрва пришел ко мне в хижину. Он пытался обычными мелкими хитростями побудить нас купить все нам нужное здесь, хотя цепы тут непомерно высокие: «Впереди ничего нет, там сильный голод. Вам нужно купить пищу здесь и нести с собой, чтобы прокормиться». Я спросил у него имя ближайшего вождя, по оп пе захотел сообщить его. Наконец я сказал ему, чтобы он постарался говорить, как полагается мужчине. Тогда он сообщил, что первый вождь из племени лобемба Мо-туна, а следующий — Фафунга. У пас нет ничего: по дороге сюда мы пе встречали животных, а переносить голод трудно. Подарив Моэрве хороший большой отрез, мы добились того, что оп приготовил рагу из маэре (Eleusina сагасапа), т. е. пшена, и желудка слона. Было так приятно поесть как следует, что я хотел дать ему еще отрез, тем более что он, посылая ужин, передал, что завтра приготовит еще еду и в большем
* Эта удивительная птица перелетает с дерева на дерево впереди охотника, громко чирикая, и не успокаивается, пока он пе дойдет до того места, где находится пчелиный улей. Здесь она спокойно ждет, пока охотники не снимут мед, а затем кормится выпавшими на ее долю отломившимися кусочками сотов.
128
количестве. На следующий день вечером, когда его спросили об ужине, он сказал, что посланный солгал, ничего больше не готовили.
У бабиса круглые головы, курносые лица, нередки лица с сильно выдающимися скулами, глаза с косым разрезом, наружный угол приподнят. Похоже на то, что у них большая примесь бушменской крови, многие могли бы сойти за бушменов пли готтентотов. Возможно, что и бабиса и вайяу смешивались с этими племенами, что могло бы объяснить их привычку странствовать. У женщин принято обнажать верхнюю часть зада, приспуская очень жесткую ткань. Они запиливают зубы, губного кольца не носят. Волосы причесывают так, чтобы они лежали в сетке на задней стороне головы. Мужчины приветствуют друг друга, почти ложась на сппну и хлопая в ладоши, при этом они производят губами малопристойный звук.
29 декабря. Провели день в Маламбве, но ничего не получили, кроме небольшого количества маэре, которое скрипит на зубах и в желудке. Чтобы мазиту не уморили их голодом, жители возделывают в лесу небольшие круглые участки на большом расстоянии друг от друга. Участки диаметром ярдов в десять или немногим более удобряют золой и засевают этим просом или засаживают тыквой, чтобы мазиту во время нападения были не в состоянии унести тыквы или собрать просо, зерна которого очень мелкие. Население здесь не храбрее, чем другие африканцы, но хитрее. На обычные вопросы они дают только неправильные ответы, по возможно, что в данном случае это вызвано неблагожелательным отношением к нам из-за того, что мы не хотим менять товары па слоновую кость.
30 декабря. Идем в деревню вождя Читембы, так как он, говорят, не бежал от мазиту и потому имеет запасы пищи для продажи. В то время как мы отдыхали, нас нагнал Моэрва с полной свитой из мужчин, женщин и собак. Он направился на охоту на слонов. Мужчины были вооружены большими копьями. Собаки выдрессированы отвлекать внимание слона, в то время когда охотники нападают на него с копьями. Женщины готовят мясо и строят хижины. С охотниками идет кузнец, чтобы чинить копья, если они сломаются.
Проходим по ровным плато, на которых очень продуманно проложены дороги: не чувствуется даже, что путешествуешь по гористой местности. Вся она покрыта густым лесом, часто попадаются деревья с подрезанными сучьями. Обрезку сучьев делают для получения коры. В изобилии растет фруктовое дерево масуко. Из коры цезальпиниевых и камедных деревьев изготовляют ткань.
Бросаются в глаза большие массы гематита, часто содержащие и металлическое железо, попадается и конгломерат с включениями кварцевых обломков. По-видимому, когда в
В Д. Ливингстон
129
нижних областях существовали озера, с более высоких мест туда стекали большие количества воды из железистых источников; так образовались отложения железной руды. Гематит подстилается серым гранитом или кварцем с нримесыо талька, иногда гнейсом.
Лес звенит от пения птиц, занятых свиванием гнезд. Много франколинов, они пугливы. Кричат козодои и еще какая-то птица, крик которой сложнее, с переливом, и голос чище: «о-о-о!» Цветут ничем не приметные пестрые цветы, но местное население хорошо знает, какие растения съедобны, а какие нет. Я заглянул в корзины женщины, собиравшей листья на ужин; в ней было восемь или десять разных видов листьев и, кроме того, грибы и орхидейные цветы. Сегодня несколько раз с северо-востока и с востока-северо-востока налетали шквалы с ливнями. Не знаем, когда придем в какую-нибудь деревню, так как бабиса не говорят, где они расположены. Вечером встали лагерем у ручья и соорудили себе укрытия, но еды было так мало, что мне всю ночь снились обеды, которые я когда-то ел, или обеды, которые я мог бы есть.
Я сделаю эту прекрасную страну более известной людям. Не хватает слов, чтобы описать ее богатства, но большая их часть пропадает даром из-за работорговли и внутренних войн.
31 декабря. Вышли утром после дождя. С деревьев и листьев травы капало, где-то рычал лев, но мы его не видели. Какая-то женщина, пришедшая издалека, построила аккуратную крохотную хижину на пепелище материнского жилища; несомненно, приношение пищи, которую она поместила в хижинку, и весь этот обряд дочернего благочестивого почитания принесли утешение душе бедной скорбящей.
Пришли в деревню вождя Читембы, но она оказалась покинутой жителями. Бабиса на время сбора урожая частично разбирают свои хижины и перетаскивают кровлю к участкам, где и живут до конца работ. Оставление жилищ на время необитаемыми приводит к исчезновению в них многих насекомых. Мы видели, что, куда бы ни приходили работорговцы бабиса или арабы, они оставляют после себя клопов. Было бы хорошо, если бы все причиняемое ими зло ограничивалось только этим. Когда мы пришли, Читемба работал на своем участке, но он скоро появился и предложил нам па выбор любую из неразобранных хижин. Читемба — старик, он гораздо откровеннее и правдивее, чем последний вождь. Он сказал, что Читапапга — верховный вождь всех абемба.
Три пли четыре женщины, которые при нас в деревне Моэрвы исполняли танец для вызывания дождя, оказались здесь и занимались тем же; лица их были напудрены мукой, они держали в руках топоры и подражали, как могли, мужским голосам. Получил просо (маэре) и курицу.
130
Кончается 1866 год. Он был не так плодотворен, как я рассчитывал. Попытаюсь добиться больгйего в 1867 г. и быть лучше — проявлять больше терпения и любви. Пусть всевышний, которому я вручаю пути свои, приведет к вершинам мои желания и поможет мне преуспеть! Пусть все грехи 66-го года будут прощены мне ради Христа.
1 января 1867 г. Пусть тот, кто был полон милости и правды, наложит на меня отпечаток своего характера.
По желанию моих людей остаемся на сегодня в деревне Читембы Мбулукута, так как сегодня новый год. К тому же здесь можно достать еду.
2 и 3 января. Остались на месте из-за надвигавшегося дождя. Купил похожее па крысу животное сензе (Aulocaudatus Swindernianus), рад был, что достал хоть что-то мясное.
4 января. Идет дождь. Термометр, градуированный в высотах по точке кипения, показывает, что мы находимся па высоте 3565 футов над уровнем моря. Высота по барометру (над уровнем моря) 3983 фута. Получили здесь немного проса. Мы предпочитаем выжидание ходьбе под дождем, который промачивает насквозь и портит наши товары. У нас нет ни сахару, ни соли и, следовательно, нет запасов, которые бы растворялись, но от дождя легко портятся ткани и порох. Еда тяжелая и скудная. Все время ощущаю голод и постоянно, вместо того чтобы крепко спать, вижу сны о хорошей пище. Даже в часы бодрствования перед моим воображением встают отчетливо вкусные блюда прежних времен. Это довольно странно, так как я обычно не вижу снов; собственно говоря, я почти никогда не вижу снов, кроме как перед заболеванием или когда болен *.
Находимся на северном (вернее, северо-западном) краю большой долины Луангвы. Приходящий с востока дождь выпадает здесь в верхней и нижней части долины, но значительная ее часть еще не напиталась как следует влагой. Все травы уже дали семена, и все же стебли с семенами не выше двух футов. Пастбища здесь превосходные. Население использует время непрерывных дождей для охоты на слонов, которые застревают в грязи, погружаясь в размокший мягкий грунт на пятнадцать — восемнадцать дюймов; даже слону, такому сильному животному, трудно в этих условиях убежать.
5 января. Погода все еще задерживает пас. Как только сильные дожди прекратятся и настанет ясный день, мы тронемся в путь.
6 января. После воскресной службы ко мне явились два человека сказать, что идут в Лобембу и могут проводить нас
* Хотелось бы заметить, что Ливингстон умел засыпать, когда захочет, почти моментально. В любое время он мог освежить себя сном: для этого ему было достаточно тенистого дерева, под которым он мог бы расстелить циновку. — Прим. ред. англ, издания.
б*
131
в деревню вождя Мотуны. Дня два назад тоже приходил один проводник, но у него был такой неприятный взгляд, что мы все от него отшатнулись. Лица этих двух нам понравились, по они оказались не такими удачными проводниками, как мы надеялись: они повели нас на запад без дороги. Шел мелкий дождь, и нам не хотелось вступать в лес без них. Жилье здесь можно встретить только на больших расстояниях одно от другого, нет и животных. Днем подошли к глубокому ущелью, заросшему гигантским строевым лесом и бдмбуком. На дне ущелья течет река Мавоче.
Из-за сырости все деревья поросли лишайником. На крутом спуске было так скользко, что двое из моих людей упали; один из них, несший хронометры, упал дважды. Это было несчастьем, так как при этом у часов изменился ход, что выяснилось при первом же сравнении часов вечером. В деревне Мотуны нет пищи, но вождь все же попытался вымогать у нас ткань, требуя четыре ярда, на том основании, что он владеет этой местностью. Мы заявили, что в таком случае выйдем из его деревни и соорудим себе шалаши на «божьей земле», т. е. на невозделанных местах, тогда он попросил нас остаться. Из этой деревни видна очень высокая гора Чикокве на запад-юго-запад отсюда. Народ, живущий в этих горах, называется матумба. Здешние жители носят наименование локумби, но, как бы ни назывались отдельные племена, все это бабиса, подчиненные бабемба; их привычное занятие — работорговля довела их до жалкого состояния жителей джунглей. Питаются они в основном дикими фруктами, корнями и листьями. При возделывании земли под просо здесь пользуются деревянной мотыгой, орудие имеет V-образную форму и делается из сука с отростком; острый конец имеет в диаметре около дюйма, этим острием они царапают почву, по которой сначала разбрасывают семена. Утром, когда мы проходили мимо участков, примерно дюжина молодых людей были заняты таким делом на своих маленьких участках.
Местность вся — волнистая равнина; насколько хватает глаз, лежит зеленый покров, а дальше все, что мы видим, кажется синим. Из зелени выглядывает множество пестрых цветов. Там и тут ярко-красные лилии (Lilium chalcedonicum), светло-синие или желтые цветы имбиря, красные, оранжевые, желтые и белые орхидеи, бледные лобелии и многие другие. Но их присутствие не нарушает общего зеленого колорита. По мере подъема на более высокую часть плато травы с розовыми и красновато-коричневыми околоплодниками придавали свой оттенок лугам и ласкали глаз. В самом начале перехода мы свернули в сторону и, чтобы пас по вымочил дождь, укрылись в старых шалашах бабиса. Охотники за рабами строят их в виде круга с одним выходом. Ряд шестов ближе к центру 132
образует опорный крап круглого навеса, эта круглая хижина или навес строится без перегородок.
9 января. Поднялись на гряду твердого песчаника. Два человека, сопровождавшие нашего проводника, время от времени издавали крик, чтобы привлечь внимание птицы индикатора, но опа не появлялась. В одном месте видели на земле следы жестокой борьбы: здесь был убит и съеден водяной козел, но никакой дичи мы не встретили. В определенное время года сюда приходят слоны и буйволы, сейчас опи перешли в другие места. Долины очень красивы, места, где сочится вода, покрыты низкой жесткой травой, придающей долине вид содержащегося в порядке помещичьего парка; но места эти переполнены водой — это гигантские «губки». Проходя по ним, нужно тщательно следить за тем, чтобы пе провалиться в глубокую яму с водой — след ноги слона или буйвола. Вода обычно доходит до середины башмака, и мы шагаем, хлюпая по похожему па лужайку болоту. В этих очаровательных диких долинах сейчас нет жителей; сегодня нам попались на глаза холмики, некогда искусственно насыпанные для того, чтобы на них сажать зерновые, и шлак из железоплавильных печей. Проводник наш очень обижался на то, что не получает мяса и муки, хотя дома привык есть листья; впрочем, без большого труда он нашел себе обед в лесу. Мой запас муки сегодня кончился, и Симон дал мне из своего. Меня мучает не то, что неприятно есть невкусную пищу, а то, что никогда не чувствуешь себя сытым. Я мог бы заставить себя проглотить очень непривлекательный обед и не вспоминать об этом, но маэре порождает сосущее ощущение, которое преследует тебя непрестанно днем и ночью.
10 января. Преодолели сильное течение реки Муаси, текущей па восток к Луангвс. Днем, раньше чем мы успели укрыться, нас насквозь промочил чрезвычайно сильный грозо* вой ливень. Двое из наших сбились с дороги, а двое отстали и потерялись, так как следы смыло дождем. Местность волнистая, покрытая джунглями, без каких-либо признаков тропинок. Мы находились в ложбине, и наши выстрелы не были слышны, пока мы не взобрались на высоту, где услышали ответную стрельбу. Слава богу, никто не потерялся: отставший может здесь долго блуждать, пока доберется до деревни. Сегодня утром Симон дал мне еще немного своей муки, а сам пошел пе поевши. Я затянул пояс на три дырочки, чтобы смягчить голод. Собрали скверные дикие фрукты вроде тех, что в Индии называют джамбо; в полдень мы достигли деревни Чафунга. Здесь тоже голод, но несколько человек, убивших слона, пришли продать нам сушеное слоновье мясо. Оно припахивало, и цена была высокая, однако сосущий голод вынуждал отдавать за еду лучшее, что у нас есть.
133
12 января. Сегодня утром я присел около дерева, и голова моя оказалась на расстоянии всего лишь одного ярда от африканской гадюки солидных размеров, свернувшейся среди ростков у корней, но она окоченела от холода. Очень хорошенькая маленькая африканская гадюка лежала на тропе, тоже окоченевшая. Здесь эти змеи редко причиняют вред, но в Индии дело обстоит иначе. Скупили всю еду, какую удалось достать, но этого недостаточно для предстоящего похода к Чамбези, где, как говорят, пища имеется в изобилии. Пришлось снова путешествовать в воскресенье. Шли вдоль речки до впадения ее в маленькое озеро Мапампа, или Чимбве, длиной около пяти миль н шириной в полторы мили. В озере водятся бегемоты, па берегах его паслись антилопы поку.
15 января. Нам пришлось переправляться через Чимбве у его восточного конца, где ширина составляет целую милю. Проводник отказался показать нам другой, более короткий брод выше по течению реки, впадающей в озеро с востока, а я, переправлявшийся первым, позабыл распорядиться относительно бедной собачки Читане. Воды было по пояс, дно в озере мягкое, торфянистое, с глубокими ямами, а северный берег кишит пиявками. Мои люди, как и я сам, были слишком заняты сохранением собственного равновесия, чтобы подумать о храбром маленьком животном, и собака, должно быть, плыла, пока не затонула. Читане так успешно держал всех деревенских псов на расстоянии от наших хижин, что ни одна не смела приблизиться, чтобы украсть что-нибудь, и сам никогда ничего не тащил. В походе он следил за всей партией, бегая то вперед, то к заднему концу каравана, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Он становился постепенно желтовато-рыжим, и вот теперь погиб в озере, которое мои люди назвали «водой Читане».
16 января. Идем по горам, сложенным красивым белорозовым доломитом, скудно прикрытым горной травяной растительностью и деревьями. Как обычно, дождь заставил нас сделать раннюю остановку, кроме того, нас побудили задержаться дикие фрукты.
В одном месте мы натолкнулись на группу жителей, питающихся плодами масуко и изготовляющих циновки из черенков листьев пальмы шуаре (рафия). Нам тоже приходится туго: в запасах ничего, кроме небольшого количества проса (маэре) и пресных лепешек, испеченных в золе. Делаем вид, что сваренный из поджаренных зерен напиток — кофе.
Наш проводник, медлительный парень, повернул назад, потому что не получал лучшего питания, чем у себя дома, и так как знал, что, если бы не его упрямство, мы не потеряли бы собаку. Нет нужды повторять, что северные склоны покрыты сплошь лесом. Земля сейчас раскисла, просачивающиеся 134
п ложбинах источники переполнены, ноги все время мокрые. Течение в речках сильное, вода бежит чистая, несмотря на то что сейчас половодье. Можно угадать, какие из них текут круглый год, а какие просто пересыхающие горные потоки. Текут они на север и на запад к Чамбези.
17 января. Из-за дождя задержались до полудня в старом лагере работорговцев бабиса. Потом все же пошли под дождем. Подошли к доломитовым горам, камень везде покрыт белым лишайником пепельного цвета. Отсюда тропа ведет вдоль хребта, разделяющего Лотирп, которая течет па запад, и Лобо, направляющуюся на север. И наконец мы вышли к Лобо, шли по ее берегу, пока не достигли деревни Лизунги. Ширина Лобо около пяти ярдов, по река очень глубока (половодье), вода в ней чистая, как, впрочем, сейчас во всех речках. Перейти через такую речку можно, только срубив дерево на берегу так, чтобы оно легло поперек наподобие моста. Речки эти не размывают берега, защищенные растительностью. Заметил, что коричневый ибис (это обычно шумная птица), когда его согнали с дерева, на котором находилось гнездо, постарался сдержать свой резкий голос и, только очутившись приблизительно в четверти мили от гнезда, начал громко кричать: «А-а-а!»
18 января. Вождь Лизунги Чаокила принял наш подарок, но ничего не дал в ответ. Позже пришел представитель от Читапангвы и потребовал подарка покрупнее, так как Чита-пангва — более важный вождь. Представитель вождя сказал далее, что если ему дадут четыре ярда коленкора, то он распорядится, чтобы все приносили нам пищу в изобилии, и притом не только здесь, но по всей дороге до самого места пребывания верховного вождя страны лобемба. Я предложил, чтобы он для начала приказал Чаокиле дать нам немного еды в ответ на наш подарок. Это привело к тому, что Чаокиле пришлось отдать свой отрез представителю Читапангвы: мы увидели, что все голодающие к югу от Чамбези просто бедняги, находящиеся в зависимости от бабемба, или, вернее, их рабы, сеющие лишь немного, и то только па круглых участках в лесу, о которых уже упоминалось, чтобы таким образом не дать завоевателям забрать больше, чем малую часть урожая. Подданные верховного вождя бабиса занимаются работорговлей, и дурные последствия такого промысла налицо: страна их обезлюдела, и народ абсолютно никому не доверяет.
19 января. Большую часть дня шел дождь. Вычислил долготу позиции на горе, которая, говорят, называется Мпинп, лучше было бы назвать ее горой Читане; у нашего медлительного проводника я не смог выяснить название горы: вероятно, он и не знал его. Широта 11°9'2" ю. ш. Долгота 32°Г30" в. д. Высота над уровнем моря (по барометру) 5353 фута. Высота
135
лад уровнем моря (по точке кипения) 5385 футов — разность 32 фута *.
Кругом только голод и непомерные цепы, народ живет грибами и листьями. Заметил, что из грибов берут только пять или шесть сортов, а десять сортов не трогают. Есть сорт грибов, шляпка которых достигает размеров тульи мужской шляпы. Цвет этого гриба белый, посередине шляпка имеет коричневый оттенок. В жареном виде этот гриб очень хорош, называется он мотента, есть еще мофета, босефве, пакабуса и чисимбе; чисимбе делится на дольки, снаружи он зеленый, внутри розовый, мясистый; им пользуются как приправой к остальным. Должно быть, нужен порядочный опыт, чтобы научиться отличать съедобные грибы от ядовитых.
Достаем у населения слоновье мясо. Сказать, что оно припахивает, -- значит дать совершенно невыразительное название его состоянию. Мясо очень горькое, но мы пользовались им как приправой к каше из маэре. Ни одна часть животного не пропадает даром: все, включая кожу, разрезается на куски и идет в продажу. Никто из пас не притронулся бы к этому мясу, если бы у нас было что-нибудь другое, так как подлива, в которую мы кладем кашу, похожа на водный раствор алоэ, но эта подлива устраняет появление изжоги, вызываемой маэре в чистом виде. Я заменяю эту подливу отваренными грибами. Все же мы никогда не отказываемся от мяса, если его можно купить, так как, видимо, оно уменьшает усталость, ощущаемую при питании фруктами и другой пищей джунглей. Аппетит в этой стране всегда отличный, и переносить голод особенно тяжело. Вероятно, недостаток соли усиливает неприятное сосущее ощущение.
[Мы подошли к рассказу о несчастье, важность которого невозможно преувеличить; мы видим, как последствия его сказывались на состоянии д-ра Ливингстона в течение последующих месяцев. Можно не сомневаться, что тяжелая форма, в которой протекали затем его болезни, главным образом зависела от этого происшествия, и вряд ли можно считать неправильным предположение, что именно с этого момента его здоровье стал подтачивать яд лихорадки, с которым он не имел возможности бороться, так как у пего не было хинина.
Нужно настоятельно подчеркнуть, что исследователи должны распределить важнейшие лекарства таким образом, чтобы полная потеря стала почти невозможной. Три или четыре жестяные коробки, содержащие каломель, доверовы порошки и, главное, запас хинина, должны быть положены в разные тюки, и тогда, если и произойдет несчастье вроде
* Вершина горы (по барометру) GG38 футов.
136
того, о котором рассказывает Ливингстон, оно не будет непоправимым (Прим. ред. англ, издания)].
20 января. Проводник отказался идти дальше, и мы пошли без него. Два вайяу, присоединившиеся к нам в деревне вождя Канде, сбежали. Они всю дорогу верно несли свои обязанности и во всех случаях стояли на нашей стороне. Они хорошо знали местный язык и потому были чрезвычайно полезны. Никто не думал, что они дезертируют; оба были свободными людьми — их хозяев убили мазиту — и это обстоятельство и их стойкое, хорошее поведение побуждало нас доверять нм больше, чем другим бывшим рабам. Но они покинули нас в лесу; пошел сильный дождь и стер все следы их шагов. И что особенно усугубило потерю — они унесли то, без чего мы не могли никак обойтись, — ящик с лекарствами, который они наверняка выбросят, как только раскроют его и рассмотрят свою добычу. Утром один из дезертиров обменялся грузами со слугой по имени Барака, которому был поручен ящик с лекарствами, ибо он был внимательным и осторожным носильщиком. Вайяу сделал это потому, что вместе с ящиком лекарств были связаны пять больших отрезов, вся одежда и бусы Бараки, которые оп тщательно берег. Вайяу предложил понести на очередном переходе этот тюк, чтобы помочь Бараке, а тому дал взамен свой груз, в котором не было тканей. Лес здесь такой густой и высокий, что у нас не было никаких шансов увидеть беглецов хоть на мгновение. Дезертиры унесли всю нашу посуду, большой ящик пороху, муку, купленную нами за дорогую цену, чтобы продержаться до Чамбези, инструменты, два ружья и патронташ. Но самой тяжелой потерей был ящик с лекарствами. У меня было ощущение, что я теперь получил смертный приговор.
Все прочие виды имущества я распределил по тюкам на случай утери какого-либо груза или дезертирства носильщиков, по мне и в голову не приходило, что я могу лишиться драгоценного хинина и других лекарств. Другие потери и неприятности я воспринимал просто как часть того подспудного течения беспокойных событий, которое не перестает сопровождать даже самое безмятежное существование. Конечно, исследователю, стремящемуся принести пользу своей стране и своему народу, не стоит сетовать на такие вещи, но эту потерю я ощущаю очень остро. Может оказаться, что это событие к лучшему, так как потеря лекарств устранит источник подозрений среди суеверных, боящихся волшебства племен севера. А я-то рассчитывал на лекарства как на источник помощи для моих людей и для местных жителей.
Мы вернулись в Лпзупгу и отрядили двух человек назад, в деревню Чафунги, чтобы перехватить дезертиров, если они пойдут той дорогой. Но вполне вероятно, что, имея наш запас
137
муки, они будут держаться как можно дальше от пашен партии и совсем исчезнут. У этих вайяу было мало возможностей научиться хорошему: их продали в молодости в рабство, они попали в самую худшую из школ, где нельзя научиться быть честным и сохранять честь, но долгое время они вели себя хорошо. Однако, получая плохую и скудную пищу в Лобисе, они шли мокрые и измученные под лесной капелью, проводили голодные ночи и изнурительные дни и, должно быть, потеряли терпение. У них нет чувства чести или во всяком случае оно не так сильно, как должно быть у нас, и они поддались соблазну, которому мы их подвергли из-за их хорошего поведения. Некоторые люди, которых мы встречали в этом путешествии, казалось, рождены были с низкой и подлой душой. Это большое несчастье для них самих и для всех, кому приходится иметь с ними дело, но их нельзя винить в этом так же сильно, как тех, кто пе склонен от природы к низости, кто воспитан в отвращении к пей. Все это так, но утеря этого ящика с лекарствами страшно грызет мою душу.
21 и 22 января. Остались в Лизунге. Почти весь день идет дождь. Купили у вождя все маэре, какое он соглашался продать. Сейчас вынуждены продолжать путь и идти в следующую деревню, чтобы купить пищи. Сейчас наши главные трудности — недостаток пищи и дождь. Здесь, на северном склоне гористого плато, выпадает больше дождя, чем в других местах: облака, приходящие с севера, изливают свои сокровища в сильных грозовых ливнях, затопляющих всю местность к югу от края плато. Дождевые тучи приходят главным образом с запада.
23 января. Вчера после перехода в пять и три четверти часа пришли к обнесенной частоколом деревне вождя Чибан-ды. И здесь тоже пищи нет. Перешли через порядочную речку Мапампу (шириной, вероятно, ярдов в десять), быстро мчащую свои воды на восток. Весь остальной путь шли темным лесом. Отправил людей в деревню Муаси купить еды. Если им это удастся, то завтра идем к Чамбези, на другой стороне которой, как согласно утверждают все доходящие до нас сообщения, можно получить сколько угодно пищи. Все мы чувствуем слабость и легко устаем, нас терзает непрестанный голод, и не удивительно поэтому, что в этих записях столько места занимают вопросы желудка. Дело тут не в простой нехватке вкусных блюд, а в настоящем остром голоде и голодной слабости.
24 января. После четырех часов ходьбы по девственному темному лесу вышли к реке Мовуши, которая здесь течет медленно, извиваясь по болотистой долине в милю шириной, и заполняет эту долину. Мовуши течет с юго-востока и впадает в Чамбезн приблизительно в 2' к северу от нашей стоянки.
138
Деревня Моаба находится на восточной стороне болотистой долины Мовуши, и подход к деревне очень труден, так как в ряде мест вода доходит до подбородка.
Я решил поставить шалаши на западной стороне и послать на другой берег людей за пищей. Слава богу, мы нашли здесь наконец хороший запас маэре и земляные орехи. Но во всем этом горном районе дерево ньянда, из коры которого делают ткани, растет в таком изобилии, что население одето хорошо и мало интересуется нашими материями. Модны спине и красные бусы, и, к счастью, у нас есть красные.
25 января. Остались в Моабе и отдали размолоть наше маэре в муку. В деревне держат крупный рогатый скот, овец и коз. На другом берегу Чамбези есть все, притом в еще большем количестве; мы сможем, значит, нагулять наш утерянный вес. В этих местах водятся буйволы, по мы не видели их. Будь возможность добыть дичь, я бы пошел охотиться. Однако охота здесь в основном ведется с помощью хопо, и мы проходим мимо целых милей изгородей, внутри которых, должно быть, погибло много животных. Когда идешь по лесу, то удивляешься, что встречаются только старые следы дичи. Отсутствие ее объясняется уничтожением животных в хопо. Изгороди сжигают, а удобренное золой пространство засаживают тыквами обыкновенными и с удлиненным горлом, для сосудов.
В деревне Чибанды видел зеленые мясистые грибы, называются они чисимбе. В ступку, в которой женщины толкут другие сорта грибов, добавляют один-два чисимбе как приправу, придающую особый вкус всей массе. Мне не удалось выяснить, каковы свойства чисимбе, если есть этот гриб в чистом виде. Но опыт показывает, что питание грибами годится только для того, чтобы снились ростбифы прежних дней. От этих снов изо рта течет слюна, и подушка по утрам мокра от нее.
Бабиса очень подозрительны. Вследствие этого за все нужно платить вперед, и мы установили, что, сделав подарок вождю, мы только даем ему возможность обмануть пас и не накормить ужином. Бабиса ничего не дают друг другу даром, и если это влияние торговли, то я предпочитаю африканцев, которые не торгуют.
В речках появилась рыба. На большей высоте попадалась только мелочь, какую не стоит ловить. Лес по ночам и ранним утром оглашается криком, состоящим из громкой дважды повторенной печальной ноты, за которым следует несколько более низких нисходящих звуков. Какая-то новая (по крайней мере для меня) птица заставляет весь лес звенеть от ее крика.
Когда коршуны видят, что мы строим шалаши, они заключают, что мы убили какое-либо животное. Но, понаблюдав за
139
нами некоторое время и не видя никакого мяса, они улетают. Это наводит на мысль, подтверждаемую и другими фактами, что коршуны руководствуются только зрением. Для украшения головных уборов негры пользуются красящим веществом нкола, по-видимому добываемым из красного дерева (Baphia nitida). Наносят его и на ткань из коры, чтобы придать ей красивый вид. Срубленное красное дерево обжигают, чтобы вызвать появление интенсивной окраски. Затем, когда окраска появится, дерево измельчают в порошок.
Камедное дерево при повреждении коры изливает смолу. Видел массу смолы, упавшей на землю.
26 января. Прошли на север вдоль Мовуши, вблизи места впадения ее в Чамбези и расположились в покинутой временно деревне. Вечером застрелили взрослого самца цебулу, или поку. От копчика морды до корня хвоста длина антилопы равнялась пяти футам трем дюймам, длина хвоста один фут, высота до холки три фута, окружность груди пять футов, длина рогов от конца до места прикрепления девять с половиной дюймов, длина рогов по кривой шестнадцать дюймов, на рогах по двенадцати колец, на одном сзади был гребень в полдюйма шириной и в полдюйма вышиной, сужавшийся к концу рога, вероятно случайного происхождения. Цвет шерсти рыжевато-желтый, темные места спереди на ногах и на ушах, живот почти белый. Пуля попала позади плеча, прошла в селезенку и вышла с другой стороны, но раненая антилопа пробежала сто ярдов.
27 января. Все утро лил дождь, но с запасом мяса мы устроились в старых хижинах неплохо. Утром, меняя одежду, испугался, увидев собственную худобу.
28 января. Прошли пять миль вдоль Мовуши и Чамбези к месту переправы, позволяющей, как говорят, избежать переправы через три реки на другой стороне. Широта 10°34' ю. ш. На Чамбези половодье, вода чистая, между линиями деревьев, обозначающими истинные берега реки, пе более сорока ярдов. В воде и на берегах обычные признаки богатой фауны этой извилистой реки, текущей на запад. Лодочник был чрезвычайно подозрителен: когда мы согласились уплатить вперед, он просил еще отрез и, хотя ему была обещана полная уплата, как только мы все будем благополучно перевезены, держал последнего из наших людей па южном берегу в виде залога за этот кусок коленкора. После уплаты он тут же убежал.
Шли на север вброд через обводненную разливом равнину в две мили. Люди приходят сюда промышлять в реке Clarias capensis, вид сомов. По правую руку текла заросшая осокой речка Ликпндази, в которой водятся бегемоты. Ночевали в лесу и никого не видели. На следующий день встретили группу жителей, пришедших из деревни посмотреть на нас. Сейчас мы 140
уже в стране лооемоа, но у местного населения не оыло ничего, кроме утешения нас надеждой, что в деревне Читапангвы всего много. Перед деревней простирается полмили сочащегося водой луга и илистого болота, и, как обычно, она окружена частоколом. Ночью жители очень боятся зверей и тщательно запирают ворота, даже во временных деревнях. Позже, когда мы были в Молембе (деревня Читапангвы), лев убил двух человек. Наш лодочник на Чамбези выказывал большой страх перед крокодилами, когда один из пас мылся на берегу реки. Признаки изобилия дичи, слонов и буйволов, но никаких животных не видели.
29 января. Недалеко от конца последнего перехода нам показали место,, куда ударила молния; она прошла вниз по камедному дереву, не повредив его, затем десять ярдов горизонтально, здесь разделилась па две ветви и пошла вверх по муравейнику; путь ее был ясно обозначен увядшей травой. На другой день на берегах Мабулы мы увидели засохшее дерево, пораженное молнией. Молния расколола дерево на большие щепки, отбросив их на расстояние в шестьдесят ярдов по одну и на тридцать ярдов по другую сторону от него, остался только пень; на участках, где молния прошла горизонтально, увяла трава.
30 января. Идем на север под капелью по почти нехоженым лесам и по сочащимся водой болотам.
31 января. Идем лесом, но теперь встречаются возделанные участки больших размеров, чем в Лобисе.
Негр предложил нам купить у него толстый брус меди длиной в фут, шириной в три дюйма. Много твердолистной акации и мохемпи. На равнинах, где пробиваются источники, растет вид травы с розовыми стеблями и желтыми семенами, очень красивый. В полдень достигли речки Лоппри, питающей водой ров перед частоколом Читапангвы. Вскоре мы увидели, что его деревня обнесена тройным частоколом, причем внутренний тоже защищен широким глубоким рвом и изгородью из колючего кустарника (вид пасленовых). Деревня занимает в длину приблизительно пятьсот ярдов и в ширину двести. Хижины стоят не очень тесно.
Все речки отсюда текут к Чамбези. Рыбы в них нет, за исключением очень мелкой, вероятно мальков. По другую сторону хребта, около которого расположена Малемба, много рыбы, которую стоит ловить.
Читапангва, его называют также Мотока, прислал узнать, хотим ли мы аудиенции. «Мы должны взять в своп руки кое-что при первой встрече с таким великим человеком». Я устал после перехода и ответил: «Не раньше вечера». В 5 часов дня послал известить вождя, что приду. Мы прошли через внутреннюю ограду п направились к огромной хижине, где сидел
141
Читапангва с тремя барабанщиками и еще десятком людей, державших по две трещотки. Барабанщики яростно били в барабаны, а люди с трещотками сотрясали их в такт барабанам; двое из них при этом приближались к вождю и отступали от него, пригнувшись, как бы отдавая ему поклоны, но не нарушая такта барабанов. Я отказался сесть на землю, и для меня принесли огромный бивень слона. Вождь учтиво приветствовал меня. У него жирная веселая физиономия, ноги его отягощены латунными и медпыми браслетами. Я упомянул о потерях имущества, унесенного дезертирами вайяу, но власть Читапапгвы только поминальная, и он не мог ничего сделать. Побеседовав некоторое время, он подошел вместе с нами к стаду коров и сказал, указывая на одну из них: «Это ваша». Бивень, служивший мне сидением, был послан мне вслед как принадлежащий мне, потому что я сидел на нем. Вождь надел на себя подаренную мной ткань в знак того, что принимает ее, и потом отправил в нашу хижину две большие корзины сорго. Когда стемнело, он прислал за одним из моих людей, чтобы выведать у него все, что ему интересно.
1 февраля 1867 г. Мы застали здесь небольшую партию работорговцев — негров и арабов из Багамойо, города на морском берегу. Вождь вел себя, как мне показалось, очень прилично, и сегодня утром я отправился передать ему один из наших лучших отрезов. Накануне, когда мы собирались зарезать корову, вмешался какой-то человек и указал на другую, поменьше. Я спросил вождя, было ли это сделано по его распоряжению. Он ответил, что этот человек солгал, но я отказался вообще принять корову, раз он дарит ее неохотно.
Работорговцы, начальника которых звали Магару Мафупи, пришли ко мне и сообщили, что отправляются назад 2 февраля; я уговорил их за плату остаться еще на день и провел все время за писанием донесений.
3 февраля. Сегодня утром Магару Мафупи отбыл, взяв с собой пачку писем, за доставку которых он должен получить в Занзибаре 10 рупий *. Работорговцы прибыли в Малембу гораздо более коротким путем, чем наш: они шли прямо на запад или на юго-запад. Но ни одна душа не сказала нам об этом пути, когда мы были в Занзибаре. Багамойо находится всего в шести часах ходьбы к северу от гавани Курдари. Возможно, что жители Занзибара сами не знали об этом пути, работорговцы впервые зашли так далеко. По этой дороге множество деревень, жители которых держат коз и дешево продают их. Работорговцы насчитывают на этом пути пятнадцать главных деревень, имеющих султанов (так именуют они вождей), и говорят, что прибудут в Багамойо через два месяца.
♦ Все письма пришли в Англию.
142
Чптапангва встречает Ливингстона
Вот названия деревень: 1. Часа, 2. Ломбе, 3. Учере, 4. Нья-миро, 5. Зонда, 6. Замби, 7. Диоти, 8. Мерере, 9. Кпрангабана, 10. Нконгози, И. Сомбого, 12. Суре, 13. Ломоласеига, 14. Ка-пас, 15. Чанзе. Чанзе лежит в местности, соседней с Багамойо. Некоторые из этих деревень отстоят одна от другой на два-три дня пути.
Они встретили три большие реки: 1. Вембо, 2. Луаши, 3. Луву. У меня не было времени для дальнейших расспросов. С ними был один из спутников, сопровождавших на Танганьику Спика. Зовут его Джандже, или Джанджа. Он умеет подражать трубе, дуя в ладони. Я заказал через них запас тканей и бус и попросил, чтобы прислали немного кофе, сахару, свечей, французских мясных консервов, сыр в жестяной банке, шесть бутылок портвейна, хинин, каломель и слабительную смолу ялапа, направив все заказанное в Уджиджи.
Я собирался пройти немного на восток по описанной работорговцами дороге, чтобы купить коз, но Читапангва очень рассердился: он упрекнул меня в том, что я пришел только показать свои вещи, а покупать ничего не хочу. Затем он переменил тон и попросил меня принять корову, которую с самого начала мне подарил, и съесть ее. Так как нам всем очень нужно было мясо, то корову я взял. Когда я дал ему еще два отреза, он отправил их обратно и потребовал одеяло. Одеяла есть только у моих людей. Я объяснил вождю, что мои люди не рабы и я не могу отбирать у них подаренные им раньше вещи. Здесь мы впервые попробовали жирного мяса после более чем шестинедельного перерыва.
6 февраля. Читапангва с женой пришли посмотреть приборы; я объяснил, как мог, их устройство и показал книги, в том числе Книгу книг (Библию). Вождь сделал несколько разумных замечаний по поводу моих объяснений. Мои люди очень боятся Читапангвы. Когда Абрахаму не хочется передать то, что я говорю, он заявляет мне: «Не знаю, как перевести это слово», но в отсутствие вождя Абрахам очень быстро вспоминает нужное слово. Он и Симон думали, что для завоевания благосклонности вождя нужно в разговоре с ним держаться униженно.
7 февраля. Послал человека к вождю с просьбой прийти ко мне или сказать, когда мне явиться к нему для разговора. Получил ответ, что он придет, когда побреется, но затем он прислал человека узнать, о чем я собираюсь беседовать. Я отказался говорить об этом и, когда кончился дождь, отправился к Читапангве сам.
Войдя в хижину, я заявил, что дал ему за корову вчетверо больше, чем она стоит, но если он думает иначе, то я предлагаю отнести эти четыре отреза к его брату Моамбе. Если Моамбе скажет, что я дал недостаточно много, то я куплю 144
другую корову и отошлю ему, Чптапапгве. Мое предложение ему очень пе понравилось: «О, великий англичанин! Зачем нам передавать решение спора стоящему ниже нас. Я великий вождь всей страны. «Инглезе моколу», ты жалеешь, что вынужден платить так много за быка, которого вы съели. Ты не хотел брать меньшего, и я удовлетворил твое желание и дал тебе большего быка. Почему же ты не можешь удовлетворить мое желание и дать мне достаточно большой отрез, чтобы я мог покрыться им и быть довольным?»
Я сказал, что мои отрезы покроют целиком и его и самую большую из его жен. Он засмеялся, но продолжал настаивать на своем. Так как мясо у нас есть и он прислал нам кукурузы и тыквы, я ушел. Теперь он переменил тактику и обвиняет меня в жадности.
Все время нависают тучи и льет дождь, поэтому до вчерашнего вечера я не мог определить широту. 10°14'6" ю. ш. 8-го сделал лунные наблюдения. Долгота 31°48'45" в. д. Высота над уровнем моря 4700 футов (по точке кипения и барометрическая) .
8 февраля. Вождь требует один из моих ящиков и одеяло. Объяснил ему, что дождь за один день испортит все содержимое ящика. Мне сказали, что Читапангва заявил, будто отправит нас назад на Лоангву, начнет войну и впутает нас в нее, лишит нас пищи и т. п. Моих людей эти угрозы запугали. Читапангва думает, что проход через его владения связан для нас с личной выгодой и, следовательно, он имеет право на участие в этих выгодах. Ему сказали, что это делается в интересах общества, по он убежден, что путешествие для нас выгодно, хотя и не знает чем именно.
Может быть, это только совпадение, но, каждый раз как мы встречаемся с кем-нибудь из спутников Спика и Бертойа в путешествии к озеру Танганьика, начинается систематическое выжимание поборов. Не сомневаюсь, что Джандже сказал Читапангве, что его бывшие хозяева платили все что от них потребуют.
10 февраля. Служил воскресную службу под открытым небом в присутствии множества зрителей, после богослужения разговаривал с вождем, но он ничему не верит, кроме того, что ему сказал этот человек, работавший у Спика и Бертона. Читапангва преподнес нам кукурузу и земляные орехи; он говорит, что не давал распоряжения своим людям не продавать нам зерно. Вынуждены оставаться здесь и есть зеленую кукурузу.
11 февраля. Вождь послал нам корзину мяса бегемота с Чамбези и большую корзину зеленой кукурузы. Он говорит, что три поднесенных мной отреза по-прежнему принадлежат мне. Он хочет получить только ящик и одеяло; еслй не дадут
145
одеяла, то пусть дадут хоть ящик, жестяной. Вождь, отправляясь каждое утро на свой участок, старается не попадаться мне на глаза. Читапангва добродушен, и, встречаясь, мы смеемся; но мои люди обнаруживают свой страх перед ним тоном голоса, и мои слова поэтому теряют силу.
Черно-белые и серо-коричневые водяные трясогузки удивительно ручные. Они ходят между хижинами и даже заходят в них, и никто их никогда не трогает. Свои гнезда они вьют около хижин. В Бечуаналенде человека, чьи мальчики убьют трясогузку, подвергают штрафу, но почему, никто не может мне объяснить. Мои люди утверждают, что трясогузок не убивают потому, что их мясо не едят, или потому, что они очень ручные.
13 февраля. Отдал наконец один из жестяных ящиков. Читапангва предложил мне взамен тяжелый арабский деревянный ящик, чтобы сохранить наши вещи от порчи, но я отказался взять его, так как и со своим жестяным расстался отчасти для того, чтобы уменьшить груз. Абрахам случайно рассказал мне, что передал мне слова вождя пе полностью, когда тот настаивал, чтобы я взял корову. Читапангва сказал: «Возьмите и съешьте корову, какая вам понравится, а мне дайте одеяло». Абрахам ответил: «У него нет одеяла». Абрахам передал мне это так: «Возьмите корову и ешьте ее, а мне (вождю) дайте хорошую вещь, какую захотите». Это повело к тому, что я неправильно понял вождя, а он, полагая, что ясно заявил о своем желании получить за корову одеяло, естественно, стоял на своем. Трудно добиться от моих ребят, чтобы они передали то, что хочешь сказать: либо, побуждаемые непомерным самомнением, они делают иные, по их мнению, лучшие заявления, либо совсем не передают сказанное или же искажают полученные ответы. В этом большая, главная трудность моих сношений с вождями.
Я приготовился к дальнейшему походу, но вождь очень разгневался. Он пришел со всеми своими людьми и заявил, что я хочу уйти вопреки его желанию и не считаясь с его властью, хотя он сам хочет уладить все недоразумения и проводить меня как следует. Он не верит, что у нас нет одеял. Приходится оставаться здесь и ждать. Впрочем, все это, быть может, к лучшему: так бывало всегда. Пусть господь поможет мне. Хотя со мной девять слуг, но я чувствую себя совсем одиноким.
Дал вождю семян, горох и бобы, которые он, видимо, взял с благодарностью; в ответ вождь стал часто присылать небольшие подарки — еду и пиво. Пиво из маэре густое, как каша, очень крепкое и горькое. Оно ударяет в голову, и, чтобы справиться с ним, требуется здоровое пищеварение.
14 февраля. Показал вождю одеяло одного из моих людей,
146
с которым тот соглашается расстаться за два наших отреза ткани, каждый из которых больше одного одеяла, по вождь отказался взять его, так как у нас-де есть новые. Я предложил ему, раз он не верит моим утверждениям, осмотреть содержимое наших тюков, но если он не найдет новых одеял, уплатить нам штраф за оскорбительное недоверие. Он согласился, посмеиваясь, дать нам в этом случае быка. Все паши личные встречи протекали в благожелательном духе. Неприятны лишь сообщения, передаваемые моим слугам теми тремя людьми, которые приставлены охранять нас, вернее, шпионить за нами. Я позволю моим людям допускать их ко мне.
15 февраля. Читапангва пришел рано утром, и я показал ему, что одеял у меня нет. Он взял старое и сказал, что дело кончено. Можно было избежать этого длительного недоразумения, если бы Абрахам полностью передал мне то, что вождь сказал в самом начале.
16 февраля. Вождь предложил мне корову за кусок красной шерсти, и после долгих разговоров, когда Читапангва поклялся, что после заключения сделки не будет никаких новых требований, я отдал ему эту шерсть, отрез ткани и немного бус в обмен за хорошую жирную корову. Длина отреза шерсти равнялась двенадцати футам.
Не так плох вождь, как трусливы мои слуги. Они разговаривают с ним тонким щебечущим голосом и не говорят того, что наконец должно быть сказано, так как в глубине своей трусливой душонки уверены, что лучше меня знают, что следует сказать.
Весьма вероятно, что появятся люди, которые смогут вести их за собой. Но моих качеств недостаточно для их воспитания.
17 февраля. Слишком болен ревматической лихорадкой, чтобы служить воскресную службу. Это первый приступ болезни, которой я никогда не болел, а у меня нет лекарств! Уповаю на господа, врачующего народ свой.
18 февраля. Корову поделили сразу. Предыдущую мы приготовили и каждый вечер давали всем хороший, сытный обед.
Гул воды, ударяющейся о камни или переливающейся через них, в большинстве потоков этой горной местности слышен на значительном расстоянии. Поэтому здесь никогда не бывает совсем тихо. Здешняя порода — глинистый сланец, красный и белый (по-шотландски «киль»).
19 февраля. Читапангва просил меня пробыть здесь еще день, чтобы один из моих слуг мог залатать одеяло, которое было в употреблении каждую ночь с апреля. Я чувствовал слабость и головокружение и согласился. Великолепный день, яркое солнце после ночного дождя. Редко проходят сутки без Дождя, и никогда не бывает и полусуток без грома.
147
Красное дерево (Baphia nitida) называют здесь моломбва. Оно растет тут в изобилии. Жители сдирают кору, кипятят ее и размалывают в мелкий порошок. Масса эта кроваво-красного цвета широко применяется для украшения: ею обрызгивают ткань из коры и намазывают голову. Массу формуют в большие шары, она называется мкола. Листья дерева перистые, ланцетовидные; дерево достигает в высоту сорок — пятьдесят п в диаметре пятнадцать — восемнадцать дюймов. Листья покрыты топкими жилками, сверху гуще, снизу реже.
Абрахам сообщил мне, что растение ныомбо (или мумбо) легко размножается посадкой отрезанных стеблей пли корней. Пучок стеблей хранят в земле для посадок будущего года, от них отрезают маленькие куски, которые легко укореняются. Ньюмбо цветет, как горох, но семян мы ни разу не видели. Джемс говорит, что у него на родине клубни совсем белые. Те, что я видел, после кипячения имеют зеленоватый оттенок.
Глава 8
20 февраля 1867 г. Перед выходом я сказал вождю, что у меня тяжело на душе, так как он расстается со мной не так сердечно, как мне хотелось бы. Он немедленно распорядился, чтобы с нами выступили его люди, и подарил мне на память латунный нож в ножнах из слоновой кости, который он сам долго носил. Он объяснил нам, что мы должны идти на север, потому что, уклоняясь к востоку, мы в конце концов будем вынуждены повернуть па запад и израсходуем все наши ткани, раньше чем достигнем озера Танганьика. Вождь поднял с земли кусок глины и потер им язык в знак клятвы, что все сказанное им —правда; оп проводил пас немного, чтобы удостовериться, что все в порядке; так мы расстались.
Вскоре мы поднялись на плато, край которого охватывает деревню Молемба. Здесь много диких свиней и заметны следы возделывания почвы в прежнее время. После короткого перехода пришли к сочащейся водной лужайке, окруженной изгородями, капканами и ямами; здесь мы ночуем: у меня болят ноги, чувствую слабость. Кругом много камня, все тот же доломит, что и па хребте к югу отсюда, между Лоангвой и Чамбези; камень покрыт, как и там, лишайником, орхидеями, молочаем и горной растительностью: твердолиственными акациями, рододендроном, масуко. Камедное дерево, если личинка проест его кору, выделяет из веток массу мягкой липкой смолы, желтовато-коричневой и светло-серой; смолы выделяется столько, что ею можно наполнить тарелку для супа. По-видимому, смола выделяется только в период дождей, и сейчас все деревья полны соков и смолы.
21 февраля. Ночью то и дело раздавался сильный и близкий гром, лил дождь, промочивший шалаш моих людей. Дороги покрыты лужами или текучей водой, илистые рукава речек полны, речки разлились, там и тут из почвы выступают доломитовые скалы. Против моего желания тропа уводила нас
149
па запад. Я нашел тропу, ведущую к северу, но мои люди сделали вид, что не заметили сделанных мной отметин, и пошли на запад, очевидно боясь навлечь на себя неудовольствие Моамбы, если пройдут мимо его деревни и не зайдут в нее. Я отыскал их в старой хижине. Они сказали, что заблудились, на самом деле они и не сходили с тропы, ведущей на запад.
22 февраля. Пришли к Меренгу, непересыхающей речке, текущей па север. Встретили здесь людей Моамбы, но отказались идти в деревню; жить в хижинах неприятно: в них нередки насекомые, и через маленькое входное отверстие на тебя глазеет толпа. Любопытные часто закрывают его так, что делается темпо, более смелые делают замечания на наш счет, затем расхохотавшись, убегают.
Устроили стоянку на правом берегу Меренгу в лесу, известив Моамбу, что намерены остановиться здесь. Он прислал за нами делегацию: сначала всех своих молодых людей, затем стариков, наконец, пришел сам со свитой человек в шестьдесят. Я объяснил, что заболел, живя в Молембе в маленькой хижине, что мне лучше на свежем воздухе, что в хижинах насекомые и что я не собираюсь оставаться здесь долго, а пойду дальше по намеченному пути. Он уговаривал пас прийти в деревню и дал нам козу с козленком и громадный тыквенный сосуд с пивом. Я обещал посетить его на следующий день и так и сделал.
23 февраля. До деревни Моамбы отсюда миля. Она стоит на левом берегу Меренге, реки побольше, чем Меренгу, текущей на север; ее берега и илистые рукава поросли высокими прямыми вечнозелеными деревьями. Деревня окружена частоколом и сухим рвом шириной в пятнадцать — двадцать футов и такой же глубины. Долго беседовал с Моамбой. Это крупный, толстый мужчина, похожий на трактирщика, левый глаз его немного косит, но он умен и приветлив. Подарил ему отрез; он дал мне муки из маэре, сколько мог снести человек, и большую корзину земляных орехов. Он хотел, чтобы мы перешли на Меренге, если уж пе хотим жить в деревне: он мог бы тогда видеться и разговаривать со мной. Я показал ему картины в «Библейском словаре» Смита, которые он без труда понял, рассказывал ему о Библии.
Он очень интересовался, почему мы идем на Танганьику, зачем пришли, что будем там покупать, есть ли у нас там связи. Затем вождь показал мне превосходные большие бивни длиной в восемь футов шесть дюймов. «Что же ты хочешь покупать, если не рабов и не слоновую кость?» Я ответил, что единственное, что я здесь видел стоящее покупки в качестве образчика, — это рослый, толстый вождь, которого женщина поит пивом. Это его рассмешило, и он заметил, что в таком 150
случае, когда мы достигнем моей страны, я должен буду одеть его в красивую одежду. Эта реплика привела к разговору о нашем климате и о производстве шерсти.
24 февраля. После воскресной службы отправился к вождю, но поздно, так как грозил пойти сильный дождь. Вождь разбирал спорное дело, и какой-то старик говорил целый час. Моамба слушал все время с серьезностью судьи. Затем вынес решение, занявшее минут пять, и выигравший процесс ушел, весело распевая. Всякий обращающийся к вождю поворачивается сперва к нему спиной и ложится на землю, хлопая при этом в ладоши. Такова обычная церемония приветствия. Другой род приветствия здесь, в Лобембе, где все носят лук, состоит в постукивании стрелой о стрелу или стрелой о лук. Немного поговорил с вождем, по, пока тянулось судебное дело, стало уже поздно. Вождь попросил нас пройти к Меренге и пробыть там одну ночь, а потом уж продолжать путь. Наутро мы расположились по соседству с деревней. Здесь изготовляется много медной проволоки, причем волочильщики в одной из стадий процесса пользуются семидюймовым канатом. Проволоку делают очень хорошую и используют главным образом для браслетов на голени и у щиколотки. Жены вождя перегружены этими украшениями и вынуждены из-за их тяжести ступать очень степенно. Медь привозят из Катанги.
26 февраля. Вождь хочет купить отрез ткани за двух коз, но его люди не доставили их достаточно быстро. Один из моих слуг, Симон, заболел лихорадкой. Все это заставляет меня остаться, хотя движение с одного места на другое — единственное наше лекарство.
С людьми вождя отношения у нас неважные, но с ним самим все очень просто. Его люди потребовали уплаты вперед за каноэ для переправы через реку Лоомбе. Однако в устах вождя требование это оказалось не столь чрезмерным, так как он обещал дать человека, чтобы помочь нам доставить каноэ и все, что еще потребуется по всему пути до деревни вождя Чибуэ. Когда он сделал предложение в этой форме, я подарил ему отрез ткани, а он мне козу, копье, украшенное медной проволокой, много муки, пива и ньюмбо. Мы расстались друзьями, так как его подарки стоили отреза.
Двигаясь северо-западным курсом, мы добрались до реки Чикошо, текущей на запад, а оттуда вышли к Ликомбе по высокому хребту Лосаусва, идущему далеко на запад. Вероятно, это водораздел между речками, стекающими к Чамбези, и теми, которые впадают в северные реки. Туда текут Локопа, Лоомбе, Никеленге, далее Луфубу, или Лову. Последняя впадает на севере в Льембе, впрочем, сведения очень путаные. Река Чамбези берет начало в стране мамбве, к северо-востоку от владений Моамбы и недалеко от них.
151
Лес, по которому мы шли, густой, но низкорослый. Деревья чахлые, и нет никакого стока воды, кроме как просачиванием ее в почву. На глинистых сланцах, которые дают начало глинистой почве, дожди стекают с поверхности, п здесь деревья достигают больших размеров. Дороги не портятся вследствие отвода воды медленным процессом просачивания. Сейчас все склоны с глинистой и песчаной почвой сочатся водой и переполнены. Чтобы содержащаяся в почве вода стекла, требуется много времени. Местность в общем можно назвать покрытой лесом.
6 марта 1867 г. После короткого перехода пришли в деревню на реке Молиланга, текущей на восток к Лоомбе. Здесь впервые увидели бананы, их называют, как и в Лунде, нконде. Вывешены немногочисленные трофеи, отнятые у мазиту. У Чи-тапангвы частокол украшали двадцать четыре черепа. Племя бабемба, несомненно, воинственнее всех племен, живущих к югу от них. Деревни бабемба обнесены частоколами и окружены глубокими сухими рвами.
Наш проводник от Моамбы отказался идти дальше. Вождь деревни указал нам неправильную дорогу, и мы прошли через три болота каждое шириной не менее полумили. В первой деревне, к которой мы подошли, жители заперли перед нами ворота, но потом побежали за нами. Мы отказались войти в деревню. Это у них способ показать свою независимость. Несмотря на их протесты, мы поставили себе шалаши на холме. Они говорили, что ворота закрыли мальчишки, но мальчик, который запер их, заявил, что сделал это по приказанию вождя. Если бы мы теперь вошли в деревню, то жители смотрели бы на нас, как на людей, которые им многим обязаны.
8 марта. Прошли дальше в деревню на Лоомбе, где жители проявили противоположное отношение: в деревне не было ни души, все ушли на свои участки. Когда пришла добрая хозяйка, она отвела нам всем хижины, что спасло нас от проливного дождя. Мальчики, пасшие коз, не трогались с места, когда мы проходили вдоль края этой очаровательной долины. Издали течение реки Лоомбе кажется медленным. Пастух, пасший стадо, сказал нам: «Добро пожаловать» — п обещал на следующий день показать переправу. Он также приготовил нам поесть.
Наша радушная хозяйка проводила нас, и мы пошли на запад вдоль Лоомбе, пока пе дошли до моста (довольно шаткое сооружение). Ширина главного русла Лоомбе шестьдесят шесть футов, глубина шесть футов, разлилась она не менее чем на двести футов от берега. На мосту воды было по колено. В затопленной разливом части, по ту сторону реки, воды было по пояс, течение быстрое.
152
Все население сейчас занято пересадкой табака с участков, засеянных у хижин под навесами крыш, на поля. Видимо, табак не в состоянии выдержать сильную летнюю жару. Здесь сажают также какой-то вид лирапды, подходящий для холодной погоды. Мы думали, что облагодетельствуем жителей, раздавая им горох, но оказалось, что он уже широко распространен но всей стране, притом растет и в холодный период. Прошли вдоль реки Диолы до старой хижины и развели костер, оттуда без дороги — к другой реке, Лоэндаве, шириной в шесть футов и глубиной в девять.
10 марта. Со времени выхода из деревни Моамбы болею лихорадкой. Каждый шаг отдается у меня в груди, чувствую сильную слабость. С трудом удается не отставать, хотя раньше я всегда шел впереди и должен был сдерживать шаг, чтобы не оторваться совсем от людей. Все время звенит в ушах, и я почти не слышу громкого тикания хронометров. Аппетит хороший, но у нас нет настоящей пищи: едим главным образом муку пзмаэре и бобы или мапембу (земляные орехи), изредка курицу.
Вся местность покрыта изгородями хопо, но животные запуганы, и мы их совсем не видим.
11 марта. Задерживаемся из-за непрерывного дождя.
По пометкам на грудах доломита установили, что когда-то сюда приходила партия кузнецов из Лонды для выплавки железа и соорудила свои мастерские. Видели старую железпопла-вильпую печь и кучи гематита. По-видимому, этой рудой пользуются здесь повсеместно.
12 марта. На некоторое время нас задержал дождь, но вскоре мы пришли в обнесенную частоколом деревню Чибуэ. Как и все другие здешние деревни, деревня вождя Чибуэ стоит на реке. На берегу густая рощица деревьев — какой-то вид мангровых. Эти деревья достигают больших размеров, древесина мягкая, листья сочные, корни переплетаются в грязи, и нужно следить, чтобы не ступить на такое место, где их нет, не то погружаешься в грязь по бедро. В деревнях жители считают, что мы находимся на их земле, и толпятся у нас, причиняя нам неудобства. Но вне деревни, где обычно мы строим свои шалаши, они иначе смотрят на нас, мы на равной ноге, и они себе ничего лишнего не позволяют.
Племя балунгу делает отметины на висках в виде трехчетырех маленьких шишечек; мочки ушей растянуты вставленными в них кусками дерева, украшенными бусами. Поперек лба идет полоса бус, поддерживающих поднятые кверху волосы.
Деревня Чибуэ стоит у истоков реки Локвены, текущей на север-северо-восток. К северо-востоку от нас тянется длинная гряда невысоких гор, это Мамбве или часть их. Оттуда, но чуть южнее, начинается Чамбези. Локвена, вокруг истока
153
которой мы обошли, и все другие речки к северу и западу от нее текут в Лофу, пли Луву, и далее в озеро Льемба. Реки, стекающие с гор по правую сторону от нас, текут на восток, впадают в Лоанзу, а она — в озеро.
15 марта. Идем в деревню озерного вождя Касонсо, владеющего также окружающей большой страной.
Пересекли Лочендже, ширина ее пять ярдов, глубина по колено; дальше вышли к Чаныомбе. Сейчас течение всех этих речек очень быстрое, они полноводны, вода в них чистая. Все жители носят с собой топоры, как будто воюют все время с лесом. Из-за затянувшейся лихорадки я мало расположен наслаждаться прекрасным пейзажем. Мы, очевидно, на хребте водораздела, но у населения нет ясного представления о том, куда текут реки.
19 марта. Из деревни, около которой мы расположились, пришла партия молодых людей, чтобы заставить нас уплатить что-нибудь за то, что мы не пошли в их деревню: «Нужно приветствовать сына большого вождя...» — и т. д. Они были вооружены луками и стрелами и были готовы к бою. Я объяснил, что мы остановились близко от них, ибо они сказали, что мы не сможем сегодня достигнуть владений Касонсо. Вождь их не дал нам ничего. Немного поговорив с нами и пригрозив, что завтра примут меры, они, слава богу, ушли, пе пытаясь ничего предпринять. Продвигаясь дальше лесом на северо-запад вдоль зеленых, поросших деревьями склонов, тянувшихся по правую руку, пришли в одну из деревень Касонсо, расположенную в очаровательной долине. Здесь реки углубили большие зеленые долины; многие из речек, как, например, Каканза, впадают в Луву.
20 марта. Характер местности тот же, невозможно сосчитать все речки, текущие на северо-запад. Деревня вождя Касонсо расположена в месте слияния двух речек. Вождь долго жал нам руки; кажется, у пего открытый характер. Прошел дождь и заставил муравьев-эцитонов начать переселение. Часа через два, после того как мы улеглись, нахлынули муравьи. Их называют каланду, или нкаланда.
Совершенно невозможно описать их нападение. Я проснулся, весь покрытый ими, в волосах было полно муравьев. Один за другим они вгрызались в тело, и, чем больше их отгонять, тем злее их укусы, муравьи наглеют. Я вышел из хижины, но и там они кишели повсюду, взбирались мне на ноги, бешено кусались. Они оставляют человека в покое только когда устанут.
У здешних горных племен балунгу есть хорошая черта: когда они видят, что кому-нибудь принесли еду, они удаляются. Ни у бабиса, ни у макоа этой деликатности нет. Бабемба так же вежливы, как балунгу.
154
Спустились уже довольно далеко в широкую долину озера Танганьики; здесь теплее, чем в горах. Ткани тут ценятся больше, поскольку тканей из коры не хватает. Жители пользуются шкурами коз и диких животных, юбки женщин очень короткие.
22 марта. Пересекли Лоэлу, ширина ее тридцать футов, глубина один фут. Появились мухи цеце, которых мы совсем не видели после ухода от Читапангвы. Касонсо устроил нам грандиозный прием, на котором присутствовали люди с озера Танганьика. Видел здесь касаву, но ее не очень много.
28 марта. Непрерывные дожди. Заболел Чума. Здесь растут кусты хлопка очень большого размера, того же рода, что и в Южной Америке. После ночевок в ряде деревень и переходов через множество речек пришли в деревню вождя Момбо, около горного хребта над озером Танганьика.
31 марта и 1 апреля 1867 г. Слишком болен, чтобы идти прямо к озеру. Я хотел идти 1-го, но сын Касонсо, приставленный к нам, воспротивился этому. Мы поднялись по невысокому горному хребту в самой низкой его части; после того как мы перевалили через вершину, между деревьями вдалеке показалась синяя вода озера. Я несколько отстал, но вскоре услышал, как мои люди стреляют из мушкетов, достигнув края хребта, откуда открылся ничем не заслоняемый вид на юго-восточный * конец озера Льемба, иначе называемого еще Танганьикой.
Чтобы достигнуть уровня озера, нам пришлось спуститься не менее чем на 2000 футов. Ширина его, по-видимому, примерно двадцать миль. Мы могли видеть озеро приблизительно на тридцать миль к северу. В видимую его часть вливаются четыре значительные реки. Почти отвесная стенка горного хребта высотой около 2000 футов с отдельными разрывами в ней тянется вокруг озера, которое мирно покоится в огромном чашеобразном углублении на груди поросших деревьями скал.
Ни разу в жизни не видел ничего столь тихого и мирного, как лежащее передо мной утреннее озеро. Около полудня начинает дуть слабый ветерок, заставляющий волны озера принять синеватый оттенок. На восточном конце из воды выступают несколько скалистых островов; на них живут рыбаки, вылавливающие много отличной крупной рыбы, которой они насчитывают примерно двадцать четыре вида. К северу озеро, видимо, сужается; впрочем, у местных жителей совершенно ничтожные сведения по географии страны, и они ничего не могут сказать нам об озере. Жители относятся к нам подозрительно,
* Впоследствии оказалось, что это южная оконечность великого озера.
155
и мьт но можем от них почти ничего получить. Чрезвычайно слаб, не могу идти, не пошатываясь, в голове все время звенит.
Координаты точки, к которой мы вышли 2 апреля 1867 г.: 8°46,54" ю. ш., 31°57' в. д. Но я пока обработал только один комплект наблюдений (голова не в порядке). Высота над уровнем моря более 2800 футов по термометру (точка кипения) и по барометру. Жители не дают мне промерить глубину озера.
И после двухнедельного пребывания на озере оно кажется в высшей степени очаровательным. Замечательно тихое озеро, хотя, говорят, временами в штормы оно бывает бурным. Оно лежит в глубокой чаше с почти отвесными стенками, которые густо поросли деревьями. Там, где видна порода (глинистый сланец), стенки кажутся ярко-красными. Деревья сейчас все зеленые. Кое-где по скалам стекают красивые водопады, в более ровных местах бродят пасущиеся буйволы, слоны и антилопы, по ночам рычат львы. Пологий участок внизу занимает не более двух миль от отвесных стенок до берега озера. Деревня Памбете, около которой мы впервые вышли к озеру, окружена масличными пальмами, не низкорослыми пальмами озера Ньясы, а настоящими масличными деревьями, кисть спелых плодов которых должны нести два человека. Утром и вечером можно видеть громадных крокодилов, тихонько пробирающихся к местам своей охоты; по ночам и ранним утром слышен храп бегемотов.
Через несколько дней после нашего прибытия сюда у меня было бредовое состояние: такова сила болезни, когда нет лекарств. Я очнулся на земле, лежа на спине перед хижиной, и не мог забраться в нее. Я попытался подняться, ухватившись за столбы у входа, но, уже почти выпрямившись, отпустил их и грохнулся навзничь, сильно ударившись головой об ящик. Люди мои. видя, в каком я жалком состоянии, повесили одеяло на входе в хижину, чтобы посторонние не видели моей беспомощности. Прошло несколько часов, пока я стал понимать, где нахожусь я.
Здешние жители балунгу, как их называют, боятся пас: им непонятны наши цели, и они держатся на расстоянии. Обещают много и не делают ничего. Не будь я так отчаянно слаб, мы бы пошли дальше, но я выжидаю, пока не наберу сил.
Население сильно поредело из-за набегов мазиту, которые увели очень большое число женщин, юношей, девушек и детей. Балунгу обучают своих молодых людей военному строю, пм нравится видеть их вооруженными, на манер мазиту, но было бы полезнее готовить молодежь к земледельческим работам. Все балунгу чрезмерно вежливы. Хлопание в ладоши при встречах бесконечно, а цепь приветствий, которыми оно сопровождается, удовлетворила бы самого жеманного француза. Когда мы идем вместе с ними, они всегда убирают с до-156
рогп сучья и камни. Однако мы не можем уговорить их дать нам носилыциков для исследования озера или продать коз, которых, впрочем, у них очень мало, и то лишь на одном острове.
Вода течет из озера в северо-западном направлении, вернее, на север-северо-запад. Можно видеть, как в этом направлении плывут водоросли. Вблизи восточного конца озера в него впадают реки Лонзуа, Кови, Капата, Луазе и Каламбве, а с юго-запада — Луву (Луфубу, Лофу), и у озера должен быть выход для такого количества притекающей воды. Все эти реки берут начало в стране мамбве или около нее, на 10° ю. ш., где начинается также и Чамбези. Говорят, что ширина озера Льемба (Танганьика) остается примерно такой же при продвижении к северо-западу; впрочем, это мы и сами увидим.
Слоны бродят около нашего лагеря. Один слои ломал деревья совсем рядом. Я выстрелил ему в ухо, но неудачно: слишком слаб, чтобы твердо держать ружье.
30 апреля. Начали обратный путь от озера Льемба. Ночевали в деревне на озере, а на следующий день пошли в Пам-бете. Видел, что здешние жители толкут табачные листья в ступе после частичной ферментации их на солнце. Полученную массу раскладывают для сушки на солнце и уж затем употребляют.
Жители считают, что масличная пальма не растет восточнее Памбете, потому что на востоке почва камениста. По-видимому, это верное объяснение, так как эта пальма любит жирную черноземную почву лугов.
1 мая 1867 г. Собирались идти на северо-запад, чтобы проверить, сужается ли озеро в том направлении. Но когда мы уже выходили, пришел вождь с женой; они торжественно клялись, что, идя на северо-запад, мы попадем прямо в руки мазиту. Мы отложили отъезд. Я согласился остаться, хотя и не был вполне убежден в истинности их уверений; однако впоследствии мы получили верные доказательства того, что они говорили правду, и мы спаслись, таким образом, от грабителей. Разбойпики-мазиту теперь изменили свою тактику: они требуют выдать им столько-то людей и тканей, а затем уходят. Мазиту дали знать, что следующим местом сбора дани будет деревня вождя Момбо, и, придя туда, забрали двенадцать человек и много одежды, затем ушли на юг в горы, где они живут. Наш вождь и его люди тщательно следили за их передвижениями. Жители надеются спрятаться от мазиту в чаще леса на западной стороне деревни.
Узнав, что мазиту ушли, мы выступили. Ночевали на полдороге к вершинам хребта. Вчера ночью у меня был опять припадок с потерей сознания: мускулы спины теряют всякую силу, в ушах стоит непрерывный звон, пропадает способность
157
решить простейшую задачу. Переправились через Айзе (на этой реке водопад); ширина ее пятнадцать ярдов, глубина по колено. Таких речек здесь бесчисленное множество.
Деревня вождя Момбо. Приходишь в отчаяние от того, как трудно получить точные сведения об озере и реках, так как народ не привык точно мыслить. Момбо заявил, что, когда мы были внизу, у озера, к нему приходили два араба и расспрашивали о нас, но он отрицал, что мы здесь, думая этим избавить нас от неприятностей и беспокойства.
Хлопок, который выращивают в этих местах, принадлежит к виду пернамбуко, кусты его достигают вышины в семь-восемь футов. Когда-то, до набегов мазиту, здесь производили в большом количестве полосатую черно-белую ткань, и сейчас еще можно встретить шали из нее. Странно, что этот вид хлопка встречается только в центре страны.
Двигаясь дальше на запад, на горное плато, мы попали па ровную местность, поросшую тонкоствольным лесом; с восточной стороны, с юга на север, тянутся длинные гряды низких гор. Это страна моами, в ней много слонов, но убивают их мало. Они причиняют большой вред посевам, поедая без всякой помехи сорго.
11 мая. Сегодня после короткого перехода достигли деревни на реке Моами и, чтобы не проводить воскресенье в лесу, остались здесь. В деревню приходили слоны. Чтобы помешать им разорить хранилища зерна, жители вымазали стенки слоновым пометом. Подобный же прием использовали жители Колобенга: они мазали коровьим навозом вымя коровы, и теленок, испытывая отвращение, переставал сосать мать; когда корову начинала мучить молочная лихорадка, она соглашалась, чтобы пастух облегчил ее страдания, и давала доить себя.
12 и 13 мая. Нам сообщили, что вождь Нсама сражается с арабами. Мы обеспокоились и хотели продвинуться на север вдоль озера Льемба. Вышли в путь по направлению к деревне вождя Мокамбалы, стоящей на краю обрыва над озером. В реке, протекающей около деревни, растет много пальм шуаре (рафья). В начале спуска стала видна Лофу (Луфубу), текущая с запада и впадающая в Льембу. От устья реки берег озера, согласно поступившим ко мне сведениям, уходит на север или северо-запад. Пришли в деревню, находящуюся приблизительно в 2' к западу от места впадения реки. Вождь оказался любезным и щедрым. Около деревни большой луг шириной приблизительно в четыре мили; здесь бродят буйволы, но они совсем дикие и прячутся в гигантской траве. Кругом раскошно растут сорго и земляной орех. Лофу около деревни имеет ширину четверть мили, но выше по течению ширина ее триста ярдов. Ночью долина реки всегда закрыта
158
Деревня на озере Льемба
облаками, я ие мог поэтому сделать наблюдения до раннего утра, когда стало холодно и облака рассеялись.
Остались в деревне, так как двое из нашей группы хромают и все устали после спуска с высоты более 2000 футов. Вождь послал за рыбой для нас. Он настойчиво убеждал нас ие идти вдоль Льембы, так как сын Нсамы (Капома) убивает всех идущих этим путем. Капома мстит за зло, причиненное арабами людям его отца, и может принять нас за арабов. Вечером появился араб-суахили и частично подтвердил сказанное вождем деревни Карамбо. Я решил вернуться назад па юг, в деревню Читпмбы, где собралась главная часть арабов, п получить от пих более достоверные сведения.
Последнее, что мы узнали о Льембе: далеко на северо-западе опо перегорожено скалами, и в том месте, где озеро переливается через них, образуется большой водопад. Говорят, что озеро там уменьшается в ширине.
18 мая. Вернулись в деревню Мокамболы и уходим к Чи-тимбе. Барака остался в деревне, и Джемс убежал к нему, бросив свой тюк с тремя хронометрами на дороге. Я послал за ними, и вечером Джемс явился. Он пи па что не жаловался и ничего не мог сказать в свое оправдание. Опп оба думают, что им удастся легко вернуться на родину, выпрашивая себе пропитание, хотя они не смогли указать мне, в каком она направлении.
19 мая. Там, где мы в свое время надолго задержались, было очень холодно, 55°Ф (13°С). Помолившись, продолжали путь на юг и юго-запад, в деревню вождя Чисаки.
20 мая. Невдалеке по тому же направлению находится деревня Читимбы. Здесь мы застали большую партию арабов, в основном состоявшую из черных суахили. Они занимали значительную часть обнесенной частоколом деревни. Когда я пришел, арабы вежливо проводили меня к навесу, под которым они обычно собираются. Я объяснил им, откуда я прибыл, и показал письмо султана. Хамис преподнес мне козу, двух кур и муку. Добраться до сути истории с Нсамой было трудно, но по их рассказу выходило, что вождь послал им приглашение, а когда они прибыли, созвал народ, собравшийся толпами, посмотреть на чужестранцев. Я подозреваю, что арабы испугались толпы и начали стрелять. С обеих сторон было несколько убитых, а Нсама бежал, оставив в руках арабов укрепленную деревню со всем что в пей было. Другие говорят, что спор возник из-за слона, п люди Нсамы напали первыми. Во всяком случае сейчас все перепуталось. Те, кто остался в деревне Нсамы, добывают себе пищу в окрестных деревнях и сжигают их, а Читимба прислал человека за партией, расположившейся здесь. Часа через два после нашего прибытия пришел отряд от Касонсо, намереваясь идти дальше во владе
160
ния Нсамы и, если удастся, изловить его, так как он «нарушил международный закон, напав на людей, пришедших в его страну с товарами для продажи». Арабы решили присоединиться к этому отряду и нанести неприятелю урон, какой только смогут. Это будет попросту разбойничий набег, каждый будет хватать что сумеет (животных или людей) и ретируется, когда грабить будет уже небезопасно.
Все эти события создали барьер между мной и озером Мверу на западе. Собираюсь теперь направиться сначала на юг, затем на запад, совершив, таким образом, далекий обход неспокойного района.
Главного из арабов зовут Хамис Водим Таг, другого — Саид бин Али бин Мансури; оба они связаны с одним из влиятельнейших торговых домов в Занзибаре. Хамис был особенно внимателен ко мне, делая подарки в виде пищи, бус, тканей и сообщая мне различные сведения. Имя араба, которому будут отправлены для меня товары, Тами бин Суэлим.
24 мая. Ждем в деревне Читимбы развертывания событий, которые могли бы прояснить вопрос о нашем маршруте на запад. Сегодня ушли люди Касонсо и несколько арабов: они, может быть, доставят нам сведения о том, в каких местах появляется Нсама, и тогда мы двинемся на юг, а затем на запад. Написал сэру Томасу Маклину, указав местоположение озера Льемба, и д-ру Сьюарду, на случай если другие письма не дойдут. Начинается жаркий период. Это соответствует июлю в более южных районах.
Среди бела дня у самой деревни леопард убил трех коз.
28 мая. Пришло известие, что Нсама просит у арабов прощения и обещает уплатить за все, что они потеряли. Он не знал, что его люди крали имущество арабов. Через день-два узнаем, удастся ли уладить дело. Одни верят в заявления Нсамы, другие говорят: «Нсама произносит мирные речи, просто чтобы выиграть время для постройки нового укрепления». Пока что люди Касонсо разорят все владения Нсамы здесь, на востоке.
Хамис очень хочет, чтобы я остался еще на несколько дней, пока не вернется сын Касонсы Кампамба с надежными сведениями; затем он позаботится о нашем благополучном переходе из деревни Касонсо в деревню вождя Чивере. Все уверены, что вождь Чивере человек прямой.
1 июня 1867 г. Еще одна партия грабителей отправилась сегодня утром разорять владения Нсамы, к западу от впадения Лофу в озеро, в наказание за нарушение международного закона. Люди, которым поручено это дело, идут неохотно, но, когда они отведают прелесть грабежа, оно им понравится.
В районе деревни вождя Моамбы водораздел имеет наклон к северу; стекающие реки очень извилисты, и у населения
6 Д. Ливи
161
очень путаные представления о том, куда они текут. Например, все мужчины в деревне Моамбы утверждали, что Лохона впадает в Лохолу, а последняя в реку, вливающуюся в озеро Льемба, но одна молодая жепа Моамбы, по-видимому очень развитая и сообразительная, настаивала на том, что и Лохона и Лохола впадают в Чамбези. Я так и записал. Верхние течения речек, питающих Чамбези и озеро Льемба, заходят друг за друга, и, чтобы распутать их направления, требуется более подробное исследование, чем то, которое я в состоянии произвести.
К северу от Моамбы на реке Меренге начинается уклон к Льембе. Река Лофу берет начало во владениях Чибуэ; вдоль Лофу и ее притоков тянутся длинные гряды высотой в пятьсот — шестьсот футов, покрытые зелеными деревьями. Долины между этими грядами гор направляют речки в сторону озера Льемба или же четырех текущих в него рек. Местность постепенно понижается, становится теплее, появляются москиты и мухи цеце, и наконец мы приходим к замечательной чашеобразной впадине, в которой покоится Льемба. Несколько потоков спадают с почти отвесных скал, образуя красивые каскады. Гряды идут одна за другой, насколько хватает глаз, на север и на восток от Льембы и, вероятно, продолжаются дальше. Водораздел тянется на запад, за владения Касембе, а Луа-пула, или Чамбези, берет начало на тех же широтах, что Лофу и Лонзуа.
Арабы сообщили мне, что между здешними местами и морем, до которого отсюда около двухсот миль, лежит страна васанго (усанго), светлокожего народа вроде португальцев, весьма дружелюбно относящегося к чужестранцам. У васанго очень много скота. Вождя их зовут Мерере.
Арабы считают, что до страны васанго двадцать пять дней пути, а расстояние оттуда до моря (до порта Багамойо) можно пройти за месяц и двадцать пять дней, т. е. оно составляет примерно четыреста сорок миль. Учере находится очень далеко к северу, по один человек рассказывал мне, что он ходил в этом направлении на соляные промыслы из деревни Касонсо и дорога заняла восемь дней. Мерере часто ходит в экспедицию грабить скот, его подстрекает к этому мать.
Здесь, во внутренней части континента, редко встречается то, что мы понимаем под названием «первобытный лес», хотя нельзя иначе описывать эту страну как край, покрытый бесконечными лесами. Насекомые убивают или превращают некоторые деревья в карликовые, человек калечит другие деревья, добывая кору для тканей, очень много деревьев ломают слоны, и гигантские экземпляры видишь только изредка, их можно найти лишь в закрытых долинах среди гор, но в целом деревья в лесах тощие и число видов невелико. Птиц разных 162
видов, поющих среди ветвей, как мне кажется, больше, чем в районе Замбези, но я не стреляю их. Множество новых звуков, которые я слышу, изумляют меня.
Страну, в которой мы сейчас находимся, арабы и местное население называют Улунгу, а ту, что лежит дальше на северо-запад, — Марунгу. Хамис находится в очень дружественных отношениях с мазиту (ватута) на востоке, они не занимаются грабежом. Недавно их вождь прислал в Касонсо своего человека. Получив подарок, оп удалился очень довольный.
Хамис, очевидно, очень хочет обеспечить мою безопасность. С северо-востока пришли люди, чтобы расспросить о происходящих здесь событиях; эти люди рекомендуют мне пойти с ними, а затем подняться по восточному берегу озера Льемба до Уджиджи. Но это разрушает мой план открыть озеро Мверу и затем идти по водоразделу, чтобы установить, является ли он водоразделом для Конго или для Нила. Хамис был недоволен, что я предпочел идти на юг, а затем на запад, так как выходило, что я отвергаю его совет. Он сказал, что если я подожду, пока придут его люди, то мы сможем говорить обо всем этом более уверенно.
Я расспрашивал, есть ли в этой стране большие горы; мне сказали, что у нижнего конца озера Льемба находится самая большая из здешних гор Мауфипа, или Фипа, с которой видно озеро Танганьика. Там, вероятно, берут начало реки Нка-ламбмве и Луазе.
В языческом городке нет ничего интересного. Все заняты приготовлением пищи или одежды, плетут циновки или корзины. Женщины очищают или размалывают зерно: сперва его сушат на солнце, затем засыпают в ступку и с помощью плоской корзины счищают с него шелуху и пыль, потом размалывают между двумя камнями. После этого нужно наносить дрова и воду, чтобы приготовить из зерна еду.
Люди, ушедшие сражаться, напали на большую деревню и убили несколько человек, но при стрельбе в кустарниках они застрелили одного из своих и еще одного ранили.
Спрашивал араба, плававшего по Танганьике, в какую сторону текут воды озера, он ответил: «На юг».
Трясогузки устраивают себе гнезда на крышах хижин. Они очень заняты своей работой, и люди и другие животные усердно заняты тем же.
Не знаю, как поступить: часть арабов, видимо, решила идти на запад, как только удастся поладить с Нсамой, но другие ему не доверяют. Один араб хочет послать своих людей собрать слоновую кость, но сам пойдет назад, в страну васанго. Нсаму ждут сегодня или завтра. Мы бы сберегли много времени и сил, если бы пошли прямо па запад, а не по обходной
6* 163
дороге. Вчера со стороны Льембы прибыло несколько арабов. Один из пих плавал по Танганьике и говорит, что ветры на озере очень мешают плаванию, но ни у одного из прибывших нет ясного представления об озере. Южную часть озера они называли морем и считали, что это не Танганьика, а отдельное озеро.
Внимательные наблюдения над улунгу позволяют считать их чрезвычайно вежливыми. Родственники приветствуют друг друга, стоя на коленях и обнимая друг друга грудь к груди. Затем хлопают в ладоши, держа руки у самой земли. Некоторые наиболее униженно приветствующие вождя целуют перед ним землю, но большинство только становится на колени, приблизив предплечья к земле и опустив голову, и говорит: «О, аджадло чьюза, мари а бвино». Усанга говорят: «Адже сенга». Хлопание в ладоши в знак приветствия старших и даже равных себе в некоторых деревнях раздается постоянно. Стариков обычно приветствуют. Как возникло такое почтительное отношение к другим, непостижимо. Не похоже на то, чтобы оно было вызвано взаимным страхом.
Даже вожди не внушают народу страха, и жестокое старинное пошлое изречение, что дикарями правят, внушая им страх, по-видимому, здесь неизвестно. Однако, несомненно, народом здесь правят, и в общем очень хорошо. Люди не очень охотно шли наказывать Нсаму за нарушение закона, но по решению вождей все же пошли и вернулись кто с деревянным табуретом, кто с циновкой, с тыквенным сосудом, наполненным земляными орехами, или с сушеным мясом, мотыгой, луком — жалкая, очень жалкая плата за двухнедельный тяжелый труд преследования беглецов и поджигания их деревень.
16 июня. Сегодня получены известия, что на юго-западе, в Лунде, партия арабов потеряла сорок человек, умерших от оспы («ндуэ»), и что тамошний народ, прослышав о событиях, связанных с Нсамой, бежит от арабов и не хочет продавать ни слоновую кость, ни пищу. Похоже, что возникло новое препятствие на нашем пути.
17—19 июня. Хамис отправился встречать группу с юго-запада, вероятно чтобы избежать заноса сюда оспы. Группа остановилась в двух часах ходьбы от нас. Хамис сообщает, что хотя эти люди потеряли много народу от оспы, но они принесли хорошие известия о том, что дальше к западу есть еще арабы: один из них, Сеид бин Умали, или Салем, живет в деревне около Касембе на расстоянии десяти дней отсюда, а другой, Джума Марикано, или Катата Катанга, — в деревне, что дальше к северу; ближе к Танганьике, в Фуэто, живет Сеид бин Хабиб. Эта партия составляет все силы Хамиса, и оп заявил, что теперь пойдет к Нсаме и договорится с ним, так как, но мнению Хамиса, тот боится прийти сюда и он, 164
Хамис, должен сделать первый шаг к установлению дружественных отношений.
Обдумывая все это, я вижу, что как ни томительно ожидание, но лучше ждать, чем идти па юг, а затем на запад, так как, отправившись этим путем, я не увижу озера Мверу, которое, как говорят, находится в трех днях пути от нынешнего убежища Нсамы. Его люди ходят туда за солью, и я не мог бы подойти туда с юга, так, чтобы они не узнали об этом, а они могли бы принять меня за араба. Хамис заметил, что у арабов есть обычай: раньше чем вступить на путь, сделать его гладким. Они посылают вперед людей с подарками и таким образом выясняют, как настроены тамошние жители. Хамис советует проявить терпение и надеется заключить мир с Нсамой.
Чтобы показать, что его надежды обоснованны, Хамис рассказал, как Нсама, когда начались беспорядки, прислал людей с двумя бивнями в деревню, из которой только что его изгнали, предлагая таким образом уладить случившееся, но арабы, подозревая обман, стали стрелять по принесшим слоновую кость и убили их; после этого с той же целью Нсамой были присланы десять коз и один бивень, но и эту попытку арабы встретили враждебно. Хамис думает, что, будь он сам на месте, всю историю можно было бы урегулировать в дружественном духе.
Все здесь жалуются на холод. Местность возвышенная, и мы живем па речке Чилоа за рощицей, которая по утрам не пропускает к нам солнце. Холод заставляет людей раскладывать в хижинах большие костры, и жилища часто сгорают. Температура падает до 46°Ф (8°С), иногда даже до 33°Ф (0,5° С).
24 июня. Арабы усиленно читают Коран и молятся о вразумлении. Завтра они созывают собрание, чтобы обсудить, какие шаги следует предпринять в деле с Нсамой. Вождь, видимо, высокого мнения о Хамисе и говорил о нем: «Пусть он придет и все будет в порядке». Хамис предполагает пойти с немногими спутниками. Эти занзибарцы совсем не похожи на работорговцев из страны вайяу.
25 июня. Приглашенные арабы не собрались, но должны прийти завтра.
Молодые трясогузки почти совсем оперились и улетели, в гнезде остался лишь один птенец. Старики пытались выманить и его: они подлетали к самому гнезду и затем, вспархивая прочь, сейчас же оборачивались посмотреть, следует ли птенец за ними. Он задержался в гнезде на несколько дней.
На собрании было решено, что Хамис с небольшим числом спутников пойдет к Нсаме в первый день после новолуния (это они считают очень важным условием). Так как текущий
165
месяц был несчастливым, они хотят произвести эту попытку в следующем.
28 июня. Сегодня арабы праздновали свадьбу. Расстреляли сотню холостых патронов, и по деревне прошла процессия мужчин, разодетых в самые лучшие одежды. Они пели во весь голос, но в песне их было мало музыки. Женщины осыпали головы молодых зерном в знак того, что желают им изобилия.
Говорят, что Нсама ожидает арабов в своем новом укреплении. Невозможно установить, кто виноват во всем этом деле, так как я слышу рассказы только одной стороны; однако то обстоятельство, что вожди в этом районе страны с такой готовностью выступили, чтобы наказать Нсаму за нарушение международного закона, а он не выразил протеста, заставляет меня подозревать, что виновная сторона — Нсама. Если бы он не был виноват, то, конечно, прислал бы людей к булунгу спросить, почему они беспричинно напали на его народ.
Васонго очень напоминают зулусов. Они ходят голыми и держат огромное количество скота, который живет в хижинах вместе с хозяевами. Мерере очень щедро раздает свой скот, дает каждому по быку. Риса нет, только кукуруза и маэре. Хамис оставил людей разводить рис. Когда арабы только появились, у Мерере было очень много слоновой кости, но сейчас ее нет совсем.
1 июля 1867 г. Сегодня новолуние. Арабы придают большое значение времени молитвы или волшебных заклинаний. Сегодня вечером ровно в 10 часов они устроили колдование.
Хольфани нарисовал несколько кабалистических фигур: они считают, что по ним можно установить местопребывание Нсамы. Вероятно, эти приемы — остатки тайной магии, существовавшей у арабов до появления Магомета Арабы-суахили, кажется, спустились на юг вдоль берега еще до рождения пророка.
3 июля. Ждут прихода людей Касонсо. Все взятые в плен подлежат возвращению, кроме того, Нсаме дадут тканей. Пока что все, видимо, идет как надо. Сегодня появится молодой месяц. Арабы считают месяц от одного первого появления серпа до следующего.
4 июля. Из местности близ озера Льемба пришел, чтобы присоединиться к мирным посланцам, Катаванья. Он со своими людьми появился на Льембе после пас. Катаванья разослал кругом своих людей искать слоновую кость. Арабы ничем, кроме нее, не интересуются и не понимают, почему я не поступаю так же.
6 июля. Днем в 3 ч. 30 м. произошло землетрясение, сопровождавшееся глухим гулом. Я почувствовал себя, как будто я на воде, в лодке, но ощущение это длилось всего несколько 166
секунд. Мои люди прибежали, чтобы спросить, что это такое. Нигде в другом месте мы не были бы в такой полной безопасности. Хижины не падают, и поблизости нет высоких скал. Барометр — 25 дюймов (635 мм рт. ст.). Температура 68° Ф (20°С). Тяжелые кучевые облака. Дождь не пошел.
7 июля. Хамис выступил сегодня утром со свитой приблизительно в триста человек, разодетых в лучшие одеяния; он заявил, что единственная его цель — мир. Касонсо, Момбо и Читимба посылают своих людей и отправляются сами, чтобы употребить все свое влияние для заключения мира. Сайд остается здесь. Перед отправлением Хамиса Сайд бросил немного ладана на раскаленные угли, и все руководители отряда произнесли короткую молитву. Видимо, они серьезны и искренни, когда исполняют колдовские обряды, руководствуясь тем, что знают и во что верят. Я хотел отправиться с ними, но Хамис был против, так как он не вполне уверен, что Нсама будет держаться со мной дружелюбно, а Хамис не хотел, чтобы со мной что-нибудь приключилось.
8 июля. Касонсо нашел предлог не идти. Говорили, будто бы два человека, арабы, пришли к Чибуэ и их там убили. Касонсо должен-де отправиться туда и разобраться в этом деле. Люди, отправляющиеся к Чибуэ, берут с собой продовольствие, очевидно не намереваясь на этот раз жить грабежом.
Оставаясь в деревне, я имею возможность убедиться, что и мужчины и женщины заняты почти непрерывно. Мужчины плетут циновки, или ткут, пли прядут. Никто, наблюдая их прилежные занятия, не мог бы сказать, что это ленивый народ. Единственное время, когда они не работают, — это утро, около семи часов; все тогда выходят и сидят перед домом, чтобы поймать первые лучи солнца, поднимающегося над нашей рощицей, но даже это время часто используется для нанизывания бус.
До меня дошли слухи, что люди Нсамы переправились через Луву около Карамбп, чтобы ограбить жителей в отместку за свои страдания; тамошние жители боятся ходить ловить рыбу, чтобы их не поймали вдалеке от укрепленных деревень.
Люди племени баулунгу в большинстве случаев высокого роста, стройные. Они применяют луки свыше шести футов длиной, но со слабой погпбыо. Лицевой угол у них большей частью не хуже, чем у европейцев, и, несомненно, выступающая пятка («шпора») так же редка здесь, как и у белых. Обычно один или два передних зуба на нижней челюсти женщин выбивают, это встречается и у мужчин.
14 июля. Сайд в добавок к прочим подаркам дал мне еще бусы. Все арабы были ко мне очень внимательны, я приписываю это в значительной степени письму Сеида Маджида. Се-ГоДня Хамис переправился через Луву в том месте, где есть
167
брод. Народ на другом берегу отказался послать людей с поручением к Нсаме. Хамису пришлось отправиться в деревню и принудить их слушаться, разрушив при этом частокол. Жители второй деревни поступили так же, хотя им было сказано, что арабы ищут только мира с Нсамой. Эту укрепленную деревню постигла та же судьба, и тогда жители отправились к Нсаме, который не выказал какой-либо неохоты завязать снова сношения. Он дал арабам много пищи, так как страна там очень плодородна. Нсама явился сам и скрепил мир тем, что выпил крови вместе с несколькими подчиненными Хамиса. Говорят, что Нсама чудовищно расплывшийся старик: он не в состоянии сам передвигаться, и его носят. За ним непрерывно ухаживают женщины, заливающие его пивом. Он поднес Хамису десять бивней и обещал дать еще двадцать и, кроме того, заставить своих людей вернуть награбленное у арабов добро. Нсама обещал прислать своих людей сюда, чтобы пригласить нас после новолуния к себе.
Ждать так долго безмерно утомительно, но я надеюсь, что в награду за это терпение увижу озеро Мверу, которое не мог бы посетить, если бы Хамису не удалось заключить мир.
17 июля. Вчера вечером вблизи деревни сердито рычал лев; вероятно, он шел по следам буйволов, приходящих иногда сюда по вечерам пить воду. Буйволы очень пугливы, как и прочая дичь, они боятся стрел.
Левое веко и место вокруг него поражено у меня странным заболеванием: сперва я ощущал легкий зуд, после этого веко сильно опухло. Должно быть, это какой-то лишай. Под действием солнечных лучей опухоль излечивается, и это заставляет меня совершать долгие прогулки на солнце. Находимся приблизительно на 30°19/ в. д., 8°57'55" ю. ш.
24 июля. В четыре часа утра начался пожар. Ветра не было... разобрали соломенные крыши в переднем ряду на нашей стороне деревни. С зернохранилищ легко сняли крыши, так как они не скреплены со стенами. Арабы пытались очистить место на своей стороне, но не смогли и перенесли всю слоновую кость и товары за частокол. Запятая арабами сторона деревни тоже вся сгорела, в огне погибли три козы.
Читимба покинул нас, как он говорит, опасаясь за свою жизнь. Вероятно, он намерен использовать свое бегство как оправдание перед Нсамой, когда мы уйдем. «И я тоже был вынужден бежать из моей деревни, чтобы спасти свою жизнь! Что мне было делать?» Подозреваю, что таковы будут его оправдания.
Из двух разрушенных деревень привели много рабов. Я стал расспрашивать об их дальнейшей судьбе, и мне сказали, что их вернут Нсаме, когда он выдаст обещанную слоновую кость.
168
Когда Ноаме сказали, что через его земли хочет пройти на озеро Мверу англичанин, он ответил: «Приведите его сюда, я пошлю людей проводить его туда».
Хамис строит тембе, т. е. дом с плоской крышей и стенами, сплошь обмазанными глиной, чтобы защитить свою слоновую кость от пожара на то время, пока его здесь не будет. Мы полагаем, что Нсама пришлет за нами через несколько дней, после 2 августа, когда появится молодой месяц. Хамис даст своих людей, если посланные Нсамы скоро не придут.
28 июля. Где бы я ни встречал рабство — оно великое зло. Среди пленных — бедная старая женщина с ребенком, мальчиком лет трех, по-видимому любимцем матери. Ноги у него растерты. Мальчика продавали за четыре ярда коленкора, а мать — за два. Он все понимал и горько плакал, цепляясь за мать. Она, конечно, ничем не могла помочь ему. Их разъединили позже, в Карунгу.
29 июля. Шли два с половиной часа на запад до деревни Понда, где живет араб, которого негры зовут Типо-Типо. Его имя Хамид бин Мохамед бин Джума Бораджиб. Он преподнес нам козу, кусок белого коленкора и четыре большие связки бус, кроме того, мешок сорго (Holcus sorghum) и извинился, что дарит так мало. Он много потерял из-за Нсамы. Во время последних событий оп получил две рапы от стрел. В то время у арабов было только двадцать ружей, но часть людей находилась внутри частокола; и, хотя люди Нсамы были многочисленны, их нападение отбили, и они бежали, унося с собой расплывшуюся тушу Нсамы.
До Мверу три дня пути, и так как люди Нсамы ходят туда собирать соль на берегах, то я не мог бы подойти к нему с юга незамеченным.
Фамилий здесь, видимо, нет. Человек берет себе имя матери, и если отец умер, то может взять отцовское имя. Брак между двоюродными и троюродными родственниками запрещается. Двоюродных и троюродных братьев или сестер называют просто братьями и сестрами.
Женщина, ставившая ребенку «банки» на виски по случаю воспаления глаз, выплеснула кровь через крышу хижины — это против дурного глаза.
(В качестве банок используется козий рог с маленькой дырочкой на остром конце. Основание рога приставляют к той части, от которой нужно отсосать кровь. Ставящий «банку», Держа во рту кусочек разжеванного каучука, отсасывает воздух и в нужный момент запечатывает дырочку в роге каучуком, прижимая его языком. Когда рог («банку») снимают, на коже делают несколько надрезов ножичком, а затем снова ставят эту «банку». Приспособление, хотя и примитивное. Действует очень хорошо и повсюду применяется с успехом.)
Глава 9
1 августа 1867 Хамис посылает людей торговать во владения Чивере. Саранчу здесь называют «зпкве», па суахили саранча — «зиге» и «нанси».
На один из шестов, образующих ворота в частоколе, надет камень с отверстием. Камень продолговатый, семи или восьми дюймов длиной, шириной в четыре, с одной стороны скошен. Диаметр отверстия в середине около полутора дюймов, в нем заметны следы сверления. Камень этот из розоватого твердого порфира и напоминает груз, надеваемый на палку для копания земли, который я видел в 1841 г. в руках бушменки; такой же камень я видел еще у ворот близ деревни вождя Касонсо. Жители не знают, для чего этот камень нужен, здесь он служит амулетом, охраняющим деревню от зла.
2 августа. Хронометр сегодня остановился без всякой видимой причины, если не считать землетрясения. Постоянный звон в голове со времени болезни на озере Льемба, вероятно, следствие малярии.
3 августа. Со дня па день ждем известий от Нсамы, так как молодой месяц появился 1 августа, а Нсама должен был прислать за нами, когда покажется лупа.
5 августа. Вчера явились посланные с сообщением, что Хамис должен немного подождать, так как Нсама еще не собрал всю слоновую кость и разворованные товары. Посланные пробыли здесь весь вчерашний день. Их начальник Катала говорит, что Лупда находится в восьми днях пути от Нсамы или озера Мверу и что по дороге мы должны пересечь большую реку Мовуэ, впадающую в Луапулу. С юго-востока в Мверу впадает еще река Мокобва. Страна Нсамы и ее народ называются Итава.
На расстоянии одного дня пути от деревни Нсамы есть горячий источник, называемый Пака пежья. Вокруг него вре-170
менами происходят землетрясения. Возможно, что то, которое мы ощущали здесь, связано с тем же центром.
6 августа. Погода становится мягче. Когда подул ветер с юга, наступило похолодание. От арабов у нас подробные сведения о васонго: их помещения для скота строятся с плоской крышей и громадных размеров, есть, говорят, одно в четверть мили длиной. Вождь Мерере живет внутри одного из помещений. Молока, масла, сыра у них громадное количество. Племя очень большое.
7 августа. Несколько моих людей ходили в Карамби. Вождь задержал их, сказав: «Я не позволю вам, англичанам, уйти и оставить меня в дурных отношениях с этими арабами».
Одному из здешних жителей поручили раба, а раб сбежал. Арабы отправились в Карамби и потребовали от тамошнего вождя уплаты. Вождь предложил одежду, но они отказались и заявили, что хотят получить человека. Тогда он предложил человека, у которого было двое детей, и арабы потребовали всех троих. Они запугивают жителей, как им вздумается, угрожая огнестрельным оружием. Мои люди поговорили с арабами, и они удалились. Вождь просил меня прийти еще раз к нему хотя бы на один день, но это невозможно, так как мы предполагаем выступить немедленно. Я сообщил обо всем этом Хамису; он ответил, что у них есть данные об одном человеке, который, видимо, сманивает их рабов. Соседство с рабством к добру не приводит!
У Хамиса дружественные отношения с одним из племен мазиту, утверждающих, что они перестали убивать людей. Они награбили в свое время много скота, но сейчас его у них очень мало. Несколько человек из этого племени отправилось с Хамисом, чтобы показать дорогу в деревню Касонсо.
Рабов продают здесь так же открыто, как в Занзибаре на невольничьем рынке. Продавец ходит по рынку, выкрикивая цену, какую он хочет получить за раба, шагающего позади. Если продают женщину, то ее отводят в хижину, чтобы осмотреть голой.
Некоторые арабы считают, что метеориты — это камни, бросаемые в сатану за его злые дела. Они полагают, что первые арабы, пришедшие в эту страну, втащили на Килиманджаро пушки и там будто бы они и лежат. Они утверждают, что фон Дер Деккен только частично обошел основание горы, а на саму гору подняться не смог: все его ослы и часть людей умерли от холода.
Сведения, какие можно собрать у арабов относительно страны к северо-западу отсюда, очень неопределенны. Арабы преувеличивают трудности пути, рассказывая о каннибальских племенах, в стране которых покупают всех умирающих и никого никогда не хоронят. Однако это утверждение не вяжется
171
со сведениями, которые они тоже приводят как достоверные, будто у каннибалов очень много овец и коз. Руа находится приблизительно в десяти днях пути на запад от Танганьики, а в пяти днях пути за Руа есть озеро или река шириной в десять миль. Говорят, что она называется Логорава. Вся вода стекает к северу. Впрочем, полагаться на эти утверждения нельзя. Вождя страны Руа зовут Кьомбо.
Один араб утверждает, что воды Танганьики текут на север и за Угандой образуют большое водное пространство, но на слова этих арабов полагаться нельзя. Они ни на что не обращают внимания, кроме слоновой кости и пищи.
25 августа. Нсама потребовал, чтобы арабы вернули ему взятого ими в плен сына. Тот араб, который захватил сына Нсамы, возражал против его освобождения, но Хамису удалось получить этого пленного и еще девять других, и сегодня их отсылают. Мы ждем только людей, разбросанных по стране. Хамис поднес нам пироги, муку, курицу, козью ногу и кусок мяса антилопы канны; здесь ее называют так же, как и в Ко-лобенге, пофу *. У здешнего фигового дерева большие шишки на коре, как у некоторых видов акации. Другое дерево похоже на увеличенное малоло района Замбези. Одно желтое дерево при сжигании пахнет ладаном.
Внутри хижины устраивает свои гнезда крупный паук. Гнездо состоит из чисто белого листка вроде бумаги шириной в полтора дюйма, приклеенного плоско к стене. Под ним паук откладывает сорок — пятьдесят яиц, а вокруг наращивает более тонкую, чем листок, полоску в четверть дюйма шириной, по-видимому для того, чтобы прочно закрепить листок. Изготовляя свою «бумагу», самка паука непрерывно передвигается по ее поверхности, причем путь ее можно изобразить волнистыми линиями. Затем она сидит на «бумаге», расставив свои восемь ног, в течение трех недель, непрерывно хватая и поедая всех насекомых, например тараканов, приближающихся к гнезду. Через три недели она покидает гнездо, чтобы охотиться, но на ночь всегда возвращается. Негры этих пауков не трогают.
Маленький муравей справляется с мухой, хватая ее за крыло или за ножку и держа до тех пор, пока она не истощит свои силы.
Видел новый для меня вид франколина с широким желтым наростом на верхней части клюва и на лбу, хохолок у него фиолетовый, крылья такие, как у остальных видов, но красные перья имеют розоватый оттенок. Желтое пятно нароста видно на большом расстоянии.
* У манганджа -- чефу. Название всех сильных животных оканчивается на «фу» или «ву»: нджобву — слон, м’ву — бегемот. — Пр им. ред. англ, издания.
172
У носильщиков ваньямвези, постоянно работающих на переноске тяжелых грузов, на плечах образуются большие мозоли. Я видел мозоли толщиной в полтора дюйма на верхней части плечей. Мне показали старика, пронесшего однажды пять фрасила слоновой кости от своих родных мест до берега моря.
30 августа. Сегодня вышли в поход из деревни Читимбы после задержки в три месяца и десять дней. После полутора часов ходьбы пришли в Понду, где узнали, что Типо-Типо, т. е. Хамид бин Мохамед, ушел оттуда; мы последовали за ним. Прошли мимо реки, текущей на юго-запад к слиянию с Лофу. Типо-Типо преподнес мне хорошую жирную козу.
31 августа. Идем по красивой волнистой местности, значительная часть которой покрыта лесом; в нем много опушек, а вдоль рек растут большие деревья. Шли по северному склону водораздела, с него открывался вид па далеко лежащие земли. Пересекли две симпатичные речки. Топкие места пропитаны водой, и она течет из них ручьями.
1 сентября 1867 г. Из-за того что прямо на нашем пути оказался засушливый участок, пришлось идти дальше во второй половине дня. Ночевали без воды, хотя, отклонившись на несколько миль к северу, мы пересекли бы много речек, но наша дорога самая лучшая в любое время года. Барака ушел назад в деревню Типо-Типо. У Бараки только один недостаток — он не любит работать. Он упорно старался уговорить других бежать вместе с ним, загубил ящик с лекарствами, шесть скатертей и все наши инструменты.
2 сентября. Когда мы достигли брода через реку Лофу, оказалось, что мы находимся ниже деревни Читимбы не менее чем на тысячу футов. Последние шесть часов похода мы шли без воды, но вблизи деревни вождя Чунгу, около брода, мы вышли к хорошим речкам шириной футов в десять.
Отсюда мы могли видеть тянущиеся на запад и на север длинные гряды денудаций в стране Нсамы, до недавнего времени густонаселенной. Нсама из семьи бабемба. Касонсо, Чи-тимба, Киве и Уронгве равны по положению, и все из одной семьи урунгаи. Чунгу приятный человек и щедрый в меру своих возможностей. Во всей этой стране очень много крупной дичи.
Ширина Лофу в месте брода 296 футов, вода быстро течет по плитам твердого песчаника. Глубина реки то по бедро, то по пояс. В других местах река несколько уже, но пересечь ее можно только на лодке.
4 и 5 сентября. Шли семь часов на запад от Лофу до деревни Хара, это одна из тех деревень, которые Хамис сжег за то, что жители не соглашались передать его предложение мира Нсаме. Эта страна называется Итава, а Хара—название одного из ее районов. Мы остановились в Харе, чтобы выяснить,
173
хочет ли Нсама, чтобы мы приблизились к нему. Он очень боится арабов и недаром: ведь до последнего времени он считался непобедимым. Он потерпел поражение, имея против себя двадцать мушкетов. В стране полно продовольствия, несмотря на то что почти все население разбежалось. Земляные орехи начали снова прорастать, так как не хватает людей для уборки, а триста человек, питающихся бесплатно, не могут заметно уменьшить запасы пищи.
9 сентября. После трехчасового перехода на запад от Хары пришли к новой укрепленной деревне Нсамы, построенной рядом со старой, сожженной Тппо-Тппо *, как Нсама назвал Хамида бин Мохамеда. Я послал человека к Нсаме и получил от него приглашение прийти, но без ружей. Нас сопровождала большая толпа его людей, и, перед тем как мы приблизились к внутреннему частоколу, они ощупали мою одежду, чтобы убедиться, что на мне не спрятано огнестрельное оружие. Войдя к Нсаме, я увидел очень старого человека с красивой головой и хорошим лицом; у него было большое брюхо, доказывавшее, что он любит помбе. Я дал ему отрез ткани и попросил проводников на Мверу. Он охотно согласился исполнить мою просьбу и спросил разрешения пощупать мою одежду и волосы. Я посоветовал ему попытаться жить в мире со всеми. Люди его шумели и не слушались ни его, ни старейшин, так что, наконец обругав их, он сказал мне, что пришлет за мной ночью и тогда мы побеседуем, но, видимо, потом он забыл об этом начисто. Нсама прислал мне козу, муки и помбе. На следующий день мы вернулись в Хару.
Народ Нсамы в большинстве своем отличается мелкими чертами лица. Многие по-настоящему красивы, они совсем не похожи на жителей Западного берега, но опиливают свои зубы, и это делает их рот безобразным. От европейцев они разнятся только цветом. У многих мужчин голова очень хорошей формы, у женщин тоже. Прически их устроены так, что выгодно выделяют лоб. Волосы от лба до макушки сбривают, причем бритая полоса сужается кверху. Волосы на задней части головы зачесаны в пучки-шарики примерно в десять рядов.
10 сентября. Из Уджиджи к Нсаме прибыли люди покупать слоновую кость за бусы. Увидев, что арабы опередили их, они
* Негры легко замечают особенности человека и дают ему соответствующее прозвище. Победители стараются предупредить их и сами выбирают себе прозвище. Суси (слуга Ливингстона) рассказывает, что, когда Типо-Типо стоял над трофеями, взятыми у Нсамы, он сгреб их к себе и сказал: «Теперь я тино-типо», что значит «собиратель сокровищ». Кумба-кумба [Комбокомбо], о котором часто будет идти речь дальше, получил свое прозвище от большого числа пленных, включенных им в свою свиту в подобных же обстоятельствах. Это прозвище можно перевести как «собиратель людей». — Прим. ред. англ, издания.
174
решили возвратиться к своей птхупо, или, вернее, каноэ, с командой из пятидесяти гребцов. Они сообщили, что мое имущество цело, в Уджпджи находится также мясо буйволов, павших в дороге, его провялили на солнце. Отправил в Уджиджи ящик с бусами, книгами и одеждой.
14 сентября. Остался в Харе, так как заболел. Хамис не доверяет Нсаме, который обещал ему в жены свою дочь, чтобы скрепить мир, но не дал ее. Нсама также сказал Хамису, чтобы он оставался в Харе, и обещал прислать на продажу слоновую кость, но кости не доставил. Народ не приходит сюда продавать провизию, как в других местах. Хамис возвращается в деревню Читимбы, чтобы там оберегать своих людей и имущество, и пошлет вперед Сайда Хамида со слугами в Ло-пере, Кобуире и на Мверу покупать слоновую кость. Хамис советовал мне отправиться с ними, так как он не доверяет Нсаме. Хамид тоже думает, что это наилучший план. Поход будет замедленным, так как арабы намерены скупать по пути слоновую кость, но безопаснее пересечь всю страну Нсамы с ними, чем рисковать оказаться в его власти.
Все население страны поражено победой лад Нсамой, и их точка зрения на сравнительную ценность луков со стрелами и ружей претерпела большие изменения. Нсама был Наполеоном здешних мест. Никто пе мог устоять перед ним, вот почему поражение непобедимого Нсамы вызвало панику. Арабы говорят, что потеряли за все время около пятидесяти человек, Нсама потерял, должно быть, не меньше. Народ, по-видимому, здесь развитый, понятливый и, несомненно, будет действовать, исходя из столь дорого купленного опыта.
Сегодня днем вдруг явилась дочь Нсамы, чтобы стать женой Хамиса и скрепить мир. Она приехала «верхом» па плечах несшего ее мужчины, славная, скромная, хорошенькая молодая женщина. Волосы ее были натерты нкола, красной краской, изготовленной из красильного дерева и широко применяемой для украшения. Ее сопровождал примерно десяток молодых и старых служанок, каждая несла корзиночку с провизией — касавой, земляными орехами и т. п. Арабы были все разодеты в самое лучшее, а рабы в фантастических нарядах размахивали саблями, палили нз ружей и орали. Когда дочь Нсамы донесли до хижины Хамиса, опа слезла и вошла внутрь со своими девушками. У нее и всех ее служанок мелкие изящные черты лица. Я сидел у Хамиса, но, когда они вошли, встал и вышел. Когда я проходил мимо Хамиса, он сказал самому себе: «Хамис Водим Таг! Смотри, до чего ты дошел!»
15 сентября. Прибыл проводник от Нсамы, чтобы вести нас в земли за пределами территории вождя. Хамис сегодня утром отправился к тестю с молодой женой, но вскоре встретил двух посланных, которые попросили его пока не приходить.
175
Мы послали за всеми людьми, собиравшимися независимо от Нсамы идти на запад или северо-запад.
16—18 сентября. Хамид ходил к Нсаме, чтобы попытаться достать проводников, но Нсама не позволил ему войти за частокол, если только он не явится к входу без ружья и сабли. Хамид не соглашался идти на этих условиях, но Нсама пообещал дать проводников, и проводники действительно прибыли после визита Хамида к Нсаме. Хамис заплатил за проводников, но никому из нас об этом не сказал: очевидно, ему стыдно за своего тестя.
Арабы, потерявшие надежду достать слоновую кость, вкладывают оставшиеся у них бусы и ткани в рабов.
20 сентября. Я решил сегодня отправиться к Нсаме, а оттуда на озеро Мвера, но Хамис прислал сказать мне, что прибыли его люди и мы все отправимся с ним вместе 22-го.
Жена Хамиса, видя подготовку к отправлению, решила, что готовится нападение на ее отца, и ночью сбежала со своими служанками и присланными Хамису проводниками. Хамис снова отправился к Нсаме и получил новых проводников, чтобы мы могли выступить немедленно.
22 сентября. Шли на север несколько часов, затем спустились в ту же долину, в которой я посетил Нсаму. Эта долина находится на склоне водораздела и тянется с востока на запад. С южной стороны она окаймлена поросшим деревьями гребнем, сложенным темно-красным песчаником. Другие подобные гребни придают склону водораздела вид лестницы с гигантскими ступенями. Первые равнины между ступенями местами болотисты, тропинки покрыты отпечатками человеческих ног; когда отпечатки затвердевают на солнце, то ходить по их неровной поверхности становится трудно. Снова появились москиты.
23 сентября. На следующую ночь после нашего ухода из Хары там начался пожар. Ветер был сильный, огонь преодолел сопротивление людей и сразу уничтожил всю временную часть деревни, состоящую из сухих соломенных хижин. Хамис потерял все свои бусы, ружья, порох и ткани, за исключением одного тюка.
24 сентября. Меня разбудили в 3 часа утра, чтобы сказать, что на предстоящем переходе нет воды, и если мы выйдем сейчас, то нас будет мучить полуденный зной: нам следует теперь выступить в 2 часа пополудни. Вчера заболела жена Хамида, и пришлось прервать поход во второй половине дня. Мы поднялись на гребень, спустились с него и через час после этого оказались у подошвы скалистой стены высотой более тысячи футов, покрытой деревьями. Скалы тянулись по левую руку от нас. Некоторое время мы шли вдоль них, потом, идя 176
на север, стали подниматься, пока скалы не скрылись. Спали, не возобновив запаса воды.
25 сентября. Пустились в путь в 5—30 утра и шли тем же густым лесом, через который проходили вчера. Пришли к частоколу деревни, ворота были заперты: все люди скрылись из страха перед арабами. Затем с гребня, на котором стояла деревня, мы спустились на огромную равнину; вдалеке, милях в десяти от нас, текла большая река.
26 сентября. После двух с половиной часов ходьбы вышли к большой реке, которую видели вчера. Ширина ее больше мили, в ней растет много папируса и других водяных растений. Переходить ее вброд очень трудно, так как от твердых корней папируса босым ногам больно, мы часто проваливались в ямы по пояс. Посередине нашего пути наткнулись па рыхлую массу, плававшую по воде; иногда можно было идти по прй, хотя она прогибалась и поднималась горбами под тяжестью идущего, но иногда человек проваливался насквозь, и выбираться наверх было очень трудно. Вода под плавучей массой была очень холодна. Переход через реку занял полтора часа. Называется она Чисера и течет извиваясь на запад, чтобы влиться в Карунг-веси (Колонгоси, Калунгвишу) и далее в Мверу. Множество животных, слонов, зебр и буйволов, пасется на длинных склонах ее берегов. Цепь гор, которую мы пересекли, переходя через отдельные гребни, теперь видна позади, к югу от нас.
27 сентября. Народу здесь много, и он приветлив. Убили слона и задержались, чтобы взять бивни убитого животного. Застрелили также несколько буйволов и зебр. Густая облачность мешала произвести наблюдения, и хотя наши координаты определить не удалось, но мы знаем, что Чисера начинается в Лойере. Дальше к западу река свободна от папируса, и для переправы через нее нужны лодки,
30 сентября. Пересекли Камосенгу или какую-то другую речку и пришли в деревню вождя Карунгу. Река Камосенга отделяет страну Лопере от Итавы. Лопере расположена к северо-западу от Итавы.
1 октября 1867 г. Карунгу очень испугался нас. Сначала он никого не впустил за ограждающий деревню частокол, но потом стал держаться более приветливо У него было мало слоновой кости на продажу. Арабы посылали людей вперед, чтобы попытаться вступить в дружественные отношения с другими вождями. Один из вождей, у которого кость была, Мтете, или Мтема, обошелся с арабскими посланными грубо. Послали людей к Нсаме с просьбой попробовать уговорить Мтему и Чиконго держаться по отношению к нам дружелюбно и продавать слоновую кость и провизию, но Нсама ответил, что эти вожди ему не подвластны, и если они считают себя достаточно сильными, чтобы бороться против ружей, то ему нечего им
177
сказать. Другие вожди угрожали всеобщим бегством. Их уверяли, что мы намерены только пройти через эти земли и если нам дадут проводников, которые покажут, как идти, то мы вообще будем избегать деревень и пойдем в те страны, где можно купить слоновую кость. Однако паника оказалась слишком сильной, никто не хотел идти навстречу нашим желаниям, а когда мы наконец двинулись вперед, вождь на реке Чома привел в исполнение свою угрозу и оставил нам три пустые деревни. Хотя зернохранилища были набиты зерном, продавцов не было и помешать рабам разворовывать его было невозможно.
3—4 октября. Чиконго, выслушав послание Типо-Типо о покупке слоновой кости, сказал: «Когда это Типо-Типо оставил в моей стране слоновую кость?» Все же он прислал один бивень и заявил: «Вот все, что у меня есть. Пусть он сюда не приходит». Враждебное поведение вождей вызывается главным образом страхом. «Если Нсама не смог устоять перед малонг-вана (торговцами), то как можем мы встретиться с ними?» Я хотел продолжать путь к озеру Мверу, но все говорят, что наши десять ружей заставят все деревни разбегаться: они все поражены ужасом. 5-го прошел первый дождь сезона дождей.
10 октября. Долго беседовал с Саидом. Он думает, что солнце восходит и заходит, потому что так сказано в Коране, и для него это очевидно. Сайд утверждает, что Христос предсказал приход Магомета и что на кресте страдал не Иисус, но кто-то заменявший его, так как невероятно, что истинного пророка предали такой позорной казни. Он не понимает, как мы можем радоваться тому, что спаситель принял смерть за наши грехи.
12 октября. Люди Типо-Типо убили слона. Небо все время покрыто облаками. Воздух часто совершенно неподвижен.
16 октября. У многих женщин в этой области и в Лопере опухоль щитовидной железы, так называемый зоб. Встречаются и мужчины с зобом, у них, кроме того, наблюдается большая опухоль мошонки (водянка яичка).
В деревне вождя Читимбы вчера после долгой болезни умер араб. Вечером его хоронили. Ни одной женщине не позволили приблизиться. Над покойником долго молча молились, затем над могилой натянули кусок материи, а люди, стоявшие в могиле, положили останки под колья, расположенные наклонно друг к другу и опирающиеся па края дна могилы; такие колья мешают земле попадать на тело, когда могилу засыпают.
Друзья покойника устроили поминки и порции яств разослали всем, кто присутствовал на похоронах. Я тоже получил большую долю.
18 октября. По последним сведениям, Нсама не вмешается в историю с Чиконго. Две жены бьют в барабаны, и он тан-178
цует перед ними, он явно впал в детство. Говорят, что к западу от нас много арабов.
20 октября. Очень болен. Всегда, когда пет работы, я скверно себя чувствую: ноют кости, сильная головная боль. Затем потерял управление спинными мускулами, как на озере Льем-ба. Нет аппетита и сильная жажда. Лекарства на лихорадку не действуют.
21 октября. Сайд послал людей построить новую хижину в более подходящем месте для моего здоровья.
26 октября. В течение пяти часов шли на юго-запад по волнистой, лесистой, густонаселенной стране, изобилующей крупной дичью. Здесь есть несколько видов деревьев, издающих при горении очень тонкий аромат; другие деревья пахнут, когда их срубают. В изобилии растет молочай. Спали мы у водопада, недавние дожди наполнили его грязной водой. Каждый день после полудня гремит гром, и где-то с такой же регулярностью идет дождь. Эти дожди не охлаждают земли и не заставляют закрыться трещины, образовавшиеся в сухой период.
27 октября. Вышли рано под мелким моросящим дождем, продолжавшимся два часа, и пришли на равнину шириной около трех миль, полную крупной дичи. Равнины эти временами превращаются в болота; они окружены гребнями, поднимающимися над равниной на двести — триста футов и покрытыми деревьями.
Гребни обычно сложены твердым песчаником, испещренным следами белых кораллов и вкраплениями коричневого гематита. Очень жарко, мы сильно устаем. Арабы в походе не придерживаются никакой системы. Первый день переход длился пять часов, сегодня — три с половиной. Если бы было наоборот — короткие переходы в первые дни и более продолжительные потом, — то мускулы приспособились бы к нагрузке. На юг от нас, в направлении долины Нсамы, тянется длинная цепь высот.
28 октября. После пятичасового перехода достигли реки Чома и деревень вождя Чифуны, но, как уже отмечалось, вождь и жители деревень бежали, и никакими уговорами не удалось убедить их вернуться и продать нам продовольствие. Нескольким жителям, рискнувшим подойти к нам, мы показали предметы, которые согласны дать за муку; они сказали: «Да, мы позовем женщин, и они продадут вам муку». Но никто не пришел.
Весь день отдыхали на берегах Чомы, грязной реки, текущей с севера и дальше на юго-запад к впадению в Чисеру. Река прорыла глубокое русло в грязи берегов; ширина ее равна двадцати ярдам, в отдельных местах глубина ее ио пояс, в Других через нее нет брода. В реке много рыбы, множество бегемотов и крокодилов. Купил до очень высокой цене
179
немного земляных орехов; жители явно пе понимают, что было бы лучше уступить большее количество по более низкой цене, чем убегать и оставлять все на съедение рабам.
30 октября. Нашли в специально построенных хижинах две безобразные скульптуры, очень плохо представляющие местных негров. Эти изображения используются для обрядов, для вызывания дождя и исцеления больных. Это самое близкое к идолопоклонству явление, какое я наблюдал в стране.
31 октября. Пересекли длинную цепь гор и через пять с половиной часов вышли к нескольким деревням, жители которых охотно продавали нам пищу и вообще держались приветливо. Нам встретилось стадо буйволов, но Саид выхватил мое ружье у несшего его слуги, и, когда животные проходили совсем близко от меня, я был беспомощен. Мне очень не понравилось отсутствие здравого смысла, проявленное моим обычно вежливым другом-арабом.
Запомнить. Мохамад бин Салех говорит, что Чома впадает в Танганьику (??). Она течет в Калангоси.
1 ноября 1867 г. Проходили между горными цепями, значительно более высокими, чем те, что мы видели в Итаве. Горы густо поросли деревьями, некоторые из деревьев покрыты совсем распустившейся листвой, на других раскрываются молодые красные листья. Высота гор над равниной составляет 700—800 футов. В этой местности нет быстрых ручьев. Мы перешли три лениво текущих ручейка глубиной по колено. Множество буйволов.
Медоед засыпает навоз буйволов землей, чтобы удобней было поймать навозных жуков, зарывающихся в него.
Навесы для ночевок строим на склоне горы. Шли курсом на запад шесть часов с четвертью.
2 ноября. Идем в том же направлении по открытой долине, усеянной многочисленными маленькими молочаями, которые раздавливаешь на каждом шагу. Пересекли небольшую, но быструю речку Липанде, текущую на юго-запад в Мверу, затем час спустя опять перешли через нее; здесь она была уже в двадцать ярдов шириной и глубиной по колено. Спустившись с поросшей деревьями горы, разделяющей Липанде и Луао, перешли через последнюю, чтобы заночевать на ее западном берегу. Горы теперь сложены гранитом, и хребет слева от нас высотой от 700 до 1500 футов тянется отсюда вплоть до Мверу.
Долины, по которым мы путешествуем, очень красивы. Преобладающая окраска зеленая, рощицы деревьев имеют чрезвычайно разнообразную форму и часто напоминают мне пейзаж английского парка. Длинная цепь рабов и носильщиков, собранных арабами-нанимателями, оживляет этот пейзаж. Они идут тремя колоннами, общее число их равно 450. У каждой партии свой проводник с флагом, и, когда его водружают
180
на остановке, вся группа стоит неподвижно, пока идет подъем флага; при этом бьют в барабан и трубят в рог антилопы куду. Впереди одной из партий идут человек десять ведущих, одетых в фантастические головные уборы из перьев и бус и одежду из красной ткани и кожи, разрезанной на полоски и скрученной. Ведущие становятся на свои места в рядах, бьют барабаны, хрипло звучит рожок, и все пытаются восстановить равнение в рядах. Эти звуки как будто будят некий дух солидарности в тех, кто некогда был рабом. Мои слуги, едва заслышав привычные с детства звуки, вскакивают, не давая мне времени одеться; целый день они идут наравне с передовыми, хотя им было сказано, что от них совсем не требуется, чтобы они мчались вперед подобно рабам.
Африканцы не выносят насмешки. Поэтому, если в походе случается какое-нибудь происшествие (например, ветка сбросит груз с плеча носильщика), все, кто видит это, поднимают крик, насмехаясь над неудачником. Если кто-нибудь случайно прольет что-нибудь или устанет и присядет, его действия приветствуют тем же криком; это побуждает всех стараться изо всех сил. Они торопятся, когда несут свои тюки, спешат с постройкой шалашей, а хозяева только замыкают шествие и помогают больным. Пройденное за день расстояние бывает на пределе того, что могут выдержать хозяева-арабы или мы. Если бы в походе делались частые остановки — например, на полчаса или на четверть часа через каждые час или два, — люди не особенно бы чувствовали тяготы похода, по идти пять часов подряд — это больше, чем человек в состоянии вынести в жарком климате. Рабыни держались стойко: почти все они несли на головах грузы. Единственным исключением была старшая леди каждой партии, она же жена араба-начальника. Голова леди покрыта тонкой белой шалью, украшенной золотом и серебром. Эти леди выступали гордо и пе сдавали даже на самых длинных переходах. Медные браслеты на ногах выше щиколоток, весящие много фунтов, казалось, только помогали ритму их шагов. Как только они приходят на место ночевки, они принимаются за приготовление пищи и в этом искусстве проявляют большое умение, изготовляя для своего господина вкусные блюда из диких фруктов и других, казалось бы, мало подходящих материалов.
3 ноября. По мере нашего продвижения гряды гор отступают. Почва здесь очень богатая. В двух деревнях жители не хотели нас впустить; мы пошли дальше и разбили лагерь около третьей, Кабваквы, где живет сын Мохамада бин Салеха с несколькими ваньямвези. Здешнего вождя зовут Муабо, мы его нс видели, жители принесли па продажу много пищи. Отец юноши сейчас в деревне вождя Касембе. Местные жители весьма склонны ко лжи: о каком месте пи спросишь, говорят,
181
оно близко, слоновой кости очень много, провизия всякого рода имеется в изобилии и стоит дешево. Наши начальники поверили в слова юноши и отказались от дальнейшего похода. До Руа, говорил юноша, месяц ходьбы, слоновой кости там мало. Но до Руа оказалось всего три дня ходьбы (через три дня мы ее увидели). «Во владениях Касембе и здесь в Буире (Кабуире) слоновой кости нет». Юноша был прав относительно Касембе. От Хамиса пришли письма с неприятными новостями. Умер Читимба, а также Мамбве. Люди Читимбы дерутся из-за того, кому быть вождем. У них там сейчас сильный голод, так как арабы скупили всю провизию. Морирп, вождь, у которого Нсама отнял владения, хотел, чтобы Хамис помог ему вернуть его земли, но Хамис заявил, что он заключил мир и не хочет вмешиваться в междоусобицы.
Эти неблагоприятные новости из места, где был устроен основной склад приобретенного ими товара, заставили Сайда и Типо-Типо принять решение пробыть в Буире только десять— двадцать дней, разослать людей закупить слоновую кость, сколько удастся найти, а затем возвратиться.
Так как Сайд и Типо-Типо посылали своих людей за слоновой костью к Касембе, я решил сначала отправиться туда, вместо того чтобы идти на Уджиджи.
Здесь среди мужчин и женщин много зобатых. Не вижу причин для этого. Высота над уровнем моря только 3350 футов.
7 ноября. Выступили в сторону Мверу. Некоторую часть пути нас сопровождали арабы. Все они чрезвычайно добры к нам. Мы приближаемся к горному хребту Какома слева от нас. Ночуем в одной из деревень вождя Капута, курс наш — почти прямо на юг.
8 ноября. Долина, образуемая хребтом Какома с одной стороны и другим, более далеким, хребтом — справа, густо усеяна деревнями. Обычное расстояние между деревнями— сто — двести ярдов; все они подобно деревням в Лунде стоят в тени деревьев одного из видов Ficus indica. Одна из деревень принадлежит вождю Пута. Этот Пута — он главный вождь — прислал сказать нам, что если мы заночуем и дадим ему кусок ткани, то он даст людей, чтобы проводить нас завтра и переправить через реку. Я согласился бы остаться в деревне, но его люди не пожелали сдать нам хижину, поэтому мы отправились дальше и вышли к озеру.
Озеро Мверу, по-видимому, порядочных размеров. С запада и востока его окаймляют горные хребты. Берега озера покрыты крупным песком и, постепенно понижаясь, уходят под воду. За береговой полосой начинается густой пояс тропической растительности, в котором рыбаки строят свои хижины. На запад от озера лежит страна Руа, она представляется взору в виде
182
высокого хребта черных гор. Другой хребет, менее высокий, но более изломанный, тянется вдоль восточного берега; через эти горы лежит путь к Касембе. Ночевали в рыбачьей хижине на северном берегу. Нам принесли на продажу большую рыбу монде; у нее покрытая слизью кожа без чешуи, большая голова с щупальцами, как у Siluridae, и большие глаза, поверхность десен во рту похожа на щетку, будто пасть кита в миниатюре. Говорят, что монде питается мелкой рыбой. На спине вздымается костистый плавник (я думаю, его назначение — защита) длиной в два с половиной дюйма и толщиной в гусиное перо. Рыбы эти очень живучи.
Северный берег озера расстилается красивой дугой, напоминающей несогнутый лук; вдоль западного берега течет поток воды, образующий затем реку Луалаба; до впадения в Мверу эта река называется Луапула, а Луапула в свою очередь (если верны наиболее толковые сообщения) до своего впадения в озеро Бемба, или Бангвеоло, именуется Чамбези.
Шли вдоль северного берега, пока не достигли хребта, окаймляющего озеро, затем поднялись в горы и повернули на юг. Народ держится очень подозрительно, при нашем приближении запирают ворота. Мы теперь одни, нас всего девять человек, но у местных жителей, должно быть, есть основания бояться. Один начальник деревни сначала отказался впустить нас, а потом послал за нами, сказав, что человек, отказавший нам, не вождь, а вождь прибыл только что издалека. Так как лучше держаться дружественно, мы вернулись назад, и нас хорошо приняли. Когда мы уходили, нам дали провизии. Здесь множество мух, очень надоедливых. Видимо, их привлекает большое количество вылавливаемой рыбы. Население здесь из племени бабемба, но за рекой Калонгоси все балунда.
Жители ведут торговлю солью, добываемой из соляных источников и соленой грязи, с Лундой и другими областями. Ежедневно встречаем партии торговцев солью; они очень сердечно отвечают на наши приветствия, натирая себе руки землей. Наш путь лежит между двумя горными хребтами, один из которых примыкает к восточному берегу озера, а другой, приблизительно в трех милях от него, идет параллельно первому. Горы густо покрыты деревьями и сложены гранитом. В пространстве между этими двумя горными хребтами много деревень, но все они ненадежны (слабо укреплены).
12 ноября. Вышли к реке Калонгоси (Калунгвпши), или, как произносят португальцы и арабы, Карунгвеси. Ширина реки около шестидесяти ярдов; течет она по каменистому руслу. Река довольно глубокая, с быстрым течением; даже сейчас, хотя период дождей еще не начался, переправа требует лодок. Говорят, она берет начало в Кумби, или А фаре, стране к юго-востоку от места нашей переправы. Когда рыба подни
183
мается вверх по течению па нерест, ее ловят в больших количествах с помощью заграждений, сетей, крючков. В порожистых местах в реку опускают большие прочные корзины, наполненные камнями. Когда вода в реке поднимается, эти корзины служат местами стоянок для рыбаков с удочками или сетями. Перешли через Калонгоси и находимся теперь в стране Лунда (Лонда).
13 ноября. По нашим наблюдениям, Калонгоси течет на север до большой луговой равнины у берегов Мверу; здесь река поворачивает на запад и впадает в озеро. Рыбаки назвали нам тридцать девять видов рыб, обитающих в озере. По словам рыбаков, рыба беспрерывно идет вверх по течению, хотя временами ее бывает то больше, то меньше.
14 ноября. Усомнился, по правильному ли пути мы идем, и послал спросить в деревне. Вождь явился разгневанный: «Какое право вы имеете идти этой дорогой, когда обычный путь находится левее?» Он произнес несколько фраз в пышном стиле Лунда, но дорогу показать нам не пожелал. Мы ушли от него и, пройдя через лес с высокими деревьями, после четырех с половиной часов ходьбы на юг воспользовались хижинами на реке Кифурва, построенными дровосеками, рубившими дерево, чтобы добыть кору для тканей.
15 ноября. Сильные дожди, но мы продолжаем идти, дошли до деревни Кифурва, окруженной нолями касавы; на следующий день перешли через реку Муатозе шириной в двадцать пять ярдов, глубиной по колено. Течение реки быстрое, в сторону Мверу. Река Кабуква шириной в семь ярдов, глубиной тоже по колено вливается в Муатозе.
Пересекли ручей Чиронго шириной в один ярд и глубиной тоже в ярд. Идем все время через хороший высокий лес в основном из камедных деревьев и деревьев, дающих кору для ткани. Камедь вытекает обильно после или во время дождей из дыр диаметром в четверть дюйма, которые пробуривает насекомое. Смола падает на землю и с течением времени погружается в почву, образуя запасы для будущих поколений. Здесь очень часто встречаются жители с мелкими округлыми чертами лица, как у населения страны Нсамы; мы наблюдаем этот тип среди торговцев солью и в деревнях. Эти места — родина негров с теми чертами лица, какие можно видеть на рисунках древних египтян, как это первым отметил Уинвуд Рид. Ночуем на берегу реки Мандапала шириной в двенадцать ярдов, глубиной по колено.
18 ноября. Отдыхаем на Кабуси, медленной узкой речке. Она впадает в Чунгу в четверти мили отсюда. Чунгу широка, но забита деревьями и водяными растениями: Sapota, Eschi-nomenae, папирусы и т. д. В свободной части ширина течения
184
восемнадцать ярдов, глубина по пояс. Чтобы добраться до свободной воды, пришлось идти около ста ярдов по воде, доходившей то до середины бедра, то до пояса. Чунгу сливается с Мандапалой, и объединенное течение впадает в Мверу. Здесь на Чунгу умер д-р Ласерда. Сведения, которые я получаю у жителей, путаные. Вот что я собрал по частицам от многих. С вождем страны Касембе были в то время люди из Уджиджи. Португальцы начали сражаться с людьми из Уджиджи, но Касембе сказал им и португальцам: «Вы все мои гости, к чему вам сражаться и убивать друг друга?» Затем он дал Ласерде десять рабов и людей, которые жили бы с ним, работали па постройке хижин, носили дрова и воду и т. д. Подобные же подарки Касембе сделал и людям из Уджиджи, и они успокоились. Ласерда умер, пробыв на Чунгу всего лишь десять дней. Место, где он скончался, находится на 9°32' ю. ш., а не на 8°43' ю. ш., как показано на карте Эрроусмита. Раздоры возникли из-за того, что кто-то из людей Ласерды убил одного из уджиджи на берегу реки. Конечно, это должно было стать препятствием для передвижения португальцев.
К западу от Чунгу повсюду встречается масличная пальма, но к востоку от реки этого дерева нет. Население употребляет в пищу пальмовое масло, оно очень вкусное и нежное. Это замечательный факт — ведь здесь мы находимся на высоте в 3350 футов над уровнем моря.
Среди негров к западу от страны Нсамы очень часто слышишь восклицание «аллах!». По совету проводника, взятого нами в Кифурве, я послал Касембе восемь ярдов коленкора, извещая вождя о нашем предстоящем приходе. В данном случае подобное извещение было совершенно излишним, так как, говорят, Касембе получает сведения через бегунов-скороходов о каждом этапе нашего продвижения после перехода через Калонгоси.
Мы остаемся на Чунгу, пока Касембе не пришлет одного из своих советников, чтобы проводить нас до города. Небо беспрерывно покрыто облаками, и мы не можем поэтому отметить пройденный путь, а густой лес мешает увидеть озеро Мверу. Все время идут дожди и гремит гром, впрочем, там, где мы проходили, дождь выпадал редко.
При переходе через Чунгу видел белоголовую ласточку (Psalidoprocne albiceps), реявшую у поверхности реки. Почва здесь очень богатая. Земляные орехи во владениях Касембе крупнее всех, какие я видел, касава тоже. Купил немного больше пинты пальмового масла за два фута коленкора.
К нам пришел с визитом красивый молодой человек, сын вождя, предшественника нынешнего. Этот молодой человек сейчас в тени, не то он проводил бы нас в деревню: здесь сын не наследует вождю.
185
21 ноября. Река Лунде протекает в пяти милях от Чунгу. Там, где мы перешли через нее, ширина ее шесть ярдов, но дальше вниз по течению она шире. На дне бьют родники. Перейдя реку, мы вышли на широкую равнину, поросшую кустарником; деревья на ней все срублены на постройки деревни. Когда умирает вождь Касембе, наследующий ему неизменно переносит свой двор, пембве, на новое место. Когда умер Ласерда, Касембе переселился на участок вблизи северной оконечности озера Мофве. Всего было до сих пор семь Касембе. Слово «касембе» значит «генерал».
От реки Лунде до города Касембе расстилается равнина, довольно густо усеянная красными муравейниками вышиной от пятнадцати до двадцати футов. От города до Лунде Касембе проложил широкую дорогу длиной приблизительно в полторы мили и достаточной ширины для проезда повозки. Резиденция вождя окружена стеной из тростника высотой в восемь-девять футов. Въезд украшен примерно шестьюдесятью человеческими черепами. Посреди дороги перед воротами стоит навес с пушкой, убранной в яркие ткани. Группа шумных парней остановила нашу партию и потребовала дань в честь пушки. Я прорвался сквозь эту группу, остальные последовали за мной, не дав им ничего. Город стоит на восточном берегу маленького озера Мофве, в одной миле от его северного конца. Здесь нас встретил Мохамад бин Салех; люди его стреляли из ружей, приветствуя нас. Он отвел нам временно хижину, пока мы не сможем построить собственную. Мохамад — видный черный араб с приятной улыбкой и совершенно белой бородой; в этих местах он уже свыше десяти лет и пережил четырех Касембе. Влияние его здесь и на Танганьике значительно.
Арабский торговец Мохамад Богарпб, прибывший сюда за семь дней до нас с огромным числом рабов, устроил в нашу честь ужин из вермишели, растительного масла и меда, было подано также приготовленное из муки касавы нечто вроде сладкого блюда (я не пробовал меда или сахара, с тех пор как мы покинули озеро Ньяса, в сентябре 1866 г.). Был также кофе.
Здесь не приживаются ни козы, ни овцы, ни крупный рогатый скот, жители довольствуются домашней птицей и рыбой. Широко развита культура маниока (касавы); в городе вокруг каждой хижины возделанный участок, на котором растут касава, Holcus sorghum, кукуруза, бобы, орехи.
Мохамад сообщил также сведения о реке Луапула и озере Бемба, но добавил, что Чамбези в том месте, где мы перешли ее, и есть Луапула, по-иному именуемая до впадения в озеро Бемба (или Бангвеоло). По выходе из озера река поворачивает назад и течет на север, называясь уже Луапула, и, не приближаясь к озеру Мофве, направляется в Мверу; выйдя из Мверу, у его северо-западного конца она становилась Луалабой, 186
течет в сторону Руа, образует там озеро, а затем впадает в другое озеро за Танганьикой.
Маленькое озеро Мофве в период дождей переполняется и разливается далеко за пределы своих берегов, удлиняясь к западу. Ежегодно здесь убивают много слонов, бродящих по болотистой равнине, когда она покрыта коркой. Если бы Мофве соединялось с озером Мверу, то воды разлива стекали бы в Мверу.
В деревне Касембе встречается много людей с отрезанными ушами и отрубленными кистями рук, нынешний вождь виновен в многочисленных случаях этого варварства.
Около нас крутится карлик по имени Зофу, у него сломан позвоночник. Разговаривает он с начальническим видом и появляется при всех общественных событиях. Народ, видимо, терпит его присутствие. Он чужак, из северного племени. Карлик очень живо работает на своем участке. Рост его три фута девять дюймов.
Глава 10
24 ноября 1867 г. Нас позвали на торжественный прием, чтобы представить вождю Касембе.
Внешность у нынешнего Касембе тяжелая, неинтересная: у него нет ни бороды, ни усов, лицо несколько китайского типа, глаза косят в разные стороны. За весь день он улыбнулся только один раз довольно приятной улыбкой, хотя отрезанные уши и отрубленные руки, да еще человеческие черепа у ворот не располагали меня к нему. Когда Касембе удалился, пришла его главная жена со своей свитой, чтобы поглядеть на англичанина (моэнгересе). Жена вождя — высокая дама с хорошими чертами лица, она держала в руке два копья. Важные лица, пришедшие па прием, расступились перед ней и призвали меня приветствовать ее. Я так и сделал, но так как она была от меня в сорока ярдах, я невольно сделал ей знак подойти поближе. Это нарушило серьезность свиты, все расхохотались и убежали.
Карлик сделал несколько уродливых скачков в присутствии Касембе и вызвал этим его улыбку. Палач Касембе подошел поближе, чтобы лучше нас рассмотреть; он держал на плече широкую саблю, какую носят в Лунде, а на шее у него висел странный, похожий на ножницы, инструмент для отрезания ушей. Я сказал ему, что у него скверная работа. Он улыбнулся, и с ним вместе улыбнулись многие, не уверенные в своих ушах ни па одну секунду. Глядя на многих почтенных людей, видишь, что когда-то и они подверглись этому наказанию. Касембе прислал нам еще корзину сушеной рыбы в добавление к той, которая была прислана на Чунгу, две корзины муки, одну корзину сушеной касавы и горшок пива помбе. Мохамад считает нынешнего Касембе прижимистым, лишенным и щедрости и здравого смысла. Но мы не в состоянии съесть все, что он нам дает, и поэтому пе жалуемся.
27 ноября. Главную жену часто приносят на ее плантацию в паланкине, который держат шесть или чаще двенадцать че-188
ловок. У нее европейские черты лица, но цвет кожи светло-коричневый. Впереди бегут несколько человек, потрясая саблями и боевыми топорами; один из них бьет в полый инструмент, извещая прохожих, что они должны дать дорогу. У жены Касембе две огромные трубки, набитые табаком, готовые для курения. Она очень усердно занимается своим сельским хозяйством. Главная культура — касава, кроме того, выращиваются сладкий картофель, кукуруза, сорго, просо, земляные орехи, хлопок. Народ здесь, по-видимому, самый дикий из всех виденных мной: они зверски бьют друг друга, просто так, без всякой причины, но со мной они вполне вежливы.
Мохамад бин Салех намеревается в следующем месяце отправиться в Уджиджи. Когда он узнал, что мы идем сюда, он задержался и подождал нас, чтобы идти вместе. Мохамад весьма низкого мнения о нынешнем вожде.
Площадь, использованная в различные времена для постройки города, имеет в диаметре около десяти миль.
Мофве — мелкое озеро шириной около двух миль, длиной в четыре мили или несколько меньше; на нем множество заросших осокой островков, где водится водоплавающая птица; некоторые островки достаточно велики, чтобы их можно было возделывать. Дно озера илистое, но у восточного берега песчаное. С Луапулой озеро не сообщается.
28 ноября. Говорят, что Лунде, Чунгу и Мандапала соединяются и, слившись, текут в Мверу. Озеро Мофве изобилует рыбой (окунь). На западной стороне есть роща масличных пальм, а еще дальше к западу, милях в пятнадцати — двадцати от озера, поднимается длинный горный хребет страны Руа.
1 декабря 1867 г. Земля, на которой Касембе построил свою деревню, принадлежит старику по имени Перембе. Здесь всегда сохраняется традиционное право собственности на землю. Брат Перембе Мононго владеет землями к востоку от Калонгоси. Если кто-либо захочет возделать участок земли, он должен обратиться за разрешением к этим вождям.
Я попросил одного из людей Касембе провести меня к южному концу озера Мверу, но он советовал мне туда не ходить, так как кругом болота. Болота образуются водами рек Лунде, Луапула и Робукве. Человек этот сказал, что пришлет людей проводить меня на Мверу к месту, расположенному на юг отсюда. Южный конец Мверу находится на 9°30' ю. ш.
Старик Перембе рассуждает здраво. Мохамад считает, что Перембе 150 лет. Он всегда выказывает себя сторонником щедрости и честности. По его словам, первого Касембе привлекло на Мофве изобилие рыбы. Перембе думает, что все люди произошли от одной пары.
7 декабря. Небо здесь все время затянуто облаками. Невозможно производить наблюдения, так как во второй половине
189
дня п ночью всегда облачно (8 и И декабря). Вчера вечером небо очистилось, но перемежающаяся лихорадка не дала мне возможности выйти.
13 декабря. Непрерывный дождь. Несколько славных молодых женщин, живущих на огражденной площадке Касембе, пришли и приветствовали нас на свой лад: переносили правую руку налево и сжимали руки, затем хлопали несколько раз в ладоши и повторяли то же движение, но уже перенося левую руку направо.
15 декабря. Сегодня объявил Касембе, что мы собираемся уходить. Два араба-торговца получили от него такой же ответный подарок, какой получил я, — козу, рыбу, муку и касаву. Когда не работаю, всегда болею. Все время провожу за писанием писем, чтобы они были готовы к приходу в Уджиджи.
18 декабря. Мы здесь уже месяц, а лунные наблюдения я смог произвести только два раза. Касембе прислал большую корзину сушенной на огне рыбы, два горшка пива и корзину касавы; он сказал, что мы можем уходить, когда пожелаем.
19 декабря. Ходил прощаться с Касембе. Он старался быть с нами любезным, сказал, что мы мало ели его пищу, и затем отпустил. Касембе послал за человеком, который должен был сопровождать нас.
22 декабря. Направились к реке Лунде, перешли через нее и отправились ночевать на Чунгу. Кругом много масличных пальм, но нет никаких преданий о том, как была занесена сюда эта культура.
23 декабря. Перешли через Чунгу. Сверху льет дождь, снизу я холодный и мокрый по пояс; рубашку не задираю из-за того, что все пялят глаза на мою белую кожу. Видел здесь черных обезьян. До впадения Чунгу в озеро Мверу в нее вливаются Кальюси и Мандапала. Касембе говорил, что Лунде впадает в Мофве; другие отрицали это, утверждая, что она образует болото и множество луж среди высокой травы; но возможно, что оттуда воды Лунде просачиваются в Мофве. Касембе прислал трех человек проводить меня на Мверу.
24 декабря. Моросит дождь. Сидим в гнусном месте па Ка-буси в зарослях папоротников высотой в четыре фута. Проводники отказываются двигаться с места в такую погоду. Выдал бусы на покупку чего-нибудь, что достанут, к рождеству.
25 декабря. Время от времени моросит дождь. Земля превратилась в черную грязь.
Около десяти человек пришли к Мохамаду; это проводники и почетный эскорт.
27 декабря. Через два часа после выступления перешли Мандапалу; глубина ее в месте перехода по пояс. Пять лет назад эти места были густо заселены, но жестокость Касембе, отрезавшего уши и калечившего людей другими способами, 190
продававшего детей за небольшие провинности родителей и т. п., заставила жителей бежать к соседним племенам. Сейчас если бы он разослал гонцов ио всей стране, то не смог бы собрать и тысячу человек.
[В дневник Ливингстона (в место, датированное 15 декабря) вложен доклад лорду Кларендону. К докладу сделано примечание, что он не был ни переписан, ни отослан из-за отсутствия бумаги. Доклад содержит краткое описание последних путешествий Ливингстона и его пребывания во владениях Касембе и помещается ниже вместо многочисленных заметок, писанных изо дня в день и только повторяющих те же события и наблюдения, но в менее пригодной для чтения форме. Этот доклад особенно ценен тем, что в нем дается география в целом области между озерами Ньяса и Мверу, изложенная с такой широтой, какая невозможна в кратких набросках, вносимых в дневник.
(Прим. ред. англ, издания)].
Город Касембе, 10 декабря 18G7 г.
9°37z13" ю. ш., 28° в. д.
Достопочтенному эрлу Кларендону.
Милорд, в первый раз возможность послать письмо на берег моря появилась у меня в феврале этого года, когда я находился в деревне Молемба (10°14z ю. ш., 31°46z в. д.) в стране Лобембе. Лобиса, Лобемба, Улунгу и Итава-Лунда — все это названия областей возвышенной местности между 11-м и 8-м градусами южной широты и меридианами, проходящими через 28-й и 33-й градусы восточной долготы. Высота этой возвышенной страны над уровнем моря колеблется от 4000 до 6000 футов. Местность почти везде покрыта лесом, хорошо орошена множеством речек и сравнительно прохладна. Почва очень богата и везде, где она возделывается, дает обильные урожаи. Страна находится на водоразделе между Луангвой, притоком Замбези, и несколькими реками, текущими па север. Из последних наибольшего внимания заслуживает река Чамбези, так как она участвует в образовании трех озер; название ее меняется три раза на протяжении пятисот или шестисот миль течения.
Покинув Лобембу, мы вошли в Улунгу и, продвигаясь на север, заметили по показаниям барометров и по течениям многочисленных речек, что имеется определенный уклон в этом направлении. Дружественный старый вождь Улунгу по имени Касонго, узнав, что я хочу посетить озеро Льемба, расположенное в этой стране, дал мне в проводники к озеру своего сына с большим эскортом; и 2 апреля мы достигли края глубокой чашеобразной впадины, в которой покоится озеро. Высота спуска к озеру составляет 2000 футов, и все же поверхность воды находится на высоте более 2500 футов над уровнем
191
моря. Склоны впадины очень крутые: скалы иногда обрываются на всю высоту в 2000 футов перпендикулярно вниз до самой воды. Нигде от подошвы скал до берега озера нет и трех миль ровной местности, тем не менее прибрежные вершины, склоны и низ впадины покрыты высоким лесом и травой, только в нескольких местах выступает голый камень. Пейзаж чрезвычайно красив. Горный поток Аизи шириной в пятнадцать ярдов и глубиной по бедро сбегал вниз рядом с нашей круто спускающейся тропой, образуя водопады высотой по триста футов. Эти водопады и ярко-красные глинистые сланцы, выделяющиеся на фоне зелени, заставляли даже самых невпечатлительных из моих спутников останавливаться в изумлении. На крутых склонах во множестве водятся антилопы, буйволы и слоны. Вода озера кишит бегемотами, крокодилами и рыбой. Антилопа гну здесь неизвестна, эти животные могут доживать до старости, если не попадутся в ямы-ловушки. Слоны иногда поедают посевы и хлопают своими громадными ушами у самых деревенских частоколов. Один слон убрался с нашей дороги на сравнительно ровный участок и, стоя там, ревел на нас. В других местах при виде людей слоны обращаются в бегство.
Около первой деревни на берегу озера, в которую мы пришли, растет роща масличных пальм и других деревьев. Эта масличная пальма не относится к тому карликовому виду, который мы видели на озере Ньяса. Через двери моей хижины внесли гроздь плодов этой пальмы, и несли эту гроздь два человека. Большинство здешних негров живет на двух островах, где они возделывают землю, разводят коз и ловят рыбу. Озеро невелико — от пятнадцати до двадцати миль в ширину и от тридцати до сорока в длину. Оно принимает в себя воды четырех значительных рек. От него отходит на север-северо-запад рукав шириной в две мили, говорят, к озеру Танганьика, и описываемое озеро, может быть, ответвление Танганьики. Одна из рек, Лонзуа, вливает в озеро плавный поток воды шириной в пятьдесят и глубиной в двадцать ярдов, который несет на поверхности ряску и травяные островки. Я видел устья других рек, но достаточно близко для обмеров подошел только в реке Лофу. У брода в пятидесяти милях от впадения в озеро Лофу в сухой период имела ширину сто ярдов и глубину по пояс.
Мы оставались на берегах озера шесть недель, пытаясь поправиться и набраться сил. В Улунгу прибыла партия арабов, искавшая слоновую кость; услышав, что здесь до их прихода появился англичанин, арабы, естественно, осведомились, где я нахожусь. Но наши друзья беулунгу, подозревая арабов в дурных намерениях, категорически отрицали, что они нас видели, а потом стали настаивать, чтобы я отправился на один из обитаемых островов, где буду вне опасности. С сожалением 192
признаюсь, что я заподозрил их в намерении сделать меня там своим пленником: это легко было осуществить, удалив оттуда каноэ. Но когда обманувшие арабов деревенские жители потом с торжествующим видом говорили мне, как ловко им удалось схитрить, я понял, что они просто беспокоились о моей безопасности.
Такое дружественное отношение ко мне было проявлено трижды. Когда мы отправились в обход озера по западной стороне, чтобы осмотреть рукав, о котором я упомянул выше, вождь деревни, расположенной у впадения в озеро реки Лофу, так резко возражал против моего дальнейшего похода (там шли бои с арабами, и меня могли бы принять за араба и убить), что я был склонен поверить ему. В тот же день в деревню пришли два принадлежащих арабам раба, искавшие слоновую кость. Они подтвердили все, что говорил вождь. Тогда мы изменили свой маршрут, намереваясь направиться на юг в обход неспокойного района. Пройдя шестьдесят миль, мы узнали, что штаб арабов находится в двадцати двух милях. Они нашли в этих местах очень дешевую слоновую кость и стали продвигаться на запад, пока на них не напал вождь Нсама, которого они разбили в его укрепленной деревне. Теперь арабы не знали, в какую сторону повернуть.
Достигнув деревни вождя Читимбы (8°57'55" ю. ш.; 30°20z в. д.), я застал там арабов, их было около шестисот. Я предъявил письмо, данное мне султаном Занзибара, и меня немедленно снабдили провизией, бусами и тканями. Арабы одобрили мой план пройти южнее владений Нсамы, но советовали подождать, пока не станут известны результаты карательных мер, которые белунгу решили принять против Нсамы за то, что он нарушил международный закон: считалось, что всякий привозящий товары в какую-либо страну должен пользоваться защитой. И вот через два часа после моего прихода в деревню Читимбы туда вступил со своим отрядом сын Касонсо, наш проводник. Предполагали, что Нсама может убежать. Если он уйдет на север, то очистит для меня свободный проход через своп владения; если па юг, то меня постараются уберечь от опасности попасть в его руки. Но оказалось, что Нсама хочет мириться. Он прислал двух человек со слоновыми бивнями, чтобы начать переговоры. Однако арабы заподозрили обман и застрелили посланных. Нсама сделал еще одну попытку, прислав десять коз, но и их не приняли. Арабские начальники были очень недовольны неудачей этих попыток. К счастью для меня, арабские товары еще не были распроданы. Озеро Мверу находится в стране Нсамы; без заключения мира невозможно было покупать слоновую кость, а я не мог бы достигнуть озера. Однако заключение мира между населением и арабами было очень медленным делом и заняло три
7 Д. Ливингстон
193
с половиной месяца, воюющие должны были при заключении мира пить кровь друг друга. Обряд этот, который я видел в 1854 г. к западу от этих мест, не более страшен, чем гомеопатический прием белладонны и стрихнина в тридцатом разведении. Я думаю, что, будь я арабом, я легко бы перенес подобную операцию, по не следующий за ней обычай скрепления мира— женитьбу на негритянке. Невестой была дочь Нсамы, оказавшаяся, впрочем, очень хорошенькой. Она прибыла «верхом», на плечах несшего ее мужчины. Это наиболее торжественный способ передвижения, каким располагают вожди и члены их семейства. С невестой было десять прислуживающих ей женщин, каждая из которых песла корзинку с провизией; все они были так же красивы, как и она. Она стала женой главного начальника арабов, но вскоре показала, что предпочитает отца своему мужу, так как, заметив приготовления арабов к отправке людей для покупки слоновой кости и заподозрив, что готовится нападение на ее отца, бежала к нему. После этого я нанес визит Нсаме. Поскольку он возражал против приближения к нему большого числа людей, я взял только троих из своих восьми человек. Люди Нсамы очень боятся огнестрельного оружия и ощупали мою одежду, чтобы проверить, не спрятал ли я его на себе.
Нсама — старик, голова и лицо его похожи на те, какие высечены на ассирийских памятниках. В свое время Нсама был великим завоевателем и, вооруженный луками и стрелами, был непобедим. Рассказывают, что он уничтожил многих местных торговцев с озера Танганьика, однако двадцать арабских ружей заставили его бежать из собственной укрепленной деревни. Это вызвало сенсацию по всей стране. Нсама очень заинтересовался моими волосами и шерстяной одеждой, но его люди, не обращая внимания на то, что он ругал их, так мешали нам, что мы не могли беседовать. Он обещал прислать за мной, чтобы поговорить ночью, и на этом свидание закончилось. Нсама обещал дать нам проводников на озеро Мверу и прислал нам столько провизии, что мы не могли ее унести. Однако он относился к нам столь подозрительно, что мы в конце концов ушли без всякой помощи с его стороны.
Народ в стране Нсамы исключительно красив. Головы у многих мужчин такой красоты, какую можно встретить в собрании европейцев. У всех хорошие фигуры, маленькие руки и ноги. Здесь не увидишь той уродливости, какую встречаешь на Западном берегу, породившую наши основные представления о наружности негров. Выдающиеся вперед челюсти или пятки не оскорбляют глаз. Мои собственные наблюдения усилили то впечатление, которое создалось у меня при чтении замечаний Уинвуда Рида, что типичного негра мы видим в древнем египтянине, а не в малопривлекательной внешности
194
людей, выросших в нездоровых болотах Западного берега. Действительно, вполне вероятно, что эта возвышенная лесистая область и есть истинная родина негров. Женщины вызывали восхищение арабов. У них тонкие, мелкие, красиво вылепленные черты лица; единственный недостаток их внешности порожден модой, которая у каждого племени своя: эти легкомысленные особы запиливают зубы острием, и от этого улыбка их похожа на крокодилову.
Страна Нсамы называется Итавой, главный город ее расположен на 8°55х ю. ш. и 29°2Г в. д. Густонаселенная Итава во многих районах основательно очищена от леса для земледелия. Страна лежит на меньшей высоте, чем Улунгу, в основном на высоте 3000 футов над уровнем моря. Длинные гряды поросших деревьями гор, поднимающихся на 600—700 футов над денудационными долинами, лишают пейзаж монотонности. Крупная дичь водится здесь в изобилии. На длинных склонах берегов реки Чисеры шириной в полторы мили паслось множество слонов, буйволов и зебр. Идя к северу, мы пересекли эту реку, похожую скорее на болото, заросшую папирусом и тростником. Мы переходили Чисеру вброд по слоновой тропе. Корни папируса, которые для этих животных образуют ковер, были острыми и неприятными для наших ног, обычно защищенных башмаками; это заставляло нас отдергивать поставленную ногу, и мы нередко сваливались в глубокие по грудь ямы. К западу от этих мест Чисера образует большое болото и отдает свою воду реке Калонгоси, питающей озеро Мверу.
Арабы разослали людей во все стороны закупать слоновую кость; победа над Нсамой вызвала панику среди племен, и нельзя было никакими словесными заверениями заставить ее улечься. Если Нсама был разгромлен двадцатью арабами с ружьями, то никто не сможет устоять перед ними, кроме Касембе, а он отдал строгий приказ своему народу не позволять арабам, сражавшимся с Нсамой, вступить в страну Касембе. Арабы не пытались пробить себе дорогу силой; они посылали дружественные послания и подарки разным вождям и, если вождь не принимал их охотно, сворачивали в другую сторону; наконец, отчаявшись в возможности достать еще слоновую кость, арабы повернули домой. С начала и до конца они были чрезвычайно предупредительны по отношению ко мне и выказывали должное уважение к письму султана. Я был свидетелем того, как они покупают слоновую кость п рабов. Их действия были полной противоположностью жестоким поступкам торговцев из Килвы, которые считаются подданными того же султана. Если бы кто-либо захотел нарисовать картину работорговли в ее самом привлекательном, вернее, в наименее отталкивающем виде, то ему следовало бы сопровождать этих джентльменов, подданных султана Занзибара. Если бы
7* 195
кто-либо захотел описать торговлю в этих мостах в ее самых отвратительных формах, то оп должен был бы следовать за торговцами из Килвы по дороге на озеро Ньяса или за полукровками-португальцами из Тете на реку Шире.
Держась севернее всех владений Нсамы и двигаясь на запад, наша маленькая партия 8 ноября достигла северного конца озера Мверу. Это довольно большое водное пространство шириной в двенадцать миль или более, окаймленное на востоке и на западе высокими, поросшими лесом хребтами. Западный хребет более высокий и составляет часть страны, называющейся Руа-Мверу. Из северо-западного конца озера вытекает река Луалаба; на восточной стороне вблизи ее середины в озеро впадает река Калонгоси (в арабском произношении Карунг-веси), а на южном конце — реки Луапула и Ровукве.
Наиболее интересная особенность озера Мверу в том, что оно представляет собой одно из звеньев в цепи озер, связанных между собой рекой длиной около 500 миль. Начинается эта река под названием Чамбези в стране мамбве, к северо-востоку от Молембы. Затем она течет на юго-запад и запад, пока не достигнет 11° ю. ш. и 29° в. д., где образует озеро Бемба (Бангвеоло). По выходе из озера река получает новое имя, Луапула, и течет в здешние места, где впадает в Мверу. Вытекающая далее из этого озера река называется уже Луала-бой и течет на северо-запад в Руа, где образует еще одно озеро с многими островами. Это озеро называется Уренге (Уленге). Другие сведения не вполне определенно говорят о том, что река впадает не то в озеро Танганьика, не то в другое озеро, за ним. Когда я переходил через Чамбези, то из-за сходства названий вообразил, что это приток Замбези. Однако местные жители сказали мне: «Нет. Эта река течет на юго-запад и образует там очень большое озеро». Но у меня укоренилась мысль, что озеро Льемба — это то озеро Бемба, о котором я слышал в 1863 г., к тому же мы так изголодались на юге, что я с радостью обратил лицо к северу. Похожее на реку продолжение Льембы, может быть, идет к Мверу пли в другое место, к которому я не могу пройти, следуя рукаву. Я направился к озеру Мофве, где сейчас нахожусь. Со времени прихода в город Касембе я получаю столь сходные сведения от местных жителей и арабов, что не могу сомневаться в их точности: они говорят, что я нахожусь всего в десяти днях пути от озера Бемба, иначе называемого Бангвеоло. Я так устал от исследовательских походов, не получая в течение двух лет ни слова из дому и вообще ниоткуда, что должен отправиться в Уджиджи на Танганьике за письмами, прежде чем предпринять что-либо. Мне сообщили, что берега озера Бангвеоло и соседние с ним территории очень болотистые и нездоровые. У меня нет лекарства. Население здесь очень страдает от опу
196
холи щитовидной железы (зоба) и слоновой болезни; сейчас период дождей, очень для меня опасный.
Когда мы были на южном конце Мверу, то от нас до города Касембе было столь близко, что казалось, есть смысл тут же установить, какова длина озера и заодно посетить Касембе. Мы пошли на север между двумя хребтами гор, идущими вдоль восточной стороны озера, но горы и долины так заросли высоким лесом, что сквозь него редко проглядывало озеро. Города Касембе мы достигли 28 ноября. Он стоит близ северного конца маленького озера Мофве шириной от одной до трех миль и длиной в шесть или семь, в озере полно заросших осокой островков и много рыбы. Местность здесь совершенно ровная, но в пятнадцати или двадцати милях на запад от Мофве, в Руа, виден длинный горный хребет. Между этим хребтом и Мофве протекает к озеру Мверу река Луапула. Озеро называется Мверу оката (великое Мверу), так как длина его около пятидесяти миль.
Город Касембе представляет собой плантацию касавы длиной и шириной в милю, хижины разбросаны по всей этой площади. Некоторые из них окружены квадратными дворами, огороженными тростником, но никаких попыток расставить жилища в каком-нибудь порядке не делалось; все это можно скорее назвать деревней, чем городом. Нельзя было даже приблизительно определить количество населения путем подсчета хижин; они расположены беспорядочно и заслонены касавой. Но по моему впечатлению, основанному на подсчете жителей других подобных скоплений хижин, население города меньше тысячи душ. Двор, или огороженная площадка Касембе — некоторые назвали бы это дворцом, — прямоугольный участок размером триста ярдов на двести. Его окружает высокая тростниковая изгородь. Внутри, где Касембе устроил в мою честь торжественный прием, стоит гигантская хижина самого вождя и десятка два маленьких хижин для прислуги. Хижина королевы сооружена позади хижины вождя и тоже окружена рядом маленьких хижин. Большая часть огороженного пространства занята плантацией касавы, Curcus purgaris и хлопка.
Касембе сидел перед своей хижиной па квадратном сиденье, поставленном на львиные и леопардовые шкуры. Он был одет в одежду из грубого манчестерского ситца, синего с белым, с каймой из красной байки, уложенную крупными складками, так что она была похожа на кринолин, повернутый задом наперед. Руки, ноги и голова его были прикрыты рукавами, поножами и шапкой, сделанными из разноцветных бус, снизанных в красивые фигуры. Поверх шапки была надета корона из желтых перьев. Каждый из его сановников выходил вперед под громадным, плохо сделанным зонтиком в сопровождении своих подчиненных, отвешивал поклон Касембе и
197
усаживался по правую или левую руку от него. То же сделали музыканты пз оркестра. Меня вызвали, я встал и поклонился. Старый советник с обрезанными ушами сделал вождю доклад, насколько мог, подробный, о том, что он смог во время нашего пребывания узнать об англичанах вообще и о моем прошлом в частности.
Очень большое внимание возбудило сообщение, что я прошел через страну Лунда, к западу от владений Касембе, и посетил вождей, о которых он почти ничего не знает. Затем Касембе заверил меня, что я желанный гость в его стране, могу ходить, куда пожелаю, и делать, что хочу. Мы пошли во внутреннее помещение (два мальчика несли за Касембе его шлейф), где были разложены все мои подарки. Он уже раньше сам осматривал пх, и мы знали, что он остался доволен. Подарки состояли из восьми рядов шерстяной саржи оранжевого цвета, большой полосатой скатерти, еще одного большого куска ткани манчестерского изготовления, имитирующей материю Западного берега, африканской выработки; эти материи неизменно вызывают восхищение арабов и африканцев; кроме того, большой, богато позолоченный гребень для узла прически, какой носили леди пятьдесят лет назад. Его подарил мне один мой приятель из Ливерпуля, и так как Касембе и люди Нсамы отращивают себе волосы и собирают их сзади в узел, то я был уверен, что этот предмет будет в его вкусе. Касембе выразил свое удовольствие и снова приветствовал меня как желанного гостя.
У меня было еще одно свидание с Касембе, когда я пытался уговорить его не продавать своих людей в рабство. Некоторое время он слушал меня, потом разразился тирадой о величии своей страны, о своей власти и могуществе; но Мохамад бин Салех, живущий здесь уже десять лет, высмеял его и вызвал смех присутствующих, рассказав, как другие вожди в стране Лунда дарили мне быков и овец, а у Касембе для подарка была только жалкая козочка и немного рыбы. Мохамад также заявил, что на свете есть только два настоящих государя — султан Занзибара и королева Виктория. Когда мы пришли в третий раз, чтобы попрощаться с Касембе, он держался далеко не с такой важностью, и у меня создалось впечатление, что я мог бы скоро с ним подружиться. Вход в его двор украшен множеством черепов, и у большого числа его сановников обрезаны уши, а у некоторых отрублены руки; это показывает, какими варварскими способами он добивается усердия в работе и честности своих министров. Я не мог удержаться от неприязни к нему.
Португальцы побывали у Касембе уже давно. Однако, так как каждый новый Касембе строит себе новый город, нелегко установить точно место, куда приходили чужестранцы. Города 198
последних семи Касембе располагались в пределах семи миль от нынешнего дворца. Из посетивших Касембе путешественников единственным имеющим научную подготовку был Ла-серда, губернатор Тете на Замбези. Оп умер па речке Чунгу в трех или четырех милях отсюда. Место это называется Ншинда или Инчинда; в записях португальцев оно обозначено как Лусенда или Усепда. Широта указана в этих записях с ошибкой почти в пятьдесят миль, по африканцы говорят, что Ласерда прожил всего десять дней после своего прибытия. Вполне вероятно, что во время последних наблюдений голова его уже была затуманена лихорадкой. Кому приходилось испытывать, что это значит, тот охотно извинит любую сделанную им ошибку. Целью прихода Ласерды было осуществление давнишнего желания португальцев создать трансконтинентальное сообщение между их западными и восточными владениями. Такое путешествие не было совершено ни одним португальцем, но два черных торговца частично осуществили подобный переход, пройдя один раз от Касанги в Анголе до Тете на Замбези и возвратившись назад с письмом от губернатора Мозамбика.
Разные Касембе, которых посетили португальцы, видимо, сильно отличались друг от друга по характеру и в других отношениях. Первый посетивший Касембе путешественник, Перейра, говорит (цитирую по памяти), что у вождя было 20 000 обученных солдат; улицы города поливались ежедневно, и каждый день Касембе приносил в жертву двадцать человек. Сейчас я ничего не слышал о человеческих жертвоприношениях, и сомнительно, может ли нынешний Касембе выставить сейчас тысячу человек, даже не знающих строя. Когда пять лет назад нынешний Касембе захватил власть, страна была густо населена, но он применял такие жестокие наказания — обрезал уши, отрубал руки, продавал детей за незначительные проступки родителей, — что подданные его постепенно рассеялись по соседним землям, па которые его власть не распространялась. Это обычный путь избавления от тирании в подобных местах, где вернуть беглецов никогда не удается.
Нынешний Касембе очень беден. Когда у него еще были люди, убивавшие слонов, он из скупости не делился доходами от продажи слоновой кости со своими подчиненными. Охотники на слонов или ушли от него, или перестали заниматься охотой, и теперь у Касембе нет слоновых бивней для продажи арабам-торговцам, приходящим сюда с озера Танганьика. С третьим португальцем, посетившим Касембе, майором Монтейро, предшественник нынешнего вождя, видимо, обошелся плохо, и с тех пор ни один португалец не рискнул появиться здесь. Они мало теряют от этого, так как Касембе нечего продать, кроме малого количества слоновой кости и рабов.
199
Приблизительно в одном месяце пути отсюда, на западе, народ Катанги выплавляет медь из руды, отливая металл в большие двутавровые бруски. По всей стране можно видеть такие бруски весом от пятидесяти до ста фунтов; жители Катанги тянут из меди проволоку для изготовления браслетов, ручных и для ног. В Катанге есть и золото, недавно образцы его были посланы султану Занзибара.
По мере того как мы спускаемся с водораздела к Танганьике, мы вступаем в область земной поверхности, еще подверженную возмущениям от действия внутреннего жара. Во владениях Нсамы есть горячий источник, которым часто пользуются для варки касавы и кукурузы. Землетрясения совсем не редки. Мы испытывали подземные толчки, когда были в деревне Читимбы; землетрясения захватывают и область Касембы. У меня было ощущение, как будто я на лодке в море; хижины не падают, и потому нет чувства опасности. Некоторые толчки произошли ночью; куры раскудахтались. Наиболее интересным следствием пережитого землетрясения явилось изменение хода хронометров. Дождя после землетрясения не было. Кроме меня, никто не имел доступа к хронометрам. Я никогда раньше не слышал о подобном эффекте, и могу здесь отметить, что хронометр, регулярно отстававший на 1,5 секунды в сутки, стал отставать на 15 секунд; другой, отстававший со времени выхода с побережья на 15 секунд, стал отставать на 40 секунд; третий, спешивший на 9 секунд в сутки, совсем остановился. Люди Нсамы приписывают землетрясения действиям горячего источника, так как в этих случаях он течет необычно бурно. Другой горячий источник есть около Танганьики. На берегах Мверу мы прошли мимо еще одного горячего источника.
Мы не могли понять, почему местные жители говорят, что Мверу больше Танганьики, пока не повидали оба озера. Большее озеро расположено в относительно узкой впадине, и по обе его стороны тянется возвышенная местность, которую всегда видно. Но когда смотришь на Мверу от гор Руа, находящихся на западном конце, то не видишь ничего, кроме озерного горизонта, кажущегося беспредельным. Реки Луапула и Ровукве образуют у южного конца озера болото. Касембе уговорил меня не ходить туда, по прислал человека проводить наш отряд в разные места на Мверу, дальше к югу. Судя по высоте, с которой становятся впдны южные части озера, ширина его составляет от сорока до шестидесяти миль. Против южного конца гор Руа (9°4' ю. ш.) ширина озера равна тридцати трем милям. Никто из местных жителей не пытается пересечь озеро даже в этом месте. Рыбная ловля на озере имеет громадное значение для населения, добываемую рыбу возят на большие расстояния.
200
Среди растительных продуктов этой области меня больше всего заинтересовал особый род картофеля. Он относится не к пасленовым, а к мотыльковым, т. е. к семейству бобовых. Цветы его восхитительно пахнут. Размножается это растение легко, посадкой небольших отрезков корня пли стебля. Клубень имеет продолговатую форму, как наш длинный картофель, и в вареном виде обладает в точности вкусом нашего обыкновенного картофеля. В незрелом виде этот картофель горьковат, но его считают полезным. Если съесть кусочек сырого корня, то это хорошо помогает против тошноты. Встречается это растение только в возвышенных областях и, видимо, не может переносить сильную жару. Впрочем, я держал несколько корней ого в ящике без земли, который носили по солнцу почти ежедневно в течение шести месяцев, однако всхожесть картофеля не пострадала.
Интересно, что во всех центральных областях Африки хлопок относится к так называемой пернамбукской разновидности. У него длинное прочное волокно, семена располагаются вместе п прилипают друг к другу. Кусты высотой в восемь — десять футов имеют деревянистые стволы. Население изготовляет из этого хлопка прочные полосатые черно-белые шали.
Приятно было во владениях Касембе на высоте более 3000 футов над уровнем моря встретить масличную пальму (Elais Guineaensis). Легенд о завозе этой культуры в страну не существует.
Я не посылаю наброска карты, так как еще не прошел достаточного расстояния, чтобы дать связную картину всего водораздела. К сожалению, я не могу рекомендовать ни одну из опубликованных карт, которые мне пришлось видеть, как источник, дающий хотя бы сносное представление об этой стране. Один смелый составитель карт приделал к северо-западному концу озера Ньяса лишних двести миль; другой составитель поместил в этой же части карты реку, текущую в гору на высоту в 3000—4000 футов, и назвал эту реку Новая Замбези, я думаю, потому, что старая Замбези течет с горы вниз. Я проходил по местам, к которым относятся эти выдуманные составителями карт выродки, и не заметил, что иду по воде, пока не увидел карты».
[В этом месте доклад Ливингстона обрывается. Здоровье Ливингстона в конце года было плохое. Со временем мы увидим, каким пророческим было его мрачное убеждение, что он должен бояться болот Бангвеоло. (Прим. ред. англ, издания.)]
28—31 декабря 1867 г. Пришли на речку Чиронго, затем на Кабукву, где я заболел. Проливные дожди задерживали транспорт с провизией. Вот уже несколько дней, как мне нечего есть, кроме грубо смолотой муки из сорго, и я чувствую
201
слабость. Раньше в походе я шел первым, а теперь — последним. Мохамад угостил меня мелко размолотой кашей и курицей. И я тотчас же почувствовал разницу, хотя и не жаловался на свою грубую пищу. Хорошо, что я не пошел на озеро Бангвеоло: это очень нездоровое сейчас место и для местного населения; боюсь, что без лекарств при переходе вброд через речки я мог бы совсем свалиться. Как я уже отмечал, здешние жители очень страдают от опухоли щитовидной железы (зоба) и от Elephantiasis scroti.
1 января 1868 г. Отче всемогущий, прости мне грехи прошедшего года ради твоего сына. Помоги мне работать успешнее в этом году. Если мне в этом году суждена смерть, приготовь меня к ней.
♦ ♦ ♦
Купил пять мотыг по два-три ярда коленкора за штуку. Размер мотыги тринадцать с половиной на шесть с половиной дюймов. В стране Касембе изготовляют много мотыг, здесь последнее место, где мы можем их найти. Когда придем в Буи-ре, то сможем купить за одну такую мотыгу хорошую козу. Одна из моих коз околела, а другая перестала доиться. Я очень хочу завести других, так как молоко — самая питательная пища, какую я могу достать.
Сегодня пришел мой проводник на озеро Мверу. Я ходил несколько раз на озеро, чтобы получить ясное представление о его размерах. На протяжении первых пятнадцати миль от северного конца ширина озера от двенадцати миль до тридцати трех. Его замыкает большой массив гор Руа. В ясный день видно, что от высшей точки массива идет в глубь страны более низкий хребет, тянущийся на запад-юго-запад; за ним дальше на юг и на запад, насколько хватает глаз, видна только озерная гладь. При той высоте, с которой мы смотрели, это значит, что ширина озера должна быть больше сорока, может быть, шестьдесят миль. Между реками Мандапала и Кабуква лежит большой остров Кирва. Южнее Кирвы местные жители никогда не пытаются переезжать через озеро. В наш хороший бинокль даже в самый ясный день другой берег не виден. Я понимаю, почему африканцы заявляют, что Мверу больше Танганьики: на последнем озере всегда видны оба берега.
На лугах у Калонгоси один из людей Мохамада застрелил буйвола и дал мне ногу — хорошее сочное мясо. Мы продвигались медленно отчасти из-за дождей, отчасти поджидая транспорт. Жители на Калонгоси боялись переправить на тот берег нас и нашу охрану из людей Касембе. Наконец мы предложили хорошую плату, и их сомнения рассеялись. Помогло также и то, что другие жители деревни готовы были взяться за подобную работу.
202
Затем мы направились вдоль озера, держась близко к его берегам. Здесь благодаря сырости пышно растут имбирь, папоротники, тропические лесные деревья. Много буйволов, зебр и слонов, а жители деревни вождя Чукоси, где мы ночевали, советовали нам остерегаться львов и леопардов.
12 января. Воскресенье проводим в деревне вождя Ка-рембве. Горы к востоку отсюда называются Макунга. Вчера ходил на берег. По угломерной съемке до репера на Руа тридцать три мили. Карембве прислал за нами, чтобы дать нам аудиенцию. Это грузный мужчина с хриплым голосом, но народ его любит, и он нравится чужестранцам. Я подарил ему отрез ткани, он дал мне козу. Энтузиазм, с которым я настаивал на посещении Мверу, передался Типо-Типо и Сайд бин Али; они последовали за мной до этого места, чтобы увидеть озеро, и оставались здесь пять дней, пока мы были у Касембе. Другие арабы, точнее, суахили должны были видеть озеро и раньше, но никогда не упоминали о нем как о заслуживающем внимания зрелище; да и эти два начальника нашли время прийти сюда, только когда исчезла последняя надежда на слоновую кость. Население в этих местах большое.
13 января. Сильные дожди. Карембве упомянул об одном любопытном факте, считая, что он может меня заинтересовать: речушка Чипамба на некотором участке течет под землей, однако в остальном речка неинтересная.
На следующий день мы перешли через стремительный поток Вуну; у самого брода бьет горячий источник, в котором можно варить кукурузу и касаву. Во владениях Нсамы есть большой горячий источник, используемый для той же цели: кукурузу или касаву привязывают к веревке и бросают вариться в воду. Некоторые африканцы считают, что землетрясения связаны с бурными извержениями горячей воды источника. Перебрались еще через один быстрый поток, Катете, и вышли к северному концу озера Мверу, где мы заночевали в хижинах для путешественников.
Оставив озеро и направившись на север, мы скоро вышли на равнину, обводненную разливом реки Луао. Пришлось брести по щиколотку в очень липкой черной грязи: встречалось множество глубоких ям. Переход по грязи длился четыре часа, затем мы подошли к броду через саму Луао. Мы двигались по рукаву реки по пояс в воде не меньше четверти мили, затем перешли через узкую часть по грубому мосту из стволов и сучьев шириной приблизительно в сорок ярдов. Луао, разливаясь по равнине, приносит большую пользу населению, но я не мог не прийти к выводу, что она песет ему также болезни, так как черная грязь вокруг местами издает ужасный запах. Громадное количество рыб Siluridae обитает в залитых водой районах страны, они поедают молодых рыб других пород,
203
насекомых, ящериц и червей, погибших из-за разлива. Население устраивает запруды и, когда вода спадает, убивает множество рыбы, она служит приправой к их мучнистой еде.
16 января. Переночевав близ Луао, отправились дальше, в деревню, где живет сын Мохамада. Она стоит на реке Какоме и называется Кабвабвата. Во многих деревнях жители запирают ворота частокола, как только мы появляемся, и стоят с луками и стрелами в руках, пока мы не пройдем мимо. Вчера один раб, проходя через деревню, украл две курительные трубки. Жители пожаловались мне. Я подождал Мохамада и рассказал ему об этом. Затем мы пошли вперед, жители деревни держались все время вплотную за мной, пока мы не поймали раба с трубками. Рабы воровали в пути касаву, но этому почти невозможно было воспрепятствовать. Они хватали растение толщиной в полтора дюйма и выдергивали его из мягкой почвы с его пятью пли шестью корнями толщиной с нашу крупную морковь, прятали их в своих тюках и поедали потом на ходу. Но стебель, брошенный среди растущих растений, показывал, что совершено воровство. Сырые корни касавы приятны на вкус и питательны. Большого вреда это воровство не наносит, так как возделанные участки жителей очень велики, но оно внушает жителям недоверие к нам и делает опасным передвижение арабов, если они недостаточно многочисленны и слабо вооружены.
Когда мы пришли в Кабвабвату, то арабы, подчиненные Мохамаду, и ваньямвези устроили большую демонстрацию: женщины намазали себе лица белой глиной и во все горло выкрикивали приветствия. Когда мы уже проходили между хижинами, женщины сыпали себе на голову пригоршни земли, а мужчины безостановочно стреляли из ружей, еле успевая заряжать. Стоял оглушительный шум от криков, приветствий, хлопанья в ладоши и выстрелов. Мохамада эта встреча очень растрогала. Он долго не мог успокоить народ.
На дороге, южнее этой деревни, мы видели большие площади под земляным орехом, из которого жмут масло; большой кувшин арахисового масла продается за мотыгу. Земляные орехи были сейчас в цвету, а молодая кукуруза уже созрела для еды. Народ весь занят посадками, пересадками, прополкой. Касаву (маниок) сажают на кучах, специально подготовленных для нее; сначала па них сеют бобы, сорго, кукурузу, тыкву, а когда они созревают, земля освобождается для касавы. Сорго и дурру сеют густо; когда растение достигнет высоты примерно в один фут, его пересаживают (если у хозяина есть возможность подготовить другой участок), причем часть листьев обрезают, чтобы избежать чрезмерного испарения влаги и гибели растения.
204
17 января. Ваньямвези и жители Гараганзы говорят, что переход отсюда до озера Танганьика займет тринадцать дней. Дорога, как правило, очень грязная, приходится пересекать много речек.
Мохамаду, естественно, хочется побыть немного с сыном, так как сейчас период дождей, а путешествовать по грязи неприятно. Говорят, около Уджиджи еще хуже. Мохамад готовит для меня разные вкусные вещи из того немногого, что у него есть, и старается сделать так, чтобы мне было удобно. Из бананов приготовляют уксус, из земляных орехов жмут масло. Я хочу поскорее отправиться дальше, главным образом чтобы получить известия.
Много людей из племени ваньямвези задерживаются здесь из-за того, что впереди выпало много дождей; по их словам, трудно будет достать каноэ на Танганьике, так как на озере сейчас большое волнение.
24 января. Из владений Касембе пришло двое из людей Мохамада Богариба, а из Гараганзы, находящегося вблизи Кизе, прибыла группа людей Сайда бин Хабиба. Они сообщили, что на залитых дождями землях по эту сторону озера Танганьика вода стоит по пояс, а то и по грудь. Бин Хабиб, находящийся в Катанге, не тронется с места, пока не кончатся дожди. Боюсь, что мы тоже прикованы погодой до того же времени. Через притоки Марунгу сейчас вброд перейти невозможно, а каноэ получить нельзя.
26 и 27 января. Я болен лихорадкой, как всегда, когда не на ходу.
28 января. Слава богу, мне лучше. Мы должны остаться здесь. Место сухое и благоприятное для посева земляных орехов. Здесь коклюш.
30 января. Вчера дождь охладил землю, и все занялись пересадкой дурры и сорго. Жители обрезают листья, оставляя их только до высоты дюймов в восемнадцать, но растения благодаря перемене места растут много лучше.
Сейд-Сейд был, говорят, первым арабским султаном, занимавшимся торговлей, а Сеид Маджид следует примеру своего отца, и у него служит много арабов-торговцев. Недавно он послал королю Мтезе, сыну Сунны, восемь буйволов с целью расширить торговлю; маловероятно, что султан пойдет па сокращение выгодной торговли слоновой костью и рабами.
Суси купил за небольшое количество пороха мотыгу, затем в обмен па эту мотыгу — бочонок дурры диаметром в два фута и длиной в три. Бочонок весит не меньше ста фунтов.
Рассказывают, что в Руа есть каменные подземные жилища, но естественные или специально выстроенные — Мохамад не мог сказать. Если вождям в Руа сделать подарки, то они никогда не чинят препятствий путешественникам.
205
Чипоси, в деревне которого около Калонгоси мы провели ночь, и Чинута умерли.
Во время больших дождей Мофве переполняется и заливает обширный район. В этот период слоны бродят по образовавшимся болотам, и охотники на лодках легко убивают их. Так бывает каждый год, и Мохамад Богариб сейчас ждет слоновой кости от этой охоты.
7—21 февраля 1868 г. Расспрашивал людей, видевших подземные жилища в Руа. Узнал, что они очень обширны, тянутся по склонам гор па двадцать миль, и в одном месте туда втекает речка. В некоторых случаях входы находятся на уровне прилегающей местности, в других, чтобы взобраться к входам, пользуются лестницами. Внутри, как говорят, жилища очень велики и созданы не руками человека, а богом. Обитатели этих пещер держат много кур, которые тоже укрываются в этих троглодитовых жилищах.
23 февраля. Меня посетил видный вождь, по имени Чапе. Он заявил, что хочет стать другом англичан. Чапе, Чисани, Сама, Муабо и Карембве принадлежат к одному племени, или семейству, Оанза. Чапе ничего у меня не просил и обещал прислать козу.
Глава 11
24 февраля 1868 г. Несколько рабов, прибывших с подчиненным Мохамаду Богарибу начальником, сегодня утром начали ругать моих людей за то, что они будто бы принесли в деревню на продажу нечистое мясо, хотя животное было убито человеком из племени ваньямвези. Рабы кричали: «Кафир, кафир!» (неверные). Выведенный из себя, Суси выскочил с палкой в руках. Другие ввязались в драку, и зачинщиков заставили отступить. Но они ушли, собрали всех своих и возобновили нападение. Один из рабов бросил тяжелый чурбан и угодил Симону в голову; Симон потерял на время сознание, и у него были судороги. У него на голове три раны, которые могут оказаться серьезными. Это первое проявление магометанской нетерпимости, с которым мы встречаемся, и притом со стороны людей, мало искушенных в мусульманстве. Симон поправился, но галла в общем народ не сильный.
25 февраля. Мохамад посетил меня сегодня утром, чтобы извиниться за вчерашние безобразия, но никто не был виноват, кроме рабов; я не хотел, чтобы их наказывали, им только сделают предостережение на будущее.
Сегодня спросил Мохамада, был ли он пленником Касембе. Он ответил: «Совершенно верно». Люди из Гараганзы, находящиеся сейчас в Катанге, сражались с Касембе, и Мохамада заподозрили в связи с ними. Касембе напал на людей Мохамада, и в суматохе у Касембе украли сто фрасила меди, было убито много его людей. Касембе держал Мохамада в плену так долго, что шестьдесят из людей Мохамада были за это время убиты или умерли, среди них его старший сын. Вследствие этих событий Мохамад стал беден. Чтобы Касембе позволил ему уйти, Мохамад дал вождю кое-что. Я подозреваю, что значительное влияние на решение Касембе уступить просьбе оказало данное мне султаном письмо; в моем присутствии Мохамад несколько раз повторил, что он должен с уважением
207
относиться к султанскому письму и проводить меня по крайней мере до Уджиджи. Мохамад говорит, что больше не вернется к Касембе и начнет торговать с каким-нибудь другим вождем. Но в его возрасте трудновато начинать все сызнова. Мохамад сказал, что он провел в Африке уже двадцать два года и никогда не наблюдал у ваньямвези такого буйства, как вчерашнее. Впрочем, в Уджиджи народ нередко напивается пальмовой водки, и на рынке возникает всеобщая драка, но на следующий день дравшиеся не имеют зла друг против Друга.
Если у ребенка верхние передние зубы прорежутся раньше нижних, его убивают, так как он принесет несчастье; это суеверие широко распространено. Когда я в 1859 г. жил среди макололо, одна из жен Секелету не позволила своей служанке убить ребенка по такому поводу, однако мало кто найдет в себе смелость выступить против общего мнения, как это сделала она. В стране Касембе, если заметят, что ребенок во сне перевернулся на другой бок, его убивают. Африканцы говорят о ребенке, у которого есть такой, по их мнению, недостаток, что это «арабский ребенок», так как у арабов нет суеверий подобного рода. Если поблизости случится араб, то ему отдают такого ребенка, иначе он принесет семье неудачи, несчастья или проигрыш в споре. Эти суеверия, быть может, объясняют готовность, с которой одно племя отдавало детей спутникам Спика. Мохамад говорит, что то, видимо, были дети, захваченные па войне, так как никто не продает собственных отпрысков.
Если кто-нибудь два или три раза приснится Касембе, то этого человека убивают как пытающегося тайным волшебством лишить Касембе жизни. Люди, толкущие зерно или готовящие пищу для Касембе, обязаны сохранять строжайшее молчание. Все это и многое другое доказывает наличие самых темных суеверий и низкий уровень развития.
В то время как Мохамада задерживали в плену, его друзья советовали ему вырваться от Касембе, применив силу, и предлагали помощь людьми, но он неизменно отказывался. Отец ого был первым арабом, установившим торговлю с этой страной, все связанные с этим расходы отец нес сам. Мохамад — человек мирный и но хочет нарушать видимость дружбы с вождями. Он думает, что нынешний Касембе отравил своего предшественника. Несомненно, этот Касембе убил мать своей жены, королеву, чтобы она не препятствовала ему взять ее дочь.
В обществе многочисленных ваньямвези ожидаем прекращения дождей, вызвавших наводнение во всей области между здешними местами и Танганьикой. Будь уклон местности боль-» шим, вся вода стекла бы в озеро; это заставляет меня предпо-
208
дожить, что Танганьика лежит не так низко, как показывают измерения Спика. Арабы утверждают, что вода из этого озера течет в озеро Виктория. Местные ваньямвези живут тем, что стреляют буйволов в местах, отстоящих отсюда на два дня пути, и продают мясо за зерно и касаву. Как только становится известным, что охотники убили животное, деревенские женщины сбегаются сюда, неся продукты для обмена па мясо, которое они предпочитают бусам и прочим вещам. Если бы у меня не развалились ботинки, я тоже занялся бы охотой на буйволов.
Житель из района, прилегающего к северной части Танганьики, дает то же описание реки, текущей из Рузизи, какое слышали Бертон и Спик, когда ходили к ее устью. Он говорит, что вода озера течет некоторое время на север, по встречается с водой Рузизи, и эта вода гонит озерную назад. Он добавил, что озерная вода находит себе выход на север и на восток по нескольким небольшим рекам, судоходным только для маленьких каноэ. Реки эти вливаются в озеро Човамбе, вероятно то, которое открыл мистер Бэйкер. Човамбе находится в Хунди, стране каннибалов. Впрочем, после разговора даже с самыми осведомленными из местных жителей остается впечатление, как будто бродишь ощупью в темноте; когда придем и сами увидим, все может оказаться иначе.
Плоды пальмы, дающие пальмовое масло, прежде всего варят, затем толкут в ступе и кладут в горячую или кипящую воду, всплывающее масло снимают. Говорят, в Уджиджи пальмового масла очень много, часто на рынок за один день выносят на продажу до трехсот галлонов. Народ раскупает его охотно для приготовления пищи. Мохамад говорит, что на острове Пемба, около Занзибара, много масличных пальм, но население не знает способа выделения масла из плодов. В стране Касембе пальма называется нкома, в Занзибаре — чикичи.
Нет никого, кто лучше Мохамада бин Салеха знал бы, что сделали или чего не успели сделать в этой стране магометане; он очень умен и интересуется всем, что тут происходит. Его отец тоже интересовался делами этой страны. Мохамад заявляет, что магометане никогда не пытались обратить в свою веру африканцев. Арабы учат своих детей читать Коран, но только своих. Перевода с арабского в мечети но делают, и для слуг, посещающих ее, все происходящее там как бы немое зрелище. Некоторые слуги воспринимают магометанские религиозные запреты относительно еды, но они не молятся. Самое большое приближение их к магометанству — это обрезание, делающее их чистыми (халель), т. е. имеющими право резать скот для своего хозяина.
Так как арабы никогда не переводят Коран на африканский язык, они тем самым пренебрегают наилучшим способом
209
повлиять на африканцев, которые всегда хотят понимать, о чем идет речь. Когда мы обучали взрослых азбуке, они воспринимали это как трудную задачу. Они серьезно упрашивали нас: «Дайте мне лекарство, я выпью его, чтобы понять эту азбуку».
Мои замечания об обучении африканцев магометанами не относятся к суахили, которые учат своих детей читать и даже посылают их в школы. Суахили — потомки арабов и африканских женщин и живут на побережье. Хотя они читают по-арабски, но понимают арабский текст очень плохо, за исключением тех слов, которые вошли в язык суахили. Совершенно отсутствуют какие-либо мусульманские миссии среди язычников; это любопытно, тем более что ваньямвези, например, находятся в очень дружественных отношениях с арабами: усиленно торгуют, как и они, и постоянно работают носильщиками и помощниками торговцев, которые считают их вполне заслуживающими доверия. Суахили даже признают власть Сеида Маджида. Арабы называют всех африканцев гулу, что значит «твердые» или «бесчувственные» по отношению к магометанской вере.
Некоторые африканцы полагают, что на горе Килиманджаро есть мумии, как в Египте, и что Моисей в древности посетил эту гору.
Мунго Парк * утверждает, что он обнаружил в Западной Африке, в глубине континента, африканцев, знавших историю Иосифа и его братьев и другие библейские рассказы. Вероятно, подобные сведения получены из Корана, который разъяснял африканцам какой-нибудь просветитель-мулла. Это показывает, как легко африканцы распространяют новые попавшие к ним идеи. Они удивлялись тому, что Парк тоже знает эти истории.
Жители Катанги боятся копать землю для добычи золота в своей стране, так как считают, что его спрятал Нголу, которому оно принадлежит. Арабы переводят слово «нголу» как «сатана», но оно значит еще то же, что и «мезимо», т. е. души умерших. Народ весь во власти суеверий, страх смерти очень силен. Трясогузку никогда никто не трогает, так как, если ее убить, деревню посетит смерть. То же относится и к птичке ткачу, ей никто не приносит вреда из страха перед смертью. Но почему мы так склонны критиковать африканцев? Остатки наших собственных суеверий видны в таких предрассудках, как нежелание садиться за обеденный стол, когда присутствующих тринадцать, или как обычай бросать щепотку соли через левое плечо, если кто-нибудь просыпал соль. Фердинанд I, король неаполитанский, проходя по улице, все время держал
* Мунго Парк (1771—1806), шотландский путешественник по Африке, исследовал реку Нигер. — Прим, перев.
210
руку в кармане, скрещивая на ней большой палец с указательным, для того чтобы отвратить от себя влияние дурного глаза.
6-го с визитом к Мохамаду явился главный вождь этих мест Муабо; несколько человек встали и проделали перед ним какие-то телодвижения, затем опустились на колени и поклонились ему. После этого Муабо сам попрыгал немного, и все стали аплодировать. Вид у вождя добродушный, оп любит шутку, всегда готов приветливо улыбаться. Его превозносили, говорили, что Мпвето ничто перед Муабо моколу — «великим Муабо». В ответ на это он восхвалял Типо-Типо и Мпамари (так называют африканцы Мохамада), что значит «дай мне богатство, или товар». Мохамад тоже сделал несколько неуклюжих телодвижений на манер африканцев, все были очень довольны и ушли в веселом настроении.
Некоторые арабы верят, что на одном из островов на озере Виктория живет змея, умеющая говорить, та самая, которая соблазнила Еву. В Уджиджи убийство змеи считается преступлением, даже если она вползла в дом и умертвила козленка. Африканское название парода Уджиджи — вахехе, так же называется и племя на реке Зуга, близ озера Игами. Вероятно, это ветвь племени, населяющего Уджиджи.
В Кабуире, в горах Какома, недалеко от того места, где мы вынуждены задерживаться, есть подземные каменные жилища.
15 марта. Корни ныомбо, или нумбо, дают клубни через четыре-пять месяцев после посадки. У всех растений, что я посадил 6 февраля, сейчас стебли высотой в пятнадцать дюймов. Говорят, что эти корни — очень здоровая пища, никогда не портящая желудка; в сыром виде корень — превосходное средство против упорной рвоты и тошноты. Часто один корень образует пять-шесть клубней. В Марунгу клубни достигают длины в шесть дюймов при диаметре в два дюйма.
16 марта. Направились в деревню вождя Мпвето, стоящую на Луалабе, и в пути перешли через Локинду, которая разлилась на сто ярдов с каждой стороны. Ширина самой реки сорок ярдов; через нее переброшен грубо сделанный мост. Быстрое течение реки устремляется в Мверу.
На следующий день мы поднялись на горы Руа и достигли деревни Мпвето, расположенной в долине между двумя хребтами, приблизительно в одной миле от правого берега Луалабы. Дальше река на протяжении около двух миль течет вдоль основания горы, имеющей простирание с востока на запад, и затем уже начинает отклоняться к северу. Течение Луалабы, по рассказам, очень извилисто, это кажется мне добавочным доказательством того, что Танганьика не лежит в большом углублении, что озеро лежит только на 1844 фута над уровнем моря, иначе воды Луалабы текли бы быстрее и русло, прорытое ею,
211
было бы прямее. Мне сказали, что Луалаба течет в Луфиру, а эта последняя впадает в Танганьику.
18 марта. Вчера, когда мы пришли в деревню Мпвето, нас повели к дому Сайд бин Хабиба, построенному на гребне, нависающем над деревней вождя. Это квадратное здание из обмазанной глиной плетенки с земляной крышей, чтобы неприятель не мог зажечь дом. Очень красивое местечко среди гор. Приказчик бин Хабиба, Сариамо, дал нам корзину муки и козью ногу. Я послал приветствие Мпвето; он вежливо ответил и сообщил, что у него нет готовой пищи в деревне, но если мы подождем два дня, то он распорядится, чтобы приготовили еду, и тогда примет нас. Он знает, что мы дадим ему, и ему незачем говорить нам об этом. Видел здесь человека из Сескеке, которого бин Хабиб оставил больным на Кирве, теперь он здесь, у Хабиба.
Пришла посмотреть на нас очень красивая молодая женщина, во всех отношениях совершенная и почти нагая, но не замечающая, что это непристойно: настоящая черная Венера. Светло-серый краснохвостый попугай, встречающийся на Западном берегу, распространен и в Руа, африканцы приручают его.
19 марта. Нас посетил любимый сын Мпвето. Говорят, отец ничего не делает, не посоветовавшись с ним. Мне он не показался наделенным особой мудростью.
20 и 21 марта. Свидание с вождем было отложено. С нас потребовали показать отрез, который собираемся подарить вождю. Я послал хороший большой отрез с пояснением, что у нас почти истощились запасы вещей, так как мы путешествуем уже два года, и сейчас отправляемся в Уджиджи за новым пополнением. Мпвето приготовил пиво, корзину муки и козу. Поглядев на эту провизию и на отрез, он, видимо, решил, что сделка будет невыгодной, и послал сказать мне, что когда мы были у Касембе, то дали тому много отрезов, так же как и Муабо, и если я не дам еще один отрез, то он меня не примет. Он-де никогда не спит под одним куском ткани. Я будто бы наложил на этот отрез заклятие, чтобы убить его, Мпвето, и должен уйти.
По-видимому, он обиделся, что мы ходили к его главному сопернику Муабо, раньше чем прийти сюда к нему. Он не соглашался принять Сайд бин Хабиба в течение восьми дней, и все это время гадал, чтобы выяснить, можно ли без опасности для себя вообще увидеться с Хабибом. На девятый день он на некоторое время выглянул из-за двери, чтобы увидеть, приемлемое ли лицо бин Хабиб, и только после этого вышел из хижины. Он всегда проявляет большую подозрительность.
Наконец он прислал приказ, чтобы мы уходили, а если мы не уйдем, то он-де придет со всеми своими людьми и прогонит 212
нас. Сариамо сказал, что если бы он не боялся за товары Сайд бип Хабиба, то оказал бы сопротивление Мпвето. Но у меня не было никакого желания оставаться там и ссориться со вздорным вождем; я решил уйти на следующий день.
24 марта. Мпвето изругал африканца-торговца за то, что тот явился с товарами, и отправил его обратно. Ночевали снова на полдороге, в деревне Капемба. Мы пришли как раз в то же время, что и партия торговцев солью из Руа; все это были высокие, хорошо сложенные люди, довольно темнокожие.
25 марта. В полдень достигли Кабваваты; нас радостно встретили Мохамад и все жители. Сын Мохамада, шейх Бут, был в походе вместе с нами.
Вода на нашем пути так глубока, что отправиться на север невозможно. Ваньямвези, застрявшие здесь, как и мы, говорят, что часто глубина превышает рост человека, а лодок нет. Если бы была возможность добраться домой, они бы здесь не сидели. Подумываю о том, чтобы отправиться на озеро Бемба, так как пройдет по меньшей мере два месяца, пока станет возможно пройти к северу. Но мои запасы кончаются, и я не в состоянии делать в пути подарки вождям.
Дно озера Бемба песчаное, а не илистое, как нам раньше сообщили; на озере четыре острова; один из них, Бангвеоло, очень велик, и на нем живет немало народу. У них множество коз и овец, владельцы каноэ требуют за наем такой лодки, поднимающей восемь — десять человек, три мотыги. За островом, насколько хватает глаз, простирается озеро. В стране в изобилии водятся антилопы цебула и нзоэ. При обмене народ там интересуется солью, а не бусами.
2 апреля 1868 г. Если меня не обманывают сведения, полученные из различных надежных источников, то истоки Нила находятся между 9 и 10° ю. ш., т. е. не менее чем в 400 или 500 милях к югу от южного конца озера Спика, которое сам Спик считал истоком Нила. Танганьика будто бы посылает свои воды на север в озеро Човамбе, или озеро Бэйкера. Если это пе окажется ложным, то Танганьика — расширение Нила, как и озеро Човамбе, а река Лоанда соединяет эти два озера. К сожалению, племена, живущие на восточной стороне Ло-анды, непрерывно воюют с племенами к западу от этой реки, т. е. па Рузизи. Арабы поговаривают о том, чтобы проложить путь к Човамбе, где по слухам много слоновой кости.
11 апреля. Вчера Мохамад произнес длинную речь против намеченного па завтра похода к озеру Бемба. Основной его аргумент — это вымогательские настроения Касембе, который будет требовать ткани и говорить, что я лгал ему, делая вид, что отправляюсь в Уджиджи. В дополнение к этому аргументу он указывает на то, что сейчас идет последний месяц периода Дождей — начался период масика — и скоро откроется дорога
213
на север. Суть дела в том, что Мохамад, не сказав мне о громадных количествах воды, изливающихся иа страну Марунгу, что бывает каждый год, заставил меня потерять пять месяцев. Он знал, что мы будем вынуждены задержаться здесь, но он так жаждал избавиться от плена у Касембе, что поторопил мой отъезд, утверждая, будто мы будем в Уджиджи через месяц. Я сожалею, что он обманул меня, но удивляться этому не следует: и у магометан, и у христиан считается, что это просто ловкий и умный ход. Если бы мои запасы пе пришли почти совсем к концу, я все же рискнул бы вызвать неудовольствие Касембе ради возможного открытия озера Бемба. Одно время я подумывал о покупке товаров у Мохамада Бо-гариба, по его запасы тоже как будто становятся маловаты. Боюсь, что в настоящее время я вынужден отказаться от посещения этого озера.
12 апреля. Собираюсь завтра выступить в поход на Бангвеоло, даже если Касембе откажет мне в проходе за пределы его владений. Нам будет лучше, чем здесь: в Кабвавате всего мало и все дорого. Там мы можем получить курицу за одну нитку бус, здесь она стоит шесть ниток; там можно купить рыбу, здесь ее пет. Здесь три сановника Касембе: Каквата, Чарли и Капитенга. Они очень хотят отправиться домой, и они как спутники были бы очень полезны мне, но Мохамад задерживает их. Когда я спрашиваю его, почему, он отвечает: «Муабо отказывается их отпустить». Но они, показывая на дом Мохамада, говорят: «Это он отказывает».
13 апреля. Сегодня утром, когда я стал готовиться в путь, мои люди отказались идти. Дело в том, что они все устали, а поведение Мохамада, возражающего против похода, поощряет их. Мохамад, который явно стремился нажить капитал на их отказе, попросил меня остаться на сегодня, а затем спросил, что я думаю сделать с теми, кто убежал. Я ответил: «Ничего. Будь здесь представитель гражданской власти, я передал бы их ему». «О, — сказал он, — я представитель власти. Арестовать их?» Я согласился. Он повторил свой вопрос столько раз, что это мне надоело. Много спустя, я понял его мотивы, когда он заявил, будто бы я «пришел к нему и просил его задержать сбежавших, но он, Мохамад, отказал мне». Ему хотелось казаться в глазах людей гораздо лучше меня.
14 апреля. Выступаю с пятью людьми, оставив большую часть багажа у Мохамада. Достиг Луао, где проведу ночь. Вождь Ндова.
15 апреля. Рано утром убежал Амода. «Хочет быть со своими братьями». Они думают, что, отказываясь идти на озеро Бемба, заставят меня тем самым остаться здесь с ними, а потом отправиться в Уджиджи. Я отослал тюк Амоды назад к Мохамаду. Мой посланный добрался до Кабваваты раньше, 214
чем туда пришел беглец. Амода явился к моему другу арабу, тот, конечно, стал его бранить. Амода ответил, что он устал таскать ношу, а другой вины за ним нет. Я должен добавить, что Амода, как мне стало известно, хотел потом прийти ко мне с одним из людей Мохамада Богариба, по Мпамари сказал Амоде, чтобы он не возвращался ко мне. Теперь, когда мы уже находились в походе, я велел своему посланному передать Мохамаду, что ни в коем случае не пойду в Уджиджи, пока не сделаю все, что в моих силах, чтобы достигнуть озера, которое ищу: я предпочту даже ждать на Луао или на Мверу, пока не подойдут люди из Уджиджи, чтобы заменить сбежавших. В душе я не очень строго осуждал людей за дезертирство: они устали от походов, да и я, по правде, тоже, но нельзя извинить Мохамада, поощрявшего их побег и при этом двурушничавшего. Впрочем, чего еще можно было бы ожидать от него: он прожил около тридцати пяти лет в этой стране, из них двадцать пять у Касембе, а там ему часто приходилось жить хитростью. Сознание собственных недостатков делает меня снисходительным.
16 апреля. Ндова называет выкопанные в горах страны Муабо пещеры «мита» или «мпаманьканана» и говорит, что в случае войны в них может спрятаться все население этой области. По моим соображениям, это значит, что там может поместиться десять тысяч человек. В пещерах хранятся запасы провизии, и вдоль «улицы» там течет непересыхающая речка. Случилось однажды, что главный вход был осажден неприятелем, но один человек, знавший все ходы сложной сети пещер, вывел потайным ходом партию воинов, и они, напав на вторгшегося неприятеля, отогнали его с тяжелыми потерями. Создание пещер все жители приписывают богу. Возможно, что нынешние обитатели пещер унаследовали их от первоначального племени троглодитов, которые выкопали много пещер по соседству с горой Хор—«Джебель Неби Харин», гора пророка Аарона у арабов, — и много других, даже пещеры бушменов на тысячу миль южнее этой области.
Здесь водятся крохотные, больно жалящие москиты; женщины пытаются выгонять их из хижин, перед тем как ложиться спать, обмахивая все стены пучками зеленых листьев.
17 апреля. Пересекли Луао по мосту длиной в тридцать ярдов, но ширина разлива с каждой стороны реки больше полумили. Прошли ряд деревень, стоящих на небольших высотах над равнинами, покрытыми водой. Затем пришлось идти около трех миль по этим равнинам. Четыре часа мы брели по воде, причем дно большей частью было из черной, очень липкой грязи. Старались держаться тропы, однако в тропе ногами людей, проходивших по ней, выбиты углубления, заполнившиеся мягкой грязью; когда попадаешь на край углубления,
215
нога скользит и проваливается в грязь до середины голени. Вытаскивать ногу трудно, и это очень утомляет. Чтобы избежать подобных неприятностей, мы заходили па траву по сторонам тропы, но нередко, наступив на невидимый край углубления, проваливались туда обеими ногами. Вслед за этим обычно на поверхность выскакивали пузыри, которые лопались, издавая ужасающий запах. Местами черная грязь и смрадная вода были холодными, в других местах — горячими в зависимости от того, циркулировала в этих местах вода или нет. Когда мы приблизились к Мверу, вода стала доходить до середины груди, иногда покрывала всю грудь. Все грузы, боящиеся воды, пришлось нести на головах. На прибрежных песках мы встретили партию рыбаков; мне отвели хижину, я искупался в чистой, хотя и тепловатой, воде озера и с наслаждением сменил одежду. Температура воды в озере в 3 часа дня 83° Ф (28°С).
18 апреля. Шли вдоль северного конца Мверу, которое здесь простирается на юго-восток. Ноги утопали в мягком песке, затруднявшем движение, это усилило нашу вчерашнюю усталость; и потому, натолкнувшись на заброшенную рыбачью деревушку около восточных гор, мы с радостью расположились в ней на воскресенье (19-е).
19 апреля. В прошлое посещение озера я не делал отметки уровня воды, но думаю, что озеро поднялось не менее чем на двадцать футов по сравнению с прошлым уровнем, а на берегах кое-где видны следы еще более высоких подъемов.
Для ловли мелкой рыбы применяют большие корзины из расщепленного тростника, по три сразу. Каждую корзину ведет один человек и гонит ею рыбу к берегу.
20 апреля. Дошли до реки Катете, оттуда — к большому водопаду. Ночевали в деревне на северном берегу реки Вуны; здесь вблизи гор бьет горячий источник, иногда используемый для варки касавы и кукурузы.
21 апреля. Перешли через Вуну и направились в деревню вождя Калембве. Вождь встретил нас у ворот и провел к хижине, он выказал большой интерес ко всем нашим вещам. Вождь спросил, не можем ли мы пробыть в деревне следующий день и выпить пива, которое завтра будет готово. Здесь много леопардов.
Я не представлял себе, что отверстие в носовом хряще может быть использовано для чего-либо, кроме украшения, — обычно украшением служат несколько травинок, — но человек, нашивавший перья на свои стрелы, пользовался отверстием в носовой перегородке, чтобы держать в нем иглу. Продолжая путь к Капгаломе, мы увидели сплошь залитую водой страну. Я отстал от своих, хотя видел, как они погрузились в высокую траву не более чем в ста ярдах от меня, и начал кричать, но 216
их ноги так шлепали по воде, что они ничего не слышали. Я не мог найти тропы, уходившей на юг, и направился по тропе, ведущей на восток, к деревне. Высокая спутанная трава очень затрудняла движение. Наконец я нанял человека, чтобы он показал мне главную дорогу на юг. Он привел меня в чистенькую деревню, где вождем была женщина — Ньинакасанга, и дальше идти не захотел. «Матушка Касапга» — таково значение ее имени — была очень красивой; дочь у нее тоже красивая. Ньинакасанга посоветовала мне подождать людей в тени Ficus indica, где стоят ее дома. Когда подошли мои люди, подарил ей нитку бус; она выразила глубокое сожаление, что я ухожу, пе выпив у нее ничего. Обилие свирепых диких зверей заставило жителей покинуть несколько деревень.
23 апреля. Сквозь густую спутанную траву пьясси добрались до сожженной деревни вождя Чикоси. Его самого убил Нсама. Ночь провели на огороде в хижине, пощаженной пожаром. На развалинах деревни рос турнепс. Ньясси, высокая грубая трава, нависает над тропой; когда раздвигаешь ее, то острые семена прокалывают одежду, и это очень раздражает. Неприятно прикосновение самой травы к лицу, она все время лезет в глаза. Когда траву выжигают и почва покрывается низкой молодой травкой, идти гораздо приятнее.
24 апреля. Оставив развалины деревни Чикоси, направились к броду через Калонгоси. В лесу кругом цветут ноготки и наперстянки. Река в этом месте не менее ста ярдов шириной, а на западном берегу она разлилась на триста ярдов. Глубина такая, что мы должны были оставаться в каноэ, пока не приблизились на пятьдесят ярдов к высокому месту. Народ здесь жует сердцевину папируса, имеющую толщину в три дюйма и белую, как снег. Сладости в ней почти нет, и вообще она безвкусна. Вождя деревни, в которую мы пришли, не было дома (он вырубал лес для очистки участка под посев), и жена его отказалась отвести нам хижину. Когда вождь Капсабала вечером вернулся, он как следует побранил свою супругу и всех женщин деревни, а затем стал уговаривать меня войти в хижину. Но мне было и снаружи хорошо под противомоскитной сеткой, и я отказался: под открытым небом не было насекомых и клопов.
25 апреля. Вышли рано курсом на запад; поднялись па лесистую возвышенную местность, по которой повернули на юг-юго-запад, направляясь к большой излучине реки Кифурва, впадающей в озеро Мверу близко от устья Калонгоси.
26 апреля. Воскресенье провели в хижинах дровосеков. Вчера встретили партию занимающихся тем же делом; они шли, нагруженные корой для тканей, только что снятой с деревьев. Шедший впереди дровосек пе захотел идти по тропе, так как я сидел близко от нее; я жестом пригласил его пройти,
217
но, с его точки зрения, было бы знаком неуважения ко мне позволить своей тени упасть, хотя бы частично, на меня, поэтому он немного сошел в сторону. Такое проявление вежливости здесь обычно.
27 апреля. Переход до деревни вождя Фунгафунги короткий. Мы могли бы продолжать идти до реки Муатизе, но там нет деревень, а здесь можно было купить еду. Жена Фунгафунги накормила чужестранца хорошим ужином. Когда она потом призналась в этом мужу, он сказал мне: «Эта деревня твоя; всегда ходи этой дорогой и ешь мою провизию». Фупга-фунга из племени моньямвези. В этих местах он закупает медь, мотыги и рабов. Здесь множество попугаев, и они, не обращая внимания на пугающие крики женщин, воруют Holcus sorghum.
Перешли через Муатизе по мосту, сооруженному из одного большого дерева. С горы около Кабуквы хорошо видно озеро Мверу.
Ночуем на реке Чиронго.
29 апреля. На реке Мандапала. Несколько человек с Чунгу (один заявил, что он родственник Касембе) подняли крик по поводу того, что мы вторично пришли во владения Касембе, не подождав у Калонгоси разрешения. Один из них с коротко обрезанными ушами спросил меня, когда я выходил, чтобы двинуться на север, приду ли я еще. Я ответил: «Да, я думаю, что приду». Они пришли в возбуждение, выкрикивая одно и то же раз за разом: «Англичане явились вторично!», «Вторично портят страну! Почему было не подождать на Калонгоси? Пусть возвращаются туда!», «Пришли от Мпамари к тому же и от багараганза или баньямвези!», «Вторично, вторично!» Затем созвали всех деревенских соседей, чтобы обсудить это серьезное дело. Я уговаривал их передать его на рассмотрение самого Касембе, послав в город человека с одним из моих людей. Они не соглашались отправиться на Чунгу. Касембе — человек разумный и справедливый, но люди его не таковы: они готовы на все, лишь бы содрать штраф с чужого человека или со своего соотечественника.
30 апреля. Начались зимние холода. Выпадает много росы, на всех реках еще половодье, хотя дожди здесь уже довольно давно прекратились.
1 мая 1868 г. На реке Мандапала. Послал просьбу Мохамаду Богарибу походатайствовать за меня перед Касембе, чтобы он дал мне человека, который покажет дорогу к Чикумби, деревня которого лежит около Бангвеоло. Боюсь, что жители Лунды считают меня связанным с Мпамари (Мохамадом бин Салехом), так как я ушел отсюда вместе с ним и вернулся, не дойдя до Уджиджи, куда мы, как было всем известно, направлялись. Может быть, меня подозревают в том, что я пользуюсь
218
его доверием и помогаю осуществлению его планов своим возвращением. Среди здешних жителей появился глухонемой. Он разговаривает знаками, совершенно так, как глухонемые в Англии, и время от времени издает низкий горловой однообразный звук подобно им.
3 мая. Вернулся мой посланный, Абрахам, с хорошими вестями. «Обрезанные уши» совершенно растерялся: Касембе настроен очень милостиво! Он не хочет, чтобы я уходил, приветствует мое возвращение, и, как только станет известно, что у Чикумби установился мир, Касембе даст нам человека, который проводит нас туда. Было получено известие, что на страну Чикумби совершили набег мазиту; говорили, что вождь бежал, и Касембе отправил туда людей узнать, как действительно обстоит дело.
4 мая. Уходим с Мандапалы. «Обрезанные уши», имени которого я пи разу не слышал, скис, как только услыхал ответ Касембе. До этого «Обрезанные уши» был таким болтуном, каких я никогда не встречал; каждому встречному, мужчине ли, женщине ли, он повторял одни и те же инсинуации об англичанах, о Мпамари и ваньямвези: они заговорщики, они виноваты, они вторично пришли сюда, — пока наконец ему не стало казаться, как лезущему в чужой спор адвокату, что он действительно заполучил важное дело.
Реку Чунгу мы пересекли до того, как достигли Мандапалы; Чунгу, ее приток, шириной в пятнадцать — восемнадцать ярдов, глубиной по грудь. Залитая разливом полоса не менее ста ярдов в ширину. Реки Чунгу и Лунди сливаются в стране Кимбафума, приблизительно в двенадцати милях от места перехода через Мандапалу и почти прямо на запад от нее. Лунди сейчас тоже имеет глубину по грудь и ширину в двенадцать ярдов.
Придя в деревню Касембе на Мофве, мы застали Мохамада Богариба за рытьем колодца; потом он обносил колодец оградой, чтобы крокодилы не утаскивали его рабов; трое уже были съедены. Одну из моих коз укусила за ногу собака, и так сильно, что мне пришлось козу убить. Псы здесь злобные, трусливые, но иногда могут искусать человека. Встретился с несколькими старыми друзьями. Мохамад Богариб приготовил ужин и с этого дня не пропустил ни одной трапезы, чтобы не позвать меня.
6 мая. Маноэль Каэтано Перейра посетил Касембе в 1796 г., семьдесят два года назад. Негры называли Перейру Моэпдо-Мондо, т. е. «нога мира», «всемирный путешественник». Он пришел на берега Мандапалы, где была резиденция тогдашнего Касембе; с Перейрой был священник («касисе») и много людей, вооруженных ружьями. У Перембе, сейчас самого старого человека в Лунде, уже в то время были дети. Если в то
219
время ему было тридцать лет, то сейчас ему должно быть сто два года, и это, видимо, вполне вероятно, ибо, когда прибыл д-р Ласерда, у Перембе было сорок детей. Старик говорит, что в момент прибытия Перейра приказал выстрелить из всех ружей. На вопрос Касембе, что это значит, Перейра ответил: «Эти ружья требуют рабов и слоновой кости». И то и другое было ему дано щедрой рукой.
Мне не удалось уговорить Перембе рассказать что-нибудь о временах, предшествовавших его времени. Моэндо-Мондо, «нога мпра» (Перейра), сказал д-ру Ласерде, что негры называли его «Ужасом». Это хвастовство, так как в местном языке нет такого абстрактного слова.
Когда майор Монтейро был здесь, город Касембе располагался на том же месте, что и сейчас, но мосумба, т. е. огороженная частоколом площадка вождя, находилась приблизительно в пятистах ярдах к юго-востоку от нынешней. Монтейро никуда не ходил и ничего не делал, но несколько человек из его спутников ходили на Луапулу, до которой отсюда миль шесть. Монтейро жалуется в своей книге на то, что тогдашний Касембе его ограбил. Я спросил нынешнего Касембе, почему у Монтейро отобрали его имущество. Касембе ответил, что он в то время жил в другой деревне и не знал об этом деле. Присутствовавший при разговоре Мохамад бин Салех говорит, что утверждение Монтейро — ложь, никаких товаров у него силой не отбирали. Но год был неурожайным, и Монтейро пришлось тратить свои товары на покупку пищи, а не рабов и слоновой кости; он выдумал историю о том, что Касембе его ограбил, чтобы успокоить кредиторов.
В качестве почетного эскорта с Монтейро было послано несколько человек. Живущий и сейчас старик Капика был начальником или одним из начальников этого отряда, он рассказывает, что ходил с Монтейро в Тете, Сенну и Килимане. Посылка почетного эскорта, видимо, подтверждает объяснение, данное Мохамадом, так как если бы Касембе ограбил майора, то не выделил бы людей, да и майор бы их не принял.
Здесь теплее, чем было в пути. Небо покрыто облаками. Сорго выколосилось. Народ здесь плетет очень хорошие циновки из листьев пальмы рафья. Наконец удалось сделать лунные наблюдения.
9 мая. Сегодня утром мимо нас прошло восемь или десять человек, посланных вождем изловить людей, которых оп намеревается отправить своему верховному вождю Матиамво как дань рабами. Вот перечень Касембе, данный мне Перембе:
I. Каньимбе — пришел из Лунды, привлеченньш рыбой в озерах Мофве и Мверу, и покорил предка Перембе — Катере, который посадил здесь впервые масличные пальмы, добыв семена в Лунде; II. Каньянта; III. Нгуанда-Милинда; IV. Кань-
220
ембо; V Леквиса; VI. Кирека; VTT. Капумба; VIII. Кипьян-та; IX. Леквиса — жив и сейчас, но бежал, и его приютил Нсама; X. Муонга, нынешний правитель, изгнавший Леквису.
Португальцы пришли к Киреке, который, говорят, сделал им щедрые подарки: дал слоновую кость, рабов и крупный рогатый скот. Нынешний Касембе наделен здравым смыслом и очень справедлив при разборе судебных дел, но скуп по отношению к своим людям и чужестранцам, тем не менее у меня есть достаточно оснований быть довольным его обращением со мной. Не входящий в перечень Майе, а также VII, VIII, IX и X Касембе — дети Киреки. Некоторые говорят, что Муонга — раб, «не из семьи», т. е. мать его не из королевского рода; она безобразная и жадная старуха. Я отделался от ее попрошайничества тем, что дал ей бусы, которые ей так хотелось иметь, и попросил приготовить мне еду; она перестала дальше выпрашивать, боясь, что я буду настаивать на своем требовании снабдить меня пищей.
10 мая. Послал к Касембе за проводником на Луапулу. Он ответил, что еще не виделся со мной и не дарил мне провизии; я должен-де явиться завтра. Но на следующий день он был занят (казнил человека за колдовство) и не мог нас принять, поэтому сказал, что примет 12-го. Он прислал пятнадцать рыб (окуней) из Мофве и большую корзину сушеной касавы.
Несколько раз сделал лунные наблюдения; измерил при этом оба края луны около ста девяноста раз.
13 мая. Мохамад Богариб живет здесь уже семь месяцев и купил только три бивня; люди Касембе безуспешно охотились на слонов в районе Мофве.
Касембе не дал нам аудиенции. Виноват в этом Капика из эскорта Монтейро, побоявшийся напомнить о нас, чтобы не надоедать Касембе. Но 15-го Касембе прислал за мной и сообщил, что весь народ во владениях Чикумби разбежался. Поэтому Касембе пришлет проводников, которые поведут нас в Кабайю, где еще осталось население; Касембе хочет, чтобы я подождал несколько дней, пока он подыщет хороших проводников и смелет для нас муку на дорогу. Ему известно, что я хочу отправиться на Бангвеоло, что мне следует исполнить то, ради чего мой вождь послал меня, а затем я должен вернуться сюда. Там просто вода, такая же как в Луапуле, Мофве или Мверу, — смотреть не на что. Люди его не будут больше мешать мне, я смогу идти, куда захочу.
Касембе признал, что он обидел Мпамари, вождь пошлет ему в виде компенсации рабов и слоновую кость. Касембе лучше своих людей, страшных сутяг, любящих миландо, судебные дела. Он спросил меня, подстилаю ли я подаренную им шкуру леопарда, так как нехорошо сидеть на земле. Я ответил: «Шкура такая дырявая, что народ смеется, и мне стыдно»,
221
но Касембе не воспользовался этим намеком, чтобы подарить мне новую. Он всегда рассуждает очень здраво, если не выпил слишком много пива — помбе. Все арабы очень хвалят его, но плохо отзываются о королеве Моэри (она же Нгомбе, или Кифута). В Катанге люди из Гараганзы убили близкого родственника Касембе. Когда это случилось, находившийся там человек из Гараганзы, или ваньямвези, Фунгафунга бежал и появился на Мофве. Как только стемнело, он, ничего никому не сказав, продолжил свое бегство, пока не добрался до Ка-буире, к северу отсюда. Королева и Касембе заподозрили Мпамари в сговоре с ваньямвези; они думали, что Фунгафунга сообщил ему о случившемся раньше, чем убежал на север. Возникли волнения; старший сын Мпамари был убит; Мпамари разграбили самого, забрав всю его медь, слоновую кость и рабов. Королева громко требовала казнить его, но Касембе сдерживал своих людей как мог. Вот об этих-то обидах, нанесенных Мпамари, Касембе, по его словам, сожалеет.
Королева действовала в соответствии с принципами своего народа: «Мпамари убил моего сына, надо убить его сына, его самого». Трудно разобрать, где правда, так как Мохамад (Мпамари) никогда не говорит всей правды. Мохамад ходил вместе с Муонгой сражаться против Нсамы, они были разбиты, Мохамада ранили в ногу, и он теперь рад выбраться из Лунды и вернуться в Уджиджи.
16 мая. Сделал двадцать полных серий лунных наблюдений.
17 мая. Мохамад Богариб заявил Касембе, что не может ничего купить и потому уходит. Касембе ответил, что у него нет слоновой кости и Мохамад может уйти. Это разумный ответ: ведь Касембе рассылал, куда мог, людей за костью, но поиски оказались безуспешными. Теперь он признался в истинном положении вещей, которое большинство вождей обычно скрывает, не желая казаться в глазах чужестранцев бедными.
18 и 19 мая. Несмотря на то что сейчас зима, здесь жарко, но по ночам холодно. Касембе послал за рыбой для нас. Пришло известие, что один из людей Сайд бин Хабиба заходил в деревню Чикумби по пути в Занзибар.
20 мая. Грозовой ливень, налетевший с востока, прибил пыль и охладил землю; это последний ливень нынешнего периода дождей. Подобным же не очень сильным ливнем 12 мая закончился прошлый период дождей.
21 мая. Май нельзя назвать дождливым месяцем: последний месяц периода дождей — апрель и первый — ноябрь.
22 мая. Касембе так медлит с присылкой рыбы, муки и проводников, а его люди так боятся поторопить его, что я думаю отправиться, как только выступит Мохамад Богариб. Он пойдет во владения Чикумби, чтобы купить медь, и оттуда от-222
правится в Увиру, чтобы обменять ее на слоновую кость. Но сейчас он держит это в секрете от своих рабов. Таким образом, передо мной, видимо, открывается путь к большому озеру на запад от Увиры.
Я сказал Касембе, что мы уходим. Он ответил, что если, возвращаясь назад, я не найду путешествующей партии, то и не должен рисковать идти через владения Нсамы с таким малым числом людей, а должен направиться к Моэнемпанде (брат Касембе); при этом оп обещал прислать людей, которые проведут меня туда, Моэиемпанда же отправит меня оттуда по безопасной дороге вдоль озера Мверу. Все это очень хорошо.
23 мая. Арабы совершили что-то вроде жертвоприношения, зарезав козу. Ее зажарили целиком. Мне прислали огромное блюдо козьего мяса. Арабы усердно читали Коран и молились об успехе и удачном выступлении. Они, видимо, искренне религиозны на свой лад. Применение ладана и жертвоприношения напоминают о временах древних евреев.
Группа арабов отправилась на Каненгву, речку в одном часе ходьбы отсюда, чтобы построить там хижины. Эта группа должна проститься с Касембе, а основной отряд выступит завтра, после того как взойдет народившийся месяц. Они очень тщательно выбирают счастливые дни: если в каком-либо месяце случится неприятность, то они считают, что подобной неприятности можно избежать, если в следующем месяце для начала предприятия выбрать другой день. Мохамад ушел из Увиры на третий день после новолуния, и в лагере у него произошло несколько пожаров: теперь он считает третий день месяца неблагоприятным.
Дурра (сорго) Касембы созрела сегодня; он первым поел мапембы, т. е. дурры, и после этого все могут есть ее. Сейчас примерно то время, когда в Колобенге созревает сорго и его убирают. Таким образом, разница во временах года невелика.
24 мая. Четвертый день задержки. Старейшины из людей Касембе отказываются сопровождать Мохамада Богариба. Они знают, что вождь в долгу, боятся, что он может быть раздражен, но не собираются приставать к нему с требованиями уплаты. Касембе старался изо всех сил достать слоновую кость, чтобы как-то сгладить натянутость отношений, и наконец раздобыл несколько бивней, которые с радостью отдал Мохамаду. Мы все теперь гораздо лучшего мнения о Касембе.
26 мая. Люди Касембе убили пять буйволов, загнав их в грязь и воду около Мофве; он сейчас занят разделом мяса и завтра прощается с нами.
28 мая. Ходили к Касембе. Он был любезен, как обычно. Против раба арабов было возбуждено дело по обвинению в преступном сожительстве. Арабы пытались уладить дело частным путем, предлагая обвинителю три отреза ткани, бусы и другого
22.“
раба, но жалобщик все отверг. Касембе отказал жалобщику, сказав: «Вы посылаете своих женщин завлекать чужестранцев, чтобы сорвать штраф, по ты ничего не получишь». Арабы горячо приветствовали это решение, а хозяин раба посыпал пылью свою голову, как делали и многие другие, в знак оказанной ему милости. Касембе, все еще старавшийся добыть для Мохамада слоновую кость, предложил отсрочить отъезд еще на четыре дня, но все устали ждать, и ясно, что невозможность достать кость зависит не от недостатка желания.
Люди Касембе вернулись без кости, и он откровенно признал, что не в состоянии получить ее. Очевидно, вождь очень беден.
30 мая. Ходили на речку Каненгву у южного конца озера Мофве, которое в этом месте образует маленькую лагуну шириной в пятьдесят ярдов и глубиной по бедро. Основная большая лагуна имеет ширину от двух до трех миль, а длину почти четыре мили. На этой лагуне много больших, плоских, заросших осокой островов, и питает ее впадающая с юго-востока река Мберезе.
31 мая. Старик Капика продал свою молодую хорошенькую жену за неверность, как он утверждает. Зрелище леди, идущей в цепочке связанных рабынь, произвело ужасное впечатление на дам Лунды, которые подбегали к ней, и, узнав из ее собственных уст, — хотя это было и так достаточно ясно, — что она теперь рабыня, хватались рукой за лицо, прикрывая рот, при этом четыре пальца приходятся на одну щеку, а большой палец на другую. Так у них выражаются восхищение, удивление и ужас.
История с сановницей вызвала в народе большое сочувствие к пострадавшей: кое-кто принес ей еду, дочери Капики принесли ей помбе и бананы, один человек предложил выкупить ее за двух рабов, другой за трех, но Касембе, который очень строг, когда наказывает за неверность, сказал: «Нет, хотя бы за нее предложили десять рабов, она должна идти». Вероятно, он боится гнева своей красавицы королевы, если он смягчит закон. Старик Капика подошел к жене и сказал: «Ты отказалась от меня, теперь я отказываюсь от тебя». Молодую жену Перембе тоже продали в наказание, но ее выкупили.
Касембе прислал мне фунтов пятьдесят мелкой рыбы нсипо, которая в этой стране играет, видимо, роль снетков. Эта рыба, если ее готовить отдельно, горьковата, но она служит сносной приправой к земляным орехам. Во владениях Чи-кумбы мы сможем купить на нее муки.
Глава 12
1 июня 1868 г. Мохамад собирается идти в Катангу покупать медь и приглашает меня с собой. Я хочу увидеть реку Лу-фиру, по должен посетить и озеро Бемба, или Бангвеоло.
2 июня. Проходя по полю касавы, подобрал стручки растения малумби, это ползучее растение взбирается на кусты касавы. На корнях его несколько клубней с глазками, совершенно как у картофеля. На одном из растений было шестнадцать клубней приблизительно в два дюйма длиной и полтора дюйма в диаметре; один клубень имел длину пять, а диаметр два дюйма. Любому человеку трудно было бы отличить эти клубни от английской картошки. В вареном виде они слегка восковидны и по сравнению с нашим картофелем тверды. Внутренность клубней окрашена, наружная часть красновата, середина побелее. Сначала никто из нашего отряда не разобрал, что это такое, по потом установили, что это растение выращивают на Занзибаре, где его называют мен; пюре из него очень вкусно с рыбой. Если мен известен на Занзибаре, то его, вероятно, знают и на других тропических островах.
4 июня. Насмотревшись па работорговлю, даже в самых лучших ее формах, могу сказать, что пи за какие сокровища я пе согласился бы заниматься ею.
5 июня. Сегодня утром мимо пас пронесли королеву Моэри, направлявшуюся к своей плантации на постройку хижины. У королевы приятная европейская внешность, чистая светло-коричневая кожа и веселый смех; она вызвала бы восхищение где угодно. Я стоял среди кустов касавы и смотрел, как ее несли мимо пас двенадцать человек. Приближаясь ко мне, она стала вертеть зонтик и засмеялась, кажется тем самым смехом, с каким она и девушки ее свиты убежали в день моего приема; видно было, что смеется пе только ее рот, но и щеки, и глаза. Опа сказала мне: «Ямбо?» (как поживаете?) Я ответил: «Ямбо сана» (очень хорошо). Одна из девушек свиты сказала: «Дай
8 Д. Ливингстон 225
ей что-нибудь из того, что у тебя под рукой или в карманах». Я ответил: «У меня нет ничего при себе» — и спросил ее, не вернется ли опа назад, к моей хижине. Она ответила, что согласна, и я послал за двумя нитками красных бус, которые поднес ей. Стоя ниже ее, я мог видеть, что в хряще, близко к кончику ее несколько орлиного носа, есть отверстие, между двумя передними зубами пропилено тре-угольное отверстие.
После томительной задержки Wlii О |Г jhti Ik ЯрЖI) мы совершили трехчасовой пере-
хД\Ну ч/ JI 4А? ход и 9-го достигли реки Катофии.
Она впадает в Мберезе. Ширина Подпиленные зубы королевы Катофии пять ярдов, глубина по Моэри колено.
10 июня. Опять задержка из-за незаконченных дел с людьми Касембе. Про рабов говорят, что они большей частью преступники и были проданы в рабство из мести пли в наказание. У жены Капики было украшение, сделанное из кончика раковины, называемой конусом. Оно было взято взаймы, и жена Капики ушла, унося украшение в своих волосах. Владелец его, не сделав никакой попытки получить свою вещь обратно, схватил одну из дочерей Капики в залог того, что Капика постарается вернуть ему украшение.
11 июня. Перешли Мберезе, она имеет ширину десять ярдов, глубину по бедро, и стали подниматься на низкий горный хребет, сложенный твердым песчаником и покрытый, как и вся страна, лесом. Идем курсом на юго-восток и юг-юго-восток. Спустились с гор в поросшую густым лесом долину, по которой течет речка шириной в четыре ярда и глубиной по колено. Очень много буйволов и слонов.
12 июня. Снова дважды пересекли Мберезе, затем перешли через очень глубокую узкую речку и остановились на берегу другой речки в густой заросли деревьев; здесь мы ночевали, убили быка и остались на день, чтобы есть его. Когда мы были на Каненгве, мимо прошла небольшая группа людей с такими громкими криками, как будто произошло что-то важное; подойдя к ним, я увидел, что двое несут на шесте связанного льва. Это оказался малорослый вид без гривы, так называемый лев ньясси, т. е. высокой травы. Этот лев убнл человека, и они убили льва. Морда его была тщательно завязана ремнем, лапы связаны па груди; они несли его к Касембе. «Ньясси» значит высокая трава, растущая выше головы человека; стебель ее имеет толщину с гусиное перо. Название «лев ньясси» ошибочно связывают с озером Ньяса. Другие виды львов — тамбве, карамо, снмба, — говорят, достигают пяти футов в высоту, некоторые бывают и выше. Убитый лев, кажется, имел
226
рост около трех футов, однако было слишком темно, чтобы измерить его.
13 июня. По отсутствию бороды и усов среди арабов узнают суахили, т. е. арабов смешанной африканско-арабской крови, обычно растительность эта у суахили редкая и короткая.
Сейчас, зимой, собираются в большие стаи птицы — сорокопут Дронго и очень похожая на серую коноплянку птица с толстым красноватым клювом; так продолжается до ноября, начала периода дождей.
Крохотная пчела залезает в обыкновенные мелкие дырки изъеденного червями дерева, устраивая в них соты для яиц и запасов меда. В этой местности водится семь или восемь видов маленьких медоносных пчел.
Иногда видишь сфекса, делающего ямки в земле, чтобы поместить в них свои япца вместе с пораженными его ядом насекомыми; другой вид сфекса следит за этими приготовлениями и, когда первый отправляется опять на добычу насекомых, не теряя времени, залезает в ямки и кладет свои яйца, надо думать, без всякой затраты труда; впрочем, не заметно, чтобы эти виды враждовали между собой. Пробыли здесь день, чтобы купить для нашего отряда пищу и съесть убитого быка.
14 июня. Идем по лесистой высокой местности, встречаются обнажения доломита, все деревья покрыты лишайником. Водораздел получает отсюда уклон к югу.
15 июня. Очень холодно по утрам (43°Ф, 6°С). Встретились с Моэнемпандой, братом Касембе, на реке Лулупуте, ширина ее двадцать ярдов, она течет на запад. Тот Моэнемпанда, которого посетили португальцы, был дедом нынешнего и жил он не в этих местах. Бесполезно обозначать географические пункты именами вождей, так как имя часто повторяется и порой относится к месту, очень далекому от того, где жил первоначальный обладатель этого имени. Раб пытался освободиться, поломав свое ярмо; ему удалось пальцами сломать полудюймовое вязкое железо, но конец застрял в дереве, что помешало ему освободиться.
Вождь устроил мне прием, похожий на прием у Касембе, но лучше организованный. Он молод и очень красив, если не считать какого-то глазного недостатка, заставляющего его держать глаза полузакрытыми и косить. Он вышел той небрежно-самодовольной походкой, какой выступают все местные вожди, чтобы показать тяжесть колец и бус на своих ногах; многие, не имея ни колец, ни бус, подражают этой походке совершенно так, как наши отцы, надевая большой галстук, подражали Георгу IV, прикрывавшему дефекты шеи; тысячи людей носили галстуки, закрывавшие подбородок, хотя у них не было дефектов, которые нужно было бы скрыть. Моэнемпанда держался напряженно прямо, это не удивительно, так
8* 227
как позади пего несли шлейф ярдов в десять. Присутствовало около шестисот человек. Шли они строем, но не в ногу. Люди были хорошо вооружены, оркестры состояли из маримб и квадратных барабанов, а один музыкант вдобавок выпевал: «Я был у Сайда» (султана), «Я был у Мирипута» (португальского короля), «Я плавал по морю». На отдельном приеме, где вождь был свободен от шлейфа и имел один зонт, а не три, я поднес ему отрез ткани. Арабы о нем высокого мнения. Но его милостивое отношение к ним проявлялось в то время, когда он залезал в долги. Теперь он не выказывал склонности расплатиться с ними и предлагал для погашения примерно двадцатую часть стоимости полученных товаров. Моэнемпанда прислал мне два горшка пива, которое я не люблю и пью только в походе, когда испытываю сильную жажду; он обещал мне проводника до владений Чикумби, но затем отказался прислать человека. По мере того как наше мнение о Моэнемпанде ухудшалось, Касембе в наших глазах поднимался; мы дали понять людям Моэнемпанды, что поведение его было недостойным.
Лулупута, как говорят, впадает в Луэну, а последняя — в Луонго. Должно быть, Луэн две.
22 июня. Идем по травянистой долине на юг, к Луонго, глубокой реке, текущей в густом лесу, все деревья которого покрыты лишайником, то плоским, то длинным и волокнистым, похожим на бороду старика и развевающимся на ветру совсем так, как на деревьях мангрового болота на побережье. В этом месте ширина Луонго пятьдесят, а глубина шесть ярдов. Вблизи слияния с Луапулой ширина Луонго достигает ста ярдов, а глубина увеличивается до шестнадцати ярдов. По мосту длиной в сорок ярдов мы перешли на остров, за ним был рукав реки в десять ярдов шириной. Мост был сломан, некоторые думают, что умышленно, но его скоро починили, используя для этого деревья в восемнадцать — двадцать ярдов длиной. Пройдя немного дальше, остановились на день у речки, впадающей в Луонго в двухстах ярдах от нашей стоянки.
23 июня. Ждали здесь меди в уплату долга, от которого должники сперва отказались. Я рассмотрел, что у Луонго крутые глиняные берега до глубины в пятнадцать футов. Множество прибрежных лугов в период дождей, должно быть, заливает сплошь. Говорят, что Луэна берет начало к востоку от этих мест.
24 июня. Шесть рабов пели так, как будто они не чувствуют тяжести и позора своего ярма. Я спросил, в чем причина подобного веселья; мне ответили, что они радуются при мысли о том, как вернутся после смерти и будут являться в виде привидений и убивать тех, кто продал их. Значение нескольких слов мне пришлось выяснить, например, в фразе, означающей 228
«быть привидением и убивать силой духов». Кто-то пел: «О, ты послал меня на Мангу (берег моря), по, когда я умру, ярмо спадет, и я вернусь назад, чтобы являться тебе и убить тебя». Затем вступали все хором, слова припева состояли из имен продавших их в рабство. Песня говорила не о веселье, а о горе и слезах угнетенных, о том, что на стороне угнетателей сила, но есть сила выше их!
Одним из виновных, которым угрожала песня рабов, был Перембе. Некоторые встречали имена тех или иных людей в припеве смехом. У жены Капики на сердце было явно горько: тяжело для леди пасть так низко. Она утратила свой небрежно-самодовольный вид и с обритой головой стала уродливой. Но со своими захватчиками она не забывает держаться с достоинством, и они как будто боятся ее.
25 июня. Шли по ровной лесистой местности, попадались нам обнажения бурого гематита. Это обычная здесь железная руда, но я видел в деревне и красный железняк, принесенный туда для выплавки. Луонго текла где-то в стороне, справа от нас, к западу. Местные жители выбрали для постройки деревни место, где была только колодезная вода; мы пошли в сторону Луонго, и через десять минут воды было сколько угодно.
Возделанные участки окружены высокими изгородями для защиты от диких животных. В лесу мы наткнулись на могилу. Это был маленький круглый холмик, как будто похороненный сидел в могиле в обычной для африканцев позе. Могила была посыпана мукой, а сверху лежало несколько крупных синих бус; узенькая тропинка доказывала, что могилу кто-то посещает. Вот такую могилу я хотел бы себе: лежать в тихом-ти-хом лесу, где ничья рука никогда не потревожит мои кости.
Вышли к реке Чандо, границе между владениями Касембе и Чикумби, но Касембе властвует над всей областью.
27 июня. Прошли по очень холодной воде через залитую разливом низину, затем пересекли и саму реку Чандо, имеющую ширину двенадцать футов и глубину по колено, и дальше вышли к другому большому ручью — Нсенга.
28 июня. После воскресной службы поднялись в гору к деревне ваньямвези на реке Каломина, здесь построили шалаши. Место это называется Кизинга и находится на верху хребта, сложенного песчаником и покрытого, как обычно, лесом. Ваньямвези, пользуясь ружьями, отбили нападение мазиту, в то время как все коренное население разбежалось. Ваньямвези, несомненно, уродливее балунда и баитава; они не едят рыбы, хотя пришли сюда с восточного берега Танганьики, где рыбы очень много и она дешева. Хотя они и уродливее, но в сношениях с торговцами проявляют больше чувства чести, чем коренное население страны.
229
29 июня. Сегодня появился «дым» * — впервые в этом году; все кругом затуманилось.
1 июля 1868 г. Я отправился к Чикумби, верховному вождю этой области, поднес ему отрез и просил дать человека, который проводил бы нас на Бангвеоло. Он сказал, что рад видеть меня гостем в своей стране, как и всех нас; мне лучше подождать два дня, пока он подберет хорошего проводника; он пришлет мне еды на дорогу; он не говорит подождать десять дней, а только два, и тогда его человек доведет меня до малой части озера, а уже другие доставят меня к большей части — к Бангвеоло. Меньшая часть озера называется Бемба, но название это вызывает путаницу, так как Бемба, собственно, название страны, в которой лежит эта меньшая часть озера. Когда я расспрашивал сына Касопго об озере Бемба, он сказал мне: «Бемба не озеро, а страна». Лучше поэтому пользоваться названием Бангвеоло, которое относится ко всейк большой водной массе, хотя, боюсь, для англичан оно будет пугалом и они будут называть озеро Бангпхолло **. Арабы иногда называют его Бамбеоло: так легче произнести, но правильное название Бангвеоло. Укрепленная деревня Чикумби находится на юго-востоке от него в полутора часах ходьбы от нашего лагеря в Кизинге.
2 июля 1868 г. Пишу консулу в Занзибар, чтобы он прислал в Уджиджи запас тканей — сто двадцать кусков. Прошу прислать мыло, кофе, сахар, свечи, сардины, французские мясные консервы, сыр в жестяной коробке, морской календарь на 1869 и 1870 гг., ботинки (две или четыре пары), линованную бумагу, карандаши, сургуч, порох, фланелевую саржу, двенадцать фрасила бус, из них шесть талака (добавил три бледнокрасных, три — белых).
3 июля. Общее количество рек, которые я решил внести в список текущих к центральной линии стока, образуемой Чам-бези, Луапулой и Луалабой, равно тринадцати; каждая из них больше, чем Изис у Оксфорда или Эвон у Гамильтона. Пять рек направляются к восточной линии стока, проходящей через Танганьику, еще пять — к западной линии стока, или Луфиру. Всего двадцать три реки или больше. Луалаба и Луфира соединяются в озере во владениях вождя Кинконзы.
5 июля. Я взял взаймы у Мохамада Богариба бумаги, чтобы написать в Англию и отослать письма через арабов, отправляющихся к побережью. Я сообщу о своем открытии лорду Кларендону; но то, что касается Луалабы и Танганьики, я от
* В определенное время высокая трава, покрывающая страну, начинает выгорать от пожаров. В течение целых трех месяцев воздух наполнен дымом. — Прим. ред. англ, издания.
** Пи английски это похоже на «дыру для затычки». — Прим, перев.
23Q
ложу до подтверждения моих сведений. У меня нет никаких сомнений в этом открытии, так как я получаю сведения от развитых африканцев из первых рук, а у них нет оснований обманывать меня. Самые лучшие карты составляются по сообщениям такого же рода, но из третьих или четвертых рук. Сейчас почти все время дуют холодные северо-восточные ветры.
6 июля. Поделили нашу соль, чтобы каждый мог сам покупать провизию для себя. Здесь соль ценится больше, чем бусы. Чикумби прислал топкую муку; два сильных мужчины несли этот груз в большой корзине, подвешенной к шесту; кроме того, он прислал хорошую жирную овцу; ее тоже несли, так как она была слишком жирной, чтобы пройти расстояние от деревни Чикумби до нас.
7—8—9 июля. После нескольких дней затяжек с присылкой проводника Чукумби заявил наконец, что боится, как бы парод пе стал говорить, будто инглеза привел сюда мазиту, а вину возложат на него. Я счел все это словами помбе — пивной болтовней, — но по возвращении с озера Бангвеоло понял, что Чикумби тогда, должно быть, готовился напасть на укрепленную деревню ваньямвези, расположенную на нашем пути, и если бы он дал нам проводника, то этот человек при возвращении подвергся бы опасности; Чикумби предпочел сохранить безопасность своего человека, чем сдержать данное мне обещание.
Я нашел проводника из племени ваньямвези и 10 июля вышел из Чикумби, направляясь по пологому склону к сложенным песчаником горам, поросшим лесом; здесь мы видели много покинутых деревень — результат набега мазиту; видели также и места ночевок мазиту и их тропинки. Мазиту не пользуются обычными тропами страны, которые ведут от деревни к деревне, они идут прямым путем в желаемом направлении; при этом они вытаптывают траву, оставляя хорошо заметную дорожку. Ваньямвези прогнали их, сразив так много мазиту своими пулями и стрелами, что разбойники отступили. Этот успех вызвал в умах имбошва, или имбожва, как называют парод Чикумби, пе благодарность, а зависть к повой силе, возникшей среди них, — силе тех, кто пришел сюда первоначально просто торговать медью.
Укрепленная деревня вождя Комбокомбо [Кумбу-кумбу], в которую мы вошли 10 июля, стала впоследствии первым объектом нападения. Когда мы возвращались обратно с озера, Комбокомбо рассказал нам, что Чикумби атаковал его с трех сторон, но был отброшен. Ваньямвези оказались слишком ловкими торговцами для имбошва, которых они безбожно надували, рассказывая им при этом всякие небылицы. Деревня Комбокомбо стоит на реке Чиберасе шириной в восемь ярдов U глубокой. Мы пришли в деревню в разгар веселья, и пас
231
щедро угостили едой и помбе. Ваньямвези признают власть занзибарского султана и относятся с уважением ко всем, кто связан с ним. Комбокомбо уговаривал меня принять от него пищу и пиво, и, когда я сказал, что мне нечего дать взамен, он ответил, что ничего и не ждет; он сам дитя султана и должен снабдить меня всем, что мне нужно.
11 июля. Оставив берег Чиберасе, мы стали подниматься на длинный ряд гор через множество деревень и возделанных участков, однако большинство было брошено жителями во время набега мазиту. Жители бежали в лес, покрывающий горы, но стали легкой добычей разбойников. Когда мы спустились в долину за хребтом, то подошли к сильно укрепленной деревне, успешно выдержавшей натиск мазиту; дальше мы вышли на лесистую равнину, на которой тут и там попадались «губки», содержавшие много воды. Равнины, последовавшие за горами, продолжались всю дорогу до Бангвеоло. В лесу мы ставили иа ночь ограду. На следующий день (12 июля) мы достигли реки Рофубу шириной в пятьдесят ярдов и глубиной четыре с половиной фута, полную водяных растений; Рофубу течет на юго-восток к Луонго. По обе стороны Рофубу тянулась «губка» мили па полторы. Разбили лагерь немного к югу от реки.
13 июля. Мы отдыхали в покинутом месте; жители соседней деревни пришли к нам, возбужденные и, видимо, пьяные, и начали взвинчивать себя еще больше: бегали взад-вперед, брали копья наперевес, направляя их на нас, целились в нас из луков и делали вид, что готовы обрушиться па нас с топорами. Они думали, что мы грабители. В такой толпе обычно находится одна добрая душа. И в этом случае ко мне приблизился человек и, повернувшись, крикнул своим товарищам: «Это в вас пиво бродит. Белый, не стой тут с ними, уходи». Он занял позицию между мной и группой нападающих. В то время как я спокойно отходил со своим новым другом, они убегали, прицеливаясь из луков, но никто не стрелял; наконец молодые люди исчезли, захватив наших трех коз. Когда мы прошли с четверть мили, мой друг велел мне подождать, сказав, что приведет коз, и действительно привел их. Я не заряжал своего ружья. Случайный выстрел мог бы воспламенить нападающих и вызвать необдуманные действия. Мы выбрались из этой ситуации без пролития крови и были рады этому. Набег мазиту вверг страну в беспорядок — всякого чужого принимают за врага.
14 июля. Пробыли день в укрепленной деревне вождя Моег-геа. Здесь, во владениях Кабайи на быстрой речке Мато, поселился человек из племени ваньямвези, или гараганза. Мы чувствуем себя в безопасности только среди чужестранцев, и они относятся к нам дружественно.
232
15 июля. 13 деревне на южном берегу реки Мпанды вождь принял нас за мазиту. Он был явно в нетрезвом состоянии и начал запирать ворота, бешено жестикулируя. Мне пришлось сказать, что я уйду, но некоторые из его людей, тоже нетрезвые, настаивали на том, чтобы я остался. Я посидел немного, но, видя, что вождь все еще встревожен, сказал его людям: «Вождь возражает, я не могу остаться». Они понимали, что мое заявление разумно, но я не мог заставить своих боязливых спутников снова двинуться в путь. Один из них сказал мне: «Идем, я покажу тебе, что делать, мы должны говорить с ними по-хорошему». Мои мудрые слуги считают высшей добродетелью говорить по-хорошему; это значит у них разговаривать тонким детским голоском, пользуясь совершенно такими же словами, с какими одна шотландская девочка, дрожа от страха, обратилась к корове, приблизившейся к ней, вероятно, из любопытства: «Ой коровка, коровка, если ты меня не тронешь, я тебя тоже не трону». Я сказал своим спутникам, чтобы они шли за мной и оставили этих людей в покое, но слуги мои продолжали болтать с ними. Проводник сказал, что впереди нет воды. Мне слишком часто это говорили, и я перестал верить в подобные заявления; я пошел дальше через лес и через полтора часа подошел к губке; здесь ко мне присоединились мои спутники, и мы заночевали.
16 июля. Перейдя через эту губку и двигаясь дальше по лесистой равнине, мы вышли к другой губке под названием Мешве. Тут мои молодые люди вызвались перенести меня на ту сторону. Но я уже снял ботинки и вошел в воду; они последовали за мной, указывая мне, где более мелко. Дневной переход мы закончили, переправившись через сочащуюся водой губку у реки Молонгоси. Сто пятьдесят шагов мы шли по глубокой воде, река текла на северо-восток. Вода в этих губках казалась очень холодной, хотя температура ее по утрам 60° Ф (15°С), а в полдень 65°Ф (19°С). Жители деревни на Молонгоси пригласили нас к себе, но лес, если только в нем нет леопардов и львов, всегда следует предпочесть деревенскому ночлегу: в лесу нет клопов и не мешают глазеющие любопытные, которые в деревне считают своим долгом все время пялить на нас глаза.
17 и 18 июля. Достигли большой деревни Мапуни близ северного берега Бангвеоло. 18-го я прошел немного дальше и впервые увидел берега озера, испытывая чувство благодарности, что дошел сюда цел и невредим.
Я сказал вождю, что все мои товары израсходованы, и дал ему шесть футов коленкора — все что мог. Я сообщил ему, что, как только осмотрю и обмерю озеро, уйду обратно на север. Он ответил, что ввиду истощения нашего запаса ему сказать нечего; он даст мне проводников, а что он еще сделает, он сам
233
знает. Вождь немедленно устроил прием. Я спросил, видел ли он когда-нибудь человека вроде меня, и он сказал: «Никогда». Путешественник из племени бабиса спросил меня, зачем я зашел так далеко. Я объяснил, что хочу, чтобы остальной мир знал больше об этой стране и ее народе, что все мы дети одного отца и я стремлюсь к тому, чтобы мы узнали друг друга лучше, и что дружественные посещения должны быть безопасными. Я рассказал ему о том, что королева сделала для поощрения разведения хлопка на Замбези, и о том, какие препятствия ставили нам работорговцы и их сторонники; этот рассказ им понравился. По их просьбе я показал им свою записную книжку, часы, компас, увеличительное стекло, домой меня проводили с барабанным боем.
Показал им Библию и рассказал немного о ее содержании. Мне придется пробыть на Бангвеоло на несколько дней больше, чем я намеревался сначала. Месяц в последней стадии, ущерба, а наблюдения нельзя произвести, пока он заметно пе прибудет.
19 июля. Ходил на берег озера в деревню вождя Масанту, расположенную около источника Чипока, вытекающего из-под обломков гранита. Редко приходится здесь видеть источники, выбивающиеся из-под камня. Встретили человека, шагавшего на ходулях, привязанных у щиколотки и у колена. Среди жителей многие из племени бабиса. Женщины украшают свои волосы снизанными раковинами каури и жирно смазывают их маслом и жиром из семян дерева мосикиси. Послал вождю шесть футов коленкора и немедленно получил у него аудиенцию. Масанту — пожилой человек, он сообщил, что самая широкая часть озера называется Бангвеоло.
Местность вокруг озера вся равнинная и почти совсем расчищена от леса; растет лишь дерево моцикури, или мосикиси, с красивой темной и густой листвой; его не вырубают ради даваемой им тени и жирного масла, получаемого из его семян.
Острова — их четыре — все плоские, густонаселенные. У жителей много каноэ, все они опытные рыбаки. Народ называется мбогва, но татуировка на лбу и на подбородке у них та же, что у бабиса, и они запиливают свои зубы острием. Здесь много детей, как обычно бывает у рыбаков.
21 июля. Лодочники обычно склонны к вымогательству, так как без них нельзя обойтись. Мапупи утверждает, что они ему подчинены, и потребовал прислать еще шесть футов коленкора; за это он дает распоряжение лодочникам отправиться с нами. Я вместо этого послал мотыгу и нитку бус, но он настоял на отрезе, оставив у себя и мотыгу. Температура воды источника Чипока в 9 часов утра 75°Ф (24°С); температура воздуха 72° Ф (22° С); температура озерной воды в то же время 71е Ф (22,5° С).
234
В этой области пет горячих источников, пе слыхали здесь и о землетрясениях. Дно озера устлано мелким белым песком, и широкий пояс тростника ярдов в сто шириной доказывает, что здесь мелко. Во второй половине дня у наружного края этих зарослей стоит на якоре масса каноэ, с них ловят рыбу удочками. Крючки похожи на наши, но без зазубрины. Водятся здесь преимущественно окуни, но встречаются и другие виды, похожие на те, которые обитают в других озерах. Один из крупных видов рыб называется сампа.
22 июля. С новолунием поднялся очень сильный ветер, помешавший нашему отправлению; он не дает также рыбакам заниматься своим делом. Мапуни думал, что мы намереваемся сбежать от него к бабиса на южный берег, так как собирались взять с собой коз. Чтобы успокоить его, пришлось оставить коз и двух слуг в деревне Масанту.
23 июля. Ветер еще слишком крепкий, чтобы выйти на озеро. Сделал лунные наблюдения.
24 июля. Ветер еще крепкий.
25 июля. Все еще дует крепкий юго-восточный ветер. И все же, уплатив как следует лодочникам за четыре дня бусами и дав Масанту мотыгу и бус, мы в И часов 40 минут утра погрузились на хорошее каноэ длиной в сорок пять футов, глубиной в четыре фута и шириной в четыре фута. Хотя волны достигали большой высоты, в каноэ было совсем сухо и пять сильных гребцов быстро повели его к заливу на острове Лифунге, к юго-востоку от нас. Здесь мы пристали, чтобы запасти дров, а я отправился осматривать остров; на нем встретил следы бегемотов и какого-то вида шакала. Там же растет жесткая, жилистая трава, есть немного цветов и вид дерева из рода Capparidacea.
Лодочники сначала заявили, что мы отправимся дальше, потом, что будем ночевать здесь, так как не сможем засветло добраться до острова Мпабала и не получим там хижины. Я сказал, что в любом случае нам только придется ночевать под открытым небом, и мы решили отплыть. К востоку от пас был виден остров Киси; по-видимому, это два близких острова приблизительно в пятнадцати милях от Лифунге; к юго-востоку едва виднелись верхушки деревьев на острове Мпабала. На юге и па севере между Лифунге и Мпабалой и между Лифунге и Киси простирался озерный горизонт. Мы не могли поплыть на Киси, так как наши каноэ, как сказали мне лодочники, были украдены ими оттуда. Хотя мы п решили отправиться дальше, но некоторое время пережидали, пока не уляжется волнение. На одном из деревьев видел гнездо молотоглава высотой в целых четыре фута. Заросли грубого тростника отмечают мелководье вблизи островов. На берегу видел только одну раковину. В полосе прибоя в наше каноэ попадало гораздо меньше воды,
233
чем в лодку на озере Ньяса. Цвет воды темпо-зеленый, подобный морскому, вероятно вследствие отражения света от белого песка на дне; мы не видели нигде участков такого темно-синего цвета, как на Ньясе, и можно думать, что глубина Вапгвеоло невелика, но измерить не удалось, так как пришлось оставить в деревне свой лот, когда сбежал Амода. На Киси видели темную прямоугольную массу, которую я сперва принял за низкий холм, но оказалось, что это группа деревьев (вероятно, место погребения, так как кладбища всегда остаются нетронутыми). Каким густым лесом покрылась бы эта страна, если бы не вмешательство человека!
Достигли Мпабальг, когда уже стемнело. Из-за обилия влаги в воздухе было страшно холодно. Я попросил человека, вышедшего нам навстречу посмотреть, кто прибыл, чтобы он указал на какую-нибудь хижину, где можно устроиться. Он ответил: «Разве чужим нужны хижины и разве ночью об этом просят?^ Затем он повел нас к месту общественных собраний, так называемому нсака, которое представляет собой большой сарай со стенами из досок с большими просветами между ними. Здесь мы сварили немного каши, поели, и я лег около стены. Лодочники и мои люди сидели у костра посередине, а я скоро заснул, и мне приснилось, что я в номере отеля Миварта. Этот сон на следующий день показался мне очень забавным, так как я никогда не вижу снов, если только я не болен или не заболеваю; вот уж о чем я никогда не думал в бодрствующем состоянии — отель Миварта!
26 июля. В каждом новом месте приходится часами выдерживать глазение толпы. К тому же обычно все болтают с такой быстротой, с какой может работать язык. Некоторые удовлетворяют свое любопытство новым зрелищем, продолжая вязать сети, или разбивать кору на волокно, или прясть хлопок; другие курят свои большие трубки, или нянчат детей, или наслаждаются теплом яркого утреннего солнца. Прошел поперек северного конца острова; ширина его оказалась равной приблизительно одной миле; определил также пеленг острова Чируби, стоя на восточной оконечности Мпабалы, и установил с юго-восточной оконечности Чируби, что от нее до места, откуда вытекает Луапула, на 183° тянется озерный горизонт. Чируби —-самый большой из озерных островов; на нем живет большое население, которое держит много овец и коз. С самого высокого места на острове Мпабала видны верхушки деревьев на Касапго, маленьком необитаемом островке, приблизительно в тридцати милях от Мпабалы. Верхушки деревьев, очевидно, были вытянуты кверху миражем, так как вблизи берега и в других местах они были невидимы даже в хорошую подзорную трубу. Этот необитаемый островок мог стать пашей следующей остановкой, если бы нам позволили переправиться через озеро.
236
На озере Бангвеоло
От пего до страны Манда па том берегу такое же расстояние, как от деревни Масанту до Мпабалы.
27 июля. Сделал лунные и звездные наблюдения для определения широты.
Лодочники взволновались, так как им сказали, что жители Киси прослышали, будто их каноэ здесь, и направляются сюда, чтобы отобрать его. Лодочники сказали, что вернутся за мной, но я не мог рассчитывать на честность воров. Я обдумывал, не захватить ли их весла и обратиться к старейшинам острова. Но, зная по прошлому опыту, как легко заведомым ворам вроде них выдумать историю, которая привлекла бы к ним дешевое сочувствие слабоголовых или мягкосердечных, я решил кротко перенести — хотя про себя тяжело вздыхал — потерю двух дней из оплаченных четырех. Для найма другого каноэ у меня оставалось только собственное одеяло, а стало уже очень холодно. Небольшое количество имеющихся в наличии бус потребуется^ для покупки пищи на обратном пути. Я мог бы добывать пищу, стреляя буйволов, но пешком и в траве со стеблями толщиной в гусиное перо это ужасно тяжелая работа. Пришлось вернуться в деревню Масанту и для оценки размеров озера положиться на расстояния, вычисленные по времени, которое затрачивают на поездки в своих каноэ местные жители.
На Мпабалу мы шли со скоростью шесть узлов и вернулись за такое же время при шести сильных гребцах. Широта, пройденная по курсу на юго-восток, составила 12х, что дает примерно действительное расстояние до Мпабалы в 24'. До места ночевки, островка Касанго, не меньше чем еще 28х, а оттуда до берега страны Манда тоже 28х Таким образом, ширина озера от деревни Масанту на юго-восток составляет 24 + 28 + 28=80х Деревня расположена па 11°0х ю. ш. Если к этому прибавить половину подсчитанного расстояния, то получим для широты Манды 11°40х Страна на другом берегу на юг от Мпабалы называется Кабенде. Оконечность берега, идущего на юг от деревни Масанту, — это вход в Луапулу. Самое острое зрение пе позволяет видеть в этом месте другой берег Луапулы.
Я видел облака, похожие на дым горящей травы, но, вероятно, это были тучи кунгу, съедобного насекомого, массы которого, когда они клубятся над водой и на ее поверхности, в точности походят на дым. По тому времени, которое каноэ затрачивает па переезд в Кабенде, я полагаю, что южный берег немного южнее 12° ю. ш. Длину озера, исходя из того, что каноэ затрачивает десять дней на переход от Мпабалы до устья Чамбези, я оцениваю в полтораста миль, вероятно, она даже больше. Никто не называл меньшего времени перехода. Луапула па протяжении около двадцати миль представляет собой рукав озера, дальше река нигде не уже ста восьмидесяти — двухсот ярдов, а большей частью много шире; ее можно сравнить
238
с Темзой у Лондонского моста. Думаю, что я значительно преуменьшаю размеры Бангвеоло, полагая его длину равной ста пятидесяти, а ширину восьмидесяти милям.
С юго-востока на юго-запад тянется горный хребет Локинга. С пего стекают небольшие горные потоки, но рек нет. Этот хребет соединяется с горами Кони, или Мокони, к западу от Катанги; в горах Копи берут начало на одной стороне Луфира, а на другой — Лиамбаи, т. е. Замбези. Протекающая по Манда река Матанга представляет собой только рукав, отходящий от озера и возвращающийся в него. Нужно еще исследовать на южной стороне озера истоки рек Лума и Лоэла, их ширина ярдов тридцать.
29 июля. Нигде около озера Бангвеоло не наблюдал случаев зоба или слоновой болезни. Следовательно, сведения, которые нам давали о том, что озеро чрезвычайно нездоровое, ошибочны. Мы не видели заболоченных берегов, но по пути к озеру пришлось проходить но такому количеству губок, т. е. сочащихся водой участков, что слово «матоис» (грязь) вполне применимо к этим местам. Думаю, что, приди мы сюда раньше, нам пришлось бы преодолеть большие трудности, чтобы вообще добраться до озера.
30 июля. Начали обратный поход, торопясь добраться до деревни Чикумби, на случай если Мохамад отправится оттуда в Катангу. Зашли в деревню Мопуни, потом двинулись дальше на Молонгоси. Небо стало затягиваться облаками. Вышли к Мпапде, разлившейся на пятнадцать ярдов, хотя ширина самой реки только пять ярдов, оттуда — дальше к реке Мато и укрепленной деревне вождя Моеггеа, где мы услышали о нападении Чикумби на Комбокомбо. Моеггеа понял угрозу и заканчивал в это время вторую линию обороны вокруг своей деревни. Мы пришли в нее 1 августа 1868 г. и остались па воскресенье, 2 августа. 3-го возвратились па Рофубу, где мне посчастливилось напять каноэ.
Рассматривая тщательно муху цеце, я обнаружил, что у основания ее жала находится вместилище черного или темнокрасного цвета; при нажатии из копчика жала выступает прозрачная жидкость; другие две части хоботка служат щитком, и у основания их нет вздутия. Вздутие это в Королевском обществе признали просто мускулом, но странно, что мускул имеется там, где он не нужен, и отсутствует в подвижных частях щитка, где он, конечно, нужен.
5 августа 1868 г. Пришли в деревню Комбокомбо. Вождь очень щедр и уговаривал нас пробыть у него день. Мы согласились; оказалось, что Мохамад никуда не уходил.
7 августа. Застали в Кизинге отправляющуюся па берег моря партию торговцев, она взяла с собой наши письма. Партии понадобится пять месяцев, чтобы достигнуть морского
239
берега. Из-за неспокойного состояния страны торговцы не могут двигаться по многим направлениям. Одна из партий, выступившая в один день с нами, была вынуждена вернуться. Мохамад решил отправиться в страну мапыоэма, как только возвратятся разосланные им группы людей. Для меня это очень кстати. Им придется идти той дорогой, по которой я хотел пойти, чтобы проследить Луалабу и Луфиру, в сторону Човамбе. Я решил идти на север через владения Касембе, и проводники были уже готовы к выходу. Был готов и я. Но слухи о войне в тех местах, куда мы направлялись, побудили меня сделать остановку, чтобы выяснить, что на самом деле происходит. Проводники (ваньямвези) собирались гадать с помощью петуха, чтобы узнать, будет ли для них удачей сопровождать меня сейчас. Внутри сооруженной нами ограды выкопали колодец, и ваньямвези занялись выплавкой меди, предназначая ее для рынка в стране маньюэма и на отливку пуль.4 Пришел Сайд бин Омар, перейдя Луапулу из Ирамбы. Неясность положения заставила торговцев прийти к соглашению: они решили объединить свои силы, чтобы обеспечить безопасность отступления из страны. Они очень энергично возражали против моего ухода вдоль правого берега Луапулы с маленькой группой, и я решил поэтому оставаться здесь, дожидаясь, когда все уйдут.
13 августа. Ваньямвези пользуются молотком в форме конуса без рукояти. У них есть два вида мехов (один из козьей шкуры, другой из дерева с натянутой на барабан кожей и привязанной к ее середине ручкой). Эти мехи они применяют для плавки больших слитков меди; они льют медь в горшки, почти доверху наполненные древесной золой. Очаг окружен муравейниками, в которых проделаны ямки для заливки в них расплавленного металла. При заливке металла горшок держат в руках, защищенных мокрыми тряпками.
15 августа. Бин Омар, суахили, прошел из Моабосо на Чамбези за шесть дней, на этом пути он перешел через двадцать два потока и заболоченных участка глубиной где по колено, где по пояс.
Дуют сильные холодные ветры. Когда пришел Сайд бин Омар, обсуждалось предложение наказать Чикумбп, который отказывается платить долги. Я ухожу к Касембе.
Узнал, что есть еще один горячий источник в стране ба-лоба. Название его Фунгве. Таким образом, в этой области три горячих источника: Фунгве, Капира и Вана.
На пути, которым я собираюсь идти к Касембе, было убито несколько человек; это еще один аргумент против того, чтобы я шел этой дорогой.
Ваньямвези говорили мне, что племя баньоло вырывает у себя передние верхние зубы, как это делают батока. Баньоло ^40
обитает недалеко от Лоапды, там находится озеро Чикополо. Нащупываю дорогу. Все деревья выпустили свежие молодые листья разных цветов. Ветер юго-восточный. Облака в верхнем слое движутся па северо-запад.
29 августа. Период каскас начался сегодня жарким душным днем. Так будет продолжаться, пока не пойдут дожди. Все время ползут слухи о войне, ведущейся где-то неподалеку.
31 августа. Сегодня вечером здесь начался дождь, что крайне удивительно, так как этот дождь опередил по меныпей мере на два месяца обычное начало дождей за пределами области водораздела. Это был грозовой ливень; он выпал только местами, как и другой, прошедший 2-го вечером.
Представление о существовании дождливой области, на которую тучи изливают свои сокровища непрерывными ливнями, не подтверждается моими наблюдениями. В 1866/67 г. выпало сорок два дюйма дождевых осадков. В 1867/68 г. выпавшие осадки составили пятьдесят три дюйма. Примерно столько же в этих широтах выпадает и на Западном берегу. И в тот и в другой год дожди полностью прекратились в мае, и, за исключением двух случайных грозовых ливней в средней части водораздела, до середины или до конца октября не было ни одного дождя, и даже в ноябре дожди шли лишь местами. Но между октябрем и маем почти не проходило дня, чтобы не гремел гром. Раскаты, или ворчание, грома африканцы считают признаком скорого прекращения дождей. Самая влажная область — средняя часть водораздела. Большую влажность климата этой области сразу замечаешь по виду деревьев, старых и молодых, густо покрытых лишайниками. Одни из лишайников плоские, растут на стволах и ветвях, другие свисают в виде длинных волокон, похожие на бороды стариков, развевающиеся на ветру. Большие орхидеи па деревьях вместе с изобилием лишайников больше нигде не встречаются, кроме мангровых болот на берегу моря.
Я не могу объяснить большей влажности водораздела по сравнению с остальной страной иначе как тем, что преобладающие ветры дуют с юго-востока и оттуда, т. е. с Индийского океана, приносят дожди. Юго-восточный ветер обычно дует у поверхности, но одновременно можно наблюдать сильный ветер в верхних слоях атмосферы, дующий с северо-запада, т. е. с низменного сырого Западного берега и Атлантического океана. Вероятно, в период сильных дождей эти два ветра сталкиваются; сейчас, в августе, один перекрывает другой. Вероятность высказанного здесь основана на том, что все постоянные дожди в полосе между тропиками приходят со стороны, противоположной преобладающему в данное время года направлению Ветра. Отдельные дожди обычно приносятся с юго-востока.
241
Направление преобладающих ветров в этой области хорошо прослеживается на островах озера Бангвеоло: стволы деревьев согнуты в сторону, противоположную юго-востоку; ветви на наветренной стороне неразвитые или засохшие, тогда как иа северо-западной стороне ветви отходят от ствола прямо и делают деревья кривобокими. Такое же искривление в сторону от юго-востока можно видеть у деревьев, растущих на открытых местах, например па верхушке горы. В Кизинге, расположенной выше озера Бангвеоло, деревья покрыты лишайниками главным образом с юго-восточной стороны; лишайники покрывают также верхнюю сторону ветвей, идущих горизонтально в северо-западном направлении пли в обратную сторону. Растения и деревья, которые в других частях Африки можно видеть только по берегам рек или в других сырых местах, в этой стране пышно растут повсюду; даже камни покрыты лишайником, а в их трещинах уживается папоротник.
Но самым разительным образом чрезмерная влажность климата этой области доказывается множеством встречающихся здесь земляных губок, или сочащихся водой мест. На пути от Кизииги до Бангвеоло на участке в тридцать миль, идя юго-восточным курсом, я пересек двадцать девять таких водных резервуаров. Слово «болото» дает в значительной степени представление о характере земляных губок. Но в пашем понятии «болото» обычно неразрывно связано с торфом, а в губках торфа пет ни крошки: они состоят из черной пористой земли, покрытой жесткой, жилистой травой и некоторыми влаголюбивыми растениями. Во многих местах губки содержат большое количество окиси железа; потоки этой окиси, густые, как патока, медленно движутся по губке, как маленькие красные глетчеры. Когда наступаешь на черную землю губки, вода на поверхности совсем не выступает или выступает немного, но часто вырывается струей, обливая ногу. На тропинках, пересекающих губки, земля легко превращается в мягкую грязь, но она быстро погружается на дно, как будто плотность ее велика. Вода в губках все время циркулирует и сочится. Места, в которых встречаются губки, представляют собой неглубокие долины, лишенные деревьев и кустов, но разбросанные в лесистой местности. Трава на губках высотой всего в фут или пятнадцать дюймов, по густая; издали па первый взгляд кажется, что это просто красивая лужайка где-то в помещичьем парке в Англии. Ширина губки составляет от четверти мили до одной мили, а длина от двух до десяти миль и более. При сильных дождях вода на поросших лесом равнинах впитывается в землю, здесь никогда пе увидишь стекающих потоков, разве что если такой ноток случайно попадет на тропинку. Вода, проникнув вглубь футов на восемь, доходит до слоя желтого песка, под которым залегает другой слой более мел
242
кого белого песка, образующий в пижпей части слоя плотную массу; она препятствует дальнейшему просачиванию воды.
Совершенно то же мы обнаружили в пустыне Калахари, когда копали колодцы, из которых паши быки могли бы сосать воду. Вода и там и здесь направляется по слою мелкого песка в ближайшую долину и там сочится со всех сторон сквозь толстый покров черной пористой земли, образующей губку. В пустыне в некоторых долинах вода проступает наружу, увлажняя поверхностный слой песка, и бушмены особым способом высасывают эту воду. Когда много лет назад мы докопались до уплотненного слоя песка, африканцы просили нас не рыть дальше, так как вся вода уйдет; и мы, увидев, что вода поступает в колодец сквозь мелкий песок со всех сторон, но снизу из уплотненного слоя пе идет, перестали копать. Однако впоследствии два тупых англичанина прорыли насквозь уплотненный слой, несмотря на то что африканцы умоляли их не делать этого, и колодец и вся долина окончательно высохли. В здешних местах вода, сочащаяся из поверхностного покрова губки, собирается в середине неглубокой долины, занятой губкой, и образует медленно текущий ручей; дальше но течению, по мере того как возрастает уклон, поток размывает себе более глубокое русло с отвесными берегами, по обе стороны которого идут полосы губки шириной, скажем, по двести ярдов или больше; из губки непрестанно сочится вода, увеличивая размеры ручья. Когда ручей достигнет каменистого грунта, он становится непересыхающей речкой, на дне которой растет множество водяных растений. Одна особенность может поразить всякого: вода никогда не бывает окрашенной или мутной. Я видел только одну речку, мутную в половодье, Чаму, которая течет по аллювиальной равнине в стране Лопере. Замечательна и другая особенность: когда дожди совершенно прекращаются, эти речки достигают наибольшей полноводности и вызывают наводнения. Похоже на то, что к концу периода дождей губки под действием воды всплывают со своего основания, а расширенные поры и дыры все источают воду. Когда губка всплывает от избытка воды, все ее поры открыты, и тогда получается наводнение; когда земляной покров снова опускается, поры работают, как естественные клапаны, и частично закрываются, нагруженные весом лежащих выше слоев земли. Поскольку, для того чтобы промочить весь песок, сквозь который просачивается дождь, нужно время, то большое количество воды может дойти до губки только спустя примерно месяц после выпадения сильных дождей.
Я путешествовал по Лунде в то время, когда губки были перенасыщены водой. Заросший травой покров так вспучился, что разделился на пятна, или пучки, и если, бывало, оступишься и нога ие станет па цепочку пучков жилистой травы,
243
образующих тропинку, то проваливаешься по бедро в жидкую грязь. В это время мы могли переходить через губку только по природным тропинкам, а через речку лишь в случае, если бывал наведен мост; в других местах губки были непроходимы. Наши быки постоянно увязали в грязи, проваливаясь сразу всеми четырьмя ногами по брюхо. Увидев чистое песчаное дно речки в середине губки, они охотно шли в воду, но обычно ныряли в нее сломя голову, высоко задрав хвост, показывая этим, какое нервное потрясение они перенесли.
Для путешественника эти губки создают серьезные трудности. Я переходил через двадцать девять упомянутых выше губок в конце четвертого месяца сухого периода, по вода в речках посередине, казалось, еще пе начала спадать. Они имели в это время глубину где по середину голени, где по пояс, и на переход через них требовалось от пятнадцати до сорока минут. На тропинках, ведущих через речку, было много глубоких ям; когда проваливаешься в такую яму, каждый мускул в теле испытывает болезненный толчок. Уже перейдя ноток и как будто шагая по частично высохшей земле, можно вдруг провалиться на целый фут, и фонтан черной грязи обольет вас до бедра. Только достигнув деревьев и сойдя с этой раскисшей земли, чувствуешь себя в безопасности от грязи и пиявок.
Речки в этих местах буквально неисчислимы. Они берут начало на гребнях и, несомненно, представляют собой первичные источники Замбези, Конго и Нила. Соединяясь, эти речки образуют реки шириной в восемьдесят — сто ярдов, всегда настолько глубокие, что для переправы через них требуются лодки или мосты. Эти реки я предлагаю называть вторичными источниками; те, что питают Нил, отдают свои воды по трем линиям стока и образуют начало великой реки Египта.
Я благодарен всемогущему провидению, которое хранило меня и позволило мне сделать эти открытия. Еще многое осталось сделать, и, если мне будут дарованы здоровье и защита, я завершу это дело.
На водоразделе лишь немногие губки высыхают. В других местах это случается часто. Глубина трещин поверхности губки составляет от пятнадцати до восемнадцати дюймов, края их расходятся на два-три дюйма. Крабы и другие животные, расчищая своп ходы, обнаруживают то же, что видел и я, когда копал колодцы в Кизинге и Кабуире, и что наблюдал во рвах глубиной в пятнадцать футов, вырытых африканцами вокруг многих частоколов; губки покоятся на слое мелкого белого промытого песка. Трещины дают хорошее представление о действии дождей: местные грозовые ливни, выпадающие в октябре, ноябре, декабре и даже в январе, пе оказывают па трещины никакого влияния. Только когда солнце начинает возвращаться со своего наибольшего южного склонения, трещины закрывают
244
свои широкие губы. Вся губка поднимается вверх, покрывая огромные массы воды, просачивающейся затем наружу в марте и апреле и создающей наводнения.
Водам Конго, Замбези и Нила требуется разное время, чтобы достигнуть моря. Течение Замбези пополняется еще благодаря тому, что сильные дожди застают многие маленькие озера в русле питающих ее рек переполненными уже в феврале, как только солнце приходит на север.
Сказанному выше об источниках питания Замбези как будто противоречит сообщение, сделанное мне несколько дней назад Сайд бин Хабибом: он посетил истоки Лнамбаи и Луфиры. И та и другая реки начинаются из источников; источник, из которого выходит Луфира, называется Чангози; он невелик и находится в высоком лесу к юго-западу от Катанги; источник Лиамбаи настолько широк, что человека с другого берега не слышно и оп кажется маленьким. Между этими двумя источниками расстояние в пять часов ходьбы. Бин Хабиб хорошо знает Лиамбаи, на которой я его впервые встретил. Река Лунга вытекает почти из того же места и течет в Леуньге и Кафуэ. В тех местах Луфира уже, чем Калонгоси, т. е. меньше, чем восемьдесят — двести ярдов в ширину, и на ней есть несколько высоких водопадов.
Хребет Кони, снижаясь к северу, доходит почти до владений Мпвето. Вождя каменных жилищ в стране балоба зовут Мкапа. До пещер можно дойти от Мпвето за три дня по трудной дороге. Так как Муабо отказался показать мне свои пещеры (мита, миенгело, или мпаманкапана, как он их называет), я должен попытаться добраться до пещер Мканы в стране балоба.
Сенегальские ласточки спариваются в начале декабря.
О наводнениях
В заметке о климате я объяснял наводнения перенасыщением губок водой в период сильных дождей, когда солнце возвращается от своего наибольшего южного склонения; в это время все поры расширены и вода, создающая наводнения, вытекает из губок в огромном количестве даже после полного прекращения дождей. Вероятно, некоторые вещи можно выяснить, изучая выпадение дождей на экваторе или севернее его, так как солнце уходит к северу за пределы моих маршрутов, но названный мной процесс, несомненно, объясняет наводнения на Конго и Замбези. Наиболее проницательные из древних, в том числе Страбон, приписывали разлив Нила летним дождям на юге; другие считали причиной разлива таяние снегов на Лунных горах; иные считали, что причина в северном ветре, так
245
как on дует прямо против точения Нила в его устье; некоторые, с меньшим основанием, полагали, что источник разлива— океан; Геродот и Плиний приписывали нильский разлив тому, что испарение следует за солнцем.
1 сентября 1868 г. От Касембе пришли два человека: туда дошли слухи, будто я убит. Дерево мипинго выделяет воду, падающую с него крупными каплями. Когда дым расходится, становится видна Луапула. В Усафе от оспы умерло пятьдесят человек из людей Сайд бин Омара. (Для памяти. Вакцина!) Мы вышли с восточного берега реки Моиси 25-го, перешли Луонго 28-го, Луфубу 1 октября и Калопгосп 7-го.
5 октября. Я задержался в стране имбожва гораздо дольше, чем мне хотелось. Первой причиной нашей задержки было нашествие мазиту, о котором Касембе впервые услышал, как рачз когда мы пришли па озеро Мофве; он тотчас послал людей проверить это сообщение и потребовал, чтобы я остался, пока не вернутся посланные. Набег мазиту создал безвластие и беспорядок в стране, и это было основной причиной нашей задержки.
Имбожва разбегались при подходе разбойников, и многочисленные ваньямвези, или гарагапза, которые пришли сюда торговать медью, взяли на себя обязанность изгнать вторгшихся; с помощью мушкетов им это удалось выполнить как следует, но, строя укрепленные деревни, они вызвали зависть хозяев земли, имбожва, которые вместо благодарности испытывали ненависть к новой силе, возникшей среди них. Имбожва сильно пострадали от нечестной торговли чужестранцев, и Чикумби произвел решительное, но безуспешное нападение па укрепленную деревню Комбокомбо.
Во всей стране царило смятение. Часть ваньямвези стала нападать на бауси, похожих на имбожва, по живущих дальше к югу, захватила некоторое число бауси в плен и продала их. Я уже упоминал, что именно при этих обстоятельствах меня окружила группа разъяренных имбожва, принимавшая пас за грабителей. Другой вождь принял нас за мазиту. В этой сумя тице Касембе сообщили, что моя партия отрезана. Он вызвал Моэпемпанду и сам выступил в поход, чтобы наказать ваньямвези, па которых он затаил обиду за то, что они убили близкого родственника его семьи, за то, что они продают в рабство бауси и вообще устраиваются в его стране как особая сила.
Два арабских торговца, промышлявших в это время в стране, решили объединить спои силы, чтобы с их помощью благополучно отступить. Чикумби хранил двадцать восемь бивней для Сайд бин Омара; приход Касембе лишил бы его гарантии сохранить доверенное ему имущество в целости, так как армия здесь очень часто ведет себя по-разбойничьи: каждый забирает себе все, что сможет. После того как, объединившись, мы все
246
вместе 23 сентября выступили из Кизипги, приходилось каждый вечер строить ограды для защиты нашего отряда и около четырехсот ваньямвези, которые воспользовались возможностью благополучно уйти с нами. Комбокомбо ушел из своей укрепленной деревни и часть пути тоже шел с нами, но потом ночью двинулся напрямик без дороги на соединение с партиями своих соотечественников-ваньямвези, которые все еще не хотели расстаться с торговлей медью. Нас никто не тронул, и мы, идя почти прямо на север, вышли к реке Калонгоси. Здесь Сайд расстался с нами и направился па восток в Мозамбу, а оттуда — к берегу моря.
Глава 13
11 октября 1868 г. К северу от Кизипги вся страна покрыта лесом. На iieii вздымаются гребни твердого песчаника, иногда покрытого мелкозернистым глинистым сланцем. Часто встречаются большие деревья, принадлежащие к виду, близкому к камедным. На вершинах попадаются масуко и рододендроны. Если эти деревья растут па открытых местах, то стволы их изогнуты в сторону, обратную юго-востоку. Много диких животных — буйволов, слонов. Многочисленные речушки бегут быстро, как ручьи в Англин после сильных дождей. Все население на юго-западной стороне Калонгоси — подданные Касембе, т. е. балупда или имбожва.
Мне понравилось, что своих больных ваньямвези по двое несли на носилках. Когда посилыциков это утомило, они одного человека, которого несли уже несколько дней, оставили под присмотром Чумы. Мы перешли через Луонго много выше по течению от того места, где впервые увидели ее, и недалеко от ее истоков в горах Урупгу, или Усушу, затем перебрались через Лобубу, порядочную реку шириной в тридцать ярдов с быстрым течением и красивыми водопадами выше нашего брода; Лобубу впадает в Калонгоси.
6 октября. Перешли через Папуси, а милей дальше — через Луэну; здесь она шириной в сорок ярдов и глубиной по колено. Тут встретили человек четыреста из людей Кабанды; у них был такой вид, как будто они пришли помешать нашей переправе. Я перешел через реку, а они все держались вежливо. Если бы мы выказали малейшую слабость, они, несомненно, воспользовались бы этим.
7 октября. Пришли на Калонгоси, текущую по пяти дорогам, образуемым пятью островками в месте, называемом Каб-веруме. Вблизи Мебамбы в нее вливается порядочная речка.
12 октября. Мы вышли к Калонгоси у брода Мосоло; измерив его ширину шагами, я определил, что она равна двум-248
стам сорока ярдам; глубина реки в этом мосте (в конце сухого периода) по бедро. Течение было настолько быстрым, что я с трудом удерживался на ногах. На противоположном берегу стояло не менее пятисот люден Нсамы, чтобы выяснить, что нам здесь нужно. Послал на тот берег двенадцать футов коленкора, а затем с тридцатью людьми, вооруженными ружьями, перешел, чтобы прикрывать остальных наших людей на переправе. При нашем приближении люди Нсамы отошли назад. Я пошел к ним и сказал, что уже раньше был у Нсамы, который дал мне козу и провизию, что мы с ним друзья. Некоторые из людей Нсамы видели меня у него, и теперь все столпились поглядеть на меня вблизи. Все стали вести себя дружелюбно. Убили слона, и мы остановились на два дня закупить провизию. Оттуда двинулись между двух гряд гор на восточной стороне озера Мверу но дороге, которой мы воспользовались в первое наше посещение владений Касембе.
20 и 21 октября. С Луао отправился в деревню вождя Муабо просить его показать мне пещеры, расположенные в его владениях. Он отклонил мою просьбу, говоря, что я пришел, уже побывав у очень многих людей, и теперь должен отправиться в Кабвабвату и там ждать; тем временем он обдумает, что делать — отказать ли мне или пригласить прийти. Он явно не желает, чтобы я видел его крепости. Весь его народ может разместиться в этих пещерах, хотя численность его больше десяти тысяч; пещеры обильно снабжаются водой и служат зернохранилищами.
22 октября. Пришли в Кабвабвату, надеюсь, мне удастся найти дорогу к другим подземным жилищам. Вряд ли они сделаны руками предков нынешних жителей, так как сами жители неизменно приписывают создание пещер божеству — Мулунгу, или Реза; если бы их соорудили предки нынешних обитателей, то существовало бы на этот счет какое-нибудь предание.
23 октября. Из деревни вождя Мпвето прибыл Сайд бин Хабиб. Он сообщил, что Луалаба и Луфира впадают в озеро во владениях Кинкозы. Имя верховного вождя страны Руа — Лунгабале.
Рога мпарахалы оказались длиной в три фута и диаметром у основания в три дюйма; это животное — желтая куалата страны макололо, помесь антилопы, которую голландцы называют гемзбок.
27 , 29 и 30 октября. Салем бин Хабиб убит жителями страны Руа. Он расставил палатку, и они напали на нее ночью и закололи его копьями сквозь полотнища. Сайд бин Хабиб объявил войну всей Руа в отмщение за убийство брата. Возможно, что к этому убийству парод побудил набег Сефа.
249
29 октября. Двигаясь па север в сентябре и октябре — последних месяцах сухого периода, я переходил через много речек, текущих совсем как паши английские ручьи после сильных дождей, но здесь вода чистая и берега совсем пе размыты. Некоторые речки имели беловатый оттенок, какой бывает от полевого шпата из разрушающегося гранита. Некоторые почти застойные воды казались состоящими из смеси молока с водой, в некоторых речушках была видна красная окись железа.
Там, где есть пиявки, их пе приходится уговаривать присосаться: они налетают на белую кожу, как фурии, и ни за что не отстают. Онемевшими пальцами, хотя температура воды всего лишь 60° Ф (16° С), накручиваешь пиявку па палец и тянешь, но она выскальзывает. Я видел, что африканцы отделяют их от тела, делая резкий удар ладонью; этот метод оказался вполне эффективным.
Стрижи, сенегальские ласточки и обыкновенные ласточки с темным брюшком появились в Кизинге в начале октября; другие птицы, например сорокопут Дропго, птица с красноватым клювом, по в остальном похожая на серую коноплянку, продолжают держаться стаями. (5 декабря.) Сейчас они спариваются. Коршуны прилетели раньше ласточек. Первого коршуна видел па Бангвеоло 20 июля 1868 г.
1 ноября 1868 г. Кабвабвата. Ждем, пока подойдет Сайд, чтобы помочь ему. У него огромное количество бивней и слитков меди; по-видимому, чтобы переправить все это, его людям придется пройти туда и обратно три раза. На озере у него большие каноэ, и он поможет нам па обратном пути.
2 ноября. Вчера пришло известие из деревни Мпвето, что от Сайд бин Хабиба убежал двадцать один раб; это все были люди из Руа, незакованпые, так как считалось, что по сю сторону Луалабы они уже никуда не денутся; но при первой возможности они показали свою любовь к свободе. Подозревают, что Мпвето приютил их или помог им переправиться через реку. Вероятно, это приведет к тому, что Сайд нападет на Мпвето, как он много раз нападал на других вождей Руа. Мпвето в этом случае пе может рассчитывать па чье-либо сочувствие: слишком оп редко проявляет дружественное отношение к другим вождям.
3 ноября. Послали людей поторопить Сайда. Мы выступаем через два-три дня.
Самая древняя из известных нам карт, карта эфиопских золотых рудников, относится к временам Сети I, отца Рамзеса II; она составлена задолго до бронзовой пластинки Ари-стагора, на которой был нанесен весь земной круг, со всеми морями и реками. (Тайлор, стр. 90, цитирую по «Археологии» Берга, т. XXXIV, стр. 382.) Сесострпс был первым распространителем своих карт.
250
8 ноября. Говорят, что Сайд бин Хабиб собрал 150 фрасила слоновой кости, т. о. 5250 фунтов (2380 кг), и 300 фрасила меди, т. е. 10 500 фунтов (4760 кг). При ста носильщиках ему нужно делать четыре оборота, т. е. па каждом переходе повторять путь четыре раза. Двадцать один раб убежал сразу в одну ночь, и только четверых поймали. Не все рабы им куплены, медь и слоновая кость тоже добыты нечестным путем: убийство брата было для него удобным оправданием для грабежа, убийств и захвата пленных. Так как Мпвето живет на берегу Луалабы, то его подозревают в том, что он приютил беглых: они не смогли бы переправиться через реку без помощи его людей и без его каноэ. Мпвето заявил: «Отойдите от меня и посмотрим, пойдут ли убежавшие в эту сторону». Он не хочет выдавать беглецов. Сайд послал за эльмасом, единственным лицом здесь из духовных, т. е. из мулл, — вероятно, затем, чтобы спросить, дает ли ему, Сайду, Коран право напасть на Мпвето. Мулла наверняка ответит: «Да, конечно. Если Мпвето не вернет тебе рабов, возьми, что сможешь, силой». Сайд пролил уже много крови п начинает опасаться за свою жизнь.
Два дня болел лихорадкой. Слава богу, сейчас легче. [Ожидая выхода на Уджиджи, Ливингстон усиленно занимался проблемой истоков Нила. Под 8 ноября он записал следующее (Прим. ред. англ, издания)]:
Открытие истоков Нила по важности не уступает отысканию Северо-западного прохода, которое привлекло к себе, хотя и в меньшей степени, энергию, настойчивость и смелость англичан. В отыскании истоков Нила, кроме того, есть элемент особого интереса. Великие люди древности оставили записи о своем горячем желании выяснить источники реки, которую Гомер назвал «сошедшим с небес родником Египта». Сесострис, первый, кто изготовил карты, которые роздал не только египтянам, но и скифам, естественно, желал знать истоки реки, на берегах которой, как говорил Евстафий, процветал фараон. Александр Великий, основавший в устье реки прославленный город, смотрел вверх по ее течению с тем же желанием, того же хотели и цезари. У Лукана великий Юлий Цезарь говорит, что он откажется от ведения гражданской войны, если только сможет увидеть истоки этой всемирно известной реки. Император Нерон послал двух центурионов исследовать «Caput Nili». Они сообщили, что видели, как река со страшной силой прорывается между двух скал, а далее теряется в огромных болотах. Вероятно, это были местные сведения о Нильских катарактах и обширных пространствах за ними. Другие развили это сообщение и превратили его в рассказ о двух горах с острыми коническими вершинами — Крофп и Мофи — посередине, между которыми находятся источники Нила; их глубину невозможно измерить. Эти источники отдают половину своей воды на юг,
251
Эфиопии, а другую половину — на север, Египту. То, что посланные Нерона не смогли найти, и то, что многие великие умы древности стремились узнать, в наш век стало известным благодаря терпеливой деятельности и настойчивому трудолюбию англичан.
Принося к ногам соотечественников свой вклад в эти открытия, автор хочет воздать заслуженную честь своим предшественникам. Работа Спика и Гранта заслуживает высшей похвалы: они открыли огромные территории, ранее неисследованные, в твердом убеждении, что открывают истоки Нила. Никто не может оценить трудности совершенного ими, если сам не углубится в неизведанную страну. Вместе с капитаном Бертоном Спик подошел гораздо ближе к «прячущимся источникам», чем когда он был на озере Виктория, но он и все исследователи повернулись к источникам спиной. М-р Бейкер проявил храбрость и настойчивость, достойную англичанина, следуя указаниям, данным в работе Спика и Гранта. Но никто в моем представлении не стоит так высоко, как голландская леди мисс Тинне, которая после тяжелых семейных горестей с благородной настойчивостью продолжала бороться с всевозможными трудностями и отказалась от достижения цели своей экспедиции только после уверений Спика и Гранта, что источники, которые она ищет, уже открыты ими: это озеро Виктория. Мисс Тинне, очевидно, обладает в какой-то мере неукротимой отвагой ван Тромпа, могилу которого должен посетить каждый приезжающий в Голландию англичанин. Ее доктор получил титул барона. Не будь она уже голландской леди, ее следовало бы сделать герцогиней *.
Для сопоставления с тем, что мне придется опубликовать, если я выживу, хочу изложить наиболее интересные представления об этой всемирно известной реке. Птолемей, географ (не из египетских царей), живший во II веке, на своих древнейших картах показывает, что Нил берет начало в «Montes Lunae» (Лунные горы) между 10 и 12° ю. ш. в виде шести отдельных рек, которые текут на север в два озера, расположенные одно на востоке, другое на западе. Эти реки текут западнее реки, называемой Птолемеем Рапта, или Раптус, — вероятно, это наша Рувуму, или Лоума. Точка зрения Птолемея очень близка к истине, однако его Лунные горы нельзя отождествить с горами Локинга или Биса, в которых действительно берут начало многие из источников, питающих Нил.
Некоторые из древних писателей полагали, что источник вод Нила — океан. Так же думали и африканцы с берегов Ли-амбаи, т. е. верхнего течения Замбези, когда мы спрашивали
♦Непереводимая игра слов: «Dutch lady» и «duchess». — Пр им. перев,
252
об истоках роки: «Она берет начало в Леоатле, море белого человека, или в Метсехула». Второе название означает «пасущаяся вода» и вызвано представлением, будто прилив набегает на берег, чтобы пастись. Почему вода в Лиамбаи пресная, они объяснить не могли.
Некоторые считали, что Нил берет начало в Западной Африке, течет на восток через континент, затем поворачивает на север к Египту. Другие думали, что он берет начало... в Индии! На основании неясных сведений, полученных от рабов, некоторые считали, что Нил и несколько других рек вытекают из большого внутреннего моря. Имя этого большого озера было будто бы. Ахелунда, что на языке негров Анголы значит «море». Но скорей всего это значит просто «из Лунды», «принадлежащий Лунде», ибо Лунда — страна. Под словом «Ахелунда» могли подразумевать, конечно, и море, и что угодно. «Ньяси, или море» — еще одно название и тоже ошибочное. Ньяси значит «высокая трава» и больше ничего. Нианза, произносимое коротко как «Ньяса», означает «озеро», «болото», «любой водоем» н даже «высохшее дно озера». «Н» и «и» произносят слитно как «нь».
Из всех теоретиков — открывателей истоков тот, который договорился до существования озера в двести миль и поместил его на высоте в 4000 футов на северо-западном конце озера Ньяса, заслуживает первого места. Д-р Бик своей догадкой подошел к истине ближе большинства исследователей, но все же и он в конце концов указал место, где истоков нельзя было найти. Старик Нил сыграл славную шутку с теоретиками: его истоки оказались на пятьсот миль южнее, чем все они предполагали. Я называю свои результаты вкладом в открытие истоков Нила; ведь ровно сто лет назад (в 1769 г.) Брюс, более замечательный путешественник, чем мы все, побывал в Абиссинии и, открыв истоки Голубого Нила, тоже думал, что решил древнюю проблему. Может быть, мой вклад будет отвергнут, если кто-нибудь откроет южные источники великой реки Египта, о которых я сейчас не имею представления.
Давид Ливингстон.
Вопрос об изменениях климата, связанных с изменением высоты суши над уровнем моря, не подвергался исследованию в той мере, какой он заслуживает. Дарвин имел основания полагать, что очень большие изменения высоты и, конечно, связанное с этим изменение климата произошли в Южной Америке и на островах Тихого океана. Мне кажется, что он считал высоту страны над уровнем моря столь же изменчивой, как ветер. Очень большое изменение высоты над уровнем моря произошло с течением времени также и в Африке. Это отчетливо видно на морском берегу Анголы и во всей центральной части
253
страны, где большие роки, которые некогда текли на юг и на запад, сейчас уже не могут течь в этих направлениях. Общее высыхание страны, наблюдаемое по руслам больших рек и огромным озерам, говорит о том же. Одни части восточного берега опустились, другие поднялись уже в исторический период. Северный конец Красного моря поднялся так, что место перехода сынов Израиля сейчас находится в сорока — пятидесяти милях от Суэца, нынешнего северного конца залива. Именно подъем суши, а пе пески пустыни заставил забросить древний канал, пересекавший перешеек. Произошло это уже после магометанского завоевания Египта. Женщин, плененных в Иудее, везли севернее оконечности Красного моря вдоль берега Средиземного в повозках, запряженных быками; сейчас в этих местах весь скот погиб бы из-за отсутствия воды и пастбищ, дорога до Ассирии оказалась бы роковой для пленных, более страшной, чем стал впоследствии переход из Центральной Африки к морю для африканцев. Возможно, правда, что пустыню в ее нынешнем виде народ под водительством Моисея не мог бы перейти.
Мы знаем, что Эционгебер со своими портовыми сооружениями стоял на берегу моря. Сейчас он находится далеко от берега, в глубине залива, в выжженной пустыне. Когда португалец Балтазар посетил Аден около трехсот лет назад, это был цветущий сад. Сейчас это огромное скопление черных скал, изверженных пород с ничтожной растительностью. Многочисленные гигантские бассейны и развалины акведуков стоят как обломки прошлого в местах, где дождь не выпадает по три года подряд и даже больше. Все они высохли вследствие изменения климата.
В связи с системой озер в центре Африки может прийти в голову мысль, что озеро Ньяса часть своих вод отдает в Нил, но это значило бы, что из озера выходят реки с обоих концов; кроме того, страна на северо-северо-западе и северо-востоке возвышается на 4000 — 6000 футов над уровнем моря и нет ни малейших признаков того, что Ньяса и Танганьика когда-либо соединялись между собой.
Кроме того, Льемба находится па высоте в 3000 футов над уровнем моря. Высота озера Ньяса значительно меньшая. Следовательно, если бы между озерами существовало сообщение, хотя бы подземное, то озеро Танганьика изливалось бы в Ньясу и дальше через Шире и Замбези в море.
От большого озера, существующего, как говорят, на северо-западе от Танганьики, мог бы отходить рукав к Нилу; однако к востоку от этого озера поднимается высокая гряда.
Достойно внимания, что у суахили, побывавших в Караг-ве, создалось впечатление, будто Китангуле (Китангари) течет из Танганьики в озеро Укереве. Один из людей Сайд бин Омара
254
на днях заставил меня задуматься над этим, сказав: «Китап-гуле — рукав Танганьики». Он не прослеживал течения. Но то, что Дагара, отец Руманьики, серьезно собирался в свое время углубить верхнее течение реки, чтобы каноэ могли проходить из его владений в Уджиджи, — веское доказательство в пользу того, что река вблизи Танганьики должна быть большой. Мы знаем, что вблизи Укереве река имеет значительные размеры и для переправы через нее требуется каноэ. Бэртон пришел к очень нелепому заключению, будто негры, говоря, что река течет в одну сторону, хотят сказать, что опа течет в противоположном направлении. Во времена Руманьики Уджиджи было единственным рынком для товаров всей страны. Сейчас основная доля торговли и наибольшее влияние находятся в руках Гараганзы (14 сентября 1868 г.).
Но жители восточного берега озера Виктория называют его Окара. Ответвление озера — Кавирондо — имеет ширину около сорока миль. Озеро Баринго — отдельное водное пространство шириной около пятидесяти миль, от него отходит река Нгарда-баш, текущая на восток, в Сомали. Озеро Напваша, восточнее Кавирондо, тоже имеет ширину около пятидесяти миль. Из него вытекает река Кидете, которая, как предполагают, течет в Луфу. Наиваша лежит к юго-востоку от Кавирондо, и с его берегов видна гора Килиманджаро. Спик, по-видимому, принял юго-восточные озера Окара, Наиваша и Баринго за одно. На юге озера Окара много больших островов, между которыми мало воды, да и та, что есть, покрыта водной растительностью тикатики, по которой, как на маленьком озере Гумадона, может ходить человек. На севере Окара очень широкое. Страна бурукинегге образует пограничную область между народом Кавирондо и племенами галла, владеющими верблюдами и лошадьми.
9 ноября. Переписал несколько заметок, сделанных в Кизинге и других местах. В Кабвабвате возобновляю ведение дневника. Несколько небольших дождей немного охладили воздух. Сейчас самое жаркое время года.
10 ноября. Сегодня утром прошел более сильный дождь, он окажет такое же действие.
11 ноября. Муабо посетил пашу деревню, но отказался показать подземные жилища.
13 ноября. Я собрался уже совсем выступить без Мохамада Богариба, но он просил меня пе уходить, пока не уладит какое-то важное дело относительно жены, которую должен получить в Уджиджи от Мпамари. Для счастливого выхода в поход нам нужно дождаться новолуния, которое будет через три Дня. Сайд бин Хабиба мы оставим в деревне вождя Чисаби.
Убежали две женщины-рабыни; а из двадцати одного беглеца Сайд вернул только пять. Мулла в своих решениях
255
проявил мягкость; он вернулся сюда и сообщил мне, что от Саида убежало много рабов — около сорока. Многие, кому бежать не удается, умирают, очевидно, от тоски. Это все пленные, а не люди, проданные в рабство за какую-нибудь провинность. Этим объясняется большая смертность среди людей, которых ведут на морской берег, чтобы, как они думают, там откормить и съесть. Несчастные! Да поможет им бог.
Уджиджи — так звучит название города в произношении ваньямвези. Местных жителей они называют вахехе, совершенно так, как эти люди именовали себя па реке Зуга, близ Нгами.
Все беглецы из моих людей вернулись, и я взял их обратно.
15 ноября. У арабов существует предание, согласно которому эмир Муса ходил на юг и дошел до страны джагла. Рассказывают, что он жил к северо-востоку от Сунны, нынешней Мтезы. Но предание это так перемешано с легендами и сказками о джиннах, что его нельзя отнести к Моисею, о пребывании которого в Мероэ и женитьбе на дочери царя Эфиопии существует также смутное предание в более северных местах. Единственное, что меня в этих рассказах интересует, — это город Мероэ, ныне утерянный; если он был построен древними египтянами, его, может быть, еще найдут.
Чтобы подозвать кого-нибудь, африканцы делают рукой жест, не похожий на европейский. Руку при этом они держат ладонью вниз, тогда как мы держим ее ладонью кверху. Они как бы мысленно налагают руку на нужного им человека и притягивают его к себе. Если тот, кого подзывают, находится недалеко, скажем, ярдах в сорока, то зовущий поднимает правую руку на уровень груди и делает движение, как будто хватает его, сжимая пальцы, и притягивает к себе. Если же тот, кого зовут, находится далеко, то жест усиливают, поднимая правую руку как можно выше и опуская ее с размаху вниз, к земле, по-прежнему ладонью вниз. В знак согласия они кивают головой, но в отличие от нас поднимают подбородок кверху, а не опускают вниз, как мы. К этому скоро привыкаешь, и поднимание подбородка кажется естественным.
16 ноября. Я устал от ожидания и завтра отправляюсь на север. Симон убил зебру, уже после того как я принял решение о выступлении. Добытое мясо делает отсрочку терпимой, ибо кроме того, что у меня теперь появилась мясная пища, которой раньше не было, мы можем купить всякое зерно и бобовые на ближайшие несколько дней. Ведь женщины соседних деревень, как только прослышат, что охотники убили животное, сбегаются сюда и продают за мясо всевозможные продукты со своих участков.
17 ноября. Рассказывают, что по дороге к Большому Соленому озеру в Америке повсюду встречаются кости и черепа
256
животных, и, несмотря на это, путешественники часто испытывают сильный недостаток в топливе. Странно слышать такое об американцах, столь умелых в использовании решительно всего. Когда мы в первый раз шли на пароходе вверх по реке Шире, топливо кончилось у нас как раз на слоновьем болоте, где нет деревьев, и добраться до них невозможно, иначе как пройдя много миль- по тянущемуся на обоих берегах почти непроходимому болоту, покрытому тростником и пересекаемому повсюду глубокими рукавами реки. Доведя судно до места, где когда-то был убит слон, я немедленно погрузил на пароход его кости; они вместе с костями еще одного слона дали пам возможность на парах быстро дойти до такого места, где было много дров. Скифы, по словам Геродота, пользовались костями принесенного в жертву животного, чтобы сварить его мясо; то же делают гаучосы в Южной Америке, когда у них пет топлива; бык, таким образом, сам себя варит.
18 ноября. Хорошенькая маленькая женщина сбежала от своего мужа и пришла к Мпамари. Муж ее принес три мотыги, отрез клетчатой ткани и две нитки крупных бус, чтобы откупить ее обратно. Но старик хочет взять ее себе, и, по местным законам, он имеет право оставить ее как жену-рабыню. Рабовладельцы — плохие соседи, так как рабы постоянно от них убегают, а хозяева считают, что вожди обязаны вернуть им беглеца за кусочек ткани. Старая женщина бегала от Мпамари три раза; вчера ее поймали и привязали к столбу, чтобы молодые рабы издевались над ней. Ее дочь, увидев, что мать привязывают, разрыдалась; тогда Мпамари приказал привязать ее к спине матери. Я заступился за дочь, и ее отпустили. Мпамари сказал: «Тебе все равно, пусть Саид Маджид потеряет свои деньги». Я ответил: «Отпусти совсем старуху; ведь она завтра опять убежит». Но для них невыносимо дать рабу свободу.
19 ноября. Собирался выступить сегодня, но Мохамад Бо-гариб попросил меня не уходить еще три дня, а затем он-де пойдет со мной; он был очень добр ко мне, готовил для меня ежедневно еду с самого дня моего прибытия к Касембе, с 6 мая, и до дня нашего прихода сюда, 22 октября. Пища была довольно грубая, но все же это была пища, и мне не хотелось отклонять его искреннее гостеприимство. Мпамари тоже уговаривал меня. На его уговоры я бы не обратил7 внимания, по у него есть связи с лодочниками на Танганьике.
20 ноября. Мохамад Богариб намеревался напасть на две ближние деревни, предполагая, что их жители прячут его беглых рабов. Думаю, что, оставшись здесь, я разрушил этот план, так как ему не хочется грабить, пока я с ним. Мпамари тоже настроился снова на мир, хотя устроил смотр всем своим бродягам и гарцевал перед ними, как старая загнанная
9 Д. Ливи
257
лошадь. Один из его людей пришел в такое возбуждение от крика, что другим пришлось его обезоружить; тут он упал, как в припадке. Ему вылили воды па голову, и он успокоился. Выступаем 22-го.
22 ноября. Сегодня вечером имбожва, или бабемба, пришли в сумерки и убили женщину ваньямвези на одном конце деревни и женщину с ребенком па другом. Оказывается, один из людей Мохамада Богариба, по имени Бин Джума, ходил в деревню к северу от пашей и там захватил двух женщин и двух девочек взамен четырех сбежавших рабов. Вождь, возмущенный этим, выстрелил из лука в одного из людей отряда Бин Джу мы, а Бин Джума застрелил из ружья женщину.
Как оказалось, это вызвало возмущение во всей стране, и на следующее утро на нас с трех сторон напала толпа имбожва. У нас не было ограждения, но наши люди стали строить его со всей возможной в виду неприятеля скоростью; они рубили деревья и переносили их на линию обороны, в то время как другие сдерживали нападающих, угрожая ружьями. Не будь с нами группы ваньямвези, которые усиленно стреляли из луков и время от времени отгоняли имбожва, нас бы разгромили. Я не приближался к месту сражения и оставался дома, чтобы в случае необходимости защищать свой багаж. Женщины ходили взад-вперед по деревне с лукошками, как будто веяли зерно, распевали песни и кричали, подбадривая сражающихся мужей и друзей; у каждой в руке была ветка Ficus indica, которой опа размахивала, как я думаю, в виде талисмана. По слухам, убито человек десять имбожва, но их соотечественники тотчас же уносили убитых и раненых. Они продолжали нападать па нас с рассвета до часу дня и выказывали большую храбрость, но ранили своими стрелами только двоих. Проявленная имбожва забота о спасении своих раненых изумительна: двое или трое сейчас же подхватывали упавшего и убегали с ним, хотя их преследовала большая толпа ваньямвези с копьями, а суахили стреляли из ружей. Поистине многие из имбожва были настоящими кавалерами креста Виктории!
Те имбожва, у которых вокруг пояса висели связки хвостов животных с амулетами, подбирались бочком легкой походкой к недостроенной ограде и стреляли, целясь высоко вверх, чтобы стрелы упали среди ваньямвези; затем собирали валявшиеся на земле стрелы, отбегали назад и снова возвращались. Они думали, что легкая походка позволяет им избегать пуль; когда пули свистели, пролетая, они нагибали голову, как бы давая пулям пройти над собой; они никогда раньше не видели ружей. В тот момент мы пе знали, что нападающие — это вожди Муабо, Фута, Нгуруэ, Сандаруко и Чапи; мы выяснили это 258
позже по тем потерям, которые понес каждый из этих пяти вождей.
Для меня совершенно ясно, что арабы-суахили были поражены поведением африканцев. Суахили думали, что африканцы побегут, как тЪлько услышат ружейные выстрелы, но вместо этого нас едва не истребили; так бы, наверно, и случилось, если бы не наши союзники ваньямвези. Хорошо, что имбожва не удалось привлечь Мпвето и Карембве к участию в нападении, не то положение было бы еще серьезнее.
24 ноября. Имбожва, или скорее бабемба, пришли сегодня рано утром и стали вызывать Мохамада на бой, если он человек, способный сражаться; но ограда готова, и никто, видимо, не пожелал отозваться на этот вызов. Мне нет дела до всего этого, но слава богу, что я задержался и не попал со своими немногими спутниками в руки справедливо разгневанных бабемба. Сегодня они возобновили атаку, некоторые выходили к ним сражаться, и бой продолжался до полудня. Если убитых нападающих свои не успевали уносить, то ваньямвези отрубали ему голову и сажали ее на кол в ограде. Так водрузили шесть голов. Ваньямвези захватили в плен красивого молодого человека; один из ваньямвези ударил его ножом в спину, другой рассек ему лоб топором. Я кричал им, чтобы они не убивали его, но тщетно. Наиболее здраво рассуждающие соглашались, что убивать пленных не следует, но большинство ваньямвези пребывают в исступлении против бабемба из-за женщин, убитых 22-го.
25 ноября. На третий день бабемба держались поодаль; арабы думают, что будет хорошо, если нам удастся выбраться отсюда невредимыми. В ночь на 23-е послали к Сайд бин Хабибу людей за порохом и подмогой. Мохамад Богариб не желает брать на себя ответственность за войну: он винит в происшедшем Мпамари, а Мпамари — его. Я сказал Мохамаду, что война, несомненно, дело его рук, поскольку Бин Джума его человек, а он, Мохамад, одобрил захват женщин.
Ему это не нравится, но это правда. Ведь он не напал бы на деревню Касембе, или Моамбы, или Чикумби, как он напал на эту деревню вождя Чани. Просто здешний народ оказался из другого теста, чем он думал, и безумие вступления в войну, в которой его рабы, если им удастся, ускользнут из его рук, теперь очевидно для всех, даже для него самого. Сайд прислал четыре бочки пороху и десять человек; они прибыли вчера ночью.
27 ноября. От Муабо пришли два человека для переговоров. Один из них сказал, что был на южном конце деревни в самом начале этой истории и слышал, как один человек сказал другому: «Мо пиге» (застрели его). Мпамари произнес длинную оправдательную речь, но все это было повторением той же вечной
9м
259
истории о беглых рабах. Работорговцы не могут помешать рабам убегать и нахально убеждены, что местные жители должны их ловить и быть, таким образом, их покорными слугами и преследовать своих соотечественников. Если рабовладельцы не могут сохранить своих рабов, зачем покупать их, зачем класть свои деньги в дырявый мешок?
Я предложил Мохамаду Богарибу отослать назад женщин, захваченных Бин Джумой, чтобы показать бабемба, что он не одобряет этого поступка и готов мириться, но ему это показалось слишком унизительным; я добавил, что эти рабы обошлись в четыре бочки пороху, т. е. в сто шестьдесят долларов, тогда как при законной покупке рабы стоили бы ему по восемь или десять ярдов коленкора каждый. По окончании речи Мпамари людям Муабо показали четыре бочки пороху и Коран, чтобы внушить мысль о великой мощи арабов.
28—29 ноября. Предполагается двинуться на север и пробиться, если удастся, силой, но все понимают, что это создало бы отличную возможность для рабов убежать, а они, конечно, не замедлят воспользоваться ею. Вопрос, таким образом, становится серьезным, и арабы ищут на него ответа в Коране.
30 ноября. Послали к Муабо людей просить о праве прохода или, говоря проще, об охране с его стороны. Мпамари заявляет, что он ко всему этому делу совершенно непричастен.
1 декабря 1868 г. Опять приходили люди от Муабо. Он был бы рад помочь помириться с Чапи!
2 декабря. Задержка меня очень беспокоит. Муабо прислал в знак предложения мира трех рабов — штраф, наложенный на себя добровольно; но Муабо находится к югу от нас, а мы хотим идти па север.
3 декабря. Сегодня отправился отряд очистить путь на север, однако бабемба горячо встретили его... стрелами. Отряд вернулся с одной захваченной женщиной; люди говорят, что убили одного мужчину. Один из них ранен, многие были в опасном положении. Другой отряд ходил на восток, в них тоже стреляли, есть раненые.
4 декабря. На восток отправился отряд и рад был спастись от бабемба бегством. То же произошло и на западе, а сегодня (5-го) созвали всех людей усиливать укрепления из опасения, что враг неожиданно может войти в деревню.
Рабы, несомненно, разбежались бы, и винить их за это нелепо. Мпамари предложил выступить на север ночью, но его люди возражали, так как даже детский плач мог бы разбудить бабемба и они обнаружили бы пытающихся от них удрать. Поэтому в конце концов Мпамари послал к Сайду спросить его, что делать — отступать ли днем или ночью. Вероятно, он также упрашивал Сайда прийти и защитить его.
260
В этих местах в каждой деревне можно найти деревянного идола; черты лица, татуировка и прическа воспроизводят внешность жителей; для некоторых идолов строят маленькие хижины, другие стоят в обычных жилищах. Бабемба называют их нкиси (арабы произносят это «санкан»); народ Руа одного идола называет «калуби», во множественном числе — «талуби». Идолам подносят помбе, муку, бханг (индийскую коноплю), табак и разводят для них костер, чтобы они могли курить у огня. Идолы эти изображают умерших отца пли мать, и предполагается, что родители довольны подношениями этим изображениям, но все жители отрицают, что молятся идолам. У Касембе много этих нкиси. Когда Касембе выступает в поход, одного из них, длинноволосого, по имени Мотамбо, несут впереди. Иногда идолы носят имена умерших вождей. Я пе встретил никого, кто смог бы мне объяснить, молятся ли когда-нибудь этим идолам. Арабы, знающие языки африканцев, говорят, что у них нет молитв и они думают, что со смертью наступает полный конец человека; впрочем, некоторые факты заставляют меня думать, что мнение арабов ошибочно. Рабы, подражая своим господам, насмехаются над соотечественниками и пе высказывают настоящих мыслей. Один раб сказал мне, что они веруют в два верховных существа — Реза вверху, убивающего людей, и Реза внизу, уносящего их после смерти.
6 декабря. От Сайд бин Хабиба пришли десять человек и принесли письмо, содержание которого ни Мпамари, нш Мохамад не хотят сообщать. Некоторые думают (и это весьма вероятно), что он спрашивает: «Зачем вы начали войну, еслц собирались так скоро уходить? Разве вы не знали, что население страны воспользуется тем, что вы в походе будете обременены женщинами и рабами?»
Мохамад Богариб пригласил меня, чтобы спросить, какой совет я могу ему подать, так как его собственные соображения и уловки оказались бесполезными, и он теперь не знает, что делать. Ваньямвези угрожают уйти ночью, покинув его, так как они в ярости против бабемба и обижены тем, что арабы не помогают отомстить им.
Я избегал давать какие-либо советы, но все же сказал, что, будь я на его месте, я бы уже давно отослал пленниц Бин Джумы, чтобы показать, что пе одобряю его поступка, с которого началась война, и готов помириться с Чапп. Он ответил, что пе знал о намерении Бин Джумы захватить этих людей. Бин Джума будто бы встретил африканцев с рыбой и отобрал силой десять рыб. Африканцы в отместку захватили трех рабов ваньямвези, и Бин Джума уплатил за рыб штраф, дав одного раба. Но Мохамад будто бы и об этом деле ничего не знал. Я, однако, держусь того мнения, что Мохамад отлично знал об
261
обоих делах, и гарцевание Мпамари перед строем показывает, что он тоже все знал, хотя теперь и отрицает это.
Бин Джума — длинный, худой, нескладный суахили ростом в шесть футов два дюйма, толстогубый, нос крючком. Я сказал Мохамаду, что если Бин Джума пойдет с нами в страну маньюэма, то всему нашему отряду отрежут отступление. Этот Бин Джума явился сюда, купил себе в слуги раба, и тот убежал. Тогда Бин Джума стал угрожать жителю деревни Чапи из-за беглеца (сам он говорит, что угрожал троим), а затем захватил десять человек взамен этого беглого; Мохамад вернул из них шестерых. Вот что послужило началом войны.
Теперь, когда война разгорелась, я вынужден поступать так, как Мохамад, и отступать вместе с ним днем пли ночью. Нет смысла сейчас спрашивать у меня совета, но ясно, что они своим поведением, не имеющим никакого оправдания, поставили меня в ложное положение. Они теперь боятся, что султан Саид Маджид будет винить их в этом; пока что Сайд бин Хабиб прислал мне личное сообщение, приглашая прийти с его посланными к нему и оставить эту партию.
Я вижу, что теперь план заключается в попытке очистить дорогу от Чапи, а затем идти дальше, но мне так отвратительна эта война из-за рабов, что я собираюсь пойти на риск нападения со стороны населения страны и отправиться завтра без Мохамада Богариба, хотя он мне нравится гораздо больше, чем Мпамари или Сайд бин Хабиб. Какое вопиющее лицемерие обращаться к Корану за наставлением, в то время как похищенные женщины, девушки и рыба находятся в руках Бин Джумы.
8 и 9 декабря. Мне пришлось ждать, пока ваньямвези приготовят пищу. Мохамад не распоряжается ими, да и никем вообще. Пришли двое бабемба и сказали, что они отказываются от борьбы, но просят вернуть им жен, захваченных людьми Сайда, когда они шли сюда. Эту разумную просьбу сначала отклонили, но благоразумие победило, и арабы согласились сделать хоть что-нибудь, чтобы смягчить гнев врага; отослали шесть пленных, в том числе двух женщин, за которых просили бабемба.
11 декабря. Шли шесть часов, африканцы нас не трогали. Построили ограду, наутро перешли через реку Локинда и ее приток Мукоси. Здешнее население подвластно Чпсаби, который не присоединился к другим вождям бабемба. Идем между двумя грядами поросших лесом гор, составляющих продолжение тех, что тянутся по обеим сторонам озера Мверу.
12 декабря. Надоевшая история с бегством рабов повторилась вчера, когда скрылись два раба Мпамари, несмотря на то что у них на шее ярмо и оба они у него с юных лет. Из недавно приобретенных рабынь Мохамада Богариба не осталось ни 262
одной, имеющей привлекательную внешность; все хорошенькие рабыни ловко добиваются благосклонности, просят снять с них ярмо, а затем сбегают. После четырехчасового перехода пришли в деревню Чпсабп и в лагерь Сайд бин Хабиба; лил непрерывный дождь, который испортил торжественную встречу Сайда с его родственником Мпамари. Однако женщины стойко провели встречу, хотя и промокли насквозь, — они танцевали и пели приветствия с усердием, достойным лучшего применения, как выражаются репортеры.
По обычаю, торговец, принимающий гостей, режет коз и кормит прибывших не менее двух дней; Сайд соблюдает это правило гостеприимства, хотя продолжается непрерывный дождь.
14 декабря. Пушица и папоротники, растущие по всей стране, подтверждают большую влажность Марунгу. Дождь идет ежедневно, но это не тот сильный дождь, какой выпадает, когда солнце проходит над нашими головами обратно на юг.
15 декабря. Двухчасовой переход до хребта Тамба. Африканец убил для еды красивую светло-серую маленькую сову нквекве. Черное кольцо вокруг передней части головы и черные уши придают ей сильное сходство с кошкой, привычкам которой сова следует.
16—18 декабря. Вчера вечером умер брат Сайд бин Хабиба. Я решил совсем оставить партию, но Сайд сказал, что Чисаби нельзя доверять; кроме того, поскольку умер брат Сайда, было бы непочтительно с моей стороны оставить его одного хоронить покойника. Этой ночью бежали шесть рабов Сайда — один из них сторожил остальных. Говорят, что одному мобемба, ходившему с Сайдом два раза на берег моря, приглянулась женщина, связанная в цепь с пятью другими рабами. Он отпустил этих пятерых и взял с собой женщину. Остальные пять немедленно исчезли; сейчас, когда трава уже высокая и зеленая, никто не может по следам найти, куда они ушли.
Сайд сказал мне, что не стал бы задерживаться из-за рабов, но остается ввиду смерти брата. Мы похоронили юношу, проболевшего трп месяца. Мпамари и еще четверо спустились в могилу. Над ними горизонтально растянули широкое полотно и заставили его слегка колебаться, как будто обмахивали тех, которые укладывали тело в выемке, выкопанной сбоку у дпа. Кончив укладывать тело, они стали подгребать к себе землю, а все остальные подталкивали ее к ним, пока пе заровняли могилу. Затем подошел мулла, вылил немного воды на могилу и пробормотал несколько молитв. При этом Мпамари громко сказал мне: «Мулла молится так, что его не слышно», а мулла улыбнулся мне, как бы говоря: «За то немногое, что я получу, и это достаточно громко». Во время совершения обряда женщины громко причитали. Мы отправились на обычное место собраний,
263
и все пожимали руку Сайда, как бьгснова принимая его в общество живых.
Перед этим Сайд говорил мне, что он сражался с народом, убившим его старшего брата Салема бин Хабиба, и будет продолжать воевать с ними, пока вся страна не будет разорена и опустошена: мусульмане не прощают пролития крови. Сайд убил много людей и захватил множество рабов и большое количество слоновой кости и меди; у него более двухсот бивней, из них многие большого размера.
19—20 декабря. Пришли в укрепленную деревню вождя Чи-саби па левом берегу реки Лофунсо, текущей по заболоченной долине шириной в три мили. Ночью сбежали восемь рабов Мохамада Богариба, один с ружьем и со своей женой. На поиски ходила большая партия, по никого пе нашли.
Сегодня арабы убили слоиа. Послали забрать мясо, но Чи-саби приказал людям не трогать принадлежащее ему мясо. Опыт Кабвабваты говорил нам — «держитесь мягко»; поэтому, чтобы задобрить вождя, ему послали шесть ярдов коленкора и две мотыги; тогда Чисабп потребовал половину мяса и один бивень; мясо отдали, по выдать бивень вежливо отказались, сказав, что вождь — юноша, а это требование подсказано его советниками. В ответ было сказано еще, что Касембе, Чикумби, Нсама и Мерере вообще ничего не требовали. Вероятно, его советники слыхали об установленном португальцами законе и хотят ввести его здесь. Все же оба бивня остались у арабов.
22 декабря. Переправились через реку Лофунсо, пройдя вброд через три рукава, первый из них шириной в сорок семь ярдов, затем через саму реку в пятьдесят ярдов и глубиной по горло. Двоих снесло, и они утонули, еще двоих спасли прыгнувшие в воду люди; одним из спасавших был мой слуга Суси. Одного человека сильно укусил крокодил, но зверя отогнали. Ночью сбежали два раба: женщина отвязала ярмо мужа от дерева и убежала с ним.
24 декабря. Сегодня нас задерживают больные, их пятеро. Некоторые пе могут идти от слабости и поноса, вызванного тем, что они спали на сырой земле неодетыми.
Сайд бин Хабиб рассказывает, что в Руа водится особая порода коз с удивительно короткими ногами, настолько короткими, что они не могут далеко ходить; козы эти дают много молока и хорошо жиреют, но мясо у них неважное.
Золото в Катанге встречается только в озере, внизу у водопада. Вероятно, оно содержится в породе выше по течению. Рассказ Сайда о Лофу, или, как он ее называет, Западной Луа-лабе, совпадает с рассказом его двоюродного брата, Сайд бин Омара. Она течет на север и впадает к западу от Луфиры в озеро Кинконза, называемого так по имени вождя. Восточная Луалаба становится дальше очень широкой, часто достигает 264
в ширину шесть или восемь миль; па ней много населенных островов, жители которых не боятся вторжения; их вожди Моэнге и Ньямакунда — люди необузданные. Принадлежащий Сайду охотник Кабвебве сообщил ряд сведений, полученных им во время охотничьих странствований. Например, он говорит, что у Луфиры девять значительных притоков; у одного из них, Лекульве, тоже девять притоков; другой приток, Кисунгу, покрыт тикатикой, по которой люди переходят с берега на берег, хотя тикатика и прогибается под их тяжестью. Оп приписывает происхождение Луфиры и Западной Луалабы, т. е. Лофу, вместе с Лиамбаи источникам, вытекающим из большого земляного холма, который называет сегуло, что значит муравейник.
25 декабря. Рождество. Не можем купить ничего, кроме самой грубой пищи. Ни козы, ни курицы. Сайд, у которого много меди, может получить все самое изысканное. Прошли мимо горы Катанга, которая осталась по левую руку от нас, и вышли к реке Капота. Зарезали любимицу-козочку, чтобы приготовить рождественский обед. Из Уджиджи пришла партия торговцев. Они говорят, что отсюда до Танганьики десять переходов. Передали ошибочные сведения, будто на озере Човамбе есть пароход с баржей на буксире — английский вдобавок — с массой тканей и бус на борту. Эти новости сообщены в письме Абдуллы бин Салема, мусульманского миссионера, живущего в деревне Мтезы; письмо пришло в Уджиджи три месяца назад.
26 декабря. После подъема в течение двух с половиной часов вышли на верхушку одной из горных гряд, протянувшейся, как обычно, с юга на север. Три часа ходьбы по плоскому верху гребня привели нас к бурной речке Кпбаве. На гребне, через который мы шли, нет населения, хотя местность очень красивая — веселая, с разными оттенками зелени. Мы шли через места, поросшие папоротником высотой в пять футов и цветущим имбирем, и весь день нас окутывало сырое облако. Время от времени в этих местах моросит дождь, но от него все кругом только отсыревает, а в дождемере ничего не остается. Не видно ни солнца, ни звезд.
27—28 декабря. Оставались здесь на воскресенье; потом, вновь отправившись в путь, перешли пять речек шириной в четыре ярда и глубиной по колено, впадающих в Лофунсо. Трава уже начинает покрывать тропинки, делая их невидимыми, растет она очень быстро. Весь день на листьях лежат крупные капли воды, они падают, когда мы проходим, и от этого ноги у нас все время мокрые.
29 декабря. Шли по плоской гряде между двумя черными хребтами, затем спустились вниз, вошли в полусгоревшую укрепленную деревню и здесь остановились. Костры торговцев из Уджиджи вызвали пожар после ухода партии. Мы находимся сейчас в области Итанде на реке Нсвиба.
265
30 декабря. Направились прямо на восток. Значительно уклонились к востоку, еще начиная от горы Катанга, на Ло-фунсо. Перешли через реку Локива шириной в двенадцать ярдов, очень глубокую, кругом везде деревни. Все время, идя на восток, поднимаемся в гору. На северо-западе видны очень высокие горы. Леса темно-зеленые с большими пятнами более светлого оттенка.
31 декабря. Вчера в проливной дождь достигли Лофуко. Не зная, что близко лагерь с хижинами, я сделал остановку и надел бурнус, но промок, сухой одежды не было. Сегодня остаемся здесь, чтобы закупить пищу. Все небо покрыли облака, пришедшие с северо-запада. Ширина реки тридцать ярдов; она течет на восток в Танганьику. Пейзаж очарователен.
Глава 14
1 января 1869 г. Я вымокал несчетное число раз, но вчера это уже оказалось свыше моих сил: я чувствовал себя совсем больным, но, опасаясь разлива Лофуко, решил переправиться через нее. Тело было холодным до самого пояса, почувствовал себя еще хуже, но продолжал идти на восток два с половиной часа.
3 января. Шел всего один час, однако я слишком болен, чтобы продолжать идти. Когда болеешь лихорадкой, всегда хорошо продолжать двигаться. Но у меня болела грудь, мокрота была ржавого цвета: значит, затронут мой самый крепкий орган — легкие. Мы перешли через ручей и поставили шалаши, но здесь я потерял счет дням недели. Чувствую себя совсем больным.
Примерно 7 января. Не могу идти. Правосторонняя пневмония, кашляю непрерывно днем п ночью. Ржавая мокрота с кровью, ужасающая слабость. Образы бегут быстро, яркие, группами ио два, по три. Когда смотрю па кусок дерева, кора кажется покрытой фигурами и лицами людей, и они не исчезают, даже если я отвожу глаза, а затем снова смотрю па то же место. Видел себя лежащим на дороге в Уджиджи, мертвым; все письма, которые я надеялся там получить, стали бесполезными. Подошел Мохамад Богариб; нашли человека, который поставил мне банки па грудь.
8—9 января. Мохамад Богариб предложил своим людям нести меня. Я так слаб, что мне трудно говорить. Мы сейчас в стране марупгу — красивая местность, холмы с крутыми склонами. Впервые в жизни меня, больного, несут на носилках, а я даже не в состоянии принять сидячее положение. Ничего не ем. только немного каши. Очень мучает не прекращающийся всю ночь кашель. Ноги стерты и распухли. Каждый день в течение четырех часов меня несут па китанде — носилках вроде койки. Был день, когда меня несли восемь часов. Спал в глубоком овраге. На следующий день несли шесть часов по вулканп-
267
ческому туфу, дорога очень неровная, толчки. Мы, видимо, находимся близко от побережья Танганьики. Болен уже шестнадцать дней. Сегодня, вероятно, 23 января, пятый день лунного месяца. Местность очень холмистая, все время то поднимаемся, то спускаемся. Почва красная; богатая растительность покрывает холмики всевозможных размеров и формы. Деревьев мало. Много Erythrinae, много слонов. Вчера меня несли восемь часов и пришли в деревню какого-то вождя. Люди накалывают себе ноги на острых мелких колючках, больно также идти по неровной твердой земле. Мохамад Богарпб проявляет большую заботу обо мне; я очень слаб. Но путешествие па носилках для меня очень тяжело: то голова внизу, а ноги выше головы, то ноги внизу, а голова вверху; толчки вверх, вниз, вбок; когда носильщики меняют плечо, меня бросает с одной стороны китанды па другую. Солнце вертикально над головой, оно вызывает пузыри ожогов на каждом открытом участке кожи. Пытаюсь защитить, как могу, лицо и голову пучком листьев, но при моей слабости это страшно утомительно.
После очень жаркого дня мое состояние снова сильно ухудшилось. Мохамад дал мне лекарства. Одно из них было сильное слабительное, другие предназначались для лечения кашля.
14 февраля 1869 г. Прибыли на озеро Танганьика. Местность, где впадает река Лофуко, называется Парра (Мпарра). У Сайд бин Хабиба здесь два пли три больших каноэ. Наши бусы почти кончились, поэтому я послал человека к Сайду сказать ему с упреком, что все арабы оказывали мне разные услуги, кроме него. Тапи бип Суэллпм сообщил письмом, что хочет прислать мне каноэ, как только я достигну озера. Единственная услуга, которой я хотел от Сайда, состояла в том, чтобы он известил Тани, что я здесь очень болен и что если пе попаду в Уджиджи, где будет надлежащее питание и есть лекарства, то умру; я уверен, что Тани пришлет каноэ, как только узнает о моем прибытии. Сайд ответил, что и он тоже готов услужить мне; он прислал также муки и две курицы и сообщил, что прибудет через два дня и посмотрит, что можно сделать в отношении каноэ.
15 февраля. Кашель и боли в груди поменьше. Очень исхудал. Сегодня прибыл Сайд. Он за то, чтобы отправить меня в Уджиджи. Благодарение отцу небесному.
24 февраля. За последние два месяца было удивительно мало дождей.
25 февраля. Вытащил у себя из кожи двадцать фуньес — насекомое, похожее на личинку мухи; яйца были отложены, когда меня поселили в старом доме, зараженном фуньес. По мере роста они начинают шевелиться и вызывают болезненное ощущение, как при укусе. Если насекомое обеспокоить, оно втягивает немного голову. Если наложить припарку, им, ви
268
димо, приходится вылезать, возможно вследствие недостатка воздуха. Их можно выдавить, но большой прыщ, в котором они живут, при нажатии болезнен. Фуньес были у меня главным образом на руках и ногах.
26 февраля. Сели на лодки и после семичасовой гребли заночевали в Катонге.
27 февраля. Шли один и три четверти часа до Бондо, или Тембве, чтобы купить пищу. Берег неровный, подобный берегу вблизи Капреры, но здесь все покрыто растительностью. Мы должны были переехать через озеро к Кабого, большому горному массиву на восточной стороне, но ветер был слишком силен.
28 февраля. Сайд послал продовольствие своим оставшимся позади рабам.
2 марта 1869 г. Волнение еще сильнее. Отчалили только 3-го в 1 час 30 минут ночи. Через шесть с половиной часов приехали к Мохамаду Богарибу, который приготовил щедрый завтрак.
6 марта. 9 часов утра. Выехали, направляясь в залив Толока; переход занял три часа. Отплыли в 6 часов утра и через четыре часа прибыли в Угуха, на западном берегу Танганьики.
7 марта. Отплыли в 6 часов дня и шли на веслах, пока два каноэ не сели на камни на пути к острову Касенге (Касанга). Обогнули мыс и направились в Касенге, прямо навстречу шторму. Всего находились в пути четырнадцать часов. Мы были приняты молодым арабом из Маската, который в полдень угостил нас роскошным обедом. Группа Касенге состоит из семнадцати островков.
8 марта. На островке Касенге. Здесь встречаются куры кохинхинки и мускусные утки. Очень много коз мелкой немолочной породы. На Танганьике масса глубоких бухт, заходящих вглубь на четыре-пять миль. Они забиты водяными растениями, через которые с трудом удается продвигать каноэ. Вода в такой бухте определенно солоновата, даже если в нее впадает речка с пресной водой. Занзибарцы по этому поводу заметили: «Похоже, что мы приближаемся к берегу моря, есть немного соли». Но как только выходишь из закрытой бухты или лагуны в открытое озеро, вода делается совсем пресной и чувствуется, что посередине озера вдоль него проходит течение.
Никогда от меня не требовалось столько терпения, как сейчас; я около Уджиджи, но рабы-гребцы устали, и не удивительно: они все время, пока гребут, день и ночь громко распевают песни. Я рассчитываю получить в Уджиджи лекарства, пищу и молоко, но теряю время и ничего не делаю. Аппетит хороший, и сплю хорошо — это благоприятные симптомы, — однако ужасно исхудал, желудок действует нерегулярно, и нет
269
лекарств. Надо продержаться до Уджиджп. Кашель усилился. Надеюсь завтра отправиться в путь.
9 марта. У птиц-ткачей сейчас светлые грудки и темные шейки. Нашего молодого хозяина-араба зовут Захор.
11 марта. Плывем на островок Кибизе (Кабизе) в полутора часах от Касенге. Лодочники всячески избегают плохой погоды: мы проходим небольшое расстояние, потом ждем подходящего ветра, чтобы направиться к восточному берегу.
12 марта. Жители Кибизе одеваются подобно населению Руа в одежду из листьев дикой финиковой пальмы, муабе. Из этих же листьев на Мадагаскаре изготовляется ламба. Волосы местные жители собирают в пучок на макушке.
От островка Кибизе до реки Кабаго на восточном берегу озера десять часов ходу. Там будем ночевать. Сайд проскользнул мимо нас ночью, но утром за четыре часа мы его нагнали.
13 марта. В Ромболе. Ночевали, затем отправились дальше.
14 марта. Миновали реку Малагарази и через три с половиной часа достигли Уджиджи. Остатки присланных мне запасов находятся на хранении у служащего Хаджи Тани. Лекарства, вино и сыр остались в Уньяньембе, в тринадцати днях пути на восток отсюда. Молока здесь достать нельзя, так как еще не отелились коровы. Из Калькутты прибыл ассамский чай — подарок м-ра Блэка, инспектора компании «Пенинсюлар энд Ориентал»; кроме того, пришел кофе и немного сахару. Купил сливочного масла два больших горшка за четыре ярда синего коленкора, купил муки четырехлетней давности, из которой мы испекли хлеб. На меня очень хорошо подействовали кофе и чай, еще большее облегчение принесла моей коже фланель.
15 марта. Произвел учет всех запасов, уцелевших от разграбления. Украдены шестьдесят две из восьмидесяти штук материи (по двадцать четыре ярда в каждой) и большая часть моих лучших бус. Дорога в Уньембе (то же, что Уньяньембе) отрезана войной с мазиту, или ватута. Приходится поэтому ждать, пока губернатор не найдет случая переслать мне бусы оттуда. Присланный с буйволами человек, Муса, — образец неблагожелательного, ненавидящего англичан араба. Когда я прибыл, его первые слова были: «Вы должны мне уплатить по пять долларов в месяц за все время». И при этом он ничего не доставил (все буйволы пали) и ничего не делал, только принимал краденое. Я попросил его, чтобы он через день ходил за одну милю отсюда за молоком для меня; но в тот день, когда нужно было идти, он так часто притворялся больным, что мне пришлось нанять другого. Затем он завел обычай регулярно приходить ко мне в дом, следить за тем. что делают мои слуги, и ходить потом по деревне, рассказывая небылицы о их якобы неблаговидных поступках. Поведение Мусы я могу объяснить
270
только тем, что он, как говорится, неблагожелателен от природы. Мне пришлось прогнать его из своего дома.
Распорядился починить дом, чтобы в него не проникал дождь, и 23-го перебрался туда. Нашему хозяину в Касанге подарил отрез ткани и одеяло.
28 марта. Фланелевое белье и чай оказывают очень хорошее действие на течение моей болезни. Кашель прекратился, могу пройти полмили. Пишу письма домой.
8 апреля 1869 г. Посетил Моэне Мокайя, он прислал мне две курицы и рису. Поднес ему два отреза. Он добавил овцу.
13 апреля. Попросил Сулеймана написать письмо губернатору Упьембе, Сайд бин Салему Бурашиду, чтобы оп произвел расследование кражи моих товаров, так как я собираюсь обратиться с жалобой к Сайду Маджиду и хотел бы иметь достоверные факты о его человеке, Мусе бин Салуме, главном воре. Написал также Тани насчет лодки и гребцов для плавания по Танганьике на юг.
Сайд бин Хабиб не разрешил своим людям доставить мои письма на берег моря, так как он подозревает, что я напишу о его действиях в Руа.
27 апреля. Три каноэ Сайда разбились около Тембве. Ветер и волны занесли их на камни, и две лодки были уничтожены совсем. Эти каноэ — тяжелые, плохо управляемые суда, они могут погибнуть от любой бури, если им не удастся попасть в закрытую бухту и спрятаться за камыши и водяную растительность.
Период дождей, называемый мазика, начался в этом месяце обычными раскатами грома и более частыми дождями, чем в предыдущем месяце.
Занялся письмами на родину, написал уже сорок два, это в какой-то степени компенсирует мое длительное молчание. Арабы в Уджиджи не хотят доставлять мои письма, так как, по их словам, Сайд Маджид прикажет доставившему письмо вернуться сюда, он может сказать: «Ты знаешь, где он находится, отправляйся назад к нему». Но я подозреваю, что они больше всего боятся, что я разоблачу их дела.
16 мая 1869 г. Вчера Тани бин Суэлим прислал мне записку, в которой сообщает, что будет здесь через два или, может быть, через три дня. Он, по-видимому, наиболее деятельный из арабов в Уджиджи; надеюсь, что он поможет мне получить лодки и людей.
В Катанге добыча малахита ведется в четырех горах. Из четырех мане медной руды получается один мане меди, но те, кто обрабатывают землю, имеют больше доходов, чем добывающие медь.
17 мая. Сегодня прибыл Сайд бин Хабиб с грузом меди и рабами. Мне приходится снова менять жилище; я поправляюсь
271
и хотел бы уже уехать отсюда. Из Парры, или Мпарры, прибывают слуги.
18 мая. Сегодня прибыл Мохамад бин Салех. Он уехал отсюда сравнительно молодым, а сейчас это уже пожилой человек.
Люди из племени бакатала, к западу от Луалабы, убили Салема бин Хабиба. (Для памяти.) Держаться от них подальше. Одного из вождей пещерных жителей зовут Маквамба, другого — Нгулу; по соседству с балуба владения Мазика-Китобве. Сеф напал па Килоло Н’Тамбве.
19 мая. Освобождение наших рабов в Вест-Индии было результатом стараний лишь небольшого числа англичан-филантропов и наиболее передовых мыслителей своего века. С течением времени появилось множество нашумевших произведений, авторы которых, чтобы казаться оригинальными, осуждали чуть ли не все дела и всех деятелей прошлого: «Освобождение рабов было ошибкой»; эти бойкие писатели увлекли за собой большое число людей, которые охотно сами стали бы рабовладельцами. Нельзя не отметить, что хотя большинство англичан, может быть, и являются сторонниками свободы, но есть и такие, которые не владеют рабами только потому, что закон это запрещает. Они показали совершенно ясно свои симпатии в связи с волнениями на Ямайке.
26 мая. 20-го прибыл из Уньяньембе Тани бин Суэлим. Он бывший раб, добившийся свободы и ставший влиятельным; он неприятно косит правым глазом кнаружи, зубы выступают из-за вывороченных губ, цвет кожи светлый, он принадлежит к африканцам нервного, сухого типа. Тани доставил мне из Уньяньембе два легких ящика, взяв с меня двенадцать ярдов коленкора за один и шестнадцать ярдов за другой, хотя за доставку обоих ящиков было уже уплачено в Занзибаре. Я подарил ему два отреза и двойное одеяло. Позже он обнаружил (хотя это ему было известно и раньше), что все эти вещи пострадали в пути от дождя, и отослал отрезы обратно. Все восприняли это как оскорбление. Он попросил у меня немного кофе, и я дал ему полную тарелку. Он снова прислал ко мне за кофе, уже после отсылки мне обратно моего подарка. Я ответил: «Кофе ему не придется отсылать обратно, так как я кофе не дам». В отместку он предупредил всех арабов в Уджиджи, чтобы они не брали моих писем для доставки на берег моря.
Уджиджи — притон самой худшей породы работорговцев. Работорговцы, каких я встречал в Урунгу и Итаве, были просто джентльмены; работорговцы в Уджиджи, как и работорговцы из Килвы и португальцы, самые подлые из подлых. Их торговля не торговля, а система последовательных убийств; они отправляются в поход, чтобы грабить и похищать людей, каждая торговая экспедиция представляет собой просто набег. Здешний вождь, Моэне Мокайя, послал несколько каноэ в Нзиге, 272
и его люди, чувствуя свое превосходство над неграми, не знающими огнестрельного оружия, совершили настоящее нападение, но оно было отбито и все нападавшие — их было двадцать человек — были убиты. Сейчас Моэне Мокайя ведет переговоры с Сайд бин Хабибом, чтобы тот отправился в Нзиге для мщения, обещая в уплату слоновую кость и, кроме того, все, что Сайд сумеет захватить. Раньше, пытаясь отомстить за смерть своего брата Салема бин Хабиба в стране бакатала, Сайд сделал для меня недоступным целый район страны и теперь, вероятно, сделает то же со Нзиге; я пе могу ни у кого добиться согласия доставить сообщение вождю Човамбе, и мне, возможно, придется идти пешком в Карагве, а затем из владений Руманьики спуститься сюда, к озеру.
[В конце этой записной книжки помещен словарь языка масаи. Ливингстон составил его, думая, что словарь этот будет ему полезен на пути к берегу моря, если придется проходить через страну масаи. Несомненно, кто-либо из арабов или их рабов знали язык масаи и помогали Ливингстону в этой работе. {Прим. ред. англ, издания)].
26 мая. Отнес свою пачку писем Тани и дал два отреза и четыре связки бус человеку, который должен был доставить письма в Уньяньембе. Через час мне вернули письма, отрезы и бусы. Тани сказал, что боится писем, написанных по-английски, так как не знает, что в них. Я зашил свои письма в кусок парусины, Тани и это считает подозрительным. Он созовет всех важнейших жителей Уджиджи и спросит их, не опасно ли брать эти письма. Если они согласятся в том, что это не опасно, он пришлет за письмами, если нет — он их не отправит. Я сказал Мохамаду бин Салеху, а он передал мои слова Тани, что и он и я — на службе правительства, а от Саида Маджида давно был приказ относиться ко мне с должным уважением. Разве такое обращение можно назвать почтительным? После этого Тани прислал за письмами, по я сомневаюсь, доставят ли их в Занзибар. Я уплатил за паем дома его хозяину и въехал 31 мая. Почти все жители Уджиджи — бедные суахили.
Озеро Танганьика в районе Уджиджи наступает на берег и уже захватило больше чем милю: береговая полоса, которая на памяти живущих пыпе людей была возделанной землей, покрыта сейчас водой футов на двенадцать. В этом Танганьика похожа на большинство рек страны, например на верхнее течение Замбези, которая в стране баротсе в последние тридцать лет все время наступает на восточный берег; озеро, или река, Танганьика тоже наступает на восток.
1 июня 1869 г. Слава богу, я чувствую, что снова окреп. Хочу спуститься па юг по Танганьике, но не могу достать людей. Должно пройти два месяца, до того как мы сможем решиться
273
Линии тины на озере Танганьика
гают, что вся вода с
на поход по высокой траве и изобилующему речками и болотами краю па пути к стране маньюэма.
Зеленая типа, образующаяся в этой стране на поверхности стоячей воды, имеет растительное происхождение — это нитчатки (Confervae) .< Когда выпадают дожди, лагуны переполняются, и тину выносит в озеро. Здесь тину несет течение, идущее с юга на север; она располагается длинными полосами, изгибающимися из стороны в сторону под действием течения, и всегда на северо-северо-запад или северо-северо-восток, но не по направлению ветра.
7 июня. Замечательно, что в Уджиджи все арабы, имеющие какое-либо мнение о течении воды в Танганьике, пола-севера и вся вода с юга стекает в озеро;
но и они не представляют себе, куда она затем уходит. Собственно говоря, они считают, что Танганьика вместе с водами Усиге и Луанды представляет собой единую реку.
Когда я обратился к Тани с просьбой дать людей и каноэ, чтобы везти меня на юг, он ответил согласием, но дал понять, что его люди пойдут не далее Увиры и оттуда вернутся назад. Потом он назвал как конечный пункт Усиге, но я пожелал узнать, что мне делать, когда его люди покинут меня как раз там, где я больше всего буду в них нуждаться. Он ответил: «Мои люди боятся; они не хотят идти дальше, достань себе местных людей» и т. д. Моэнегере послал людей в Луанду с поручением пробиться через нее, но им это не удалось; двадцать человек было при этом убито. Вчера от главного из вождей области Усиге, Мокамбы, пришли три человека с четырьмя слоновьими бивнями в подарок его другу Моэнегере; они просили, чтобы Моэнегере послал каноэ на границу страны Урунди за маслом и другими продуктами, которые они втроем не могли принести. Кажется, для меня это открывает новые возможности; если Мокамба — друг Моэнегере, то я предпочту заплатить за каноэ Моэнегере, чем зависеть от людей Тани, которые будут отлынивать от работы. Если дорога за владениями Мокамбы закрыта из-за упомянутой мной драки, то я могу из деревни Мокамбы отправиться в деревню Руманытки, до которой оттуда три или четыре дня пути, и там получить проводников, чтобы они довели меня обратно до главной реки за Луандой. При этом только отрезок реки длиной в три дня пути не будет мною осмотрен. Тани, конечно, хотелось бы получить плату за услуги, не обеспечив мне при этом достижение цели, за которое я плачу.
Не могу найти никого, кто бы знал, куда вытекает вода из необследованной части озера, к юго-западу отсюда. Некоторые думают, что она течет в океан на запад или даже в Конго.
274
Через месяц Мохамад Богариб отправляется в страну маныо-эма, но если дело повернется так, как мне хотелось бы, то я смогу сначала исследовать линию стока из Танганьики. Здесь один человек, побывавший три раза в стране мапыоэма, и участник партии, впервые проникшей туда, говорит, что маньюэма не каннибалы, по племя, обитающее к западу от них, поедает некоторые части тела убитых на войне врагов. Население в местах к югу от владений Моэнекусса, вождя маньюэма, строит прочные глиняные дома.
22 июня. Наслушавшись разных рассказов, я прихожу к выводу, что мне лучше не отправляться с людьми Моэнегере к Мокамбе. Вижу, что это превратится в обирание путешественника, как было со Спиком: я должен щедро платить, хотя это не дает мне уверенности, что я спущусь по реке. «Ты должен платить много, — говорят они, — потому что ты — великий человек. Так скажет Мокамба». А Мокамба обо мне и пе знает! Нет уверенности, что я смогу проникнуть па юг через Луанду, а идти через земли племен, отразивших набег Моэнегере, очень рискованно. Итак, я пришел к заключению, что лучше будет отправиться в страну маньюэма недели через две и, если удастся, проследить па севере течение западной из рек, образующих Нил, конечно, если только эта река — исток Нила, а не Конго. Никто здесь об этом ничего не знает, так же как и о восточной линии стока или о линии Танганьики. Все они сознаются в том, что, отправляясь куда-нибудь, думают только об одном — они ищут слоновую кость и ничего больше, и каждый поход превращается в грабительский набег. Последний поход Моэнегере окончился катастрофой: двадцать шесть человек оказались отрезанными. Люди Моэнегере пошли сушей и погибли. Была сделана попытка уговорить Сайд бин Хабиба расчистить дорогу за плату слоновой костью, но Сайд любит сражаться с врагами, которые сразу разбегаются, оставляя ему добычу.
Говорят, что маньюэма держатся дружественно в тех местах, где народ не подвергался нападениям арабов. Рассказывают, что на большой реке, текущей на север, живет великий вождь. Я надеюсь добраться туда и испытываю радость при мысли, что попаду к людям, не испорченным связями с арабскими торговцами. Я бы не поколебался рискнуть идти через Луанду, составляющую продолжение страны Усиге, если бы не недавнее кровопролитие в тех местах. Но сейчас это очень опасно, а исследовать можно будет только около шестидесяти миль липни стока Танганьики. Если я вернусь сюда из страны маньюэма, то здесь уже будут мои товары и новые люди из Занзибара; мне будет легче судить о том, что предпринять дальше. Владения Мокамбы начинаются приблизительно в двадцати милях за Увирой. Место, где потерпел поражение Моэнегере,
275
находится в десяти милях за землями Мокамбы. Следовательно, неисследованная часть нс может превышать шестидесяти миль и равна, скажем, тридцати милям, если считать, что оценка Бейкером * простирания на юг озера близка к истине.
28 июня. Течение в Танганьике особенно хорошо заметно там, где более светлая речная вода втекает в озеро и не сразу смешивается с озерной; так, река Луише, в Уджиджи, дает большие светло-зеленые пятна на поверхности озера, по которым прослеживается течение па север со скоростью около одной мили в час. Течение это возникает приблизительно в феврале и продолжает идти к северу до ноября или декабря. Испарение па протяжении трехсот миль в южной области достигает тогда наибольшей интенсивности, и вода начинает медленно течь на юг, пока ее движение не остановят половодья, вызванные сильными дождями, что происходит в феврале и марте. По-видимому, примерно три месяца существует обратное течение, причем оба течения — следствие выпадения дождей и испарения на трехсотмилыюй цепи рек и озер. Течение к северу я наблюдал сам, существование обратного течения — на юг — основывается на свидетельстве местных жителей; оно было получено от арабов, когда я указал им на северное течение. Арабы приписывают южное течение действию ветра, который, по их словам, в это время дует к югу.
Чтобы дойти до деревни Моэнекусса, верховного вождя племен маньюэма, потребуется сорок дней. Начальники торговых экспедиций остаются жить в деревне вождя (все говорят, что он очень хороший человек) и рассылают своих людей торговать во все стороны. Моэпемокайя говорит, что если идти прямо на север от деревни Моэнекусса, то выходишь к большой реке Робумба (Лобумба), которая впадает в Луаму или служит ей началом, а Луама вливается в Луалабу, которая сохраняет это название и после протекания вместе с Луфирой и Лофу через еще не обследованное мной озеро, расположенное к юго-юго-западу отсюда. Далее Луалаба течет прямо на север и, вероятно, впадает в исследованный Бейкером отрезок восточной из рек, образующих Нил. Лишь после того как я пройду вдоль Луалабы настолько далеко на север, насколько смогу в этом году, я буду в состоянии решать, что предпринять после получения товаров и людей из Занзибара. Пусть всевышний направит меня так, чтобы я мог достойно закончить предпринятый мной труд. Собираюсь выступить в поход в страну маньюэма 3 июля.
Дагала, или псине, — маленькая рыбка, которая ловится в больших количествах в любой проточной воде и очень похожа на нашу мелкую рыбешку, говорят, выпускает икринки в воду
* Сэмюэл Бейкер (1821—1893) — английский путешественник по Африке. Исследовал истоки Нила. — Прим, перев.
276
через рот; они немедленно лопаются, а молодые рыбки дальше сами заботятся о себе. Дагала никогда не достигает в длину более двух-трех дюймов. Я ел в Луанде дагалу жгучую и горькую на вкус, что, вероятно, связано с родом нищи, которой эти рыбы питаются. Негры рассказывали мне, что, но их наблюдениям, дагала держит икринки во рту по бокам, пока они не созреют и не станут способны жить в воде как независимые рыбки. Нгеде-деге, вид окуня, и другая рыба, ндуси, говорят, поступают так же. Арабы считают, что рыба вообще падает с неба, но делают исключение для акулы.
10 июля 1869 г. После длительных задержек и хлопот мы получили каноэ от Хаби за десять дотп (сорок ярдов) коленкора с уплатой еще по одному доти каждому из девяти гребцов за обратную доставку лодки. Тапи и Захор упрекали меня за то, что я не взял у них каноэ бесплатно. Однако они постарались не дать мне лодок, а только делали неопределенные предложения, смысл которых был таков: «Мы хотим за свои лодки гораздо большую плату, чем арабы обычно получают». Они высказали такое ясное намерение содрать с меня шкуру, что я был рад вырваться из-под их власти и спасти немногие оставшиеся у меня товары. Мы проплыли несколько миль, и тут два посторонних человека, которым я разрешил сесть в лодку (так как был обязан кое-чем их хозяевам), начали ссориться друг с другом. Я был вынужден дать возможность одному из них высадиться на берег и, не будь я обязан его хозяину, высадил бы и другого. Пришлось из вежливости послать мои извинения хозяину высадившегося человека.
Отчалили в 6 часов утра и прошли мимо устья Луише в бухте Кибве. Через три с половиной часа достигли Ромболы, или Ломболы, где рубят весь строительный лес для Уджиджи.
12 июля. Отплыли в 1 час 30 минут утра и гребли семь с половиной часов до левого берега реки Малагараси. Днем плыть невозможно, так как около И часов утра начинает дуть юго-западный ветер, с которым тяжелые лодки не справляются. Часто ветер поднимается раньше или позже, в зависимости от фазы луны. От восхода солнца до 10 или 11 часов утра дует восточный ветер, затем поднимается юго-западный. Малагараси при впадении в озеро достигает довольно больших размеров, здесь ее перегораживает островок, поросший Eschinomena, из которого делают так называемые пробковые шлемы.
Не будь в озере течения, Танганьика была бы покрыта зеленой тиной, ныне плывущей на север, полосой во много миль длиной и шириной. Вода в озере была бы соленой, как в его закрытых бухтах. Сейчас уровень воды понизился (по вертикали) на два фута. Путь от Уджиджи к реке Малагараси занял двенадцать часов; чтобы пройти это расстояние обратно, потребуется только семь часов. Днем и ночью мимо нас проходят
277
медленным величественным потоком огромные количества Соп-fervae. Они называются шуаре. Не будь этого течения, Танганьика была бы покрыта тпкатикой подобно озеру Виктория.
13 июля. Отчалили в 3 часа 15 минут утра и через пять часов достигли реки Кабого. Именно в этом месте всегда переправляются через озеро: здесь его ширина около тридцати миль. Пробовали выйти в 6 часов утра, по через две мили задул опасный южный ветер, дующий обычно в бурю; гребцы настаивали на возвращении, так как ветер, свободно гуляющий вдоль всей длины южной части Танганьики, вызывает волнение, опасное для их тяжелых лодок. Потом все небо очистилось от облаков, ветер тоже стих. Ярко светила полная луна, здесь при этом обычно стоит спокойная погода. Штормы чаще всего бывают в новолуние.
14 июля. Промерил глубину в темной воде напротив высокой горы Кабого: 652 ярда. При подъеме лопнул линь, и не удалось посмотреть головку гири ручного лота — песок на ней или ил. Итак, глубина 1956 футов.
Просыпающиеся ночью в страхе издают нечеловеческие вопли, к ним присоединяются все, кто спит рядом. Тому, кто закричал первым, кажется, что его схватил дикий зверь, а остальные ревут потому, что слышат чужой крик: вот что значит предельная беспомощность ужаса.
15 июля. Гребли всю ночь. Пристали к каким-то островкам, приготовили завтрак, затем продолжали плыть дальше на юг к островку Касенге. Встретились здесь с Мохамадом Богарибом, прибывшим из Тонгве и направляющимся в страну маньюэма. Переправились на материк, т. е. на западный берег озера, до которого от островка приблизительно триста ярдов, чтобы 21-го начать наше путешествие. 20-го — лунные наблюдения. Задерживаемся, чтобы заготовить продовольствие на дорогу. 22-го опять лунные наблюдения.
Сегодня сильный восточный ветер. Мимо островка Касенге проходит течение с северо-востока на юго-восток, оно несет деревья и ряску со скоростью больше одной мили в час, несмотря на то, что дует поперечный ветер к западу. Ветер, дующий вдоль озера в ту или другую сторону, поднимает уровень воды; когда тихо, вода отходит от берега обратно. Иногда ветер заставляет течение идти на юг. Около Увиры, или Виры, Танганьика суживается и теряется из виду среди гор; дальше течение образует ниспадающий в озеро Квандо водопад, который видели ваньямвези.
23 июля. Выдал отрез, который должны хранить для вождя Касенге по имени Касанга; он сейчас ушел воевать с народом Гомы.
1 августа 1869 г. Мохамад зарезал козленка как бы в жертвоприношение; перед тем как есть его, они молятся Хадраджи.
278
Готовят этого козленка самым вкусным образом, и всегда меня угощают. Я говорю арабам, что мне нравится это блюдо, но не их молитвы, и они не обижаются на мои слова.
2 августа. Сели в лодки у островка и переправились на материк; спали в роще растений с крючковатыми колючками; по соседству заросли какого-то вида черного перца, какой мы когда-то (в 1859 г.) нашли у верхушки горы Зомба, в стране манганджа; это свидетельство влажности здешнего климата.
3 августа. Шли на юг три с четвертью часа вдоль Танганьики по очень холмистой местности. При моей слабости это очень утомительно. Видели по дороге много пальм со спиральной листвой. Ночевали в деревне Лобамба.
4 августа. Родственник вождя Касанги взялся быть нашим проводником. Ожидая его, остались в деревне и поручили кузнецу ваньямвези изготовить медные шары из нескольких брусков этого металла, подаренных Сайд бин Хабибом. Пропал ягненок; все заявили, что это дело рук ваньямвези: «В Гухе народ никогда не ворует».
7 августа. Явился проводник, и мы шли на запад два с половиной часа, перешли через реку Логумбу шириной около сорока ярдов и глубиной по колено. Река быстро течет между глубоко врезанными берегами. Она берет начало в горах Кабого и течет примерно на юго-запад в Танганьику. Жители страны Гуха выращивают много дурры (Holcus sorghum) на богатой аллювиальной почве, покрывающей берега Логумбы.
8 августа. Идем на запад по светлому лесу. Местность холмистая, тропа усыпана угловатыми обломками кварца. Вдалеке видны горы.
9, 10 августа. Шли на запад в деревню вождя Мехето. Встретили группу туземцев, которые, приближаясь к нам, начали бить в барабан. Это сигнал мира. Если собираются воевать, то нападают тихо, крадучись.
Много деревьев масуко, густо осыпанных плодами, но еще неспелыми. По ночам холодно, но сухо, и люди спят, поставив только ограду в головах, однако я на каждой лагерной стоянке требую, чтобы ставили шалаш для защиты грузов, и сам в нем сплю.
После воспаления легких любой подъем, даже слабый, заставляет меня тяжело дышать. Если уклон составляет 45°, то через сто пли сто пятьдесят ярдов я останавливаюсь и стою задыхаясь.
11 августа. Пришли в деревню баруа, окруженную холмами, высотой футов в двести над равниной. Редкие деревья.
12 —13 августа. В деревнях вождя Мехето живет народ племени гуха. Задерживаемся, чтобы купить и приготовить пищу, а также потому, что многие больны.
279
16 августа. Идем на запад, на полрумба к северу, через большой лес. Вышли к Калалибебе. Убили буйвола.
17 августа. Дошли до высокой горы Голу, или Гулу. Заночевали у подошвы.
18 августа. Пересекли две речушки, впадающие в реку Мго-луйе (Мголайе). Кагойя и Мойше текут в Лобумбу.
19 августа. Достигли реки Лобумбы шириной в сорок пять ярдов, глубиной по бедро, с быстрым течением. Реки Логумба и Лобумба вытекают из гор Кабого: первая течет в Танганьику, вторая — Лобумба — переходит в Луамо. В этой реке водятся раки. Страна к востоку от Лобумбы называется Лобанда, к западу от реки — Китва.
21 августа. Вышли к реке Лоунгва, прорывшей узкое русло в красном песчанике. Глубина русла двадцать футов, а ширина у верхнего края берегов всего только три-четыре фута.
25 августа. Отдыхаем, так как все устали. Путешествие в это время года очень утомительно. Даже в 10 часов утра очень жарко, и два-три часа ходьбы утомляют даже самого сильного, тем более носильщиков. В период дождей даже пятичасовой переход пе так утомителен, как сейчас трехчасовой. Находимся на уровне Танганьики. Густые массы черного дыма, поднимающиеся от горящей травы и камышей на Лобумбе (Робумбе), заслоняют солнце, что заметно снижает температуру даже в самый знойный день. Здешние стрелы племени маньюэма очень малы и изготовляются из прочных стеблей травы, но стрелы эти отравлены. Большие стрелы для охоты на слонов и буйволов тоже отравлены.
31 августа. Держим курс на северо-запад. Идем среди сахарных пальм (Borassus flabelliformis и Hyphene), проходим через множество деревень, кишащих народом. Перешли через Кибилу, горячий источник с температурой воды около 120 ° Ф (49°С). Заночевали на реке Колоколо шириной в пять ярдов, глубиной по колено. На полдороге к ней прошли реку Канза-залу. Спросил название горы справа от нас и получил три ответа: Калоба, Чингеди и Кихомба. Вот хороший пример чрезмерного обилия названий в этой стране!
1 сентября 1869 г. Идем на запад по лесной равнине. Пересекли реку Кишилу и достигли деревень вождя Кунде. Ка-тамба — красивая речка.
Кунде — старик, лишенный понятий о достоинстве и чести: пришел к нам клянчить, но ничего пе предложил.
2 сентября. Остались па Катамбе, чтобы поохотиться на буйволов и отдохнуть, так как я все еще слаб. Застрелили молодого слона, мне дали сердце. Арабы его не едят, но хорошо приготовленное оно вкусно.
Раб из Лунды, за которого я заступился, попросив освободить его от ярма, сбежал: мы близко от страны его соотечественников
280
Прически племени гула
барна, и его спрячут. Он рассказал о своем намерении нашему проводнику и звал его идти вместе назад, на Танганьику, но проводник жаждал выдать его, чтобы получить вознаграждение.
5 сентября. Люди вождя Кунде отказались выдать бивни слона, убитого нашим охотником, уверяя, что сами убили этого слона мотыгой.
7 сентября. Идем на запад и северо-запад через леса и огромные поля маниока (касава); на этих полях встречаются трехлетние растения, корпи у них толщиной с ногу толстяка.
8 сентября. Перешли пять рек, миновали множество деревень. Страна покрыта папоротником и имбирем. Миля за милей идут поля маниока. Достигли деревни Карупгамагао.
9 сентября. Снова остановка, чтобы настрелять животных на мясо. — здесь очень много слонов и буйволов. Суахили считают, что измена жене мешает успеху охоты на слонов. Ничего плохого не может случиться с тем, кто верен своей жене и ввел себе под кожу предплечья соответствующие талисманы.
10 сентября. Идем на север и северо-запад; перешли четыре реки, миновали деревню Макала и подошли к деревням вождя Пиана-Мосинде.
12 сентября. Сбились с пути, но сейчас вернулись на свою дорогу по холмистой местности. Знойные дни, все в дыму. Прошли через несколько деревень Пиана-Мосинде, население в них огромное. На стоянке забыли саблю, ее сейчас же кто-то подобрал. Хотя взявшего проследили до его деревни, он отказался вернуть саблю; потом он случайно порезал об нее себе ногу и испугался, как бы не последовало чего-нибудь похуже. В других областях саблю отдали бы сразу. Пиана-Мосинде вышел к нам и говорил с нами очень дельно.
13 сентября. Идем к Молони (Монопи), пересекли семь речушек. Местные жители схватили трех отставших рабов, но, услышав ружейный выстрел (стреляли по цесаркам), отпустили их. Курс на север.
14 сентября. Все время то в гору, то под гору. Спускались несколько раз в глубокие долины, поросшие гигантскими деревьями. Я измерил одно дерево, оно имело двадцать футов в обхвате и шестьдесят или семьдесят футов в высоту до первых сучьев. Встречались деревья, вполне подходящие для корабельного рангоута. Многие деревья покрыты крупными лишайниками, на земле появилось множество новых растений.
15 сентября. После полуторачасового перехода покинули горы. Перед нами открылась обширная долина Мамбы, очень красивая, на значительной ее части деревья сведены. Встретили Дугумбе, люди его несли 18 000 фунтов слоновой кости, купленной очень дешево в этой новой для них области: ведь в этой стране торговцы никогда не заходили дальше Бамбарре, или владений Моэпекусса. Находимся сейчас в большой излучине 282
Луалабы; река здесь много шире, чем во владениях Мпвето, близ озера Мверу. Река Кесингве.
16 сентября. Идем в деревню вождя Касангапгази. Встретили впервые со времени выхода с берега Танганьики масличные пальмы (Elais Guineaensis). Деревья эти в деревнях явно посажены. Появилось много светло-серых попугаев с красными хвостами. От названия этой птицы — кусс происходит имя вождя Моэнекусс («Господин попугаев»), но маньюэма произносят его имя Монанхусе. По дороге видна трава со стеблями вроде камышовых толщиной не меньше полудюйма, она растет и на вершинах хребта Молони, куда мы поднялись. Долины здесь непроходимы.
17 сентября. Остановились в деревне вождя Касанги, чтобы купить пищу и дать отдохнуть носильщикам. В стране полно масличных пальм, местность очень красивая. Наши люди боятся терять из виду лагерь, когда отходят по нужде, из опасения, что их убьют маньюэма. Здесь проходит граница, за которую не переходят торговцы, направляющиеся на север: народ, среди которого мы сейчас находимся, до прошлого года убивал всякого несшего слоновый бивень, но в прошлом году Моэнемо-кайа (или Катомба) подружился с Моэнекуссом, оказывавшим покровительство его людям и вообще державшимся щедрой и разумной политики. Нас посетил новый здешний вождь — Дилонго. Его старший брат умер, и Дилонго выбрали вождем. В связи со смертью брата он не моется и очень грязен.
Вчера застрелили двух буйволов. Здешний народ татуирует тело полной луной, месяцами, звездами, крокодилами.
19 сентября. Пересекли несколько речушек шириной от трех до двенадцати ярдов и глубиной по середину голени. Гора, на которой мы устраивали стоянку, называется Сангомеламбе.
20 сентября. Поднялись на широкую гряду высоких гор, сложенных светло-серым гранитом. Наверху встречаются глубокие долины, заросшие гигантскими деревьями, в долинах бегут речки. У некоторых деревьев огромные корни, как контрфорсы, вроде мангровых растений в прибрежных болотах; корни эти отходят от ствола на высоте в шесть футов и сплющены с боков так, что толщина их составляет приблизительно три дюйма. По склонам, на которые мы взбирались, рассыпано много деревень. Одна из них была разрушена; по развалинам твердых глиняных стен и квадратной форме домов было видно, что это постройки маньюэма. Путь наш частично пролегал по гребню, но обе стороны которого были глубокие долины. Долину слева заполнял девственный лес, раненые слоны прячутся в нем. Лес тянется сплошным массивом, не видно ни кусочка земли, за исключением открытого пятна на юго-западе. Дно этой глубокой долины находилось ниже нас на 2000 футов, дальше, насколько хватал глаз, виднелись хребты с деревьями у их подножий. Справа
283
было глубокое, но узкое ущелье, а за ним горы. Наш гребень напоминал ледник: он шел, извиваясь из стороны в сторону, и привел нас к краю глубокой пропасти, пролегавшей сначала справа, потом слева. Спустившись, мы наконец вышли к деревням вождя Монанденда. В домах здесь на полках основательные запасы дров, и в каждом, во внутренней комнате, на приподнятой платформе устроена постель.
Дороги очень искусно проложены по вершинам гребней и обходят все овраги. Если бы путь для прохода через страну не пролегал так высоко, то расстояния по меньшей мере удвоились бы и сильно возросла бы утомительность переходов. Дороги эти используются, видимо, уже много веков: на вершинах гребней они заметно углубились, а в пониженных местах по обе стороны дороги выросли маленькие холмики, образовавшиеся от того, что ноги проходящих понемногу отбрасывают землю в сторону.
21 сентября. Перешли через пять или шесть речушек и миновали столько же деревень, некоторые из них сожжены или покинуты, другие населены. Множество народу сбегается посмотреть на чужестранцев. Вокруг деревень повсюду гигантские деревья. Прибыли в Бамбарре, деревню Моэнекусса.
Чистое время в пути около восьмидесяти часов, скажем, по 2х в час, итого приблизительно 160 или 140' С 3 августа по 21 сентября идем на запад. Продолжая настойчиво идти, я окреп. Итак, от западного берега Танганьики: 29°30х в. д. — 140', т. е. 2°20х = 27°10х в. д. — долгота главной деревни Моэнекусса.
Высота над уровнем моря, по наблюдениям, немного меньше, чем высота озера Танганьика.
22 сентября. Моэиекусс недавно скончался и оставил вместо себя своих двух сыновей. Старший, Моэпембаг, более толковый и во всех важных случаях выступает от имени вождя, но младший брат, Моэнемгои, — вождь, носитель власти. Они проявили признаки подозрительности, и Мохамад прибег к обряду смешивания крови. Обряд этот заключается просто в том, что на предплечье участников делают небольшие надрезы и взятую из них кровь смешивают, делая при этом заявление о дружбе. Моэпембаг сказал: «Ваши люди пе должны воровать, мы никогда не воруем», и это правда. Затем небольшое количество крови было передано от одного другому с помощью фигового листа. «Не красть пи кур, ни людей», — сказал вождь. Мохамад ответил: «Ловите вора и приводите его ко мне. Кто украдет человека — свинья». Однако воровство начали наши: какой-то раб стащил курицу. Видно у местных жителей были достаточные основания обязывать нас быть честными! Они думают, что мы пришли убивать их; мы свалились на них, будто с того света: ведь они пе получали предварительных писем, сообщаю
284
щих, кто мы такие или чего мы хотим. Мы не можем себе представить их состояние полной беспомощности: им не на что опереться, кроме своих талисманов и идолов — и то и другое лишь куски дерева. Я подобрал большого жука, повешенного перед идолом в специальном домике для идола; деревня была сожжена, по хранитель домика остался тут.
Подарил братьям, сыновьям Моэнекусса, две скатерти, четыре связки бус и нитку бус для ожерелья, они остались очень довольны.
Здесь есть дерево, которое при горении издает отвратительный запах кала; если развести в лагере хотя бы один такой костер, можно подумать, что весь лагерь загрязнен нечистотами. Я распорядился построить для меня жилище, так как деревенские хижины неудобны: у них низкие крыши и низкие двери. Строят хижины мужчины, они также помогают обрабатывать землю; на женщинах лежит обязанность заботиться о хорошем запасе дров и снабжать дом водой. Женщины носят и дрова и вообще почти все в больших корзинах, висящих за плечами, подобно эдинбургским торговкам рыбой. Вчера вечером, когда стемнело, какой-то человек долго и громко молился Мулунгу, прося дождя.
Сыновья Моэнекусса имеют гораздо меньшую власть, чем имел их отец, но стараются обращаться с чужестранцами так, как он. Все наши люди ужасно боятся маньюэма, так как о них слава людоедов. У одной женщины ребенок заполз в укромный угол хижины и стал там кушать банан; она не могла найти его и сейчас.же закричала, что ребенка похитили маньюэма, чтобы съесть его. Женщина с воплями носилась по лагерю и визжала пронзительным голосом: «Ой, маньюэма украли моего ребенка на мясо! Ой, моего ребенка съели, о-о-о!»
26—28 сентября. Девушку-рабыню из Лунды послали на продажу в уплату за слоновый бивень, по, как нам говорили еще в Лунде, маньюэма не желают иметь рабов, так как рабы обычно воры и вообще ведут себя плохо.
Небо покрылось облаками, предстоят дожди, когда солнце будет у нас над головой. Каждые три-четыре года здесь бывает эпидемия оспы, от которой умирает много народу. Хорошим талисманом для вызывания дождя считается живая обезьяна сокве. Поймали сокве, и оиа откусила у поймавшего ее кончики двух пальцев на руке п па ноге. Сокве, или горилла *, всегда пытается откусить пальцы; известны случаи, когда она побеждала молодого человека и оставляла его без кончиков пальцев па руках и ногах. Я видел гнездо обезьяны
* Ливингстон ошибся. «Сокве» па суахили значит шимпанзе. — Прим, персе.
285
сокве: жалкое сооружение, в нем не больше архитектурного искусства, чем в гнезде нашего лесного голубя.
29 сентября. Посетил горячий источник на расстоянии часа ходьбы на запад от нашего лагеря. У источника пять выходов, температура воды 150°Ф (65°С), она слегка солоновата на вкус, из земли непрерывно выходит пар. Известны землетрясения; когда они случаются, горшки стучат, куры кудахчут.
2 октября 1869 г. Застрелили носорога. Группа людей отправлена па реку Луамо закупать слоновую кость.
5 октября. Убили слона, все население отправилось за мясом. Сначала его раздавали бесплатно, по, когда выяснилось, как сильно маньюэма жаждут слоновьего мяса, за слона стали требовать шесть — восемь коз и получали такую плату.
9 октября. У маньюэма всюду существует обряд обрезания. Его совершают над молодыми людьми. Если нужно оперировать сына вождя, то сначала производят пробную операцию на рабе; некоторые периоды в году считаются для этой цели неблагоприятными, например время засухи. Установив пробной операцией подходящее время, отправляются в лес, бьют в барабаны и пируют, как и в других местах. В противоположность другим африканским народам маньюэма не стыдятся говорить об этом обряде даже в присутствии женщин.
Сегодня ко мне приходили два очень красивых молодых человека Задав мне несколько подготовительных вопросов, вроде того, где находится моя страна и т. п., они спросили, умирают ли у нас люди и куда они попадают после смерти, кто убивает их, есть ли у нас талисманы (буанга) против смерти. Я сказал им, что мы молимся великому отцу Мулунгу; он слушает нас всех. Они сочли это вполне естественным.
14 октября. Убили слона мелкой породы. Рост его до холки равнялся всего лишь пяти футам восьми дюймам. Окружность передней ноги составляла три фута девять дюймов, если эту величину удвоить, получается семь футов шесть дюймов, и, таким образом, рост этого слона отклоняется от общего правила: «удвоенная окружность передней ноги равняется росту животного». Длина сердца полтора фута, длина бивней шесть футов восемь дюймов.
15 октября. Слава богу, лихорадка слабее. Очень холодная дождливая погода.
18 октября. Наш Хассани вернулся от Моэне Кирумбо. Человек из партии Дугумбе (тоже по имени Хассани) перед уходом оттуда захватил десять коз и десять рабов, хотя к арабам было проявлено очень дружеское отношение: вот типичная тактика суахили, негров-магометан. В отместку жители убили четверых из его людей.
286
Целый полк муравьев-воинов был обращен в паническое бегство отрядом муравьев-эцптонов, называемых сируфу. Черные муравьи-воины, чунгу, стали выбегать, вынося яйца и молодняк. Они клали их на землю и убегали за другой партией. Дюжина сируфу напала на одного чупгу и убила его. Чунгу переселились на новое место. Когда белые муравьи отделяют новую колонию крылатых эмигрантов, туземцы сооружают над муравейником балдахин вроде зонтика. Как только муравьи ударяются об эту крышу, они сыплются дождем вниз и их крылья моментально отделяются от тела. Муравьи становятся беспомощными, и их сгребают в корзины, потом жарят; получается вполне приемлемая по вкусу еда.
24—25 октября. Делаем медные кольца. Они в большой цене у маньюэма. Рухнул тембе (дом) Мохамада. Постройка была начата в несчастливый день, 26-й день лунного месяца. В другой раз в этот же день внезапный поток, промчавшийся по сухому руслу реки в стране Обене, унес пятьдесят рабов. Арабы очень тщательно соблюдают счастливые и несчастливые дни.
Глава 15
1 ноября 1869 г. Отдохнув как следует, я решил отправиться на запад к Луалабе и купить каноэ для ее исследования. Мы шли курсом на запад и юго-запад по поразительно красивой гористой местности; на отрогах каждого массива лепились деревни, расположенные так из-за быстрого стока воды. Улицы в них часто направлены па восток и иа запад, чтобы яркое жаркое солнце могло быстро подбирать с них влагу. Жилые дома обычно выстроены в ряд, а дома для собраний стоят на концах улицы. Крыши домов низкие, но хорошо покрыты листьями, сходными с банановыми, но более прочными. По виду плодов похоже, что это листья какого-то вида молочая. Пучок листьев связывается в узел размером в два-три дюйма в продольном направлении; этим узлом пучок садится на стропильные ноги, изготовляемые часто из черепков пальмовых листьев, расщепленных на тонкие части. Вода быстро стекает с такой крыши, а степы из хорошо уплотненной глины защищены от непогоды. Жилища внутри чистые и удобные, до прихода арабов клопов здесь не знали: как я уже отмечал, можно узнать, куда приходили арабы, по присутствию или отсутствию этих противных паразитов; клещи, которыми заражены дома всех арабов и суахили, у маньюэма пе встречаются.
В некоторых случаях, когда часты дожди, приходящие с юго-востока, маньюэма ставят свои дома задней стеной к этому направлению и удлиняют книзу крышу, так что дождевая вода стекает, не дойдя до стены. Глинобитные стены стоят десятилетиями; люди часто возвращаются в деревни, покинутые в детстве, и надстраивают те части степ, которые оказались размытыми прошедшими дождями. Почва в стране преимущественно глинистая и подходит для строительства. У каждой хозяйки двадцать пять — тридцать глиняных горшков, подвешенных к потолку па аккуратных рамках, качающихся иа веревках. Часто таким же способом подвешиваются хорошо сплетенные корзинки и много вязанок дров.
288
5 ноября. В пути пять раз переходили через реку Луэло шириной в двадцать ярдов, текущую в густом лесу; с листьев капала вода. Жители каждой деревни отказывались провожать нас до следующей группы деревенек: «Мы воюем с ними и боимся, что нас убьют и съедят». Часто жители шли с нами пять-шесть миль по лесу, разделяющему районы, но, когда мы подходили к расчищенным участкам, обрабатываемым врагами, сопровождающие вежливо прощались, приглашая нас возвращаться обратно той же дорогой и обещая продавать нам всю пищу, какая потребуется.
Вся страна маньюэма поразительно красива. На самых высоких вершинах гор растут пальмы, и их изящно изогнутые листья красиво качаются на ветру. Леса между группами деревень, обычно простирающиеся миль на пять, неописуемо хороши. Многочисленные ползучие растения толщиной в канат висят среди гигантских деревьев, кругом множество незнакомых диких плодов, иные величиной с голову ребенка, повсюду невиданные птицы и обезьяны. Почва чрезвычайно богата, и народ, хотя деревни и разделены старинными спорами, которые никак не улаживаются, все же усиленно возделывает землю. Разводится вид маиса, плодоносящий стебель которого загибается крючком; из него устраивают живые изгороди вышиной футов в восемнадцать, вставляя промежуточные шесты. Маис разрастается, как изгородь Робинзона Крузо, и никогда не увядает. От шеста к шесту протягиваются, как веревки, ползучие растения, а початки маиса висят на них на своих согнутых крючком стеблях. Когда образуется початок, крюк загибается вокруг и листья околоплодника, свисая, создают как бы навес над находящимся внизу початком с зерном. Эти вертикальные зернохранилища образуют сплошную стену вокруг деревень. Народ здесь не скупится: они отламывают початки маиса и дают их нашим людям бесплатно.
Женщины почти голые. Они приносят под дождем на продажу тяжелые корзины с провизией и охотно меняют ее на бусы. Главная пища здесь — маниок и кукуруза. Начались первые дожди, и белые муравьи приняли их как сигнал для роения и расселения.
6, 7, 8 ноября. Проходим через много больших деревень. Встречают нас по-разному. Один вождь преподнес мне попугая, а когда я отклонил подарок, отдал его одному из моих людей. Некоторые говорили нам, чтобы мы уходили, по после уговоров позволяли переночевать. Сдержанности у них нет ни в чем, приходили люди и распахивали палкой дверь моей хижины, в то время как я отдыхал.
Хотя я готов в разумных пределах удовлетворять их любопытство, но утомительно быть жертвой непрестанного глазения. Я с трудом выдерживаю толпу, которая следует за мной, куда
10 д. Ливингстон
289
бы я ни пошел. Здесь слышали о поступках Хассани из партии Дугумбе и явно подозрительно относятся к нашим намерениям. Они говорят: «Если у вас на родине есть пища, зачем ходить так далеко и тратить бусы на покупку ее здесь?» Если отвечаешь, пользуясь тем, что здесь есть люди Мохамада: «Мы тоже хотим купить слоновую кость», то они, не зная ее ценности, считают эти слова хитростью, цель которой — ограбить их. Сегодня в разных местах было выпито много пальмового вина, и это сделало маньюэма неспособными рассуждать как следует; они, кажется, были склонны затеять драку, но после долгих разговоров все обошлось без столкновений, и мы ушли.
9 ноября. Проходили через деревни, где все были вежливы, но потом попали в другие, где опять были пальмовые деревья и пальмовое вино и, соответственно, народ был груб и враждебно настроен. Кругом величественные горы, поросшие деревьями. Видел человека с двумя большими пальцами на ноге: обычно шестым пальцем бывает мизинец.
11 ноября. Нам говорили, что маньюэма охотно покупают рабов, но имелись в виду только женщины: они берут их в жены; вообще же они предпочитают людям коз. Мохамад купил в Лунде рабов, чтобы получить у этих маньюэма слоновую кость, но расспросы здесь и в других местах сделали ясным, что здешние жители предпочитают, чтобы слоновая кость лежала неиспользованной или гнила, чем вкладывать средства в покупку рабов-мужчин, обычно преступников, по крайней мере в Лунде. Я советовал моему другу отказаться от покупки рабов, но он считал, что понимает дело лучше, а вот медь покупать не стоит. Когда мы вернулись, он признал, что я был прав.
15 ноября. Пришли в область, где рабы Дугумбе очень дурно обращались с жителями, и на нас смотрели как на людей того же племени; в результате у нас было много неприятностей. Страна полна деревень. Хассани из партии Дугумбе опутал вождя долгами, а потом отнял у него десять человек и десять коз в уплату долга. Точно так поступали голландцы в Южной Африке.
17 ноября. Обильные дожди вынудили нас остановиться в деревне вождя Муана Баланге на берегу реки Луамо. Вождь Моэрекурамбо недавно умер, и его заместитель отвел семь коз к вождям на том берегу, чтобы побудить их прийти сюда с сильным отрядом и напасть на нас в отместку за дело Хассани.
20—25 ноября. Мы сейчас всего лишь милях в десяти от слияния Луамы и Луалабы, народ здесь весь ограблен, а некоторые убиты рабами Дугумбе. Луама в этом месте имеет ширину около двухсот ярдов п глубока. Народ всюду просит вождей не пропускать нас. Особенно усердно выступали женщины, утверждая, что мы те же жестокие чужестранцы, а когда одну даму 290
в середине се горячей речи попросили поглядеть, того ли я цвета, что Дугумбе, она ответила с горьким смехом: «Ну, ты, должно быть, его отец».
Пытаться купить каноэ было бесполезно: все были нашими врагами. Уже начался период дождей, и приходится двигаться очень осторожно. Самое худшее, что сделали паши враги после тщетной попытки начать войну, состояло в следующем: они собрались в отряды, вооруженные большими копьями и громадными деревянными щитами, и выпроводили нас за пределы своих районов. Все относятся к нам благожелательно, за исключением тех, кто пострадал от арабских рабов. Мы послали на другую сторону Луамо человека купить пищу, но он почему-то впал в панику и побежал сам не зная куда. Все решили, что его убили, однако какие-то маньюэма, которых мы никогда и не видели, отыскали его, накормили и привели к нам невредимым. Я очень рад, что не было никаких столкновений. 19 декабря 1869 г. мы вернулись в Бамбарре.
20 декабря. Пока пас не было, в Бамбарре явилась целая толпа арабов из Уджиджи, жаждавших добраться до дешевой слоновой кости, слухи о которой широко распространились повсюду. У арабов было пятьдесят рупий, и они приглашали Мохамада идти с ними, но он предпочел ждать моего возвращения с запада. Сейчас мы решили идти на север: он — чтобы закупать слоновую кость, я — чтобы достигнуть Луалабы в новой точке и купить каноэ.
Везде, где первобытный лес сведен человеком, гигантские травы захватывают расчищенные места. Никакая лесная растительность не может выдержать ежегодного выжигания травы, за исключением одного вида Bauhinae; изредка выживает большое дерево, дающее новые ростки под выгоревшим местом. Попугаи вьют на нем гнезда, а люди делают плетеную лестницу высотой в полтораста футов, обвязывая вокруг ствола в виде ступеней ползучие растения (бипайоба) с интервалом около четырех футов. Вблизи слияния Луамы с Луалабой жители сооружают на деревьях этого вида хижинки для защиты от вражеских стрел.
21 декабря. Крепкая толстая трава на расчищенных от леса участках высыхает до корней, т. е. до поверхности земли, и огонь не причиняет ей вреда. Хотя некоторые старые толстые великаны при пожарах выживают, но все ползучие растения погибают; и тогда жители приносят другие из лесу и размещают их вокруг посадок на манер проволочных изгородей, чтобы защитить посевы от диких животных. Шесты этих растительных заграждений часто пускают корни, как и шесты решеток для маиса.
22 , 23, 24 декабря. Мохамад подарил нам козу для рождественского обеда. Я заказал кузнецам маньюэма изготовить из
10
291
моей меди браслеты: они сейчас очень ценятся и совсем вытеснили уже немодные железные браслеты.
25 декабря. Меня сильно лихорадит, лежал весь день. Сейчас мы идем, так как я установил, что самое лучшее средство против лихорадки — быть в движении, однако у меня нет никаких лекарств. Прошли через перевал горы Киньима к северо-западу от владений Моэнекусса по очень скользкой лесной дороге и разбили лагерь на берегу речки Лулва.
28 декабря. Идем в деревню вождя Монангои близ реки Луамо; здесь ее ширина сто пятьдесят ярдов или более и она глубока. Мимо прошел негр, несший завернутый в лист человеческий палец; он должен был послужить для колдовства и принадлежал человеку, убитому из мести. Арабы сочли это явным доказательством каннибализма, я, однако, в этом сомневаюсь.
29 , 30 и 31 декабря. Сильные дожди. Луамо к северу отсюда называется Луассе. Переправились на каноэ.
1 января 1870 г. Да поможет мне всемогущий закончить мою работу и вернуться через земли басанго до конца этого года. Я благодарен ему за все милости прошлого года.
Идем прямо на север. По правую руку по слегка волнистой местности течет Луассе, слева округлые горы во владениях Мбонго.
2 января. Отдыхали день в деревне вождя Мбонго; народ здесь честный.
3 января. Достигли деревни на краю большого леса. Жители были возбуждены и страшно шумели, но вели себя воспитанно; они бежали рядом с нами вдоль дороги, кричали и оживленно разговаривали друг с другом о нас. В одной деревне, где мы остановились спросить дорогу, на улице стояла молодая пара, очень нежно обняв друг друга; никто не отпускал на их счет шуток и не насмехался над ними. Шли по лесу пять часов, перешли три речки и много луж стоячей воды, которую солнце не может испарить немногими проникающими сюда лучами.
Видели несколько громадных ловушек для слонов. Сделаны они следующим образом: в тяжелом бревне длиной футов в двадцать па одном конце делают отверстие, через которое пропускают лиану, которая держит бревно на весу. На нижнем конце бревна сбоку вырезают паз и прочно закрепляют в нем деревянное копье шириной дюйма в два, толщиной в полтора и длиной около четырех футов. На земле устанавливается спусковая щеколда; когда животное коснется ее ногой, бревно ударяет его по телу и своим большим весом вгоняет в него копье и убивает его. Я видел случайно упавшее копье, оно вошло в плотную глину на два фута.
4 января. Жители деревни, мимо которых мы проходили, держались вежливо, но как шумливые дети: все разговаривали и глазели. Когда вас окружают триста или четыреста человек, 292
некоторым людям, не привыкшим к поведению нецивилизованного народа, кажется, что сейчас начнется драка; а они, бедняги, и пе думают о нападении, если мы сами пе начнем первыми. Многие из людей Мохамада страшно боялись, что их убьют и съедят; один из них, ходивший на поиски слоновой кости, потерял из виду своих спутников; они видели, как он бежал изо всех сил к лесу, через который пет тропинок. Его искали несколько дней и отчаялись найти, считая, что он убит, пал жертвой каннибалов маньюэма. На седьмой день, после того как он убежал, потеряв голову, его привел в лагерь вождь какой-то деревни, который нашел его заблудившимся в лесу, накормил, приютил и вернул к своим.
Здешние женщины заплетают волосы позади корзиночкой; сначала они плетут длинную косу, затем навивают ее на что-нибудь, пока не получится узел длиной в восемь — десять дюймов, выступающий на затылке.
5 ,6 и? января. Вымокание на дожде и в траве, нависающей над нашей тропой, а также плохая вода вызвала появление холерных симптомов. Опиум, полученный от Мохамада, не приостановил этих явлений; у Мохамада ревматизм. Заподозрив, что причина холерины — вода, я распорядился кипятить всю потребляемую воду, и эта мера оказалась действенной, но я сильно похудел, как и многие из нашей партии.
Идем почти прямо на север по диким местам, проходим также через многие деревни, пересекаем речки. Тропа часто оказывается заросшей буйной растительностью, и тогда мы идем по речке, так как это единственный возможный путь. Преимущество его еще и в том, что пе остается следов, по которым может идти враг. Здесь вообще всегда ставят себе целью затруднить, как только можно, подход к человеческому жилью. Даже изгороди вокруг деревень разрастаются и превращаются в живое ограждение, которое вдобавок покрывается массой растений широколистного вида тыквы, так что снаружи не видно ни кусочка изгороди.
11 января. Жители вежливы, но орут от возбуждения, хотя никогда раньше не видели чужестранцев. Приходящие издалека посмотреть на нас несут в руках большие деревянные щиты. Мужчины часто красивые и высокие, но женщины менее интересные, чем в Бамбарре.
12 января. Переправились через Лолинде шириной в тридцать пять ярдов, глубиной по колено, она впадает далеко отсюда в Луамо, вода теплая (13-е). Проходит через горы Чиму-немуне. Встречаются альбиносы, много частично пораженных проказой и сифилитиков. Как тяжело путешествовать в период Дождей!
14 января. Пальма муабе захватила широкую долину; черенки ее листьев толщиной с руку сильного мужчины и длиной
293
в двадцать футов осыпались и загородили все проходы, за исключением тропинки, протоптанной и превращенной в месиво ногами буйволов и слонов. Здесь нога иной раз проваливается по бедро в яму, оставленную ногой слона, и это очень неприятно. Три часа ходьбы по такому болоту выматывает самых сильных; посередине троны протекал коричневый ручей глубиной по пояс, он немного смыл с нас липкую грязь. Наша тропа прошла через реку, покрытую тикатпкой, — это живой растительный мост из особого вида травы с блестящими листьями; эти растения сплетаются в своего рода циновку, способную выдержать вес человека, но при каждом шаге она прогибается на фут или на пятнадцать дюймов. В нескольких дырах среди тикатики, мимо которых мы прошли, шестифутовая палка не доставала до дна. Лотос (или священная лилия), растущий почти во всех мелких водах этой страны, иногда застилает своими широкими листьями такие мосты, и невнимательному наблюдателю может показаться, что мост образован лотосом, но действительный материал — упомянутая выше трава. Здесь ее называют кинтефветефве, на озере Виктория — тикатика.
15 января. Холероподобный понос начался снова и держался, пока не стали кипятить всю употребляемую воду. От слабости я слег и лежал на стоянке около горы Чанза.
20 и 21 января. Все слабы и продолжают болеть, так как мы очень часто вымокаем. Страдают все наши люди; они говорят, что никогда не придут сюда снова. В речке Маньянго хорошая пресная вода, но всю страну душит роскошная растительность.
27 , 29 и 30 января. Отдыхаю от болезни на стоянке. Местность неописуема: вся покрыта джунглями буйной травы, округлые горы красивы. Только слон может проходить здесь, это его земля. Диаметр стеблей — от полудюйма до полутора дюймов, камыш опутывает ноги, а листья растирают лицо и глаза. Из-за этой травы для мегатериев обычно ничего не видно; вид открывается, только когда выходим на склон, ведущий в долину, или к руслу реки.
Пришли в деревню, окруженную большими участками кукурузы, бананов, земляных орехов и маниока, но жители сказали нам: «Идите дальше, в следующую деревню», что значит: «Не хотим, чтобы вы были здесь». Основная часть людей Мохамада была впереди нас мили на три, по я был так слаб, что сел в ближайшей деревеньке и попросил отвести мне хижину, чтобы отдохнуть. Женщина с проказой на руках уступила мне свою хорошую чистенькую хижину; начался сильный дождь. Женщина сама без просьб сварила сладкие клецки из молодой толченой кукурузы, так как она, по ее словам, заметила, что я голоден. Я был страшно слаб после поноса; она, видя, что я не ем (так как боялся проказы), стала ласково меня уговаривать: «Ешь, ты ослабел просто от голода, это тебя подкрепит». Я спрятал 294
клецки так, чтобы она не видела, и благословил ее материнскую доброту.
Я уже раньше пришел к выводу, что мне не следует дальше рисковать идти под дождем при моей нынешней слабости, так как в результате может начаться что-нибудь похуже, как в Ма-рунгу или на Льембе.
Полчище арабов, которое, как я упоминал, прошло через Бамбарре, теперь находится где-то поблизости. Невозможно узнать от маньюэма, где протекает Луалаба.
Идя на север, 1 февраля мы встретили часть этого полчища, из людей Катомбы, пли Моэпемокайя; они сообщили, что начальник их хотел бы получить рекомендацию относительно переправы через Луалабу и дальнейшего пути. Он полагает, что Луалаба впереди, в семи днях пути от него и в двенадцати от нас. Это загадка, так как получается, что река течет на северо-запад и на низком уровне; может быть, это Бахр-Газаль Пете-рика. Не мог определить широту.
2 февраля 1870 г. Собираюсь перейти через реку и купить каноэ для исследований, так как силы мои восстанавливаются. Но сейчас мы взбираемся на крутые горы Бипинанго и поворачиваем на юго-запад, чтобы встретиться с Катомбо и посоветоваться с ним. Он лучше всех знает эту страну; его люди рассыпались сейчас повсюду в поисках слоновой кости; но общество их не доставляет мне удовольствия.
3 февраля. Попали под проливной дождь; я так измучен, что был вынужден усесться под зонтом и просидел час, пытаясь сохранить тело сухим. Пока я сидел под дождем, маленькая древесная лягушка длиной с полдюйма вспрыгнула на лист травы и запела так же громко, как поют многие птицы, и очень приятно; удивительно было слышать столь громкую музыку, производимую таким маленьким музыкантом. Чувствуя слабость, выпил немного дождевой воды — на тропинке она теперь доходит до середины голени. Прошел ярдов сто по пояс в жидкой грязи в середине течения; на тропе полно ям от слоновых ног; тропа идет среди камышеподобной травы, часто спутанной, заставляющей спотыкаться. Как только добрался до своей хижины в деревне, снял одежду, ночью у костра она почти высохла. Растер также ноги пальмовым маслом, а утром восхитительно позавтракал: ел козье кислое молоко и кашу.
5 февраля. То, что я вымок, тяжело отозвалось на мне; все повторилось после перехода через речку Мулупкулу и когда мы прошли через много деревень. В самый сильный ливень я лежал на громадном валуне под пальмой муабе и спал. Семь дней шли на юг в Мамохелу, лагерь Катомбы. Совершенно разбит и измучен. 7 февраля 1870 г. перешел на зимние квартиры.
7 февраля. Здесь был лагерь начальника полчпща, направлявшегося за слоновой костью. Катомба — так называют Моэпе-
295
мокайю — весь был сама любезность. Мы находились далеко от его компаньонов из Уджиджи, и он, видимо, следовал своим природным склонностям, не опасаясь других работорговцев, которые все ненавидят самый мой вид, так как я для них шпион, следящий за их делами. Отдых, кров, кипячение всей потребляемой воды и прежде всего новый вид картофеля, называемый ньюмбо, славящийся среди африканцев как нища, восстанавливающая силы, вскоре поставила меня на ноги. Ка-томба щедро снабжает мепя ныомбо. Если не считать лекарственного привкуса, от которого я избавляюсь, кипятя этот овощ два раза, он пе хуже английского картофеля.
11 февраля. Прежде всего было сделано предложение отправиться на северо-запад, на Луалабу, чтобы приобрести Holcus sorghum, т. е. муку из дурры; по мнению арабов, она лишь немного хуже пшеничной, «согревающая пища», тогда как кукурузная мука, которой мы вынуждены пользоваться, «холодная», или «охлаждающая».
13 февраля. Я слишком болен, чтобы ходить по пояс в грязи. Поэтому я не пошел с Мохамадом (он тоже сильно страдает), и он отправился один на поиски слоновой кости. Как я уже писал, кров и ньюмбо оказали на меня благотворное действие.
22 февраля. Ваньямвези видели водопады между Вирой и озером Бейкера. Это подтверждает мое предположение, что Луалаба находится на более низком уровне, чем Танганьика. Бин Хабиб ходил сражаться с батуси, но они оказались слишком сильными, и он повернул обратно.
1 марта 1870 г. Сегодня впервые посетил своих арабских друзей в лагере. Здесь владения Касесы, лагерь расположен между двумя полноводными речками, место это называется Ма-мохела. В двух милях к северу от него стоит гора Бомбола, а на таком же расстоянии к северо-востоку — гора Болункела. Все, что нужно для лагеря, — дрова, вода, трава — здесь в изобилии, и маньюэма ежедневно приносят в большом количестве провизию; за козу дают сорок больших корзин кукурузы; куры, бананы и ньюмбо дешевы.
25 марта. Обычным средством обмена служат железные браслеты, грубые бусы и раковины каури. За один медный браслет дают три большие курицы и три с половиной корзины кукурузы. Одна корзина высотой в три фута составляет полный груз женщины, а они здесь очень сильные.
Вачиогоне представляют собой особое племя, рассеянное среди маарабо, или суахили, но племя это сохраняет свою индивидуальность как отдельный народ.
Рыба мамба имеет грудь и кормит молоком, опа издает крики, мясо ее очень белое; это пе крокодил, хотя и его называют этим именем, это, вероятно, дюгонь или «Peixe mulher»
296
португальцев (?). В этой сырой стране на поверхности земли встречаются взрослые пиявки.
Вернулась часть людей Катомбы с сорока тремя бивнями. На севере водится животное с короткими рогами и рыжеватой шкурой. Арабы его не знают (?).
Джозеф, араб из Омана, говорит, что самум в Шаме (Йемене?) хуже, чем в Омане. Он дует в течение трех-четырех часов. Против дурных последствий самума лекарством служит сливочное масло, поедаемое в большом количестве, им также смазывают тело. В Омане, пока дует этот ветер, голову, тело и ноги накрывают мокрой тканью.
1 мая 1870 г. Убили слона, у которого было три бивня — все три хороших размеров.
Продолжаются дожди. Грязь и болота па глинистой почве страны маньюэма слишком страшны, чтобы пытаться двигаться.
24 мая. Послал в Бамбарре людей за тканями и бусами, которые я там оставил. Пришла с севера группа людей Тани; они рассказали, что убили сорок человек маньюэма, а потеряли сами четверых, сожгли при этом девять деревень; и все это из-за того, что какой-то человек пытался украсть одну нитку бус!
Июнь 1870 г. Мохамад бин Нассур и люди Акилы принесли с севера сто шестнадцать бивней; там, говорят, народ добр и услужлив. У начальника партии Акилы на ноге большая глубокая язва — от грязи. Когда его люди были здесь, Касеса нанял их за десять коз и один бивень отомстить за убийство старшего брата в международной войне. Они отправились и захватили добычу — тридцать одного пленного и шестьдесят коз, убили около сорока маньюэма; у нападавших был убит один раб и двое тяжело ранены. Ягуд, из людей Тани, который руководил другим походом, где тоже убили сорок человек, хвастал при мне своими успехами. Я сказал: «Вас послали торговать, а пе убивать». Он ответил: «Нас посылают убивать». Бин Нассур сказал: «Англичане постоянно убивают». Я ответил: «Да, но только охотников на рабов, совершающих такие деяния, как вчерашнее». Многие племена присылают арабам крупные подарки, чтобы отвратить от себя нападения, подносили и бивни.
Дожди продолжаются и в июле. Выпало пятьдесят восемь дюймов осадков.
26 июня. Люди мои изменили мне. Итак, я выступил на северо-запад, на Луалабу только с тремя помощниками: Суси, Чумой и Гарднером. Число речек, через которые приходится переходить, поразительно велико. Около каждой на протяжении примерно сорока ярдов дорога ногами пешеходов превращена в липкую грязь. За один день переправились через четырнадцать речек, некоторые глубиной по бедро. Большая часть из
297
них впадает в реку Лию, через которую мы перешли, а она в свою очередь течет в Луалабу. Прошли множество деревень, так как все тропы ведут через населенные пункты. Многие жители подносили нам бананы и казались удивленными, когда я в ответ дарил какую-нибудь мелочь. Один человек побежал за мной, чтобы дать мне сахарного тростнику: я платил за ночлег, арабы здесь никогда за это не платят.
28 июня. На некоторых участках пути мы видели миллионы муравьев-эцитонов. В этой части континента они, видимо, менее свирепы, чем те, которых я наблюдал на западе.
29 июня. В одной деревне музыканты, игравшие на тыквах с дырочками, на манер флейт, пытались доставить мне удовольствие усердным исполнением, такт они отбивали на барабанах.
30 июня. Прошли через девять деревень, сожженных из-за одной нитки бус, и заночевали в деревне вождя Малолы.
Июль 1870 г. В то время как я спокойно спал здесь, арабы-торговцы ночевали в деревне вождя Насангва. Среди ночи одного из них пригвоздили к земле копьем. Несомненно, это была месть за родственников, убитых в числе сорока упомянутых выше жителей. Остальные арабы хотят начать грязную бойню.
Когда я подошел и спросил вождя, не знает ли он, кто убийца, он ответил, что может только предполагать, кто именно убил. В глазах арабов-полукровок и их рабов я читал: «Смерть всем маньюэма!» К счастью, раньше, чем они решили дело на свой лад, я встретил Мохамада Богариба, возвращавшегося от Касонги, и он присоединился ко мне в попытке сохранить мир; торговцы ушли, но сообщили моим людям, что они терпеть не могут, когда шпионят, как я, за их поступками. Кое-кому из них, разговаривавшим со мнорт вежливо, я сказал, что слоновая кость, добытая кровопролитием, нечиста — «несчастливая», как у них говорится; я советовал им: «Друзья, не проливайте человеческой крови. Эта вина пе смывается водой». Они ушли, но впоследствии этот кровожадный отряд добыл только полтора бивня, тогда как другой, избегавший стрельбы по людям, набрал пятьдесят четыре!
От людей Мохамада узнал, что Луалаба течет на запад-юго-запад, образуя другую большую луку; они прошли далеко на север, но не видели реки. Местность очень трудная для ходьбы из-за лесов и обилия воды. Деревья, падающие поперек тропы, образуют здесь стенки высотой по грудь, и через них приходится карабкаться. Вода в реках доходит до груди пли по горло, грязь ужасающая, а деревни отстоят одна от другой на восемь — десять миль.
Солнце можно видеть только на расчищенных местах вокруг деревень. Впервые в жизни ноги отказались служить мне, и сейчас, имея только трех помощников, я поступил бы неразум-
298
Чума и Суси
но, продолжая идти в том же иаправлении. Разъедающие болезненные язвы на обеих ногах не заживают, как раньше, когда я растирал их при тяжелой ходьбе. 22 июля я заковылял назад, в Бамбарре.
Я просил Рамадана делать заметки, когда он будет идти лесом; его сведения были обескураживающими, и я был рад, что не пошел дальше. В одном месте, где извилистая река разлилась, они шли по воде пять часов. Впереди на маленьком каноэ плыл человек, промерявший дно, не слишком ли тут глубоко для них; вода была по грудь, иногда доходила до подбородка. Хассани упал в яму и сильно ушибся.
Население держит коз и овец и любит их, как своих детей.
6 июля. Вернулся в Мамохелу. Арабы дружески встретили меня, все одобрили мое решение вернуться назад. Катомба дал мне вдоволь провизии на всю дорогу до Бамбарре. Перед приходом сюда Мохамад совершил форсированный переход; люди Моэнемокайя вышли навстречу нам пьяные. Арабы напали на них, и они убежали.
23 июля. Растертые места па ногах превратились в болезненные разъедающие язвы, и я слег. Когда ставлю ногу на землю, из язв вытекает окрашенная кровью сукровица; такое же истечение повторяется каждую ночь и сопровождается значительной болью, мешающей уснуть. Стоны рабов, мучимых язвами, стали привычными ночными звуками лагеря. Язвы эти разъедают все: мускулы, сухожилия, кости — и делают несчастных навсегда хромыми или убивают их совсем. Лекарства очень слабо действуют на такие раны. Арабы приготовляют мазь из пчелиного воска с сернокислой медью; мазь накладывают в горячем виде и затем забинтовывают больное место, это как бы поддерживает больное место, но необходимость выпускать сукровицу делает лечение болезненным. У меня три язвы — и никаких лекарств. Применяемый неграми для поддержки способ — накладывание жесткого листа или тыквенной корки — очень раздражает больное место; язвы продолжают разъедать ноги и увеличиваются, что бы я ни делал, а с увеличением язвы усиливается боль.
2 августа. В полночь было затмение луны. Мусульмане громко взывали к Моисею. Очень холодно.
17 августа. Недавно пришел Мопапьембе (это вождь, которого ходил наказывать Мохамад Богариб) и привел двух коз. Одну он отдал Мохамаду, а другую — Моэнекуссову сыну и признал, что убил в Линамо одиннадцать человек, кроме тех, что были убиты в деревнях к юго-востоку отсюда, когда мы ушли. Стало известно, что брат старика Моэнекусса — Капда-хара, деревня которого находится неподалеку, убил трех женщин и ребенка; из Касангангайе пришел туда торговец, его тоже убили без всякого повода, только чтобы съесть. Мохамад 300
приказал старику Кандахара привести десять коз и отправить их в Касангангайе в уплату за убитого.
Говорят, что голова Моэнекусса хранится в его доме в горшке, и ей с серьезным видом сообщают о всех общественных делах, как будто дух вождя обитает в горшке. Тело вождя было съедено, мясо с головы тоже сняли и съели. Голова отца Моэнекусса будто бы тоже хранится в горшке. Все сказанное здесь о мертвых относится только к Бамбарре. В других районах наличие могил доказывает, что там практикуется обычай погребения, но здесь могил не видно. Одни говорят, что и здесь мертвых хоронят, другие отрицают это. В стране метамба, близ Луалабы, ссора с женой часто кончается тем, что муж ее убивает и съедает ее сердце, смешав его с громадным количеством козьего мяса, но это носит характер волшебного обряда. В иных местах отрезают пальцы в качестве талисманов, но только в Бамбарре в основе каннибализма лежит извращение вкуса.
Бамбарре, 18 августа. Узнал от Джосута и Моэненьембе, бывавших в Катанге и за ней, что к северо-северо-востоку от медных рудников, в двенадцати днях пути от них, есть большое озеро, называемое Чибунго. В семи днях пути к западу от Катанги течет другая Луалаба, разделяющая страны Руа и Лонда. Река эта очень большая, и поскольку Луфира впадает в Чибунго, то, вероятно, озеро образуется Западной Луалабой и Лу-фирой. Западная Луалаба и Луфира берут начало от источников к югу от Катанги, в трех или четырех днях пути от нее. Истоки рек Луамбаи и Лунгп отстоят всего миль на десять от истоков Западной Луалабы и Луфиры; между ними возвышается самая замечательная в Африке гора. Будь это место в Армении, оно бы точно подошло под приведенное в книге Бытия описание райского сада, Эдема, с его четырьмя реками — Гихопом, Писоном, Хиддекелем и Евфратом. Возможно, это место породило историю, рассказанную Геродоту жрецом храма Минервы в Сансе, о двух горах — Крофи и Мофи. «На полдороге между ними, — говорит Геродот, — находятся источники Нила, глубину которых невозможно измерить. Половина воды из них течет па север, в Египет, другая половина — на юг, в Эфиопию».
Четыре источника, столь близких друг к другу, должны, естественно, вызвать предположение о едином их происхождении. Не нужно большой фантазии, чтобы возникло представление, будто половина воды течет в Нил, а другая половина — в Замбези, если принять во внимание, что посетивший источники не чувствовал бы себя обязанным объяснить, как пропсхо Дит это разделение воды. Он мог бы только установить факт, Что воды истекают из одной точки и, разделившись, текут на север и на юг. Конические вершины горы, видимо, выдуманы, так же как и названия их.
301
Раб, купленный па Восточной Луалабе, пришел туда от Западной Луалабы за двенадцать дней. Может быть, эти две Луалабы образуют петлю, описанную Птолемеем, а верхнее и нижнее озеро Танганьика составляют третье, образующее Нил, течение.
Все, что я могу делать, — это терпеливо ждать. Болезненные язвы приковали меня; продолжается дезертирство слуг, как в июне, но все к лучшему, все зависит от провидения, не от меня.
Водораздел тянется с запада на восток на 700—800 миль, т. е. от 22 или 23° до 34 или 35° в. д. Частично он состоит из громадных губок. В других местах бесчисленные ручьи сливаются в речки; речки в свою очередь сливаются в реки: Луфира, например, образуется из девяти речек, Лекульва — тоже из девяти.
Я немножко благодарен старику Нилу за то, что он так спрятал свои истоки — все «теоретики-открыватели» остались ни с чем. Всем действительным исследователям я искренне сочувствую и лишь с сожалением должен неодобрительно говорить о мнениях, высказанных моими предшественниками. Сделанное Грантом и Спиком составляет часть истории этой области; поскольку они так категорически утверждали, что открыли источники Нила, необходимо, по-видимому, раз я выступаю с аналогичным утверждением, объяснить — надеюсь, не обижая их, — в чем состоит их ошибка. Возможно, еще будет доказано, что и моя точка зрения ошибочна, но сейчас я не могу себе представить, как это удастся сделать. Когда Спик в 1858 г. открыл озеро Виктория, он сразу заключил, что оно — источник вод Нила. После этого вся его работа состояла в следовании принятой заранее точке зрения. Как только он и Грант обращались к озеру Виктория, они поворачивались спиной к источникам Нила, каждый шаг их великолепных достижений при следовании по течению реки удалял их все более и более от ее истока. Когда стало отчетливо видно, что маленькая река, вытекающая из Виктории, хотя они и назвали ее Белым Нилом, не может объяснить происхождение великой реки, им следовало отправиться на запад, где они нашли бы питающие ее источники (например, Луалабу), с которыми Белый Нил не выдерживает никакого сравнения. Если принять ширину их Белого Нила в восемьдесят — девяносто или, скажем, в сто ярдов, то Луалаба далеко к югу от точки их отправления имеет в среднем ширину от 4000 до 6000 ярдов и всюду глубока.
Если принять во внимание, что прошло более шестнадцати столетий с того времени, как Птолемей изложил результаты ранних исследователей, а императоры, короли, философы—короче, все великие люди древности стремились узнать, где источники, из которых вытекает прославленная река, и стремились тщетно, то покажется несколько странным, что за исследо-302
ванне взялся и другой пол. Мадам Тинно поднялась по течению реки дальше, чем посланные императором Нероном центурионы, и проявила при этом неукротимую смелость, делающую честь ее народу. Мне ничего неизвестно о пей, кроме того, что печаталось в газетах, ио, рассматривая ее исследования и то, что сделано миссис Бейкер, приходишь к выводу, что прошло бы немного времени и лавры современного вторичного открытия истоков Нила были бы завоеваны женщинами. В 1841 г. Египетская экспедиция под началом Д’Арно и Сабатье достигла северной широты 4°42' Это было значительно большее продвижение вглубь, чем достигнутое Липантом в 1827 г. (13°30z с. ш.) и даже чем в исследованиях Жомара (?), но Египетская экспедиция повернула назад, не дойдя почти тысячи миль до источников.
24 августа. Вчера убили четыре сокве, или гориллы *. Большой пожар подожженной травы заставил их выйти из обычного места обитания. Когда они вышли на равнину, их убили копьями. Сокве часто ходят на задних лапах, но кладут руку на голову, как бы стараясь придать устойчивость корпусу. В этом виде сокве непривлекательны. Самая сентиментальная девица не решилась бы назвать животное милым, но нашла бы в нем кривоногого, толстопузого, гнусного урода, без капли джентльменства во внешности. Многие животные, особенно антилопы, грациозны, и на них, когда они стоят спокойно или движутся, приятно смотреть, но сокве, особенно крупная, вполне может позировать для портрета черта.
Отвратительная животная внешность сокве отбивает у меня охоту есть. Светло-желтое лицо обезьяны обрамляют некрасивые бакенбарды и слабое подобие бороды; неприятно низкий лоб с высоко посаженными по бокам ушами заставляет сильно выступать большой собачий рот; зубы несколько напоминают человеческие, но сильно развитые клыки указывают на то, что это зубы животного. Руки, или, вернее, пальцы, похожи на человеческие. Мясо пог желтое, и жадность, с какой маньюэма поедают его, оставляет впечатление, что употребление сокве в пищу было первой ступенью на пути к каннибализму; маньюэма говорят, что мясо сокве восхитительно. О сокве рассказывают, что они чрезвычайно смышлены, успешно выслеживают мужчин и женщин, запятых работой, крадут у них детей и забираются с ними на деревья. Очевидно, сокве забавляется, видя негритенка у себя на руках, но она спускается с дерева, если соблазнить ее гроздью бананов. Подбирая ее, сокве бросает ребенка; маленькая сокве в такой ситуации сама держалась бы
♦ По всей вероятности, сокве совершенно новый вид шимпанзе, но не горилла. Ни Суси, ни Чума не узнали в чучеле гориллы, имеющемся в Британском музее, обезьяну сокве страны маньюэма. — Прим, ред. англ, издания.
303
за взрослую обезьяну, прячась у нее под мышкой. Одни местный житель вырезывал соты с медом из дупла, при этом оп был гол; внезапно появилась сокве и схватила его, но потом отпустила. Другой человек охотился и, пытаясь заколоть сокве, промахнулся; обезьяна схватила копье, сломала его и стала бороться с человеком; он крикнул своим товарищам: «Меня поймала сокве!» Сокве откусила у него кончики пальцев и убежала невредимая. Оба эти человека и сейчас живут в Бамбарре.
Сокве настолько хитра и обладает таким острым зрением, что подкрасться к ней спереди незамеченным невозможно. Поэтому если ее и удается застрелить, то всегда сзади. Если сокве окружают люди с сетями, то обычно ее убивают копьем тоже со спины. Вообще же это животное не опасно: оно ничто по сравнению с леопардом или львом; скорее оно похоже на невооруженного человека, ему и в голову не приходит воспользоваться своими длинными и страшными клыками. Множество сокве приходят из леса, приближаясь к лагерю на сто ярдов; мы бы не знали об этом, если бы они не подавали голос, как гончие собаки. Однажды сокве подкралась к человеку, вскапывавшему землю мотыгой и схватила его. Он заорал, но сокве бормотала и скалила зубы, потом оставила его, как будто все это была игра. Если сокве подхватит ребенка, то часто причиняет ему боль, так как щиплет и царапает его, потом бросает на землю.
Бывает, что сокве убивает леопарда: схватив обе его передние лапы, она кусает их, лишая зверя способности действовать; потом сокве влезает на дерево, стонет, зализывая раны, и, бывает, поправляется, а леопард умирает; случается, что умирают и сокве и леопард. Лев сразу убивает сокве, но не ест ее. Сокве пе ест мяса, любимая ее еда — мелкие бананы, но кукурузу она не любит. Пища сокве состоит из диких фруктов, которые растут здесь в изобилии. Один из них, стафенс, или — на языке маньюэма — мамва, похож на большой кусок вымоченного в воде хлеба, чуть-чуть сладкий, почти безвкусный. Иногда сокве производит на свет двойню. Охотники Мохамада видели очень крупную сокве, чистившую свои ногти; люди попытались подкрасться к обезьяне, но она исчезла. Некоторые маньюэма считают, что похороненные ими покойники встают из могил в образе сокве; у одной убитой сокве были будто бы дырочки в ушах, какие делают себе люди. Сокве очень сильны, они боятся ружей, но не копий. Они никогда не хватают женщин.
Собравшись вместе, сокве издают звуки, напоминающие барабанный бой; говорят, что они барабанят по дуплистым деревьям; затем сокве разражаются громкими криками, которым удачно подражает примитивная музыка местных жителей. Если у человека нет копья, сокве спокойно уходит, но если ее 304
ранить, она хватает нападающего за кисть руки, откусывает пальцы, выплевывает их, бьет свою жертву по щекам и кусает его, не прокусывая кожу насквозь. Опа вырывает копье (но никогда им не пользуется), затем, сорвав несколько листьев, запихивает их в рану, чтобы остановить кровь; сокве избегает встречи с вооруженным человеком. Она видит, что женщины не причиняют ей вреда, и никогда не обижает их; на мужчину без копья сокве почти никогда нс нападает. Сокве бьют по дуплистым деревьям руками, как по барабанам, и кричат, как бы распевая под отбиваемый такт. Заслышав это, люди идут к сокве, но сокве никогда не приближаются к людям с враждебными намерениями. Маньюэма говорят: «Сокве — человек, и совсем неплохой».
Сокве живут общинами, приблизительно по десять; у каждой обезьяны-самца своя самка. Чужую обезьяну, из другой группы, отгоняют громкими криками и кулаками. Если какой-нибудь самец попытается схватить самку другого, его тут же ловят и все вместе бьют и кусают. Самец часто носит на руках маленького, особенно при переходе с одного участка леса на другой через открытую лужайку. Потом он отдает детеныша матери.
Я переговорил со своим другом Мохамадом, п он предложил пойти со мной осмотреть Луалабу, начиная от Луамо, но я объяснил ему, что простого осмотра и промера глубин недостаточно: я должен проследить, куда впадает река. Для этого потребуется взять у него людей, чтобы заменить моих дезертиров и, следовательно, оторвать их от закупки слоновой кости, а торговля слоновой костью сейчас равносильна добыче золота. Я должен поэтому возместить потери. Я предложил ему 2000 рупий и ружье стоимостью в 700 рупий, т. е. всего 2700 рупий, или 270 фунтов. Он согласился, и, если он даст мне возможность закончить исследование за один поход вниз по Луа-лабе и потом до Западной Луалабы, это будет громадной помощью с его стороны.
Жестокое воспаление легких в Марунге, холерина в стране маньюэма, а сейчас болезненные язвы — все это сигналы, предупреждающие меня, что я должен прекратить исследования, пока жив. Люди Мохамада направились из деревни вождя Ка-сонги на север, восток и запад. Опп сделают шестнадцать переходов на север, десять на запад и по четыре на восток и юго-восток. Средняя продолжительность перехода шесть с половиной часов, т. е. 12х; это составит около 200/ па северо-запад. Считая, что деревня Касонги находится на 4° ю. ш., они могут Достигнуть 1 или 2° ю. ш. Сейчас они добрались до страны ба-легга и повернули назад. Все время они шли густым лесом, солнце видели только в деревнях, а расстояния между деревнями уж очень велики. Жители деревень очень любят овец, ко
305
торых они называют пгомбо (т. е. быками); слоновьи бивни ин для чего не применяются. Люди Мохамада отправились на место, где был когда-то убит слон, и принесли бивни, прогнившие и погрызанные дере (?) — это грызун, вероятно Aulocauda-tus Swinderianus. Им пришлось переправляться через три большие реки по грудь и даже по подбородок в воде; по одной реке они шли пять часов; впереди в маленьком каноэ плыл человек, промерявший дно, чтобы знать, есть ли брод. В лесу много воды, грязь.
После таких сообщений я рад, что не пошел с ними: я ничего бы не увидел, а только измучился бы от усталости и грязи. Люди Мохамада сказали мне, что вода в реке Метунда черная; переправа через нее вброд заняла два часа, воды было по грудь. За рекой Мохунга они перешли около сорока речек. Глубина Мохунги по грудь. Мбите тоже большая река. По всей Луалабе и Метумбе у овец мохнатый подгрудок, но шерсти нет, это татарская порода (?), хвосты тонкие, маленькие.
Вдоль Луалабы тянется широкая полоса лугов, деревьев нет, но за ней сплошной густой лес, а деревья так могучи, что свалившееся поперек тропы дерево образует заграждение высотой по грудь. Только вокруг деревень имеются расчищенные от леса участки. Жители—искусные кузнецы и ткачи, делающие лам-бу. Они изготовляют большие наконечники копий, ножи и иголки. По всей Луалабе много рынков — токо. С другого берега тамошние жители — баруа ежедневно приплывают на больших каноэ и привозят одежду из травы, соль, муку, маниок, кур, коз, свиней и рабов. Женщины красивы, с прямыми носами, хорошо одеваются. В то время когда мужчины воюют между собой, женщины привозят свою провизию на рынок, как в мирное время, и их никогда не обижают; все они очень любят торговать, покупают одно в обмен на другое, а потом еще раз меняются: полученная при этом выгода — одна из радостей жизни.
Мои дезертиры надеялись на то, что, когда мы выступим из Мамохелы, Мохамад Богариб будет кормить их, я знал об этом. Но Мохамад сказал, что они ему не нужны. Это озадачило их, тогда они пошли и помогли нести его слоновую кость. Начались переговоры, и мои дезертиры обещали пойти ко мне и сделать все, что я захочу. Но они не явились, а поскольку никто не хотел их брать к себе, то я поручил им отнести три груза в Бамбарре. Там они пытались получить от Мохамада пропитание с помощью лжи, они сказали, что я не дал им бус, а воровать они-де не хотели. А ведь я трижды приглашал их прийти взять бусы. Получая пищу от женщин в лагере, они надеялись перехитрить меня и добиться, чего они хотят, отказываясь работать носильщиками или делать что-нибудь другое. Мохамад долго разговаривал с ними; они не берутся за мою работу и хотели
306
Охотники маньюэма убивают обезьян сокве
бы пристроиться к Мохамаду, но он не хочет их брать. Я раздал бусы всем, кроме зачинщиков.
Я беспомощен, так как они покинули меня и думают, что могут поступать, как им хочется. Их постоянный припев — «маньюэма нехороший народ». Они «нехорошие» только потому, что ужасно боятся ружей, и арабы могут делать, что захотят, с ними и с их добром. Если бы сражение велось только копьями, то маньюэма считались бы храбрыми, так как они не боятся врагов, вооруженных копьями, сколько бы их ни было. Они говорят, и это правда: «Не будь у вас ружей, ни один из вас не вернулся бы в свою страну». В одном месте маньюэма приготовились к борьбе с людьми Дугумбе, просто чтобы испробовать, кто сильнее — негры со своими копьями и деревянными щитами или арабы со своими курительными трубками, как маньюэма презрительно называли ружья. Было убито восемь или девять арабов.
Видимо, до нынешнего года торговцы сюда ни разу не приходили. Баруа в обмен на бивни привозили медь и шкуры, а ба-биса и багуха — грубые бусы. Теперь бавира в бешенстве, видя, как арабы из Уджиджи проникают в их область добычи слоновой кости, и не удивительно: бавира выменивали бивни за несколько ниток бус.
Глава 16
Бамбарре, 25 августа 1870 г. Мне хотелось бы верить, что в основе легенды о Моисее, согласно которой он будто бы приходил во Внутреннюю Эфиопию со своей кормилицей Мерр и основал там город, названный в ее честь Мероэ, лежат факты.
Я мечтаю открыть какие-нибудь развалины памятников Мероэ, и, если сохранилось что-нибудь, подтверждающее священное писание, я молю бога привести меня туда. Если бы это подтвердило священную хронологию, я не сожалел бы о перенесенных трудах и превратностях, голоде и страданиях, которые я терпел.
Выше чистого желтого глинистого сланца страны маньюэма на берегах Танганьики обнаруживается пятпдесятпфутовый слой гальки, смешанной с красной землей; еще выше в некоторых местах лежат большие валуны; затем идет шестидесятифутовый слой чистого глинистого сланца, под которым расположено пять слоев гравия, разделенных футовыми прослойками сланца. Толщина первого слоя гравия около двух футов, второго—четыре фута, а самого низшего—около тридцати футов. Чистый сланец сформировался в спокойной воде, по галька должна была образоваться в бурном неспокойном море, или же ее перемещало то туда, то сюда движение льдов в различные эпохи.
Страна маньюэма нездоровая; не столько потому, что здесь болеют лихорадкой, сколько из-за появления общей слабости организма, вызываемой сыростью, холодом и несварением. Это общее расслабление некоторые приписывают тому, что основная пища маньюэма — кукуруза, оно проявляется в вялости кишечника и холероподобпых поносах. Возможно, что виной этому плохая вода; недостатка в воде здесь нет, но она так насыщена остатками погибших растений, что имеет цвет чая. На любой части тела, где случайно стерта кожа, образуются болезненные язвы, вызываемые, по-впдимому, зарази гельпым грибком, так как попадание выделений па какое-либо близкое к язве место
309
делает его новым очагом развития болезни. Окружающее язву место очень чувствительно, и, если ее беспокоить, опа ужасающим образом въедается вглубь. Многие рабы умирают от этих язв, и периодичность выделения из них кровянистой сукровицы заставляет меня подозревать, что язвы эти — осложнение после лихорадки. Я заметил, что ляпис оказывает полезное действие; арабы применяют пластырь из воска с небольшим количеством мелко измолотой сернокислой меди, применяют также кокосовое и сливочное масло. Эти язвы чрезвычайно трудно поддаются лечению; вылечить их раньше, чем они проникнут до кости, особенно на голенях, невозможно.
Широко распространен ревматизм, который косит негров. Арабы-торговцы боятся этих болезней и, если заболевают, остаются на месте, чтобы при лечении находиться в покое. Часто встречаются пораженные таэма, т. е. ленточными глистами; ни арабы, пи негры не знают средства против них.
[В этой записной книжке Ливингстона, которую он заполнял во время своей самой длительной и самой тяжелой болезни, лежит маленькая полоска бумаги с печатным текстом. На одной ее стороне написано столь знакомым почерком (прим. ред. англ, издания)]’.
«Переверните и увидите каплю утешения, обнаруженную, когда я болел в стране маньюэма разъедающими язвами на ногах, в августе 1870 года».
[На обороте текст, показывающий, что полоска вырезана из списка книг, помещенного в объявлении в конце какой-то книги, которую доставили Ливингстону вместе с чаем и прочими вещами, присланными в Уджиджи перед его выходом в этот опасный поход. Вот эта «капля утешения» (прим. ред. англ, издания)]:
Рассказ об экспедиции на Замбези и ее притоки и об открытии озер Ширва и Ньяса
«Немногие достижения в наши дни произвели столь большое впечатление, как то, которое принадлежит бесстрашному исследователю и миссионеру, пересекшему без помощников Африканский континент в экваториальной области. Его непритязательная простота, гибкий ум, неукротимая смелость, ясная религиозная направленность образуют соединение качеств, редко встречающееся в одном человеке. Все единодушны в том, что д-ра Ливингстона нужно считать одним из самых выдающихся путешественников нашего и любого другого столетия» («British Quarterly Review»).
[Доброжелательное перо рецензента сослужило хорошую службу в момент, когда не было «никаких лекарств», кроме следующего (прим. ред. англ, издания)]:
310
Мне наконец посоветовали попробовать применить малахит; его натирают с водой па камне и наносят перышком. Это единственное средство, которое оказывает благоприятное действие.
9 сентября 1870 г. Раб из Лонды украл у маньюэма десять коз. Его связали, но он освободился и вчера убил двух коз. Его выдали пострадавшим маньюэма. Очевидно, балонда продают в рабство только своих преступников. Рабу отрезали уши и, вероятно, убили бы его, но Монангои сказал: «Не позволяйте крови свободного человека коснуться нашей земли».
26 сентября. Теперь я могу записать, что язвы заживают. Я пролежал из-за них пластом восемьдесят дней, и много времени пройдет, пока восстановятся сплы. Язвы эти убивают много рабов. До нас докатилась эпидемия, унесшая в нашем маленьком лагере тридцать человек.
4 октября 1870 г. Партия торговцев из Уджиджи сообщила, что в области между берегом моря и Уджиджи свирепствует эпидемия, очень большая смертность. Скоро прибудут Сайд бин Хабиб и Дугумбе, с ними идут письма и, может быть, люди для меня. Поэтому я задерживаюсь здесь, хотя разъедающие язвы уже почти зажили. Боюсь, что с доставкой моего пакета на берег ничего хорошего не вышло, так как левале (правитель) Уджиджи задержал при себе Мусу Каамаля, чтобы не пропустить на берег сведений против себя и нечестного Мусы бин Салума. Боюсь, что мой ящик, ружья и доклады не будут совсем отправлены. Захора, которому я дал коленкору для оплаты носильщиков, отослали в Лобембу.
Мохамад вчера посеял рис. Он должен послать своих людей (которые ничего не достали у балегга) в страну Метамбе, где они раньше добыли слоновую кость.
Не совсем понимаю, что такое «теоретическое открытие». Если бы кто-нибудь встал па собрании и заявил, что он теоретически открыл философский камень или часы с вечным заводом, разве мы пе решили бы, что у него в голове не все в порядке? Так обстоит дело и с источниками Нила. Португальцы переправились через Чамбези лет за семьдесят до меня, но они считали, что это приток Замбези и больше ничего. Кули нанес Чамбези на карту под названием Новой Замбези и заставил ее течь в обратную сторону, в гору до высоты в 3000—4000 футов! Меня сбили с толку сходство названий и карта, и я думал, что Чамбези — восточный приток Замбези. Мне говорили, что на юго-западе река образует большое озеро; я сразу подумал, что это Лиамбаи в долине Баротсе, и мне понадобилось проделать трудный восемнадцатимесячный поход, чтобы вернуться обратно в Чамбези, у ее впадения в озеро Бангвеоло, и выяснить ошибку, в которую я впал из-за путаных сведений; двадцать два Месяца прошло, пока я добрался обратно до точки, из которой
311
отправился, чтобы исследовать Чамбези, Бангвеоло, Луапулу, Мверу и Луалабу. Целых два года я потратил на эту работу, и первым, кто осветил этот вопрос, был вождь Касембе, сказавший мне: «Здесь такая же вода, как в Чамбези, одинаковая вода и в Мверу и в Луалабе, одно водное пространство ничем не отличается от другого. Зачем тебе осматривать их? Разве ты добудешь из воды коленкор? Раз твой вождь хочет, чтобы ты побывал на Бангвеоло, отправляйся туда; если, идя на север, ты встретишь путешествующую партию, присоединись к ней; если нет, возвращайся ко мне и я отправлю тебя по моей надежной дороге вдоль берега Мверу».
Мне хотелось бы назвать Центральную Луалабу Озерной рекой Уэбба, Западную — Озерной рекой Юнга. Луфира и Западная Луалаба образуют озеро, местное название которого Чп-бунго должно уступить место названию озера Линкольна. Я хочу, кроме того, назвать источник Лпамбаи, т. е. Верхней Замбези, источником Пальмерстона, а источнику Луфира присвоить имя сэра Бартля Фрера. Это имена трех людей, которые сделали больше для уничтожения рабства и работорговли, чем кто-либо другой из наших современников.
8 октября. Мбарава со своей партией пришли вчера от Ка-томбы, находящегося в Мамохеле. Мбарава рассказал, что Джангеонге (?) с людьми Моэпеокелы убивал жителей лесного края, Метамбы; четверо людей его партии были убиты. Мбарава собирался сражаться в походе, этим объясняется его желание отделаться от меня, когда я отправлялся на север; он добыл мало слоновой кости, только полтора бивня, но партия Катомбы собрала пятьдесят бивней. Абдулла приобрел два бивня, но он тоже дрался с неграми. Катомба отправил боевой отряд на юг, в Лолинде; торговля арабов из Уджиджи — сплошной грабеж и убийства. Мбарава добыл свою слоновую кость на реке Линди, или, как он говорит, Урипди; вода в ней черная, она очень широка. Стрела пе долетает до другого берега: ширина реки четыреста — пятьсот ярдов, переправляться через нее пришлось на каноэ. Линди впадает в Луалабу. Любопытно, что все они считают необходимым говорить мне: «Маньюэма плохой народ, очень плохой». Балегга они оставляют в покое, так как балегга умеют сражаться, и мы ничего не услышим о том, какой это плохой народ.
10 октября. Сегодня вышел из своей хижины, в которой пролежал с 22 июня, восемьдесят дней, из-за разъедающих язв на ногах. Последние двадцать дней страдал лихорадкой, которая истощила мои силы, лишила меня голоса и сопровождалась поносом. Аппетит у меня был хороший, но третий глоток пищи уже вызывал тошноту и рвоту, меня слабило, я обливался потом. Болезнь холероподобна, и, сколько маньюэма умерло от нее, мы не могли установить. В то время как эпидемия евпреп-312
ствовала здесь, мы узнали, что на пути к морю сильнейшая холера. Слава богу, что я чувствую себя хорошо.
Еще открыта только одна язва величиной с горошину. Ждем скорого прихода Сайд бин Хабиба. Он направится к реке, надеюсь, и я тоже. Негры-торговцы добрались до племени, у которого береглись коровьи рога, полученные с левого берега Луалабы. Люди Катомбы добыли бивней больше всех остальных — пятьдесят штук, а другие — только четыре. Метамба, т. е. лесной край, занимает огромное пространство. Здесь можно собрать много слоновой кости ио цене пять — семь медных браслетов за бивень, если только посланные на закупки рабы будут милосердны. Девять деревень были сожжены и сто человек убиты рабами Катомбы в Насапгве, и все из-за одной привязанной к пороховнице нитки бус, которую неудачно пытался украсть какой-то маньюэма.
Из пятидесяти бивней, принесенных его людьми, Катомба получает двадцать пять. Ждем писем и, может быть, людей с Сайд бин Хабибом. В Уджиджи нет никаких новостей с побережья, кроме слухов, что кто-то строит в Багамойо большой дом, но никто не может сказать, строят его англичане или французы. Может быть, устройство очень большого поселения на материке окажется хорошим, хоть и трудоемким, способом доказать, что это более здоровое место, чем Занзибар. Я с ума схожу от ожидания новостей из Англии. Единственное, в чем я сейчас уверен, — это в том, что все мои друзья хотят, чтобы я выполнил свою задачу. Я тоже желаю, чтобы это было сделано сейчас: это лучше, чем тщетно трудиться над ней впоследствии.
Вскапывание земли мотыгой, как его производят маньюэма, сводится только к царапанию почвы и перерезыванию корней травы и сорняков. Маньюэма предоставляют корням маиса, земляных орехов, сладкого картофеля и дурры самим пробивать себе дорогу в мягкой жирной почве, и корни успешно справляются с этим; значит, нет нужды в глубокой пахоте. Земляные орехи и маниок годами удерживают свои позиции в борьбе с травой; бананы, если пропалывать сорняки, тоже дают хорошие урожаи. Мохамад посеял рис рядом с лагерем, даже не использовав выгоды, которую могло дать соседство речки, и урожай был сто двадцать мер на одну меру высеянного. В этот сезон он сажает рис по берегу речки Бонде, иа сырой почве.
Дождевая вода не просачивается далеко вглубь: глина задерживает ее приблизительно в двух футах от поверхности. Это делает местность сырой и нездоровой для человека. В этом году большое число кур и коз погибло от эпидемии.
Приход торговцев из Уджиджи маньюэма должны воспринимать как тяжелое испытание: арабы без спроса занимают хижины, без всякого стеснения пользуются дровами, горшками,
313
корзинками и забирают все, что им понравится. Женщины обычно спасаются бегством в лес и, вернувшись, застают все хозяйство засыпанным остатками пищи. Я пытался платить за ночлег хозяевам хижины, по иногда это было тщетно, так как они прятались в лесу и боялись приблизиться. Часто старики выходили ко мне навстречу, когда я проходил, и подносили бананы, произнося дрожащим голосом: «Болонго, болонго!» (дружба, дружба!). Если я останавливался, чтобы сделать маленький ответный подарок, то другие старики бежали за бананами пли пальмовым вином. Люди, сопровождающие арабов, съедали все, что требовали, пе сказав спасибо, и, обращаясь ко мне, говорили: «Это плохой народ, не давайте нм ничего». «Что же плохого в том, что они дают нам пищу?» — отвечал я. «А, что там... тебя они любят, а нас ненавидят». Один негр подарил мне железное кольцо, и все, казалось, были настроены дружелюбно, однако они, несомненно, проявляют враждебность по отношению к другим маньюэма.
Мне объяснили, что при путешествии в глубь страны, чтобы пройти к Мерере, путь, безопасный в отношении мухи цеце, проходит через владения Мдонге, Малинде, Зунгомеро, Маса-пи, Ирунду и Ньянгоре; оттуда нужно повернуть на север к деревне вождя Ньяннугама, далее к Ньембе и уже от него пройти на юг к Мерере. На прямом пути к Мерере находится деревня вождя-женщины, скота в стране нет. Есть еще насекомое, которое садится на скот; когда животное слизывает его, насекомое кусает язык и кладет яички. Заболевание смертельно, как и от укуса цеце. Это насекомое крупнее цеце.
Типо-Типо п Сайд бин Али пойдут к Ньембе, от него — во владения Нсамы, переправятся через Луалабу в деревне вождя Мпвето и, следуя левым берегом реки, дойдут до переправы через следующую Луалабу, а оттуда — в Лунду, во владения Матпамво. На этом маршруте можно добыть много слоновой кости. Сайд бин Хабиб и Дугумбе в этом году откроют путь к Луалабе; я тоже надеюсь дойти до Западной Луалабы, или реки Юнга, и, если удастся, пройти вверх по ней в Катангу. Сильно ощущаю недостаток лекарства, почти так же, как нехватку людей.
16 октября. Вождь Моэпемгои пришел сообщить мне, что Монамьембо послал пять коз в Лохомбо, чтобы достать там талисман, который убьет его, Моэнемгои. «Допустят ли англичане и Колоколо (Мохамад), чтобы меня убили, пока они тут?» Я сказал, что это ложный слух, но он твердо верит в это известие: Монамьембо прислал своего сына заверить нас, что все это клевета, но вот так возникают ссоры и кровная месть.
Главное, что нужно маньюэма, — это уничтожение национальной разобщенности. Каждый вождь независим от остальных. У них достаточно развиты промыслы, и деревни сохраняют
314
между собой нормальные отношения, по дальше этого они не идут. Если человек из одного района осмелится отправиться в другой, то он делает это с риском для себя. К нему отнесутся не лучше, чем к буйволу из чужого стада отнеслись бы другие буйволы: пришельца почти наверняка убьют.
Моэнекусс разумнее своих соотечественников: его старший сын пошел к Монамьембо (одному из подчиненных Моэнекусса) и был там убит — ему нанесли пять ран копьем. Старый вождь отправился туда и спросил, кто убил его сына. Все говорили, что ничего не знают, но кто-то высказал предположение, что это, может быть, сделали бахомбо. Вождь отправился к ним, но они отрицали свою вину и сваливали ее на Монамденду, от которого он получил тот же ответ, когда явился в его деревню, — никто ничего не знал. Старик умер, и хотя его свело в могилу разбитое сердце, но Монамьембо заявил, что смерть вождя вызвана колдовством. Было убито одиннадцать человек, а затем этот жестокий человек прислал козу и признался, что он убил сына Моэнекусса.
19 октября. Бамбарре. Зачинщики дезертирства прислали Чуму сказать, что они отправляются в Метамбу с людьми Мохамада (которые ушли сегодня), но я сказал, что мне нечего им ответить. Теперь они идут в Метамбу, которой они, по их словам, так боялись, когда дезертировали, и они не придают никакого значения тому, что бросили меня с тремя слугами и я погубил себе ноги в грязи и песке. Они, вероятно, собирались вернуться в Мамохелу к женщинам, которые их кормили в отсутствие своих мужей; Мохамад заявил им, чтобы они не смели идти за его людьми, и распорядился, если они все же пойдут, связать их и отправить обратно. Они думают, что останутся безнаказанными, что бы ни делали: они свободные люди и не обязаны работать или что-нибудь делать, а могут попрошайничать. Они называют себя англичанами, и арабы их боятся, хотя усердие, с которым они занимались охотой на рабов, показывает, какие они «англичане».
20 октября. Вчера днем выпал первый сильный дождь начавшегося периода непрерывных дождей. Моэнекусс нанимал кузнецов обучать сыновей, и они научились ковать медь и железо, но вождю так и не удалось добиться, чтобы они подражали его щедрому и благожелательному отношению к окружающим. Моэнекуссу все время приходилось выговаривать сыновьям за жадную близорукость, и когда он умер, то фактически не оставил настоящего наследника, так как оба сына — ограниченные, жадные, близорукие существа, лишенные достоинства и чести. Все, что они могут рассказать о своих предках, сводится к тому, что они пришли с Луалабы вверх по Луамо и оттуда через Луэло сюда. Наименование народа «маньюэма», видимо, значит «лесной народ».
315
Партия арабов под началом Хассиани перешла через Логум-бу близ деревни вождя Каньингере и направилась на север-северо-восток. Страна на их пути становилась все более гористой, пока наконец вблизи владений Мерере дорога не превратилась в непрерывные подъемы и спуски. Однажды они ночевали в деревне на вершине и смогли послать по воду только один раз, так как на спуск вниз и обратный подъем уходило слишком много времени. Все реки в этих местах текли в Кере-ре, или южную часть Танганьики. Партия видела горячий источник; к воде нельзя было прикоснуться, а на камнях невозможно было стоять. Балегга держались очень недружелюбно и сбегались тысячами. «Мы пришли покупать слоновую кость,— говорил Хассани, — и если ее нет, мы уйдем». «Нет, — кричали балегга, — вы пришли, чтобы здесь умереть!» И стреляли из луков; когда в ответ летели мушкетные пули, балегга обращались в бегство и не возвращались.
25 октября. Бамбарре. В этом походе я старался следовать пути, подсказанному мне долгом, не отклоняясь ни вправо, ни влево, хотя дорога была очень извилиста. Все тяготы, голод и труды я встречал с полной уверенностью, что я правильно поступаю, настойчиво добиваясь завершения исследования истоков Нила. Я спокойно, с надеждой делал работу, которая выпала на мою долю, независимо от того, удастся ли мне успешно закончить ее или нет. Возможная смерть при выполнении того, что я считал правильным, не заставляла меня сворачивать в сторону. В течение первых трех лет у меня было сильное предчувствие, что я не доживу до конца предпринятого исследования, но это ощущение ослабевало по мере приближения к концу похода, а стремление открыть какие-либо доказательства того, что великий Моисей посетил некогда эти места, притягивало меня, можно сказать, как околдованного, ибо если мне удастся обнаружить что-нибудь подтверждающее великие пророчества, то я не пожалею ни на секунду о затраченных трудах. Я должен спуститься по Центральной Луалабе (Озерной реке Уэбба), потом подняться по Западной Луалабе (Озерной реке Юнга) до ее истоков в Катанге, а затем пойти назад. Молюсь, чтобы обратный путь привел меня на родину.
Сюда идут Сайд бин Хабиб, Дугумбе, Джума, Мерикано и Абдулла Массенди с семьюстами мушкетов и огромными запасами бус, меди и т. п. Они намерены переправиться через Луалабу и вести торговлю к западу от нее. Жду их, так как, может быть, они везут для меня письма.
28 октября. Моэнемоката, который в своих походах заходил дальше, чем большинство арабов, сказал мне: «Если человек разговаривает с туземцами добродушно и вежливо, то он может пройти невредимым по землям самых дурных племен в Афри-316
ке». Это верно, но нужно, кроме того, иметь время. Нельзя проходить по стране бегом, нужно дать народу время познакомиться с тобой, чтобы успели улечься первоначальные опасения.
29 октября. Маньюэма покупают друг у друга жен. За хорошенькую девушку выручают десять коз. Сегодня видел одну девушку, которую доставили в се новый дом. Она шла с небрежным довольным видом в сопровождении одной только служанки, а муж шагал позади. Жена остается в новом доме пять дней, потом отправляется домой и остается там тоже пять дней. После этого муж снова забирает ее. Многие женщины здесь хороши собой, с прекрасными фигурами и стройными ногами.
31 октября. Монангои (с реки Луамо), женатый на сестре Моэнекусса, недавно приходил просить, чтобы люди Мохамада произвели нападение на Канышгере, который ни в чем не виноват, но «плохой человек». Здешний вождь, тоже Монангои, предложил два бивня за ту же услугу. Мохамад отказался; вождь посылает теперь бивни Катомбе и, может быть, добьется того, что Катомба разграбит деревню его соотечественника. «Он плохой человек» — вот и все, что они могут привести как повод к нападению. В то же время здешний вождь поймал беглую рабыню, бывшую в плену у Моэнемокья, и продал ее за тридцать копий и несколько ножей. Когда его спросили, где пленница, он сказал: «Она умерла». Это была попросту кража, но вождь не считает себя «плохим человеком».
2 ноября 1870 г. Безлесная равнина Мбуга, тянущаяся вдоль правого берега Луалабы, густо населена. Жители ее вежливы и настроены дружелюбно. Ежедневно с левого берега приплывает на рынок от пятидесяти до шестидесяти каноэ. Это «хороший народ», но живущие в Метамбе, т. е. в густом лесу, вероломны и без зазрения совести убивают отдельных «чужих» людей; тело убитого в лесу легко спрятать, тогда как на равнине все бы заметили, что произошло.
Только в феврале 1870 г. получил известие о поисковом путешествии м-ра Юнга по реке Шире и озеру Ньяса. Пользуюсь сейчас первым случаем выразить сердечную благодарность правительству ее величества п всем участвовавшим в поисках за проявленную заботу о моей судьбе.
На языке маньюэма лаба значит «волшебное средство» или «талисман» (боганга). Таким образом, Луалаба переводится как «Река волшебных средств» или «Река талисманов». Хасса-ни думал, что это значит «Великая река», так как ему казалось, что лаба означает «великое» или «величественное течение».
Касембе поймал всех рабов, бежавших от Мохамада, и поручил их надзору Фупгафунги. Пока жив Касембе, у беглых
317
рабов мало надежд на спасение. Для арабов его действия очень выгодны. Впрочем, он очень разумный и порядочный человек.
3 ноября. Добыл кондохондо, крупную птицу-носорога с двурогим клювом (Buceros cristata); на Шире ее называют какамира, в Бамбарре — сасасса. Она вполне съедобна, жир ее имеет оранжевый оттенок, как жир зебры. Я сохранил клюв, чтобы сделать из него ложку.
Послу в Константинополе показали ложку, сделанную из клюва птицы-носорога, и спросили, правда ли, что это клюв птицы феникс. Он ответил, что не знает, но у пего есть в Лондоне друг, который знает все, что касается такого рода вопросов. Турецкий посол в Лондоне принес эту ложку профессору Оуэну. Оуэн заметил какие-то разветвления волокон рога, которые он видел уже раньше, отправился в музей хирургического колледжа и принес чучело этой самой птицы. «Велик Аллах, велик Аллах, — сказал турок, — вот феникс, о котором мы столько слышали».
Я слышал эту историю от профессора Оуэна на обеде в Лондоне в 1857 г.
Ни у маньюэма, ни у балегга нет верховного вождя. Каждый мелкий правитель считает себя настоящим вождем. При таком положении между различными частями племени нет настоящей связи. Наказать за убийство невозможно, иначе как затеяв войну, в которой падут многие.
Слышал от арабов, что вождь Моньюнго был послан на пять лет к племени ватута изучить их язык и обычаи. Он послал затем двух сыновей и дочь учиться в школе в Занзибаре. Моньюнго убивает многих из своих людей и говорит, что это такой плохой народ, что, если их не убивать, они будут уничтожать чужих людей. Моньюнго одевается как араб; в своем доме он держит десять заряженных ружей, четыре пистолета, две сабли, несколько копий и два пучка копий батута; он жалуется на то, что отец подпилил его зубы, когда он был мальчиком. Многочисленное племя его называется ба-бунгу, страна — Урунгу. Моньюнго называют также Иронга и Мохаму.
Вместе с тем племя басанго считает своего вождя божественным, боится сказать что-нибудь неположенное, так как он может услышать. Люди боятся вождя и в его присутствии, и когда его нет.
Отец Мерере никогда не пил пива (побме) и объяснял это тем, что великий человек, который отвечает за жизнь людей, никогда не должен напиваться, так как в пьяном виде может совершить зло. Он никогда не курил байге (индийская конопля), но в совете нюхал пучок этой травы, чтобы народ верил, что она оказывает на него большое действие. Сам Мерере пьет много пива, но никогда не курит банге. Только он один режет 318
овец. Он очень любит баранину и говядину, но пе прикасается к курам и козам.
9 ноября. Послал в Лохомбо за дуррой и посадил немного ньюмбо. Я всей душой жажду уйти отсюда и закончить своп исследования двумя озерными реками, Луалабой Уэбба и Луа-лабой Юнга: жду только Сайда и Дугумбе, которые, может быть, везут письма; я рискую совсем не получить письма, если не дождусь их здесь, так как намерен направиться на родину через Карагве и не собираюсь сюда возвращаться. Вздыхаю и огорчаюсь из-за задержки, по что поделаешь. Не могу я отказаться от полного завершения исследований.
10 ноября. Прибыла группа людей Катомбы, направляющаяся в Уджиджи за носильщиками. Они рассказывают, что произвели набег к юго-западу от Мамохелы, чтобы вернуть четыре ружья, захваченных неграми у Катомбы. Удалось вернуть только три, при этом было убито десять человек из арабской партии. Маньюэма ожесточенно бились, стреляли из луков и отдали ружья только после того, как многие из них были убиты, а другие изувечены. Вероятно, они ожидали этого набега и намеревались сражаться до конца. Пока все это происходило, люди Катомбы не отправлялись на поиски слоновой кости, и из-за этого люди Мохамада сильно опередили их: они пошли вдоль Луалабы во владения Касонго, затем вдоль западного края леса (Метамбы) к реке Лоинде (Ринди). Последняя из отправленных партий вместо торговли затеяла войну и вернулась с пустыми руками. Опыт, полученный в этом походе и во время набега на юго-запад, вероятно, приведет их к выводу, что не следует стрелять по маньюэма без достаточных для этого причин. В Мамохеле посеяли рис и кукурузу, но не могут сейчас вести закупку слоновой кости в местах, где раньше ее так много добывали. На реке Лоинде было убито пять человек, один спасся. Причина подобной вспышки у мирного племени не сообщается, но всякий наблюдавший беззастенчивый грабеж, которому подвергаются дома и возделанные участки негров, легко может представить себе все, что за ним следует. Лагерь в Мамохеле несколько раз поджигали ночью племена, подвергшиеся нападениям, но поджоги не дали результатов, на которые негры рассчитывали. Арабы говорят, что маньюэма теперь поняли, что не всякий ружейный выстрел убивает. Следующее, чему они научатся, — это как вести схватки врукопашную в лесу, где их копья будут эффективнее, чем ружья в руках рабов. Последствием этого будет невозможность прохода через их страну. Таков обычный результат развития торговли суахили, она сводится к буйствам и грабежам: каждый раб, по мере того как хозяин начинает больше ценить его, старается показать себя сильным храбрецом, хладнокровно убивая своих соотечественников. Если им
319
удается убить своего брата негра, они раздуваются от гордости.
Я истомился, живя здесь. Мохамад относится ко мне как нельзя лучше, но невыносимо оставаться в бездеятельности или отказаться от завершения работы: я не в состоянии перенести ни то, ни другое, однако из-за отсутствия людей вынужден оставаться на месте.
11 ноября. Написал в Уджиджи Мохамаду бин Салеху, чтобы он переслал мне письма и лекарства в ящике с китайским чаем, ящик этот полупустой. Если он не сможет найти носильщиков для доставки ящика, пусть пошлет просто письма и лекарства — то, что мпе нужнее всего.
В деревню Моиаиьембе пришли родственники захваченного в плен мальчика и привели трех коз в виде выкупа за него (мальчик болен, истощен); одну из коз забраковали. Мальчик плакал, увидев свою бабку; отец его тоже заплакал, когда отказались принять его козу. «И обратился я и увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем; и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет; и в руке угнетающих их сила, а утешителя у них нет» (Книга Экклезиаста, IV, I). Родственникам было сказано, чтобы они привели другую козу или оставили здесь мальчика, пусть умирает. Это было жестоко. В Мамохеле за пленного требуют выкупа в десять коз — и получают требуемое. Здесь требуют трех.
Я не писал на берег, так как подозреваю, что левале Сайд бин Салем Бурашид уничтожает мои письма, чтобы замять дело о грабежах своего подчиненного Салума. С той же целью левале задержал у себя и другого вора— Камаэльса. Мохамад написал бин Салеху, сообщив, что я здесь и здоров и что я послал большой пакет писем в июне 1869 г. и деньги, но не получил ни ответа, ни своего ящика из Уньяньембе. Мохамад просит сообщить об этом нашему консулу через своего друга в Занзибаре. Если бы я написал сам, то это письмо просто сожгли бы; что будет дальше, я сейчас не могу загадывать.
Мамохельская орда в ужасе: каждая партия, выходившая торговать, теряет три-четыре человека; в последнем набеге они убедились, что маньюэма умеют драться: арабы потеряли десять человек. Скоро люди арабов начнут отказываться идти к тем, кого они вынудили стать своими врагами.
Когда придут Сайд и Дугумбе, я надеюсь получить людей и каноэ, чтобы закончить свою работу среди людей, не подвергавшихся насилиям со стороны арабов из Уджиджи и сохранивших еще природное доброжелательство; народу здесь не свойственна беспричинная свирепость, но горький опыт встречи с рабами, вооруженными ружьями, обычно кончается мрачной ненавистью ко всем пришельцам. Уроки нашего мира ужасны, 320
и они преподаются Африке с неослабной строгостью с самых отдаленных времен. Что станет с африканцами, когда они усвоят этот ужасный урок, провидение покажет в будущем. Когда тот, кто выше всех высших властей, исполнит свои намерения, эта страна станет чудесной, станет снова похожей на то, чем она была в древности, когда процветали и были великими Зе-рах и Тирхака.
Почва страны маньюэма глинистая и вместе с тем замечательно плодородная: посеянный маис стремительно прорастает и дает зерно, все растет изобильно, если только следить за прополкой сорняков. Но жители Бамбарре невольные земледельцы: они сажают маис, бананы двух сортов, земляные орехи — и только. Дурры не сеют, маниока сажают мало, не разводят мелезу, тыкву, дыни, ньюмбо, хотя все это отлично растет в других районах, встречается изредка еще сладкий картофель. Но все эти африканские злаки и коренья производятся в других местах в изобилии и дешевы. Никто бы не выбрал себе это место для постоянного жительства, разве что ради Моэнекусса. Растительное масло здесь очень дорого, а на Луалабе галлон масла можно получить за одну нитку бус.
13 ноября. Люди, посланные в Лохомбо — за тридцать миль отсюда, — получили две с половиной корзины дурры за небольшую козу, но тамошние жители продают все неохотно. «Если мы будем поощрять торговлю арабов, — говорят они, — то они придут сюда и будут убивать нас из ружей», и это правда. Рабы арабов держатся нахально, а когда жители возмущаются, начинается побоище. Мне принесли сладких бананов и немного растительного масла, на нем хорошо готовить, а на хлебе с солью оно сходит за сливочное. К сожалению, никто не хочет продавать нам пищу. Монангои был недалеко от Лохомбо и слышал, что приближается большая торговая партия; возможно, что это Сайд и Дугумбе, но подобные сообщения часто оказываются ложными. Когда люди Катомбы отправились в последний набег, то они оказались совершенно бессильными: маньюэма принудили их положить ружья и пороховницы под угрозой немедленной смерти от стрел; все это были главным образом рабы, умеющие лишь нажимать курок и производить шум выстрела. Катомбе пришлось поднять на ноги всех умеющих стрелять арабов; когда они пришли к маньюэма, то убили многих и отомстили за проигранное сражение. Никого из положивших ружья и пороховницы маньюэма не убили. Это начало конца, которое нетрудно было предвидеть, когда торговля превратилась в набег полчища дикарей-убийц.
Упомянутый выше набег был предпринят Катомбой за уплаченные ему Касессой двадцать коз. Десять человек потеряны за двадцать коз! Теперь они крепко подумают, прежде чем начинать новый набег.
11 Д. Ливингстон
321
За сасассой (Buceros cristata) следом летает маленькая птичка. Она пищит и клюет сасассу в хвост, пока та пе облегчится; тогда птичка оставляет ее в покое. Негры называют птичку «игра», суахили — «утане» или «мсаха», т. е. шутка, острота. Птичка эта тем же беспощадным способом, криком и ударами клюва преследует и других птиц, чтобы заставить их опорожнить кишечник. Маньюэма называют птичку «мам-бамбва». Буйволова птица предупреждает своего огромного друга о грозящей опасности криком «ча-ча-ча», а птица-носорог с той же целью кричит «тай-тай-тай». Маньюэма называют буйволову птицу «моджела», а суахили— «часса». Африканское ползучее растение нтулунгопе, смешанное с мукой из дурры, убивает мышей. Наш лагерь кишит мышами, которые все портят, но здесь поблизости нтулунгопе не растет.
По рассказам арабов, одного доллара в день вполне достаточно для пропитания большой семьи в Занзибаре. Еда состоит из пшеницы, риса, мяса (козье или говядина), кур, бананов, молока, сливочного масла, сахара, яиц, манго и картофеля. Индусы употребляют амбру, сваренную в молоке с сахаром, в каче-стве средства увеличить количество крови в организме. Дозы этого средства очень маленькие. Амбру собирают на побережье около Баравы (Бравы) и на Мадагаскаре. Похоже, что кашалот освобождается от нее и при жизни. Ламу (Аму) богатый город, в него поступает все, что нужно: виноград, персики, пшеница, скот, верблюды и т. д. Торгует он преимущественно с Мадагаскаром. Дома обставлены богатой мебелью, блюда из Индии и т. п. В Гараганзе сотни арабов-торговцев, и там масса фруктов, климат здоровый, так как место высокое. Почему мы, миссионеры, не подражаем арабам и не селимся на высоких местах?
24 ноября. На плантациях в Занзибаре широко распространено заболевание Herpes; жители думают, что скученность домов препятствует распространению этой болезни в городах. Herpes поражает губы и рот, на три дня наступает запор; все это излечивается поездкой на материк. Болезни легких лечат, переселяясь на время в Браву или тоже на материк. Тафори (из людей Хальфанп) взялся доставить мои письма из Уджиджи, но имени посланного я не знаю.
29 ноября. В Занзибаре болезнь глиноедения называется сафура. Она часто поражает рабов; говорят, что едокам глины кажется, будто она приятно пахнет. Впрочем, болезнь эта бывает не только у рабов, и рабы едят глину не для того, чтобы покончить с собой: это какое-то болезненное извращение аппетита, и бывает, что богатые люди, у которых всего вдоволь, тоже заболевают сафурой. У больного распухают ноги, он теряет в весе, лицо сильно худеет; больной едва ходит от одышки и слабости и продолжает есть глину, пока не умрет. Здесь сей-322
час много рабов, больных сафурой. Они предпочитают ту глину, из которой построены стены. Беременные женщины маньюэма тоже часто едят глину. Лечение проводится применением сильного слабительного, изготовляемого следующим образом: в большой таз наливают старый кокосовый уксус, в него бросают кусок раскаленного докрасна шлака, затем ползолотника, монейе (asafoetida), столько же железного купороса. Рюмка этого лекарства натощак утром и вечером вызывает рвоту и опорожнение кишечника, стул бывает черный. Принимают лекарство семь дней, мясо есть запрещается, больной ест только рис или дурру и пьет воду. Позже можно курицу. Ни рыбы, ни сливочного масла, ни яиц, ни говядины в течение двух лет под страхом смерти. Отец Мохамада умел лечить сафуру, и рецепт, приведенный здесь, принадлежит ему. Сафура, таким образом, особая болезнь. Она распространена в стране маньюэма, и в некоторой степени заставляет меня спокойно дожидаться моих лекарств. Судя по описанию, по-видимому, загустевшая желчь вызывает засорение желчных протоков и двенадцатиперстной кишки; поедание глины, быть может, инстинктивное, подсказанное природой средство очиститься от этой желчи. Когда бывает стул, глина выходит неизмененной и в большом количестве. Один носильщик, ваньянмвези, носивший огромные грузы меди, сейчас болен сафурой и едва передвигает ноги. Он заболел на Луалабе, где еды сколько угодно, и спокойно относится к своей судьбе. Симптом: нажать на ноготь пальца на руке; если под ним не восстанавливается окраска, то причина отсутствия крови — сафура.
11
Глава 17
6 декабря 1870 г. О, если бы уже пришли Дугумбе или Сайд! Но может быть, эта задержка к лучшему. Все попугаи хватают и держат пищу левой лапкой, лев тоже левша. Он наносит удар левой лапой; да и все животные левши, кроме человека.
Приблизительно месяц тому назад видел проходившую здесь довольную собой очень хорошенькую женщину, вышедшую замуж за Монасимбу. За нее дали десять коз. Потом пришли ее друзья и потребовали еще козу, но получили отказ. Тогда ее уговорили уйти, а через два дня она заболела ревматической лихорадкой и вчера умерла. Не слышал ни слова сожаления о прелестном молодом существе, только о козах: «Ах, наши десять коз!» — неутешное горе — «Лх, ах, десять коз!»
Басанга плачут над умирающими в постели, но не по тем, кто умер в бою. Скот — средство загладить любое горе.
В полумиле отсюда убили человека. Возникла ссора, вождя там практически нет. Убийцу закололи, деревню сожгли, жители все разбежались.
Неподалеку от нас умер человек, Монасимба посетил его жену; теперь он может появиться среди мужчин только после омовения.
8 декабря. Комок шерсти, извлеченный из желудка льва, считается здесь у арабов сильным талисманом для защиты животных и людей; они называют его «хереси»; у Мохамада есть такой талисман.
10 декабря. Как я завяз в стране маньюэма! Каждый день, а часто и ночью дождь. Сейчас я не мог бы путешествовать, даже будь у меня люди, но хоть немного мог бы продвинуться. Это самая тяжелая задержка из всех, какие у меня были. Жду помощи и милости свыше.
Львиное сало считается верным средством, предохраняющим от заражения укусом цеце. Это уже отмечалось раньше, 324
но сейчас я хочу добавить, что этим салом смазывают хвосты быков, и оно защищает сотни голов скота ваньямвези, когда его перегоняют на берег моря. Вероятно, запах львиного сала и составляет действующее начало «хереси», как они называют свои талисманы.
12 декабря. Может быть, моя задержка, эта вынужденная бездеятельность к лучшему.
Продвижение до Лохомбо в течение долгого времени было предлогом для торговцев, так как рабов, возвращающихся со слоновой костью, безжалостно закалывали копьями маньюэма, не знавшие еще, что ружья могут нести смерть, но видевшие, что их копья убивают. Три или четыре года назад приход Катомбы к Моэнекуссу был великим достижением. Затем Дугумбе прошел дальше, на Луалабу, пробивая себе дорогу с боями. Может быть моя задержка здесь в ожидании прихода людей— благодеяние для мепя.
Африканский зверь неггери, нападая, метит в самые чувствительные места человека или животного, откусывает их и убегает, удовлетворяясь этим; неггери часто кастрирует буйволов. Люди, зная это, садятся на землю и убивают его ножом или из ружья. Животное зибу, или мбупде, бросается на ахиллесово сухожилие; скорее всего речь идет о медоеде.
Бабемба при размоле дурры или мелезы примешивают к зерну горсть (примерно двадцать пять штук на меру) бобов, дающих касторовое масло. Они привыкли к этим бобам, и такая пища им нравится: отвратительный вкус масла в канте незаметен. Масло необходимо там, где в пище так много мучнистых, крахмалистых веществ, такая смесь регулирует действие кишечника. Опыт научил бабемба необходимости применять эту примесь жиров.
У Мерере в плену находится Гоамбари, которого охраняет более тысячи человек, чтобы не дать ему возможности сговориться с Моньюнго, кровожадность которого известна. Среди потомков Чаруры в третьем поколении насчитывалось шестьдесят копьеносцев, Гарахенге (Кимамуре) убил многих из них. У Чаруры было шесть белых слуг, но все они умерли раньше него. Став вождем, Чарура взял себе всех жен своего предшественника. Мерере — сын женщины королевской крови и простого человека, его кожа немного темнее, чем у потомков Чаруры, очень светлокожих и с прямыми носами. Они бреют голову и срезают все прямые волосы, пьют много парного молока прямо от коровы и считают, что оно укрепляет силы благодаря своему теплу.
23 декабря. Жители Бамбарре сейчас голодают, так как пе сажали маниок. Арабская торговая партия поедает здесь всю кУкУРУзу и посылает в соседние районы закупать ее. Маньюэма в свою очередь берут ее у арабов в обмен на малофу (паль
325
мовую водку). Рис колосится, но маньюэма не сеяли риса. Зреет кукуруза, мыши вредят посевам. Сильный человек у маньюэма делает что захочет, и ни один вождь не вмешивается. Например, одному из людей Мене продали за десять коз жену местного жителя и вместе с ней его ребенка, уже взрослого; пришлось этому жителю жаловаться Мохамаду.
Убили двух крупных слонов, но бивни у них маленькие: эти слоны пришли с юга в период дождей. В стране басанго все животные — слоны, буйволы, зебры — очень крупные. Животные жирные п мясистые. За мясо целого слона дают одиннадцать коз.
24 декабря. В нынешнюю эпидемию умерло двадцать пять — тридцать рабов и много маньюэма. У больного распухают ноги, потом руки и лицо, через день-два он падает мертвым. Эпидемия пришла с востока, смертность очень высокая, лишь немногие заболевшие выживают.
Обвинили в краже маиса одну женщину, и здешний вождь отправил вчера к ней своих людей, которые разграбили все имущество в ее доме и обобрали участок, а мужа ее притащили, связав ремнями, и будут держать, пока он не даст козу; говорят, эта женщина невиновна.
Монангои делает все это из страха перед торговцами. Ему говорят, что, как только арабы уйдут, ему начнут мстить со всех сторон за те несправедливости, какие он творит. Я сказал вождю, что, как только торговцы уйдут, ему отрубят голову и Касессе тоже.
Трое из людей Катомбы пошли в деревню Касонгтт покупать вирамбу и закололи копьем одного из людей Касонги. Собралась толпа, и эти трое стали в нее стрелять: один убил двух негров, другой — трех и т. д. Теперь это место закрыто для торговцев, да и вся страна будет закрыта для них, как только маньюэма поймут, что способность ружей убивать ограниченна, особенно когда они в руках рабов, которые не умеют стрелять и только производят шум.
28 декабря. Моэнембегг, более умный из двух сыновей Моэнекусса, ныне правящих страной, рассказал нам, что в нескольких милях от нас вчера убили и съели человека, причина этого будто бы голод. Заговорили о несвежем мясе; он сказал, что маньюэма кладут мясо в воду, чтобы оно начало портиться и припахивало.
Прошлой ночью очень близко прошла гроза. Маньюэма говорят, что когда гром так силен, то с молнией падают на землю крупные рыбы. Арабы тоже разделяют это поверье, в действительности большие рыбы Clarias capensis Смита часто можно видеть мигрирующими по мокрой траве гуськом на расстояние в несколько миль. Вероятно, об этой рыбе маньюэма думают, что она падает с молнией,
326
Самая странная пз болезней, какую я наблюдал в этой стране, по-видимому, «разбитое сердце», ею заболевают свободные люди, захваченные в плен и обращенные в рабство. Она привлекла мое внимание, когда старший брат Сайд бин Хабиба был убит в Руа; его убили ночью ударом копья в бок, пронзив полотнище его палатки. Сайд поклялся отомстить за кровь брата и стал нападать на всех негров, какие ему попадались, убивая пожилых и обращая молодых в рабство. Он набрал очень большое число рабов, и они терпели свои цепи, пока не увидели, что между ними и их родными деревнями, где они были свободными, катит свои воды широкая река Луалаба. Тогда они утратили бодрость духа. Считая, что теперь они уже никуда не денутся, арабы освободили от цепей двадцать одного раба, однако они все тотчас же убежали, но восемь из них, а также многие другие остававшиеся в цепях умерли через три дня после переправы через Луалабу. Эти негры жаловались только на боль в сердце и правильно указывали его местонахождение, кладя на него руку, хотя многие думают, что оно находится высоко над грудной костью. Некоторые из работорговцев выражали мне свое удивление тем, что негры умирают, несмотря на то что получают вдоволь еды и не работают. Такая болезнь появляется только у захваченных силой свободных людей и никогда не бывает у раба.
Рис, посеянный 19 октября, через семьдесят дней уже выколосился. Леопард убил мою козу; наставленное на приманку ружье выстрелило (в 10 часов утра), и пуля перебила ему обе задние ноги и одну переднюю, но у него хватило сил вскочить и сильно укусить человека. Леопард был самец ростом в два фута четыре дюйма до холки и длиной шесть футов восемь дюймов от носа до кончика хвоста.
1 января 1871 г. Отец небесный, помоги мне закончить эту работу в твою честь.
Все еще задерживаюсь в Бамбарре, но с берега, как сообщают, идет караван с пятьюстами мушкетов; может быть, он доставит мне новых людей и товары.
Каждый день дождь. У самого лагеря без всякого повода убили женщину. Убийца сказал, что она — ведьма, и проткнул ее копьем. Тело не хоронят, пока дело не будет закончено, вероятно, штрафом в виде коз. Существует обычай, запрещающий носить шкуру мускусного кота, нгава, тому, кто не убил еще никого.
16 января. Вчера вечером окончился пост рамадан. Вероятно, мои люди и другие, идущие с берега, отправятся в путешествие после трехдневпого пирования. Шли такие дожди, ито я мог сделать очень мало, даже если бы у меня были люди.
327
22 января. Сообщают, что сюда идет большой отряд. Это вполне вероятно, но сообщения так часто ложны, что приходится сомневаться. Мохамад говорит, что даст мне людей, когда прибудет партия Хассани или Дугумбе.
24 января. Сегодня утром Мохамад упомянул о том, что Моэнемокайя и его брат Моэнегера привели из Катанги в Уджиджи около тридцати рабов, страдавших опухолью щитовидной железы — зобом. Через несколько дней они все вполне излечились благодаря тому, что пили воду из Танганьики. У некоторых опухоль начала опадать через два дня после того, как они начали употреблять эту воду для обычных нужд: готовить на ней, умываться, пить ее. Может быть, лечебное действие оказывает какой-нибудь ингредиент воды горячего источника, впадающего в озеро. Вода в бухтах определенно солоновата, тогда как основная масса воды в Танганьике совершенно пресная.
Запах гниющего слонового мяса в доме убивает попугаев. Маньюэма выдерживают слоновое мясо, пока оно не начинает совсем гнить, хотя им известно его смертоносное действие на их любимых птиц.
27 января. Сообщают, что караван уже близко, а мои люди и товары в Уджиджи.
28 января. Прибыл караван под командой Хассани и Абеда; он привез известие о большой смертности от холеры (тау-ни) в Занзибаре. Погиб мой «брат» (я предполагаю, что речь идет о докторе Кэрке). Люди, о присылке которых я писал, прибыли в Уджиджи, но не знают, где я. Люди Катомбы сообщат им, что я здесь, и тогда они придут сюда и принесут мне долгожданные письма и вещи. Число жертв в одном только Занзибаре достигло 70 000, но эпидемия распространилась в глубь континента в страну масаи и угого. У скота начинаются судороги, и он падает мертвым. Рыба в море мрет во множестве. Здесь сперва болезнь захватила кур, которые стали погибать; однако это не холера, а что-то сопутствующее ей. В нашем маленьком лагере умерло тридцать человек; он стал еще меньше, так как все способные к походу люди ушли торговать в Метамбу. Сколько умерло маньюэма, мы не знаем.
Раньше холера держалась на морском побережье, теперь она проникнет далеко в глубь материка и распространится по всей Африке. Все это идет от грязи в Мекке, так как ничего не делается, чтобы помешать превращению ее в форменную выгребную яму, полную кишок животных и человеческих экскрементов.
Если грудь человека обвязать куском кожи, половина которой свисает вниз, то она предохраняет его от траты сил, он забывает о несчастьях и толстеет.
328
Партия Абеда привезла 200 фрасила* [3150 кг] всевозможных бус; они намерены переправиться через Луалабу и открыть новую область для торговли — на другой Луалабе, т. е. Луалабе Юнга. Скоро будет известна вся Центральная Африка. Мерере выступил против арабов, убил одного и отнял у нескольких других все, что у них было, хотя у него достаточно слоновой кости. Он может отослать на побережье 70 000 фунтов и получить в обмен товаров на пятьсот носильщиков. У него безумный вид: вероятно, он действительно сошел с ума и его скоро убьют. Его безумие может быть последствием неумеренного потребления помбе, а люди его, возможно, сказали ему, что арабы вступили в заговор с Гоамбари. Мерере вернул Мохамаду отобранную слоновую кость и рабов и послал за остальными арабами, бежавшими отсюда, заявив, что его люди оговорили арабов и он намерен возместить все убытки.
Батута (это то же племя, что мазиту) пришли воровать скот у ваньямвези; люди Мтезы вышли навстречу пришедшим и убили двадцать два человека, но люди левале пе участвовали в деле. Губернатор заботится только о получении слоновой кости и не оказывает никакой помощи торговцам. Отец политики невмешательства — визирь Сеид Сулейман; оп отослал всех сипаев, так как они обходятся слишком дорого и теперь вагого беспрепятственно грабят торговцев.
Моэньегумбе никогда не выпивал больше одного глотка помбе. В молодости он мог проткнуть копьем слона с такой силой, что оно вонзалось в землю по другую сторону. Это был рослый человек с сильно развитой мускулатурой, кисти рук и пальцы были пропорциональны его большому росту; он дожил до глубокой старости, сохранив свою физическую силу. Гоамбари унаследовал его белую кожу и острый нос, но не ум и не храбрость.
Мерере убил пятерых из своих людей за то, что они подстрекали его против арабов. Этот полукровка — убийца многих потомков Чаруры. Отец его получил в жепы дочь Моэньегумбе за храбрость, проявленную в боях против бабемба из Убены.
Хладнокровные убийства здесь совершенно обычны. Некоторые убивают, чтобы получить право носить в волосах красные перья из хвоста попугая. Народ здесь красивее, чем на Западном берегу; у многих головы такой же красивой формы, какая встречается у жителей Лондона. Мы, англичане, в голом виде выглядели бы весьма неважно рядом с рослыми мужчинами и женщинами маньюэма с их красивой формы руками и ногами. Каннибализм маньюэма сомнителен. Суд присяжных в Шотландии сказал бы: «Не доказано».
* 1 фрасила = 15,8 кг. — Прим, перев.
329
4 февраля 1871 г. Десять моих людей с побережья уже близки к Бамбарре и сегодня прибудут сюда. Я чрезвычайно рад слышать это, ибо такое известие дает мне уверенность, что мой пакет писем не был уничтожен. Теперь в Англии знают, что меня задерживает и к какой цели я стремлюсь.
Дошло только одно письмо, а сорок пропало! Сегодня выстрелом из лука убили Джемса; убийца прятался в лесу, поджидая, чтобы мимо прошли мои люди, отправившиеся купить продовольствие. Намереваюсь выступить 12-го. Послал д-ру Кэрку чек на 4000 рупий. Холера произвела большие опустошения, и в этой тяжелой обстановке мой друг сделал все возможное, чтобы отправить мне людей и грузы. Носильщики первой партии все умерли.
8 февраля. Десять человек отказываются идти на север: они, вероятно, находятся под влиянием двух из моих бывших людей, которые пытаются таким способом принудить меня взять их обратно.
9 февраля. Человека, организовавшего убийство Джемса, заманили сюда под предлогом, будто бы он нужен, чтобы возглавить отряд, направляемый против деревень, которые он вовлек в это преступление. Его связали и дали знать, что если фактические убийцы не явятся сюда в трехдиевный срок, он будет казнен. Привели пять коз: он думал, что это уладит все дело.
11 февраля. Люди мои забастовали, требуя повышения заработной платы. Я согласился платить им по шесть долларов в месяц, если они будут хорошо вести себя; если плохо, то я буду платить меньше. Итак, надеюсь, завтра мы выступаем.
Все присланные мне десять человек — рабы баньянов, английских подданных; явились они с готовой ложью: клянутся, что консул сказал им, чтобы они не шли со мной дальше, а заставили меня вернуться. Они распространяют здесь повсюду байку о каком-то якобы присланном мне письме с приказом немедленно вернуться. Они так упорно на этом настаивают, что я даже перечел письмо д-ра Кэрка, чтобы проверить, правильно ли я понял его распоряжения. Если бы не Мохамад Богариб и не боязнь пистолета, то они настояли бы на своем и добились бы целей своих хозяев-баньянов *сбить меня с толку. Люди потребовали аванс в один доллар в счет шести долларов в месяц, хотя эта плата в два раза выше заработной платы свободного рабочего в Занзибаре. Их старшие, Шериф и Авате, отказались идти дальше Уджиджи и сейчас там наслаждаются жизнью за счет моего имущества.
13 февраля. Задерживаемся из-за того, что сегодня у Маб-руки холерина. Дал Мохамаду пять кусков американо, пять
* Баньяны — индийская купеческая каста. — Прим, перев.
330
канпке (синий коленкор) и два фрасила бус самисами. Он дал мне записку к Хассани на получение двадцати толстых медных браслетов. Вчера пришла толпа народа поесть мяса человека, заманившего Джемса на место, где произошло убийство. Толпа была разочарована, обнаружив, что здесь никого не убивали. Эти люди, несомненно, каннибалы.
16 февраля. Сегодня выступили. Мабруки делал вид, что очень болен, но Мохамад взбодрил его, сказав, что я путешествовал в гораздо худшем состоянии. Вождь дал мне козу, Мохамад другую, но, когда шли через лес, на горном перевале мои люди потеряли трех; теперь им придется пойти назад за ними; вернутся завтра. Симона и Ибрала выгнали из лагеря, они нахально пошли за мной следом. Когда они нагнали нас, я сказал им, чтобы они уходили.
17 февраля. Остановились в деревне на западном склонен ждем, чтобы подошли люди с козами. Мохамад не соглашался оставить среди своих людей дезертиров, я тоже. Это значило бы дать проникнуть в умы моих людей свойственное дезертирам неуважение ко всему английскому и их полное презрение к чести. Они пошли за мной с неподражаемым бесстыдством, считая — хоть я и сказал, что не возьму их, — что без них еще не обойтись, п полагая, что я умышленно говорил им неправду. Коз привел маньюэма, одну из них он нашел в ловушке мертвой, он съел эту козу и вместо нее привел одну из своих. Я дал ему десять ниток бус, а он в знак доброжелательства подарил мне курицу.
18 февраля. Пришли в деревню на Лульве, а 19-го достигли деревни вождя Моэнемгои, который так усиленно отговаривал меня от посещения Моэнекурумбо, что я согласился не рисковать.
20 февраля. Вышли к переправе. Здесь теперь только одно каноэ, так как на другом двоих из людей Катомбы унесло течением и они утонули. Оставшееся каноэ нам не захотели продать, и поэтому я пойду пешком на северо-запад до деревни вождя Моэне Луалабы, где много хороших больших каноэ. Трава и грязь очень затрудняют движение, но через речки меня переносят мои люди.
21 февраля. Прибыли в деревню Монандевы, расположенную на высоком гребне между двумя глубокими труднопроходимыми оврагами. Жители очень услужливы и доброжелательны. Жена вождя без всякой просьбы вечером развела для меня костер.
22 февраля. Двигаясь на северо-запад, вышли к высокой горе Чибанде-а-Юнде; около деревни на вершине — источник чистой воды. Здесь голод по неизвестной причине, но народ усердно работает сейчас на участках внизу на равнине.
331
23 февраля. Пришли К двум большим деревням. Вокруг много бананов; жители говорят, что боятся торговцев, и перенесли свои деревни на новое место, чтобы избежать встречи с арабами. Отсюда пошли дальше в деревню Кахамбогола; ее вождь — слабый старик. Красивая холмистая местность, покрытая бледно-зеленой травой, только у ручьев глаз отдыхает на темно-зеленых рядах деревьев. Трава царапает руки. Почва образована обломками разрушенных гранитных скал. Она камениста и неровна, но всюду плодородна. Трудно найти свободное от камней местечко, чтобы сесть отдохнуть.
24 февраля. Достигли деревни около реки Лоланде. Пересекли затем Лоэнгадье, переночевали на берегу Лухи и прибыли в Мамохелу, где нас приветствовали все арабы. Получил здесь письма от д-ра Кэрка, от султана и от Мохамада бин Нассиба, который отправляется в Карагве. Все стараются услужить мне. Катомба дал муки, орехов, кур и козу. Во владения Касонго теперь открыта новая дорога, гораздо короче той, которой ходил я. Отдохну несколько дней, потом двинусь дальше.
25 февраля. Итак, мы продвинулись и обнаружили — ранее это не было известно, — что Луалаба течет на запад-юго-запад, и наш курс пойдет на запад и пересечет эту новую большую дугу могучей реки. Я должен повременить со своими выводами и быть готовым к тому, что в конце концов эта река окажется Конго *. Никто ничего не может сказать об этом; знают только, что во владениях Касонго на расстоянии девяти дней пути к юго-западу она поворачивает и течет на север-северо-восток.
Катомба подарил мне молодую обезьяну сокве, пойманную охотниками, убившими ее мать. Рост молодой сокве в сидячем положении восемнадцать дюймов; она вся покрыта тонкой черной шерстью, имевшей приятный вид, пока мать расчесывала ее. Она наименее прожорлива из всех виденных мной обезьян. Видимо, она знает, что имеет во мне друга, и спокойно сидит на циновке рядом со мной. Когда сокве ходит, прежде всего замечаешь, что она опирается не на ладони, а на обратную сторону второго ряда косточек пальцев, ire касаясь земли ни ногтями, ни суставом между второй и третьей косточками. Опершись таким образом на руки, она пользуется ими, как костылями, и, подтягиваясь, перемещает вперед тело между ними; иногда обезьянка ставит одну руку впереди другой и переставляет попеременно ноги или же идет на двух ногах, протягивая руку, чтобы кто-нибудь взял ее и понес. Если отказываешься, она опускает лицо книзу, гримасничает, как горько плачущий человек, ломает руки и иногда даже присоединяет к ним третью руку, т. е. ногу, чтобы сделать свою просьбу
♦ Именно это впоследствии подтвердилось. — Прим перевЛ
332
более убедительной. Она собирает траву или листья вокруг себя в виде гнезда и не любит, когда кто-нибудь трогает ее имущество. Это очень дружелюбное маленькое животное. Она сразу же подошла ко мне, приветственно заворчала, обнюхала мою одежду и протянула руку. Я хлопнул ее по ладони, она поморщилась, но не обиделась. Позже, когда сокве привязали, она начала немедленно развязывать веревку, пользуясь всеми пальцами; и, когда стоявший рядом попытался вмешаться, она посмотрела на него уничтожающим взглядом, завизжала и пыталась побить его. Она боялась его палки и встала к нему лицом, а спиной повернулась ко мне, как к другу. Иногда она разражается сердитым криком, напоминающим клекот коршуна, и ломает руки очень естественно, как бы в отчаянии. Ест она все, укрывается, когда спит, циновкой и устраивает себе гнезда из травки и листьев; лицо сокве вытирает листом.
Я подарил свое двуствольное ружье, находящееся в Уджиджи Катомбе, так как он был очень любезен по отношению ко мне, когда мы уходили оттуда. Таким образом, я отплатил ему за все услуги. Он подарил мне маленькую сокве и взялся доставить ее для меня в Уджиджи. Пытаюсь возместить арабам все, что они на меня израсходовали.
1 марта 1871 г. Должен был выступить сегодня утром, но арабы просили меня взять с собой семерых из их людей, отправляемых для закупки вирамбы. Они знают новую дорогу, и я с радостью согласился.
2—5 марта. Вышли из Мамохелы и направились по красивой, поросшей травой равнине; пересекли за шесть часов четырнадцать речек шириной от трех до десяти — пятнадцати футов и глубиной то по середину голени, то по бедро. С обеих сторон покрытые лесом горы. Туземцы знают название всех этих речек и охотно рассказывают, куда они текут и какая куда впадает, прежде чем все они вольются в великую Луалабу. Однако без проводника из местных жителей нанести эти речки на карту невозможно. Пришли в деревню Монанбунды и там заночевали. Следующая стоянка в деревне вождя Монан-гонго. Жители довольны, когда делаешь им небольшой подарок в виде нескольких ниток бус, но никогда об этом не просят, и я неизменно делаю такой подарок в благодарность за предоставленный ночлег. Вождь деревни, в которой намечалась наша следующая стоянка, спрятался из страха, так как мы находились теперь близко от места, где бин Джума без всякого повода убил пять человек из-за бивней брошенных, а не украденных носильщиками.
Дорога вела нас густым лесом, 5-го мы снова пробирались через густые джунгли среди высоких деревьев и растительности, касающейся наших рук с обеих сторон. Прошли несколько деревень среди живописных лесистых гор, называемых
333
Басиланге, или Мобасиланге. Деревни, очень красивые, расположены на склонах. Главная улица обычно идет на восток и на запад, чтобы яркое солнце могло лить свои горячие лучи из конца в конец и быстро выпивать влагу, накопившуюся от частых ливней и не успевшую сбежать со склонов. Перед дверью дома часто устраивается маленькая веранда; здесь на рассвете семья собирается вокруг очага и, наслаждаясь теплом, необходимым в то холодное время, какое всегда наступает, когда первые лучи солнца пронизывают атмосферу, беседует о своих домашних делах. Разнообразной формы листья в лесу, окружающем их деревню, и на деревьях около их гнездышка усыпаны мириадами капель росы. Петухи кукарекают во все горло, гордо выступая и косясь по сторонам; козлята резвятся, прыгая на спину мамы-козы, спокойно пережевывающей жвачку. Часто можно видеть, как хозяйки обжигают новые глиняные горшки в огне подожженной кучи корней травы; на следующее утро они выщелачивают соль из золы, убивая двух зайцев одним выстрелом. Красота утренней картины мирных радостей неописуема. Детство окрашивает эту волшебную картину в особенные цвета, и она, вероятно, никогда не изглаживается из памяти.
Иногда нам подряд попадались покинутые деревни. Жители разбегались при нашем приближении, боясь повторения насилий со стороны арабских рабов. Все двери хижин бывали закрыты: пучок листьев тростника или связка зеленых тростинок, положенная поперек двери, означает «входа нет». Вокруг бродят жалобно попискивающие отдельные цыплята, спрятавшиеся куда-нибудь, в то время когда остальных ловили, чтобы унести в глубину леса; еще дымящиеся очаги говорят о недавнем бегстве от работорговцев.
Многие здесь уже установили, что я не принадлежу к числу работорговцев, часто они встают и громко кричат: «Болонго, болонго!» (дружба, дружба!). Они охотно продают свои красивые железные браслеты за несколько бусин" (так как, видимо, браслеты вышли из моды с появлением бус); эти браслеты изготовляются из железа самого лучшего качества, и, будь это поближе к Европе, их бы искали и скупали, как скупают подковные гвозди для изготовления самых лучших ружейных стволов. Я случайно слышал, как маньюэма говорили друг другу, что я хороший. У меня нет рабов, а распространению доброй славы обо мне я обязан устам занзибарских рабов, хотя сами они далеко не хорошие. Я видел, как рабы тех семи арабов, что идут сейчас с нами вместе, били по щекам взрослых мужчин, предлагавших нам купить у них пищу; делалось это без всякого повода, просто так, пока я не пригрозил, что прибью их, если снова замечу такое поведение. Но когда я не видел, они продолжали оскорблять местных жителей.
334
Маньюэма гораздо красивее свободных жителей и рабов Занзибара. Часто слышу, как говорят: «Если бы у нас были жены маньюэма, какие бы красивые были наши дети». Мужчины обычно хорошо сложены, многие женщины очень хорошенькие: руки, ступни ног, фигуры превосходные, цвет кожи светло-коричневый, но ноздри у нюхающих табак растянуты, так как понюшку запихивают большим и указательным пальцами сразу как можно дальше. Между двумя верхними передними зубами выпиливают маленький участок.
5 марта. Сегодня прослышал, что люди Мохамада прошли мимо нас к западу отсюда с большим количеством слоновой кости. Таким образом, я лишился двадцати медных колец, которые должен был получить от них, и всех сделанных для меня заметок о реках, которые они перешли.
6 марта. Прошли через несколько очень больших деревень с большим числом действующих кузниц. Несколько человек направились вслед за нами, как будто с намерением устроить драку, но мы уговорили их мирно повернуть обратно. Мы не знаем, кто здесь наши враги: так много народу потерпело от арабов, у стольких здесь есть убитые родственники. От вчерашнего дождя тропинки стали такими скользкими, что у всех сильно устали ноги; поэтому, дойдя до деревни вождя Манья-ры, около горы Кимази, я решил в ней 7-го отдохнуть. Дал отрез и бусы вождю, умному, хорошему человеку в обмен на хорошую жирную козу.
9 марта. Шли около пяти часов по поросшей травой безлесной равнине—«буга» (степь). Жгучее солнце стояло почти прямо над головой и опаляло нас жестокими лучами. Пересекли по мостам две реки во владениях вождя Сокойе; спали в деревне на лесистом гребне, с которого видны земли Касонги. После двухчасового перехода сегодня утром пришли в деревни этого вождя; в одной из них нас встретил караван Салема Мокадама, мне отвели дом. Касонга — очень хорошо сложенный молодой человек с европейскими чертами лица. Он умен, а арабы называют его хорошим потому, что он охотно присоединяется к их грабежам. Поняв преимущества огнестрельного оружия, Касонга купил четыре мушкета. Его люди повели за собой людей Мохамада, и те, израсходовав всю свою медь, купили около пятидесяти фрасила [800 кг] хорошей слоновой кости.
Мы сейчас находимся всего лишь в шести милях от Луалабы, но все же южнее Мамохелы. Луалаба описывает большую Дугу на запад длиной примерно в сто тридцать миль с отклонением к югу не менее чем на 30'. Но теперь она величественно катит свои волны на север и снова равномерно уклоняется на восток. Это мощная река с множеством островов; нигде и ни в какое время года эту реку нельзя перейти вброд.
335
10 марта. Рассказывают, что люди Мохамада пришли к могущественному вождю Луананья, который сказал, что они должны закупать всю нужную им слоновую кость у него. Но у Луананьи слоновой кости было недостаточно, и они хотели отправиться дальше, к племени, у которого дверные притолоки делают из слоновой кости. Однако Луананья заявил: «Вы не пойдете ни вперед, ни назад, а останетесь здесь». Затем он вызвал громадный отряд лучников и сказал людям Мохамада: «Вы должны сразиться с ними». В результате были убиты Луананья и множество людей из его народа, бахика; затем люди Мохамада переправились через очень широкую реку Мо-ромбья, или Моромбве, затем через реку Пембо, но, по-видимому, не продвинулись далеко на север.
Хотел отправиться отсюда на каноэ, но у Касонги их нет; придется шагать пять или шесть дней до владений Моэне Луалаба, чтобы купить каноэ, если Эбед предоставит мне кредит.
11 марта. Выслушал от Амура длинную пламенную речь, в которой он много раз повторил, что меня убьют и съедят: негры хотят-де съесть белого. Я ответил, что благодарен за советы, если их подает сведущий человек, но его громкие угрозы — просто фантазии человека, никуда ни разу не ходившего, а только посылавшего своих рабов убивать жителей. Своими речами он только пугает моих людей и приносит мне вред. Я сказал ему, что у Бейкера было всего двенадцать человек, но он доходил почти до этих мест. На это он ответил: «Да, но разве люди там были каннибалами?» и т. д.
Я ушел от этого крикливого демагога, сказав, что благодарю его за предупреждение, но вижу, что он не знает, о чем говорит. Торговцы из Уджиджи — просто грабители, а люди их еще хуже своих хозяев: они жаждут крови больше, чем слоновой кости, каждому из них хочется потом рассказывать о своих кровавых подвигах, а маньюэма — легкая добыча. Хассани совершил нападение на жителей во владениях Моэне Луалабы, они теперь держатся на противоположном берегу, а я вынужден покупать каноэ у Касонги. Он послал за лодкой к своему другу, смотреть ее можно будет 13-го. Хассани заверял меня, что он не начнет враждебных действий, но он именно с этого и начал. Надежда набрать рабов побеждает все другие соображения, и кровь течет ужасающим потоком.
Мои люди не вернулись. Боюсь, что они впутались в какую-нибудь драку. Говорят, что несколько человек из находящейся здесь партии напали на одну из деревень Касонги, убили трех мужчин и захватили в плен женщин и детей. Эти люди сделали вид, будто пе знали, что это жители деревни Касонги, однако пленных не вернули.
20 марта. Душевно измучен, я болен от человеческой крови.
33Q
21 марта. У брата Касопги умер ребенок. Касонга попросил меня подождать еще день, пока оп похоронит умершего, а завтра он даст мне проводника. День дождливый, и я охотно остался. Говорят, Дугумбе намерен спуститься вниз по Луалабе до реки Канагумбе, чтобы построить лагерь во владениях вождя Канагумбе; это обширные земли в дуге, образованной рекой. Считают, что этот вождь обладает даром ясновидения, он будто бы даже может убивать на расстоянии неверных жен.
22 марта. Задержался еще на день из-за болезни одного из людей нашего отряда. Вчера с северо-запада принесло очень холодный дождь. Надеюсь завтра выйти в направлении Лако-ни, главного рынка этого района.
23 марта. Распрощался с Касонго, который дал мне козу и прислал проводника. Страна покрыта пологими холмами, зеленые склоны окаймлены лесами, трава высотой в четыре — шесть футов. Пройдя около пяти миль, попали в деревню вождя Катенги. Много деревень, мимо проходят люди, нагруженные провизией, маниоком; они возвращаются с рынка — (читока).
24 марта. Ночью и утром сильный дождь, люди болеют. Из-за этого не могли идти.
25 марта. Совершили переход в семь с половиной миль до Мазимве.
26 марта. Пройдя четыре мили, перешли через Кабвимаджи, милей дальше пересекли Кахембаи, которая течет в Кунду, а последняя впадает в Луалабу. Местность открытая, на севере показались низкие горы. Встретили партию, посланную торговцами, остановившимися в деревне Касенги; это в основном люди Матереки, находящиеся под начальством Салема и Сайд бин Султана. Партия вела восемьдесят двух пленных; люди рассказали, что сражались десять дней, чтобы захватить их, кроме того, вели двух малонгвана и двух ваньямвези. Партия несла штук двадцать бивней и одного из своих людей, сломавшего ногу в бою. Мы будем в безопасности, только когда минуем эти места, где до нас проливали кровь и убивали.
27 марта. Идем вдоль гребня, нависающего над красивой денудационной долиной; в отдалении (к северу) возделанные холмы, где произошло кровопролитие, устроенное Хассани. На гребне много деревень, у некоторых довольно неряшливый вид — это всегда признак беспорядка в управлении. Сделали переход приблизительно в семь миль. С нами шел вождь, он стал приставать к другому вождю, чтобы тот дал мне козу. Я отказался взять то, что дают неохотно, но ее забрали рабы. Я пригрозил нашему спутнику Каме, что выгоню его из партии, если он станет орудием в руках рабов. Повсюду растет арум,
337
28 марта. Рабы баньянов опять пытаются вымогать — но знаю, с какой целью. Они отказались брать выдаваемые им порции бус и выставили для переговоров Чакангу. Я не стал его слушать, так как он подготовляет мятеж против меня. Все это страшно тяжело; столько трудностей на моем пути, что я сомневаюсь, пребывает ли на мне милость божья.
Сегодня прошли шесть миль, перешли через много речек, текущих в Кунду, через саму Кунду переправились на каноэ. Ширина ее почти тридцать ярдов, она глубока. Позже недалеко от деревни, где мы ночевали, пересекли реку Луджа шириной ярдов в двадцать, текущую в Кунду и Луалабу. Я очень обеспокоен отсутствием здесь порядка. Видимо, арабы собираются вызвать беспорядки в лагере Абеда, от которого мы недалеко.
29 марта. Перешли через реку Лия, а на следующий день — через Моангои по двум отлично построенным плетеным мостам, перекинутым к островку в русле реки. Ширина реки двадцать ярдов, все жители, направляющиеся на рынок, опасаются ее из-за очень сильного течения. Дальше переправились на каноэ через Молембе; ширина ее пятнадцать ярдов, но река вздулась от дождей и от воды множества впадающих в нее речек. После перехода в семь с половиной миль заночевали в одной из пограничных деревень области Ньянгве. Около шестидесяти человек, возвращающихся с читока—рынка на берегу Луалабы,— прошли мимо нас. Народ отправляется на рынок ночью, а расходится около полудня, обменяв большую часть своего товара. Местность здесь открытая, усыпанная отдельно стоящими деревьями, главным образом одного вида Bauhinia, который выживает после ежегодного выжигания травы. Вдоль ручья и речек тоже растут деревья. Много деревень, в каждой из них тьма свиней. Вся область находится на низком уровне по сравнению с Танганьикой — высота над уровнем моря приблизительно две тысячи футов.
Дом вождя, в котором я остановился, как обычно, оснащен для удобства хозяйственными предметами в виде сорока горшков, блюд, корзин, ножей, циновок. Все это хозяйка убрала и перенесла в другой дом. Дал ей четыре нитки бус. Завтра идем дальше. Перешли через реку Кунда и, пройдя еще семь миль, прибыли в Ньянгве, где застали Абеда и Хассапи, построивших здесь себе жилища. Людей своих они послали за Луалабу на запад до реки Лоэки, или Ломаме. Абед сказал мне, что мои слова против пролития крови запомнились ему крепко, и он отдал своим людям приказание подносить вождям подарки и никогда не начинать драки, если только на них не нападут.
31 марта. Спустился к Луалабе, чтобы посмотреть на реку как следует. Она здесь уже, чем в верхней части течения, но 338
все же это могучая река шириной не меньше трех тысяч ярдов и всюду глубокая. Нигде и ни в какое время года нельзя перейти ее вброд. Жители уверенно заявляют, что тот, кто попытается переправиться вброд, наверняка погибнет. На реке много больших островов, около них ее ширина равна примерно двум тысячам ярдам, или одной миле. Берега крутые, высокие, они сложены глиной и желтым глинистым сланцем. У других рек, Лии и Кунды, берега гравийные. Река течет здесь на север со скоростью около двух миль в час.
Глава 18
1 апреля 1871 г. Берега Луалабы густо населены, но, чтобы судить о том, как велико население, нужно видеть рынок, куда приходит до трех тысяч человек, главным образом женщин. Народ целый день заполняет здешний рынок, а затем в течение трех дней посещает рынки в других местах. В стране маньюэма рынок — важнейший общественный институт. Здесь единовременно общается между собой огромное количество людей, при этом они сохраняют абсолютный порядок. Как правило, все предпочитают покупать и продавать на рынке, отказываясь заключать сделки в каком-нибудь другом месте. Когда кто-нибудь говорит: «Продай мне эту курицу или этот отрез», ему отвечают: «Приходи на читоку» (на рыночную площадь).
2 апреля. Сегодня на рынке было свыше тысячи человек; на продажу вынесли глиняные горшки и маниок, материю из травы, рыбу и кур. При моем приходе народ встревожился и готов был разбежаться; стоявшие поодаль подозрительно посматривали на меня. Многие жители приехали со своим товаром с другого берега реки. Завтра рынок будет в деревне выше по течению.
3 апреля. Народ боится нас и с достаточным основанием, так как безобразное поведение арабов-работорговцев держит их в тревоге. Не могу сейчас достать каноэ и жду подходящего случая. Говорят, что Луалаба ежегодно выходит из берегов подобно Нилу. Вчера сделал промеры поперек течения. Около берега глубина девять футов, дальше — пятнадцать. Один промер в середине показал глубину в двадцать футов. Между островами двенадцать футов и у другого берега опять девять футов. Поистине это могучая река. Мерил расстояния и высоты попеременно, пользуясь пулей в качестве груза на ключе хронометра, брал последовательно высоту солнца и расстояния луны. Может быть, первое и последнее измерения высоты позволят определить скорость хода, а частые измерения расстоя-
340
йий в промежутке дадут возможность найти приближенную долготу.
4 апреля. Луна — начало четвертого месяца по арабскому счету — появится через три или четыре дня. Этим можно будет руководствоваться, чтобы установить день для лунных наблюдений.
6 апреля. Болею оттого, что выпил две чашки очень сладкого малофу — пива, приготовляемого из бананов. Больше к нему не притронусь.
7 апреля. Чернила, которыми сейчас пишу, сделал из семян растения, называемого по-арабски «зугпфаре». Его знают в Индии, а здесь маньюэма пользуются им, чтобы красить волосы и татуировать лицо. Послал своих людей на другой берег рубить лес для постройки дома. Во временно занятом мной доме стены и полы земляные, сыро, грязно, плохо пахнет — нездоровое жилье. В моем новом доме стены соорудят из травы, пол будет покрыт травой и тростником; благодаря свободной циркуляции воздуха он будет чистым. Мы в периоде окончания дождей, называемом «масика». Сильные дожди еще выпадают почти каждую ночь. Вряд ли я мог бы сейчас путешествовать, даже если у меня было бы каноэ. И все же как неприятна эта задержка из-за подозрений и дурных поступков дурных людей.
Отдельные арабы, чаще всего Абед, стараются быть любезными и посылают мне каждый день готовые блюда. Я научил Абеда сделать противомоскитную сетку из тонкого ситца; он беспомощно терпел нападения этих насекомых, спасаясь только тем, что, когда они были особенно невыносимыми, спал на высокой платформе.
Я заплатил одному маньюэма, чтобы он доставил большое каноэ для переправы через Луалабу, но он пригнал маленькую лодку, которая могла вместить только троих. Потратив понапрасну несколько часов на ожидание, мы должны были отложить переправу на следующий день.
8 апреля. Каждый старший над четырьмя-пятью хижинами именуется мологве, т. е. вождь; он получает явное удовольствие, когда его так зовут. Никакого политического единства здесь нет. У маньюэма большой недостаток — отсутствие общения с другими народами. Изоляция привела их к непониманию опасности встречи с жестокими чужеземцами, они ведут себя, как маленькие собаки в присутствии льва. Их отказам продать или сдать внаймы каноэ из опасения, что соседи будут против этого, положит конец партия Дугумбе, у которого под началом Десять вождей, взятых силой. Они ведут себя неразумно и ясестоко по отношению друг к другу: каждый вождь маньюэма хотел бы, чтобы убили другого вождя. Они получают горькие Уроки и приобретают дорогостоящий опыт. Абед отправился
341
к мологве Кахембе и совершил обряд смешения крови. Ему сказали, что там выдолбили два больших каноэ и они почти готовы для продажи. Будет большой удачей, если это дело удастся завершить мирным путем; возможно, я получу одно каноэ по цепе, какую назначит один из наших арабов, т. е. в три или четыре раза выше местной. Здешние три араба не очень-то любят друг друга.
9 апреля. Для моего дома рубят лес. Рабы родом с Лоэки говорят, что эта река много больше Луалабы. Когда люди Абеда вернутся с запада, мы получим более надежные сведения.
10 апреля. Сегодня рынок. Насчитал более семисот человек, прошедших мимо моего дома. Женщины, приходящие на рынок, видимо, наслаждаются тем, что торгуются с покупателями, шутят, смеются и обманывают их. Многие идут на рынок весело, с охотой, а возвращаются с озабоченными лицами. Много красавиц, много старух. Все они тащат очень тяжелые грузы (сушеный маниок, глиняные горшки), которые продают очень дешево за пальмовое масло, рыбу, соль, перец и приправы к пище. Мужчины щеголяют в пестрых ламба и несут небольшие грузы: железные товары, кур, материю из травы и поросят.
Купил рыбу с длинным носом; очень вкусная.
12 апреля. Прошлой ночью было новолуние. Начался четвертый месяц арабского календаря. Не знаю, какое сегодня число. Мой новый дом закончен, это очень хорошо: старый был грязен, полон паразитов — клопов, клещей. Только у Абеда есть противомоскитная сетка, он ею не нахвалится.
14 апреля. Приезжал с того берега Кахембе, обещает доставить каноэ, но доверять ему нельзя. Он подарил Абеду двух рабов и, видя, что я очень хочу получить лодку, сыплет обещаниями доставить каноэ. Все они думают, что покупка мной каноэ означает распространение войны на левый берег Луалабы. Мои слуги, рабы баньянов, поддерживают эту версию: «Он не заинтересован ни в рабах, ни в слоновой кости, — говорят они, — ему нужно только каноэ, чтобы убивать маньюэма». Нужно ли удивляться, что этот народ, никогда не слыхавший о чужестранцах или белых до того, как я вдруг появился среди них, верит этой клевете. В распространении этих ложных обвинений рабам баньянов помогают рабы полукровок из Уджиджи, живущие в их лагере. Хассани ежедневно их кормит. Видя, что он фанатичный мусульманин, эти рабы молились в его доме наравне с ним по семь-восемь раз в день! Они искусные лжецы и первые слова на языке маньюэма, усвоенные ими, немедленно использовали для распространения клеветы.
Начал писать доклад на тот случай, что встречу людей из французского поселения в Габоне, на Лоэки, но дело с приобретением каноэ затягивается. Народ думает только о войне. 342
15 апреля. Багенья — одно из племен маньюэма — занимает левый берег реки напротив Ньянгве. Багенья выпаривают соль п продают ее на рынке. Ломаме — большая река; она протекает приблизительно в десяти днях пути на запад от Луалабы. Ломаме, или Лоэки, впадает в Луалабу ниже Ньянгве, на расстоянии около шести дней пути на каноэ отсюда. Река Ньянзе еще ближе.
16 апреля. Главный город и рынок вождя Зурампелы расположен на Ньянзе. Рашид был у него и получил двух рабов, обещав вождю привести вооруженный отряд от Абеда для борьбы против Чинанге, который с помощью подобных же средств обеспечил себе поддержку Салема Мокадама и захватил восемьдесят два пленных. Рашид собирается уйти отсюда, как только сможет продать рабов и предоставить Зурампеле убедиться, что его обманули. Этот обман подрывает во мне доверие к свидетельству Рашида о фактах каннибализма, которые он якобы наблюдал. Впрочем, он говорит, что жертвы были разрублены на куски после недавнего боя, и это согласуется с тем мнением, будто маньюэма поедают только убитых на войне.
17 апреля. Дождь.
18 апреля. Видел, что двоякодышащих рыб приносят на рынок в горшках, залитых водой, продают также жареных белых муравьев, крупных улиток и обыкновенных улиток. Двоякодышащая рыба называется сембе.
Абед отправился, чтобы осмотреть каноэ, но оказалось, что идти надо очень далеко, и он повернул назад.
19 апреля. Бесконечное ожидание. Абед предлагает присоединиться ко мне, он будет вести торговлю, находясь рядом со мной. Что ж, наша партия при этом усилится, а ему будет неловко стрелять в негров. Мы также узнаем о народе вождя Катомба.
20 апреля. Вождь Катомба должен был вчера посетить нас, но не явился, вероятно побоялся прийти.
Вождь Мокандира говорит, что река Лоэки в месте слияния с Луалабой мала, но другая река, Ломаме, много больше и тоже впадает в Луалабу. Говорят, что на ней есть пороги.
21 апреля. Обычное здесь приветствие напоминает мне язык бечуана: «у ле хатси» (ты на земле); «уатала» (ты смотришь); «уа бока» или «бьока» (ты бодрствуешь). Выражение «у ри хо» (ты здесь) напоминает «у ли кони» (ты здесь) на чистом сичуана. Слово «нья» (нет) на обоих языках идентично. Здешние жители отрицают, что у них распространен каннибализм. Едят только убитых на войне и, кажется, из мести, так как, по словам Мокандира, «мясо ле вкусно, ибо после него снится Умерший». Говорят, что к западу от Луалабы едят даже специально купленных для пира людей, но я не вполне уверен, что
343
это правда. Все в один голос утверждают, что человеческое мясо солоновато и требует мало приправ. Вместе с тем должен отметить, что маньюэма — красивый народ. Многие женщины маньюэма очень светлокожи и хороши собой; они одеваются в юбки со многими складками из ярких ламба.
22 апреля. На языке маньюэма этих мест куси или кунзи значит «север», мхуру—«юг», нканда — «запад» или «тот берег Луалабы», мазимба — «восток». Названия народов иногда путаешь с обозначениями направлений: так, ба-нканда просто значит «народ на том берегу». Вождь багенья Чимбуру приходил ко мне, но я его пе видел. Я познакомился и с Моэне Ньян-гва слишком поздно, чтобы выразить ему свое почтение; вообще было сделано все возможное, чтобы я оставался в неведении, в то время как работорговцы из Уджиджи улаживали для себя все, что нужно, чтобы добыть каноэ. Все вожди считают, что имеют право пожимать мне руку: они прикасаются ладонью к протянутой руке, затем хлопают в ладони, снова прикасаются к руке и снова хлопают в ладони — на этом церемония закапчивается. Эти частые церемонии рукопожатия сбили меня с толку, и, когда пришел Моэне Ньянгва, я не сразу понял, что это великий вождь.
24 апреля. Старинная местная вражда соблазняет мапью-эма хитростью вовлечь арабов-торговцев в междоусобную борьбу: их приглашают прийти торговать, говорят им, что в такой-то деревне есть очень много слоновой кости; затем, когда торговец отправляется туда со своими людьми, посылают известить деревню, что он идет, чтобы напасть на нее. Торговца встречают враги, вынуждающие его своими атаками защищаться. Нас чуть не завлек обманом в такую борьбу один вождь, сделавший вид, что хочет быть нашим проводником по стране в районе басиланге; он бы втравил нас в сражения, но мы поняли, куда он клонит, изменили свой курс, чтобы сбить с толку посланных им вперед людей, и отправили его назад после резкого нагоняя.
Ширина озера Камолондо около двадцати пяти миль. Ширина Луфиры в Катанге равна хорошему выстрелу из лука, она впадает в Камолондо. Чакомо протекает к востоку от впадения Луфиры. Кикопзе (Каланза) расположена к западу от Луфиры, а мкана, подземные жилища, еще дальше на запад. Некоторые мкана находятся всего в двух днях пути от Катанги. Народ чорве настроен дружественно. Камолондо расположено в десяти дпях пути от Катанги.
25 апреля. Получено известие, что четыре человека, посланные Абедом за слоновой костью, попали в засаду и двое из них убиты. Оставшиеся прислали просить помощи, чтобы наказать убийц. Абед хотел, чтобы я послал своих людей привести оставшихся двух человек сюда. Я отказал ему, так как, какие бы 344
распоряжения я ни отдал, мои слуги, рабы баньянов, наверняка пролили бы человеческую кровь. Мы никуда не можем прийти, чтобы местное население не просило нас убить их братьев-лю-дей; и жителей нельзя уговорить пойти в деревню за три мили от них, так как там, ио всей вероятности, живут убийцы их отцов, дядей или дедов — поистине ужасное положение.
Когда торговцы видят, что народ может оказать сопротивление, они в высшей степени обходительны. Мохамад Богариб в деревне сына Касембе, Моэре Мпанды, не взыскал долга в виде двадцати восьми рабов и восьми брусков меди весом по семьдесят фунтов и не посмел ни разу выстрелить, потому что видел, что столкнулся с равными себе; а здесь вожди под его началом связывали деревенских вождей и держали их в плену, пока за них не выплатят выкуп бивнями. Если бы сопровождавшая нас партия торговцев продвинулась еще только на три дня пути в страну бабиса, куда ходили люди Моэнемокайя, то могла бы получить хорошую слоновую кость по цене два кольца за бивень, тогда как платила от десяти до восемнадцати. Здесь повторяется та же грустная история, что и с манганджа, обобранным и рассеянным вайяу, служившими у португальских торговцев из Тете.
26 апреля. Читову вызвал девять рабов, купленных людьми Абеда в стране Кусс, к западу от Луалабы, и по моей просьбе расспросил об их родине и племенах. Один из рабов, у которого были удалены верхние передние зубы, принадлежит к племени малоба, живущему по ту сторону реки Лоэки, другой — с реки Ломбадзо, или Ломбазо, к западу от Лоэки (может быть, это другое название Ломаме); страна его называется Нанга, племя нонго, вождя зовут Мпунзо. Племенем малоба правят вожди Юнга и Ломадьо. Другой беззубый юноша сказал, что он с Ломаме; удаление верхних зубов, возможно, говорит о том, что племя держит крупный рогатый скот: зубы выбивают в подражание животным, наиболее почитаемым племенем. У них никогда не бывали торговцы. Это сулит нынешней партии слоновую кость. Сейчас эти племена используют слоновую кость только для изготовления примитивных рожков и браслетов.
27 апреля. Утомительное беспокойное ожидание. Мы не можем заставить пошевелиться людей, которые находятся далеко, и добиться, чтобы они приблизились и передали известия. Даже владельцы каноэ говорят: «Да, да, мы их привезем», но пе двигаются с места. Они не верят нам, а мои баньянские рабы усиливают их недоверие, так как говорят маньюэма неправду.
28 апреля. Абед послал людей по стране маньюэма покупать для него рабов. Он получил хорошенькую женщину за Триста каури и сто ниток бус. Ее можно перепродать арабу за более высокую цену в слоновой кости. Абед сам заплатил сто
345
тридцать долларов за женщину-кухарку, а она убежала ко мне, после того как ее за какое-то преступление заковали в цепи. Я вступился за нее, и ее освободили. Я посоветовал ей не нарушать установленных правил, так как не могу просить за нее дважды.
Хассани с десятью рабами в течение трех месяцев копал руду на малахитовых рудниках Катанги и добыл сто фрасила (1575 кг) меди. Стало известно, что какой-то торговец достиг другого берега Ломаме, вероятно, со стороны Конго или Ам-брпза, но наши посланные его не видели.
1 мая 1871 г. Из страны бабиса прибыли люди Катомбы. Они распродали там всю свою медь, уплачивая по два кольца за бивень, и, несмотря на это, там еще осталось очень много слоновой кости. Жители понаделали себе из слоновой кости дверные притолоки и столбы для домов; все это прогнило. Сейчас бабиса убивают слонов и приносят бивни десятками; торговцы получают их столько, что эта партия транспортировала их на каждом переходе в три захода.
Бабиса делают себе прически как башуку-ломпо, заплетая волосы шлемом в виде вертикальной корзинки. Никаких ссор с населением не было и с чужестранцами обращались очень любезно. С запада в Луалабу вливается река с очень черной водой — Ньенгере, опа тоже очень большая. Другая река, Ша-миква, впадает в Луалабу с юго-запада, она еще больше Ньенгере, вероятно это Ломаме. Там повсюду водится короткорогая антилопа.
3 мая. Абед сообщил мне, что через пять дней прибудет каноэ. Торговцы, промышляющие к югу от нас, послали мне вослед предупреждение, чтобы мне не помогали, так как я наверняка умру в тех местах, куда направляюсь. Курице снится просо! Абед, естественно, спешит попасть первым на рынок слоновой кости, каким является страна бабиса; все же он перед своим уходом пытался достать для меня каноэ. Однако Абед слишком торопился, и один маньюэма воспользовался этим; он переехал сюда через реку и заявил, что у него уже выдолблено каноэ и ему нужны только козы, а также бусы для найма людей, чтобы спустить лодку на воду. Абед дал мне взаймы пять коз, тысячу каури и много бус и сказал, что потом сообщит мне, что оп хочет получить взамен. Для меня это означало влезть в долги, но я так стремился выбраться отсюда, что готов был взять каноэ на любых условиях. Однако оказалось, что все обещанное вождем, которому Абед поверил, — сплошной обман: у вождя совсем не было каноэ, но он знал человека, у которого каноэ есть, п хотел, чтобы Абед и я послали людей, притом обязательно с ружьями, осмотреть лодку. Там оп постарался бы поссорить наших людей с настоящим владельцем каноэ и таким способом разрешить какую-346
то старинную ссору. Установив, что я отказываюсь идти в его западню, он привел к хозяину каноэ рабыню, но тот отказался продать ей лодку. Тут-то и выяснился обман, жертвой которого стал Абед, желавший поскорее отправиться на рынок слоновой кости. Люди Абеда вернулись из Кусса с шестнадцатью бивнями и большим числом рабов, эта сделка обошлась без всяких убийств.
Вода в реке быстро поднимается и несет вниз большое количество водорослей, ряски и т. п. Вода немного темнее, чем нильская в Каире. Жители переносят свои хижины, ставя их на смежных более высоких лесных землях. Появилось много белых птиц (пэдди); видел одного ибиса (Ibis religiosa). Они летят на север.
Народ бакусс живет около Ломаме. Они очень вежливы и приветливы с чужестранцами, но впустить их в свою страну отказались. По моему предложению им продемонстрировали на козе эффект мушкетного выстрела. Они решили, что это сверхъестественное явление, посмотрели вверх на облака и заявили, что принесут слоновую кость, чтобы купить талисман, способный сводить на землю молнию.
Впоследствии, когда арабы пытались пробиться силой, бакусс, видя, что ваньямвези накладывают стрелы на тетиву, разбегались в стороны, но они же стояли на месте в немом изумлении, глядя на ружья, которые косили их подряд. Бакусс считали ружья символами власти вождей. Их вожди все носят длинный прямой шест из ротанговой пальмы, оба конца которого смазаны черным снадобьем, но не имеют в руках никакого оружия; бакусс вообразили, что ружья служат символами такого же рода. На юге некоторые насмехались над ружьями, называя их большими курительными трубками. Направленное на них ружье не пугало их.
Бакусс ловко пользуются большими длинными копьями в высокой траве и в лесах своей страны; когда они познакомятся с огнестрельным оружием, это будет страшный народ для чужестранцев, которые сейчас убивают их. Правду говорят маньюэма: «Если бы пе ружья, ни один из вас не вернулся бы на родину». Бакусс больше занимаются земледелием, чем южные маньюэма; особенно много сеют pennisetum и дурру (Holcus sorghum). В изобилии здесь растет обыкновенный кофе; они пьют его, сильно сдабривая ванилью; ваниль опыляется насекомыми. После еды всем раздают чашки с кофе. Бакусс купаются регулярно два раза в день, дома у них двухэтажные. У женщин несколько сплюснутые головы, но очень приятные лица с круглыми широко раскрытыми глазами древних египтянок. Население колоссальное: страна буквально ки-Шит людьми, город вождя тянется больше чем на милю. От Первобытного леса осталось очень мало. При переходах
347
приходится пересекать много больших луж, или озер стоячей воды. Рынки отстоят друг от друга на восемь—десять миль; народ на них собирается издалека. Здесь посещение рынка такое же обязательное обыкновение, как хождение по магазинам у цивилизованных народов. Незаконная любовная связь наказывается отдачей всей семьи виновного в рабство.
Бакусе выплавляют медь из руды и очень дешево продают слитки торговцам за бусы. План путешествия на каноэ теперь представляется торговцам настолько удачным, что все они пытаются уговорить баенга на западном берегу реки сдать им лодки внаймы. Все они ездили на тот берег устраивать обряд смешения крови и завязывать дружбу с владельцами лодок, а потом все дружно клеветали на меня, говоря, что мне нельзя доверять, а они-де теперь кровные родственники. Мои люди, рабы баньянов, бунтуют и не хотят идти дальше. Они уже три раза бунтовали здесь, и Хассани давал им приют, пока я не заявил ему, что если бы английский служащий приютил арабского раба, то консул заставил бы такого служащего выплатить стоимость хозяину, и что я, конечно, не позволю ему уйти от ответственности. Это его испугало. Но все же я в руках рабов, у которых нет чести и которые совершенно не заинтересованы в том, чтобы подвергаться опасности.
16 мая. Абед дал мне один фрасила бус матунди, я дал ему за это двадцать восемь ярдов тонкого американского простынного материала, но я чувствую себя обязанным человеку, давшему мне бусы, когда его благосостояние зависит от обмена этих бус на слоновую кость.
Сегодня (16-го) на рынок пришло не менее трех тысяч человек. Я ходил среди них, и это рассеяло их страх, порожденный клеветой, возведенной на меня рабами и торговцами, все с удовольствием называли мне рыб и прочие предметы. Чтобы показать, что двоякодышащие рыбы жирные, продавец ловит их за шею и вынимает из горшка. Продают растертое красильное дерево в виде лепешек и шары из глины, какие едят больные сафурой, т. е. глиноядением. Крики торгующих создают громкий многоголосый шум. Приятнее было ходить в этой толпе, чем иметь дело с рабами, которые все только и думают, как бы поскорее вернуться в Занзибар. Я видел, что идти в поход с ними безнадежно, и с нетерпением ждал прихода Дугумбе. Абед случайно подслушал, что они сговариваются погубить меня. Он сказал мне: «Если их заставят идти дальше, они дождутся первого недоразумения с маньюэма, дадут залп из ружей и бросятся бежать, оставив тебя погибать, так как ты пе можешь бегать так быстро, как они». Абед усиленно советовал мне больше не полагаться на рабов, так как они наверняка будут причиной моей смерти. Он все время пел себя как искренний друг, и я не могу относиться к его сло-348
вам иначе, как к правде, высказанной с добрыми намерениями.
18 мая. Абед дал мне двести каури и зеленых бус. Я уже совсем было собрался отобрать оружие у баньянских рабов и прогнать их, как они уступили и заявили, что готовы идти куда угодно. Так как я стремился закончить своп географические работы, то решил пойти на риск возможного их дезертирства и выдал бусы для закупки провизии, чтобы выступить на север.
Говорят, что красная растительная краска, зингуфуре, применяется обычно для лечения чесотки и неграми, и рабами арабов, и арабскими детьми.
20 мая. Абед вызвал вождя Калонгу, того самого, который его обманул; затем Абед официально передал мне купленное им каноэ и отправился пешком вдоль Луалабы, чтобы выменивать слоновую кость у бабиса. Я должен был следовать за ним на каноэ и ожидать его на реке Луэре, но скоро убедился, что каноэ еще находится в лесу и не принадлежит Калонге. Я потребовал вернуть уплаченное, но он сказал: «Когда Абед придет, я ему отдам». Когда я послал к нему людей, чтобы заставить вернуть выданные ему товары, вся его деревня убежала в лес. Пытаюсь теперь сам купить каноэ у багенья, но шансов на успех нет; когда торговцам нужны каноэ, они их получают — у них уже девять больших каноэ, — а я не могу достать одного.
24 мая. Какое оживленное зрелище рынок! Все страшно заняты делом, на дружеские приветствия времени почти не тратят. Продавцы рыбы носятся по рынку с глиняной посудой, полной улиток, или мелкой рыбы, или молоденьких копченых Clarias capensis, нанизанных на прутики, или разных приправ; они стараются обменять эту снедь на корни маниока, вымоченные три дня в воде, а затем высушенные, на картофель, овощи или на зерно, на бананы, муку или пальмовое масло, на кур, соль или перец. Все стремятся изо всех сил обменять пищу и вовсю расхваливают свои товары или ругают чужие. Пот каплями катится по их лицам, громко кукарекают петухи, даже когда висят через плечо головой вниз, визжат поросята. Куски железа, вытянутые с концов, обменивают на материю из пальмы муабе. У продавцов под тарой, в которой хранится товар, большая плетеная воронка; по этой воронке товар спускают вниз, если не хотят, чтобы его видели. Торгуют честно, а если возникает недоразумение, то его легко улаживают; они обращаются за поддержкой друг к другу и обладают высокоразвитым природным чувством справедливости.
Среди трех тысяч посетителей рынка есть пришедшие за Двадцать — двадцать пять миль. Мужчины, как правило,
349
щеголяют в ярко раскрашенных дамба в виде коротких складчатых юбок, трудятся больше женщины; горшечники похлопывают по своему глиняному товару, заставляя посуду звенеть, чтобы показать, что в ней — ни трещинки. За одну нитку бус я купил две пористые глиняные бутыли изящной формы вместимостью в один галлон каждая. Женщины тащат огромное количество таких бутылей в корзинах, привязанных ремнями к плечам и голове (ремень на лбу), и, кроме того, у них полные руки. Круглая форма сосудов удивительно правильна, если принять во внимание, что станков у них нет. Раба невозможно заставить нести и половину того груза, какой эти женщины тащат добровольно. Любопытно наблюдать за жизнью рынка. Это настоящий спектакль. Поражают выразительность, с какой произносятся всевозможные реплики, убежденность, вкладываемая в заверения истинности своих слов, в подтверждение которых в свидетели призывается, по-видимому, все сущее над нами, вокруг нас и под нами, — и затем полное изумление и уничтожающее презрение к тем, кто пренебрегает предлагаемыми товарами. Но они ничуть не огорчаются, если покупатели отворачиваются от них! Всюду бегают маленькие девочки, продающие за несколько рыбок чашки воды партнерам, уставшим от словесных битв. Все это зрелище меня забавляет. Я не понимаю слов, быстро сыплющихся с языка продавцов, но жесты так выразительны, что перевода не требуется.
27 мая. Хассани сказал мне, что с самого его прихода ни один маньюэма ни разу не поднес ему ни кусочка еды, ни одной картофелины или банана, а он сделал им много подарков. Вообще маньюэма народ не щедрый. Старики и старухи, оставшиеся в наполовину покинутых деревнях, через которые мы проходили, направляясь на север, часто выбегали, чтобы поднести мне бананов, но, кажется, это делалось от страха. Если я садился и ел бананы, они приносили банановое пиво, и я платил за все. Каждый рыночный день вижу новые лица. Две милые девушки продавали жареных белых муравьев, это блюдо называется гумбе.
30 мая. За последние четыре дня уровень воды в реке понизился на четыре дюйма. Цвет воды темно-коричневый, вниз по течению плывет много водяных растений и деревьев. Мо-логве (т. е. вождь) Ндамбо пришел совершить обряд смешения крови с фанатичным мусульманином Хассани. Это делается, чтобы заполучить девять каноэ. После этого Хассани поехал на ту сторону еще договориться об этих каноэ; они не стесняются подводить меня, удерживая у себя все лодки.
Маньюэма очень честны. У пас из-за них ничего не пропадает, они не трогают наших коз и кур, п если исчезает курица, то мы знаем, что ее украл арабский раб.
350
5 июня 1871 г. Река снова поднялась на шесть дюймов, потом упала па три. Дожди почти прекратились; с северо-запада сюда плывут большие массы кудрявых облаков, и с ними идет холод.
7 июня. Боюсь, что придется идти пешком, а грязь непреодолимая.
11 июня. Прошлой ночью было новолуние. Кажется, Ду-гумбе сегодня уходит от Касонги. Река упала на три дюйма.
14 июня. Хассани получил девять каноэ и посадил па три каноэ шестьдесят три человека; я не могу получить и одного каноэ. Сообщают, что Дугумбе близко, но задерживается, так как занят гаданием: он специалист в гадании и ясновидении. Отсюда его прозвище на местном языке «малембалемба» (писец, письмо).
16 июня. Сильные ветры; мыло и сахар высохли. Это признак того, что в этих местах дожди кончились.
18 июня. Прибыл Дугумбе и тут же отправился в деревню вождя Моэне Ньянгве. Там оказалось так мало продовольствия и оно так дорого по сравнению с нашим рынком, что он хочет вернуться обратно к нам. У него большая партия и пятьсот ружей. Дугумбе решил идти в новые для торговли области; с ним вся его семья, и он намерен пробыть там шесть или семь лет, посылая регулярно в Уджиджи за товарами.
20 июня. Двое из партии Дугумбе принесли мне в подарок по четыре большие связки бус каждый. Все арабы знают, что Шериф незаконно задерживает у себя все мои товары и проявляет ко мне любезность, на которую я отвечаю подарками в виде хорошего коленкора. Чуть ли не первыми словами, сказанными мне Дугумбе, было: «Да, баньянские рабы самые ярые твои враги. Я куплю тебе каноэ, но клевета этих бань-янских рабов восстановила против тебя всех маньюэма». Я знаю, что это правда и что эти люди встречают сочувствие со стороны торговцев из Уджиджи, которые с ненавистью смотрят на мое пребывание здесь.
24 июня. Отряд Хассани, отправившийся на каноэ, потерпел неудачу из-за стремнины, па которую наткнулись после четырех дней путешествия вниз по течению реки. На обоих берегах в реку выступают скалы, но не напротив друг друга, а попеременно то с одной, то с другой стороны. Стесненные скалами огромные массы воды могучей реки мчатся от одного мыса к другому, образуя страшный водоворот; переднее каноэ вошло в него и перевернулось, пять человек утонуло. Будь я там, первым шло бы мое каноэ, так как торговцы захотели бы оказать мне честь, пуская вперед (фактически для того, чтобы я прощупал дорогу). Люди, командовавшие каноэ Хассани, так Испугались этого несчастного случая, что тут же решили вернуться назад, хотя они уже добрались до страны слоновой
351
кости. Они и пе пытались выяснить, нельзя ли протащить каноэ волоком в обход стремнины, как сделал бы всякий другой. Нельзя было им ожидать удачи после всех их обманов и двурушничества с приобретением каноэ; само получение лодок не было никому во зло, по зачем они старались помешать мне достать лодку?
27 июня. Я молил о защите, и в ответ на мои молитвы мне не было дапо проплыть через стремнину, образованную разломом, пересекающим страну. Небольшое пространство между выступами скал заставляет здесь огромную массу воды беспомощно кружиться по выходе из него; когда каноэ достигает скалы, о которую ударяется вода, оно почти наверняка опрокидывается. Так как этот разлом, вероятно, доходит до Ломаме, то мой план идти к месту ее впадения, а затем вверх по ней не годится, так как на Ломаме мне пришлось бы преодолевать пороги. Мне также не дано было спуститься вниз по Луамо, а к северу от ее впадения навигации по Луалабе мешает водопад. Мы не всегда знаем об опасностях, которые нам дано было миновать.
28 июня. Уровень воды в реке понизился на два фута. Вода темно-коричневая и по-прежнему несет много обломков.
Пылают восемь деревень, подожженных рабом Сайд бин Хабиба Манилой, демонстрирующим этим способом своим кровным друзьям багенья, как он умеет сражаться против мохам-бо, на землю которых багенья зарятся. Отдельные люди из нашего лагеря находятся на том берегу, помогая Маниле, ловят беглецов и коз. Багенья — профессиональные рыбаки и любят это дело; они продают на рынках добытое сетями и запрудами тем, кто возделывает землю. Набег Манилы произведен из-за якобы неуплаченного долга в виде трех рабов; сожжено было десять деревень.
30 июня. Хассани притворился, будто бы он не знал о набеге Манилы, а когда я открыто обвинил в этом деле Манилу, Хассани показал, что у него самого душа раба: пресмыкался и ничего не мог сказать, только бормотал что-то про долги, про трех рабов.
1 июля 1871 г. Я сообщил Дугумбе свой план: идти на запад па Ломаме с его людьми, там с его помощью купить каноэ и подняться вверх по течению по озеру Линкольна до Катанги и источников, обследовать населенные пещеры и вернуться сюда, конечно, если он поручит своим людям доставить мое имущество из Уджиджи. Он снова говорил о том, что сознание всех моих людей отравлено и они против меня, но выказал готовность сделать все, что в его силах, чтобы содействовать успеху моего предприятия. Мои же люди уговорили багенья не продавать мне каноэ; Хассани знает обо всем этом, но клянется, что не участвовал в их клеветнических россказнях.
352
2 июля. Верхний слой облаков движется с северо-запада, а нижний с юго-востока. Когда они перемешиваются или меняются местами, температура сильно понижается, и тогда начинаются заболевания лихорадкой. Воздух, очевидно, движется с Атлантического океана, проходя над низменными болотистыми землями Западного берега. Утренние туманы показывают, что вода в реке теплее воздуха.
4 июля. Хассани отправляется вниз вдоль реки, очень сердитый па трусов, повернувших назад. Я дал ему понять, что если он встретит кого-нибудь из вождей, связанных с Бейкером, то ему следует сообщить о себе и обо мне Бейкеру.
5 июля. Уровень реки снизился за все время на три фута, т. е. па один фут с 27 июня.
Я предлагаю Дугумбе 2000 долларов, т. е. 400 фунтов, за десять человек, которые бы заменили баньянских рабов, чтобы получить возможность подняться вверх по Ломаме до Катанги и пещерных жилищ, затем вернуться п проплыть па север по Танганьике до Уджиджи. Я добавил, что отдам ему, кроме того, все товары, какие у меня есть в Уджиджи. Дугумбе попросил несколько дней, чтобы посоветоваться со своими партнерами.
6 июля. Мокандира и другие вожди, узнав, что я собираюсь отбыть на запад, пришли с подарками — привели свинью и козу. Я отказался принять подарки до своего возвращения и протестовал против клеветы, будто я хочу убивать парод; об этой клевете им хорошо известно, хотя они мне об этом и не сообщили. Мой отказ принять подарки и протест прозвучат по всей стране.
7 июля. Мне было неприятно, что рядом с моим домом какая-то женщина часто била свою рабыню. Я стал упрекать эту женщину, она зашла ко мне и извинилась. Я сказал ей, чтобы она разговаривала мягко со своей рабыней, так как теперь у этой молодой женщины нет другой матери, кроме хозяйки. Рабыня эта родом из области за Ломаме и па родине, очевидно, была знатной особой: она называет своего сына мологве, т. е. вождь, потому что его отец был вождем.
Дугумбе посоветовал мне объяснить моим людям, баньяи-ским рабам, свои планы; он, очевидно, думал, что я намерен изложить им весь план в тоне приказа. Я рассказал им о предполагаемых исследованиях, о поисках источников Нила, упоминаемых Геродотом, за Катангой, о походе по самой Катанге, к подземным жилищам, об обратном пути. Они пе сделали никаких замечаний, так как им явно понравилось, что я как будто кланяюсь нм. Когда я стал говорить об отправлении, они заявили, что пойдут только с людьми Дугумбе до реки Ломали, а оттуда вернутся назад. С 5-го числа вода в реке спала па три дюйма.
12 Д Ливингстон 353
10 июля. Дети маньюэма не ползают, как европейские, на коленках, они начинают с того, что ставят вперед одну ногу и подтягиваются на одном колене. Обычно ребенок маньюэма пользуется обеими ногами и обеими руками, но никогда обоими коленями.
Новолуние. Последняя ночь седьмого месяца по арабскому календарю.
11 июля. Купил на реке несколько рыб разных видов, чтобы зарисовать восемь из них и сравнить их с темп, что водятся в Ниле, дальше вниз по течению. Большинство рыб те же, что и в озере Ньяса. Очень подвижный вид Clanis темного оливково-коричневого цвета не зарисовал, но сделал рисунок пятнистого вида, вооруженного иглами на спинном и грудных плавниках. Сейчас много кунжутного семени, готовят лепешки из земляных орехов, как на Западном берегу. Дугумбовская орда пыталась действовать на рыпке нахально. «Покупаю вот это», — говорил один. «Это мое, — говорил другой, — чтоб никто не прикасался, кроме меня». Однако торговавшие на рынке женщины показали им, что они не могут выступать здесь как монополисты, и научили их честно сговариваться. Негры, несомненно, умеют торговать, поддерживают друг друга, защищают соседа, не позволяют обойти себя, но продают пищу удивительно дешево; на рынке они ничего не боятся.
12 и 13 июля. Баньянские рабы объявили в присутствии Дугумбе, что пойдут на реку Ломаме, но не дальше. Он долго говорил с ними, но они не соглашаются идти дальше. Тогда он сказал им, что в этом случае они лишатся всей своей оплаты. «Да, но не жизни», — ответили те и ушли, бормоча себе под нос то, чт» для человека его положения оскорбительно. Я тогда сказал ему: «У меня в Уджиджи лежат товары. Не знаю сколько, но значительное количество. Возьми все и дай мне людей, чтобы закончить работу. Если товаров там недостаточно, то я добавлю к ним, только бы не оказаться вынужденным повернуть назад, когда я так близок к завершению своего предприятия». Дугумбе сказал, что он продумает план действий со своими партнерами и сообщит мне.
14 июля. Беспокоюсь, не знаю, что делать, чтобы не потерпеть неудачу: кажется, все против меня.
15 июля. Ружейные выстрелы на другом берегу Луалабы все утро возвещают о том, что люди Дугумбе убивают людей Кимбуру и людей других вождей, которые совершили с Манилой обряд смешения крови. Люди Дугумбе обижены: «Манила — раб. Как он смел обмениваться кровью с вождями, которые должны заключать дружбу только со свободными людьми, такими, как мы». Кимбуру дал Маниле трех рабов, и тот в знак дружбы разграбил десять деревень. Вождь собирался дать Дугумбе девять рабов за участие в той же операции, но люди 354
Дугумбе сейчас уничтожают деревни Кимбуру, расстреливают и захватывают его людей, якобы чтобы наказать Манилу, по существу же, чтобы в стране знали, что иметь дело нужно только с ними: «Заключай дружбу с нами, а не с Манилой или с кем-нибудь другим».
На рынок пришло около полутора тысяч человек, хотя многие из деревень на той стороне, откуда обычно приезжают торговать, сейчас в огне и время от времени слышны выстрелы по беглецам.
Сегодня был жаркий душный день. Когда я пришел на рынок, то увидел Ади, Манилу и троих из людей, недавно пришедших сюда с Дугумбе. Я удивился, заметив, что эти трое пришли с ружьями, и хотел было сделать им замечание, но промолчал, приписав это их невежеству. Было очень жарко; я собрался уже уходить с рынка, когда увидел, что один из них торгуется из-за курицы и схватил ее. Не прошел я и тридцати ярдов, как услышал два ружейных выстрела в толпе и понял, что началось побоище: толпа ринулась прочь от этого места, опрокидывая в суматохе свои товары, и побежала. В то время как эти трое открыли огонь по толпе в верхней части рыночной площади, группа людей в нижней ее части, около бухточки, начала стрелять залпами по охваченным паникой женщинам, которые кинулись к каноэ. Штук пятьдесят каноэ стояли тесной кучей в бухточке; люди, пораженные ужасом, забывали захватить весла. Каноэ невозможно было вывести на чистую воду, так как бухточка была слишком мала для такого количества лодок. Мужчины и женщины, раненные пулями, сыпавшимися на них, прыгали, лезли в воду, кричали. Длинная цепочка голов в реке показывала, что множество людей плывет к острову, до которого не меньше мили. Плывя, они подставляли левое плечо течению, скорость которого около двух миль в час. Если бы они направились наискосок к противоположному берегу реки, то течение помогало бы им и, хотя до того берега тут почти три мили, некоторые из них добрались бы до суши; но сейчас головы над водой обозначали длинную цепочку тех, кто неминуемо погибнет.
На беспомощных погибающих сыпались выстрелы один за другим. Некоторые из голов в цепочке плывущих исчезали сРазу, другие несчастные поднимали руки кверху, как бы призывая отца небесного, и погружались под воду. В одно каноэ набралось столько народу, сколько могло поместиться, и все гребли руками. Какой-то мужчина в длинном каноэ, которое могло бы вместить сорок пли пятьдесят человек, явно потерял голову, он уже был на чистой воде, когда началось избиение, и сейчас греб вверх по течению, неизвестно куда, не оглядываясь на тонущих. Одна за другой все головы исчезли. Некоторые из бросившихся в воду повернули вниз по течению к то-
12* 255
му берегу реки и спаслись. Дугумбе посадил людей в одну из брошенных лодок, чтобы спасти державшихся на воде, и спас двадцать одного человека. Одна женщина отказалась влезть в лодку, думая, что ее сделают рабыней; она предпочла сомнительную возможность спастись вплавь судьбе раба. Женщины багенья — опытные пловчихи, так как привыкли пырять для добычи устриц. Арабы считают, что при расправе погибло триста—четыреста человек. Группа, стрелявшая по каноэ, была так неосторожна, что застрелила двух своих людей.
Первым моим побуждением было застрелить убийц из пистолета, но Дугумбе запротестовал, требуя, чтобы я не вмешивался в кровавую ссору, и впоследствии я был рад, что последовал его совету. Два каких-то мусульманина стали утверждать, что стреляли люди англичан. Я спросил одного из них, зачем он лжет; он не мог произнести ни слова в свое оправдание, и никакая другая ложь пе приходила ему в голову, чтобы помочь выпутаться. Он стоял передо мной смущенный, и я, наказав ему пе говорить очевидной лжи, оставил его стоять с открытым ртом.
После ужасного расстрела плывущих группа Тагамойо, главного виновника, продолжала стрелять по местным жителям и поджигать пх деревни. Сейчас, когда я пишу эти строки, с левого берега слышны громкие причитания над теми, кого там убили, но они еще не знают о множестве друзей, погибших в водах Луалабы. Господи, да припдет царствие твое! Никто никогда не узнает точного числа погибших в это солнечное душное летнее утро; у меня было ощущение, что я побывал в аду. Все рабы из нашего лагеря занялись грабежом. Женщины часами собирали и уносили целые корзины добра, брошенного в панике на рынке.
Несколько человек прибежали ко мне, я приютил их. Дугумбе спас двадцать одного и сам без моей просьбы освободил пх. Их привели ко мне, п они ночевали около моего дома. Одна из спасенных женщин была ранена мушкетной пулей навылет в бедро и другой пулей — в руку. Я отправил людей с нашим флагом спасать кого удастся, так как без флага мои люди могли стать жертвами побоища: люди Тагамойо продолжали, как дьяволы, стрелять направо и палево. Сегодня утром насчитал двенадцать горящих деревень. Спрашивал Дугумбе и других арабов: «Из-за чего все эти убийства?» Все указывают на Манилу как на виновника происшедшего; в каком-то смысле его действия послужили поводом к случившемуся. Но нельзя верить тому, как они утверждают, будто дело было затеяно, чтобы отомстить Маниле за то, что он, будучи рабом, совершил обряд дружбы с вождями. Основным побудительным мотивом расстрела было желание напугать местных жителей и создать в стране впечатление, что новые пришельцы — это 356
великий и сильный народ. Ужасно, что можно было вообще задумать такое массовое убийство. У меня тяжело па душе. Кто может сопровождать людей Дугумбе и Тагамойо па Ломаме и не чувствовать своей вины за пролитую кровь?
Я предложил Дугумбе поймать убийц и повесить их па рыночной площади, чтобы показать, что мы против кровавых злодеяний, совершенных над маньюэма. Если бы побоище было устроено, как говорили, людьми Манилы, он бы согласился; но оно было организовано людьми Тагамойо и другими из партии под началом Дугумбе. Это избиение негров было тем более отвратительным, поскольку женщин, как нам всегда было известно, приходивших па рынок или возвращавшихся с пего, никогда до того не трогали, даже когда две области вели друг против друга открытые враждебные действия. «Женщины, — говорили они, — проходят на рынок среди нас в полной безопасности». Не было случая, чтобы мужчины ограбили хоть одну из них. Люди, находящиеся иод началом Хассани, начали преступный захват пленных и грабеж всех жителей подряд, без разбора. Дугумбе обещал послать кого-либо па тот берег, чтобы передать приказ людям Тагамойо прекратить огонь и поджоги деревень. Но партия Тагамойо осталась на том берегу среди развалин па всю ночь, устраивая пиры, поедая кур и коз, а на следующий день (16-го) продолжила свою подлую работу, пока не уничтожила двадцать семь деревень.
16 июля. Вернул друзьям более тридцати спасенных. Дугумбе как будто действовал добросовестно; он никого из них не задержал, руководствуясь собственной свободной волей. Женщин возвращают их мужьям, и примерно тридцать три каноэ, брошенные в бухточке, будут тоже сохранены и отданы владельцам.
12 часов дня. На той стороне реки продолжается стрельба, захватывается множество пленных. В час дня люди Тагамойо начали переправляться на эту сторону на лодках с барабанным боем и криками, как бы провозглашая: «Смотрите, вот идут герои-победители». Им отвечают хвалебным пением женщины из лагеря Дугумбе, а друзья радостно палят из ружей. Насчитал сейчас семнадцать горящих деревень; дым поднимается столбом вверх, и над ним образуется туча. Дугумбе отрицает, что послал Тагамойо в набег, а Тагамойо твердит, что он ходил наказать вождей, заключивших дружбу с Манилой, который, будучи рабом, не имел нрава вести войну и сжигать деревни: это могут делать только свободные люди. Манила наедине признался мне, что это было с его стороны неправильно и он-де в результате лишился всех своих бус и многих друзей.
2 часа дня. Старик, по имени Кабобо, пришел за своей старухой женой. Я спросил ее, муж ли это: опа подошла к нему, Нежно обняла и сказала: «Да». Я дал ей пять ниток бус, чтобы
35 <
она купила себе еды, так как все ее запасы уничтожены вместе с домом. Она сделала глубокий поклон, благодаря меня, и коснулась лбом земли; то же сделал и старик Кабобо. Когда она уходила, у нее на глазах были слезы. Тагамойо захватил семнадцать женщин, другие арабы из его партии —- двадцать семь, убито ружейной стрельбой двадцать пять. Арабы привезли с того берега головы двух вождей, пх выдадут друзьям за выкуп в виде рабов.
3 часа дня. Многие вожди, деревни которых сожжены во время набега, пришли ко мне и просили меня отправиться с ними, чтобы указать им новые места для поселения, но я ответил, что мне так стыдно за тех людей, в обществе которых нахожусь, что я не мог бы смотреть маньюэма в глаза. Они ведь верили, что я не хочу убивать их, что же они подумают теперь? Не могу я теперь оставаться среди этих покрытых кровью людей, говорил я, и намерен бежать. Но они упрашивали меня не уходить, пока снова не отстроятся.
Открытое убийство сотен ничего не подозревавших женщин наполняет меня невыразимым ужасом. И думать не могу о походе куда-нибудь вместе с командой Тагамойо. Я должен отправиться или вверх, или вниз по Луалабе, в зависимости от того, что предпочтут баньянские рабы.
4 часа дня. Дугумбе понял, что, убивая людей, пришедших на рынок, он совершил большую ошибку, и спешно созвал к себе в дом вождей, приходивших с того берега ко мне, чтобы совершить с ними тут же обряд смешения крови. Я не могу оставаться, чтобы послужить им защитой, и посоветовал им заключить с Дугумбе дружбу, а затем обращаться к нему как к человеку, который в состоянии в какой-то степени сдерживать своих подлых подчиненных. Один из вождей потребовал, чтобы ему сначала вернули жену и дочь, но в общем все они подавлены, испытывая страх смерти. Дугумбе сказал мне: «Я приложу все старания, чтобы получить всех захваченных в плен, но я должен совершить обряд дружбы сейчас, чтобы народ не забросил этот рынок». Был совершен обряд смешения крови, и существенным условием при этом было: «Вы, вожди, должны восстановить читока — рынок». Дугумбе и большинство остальных арабов поняли, что «наказание» Манилы привело к избиению лучших друзей, какие были у пришельцев. Баньянские рабы открыто заявляют, что пойдут только до Ломаме, не дальше. Что бы там ни говорили работорговцы из Уджиджи, все они пе выносят моего присутствия, так как я оказываюсь свидетелем их хладнокровных жестокостей. Баньянские рабы хотели бы пойти с Тагамойо, участвовать в дележе награбленного и добыть себе рабов. Я хотел спуститься вниз по Луалабе, потом подняться по ней и идти на запад, по с этими охотящимися на рабов ищейками об этом не может быть и 358
речи. Не вижу другого выхода, кроме как вернуться в Уджиджи за новыми людьми, хотя это лишает меня возможности открыть четвертое большое озеро в линии стока Луалабы и сделать другие важные открытия.
Наконец я сказал, что через три дня выступаю пешком в Уджиджи. Хотел поговорить с Тагамойо о пленных родственниках вождей, но каждый раз при моем приближении он убегает.
17 июля. Все остальные арабы из партии Дугумбе предлагают поделиться со мной всеми товарами, какие у них есть, и уговаривают меня не стесняться и сказать, что мне нужно. Я отказался от всего, кроме небольшого количества пороху, по все они сделали мне подарки бусами; я был рад, что могу ответить равноценными подарками в виде тканей. Это страшное огорчение — идти в поход на расстояние не меньше сорока пяти дней пути по прямой линии, т. е. в триста английских миль, а считая все отклонения и изгибы пути, в шестьсот миль, и все это после того, как я двадцать один месяц одевал и кормил этих баньянских рабов! И все же это к лучшему; но, если я пе смогу положиться на сброд в Уджиджи, мне придется ждать новых людей не меньше десяти месяцев. Если мне будет оказана помощь свыше, я еще пройду по стране Руа, обследую сперва подземные пещеры, затем оттуда в Катангу и к четырем древним источникам, до которых от Катанги восемь дней пути, а после этого к озеру Линкольна.
18 июля. Нападение убийц на беззащитную толпу казалось мне зрелищем геенны без огня и серы — была удушливая жара, ружья поливали беглецов пулями — все это было похоже на мучения в огне бездны.
От ужасного зрелища бесчеловечного истребления людей у меня началась жестокая головная боль, за которой могло бы последовать что-нибудь серьезное, если бы ее не облегчило обилыюе кровотечение. Всю вторую половину вчерашнего дня я пролежал, подавленный кровавым побоищем, оно наполнило меня невыразимым ужасом. «Не уходи», — говорят мне вожди маньюэма, по я не могу оставаться здесь в этом мучительном состоянии.
19 июля. Дугумбе прислал мне отличную козу, майе пороху, мане хороших синих бус и двести тридцать каури на закупку провизии в пути. Я предложил оставить доти * мерпкано и доти канике для покупки образцов изделий местной работы; он прислал мне две очень красивые большие сабли маньюэма и два, тоже отличных, копья и велел передать, чтобы я ничего Взамен не оставлял; он будет покупать другие образцы изде-
* Арабская мера длины: 1 доти = 4 ярдам = 3,6 метра. — Прим, перев.
359
лпп в обмен па свои товары и делиться со мной поровну. Он держится очень дружественно.
С 5-го числа прошлого месяца вода в реке спала на четыре с полов пион фута.
Сегодня па рынке появилось несколько человек, раньше народ приходил толпами. Очень немного людей с Западного берега привезли соль, чтобы выкупить у лагерных рабов свои корзины, брошенные в панике. Другие принесли на продажу немного пищи. Всего пришло около двухсот человек, главным образом те, кто ие потерял родственников; у одной очень красивой женщины была огнестрельная рана па руке, перевязанная листьями. Вместо обычных пятидесяти каноэ пришло только семь. Но парод здесь стойкий и питает надежды на лучшее; старый, установленный годами обычай сильно укоренился в них, и они снова станут приходить на рынок, если не будет новых насилий. Каноэ не заходят теперь в бухту смерти, а пристают к берегу выше по течению, в деревне вождя Нтам-бве. Вероятно, выбор прежней бухты определило ее положение — внизу длинного пологого склона, на котором устраивался рынок.
У одного из людей Дугумбе работал молодой маньюэма, он подготовлял площадку для постройки дома. Усталый маньюэма отказался начать копать яму и получил удар топором по пояснице, от которого вскоре умер. Его убрали в сторону, пришли родственники, плачем похоронили его. Они слишком напуганы, чтобы пожаловаться Дугумбе!
Глава 19
20 июля 1871 г. Выступаю в Уджиджи. Вес люди Дугумбе пришли попрощаться со мной и немного ироводпть меня. Совершил короткий переход, так как после долгого бездействия было бы неразумным утомлять себя в первый день; в этих случаях трудно бывает оправиться от последствий.
21 июля. Один из бапьянеких рабов захворал, а остальные ложно объявили его серьезно больным, чтобы выгадать время для переговоров относительно жешцпн, с которыми они сожительствовали. Дугумбе проник в их хитрости и сказал мне: «Оставь его у меня; если он останется жив, я буду кормить его, если умрет, мы его похороним. Не задерживайся пи ради кого, идите плотной компанией, так как отстающих сейчас наверняка уничтожат». Дугумбе потерял женщину из своей партии, отставшую в походе; кроме того, еще семь были убиты, и лес скрыл убийц. Я сам только и стремился поскорее уйти и 22-го с рассветом вышел в путь. Мы прошли около шести миль до деревни Маиквара, где я ночевал, когда проходил этой Дорогой раньше. Вождь Мокапдпра провожал нас сюда. Я обещал ему отрез, если вернусь с Ломаме. Он очень удивляется рассказам о подземных жилищах, о которых до меня никогда Не слыхал. Многие из овражных речек, которые текли, когда МЫ раньше шли сюда, теперь пересохли. Начал греметь гром, упало несколько капель дождя.
k 23—24 июля. Переправились па двух каноэ через реку Купле шириной в пятьдесят ярдов, затем поднялись из депудацп-Рнной долины, по которой опа течет, на гребет» Лобаиго. За Вами шли толпы желающих нести грузы за несколько бусин. |^одошли поздороваться несколько человек, бывавших па рын-В® И знавших, что мы не участвовали в побоище и что мы не Ирабы, а другой парод. Чтобы побывать па рынке и вернуться, Р1 нужно пройти двадцать пять миль с таким тяжелым гру-нто ни одни раб не согласился бы его нести. Эти люди
3(51
говорят о пас, что мы хорошие; антропологи полагают, что лучше, когда о вас говорят, что вы злые.
25 июля. Вчера шли по красивой местности — обширному денудационному углублению; много возделанной земли. Долину пересекает гребень высотой футов в триста, на котором население строит деревни; это и есть Лобанго. Дорога идет по верху гребня, и страна внизу расстилается перед нами, как па карте, окрашенная в разные оттенки зеленого. Разные цвета отражают форму отдельных плантаций. Перейдя через быструю Кахембаи, впадающую в Кунду, которая в свою очередь впадает в Луалабу, мы поднялись на другой пересекающий долину гребень; на нем множество деревень, сожженных людьми Матерека, или Салема Мокадама, еще в то время, когда мы проходили здесь, двигаясь на северо-запад. После того как мы с ними встретились, они ночевали на гребне, а на следующее утро совершенно без всякого повода подожгли места своего ночлега; очевидно, рабы взяли огонь из домов, где спали, и по пути поджигали деревенские дома, считая это веселой шуткой. Все это было сделано только потому, что они могли жечь дома, не опасаясь наказания; удивительно весело сделать «ма-шенсе» — так они называют всех негров — бездомными. Люди хуже хищных зверей, если только допустимо называть занзибарских рабов людьми. Чудовищно несправедливо сравнивать свободных африканцев, живущих под управлением своих вождей, со своими законами и свободно возделывающих свои собственные земли, с тем, во что превращаются рабы в Занзибаре и других местах.
26 июля. Вышли из последней денудационной долины, где сток воды идет по Кахембаи, и пошли по равнине со светлым лесом. Мимо нас торопливо прошли четыре человека, спешивших сообщить о смерти женщины в их деревне ее родственникам, живущим в другой. Слышал о нескольких недавних случаях смерти от дизентерии. Много случаев плеврита, вызванных холодными северо-западными ветрами. Мимо нас рысью пробежали двадцать два мужчины с большими прямоугольными черными щитами, которыми можно полностью закрыть человека; они шли взять тело своей родственницы и все ее вещи, чтобы отнести ее домой и похоронить. Около двадцати женщин следовало за ними; мужчины ждали под деревьями, пока женщины с плачем запеленают тело. Женщины смазали свое тело глиной, а лицо сажей. Прибыли в деревню нашего друга Камы.
27 июля. Покинули группу деревень Камы и миновали много других, прежде чем достигли деревни вождя Касонго, где пас приветствовали все арабы здешнего лагеря. Купили но сходной цепе двух дойных коз. Будем отдыхать два дня, включая воскресенье (28-го и 29-го). Арабы просили разрешения от-362
править со мной партию людей в Уджиджи за товарами. Это увеличит нашу численность и, может быть, нашу безопасность в пути среди справедливо возмущенного населения между владениями Касонго и Бамбарре. Всем посылаемым со мною людям приказано помогать мне, и, конечно, я тоже должен буду помогать им. Здесь холоднее, чем в Ньяпгве. Касонго отсутствует: он показывает путь какой-то партии, скупающей слоновую кость или рабов, и обделывает собственные дела, какие удастся. У него четыре ружья, и он первый будет грабить сам для себя.
30 июля. Арабы посылают в Уджиджи тридцать бивней с семнадцатью добровольцами маньюэма, взявшимися нести грузы туда и обратно. Это первые маньюэма, рискующие в наше время отойти на пятьдесят миль от места своего рождения. Прошли всего три мили до гребня над рекой Шокойе (Сокойе); ночевали в деревне на горе за рекой.
31 июля. Прошли через проход между горой Кимази (Ка-мази) и горой Киджила. Пониже пещеры со сталактитовым столбом у входа отличное эхо отвечает тому, кто захочет крикнуть. Дошли до многочисленных деревень вождя Мангалы. Так как два бапьянских раба заболели, будем в среду отдыхать здесь.
1 августа 1871 г. Близко от нас собирается большой рынок.
2 августа. Вышли от Мангалы и прошли через множество деревень, которые жители покинули при нашем приближении, так как здесь партия Дугумбе мстила за убийство нескольких из ее людей. Люди Касонго, видимо, хотели ограбить своих соотечественников. Мне пришлось отругать их и пригрозить им; поставил людей присматривать за ними. Бананов здесь много, они хорошего качества и дешевы. Прибыли в Китете, остановились в деревне вождя Лоэмбо. На пути миновали около тридцати железоплавильных установок. У них очень высокие крыши, покрытые листьями, с которых искры скатываются, как песок. Так же хорошо стекает и дождевая вода.
3 августа. Сбежало трое рабов. Чтобы не бросать слоновую кость, задерживаемся па день. Подошел Касонго и заполнил их места своими людьми.
Я часто видел в стране маньюэма деревянные изображения Людей. Встречаются простые глиняные конусы с небольшой Дырой в вершине. Расспрашивая об этих предметах здесь, впервые получил надежные сведения. Они называются «батата» — отцы или предки, и имя каждого тщательно сохраняется. Здесь, В. Китете, это были, очевидно, имена вождей: самое древнее изображение называется Молендо; умершие позднее назывались Мбайо Ямба, Камоанга, Китамбве, Нонго, Аулумба, Енге-Енге, Симба Маянга, Лоэмбве. Здесь заботятся о том, чтобы сохранялось правильное произношение имен. Старики рассказали мне,
363
что в определенных случаях изображениям преподносят козье мясо; его съедают мужчины, но молодым людям и женщинам это не разрешается. Мясо попугая едят только очень старые. Здесь говорят, что если молодые люди будут есть попугаев, то у детей будет походка вразвалку, как у этой птицы. Мне рассказали, что предшественники Молендо пришли сюда из Кон-голакоквы. Мне это ничего не говорит. Интересно было услышать здесь даже этот маленький отрывок истории племени. (Нконголо — «божество», Ыкоиголоква — «как божество».)
4 августа. Прошли несколько миль по деревням, сожженным подряд из-за того, что жители отказались отвести дома для ночлега какому-то Абдулле. Люди уже начали восстанавливать крыши хижни и старались не попадаться нам на глаза; по кто-то, спрятавшись, метнул копье в нашу козу, и мы знали, что нам угрожает опасность. Абдулла признал, что у него пе было никаких других оснований для поджога деревень, кроме того, что жители пе хотели впустить его самого и его рабов без платы, зная наверное, что их продовольствие раскрадут, а утварь уничтожат.
5—6 августа. На протяжении многих миль шли по зарослям пальм и бананов и вышли к бома *, где и заночевали, хотя жители явно относились к нам с подозрением и держались недружелюбно.
7 августа. Пришли в деревню. Болен, почти каждый шаг сопровождается болью. Все жители разбежались, затем появились вдалеке вооруженные, отказываясь приблизиться, наконец подошли поближе и стали швырять в нас камнями; потом пытались убить наших людей, пошедших по воду. Спим тревожно, кругом наблюдающие за нами жители. Послал людей вперед посмотреть, свободен ли путь.
8 августа. Жители пе захотели вступить в переговоры. Они знают, какое имеют преимущество перед нами, и помнят о насилиях, которые были совершены людьми Бин-Джумы и Мохамада, когда пегры-иосилыцики бросили в лесу слоновую кость. Идя узкой тропинкой, по обе стороны которой наших рук касались степы густой растительности, мы подошли к месту, где была устроена засада и завал из срубленных деревьев, чтобы остановить нас и закидать копьями. Но по какой-то причине люди из засады ушли. Ничего нельзя было заметить; однако, нагнувшись к самой земле и глядя вверх против солнца, можно было временами увидеть темную тень: это значило, что там притаился негр, а легкий шорох в густой растительности означал, что он с копьем. С правой стороны мимо меня пролетело копье, едва пе задевшее мою спину, и глубоко вонзилось в землю. С той стороны, откуда оно было брошено, в
* Бома — «укрепленная деревня». — Прим, перев.
364
просвете между деревьями всего в десяти ярдах от пас появились два бегущих человека, один на бегу оглянулся через плечо. Они превосходно умеют метать копье, и пе знаю, как бросавший его промахнулся, разве что он был слишком уверен в своем прицеле и благая рука господа лежала на мне.
Я шел позади основной колонны, и негры позволили всем пройти, пока к тому месту, где они залегли, не подошел я, начальник, которого они приняли за самого Мохамада Богариба (Колоколо). Красная тужурка Мохамада, какую они когда-то видели иа мне, была для них доказательством того, что я тот самый, кто послал Бин-Джуму убить пятерых из них, захватить одиннадцать женщин и детей и двадцать пять коз. Другой невидимый нападающий бросил в меня копье, пролетевшее мимо на фут впереди меня. Люди стали стрелять из ружей в гущу леса, но безрезультатно, так как ничего не было видно. Мы слышали, как где-то близко туземцы насмехались над нами и поносили нас. Два человека из нашего отряда были убиты.
Подойдя к участку леса, расчищенному под посевы, я увидел гигантское дерево, поднимавшееся особенно высоко, так как оно росло па муравейнике вышиной в двадцать футов. Оно было подожжено у корней; я услышал треск, говоривший о том, что огонь сделал свое дело, по не встревожился, пока пе увидел, что дерево падает прямо в мою сторону. Я отбежал на несколько шагов назад, и оно рухнуло на землю в одном ярде от меня, за моей спиной, разломившись на несколько кусков и покрыв меня облаком пыли. Если бы сучья на дереве не сгнили и не отвалились, я вряд ли бы спасся.
Три раза за один день я был избавлен от близкой смерти.
Мои спутники, рассыпавшиеся во все стороны, вернулись бегом ко мне с криком: «Спокойно! спокойно! Ты еще закончишь свою работу, несмотря на этих людей, несмотря ни на что!» Подобно им я воспринял происшествие как доброе предзнаменование, как залог успеха, который еще увенчает меня.
Пять часов мы шли под угрозой, подстерегаемые вооруженными туземцами, которые считали, что, убив меня, они отомстят за смерть своих родных. Из каждой дыры в спутанной массе растительности мы ждали появления копья, каждое мгновение мы ожидали услышать шорох брошенного в пас смертоносного оружия. Я устал от постоянного напряжения перед лицом опасности и — как это бывает, мне кажется, с солдатами на поле битвы — пе осмелел, а сделался совершенно безразличным к тому, убьют меня или нет.
Когда наконец мы выбрались из леса и, перейдя реку Лию, вышли на расчищенные участки вблизи деревень Муапам-пунды, мы легли отдохнуть и вскоре увидели Муанампунду, Шедшего встретить пас; оп приближался важным шагом, без оружия Он слышал, как стреляли в чащу мои люди, и при
365
шел узнать, в чем дело. Я объяснил ошибку Мунапгонги, принявшего меня за Колоколо, о деяниях людей которого Муанам-пунда знал, и затем мы вместе отправились в деревню.
Вечером Муанампунда прислал сказать мне, что если я дам ему всех своих людей, у которых есть ружья, то он созовет своих, выжжет всю растительность, какую удастся поджечь, и накажет наших врагов, вернув мне десять коз вместо тех трех дойных, что я потерял. Я снова объяснил ему, что нападение произведено по ошибке, так как меня приняли за Мохамада Богариба, и я совсем не хочу убивать людей; приняв же участие в его старинной вражде с соседом, я только ухудшил бы положение. Он вполне меня понял.
Я потерял весь остававшийся у меня коленкор, подзорную трубу, зонтик и пять копий, так как один из баньянских рабов бросил свой груз и вместо него взял свой собственный узел с местной материей.
9 августа. Отправились в путь по направлению к Мамохеле, ныне оставленной арабами. Муанампунда долго сопровождал меня и в одном месте, где вся трава была вытоптана, сказал мне: «Вот здесь мы убили человека из племени моэзиа и съели его». Дугумбе видел разрезанное на куски тело.
10 августа. В связи с этой историей отмечу, что партия, проходившая здесь по пути из Мамалулу, узнала, что во владениях Муанампунды произошло большое сражение; люди партии видели мясо, нарезанное для приготовления блюда с бананами. Жителям не нравилось, что посторонние смотрят на это мясо, и они говорили: «Проходите, мы будем пировать без вас»; им не хотелось быть предметом насмешек. Тот же Муанампунда (Монамбонда) откровенно сказал мне, что они съели человека из моэзиа: кажется, они едят своих врагов, чтобы стать храбрее или из мести. Одно обстоятельство весьма примечательно: обычай этот возник не из нужды, так как в стране полно продовольствия. Никто не испытывает острого недостатка в мучнистой еде, у них есть кукуруза, дурра, pennisetum, маниок и сладкий картофель и пищевые жиры в виде пальмового масла, земляных орехов, кунжута и плодов одного дерева, дающих хорошее нежное масло. Необходимые сахаристые вещества содержатся в сахарном тростнике, в бананах и Musa paradisiaca.
В деревнях много коз, овец, кур, собак, свиней, а в лесах водятся слоны, зебры, буйволы, антилопы; в реках много различных рыб. Азотистые вещества имеются в изобилии, и есть деликатесы вроде пальмового вина, есть также табак и банге (бханг). Почва настолько плодородна, что удалить с поверхности сорняки все равно что вспахать. Причина каннибализма, таким образом, не в голодании или недостатке животной пищи.
366
В Луалабе много устриц с очень толстой раковиной. Называются они макесси; в определенное время года женщины багенья ныряют за ними. Говорят, что в этих устрицах находят жемчужины, но никто никогда не пробовал сверлить в них дырочки для нанизывания. «Каноне» — Ibis religiosa. «Уруко» на языке кусс — кофе.
Маньюэма так боятся ружей, что для улаживания какого-нибудь спора или удовлетворения требований человек одалживает у кого-нибудь ружье и отправляется, куда ему нужно, с ружьем на плече. Давление, оказываемое видом ружья, быстро улаживает дело, хотя всем известно, что пользоваться ружьем этот человек не умеет.
Гулу—«божество вверху, небо». Мамбу—«земля, то, что внизу». Гулу — личность, люди после смерти отправляются к нему. Нкоба — «молния». Нконголо — «бог» (?). Кула, или нкула, — «соленый источник к западу от Ньянгве». Калун-да тоже такой источник. Кириа — «пороги в нижнем течении реки», Кирила — островок около Ньянгве. Магойо — островок там же.
Для памяти. Деревня вождя Зурампелы находится на северо-западе от Ньянгве, в трех днях ходьбы. По пути нужно перейти через реку Луиве с очень красной водой; она вливается в очень темные воды более широкой реки Мабилы, которая дальше впадает в Луалабу.
Комок шерсти, скатавшийся в желудке льва и остающийся там, как камни в печени, считается у арабов могущественным талисманом. Они говорят, что он отпугивает других зверей.
Львиное сало, если смазать им хвосты быков, перегоняемых по стране, где водится цеце, служит верным средством защиты от мух. Когда я услышал об этом, то подумал, что собрать львиное сало так же трудно, как мозги комаров или языки москитов. Но меня заверили, что на плоскогорье племени ба-сенго убивают много львов и они, как и все животные в тех местах, очень жирны. Поэтому совсем не трудно купить там тыквенный сосуд с этим защитным средством, и ваньямвези, желающие перегнать скот па продажу па побережье, знают об этом средстве и с успехом (?) им пользуются.
11 августа. После долгого шестичасового перехода по поросшей травой равнине, перейдя несколько речек, окаймленных прекрасными деревьями, достигли деревни вождя Мамо-хелы, Касесы, помогшего арабам уничтожить нескольких его соотечественников, с которыми у него были старые счеты. Он дал арабам коз, а затем провел их ночью в деревни, где арабы взяли еще коз и пленных, за каждого из которых должны были получить выкуп в десять коз. Однако во время последнего из этих набегов народ понял, что не каждый выстрел Убивает; они вышли навстречу отряду, вооруженные луками
367
и стрелами, и заставили рабов сложить ружья и пороховницы. Арабские рабы пе дали бы пощады маньюэма, если бы те оказались в их власти таким же образом. Но это начало конца, арабы-торговцы будут изгнаны из этой страны. Я отдыхал здесь полдня и все еще болен. Смиренно благодарю господа за то, что он трижды в течение одного дня пощадил мою жизнь.
12 августа. Лагерь Мамохела сожжен весь начисто. Ночуем в деревне Мамохела.
13 августа. Деревня па берегу реки Лолппде. Сильные боли. Человек принес молодого, почти совсем оперившегося коршуна, извлеченного из гнезда па дереве. Это первый случай, когда я уверен, что коршуны вывели молодых в этой стране, куда эти перелетные птицы прилетают, вероятно, с юга.
14 августа. Пересекли много быстрых потоков и вышли к деревне па склоне горной цепи. 12-го н й-го прошли первые легкие дожди. Но вблизи Луамо вода бежала но тропинкам и выпала роса.
15 августа. Деревня вождя Муапамбоньо. Голупго — лесная антилопа с поперечными полосами на туловище и двумя рядами пятен на боках (?).
16 августа. Вышли к реке Луамо. Очень плохо с кишечником.
17 августа. Переправились через реку. Послал известить о своем приходе. Катомба в ответ прислал обильный запас пищи.
18 августа. Встретился с Катомбой в деревне вождя Моэ-немгои. Меня приветствовали арабские торговцы; все они обременены тяжелым грузом закупленных товаров. Добытое торговлей они переносят на каждом переходе в три приема. Из Уджиджи никаких новостей. Мохамад Богариб все еще в Бамбарре со всеми моими письмами.
19—20 августа. Очень слаб, отдыхаю. (21 августа) Поднимаемся вверх к пальмам на западной стороне перевала через гору Капьима. (22 августа) Бамбарре. (28 августа) Слава богу, лучше. У партии Катомбы почти тысяча фрасила (1580 кг) слоновой кости, у Мохамада триста фрасила (480 кг).
29 августа. Всю ночь мне было плохо. Задерживаюсь. (30 августа) Все то же. Все же идем дальше, в деревню Монап-денды на реке Ломбонда.
31 августа. Поднялись в горы и наполовину перешли через горную цепь. (1 сентября) Заночевали в густом лесу. Здесь несколько хороших ручьев.
2 сентября 1871 г. Пересекли горную цепь и спустились к невысокой горе с мраморной верхушкой, на которой стоит деревня.
3 сентября. Равноденственные бури. Идем в Лохамбо,
5 сентября. Идем в деревню вождя Касапгангазн. (6 сентября) Отдыхаем. (7 сентября) Деревня Мамбы. 8-го отдыхали. (9 сентября) Отдыхаем. Моих людей несправедливо обвинили в воровстве, но я доказал арабам, что это неправда. Они хотели бы иметь возможность говорить: «Люди англичан тоже воруют». Дорога от деревни Касапгангазн сюда очень тяжелая. Пересекли несколько речек.
10 сентября. С нами сначала пошел мальчик маньюэма. Я настоял на том, чтобы было получено согласие отца, тот охотно разрешил мальчику нас сопровождать. Но поход оказался для него слишком трудным, и через несколько дней! он от нас ушел.
Спустились в долину Капемба по красивой холмистой местности и пришли в деревню вождя Амру. Это часто встречающееся имя; оно значит «человек», «товарищ» или «приятель».
11 сентября. Поднялись по очень крутому склону па высокий горный хребет Молони (Мопони) и спустились по другой-стороне вниз к деревне вождя Молембу.
12 сентября. Двое из моих людей заболели. Задерживаюсь, хотя сам сейчас относительно здоров. Мука дурры, которую мы теперь достаем, помогает мне укреплять силы. Она ближе всего к пшеничной. Кукурузную муку называют холодной, она не так полезна, как Holcns sorghum, т. е. дурра. Длинный переход по ровной местности; по обе стороны дороги горные хребты. Когда проходили здесь в первый раз, наш путь пролегал по верху левого хребта и был очень утомительным. Вышли к речке Калапгап.
13 сентября. Обратное путешествие совершенно измучило мальчика маньюэма. Когда он пришел домой, то пе мог даже сказать, что ему приготовить поесть. Я пе видел, как он уходил, и пожалел беднягу, оставившего пас ночью. Народ здесь ничего не хочет продавать.
14 сентября. Прибыли в деревню вождя Пьяпамосппде. (15 сентября) Деревня вождя Карупгамагао. Зеленая холмистая местность. (16 и 17 сентября) Отдыхаем, здесь удалось купить пищу. (18 сентября) Достигли укрепленной частоколом деревни, жители велели нам уходить. Мы повиновались, прошли еще полмпли и построили себе шалаши в лесу. Мне гораздо больше нравятся шалаши в лесу, чем деревенские хижины: в лесу пет пи мышей, пи паразитов и мы никому ничем но обязаны.
19 сентября. Выяснилось, что баруа уничтожают все деревни маньюэма, не защищенные частоколом.
20 сентября. Пришли в деревню Кунды на реке Катемба (Катамба), пройдя через огромные плантации маниока, оттуда во владения женщины-вождя; теперь мы все время строим
369
собственные хижины вне деревень, очередное свое жилье соорудили около горячего источника Кабила, температура его приблизительно 98°Ф (37°С). Перейдя через источник, мы достигли владений Мокваиивы на реке Гомбезе (Гамбези); здесь встретили караваи под началом Нассура Масуди с двумястами вооруженных ружьями людей. Он подарил нам хорошую овцу и сообщил, что султан Сеид Маджид умер: он плохо себя чувствовал и упал с какого-то высокого места в своем новом доме в Дар-эс-Саламе, а через три дня скончался. Султан был мне искренним другом и сделал все, что мог, чтобы помочь мне устанавливать хорошие отношения со своими подданными; с этой целью он дал мне два письма за своей подписью. Ему наследует Сеид Бургаш. Эта перемена вызывает беспокойство: будет ли и дальше Сеид Бургаш относиться благосклонно ко мне, когда станет султаном? Недавно в Уджиджи свирепствовала оспа.
22 сентября. Караван отправляется на север. Мы отдыхаем и питаемся любезно подаренной нам овцой.
23 сентября. Пройдя через страну со смешанным населением из баруа и багуха, дважды переправились через реку Лонгумбу и приблизились к большому горному массиву, протянувшемуся западнее Танганьики. От владений Мокванивы до озера Танганьики примерно десять больших переходов но светлому лесу. Народ гуха держится не очень дружелюбно. Они слишком хорошо знают чужестранцев, чтобы быть к ним доброжелательными. Подобно маньюэма они ловкие торговцы. Очень устал от этого похода из Ньянгве назад, в Уджиджи. В последней части пути у меня было такое ощущение, что я умру на ходу. Чуть ли не каждый шаг причинял боль, пропал аппетит; даже небольшой кусочек мяса вызывает жестокий понос, а подавленное душевное состояние в свою очередь действовало на тело. Все торговцы возвращаются с успехом, только я потерпел неудачу и пережил беспокойство, помехи, поражение, находясь почти у цели, к которой стремился.
3 октября. Пока я оставался в стране маньюэма, я четыре раза перечитал всю Библию.
8 октября. Дорога, покрытая угловатыми кусочками кварца, причиняет боль моим ногам, стиснутым плохо сшитыми французскими туфлями. Как выносят это босые ноги мужчин и женщин, не представляю себе: даже для моих ног, защищенных обувью, дорога была тяжелой. Идем во второй половине дня по местам, где в это время года мало воды. Пыль, подымаемая на ходу, вызывает офтальмию, подобную той, какою страдал Спик. Для меня это был первый случай офтальмии в Африке. Вышли к реке Лобумба, которая течет в Танганьику, и прибыли в деревню Лоанда. Послал к Касанге, вождю племени гуха, за каноэ. Лошумба (Логумба), как и Лобумба, берет начало в 370
горах Западного Кабого. Мы слышали сильный шум, напоминающий гром, когда были отсюда еще в двенадцати днях пути. Его приписывают Кабого: будто там есть подземные пещеры, в которые волны устремляются с большим шумом; может быть, Лонгумба вытекает из Танганьики. Далее вниз по течению она переходит в Луассе, а затем в Луамо и впадает в Луалабу. Вся страна имеет уклон в эту сторону, по я слишком болен, чтобы исследовать истоки Луалабы.
9 октября. Прибыли к островку Касеиге. После длительной задержки достали за три доти хорошее каноэ и 15 октября отплыли к острову Кабизива (Кабизе).
18 октября. Отправляемся к Восточному Кабого. Прибыли туда 19-го в 8 часов утра.
20 октября. Дал отдых людям.
22 октября. Прибыли в Ромболу.
23 октября. Вышли на заре и достигли Уджиджи. Меня приветствовали все арабы, и особенно Моэньегере. Я превратился в скелет, но здесь ежедневно бывает рынок, на который приносят всевозможную местную пищу, и я надеялся, что питание и отдых скоро вернут мне силы. Но вечером пришли мои люди и рассказали, что Шериф распродал все мои товары. Моэньегере подтвердил это, сказав: «Мы протестовали, но он не оставил ни одного ярда из 3000 ярдов коленкора, ни одной нитки бус из 700 фунтов». Это приводит меня в отчаяние. Я предполагал, если мне не удастся набрать людей в Уджиджи, ждать, пока не прибудут люди с побережья, но никогда не думал, что придется ждать, находясь в нищенском положении, и чувствовать себя несчастным. Шериф, очевидно, морально дефективный: явился, совершенно не стыдясь, пожать мне руку и, когда я отказался здороваться с ним, принял недовольный ьид. После этого он по два раза в день приходил со своим бальгере — «пожеланием удачи», а уходя, заявлял: «Иду помолиться». Наконец я сказал ему, что, будь я араб, ему бы за это воровство отрезали руку и оба уха, он это отлично знает, и Мне его приветствия и пожелания не нужны.
24 октября. Шериф распродал мое имущество своим друзьям по низким номинальным ценам. Сеид бин Маджид, порядочный человек, предложил арабам вернуть мое имущество, а у Шерифа забрать его слоновую кость, но они не захотели возвра-тить товар, хотя и знали, что все это краденое.
Однажды утром Сеид бин Маджид сказал мне: «Сегодня Первый раз мы вместе и одни; у меня нет товаров, но есть слоговая кость. Прошу тебя, позволь мне продать часть слоновой Кости и отдать тебе товары». Это предложение меня ободрило, Но я сказал: «Сейчас еще не нужно; потом, попозже». У меня еЩо оставалось немного товаров для обмена, которые я из Предосторожности оставил у Мохамада бин Салеха перед
371
отправлением в страну маньюэма па тот случаи, что я буду в крайней нужде, когда вернусь.
И вот, в то время как мое настроение было на самой низкой точке, добрый самаритянин был уже совсем рядом: однажды утром Суси примчался и еле выговорил, задыхаясь: «Англичанин! Я его вижу!» — п ринулся прочь, ему навстречу. В голове каравана развевался американский флаг, указывавший на национальность чужестранца. Тюки с товарами, цинковые ванны, громадные чайники, кастрюли, палатки и т. д. — все это заставило меня подумать: «Это роскошно оснащенный путешественник, а не такой, как я, не знающий, что предпринять дальше». (28 октября) Это был Генри Морленд [Мортон] Стэнли, корреспондент газеты «Нью-Йорк геральд», посланный Джемсом Гордоном Беннетом-младшпм, затратившим на эту экспедицию свыше четырех тысяч фунтов, получить точные сведения о д-ре Ливингстоне, если он жив, а если умер, то доставить его кости на родину. Новости, которые он мог рассказать человеку, уже полных два года пе имевшему никаких известий из Европы, заставили меня целиком обратиться в слух. Ужасная судьба, постигшая Францию; успешная прокладка телеграфных кабелей через Атлантический оксан; избрание генерала Гранта; смерть доброго лорда Кларендона — моего стойкого друга; доказательство того, что правительство Ее Величества не забыло меня, так как оно ассигновало тысячу фунтов на снабжение моей экспедиции, — все это и многие другие интересные вещи пробудили чувства, дремавшие во мне, когда я был в стране маньюэма.
Мой аппетит восстановился; вместо скудной невкусной еды два раза в день я стал есть четыре раза и через неделю начал чувствовать, что окреп. Я человек сдержанный, даже холодный, каким принято считать нас, островных жителей, но доброта м-ра Беннета, так замечательно претворенная в действие м-ром Стэнли, просто ошеломила меня. Я испытываю чувство глубокой благодарности и в то же время некоторый стыд, так как недостаточно заслуживаю эту щедрость. М-р Стэнли выполнил свою задачу с неослабевающей энергией, проявив ясность суждений перед лицом серьезнейших препятствий.
16 ноября 1871 г. Так как, по словам м-ра Стэнли, исследование озера Танганьики интересует сэра Родерика, то мы за его счет и с помощью его людей отправляемся на север озера.
[Д-р Ливингстон раньше писал из внутренней Африки, что озеро Танганьика, возможно, сбрасывает воду в озеро Бейкера — озеро Альберта. В то время оп, быть может, не представлял себе, какой интерес вызовет это сообщение. Теперь ему разъяснили, насколько важно установить, существует ли такое1 соединение озер, и с этой целью оп отправился вместе с м-ром Стэнли исследовать район предполагаемого соединительного 372
звена па севере, чтобы проверить утверждение арабов (Прим, ред. англ, издания)].
16 ноября. Четырехчасовой переход до Кигомы.
20—21 ноября. Плывем мимо густонаселенных мест. Жители кричали, чтобы мы пристали к берегу, по нас бы там только оскорбляли махонга, или мутуарп. В пас швыряли камнями: один, видимо пущенный из пращи, упал у самого каноэ. Мы продолжали плыть затемно и высадились у иодошвы скалы, чтобы отдохнуть и приготовить ужин, но пришла толпа людей и стала к нам приставать с расспросами, затем подошло еще несколько человек, как будто бы для того, чтобы подробнее все разузнать. Нам сказали, что мы можем ложиться спать, а завтра утром они придут заключить с памп дружбу. Мы сложили своп вещи на каноэ и поставили человека караулить на скале. Появилось несколько человек, прятавшихся за большими камнями. Мы заподозрили неладное и тихонько отчалили. Они стали кричать нам вслед с возмущением людей, которым помешали овладеть добычей. Мы продолжали плыть в течение пяти часов, затем заночевали. Сегодня утром прибыли в деревню Магала. Народ здесь держится вежливо, но Мукамба с кем-то воюет. Озеро сужается тут примерно до десяти миль, так как западные горы приближаются к восточному хребту, который тянется на северо-северо-запад по компасу. Множество пней деревьев, погибших от воды, показывает, что озеро наступает на восточный берег. По-видимому, северная часть озера замыкается поперечным хребтом, но к западу и востоку от него открытая местность.
24 ноября. Прибыли на мыс Кизука во владениях Мукамбы. От Мукамбы пришел человек из Молонгвапа; он утверждает категорически, что вся вода из Танганьики течет в реку Рузизп (Луспзе), а оттуда — в Укереве, во владения Мтезы. Трудно было бы высказаться яснее.
25 ноября. Шли около двух часов до деревень на высоком берегу, где живет Мукамба. Вождь, молодой человек приятной внешности, как и Магала, пришел приветствовать нас. Вчерашний наш знакомый заявил сегодня так же твердо, что Луспзе (Рузизп) течет в Танганьику, в противоположность тому, что утверждал вчера! Я нисколько не сомневаюсь, что у Танганьики есть где-то сток, хотя, может быть, нам и не удастся найти его. Лусизе течет в Луанду, к Карагве, или, наоборот, оттуда. Я подожду высказывать свое суждение. Между Мукамбой и Вас-машангой (Уасмасане) идет ожесточенная война. Васмашан-га —- вождь, владения которого между этими местами и Луспзе. Несколько дней назад у Мукамбы было убито десять человек. Многочисленные рыбаки день и ночь промышляют на озере. Берега Танганьики замыкаются, кроме одного места на северо-запад от нас. Самая высокая точка западного хребта — Сумбу-
373
руза — поднимается приблизительно па 7000 футов над уровнем моря. Завтра мы должны отправиться к Лухинге, старшему брату Мукамбы, владения которого около Лусизе. Вождь последует за нами на следующий день.
26 ноября. Воскресенье. У м-ра Стэнли жестокая лихорадка. Дал Мукамбе девять доти ткани и четыре связки бус. Ясно виден конец Танганьики, образованный закруглением, ширина которого с запада на восток около 4'.
27 ноября. М-ру Стэнли лучше. На заходе солнца вышли на запад, потом шли семь часов на север и в 4 часа утра достигли деревни Лухинги в устье реки Лусизе.
28 ноября. Застрелил Jbis religiosa. Днем пришел Лухинга, старший брат Мукамбы. Лухинга очень развит и умен. Он назвал мне восемнадцать рек, из которых четыре впадают в Танганьику, а остальные — в Лусизе. Все эти реки текут в Танганьику, ни одна не вытекает из озера. Говорят, Лусизе берет начало в стране Квангерегере, в лагуне Киво, между Мутумбе и Луандой. Имя вождя страны Мутумбе — Ньянбунгу. Лухинга — самый умный и простой в обращении из вождей, какого нам приходилось видеть.
29 ноября. Отправляемся обследовать реку Лусизе на каноэ. В устье много больших островков, заросших тростником и осокой. Устье делится на три рукава шириной по двенадцать — пятнадцать ярдов и глубиной в два ярда, течение быстрое — 2' в час. Вода мутная. Сток воды из озера, вероятно, происходит по реке Лонгумбе в Луалабу (там, где она носит название Луамо), но пока это нужно считать «теоретическим открытием».
30 ноября. От Мукамбы прислали большой подарок: яйца, муку и овцу. М-р Стэнли побывал в бухте на западе, в которую горы спускаются отвесно.
1 декабря 1871 г. Пятница. Вчера вечером широта ЗЧв'З" ю. ш. Дал пятнадцать отрезов Лохинге, он был очень доволен. Имя вождя, живущего около Киво, Куансибура. Киво — лагуна, в которой берет начало Лусизе. Говорят, что река протекает где-то под скалой.
2 декабря. Болен, приступ печени.
3 декабря. Слава богу, лучше. Люди пошли за Мукамбой; пришла его жена и принесла нам хороший подарок: молоко, пиво и маниок. Это молодая женщина приятной внешности, светлокожая, с пухлыми губами; у нее двое детей — восьми и десяти лет. Мы подарили им отрезы, а она попросила бусы; мы подарили им две связки бус. По лунным наблюдениям я сейчас ошибаюсь в счете дней на один.
4 декабря. Всю ночь очень сильный дождь, пришедший с севера. Озеро Бейкера не может быть так близко отсюда, как нанесено на его карте, поскольку Лохинге об этом озере ничего 374
пе известно. Оп думает, что ему сто лет, но на самом деле ему лет сорок пять! Название птиц, которые парят высоко в воздухе большими стаями, наматаранга.
5 декабря. Переправляемся па ту сторону в точку, находящуюся к востоку от нас. Ширина залива около 12'. Здешние горы очень красивы. Посетили вождя Мукамбу в его деревне, в шести милях к северу от деревни Лохинга. Мукамба хотел, чтобы мы остались на несколько дней, но я отказался. Видели две стаи Jbis religiosa общим числом пятьдесят птиц, они паслись, как гуси.
6 декабря. Остаемся на день в деревне Лохинга (Лухинга).
7 декабря. Отплыли на юго-запад в направлении мыса Ло-ханга. Прошли через то место, где Спик повернул обратно. Завтракали на рынке.
8 декабря. Продолжаем путь к Мукамбе; приблизились к границе областей бабемба и бавира. Гребли шесть часов до скалистого островка, на западной стороне которого две скалы покрыты деревьями. Говорят, что бабемба—народ опасный и обозленный из-за того, что малонгвана устраивали у них избиения. Положение этих островов: 3°4Г ю.ш.
9 декабря. Отчалили от острова Нью-Йорк геральд и направились на юг к мысу Лубумба. Берег населен народом басанса. Тут к нам стали приставать пьяные. Мы откупились от них подарком и отбыли днем около половины пятого; через три часа усиленной гребли достигли островка у северного конца мыса, а еще через восемь часов пристали к восточному берегу. Таким образом, выходит, что ширина озера примерно двадцать восемь — тридцать миль. Шли на веслах вдоль берега в деревню вождя Мокунго и остановились в ней на отдых.
10 декабря. Кпсесса — вождь над всем островком Мозима. Сына его так избили в Уджиджи, что он скончался от побоев. Из-за этого прекратилась торговля дуррой. На нас не напали, потому что мы не малонгвана.
11 декабря. Отправились из деревни вождя Мокунго в 6 часов утра и гребли шесть с половиной часов вдоль берега до Саззп (Засси).
12 декабря. М-р Стэнли болен лихорадкой. Отправились и через три часа сделали остановку в деревне Мосамбо.
13 декабря. М-ру Стэнли лучше. Продолжаем путь в Уджиджи. М-р Стэнли получил письмо от американского консула Уэбба от 11 июня и телеграммы из Адена кончая 29 апреля.
14 декабря. Много народу ушло сражаться с Мирамбо в Уньяньембе. Жены их расхаживают, помахивая зелеными листьями, чтобы мужья победили.
15 декабря. Уджиджи. Готовимся к походу на восток за моими товарами.
16 декабря. Нанимаем гребцов до Топгве и проводника.
375
17 декабря. Воскресенье. (18-е) Пишу. (19-е — 20-е) Продолжаю писать донесения. Упаковал большой жестяной ящик с саблями и наконечниками копий маньюэма, которые доставит в Англию м-р Стэнли. Два хронометра, две штуки часов, ножные браслеты нзнге и маньюэма. Оставляю у Мохамада бнн Салеха ящик с книгами, рубашками, бумагой и пр. Кроме того, крупные и мелкие бусы, чай, кофе и сахар.
21 декабря. Сильные дожди, сейчас пора посадок.
22 декабря. Стэйли болей, лихорадка.
23 декабря. Стэнли очень болен. Идут дожди, неприятная погода.
24 декабря. Воскресенье. 25-е. Рождество. Оставляю здесь один мешок бус (кожаный), два мешка «супго мази 746 и 756, синих». Гарднеровский мешок бус, два бруска мыла; в трех ящиках: 1) чан и матунда; 2) деревянный ящик — бумага и рубашки; 3) железный ящик — туфли, хинин, один мешок кофе, подставка для секстана. Одни длинный пустой деревянный ящик. Все это оставляю у Мохамада бин Салеха в Уджиджи, на рождество 1871 г. Два мешка бус и скатерти уже здесь.
26 декабря. Грустное было рождество вчера.
27 декабря. Не забыть: послать кофе Моэненгере и передать ого просьбы Масудп.
28 декабря. Отправились из Уджиджи в 9 часов утра. Переправил через Лупше коз, ослов и людей. Ночевали на берегу Малагаразп.
29 декабря. Переправились через широкую бухту Малагаразп в Кагонго, где заночевали.
30 декабря. Миновали мыс Вига, сложенный красным песчаником, переправились через залив, куда впадает река Лугуфу, к деревне Нкала. Перевез людей и коз. Ночевали.
31 декабря. Послал за бобами, так как впереди продовольствия нет. Коричневые воды Лугуфу сворачивают к северу. Ветры вверху юго-западные и западные. Запаслись провизией и обогнули мыс Мункалу. На протяжении мили к югу от него вода слегка окрашена, на северной стороне бухты видна коричневая вода, которую течение относит к северу.
1 января 1872 г. Да поможет мне всемогущий бог завершить мой труд в этом году. Ночевали в бухте Мосехези. В бухте Кифве, очень красивой, пас задержала буря. В самой бухте вода тихая, как в мельничной запруде. Видели двенадцать или тринадцать бегемотов около высокого берега, но не стреляли в них, так как у нас не закалены пули. Берег высокий, скалистый, поросший деревьями; скалы изломаны, причудливой формы. Большие участки суши источены водой; склоны гор одеты зеленой растительностью, но падают круто, очень круто.
2 января. Вдоль берега около горы Кпбапга, пли Боумба, идет очень широкий пояс зарослей тростника, растущего круп-376
пыми пучками. Пришлось плыть вдоль берега па юг. Видели деревню почти целиком на плаву, жители ее таким образом спасались на озере от своих врагов. В Танганьике много бегемотов и крокодилов. Река Кпбапга шириной тридцать ярдов впадает здесь в озеро, сильное течение. Разбили лагерь на открытом месте на холме и подняли флаги, чтобы наша идущая по суше партия по ним нашла пас.
3 января. Посылаем закупить провизию. М-р Стэнли застрелил жирную зебру. Мясо очень вкусное.
4 января. Вчера вечером от нас уехали люди из Уджиджи со своими каноэ. Я дал нм четырнадцать связок бус, чтобы покупать дорогой пищу. Ждем теперь нашу партию, отправленную сушей. Люди прибыли вчера, следовательно, от Лугуфу четыре с половиной дня пути.
5 января. М-р Стэнли болен лихорадкой. Я занялся перепиской заметок в свой дневник. Все люди и козы прибыли благополучно.
6 января. М-ру Стэнли лучше, готовимся выступить.
7 января. В конце нашего первого перехода в горы м-р Стэнли застрелил буйвола. Идем на восток через горы. Впереди река Луаджере. Ночь проводим около буйволовой туши.
8 января. Перешли реку, ширина ее тридцать ярдов, течение быстрое. Глубина сейчас то по колено, то по иояс. Прекрасная богатая страна, гористая, поросшая деревьями; почва красноватая, много дичи.
9 января. Дождливая погода, но мы продолжаем идти иа восток и север-северо-восток ио закрытой долине к выходу из нее, где полно всевозможной дичи. Буйволицы сейчас тельные, ранили одну. Шел сильный дождь.
10 января. Шли по очаровательной зеленой местности, поросшей светлым лесом со свежей листвой, похожим на парк английского джентльмена. Изобилие дичи. Справа и слева покрытые деревьями горы; на ровных местах много коричневого гематита. Курс — восток. Приблизительно в трех милях от нас, справа, показался горный хребет.
11 января. Шли на восток светлым лесом три часа, затем готовили обед и продолжали идти па восток еще три часа по очень неровной каменистой гористой местности. Река Мтам-баху.
12 января. Вышли рано, полил проливной дождь. По мере продвижения страна становится холмистой. Перешли речку Шириной в пятнадцать ярдов, текущую па север, и остановились на берегу другой, в три ярда. Мокрые насквозь, неуютно.
Люди подбирают много грибов и корни манендинга, похожие на турнепс. Близко от нас много буйволов.
13 января. Ясное утро. В продолжение трех часов шли но Холмистой местности, одетой деревьями горных видов, затем
377
завтракали па открытой лесной лужайке. Земля — глыбы коричневого гематита; па лужайке яма, заполненная дождевой водой. Находимся на тысячу футов выше уровня Танганьики. Надвинулись тучи, и переход закончился под проливным дождем на берегу речки, густо заросшей по берегам водяными породами деревьев. Курс — восток-юго-восток.
14 января. Опять ясное утро, но днем отчаянно мокро. Прошли около 4' на восток-юго-восток и перешли быструю речку шириной в восемь — десять ярдов; дальше подъем на гребень, затем поход по верху гребня приблизительно на юг. Завтракали на краю плато над очаровательной широкой долиной. Спустились с плато и увидели много рыжеватых обезьян, поднявших громкий крик. Масса дичи, но ничего подстрелить пе удалось. Мокрые насквозь, перешли через новую речку, затем шли вверх по долине, где видели покинутую бома — укрепленную деревню.
15 января. Шли по долине с высокими горами по обе стороны, затем через горную цепь, тянувшуюся слева, т. е. к югу от нас. Наверху слышали львиный рев. Затем шли по плоскогорью, видели много коровьих антилоп и зебр, но не убили ни одной; подстрелили буйвола. Переправились через речку и пошли дальше по красивым холмам и долинам, покрытым деревьями, много фруктовых — джамбро. Ночевали на берегу ручья.
16 января. Очень холодная ночь после продолжительного сильного дождя. Лагерь разбили в папоротниках. По плоскогорью шли на восток и к югу; внизу, в глубокой долине, увидели деревню, к которой спустились. Оттуда направились к другому гребню и вдоль него — к деревне среди хорошо возделанных участков; затем опять подъем вверх — не менее чем на семьсот футов — и спуск вниз в деревню вождя Мерере, спрятавшуюся в гористом уголке. В деревне сто сорок хижин, все двери на одну сторону. В долинах приятное зрелище труда — весь народ усердно пропалывает сорняки и вскапывает землю мотыгами, чтобы воспользоваться обильными дождями, от которых мы промокали насквозь каждый день.
17 января. Остались в деревне Мерера, чтобы купить пищу людям и себе.
18 января. Снова в путь, но дорога вьется и водит нас во все стороны. Приблизились к покрытым деревьями горам и к реке Монья-Мази; впереди река Мтамба. Очень натрудил ноги из-за скверных туфель.
19 января. Шли четыре часа курсом примерно на юго-восток, переправились через Мтамбу и пересекли светлый лес. Посредине реки большой утес. Горы, густо поросшие лесом, тянутся с востока па запад па протяжении 2'; спустились с них по крутому склону и разбили лагерь. Двигались вниз вдоль реки Мпоква по неровной местности, от которой болят ноги,
378
к разрушенной деревне Басивпра, где заночевали. 21-е. Отдыхаем. 22-е. Отдыхаем. М-р Стэйли вчера застрелил двух зебр, а сегодня — самку жирафа. Мясо жирафа весило тысячу фунтов, мясо двух зебр — около восьмисот фунтов.
23 января. Отдыхаем. М-ра Стэнли лихорадит.
24 января. По-прежнему. 25-е. Стэнли болен. 26-е. Стэнли лучше, отправляемся.
26 января. Через невысокие холмы — па северо-восток, сквозь заросли бамбука — к светлому лесу и дальше по покрытой кустарником волнистой местности — к реке с двумя округлыми холмами на восточном берегу; на одном из них три грибообразных дерева.
27 января. Идем по длинным волнам земной поверхности и пересекаем отдельную бамбуковую заросль к востоку от речки Мпоквы. Завтрак. В пути рой пчел напал на осла, которого м-р Стэнли купил для меня; вместо того чтобы ускакать галопом, это глупое животное бросилось на землю и начало кататься. Я сделал то же самое, потом побежал, кинулся в кусты, как страус, за которым гонятся, затем стал бегать, размахивая веткой над головой. Разозленные насекомые, пока я от них не избавился, искусали мне голову и лицо. Никогда раньше не видел, чтобы пчелы нападали на людей. Осел был совершенно измучен укусами в голову, в морду и в губы и через два дня умер. Ночевали в укрепленной деревне Мисонги.
28 января. Переправились через реку и пошли на восток, к горе. Перешли две широкие болотистые реки с глубокими ямами в местах, где купались слоны. Дожди почти каждый день, но теперь не столь обильные.
29 января. Поднялись на гребень, образующий край плоской чаши с выступающими полками темно-коричневого песчаника; это края бывших стоячих прудов, в которых отлагались большие массы коричневого гематита, превращенные выветриванием в гравий. Ровный светлый лес с низкой травой. Трижды пересекли речку со слегка окрашенной водой и вошли в деревню. Оттуда после полутора часов ходьбы пришли в деревню вождя Мерере.
30 января. В деревне Мерере; это второй вождь с таким именем. Часты очень сильные дожди. Изобилие пищи. Жители здесь — ваньямвези и юкононго.
31 января. Сквозь тощие кустарники, потом по светлому лесу с низкой травой, через широкую речку и дальше по хорошей дороге в деревню Мвара; вождь Камирамбо.
1 февраля 1872 г. Вчера встретили караван людей Саид бин Хабиба; они рассказали, что Мирамбо (Камирамбо) предложил возместить стоимость всех товаров, которые он отнял у арабов, всей слоновой кости, пороха и т. п., по его требование было отвергнуто. Вся страна кругом разорена; отряд арабов стоит в
879
деревне вождя Симба. Умер слуга м-ра Стэнли — Шоу. Прошли но ровному лесистому плоскогорью; лес светлый, с кустарником. Затем спустились глубоко вниз и вдоль плоскогорья, идя на северо-восток, вышли к большому дереву у покинутой укрепленной деревни.
2 февраля. Идем поперек борозд, оставшихся от возделанных участков, и по следам слонов. Все земледельческое население стерто с лица земли нашествием людей племени басавира. Кругом пасется очень много слонов. Потеряли след передних и послали людей искать дорогу. Затем вышли к лагерю наших людей в лесу. Завтракали на берегу речки, текущей в Нгомбе-Нулла.
Муху цеце здесь называют укамба.
3 февраля. У м-ра Стэнли жестокая лихорадка, сильные боли в спине и пояснице. Рвотное немного помогло ему, но смола ялапа вылечила бы его быстрее. Весь день дождь.
4 февраля. Стэнли так болен, что мы три часа несли его на носилках по ровной лесистой местности и открытым местам, поросшим низкой травой, идя приблизительно на северо-восток; наконец набрели на тропинку, это было большим облегчением. Только люди устроились под кровом, как начался продолжительный дождь. Здесь лагерь малопгвана.
5 февраля. Вышли в 6 часов утра. М-ру Стэнли немного лучше, но мы продолжаем нести его по тому же ровному лесу. Прошли мимо нескольких больших луж. Одна из них средн гематита. Видели черного носорога. Пришли к населенному месту.
6 февраля. Все утро моросит дождь; мы все же двинулись дальше, и через два часа пас вымочил холодный, налетевший с северо-запада дождь. По залитым водой тропкам мы прохлю-пали к нашему лагерю в лесу. Встретили партию торговцев-негров, направляющуюся в Мвару.
7 февраля. По плоской равнине с перелесками и углубле ниями, сейчас полными воды, шли на северо-восток до большой лужи Нгомбе-Нулла. Посылаем двух человек в Уньяньембе за письмами п лекарствами.
8 февраля. Перешли от большой лужи — нуллы — на новое* место, где много дичи. По дороге видели жирафов и зебр. Нул ла покрыта лотосом и кишит крокодилами.
9 февраля. Остались охотиться на дичь, по охота оказалась неудачной. Стэнли застрелил антилопу канну, но ее пе нашли Вышли в 2 часа дня и достшли деревни старого добродушного вождя Маньяра. Местность ровная, усыпанная отдельными лесками, с открытыми полянами.
10 февраля. Ушли от Маньяра; проходим по той же похожей на парк местности, мало воды. Дождь тотчас же впитывается в песчаную почву. После утомительной ходьбы достигли
380
большой лужи около сикомора, окружность ствола которого равнялась двадцати восьми футам и девяти дюймам. Широко раскинувшиеся ветви дерева были отягощены плодами. Зиване (Зуона).
11 февраля. Почти всю ночь шел дождь. С того времени как мы ушли с Танганьики, не было почти пи одного дня без дождя и грома. Снова шли по ровному лесу. Встретили караван, направляющийся в Уджиджи. Трава высотой в три фута, уже дала семена. Достигли укрепленной деревни Чпкулу (Чпкуру). Вокруг нее плантации дурры п лужи дождевой воды.
12 февраля. Отдых.
13 февраля. Вышли из Чпкуру п бредем по открытой равнине с большими лужами стоячей воды. На влажных землях вокруг деревень здесь сеют рис. Дорога паша идет через светлый лес, в котором много деревьев погибает из-за того, что с них сдирают кору, идущую па изготовление одежды, па кровлю и постели. У м-ра Стэнли жестокая лихорадка.
14 февраля. Идем по тому же ровному светлому лесу с тощими деревьями и пучками травы высотой в три фута. Достигли укрепленной деревни. На северо-востоке — Гуида.
15 февраля. Все тот же характер местности, стоячая вода. Разбили лагерь в лесу.
16 февраля. Расположились лагерем около Кпгандо, в холмистой местности с гранитными скалами.
17 февраля. Идем по преимущественно ровной местности, много стоячей воды. Встречаются округлые холмы. Перешли через образовавшийся от дождей поток и остановились в новой укрепленной деревне Магонда.
18 февраля. Проходим по низким, поросшим деревьями горам, сложенным гранитом; из почвы торчат гранитные глыбы. Много возделанной земли, много деревень. Перед нами расстилается снова открытая местность. Вышли к тембе * среди множества разбросанных вокруг них деревень. Уньяньембе. Слава богу.
* Арабские дома с плоской крышей. — Прим. ред. англ, издания.
Глава 20
Пост рамадан наступает 14 ноября. Зная это и пользуясь морским альманахом, я обнаружил, что в это число ошибка в моих расчетах составила 21 день (настолько я ушел вперед от действительной даты). Стэнли привел очень веские доводы в пользу моего возвращения на родину, чтобы набраться сил, вставить искусственные зубы и уже затем вернуться, чтобы закончить свое дело. Но моя оценка положения дел подсказывает мне: «Все твои друзья хотят, чтобы ты завершил полностью исследование истоков Нила раньше, чем удалишься от дел». Моя дочь Агнесса пишет: «Хотя я очень хочу, чтобы ты вернулся домой, но я предпочитаю, чтобы ты закончил свою работу так, как считаешь нужным, чем возвратился, просто удовлетворяя мои желания». Правильно и благородно сказано, моя дорогая Нэнни. Тщеславие нашептывает мне довольно отчетливо: «Опа настоящая дочь своего отца». Благословляю ее и всех остальных.
Почти наверное можно утверждать, что четыре больших, изливающих обильные воды источника берут начало на водо разделе в восьми днях пути к югу от Катанги. Каждый из них на небольшом расстоянии оттуда становится большой рекой. Две возникшие таким образом реки текут па север, в Египет, другие две — на юг, во Внутреннюю Эфиопию; одна из них, Л\ фира, или река Бартля Фрера, течет в Камолондо и далее в Луалабу Уэбба, главную линию стока; другая, расположенная севернее, Луалаба сэра Парафина Юнга, протекает через озер" Линкольна (иначе называемое Чибунго) и Ломаме, а дале>* впадает тоже в Луалабу Уэбба. Источник Лпамбаи (источив ь Пальмерстона) образует верхнее течение Замбези, а Луш (источник Освелла) — реку Кафуэ. Обе реки текут во Внутреп нюю Эфиопию. Возможно, что эти источники не являются исто чниками Нила, о которых говорил Геродоту секретарь сансского храма Минервы в Египте. Но они стоят того, чтобы их от-
382
крыть, так как находятся па последней сотпе миль из семисот, составляющих длину водораздела, от которого, бесспорно, берут начало почти все источники, питающие Нил.
Я намереваюсь пз Уньяньембе отправиться в Фипу, затем вокруг южного конца Танганьики, Тамбете, или Мбете. Оттуда, перейдя реку Чамбези, вокруг южной стороны озера Бангвеоло и прямо па запад к древним источникам, а подземные жилища посетить после Катанги. Такой маршрут позволит удостовериться, что не может быть других источников Нила, текущих с юга, которых бы я не увидел. Никто не сможет опередить меня, когда это исследование будет завершено. Да поможет мне милостивый господь показать себя одним пз его стойких слуг, делать честь моим детям, а может быть, и моей родине и народу.
Поход наш продолжался с 26 декабря 1871 г. по 18 февраля 1872 г., т. е. пятьдесят четыре дня. Мы прошли свыше трехсот миль; благодарю бога, что я достиг Уньяньембе и тембе Кви-Куру.
Обнаружил, что двое старейшин, отобранных заведомым, хотя и тайным, работорговцем Лудхой Дамджи, в течение почти шестнадцати месяцев, с 20 октября 1870 г. по 18 февраля 1872 г., занимались разграблением моих запасов. Один из них умер от оспы, другой не только растаскивал мои запасы, но взломал замок кладовой м-ра Стэнли и разворовал и его имущество. Этот старейшина заявил, что все мои товары целы, но, когда обратились к списку, пересчитали товары и спросили его, что означает серьезная недостача, ои наконец вспомнил о тюке с семью штуками мерикано и тремя канике, т. е. трехсотчетырех ярдах материи, которые он, очевидно, припрятал. Когда его спросили о доставленных сюда ящиках, он тоже ничего не знал, но наконец сказал: «Ах, да, я припоминаю, куда ушел один ящик бренди, да все это знают не хуже меня».
18 февраля 1872 г. Этот подсчет и то, что у него нашли имущество м-ра Стэнли, заставляет меня принять решение покончить все дела с этим старейшиной. Мои потери из-за воровства баньянских рабов, находившихся у меня на службе, с избытком покрыты м-ром Стэнли, который дает мне двенадцать тюков коленкора, девять тюков, т. е. четырнадцать с половиной Мешков, бус, тридцать восемь бухт медной проволоки, палатку, лодку, ванну, кастрюли, двенадцать листов меди, надувные матрацы, штаны, тужурки и т. д. Поистине я снова вполне осна-Щен, и, как только оп сможет прислать мне людей, не рабов, с побережья, я приступлю к своей работе с перспективой успешно закончить ее.
19 февраля. Отдыхаю. Получил от м-ра Стэнли прочную парусиновую палатку, штаны для путешествий на лодке, ящик
383
с лекарствами, много инструментов, кнопки, шурупы, медные гвозди, книги, бумагу, смолу, много патронов и дробь.
20 февраля. К большой своей радости, получил от Агнессы четыре фланелевые рубашки; были в восторге, обнаружив, что мои друг м-р Уоллер * весьма любезно прислал мне две нары отличных английских ботинок. Мы с м-ром Стэнли перемерили коленкор и установили, что не хватает семисот тридцати трех и трех четвертей ярда, кроме того, нет двух фрасила кунжута и одного ящика бренди. Отман притворился больным п винил во всем умершего, по все же извлек спрятанный в товарах Тани тюк с коленкором, после этого количество нехватающей материи заметно снизилось.
21 февраля. Сильные дожди. Я рад, что мы иод крышей. Араб Масудп близок с Али бин Салемом в Багамойо. Масуди взял у араба Бушира раба, чтобы нести тюк с коленкором. Взятый им в пагази, т. е. в носильщики, чиронгози пе был рабом. На пятой стоянке от Багамойо Бушир украл этот тюк. Отман сознался, что знал о продаже ящика с бренди, и принес мне шаль, о которой он будто бы забыл; я сделал у него обыск и нашел все украденное им из запасов м-ра Стэнли.
22 февраля. Сегодня утром воскресная служба. Получил от одного араба пакет писем.
23 февраля. Послал к губернатору за ящиком, который хранился у него четыре года. Ящик весь изъеден белыми муравьями. Два отличных ружья и пистолет совершенно испорчены, так как съедены все деревянные части. Бутылки с бренди разбиты, чтобы казалось, что это произошло случайно, по пробки загнаны внутрь, и вместо них торчат затычки из кукурузных кочерыжек; это доказывает, что бренди выпил вор, который затем разбил бутылки. Чай испортился, ио фарфоровая посуда цела и сохранился сыр.
24 февраля. Пишу доклад лорду Грепвпллю против рабовладения у баньянов, доказываю, что пора перейти к организации английского сеттльмента нз местных жителей.
25 февраля. Сегодня пришло несколько женщин батусп просить подарки. Опп высокого роста, с изящными фигурами, с небольшими, хорошей формы головами, носами и ртами. Здесь они главные владелицы рогатого скота. Война с Мпрамбо про должается. Губернатор стыдится нанести мне визит.
26 февраля. Писал дневник и доклад.
27 февраля. Моэне-Мокайя болен. У пего больное сердце и абсцесс в печени. Послал ему жидкое вытяжное средство. Сегодня устраиваем рождественский пир.
* Член королевского географического общества Горас Уоллер, ре диктор английского издании книги «Последние дневники Давида Ли вингстона». — Прим, перев.
384
28 февраля. Писал дневник. Приходил Сайд бин Салем, он похож на китайца. Сайд старался держаться с нами любезно.
5 марта 1872 г. Вчера приходил мой друг Моэне-Мокайя. Он очень болей; абсцесс в печени прорвался внутрь. Дал ему каломели и смолы плана, чтобы очистить кишечник. Моэне-Мокайя очень слаб, у него распухли ноги, все тело исхудало.
6 марта. Чиню палатку, принимаю разные поступающие запасы. Моэне-Мокайя умер.
7 марта. Получил машинку для набивки натронов.
8—9 марта. Писал.
10 марта. Писал. Выдал м-ру Стэнли чек на 5000 рупий для получения в Бомбее. Эти 500 фунтов м-р Стэнли возьмет, если д-р Кэрк израсходовал остаток находившейся у него суммы в 1000 фунтов. Если нет, то м-р Стэнли уничтожит чек.
12 марта. Писал.
13 марта. Закончил письмо м-ру Беннету из «Нью-Йорк геральд» и доклад № 3 лорду Гренвпллю.
14 марта. М-р Стэнли отбывает. Я вручил ему свой дневник, запечатанный пятью печатями. На печатях оттиснуты: американская золотая монета, анна, пол-анны и лепешка краски с королевским гербом. Пакет ни в коем случае не вскрывать.
15 марта. Пишу письмо, которое пошло вслед м-ру Стэнли с двумя его людьми; они ждут здесь специально. Скопировал линию нашего маршрута, снял копию результатов наблюдений от Кабуире до владений Касембе, повторил записи о вторичном посещении Касембе и походе на озеро Бангвеоло. Кроме того, рассказал об эксперименте с грузом па заводном ключе часов в Ньянгве и на Луспзе (Рузизп).
16 марта. Отправил вслед м-ру Стэнли его людей и двух своих, чтобы они доставили мне его прощальные слова, если он что-нибудь напишет.
19 марта. Мой день рождения.
21 марта. Читал книгу Бейкера. Написана художественно и умно. Он делает полезную работу, исследуя работорговлю на Ниле. Надеюсь, что ему удастся добиться ее уничтожения.
Батусп — пастухи крупного рогатого скота во всем районе Уньяньембе. Они очень вежливы в обращении. У женщин небольшие ладные головки красивой формы, хорошенькие лица. Цвет кожи коричневый. Очень приятно держатся, когда с ними разговариваешь. Статные фигуры, маленькие руки и ноги с высоким подъемом, упругая походка. Каждый день пастухи собирают растения и траву и разводят дымные костры, чтобы окуривать скот и отгонять мух. Поэтому долины каждый вечер окутаны дымом. Баганда не выдерживают сравнения с батуси: черные, иногда с медным оттенком, носы без переносицы, с большими ноздрями, толстые губы, но руки и ноги хорошей формы.
13 Д. Ливингстон
385
25 марта. Суси принес письмо от м-ра Стэнли. У него был небольшой приступ лихорадки. Надеюсь, что оп сможет благополучно продолжать путь.
26 марта. Дожди периода масика, главным образом ночью. Масика 1871 г. начался 23 марта и кончился 30 апреля.
27 марта. Читаю. Очень сильные дожди.
28 марта. Моэньембегу попросил взаймы доти. Он голодает; голодает также военный отряд М’Футу. Они сковывают общей цепью своих рабов, чтобы те не разбежались куда попало добывать себе еду.
29 , 30, 31 марта. Очень дождливая погода. Читаю «Путешествия Мунго Парка», видимо очень правдивые.
1 апреля 1872 г. Читаю Юнга «В поисках Ливингстона». Признателен ему за многие добрые слова обо мне. Он пишет как джентльмен.
2 апреля. Делаю линь для лота из корпии, оставленной! м-ром Стэнли. Ткачики сейчас вьют гнезда. Самец таскает тонкие стебли травы с семенами с крыши моего тембе. Оп забирает конец стебля в гнездо и втаскивает травинку целиком, кроме колоса. Самка сидит все время внутри, укладывает там траву, стараясь из всех сил, так что иногда все гнездо шевелится от ее усилий. Перья укладываются после травы.
4 апреля. Говорят, что люди Дугумбе пришли в Уджиджи с пятьюдесятью бивнями. Он спускался далеко вниз по Луалабе на трех каноэ и купил много слоновой кости. Монангунго не причинял им таких неприятностей, как нам.
Люди, посланные мной назад за книгой, оставленной случайно в хижине в нескольких днях пути отсюда, вернулись с дороги, остановленные разливом. Переписываю свои наблюдения для сэра Т. Маклира.
8 апреля. Приходил араб, по имени Сеид бин Мохамад Мад-жиббе. Он намеревался отправиться в страну к западу от Катанги (Уранге).
9 апреля. Около ста пятидесяти человек ваганга, подданных Мтезы, доставили султану Занзибара Сеиду Бургашу подарок-молодого слона и слоновую кость. Султан истратил всю кость на покупку ответных подарков в виде пороха, ружей, мыла, бренди, джипа и т. и. Все это было сложено в тембе. Сегодня утром люди Мтезы вытащили все наружу, чтобы посмотреть, не испортилось ли что-нибудь. У них несколько сот пакетов.
Один из баганда сказал мне вчера, что на их языке имя божества — Дубале.
15 апреля. Подвесил линь на шестах, расставленных через каждые два ярда, и просмолил его.
Сведения по географии Центральной Африки во времена Птолемея (II век н. э.), видимо, были меньшими по сравнению с темп, какие были известны жрецам Древнего Египта и сооб-386
гцены ими Геродоту за шестьсот лет до того (примерно в 440 г. до н. э.). Видимо, жрецы из рассказов путешественников или торговцев хорошо знали, что в образовании Нила участвует большое число источников, но ни па один из них, за исключением тех, которые я стремлюсь открыть или, вернее, найти вторично, нельзя было указать с большой вероятностью как на источник. Птолемей, видимо, собрал нити древних исследований, и, по его данным, много источников (шесть) вливается в два озера, расположенных друг относительно друга на западе и на востоке; расстояние между озерами неизвестно. Если бы озеро Виктория было велико, то, вероятно, оно и озеро Альберта были бы теми двумя, о которых говорит Птолемей, и приятно было бы назвать их источниками Птолемея, вторично открытыми трудами и предприимчивостью наших соотечественников Сшкка, Гранта и Бейкера, но, к сожалению, Птолемей вставил маленькое озеро Колоэ приблизительно там, где находится озеро Виктория, и невозможно сказать, где расположены эти его два озера.
Какие два озера он имеет в виду из числа следующих озер: Виктория, Бангвеоло, Мверу, Камолондо, озеро Линкольна и озеро Альберта? Наука в его время была в состоянии упадка. Не были ли эти его два озера остатками других озер? Что говорит старейшая из известных карт времен Сетоса II?
16 апреля. Отправился нанести визит Султану бин Али близ Таборы. Местность открытая, долины очень полого понижаются. Низкие округлые массивы светло-серого гранита выходят наружу повсюду, по многие из них скрыты деревьями. Табора спускается от нескольких из тех гор, которые окружают Кви-хару, где я живу. На нижнем конце склона лежат болотистые земли, и в период масика местность заливается водой, стекающей на запад. Наклонная равнина в северной своей части называется Казе, та, что расположена в южной части, — Табора. Часто это название относят ко всей области между горами на севере и на юге. Султан бин Али очень гостеприимен. Он из арабского племени бедави и славится как отличный стрелок из длинного арабского ружья с фитильным замком. Он часто убивает из него зайцев, всегда попадая в голову. Ему лет шестьдесят пять; это черноглазый человек, шести футов росту, склонный к полноте; его длинная борода почти совсем седа. Бин Али дважды угостил обильными трапезами меня и моих спутников.
Посетил Мохамада бин Нассура, который поправляется после болезни. Он подарил нам козу и большое количество гуавы. Он сообщил мне новости, полученные от Нсерере, одного из начальников, подчиненных Дугумбе, и людей, находящихся сейчас в Уджиджи. Они отправились на юго-запад в страну Ном-бе — около Руа, где выплавляют медь. Когда я покинул их
13* 387
из-за бойни в Ньянгве, они закупили много слоновой кости, но, действуя в обычной жестокой манере, возбудили гнев племени бакусс, очень многочисленного. Бакусе убили около двухсот человек, но в партии Дугумбе убитых не было. В Уджиджи люди Дугумбе принесли пятьдесят бивней. Новости, сообщенные мне, показывают, что если бы я отправился с этими людьми на Ломаме, то не избежал бы копий бакусс. Мне известны многие случаи, когда я избежал опасности. Некоторые из них заставляют меня содрогаться, когда подумаю, как близок я был от смерти. Всей душой благодарю бога за его доброту ко мне.
18 апреля. Крест используется здесь с незапамятных времен, но, конечно, не как христианская эмблема, а как форма, в которой отливается слиток меди в Катанге. Форма эта встречается часто и называется Хандппле маханди. По всей Центральной Африке встречаются идущие из Катанги крупные бруски меди весом в шестьдесят — семьдесят фунтов, в форме большой буквы I («И»), называемые вигера.
19 апреля. Сегодня прибыл пакет писем и газет, видимо, для Стэнли. Посланный, доставивший пакет, говорит, что встретил Стэнли по дороге. Тот сказал: «Передайте это доктору». Тут какая-то ошибка.
20 апреля. Вскрыл сегодня пакет и нашел в нем девять номеров «Нью-Йорк геральд» за 1—9 декабря 1871 г., одно письмо м-ру Стэнли, которое я отошлю ему, и одну пачку табаку.
21 апреля. Смолил палатку, подаренную мне Стэнли.
23 апреля. Посетил Квикуру и видел вождя всех ваньямвези (Квпкура расположена вокруг его укрепленной деревни). Вождю около шестидесяти лет, он частично парализован. Вождь рассказал мне, что ходил до самой Катанги той же дорогой на Фипу, по которой я предполагаю идти; он был тогда маленьким мальчиком и ходил с отцом, видным торговцем.
Название ваньямвези (или баньямвези) возникло от украшения из слоновой кости, имеющего форму месяца, которое носят на шее так, что рога месяца заходят за плечо с обеих сторон. Ваньямвези считают, что пришли сюда с морского побережья, из древней Момбасы (?). Когда кто-либо спрашивал о них, то пояснял: «Я говорю о людях с украшением в виде месяца». Это украшение и сейчас очень популярно, и для его изготовления потребляется большое количество слоновой кости. Иногда они изготовляются из кривых клыков бегемотов. Ваньямвези показали себя хорошими носильщиками, и они выполняют большую часть работы по переноске товаров на Восточный берег и с него во внутренние области. Это сильные и надежные люди. Я видел одного носилыцика-ваньямвези, который пронес шесть фрасила, т. е. двести фунтов, слоновой кости от Уньяньембе до берега моря.
388
Приставка «пья» в слове «ньямвези», видимо, значит «место» или «местность», как приставка «мья» па Замбези. Если бы название племени происходило от украшения в форме месяца, то племя называлось бы ба- или ва-мвези, но «ваньямвези», вероятно, происходит от ва (или ба) — «они, «народ», нья — «местность»; мвери — «луна», т. е. «народ из лунной местности», или «народ из страны Луны». Уньяньембе — «место мотыг».
25—26 апреля. Небольшая лихорадка от охлаждения.
27 апреля. Слава богу, лучше. Здесь умер от оспы Захор, собравший много слоновой кости в районе Фипы и в Урунгу. Всю кость забрал левале (начальник города).
Дожди, невидимому, кончились; за ними последовали холодные восточные ветры. Опп вызывают лихорадку, так как задерживают выделение пота. Хорошо известно, что эти ветры приносят с собой лихорадку. Арабы считают, что причина лихорадки — прекращение дождей. По моему опыту чрезвычайно вредно для здоровья вымокать в дождь: наступает охлаждение, кишечник перестает действовать и начинается лихорадка. Сейчас подобное действие оказывает холодный ветер, и, возможно, оно усиливается малярийностью просыхающей поверхности земли. Охлаждение от купания 25-го в холодной воде вызвало у меня легкий приступ лихорадки.
1 мая 1872 г. Уньяньембе. Купил корову за одиннадцать доти мерикано (и два доти канике за теленка); корова дойная, и это делает меня независимым от снабжения молоком.
Старейшина из племени баганда, у которого я купил корову, сказал мне: «Я ухожу помолиться!» Он обучался у арабов, и это первый обращенный, которого им удалось заполучить. Бейкер думает, что первое, в чем нуждаются африканцы, — это чтобы их научили в чем-либо нуждаться. Интересное высказывание, если принять во внимание, что ему смертельно надоел его Камраси, который испытывал нужду во всем, что было у Бейкера.
Купил еще трех коров с телятами, чтобы получать молоко. Они дают достаточно молока для меня и моих людей, эти маленькие шортхорны (короткорогие); у одной коровы горб. Две из моих коров черные с белыми пятнами, одна белая, одна черная с белой мордой. Баганда довольны уплаченной за них Ценой, я тоже доволен. Закончил письмо для «Нью-Йорк геральд», в котором пытаюсь пробудить у американцев желание содействовать прекращению работорговли па Восточном берегу.
[Заключительные слова этого письма: «Все, что я в своем одиночестве могу добавить к сказанному, это — да благословит Щедрое небо всякого — американца, англичанина или турка, — кто поможет излечить эту зияющую язву мира».
389
Эти слова впоследствии были вырезаны на доске, поставленной в память Ливингстона рядом с его могилой в Вестминстерском аббатстве. Когда этот текст уже был набран, обратили внимание, что Ливингстон написал эти слова ровно за год до своей смерти, наступившей, как мы увидим дальше, 1 мая 1873 г. {Прим. ред. англ, издания)].
3 мая. Все считающееся арабским мужское население Уньяньембе состоит из восьмидесяти человек. Многие из них родились здесь и выделяются своей редкой бородой и отсутствием переносицы в отличие от людей из Маската. Уроженцы Маската благороднее жителей материка и храбрее их, и внешность у них лучше, и вообще они лучше во всех отношениях.
Каждый араб имеет здесь по двадцать зависимых от него людей; остальное население Уньяньембе составляет 1500—1600 человек, причем тоже связанных с арабами. Уньяньембе называют факторией слоновой кости или, проще говоря, считают, что главный предмет ее торговли — бивни слонов. Но в продажу поступает мало слоновой кости. Каждый араб, если ему это под силу, рассылает группы своих людей торговать в разных местах; посланцы арабов засевают свободные участки земли кукурузой, дуррой, рисом, бобами и т. п., а через один-два сезона возвращаются со слоновой костью, какую удалось им достать. В этой области единственный рынок — Уджиджи; он бывает ежедневно, и продают на нем масло, зерно, коз, соль, рыбу, говядину и другие местные продукты. Иногда привозят и несколько бивней, но вряд ли можно сказать, что Уньяньембе— рынок слоновой кости. Это торговый пункт, устроенный и поддерживаемый местным населением. Местный рынок похож на рынки маньюэма; ежедневно его посещает около трехсот человек. В последнее время в Уджиджи не приносят дурру: один белуджистанец застал сына вождя острова Мбвара за подглядыванием на его жен и так избил этого молодого человека, что тот, вернувшись домой, умер. До этого случая жители Мбвары всегда доставляли на рынок много зерна, но после этой истории совсем перестали туда приходить.
4 мая. Много разговоров о том, что Мирамбо умер, но смерть его скрывают. Арабы говорят, что он храбрый человек и до конца войны далеко. Люди племени багойе, обитающие на севере страны, прихватывая с собой бочонок пороху и ткани, организовывают нападения на местные деревни; они захваты вают их, живут там с месяц, поедая тамошнее продовольствие, и затем возвращаются опять за новым запасом товаров; так идет война.
Приготовил кальку, чтобы начертить карту для сэра Томаса Маклифа. Левале приглашает меня па завтрак.
7 мая. Вчера вечером было новолуние. Ходил на завтрак к Левале. Он говорит, что фактически Мирамбо воюет против не
390
го как представителя Сеида Маджида. Мирамбо хочет, чтобы левале убрали. Ваньямвези против участия арабов в боях, так как, когда убивают одного араба, все остальные разбегаются и войско только пугается. «Дайте нам ваших рабов, — говорят ваньямвези, — и мы будем сражаться».
Человек из племени магохс дал ваньямвези какие-то талисманы, те основательно прижали Мирамбо. Его брат прислал четыре бивня в знак того, что хочет мириться; считают, что война близится к концу. Мать Мирамбо ограбили, она потеряла весь свой скот.
9 мая. Сражения не было, хотя вчера грозили его начать. Нападающие любят много говорить, перед тем как нанести удар. Они полагают, что множество советников гарантирует успех. Женщины толкут зерно на муку и распевают при этом: «О, поход бванамоколу в Катангу! О, поход в Катангу и обратно в Уджиджи! О-о-о!» Бванамоколу значит «великий» или «старый джентльмен». Женщины батуси отлично умеют торговать; они очень вежливы и очень мило разговаривают.
Часть примитивных верований африканцев и других народов в продолжение загробного существования душ умерших, видимо, совсем не связана со снами пли тем, что мы называли бы «верой в привидения»; африканцы очень страшатся сжигания тела после смерти, полагая, что это делает невозможным возвращение души. Умершие утратят возможность делать добро тем, кого они когда-то любили, и зло тем, кто заслужил месть. Вспомним, например, о рабах с ярмом на шее, распевающих песню ненависти и отмщения тем, кто продал их в рабство. Они считали, что вправе питать такую ненависть, хотя большинство людей в партии было продано в рабство за различные преступления — прелюбодеяние, воровство и т. н., и знали, что это греховные дела.
10 мая. Сообщают, что моего друга Хамиса Водина Тага убили макоа, жители большой деревни, против которой он отправился в поход. Убиты еще и другие видные арабы, но полные сведения еще не поступили. В молодости Хамис был рабом, но благодаря энергии и хорошему поведению при торговле с народом масаи, а также далеко к югу от озера Ньяса и в других местах он возвысился, стал свободным и богатым. Во всем его Домашнем устройстве заметен был хороший вкус, и он, видимо, был хорошим человеком. Когда я прибыл во владения Читамб-вы, Хамис проявил ко мне очень доброе отношение.
11 мая. Сегодня утром у моего порога нашли мертвую змею темно-оливкового цвета, вероятно убитую кошкой. Кошка приближается к змее очень осторожно и вонзает когти в ее голову °Дним ударом, наносимым с молниеносной быстротой. Затем °на прижимает голову змеи к земле обеими лапами, пе обращая внимания на извивающиеся кольца ее тела позади. Потом
391
кошка перекусывает шею змеи и отходит, с интересом поглядывая на голову, как будто знает, что в ней была заключена скрытая злая сила. По-видимому, кошка отчасти обладает характером ихневмона, считавшегося в Египте священным, так как он уничтожает змей. Кошка убивает змею, когда та охотится на мышей.
12 мая. Вчера здешний старейшина баганда Сенджерп предложил мне корову с теленком, но я отказался взять ее, так как мы друг другу чужие и это слишком дорогой подарок, чтобы я мог принять его. Я сказал, что если Мтеза в своем городе предложит мне десять коров, то я возьму их. Дал Сенджерп для его жены немного лекарства (арники); у нее обожжено лицо, так как она курила над порохом. Он снова настаивал па том, чтобы я взял корову с теленком, по тщетно.
Сообщение о смерти Хамиса Водина Тага опровергается. Известия сопровождались такими подробностями, что я им поверил, хотя для этой страны самая характерная черта — ложные сообщения. Они, как здесь говорят, могут поразить насмерть свинью.
Люди Аджалы, посланные закупить слоновую кость в Уганде, возвращались с десятком бивней, и в Угалле на них напали разбойники. Один свободный был убит, остальные побросали все и разбежались. Сегодня они пришли сюда с рассказом об этих грустных событиях.
14 мая. Сегодня прибыли люди из Уджиджи и сообщили, что многие из рабов Мохамада Богариба, в том числе Фундп п Сулиман, умерли от оспы. Других рабов, посланных за дровами, захватили ваха. Главный раб Мохамада Отман отправился в Уджиджи, чтобы выяснить причины пропажи рабов, и получил удар копьем в спину; острие вышло наружу через грудь. Очень трудно сказать, сколько рабов погибло с того времени, как их купили или захватили, но потери очень велики.
16 мая. Из Уджиджи пришел человек, рассказавший, что, по сообщению одного из людей партии, находящейся в деревне вождя Касонго, оттуда отправился отряд в разбойничий набег на остров племени базула (зулусы) к северу от деревни. Люди, перевозившие отряд на остров, на обратном пути подверглись нападению островитян. Базула закололи копьями двух гребцов на отваливавших от берега каноэ, а остальные в панике попры гали в воду, и тридцать пять человек из них были убиты. Они были наказаны поделом; событие это показывает, на что спо собны маньюэма, когда они восстают, чтобы отомстить за при чиненное им зло. О партии Бейкера никаких сведений, но У Абеда и Хассани, как говорят, все благополучно, п они спустились далеко вниз по Луалабе. Нассур Масудп сидит в деревне Касонго; напуганный бойней, учиненной зулусами, он, вероятно, боится идти дальше. Сегодня левале отправляет письме
392
султану. У меня нет ничего нового для отправки. Томительное ожидание.
17 мая. Болею. Изготовляем сыры на дорогу. Вкусные, но кисловатые, так как молоко в этом климате быстро свертывается. Мы не применяем сычужка, а даем молоку скиснуть самому; оно загустевает в простоквашу к середине дня.
18—19 мая. Сегодня из Уджиджи пришел один из людей Дугумбе. Он подтверждает сведения об убийстве людей Мате-река, но отрицает, что были убиты и люди Дугумбе. Они дошли, двигаясь па запад, до Ломаме через одиннадцать дней. Река оказалась примерно таких размеров, как Луамо. Она вытекает из озера и впадает в Луалабу близ водопада Киссингпте. Дугумбе послал оттуда своих людей вниз по Луалабе, там можно достать много слоновой кости. К юго-западу от Ньянгве они достали много меди — тысячу толстых браслетов — и некоторое количество слоновой кости, но меньше, чем им хотелось. Об Абеде никаких известий. Вода Ломаме черного цвета, всплывающая па воде пена тоже черная.
20 мая. Мне лучше. Очень холодные ветры. Арабы захватили скот батусн, чтобы помешать им уйти вместе с баганда. Заодно прихватили и моих четырех коров. Сегодня утром мне их вернули. У Мохамада умерло от оспы тридцать пять рабов.
21 мая. В этой области у коренных африканцев приплюснутое переносье. У некоторых племен переносье высокое, и арабы считают их красивыми. Здесь у батуси, во владениях Касембе, у балунда, у народа итава, подвластного Нсаме, и у многих маньюэма прямые носы, но время от времени попадаешь в районы, где нос без переносицы придает лицу характер, присущий третьесортным английским боксерам, или делает человека похожим на спаниеля Карла II.
Хотел бы я обладать свойственной многим уверенностью в себе, но меня угнетает опасение, как бы в конце концов не оказалось, что я все это время прослеживаю истоки Конго.
22 мая. Баганда очень черные; у некоторых кожа имеет медный оттенок. У всех носы без переносиц. Семейство из десяти ткачей (Vidua purpurea) обжило гранатовые деревья на нашем дворе. Восьмерых птенцов, уже вполне оперившихся, самка кормит, подобно тому как горлицы кормят своих голубков. Ткачи извлекают пищу из зобика, по без поклонов и изгибания, обычных у голубки. Птенцы оживленно чирикают, прося корм. Больше кормит самка, а красногрудый самец покормит одного-двух, а остальных отталкивает.
24 мая. Спик, находясь на острове Касенге, написал следующее непродуманное замечание: «Матери у этих диких народов проявляют гораздо меньше чувства к детям, чем многие известные мне животные. Я видел, как медведица, раненная Многими выстрелами, упорно шла на смерть, возвращаясь
393
назад под огнем, чтобы попытаться спасти своих медвежат из рук напавших людей. А здесь в обмен на какую-нибудь набедренную повязку или две матери охотно отдавали своих маленьких в вечное рабство моим солдатам-белуджам». Ради рассказика о медведице Спик высказал голословное утверждение, опираясь по сути дела па исключительный случай. Мои частые расспросы наиболее развитых, много путешествовавших арабов не подтверждают продажи детей неграми, за исключением тех редких случаев, когда у ребенка верхние передние резцы прорезываются раньше нижних: негры считают такого ребенка мо-ико (несчастливым) и думают, что он обязательно навлечет смерть на кого-нибудь в семье. Такого ребенка называют арабским и продают первому попавшемуся арабу пли даже подбрасывают ему на порог. Это единственный случай продажи детей, известный арабам. У Спика было только два солдата-белуджа, и легко понять, что история эта выдумана. Может быть, Спику довелось видеть одного проданного ребенка — случай очень редкий, исключительный, — но сделанный им вывод напоминает рассказ анекдотического француза, считавшего, что англичане так склонны в ноябре к самоубийству, что их можно видеть висящими на деревьях на большой дороге.
При трех переездах через Танганьику я каждый раз бывал на островке Касенге и в общей сложности провел там около десяти недель. Всегда я заставал там арабов-торговцев. Они охотно купили бы рабов, но предложения не было, и арабы уверяли меня, что ни разу не наблюдали обычая, на который указывает Спик, хотя о случаях продажи «несчастливых» детей они слыхали. Все слыхали о бедных подкидышах в Англии, но наших матерей не считают менее любящими, чем медведиц.
Мне хочется сказать миссионерам: идите сюда, братья, к истинным язычникам. Вы не имеете представления о собствен ной смелости, пока не попробуете своп силы. Оставив прибрежные племена и посвятив себя всем сердцем так называемым диким, вы найдете здесь, несмотря па некоторые недостатки и пороки, много такого, что достойно восхищения и любви. Очень многое из того, что о них говорят, нуждается еще в подтверж дении. Вы никогда не увидите здесь, чтобы женщины прода вали своих младенцев; ни арабы не видели этого, ни я. Утвер ждение, что существует такой обычай, ошибочно.
Пленных детей продают часто, но это делают не их матери. Иногда голод вынуждает отцов расставаться со своими детьми, но продажа детей как общепринятый обычай здесь совершенно неизвестна, и утверждение, сделанное Спиком, — ошибка.
25—26 мая. Холодная погода. Два ткача, гнездо которых несколько раз было разорено, пытаются снова свить гнездо на другом гранатовом дереве на нашем дворе. Они задерживают кладку яиц — они умеют это делать — и строят снова.
394
Форель тоже умеет задерживать икру, если обстоятельства неблагоприятны для метания. Она может удержать икру полностью, по иногда это для рыбы слишком тяжелая задача. Яичник, а затем иногда и весь живот, видимо, воспаляется. Несчастная рыба, чувствуя, что силы ее покидают, отправляется, подчиняясь инстинкту, устью речки, в которую она должна идти на нерест, но, не будучи в состоянии подняться вверх против течения, умирает. Вероятно, эти несчастные случаи связаны с отсутствием оплодотворяющего икру самца.
27 мая. Другая пара ткачей той же породы (красногрудые самцы) с десятью птенцами тоже вьет новое гнездо. Самец кормит весь выводок. Птенцы, склонив головку на бок, чирикая, суют к нему свой клюв. Иногда они подбирают перышко, как ребенок куклу, и приглашают других сделать то же, — это игра. Так же вела себя и другая, уже взрослая пара: самец скакал из стороны в сторону, держа перо в клюве, самке это нравилось: природа полна веселья. Близ деревни вождя Касанганги видел, как мальчики стреляют севшую па землю саранчу пз маленьких луков.
Самец-ткач умер ночью. Выводок собрался около него и чирикал, требуя корма; птенцы пытались заставить отца кормить их, не понимая, что такое смерть.
Самка-трясогузка убегала от своего птенца и не давала ему гусеницу, которая еще была живой. Потом, когда гусеницу уже можно было глотать, трясогузка отдала ее маленькому. Первая улыбка младенца, обнажающая беззубые десны, — одно из самых приятных зрелищ. Это невинность, требующая родственного внимания, беспомощная просьба о любви.
28 мая. Многие участки внутри страны открывают хорошие перспективы для приложения настойчивых усилий частной благотворительности. Например, Карагве с ее умным дружественно настроенным вождем Румайньпкой (Руманика у Спика) или Буганда с ее густым населением, дождями, дружественным вождем. Здесь растут кофе и сахарный тростник. Когда я долго оставался в стране маньюэма из-за язв на ногах, то сам изготовлял себе сахар. Я толок тростник в обыкновенной местной деревянной ступе, основательно отжимал сок и кипятил его до загустения. Недостаток сгущенного сока был в том, что он сохранял некоторую скрытую кислотность. У меня не было извести для ее устранения, и скоро сок начинал бродить. Впоследствии я видел, как таким же способом изготовляли сахар в Уджиджи, и он не портился месяцами. В этой высоко расположенной местности арабы сеют пшеницу и рис. Единственное, что Нужно делать миссионеру, — это следовать советам арабов относительно подходящего времени для посева.
В Уньяньембе растут в изобилии гранаты, гуавы, лимоны и апельсины. Отлично растет манго, сейчас начинают разводить
395
виноград, дынное дерево есть повсюду. Хороню растут здесь лук, редис, тыква и дыня и росло бы большинство европейских овощей, если бы для посадки выбирали надлежащее время и при доставке семян обращали внимание па наиболее важное обстоятельство: семена не следует запаивать в жестяные коробки или упаковывать в плотно закрытые ящики. Когда семена помещены в ящик или в трюм корабля, они начинают отпотевать, и всхожесть их пропадает. Но огородные семена, помещенные в пакеты из обыкновенной оберточной бумаги и подвешенные во время переезда в каюте, если их при этом пе подвергать прямому действию солнечных лучей! ни в пути, ни после, оказываются, по моим наблюдениям, столь же хорошими, как в Англии.
Такая жизнь была бы вроде жизни Робинзона Крузо, но прп изобилии предметов, позволяющих окружить себя всякими удобствами. Расходы на одежду потребовались бы небольшие: четырех костюмов из прочного твида вполне хватило мне на пять лет. Шерстяная одежда лучше всего: если это чистая шерсть, то она носится долго и предохраняет от простуды. Температура здесь в начале зимы колеблется в пределах от 62° Ф (17°С) до 75°Ф (24°С). Летом она редко поднимается выше 84°Ф (29°С), так как страна в общем лежит на высоте от 3500 до 4000 футов. Кратко можно охарактеризовать ее как волнистую равнину, над которой выступают горные хребты; среди гор, по долинам бегут речки.
29 мая. Халима поссорилась с Нтаоэкой и убежала. Я пошел к Султану бин Али и послал за пей человека с запиской, но Халима вернулась сама и только попросила, чтобы я вышел из дому и пригласил ее войти. Я сделал это и добавил: «Ты не должна больше ссориться с ней». С того самого времени, как попала ко мне от Катомбо (Моэне-Мокайя), она вела себя очень хорошо. Мне не пришлось пи разу сделать ей замечание. Она всегда очень внимательна, ни разу ничего не украла и не позволяет красть своему мужу. Это самая надежная спица в колесе. Я дал ей теплый отрез, чтобы одеваться в холодную погоду, желая показать ей, что не сержусь па пее. Я выкуплю ее и, когда мы прибудем в Занзибар, подарю ей дом с огородом. Начала появляться дымка, легкий туман. Птицы, подбодряемые холодом, энергично вьют гнезда.
30 мая, воскресенье. Послал к Султану бин Али просить его написать другое письмо левале, сообщающее, что первое письмо отменяется.
31 мая. Так называемая война арабов против Мирамбо тянется утомительно долго. Когда она кончится, мы получим сколько угодно носильщиков ваньямвези. Неизвестно, жив сей час Мирамбо или нет. Говорят, что он уже давно умер и вместо него правит его сын.
396
Все время нахожусь в сомнении и беспокойстве по поводу источников Нила. У меня слишком много оснований испытывать неуверенность. Великая Луалаба, или Луалуба, как произносят маньюэма, може* оказаться рекой Конго, а Нил в конце концов более короткой рекой. Источники текут на север и на юг, и это как будто говорит в пользу того, что Луалаба — Нил, но сильное отклонение к западу говорит в пользу того, что это Конго. Приятно быть столь уверенным, как Бейкер: «Каждая капля воды начиная от мелкого дождя до ревущего горного потока должна попасть в озеро Альберта, в эту колыбель гиганта». Как утешительна такая уверенность.
1 июня 1872 г. Меня посетил унтер-офицер Хамис из Катанги, сообщивший мне следующие сведения.
Уньяньембе, вторник. Сегодня из Катанги прибыл белудж Хамис бин Джумаадарсабел. Он сообщил, что в Катангу из Ма-тиамво пришли три португальца-торговца: Жао, Домасико и Домашо. Они закупили много слоновой кости и ушли обратно; их несли в паланкинах рабы. Хамис дал португальцам кусочки золота из речушки, текущей там между Двумя малахитовыми холмами, из которых добывается медь. По его словам, Типо-Типо сейчас в Катанге; Типо-Типо закупил много слоновой кости у вождя Кайомбо, в Руа. Хамис предлагает проводить меня туда с заходом сначала во владения вождя Мерере, где Амран Масуди сейчас одержал верх; Мерере предлагает теперь, что уплатит за все потери, причиненные им арабам и другим. Португальцы отправили на Восточный берег два письма, одно из них находится у Амрапа. Хамис Водин Таг жив и здоров. Португальцы-торговцы из Катанги никуда не ходили и, следовательно, не приближались, слава богу, к истокам Нила.
Типо-Типо стал другом вождя маньямвези в Катанге, Меро-си, женившись па его дочери; Типо-Типо планирует нападение на Касембе совместно с Мероси, так как Касембе казнил шестерых из людей Типо-Типо. Типо-Типо сейчас копает золото в Катанге и ждет, чтобы белудж Хамис вернулся туда с порохом.
Рассматривая предполагаемый маршрут через владения Мерере, вижу, что этот путь срезает большой угол, входяшпй в страну Фипа.
Если Стэнли прибыл 1 мая в Занзибар, то, положив 20 дней на то, чтобы достать людей и договориться с ними, т. е. до 20 мая, получим, что люди могут выйти из Занзибара 22 мая. Сегодня 1 июня.
В пути они уже, предположим, 10 дней; осталось идти еще 30 дней (июнь), итого 40 дней.
Люди Стэнли могут прибыть сюда в июле. Затем наем носильщиков — пол месяца, получается начало августа. На путешествие
397
остается пять месяцев этого года, да еще весь 1873 год будет занят работой, по в феврале или марте 1874 г., если так будет угодно всемогущему распорядителю всех событий, я закончу свое дело и уеду.
2 июня. Здесь, как и в Анголе, второй урожай. Лимонные и гранатовые деревья цветут и заново покрываются плодами, хотя сбор этих фруктов только что закончился. Пшеница, посеянная месяц назад, уже в фут высотой, а через три месяца будет жатва. Убирают рис и дурру, мотыги работают вовсю, подготовляя девственные земли. Созрели бобы, мадагаскарские земляные бобы, земляные орехи. Завязываются плоды манго. Погода прохладная — минимальная температура 62°Ф (17°С), максимальная 74°Ф (23°С). Такая погода побуждает птиц спариваться и вить гнезда. Рои пчел пролетают над нами. Небо чистое, кое-где барашки облаков.
7 июня. Приходил Султан бин Али. Он говорит, что путь через Фин у самый лучший: много дичи и народ дружелюбный. Если же я пойду к Амрану, то окажусь вблизи владений Мерере и, возможно, это вызовет задержку, так как страна в состоянии войны. Белудж, естественно, хочет на мне заработать, как заработал на Спике. Я дал ему отрез и подготовил бусы «сунгомазе», но ящик с бусами весит сто сорок фунтов — это груз для двух носильщиков. Был у левале. Есть сведения, что Бейкер отправился на Уньоро — озеро Альберта. Левале хвалит дорогу через земли Моэнеюнго и Мерере и говорит, что даст мне проводника, но сам никогда этим путем не ходил.
10 июня. Отман, бывший нашим проводником от Уджиджи сюда, заходил сегодня и утверждает категорически, что дорога через Фипу, несомненно, самая короткая и самая легкая: много дичи, и народ там настроен дружелюбно. Отман сообщил, что подчиненный Мирамбо вождь, Мерунгве, подвергся нападению и убит; все его продовольствие, скот и зерно разграблено. Мирамбо остался в одиночестве. Видимо, он своими колдовскими заклинаниями вселил страх в души арабов и ваньямвези. Вероятно, ему дадут отступить на север, и тогда на этот сезон война прекратится. Если это произойдет, то мы получим сколько угодно носильщиков ваньямвези, чего я очень хочу.
13 июня. Один из людей м-ра Стэнли, Сангара, вернулся из Багамойо; он сообщает, что мой караван в Угого. Сангара прибыл сегодня и рассказал, что Стэнли и американский консул действовали как настоящие ребята: быстро собрали и отправили партию в пятьдесят человек. Он узнал об этом, будучи в Багамойо, потом отправился сам. Весь караван, как он полагает, сейчас в Угого. Он ушел вперед с известием о караване, но писем ему не передали. Как горячо я благо-398
дарю господа за все его милости, оказанные мне через этих джентльменов. Люди прибудут сюда к концу месяца.
После прихода Сангары я отправился в Кукуру посмотреть, что получил левале, ко он отлучился в Табору. В то время как мы спускались к деревне Нкисива по пологому склону (она окружена изгородью темного молочая и стоит на ровной площадке в углублении), люди, вернувшиеся с войны, бегали перед деревенским частоколом, кричали, стреляли из ружей. В деревне были выставлены в качестве трофеев две головы; нам заявили, что Марукве, один из важных подчиненных Мирамбо, захвачен в плен в Увинзе и его голову скоро тоже принесут сюда. Действительно, голову принесли и водрузили на шест.
Я искренне благодарю провидение за то, что Стэнли и Уэбб действовали так благородно.
14 июня. 22-го будет сто дней, как уехал Стэнли. Он, должно быть, уже в Лондоне.
Сеид бин Мохамад, называемый Маргиббе, пришел сказать, что он завтра отправляется в Катангу через владения Мерере, где находится Амран. Я склонен идти через Фипу, хотя мне очень хотелось бы посетить Мерере. Между прочим, Сеид сказал, что у так называемых португальцев были опиленные зубы; значит, это были люди из племени мам-барре.
15 июня. Левале сомневается в сообщении Сангары, так как он не доставил писем. Ничему нельзя верить в этой стране, самые обстоятельные подробности часто оказываются просто плодом воображения. Половину из того, что узнаешь, можно с уверенностью считать ложной, а другую половину сомнительной или недоказанной.
Султан бин Али тоже сомневается в сообщениях Сангары, но говорит: «Подождем, пока придут эти люди, тогда увидим, подтверждаются ли слова Сангары, или их следует отвергнуть». Я склонен верить сообщению Сангары, потому что он не видел людей Стэнли, а только слышал о них в Багамойо.
16 июня. Вождь нсаре, Мсалала, пришел сюда с товаром с севера из Сакумы. Это шутник, всегдашний любимец дам. Он преподнес мне в знак дружбы мотыгу, но я заплатил за нее: я купил ее, так как, надеюсь, мы скоро выступим и она пригодится расчищать пол палатки и копать вокруг нее канавки в мокрую погоду.
Мирамбо сделал вылазку против вождя, находящегося в союзе с арабами, и вполне успешную. Это показывает, что он не так уж ослаблен, как сообщалось.
Сегодня около 9 часов утра измерял температуру кипения. Между точкой кипения в открытой кастрюле и в аппарате Казеллы целый градус разницы (0,55° по шкале Цельсия).
399
Сюда пришло около двухсот человек багуха; они принесли много слоновой кости п пальмового масла, так как в Уджиджи нет ни сбыта для кости, ни товаров в обмен на масло. Пришло также несколько человек из Бугапды; они принесли четыре бивня и приглашение Сеиду Бургашу послать за слоновой костью, собранной Мтезой и заполняющей две хижины.
18 июня. Послал немного хинина Султану бин Али — он болен лихорадкой — и стакан моико, постыдного напитка.
Карта Птолемея называет народы по пх пище: элефанто-фаги, струфпофаги, ихтиофаги и антропофаги. Если бы мы следовали подобной классификации, то делили бы племена по питью: племя ппвоглотов, буйные пьяницы-самогонщики, пьющие виски, потребители обыкновенного вина, наливающиеся светлым пивом и отдаленное племя приверженцев коктейлей с бренди.
19 июня. Птенцы-ткачи, уже вполне оперившиеся, продолжают с удовольствием принимать корм от самки, прижимаясь грудкой к земле и задирая клюв; при этом они чирикают самым ласковым и очаровательным голосом, как только умеют. Самка дает им немножко корму, но и отталкивает пх дружелюбно. Все они подбирают перышки или травинки и прыгают из стороны в сторону около, как бы говоря: «Давай поиграем, будто мы строим домики». Трясогузка совсем отделалась от своих птенцов и устроила себе новое гнездо. Она очень мило щебечет, похоже на канарейку, и очень усердно ловит мух, но ест и кусочки вымоченного в молоке хлеба. Нектарницы посещают гранатовые цветки и поедают в них не только сок, но и насекомых. Ночью ткачи плотно прижимаются друг к Другу, чтобы было теплее. Сидя па ветке, они похожи на комок шерсти. Днем они спариваются и ухаживают друг за другом. На ночь они прилетают на ту же ветку. Как маленькие дети, они пытаются поднимать тяжелый груз перьев, превышающий их силы.
Я все еще верю в помощь провидения. Я знаю четыре реки — Замбези, Кафуэ, Луапулу и Ломаме: их источники должны находиться в одной области.
Влиятельный человек из племени муганда умер от дизентерии. Никакие лекарства не оказали действия и не остановили развития болезни. Здесь гораздо холоднее, чем у него па родине. Другой ослеп от офтальмии.
Здесь сильно надеются на то, что война, длившаяся целый год, сейчас закончится и Мирамбо или будет убит, или убежит. Так как он, несомненно, способный человек, то его бегство может вызвать большие осложнения и партизанскую войну.
400
Ясная холодная погоде, несущая болезни тем, кто одет только в тонкую одежду, притом не закрывающую их целиком.
Женщины усиленно трудятся, готовя пищу для своих мужей. Легче всего обрабатывается рис: три женщины становятся вокруг огромной деревянной ступы, держа песты в руках; в ступу всыпают примерно галлон (4,75 литра) неочищенного риса — здесь он называется монунга, в Индии пэдди — и толкут его, работая всеми тремя тяжелыми пестами в такт; каждая женщина резко выпрямляется, поднимая пест, и ударяет им в ступу изо всех сил, напевая при этом какую-нибудь песенку, чтобы легче было работать, но по напряженному голосу слышно, что ей пе хватает дыхания. Когда шелуха уже достаточно хорошо отделилась, рис высыпают в большую плоскую корзину в форме блюда и подбрасывают так, чтобы шелуха собралась с одного бока; затем корзину опускают вниз и слабым горизонтальным движением сбрасывают шелуху. Не полностью очищенное зерно снова кладут в ступу, толкут вторично, освобождают от шелухи и встряхивают корзину, резко описав ею полукруг; это движение сбрасывает к одной стороне весь оставшийся пошелушенным рис. Зерна выгребают рукой, основная же масса риса оказывается совершенно очищенной. Эту тяжелую работу женщины делают хороню. Гораздо больше труда требует очистка кукурузы: зерна сначала толкут, чтобы удалить наружную кожуру, затем три дня вымачивают в воде, опять толкут, снова отделяют кожуру, перетряхивая зерно в плоской корзине; после этого его толкут в муку и с помощью корзины отсеивают мелкую белую муку от твердых круглых частиц, из которых варят своего рода крупяную кашу — мтиэлле.
Когда Нтаоэка предпочла следовать за нами, а ие отправиться на берег моря, мне не хотелось, чтобы эта женщина приятной наружности оказалась среди нас без мужа, и я предложил ей выйти замуж за одного из моих трех наиболее достойных людей — Чуму, Гарднера или Мабруки, но она только улыбнулась, услышав это. Чума явно слишком ленив, чтобы вообще когда-нибудь жениться; двое других невзрачны, а она хороша собой и пышная. Чума обещал исправиться. «Я ленился, — соглашался оп, — по потому, что у меня не было жены». Обстоятельства сложились так, что и другие Женщины хотели, чтобы Нтаоэка вышла замуж, и после повторной беседы со мной опа согласилась. С той поры, я замечаю, она усердно работает с утра до вечера; она встает первая в холодные утра, разводит огонь, кипятит воду, толчет зерно, Носит воду и дрова, подметает, готовит еду.
21 июня. Никакие фокусы вроде тех что рекомендовали Наполеону 111, не оказали бы действия на распространение
401
цивилизации среди африканцев: для этого у них слишком много здравого смысла. Ничто не заставит их полностью доверять европейцам, кроме длительного хорошего обращения. Они охотно верят в сверхъестественное, как в причину нового для них процесса или проявления особого умения, так как им свойственно от природы приписывать все, что превышает человеческую силу, действию невидимых духов. Доброта, отсутствие эгоизма производят на них большее впечатление, чем любое умение или сила. На тех, у кого есть слух, сильное влияние оказывает музыка.
Левале отправился на войну против Мирамбо и хочет окончить ее сейчас. Постоянная ружейная стрельба по пути его продвижения на запад потребует большого расхода пороха, но, возможно, поднимет настроение арабов. Если его поход будет успешен, то мы получим много носилыциков-ваньям-вези.
Сообщают, что Мирамбо отправил на побережье сто бивней и сто рабов, чтобы купить порох. Если это правда, то до конца войны еще далеко. Но ложь здесь в моде.
23 июня. Ходил в Квпкуру и условился с Мохамадом бин Сеидом, что он поговорит с Нкасивой относительно носильщиков. Мохамад хочет идти сам. Люди, посланные Мирамбо для закупки пороха в Угого, пришли к Китамби. Он сообщил об их приходе Нкасиве и угостил их пивом. Узнав об этом, левале сказал: «Почему Китамби не убил их? Он соучастник Мирамбо?» Вчера у Мфуту собралось много людей, чтобы напасть на последнюю укрепленную деревню врага.
[В другой записной книжке несколько заметок, относящихся к этому времени. (Прим. ред. англ, издания)].
24 июня. Сплошной лесной покров — признак девственной страны. Гумбольдт говорит, что ранние очаги цивилизации расположены в голой, безлесной местности. Цивилизация ограничивает рост лесов. Красоты леса лишь с недавнего времени радуют глаз жителя Северной Европы. Старые леса свидетельствуют о молодости нашей цивилизации.Первоначально покрывавшие Шотландию леса вырублены недавно (Хью Миллер. Очерки, стр. 7).
В торфяных болотах часто находят следы первобытного состояния страны в период нашествия римлян. Топор римлян похож на африканский: узкое, напоминающее долото орудие, оставленное застрявшим в пне.
Медицинское образование выработало во мне постоянную склонность к осторожности в окончательных суждениях. Какое это было бы блаженство, если бы я обладал абсолютной уверенностью верующего в гомеопатию и, открыв озера Бангвеоло, Мверу и Камолондо, изливающие свои воды по великой средней долине, тотчас же завопил бы: «Ура! Эврика!», 402
а затем отправился бы £га родину, твердо и искренне убежденный, что я решил проблему и ошибки быть не может. Вместо этого я и сейчас еще совсем не убежден, что не прослеживаю течения реки, которая в конце концов окажется Конго.
25 июня. Посылаю людей в Табору попытаться купить корову у басакума, северного племени, которые пригнали около ста голов на продажу.
Получил двух быков за бухту медной проволоки и семь доти ткани.
Глава 21
[Долгожданные письма начали наконец поступать через разные руку, но нерегулярно. Нет нужды рассказывать здесь об отзыве экспедиции, посланной на помощь Ливингстону, после встречи Стэнли па обратном пути с лейтенантом Доусоном. Достаточно сказать, что, когда эти письма достигли Уньяньембе, члены экспедиции, в которую входил второй сын Ливингстона, Освелл Ливингстон, уже покинули Африку, направляясь в Англию. (Прим. ред. англ, издания)].
27 июня 1872 г. Вчера получил письмо от Освелла, помеченное: «Багамойо, 14 мая». Письмо вызвало чувство благодарности к провидению, беспокойство и глубокое огорчение.
28 июня. Вчера ходил в Квнкуру поговорить о носильщиках. Нкасивы не было, оп отправился к М’Футу помогать в большом наступлении на Мирамбо, которое, как надеются, будет последним. Но Мохамад бин Сеид обещал договориться о носильщиках с вождем, когда тот вернется. Мне сказали, что у Нкасивы в кприпдо (коробке пз древесного луба) хранится голова Морукве; когда люди Морукве оправятся от поражения, они придут, чтобы выкупить эту голову слоновой костью и рабами, и похоронят ее затем в его могиле.
Один из людей Дугумбе, отправившийся в Уджиджи за слоновой костью, сегодня вернулся; он подвергся нападению грабителей, подчиненных Мирамбо. Носильщики все побросали свои грузы и разбежались. Убитых нет, но весь груз пропал.
29 июня. Получил пакет от Шейха бин Насиба, содержавший письмо, один помер «Пел-Мел-газетт», один номер «Овер-ленд мейл» и четыре журнала «Панч». Правительство ее величества ассигновало моей дочери триста фунтов, но я не совсем понимаю, в чем дело.
2 июля 1872 г. Готовлю пакет для д-ра Кэрка и м-ра Уэбба в Занзибар. Объясняю дело Кэрку, прошу его расследовать все 404
п наказать виновных, возложив ответственность на тех, кто действительно виноват. Пишу сэру Бартлю Фреру и Агнессе. Посылаю большой пакет с астрономическими наблюдениями и набросок карты сэру Томасу Маклиру через негра Сулеймана.
3 июля. Получил письмо от Освелла, писанное в апреле, с грустным известием об утрате сэра Родерика. Увы, увы! Первый раз в жизни я чувствую желание употребить это слово, и оно выражает душевную боль: это был мой лучший друг, верный, близкий и постоянный, он любил меня больше, чем я того заслуживал.
Как утомительно ожидание! И все же мои люди не могут прибыть раньше середины или даже конца месяца. Сколько было у меня задержек и препятствий в этом путешествии, но, может быть, все это к лучшему. Буду надеяться на того, кому я вручил пути свои.
5 июля. Устал, устал!
7 июля. Томительное ожидание.
Температура в 6 часов утра 61°Ф (16°С), холодно. Ветры регулярно дуют с востока; когда ветер переходит в северо-восточный, то он приносит плотный покров холодных серых туч. В Занзибаре тайфун причинил большие повреждения, разбил суда, уничтожил кокосовые орехи, все фрукты. Это случилось через пять дней после возвращения Сеида Бургаша из Мекки.
На Луангве, в Зумбо, мы встретили партию потомственных охотников на бегемотов — макомбве, или акомбве. Они не занимаются ничем другим, но, когда их дичи становится мало в каком-нибудь месте, они переходят к другому — на Луангве, Замбези или Шире; там они строят себе временные хижины на острове, где их женщины возделывают участки. Мясо убитых животных оседлые жители охотно выменивают у охотников на зерно. Макомбве не скупы и всюду они желанные гости. Ни разу не слышал, чтобы они обманули кого-пибудь при сделке или чтобы они были повинны в нанесении обиды даже самым бедным. Главная их отличительная черта — храбрость. Я пе видал ничего более смелого, чем их охота. На каждое каноэ садятся двое; это длинные легкие лодки, толщина их стенок всего полдюйма, ширина около восемнадцати дюймов, длина восемнадцать — двадцать футов. Их форма рассчитана на быстроходность и несколько напоминает форму наших гоночных лодок. У каждого из гребцов короткое широкое весло, и, когда они направляют медленно плывущее по течению каноэ к спящему бегемоту, на глади воды не видно даже ряби. Кажется, что гребцы затаили дыхание: они разговаривают только знаками. Когда каноэ приблизится к животному, гарпунщик на носу кладет весло и медленно встает на ноги. Он стоит, выпрямившись, неподвижно, настороже, держа в вытянутой руке над головой длинное древко оружия, пока каноэ
405
не подойдет вплотную к бегемоту, и тогда вонзает острие изо всех сил, направляя его к сердцу. В этот кульминационный момент он должен точно сохранить равновесие. Другой охотник, на корме, тотчас же начинает грести назад; гарпунщик садится, хватает весло и тоже гребет, чтобы уйти от животного. Захваченное врасплох раненое животное в этой стадии охоты редко отвечает нападением. Однако следующая стадия исполнена опасностей.
Зазубренный наконечник гарпуна привязан длинной и прочной веревкой к древку, па которое она намотана; после метания наконечник должен выйти из своего гнезда; железная часть оказывается глубоко в теле бегемота, а веревка разматывается, и древко плавает на воде. Охотник направляется к древку и, перебирая веревку, подтягивается, пока не увидит, что он находится как раз над животным; почувствовав, что веревка внезапно ослабла, он готовится всадить второй гарпун в то мгновение, когда громадная пасть бегемота со страшным ревом появится над водой. Снова гребцы гонят веслами каноэ назад, по бегемот часто нападает на каноэ и дробит его своими огромными челюстями с такой же легкостью, с какой свинья раскусывает пучок спаржи. Лишившись лодки, отважные охотники мгновенно ныряют и плывут к берегу под водой: они уверяют, что взбешенное животное ищет их глазами только на поверхности. Если в бегемота всадили несколько гарпунов, то команды нескольких каноэ хватаются за древки и тянут животное из стороны в сторону, пока ослабленное потерей крови оно не перестанет сопротивляться.
Эта охота требует самого большого умения, храбрости и выдержки, какие только мыслимы. Макомбве — поистине великолепный тип, выносливые, деятельные, каждый мускул у них хорошо развит, и хотя они не так уж рослы, как некоторые другие африканцы, но фигуры у них плотные и сложены они пропорционально. Хотя все племена, среди которых живут макомбве, охотно бы воспользовались выгодами, которые приносит мясо и кривые клыки бегемота, но я не встречал конкурентов им, за исключением вахехе на озере Нгами и ближних реках.
Чтобы оценить опасность охоты макомбве, нужно помнить, что, как только в воду попадает кровь, она привлекает своим запахом всех крокодилов, находящихся ниже по течению п готовых действовать, как воры в лондонской толпе или даже почище их.
8 июля. В полдень температура мокрого шарика 66° Ф (19°С), сухого 74°Ф (27°С). Эти наблюдения сделаны по термометрам, повешенным на высоте в четыре фута от земли на теневой (южпой) стороне дома, под земляной крышей, где они полностью защищены от ветра и солнечных лучей. Пол
406
день определялся по почти отвесному падению тоней. Чтобы показать, что должен терпеть путешественник, я привожу запись температур в точке на высоте в четыре фута от земли, защищенной от ветра тростниковой оградой, по подверженной действию падающих слегка наклонно солнечных лучей.
Мокрый шарик Сухой шарик
Полдень 2 часа дня 3 » » 4 » » 78°Ф (25,5°С) 77°Ф (25°С) 78°Ф (25,5°С) 72°Ф (22°С) 102°Ф (39°С) 99°Ф (37°С) 102°Ф (39°С) 88°Ф (31°С)
(Сейчас идти приятно)
6 часов дня 66°Ф(19°С) 77°Ф (25°С)
9 июля. Погода ясная и холодная. Холод пронизывающий. Воинские силы вышли из деревни М’Футу и разбили лагерь. Все они в страхе перед Мирамбо: каждый в нервной тревоге (как бы не убили) и совершенно не стыдится признаваться в этом.
Полдень. Пришло известие о предстоящем приходе миссионера. Говорил об этом с Сепгери. Видимо, Сеигери привлекает мысль, что его обучат и что в страну будет открыт путь через долину Нила.
12 июля. Два человека, пришедшие от Сайд бин Хабиба, сообщили, что идут бои против Мирамбо.
Сын Мохамада бин Салеха, Шейх Бут, уличен в краже у левале бивня весом в два с половиной фрасила. Он с позором отправлен сражаться против Мирамбо. Отец Бута, естественно, неутешен. Левале отнесся к Буту милостиво.
Когда пытаешься рассказать о работорговле в Восточной Африке, то необходимо излагать далеко не всю правду, чтобы не подумали, что ты преувеличиваешь. Но если говорить об этом трезво и серьезно, то в этом деле преувеличение немыслимо. Описать все зло работорговли просто невозможно. Зрелища, свидетелем которых я был — хотя они обычны для работорговли, — настолько тошнотворны, что я стараюсь изгнать их из памяти. Что касается самых неприятных воспоминаний, то с течением времени мне удается предать их забвению, но сцены охоты па рабов возвращаются непрошеные и заставляют меня вскакивать среди ночи в ужасе: настолько они ярки. Некоторым людям это покажется слабостью и недостаточно философским отношением, так как утверждают, что все человечество прошло через такую стадию развития. Можно сравнить каннибализм с каменным веком, а времена рабства с эпохой бронзы и железа; рабовладение — столь же естественная ступень в развитии человечества, как переход от бронзы к железу.
407
Заговорив о каменном воке, я могу добавить, что в Африке мне, к сожалению, не случалось находить ни кремневого наконечника стрелы, ни какое-либо другое кремневое орудие, хотя я вглядывался во все пе менее старательно, чем любой из моих спутников. Здесь не прокладывают дорог, пе выравнивают площадок, не копают глубоких сточных канав, не разрабатывают каменоломен, вообще не производят таких изменений земной поверхности, какие могли бы обнаружить обломки от первобытного производства каменных орудий. И все же только на основании этих моих наблюдений нельзя было бы делать выводы, если бы они не подтверждались отсутствием кремневых орудий повсюду к югу от экватора.
Оплавленные трубки и глиняные горшки, применявшиеся при выплавке железа, доказывают, что в Африке в самые отдаленные времена выделывали железо. Эти глиняные сосуды и черепки других сосудов, более тонкой выделки, найдены в дельте Замбези и в других местах вместе с ископаемыми костями, которые, если притронуться к ним языком, обнаруживают такое же полное отсутствие животной ткани, как и самые древние ископаемые кости, находимые в Европе. Это кости животных — бегемотов, водяных свиней, антилоп, крокодилов — таких же, как ныне живущих в стране. Они составляли и первобытную фауну Африки; и если железо, извлекаемое пз громадного числа разломанных печей для его выплавки, разбросанных по всей Африке, было известно с древнейших времен, то африканцы, видимо, опередили нас в то время, когда наши предки хватались за кремни, чтобы поддержать свое жалкое существование дичью, какую удастся убить. По-видимому, работорговля и знакомство с железом относятся к одной и той же эпохе. Памятники Египта показывают, что это проклятие существовало в седой древности. Случается слышать: «Если это такое древнее установление, зачем пытаться сейчас отменить этот обычай?» Что же, некоторые считают, что заболевание, поразившее старейшего из патриархов, Иова, было оспой. Зачем же прекращать опустошения, причиняемые этой почтенной древней болезнью в Лондоне и Нью-Йорке, вводя прививки от оспы?
Но кто может ожидать добрых усилий от тех, кто ехидничает и брюзжит по поводу стараний правительств и народов залечить гигантскую открытую рану мира. Находятся люди, заявляющие, что они охотнее отдадут «свою лепту» деградировавшим соотечественникам, чем «черномазым». Поистине это только «лепта», и они частенько забывают о ней и дарят ее самим себе. Можно почти считать аксиомой, что те, кто больше всего делает для язычников за морем, наиболее щедры и по отношению к язычникам на родине. К этим
408
людям мы и обращаемся с надеждой. Спорить с другими бесполезно.
Я беседовал однажды с принцем на Джоханне *, и он, к случаю, начал восхвалять мудрость арабов, строго следящих за своими женами. Я высказал мнение, что такая крайняя ревность делает их скорее тюремщиками, чем друзьями жен, и что они, право, сводят себя этим па уровень низших животных и похожи на быка в стаде, а не на разумного человека, вдобавок они затрачивают очень много труда с очень малой отдачей. Принц утверждал, что ревность мужей разумна, так как все женщины нехорошие и не могут не сбиться с пути. Когда я заметил, что, может быть, это верно в отношении арабских женщин, но, конечно, не относится к англичанкам, так как, хотя некоторые из них и не заслуживают доверия, но большинство вполне достойны доверия, оказываемого им мужьями, то он повторил, что все женщины плохие. Он не верит, что женщины могут быть хорошими, а англичане, позволяя своим женам ходить с открытыми лицами, доказывают этим только свою слабость, невежество и неразумность.
Громадная площадь в южной части Центральной Африки покрыта вулканическими породами, в которые вкраплены угловатые обломки древних пластов, возможно песчаника, превратившегося в сланец; эти обломки, которые несла с собой расплавленная масса, все же сохранили отпечатки растений далеких эпох (вероятно, самая отдаленная — силурийская) и следы водной ряби и дождевых капель, но следов животных пока на этих обломках не наблюдали. Возможно, что остатки органического происхождения редко попадаются только потому, что здесь не ведутся разработки камня для строительства, не прокладывают дороги, а по мере продвижения к северу все оказывается скрытым под густой буйной растительностью. Единственные каменные постройки к северу от Капской колонии — это церковные здания и дома миссии в Ку-румане. В их стенах, в разломах породы, пошедшей на строительство и некогда бывшей расплавленной лавой, иногда попадаются отпечатки ископаемых листьев. Область, покрытая базальтом, простирается почти от реки Вааль на юге до точки примерно в шестидесяти милях за водопадом Виктория, а ширина области в среднем составляет около ста пятидесяти миль. Площадь ее не менее 100 000 квадратных миль. В разных местах из базальта, как островки, выступают участки, сложенные песчаником, но весь он подвергся метаморфизации. Из этого огненного моря в долины и ущелья стекали рукава, и можно легко проследить, как процесс метаморфизации под действием огня становился все слабее.
* Джоханна — один из Коморских островов. — Пр им. перев.
409
Расплавленная масса, видимо, растекалась последовательными волнами. Гребень каждой волны был покрыт темной стекловидной пеной, состоящей из вспузырившейся лавы с угловатыми обломками. Эта пена отмечает каждый последующий покров растекавшейся лавы и имеет вид слоя толщиной в двенадцать — восемнадцать дюймов и более. В одном месте видны были шестьдесят два слоя, а на водопаде Виктория базальт состоит из пластов, идущих, насколько хватает глаз, до дна на глубину в триста десять футов.
После периода гигантской вулканической деятельности, по-видимому, происходило чрезвычайно сильное излияние из недр земли пресной, содержащей известь воды. Область, сейчас настолько сухую, что, странствуя по ней в любом направлении (особенно на запад, в сторону Калахари), можно погибнуть от отсутствия драгоценной влаги, некогда пересекали многочисленные реки и речки, которые текли главным образом к югу. Высохшие русла этих рек на юге называются ме-лапо, а на севере — вади, и оба этих слова имеют одно и то же значение: «русло речки, по которому сейчас никогда не течет вода». В течение веков вода, непрестанно изливавшаяся из многочисленных источников, питала эти реки. Когда смотришь на отверстие источника, то видишь овальную или продолговатую дыру, нижняя часть которой отчетливо изъедена водой; своим сужающимся книзу размером отверстие показывает, что с течением времени уменьшающийся расход воды явно оказывал все более слабое эрозионное действие. В склонах горы Амхап и сейчас известны такие источенные водой отверстия; в них живут пчелиные рои, естественные ульи которых отлично защищены от грабителей твердым базальтом стенок. В местах, по которым низвергался поток воды, образовались углубления, а пространство вокруг, орошавшееся брызгами, покрыто известковым отложением, созданным испарением воды от солнечных лучей.
Другие хорошо сохранившиеся древние источники можно найти около Колобенга, в пещере, называемой Лепелоле — этим словом тамошние жители иногда обозначают море. Эрозионная деятельность вод здесь легко прослеживается в двух каналах: верхний, более древний, заканчивается характерным овальным отверстием, в которое я вложил свинцовый значок, выдаваемый отцом Мэтью лицам, поклявшимся не пить спиртного; нижний канал гораздо больше, через него в течение более длительного периода протекал значительно больший объем воды, чем через верхний. Пещера Лепелоле считалась населенной духами, и никто не смел туда входить, пока я не исследовал ее. Вход в пещеру имеет в высоту несколько более восьми футов, в ширину пять-шесть; в состав красновато-серой песчаниковой породы входят полосы хорошо окатанной
410
гальки. Весь хребет и многие соседние горы к югу носят следы обжига, которому они подверглись от соприкосновения с лавой. В процессе твердения кремнезем иногда выпотевал из породы и теперь существует в виде налетов красивых правильных кристаллов. Этот хребет, тянущийся на восемь или десять миль к северу от Колобенга, не только обнаруживает действие изверженной лавы, но демонстрирует на своем восточном склоне результаты работы текущей воды: здесь находится большой цилиндрический колодец Лоэ, из которого, по преданию, вышли все животные Южной Африки и родоначальники всего племени бечуана. Следы их ног подтверждают истинность этого предания. Я был настолько непочтителен, что отнесся к ним скептически: ведь большой след первого человека, Матсиенга, был направлен так, будто он входил в этот знаменитый колодец, а не выходил оттуда. Другие громадные колодцы попадаются во многих местах страны и на такой высоте по склонам гор, какая далеко превышает уровень течения древних рек.
Многие источники пробивались в руслах древних рек, вода всегда текла в направлении течения прежней реки. Многие из этих древних источников и сейчас еще дают воду, и у них устраивают привалы во время путешествий, но первоначальные воды, видимо, обычно несли с собой растворенную известь; она отлагалась в обширных озерах, ныне покрытых известковым туфом. Одно огромное пресное озеро, в котором, вероятно, плавали диконодоны, вытекло и осушилось, когда возник тот замечательный разрыв в базальте, при котором образовался водопад Виктория. Другое озеро, видимо, вытекло в море, когда подобная же трещина возникла там, где находятся водопады Оранжевой реки. Только в известковых туфах до сих пор находили ископаемые остатки животных. Известняков морского происхождения здесь нет, за исключением заливов, которые при подъеме восточного и западного берегов континента оказались далеко в глубине страны. В этих известняках встречаются те же раковины, какие сейчас живут в прилегающих морях.
Еще до возникновения той речной системы, которая, видимо, была великим южным Нилом, несущим воду от истоков Замбези па юг, к Оранжевой реке, здесь существовала мощная речная система; от ее деятельности остались грандиозные отложения хорошо обкатанной гальки и гравия. Невозможно представить себе их размеры. Луангва протекает через ложе древнего озера по отложениям хорошо обкатанной гальки, толщина слоя которой составляет шестьдесят футов. Страна, видимо, не была никогда дном моря, так как отсутствуют известняки морского происхождения (кроме отмеченных выше Исключительных случаев). Горные потоки, перерезывающие
411
ныне древние речные русла, обнажают пресноводные раковины, подобные тем, какие живут и сейчас в пресной воде. Известковые туфы представляют собой, видимо, самые молодые породы. В месте впадения великого южного доисторического Нила в древнее пресное озеро около Бучара, в нескольких милях от Ликатлонга, в водовороте русла образовался холмик. Мертвые животные захватывались этим водоворотом и погружались здесь на дно. Кости их выступают наружу из белого туфа и так хорошо сохранились, что даже черный винный камень на зубах буйволов и зебр остался нетронутым. Эти животные принадлежат к видам, ныне обитающим в Африке. Это единственный случай нахождения in situ ископаемых костей данных животных.
Ниже водопада Виктория на реке Замбези я видел туфовые породы; должно быть, кости содержатся в этих породах, так как если бы их несло из больших туфовых пластов на дне озера Сешеки через водопад Виктория, то их все размололо бы в муку и превратило бы в ил. Вместе с костями в реке и в дельте встречаются черепки грубой керамики, совершенно такой же, какую и сейчас изготовляют и какой пользуются негры. Среди этих черепков мы находили и мелкозернистую керамику, изредка встречающуюся у африканцев и очень похожую на древние погребальные урны. Черепков керамики, обожженной лучше, чем обычная современная, в этой стране мы не встречали. Самые древние из сохранившихся каменных предметов — сильно изношенные жернова из гранита, слюдянистого сланца и песчаника. Круглые камни, применявшиеся для их скалывания и создания шероховатой поверхности на жерновах, по размерам и форме напоминающие апельсин, находят рядом. Ни разу пе попадались на глаза каменное оружие или орудия, хотя я очень хотел найти их и тщательно в течение многих лет осматривал каждую старинную деревню, в которую мы заходили. Здесь пет кремня для изготовления долот, но кварц и породы, раскалывающиеся, как сланцы, имеются в изобилии. Только для тонкой работы туземцы пользуются железными щипцами, молотами и наковальнями и с их помощью выпускают такие изделия, что английские кузнецы заявляют: африканцам никогда таких вещей не сделать. Негры очень берегут свои инструменты; в этом они прямая противоположность людям кремневых орудий, которые, кажется, иногда изготовляли свои долота, просто чтобы иметь удовольствие их выбросить.
Древние африканцы, по-видимому, знали искусство приручения слонов во всяком случае в столь же далекое время, как и азиаты. На египетских памятниках изображены негры, приводящие в Египет ручных слонов и львов. На очень древних скульптурных изображениях видны настоящие африкан-412
ские породы животных, какие, должно быть, скульптор видел сам. Негры отказались продать за несколько медных кастрюль греку, командовавшему египетским отрядом, ручных слонов, на поимку и приручение которых они затрачивают несколько месяцев тяжелого труда.
15 июля. Сегодня сообщили, что в деревню М’Футу с поля сражения доставили двадцать раненых. Говорят, что у арабов около двух тысяч бойцов; войска Мирамбо, видимо, многочисленны, но нападающие находятся в невыгодном положении, так как обстреливают укрепленные частоколами деревни, а сами ничем не защищены, кроме муравейников, кустов и ям в поле.
Сегодня видел первых коршунов; у одного снизу были пятна белых перьев, как будто это молодая птица, прилетевшая, вероятно, с севера.
17 июля. Ходил вчера к Султану бин Али. Очень любезен, как всегда. Дал мне гуав и дыню — так называемую матангу. Сообщают, что один из подчиненных Мирамбо вождей, Со-рура, установил в замаскированных ямах острые колья, которые сыграли ту же роль, что и «вороньи когти» Брюса в битве при Бэннокберне, и ранили несколько человек, вероятно тех двадцать, о которых сообщалось. Это побудило арабов послать за имеющейся у них пушкой, чтобы наносить удары по Мирамбо издали. Сегодня утром эту пушку тащили мимо нас: пушка медная, с семифунтовыми снарядами, 1679 года. Португальский главнокомандующий привез ее в 1679 г., т. е. 193 года назад, а сейчас, чтобы побить Мирамбо, ее используют арабы, очень мало заинтересованные в исходе этой войны.
Несколько воинов Мирамбо, бродивших в окрестностях, два дня назад убили раба. Война не так уж близка к окончанию, как многие надеялись.
Левале, задерживавший здесь баганда в течение шести месяцев с лишним, ожидая конца войны, сейчас поспешно отправляет их и достает для них носильщиков ваньямвези. Эта поспешность (хотя война пе кончилась) объясняется, вероятно, тем, что левале слышал от меня о миссионере *.
Мирамбо сейчас один и отстреливается изнутри своей укрепленной деревни.
19 июля. Был у Салима бин Сефа; он очень гостеприимно угощал меня и огорчался, что я не в состоянии много есть. Живут они очень хорошо: сеют пшеницу, и стол их украшен мучными блюдами и фруктами. Салим говорит, что в
* Люди Мтезы на обратном пути в Уганду застряли в Уньяньембе. Неясно, о каком миссионере упоминает Ливингстон. — Прим. ред. англ, издания.
413
Занзибаре козлятина лучше говядины, но здесь, наоборот, говядина лучше. Это толстый, веселый человек.
20 июля. Дуют холодные сильные ветры. Температура в 6 часов утра 57° (14°С); в полдень на земле 122° (50°С), может быть, даже выше, но я боюсь рисковать термометром, градуированным только до 140° (55°С).
21 июля. Купил двух дойных коров (у негра из племени мотуси), заплатив за них вместе с их телятами семнадцать доти, или шестьдесят четыре ярда ткани. Баганда собираются домой и упаковываются. Они везут для Мтезы посланное мусульманами основательное количество бренди и джина. Температура в полдень 96° (35°С).
Вылетел из гнезда еще выводок трясогузок. Они едят хлебные крошки. Ткачи спариваются. Для всех успех войны — дело второстепенное. Как я хотел бы, чтобы уже пришли мои люди и избавили меня от этого утомительного ожидания.
23 июля. Отправление баганда отменено из опасения, что Мирамбо может захватить их порох. Левале запретил им уходить. Он сказал: «Вы можете отправляться, но оставив весь порох здесь, иначе Мирамбо может пойти за вами вслед и забрать его, чтобы сражаться с нами». Пойдет только несколько человек, чтобы доставить Мтезе известия и кое-какие товары и, кроме того, вероятно, массу товаров левале для торговли в Карагве.
Баганда сердятся, так как они израсходовали скот и большую часть имущества. «Но, — говорят они, — мы здесь чужие. Что мы можем сделать, как не подчиниться?» Носильщики ваньямвези при первых признаках опасности все разбегутся. Сеид Бургаш не присылает войска, хотя о их отправке сообщалось давно. Вся торговля остановилась.
24 июля. Багохе вышли из войны. Этот месяц неудачный. Я посетил левале и вождя Нкасива; чтобы сделать Нкасиве приятное, положил ему пластырь на парализованную руку. Левале говорит, что все бегут от войны. Оправдываются ссылкой на голод.
Левале подтверждает известие о больших повреждениях, причиненных циклоном в Занзибаре судам, домам, кокосовым пальмам, деревьям манго и гвоздичным; это произошло через пять дней после возвращения Бургаша. Софью вызывается идти с нами. Я принял его предложение, а Мохамаду, когда увижу его, объясню, что это и есть обещанная им помощь людьми, которой он до сих пор не оказывал.
27 июля. На рассвете был слышен сильный гул на востоке, похожий на гром; возможно, это слабое землетрясение: грозовых туч не видно.
414
Вчера вечером прибыл бин Нассиб и посетил меня, прежде чем отправиться к себе домой; высокий, коричневый, вежливый араб. Говорит, что недавно получил от американского консула для м-ра Стэнли запакованный в свинцовые листы пакет и отправил его обратно. Это одиннадцатый пакет в адрес Стэнли. Партия торговцев-африканцев, отправившихся вместе с баганда, подверглась нападению людей Мирамбо, прогнавших торговцев обратно; они потеряли одного человека убитым и все свои товары. Беглецы вернулись сегодня утром в сильном унынии. Группа из двадцати трех носильщиков вышла несколько дней назад в Карагве, вернулся только начальник. Он знает только, что один человек убит. Еще одного человека убили вчера люди Мирамбо по сю сторону от М’Футу. Итак, в стране все еще полный беспорядок. Шейх бин Нассиб говорит, что арабы вывели из строя пятьдесят двух вождей, бывших союзниками Мирамбо.
28 июля. Ходил к Нкасиве; поставил ему пластырь, так как первый пластырь смягчил боль, и он был очень доволен. Надеюсь, что ему это пойдет на пользу.
Холодный восточный ветер, все небо затянуло облаками.
29 июля. Делали рисовую муку на дорогу. Был у Шейха бин Нассиба, у него сильный приступ лихорадки. Ему неизбежно придется идти на войну. За бивень, украденный у левале, Шейх купил себе осла, который вчера издох. Левале говорит: «Верни мне бивень», а араб отвечает: «Верни мне осла». Отец должен будет заплатить за бивень, но репутация сына погибла, как и осел. Бин Нассиб поднес мне в подарок пшеничный хлеб и пироги.
30 июля. Томительное ожидание, проходит даром лучшее время для путешествия. Сильные ветры с востока каждый день приносят холод, а плохо одетые арабы болеют от этого лихорадкой. Заходил бин Омари: он отправляется в Катангу торговать товарами, полученными от другого купца.
31 июля. Вчера узнали от Сахиб бин Нассиба, что караван его брата Кисесы сейчас в Угого, в двенадцати днях пути отсюда. Моя партия людей идет другим маршрутом. Спасибо и за это известие. Так утомительно ждать.
Глава 22
1 августа 1872 г. В Усуи прибыла большая партия баганда узнать, что задерживает возвращение домой посланных Мтезы. В нее входят около десяти вождей и их люди. В Усуи один араб сказал им, что война с Мирамбо окончена. Завтра сюда придет человек семьдесят пз этих баганда, но их отправят обратно привести всех баганда из Усуи, чтобы помочь сражаться против Мирамбо. Предполагается захватить вблизи центральной укрепленной деревни другую, тоже укрепленную, п построить там батарею для пушки; это, видимо, целесообразная мера. Прибывшие — бедный, похожий на рабов, народ, одетый в одежду нз коры мбузу, с круглыми щитами, в центре которых имеется выпуклая накладка; размером эти щиты примерно такие, как старинные шотландские, но сделаны пз тростника. Те баганда, которые уже находятся здесь, говорили, что прибывшие вновь в большинстве рабы и будут проданы в обмен на ткани. Хвастая размерами страны Мтезы, баганда говорят, что потребуется целый год, чтобы пересечь ее. Когда я стал посмеиваться над этим, они объяснили, что год значит пять месяцев: три дождливых, два сухих, йотом снова дождь.
3 августа. Зашел к Султану бин Али, оттуда отправился домой. Это он вызвал бегство всех носильщиков баганда, преподнеся десять ниток бус Мотуси, чтобы оп пошел и посеял среди них панику ночью. Все разбежались.
4 августа. Томительное ожидание. В середине дня сейчас идут дожди; солнце печет с каждым дне^м все сильнее, и так будет до самого жаркого периода, в ноябре. Может быть, эта задержка к лучшему.
5 августа. Был у Нкасивы и посоветовал ему растирать недействующие члены маслом пли мукой. Он говорит, что боль прошла. В Квихару прибыли еще баганда, их собираются использовать в войне против Мирамбо.
Во многих местностях поражаешься малому развитию игр у детей. Жизнь — серьезное дело, п дети забавляются, подра-416
жая занятиям родителей: строят хижины, возделывают маленькие участки, изготовляют игрушечные луки и стрелы, щиты и копья. Но в иных местах мальчики проявляют изобретательность и играют в разные игры; они также стреляют птиц из луков и обучают пойманных коноплянок петь. Они хорошо умеют изготовлять силки для маленьких птиц, делать птичий клей и пользоваться им. Делают также игрушечные ружья из тростника, которые стреляют, когда спускаешь пружину, нажав курок, и выбрасывают вместо дыма облачко золы. Иногда изготовляют двуствольные ружья из глины, а дымом служат легкие комки хлопка. Мальчики очень ловко стреляют саранчу из маленьких игрушечных ружей.
Сегодня впервые в этом сезоне появилось несколько рыжих, коричневоголовых ласточек с темными пятнышками на груди, они опустились на землю. Это ласточки той породы, что гнездятся здесь в домах и водятся на юге, даже в Шу-панге на Замбези и в Курумане. Нектарницы сегодня обследуют массу паутин; они выбирают из них молодых паучков. Цветочный сок — только часть их пищи. Насекомых в соке или около него невозможно отделить, и, таким образом, они стали существенной частью питания нектарниц. Присмотревшись внимательнее, увидел, что хотя кажется, будто они выбирают молодых паучков, и, вероятно, так оно и есть, но не это главное: птички отделяют наружное покрытие паучьего гнезда от внутреннего жесткого листка, чтобы устроить между ними свое гнездо. Наружная часть состоит из отдельных нитей, образующих тонкий покров; внутренняя часть — прочное подобие бумаги, непроницаемая ткань, совершенно такая, как стенки осиного гнезда, но еще прочнее. Самка нектарницы приносит тонкие волокна и укладывает их вокруг отверстия диаметром в полтора дюйма, затем протискивается между двумя частями паучьего гнезда и натаскивает хлопок, которым выстилает внутренность гнезда, образованного протискиванием ее тела.
6 августа. Трясогузки начали покидать своих птенцов, которые теперь кормятся сами. Ни о чем не могу думать, только одна мысль: «Когда же эти люди придут?» Говорили, что на поход уйдет шестьдесят дней, однако уже прошло восемьдесят четыре.
9 августа. Как я благодарен господу за его милость: сегодня пришло трое моих людей. Все хорошо: люди, ушедшие с м-ром Стэнли, вернулись ко мне.
10 августа. Отослал назад троих пришедших из каравана, дав им четыре доти и три фунта пороху. Ходил к левале, чтобы сообщить ему новость, — это акт вежливости. Узнал, что старого вождя Нкасиву боднул бык. Ушиб ребер в его
14 Д. Ливингстон
417
возрасте может быть серьезным делом. Все идут на войну с большой неохотой.
[Наконец мучительное ожидание кончилось. В Уньяньембе прибыла группа из пятидесяти семи мужчин и юношей, состоящая из носильщиков, нанятых Стэнли на побережье, и нескольких учеников из Насика, присланных из Бомбея лейтенанту Доусону. Среди последних в списке Стэнли значатся Джон и Джекоб Уэйнрайты.
Здесь уместно будет отметить пять имен, которые к тому времени составляли список первоначальных спутников Ливингстона: это Суси, Чума и Амода, поступившие в экспедицию в 1864 г. на Замбези, т. е. за восемь лет до описываемого момента, и Мабруки и Гарднер — юноши из Насика, нанятые в 1866 г. Мы увидим, что вновь прибывшие постепенно привыкнут к тяготам путешествия и разделят со старыми слугами все опасности последнего героического похода на побережье. Не следует забывать, что уму и образованности Джекоба Уэйнрайта мы обязаны первым отчетом о полных событиями восемнадцати месяцах его участия в экспедиции. (Прим. ред. англ, издания)].
15 августа. Вчера, 14-го, через семьдесят четыре дня после выхода из Багамойо, прибыли мои люди. Я должен дать людям отдохнуть несколько дней, затем выступить в поход.
16 августа. Около 7 часов дня я почувствовал, как затрясло мою койку частыми колебаниями: землетрясение (Ки-ти-ки-ша)! Постепенно колебания становились слабее. Землетрясение длилось около пятидесяти секунд и наблюдалось многими.
17 августа. Готовимся.
18 августа. Фандо следует избегать: он вымогатель. Ходил прощаться с Султаном бин Али, оставил у него запас товаров для обратного путешествия (похода на побережье) и много патронов, набитых и пустых, гвоздей для лодок, два железных столба и пр.
19 августа. Ждем носильщиков. Приходил Султан бин Али, он отправляется в М’Футу.
20 августа. Взвесил снова все грузы, роздал носильщикам одинаковые порции по пятьдесят фунтов в каждом, а юношам из Насика половинные. Мабруки Спик остается в Таборе у Султана бин Али. Мабруки долго болел и не в состоянии идти с нами.
21 августа. Подарил жителям быка. Дал отрез прогнанной мужем женщине, чтобы она не осталась голой, когда муж отнимет у нее все.
22 августа. Воскресенье. Все готово, но не хватает десяти носильщиков.
418
23 августа. Не могу достать носильщиков. Большинство отправлены на войну.
25 августа. Выступили. Шли час до деревни вождя Манга, или Юба, у гранитного хребта. Ясная погода, с востока дует освежающий ветер. Очень важно в начале идти короткими переходами. Шли час с четвертью.
26 августа. Двое юношей из Насика потеряли корову из стада в десять голов, опа доилась лучше всех. Переход в Борну. Отослал назад пять человек искать корову. Корову не нашли.
27 августа. Выступили в селения Эбулуа и Касекеру вождя Мамбы. Пересекли сухое русло горного потока и вышли лесом к деревне Эбулуа, оттуда через три с половиной часа пришли в Касекеру. Идем на юго-запад.
28 августа. После двух часов ходьбы пришли в деревню Майоле и остановились па отдых. Идем па юго-запад. Впереди мало воды. По ровной лесистой местности за полтора часа дошли до болотистого озерка, где разбили лагерь. Направляемся по-прежнему на юго-запад.
29 августа. Идем ровным лесом без воды. У деревьев сухой зимний вид. Трава высохшая, но кое-где, там, где старая растительность выгорела, пробиваются цветы и молодая травка.
30 августа. Двое слуг из Насика вчера потеряли всех коров из-за своей лени. Стадо отыскали далеко отсюда, одной коровы не хватало. Суси дал каждому из них по десять ударов плеткой. Нанимаем носильщиков и отдыхаем.
31 августа. За мальчиком баганда Касса пришли в Бунду родные. Я отдал мальчика его соотечественникам. Но сегодня утром он убежал из деревни Майоле и в три часа дня в изорванной в клочья одежде, так как он бежал лесом, явился к нам. Он был в пути одиннадцать часов, т. е. прошел примерно двадцать две мили. Касса твердо решил не покидать нас. После перехода в полторы мили прошли деревню вождя Кисари и направились дальше к Пинте (Финте), где заночуем. Шли три часа по совершенно плоской лесной местности на юго-запад.
1 сентября 1872 г. Тот же ровный лес. Идя на юго-запад, через 4 часа 25 минут вышли к деревне вождя Чикулу. Нас посетил Маньяра, он пойдет завтра с нами. Япгьянге поднес нам в подарок ногу тачхетсе (конголо). Под глазной впадиной у тачхетсе растет пучок белой шерсти. Купил пищу и роздал людям рационы на десять дней. Здесь трудно с водой и в деревнях достаем мало пищи. Местность очень сухая, вид зимний, но цветы пробиваются. Сегодня появились первые облака. Стало жарко. Показалась стая маленьких ласточек, кажется бесхвостых, у них белое брюшко.
14*
419
2 сентября. Мои люди готовят себе еду на десять дней. Два носильщика сбежали с двадцатью четырьмя доти колен-кора. Послал их искать, но на поимку мало надежды.
3 сентября. Безуспешные поиски.
4 сентября. Вышли из деревни Чикулу; по дороге видели большую африканскую гадюку. Убили ее одним ударом по голове, она даже не пошевельнулась. Длина гадюки около трех футов. Тело толщиной в руку, хвост короткий, голова плоская, широкая. Люди говорят, что это хорошее предзнаменование для нашего похода, но если бы мы наступили па гадюку, то встреча с ней была бы плохим предзнаменованием, сулила бы страдания и смерть. Пришли в деревню вождя Ливане. Здесь большие деревья, вода. Переход на юг-юго-запад занял четыре с половиной часа.
5 сентября. Долго по жаре добирались до деревни Манья-ры. Это славный старик. Многие из моих людей утомлены и больны. Переход в пять и три четверти часа на юг-юго-запад.
6 сентября. Дал отдых нашему каравану, поскольку нам придется идти форсированным маршем из-за мухи цеце.
7 сентября. Вынужден задержаться, так как несколько человек больны лихорадкой.
8 сентября. Идем к Нгомбо-нулла. Сильная жара, люди болеют. Цеце.
9 сентября. Телекеза (полдневный привал) в широкой части нуллы. Затем шли еще два часа, ночевали в лесу.
10 сентября. Дошли до деревни вождя Мвера и там переночевали у озерка в лесу, в двух милях от деревни.
11 сентября. Шли восемь с половиной часов до телекезы. Солнце печет очень сильно, в походе все устают.
У Маджвары на глазном яблоке насекомое. Оно шевелится, и это болезненно.
Узнали, что по старой дороге от Мваро есть вода. Завтра утром мы должны выйти пораньше и таким образом избавимся от крюка через Морефу. Мы выгадали благодаря этому два дня, а в эту жаркую погоду два дня для нас много значат. Говорят, что Симба отправился сражаться с народом Фипа. Два ваньямвези хотят идти добровольцами.
12 сентября. Шли вдоль этой воды до двух часов дня; затем сделали еще переход и завтра дойдем до деревень. Застрелили буйвола и остались здесь на ночь. Вода течет по гематиту. Нанял здесь четырех носильщиков: Мотепатонзе, Нса-куси, Мупамазунгу и Майомбо.
15 сентября. Идем к близкой горной гряде. Здесь много крупной дичи. Болен.
16 сентября. Взобрались на гряду высотой около двухсот футов, затем шли па запад до укрепленных деревень вождя Камирамбо. Его земли начинаются от М’Тони.
420
17 сентября. Вышли к реке Метамба. Ширина миля с четвертью, заболочена. Здесь начинаются владения Мереры. После перехода в три с четвертью часа через лес, в котором много деревьев из рода Strychinus, пришли в деревню Мереры.
18 сентября. Остановка у Мереры для приготовления пищи.
[Здесь запись о болезни. Старый враг напал па Ливингстона. Видимо, в этом путешествии усилилась подверженность Ливингстона обессилевающей форме болезни. Его люди говорят, что с этого времени у пего было мало промежутков даже сносного состояния здоровья. (Прим. ред. англ, издания)].
19 сентября. Все то же, то же; кишечное заболевание, и я ничего не ел восемь дней. Симба хочет, чтобы мы прошли через его деревню, а не прямым путем.
20 сентября. Пошли к Симбе; три с половиной часа. Шли примерно на северо-запад. Симба прислал нам хороший подарок: козу, яйца, курицу, бобы, дробленый рис, дурру и кунжут. Я отправил ему три доти ткани высшего качества.
21 сентября. Отдыхаю здесь, так как моя болезнь не поддается действию ни лекарства, ни времени. Но я начал есть, — это благоприятный симптом. В деревне Симба под высоким деревом в гнезде коршуна, обыкновенного коричневого, видел два чисто белых яйца, крупнее куриных и почти шарообразных. Женщины ваньямвези все очень грубой внешности, ни одной красивой, а среди батуси красавицы встречаются часто; эти же приземистые, тяжеловесные, черты лица тоже грубые. При переселении с побережья во внутренние области ваньямвези, по преданию, имели обычай срезать конец кони ческой раковины, что делало ее несколько похожей на полумесяц. Это их главное украшение. В обращении с чужими они обычно вежливы, но щедростью не отличаются. Они знают арабскую поговорку «ничего даром» и очень активно торгуют рабами.
Имбирная пальма Спика — это Hyphene. Borassus дает очень крупные семена, очень похожие на семена coco-de-mer на Сейшельских островах, тоже двойные, но семена Borassus все же много меньшие.
22 сентября. Готовим пищу. Один из моих людей заявил, будто бы не в состоянии ходить. Послал за носильщиками, чтобы они взяли грузы тех людей, которые несут этого человека. Симба присылает нам щедрые порции пива помбе.
23 сентября. Носильщики зап росили неслыханную плату и ушли. Шли каменистым берегом реки, перешли через нее и разбили лагерь, так как до следующей воды далеко.
24 сентября. Слава богу, поправляюсь, но слаб. Пересекли широкую, заросшую осокой реку и дошли до бомы (укрепленной деревни) Мисопгп.
421
25 сентября. Убили буйвола и м’джуре (водяную свинью). Сделали привал, чтобы съесть их. Я медленно поправляюсь. Ночью м’джуре сожрали гиены, но буйвол цел.
26 сентября. Двигались лесом, по краю долины, заросшей осокой. Перешли через истоки речки, текущей по долине; вода со ржавчиной. В лесу было много цеце. На рассвете около нашего лагеря громко ржали зебры и сенегальский длинношпорцевый конек кричал «о-о-о-о».
27 сентября. Вышли на рассвете. Не ждали встретить воду, но пересекли три обильных источника, раньше чем вышли к горе. Кругом много дичи. Слава богу, поправляюсь. Шли около четырех часов приблизительно на запад. Не видно людей или следов их пребывания. Перед дождями прорастают цветы: много выгоревшей земли, но трава еще короткая.
28 сентября. Две горы, на западном склоне которых деревья с грибообразными кронами. Перешли через хорошую речку шириной в двенадцать футов, глубиной по колено.
Кругом пасутся буйволы. Многие из моих людей больны. Когда стояли лагерем, вдруг среди нас выскочила мускусная кошка; ее убили (мускус—«я будэ»). Мускусная кошка (н’гава) черная с белыми полосами. От носа до кончика хвоста длина ее четыре фута, высота до холки один фут шесть дюймов.
29 сентября. По низким горам через заросли бамбука вышли к реке и развалинам Мпоквы. Река течет в глубокой трещине в аллювиальной почве. Очень жарко, и поэтому многие больны. Здесь много рыбы сомбала. Курс — на запад.
30 сентября. Идем среди низких поросших деревьями гор, сложенных гранитом и песчаником. Несколько дней назад деревня, в которую мы пришли, подверглась нападению бангала. Все жители из нее убежали. Наши нашли много сладкого картофеля (батата) на опустевших огородах. Это большое подспорье, так как все были голодны.
1 октября 1872 г., пятница. Идем по брошенным возделанным землям, почва жирная, влажная. Вокруг низкие гряды гор, покрытых деревьями. Изредка встречали людей, все они в страхе.
2 октября. Достали много мтамы (вид проса) в обмен на медную проволоку и сделали остановку, чтобы смолоть зерно. Люди уже несколько дней не получали зерна и радуются его обилию. В 5 часов утра прошел дождь, небольшой, но все же достаточный, чтобы прибить пыль.
3 октября. Идем на юг по крутому спуску в богатую долину, в которой много зеленой кукурузы, уже выколосившейся. Народ настроен дружелюбно. Но переход по долине занял только один час, и мы продолжали идти дальше по гористой местности на юго-запад. Мои люди стреляли, пришлось их 422
наказать. Перешли через текущую по дну долины реку Ка-туму шириной в двенадцать футов, глубиной ио колено; лагерь разбили в лесу. Фарджелла застрелил крупного буйвола. Погода неприятная: жарко и душно.
4 октября. Идем все по той же гористой стране. Трава выжжена, неприятно идти по стеблям. Вышли в красивую долину, на которой спокойно паслось стадо зебр — красивые животные! Сегодня сделали только полуторачасовой переход, так как несем больного и очень жарко, всем тяжело. У меня тоже внутренние боли, и я рад, что можно двигаться медленно.
5 октября. То вверх, то вниз по горам; очень трудно ногам и легким. Пытаясь сберечь силы осла, я сам взобрался на гору и спустился пешком. Как только я сел на осла, он пустился бегом со всей быстротой, па какую был способен, не слушаясь поводьев. Седло съезжало, но я держался, пока мы не добрались до воды в заросшей бамбуком впадине, там был ключ.
6 октября. Длинная, поросшая бамбуком долина, на пей жирафы. Хребет справа уходит от нас, а слева снижается. Бамбук растет пучками, как трава. Слоны его едят. Шли на юго-запад около трех часов. Идем короткими переходами, из-за того что несем больного.
7 октября. Идем по прекрасной, похожей на парк местности с широкими поясами бамбука и широколиственными тенистыми деревьями; курс — на запад до конца левого хребта. Шли четыре часа по ровной лесистой местности, много гематита. Деревья большие, раскидистые. Очевидно, много крупной дичи; реки здесь недалеко одна от другой. Наш сосед убил зебру, носорога и двух молодых слонов.
8 октября. Вышли рано, так как солнце очень жаркое, и через два часа с невысокой горы увидели Танганьику. Страна неровная, покрытая угловатыми обломками кварца; скалы слюдянистого сланца приподняты и наклонены в сторону от длинной осп озера. Некоторые пласты стоят вертикально, кое-где в них проник расплавленный базальт, кристаллизовавшийся неправильными многоугольниками. Мы все очень устали; когда подошли к укрепленной деревне, нас отказались впустить, так как недавно малонгвана напали на них и мы-де можем захватить эту крепость, если окажемся внутри. Они по-своему нравы, поэтому мы сидим вне частокола в тени одной-единственной пальмы (Borassus).
9 октября. Отдыхаем, ибо все устали, а несколько человек больны. От этой жары я пи к чему пе годен, лежу, как бревно. Чувствую также внутреннюю усталость. Янгьянге завтра покидает нас, так как нашел здесь каноэ, отправляющиеся в Уджиджи.
423
10 октября. Люди очень устали. К тому же сегодня воскресенье, и мы отдыхаем. Выдал каждому по кету бус. Имя вождя деревни Усова-Понда.
11 октября. После почти трехчасового перехода по высохшей черной грязи с глубокими трещинами, пересеченной многочисленными пересохшими глубокими потоками, достигли района Калема. Калема — укрепленная деревня. Видим Танганьику, но между нами и озером низкая гряда гор. Носятся слухи, что завтра начнется война.
12 октября. Ждали до 2 часов дня, затем сделали форсированный переход в сторону Фипы. Народ здесь сейчас сеет мало, так как боится неприятеля; мы поэтому можем покупать лишь незначительное количество провизии. Покинув широкую долину с заполненным песком речным руслом, по которой шли два дня, мы взобрались на горную гряду, параллельную Танганьике; эти горы сложены слюдянистыми сланцами и гнейсом с падением пластов в сторону от озера. Наверху одного гребня нам попался буйвол; в него стреляли, он упал, но мы его не нашли. Держим курс на юго-запад к краю озера Танганьики.
13 октября. Наш путь лежит по верху горной гряды, параллельной озеру. Большую часть вчерашнего дня мы шли по этой гряде. Она поднимается на тысячу футов над уровнем озера и покрыта довольно тощими деревьями. На закате поверхность озера, отражавшая солнечный свет, походила на море красноватого золота. Озеро казалось так близко, что много моих людей отправились к нему напиться озерной воды, но эта прогулка заняла у них больше трех часов. Другой берег не видно из-за дымки в воздухе; сегодня утром проступили три мыса, и крайний из них, на северо-восток от нашего лагеря, видимо, близок к той стороне. Погода очень жаркая. Завтра идем в город Фипа. Курс приблизительно на юг. Хотя мы очень страдаем от жары, путешествуя в это время года, но избавлены от огромного числа полноводных, часто грязных речушек и залитых грязью тропинок, от которых мой осел скоро выбился бы из сил. Небо цвета молока с водой предвещает дождь. Сообщают, что Типо-Типо расправляется, как хочет, с населением во владениях Нсамы, в Итаве, настаивая на том, чтобы всю слоновую кость сдавали в виде дани ему, победителю Нсамы. Для ваньямвези самой любопытной из наших вещей оказался барабан. По всему побережью озера Танганьики сеют много хлопка сорта пернамбуко, у которого семена слипаются между собой; волокна этого хлопка хорошие и длинные, кусты оставляют расти круглый год, чтобы они могли стать большими. В промежутках между кустами сеют зерновые и сажают земляные орехи. Из хлопка вырабатывают грубую ткань, в которую здесь одеваются все.
424
14 октября. Перешли два глубоких оврага, по которым медленно течет вода, и еще ров, окружающий старинное укрепление. Разбили лагерь на холме, с которого открывается приятный вид на укрепление и на Танганьику. Видел двух красивых султанок (турецкая порода кур) с голубыми шеями. Мы могли прийти сюда еще вчера, но слишком устали. Страной Мукембе правит вождь Кариариа, деревня называется Мокариа. Гора М’Пимбве спускается в озеро. Гора Н’Тамбве; деревня Кафумфве. Вождь Фипы — Капуфи.
Полдень. Высота над озером пятьдесят футов, облачно. Температура в полдень 91° (33°С); в 3 часа дня 94° (35°С).
15 октября. Отдыхаем. Зарезали быка. Сухая жара мучительна, все с трудом переносят ее. Я очень рад отдыху, но стараюсь идти сколько можно без перерывов. Кормлю ослов дуррой и кукурузой, еду на них попеременно через день, поэтому они тянут; но солнце изводит меня больше, чем когда я хожу пешком. Вождь Кариариа любезен.
16 октября. Вышли из Мокариа и направились на юг. Пересекли несколько заливов Танганьики, дорога очень извилиста. Как только мы двинулись в путь, жители подожгли наш лагерь.
17 октября. Покинув залив Танганьики, пошли к М’Пимбве. В пути дважды слышали грозное рычание льва. Страна кишит дичью, но мои люди не умеют стрелять, только производят шум. В грязной луже нашли много двоякодышащих рыб, стая грифов ловила и поедала их. Мои люди убили копьем одну рыбу, покрытую чешуей; хвост у нее был обкусан собратом-каннибалом; длина ее около двух футов. Около позвоночника у нее были какие-то странные образования, похожие на икру желтого цвета. Мясо вкусное. По горному проходу на восточном конце М’Пимбве поднялись в горы и около круглого массива нашли воду.
18 октября. Весь день шли среди гор на юг, пока не спустились, взяв немного к западу, опять к озеру, туда, где находятся несколько больших деревень, хорошо укрепленных, наполовину окруженных глубоким оврагом. Снова болен все тем же. Имя здешнего вождя Бубве. Пища дорога, так как недавно Симба совершил на эти места набег. Страна называется Киландо.
19 октября. Остановка, чтобы приготовить пищу и дать отдых людям. Тут два островка — Нкома и Каленге, последний напротив нас.
20 октября. Убили водяного козла и крупного буйвола. Первую половину дня оставались па месте, чтобы разрезать туши; вышли в 2 часа дня.
Продолжая идти вперед, миновали большой рукав Танганьики, по наружному краю которого тянется цепь гор.
425
Страна кишит крупной дичью. Прошли две укрепленные деревни, ночевали около одной из них. Курс на восток, затем на юг.
21 октября. У Мокасса, мальчика моганда, распухла щиколотка, и он не может идти. Ходили час искать дерево, чтобы сделать носилки. Укрепления, окружающие деревни, обмазаны глиной, чтобы задерживать пули и стрелы. Все деревья кругом срублены на частоколы, а плоские места изрезаны глубокими рвами. Здесь сеют много хлопка, из которого народ вырабатывает себе одежду. Здешний рукав Танганьики называется Кафунгия.
Послал вождю деревни, в которой мы сделали носилки, доти ткани и попросил дать нам проводника провести нас прямо па юг, вместо того чтобы идти на восток, в Фипу; туда четыре дня ходу, и она нам не по пути. Говорят, что Тппо-Типо в Мореро, к западу от Танганьики.
22 октября. Повернули обратно на запад и пошли через горы вниз к большим островкам на озере; остановились лагерем в деревне, разрушенной Симбой. Здесь, на высоте футов в тридцать над уровнем озера, разводят много хлопка.
23 октября. Шли сначала на восток, затем прошли два глубоких залива, около одного из них устроили стоянку, так как там была пища на продажу. Берега Танганьики представляют собой цепь округлых заливов, соответствующих долинам, спускающимся к озеру между многочисленными горными хребтами. Продвинулись всего часа на полтора пути на юго-восток. Вероятно, вчера вечером выпал дождь, так как сегодня виден противоположный берег. Горный хребет Банда понижается к югу. Это область Мотошн. В местах, где можно поймать буйволов, вблизи воды устроены ловушки — к дереву подвешены падающие бревна.
24 октября. В гористой Фипе много округлых заливов. Отдыхали два часа в глубокой тенистой долинке, затем, двигаясь вдоль очень скользкого горного склона, вышли к окруженной частоколом деревне. Сегодня очень жарко, па востоке первая в сезоне гроза. Деревня называется Линде.
25 октября. Берег к югу-юго-востоку переходит в мыс. Идя на юго-восток, мы поднялись на высокую крутую гору, перешли через нее и повернули опять на юг; затем спустились в долину, ведущую к Танганьике. Западный берег сегодня виден очень ясно. Должно быть, там выпал дождь.
26 октября. Снова по низким и высоким горам миновали два глубоких залива и вышли к большому заливу; на южной стороне его выступает островок, который называется Китайца, по имени вождя. Здесь течет речка того же названия с чистой водой.
426
27 октября. Остались здесь для закупки пищи, опа очень дорога. Для обмена иа провизию зарезали усталую корову.
28 октября. Покинув Китанду, обогнули мыс и пошли на юг. Самая северная часть мыса идет на северо-северо-запад. Пришли к трем деревням; около них большие раскидистые деревья; вождь пригласил нас остаться, так как следующий переход вдоль берега очень длинный. В месте переправы на другой, западной, стороне озера находится островок Морило. Местные жители с торжеством принесли леопарда. Морда и все когти его были обвязаны травой п полосками коры, хвост зверя был завернут кольцом. Долго выкрикивали радостные возгласы и били в барабаны.
Нас посетил вождь Мосирва (Касамане), он готовит нам в подарок пищу. Островок Морило, пли Молило, служит местом переправы ваньямвези, направляющихся во владения Касембе. Морило лежит вблизи реки Лофуку, на западном берегу озера. На широте 7°52' ширина озера составляет двенадцать — пятнадцать миль. Типо-Типо правит Итавой, он заковал в цепи одного вождя, но потом освободил его по просьбе Сайд бин Али. Переправа через озеро у Морило занимает три часа.
29 октября. Переправились через речку Тембва. Ширина ее двадцать футов, глубина по колено. Ночуем на ее восточном берегу. Вода речки чистая, холодная, дно каменистое. Горы теперь подошли вплотную к Танганьике. Осталась только одна дорога, по которой можно пронести грузы. Теперь предстоит шестичасовой подъем в гору, после чего мы выйдем к озеру. Это заставило меня сделать остановку после короткого перехода по извилистой дороге, занявшего два с четвертью часа. Мы сейчас на границе Фипы. Следующий переход приведет пас в Бурунгу.
30 октября. Самые высокие точки гор на 500—700 футов выше горных проходов, т. е. примерно на 1300—1500 футов над уровнем озера. Сегодня очень тяжелый переход. Одна корова упала и покалечилась. Камни собраны в маленькие кучи, стоящие рядами. Это говорит о том, что на всех этих каменистых горах земля возделывалась. Пришли в деревню на берегу озера. В четверти мили от берега лежит островок Ки-рила (Кирала). Когда-то на этих горах землю обрабатывало племя мегупда.
Все утро гремел гром, упало несколько капель дождя. Когда дождь пройдет по-пастоящему, ногам людей будет легче. Народ призывает дождь от всей души: «Пролейся, пролейся ливнем!»—и готовит свои хижины.
31 октября. Перейдя через Винелао, двигались по длинному горному проходу. Пришли к островку длиной в полторы
427
мили под названием Капеса. За ним еще один длинный горный проход. Население мегунда было, очевидно, очень многочисленно, так как все кругом очищено от камней и каждый свободный дюйм земли был возделан.
Все население было уничтожено племенем матута.
Идя на юг, вышли к очень большому озерному рукаву, в конце которого стоит деревня, окруженная частоколом. Длина этого рукава семь или восемь миль, ширина около двух. Сегодня зарезали корову. В ее печени обнаружили своеобразных плоских червей и несколько круглых.
Глава 23
1 ноября 1872 г. Нам сообщили, что нападение бабемба на баулунгу привело к уничтожению всех запасов пищи. Пытались купить пищу здесь, но все спрятано в горах. Сегодня приходится ждать, пока за ней сходят. Если успеем, то сделаем переход во второй половине дня. Сегодня дождь. Через реку Мулу, текущую из Чпнголао, было очень трудно переправляться, так как она вся буквально заполнена растительностью; река впадает в Танганьику. Курс наш — северо-восток.
2 ноября. Нас обманул проводник, вероятно боявшийся своих соотечественников. Мы шли за ним, огибая каменистый мыс, затем в бухту; длина бухты три мили, ширина — две. Тут находится укрепленная деревня, и здесь наш проводник скрылся. Нам сказали, что если мы будем продолжать поход, то на протяжении четырех часов пути не будет воды. Поэтому мы сделали остановку, так как уже шли более четырех часов.
3 ноября. Сегодня утром пошли в деревню, где, как нам сообщили, есть продукты питания. Жители деревни Льемба, у которых было две-три коровы и несколько овец и коз, усиленно советовали нам отправиться в следующую деревню, которая находится тут же, за горой, и имеет хорошие запасы провизии. Мы были наказаны за свою доверчивость: пришлось карабкаться по четырем очень трудным горам, потратив на это четыре часа непрестанных напряженных усилий, чтобы попасть в горную крепость. Жители прячут там свои запасы пищи, а дороги туда самые трудные, какие можно себе представить. Сегодня вышли к реке Луазп (Луазе), пробыв в пути пять с половиной часов, дважды видели вблизи Танганьику.
4 ноября. Все очень устали. Пытались достать пищу, но она тут очень дорога, и приходится из-за нее долго торговаться. Товары сюда доставляются, вероятно, из Фипы. Отдых будет нам полезен.
429
5 ноября. Поднимаясь на высокую гору, увидели, что одна из коров пе в состоянии на нее взобраться. Я отослал ее назад и распорядился зарезать. Мы ждали на вершине горы, пока часть людей ходила вниз за водой.
6 ноября. Прошли глубокую узкую бухту и стали взбираться на крутую гору. Слишком тяжело даже для самого лучшего осла. После подъема, длившегося несколько часов, перед нами внизу открылось озеро со своими многочисленными заливами. Над озером поднимается легкое сияние. Мы вышли на каменный карниз, и с утеса, вертикально обрывающегося вниз на 500—600 футов, любовались темио-зелепымп водами озера. Видели здесь трех зебр, молодого удава, а также красивые цветы.
7 ноября, воскресенье. Сделали остановку, ио вождь запретил своим людям продавать нам пищу. Мы сохраняем спокойствие и только пригласили его вступить с нами в переговоры, но он отказывается и издает в отдалении громкие возгласы, как будто собирается затеять сражение. Наконец, увидев, что мы не обращаем па него внимания, ои прислал нам подарок. Я отдарил его вещами, которые стоят втрое больше.
8 ноября. Большой осел очень болей, он не в состоянии взобраться на гору, что перед нами. Я выделил людей, чтобы они заставили его идти дальше, и они хорошо с этим справились. Затем я послал людей искать выхода из окружающих озеро гор, так как эти горы нас всех доведут до смерти. Другую партию отправил закупать пищу, но озерные жители бедны, у них есть только рыба.
Когда мы подошли к озеру, над ним вились стаи стрижей. Хотя сейчас самое жаркое время года и все растения выгорели или совсем пересохли, но цветы, большей частью без листьев, продолжают лезть из горячей сухой земли. Очарователен фиолетовый имбирь с двумя желтыми пятнами внутри, с ним чередуется ярко-желтый, канареечный, вид. На многих деревьях тоже появляются цветки. Солнце так накаляет почву, что излучаемое тепло, кажется, идет от печки. Ойо обжигает ноги и выводит людей из строя. Мы вынуждены двигаться медленно против моего желания. Я тоже болен, и мне стало лучше, только когда я стал ходить пешком. Езда верхом подвергает человека вредному действию прямых лучей солнца, тогда как, идя пешком, потеешь, и это лучше: смягчается чрезмерный нагрев.
К северу от реки Оранжевой я знаю десять горячих источников; чем дальше к северу, тем они горячее и многочисленнее.
9 ноября. Достали очень мало пищи. Чтобы немного утолить голод, зарезали теленка. Дорога, идущая на восток, видимо, выводит из гор, тянущихся вокруг Танганьики. Сегодня 430
утром шли па восток светлым горным лесом, затем по длинному склону спустились в долину, где есть вода. Много воз-деланных участков племени миленга, но сам народ держится подальше от пас, его не видно. Горная местность стала пурпурной от молодых листьев. К моей большой радости, ослы стали есть. Отправил людей на поиски деревни, но они вернулись с пустыми руками, и мы вынуждены сделать остановку. Я болен п теряю много крови.
10 ноября. Вышли из приозерных гор; идем по высоким грядам песчаника и доломита. Наш проводник вызвался провести людей в такое место, где можно купить пищу, — вполне приемлемое предложение. Осел поправляется, его состояние было явно следствием укусов цеце: у него распухли глаза, вся пасть п ноздри. Другой осел околел в Квпхаре при явно выраженных симптомах поражения ядом цеце.
11 ноября. По слабо холмистой местности с множеством старых огородов и наблюдательных башен, достигавших иногда большой высоты, мы достигли реки Каламбо, которая, как я знаю, впадает в Танганьику. В деревне вождя Моса-паси с Каламбо соединяется ее приток; он глубже, и для перехода через него сделан мост, тогда как Каламбо мелководна, ярдов в двадцать шириной и сильно разливается.
[12-го и 13-го экспедиция шла по низким грядам песчаника и гематита мимо сильно укрепленных деревень. Погода была облачная, выпадали дожди — несомненное облегчение после палящей жары предшествующих недель. Они вышли к реке Алочече с быстрым течением шириной в пятнадцать ярдов, глубиной по колено, текущей в озеро, и прибыли в город вождя Зомбе. Город расположен так, что река протекает через него; он окружен крепким частоколом. Об этом городе Ливингстон пишет: (Прим. ред. англ, издания)}.
Город был окружен лагерем М’Токи, и в том месте, где линия частокола ослаблена протекающей через город рекой, шли непрерывные сражения. Зомбе убил четырех неприятелей, ему па помощь прпшлп братья Чптпмбва и Касонсо, и осада была снята.
М’Тока заставил нескольких малопгвана присоединиться к нему и разграбил много деревень — он страшный бич. Он также произвел нападения на арабский караван, отнял у них шесть тюков тканей и один тюк с бусами и заявил, что если они хотят получить свое имущество обратно, то должны пойти с ним и помочь ему победить Зомбе. Осада длилась три месяца, пока названные выше два брата Зомбе не пришли и не разбили наголову неприятеля. М’Тока бросил на месте боя почти все свои ружья, его союзники, малопгвана, убежали еще раньше. Со времени поражения М’Токи прошло уже два месяца, милостивое провидение помешало нам прийти сюда рано.
431
16 ноября. Некоторое время ждал людей, которых послал назад присмотреть за больным ослом; они вернулись, но осел сегодня утром околел. Смерть его, очевидно, вызвана укусами цеце и плохим обращением одного из моих людей, продержавшего животное сорок восемь часов без воды. Дождь, несомненно, способствовал несчастному исходу, это для меня большая потеря.
17 ноября. Шли вдоль подошвы высокой гряды, окаймляю-шей озеро на западе, затем повернули на юго-восток к деревне, прилепившейся на краю глубокой пропасти, на дне которой течет Аизи.
18 ноября. Скоро нас накрыл проливной дождь, и мы были вынуждены взбираться по скользкой красной тропе, идущей параллельно землям Мбетте и близко от них. Один из моих людей подобрал маленькую девочку, брошенную матерью. Девочка закоченела от холода и промокла, и он нес ее. Но когда я подошел, он бросил девочку в траву. Я приказал другому человеку нести девочку, и мы отдали ее одной из бездетных женщин. Девочке года четыре, опа совсем не похожа на негритянку. Этот переход на юго-запад привел нас к деревне Кампамбы, сына умершего Касонсо.
19 ноября. Посетил Кампамбу. Он по-прежнему любезен, как в то время, когда ходил с нами в Льембу. Я подарил ему два отреза. Деревня его порядочной величины. Идут сильные дожди, и притом ежедневно.
20 , 21 и 23 ноября. Люди занялись нанизыванием бус для будущего их использования, всем, кроме провинившихся, я подарил по два доти ткани и по горсти бус. Я значительно снизил размер грузов, что им очень понравилось. Сейчас у нас три с половиной куска коленкора и сто двадцать мешков с бусами. Несколько человек идут ненагруженнымп, но им приходится выполнять всякие случайные работы, например помогать больным пли делать что-нибудь другое. Двум юношам из Насика, потерявшим корову и теленка, я дал только один доти — скот стоил четырнадцать доти. Один из наших людей болен дизентерией. Я вынужден был оставить его, но дважды посылал за ним и дал ему ткани и бус.
24 ноября. Сегодня вышли из деревни Кампамбы, пересекли к юго-востоку от нее луг, иа котором берет начало река Муанани. Она течет в Карондоси, впадающую затем в озеро. Идем хорошо с проводником Китепекой, который раньше сопровождал Кампамбу и нас в Льембу. Идем по ровной местности, когда-то покрытой деревьями, по сейчас все деревья срублены на высоте четырех-пяти футов от земли, скорее всего при расчистке участков; красноватая почва равнины очень плодородна.
432
Наконец пришли в деревню наследника Касонсо на реке Молульве шириной ярдов в тридцать, глубиной ио бедро. Она течет в Лофу. Здешний вождь дал нам овцу: этот подарок очень кстати, так как у нас уже четыре дня нет мяса. Кам-памба по сравнению с отцом скуповат.
25 ноября. После часа ходьбы пришли па речку Касембе, здесь жил покойный Касонсо. Речка очень глубокая и медленно течет в Лофу. Дорога шла лесом с сильно подрезанными деревьями. Идти по нему трудно, так как пни пускают покрытые листьями ростки.
26 ноября. Выступили на рассвете. Трава была покрыта густой росой, и над веши висел туман. Прошли мимо толпы жителей из двух деревень, вышедших обрабатывать эту очень плодородную почву, которую они удобряют, сжигая сучья деревьев. Здесь протекает речка Лоэла, тоже приток Лофу.
27 ноября. Сегодня воскресенье. Мы стоим в деревне вождя Н'Дари. Завтра мы пойдем по ненаселенной местности за рекой Лофу. Вождь готовил нам еду шесть раз и просил нас остаться еще, чтобы запастись провизией. Он поднес нам щедрый подарок — муку и курицу, в ответ я подарил ему доти ткани. Очень сильный дождь с порывами крепкого ветра, мы все промокли.
28 ноября. Пройдя милю, достигли реки Лофу. Ширина ее шестьдесят футов, она очень глубока. Мы построили мост и срыли скосы на берегах, чтобы осел и рогатый скот могли перейти реку. Переправа заняла два часа, за это время мы перетащили всех животных с помощью веревки. Здесь пас запутал проводник; он повел нашу партию через болото, покрытое пучками травы, между которыми была глубокая непересыхающая вода; и это в то время, когда есть тропа, которая огибает болото. Пришли в другую деревню, стоящую па реке, через которую нужно переправляться. Деревня без частокола, и вождь позволил нам расположиться в ее пределах. Кругом видны длинные гряды низких гор. К мосту через реку подошел человек, потребовавший от нас плату за переход. Весь мост состоял из одного только бревна, непригодного для нас, так как оно прогнило; я согласился уплатить при условии, что он сделает мост пригодным для переправы нашего большого каравана, но, предупредил я, если мы сами перестроим и расширим мост, то он должен будет дать нам за труды козу. Человек этот побрел прочь, а мы на том месте, где было одно гнилое бревнышко, положили поперек несколько больших деревьев.
29 ноября. Перешли два рукава реки Лузп и по пологому подъему на Малембе поднялись к деревне вождя Чиве, которого я раньше называл Чибве, введенный в заблуждение языком яо. Речка в этой деревне называется Пламба. Глубина
16 Д. Ливингстон
433
рукавов Лузи по пояс. Первый рукав мы перешли по естественному мосту, образованному растущим поперек фиговым деревом. Лузи впадает в Лофу, которая берет начало в стране Исунга у горы Квитете. Чамбези начинается к востоку оттуда.
Чиве поднес нам маленькую кривоногую козу и просяной муки, но ворчал iro поводу размеров шестифутового отреза, который я ему дал. Я предложил ему еще такой же отрез и пакетик иголок, но он все равно ворчал и отослал все обратно. Тогда я вернул ему козу, и мы выступили в поход.
[1 декабря караван Ливингстона вышел к реке Катанта; на берегу росло ореховое дерево, покрытое мускатными орехами. В двух местах Ливингстон записал: {Прим. ред. англ, издания)]
Кто посадил мускатый орех на Катайте?
[Под проливным дождем они идут дальше и вступают в страну вемба; па низких, поросших деревьями горах тут и там видны выходы «мелкозернистых сланцев и изверженных пород — красных, белых и зеленых» (Прим. ред. англ, издания)].
3 декабря 1872 г. Из-за набегов Типо-Типо и М'Токи нигде нельзя достать пищи. Глупый или упрямый путанпк-про-водник сегодня повел пас на северо-запад или запад-северо-запад. Жители деревни отказались проводить нас в деревню вождя Чипвите, где можно было достать пищу. Эта деревня на юго-запад отсюда в полутора днях пути. Мы оказались в полной зависимости от проводника, он сказал: «Если вы пойдете на юго-запад, то будете пять дней без пищи и не встретите людей». Мы перешли через Капьомбу шириной в пятнадцать ярдов, глубиной по колено. Здесь наш проводник пропал, пропала и тропа. Дважды мы переходили через Лам-пуси, ее ширина сорок ярдов, глубина но колено. Сегодня шли на запад-северо-запад около четырех с половиной часов. Разбили лагерь и послали людей искать деревню, где есть продовольствие. Мой третий барометр (анероид) безнадежно поврежден при падении: человек, который его нес, поскользнулся на глинистой тропинке.
4 декабря. Ждем возвращения наших людей в зеленой лесистой долине над рекой Лампусп. Посланные вчера вернулись ни с чем. Местные жители направили их по неверному пути туда, где ничего нельзя было купить: парод сам питается личинками, корнями и фруктами.
Молодые сфексы, вылезающие из своих гнезд в глине, жирны и служат хорошей приправой к еде. Пришел человек, требовавший от нас свою жену и ребенка. Вероятно, они спрятались, так как рабы Типо-Типо захватывали людей. Один грешник может уничтожить много доброго!
434
5 декабря. Население ест грибы и листья. Мои посланные вернулись около пяти часов дня с двумя людьми Кафимбе, которые принесли мне в подарок пищу. Кроме того, немного провизии мы купили и .завтра двинемся вперед; будем два раза ночевать в пути, пока дойдем до Кафимбе, он брат Нсамы и сражается против него.
6 декабря. Опять перешли Лампусп, поднялись на гору, вдоль которой двинулись дальше, затем спустились к каким-то развалинам. Этот переход занял пять часов, затем после двух с четвертью часов ходьбы достигли селения Синтила. Идем поспешно со всей скоростью, на какую способны голодные, чтобы добыть пищу (четверо пз нас больны).
7 декабря. Вышли в 6 часов 15 минут утра. Вчера вечером на нас напал леопард и укусил женщину. Она закричала, осел тоже заревел и убежал. Путь наш лежал между двумя грядами низких гор; потом, когда горы кончились, мы пошли вдоль порядочной реки шириной ярдов в тридцать и спустились в долину, ведущую к деревне Кафимбе.
8 декабря. Очень сильные дожди. Я был у Кафимбе. Это развитой приятный молодой человек, несколько раз подвергавшийся нападению Кутандулы, который унаследовал Нсаме, вождю Итавы. Кафимбе был вынужден перейти от Мотонон-ги к речке Мотоси, впадающей в Киси, которая в свою очередь впадает в озеро Мверу.
9 декабря. Послал людей далеко за пищей и, конечно, теперь жду. Здесь пищи не достанешь ни за какие деньги. Сегодня пришел человек пз арабской партии, которая стоит в деревне Кумба-кумба, с подарком — м'челе (рис) и коза. Он сообщил, что их партия убила Касембе, люди которого скрывали от вождя приближение неприятеля, пока он не оказался совсем близко. Так как в деревне Касембе нет частокола, то он стал для арабов легкой добычей. Завоеватели водрузили его голову и все его украшения на шесты. Хорошенькая жена Касембе бежала через озеро Мофве, рабы арабов все кругом разграбили. Послал ответные подарки: два доти ткани, один джора бус канике, один доти цветной материи, три фунта бус и пакетик иголок.
10 декабря. Левее Кафимбе. Он дал нам трех провожатых до деревни вождя Чама и сопровождал пас в дороге одну милю. Дорога, извиваясь, ведет нас от одной покинутой деревни к другой.
11 декабря. До воды было далеко, и мы шли два часа по равнине, усыпанной деревнями, до грязной речки Мукубве (она течет в озеро Мверу); здесь мы нашли племянника Нсамы. Этот молодой человек сделал нам очень щедрые подарки продовольствием, и в ответ я дал ему два отреза. Араб Джума бин Сеф прислал сегодня козу.
15
435
12 декабря. Маренза прислал в подарок курицу и муку из дурры и попросил немного сливочного масла. Видимо ему не хотелось давать нам проводника, хотя Кафимбе велел ему сделать это. Кругом много гараганза, они торгуют браслетами для ног, слоновой костью и рабами. После получаса ходьбы пришли к реке Мокоэ, ширина ее тридцать ярдов, она вливает много воды в реку Малунда, впадающую в озеро Мверу.
Когда срубают пальму, чтобы приготовить пальмовое вино, то дают дереву пролежать три дня, затем обрезают верхний росток, и вино начинает течь; так оно течет месяц или полтора из лежащего на земле дерева.
13 декабря. Шли на запад, чуть к югу, и перешли через реку Мокобве шириной в тридцать пять ярдов. Болен. Шли затем на юго-запад и расположились в покинутой жителями деревне. Шли пять часов на юго-запад. Вторая река — Ме-канда, третья, где мы остановились, — Меньомба.
14 декабря. Проводники повернули на северо-запад, чтобы привести нас к сыну Нсамы и, таким образом, доставить ему в руки подарок. Увидев, какое они взяли направление, я стал возражать, но они сказали: «Там впереди тропа делает круг». Мы прошли с милю вдоль берега многоводной Мень-омбы, и тут Суси бросил нас и побежал на юг, пока не вышел на тропу, ведущую на юго-запад; по ней мы и пошли и добрались до деревни, где было много пищи. Так как мы теперь расположились лагерем в деревне, то послали людей вернуть разбежавшихся женщин, которые приняли нас за людей Ком-ба-Комба. Пересекли Лупере, впадающую в Мокобве.
Сегодня утром в деревне ко мне подползла пиявка; я вспомнил рассказы бемба, считающих, что пиявки падают из туч, с неба (мулу). Здесь пиявка называется мосунда а ма-лузе, т. е. «речная пиявка». В Занзибаре ее называют луба. В одном месте на протяжении примерно одной мили я насчитал на тропинке девятнадцать пиявок. Перед этим шел дождь, и внезапное появление пиявок после сильного дождя из мест, где они прятались, могло породить представление, будто они падают с дождем, как рыбы и «громовая лягушка». Все время слишком облачное небо и дождливая погода, мешающие произвести звездные наблюдения.
15 декабря. Идем по равнине, поросшей деревьями, подрезанными на кору для одежды, а также чтобы готовить золу для удобрения. Много брошенных деревень, мало птиц. Перешли через реку Литабо шириной тридцать ярдов, глубиной по бедро. Быстрое течение реки в направлении на юго-запад. В нее рядом вливается еще одна небольшая река. Достигли деревни вождя Чипала, на речке Чикатула, впадающей в Моипанза. Литабо течет на юго-запад в Калонгвеси (Калунг-виши, Калонгоси).
436
16 декабря. Вышли в 6 часов утра, перешли реку Чикату-ла и спустя три четверти часа — через реку Лопапза. Сейчас половодье, и ширина Лопанзы двенадцать ярдов, глубина ее по иояс. Через полчаса мы подошли к Лолела шириной в восемь ярдов, глубиной по бедро. Обе эти реки пе пересыхают, они текут меж высокими тенистыми деревьями, любящими влагу, обе впадают в Калонгвеси.
Вышли к группе деревень, в которых есть продовольствие, и сделали остановку, так как на последних двух стоянках доставали только крохи. Встретили двух ваньямвези, несших соль в Лобемба. Они ходили за ней в Кабуире, а теперь на обратном пути распродают ее. В полдень пришли в деревню вождя Касиапе, которая стоит около двух речек — Лопапза и Лолеле. Вождь, родственник Нсамы, принес мне большой подарок — муку из дурры, — и я дал ему четыре ярда коленкора.
Выпавшие дожди вызвали подъем воды и загрязнили воду, сегодня мы наблюдали это на Лопанзе и Лолеле. Трава быстро растет, хорошо всходит мелеза (просо). Деревья покрылись густой листвой. Вокруг зелень различных оттенков, большей частью темного, в особенности вдоль речек. Отдаленные горы затянуты синей дымкой. В Лобемба горы с пологими склонами высотой в двести—триста футов, на вершинах выходы песчаника. В некоторых местах встречаются глинистые сланцы; по их виду можно сказать, что они оплавлены или подверглись обжигу под действием интенсивного источника тепла.
Боевой дух — жизненная необходимость. Когда его нет или не хватает, то люди подвергаются оскорблениям и терпят неприятности. Мои люди заходят в дома, где мы ночуем, не спрашивая позволения, и воруют касаву (маниок) без всякого стыда. Мне приходится угрожать им и наказывать их. Но когда мы попадаем в деревню, где жители склонны давать отпор, мои люди ведут себя тихо, как овечки. Мирные действия связаны с оскорблениями и несправедливостями. Я делаю небольшие подарки вождям, и это в какой-то степени приносит облегчение их уязвленным чувствам. Такое отношение очень ценится и вызывает усиленное хлопание в ладоши.
17 декабря. Похоже, что пойдет дождь; подождав полчаса, мы выступили п шли полтора часа. Тут полило, и мы вынуждены были искать укрытия в деревне. Вождь деревни очень любезен и дал нам две корзины касавы и корзину дурры. Я первым поднес ему небольшой подарок. Этот район называется Кисинга и граничит с Калонгвеси (Калунгвиши).
18 декабря. Двигались тем же ровным подрезанным лесом, пока не вышли на правый берег реки Калонгвеси приблизп-
437
тельно в миле с четвертью от впадания в нее Луэны, или Кисаки. Земли по эту сторону реки называются Кпспнга, на другой стороне — тоже Кпспнга и владения Чамы. Луэна течет из Джанге, в земле Касембы, к западу-юго-западу отсюда. Калонгвеси приходит сюда с юго-востока и уходит на северо-запад. Время от времени осел попадает ногой на тонкий свод, прикрывающий пустоту, видимо проделанную муравьями, и проваливается дюймов на восемнадцать и более, чуть не падая при этом. Такие пустоты под сводами попадаются прямо на тропе.
19 декабря. Облачная и дождливая погода; наблюдения для определения в этой географической точке широты и долготы произвести невозможно. Ширина Калонгвеси приблизительно в одной миле выше впадения в нее Луэны шестьдесят — восемьдесят ярдов, а глубина четыре ярда. Мы переправились через эту реку в очень маленьких каноэ, и одно из них дважды перевернулось, но никто не пострадал. Шли около часа с четвертью на юг.
20 декабря. Все закрыто тучами. Ждем, не прояснится ли. Вышли в 7 часов 15 минут; когда подошли к Мозумба, укрепленной деревне вождя, моросил дождь. Один пз сыновей Чамы пытался сбить нас с дороги, направив на запад, но, так как тропа была покрыта травой, я стал возражать, и вскоре мы вышли к большой незаросшей тропе. Проводник побежал доложить об этом сыну Чамы, но мы продолжали идти по нашей дороге, проводник и сын Чамы последовали за нами. Нас встретила партия людей, один из которых пытался угостить нас громким пением и трубными звуками, извлекаемыми из рога антилопы, но я отклонил эту оглушительную почетную встречу. Если бы мы поверили сбивавшему нас с пути указанию, то прибыли бы сюда только завтра во второй половине Дня.
Прошлой ночью спал в мокрой постели в каноэ, которое переворачивалось. Погода была настолько дождливая, что постель невозможно было высушить.
21 декабря. Прибыли в деревню Чамы. Мимо проносятся тяжелые облака, моросит дождь. Брат Чамы, после того как ему не удалось сбить пас с пути, побежал вперед в деревню вождя и уговорил всех женщин убежать, что они и сделали. Пришлось дать ему два красивых отреза — один для него, другой для Чамы — и сказать, что нам нужна только пища и мы за нее заплатим. Мы спокойно заняли укрепленную деревню, так как то место, куда они нас поместили, находится на открытой незащищенной равнине Частокол украшен семнадцатью человеческими черепами. Уходя, женщины оставили своих кур и голубей. Жителей не запугивали. Наши женщины вошли, чтобы смолоть зерно для приготовления еды, и вышли, 438
не производя шума. Брат вождя явился пьяный и собирался унести большой пук стрел, но мы помешали ему это сделать.
22 декабря. Около деревни вождя Чамы пересекли речку шириной в десять ярдов, глубиной по бедро, а через полтора часа подошли к заросшей осокой реке, через которую переправились с трудом. Корову через осоку пришлось просто перетащить. Шли главным образом на юг через папоротники.
23 декабря. Вышли в 6 часов утра, был туман. Через час с четвертью подошли к трем большим деревням па трех речках, называемых Мисангва; много участков «губки». Прошли дальше па юг к другим деревням, среди них одна была укрепленной.
24 декабря. С юга и юго-запада плывут облака. Очень мокро, моросит дождь. Отослал Чаме обратно его стрелы, так как его глупый брат уже не может теперь использовать их против пас. В связке их было двести пятнадцать штук. Прошли мимо Лопопуси, текущей на запад в Луфубу; ширина Лопопуси около семи ярдов, река бежит быстро по камням, поросшим густой водяной растительностью. Здешний народ не так отчаянно боится нас, как в других местах, мы надеемся здесь купить пищу.
25 декабря, рождество. Зарезали быка. Это наш торжественнейший день, и мы отдыхаем. Холодно, мокро и днем, и ночью. Вождь деревни любезен и щедр; это очень приятно, когда сравниваешь такое поведение с важничаньем, отказом что-либо продавать, нежеланием остановиться, чтобы поговорить или показать дорогу.
Белый Нил несет массу воды как бы приливной волной в Голубой Нил, который служит буфером его быстрому течению в полноводье. Белый Нил, уровень воды в котором довольно высок, служит мягкой подушкой Голубому Нилу, и тот, погружаясь в нее, сдерживается инерцией более медленного течения другой реки; объединившись, они текут далее, создавая великое ежегодное наводнение Нижнего Египта. Голубая река несет более тяжелую часть нильского осадочного материала, тогда как Белая приносит черные мельчайшие частицы почвы с тысяч квадратных миль леса в стране маньюэма, от которой, вероятно, Нил получил свое название; и эта черная часть представляет собой истинный плодородный ингредиент ежегодно отлагающегося нильского ила. Некоторые реки в стране маньюэма, например Луя и Мачила, черны, как чернила, они-то и придают всему главному течению реки его настоящий нильский оттенок. Знакомство с темным течением этих рек и десятков речушек, окрашенных подобно крепкому чаю, было моей единственной наградой за то, что я барахтался в страшной грязи страны маньюэма.
439
26 декабря. Идем среди низких, поросптих деревьями гор, сложенных красными, желтыми и зелеными сланцами, тропинки мокрые, скользкие. Дошли до Луфубу — реки шириной в пятнадцать ярдов и очень глубокой, с чистой водой, она течет на северо-запад и сливается с Луэной (Кисакой). Лопопуси, текущая на запад в Луфубу, становится, как мы уже видели, очень широкой. Мы перешли Луфубу по мосту, а осел переплыл ее, по бокам его плыли люди. На том берегу мы нашли три деревни с множеством железоплавильных печей. Вскоре из-за мокрой погоды с моросящим дождем мы устроили стоянку. Вспугнутое нашим отрядом стадо буйволов понеслось в сторону и в поспешном бегстве ломало деревья, другой дичи или следов ее мы не видели.
27 декабря. Покинули деревни на реке Луфубу. Слева от нас низвергается каскад. Местность сильно холмистая, на горах, возвышающихся иногда на триста — четыреста футов, растут низкорослые леса. Много обыкновенного папоротника и сколопендриума (Phyllitis scolopendrium). Перейдя через речушку, тоже текущую в Луфубу, разбили лагерь около кузницы на ручье. Удивительно, что сегодня не было дождя, но нижний слой облаков все еще проходит над нами с северо-запада.
Убил здесь змею найя-хаджи длиной в семь футов. Она внезапно встала вертикально передо мной и приготовилась к нападению. Нижний, северо-западный, слой облаков состоит из пухлых хлопкообразных масс, края которых торчат в стороны; верхний, юго-восточный, слой состоит из широких полей, похожих на полосатую кошачью шкуру. Северо-западный слой летит быстро, юго-восточный медленно — туда, откуда приходят другие облака. Большую часть месяца нельзя было производить никаких наблюдений. Местные жители утверждают, что новолуние принесет более сухую погоду, а нижний, северо-западный, слой облаков скоро превратится в юго-восточный, и, наоборот, северо-западные облака образуют верхний слой.
Один из наших людей, больной, не был в состоянии идти и оставался всю ночь под дождем, без костра. Мы послали людей назад принести его. Мокро и холодно. Очевидно по мере приближения к Чамбези начался подъем. Сегодня утром северо-восточные облака сошлись с северо-западными, а потом появились юго-восточные, как бы борясь с северо-западными. Если скоро будет новолуние, ю, может быть, действительно наступит перемена погоды и станет суше.
4 часа дня. Принесли сюда того человека, он очень болен. Завтра мы должны будем его нести.
29 декабря. Этот человек, Чипангавази, умер вчера вечером. Сегодня утром его похоронили. Это был тихий хороший 440
человек, он заболел в деревне Кампамбы. Вчера вечером было новолуние.
29 декабря или 1 января 1873 г. У меня ошибка в счете на два дня.
29 декабря. После похорон, посадив четыре ветви моринь-ги по углам могилы, шли на юг более трех часов до реки Луонго, текущей на юго-запад к Луапуле, затем через час пересекли Луонго, ее ширина двенадцать ярдов, глубина по пояс. Встретили человека, который с четырьмя родичами обдирал кору для изготовления волокон и ткани. От него я получил приведенные здесь сведения о течении Луонго.
7 января 1873 г. (30-е?). Вышли в 6 часов утра, очень холодно. Дожди временно прекратились. Пришли в деревню, где живет встреченный вчера человек. Так как из-за болезни и смерти Чипангавазп мы не могли купить пищу, то я делаю остановку здесь.
2 января, четверг. 1-е была среда, я ошибался на два дня.
3 января. Жители деревни хотели провести нас на запад в деревню Чикумби, но я отказался идти с ними, и мы направились к Луонго. Шли лесом на юг без дороги полтора часа, затем но ровной местности; в лесу много папоротника, дичи нет. Разбили лагерь в лесу, па речке Ситунгуле. Всю ночь шел небольшой тихий дождь. Климат здесь сырой; лишайники на всех деревьях, даже на тех, что имеют лишь два дюйма в диаметре. Последняя наша корова умерла от увечий, полученных при переправе через Луфубу. Жители раскупили ее мясо в пищу, так что это не совсем полная потеря.
4 января. Шли на юг один час до реки Лопопоси (Лопо-пози), имеющей ширину двадцать — тридцать футов, глубина ее сейчас по грудь. Опа течет прямо па юг и впадает в Чамбези. В 2 часа дня после очень сильного дождя остановились на речке Кизима в деревне вождя Кетебе (Китебе).
5 января. Женщина из нашей партии очень больна. Придется завтра ее нести.
6 января. Кетебе (Капеша) очень любезен я щедр. Он послал трех человек проводить пас к своему старшему брату Чунгу. Его люди все время бьют в барабаны и поют ему песни грубыми голосами. Я дал ему полфунта пороха, и он стал кататься на спине и хлопать в ладоши, а все его люди издавали радостные возгласы. Потом он перевернулся вниз лицом, так же продолжая выражать восторг. Люди здесь очень боязливы. Когда мои люди, ставившие для меня палатку, вдруг запели хором песню, женщины в ужасе выбежали за частокол. Холодно, облачно, моросит. Вдалеке от укрепленных деревень много возделанных участков.
Здешние «губки» сейчас переполнены водой из-за непрестанных сильных дождей. Отлично растут мелеза, кукуруза,
441
касава, дурра, бобы, земляные орехи. Вокруг каждого участка делают окаймляющую полосу; ее удобряют золой, остающейся после того, как сжигают изгородь, и в этой полосе среди травы разрастаются посаженные там бобы, дающие касторовое масло, и тыквы — простые и фигурные.
7 января. Холодный дождливый день заставляет нас против воли сидеть в бедной деревушке. Все утро шел дождь, потом прояснилось, и мы пошли к речке Камалопе, которая течет в Камолози, впадающую в Капопози.
8 января. Из-за сильных непрерывных дождей задерживаемся в деревне Моэндже. Находимся вблизи озера Бангвеоло в сырой местности. Вышли в путь во второй половине дня под моросящим дождем. Перешли через речушку шириной в шесть футов, сейчас очень глубокую; по обе стороны от речки большие сочащиеся водой губки. Эта речка называется Камалопа. За ней после часа ходьбы вышли к губке и медленной речке шириной в сто ярдов; вдоль обоих берегов широкие губки, покрытые водой, глубиной но пояс с множеством пиявок. Дальше шли по ровной лесистой местности, как обычно, на юг-юго-запад.
9 января. Деревня вождя Чунгу — Мосумба. После часа ходьбы перешли через речку и губку Нкулумуна; ширина сто футов, ширина полосы разлива двести ярдов да, кроме того, примерно двести ярдов переполненной водой сочащейся губки. Затем, еще через час, перешли через большую речку Ло-попози по мосту длиной в сорок пять футов; размер моста указывает на ширину глубокой части. Дальше шла полоса разлива в сто ярдов, глубиной по бедро и двести или триста ярдов губки. После этого мы перешли через две речушки с их губками; они называются Липьканда, сейчас в разливе пх ширина десять — двенадцать футов, глубина по бедро. Перейдя через последнюю пз этих речушек, мы подошли к Мосумбе, получили указание поставить своп шалаши в лесу, что и сделали.
Чунгу знает, сколько неприятностей причиняет сафари (караван). День облачный, в полдень сильный дождь, пришедший с северо-востока. Местный вождь, получив два отреза, сказал, что поговорит насчет пищи для пас и завтра покажет нам, что у них есть. Никаких наблюдений сделать нельзя: тучи, дождь.
10 января. Мосумба. Сегодня отдыхаем и знакомимся с бродом, холодная дождливая погода. Собирались посетить Чунгу, но получили извещение, что он отправился на своп плантации за просом. Затем в час дня он прислал сказать нам, чтобы мы шли к нему, однако, дойдя до частокола деревни, мы услышали келеле — страшный шум и крик — и обнаружили, что ворота заперты, из страха. Пытались говорить с жителя-442
ми, но напрасно. Чунгу говорит, что мы посадим его голову на кол, как сделали с Касембе! Отправимся завтра дальше без визита к нему. Ружья вселили в них предельный ужас.
11 января. Чунгу прислал козу и большую корзину муки; он оправдывает своп страхи тем, что Касембе был разбит с помощью ружей, а голову его водрузили на шест, шум подняли его молодые люди. Мы остаемся здесь, чтобы купить пищу, так как впереди, в Момбо, плохо с продовольствием. Холодная дождливая погода, никогда такой не видел. Но мы находимся среди губок Нила близ северного берега Бангвеоло.
12 января. Сухой день позволил нам совершить часовой переход. После еще часа ходьбы вышли к широкой речке Пин-де, медленной, с губками в сто ярдов по обе стороны. Здесь стоит укрепленная деревня. Перепуганные жители закрыли ворота. Наши люди перелезли через частокол и открыли их, но я дал приказ идти вперед; мы шли по ровной лесистой местности, пока не вышли к речке шириной около двадцати футов, но с губками в сто ярдов по обоим берегам. Белый песок, как обычно, обнажился, он образует дно речки. Здесь мы вошли в деревню, чтобы переночевать. По дороге миновали горные разработки хорошей железной руды (мотано). Руда магнитная.
13 января. Из-за дождей и холода остановились в деревне на речке Каламбосп близ Чамбези. Никогда не было у меня такой полосы холодной дождливой погоды, за исключением похода в Луанду в 1853 г. Послал назад за пищей.
14 января. Шли сухим путем на юго-восток, затем на юг в течение двух часов, вышли к реке Мосинга и пошли параллельно ей до слияния с рекой Касие. Ширина Мосинги двадцать пять футов, глубина по пояс, на правом берегу губка в сто пятьдесят ярдов, на левом — ярдов в пятьдесят. В лесу много участков касавы, кукурузы, проса, дурры, земляных орехов. Все они окружены высокими прочными искусно построенными изгородями и удобрены древесной золой. Деревенские жители очень пас боятся. После перехода в четыре с половиной часа были вынуждены остановиться перед глубокой речкой Мпанда, через которую переправимся завтра на каноэ. В лесу много цветов: бархатцы, белые цветы без запаха, похожие на нарциссы, белые, желтые и розовые Asclepias, Met-honica gloriosa, гладиолусы, синие и фиолетовые истоды, травы с белыми звездочками семенников и колосками коричнево-красных и желтых цветов. Кроме того, красивые синие цветущие шары и неизвестные мне цветы изящного строения, но малопахучие. К этому списку можно добавить бальзамины сложноцветные с кроваво красными и пурпурными цветами; цветы, окрашенные подобно печени; ярко-желтые, канареечные и розовые орхидеи; традесканции синие, желтые и даже
443
розовые; прекрасные желтые и красные зонтичные цветущие растения; укроп и дикий пастернак; красивые цветущие алоз; горошек и множество других цветов, которых я не знаю. Очень мало птиц и какой-либо дичи. Народ здесь бабиса, бежавшие с запада и теперь занимающиеся ловлей рыбы в ловушки-плетенки.
15 января. Выяснил, что Чунгу дал нам пойти неверной дорогой в сторону озера, и мы попали в угол, образованный Мпандой, Лопопуси и целой озерной сетью речушек, через которые переправляются на каноэ. Чисупа, вождь с той стороны Мпанды, прислал нам подарок и обвинил Чунгу в бессердечии. Мы пошли сначала на северо-восток, потом на восток к Мосинге, через которую снова перешли вброд в глубоком месте, где было полно ям с ржавой водой. Здесь мы барахтались на протяжении более трехсот ярдов. Раньше чем выйти к Мосинге, мы пересекли губку, где было по бедро, затем дальше ровным местом дошли до укрепленной деревни. Весь переход, примерно на восток, длился шесть часов.
16 января. Выступили на север-северо-восток, чтобы выбраться из сети множества речек около озера, и направились назад к реке Лопопуси, ставшей теперь широкой; переправляться через нее пришлось на каноэ. Мы должны ждать в деревне, пока доставят сюда каноэ.
Чунгу поступил с нами подло. Он знал, что мы находимся близко к Чамбези, но скрыл это от нас и скрылся сам. Это все из-за страха перед ружьями.
17 января. Мы в затруднении, так как нет каноэ, но должны осторожно договариваться с владельцами, иначе они все разбегутся, как это было вокруг деревни Чунгу, когда они думали, что мы вернемся, чтобы наказать их глупого вождя. Наше вчерашнее терпеливое ожидание привлекло к нам сегодня утром около двадцати каноэ, но все они слишком малы для перевозки осла; пришлось поэтому повернуть назад, на северо-запад, к мосту выше деревни Чунгу. Если бы мы попробовали заставить осла плыть рядом с каноэ, то животному пришлось бы плохо, ибо ширина Лопопуси здесь не меньше двух миль и река полна тростников, за исключением главного русла. Река везде глубокая. Так как страна равнинная, то реви, приближаясь к озеру, становятся очень широкими. Перешли через две губки с речками посередине.
В лесу много возделанных участков. На второй год мелеза и кукуруза делаются чахлыми и желтовато-белыми; в первый год посева по свежей древесной золе это темно-зеленые здоровые растения. Очень много леса истребляется на удобрение. Народ здесь, видимо, очень усердно занимается земледелием. Возможно, что при образовании посадочных холмиков в них ьносят калий.
444
18 декабря. Мы потеряли неделю, отправившись к Чунгу, и вернулись обратно к броду через Лопопуси. Вчера шли три часа вверх по Лопопуси, потратив сперва два часа на поход вниз для осмотра каноэ. Сообщают, что Саид бин Али возвращается из Катанги с большим количеством слоновой кости.
19 января. После молитв направились в большую деревню, оттуда к Мопонсе. Вдоль этой текущей иа юг реки шириной в глубокой части всего в десять футов идет губка в четыреста ярдов, утомительная, глубокая губка. Она прикрыта массой темного тростинка, ио виду как будто выжженного; пас мучило множество пиявок. Поход наш длился два часа. Пройдя вперед две мили, подошли к другой губке и деревне, но обошли ее кругом у истока посуху; затем после двух часов ходьбы достигли губки на Лову. Как обычно, ровный лес.
20 января. Тщетно пытался произвести лунные наблюдения. Все небо закрыто плотными облаками, жарко и сыро. Двинулся дальше, огорченный неудачей. Шли полторы мили вдоль Лову. Перешли через нее по лежащему поперек срубленному дереву. Глубина реки около шести футов, ширина губки сто пятьдесят ярдов. Шли около двух с половиной часов. Совершенно неудовлетворительное продвижение. [На вопрос, как мог д-р Ливингстон преодолевать столько рек вброд, Суси ответил, что через губки и речки Ливингстона переносили на плечах Чоупере и Чума (Прим. ред. англ, издания)].
21 января. Вчера заблудился Фунди; мы поджидали его. Он явился в полдень; с дороги он сбился, увлекшись преследованием двух стад антилоп канна. Не видав долгое время перед этим дичи, оп стремился добыть антилопу и заблудился. Шли два с половиной часа и стали перед рекой Малаланзи шириной около пятнадцати футов, глубиной по пояс; губка у реки занимает в ширину триста ярдов или даже больше. Проводники отказывались идти, они заявили, что их вождь Читункве им не хозяин. Пошли сами; за нами шел человек, пытавшийся сбить пас с дороги, но тщетно.
22 января. Продолжаем идти через заброшенные участки и деревни; человек этот явно послан, чтобы сбить нас с нашего курса. Увидев, что мы не поддаемся на его хитрости, он повернул назад. Перешли еще через одну речку — может быть, это Лофу, — сейчас широкую и глубокую; затем подошли к другой, состоящей из нескольких глубоких потоков, текущих по губке, в общей сложности не более пятидесяти футов в ширину. Здесь сделали остановку. Весь путь мы проделали с утра под мелким моросящим дождем. Население ушло, спасаясь от войны между вождями Читока и Читункве.
За декабрь и январь пе сделано никаких заслуживающих упоминания астрономических наблюдений. Невозможно произвести их из-за туч и дождя. Страна заросла папоротниками,
445
а речки встречаются не реже чем через каждый час похода. Они сейчас глубоки и окаймлены широкими губками. Нижний слой облаков быстро движется с северо-запада; верхний идет медленно с юго-востока и предвещает близкий дождь.
23 января. Приходится посылать людей назад в деревни Читункве, чтобы купить пищу. Мне не сообщили, что страна впереди пас на три дня пути обезлюдела. Пришлось посылать назад на целый день пути. Не знаю, где мы, а местные жители обманывают нас своими указаниями. Это непонятно, так как мы в сношениях с ними держимся честно и дружелюбно. Дождь, дождь, дождь... Как будто он никогда не прекращается на этом водоразделе.
Наши люди вернулись с жалким подарком от Читункве: скверная мука и одна курица, явно рассчитанная на отказ. Читункве прислал также непомерное требование на порох и оплату проводников. Я отказался от его подарка и должен теперь брести без проводников, а это очень трудно из-за многочисленных рек.
24 января. Направились на восток и северо-восток, чтобы избежать переправы через реку в глубоком месте, для чего потребовались бы два каноэ, а посланные вождем люди, конечно, спрятали бы пх. После почти двухчасового перехода подошли под моросящим дождем к большой реке; ширина ее глубокой части не менее трехсот ярдов, по бокам ее осока и губки в сто ярдов. В одном месте на протяжении пятидесяти ярдов воды было по горло, и опа была холодной. Полтора часа мы проваливались в слоновые следы, затем шли еще час до маленькой речушки шириной в десять футов, но глубиной по пояс, через речку был мост, сломанный. Переносить меня через такие широкие и глубокие, заросшие осокой реки — очень трудная задача. Мы переправились через одну такую реку шириной не менее двух тысяч футов, т. е. свыше трехсот ярдов *. На первом участке в главном русле вода доходила Суси до рта, у меня промокли ноги и зад. Один из моих людей приподнимал сзади кверху мой пистолет, потом его сменял кто-нибудь другой, а когда Суси проваливался в глубокий слоновый след, требовалось два человека, чтобы поднять его и помочь встать на ровное место, где воды было по пояс. Другие люди шли впереди и приминали траву. На первом участке меня нес Суси, после него — Фариджала. потом высокий, плотный, похожий па араба Амода, затем Чанда и наконец Ваде Сале. Пройдя пятьдесят ярдов, мой носильщик начинал задыхаться, и не удивительно! Очень тяжело было женщинам нашей партии. На то, чтобы переправиться всем, ушло полтора
* Так в тексте, но ото описка Ливингстоне! или опечатка, так как 1 ярд = 3 футам. — Прим, перев.
446
Ливингстона переправляют через губку
часа, и несколько человек возвращались повторно, чтобы помочь мне и своим товарищам. Вода была холодная, и дул холодный ветер, но пиявки нас не мучили. После переправы через вторую речку нам пришлось поспешно строить шалаши, так как грозил пойти дождь. Когда мы все были уже под кровом, в 4 часа дня полил проливной холодный дождь. Мы тревожимся из-за пищи. Озеро близко, но мы не уверены, что достанем продовольствие, так как здесь произошли изменения в населении. Продвигаемся отчаянно медленно. Мокро, мокро, мокро; поистине кислая погода, и никаких наблюдений. Можно лишь сказать, что местность вблизи озера совсем ровная, и поэтому реки разливаются широкими рукавами и по губкам. Рек так много, что не хватает названий. Здесь есть Лоау и Луэна. До этого было еще две Лоау и другая Луэна.
25 января. Стоим из-за дождя. Сегодня утром к нам присоединился человек из Уньяньембе. Говорит, что его здесь оставили, так как он был болен. Снова речки и губки; идем ровным лесом, где, как обычно, можно видеть направление уклона местности по кучам листьев, смытых водой на дорожках в ту сторону, куда она стремилась стекать. Через полтора часа стали подходить к Лоау, широкой реке, мост через которую разрушен. Послал починить его перед нашей переправой, затем перешли на тот берег. Река глубокая, быстрое течение ее направлено на юго-запад. Ширина там, где она течет по высокой траве и крепкому дну, около двухсот ярдов, вода чистая. Мои люди поставили хижины, и лагерь был готов к 3 часам дня. Сегодня хорошо поработали, дождь нам не мешал. Вся страна обезлюдела, купить ничего нельзя. Недавно здесь побывали слоны и антилопы.
26 января. Я намеревался дойти до следующей реки, Луэны, и подняться вверх против течения, пока пе подойдем к достаточно узкому для переправы месту, так как около Луэны много типга-типга, т. е. слабой почвы губок. Но ночью возник другой план, в котором предполагалось спускаться вниз вдоль Лоау. Не желая казаться требующим беспрекословного подчинения, я согласился, но после двух часов ходьбы на юг мы остановились перед тянущейся на несколько миль тинга-тинга. Жители рыбачьей деревни убежали от нас, и нам пришлось ждать нескольких отставших больных. Женщины собирают грибы. Подошел местный житель, но категорически отказался быть нашим проводником до деревни Матппа и вообще куда бы то ни было.
Из-за больных мы были вынуждены рано сделать остановку.
27 января. Идем снова вперед через реки, губки, речки глубиной по бедро. Видел следы гну и буйволов. Теряю много 448
крови, но это для меня предохранительный клапан, и у меня нет лихорадки пли других болезненных явлений.
28 января. Унылое мокрое утро, не знаем, где поблизости может быть пища. С северо-запада несет моросящий дождь. Вчера вечером зарезали предпоследнего теленка, чтобы дать каждому хоть кусочек. В 9 часов 30 минут уменьшился дождь, и мы смогли оставить лагерь и направиться на юго-восток; после двухчасового перехода подошли к быстрой и глубокой — по пояс — речке шириной всего в десять футов, но она разлилась на сто пятьдесят ярдов, и на затопленных участках тоже глубоко. Общая ширина губок около сорока ярдов, вода из них стекает быстро. Разбили лагерь около широкого луга («буга»).
29 января. Как ни удивительно, но ночью дождя не было. Шли больше часа до широкой губки, залитой водой па протяжении не менее трехсот ярдов; чистая вода течет на юго-запад, но нет обычного речного русла. Все залитое пространство превратилось в течение, бегущее через тростники и доходящее где до колена, где до бедра. Продолжали идти вперед, и та же картина повторялась много раз, пока мы не вышли к широким разветвляющимся губкам; тут я решил направить людей на разведку к югу, юго-востоку и юго-западу. Голоса певчих птиц, голубей, крики турачей — все говорит о близости людей.
30 января. Стоим ждем посланных в разведку. Когда стемнело, вернулся Мануасера, прошедший к югу на расстояние восьми часов пути; он видел впереди озеро и два островка. Там в отдалении виднелся дым; Мануасера повернул обратно, а остальные пошли по направлению к дыму, чтобы купить пищи. Мокрый вечер.
Глава 24
1 февра 1Я 1873 г. Ждал посланных в разводку. Опп вернулись изголодавшимися без всякого успеха. Они видели большую реку, текущую в сторону озера Бангвеоло, по не встретили ни души. Зарезали последнего теленка и повернули обратно: предстоит четыре тяжелых дня пути назад, в деревню Читункве. Посылаю вперед люден для раздобываппя пищи.
2 февраля. Быстро возвращаемся к лагерю, из которого вышли 28 января. Народ хорошо переносит голод. Собирают грибы и растения, но в зтой ровной однообразной местности часто теряют дорогу.
3 февраля. Переход обратно к нашему мосту на Лофу занимает пять часов. Сбились с дороги и вместо пяти часов потратили шесть. Неудачно пытался произвести лунные наблюдения: то солнце, то луна в облаках. Вышли на берег Луэны.
4 февраля. Вернулись в лагерь на речке, на берегах которой растет много Methonicae gloriosae. Наша стоянка 26 января была на левом берегу речки. Переправа через следующую речку, вероятно Квале, длилась долго. Разбили лагерь среди nojui путых огородов, которые очень кстати служат нам обильным источником касавы и сладкого картофеля. Люди, посланные вперед, спали здесь вчера; мы разочарованы тем, что они без грузов шли медленнее пас, нагруженных.
5 февраля. Перейдя через два широких и глубоких ручья и пройдя дальше к реке Малалепзп, прибыли во владения вождя Читункве; сейчас половодье, река разлилась не меньше чем на двести ярдов, а губки по берегам больше трехсот ярдов. Нас встретил моросящий дождь. Теперь мы в полной зависимости от Читункве.
Вождь оказался любезнее, чем мы ожидали. Он сказал, что у каждого вождя своя земля и своп личные особенности. За других оп не отвечает. Нам объяснили, что мы подходили
450
близко к владениям Матипы и других вождей. Вождь обещал дать проводников, если мы дадим ему отрез и пороху.
Мы прошли обратный путь в сорок одну милю по глубокой воде за пятнадцать часов. Наши разведчики обманули пас и в смысле времени и в расчетах бусами; вождь наказал их. Как ни удивительно, мне удалось сделать лунные наблюдения. Был у Читункубве — таково его правильное имя. Это видный веселый мужчина с лицом европейского типа, очень разумный и дружелюбный. Я дал ему два отреза, он, кажется, остался доволен и обещал хороших проводников до владения вождя Ма-типа. Вождь показал мне двух человек Матипы, слышавших, как мы стреляли из ружей, чтобы дать сигнал одному из наших, сбившемуся с дороги; люди Матипы последовали за нами. По-видимому, мы находились совсем близко от человеческого жилья, но не знали этого. Мы потеряли полмесяца в блужданиях, и все из-за недружелюбного отношения к нам отдельных жителей и из-за всеобщего страха. Я просил повести нас более северным путем, где вода стоит ниже. Невозможно описать количество воды вблизи озера. Бесчисленные речки, столь глубокие, что в них тонет всякий исследовательский пыл.
Идя к Читункубве, я видел очень крупного полосатого паука. Полосы были желто-зеленые; у паука были мощные красноватые челюсти такой же формы, как у красноголового белого муравья. Он ел, кажется, муравья со светлоокрашенной головой, такого вида, который мне в других местах не встречался. Негр убил паука; все местные жители говорили, что паук очень опасен. Прошли мимо нескольких участков дурры; все листья изорваны градом; в лесу листья тоже изрешечены.
6 февраля. Читункубве прислал в виде ответного подарка маленькую козу и большую корзину муки. В добавление к отрезам я дал ему три четверти фунта пороха.
7 февраля. Вождь потребовал уплатить проводникам вперед. Поскольку это всегда служило подготовительным шагом к бегству проводников, то я возражал и послал своих людей спросить, что он хотел сказать своим требованием. Он заявил, что его люди лгут, а он этого не говорил. Будем считать, что это так. Вождь дает нам завтра утром двух проводников и сегодня во второй половине дня посетит пас.
8 февраля. Вождь не торопится, хотя вчера наобещал нам невесть что. Он винит во всем своих людей, которые из-за дождя не приготовили пищу. Время для них не имеет никакой цены. Мы вынуждены сегодня оставаться здесь. Очень неприятно задерживаться из-за вздорных выдумок. Мне пришлось терпеть много таких раздражающих задержек. Наконец пришли проводники с запасом пищи, которую они собираются в пути продавать моим людям. Юношу из Насика, несшего мое седло, обнаружили спящим вблизи лагеря.
451
9 февраля. Ночевали в очень нездоровой разрушенной деревне. Вся она заросла буйной растительностью, от земли воняло. Перешли через губку, потом через речку, дальше пересекли губку, переходящую в реку Мпвале. Оттуда по каменистой тропе прошли через Мофпри, или великую тпига-тинга; вода текла быстро и доходила то до пояса, то до груди. Здесь ширина течения свыше тридцати футов, но ниже оно много шире. Далее пересекли еще две речки и реку Метонуа, ставим лагерь выше нашего прежнего. Клещи-паразиты, которых суахили называют напаси, а португальцы карапатос, здесь так многочисленны и свирепы, что даже местные жители жалуются.
10 февраля. Снова в нашем старом лагере на Лофу (Лову) около моста. Вышли под мелким дождем, который продолжался с 4 часов утра до часу дня. Мы провели под дождем три часа и, пока достигли лагеря, все промокли, пройдя двести ярдов по разливу средней глубины. Но у нас есть пища.
11 февраля. Проводники вели нас по местности, где попадались протоптанные буйволами тропинки, а па лугу в начале губки мы видели стадо антилоп (бубалов). После ночного дождя утром был холодный мокрый туман, но за три часа мы дошли до старой стоянки. Расстояние, которое мы раньше прошли за шесть часов, на обратном пути покрыли за пять. Разбили лагерь на берегу глубокой речки, через которую есть мост; она называется Киачибве.
12 февраля. Перешли через Касосо, впадающую в Мокисья, через которую мы потом переправились. Она течет на северо-запад. Всюду те же губки.
13 февраля. После четырехчасовой ходьбы показались Лу-эна и озеро Бангвеоло. Видели очень много слонов, а также другой дичи, по она очень пуглива. Деревья в лесу стали большими. Проводники путаются хуже пас, так как обычно передвигаются на каноэ по равнинным рекам. Шли на восток, затем на юго-восток и повернули на юг.
14 февраля. За кражу бус публично наказан Чиранго, ему дано пятнадцать ударов плетью. Я уменьшил вес его тюка до сорока фунтов и дал ему для нанизывания голубые и белые бусы. Вода стоит на тропинках так высоко, что я не могу идти, не промачивая ног. На больших буга (степи), расстилающихся впереди, воды по колено. Послал двух своих людей, чтобы они дошли до первых деревень во владениях Матипы и получили там большие каноэ для плавания по озеру или проводников, чтобы они провели нас на восток до реки Чамбези, обходя озеро пешком. Донесла мне на Чиранго Халима; он предложил ей в обмен на отрез такие бусы, какие, как она знала, до сих пор не брали из багажа. Это было поступком, до называющим ее верность, но язык у нее невыносимый. Задерживаюсь из-за усиленного кровотечения.
452
Если господь будет ко мне милостив и позволит мне закончить эту работу, я буду благодарен ему и благословлю его имя, хотя труд мой потребовал несказанных усилий, страданий и походов. От последнего путешествия мои волосы совсем поседели.
15 февраля, воскресенье. Церковная служба. Пока ждали возвращения от Матипы наших посланных, зарезали последнюю козу. Вечером посланный вернулся, его остановили глубокая тинга-тинга и буга. Он дал три ружейных выстрела, но никто не откликнулся. Проведя там одну ночь, он повернул назад и встретил нескольких охотников, которых и привел с собой. Они говорят, что Матипа находится на островке Чирубе; он хороший человек, но отсюда до Чирубе далеко.
16 февраля. На каноэ этих охотников послал к Матипе людей с просьбой переправить нас на запад, если у него есть каноэ, а если нет, честно сообщить нам об этом; мы пойдем тогда на восток и перейдем через Чамбези там, где река становится узкой. Люди Читупкубве сбежали, не дождавшись, пока мы свяжемся с Матипой. Грунтовая вода стоит здесь приблизительно на восемнадцать дюймов ниже поверхности. Проводники обманули нас; вот почему они сбежали.
17 февраля. Мои люди вернутся завтра; им нужно проделать весь путь до принадлежащего Матипе островка Чирубе.
В полночь мы подверглись бешеному нападению красных сирафу — муравьев-эцитонов. Когда они появились, наша кухарка сбежала первой. Я зажег свечу и, помня слова д-ра ван-дер-Кемпа, что никакое животное не нападает на человека, если он не подает к тому повода, лежал не двигаясь. Первый муравей спокойно влез на мою ногу, еще несколько начали кусать меня между пальцами ноги, затем наиболее крупные набежали во множестве и стали бешено кусать ногу; потекла кровь. Я вышел из палатки, и всего меня мгновенно покрыли муравьи. Зажгли костры из травы, и мои люди стали снимать с меня муравьев, пытаясь спасти меня от них. После борьбы с ними, продолжавшейся часа два, меня отвели в хижину, на которую муравьи еще не нападали, и я там отдыхал, пока эти несносные насекомые не появились и там и не выгнали меия из хижины! После этого полил нескончаемый дождь, продолжавшийся до полудня, как будто нарочно стараясь сделать нас несчастными. В 9 часов утра я вернулся в свою палатку. У крупных сирафу челюсти изогнуты серпом и очень острые — у кончика они так тонки, как самая острая игла или жало пчелы. Эти муравьи занимаются уничтожением всяких животных отбросов, они съели весь мой запас жира. Когда они появляются, все тараканы начинают беспокоиться, а у муравьев — белых и черных — начинается паника. Нападая на человека, сирафу вонзают в кожу свои острые изогнутые че
453
люсти и затем всеми шестью лапками отталкивают свое тело, вгоняя острия челюстей, как конец рычага. Они собираются массами в своих ходах и стоят, выставив челюсти, как бы приготовившись отразить нападение. Большие муравьи стоят так в оборонительной позе, пока молодые выкапывают ход в полдюйма шириной и около дюйма глубиной. Муравьи оставались у нас до конца дня, и мы посыпали золой их полчища, бросавшие нам вызов. Они удаляются, чтобы насладиться плодами своего набега, и через несколько дней возвращаются со свежими силами.
18 февраля. Ждем голодные и холодные возвращения наших людей, отправившихся к Матипе.
Наши люди вернулись сегодня, послушав совета местного жителя, уговорившего их лечь спать, вместо того, чтобы идти к Матипе. Они купили пищи и, решив, что до островка Чирубе слишком далеко, вернулись с жалкими оправданиями.
Сделаем теперь, что можно: направимся на северо-запад, чтобы быть поближе к островам и покупать пищу на месте, пока не удастся связаться с Матипой. Если он не послушает нас добром, то мы должны будем захватить каноэ и продвигаться силой. Люди говорят, что местные жители боятся меня и потому поступают так трусливо. Я много ходил среди африканского населения, всегда поступая мягко и честно, но сейчас, боюсь, нужно будет действовать жестко. Могу прямо сказать, что не в моем характере и не в моих обычаях поступать так, как будто я разгневан.
19 февраля. Задерживаемся на неудобной стоянке, так как утро холодное, мокрое. Когда прояснится, отправимся в старую укрепленную деревню, чтобы быть поближе к островку, где можно купить пищу. Жители, зная как мы нуждаемся, заламывают непомерные цепы. Вышли в 9 часов утра и брели по обширной, залитой водой равнине. Меня несли три мили до каноэ, на которой мы потом три часа плыли по рукавам Луэны, очень глубокой реки, текущей на запад. Пройдя три мили, мы настолько приблизились к Бангвеоло, что слышен был шум озера. Глубина воды па равнине четыре, пять и семь футов. Здесь в изобилии растут тростник, папоротник, папирус и два вида лотосов. На траве сидело много темно-серых гусениц, и мы сбивали их, когда гребли или отпихивались шестом. Стоянку устроили в старой деревне во владениях Матипы; отсюда на западе видно впадение Луэны в озеро Бангвеоло. Но кругом плоская равнина — буга, покрытая быстро бегущей водой; выступают немногочисленные островки суши, поросшие пальмами и другими деревьями. Все утро на нас брызгало дождиком, пришедшим с северо-запада. Развалины деревни истоптаны слонами, которые поедают здесь особый вид травы, сейчас уже давшей семена. Опа похожа па просо, и осел охотно
454
ест ее. По моим наблюдениям, африканский слон ест эту траву и еще один вид. Слон лакомится также побегами деревьев, клубнями и фруктами, хотя с удовольствием ест и муравьев, опрокидывая их муравейники. Как только мы достигли нашей новой стоянки, появилась на каноэ большая партия людей с пищей. Они слышали, что мы разыскиваем Матипу. Все стремятся получить коленкор, но могут предложить за пего только сырую касаву. Одеты они в шкуры и одежду из древесной коры. Без каноэ нельзя никуда двинуться: вода вверху, вода внизу.
20 февраля. Я послал к дружественно настроенному человеку просьбу дать мне людей и большое каноэ, чтобы я мог сам отправиться к Матине. Сегодня этот человек обещал поставить меня в известность, сможет ли он дать лодку. Ночью сильный дождь, днем моросит. Определенного ответа еще нет, но мы достали пищу и Матипа скоро услышит о нас.
21 февраля. Нанятые люди отказались отправиться к Ма-типе; у них пет понятия о чести. Так мокро, что ничего нельзя делать. Говорил насчет поездки еще с одним человеком; ои сказал, что это сопряжено с риском: враждебно настроенные люди па другом острове по пути отсюда к Матипе могут убить их.
22 февраля. Мокрое утро. Весь вчерашний день был болен, но от лихорадки меня избавляет кровотечение. Каждый день проплывает над нами густой покров туч с северо-запада. Нет никакой возможности сделать астрономические наблюдения. Ни разу не видел еще в Африке такой туманной облачной погоды. В 9 часов утра появился человек, чтобы отвезти наше обращение к Матипе. С ним отправились Суси и Чума.
23 февраля, воскресенье *. Служба. Идет дождь.
24 февраля. Старался произвести лунные наблюдения, но луна терялась в блеске солнца.
25 февраля. Удивительно: до 4 часов дня пе было дождя. Жители привозят продукты, но предлагают их за ткань, что меня не устраивает.
Суси и Чума не появляются. Это может означать, что они готовят каноэ п провизию для нашего переезда.
26 февраля. Сегодня утром вернулся Суси с хорошими известиями от Матипы: тот заявил, что согласен перевезти нас в Кабепде за пять мотков медной проволоки, которые я ему предложил. Кабепде пе па Чирубе, а среди болот, па северной стороне озера Бангвеоло. Кругом повсюду огромные болотистые равнины, за исключением Кабепде. Матппа пе в ладах со
* Описка, здесь или выше — 15 февраля, воскресенье. — Прим, перев.
455
своими братьями: не решен спор о владении землями и доле добычи от охоты на слонов, которых здесь очень много.
Здесь нет москитов, хотя Спик говорит, что на озере Виктория мириады их покрывали кусты и траву и непрестанно лезли в лицо.
27 февраля. Жду присылки других каноэ от Матипы. Его люди говорят, что на южной стороне озера Бангвеоло есть только одна большая река, называется она Луомба. Они знают те же горы, что и я, на юго-востоке и на западе, но говорят что ничего не знают о горах на середнпе водораздела. В оправдание своей малой осведомленности они ссылаются на свою молодость.
28 февраля. Как ни удивительно, но после 8 часов вечера и ночью дождя не было. 15 июня 1870 г. у Бейкера на широте 9°26' с. ш. было 1500 человек здоровых и 160 в списке больных. Многие умерли. Он освободил 305 рабов. Флот его состоял из тридцати судов. И жена и он были здоровы. Хотел бы я встретиться с ним. Люди от Матипы не прибыли. Говорят, они заняты доставкой ему туши слона. Намереваюсь завтра подойти поближе к нему; часть людей поедет на каноэ, часть пойдет пешком. Да поможет мне господь. Сегодня вечером новолуние.
1 марта 1873 г. Погрузили на каноэ женщин и имущество и плыли три часа на юго-восток к Бангвеоло. Сделали остановку на островке, где народ сушил рыбу над кострами. Когда мы приближались к острову, нас вымочил сильный дождь; капли, судя по оставленным ими следам, были величиной с полкроны. Мы плыли по залитой водой степи. Толщина слоя воды была четыре фута. Степь покрыта тростником и двумя видами лотоса, пли священной лилии. Оба вида съедобны, как и папирус. Буйволы в воде, растерянные. Позади нас идут три каноэ. Здешние люди страшные трусы. Я забрал все весла и шесты, так как заметно было, что люди склонны отчалить от островка. Водное пространство в этих местах грандиозно: равнина простирается за пределы видимости и покрыта чистой водой глубиной в четыре-пять футов; озеро Бангвеоло и прилегающие земли образуют ровное место протяженностью в двадцать — тридцать миль. Мы находимся на жалком грязном рыбачьем островке Мотовинза. Все насквозь отсырели. Нас окружают десятки миль тростников — широкая буга, — много лотосов. Но москитов нет.
2 марта. Семь с половиной часов пускали в ход шесты, пока не доплыли до острова. Погода отвратительна; нас все время поливал дождь. Степь простирается примерно на тридцать миль — десять часов езды на каноэ с шестом. Матипа живет на острове, на котором расположены четыре укрепленные деревни. 456
Мимо протекает река Молонга, которая служит защитой острову *.
Мужчины здесь носят любопытный головной убор из шкуры или волос с большими торчащими ушами.
3 марта. Матипа расплатился с людьми, которые доставили нас сюда. Он говорит, что пяти санго (мотков проволоки) достаточно, чтобы довезти нас до Кабенде, я горячо надеюсь, что это так. Его каноэ посланы для доставки мяса убитого слона. В деревне много собак, используемых на охоте, чтобы загонять слона. В полдень был у Матипы. Это старик с медлительной речью, хорошо владеющий собой. Он рекомендует нам переправиться на южный берег озера к его брату, у которого много крупного рогатого скота, и идти той стороной, где мало рек и много еды. В земли Кабенде недавно вторглись ваньямвези, которые теперь поселились в этой стране, но у них еще нет пищи на продажу. Родоначальника племени бабиса звали Моанзабамба; это он стал заплетать свои волосы в такие любопытные косы, которые образуют здешний странный головной убор, похожий на большие уши. Я нахожусь в затруднении, так как боюсь, что мне придется отдать свои пять мотков за гораздо более короткий путь, по лучше не казаться в сделке жадным, хотя я и прогадываю при этом. Матипа послал человека поймать для меня сампу, самую крупную из озерных рыб, и обещал, что его люди будут готовы завтра, чтобы переправить моих. Матипа ни разу не слышал от стариков из своего народа, чтобы кто-нибудь из его предков видел когда-либо европейца. Он отлично знает о том, что Перейра, Ласерда и Монтейро ** побывали у Касембе, и о том, что я был на острове Мпабала. Видимо не осталось никаких следов похода капитана Сингльтона ***. Негритянское имя Перейры «Моэнда Мондо», Ласерды — «Чарли». Партию Монтейро негры называют «Макабальве», т. е. «люди на ослах», других названий я не слышал. Вот кусочек из преданий бабиса. Его рассказал мпе старик, приходивший просить бусы и, как казалось, очень интересовавшийся книгопечатанием. Я спросил его, нет ли в какой-либо части страны знаков на скалах, и это послужило поводом для его рассказа.
Давным-давно с запада на реку Луалабу пришел Лукеренга. С ним была маленькая собака. Когда ему нужно было перепра
* Как можно видеть, все эти островки в действительности представляют собой небольшие возвышенности, выступающие из воды на затопленных равнинах вокруг Бангвеоло. — Прим. ред. англ, издания.
** Перейра, Ласерда, Монтейро — португальские путешественники по Африке. — Прим, перев.
*** Ливингстон намекает на книгу Дефо «Приключения капитана Сингльтона». Похоже, пожалуй, что Дефо встречался с каким-то неизвестным путешественником по Африке, который дал ему материал для его книги. — Прим. ред. англ, издания.
457
виться через реку, он бросил в воду свою циновку, которая заменила ему плот, и с собакой переплыл на другой берег. На другой стороне, в месте, куда он пристал, были скалы, а па камнях и сейчас видны не только отпечатки его ноги, по и след палки, которую он срубил своим топориком, и следы лап собаки. Место это называется Учева.
4 марта. Отправил каноэ за нашими людьми, чтобы перевезти их па остров Матипы. Привезли десять человек, но осел не смог пройти по тинга-тпнга так далеко, как люди, и его отвели обратно, опасаясь, что оп погибнет. Сегодня утром говорил с Матипой о посылке еще нескольких каноэ, и он согласился сделать это. Мы перебираемся за пределы города, так как он кишит мышами, застроен очень скученно и жить в нем неприятно. В городе видел москитов.
5 марта. Время бежит быстро. Настоящее название этого острова Масумбо. Матипа очень медлителен.
6 марта. Строим лагерь вне города, чтобы жить спокойно и в чистоте п чтобы ночью по нас не бегали мыши. Этот островок на двадцать — тридцать футов выше общего уровня равнины и примыкающих водных пространств.
В 3 часа дня ходили па самое высокое место островка, откуда видно все вокруг; здесь дует свежий ветер с озера. Когда шли туда, как обычно, лил дождь.
7 марта. Сегодня ожидаем наших людей. Боюсь за осла! В лагере приятно, чисто, но и здесь есть москиты; меня от них полностью защищает сетка — это большая роскошь, неизвестная арабам, я говорил им о ней. Абед страшно радовался сетке, которую я сделал для него. В 3 часа дня прибыли наши, но восемь человек должны были остаться на стоянке, поскольку каноэ слишком малы. Осла пришлось привязать в лежачем положении, так как он качался, стоя на ногах, и мог бы выкарабкаться из каноэ. Осел укусил больную руку Мабрукп Спика. У животного затекли ноги, от того что оно пролежало целый день связанным. Мы его всего вымыли и растерли, но он измучился настолько, что не мог есть дурру. Суси хорошо справился в этих трудных условиях со всеми делами, и для всех было приготовлено много муки. Владения Чанзы находятся близко от деревни вождя Кабинги, который через день-два придет ко мне.
8 марта. Я настаиваю, чтобы Матипа собрал флот каноэ, соответствующий числу наших людей, но оп жалуется на то, что непокорные подданные воруют лодки. Матипа сообщил мне, что его брат Кабинга был бы уже здесь несколько дней назад, если бы не потерял сына, убитого слоном. Кабинга сейчас в трауре по сыну, но скоро появится. Кабинга живет по ту сторону Чамбези. В каждой деревне при нашем приходе обязательно появлялась группа барабанщиков и танцовщиков —
458
мужчин и женщин. Первой появившейся здесь группой руководил мужчина, выделывавший такие на, что пот стекал у него со всего тела. Я дал им несколько ниток бус, и сегодня представление повторяет другая группа; однако теперь я взбунтовался и не обращаю внимания на их танцы. Выменяли овцу, как ни странно, всего за доти. Удается покупать только кур и рыбу, но у Кабинги много крупного рогатого скота.
Здесь водится вид карпов с красным плавником на брюхе, их ловят в большом количестве. Называется эта рыба пумбо. Жители сушат ее над огнем, заготовляя впрок. Самая крупная из озерных рыб — сампа. Ее ловят на крючок. Луэна впадает в Бангвеоло около Моландангао.
Сегодня во второй половине дня прибыли восемь человек из Мотовинзы, теперь вся партия воссоединилась. У осла много ушибов из-за небрежности людей, думающих, что в обращении с животными можно действовать только силой.
11 марта. Матипа говорит: «Ждите. Кабинга скоро прибудет, а у него есть каноэ». Время для него не имеет значения. Жена его варит ему помбе, в котором он топит все свои заботы, мои же заботы растут и мучают меня. Матипа и его жена прислали мне но огромному тыквенному сосуду помбе. Мне нужно было лишь немножко, чтобы поставить тесто для хлеба.
Если кислое тесто поместить в бутылку и продержать его в ней от одной выпечки до другой (т. е. три дня), то хлеб получается хорошего качества. Тесто обкладывают банановыми или кукурузными листьями (или листьями лесных деревьев крепкого строения и безвкусными, или даже просто широколиственной травой), и это предохраняет хлеб от пригорания в железной форме. Стенки формы изнутри смазывают жиром, затем обкладывают кругом листьями и наливают тесто, чтобы оно постояло и подошло на солнце.
Хорошие новости: сегодня вечером должен прибыть сын Кабинги, и мы с ним вместе составим план.
12 марта. Известие оказалось ложным, от Кабинги никто не приехал. Сегодня люди нанизывали бусы, и я написал часть доклада Гренвиллю.
13 марта. Ходил к Матипе и попросил немедленно начать посадку на каноэ моих людей, так как их много, а имеющихся каноэ хватает только на одновременную перевозку небольшого числа людей. Матипа отправил большое каноэ на уборку проса; когда лодка вернется, он отправит нас на озеро, чтобы мы сами посмотрели, куда направиться. Я объяснил ему, что мои люди могут заблудиться.
14 марта. Вот уже несколько дней как прекратились дожди. Ходил к Матипе и пытался сделать с него зарисовку из-за любопытной шляпы, которую он носит.
15 марта. Заканчиваю свой доклад по сегодняшний день.
459
16 марта, воскресенье. Церковная служба. Резкий разговор с Матипой по поводу его двойственного поведения: оп все обещает и ничего не дает; по существу, у него нет никакой власти над своими людьми. Матипа говорит, что завтра придет большое каноэ, и на следующий день люди отправятся к Кабинге на разведку. Там может возникнуть затруднение, которого мы не учитывали; осложнения могли появиться из-за того, что слон убил сына Кабинги. Весь день болел старой своей болезнью.
17 марта. Задержка очень тягостна. Столько уж было задержек, что я, казалось, должен был бы стать терпеливым.
Сегодня Матипа сказал нам, что распространилось известие, будто у него находятся арабы, которые немедленно нападут на всех озерных жителей; он очень хочет, чтобы мы отправились на озеро и показали, что это ошибка.
18 марта. Отправил людей к Кабинге на разведку и для того, чтобы построить там лагерь. После девяти дней сухой погоды снова начались дожди, ветер северо-западный, но утром с юго-востока шли отдельные облака барашками. Матипа разыгрывает из себя злодея, и мои люди его боятся; они все трусы и говорят, что боятся меня, но это просто способ оправдать свою трусость.
19 марта. Благодарение всемогущему хранителю людей за то, что он до сего дня щадил меня на жизненном пути. Могу ли я надеяться на конечный успех? Столько препятствий стало передо мной. Господи Иисусе! Не дай сатане одолеть меня! *
8 часов утра. Отправил около двадцати человек на каноэ. Матипа держится недружественно. Каноэ пойдут на юго-западный берег Чамбези к Кабинге, а оттуда по затопленной суше. 9 часов утра. Люди вернулись и сообщили, что Матипа опять обманул нас: прибыло только одно каноэ. Я произвел демонстрацию силы: спокойно занял деревню и дом Матипы, выстрелил из пистолета в крышу дома и собрал своих людей, оставив десятерых охранять лагерь. Матипа бежал в другую деревню. Народ немедленно послал за лодками; привели три каноэ, и в И часов мои люди спокойно погрузились. Они переправятся через Чамбези и построят лагерь на ее левом берегу. Весь свой скот Кабинга держит на острове Калило, близ устья Чамбези, скот совершенно дикий. Когда нужна корова на мясо, скот загоняют, как буйволов, в воду и ловят. Конечно, никакого молока от коров не получают.
20 марта. Холодная погода, дождь с северо-запада, но небольшой, так как днем слой юго-восточных облаков опускается ниже северо-западных. Матипа прислал две большие корзины муки (маниок), овцу и петуха. Он выразил надежду, что мы останемся у него, пока не высохнет вода разлива, и поможем
♦ Эта запись сделана Ливингстоном в последний его день рождения. — Прим. ред. англ, издания.
460
Матипа и его жена
ему сражаться с его врагами, но я объяснил, что мы очень задержались, хотим закончить свою работу и встретиться с Бейкером.
21 марта. Очень сильный дождь с северо-запада, с громом, ночью и утром. Дал Матипе моток толстой медной проволоки, а его жене — нитку крупных бус для ожерелья; объяснил ему, что тороплюсь отправиться дальше. Он сейчас ни в чем не обманывает и дает широкие обещания: наша военная демонстрация очень его напугала. Я рад, что мне не пришлось ничего больше делать, а только показать свою силу.
22 марта. Суси еще не вернулся от Кабинги. Надеюсь, что он достанет каноэ и людей, чтобы переправить нас всех в один прием. Разлив кругом, насколько хватает глаз; глубина воды четыре — шесть футов, местами больше. Здесь растут три вида тростника, два вида лотоса, папирус, арум и пр. Неизвестно, где кончается суша и начинается озеро: наличие луговых трав доказывает, что эти места не всегда заливаются водой.
23 марта. Мои люди вернулись в полдень. Кабипга в трауре по сыну, убитому слоном, и не показывается. На левом берегу Чамбези построен лагерь.
461
24 марта. Жители увели каноэ, но испугались и снова послали за ними. Я получил четыре каноэ, и мы отправились со всем нашим имуществом, раздав сначала подарки, чтобы за нами вслед не пошли жалобы. Мы плыли, отпихиваясь шестами, шесть часов до маленького островка без единого дерева. Едва мы пристали к островку, как начался безжалостный проливной дождь. Чтобы укрыться от него, мы перевернули вверх дном каноэ.
До Чамбези мы доберемся завтра. Ветер вырвал у нас из рук палатку и при этом повредил ее. Все паши тюки промокли. Холодно и очень неудобно. Кто-то положил мою постель на днище каноэ и не позаботился сказать «вычерпайте воду». Мне поэтому была обеспечена ночь в мокроте; впрочем, оказалось лучше, чем я ожидал. Травы не было, но мы сделали постель из тюков и одеяла, к счастью уложенного в мешок.
25 марта. Ничто на свете не заставит меня отказаться от своего дела. Я подбадриваю себя, уповая на господа, и иду вперед.
Мы отчалили от своего жалкого островка в 7 часов утра. В воде со всех сторон трава, далеко впереди несколько островков. Вокруг нас из воды выступают на полтора-два фута тростники четырех разновидностей, треугольные и с полукруглыми канавками. Создается впечатление, что гусеницы поедают друг друга, вокруг некоторых сплетена паутина; может быть, это гнезда, сделанные многочисленными пауками. Ветер в тростниках производит шум, похожий на шум морских волн. Разлив в неглубоких рукавах озера тянется на двадцать — тридцать миль; ширина разлива так велика, что другой берег не видно. Множество рыб, из воды выступают только верхушки муравьиных куч, па них растут деревья. Река Лукуту течет с востока на запад и впадает в Чамбези, как и река Лубансеуси. После еще шести часов работы шестами на той же унылой залитой степи (буга) нам послышались веселые детские голоса. Мы увидели на равнине большую деревню, которая, видимо, временами затапливается водой, но на холмиках, насыпанных, чтобы защищать растения от воды, растет много касавы. В деревне местами стояла вода, но мы получили сухое местечко для палатки. Жители предложили нам хижины. На пути в деревню Касенга нас, как обычно, вымочил сильный ливень, в Касенге мы заночевали. Прошли мимо островка Луангва.
26 марта. Выехали в 7 часов 30 минут и попали в широкий рукав Чамбези, носящий наименование Мабзива. Здесь затонуло одно из каноэ и погибла девушка-рабыня. Выловили три ящика и два ружья, но ящики были полны патронов, и они сильно пострадали. Пропало также седло осла. После этого несчастья пересекли Лубансеуси около ее впадения в Чамбези. Ширина Лубансеуси триста ярдов, глубина шесть ярдов, тече-462
ние медленное. Пересекли Чамбези. Ее ширина около четырехсот ярдов, глубина шесть ярдов, скорость течения два узла, вода чистая, как и в Лубапсеусп, по там течение медленное. Одна за другой попадаются большие запруды с толстыми плетениями изгородей между ними, образованными водяными растениями. Объем воды колоссальный. Плыли, отталкиваясь шестами, пять часов, потом устроили стоянку.
27 марта. Отправил каноэ и людей назад к Матипе, чтобы они доставили сюда всех оставшихся; велел нм погрузиться, как только прибудут, и пе вступать об этом ни в какие разговоры. Кабинга держится от пас далеко, нищи мало. В полдень он прислал человека, чтобы тот приветствовал меня от его имени.
28 марта. Сделали для осла вместо седла подушку. Кабинга пытается продать мне овцу по непомерной цепе. Ночью загорелась хижина Мабрукп Спика, сгорел его ящик с патронами.
29 марта. Купил овцу за сто ниток бус. Я хотел, начиная обмен, быть щедрым и так и сказал посланному Кабинги. Затем принесли немного кукурузы, и я поворчал по поводу ничтожности подарка. Тут нечего стесняться: они тоже не стыдятся ворчать. Посланный сказал, что Кабинга пришлет еще, когда соберет кукурузу.
30 марта, воскресенье. Слышен мощный рык льва. Утром коршун-рыболов издает свой жуткий горловой крик, как будто зовет издалека друга.
5 часов дня. Люди вернулись, но осел сломал большое каноэ, и мы должны отправиться обратно, уплатить за него и забрать около двадцати оставшихся людей. Матипа задержал всю уплату своим людям и этим подвел нас, из-за этого мы теряем еще пять дней.
31 марта. Послал людей назад, к Матипе, за всей нашей партией. На починку каноэ дал два доти. С островитянами всегда трудно иметь дело, так как они чувствуют себя в своей крепости в безопасности. Сделали стремена из толстой медной проволоки, сложенной вчетверо; кажется, они будут служить хорошо. Отправил Кабинге отрез и послание, по оп, очевидно, скуп, как и Матипа; ворчать нечего, приходится считаться с тем, что он такой, каков есть. Вернулось семь человек из наших; они взяли каноэ у одного из людей Матипы. Кабинга, кажется, доволен отрезом и говорит, что попросит у своих кукурузы и купит ее для меня; у него посеян рис. Он обещает послать каноэ, чтобы перевезти меня через следующую реку.
3 апреля 1873 г. Вчера был сильный дождь. За короткое время выпало шесть дюймов осадков. Наконец мои люди прибыли от Матипы.
4 апреля. Послал к Кабинге купить корову и получил жирную за два с половиной доти; это для того, чтобы накормить
463
хорошенько партию перед выходом. Рыба камбари, выловленная в Чамбези, имела в длину три фута три дюйма. Две другие рыбы — польве и лопатаквао — поднимаются на нерест вверх по Чамбези, когда начинаются дожди. Люди Касембе делают присоленную икру из той, которую мечет рыба пумбо.
[Следующая запись сделана в новой записной книжке под номером XVII. Первые несколько дней Ливингстон писал чернилами, затем пользовался огрызком карандаша, вставленным в стальную ручку, привязанную к бамбуковой палочке (Прим, ред. англ, издания)].
5 апреля. Идем от Кабипги, из деревни на Чамбези. Багаж наш на каноэ, люди идут пешком. Плыли, отпихиваясь шестами, но разливу глубиnoii в шесть футов. Кругом много муравьиных куч, покрытых деревьями. На протяжении пяти миль держим курс на юг-юго-восток; пересекли реку Лобингела; ширина ее около трехсот ярдов, течение очень медленное.
6 апреля. Выехали тем же порядком. От Кабипги были посланы люди, чтобы украсть каноэ, за которое мы хорошо заплатили его брату Матейса. Глупый барабанщик, бивший в отдалении тревогу, заставил нас повернуть к суше; но оказалось, что основная часть нашей партии ушла уже вперед и таким образом она разделилась*. Мы гребли и работали шестами с большим трудом шесть или семь часов, направляясь на юго-запад, так как рыбаки, которых мы встречали, отказывались показать нам, где глубокая вода. Вся страна к югу от озера покрыта водой п густо усеяна листьями лотоса и тростником. Это делает местность зеленоватой, и, пожалуй, на карге хорошо было бы показать пространства, ежегодно заливаемые водой, в виде широкой волнистой полосы в двадцать, тридцать и даже сорок миль шириной, начиная от постоянного берега озера; эту полосу можно было бы окрасить в светло-зеленый цвет. Устья-лагуны шириной в пятьдесят миль и даже более, образуемые реками, можно было бы окрасить в голубой цвет, но сейчас совершенно невозможно сказать, где кончается суша и начинается озеро. Кругом повсюду вода, вода, которой, кажется, не дает стекать узкое русло Луапулы с его отвесными берегами, глубоко проточенными в молодом красном песчанике. Это Нил, разыгрывающий, видимо, свои наводнения даже у источников. Количество воды, разлитой по стране, постоянно вызывает у меня удивление: оно грандиозно. Многие муравьиные холмики обработаны, засеяны дуррой, тыквами, бобами, кукурузой, да и вода дает в изобилии пищу в виде рыбы и корней лотоса. Здесь растет вид дикого риса, но народ не нуждается в нем и не знает его. Партия рыбаков убежала от нас, но мы уговорили
* Ливингстон старался, чтобы идущая по суше партия двигалась параллельно с ним; он же па каноэ держался ближе к озеру. — Прим, ред. англ, издания.
464
их показать нам, где глубокая вода. Потом они показали нам безлесный островок, примерно тридцать ярдов па тридцать, и посоветовали нам ночевать на нем. Мы продолжали свой путь, а они убежали.
Безжалостные проливные дожди вымачивают все. На закате мы увидели двух рыбаков, которые быстро гребли прочь от муравьиного холмика. Мы нашли на нем хижину, много рыбы и немного дров. Тут мы провели ночь и поочередно стерегли наши каноэ и имущество, чтобы не пришли воры и не утащили их. Сильный дождь. Одно каноэ затонуло, и все, что в нем было, промокло. Течи в нем были заделаны глиной; человек, спавший на корме, потревожил эту хрупкую заделку. Мы не тронули рыбу на холмике; не могу представить себе, кто внушил такой страх местным жителям.
7 апреля. Продолжали путь на юго-запад и встретили двух людей, которые проводили нас к реке Муанакази, образующей соединительное звено между реками Лотингилой и Лолотики-лой около южной границы разлива. Здесь были охотники; мы проплывали мимо больших стад антилоп, которые с шумом и плеском убегали, прыгая по воде. В этот мир воды и муравейников забрел лев и ревел днем и ночью, как будто испытывал сильное отвращение; мы ему вполне сочувствовали!
Вблизи Муанакази, на широкой отмели около реки, пришлось разгрузить каноэ и тащить их за собой. Проводники покинули нас, очень довольные полученной платой. К востоку отсюда местные жители били в барабаны; мы решили, что идет наша партия, а кому-то даже показалось, что оп слышал два выстрела. Это сбило нас с толку, и мы пошли по направлению звука сквозь папирус, высокий тростник, арум и траву, пока, усталые, не приютились на ночь на муравьином холмике. Ревел лев. В течение пяти часов мы блуждали по поросшей жесткой травой степи, покрытой на три-четыре фута водой. В ночной тишине выстрелили из ружья, но не получили ответа.
Итак, 8-го на рассвете мы отправили маленькое каноэ, чтобы получить сведения и проводников из деревни, где били в барабан. Оттуда пришли два человека; они тоже думали, что часть нашей партии находится от нас на юго-востоке. Но в этом направлении воды местами было всего около пятнадцати дюймов, а на других участках три фута, и из-за этого приходилось весь день непрестанно тащить большое каноэ. Наконец мы выгрузили имущество на другом рукаве Муанакази, в деревне, где народ оказался дружелюбным. Там мы и ночевали.
Все наши люди, взявшись за большое каноэ, могли сдвинуть его лишь на несколько футов. Напрягая все силы, каноэ подтягивали, но оно застревало с толчком, будто врезаясь в слой липкого пластыря. Я измерил крону папируса — горизонтальный поперечник ее равнялся трем футам, высота стебля
16 Д. Ливингстон
465
составляла восемь футов. Сотни крупных темно-серых гусениц местами почти начисто съели тростник и сейчас поедают друг друга. Передвигаться они могут на очень малое расстояние вплавь, пли, вернее, извиваясь в воде; движения их напоминают движение брошенной часовой пружины, расширяющейся и сокращающейся.
9 апреля. После двухчасовой ходьбы по извилистому глубокому руслу южного рукава Муанакази мы подошли к тому месту, где наша партия переправилась через реку и двинулась к Гандочите, вождю земель па реке Лолотпкила. Все мои люди выбились из сил, поэтому я нанял человека, чтобы он созвал своих приятелей поднести паши грузы. Но по дороге его остановили родственники, сказавшие ему: «Ты должен был бы взять с собой кого-нибудь из людей путешественника». Он вернулся, но толково и правдиво рассказал нам все это только сегодня утром.
10 апреля. Вождь деревни объяснил нам, в чем дело, и мы послали двух своих людей, отдохнувших за ночь, с вернувшимся вчера парнем. Я бледен, обескровлен и слаб вследствие обильных кровотечений, не прекращающихся с 31 марта; кровь сильно течет из одной артерии, и это обессиливает меня. Как я жажду, чтобы высшая сила дозволила мне завершить мой труд!
12 апреля. Переправились через Муанакази. Ширина реки сто — триста ярдов, она глубока. Большая потеря крови так ослабила меня, что я почти не могу идти; около двух часов я брел, шатаясь, потом лег. Сварил кофе — последнее — и продолжал идти, но через час был вынужден лечь. Мне очень не хотелось, чтобы меня несли, но люди мои настаивали, и я позволил им, меняясь, донести меня до деревни Чннама, где много обработанных участков. Мы устроили стоянку на участке дурры.
13 апреля. Оказалось, что мы ночевали на правом берегу Лолотикплы, медленной, болотистой реки, очень извилистой. Страна эта такая плоская, что все реки здесь, естественно, извилисты. Рыбы и другой пищи тут много, а народ вежливый и разумный. Люди тут обычно многое заимствуют от характера вождя. Небо очищается, и сейчас в нижнем слое дует юго-восточный ветер. Сухой период начался по-настоящему. Выпадение осадков составило за время дождей семьдесят три дюйма — это больше, чем наблюдалось во всех других местах, даже в северной части Маньюэмы; далеко к югу, на водоразделе, осадков было на несколько дюймов меньше. Это самое обильное выпадение дождей, какое известно в данных шпротах: максимум бывает от пятидесяти до шестидесяти дюймов.
Отсюда видны бесконечные травянистые степи с полосами деревьев, занимающими ширину до четверти мили и уступающими место снова степи (буге). Буга ежегодно затапливается, но растут на ней травы сухой степи. Другие буги тянутся от 466
Последние мили путешествия Ливингстона
озера на расстояние до сорока миль и покрыты водяной растительностью — лотосом, папирусом, арумом, тростником разных видов и многочисленными видами подводных растений, которые выпускают наверх свои цветы, чтобы плоды завязались на солнце, а затем пучок за пучком тонут, чтобы дозревать. Есть другие растения с большими, похожими на капусту листьями, видимо всегда остающимися на дне. Мальки рыб кишат в этих листьях, заплывая в них и выскакивая наружу.
На большинстве водяных растений растет вид мягкого мха; по-видимому, он служит хорошим кормом для рыб с крючковатыми загнутыми носами, которыми они направляют мох себе в желудок. У одного вида рыб нижняя челюсть загнута крючком книзу, что позволяет им держать рот близко к растению, когда они скользят вверх или вниз, всасывая мягкую массу пищи. Изобилие студенистой пищи позволяет кишащим вокруг растений рыбам с поразительной быстротой увеличиваться в объеме. Местное население, таким образом, имеет обширные источники пищи. Количество рыбы, вылавливаемой у запруд корзинами и сетями, сейчас, когда вода стала спадать, просто поразительно. Рыбы чувствуют, что их стихия становится недостаточной для удобной жизни, и отступают от одной буги к другой в сторону озера. В более узких частях устраивают запруды; жаркое солнце, видимо, угнетает рыб и заставляет их спасаться «бегством».
Юго-восточные воздушные течения несут жару и духоту. Одеяло становится почти ненужным, кроме ранних утренних часов, когда голуби и петухи подают голос тем, кто не спит, а затем и коршун-рыболов издает свой странный крик. Это высокий горловой звук, очень громкий; кажется, что коршун зовет кого-то с того света. Кто хоть раз слышал этот жуткий, неземной голос, никогда не сможет его забыть, он запоминается на всю жизнь.
Четыре часа нас переправляли на четырех маленьких каноэ через Лолотикилу (Лоитикилу), а затем мы плыли два часа на юго-запад вдоль ее левого берега до другой реки, где разбили лагерь. Я отправил вождю подарок; посланный вернулся с известием, что вождь болен и находится в другой деревне, но жена его завтра пришлет каноэ, чтобы перевезти нас на ту сторону и направить к вождю Муаназамбамба.
14 апреля. На берегу рукава Лолотикилы.
15 апреля. Снова переправились через Лолотикилу (здесь ее ширина всего пятьдесят ярдов) на каноэ и шли час на юго-запад. Я был так слаб, что часть пути меня несли. Рад, что отдыхаю. Вчера ночью обильно текла кровь. Женщина, жена вождя, подарила нам козу и кукурузу.
16 апреля. Шли на юго-запад два с половиной часа; перешли через реку Ломбатву шириной в сто ярдов, глубина ее 468
в рост тростника; опа быстро течет среди водяной растительности, папируса и т. п. и впадает в Лолотикилу. В общем продвинулись на юго-запад на три часа пути.
17 апреля. Когда уже стемнело, пошел сильнейший дождь, изорвавший в клочья наши уже гнилые палатки. Вышли в 6 часов 35 минут утра и шли три часа. Мне, жестоко страдавшему всю ночь, потребовался отдых. Добыли воду недалеко от поверхности, выкопав яму в желтом песке. Вдали показались три горы. Шли курсом па юго запад три и три четверти часа до деревни на реке Казья. Человек с Ньясы заявил, что сильный дождь 16-го наслал па нас его отец. Пересекли три губки.
18 апреля. Выйдя из деревни па реке Казья, мы переправились через реку вброд; ширина ее семьдесят ярдов, глубина везде то по пояс, то по грудь. Река была перегорожена широкой плотиной. В реке много папируса и других водяных растений. Рыба возвращается в озеро со спадающей водой, ее ловят в тростниковые конусы, специально для этого поставленные. Пересекли две большие губки, и после двухчасового путешествия на юго-запад я был вынужден остановиться в деревне: всю ночь мне было очень плохо, но я знал, что кровотечение и большинство других форм болезни в этой стране — проявления лихорадки. Принял два порошка хинина по двадцать гран и остановил кровотечение.
19 апреля. Свежий, бодрящий юго-восточный ветер помог мне в течение полутора часов ехать на осле через широкую губку и по ровным участкам белой песчаной земли среди многих возделанных полей. Затем мы остановились в большой деревне на правом берегу... * Мои люди отправились к вождю Муаназамбамба просить каноэ для завтрашней переправы. Я страшно слаб и, не будь осла, не смог бы передвинуться и на сто ярдов. Исследовательская работа состоит не из одних сплошных удовольствий. На этом плоскогорье радуют глаз горы Лавуси. Форма их указывает на то, что они сложены изверженными породами. Река Казья стекает с этих гор и направляется прямо в озеро. Из-за большой слабости не вел никаких наблюдений, едва могу держать карандаш. Палка для меня тяжелый груз. Палатка погибла. Мои люди строят для меня и для багажа хорошую хижину.
20 апреля, воскресенье. Служба. Перешли через губку Мо-энда за пищей и чтобы быть поближе к вождю этой области Муаназамбамбе. Я страшно слаб. Деревня на губке Моэнда, 7 часов утра. Переправились через Локулу на каноэ. Ширина реки около тридцати ярдов, она очень глубока и течет через болота в озеро со скоростью в два узла.
* Ливингстон оставил здесь место для названия, которое, находясь в измученном состоянии, возможно, забыл выяснить. — Прим. ред. англ, издания.
Глава 25
[Две последние страницы из дневника Ливингстона воспроизведены на фотографии. Ясно, что он был в состоянии делать только самые короткие записи и отмечать на карте впадающие в озеро Бангвеоло реки, через которые он переправлялся. С 22 по 27 апреля он мог только отмечать даты. Суси и Чума рассказали подробно обо всех событиях этих дней].
21 апреля. Пытался ехать верхом, но был вынужден лечь: обессилел. Меня отнесли назад в деревню.
[Суси и Чума поясняют. Утром доктор попробовал, хватит ли у него сил ехать на осле, но, проехав немного, он упал на землю, совершенно обессиленный, в полуобморочном состоянии. Суси расстегнул его пояс и снял пистолет, поднял упавшее кепи доктора. Чума, бросив ружье, побежал вперед остановить людей. Когда он вернулся, доктор сказал: «Чума, я потерял столько крови, что у меня не осталось силы в ногах; ты должен нести меня». Его осторожно посадили на плечи Чумы. Доктор держался за его голову, и больного понесли назад в деревню, где уложили в той же хижине, которую он только что оставил. Необходимо было известить о случившемся вождя Муаназам-бамбу, и д-р Ливингстон послал для этого к нему человека. Посланному было велено просить дать проводника на завтра, так как доктор надеялся, что оправится и сможет идти. Вождь ответил: «Оставайся здесь, сколько захочешь, а когда тебе потребуются проводники до деревни вождя Калунганджову, ты получишь их»].
22 апреля. Меня несли на китанде по буге, на юго-занад, два с четвертью часа.
[Слуги рассказывают. Видно было, что ему не делается лучше, наоборот, силы его все убывали. Чтобы нести доктора, изготовили деревянную китанду из двух боковых лежней по семь футов, соединенных поперечинами в три фута длиной с промежутком около четырех дюймов между ними; все это 470
было прочно связано вместе. Решетку покрыли травой, поверх положили одеяло. Китанду подвесили к шесту, который несли два сильных мужчины; получились сносные носилки, и на них обессилевшего путешественника понесли в соседнюю деревню по поросшей травой равнине, затопленной водой. Чтобы в кп-танде было удобно, через шест перебросили другое одеяло, свисавшее по бокам; оно позволяло воздуху проходить и в то же время защищало больного от лучей солнца. Выход утром отложили до того времени, когда роса на верхушках травы высохнет настолько, чтобы больной оставался в общем сухим.
Мучительные дизентерийные боли вызывали страшное утомление больного на походе, и люди были рады, когда через два с четвертью часа, идя на юго-запад, достигли следующей деревни. Люди не помнят ее названия: жители разбежались при их приближении. Доктор услышал барабаны, бившие тревогу, и радостно воскликнул: «Ах, мы уже близко!» Весь этот день китанду несли Чоупере, Сонголо, Чума и Адиамбери. Одно время помогал и Соуфере].
23 апреля. (Вписана только дата.)
24 апреля. (Только дата.)
25 апреля. (Только дата.)
[После часа ходьбы остановились в деревне, где было несколько человек. Пока слуги ставили шалаш, доктор, лежавший на китанде в тени дерева, попросил позвать кого-нибудь из жителей. Вождь убежал, но жители были совершенно спокойны, и многие подошли поближе послушать, что скажет Ливингстон. Он спросил, что они знают о горе, па которой берут начало четыре реки. Один из жителей сказал, что им об этой горе ничего не известно. Они сами, говорил этот житель, не путешественники и все, кто когда-то ходил в торговые походы, умерли. В прежнее время город вождя Маленга, Кутчиньяма, служил местом сбора торговцев вабиса, но их уничтожили мазиту. Когда организовывались экспедиции к побережью или в другое место, путешественники собирались в городе Маленга, чтобы обсудить маршрут. Вот там можно было получить сведения обо всех районах страны. Здесь Ливингстон вынужден был прервать беседу, сказав, что он очень болен и не может продолжать разговор, но попросил жителей деревни принести всю пищу, какую смогут продать, в город вождя Калунганджову].
26 апреля. (Только дата.)
[Они дошли до города вождя Калунганджову. Вождь сам вышел им навстречу, одетый в арабскую одежду, в красной феске. Суси получил распоряжение пересчитать мешки с бусами; оказалось, что пх осталось двенадцать. Ливингстон сказал Суси, чтобы он купил два больших бивня, если будет подходящий случай, так как ко времени, когда они прибудут в Уджиджи, у экспедиции выйдут все товары, а на бивни можно
471
Последняя запись
в дневнике Ливингсюнц
будет у арабов выменять ткань, чтобы расходовать ее на пути в Занзибар].
27 апреля 1873 г. [По-впдпмому Ливингстон был почти что при смерти. После помещенной ниже записи в дневнике больше ничего нет, да и эту запись он, вероятно, сделал с величайшим усилием].
«Совершенно выбился из сил и остаюсь — поправиться; послал купить дойных коз. Мы на берегах Молиламо».
[Это последние слова, написанные Давидом Ливингстоном].
С этого момента мы должны целиком опираться на рассказы слуг Ливингстона. В пояснение последней записи они рассказали: Солимане, Амиси, Хамсани и Лаэде в сопровождении проводника были посланы, чтобы попытаться, если возможно, купить в верхнем течении Молиламо дойных коз. [Мы оставляем здесь название Молиламо, но на карте д-ра Ливингстона река названа Лилимала, и люди его подтверждают правильность последнего произношения]. Купить коз, однако, не удалось: мазиту забрали все. Но вождь прислал хороший подарок— козленка и три корзины земляных орехов. Жители также охотно меняли пищу на бусы. Доктор, думая, что сможет поесть кукурузу мапира, толченую с земляными орехами, дал распоряжение женщинам, М’Сози и М’Товека, приготовить ему эту кашу, но, когда ее принесли, был не в состоянии есть.
28 апреля. Люди отправились за козами в противоположную сторону, в деревни на правом берегу Молиламо, но вернулись с пустыми руками.
29 апреля. Калунганджову и большинство его людей пришли в деревню рано утром. Вождь хотел оказать гостю максимальную помощь и, думая, что без него нельзя будет достать достаточное число каноэ, сказал, что пойдет проводить караван до переправы. «Для моего друга, — сказал он, — будет сделано все».
Готовились выйти. Когда Суси вошел в хижину, д-р Ливингстон сказал, что не в состоянии дойти до двери, к китанде, и попросил людей разобрать хижину с одного боку, так как вход был слишком узок, чтобы пронести китанду внутрь; так и сделали, поднесли к больному китанду и осторожно положили его на нее. Затем понесли его из деревни.
Переправа заняла много времени. Перевезти доктора было трудно, так как в узких каноэ нельзя было положить китанду на дно. До сих пор д-р Ливингстон, как бы ни был слаб, при таких переправах мог сидеть в каноэ, но теперь у него не было на это сил. Сняв постель с кптанды, положили ее на дно каноэ и пытались поднять доктора, по он не мог выносить боль от прикосновения рук к его спине. Подозвав Чуму, Ливингстон слабым голосом попросил нагнуться, чтобы обхватить руками 474
его шею; при этом доктор давал указания, как сделать, чтобы не причинить ему боли в области крестца. Так его положили на дно каноэ и быстро перевезли через Молиламо. Суси поспешил вперед в деревню вождя Читамбо. Первые одну-две мили на том берегу реки доктора несли по болотам и разливу, но наконец вышли на сухую равнину. Чума рассказывает, что время от времени доктор умолял носильщиков остановиться и поставить китанду на землю. Боли были так сильны, что доктор уже не делал попыток стоять, а когда его относили на руках даже на несколько ярдов в сторону от китанды, он сразу начинал дремать, и это очень беспокоило людей.
На переходе он стал жаловаться на сильную жажду и просил у людей воды, но, к несчастью, как раз в это время нельзя было достать ни капли. Они поспешно шли вперед, боясь сильно отстать от ушедшей вперед партии, и с радостью увидели Фа-риджалу с несколькими людьми, посланными Суси из деревни Читамбо.
Продолжая идти, они уже думали, что не смогут донести доктора до деревни: он стал умолять положить его на землю и оставить так лежать. Но в это время показались крайние дома деревни, и люди стали пытаться подбодрить его, говоря, что он скоро будет в хижине, которую построили те, кто уходил вперед; все же пришлось остановиться и дать доктору пролежать час на огородах под городом.
Деревня Читамбо была почти пуста. Когда поднимаются посевы, негры обычно сооружают маленькие временные постройки в поле и жители, оставив свои более основательные дома, проводят время, наблюдая за посевами, которые нуждаются в охране днем, пожалуй, не меньше, чем ночью. Поэтому люди Ливингстона нашли вполне достаточно места в деревне. Много народу, слыхавшего в прошлые годы о Ливингстоне, подошло к месту, где он лежал; люди стояли молча, опираясь на свои луки, почтительно глядя на него. Шел легкий моросящий дождь. С возможной быстротой закончили постройку хижины для доктора и обложили ее кругом землей.
Постель подняли повыше над полом, подложив палки и траву. Она была устроена около конца хижины, имевшего форму алькова. В этом алькове положили тюки и поставили ящики, один из которых служил столом; на нем поместили ящик с лекарствами и кое-какие другие вещи. Снаружи почти против двери развели костер, а слуга-юноша Маджвара лег внутри, у входа, чтобы ночью помочь доктору, если что понадобится.
30 апреля 1873 г. Рано утром с визитом вежливости пришел вождь Читамбо. Его провели к доктору, но Ливингстон был вынужден попросить его уйти; доктор просил Читамбо прийти на следующий день, надеясь, что у него будет больше сил для разговора. После этого Ливингстона не беспокоили. Днем он
475
попросил Суси поднести к постели часы и объяснил ему, в каком положении поддержать его руку, чтобы часы могли лежать на ладони, в то время как он медленно вертел заводной ключик.
Так проходили часы и наступил вечер. Люди молча разошлись по хижинам; те, кто должен был дежурить, сидели у костров; все чувствовали, что конец близок. Около 11 часов вечера к Суси, хижина которого была рядом с докторской, пришли сказать, чтобы он шел к господину. В это время где-то в отдалении кто-то громко кричал. Когда Суси вошел, д-р Ливингстон спросил: «Это наши подняли такой шум?» «Нет, — ответил Суси, — я слышу по крикам, что народ отгоняет буйволов от своих участков дурры». Через несколько минут доктор сказал медленно, очевидно бредя: «Это что? Луапула?» Суси ответил, что это деревня Читамбо около Молиламо. Некоторое время Ливингстон молчал. Снова обратясь к Суси, он спросил на этот раз на суахили: «Сику н’гапи куэпда Луапула?» (Сколько дней ходу до Луапулы?)
«Назани сику тату,бвана» (Я думаю, три дня, господин),— ответил Суси.
Через несколько секунд, как будто испытывая сильную боль, Ливингстон не то вздохнул, не то пробормотал: «О боже, боже», затем задремал.
Примерно час спустя Суси услышал, что к его двери снова подошел Маджвара. «Бвана требует тебя, Суси». Когда Суси подошел к кровати, доктор попросил его вскипятить немного воды. Суси вышел для этого к костру, снаружи хижины, и скоро вернулся с полным медным чайником. Ливингстон велел ему подойти, попросил подать ящик с лекарствами и подержать свечу поближе; Суси заметил, что доктор плохо видит. С большим трудом д-р Ливингстон отыскал каломель и велел Суси положить лекарство рядом; затем, попросив Суси налить немного воды в чашку и поставить около нее другую, пустую, доктор сказал слабым тихим голосом: «Хорошо, теперь можешь идти». Это были последние слова, какие они слышали от Ливингстона. Было, видимо, около 4 часов утра, когда Суси снова услышал шаги Маджвары. «Идем к господину, я боюсь: не знаю, жив ли он». Юноша был явно встревожен, и Суси поэтому побежал разбудить Чуму, Чоупере, Мэтью и Муапьясере; все шестеро немедленно пошли в хижину доктора.
Войдя внутрь, они направились к кровати. Д-р Ливингстон, казалось, молился. На мгновение они инстинктивно отступили назад. Указывая на доктора, Маджвара сказал: «Когда я лег, он был совершенно в том же положении, что и сейчас, и, так как я вижу, что он не пошевелился, я боюсь, что он умер». Они спросили юношу, долго ли он спал. Маджвара ответил, что не может сказать точно, но уверен, что довольно долго. Люди подошли поближе.
476
Свеча, прилепленная собственным воском к крышке ящика, давала достаточно света, чтобы разглядеть доктора. Он стоял на коленях около кровати, наклонившись вперед. Голова его была опущена на руки, лежавшие на подушке. С минуту они стояли и смотрели: он не шевелился, не было заметно, чтобы он дышал. Затем один из них, Мэтью, тихонько подошел к доктору и положил свои руки на его щеки. Этого было достаточно, чтобы понять: жизнь угасла уже довольно давно, тело было почти холодным. Ливингстон умер.
С тяжелым сердцем слуги осторожно подняли тело, уложили его в вытянутом положении на постель, потом, тщательно покрыв его, вышли наружу, в сырую ночь, чтобы посоветоваться. Вскоре запели петухи, и по этому признаку и еще потому, что Суси разговаривал с доктором незадолго до полуночи, можно утверждать почти с уверенностью, что Ливингстон скончался в первые часы ночи на 1 мая.
Мы сочли необходимым изложить, что произошло в эти последние часы, как можно точнее теми словами, какими рассказали об этом двое слуг Ливингстона, бывшие непрестанно при нем и на этот раз и во время многих болезней подобного же характера, перенесенных доктором за время последних шестилетних странствований.
* * *
Сидя на корточках вокруг костра, люди должны были обду мать, что делать, а времени на размышления у них мало. Они очень далеко от дома, и их руководитель, ведший их, пал. Сейчас мы увидим, как они справились с возникшими трудностями.
* * *
Естественно, при чтении грустной истории о кончине д-ра Ливингстона возникают вопросы; вероятно, первый из них касается отсутствия чего-либо, вроде последнего слова, обращенного к окружающим, или прощальной записки семье и друзьям в Англии. Читателю должно быть ясно, что Ливингстон в последние два года очень серьезно опасался того, чем грозит ему состояние его здоровья, но не видно, чтобы он понимал близость смерти, когда болезнь его внезапно перешла в более опасную стадию.
Если ли этому объяснение? Да, мы думаем, что имеющийся опыт позволяет объяснить, почему это произошло. Вспоминая о восьми смертях путешественников на Замбези и Шпре, мы не можем привести ни одного случая, когда умирающие прощались бы с окружающими или оставляли какие-нибудь указания. В большинстве случаев особенности смерти от малярийного
477
отравления в Африке, отмечавшиеся и самим Ливингстоном, таковы: у истощенного больного наступает коматозное состояние, которое быстро переходит в полную потерю сознания, если не будут быстро приняты решительные меры. Это неизменная заключительная стадия болезни.
У д-ра Ливингстона наблюдались некоторые отклонения от этой картины, возможно в связи с большими потерями крови. Как видно из записи от 18 апреля, Ливингстон был убежден, что малярийное отравление лежит в основе всех заболеваний в тропической Африке, и не сомневался, что и оп находится под его действием. Человек, менее выносливый, чем он, вероятно, погиб бы в течение первой недели ужасного пребывания вблизи озера Бангвеоло. Все тяжело страдали, все были пропитаны ядом лихорадки, который уничтожил нескольких из людей Ливингстона, о чем будет еще сказано немного ниже. Большая жизнеспособность железного организма Ливингстона, видимо, отдалила па несколько дней последнюю стадию — коматозное состояние, но период глубокого забытья последних дней перед прибытием в деревню Читамбо очень близок к обычному окончательному симптому, когда человек теряет сознание и речь.
Расспрашивая людей Ливингстона, узнаешь, что, по их мнению, он надеялся поправиться, как бывало уже не раз, и если это так, то этим отчасти объясняется отсутствие каких-либо предсмертных распоряжений доктора; его люди многократно повторяли, что оп был в состоянии полузабытья, сонливости, и уже одно это должно было лишить Ливингстона способности отчетливо осознать серьезность положения.
* * *
Перед рассветом всем людям в хижинах потихоньку сообщили о происшедшем и велели собраться. Как только рассвело, Суси и Чума высказали пожелание, чтобы все присутствовали при вскрытии ящиков. Джекобу Уэйнрайту, умевшему писать, поручили сделать запись, которая могла бы послужить инвентарной описью; затем ящики вынесли из хижины наружу.
Перед отъездом из Англии в 1865 г. д-р Ливингстон принял меры к тому, чтобы его оборудование для путешествий занимало как можно меньше места. Старый друг снабдил его превосходными жестяными ящиками, два из которых выдержали все путешествие. В таких ящиках бумаги и приборы Ливингстона были в сохранности от сырости и белых муравьев, которых нужно остерегаться больше всего. В ящиках кроме указанных ниже предметов находились письма и доклады в различных стадиях законченности, и мы не можем пе восхищаться тонким чувством его людей, чувством, которое после его смерти 478
сделало в пх глазах как бы священным все, что он писал. Доктор обычно носил в кармане маленькую записную книжку в металлическом переплете. Несколько таких заполненных книжек попали в наши руки, и так как люди Ливингстона сохранили все найденное, то мы можем опираться на ежедневные записи. С неменьшей заботливостью его люди сохранили все его ружья, секстанты, Библию, молитвенник и ящик с лекарствами.
В конце той записной книжки, которой доктор пользовался перед смертью, Джекоб Уэйнрайт сделал следующую запись: «11 часов вечера, 28 апреля.
В ящике обнаружено около полутора шиллингов, в другом — его шляпа, часы, два маленьких футляра с приборами, в каждом футляре по одному, компас, три других измерительных прибора. Еще четыре других измерительных прибора. В другом ящике гирьки в одну драхму и четверть скрупула» *.
Здесь нужно сделать пояснение. Последняя запись д-ра Ливингстона в дневнике сделана 27 апреля. Джекоб, опираясь на нее как на единственное указание числа, месяца и, кроме того, думая, что запись сделана накануне, пометил свою 28-м апреля. Если бы он обратил внимание на то, что несколько слов, вписанных под 27 апреля, относятся к пребыванию в деревне вождя Калунганджову, а пе к стоянке у Читамбо, то избежал бы ошибки. Теперь относительно часа. Когда Суси в последний раз видел своего господина еще живым, было около 11 часов вечера, поэтому этим часом и помечена запись Джекоба, но п Суси и Чума уверены, основываясь на том, что им сказал Маджвара, что смерть Ливингстона наступила только спустя несколько часов после 11-ти.
Люди с тревогой думали о предстоящих затруднениях. Они знали, с каким суеверным ужасом относятся окружающие племена к смерти, так как все они убеждены, будто души всех умерших на том свете только и думают, что о мести и злых делах.
Не удивительно поэтому, что вождь и его народ враждебны к тем, кто, попав па их территорию, к несчастью, потеряет кого-нибудь из своих, у кого кто-нибудь умрет здесь. Такие случаи рассматриваются как серьезные проступки, и люди Ливингстона очень опасались последствий создавшегося положения.
Суси и Чума, созвав всю партию людей, объяснили сложившуюся ситуацию и спросили, что делать. Ответ был единодушным. «Вы, — сказали люди, — опытны в путешествиях и борьбе с трудностями; вы должны быть нашими начальниками, а мы
* Аптекарские веса. 1 драхма ~ 3,5 г; 1 скрупул = одной трети драхмы. — Прим, перев.
479
обещаем повиноваться всем вашим приказаниям». С этого момента Суси и Чуму можно считать начальниками каравана. Их знанию страны, племен, через земли которых предстояло пройти, и прежде всего их пониманию дисциплины и солидарности, которые они сохранили в течение всего похода, мы должны приписать их успешное возвращение в Занзибар во главе людей Ливингстона.
Все сошлись на том, что нужно скрыть от Читамбо смерть д-ра Ливингстона; иначе на них будет наложен такой тяжелый штраф, что они потеряют почти все средства и не смогут оплатить расходы в пути на побережье. Было решено доставить тело в Занзибар. Решили также тайно перенести его в хижину подальше, где можно будет сделать необходимые приготовления для транспортировки; с этой целью нескольких человек с топорами отправили рубить лес для хижины, а других — за травой. Чума пошел к Читамбо и сказал, что они хотят построить себе жилье вне деревни, так как им не нравится жить в хижинах. Читамбо охотно дал свое согласие.
Позже двое из людей пошли покупать пищу и выболтали секрет. Вождю немедленно сообщили о случившемся. Он сейчас же отправился на место, где строились новые хижины, и сказал Чуме: «Почему ты не сказал мне правду? Я знаю, что твой господин умер этой ночью. Ты боялся сказать мне об этом, но не нужно бояться. Я тоже бывал в путешествиях и несколько раз ходил на берег моря, пока мазиту не разорили страны на этом пути. Я знаю, что вы пришли в нашу страну, не имея никаких злых умыслов, а смерть часто настигает путешественников». Успокоенные словами вождя, они сказали ему о своем намерении приготовить тело к переноске и взять его с собой. Вождь сказал, что было бы гораздо лучше похоронить тело здесь, так как они берутся за невозможное дело, но они остались при своем решении. В тот же день тело перенесли в новую хижину на китанде, тщательно укрытой тканью и одеялом.
2 мая 1873 г. Утром Суси посетил Читамбо и поднес ему хороший подарок. Читамбо встретил его любезно. Люди с благодарностью вспоминают поведение Читамбо и говорят, что он хороший, душевный человек. По его предложению решено было оказать покойнику все полагающиеся почести, и тут же была организована траурная церемония.
В определенный час Читамбо во главе своих людей и сопровождаемый женами пришел в новый поселок экспедиции. Он был одет в широкий красный плащ, покрывавший его плечи, а одежда из местной хлопчатобумажной материи, обернутая вокруг бедер, спускалась у него на самые щиколотки. Все были вооружены луками со стрелами и копьями, но ружей пе было. Два барабанщика сопровождали музыкой громкие скорбные причитания, а группа слуг Ливингстона задпами стреляла 489
Поселок, где готовили тело Ливингстона для переноски к морю
в воздух в соответствии со строгими правилами для этого случая, установленными португальцами и арабами.
Сначала с телом ничего не делали. После траурной церемонии построили для него отдельную хижину футах в девяноста от главной. Эту отдельную хижину устроили так, чтобы она сверху была открыта для доступа воздуха, и сделали ее настолько прочной, чтобы ни один дикий зверь не мог проникнуть внутрь. Крепко забитые в землю ветви и молодые деревья были поставлены вплотную друг к другу и связаны между собой, образуя настоящий частокол. Около этого строения люди поставили своп хижины, а затем весь поселок окружили вторым высоким частоколом.
В этот же день подготовили препарпровку тела, которую предполагалось сделать утром. Один из слуг, Сафене, купил в деревне Калунганджову много соли за шестнадцать ниток бус. В багаже доктора было еще много бренди, и люди надеялись с этими материалами успешно препарировать тело.
Выполнять работу поручили Фарпджале. Будучи слугой у одного доктора в Занзибаре, Фарпджала приобрел некоторые знания в области посмертных вскрытий. По его требованию к нему приставили для помощи одного юношу из Насика, Карра-са. Перед началом препарпровки рано утром 3 мая пришел специальный плакальщик. На ногах у него были особые браслеты, надеваемые при этой церемонии; они изготовлялись из ряда полных стручков с вынутыми семенами, замененными камушками. Плакальщик танцевал и пел тихую монотонную песню. Вот ее слова:
Сегодня умер англичанин,
У которого волосы не такие, как у нас; Приходите поглядеть на англичанина.
Закончив свое дело, плакальщик с сыном, сопровождавшим его в траурной церемонии, удалились, получив подходящий подарок в виде бус.
Останки исхудалого покойника вскоре после этого перенесли в подготовленное помещение. Суси, Чума и Муаньясере держали над головами Фариджалы и Карраса толстое одеяло, под которым те работали. Присутствовали также Тофике и Джекоб Уэйнрайт. Джекоба попросили принести молитвенник и поставили его в стороне у стены.
Внутренности удалили через разрез и заложили в полость соль. В левом боку обнаружили сгусток крови величиной с ладонь*; Фариджала указал на легкие; они, казалось, высохли и были покрыты черными и белыми пятнами.
* Доктор, лечивший Ливингстона в Африке несколько раз во время серьезных болезней, высказал предположение, что конечной причиной смерти было острое воспаление селезенки. — Прим. ред. англ, издания.
182
Сердце и другие вынутые органы положили в жестяной ящик, в котором раньше хранилась мука, и достойно, с почетом похоронили в яме глубиной в четыре фута, выкопанной тут же. Джекоб прочел в присутствии всех молитвы погребальной службы. Тело оставили теперь лежать на солнце. Никаких других мер предохранения не было принято, за исключением того, что налили немного бренди в рот и смочили бренди волосы. День и ночь люди стерегли тело, чтобы ничего дурного не случилось с их священной ношей. Раз в день меняли положение тела, в другое время никому не позволяли подходить к покойнику близко.
За четырнадцать дней, пока тело находилось на солнце, ничего дурного не случилось.
После этого периода начали готовиться к обратному пути. Тело, уже основательно высушенное, завернули в коленкор, согнув ноги в коленях, чтобы сделать будущее вместилище покороче. С дерева мионга сняли цилиндр коры одним куском и в него уложили тело. Эту оболочку обшили парусиной и привязали надежно к шесту, на котором тело могли бы нести два человека.
Джекобу Уэйнрайту поручили вырезать надпись на большом дереве мвула, растущем около того места, где лежало тело. В этой надписи указаны имя д-ра Ливингстона и дата его смерти. Перед уходом люди строго наказали Читамбо следить, чтобы место было всегда очищено от травы. Делалось это для того, чтобы по возможности защитить дерево от ежегодно охватывающих страну пожаров травы и кустарника, во время которых погибает много деревьев. Кроме того, около места захоронения вкопали два высоких толстых столба и соединили их прочной поперечиной. Это сооружение покрыли смолой, предназначавшейся для смоления лодки. Люди думали, что этот знак продержится долго, так как для него использовали прочный лес. Расставаясь с Читамбо, люди дали вождю большую жестяную коробку от печенья и несколько газет как доказательство того, что в его деревне побывал белый.
Вождь обещал все делать, что в его силах, чтобы и дерево и столбы остались нетронутыми, но добавил, что он надеется на скорый приход к нему англичан, так как всегда существует опасность набега мазиту. В этом случае придется спасаться бегством, а дерево могут срубить иа каноэ, и тогда все следы погребения исчезнут. Все было теперь готово к выступлению.
Глава 26
Обратный поход начался. В первый же день обнаружилось, что необходимы еще некоторые предосторожности, чтобы партия, несущая скорбный груз, могла выполнить свою задачу. Послали в деревню Читамбо, доставили оттуда оставленную на хранение бочку смолы и покрыли толстым слоем парусиновую обшивку ящика из коры. Остаток смолы оставили в следующей деревне и распорядились отослать ее обратно к Читамбо. Проводники вели партию по Илале к Луапуле.
Суси и Чума в прежние годы ходили с Ливингстоном по области вблизи северо-западных берегов озера Бангвеоло. Путь оттуда должен лежать на северо-восток, но для этого нужно было сначала идти на север до Луанулы, переправиться через нее в каком-либо месте, не обязательно далеко от озера, и оттуда уже прямо направиться к южной оконечности Танганьики.
Однако в партии начались серьезные заболевания. На третий день, когда они подошли к городу, принадлежащему брату Читамбо, половина людей уже вышла из строя. Через несколько часов, видимо, заболели все. Симптомы болезни заключались в сильных болях в руках, ногах и лице, большой слабости, а в тяжелых случаях — в потере способности двигаться. Люди приписывали эту болезнь непрерывному хождению по воде перед смертью доктора.
Суси очень страдал. Болезнь поразила одну ногу, потом быстро перебросилась на другую. Сонголо едва не умер. Две женщины, Каники и Бахати, умерли через несколько дней; все, казалось, разваливается. Понадобился месяц, чтобы собраться с силами, и только тогда стало возможно снова двинуться в путь.
Дожди, к счастью, прекратились. Жители изо дня в день доставляли больным много пищи. Наконец партия выступила и к вечеру пришла в деревню па границе Илалы. На следующий
484
день несколько человек заболели вторично. Суси не мог двинуться с места.
Вождь Муанамазупгу, в деревне которого появились рецидивы болезни, знал обо всем, что произошло во владениях Читамбо, и проявил к партии большое внимание. Не проходило дня, чтобы он не доставил им какого-либо подарка, но вместе с тем народ не хотел слушать рассказов ни о чем, относящемся к смерти д-ра Ливингстона. Фариджала сумел отплатить жителям за их хорошее отношение тем, что застрелил около го рода трех буйволов. За несколько медных браслетов и коленкор в деревне купили корову, и на двадцатый день люди уже чувствовали себя на ногах настолько твердо, что партия могла двинуться вперед.
Скоро показалась широкая Луапула. С помощью проводника они пришли в деревню Чисаламаламы, который охотно предложил им для переправы на следующий день каноэ. Луапула в этом месте вдвое шире, чем Замбези у Шупанги, т. е. ширина ее целых четыре мили. Человека па другом берегу не видно; выстрел слышен, но кричать, чтобы связаться с человеком на той стороне, бесполезно — так описывают реку люди Ливингстона, которые вполне могли сравнить Луапулу и Замбези, То отталкиваясь шестами, то на веслах они переправились через Луапулу; переправа через этот гигантский поток, уносящий на север воды Бангвеоло, заняла целых два часа.
Ночью на стоянке после переправы через Луапулу случилось несчастье с ослом. Для него, как всегда, построили стойло около хижины людей. Среди ночи лагерь проснулся от шума и криков Амоды. Люди выбежали из хижин и увидели, что стена стойла проломана, а осел исчез. Подожгли траву, так как было совершенно темно, и при свете огня увидели льва, стоявшего над телом мертвого животного. Дали залп из ружей, и лев скрылся. Осмотр показал, что он схватил осла за морду и убил мгновенно. Днем стало ясно, что выстрелы попали в цель. Кровь льва тянулась широкой полосой по земле, но рядом виднелись следы другого льва, и опасно было пытаться проследить зверя в чаще, куда он спрятался.
Через два дня ходьбы по болотам и через речки партия дошла до деревни вождя Кавпнга. У Кавингп было ружье — страшная редкость в этих местах, но оно от старости уже никуда не годилось. Следующая деревня, вождя Нкоссу, была значительно больше. Народ кавенде раньше владел большим количеством крупного рогатого скота, но ваньямвези совершенно разорили население, у которого остались лишь небольшие стада. Следует обратить внимание на то, что у озерной породы скота отсутствует горб, и коровы могли бы сойти за доброно-
485
рядочных шортхорнов *. Каравану Суси подарили корову, но животные в землях Нкоссу совершенно дикие, и, когда нужна говядина, приходится устраивать настоящую охоту. Сафене и Муаньясере пришли с ружьями, чтобы разрешить эту трудность. Сафене, неосторожно стреляя в корову, попал в одного из деревенских жителей и раздробил бедняге берцовую кость. Вождь отнесся к людям Ливингстона очень хорошо. Он заявил, что, когда вернется отец раненого, надо будет уплатить штраф, который лучше пока передать ему, вождю. Лечение сломанной ноги представляет собой пример негритянской хирургии, которую стоит описать.
Прежде всего выкопали яму фута в два глубиной и фута в четыре длиной, так, чтобы пациент мог сидеть в яме, вытянув ноги. Сломанное бедро обернули большим листом, а затем засыпали яму землей, так что пациент оказался закопанным по грудь. Затем землю, лежавшую на ногах раненого, покрыли слоем грязи. Собрав палки и траву, развели костер прямо над тем местом, в котором нога была сломана. Чтобы раненый не задохся от дыма, перед его лицом держали большую циновку, отгораживающую его от костра. Постепенно жар достиг засыпанных землей членов. Раненый ревел от страха и обливался потом, умоляя выпустить его. Когда руководившие операцией решили, что лечение продолжалось уже достаточно долго, землю быстро раскидали и вынули пациента. Теперь его схватили и крепко держали, в то время как два сильных мужчины изо всех сил растягивали раненую ногу. Затем наложили заранее приготовленные шины из дерева и привязали их. Надо надеяться, что через соответствующее время раненый поправится, но у нас есть сомнение по этому поводу, так как пуля прошла сквозь кость. Местные жители говорили Чуме, что они всегда после боев с ваньямвези лечат тяжелые огнестрельные ранения этим способом и с полным успехом.
Путь партии Суси лежал далее через земли племени вауси. Здесь их встретили весьма нелюбезно; им было сказано, чтобы они проходили дальше. Несомненно, известие о том, что партия несет тело своего господина, имело непосредственное отношение к характеру встречи: известия же распространялись по всем направлениям с величайшей быстротой. Три раза партия располагалась на ночевку в лесу; стали попадаться сухие места. Дорога вела их прямо к городу вождя Чавенде, недалеко от озера, па северном его берегу.
Приблизившись к городу, Амода и Сабури, как того требует негритянский этикет, пошли вперед просить разрешения войти
* Мы основываемся на замечаниях, сделанных Суси и Чумой на сельскохозяйственной выставке. Они отметили сходство шортхорнов и быков Олдерни с породами скота, водящимися около озера Бемба. — Прим. ред. англ, издания.
486
Гибель старого слуги
в город. Они долго не возвращались. Тогда Муаньясере и Чума отправились вслед за ними выяснить, в чем дело. Но и эти двое, видимо, не добились ответа. Взвалив грузы на плечи, все остальные пошли по следам четырех посланных вперед.
Тем временем Чума и Муаньясере встретили возвращающихся Амоду и Сабури. Амода рассказал, что город велик и обнесен частоколом; рядом еще два таких же больших селения. Народ кругом усиленно наливался пивом. Подойдя к вождю, Амода, не думая ничего дурного, прислонил свое ружье к главной хижине. Сын Чавенде, пьяный и в задорном настроении, придрался к этому и, подойдя с вызывающим видом, грубо спросил Амоду, как он смеет так поступать. Чавенде вмешался и временно пресек этот неприятный разговор; вождь, видимо, был склонен дать разрешение, о котором просили пришедшие. Однако обстановка показалась им опасной, и Амода с Сабури удалились.
Когда подошла основная часть группы, стали советоваться. Леса не было. Рассыпаться по окрестностям в поисках материалов для постройки шалашей было опасно: пьяные, воз
487
бужденные жители могли бы при этом разграбить багаж. Решили идти в город.
У ворот частокола их наотрез отказались впустить, предложив идти дальше вниз по реке и там, на ее берегу, разбить лагерь. Им ответили, что уже поздно, люди устали и там не из чего устроить кров. Жители стояли на своем. Сафене сказал: «Ну что стоять тут разговаривать с ними. Войдем так или иначе». Стоявших у ворот оттолкнули. Сафене прошел в приоткрытые ворота, а Муаньясере перелез через частокол; Чума последовал за ним, тотчас же распахнул ворота и впустил своих.
Люди начали искать хижины, где бы сложить вещи; пьяный парень натянул лук и пустил стрелу в Муаньясере. Тот крикнул своим, чтобы они схватили стрелявшего, что мгновенно было исполнено. Поднялся громкий крик; кричали, что сын вождя в опасности, кто-то из жителей метнул копье и легко ранил в бедро Сабури. Это послужило сигналом к всеобщей свалке.
Люди Чавенде бежали из города. Барабаны били сбор. Из двух соседних деревень сбежалось громадное число вооруженных луками со стрелами и копьями. Снаружи, из-за частокола, началась атака. Нчизе был ранен стрелой в плечо, Нтару — в палец. Положение становилось отчаянным. Сложив ящик из коры с телом Ливингстона и все свои грузы и вещи в одну хижину, партия сделала вылазку и стала стрелять в нападающих; двоих убили и еще нескольких ранили. Опасаясь, что жители соберутся в соседних деревнях и ночью возобновят нападение, люди Суси быстро захватили деревни одну за другой, затем сожгли еще шесть па том берегу реки и, переправившись через нее, стали стрелять по каноэ, которые неслись к Бангвеоло по Лопопуси. Стрельба нанесла большой урон беглецам.
Вернувшись в город, партия приготовилась к обороне. В руки пх попала добыча: овцы, козы, куры — громадное количество продовольствия. Они оставались в городе неделю, чтобы набраться сил. Раза два ночью приближались люди, чтобы поджечь снаружи крыши хижин, но других попыток нападения не было. В предпоследний день к частоколу приблизился человек и громким голосом просил пх не поджигать город вождя (они жили в нем), дурной сын вождя навлек на них все эти несчастья; он добавил, что старика вождя не послушались, а жители сожалеют о плохом поведении сына.
В течение трех дней после ухода из города Чавенде караван шел по краю залитой разливом буги, окружающей озеро. На четвертый день они пришли в деревню вождя Чама. Здесь пришлось задержаться па сорок восемь часов, так как заболела жена Суси. Потом ее несколько переходов несли па кнтапде.
Следующую ночь партия ночевала в деревне вождя Нгумбу, где разбросанные по лесу дровосеки, в большинстве вабиса,
488
валили деревья, расчищая участки под посевы. Несмотря на широко распространившиеся известия о боях с Чавенде, партию Суси встретили хорошо: танцевали и били в барабаны всю ночь. Через сутки подошли к притоку Лопопуси Мпамбе. Партия подошла теперь к городу вождя Чпве. Незадолго до этого жители какой-то деревни пытались завести с людьми Суси ссору на том основании, что партия идет с флагами. Партия неизменно придерживалась на походе такого порядка: впереди шел барабанщик, Маджвара, и первые люди идущей гуськом группы несли британский флаг, а за ним — красный занзибарский. К счастью, вмешался подошедший вождь, который прекратил этот спор; дело могло кончиться плохо, так как люди не собирались спускать флаги, зная уже свою силу. Лагерь, разбитый около города Чиве, посещали толпы жителей, очень хорошо отнесшихся к отряду.
Через три дня караван дошел до деревни дяди Чиве и еще после двух ночевок в джунглях вышел к деревне вождя Ка-пеша. Это было радостным событием, так как от этого места, где они останавливались вместе с Ливингстоном, люди знали дорогу к Танганьике.
Здесь они видели, как ваньямвези тянут медную и железную проволоку: в развилке дерева прочно закрепляют большой кусок железа с воронкообразным отверстием, в него вставляют стержень, который проходит насквозь на несколько дюймов; к концу затем прочно закрепляют канат, и множество мужчпн, распевая и танцуя в такт, тянут за собой канат и протягивают стержень через первый глазок. Затем заготовку пропускают через ряд меньших глазков, получая в конце концов отличную проволоку. За деревней Капеша партия шла по деревням, упоминающимся в дневниках д-ра Ливингстона.
Вождь Чама (см. гл. 23) дал распоряжение переправить путешественников на каноэ через реку Калонгвеси. За Калонгвеси партия направилась в город сына Нсамы. Наконец партия достигла города Кумба-кумба. Область Итава молча покорилась насилию этого занзибарского араба. Кумба-кумба показал людям Суси склад, полный слоновых бивней.
Небольшой отряд отправился разыскивать юношу пз Наси ка, Джона, исчезнувшего за два дня до того. Одни думали, что он отстал, чтобы не нести груза, другие боялись, что его убили. После пятидневных поисков ничего не удалось выяснить, и больше о бедняге не слышали.
В городе Кумба-кумба люди Суси узнали, что несколько месяцев назад в Багамойо видели партию англичан под начальством сына д-ра Ливингстона, посланную на помощь доктору. Вождь был очень любезен с людьми Суси во время их пятидневного отдыха и беспокоился, как бы чего не случилось с их главной ношей. Он предупредил, что необходимо остерегаться гиен,
489
особенно по почам, так как место, где они разбили лагерь, не обнесено частоколом.
Отсюда идти было много легче; скоро партия пересекла водораздел. Молодой вождь Чунгу сделал для них все, что мог; когда д-р Ливингстон исследовал эту область, он произвел большое впечатление на Чунгу, и теперь, отбросив всякие предрассудки, вождь относился к прибытию тела просто как к вызывающему печаль событию.
Перед партией лежал теперь крутой спуск к озеру. Они вышли к деревне вождя Казакалаве. Здесь доктор провел несколько месяцев из-за тяжелой болезни, когда впервые достиг Танганьики.
Прошлый опыт похода трудной дорогой по высоким горам у самого берега Танганьики заставил партию принять решение на этот раз держаться подальше от озера, и они продолжали идти на восток. Им предстояло пройти через Фипу, но они узнали от нескольких людей, что вождь Кафуфи очень не хочет, чтобы тело Ливингстона оказалось близко от города вождя. Он специально подослал проводника, который провел партию мимо города, сделав большой крюк.
Дорога по равнине была несравненно лучше старого пути. Нельзя не пожалеть о тех трудностях, которые перенес д-р Ливингстон, держась близко от Танганьики, но не надо забывать, что в то время не было никакого другого способа исследовать громадное озеро, ознакомиться с его гаванями, заливами, реками, впадающими в Танганьику с востока.
Три дня партия шла через горный хребет Ламбаламфпиа, достигающий высоты около 4000 футов. С перевалов кажется, что на равнине за горами к северу простирается большое озеро, но, спустившись, убеждаешься, что это блестящий покров солончаков. Партия боялась трудностей перехода по ней, но оказалось, что на равнине много маленьких деревень и воды достаточно, хотя опа солоновата. На этой равнине они впервые услышали требование об уплате пошлины, но вождь пропустил пх за четырнадцать ниток бус.
Суси говорит, что равнина буквально кишит стадами дичи всех видов, особенно много жирафов и зебр, и в таком месте львы, конечно, блаженствуют. В деревушках, через которые шла партия, жили преимущественно охотники на слонов.
На берегу реки Ликвы, текущей во внутреннее соленое озеро на этой равнине, партия увидела длинную вереницу людей, спускающихся к воде. Не зная, что это за люди, партия быстро приняла меры, чтобы обеспечить сохранность своего багажа. Люди Ливингстона разделились на три отряда: одни направились к незнакомцам, неся впереди арабский флаг. Чума шел во главе второго отряда на некотором расстоянии позади первого, а Суси с несколькими людьми скрылся в джунглях,
490
где тело спрятали в наскоро поставленной хижине. Страхи оказались напрасными: это был караван, шедший в Фипу охотиться на слонов и покупать слоновую кость и рабов. Новоприбывшие рассказали, что прошли сейчас через Уньяньембе, куда попали прямо пз Багамойо, где о смерти доктора уже известно по сообщениям жителей Фипы.
С большим удовлетворением люди узнали от каравана, что слухи, полученные ими ранее, верны и что сын д-ра Ливингстона с еще двумя англичанами и запасом товаров уже достиг Уньяньембе.
Партия платила теперь небольшие пошлины за право прохода. Вышли к реке Лунгве, быстро бегущей среди скал. Она впадает в Танганьику. Люди, не пившие хорошей воды со времени перехода через Ламбаламфипу, не могли нахвалиться водой Лунгвы. Здесь встретили еще идущий в глубь континента караван; люди каравана рассказывали дополнительные подробности об англичанах в Уньяньембе.
Когда отряд вступил в страну баула, Джекобу Уэйнрайту было поручено написать отчет о грустных обстоятельствах смерти доктора, и Чума с тремя людьми поспешил вперед, чтобы передать этот отчет английской экспедиции.
Пройдя через деревню Чилунда, партия встретила группу вагого с копьями, охотившихся с собаками на слонов. Хотя охотники угостили партию медом и едой, но люди предпочли не говорить вагого, что несут тело своего господина.
Затем, пройдя Чикула и Гунда, они вошли в Касекеру, откуда уже недалеко до Уньяньембе.
20 октября 1873 г. Уйдем вперед от партии вместе с Чумой. Он благополучно достиг арабского городка. Лейтенант Камерон, прочтя письмо Джекоба, ознакомился с основными фактами, относящимися к смерти Ливингстона, и расспросил Чуму в присутствии д-ра Диллона и лейтенанта Мэрфи. Чума огорчился, узнав, что сообщение о прибытии Освелла Ливингстона неверно. Лейтенант Камерон очень хорошо принял измученных дорогой людей. Чума после однодневного отдыха вернулся к партии.
Основная часть работы каравана Суси и Чумы теперь закончилась. Он вступил в старый, хорошо знакомый поселок Квихара. Здесь пх встретила масса арабов и пх рабов, и люди Ливингстона внесли свою грустную ношу в тот самый тембе, где д-р Ливингстон жил «в томительном ожидании».
Здесь они услышали много новостей. Носильщики экспедиции Восточного берега, направленной в помощь Ливингстону, могли многое рассказать носильщикам, посланным Стэнли. Война с Мирамбо еще продолжалась.
Разговаривая с Суси и Чумой об их намерениях, лейтенант Камерон высказал сомнение, следует ли рисковать нести тело
491
доктора через Угого. Он думал, что, может быть, у д-ра Ливингстона при жизни было желание, чтобы его похоронили в той же стране, где погребены останки его жены, в Шупанге, на Замбези. Но люди твердо держались своего убеждения, что их господина нужно донести до берега и отправить на родину.
Англичане с большим интересом рассматривали ящики, доставленные с берегов Бангвеоло. Конечно, бедняги носильщики не могли запретить осматривать вещи доктора: нужно только вспомнить об относительном положении негров и английских офицеров; но приходится с сожалением отметить, что из ящиков вынули для дальнейшего использования основные приборы д-ра Ливингстона. Приборы, с помощью которых в течение семи лет производил наблюдения, — анероиды, компасы, термометры, секстант и др. — отправились в новые путешествия. В наши руки был доставлен только один из термометров Ливингстона. Нам хотелось бы, чтобы эти приборы хранились в безопасности в Англии с небольшим числом личных вещей Ливингстона, которое было разрешено отправить из Занзибара.
Перед выходом из Уньяньембе д-р Ливингстон оставил у арабов запас из четырех тюков тканей. Их немедленно выдали для предстоящего похода на берег моря.
Экспедиция Камерона все время страдала от болезней, у всех офицеров была лихорадка в различной форме. Лейтенант Камерон сообщил людям Ливингстона, что решено отправить лейтенанта Мэрфи назад в Занзибар, и спросил, могут ли они присоединить его к своей партии. Ответ был утвердительным. Суси намеревался идти так, чтобы избежать главной дороги вагого, поскольку если и могли возникнуть трудности, то скорее всего это произошло бы при встрече с этим воинственным, не подчиняющимся никому народом.
Люди Суси надеялись, сделав десятидневный обход и идя тропой, хорошо известной одному из участников похода, избежать возможных злоключений и суметь сделать так, чтобы хватило взятых тканей. Наконец партия выступила. Д-р Диллон тоже покинул экспедицию Камерона, чтобы вернуться на побережье. Выйдя рано утром, партия Суси донесла тело до Ка-секеры, где устроили стоянку вне деревни: жителям явно не хотелось впустить партию внутрь. Это обстоятельство заставило заново обсудить план действий. Нельзя было не предвидеть, что если партия будет двигаться по главной дороге караванов, то впереди них будут идти известия, касающиеся их предприятия; это может возбудить некоторую враждебность населения и поставит под угрозу их самую драгоценную ношу. Быстро был разработан новый план. Люди скрытно извлекли тело покойного исследователя из оболочки, в которой его до этого момента несли, и закопали цилиндр из коры в хижине, стоявшей в чаще вокруг деревни, где они находились. Делалось это для того, что
492
бы ослабить внимание к себе жителей, заставив их думать, что партия отказалась от попытки доставить тело в Занзибар. Люди притворились, будто передумали и теперь решили отправить тело назад в Уньяньембе п там похоронить. Тем временем тело необходимо было спрятать в возможно меньшем вместилище, чтобы действительно можно было впоследствии продолжить его перенос на побережье. Эту работу проделали быстро.
Суси п Чума отправились в лес и сняли новый цилиндр коры с дерева нгомбе. В этот цилиндр коры поместили останки; оболочку из коры обшили коленкором так, чтобы все походило на обыкновенный тюк, приготовленный для путешествия. Затем они принялись собирать вязанку палок мапиры, нарезая их кусками длиной примерно ио шесть футов. Вязанку завернули в ткань, чтобы она походила на мертвое тело, которое собираются хоронить. Закончив эти приготовления, сложили кусок бумаги в виде письма и вставили его в расщепленный конец палки, в соответствии с африканским обычаем, принятым при доставке писем, и отрядили шесть надежных людей открыто направиться с телом в Уньяньембе. С должной торжественностью люди выступили; жители деревни с радостью наблюдали это выступление; никто не подозревал, что это хитрая уловка. Время близилось к закату. Носильщики продолжали идти со своей ношей, пока не удалились настолько, что не было риска быть замеченными, и тогда начали избавляться от своего груза. Палки мапиры они бросали по одной подальше в джунгли, а когда с палками было покончено, столь же хитро разделались с тканями, в которые палки были закутаны.
Пройдя еще дальше, сначала один, потом другой из людей спрыгивали с тропы в высокую траву, чтобы не оставалось следов, и весь отряд разными дорогами вернулся к товарищам, с беспокойством ожидавшим их в течение ночи. Никто теперь не мог догадаться, что заключает в себе тюк обычного вида, который с этого момента охраняли с неослабной бдительностью. Впоследствии в Багамойо этот тюк раскрыли и вынули гроб из коры и завернутое в ткани тело д-ра Ливингстона.
Теперь, избавившись от страха, жители Касекеры пригласили людей Суси и Чумы прийти и поселиться в городе; в этом им отказывали, пока они имели при себе останки доктора.
Д-р Диллон прибыл к Касекеру тяжело больной дизентерией. Прошло несколько часов, и он застрелился из ружья в своей палатке. Видимо, малярия, которой он заболел в Уньяньембе, была очень жестокой и приступы сопровождались бредом, под влиянием которого он и погиб. Останки его погребены в Касекере.
Февраль 1874 г. Наконец караван увидел город Багамойо на берегу океана. Прошло лишь несколько часов, и крейсер Ее Величества доставил консула, капитана Придо, из Занзи
493
бара к месту, достигнутому кортежем. Быстро сделали необходимые приготовления для перевозки останков д-ра Ливингстона на остров Занзибар, до которого от Багамойо около тридцати миль. Людям стало ясно, быть может, болезненно ясно, что их дело закончено.
Мы знаем, какое множество индийских сипаев, людей пз Джоханны, юношей пз Насика, лодочников из Шупангп, сопровождало д-ра Ливингстона, когда он выступил в 1866 г. из Занзибара в свое последнее исследовательское путешествие. Из всего этого множества людей только пятеро могли бы отозваться на перекличке в тот день, когда они передали тело своего начальника его соотечественникам на берегу, куда они возвратились после восьмплетней отчаянно тяжелой службы.
Странно было слышать от людей Ливингстона, что едва они достигли конечной точки похода, как на них до такой степени перестали обращать внимание, что даже не предложили перевезти на Занзибар.
Мы многим обязаны пятерым — Суси, Чуме, Амоде, Абрахаму и Мабруки, и это нужно сказать со всей твердостью. Если географы получили новые данные, если им стали известны новые открытия, новые теории в том виде, какой только Ливингстон мог им придать, то нужно, чтобы мы понимали, какую роль сыграли эти люди в сохранении и доставке нам ценных материалов. Повторяем: только проявленное ими умение вести людей и стойкость в организации и проведении обратного похода пз Илалы сделали возможной доставку в Англию останков Ливингстона и сделали известными миру его последние дневники и карты. Никто не может дивиться этому достижению больше тех, кто знает Африку и трудности, которые пришлось преодолеть участникам этого предприятия. Так смерть Ливингстона не меньше, чем его жизнь, свидетельствовала о доброжелательности и доброте, живущих в сердце африканца.
Английские меры
1. Миля — 1,6 км
2. Ярд — 0,91 мм
3. Фут — 30,48 см
4. Дюйм — 2,53 см
5. Галлон — 4,54 л
6. Пинта — 0,56 л
Оглавление
Предисловие 5
Глава 1 15
Глава 2 37
Глава 3 55
Глава 4 75
Глава 5 92
Глава 6 108
Глава 7 124
Глава 8 149
Глава 9 170
Глава 10 188
Глава И 207
Глава 12 225
О наводнениях 245
Глава 13 248
Глава 14 267
Глава 15 288
Глава 16 309
Глава 17 324
Глава 18 340
Глава 19 361
Глава 20 382
Глава 21 404
Глава 22 416
Глава 23 429
Глава 24 450
Глава 25 470
Глава 26 484
Ливингстон Давид
Л 55 Последнее путешествие в Центральную Африку. Дневники, которые он вел в Центральной Африке с 1865 г. по день смерти. Пер. с англ. Предисл. М. Б. Горнунга и др. М., «Мысль», 1968.
495 с. с илл. и карт; I л. портр.
Дневники последнего путешествия по Центральной Африке (1865—1873 гг.) Давида Ливингстона были сохранены и доставлены его слугами-неграми Суси и Чума из района озера Бангвеоло на побережье. Автор дневников успел лишь частично во время вынужденных перерывов в походах привести их в порядок. Горас Уоллес, друг Ливингстона, опубликовал их в 1874 г., снабдив кратким рассказом, записанным со слов Суси и Чумы, об их путешествии с телом Ливингстона на берег Индийского океана. Этот рассказ в сокращенном виде приведен в двух последних главах. Дневники Ливингстона рассказывают о природе Центральной Африки, о быте и нравах африканских племен. Немалое место в дневниках занимают ужасные картины работорговли, в борьбе с которой Давиду Ливингстону принадлежит выдающаяся роль.
2-8—1
193—68 91(09)
ДАВИД ЛИВИНГСТОН
ПОСЛЕДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В ЦЕНТРАЛЬНУЮ АФРИКУ
Редактор С. Н. Кумкес Художественный редактор М. Н. Сергеева Технический редактор М. Н. Мартынова Корректоры Т. С. Пастухова, Г. М. Ефимова
Сдано в набор 22 июля 1967 г. Подписано в печать 28 декабря 1967 г. Формат бумаги 60x90‘/ie. Типографская бумага № 1. Усл.-печ. листов 31. Учетно-издательских листов 31,53. Тираж 24 000 экз. Заказ Кв 1158. Цена 2 руб. 08 коп.
Издательство «Мысль». Москва, В-71, Ленинский проспект, 15.
Ордена Трудового Красного Знамени Ленинградская типография № 1 «Печатный Двор» имени А. М. Горького Главполиграфпрома Комитета по печати при Совете Министров СССР, г. Ленинград, Гатчинская ул., 26.