Государственно-правовой механизм обеспечения внешнеполитической деятельности Российской империи в XIX

Автор: Третьякова Е.С.

Теги: правоведение право история российского государства история права

Год: 2001

Похожие

Формирование в российской научной историографии юридической концепции об антиконстуционном характере передачи крымской области в 1954 г. из состава РСФСР в состав Украинской ССР

Мужицкая правда. Обычное право и суд русских крестьян

Законотворчество как политический процесс

Воеводское управление в Пермском Прикамье в конце XVI–XVII вв

Текст

Федеральное государственное
бюджетное образовательное учреждение высшего образования
«Уральский государственный юридический университет»

На правах рукописи

Третьякова Екатерина Сергеевна
ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОЙ МЕХАНИЗМ
ОБЕСПЕЧЕНИЯ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
В XIX – НАЧАЛЕ XX ВВ.

Специальность 5.1.1. – Теоретико-исторические правовые науки
(юридические науки)

Диссертация
на соискание ученой степени
доктора юридических наук

Научный консультант:
Заслуженный юрист РФ,
доктор юридических наук,
профессор С.В. Кодан

Екатеринбург-2021

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ ......................................................................................................................4
Глава 1. ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ПРАВОВАЯ ПРИРОДА, СОДЕРЖАНИЕ
ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОГО
МЕХАНИЗМА
ОБЕСПЕЧЕНИЯ
ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
РОССИЙСКОГО
ГОСУДАРСТВА В XIX – НАЧАЛЕ XX вв. ............................................................ 28
§ 1. Историко-теоретический анализ внешнеполитической деятельности
Российского государства и формирования государственно-правового механизма ее
обеспечения .................................................................................................................... 28
§ 2. Общая характеристика организационной и правовой составляющих
механизма обеспечения внешнеполитической деятельности Российской империи в
XIX – начале XX вв. ...................................................................................................... 71
§ 3. Основные направления сотрудничества Российской империи с
иностранными государствами в XIX – начале XX вв. ............................................. 114
ГЛАВА 2. СИСТЕМА ОРГАНОВ ВНЕШНИХ СНОШЕНИЙ РОССИЙСКОЙ
ИМПЕРИИ XIX – НАЧАЛА XX вв. и ИХ ЮРИДИЧЕСКОЕ ОФОРМЛЕНИЕ
....................................................................................................................................... 145
§ 1. Внутригосударственные органы внешних сношений Российской империи
XIX – начала XX вв. и их правовое оформление...................................................... 145
§ 2. Зарубежные органы внешних сношений Российской империи XIX –
начала XX вв. и их правовое оформление ................................................................. 182
ГЛАВА 3. МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ
ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ и ИХ ЮРИДИЧЕСКОЕ
ОФОРМЛЕНИЕ В XIX – НАЧАЛЕ XX вв. .......................................................... 243
§ 1. Международные конгрессы и конференции в XIX – начале XX вв.

243

§ 2. Международные межправительственные организации XIX – начала XX
вв.................................................................................................................................... 264
§ 3. Международные неправительственные организации XIX – начала XX вв.
...................................................................................................................................
294
ГЛАВА 4. СОДЕРЖАНИЕ И ЮРИДИЧЕСКОЕ ОФОРМЛЕНИЕ
ОСНОВНЫХ НАПРАВЛЕНИЙ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ РОССИЙСКОЙ
ИМПЕРИИ С ИНОСТРАННЫМИ ГОСУДАРСТВАМИ В XIX – НАЧАЛЕ XX
вв. .................................................................................................................................. 322

§ 1. Содержание и юридическое оформление взаимодействия с
иностранными государствами по вопросам обеспечения публично-правовых
интересов ...................................................................................................................... 322
§ 2. Содержание и юридическое оформление взаимодействия с
иностранными государствами по вопросам частноправовой сферы и гражданского
процесса ........................................................................................................................ 355
§ 3. Содержание и юридическое оформление взаимодействия с
иностранными государствами по вопросам уголовного права и уголовного
процесса ........................................................................................................................ 402
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ......................................................................................................... 461
БИБЛИОГРАФИЯ .................................................................................................... 485

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы диссертационного труда определена значимостью исследования внешних функций и организационно-правовых форм внешнеполитической деятельности Российского государства на различных этапах его развития. В
указанном аспекте весьма интересен исторический опыт Российского государства
XIX – начала XX вв. в контексте государственно-правового оформления данного
механизма, включая международно-правовую систему. Именно в этот период российская верховная власть выстроила и функционально отработала на всех уровнях
деятельность государственных органов внешних сношений, используя различные
организационно-правовые формы взаимодействия с иностранными государствами.
Приведенные факты обусловили актуальность изучения проблематики диссертационного исследования в следующих направлениях.
В научно-познавательном плане интерес представляет изучение государственно-правовой институционализации внешнеполитической деятельности Российского государства в XIX – начале XX вв. - в период выстраивания системы государственного управления внешними сношениями, их международно-правового
оформления и реализации. Основы данного процесса были заложены в XVIII в. —
во время создания системы и форм взаимоотношений с другими странами. Он характеризовался поиском путей решения возникающих внешнеполитических задач,
оптимальных моделей организации межгосударственного взаимодействия, способов его правового оформления и механизмов обеспечения постоянных отношений
в различных сферах общеполитического и конкретного решения проблем.
Вместе с тем обращение к историко-юридическим аспектам внешнеполитической деятельности Российского государства значимо и для изучения ряда юридических дисциплин (прежде всего международного права), отраслевых дисциплин
(истории государственного права, гражданского права, гражданского процессуального права, уголовного права, уголовно-процессуального права) в части взаимодействия национального и международно-правового регулирования общественных отношений, а также для анализа эволюции отдельных институтов и повлиявших на

их развитие факторов. Указанные вопросы важны и при рассмотрении тем в рамках
таких дисциплин, как история, политология, история международных отношений
и др.
В прикладном плане значимость выбранной темы обусловлена тем, что учет
принципов межгосударственного взаимодействия, опыта организации функционирования государственно-управленческих и правовых институтов (на уровне национального и международного права) и решения конкретных проблем в сфере внешних сношений актуален для современных внешнеполитических практик, суть которых заключается в формировании полицентричной международной системы. Сегодня Россия проводит самостоятельный и независимый внешнеполитический курс,
который продиктован национальными интересами. Его основой является уважение
международного права. Российское государство всецело осознает свою особую ответственность за поддержание безопасности в мире как на глобальном, так и на
региональном уровнях и нацелено на совместные действия с другими странами в
интересах решения общих задач.
Таким образом, в настоящее время необходимо обращение к историческому
опыту, поиску политико-правовых констант, эволюционных закономерностей, правовых традиций, что позволит более эффективно развивать организационно-правовые механизмы межгосударственных взаимоотношений с учетом факторов развития любых систем (общества, государства, международно-правовой системы в целом). Именно традиции хранят результаты прошлой правовой деятельности и позволяют понимать и реформировать действующие правовые системы.
Как показывает анализ историографии, исследуемая проблема не проработана в современной историко-правовой науке. Необходимо также отметить фрагментарность рассмотрения тематики диссертационного труда в современной историко-правовой науке, что препятствует расширению проработки вопросов взаимодействия с иностранными государствами, внешнеполитической деятельности и
юридической политики в срезе исследования государственных и межгосударственных институтов обеспечения данной деятельности и их правового оформления.

Следовательно, особую актуальность приобретает проблематика, связанная с изучением данных вопросов в истории государства и права России в плане изучения
процессов институционализации и развития конкретных государственных, межгосударственных и правовых институтов, в рамках которых Российское государство
проводило реализацию своих внешних функций и решало проблемы внешне- и
внутригосударственного характера. В данном ключе интерес представляет историко-правовой анализ организационного и правового обеспечения внешнеполитической деятельности Российского государства, в первую очередь в решении вопросов правовой сферы. Это позволит выявить юридическую природу, закономерности и тенденции развития соответствующих государственно-правовых институтов.
Степень научной разработанности темы диссертационного исследования показывает процесс накопления знаний по заявленной проблематике, который
отражен в юридической и исторической литературе XIX – начала XXI вв. Историография трудов, так или иначе затрагивающих проблематику диссертации, достаточно обширна. В связи с этим представляется рациональным дифференцировать
существующие работы в рамках заявленной проблематики, выделив предметную
направленность отношений, явлений и процессов и три хронологических периода:
дореволюционный (XIX – начало XX вв. — октябрь 1917 г.), советский (ноябрь
1917 г. – 1991 г.) и постсоветский (1991 г. – настоящее время). Ни на одном из обозначенных этапов не проводилось изучение проблематики представленного исследования.
Историография проблематики диссертации в XIX – начале XX вв. показывает, что вопросы, связанные с государственно-правовым обеспечением внешнеполитической деятельности Российского государства, преимущественно рассматривались в работах по государственному и международному праву. Данный период
можно охарактеризовать как время появления первых работ, в которых представлено библиографическое описание темы и анализ ряда вопросов.
Дореволюционные исследования по государственному праву позволили в соответствующем историческом контексте провести анализ вопросов доктринальной
разработки сферы государственного управления, признаков государства и его

функций, в том числе внешних функций, сквозь призму которых осуществляется
внешнеполитическая деятельность государства. В число данных исследований входят работы В.М. Гессена, А.Н. Градовского, Г. Еллинека, Н.К. Палиенко, Н.М. Соболева, Н.М. Коркунова, Б.Н. Чичерина1. Для анализа деятельности самодержавной
власти и процессов реформирования развития государственного аппарата большое
значение имеют работы М.М. Сперанского2.
Работы по международно-правовой тематике достаточно широко представлены в ключе изучения основных проблем. Это обусловлено тем, что с конца XVIII
– начала XX вв. начался период интенсивного развития позитивного международного права. Как результат — в XIX в. международное право было признано самостоятельной правовой системой и началась активная доктринальная проработка соответствующих вопросов. Серьезный вклад в развитие дореволюционной науки
международного права как в общем контексте, так и в рамках разработки отдельных вопросов и аспектов был сделан рядом российских ученых. В первую очередь
необходимо выделить работы А.П. Вайнера, Н.Н. Голубева, С.А. Жигарева, И.А.
Ивановского, П.Е. Казанского, Л. Камаровского, А.Н. Мандельштама, Д.П. Никольского3. Особо следует отметить труды Ф.Ф. Мартенса, значимые для понимания эволюции международного права и соответствующих процессов.
В рамках настоящего исследования были рассмотрены работы представителей отраслевых наук, позволившие изучить доктринальные положения, связанные
Гессен В.М. Подданство, его установление и прекращение / В.М. Гессен. Т. 1. СПб., 1909; Градовский А.Н. Начала
русского государственного права. Т. 1. СПб., 1875; Еллинек Г. Общее учение о государстве. Право современного
государства / Под ред. С. И. Гессен. 2-е изд., испр. и доп. СПб., 1908; Палиенко Н.И. Закон и административное
распоряжение. Киев, 1898; Соболев Н.М. Таможенная политика России во второй половине XIX в. Томск, 1911;
Коркунов Н.М. Русское государственное право: в 2 т. СПб., 1893. Т. 1. Введение и общая часть. 2-е изд. СПб., 1893.
Т. 2. Часть особенная. 2-е изд. СПб., 1893; Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. Ч. 1. Общее государственное
право. М., 1894.
2
Сперанский М. Введение к уложению государственных законов. СПб., 1809; Сперанский М.М. Руководство к познанию законов. СПб., 1845; Сперанский М. Обозрение исторических сведений о Своде законов. СПб., 1833.
3
Голубев Н.Н. Третейские суды XIX в. Очерки теории и практики. М., 1903; Жигарев С.А. Россия в среде европейских народов по данным истории международного общения и права в XVIII–XIX вв.: историко-юридические очерки.
СПб., 1910; Ивановский И. А. Взаимное содействие государств в производстве следствий по делам уголовным.
Одесса, 1889; Казанский П. Е. Всеобщие административные союзы государств: в 3 т. Одесса, 1897; Камаровский Л.
О международном суде. М., 1881; Камаровский Л. Основные вопросы науки международного права. М.,1892; Лешков В. Н. О древней русской дипломатии. М., 1847; Мандельштам А.Н. Гаагские конференции о кодификации международного частного права: в 2 т. СПб., 1900; Мартенс Ф.Ф. О консулах и консульской юрисдикции на востоке.
СПб., 1873; Мартенс Ф.Ф. Россия и Китай: историко-политическое исследование. СПб., 1881; Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов: в 2 т. СПб., 1882. Т. 1. СПб., 1883. Т. 2.; Мартенс Ф.Ф.
Современное международное право цивилизованных народов: в 2 т. СПб.,1887.
1

со становлением и развитием сотрудничества государств по отдельным направлениям, прежде всего гражданского и уголовного права, а также оказания правовой
помощи. К их числу относятся труды Н.К. Муравьева, Д.А. Червонецкого, А.А.
Штиглица, Н.С. Таганцева, Т.М. Яблочкова4. Необходимо отметить, что в дореволюционный период было мало отраслевых работ по рассматриваемой тематике.
Преимущественно они были посвящены вопросам выдачи преступников, что, возможно, связано с процессом становления направлений сотрудничества государств.
Этим же можно объяснить значительное количество публикаций в периодической
печати, которые также представляют исследовательский интерес5.
Определенные аспекты исследуемой проблематики затронуты в работах историков, среди которых прежде всего необходимо отметить труды Н.Н. БантышКаменского, Г. Гиббинса, В.Н. Лешкова, С.С. Татищева6. Указанные исследования
позволили рассмотреть некоторые вопросы генезиса и эволюции соответствующих
процессов и явлений.
Анализ литературы XIX – начала XX вв. показал, что вопросы проблематики
диссертации освещены фрагментарно и преимущественно описательно. Однако
рассмотренные труды являются основой доктринальной разработки предметного

Муравьев Н.К. Законы о политических и общественных преступлениях. СПб., 1910; Червонецкий Д.А. Государственные преступления по русскому праву. Юрьев, 1913; Штиглиц А.А. Исследование о выдаче преступников. СПб.,
1882; Таганцев Н.С. Русское уголовное право: лекции: в 2 т. СПб., 1902; Яблочков Т. М. Курс международного гражданского процессуального права. Ярославль, 1909.
5
Например, Александренко В. О правах и преимуществах дипломатических агентов по новейшим исследованиям //
Юридический вестник. 1891. Т. IX. Кн. 2. Октябрь; Баснин С. Право войны по решениям Брюссельского конгресса
// Юридический вестник. 1878. Февраль; Баудер В. Международная конференция Общества Красного Креста // Юридический вестник. 1885. Январь; Вопрос о принятии и оставлении русского подданства // Журнал Высочайше учрежденной Комиссии о мерах к предупреждению наплыва иностранцев в Западные окраины. Санкт-Петербург, 1891.
Отдел III; Гогель С. Юридическая сторона вопроса о торговле белыми женщинами в целях разврата // Вестник права.
1899. № 5; Гольмстен А. Заметка по поводу торгового договора между Россией и Германией // Журнал Юридического общества при Императорском Санкт-Петербургском Университете. 1894. Кн. 3. Март; Дерюжинский В.Ф.
Международная борьба с торговлей женщинами // Журнал министерства юстиции. 1902. № 9; Иванюков И. К истории русско-германских таможенных договоров // Вестник Европы. 1914. Июль; Камаровский Л. Вопрос о международном третейском суде в Америке // Юридический вестник. 1891. Т. IX. Кн. 1. Сентябрь; Камаровский Л. Законы
сухопутной войны: руководство, изданное Институтом Международного права // Юридический вестник. 1885. Август; Камаровский Л. О внутреннем основании и значении идеи международного суда // Юридический вестник. 1882.
Т. X; Котляревский С. Венский конгресс // Книга для чтения по истории нового времени. Т. IV. Ч. 1. История западной Европы. М., 1913; Мартенс Ф. Африканская конференция в Берлине // Вестник Европы. 1885. Декабрь; Мартенс Ф. Гаагская конференция мира. Культурно-исторический очерк // Вестник Европы. 1900. Март; и др.
6
Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений России (по 1800 г.). М., 1894; Гиббинс Г. История торговли
Европы / пер. с англ. СПб., 1900; Лешков В.Н. О древней русской дипломатии. М., 1847; Татищев С.С. Внешняя
политика императора Николая Перваго. Введение в историю внешних сношений России в эпоху Севастопольской
войны. СПб., 1887.
4

поля исследования в контексте заявленного периода.
Советский период не внес существенного вклада в исследование заявленной
темы. Изучение соответствующих вопросов было осложнено условиями развития
юридической и исторической наук. Для советской юриспруденции преимущественно было характерно игнорирование международно-правового опыта Российской империи, в том числе в контексте развития и юридического оформления внешнеполитической деятельности, а также доктринальных разработок обозначенного
круга вопросов, с чем связано сужение предмета исследования и хронологических
рамок. Кроме того, при оценивании научной литературы советского периода нельзя
забывать об идеологической заданности, о методологической односторонности соответствующих исследований, их подчиненности марксистско-ленинской концепции понимания места и роли внешнеполитической деятельности государства, соответствующей направленности деятельности управления внешними сношениями и
их правого регулирования. Тем не менее отдельные аспекты исследуемых вопросов
находили отражение в трудах ученых советского периода, в том числе в контексте
развития теории международного права и международных отношений: И.П. Блищенко, Г.В. Бобылева, В.Г. Буткевича, Р.М. Валеева, Б.М. Клименко, Д.Б. Левина,
Г.И. Морозова, Г.И. Тункина, М.Л. Энтина7. В советский период также был опубликован ряд работ исторического характера по вопросам заявленной темы. Так,
Ф.И. Кожевников, Д.Б. Левин, М. Циммерман, Е.А. Коровин внесли определенный
вклад в раскрытие отдельных вопросов сотрудничества государств в дореволюционный период8.
Постсоветский период, несмотря на снятие идеологических ограничений, не

Блищенко И.П. Международное и внутригосударственное право. М.: Госюриздат, 1960; Бобылев Г.В. Основы консульской службы / Г.В. Бобылев, Н.Г. Зубков. М.: Международные отношения, 1986; Буткевич В.Г. Соотношение
внутригосударственного и международного права. Киев: Высшая шк., 1982; Валеев Р.М. Выдача преступников в
современном международном праве. Казань: Изд. Казан. университета, 1976; Клименко Б. М. Мирное разрешение
территориальных споров. М.: Международные отношения, 1982; Левин Д. Б. Актуальные проблемы теории международного права. М.: Наука, 1974; Морозов Г.И. Международные организации. Некоторые вопросы теории. М.:
Мысль, 1974; Тункин Г.И. Основы современного международного права. М.: Наука, 1956; Энтин М.Л. Международные судебные учреждения. М.: Международные отношения, 1984.
8
Кожевников Ф.И. Русское государство и международное право. М.: Юр. изд. МЮ СССР, 1947; Левин Д.Б. История
международного права. М.: Изд. ИМО, 1962; Циммерман М. История международного права с древнейших времен
до 1918 г. Прага: Тип. Русского юридического факультета, 1924; Коровин Е.А. История международного права. (От
древности до конца XVIII в.): пособие к лекциям. М.: Тип. МИД СССР, 1946. Вып. I.
7

характеризуется активным процессом накопления знаний и их отражением в историко-правовых исследованиях в рамках заявленной проблематики. При этом необходимо выделить ряд работ, носящих смежный характер и частично пересекающихся с теоретическими или историческими аспектами соответствующих вопросов. Прежде всего это труды Т.В. Ивановой, С.С. Колегова, А.И. Кондратова, С.М.
Кудряшова, А.И. Кузнецова, П.В. Лаврова, А.Г. Минасяна, А.Г. Михайлик, В.В.
Первенцева, М.А. Приходько, А.А. Ростовой, Е.В. Сафроновой, А.Ю. Семьяновой,
В.А. Смолякова, О.М. Тупицына и И.Г. Шауро9. Отдельно следует отметить диссертацию С.Н. Туманова «Механизм реализации внешних функций государства»10,
работа над которой проводилась параллельно c настоящим диссертационным исследованием. Таким образом, подтверждается актуальность исследования механизма обеспечения внешнеполитической деятельности в различных его проявлениях и в рамках различных этапов становления. В то же время автор настоящей

Иванова Т.В. Совершенствование пограничного и таможенного надзора в пунктах пропуска через Европейскую
границу Российской империи (1893 – 1914 гг.): дис. … канд. юр. наук: 07.00.02 – Отечественная история. Москва,
2002; Колегов С.С. Постоянные дипломатические представительства России в Европе во второй трети XVII – начале
XVIII вв.: дис. … канд. ист. наук: 07.00.02 – Отечественная история. Екатеринбург, 2011; Кондратов А.И. Концептуальная модель внешнеполитической деятельности государства в теории международных отношений: дис. … доктора полит. наук: 23.00.04 – Политические проблемы международных отношений, глобального и регионального развития. Москва, 2012; Кудряшов С.М. Международные третейские суды: дис. … доктора юр. наук: 12.00.10 – Международное право. Москва, 1999; Кузнецов А.И. Подготовка и воспитание дипломатов в российской империи. Вторая
половина XIX – начало XX вв.: дис. … канд. ист. наук: 07.00.15 – История международных отношений и внешней
политики. Москва, 2005; Лавров П.В. Механизм правового режима иностранцев в контексте эволюции государственно-правовой системы России в период IX – начала XX вв. (историко-правовой аспект): дис. … канд. юр. наук:
12.00.01 – Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве. Санкт-Петербург, 2004;
Минасян А.Г. Национальные интересы России и политический механизм их обеспечения: на примере Закавказья:
дис. … канд. полит. наук: 23.00.02 – Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и
политические процессы и технологии. Москва, 2001; Михайлик А.Г. Правовое регулирование внешнеэкономической
деятельности государства: историко-теоретический и сравнительно-правовой анализ: дис. … д - ра юр. наук: 12.00.01
– Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве. Санкт-Петербург, 2004; Ростова
А.А. Международные административные союзы: создание и опыт деятельности: вторая половина XIX – начало XX
вв.: дис. … канд. ист. наук: 07.00.03 – Всеобщая история. Ставрополь, 2008; Сафронова Е.В. Становление и развитие
консульской службы Российской империи в XVIII – начале XX вв.: дис. … доктора юр. наук: 12.00.01 – Теория и
история права и государства. История правовых учений. Москва, 2002; Семьянова А.Ю. История дипломатического
права России до конца XIX в.: дис. … канд. юр. наук: 12.00.10 – Международное право. Европейское право. Казань,
2001; Смоляков В.А. Взаимосвязь внутренней и внешней политики: проблемы теории и методологии: дис. … доктора
полит. наук: 23.00.01 – Теория политики, история и методология политических наук. Хабаровск, 2006; Тупицин О.М.
Министерство иностранных дел и зарубежные представительства России в эпоху Николая I: дис. … канд. ист. наук:
07.00.00, 07.00.02 – Исторические науки. Отечественная история. Москва, 2003; Шауро И.Г. Возникновение и развитие института подданства в России в XVI – начале XX вв.: автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. юр. наук:
12.00.01 – Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве. Москва, 2013.
10
Туманов С.Н. Механизм реализации внешних функций Российского государства (вопросы теории и практики):
дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.01. – Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.
Саратов, 2017.
9

работы пришел к отдельным выводам, которые нашли свое подтверждение, несмотря на историко-правовой характер, что позволяет говорить о соответствующих
закономерностях. Основным положительным моментом исследований постсоветского периода стала трансформация методологических аспектов и расширение соответствующих исследовательских форматов.
В конце XX в. отношение к международному праву и, соответственно, международно-правовые воззрения стали меняться: «Общепризнанные принципы и
нормы международного права, созданные на основе мирного сосуществования,
объединяют государства всех типов и разновидностей. Лишь в этом единстве система международного права способна закономерно развиваться, будет динамичной и сохранит свою структуру», – отмечают авторы «Методологии исследования
теоретических проблем международного права»11. В этот период исследователи
начали обращаться к изучению различных аспектов истории развития международного права в XIX – начале XX вв. Так, в 1990 г. была издана монография Ю.Я. Баскина и Д.И. Фельдмана «История международного права»12. В данной работе на
основе анализа развития международного права (с рабовладельческого общества
до середины XX в.) показана его роль в мировом историческом процессе, представлена обусловленность международно-правовых ценностей. В исследовании также
сделан акцент на возрастание авторитета международного права как для международного сообщества, так и для отдельных государств. Таким образом, начиная с
конца XX в. можно констатировать возрастание интереса к тематике настоящего
диссертационного исследования, формирование определенных методологических
и концептуальных предпосылок.
В целом, анализ историографии по рассматриваемой теме позволяет сделать
вывод, что заявленная проблематика практически не исследовалась системно,
имело место лишь изучение отдельных вопросов. При этом анализ базовых исследований выявил актуальность заявленной проблематики и определил ее значимость

Методология исследования теоретических проблем международного права / Под ред. Ю.Я. Баскина. Казань,
1986.
12
Баскин Ю.Я., Фельдман Д.И. История международного права. М., 1990. 205 с.
11

в плане решения научной проблемы, имеющей важное значение для развития историко-юридической науки и смежных с ней областей научного знания.
Объектом диссертационного исследования являются общественные отношения, связанные с внешнеполитической деятельностью Российской империи в XIX
– начале XX вв., возникшие и развивавшиеся в ходе институционализации государственно-правового механизма ее обеспечения и потребовавшие соответствующего
юридического оформления.
Предметом диссертационного исследования являются процессы и результаты формирования, институционализации, развития и функционирования государственно-правового механизма, обеспечивающего внешнеполитическую деятельность Российской империи в XIX – начале XX вв.
Целью диссертации является проведение историко-правового исследования
формирования, институционализации, становления и функционирования механизмов государственно-правового обеспечения внешнеполитической деятельности
Российской империи в XIX – начале XX вв. через изучение организационных форм,
механизмов управления и нормативного регулирования реализации внешних функций и осуществления внешних связей Российского государства с иностранными
державами в различных сферах взаимодействия с учётом сложившихся исторических традиций, опыта и влияния национальных государственно-правовых систем в
условиях формирования межгосударственных организаций и международного
права с тем, чтобы использовать исторический опыт для решения современных
проблем обеспечения внешнеполитической деятельности и межгосударственного
взаимодействия России.
Задачи диссертационного исследования, исходя из выше сформулированных
его целевых установок, предполагают следующее:
- анализ политической и юридической природы и содержания механизма государственно-правового обеспечения внешнеполитической деятельности Российского государства в контексте его формирования и соответствующих структурных
элементов;
- исследование системы органов внешних сношений Российской империи

XIX – начала XX вв., включающей внутригосударственные и зарубежные органы,
их юридического оформления на уровне национального и международного права,
правовых основ и особенностей их функционирования;
- характеристика международно-правовых форм обеспечения внешнеполитической деятельности Российского государства, сформировавшихся в XIX – начале
XX вв. (международных конгрессов и конференций, международных межправительственных и неправительственных организаций), их юридического оформления, обоснование их места и роли в механизме обеспечения внешнеполитической
деятельности и представление соответствующих результатов их функционирования;
- анализ содержания и юридического оформления на уровне международного
и национального права основных направлений взаимодействия Российской империи с иностранными государствами в XIX – начале XX вв.: вопросов обеспечения
публично-правовых интересов, частноправового характера и гражданско-процессуального сотрудничества, уголовно-правовой и уголовно-процессуальной сфер.
Сформулированные цель и задачи предопределили теоретические и методологические основы исследования, историографическую базу, отбор источников и
структуру настоящей работы.
Хронологические рамки исследования ограничены периодом XIX – началом XX вв. — этапом становления, оформления и развития организационно-правовых основ обеспечения внешнеполитических отношений и реализации внешних
функций Российской империи в главных сферах взаимодействия с иностранными
государствами. В некоторых случаях нижняя хронологическая граница исследования расширяется в связи с необходимостью учета истории и традиций внешнеполитической деятельности Российского государства в предшествующие периоды.
Период Первой мировой войны в диссертации не исследуется, поскольку в это
время межгосударственные отношения и государственно-правовые механизмы их
обеспечения претерпели существенные изменения, что требует отдельного изучения.
Методология диссертационного исследования опирается на сложившийся

инструментарий (средства, идеи и концепции) общей теории государства и права,
истории государства и права и науки международного права, а также отдельных
отраслевых юридических наук. При этом направление исследования обусловило
учет методологии истории, истории международных отношений и политологии,
что обеспечило междисциплинарный контекст изучения проблематики. Автор придерживается принципа философско-методологического плюрализма, ставящего
проблему преемственности научного знания, основой которого является сосуществование различных типов правопонимания, разноаспектность и разнообразие
подходов и методов познания, свойственные в целом современной юридической
науке в целом.
Философские средства юридической науки (философские основания), представляющие систему общих категорий и принципов познания права, соответствующих гносеологической установке юриспруденции, являются методологической
основой диссертации. В качестве такового в первую очередь выступает диалектический метод познания, непосредственно связанный с принципом развития и принципом историзма. Как мировоззренческая основа в работе использована сложившаяся в социально-гуманитарных науках концепция модернизации в преломлении
к юридической (государственно-правовой и ее внешнеполитической составляющей) сфере государственной деятельности. При этом модернизация внешнеполитической деятельности России рассматривается в контексте эволюционного развития государства, обусловленного сложной совокупностью факторов объективного
и субъективного характера.
Для получения и углубления историко-юридического знания автор использует общенаучные методы и методы познания отдельных наук (методы анализа,
синтеза, моделирования, абстрагирования, аналогии, системно-структурный, исторический, типологический методы и др.).
В изучении проблематики темы особую значимость имеют юридические методы, которые позволяют рассматривать взаимодействие государств в правовой
сфере, отражающее соответствующие процессы их развития сквозь призму юридического оформления. Среди специально-юридических методов можно выделить

формально-юридический, историко-правовой и сравнительно-правовой методы.
Формально-юридический метод позволяет выявлять существенные закономерности формирования, развития и функционирования государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности Российской империи и отдельных его составляющих, установить их признаки и свойства. Историко-правовой метод дает возможность получения знаний о государственно-правовых системах (национальной, межгосударственной, международно-правовой), в рамках которых происходило формирование и развитие исследуемого механизма. Сравнительно-правовой метод, с одной стороны, позволяет выявить, сопоставить и проанализировать государственные и правовые институты различных систем в рамках
одного периода, определить общие и специфические черты (синхронное сравнение), а с другой стороны — проследить динамику развития соответствующих
структур, выявить закономерности эволюции государственно-правовой и международно-правовой систем (диахронное сравнение).
Политико-юридический подход подразумевает использование политического
и юридического инструментариев, исследование становления государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности сквозь призму
взаимодействия внутренней и внешней политики, государственно-правовой и международно-правовой систем, представление формирования и развития национальных интересов, анализ политических и идеологических факторов, влияющих на
формирование системы управления и права.
Конкретно-исторический подход предполагает учет исторических условий
формирования и развития механизма обеспечения внешнеполитической деятельности Российского государства, его организационно-правовой институционализации
и особенностей, а также рассмотрение соответствующих источников с учетом условий их появления, места в системе, значения.
Благодаря системно-функциональному подходу особое значение стали приобретать выводы о государственно-правовой системе как институционном образовании, способном с учетом присущих ему характеристик и юридических механизмов упорядочивать отношения, в том числе внешнеполитического характера.

Теоретической основой диссертации выступили исследования ведущих
ученых в сфере юриспруденции, политологии, внешней политики и истории. Среди
трудов юристов-международников отдельное внимание необходимо уделить указанным выше работам Ф. Ф. Мартенса, П. Е. Казанцева, Л. Камаровского. Перечисленные ученые заложили фундамент исследования государственно-правовых
аспектов внешнеполитической деятельности Российского государства.
Работы ряда советских и современных ученых способствовали определению
концептуальных форматов и позволили провести ретроспективный анализ государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности
Российского государства. К таким работам следует отнести «Теорию международного права» Г. И. Тункина13, в которой изложена и обоснована теория согласования
воль государств. В ее основу положена теория соглашения, разработанная еще в
XIX в. Труды ученых XX в. раскрывают концептуальные подходы относительно
диалектических и динамических факторов, пронизывающих основы международного права. Безусловное влияние на их определение оказали работы известного советского и российского ученого-международника Г. В. Игнатенко, в которых часто
охватывались сопряженные с международным правом предметы регулирования,
были направлены на решение задач взаимосвязанного сосуществования международного права и внутригосударственного права в различных ипостасях14. В. М. Валеев в своей монографии «Выдача преступников в современном международном
праве. Некоторые вопросы теории и практики» исследовал проблемы института
экстрадиции, отдельные теоретические и практические аспекты относительно современного международного права

. Необходимо также отметить совместный

труд А. А. Дорской и И. Л. Честнова, в котором исследованы вопросы эволюции
системы права на основе методов теоретико-методологического анализа и исторической реконструкции (в качестве одного из компонентов — международного

Тункин Г. И. Теория международного права / под общ. ред. проф. Л. Н. Шестакова. М.: Зерцало, 2009. 416 с.
См.: Игнатенко Г. В. Международное право и внутригосударственное право: проблемы сопряженности и взаимодействия: сб. науч. публикаций за 40 лет (1972–2011 гг.). М.: Норма-М, 2012. 416 с.
15
Валеев Р. М. Выдача преступников в современном международном праве. Некоторые вопросы теории и практики:
монография. Казань: Изд-во Казанского университета, 1976. 126 с.
13
14

права)16. Монография А. А. Дорской посвящена анализу взаимовлияния правовых
традиций России и развития права международных организаций17.
Опора на данные работы позволила провести анализ собранного материала,
отражающего развитие, организационное и правовое оформление внешнеполитической деятельности Российского государства с учетом концептуальных подходов
к исследованию проблематики диссертации в контексте историко-юридического
исследования.
Источниковая база исследования определяется его направленностью и требованиями комплексного подхода к изучению взаимодействия Российской империи с иностранными государствами по вопросам правовой сферы. В связи с отсутствием официально установленной системы и иерархии источников права в исследуемый период их можно дифференцировать на следующие группы с учетом практики классификации нормативно-правовых актов в российской юридической науке
XIX в.:
1) акты национального законодательства Российской империи;
2) международно-правовые акты;
3) акты органов, осуществляющих управление внешнеполитической деятельностью;
4) материалы дипломатического делопроизводства и мемуарные источники.
Акты национального законодательства являются отражением юридического
оформления взаимодействия Российского государства с другими странами на
уровне национальной правовой системы и закрепления результатов такого взаимодействия. При этом закрепление предписаний на внутриправовом уровне позволяет
продемонстрировать интересные аспекты развития государственно-правовой системы Российской империи в общем контексте развития мирополитической си-

Дорская А. А., Честнов И. Л. Эволюция системы права России: теоретический и историко-правовой подходы: монография. СПб.: Астерион, 2010. 306 с.; Дорская А. А. Правовые традиции России и развитие права международных
организаций: проблемы взаимовлияния: монография. СПб.: Астерион, 2016. 246 с.
17
Дорская А. А. Правовые традиции России и развитие права международных организаций: проблемы взаимовлияния: монография. СПб.: Астерион, 2016. 246 с.
16

стемы и международного права. Среди актов внутреннего законодательства необходимо выделить акты, учреждающие, реорганизующие и регламентирующие деятельность органов государственной власти, обеспечивающих взаимодействие с
иностранными государствами на организационном уровне, а также манифесты,
связанные с принятием важных внешнеполитических решений, и акты, имплементирующие результаты взаимодействия государств. В них юридически оформлялись и закреплялись подходы и практические меры, обосновывались и доводились
до сведения подданных решения, принятые властными структурами. К основным
источникам опубликования нормативных актов Российской империи, использованных в рамках данного исследования, необходимо отнести Полное собрание законов
Российской империи, которое издавалось ежегодно с 1830 г. В нем также публиковались международно-правовые акты рассматриваемого периода.
Международно-правовые акты — результат взаимодействия Российской империи с иностранными государствами. Договорная практика в XIX в. формировалась весьма активно, и международные договоры стали признанным основным источником международного права. Они играли важную роль в регулировании отношений как на уровне международного права, так и на внутригосударственном
уровне. Исследование данных актов дает возможность более глубоко анализировать соответствующие правовые процессы международных масштабов и внутригосударственного значения.
Акты органов, осуществляющих управление внешнеполитической деятельностью (в первую очередь циркуляры министерств) позволяют отразить не только
доктринальный и нормативный аспекты, но и внутриведомственную, подзаконную
регламентацию соответствующих отношений, а также практическую реализацию
соответствующих положений на практике.
Материалы дипломатического делопроизводства и мемуарные источники
высокозначимы для изучения вопросов взаимодействия государств, поскольку отражают в историческом аспекте различные взгляды и позиции, не всегда обозначенные в официальных источниках. Кроме того, они дополняют содержательный
контекст принимаемых решений, позволяя проводить качественное исследование

соответствующих процессов.
Научная новизна диссертации состоит в том, что она представляет собой первое в современной историко-правовой науке исследование, в рамках которого изучается организационное и юридическое оформление внешнеполитической деятельности Российского государства в вопросах правовой сферы, организационно-правовая проблематика формирования и функционирования государственной и межгосударственной системы управления внешнеполитической деятельностью и соответствующее регулирование формирующихся направлений сотрудничества в контексте взаимодействия национального и международного права. В работе предложен и обоснован новый для российской правовой науки подход к историко-правовому анализу, который предполагает исследование национальных государственноправовых систем в контексте изучения развития межгосударственной системы и
взаимодействия государств в различных сферах, во взаимосвязи с соответствующим этапом развития системы международного права.
В рамках изучения истории государства и права России сформулирована и
обоснована концептуальная модель государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности Российского государства, которая отражает межсистемный, многоуровневый и многофункциональный характер внешнеполитической деятельности. В историко-правовом контексте исследовано взаимодействие российского государства с другими странами и влияние этого взаимодействия на российскую национальную правовую систему. Это позволило скорректировать и расширить область историко-юридических знаний, а также проанализировать ряд вопросов, которые ранее не освещались в истории государства и права
России. Результаты исследования содержат положения и выводы, которые направлены на решение крупной научной задачи, имеющей важное значение для развития
историко-правой науки.
На защиту выносятся следующие положения:
1.

В процессе проведения диссертационного исследования впервые прове-

ден анализ государственно-правовой политики в обеспечении внешнеполитической деятельности Российского государства в рамках принципиально нового

этапа - XIX – начало XX вв., для которого в условиях интенсификации межгосударственных отношений характерно установление их системного характера, выделение, институциональное и правовое оформление исследуемого механизма, а
также формирование базовых направлений межгосударственного сотрудничества, изучение которых также представляет интерес с точки зрения их преемственности в практиках современности.
2.

В диссертации предложен авторский исследовательский подход к изуче-

нию системы внешних функций государства, предусматривающий выделение на
уровне первичной дифференциации двух основных функций - обеспечение безопасности и сотрудничество с иностранными государствами, которое, в свою очередь, можно рассматривать по различным направлениям (экономическое, политическое и др.). Данный подход, основанный на историческом анализе внешних
функций государств, имеет общетеоретическое значение и может использоваться
для характеристики внешних функций любого государства вне зависимости от исторического этапа его развития, степени включенности в межгосударственную систему и специфики внешней политики.
3.

В работе показано, что формирование государственно-правового (управ-

ленческо-регулятивного) механизма обеспечения внешнеполитической деятельности носило эволюционной характер, в ХIХ – начале ХХ вв. осуществлялось в
русле развития системы государственного управления и правового регулирования, обеспечивавших реализацию как внутренних, так и внешних функций Российского государства. При этом, государственно-правовое обеспечение внешних
функций (внешнеполитической деятельности) выделилось в отдельное направление юридической политики как сферы деятельности государства.
4.

Определены основные задачи внешней политики Российской империи в

XIX – начале XX веков, которые можно рассматривать в контексте соответствующих сформированных внешних функций: обеспечение безопасности; укрепление
статуса ведущей мировой державы; поддержание баланса сил в рамках международно-правовой системы и укрепление международного и национального правопорядка; реализация экономических интересов, которые являются актуальными и

в последующие исторические периоды внешнеполитической деятельности Российского государства. Помимо этого, сформулированы качественные характеристики внешнеполитической деятельности исследуемого периода: масштабность,
интенсивность и стабильность.
5.

Сделан вывод, что механизм обеспечения внешнеполитической деятель-

ности Российской империи детерминирован политически, имеет государственноправовую природу, обусловленную объективными историко-политическими процессами: развитием государств и государственности, увеличением спектра национальных интересов, совпадением последних, а также кооперация государств и
модернизация механизмов их взаимодействия.
6.

Представлены анализ и авторское видение государственно-правового ме-

ханизма обеспечения внешнеполитической деятельности как совокупности государственных институтов (органов государственной власти) и межгосударственных структур, в работе которых принимает участие данное государство, норм
права, закрепленных в национальных и международных правовых актах, юридически оформляющих и регулирующих осуществление внешнеполитической деятельности, а также функциональных взаимосвязей между организационными
структурами данного механизма (реализация внешнеполитической деятельности,
внешних функций государства по соответствующим направлениям). Исходя из
этого выделяется три составляющие рассматриваемого механизма – организационная, правовая и функциональная.
7.

В исследовании сформирована и охарактеризована структура сложив-

шейся в XIX – начале XX вв. организационной составляющей государственноправового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности Российского государства, имеющей межсистемный характер, включающей в себя национальную (органы государственной власти) и международно-правовую (межгосударственные структуры) системы, отражающей многоуровневый характер управления: политико-управленческий уровень - император, международные конгрессы и конференции; функционально-управленческий уровень - министерство

иностранных дел, административные союзы, международные арбитражи и конкретно-управленческий уровень - дипломатические и консульские представительства. В результате сложилась институционально согласованная, специализированная и эффективно функционирующая система институтов обеспечения внешнеполитической деятельности.
8.

Установлено, что формирование межгосударственной системы и соот-

ветствующее развитие международного права с XIX века оказывали влияние на
формирование национальных правовых систем, в том числе правовой системы
Российской империи, и государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности. При этом соотношение национального и международного права целесообразно рассматривать в различных ракурсах: доктринальное, нормативное и практическое, в том числе в общем контексте межсистемной
рецепции и имплементации правовых ценностей, а также активизации внутрисистемного развития. Использование соответствующего подхода в рамках историко-правовых исследований позволит проводить их более эффективно.
9.

В исследовании показано, что в XIX веке в Российской империи оформи-

лась система органов внешних сношений, осуществляющих управление и реализацию внешних функций государства, для которой были характерны организационные, субординационно-управленческие и юридические взаимосвязи между элементами. Ключевыми органами данной системы стали император и Министерство
иностранных дел – как орган исполнительной власти подчиненного управления со
специальной компетенцией, системообразующий фактор для сети зарубежных
органов внешних сношений (дипломатических и консульских представительств),
прошедшее в процессе становления два основных этапа: 1) 1802 – 1846 гг. – период становления Министерства иностранных дел в системе отраслевого разделения органов исполнительной власти, совместное функционирование с Коллегией
иностранных дел; 2) 1846 – начало XX века – уточнение функций, поиск оптимальной структуры, внутренняя дифференциация Министерства иностранных дел
и повышение требований к лицам, претендующим на осуществление соответству-

ющей деятельности, что в целом было направлено на выстраивание наиболее эффективной модели функционирования.
10.

В ходе исследования определено, что в XIX веке была сформирована

развитая сеть дипломатических представительств (посольств и миссий) и консульств Российской империи в зарубежных государствах, основанных на общих началах с европейскими государствами, что повлекло надлежащую правовую регламентацию и привело к юридическому оформлению базовых начал современного
дипломатического и консульского права, к числу которых относятся - функции
дипломатических представительств, процедура назначения послов, определение
рангов дипломатических агентов, формирование института дипломатических и
консульских привилегий и иммунитетов. Тем самым был заложен качественный
институциональный и правовой фундамент в вопросах дипломатических сношений между государствами, существующий по настоящее время.
11.

В работе установлено, что с XIX века в государственно-правовой меха-

низм обеспечения внешнеполитической деятельности Российского государства
включаются международные структуры как результат активной институционализации на уровне межгосударственных отношений, позволяющие государствам повышать эффективность как общеполитического сотрудничества, так и взаимодействия по отдельным специальным вопросам. К таковым отнесены международные конгрессы и конференции, административные союзы, ставшие организационной основой, предшествующей эволюционной моделью современных международных межправительственных организаций, комиссии и третейские суды, положившие начало современной системе контрольных механизмов, а также международные неправительственные организации, как специфическая форма межгосударственного общения и корректировки внешней политики, в контексте расширения сферы социальной опоры, формата привлечения ресурсов «гражданского общества» для обсуждения существующих проблем.
12.

Доказано, что в результате включения международных структур в раз-

витие и регулирование международных отношений в XIX – начале XX веков, при
непосредственном участии Российского государства, была сформирована первая

международная (Венская – европейская) система безопасности, выработан ряд
принципиальных основ международного права, заложивших базис в формирование в последующем соответствующих отраслей и институтов права, доработанных и развитых в современном международном праве: принцип сотрудничества,
принцип разрешения споров мирными средствами, ответственность государств за
развязывание войны, режим международных рек, закрепляется принцип свободы
открытого моря, провозглашен запрет торговли неграми, определен правовой статус дипломатических представителей и консульских агентов.
13.

В диссертации показано, что Российская империя с начала XIX века

стала активным субъектом межгосударственных процессов и международно-правовой систем, оказывая непосредственное влияние на процессы институционализации и на развитие международного права, причем не только в европейском формате, но и в рамках взаимодействий с менее развитыми с точки зрения государственно-правовых систем восточными государствами, при этом определены основные сформированные направления сотрудничества – публично-правовая
сфера, частноправовая сфера, взаимодействие по вопросам гражданского процесса, уголовного права и уголовного процесса. Развитие национального права
Российского государства по данным направлениям происходило в тесном взаимодействии с правом международным, при этом отслеживалось и контролировалось
соблюдение собственных интересов.
14.

В работе определен и охарактеризован круг отношений, входивших в

предмет совместного регулирования (международным и национальным правом) в
XIX – начале XX вв. в рамках соответствующих направлений сотрудничества:
территориальное разграничение и юридическое закрепление государственных
границ, включая вопросы обеспечения безопасности; внешнеэкономическая деятельность и непосредственно связанная с ней таможенная сфера; вопросы подданства, определение основ правового статуса иностранцев и некоторые аспекты, связанные с эмиграцией; предоставление на взаимной основе подданным иностранных государств различных личных и имущественных прав; взаимодействие в об-

ласти решения вопросов наследования имений; вопросы выдачи наследств и взымания пошлин за вывоз, в том числе наследуемого имущества; принятие норм,
регламентирующих производство по гражданским делам, и оказание соответствующей правовой помощи; регулирование семейных отношений с иностранным
элементом; защита авторских прав; вопросы уголовного права и судопроизводства, в том числе, оказание правовой помощи по уголовным делам, включая выдачу преступников.
15.

По итогам диссертационного исследования установлено, что в XIX –

начале XX вв. был накоплен историко-правовой опыт формирования организационно-правовых форм взаимодействия Российской империи с иностранными государствами, определивших векторы дальнейшего развития и имеющих непосредственное значение для современного международно-правового общения: активное участие Российской империи в международных отношениях на равных началах с европейскими государствами, активное участие в работе международных
организаций, в формировании основных начал международного права, сотрудничество с иностранными государствами на постоянной основе, активное развитие
восточного направления и взаимодействия не только с государствами находящимися на высоком уровне развития государственно-правовых механизмов обеспечения внешнеполитической деятельности, но и со странами, находящимися на
стадии формирования указанных механизмов. Указанное способствовало формированию ответственности за поддержание международного мира и безопасности,
признанию и уважению международного права. В этих условиях в Российском
государстве была сформирована и отработана модель деятельности Министерства
иностранных дел и системы зарубежных органов внешних сношений, международных институтов межгосударственного общения, для которых были свойственна централизация управления внешнеполитической деятельностью государства, ведомственная специализация, создание системы отбора и подготовки кадров. Одновременно сложилась система источников права, обеспечивающих внешнеполитическую деятельность и включающая акты национального и международ-

ного характера, среди которых особое значение получает международный договор. Данные процессы проходили с активным участием представителей научного
юридического сообщества – ученых-международников.
Апробация результатов исследования. Работа выполнена на кафедре истории государства и права и обсуждена на совместном заседании кафедр истории государства и права и теории государства и права Уральского государственного юридического университета.
По теме исследования опубликовано 68 работ (включая 5 монографий, 22 статьи в журналах, включенных в перечень ведущих рецензируемых научных журналов ВАК, главы в монографиях, статьи в научных журналах, тезисы докладов и сообщений), общим объемом более 100 п. л. Среди них: Россия и иностранные государства: формирование и развитие взаимодействия по вопросам гражданского и
уголовного права в XVIII – начале XX вв.: монография. Пермь, 2005; Генезис принципа наибольшего благоприятствования как основы международных торговых отношений // Вестник Пермского университета. 2012. Выпуск 3(17); Управленческие
аспекты юридического оформления процесса формирования международных межгосударственных отношений (XVII – XIX вв.) // Вопросы управления. 2014. №
4(10); Становление консульских отношений Российской империи с восточными
государствами // Научный вестник Омской академии МВД России. 2016. № 3(62);
Генезис институтов международного сотрудничества в XIX веке // История государства и права. 2016. № 5; Основные направления международно-правового сотрудничества Российской империи в XIX веке: монография. М.: Изд-во «Юрлитинформ», 2016; Международно-правовая институционализация сотрудничества России с иностранными государствами в XIX – начале XX вв.: монография. Пермь,
2016; Роль и значение международных неправительственных организаций в развитии
международного права // Международное право и международные организации. 2016.
- № 1; Организационно-правовая институционализация внешнеполитической дея-

тельности российского государства в XIX – начале XX вв.: монография. М.: Изд-во
«Юрлитинформ», 2017; Механизм осуществления внешнеполитической деятельно-

сти Российской империи в XIX веке: историко-правовой анализ // Российский юридический журнал. 2018. № 3 (120); Механизм реализации внешних функций Россий-

ского государства в XIX – начале XX вв. СПб., 2019; и другие.
Основные положения и теоретические выводы диссертации обсуждались в
форме докладов и сообщений автора более чем на 50 международных, всероссийских, региональных научных и научно-практических конференциях, симпозиумах,
совещаниях, круглых столах и семинарах, среди которых: IV Всероссийская, VIII
Международная научно-практическая конференция «Современное российское законодательство: законотворчество и применение» (г. Москва, юридический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, 2007 г.); Международная научно-практическая
конференция «Государство и право: вызовы 21 века» «Кутафинские чтения»
(Москва, МГЮА, 2009 г.); «Актуальные проблемы конституционного и муниципального права»: IV международная научно-практическая конференция «Кутафинские чтения» (Москва, МГЮА, 2012 г.); Европейско-Азиатский правовой конгресс
(Екатеринбург, УрГЮУ, 2015 г.); «Источниковедение истории советского государства и права: методология и методика изучения» (УрГЮА, Екатеринбург, 2015 г.);
Всероссийская научная конференция «Интересы в праве» - «Жидковские чтения»
(Москва, юридический факультет РУДН, 2016 г.); Международная научно-практическая конференция «Алексеевские чтения: учитель и ученики» (Екатеринбург,
УрГЮА, 2016 г.) ; XII сессия Европейско-Азиатского правового конгресса «Право
и справедливость: глобальные вызовы» (Екатеринбург, УрГЮА, 2018 г.), Международная конференция "Эффективность международно-правового регулирования и
преодоление кризисных явлений в международном праве" (Санкт-Петербург,
РГПУ им. А.И. Герцена, 2020 г.) и другие.

Глава 1. ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ПРАВОВАЯ ПРИРОДА, СОДЕРЖАНИЕ
ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОГО МЕХАНИЗМА ОБЕСПЕЧЕНИЯ
ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РОССИЙСКОГО
ГОСУДАРСТВА В XIX – НАЧАЛЕ XX вв.
§ 1. Историко-теоретический анализ внешнеполитической деятельности
Российского государства и формирования государственно-правового
механизма ее обеспечения
Внешнеполитическая составляющая является важной частью деятельности
любого современного государства, посредством которой оно стремится реализовывать и защищать свои интересы, ставить и решать геополитические цели и задачи в
рамках взаимосвязи с другими субъектами мирополитической системы. Вместе с
тем, данное направление не сразу было выделено в рамках государственной деятельности, а появилось на определенном этапе развития государств.
Сам термин «внешняя политика» вошел в оборот непосредственно в исследуемом XIX веке, до этого этапа политикой называли деятельность правителей исключительно внутри государства18, таким образом, именно в рассматриваемом периоде произошла дифференциация политики на две сферы: внутреннюю и внешнюю, что, как представляется, в том числе, повлияло и на разграничение национального и международного права (национальное право направлено преимущественно на регулирование внутриполитической деятельности, а международное
стало формироваться непосредственно в ходе межгосударственных отношений, с
целью упорядочения последних).
Связующим ядром, объединяющим началом внутренней и внешней политики
являются национальные интересы. Не вызывает сомнения тот факт, что цели внешней политики должны определяться в общем контексте национального интереса. В
современном понимании под национальным интересом принято понимать осознан-

Смоляков В. А. Взаимосвязь внутренней и внешней политики: проблемы теории и методологии: дис. … докт. полит. наук. Харьков, 2006. С. 97.
18

ную, официально выраженную потребность общества (нации, государства), вытекающую из его национальных ценностей, направленную на сохранение, создание
или достижение благоприятных условий для его стабильного существования и
устойчивого прогрессивного развития. В связи с тем, что на международной арене
государство является представителем общества, на уровне международной политики термин «национальный интерес» используется преимущественно в контексте
государственного интереса. Изначально понятие «национальный интерес» было
производным от теории национального суверенитета, которая еще в XVII–XVIII
веках была выдвинута европейскими просветителями. Согласно данной теории, носителем высшей власти (суверенитета) в государстве является нация, т.е. сами
граждане. Отсюда их право не только участвовать в управлении государством, но
и решать коренные вопросы его устройства, ранее считавшиеся прерогативой монархов и церкви, включая форму правления, границы, характер отношений с другими государствами и пр. В XIX веке категория «национальный интерес» приобретала все большее значение.
Применительно к сфере международных отношений государственный интерес можно сформулировать как совокупность внешнеполитических интересов государства, отражающих потребности его функционирования и развития. Неизменной содержательной составляющей национальных интересов является обеспечение
внешней безопасности государства, а также системы наиболее выгодных внешних
условий. Представляется, что на глобальном уровне национальные интересы
можно свести к нескольким позициям и в рассматриваемый период охарактеризовать следующей триадой: безопасность, прочные международные позиции и развитие государства.
Национальные интересы в определении основных направлений и реализации
внешней политики России не ставились под сомнение. Н. П. Панин в своей записке
«О политической системе Российской империи» отмечал следующее: «Каждая
нация имеет главнейшие интересы, зависящие от ее могущества, силы, ресурсов и
нужд, от ее величины и границ государства. Эти интересы определяют для правительств неизменные принципы, которыми они должны руководствоваться в своей

политике при всех обстоятельствах. Напротив, есть и другие интересы, зависящие
от степени могущества других государств, касающиеся положения, занимаемого
ими по отношению друг к другу, и меняющиеся, следовательно, в зависимости от
превратностей судьбы. Одни из них могут быть установлены монархом как часть
общей системы управления, другие он вынужден принять в силу повелительного
закона необходимости, но чем больше его политика благоприятствует общей безопасности, тем меньше он будет подчинен такой зависимости»19.
Внешняя политика в определенной степени является продолжением внутренней и формируется на ее основе. Поэтому и цель у них общая – сохранить и укрепить систему общественных отношений, существующую в государстве. Становление внешней политики происходит по мере появления в государстве или обществе
объективных потребностей вступить во взаимоотношения с внешним миром. В
этом случае страна вынуждена сочетать национальные интересы с общечеловеческими ценностями.
Идеи о соотношении внутренней и внешней политики зародились еще в древности и развивались на всем протяжении совершенствования политико-правовой
мысли. В результате сформировались два основных подхода: экстернизм, сторонники которого обосновывают приоритетность внешних факторов и внешней политики, и интернизм, приверженцы которого в качестве приоритетных считают задачи государства, связанные с внутренним его развитием, а внешняя политика рассматривается с позиции служения внутренним приоритетам. Для экстернизма существенную роль сыграла концепция «равновесия сил», правовое закрепление которой впервые имело место в Утрехтском мире 1713 г. Доктор политических наук
В. А. Смоляков следующим образом формулирует основные положения данной
концепции: 1) государства как основные аналитические единицы являются отдельными политическими телами, ведущими борьбу друг с другом; 2) во внутреннем

Записка присутствующего в Коллегии иностранных дел Н. П. Панина о политической системе Российской империи. Не ранее второй половины марта, не позднее 16 (28) июля 1801 г. // Внешняя политика России XIX и начала XX
века. Документы российского Министерства иностранных дел. Серия первая: 1801–1815 гг. Том первый, март 1801
г. – апрель 1804 г. М.: Издательство политической литературы, 1974. № 16. С. 69.
19

отношении государства едины, все различия между ними как бы несущественны,
поскольку во внешних взаимодействиях на первый план выступает объединяющий
все общество «национальный интерес»; идеология подчинена принципу политической целесообразности, поэтому в межгосударственных отношениях внутренний
строй, идеологические конфликты не принимаются во внимание; 4) внутренняя политика, в том числе проблемы благосостояния отдельных граждан, подчиняются
внешней политике – внешнеполитическим соображениям20. Представляется, что
преимущественно в формате именно этой концепции развивались европейские государства и Российская империя в XIX столетии, несмотря на появление концепции
«национальных интересов», которая в данный период не смогла найти должной реализации на практике.
Это утверждение находит подтверждение и в трудах российских ученых рассматриваемого периода. Историк, юрист и политолог Б. Н. Чичерин в «Курсе государственной науки» пришел к выводу о решающей роли внешних факторов, и
прежде всего – фактора безопасности в развитии страны21. В. О. Ключевский, в
свою очередь, показал негативное влияние международного положения России и
ее внешней политики на политическое и экономическое развитие общества и выделил три характерные черты российской политики: боевой строй государства; неправовой характер внутреннего управления и общественного состава и абсолютизм
верховной власти.
Вместе с тем, внутренняя и внешняя политики непосредственно между собой
взаимосвязаны, они объединяются также общими идеологическими установками,
сформированными в государстве на соответствующем этапе его развития, и соответствующим национальным интересом.
Внешняя политика должна способствовать эффективной реализации внутриполитических задач. Хотя, в ряде случаев, в Российском государстве имел место их

Смоляков В. А. Взаимосвязь внутренней и внешней политики: проблемы теории и методологии: дис. … доктора
полит наук. Хабаровск, 2006. С. 76.
21
Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. Общее государственное право. М., 1894.
20

дисбаланс, не случайно А. М. Горчаков в качестве одной из основных внешнеполитических проблем определил «отставание внутреннего развития империи от ее
стремительного внешнего развития»22.
Внутренняя политика влияет на эффективность и методы реализации внешней политики по ряду направлений: обеспечивает ресурсную базу; может способствовать международному признанию правящего режима или, наоборот, подрывать его авторитет и вести к изоляции; направлена на формирование имиджа
страны; помогает стране приспосабливаться к экзогенным требованиям и способствует созданию предпосылок для интеграции.
В большинстве современных источников либо не уделяют внимания различиям между терминами «внешняя политика государства» и «внешнеполитическая
деятельность государства», либо вовсе считают их тождественными. Безусловно,
данные категории имеют много общего, но можно отметить и некоторые существующие отличия. Если внешняя политика государства определяется как общий курс
этого государства в международных делах и совокупность действий государства за
пределами своей суверенной территории для реализации национальных интересов23, то под внешнеполитической деятельностью государства понимается вид организованной деятельности государства.
Таким образом, первое не представляет собой саму деятельность, а только
указывает на приоритетные интересы государства (концептуальные начала и форматы), а второе – уже конкретные задачи и процессы в рамках реализации внешней
политики, являющейся основой для внешнеполитической деятельности, требующие ее организационной и правовой институционализации.
Существуют различные определения внешнеполитической деятельности, отражающие соответствующие качественные характеристики данного явления. Так,
доктор исторических наук, академик РАЕН Э. А. Поздняков рассматривает тер-

Канцлер А. М. Горчаков. 200 лет со дня рождения. М., 1998. С. 321.
Мировая политика и международные отношения: ключевые слова и понятия / Под общ. ред. д.п.н., проф. М. М.
Лебедевой, д.и.н., проф. С. В. Устинкина. М.; Н.Новгород, 2012. С. 31.
22
23

мины «функции» и «деятельность» как синонимичные и определяет внешнеполитическую деятельность государства как его внешнюю функцию и как вид политической деятельности24. Исследователь концептуальной модели внешнеполитической деятельности государства, доктор политических наук А. И. Кондратов на основе качественного анализа различных сторон и проявлений указанного явления
предлагает под внешнеполитической деятельностью государства понимать «организованную и обеспеченную деятельность государства по оказанию воздействия на
объекты его внешнеполитических интересов» 25 . На наш взгляд, категории
«внешнеполитическая деятельность» и «внешние функции государства» не стоит
отождествлять, несмотря на непосредственную взаимосвязь между ними. Так,
внешняя политика (ее цель и основные задачи) осуществляется через внешнеполитическую деятельность, содержательно структурированную через систему внешних функций государства и обеспечиваемую посредством соответствующего механизма.
Исходя из этого, необходимо выстроить концептуальную модель системы
внешних функций, для которых внешнеполитическая деятельность является системообразующей.
Термин «функции государства» появился в исследуемом XIX веке, в том
числе в российской юриспруденции; так, А. Градовский в своем труде «Начала русского государственного права» писал: «Вся совокупность функций государственной власти разделяется на две категории: управление верховное и управление подчиненное. Одна из них предполагает деятельность лица или установления стоящего
выше закона, являющегося творцом действующего права, восполняющего его пробелы, отменяющего в иных случаях применение закона. Сюда относится издание
законов, их толкование, помилование преступника и пр. Другие функции власти
предполагают деятельность органов подзаконных, облеченных строго определен-

Поздняков Э. А. Системный подход и международные отношения. М., 1976.
Кондратов А. И. Концептуальная модель внешнеполитической деятельности государства в теории международных отношений: дис. … докт. полит. наук. С. 89.
24
25

ными правами и несущих ответственность за неправильное пользование этими правами»26. С. А. Котляревский уделил серьезное внимание функциям государства в
работе «Правовое государство и внешняя политика», в том числе ссылаясь на труды
Аристотеля, Гоббса, Локка, Монтескье и других ученых политико-правовой мысли.
Представляется, что именно с этого исследования начался новый этап в раз- витии
отечественного учения о функциях государства. Именно Котляревский С.А.
указывает, что «логически функция предшествует органу; она есть нечто основное
и глубокое в жизни государства и вытекает из самой природы последнего»27, «всякая классификация функций носит всегда относительный характер. Наиболее прочным социологическим основанием для нее была бы классификация самих потребностей общественной среды. Но ведь эти последние, – не забудем при том, что не
всегда они удовлетворяются путем государственным, иногда это происходит посредством других организаций»28. Данное высказывание можно рассматривать, в
том числе, как предпосылку дифференциации функций на внутренние и внешние.
Современная наука о государстве и праве также уделяет значительное внимание учению о функциях государства и предлагает значительное количество различных определений при отсутствии единой теоретической концепции: В. Н. Хропанюк рассматривает функции государства как «основные направления его деятельности, в которых выражаются сущность и социальное назначение государственного управления обществом»29, аналогичное определение дают авторы учебника под редакцией В. Д. Перевалова и В. М. Корельского: «Это основные направления его деятельности, выражающие сущность и социальное назначение, цели и
задачи государства по управлению обществом в присущих ему формах и присущими ему методами». Другая позиция отражена Л.А. Морозовой, которая определяет функции государства не только как направленную деятельность, но и как механизм государственного воздействия на общественные процессы30. Несмотря на
Градовский А. Начала русского государственного права. Т. 1: О государственном устройстве. СПб., 1875. С. 145.
Котляревский С. А. Правовое государство и внешняя политика. М., 1909. С. 11.
28
Котляревский С. А. Правовое государство и внешняя политика. М., 1909. С. 14.
29
Хропанюк В. Н. Теория государства и права. М., 2000. С. 156.
30
Морозова Л. А. Функции российского государства на современном этапе // Государство и право. – 1993. – № 6. –
С. 98.
26
27

значительное количество подходов и определений, автор настоящего исследования
придерживается позиции, что функции – это основные направления деятельности
государства для достижения поставленной цели и задач и дифференцирует функции и механизм реализации функций.
Система функций любого государства имеет объективный характер, они
находятся в постоянном развитии и зависят от таких факторов, как уровень развития государства и общества, степень развития права, внешнеполитические факторы, процесс модернизации различных сфер и пр. При этом «классической» классификацией функций государства, широко распространенной в отечественной
юриспруденции, является их дифференциация по направленности (в зависимости
от сферы общественной жизни) на внутренние и внешние. В последнее время относительно данной классификации в науке ведутся дискуссии об ее обоснованности и целесообразности, однако автор настоящего труда считает, что отказ от нее
нецелесообразен и необоснован, т.к. она позволяет более качественно, в том числе
с позиции системного подхода, проводить анализ деятельности государства в соответствующих сферах и их взаимодействии.
Доктор юридических наук С. Н. Туманов, исследовавший непосредственно
внешние функции государства и механизм их реализации, проанализировав признаки внешних функций государства, предложил следующее их определение: «Это
единая, относительно обособленная подсистема целенаправленной деятельности
государства, реализуемая преимущественно за пределами своей территории и выражающаяся в комплексе взаимоотношений с другими государствами, а также проводимая с использованием специфического набора методов и способов государственно-правового и организационного воздействия, в котором преобладают договорные формы сотрудничества, опирающиеся на общепризнанные нормы и принципы международного права»31. Данное определение, несмотря на его актуальность в современной юридической науке для характеристики современной системы

Туманов С. Н. Механизм реализации внешних функций Российского государства (вопросы теории и практики):
дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.01. Саратов, 2017. С. 132.
31

внешних функций, в целом может быть взято за основу в рамках настоящего историко-правового исследования. Соответствующие сформулированные признаки: отличие от внутренних функций с позиции целей и задач; возложение обязанностей
по их реализации на особые элементы государственного механизма – специально
уполномоченные и/или специально созданные органы государства; необходимость
координации (согласования) деятельности государства с действиями и решениями
иных субъектов международных отношений; ограниченный арсенал форм и методов реализации; специфические правовые основы реализации, – позволяют сделать вывод о исторической обоснованности данного определения и эволюции данных функций параллельно с эволюцией государства. Также заслуживает внимания
концепция системы внешних функций государства, разработанная А. А. Рогачевым, по мнению которого, это исторически сложившаяся, целостная совокупность
взаимодействующих основных направлений (и сторон) его деятельности в области
внешней политики, выступающих продолжением его внутренних функций32.
Система внешних функций государства непосредственно определяется целью и основными задачами внешней политики, при этом значение имеют не только
национальные интересы самого государства, но и совпадение этих интересов с интересами других субъектов мирополитической системы, и справедливо будет звучать мнение Л. А. Морозовой относительно того, что внешнюю политику и внешние функции государства детерминируют его потребности и интересы, формирующиеся через призму своего внутреннего развития. Однако формы и методы активности государства внутри страны не могут переноситься на взаимоотношения с
другими государствами33.
Как уже было отмечено в рамках настоящего исследования, главная цель
внешней политики любого государства – обеспечение его безопасности. Эта цель
осуществляется посредством охранительной функции и представляет собой защиту
интересов самой страны и ее граждан (подданных). Одним из направлений охранительной функции также часто называют приспособление государства к системе
32
33

Рогачев А. А. Внешние функции государства социалистического типа. М., 1986. С. 43.
Морозова Л. А. Влияние глобализации на функции государства // Государство и право. –2006. – № 6. – С. 106.

международных отношений. Такая деятельность дает государству гарантии на поиск мирных политических решений в случае спорных вопросов и проблем.
Второй по важности считается экономическая функция, от которой зависят
экономическое развитие страны, ее политическая стабильность и рост благосостояния общества. В ее задачи входят обеспечение доступа к различным ресурсам,
сбыт продукции, определение места в мировом разделении труда и т.д.
Информационно-представительская функция – это деятельность по созданию
положительного имиджа государства на мировой арене с целью подготовки благоприятных условий и решения других собственных задач. Данная функция реализуется как через специальные органы, так и через влияние на общественное мнение.
Регулирующая функция отвечает за сохранение равновесия в международной
системе политических связей. Основную деятельность в рамках этой функции ведут министерства иностранных дел, посольства и консульства.
Вместе с тем, автор настоящего исследования придерживается иной позиции
относительно общепринятых классификаций внешних функций государства,
усматривая возможность выделения в рамках первичной дифференциации двух основных функций: обеспечение безопасности государства и сотрудничество с иностранными государствами, при этом обе эти функции, а в особенности вторую,
можно рассматривать в контексте исторического развития и расширения предмета
взаимодействия, в результате чего выделять экономическое сотрудничество, взаимодействие по вопросам публичного права, взаимодействие в рамках частно-правовой сферы и т.д. Данный подход к классификации внешних функций позволяет
характеризовать систему внешних функций любого государства вне зависимости
от исторического этапа и специфики внешнеполитического курса, т.к. охранительная функция, с точки зрения эволюции системы внешних функций, является первой, появляется с момента образования государства (защита территориальной целостности) и есть у каждого государства, а сотрудничество формируется постепенно, его спектральность (дифференциация второго уровня) зависит от уровня
развития соответствующего государства, в том числе исторического этапа, степени
включенности в межгосударственную систему и специфики внешней политики.

Для реализации внешних функций в рамках внешнеполитической деятельности и выполнения внешнеполитических задач государства используют различные
средства. При оценке средств осуществления внешнеполитической деятельности
Российским государством в рассматриваемый период можно обратить внимание на
их разнообразие. Наиболее распространенными дипломатическими методами являлись официальные и иные визиты и переговоры, конференции, совещания и
встречи, подготовка и заключение международных договоров, участие в работе
международных структур, дипломатическая переписка и пр.
Экономические средства реализации внешних функций государства заключаются в использовании экономического потенциала страны для достижения целей
внешней политики. Примером таких средств воздействия в рассматриваемое время,
в первую очередь, являлось введение режима наибольшего торгового благоприятствования.
Пропагандистские (идеологические) средства – это фактически весь спектр
средств, используемых для пропаганды, агитации, дезинформации, повышения авторитета и так далее в рамках конкретного государства или на международной
арене в целом. С их помощью формируется положительный образ страны либо антипатия к другому государству. Также пропаганда может служить для отвлечения
внимания от других событий или «ширмой» для истинных целей и намерений.
Военные средства – это непосредственно армия страны и ее количественные
и качественные характеристики. Военные средства в XIX веке, как и в предшествующие периоды развития мирополитической системы, использовались достаточно
интенсивно.
В настоящем исследовании основное внимание будет уделено мирным средствам внешнеполитической деятельности, организационному и юридическому
оформлению результатов их использования, вместе с тем, война как форма деструктивного взаимодействия государств также имела свое значение, в том числе с
позиции формирования международного права и мирополитической системы.
В целом, внешняя политика России имперского периода является сферой, в
достаточной степени изученной в современной науке, и не входит непосредственно

в объект настоящего исследования, поэтому мы обратим внимание лишь на некоторые ее концептуальные аспекты, необходимые для изучения соответствующих
вопросов, в том числе с целью выявления факторов, повлиявших на формирование
и развитие государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности государства.
Первые предпосылки оформления внешнеполитической деятельности
нашего государства можно усмотреть в разовых, бессистемных международных отношениях с иностранными государствами, которые имели место задолго до рассматриваемого XIX века, примером чему может послужить заключенный 8 ноября
1493 г. трактат между королем Дании Хансом и великим князем Московским Иваном III, который, как считается, впервые установил между двумя странами отношения на официальном уровне. Вместе с тем, вплоть по конца XVII века невозможно говорить о системе международных отношений, т.к. взаимодействия с другими странами носили разовый ситуационный характер; как справедливо отметил
в своем труде известный исследователь международного права XIX века профессор
Ф. Ф. Мартенс: «Сношения России с Западной Европой приняли правильный характер не ранее начала XVIII в. В XVI и XVII вв. они отличались случайностью и
были исключением из того порядка замкнутости, с которым сжилось Московское
государство»34.
Положение кардинально изменилось со времен Петра Великого, который поставил целью своей деятельности воспользоваться опытом европейских держав для
развития и модернизации собственной страны, а для этого, естественно, нужны
были не только торговля, но и межгосударственные отношения. С целью выстраивания взаимодействия Петр I и снарядил в 1696 г. Великое посольство за границу,
которое явилось одним из самых знаменательных предприятий в истории российской дипломатии, что выразилось и в том, что впервые в истории Российского государства в Европу отправился сам царь. По своим реальным практическим послед-

Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. СПб., 1883. С. 17.

ствиям историческое значение Великого посольства трудно переоценить, ведь после него Россия включается в формирующуюся систему межгосударственных отношений, в том числе, что немаловажно, начинает назначать своих постоянных
представителей при иностранных дворах. Именно с этого времени можно говорить
о выделении внешней политики и формировании в первоначальном формате основных внешних функций государства: обеспечение безопасности и геополитических
задач и сотрудничество с иностранными государствами.
Ништадский договор 1721 г. закрепил результаты государственной территориальной экспансии в Прибалтике, благодаря чему Россия была включена в непосредственный и постоянный контакт с государствами Европы. Роль России
настолько возросла при Петре I, что к ней начинают обращаться за содействием и
помощью при разрешении различных вопросов межгосударственного общения:
«…Глаза всего света обращались на Россию, в ожидании от нее мнения и голоса.
Не было в Европе важного события, в котором бы Россия не принимала главного
участия, которого она не судила своим судом, и не решала иногда своими войсками»35. При этом отметим, что уже в 1724 г. устанавливаются отношения между
Россией и наиболее отдаленной от нее страной западной Европы – Португалией.
Анализ Полного собрания законов Российской империи – официального и
наиболее значимого источника опубликования нормативных актов, в том числе
международно-правового характера, позволяет сделать вывод, что расширение
международных связей России привело к расширению международной договорной
практики. Заключаются различные политические, мирные, союзные договоры,
юридическая форма которых уточняется и совершенствуется. Практически со
всеми государствами Европы Россия заключает торговые договоры весьма разнообразного содержания.
Вместе с тем, нельзя не отметить и тот факт, что Петр I стремился не только
укрепить внутриполитическое и внешнеполитическое положение России, его забо-

Лешков В. Н. О древней русской дипломатии. М., 1847. С. 3.

тили и более глобальные проблемы. В петровское царствование стремление русской дипломатии поддерживать политическое равновесие в Европе выразилось в
Амстердамском трактате, заключенном 4 (15) августа 1717 г. между Россией, Пруссией и Францией, по которому Россия принимала участие в гарантии европейского
равновесия, установленного Утрехтским миром36. Русское правительство выступает поборником принципа европейского равновесия, давая ему довольно-таки широкую интерпретацию: «Ежели соседа моего дом горит, то я натурально принужден
ему помогать тот огонь для своей собственной безопасности гасить, хотя бы он
наизлейший мой неприятель был; к чему я еще вдвое обязан, если то мой приятель
есть» (из письма канцлера П. М. Бестужева-Рюмина графу М. И. Воронцову от 11
августа 1744 г.)37.
При Екатерине II политическое равновесие в Европе первоначально предполагалось ограждать посредством так называемой «Северной системы». В союз северных держав должны были войти Россия, Пруссия, Дания, Швеция, Польша и
Англия. Но данная политика не увенчалась успехом. Угроза для европейского политического равновесия создалась в связи с конфликтом между Австрией и Пруссией. Активное участие в улаживании данного спора взяла на себя Россия, благодаря твердой позиции которой в 1779 г. был заключен Тешенский мир, гарантию
его опять-таки принимает на себя Россия, которая с этого момента приобретает исключительное влияние в Европе, а в Германии в особенности38. При этом не остаются вне внешнеполитического поля деятельности России и другие государства.
Таким образом, к концу XVIII века происходило активное укрепление самого Российского государства и его позиций на международной арене, а также окончательное выделение и оформление внешней политики из общей политики в качестве относительно самостоятельного направления деятельности государства. Определились основные внешние функции Российского государства, в рамках которых оно
Амстердамский трактат «О дружбе, союзе, коммерции и о содержании на Севере тишины» от 4 (15) августа 1717
г. // ПСЗ-1. Т. V. № 3098. При этом подчеркнем, что гарантия (поручительство) как средство обеспечения международных обязательств широко применялось русской дипломатией XVIII – XIX вв.
37
Цитируется по: Коровин Е. А. История международного права. (От древности до конца XVIII в.): пособие к лекциям. М., 1946. Вып. I. С. 81.
38
См. более подробно: Александров П. А. Северная система. М., 1914.
36

принимало участие в выстраивании системы международных отношений, постепенно включалось в международную экономическую систему посредством активного заключения торговых договоров, активно вело информационно-представительскую деятельность и участвовало в правовом оформлении соответствующих
отношений, что требовало своего дальнейшего содержательного развития и реализации.
Итак, процесс формирования и развития внешнеполитической деятельности
и как следствие механизма ее обеспечения в контексте настоящего исследования
можно разграничить на несколько этапов: 1) с момента образования государства до
конца XVII века (начала периода правления Петра I), когда межгосударственные
отношения носили разовый ситуативный характер, а государство существовало в
режиме определенной замкнутости; 2) с конца XVII до начала XIX века – период
активного включения России в формирующуюся систему международных отношений; 3) XIX – начало XX вв., который, как представляется, целесообразно выделять
в самостоятельный этап, характеризующийся интенсификацией международных
отношений, признанием дифференциации внутренней и внешней политики и как
следствие активным формированием механизма внешнеполитической деятельности. Исследованный и обобщенный исторический эмпирический материал позволяет сделать вывод относительно динамики становления формата внешнеполитической деятельности Российского государства от отдельных ситуативных случаев
взаимодействия к направлениям и сферам, что явилось базовой предпосылкой формирования и развития государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности.
Не вызывает сомнения, что в рамках первых двух этапов были сформированы
предпосылки и основы (истоки) исследуемого хронологического периода и сформирована базовая правовая традиция активного участия Российского государства в
международных отношениях на равных началах с европейскими государствами, а
также сформирована в первоначальном (ограниченном) варианте система государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности
Российского государства, послужившая основой для дальнейшего развития данной

системы.
Для характеристики внешней политики и внешнеполитической деятельности
Российского государства в XIX веке первостепенным является понимание, что Российская империя стала крупной мировой державой, с интересами и позицией которой нельзя было не считаться. Как отмечают авторы концептуального труда по данному вопросу: «В XVIII век Россия вступила, по словам А. С. Пушкина, при стуке
топора и громе пушек – тогда Петр I закладывал основы Российской империи. В
новый, XIX век она вошла уже как могущественная держава»39. В свою очередь, Н.
П. Панин в самом начале рассматриваемого периода (1801 г.) давал следующую
характеристику: «По своему могуществу, силе и неисчислимым ресурсам Россия
стоит среди первых в Европе, но по своему политическому возрасту эта империя
является самой молодой, и несмотря на быстрые успехи в цивилизации, чем она
обязана гению Петра I и Екатерины II, она еще далека от той степени величия и
процветания, которой она должна достичь при мудром управлении»40.
Внешнюю политику Российского государства рассматриваемого периода
можно анализировать по различным критериям, в первую очередь с позиции масштабности, интенсивности и стабильности.
Оценивая масштабность внешней политики и, соответственно, внешнеполитической деятельности, можно сделать вывод, что круг субъектов, с которыми взаимодействовала Россия, был весьма широк. Заметим, что европейское международное право в XVIII–XIX вв. основывалось на принципах деления всех стран на три
группы: цивилизованные, полуцивилизованные и нецивилизованные 41. С одной
стороны, в области международных отношений государства имели все свойства самостоятельных субъектов взаимодействия на международной арене, преследующих свои собственные цели и решающих соответствующие задачи. С другой – эти
История внешней политики России. Первая половина XIX века (от войн России против Наполеона до парижского
мира 1856 г.). М.: Международные отношения, 1995. С. 9.
40
Записка присутствующего в Коллегии иностранных дел Н. П. Панина о политической системе Российской империи. Не ранее второй половины марта, не позднее 16 (28) июля 1801 г. // Внешняя политика России XIX и начала XX
века. Документы российского Министерства иностранных дел. Серия первая: 1801 – 1815 гг. Том первый, март 1801
– апрель 1804 г. М.: Издательство политической литературы, 1974. № 16. С. 69.
41
Общепризнанная в доктрине международного права XIX века классификация, основанная на уровне государственно-правового развития соответствующих государств и непосредственно характеризовавшая степень включения в мирополитическую и международно-правовую системы.
39

цели и задачи цивилизованными странами должны были достигаться правовыми
способами. Между цивилизованными и полуцивилизованными государствами
право действовало выборочно, по усмотрению первых. К нецивилизованным странам право не применимо было вообще.
Российская империя выстраивала взаимоотношения со всеми государствами
(как цивилизованными, так и полуцивилизованными). И если с правовой точки зрения (выстраивания мирополитической системы и формирования международного
права) приоритет был отдан европейским государствам, то в контексте общеполитического и торгового сотрудничества такая тенденция не наблюдалась.
Определяя основные направления внешней политики в XIX веке, можно сделать вывод, что в первой половине века доминировало западное, европейское
направление, при этом «Восточный вопрос» с петровских времен не снимался с повестки, а после поражения в Крымской войне Россия обратила свое пристальное
внимание на развитие азиатского направления, о чем, в том числе, свидетельствует
активизация договорной практики, а также активное учреждение консульств в восточных и иных слаборазвитых государствах. Во второй половине XIX века Российская империя пыталась наладить дружественные отношения с ближайшими соседями – Китаем, Японией, Кореей. Другой задачей внешней политики на Дальнем
Востоке стало сдерживание экспансии развитых держав, активизировавших борьбу
за раздел мира.
«Восточный вопрос» длительное время был проблемой во внешней политике
нашего государства. Насколько он соответствовал национальным интересам –
также активно обсуждалось. Если в классической трактовке европейских государств «Восточный вопрос» принято рассматривать как взаимоотношения с Турцией, то для Российского государства он исторически был обширнее и включал в
себя взаимоотношения с другими «восточными» государствами, в том числе Ираном, Китаем, Персией, освоение Закавказья и пр. Восточная политика Российского
государства в рассматриваемый период была связана как с укреплением геополитических позиций, так и с вопросами относительно черноморских проливов. «Восточный вопрос» решался в XIX веке весьма интенсивно, и прежде всего это было

связано с колонизацией Закавказья, позволившей существенно укрепить позиции
Российского государства, Россия «получила возможность контролировать состояние и развитие международной обстановки в наиболее значимых для России регионах мира: на Ближнем Востоке, в Центральной Азии, на Балканах и в целом в Средиземноморском бассейне»42.
Интенсивность международных отношений также была весьма велика и развивалась по нарастающей, данный вывод можно сделать, исходя из анализа международной договорной практики Российского государства: с каждым годом количество заключаемых договоров увеличивалось, предмет сотрудничества на договорной основе, в свою очередь, расширялся, что будет охарактеризовано более детально в дальнейшем.
Взаимодействия государств носили весьма стабильный характер, хотя в ряде
случаев имели место разрывы дипломатических отношений (как правило, связанные с осуществлением военных действий) и изменение формата сотрудничества.
Важное значение имеет осознание взаимосвязи внутренней и внешней политики, ее общих, связующих идеологических, политических и государственно-правовых начал, объединяемых категорией «юридическая политика», которая, по мнению профессора С. В. Кодана, внесшего значительный вклад в проработку соответствующих вопросов, «должна рассматриваться как сфера политической деятельности верховной государственной власти и государства, которая выступает в качестве
политико-юридического явления, формирующегося как следствие властной управленческой деятельности, направленной на определение стратегии и тактики развития юридической сферы государственной деятельности и совершенствование институтов, связанных с организацией и осуществлением государственной власти, а
также с развитием механизмов и процедур законотворчества, преобразованиями и
их правовым оформлением в системе государственного управления и государственной службы, развитием судебных и надзорно-контрольных органов и правовой регламентацией их деятельности, а также подготовкой юристов и развитием
Минасян А. Г. Национальные интересы России и политический механизм их обеспечения: на примере Закавказья:
дис. … канд. полит. наук. М., 2001. С. 184.
42

юридической науки»

. Юридическая политика способствует распространению

влияния права как на внутригосударственную территорию, так и на межгосударственные отношения (мирополитическую систему, общемировое пространство),
создает возможность упорядоченности системы отношений, согласования соответствующих интересов, достижения согласованных результатов, она, в том числе,
направлена на организационно-управленческую деятельность самого государства.
Юридическая политика, таким образом, распространяется как на внутреннюю деятельность государства, так и на сферу внешнеполитической деятельности, являясь
связующим звеном, обеспечивая стратегическое, организационное и правовое
единство. Вслед за разграничением внутренней и внешней политики (разграничением внутренних и внешних функций государства), государственно-правовое обеспечение внешних функций государства стало выделяться в отдельное направление
юридической политики, со своей (в контексте общегосударственной) стратегией и
тактикой развития юридической сферы государственной деятельности и совершенствованием, в том числе, вновь формирующихся институтов, связанных с организацией и осуществлением государственной и межгосударственной власти и реализацией национальных интересов в рамках межгосударственных отношений, а также
с развитием механизмов и процедур правотворчества, преобразованиями и их
правовым оформлением в системе государственного и межгосударственного
управления и государственной службы, развитием контрольно-надзорных органов
и правовой регламентацией деятельности, а также подготовкой специалистов и
юридической науки.
Нельзя не согласиться с мнением С. В. Кодана, что юридическая политика
формируется, реализуется и находит внешнее выражение в своеобразной триаде
«Личность – Идея – Институт», в которой присутствуют «личности» (государственные деятели) – персонифицированные личностно и мировоззренчески участники
соответствующих политических процессов (причем как в рамках внутренней, так и
внешней политики – прим. авт.), формирующие с учетом конкретных факторов
Кодан С. В. Юридическая политика Российского государства в 1800 – 1850-е гг.: деятели, идеи, институты. Екатеринбург: УрАГС, 2005. С. 21.
43

развития страны идеологию преобразований («идеи» – идеологическое обоснование и оформление концепций и решений преобразовательного характера), которая
находит выражение в государственно-правовом инструментарии деятельности государства («институт» – внешне выраженные формы, результат преобразующего
воздействия в юридической сфере)44.
Субъективный (личностный) фактор нельзя исключать из анализа формирования государственной политики, в том числе внешней политики, в силу персонификации государственной власти в лице главы государства – императора в рамках
абсолютистской модели монархии.
При этом целесообразно заметить, что, относительно предыдущих периодов
развития Российского государства, наблюдалось весьма длительное правление государей (Александр I: 1801–1825, Николай I: 1825–1855, Александр II: 1855–1881,
Александр III: 1881–1894, Николай II: 1894–1917), что, по мнению автора, в том
числе предопределяло некоторую стабильность внешней политики.
Александр I отличался не воинственными наклонностями, не искусством
бранного вождя, но желанием и умением соединять, примирять, устраивать общее
действие, решать европейские дела на общих советах, приводить в исполнение общие решения. В своем исследовании В. В. Дегоев следующим образом характеризует его личностные черты: «Внук Екатерины II и сын Павла I унаследовал сложные генетические черты, которые дополнялись с возрастом «дипломатическими»
навыками, приобретенными по необходимости постоянно лавировать между отцом
и бабкой, ненавидевшими друг друга. Этим раздвоением выработался противоречивый и порой неустойчивый характер, к тому же серьезно надломленный трагическими обстоятельствами обретения царского престола»45. В инструкции русским
министрам при иностранных дворах от 4 июля 1801 года были высказаны основания политики императора Александра, в рамках которых он отказывался от всех

Там же. С. 22.
Дегоев В. В. Внешняя политика России и международные системы: 1700–1918 гг.: учебное пособие. М.: Московский государственный институт международных отношений (университет); «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. С. 124.
44
45

завоевательных замыслов и увеличения своего государства. «Если я подниму оружие, – говорит он, – то это единственно для обороны от нападения, для защиты
моих народов или жертв честолюбия, опасного для спокойствия Европы. Я никогда
не приму участия во внутренних раздорах, которые будут волновать другие государства, и каковы бы ни были правительственные формы, принятые народами по
общему желанию, они не нарушат мира между этими народами и моею империей,
если только они будут относиться к ней с одинаковым уважением. При восшествии
своем на престол я нашел себя связанным политическими обязательствами, из которых многие были в явном противоречии с государственными интересами, а некоторые не соответствовали географическому положению и взаимным удобствам
договаривающихся сторон. Желая, однако, дать слишком редкий пример уважения
к публичным обещаниям, я наложил на себя тяжелую обязанность исполнить, по
возможности, эти обязательства»46. Эта мысль была реализована и в Венской системе равновесия европейских держав, к формированию основных начал которой
Александр имел непосредственное отношение и считал себя лично ответственным
за соблюдение Венской системы во всех ее компонентах и особенно в том, что касалось организации Центральной Европы, имевшей прямое отношение к безопасности России.
С восшествием на престол Николая I в 1825 году внешняя политика Российского государства претерпевает определенные изменения и носит в определенной
степени охранительный характер, несмотря на тот факт, что российский император
был бесспорным лидером Священного Союза. Николай I, взойдя на престол, в первом же дипломатическом акте своего царствования объявил, что «во внешней политике намерен строго придерживаться начал, установленных его августейшим
братом и предшественником и в продолжение десяти лет обеспечивавших мир Европы»47. Вместе с тем, «Николай I заметно отличался от своего предшественника.

Цит. по: Соловьев С. Россия и Европа в первой половине царствования Александра I // Вестник Европы. – 1887. –
Май. – С. 249.
47
Циркуляр графа Нессельроде иностранным министрам в Петербурге 14 (26) декабря 1825. Цит. по: Татищев С. С.
Внешняя политика императора Николая Перваго. Введение в историю внешних сношений России в эпоху Севастопольской войны. СПб., 1887. С. 14.
46

Более прямой и решительный, он сторонился слишком тонких дипломатических
игр и тяготел к простоте и порядку. … За Николаем I не замечено увлечения монументальными внешнеполитическими концепциями или интереса к гуманизации
международных отношений»48, «император Николай I был единственным руководителем русской политики и никакому влиянию не подчинялся»49. В качестве одного из основных вопросов внешней политики он обозначил «Восточный вопрос»,
на разрешение которого были направлены серьезные усилия.
Александр II изначально, при вступлении на престол, благоговея перед памятью своего отца, не собирался менять его политический курс, однако внешние обстоятельства, в первую очередь – назревшая необходимость внутренних преобразований, оказали свое влияние. При этом едва ли не самой важной им признавалась
необходимость укрепления статуса ведущей европейской державы, и реформы рассматривались, в том числе, с данной позиции. «Александр II не обладал ни большим государственным умом, ни широким кругозором. Воспитанный в атмосфере
военных праздников и парадов, он долгое время не проявлял интереса к гражданским делам… Вместе с тем, подчеркивался недостаток воли, настойчивости, постоянства, нерешительность, а порою и апатичность… Но в целом царь отличался
здравым умом и определенной гибкостью. Он стремился окружать себя профессионально грамотными людьми, понимавшими необходимость поступательного развития России», – такую характеристику личности императора дают авторы труда
«История внешней политики России»50. Период правления Александра II, в целом
носивший либеральный характер, в том числе благодаря усилиям министра иностранных дел Горчакова, был весьма эффективен с позиции выстраивания межгосударственного сотрудничества, в первую очередь в результате проведенных реформ, приведших законодательство России в частичное соответствие с европей-

Дегоев В. В. Внешняя политика России и международные системы: 1700–1918 гг.: учебное пособие. М.: Московский государственный институт международных отношений (университет); «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. С. 199.
49
Татищев С. С. Внешняя политика императора Николая Перваго. Введение в историю внешних сношений России
в эпоху Севастопольской войны. СПб., 1887. С. 192.
50
История внешней политики России. Вторая половина XIX века (от Парижского мира 1856 г. до русско-французского союза). М.: Международные отношения, 1997. С. 9.
48

скими стандартами, что непосредственно привело к интенсификации международной договорной практики, прежде всего в решении процессуальных вопросов (уголовный и гражданский процессы).
Пришедший в власти в 1881 году Александр III в личном плане был противоположностью своему отцу и, находясь под сильным влиянием своего наставника,
прочно усвоил консервативные взгляды. Кроме того, его брак с датской принцессой Дагмарой (принявшей имя Мария Федоровна – прим. авт.), родственные связи
датского королевского дома с крупными европейскими дворами и династиями
укрепляли положение Романовых в Европе51. В целом, в рамках внешнеполитической деятельности данного этапа продолжались попытки по преодолению международной изоляции и укреплению позиций Российского государства. «Александр
III большое внимание уделял вопросам внешней политики. Его заветной мечтой
было вернуть России прежнее значение первенствующей державы в Европе. Однако этого не позволяли возможности страны, что царь отлично осознавал. «Твердо
веря в спасительность самодержавия для России, император считал своим долгом
быть в курсе всех сторон государственной жизни и определять ход дел своими решениями, сферу же внешней политики он рассматривал как свою «вотчину», – отмечают авторы «Внешней политики России»52. Император Александр III однажды
сказал, что «сам себе я министр иностранных дел». К своему министру иностранных дел Гирсу он относился «как к секретарю по иностранным делам, хотя это нисколько не исключало того, что иногда император Александр III слушал Гирса, когда он видел, что Гирс делает ему какие-нибудь указания, которых он не имел в
виду»53. Начиная с Александра III, наметилось некоторое обособление монархов от
непосредственного руководства внешнеполитическим ведомством. В дневнике
графа Ламздорфа, возглавлявшего в 1900–1906 годах Министерство иностранных
дел, а ранее бывшего первым советником Гирса, в этот период 1 марта 1891 года
Российские самодержцы. 1801–1917 / Отв. ред. А. П. Корелин. 2-е изд. М.: Международные отношения, 1994. С.
219.
52
История внешней политики России. Вторая половина XIX века (от Парижского мира 1856 г. до русско-французского союза). М.: Международные отношения, 1997. С. 20-21.
53
Витте С. Ю. Воспоминания. Детство. Царствования Александра II и Александра III (1849–1894). Т. III. Л.: Государственное издательство, 1924. С. 268.
51

сделана следующая запись: «Поднявшись к министру, я нахожу его в голубой гостиной, и он вместе со мной останавливается перед портретом покойного государя;
он мыслью с этим незабвенным монархом; мы вспоминаем о его доброте, о неизъяснимой привлекательности его августейшей личности. Сравнение между былым
двором и нынешним приходит на ум. Г. Гирс будто бы замечает, что его близость
к императорской чете постепенно уменьшается»54. Через некоторое время, 13 февраля 1892 года сделана следующая запись: «Наше бедное министерство в удивительном положении: вошло в моду и обычай хулить его. Между прочим, Г. Гирс
мне рассказывает, что за завтраком у их величества контрадмирал Басаргин, командующий императорскими яхтами и сопровождавший великого князя наследника во
время его путешествия на Восток, позволил себе без всякого стеснения расспрашивать его, министра иностранных дел, о некоторых дипломатах и консулах, делая на
их счет злые и непристойные замечания. Никогда в присутствии императоров Николая I или Александра II и их августейших супруг молодой генерал-майор не позволил бы себе держаться таким образом со старым министром, гостем их величеств; но наш нынешний монарх обращается с подобными людьми //«запанибрата»// и приятно посмеивался в ответ на выпады Басаргина»55.
Кроме того, современники отмечали, что Александр III «на способ выражения мыслей, на резкие слова никогда не обращал внимания, наоборот, он даже
очень ценил в человеке твердые убеждения»56. Об этом свидетельствуют и пометки, которые делал император в рамах переписки с Министерством иностранных
дел, например, граф Ламздорф в своих дневниках указывает на следующий случай:
«Государь только что возвратил докладную записку, испрашивающую указаний
его величества по поводу траура по принце Наполеоне (Плон – Плон), который
только что умер в Риме, причем официальное оповещение о его смерти было сделано его шурином, итальянским королем Гумбертом. Наш милостивый монарх

Ламздорф В. Н. Дневник. 1891–1892 / Под ред. и с предисловием Ф. А. Ротштейна. М.-Л.: ACADEMIA, 1934. С.
61.
55
Там же. С. 277-278.
56
Витте С. Ю. Воспоминания, мемуары. Т. 1. Мн.: Харвест; М.: АСТ, 2001. С. 77.
54

ограничился надписью сверху: «По такому скоту траура не носят» 57. Иной прецедент описывает в своих воспоминаниях С. Ю. Витте: «У императора Александра III
было такое свойство: он часто не стеснялся в своих выражениях и резолюциях. Так,
на донесении князя Лобанова-Ростовского император написал в высшей сте- пени
резкую резолюцию о личности князя Лобанова-Ростовского; сущность резо- люции
заключалась в том, что он, мол, Лобанов-Ростовский, – человек совершенно
легкомысленный; это, в сущности, была правда, но император написал резолюцию
в очень резкой форме», и когда Николай II назначил Лобанова-Ростовского министром иностранных дел, что оказалось удивительным для многих, в том числе автора воспоминаний, сотрудники министерства не знали, что делать с этой бумагой,
чтобы она не попала на глаза вновь назначенному министру58.
После смерти Александра III на российский престол взошел его сын – Николай II, основными качествами которого в большинстве случаев отмечают средние
способности, неплохое, но ограниченное образование и так же ограниченный кругозор, слабоволие и податливость различным влияниям, самолюбивое упрямство и
бессердечность. «К этому добавлялось отсутствие темперамента государственного
деятеля (обязанности правителя нес как «крест»), качеств «лидера», дара «повелевать», каким обладал его отец. … В первые годы правления царь плохо разбирался
в международных проблемах, был политически неопытен, поскольку отец не приобщал его к государственным делам, и, может быть, поэтому более самостоятелен
и «смел» в поисках внешнеполитических целей. Ему казалось, что он лучше своих
министров видит и понимает стоящие перед империей внешнеполитические задачи»59. Как пишет А. П. Извольский, известный политический деятель и министр
иностранных дел России с 1906 по 1910 гг., в своих воспоминаниях: «Когда император Николай II взошел на престол, он производил впечатление человека, принадлежащего к совершенно другой породе, чем его предшественники. Он совершенно

Ламздорф В. Н. Дневник. 1891–1892 / Под ред. и с предисловием Ф. А. Ротштейна. М.-Л.: AKADEMIA, 1934. С.
73.
58
Витте С. Ю. Воспоминания, мемуары. Т. 1. Мн.: Харвест; М.: АСТ, 2001. С. 89-90.
59
История внешней политики России. Конец XIX – начало XX века (От русско-французского союза до Октябрьской
революции). М.: Международные отношения, 1997. С. 63-64.
57

не обладал теми качествами, которые обыкновенно импонируют толпе. … К несчастью, его природный ум был ограничен отсутствием достаточного образования. До
сих пор я не могу понять, как наследник, предназначенный самой судьбой для
управления одной из величайших империй мира, мог оказаться до такой степени
неподготовленным к выполнению обязанностей величайшей трудности. … В то
время как император Николай I, этот поклонник прусского милитаризма, счел необходимым доверить воспитание своего старшего сына выдающемуся человеку той
эпохи поэту Жуковскому, император Александр III избрал в качестве воспита- теля
для юного наследника престола невежественного генерала Даниловича, кото- рый
не имел других качеств, кроме своих ультрареакционных взглядов. … Сла- бость
характера императора, развитие которой раньше подавлялось непреклонной волей
Александра III, и настойчивые усилия советников прежнего царствования склонить
Николая II к поддержанию традиций отца, и неразумное поведение таких
министров, как Сипягин и Плеве, и авантюры Безобразова определяли события
этого периода царствования Николая II. Наконец, склонность к мистике и вера в
чудесное были столь сильны, что позволяли влиять на императора таким проходимцам, какими были медиум Филипп и мужик Распутин»60. В свою очередь, С. Ю.
Витте давал следующую характеристику Николаю II: «Из всех моих предыдущих
заметок едва ли не ясно то, что мне, как участнику и близкому свидетелю всего
происшедшего, ясно, как Божий день, что император Николай II, вступив на престол совсем неожиданно, представляя собой человека доброго, далеко не глупого,
но неглубокого, слабовольного, в конце концов, человека хорошего, но унаследовавшего все качества матери и отчасти своих предков (Павла) и весьма мало качеств отца, не был создан, чтобы быть императором вообще, а неограниченным императором такой Империи, как России, в особенности. Основные его качества –
любезность, когда он этого хотел (Александр I), хитрость и полная бесхарактерность и безвольность»61. «Государь по натуре индифферент-оптимист. Такие лица

60
61

Извольский А. П. Воспоминания. Мн.: Харвест, 2003. С. 189-190, 201-202.
Витте С. Ю. Воспоминания, мемуары. Т. 2. Мн.: Харвест; М.: АСТ, 2001. С. 425.

ощущают чувство страха только, когда гроза перед глазами, и как только она отодвигается за ближайшую дверь, оно мигом проходит. Их чувство притуплено для
явлений, происходящих на самом близком расстоянии пространства или времени»62. Вместе с тем, он же отмечает, что «когда император Николай II вступил
на престол, то от него светлыми лучами исходил, если можно так выразиться, дух
благожелательности; он сердечно и искренне желал России, в ее целом, всем национальностям, составляющим Россию, всем его подданным счастья и мирного жития, ибо у императора, несомненно, сердце весьма хорошее, доброе, и если в последние годы появлялись иные черты его характера, то это произошло оттого, что
императору пришлось многое испытать»63.
Несмотря на тот факт, что последний император России не очень вникал в
вопросы внешней политики, в ряде случаев он непосредственно вел переговоры с
представителями иностранных государств. Так, в 1903 году, несмотря на присутствие в Дармштадте министра иностранных дел графа Ламздорфа, все дипломатические и прочие сношения по вопросам Дальнего Востока он вел лично, что было
весьма рискованно в сложившейся ситуации. Так же втайне от Ламздорфа Николай
II подписал Биоркское соглашение с Германией, которое выбивалось из общего
установленного формата внешнеполитической деятельности, аннулирование которого, как представляется, повлияло на охлаждение наших отношений с Германией.
Таким образом, каждый монарх непосредственно в политику государства,
как внутреннюю, так и внешнюю, вносил свою большую или меньшую лепту, в том
числе исходя из особенностей личности и восприятия событий и складывающихся
условий. Личность императора оказывала непосредственное влияние на развитие
внутренней и внешней политики Российского государства в исследуемый период
XIX – начала XX вв., что позволяет определить следующую динамику: 1801 – 1825
гг. – период правления Александра I, для которого с точки зрения внутренний политики были характерны либерализация, поиск определения конституционных

62
63

Там же. С. 62-63.
Там же. С. 72.

начал в государственном устройстве, реформы государственного механизма и системы законодательства Российской империи 64, с позиции внешней политики –
укрепление роли и места России на международной арене, включение в качестве
одного из важнейших акторов в мирополитическую систему, непосредственное
участие России в формировании «Венской системы безопасности», стремление к
решению общеевропейских дел путем согласования интересов; 1825 – 1855 гг. –
период царствования Николая I, для которого, с позиции внутренней политики,
было характерно усиление консервативно-охранительных начал, курс на стабилизацию внутриполитических отношений в сочетании с мерами по усовершенствованию государственного аппарата и законодательства Российской империи65, данные
факторы оказали и непосредственное влияние на внешнюю политику и реализацию
внешних функций Российского государства, внешняя политика охранительного характера, включение «Восточного вопроса» в сферу внешнеполитических интересов; 1855 – 1881 гг. – время правления Александра II – период активных внутренних преобразований, модернизации внутриполитической деятельности, в результате которых, в том числе, российская правовая система была приведена в частичное соответствие с европейскими стандартами, что повлекло, с одной стороны, активизацию сотрудничества с иностранными государствами по вопросам правовой
сферы, с другой стороны – усложнение отношений с европейскими государствами
повлекло активизацию взаимодействия с восточными странами; 1881 – 1894 гг. –
время правления Александра III – период активных попыток преодоления определенной международной изоляции и укрепления позиций Российского государства;
1894 – 1914 гг. – время правления Николая II до начала I Мировой войны – усложнение внутриполитической ситуации, обострение межгосударственных отношений
с европейскими государствами, в том числе в результате отсутствия продуманной
концепции внешней политики и в ряде случаев непоследовательности внешнепо-

Кодан С. В. Юридическая политика Российского государства в 1800 – 1850-е гг.: деятели, идеи, институты. Екатеринбург: УрАГС, 2005. С. 6.
65
Там же.
64

литических решений. Указанные процессы и его особенности в рамках соответствующих этапов правления оказывали непосредственное влияние на развитие государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности.
Имперская форма Российского государства, в свою очередь, выступает общей объединяющей характеристикой всего выше обозначенного периода и важным
детерминирующим фактором юридической и внешней политики государства,
непосредственной составляющей национальных интересов.
Значимую характеристику особенностей национальных интересов Российского государства в данном контексте в своем диссертационном исследовании
предложил кандидат политических наук А. Г. Минасян, отметивший следующее:
«Обширные пространства страны, требующие значительных усилий для их освоения в сложных географических и геополитических условиях, этническое многообразие, особенности национального характера – все это предопределяло в качестве
национального интереса всемерное укрепление государства как организующего
начала, призванного обеспечить территориальную целостность и внешнюю безопасность и выработать адекватные формы сосуществования различных национально-этнических, религиозных и культурных общностей. Вот почему исторически сложившиеся национальные интересы России стали преимущественно интересами государственными. Не случайно Петр I, провозгласив создание Российской
империи, объявил служение Отечеству высшим символом жизни каждого ее подданного. В силу специфики исторического развития страны государственные интересы, как правило, ставились выше интересов личности, что и предопределило,
собственно, «имперский» характер России»66.
По мнению Я. Э. Свечинской, «Имперская идеология основана на автаркичной идее создания мощного государства на основе интеграции разнородных в этническом, культурном и конфессиональном плане народов, объединенных общими

Минасян А. Г. Национальные интересы России и политический механизм их обеспечения: на примере Закавказья:
дис. … к.полит.н. М., 2001. С. 24-25.
66

политическими задачами. Отечественная государственность формировалась благодаря имперской доминанте в политических и правовых учениях, что отразилось на
понимании задач и сущности верховной власти, целостности государства, его суверенитета, державности, формы государственного устройства…»67. Как представляется, именно имперский формат отношений лежал в основе позиционирования
Российского государства как гаранта мира и стабильности в рамках мирополитической системы.
С другой стороны, имперский фактор принято рассматривать в контексте территориальной экспансии Российского государства в рассматриваемый период. Как
отметил А. Каппелер, в российском варианте имперского управления превалировали «в первую очередь геополитические соображения: обеспечить прочные границы, обрести незамерзающие порты, воспрепятствовать захвату пограничных территорий соперниками или включить их в сферу своего влияния»68. В течение XVI–
XVIII вв. Российское государство интенсивно расширяло свои границы, укрепляя,
в том числе, свое внешнеполитическое положение. В результате активной территориальной экспансии к началу XIX века Российская империя имела весьма устойчивое геополитическое положение, сформировалась как одна из мощнейших мировых держав.
Империализм, в целом, также можно назвать характерной чертой развития
межгосударственной системы в XIX веке, не случайно, с точки зрения геополитики, выделяют «Венскую эпоху», начавшуюся с Венского конгресса 1815 года.
Основу данной эпохи составил имперский принцип контроля географического пространства. Мировыми центрами силы стали Российская и Австро-Венгерская империи, Британская колониальная империя (формально-юридически была провозглашена таковой в 1876 году), Германская империя (с 1871 года) и с середины XIX

Свечинская Я. Э. Имперская идеология в российской государственно-правовой мысли: дис. … к.ю.н. Ростов-наДону, 2009. С. 7.
68
Каппелер А. Россия – многонациональная империя. Возникновение, история, распад. М: Традиция, Прогресс-Традиция, 2000. С. 21-22.
67

века фактически колониальная империя Франция69. Одним из направлений внешней политики ведущих государств в рассматриваемый период было освоение новых территорий с целью получения новых источников сырья, рынков сбыта, сфер
приложения капитала. Колониальными европейскими державами в то время являлись Дания, Франция, Германия, Голландия, Италия, Португалия и Испания. Ведущей колониальной державой, безусловно, была Англия, ей принадлежали колонии
в Европе, Азии, Австралии, Северной Америке, Южной Америке, Вест-Индии,
Южной части Атлантического океана и в Африке, общей площадью около 9
000 000 кв. миль с населением 290 000 000 человек70. Если Англия в силу своего
географического положения могла расширять свои владения только на других материках, то России вследствие ее географического положения суждено было осваивать Азию.
С одной стороны, расширение территориальных границ можно рассматривать как положительный фактор, с другой стороны, это стало причиной многих
проблем, в том числе в рамках внешнеполитической деятельности. Действительно,
в результате территориальной экспансии, завершившейся к 80-м годам XIX века,
Российское государство стало соседом для множества стран, которые принадлежали к различным культурам и цивилизациям и преимущественно не были еще интегрированы в единую мирополитическую систему. Вследствие чего возникла
необходимость выстраивания отношений с данными разноплановыми субъектами,
сложно увязывающимися в единую стратегию. Вместе с тем, анализируя особенности внешней политики России во второй половине XIX века, Б. Э. Нольде отмечал
ряд присущих ей «органических слабостей», относя к их числу отсутствие одной
внешнеполитической задачи, которой были бы подчинены усилия государства на
всех остальных направлениях внешней политики, чему препятствовали огромная

Геополитика: учебник для студентов вузов, обучающихся по специальностям «Государственное и муниципальное
управление», «Международные отношения», «Регионоведение» / Н. А. Нартов, В. Н. Нартов; под ред. В.И. Староверова. М.: Юнити-Диана; Единство, 2007.
70
Гиббинс Г. История торговли Европы. СПб., 1900. Приложение В. С. VII.
69

территория государства, разнообразие и разноплановый характер отношений с соседними странами71.
Империализм в контексте активного захвата новых территорий, как известно,
вызывал массовую критику в советский период, однако и в дореволюционной России в ряде случаев он рассматривался противоречащим национальным интересам.
Так, Э. Х. Калинин в своей статье выражает следующее мнение по этому поводу:
«Несчастная война с Японией была вызвана ближайшим образом нашей ошибочной политикой на Дальнем Востоке… Задавшись целями, в сущности не нужными
для России, не вызываемыми насущными потребностями ее государственной
жизни и поэтому непонятными для огромного большинства ее населения, мы без
всякой для себя надобности заняли Порт-Артур, а затем и Манчжурию и вторглись
в сферу жизненных интересов других государств. За эти ошибки нашей политики,
за непонимание своих собственных интересов, за полное незнакомство с жизнью
соседних с нами народов и игнорирование их потребностей и стремлений – нам и
пришлось поплатиться неслыханными поражениями на суше и на море»72.
Таким образом, империализм можно рассматривать как идеологию, форму
государства, а также характерную черту развития государственной и межгосударственной систем.
Следующим объективным фактором, оказавшим влияние на внешнеполитическую деятельность Российской империи XIX века, были интеграционные процессы, активизировавшиеся в рассматриваемый период. В данном случае необходимо учитывать тот факт, что в результате внешнеполитической деятельности любого отдельно взятого государства, направленной на осуществление его интересов,
всегда затрагиваются интересы других государств (одного или нескольких), при
этом если интересы совпадают – взаимодействие носит конструктивный характер,
если интересы вступают в противоречие – соответственно, деструктивный. Форми-

Подробнее см: Кузнецов А. И. Подготовка и воспитание дипломатов в Российской империи (вторая половина XIX
– начало XX вв.): дис. … к.и.н. М., 2005. С. 139-140.
72
Калинин Э. Х. Наши задачи на Ближнем востоке // Вестник Европы. – 1906. – Октябрь. – С. 571.
71

рование международного правопорядка и мирополитической системы как его организационного проявления можно рассматривать как конструктивное взаимодействие, в свою очередь конфликты, в том числе вооруженные, необходимо рассматривать как деструктивную форму взаимодействия.
В рассматриваемый период наблюдалось активное становление мирополитической системы и международного правопорядка, что в первую очередь было связано с началом соответствующих интеграционных процессов на уровне политической и экономической систем, которые находятся в непосредственной взаимосвязи
друг с другом, появлялось все больше совпадающих национальных интересов государств, что повлекло активизацию деятельности государства в рамках реализации
внешних функций и создало необходимость формирования системы соответствующих институтов (органов государства и международного сообщества), в ведении
которых находились бы соответствующие вопросы.
Очень важным фактором, оказывавшим влияние на формирование внутренней политики, внешней политики и юридической политики являлся процесс модернизации в целом, в том числе системы государственного управления. Теория модернизации в качестве основы использует промышленную революцию как необходимое условие перехода аграрного общества и соответствующего типа государства
в индустриальное и в последующем постиндустриальное, перехода от традиционной к рациональной картине мира, что влечет за собой комплекс существенных и
необратимых изменений, в том числе в государстве, праве и других составляющих
юридической сферы жизнедеятельности общества. При этом процесс модернизации имеет место как в сфере национальных отношений, так и в сфере международных, оказывает взаимообусловливающее влияние внутренней и внешней политики.
Результатом модернизации, в том числе, надо рассматривать развитие государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности и
отдельных его составляющих.
Центральной категорией настоящего исследования является государственноправовой механизм обеспечения внешнеполитической деятельности. В современной юридической науке правовая категория «механизм» используется достаточно

широко: «механизм государства», «механизм государственной власти», «механизм
правотворчества», «механизм правового регулирования», «механизм обеспечения
законности», «механизм действия правовой системы» и т.д. Формируя понимание
государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности для начала обратимся к сущности категории «механизм», под которой принято понимать внутренне устройство системы чего-либо, совокупность состояний
и процессов, из которых складывается какое-либо явление73. Иными словами, механизм это совокупность взаимосвязанных элементов, составляющих динамическую систему. Таким образом, сущность механизма выражается не только в статике, но и в динамике, следовательно, в конструкции механизма должны присутствовать как статическая, так и динамическая составляющие. Статическая сторона
показывает внутреннее строение целостного механизма, его отдельные элементы,
а динамическая - их взаимодействие, функционирование.
Государственно-правовой механизм обеспечения внешнеполитической деятельности должен включать три составляющие: организационную – внутригосударственные органы и межгосударственные институты, обеспечивающие управление и упорядоченность осуществления внешнеполитической деятельности (управляющая система), действующих на основании официальных правовых установок и
формирующих правовое регулирование соответствующих вопросов как на уровне
национального, так и в рамках международного права, правую – выраженную в
нормах права, закрепленных системе национальных и международных правовых
актов (регулятивная система), и функциональную – реализация внешнеполитической деятельности в различных направлениях сотрудничества, взаимодействия государств (управляемая система, как система упорядочиваемых международных отношений). Цель данного механизма – повышение эффективности реализации внешнеполитической деятельности, достижение задач внешней политики и упорядочение международных отношений.
Организационная составляющая является ядром механизма осуществления

Словарь русского языка. М., 1989. Т.2. С. 262.

внешнеполитической деятельности, так как без наличия, в первую очередь, соответствующих государственных органов невозможно говорить о проведении в
жизнь внешнеполитического курса страны. Организационная составляющая – это
совокупность государственных институтов (государственных органов), наделенных соответствующими полномочиями по реализации внешней политики. Эти государственные органы либо непосредственно определяют основные направления
внешней политики, либо в процессе реализации своих полномочий оказывают
определенное влияние на формирование внешнеполитического курса страны и его
реализацию. Кроме того, в процессе активизации международных отношений
начинают формироваться межгосударственные структуры, в работе которых принимают участие государства и создается международно-правовая система организационной составляющей государственно-правового механизма обеспечения
внешнеполитической деятельности. При этом межгосударственные структуры
включаются в систему государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности, исходя из их государственно-правовой природы и целевой установки – обеспечение взаимодействия государств. Таким образом, в рамках организационной составляющей государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности формируются две подсистемы: государственно-правовая и межгосударственная (международно-правовая), которые, несмотря на институциональную согласованность, обладают своей спецификой с
точки зрения используемых методов и способов. Государственно-правовой подсистеме присущ централизованный метод, предполагающий иерархию органов
управления, субординационный характер взаимосвязей и соподчинение, межгосударственной подсистеме – децентрализованный метод, предполагающий согласование интересов, координацию деятельности, отсутствие непосредственной соподчиненности. В рамках государственно-правовой подсистемы используется
властно-распорядительный способ, предполагающий принятие решений в одностороннем порядке, в межгосударственной подсистеме – консенсуальный способ воздействия – управление внешнеполитической деятельностью путем использования

согласительных процедур, координации интересов и конкретных действий государств.
Правовой составляющей механизма обеспечения внешнеполитической деятельности является общая совокупность норм права, закрепленных в источниках
права, в первую очередь в нормативных правовых актах национальной системы
права и международных договорах, регулирующих правовой статус институтов организационной составляющей, взаимоотношения и деятельность государственных
органов и межгосударственных структур в процессе осуществления внешнеполитической (международно-правовой) деятельности, упорядочивающих систему
международных отношений. Обратим внимание также, что воздействие права на
внешнеполитическую деятельность носит двухуровневый характер: как со стороны
национального права, так и посредством права международного.
Нельзя не согласиться с профессором С. С. Алексеевым, отмечавшим, что по
мере развития социальной жизни происходит усложнение, совершенствование регулятивных средств и механизмов, их нарастающая дифференциация и интеграция,
создается, функционирует и развивается инфраструктура социального регулирования, предстающая в виде организационного базиса, особого построения устойчивых нормативно-организационных форм, от которых непосредственно зависит
функционирование и развитие регулирования в обществе, выраженная в устойчивой модели нормативно-организационных форм регулирования, узловые звенья которой опираются на определенные, тоже устойчивые организационные формы 74.
Формирование и развитие государственно-правового механизма обеспечения
внешнеполитической деятельности и его составляющих и процесс формирования и
развития мирополитической (международно-правовой) системы происходили постепенно, параллельно и носили эволюционный характер.
Основы модернизации Российского государства, как известно, были заложены Петром I, взявшим за основу опыт европейских государств и положившим

Алексеев С. С. Теория права. М., 1995. С. 33-34.

начало формированию аппарата управления реализацией соответствующих вопросов и постепенное его юридическое оформление: интенсификация международных
отношений государства требовала формирования системы органов, обеспечивающих соответствующую деятельность.
С петровских времен Россия стала укреплять свои позиции, взаимодействовать с иностранными державами, что потребовало управления данными процессами на постоянной основе, начался процесс формирования организационной составляющей механизма обеспечения внешнеполитической деятельности (создание
органа государственной власти со специальной компетенцией) Российского государства на базе Посольского приказа.
Изначально предполагалось коллегию иностранных дел назвать «политической», что, на наш взгляд, не отражало бы в полной мере специфику соответствующей деятельности, ведь все структуры государства осуществляют политическую
деятельность, только различной направленности.
Днем основания коллегиальной системы управления, основанной на шведском опыте, является 11 декабря 1717 г. – день подписания указа «О штате коллегий и о времени открытия оных»75. 13 февраля 1720 года было подписано «Определение о коллегии иностранных дел»76, согласно которому в ее ведение входили
«всякие иностранные и посольские дела и пересылка со всеми окрестными государствами, приезды послов и посланников, приезды курьеров и других иноземцев».
В течение всего XVIII века происходило становление и реформирование данной
системы, которая послужила основой для создания в XIX веке Министерства иностранных дел, в структуру которого были включены и зарубежные органы внешних
сношений (дипломатические и консульские представительства).
Еще после заключения Вестфальского мира 1648 г., закрепившего систему

Указ, Именный, «О Штате Коллегии и о времени открытия оных» от 11 декабря 1717 года // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. V (1713-1719 гг.). № 3129.
76
Указ, Именный, «О присутствующих в Коллегии иностранных дел, о порядке рассуждения по делам особенной
важности и по бумагам текущим, и о назначении числа чиновников с распределением должностей между ими» от 13
февраля 1720 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург,
1830. Т. VI (1720-1722 гг.). № 3518.
75

европейского политического равновесия, институт постоянных посольств привился в Европе. Однако же, правительство Московского государства до XVIII века
к институту постоянного представительства интересов одного государства в другом на уровне посольства относилось скорее отрицательно и не считало необходимым прививать его в России, и международные отношения с иностранными государствами развивались практически исключительно в сфере торговли. Но для более
эффективного развития межгосударственных отношений, в том числе и торговых,
необходимы были более стабильные, систематические контакты между государствами.
Справедливо будет заметить, что до петровских времен институт посольств
все же присутствовал в межгосударственных отношениях Российского государства, однако носил преимущественно ситуативный характер и не имел надлежащего юридического оформления. Так, например, с 1486 по 1700 год более 120 раз
с самыми разнообразными целями в Россию от Римского императора и эрцгерцога
Австрийского приезжали послы, посланники и гонцы77.
Как выше было отмечено, ситуация принципиально начала меняться с правления Петра Великого. К 1701 году Россия учредила шесть постоянных миссий в
государствах Западной Европы: Польше, Голландии, Швеции, Дании, Австрии,
Турции78. Между Россией и западными державами начались переговоры о церемониале приема послов и их юридическом положении; соглашениями и законами вырабатываются правила, определяющие права и обязанности посланников. При этом
отметим, что попытки установления дипломатических отношений имели место и
ранее79, но первая постоянная миссия России в Европе была учреждена лишь в 1673
Списки дипломатических лиц русских за границей и иностранных при русском дворе (с начала сношений по 1800
год) / Сост. Белокуров С. А. // Сборник Московского главного архива Министерства иностранных дел. Москва, 1893.
Т. 5. С. 227-246.
78
Россия. Министерство иностранных дел. Очерк истории Министерства иностранных дел. 1802 – 1902. СПб., 1902.
С. 36-37.
79
В 1483 г. российский посол был послан в Венгрию, и в 1483 г. в Россию из Венгрии также приезжал посол. Временные дипломатические отношения посредством обмена представителями имели место: с Польшей в 1487 г., с
Австрийско-цесарийским двором в 1489 г., с Пруссией в 1517 г., с Англией в 1557 г. (отправлен российский купец в
качестве посла, в 1583 г. в Россию приехал посланник королевы Елизаветы), с Швецией в 1557 г. Российское государство также обменялось несколькими послами: в 1559 г. Россию посетил посланник из Дании, а в 1562 г. там
побывали три российских посла. От Римского Папы Григория XIII в 1581 г. был прислан посол, но из России в Рим
в то время посланники не приезжали. Из Флоренции дипломатические представители прибыли в 1602 г., а первые
посланники из России туда были отправлены лишь в 1659 г. Во Францию в 1615 г. был отправлен посланник, откуда
77

году в Польше. Более полное развитие институт постоянных посольств получил
лишь с начала XVIII в. – первые русские постоянные посольства учреждаются в
Австрии (1701), Англии (1707), Франции (1717), Турции (1720). При этом количество постоянных миссий в конце царствования Петра I неуклонно возрастало. Так,
например, уже к 1702 году Россия имела 2 посольства и 18 миссий 80. Они стали
учреждениями, обеспечивающими взаимодействие нашей страны с иностранными
государствами. Вместе с тем, пределы полномочий первых дипломатических учреждений не ограничивались исключительно политическими вопросами. Изначально
постоянным дипломатическим представителям следовало регулярно сообщать в
Москву о разрешении ситуации за рубежом. В компетенцию русских резидентов
входили также защита прав подданных России, православного населения, переговоры и заключение договоров с представителями властей в иностранных государствах81.
Несмотря на изолированность Московской Руси, в 1554 г., во времена Ивана
Грозного, английскому обществу для торговли с Россией было дано право иметь
консула, в компетенцию которого входила возможность судить и наказывать своих
соотечественников. В свою очередь, Россия обещала давать необходимые для наказания орудия, освобождать англичан из-под стражи в случае соответствующего поручения консула82. Первые же консульские учреждения Российского государства в
иностранных державах появились в начале XVIII века83. Именно начиная с времени
правления Петра I, Российское государство, осознав идеи меркантилизма, активно
развивает торговые отношения, что потребовало надлежащей защиты прав торговых людей на территориях иностранных государств, в результате чего в 1715 г.
были назначены первые консульские агенты («коммерции советник» и «консул
приезжал посол в 1629 г. С Голландией Россия обменивалась послами в 1615 и 1649 гг. соответственно. Из России
послы также отправлялись в Голштинию в 1636 г., в Венецианскую республику в 1656 г., в Курляндию в 1656 г., в
Гишпанию в 1667 г., в Саксонию в 1673 г., к Неаполитанскому королю в 1689 г. Практически из всех указанных
государств в Россию приезжали послы. (При перечислении сохранены прежние названия стран).
80
Кожевников Ф. И. Русское государство и международное право. М., 1947. С. 203-204.
81
Колегов С. С. Постоянные дипломатические представительства России в Европе во второй трети XVII – начале
XVIII вв. : дис. … канд. ист. наук: 07.00.02 – Отечественная история. Екатеринбург, 2011. С. 241.
82
См. более подробно: Первенцев В. В. Консульская служба в России (XVIII – начало XX вв.): дис. … канд. истор.
наук: 07.00.03 – Всеобщая история. М., 1992. 203 с.
83
Развитие русского права второй половины XVII –XVIII вв. / Отв. ред. доктор юр. наук, проф. Е. А. Скрипилев. М.,
1992. С. 267-269.

коммерции», которому был выдан консульский патент, в последующем ставший
образцом для оформления документов аналогичного характера)84. С этого момента
начался процесс учреждения консульств и соответствующего юридического
оформления данной категории отношений85.
Особое значение в процессе развития консульской службы России в XVIII
веке имел также период правления Екатерины II, во время которого значительно
увеличилось число консульских постов, было уточнено юридическое положение
консулов, впервые определены штаты заграничных учреждений Коллегии иностранных дел, заключены соответствующие договоры с Османской империей86. К
концу ее царствования число консульств достигло 60.
Процесс институционализации внешнеполитической деятельности требовал,
в том числе, ее надлежащего юридического оформления.
Уже первые договоры, заключенные Киевской Русью с Византией, содержали нормы, которые устанавливали правовой статус русских послов и купцов в
пределах греческой территории87. Что касается консулов, то, по мнению В. Ястржембского: «Лица, ведавшие права и интересы иностранцев в чужом государстве,
были не только до крестовых походов, но даже и в древности», порядок их назначения, спектр их прав и обязанностей, по его мнению, зависели от ряда причин,
таких как степень развития мирных сношений и потребности в них между народами, значение, которое придавало то или иное государство отправлению суда, отношение государства к неприкосновенности и абсолютному содержанию своего
суверенитета, политическое могущество и степень суверенности соответствующего государства, различия культурологических факторов88. Стоит признать, что
данные факторы оказывали определяющее значение на особенности становления

Милюков П. Н. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого.
Санкт-Петербург, 1905. С. 396-397.
85
Регламент государственной коммерц-коллегии от 03 марта 1719 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. V (1713-1719 гг.). № 3318.
86
Сафронова Е. В. Становление и развитие консульской службы Российской империи в XVIII – начале XX вв.: дис.
… доктора юр. наук: 12.00.01 – Теория и история права и государства. История правовых учений. Москва, 2002. С.
80. (203 с.)
87
Договоры Руси с Византией 911 и 944 гг. // Антология мировой правовой мысли. Т. 4. Россия IX–XIX. М., 1999. С.
21-27.
88
Ястржембский В. О капитуляциях в оттоманской империи. Харьков, 1905. С. 9.
84

института консульского права в отдельных государствах и в непосредственно исследуемом в рамках данной работы XIX веке. В целом, договорная практика отражала уровень развития межгосударственных отношений, и если изначально договоры носили разовый характер, то с течением времени их количество увеличивалось, о чем свидетельствует Полное собрание законов Российской империи, где
публиковалась большая часть международных соглашений.
Важным для понимания и анализа правовой составляющей государственноправового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности является тот
факт, что до XIX века международное право не признавалось самостоятельной правовой системой. В первую очередь, в силу слаборазвитости субъектного состава,
узкого спектра вопросов, попадавших в зону совместных интересов государств и
низкой динамики правотворческой деятельности соответственно, поэтому межсистемного разграничения, в том числе источниковой базы, не проводилось, и заключаемые международные договоры, преимущественно, дополняли акты национального законодательства, направленные на урегулирование соответствующих вопросов. Однако представляется возможным всю систему источников, юридически
оформлявших реализацию внешних функций государства, дифференцировать на 2
группы: 1) регламентировавшие институционализацию внешнеполитической деятельности: учреждавшие соответствующие органы, устанавливающие полномочия
и порядок их деятельности, и 2) юридически оформлявшие формирующиеся
направления и сферы межгосударственного сотрудничества.
Таким образом, механизм обеспечения внешнеполитической деятельности
имеет государственно-правовую природу, его формирование и развитие в рамках
Российского государства происходило постепенно в общем русле развития государственного управления и правового регулирования, параллельно с развитием самого государства и возникновением соответствующих интересов и непосредственно зависело от уровня становления системы международных отношений.
Итак, внешнеполитическая деятельность присуща государству не с момента
образования, а выделяется по мере появления объективных потребностей вступле-

ния во взаимодействия с внешним миром. Внешняя политика непосредственно связана с внутренней политикой, их объединяющим началом является национальный
интерес, присущий каждому государству, отражающий потребности его функционирования, которые на глобальном уровне можно свести к триаде: обеспечение безопасности, прочные международные позиции и развитие государства.
Цель и задачи внешней политики, а также степень ее сформированности и
уровень развития определяют систему внешних функций государства, которые
(функции), по мнению автора, можно свести, с точки зрения первичной дифференциации, к обеспечению безопасности и сотрудничеству с иностранными государствами.
Внешнюю политику необходимо рассматривать не только во взаимосвязи с
внутренней политикой, но и в контексте юридической политики государства, параллельно с выделением внешнеполитической деятельности и внешних функций в
самостоятельное направление деятельности государства происходило выделение
государственно-правового обеспечения внешних функций государства в отдельное
направление юридической политики.
Внешнеполитическая деятельность Российского государства начала выделяться и формироваться в самостоятельное направление, обеспечивающее систему
межгосударственных отношений, со времени правления Петра I, в результате
можно говорить о сформированности к концу XVIII века внешней политики как
направления деятельности государства и первичной системы внешних функций, на
основании чего продолжалось дальнейшее развитие.
Процесс формирования и развития внешнеполитической деятельности и государственно-правового механизма ее обеспечения в рамках Российского государства в контексте настоящего исследования с позиции историко-правового анализа
можно разделить на три этапа: I. с момента образования до конца XVII в., когда
отношения носили разовый, ситуативный характер, государство существовало в
определенном режиме замкнутости, не было четко структурированных и оформленных государственно-правовых механизмов обеспечения взаимодействия с иностранными государствами; II. с конца XVII до начала XIX вв. – период активного

включения Российской империи в формирующуюся систему международных отношений, укрепление государства и его позиций на международной арене и, как
следствие, формирование политических, организационных и правовых основ для
развития механизма обеспечения внешнеполитической деятельности; III. с начала
XIX века до начала XX в. (начала I Мировой войны), который автором выделен в
качестве самостоятельного этапа и подробно исследован в настоящей работе как
период интенсификации международных отношений, признания дифференциации
внутренней и внешней политики, активного формирования государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности.
Внешнеполитической деятельности Российского государства в XIX – начале
XX вв. были присущи масштабность, интенсивность и стабильность. Ключевыми
объективными факторами, оказывавшими влияние на развитие внешней политики,
внешнеполитической деятельности, а как следствие, механизма ее обеспечения
определены: имперский фактор; интеграционные и кооперационные процессы в
рамках межгосударственной системы, и как следствие – формирование мирополитической и международно-правовой систем, международного правопорядка; процесс модернизации.
Центральной категорией в рамках настоящего исследования является государственно-правовой механизм обеспечения внешнеполитической деятельности
как совокупность внутригосударственных и межгосударственных институтов,
обеспечивающих управление и упорядоченность осуществления внешнеполитической деятельности, действующих на основании официальных правовых установок
и формирующих правовое регулирование соответствующих вопросов, норм национального и международного права, закрепленных в различных источниках, а
также реализуемых в различных направлениях сотрудничества, взаимодействия
государств в контексте внешних функций государства, упорядочивающих систему
международных отношений. Государственно-правовой механизм обеспечения
внешнеполитической деятельности включает три составляющих: организационную (управленческую), правовую (регулятивную) и функциональную (управляе-

мая - сотрудничество государств по различным направлениям, обеспечиваемое организационной и правовой составляющими состояние упорядоченности международных отношений).
Государственно-правовой механизм обеспечения внешнеполитической деятельности формировался параллельно с развитием государства и интенсификацией
межгосударственных отношений, в общем русле развития государственного управления и правового регулирования: органы управления внешнеполитической деятельностью и их юридическое оформление, сформированные в XVIII веке стали
организационной и правовой предпосылками, фундаментом, на базе которого в
XIX веке развивался государственно-правовой механизм обеспечения внешнеполитической деятельности Российского государства.
§ 2. Общая характеристика организационной и правовой составляющих
механизма обеспечения внешнеполитической деятельности Российской
империи в XIX – начале XX вв.
Организационная составляющая государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности государства – это система институтов
(органов, межгосударственных структур), непосредственно участвующих в реализации основных направлений деятельности государства в международных отношениях. К XIX веку в Российском государстве была сформирована организационная
(внутригосударственная) основа государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности как реализации внешних функций государства, которая в результате воздействия факторов, определенных выше, требовала
своего развития и совершенствования, чтобы отвечать объективным потребностям
развития общества и государства.
Модель организационной составляющей механизма обеспечения внешнеполитической деятельности государства предполагает межсистемный характер и
дифференциацию соответствующих институтов на две группы – органы государства и международные, в первую очередь, межгосударственные структуры.

Органы государства, в свою очередь, дифференцируются на два блока: внутригосударственные органы, обеспечивающие управление и осуществление внешнеполитической деятельности, и зарубежные органы внешних сношений, с одной
стороны, входящие в государственный аппарат России, с другой – территориально
организуемые в зарубежных государствах, в силу чего непосредственно обеспечивающие реализацию внешних функций государства.
Внутригосударственные органы внешних сношений образуют ядро организационной составляющей механизма обеспечения внешнеполитической деятельности, в первую очередь определяют соответствующие направления и форматы взаимодействия, влияют на проведение в жизнь внешнеполитического курса и обеспечивают неразрывную связь внутренней и внешней политики.
В рассматриваемый период на основе существовавшего ранее механизма государства продолжалось развитие и совершенствование системы органов, осуществляющих реализацию внешних функций Российского государства на внутригосударственном уровне, предпринимались попытки сформировать наиболее эффективную модель и оптимально выстроить взаимосвязи между различными элементами общей системы, которая включала в себя два основных элемента89:
1) императора как главу государства и верховный орган управления, определяющий основные идеологические начала и форматы взаимодействия;
2) Министерство иностранных дел как специальный орган подчиненного
управления, непосредственно осуществляющий управление внешнеполитической
деятельностью как внутри государства, так и за его пределами, возглавляемое соответствующим министром. При этом можно отметить, что с рассматриваемого периода Министерство иностранных дел стало одним из центральных министерств в
государственном аппарате Российской империи, что, в том числе, еще раз подчеркивает значимость внешних функций и внешнеполитической деятельности для государства.

К внутригосударственным органам, участвующим в реализации внешнеполитической деятельности может быть
отнесен Комитет министров (совещательный орган при императоре), о котором будет упомянуто далее, однако, его
нельзя отнести к категории основных.
89

Император был ключевым субъектом, осуществляющим управление внешнеполитической деятельностью как с точки зрения принятия соответствующих решений, так и с позиции определения системы государственных органов, включенных
в систему управления рассматриваемой сферой.
Министерство иностранных дел являлось главным системообразующим элементом системы органов внешних сношений. В XIX веке у Российского государства в рамках Министерства иностранных дел сформировалась развитая сеть зарубежных учреждений (дипломатических представительств и консульств, на местах
на постоянной основе реализующих внешнеполитическую деятельность), что было
обусловлено активной внешнеполитической деятельностью и необходимостью
обеспечения интересов государства, а также охраны прав и интересов собственных
подданных. Таким образом, посредством деятельности Министерства иностранных
дел, с одной стороны, осуществлялось непосредственное управление внешнеполитической деятельностью на внутригосударственном уровне, с другой – выстраивание на постоянной основе сотрудничества с иностранными государствами.
Профессор Ф. Ф. Мартенс при характеристике права посольства с содержательной точки зрения рассматривал его в двух аспектах: активное, предполагающее
возможность назначать своих дипломатических представителей в другие государства, и пассивное – как возможность принимать на своей территории представителей других государств, сопряженное с обязанностью признания за ними всех прав
и преимуществ, предусмотренных нормами международного права90. Вместе с тем,
представляется, что активное и пассивное право неотъемлемы друг от друга, т.к.
дипломатические представительства по установившимся в практике международного оборота обычаям, как правило, формируются на взаимных началах, что, в том
числе, подкрепляется концепцией суверенитета.
У Российского государства и активное, и пассивное право посольства носило
абсолютный характер и было неоспоримым, поэтому интенсивность учреждения

Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. Т. 2. М.: Зерцало, 2008. С. 21.

дипломатических представительств и их количество напрямую зависели от необходимости и интересов государства, прежде всего политических.
В рассматриваемый период на практике существовали два вида дипломатических представительств: посольства и дипломатические миссии. Весьма проблематично провести разграничение между ними. Представляется, что, начиная с XIX
века, наименование «дипломатическая миссия» стало употребляться относительно
постоянных дипломатических представительств, во главе которых стоял посланник, а не посол. Так, в ст. 12 Парижского мирного договора, заключенного между
Россией и Францией, сказано: «Восстановление обоюдных дипломатических миссий и церемониала между двумя высокими державами последует согласно с тем,
что соблюдалось до войны».
В течение всего исследуемого периода количество дипломатических представительств постоянно возрастало, что, в том числе, свидетельствовало об установлении все более стабильных взаимосвязей между государствами.
Аналогичным образом ситуация развивалась и относительно консульских
учреждений – следующей подсистемы органов внешних сношений Российского
государства XIX века, также интенсивно развивавшейся для обеспечения национально-государственных интересов.
Право принимать у себя консулов иностранных государств и отправлять консулов в иностранные государства, так же как и право посольства, можно рассматривать в качестве производного от суверенитета. В исследуемый период данное
право повсеместно было признано на уровне межгосударственного общения. Вместе с тем, процесс зарождения и формирования обозначенного института начался
намного раньше.
При этом нельзя не согласиться с мнением одного из исследователей истории
дипломатических отношений А. И. Кузнецова: «С середины XIX века развитие российской дипломатической службы стало неотделимым от общей эволюции европейской и мировой дипломатии. В МИД России, как, впрочем, и в других европейских странах, опыт зарубежных дипломатических служб не только внимательно

изучался, но и учитывался при разработке предложений по совершенствованию организации отечественной дипломатической службы. Различные реформы и нововведения, предпринимавшиеся в МИД в течении XIX и в начале XX столетия, как
правило, соотносились с аналогичным опытом в других европейских государствах»91. Российское Министерство иностранных дел, в том числе зарубежные органы внешних сношений, в процессе модернизации государственного аппарата, использовали опыт европейских государств и были выстроены на одних организационных и правовых началах.
В качестве второй группы институтов, входящих в организационную составляющей государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической
деятельности автор настоящего исследования рассматривает международные
структуры, формирование которых непосредственно активизировалось в обозначенный период. Включение международно-правовых институтов в государственно-правовой механизм, с одной стороны, может вызвать определенные нарекания и дискуссии, однако, с другой стороны – исключать данные структуры из
рассматриваемого механизма нецелесообразно и необоснованно, в связи с тем, что,
во-первых, они имеют непосредственно государственно-правовую природу (создаются государствами), и во-вторых, начиная с XIX века, государства, осознав эффективность совместной реализации национальных интересов, активно начали использовать данный ресурс в контексте реализации внешнеполитической деятельности.
Первым звеном в цепочке межгосударственных институтов, на уровне которых государства получили возможность согласовывать свои национальные интересы и урегулировать соответствующие вопросы, стали международные конгрессы
и конференции, которые появились на определенном этапе развития международных отношений (разовые межгосударственные конгрессы проводились еще до исследуемого XIX века), когда произошло некоторое усложнение международной
жизни и международных отношений европейских государств.
Кузнецов А. И. Подготовка и воспитание дипломата в Российской империи (Вторая половина XIX – начало XX вв.:
дис. … канд. ист. наук: 07.00.15 – История международных отношений и внешней политики. Москва, 2005. С. 31.
91

С XIX века повышение напряженности и динамики международных отношений потребовало частого регулирования и координации деятельности государств в
той или иной сфере. По мере интенсификации международных отношений
неуклонно росло число проблем, требующих многостороннего урегулирования. В
связи с этим международные конгрессы и конференции проводились всё чаще и
постепенно становились более многочисленными по своему составу. Так, если за
период от Вестфальского конгресса 1648 г. до 1840 г. они созывались лишь несколько десятков раз, то в 1840–1890 гг. их число увеличилось уже до 549, и в первое десятилетие XX столетия их количество стремительно возрастало. Данные о
международных форумах государств весьма показательны: в 1810–1900 гг. состоялось 649 конференций и конгрессов, в 1900–1919 гг. – 108292. Не случайно в доктрине международного права XIX века появилось понятие «Эпоха конгрессов».
Оба указанных вида организационных форм международного общения – конгрессы и конференции по своей сути являются собранием представителей от правительств государств для решения каких-либо вопросов.
При рассмотрении происхождения рассматриваемых терминов обратим внимание на следующее: термин «конгресс» произошел от латинского congressus –
встреча, собрание. Понятие же «конференция» в своей основе имеет латинское
слово conferentia, что дословно означает «собирать в одно место»93. Таким образом, данные названия не имеют практически никаких существенных отличий.
Между тем, ряд международных встреч назывались конгрессами, другие же – конференциями. Первоначально все международные съезды носили названия конгрессов, а с течением времени данный термин более стал употребляться по отношению
к политическим собраниям, в основном решающим вопросы войны и мира, в процессе же дальнейшего развития организационных форм международных отношений термин «конгресс» употреблялся все реже, и термин «конференция» практически вытеснил его.

92
93

Моравецкий В. Функции международной организации. М., 1976. С. 46.
Словарь иностранных слов. М., 1996. С. 347, 358.

Между тем, некоторые ученые, занимавшиеся изучением вопросов международного права, находили определенные отличия конгрессов и конференций. Рассмотрим положения, выдвинутые Ф. Ф. Мартенсом по этому поводу. Согласно его
мнению, первое отличие конференций от конгрессов состоит в том, что «на конгрессах присутствуют или сами государи, или же первые их министры и вообще
такие представители государств, которые имеют полномочия на заключение трактатов. Напротив, на конференциях участвуют делегаты правительств, назначенные
ad hoc с решительным или совещательным голосом, редко министры и никогда не
участвуют государи». Второе различие Ф. Ф. Мартенс видел в том, что «предметом
обсуждения конгрессов являются вопросы, касающиеся важных жизненных интересов государств и целого международного союза; конференции же обсуждают существующие обязательства и их истолковывают, или же подготавливают решение
какого-нибудь важного и трудного дела». Третье отличие конгрессов от конференций он усматривал в целях встреч: «Первый имеет задачей решение спорных вопросов, предупреждающее войну и вообще обеспечивающее сохранение международного порядка; вторая – не провозглашает новых начал, но только развивает существующие, не решает спорных вопросов международных отношений и права, но
подготавливает их разрешение»94.
В свою очередь, дореволюционный исследователь международно-правовых
вопросов Н. Н. Голубев отмечал, что термины «конгресс» и «конференция» являются двумя сторонами одного и того же явления. По его мнению, конгресс с этимологической точки зрения представляет собой съезд уполномоченных держав в
одной местности, в одном городе или собрание этих уполномоченных для устройства международных дел; конференции же – это сношения делегаций, переговоры
между ними, совещания и устные прения между уполномоченными. Поэтому вся-

Мартенс Ф. Ф. Современное международное право. Т. I. Санкт-Петербург, 1895. С. 225-232.

кий конгресс предполагает конференции, а конференции обусловливают конгресс95. Отсюда можно сделать вывод, что конгресс предполагает в большей степени письменный, заочный способ ведения переговоров, в то время как под конференцией понималась совокупность устных прений и принятия письменных решений, подразумевающих, в том числе, дебаты по решаемой проблеме.
Но все эти теоретические различия с течением времени стирались. Чем
больше организовывалось конгрессов и конференций, тем больше было исключений из данных правил, и указанные особенности постепенно исчезли. Н. Н. Голубев
в своей статье обращал внимание на фактическую утрату различий между конгрессами и конференциями, поскольку в процессе международных отношений участились случаи, когда главы государств участвовали в конференциях (в 1792 г. в Пильницкой конференции принимали участие три главы, а в 1877 г. на Люцернской конференции председательствовал президент Швейцарии). В то же время на конгрессах в Париже и Берлине главы государств не присутствовали вообще, а специально
уполномоченные к заключению трактатов лица и министры все чаще стали принимать участие в проводимых конференциях. Он обратил внимание, в том числе, и на
тот факт, что многие конференции решали не менее важные вопросы, чем конгрессы, и принимали новые правовые решения по новым, ранее не обсуждавшимся
вопросам, а также и на то, что конференции стали решать не менее значимые вопросы, чем те, которые обсуждались на конгрессах. Например, конференции в Лондоне 1864 и 1867 гг., в Париже 1866 г., которые внесли мир и порядок в споры и
разногласия держав96. С данными доводами сложно не согласиться.
С течением времени не только стирались грани, менялись названия, но также
претерпевали некоторые изменения и цели конференций и конгрессов. Как уже
было указано, первоначально многосторонние взаимоотношения государств ограничивались лишь вопросами мирного разрешения международных конфликтов и

Голубев Н. Н. Заметки по некоторым вопросам международного права // Юридические записки. – 1914. – Вып. III. – С. 9.
96
Там же. С. 17-18.
95

столкновений, а с XIX в. они занимаются во все возрастающем объеме социальными вопросами, постепенно становясь институтами своеобразной международной администрации и формирования международного права.
Одновременно расширялся и диапазон самих конференций. К началу XX
века, как констатирует О. О. Эйхельман в своей работе, можно было выделить следующие их виды: 1) «специальные» конференции более позднего происхождения.
Преимущественно в них принимали участие недипломатические представители.
Цель таких конференций – обсуждение предполагаемого соглашения по какомулибо специальному вопросу международного общения как в мирное время, так и
во время войны; 2) «периодические административные» конференции, собиравшиеся согласно условию, заключающемуся в некоторых из международных конвенций. Как правило, такие конференции имели свое определенное устройство и порядок делопроизводства; 3) конференции «смешанные», или официозные, которые
собирались для обсуждения одобренного правительствами предмета общественнокультурным характером или при смешанном личном составе, т.е. из делегатов правительств и обществ, или же с участием специалистов97. Таким образом, на обсуждение конгрессов и конференций выносились различные вопросы, являвшиеся
предметом совместной заинтересованности государств, прежде всего вопросы
войны и мира, формирования международного правопорядка, оформления и создания механизмов противодействия преступным проявлениям – борьба с работорговлей и торговлей неграми, пиратством и другие.
В целом, содержание вопросов, обсуждаемых на конгрессах и конференциях,
отражало общие направления взаимодействия государств в рассматриваемый период и предоставляло возможность более качественно, на многосторонней основе,
с учетом интересов различных государств урегулировать соответствующие проблемы мирополитической системы.
Международные конгрессы и конференции, являясь органом международного общения, создавались в основном для выработки норм международного права,

Там же. С. 34.

их компетенция зависела от полномочий участвующих в них представителей тех
или иных государств. На практике на таких международных совещаниях вырабатывались проекты разрешения какого-либо вопроса, которые для получения окончательной силы должны были быть ратифицированы участвующими в собрании
правительствами, что, в свою очередь, в подавляющем большинстве случаев было
лишь формальностью.
На конгрессах и конференциях решались многие вопросы и проблемы, которые не могли или недостаточно эффективно могли решаться на уровне двухсторонних контактов различных государств.
В середине XIX века возникла необходимость и сформировались условия для
создания организаций, которые могли бы обеспечивать взаимодействие государств
на постоянной основе. Как было отмечено, базовой организационной предпосылкой данного процесса стала система международных конгрессов и конференций,
которые, безусловно, положили начало формированию международных организаций как производных субъектов международного права, позволивших вывести
формат межгосударственного взаимодействия на принципиально новый уровень.
Со второй половины XIX века начался процесс становления и правового
оформления международных организаций, причем как межгосударственных, так и
неправительственных. При этом необходимо учитывать тот факт, что создание неправительственных организаций происходило в более упрощенном порядке и не
требовало серьезных, в том числе политически конструктивных, действий государств. В течение второй половины XIX века и до начала Первой мировой войны
было создано порядка 500 международных организаций, действующих на постоянной основе (справедливости ради необходимо отметить, что более половины из них
в течение этого же периода прекратили свое существование). В период 1910–1914
гг. в рамках сложившейся мирополитической системы функционировали 212 организаций, из которых 192 имели неправительственный характер, 20 – межправительственный98.

Морозов Г. И. Международные организации. Некоторые вопросы теории. М., 1969. С. 11-12.

Как видно из приведенных данных, с одной стороны, межгосударственных
объединений было намного меньше, с другой – они играли все более значительную
роль в рамках обеспечения организационно-правового сотрудничества государств.
При этом международные межправительственные организации наиболее тесно связаны и зависимы от разнообразных условий, прежде всего политического, экономического и юридического характера, что обосновывает необходимость анализа их
эволюции при исследовании этапов и тенденций развития международных отношений, в том числе в вопросах их юридического оформления.
Нельзя не согласиться с исследователем данного вопроса Г. И. Морозовым,
что история международных организаций берет начало в XIX веке и может быть
охарактеризована как качественно новый этап в развитии межгосударственных отношений и международного права. «Всеобщие административные союзы государств (именно так назывались первые международные межправительственные организации – прим. авт.) показывают именно, что история человечества вступила в
новую фазу, стала в известном смысле космополитической и миродержавной, что
народам и государствам надо учиться и уметь действовать на мировой арене»99.
В дореволюционной доктрине международного права не была сформирована
единая терминология относительно международных организаций, использовались
различные наименования: «организации, унии, администрации, союзы, бюро, международные альянсы управления» и пр. Наиболее значительный вклад в изучение
межгосударственных объединений внес российский правовед, доктор права П. Е.
Казанский, защитивший в 1897 году докторскую диссертацию на тему «Всеобщие
административные союзы государств» и опубликовавший значительное количество работ по данным вопросам. Он определяет международную администрацию
как «деятельность государств, международных обществ, их органов и органов международных, направленную на обеспечение международных общественных интересов», и выделяет соответствующую отрасль международного права. Общеприня-

Там же. С. 8.

той в рассматриваемый период была позиция относительно формирования международного административного права как отрасли международного права (права
международного управления), не нашедшая соответствующего развития ни в правовой действительности, ни в науке. Международно-правовая доктрина исследуемого периода уделяла серьезное внимание разработке общих начал международного административного права, по-разному оценивая природу и значение международных организаций как органов межгосударственного сотрудничества.
Профессор П. Е. Казанский в своем фундаментальном труде по рассматриваемому кругу вопросов называет международные организации: «всеобщие административные союзы»100, понимая под ними «межгосударственные договоры всеобщего характера, создавшие международную организацию для преследования общих их членам административных задач»101, относя к существенным признакам
следующие моменты: договорной, межгосударственный, всеобщий, административный, организованный характер.
Договорной характер международных организаций изначально не вызывал
сомнения, т.к. с точки зрения юридического оформления в основе лежал международный договор. По следующему критерию – участие государств в качестве членов
международной организации – изначально международные организации можно
разграничить на межгосударственные (межправительственные) и неправительственные, хотя в рассматриваемый период такого разграничения непосредственно
не проводилось. Договоры, лежащие в основе международных организаций,
можно, в свою очередь, разделить на две группы: учредительные и организационные (административные акты, регламенты, иные дипломатические документы).
Учредительный акт, как правило, вырабатывался и подписывался в ходе проведения соответствующих конференций.
Международные административные союзы осуществляли, как это и следовало из названия, административную деятельность и дополнили ранее существо-

100
101

Казанский П. Е. Всеобщие административные союзы государств: в 3 т. Т. 1. Одесса, 1897.
Там же. С. 52.

вавшие форматы взаимодействия государств (на конгрессах и конференциях осуществлялась деятельность по согласованию интересов различных государств и общая координация их деятельности), однако для повышения эффективности межгосударственного сотрудничества и наряду с административной деятельностью требовалась и контрольная деятельность, в том числе связанная с разрешением возникающих межгосударственных споров. Именно в исследуемый период XIX – начала
XX вв. стала активно развиваться система международного правосудия – международные арбитражи (третейские суды), сначала в формате ad hoc, а в последующем
к концу XIX века в результате развития системы международного правосудия в ней
появился постоянный третейский суд, призванный рассматривать межгосударственные споры.
Наряду с вышеуказанными институтами международного общения, необходимо отметить и существование международных частных образований (международных неправительственных организаций), которые также целесообразно рассматривать как форму институционализации международных отношений (частного характера). Задачей данных образований, в том числе, являлось сближение
представителей науки и практики, и несмотря на тот факт, что выработанные в рамках работы данных организаций положения имели преимущественно научное, теоретическое значение, в ряде случаев они оказывали непосредственное влияние на
правотворческую деятельность и содействовали прогрессивному развитию международного права.
При этом следует заметить, что на первоначальном этапе становления системы международных организаций четкого разграничения между межправительственными и неправительственными организациями не проводилось. По мнению
исследователя международных неправительственных организаций И. И. Коваленко: «Международные неправительственные организации представляют собой
одну из форм общения между народами. Их возникновение и эволюция являются

составной частью истории международных отношений в целом»102. С этим утверждением сложно не согласиться, и юридическое оформление межгосударственных
отношений необходимо рассматривать, в том числе, в контексте деятельности международных неправительственных организаций.
Именно начиная с XIX века, времени интенсификации межгосударственных
отношений, активизировался и процесс формирования международных неправительственных организаций (данный термин вошел в правовой оборот лишь в XX
веке), увеличилось число конгрессов и конференций, явившихся, по аналогии с
межгосударственным общением, первоначальной формой становления данной категории международных организаций.
В XIX – начале XX вв. было создано значительное количество международных неправительственных организаций103, начался процесс активного объединения
частных представителей различных государств, с целью обсуждения и возможного
разрешения различных вопросов, входящих в круг их интересов. Данный процесс
имел преимущественно объективный характер и был обусловлен потребностями
развития общества. В зависимости от сферы интересов представляется возможным
разграничить указанные международные неправительственные организации на несколько групп, а именно: религиозные и социальные объединения, профессиональные союзы, организации молодежи и женщин, научные структуры. Данные структуры, характеризуя постепенное включение гражданского общества в международные отношения, способствовали повышению эффективности осуществления госу-

Коваленко И. И. Международные неправительственные организации. М., 1976. С. 6.
Например, Армия спасения – религиозно-филантропическая организация, основанная в 1865 г. в Лондоне, с 1880
г. стала международной организацией, целью которой являлась «евангелизация масс» путем активной клерикальной
пропаганды; Восточно-индийская ассоциация – международная организация, изучающая вопросы международных
отношений между странами Юго-Восточной Азии и Великобританией, основана в 1866 г. в Лондоне; Международная ассоциация либерального христианства и религиозной свободы – объединение церквей, религиозных организаций, групп верующих и отдельных лиц из 19 стран, основана в США в 1900 году; Международная федерация аболиционистов – международная организация по борьбе с проституцией, основана в 1875 г. в Лондоне под названием
Британская континентальная и всеобщая федерация (указанное название получила в 1896 г.); Международное бюро
мира – международное объединение пацифистских организаций некоторых западноевропейских стран, основанное
в 1892 г.; Международная ассоциация клубов ротари – объединение национальных, преимущественно закрытых,
клубов бизнесменов, основанная в 1912 г.; Международный комитет Красного Креста – общественная гуманитарная
организация, деятельность которой носит международный характер, созданная в 1863 году (до 1880 года носила
название: Международный комитет помощи раненным воинам); и другие.
102
103

дарствами внешней политики и могут претендовать на включение в качестве субсидиарных субъектов в организационную составляющую механизма обеспечения
внешнеполитической деятельности, в том числе в контексте участия в формировании регулятивной составляющей данного механизма.
Основной качественной характеристикой процесса формирования и развития
организационной составляющей механизма обеспечения внешнеполитической деятельности стала специализация, что отразилось как на национальном (государственном) уровне в распределении полномочий в рамках министерской реформы и
формировании Министерства иностранных дел, так и на международно-правовом
уровне – международные (межгосударственные) структуры также развивались от
общих к специальным, занимающихся решением, регулированием и исполнением
конкретных вопросов.
В результате выстраивания общей модели организационной составляющей
механизма обеспечения внешнеполитической деятельности Российской империи,
распределения органов с учетом выполняемой роли в реализации внешних функций (реализации внешнеполитической деятельности), предлагаем выделить три основных уровня: 1) политико-управленческий (император как глава государства,
международные конгрессы и конференции), позволяющие согласовывать и контролировать на высшем уровне основные идеи, начала, форматы и концепции межгосударственного взаимодействия; 2) функционально-управленческий уровень – Министерство иностранных дел, административные союзы и международные арбитражи, в том числе соотносившие внутреннюю и внешнюю политику в рамках реализации соответствующих функций, управляющие и выстраивающие системную
реализацию последних, а также осуществляющие контрольную деятельность; и 3)
конкретно-управленческий уровень – дипломатические представительства и консульские учреждения, на местах обеспечивающие взаимодействие с иностранными
государствами. В качестве субсидиарного элемента (специфической формы межгосударственного общения и корректировкивнешней политики, социальной опоры)
в данную систему целесообразно включать органы негосударственного ха- рактера
(международные неправительственные организации).

В свою очередь, интенсивное формирование мирополитической системы,
международных институтов и национальных органов, осуществляющих внешние
функции государства, наряду с расширением спектра совпадающих интересов государств, необходимостью их юридического оформления, стали причинами активизации правообразовательного процесса, в первую очередь, на уровне международного права, признанного в XIX веке самостоятельной правовой системой, наряду с
правом национальным, комплексно регулирующими сотрудничество государств и
его результаты, ведь цель международного права (наряду с национальным), в том
числе, выражается в юридическом оформлении внешнеполитической деятельности
и обеспечении организационной возможности эффективного межгосударственного
сотрудничества.
Правовая составляющая государственно-правового механизма обеспечения
внешнеполитической деятельности – это нормы права, закрепленные в системе
правовых источников, направленные на регулирование осуществления внешних
функций государства. С точки зрения системного подхода, правовую составляющую, вслед за организационной, представляется возможным дифференцировать на
две подсистемы – национальное и международное право и их источники.
Нельзя не согласиться с мнением профессора Г. И. Тункина о том, что соотношение международного права, внешней политики и дипломатии имеет три аспекта: влияние внешней политики и дипломатии на развитие международного
права; обратное влияние международного права на внешнюю политику государства; использование государствами международного права как опоры для внешней
политики104. В полной мере это утверждение имеет отношение и к историко-правовому контексту, ведь изначально каждое государство стремится к тому, чтобы реализовать в рамках внешнеполитической деятельности свои национальные интересы, и в результате этого позиция государства в вопросах международного права
определяется его внешнеполитической позицией. В ходе договорных отношений

104

Тункин Г. И. Теория международного права / Под общ. ред. проф. Л. Н. Шестакова. М.: Зерцало, 2009. С. 241.

каждое государство в первую очередь направляет усилия на то, чтобы его внешнеполитическая позиция как можно более полно была отражена в разрабатываемых и
принимаемых нормах международного права.
При этом главную роль в процессе создания норм международного права,
безусловно, играет дипломатия, которая выражается в различных формах: конгрессы, конференции, совещания, встречи на дипломатическом уровне, дипломатическая переписка, подготовка и заключение международных соглашений, регламентирующих различные вопросы взаимодействия между государствами, представительство государства в других странах, осуществляемое посольствами и миссиями, и т.д. Как представляется, в рассматриваемый период сфера внешней политики и сфера дипломатии в мирное время совпадали.
С другой стороны, международное право оказывает регулирующее воздействие на внешнюю политику и дипломатию, налагая, в том числе, определенные
ограничения. Так, международное право юридически оформляет правовой статус
глав государств, дипломатических представительств и их сотрудников, регламентирует вопросы, связанные с созывом и проведением конгрессов и конференций,
деятельностью международных организаций, закрепляет формы официальных актов, посредством которых осуществляется дипломатическая деятельность, регламентирует способы мирного разрешения международных споров и т.д., т.е. предоставляет арсенал соответствующих юридических средств. Международное право
непосредственно связано с внешней политикой, это результат внешнеполитического взаимодействия государств, осуществляемого с помощью дипломатии, при
этом внешняя политика и дипломатия оказывают непосредственное влияние на
международное право и его развитие в едином контексте юридической политики
государства.
Вместе с тем, в ходе анализа юридического оформления внешнеполитической деятельности необходимо рассматривать международное и национальное
право в их соотношении.
У национального и международного права много общего: обе системы по
своей природе носят социальный характер и как следствие связаны с эволюцией

общественных отношений, отражают потребности общества. Историческое развитие обеих систем носит преимущественно объективный характер, хотя и не лишено
определенного субъективного влияния. Международное право, как и национальное, генетически связано с государством. Кроме того, международное и национальное право не могут быть обособлены друг от друга, ведь если национальная правовая система еще может рассматриваться автономно и самодостаточно, международное право немыслимо вне связи с государствами – основными творцами и субъектами – и, соответственно, с национальным правом, процессам эволюции и институционализации международного и национального права присущи одни и те же закономерности (расширение предмета регулирования, правовая специализация,
структуризация).
Нельзя не согласиться с Т. Ш. Риядом, который в своем исследовании отмечает, что «международное и национальное право имеют глубинные черты сходства,
обусловленные их связью с государством, различными аспектами его суверенитета, а также интеграционными процессами в мире и т.д. С другой стороны, в рамках общностей они представляют относительно самостоятельные правовые системы, обладающие комплексом присущих им свойств и признаков. Однако черты
сходства и различия между ними могут иметь подвижные соотношения в зависимости от характера национального правопонимания, специфики задач, решаемых
государствами, характера правовой культуры и т.д.»105. Таким образом, с одной
стороны, международное и национальное право – это обособленные системы права,
с другой стороны, между ними много общего, а также безусловно важным для понимания является их взаимосвязь и взаимодополнение в рамках регулирования отношений. Кроме того, на соотношение международного права с национальным
правом конкретного государства в определенной степени оказывают влияние национально-государственные особенности соответствующей правовой системы.
Проблема соотношения международного и национального права не является

Рияд Т. Ш. Соотношение международного и внутригосударственного (национального) права: теоретические аспекты: дис. … доктора юр. наук. М., 2003. С. 112.
105

новой для российской юридической науки, советские и российские ученые исследовали данную проблематику. Основатель уральской школы международного
права Г. В. Игнатенко в своих работах уделял большое внимание этому вопросу106.
В одной из его работ указано: «Объективной предпосылкой и источником взаимодействия советского и международного права служат закономерности развития тех
общественных отношений, которые воплощают единство внутренней и внешней
политики … государства и регулирование которых является функцией обеих правовых систем… Взаимодействие правовых систем проявляется и в правотворческой, и в правоприменительной деятельности государства, в связи с чем можно говорить о процессе непрерывного, «сквозного» взаимодействия»107.
В свою очередь, известный исследователь профессор И. П. Блищенко предлагал рассматривать проблему в трех взаимосвязанных и взаимообусловленных аспектах: 1) соотношение международного права в целом и внутригосударственного
права как всей совокупности норм, как систем права; 2) соотношение международно-правовой нормы и нормы внутригосударственного права и 3) в контексте
вопроса относительно непосредственного действия международно-правовых норм
внутри государства (на его территории) и действии норм внутригосударственного
права в сфере международно-правовых отношений108. Профессор Д. Б. Левин, в
свою очередь, определяет три аспекта обозначенной проблемы: 1) влияние внутреннего права отдельных государств на образование и развитие принципов и норм
международного права и обратное влияние международного права на право отдельных государств; 2) юридическая сила отдельных норм международного права, когда речь идет о правовом регулировании отношений внутри государства, и юридическая сила норм национального права, когда речь идет о правовом регулировании
Международное право: учебное пособие / Под ред. Г. В. Игнатенко, Д. Д. Остапенко. Свердловск, 1974; Великая
Октябрьская социалистическая революция и современное международное право // Советский ежегодник международного права. М., 1979. С. 11-40; Конституция и международное право: как упорядочить неадекватные нормы. Конституционное развитие России: история и современность: материалы Всероссийской конференции. Часть первая.
Екатеринбург, 2003. С. 9-11; Взаимодействие внутригосударственного и международного права: учебное пособие.
Свердловск, 1981; Международное и советское право: проблемы взаимодействия правовых систем // Советское государство и право. – 1885. – № 5. – С. 73-81; и другие.
107
Международное и советское право: проблемы взаимодействия правовых систем // Игнатенко Г. В. Международное право и внутригосударственное право: проблемы сопряженности и взаимодействия: сб. научных публикаций за
сорок лет (1972 – 2011 годы). М., 2019. С. 163-165.
108
Блищенко И. П. Международное и внутригосударственное право. М., 1960. С. 5-6.
106

международных отношений; и третий, главный аспект – коллизии норм международного права и норм внутригосударственного права и пути предупреждения и разрешения таких коллизий109. Профессор Г. И. Тункин считает, что правильное решение проблемы соотношения международного и внутригосударственного права
возможно только в ходе выяснения реальных связей между ними, в процессе формирования норм международного права, с одной стороны, и применения норм международного и национального права – с другой110. Исследователь заявленного вопроса Таха Шамсон Рияд, обобщая и анализируя различные подходы, делает вывод
об отсутствии общей точки зрения и предлагает свое видение, согласно которому
необходимо рассматривать следующие направления: соотношение международного и внутригосударственного права как систем права (выяснение общего и особенностей); взаимодействие и взаимовлияние международного и внутригосударственного права; согласование норм внутригосударственного права с общепризнанными принципами и нормами международного права, а также с нормами международных договоров данного государства111. Не оспаривая существующие позиции, учитывая историко-правовой контекст настоящего исследования, представляется, что соотношение международного и национального права необходимо рассмотреть в трех основных ракурсах: доктринальное; нормативное и практическое.
Нельзя не согласиться с мнением профессора М. Н. Марченко, который отмечает длительное непризнание международного права по причине относительной
его неразвитости на протяжении продолжительного времени, в отличие от национальных правовых систем, развивавшихся в более стремительном темпе112.
Действительно, длительное время (до XIX века) не признавался самостоятельный характер международного права, имела место позиция, согласно которой
отрицалось существование разных правовых систем в мире, подразумевалось наличие единой универсальной правовой системы.

Левин Д. Б. Актуальные проблемы теории международного права. М., 1974. С. 192.
Тункин Г. И. Основы современного международного права. М., 1956. С. 9.
111
Рияд Т. Ш. Соотношение международного и внутригосударственного (национального) права: теоретические аспекты: дис. … доктора юр. наук. М., 2003. С. 60.
112
Марченко М. Н. Проблемы теории государства и права: учебник. М.: Проспект, 2013. С. 715.
109
110

Хронологические рамки настоящего исследования преимущественно ограничены XIX веком, периодом становления системы международных отношений.
Представляется, что окончание наполеоновских войн дало толчок новому этапу
развития международных отношений и резкому усилению миграционных процессов, которые, в том числе, были сопряжены с интенсификацией международных
отношений и их юридического оформления. Середина XIX века ознаменовалась
усиленным развитием позитивного международного права, что также, на наш
взгляд, было связано с определенным «затишьем», преимущественно мирными отношениями между государствами.
В XIX веке, в первую очередь на уровне юридической доктрины, стали формироваться соответствующие теории, отражающие соотношение данных двух систем, называемых в современном международном праве дуалистическая и монистическая.
Основателем принципа дуализма был Г. Трипель, издавший в 1899 году труд
«Международное и внутригосударственное право», в котором отмечает следующее: «Международное и внутригосударственное право суть не только различные
отрасли права, но и различные правопорядки. Это два круга, которые соприкасаются, но никогда не пересекаются»113. Д. Анцилотти так формулирует суть дуалистической концепции: «А) международные нормы формально не являются производными от норм внутригосударственных. Внутригосударственные же нормы не
могут быть обязательными в силу основной нормы международного правопорядка;
Б) нормы международного права не могут оказывать влияния на обязательную силу
внутригосударственных норм, и наоборот; В) невозможны конфликты, в собственном смысле, между правом международным и внутригосударственным; Г) международное право может, однако, отсылать к внутригосударственному праву, а это
последнее – к международному праву»114. Нельзя не согласиться с мнением профессора В. Г. Буткевича, исследовавшего данный вопрос, который отметил, что

Цит. по: Восканов С. Г. Международные договоры и правовая система Российской Федерации: дис. … к.ю.н. М.,
2003. С. 21.
114
Анцилотти Д. Курс международного права. С. 66-67.
113

«дуалисты увлеклись анализом особенностей отношений международного и внутригосударственного права и настолько их гипертрофировали, что не признали возможным соотношение правовых систем и их элементов между собой»115.
Юридическая природа монистических принципов состоит в том, что национальное и международное право рассматриваются как части одной правовой системы, вместе с тем, они делятся на сторонников примата национального права, с
одной стороны, и международного – с другой. В середине XIX века многие ученые
(Мальберг, О. Эйхельман, Н. А. Безбородов и др.) придерживались первой позиции
и как следствие определяли международное право как отрасль национального. К
концу рассматриваемого периода данный подход подвергся критике, что, как представляется, было обусловлено, в том числе, повышением роли международного
права. Современные ученые также в своем большинстве придерживаются противоположной позиции.
До XIX века российская правовая наука, имея преимущественно прикладной
характер, не уделяла внимания вопросам соотношения международного и национального права, однако, благодаря влиянию европейских тенденций, в XIX веке эта
проблема нашла свое отражение в международно-правовой доктрине. Русские ученые Ф. Ф. Мартенс, П. Е. Казанский, Л. А. Камаровский и другие уделяли внимание
исследовали соотношение указанных правовых систем, рассматривая их преимущественно как автономные. Л. А. Камаровский был приверженцем дуалистической
концепции и отмечал, что «нормы, выставленные каким-либо одним государством,
превращаются в международные лишь на основании согласия всех остальных народов, выраженного либо молчаливо (обычаи), либо формально (договоры)»116, «Правительство своими законами, распоряжениями и действиями придает международным нормам практическую санкцию на подвластной им территории и по отношению к собственным подданным. … Часто издаются законы, сообразные с тракта-

115
116

Буткевич В. Г. Соотношение внутригосударственного и международного права. Киев, 1982. С. 53.
Камаровский Л. Основные вопросы науки международного права. М., 1892. С. 9.

тами, и, наоборот, заключаются последние для дальнейшего развития и осуществления первых»117. Очень важное заявление для характеристики состояния рассматриваемого вопроса в науке принадлежит перу другого известного ученого П. Е. Казанского: «Внутригосударственное право не может противоречить международному»118. Данное высказывание в целом отражает концептуальное отношение Российского государства к данному вопросу в XIX веке.
Для дифференциации международного и национального права с позиции
нормативного и практического компонентов, в первую очередь, необходимо обратиться к предмету правового регулирования соответствующих систем.
В ходе исторического развития, в результате активных интеграционных процессов в особую группу стали выделяться отношения, осложненные иностранным
элементом, нуждавшиеся в специфическом правовом регулировании не только в
рамках национального права, но и международно-правовыми средствами.
Что касается предмета международного права, то это отношения более высокого уровня, выходящие за пределы юрисдикции соответствующих государств.
В условиях формирования международного права его предмет определялся,
прежде всего, как межгосударственные отношения. Изначально спектр таковых
был узок – первичные взаимодействия государств ограничивались преимущественно военными и торговыми связями, однако постепенно предмет стал расширяться и к XIX веку стал охватывать широкий круг вопросов: внешнеэкономическая деятельность, вопросы подданства, предоставление личных и имущественных
прав иностранным подданным, семейные отношения с иностранным элементом,
взаимодействие в рамках уголовного права и другие.
При рассмотрении вопроса, какие отношения могут быть признаны международными, М. А. Косолапов определяет ряд необходимых и достаточных условий,
при этом он их не привязывает к конкретным исторической эпохе, периоду, обстоятельствам, а также без дополнения их политическими, идеологическими, оценочными, иными критериями и т.д. В рамках данного исследования обозначим эти
117
118

Там же. С. 33-34.
Казанский П. Е. Введение в курс международного права. Одесса, 1901. С. 264.

условия: первое – наличие, как минимум, двух организационно оформленных,
устойчивых в их образах жизни социумов, пра-международные связи которых уже
подвели их к объективному формированию и субъективному различению внутреннего и внешнего; второе – наличие внутри каждого из таких социумов явного и в
целом бесспорного, любым образом институционально оформленного центра власти (духовного или светского; наследного или избираемого; абсолютного или такого, за обладание которым ведется борьба); третье – наличие между социумами
названных типов постоянных взаимодействий любого рода, постепенно перерастающих в устойчивые связи и отношения, будь то позитивные (обмены, взаимопомощь) или негативные (конфликты, войны, завоевания); четвертое – поддержание
и эволюция таких отношений только и исключительно в сферах (территориальных,
идеологических, иных), в которых ни один из участников этих отношений не обладает полной и безусловной фактической властью и/или дееспособностью); пятое –
формирующее воздействие этих связей и отношений на внутренние духовные и материально-практические состояния развития соответствующих социумов (позитивное или негативное по его содержанию и социально-историческим последствиям)119.
Постепенно расширялся круг межгосударственных отношений, входящих в
предмет международного права и к XIX веку представляется возможным выделить
следующие группы вопросов, подпадающих, в том числе, под межгосударственное
регулирование: публично-правовые характеристики государства, внешнеэкономическая деятельность, вопросы подданства, предоставление личных и имущественных прав иностранным подданным, семейные отношения с иностранным элементом, взаимодействие в рамках уголовного права, уголовного и гражданского процессов. Как видно из приведенного круга вопросов, в ходе развития международного права к XIX веку появилась возможность дифференцировать его предмет на
международные межгосударственные отношения (сфера международного публичного права) и международные негосударственные отношения (преимущественно
Косолапов М. А. Явление международных отношений: историческая эволюция объекта анализа // Мировая экономика и международные отношения. – 1998. – № 4. – С. 106-108.
119

сфера международного частного права).
Интерес представляет концепция доктора юридических наук Б. И. Нефедова,
который научно обосновал существование межсистемных надотраслевых образований, предметом которых являются не внутригосударственные, а международные
немежгосударственные отношения120, относя к их числу, в первую очередь, международное частное и международное административное право. По его мнению, «особенностью транснациональных отношений (отношений, осложненных иностранным элементом – прим. авт.), по сравнению и с внутригосударственными, и с международными межгосударственными отношениями, является то, что у них нет
«собственной» правовой системы. Поэтому и в их регламентации, и в их непосредственном регулировании принимают участие и нормы национального права, и
нормы международного права, и нормы права иностранных государств» 121. Межсистемные надотраслевые образования, таким образом, являются неким объединением норм международного и национального права, при этом национальное право
рассматривается как базовый элемент, а международное право – как своеобразная
надстройка. Представляется, что спектр таковых отношений весьма широк и распространяется как на частно-правовую сферу, так и на публично-правовую.
Зеркалом, отражающим процесс формирования единой мирополитической
системы, является правовое оформление, которое предполагает создание международно-правовых актов, регулирующих отношения между государствами и освещающих основные принципы их взаимодействия друг с другом. Таким образом, любое государство, открываясь внешнему миру, присоединяясь к мировому сотрудничеству, участвует в разработке соответствующих международных договоров,
анализ которых позволяет по прошествии многих десятков лет говорить о соответствующих процессах и их значении.
Международные договоры играли значимую роль в регулировании отноше-

Нефедов Б. И. Соотношение международного и внутригосударственного права: проблема формирования межсистемных образований: дис. … докт. юр. наук. М., 2012. С. 14.
121
Там же. С. 32.
120

ний как непосредственно на уровне международного права, так и на внутригосударственном уровне. Вместе с тем, ретроспективному изучению международных
договоров, находящемуся на стыке международного права и истории государства
и права, в современной науке не уделяется должного внимания. Что представляется
необоснованным, и данный пробел требует восполнения, что позволит более качественно анализировать соответствующие правовые процессы не только международных масштабов, но и внутригосударственного значения.
Основным, с точки зрения значимости, источником международного права в
исследуемый период стали международные договоры. Ф. Ф. Мартенс писал: «Под
международными договорами, в значении источников международного права, мы
разумеем всякого рода обязательства, взаимно принимаемые на себя государствами, – выражены ли они в трактатах и конвенциях, или в нотах и декларациях.
Такие соглашения государств представляют по преимуществу тот источник, изучение которого необходимо для полного уразумения существующих международных
правоотношений»122. Договорная форма взаимодействия России с другими государствами уже в XVIII – первой половине XIX вв. приобретала особое значение в
регулировании взаимоотношений в различных сферах взаимодействия как государств, так и частно-правовых субъектов. В рассматриваемый период были выработаны различные названия международных договоров: договор, соглашение, пакт,
трактат, конвенция, декларация и т.д. При этом отметим, что твердо установленного значения тех или иных названий изначально, как и на последующих исторических этапах развития не существовало, однако Д. П. Никольский высказал мнение, что декларация есть официальный акт, в котором несколько государств указывают основные принципы своей будущей политики; конвенции и трактаты отличаются особенно торжественной формой и устанавливают для подписавших их государств взаимные права и обязанности. Конвенции считаются менее торжественной
формой, чем трактаты, разница между конвенциями и трактатами не качественная,

Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. В 2-х томах / Под ред. и с биографическим очерком д.ю.н., проф. В. А. Томсинова. Т. 1. М.: Зерцало, 2008. С. 165.
122

а количественная123. Сторонами в договоре изначально признавались суверенные
государства, от имени которых соглашения заключали государи или иные уполномоченные на то лица.
Генезис системы договоров, с точки зрения содержания (предмета регулирования), можно охарактеризовать повышением специализации: от мирных договоров, имевших преимущественно политическое значение, до специальных конвенций (торговые, о выдаче, о наследствах, о предоставлении прав иностранным подданным, о консульском сотрудничестве и др.), которых с течением времени становилось все больше по количеству, параллельно с этим можно наблюдать расширение предмета регулирования данных соглашений. Таким образом, межгосударственные соглашения можно разделить на две группы: договоры общеполитического характера и специализированные соглашения по отдельным вопросам взаимодействия.
Определенную сложность исследования международных договоров составляет отсутствие в XIX веке установленных источников их опубликования: не все
из них подлежали официальному опубликованию, поэтому Полное собрание законов Российской империи содержит лишь ограниченный перечень соответствующих межгосударственных соглашений. Значительный вклад в опубликование международных договоров вносили сборники неофициальной инкорпорации, благодаря которым есть возможность исследовать данную группу источников и в настоящее время.. Так, по отношению Главноуправляющего Собственной Е.И.В. канцелярии графа Блудова архивом Министерства иностранных дел была подготовлена
справка, согласно которой за период с 1800 по 1845 год было выявлено 12 Высочайших указов и докладов, которые не были напечатаны124.
Как уже было отмечено, в источниковой базе есть ряд изданий, весьма ценных с точки зрения поиска международных правовых актов, в первую очередь к

Никольский Д. П. Международное право. СПб., 1903. С. 16.
АВПРИ. Санкт-Петербургский Главный архив. Ф. 161. Оп. 179. Д. 30: «По отношению Главноуправляющего Собственной Е.И.В. Канцелярии Графа Блудова о сделании в Министерстве Иностранных дел справки, не найдутся ли
в Архиве оного Указы, не бывшие ввиду II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии при издании как 1 так и 2
Полного Собрания Законов». Л. 12-13.
123
124

ним стоит отнести «Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами», подготовленное непосредственно Ф. Ф. Мартенсом, собрание договоров с каждым конкретным государством сопровождается вводным
очерком истории дипломатических и международно-правовых отношений до 1648
г., некоторые международные акты имеют введения, написанные также непосредственно Ф. Ф. Мартенсом на основании дипломатической переписки. Всего вышло
15 томов данного издания, прекратившегося в связи со смертью Ф. Ф. Мартенса: I–
IV тт. – договоры с Австрией (1648 – 1878); V–VIII тт. – договоры с Германией
(1656 – 1888); IX–XII тт. – договоры с Англией (1710 – 1895); XIII–XV тт. – договоры с Францией (1717 – 1906). Также к подобного рода сборникам можно отнести:
«Собрание трактатов, конвенций и других актов, заключенных Россией с Европейскими и Азиатскими державами, а также с Северо-Американскими Штатами»
(СПб., 1845); «Договоры России с Востоком» (СПб., 1869), составленный Т. П.
Юзефовичем, сотрудником азиатского департамента Министерства иностранных
дел, и некоторые другие, в том числе сборники международно-правовых актов по
специальным вопросам, например, «Собрание ныне действующих торговых трактатов России» (СПб., 1877); «Сборник пограничных договоров, заключенных Россией с соседними государствами» (СПб., 1891); «Сборник действующих трактатов,
касающихся различных вопросов частного международного права» (СПб., 1889 –
1896). Данный перечень не является исчерпывающим и приведен с целью продемонстрировать возможность поиска соответствующего международно-правового
нормативного материала по различным исследовательским вопросам.
Кроме того, при анализе основных источников международного права нельзя
не упомянуть и международно-правовые обычаи как исторически первичный и значимый источник. Обычные нормы предполагают, в первую очередь, признанную
сложившуюся практику межгосударственного общения. В основе формирования
многих отраслей международного права лежали именно международные обычаи,
но по своей значимости в исследуемый период они уступили место международным договорам, лежавшим в основе формирования позитивного международного
права.

Система источников международного права может быть дополнена и иными
официальными актами и документами правового характера, направленными на
упорядочение межгосударственных отношений: дипломатические акты, акты международных организаций, судебные решения. В определенной степени международно-правовую доктрину также можно рассматривать в качестве источника международного права, так, в рассматриваемый период работа и решения Института
международного права, неправительственной международной организации, объединявшей ведущих ученых в сфере международного права, оказали существенное
содержательное влияние на формирование международно-правовой практики государств и ее юридическое оформление. В ряде случаев акты внутреннего законодательства, в том числе, можно отнести к источникам международного права; такой
позиции придерживался и Ф. Ф. Мартенс, который отмечал: «Национальные законы и правительственные мероприятия, поскольку они имеют своим предметом
отношения, выходящие за пределы государственной территории, точно так же могут и должны быть признаваемы источником, ознакомляющим с началами международного права. … Весьма часто международные отношения давали первый толчок к известным законодательным работам в государстве или к изменению законодательства, несогласного с трактатами, содержание которых, в свою очередь, зависело от направлений и взглядов, господствующих в управлении страны. Словом,
взаимодействие между внутренней жизнью государства и международными его отношениями есть бесспорный факт»125. Отнесение национальных правовых актов к
источникам международного права весьма спорно, вместе с тем, нельзя отрицать
их непосредственную взаимосвязь с международным правом и соответствующими
источниками, выстраивающими единую систему, направленную на юридическое
оформление соответствующих отношений.
Система источников российского национального права в рассматриваемый
период не имела упорядоченного, систематизированного характера, отсутствовали
четкие критерии классификации нормативных актов как по юридической силе, так
Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. В 2-х томах / Под ред. и с биографическим очерком д.ю.н., проф. В. А. Томсинова. Т. 1. М.: Зерцало, 2008. С. 166-167.
125

100

и по содержанию. Вместе с тем, именно в XIX веке начался процесс систематизации нормативного материала и появления первых сборников. В числе основных
источников законодательства Российской империи указанного периода необходимо указать в первую очередь Полное собрание законов Российской империи, издававшееся ежегодно с 1830 года, инкорпорирующее в хронологическом порядке
принимаемые нормативные акты, в том числе международные соглашения. В качестве недостатков данного источника можно назвать определенную неполноту,
наличие пробелов, т.к. опубликованию подлежали не все нормативные акты и международные договоры.
С 1862 по 1917 годы при Сенате издавалось Собрание узаконений и распоряжений правительства, выходившее два раза в неделю и содержавшее все манифесты, повеления, издаваемые от имени Сената указы и иные акты, имевшие силу
закона. В качестве еще одного источника национального права необходимо указать
изданный в 1832 году Свод законов Российской империи, объявленный действующим с 1 января 1835 года, переиздаваемый дважды: в 1842 и 1857 годах, после чего
переиздавались отдельные тома, последний раз в 1912 году. При этом законы, принимавшиеся в промежутках между новыми изданиями, помещались в «Продолжениях к Своду».
Возвращаясь непосредственно к анализу источников национального права,
безусловно, в качестве основного, в силу принадлежности к романо-германской
правовой системе, необходимо назвать нормативный правовой акт. Вместе с тем,
при характеристике российского права один из исследователей правовых систем,
один из ведущих компаративистов Р. Давид отмечал, что созданное законодательным путем право представляло собой не выражение сознания и традиции народа,
как в других странах Европы, а произвольное творение самодержавного властителя, привилегию буржуазии. Этот властитель был поставлен над законом. Однако
несомненным представляется тот факт, что именно нормативный правовой акт являлся основным источником права Российской империи.
Нельзя не обратить внимание на различие современных трактовок термина
«закон» и его понимания в XIX веке. Под законом в дореволюционной доктрине

101

понимали правовую норму, изданную верховной государственной властью в установленном порядке126. Иное, более полное определение мы можем увидеть в «Началах русского государственного права» профессора А. Д. Градовского: «Под именем
закона разумеется общее правило, определяющее ряд однородных отношений и
служащее основанием для разрешения отдельных случаев, непосредственно возникающих в жизни»127.
Единого подхода к классификации «законов» также не было, например, М.
М. Сперанский в своем труде «Руководство к познанию законов» предлагает следующие главные «роды законов государственных»: «1) Законы основные; 2) Законы учредительные; 3) Законы Правительственных сил; 4) Законы Благоустройства; 5) Законы о состояниях; 6) Законы Полиции; 7) Законы Исправительные и
уголовные»128.
В современной литературе имеет место позиция, что до 1906 года законом
считалось любое повеление императора, оформленное в надлежащем порядке Сенатом. Однако стоит отметить, что порядок законотворческой деятельности был
скорее обратным: решения Сената приобретали силу закона после обязательного
утверждения императором, и, как пишет профессор И. А. Исаев, «отдельные постановления Сената, утвержденные императором, приобрели статус законов». С 1906
года, в соответствии со ст. 86 Основных законов Российской империи, законом был
признан акт, принятый Государственной думой, одобренный Государственным советом и подписанный императором. Таким образом, можно согласиться с мнением
Д. А. Пашинцева, что «для любого изучения истории русского права данного периода (XIX века – прим. авт.) можно считать признаком закона факт его утверждения
царем с последующим помещением в Полное собрание законов Российской империи».
В соответствии с Основными законами Российской империи 1892 года, за-

См., например: Ефимов Е. Н. Элементарные понятия о государстве и праве. М., 1916.
Градовский А. Д. Начала русского государственного права. Т. 1. СПб., 1875. С. 11.
128
Сперанский М. М. Руководство к познанию законов. СПб., 1845. С. 46.
126
127

102

коны могли издаваться в форме уложений, уставов, учреждений, грамот, положений, наказов (инструкций), манифестов, указов, мнений Государственного совета и
докладов, удостоенных высочайшего утверждения. Помимо этого, согласно Правилам об обнародовании печатными собраниями и листами узаконений и распоряжений правительства, опубликованию в Собрании узаконений и последующему
внесению в Полное собрание законов подлежали и «имеющие силу законов» указы
Сената, т.е. административные акты в данном случае также наделялись силой закона.
При этом проблема соотношения законов и иных нормативных актов ни в
дореволюционном законодательстве, ни в доктрине не была решена, следствием
чего была запутанность системы законодательства, поскольку ни терминологии, ни
системы (классификации) законодательных актов установлено не было. Так, Г. В.
Вернадский в своем труде отмечает, что обычно различали следующие виды законодательных актов: уставы, устанавливающие более или менее постоянные нормы
в жизни отдельного ведомства для какой-либо определенной области материального права; регламенты, учреждения, образования; указы – наиболее распространенная форма, издавались «по случайному поводу и затрагивали узкую область
жизни, но некоторые имели широкое и длительное значение» 129. Кроме учреждений, основывавших новые государственные органы и определявших их правовой
статус, в исследуемый период издавались положения, устанавливавшие порядок
деятельности государственных и иных учреждений, а также Временные правила,
постановления Совета министров, разъяснения Сената и мнения Государственного
совета, большинство из которых, как уже было указано выше, подлежало утверждению императором и приобретало в результате этого силу закона.
Отличие учреждений и уставов сформулировал М. М. Сперанский, по мнению которого, учреждениями «называются у нас в особенности тот род государственных законов, коим определяется образование мест и властей, их состав, их
предметы и порядок производства в них дел»130, уставами же «называется у нас тот
129
130

Вернадский Г. В. Очерк истории права Русского государства XVIII – XIX вв. (период империи). М., 1998. С. 167.
Сперанский М. М. Руководство к познанию законов. СПб., 1845. С. 87.

103

род законов, коими установляется порядок какой-либо особенной части управления. Таковы суть: Устав Таможенный, Горный, Монетный и проч. Между учреждениями и уставами та есть разность, что в Учреждениях определяется состав мест и
властей и означаются кратко предметы и порядок их действия; а в Уставах подробно изображается, как они должны в разных случаях действовать. – Когда
Устав, не объемля всех случаев данного управления, ограничивается отдельно одною какою-либо частью дела, тогда он носит имя Наказа, так что Устав есть не что
иное, как более или менее полное собрание Наказов, а Наказ есть отдельная часть
Устава»131.
Относительно разграничения законов и административных распоряжений всё
же делались отдельные попытки: «Закон представляет собой результат сознательной деятельности государственной власти – деятельности, отправляемой притом специальным органом, который и получает наименование законодательного
органа, – пишет Е. Н. Ефимов, – все нормы, изданные другой властью, будут уже
не законом, а правительственным или административным распоряжением»132. Понимание значимости соответствующей дифференциации также формировалось:
«Правильное определение существа закона и распоряжения и их взаимного отношения необходимо для разграничения сферы деятельности законодательства и
управления и проведения в государственную жизнь начала законности»

133

. При

этом большинство ученых сходились во мнении, что законы и административные
распоряжения должны формировать единую систему норм, административные распоряжения должны приниматься на основании и во исполнение законов и не противоречить им. Таким образом, в рассматриваемый период предпринимались также
первые попытки дифференциации нормативных актов, формирующих систему законодательства.
С точки зрения регулирования вопросов внешнеполитической деятельности
в рамках национальной правовой системы использовались различные нормативные

Там же. С. 87-88.
Ефимов Е. Н. Элементарные понятия о государстве и праве. М., 1916. С. 86.
133
Палиенко Н. И. Закон и административное распоряжение. Киев, 1898. С. 1.
131
132

104

акты, как принимаемые высшими органами, так и «подзаконного характера», в зависимости от регулируемого вопроса. При этом нельзя умалять значение актов
национального права в содержательном аспекте регулирования вопросов осуществления внешнеполитической деятельности. Нормы национального права закрепляют на внутригосударственном уровне принципы внешней политики государства, регулируют внешнеполитическую деятельность государства (вопросы,
связанные с правовым положением иностранных дипломатических и консульских
представителей, и др.); регулируют отношения между субъектами национального
права различных государств, внутригосударственные отношения, которые могут
породить международные отношения; устанавливают и обеспечивают внутреннюю
согласованность национального и международного права.
При этом возникает закономерный вопрос о включении норм международного права в право национальное. В целом, принято рассматривать три варианта
реализации норм международного права: 1) отсылка, когда государство включает
в свое внутригосударственное право нормы, отсылающие к нормам международного права, в результате чего последние могут действовать непосредственно во
внутриправовой сфере; 2) инкорпорация, предполагающая необходимость принятия специального акта для включения норм международного права в национальное,
3) легитимация, т.е. принятие внутригосударственного нормативного акта, обеспечивающего выполнение государством соответствующих обязательств. Имплементация норм международного права определяется государством самостоятельно.
Важное значение в процессе имплементации норм международного права в рассматриваемый период (так же, как и в наши дни) имела ратификация. Право ратификации принадлежало императору. По поводу возникновения института ратификации в науке имеются различные позиции. Так, существует мнение, согласно которому институт ратификации возник в Древнем Риме и использовался римлянами,
в том числе, в целях выиграть время между заключением договора и последующим
отказом от него в случае невыгодности. Другой позиции придерживается Д. И. Кудрявцев, который считает, что «институт ратификации идет от средних веков. Тогда
в ряде случаев договоры заключались таким образом, что сами государства и их

105

представители не знали хорошо, до чего договаривались их уполномоченные. …
Телеграфа и другой скородействующей связи тогда не было, и уполномоченные в
ряде случаев должны были действовать на свой страх и риск. Естественно, что каждое правительство, получив договор, который заключил его уполномоченный, хотело проверить, соответствовал ли договор его желаниям или уполномоченный договорился совсем не о том, о чем хотело его правительство»134.
Термин «ратификация» входит в правовой оборот Российского государства с
XVIII века, подтвержденные грамоты получают название «ратификационные». О.
Э. Полинец в своем исследовании отмечает, что впервые термин «ратификация»
употреблен в договоре, заключенном 10 июня 1710 года: «О супружестве царевны
Анны Иоановны с Фридрихом Вильгельмом Герцогом Курляндским»135, другой исследователь данного вопроса Ф. П. Сергеев указывает, что термин «ратификация»
как синоним русскому составному наименованию «подтвержденная грамота» впервые регистрируется в дипломатических памятниках конца XVII века136 и приводит
соответствующие примеры. Таким образом, можно констатировать факт, что к
XVIII веку термин «ратификация» вошел в международно-правовой оборот и стал
постепенно прорабатываться и признаваться на доктринальном уровне, так, Ф. Ф.
Мартенс писал, что «авторитеты международного права согласны между собой, что
ратификация необходима для обязательной силы и действия договора» 137; В. Даневский утверждал, что «лишь ратификация превращает проект договора в трактат,
поэтому она безусловно необходима, и в ней может быть de jure отказано»138. При
этом П. Казанский считал, что требование ратификации должно быть закреплено в
договоре, сама по себе ратификация подразумеваться не может, и в силу этого многие исследователи «придают ратификации такое значение, которого она не
имеет»139, однако в исследуемый период юридически оформленного требования от-

Основы международного права. М., 1970. С. 166.
Поленц О. Э. Ратификация международных договоров. М.-Л., 1950. С. 7.
136
Сергеев Ф. П. Русская терминология международного права XI–XVII вв. Кишинев, 1972. С. 217.
137
Мартенс Ф. Современное международное право цивилизованных народов. СПб., 1900. С. 399.
138
Даневский В. П. Пособие к изучению истории и системы международного права. Харьков, 1892. Вып. 1. С. 221.
139
Казанский П. Учебник международного права. Одесса, 1904. С. 257.
134
135

106

носительно необходимости ратификации не существовало в российском законодательстве.
Кроме того, проблема соотношения международного и национального права
может быть рассмотрена и в ином аспекте – фактическое взаимодействие, т.е. влияние внутригосударственного права отдельных государств на образование и развитие принципов и норм международного права, и наоборот – влияние международного права на становление норм национального. Таким образом, соотношение международного и национального права и процесс их формирования можно также рассмотреть в контексте дискуссии относительно категорий «источник права» и
«форма права», которая активно ведется в современной теории государства и права,
однако зародилась еще в российском правоведении конца XVIII – XIX вв. Так,
профессор Н. Ф. Рождественский писал еще в 1848 году: «История русского
законодательства по предметам разделяется на внешнюю и внутреннюю. Первая
занимается самими источниками законов, показывает причины и время издания
оных, исчисляет законодателей и излагает формы, в которых раскрывалось русское
законодательство; вторая излагает самое содержание, раскрывающееся в сих формах, – показывает содержание законов в хронологическом порядке, объясняя, как
сии законы произошли, и какие изменения претерпели они в течении времени» 140.
Дискуссия относительно данного вопроса, в том числе необходимость разграничения источников и форм права, остаются актуальными и в наше время, причем как в
вопросах национального права, так и среди ученых-международников141, и поддерживаются автором настоящего исследования. Выше были рассмотрены соответствующие формы международного и национального права, под которыми, согласно базовому определению, предложенному С. В. Бошно в своей работе, понимаются объективированные надлежащим образом правовые установления, которые длительно и единообразно воплощались в юридической практике, поведении
Обозрение внешней истории русского законодательства, с предварительным изложением общего понятия и разделения законоведения. СПб., 1848.
141
В. С. Соколов дает следующее определение источникам международного права: «исторически сложившиеся
формы существования правомерно действующих норм международного права, созданных субъектами этого права
на основе согласования их воль в области международных отношений». См: Соколов В. А. Курс лекций по международному праву. М., 2000. С. 6.
140

107

субъектов права, были гарантированы к исполнению силой авторитета и (или) государственного принуждения и признавались субъектами права в качестве регуляторов отношений142. Формы права (формальные источники), сформированные в
рамках соответствующих правовых систем, и их соотношение между собой можно
рассматривать как правовую традицию.
Не включаясь в рамках настоящего исследования в дискуссию о различных
вариантах содержания категории «источник права», которая весьма разнообразна и
длительна, автор придерживается позиции о наличии собственного, специфического смысла у категорий «форма права» и «источник права», при этом допуская
возможность использования категории «формальный источник права» относительно форм права. Под источником права, в свою очередь, необходимо рассматривать то, что является его содержательными предпосылками, в том числе политическая и правовая идеология, правовая политика, правосознание, правовые ценности и правовая культура, сложившаяся юридическая практика, определяющие возникновение соответствующих форм права посредством правообразующей деятельности государства (в рамках национального права) или государств (в рамках международно-правовой системы), т.е. соответствующей легитимации. При этом потенциально возможно дальнейшее разграничение источников на идеальные и материальные, которые могут быть объединены под названием «социальные», предложенным А. Нашицем и Н. Федором, под которым они понимали «сложное понятие, включающее в себя как социальные факторы, влияющие на содержание права,
так и различные социальные учреждения и формы, с помощью которых это содержание выкристаллизовывается в форме общих правил поведения, превращаемых
затем при посредстве так называемых формальных источников (нормативных актов) в юридические нормы»143.
Изначально международное право, основываясь на общности концептуаль-

Бошно С. В. Форма права: теоретико-правовое исследование: дис. … д-ра юр. наук: 12.00.01 – Теория и история
права и государства; история учений о праве и государстве. С. 16.
143
Нашиц А., Федор Н. Роль судебной практики в формировании и совершенствовании норм социалистического
права // Советское государство и право. – 1964. – № 5. – С. 1-22.
142

108

ных социальных источников права европейских государств, стало формировать систему общих базовых ценностей, ставших ориентирами для развития национальных правовых систем.
К началу XX века международное право достигло весьма серьезного уровня
развития, были сформированы его базовые принципы, определяющие общий формат отношений между государствами и отражающие специфику данного этапа. Изначально некоторые принципы имели несколько иное звучание, носили ограниченный характер, их содержание отличалось от современного понимания. С другой
стороны, несомненно, именно названная система принципов легла в основу формирования принципов современного международного права и может также быть
включена в систему правовых традиций.
К числу этих принципиальных основ, доработанных и развитых в современном международном праве, можно отнести: принцип сотрудничества, принцип суверенитета, принцип территориального верховенства, принцип самосохранения,
принцип независимости и невмешательства во внутренние дела, принцип национальностей, принцип разрешения споров мирными средствами. Данные принципы
юридически закрепили уровень развития международного права рассмотренного
периода, в том числе общие тенденции взаимодействия государств.
Содержательное влияние международного права на регулирование соответствующих отношений можно продемонстрировать на различных примерах, которые будут рассмотрены в рамках настоящего исследования.
В контексте исследуемой в данной части работы проблематики целесообразно возникает вопрос о межсистемной рецепции, причем как в рамках национальных правовых систем, что повлияло на определенную унификацию правовых явлений, так и роль в данном процессе международного права, а также международного
и национального права Российской империи.
Национальная правовая система Российского государства, начиная с петровских времен, в связи с активизацией межгосударственных отношений и включением в мирополитическую систему развивалась под воздействием национальных

109

правовых систем европейских государств и международного права, значимым результатом чего являлась рецепция.
В российской юридической науке есть историко-правовые работы, посвященные отдельным аспектам рецепции в российском праве (преимущественно рецепции римского права)144.
Генезис понятия «рецепция права» имеет свою историю, ученые исследуемого XIX века уже обращали внимание на соответствующие процессы, так, Р. Иеринг отмечал, что «Жизнь народов не есть изолированное стояние друг подле
друга; но – как жизнь отдельных личностей в государстве – есть общение, система
взаимных соприкосновений и влияний – дружественных и враждебных, отдача и
присвоение, заимствование и сообщение… Преуспеяния народа, точно так же, как
и преуспеяние единичной личности, есть непрерывное заимствование извне. А
право? Оно должно быть изъято из действия этого общего закона культуры? Вопрос об усвоении чужих учреждений права не есть вопрос национальности, но просто вопрос пользы, нужды. Никто не будет доставать издалека то, что у него дома
так же хорошо или лучше, но только глупец отвергнет хинную кору на том основании, что она выросла не на его капустнике»145. Представитель социологического
позитивизма С. А. Муромцев весьма негативно относился к заимствованиям и подражаниям чужим системам, полагая, что это может привести к подчинению; характеризуя российскую правовую систему, он писал: «Долгое подчинение римскому
праву отозвалось на современной юриспруденции робостью в конструировании новых юридических понятий и упорным желанием объяснить правовые явления современной жизни принципами римского права»146. В российской правовой науке
под рецепцией права принято понимать «сложное явление, которое включает в себя
процессы преемственности, восприятия, повторяемости и заимствования права,

Азнагулова Г. М. Рецепция права как форма взаимодействия национальных правовых систем: дис. … канд. юр.
наук: 12.00.01. Уфа, 2003. 185 с.; Курышев Е. Ю. Рецепция в российском праве: Летяев В. А. Рецепция римского
права в России XIX – нач. XX вв. (историко-правовой аспект): дис. … докт. юр. наук: 12.00.01. Саратов, 2001. 332 с.;
Ткаченко С. В. Рецепция римского права: вопросы теории и истории: дис. … канд. юр. наук: 12.00.01. М., 2006. 187
с.
145
Иеринг Р. Значение римского права для Нового мира. СПб., 1875. С. 7, 9.
146
Муромцев С. А. О консерватизме римской юриспруденции. М., 1875. С. 182.
144

110

выработанного в другом государстве (правовой системе), в силу исторической преемственности и связи правовой культуры государств, социально-экономические
условия которых сходны»147.
Рецепцию принято, в первую очередь, рассматривать в контексте использования системы римского права в ряде европейских стран и в России, что, в том
числе, дает основание относить данные государства к одной романо-германской
правовой системе. Не отрицая рецепции римского права и ее значения для формирования и развития правовых систем России и европейских государств, рецепцию
необходимо рассматривать более широко – как процесс влияния соответствующих
правовых систем, а также международной и национальных правовых систем друг
на друга.
Учитывая в определенной степени «догоняющий» характер развития правовой системы Российской империи, рецепцию в вышеобозначенном контексте необходимо рассматривать как процесс модернизации национальной правовой системы, приведение ее в соответствие с европейскими стандартами, что являлось
важным фактором, необходимым для интенсификации межгосударственных отношений и институционализации (организационной и правовой) механизма обеспечения внешнеполитической деятельности.
Рецепцию можно рассматривать в качестве одного из источников русского и
российского права, до эпохи Петра I влияние иных государственно-правовых систем осуществлялось преимущественно через Византию. «Прорубив окно в Европу», Петр I открыл новый этап влияния правовых систем европейских государств
на российскую правовую систему, что выразилось, в первую очередь, в массовом
заимствовании нормативных предписаний и юридических техник. В исследуемый
период рецепция опыта продолжалась, наиболее яркими примерами этому стали
работа над проектом Гражданского уложения, судебная реформа, в ходе которой
при составлении Устава гражданского судопроизводства использовался французский Гражданский кодекс. При этом нельзя не отметить в определенной степени

147

Курышев Е. Ю. Рецепция в российском праве: дис. … к.ю.н.: 12.00.01. Саратов, 2005. С. 31.

111

рецепцию на уровне юридической идеологии, правовой науки и правовой политики, в том числе в процессах, связанных с организационной и правовой институционализацей государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности; так, министерская реформа, проведенная Александром I, в
результате которой было создано, в том числе, Министерство иностранных дел,
была основана на западной правовой традиции.
Целесообразно рассматривать место и значение международного права в процессе рецепции. Из международного права, в том числе в контексте сформированного опыта иностранных государств, были рецепиированы договоры как источник
национального права, система дипломатических и консульских представительств,
включенная в систему Министерства иностранных дел. Кроме того, международное право стало ресурсом, посредством которого правовые ценности (изначально
европейских государств) стали распространяться на Российское государство и
иные государства мира.
Таким образом, развитие государственности, оформление национальных интересов, в общем соотносящихся с европейскими государствами, привело к интенсификации внешнеполитической деятельности, ее системному характеру, выделению (дифференциации) в рамках внешнеполитической деятельности внешних
функций государства, что требовало управления и регулирования соответствующих процессов. В XIX веке на основе ранее сложившейся системы стал активно
формироваться и совершенствоваться государственно-правовой механизм обеспечения внешнеполитической деятельности Российского государства, происходила
его организационная институционализация как на уровне государственного аппарата, так и в рамках межгосударственной системы, которая привела к включению
международных образований в организационную составляющую государственноправового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности государства.
Организационная составляющая сформировалась на трех межсистемных
уровнях: политико-управленческий – император как глава государства, международные конгрессы и конференции, позволявшие согласовывать и координировать
на высшем уровне основные начала, форматы и концепции межгосударственного

112

взаимодействия; функционально-управленческий уровень – Министерство иностранных дел, административные союзы, международные арбиртажи, соотносившие внутреннюю и внешнюю политику в рамках реализации соответствующих
функций, управляющие и выстраивающие системную реализацию последних, а
также обеспечивающие контроль за соответствующей деятельностью; и конкретноуправленческий уровень – дипломатические представительства и консульские
учреждения, на местах реализующие взаимодействие Российской империи с иностранными государствами.
При этом все структурные элементы, входящие в модель организационной
составляющей механизма обеспечения внешних функций, делятся на две группы:
национальные органы и межгосударственные органы.
Основное место среди национальных (государственных) органов заняло Министерство иностранных дел (орган функционального управления), формирование
которого было связано с выделением внешних функций государства и процессом
формирования в структуре государственного аппарата органов, функции которых
корреспондировали с функциями государства (была выстроена система министерских органов, юридически обеспечена их включенность в общий государственный
аппарат). Специализация, таким образом, явилась характерной чертой процесса организационной институционализации механизма обеспечения внешнеполитической деятельности на национальном уровне. Аналогичная тенденция имела место
и на международном уровне, где институционализация началась с международных
конгрессов и конференций, система которых развивалась от общих к специальным,
и с увеличением их количества и накопленного опыта перешла на более высокий
уровень организационного системного взаимодействия – формат административных союзов (прообраз современных международных организаций).
Активное формирование организационной составляющей механизма обеспечения внешнеполитической деятельности повлекло активное правообразование и
оформление регулятивной составляющей механизма, причем как на уровне национально-правовой системы, так и в международном праве, выделившимся в XIX
веке в самостоятельную правовую систему.

113

Соотношение национального и международного права в историко-правовом
контексте необходимо рассматривать в различных ракурсах: доктринальное; нормативное и практическое.
В XIX веке сформировалась традиционная система источников международного права, в которой главное место стали занимать международные договоры. Развитие международного права способствовало, с одной стороны, более эффективному обеспечению интересов самого Российского государства, с другой – созданию системы обеспечения международного правопорядка и основ современного
международного права.
Развитие национальной государственно-правовой системы, в свою очередь,
также оказывало определенное влияние на интенсивность становления международного права. Например, катализатором формирования системы международных
договоров Российской империи стали судебные реформы XIX века, когда национальное законодательство, пусть частично, но было приведено в соответствие с европейскими стандартами.
Преимущественно влияние национального права на международное происходит в процессе формирования норм международного права государствами как
основными (первичными) субъектами, а влияние международного права на национальное преимущественно является результатом имплементации норм международного права на внутригосударственный уровень.
Нормы национального права закрепляют на внутригосударственном уровне
принципы внешней политики государства, непосредственно регулируют внешнеполитическую деятельность государства, отношения между субъектами национального права различных государств, внутригосударственные отношения, которые могут породить международные отношения; устанавливают и обеспечивают
внутреннюю согласованность международного и национального права. Именно
внутреннее право во многом определяет позицию государства в межгосударственных отношениях.
Многие принципы международного права сформировались под определенным влиянием национальных правовых систем (принцип суверенитета, принцип

114

национальностей и др.). Развивающееся симметрично законодательство различных
государств также, как представляется, способствует выработке единообразной
международной практики и ее юридического оформления.
Итак, с одной стороны, прогрессивное развитие национального права ведет к
интенсификации международных отношений соответствующего государства, и как
следствие – развитию международного права, с другой стороны – международное
право оказывает влияние (преимущественно позитивное) на развитие национального права, которое должно подпадать под общий формат права международного.
Кроме того, относительно симметричное развитие национальных правовых систем
России и европейских государств, в том числе, было обусловлено межсистемной
рецепцией, это позволило более интенсивно модернизировать правовую систему.
Международное право также не может быть исключено из анализа процесса рецепции как формат, направленный на согласование интересов различных государств и
унифицирующий содержательное начало.
Таким образом, представляется необходимым обращение к комплексному
историко-правовому анализу национального права в контексте развития системы
межгосударственных отношений и международного права. Ретроспективному изучению международных договоров, безусловно влиявших на регулирование отношений, не уделяется в современной науке должного внимания. Данный пробел требует восполнения, что позволит более качественно анализировать правовые процессы не только международных масштабов, но и внутригосударственного значения.
§ 3. Основные направления сотрудничества Российской империи с
иностранными государствами в XIX – начале XX вв.
Как ранее было отмечено в рамках общей характеристики внешних функций
государства, автор настоящего исследования придерживается позиции о первичной
дифференциации функций на две: 1) обеспечение безопасности и 2) сотрудниче-

115

ство с иностранными государствами. Повышение актуальности обозначенных вопросов для конкретных государств, включение их в сферу национальных интересов, совпадение национальных интересов отдельных государств приводит к расширению круга вопросов для сотрудничества и их юридического оформления; в свою
очередь, увеличение количества отношений и норм, направленных на урегулирование данных отношений, влечет специализацию в рамках деятельности государств
и позволяет определить соответствующие направления сотрудничества России с
иностранными государствами в рамках заявленных основных функций.
Первая из обозначенных функций связана непосредственно с политико-юридическим оформлением государства как субъекта, в первую очередь, международного права, закреплением его прав и обеспечением геополитических интересов и
национальной безопасности.
Можно констатировать факт, что к XIX веку в науке государственного права
в целом сформировалось единое понимание государства. Так, Г. Еллинек в своем
труде «Общее учение о государстве» формулирует: «Как правовое понятие государство есть, таким образом, обладающая первичною верховной властью корпорация населяющего определенную территорию народа или, применяя употребимый в
новейшее время термин, обладающая первичной властью территориальная корпорация»148. Известнейший русский ученый Н. М. Коркунов, один из ведущих государствоведов рассматриваемого периода, определял государство как «общественный союз, представляющий собой самостоятельное и признанное принудительное
властвование над свободными людьми»149. Таким образом, в рассматриваемом периоде уже ставился акцент на трех базовых признаках, позволяющих характеризовать государство: власть, территория и население.
Властеотношения присущи любому государству на любой стадии его развития, при этом с позиции качественной характеристики государственной власти

Еллинек Г. Общее учение о государстве / Под ред. С. И. Гессен. 2-е изд., испр. и доп. Санкт-Петербург: Н. К.
Мартынов, 1908. С. 133.
149
Коркунов Н. М. Русское государственное право. Т. 1. Введение и общая часть. 2-е изд. Санкт-Петербург: Тип.
Стасюлевича, 1893. С. 4.
148

116

наиболее значимым, без сомнения, является суверенитет. Теория суверенитета зародилась еще в Средние века, однако к XIX веку приобрела вполне оформленный
характер. Можно сделать вывод относительно того, что со времен Жана Бодена,
впервые на теоретическом уровне сформулировавшего категорию «суверенитет»,
который отождествлял его с монархической властью (пытаясь провести разграничение между юридической и фактической составляющими), в теории в рассматриваемое время под суверенитетом понимали:
1. независимость от высшей власти;
2. неограниченность власти правами народа, всевластие в государстве;
3. саму государственную власть, т.е. совокупность верховных прав,
высшую публичную власть в государстве;
4. держателя государственной власти, независимого от всякой другой земной власти, в этом смысле говорят о суверенитете монарха в монархии и суверенитете народа в демократиях150.
Нельзя не согласиться с мнением Г. Еллинека, что суверенитет по своему историческому происхождению есть представление политическое, лишь впоследствии превратившееся в правовое151.
При этом во многом именно суверенитетом обосновывались возможность и
необходимость существования международного права, предусматривающего определенные самоограничения государств. Постепенно суверенитет как качество государственной власти стал включаться в определения ученых, в первую очередь
международников, которые они давали государству: «Государство есть самостоятельное, независимое общество людей, живущее органической жизнью и прочно
осевшее на известной территории»152. Кроме того, к концу XIX века наука пришла
к позиции относительно того, что «следует признать суверенитет необходимым

Палиенко Н. К. Суверенитет. Историческое развитие идеи суверенитета и ее правовое значение. Ярославль, 1903.
С. 268.
151
Еллинек Г. Общее учение о государстве. С. 421.
152
Ривье А. Учебник международного права / Пер. П. Казанского, под ред. Л. Камаровского. Москва, 1893. С. 56.
150

117

свойством всякого государства: это понятие суверенитета есть единственный юридический признак различия между государством и всяким другим самоуправляющимся союзом. Такое воззрение разделяется в новейшей литературе германскими
исследователями Генелем и Цорном, швейцарским писателем Борелем и в нашей
литературе проф. Алексеевым и Сокольским»153. Вместе с тем, нельзя забывать об
объективно сложившейся системе взаимодействия между государствами, в рамках
которой происходило оформление суверенитета как юридической категории. В
связи с этим суверенитет не носил абсолютный характер, внешний суверенитет не
рассматривался как обязательный признак любого государства, и, безусловно, речи
не шло о суверенном равенстве государств в международном праве. Относительно
качества суверенитета все государства принято было делить на суверенные и полусуверенные. Полусуверенные государства находились в подчинении у другого, как
правило, суверенного государства.
Таким образом, принцип равенства государств был скорее теорией, провозглашением. Д. П. Никольский в своих популярных лекциях для самообразования
вывел следующее правило международного права: «Все государства, несмотря на
их относительное неравенство, взаимно обязаны уважать независимость друг
друга, соблюдать неприкосновенность границ, поддерживать друг с другом правильные сношения и оказывать взаимное покровительство подданным друг
друга»154.
Вместе с тем, в международный договорной оборот постепенно стали включаться термины «полнота суверенитета и все права, из него вытекающие», «полный
и абсолютный суверенитет», характеризующие государства как основные субъекты
международного права.
Государственная суверенная власть осуществляется на определенной территории. Ученые XIX века следующим образом определяли территорию государства:
«Область, занимаемая государственным союзом, означает то пространство земли и

Саблер С. К учению о суверенитете в государстве // Журнал юридического общества при Императорском СанктПетербургском Университете. – 1896. – Кн. 7 (Сент.). – С. 81.
154
Никольский Д. П. Международное право. Популярные лекции для самообразования. Санкт-Петербург, 1903. С. 9.
153

118

воды, на котором государственная власть может развивать свою специфическую
деятельность – функцию властвования»155. Территория государства в исследуемый
период не рассматривалась как неизменное пространство; общепризнанным являлся тот факт, что на основании международных договоров часть государственной территории может быть отдана или передана другому государству по результатам войны или иным основаниям, например, при решении вопросов об урегулировании государственных границ, в том числе возможно инкорпорирование территории на основании международного акта, подтвержденного актом государственным. В результате вопросы территории и ее передела играли значимую роль во
внешней политике ведущих государств, которые активно применяли на практике
различные способы приобретения государственной территории, в том числе цессию – передачу суверенитета над определенной территорией от одного государства
другому по соглашению между ними, которая могла быть и добровольной, и принудительной.
Перераспределение территории осуществлялось как в результате военных
действий (что было доминирующим фактором территориального передела), так и
мирным путем, например: «Декларация о взаимной переуступке городских земель
Русской – в Стокгольме и Шведской в Москве», заключенная в Санкт-Петербурге
23 мая (4 июня) 1874 г.; в ряде случаев это носило возмездный характер, так, небезызвестный Договор, заключенный между Россией и Северо-Американскими
Соединенными Штатами в Вашингтоне 18 (30) апреля 1867 г., об уступке СевероАмериканских колоний предусматривал, что «Его Величество Император Всероссийский сим обязуется уступить Северо-Американским Соединенным Штатам, немедленно по обмене ратификаций, всю территорию с верховным на оную правом,
владеемую ныне Его Величеством на Американском материке, а также прилегающие к ней острова. За уступку означенных территорий Штаты платят России 7 200
000 долларов золотою монетою»156.
Еллинек Г. Общее учение о государстве. С. 286.
Высочайше ратифицированная 3 мая 1867 г. конвенция об уступке Соединенным Штатам Российских СевероАмериканских колоний // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1871. Т. XLII. Отд. I (1867 г.). № 44518.
155
156

119

В рассматриваемый период Российское государство вело активную политику, связанную с присоединением новых территорий. При этом, на наш взгляд,
империализм как черта политического курса Российского государства был, прежде
всего, направлен на обеспечение геополитической устойчивости и внешней безопасности. Сложно не согласиться с мнением Б. Н. Миронова, согласно которому
российская власть руководствовалась в первую очередь геополитическими соображениями: обеспечение прочных границ, обретение незамерзающих портов, воспрепятствование захвату пограничных территорий или включение их в сферу своего
влияния157. Данная политика отличалась от колониализма европейских государств
прежде всего тем, что это «не было делом экономического расчета. Россия постепенно овладела своими окраинами и на западе, и на востоке в силу чисто политических побуждений, как необходимым условием обеспечения своего могущества и
независимости»

158

, что, несомненно, соответствовало национальным интересам

государства, одной из составляющей которых, как ранее отмечалось, было и обеспечение безопасности - способность государства сохранять свою территориальную
целостность и обеспечивать свои интересы и интересы людей, проживающих на его
территории.
Не вызывает сомнения тот факт, что обеспечение безопасности связано не
только с внутриполитической деятельностью и формированием эффективной системы национального права, но и с внешнеполитической деятельностью, опосредованной формированием и функционированием международного права.
Государства, в том числе Российская империя, выстраивали свою деятельность, в первую очередь, исходя из необходимости обеспечения безопасности, и
речь шла не только об укреплении геополитических позиций, но и о борьбе с революционным движением, активно развивающимся в Европе. Не случайно в своей
записке о политическом положении Европы, составленной в 1838 году, барон Бру-

Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX века): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. Санкт-Петербург, 2000. С. 26.
158
Коркунов Н. М. Русское государственное право. Т. 2. Санкт-Петербург, 1897. С. 180.
157

120

ннов («начальник штаба по дипломатической части императора Николая») рассматривает борьбу с революционными идеями как основную задачу русской дипломатии159. Таким образом, борьба с революционным движением, в том числе,
рассматривалась как приоритетное направление внешней политики, ведь в значительной степени это был и вопрос самосохранения.
Вместе с тем, вопрос относительно того, насколько внешняя политика отвечала национальным интересам, вызывал дискуссии в рассматриваемый период.
Так, М. Слонимский отмечал, что «международная политика России с конца прошлого века (XVIII – прим. авт.) до крымской войны только слабо и редко отражала
в себе действительные нужды страны; большею частью она была продуктом отвлеченных соображений, случайных впечатлений и мотивов, не имевших ничего общего с государственными или народными потребностями. Мало того: русская политика прежнего времени была по существу своему антинациональна, отдавая русские силы и средства в распоряжение чуждых и даже враждебных нам интересов
вследствие дружбы к тому или иному монарху или под влиянием сочувствия к известным идеям и принципам»160. Подтверждения этой мысли можно найти в рамках
внешнеполитической деятельности Александра I и Николая I, по сути не уделявших должного внимания азиатскому направлению. Вопрос о коллективных интересах и национальных интересах отдельных государств также стоял весьма остро в
рассматриваемый период и, несомненно, оказал влияние на базовые тенденции развития всей мирополитической системы в целом и внешнюю политику Российского
государства в частности. Возникает вопрос: насколько роль «жандарма Европы» в
первой половине XIX века соответствовала национальным интересам Российского
государства? Как представляется, в целом внешнеполитическая деятельность соответствовала национальным интересам, т.к., с одной стороны, была направлена на
формирование устойчивых геополитических позиций и обеспечение безопасности

Покровский М. Н. Крымская война. 1848 год // Дипломатия и войны царской России в XIX столетии: сборник
статей. М.: Издательство «Красная новь», 1923. С. 106.
160
Слонимский Л. Наша международная политика в недалеком прошлом // Вестник Европы. – 1888. – Т. V. – С. 322.
159

121

государства, с другой – на упрочение международных позиций и эффективное развитие страны.
Давая характеристики природы и сущности государства ученые XIX века часто задавались вопросом относительно того, что представляет собой государство:
субъект, объект или отношения властвования? Так, например, профессор Н. М.
Коркунов, научные произведения которого не раз процитированы в рамках настоящего исследования, в первую очередь видел в государстве систему отношений.
В контексте соотношения государственного и международного права прежде
всего целесообразно рассматривать государство как субъект, обладающий внутренним и внешним суверенитетом. С позиции международного права в отношении государства как субъекта важным моментом является факт признания со стороны других государств. Можно констатировать, что признание в качестве самостоятельного правового института сформировалось в конце XVI – середине XVII вв. по мере
развития государства и общества161, а в XIX веке институт признания уже имел свое
юридическое значение. Как пишет А. Ривье: «Правильные международные правовые отношения существуют лишь между государствами, которые обоюдно признали друг друга»162. Теория признания находится в непосредственной взаимосвязи
с теорией суверенитета. В начале XIX века в науке международного права оформилась так называемая конститутивная теория признания (Л. Оппенгейм, Г. Трипель,
Д. Анцилотти и др.), согласно которой признание государства – это конститутивный акт, от которого непосредственно зависит международная правосубъектность.
Данная теория имела непосредственное влияние как на советскую науку международного права, так и на современную позицию многих ученых-международников163. Другой, несомненно заслуживающей внимания теорией признания является
декларативная, сторонником которой был Ф. Ф. Мартенс, указавший в своем труде,
что «государство возникает и существует самостоятельно. Признанием его лишь
Александрова Н. В. Правовой институт признания государств: дис. … канд. юр. наук: 12.00.01 – Теория и история
права и государства; история учений о праве и государстве. Нижний Новгород, 2009. С. 11.
162
Ривье А. Учебник международного права / Пер. П. Казанского, под ред. Л. Камаровского. Москва, 1893. С. 59.
163
Например, профессор Г. И. Тункин в учебнике «Международное право» (Москва, 1994. С. 93) дает следующее
определение: «Международно-правовое признание – это акт государства, которым оно считает целесообразным
вступить в юридические отношения с признаваемой стороной».
161

122

констатируется его рождение»164, таким образом, речь идет о том, что права государства возникают еще до признания, которое носит преимущественно декларативный характер, имеющий непосредственное значение именно для внешнеполитической деятельности.
С практической точки зрения в XIX веке серьезное влияние на формирование
концепции признания и ее юридическое оформление оказали соответствующие
конгрессы и конференции, на которых принимались решения о дальнейшем развитии мирополитической системы. В рассматриваемый период имели место следующие факты признания: Бельгия Нидерландами в 1839 г., Греция Турцией в 1832 г.,
Бразилия Португалией в 1825 г., Черногория, Сербия и Румыния были признаны
независимыми на Берлинском конгрессе 1878 г. в результате их отделения от Турции: «Ст. 2. Блистательная Порта признает окончательно независимость Княжества
Черногории… Ст. 3. Сербия признана независимою… Ст. 5. Блистательная Порта
признает независимость Румынии»165. Указанный пример акта Берлинского конгресса необходимо рассматривать как коллективное признание, когда Великобритания, Австрия, Франция, Италия, Россия и Турция совместно признали независимость соответствующих государств. Как видно из приведенных случаев признания,
в рассматриваемый период оно (в формате де-юре) стало своеобразным закреплением результатов национально-освободительной войны. Вместе с тем, необходимо
отметить, что в процессе оформления теории признания, в отличие от современных
условий, все же превалировало признание де-факто, нежели признание де-юре.
Признание рассматривалось в двух возможных вариантах: безусловное и
условное, когда признаваемому государству выдвигались некие условия, как то
имело место в отношении Румынии, Сербии и Черногории, признанных на основании акта Берлинского конгресса.
Вопросы населения, и в первую очередь подданства, также непосредственно

Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. Т. 1. Москва, 1996. С. 184.
Указ Сенатскиий, по Высочайшему повелению, «О прелиминарном мирном договоре, заключенном между Россией и Турцией 19 февраля (3 марта) 1878 года» от 8 марта 1878 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1880. Т. LIII. Отд. I (1878 г.). № 58264.
164
165

123

связаны с политико-юридическим становлением государства. В XIX веке в результате активизации миграционных процессов данный круг вопросов также стал предметом заинтересованности государств.
Исследователь вопросов возникновения и развития института подданства в
России И. Г. Шауро, ссылаясь на отсутствие когда-либо легальной дефиниции данного понятия, предлагает следующее определение: «Устойчивое в пространстве и
времени специфическое правоотношение, которое всеобъемлемо определяет правовой статус лица с учетом дифференцированности взаимных прав, обязанностей
и ответственности лица и государства»166. Дореволюционные исследователи вопросов подданства давали данной категории следующие определения: профессор
А. Д. Градовский писал, что «под именем подданства или гражданства разумеется
совокупность отношений, связывающих человеческую личность исключительно с
данной страной и ее правительством. Каждый человек может принадлежать только
одному известному политическому обществу»167. В. М. Гессен в своем труде «Подданство, его установление и прекращение» указывает, что под подданством следует
понимать «принадлежность к государству, являющуюся необходимым предположением statusa гражданина, юридическим фактом, влекущим за собою возникновение совокупности публично-правовых отношений между индивидом и государством»168.
Относительно вопроса подданства все люди, входящие в состав населения
государства, делятся на собственных подданных и иностранцев, обладающих различным правовым статусом, что изначально было признаваемо с позиций как национального, так и международного права, при этом «по личному началу государство
господствует над подданными, где бы они ни находились – на территории государства или за границей. По территориальному началу – над иностранцами, находящимися на территории государства»169; данные начала были положены в основу
Шауро И. Г. Возникновение и развитие института подданства в России в XVI – начале XX вв.: автореф. дис. …
канд. юр. наук: 12.00.01 – Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве. Москва,
2013. С. 10.
167
Градовский А. Д. Начала русского государственного права. Т. 1. Москва: Зерцало, 2006. С. 193.
168
Гессен В. М. Подданство, его установление и прекращение. Т. 1. Санкт-Петербург, 1909. С. 4.
169
Там же. С. 59.
166

124

как теоретических, так и практических разработок рассматриваемого периода,
например, в основу юридического оформления вопроса относительно обязанности
государства выдавать собственных подданных170. Вместе с тем, Н. М. Коркунов отмечал следующее: «Существенное содержание права подданства, как его выяснили
современная практика и наука, вовсе не заключается в большем или меньшем объеме гражданской право- и дееспособности, а имеет совершенно самостоятельный,
публично-правовой характер. Институт подданства или принадлежности к государству сводится к двум основным правам: 1) к праву подданного находиться в
пределах государства и 2) к праву государства оказывать ему защиту и в пределах
других государств. Этим правам соответствуют обязанности: со стороны подданного – обязанность подданической верности; со стороны государства – обязанность
при всяких условиях терпеть подданного на своей территории. Эти права и обязанности непременно предполагаются подданством. Все другие права, гражданские и
публичные, не составляют необходимой принадлежности подданства. Гражданские права в полном объеме могут принадлежать и иностранцам. Из прав публичных не все предоставляются и принятым в подданство»171.
Формирование правового статуса иностранцев происходило на всех этапах
развития Российского государства, при этом один из основных исследователей генезиса данного института в дореволюционный период П. В. Лавров, отметил, что
«основной тенденцией регулирования правового статуса иностранца в России являлось постепенное его выделение из общего правового режима, определяющего
социальный статус соответствующего субъекта, развитие нормативно-правовой
базы и создание специального механизма, обеспечивающего функционирование
режима иностранцев на территории Российского государства», что представляется
верным172.
Таким образом, в XIX веке, как с позиции доктрины, так и с точки зрения
Более подробно данный вопрос будет изложен ниже.
Коркунов Н. М. Укоренение иностранцев и прекращение подданства // Сборник статей Н.М. Коркунова профессора Петербургского университета. 1877 – 1897. СПб., 1989. С. 328.
172
Лавров П. В. Механизм правового режима иностранцев в контексте эволюции государственно-правовой системы
России в период IX – начала XX вв. (историко-правовой аспект): дис. … канд. юр. наук: 12.00.01 – Теория и история
права и государства; история учений о праве и государстве. Санкт-Петербург, 2004. С. 10.
170
171

125

нормативного регулирования и на уровне национального, и в рамках международного права произошло окончательное становление и юридическое оформление государства как субъекта международного права и соответствующей системы прав
(согласно концепции профессора Ф. Ф. Мартенса, в международном праве в рассматриваемый период оформились следующие права государств: право самосохранения, право территориальности, право независимости, право на уважение и честь,
право на международные сообщения и право принуждения173).
Представляется, что данная система прав в действительности сформировалась и нашла свое юридическое закрепление, хотя в ряде случаев права носили
ограниченный характер.
Право самосохранения целесообразно рассматривать как систему мер,
направленных на обеспечение существования государства, с позиции внутреннего
права – это обеспечение стабильности политических процессов и правопорядка в
рамках государства, система соответствующих силовых структур, обеспечиваемых
внутренним суверенитетом. С международно-правовой позиции это право выражается, прежде всего, в самообороне государства от нападения извне, а также участии
государства в различных союзах оборонительного и наступательного характера. В
ряде случаев данное право подвергалось ограничению на основании соответствующих международных соглашений.
Право территориальности также является производным от суверенитета и
связано с господством государства на своей территории, однако говорить о принципе территориальной целостности государств в рассматриваемый период еще
рано, так же, как о суверенном равенстве государств.
Право на независимость тоже носило весьма условный характер в силу специфики формата межгосударственных отношений как таковых, и если в рамках взаимодействия европейских государств можно говорить об их относительной независимости друг от друга и невмешательстве во внутренние дела друг друга, то по

173

Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. Т. 1. Москва: Зерцало, 2008. С. 226.

126

отношению к другим государствам это положение носило явно ограниченный характер.
Право на уважение и честь рассматривается в двух аспектах: уважение символов государства (флаг, герб, титул) и уважение лиц, представляющих государство в международных отношениях.
Право международных сообщений стало в рассматриваемый период естественной составляющей практически всех государств, что нашло множественные
подтверждения в рамках настоящего исследования.
Право принуждения, безусловно, необходимо рассматривать в двух аспектах
– внутреннее и внешнее. Внутреннее принуждение было признаваемо во всех случаях, в том числе по отношению к иностранным подданным, внешнее принуждение
обусловливалось осуществлением военных действий.
Как видно, все данные права производны от суверенитета как качественного
признака государства, хотя исследователи того времени не проводили непосредственной взаимосвязи данных категорий.
В первую очередь, политика государства была направлена на обеспечение
национальной безопасности с широкой точки зрения, включающей не только становление эффективной системы охраны государственной территории, но и иные
аспекты, как то: экономическая, таможенная, миграционная и иные составляющие.
Политическая сфера непосредственно связана с экономикой, которая является важнейшей составляющей любого государства с момента его формирования,
обусловливающей эффективность его развития. Суть данной взаимосвязи хорошо
обозначил прусский министр финансов в ходе обмена мнениями при согласовании
положений торгового договора в 1891 году: «Я не разделяю мнения бывшего канцлера, будто хорошие политические отношения нисколько не связаны с отношениями торговыми. Как раз наоборот, я полагаю, что торговые связи должны скреплять
связи политические путем сближения материальных интересов обеих стран. Если
наши политические отношения превосходны, то я этому еще больше радовался бы,

127

если бы они были закреплены экономическим сближением»174. Внешнеэкономическая деятельность рассматриваемого периода является подтверждением данного
тезиса. Внешнеэкономическая (изначально – внешнеторговая) функция государства – одна из первых и наиболее значимых как внутренних, так и внешних функций. Не случайно в науке появилось предложение относительно выделения такой
категории, как экономический суверенитет государства, который доктор юр. наук
А. Г. Михайлик, вводя в юридический оборот, характеризует следующим образом:
«Целью экономико-правовой политики любого государства является обеспечение
и защита экономического суверенитета, для чего вырабатывается экономико-правовой механизм, представляющих собой систему правовых и экономических
средств»175. Вместе с тем, представляется целесообразным рассмотрение экономического суверенитета (так же, как его внутренней и внешней составляющих) только
как структурного элемента государственного суверенитета, так как он предопределяется последним.
Спектр государств, с которыми Россия осуществляла взаимодействие в рамках торговли в XIX веке, не был очень широк: согласно данным статистики, свыше
50% всего вывоза приходилось на Германию и Англию и около 50% – на 8 европейских государств; что касается импорта, то более половины товаров поступало
из 4 государств Европы – Германии, Англии, Франции и Австро-Венгрии176. Таким
образом, по данным 1830 года, наиболее активно внешнеторговое взаимодействие
осуществлялось со следующими странами: Англия (отпущено на 96 220 912 рублей, привезено на 64 202 070 рублей); Турция (отпущено на 29 216 608 рублей, привезено на 9 000 952 рубля); Пруссия (отпущено на 18 837 136 рублей, привезено на
5483 491 рубль); Франция (отпущено на 13 604 557 рублей, привезено на 11 289 165
рублей); Итальянские владения (отпущено на 13 328 084 рубля, привезено на
3 655 046 рублей); Голландия (отпущено на 13 256 119 рублей, привезено на
Ламздорф В. Н. Дневник 1891 – 1892. / Под редакцией и с предисловием Ф. А. Ротштейна. М.-Л.: ACADEMIA,
1934. С. 103.
175
Михайлик А. Г. Правовое регулирование внешнеэкономической деятельности государства: историко-теоретический и сравнительно-правовой анализ: дис. … д-р юр. наук: 12.00.01 – Теория и история права и государства; история
учений о праве и государстве. Санкт-Петербург, 2004. С. 47.
176
Грегори П. Экономический рост Российской империи (конец XIX – начало XX вв.): новые подсчеты и оценки /
Пер. с англ. Москва: РОССПЭН, 2003. 256 с.
174

128

4 641 967 рублей)177.
Однако необходимо заметить, что, в отличие от политических контактов,
торговля не была ориентирована преимущественно на цивилизованные страны. В
поле зрения России находились и восточные государства, относимые в ту пору к
«полуцивилизованным» странам. Развитию торговых отношений с ними содействовали как географическое положение Российского государства, так и его историческая задача в Азии, и указанные взаимоотношения, подобно российско-американским, в рассматриваемый период носили эпизодический характер и развивались
несколько обособленно от отношений России с западноевропейскими государствами.
Вообще, торговые отношения европейских государств с Китаем возникли
уже в XVI столетии. Весьма вероятно, что Россия раньше других начала взаимодействовать с Китаем. Так, по свидетельству русских историков, первое посещение
русских посланников Китая относится к 1567 г. Но только в XIX в. отношения с
этой страной приняли более широкие масштабы. Причем, по мнению Ф. Ф. Мартенса, в отличие от западноевропейских держав, «…политика нашего правительства никогда не подчинялась специальным интересам торговли. Никогда русская
политика не вдохновлялась «стремлениями торгашей», никогда она не хотела приносить в жертву внешние интересы нации. Россия не преследовала по отношению
к Китаю ни целей, которые должны были деморализовать или уничтожить его жизненные силы, ни стремления, последствием которых было бы навязать китайцам
блага христианской религии в ущерб их национальному суверенитету и их будущности. Единственною целью нашей политики в Китае было развитие коммерческих
и дружественных отношений, под условием взаимного сохранения национальной
независимости в сфере внутренней администрации и внешних сношений»178. В XIX
веке значимость торговых отношений с данной страной также не вызывала сомнения: «Российская Китайская торговля, существуя более столетия, имела в продолжении своей жизни для русских торговых и производительных сил существенную
177
178

РГИА. Ф. 19. Оп. 4. Д. 197 «Государственная внешняя торговля 1830 г. в разных ее видах». Л. 33.
Мартенс Ф. Ф. Россия и Китай. Историко-политическое исследование. Санкт-Петербург, 1881. С. 7.

129

пользу, особенно с того времени, с коего началась постоянная Мануфактурная производимость в России, отсюда она глубоко вошла в родную связь с народным трудом»179.
В отличие от западноевропейских стран и США, Россия не одобряла опиумную торговлю, которая в то время развивалась в первую очередь со стороны Англии. 12 (24) апреля 1841 г. в России был издан специальный указ, официально запрещавший торговлю опиумом, а 20 января (1 февраля) 1844 г. был указ «о воспрещении продажи китайцам опиума», закрепивший прежнее запрещение и установивший меру наказания за нарушения указа. Виновные в продаже опиума, согласно
постановлению, предавались военному суду180.
Обращаясь к вопросам взаимоотношения с Персией, обратим внимание на то,
что отношения европейских государств с нею были вызваны и поддерживались политическими и торговыми интересами, поскольку через Персию пролегал путь в
Индию, и поэтому нормальные отношения с этой страной всегда были желательны.
Одновременно религиозная и политическая неприязнь Персии к Турции делали ее
союзницей христианских государств. Первый торговый трактат между Россией и
Персией был заключен Петром I в 1717 г. На его основании Россия получила право
назначать в Персию своего консула, юрисдикции которого подлежали все тяжбы и
преступления между русскими подданными181. Вместе с тем, обеспечивалась безопасность торговли и неприкосновенность личных и имущественных прав российских подданных. Но Персия постоянно нарушала принятые на себя обязательства,
что приводило к частым столкновениям с Россией, которые заканчивались заключением новых мирных и торговых договоров (1723 г., 1732 г., 1735 г., 1813 г.). Во
всех вышеуказанных трактатах более или менее подробно подтверждаются права

РГИА. Ф. 1685. Оп. 1. Д. 114 «Записка о русско-китайской торговле, составленная Пастуховым Н.С. и переписка
П.Н.С. с Сенявиным об этой записке». Л. 3.
180
Указ «О непропуске в Китайские пределы опиума» от 12 (24) апреля 1841 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1842. Т. XVI. Отд. I (1841 г.). № 14450; Указ Сенатский,
по Высочайшему повелению, «О воспрещении продажи Китайцам опиума и о предавании военному суду изобличенных в таковой продаже» от 20 января 1844 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е.
1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1845. Т. XIX. Отд. I (1844 г.). № 17547.
181
Договор между Россией и Персией «О торговле Российских купцов в Персии» от 30 июня 1717 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. V (1713-1719 гг.). №
3097.
179

130

русских консулов и подданных182, но большее внимание уделяется обязанности
персидских властей в отношении русских консулов и подданных в отдельном акте,
присоединенном к Туркменчайскому трактату 1828 г. Согласно этому акту, обе договаривающиеся стороны берут на себя обязательства оказывать постоянное покровительство торговым отношениям.
В результате выстраивалась весьма эффективная система торговых отношений: «В 1827 – 1828 г.г. отпуск в Персию наших товаров составлял 1 876 000 р., в
1845 – 1847 г.г. т.е. через 20 лет – 1 165 000 р., в 1857 г. он доходил до 876 080 р., в
1867 г. т.е. через 10 лет – до 1 667 000 р. и только в 1877 г. возрос до 3 146 000 р.
Таковое увеличение объясняется, впрочем, последнею войной нашей с Турцией, в
течении которой турецкие суда, на которых обыкновенно доставляются в Персию,
преимущественно из Константинополя, произведения западно-европейских государств, опасались ходить в порты Черного моря»183. Позднее можно представить
следующие данные о вывозе товаров из России в Персию: 1888 – на 8 960 279 руб.;
1889 – на 8 819 241 руб.; 1890 – на 10 895 880 руб.; 1891 – на 9 956 891 руб.; 1892 –
на 9 340 243 руб.; 1893 – на 11 949 887 руб.; 1894 – на 12 223 300 руб.; 1895 – на
14 159 723 руб.; 1896 – на 14 501 445 руб.; 1897 – на 16 036 032 руб.; 1898 – на
17 027 752 руб.184.
Что касается торговых отношений России и США, то с самого начала они

Петербургский трактат между Россией и Персией «Об уступке в вечное Российской империи владение лежащих
по Каспийскому морю Провинций Гиляни, Мизандерона, Астрабата, и городов Дербента и Баку со всеми принадлежащими к ним землями, за сделанное от России Шаху против бунтовщиков вспоможение» от 12 сентября 1723 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. VII (17231727 гг.). № 4298; Трактат между Россией и Персией «О восстановлении между обеими державами дружественных
сношений» от 21 января 1732 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. СанктПетербург, 1830. Т. VIII (1728-1732 гг.). № 5935; Трактат между Россией и Персией, заключенный при Генже, «О
возвращении в Персидскую сторону городов Баки и Дербента с уездами; об утверждении между обеих государств
вечного союза; о продолжении с Персидской стороны военных действий против Турок, доколе они не возвратят всех
захваченных от Персии Провинций; о включении России в мирный договор, о подтверждении сим постановлением
заключенного в Ряще (21 января 1732 г.) трактата; о свободной торговле в обеих государствах взаимным подданным;
о посылке о том во все места указов; о допущении в Персии, для торговли, Российского консула; о возвращении с
обеих сторон взаимных подданных, и об утверждении сего трактата взаимными ратификациями» от 10 марта 1735
г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. IX (17331736 гг.). № 6707; Трактат вечного мира и дружбы между Россией и Персией от 12 октября 1813 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXII (1812-1815 гг.). №
25466.
183
РГИА. Ф. 40. Оп. 1. Д. 98 «Торговый договор с Персией». Л. 17.
184
Там же. Л. 62.
182

131

развивались весьма интенсивно. Первое предложение о заключении торгового договора, основанного на принципах наибольшего благоприятствования, со стороны
США поступило еще в начале 1804 г. Российский поверенный в делах в Париже П.
Я. Убри следующим образом прокомментировал полученное им от американского
посланника в Париже Ливингстона письмо: «Считая одинаково выгодным как для
России, так и для Соединенных Штатов расширение торговых отношений между
ними, предлагает заключить торговый договор на основе предоставления подданным обеих держав преимуществ в торговле, которыми пользуются наиболее благоприятствуемые нации, а также обеспечения судам под американским флагом права
прохода в Черное море»

185

. Однако подписание договора было отложено, хотя

время от времени правительства обменивались взаимными уверениями в дружественных отношениях и благоприятствовании торговле. Данный договор был подписан сторонами в 1832 г. В его тексте зафиксирован принцип наибольшего благоприятствования, ставший основой для дальнейшего развития русско-американских
торговых связей. Указанное соглашение неоднократно продлевалось и просуществовало до 1913 г.
В рассматриваемый период международные отношения еще не приобрели
постоянный характер, и случались разрывы дипломатических отношений, а также
военные действия государств против друг друга. Это не могло не отражаться на
торговых отношениях, и поэтому существовала необходимость регулирования взаимных действий государств в подобных ситуациях. Уже к VIII в. право государств
на торговые отношения друг с другом не оспаривалось никем из участников международного общения, а свобода избирать торгового партнера являлась почти общепризнанной. Однако считалось, что воюющие государства могут вмешиваться в
торговые отношения «вражеских» государств со странами, которые не участвуют в
вооруженном конфликте186. Россия же пыталась изменить данное положение. Так,
Поверенный в делах в Париже П. Я. Убри товарищу министра иностранных дел А. А. Чарторыйскому 4 (16) апреля 1804 г. // Внешняя политика России XIX и начала XX века: док. Росс. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1960. Т. I (март 1801 – апрель 1804 гг.). № 100. (Серия первая. 18011815 гг.).
186
Развитие русского права второй половины XVII-XVIII вв. / Е. А. Скрипилев, А. А. Преображенский, В. М. Клеандрова. Москва: Наука, 1992. С. 261.
185

132

например, в Декларации о вооруженном нейтралитете (1780 г.) Российское государство встало на защиту права государств на свободную торговлю и во время
войны, полагая, что если торговля не связана с товарами военного характера, никто
не вправе вмешиваться в торговые отношения государства187.
Но на практике дело обстояло иначе. Так, во время обострения отношений, в
канун войны 1806-1807 гг. между Россией и Францией, после рассмотрения ст. 45
существующего к тому моменту торгового договора 1787 г., французское правительство приняло решение: «Хотя договор гарантирует безопасность и свободу
подданным договаривающихся сторон и их собственности в течение одного года,
император и король счел это условие настолько соответствующим принципам международного права, что распорядился соблюдать эту статью даже по истечении указанного срока и к тому же независимо от того, что Россия со своей стороны сочтет
возможным сделать в этом отношении». Далее добавлено, что «русские суда с их
экипажами, добровольно зашедшие во время войны в один из портов Франции, будут пользоваться преимуществами, оговоренными в той же статье; судьба экипажей кораблей, захваченных до войны, будет решена в соответствии с договором, но
что они не будут считаться военнопленными; это не будет применяться к кораблям, захваченным в море после начала войны»188. Действие указанного договора
России и Франции в ходе военного противостояния не могло не быть прервано, в
связи с чем Александр I издал указ, в соответствии с которым предписывалось:
«Выслать из пределов России всех торговых агентов Франции и союзных с нею
стран, а также всех французов, проживающих в России и отказавшихся дать присягу в том, что они не будут иметь сношений с неприятелем»189.
С другими странами, в т.ч. изначально не входившими в военную оппозицию,

Морская конвенция для охранения нейтрального торгового кораблеплавания, заключенная между Императрицею
Всероссийскою и Королем Датским в Копенгагене от 28 июня (9 июля) 1780 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XX (1775-1780 гг.). № 15023.
188
Запись беседы управляющего министерством иностранных дел А. А. Чарторыйского с французским торговым
агентом в С.-Петербурге Лессепсом 31 марта (12 апреля) 1806 г. // Внешняя политика России XIX и начала XX века:
док. Росс. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных. Дел Российской Федерации. Москва, 1963. Т. III (январь
1806 – июль 1807 гг.). № 35. (Серия первая. 1801-1815 гг.).
189
Указ Александра I Правительствующему Сенату от 28 ноября (10 декабря) 1806 г. // Внешняя политика России
XIX и начала XX века: док. Росс. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации.
Москва, 1963. Т. III (январь 1806 – июль 1807 гг.). С. 411. (Серия первая. 1801-1815 гг.).
187

133

торговые отношения русских купцов складывались также не совсем гладко. Так,
правительство Англии считало продолжающуюся торговлю между Россией и
Францией (до прекращения действия соответствующего договора) незаконной, в
связи с чем английские военные корабли, в нарушение заключенной между двумя
странами 5 (17) июня 1801 г. морской конвенции, задерживали русские суда, посещавшие французские порты, и принудительно отправляли их в Англию, тем самым
нанося существенный ущерб российской торговле.
В мае 1806 г. в прусских портах из-за блокады, объявленной по приказу шведского короля, были задержаны несколько нейтральных судов, груженных товарами, принадлежащими русским подданным, в результате чего со стороны российского посланника была заявлена нота протеста, которая, как и последующие при
аналогичных действиях, не имела практически никакого результата190. Впоследствии отношения с Англией были разорваны в соответствии с Декларацией Александра I, где в том числе было отмечено: «Е. в-во объявляет, что навсегда уничтожаются все акты, до сего времени между Россией и Англиею постановленные, и
именно: конвенция, в 5 (17) день июня 1801 года заключенная… Когда е. в-во император всероссийский удовлетворен будет во всех вышеозначенных отношениях
и именно в отношении мира между Франциею и Англиею, без коего ни одна держава в Европе не может предвещать себе постоянной тишины, тогда е. в-во с удовольствием паки восприимет дружественные с Великобританиею сношения, кои в
настоящем положении неудовольствия е. в-во, может быть, слишком долго сохранял»191. Многие считали, что это неправильный шаг императора, например, А. А.
Чарторыйский следующим образом выразил свое мнение по поводу вышеуказанной декларации: «Трудно понять поспешность, с которой русское правительство

Нота посланника в Стокгольме Д. М. Алопеуса главному маршалу Швеции Ферзену от 22 мая (3 июня) 1806 г. //
Внешняя политика России XIX и начала XX века: док. Росс. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел
Российской Федерации. Москва, 1961. Т. II (апрель 1804 – декабрь 1805 гг.). № 68. (Серия первая. 1801-1815 гг.).
191
Декларация Александра I от 26 октября (7 ноября) 1807 г. // Внешняя политика России XIX и начала XX века: док.
Росс. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1965. Т. IV (июль 1807
– март 1809 гг.). № 37. (Серия первая. 1801-1815 гг.).
190

134

предприняло этот шаг», а разрыв с Англией он называет событием «самым несчастливым для Европы, России и личности императора»192. В связи с тем, что Швеция
отказалась выступить совместно с Россией против Англии, а также заключила союз
с Англией и произвела арест русского посланника в Стокгольме, указанному государству также была объявлена война. В результате последовал указ: «С 1 (13) января 1809 г. на иностранные товары, привозимые в Россию, должны предъявляться
удостоверения о том, что они не изготовлены в странах, с которыми Россия находится в состоянии войны, в частности в Англии, Швеции и их колониях»193. Таким
образом, военные операции государств в рассматриваемый период, несомненно,
оказывали непосредственное влияние на торговые отношения подданных этих государств.
Интенсивное развитие торговых отношений привело к активному формированию взаимодействия государств по вопросам частно-правового характера (не
случайно изначально данное направление юридически оформлялось в рамках торговых договоров), в связи с тем, что возникала потребность установления, регламентации и защиты прав иностранных купцов, что в последующем стало расширяться в рамках субъектного состава и распространяться на иностранных подданных в целом.
Сфера международного частного права дореволюционного периода является
малоисследованной, нельзя не согласиться с мнением профессора А. И. Абдуллина,
что «до сегодняшнего дня в отечественной литературе практически нет ни одной
специальной работы, ни одной монографии, посвященной истории науки международного частного права в России дореволюционной»194, то же самое можно сказать
и об исследованиях соответствующих вопросов и их правового оформления.

А. А. Чарторыйский С. Р. Воронцову 31 октября (12 ноября) 1807 г. // Внешняя политика России XIX и начала
XX века: док. Росс. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1965. Т.
IV (июль 1807 – март 1809 гг.). С. 107. (Серия первая. 1801-1815 гг.).
193
Указ Александра I Правительствующему сенату от 31 июля (12 августа) 1808 г. // Внешняя политика России XIX
и начала XX века: док. Росс. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва,
1965. Т. IV (июль 1807 – март 1809 гг.). С. 309. (Серия первая. 1801-1815 гг.).
194
Абдуллин А. И. Зарождение и развитие науки международного частного права в дореволюционной России // Золотой фонд российской науки международного права. Т. I. Москва, 2009. С. 7.
192

135

Международное частное право, наряду с оформлением политических взаимодействий государств на уровне вопросов войны и мира и торговых отношений,
лежало у истоков формирования международного права вообще. Предметом настоящего исследования не является история международного частного права как
науки, скорее как системы норм, которые, начиная с основных направлений взаимодействия государств в рамках данной сферы правового регулирования и результатов их юридического оформления, заложили основу формирования международного частного права как подсистемы в рамках международного права в целом.
В XIX веке усиление миграционных процессов повлекло необходимость активизации межгосударственного сотрудничества по урегулированию вопросов
частного права как в рамках национальных правовых систем отдельных государств, в том числе Российской империи, так и на уровне международного права.
Анализ соответствующих правовых актов позволяет сделать вывод о формировании ряда направлений.
В первую очередь возникла необходимость урегулирования личных и имущественных прав, в том числе права собственности и наследования имущества (составление и исполнение завещаний, выдача наследств и взимание пошлин за вывоз
наследуемого имущества), что было связано с бурным развитием торговли, а также
увеличением количества иностранных подданных, прибывавших на территориях
России и иностранных государств соответственно. Важнейшей гарантией прав и
интересов иностранных подданных в XIX веке стало право на судебную защиту и
постепенное стирание неравенства с собственными подданными в вопросах процессуального права, право на защиту стали получать и иностранные юридические
лица (акционерные общества), при этом новым и важным направлением сотрудничества государств явилось оказание правовой помощи по гражданским делам.
Важной составляющей сотрудничества государств в рамках регулирования
частно-правовой сферы стали семейные отношения с иностранным элементом (вопросы заключения, расторжения и признания браков, опеки над малолетними
детьми).

136

В конце XIX века в связи с изобретением книгопечатания стало формироваться новое направление – защита авторских прав, однако Россия, в отличие от
западных государств, не включилась активно в регулирование соответствующих
вопросов, так как это не соответствовало ее национальным интересам и было невыгодно для нашего государства.
Параллельно с формированием и юридическим оформлением основ международного частного права происходил процесс развития сотрудничества государств по вопросам уголовного и уголовно-процессуального права, который можно
охарактеризовать следующим образом: во-первых, изначально любое государство
заинтересовано в обеспечении правопорядка на своей территории и наказании лиц,
нарушивших установленные законодателем запреты, вследствие чего первой ступенью в формировании международного сотрудничества в уголовно-правовой
сфере явилось определение уголовно-карательных функций в пределах своей территории. В дальнейшем государство распространило свою уголовную юрисдикцию
на собственных подданных, совершивших преступления за границей. И уже после
этого возник вопрос о взаимном содействии государств в охране юридического порядка. Базовые начала выше обозначенного процесса были заложены во второй половине XVIII в., но непосредственное развитие процесс взаимодействия получил
лишь в XIX в., когда на международном уровне сформировалось мнение, «что государства взаимно заинтересованы в сохранении юридического порядка и на этом
основании должны преследовать преступников общими силами»195.
Самым проработанным вопросом в рамках данного направления стала выдача преступников (экстрадиция). При этом вопрос о юридической природе института выдачи с самого его появления и начала разработки в научных исследованиях
являлся достаточно спорным. Профессор Ф. Ф. Мартенс определял выдачу преступников как акт судебной помощи, оказываемой одним государством другому.
По его мнению, выдача не есть ни осуществление выдающим государством права
наказания, ни «суррогат» этого права, и она не «заменяет» и не «пополняет» суд и

195

Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. С. 350.

137

наказание выдающего государства196. Лист также заявлял себя сторонником конструирования института выдачи исключительно как одного из актов судебной помощи, одновременно с этим он отрицал выдачу как следствие идей «космополитической системы правосудия», приверженцы которой требовали, чтобы каждое государство, являясь субъектом международного общения, взяло на себя, по крайней
мере субсидиарно, осуществление правосудия по отношению ко всем задержанным
им преступникам197. Другой видный ученый того периода придерживался противоположной точки зрения, отмечая, что выдача является юридическим институтом,
как и суд за преступные деяния, в коем проявляется карательная правоохрана государством юридических благ, и в этом смысле выдача есть дополнение права
суда198. Представляется, что мнение профессора Ф. Ф. Мартенса более обосновано,
и выдача, прежде всего, является актом международной правовой взаимопомощи
различных государств, служа не средством наказания от имени выдающего государства, а возможностью осуществления правовых интересов государства, которому лицо, совершившее преступление, выдается. Именно такой позиции относительно выдачи преступников придерживаются современные ученые; так, по мнению профессора Р. М. Валеева, подробно разработавшего данные вопросы в современном международном праве, под выдачей преступников следует понимать основанный на международных договорах и общепризнанных принципах международного права акт правовой помощи, состоящий в передаче обвиняемого или осужденного государством, на территории которого он находится, требующему его передачи государству, на территории которого лицо совершило преступление или гражданином которого оно является, или государству, потерпевшему от преступления,
для привлечения его к уголовной ответственности или для приведения в исполнение приговора199.
Институт выдачи, безусловно, находится на стыке международного и внут-

Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. В 2 т. СПб., 1883. С. 381-382.
Горовцев А. М. Международное право. Избранная литература: Краткая энциклопедия. СПб., 1909. С. 479.
198
Таганцев Н. С. Русское уголовное право: лекции. В 2 т. Т. 2: Часть общая. СПб., 1902. С. 338.
199
Валеев Р. М. Выдача преступников в современном международном праве. Казань, 1976. С. 28-29.
196
197

138

ригосударственного права. По смыслу же российского национального законодательства того времени, изначально выдача представляла собой в большей степени
административную меру безопасности, применяемую исключительно к иностранным гражданам, учинившим вне пределов русского государства предосудительные
действия200. Сразу же необходимо разграничить выдачу и изгнание – как два возможных способа принудительного удаления иностранца за пределы государства.
Различие между этими процессами принципиально состоит в том, что при выдаче
учитываются правовые интересы государства, которому лицо, совершившее преступление, выдается, в то время как при изгнании во внимание принимаются лишь
интересы и потребности изгоняющего государства.
Отметим, что к началу XIX в. практически все государства признавали личную свободу, которая не должна ограничиваться пределами государства, подданным которого состоит человек. Согласно доктрине, разработавшей право изгнания
иностранцев, несмотря на то, что признавалось и провозглашалось право свободы
передвижения и выбора места жительства как для собственных подданных, так и
для иностранцев, правительству должно было быть предоставлено право изгнания
иностранцев в случае нарушения ими общественного спокойствия, либо других
внутренних или внешних интересов страны201.
В Российском государстве изгнание иностранцев практиковалось или как самостоятельное наказание за совершенные противоправные действия, или как элемент полицейского надзора. В процессуальном плане изгнание иностранцев регламентировалось «Правилами об удалении иностранцев из пределов России», которые являлись приложением к ст. 2051 Устава о предупреждении и пресечении преступлений202. В соответствии с правилами, удаление за границу пребывающих в
России иностранцев с воспрещением возвращаться в пределы страны, совершалось

Ткаченко М. Договоры о выдаче, заключенные Россией с иностранными государствами, и их отношение к ст. 168174 Уложения о наказаниях // Журнал Министерства юстиции. – 1902. – № 5.
201
Подробнее см.: Гуревич Р. Д. Право изгнания иностранцев и французский закон // Вестник права. – 1906. – № 4.
– С. 179-185.
202
Устав о предупреждении и пресечении преступлений // Свод Законов Российской империи. Изд. 1892 г. СанктПетербург, 1892. Т. XIV.
200

139

«по усмотрению и распоряжению» министра внутренних дел, в местностях, находящихся в ведении Военного министерства, – военного министра, а в местностях,
подведомственных императорскому наместнику на Кавказе или генерал-губернаторам, – соответствующим должностным лицом. Право изгнания, таким образом,
входило в компетенцию в первую очередь представителей исполнительной власти
(п. 1). При назначении какого-либо наказания изгнание осуществлялось по его отбытии и сразу после реализации мер ответственности. Так, п. 2 устанавливал, что
иностранные подданные, приговоренные к каторжным работам или к ссылке на поселение, удалению за границу не подлежат. Иностранцы же, приговоренные к другим видам лишения свободы, подлежат удалению за границу не ранее отбытия
назначенных им сроков такого лишения. При этом, согласно мнению Государственного Совета, иностранцам, которые не могут быть приняты в прежнее отечество, должно было назначаться общее наказание, которому подвергаются русские
подданные в аналогичных ситуациях203. Но изгнание иностранцев за пределы государства не предполагало осуществления взаимодействия с иностранным государством, помимо вопросов относительно принятия удаляемого. В отличие от этого,
процесс выдачи преступников непосредственно был связан с взаимодействием и
взаимопомощью в области уголовно-правовой сферы деятельности государств.
Важным аспектом в рамках взаимодействия государств в сфере уголовного
права стало формирование института международных преступлений, что началось
с таких составов, как работорговля и пиратство, борьба с которыми осуществлялась
преимущественно на межгосударственном уровне, в том числе при непосредственном участии Российской империи.
Таким образом, в XIX веке произошло окончательное становление государства как базового субъекта международного права, юридически оформлены основные признаки государства и соответствующая система прав (право самосохранения, право территориальности, право независимости, право на уважение и честь,
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «О том, какому наказанию подвергаются иностранцы, приговоренные, по суду, к высылке из России, если они не могут быть приняты в прежнее свое отечество»
от 24 февраля 1858 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург,
1846. Т. XXXIII (1858 г.). Отд. I. № 32808.
203

140

право на международные сообщения и право принуждения), которые были по своему содержанию производны от суверенитета и в ряде случаев, относительно современного содержания, носили ограниченный характер.
В результате активизации международных отношений были сформированы
и юридически оформлены основные направления сотрудничества государств: взаимодействие по вопросам обеспечения публично-правовых интересов, включая
подданство и внешнюю торговлю; международное частное право и оказание правовой помощи по гражданским делам, взаимодействие по вопросам уголовного
права и уголовного процесса. Данные направления стали основными в рамках
внешнеполитической деятельности и позволяют содержательно характеризовать
функциональную составляющую механизма обеспечения внешнеполитической деятельности Российской империи в XIX – начале XX вв.
Итак, внешняя политика, внешнеполитическая деятельность и внешние
функции государства присущи ему не с момента образования, а выделяются на
определенном этапе развития государственно-правовой системы. Начиная приобретать системный характер с периода правления Петра I, к XIX веку внешнеполитическая деятельность Российской империи выделилась в самостоятельное направление, находилась в непосредственной взаимосвязи с внутренней и юридической
политикой государства. Период XIX – начало XX вв. выделен как отдельный этап
в развитии внешнеполитической деятельности Российского государства и механизма ее обеспечения, для которого в условиях интенсификации межгосударственных отношений характерно установление их системного характера, выделение, институциональное и правовое оформление исследуемого механизма, а также формирование базовых направлений межгосударственного сотрудничества.
В XIX веке, исходя из национально-государственных интересов, внешнеполитическая деятельность была весьма активной, взаимодействие государств, в силу
значимости, формировалось весьма интенсивно, дополняя и содержательно влияя
на соответствующее законодательство национального уровня. В качестве основных
объективных факторов, оказавших, наряду с субъективными, влияние на внешнюю

141

политику исследуемого периода, можно назвать империализм, состояние внутренней политики и национального права, интеграционные и кооперационные процессы, становление мирополитической и международно-правовой систем, международного правопорядка; процесс модернизации.
Проведенный анализ позволяет сделать вывод, что основными задачами
внешней политики Российской империи в XIX веке были: обеспечение внешней
безопасности; укрепление статуса ведущей мировой державы; поддержание баланса сил в рамках мирополитической системы и укрепление международного и
национального правопорядка; реализация экономических интересов, в первую очередь посредством развития внешней торговли.
Параллельно и постепенно, с развитием государственности и внешнеполитической деятельности, шло формирование и развитие государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности Российской империи, что
непосредственно было связано с возникновением соответствующих интересов, интенсификацией международных отношений, выделением внешних функций в самостоятельную сферу деятельности государства, имело государственно-правовую
природу и политическую и правовую обусловленность.
Государственно-правовой механизм обеспечения внешнеполитической деятельности включает в себя три составляющие: организационную (совокупность
внутригосударственных и межгосударственных институтов), обеспечивающую
управление и упорядоченность осуществления внешнеполитической деятельности,
действующую на основании официальных правовых установок и формирующую
правовое регулирование соответствующих вопросов как на уровне национального,
так и в рамках международного права; правовую (нормы права, закрепленные в системе национальных и международных источников права), реализуемых в различных направлениях сотрудничества государств в контексте внешних функций государства – функциональную составляющую.
С одной стороны, в рамках предыдущих периодов были сформированы предпосылки и основы для данного этапа, с другой – именно XIX век стал ключевым с

142

позиции развития государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности.
В результате развития организационной составляющей государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности Российского
государства в XIX – начале XX вв. в нее были включены как государственные органы так и межгосударственные структуры. С точки зрения управления организационную составляющую можно дифференцировать на 3 уровня: политико-управленческий, деятельность которого направлена на согласование и координацию
внешнеполитической деятельности, ее основных начал и форматов (император как
глава государства, международные конгрессы и конференции); функциональноуправленческий, призванный соотносить и согласовывать внутреннюю и внешнюю
политику, осуществляющий управление реализацией внешних функций и контроль
за деятельностью в рамках их реализации (Министерство иностранных дел, административные союзы и третейские суды); конкретно-управленческий уровень, посредством которого взаимодействие России с иностранными государствами обеспечивалось на местах (дипломатические представительства и консульские учреждения), что свидетельствует о тенденции выстраивания системы функционального управления.
Активную институционализацию внешнеполитической деятельности в XIX
– начале XX вв. (процесс формирования органов, реализующих внешние функции
государства на уровне национального и международного права) необходимо рассматривать как одну из характерных черт данного периода. В качестве основной
черты процесса формирования механизма обеспечения внешних функций как на
национальном, так и на международном уровне определена специализация (появление Министерства иностранных дел как органа со специальной компетенцией на
внутригосударственном уровне, специализация международных органов от общих
к специальным), с точки зрения эволюции национальных органов, сформировалась
централизации управления внешнеполитической деятельностью.
На международном уровне институционализация началась с конгрессов и

143

конференций, которые, с одной стороны, имели место и раньше, однако в исследуемый период приобрели системный характер и развивались с учетом тенденции
специализации от общих к частным. Следующей ступенью развития межгосударственных институтов стали административные союзы, позволившие вывести сотрудничество государств на постоянную основу и обеспечить более эффективную
реализацию последними своих внешних функций.
Правовая составляющая механизма обеспечения внешнеполитической деятельности также имеет межсистемный характер: нормы международного и национального право. Национальное и международное право развивались параллельно,
взаимовлияя и взаимодополняя друг друга.
На уровне национального права подлежат закреплению принципы внешней
политики государства, регулируется внешнеполитическая деятельность, отношения между субъектами национального права различных государств, позволяют выстроить согласованность с международным правом и устанавливают степень влияния международного права на национальное. В национальном праве определяется
степень и форматы включения международного права и его источников в национальную правовую систему.
В XIX веке международное право было признано самостоятельной правовой
системой, формирующаяся договорная практика способствовала более эффективной реализации внешних функций государства, а также формированию международного правопорядка, его обеспечения. Генезис системы международных договоров отражает базовые закономерности развития международного (и национального) права – расширение предмета правового регулирования и специализация.
Именно в XIX веке были заложены некоторые основы современного международного права: принцип сотрудничества между государствами, принцип суверенитета,
принцип территориального верховенства, принцип самосохранения, принцип независимости и невмешательства во внутренние дела, принцип национальностей,
принцип разрешения споров мирными средствами.
Интенсификация международных отношений, наряду с активным развитием
позитивного международного права позволили определить основные направления

144

сотрудничества государств, сформировавшиеся в XIX веке: политико-правовое сотрудничество, приведшее к юридическому оформлению государства как субъекта
международного права и его прав, а также обеспечивающее публично правовые
интересы; взаимодействие по вопросам частного права и гражданского процесса;
сотрудничество по вопросам уголовного права и уголовного процесса, позволяющие содержательно характеризовать функциональную составляющую государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности
Российской империи в XIX – начале XX вв.

ГЛАВА 2. СИСТЕМА ОРГАНОВ ВНЕШНИХ СНОШЕНИЙ РОССИЙСКОЙ
ИМПЕРИИ XIX – НАЧАЛА XX вв. и ИХ ЮРИДИЧЕСКОЕ ОФОРМЛЕНИЕ
§ 1. Внутригосударственные органы внешних сношений Российской
империи XIX – начала XX вв. и их правовое оформление
Проведенный анализ позволяет сделать вывод о том, что в рассматриваемый
период сформировалась система органов внешних сношений государства, организационно обеспечивающих осуществление внешнеполитической деятельности.
Данная система, помимо 3-х выше обозначенных межсистемных уровней, может
быть дифференцирована на 2 основных блока: внутригосударственные органы,
обеспечивающие управление и осуществление внешнеполитической деятельности,
и зарубежные органы внешних сношений, с одной стороны – входящие в государственный аппарат России, с другой – территориально организуемые на территориях
зарубежных государств, в силу чего непосредственно обеспечивающие осуществление внешнеполитической деятельности на местах.
Органы внешних сношений, несомненно, можно характеризовать как систему. Системный подход предполагает рассмотрение объекта в качестве сложного, многогранного, многокачественного явления, состоящего из элементов, связи
между которыми образуют его относительно неизменную структуру и обеспечивают его целостность. В. А. Смирнов в качестве условий построения строгой дефиниции системы предложил использовать следующие: множество элементов, из которых состоит целое, само единое целое, понятие об едином целом, и дифференцировал системы на три класса: статические, динамические и эволюционирующие204.
Не вдаваясь в научные дискуссии относительно определения понятия «система»,
стоит согласиться с большинством ученых, разрабатывающих соответствующие
моменты, что центральными аспектами являются единство, дифференциация и межэлементные взаимосвязи. Система органов внешних сношений, без сомнения, мо-

Смирнов В. А. О возможности общей теории систем // Томский ордена Трудового Красного Знамени политехнический институт им. С. М. Кирова. Доклады второй научной конференции кафедр общественных наук. Томск, 1959.
С. 84.
204

146

жет рассматриваться в качестве таковой, т.к. состоит из обособленных органов власти, объединенных общей целью (осуществление внешнеполитической деятельности), связанных между собой организационно, юридически и функционально. Вместе с тем, это эволюционирующая, развивающаяся система.
Внутригосударственные органы внешних сношений составляют ядро организационной составляющей механизма обеспечения внешнеполитической деятельности, в первую очередь влияют на проведение в жизнь внешнеполитического курса
и обеспечивают неразрывную связь внутренней и внешней политики.
В рассматриваемый период на основе существовавшего механизма государства продолжалось формирование и совершенствование системы органов, осуществляющих управление внешнеполитической деятельностью на внутригосударственном уровне, предпринимались попытки сформировать наиболее эффективную модель и оптимально выстроить взаимосвязи между различными элементами
общей системы, которая включала в себя:
- императора как главу государства и верховный орган управления;
- Министерство иностранных дел как орган подчиненного управления, возглавляемое соответствующим министром;
- в качестве промежуточного звена в систему встраивался Комитет Министров как совещательный орган при императоре.
Во главе Российского государства стоял монарх, консолидировавший в своих
руках все сферы деятельности государства, в первую очередь представлявший государство на мирополитической арене, поэтому исключить российского императора
из анализа системы внутренних органов, осуществлявших взаимодействие между
государствами и управление внешнеполитической деятельностью, представляется
невозможным.
Права императора Российского государства, в силу абсолютизма как формы
государственного правления, были очень разнообразны, хотя, с точки зрения юридического оформления, не систематизированы, вместе с тем, ряд из них имеют
непосредственное значение для настоящего исследования. Базовой категорией для

147

характеристики правового статуса монарха являлся соответствующий титул, который, как отметил А. Д. Градовский, «имеет двоякое значение: личного наименования государя, коим обозначается его ранг в ряду других монархов, и титула в собственном смысле, в коем излагаются права монарха и объем его владений» 205. В
первую очередь, принятие титула императора обычно связывают со становлением
в Российском государстве абсолютной монархии, однако представляется, что
внешнеполитический аспект титула имеет не меньшее значение, нежели внутриполитический, т.к. именно титул был своеобразной визитной карточкой государства.
Императорский титул был принят Петром I в 1721 году 206, что, в том числе, означало присоединение России к числу великих европейских держав и начало процесса признания с их стороны. Титул мог использоваться в полной и сокращенной
формах, а с принятием Основных государственных законов 1857 года данное положение было регламентировано, устанавливались три формы титула: полный, сокращенный и краткий. Во взаимодействиях с иностранными государствами, как правило, использовалась полная форма титула, например: «Божиею поспешествующею милостию, Мы, Александр Третий, Император и Самодержец Всероссийский,
Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсониса Таврического, Царь
Грузинский, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверский,
Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий Князь Новагорода Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский; и всея Северныя страны Повелитель, и Государь Иверския, Карталинская и
Кабардинская земли и области Арменския; Черкасских и Горских Князей и иных

Градовский А. Н. Начала русского государственного права. Т. 1. СПб., 1875. С. 155.
Акт поднесения Государю Царю Петру I титула Императора Всероссийского и наименования: Великого и Отца
Отечества от 22 октября (напечатан 1 ноября) 1721 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание
1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. VI (1720-1722 гг.). № 3840.
205
206

148

наследный Государь и Обладатель; Государь Туркестанский; Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голстинский, Сторманский, Дитмарсенский, и Ольденбургский, и прочая, и прочая, и прочая»207.
Таким образом, структурно титул состоял из четырех частей и начинался с
формулировки: «Божиею поспешествующей милостью», по сути указывающей на
самостоятельность и независимость власти монарха. Вторая часть указывала имя
царствующего императора, третья – почетное звание монарха и сущность его власти. Четвертая часть титула содержала перечень территорий, находящихся во владении, и постоянно наращивалась в течение рассматриваемого периода в связи с
процессом присоединения новых земель.
При характеристике прав императора в контексте рассматриваемой сферы, в
первую очередь, необходимо рассмотреть право на законотворческую деятельность, т.к. конструкция неограниченной самодержавной власти исключает возможность существования обособленной самостоятельной законодательной власти.
Вместе с тем, еще Петром I в 1711 году был создан Сенат, осуществлявший законодательные полномочия постольку, поскольку это не противоречило воле императора. В последующем практика продолжилась его правопреемниками, и, по мнению Е. В. Староверовой, «существование при Императоре органов, осуществляющих делегированное законодательство, при этом юридически не ограничивающих
законодательных прав монарха, является одной из отличительных черт государственного механизма первой половины XVIII века»208, данная традиция нашла свое
применение и в рассматриваемый нами период. Таким образом, до начала XX века
первичную роль в нормативном регулировании всех отношений, включая внешнеполитическую сферу, играл непосредственно император, ведь, несмотря на отсутствие сформированной системы нормативных актов, именно высочайшее утвер-

Высочайше ратифицированный Заключительный Акт Берлинской Африканской конференции от 13 апреля 1885
г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1887. Т. V (1885
г.). № 2862.
208
Староверова Е. В. Правовой статус Императора Российской Империи: 1721-1917 гг. : дис. … канд. юр. наук:
12.00.01 – Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве. Москва, 2009. С. 88.
207

149

ждение императором придавало им статус закона. Кроме того, ратификация международных договоров также происходила в соответствующей форме.
До 1906 года права монарха в сфере международных отношений не были
юридически оформлены и существовали на уровне обычного права, однако никогда данные полномочия не вызывали сомнения. Права императора в рамках межгосударственных отношений были весьма обширны, и их можно сформулировать
следующим образом: право представлять свое государство и его интересы в межгосударственных отношениях, право посольства, право заключать международные
договоры, вопросы объявления войны, заключения мира209 и сохранения нейтралитета; право изменять территорию государства и определять границы Российского
государства, исходя из того, что монарх являлся неограниченным хозяином государственной территории; право международного покровительства (установление
протектората над Хивой и Бухарой); признание международно-правового статуса
заграничных территорий и разграничение сфер влияния.
Таким образом, в первую очередь в руках императора находилось определение основных направлений внешнеполитической деятельности Российского государства, что не исключало в ряде случаев влияния соответствующих субъективных
факторов, и приход к власти нового государя практически всегда сопровождался
переменой внешнеполитического курса при сохранении общей преемственности
стратегических целей и методов их достижения.
Следующее значимое право российского монарха, которое необходимо упомянуть в рамках настоящего исследования, – управление государственными органами и служащими, ведь, по словам М. М. Сперанского: «Власть верховная правит

При начале или окончании военных действий на уровне внутреннего права, как правило, издавался соответствующий Манифест, где, в том числе, давалось обоснование таких внешнеполитических действий, например, Манифест
об открытии войны с Оттоманскою Портою от 14 апреля 1828 года // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 2-е. 1825- 881 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. III (1828 г.). № 1947; Манифест о трактате вечного мира,
заключенном с Турецкою Империею, от 19 сентября 1829 года (печатано 20, а распубликовано от Сената 21) // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. IV (1829 г.). №
3165; Манифест об окончании с Персиею войны, и о заключении между Россиею и Персиею мира от 21 марта (распубликован Сенатом 21 марта) 1828 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881
гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. III (1828 г.). № 1887; Манифест о войне с Оттоманскою Портою от 20 октября 1853
года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1854. Т. XXVIII
(1853 г.). Отд. I. № 27628; и др.
209

150

установлениями, ею учрежденными, а установления управляют делами, им вверенными по уставам их и учреждениям»210 (ст. 80 и 81 Основных государственных законов), указав, что «Обязательные постановления, инструкции и распоряжения, издаваемые Советом Министров, Министрами и Главноуправляющими отдельными
частями, а также другими, на то законом уполномоченными, установлениями, не
должны противоречить законам. Председатель Совета Министров, Министры и
Главноуправляющие отдельными частями ответствуют перед Государем Императором за общий ход государственного управления. Каждый из них в отдельности
ответствует за свои действия и распоряжения»211, по существу юридически оформили императора как главу выстраиваемой системы исполнительной власти и источник полномочий всех государственных органов.
Таким образом, именно император создавал органы исполнительной власти,
определял их устройство, назначал, перемещал и увольнял должностных лиц, руководил и координировал их деятельность и осуществлял надзор за ними, возглавляя, в том числе, систему органов внешних сношений.
Совещательным органом при Императоре в рассматриваемый период был
Комитет Министров, который был создан на основании Манифеста от 8 сентября
1802 года об учреждении Министерств, в связи с чем можно сказать, что данный
совещательный верховный орган был непосредственно связан с системой министерского управления. Правовая основа функционирования данного органа была
указана в ст. XV Манифеста, где определялось, что: «Все министры суть Члены
Совета и присутствуют в Сенате. Совет не иначе приступает к рассмотрению дел,
как в присутствии по меньшей мере 5 Министров, в числе которых должен находиться и Министр, по части коего дело будет трактовано. Дела обыкновенные трактуются в Комитете, составленном единственно из них; для других же, особенную
важность в себе содержащих, прочие Члены Совета будут собираться один раз в
неделю». Опосредованно к определению полномочий Комитета Министров также

Сперанский М. М. Руководство к познанию законов. СПб., 2002. С. 70.
Высочайше утвержденные Основные Государственные законы от 23 апреля 1906 г. // Полное собрание законов
Российской Империи. Собрание третье. 1905 г. Том XXV. Отд. I. № 27805.
210
211

151

можно отнести ст. XI: «Каждый Министр прежде поднесения Нам такового доклада, должен предварительно его предложить прочим Министрам для надлежащего соображения со всеми Государственными частями, в ведении их находящимися»212.
Таким образом, в соответствии с Манифестом, Комитет не был особым государственным управлением, а формировался как «собрание» министров, учреждаемое для совещания и личных взаимодействий между министрами, для совместного
рассмотрения и одобрения докладов, по делам, разрешение которых превышало
власть отдельных министров. «По мысли членов неофициального комитета и самого Государя, вновь проектированный Комитет Министров должен был явиться
таким учреждением, в котором все новые распоряжения или предположения отдельных Министров, предварительно представления их на Высочайшее утверждение, подвергались бы совокупному со стороны всех Министров обсуждению, для
достижения полного по отношению к ним соглашения всех ведомств, и который
вместе с тем служил бы как бы гарантией против возможности нарушения отдельными Министрами, путем единоличных докладов, необходимого единства в
направлении и образе действий правительства»213.
Вместе с тем, полномочия и компетенция Комитета Министров не были
должным образом определены, так же как и процедуры его работы. Граф Сперанский в своей статье «О Государственных Установлениях» следующим образом характеризовал значение Комитета Министров в первый период его существования:
«Доклад Министров был двоякий: отдельный и совокупный. Для отдельного определены были особенные дни и часы. Совокупный доклад производился в общем
собрании Министров, в присутствии Государя, что и называлось Комитетом. Следовательно сей Комитет не был ни место, ни особое установление – он был только
образ доклада»214.

Манифест об учреждении министерств от 8 сентября 1802 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXVII (1802-1803 гг.). № 20406.
213
Россия. Комитет Министров. Журналы Комитета Министров. Царствование императора Александра I. Т. 1. 1802
– 1810 годы. СПб., 1888. С. 9 .
214
Там же. С. 14.
212

152

Некоторое определение властных полномочий Комитета Министров произошло в связи с изданием «Учреждения Комитета Министров» 20 марта 1812 г. Согласно которому следующим образом были определены дела, подлежащие рассмотрению Комитета: А) Из текущих дел по Министерствам Комитету представляются те, по которым нужно общее соображение или содействие Министерствам, а
также те, в разрешении и исполнении которых Министр встретит сомнение. Б) Комитету представляются все дела, разрешение коих превышает пределы власти, вверенной в особенности каждому Министру, и вообще все те, по которым Министры
в назначенные дни обыкновенно докладывают Его Императорскому Величеству.
Сюда принадлежит и выдача паспортов на приезд в Россию и выезд за границу. В)
В Комитет вносятся все дела высшей полиции, т.е. относящиеся до общего спокойствия и безопасности, до народного продовольствия и по всякому чрезвычайному
происшествию. Г) На рассмотрение Комитета выносятся представления Министров о награждении чиновников.
Таким образом, Комитет Министров был своеобразным промежуточным звеном между императором и соответствующими министерствами, однако в подавляющем большинстве случаев в рамках внешнеполитической сферы выстраивалось
непосредственное взаимодействие императора и Министерства иностранных дел,
которое было базовым элементом системы государственных органов с точки зрения реализации и координации внешнеполитической деятельности.
Особое значение для формирования системы органов внешних сношений в
Российском государстве имел период правления Александра I, когда, по мнению В.
А. Емец, «сложилась система государственных органов, причастных к осуществлению внешних сношений, которая к концу столетия не претерпела существенных
изменений»215.
До проведения соответствующих реформ система исполнительной власти в
России не была выстроена и систематизирована. К началу преобразований «система» центральных органов исполнительной власти включала в себя 9 коллегий,

215

История внешней политики России. Конец XIX – начало XX века. М., 1997. С. 59.

153

2 учреждения, имеющих статус коллегий, порядка 16 коллежских учреждений,
около 10 учреждений придворного управления216. Указанные данные свидетельствуют о том, что к началу XIX века в Российском государстве назрела необходимость преобразований в сфере государственного управления, в том числе иностранными делами. Главной идеей реформирования системы управления было осуществление ведомственной специализации и смена коллегиального начала индивидуальным. С незначительными изменениями данная система функционировала до
конца имперского периода, в несколько измененном формате она является основой
государственного управления по настоящее время.
Согласно проведенной реформе, министерская власть должна была находиться под контролем Сената, однако в деталях своей работы министерская власть
должна была определяться самостоятельно, на основании инструкций, которые
должен был представить каждый из министров. Манифест об учреждении министерств не определял отношение министерской власти к подчиненным органам и
вопросы взаимодействия министерств между собой217. На основании указанного
манифеста в Российской империи было образовано восемь министерств, каждое из
которых возглавлялось министром, назначаемым императором и ответственным
перед ним. Многие ученые как дореволюционного периода218, так и современности
рассматривают проведенную реформу как значительный шаг вперед с точки зрения
развития системы управления в Российском государстве.
С этого момента начался процесс преобразования Коллегии иностранных дел
в Министерство, который был очень длительным – с момента учреждения Министерства в 1802 году до ликвидации Коллегии в 1832-м, а фактически даже до 1846
года, когда был принят первый закон о Министерстве иностранных дел.
Таким образом, «Управление Государственных дел разделяется на 8 отделе-

Приходько М. А. Создание министерской системы управления в России в 1-й трети XIX века : дис. … канд. юр.
наук: 12.00.01 – Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве. М., 2010. С. 31.
217
Манифест об учреждении министерств от 8 сентября 1802 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXVII (1802-1803 гг.). № 20406.
218
Например: Градовский А. В., Романович-Славатинский А. В. Пособие для изучения русского государственного
права (по методу историко-догматическому). Киев, 1872.
216

154

ний, из коих каждое, заключая в себе все части, по существу своему к нему принадлежащие, составляет особое Министерство и находится под непосредственным
управлением Министра, коего Мы назначаем ныне, или впредь назначить заблагорассудим». Согласно ст. 2 указанного документа, Коллегия иностранных дел структурно влилась во вновь образованное министерство219, в результате чего ранее существовавшая коллегия стала подчиняться министру иностранных дел.
На протяжении первой половины XIX века происходило организационное и
юридическое оформление министерства.
Император, являясь главой государства, возглавлял всю систему органов власти, в том числе министерскую. Непререкаемым был факт, что министерство в рамках его деятельности возглавлял министр иностранных дел, осуществлявший непосредственное руководство деятельностью данного органа исполнительной власти.
Министр иностранных дел, в свою очередь, представлял отчеты о деятельности министерства, начинавшиеся словами: «Действия вверенного мне Министерства в
1847 году, так, как и в минувших годах, происходили под собственным руководством Вашего Императорского Величества и на основании данных мне Высочайших Указов и Распоряжений…»220. Доклады представлялись как на рассмотрение
Комитета Министров, так и непосредственно императору. Вместе с тем, имеются
сведения, что к концу рассматриваемого периода министерство уже не составляло
отчетов о своей деятельности: «Ни годового, ни более краткого отчета о своей деятельности дипломатическое ведомство не составляло, – пишет в своих записках Г.
Н. Михайловский. – Прежние обязательные годовые отчеты министра иностранных дел, представляющие такой огромный интерес для изучения истории внешней
политики России в XIX в., к моменту войны 1914 г. совершенно прекратились…
Несмотря на чуть ли не ежедневные запросы МИД по отдельным делам в разной
стадии их развития (при этом нередко МИД ставил государя перед свершившимся

Манифест об учреждении министерств от 8 сентября 1802 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXVII (1802-1803 гг.). № 20406.
220
АВПРИ. Ф. 161. СПб. ГА. IV – 35. Опись 180. 1848. Д. 1: «Дело Департамента Хозяйственных и счетных дел
Исполнительного Отделения 1 Стола «О представлении Государю Императору отчета о Действиях Министерства
Иностранных Дел в 1847 году». Л. 1.
219

155

фактом), никакого единения у МИД со своим монархом не было. Прежние патриархальные отношения, когда царь был в известном смысле своим собственным министром иностранных дел, а министр – его секретарем и исполнителем, определенно кончились. Министру давалась довольно большая свобода в ведении дел, но
он никогда не знал, что может ему сойти и что нет»221.
Действительно, полномочия министра были достаточно велики и постепенно
расширялись, например, в 1857 году «Государь император Высочайше повелевает
соизволить: I. Предоставить Министру Иностранных Дел разрешать Именем Его
Императорского Величества: дела о признании в званиях Иностранных Генеральных Консулов, Консулов, Вице-Консулов и Консульских агентов в России» 222. По
отдельным вопросам он мог подписывать соглашения с иностранными государствами, например, относительно установления правового режима иностранных акционерных обществ, в соответствии со ст. 2139 Законов гражданских. В результате
акционерные (анонимные) общества и другие товарищества торговые, промышленные и финансовые, учрежденные в Бельгии, могли пользоваться в России всеми их
правами, сообразуясь с российскими законами (на основании принципа взаимности). «Министру иностранных дел предоставляется право заключать по соглашению с министром финансов такие же условия и с другими иностранными державами, не испрашивая на сие каждый раз особого разрешения через государственный совет»223. Основываясь на изучении исторических источников, можно сделать
вывод, что, например, министру Сазонову приходилось аннулировать обещания
государя, в связи с тем, что они совершенно не отвечали общему формату российской внешней политики. Однако российские монархи всегда старались быть в курсе
внешнеполитических вопросов, непосредственно влияя на их разрешение, в

Михайловский Г. Н. Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства, 1914 – 1920 гг.: В 2-х кн.
Кн. 1. Август 1914 г. – октябрь 1917 г. М.: Международные отношения, 1993. С. 77.
222
АВПРИ. Ф. 161. СПб. ГА. IV – 34. Оп. 179. 1857. Д. 5: «Дело Департамента Хозяйственных и Счетных дел Исполнительного Отделения 1-го Стола «О предоставлении права Г. Министру Иностранных дел разрешать Именем
Его Императорского Величества дела о признании в званиях Иностранных Генеральных Консулов, Консулов и т.д.
о назначении пенсий и пособий, прибавочного жалования и т.д.». Л. 1.
223
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета, распубликованное 13 декабря 1865 года // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1867. Т. XL (1865 г.). Отд. II.
№ 42659.
221

156

том числе в вопросах назначений, переводов, что в ряде случаев имело исключительно субъективный характер и не всегда оценивалось положительно со стороны
министерства и его служащих. Так, в дневнике графа Ламздорфа мы видим следующую запись от 3 июня 1892 года: «Оболенский показывает мне письмо Шишкина,
– надо признаться, довольно плохо средактированное, – в котором наш товарищ
министра 27 мая сообщил государю, что, вопреки выраженному им желанию, второй секретарь в Афинах Катков не может быть назначен первым секретарем в Лиссабоне, т.к. это последнее место уже предоставлено г. Бахерахту, бывшему второму
секретарю императорского посольства в Берлине. Его Величество вернул сегодня
утром это письмо с пометой: // «Бахерахта перевести в Афины, а Каткова в Лиссабон. Исполнить немедленно.» // Но как выйти из этого положения? Бахерахт – примерный чиновник, имеющий свыше 20 лет службы, и занимает уже около 10 лет
место второго секретаря посольства в Берлине, где его, конечно, очень ценит его
начальство. Катков начал службу лишь 6 – 7 лет назад и очень плохо выдержал свой
дипломатический экзамен, никогда себя ничем не проявил, кроме бесконеч- ной
лени и крайней неспособности, но зато он женат на княгине Лобановой… Я
опасаюсь, как бы эта глупая история не испортила много крови моему бедному министру, так как он окажется в необычайно затруднительном положении. Как разжаловать г. Бахерахта и послать его на место второго секретаря в Афины, чтобы
назначить Каткова в Лиссабон? Как можно при этих условиях поддержать хоть малейшую дисциплину? А к тому же это является «хорошим» примером для служащих! Служебные годы, преданность своим обязанностям больше не принимается в
расчет. Все зависит от фавора; все дело в том, чтобы заручиться протекцией коголибо из членов императорской семьи. Зиновьев приходит к чаю в 3 часа; я рассказываю ему все это; он возмущен: // «Вся Россия в какую-то вотчину обратилась, а
государь – помещик, нигилист». //224.
В течение всего XIX века и в начале XX века Министерство иностранных

Ламздорф В. Н. Дневник. 1891 – 1892 / Под редакцией и с предисловием Ф. А. Ротштейна. М.-Л.: ACADEMIA,
1934. С. 341-342.
224

157

дел, наряду с Военным, было основным министерством в рамках государства. Министр иностранных дел занимал значимое место, можно сказать, второе после императора, которому всегда принадлежало последнее слово в решении всех внешнеполитических вопросов. Непосредственно на уровне Министерства иностранных
дел решения принимались самим министром и немногочисленными ближайшими
сотрудниками.
В течение XIX века в Российской империи управление Министерством иностранных дел осуществляли: А. Воронцов (8 сентября 1802 г. – 16 января 1804 г.),
А. Чарторыйский (16 января 1804 г. – 17 июня 1806 г.), А. Будберг (17 июня 1806
г. – 30 августа 1807 г.), Н. Румянцев (12 февраля 1808 г. – 1 августа 1814 г.), И.
Каподострия (21 августа 1816 г. – 8 августа 1822 г.), К. Нессельроде (1822 – 15 апреля 1856 г.) – при Александре I и Николае I; А. Горчаков (27 апреля 1856 г. – 9
апреля 1882 г.) – при Александре II; Н. Гирс (9 апреля 1882 г. – 26 января 1895 г.) –
при Александре III; А. Лобанов-Ростовский (18 марта 1895 г. – 30 августа 1896 г.),
Н. Шишкин (1 сентября 1896 г. – 13 января 1897 г.), М. Муравьев (13 января 1897
г. – 8 июня 1900 г.), В. Ламздорф (1900 – 1906 гг.), А. Извольский (1906 – 1910 гг.);
С. Сазонов (1910 – 1916 гг.), в 1916 году соответствующие полномочия исполняли
Б. Штюрмер, А. Нератов, Н. Покровский – при Николае II. Каждый из указанных
министров внес свой определенный вклад в развитие внешнеполитической деятельности Российского государства, при этом субъективные факторы также необходимо учитывать при характеристике их деятельности. Например, о графе Нессельроде Ф. И. Тютчев отметил, что «Россия со своим народным характером, преданиями, потребностями, интересами представлялась ему какою-то отвлеченною
величиной, что он имел о ней понятие лишь как о «пятой великой державе»225. С.
Ю. Витте в воспоминаниях записал следующие, весьма множественные, характеристики министров иностранных дел: «Гирс был прекрасный человек, очень уравновешенный, спокойный, смирный. В тех случаях, когда мне приходилось с ним
сталкиваться, мои отношения всегда с ним были самые лучшие; вообще я от него

225

Феоктистов Е. За кулисами политики и литературы. Ленинград: Прибой, 1929. С. 280.

158

ничего, кроме разумных вещей, не слыхал. В особенности я полюбил Гирса, когда
увидел, как он привязан к императору Александру III»226; «Временно управление
министерством (после смерти Гирса – прим. авт.) было поручено товарищу Гирса
– Шишкину, очень почтенному и прекрасному человеку, но человеку более нежели
недалекому и по наружности весьма непредставительному. Он из себя представлял
такую личность, что ни у кого не могло явиться сомнения в том, что он будет управлять министерством самое короткое время. И, действительно, в самом непродолжительном времени, через несколько недель, министром иностранных дел был
назначен князь Лобанов-Ростовский, наш посол в Вене. Это было одно из таких
назначений, которое очень многих удивило; оно показало, что император Николай
был совсем не в курсе дела, совсем не знал личного состава государственных деятелей, находящихся на различных высших местах гражданского и военного управления»227. Он же назначение графа Муравьева охарактеризовал как «роковое» и
приведшее «к самым ужасным последствиям, которые перевернули историю России, навлекли на нее громадные бедствия»228. О графе Ламздорфе он отметил следующее: «Граф был благороднейшим и во всех отношениях порядочным человеком. Умный, бесконечно трудолюбивый, будучи сорок лет в министерстве и правой
рукой серии последних министров иностранных дел, он отлично знал свое дело.
Это не был орел, но дельный человек. Он пользовался уважением всех дипломатов,
так как если он говорил, то говорил правду. Человек с изысканными светскими манерами, но не любящий и даже не переносящий общества. На заседаниях не мог
говорить; на едине или в близком кругу всегда выражал свое мнение толково и с
большим знанием»229. В ряде случаев описания личности и деловых качеств министров носят противоречивый характер, так, В. Б. Лопухин в своих записках пишет,
что «Князь Лобанов считался трудно заменимым. За него говорил его большой слу-

Витте С. Ю. Воспоминания. Детство. Царствования Александра II и Александра III (1849 – 1894). Т. III. Л.: Государственное издательство, 1924. С. 268.
227
Витте С. Ю. Воспоминания, мемуары: Т. 1. Мн.: Харвест; М.: АСТ, 2001. С. 89.
228
Там же. С. 195.
229
Там же. С. 410-411.
226

159

жебный опыт. Он был и дипломатом, и одно время губернатором, и товарищем министра внутренних дел, и опять дипломатом, в последнее время (перед назначения
на должность министра – прим. авт.) – послом в Вене. Импонировали его широкий
ум, большая самостоятельность и независимость богатого человека. Перечисленного было более чем достаточно, чтобы создать ему солидный престиж» 230. Возможно, что негативная характеристика С. Ю. Витте была следствием, в первую очередь, конфликтной ситуации, сложившейся между ним и назначенным министром,
из чего следует, что субъективный фактор нельзя упускать из внимания. В записках
Лопухина также находим описание Извольского: «…надменно самоуверенный,
хлыщеватый министр с неизбежным моноклем в мигающем глазу и позою сгибающего плечи под бременем ответственности усталого сноба… При нем Россия вовлеклась Францею в сближение с Англиею. Образовался противопоставленный
Тройственному союзу сильный блок. Роль Извольского в создании Тройственного
согласия была, однако, совершенно пассивная. Какой-либо инициативы он в этом
отношении отнюдь не проявил. Уносился течением. Но делал вид и сам силился
думать и верить, что творит какую то свою самостоятельную политику»231.
Возвращаясь непосредственно к характеристике формирования структуры
главного внешнеполитического ведомства Российского государства, необходимо
отметить, что «при образовании МИД было создано единственное структурное
подразделение – Временная канцелярия министра, в которой сосредоточили основные политические дела (прежде всего дипломатическую переписку) и важнейшие
нити управления. Все остальные делопроизводства остались в компетенции Коллегии. Тем самым пытались сохранить оправдавшую себя структуру Коллегии – разделение ведомства на две части: политическую (Секретная экспедиция) и неполитическую (Публичная экспедиция). Образование новых структурных изменений
шло медленно»232. Но, тем не менее, шло так, как было обусловлено назревшей
Лопухин В. Б. Записки бывшего директора департамента Министерства иностранных дел / Отв. ред. С. В. Куликов;
вступ. ст. С. В. Куликова, подгот. текста и коммент. С .В. Куликова, Д. Н. Шилова. СПб.: Нестор-История, 2008. С.
71.
231
Там же. С. 171.
232
Емец В. А. Министерство иностранных дел российской империи // Международная жизнь. – 2000. – № 11. – С. 7273.
230

160

необходимостью, в том числе в связи с расширением поля деятельности.
3 мая 1809 г. была создана Экспедиция дел консульских в рамках Министерства иностранных дел, под руководством начальника, в составе двух его помощников. К ведению которой были отнесены внутренняя и внешняя переписка по консульским делам; переписка с иностранными консулами, пребывающими в России;
составление инструкций и наблюдение за их исполнением; дела о призах и других
предметах, относящихся к торговле и мореплаванию233.
При этом стоит заметить, что проведенные реформы носили далеко не завершенный характер. М. М. Сперанский в ходе разработки мероприятий для завершения реформ назвал следующие отрицательные моменты: отсутствие четко определенной ответственности министра; недостаточно четкое разделение дел между министрами; неудовлетворительное устройство внутренней организации министерств234. Все это в полной мере касалось и Министерства иностранных дел.
В результате второго этапа реформ были приняты два закона – от 25 июля и
17 августа 1810 года, которые определили новое разграничение функций между
министерствами235. 25 июня 1811 года было принято «Общее учреждение министерств», которое детально определило структуру министерств, порядок делопроизводства, права и обязанности должностных лиц, пределы власти министров, их
взаимоотношения с иными органами государственной власти, а также с подчиненными министерствам управлениями236. Однако данный нормативный акт не распространял свое действие на Министерство иностранных дел237, что, скорее всего,
было связано с напряженной внешнеполитической обстановкой.

Указ, Именный, данный Коллегии Иностранных дел «Об учреждении Экспедиции Консульских дел». С приложением штата оной. От 3 мая 1809 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг.
Санкт-Петербург, 1830. Т. XXX (1808-1809 гг.). № 23627.
234
Сперанский М. М. Проекты и записки. М., 1961. С. 201-202.
235
Манифест «О разделении Государственных дел на особыя управления, с означением предметов, каждому управлению принадлежащих» от 25 июля 1810 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 16491675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXI (1810-1811 гг.). № 24307; Высочайше утвержденное разделение государственных дел по Министерствам от 17 августа 1810 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXI (1810-1811 гг.). № 24326.
236
Манифест «Общее учреждение Министерств» от 25 июня 1811 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXI (1810-1811 гг.). № 24686.
237
Турилова С. Л. 190 лет МИД России // Международная жизнь. – 1992. – № 2. – С. 139-142.
233

161

Указом Александра I от 19 апреля 1819 года в структуре Министерства иностранных дел был создан Азиатский департамент, точнее, произошла реорганизация Азиатского департамента Коллегии в департамент МИД.
«Действительному Статскому Советнику Родофиникину повелеваем быть
директором Азиатского Департамента Министерства Иностранных дел, предоставляя Управляющему сим министерством составить оный Департамент из существующего ныне при Коллегии иностранных дел, распределить находящихся в нем чиновников и установить порядок течения дел. Жалование же директору сверх получаемого им ныне, производить и положенное штатом члену Азиатского Департамента Коллегии»238.
На основании Указа от 22 апреля 1819 года было издано «Предписание
Управляющего Министерством Иностранных дел азиатскому Департаменту», в котором указывалось: «Во исполнение монаршей воли, прилагая при сем список чиновникам, поступающим из прежнего Азиатского Департамента в ныне образуемый, с поручением приступить с сего числа к открытию нового круга его действий,
руководствуясь впредь до подробнейшего и окончательного его устройства общим
учреждением Министерств, и стараясь во внутреннем порядке дел установить ход
простейший, и, сколько можно, более облегченный.
Для точнейшего определения состава сего Департамента и его занятий, я почел за полезное, сделать следующие распоряжения, кои и должны, до времени,
иметь надлежащую свою силу:
1)

Азиатский Департамент, имеющий главным предметом своим

дела Азиатских народов, России подвластных, а равно и тех, с коими сие Государство находится в торговых, или других каких либо сношениях, составляется из двух отделений: к первому относятся дела Турецкие, Персидские,
Грузинские и разных Кавказских Горных народов; в ведении второго Отделения состоят дела всех прочих народов.

АВПРИ. Ф. 161. Главный архив IV – 1. Оп. 117. 1819 – 1828 гг. Д. 18: «О новом образовании Азиатского Департамента при Министерстве Иностранных дел». Л. 1.
238

162

Первое отделение имеет два стола. Предмет одного из них состав-

ляют дела Турецкие; ко второму столу относятся дела Персидские, Грузинские и Горных народов.
Отделение второе заключает в себя равным образом два стола. В первый
входят дела кочевых народов, обитающих в Губерниях: Кавказской, Астраханской
и часть Саратовской, также дела Киргиз-Кайсанов всех орд. Предметом второго
стола суть дела всех прочих Азиатских народов. В ведении сего же стола будут
состоять дела по формулярным спискам о всех чиновниках, принадлежащих к Азиатскому Департаменту, определение, увольнение чиновников и тому подобное…»239.
К данному документу прилагался «Список чиновникам, поступающим в Азиатский Департамент из ведомства Государственной Коллегии Иностранных дел»,
куда входили «Директор (Действительный статский советник Родофиникин), Исправляющий должность Начальника Отделений Коллежский Советник Тимковский, 2 Канцелярских чиновника, переводчики с персидского, грузинского, китайского, греческого, молдавского, татарского и калмыцкого языков, а также управляющий Архивом Департамента»240.
В дальнейшем, было создано 3 отделение – Учебное восточных языков, и более детально был регламентирован круг вопросов каждого стола, входящих в состав отделений и соответственно департамента (документ без даты):
«1-е Отделение по сношениям с Турцией, Персией и Горскими народами. Занятия по 1-му Столу: Переписка по торговле Россиян в Турецких владениях. Тяжбы
и разного рода требования обоюдных подданных, исключая предметы, входящие в
круг дипломатических сношений с портою Оттоманскою, кои имеют связь с европейскою политикой. Определение, увольнение и награды чиновников, служащих в
константинопольской нашей миссии и зависящих от оной наших Консульствах, а
также удовлетворение их жалованием и другими денежными выдачами. Дела Серб-

239
240

Там же. Л. 3-4.
Там же. Л. 6.

163

ские, Черногорские и далматинские. Заграничные наши почтовые экспедиции. Переводы на российский язык бумаг, поступающих из присутственных мест и от частных лиц на языках: турецком, греческом, молдавском и еврейском».
Занятия 2-го стола определялись следующим образом: «Политические и торговые сношения с Персидским государством. Переписка о присоединении к России
от онаго Ханств, временные приезды к Высочайшему Двору Персидских посланников. Дружественные связи с Черкесами, Абхазами и другими народами, в Кавказских горах обитающими. Распоряжения в Грузии по разным предметам, касающимся собственно до Министерства Иностранных дел. Перевод бумаг с языков:
Персидского, грузинского и армяниского» 241.
Занятия 1-го стола 2 отделения: «Дела Киргиз-Кайсаков всех орд, т.е. внутренней или Букеевской, Малой, Средней и большой. Переписка о Калмыках, по
прежней зависимости их от Министерства иностранных дел, особенно с Министерством внутренних дел, ведомству коего они подчинены в 1825 году. Политические
и торговые связи с Китаем и Монголией. Распоряжения о назначении и переезд
нашей духовной Миссии в Пекин и обратно, и о доставлении положенных для нее
сумм. Сношения с Ханствами: Коканским, Хивинским и бухарским. Отправление
и содержание приезжающих к Высочайшему Двору посланцев и Депутатов из
Средней Азии. Вообще переводы на русский язык политических, судебных и часных бумаг с татарского, китайского, Манчжурского и калмыцкого, а равно и переводы на сии языки, все письменное производство по определениям особого, постоянного Комитета Азиатских дел».
В круг вопросов, отнесенных к ведению 2-го стола 2-го отделения, были отнесены: «Изготовление ведомостей об исполнении высочайших повелений. Сообщение в правительствующий Сенат копий с Высочайших Указов. Определение и
увольнение чиновников Азиатского Департамента. Переписка чиновников Азиатского Департамента. Переписка об удовлетворении их жалованием и о наградах.

241

Там же. Л. 7-8.

164

Увольнение их в отпуск. Генеральные и формулярные списки чиновников Департамента и всех подчиненных оному мест, равно как и сношения о чиновниках сего
же ведомства, удостоиваемых знака отличия безпорочной службы. Общие по Департаменту распоряжения о Канцелярских припасах и других хозяйственных предметах»242.
Таким образом, деятельность указанного структурного подразделения была
сосредоточена на восточном направлении. Данное направление еще в большей степени стало развиваться после того, как Российское государство потерпело поражение в Крымской войне (1853-1856 гг.), что ослабило позиции Российской империи,
потерявшей роль «жандарма Европы», а на фоне слаборазвитых относительно европейских, с экономической точки зрения, восточных стран Россия смотрелась
весьма привлекательно.
Длительное время Азиатским Департаментом руководил Родофинкин, о чем
свидетельствуют материалы дела Архива внешней политики Российской империи.
Он был отмечен, в том числе императорами, так, 26 сентября 1829 года «по случаю
благополучно совершившегося с Портою примирения» Николай жаловал его Кавалером Ордена Святого Александра Невского243.
Реформа по преобразованию Коллегии иностранных дел в Министерство
была завершена после издания Именного указа от 10 апреля 1832 года «Об образовании Министерства иностранных дел»244, в соответствии с п. 3 которого Коллегия
иностранных дел вообще прекратила существование, войдя в состав Министерства.
В соответствии с этим указом структура МИД выглядела так: Совет, Азиатский департамент, Департамент внешних сношений (возникший в результате объединения
Канцелярии министра с Секретной экспедицией), Департамент внутренних сноше-

Там же. Л. 8-9.
АВПРИ. Ф. 161. СПб. Главный Архив IV – 1. Оп. 117. 1819. Д. 20: «О назначении Действительного Статского
Советника Константина Родофинкина Директором Азиатского Департамента Министерства иностранных дел и о
службе его в сей должности». Л. 43.
244
Указ, Именный, данный Сенату «Об образовании Министерства Иностранных Дел» от 10 апреля 1832 года, распубликованный Сенатом 18 апреля 1832 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 18251881 гг. Санкт-Петербург, 1833. Т. VII (1832 г.). № 5286.
242
243

165

ний (создан на базе Публичной экспедиции Коллегии иностранных дел и Экспедиции консульских дел) и Департамент хозяйственных и счетных дел. В состав МИД
входили также 3 главных архива – 2 в Санкт-Петербурге и 1 в Москве.
Решение многих важнейших политических вопросов, в том числе ведение переписки с иностранными государствами, с дипломатическим корпусом и с русскими представителями за границей по политическим делам, было сосредоточено
в Канцелярии министра, состоявшей из четырех экспедиций, а полномочия коллегии ограничились консульскими и церемониальными делами. Канцелярия включала 4 экспедиции: 1-я ведала азиатскими делами; 2-я – перепиской с Цареградской
миссией и всеми внутренними делами; 3-я – перепиской на французском языке с
министрами, находящимися как за границей, так и внутри государства, а также выдачей заграничных паспортов; 4-я – составлением нот и записками от иностранных
министров. В последующем Департамент внешних сношений объединил функции
Канцелярии министра и секретных экспедиций Коллегии иностранных дел.
Исходя из общего «Учреждения Министерства иностранных дел», 10 декабря
1846 года в законодательном порядке была окончательно оформлена компетенция
отдельных структурных частей МИД и закреплены соответствующие изменения.
Это был первый в истории российского внешнеполитического ведомства целостный специализированный нормативный акт. При выработке данного акта в ранее
существовавшее устройство министерства были внесены только два принципиальных изменения: была оставлена идея объединения Канцелярии министра и секретных экспедиций под департаментским началом, и три экспедиции, входившие в Департамент внешних сношений, остались отделенными от Канцелярии. Таким образом, начиная с этого момента, функции Министерства иностранных дел были определены следующим образом: политические сношения с иностранными государствами, ходатайство о законной защите русских подданных в чужих краях и содействие удовлетворению справедливых домогательств иностранцев по их делам в
России (ст. 1).
Структурные изменения коснулись 3-х экспедиций, входивших в Департамент внешних сношений, в 1846 году получивший название Особой канцелярии

166

министерства. В ее состав вошли 2 экспедиции цифирной части, газетная экспедиция. Управляющие экспедициями были непосредственно подчинены канцлеру,
наравне с директорами департаментов. К Особой канцелярии было присоединено
также управление церемониальными делами, и Департамент церемониальных дел
стал именоваться Экспедицией церемониальных дел, которая осуществляла наблюдение за этикетом при проведении приемов и отбытии иностранных послов, посланников и других дипломатических агентов, приглашала к высочайшему двору,
извещала о траурах, вела списки пребывающих при императорском дворе дипломатических лиц и почетных иностранцев, представленных к высочайшему двору.
«Учреждение Министерства иностранных дел» 1846 года изменило также порядок заведования хозяйственными делами министерства: внутренняя хозяйственная часть была включена в состав самого Департамента хозяйственных и счетных
дел.
Таким образом, согласно указанному «Учреждению», была установлена следующая структура. Совет МИД, где решались дела, требовавшие совокупного обсуждения всех департаментов. В канцелярии была сосредоточена политическая переписка. Особая канцелярия МИД разделялась на 3 экспедиции, которые включали
управляющих и определенный штат чиновников. При одной из экспедиций состояла цензура политических статей, помещаемых в русских газетах, издаваемых в
Санкт-Петербурге. В структуре был сохранен Азиатский департамент, включены
Департамент внутренних сношений, Департамент хозяйственных и счетных дел,
Государственный архив, Санкт-Петербургский главный архив, Московский главный архив. Указанная структура оставалась практически неизменной вплоть до
1917 года.
31 октября 1850 года была восстановлена должность товарища министра иностранных дел (учреждена в 1802 году, при первом образовании МИД, существовала
до 1838 г.).
В 1858 году из ведения МИД была изъята церемониальная часть. Высочайшим указом от 29 октября 1858 года Экспедиция церемониальных дел, состоявшая
в ведении обер-церемониймейстера, подчиненного министру иностранных дел,

167

была передана в Министерство императорского двора и уделов245.
Согласно «Указу его Императорского Величества, Самодержца Всероссийского, из Правительствующего Сената данного Министру Иностранных дел 10
марта 1862 г.», было упразднено Главное Управление цензуры 246. Таким образом,
в результате преобразования цензурного управления рассмотрение и пропуск печати статей и известий политического содержания было полностью вменено в обязанности общей цензуры, без всякого участия и ответственности за них Министерства иностранных дел.
Указом от 27 февраля 1867 года с Департамента внутренних сношений и
Московского главного архива министерства была снята обязанность готовить переводы документов с европейских языков на русский и наоборот по требованию
правительственных учреждений и частных лиц247. За ними осталась лишь проверка
спорных мест русского перевода актов, написанных на европейских языках. Переводы с восточных языков по-прежнему входили в обязанность Азиатского департамента.
В это же время были введены испытания способностей лиц, поступающих на
службу в министерство, и вторичные испытания познаний и способностей для лиц,
определяемых на дипломатические должности.
Окончательное юридическое оформление Министерства иностранных дел
произошло 22 мая 1868 года, с подписанием Высочайше утвержденного «Учреждения Министерства иностранных дел»248.
Министерство занималось следующими вопросами: политические сношения
с иностранными правительствами, покровительство в иностранных государствах

Указ Именный, данный Сенату, «О присоединении Экспедиции Церемониальных Дел к составу Министерства
Императорского Двора» от 29 октября 1858 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 18251881 гг. Санкт-Петербург, 1860. Т. XXXIII (1858 г.). Отд. II. № 33666.
246
АВПРИ. Ф. 161. СПб ГА IV-34. Оп. 179. 1862. Д. 3: «Дело Департамента Хозяйственных и Счетных Дел Исполнительного Отделения 2 Стола. По Высочайшему повелению о преобразовании цензурного Управления». Л. 2.
247
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета, распубликованное 28 марта, «О сложении с Департамента Внутренних Сношений и Московского Архива Министерства Иностранных Дел обязанности изготовлять
переводы различных документов с иностранных языков на Русский и на оборот» от 27 февраля 1867 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1871. Т. XLII (1867 г.). Отд. I.
№ 44298.
248
Высочайше утвержденное Учреждение Министерства Иностранных Дел от 22 мая 1868 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1873. Т. XLIII (1868 г.). Отд. I. № 45888.
245

168

русской торговле и прочим русским интересам, ходатайство о законной защите
русским подданным по их делам за границей и содействие к удовлетворению законных требований иностранцев по их делам в России.
Структурно министерство было дифференцировано на две части: центральные установления, к которым относились Совет, Канцелярия, Департамент азиатский, Департамент внешних сношений, Департамент личного состава и хозяйственных дел, Государственный и Санкт-Петербургский главные архивы и Московский
главный архив; и заграничные установления: посольства и миссии, генеральные
консульства, консульства, вице-консульства и агентства в иностранных государствах.
К ведению Азиатского департамента были переданы дела политические, касающиеся Востока, дела, относящиеся к ведению Департамента внутренних сношений, обозначенные в статье 23 данного «Учреждения», когда они требовали сношений с восточными правительствами или с дипломатическими и консульскими
агентами на Востоке, либо же касались русских подданных, находящихся в восточных государствах, отношений с русскими подданными в тех государствах, подданных восточных государств, пребывающих в России, и отношений в России лиц,
пребывающих на Востоке.
Относительно Департамента внутренних сношений определялись следующие предметы ведения: составление формальных грамот и кабинетных писем, посылаемых к иностранным правительствам; вопросы о признании в России иностранных консульских учреждений; дела об охране интересов русской торговли и
мореплавания; юридические отношения русских подданных в чужих краях и иностранцев в России; ведение переписки по разным случаям о русских подданных,
находящихся за границей, и относительно иностранцев, находящихся в России; собирание и предоставление иным ведомствам информации об условиях, сформировавшихся за границей; дела о наградах и орденах, жалуемых российским правительством иностранцам и получаемых русскими подданными от иностранных государств; проверка по сношениям судебных мест; перевод актов на иностранных ев-

169

ропейских языках; удостоверение засвидетельствований (ст. 23-25). Представляется, что именно на Департамент внутренних сношений ложилась основная
нагрузка по обеспечению системы внешних сношений с иностранными государствами, при этом компетенция и объем работы постоянно увеличивались, в том
числе за счет введения новых вопросов: пограничных, в частности, связанных с заключением соответствующих договоров с приграничными государствами и проведением периодических проверок государственной границы межведомственными
комиссиями, охранительно-санитарным мерам в пограничных районах; торговли и
мореплавания, железнодорожных и телеграфных связей, выдачи преступников, судебных и наследственных вопросов, по ограждению промышленной собственности
и иным вопросам международного публичного права; эмиграционные дела; вопросы, связанные с участием Российского государства в различных международных конгрессах, выставках и конференциях; составление отзывов и заключений по
законопроектам и соответствующим вопросам; наблюдение за соблюдением преимуществ и льгот представителям дипломатического корпуса; а также дела консульской службы в странах Европы и Америки249.
Согласно «Учреждению», Департамент личного состава и хозяйственных дел
занимался вопросами о личном составе, казенным имуществом, принадлежащим
министерству в России и за границей, иными финансовыми вопросами, обозначенными в ст. 27.
В 1864 году при Азиатском департаменте была создана Палестинская комиссия, которая занялась управлением русских учреждений в Палестине.
Ввиду несоответствия старых названий – Азиатский департамент и Департамент внутренних сношений – кругу и роду подлежащих их полномочиям дел, эти
названия были отменены 15 декабря 1897 года250. При этом Азиатский департамент
стал именоваться Первым, а Департамент внутренних сношений – Вторым.

Министерская система в Российской империи. М.: Российская политическая энциклопедия, 2007. С. 300.
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об изменении действующих узаконений, касающихся центральных установлений Министерства Иностранных Дел, и об утверждении штатов центральных установлений и домовой церкви названного Министерства» от 15 декабря 1897 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1900. Т. XVII (1897 г.). № 14770.
249
250

170

Сохранив свои основные функции, Первый департамент был освобожден от
обязанностей по производству некоторых денежных дел, которые были переданы
в специально заведовавший делами этого рода Департамент личного состава и хозяйственных дел. В Канцелярии министерства была сосредоточена вся политическая переписка, «не исключая касающейся Востока». «Канцелярия, по аналогии с
посольствами и миссиями, состояла из секретарей, первых, вторых и третьих (первые – старшие), и из атташе, или «причисленных». Возглавлял канцелярию директор, и в помощь ему имелся вице-директор. Канцелярия – питомник будущих послов, гвардейская по родовитости и личным достаткам служащих часть министерства – шифровала и расшифровывала депеши»251. В подчинении канцелярии находилась «цифирная экспедиция», занимавшаяся выработкой и изменениями шифров
секретной переписки. С экспедицией был связан «весьма замаскированный так
называемый «черный кабинет» – по раскрытию иностранных шифров и перлюстрации секретной переписки пребывавших у нас дипломатических представительств
иностранных государств. Мало было шифров, которые не удавалось кабинету так
или иначе раскрыть. Депеши в копиях передавались почтамптом министерству. И
в большинстве случаев оно было осведомлено о содержании секретной переписки
посольств и миссий. Помимо общей ценности информации, этим облегчались и переговоры»252.
На товарища министра иностранных дел было возложено, наряду с исполнением всех текущих дел министерства, ближайшее заведование всеми политическими делами, в т.ч. и восточными.
Несмотря на постоянные организационные преобразования, осуществлявшиеся с целью повышения эффективности деятельности рассматриваемого министерства, проблемы все же оставались и вызывали серьезные дискуссии. Так, «член Совета Министерства Иностранных Дел, Тайный советник Барон фон-дер-Остен-Са-

Лопухин В. Б. Записки бывшего директора департамента Министерства иностранных дел / Отв. ред. С. В. Куликов;
вступ. ст. С. В. Куликова, подгот. текста и коммент. С. В. Куликова, Д. Н. Шилова. СПб.: Нестор-История, 2008. С.
96.
252
Там же. С. 98.
251

171

кен» в Особом мнении по результатам заседания Совета 15 апреля 1882 года, посвященного вопросам необходимости приступить к изданию нового Консульского
Устава, ввиду «огромных пробелов и недостатков» Консульского устава 1858 года,
сформулировав основные, по его мнению, проблемы Консульской службы, рассмотренные в соответствующей части настоящего исследования, сделал следующее заключение: «По моему глубокому убеждению, главная причина неудовлетворительного состояния Консульского дела заключается в том, что у нас нет специального учреждения, на котором бы лежали все заботы по Консульской части. Поэтому, прежде чем приступить к работе по новому Консульскому Уставу, необходимо начать с реформы центральных учреждений Министерства, заведывающих
Консульствами. Осуществление такой реформы не представило бы, как мне кажется, ни больших трудностей, ни новых денежных затрат»253.
Последняя в рассматриваемый период реформа Министерства иностранных
дел была проведена в соответствии с принятым 24 июня 1914 года законом, которым были более широко определены предметы ведения министерства: политические сношения с иностранными правительствами, всестороннее наблюдение за явлениями политической и общественной жизни в иностранных государствах, покровительство и защита в чужих краях русских экономических интересов, и в особенности развитие торгово-промышленных сношений России, забота о поддержке и
достойном развитии православия за границей и об укреплении русского влияния на
почве церковных интересов, содействие к удовлетворению законных требований
иностранцев по их делам в России (ст. 1)254.
В результате проводимых изменений структура МИДа стала следующей: Совет министерства, Первый департамент, Второй департамент, Первый политический отдел, Второй политический отдел, Третий политический отдел, Четвертый
политический отдел, Юрисконсультская часть, Отдел печати, Государственный,
Санкт-Петербургский и Московский главные архивы МИД (ст. 6).
АВПРИ. Ф. 159 ДЛСиХД. 1 Стол Исполнительного Отделения. Оп. 749/1. 1882 – 87. Д. 605. «О составлении положения о судебных правах и обязанностях консулов». Л. 9.
254
Закон «Об установлении новых учреждений МИД и штата центральных установлений этого министерства» от 24
июня 1914 г. // Собрание узаконений и распоряжений правительства. Санкт-Петербург, 1914. № 154.
253

172

В ведение Первого департамента входили дела о личном составе чиновников
МИД как центрального аппарата, так и за границей; прием на службу, назначения,
перемещения на другие должности; награждение орденами и пр.; подготовка законопроектов, касавшихся министерства, а также всех относившихся к ним справок;
приложение государственной печати к актам и пр.
В сферу деятельности Второго департамента входили: составление грамот и
кабинетных писем к иностранным влиятельным особам и правительствам; признание иностранных консулов в России; права и преимущества иностранных представителей в России; переписка по заключению, ратификации, дополнению, отмене и
толкованию договоров России с иностранными государствами; дела, касающиеся
государственной границы; об участии России в международных выставках, конгрессах, конференциях и съездах; об охране прав русской торговли и мореплавания; вопросы, связанные с пребыванием русских за границей и иностранцев в России; награждение русских иностранными орденами, а иностранцев российскими;
дела о наследствах русских, умерших за границей, и иностранцев в России; о выдаче политических преступников, и пр.
Все политические вопросы передавались в ведение политических отделов,
которые состояли в подчинении у одного из товарищей министра. Первый политический отдел объединился с Канцелярией министра и стал ведать дипломатическими отношениями России со странами Западной Европы, Америки и части Африки (кроме Абиссинии и Египта), с Римской курией, а также всеми вопросами,
входящими в компетенцию канцелярии: прием корреспонденции на имя министра
и его товарищей, отправление докладов министра государю, дела по заключению
брачных контрактов высочайших особ, переписка с Министерством императорского двора и уделов о представлении членов дипломатического корпуса, чиновников МИД и других лиц императору, и пр. В ведении Второго политического отдела
(Ближневосточного) находились дела, касающиеся ближневосточных государств, а
также церковные дела на Ближнем Востоке. Третий (Среднеазиатский) политический отдел занимался Персией, странами Средней Азии, Индией и Цейлоном. Чет-

173

вертый (Дальневосточный) ведал Монголией, Китаем, Японией, Сиамом и побережьем Тихого океана. При Втором, Третьем и Четвертом отделах имелось учебное
отделение восточных языков.
Функции юрисконсультской части, по своему устройству примыкающей к
политическим отделам, можно было определить как помощь всем отделам по вопросам международно-правового характера и участие в решении международнополитических вопросов общего характера.
Вне политических отделов находились Департамент личного состава и хозяйственных дел, Консульский, заведовавший консульскими отношениями с европейскими государствами и США. Кроме того, несколько обособленно в структуру
встраивались архив и библиотека.
Михайловский Г.Н. в своих записках следующим образом оценивает сформировавшуюся структуру: «МИД к моменту моего поступления туда (1914 г. –
прим. авт.) совершил с установлением новых штатов министерств, принятых законодательными учреждениями за несколько недель до войны, полную реформу в отношении разделения центральных установлений ведомства на отделы и встретил,
таким образом, войну во всеоружии»255.
По мере развития министерств уточнялись их функции, предметы ведения,
вопросы разграничения полномочий. В соответствии с законодательными установлениями, министерство занималось весьма широким кругом вопросов, в том числе
одной из функций Министерства иностранных дел было «содействие к удовлетворению законных требований иностранцев по делам их в России», при этом в соответствии с Циркуляром от 20 февраля 1828 года было установлено, что без внимания и ответа должны быть оставляемы просьбы по следующим предметам: по тяжбам, долговым и другим требованиям, не рассмотренным в судебных местах; по
делам, решения по которым утверждены Императорским величеством, кроме случаев вновь открывшихся обстоятельств; о наградах за «давнишние» услуги; о по-

Михайловский Г. Н. Записки. Из истории внешнеполитического ведомства, 1914 – 1920 гг.: В 2-х кн. Кн.1. Август
1914 г. – октябрь 1917 г. М.: Международные отношения, 1993. С. 42.
255

174

мощи лицам, которые не оказали никаких услуг российскому правительству и поэтому не имеют права на пособие256.
По количеству служащих в нем чиновников Министерство иностранных дел
было одним из самых небольших: так, на начало царствования Николая I в нем
насчитывалось 413 человек, на конец 1837 – 522, еще через десять лет – 585. Для
сравнения: в Министерстве финансов в 1847 году служило 11 тысяч человек. В 1857
году штат внешнеполитического ведомства насчитывал 639 человек257. При этом,
согласно штату центральных учреждений МИД, утвержденному 22 мая 1868 года,
на службе в министерстве состояли 134 человека258.
Кроме того, чиновники рассматриваемого ведомства служили и при других
учреждениях: при главноуправляющем в Грузии, при Новороссийском и Рижском
генерал-губернаторах, в канцелярии Киевского военного губернатора, при Виленском военном губернаторе, при князе Варшавском; чиновниками Министерства
иностранных дел также были председатель и члены Оренбургской пограничной комиссии и пограничный начальник в Кяхте.
Несмотря на осознание того факта, что для работы в Министерстве иностранных дел необходим надлежащий отбор кадров, долгое время целенаправленная
кадровая политика не осуществлялась, Департамент личного состава и хозяйственных дел выполнял преимущественно административные функции (составлял доклады о назначениях, представлял к наградам, и пр.).
Изначально в Российской империи не было учебных заведений, которые бы
осуществляли профессиональную подготовку дипломатов; учрежденная при Коллегии иностранных дел в 1801 году дипломатическая школа была ликвидирована в
1802 году. Важным шагом в подготовке государственных служащих стало открытие в 1811 году Царскосельского лицея. Вместе с тем, стандартов для зачисления
на службу в Министерство иностранных дел предусмотрено не было. Так, в 1837
Справочная книга для должностных лиц центральных и заграничных установлений Министерства иностранных
дел / Сост. М. Н. Никонов. Санкт-Петербург, 1869. Отдел XXVII. § 137. С. 781.
257
Тупицин О. М. Министерство иностранных дел и зарубежные представительства России в эпоху Николая I : дис.
… канд. ист. наук: 07.00.00, 07.00.02 – Исторические науки. Отечественная история. Москва, 2003. С. 98-99.
258
АВПРИ. Ф. 159 ДЛСиХД. Исполнительное Отделение 1 стол. 1868. Оп. 749/1. Д. 47а: Штат центральных учреждений МИД. Л. 6.
256

175

году был издан Сенатский Указ о поступлении в службу молодых людей из дворян,
который, однако, не распространил свое действие на Министерство иностранных
дел259.
В 1843 году, в результате осознания кадровой проблемы был создан особый
Комитет для рассмотрения соответствующих вопросов, в журнале заседания которого сделаны в том числе следующие записи: «Лица, окончившие курсы учения в
высших и средних учебных заведениях или получившие от оных по испытании аттестаты, имеют познания, совершенно удовлетворяющие требованиям гражданской службы», в результате сделано заключение, чтобы «не имеющие аттестатов
средних и высших учебных заведений не были принимаемы в службу, если не
предоставят свидетельств Гимназии или учебного училища, удостоверяющих, что
они умеют излагать свои мысли письменно по правилам грамматики и знают катехизис, главные основания Российской истории и Географию и Арифметику до
тройного правила включительно»260. Журнал был разослан по всем министерствам.
С одной стороны – как руководство к действию, с другой – для разработки соответствующих правил и требований. В соответствии с этим положением определялись
и требования для поступающих на службу в Министерство иностранных дел, дополненные некоторыми специальными требованиями министра, отражающими соответствующую специфику деятельности: «А как бумаги поступающие в вверенное мне
Министерство, по коим происходит делопроизводство, бывают весьма часто на
Французском, а иногда на немецком языках, то необходимо, чтобы упомянутые
лица, кроме вышеизложенного, знали и сии языки (или по крайней мере первый из
них) в такой степени, чтобы могли верно и грамматически правильно с Французского или с обоих на русский язык делать переводы»261.
В 1856 году Министерство иностранных дел возглавил А. М. Горчаков, с име-

Указ, Сенатский, по Высочайшему повелению, «О поступлении в службу молодых людей из дворян» от 23 января
1837 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1838. Т. XII
(1837 г.). Отд. I. № 9894.
260
АВПРИ. Ф. 161. Санкт-Петербургский Главный архив. Оп. 179. 1843. Д. 8: «Дело Департамента Хозяйственных
и Счетных дел Исполнительного отделения 1 стола «О сообщении II Отделению собственной Е.И. Величества Канцелярии правил, о производстве из нижних званий в классные чины по Министерству Иностранных дел». Л. 1.
261
Там же. Л. 16.
259

176

нем которого связаны наиболее значимые преобразования в министерстве и важнейшие события во внешнеполитической жизни Российской империи второй половины XIX века. Подводя итоги первого этапа своей службы на должности министра
(1856-1867 гг.), Горчаков отмечал: «Наша политическая деятельность должна была,
таким образом, преследовать двойную цель. Во-первых, оградить Россию от участия во всякого рода внешних осложнениях, которые могли бы частично отвлечь
ее силы от собственного внутреннего развития; во-вторых, приложить все усилия к
тому, чтобы в это время в Европе не имели места территориальные изменения,
изменения равновесия сил или влияния, которые нанесли бы большой ущерб
нашим интересам или нашему внешнеполитическому положению»262. Таким образом, перед внешнеполитическим ведомством стояли более чем серьезные задачи,
что требовало усиления эффективности деятельности, в том числе повышение требований к служащим и проведение соответствующей кадровой политики.
Первым актом в данном направлении стал Указ его Императорского Величества от 12 декабря 1856 года «О разрешении воспитанникам Александровского Лицея, по окончании ими курса наук, поступать на службу в Министерство Иностранных Дел», который устанавливал, что: «По всеподданнейшему Действительного
Тайного Советника Князя Горчакова представлению, Государю Императору благоугодно было Высочайше разрешить воспитанникам Александровского Лицея, по
окончании курса наук, поступать на службу в Министерство Иностранных Дел,
наравне с прочими Министерствами и Главноуправлениями»263.
24 сентября 1858 года был издан Указ «О порядке определения, перемещения
и увольнения служащих по ведомству Министерства Иностранных Дел»264. Вместе
с тем, было признано, что чиновники, служащие в министерстве, должны обладать
соответствующими, в том числе специальными, знаниями. Согласно Приказу по

Басенко Ю. В., Волкова О. Ю. Министерство иностранных дел России в 1856-1899 годах // Дипломатический
вестник. – 2001. – (Апрель). – С. 2.
263
АВПРИ. Ф. 161. СПб ГА IV – 34. Оп. 179. 1856. Д. 10: «Дело Департамента Хозяйственных и Счетных дел Исполнительного Отделения 2-го Стола «О разрешении воспитанникам Александровского Лицея, по окончании ими
курса наук, поступать на службу в Министерство Иностранных дел». Л. 1.
264
Указ, Именной, объявленный Сенату Министерством Юстиции, «О порядке определения, перемещения и увольнения служащих по ведомству Министерства Иностранных Дел» от 24 сентября 1858 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1860. Т. XXXIII (1858 г.). Отд. II. № 33550.
262

177

Министерству иностранных дел от 10 декабря 1859 года № 23: «Всякий без исключения поступающий на службу по какой бы то ни было отрасли министерства обязан подвергнуться предварительному испытанию своих способностей, специально
применяемому к тем занятиям, к которым назначается»265. При этом в круг испытаний включались: знание языков (прежде всего русского и французского); знание
наук (общие сведения по дипломатическим наукам в обширном смысле, в особенности по международному и морскому праву, история мирных и других договоров
вообще, и в особенности тех, в которых участвовала Россия со времен Екатерины
II, главные начала политической экономии, в применении ее к государственному
хозяйству и внешней торговле, всеобщая статистика); испытание способностей таких, как внимательное прочтение данного дела, представление на него извлечения
и словесного изложения собственного понимания по нему, составление по предложенному предмету на русском и французском языках редакции266. Однако на практике дело обстояло несколько сложнее, по данным Архива внешней политики Российской империи, во многом пригодность к службе в министерстве определялась
природным умом и практическим опытом, вследствие чего вплоть до начала XX
века на дипломатической службе встречались лица, вообще не имевшие диплома
об образовании. Так, в 1897-1898 гг. среди лиц, принятых в Министерство иностранных дел, 1 человек был с незаконченным высшим образованием, 17% – лица
без высшего образования, однако, учитывая общий уровень образованности в России того времени, в том числе чиновничьего аппарата (39%), образовательный уровень сотрудников МИД был весьма высокий267.
Постепенно шло увеличение требований к лицам, поступающим на службу в
Министерство иностранных дел. В соответствии с циркулярами от 1 декабря 1899
г. № 30, 2 октября 1909 г. № 27 и 3 декабря 1909 г. № 36, к концу рассматриваемого
периода были установлены следующие испытания: французский язык (для лиц,

Справочная книга для должностных лиц Центральных и заграничных установлений Министерства иностранных
дел / Сост. М. Н. Никонов. Санкт-Петербург, 1869. Отдел X. § 97. С. 204.
266
Приказ по министерству иностранных дел от 10 декабря 1859 г. № 13 // Там же. С. 25. § 99, 100. С. 205.
267
Кузнецов А. И. Подготовка и воспитание дипломата в Российской империи: вторая половина XIX – начало XX вв.
: дис. … канд. ист. наук: 07.00.15 – История международных отношений и внешняя политика. Москва, 2005. С. 59.
265

178

определяющихся для службы по консульской или драгоманской части на Дальнем
Востоке, – английский и элементарный уровень знаний французского языка); русское государственное право; политическая география и история (знание политической карты всех частей света, основные сведения о государственном устройстве и
новейшей политической истории как России, так и других держав и о главнейших
их колониях); элементарный курс международного права 268, ведь управление иностранными делами руководствуется не столько государственным, сколько международным правом, но еще в большей степени оно направляется политикой, т.е. соображением интересов государств269.
Г. Н. Михайловский, служивший в Министерстве иностранных дел с 1914 по
1920 год, в своих записках следующим образом описывает процедуру поступления:
«При моем свидании с Нольде в МИД мы условились с ним о необходимых формальностях. Мне, как и каждому поступающему на дипломатическую службу,
предстоял вступительный экзамен – examendecapacite. Этот экзамен по государственному и международному праву, политической географии и языкам (по французскому – перевод с русского на французский и обратно, устный и письменный)
для меня мог иметь только формальный характер, так как и по своему академическому положению, и знанию иностранных языков я, естественно, был выше уровня
поступающих прямо с университетской или лицейской скамьи. Любопытно отметить, что со времени Извольского и Чарыкова этот вступительный дипломатический экзамен совершенно изменил свой характер, так как стал коллегиальным –
экзамен производился совещанием, в которое входили все директора департаментов и начальники отделов, и вопрос о приеме вновь поступающего решался, таким
образом, коллегиально. Целый ряд дополнительных правил (возраст не старше 27
лет, обязательное высшее образование, преимущественно для юристов и лицеистов
и т.д.) сделали из этого экзамена солидный фильтр, чрезвычайно благоприятно отразившийся на уровне поступающих. В МИД больше всего не любили аутсайдеров,
то есть чиновников других ведомств, благодаря протекции стремившихся попасть
268
269

Ежегодник министерства иностранных дел. Санкт-Петербург, 1913. С. 161-163.
Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. Общее государственное право. М., 1894. С. 452.

179

на высшие дипломатические должности, минуя низшие. Возрастной ценз в 27 лет
был установлен специально для этой цели»270. Вместе с тем, случаи протекции или
ее попыток так или иначе встречались. Интересный пример этого также приведен
в записках Г. Н. Михайловского, повествующего о том, что в 1915 году к министру
иностранных дел Сазонову «пришел какой-то чиновник министерства внутренних
дел, пожелавший «по личному делу» видеть Сазонова. Чиновник стал просить у
него какого-либо дипломатического поста за границей, и когда удивленный Сазонов спросил его, какое он имел раньше отношение к дипломатической карьере и
знает ли он о существующих правилах приема в дипломатическое ведомство, по
которым лица старше 27 лет (а просителю было за 40) не принимаются, а из других
ведомств не принимаются вообще, чиновник вынул записку от Распутина и дал Сазонову, ни слова не говоря…. На клочке почтовой бумаги хорошего качества карандашом широким мужицким почерком было нацарапано сверху: «енералу Сазанаву», а внизу «устрой милай дарагой прашу» и подпись «Григорей» 271. Сазонов,
будучи весьма смелым в профессиональной сфере (что возможно ускорило его отставку), отказал просителю, однако данный пример представляется весьма показательным. Вместе с тем, В. Б. Лопухин в своих записках также отмечает, что «не
было в то время места для той бесшабашной протекции, о которой принято говорить, не было – хотя бы в некоторых, достаточно многих случаях. А другая мораль
прямо больная – без денег в те времена по дипломатической службе ни-ни; это уже
во всех случаях. Будь ты прирожденный Талейран, но если у тебя или твоих родителей нет нескольких тысяч рублей в год тебе на твое содержание, то отходи в сторону. Отечество обойдется без Талейрана. Помимо денежного ценза, круг аспирантов в дипломаты был ограничен сословными рамками. Сочетание же обоих условий – дворянское происхождение и деньги, при поголовном почти оскуднении поместного дворянства, преимущественно сосредотачивалось в России в балтийских
баронах. Отсюда и неимоверное, сделавшееся притчею во языцех, засилье немцев

180

в русском Министерстве иностранных дел»272.
Таким образом, предъявление и повышение требований к лицам, поступающим на службу в Министерство иностранных дел, несмотря на общую политику
государства в данном вопросе, не предъявлявшего особых требований к чиновникам, несомненно, было позитивным моментом в рамках совершенствования и повышения эффективности деятельности указанного органа исполнительной власти.
Вместе с тем, целесообразно заметить, что проблемы на уровне министерства
все же были, серьезный упор на знание иностранного, прежде всего французского,
языка в ряде случаев приводил к высказываниям, что в «иностранном Министерстве русских дел все отлично писали по-французски и никто не владел порядочно
русским языком»273.
Таким образом, можно говорить о сформированной в XIX – начале XX веков
подсистеме внутригосударственных органов внешних сношений, основными элементами которой стали император как представитель высшей власти в государстве
и Министерство иностранных дел как орган исполнительной власти подчиненного
управления, также в качестве определенного промежуточного звена в систему
встраивался Комитет Министров как высший совещательный орган при императоре.
Император был ключевым субъектом, отнесенным нами в рамках модели организационной составляющей механизма обеспечения внешнеполитической деятельности к политико-управленческому уровню, осуществляющим управление
внешнеполитической деятельностью как с точки зрения определения целей, задач
и основных направлений внешней политики, принятия соответствующих решений,
так и с позиции определения системы государственных органов, включенных в систему управления рассматриваемой сферой. К основным правам императора, характеризующим его статус в рамках обозначенного сегмента (политико-управленческого уровня), также можно отнести право представлять свое государство и его
Лопухин В. Б. Записки бывшего директора департамента Министерства иностранных дел / Отв. ред. С. В. Куликов;
вступ. ст. С. В. Куликова, подгот. текста и коммент. С. В. Куликова, Д. Н. Шилова. СПб.: Нестор-История, 2008. С.
73.
273
Феоктистов Е. За кулисами политики и литературы. 1848 – 1896. Ленинград: Прибой, 1929. С. 81.
272

181

интересы в межгосударственных отношениях, право посольства, право заключать
международные договоры, объявлять войну, принимать решение о заключении
мира и сохранении нейтралитета, право изменять территорию государства и определять границы, право международного покровительства, признания международно-правового статуса заграничных территорий и разграничения сфер влияния.
Министерство иностранных дел, созданное в результате министерской реформы, представляющее функционально-управленческий уровень, призвано было
соотносить внутреннюю и внешнюю политику и реализовывать внешние функции
на практике путем управляющего и координационного воздействия. Кроме того,
оно являлось главным системообразующим элементом всей системы органов внеш- них
сношений, включая зарубежные органы.
Указанная система органов развивалась эволюционно в общем контексте развития мирополитической системы и европейских государств. Вслед за усложнением системы и ростом количества межгосударственных отношений более сложной становилась и структура внешнеполитического ведомства.
В процессе становления Министерства иностранных дел в рассматриваемый
период предлагаем выделять два основных этапа: 1) 1802 –1846 гг. – период становления Министерства иностранных дел в системе отраслевого разделения органов исполнительной власти, совместное функционирование с Коллегией иностранных дел; 2) 1846 – начало XX века – уточнение функций, поиск оптимальной структуры, внутренняя дифференциация Министерства иностранных дел и повышение
требований к лицам, претендующим на осуществление соответствующей деятельности, что в целом было направлено на выстраивание наиболее эффективной модели функционирования. Характерными чертами стали централизация осуществления внешнеполитической деятельности государства, ведомственная специализация, а также подготовка и отбор на службу в рамках внешнеполитического ведомства.

§ 2. Зарубежные органы внешних сношений Российской империи XIX –
начала XX вв. и их правовое оформление
Начиная с XIX века, зарубежные органы внешних сношений заняли важное
место в системе органов государственной власти, обеспечивающих реализацию
внешнеполитической деятельности на местах.
К XIX веку была сформирована в достаточной степени развитая сеть дипломатических представительств (посольств и миссий) и консульств Российской империи в зарубежных государствах, количество которых постоянно увеличивалось,
что, в том числе, свидетельствовало об установлении все более стабильных взаимосвязей между государствами.
На 1 января 1848 года, согласно отчета о действиях Министерства Иностранных дел в 1847 году, кроме зависящих от Азиатского Департамента, у России было
3 посольства и 17 миссий274. К началу 1860-х гг. Россия имела 3 посольства (в Париже, Лондоне и в Вене), 25 миссий в крупнейших государствах Европы, в Вашингтоне и в Рио-де-Жанейро275. В Азии миссии были учреждены несколько позже: в
Тегеране, Пекине (1861 г.)276, в Хакодатэ, Стамбуле (1867 г.), Египте (1868 г.), Токио (1871 г.), Корее (1885 г.)277, при Его Святейшестве Папе Римском (1895 г.)278 и
в других странах.
Согласно штатам заграничных установлений Министерства иностранных
дел, утвержденным 4 февраля 1875 года, у Российской империи было 5 посольств:

АВПРИ. Ф. 161. СПб ГА. IV – 35. Оп. 180. 1848. Д. 1: «Дело Департамента Хозяйственных и счетных дел Исполнительного Отделения 1 Стола «О представлении Государю Императору отчета о Действиях Министерства Иностранных Дел в 1847 году». Л. 7.
275
Воловников В. Г. Вклад в изучение Востока Дипломатического ведомства Российской империи в XVIII – начале
XX веков : дис. … канд. ист. наук: 07.00.09 – Историография, источниковедение и методы исторического исследования. Москва, 2004. С. 129-130.
276
Высочайше утвержденный проект штата Дипломатической Миссии в Пекине от 18 февраля 1861 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1863. Т. XXXVI (1861 г.). Отд.
I. № 36643.
277
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении дипломатического и Консульского
представительства в Корее» от 12 марта 1885 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 18811913 гг. Санкт-Петербург, 1887. Т. V (1885 г.). № 2804.
278
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении миссии при Его Святейшестве, Папе
Римском» от 20 марта 1895 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. СанктПетербург, 1899. Т. XV (1895 г.). № 11486.
274

183

в Берлине, в Вене, в Константинополе, в Лондоне и в Париже и 21 миссия279. При
этом, как следует из приведенных данных, количество посольств было меньше,
нежели миссий, посольства, как представительства более высокого дипломатического статуса, учреждались в наиболее значимых и весомых с политической точки
зрения государствах, в ряде случаев, с развитием международных отношений с
конкретным государством, происходило преобразование миссий в посольства 280.
К 1912 году у Российской империи было 9 посольств, 24 миссии, 2 политических и дипломатических агентства281. Для сравнения, согласно справке об окладах
содержания должностных лиц дипломатической и консульской службы иностранных государств (Приложение к записке об изменении учреждения и штатов заграничных установлений Министерства Иностранных дел), к 1912 году у Австро-Венгрии было 10 посольств и 15 миссий; у Англии – 6 посольств и 26 миссий; у Германии – 9 посольств и 30 миссий282, у Франции – 9 посольств и 27 миссий283. В том
числе в 1894 году после многолетнего разрыва русское правительство возобновило
дипломатические отношения с Римской Курией, учредив при ней миссию, во главе
которой был поставлен будущий министр иностранных дел Извольский и секретарем назначен С. Д. Сазонов, который сменил в свою очередь Извольского на указанном посту.
Аналогичным образом ситуация развивалась и относительно консульских
учреждений, следующей подсистемы органов внешних сношений Российского государства XIX века, также интенсивно развивавшейся для обеспечения национально-государственных интересов.
В 1825 г. у России было 24 генеральных консульства, 21 консульство, 1 вице-

АВПРИ. Ф. 159. ДЛСиХД «Реорганизация МИД». Оп. 731. 1838 – 1913. Д. 3: «Материалы по реорганизации МИД
за границей». Л. 32-49.
280
Например, Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «О преобразовании Миссии в Берлине в
Посольство» от 30 ноября 1871 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1874. Т. XLVI (1871 г.). Отд. II. № 50235; Высочайше утвержденное мнение Государственного
Совета «О переименовании Российской миссии в Вашингтоне в посольство» от 18 мая 1898 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1901. Т. XVIII (1898 г.). Отд. I. № 15416.
281
Воловников В. Г. Вклад в изучение Востока Дипломатического ведомства Российской империи в XVIII – начале
XXвека : дис. … канд. ист. наук: 07.00.09 – Историография, источниковедение и методы исторического исследования. Москва, 2004. С. 129-130.
282
АВПРИ. Ф. 159. ДЛСиХД «Реорганизация МИД». Оп. 731. Д. 40: «Донесения консулов». Л. 122-125.
283
Там же. Л. 128-129.
279

184

консульство и 3 консульских агента284, в их числе: генеральное консульство в Норвегии285, Голландии286, Бразилии287, на острове Мадера288, в Турции289, в Пруссии290
и другие. При этом к 1835 году, согласно «Списку Российских Генеральных Консулов, Консулов, Вице-консулов и консульских агентов в чужих краях находящихся» их количество составляло более ста человек291.
В начале 60-х гг. XIX века Российское государство имело 30 генеральных
консульств, 31 штатное и 14 нештатных консульств, 15 штатных и 123 нештатных
вице-консульств, 9 консульских агентов292. В том числе в период с 1825 года были
учреждены: генеральное консульство в Таврисе (Тегеран) 293 , консульство на

Очерки истории министерства иностранных дел. 1802–1902. СПб., 1902. С. 97-98.
Указ, Именной, данный Коллегии Иностранных дел, «Об учреждении поста Генерального Консула в Норвегии, с
присоединением к оному должности Агента при карантине в Христианзанте» от 12 августа 1810 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXI (1810-1811 гг.). №
24324.
286
Указ, Именной, данный Коллегии Иностранных дел, «Об учреждении в Голландии поста Генерального Консула»
от 9 декабря 1810 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург,
1830. Т. XXXI (1810-1811 гг.). № 24457.
287
Указ, Именной, данный Коллегии Иностранных дел, «Об учреждении в Бразилии поста Генерального Консула»
от 18 июля 1811 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург,
1830. Т. XXXI (1810-1811 гг.). № 24726.
288
Указ, Именной, данный Коллегии Иностранных дел, «Об учреждении на острове Мадере Генерального Консульства» от 31 марта 1812 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXII (1812-1814 гг.). № 25067.
289
Указ, Именной, данный Коллегии Иностранных дел, «О восстановлении Консульских мест в Турецких областях»
от 10 сентября 1812 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXII (1812-1814 гг.). № 25222.
290
Указ, Именной, данный Государственной Коллегии Иностранных дел, «Об определении в Пруссию Генерального
Консула» от 8 сентября 1813 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. СанктПетербург, 1830. Т. XXXII. № 25450.
291
АВПРИ. Ф. 161. СПб ГА IV-1. Оп. 117. 1835. Д. 2: «О сообщении Департаменту Внешней Торговли списка российским консулам в Азии и сведений о них, а Департаменту Хозяйственных и Счетных Дел сведений о тех консулах». Л. 6-20.
292
Воловников В. Г. Вклад в изучение Востока Дипломатического ведомства Российской империи в XVIII – начале
XX века: дис. … канд. ист. наук: 07.00.09 – Историография, источниковедение и методы исторического исследования. Москва, 2004. С. 129.
293
Указ, Именной, данный Сенату, «Об учреждении Миссии в Тегеране и Генерального Консульства в Таврис по
прилагаемым у сего штатам» от 25 апреля 1828 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е.
1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. III (1828 г.). № 1994.
284
285

185

Кубе294, во Франции295, в Турции296, в Сербии297, в Германии298, в Норвегии299, в
Австро-Венгрии300, в Алжире301, в Корее302, в Англии303, в Иране304, в Канаде305.
Согласно штатам заграничных установлений Министерства иностранных
дел, утвержденным 4 февраля 1875 года, у Российской империи было 26 генеральных консульств, 43 консульства и 7 вице-консульств306.
К началу XX века у Российской империи было учреждено 125 штатных консульских учреждений, из них 29 генеральных консульств, 69 консульств, 27 вицеУказ, Именной, данный Коллегии Иностранных дел, «Об учреждении Консульства в Гаване на острове Куба» от
2 апреля 1829 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург,
1830. Т. IV (1829 г.). № 2793.
295
Указ, Именной, объявленный Сенату Вице-Канцлером, «Об учреждении в Гавре, Руане и соседних к ним портам
поста Консула» от 9 июня 1833 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1834. Т. VIII (1833 г.). Отд. I. № 6252.
296
Указ, Именной, объявленный Сенату Министром Юстиции, «Об учреждении в городе Ерзерум Консульства» от
28 июля 1834 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1835.
Т. IX (1834 г.). Отд. I. № 7305; Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении
консульств в Адрианаполе и Рущуке и вице-консульства в Битоле и об упразднении консульства в Софии» от 12
ноября 1879 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1881.
Т. LIV (1879 – 18 февраля 1880 гг.). Отд. II. № 60168.
297
Указ, Сенатский, по Высочайшему повелению, «Об учреждении поста Генерального Консула в Сербии» от 19
июля 1839 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1840.
Т. XIV (1839 г.). Отд. I. № 12551.
298
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении Генерального Консульства во
Франнкфурте на Майне» от 31 декабря 1867 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 18251881 гг. Санкт-Петербург, 1868. Т. XLI (1866 г.). Отд. II. № 44074; Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении Консульства в Бреславле» от 9 марта 1876 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1878. Т. LI (1876 г.). Отд. I. № 55680; Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении должностей консульских агентов в городах Кенигсберге
и Торне» от 15 января 1885 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. СанктПетербург, 1887. Т. V (1885 г.). № 2722.
299
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении Консульства в городе Гаммерфесте» от 2 февраля 1870 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1874. Т. XLV (1870 г.). Отд. I. № 47891.
300
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении Генерального Консульства в Песте»
от 4 июня 1870 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург,
1874. Т. XLV (1870 г.). Отд. I. № 48459.
301
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении должности Российского Консула в
Алжире» от 20 марта 1884 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. СанктПетербург, 1887. Т. IV (1884 г.). № 2109.
302
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении дипломатического и консульского
представительства в Корее» от 12 марта 1885 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 18811913 гг. Санкт-Петербург, 1887. Т. V (1885 г.). № 2804.
303
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении должностей консулов в городах
Ливерпуле и Гуле» от 12 ноября 1885г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913
гг. Санкт-Петербург, 1887. Т. V (1885 г.). № 3273.
304
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении Российского Консульства в Исфагани» от 2 декабря 1896 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. СанктПетербург, 1899. Т. XVI (1896 г.). Отд. I. № 13468.
305
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении должности Консула в Канаде» от
22 ноября 1899 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург,
1902. Т. XIX (1899 г.). Отд. I. № 17771.
306
АВПРИ. Ф. 159. ДЛСиХД «Реорганизация МИД». Оп. 731. 1838 – 1913. Д. 3: «Материалы по реорганизации МИД
за границей». Л. 32-49.
294

186

консульств и 300 нештатных консульских учреждений307. К 1912 году у России
было 31 генеральное консульство, 81 консульство, 28 вице-консульств, 277 нештатных консулов, вице-консулов и консульских агентов308, в том числе в данный период были созданы генеральное консульство в Индии309 и в Монголии310 и ряде
других стран.
Для сравнения, согласно справке об окладах содержания должностных лиц
дипломатической и консульской службы иностранных государств (Приложение к
записке об изменении учреждения и штатов заграничных установлений Министерства Иностранных дел (л. 120-129), к 1912 году у Германии было 31 генеральное
консульство, 90 консульств, 16 вице-консульств311, у Франции – 24 генеральных
консульства, 62 консульства, 89 вице-консульств312.
Вместе с тем, вопросы юридического оформления и надлежащей регламентации данной деятельности в начале XIX века решены должным образом не были,
в силу чего необходимо было закончить формирование данных институтов (дипломатического и консульского права) посредством нормативного регулирования различных вопросов, таких как место зарубежных органов внешних сношений в механизме государства, их функции, полномочия, критерии отбора лиц на данную
службу, правовой статус дипломатических агентов и консулов и др., на что также
были направлены усилия государств, в том числе Российской империи, как на
уровне национального, так и международного права.
В результате в XIX веке начался процесс активного юридического оформления правового статуса данных структур и регулирования смежных вопросов, который также носил комплексный характер – соответствующие отношения подпадали

Очерк истории Министерства иностранных дел. 1802 – 1902. СПб., 1902. С. 205.
Воловников В. Г. Вклад в изучение Востока Дипломатического ведомства Российской империи в XVIII – начале
XX века: дис. … канд. ист. наук: 07.00.09 – Историография, источниковедение и методы исторического исследования. Москва, 2004. С. 131.
309
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении генерального Консульства в Бомбее» от 24 января 1900 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1902. Т. XX (1900 г.). Отд. I. № 18047.
310
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении Консульства в Улясутане» от 28
ноября 1905 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1908.
Т. XXV (1905 г.). № 26980.
311
АВПРИ. Ф. 159. ДЛСиХД «Реорганизация МИД». Оп. 731. Д. 40: «Донесения консулов». Л. 125.
312
Там же. Л. 129.
307
308

187

под регулирование как национального, так и международного права.
В рассматриваемый период на практике существовали два вида дипломатических представительств: посольства и дипломатические миссии, разграничение
между которыми долгое время невозможно было провести.
Посольства и миссии были предусмотрены как заграничные установления
Министерства иностранных дел. Впервые их функции были юридически оформлены в «Учреждении Министерства иностранных дел» от 10 декабря 1846 г., а
именно: «выполнять инструкции и предписания министра, оказывать защиту и покровительство русским, подданным в чужих краях, содействовать удовлетворению
их справедливых требований…»313. Как видно, функции были сформулированы
весьма абстрактно, что характерно для рассматриваемой системы, с одной стороны,
с другой – несомненно требовало уточнений.
«Учреждение Министерства иностранных дел» 1868 года уже более детально
определяло следующие функции посольств и миссий: оказание русским подданным защиты и покровительства по их делам в чужих краях и содействие к удовлетворению их справедливых требований в той мере, как это допускается местными
законами, трактатами и установившимися обычаями (ст. 44); исполнение консульских действий в тех городах, где консульств нет (ст. 45), выдача паспортов нашим
курьерам и засвидетельствование как иностранных курьерских паспортов, так и
иных документов по ходатайству министерства иностранных дел иностранного
государства (ст. 46). Посольству в Турции и миссии в Персии, в соответствии с
Торговым уставом, предоставляется судебная и полицейская власть над пребывающими там русскими подданными (ст. 50)314.
В ряде случаев функции дипломатических представительств уточнялись соответствующими циркулярами: так, в соответствии с Циркуляром от 17 марта 1824
года, посольства и миссии обязаны были доставлять Министерству иностранных

Указ, Именной, объявленный Министром Юстиции, «Высочайше Утвержденное Учреждение Министерства Иностранных Дел» от 10 декабря 1846 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1847. Т. XXI (1846 г.). Отд. II. № 20689.
314
Высочайше утвержденное Учреждение Министерства Иностранных Дел от 22 мая 1868 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1873. Т. XLIII (1868 г.). Отд. I. № 45888.
313

188

дел со всей точностью и без потери времени сведения о рождении, бракосочетании
и смерти членов царствующих фамилий государств, в которых они пребывают, а
также о переменах в дипломатическом корпусе и высших управлениях тех государств. Циркуляр от 22 ноября 1830 года предписывал посольствам и миссиям, пребывающим в странах, где нет агентов военного министерства, обязанность доставлять в Департамент внутренних сношений издаваемые в тех странах адрес-календари, печатные расписания армий и флотов, списки генералов по старшинству и
т.п. Циркуляр от 28 июля 1843 года обязывал посольства и миссии в Англии, Франции, Австрии и Германии доставлять в Совет государственного коннозаводства
сведения об открытиях и нововведениях по части коннозаводства 315. Как видно из
приведенного перечня функций, на первоначальном этапе формирования системы
дипломатических представительств их функции не были четко определены, были
весьма разнообразны, при этом в ряде случаев пересекались с функциями консульских учреждений, система которых также находилась в стадии формирования и
уточнения.
С течением времени необходимость и значимость консульств также возрастала, что обусловливалось, прежде всего, расширением экономических связей государства. И если изначально консульства обеспечивали, в первую очередь, государственные интересы, то постепенно их функции менялись в сторону обеспечения
интересов частных лиц (подданных своего государства). По мнению Ф. Ф. Мартенса: «Если дипломатические агенты являются по преимуществу охранителями
мира, политических интересов народов и, следовательно, служат непосредственным сношениям между государствами как независимыми личностями, то консулы
вообще представляют социально-культурные интересы государств и их подданных
на чужой территории. На их специальной обязанности лежит охранять за границей
торговые и промышленные интересы своих народов и содействовать всестороннему их развитию»316.

Справочная книга для должностных лиц Центральных и заграничных установлений Министерства иностранных
дел / Сост. М. Никонов. Санкт-Петербург, 1896. Отдел V. § 87, 88, 89.
316
Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. Т. 2. М.: Зерцало, 2008. С. 50.
315

189

Правовое оформление функций консулов происходило постепенно, начиная
с отдельных инструкций, которые в последующем обобщались и унифицировались. Е. В. Сафроновой, внесшей несомненный вклад в изучение института консульского права в России XVIII–XX вв., в рамках своего исследования в фондах
Архива внешней политики Российской империи было обнаружено первое «Общее
постановление Российским консулам», относимое к 1806-1808 гг., составленное
Министерством коммерции, но четко не структурированное и, судя по всему, не
вступившее в действие317. Начало непосредственной правовой регламентации консульской деятельности на уровне национального законодательства было положено
принятием Консульского устава 1820 года, который состоял из 55 статей и был
структурно разделен на три отделения: «Общие постановления»; «Власть и обязанности Консулов в делах дипломатических, государственного хозяйства и торговли»; «Власть Консулов и обязанности в разбирательстве споров и тяжб между
мореходцами и прочими российскими подданными, находящимися в местах их
пребывания».
Таким образом, в Консульском уставе детально были прописаны основные
консульские функции, а именно:
– обеспечение соблюдения прав и выгод российского народа вообще по торговле и мореплаванию;
– осуществление посредничества в тяжбах и спорах по вопросам торговли и
мореплавания между российскими подданными;
– оказание покровительства подданным России, которые находятся в месте
резиденции;
– сбор сведений «о всех приходящих в порты его ведомства и отходящих оттуда российских судах» и контроль за ними (проверка корабельных бумаг, рассмотрение споров, возникавших на судах);
– контроль отношений между купцами и мореходцами, оказание им помощи
Сафронова Е. В. Становление и развитие консульской службы Российской империи в XVIII – начале XX вв.: дис.
… доктора юр. наук: 12.00.01 – Теория и история права и государства. История правовых учений. Москва, 2002. С.
183-184.
317

190

«в случаях несчастия, заступления в случаях происшествия и во всех обстоятельствах помогать им советами и другими услугами, покровительствовать, защищать
их сами, суда их, собственность, права и свободу»;
– оформление документов и совершение регистрационных действий;
– принятие мер к обеспечению сохранности оставшегося после смерти российских подданных имущества;
– принятие мер по розыску беглых матросов;
– разрешение торговых споров: «во всех тяжбах и ссорах по делам торговым
и до торговли относящимся», его деятельность также должна была быть направлена на прекращение «миролюбивым образом всех споров и несогласий, могущих
произойти между поселившимися или приезжающими туда торговыми людьми
русскими подданными»;
– охрана коммерческих интересов своего государства и его граждан, обеспечение надлежащего уровня взаимодействия, установленного на основании соответствующих международных договоров;
– сбор и передача информации относительно условий для осуществления
торговой деятельности и передача их в Департамент внешней торговли («о всяком
новом и возвышенном налоге, о всякой иной мере, которая могла бы быть вредна
торговле, а с тем вместе по возможности сообщать причины таких перемен»,
«сверх помянутых … известий о цене товаров и вексельном курсе, Консул обязан
извещать Департамент Внешней Торговли о всем вообще, что может касаться до
российской торговли и мореплавания; сообщать оному тарифы, имеющие силу закона в том Государстве, где он пребывает…, немедленно уведомлять о переменах,
могущих в последствии времени произойти в сих тарифах; сообщать также все существующие или вновь публикуемые трактаты и узаконения, относящиеся к торговле и мореплаванию…, какие отрасли торговли наиболее процветают…, какие в
тех местах сделаны запасы товаров» и пр.);
– принимать меры к обеспечению доброго имени и чести русского народа, в
том числе «обратить особенное внимание на то, чтобы ни один купец или шкипетр
русского корабля не помрачал сего народного достоинства, изменяя принятым на

191

себя обязанностям или обманывая своих корреспондентов умышленною поставкою дурных товаров или, наконец, позволяя себе какой-либо иной поступок, наносящий бесчестие».
Основываясь на выше обозначенном перечне, консульские функции представляется возможным разделить на следующие группы:
1. функции, связанные с обеспечением прав и интересов собственных подданных;
2. функции по совершению регистрационных и нотариальных действий;
3. функции в сфере торгового судоходства (в портовых городах);
4. полицейские полномочия;
5. функции по обеспечению торговых отношений с государством
пребывания;
6. функции, связанные с обеспечением государственных интересов.
Безусловно, наиболее значимой функцией консульского учреждения было
обеспечение и защита прав и интересов собственных подданных на территории
иностранного государства. При этом при непосредственно юридическом оформлении консульских учреждений во главу, как правило, ставились интересы торговли:
«Признав за нужное для пользы торговли учредить в Голландии пост Генерального
Консула, Повелеваем за сим…»318.
В следующем Консульском уставе 1858 года прослеживается тенденция к
расширению консульских полномочий. Так, обязанности, связанные с обеспечением и охраной прав подданных своего государства, были расширены и уточнялись, консул объявлялся опекуном и попечителем «малолетних детей и вдов российских подданных, умерших в его округе», поверенным в делах наследования,
третейским судьей в спорах между российскими подданными, регистратором актов

Указ, Именной, данный Коллегии Иностранных дел, «Об учреждении в Голландии поста Генерального Консула»
от 9 декабря 1810 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург,
1830. Т. XXXI (1810-1811 гг.). № 24457.
318

192

гражданского состояния и нотариусом, при этом нотариальные обязанности уточнялись: совершение нотариальных актов российских подданных и удостоверение
своей подписью и печатью консульства различных документов (завещаний, доверенностей, протестов, копий, подписей и т.д.). Относительно морского судоходства
новым являлось то, что с введением в действие данного нормативного акта договоры денежного займа под заклад корабля или груза могли заключаться только с
согласия хозяина или консула319. С рядом изменений, внесенных в 1887, 1893, 1903
гг., именно данный устав регулировал отношения в рассматриваемой сфере.
Интерес вызывает тот факт, что в ходе внесения последних изменений в регулирование консульской деятельности имело место применение демократических
процедур при обсуждении, а именно: были собраны замечания, прежде всего консулов, по вопросам, касающимся торговли и мореплавания, что позволило выявить
практические проблемы в деятельности консульских учреждений, например, процесса передачи беглых матросов, двойной подчиненности консулов и пр. Так,
например, по мнению, выраженному генеральным консульством в Норвегии:
«Хотя Генеральное Консульство также придает существенно важное значение усиленному сбыту русских продуктов за границу и обращение на международном денежном рынке значительного количества валюты в пользу России для облегчения
всякого рода расчетов…, однако сомневается, что консульские донесения могли бы
дать купцам экспортерам повод к немедленной выгодной торговой операции, к
удачной спекуляции»320.
Весьма важной функцией являлась легализация документов посредством их
удостоверения, так как, в соответствии со ст. 464, 456 Устава гражданского судопроизводства, акты, совершенные в иностранном государстве, по существующим
там законам признавались законными, если не опровергалась их подлинность, и

Высочайше утвержденный Устав для Российских Консулов в Европе и Америке. Именной указ, данный Сенату
23 декабря 1858 года, распубликованный 15 января 1859 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1860. Т. XXXIII (1858 г.). Отд. II. № 33944.
320
Свод замечаний чинов Министерства Иностранных дел на проект пересмотра Устава Консульского в частях, касающихся торговли и мореплавания. Санкт-Петербург, 1903. № 128. С. 74.
319

193

могли быть представлены к делу не иначе как с удостоверением русского посольства, миссии или консульства, подтверждающим, что они составлены по законам
того государства.
Ст. 1978 предусматривала, что явка в российской миссии или консульстве
духовных завещаний, совершаемых за границей, заменяет совершение духовных
завещаний у крепостных дел, и эти завещания, если они установленным порядком
оформлены, признаются силой крепостных актов.
Безусловное значение имели полномочия российских консулов по разрешению споров русских подданных за рубежом. В соответствии с Консульским уставом, консул призван был в качестве третейского судьи разбирать все «неудовольствия» российских подданных между собой, если спорящие по взаимному согласию решили прибегнуть к его суду.
Как видно из приведенного перечня, российские консулы за границей, в том
числе, могли выдавать загранпаспорта собственным подданным, находящимся за
границей, например, в том случае, когда документ был утрачен, при этом, в соответствии с Циркулярами от 20 июля 1863 г. и 13 ноября 1862 г., обратившееся лицо
должно было доказать свою личность официальными документами или поручительством сотрудника посольства, миссии либо консульского учреждения, если же
это сделать невозможно, необходимо было уточнить информацию о нем посредством обращения в Департамент внутренних сношений. При этом, чтобы предупредить приезд в Российскую империю кого-либо с потерянным паспортом, учреждению, выдавшему новый паспорт, надлежало известить об этом Министерство иностранных дел321.
Кроме того, анализируя юридическое оформление функций консульских
учреждений, необходимо учитывать, что во второй половине XIX века государства,

Справочная книга для должностных лиц Центральных и заграничных установлений Министерства иностранных
дел / Составитель М. Никонов. Санкт-Петербург, 1869. Отд. XXIV. § 39, 40. С. 556-557.
321

194

в том числе при непосредственном участии России, стали заключать специализированные консульские конвенции (с Германией в 1874 г.322, с Францией в 1874 г.323,
с Италией в 1875 г.324, с Испанией в 1876 г.325), что стало значительным шагом в
вопросах юридического оформления консульской деятельности, прежде всего на
уровне международного права.
При характеристике функций, возложенных на консульские учреждения,
необходимо заметить, что они во многом зависели не только от соответствующего
юридического закрепления, но и определялись особенностями политического и
экономического характера, тех условий, которые имели место как во внутриполитическом, так и во внешнеполитическом плане. Так, в конце XIX – начале XX веков
в Российском государстве происходил активный процесс развития промышленности, укрепления рыночных отношений в сельском хозяйстве, что привело к росту
количества частных компаний, интересы которых, в том числе, составлял выход на
экспортную деятельность, вместе с тем, международный рынок также динамично
развивался, увеличивалась конкуренция различных государств, заключаемые торговые договоры содержали все большее количество конвенционных уступок, в результате Россия стала проигрывать основным странам Запада в размерах экспорта,
в особенности промышленных товаров. Данный вопрос, несомненно, стал предметом заинтересованности государства.
Рассмотренные выше функции предусматривались для консульств, находящихся в европейских государствах и США («цивилизованных государствах»), в которых к XIX веку сложилась в целом однотипная и весьма прогрессивная система
правового регулирования с точки зрения ее содержания, вследствие чего местные

Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О консульской конвенции, заключенной 26 ноября / 8 декабря
1874 года между Россией и Германией» от 2 апреля 1875 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1877. Т. L (1875 г.). Отд. I. № 54550.
323
Консульская конвенция России с Францией от 20 марта 1874 г.// Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1876. Т. XLIX (1874 г.). Отд. II. №53865.
324
Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О конвенциях: консульской и о наследствах, заключенных 16/28
апреля 1875 года, между Россией и Италией» от 9 декабря 1875 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1877. Т. L (1875 г.). Отд. II. № 55355.
325
Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О конвенциях: консульской и о наследствах, заключенных: первая 11/23 февраля и вторая 14/26 июня 1876 года, между Россией и Испанией» от 21 октября 1876 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1878. Т. LI (1876 г.). Отд. II. №
56473.
322

195

правительства могли обеспечивать надлежащий уровень закрепления, гарантированности и реализации прав иностранных подданных, и, как следствие, обозначенных функций консульских учреждений было вполне достаточно для эффективного
обеспечения прав и интересов собственных подданных. Тенденцию урегулирования прав последних при этом можно обозначить следующим образом: переход от
личного к территориальному принципу юрисдикции.
В восточных же государствах консульства обладали несколько иными полномочиями, с учетом особенностей данных государств.
В связи со значимостью и системным характером взаимодействия Российского государства с восточными («полуцивилизованными») государствами, представляется целесообразным обратиться к функциям консульских учреждений на
Востоке и их специфике. «Консулы в государствах нехристианских занимают исключительное положение, которое представляется вполне необходимым ввиду порядков, этим государствам присущих. Низкая степень культуры азиатских и африканских народов, их неустройство государственное и неумалимая враждебность ко
всем другим народам, в особенности христианским, заставили образованные
народы, придерживающие с ними сношения, изыскивать средства, которые дали
бы возможность вести с ними международные и торговые обороты, не подвергая
явной опасности жизнь, честь, собственность и другие неотъемлемые права своих
подданных. Средством этим было и остается изъятие европейцев, пребывающих
среди тех народов, от местной юрисдикции и подчинение их национальным законам и суду»326, – писал в своем труде Ф. Ф. Мартенс. Весьма детально вопросы
специфических характеристик консульств в данной группе государств освещены в
другой работе Ф. Ф. Мартенса «О консулах и консульской юрисдикции на Востоке», изданной в 1873 году327.
Вообще, консульства Российской империи стали учреждаться в восточных
государствах ранее, нежели в европейских, и связано это было с капитуляциями.

326
327

Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. Т. 2. М.: Зерцало, 2008. С. 65.
Мартенс Ф. Ф. О консулах и консульской юрисдикции на Востоке. СПб., 1873. – 612 с.

196

Капитуляционный режим, аналогично консульскому, был направлен на определение правового положения иностранцев в другом государстве. Под капитуляциями
принято понимать систему мер внедоговорного (добровольного или принудительного) либо договорного характера, направленных на регулирование отношений
христианских государств с мусульманскими, основывающихся, прежде всего, на
особенностях религиозного характера, и необходимостью защиты иноверцев, пребывающих на территориях соответствующих мусульманских государств, содержание которых в определенной степени носило дискриминационный характер. Постепенно капитуляции распространились на сферу прав и обязанностей и юрисдикции
государств в отношении собственных подданных.
В письме Управляющего Департаментом Хозяйственных и Счетных дел в Департамент Внешней торговли отмечалось: «Согласно с требованием онаго Департамента от 2-го ноября 1835 года сообщается при сем список всем Консулам находящихся в Греции, Турции и Персии. Одни Консулы Греции состоят в том же положении политическом как и другие Консулы в Европейских образованных и просвященных областях. Что же касается обитающих в Турции, Египте и Персии то
они выходят из круга обыкновенного; они суть полицеймейстеры, Следственные
приставы и суды первой инстанции по всем делам, где ответчик есть российский
подданный. Они свое поведение и действие должны сообразовывать, согласно с
обстоятельствами и наставлениями Министерства, для сношений с ними нет определенных средств, то есть почт и срочных курьеров»328.
Для России процесс становления режима капитуляций начался после заключения Кучук-Кайнарджийского мира, на основании которого Российская империя
добилась права покровительствовать турецким подданным православного вероисповедания. За русскими подданными были признаны все права, «каковыми во владениях ее пользуются прочие народы, в наибольшей дружбе с нею пребывающие,

АВПРИ. Ф. 161. СПб ГА IV-1. Оп. 117. 1835. Д. 2: «О сообщении Департаменту Внешней Торговли списка российским консулам в Азии и сведений о них, а Департаменту Хозяйственных и Счетных Дел сведений о тех консулах». Л. 1.
328

197

и коим блистательная Порта благоприятствует: как то французы и англичане»329.
Постепенно, с уменьшением могущества Турции, уменьшением внутренних
гарантий религиозной, личной и имущественной свободы, с одной стороны, и развитием общих начал международного права (прежде всего концепции экстерриториальности), христианские государства стали расширять права и преимущества
своих подданных в Турции, что постепенно переросло в особенности консульского
института на Востоке, главной из которых стало изъятие подданных христианских
государств из-под местной юрисдикции и осуществление таковой консулами соответствующих государств. Таким образом, если в западных государствах принцип
личного подчинения постепенно сменялся принципом территориальной юрисдикции, то в восточных государствах этого не наблюдалось, и тенденция была скорее
обратной, юрисдикционные полномочия консулов постепенно расширялись.
Продолжая непосредственно анализ капитуляционного режима, отметим, что
в 1783 году между Российским государством и Турцией был заключен новый торговый договор, предоставивший преференции, которые Порта не предоставляла
еще ни одному народу, а именно право учреждать консулов во всех местах с правом
полной юрисдикции в отношении соотечественников. Кроме того, под юрисдикцию консульского суда были переданы все гражданские и уголовные дела между
российскими подданными, смешанные процессы, одной из сторон которых были
иностранцы, могли рассматриваться местными судами с согласия сторон. Турецкие
же суды могли разбирать дела только в том случае, когда одной из сторон в споре
являлся подданный Турции, но в этом случае в обязательном порядке должен был
присутствовать консул330. Данное соглашение имело принципиальное значение для
установления режима капитуляций, т.к., основываясь на принципе наиболее благоприятствуемой нации, распространилось на все европейские государства.
Трактат вечного мира и дружбы, заключенный между Империею Всероссийскою и Оттоманскою Портою, в
ставке Главнокомандующего Генерал-Фельдмаршала Графа Румянцева, при деревне Кучук-Кайнардже, на правом
берегу реки Дуная, чрез Уполномоченных от него и от Верховного Визиря 10 июля 1774 г. и ими обоими 15 июля
утвержденный, а со стороны Его Султанова Величества подтвержденный и ратификованный в Константинополе 13
января 1775 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830.
Т. XIX (1770-1774 гг.). № 14164.
330
Трактат о торговле, заключенный в Константинополе между Российской империей и Портой Оттоманской 10
июня 1783 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830.
Т. XXI (1781-1783 гг.). № 15757.
329

198

Попытка отменить капитуляционный режим была предпринята Турецким
государством 18 февраля 1856 года, когда был издан акт внутреннего законодательства, известный как Гатти Гамайюн, с целью показать христианской Европе, что
она вследствие реформ, проведенных в Турции, может отказаться от системы гарантий своим подданным, сформулированных на уровне международного права
(посредством заключения капитуляционных договоров), в связи с тем, что на
уровне внутреннего законодательства были предоставлены соответствующие
уровню развития цивилизованных государств юридические гарантии. Однако данная попытка не оказалась успешной, и на Парижском конгрессе была подтверждена
неприкосновенность капитуляционного режима331. Вместе с тем, ст. 7 Парижского
трактата признавала Турцию «полноправным членом семьи европейских народов»,
что представляется не отражающим реальное состояние дел, и следует согласиться
с мнением профессора Ф. Ф. Мартенса, выраженным в его работах по рассматриваемым вопросам относительно спорного значения данного положения.
В дальнейшем Турция продолжала предпринимать попытки отмены (либо
ограничения) капитуляционного режима, что, несомненно, характеризовало ограниченность ее суверенитета. В результате 9 июня 1868 года был подписан протокол, к которому Российская империя присоединилась в 1873 году, который частично ограничивал систему капитуляций, что было обусловлено предоставленным на уровне турецкого законодательства правом иностранных подданных владеть недвижимым имуществом в Турции, за исключением провинции Геджас, где
находились священные города Мекка и Медина. «Иностранцы, обладатели недвижимостей в городах и деревнях, приравниваются к оттоманским подданным во
всем, что касается их недвижимой собственности». Взамен, в качестве встречных
уступок, европейские государства соглашались на определенное смягчение капитуляционного режима, а именно: «В местностях, отстоящих на расстоянии 9 часов
или более 9 часов ходьбы от места жительства консула, агенты публичной власти,

331

Подробнее см: Ястржембский В. О капитуляциях в Оттоманской империи. Харьков, 1905. С. 27-52.

199

по требованию местного начальства и в присутствии трех членов Совета старейшин общины, имеют право входить в жилище иностранного подданного без консула, но только в случае крайней необходимости и для следствия или установления
преступлений убийства, поджога, разбоя, кражи со взломом или ночной кражи из
жилого дома, вооруженного возмущения и подделки монеты, независимо от того,
было ли преступление совершено иностранным или оттоманским подданным,
имело ли оно место в жилище иностранца или вне этого жилища или в каком бы то
ни было другом месте. В местностях, отстоящих на расстоянии более 9 часов от
места пребывания консула и где закон о судебной организации вилайета будет действовать, суд над иностранными подданными будет производиться без присутствия
консульского уполномоченного Советом старейшин, выполняющим обязанности
мирового судьи, и уездным судом, как для тяжб, не превышающих тысячи пиастров, так и для проступков, влекущих штраф до пятидесяти пиастров. Иностранные
подданные в какой бы то ни было местности имеют право добровольно подчиняться суду Совета старейшин или уездному суду без присутствия консула в тяжбах, предмет которых не превышает компетенции этих Советов и Судов» 332. В результате присоединения Российского государства к соответствующему протоколу
было установлено следующее положение: «Закон, которым даруется иностранцам
право владеть недвижимой собственностью, отнюдь не отменяет освященных трактатами льгот, которые будут по-прежнему ограждать личность и движимое имущество иностранцев, приобретших недвижимую собственность» 333. Таким образом,
были предусмотрены весьма существенные ограничения капитуляционного режима: неприкосновенность жилища иностранных подданных, их право не подлежать Оттоманскому суду без присутствия консула и право европейских государств
запрещать своим подданным обращаться на территории Турции в местные судебные учреждения, когда они им не подсудны. Учитывая тот факт, что собственники

Цит. по: Ястржембский В. О капитуляциях в Оттоманской империи. Харьков, 1905. С. 56-57.
Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О распубликовании протокола, заключенного с Турецким правительством, о праве Русских подданных владеть недвижимою собственностью в Турции» от 8 октября 1873 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1876. Т. XLVIII (1873 г.).
Отд. II. № 52678.
332
333

200

недвижимого имущества относительно вопросов данного имущества также подчинялись национальному законодательству местонахождения данного имущества,
можно сделать вывод, что во второй половине XIX века режим капитуляций был
серьезно ограничен.
Необходимо отметить, что система взаимоотношений с Турцией была не
единственным, хотя и самым ярким и активно развивающимся примером системы
капитуляций, аналогичный режим распространялся и на ряд других государств.
Так, режим капитуляций также был основой отношений европейских государств и
России с Ираном334, с Китаем335, с Кореей336 и Японией337 и некоторыми другими
государствами Азии и Африки (Египет, Сиам, Марокко, Абиссиния, Занзибар). В
целом, отношения носили аналогичный характер, однако с присущими каждому
государству особенностями.
Особый формат отношений складывался у Российского государства с Китаем, т.к. долгое время вопрос об учреждении консульств в данном государстве
оставался не разрешенным, несмотря на активные торговые отношения, начиная с
XVI века (Россия была первым из европейских государств в юридическом оформлении взаимодействия338), чему, безусловно, способствовало географическое расположение, непосредственная территориальная близость. Впервые право на назначение консула в данное государство Российская империя получила лишь в XIX

Трактат о торговле российских и персидских подданных, заключенный между его Величеством императором Всероссийским и его Величеством шахом Персидским, от 10 февраля 1828 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. III (1828 г.). № 1795.
335
Торговый трактат России с Китаем, заключенный в Кульдже, от 25 июля 1851 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1853. Т. XXVII (1852 г.). Отд. II. Дополнение к
XXVII тому. № 25966а; Трактат России с Китаем, заключенный в Тянь-Цзине, от 01 июня 1858 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1861. Т. XXXIV (1859 г.). Отд. I. №
34697; Дополнительный к Тянь-Цзинскому трактату договор России с Китаем, заключенный в Петербурге, от 02
февраля 1881 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1885.
Т. I (1 марта – 31 декабря 1881 г.). № 342.
336
Высочайше ратифицированный торговый договор между Россией и Кореей от 25 июня 1884 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1887. Т. V (1885 г.). № 2847; Высочайше
одобренные правила для сухопутной торговли с Кореею от 08 августа 1888 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1890. Т. VIII (1888 г.). № 5572.
337
Трактат России с Японией, заключенный в Едо, от 7 августа 1858 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1862. Т. XXXV (1860 г.). Отд. I. № 35590.
338
Договор между Российским и Китайским государствами, учиненный на съезде при китайской границе в Нерчинске, от 27 августа 1689 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. III (1689-1699 гг.). № 1346.
334

201

веке, в последующем количество учреждаемых консульств увеличивалось, и русские консулы, вслед за английскими339, получили право осуществления консульской судебной юрисдикции в отношении своих подданных.
Консульская юрисдикция в Китае, в отличие от Турции и Персии, была шире,
и согласно установленным правилам, никто «не имел никакого права ни задерживать, ни отдельно разбирать, а тем более наказывать подданного не своего государства», вместе с тем, предусматривались исключительно смешанные процессы, которые предполагали рассмотрение дел «китайским начальством… сообщая с русским консулом», а лица, признанные виновными, должны были подлежать наказанию по законом своего государства.
В Корее вопросы консульской юрисдикции были решены следующим образом: юрисдикция в отношении русских подданных в полном объеме принадлежала
российским консулам, а в отношении корейских подданных – местным властям, т.е.
обвинения и иски рассматривались соответствующим судом по законам государства, подданным которого было лицо.
Капитуляционный режим также был установлен в Японии на основании Договора, подписанного в Едо в 1858 году, согласно которому Россия получила право
назначения консулов в четырех городах (ст. 3), подданные Российского государства освобождались от местной юрисдикции (ст. 7), процессы по рассмотрению соответствующих дел должны были носить смешанный характер, аналогично порядку, который устанавливался по данному вопросу при взаимодействии с Китаем.
Однако консульская юрисдикция в Японии имела весьма скромную историю, т.к. в
1895 году была отменена в результате заключения торгового договора, ст. 18 которого предусматривала, что «юрисдикция, до тех пор отправляемая русскими судами в Японии, все особые привилегии, изъятия и льготы, коими русские подданные до тех пор пользовались…, прекращается и отменяется окончательно»340, это

Мартенс Ф. Ф. Россия и Китай. Санкт-Петербург, 1881. С. 52.
Высочайше ратифицированный договор России с Японией о торговле и мореплавании от 06 июня 1895 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1899. Т. XV (1895 г.). №
11826.
339
340

202

было первое государство, освободившееся от капитуляционного режима и, соответственно, консульской юрисдикции.
При формировании капитуляционных режимов европейские державы, в том
числе, использовали принцип наибольшего благоприятствования, так, Пассаровицким трактатом за Австро-Венгрией было признано право «устраивать при Консульствах своих в Турции места заключения». «Ввиду изъявленного Австрийским Правительством во время последней Русско-Турецкой войны согласия на отмену соответствующей статьи означенного трактата, Портою было заявлено Императорскому Правительству в 1883 году, что Россия, которая пользовалась правом содержания тюрьмы при Консульствах своих в Турции лишь на основании принципа
наиболее благоприятствуемой нации, утратила отныне сказанное право.
В переписке, возникшей по сему вопросу, доказывалось с нашей стороны, что
толкование, предложенное Турецким Правительством, не может быть принято. В
самом деле, если в силу статьи о наибольшем благоприятствовании Государство
приобретает какое-либо право, таковое становится его индивидуальной собственностью на законном основании; утратить оное возможно лишь путем отказа от
него, так как законным образом право утрачивается не иначе как с согласия Державы, которая им пользуется.
Основываясь на изложенном, Императорское посольство в Константинополе
настояло на сохранении права содержать тюрьмы при Консульствах наших в Оттоманской империи».
«В виду принципиального характера этого дела, добиться признания правильности нашей точки зрения представляло тем большее значение, что на Востоке
Императорское правительство пользуется, особенно во всем том, что касается капитуляций, целым рядом прав и привилегий, основанных исключительно на статье
о наиболее благоприятствуемой нации. Следственно, если бы допущено было толкование Порты, Россия рисковала бы лишиться многих преимуществ, кои она по-

203

читает обеспеченными за собой, хотя бы от таковых отказалась держава, первоначально ими заручившаяся»341.
Как показала практика, перечни функций, которые закреплялись в консульских уставах, не носили исчерпывающий характер и дополнялись различными распоряжениями, особенно это касалось консульств, учрежденных в восточных государствах. Примером этому могут быть «Правила, служащие в руководство Российским Консулам в Турецкой империи при исправлении должности их», которые содержат весьма подробную инструкцию деятельности последних, в частности:
«Его императорское Величество, обращая особенное внимание на пользу
торговли и мореплавания своих подданных в Леванте, соизволил признать за нужное, чтобы, для предупреждения всякого злоупотребления по делам, вверенным
Российским Консулам, находящимся в Турецких владениях, приведены были в исполнение и в точности наблюдаемы следующие правила, основанные на трактатах,
существующих с Оттоманскою Портою».
«§ 3 Определенным от высочайшего Двора Генеральным Консулам, Консулам, вице-консулам и агентам будет позволено выставлять над Консульскими домами их в Турецкой земле флаги, на основании трактатов с Оттоманскою портою».
«§ 4 Никто не может именоваться Российским Генеральным Консулом, консулом, вице-Консулом или Агентом, не получив на то Патента за высочайшим подписанием Его императорского Величества, или от Российского Министра при
Порте Оттоманской аккредитованного, или же от того Консула, от которого Агент
будет зависеть».
«§ 6 При прибытии на место вновь определенного Генерального Консула,
Консула или вице-Консула, прежний Консул, или за его отсутствием, управляющий делами Консульства, должен позвать почетнейших Российских купцов, в том
месте пребывание имеющих, для обнародования патента, данного новому Консулу,
и в то же время оный патент должен быть записан в Канцелярии того Консульства».
«§ 8 При каждом Консульстве в Леванте должно быть по одному экземпляру
341

РГИА. Ф. 40. Оп. 1. Д. 98: «Торговый договор с Персией». Л. 44.

204

всех трактатов, существующих с Оттоманскою Портою, а также и тарифа таможенных пошлин…, предписывается иметь неослабное наблюдение за строгим исполнением сих договоров, особливо же торгового трактата, содержание коего во всех
поступках их должно быть главным правилом».
«§ 11 О всех важных делах они доносят обстоятельно Министерству Его императорского величества, а также российскому в Царь-граде Посланнику, и поступают во всем сообразно с получаемыми от них предписаниями»342.
Вместе с тем, вплоть до XIX века вопросы консульской юрисдикции, осуществляемой в восточных государствах, никак не были урегулированы национальным правом, свое юридическое оформление они находили исключительно на
уровне заключаемых с отдельными государствами международных договоров.
При этом обеспечение многообразных интересов русских подданных практически полностью зависело от устройства национальной консульской юрисдикции.
Основными нормативными актами, устанавливающими консульскую юрисдикцию и наиболее полно регламентирующими рассматриваемый вопрос, стали
следующие: Сенатский указ от 24 июля 1824 г. по высочайше утвержденному мнению Государственного совета от 21 мая того же года «О правилах производства
тяжб Российских подданных с подданными различных держав, торгующих в Турецкой империи»343; высочайше утвержденное 19 октября 1824 г. мнение Государственного совета «О апелляционном порядке в переносе дел из Константинопольских комиссий в Сенат»; высочайше утвержденные 21 января 1829 г. «Правила в
руководство российской миссии и консульствам в Персии, относительно торговли
и защиты пребывающих там Российских подданных» 344. Указанные документы
предусматривали основные положения, которые впоследствии стали базой для

РГИА: Ф. 1685. Оп. 1. Дело 103: «Отношение Сенявина Л.Г. неустановленным лицам о проекте правил для русских консулов в Турции». Л. 151-180.
343
Сенатский Указ по высочайше утвержденному Мнению Государственного Совета от 21 мая того же года «О правилах производства тяжб Российских подданных с подданными различных держав, торгующих в Турецкой империи» от 24 июля 1824 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIX (1824 г.). № 29995.
344
Высочайше утвержденные 21 января 1829 г. Правила в руководство Российской Миссии и Консульствам в Персии, относительно торговли и защиты и пребывающих там Российских подданных // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. IV (1829 г.). № 2606.
342

205

формирования Консульского устава. Например, согласно первому из указанных актов, «по положению всех Государств сделки и условия между коренными обывателями и иностранцами должны быть совершаемы на законах и обрядах той земли,
где они имеют свое жительство; следовательно по законам того же края судятся и
спорные дела, возникшие от оборотов торговых; что по самым Трактатам России с
Портою, тяжбы между подданными Российскими и Турецкими должны быть рассматриваемы в Турецких Судебных местах… Комиссиям, кои учреждаются Посольством нашим в Константинополе для рассмотрения тяжб между Российскими
подданными, быть на том основании, как доныне было. Действие сих Комиссий
подвергается непосредственному надзору посланника нашего при Порте…»; «Консулы или исправляющие должность их могут разбирать и решать сами собою все
споры между Российскими подданными, не превышающие по цене 100 рублей ассигнациями, и вносят таковые решения свои в протокольную книгу. Для прочих
тяжебных дел Консульства составляют Суд первой инстанции для Русских подданных…». Кроме того, в указанных «Правилах» были достаточно подробно регламентированы и иные моменты, связанные с осуществлением консульской деятельности: общие распоряжения (§ 1-15), деятельность переводчиков (§ 16-19), управляющих письменными делами (§ 20-24), о деньгах и вещах, поступающих в Канцелярию на сохранение (§ 25-28), о покровительстве иностранцам (§ 29-32), о русских
подданных (§ 33-36), о судебном порядке собственно между российскими подданными (§ 37-60), о судебном порядке между российскими подданными и персиянами
(§ 61-62), о судебном порядке между россиянами и иностранцами, в Персии пребывающими (§ 63-65), о благочинии (§ 66-67).
В 1882 году была предпринята очередная попытка совершенствования правового регулирования вопросов юрисдикции российских консулов на Востоке, что
обсуждалось на заседании Совета Министерства иностранных дел 15 апреля 1882
года, по результатам которого в журнале сделаны следующие записи: «Г. Министр
Иностранных дел предложил на обсуждение Г.г. Членов Совета вопрос: не следует
ли в настоящее время приступить к изданию нового Консульского Устава, в виду

206

огромных пробелов и недостатков ныне действующего Устава 1858 г. В особенности, Г. Министр обратил внимание Г.г. Членов на крайнюю необходимость скорейшего составления правил относительно прав и обязанностей по судебной части
консулов на Востоке.
Совет Министерства Иностранных дел, по выслушании мнений всех присутствовавших Членов, полагал крайне необходимым приступить к составлению проекта нового Консульского Устава для консулов как в цивилизованных государствах, так и нецивилизованных. Но ввиду безотлагательной необходимости дать
консулам на Востоке, имеющим право юрисдикции, в руководство какие-нибудь
точные правила по судебной части, Совет полагал весьма желательным, чтобы
прежде всего было составлено положение о судебных правах и обязанностях консулов, которое могло бы впоследствии составить органическую часть нового Консульского Устава»345.
Составление проекта общего Консульского Устава для всех русских консулов, в каких странах они бы ни находились, было возложено на профессора Мартенса, при этом прежде всего ему было поручено разработать именно «положение
о правах юрисдикции консулов на Востоке».
Таким образом, анализ юридического оформления функций консульских
учреждений позволяет сделать вывод о том, что процесс формирования правовых
предписаний в данной сфере был весьма интенсивен и носил межсистемный характер (регулирование осуществлялось как в рамках национального, так и посредством международного права), при этом учитывались соответствующие особенности тех государств, в которых консульские учреждения.
При анализе статуса консульских учреждений представляется целесообразным также обратить внимание на их место в системе государственного аппарата,
которое изначально было неоднозначным, в том числе в вопросах определения подведомственности и подчиненности они не сразу подпадали под непосредственное

АВПРИ. Ф. 159. ДЛСиХД. 1 Стол Исполнительного Отделения. Оп. 749/1. 1882 – 87. Д. 605: «О составлении
положения о судебных правах и обязанностях консулов». Л. 4.
345

207

управление Министерства иностранных дел, как то имело место в отношении дипломатических представительств.
Изначально при решении данного вопроса определяющее значение имели
особенности деятельности данных учреждений, а именно обеспечение торгово-экономических и фискальных интересов государства, в результате консульства были
переданы в подведомственность Правительствующему Сенату и Коммерц-коллегии, а Коллегия иностранных дел, к ведению которой относились вопросы внешних
сношений до конца XVIII века, имела лишь косвенное отношение к управлению
рассматриваемой системой учреждений. Таким образом, формировалась двойная
подчиненность, которая, однако, в XIX веке стала смещаться в сторону созданного
Министерства иностранных дел, что было обусловлено усложнением и расширением консульских обязанностей. В обозначенный период в Российской империи,
так же как во всех европейских государствах, консульские учреждения включались
в систему Министерства иностранных дел и непосредственно подчинялись дипломатическому ведомству, учрежденному в соответствующем государстве. Вместе с
тем, в Российском государстве имела место двойная подчиненность, и консулы
были обязаны «исполнять в точности по всем предписаниям, кои получать будет
прямо от Императорского Министерства иностранных Дел, или от Российского посольства в том Государстве, где он находится, или же от Департамента Внешней
торговли»346.
Непосредственное управление консульскими учреждениями в рамках МИД
первое время осуществляла Экспедиция консульских дел Министерства иностранных дел, которая была учреждена в соответствии с Указом от 3 мая 1809 года в
составе МИД, к ведению данного подразделения были отнесены: внутренняя и
внешняя переписка по консульским делам, переписка с иностранными консулами,
составление инструкций и наблюдение за их исполнением, дела о коммерческих

Ст. 4 Высочайше утвержденного проекта для Консулов Его императорского Величества, пребывающих в Европе
и Америке, от 25 октября 1820 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. СанктПетербург, 1830. Т. XXXVII (1820-1821 гг.). № 28444.
346

208

призах и другие, касающиеся торговли и торгового мореплавания 347. Экспедиция
просуществовала весьма недолго, и была устранена, а курирование, в том числе,
некоторых консульских вопросов (наследственные дела, засвидетельствование актов, наведение справок за границей по требованию правительственных учреждений, вопросы относительно пограничных сношений и пр.)348 осталось в ведении
Коллегии иностранных дел, просуществовавшей с постепенным уменьшением полномочий до 1832 года. Вместе с тем, система двойного подчинения сохранялась и
в связи с ликвидацией Министерства коммерции, в систему было включено Министерство финансов, в ведении которого сохранились: переписка с агентами и консулами по предметам торговли, сведения о российских промыслах за границей, заграничные торговые предприятия и экспедиции349. В последующем, в соответствии
с «Учреждением Министерства финансов», к компетенции Отделения торговых
внешних сношений Департамента внешней торговли были отнесены следующие
вопросы: переписка с агентами и консулами при иностранных дворах по делам торговым, составление инструкций консулам и агентам по делам торговым, получение
и составление сведений и ведомостей «о ценах товаров, пошлинах, трактатах, судовых и купеческих регламентах, нуждах и пользах иностранных государств и
народов, с коими Россия производит торговлю», главных иностранных торговых
местах, о промыслах российских подданных за границей, о количестве и качестве
товаров, отправляемых в Россию, о главных дорогах и путях сообщения, по которым производится торговля, о провозимых через Россию товаров иностранных производств за границу350. Вместе с тем, необходимо оговориться, что данная система
двойной подчиненности действовала только в отношении консульских учреждений
в европейских государствах и США, консулы же в восточных государствах находились исключительно в ведении Министерства иностранных дел.
Именной указ, данный коллегии иностранных дел, «Об учреждении экспедиции консульских дел» от 3 мая 1809
года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXX.
№ 23627.
348
Россия. Министерство иностранных дел. Очерк истории Министерства иностранных дел. 1802 – 1902. СанктПетербург, 1902. С. 121.
349
Высочайшее утверждение «Разделения дел по министерствам» от 17 августа 1810 г.// Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXI (1810-1811 гг.). № 24326.
350
Высочайшее утверждение «Учреждение министерства финансов» от 27 июля 1811 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXI (1810-1811 гг.). № 24688.
347

209

Встраивание системы консульских учреждений в структуру Министерства
иностранных дел окончательно произошло во второй половине XIX века, когда
было принято «Учреждение Министерства иностранных дел», в соответствии с которым к ведению МИД были отнесены «находящиеся в иностранных государствах
и городах генеральные консульства, консульства, вице-консульства, консульские
агентства». Непосредственное управление заграничными консульскими представительствами в восточных государствах было передано Азиатскому департаменту, в
западных – Департаменту внутренних сношений

351

. Дискуссия же с Министер-

ством финансов (которому были вверены «Коммерческие сношения с Консулами»)352, а в последующем – с Министерством торговли и промышленности, которому были переданы соответствующие полномочия353, продолжалась еще некоторое время. Так, в 1906 г. министр торговли и промышленности В. Тимирязев обратился к министру иностранных дел относительно установления более тесного
взаимодействия консулов с его министерством, он настаивал на регулярных контактах и определял объем сведений, интересных его министерству: «товары, пользующиеся наибольшим спросом, цены на них, существующие обычаи и приемы
торговли, сроки расчета, возможные условия кредита… способы доставки» 354, помимо этого, по его мнению, консулы должны были осуществлять организационнопосредническое обеспечение деловых контактов субъектов внешнеэкономического
сотрудничества. Переписка по этому поводу велась несколько лет, и в конце 1909
года на межведомственном совещании по вопросу сотрудничества консульской
службы с Министерством торговли и промышленности Министерство иностран-

Высочайше утвержденное «Учреждение МИД» от 10 декабря 1846 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1847. Т. XXI (1846 г.). Отд. II. № 20689.
352
Выписка из Журнала заседаний Комитета Министров. Заседание 4 августа 1810 года. Комитет Министров по
высочайшему Его Императорского Величества повелению имел Заседание для распределения дел по дополнительному образованию Министерств. РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 21: «Министры, посланники и прочие лица». Л. 38.
353
Именной высочайший указ, данный Сенату, «Об учреждении министерства торговли и промышленности» от 25
октября 1905 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1908.
Т. XXV (1905 г.). Отд. I. № 26851.
354
Цит. по: Сафронова Е. В. Становление и развитие консульской службы Российской империи в XVIII – начале XX
вв.: дис. … доктора юр. наук: 12.00.01 – Теория и история права и государства. История правовых учений. Москва,
2002. С. 112.
351

210

ных дел дало согласие на непосредственное подчинение консулов по экономическим вопросам Министерству торговли и промышленности, однако не пошло на
превращение консульств в торговых агентов, представителей частных интересов355.
Таким образом, функции консульств были значительно расширены, они должны
были заниматься информационно-аналитической работой, принимать непосредственное участие в обеспечении и правовой защите торгово-экономических интересов как государства, так и частноправовых субъектов, посредством чего консульская деятельность была существенно усложнена, с одной стороны, с другой – это
отразилось на эффективности работы консулов, в том числе в вопросах выполнения
поручений в рассматриваемой сфере. В результате в 1912 году была создана должность агента Министерства торговли и промышленности за границей356. Данные
служащие вводились в состав учреждений Министерства иностранных дел, что облегчало работу консулов, в функциональных обязанностях которых осталось обеспечение защиты государственных интересов в вопросах развития внешней торговли. Указанные лица причислялись к российским посольствам, миссиям, генеральным консульствам и консульствам357. Учреждение данной должности позволило, с одной стороны, устранить необходимость двойного подчинения консулов,
с другой – разгрузить их, уменьшив объем функциональных обязанностей.
Особое внимание при анализе юридического оформления деятельности дипломатических и консульских представительств стоит уделить соответствующим
лицам и их правовому статусу.
Необходимо отметить, что к концу XVIII века в Российском государстве
сформировалась практика назначения дипломатических представителей и консулов, которые определялись к должности именными высочайшими указами по пред-

Подробнее см: Сафронова Е. В. Становление и развитие консульской службы Российской империи в XVIII –
начале XX вв.: дис. … доктора юр. наук: 12.00.01 – Теория и история права и государства. История правовых учений.
Москва, 2002. С. 110-118.
356
Высочайше утвержденный, одобренный Государственным Советом и Государственной Думой закон «Об учреждении должностей агентов министерства торговли и промышленности за границею и секретарей при некоторых из
них» от 28 мая 1912 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1915. Т. XXXII (1912 г.). Отд. I. № 37148.
357
Там же.
355

211

ставлению Коллегии иностранных дел или Коммерц-коллегии соответственно, аналогичная практика продолжилась и после создания Министерства иностранных
дел, таким образом, в России «Послы, Посланники, Министры и другие уполномоченные при иностранных государях и правительствах, а также Министры-Резиденты, Постоянные поверенные в делах … определяются, перемещаются и увольняются Высочайшими Именными Указами Правительствующему Сенату»358.
При этом дипломатический корпус не был однородным, в нем выделялись
различные виды дипломатических агентов. Наиболее употребимым термином, как
в настоящее время, так и в рассматриваемый период, был «посол», что, однако, не
исключает иных наименований (посланник, временный поверенный в делах, комиссар, агент и пр.) и ранжирования дипломатических агентов. Так, А. Ривье выделял два вида лиц, входящих в дипломатический корпус: церемониальные посланники, на которых возлагается представительство суверена или государства в особенно торжественных случаях, и деловые, которые являются «настоящими» дипломатическими агентами359. Более распространенной классификацией, нашедшей, в
том числе, юридическое оформление, было определение следующих видов дипломатических агентов: послы, посланники, резиденты, поверенные в делах.
Общепринято, что дипломатические агенты высшего ранга именуются послами, с этимологической точки зрения данное слово имеет праславянское происхождение (от послати); в дипломатической терминологии использовались также
производные наименования – чрезвычайный посол или полномочный посол, в дипломатической переписке встречается термин «экстраординарный посол». В словаре Яновского 1806 г. указано: «Экстраординарный посол или посланник – тот,
кто отправляется от одного двора к другому для переговоров о каком либо особенном деле или с поздравлением по случаю бракосочетания, рождения, восшествия
на престол и др.»360. Авторы «Истории дипломатии» выражают мнение, согласно

Манифест об учреждении Министерств от 8 сентября 1802 года // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXVII (1802-1803 гг.). № 20406.
359
Ривье А. Учебник международного права / Пер. П. Казанского, под ред. Л. Камаровского. Москва, 1893. С. 174.
360
Цит. по: Сергеева М. Ф. Функционирование и развитие русской дипломатической терминологии : дис. … канд.
филолог. наук: 10.02.01 – Русский язык. Одесса, 1993. С. 21.
358

212

которому названия «чрезвычайный посол» и «полномочный посол» сформировались следующим образом: имея постоянного полномочного посла в столице определенного государства, глава посылающего государства в определенных ситуациях, при необходимости, направлял специального чрезвычайного посла, который
требовал для себя особых протокольных преимуществ, т.к. направлялся со специальной миссией, в силу чего в верительных грамотах стали возводить своих обычных послов в ранг «чрезвычайных и полномочных»361.
От слова «посол» был образован «посланник» (чрезвычайный посланник) –
как лицо, обладающее более низким дипломатическим рангом.
С созданием постоянных дипломатических представительств в обороте появился термин «резидент», образованный предположительно от латинского residens (сидящий на месте), которым стали называть дипломатических агентов, находящихся в стране пребывания на постоянной основе с целью наблюдения за происходящими событиями и сообщения о них своему правительству. В последующем
появился термин «министр-резидент». Дипломатических представителей по рангу
ниже посланников и резидентов стали именовать поверенными в делах.
Кроме того, в правовых документах XIX века можно встретить термин
«агент» для обозначения лиц, официально направленных своим правительством
для политических сношений и наблюдения за событиями при каком-либо иностранном дворе.
Таким образом, дипломатическая практика к началу XIX века выработала
весьма обширный терминологический аппарат для дифференциации дипломатических агентов, что, однако, не было надлежащим образом юридически оформлено.
Долгое время ни на уровне национального, ни на уровне международного
права не было юридического оформления правового статуса дипломатических
представителей, в этой сфере преимущественно действовали нормы обычного
права, и несомненный вклад в регулирование данных вопросов был внесен Венским (1815 г.) и Ахенским (1818 г.) конгрессами.

361

История дипломатии. 2-е изд. Т. 1. М., 1959. С. 240.

213

7 (19) марта 1815 года на Венском конгрессе было подписано «Положение
относительно Дипломатических агентов», которое также получило название «Венский регламент», основной целью которого государства признали предупреждение
затруднений и неприятностей в рассматриваемых вопросах. В соответствии с данным межгосударственным соглашением, дипломатические агенты были разделены
на три класса: 1) послов и папских легатов и нунциев; 2) посланников, министров
и иных уполномоченных при Государях; 3) поверенных в делах, уполномоченных
при министрах иностранных дел.
Согласно ст. 2, только первая категория дипломатических агентов признавалась представителями своих Государей. Ранг дипломатических представителей
должен был определяться по порядку прибытия их ко двору, при котором они уполномочены, и официального извещения о том (ст. 4).
Предусматривалось равенство дипломатических агентов и одинаковый правовой статус вне зависимости от государства. Так, в ст. 5 устанавливалось, что в
каждом государстве должен быть одинаковый порядок для приема дипломатических агентов каждого класса. Ни родственные, ни семейные связи между дворами
не дают дипломатическим агентам никакого особенного преимущества (ст. 6)362.
Акт Венского конгресса был очень незначительным по объему, что нельзя
сказать о его юридическом значении, ведь он дал начало процессу юридического
оформления положений дипломатического права, которое до этого времени существовало на уровне норм-обычаев.
В дополнение к данному документу на Ахенском конгрессе был подписан
«Протокол о порядке председания между дипломатическими чиновниками и о салютовании кораблей», согласно которому постановлялось, что находящиеся при
соответствующих государствах, подписавших данный протокол, «министры-резиденты будут в том, что касается до ранга, составлять особый средний класс между

Постановление. Порядок председания между Дипломатическими чиновниками от 7 (19) марта 1815 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIII (1815-1816
гг.). № 25794.
362

214

министрами второго ранга и поверенными в делах»363.
Таким образом, установилось следующее понимание рангов дипломатических агентов: к первому классу относились послы, легаты и нунции, которым А.
Ривье давал следующую характеристику: «Послы имеют характер представительства в высшей степени. В более узком смысле он даже признается за ними одними:
они считаются именно представителями самой особы суверена, со всеми его преимуществами и величием; они аккредитованы главой государства к главе государства, им оказываются самые большие почести; их кредитив принимается собственноручно главой государства с полным парадом и торжеством. Они титулуются
«превосходительством» и должны пользоваться преимуществом сношения с главой государства»364. Второй класс составили посланники, чрезвычайные посланники, полномочные министры и интернунции (папские посланники, а также данный титул носил австрийский посланник в Константинополе365). Третий класс составили министры-резиденты.
Российское государство первое время строго не соблюдало Венский регламент, однако, после того как пост министра иностранных дел занял А. М. Горчаков
в 1856 году, ситуация кардинальным образом изменилась, и регламент стал неукоснительно соблюдаться. Кроме указанных классов дипломатических агентов, в XIX
веке определенную роль в дипломатической службе играли военные атташе,
например, русский полковник флигель-адъютант Чернышев, представитель Александра I при Наполеоне, который информировал императора непосредственно, минуя российского посла. В конце XIX века должность военного атташе официально
была включена в штат посольств, в последующем появилась и должность морского
атташе.
В «Учреждении Министерства иностранных дел» от 22 мая 1868 года начальники посольств и миссий были разделены на четыре класса: послы; посланники,

Протокол о порядке председания между дипломатическими чиновниками и о салютовании кораблей, подписанный в Ахене 9 (21) ноября 1818 г. // Документы для истории дипломатических сношений России с западными державами европейскими, от заключения всеобщаго мира в 1814, до конгресса в Вероне в 1822 году. Том 1. Ч. 2. С. 381.
364
Ривье А. Учебник международного права… С. 175.
365
Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов… С. 29.
363

215

министры и другие уполномоченные при государях; министры-резиденты; поверенные в делах. При этом, в соответствии со ст. 42, «одни послы почитаются представителями Особы Его Императорского Величества».
Иерархия выстраивалась и в рамках консульских учреждений. По рангу и месту в иерархии консулы были разграничены на 4 разряда: генеральные консулы,
консулы, вице-консулы и консульские агенты. Верхнее место в данной иерархии
занимал генеральный консул, консулы заведовали соответствующими частями
округа, городами либо портами, им помогали вице-консулы. Консульские агенты,
в свою очередь, назначались генеральными консулами или консулами для осуществления в определенной местности соответствующих обязанностей: «Генеральные консулы и консулы могут назначать вице-консулов и консульских агентов в
городах, портах и местах, принадлежащих к их консульскому округу, не иначе, однако, как с согласия на то местного Правительства»366. При этом, в соответствии с
Консульским уставом, консул нес всю ответственность за действия по службе, сделанные в его округе, были ли они совершены им самим или кем-либо, находящимся
под его начальством, как то: вице-консулом, агентом и т.п. Таким образом, формировалась иерархия консульских служащих, предполагавшая соответствующую
подчиненность.
Несмотря на значимость вопроса, долгое время никаких особых законодательных установлений относительно лиц, которые могли быть назначены на должность дипломатических представителей и консулов, не существовало. Первым актом в регулировании данного круга вопросов стал указ от 14 октября 1827 года,
запретивший брать на гражданскую службу иностранцев367. При этом постепенное
расширение полномочий требовало соответствующего статуса и уровня подготовки. Лица, принимаемые на службу, должны были соответствовать общим тре-

Ст. 7 Консульской конвенции России с Испанией от 11 февраля 1876 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1878. Т. LI (1876 г.). Отд. II. № 56473.
367
Указ, Именный, данный Сенату, «О канцелярских служащих гражданского ведомства» от 14 октября 1827 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. II (1827 г.).
№ 1468.
366

216

бованиям, предусмотренным в Уставе о службе гражданской по определению правительства, принятом в 1857 году, согласно которому во внимание принимались
состояние лица и его происхождение, возраст и познания368. В последующем были
сформулированы требования Циркуляра МИД от 10 декабря 1859 года, установившего правила для определения на службу по МИД, распространившиеся на всех
сотрудников Министерства иностранных дел. Данные правила на протяжении последующего этапа несколько корректировались и уточнялись, но главным отличием российской системы отбора от европейских постановлений по данному вопросу было отсутствие имущественного ценза.
Работа в указанном направлении продолжалась на протяжении всего исследуемого периода и в начале XX века, в том числе с учетом опыта некоторых иностранных государств. Так, в деле Архива внешней политики Российской империи
«Материалы по реорганизации МИД за границей» есть копия телеграммы российского Посольства в Париже за № 697: «Действующие во Франции правила о поступлении на службу в Министерство Иностранных дел и о прохождении этой
службы изложены в декретах 17 января 1907, 24 мая 1908 и 22 сентября 1913. Для
допущения к занятию первых должностей на дипломатической или консульской
службе, а именно причисленных к Посольству и заместителей Консулов, нужно
подвергнуться конкурсному экзамену, число вакансий ограничено. Кандидат должен 1) быть полноправным французским гражданином, отбывшим воинскую повинность или освобожденным от нее 2) иметь возраст от 23 до 27 лет 3) иметь диплом одного из перечисленных в правилах высшего учебного заведения или офицера действительной службы армии или флота 4) представить свидетельство о здоровье от министерского врача (для дипломатов только в случае признания негодным к несению военной службы). Министр утверждает список кандидатов. До экзамена необходимо пройти трехмесячный стаж в центральных установлениях Министерства. Конкурсный экзамен состоит из испытаний письменного и устного,

Устав о службе гражданской по определению от правительства // Свод законов Российской империи. Т. 3. СанктПетербург, 1857. С. 3-752.
368

217

причем не выдержавший первого не допускается ко второму. В программе испытаний весьма подробно указаны следующие предметы:1) новые языки 2) дипломатическая история 3) география и сведения по торговле и экономии 4) гражданское и
международное право. Назначения как в дипломатической, так и в консульской
службе зависят от усмотрения начальства. При условии замещения вакансии из
числа лиц, занимающих ближайшую низшую должность и прослуживших в ней
вообще три года, а на первой должности 2 года»369. По аналогичному пути ужесточения требований, предъявляемых к лицам, претендующим на службу в Министерстве иностранных дел, шло и Российское государство, в 1912 году с Циркуляром
по МИД от 9 января № 370 российским послам, посланникам и министрам-резидентам были разосланы правила о службе по ведомству Министерства иностранных дел, утвержденные министром Сазоновым 9 января 1912 г. с указанием:
«Начальникам наших заграничных установлений принять таковые к руководству и
точному исполнению в тех их частях, которые относятся до вверенных им установлений и подведомственных консульских учреждений»370. В частности, в правилах
содержались следующие предписания:
«На службу по ведомству Министерства Иностранных дел принимаются молодые люди не старше 27 лет, окончившие курс одного из высших учебных заведений в России, притом предпочтительно из дающих юридическое образование, и
выдержавшие вступительный экзамен по установленной программе.
Лица, желающие посвятить себя службе за границей, должны прослужить в
центральном установлении Министерства не менее 2 лет и в течение этого срока
провести не менее 4 месяцев в качестве прикомандированых к одному из наиболее
деятельных консульств за границей. В консульствах они должны работать практически под руководством начальников постов, которые сообщают о характере, работоспособности и пригодности командированных к заграничной службе аттестации в Министерство Иностранных дел.
АВПРИ. Ф. 159. ДЛСиХД «Реорганизация МИД». Оп. 731. 1838–1913. Д. 3: «Материалы по реорганизации МИД
за границей». Л. 187-188.
370
Там же. Л. 184.
369

218

По прошествии упомянутого 2-летнего срока и если общая аттестация будет
благоприятна для чиновника, он будет допускаться к дипломатическому экзамену
по установленной программе, по выдержании коего может быть зачислен в число
кандидатов на заграничные должности.
Решение вопроса о том, кто из кандидатов наиболее пригоден для дипломатической или для консульской службы, зависит от усмотрения Министра иностранных дел.
Перевод из дипломатической службы в консульскую и наоборот допускается
или в низших должностях, т.е. таких, занимая которые, служащий не может оказаться во главе установления, или и в более ответственных, но только тогда, когда
чиновники, желающие перейти из консульской службы в дипломатическую, удовлетворили в предшествующей своей службе приведенным ниже условиям для получения должностей начальника дипломатического установления или советника, а
чиновники, желающие перейти из дипломатической службы в консульскую, –
условиям, указанным ниже для получения самостоятельных консульских должностей»371.
Указанные требования не распространялись на лиц, претендующих на назначение в качестве нештатного консула, ведь в личном отношении в рассматриваемый период уже имело место разделение консулов на штатных и нештатных (данный институт на сегодняшний день сохранился в консульском праве). А. П. Вейнер
в своем труде отмечал следующие различия между штатными и нештатными консулами того времени: 1) штатные консулы получают определенное содержание от
назначившего их правительства, нештатные консулы такового не получают; 2)
права и преимущества, присваемые нештатным консулам, значительно менее прав
и преимуществ штатных консулов; 3) нештатные консулы не пользуются таким
уважением и вниманием со стороны местных властей, как консулы штатные372.

Там же. Л. 185.
Вейнер А. П. Консулы в христианских государствах Европы и Северо-Американских Соединенных штатах. СанктПетербург, 1894. С. 71.
371
372

219

Однако представляется, что все указанные различия обусловливались юридической природой института нештатных консулов, и принципиальная разница
между штатными и нештатными консулами состояла, в первую очередь, в плотности их юридической связи с соответствующим государством, что порождало соответствующие последствия. Штатные консулы являлись подданными государства, у
которого непосредственно находились на службе. Нештатные же консулы, в свою
очередь, не находились в подданстве государства, интересы которого обеспечивали, а назначались из числа местных жителей, подданных государства пребывания.
Изначально государства весьма негативно относились к институту нештатных консулов, например, с самого начала США ориентировались на штатную консульскую службу, в 1874 году Конгресс принял резолюцию, согласно которой
назначение лиц, не являющихся гражданами Соединенных Штатов, на пост консула или на любой пост в иностранные государства не совместимо с интересами их
страны373. Однако к XIX веку общее понимание и ситуация изменились, и консульские конвенции России с иностранными государствами закрепили, что «при назначении в порте или в городе одного из договаривающихся государств консулом или
консульским агентом кого-либо из подданных сего государства, таковой консул
или агент во всех отношениях продолжает оставаться в своем природном подданстве в полном подчинении законам и постановлениям своей страны, наравне с местными подданными».
Национально-правовое оформление статуса нештатных консулов имело место в первом Консульском уставе Российского государства в 1820 году, согласно
ст. 5 которого генеральным консулам и консулам было предоставлено право в подведомственных им округах назначать нештатных вице-консулов с согласия дипломатического представительства. При этом дифференциация функций штатных и
нештатных консулов не проводилась374.
Бобылев Г. В., Зубков Н. Г. Основы консульской службы. М.: Международные отношения, 1986. С. 22.
Высочайше утвержденный Проект для Консулов Его Императорского Величества, пребывающих в Европе и Америке, от 25 октября 1820 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. СанктПетербург, 1830. Т. XXXVII (1820-1821 гг.). Отд. II. № 28444.
373
374

220

Порядок назначения нештатных консулов также регламентировался национальным законодательством. В соответствии с Консульским уставом 1858 года, нештатные консулы и вице-консулы назначались генеральными консулами и консулами, что предварительно согласовывалось с Министерством иностранных дел и
требовало обоснования целесообразности, рекомендаций лиц, непосредственно
знавших кандидатов, претендующих на данную должность. В государствах, где не
учреждались штатные консулы, назначение нештатных зависело от выбора миссии;
в государствах, с которыми еще не было установлено дипломатических отношений,
нештатные агенты могли назначаться по инициативе Министерства иностранных
дел. В соответствии со ст. 6, при назначении на должность штатный консул выдавал нештатному патент на консульское звание, кроме того, ходатайствовал «о признании нового должностного лица в его звании правительством государства, где он
имеет пребывание»375.
Использование нештатных консулов на практике имело положительные и отрицательные моменты. С одной стороны, в большинстве случаев они лучше были
осведомлены с торговыми обычаями соответствующей местности, имели обширные связи, и это повышало эффективность их деятельности (кроме того, государственная казна не несла расходов на их содержание, они содержались за счет собираемых консульских пошлин), но с другой стороны – для качественного выполнения соответствующих обширных функций требовались подготовка и наличие определенных знаний и опыта, что, как правило, отсутствовало у нештатных консулов.
Так, в записке об улучшении положения российских консулов в Европе и Америке,
составленной Иваном Колотиным, членом Совета Министерства иностранных дел,
который не понаслышке был знаком с консульской деятельностью, в 1849 году временно исполнял обязанности генерального консула в Гамбурге, вел переписку с
консулами в Бельгии и Сардинии, с 1857 по 1871 год был старшим секретарем, но
чаще поверенным в делах в Испании, а с 1871 по 1883 годы на управляемой им

221

миссии в Великом герцогстве Баденском также лежали консульские обязанности.
В своей записке он отмечает следующие основные проблемы: «Ввидах ли уменьшения расходов или по недостатку способных чиновников, Консульства наши,
большею частью, поручаются иностранцам, не получающим жалованья, или заменяются иностранными же Вице-Консулами и Агентами. Консулы, имеющие патент
и снабженные надлежаще экзекватурой, еще довольно уважаются местными властями, Вице-Консулы и Агенты часто ни во что не ставятся, и вмешательство их в
дела русских подданных только терпится, а не признается как право. Знание русского и шведского языка – особенно последнего для сношений с финляндскими
торговыми судами, а других из России почти не приходит, конечно, от служащих
без платы иностранцев не может требоваться. Еще менее можно ожидать от них
знания русских законов, необходимого для совершения по законной форме доверенностей, духовных завещаний, дарственных записей и пр. и пр. Затруднительно
также доверять им шифры для могущей требоваться тайной переписки с нашими
властями. Наконец в случае столкновения между иностранной властью и русским
подданным Консул, подданный иностранного государства, всегда предпочтет для
сохранения хороших отношений с местными властями уговорить русского на
сделку, хотя ему и не выгодно»376.
Одной из основных проблем функционирования нештатных консулов было
равенство полномочий со штатными, что на уровне Министерства иностранных
дел попытались решить посредством принятия Циркуляра от 17 июня 1915 года, в
соответствии с которым из компетенции нештатных консулов изымался ряд полномочий, таких как выдача паспортов российским гражданам, визирование паспортов иностранцев на проезд в Россию, принятие на хранение завещаний, удостоверение верности переводов с русского и на русский язык и др.377.
Итак, в рамках соподчиненности, в соответствии с Консульским уставом
1858 года, консул подчинялся Министерству иностранных дел и состоял под
АВПРИ. Ф. 159. ДЛСиХД. 1 Стол Исполнительного Отделения. Оп. 749/1. 1882 – 87. Д. 605: «О составлении
положения о судебных правах и обязанностях консулов». Л. 13-15.
377
Циркуляр Второго департамента МИД «Г.г. Начальникам российских дипломатических и консульских учреждений за границей» от 17 февраля 1915 г. // Известия МИД. – 1915. – № 4. – № 7390.
376

222

начальством Императорской миссии, находящейся в государстве, где он имеет пребывание, а также генеральному консулу, где таковой полагается. Генеральные консулы, консулы и консульские агенты обязаны также исполнять все отдельные предписания, которые будут получать непосредственно из министерств финансов и
морского.
Штаты российских посольств и миссий были невелики: как правило, в посольстве работали 4-5 человек, в миссии – от одного до трех. Штаты миссий в восточных странах расширялись за счет драгоманов, студентов и врачей378.
Постепенно увеличивалась численность служащих в зарубежных представительствах, что было обусловлено интенсификацией их деятельности в связи с установлением более тесных контактов с иностранными государствами и расширением
спектра направлений взаимодействия. Однако проблема расширения штатов, особенно на рубеже XIX – XX веков, в условиях ограниченности финансирования дипломатической деятельности стояла весьма остро, и главы дипломатических представительств нередко были вынуждены обращаться в Министерство с соответствующими просьбами. Примером этому может служить донесение главы миссии в Гааге К. Струве от 11/24 августа 1900 года с пометкой «Конфиденциально»: «Ссылаясь на донесение мое от 8/20 Сентября минувшего года за № 160 и на отношение
Вашего Сиятельства от 15 того же месяца за № 5250, решаюсь снова представить о
необходимости усиления штата вверенной мне Миссии, в виду учреждения в Гааге
постоянного международного третейского суда. Не скрою при этом, что за последние годы положение Миссии можно считать исключительным. Не вдаваясь в рассмотрение причин, заставляющих Секретаря Миссии Д.С.С. Берендса относиться
совершенно безучастно к деятельности Миссии, считаю долгом заявить, что со дня
приезда в Гаагу состоящего при Миссии Тит. Сов. Гамбса мне пришлось всецело
поручать ему дела и работы по Миссии. Работая под моим руководством, он был
Например, Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении должности штатного
Драгомана при миссии в Токио» от 13 мая 1883 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е.
1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1886. Т. III (1883 г.). № 1575; Высочайше утвержденное мнение Государственного
Совета «Об учреждении должности Драгомана в составе Российской миссии в Корее» от 25 ноября 1896 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1899. Т. XVI (1896 г.). Отд. I.
№ 13441.
378

223

моим единственным сотрудником и секретарем, и я вполне убежден в его недюжинных способностях, позволивших мне так долго обходиться без другого помощника. … Вследствие вышеизложенного убедительно прошу Ваше Сиятельство благоволить в интересах службы исходатайствовать учреждение при вверенной мне
Миссии должности второго Секретаря, и назначить на эту должность Тит. Советника Гамбса»379.
В рамках исследуемого периода юридически оформился порядок назначения
дипломатических представителей и консулов в иностранные государства.
К этому времени в дипломатическом обороте уже оформился термин «аккредитация» (от латинского accredere – доверять)380. Согласно нормам дипломатического права и обычаям, сформировавшимся в дипломатическом обороте к рассматриваемому периоду, установились правила приема дипломатических агентов и ряд
документов, подтверждающих личность и полномочия дипломатического агента:
паспорт, верительная грамота или кредитив, полномочие, инструкции.
Изначально термин «верующая грамота» появился в международно-правовом обороте в XVII веке и означал документ, удостоверяющий назначение указанных в ней лиц и свидетельствующий о том, что поручения, передаваемые дипломатическими агентами, адресуются от имени государя, их направившего. Эту грамоту
посланники вручали на первой торжественной аудиенции у главы государства381, в
последующем термин приобрел звучание «верительная грамота» и стал повсеместно использоваться в посольской практике.
После верительных грамот по значимости был документ, называемый
«наказ», который содержал подробную инструкцию дипломатическим представителям о задачах посольства, о способах и методах их выполнения, кроме того, там
предусматривались строгие правила поведения и даже ответы на возможные вопросы382.
АВПРИ. Ф. 159. ДЛСиХД «Реорганизация МИД». Оп. 731. Д. 40: «Донесения консулов». Л. 20.
Сергеева М. Ф. Функционирование и развитие русской дипломатической терминологии : дис. … канд. филолог.
наук: 10.02.01 – Русский язык. Одесса, 1993. С. 45.
381
Сергеев Ф. Формирование русского дипломатического языка (XI – XVII вв). Львов: Вища школа, 1978. С. 165.
382
Семьянова А. Ю. История дипломатического права России до конца XIXвека.: дис. … канд. юр. наук: 12.00.10 –
Международное право. Европейское право. Казань, 2001. С. 80.
379
380

224

В XIX веке продолжили свое оформление нормы этикета и церемониала, применяемые относительно приемов иностранных дипломатических агентов. Вообще,
данному вопросу изначально уделялось значительное внимание, так же как и титулу. Ф. Ф. Мартенс следующим образом объясняет такое щепетильное отношение:
«При зародышном состоянии правильных международных сношений определение
формальных и обрядных условий дипломатических переговоров всегда стояло на
первом месте… Титул государственный выражает формальное подтверждение конкретных прав. Умышленное изменение этого титула или пропуск составных его частей представляется посягательством на чужую честь или отрицанием тем или другим способом прав».
Утвержденный этикет применялся при приеме и отпуске иностранных послов, посланников, поверенных в делах и других лиц дипломатического корпуса, а
также именитых путешественников, начальников иностранных миссий и сопровождающих их лиц. Обращение в данном случае следовало к Министру иностранных дел, который, получив соизволение Государя Императора, уведомлял о приеме
министра Императорского двора, на которого возлагалась ответственность за организацию и проведение данного мероприятия.
Представляется, что нормы дипломатического этикета начали свое оформление значительно раньше XIX века, хотя это не носило систематизированного комплексного характера. Так, например, в 1684 году был заключен договор с Данией,
в п. 1 которого было предусмотрено, что послы, посланники и гонцы должны быть
на аудиенциях без шпаг и шапок383.
Российский церемониал формировался в общем контексте западноевропейских традиций, юридически был целостно оформлен 3 апреля 1744 г., когда был
утвержден «Церемониал для чужестранных послов при Императорском Всероссийском Дворе»384.

Бантыш-Каменский Н. Н. Обзор внешних сношений России (по 1800 г.). Москва, 1894. Ч. 1. С. 235.
Церемониал для чужестранных Послов при Императорском Всероссийском Дворе от 3 апреля 1744 года // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XII (1744-1748 гг.).
№ 8908.
383
384

225

Также юридически оформилась процедура легализации консула на территории иностранного государства, которая во многом просуществовала по сегодняшний день. При назначении консул получал от государства, назначившего его, патент, который утверждался властями принимающего государства, так называемая
экзекватура. После получения экзекватуры консул обязан был незамедлительно сообщить об этом Министерству иностранных дел, а российские консулы, согласно
ст. 4 Консульского устава, обязаны были проинформировать, в том числе, Департамент торговли и мануфактур, что было связано с вопросами двойной подчиненности.
Заграничные паспорта выдавались по прошению руководителя соответствующего структурного подразделения следующего содержания: «По приказанию Г.
Министра имею честь покорнейше просить Канцелярию о доставлении в Азиатский Департамент заграничного паспорта Консулу нашему в Иерусалиме Коллежскому Советнику Дмитрию Николаевичу Бухарову, отправляющемуся через Константинополь к месту своего служения, курьером»385, которое подавалось в Канцелярию Министерства иностранных дел.
Паспорта лица, отправлявшиеся за границу по назначению правительства по
вопросам службы, получали безденежные, относительно членов семьи и прислуги
вопрос разрешался следующим образом: согласно «Циркулярного отношения Министра внутренних дел Гражданским губернаторам» от 12 мая 1844 г., «С семейства
и прислуги Чиновников, посылаемых в чужие края по делам службы, не требовать
пошлины в таких только случаях, когда они отправляются туда на постоянную
службу, с прочих брать как с путешественников». Следующим Циркулярным предписанием по данному вопросу от 9 июня 1844 года было внесено уточнение: «С
чиновников, отправляемых за границу по казенной надобности, хотя не на постоянную службу, и за собственную прислугу их, пошлины брать не надлежит»386.

АВПРИ. Ф. 133. Канцелярия. Оп. 470. Д. 33 (без названия). Л. 5, 8.
АВПРИ. Ф. 161. Санкт-Петербургский Главный архив. Оп. 179. Д. 13: «Дело Департамента Хозяйственных и
Счетных дел Отделения 1-го Стола По отношению Департамента Внутренних Сношений, относительно порядка выдачи заграничных паспортов». Л. 3.
385
386

226

Было предусмотрено два образца паспортов на отъезд за границу чиновникам, состоящим на службе в ведомстве МИД, дипломатическим особам, курьерам
и иным чиновникам, они изготавливались непосредственно при Министерстве иностранных дел387.
При анализе правового статуса служащих дипломатических и консульских
представительств также необходимо обратить внимание на формирование специального правового статуса лиц, выполняющих соответствующие обязанности.
Правовой статус дипломатических чиновников в исследуемый период имел
ряд особенностей как с точки зрения национального, так и с позиции международного права. При этом на уровне национального права, с одной стороны, принимались положения, направленные на регулирование прав и обязанностей собственных дипломатических агентов, с другой – дипломатических агентов иностранных
государств, пребывающих на территории Российской империи.
Всем собственным послам, министрам и всем лицам, обладающим дипломатическим рангом, в соответствии с Указом от 18 июня 1808 года, было запрещено
иметь в собственности недвижимое имущество в других государствах: «Усмотря,
что некоторые в службе Нашей состоящие дипломатические чины приобрели в чужих краях недвижимое имение, и находя то несообразным с пользою служения,
Повелеваем: во 1-х, запретить навсегда всем Послам, Министрам, Консулам всякого звания и вообще всем по Дипломатической части служащим чинам приобретать в чужих краях, пока они в службе Нашей находятся, недвижимое имение, какого бы рода оно ни было, на свое ли имя, жен и детей своих»388. В соответствии со
ст. 66 Законов гражданских, при вступлении в брак дипломатических чиновников
с иностранками они должны были испрашивать на то не только дозволение начальства, но и предоставить подписку невесты, что ей объявлено, что, будучи замужем

Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О новых формах паспортам, выдаваемым Министерством Иностранных Дел на отъезд за границу состоящим в его ведомстве чиновникам, дипломатическим особам, курьерам и
лицам, отправляемым по Высочайшим повелениям и по делам службы» от 12 апреля 1850 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1851. Т. XXV (1850 г.). Отд. I. № 24073.
388
Указ, Именный, данный Колегии Иностранных дел, «О запрещении всем Дипломатическим чинам приобретать в
чужих краях недвижимые имения» от 18 июня 1808 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXX (1808-1809 гг.). № 23097.
387

227

за дипломатическим чиновником, она должна продать свое имущество, находящееся в другом государстве. Как и иным чиновникам, им запрещалось издавать в свет
сочинения, посвященные внешним или внутренним отношениям Российского государства, без дозволения своих начальств.
На уровне национального права был предусмотрен следующий правовой режим относительно пропуска дипломатического корпуса через границу: приезжающие в качестве послов, посланников, министров и поверенных в делах от иностранных держав и сопровождающие лица, особы, присылаемые к Высочайшему Двору
от иностранных правительств с поручениями, и все чиновники иностранных миссий в соответствии с Таможенным уставом должны были пропускаться через пограничные таможни без досмотра, им должно было оказывать приличное уважение
и стараться способствовать их передвижению389. О проезде данных лиц таможни
должны были сообщать Департаменту таможенных сборов, а в случае, если у чиновника имелось поручение к правительству, – министру иностранных дел. Вещи,
принадлежащие дипломатическим особам: послам, легатам, нунциям, посланникам, министрам, лицам, аккредитованным при Государе Императоре, поверенным
в делах или резидентам, изначально могли провозиться ограниченно в беспошлинном режиме390, а в последующем, с принятием Таможенного устава, вообще не подлежали досмотру и не облагались пошлиной (ст. 1263).
Постепенно на уровне российского законодательства стала оформляться система иммунитетов от юрисдикции государства. Так, в соответствии со ст. 224 и
225 Устава гражданского судопроизводства, иски, предъявляемые к лицам, принадлежащим к иностранным посольствам, изымались из правила, по которому дела
иностранцев, находящихся в России, как между собой, так и с русскими подданными, подлежали ведомству русских судебных установлений, по общим законам о
подсудности, т.е. не подлежали подсудности местных судебных органов. При этом

Таможенный Устав от 1 декабря 1755 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 16491675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XIV (1754-1757 гг.). № 10486.
390
Высочайше утвержденное положение Комитета Министров «О количестве вещей и провизии, каковое дозволяется привозить Дипломатическим особам» от 17 октября 1816 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIII (1815-1816 гг.). № 26461.
389

228

русские подданные, имеющие денежные требования к указанным лицам, могли обращаться по данному вопросу в Министерство иностранных дел, все остальные сотрудники посольств и миссий подлежали юрисдикции по общему правилу, но вызов их в суд осуществлялся через посредство Министерства иностранных дел. Ст.
1245 предусматривала, что в квартирах, занимаемых послами, посланниками, иностранными министрами и другими дипломатическими агентами, не могли быть
подвергнуты личному задержанию должники391.
В соответствии со ст. 229 Устава уголовного судопроизводства392 и ст. 171
Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, дела о преступлениях или
проступках лиц, принадлежащих к посольствам и миссиям иностранных держав,
возбуждались не иначе как по надлежащем дипломатическом сношении с непосредственным начальством обвиняемых. Дела о преступлениях или проступках
иных служащих посольств и миссий, в соответствии со ст. 280, подлежали уголовному суду на общем основании, если относительно них не было заключено соответствующих соглашений с иностранными государствами

393

. Однако, согласно

мнению Государственного Совета от 19 февраля 1868 года, как по гражданским
делам, так и по уголовным вызовы для осуществления следственных действий и в
суд должны были производиться через Министерство иностранных дел394. Ст. 360
Уложения о наказаниях определяла, что обыски и выемки в помещениях иностранных министров могли производиться по предварительному согласованию с Министерством иностранных дел.
В соответствии со ст. 363 Уложения о наказаниях, также был введен состав
преступления, связанный с оскорблением иностранных дипломатических агентов:

Высочайше утвержденный Устав гражданского судопроизводства, распубликованный при указе Сената 21 ноября
1864 года от 20 ноября 1864 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1867. Т. XXXIX (1864 г.). Отд. II. № 41477.
392
Там же. № 41476.
393
Высочайше утвержденное Уложение о Наказаниях Уголовных и Исправительных от 15 августа 1845 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1846. Т. XX (1845 г.). Отд.
I. № 19283.
394
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета, распубликованное 13 марта, «О порядке вызова к
суду лиц, состоящих в услужении у иностранных послов, посланников и других дипломатических агентов» от 19
февраля 1868 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1873.
Т. 43 (1868 г.). Отд. I. № 45503.
391

229

«Кто осмелится явно и публично, действием или дерзкими непристойными словами оскорбить иностранного посла, посланника или иного дипломатического
агента, с намерением оказать неуважение к самому правительству его, тот, и в особенности, если его поступок такого рода, что он может быть предметом неприятных объяснений между сим правительством и кабинетом российским, подвергнется за сие…», при этом обращает внимание весьма строгая ответственность – заключение в крепости на время от одного года и четырех месяцев до двух лет и
восьми месяцев с лишением некоторых прав и преимуществ, указанных в ст. 50.
В соответствии с Уставом почтовым (ст. 492), пересылка корреспонденции,
следующей в иностранные государства и оттуда получаемой, подлежит особым
правилам, определяемым в конвенциях, заключаемых с пограничными и другими
государствами, но прием и выдача таковой в российских почтовых конторах производится на общих основаниях, установленных для внутренней корреспонденции395. В свою очередь, почтовые конвенции, заключаемые с рядом государств, в
рассматриваемый период стали предусматривать положения, согласно которым
«относящаяся исключительно к делам государственной службы корреспонденция,
между обоюдными присутственными местами, пересылается бесплатно»396.
Телеграфические депеши должны были передаваться за границу на основании Высочайше ратифицированных телеграфных договоров, заключенных между
Россией и некоторыми иностранными правительствами. Так, 5 (17) мая 1865 года
была заключена международная телеграфная конвенция между Россией, Австрией,
Баденом, Баварией, Бельгией, Данией, Испанией, Францией, Грецией, Вольным городом Гамбургом, Гановером, Италией, Голландией, Португалией, Пруссией, Саксонией, Швецией, Норвегией, Швейцарским союзом, Турцией и Вирртембергом,
на основании которой правительственные депеши, отправляемые от Главы государства, Министров, Главнокомандующих сухопутными и морскими силами и от

Уставы путей сообщения, почтовый, телеграфический, строительный и пожарный // Свод законов Российской
Империи. Санкт-Петербург, 1857. Т. XII. Ч. I. С. 239-326.
396
Ст. 31 Почтовой конвенции, заключенной с Пруссией 10 (22) августа 1865 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1867. Т. XL (1865 г.). Отд. II. № 42803.
395

230

дипломатических и консульских агентов участвующих в ней правительств, причислялись к первому разряду (ст. 8) и подлежали передаче в первую очередь (ст. 11)397.
В соответствии с Циркуляром Министерства иностранных дел от 3 июля 1822
года, все пакеты и посылки, относящиеся к служебной корреспонденции, должны
были иметь надпись «expeditionofficielle» и печать посольства или миссии, вследствие чего пакеты будут признаваться официальными как таможнями, так и надлежащими властями в чужих государствах398.
Соответствующие правила устанавливались и таможенным законодательством. Так, в Уставе таможенном предусматривалось, что все посылки с печатью и
выше обозначенной надписью, предъявляемые проезжающими из-за границы, отправляемыми от русских миссий, должны были выдаваться провозителям беспрепятственно и без пломбирования. Данные посылки подлежали пломбированию без
вскрытия.
Вышеуказанные положения национального права в полной мере отражали
тенденции международного права, ведь со второй половины XVIII века на уровне
межгосударственных отношений в полной мере стала реализовываться идея относительно того, что привилегированное положение дипломатических агентов –
предмет именно международного права. В рассматриваемый период стали юридически оформляться личная неприкосновенность дипломатических агентов, а также
их неподсудность по делам уголовным и гражданским. Соответствующие идеи возникли в международно-правовой доктрине еще в средние века, начиная с работ Г.
Гроция, который создал фикцию посольской экстерриториальности (внеземельности). Дипломатическая практика, не дожидаясь соответствующего юридического
оформления, также шла по этому пути. Так, например, в 1708 году в Англии за
долги разным лицам был арестован русский посол Андрей Артамонович Матвеев,
но в скором времени его освободили, т.к. побоялись негативных последствий для

Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О международной телеграфной конвенции, заключенной в Париже 5/17 мая 1865 года» от 30 ноября 1865 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 18251881 гг. Санкт-Петербург, 1867. Т. XL (1865 г.). Отд. II. № 42732.
398
Справочная книга для должностных лиц Центральных и заграничных установлений Министерства иностранных
дел / Составитель М. Никонов. Санкт-Петербург, 1866. Отдел IX. § 35. С. 165.
397

231

английских купцов в России. При этом королева собственноручно написала царю
письмо с выражением сожаления и вместе с ним препроводила копию парламентского акта, подтверждающего привилегии иностранных послов в Англии и их неподсудность местным судам399.
Для обеспечения надлежащей реализации соответствующих функций в рассматриваемый период также активно развивалась сфера оформления системы консульских прав, иммунитетов и привилегий. Оформление происходило постепенно,
с учетом активности взаимного сотрудничества государств, но преимущественно
на уровне обычного права, что имело место практически до середины XIX века,
когда в договорах о торговле и мореплавании стали предусматриваться нормы относительно данного вопроса400, а в последующем стали заключаться консульские
конвенции, включающие регламентацию данного вопроса401. Таким образом, права
и преимущества консулов можно разделить на две группы: 1) зависящие от государства, назначившего консула, и 2) права и преимущества, для которых необходимо признание со стороны принимающего государства. При этом в результате
анализа сформированного в XIX веке нормативного материала можно сделать вывод, что приоритет оставался за национально-правовым оформлением института

Александренко В. О правах и преимуществах дипломатических агентов по новейшим исследованиям // Юридический вестник. – 1891. – Т. IX. – Кн. 2. (Октябрь). – С. 168.
400
Трактат о торговле и мореплавании России с США от 6 декабря 1832 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1835. Т. IX (1834 г.). Отд. I. № 6737; Трактат о торговле и
мореплавании России с Нидерландами от 1 сентября 1846 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1848. Т. XXII (1847 г.). Отд. I. № 21191; Трактат о торговле и мореплавании России с Грецией от 7 июня 1850 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881
гг. Санкт-Петербург, 1852. Т. XXVI (1851 г.). Отд. I. № 24887; Трактат о торговле и мореплавании России с Бельгией
от 28 мая 1858 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург,
1860. Т. XXXIII (1858 г.). Отд. II. № 33424; Трактат о торговле и мореплавании России с Великобританией от 31
декабря 1858 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1861.
Т. XXXIV (1859 г.). Отд. I. № 34157; Трактат о торговле и мореплавании России с Австрией от 2 сентября 1858 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1862. Т. XXXV (1860
г.). Отд. II. № 36302; Конвенция о водворении и Торговле России со Швейцарским союзом от 14 декабря 1872 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1876. Т. XLVIII (1873
г.). Отд. II. № 52573; Трактат о торговле и мореплавании с Данией от 15 февраля 1895 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1899. Т. XV (1895 г.). № 11420.
401
Консульская конвенция России с Францией от 20 марта 1874 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1876. Т. XLIX (1874 г.). Отд. II. №53865; Консульская конвенция России с Италией от 16 апреля 1875 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1877. Т. L (1875 г.). Отд. II. № 55355; Консульская конвенция России с Германией от 26 ноября
1874 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1877. Т. L
(1875 г.). Отд. I. № 54550; Консульская конвенция России с Испанией от 11 февраля 1876 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1878. Т. LI (1876 г.). Отд. II. № 56473.
399

232

консульского права в целом и вопросов иммунитетов и привилегий в частности.
Конвенции о торговле и мореплавании, указанные выше, закрепляли для консулов режим предоставления привилегий, изъятий и льгот, которые предоставляются консулам наиболее благоприятствуемой нации, не предусматривая конкретных формулировок данных преференций.
Более детальную проработку консульские иммунитеты и привилегии получили на уровне консульских конвенций, при этом необходимо отметить, что все
заключенные Россией конвенции содержат аналогичные положения. Исходя из
анализа данных конвенций, можно определить следующий перечень привилегий и
иммунитетов (справедливости ради необходимо отметить, что данная формулировка еще не установилась и не закрепилась в практике межгосударственного общения):
– изъятие от военного постоя и воинских повинностей;
– изъятие от налогов, кроме случаев владения недвижимым имуществом или
осуществления торговой деятельности либо промысла;
– иммунитет от ареста и тюремного заключения по уголовным делам («кроме
как за такие дела и действия, которые по законам того государства, где учинено
было закононарушение, должны подлежать в Российской империи ведению суда с
присяжными заседателями…»); при осуществлении торговой деятельности – возможность личного задержания исключительно по торговым делам (ст. 2);
– изъятия относительно возможности привлечения консулов в качестве свидетелей, а именно они были «обязаны давать свои свидетельские показания, когда
местные судебные установления признают это нужным. Но судебная власть
должна в таком случае приглашать их к явке официальным письмом» (ст. 3). При
отсутствии у консула возможности лично явиться для дачи показаний ему предоставлялось право давать устные либо письменные показания по месту жительства.
В этих же конвенциях предусматривались следующие привилегии:
– выставлять над наружной дверью щит с государственным гербом с надписью, либо поднимать флаг на доме консульства, а также на судах, на которых они
выходят в порту для осуществления своих обязанностей, при этом данные символы

233

государственной власти не предоставляли соответствующим местам возможности
обеспечения права убежища (ст. 4);
– неприкосновенность консульских архивов, при этом выдвигалось требование, что соответствующие бумаги должны храниться отдельно от иной документации (ст. 5)402.
На основании принципа взаимности все европейские государства в рассматриваемый период признавали за консулами соответствующие привилегии и иммунитеты, кроме Англии, не признававшей за иностранными консулами никаких прав
и преимуществ, что, однако, не мешало ей, на основании права «наиболее благоприятствуемой державы», требовать, чтобы таковые были признаны за ее консулами за границей403.
Таким образом, консулам и консульским учреждениям, так же как дипломатическим представительствам и представителям, предоставлялись соответствующие иммунитеты и привилегии, однако в меньшем объеме, например, на генеральных консулов, консулов, вице-консулов и агентов коммерческих, прибывающих в
Россию от иностранных государств, не распространялись правила, установленные
для дипломатических особ (послов и министров) Высочайше утвержденным Положением Комитета министров «О количестве вещей и провизии, каковое дозволяется привозить Дипломатическим особам» от 17 октября 1816 года, и они подлежали общим тарифным и таможенным постановлениям404, что не позволяет говорить о экстерриториальности, при этом некоторые исследователи консульского
права использовали категорию «малая экстерриториальность».
На консулов на уровне внутреннего законодательства также накладывались
определенные ограничения. Так, в соответствии с «Именным указом, данным Коллегии Иностранных дел «О запрещении всем Дипломатическим чинам приобретать

Консульская конвенция России с Испанией от 11 февраля 1876 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1878. Т. LI (1876 г.). Отд. II. № 56473.
403
Вейнер А. П. Консулы в христианских государствах Европы и Северо-Американских Соединенных штатах. СанктПетербург, 1894. С. 81.
404
Высочайше утвержденное положение комитета министров «О количестве вещей и провизии, каковое позволяется
провозить Дипломатическим особам» от 17 октября 1816 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIII (1815-1816 гг.). № 26461.
402

234

в чужих краях недвижимые имения», был установлен соответствующий запрет, который распространялся, в том числе, на консулов, их жен и детей405. В соответствии
с Консульским уставом, консулам воспрещалось принимать прямое или косвенное
участие в каком бы то ни было самостоятельном торговом деле.
В ряде случаев на уровне национального законодательства принимались положения относительно иностранных консулов. Например, Высочайше утвержденное положение Комитета Министров, прописанное в указе Сената 11 сентября «Об
оказывании находящимся в России Прусским Консулам помощи и правосудия по
делам подданных Баварского и Виртембергскаго Королевств и Великого Герцогства Гессенского» от 12 августа 1830 года, расширившего соответствующие полномочия последних406. 19 сентября 1839 года было издано Высочайше утвержденное положение Комитета Министров, распубликованное 18 октября, «Об освобождении иностранных Консулов и Вице-Консулов от службы по общественным сборам»407.
Прекращение консулом своей деятельности могло происходить по различным основаниям: упразднение консульского поста, отзыв вследствие назначения на
другую должность, отзыв консула по настоянию местных властей и пр. Переход
консула на дипломатическую службу был затруднителен, как отметил Г. Н. Михайловский в своих записках: «Консульские служащие составляли менее аристократическую касту по сравнению с дипломатической, и переход из одной категории в
другую совершался с большим трудом и в виде совершенного исключения. Только
на Востоке способный консул при благоприятных обстоятельствах мог попасть на
дипломатический пост»408.
Указ, Именной, данный Коллегии Иностранных дел, «О запрещении всем Дипломатическим чинам приобретать
в чужих краях недвижимые имения» от 18 июня 1808 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание
1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXX (1808-1809 гг.). № 23097.
406
Высочайше утвержденное положение Комитета Министров, прописанное в указе Сената 11 сентября «Об оказывании находящимся в России Прусским Консулам помощи и правосудия по делам подданных Баварского и Виртембергскаго Королевств и Великого Герцогства Гессенского» от 12 августа 1830 года // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1831. Т. V (1830 г.). Отд. I. № 3850
407
Высочайше утвержденное положение Комитета Министров, распубликованное 18 октября, «Об освобождении
иностранных Консулов и Вице-Консулов от службы по общественным сборам» от 19 сентября 1839 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825- 881 гг. Санкт-Петербург, 1840. Т. XIV (1839 г.). Отд. I.
№ 12700.
408
Михайловский Г. Н. Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства, 1914 – 1920 гг.: В 2-х кн.
Кн.1. Август 1914 г. – октябрь 1917 г. М.: Международные отношения, 1993. С. 39.
405

235

Вместе с тем, консульская деятельность не была лишена проблем различного
характера. Еще в 1882 году по результатам заседания Совета Министерства иностранных дел член Совета тайный советник барон фон-дер-Остен-Сакен, в частности отмечал: «Возставая против своевременности издания нового Консульского
Устава, я желал только повторить мысль, которая так прекрасно выражена на 577й странице капитального труда нашего уважаемого сочлена Федора Федоровича
Мартенса: «О Консулах и Консульской юрисдикции на Востоке». Излагая свои соображения об организации Консульств, автор говорит: «Если правительственные
агенты по степени интеллектуального своего развития будут стоять ниже своих задач и назначения, то понятно, что как бы хороши не были законы, все-таки администрация не будет закономерна и преследуемые Государством цели не будут достигнуты». Наше Консульское дело, к сожалению, находится именно в таком положении, и с уверенностью можно сказать, что каким бы ни оказался совершенным
будущий Консульский Устав, не он исправит дела, требующего общей коренной
реформы». Далее он обозначил главные, на его взгляд, проблемы: «Консульское
дело наше страдает главным образом: от нерационального распределения Консульских учреждений в Европе и Америке; от разобщения, существующего между Консульствами и Министерством; от существенных недостатков во внутренней организации Консульств; от недоподготовки, в большинстве случаев, назначаемых лиц
к Консульской службе» и комментировал данные проблемы следующим образом:
«Нерациональное распределение Консульств обнаруживается, например, в том
факте, что в Великобритании у нас всего один штатный Консул, а в Италии их пять;
в наиважнейших для русских интересов портах Кенигсберг и Варде нет штатных
Консулов, между тем как нахождение таковых в Ростоке и Кадиксе едва ли оправдывается значением этих мест для русской торговли.
Разобщенность между Консульствами и Министерствами, я не забываю такое, например, явление, что многие Консулы, годами сидя на месте, не сообщают
Министерству требуемых Консульским Уставом сведений, а равным образом не
извещают Министерство об исключительных случаях в сношениях их с русскими

236

подданными или с местными властями. Об этом Министерство часто узнает впоследствии из газет или по жалобам, с которыми соотечественники наши обращаются в Министерство. Если бы не ведомости о засвидетельствованных документах,
то Департамент Внутренних Сношений не знал бы о существовании штатных Консулов в Бреславле, Лейпциге, Торе, Триесте, Палермо.
Недостатки во внутренней организации Консульств нельзя не признать: неравномерное распределение штатных секретарей или Вице-Консулов, неопределенность в Консульских округах, полное отсутствие наставлений Консулам при их
отправлении к месту служения, неудовлетворительное состояние необходимых
Консулу пособий, например, справочной библиотеки и т.п.
Наконец что касается недостаточной подготовки наших Консульских чинов
к исполнению возложенных на них обязанностей, то она бывает двоякого рода и
обнаруживается иногда поразительным образом: по части нотариальной – в отсутствии юридического образования; по части торговой – в незнакомстве с Россией, с
ее потребностями торговыми и промышленными»409.
Так, в «Циркуляре по МИД от 9 января 1912 г. № 370 Г.г. Императорским
Российским Послам, Посланникам и Министрам-Резидентам» отмечалось: «Комиссия по реорганизации заграничных установлений Министерства Иностранных
дел обратила внимание, между прочим, и на такие неудовлетворительные стороны
дипломатической и консульской службы нашей, которые зависят не от существующих ныне организации заграничных установлений. А вызываются, отчасти, допускаемыми на практике уклонениями от предписаний закона и указаний Министерства Иностранных дел, отчасти же – тем обстоятельством, что действующие
правила о службе по ведомству Министерства не вполне уже отвечают современным требованиям»410. Аналогичная проблема обозначена и в других материалах
дела о реорганизации МИД: «Проект представления Министерства Иностранных

АВПРИ. Ф. 159. ДЛСиХД. 1 Стол Исполнительного Отделения. Оп. 749/1. 1882 – 87. Д. 605: «О составлении
положения о судебных правах и обязанностях консулов». Л. 8-9.
410
АВПРИ. Ф. 159. ДЛСиХД «Реорганизация МИД». Оп. 731. 1838 – 1913. Д. 3: «Материалы по реорганизации МИД
за границей». Л. 184.
409

237

дел в Государственную Думу об изменении учреждений и штатов заграничных
установлений Министерства предусматривает повышение Консульства в Решете в
ранг Генерального Консульства и открытие новых Консульских установлений в
Барфоруше и Хамадане», что обосновывается следующими обстоятельствами: «За
последнее время замечается усиленный наплыв русских подданных в Гилян. Там
идет Большое и быстрое развитие наших промышленных и сельскохозяйственных
предприятий. Все это значительно увеличивает количество дел, подлежащих ведению нашего Консульского представительства в Решете, и заметно осложняет вопросы, разрешение которых зависит от этого установления. Поэтому было бы
настоятельно необходимо иметь в Решете таковое представительство в ранге Генерального Консульства, благодаря чему создается возможность иметь во главе поста
более опытное лицо, компетентное разбираться в сложных делах, и, кроме того, в
состав Генерального Консульства на должности Секретарей и Драгоманов назначаются чиновники, уже прошедшие известную служебную школу и заявившие себя
с точки зрения опыта и знания в большей степени, чем чины Консульских постов
меньшего ранга, зачастую попадающие заграницу почти со школьной скамьи» 411.
Таким образом, проблемы надлежащей подготовки к консульской службе, наряду
с иными служащими Министерства иностранных дел, стояли весьма остро. Государство предпринимало соответствующие меры для выстраивания кадровой политики в данном направлении, что было рассмотрено ранее.
Таким образом, в исследуемый период имело место активное становление
взаимодействия государств на уровне дипломатических представительств как органов внешних сношений, обеспечивающих, в первую очередь, публично-правовое
сотрудничество. Российская империя для реализации своих интересов учреждала
дипломатические представительства и отправляла своих представителей в различные государства, что привело к интенсификации нормативного регулирования соответствующих вопросов. Акты национального и международного права XIX века

АВПРИ. Ф. 159. ДЛСиХД «Реорганизация МИД». Оп. 731. 1838 – 1913. Д. 3: «Материалы по реорганизации МИД
за границей». Л. 81-82.
411

238

юридически оформляли соответствующие отношения, взаимно дополняя друг
друга.
В XIX веке установились и нашли свое юридическое оформление базовые
моменты современного дипломатического права, а именно: функции дипломатических представительств, ведущей из которых является представительство своего
государства и его интересов на территории иностранного государства; процедура
назначения послов, включая юридическое оформление (запрос агремана, верительные грамоты); ранги дипломатических агентов, просуществовавшие до 1961 года,
когда была принята ныне действующая Венская конвенция; дипломатический протокол и этикет, а также начал свое юридическое оформление институт дипломатических привилегий и иммунитетов. Таким образом, был заложен качественный институциональный и правовой фундамент в вопросах дипломатических сношений
между государствами.
Также в XIX – начале XX вв. продолжалось активное учреждение консульств,
уточнялись их функции и полномочия, развивалось консульское право. С расширением географии и активизацией их деятельности постепенно усложнялись задачи
данных учреждений, юридически оформлялись их функциональные обязанности.
В вопросах организации и функционирования консульской службы в Российском государстве господствовали политико-дипломатические взгляды, данная
служба создавалась и развивалась прежде всего для обеспечения и охраны торговых, экономических и фискальных отношений государства.
Консульские учреждения в Российской империи были организованы на общих началах с европейскими государствами и США. При решении вопросов, связанных с определением ранга консульского учреждения, принимались во внимание
как экономические, так и политические условия.
Значительное распространение в рассматриваемый период получил институт
нештатных консулов, что было связано не только с повышением эффективности
выполнения соответствующих функциональных обязанностей, но и снимало финансовую нагрузку на бюджет государства.

239

Функции консульств были весьма широки, при этом они отличались в восточных государствах, относительно европейских и США, в силу существовавших
там капитуляционных режимов.
Окончательно оформилась система консульских функций, которая зависела
от внутригосударственных интересов и внешнеполитической системы взаимодействия, с учетом специфики взаимоотношений с конкретными государствами.
Для обеспечения выполнения функций стала оформляться сфера консульских привилегий, иммунитетов, переходя из разряда обычных норм в категорию
конвенционных.
Таким образом, в период XIX – начала XX вв. в Российской империи на основе сформированной на предыдущих этапах системы органов, в соответствии с
требованиями времени и уровнем развития, с одной стороны, государственности и
государственного механизма, межгосударственных отношений – с другой, была
выстроена система органов внешних сношений как государственный уровень организационной составляющей механизма обеспечения внешнеполитической деятельности государства. Данная система включала государственные органы, институционально и функционально обособленные, объединенные общей целью – реализация внешней политики и осуществление внешнеполитической деятельности, и организационно, юридически и функционально связанные между собой.
С позиции организационной взаимосвязи данные органы выстраивали в рамках государственного аппарата подсистему, направленную на реализацию именно
внешних функций государства, включающую как орган общей компетенции (Император), так и органы специальной компетенции (Министерство иностранных дел,
дипломатические представительства и консульства). Кроме того, организационную
взаимосвязь можно охарактеризовать через систему управления и подчинения
(субординации): верховное место в данной системе принадлежало императору как
главе государства (политико-управленческий уровень), который определял основные направления внешней политики и соответствующие внешнеполитические решения, непосредственно формировал, управлял и контролировал деятельность Ми-

240

нистерства иностранных дел (функционально-управленческий уровень), орган специальной компетенции, непосредственно осуществляющий внешнеполитическую
деятельность, управляющий и координирующий реализацию внешних функций
государства и управляющий и контролирующий деятельность дипломатических
представительств и консульских учреждений (конкретно-управленческий уровень), встроенных в систему Министерства иностранных дел в качестве заграничных учреждений МИД и реализующих внешние функции Российского государства
непосредственно на местах (на территориях иностранных государств). С позиции
функциональной взаимосвязи, помимо выше обозначенного (общей направленности на реализацию внешних функций государства), можно отметить также взаимодополняемость, исходя из соответствующих управленческих уровней. Юридическая взаимосвязь также обусловлена соответствующими системными характеристиками, с одной стороны – данные органы были встроены в единую систему государственного аппарата Российской империи и развивались в общем контексте и
формате развития государства и юридической политики государства, с другой стороны – внутри данной системы на уровне локального (министерского) правотворчества также формировался соответствующий уровень правового регулирования
внутриорганизационных вопросов и нижестоящих в иерархии органов.
Ведущее место в системе государственных органов внешних сношений принадлежало императору как главе государства, который непосредственно представлял государство, определял основные направления внешней политики, принимал
решения по наиболее значимым вопросам.
Министерство иностранных дел стало главным системообразующим звеном.
В процессе его становления в рассматриваемом периоде можно выделить два основных этапа: 1) 1802 – 1846 гг. – период становления Министерства иностранных
дел в системе отраслевого разделения органов исполнительной власти, совместное
функционирование с Коллегией иностранных дел; 2) 1846 – начало XX века – уточнение функций, поиск оптимальной структуры, внутренняя дифференциация Министерства иностранных дел и повышение требований к лицам, претендующим на
осуществление соответствующей деятельности, что в целом было направлено на

241

выстраивание наиболее эффективной модели функционирования, что непосредственно отражалось на развитии системы и соответствующих взаимосвязях.
В систему Министерства иностранных дел в XIX были встроены зарубежные
органы, что также обеспечивало централизацию управления внешнеполитической
деятельностью, происходило активное становление взаимодействия государств на
уровне дипломатических представительств и консульств, определялись и уточнялись их функции и полномочия.
Дипломатические представительства обеспечивали сотрудничество, в
первую очередь, по политическим вопросам; в вопросах организации и функционирования консульской службы в Российском государстве господствовали политико-дипломатические взгляды, данная служба создавалась и развивалась прежде
всего для обеспечения и охраны торговых, экономических и фискальных отношений государства. Активное создание дипломатических представительств и консульских учреждений, в свою очередь, привело к интенсификации нормативного
регулирования соответствующих вопросов. Акты национального и международного права XIX века юридически оформляли соответствующие отношения, взаимно дополняя друг друга, регламентируя функции дипломатических представительств; процедуру назначения послов, включая юридическое оформление; ранги
дипломатических агентов, просуществовавшие до 1961 года, когда была принята
ныне действующая Венская конвенция; дипломатический протокол и этикет, порядок назначения, правовой статус служащих дипломатических структур, включая
дипломатические привилегии и иммунитеты. Именно в XIX веке был заложен качественный институциональный и правовой фундамент в вопросах дипломатических сношений между государствами.
Для обеспечения развития и охраны в первую очередь торговых, экономических и фискальных отношений активно развивалась система консульских учреждений, функции которых не были идентичны для всех государств и отличались в рамках европейских государств и США и восточных государств, в очередной раз подчеркивая дифференциацию на «цивилизованные» и «полуцивилизованные»
страны. Так же как в рамках дипломатического права началось формирование и

242

юридическое оформление порядка назначения, правового статуса служащих консульств, для обеспечения выполнения функций стала оформляться сфера консульских привилегий, иммунитетов, переходя из разряда обычных норм в категорию
конвенционных.
Система органов внешних сношений Российского государства была централизованной, имела место ведомственная специализация, а также подготовка и отбор на службу в рамках внешнеполитического ведомства.

243

ГЛАВА 3. МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ
ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ и ИХ ЮРИДИЧЕСКОЕ
ОФОРМЛЕНИЕ В XIX – НАЧАЛЕ XX вв.
§ 1. Международные конгрессы и конференции в XIX – начале XX вв.
В настоящее время известно множество международных организаций, которые решают различные по направленности и значению вопросы сотрудничества
государств. Но они, как видно из истории международных отношений, появились
сравнительно недавно, лишь на рубеже XIX – XX веков. Это отнюдь не означает,
что ранее не существовало никаких институтов межгосударственного общения.
Международные организации возникли не сами по себе, а явились результатом развития, эволюции ранее существовавшей институциональной системы межгосударственного общения – конгрессов и конференций.
Как уже было указано в рамках настоящего исследования, международные
конгрессы и конференции появились на этапе усложнения системы международных отношений, повышение напряженности и динамики которых потребовало частого согласования интересов, регулирования и координации деятельности государств в той или иной сфере. По мере интенсификации межгосударственных отношений неуклонно росло число проблем, требующих многостороннего урегулирования. В связи с этим международные конгрессы и конференции проводились всё
чаще и постепенно становились более многочисленными по своему составу. Они
сформировали политико-управленческий уровень институционализации организационной составляющей механизма обеспечения внешнеполитической деятельности, став его основой.
Выделим «главные конгрессы» XIX века: 1815 г. – Венский, 1818 г. – Ахенский, 1820 г. – Троппаупский, 1821 г. – Лайбахский, 1822 г. – Веронский, 1856 г. –
Парижский, 1878 г. – Берлинский. Главные конференции: 1874 г. – Брюссельская,
1884-1885 гг. – Берлинская, 1893, 1894 гг. – Гаагские.
«Эпоха конгрессов» заслуживает отдельного внимания, т.к. являлась отраже-

244

нием соответствующих процессов, происходивших как с точки зрения формирования единой мирополитической системы, так и формирования международного
права в целом.
Прежде всего необходимо отметить, что в начале XIX века сформировались
условия для выстраивания многосторонних отношений между государствами, возникла необходимость установления международного правопорядка, однако воплощение этой идеи было весьма проблематично, о чем, в том числе, свидетельствует
проведение нескольких значимых конгрессов за весьма короткий период.
Интенсивное становление единой мирополитической системы в XIX веке
началось с Венского конгресса 1815 года. Венская международная система, образованная по завершении наполеоновских войн в 1815 г., закрепила новый международный порядок, просуществовавший с незначительными изменениями до
начала XX века. 28 мая (9 июня) 1815 г. был подписан акт Венского конгресса, решения которого имели огромное значение как для общеполитической истории Европы, так и для развития международного права в самых различных сферах. Альбер
Солер писал по этому поводу: «Заключительный акт 9 июня 1815 года является
самым обширным трактатом, который когда-либо был подписан. Это – первая попытка дать Европе хартию, по крайней мере территориальную, определить размеры
владения каждого государства и путем коллективного договора положить начало
прочному миру, основанному на торжественном его признании, на гарантии, данной ему подписью восьми главных европейских государств, на невозможности расторгнуть этот договор, не рискуя оказаться вне закона, и, наоборот, на возможности
внести в него изменения с согласия санкционировавших его сторон. Это было новое явление»412.
Венский конгресс утвердил принцип легитимизма в международных отношениях, что способствовало созданию устойчивого миропорядка, основанного на четких правилах и принципах взаимоотношений государств. С этого времени одним

Цит. по: Европейская дипломатия и международные процессы эпохи наполеоновских войн / Под ред. А. В. Торкунова, М. М. Наринского. Москва, 2012. С. 240.
412

245

из приоритетных направлений внешней политики Российского государства Александр I и его последователи считали охранение внешнеполитического статуса Европы на основе принципов Венского конгресса. Участники рассматриваемого конгресса согласились принять принцип легитимизма за основу своей политики, что
означало усиление борьбы с революционным и национально-освободительным
движениями, которые при тех условиях, безусловно, считались преступными. С
этой целью был создан «Священный союз», акт которого, лично составленный
Александром I413, был подписан 14 (26) сентября 1815 г. первоначально Россией,
Австрией и Пруссией, а затем вскоре в интересах сохранения европейского мира
объединил почти все государства Европы (в стороне остались Великобритания,
Турция, Церковная область). «Трактат Братского Христианского Союза»414 обязывал государей «как в управлении вверенными им государствами, так и в политических отношениях ко всем другим правительствам» руководствоваться евангельскими заповедями любви, правды и мира, «которые, отнюдь не ограничиваясь приложением их единственно к частной жизни, долженствуют напротив того непосредственно управлять волею царей и водительствовать всеми их деяниями, яко
единственное средство, утверждающее человеческие постановления и вознаграждающее их несовершенства». Поэтому государи, соединенные «узами действительного и не разрывного братства», заявили, что «во всяком случае, и во всяком месте
станут подавать друг другу пособие, подкрепление и помощь; в отношении же к
подданным и войскам своим они, как отцы семейств, будут управлять ими в том же
духе братства, которым они одушевлены, для охранения веры, мира и правды».
Вместе с тем, они приглашали «своих подданных со дня на день утверждаться в
правилах и деятельном исполнении обязанностей, в которых наставил человеков
Божественный спаситель», и призывали присоединиться к Священному союзу все
другие державы, «желающие торжественно признать в сем акте священные правила» и чувствующие, «сколь нужно для счастья колеблемых долгое время царств,

413

Развитие русского права в первой половине XIX века / Под ред. Е. А. Скрипилева. Москва, 1994. С. 265-269.

414

Официальное название акта Священного союза.

246

дабы истины сии впредь содействовали благу судеб человеческих»415.
Таким образом, на Венском конгрессе было положено начало формированию
первой международной системы безопасности. Она не была идеальной, в ряде случаев ее даже называли надуманной, искусственной. Так, С. Котляревский отмечал
следующее: «При таких условиях создаваемый ими (ведущими европейскими державами – прим. авт.) европейский международный порядок неизбежно был отмечен печатью искусственности: он существенно расходился с интересами, стремлениями и идеалами европейских обществ и народностей»

416

. С этим замечанием

сложно не согласиться, ведь действительно государства Европы были весьма разнородны как по территории, так и по другим характеристикам (степень экономического развития, возможности политического влияния и пр.), кроме того, революционное движение было катализатором внутриполитических процессов, сдерживать
которые было весьма затруднительно. Указанные факторы обусловили необходимость активного взаимодействия с целью поддержания создаваемой системы, в том
числе силовыми методами.
Практическое осуществление «объединение» ведущих монархов нашло в
Четверном Союзе, который был заключен 8 (20) ноября 1815 г. между Россией, Англией, Пруссией и Австрией. Присоединением Франции (на Ахенском конгрессе
1818 г.) союз этот расширился в «Пентархию великих держав», которая присвоила
себе право решать участь Европы. Имелось в виду обеспечить не только сохранение территориального деления государств, но и внутренний порядок от революционных посягательств. Для решения общеевропейских дел великие державы собирались на конгрессах в Ахене в 1818 г., в Троппау в 1820 г., в Люблянах в 1821 г. и
в Вероне в 1822 году.
В декларации Ахенского конгресса от 3 (15) ноября 1818 г. ведущие европейские державы (Австрия, Франция, Великобритания, Пруссия и Россия) признали
«своею главною непременною обязанностью во всех сношениях как между собой,
Трактат Братского Христианского Союза от 14/26 сентября 1815 года // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIII (1815-1816 гг.). № 25943.
416
Котляревский С. Венский конгресс // Книга для чтения по истории нового времени. Т. IV. Ч. 1. История западной
Европы. Москва, 1913. С. 102.
415

247

так и с другими державами, следовать неуклонно указаниям народного права: ибо
единственно исполнением предписаний оного в мирное время могут быть действительно обеспечены независимость каждого из правительств и твердость общей политической системы»417.
Ведущие государства-участники рассматриваемых конгрессов не были
едины в своем понимании векторов дальнейшего развития. Так, например, в ходе
проведения Ахенского конгресса Англия и Австрия настаивали на необходимости
продолжения Четверного союза, а Россия пыталась провести идею формирования
общей (европейской) системы.
Именно на Ахенском конгрессе возникла идея необходимости систематического планового взаимодействия государей и их представителей для разрешения
общеевропейских дел, стало формироваться понимание эффективности и значимости такого сотрудничества. Так, Кесльри, представитель Российской империи, писал с Ахенского конгресса Ливерпулю: «Приятно замечать, как мало замешательства и как много прочного добра проистекает от этих собраний, которые издали
кажутся такими страшными. Конгресс представляется мне новым изобретением в
европейском правительстве, уничтожающем паутину…, представляющим всю систему в настоящем свете и дающим советам великих держав действительность и
почти простоту одного государства»418. К слову можно отметить, что это мнение
разделяли не все, и было принято решение о проведении конгрессов по мере необходимости, т.е. ad hoc.
Как показала практика, необходимость не заставила себя ждать, и через 2
года был созван следующий конгресс в Троппау, обусловленный в первую очередь
революционными настроениями в Европе, которые создавали серьезную угрозу политической стабильности и безопасности государств, а Священный союз «обращался в грандиозную контрреволюционную машину, в международное полицей-

Декларация от 3 (15) ноября 1818 г. // Документы для истории дипломатических сношений России с западными
державами европейскими, от заключения всеобщего мира в 1814, до конгресса в Вероне в 1822 году. Т. 1. Ч. 2. С.
369.
418
Цит. по: Соловьев С. Эпоха конгрессов // Вестник Европы. – 1867. – Т. I. (Март). – С. 338.
417

248

ское учреждение для борьбы абсолютизма против стремлений европейского общества к политической свободе»419.
Конгресс открылся 23 октября 1820 года под председательством известного
дипломата того времени князя Меттерниха, представителя прусского короля. Протокол конгресса в Троппау, подписанный Россией, Австрией и Пруссией 19 ноября
1820 г., провозглашал следующие принципы: «1. Государства, входящие в состав
европейского союза, которые во внутреннем своем устройстве подверглись вследствие мятежа изменениям, угрожающим своими последствиями другим государствам, этим самым перестают быть составною частью сказанного союза … до тех
пор, пока их положение не будет представлять гарантии законного порядка и прочности. 2. Союзные державы не ограничатся объявлением такового исключения, но
… обязуются отказать в своем признании всех изменений, совершенных путями
незаконными. 3. Если государства, в которых … совершаются такие перемены, возбудят в других странах опасения … и если союзные державы будут в состоянии
иметь на них серьезное и благодетельное воздействие, они употребят … предварительно дружественные усилия, а затем принудительную силу»420.
Таким образом, была поддержана система легитимизма и сделан очередной
шаг в формировании международного правопорядка, однако тот факт, что протокол подписали только три государства, вызвал серьезное недовольство, прежде
всего со стороны Англии.
Следующий конгресс собрался в Лайбахе в связи с проблемой признания
неаполитанской революции в самом начале 1821 года и 16 января сообщил свое
официальное решение: не признавать неаполитанскую революцию и положить ей
конец или мирными средствами, если возможно, или силою, если будет необходимость421.

Бутенко В. Священный союз и международная политика эпохи реставрации // Книга для чтения по истории нового времени. Т. IV. Ч. 1. История западной Европы. Москва, 1913. С. 113.
420
Протокол конгресса в Троппау от 19 ноября 1820 г. // Международная политика новейшего времени в договорах,
нотах и декларациях. Москва, 1925. Ч. I. № 131.
421
Декларация дворов Российского, Австрийского и Прусского, обнародованная в Лайбахе 30 апреля (12 мая) 1821
года // Документы для истории дипломатических сношений России с западными державами европейскими, от заключения всеобщаго мира в 1814, до конгресса в Вероне в 1822 году, изданные Министерством иностранных дел.
Том 1. Акты публичные. Ч. 2. СПб., 1825. С. 624-631.
419

249

Последний конгресс данного периода открылся по инициативе Франции в
Вероне в октябре 1822 года, причина была все та же – активизация революционного
движения, и в очередной раз поддержал выработанные принципы взаимодействия422: «Государи Союзные доказали Европе, что ни в коем случае Они не отступят от мнений и правил, принятых Ими по сильному внутреннему убеждению. …
Европа наконец должна признать, что политика Государей Союзных равно благоприятствует и независимости и могуществу Правительств и истинным пользам
народов. Они почитают врагами только тех, которые умышляют на законную
власть первых, а других, обольщая, влекут к погибели. Монархи желают лишь мира
и тишины, но мир, хотя прочно утвержденный между Державами, не может быть
благотворным для Гражданских обществ, доколе замеченное в разных странах волнение умов будет производимо или умножаемо коварными советами и злодейственными покушениями скопища мятежников, везде рассевающих семена пагубных перемен…»423.
Конгрессы в Троппау, Лайбахе и Вероне показали необходимость объединения государств, в том числе для решения вопросов, связанных с внутриполитической стабильностью, самосохранением. Таким образом, революционное движение
и угрозы, порождаемые им, стали еще одним катализатором сотрудничества государств и формирования мирополитической системы, в которой Российское государство играло ведущую роль. Даже после крушения Венской системы Россия продолжала придерживаться принципа легитимизма, граф Ламздорф в своем дневнике
в 1891 году отмечал: «Державы, желающие сохранения монархического принципа
в Европе, естественно, должны стремиться к сближению с Россией, являющейся
главной опорой этих принципов»424.
Конвенция между дворами Российским, Австрийским, Прусским и Сардинским, заключенная в Вероне 20 ноября
– 2 декабря 1822 г. // Документы для истории дипломатических сношений России с западными державами европейскими, от заключения всеобщаго мира в 1814, до конгресса в Вероне в 1822 году, изданные Министерством иностранных дел. Том 1. Акты публичные. Ч. 2. СПб., 1825. С. 695-701.
423
Окружное письмо управляющих кабинетами дворов Российского, Австрийского и Прусского к их послам, министрам и поверенным в делах при других державах, из Вероны от 2 (14) декабря 1822 г. // Документы для истории
дипломатических сношений России с западными державами европейскими, от заключения всеобщаго мира в 1814,
до конгресса в Вероне в 1822 году, изданные Министерством иностранных дел. Том 1. Акты публичные. Ч. 2. СПб.,
1825. С. 712-713.
424
Ламздорф В. Н. Дневник. 1891 – 1892 / Под редакцией и с предисловием Ф. А. Ротштейна. М.-Л.: ACADEMIA,
1934. С. 88.
422

250

Стоит заметить, что Венский конгресс, безусловно, пренебрег интересами
национальностей, что и разрушило Священный союз, однако во второй половине
XIX в. системы политического равновесия и легитимизма частично уступили место
принципу национальности, который воспринимался как панацея «против всех
недоразумений и замешательств международных, как наиболее разумное основание для разрешения возникающих между государствами споров и столкновений и
для устройства такого порядка взаимных их отношений, который в состоянии обеспечить мирное развитие каждого народа»425.
Понятие «национальные интересы» является производным от теории национального суверенитета, юридически оформившей образование США. В результате
революций середины XIX века правительства многих европейских государств
резко изменили внешнеполитический курс. Они отказались от принципов Венской
системы – от целей сохранения легитимного порядка и нерушимости границ, и заявили о стремлении отстаивать национальные интересы своих государств, не считаясь с умозрительными принципами и теориями426. В то же время Великобритания
и Россия пытались поддерживать легитимный порядок, в том числе и в Центральной Европе.
Необходимо отметить, что параллельно с проблемой национальной и международной стабильности на вышеуказанных конференциях обсуждались и вопросы,
связанные с установлением правил взаимного сотрудничества государств и обеспечения иных интересов.
Так, в сфере международного права решения Венского конгресса, несомненно, характеризуются определенным прогрессом относительно предыдущих
этапов развития. Это, прежде всего, разработанные положения о свободе судоход-

425
426

Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. Т. 1. СПб., 1887. С. 147.
Ревякин А. В. История международных отношений в Новое время. М., 2004. С. 123.

251

ства по рекам, о торговле неграми, о ранге дипломатических агентов, об образовании новых государств, о постоянном нейтралитете427. В определении регламентации всех этих вопросов Россия играла активную роль. Это способствовало дальнейшему развитию взаимоотношений между странами, формированию мирополитической системы и международного права в целом.
Помимо рассмотренных выше, в XIX веке состоялся еще ряд значимых конгрессов, отразивших соответствующие тенденции, имевшие непосредственное значение для развития международного права и формирования мирополитической системы в целом.
Парижский конгресс был созван в результате окончания Восточной войны
1853-1856 гг., прежде всего для юридического оформления ее последствий. Основными результатами Парижского конгресса 1856 г. и соответствующего договора
явились:
1.

Принятие Турции в «Европейский концерт», тем самым признание

ее статуса как полноправного члена межгосударственных отношений, и, следовательно, расширение «акторов» международного права: «…объявляют, что блистательная Порта признается участвующею в выгодах общего права и союза Держав
Европейских. Их величества обязуются, каждый с своей стороны, уважать независимость и целостность Империи Оттоманской…» (ст. 7).
2.

Установление правил судоходства по рекам, «разделяющим разные

владения или протекающим через оные» (международные реки), определяемые актом Венского конгресса, по отношению к Дунаю и его устьям, а также установлено,
что эти правила «признаются принадлежащими к общему народному Европейскому праву» (ст. 15).
3.

Учреждение общеевропейской Дунайской комиссии, в которую

Англо-русская союзная конвенция о мерах к установлению мира в Европе от 30 марта (11 апреля) 1805 г. // Внешняя политика России XIX и начала XX вв. (далее ВПР): документы Росс. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1961. Т. 2 (апрель 1804 – декабрь 1805 гг.). № 117. (Серия первая:
1801-1815 гг.); Акт Венского конгресса от 28 мая (9 июня) 1815 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIII (1815-1816 гг.). № 25863. Подробнее см: Кожевников
Ф. И. Русское государство и международное право. М., 1947.
427

252

включались представители от России, Австрии, Франции, Великобритании, Пруссии, Сардинии и Турции (ст. 16).
4.

Установление гарантий привилегий и иммунитетов Дунайских кня-

жеств (Валахского и Молдавского, Сербского), оставшихся под властью султана,
всеми державами (ст. 22, 28).
5.

Принятие специальной Конвенции относительно проливов Дарда-

нелл и Босфора, которая «подтвердила древнее правило Оттоманской империи» и
Лондонской конвенции 1841 г., в силу последней запрещалось военным судам иностранных держав в мирное время входить в проливы.
6.

Черное море объявлялось нейтральным, т.е. открытым для коммер-

ческих и закрытым для военных судов как прибрежных, так и иных государств (ст.
11). Кроме того, ст. 13 обязывала Россию уничтожить все береговые военно-морские сооружения и запретить возведение новых428 (данное положение в последующем было отменено Лондонской конференцией 1871 г.).
В рамках Парижского конгресса 16 апреля 1856 года также была принята декларация относительно начал международного морского права, закрепившая следующие принципы:
1. отмена каперства;
2. нейтральный флаг покрывает неприятельский груз, за исключением военной контрабанды;
3. нейтральный груз, за исключением военной контрабанды, не подлежит захвату под неприятельским флагом;
4. блокада неприятельских берегов, чтобы быть обязательной, должна быть
действительной, т.е. поддержанной таким числом кораблей, чтобы закрыть доступ
к портам противника.
Таким образом, Парижский конгресс положил начало формированию между-

Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О мирном трактате, заключенном между Россией, Австрией,
Францией, Великобританией, Пруссией, Сардинией и Турцией, и о мирных конвенциях между теми же Державами»
от 19 апреля 1856 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург,
1857. Т. XXXI (1856 г.). Отд. I. № 30411.
428

253

народного гуманитарного права как отрасли международного права, нормы которой направлены на установление правил ведения вооруженного конфликта, а также
существенно развил положения международного морского права.
В свою очередь, Берлинский трактат, заключенный по результатам соответствующего конгресса между Россией, Германией, Австрией, Венгрией, Францией,
Великобританией, Италией и Турцией 1(13) июля 1878 года, наряду со Сан-Стефанским мирным договором, в конце XIX века сформулировали специфическое новое направление в сотрудничестве государств – защиту прав человека, соответственно в Черногории и Сербии: «…различие в религиозных верованиях и исповеданиях не может послужить поводом к исключению кого-либо или непризнанию за
кем-либо правоспособности во всем том, что относится до пользования правами
гражданскими и политическими, доступа к публичным должностям, служебным занятиям и отличиям, или до отправления различных свободных занятий и ремесел,
в какой бы то местности ни было»429.
Берлинская конференция 1885 года, в свою очередь, внесла существенный
вклад в формирование основных начал международного права рассматриваемого
периода, ее также принято называть «Африканской конференцией», т.к. она, в том
числе, заложила основы борьбы с колониальной зависимостью и определила основные правила в данной сфере. Как уже отмечалось в настоящем исследовании,
колониализм был одной из черт рассматриваемого этапа развития межгосударственных отношений и порождал соответствующие проблемы, в том числе в правовой сфере. Подготовка к конференции была весьма длительной и встретила множество препятствий со стороны основных европейских государств, по вполне понятным причинам. К участию в конференции по взаимному соглашению Германии
и Франции были приглашены не только колониальные державы (Англия, Испания,
Португалия, Франция, Голландия, Бельгия и США), но и все ведущие европейские

Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О трактате, заключенном, 1/13 июля 1878 года, в Берлине, между
Россией, Германией, Австрией, Венгрией, Францией, Великобританией, Италией и Турцией» от 27 июля 1878 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1880. Т. LIII (1878 г.).
Отд. II. № 58744.
429

254

государства, а также 2 скандинавские страны, ввиду желания придать соответствующим решениям не европейское, а общемировое значение. Согласно циркулярной
ноте германского правительства от 24 сентября (6 октября), на конференции предлагалось обсудить следующие вопросы:
1.

установление свободы торговли на реке и в устьях реки Конго;

применение к рекам Конго и Нигер начал, провозглашенных Венским

конгрессом 1815 года, с целью обеспечения свободы судоходства по различным
международным рекам и примененных впоследствии к Дунаю;
3.

определение формальных условий, при соблюдении которых новые за-

нятия свободных земель на берегах Африки должны считаться действительными430.
Оценивая результаты работы обозначенной конференции, можно сделать
следующие выводы: была провозглашена свобода судоходства и торговых оборотов в составе района бассейнов рек Конго и Нигер, провозглашен нейтралитет соответствующих территорий, запрещена дифференциация пошлин, подтвержден запрет относительно торговли неграми, проработка которого началась еще на Венском конгрессе, приняты обеспечительные меры для контроля за соблюдением данного запрета (создана соответствующая международная комиссия)431.
Наибольшее количество споров вызвал третий вопрос – относительно правомерности оккупации территорий, в результате было принято решение, согласно которому правительство, имеющее намерение занять какую-нибудь область или установить над ней свой протекторат, обязано объявить об этом факте другим правительствам.
Можно отметить, что вопросы, связанные с занятием новых территорий, активно обсуждались и в рамках работы Института международного права, принявшем на сессии в Лозанне в 1888 году Проект международной декларации относи-

Мартенс Ф. Африканская конференция в Берлине // Вестник Европы. – 1885. – (Декабрь). – С. 517.
Высочайше ратифицированный заключительный акт Берлинской Африканской конференции от 13 апреля 1885 г.
// Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1887. Т. V (1885 г.).
№ 2862.
430
431

255

тельно занятия территорий, дополняющий и расширяющий постановления Берлинского акта432.
Таким образом, несмотря на ограниченность и спорность решений, принятых
на Берлинской конференции, с точки зрения их реализации они вписывались в общую систему правового оформления мирополитического устройства и имели свое
определенное значение для дальнейшего развития международного права.
Ценность конгрессов как института межгосударственных отношений и их
эффективность не вызывают сомнения, данная форма взаимодействия государств
постоянно использовалась на практике в XIX – начале XX вв. В мае 1857 года брат
российского Государя Константин в ходе посещения Франции встречался с французским императором и в ходе беседы последний, со слов Константина, отметил
следующее: «В Европе есть много вопросов, требующих решения и предварительного соглашения, он сказал, что лучше всего было, если б было возможно собрать
всю Европу в общий конгресс, но такого рода конгресс, на котором все были бы
самыми большими приятелями; весь бы день целовались и обнимались, никогда бы
не ссорились и с общего согласия решили все эти вопросы. Но так как это физически невозможно, то он полагает, что для этого было бы достаточно нас троих, то
есть России, Франции и Англии, что между нами тремя согласия легче достигнуть
и что мы достаточно сильны, чтобы заставить плясать по нашей дудке всю остальную Европу и, стало быть, весь свет. Через это он желал бы достигнуть нового рода
политики; такой, которая была бы основана на взаимной пользе, а не на взаимной
недоверчивости и зависти, как до сих пор»433.
Анализ конгрессов и конференций исследуемого периода не будет полным
без характеристики конференций, деятельность которых была направлена на кодификацию международного права, включая более детальную проработку соответствующих сфер.

Камаровский Л. О съезде института международного права в Лозанне в 1888 г. // Юридический вестник. – 1889.
– (Январь). – С. 304-305.
433
1857 – 1861: Переписка Императора Александра II с Великим Князем Константином Николаевичем. Дневник Великого Князя Константина Николаевича / Сост. Л. Г. Захарова, Л. И. Тютюнник. М.:Терра, 1994. С. 50.
432

256

Прежде всего стоит отметить конференции, посвященные установлению законов и обычаев войны, положившие начало качественному юридическому оформлению современного международного гуманитарного права.
Война, как уже не раз было отмечено, была одним из катализаторов развития
международного права, при этом никто и никогда не предлагал запретить войны
как таковые, однако к концу XIX века сформировалось понимание, что, с одной
стороны, необходимо предпринимать различные меры к обеспечению мира, с другой – направлять совместные усилия государств к правовому регулированию вооруженных конфликтов.
Гаагская конференция не была первой попыткой юридического оформления
законов войны, ей предшествовали уже упомянутый выше Парижский конгресс
1856 года (Декларация Парижского конгресса от 16 апреля 1856 года, устанавливающая нормы морского международного права и регулирующая права нейтральных), Женевская конвенция от 22 августа 1864 года, направленная на охрану больных и раненных воинов и нейтрализацию военных госпиталей и лазаретов, Петербургская конвенция о разрывных пулях от 29 ноября (11 декабря) 1868 года, запретившая употребление снарядов менее 400 граммов, которые разрываются или
наполнены воспламеняющимися веществами. В деле становления законов и обычаев войны особое значение имел также Брюссельский конгресс 1874 года, в рамках которого делегаты европейских государств рассуждали «о средствах обозначить точно, с общего согласия, в практически-исполнимом отношении, что совмещают в себе с одной стороны нужды войны и что с другой должно быть исключено
из нее во имя солидарных интересов человечества, при современном состоянии цивилизации и международных отношений»434. Предложенный для обсуждения на
данной конференции русский проект состоял из 71 статьи, положения которых
можно разделить на несколько групп:
1.

О военной власти на территории неприятельского государства; кто дол-

жен быть признаваем воюющей стороной; о сражающихся и несражающихся.
Баснин С. Право войны по решениям Брюссельского конгресса // Юридический вестник. – 1878. – (Февраль). –
С. 183.
434

257

жав.

Положения относительно средств ведения вооруженного конфликта.

Вопросы осады и бомбардировки.

О шпионах.

О военнопленных.

О невоюющих и раненых.

О военной власти по отношению к частным лицам.

О контрибуциях и реквизициях.

О парламентерах.

10.

О капитуляциях.

11.

О перемирии.

12.

О репрессалиях.

13.

О воюющих и раненых, находящихся на территории нейтральных дер-

К сожалению, Брюссельская конференция потерпела неудачу, российский

проект международной конвенции был рассмотрен, детально обсужден, однако декларация так и осталась неподписанной из-за возникших серьезных разногласий.
Инициатива юридического оформления законов войны активно поддерживалась общественностью, людьми, которые преимущественно страдали от соответствующих последствий; активную работу в этом направлении осуществляли неправительственные международные организации, такие как Всемирные конгрессы
мира435, Институт международного права, который крайне активно занимался обсуждением соответствующих вопросов, их теоретической проработкой и принял
ряд решений, в том числе Кодекс законов о сухопутной войне436, явившийся, по
мнению Л. Комаровского, не только сводом всех доселе сделанных попыток кодификации права войны, но и наиболее сжатым, ясным и систематичным изложением
начал этого права437. Положения указанного кодекса в 86 статьях преимущественно

См., например: Кропоткин А. Всемирные конгрессы мира // Вестник Европы. – 1909. – (Декабрь). – С. 513-530.
Камаровский Л. О кодексе законов для сухопутной войны, изданном институтом международного права // Юридический вестник. – 1881. – (Май). – С. 299-303.
437
Камаровский Л. Законы сухопутной войны, руководство, изданное Институтом Международного права // Юридический вестник. – 1885. – (Август). – С. 704.
435
436

258

дублировали содержание Брюссельской декларации, однако были изложены более
систематично и качественно с точки зрения юридической техники.
Инициатором Гаагской конференции мира выступила Россия, причем по статусу участников конференция изначально планировалась как универсальная, для
участия были приглашены все государства, представители которых были аккредитованы в Петербурге. Местом проведения конференции была выбрана Гаага (Голландия), родина «отца науки» международного права Гуго Гроция, написавшего
еще в 1625 году свое знаменитое произведение «О праве войны и мира», заставившее человечество задуматься о законах (прежде всего божественных и человеческих) во время войны.
Судя по составу государств-участников, конгресс был очень представительным: 26 государств Европы, Америки и Азии. Структурно конференция была разделена на 3 комиссии: первая занималась изучением технических военно-морских
вопросов; вторая работала над пересмотром Брюссельской декларации 1874 года
относительно обычаев и законов сухопутной войны; предметом третьей комиссии
были вопросы посредничества и международного арбитража как способа мирного
разрешения международных конфликтов. В результате работы указанных комиссий за два с половиной месяца было составлено шесть актов, состоящих из более
чем 130 статей, многие из которых имели общечеловеческое значение и легли в
основу современного международного гуманитарного права.
В качестве основных результатов работы Гаагской конференции мира, несомненно, необходимо отметить принятие следующих конвенций: 1. О мирном решении международных столкновений; 2. О законах и обычаях сухопутной войны; 3.
О применении к морской войне начал Женевской конвенции 10 (22) августа 1864
года и 4. Три декларации о метательных снарядах и взрывчатых веществах438.
Непререкаемое значение Гаагской конференции отмечал непременный член
Совета Министерства иностранных дел тайный советник Мартенс, принимавший
Конвенции: 1. О мирном решении международных столкновений; 2. О законах и обычаях сухопутной войны; 3.
О применении к морской войне начал Женевской конвенции 10 (22) августа 1864 года и 4. Три декларации о метательных снарядах и взрывчатых веществах от 6 мая 1900 года // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1902. Т. XX (1900 г.). Отд. I. № 18540.
438

259

непосредственное участие в ее работе439, в составе 2 и 3 комиссий, в частности он
отмечал следующее: «Я глубоко убежден, что эта конференция, в особенности для
России, имеет совершенно исключительный интерес и значение. В самом деле, гаагская конференция есть только одно и притом последнее звено в цепи международных попыток, предпринятых ныне Россией для установления в международных
отношениях более правильного и разумного порядка»440. Вместе с тем, несмотря на
осознание значимости Гаагских конференций мира, С. Ю. Витте в своих воспоминаниях пишет: «После циркулярного письма министра иностранных дел с предложением 18 мая 1898 г. я имел случай говорить по этому предмету с Государем, а
именно поздравил Его Величество с тем, что ему было угодно принять на себя почин такого великого и благородного дела, причем выразил Государю императору,
что не может быть никакого сомнения в том, что практических результатов от этой
конференции в ближайшем будущем и даже в более или менее отдаленном будущем ожидать нельзя, так как восстановить всеобщий мир и прекратить тот, можно
сказать, всеобщий разврат, внедрившийся в народах, который приводит их к разрешению всех недоразумений посредством пролития крови, так же трудно, как
трудно проводить священные истины Сына Божия»441. По мнению В. Б. Лопухина:
«Упразднявший войну «почин» успеха не имел. «Мирные» конференции собирались, заседали. Произносились хорошие слова; но им не верили прежде всего те,
кто слова эти произносил. И никто серьезно к «почину» не относился. О нем мало
и говорили. Если же упоминали, то преимущественно с насмешкою, и не добродушною, а злою»442. Вместе с тем, дело, начатое на первой Гаагской конференции
мира, было продолжено в 1907 году на второй Гаагской конференции мира.

АВПРИ. Ф. 159. ДЛСиХД. Исполнительное отделение. Оп. 749/1. 1899. Д. 1327: «Справка о лицах, отправляемых
на Конференции и Конгрессы с обозначением выдаваемых им проездных и денег». Л. 3.
440
Мартенс Ф. Гаагская конференция мира. Культурно-исторический очерк // Вестник Европы. – 1900. – (Март). –
С. 24.
439

Витте С. Ю. Воспоминания, мемуары: Т. 1. Мн.: Харвест; М.: АСТ, 2001. С. 259.
Лопухин В. Б. Записки бывшего директора департамента Министерства иностранных дел / Отв. ред. С. В. Куликов;
вступ. ст. С. В. Куликова, подгот. текста и коммент. С. В. Куликова, Д. Н. Шилова. СПб.: Нестор-История, 2008. С.
86.
441
442

260

В рассматриваемый период также в Гааге прошли конференции, направленные на кодификацию международного частного права, для более тесного взаимодействия при производстве и рассмотрении дел, и не только двухстороннего сотрудничества, но и на общеевропейском уровне, с целью устранения правовых затруднений. Таким образом, были проведены конференции: 12–27 сентября 1893 г.,
25 июня – 13 июля 1894 г., 29 мая – 18 июня 1900 г., 16 мая – 7 июня 1904 г. Одной
из основных задач, изначально поставленных перед рассматриваемыми конференциями, было устранение неудобств, связанных с разнообразием национальных
гражданских законодательств различных государств. Дело в том, что на данном
этапе развития международного права единого частного международного права не
существовало, а, как это ни странно звучит, действовали русское, германское,
французское международное частное право, и каждое государство имело не только
свое гражданское законодательство, но и свой собственный способ разрешения
столкновений этих законов с иностранными, что на практике порождало множество затруднений.
Инициатива в деле создания Гаагской конференции принадлежала Италии
еще в 60-х годах XIX в., но впоследствии в 1874 г. перешла к Голландии, которая
продолжила переговоры с различными государствами по данному поводу. Некоторые государства, в том числе и Российская империя, благосклонно отнеслись к идее
подобной международной конференции. После этого в результате ряда политических процессов, имевших место в рассматриваемый период в Европе, произошел
еще один переход инициативы организации конференции к Италии и в 1892 г.
вновь к нидерландскому правительству, которое на этот раз рассылает всем правительствам «Проект программы», где в форме вопросов были составлены различные
предложения, подлежащие рассмотрению и изучению иностранными правительствами. Таким образом, именно благодаря усилиям нидерландского правительства
состоялся целый ряд конференций в Гааге, разработавших достаточно широкий
круг правовых вопросов, что было несомненным достижением международно-правового общения того периода. Сразу необходимо отметить тот факт, что положе-

261

ния, выработанные на Гаагских конференциях, имели в большей степени рекомендательный, а не правоустанавливающий характер.
Как уже было указано, всего состоялось четыре конференции: 12–27 сентября
1893 года, где Россию представляли Сергей Манухин – 1-й юрисконсульт Министерства юстиции, Ф. Ф. Мартенс – постоянный член Совета Министерства иностранных дел и Н. А. Малевский-Малевич – вице-директор Департамента внутренних отношений Министерства иностранных дел; 25 июня – 13 июля 1894 г. (делегаты от России: Ф. Ф. Мартенс и Шмемань – директор Первого департамента Министерства юстиции); 29 мая – 18 июня 1900 г. (делегаты от России: Ф. Ф. Мартенс
и Гуссаковский – от Министерства юстиции); 16 мая – 7 июня 1904 г. (делегаты от
России: Ф. Ф. Мартенс и Веревкин – юрисконсульт Министерства юстиции)443.
В результате конференций 1893 и 1894 гг. 14 ноября 1896 г. между четырнадцатью государствами Европы (к конвенции не присоединились Англия, Турция,
Греция, Болгария, Сербия и Черногория) была подписана конвенция: 1) о сообщении судебных и внесудебных актов; 2) о «поручениях»; 3) Cautiojudicatumsolvi; 4)
право бедности; 5) личное задержание. Таким образом, был достигнут первый
практический результат Гаагских конференций. Россия подписала данную конвенцию 19 (31) декабря 1897 г., ратификация последовала 24 февраля 1899 г.444. Также
был выработан ряд проектов, в частности: о браке, об опеке, о конкурсе, о наследствах и завещаниях. 17 июля 1905 г. была подписана новая конвенция в Гааге 445,
которая по своей сути является лишь упрощением и частичным дополнением вышеуказанной конвенции.
Итак, начиная с XIX века, уровень развития международного сотрудничества
стал настолько высок, что государства осознали необходимость тесного взаимодействия по различным вопросам. Одной из характерных черт с уверенностью можно

Яблочков Т. М. Курс международного гражданско-процессуального права. С. 14.
Высочайше ратифицированные 24 февраля 1899 г.: I Конвенция по некоторым вопросам частного международного права и к ней: II Заключительные постановления и III Дополнительный протокол // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1902. Т. XIX (1899 г.). Отд. I. № 16537.
445
Высочайше ратифицированная 31 декабря 1908 г. Конвенция по некоторым вопросам частного международного
права // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1911. Т.
XXVIII (1908 г.). Отд. I. № 31329.
443
444

262

назвать систему международных конгрессов и конференций, которые стали первоначальной стадией организационного сотрудничества. В течение XIX века, начиная
с Венского конгресса, был проведен ряд значимых конгрессов и конференций, о
которых можно говорить как о соответствующей системе, т.к. все они были взаимосвязаны как с точки зрения государств, принимавших в них участие, так и с содержательной точки зрения.
Разработка и принятие решений на конференциях и конгрессах еще более
укрепили систему межгосударственного общения, что дало толчок к дальнейшему
развитию и формированию такой формы взаимодействия, как международные организации, без которых современную мирополитическую систему и международное право невозможно представить.
На конгрессах и конференциях решались многие вопросы и проблемы, которые не могли или недостаточно эффективно могли решаться на уровне двухсторонних контактов различных государств. Изначально конгрессы занимались преимущественно политическими вопросами, с течением времени они стали приобретать
все более целенаправленный характер. Таким образом, характерной чертой формирования межгосударственного общения на уровне конгрессов и конференций становится постепенное изменение их содержательного диапазона: от мирных – по
урегулированию послевоенных ситуаций – к специализированным – по отдельным
проблемам межгосударственных отношений (специализация).
В XIX веке можно констатировать факт формирования первой системы безопасности. Так, в период с 1816 до 1914 г. не было ни одного конфликта, который
перерос бы во всеобщий, и никаких боевых действий, которые перевернули бы
внутренний порядок в государствах или нарушили бы эволюционное развитие государств и формирующегося международного правопорядка, что еще раз подтверждает эффективность и стабильность Венской мирополитической системы. Сформированная система изначально функционировала, основываясь на принципе легитимизма, который постепенно стал дополняться и корректироваться посредством
влияния других принципов, отражавших соответствующий этап развития межгосударственных отношений.

263

Стоит заметить, что Венский конгресс, безусловно, пренебрег интересами
национальностей, что и разрушило Священный союз, однако во второй половине
XIX в. системы политического равновесия и легитимизма частично уступили место
принципу национальности, который воспринимался как панацея против всех недоразумений и замешательств международных, как наиболее разумное основание для
разрешения возникающих между государствами споров и столкновений и для
устройства такого порядка взаимных их отношений, который в состоянии обеспечить мирное развитие каждого народа446.
В результате сотрудничества государств, в первую очередь на уровне конгрессов и конференций, к началу XX века был выработан ряд принципиальных основ международного права, заложивших базис в формирование в последующем соответствующих отраслей и институтов права, доработанных и развитых в современном международном праве. К ним можно отнести: принцип сотрудничества,
принцип разрешения споров мирными средствами, ответственность государств за
развязывание войны, режим международных рек, закрепляется принцип свободы
открытого моря, провозглашен запрет торговли неграми, определение правового
статуса дипломатических представителей и консульских агентов.
Здесь же можно еще раз отметить ту роль, которую имело Российское государство в процессах формирования мирополитической системы и выработке основных начал международного права, ее сложно переоценить. В XIX веке Российская
империя заняла равное место в группе ведущих европейских государств, оказывала
серьезное влияние на политические процессы, на заключаемые международные соглашения как с точки зрения инициатив, так и с содержательной стороны, участвовала в первом интеграционном европейском образовании.

Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. Т. 1. Санкт-Петербург, 1887. С.
147.
446

264

§ 2. Международные межправительственные организации XIX – начала XX вв.

В середине XIX века возникла необходимость и сформировались условия для
создания организаций, которые могли бы обеспечивать взаимодействие государств
на постоянной основе. Как было отмечено, базовой организационной предпосылкой данного процесса стала система международных конгрессов и конференций,
которые, безусловно, положили начало формированию международных организаций как производных субъектов международного права, позволивших вывести
формат межгосударственного взаимодействия на принципиально новый уровень.
В конце XIX века существовало девять межгосударственных объединений
(административных союзов), в которых принимали участие различные государства, преимущественно европейские. Наиболее активными участниками различных
организаций можно назвать следующие: Австрия (7), Бельгия (7), Венгрия (7), Германия (6), Дания (8), Испания (6), Италия (9), Нидерланды (7), Норвегия (8), Португалия (7), США (6), Франция (9), Швейцария (8), Швеция (6)447. Российская империя была участником 7 международных организаций. В процессе формирования
межгосударственных объединений в первую очередь принимали участие наиболее
развитые («цивилизованные») государства, каждое, с одной стороны, со своими интересами, с другой – с особенностями внутри- и внешнеполитической деятельности.
Исходя из анализа участия государств в международных организациях,
можно сделать вывод, что к концу XIX века стал постепенно преодолеваться явно
дискриминационный характер международного права. Восточные, африканские и
иные слаборазвитые государства (Конго, Либерия, Сиам и др.) становились членами соответствующих межгосударственных объединений. Всего в межгосударственных образованиях участвовало 61 государство как самостоятельные субъекты
международного права. Интересен тот факт, что постепенно колонии также стали

Цифра в скобках означает количество международных межправительственных организаций, членом которых
являлось соответствующее государство.
447

265

получать возможность участвовать в межгосударственных образованиях. Так, в исследовании П. Е. Казанского приведен перечень 24 колоний, принимавших участие
в тех или иных союзных образованиях, большинство из которых – в телеграфном448.
Кроме того, правом голоса обладали только метрополии, которые голосовали, в том
числе, и от имени своих колоний.
Российское государство, являясь активным участником межгосударственного общения, в рассматриваемый период также не находилось в стороне от данного процесса и принимало непосредственное участие в становлении отдельных
международных организаций, например, «противоневольничьего союза». Вместе с
тем, целесообразно отметить, что Российская империя, исходя из особенностей
внутреннего развития, не всегда и не во всех международных организациях того
времени готова была участвовать на равных, и иногда присоединение к соответствующей международной администрации имело условный либо формальный характер, так, Россия с самого начала принимала участие в метрическом союзе, не
пользуясь метром как законной мерой измерения.
Всеобщность межгосударственных союзов можно назвать относительной,
скорее, она ставилась как некая цель с точки зрения институционального оформления мирополитического сообщества. К концу XIX века самыми многочисленными
с точки зрения членства государств были: Всемирный почтовый союз (60), Всемирный телеграфный союз (47), Международный союз для печатания таможенных тарифов (43), Международный союз для измерения земли (28).
Постепенно стал формироваться критерий разграничения организаций на открытые и закрытые, ряд международных союзов (геодезический, метрический, почтовый, телеграфный, промышленный, таможенных тарифов) для вступления запрашивали только формальное заявление государства, в свою очередь, литературноартистический союз требовал признания права литературно-артистической собственности.
Наряду с постоянно действующими международными организациями, имели

448

Казанский П. Е. Всеобщие административные союзы государств: в 3 т. Т. 1. Одесса, 1897. С. 89.

266

место и временные административные учреждения государств для решения определенных вопросов, именовавшиеся комиссиями, например, Русско-австро-венгерская комиссия 1874 года для раздела поместий и капиталов старого епископства
Краковского, смешанная комиссия (Россия, Япония) для обмена части Сахалина на
Курильские острова в 1875 году. Международные организации рассматриваемого
периода имели малую компетенцию, круг вопросов их деятельности ограничивался
весьма узкой сферой. По мнению О. Г. Зайцевой, «первые организации такого рода
скорее играли роль вспомогательного средства в деле осуществления межгосударственного сотрудничества»449.
Можно выделить несколько путей организационного формирования международных межправительственных организаций:
– непосредственное создание путем принятия совместно государствами соответствующих решений по вопросам, требующим обеспечения постоянного сотрудничества;
– преобразование неправительственных организаций в межправительственные в результате осознания значимости и эффективности межгосударственного сотрудничества по отдельным вопросам.
Существуют различные точки зрения относительно того, какое межгосударственное объединение XIX века можно считать первой международной межправительственной организацией, наиболее часто называют Центральную комиссию судоходства по Рейну, т.к. она имела согласованные цели, юридически оформленную
компетенцию, постоянный контрольный орган, а также членство (изначально в состав Рейнской комиссии вошли представители Австрии, Пруссии, Великобритании, Франции, Нидерландов, Гессен-Дармштадта, Бадена, Баварии, Нассау и Вюртемберга, таким образом, представители всех прирейнских государств, кроме
Швейцарии), установленные процедуры и пр.
Итак, межгосударственное сотрудничество на постоянной основе изначально

449

Зайцева О. Г. Международные межправительственные организации // Вопросы истории. – 1976. – № 12. – С. 63.

267

стало формироваться по наиболее актуальным направлениям, требующим соответствующего взаимодействия.
В связи с интенсивным развитием транспортных сообщений первую группу
можно обозначить как транспортные организации, начало формированию которых
положило сотрудничество в сфере судоходства. Еще в 1815 году, в соответствии с
актом Венского конгресса, была создана международная Рейнская комиссия (Центральная комиссия навигации по Рейну), в 1856 году – Европейская Дунайская комиссия, а также комиссии, связанные с обеспечением судоходства по некоторым
другим рекам (Эльба – 1821 г., По – 1849 г., Прут – 1866 г.). В результате развития
железнодорожного транспорта, что требовало урегулирования и обеспечения разрешения соответствующих вопросов, в 1890 году государства подписали Бернскую
конвенцию, на основании которой был учрежден Международный союз железнодорожного транспорта, в последующем появились и иные структуры (Международная конференция содействия технической унификации железных дорог – 1882
г., Международная ассоциация железных дорог – 1885 г., Комитет международного
железнодорожного транспорта – 1902 г.).
В качестве следующего направления межгосударственного сотрудничества
на уровне международных организаций необходимо отметить телеграфную и почтовую связи, позволявшие обеспечивать коммуникацию не только и не столько
между государствами, но в первую очередь между частными лицами, и вследствие
этого активно развивавшиеся. Начиная с 1849 года, государства (прежде всего граничащие непосредственно друг с другом) стали заключать двухсторонние соглашения по урегулированию данных вопросов, постепенно количество участников таких соглашений увеличивалось, они стали предусматривать созыв периодических
конференций, и в 1865 году на основании договора был учрежден Европейский телеграфный союз, в 1874 году в рамках Бернского конгресса было подписано соглашение, направленное на регламентацию и унификацию международных почтовых
отправлений, оно положило начало созданию Всеобщего почтового союза, учредительный акт которого в 1878 году был подписан 33 государствами.
Итак, международные союзы стали одной из первых форм интеграционных

268

объединений государств, первым историческим опытом совместного решения
научно-технических проблем, возникших в результате активного научно-технического прогресса, промышленных революций и формирования мирового рынка в
XIX веке.
Сеть железных дорог в XIX веке выросла до 706 000 км, сосредоточившись,
главным образом, на территориях развитых европейских государств, России и
США, при этом именно США занимали первое место (42% от мировой сети), за
ними следовали Германия, Россия, Франция и Великобритания450. Российское государство вело активную работу по созданию разветвленной сети железных дорог,
ведь «поражение в Крымской войне заставило правящие круги царской России пересмотреть весь курс государственной экономической политики. Было очевидным,
что сохранение могущества и политического влияния России невозможно без
укрепления финансов, развития промышленности и усиленного железнодорожного
строительства»

451

. В результате вышеописанных процессов железнодорожный

транспорт стал основным и наиболее динамично развивающимся, что привело к
активному формированию правового взаимодействия по соответствующим вопросам.
В создании международного союза для перевозки грузов по железным дорогам деятельное участие принимало правительство Швейцарии, о чем свидетельствовала, например, дополнительная декларация к международной конвенции о
грузоперевозках по железным дорогам, в которой было предусмотрено, что «вступление произойдет через один месяц после даты извещения, сделанного швейцарским Правительством»452, таким образом, швейцарское правительство выступило
депозитарием по данному международному акту. Вышеуказанный акт был подписан в 1892 году и с 1 января 1898 года вступил в действие, в том числе для Российского государства.

Конотопов М. В. История экономики / М. В. Конотопов, С. И. Сметанин. Москва, 2001. С. 384.
История внешней политики России. Вторая половина XIX века (от Парижского мира 1856 г. до русско-французского союза). Москва, 1997. С. 23.
452
Дополнительная декларация к международной конвенции от 14 октября 1890 года о перевозке грузов по железным дорогам // АВПРИ. Ф. 155. Часть II. Оп. 662. Д. 7. Л. 107.
450
451

269

Обратимся к анализу конвенции, подписанной 2 (14) октября 1890 года453. По
мнению И. М. Рабиновича, русский перевод конвенции был сделан весьма
небрежно454, что, однако, не препятствует анализу ее основных положений, которые можно свести к следующим базовым моментам: целью принятия конвенции (и
создания соответствующего союза) стала унификация правил железнодорожных
перевозок (ст. 1), для реализации указанной цели в рассматриваемой конвенции
предусматривались правила и порядок осуществления перевозок (ст. 2, 3, 5-8, 14,
16, 18-21, 24, 29, 33); вопросы унификации тарифов (ст. 4, 11, 12); права и обязанности отправителя груза (ст. 9, 10, 13, 15, 18, 42); права и обязанности получателя
груза (ст. 10, 12, 17, 36, 42, 44); порядок предъявления претензий и исков, а также
рассмотрения споров (ст. 12, 25-28, 44, 45, 47, 48, 51-53, 55, 56); порядок взаимодействия между железными дорогами различных государств (ст. 22, 23, 49-51, 53,
54); основания ответственности железных дорог и освобождения от таковой (ст. 2932, 39, 41, 43); порядок и правила определения размера возмещения убытков (ст.
33-38, 40-42, 47, 49). Таким образом, на международно-правовом уровне были
весьма качественно урегулированы разнообразные вопросы, направленные на упорядочение железнодорожных перевозок, что позволило в определенной степени
унифицировать национальные законодательства различных государств, с одной
стороны, с другой – решать коллизионные вопросы, а в ряде случаев восполнило
неурегулированность на уровне национального права.
Безусловно, конвенция оказала влияние на национальное законодательство
различных государств, в том числе Российской империи, которая изначально присоединилась и ратифицировала рассматриваемый международно-правовой документ. России также пришлось вносить соответствующие изменения в ряд нормативных актов, например, в Таможенный устав. В российский Железнодорожный
устав 1885 года также были внесены соответствующие изменения, как то: «Русские

Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем сенате. Санкт-Петербург, 1903. № 139.
454
Рабинович И. М. Международная конвенция о перевозке грузов по железным дорогам. Русский и французский
текст с приложениями и с разъяснениями по протоколам Бернских конференций 1878, 1881, 1886 и 1890 годов.
Санкт-Петербург, 1893 // Журнал гражданского и уголовного права. – 1893. – Кн. 2. (Февраль). – С. V.
453

270

железные дороги обязаны представлять проекты соглашений с иностранными железными дорогами по предметам на рассмотрение министров путей сообщения и
финансов».
Кроме того, вышеуказанная конвенция о перевозке грузов по железным дорогам стала учредительным документом международной организации, согласно ст.
57, «чтобы облегчить и обеспечить исполнение настоящей конвенции, учреждено
будет центральное бюро международной перевозки» и указаны соответствующие
обязанности: обеспечивать взаимодействие между государствами; собирать, приводить в порядок и публиковать сведения, касающиеся осуществления международных перевозок; давать заключения по спорам, возникающим между железными
дорогами; разбирать просьбы об изменениях конвенции; облегчать отношения
между разными управлениями, прежде всего финансовые и связанные с взысканием неуплаченных долгов. Также, в соответствии со ст. 58, на центральное бюро
возлагалось решение вопросов, связанных с принятием новых членов, и исключение железных дорог из списка, установленного ст. 1 (дороги, на которые распространяется действие конвенции). Указанные положения дополнялись Положением
об учреждении центрального бюро, регламентирующим ряд организационных, в
том числе финансовых, вопросов455.
Параллельно с индустриализацией и развитием железнодорожного транспорта развивались средства коммуникации – почта, телеграф, радио, телефон.
Изобретение телеграфа сразу же было высоко оценено обществом: «Телеграфные отношения, войдя глубоко в обычаи, явились новым стимулом торговли и
судоходства; новые предприятия возникли в деловом мире, опираясь на то, что
каждую минуту можно иметь всевозможные известия из всех концов света»456. К
концу XIX века длина всех телеграфных линий составляла порядка 1,5 млн. км,
аналогично сети железных дорог, на первом месте по этому показателю были США

Рабинович И. М. Международная конвенция о перевозке грузов по железным дорогам. Русский и французский
текст с приложениями и с разъяснениями по протоколам Бернских конференций 1878, 1881, 1886 и 1890 годов.
Санкт-Петербург, 1893 // Журнал гражданского и уголовного права. – 1893. – Кн. 2. (Февраль). – С. 108-111.
456
Казанский П. Всеобщие административные союзы государств: в 3 т. Т. 3. Одесса, 1897. С. 55.
455

271

(1/5 часть всей мировой сети), далее следовали Россия, Германия, Франция, Мексика и Великобритания. В целом годовой итог телеграмм, переданных по всемирной телеграфной сети, достигал 300 млн.457. Активное развитие телеграфного сообщения потребовало скорейшего формирования правовой базы, между государствами стали заключаться двухсторонние соглашения, направленные на урегулирование соответствующих вопросов. Изначально, как и по иным вопросам, между
государствами стали заключаться двухсторонние соглашения, направленные на регулирование отношений. Одна из первых конвенций относительно почтовых сообщений была заключена со Швецией 10/22 июля 1846 года и была весьма обширна
по содержанию – 46 статей, направленных на детальную регламентацию осуществления почтовых сообщений458. Последующие почтовые конвенции имели аналогичное содержание, применительно к формированию сообщений с конкретными
государствами459. Начиная с 1854 года, Россия начала заключать с иностранными
государствами соглашения относительно телеграфных сообщений, устанавливающие соответствующие правила460.

Ростова А. А. Международные административные союзы: создание и опыт деятельности: вторая половина XIX –
начало XX вв.: дис. … канд. ист. наук: 07.00.03 – Всеобщая история. Ставрополь, 2008. С. 56.
458
Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О конвенции, заключенной с Швецией касательно почтовых сообщений» от 24 декабря 1846 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1847. Т. XXI (1846 г.). Отд. II. № 20747.
459
Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О почтовой конвенции, заключенной с Грецией» от 10 марта 1849
г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1850. Т. XXIV
(1849 г.). Отд. I. № 23084; Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О заключенной с Пруссией почтовой
конвенции» от 2 апреля 1852 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1853. Т. XXVII (1852 г.). Отд. I. № 26132; Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О заключении
между Россией и Австрией почтовой конвенции» от 30 октября 1854 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1855. Т. XXIX (1854 г.). Отд. I. № 28696; и др.
460
Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О телеграфической конвенции, заключенной между Россией и
Пруссией» от 14 января 1855 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1856. Т. XXX (1855 г.). Отд. I. № 28930; Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О заключении
между Россией и Австрией декларации о соединении телеграфических линий и обоюдном пользовании оными» от 2
августа 1855 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1856.
Т. XXX (1855 г.). Отд. I. № 29559; Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О телеграфном договоре между
Россией и Австрией вместе с Пруссией, действующими от имени Германо-австрийского телеграфного Со- юза» от
18 марта 1860 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петер- бург,
1862. Т. XXXV (1860 г.). Отд. I. № 35573; Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О телеграфной кон- венции
между Россией и Швецией» от 10 сентября 1860 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собра- ние 2-е.
1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1862. Т. XXXV (1860 г.). Отд. II. № 36142; Указ Сенатский, по Высочайшему
повелению, «О телеграфных сношениях России с Турцией и Правительством Придунайских княжеств» от 7 июля
1862 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1865. Т.
XXXVII (1862 г.). Отд. II. № 38456; Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О телеграфной конвенции, заключенной между Его Величеством Императором Всероссийским и Его Величеством Шахом Персидским, в Тегеране, 13 августа 1864 года» от 16 марта 1856 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 18251881 гг. Санкт-Петербург, 1867. Т. XL (1865 г.). Отд. I. № 41929; Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О
457

272

Многосторонние конференции государств по вопросам телеграфного сообщения были весьма многочисленны: в 1852 году была созвана первая конференция
в Париже, сделана попытка сформулировать нормы осуществления телеграфного
сообщения для всех частей Европы, в последующем имели место конференции в
Берлине в 1855 г., следующая конференция собралась в 1857 году в Турине, далее
в Брюсселе, Берне и Фридрихсгафене в 1858 году, при этом с течением времени
количество государств-участников увеличивалось.
Таким образом, постепенно была создана достаточная нормативная и субъектная база для урегулирования соответствующих отношений, подготовившая
фундамент для формирования Телеграфного союза. В результате в 1865 году в Париже на международной конференции, в которой участвовали 25 государств, 5/17
мая была подписана конвенция, направленная на определенную унификацию действующих правил и положившая начало учреждению международного Телеграфного союза. Вместе с тем, в соответствии со ст. 59, стороны сохранили право входить между собой в особые соглашения всякого рода по предметам телеграфной
службы461. Данная конвенция, несомненно, внесла вклад в унификацию действующих между государствами положений, например, в соответствии с дополнительными условиями к международной телеграфной конвенции, «заключенный в 1860
году Австрией и Пруссией от имени Германско-Австрийского Телеграфного Союза
телеграфный договор с Россией имеет считаться отмененным с того самого дня, в
который вступит в действие вышеупомянутая Парижская международная конвенция»462. Таким образом, стала формироваться система договоров относительно телеграфных сообщений, в рамках которой международная телеграфная конвенция

телеграфной конвенции, заключенной между Россией и Данией» от 31 августа 1856 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1867. Т. XL (1865 г.). Отд. I. № 42442; и др.
461
Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О международной телеграфной конвенции, заключенной в Париже 5/17 мая 1865 года» от 30 ноября 1865 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 18251881 гг. Санкт-Петербург, 1867. Т. XL (1865 г.). Отд. II. № 42732.
462
Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О дополнительных условиях к международной телеграфной конвенции» от 21 февраля 1866 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1868. Т. XLI (1866 г.). Отд. I. № 43040.

273

дополнялась двухсторонними соглашениями463. Но еще большее значение рассматриваемая конвенция имела с точки зрения институционального оформления межгосударственных отношений.
Следующая международная телеграфная конвенция, согласно ст. 56 предыдущей, была подписана 16/22 июля 1875 года в Санкт-Петербурге и с целью совершенствования Парижской конвенции, учитывая накопленный опыт, в ст. 14 установила, что «Центральное учреждение, подчиненное управлению одного из договаривающихся Правительств, назначенному для этой цели Инструкцией, обязано
собирать, приводить в систему и объявлять всякого рода сведения, касающиеся
международной телеграфной службы, разъяснять запросы об изменениях в тарифах и в служебной инструкции, сообщать о введенных изменениях и вообще изучать все вопросы и выполнять все работы, представляющие значение в международном телеграфном деле»464.
В ходе своей работы Телеграфному союзу удалось урегулировать вопрос о
принятии решений, унифицировать и упростить тарифы, определить ответственность за неправильную или медленную доставку телеграмм, развить постановления
о телефонной службе. В начале XX века в дополнение к почтовой и телеграфной
появилась радиосвязь, и соответственно возникла необходимость ее правового регулирования, что стало предметом обсуждений в рамках Телеграфного союза на
конференциях в Берлине в 1903 и 1906 гг. и в Лондоне в 1912 году.
Таким образом, Телеграфный союз был весьма значимым межгосударственным объединением, соответствующим потребностям как общества, так и государств, и продолжил свое существования за пределами рассматриваемого исторического периода.
Параллельно с телеграфной связью продолжалось развитие почтовых сооб-

Например, Указ Сенатский «О телеграфной декларации, заключенной между Россией и Турцией» от 4 февраля
1870 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1874. Т. XLV
(1870 г.). Отд. I. № 47998; и др.
464
Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О международной телеграфной конвенции, заключенной в С.Петербурге 16/22 июля 1875 года» от 30 июля 1876 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1878. Т. LI (1876 г.). Отд. II. № 56268.
463

274

щений. Почта, так же как и телеграф, обеспечивала возможность эффективной коммуникации и активно развивалась вслед за интенсификацией транспортных сообщений. Наиболее явно данный процесс прослеживался в европейских государствах, таких как Германия, Франция, Италия, Австрия. По данным 1877 года, Российское государство несколько отставало от ведущих государств, однако занимало
уверенное место в первой десятке по данному показателю: так, общее количество
закрытых и открытых писем составляло 83 млн., общее число номеров газет – 76
млн.465. Идея создания Всемирного почтового союза была реализована на конференции в Берне в 1874 году, в которой принимали участие представители 22 государств (Российская империя не участвовала), в результате был подписан договор о
союзе. Однако этому предшествовала серьезная работа по формированию международно-правовых начал взаимодействия. По аналогии с другими сферами, на первом этапе государства подписывали двухсторонние соглашения, прежде всего с целью понижения тарифов на почтовые отправления. Для дальнейшей унификации
правил почтовых сообщений необходимо было многостороннее соглашение и создание соответствующего административного органа. Всеобщая почтовая конвенция, заключенная 27 сентября / 9 октября 1874 года, – первое многостороннее соглашение между государствами, направленное на установление унифицированных
принципов международно-правового регулирования почтовых отправлений. Почтовый союз работал над развитием этих норм и их соответствием требованиям времени.
Основными положениями, установленными конвенцией и действовавшими в
пределах Почтового союза, стали: свобода транзита; безвозмездность транзитной
пересылки; единообразная, независящая от расстояния почтовая такса; отмена дележа почтовых сборов.
Кроме того, на данной конференции в Петербурге 22 государствами был подписан договор, непосредственно учредивший Всеобщий почтовый союз, ст. 1 ко-

465

Всеобщая и русская почтовая статистика за 1877 г. // Вестник Европы. – Санкт-Петербург, 1879. – Т. III. – С. 422.

275

торого устанавливала, что «Стороны, между которыми заключен настоящий договор, образуют под наименованием «Всеобщего Почтового Союза» одну почтовую
территорию для взаимного обмена корреспонденции между своими почтовыми
учреждениями». В качестве высшего административного учреждения устанавливалось Бюро Всеобщего Почтового Союза, к полномочиям которого были отнесены:
«собрание, публикация и рассылка всякого рода сведений, до международного почтового дела касающихся; изложение своего мнения по тем спорным вопросам, по
которым спорящие стороны к нему обратятся; рассмотрение предположений об изменении Наказа для исполнения настоящего договора; сообщение постановленных
в Наказе изменений; облегчение операций международного счетоводства… и вообще производство исследований и работ, которые ему будут поручены в интересах Почтового Союза» (ст. 15). Кроме того, ст. 16 предусматривала возможность
создания третейского суда для рассмотрения разногласий между двумя или несколькими членами Союза относительно толкования договора466.
Союз осуществлял весьма эффективную деятельность, совершенствуя правила международных почтовых сообщений467, в том числе, благодаря деятельности
союза, количество почтовых отправлений неуклонно возрастало, П. Е. Казанский в
своем труде приводит следующие статистические данные: в 1873 г. было 3 млрд.
отправлений, в 1898 г. – 18 млрд.
Заслуга образования первого административного союза в области геодезии
принадлежит прусскому генералу Бейеру, который представил свой проект в прусское министерство военных дел и получил одобрение короля. В результате 17 октября 1864 года в Берлине собралась конференция, которая, в том числе, выработала организацию нового межгосударственного союза, который изначально назы-

Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О всеобщем почтовом договоре и протоколе о присоединении к
оному Франции и о размене ратификации онаго» от 6 июня 1875 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1877. Т. L (1875 г.). Отд. I. № 54789.
467
Высочайше ратифицированные Дополнительные Акты к Конвенции о Всемирном Почтовом Союзе от 21 января
1886 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1888. Т. VI
(1886 г.). № 3467; Высочайше ратифицированные: «1. Конвенция о всемирном почтовом союзе и 2. Условия об обмене пакетов и ящиков с объявленной ценностью» от 28 января 1892 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1895. Т. XII (1892 г.). № 8274.
466

276

вался «Союз для измерения центральной Европы», а в последующем стал именоваться «Союз для измерения Европы» и объединял 19 государств

468

. С самого

начала Российское государство принимало деятельное участие в работе данной организации, активно способствовало проведению необходимых научных исследований. Известный российский исследователь международных административных
учреждений П. Е. Казанский следующим образом обосновал необходимость создания данного союза: «Измерить Землю, поприще нашей деятельности и предел
нашего существования, задача, которая под силу только государствам, соединившимся в специальный союз»469. На одной из конференций союза в 1867 году была
высказана необходимость принятия единой метрической системы и создания Союза мер и весов, что позволило бы унифицировать систему единиц физических величин, не существовавшую к рассматриваемому периоду, что негативно влияло на
различные аспекты сотрудничества государств, начиная с торговли, заканчивая телеграфным и почтовым сообщением. В результате длительных переговоров и согласования 20 марта 1875 года на конференции в Париже был подписан метрический договор, согласно ст. 1 которого, государства взяли на себя обязательство «основать и содержать на общий счет ученое и постоянное международное Бюро весов
и мер», которое, в соответствии со ст. 3, «действует под исключительным руководством и надзором международного Комитета весов и мер, который в свою очередь
подчинен власти Общей Конференции весов и мер, составленной из делегатов от
всех договаривающихся Правительств». На международное Бюро весов и мер возлагались следующие основные полномочия: все сравнения и проверки новых прототипов метра и килограмма; хранение международных прототипов; периодические сравнения национальных образцов с международными прототипами; клеймение и сравнение геодезических линеек и некоторые другие470. Указанная конвенция
вступила в силу 1 января 1876 года, и ее сразу же ратифицировало 21 государство,
Ростова А. А. Международные административные союзы: создание и опыт деятельности: вторая половина XIX –
начало XX вв.: дис. … канд. ист. наук: 07.00.03 – Всеобщая история. Ставрополь, 2008. С. 81-83.
469
Казанский П. Всеобщие административные союзы государств: в 3 т. Т. 2. Одесса, 1897. С. VI.
470
Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О международной метрической конвенции, заключенной в Париже 8/20 мая 1875 года» от 16 февраля 1876 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 18251881 гг. Санкт-Петербург, 1878. Т. XLI (1876 г.). Отд. I. № 55579.
468

277

в том числе Россия. Несмотря на ратификацию конвенции, в Российской империи
процесс внедрения международных «стандартов» проходил весьма затруднительно, лишь в 1893 году была учреждена Главная палата мер и весов «для сохранения в государстве единообразия, верности и взаимного соответствия мер и весов»471, однако это не означало перехода на общеевропейскую систему. Так, 4 июня
1899 года высочайше было утверждено Положение о мерах и весах472, которое явно
не соответствовало стандартам, принятым Союзом.
Неоспоримое значение к концу XIX века приобрел Союз по охране промышленной собственности. Сам термин «промышленная собственность» был заимствован из французского языка и имел собирательное значение, под ним понимали
право на изобретение, право на товарный знак и ряд аналогичных прав. Многие
государства в рамках национального права осуществляли правовое регулирование
соответствующих вопросов, одними из первых патентные законы в 1791 году приняли Франция и США, первый патентный закон в России был принят в 1812 году
под названием «О привилегиях на разные изобретения и открытия в художественных промыслах». Идея возникновения Союза была связана с тем, что в сложившихся экономических условиях сбыт товаров приобрел международный характер,
способы правовой защиты сбыта, поскольку они выражаются в исключительном
праве на какие-либо изобретения, технические модели, фабричные рисунки, товарные знаки и другие отличительные признаки деятельности промышленников или
торговцев, в том числе связанные с недобросовестной конкуренцией, стали нуждаться в покровительстве не только национальных государственных законов, но и
норм международных. Что и обусловило необходимость создания рассматриваемого союза в 1873 году, когда на Венском конгрессе, носящем частноправовой характер, было принято положение о том, что «Конгресс уполномочивает подготовительный комитет продолжать дело, начатое в этом первом собрании, и употребить

Высочайше утвержденное Положение о главной палате мер и весов от 8 июня 1893 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1894. Т. XI (1891 г.). № 8206.
472
Высочайше утвержденное Положение о мерах и весах от 4 июня 1899 года // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1902. Т. XIX (1899 г.). Отд. I. № 17056.
471

278

свое влияние для распространения в публике и среди государств сведений относительно принятых им решений и для приведения этих последних в исполнение» 473.
В результате проделанной работы на конференции 1880 года, в которой принимали
участие представители 21 государства, в том числе и России, был рассмотрен проект Конвенции о защите промышленной собственности, которая была утверждена
уже на следующей конференции (Россия не присоединилась), состоявшейся в Париже в 1883 году. Так возник Союз по защите промышленной собственности, заменивший одним актом различные соглашения государств по вопросам о взаимном
предоставлении их подданным защиты в области промышленной собственности.
На момент образования данный союз объединил 9 государств, к 1913 году их количество увеличилось до 22.
Несмотря на тот факт, что Российское государство не подписало вышеуказанную конвенцию, на практике были заключены и двухсторонние международные
договоры по соответствующим вопросам: Декларация относительно почтовых
клейм – в 1870 г.474, в 1871 г. – с Великобританией475, в 1873 г. – с Германией476, в

Цит. по: Казанский П. Всеобщие административные союзы государств: в 3 т. Т. 3. Одесса, 1897. С. 384.
Указ Сенатский «О декларации относительно фабричных клейм» от 15 мая 1870 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1874. Т. XLV (1870 г.). Отд. I. № 48359.
475
Указ Сенатский «Декларация о предоставлении Великобритании тех же выгод относительно торговых клейм,
которые указом 27 мая 1870 года предоставлены Франции» от 5 августа 1871 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1874. Т. XLVI (1871 г.). Отд. II. № 49891.
476
Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О Министерской декларации о взаимном ограждении мануфактурных изделий Германских подданных в России и наших в Германии» от 4 августа 1873 г // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1876. Т. XLVIII (1873 г.). Отд. II. № 52557.
473
474

279

1874 г. – с Австро-Венгрией477 и США478, в 1881 г. – с Бельгией479 и Нидерландами480, 1906 гг. – с Данией481, в 1899 г. – с Швейцарией482, в 1901 г. – с Швецией483,
в 1912 г. – с Японией484 и с некоторыми другими государствами. Кроме того, с рядом государств, как и с Японией, были заключены международные договоры о взаимной охране прав промышленной собственности в Китае. На основании указанных договоров в России в целом были предусмотрены те же самые привилегии иностранным производителям, которые были гарантированы конвенцией 1883 года.
Вместе с тем, неприсоединение России к Международному Союзу для
охраны промышленной собственности, безусловно, имело неблагоприятные последствия и широко обсуждалось общественностью, в том числе на страницах газет: «Горе русского изобретателя… в наших патентных правилах, отнимающих
всякий интерес тратить время, деньги и труд на изобретения… он должен приготовиться к величайшим затруднениям в попытках разумно осуществить свое изобретение даже за границей… Пишущему эти строки пришлось на себе испытать весь
трагикомизм положения русского изобретателя… когда Орвиль Райт свалился в
Америке, я поспешил разыскать в сарае свое запыленное детище «динамический

Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О Министерской декларации о взаимном ограждении фабричных
и торговых клейм и знаков, заключенной между Россией, Австрией и Венгрией» от 1 марта 1874 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1876. Т. XLIX (1874 г.). Отд. I. №
53206.
478
Указ Сенатский «О Министерской декларации о взаимном ограждении фабричных и торговых клейм и знаков,
заключенной между Россией и Северо-Американскими Соединенными Штатами» от 22 апреля 1874 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1876. Т. XLIX (1874 г.). Отд.
I. № 53408.
479
Высочайшее повеление, объявленное Управляющим Министерством Иностранных Дел, «О подписании Министерской декларации о взаимном ограждении торговых и фабричных клейм, заключенной между Россией и Бельгией» от 2 декабря 1881 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. СанктПетербург, 1885. Т. I (1 марта – 31 декабря 1881 г.). Дополнение к Т. 55 второго собрания. № 61624а.
480
Министерская декларация о взаимном ограждении торговых и фабричных клейм, заключенная, с Высочайшего
соизволения, между Россией и Нидерландами от 26 марта/7 апреля 1881 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1886. Т. II (1882 г.). Дополнение к Т.1. № 48а.
481
Декларация, последовавшая, с Высочайшего соизволения, между Россией и Данией о взаимном покровительстве
торговых и фабричных клейм от 6 июня 1898 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е.
1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1901. Т. XVIII (1898 г.). Отд. I. № 15559.
482
О ратификации заключенной между Россией и Швейцарским союзом конвенции о взаимном ограждении торговых и фабричных клейм от подделки // Собрание Узаконений и Распоряжений Правительства. 1899. Ст. 1983
483
Об утверждении декларации о взаимной охране торговых и фабричных клейм в России и Швеции // Собрание
Узаконений и Распоряжений Правительства. 1901. Ст. 2248.
484
Об утверждении Конвенции между Россией и Японией о взаимной охране торговой промышленной собственности и Конвенции между Россией и Японией о взаимной охране торговой и промышленной собственности в Китае //
Собрание Узаконений и Распоряжений Правительства. 1912. Отд. I. Ст. 2236.
477

280

стабилизатор» с полной готовностью «явить себя миру». Пришлось, конечно, заглянуть в патентные законы. Заглянул и ахнул. Прежде всего я узнал, что каждый
европеец, затратив всего какие-нибудь полтораста целковых на патент в любом государстве, сохраняет за собою в течении целого года право патентоваться еще везде,
где ему вздумается, а до того, обеспечив свой приоритет, он может также и опубликовать о своем изобретении и так или иначе реализовать его, не опасаясь быть
обокраденным. Но вслед затем я узнал также, что сия благодать не про нас написана, потому что она существует только для подданных тех государств, которые
примкнули к международной патентной конвенции. А так как Россия к этой конвенции не примкнула и примкнуть упорно не желает, то мне, как россиянину, приходится выбросить сразу тысячи две на патенты хотя бы в главных государствах»485.
Официальная позиция по поводу присоединения России к Союзу была сформулирована в Отношении Департамента Торговли и Мануфактур Министерства
финансов от 7 ноября 1897г. № 30010: «Вследствие отношения № 6644 по поводу
назначения делегатов от нашего Правительства на имеющуюся открыться 1 декабря сего года в Брюсселе третью Конференцию Международного Союза для покровительства промышленной собственности, – имею честь высказать нижеследующее: Основные положения Конвенции, заключенной в 1883 году государствами,
вошедшими в названный Союз, во многих отношениях находятся в существенном
противоречии с действующими у нас законоположениями об ограждении промышленной собственности (как изобретений и открытий, так и товарных знаков, фабричных рисунков и моделей). Главнейшие из этих законоположений были в последнее время подвергнуты всестороннему рассмотрению и изменены сообразно
требованиям современного состояния нашей промышленности (Высочайшие повеления от 26 февраля и 20 мая 1896 г.). Засим, присоединение России к вышеозначенной Конвенции могло бы последовать не иначе как после нового пересмотра и
Письмо в редакцию газеты Новое время // Новое время, 8 (21) сентября 1909 г.: АВПРИ. Ф. 158 Экономический
департамент. III делопроизводство. Оп. 451. 1897. Д. 148: «Дело департамента внутренних сношений по ноте Бельгийского посланника о созыве в Брюсселе 1-го декабря 1897 г. третьей Конференции Международного Союза для
охраны промышленной собственности». Л. 3.
485

281

коренного изменения указанных законоположений, к явному ущербу для отечественных производителей и торговцев. Независимо от сего, как то уже было неоднократно высказано Министерством Финансов Министерству Иностранных дел
(отношения от 27 декабря 1882 г. № 9437 и от 4 декабря 1896 г. № 28.781), – при
ограниченном числе русских подданных, пользующихся правом обеспечения за собою в иностранных государствах изобретений и открытий, а равно правом регистрации там товарных знаков, ввиду незначительного вообще сбыта за границу
фабричных и заводских произведений, – существующие уже у нас с иностранными
государствами соглашения, относительно промышленной собственности, могут
быть признаны вполне достаточными для обеспечения интересов отечественной
промышленности. Признавая, ввиду приведенных соображений, присоединение к
международному союзу, заключившему Конвенцию 1883 года, ныне несвоевременным, я не усматривал бы необходимости к назначению делегатов на имеющуюся открыться в г. Брюсселе Конференцию, организуемую названным союзом, о
чем считаю долгом уведомить Ваше Сиятельство, с возвращением присланных при
отношении № 6644 бумаг»486.
Осознание необходимости присоединения России к названному союзу приходило постепенно. Для работы по вопросам, связанным с защитой промышленной
собственности, был создан соответствующий Комитет (Комитет для защиты промышленной собственности), на заседании которого 14 января 1913 года были заслушаны доклады лиц, принимавших самое деятельное участие в выработке актов
Международного союза государств по защите промышленной собственности: профессора Остеррита об экономических и юридических выгодах присоединения к
Конвенции и г-на Минтца о тех изменениях в русском законодательстве, какие
необходимы для согласования его с актами международного союза.
Приведем выдержки из доклада профессора Остеррита: «I. Между русским

АВПРИ. Ф. 158 Экономический департамент. III делопроизводство. Оп. 451. 1897. Д. 148: «Дело департамента
внутренних сношений по ноте Бельгийского посланника о созыве в Брюсселе 1-го декабря 1897 г. третьей Конференции Международного Союза для охраны промышленной собственности».
486

282

законодательством по защите промышленной собственности и правовыми нормами конвенции Союза государств по защите промышленной собственности нет
вообще принципиального противоречия. Исключение составляет лишь недопущение в русском законодательстве словесного товарного знака, наличность защиты
коего является безусловным предположением парижской конвенции. II. Технический прогресс, а равно поддержание и дальнейшее развитие отечественной промышленности требуют одинаково в национальных интересах каждой страны такой
международной организации защиты патентного права, при которой новые изобретения будут пользоваться повсеместно правовою охраною… V. Защита творческого труда в промышленности и очищение торгово-промышленного оборота от
недобросовестных и неэтичных приемов ведения дела суть общие и одинаково важные для всех цивилизованных государств культурные их задачи. Поэтому если поддержание отечественной промышленности мерами экономического характера
(например, покровительственными пошлинами) составляет естественное право защиты каждого государства от иностранной конкуренции, то борьба с нею на почве
правовых норм через предоставление иностранцам меньшей правовой защиты, чем
своим подданным, дает всегда отрицательные результаты и даже с узко национальной точки зрения всегда более вредна, чем полезна»487.
Несмотря на то, что далеко не все государства, как Россия, в первые годы
присоединились, Международный союз по охране промышленной собственности
доказал свою эффективность и состоятельность и существует по настоящее время.
Благодаря работе данного союза в рассматриваемый период имела место кодификация международного права в вопросах защиты промышленной собственности,
созданы льготные условия для приобретения прав на изобретения и другие объекты
промышленной собственности иностранцами, предоставлен национальный режим
в вопросах охраны данной категории собственности.

АВПРИ. Ф. 158 Экономический Департамент. III-е Делопроизводство. Оп. 451. Д. 158: «О приступлении России
к международному союзу защиты промышленной собственности». Л. 9.
487

283

Таким образом, в XIX веке в результате активного научно-технического прогресса, модернизации средств производства, увеличения количества технических
изобретений, требовавших охраны, интенсивно формировалась правовая база по
охране промышленной собственности, в том числе на уровне международного
права, и Российское государство принимало в этом процессе непосредственное
участие.
Итак, во второй половине XIX века развитие отношений, в том числе международно-правовых, привело к образованию новой формы взаимодействия государств – международные административные союзы, число которых постоянно увеличивалось. Союзы были разнородны, их дифференциация возможна по различным критериям, таким как порядок образования, длительность процедуры создания, количество государств-участников, сферы деятельности.
При оценке организационно-правовых основ необходимо обратить внимание
на ряд моментов. Союзы, будучи международными межправительственными организациями, создавались на основе соответствующих учредительных документов,
коими становились международные соглашения, как правило, одновременно являющиеся уставом, определявшим объем правосубъектности данных институтов.
Сфера деятельности союзов была весьма узкой, так же как и объем полномочий.
Работа союза, прежде всего, осуществлялась посредством конференций, на
которые собирались представители соответствующих государств-членов данного
союза для выработки общих принципов и согласования политики по вопросам деятельности организации.
В перерыве между конференциями исполнительным органом, связующим
звеном между государствами, осуществлявшим административную и информационную деятельность, учреждалось бюро. Комитеты и комиссии являлись контролирующим механизмом и создавались для реализации конкретных мер в перерывах
между конференциями.
Международные союзы были открытыми, т.е. предполагали беспрепятственное присоединение новых государств-членов посредством ратификации соответствующего соглашения.

284

Международные союзы, о которых речь шла выше, были исполнительными
(административными) органами, деятельность которых была направлена на обеспечение системы сотрудничества по конкретным вопросам, и преимущественно не
имели контрольной функции.
Вместе с тем, контрольные механизмы являются необходимым условием эффективного функционирования системы межгосударственных отношений, и с развитием международного права государства стали нуждаться в структурах, которые
бы разрешали возникающие спорные вопросы, явились бы инструментом мирного
разрешения международных споров.
Первые попытки создания контрольных механизмов – комиссий также имели
место в рассматриваемый период, однако нельзя не указать о формировании первого органа международного правосудия, которым был международный арбитраж,
или третейский суд.
С точки зрения терминологии, используются именно указанные два понятия:
«международный публичный арбитраж» и «международный третейский суд», что
более характерно для работ русских ученых, занимавшихся исследованием данного
вопроса. Большинство ученых определяли международный третейский суд как
юридическое средство для разрешения международных разногласий488. Более полное определение, отражающее основные качественные характеристики третейского суда, дает М. Немировский, по мнению которого, «можно определить международный третейский суд как юридическое средство для разрешения несогласий
между государствами, на началах международного права посредством судей, избранных с общего согласия спорящих»489.
Считается, что свое начало процедура арбитражного разрешения межгосударственных споров берет в древности, так, по мнению некоторых авторов, первое
третейское разбирательство имело место в 3100 году до н.э., когда разрешался спор
между двумя месопотамскими городами-государствами – Лагашем и Уммой490.
Например, Камаровский Л. О международном суде. Москва, 1880. С. 354.
Немировский М. О третейском международном суде // Журнал Юридического общества при Императорском
Санкт-Петербургском Университете. – 1898. – Кн. 4. (Апрель). – С. 88-89.
490
Левин Д. Б. История международного права. Москва, 1962. С. 10.
488
489

285

Этот вопрос представляется весьма спорным, т.к. существуют и иные мнения491,
однако не является предметом настоящего исследования. Как показывают исторические данные, время от времени (не систематически) государства обращались к
помощи третьей страны за разрешением спора, однако долгое время арбитраж был
скорее способом разрешения международных споров. Институтом мирного разрешения межгосударственных споров арбитраж стал с конца XVIII века.
Теоретическая основа создания и деятельности третейских судов и различные вопросы, с ними связанные, активно обсуждались в кругах ученых в рассматриваемый период. Первая монография по этому вопросу принадлежит итальянскому профессору Пьерантони (Pierantoni. Gliarbitrate internazionalieiltrattatjdiWashington. Niapoli, 1872) и посвящена, в первую очередь, теоретическому анализу Алабамского дела. Основным теоретическим заключением автора стал вывод о том,
что «в международных отношениях среди суверенных государств невозможна иная
форма юстиции как компромиссы или третейские суды, т.е. договорным путем
установленные соглашения о поручении разбора дел лицам, добровольно выбранным сторонами; установление чего-либо подобного государственным судам вообще, федеральным судам в частности, в международных отношениях немыслимо»492.
Русские ученые также внесли существенный вклад в доктринальное осмысление третейских судов. Одно из наиболее значимых исследований принадлежит
Л. А. Камаровскому, отметившему, что «вопрос международной юстиции есть вопрос времени. Не только теоретические причины, но и практические вынудят государства вступить на путь их осуществления»

493

. В своей работе Камаровский

сформулировал базовые принципы организации международного суда, а именно:
независимость от сторон и от политических течений и партий; коллегиальность;
устное разбирательство; состязательность; публичность; возможность пересмотра

Бузескул В. Международный третейский суд в древне-греческом мире // Вестник Европы. – 1917. – (Апрельиюнь). – С. 133-160.
492
Голубев Н. Н. Третейские суды XIX века. Очерки теории и практики. Москва, 1903. С. 306-307.
493
Камаровский Л. А. О международном суде. Москва, 1881. С. 447.
491

286

решений; разделение суда на департаменты по предметам рассмотрения. Таким образом, доктринальная проработка идеи международного суда была достаточно активной.
Другой, достойный внимания при изучении рассматриваемого вопроса труд
«Международные третейские суды XIX века» Н. Н. Голубева отмечает, что «среди
известной группы государств, находящихся в постоянных между собой сношениях
и связанных общими интересами, мирное решение споров является необходимым
условием возможности этих сношений и удовлетворения этих интересов; за неудачею дипломатических переговоров естественным способом решения неважных
споров представляется третейское разбирательство»494. При этом, не отрицая временный характер рассматриваемых органов, автор говорит об определенной формирующейся системе как с точки зрения обращения государств к юрисдикции третейского суда, так и с позиции выработки общих начал функционирования.
Большинство ученых сходятся во мнении, что юридическая основа института
арбитража стала формироваться с момента оформления системы арбитражных соглашений между государствами, начиная с 1794 года, когда США и Англия заключили договор Джея, согласно которому государства обязались пограничные споры
передавать на разрешение смешанных арбитражных комиссий. Так, до 1871 года
США заключили 171 соглашение об арбитражном разбирательстве со странами Латинской Америки. Наиболее известным был Вашингтонский договор 1870 года
между США и Англией по делу крейсера «Алабама»495. Вообще, в XIX веке особенно часто третейское разбирательство применялось именно Соединенными Штатами Америки, благодаря чему Новый Свет считается родиной третейского суда
как института международного права. Европейские государства (в том числе Россия), за исключением Англии, обращались к третейскому разбирательству в редких
случаях, однако согласно общей статистике: 1794-1820 гг. – 9 случаев третейского
разбирательства; 1820-1840 гг. – 8; 1840-1860 – 19; 1860-1870 – 20; 1870-1880 – 21;

Голубев Н. Н. Третейские суды XIX века… С. 6.
Кудряшов С. М. Международные третейские суды: дис. … доктора юр. наук : 12.00.10 – Международное право.
Москва, 1999. С. 45.
494
495

287

1880-1890 – 27; 1890-1899 гг. – не менее 41 случая третейского разбирательства496,
что свидетельствует о том, что данный институт доказал свою состоятельность и
эффективность в деле разрешения межгосударственных споров. В связи с тем, что
в практике Российского государства третейское разбирательство не приобрело особого значения, детального рассмотрения деятельности данных механизмов в рамках настоящего исследования не будет, позволим себе ограничиться лишь некоторыми общими замечаниями.
В XIX веке сформировались основные принципы третейского разбирательства, к которым можно отнести: свободу и добровольность, заключавшиеся в необязательности рассматриваемой процедуры, о чем свидетельствует и тот факт, что
далеко не все, в том числе развитые, государства использовали третейский суд в
качестве инструмента разрешения споров. Следующий принцип – выборность судей, к которым не предъявлялось каких-либо особых требований, и государства
(спорящие либо нейтральные) сами определяли круг арбитров и их количество, основываясь на принципе свободы. Третейскими судьями могли быть главы государств, например, император российский Александр II, пользовавшийся авторитетом, в рассматриваемый период выступал судьей на основании трактата от 20 октября 1818 года между США и Великобританией по вопросу относительно права
Соединенных Штатов требовать вознаграждения за невольников, находившихся во
время обмена ратификаций этого трактата на территории, которая должна была
быть возвращена США497; а также на основании протокола от 13 июня 1873 года,
подписанного Японией и Перу, относительно спора, возникшего в результате ареста Японией перуанского судна498. Третейскими судьями могли также назначаться
иные лица, например, профессор Ф. Ф. Мартенс, известный ученый-международник, член Совета Министерства иностранных дел России, на основании компромисса от 11 марта 1891 г. между Англией и Францией, а также различные учрежде-

Голубев Н. Н. Третейские суды XIX века… С. 11-12.
Храбро-Василевский Н. О международном третейском суде // Журнал гражданского и уголовного права. – 1881.
– Кн. 2 ( Март – апрель). – С. 28
498
Там же. С. 39.
496
497

288

ния, например, в 1864 году арбитром по спору между Великобританией и Перу выступал сенат города Гамбурга499. Представляется, что судьи, выбираемые в третейский суд, должны были соответствовать определенным критериям, не случайно
Гольдшмидт в своем проекте, вынесенном на обсуждение Института международного права, предлагал установить следующие основания для отвода третейских судей: 1) лица моложе 21 года, 2) женщины, 3) немые, глухие и глухонемые, 4) лишенные гражданских прав, 5) лица, прямо заинтересованные в споре, 6) подданные
спорящих государств500.
Рассмотрение дел третейским судом осуществлялось на основании компромисса (соглашения), заключаемого между сторонами. Значение данного документа
сложно переоценить, т.к. суд создавался на его основе, именно компромисс очерчивал пределы ведения (круг вопросов, выносимых на рассмотрение).
Анализ дел, разрешаемых посредством обращения к третейскому суду, позволяет сделать вывод относительно проблем, рассматриваемых третейским судом,
в первую очередь к ним можно отнести притязания государств на территориальные
права (приграничные споры, вопросы пользования приграничными реками и т.д.)
или притязания на возмещение убытков. Однако исчерпывающий перечень вопросов, подсудных международному третейскому суду, определен не был, поэтому в
ряде случаев на его рассмотрение выносились и иные вопросы. Так, 18 июня 1863
года состоялось решение бельгийского короля Леопольда I по спору между Великобританией и Бразилией вследствие ареста бразильскими полицейскими трех
офицеров с английского военного корабля, в чем Великобритания усмотрела нанесение оскорбления ее флоту501. Вопрос относительно природы дел, подпадавших
под юрисдикцию международного третейского суда, был весьма дискуссионным,
однако все сходились во мнении, что не все споры могут подлежать рассмотрению

Там же. С. 35.
Немировский М. О третейском международном суде // Журнал юридического общества при Императорском
Санкт-Петербургском Университете. – 1898. – Кн. 4 (Апрель). – С. 127.
501
Храбро-Василевский Н. О международном третейском суде // Журнал гражданского и уголовного права. – 1881.
– Кн. 2 ( Март – апрель). – С. 35.
499
500

289

в данном юрисдикционном органе, и их необходимо дифференцировать на юридические и политические, как бы сложно в ряде случаев это ни было, ведь действительно «трудно предположить, чтобы государство, посягающее на независимость
и самостоятельность другого, обратилось бы к третейскому суду»502.
Третейские суды рассматривали споры, исходя из норм международного
права (соглашений, заключенных между сторонами, и обычаев, сложившихся в
международной практике), а при отсутствии таковых – основываясь на мнении ученых, а также собственном сознании справедливости третейских судей.
Решения третейского суда носили обязательный и окончательный для спорящих сторон характер, хотя это правило, сложившееся на практике, вызывало дискуссии относительно необходимости создания апелляционной инстанции, сторонниками этой идеи были такие видные ученые, как Камаровский и Гольдшмидт, не
раз упоминаемые в настоящем исследовании. Однако, как показывает практика, в
ряде случаев арбитражные решения пересматривались, так, например, уже Международным судом ООН в 1957 году было рассмотрено на предмет действительности
арбитражное решение, вынесенное по соглашению от 7 октября 1894 года между
Никарагуа и Гондурасом королем Испании 23 декабря 1906 года503. Что касается
ничтожности принимаемых решений, то известно только два случая, когда таковые
были признаны ничтожными и не были приведены в исполнение по взаимному соглашению сторон: решение короля Нидерландов в 1831 году, не приведенное в исполнение Великобританией и США вследствие превышения третейским судьей
своих полномочий, а также решение по спору между США и Гаити по делу Пелетье, вследствие очевидной неправильности504.
Свой вклад в формирование правовой основы международных арбитражей
внес Институт международного права, рассматривавший вопросы относительно
третейских судов на нескольких сессиях и принявший в 1875 году на сессии в Гааге

Немировский М. О третейском международном суде… С. 104.
Клименко Б. М. Мирное решение территориальных споров. М., 1982. С. 80-81, 95.
504
Немировский М. О третейском международном суде… С. 130.
502
503

290

Кодекс арбитражной процедуры. Гольдшмидт в рамках данной организации разработал проект, который содержал весьма интересные предложения по юридическому и организационному оформлению международного третейского суда.
Например, помимо указанных замечаний, ст. 1 обозначенного проекта предусматривала: «Компромисс устанавливается всяким действительным международным
договором, а именно: а) наперед, либо для всех споров вообще, либо для определенного их рода, могущих возникнуть между договаривающимися государствами
и подлежащих определению; б) для решения одного или нескольких споров, уже
существующих между сторонами»505.
Изначально, как уже было отмечено, международные арбитражи носили статус ad hoc (создавались для разрешения конкретного спора), однако данная система
не удовлетворяла в полной степени интересы государств, и стали формироваться
постоянные третейские суды. Таким образом, система временных третейских судов
стала первым этапом в процессе формирования международных юрисдикционных
органов, постепенно уступив место постоянным третейским судам, что было абсолютно соответствующим развитию международных отношений и международного
права. «Обе системы действовали в XIX веке параллельно; мало того, наблюдение
фактов показывает, что система постоянных судов начинает принимать с конца
XIX века особую форму, свидетельствующую о том, что система временных судов
имеет тенденцией перейти в систему постоянных судов»506, – писал Н. Н. Голубев.
Юридической основой формирования постоянных третейских судов были соответствующие соглашения между государствами о создании судебного механизма
на неопределенное количество лет, однако в практике Российского государства такая форма не нашла отражения.
Значительным шагом в решении вопроса юридического оформления статуса
постоянного универсального, с точки зрения географической принадлежности государств, третейского суда стала Гаагская конференция, проходившая с 18 по 29 мая
1899 года. Как уже было обозначено в рамках настоящего исследования, данная
505
506

Немировский М. О третейском международном суде… С. 113.
Голубев Н. Н. Третейские суды XIX века. Очерки теории и практики. М., 1903. С. 172-173.

291

конференция была посвящена вопросам войны и мира, представители 26 государств, включая Россию, обсуждали способы мирного разрешения вооруженных
споров. Выработанный договор, подписанный 29 июля, включал, в том числе, статьи о третейском суде, а именно о третейской юрисдикции (ст. 15-19); о Постоянном третейском суде (ст. 20-29) и о третейском производстве (ст. 30-57).
С целью обеспечения положений Гаагского договора в Гааге были учреждены Постоянный административный совет и Международное бюро. В 1900 году
в рамках решения Гаагской конференции был учрежден постоянно действующий
международный третейский суд – Постоянная палата Третейского суда в Гааге. В
состав суда все великие державы, кроме Австро-Венгрии, а также Голландия, Бельгия, Испания, Румыния, Сербия и Мексика назначили по четыре члена, в свою очередь Австро-Венгрия, Швейцария, Португалия, США – по 3 члена, Швеция, Норвегия, Болгария, Япония и Сиам – по 2, Дания – одного507.
Начиная с XX века, активизировался процесс заключения между государствами договоров, направленный на установление положений об обращении к постоянному третейскому суду за рассмотрением споров между ними. Так, 14 октября
1903 года был подписан договор между Англией и Францией, согласно ст. 1 которого: «Споры между ними юридического характера или касающиеся толкования
существующих между ними договоров и не улаженные дипломатическим путем,
предоставляются в постоянный третейский суд, учрежденный гаагской конвенцией
29 июля 1899 г., но под условием, однако, чтобы они не затрагивали ни жизненных
интересов, ни независимости или чести обоих договаривающихся государств, ни
равно интересов третьих держав»508. Российское государство также включилось в
соответствующий процесс юридического оформления обращения к постоянному
третейскому суду, например, 16 февраля (1 марта) 1905 года была заключена конвенция с Данией об обязательном третейском разбирательстве, которая более каче-

Голубев Н. Н. Третейские суды XIX века. Очерки теории и практики. М., 1903. С. 289.
Англо-Французский договор от 14 октября 1903 г. // Международное право по лекциям Л. А. Камаровского и В.
А. Ульяницкого. М., 1908. С. 237.
507
508

292

ственно, по сравнению с вышеприведенной, проработала вопросы, по которым государства должны обращаться к юрисдикции суда509. Вообще, с 1903 по 1907 годы
по образцу англо-французского договора было заключено 33 аналогичных соглашения510. В работе современного ученого С. Л. Лазарева приводится иная статистика по этому поводу: между Первой и Второй Конференциями мира было заключено 100 договоров об обращении к третейскому разбирательству, с 1900 по 1914
годы – свыше 120 арбитражных договоров511.
Таким образом, была сформирована Постоянная палата третейского суда и
создана юридическая основа его функционирования. К 1920 году Палата рассмотрела 14 дел512.
Значимость международного суда трудно переоценить, ведь был создан первый юрисдикционный механизм, заложивший основу в систему современного международного правосудия. В рассматриваемое время также осознавали значимость
происходящего процесса, так, Л. Камаровский отмечал следующее: «…Безспорно,
он встретит на своем пути многочисленные предрассудки и препятствия, особенно
в начале; ему удастся предотвратить лишь некоторые, а не все войны, но несмотря
на все это, действие его будет плодотворно и громадно. В нем просвещенное человечество увидит высший орган и завершение правосудия на земле, такой орган, который, являясь результатом более глубокого и тонкого правосознания народов в
наше время, призван не только укрепить между ними мир внешний, но и увеличить
их внутреннюю безопасность и улучшить их юридический порядок. С его введением будет сделан второй, после учреждения Института международного права в
1873 г., шаг в деле преобразования этого права»513.
Помимо универсального судебного органа, о котором речь шла выше, в конце
XIX века стали возникать и региональные юрисдикционные структуры. Как уже

Там же. С. 238.
Там же. С. 239.
511
Лазарев С. Л. Международный арбитраж. М., 1991. С. 45.
512
Энтин М. Л. Международные судебные учреждения. М., 1984. С. 9.
513
Камаровский Л. О внутреннем основании и значении идеи международного суда // Юридический вестник. – 1882.
– Т. X. – С. 56-65.
509
510

293

было упомянуто, наиболее развитым регионом в вопросе третейского судопроизводства и непосредственного обращения к нему за рассмотрением споров были
США, и не случайно, что процесс формирования постоянного третейского суда
здесь начался ранее, нежели в Европе. Так, со 2 октября 1889 по 19 апреля 1890
года в Вашингтоне заседал конгресс из представителей 15 государств, который
имел существенное значение для формирования региональной международно-правовой системы, в том числе в вопросе учреждения постоянного третейского суда.
В рамках указанного конгресса был выработан проект договора между государствами об обращении к третейскому суду, который был весьма прогрессивным на
рассматриваемый момент, в частности, в документе отмечалось, что «война должна
быть признана самым жестоким, неверным и опасным способом решения споров
между народами. Успехи нравственных идей все решительнее требуют замены ее
способами мирными… Современный уровень политического развития народов делает возможным введение третейских судов взамен кровавой международной расправы»514.
Таким образом, в XIX – начале XX вв. на уровне межгосударственной системы сложилась достаточно эффективная институциональная система, обеспечивавшая реализацию внешних функций и соответствующих национальных интересов государств на уровне международных межгосударственных отношений.
С учетом накопленного опыта (конгрессов и конференций, которые автор
предлагает рассматривать как первый формат организационного межгосударственного сотрудничества), административные союзы и международные арбитражи
стали следующим уровнем развития организационной составляющей механизма
обеспечения внешнеполитической деятельности государства, позволили осуществлять административную и контрольную функцию, в том числе, на постоянной основе, тем самым дополнив форматы межгосударственных взаимодействий и функционально-управленческий уровень организационной составляющей механизма
обеспечения внешнеполитической деятельности.
Камаровский Л. Вопрос о международном третейском суде в Америке // Юридический вестник. –1891. –Т. IX. –
Кн. 1 (Сентябрь). – С. 63.
514

294

Именно в XIX – начале XX вв. была заложена основа современной системы
международных институтов (международных межправительственных организаций), сформулированы базовые начала ее функционирования, обеспечившие, в
свою очередь, дальнейшее развитие, в том числе, права международных организаций. Анализ системы административных союзов позволяет сформулировать следующие их общие черты с международными межправительственными организациями: членство государств, договорные начала, наличие структуры, деятельность на
постоянной основе. Административные союзы были межгосударственными структурами со специальной компетенцией, позволявшими государствам выстраивать
эффективное сотрудничество в рамках соответствующих вопросов.
Российская империя принимала активное участие в создании и работе административных союзов, что позволяло более эффективно реализовывать функцию
по сотрудничеству с иностранными государствами и обеспечивать соответствующие национальные интересы.
Третейские суды, в свою очередь, наряду с точечно созданными комиссиями,
стали первыми органами международного правосудия, занимавшимися рассмотрением межгосударственных споров, обеспечивающими более высокую эффективность взаимодействия государств и положившими начало современной, весьма развитой системе.
§ 3. Международные неправительственные организации XIX – начала XX вв.
Наряду с вышеуказанными институтами международного общения, необходимо отметить и существование международных частных образований (международных неправительственных организаций), которые также целесообразно рассматривать как форму институционализации международных отношений (частноправового характера).
Безусловно, далеко не все международные неправительственные организации представляют интерес в рамках настоящего исследования. Так, представляется

295

целесообразным рассмотреть деятельность и значение некоторых из них: Ассоциация (институт) международного права, Международный красный крест, Международный союз криминалистов и Международный пенитенциарный конгресс. Деятельность вышеуказанных структур крайне активно освещалась в прессе рассматриваемого периода, что еще раз подтверждает общественный интерес к деятельности данных институтов международного права. Мы не будем приводить подробный
анализ деятельности указанных международных неправительственных организаций, обратим внимание на их основные достижения и заслуги на уровне межгосударственного сотрудничества.
В первую очередь необходимо рассмотреть деятельность Института международного права, т.к. это был один из наиболее значимых и чаще собираемых на
съездах органов, выработавший множество интереснейших теоретических положений, которые, в свою очередь, оказали существенное влияние на развитие международного права. Цель деятельности данной организации можно определить так:
разработка на периодических съездах общих для всех государств правовых начал и
установление единообразных процессуальных порядков в делах международного
права515.
Институт международного права был создан в сложный период, когда в Европе происходили серьезные политические события и потрясения, международное
право требовало интенсификации своего развития и целенаправленного взаимодействия. В 1873 году у члена палаты общин Генри Ричарда возникло предложение:
«чтобы правительство вошло в соглашение с другими державами об улучшении
действующего международного права и об устройстве постоянного посредничества»516. Специалисты в сфере международного права других государств также
были подвержены аналогичным идеям о необходимости консолидации для совместного обсуждения и решения возникающих проблем, в результате 10 марта 1873
года Гюстав Ролен-Жакмен, бельгийский бывший министр, ученый и редактор
«Журнала международного права и сравнительного законодательства», разослал 22
515
516

Иностранная юридическая хроника // Журнал гражданского и уголовного права. – 1880. – Кн. 1. – С. 16.
Безобразов В. П. Интернациональный институт международного права в Генте. СПб., 1874. С. 7.

296

наиболее известным специалистам-международникам Европы и Америки записку
с предложением создать организацию, первая конференция которой собралась 8
сентября 1873 года в Генте. В конференции приняли участие 11 известных ученых
и государственных деятелей, от Российской империи участвовал действительный
член Императорской Академии наук В. П. Безобразов, являвшийся в то время членом Совета министров. В результате проведения указанной конференции была создана неофициальная организация, состоящая из экспертов. В объяснительной записке, закрепившей причины, задачи создания и принципы функционирования Института международного права, было заявлено основной задачей данной организации: «посредством свободной деятельности небольшого круга замечательнейших
публицистов установить, возможно более точным образом, юридическое мнение
просвещенного мира по вопросам международного права и дать этому мнению выражение достаточно ясное, чтобы оно могло быть принято различными государствами в руководство по их внешним отношениям»517. Кроме того, был принят
Устав Института международного права, где в параграфе 1 определена цель: «содействовать успехам международного права, стараясь служить органом для юридической совести образованного мира»518. Стоит отметить, что устав рассматриваемой организации постоянно претерпевал изменения, однако это касалось преимущественно организационных моментов, цель же оставалась неизменной. В последней редакции устава, принятой на Оксфордской сессии Института, было отмечено,
что основная задача деятельности Института – содействовать прогрессу международного права, для осуществления этой задачи Институт призван работать над формулировкой основных принципов науки таким образом, чтобы представлять юридическое убеждение цивилизованного мира; оказывать поддержку всякой серьезной попытке постепенной кодификации международного права; заботиться о введении в практику принципов, признанных соответствующими нуждам современного общества; содействовать, в границах своей компетентности, поддержанию
Объяснительная записка учредителей Института международного права // В. П. Безобразов. Интернациональный
институт международного права в Генте. СПб., 1874. С. 23.
518
Цит. по: Дорская А. А. Институт международного права: опыт неофициального научного сообщества // Известия
Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. – 2010. – № 143. – С. 92.
517

297

мира или соблюдению законов войны; в случаях затруднения при толковании и
применении права высказывать по мере надобности свои мотивированные мнения;
способствовать посредством разных изданий, публичных чтений и других способов осуществлению начал человеколюбия и справедливости, которые должны
управлять международными отношениями519.
Исходя из поставленных задач, была определена структура организации.
Первоначально в деятельности съездов Института международного права участвовало 8 комиссий: 1) по вопросам столкновения законов гражданского процесса,
гражданского, уголовного и торгового права (самая древняя из всех, была организована одновременно с «институтом»); 2) по охране художественных произведений
(в связи с безрезультатностью ее деятельности весной 1880 г. была упразднена, а
на ее месте образована комиссия по изучению международной статистики); 3) по
призовому праву; 4) по преобразованию судебных учреждений на Востоке в смешанных процессах; 5) по изучению вопросов о законах войны; 6) по Суэцкому каналу; 7) по проводным телеграфам; 8) по составлению ежегодников. Впоследствии
количество комиссий увеличивалось, что можно объяснить постепенным увеличением круга международно-правовых вопросов, требующих разработки. Так, к 1891
г., когда проходил съезд в Гамбурге, существовало не менее пятнадцати комиссий,
всю совокупность которых можно подразделить на комиссии по вопросам публичного и частного права520.
Таким образом, работа Института международного права была разнообразна
и очень продуктивна. Не вдаваясь в детали, приведем ее основные результаты (обсуждаемые вопросы и принимаемые решения): 1873 г. (Гент) – учредительная конференция, принятие Устава; 1874 г. – Решение по частному международному праву
(общие постановления); Решение по гражданскому процессу (общие постановления); 1875 г. (Гаага) – Решение по гражданскому процессу о подсудности; Постановление по вопросу о мирном решении международных споров (о третейском
Ивановский И. Институт международного права и юридические общества // Вестник Европы. – 1895. – № 2. (Февраль). – С. 529.
520
См. более подробно: О съезде Института международного права в Гамбурге в 1891 г. // Юридический вестник. –
1892. – № 12. – С. 593.
519

298

суде); Решение по праву войны сухопутной и морской (Постановление относительно Брюссельской декларации, относительно Вашингтонских правил об обязанностях нейтральных государств, Руководство относительно частной собственности
во время морской войны); 1877 г. (Гаага) – Решение по гражданскому процессу (о
судебных правах иностранцев и формах судопроизводства); Постановление по вопросу о мирном решении международных споров (о компромиссе); Руководство о
призовом праве; 1878 г. (Париж) – Решение по гражданскому процессу (об исполнении иностранных судебных решений); 1879 г. (Брюссель) – Решение по морскому международному праву во время мира (о международной охране Суэцкого
канала и о подводных кабелях); 1880 г. (Оксфорд) – Основные принципы относительно подданства, правоспособности, наследования и обязательной силы законов;
Решение о выдаче преступников; Руководство относительно законов и обычаев сухопутной войны; 1881 г. (Висбаден) – 1882 г. (Турин) – Решения по торговому
праву (основные принципы); Руководство о призовом праве; 1883 г. (Мюнхен) –
Проект общего закона и международной конвенции о морском страховании; Решение по международному уголовному праву – о компетенции; Проект правил судопроизводства в консульских судах на востоке в смешанных процессах между подданными разных государств, имеющих там право консульской юрисдикции; Постановление о судоходстве по международным рекам (относительно Конго); Руководство о призовом праве; 1885 г. – Проект правил для облегчения знакомства с иностранными законами; Решение по торговому праву (вексель); Проект общего закона и международной конвенции о морском страховании; 1887 г. (Гейдельберг) –
Проект правил для облегчения знакомства с иностранными законами; Правила относительно брака и развода; Решение относительно мер принуждения во время
мира (о мирной блокаде); Постановление о судоходстве по международным рекам
(проект органического устава); Руководство о призовом праве; 1888 г. (Лозанна) –
Международный Устав для решения столкновений между законами относительно
заключения и расторжения браков; Решение по торговому праву (правоспособность); Проект общего закона и международной конвенции о столкновении судов;

299

Решение о допущении и изгнании иностранцев; Проект международной декларации об оккупации территорий; 1891 г. (Гамбург) – Правила относительно опеки;
Проект общего закона о векселях; Проект международной конвенции относительно
столкновения законов о векселях; Акционерные общества; Решение по гражданскому процессу (о доказательствах иностранных законов и о компетенции судов в
процессах против иностранных государств или суверенитетов); Решение относительно торга неграми; 1892 г. – Проект конвенции об установлении международной
унии для публикации международных договоров; Правила относительно опеки; Решение о выдаче преступников; Решение о допущении и изгнании иностранцев;
1897 г. (Копенгаген), 1898 г. (Гаага), 1900 г. (Невштат) – вопрос об отсылке в международном частном праве; о праве на вознаграждение иностранцев, потерпевших
убытки вследствие восстания или междоусобной войны.
В качестве примера работы рассматриваемой международной неправительственной организации и ее результатов можно привести разработку вопросов выдачи преступников.
Первые шаги в этом направлении были сделаны на парижском съезде Института, где был заслушан доклад о комиссии, созданной в Англии и занимавшейся
данной проблемой, которая, в свою очередь, пришла к следующим заключениям,
рекомендуемым ею правительству для реализации на практике: «а) Польза, вытекающая из выдачи, настолько значительна, что ее следует производить даже без
взаимности. Наше правительство должно обладать полномочиями выдавать преступников другому государству, требующему их выдачи, хотя бы с этим государством не было заключено никакого трактата о выдаче. б) Не существует серьезного
возражения против того, чтобы государство выдавало своих подданных. в) Действия, вызывающие выдачу, должны считаться преступлениями не только по законам правительства, требующего выдачи, но и по законам страны, к которой обращают эту просьбу. г) Нет надобности оговаривать в трактатах, что выданный преступник не будет впоследствии судим ни по какому иному преступлению, кроме

300

того, за которое он подвергался выдаче»521. Именно с этого доклада началась разработка вопросов, связанных с выдачей преступников.
Непосредственно сферой уголовного права, к которой, в том числе, относится
и выдача преступников, Институт международного права занялся на Брюссельском
съезде в 1879 г., где, помимо некоторых предварительных заключений, никаких
конкретных предложений выработано не было. Вместе с тем, нельзя не отметить,
что ряд прений по рассматриваемому вопросу не были лишены научного интереса.
Окончательный акт, содержащий заключения Института о выдаче преступников, был одобрен на Оксфордской сессии. По мнению автора, уместно привести
данный документ в связи с его неоспоримым теоретическим и практическим значением в международно-правовой действительности данного периода: «1. Выдача
есть международный акт, соответствующий справедливости и интересу государств, цель которого действительное предупреждение и пресечение нарушений
уголовного закона. 2. Точное и правильное приложение выдачи обусловливается
лишь существованием трактатов, и поэтому желательно, чтобы последние заключались в возможно большем числе. 3. Впрочем, не одни трактаты превращают выдачу в действие, сообразное с правом; ее можно производить при отсутствии всякого договорного обязательства. 4. Желательно, чтобы в каждой стране закон определял производство ее, а равно условия выдачи лиц, обвиняемых в преступлениях
правительством, с которым не заключено трактатов. 5. Условие взаимности в делах
этого рода может быть рекомендуемо политикой, но не есть требование справедливости. 6. Между странами, уголовные законы которых покоятся на аналогичных
основаниях и которые имеют взаимное доверие к судебным учреждениям, выдача
собственных граждан была бы средством обеспечения хорошего отправления уголовного правосудия, так как желательно, чтобы юрисдикция была признана, на
сколько возможно, компетентною. 7. Но даже, если принять, вместе с господствующей практикой, невыдачу государством собственных граждан, не следует при

Камаровский Л. А. Институт международного права за последнее пятилетие // Юридический вестник. – 1882. – №
6. – С. 191-192.
521

301

этом обращать внимания на приобретение лицом национальности после совершения того деяния, на основании которого требуется его выдача. 8. Компетенция государства, требующего выдачи, должна быть подтверждаема собственным его законом и не противоречить закону страны убежища. 9. В случае наличности нескольких требований выдачи за одно и то же деяние, предпочтение следует оказать государству, на территории которого было нарушено право. 10. Если одно и то же лицо
требуется несколькими государствами за различные деяния, государству просимому о выдаче следует обратить внимание на относительную тяжесть этих деяний.
В случае сомнения на счет последнего пункта, государство просимое дает перевес первенству просьбы. 1. По общему правилу следует требовать, чтобы деяния,
к которым приложима выдача, были караемы по законам обеих стран, кроме случая, когда, в силу особых учреждений или географического положения страны убежища, в ней не могут проявиться фактические стороны преследуемого деяния. 2.
Выдача, как мера серьезная, прилагается к более или менее тяжелым правонарушениям. Трактатам следует перечислять их с точностью, причем определения их будут естественно разнообразиться по положению договаривающихся сторон. 3. Выдача не может иметь место за деяния политические. 4. Государство просимое определяет с полной независимостью, смотря по обстоятельствам, имеет или нет деяние, вызвавшее требование о выдаче, политический характер.
При этом определении ему следует руководиться двумя соображениями: А)
Действия, представляющие все черты общих преступлений (убийства, поджоги,
кражи), не должны покрываться невыдачей в силу лишь политического мотива их
совершителей. Б) Для оценки действий, совершенных во время политического восстания, мятежа или междоусобной войны, следует обратить внимание на соответствие их или противоречие обычаям войны.
1.

Во всяком случае, выдача за деяния, носящие характер преступлений

политических и против общего права, должна воспоследовать не иначе, как по получении от государства, ее требующего, уверения в том, что выданный не будет
судиться чрезвычайным судом. 2. Выдача не должна прилагаться к побегу лиц, со-

302

стоящих в военной, сухопутной или морской службе, ни к проступкам чисто военным. 3. Принятие этого правила не препятствует выдаче лиц, служащих матросами
на государственных или купеческих судах. 4. Закон или трактат о выдаче могут
применяться к действиям, совершенным до их вступления в силу. 5. Выдача производится путем дипломатическим. 6. Желательно, чтобы в стране убежища судебной власти предоставлялось рассмотрение требований о выдаче после состязательных прений. 7. Государство просимое не должно выдавать, если в силу публичного
права судебная власть решит, что нельзя согласиться на это требование. 8. Рассмотрение относящихся сюда обязательств предметом своим должно иметь общие условия выдачи и правдоподобности обвинения. 9. Правительство, получившее выданного за определенное деяние, имеет право и даже, если не существует противоположной об этом конвенции, обязано судить и карать его только за это деяние. 10.
Государство, выдавшее преследуемого, может впоследствии дать свое согласие на
то, чтобы он судился и за иные деяния, кроме того, которое мотивировало его выдачу, лишь бы только деяния эти сами могли вести к выдаче. 11. Правительство,
имеющее через выдачу в своих руках известное лицо, не может передать его третьему государству иначе, как только с согласия того, от которого оно его получило.
12. Акт, в котором судебная власть объявляет о допустимости выдачи, должен констатировать условия, при которых она совершится, и деяния, поведшие к ней. 13.
Выданному предоставляется право делать пред судом, имеющим судить его окончательно, в качестве предварительного отвода, возражения против неправильности
выдачи, которой он подвергся»522. Как видно из приведенных положений, в XIX
веке в доктрине международного права были выработаны основы концепции института экстрадиции, преимущественно сохранившиеся до настоящего времени.
Указанные теоретические разработки, безусловно, имели значение и с позиции
практики формирования соответствующих международных договоров, которые
весьма активно стали заключаться государствами в рассматриваемый период и содержательно соответствовали указанным доктринальным разработкам. Таков итог
Камаровский Л. А. Работы института международного права по вопросу о выдаче преступников // Русская мысль.
– 1884. – № 1. – С. 75-78.
522

303

теоретических разработок и выдвинутых учеными-юристами различных государств пожеланий к принимаемым законам и международным трактатам по вопросам выдачи преступников. Если принять во внимание практику договоров о выдаче, заключаемых различными государствами в рассматриваемый период, можно
сделать вывод, что, в общем, правительства принимали во внимание рекомендации
специалистов и учитывали соответствующие положения в своей международноправовой деятельности.
Возвращаясь непосредственно к характеристике Института международного
права, отметим, что интерес также представляет состав участников данной международной неправительственной организации, в ее работе постоянно принимали
участие государственные деятели, что обеспечивало, в том числе, непосредственное влияние на внедрение разработок данной организации в международно-правовую практику государств. Например, в съезде Института в Брюсселе в 1879 году
принимали участие министр внутренних дел Бельгии, один из основателей организации Ролен-Жекмен, советник министерства иностранных дел Голландии Ассер,
член палаты господ в австрийском рейхстаге Нейманн, а также Ф. Ф. Мартенс, состоящий при российском Министерстве иностранных дел523.
Таким образом, научная деятельность Института была крайне активной, но
предпринимались действия, направленные на претворение в практику принимаемых решений. В качестве примеров влияния положений, разработанных данной
международной организацией, на практику международного права, помимо рассмотренных выше вопросов относительно выдачи преступников, можно привести
следующие: составленное Институтом руководство к законам и обычаям войны
русское правительство рекомендовало армии; постановления о необходимости
международной охраны Суэцкого канала и подводных телеграфных кабелей, а
также о распространении на реку Конго принципа свободы судоходства были приняты раньше, чем соответствующие межгосударственные соглашения, и несомненно оказали на них содержательное влияние. Это еще раз подтверждает не
Камаровский Л. О съезде Института международного права в Брюсселе в 1879 г. // Юридический вестник. – 1880.
– Т. III. – С. 453.
523

304

только теоретическую, но и практическую значимость Института международного
права.
Как уже было указано, Институт международного права в процессе своей деятельности уделял особое внимание наиболее актуальным вопросам, требовавшим
как можно более скорейшего разрешения и более подробной регламентации.
Оценивая деятельность Института международного права, можно сделать
ряд выводов. Прежде всего, рассмотренная негосударственная международная организация стала первым серьезным частноправовым институтом, существующим
по настоящее время (сегодня – Ассоциация международного права) и внесшим серьезный вклад в развитие международного права в целом и его отдельных отраслей, в конце XIX века он фактически выполнял функции различных структурных
подразделений ныне действующей Организации Объединенных Наций, например,
Комиссии международного права.
Кроме того, в рассматриваемый период Институту принадлежала первичная
роль в вопросах не только развития, но и распространения информации, образования в сфере международного права. В 1904 году Институт был удостоен Нобелевской премии мира.
Институт международного права в рамках своей деятельности непосредственно сотрудничал и с другими международными неправительственными организациями рассматриваемого периода, например, в съездах Института принимал
участие председатель Красного Креста Муанье. Деятельности данной организации
также стоит уделить некоторое внимание.
Красный Крест, одна из самых первых международных организаций неправительственного характера, был создан 29 (17) октября 1863 года с целью привлечь
мирное население для оказания помощи раненным и больным солдатам, участвующим в вооруженных конфликтах, ведь их жертвы были очень велики. На конференции были выработаны основополагающие моменты для всех обществ Красного
Креста, которые остались неизменны по настоящее время: каждая страна будет
иметь свое общество, пользующееся автономией; общества войдут во взаимодействие с правительством, чтобы иметь уверенность в том, что предложение услуг в

305

деле оказания помощи больным и раненным воинам будет принято правительствами с готовностью и без затруднений; общества не должны прекращать своей
деятельности и во время мира, чтобы быть всегда готовыми на случай войны; в
случае начала войны общества (правление, лазареты, санитарные отряды) следуют
за армиями, оказывая помощь как своим, так и неприятельским раненым; чтобы
санитары и члены общества Красного Креста были легко распознаваемы, вводится
во всех странах один и тот же отличительный знак: белая повязка с красным крестом; вводится начало взаимной помощи: национальные общества помогают друг
другу. В заключение конференция выразила пожелание, адресованное к правительствам: чтобы во время войны были объявлены неприкосновенными госпитали и
амбулансы, а также лица, взявшие на себя уход за больными и ранеными524. С принятия данных положений непосредственно началась деятельность Красного Креста, внесшего вклад в гуманизацию вооруженных конфликтов, и развитие международного гуманитарного права в том числе, ведь именно по ходатайству Муанье
союзный Совет Швейцарии выступил с инициативой заключить международный
договор с целью облегчения участи больных и раненных воинов, в результате 22
августа 1864 года была подписана Женевская конвенция (Россия присоединилась в
сентябре 1867 года)525, и государствами вслед за Парижским конгрессом был сделан следующий шаг в вопросах гуманизации войны.
Конференция высказала пожелание об устройстве в каждом государстве комитета, но не ради восполнения недостаточности правительственной организации
военно-санитарной службы, а в целях содействия ей, если это окажется нужным
(ст.1 Решений). Были определены отношения национальных комитетов к своим
местным отделениям и к отечественному правительству (ст. 2, 3 Решений). Было
решено, что комитеты не только доставляют отечественной армии средства, не

Баудер В. Международная конференция Общества Красного Креста // Юридический вестник. – 1885. – (Январь).
– С. 96-97.
525
Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О декларации касательно приступления России к заключенной в
Женеве 10-22 августа 1864 года конвенции об облегчении участи раненых во время войны» от 29 сентября 1867 года
// Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1871. Т. XLII (1867
г.). Отд. II. № 44992.
524

306

только образовывают добровольцев-санитаров, но и устраивают постоянные госпитали и лазареты (ст. 5 Решений). Конференция признала национальный характер
комитетов, и ее усилия были направлены на то, чтобы текст решений не противоречил условиям жизни в стране, к которой будут принадлежать отдельные комитеты. Вместе с тем, говорилось и о международной связи между ними. Они все
призваны служить единому делу, что определенно подчеркнуто в статье, имеющей
в виду последующие международные собрания «комитетов и их секций» (ст. 9 Решений).526
Российское общество Красного Креста было учреждено 3 мая 1867 года, когда Устав «Общества попечения о раненных и больных воинах» был утвержден императором527. В 1879 году обозначенное общество официально было переименовано в Российское общество Красного Креста528.
Российское общество развивалось весьма динамично, на 1 января 1894 года в
состав РОКК входило 332 учреждения, к 1900 году численность учреждений возросла до 518. Деятельность данной организации была весьма активна, РОКК было
практически единственной благотворительной организацией в России, взявшей на
себя заботу о пострадавших во время войны529 и востребованной в сложное для
Российского государства время конца XIX – первой половины XX вв.
Правительство оказывало определенную юридическую поддержку деятельности рассматриваемой организации, так, в соответствии с законом от 28 июня 1912
года «Об установлении уголовной ответственности за незаконное употребле- ние
эмблемы или наименования «Красного Креста» или «Женевского Креста», была
установлена уголовная ответственность за соответствующие действия, в первую
очередь связанные с использованием защитной эмблемы в коммерческих
Богаевский П. Красный Крест в развитии международного права. М., 1906. С. 78.
Высочайше утвержденный Устав состоящего под Высочайшим покровительством Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Общества попечения о раненных и больных воинах от 3 мая 1867 года // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1871. Т. XLII (1867 г.). Отд. I.
№ 44519
528
Высочайше утвержденное положение Комитета Министров, объявленное Сенату Министром Внутренних Дел 26
июля 1879 года, «О наименовании Общества попечения о больных и раненных воинах «Российским Обществом
Красного Креста» и об изменении некоторых §§ Устава сего Общества» // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1881. Т. LIV (1879 – 18 февраля 1880 гг.). Отд. II. № 59877.
529
Беляева М. В. Российское Общество Красного Креста в истории России 1867 – 1921 гг.: дис. … канд. ист. наук:
07.00.02 – Отечественная история. Ставрополь, 2002. 211 с.
526
527

307

целях530.
Однако не все государства одинаково относились к деятельности Международного Комитета Красного Креста, так, Русский Отдел Общества в 1898 году
предложил правительству Соединенных Штатов принять помощь для ухода за
больными и раненными воинами на Кубе и Филиппинских островах и получил отказ от предлагаемых добрых услуг, при этом посол в Вашингтоне в своем письме
отмечает: «Считаю долгом сообщить при этом Вашему Высокопревосходительству, что принимая во внимание отношения медицинского персонала армии и
флота Северо-Американских Соединенных Штатов к собственному Обществу
Красного Креста и возникающие между ними постоянные недоразумения, вышеизложенный ответ Американского Правительства на наше предложение не был для
меня неожиданным, тем более что Правительство Соединенных Штатов, впервые
пробующее свои силы в вооруженной борьбе, всячески старается избежать лишних
свидетелей своих вполне понятных промахов как в отношении ведения военных
действий, так главным образом в отношении санитарного ухода за больными и раненными»531.
Исследуя юридическую составляющую процесса взаимодействия государств, нельзя обойти вниманием и некоторые другие международные неправительственные организации, объединяющие ученых-юристов, хотя и не столь значимые с точки зрения межгосударственного сотрудничества.
Союз уголовного права (Союз криминалистов), созданный в 1889 году, сформировался из небольшой группы ученых, объединенных однородными убеждениями относительно необходимости обновления уголовного права на почве социологических идей. В результате была создана мощная организация, насчитывавшая тысячи членов с самыми разнообразными научными убеждениями, в состав которой

АВПРИ. Ф. 158 Экономический Департамент. III-е делопроизводство.
Оп. 451. 1906. Д. 10: «Об издании мероприятий во исполнение 27 и 28 ст. Женевской Конвенции 23 июня (7 июля)
1906 года». Л. 6-7.
531
АВПРИ. Ф. 158 Экономический Департамент. III-е делопроизводство. Оп. 451. 1898. Д. 178: «Дело Департамента
Внутренних сношений по письму нашего Посла в Вашингтоне относительно предложения Главного Управления
Красного Креста о помощи Русского Отдела для ухода за раненными воинами на Кубе и Филлипинских островах».
Л. 5-6.
530

308

входили десятки национальных групп, в том числе и русская 532. Из наиболее видных ученых, принимавших участие в заседаниях Союза, можно выделить Листа
(Австрия), Ривьера (Франция), И. Я. Фойницкого и Н. С. Таганцева как представителей России.
На съездах Союза уголовного права обсуждались самые разнообразные вопросы, в том числе об опасном состоянии преступника, о психологии свидетельских показаний, о международной регламентации выдачи533; об отдельных категориях опасных преступников; о реформировании юридического образования судей,
которые будут выносить постановления об опасном состоянии534; о защите на предварительном следствии535; о наказании преступника; о реформах предварительного
следствия и предания суду для наибольшего обеспечения личной свободы и раскрытия истины; о социологических факторах преступности.
Из содержания вышеперечисленных вопросов, обсуждавшихся на съездах
Союза, видно, что в основном они относились не к области международного права,
а к внутригосударственным установлениям, но в то же время это были проблемы,
касающиеся уголовного права в общем, свойственные преступности каждого отдельно взятого государства и самому явлению преступности, которое не имеет
национальности. Именно для наиболее эффективной борьбы с преступностью в
XIX в. государства объединили свои не только практические, но и теоретические
усилия, ведь рассматривая наиболее прогрессивные примеры отдельных стран, перенимая передовой опыт, создавая универсальные системы, бороться с преступностью в каждой отдельно взятой стране и на межгосударственном уровне намного
целесообразнее.
Другой международной организацией, занимавшейся в рассматриваемый пе-

Подробнее см: Люблинский П. И. Брюссельский международный конгресс союза криминалистов // Журнал министерства юстиции. – 1910. – № 10. – С. 1-3.
533
Содержание прений по данным вопросам подробно изложены: Люблинский П. И. Брюссельский международный
конгресс союза криминалистов // Журнал министерства юстиции. – 1910. – № 10. – С. 3-55.
534
Подробнее о прениях по указанным вопросам: Люблинский П. И. XII международный конгресс криминалистов в
Копенгагене // Журнал министерства юстиции. – 1914. – № 1. – С. 131-154.
535
Доклад по данному вопросу см.: Слиозберг Г. В. О защите на предварительном следствии // Вестник права. – 1902.
– № 6. – С. 111-125.
532

309

риод теоретической разработкой некоторых вопросов правовой сферы, был Международный пенитенциарный конгресс. Первый раз он собрался в 1846 г. во Франкфурте-на-Майне; съехалось всего 75 человек, но в их числе были чуть ли не все
ученые, занимающиеся данным аспектом правовой науки. Вообще, в процессе своего развития эта организация прошла два этапа. Так, первоначально созываемые
конгрессы носили частный характер, где основные дискуссии велись преимущественно вокруг достоинств и недостатков тюремных систем отдельных стран. Целью таких съездов было определено: «взаимный обмен идей, сообщение факторов,
касающихся устройства и состояния тюрем различных стран, рассуждения об условиях и мерах содействия тюремному прогрессу»536. К таковым можно отнести пенитенциарные конгрессы, проходившие во Франкфурте-на-Майне в 1846 и в 1857
гг. и в Брюсселе в 1847 г. Впоследствии инициатива в созыве пенитенциарных конгрессов перешла из рук частных лиц к государствам, конгрессы приобрели периодический характер. Изменились и вопросы, подлежащие рассмотрению на съездах.
Первоначально на Лондонском конгрессе в 1872 г., было создано три секции: 1)
уголовного законодательства, 2) пенитенциарная, 3) предупредительных мер, а на
конгрессе, проходившем в Париже в 1895 г., была образована секция, рассматривающая вопросы охраны детства. С этого времени задача конгрессов должна была
состоять: «в установлении достоверной тюремной статистики, – в исследовании и
сравнении результатов применения на практике разных тюремных систем и действия различных систем уголовного законодательства, – в сравнении устрашающего действия разных видов наказания и других мероприятий, а также способов,
употребляемых как для репрессий, так и для предупреждения преступлений»537. Таким образом, круг вопросов, подлежавших разработке на съездах, был значительно
расширен. Для решения указанных задач были проведены следующие конгрессы:

Таганцев Н. С. Стокгольмский тюремный конгресс // Журнал гражданского и уголовного права. – 1880. – Кн. 2
(Март – апрель). – С. 28.
537
Н. Я. Иностранная юридическая хроника. V. Два конгресса // Журнал гражданского и уголовного права. – 1880.
– Кн. 1 (Январь – февраль). – С. 4.
536

310

в Лондоне в 1872 г., в Стокгольме в 1878 г.538, в Риме в 1885 г.539, в Петербурге в
1890 г., в Париже в 1895 г., в Брюсселе в 1900 г.540.
Деятельность Международного пенитенциарного конгресса можно рассмотреть на примере вопросов, обсуждавшихся на съезде, проходившем с 6 по 13 августа 1900 г. в Брюсселе. В повестку заседаний были включены:
1.

Вопрос о вознаграждении потерпевшего от преступления.

Вопрос, касающийся международного уголовного права, а именно о

том, следует ли допускать выдачу собственных подданных.
3.

Какие начала должны быть приняты за основание при определении

подведомственности судам страны преступлений, совершенных за границей или
же при участии пребывающих за границей своих подданных или иностранцев?
4.

Возможно ли допустить существование разряда преступников, к кото-

рым применимо осуждение без определения срока наказания, и каким порядком
подлежали бы исполнению подобные приговоры?
5.

Какие меры представляются наиболее действительными для борьбы с

преступным деянием, известным под именем шантажа? В частности, не следует ли
установить особый порядок судопроизводства для преследования деяний этого
рода?
6.

На каких основаниях должна быть устроена санитарная и врачебная

служба в местах заключения?
7.

Следует ли применять к молодым преступникам систему «реформато-

рий» в том виде, как устроены эти заведения в Северо-Американском Союзе?
8.

Возможно ли, на основании имеющегося опыта применение одиноч-

ного заключения?
9.

Следует ли подвергать рецидивистов более суровой дисциплине, чем

отбывающих наказание в первый раз, и в чем именно должен выражаться более
Подробные сведения о деятельности данного конгресса см: Таганцев Н. С. Стокгольмский тюремный конгресс //
Журнал гражданского и уголовного права. – 1880. – Кн. 2 (Март – апрель). – С. 28-90.
539
Вопросы, подлежавшие рассмотрению, см: А. Л. Пенитенциарный конгресс в Риме в 1884 году // Журнал гражданского и уголовного права. – 1884. – № 2. – С. 57-60.
540
Деятельность данного конгресса описана в: Жижиленко А. А. Международный пенитенциарный конгресс в Брюсселе 1900 года // Вестник права. – 1901. – № 3. – С. 126-159; № 4-5. – С. 95-138.
538

311

суровый порядок их содержания?
10.

Следует ли включить в число мер предупреждения преступлений эми-

грацию или водворение, при известных условиях, в колониальных владениях несовершеннолетних, содержавшихся в исправительных приютах или подобных им заведениях?
11.

Вопрос о влиянии алкоголизма на преступность541.

12.

В какой мере и при каких условиях учреждения для безвозмездной вы-

дачи справок и доставления занятий способны облегчить задачу обществ патроната?
13.

При каких условиях несовершеннолетние могут быть признаваемы ре-

цидивистами, и какие последствия должно влечь для них повторение преступлений?
14.

Не следует ли признать обязательными для учреждений патроната за-

боты о молодых преступниках, осужденных условно или с отсрочкой исполнения
наказания, и в чем должны состоять заботы о них?
15.

На каких основаниях должно быть устроено обучение ремеслам в ис-

правительных приютах и подобных им заведениях для несовершеннолетних?
16.

Вопрос о видах наиболее целесообразного воспитания молодых пре-

ступников и детей порочных и беспризорных542.
Таким образом на международных пенитенциарных конгрессах затрагивались самые разнообразные проблемы, в том числе и уголовно-правового, а также
международного характера.
В ряде случаев частноправовые структуры рассматриваемого этапа образовывались в форме конгрессов, примером чему может служить Международный
конгресс по вопросам борьбы с торговлей женщинами. Данные действия в исследуемый период были достаточно распространены во всем мире, но в то же время

Подробное изложение данного вопроса см.: Жижиленко А. А. Вопрос об алкоголизме и преступности на брюссельском международном пенитенциарном конгрессе 1900 г. // Право. – 1901. – № 14. – С. 730-738; № 15. – С. 776785.
542
Об обсуждении данных вопросов см: Жижиленко А. А. Международный пенитенциарный конгресс в Брюсселе
1900 г. // Вестник права. – 1901. – № 3. – С. 126-159; № 4-5. – С. 95-138.
541

312

норм, устанавливающих ответственность за указанное преступление, практически
не было.
Все европейские уголовные законы предусматривали ответственность лишь
за сводничество. Российское внутреннее законодательство, в ст. 998-1000 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, признавало преступным сводничество, производимое родителями, супругами, опекунами и заменяющими их лицами, карая таковое лишением всех особенных прав и преимуществ и ссылкой на
житье в Сибирь или заключением в арестантском отделении на срок до трех лет.
Сводничество, осуществляемое другими лицами, российское законодательство не
предусматривало, но кассационный суд разъяснил возможность применения к данным лицам ст. 44 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, карающей
за нарушение распоряжений правительства, относящихся к предупреждению непотребства, арестом не свыше одного месяца или денежным взысканием543. Других
же норм, в том числе и за удержание силой, обманом или закабалением женщин в
целях разврата, русское уголовное право, как и большинство законодательств других государств, не содержало. В проекте же Уголовного уложения, в ст. 439 предлагалось установить наказание за помещение или содержание в притоне разврата
посредством учиненных для сего насилия над личностью, угрозы таким насилием
или обмана лица женского пола, не внесенного в список публичных женщин. Впоследствии были выработаны еще четыре статьи проекта Уголовного уложения,
вносящие новые нормы в уголовное законодательство (ст. 519-522), устанавливающие ответственность лиц мужского пола за склонение лица женского пола с помощью различных методов физического или психического насилия, а также пользуясь беспомощностью или зависимым положением потерпевшей (ст. 519), за промысел, в основе которого лежит развратная деятельность женщины (ст. 520), за неисполнение установленных правил для предупреждения непотребства и пресечения вредных последствий от этого (ст. 521), за принятие в притон разврата лица

Гогель С. Юридическая сторона вопроса о торговле белыми женщинами в целях разврата // Вестник права. – 1899.
– № 5. – С. 109-110.
543

313

женского пола заведомо моложе двадцати одного года544.
Именно в XIX веке сводничество стало приобретать международный характер, в связи с тем, что женщину легче убедить в возможности хорошей жизни в
какой-нибудь далекой стране. Поэтому потребовалось объединение усилий всех
государств для борьбы с этим преступлением. Инициатором созыва международного конгресса по вопросу борьбы с торговлей женщинами было созданное в 1885
г. английское филантропическое общество «National Vigilance Association», главной целью которого была борьба с противонравственными явлениями. В ходе деятельности вышеуказанного общества весной 1899 г. один из его представителей г.
Кут посетил ряд европейских государств, в том числе и Россию, после чего идея о
конгрессе была воспринята, и в столицах ряда стран были образованы особые комитеты для сосредоточения и разработки данных о положении вопроса о торговле
женщинами в целях разврата в каждой стране. В июне 1899 г. в Лондоне состоялся
первый Международный конгресс по борьбе с торговлей женщинами, в котором
Россия принимала самое деятельное участие.
Приняв во внимание широкое и постоянно увеличивающееся развитие торговли женщинами в целях разврата, было признано необходимым создание Международного комитета, а в каждой отдельно взятой стране Национального комитета
для борьбы с рассматриваемым преступлением. В результате этого в Российской
империи было создано «Российское общество защиты женщин», положение о котором было утверждено министром внутренних дел 13 января 1900 г. Председательство в этом обществе приняла на себя Ее Императорское Высочество Принцесса Евгения Максимилиановна Ольденбургская. Периодически проходили Международные конгрессы представителей национальных комитетов при участии делегатов от правительств. Подобные конгрессы состоялись во Франкфурте-наМайне (1902 г.), в Париже (1906 г.), в Мадриде (1910 г.), в Лондоне (1913 г.).
Что касается непосредственно мер предупреждения и пресечения торговли

Дерюжинский В. Ф. Международная борьба с торговлей женщинами // Журнал министерства юстиции. – 1902. –
№ 9. – С. 180-181.
544

314

женщинами, конгресс выразил пожелания, чтобы между всеми правительствами
последовало соглашение по следующим проблемам: «1). Об установлении во всех
уголовных кодексах наказания, по возможности одинаковой степени, за побуждение – посредством насилия, обмана, злоупотребления властью или всяких других
способов принуждения женщин или девушек предаваться развратной жизни или
оставаться в ней, и в случае обвинения кого-либо в этом преступлении; 2). Об одновременном расследовании этого преступления, когда действия, его составляющие, совершены в разных странах; 3). О предупреждении всяких пререканий о подсудности точным определением места, в котором должен быть произведен суд над
обвиняемым; 4). Об установлении посредством международных трактатов экстрадиции лиц, обвиняемых в этих преступлениях». Далее следовали рекомендации о
необходимости тесного сотрудничества между благотворительными и другими филантропическими обществами различных стран, занимающимися данным вопросом545.
Таким образом, несмотря на факт, что указанный конгресс носил частный характер, он оказал огромное влияние на решение вопроса о торговле женщинами в
целях разврата и предопределил созыв дипломатической конференции 1902 г. в Париже для выработки международных законодательных мер борьбы с торгом женщинами. Делегатами от России для участия в этой конференции были: представитель Министерства иностранных дел, директор Второго департамента Н. А. Малевский-Малевич, представитель Министерства внутренних дел, чиновник особых поручений А. И. Чайковский и представитель Министерства юстиции, обер-прокурор
Второго департамента Правительствующего сената и редактор «Журнала министерства юстиции» В. Ф. Дерюжинский. Программа конференции предусматривала
ряд вопросов, в том числе по установлению мер уголовного характера в отдельно
взятых странах, а также выработки международной конвенции для решения поставленной проблемы. В ходе работы конференции были разработаны два документа:
«Проект международной конвенции» и «Проект соглашения».
Дерюжинский В. Ф. Международная борьба с торговлей женщинами // Журнал министерства юстиции. – 1902. –
№ 9. – С. 192-193.
545

315

Приведем статьи принятой на конференции в Париже конвенции, главной задачей которой было установление преступных деяний, подлежащих наказанию во
всех странах, подписавших выше обозначенный документ546. Ст. 1-2 предусматривали ответственность за склонение несовершеннолетней к развратным действиям
различными способами. Ст. 3 устанавливала обязанность государств, в которых
действующее уголовное законодательство разработано недостаточно для принятия
мер по наказанию лиц, совершивших вышеуказанное преступление, принять меры
для его усовершенствования.
Следующие статьи конвенции относятся в большей степени к области принятия мер международного характера для борьбы с торговлей женщинами в целях
разврата. Так, ст. 4 предусматривала взаимное сообщение государствами законов
(уже изданных или находящихся в проекте) по предмету конвенции. Ст. 5 была
направлена на выдачу преступников в случае, когда они находятся на территории
одного из договаривающихся государств, причем вводилось положение, согласно
которому преступления, предусмотренные данной конвенцией, со дня вступления
ее в действие будут считаться внесенными в число преступлений, за совершение
которых может последовать выдача лица, согласно уже заключенным между государствами договорам. Таким образом, в связи с принятием данной конвенции не
возникало необходимости дополнения уже существующих к тому моменту международных договоров о выдаче преступников. Ст. 6 предусматривала необходимые
процессуальные меры для ускорения расследования и принятия решений по делам,
связанным с рассматриваемыми преступлениями. Она содержала следующие постановления: «Передача судебных поручений относительно преступлений, предусматриваемых настоящей Конвенцией, будет совершаться, кроме случаев иного соглашения, или путем непосредственного сношения между судебными властями,
или через посредство дипломатического или консульского агента соответственной

Высочайшие повеления, предложенные Правительствующему сенату министром юстиции. Об утверждении конвенции о пресечении торга женщинами, с заключительным к ней протоколом // Право. – 1912. – № 44. – С. 23792385.
546

316

страны, находящегося в том государстве, где должно быть исполнено судебное поручение; в последнем случае дипломатический или консульский агент препроводит
судебное поручение непосредственно к подлежащей судебной власти и непосредственно же от нее получит документы, свидетельствующие об исполнении поручения»; «Копия судебного поручения должна быть, одновременно, представлена высшей власти того государства, в которое направляется поручение»; «Все затруднения, которые могли бы возникнуть по исполнению подлежащими властями судебных поручений, будут и впредь разрешаться дипломатическим путем»; «Если судебное поручение не будет редактировано на языке той страны, в которую оно обращено, то оно должно, кроме случаев иного соглашения, сопровождаться удостоверенным в отношении к точности переводом на язык, условленный между обоими
заинтересованными государствами». Таким образом, необходимо отметить, что
при разработке процедуры взаимодействия между государствами в процессуальных вопросах были использованы все предыдущие наработки и достижения международной договорной практики, а в некоторых случаях они даже усовершенствовались. Ст. 7 обязывала государства сообщать друг другу сведения о судебных приговорах по делам о преступлениях, когда действия, входящие в состав преступления, совершены в различных государствах.
Проект данной конвенции был подписан представителями государств на следующей международной конференции, которая также проходила в Париже в апреле 1910 г. Кроме того, отметим, что в 1909 г. в России был принят закон «О мерах
к пресечению торга женщинами в целях разврата», который устанавливал ответственность за ряд преступлений данного рода и определял их подсудность 547. Как
уже было указано, конвенция была не единственным документом, выработанным в
ходе конференции 1902 г., вместе с ней было разработано административное соглашение, состоявшее из шести статей и предусматривавшее административные меры,
направленные на борьбу с данным преступлением, которые должны быть приняты

Закон от 25 декабря 1909 г. «О мерах к пресечению торга женщинами в целях разврата» // Собрание узаконений.
12 января 1910 г. № 10. Ст. 58.
547

317

до вступления в силу конвенции. В соответствии с указанным соглашением, в государствах должны быть созданы центральные органы для сосредоточения всех сведений о склонении женщин и девушек к разврату за границей. На эти органы возлагалась функция по осуществлению взаимодействия с аналогичными органами
других государств. Данный документ предусматривал также ряд мер по обнаружению агентов, промышляющих торгом женщинами, а также по обеспечению женщинам и девушкам иностранного происхождения, которые являлись жертвами данного вида преступления, возможности возвращения на родину548.
Именно вышеуказанные два акта положили начало международной борьбе с
торговлей женщинами, разработка положений которой продолжалась и на последующих межгосударственных встречах.
Итак, в XIX веке началось становление системы научного общения специалистов в сфере международного права и других ученых-юристов. Развитие последнего, а также государственные потребности на международном и национальном
уровнях стимулировали создание научных учреждений и созыв международных
научных форумов по вопросам совершенствования международного права, а также
обмену опытом регулирования отношений в отдельных странах. Как видно из вышеизложенного, международные неправительственные организации плотно взаимодействовали с государствами, оказывали влияние на принимаемые внешнеполитические решения и внесли существенный вклад в формирование международного
права.
Международные неправительственные организации, являясь структурой
международного общения, безусловно, внесли свою лепту в совершенствование
международного и национального права. При этом не только научная деятельность
данных организаций была активной, но и предпринимались действия, направленные на претворение в практику принимаемых решений. В целом, правительства

Дерюжинский В. Пятый Международный Конгресс по борьбе с торгом женщинами // Журнал министерства юстиции. – 1914. – № 1. – С. 202.
548

318

принимали во внимание рекомендации специалистов и учитывали соответствующие положения в своей правотворческой деятельности.
Можно сформулировать ряд преимуществ международных неправительственных организаций, а именно: упрощенный порядок формирования, отсутствие
зависимости от политических условий, имеющих место в рамках взаимодействия
соответствующих государств, меньшая бюрократичность процедур взаимодействия, более гибкая приспосабливаемость направлений деятельности к нуждам общества на соответствующем этапе его развития.
Значение международных неправительственных организаций с точки зрения
выстраивания диалога между обществом и государством сложно переоценить, ведь
это основная, а может быть, и единственная форма участия людей в формировании
международного права, ведь посредством данных институтов выражаются интересы различных слоев населения, люди имеют возможность участвовать в процессе
разработки норм международного права.
Развитие международных неправительственных организаций, в том числе,
способствовало активному формированию международных межправительственных организаций в форме союзов, т.к. в большинстве случаев инициатива создания
соответствующего союза носила частный характер, авторы идеи активно обсуждали свой проект в кругу единомышленников и пытались добиться поддержки со
стороны государства. Систему международных неправительственных организаций
считаем возможным рассматривать в качестве дополнительного уровня организационной составляющей механизма обеспечения внешнеполитической деятельности государства, в том числе способствовавшего повышению эффективности деятельности по реализации внешних функций.
Таким образом, в XIX веке имела место активная институционализация на
уровне международных отношений, сформировалась система международных органов, обеспечивающих взаимодействие государств в рамках реализации последними внешних функций и включенных в механизм обеспечения внешнеполитической деятельности, в том числе Российского государства.
Первой ступенью и основой для дальнейшего становления организационных

319

форм сотрудничества стали международные конгрессы и конференции, дополнившие политико-управленческий уровень механизма обеспечения внешнеполитической деятельности, позволявшие согласовывать интересы государств и координировать их совместную деятельность, заложившие основу правовой традиции согласования интересов государств и их совместной деятельности.
Благодаря конгрессам и конференциям XIX – начала XX вв., развитие мирополитической системы и международного права происходило динамично и эффективно, была сформирована первая международная (европейская) система безопасности, появились новые формы организационного сотрудничества государств (административные союзы), были решены многие вопросы в контексте межгосударственных отношений, выработан ряд основ международного права: принцип сотрудничества, принцип разрешения споров мирными средствами, ответственность
государств за развязывание войны, режим международных рек, принцип свободы
открытого моря, запрет торговли неграми, определение правового статуса дипломатических представителей и консульских агентов, что имело, без сомнения, прогрессивный характер и сформировало основу для формирования и развития основных принципов и таких современных отраслей международного права, как международное морское, международное гуманитарное, международное дипломатическое и консульское право. Конгрессы и конференции зарекомендовали себя как эффективная форма межгосударственного сотрудничества, способствующая качественной реализации внешних функций государства как в рамках обеспечения безопасности и геополитических интересов, так и сотрудничества с иностранными
государствами, активно используемая в рамках мирополитической системы по сегодняшний день.
Следующей ступенью международно-правовой институционализации
стали международные межправительственные организации, прежде всего административные союзы, позволившие осуществлять взаимодействие государств по более широкому спектру специальных направлений на постоянной основе, в результате чего более эффективно реализовывать соответствующие внешние функции

320

(сотрудничество с иностранными государствами). Союзы создавались государствами на договорных началах, имели свою структуру и осуществляли деятельность на постоянной основе, что позволяет их рассматривать как первоначальную
эволюционную ступень развития современных международных межправительственных организаций, так они создавались государствами на основе учредительных документов, определявших объем правосубъектности, имели свою структуру
и действовали на постоянной основе.
Административные союзы обеспечивали и координировали сотрудничество
государств по соответствующим вопросам, что позволяет отнести их к функционально-управленческому уровню в рамках механизма обеспечения внешнеполитической деятельности государства.
Также в XIX веке была заложена основа системы международного правосудия, контрольных органов на межгосударственном уровне, в первую очередь международных третейских судов, призванных рассматривать споры между государствами.
Интенсивно развивались и международные неправительственные организации, предоставлявшие возможность осуществления частноправового международного общения и участия «гражданского общества» в развитии государственно-правовых систем и международного права и отнесенные в рамках настоящего исследования к дополнительному уровню организационной составляющей механизма
обеспечения внешнеполитической деятельности Российского государства.
Международные неправительственные организации автор рассматривает как
дополнительные структуры, способствующие более эффективному осуществлению внешних функций и внешнеполитической деятельности, предоставившие возможность осуществления частноправового общения и выстраивания диалога
между обществом и государством, единственная форма участия «гражданского общества» в формировании международного права. Представляется, что неправительственные организации имеют ряд преимуществ перед межправительственными организациями, как то упрощенный порядок формирования, отсутствие за-

321

висимости от политических условий, меньшая бюрократичность процедур, большая приспосабливаемость к нуждам общества.
Российская империя принимала непосредственное и активное участие в формировании и функционировании указанной системы межгосударственных институтов, в связи с чем в механизм обеспечения внешнеполитической деятельности
государства были включены указанные структуры, посредством которых более эффективно достигались цели и задачи внешней политики. Данная система, с учетом
некоторых эволюционных изменений, и по сегодняшний день позволяет характеризовать организационную составляющую государственно-правового механизма
обеспечения внешнеполитической деятельности.

ГЛАВА 4. СОДЕРЖАНИЕ И ЮРИДИЧЕСКОЕ ОФОРМЛЕНИЕ ОСНОВНЫХ
НАПРАВЛЕНИЙ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ С
ИНОСТРАННЫМИ ГОСУДАРСТВАМИ В XIX – НАЧАЛЕ XX вв.

§ 1. Содержание и юридическое оформление взаимодействия с
иностранными государствами по вопросам обеспечения публично-правовых
интересов
Исследование актов международно-правового уровня и национального законодательства XIX – начала XX вв. показало, что публично-правовая сфера, носившая первичный характер, с позиции правового регулирования находилась в рамках
предмета как национального права, так и межгосударственных взаимодействий.
Как ранее было отмечено, в исследуемый период произошло окончательное становление государства как субъекта международного права и соответствующей системы прав (право самосохранения, право территориальности, право независимости, право на уважение и честь, право на международное общение и право принуждения), носившие производный характер от суверенитета, который наряду с признанием нашел изначально свое доктринальное признание и постепенно данные категории стали использоваться в международной договорной практике. Указанные
права, в том числе, предопределили дальнейшее развитие межгосударственного сотрудничества. В качестве основных вопросов, имевших комплексный (межсистемный) характер юридического оформления в рамках указанного направления, необходимо обозначить:
- территориальное разграничение и юридическое закрепление государственных границ, включая вопросы обеспечения их безопасности;
- внешнеторговая деятельность, лежавшая в основе формирования внешнеэкономической функции государства, и непосредственно связанная с ней таможенная сфера;
- вопросы подданства, основ правового статуса иностранцев и эмиграции.
Межгосударственное разграничение территории в рассматриваемый период
осуществлялось весьма активно, что было связано, с одной стороны, с постоянно

323

продолжающимися переделами, с другой – в результате повышения авторитета и
значимости международного права государства стали уделять данному вопросу
большое внимание и юридически оформлять свое национальное пространство.
Изначально государственные границы определялись не юридическими, а
скорее, историческими условиями, в рамках которых факт владения имел основополагающее значение. Постепенно в рамках межгосударственной практики сформировался процесс юридического оформления, в первую очередь, сухопутных границ. С целью избежания возможных недоразумений и неопределенности между
государствами стали заключаться соглашения относительно точного определения
пограничной линии. Международно-правовое оформление границы предусматривало в первую очередь процесс ее делимитации, т.е. определения общего направления пограничной линии путем переговоров и подготовку соответствующих постановлений и генеральных карт, которые являлись составной частью договоров о границе или мирных соглашений, так например, в ст. 2 Окончательного демаркационного акта Краковской области между Россией, Австрией и Пруссией от 16 (28) августа 1818 г. очень подробно прописана демаркационная линия и места расстановки пограничных столбов. На основании данных документов осуществлялась демаркация государственной границы, т.е. перенос и установка границ на местности,
сопровождающаяся составлением подробных описаний и топографических карт.
«Топографическое описание, долженствующее по снятым картам показывать во
всей подробности направление границ и постановление столбов и иных порубежных знаков, и утвержденное подписью и печатью обоюдных Комиссаров, иметь
будет ту же самую силу и действие, как бы оное от слова до слова включено было
в настоящий акт»549.
Учитывая активные темпы роста территории Российского государства (с
1646 по 1914 год территория России увеличилась с 14,1 до 21,8 млн. кв. км)550, во-

Сборник пограничных договоров, заключенных Россией с соседними государствами. Санкт-Петербург, 1891. С.
16.
550
Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX вв.). Т. 1. Санкт-Петербург: Изд.
«Дмитрий Буланин», 2000. С. 20.
549

324

просы юридического оформления государственной границы были весьма актуальны, и к концу XIX века государственная граница Российской империи была
надлежащим образом юридически оформлена, закреплена на всем протяжении,
кроме Восточного Памира. Общая ее протяженность по состоянию на 1895 год составляла 13 918 верст (т.е. 14 850 506 километров – прим. авт.), в том числе по берегу Белого моря приходилось 706 верст, на участок с Финляндией – 747 верст, по
Балтийскому морю – 2624, на Западный сухопутный участок – 3325 верст, по берегам Черного и Азовского морей, до Кавказа – 1269, на Кавказе – 2638 верст, в Средней Азии – 2609 верст551. При этом с целью юридического оформления государственных границ Российским государством в рассматриваемый период были заключены договоры с Швецией и Норвегией552; с Пруссией553; с Австро-Венгрией554;

Иванова Т. В. Совершенствование пограничного и таможенного надзора в пунктах пропуска через Европейскую
границу Российской империи (1893 – 1914 гг.) : дис. … канд. юр. наук: 07.00.02 – Отечественная история. Москва,
2002. С. 27-28.
552
Мирный договор, заключенный между Россией и Швецией в Фридрихсгаме 5 (17) сентября 1809 г.; Акт разграничения, заключенный между Россией и Швецией в Торнео 8 (20) ноября 1810 г.; Конвенция, заключенная между
Россией и Швецией и Норвегией в Торнео 5 (17) января 1821 г.; Конвенция, заключенная между Россией и Швецией
и Норвегией в Санкт-Петербурге 2 (14) мая 1826 г., о границах между Россией и Норвегией в Лапландских погостах;
Протокол, подписанный в Санкт-Петербурге 6 (18) августа 1834 г.; Декларация о периодической проверке границы
через каждые 25 лет, заключенная в Санкт-Петербурге 20 мая (1 июня) 1847 г.
553
Договор о разграничении, заключенный в Санкт-Петербурге 13 (24) октября 1795 г.; Декларация, заключенная
между Россией и Австрией относительно Польши в Санкт-Петербурге 23 декабря 1794 г. (3 января 1795 г.); Конвенция разграничения, заключенная в Гродно 21 июня (2 июля) 1796 г.; Трактат дружбы, заключенный между Россией
и Пруссией в Вене 21 апреля (3 мая) 1815 г.; Конвенция о границах Царства Польского, заключенная в Берлине
между Россией и Пруссией 30 октября (11 ноября) 1817 г.; Протокол, подписанный в Слупцах 12 (24) июля 1819 г.;
Демаркационный акт относительно Польши и Пруссии, заключенный 12 (24) апреля 1823 г.; Окончательный демаркационный трактат, заключенный в Берлине 20 февраля (4 марта) 1835 г.; Разграничительный акт, заключенный в
Тарновице 1 (13) декабря 1836 г.; Протокол, подписанный в Гумбиннене 3 (15) декабря 1837 г.; Протокол, подписанный в Гумбиннене 20 декабря 1837 г.; Демаркационный трактат, заключенный в Гумбиннене 8 (20) декабря 1837
г.; Дополнительные статьи к демаркационному трактату 8 (20) декабря 1837 г., подписанные в Нейденбурге 22 ноября (4 декабря) 1839 г.; Декларация, подписанная в Берлине 8 (20) августа 1840 г.; Дополнительные статьи к трактату 12 (24) апреля 1823 г., подписанные в Познани 27 марта (8 апреля) 1843 г.; Договор, заключенный 31 октября
1850 г. о Постройке и содержании моста на р. Дрвенце между сел. Прусским и Польским Любичем; Декларация о
канализации реки Брыницы и соответствующем изменении границы, подписанная в Санкт-Петербурге 23 октября (4
ноября) 1865 г.; Договор о постройке постоянного моста через р. Ширвинту между Владиславовым и Ширвинтом. 554
Трактат дружбы, заключенный между Россией и Австрией в Вене 21 апреля (3 мая) 1815 г.; Окончательный демаркационный акт Краковской области, заключенный между Россией, Австрией и Пруссией в Кракове 16 (28) августа) 1818 г.; Окончательный демаркационный акт между Царством Польским и Галицией, заключенный в Вродах 14
(26) декабря 1826 г.; Окончательный демаркационный акт, заключенный между Россией и Австрией в Радзевилове
28 июня (10 июля) 1829 г.; Акт о возобновлении границы между Царством Польским и Галицией, заключенный в
Махнове 25 августа (в сентябре) 1845 г.; Акт о присоединении Кракова к Австрии, подписанный в Берлине 3 (15)
апреля 1846 г.; Декларация и конвенция касательно регулирования рек Вислы и Сана.
551

325

с Румынией555; с Турцией556; с Персией557; с Китаем558, в результате была создана
система международных договоров с приграничными государствами.
Как видно из приведенного перечня соглашений по вопросам установления
государственных границ, они весьма разнообразны с точки зрения их непосредственного содержания. В ряде случаев положения о границах носили субсидиарный характер относительно основных положений заключаемых между государствами соглашений, они содержались в договорах о мире или дружбе с соответствующими государствами. Например, Мирный договор, заключенный между Россией и Швецией в Фридрихсгаме 5 (17) сентября 1809 г., в том числе в ст. 4 предусматривал, что «Его Величество Король Шведский, как за себя так и за преемников
его престола и Королевства Шведского, отказывается неотменяемо и навсегда, в
пользу Его Величества Императора Всероссийского и преемников его престола и
Российской Империи от всех своих прав и притязаний на губернии ниже сего означенные, завоеванные оружием Его императорского Величества в нынешнюю войну
от Державы шведской, а именно: …. Губернии сии со всеми жителями, городами,
портами, крепостями, селениями и островами, а равно их принадлежности, преимущества, права и выгоды, будут отныне состоять в собственности и державном обладании Империи Российской и к ней навсегда присоединяются»559.
Морская граница устанавливалась согласно издавна сложившемуся обычаю,

Трактат, заключенный в Берлине 1 (13) июля 1878 г.; Протокол, подписанный в Бухаресте 5 (17) декабря 1878 г.;
Ноты, обмененные Российским Министром-Резидентом в Бухаресте с Румынским Министром иностранных дел 16
(28) января 1879 г.
556
Трактат, заключенный в Берлине 1 (13) июля 1878 г.; Конвенция, подписанная в Берлине 12 июля 1878 г.; Нота
Британского Посла в Санкт-Петербурге от 17 (29) марта 1879 г.; Протокол, подписанный в Константинополе 5 (17)
мая 1880 г.; Окончательный протокол первой комиссии о разграничении, подписанный в Ольтах 4 (16) июля 1881 г.;
Акт, устанавливающий границу в Малой Азии от Караургана до прежней русской границы, согласно Берлинскому
трактату 1878 г., подписанный в Кара-Килиссе 30 июля (11 августа) 1880 г.; Протокол, подписанный в Игдире 10
(22) октября 1880 г.
557
Протокол, подписанный в Игдире 10 (22) октября 1880 г.; Конвенция о разграничении к востоку от Каспийского
моря, подписанная в Тегеране 9 декабря 1881 г.
558
Нерчинский договор 27 августа 1689 г.; Буринский трактат 20 августа 1727 г.; Разменное письмо или запись,
учиненная при урочище Абагайту сопке 12 октября 1727 г.; Разменное письмо или запись 27 октября 1727 г.; Кахтинский трактат 21 октября 1727 г.; Договор, заключенный в Айгуне 16 мая 1858 г.; Дополнительный договор,
заключенный в Пекине 2 (14) ноября 1860 г.; Протокол размена Пекинского дополнительного договора; Протокол о
размене карт разграничения в Уссурийском крае, подписанный в Беленхе 16 июня 1861 г.; Чугучакский протокол 25
сентября 1864 г.; Договор, заключенный в Санкт-Петербурге 2 (14) февраля 1881 г.
559
Манифест «О заключении мира между Россиею и Швециею. С приложением мирного трактата, заключенного в
Фридрихсгаме 5/17 сентября» от 1 октября 1809 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е.
1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXX (1808-1809 гг.). № 23883.
555

326

власть прибрежного государства распространялась в море от линии наибольшего
отлива на три морские мили. Прежде граница властвования прибрежного государства над открытым морем определялась расстоянием пушечного выстрела, но с увеличением дальности орудий международная практика остановилась на указанном
расстоянии560. Вместе с тем, данный вопрос носил весьма спорный характер, так,
согласно Указу Александра I от 4 (16) сентября 1821 г., все пространство моря от
Берингова пролива до 54 градуса северной широты на расстоянии 100 миль от Азиатского и Американского материков признавалось русским морем. (Данный указ в
весьма короткие сроки был отменен).
Когда граница проходила по судоходной реке, то по общему правилу она
определялась серединой фарватера, а в остальных водах – в равном расстоянии от
берегов.
Можно также отметить, что к концу XIX века в науке международного права
в состав государственной территории стали включать воздушное пространство,
находящееся перпендикулярно над территорией561, однако какого-либо практического значения это еще не имело.
Основной целью заключения соответствующих международных договоров,
закрепления государственных границ, установления режима приграничных территорий, конечно же, являлись вопросы, связанные с обеспечением безопасности,
ведь передел «мирового пирога» в рассматриваемый период происходил весьма активно.
Вопросам безопасности Российского государства уделялось серьезное внимание как в рамках внутриполитической, так и внешнеполитической деятельности.
При этом, рассматривая категорию «безопасность» в широком контексте, речь шла
не только об охране государственных границ с целью обеспечения целостности
территории, но и ставились вопросы пропуска через государственную границу лиц,
транспортных средств, грузов и товаров, соответствующая система также начала

560
561

Коркунов Н. М. Русское государственное право. Т. 1. Введение и общая часть. С. 322.
Ривье А. Учебник международного права. С. 85.

327

формироваться в рассматриваемый период.
Данные вопросы регулировались, с одной стороны, международно-правовыми актами, с другой – правилами, устанавливаемыми национальным законодательством. В международных соглашениях определялось нанесение границ на географическую карту, общий режим прохождения государственной границы, а также
ряд правил, регламентирующих процесс пересечения границы лицами и транспортными средствами, перемещение через государственную границу грузов и товаров.
Вместе с тем, на границах постоянно происходили инциденты различного характера, в первую очередь связанные с незаконным пересечением государственной
границы и контрабандой. Например, как следует из донесения в Департамент
Внешней торговли от 14 июня 1846 года № 4386: Надзиратель таурогенского Отряда донес Г. Начальнику Округа, что на рассвете 6 числа сего месяца толпа вооруженных контрабандистов, при водворении товаров в Россию, наткнулась около дер.
Драуден на рядовых Ладожского Егерского полка Емельянова и Тарасенко, находившихся в карауле в числе прочих чинов, по предварительному сведению надзирателя Калашникова. Емельянов и Тарасенко после оклика встретили толпу выстрелами. Злоумышленники ответили тем же, ранили их обоих… и обратились в
лес»562.
В результате данного происшествия у контрабандистов было изъято: куклы
фарфоровые, фарфоровые мисочки, лоточек фаянсовый, шкуры выдровые, ситец
разноцветный набивной563.
В целях обеспечения безопасности на российско-прусской границе на основании Акта «О мерах к прекращению насилий и беспорядков на границе нашей с
Пруссией», заключенного в Берлине 10 июня 1838 года564, была учреждена должность Пограничного Комиссара, который, согласно выписке из журнала Комитета
Министров от 7 июня 1838 года, «в совокупности с определенным уже от Прус-

РГИА. Ф. 19. Оп. 3. Д. 552 «О происшествиях на границе и товарах, отбитых пограничной стражей у вооруженных
контрабандистов, из коих задержаны Юшкайтис и Гячас и один убит». Л. 1.
563
Там же. Л. 7-8.
564
РГИА. Ф. 19. Оп. 3. Дело 549. Л. 3-12.
562

328

ского Правительства подобным чиновником мог бы немедленно принимать все полицейские меры к прекращению происходящих на границе беспорядков и производить по оным нужные исследования; 2) в установлении непосредственных сношений между окружными нашими надзирателями и Прусскими жандармами о всех
могущих случиться беспорядках, дабы тем ускорить производство изследований и
отвратить замечаемую ныне в сем отношении медленность; 3. В подробном сообщении со стороны Российского Правительства подлежащим чиновникам о всех
принятых к прекращению беспорядков мерах и о степени предоставленной разным
местам и лицам власти; 4. В надлежащем наблюдении чтобы никто, не имеющий
на то права, не носил ружей, под опасением конфискации оных; и наконец, 5) в
умножении, сообразно надобности, числа пунктов для перехода заграницу Прусских жителей, с тем однако же, чтобы сии последние были пропускаемы не иначе,
как по предъявлении письменного дозволения Окружного Провинциального Советника»565. В результате, в Инструкции Российскому Комиссару по пограничным
делам с Пруссией, утвержденной 14 (26) сентября 1838 года, было указано, что
«Цель назначения Комиссара: Российский Комиссар по пограничным делам с
Пруссией назначается: для ближайшего наблюдения за порядком и устройством по
всей черте границы нашей с сим Государством, - для содействия к точнейшему исполнению Полицейских мер, установленных к отвращению там насильственных
действий при водворении контрабанды, - и по другим предметам, к благочинию
относящимся»566. Контрабанда товаров была весьма распространена и не только
посягала на режим легального пересечения государственной границы, но и нарушала правила внешнеторговой деятельности, лежавшей в основе формирования
внешнеэкономической функции государства. Внешнеэкономическая деятельность
государств формировалась в рамках торговых отношений, которые изначально лежали в основе становления международного общения, именно с них началось взаимодействие государств в правовой сфере и их оформление в правовых источниках.
565
566

Там же. Л. 1.
Там же. Л. 154-172, 177-190.

329

Внешнеэкономическая деятельность многих государств, в том числе и России, в рассматриваемый период развивалась в формате теории меркантилизма, который выражался в необходимости поддержания баланса во внешнеторговой деятельности, борьбе с ввозом изделий роскоши, направленности на вывоз из страны
готовой продукции, а не сырья.
Начиная с петровских времен, Российское государство включилось в мировой экономический (торговый) оборот, встало на путь активного взаимодействия с
другими государствами, начало процесс правового оформления межгосударственных отношений. Сформировалось осознание того, что отношения, связанные с
внешнеторговой деятельностью, должны были регулироваться комплексно: не
только и не столько на национальном уровне, сколько на уровне международных
договоров, что позволило, в том числе, получать встречное предоставление для
подданных своего государства. В первую очередь, статьи, регулировавшие товарообмен, содержались в договорах политического характера, включая мирные договоры, ведь после каждой из войн возникала необходимость заключения мира и
определения условий товарообмена. Постепенно правовое оформление вышло за
пределы договоров политического характера, и активно стали заключаться специализированные – торговые договоры, в основе которых лежал принцип наибольшего благоприятствования.
На основе анализа международных соглашений дореволюционного периода
с точки зрения содержания принципа наибольшего благоприятствования можно
выделить три вида данного условия:
1.

Частичное наибольшее благоприятствование (до начала XIX в.), когда

предмет определялся весьма узко, посредством перечисления конкретных прав, относительно которых оно предоставлялось, прежде всего речь шла о таможенных
тарифах. Интересным также представляется тот факт, что закрепление осуществлялось, в том числе, на уровне союзных договоров, например, мирный трактат
между Россией и Англией 6 (18) июля 1812 г. в ст. II устанавливает: «Сношения
дружбы и торговли между обоими Государствами имеют быть восстановлены с той

330

и с другой стороны, на таком основании, как оныя бывают между народами, наиболее друг другу благоприятствующими»567.
2.

Возмездное наибольшее благоприятствование (середина XIX века), ко-

гда государства стали устанавливать обозначенный режим на взаимной (конвенционной) основе, причем более широко с предметной точки зрения, а также в формулировках стала обусловливаться возможность участия и в скидках с таможенного
тарифа, делаемых в пользу третьих держав. Данное условие предусмотрено во всех
торговых договорах, заключенных Россией в течение второй трети XIX века.
Например, Трактат с Северо-Американскими Соединенными Штатами от 6 (18)
1834 года, обнародованный 23 января того же года, предусматривал, что «торговля
и мореплавание между владениями Высоких Договаривающихся Сторон будут свободны и основаны на взаимности» (ст. 1), в последующих статьях соответствующие
условия подлежали детализации568.
3.

Абсолютное наибольшее благоприятствование (конец XIX – начало XX

вв.), когда режим наибольшего благоприятствования принял практически современное звучание.
Таким образом, принцип наибольшего благоприятствования в рассмотренный период прочно вошел в практику государств, хотя в ряде случаев трактовался
неоднозначно и порождал оживленные дискуссии относительно его реализации.
Интерес представляет переписка, возникшая в результате попыток Персии пересмотреть Туркменчайский трактат, в ходе которой мнения относительно распространения изменений режима наибольшего благоприятствования на иные государства разделились. Министр Финансов М. Н. Муравьев высказал следующую позицию: «Англия, заключившая с нами торговый договор на правах наибольшего благоприятствования в 1858 году, когда в России действовал низкий, сравнительно с
теперешним, торговый тариф, оплачивает ввозимые к нам товары свои по ныне

Трактат о заключении мира между Россией и Англией от 6 (18) июля 1812 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXII (1812-1814 гг.). № 25177.
568
Трактат, заключенный с правительством Северных Американских Штатов о торговле и мореплавании от 23 января 1834 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1835. Т.
IX. Отд. I (1834 г.). № 6737.
567

331

действующему высокому тарифу и не считала и не считает себя вправе притязать
на взимание нами с ее произведений пошлины по тарифу, действовавшему в момент заключения договора, а не тому, который впоследствии был установлен. Таких примеров из международных отношений можно было бы привести и еще несколько, которые показывают, что право наиболее благоприятствуемой нации ничего иного не устанавливает, как только право на равные с наиболее благоприятствуемой иностранной державой льготы или выгоды. При всяком ином толковании
пришлось бы или отказаться раз и навсегда от каких-либо повышений таможенного
тарифа, или же, предварительно повышения той или другой ставки тарифа, денонсировать все договоры, построенные на праве наибольшего благоприятствования,
на что я, со своей стороны, никак согласиться не могу»569.
Иной позиции придерживались в Министерстве иностранных дел, юрисконсульт Т. С. Мартенс следующим образом сформулировал: «По мнению Министерства Финансов и «практика» и «логика» стоят на защищаемое им право изменять
эту статью без распространения новых льготных условий на другие Державы. К
сожалению, в пользу такого мнения, монополизирующего в данном деле и практику и логику, приведен только один аргумент: изменения русского таможенного
тарифа вопреки торговому трактату с Англией 1858 года. Англия не думала протестовать против такого изменения таможенного тарифа, не смотря на свои права
наибольшего благоприятствования. Приведенный пример основан на явном недоразумении. С 1782 года, когда Императрица Екатерина Вторая провозгласила свои
знаменитые «Основные принципы» для заключаемых Россией коммерческих трактатов, считается аксиомой русской финансовой политики следующее утвержденное Императрицей положение: «Не принимать на себя обязательство, в чем-либо
ограничивающее право изменять впоследствии тарифы, действующие на момент
заключения трактата»
Этого Екатерининского «Основного принципа» постоянно придерживалось
наше правительство, сознательно или инстинктивно, при заключении торговых
569

РГИА. Ф. 40. Оп. 1. Д. 98 «Торговый договор с Персией». Л. 128.

332

трактатов. Отсюда вывод следующий: Англия не имела никакого права протестовать, в силу трактата 1858 года, против изменения русских тарифов».
Значение формулы «delanationlaplusjavorisee» «в международных договорах,
заключаемых цивилизованными Государствами с народами восточными, существенно иное, нежели в договорных отношениях между одними цивилизованными
народами.
В международных торговых трактатах между одними цивилизованными
народами права наибольшего благоприятствования обыкновенно относятся исключительно к торговым оборотам; в договорных отношениях с восточными Государствами это право «delanationlaplusjavorisee» охраняет все, без различия, международные интересы и отношения цивилизованных народов. Это неопровержимое положение подтверждается самой историей отношений цивилизованных Государств
с народами Востока. Обыкновенно одно какое-нибудь европейское Государство
кладет брешь в замкнутость восточной Державы и заставляет ее подписать трактат.
Другие цивилизованные государства немедленно требуют для себя таких же прав,
утвержденных первым по времени трактатом. Так, по отношению к Турции Франция была передовою Державою, заключив знаменитую конвенцию 1740 года. Россия заставила в 1783 году Турцию признать за русской торговлей и подданными
права, основанные на договоре 1740 года. В отношениях к Китаю трактаты, заключенные Англией и Францией в 1858 году, были краеугольным камнем для всех договорных прав цивилизованных народов. То же самое значение краеугольного
камня имеет Туркменчайский трактат для сношений с Персией»570.
При этом, в Представлении Министра Иностранных дел от 7 марта 1900 г. №
169 говорится: ««К сему считаю долгом присовокупить, что упоминаемый Вами
пример отмены торгового договора 1858 года с Англией, не повлекший за собою
притязаний великобританского правительства на взимание нами пошлин с английских произведений по действовавшему в том году низкому тарифу, отнюдь не подрывает проводимой Т. С. Мартенсом общепринятой теории толкования статьи о

570

Там же. Л. 147-148.

333

наиболее благоприятствуемой нации; ибо в вышеозначенном договоре 1858 года
ни о каком тарифе не было и речи»571.
Вместе с тем, положения Туркменчайского трактата, учитывая принцип
наибольшего благоприятствования, как уже было указано, устоявшийся в рассматриваемый период с точки зрения регулирования внешнеторговых отношений, во
второй половине XIX перестал устраивать Персию, и они стали предпринимать попытки пересмотра соответствующих положений, так, в Отношении Министерства
Финансов (департамента торговли и мануфактур) Министру Иностранных дел
Гирсу от 7 января 1880 г. № 1 с пометкой (л. 15-18) «Секретно» говорилось:
«Милостивый Государь, Николай Карлович.
По поводу изъявленного Его Величеством Шахом Персидским, во время его
последнего пребывания в С.Петербурге, желания подвергнуть пересмотру особый
акт о торговле, заключенный в Туркменчае 10 февраля 1828 г., Ваше Высокопревосходительство изволили препроводить на заключение относящиеся до сего предмета выписку из всеподданейшего доклада Вашего, перевод мемории Персидского
Правительства, сообщенной нашему Посланнику в Тегеране, и копию с депешей
сего последнего в Министерство Иностранных дел.
Заключенный с Персией в Туркменчае 10 февраля 1828 г. особый акт о торговле, коим подданным обеих Держав относительно торговых сношений и, в особенности, платежа таможенных пошлин (5% от стоимости товара) предоставлены
весьма существенные льготы, представляется, в настоящее время, по заявлению
Персидского Правительства, несоответствующим современному положению торговли Персии, так как, войдя, впоследствии, в торговые сношения с другими, кроме
России, европейскими Державами и заключив с ними торговые трактаты, Персидское Правительство принуждено было, в сих трактатах, предоставить означенным
Державам те же самые торговые преимущества, какие предоставлены наиболее
благоприятствуемым Государствам, то есть какие предоставлены России. Послед-

571

Там же. Л. 145.

334

ствием такого положения является наплыв западно-европейских, преимущественно английских, мануфактурных произведений на рынки Персии, сокращение
ее собственной промышленности и незначительность таможенного дохода.
Предотвращение дальнейшего развития этих, неблагоприятных для Персии и ее
торговли обстоятельств могло бы быть достигнуто, по мнению Персидского Правительства, пересмотром помянутого Туркменчайского торгового акта»572. Однако
Российское правительство настойчиво обеспечивало свои интересы и не шло на соответствующие уступки.
Непосредственной содержательной частью правового регулирования внешнеторговой деятельности можно назвать запрет торговли отдельными видами товаров, что на практике также порождало определенные сложности в межгосударственном взаимодействии. Так, торговое предприятие «Американская компания»
сообщило в 1808 г. министрам иностранных дел и коммерции, что некоторые суда
США ведут торговлю с туземцами, снабжая их оружием и порохом. Что по своей
сути являлось контрабандой. При помощи этого оружия были разрушены немало
российских кораблей и убиты многие российские подданные. В связи с этим правительству России необходимо было обеспечить безопасность и коммерческие интересы своих подданных, в результате чего было сделано официальное предложение о заключении конвенции между Россией и США по вопросу о торговле на северо-западе Америки573.
Эта попытка урегулирования отношений на дипломатическом уровне не привела к каким-либо положительным результатам. Кроме того, посланник России в
США Ф. П. Пален, основываясь на собранной им информации, сообщил сделанный
им вывод, что «правительство США имеет так же мало желания, как и возможности
положить конец незаконной торговле… Правительство США считает, что, запретив на словах контрабандную торговлю, оно предоставит нам слишком большую

Там же. Л. 15-16.
Нота министра иностранных дел Н. П. Румянцева генеральному консулу США в Санкт-Петербурге Гаррису от 17
(29) мая 1808 г. // Внешняя политика России XIX и начала XX века: док. Росс. Мин. Иностр. Дел / Министерство
Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1965. Т. IV (июль 1807 – март 1809 гг.). № 117. (Серия первая.
1801-1815 гг.).
572
573

335

выгоду, и требует от нас реальной компенсации за свои призрачные уступки, тогда
как это запрещение должно рассматриваться просто как акт справедливости, обусловленный принципами международного права»574. В связи с этим была заключена специальная конвенция между Российско-американской компанией и американской меховой компанией Астора575.
Первая же конвенция между двумя государствами, сделавшая попытку установления норм, направленных на борьбу с незаконной торговлей, была заключена
5 (17) апреля 1824 г. в Петербурге. В соответствии с ней корабли обоих государств
в течение 10 лет получали право беспрепятственного захода во внутренние воды
русских владений в Америке. Торговля спиртными напитками, оружием, порохом
и военными снарядами всякого рода с индейцами была, пожалуй, единственным
запретом, существовавшим в этом документе. Интересен и тот факт, что не все
представители Сената США одобряли заключение данного соглашения. Так, один
из сенаторов, «человек выдающийся и весьма сведущий в делах, связанных с торговыми интересами США, выразил намерение привлечь внимание Сената к условиям части конвенции, касающейся запрещения торговли оружием, боеприпасами
и спиртными напитками… Он и раньше утверждал, что Россия ничего не выиграет
от принятия этих условий, а интересы американцев пострадают, ибо этой отраслью
торговли безраздельно завладеют англичане»576. Но, несмотря на некоторые споры
во время обсуждения конвенции в Сенате США, она была ратифицирована почти
единогласно.
При рассмотрении правового оформления внешнеторговой внешней торговли особое место занимают вопросы таможенной политики. Ученые-экономисты
исследуемого периода выделяли следующие ее цели: фискальная, протекционная и
Посланник в Соединенных Штатах Америки Ф. П. Пален министру иностранных дел Н. П. Румянцеву 9 (21) июля
1810 г. // Внешняя политика России XIX и начала XX века: док. Росс. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1967. Т. V (апрель 1809 – январь 1811 гг.). № 221. (Серия первая. 18011815 гг.).
575
Конвенция между американской меховой компанией и Русско-американской компанией от 20 апреля (2 мая) 1812
г. // Внешняя политика России XIX и начала XX века: док. Росс. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностран- ных
Дел Российской Федерации. Москва, 1962. Т. VI (1811-1812 гг.). № 156. (Серия первая. 1801-1815 гг.).
576
Посланник в Вашингтоне Ф. В. Тейль-фан-Сероскеркен управляющему Министерством иностранных дел К. В.
Нессельроде 17 (29) января 1825 г. // Внешняя политика России XIX и начала XX века: док. Росс. Мин. Иностр. Дел
/ Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1985. Т. VI (XIV) (январь 1825 – декабрь 1826
гг.). № 8. (Серия вторая. 1815-1830 гг.).
574

336

обеспечение благоприятного торгового баланса, при этом фискальная цель ставилась, как правило, превыше двух остальных, которые, однако, также нельзя упускать из внимания.
Основу таможенной политики Российского государства составляли акты
внутреннего законодательства, регламентирующие процесс сбора и размеры тарифных платежей.
При этом, как отмечал профессор Н. Н. Шапошников, «таможенные пошлины являлись источником дохода иногда довольно значительного; и наша казна,
всегда нуждавшаяся в средствах, в расчете на увеличение своего дохода охотно шла
на повышение и установление таможенных пошлин»577.
До петровских времен в нашем государстве таможенный тариф был исключительно фискальным орудием, пошлина взималась в размере 4-5% от стоимости
товара. Ситуация начала меняться благодаря желанию Петра оживить международный товарообмен и привлечь иностранных купцов. Так, Указом от 6 ноября 1723
года было дано распоряжение о дифференцированной пошлине в зависимости от
объемов ввозимого и необходимого товара, однако стоит отметить, что таможенные тарифы все равно оставались довольно высокими. Работа над совершенствованием тарифной политики была продолжена Екатериной II, в результате чего были
изданы новые тарифы 1782 года.
Таможенное тарифное регулирование зависело от различных факторов, как
внутренних, так и внешних. Так, в случае осложнения отношений с конкретным
государством вообще мог быть запрещен ввоз или вывоз товаров, например, в самом начале исследуемого периода, в 1800 году, в результате разрыва отношений с
Англией был запрещен вывоз всех русских товаров даже в Пруссию, которая могла
служить транзитным государством.
Вообще, таможенные тарифы в течение XIX века постоянно пересматривались и изменялись, торговая политика часто переходила от запретительной системы к рациональной и обратно. Высочайше утвержденный 13 октября 1850 года

577

Шапошников Н. Н. Таможенная политика России до и после революции. Москва; Ленинград, 1924. С. 12.

337

тариф юридически оформил переход от запретительной системы к охранительной,
которая считалась более эффективной и соответствующей интересам государства.
Вместе с тем, многие критиковали сложившуюся систему, пытаясь склонить государство в пользу свободы торговли. Так, английский генеральный консул в СанктПетербурге Мичель в записке по поводу упадка торговли между Великобританией
и Россией, указав на неосновательность опасений, выраженных русскими фабрикантами по поводу понижения тарифа в 1857 году, на противодействие, оказанное
всеми промышленными корпорациями в России, отмечал, что утешает себя мыслью, что эта оппозиция небольшой части русского общества уменьшится, когда оно
уразумеет, что свобода торговли вовсе не предполагает непременной и полной отмены всех пошлин и пожертвования всеми существующими интересами578. Как показала практика, понижение тарифов, с одной стороны, повлекло увеличение сборов, с другой – уменьшило количество контрабандных товаров, незаконно ввозимых на территорию государства, доказав состоятельность поиска баланса между
охранительной системой и свободой торговли.
В отдельных случаях принимались положения о таможенных преференциях
в отношении некоторых государств, так, в соответствии с Отношением Министерства Финансов от 11 апреля 1818 г. «Об уступке в пошлине с привозимых из Швеции и Норвегии товаров»: «Департамент Внешней торговли, препровождая при сем
печатный экземпляр означенного Акта (Дополнительный акт к Фридрихсгамскому
Трактату, постановленному между Россией и Швецией 29 августа (10 сентября)
1817 года – прим. авт.), с следующим к оному Указом Правительствующего Сената, состоявшимся 6-го Февраля сего года, с разрешения Господина Министра Финансов предписывает привозимые из Швеции и Норвегии товары, в вышепрописанных статьях заключенного Акта поименованные, подлежащие платежу половинных пошлин противу установленных тарифом, допускать к положенной
уступке в пошлине беспрепятственно по предъявляемым свидетельствам от Российских Генеральных Консулов, Консулов, Вице-Консулов в Швеции и Норвегии

578

Новый таможенный тариф по европейской торговле // Вестник Европы. – 1868. – № 9. – Т. 5. – С. 409.

338

пребывающих»579.
Таким образом, начиная со второй половины XIX века, иностранные государства стали активно обсуждать возможности заключения с Российским государством договоров, направленных, в том числе, на понижение таможенных тарифов,
при этом Россия очень неохотно шла на эти уступки, однако, учитывая взаимные
интересы, право наиболее благоприятствуемой нации на основе принципа взаимности было установлено для Великобритании, Голландии, Франции, Италии, Бельгии, Турции, Болгарии, Египта, Швеции, Дании, Греции и Норвегии. В ряде случаев
переговоры по договорам велись длительные и ожесточенные580.
Несмотря на первичность фискальной цели таможенной политики, протекционистская тенденция в них также имела место. В Высочайшем указе министру финансов от 16 августа 1890 года содержалось следующее: «…В видах преуспеяния
отечественной промышленности произвести общий пересмотр таможенного тарифа для приведения его в надлежащее соответствие с современными нуждами
русской промышленности и для равномерного ограждения и оживления всех ея отраслей»581. В результате по тарифу, установленному в 1891 году, ввоз иностранных
товаров облагался пошлиной в 33%, в то же время импорт – низкими пошлинами.
Таким образом, пошлины были повышены для 63% всего нашего ввоза, некоторые
ставки подняты в два раза и более582. Тарифная политика играла значимую роль в
экономическом развитии России. В XIX веке в экономически развитых государствах в данной сфере установился принцип протекционизма, благодаря которому,
в том числе, Германия и США стали лидерами промышленного развития. Россия
не осталась в стороне от внедрения протекционистской системы. Анализируя таможенную политику конца XIX века (после введения тарифов 1891 года), Л. Е. Ше-

РГИА. Ф. 19. Оп. 4. Д. 139 «Дополнительные акты к торговым трактатам России с Европейскими государствами».
Л. 34.
580
См., например: Иванюков И. К истории русско-германских таможенных договоров // Вестник Европы. – 1914
(Июль). – С. 193-216; Гольмстен А. Заметка по поводу торгового договора между Россией и Германией // Журнал
Юридического общества при Императорском Санкт-Петербургском Университете. – 1894. – Кн. 3 (Март). – С. 1-4.
581
Соболев Н. М. Таможенная политика России во второй половине XIX века. Томск, 1911. С. 698.
582
Иванова Т. В. Совершенствование пограничного и таможенного надзора в пунктах пропуска через Европейскую
границу Российской империи (1893 – 1914 гг.): дисс. … канд. юр. наук: 07.00.02 – Отечественная история. Москва,
2002. С. 78.
579

339

пелев пришел к заключению, что «система торговых договоров превратила таможенные ставки в одно из средств и даже одну из целей внешнеполитических государственных отношений»583.
Таким образом, в рассматриваемый период происходило активное выстраивание эффективной системы регулирования внешнеэкономической деятельности,
исходя из необходимости обеспечения национальных интересов и развития страны.
Еще одним направлением правового регулирования вопросов публично-правовой сферы, находящимся на стыке международного и национального права, является институт подданства и регламентация базового правового статуса иностранцев. Общепризнан факт, что формирование самостоятельного института подданства в Российском государстве произошло к XVII веку, однако научное осмысление
данных вопросов относится как раз к XIX – началу XX вв., что в первую очередь
может быть следствием того, что именно в XIX веке, по сравнению с предыдущими
периодами, активизировалась законодательная деятельность по данному предмету
и в результате сформировался соответствующий полноценный институт.
Российским законодательством было установлено, что «иностранцами признаются все вообще подданные других держав, не вступившие установленным порядком в подданство России»584. При этом единого, систематизированного акта,
направленного на урегулирование правового статуса иностранных подданных, в
российской правовой системе не было, поэтому для анализа данного вопроса необходимо обратиться к положениям ряда нормативных актов.
В целом, власти Российского государства до революционных событий в Европе весьма благосклонно относились к иностранцам, приезжающим в нашу
страну, однако, начиная с французской революции и наполеоновских войн, ситуация несколько изменилась, исходя из политических интересов. Стали вводиться

Шепелев Л. Е. Царизм и буржуазия во второй половине XIX в.: Проблемы торгово-промышленной политики. Ленинград, 1981. С. 217.
584
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1886. Т. 2. № 817.
583

340

ограничения в правила въезда585 в страну, пребывания и выезда586, но с самого
начала XIX века снова был введен обычный (беспрепятственный) режим: «В отвращение тех затруднений и препятствий, какие доселе встречались в пропуске как
приезжающих в Империю Нашу, так и из оной в чужие края отправляющихся, не
только иностранных, но самих подданных Наших, по торговле, промыслам, художествам…, повелеваем отныне впредь едущим внутрь и вне пределов Наших с паспортами и свидетельствами от установленных мест и чинов данными и никакому
сомнению не подлежащими чинить пропуск без задержания на прежнем основании»587, аналогичные положения устанавливались и в последующих актах588. Таким
образом, российское законодательство рассматриваемого периода весьма детально
регулировало обозначенные вопросы: «Иностранцы всех вообще наций имеют
право свободного приезда и пребывания в России, а равно и выезда из оной, на
основании правил, установленных в Уставе о паспортах»589, согласно которому
«все иностранцы, приезжающие в Россию из-за границы, как сухим путем, так и на
кораблях… должны иметь для пропуска их в пределы Империи паспорты от Российских миссий и Консульств, при иностранных державах находящихся».

Указ Именный, данный Сенату «О пропуске иностранцев в Россию для торговли» от 28 июня 1798 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXV (1798-1799 гг.).
№ 18564; Указ Именный, данный Выборгскому Гражданскому Губернатору Ридингеру «О правилах, кои наблюдать
следует при пропуске в Россию иностранцев» от 28 июня 1798 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXV (1798-1799 гг.). № 18565; Указ Именный, данный Сенату
«О высылке из России всех подданных Французских и разных Немецких областей, которые не пожелают вступить в
подданство; о непропуске оных в Россию без паспортов Министра Иностранных Дел; о прекращении действия
торгового договора с Франциею и об учреждении Комиссии для разбора иностранцев» от 28 ноября 1806 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXIX (1806-1807 гг.).
№ 22371.
586
Указ Именный, данный Белорусскому Генерал-Губернатору Пассеку «О наблюдении за поведением приезжающих иностранцев» от 26 апреля 1794 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675
гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXIII (1789 – 6 ноября 1796 гг.). № 17201; Указ Именный, данный Главнокомандующему в Москве Измайлову «О наблюдении за приезжающими в Москву и пребывающими там чужестранцами» от
26 декабря 1796 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург,
1830. Т. XXIV (6 ноября 1796 – 1798 гг.). № 17683, 17689.
587
Указ Именный, данный Сенату «О свободном пропуске едущих в Россию и из оной отъезжающих» от 22 марта
1801 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т.
XXVI (1800-1801 гг.). № 19801.
588
Указ Именный, данный Сенату «О правилах для пропуска едущих через Российские границы людей» от 7 мая
1804 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т.
XXVIII (1804-1805 гг.). № 21284; Указ Именный, данный Сенату «О правилах пропуска в Россию иностранцев и
отпуска их обратно за границу» от 23 августа 1807 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXIX (1806-1807 гг.). № 22593.
589
Устав о паспортах и беглых // Свод законов Российской империи. Санкт-Петербург, 1857. Т. XIV. 909 с.
585

341

Паспорт, с юридической точки зрения, приобрел статус документа установленного образца, являющегося основанием для законного въезда и пребывания на
территории государства. Так, в циркуляре Департамента таможенных сборов от 29
мая 1908 года № 16085 указывалось, что непросроченным национальным паспортом иностранца «почитается паспорт, после консульской визы которого не прошло
более 6 месяцев, независимо от срока, на который паспорт выдан иностранной властью»590. Паспорту как юридическому документу были присущи ряд признаков: вопервых, это документ, удостоверявший статус его владельца, его принадлежность
к подданству определенного государства и цель пересечения границы; во-вторых,
паспорта давали возможность выявлять лиц, нежелательных для въезда и пребывания в государстве с точки зрения обеспечения безопасности, в определенной степени паспорт позволял осуществлять идентификацию личности. В связи с этим
Циркуляр Министерства иностранных дел от 18 октября 1863 года предписывал
посольствам, миссиям и консулам внимательно удостоверяться в подлинности
предъявляемых им к засвидетельствованию паспортов на проезд в Россию, в особенности английских, так как в Англии фабрикуется значительное количество
фальшивых паспортов591, а Циркуляр Департамента полиции от 24 октября 1901
года № 5333 предписывал жандармским чинам «…установить тщательное рассмотрение текста заграничных паспортов, ввиду замечаемого обилия таких, первоначальный текст коих выправлен и заменен новым подложным»592.
Посольства, миссии и консульства не должны были выдавать и свидетельствовать паспорта следующим лицам: коим поименно запрещен правительством
въезд в пределы государства; кого, по собственным сведениям посольств, миссий
и консульств, можно признать неблагонадежными; людям праздношатающимся
(цыгане, шарманщики, уличные торговцы и пр.)593. Иностранные подданные без

Циркуляры по отдельному корпусу жандармов. Санкт-Петербург, 1912. № 16085.
Никонов М. Н. Справочная книга для должностных лиц центральных и заграничных установлений Министерства
иностранных дел. Санкт-Петербург, 1869. Отдел XXXIII. § 32. С. 911.
592
Циркуляры по Отдельному корпусу жандармов. Санкт-Петербург, 1902. № 5333.
593
Ст. 487 прим. 1 Устава паспортного1863 г.
590
591

342

паспортов не допускались в территориальные пределы Российского государства594.
Интерес для Российского государства представляли, в том числе, иностранцы, которые могли внести вклад в вопросы воспитания, развития образования
и науки, при этом в Циркуляре Министерства иностранных дел от 24 июня 1831
года миссиям было поручено внушать всем иностранцам, желающим ехать в Россию для посвящения себя воспитанию юношества, чтобы они снабжали себя нужными документами о своем состоянии, образовании, вероисповедании и поведении, кроме того, собирать и сообщать министру народного просвещения через министра иностранных дел сведения о таковых людях595.
Число иностранцев, пересекающих государственную границу России, было
значительно, согласно «Ведомости о проехавших через границу» в 1830 году в Россию приехало 59 674 человека, выехало 57 630 человек. Наибольший удельный вес
среди них имели: русские (приехало 45 908, выехало 3 067 по европейской границе
и 1 402 приехало, 83 выехало – по азиатской); поляков приехало 27 495, выехало 8;
австрийцев приехало 6 645, выехало 2 137; прусаков приехало 13 350, выехало 353;
англичан приехало 112, выехало 774; французов приехало 196, выехало 248; итальянцев приехало 55, выехало 1260.
Наиболее активно въезд и выезд из России происходили через европейскую
границу, соответственно: 94496 человек въехало в страну, 17 505 человек выехало.
Через восточную границу соответственно: въехало 3812, выехало – 1096596.
При этом, на основании ст. 555 Устава паспортного, иностранцам, приезжающим в Россию с срочными паспортами, дозволялось жить здесь, несмотря на
сроки, назначенные в национальных паспортах.
Особое значение в регулировании правового положения иностранных подданных составляли международные договоры, заключаемые между приграничными государствами, направленные на установление особого, преференциального

Указ Именный, данный Рижскому Военному Губернатору Тормасову «О высылке за границу иностранцев, без
установленных паспортов в пределы Империи приезжающих» от 26 октября 1807 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXIX (1806-1807 гг.). № 22660.
595
Никонов М. Н. Справочная книга… Отдел XXXIII. § 25. С. 909.
596
РГИА. Ф. 19. Оп. 4. Д. 197 «Государственная внешняя торговля 1830 г. в разных ее видах». Л. 89.
594

343

режима для жителей приграничных территорий.
Жителям приграничных прусских территорий на основании Правил от 4
июля 1838 года об открытии на границе нашей с Пруссией переходных пунктов для
пропуска в Россию на трехсуточные сроки, известных по благонадежности прусских подданных, выдавались легитимационные билеты, позволявшие в упрощенном порядке пересекать государственную границу, что в ряде случаев порождало и
соответствующие проблемы. Так, в донесении Г-ну Генерал-Адъютанту Графу
Бенкендорфу Российского Комиссара по пограничным делам с Пруссией Полковника Коха от 13 марта № 125 указывалось: «При совещаниях моих с прусским Комиссаром, он представил мне, что прусские подданные, приходя в пограничные
Российские места и оставаясь там для своих заработков, при какой либо семейной
или даже правительственной надобности быть на короткое время в Пруссии, подходя к общему положению о иностранцах, встречают большое затруднение в этом;
ибо проходя установленный порядок и быв отдалены от Губернского города,
должны долгое время ожидать высылки им на возврат паспортов.
Сии затруднения, а часто скорая необходимость, заставляет их переходить за
границу тайно и подвергать себя взысканиям, постановленным для тайно переходящих»597. В результате российское правительство было вынуждено предпринимать соответствующие меры, в том числе направленные на обеспечение безопасности, что порождало необходимость урегулирования вопросов. В свою очередь, в
донесении Министра иностранных дел от 21 мая 1844 года сказано, что Исправляющий должность Прусского Поверенного в делах ходатайствовал по предписанию
своего Правительства об отмене «сделанного пограничным начальством нашим
распоряжения касательно недозволения пропускать более в Россию тех переходящих на нашу сторону по билетам Прусских подданных, которые остаются у нас
долее срока, в сих билетах означенного, а также тех, которые возвращаются в Пруссию не через то пограничное место, через которое они к нам прибыли.

РГИА. Ф. 19. Оп. 3. Д. 448 «По отношению Г. Вице-Канцлера, о домогательстве Прусского Правительства, касательно облегчения торговых сношений между пограничными жителями России и Пруссии». Л. 5.
597

344

Г. Министр внутренних дел, которому сообщал я о сем ходатайстве, отозвался, что помянутое распоряжение сделано было в следствие предписания Г. Министра Финансов окружным таможенным начальствам для предупреждения злоупотреблений, случавшихся при пропуске на нашу сторону Прусских подданных с
билетами на трехсуточный срок, которые, возвращаясь за границу не через заставы
и таможни, а тайным образом, нередко передавали билеты свои бежавшим в Пруссию Русским подданным и тем доставляли сим последним средство являться с таковыми билетами в Россию.
Ныне по случаю заключения новой конвенции о выдаче беглых Прусское
Министерство возобновило ходатайство по сему же предмету отношением к Посланнику нашему в Берлине»598.
В результате для разрешения сложившейся ситуации в Отношении Министерства финансов от 10 июля 1844 г. № 10299 «О дозволении Прусским пограничным жителям возвращаться в Пруссию и не через те пункты, через которые они
прошли в Россию» было указано, что «Господин Управляющий Министерством
финансов, по предварительному соглашению с Г. Министром Внутренних дел, приказал сделать распоряжение, чтобы Прусским пограничным жителям было дозволено возвращаться в Пруссию и не через те пункты, через которые они прошли в
Россию, с тем однако же, чтобы они о таком желании своем объявляли при самом
приходе, и чтобы пограничный таможенный чиновник, отмечая о таковом объявлении на самом билете, по которому пограничный житель пропускается, извещал о
сем в то же время чиновника того поста, через который пришедший намеревается
возвратиться»599.
В последующем на основании Высочайшего указа от 22 октября (3 ноября)
1846 года «О выдаче жителям Царства Польского восьмидневных билетов на переход границы в Пруссию» и Отношения Министерства финансов от 22 и 31 января
1847 г. № 1034, 2077 «О выдаче Российским порубежным жителям на переходы в
Пруссию восьмидневных билетов и о пропуске в наши пределы по таковым же
598
599

Там же. Л. 1.
Там же. Л. 12.

345

восьмидневным билетам Прусских пограничных жителей» срок был увеличен до 8
дней600.
В постановлении Правительствующего Сената от 13 февраля 1902 года давалось разъяснение, что пограничными жителями у западных границ, имевшими
право на отлучку по легитимационным билетам, следовало считать жителей городов и селений, расположенных не далее 21 версты от границы601.
В ряде случаев для отдельных жителей отдельных приграничных территорий
устанавливались преференции на уровне как национального602, так и международного права, принимались специальные соглашения, например, Конвенция, заключенная между Россией и Германией 15 (28) июля 1904 года, устанавливала возможность выдачи русским рабочим, переходившим в Германию для осуществления
трудовой деятельности (полевых и земледельческих работ), бесплатных паспортов,
сроком действия с 1 февраля по 20 декабря, причем это положение распространялось на всех русских подданных, независимо от места их проживания.
Заключались и иные соглашения, посвященные разнообразным вопросам,
например, Декларация о подсудности дел о недвижимостях, пересекаемых граничной чертой, заключенная между Россией и Пруссией в Берлине 19 (31) декабря 1835
г.; Декларация о способе взимания поземельной подати с имений, пересекаемых
граничной чертой, заключенная между Россией и Пруссией в Санкт-Петербурге 8
(20) июля 1876 г.; Постановления протокола, подписанного в Вене 21 сентября (3
октября) 1851 г. Императорскими Российскими и Австрийскими уполномоченными для искоренения контрабандного промысла, производимого между Царством
Польским и Австрией; Заключительный протокол о разделе недвижимых имуществ
и капиталов бывшей Краковской епархии, заключенный между Россией и АвстроВенгрией в Санкт-Петербурге 3 июля 1874 г. (с приложениями) и другие.
Также на уровне внутреннего законодательства имело место установление
Там же. Л. 122, 131.
Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате (1863-1917
гг.). Санкт-Петербург, 1902. № 103.
602
Указ Именный, объявленный Министру Финансов Статс-Секретарем Мордвиновым «О пропуске через границу
Прусских подданных мастеровых и работников из сопредельных России областей» от 27 мая 1836 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1837. Т. XI (1836 г.). № 9227.
600
601

346

отдельных ограничений, например, Высочайше утвержденное положение комитета
министров о воспрещении прибывающим в Россию корейцам и другим из китайских и корейских пределов выходцам селиться на пограничных с Китаем и Кореей
местностях от 22 ноября 1886 г.
Вместе с тем, увеличение потока лиц, пересекающих государственную границу, с одной стороны, и несовершенство нормативного регулирования как на
уровне международных договоров, так и в национальном законодательстве – с другой, поставили вопрос относительно необходимости более качественного регулирования вопросов миграции. По официальным данным, огромное большинство
российских мигрантов были лица немецкого и еврейского происхождения (иноверцы); так, из 761 подданного, уволенного с 1880 по 1884 год из российского подданства, только 58 человек (около 8%) были православными, остальные же 703 человека – иноверцы (20% – католики, 41% – лютеране, 39% – евреи). Преимущественно эмиграция была направлена в США, по донесению нашего посольства в
этом государстве, порядка 17 000 человек, преимущественно евреи (положение евреев в Российском государстве всегда было исключительным), прибывали в данную страну603.
Изначально поток русских мигрантов в Америку был значителен и постепенно увеличивался, так, по американским источникам, случаев эмиграции из России в Америку регистрировалось: 1820-1830 гг. – 111; 1831-1840 гг. – 643; 18411850 гг. – 656; 1851-1860 гг. – 1621; 1861-1879 гг. – 3050; 1880 г. – 8011; 1881 г. –
14706; 1882 г. – 22651; 1883 г. – 10165; 1884 г. – 19898 человек. В то же время, по
данным германской статистики, за время 1859 – 1866 гг. выселилось из России в
Америку через Гамбург 5894 лица, за время 1871 – 1875 гг. через Бремен и Гамбург
– 30398 человек, и наконец, с 1880 по 1885 гг. – 40510 человек. За более позднее
время в виду имеются лишь приблизительные указания – в донесении нашего посольства в Северо-Американских Соединенных Штатах – на то, что русская эми-

Данные приводятся в статье Гессена В. «О прекращении подданства» // Журнал юридического общества при Императорском Санкт-Петербургском Университете. – 1896. – Кн. 8 (Окт.). – С. 23-24.
603

347

грация в Штаты достигает 17 000 человек ежегодно. При этом «Приведенные данные иностранной статистики не содержат в себе никаких данных относительно распределения русской миграции по сословиям, занятиям, вероисповеданию и т.п.
Единственным исключением в этом отношении является упомянутое донесение
нашего представительства в Америке, в котором заключается указание на принадлежность большей части русской эмиграции к числу евреев»604. Можно заметить,
что американское правительство было весьма озадачено сложившейся ситуацией,
как следует из записи, сделанной 7 марта 1891 года Ламздорфом, первым советником Министра иностранных дел: «В среду на прошлой неделе американский посланник передал г. Гирсу своего рода резолюцию американских палат, запрашивающих, какие еще меры приняты в России против евреев… В резолюции говорится,
что если присутствие евреев нам неприятно, то массовая их эмиграция в Соединенные штаты последним тоже не по вкусу»605.
В результате в конце XIX века между Россией и Северо-Американскими Соединенными Штатами возник так называемый «паспортный конфликт», по причине участившихся случаев ущемления прав американских евреев, прибывающих
в Российское государство. Преимущественно это были бывшие жители Российской
империи, получившие путем натурализации американское гражданство, однако со
стороны российского правительства они обвинялись в самовольном оставлении
русского подданства, что квалифицировалось в соответствии со ст. 325 «Уложения
о наказаниях», и соответственно их документы признавались недействительными,
в отношении их возбуждались уголовные дела. Вследствие данной ситуации американских евреев высылали из Москвы и Санкт-Петербурга, в консульствах отказывались визировать их паспорта для въезда в Россию, т.е. их въезд в страну носил
строго ограниченный характер. Данные обстоятельства рассматривались американским правительством как посягательство на принципы американской демократии, в силу этого в 1883 году последовало обращение американского президента Ч.
Журналы Высочайше учрежденной Комиссии о мерах к предупреждению наплыва иностранцев в Западные окраины. Отдел III. Вопрос о принятии и оставлении русского подданства. – СПб., 1891. – С. 121-122.
605
Ламздорф В. Н. Дневник 1891 – 1892 // Под редакцией и с предисловием Ф. А. Ротштейна. М.-Л.: ACADEMIA,
1934. С. 70-71.
604

348

Артура к Конгрессу со следующими положениями: «Наше правительство твердо
убеждено, что права его граждан за границей ни в коем случае не должны быть
нарушены в зависимости от их религий»606. Во время пребывания С. Ю. Витте в
Америке для заключения Портсмутского мира Рузвельт передал через него письмо
российскому императору, которое предварительно ему прочел: «В письме этом говорилось о том, что Государь благодарил Рузвельта за то, что он помог окончить
переговоры между его уполномоченными и уполномоченными японского императора; что теперь он со своей стороны обращается к Государю с просьбой. В торговом договоре 1832 г. имеет место один пункт, который получил особое толкование
со стороны России, а именно: по этому договору, – как понимают его в Америке, –
все американцы могут свободно приезжать в Россию; могут быть различные ограничения, но не исходящие от вероисповедного принципа; если бы ограничения эти
исходили из других принципов, если бы ограничения эти делались для того, чтобы
оградить Россию от явного материального или другого вреда, то тогда такое отношение со стороны России к этому вопросу признавалось бы американцами совершенно естественным. Но дело в том, что все американцы вообще могут приезжать
в Россию, а только делается вероисповедное ограничение в отношении евреев»607.
Данный конфликт так и не был разрешен, несмотря на попытки урегулирования, создание соответствующей комиссии, которая в результате своей работы пришла к заключению, что необходимо дать другое толкование статье договора, что
привело к осложнению российско-американских отношений в целом.
Пребывание иностранных подданных (за исключением евреев) в пределах
Российской империи в основном ничем не ограничивалось, однако постепенно,
уповая на вопросы безопасности, государство стало принимать меры, направленные на ограничение владения недвижимым имуществом в пограничных территориях608. Хотя в целом, по мнению Н. М. Коркунова, «в некоторых отношениях наше
Энгель В. В. Паспортный конфликт // США: Экономика, политика, идеология. – 1990. – № 4. – С. 41-46.
Витте С. Ю. Воспоминания, мемуары: Т. 1. Мн.: Харвест, М.: АСР, 2001. С. 626.
608
Указ Именный, данный Сенату «Об установлении особых правил относительно приобретения иностранцами в
собственность или в срочное владение и пользование недвижимых имуществ в некоторых губерниях западной полосы России» от 14 марта 1887 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг.
Санкт-Петербург, 1889. Т. VII. № 4286.
606
607

349

законодательство идет слишком далеко в уравнении прав иностранцев с подданными, предоставляя иностранцам даже политические права: права государственной службы и сословные права»609. Действительно, как указано в Журнале Высочайше учрежденной Комиссии о мерах к предупреждению наплыва иностранцев в
Западные окраины, Манифест 7 июня 1860 года «отменил, как известно, почти все
ограничения прав иностранцев в России, которые, составляя в значительной степени наследие московского периода нашей истории и пережив все разнообразные
и нередко противоречивые течения последующего времени, сохранялись в нашем
законодательстве до самого момента обнародования этого акта. С этого момента
изменение прежнего законодательства о принятии иностранцев в русское подданство стало неизбежным: определения его – результат стремлений Императора
Петра I и ближайших его преемников ослабить и смягчить наложенные на иностранцев стеснения в области гражданских прав путем открытия им свободного доступа в русское подданство – сделались излишними после того, как упомянутым
Манифестом провозглашена была почти полная равноправность иностранцев с коренными подданными»610.
В установленном порядке в ряде случаев по истечении определенного законом срока иностранцы могли вступать в подданство Российской империи (натурализация). До 1864 года, когда был принят закон «О правилах относительно принятия и оставления иностранцами русского подданства» от 10 февраля, регламентирующий процедуру вступления в русское подданство, многочисленными актами
был установлен весьма простой порядок «укоренения» (термин, использовавшийся

Коркунов Н. М. Русское государственное право. Т. 1. Введение и общая часть. С. 197.
Журналы Высочайше учрежденной Комиссии о мерах к предупреждению наплыва иностранцев в Западные окраины. Отдел III. Вопрос о принятии и оставлении русского подданства. – СПб., 1891. – С. 2.
609
610

350

правовой наукой того времени – прим. авт.), не предусматривающий необходимость соблюдения условий611. В соответствии с указанным законом, правовой режим был изменен в сторону ужесточения612.
При этом, анализируя процедуру натурализации путем принесения присяги
на основании данного закона, И. Г. Шауро выделяет следующие ее особенности:
сложный, многоуровневый характер процедуры; индивидуальный или семейный
характер и осуществление по заявлению лица, желающего получить подданство,
при соблюдении им определенных условий; возможность отказа в принятии в подданство без указания соответствующих причин; дифференцированный характер
(наличие ограничений и преимуществ для определенных категорий лиц)613.
Так, чрезвычайная натурализация (в упрощенном порядке с сокращением или
устранением сроков) предусматривалась для отдельных категорий лиц:
– иностранцев, оказавших России особенные услуги, или известных замечательными талантами, особенными учеными познаниями, или же поместивших значительные капиталы в общеполезные русские предприятия;
– детей русских подданных, бывших замужем за иностранцами, но овдовевших или разведенных, и детей иностранцев, прижитых и получивших воспитание
в России, или же хотя родившихся за границей, но окончивших курс наук в русских
высших и средних учебных заведениях, если того пожелают или поступят на русскую службу в течение года по достижении ими совершеннолетия;
– иностранцев, состоящих на русской службе;
См., например: Указ Именный, объявленный Сенату Генерал-Прокурором «О дозволении Английским купцам,
находящимся в России, вступать в Российское подданство» от 25 января 1800 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXVI (1800-1801 гг.). № 19733; Указ Сенатский «О предоставлении иностранцам права вступать в вечное России подданство и записываться в купечество» от
27 мая 1807 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830.
Т. XXIX (1806-1807 гг.). № 22533; Указ Именный, объявленный Сенату Министерством Коммерции «О принимании
иностранцев, состоящих под властью Французского правительства, в подданство России» от 20 июля 1807 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXIX (1806-1807
гг.). № 22565; Указ Именный, объявленный Министром Внутренних дел Гражданским Губернаторам «О дозволении
военнопленным вступать в подданство России» от 4 июля 1813 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXII (1812-1815 гг.). № 25415; и др.
612
Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «О правилах относительно принятия и оставления
иностранцами Русского подданства» от 10 февраля 1864 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1867. Т. XXXIX (1864 г.). № 40588.
613
Шауро И. Г. Возникновение и развитие института подданства в России в XVI – начале XX вв.: автореф. дисс. на
соиск. … канд. юр. наук: 12.00.01 – Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.
М., 2013. С. 23-24.
611

351

– русских подданных (жён – прим. авт.), вступивших в брак с иностранцем и
через это принявших иностранное подданство, по смерти мужа или по расторжении
брака.
Считается, что с принятием вышеуказанного нормативного акта в России был
окончательно сформирован институт подданства.
Относительно объема прав натурализованных иностранцев и прирожденных
подданных В. М. Гессен заявляет, что до 1864 года законодательство не считало
первых действительными подданными и не уравнивало их в правах со вторыми.
Представляется, что это не совсем так, ведь и предшествовавшие законы о состояниях 1832 года (ст. 927), 1842 года (ст. 1403), 1857 года (ст. 1550) содержали положение, согласно которому «по вступлении в подданство России иностранцы с тем
вместе вступают в полное обладание всех прав того состояния, к которому они будут причислены, без всякого различия от коренных подданных».
Как свидетельствуют данные за 1880-1884 гг., в подданство Российской империи вступило 4997 человек прусского подданства польской национальности
(25,8%); 6316 человек прусского подданства немецкой национальности (32,5%);
германцев – 2854 (14,7%); подданных Австрии – 3125 (16%) и подданных остальных государств – 2144 (11%), всего 19436 человек614.
Учитывая активность России в присоединении новых территорий, невозможно обойти вопрос относительно подданства их населения, ведь одно является
следствием второго. Однако при этом должен учитываться принцип добровольности. По обыкновениям, сложившимся в международной практике к рассматриваемому периоду, желающим предоставлялось право сохранить старое подданство, но
под условием выселения и продажи своей недвижимости в течение определенного
срока615. Например, Венский конгресс определил для этого общий десятилетний
срок, иные международные соглашения могли предлагать свои сроки для соверше-

Журналы Высочайше учрежденной Комиссии о мерах к предупреждению наплыва иностранцев в Западные окраины. Отдел III. Вопрос о принятии и оставлении русского подданства. – СПб., 1891. – С. 173.
615
Коркунов Н. М. Русское государственное право. Т. 1. Введение и общая часть. С. 203.
614

352

ния соответствующих действий. Фридрихсгамский мирный договор в ст. 10 устанавливал, что «подданные обеих Высоких Держав, поселившиеся в одной из двух
земель, то есть в Швеции или Финляндии, будут иметь совершенную свободу селиться в другой в продолжение трех лет, считая со дня размена ратификаций настоящего Трактата, но обязаны продать или уступить в помянутое срочное время имения свои подданным той державы, коей владения пожелают они оставить. Имения
тех, кои при истечении помянутого срока не исполнят сего постановления, будут
проданы с публичного торга судебным порядком и вырученные за то деньги доставятся их владельцам».
Вопросы выхода из подданства в Российском государстве до XIX века практически не были нормативно урегулированы для исконных российских подданных,
лишь для лиц иностранного происхождения, присягнувших на подданство России.
Так, Манифест от 22 июня 1763 года предоставлял иностранцам, поселившимся в
России и принявшим русское подданство, право беспрепятственного выезда из России, однако под условием возвращения в казну от 1/5 до 1/10 нажитого в России
имущества616. Исследование обозначенного вопроса позволяет сделать вывод относительно доминирования принципа вечного подданства в государственно-правовой доктрине Российского государства XIX века, например, Указ Правительствующему Сенату от 17 апреля 1834 года, подчеркивая, что «законами нашими никогда не было разрешено оставление отечества и произвольное в чужих краях водворение», повелевает считать безвестно отсутствующими лиц, остающихся на жительстве за границей долее срока, установленного законом (5 лет для дворян и 3
года для прочих сословий)617. Высочайше утвержденное 15 сентября 1836 года Положение комитета министров о предавании суду российских подданных, принявших присягу на подданство другим державам, подтвердило тот факт, что «россий-

Манифест «О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим, поселяться в которых Губерниях они пожелают и о дарованных им правах» от 22 июля 1763 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е.
1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XVI (28 июня 1762 – 1764 гг.). № 11880.
617
Указ Именный, данный Сенату «Об ограничении пребывания Русских подданных в иностранных землях» от 17
апреля 1834 г., распубликованный 27 апреля 1834 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е.
1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1835. Т. IX (1834 г.). № 6994.
616

353

ские подданные, отлучившиеся за границу без дозволения Правительства и обязавшиеся там вечным житием, или с дозволения Правительства, но неявляющиеся по
вызову оного в отечество, подлежат лишению прав состояния в России»618. Ст. 325
Уложения о наказаниях уголовных и исправительных гласила: «Кто, отлучаясь из
отечества, войдет в иностранную службу без позволения правительства или вступит в подданство иностранной державы, тот за сие нарушение верноподданнического долга и присяги подвергается: лишению всех прав состояния и вечному из
пределов государства изгнанию, или, в случае самовольного потом возвращения в
Россию, ссылке в Сибирь на поселение». В исключительных случаях российское
национальное законодательство предусматривало исключение из подданства. Так,
в соответствии с Высочайше утвержденным 9 марта 1873 года Положением комитета министров, послу в Константинополе было предоставлено право отбирать русские паспорта и таким образом исключать из русского подданства уроженцев Турции и ее областей, которые не соблюли требуемых нашими законами условий для
вступления в русское подданство619.
Согласно теории, «подданство должно быть признано вечным, если подданный ни в коем случае не имеет права, по собственной воле и усмотрению, порвать
подданническую связь, выйти из подданства. Подданный, который может только
ходатайствовать, но никогда не имеет права требовать увольнения из подданства,
которому, по усмотрению правительства, даже без объяснения причин, может быть
отказано в ходатайстве об увольнении, – такой подданный «крепок» своему государству»620. Первые попытки изменить сложившуюся ситуацию с вечным подданством имели международно-правовую основу, в 1868 году США предложили России заключить конвенцию о натурализации, согласно которой русско-подданный,
проживший определенное количество лет в Соединенных Штатах и там натурали-

Высочайше утвержденное 15 сентября 1836 года Положение комитета министров «О предавании суду российских
подданных, принявших присягу на подданство другим державам» // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1837. Т. XI (1836 г.). Отд. II. № 9521.
619
Высочайше утвержденное Положение комитета министров от 9 марта 1873 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1876. Т. XLVIII (1873 г.). Отд. I. № 51985.
620
Гессен В. О прекращении подданства // Журнал юридического общества при Императорском Санкт-Петербургском Университете. – 1896. – Кн. 8 (Окт.). – С. 10.
618

354

зованный, имел бы право вернуться в Россию уже в качестве американского подданного.
Таким образом, формирование российского государственного права в XIX
веке было весьма активным, векторы его развития в общем контексте интенсификации межгосударственных отношений – весьма разнообразны. Становление российского государственного права, регулировавшего публично правовые отношения, осуществлялось в тесном взаимодействии с правом международным, однако,
как и на всех остальных этапах, наше государство четко отслеживало и контролировало соблюдение своих интересов.
Итак, основными вопросами публично-правовой сферы в рамках выстраиваемого взаимодействия Российской империи и в результате находящимися на стыке
национального и международного права, были: территориальное разграничение и
юридическое закрепление государственных границ, включая вопросы обеспечения
их безопасности; внешнеэкономическая деятельность и непосредственно связанная
с ней таможенная сфера; вопросы подданства, определение основ правового статуса иностранцев и некоторые аспекты, связанные с эмиграцией.
В XIX – начале XX вв. государства интенсивно стали юридически оформлять
свое национальное пространство с целью избежания неопределенности и возможных недоразумений, закреплять государственные границы, устанавливать режим
приграничных территорий, обеспечивая тем самым, с одной стороны, территориальную целостность, с другой – безопасность как ключевой компонент национальных интересов. Предметом правового регулирования стали вопросы пропуска через государственную границу лиц, транспортных средств, грузов и товаров.
Большое внимание Российское государство уделяло правовому регулированию внешнеторговой деятельности, в основе которого укрепился принцип
наибольшего благоприятствования, который, однако, по-разному трактовался относительно европейских и неевропейских государств, отражая общий формат
функционирования сложившейся мирополитической системы. Целями таможенной политики, лежавшими в основе системы правового регулирования, определявшими соответствующий формат предписаний, были фискальная, протекционная и

355

обеспечение благоприятного торгового баланса.
В XIX веке в связи с интенсификацией миграционных процессов и увеличением количества иностранцев, приезжавших в пределы Российской империи,
начали активно прорабатываться вопросы установления основного правового режима данной категории лиц, в первую очередь, правила въезда-выезда, особенности пребывания и вступления в подданство.
Отдельное внимание уделялось эмиграции, ставшей обычным явлением,
непосредственно связанным с развитием межгосударственного общения, свобода
эмиграции постепенно становилась основой государственного права, Российское
государство не могло долго оставаться в изоляции относительно решения данного
вопроса, тем более что отрицать наличие данного явления было невозможным.
При этом в результате анализа международно-правовых актов можно сделать
вывод о становлении системы дифференциации на базовый правовой режим и преференциальный, устанавливающий привилегии для отдельных стран и их жителей,
что также можно рассматривать в качестве одной из тенденций правового регулирования в данный период.
§ 2. Содержание и юридическое оформление взаимодействия с иностранными государствами по вопросам частноправовой сферы и гражданского
процесса
При анализе международных договоров XIX – начала XX вв. взаимодействие
России с иностранными государствами по вопросам частного права можно охарактеризовать по ряду направлений:
- предоставление на взаимной основе подданным различных личных и имущественных прав;
- взаимодействие в области решения вопросов наследования имений, в том
числе вопросы выдачи наследств и взимания пошлин за вывоз наследуемого имущества;
- принятие норм, регламентирующих производство по гражданским делам, и

356

оказание правовой помощи при их производстве;
- регулирование семейных отношений с иностранным элементом;
- защита авторских прав.
В сфере международного взаимодействия, касающегося непосредственно
гражданско-правового аспекта, прежде всего складывается потребность в регулировании отношений, возникающих в результате бурно развивающейся в рассматриваемый период торговли с иностранными государствами, и не случайно именно
на уровне торговых договоров изначально закреплялись нормы международного
частного права. Международные договоры были призваны урегулировать, уточнить правоотношения, возникающие непосредственно на территории одного из договаривающихся государств и регламентируемые, как правило, внутренним законодательством.
В большинстве государств в рассматриваемый период установилось общее
правило, что собственные подданные не отличаются от иностранных в вопросе
пользования личными и гражданскими правами. Защита интересов отдельного
лица, независимо от его подданства, – одно из важнейших достижений в области
международного права того времени. Причем, в отличие от ряда государств, требующих соответствующих взаимных правовых установлений (Германия, Австрия,
Швеция), для предоставления иностранным подданным гражданских прав Россия
никаких специальных условий не выдвигала.
Иностранцы за границей (как подданные иных держав в России, так и русские
в других государствах) имели неоспоримое право приобретать движимое и недвижимое имущество на территории других стран на основании местных законов. Они
также обязаны были повиноваться местным узаконениям «о полиции и безопасности», т.е. соблюдать полицейское и уголовное законодательство страны пребывания.
Еще в XVIII веке норма о необходимости уважать права торговых людей на
их имущество вошла во многие международные договоры в виде положений о недопустимости захвата купеческих судов и товаров, а также о том, что государства
будут возмещать ущерб, причиненный действиями их граждан, которые нарушили

357

установленные запреты621. Аналогичная практика продолжалась и в рассматриваемом в рамках настоящего исследования периоде, обеспечение права на принадлежащее имущество составляло основу гражданско-правовых отношений с участием
субъектов, являющихся подданными различных государств. Иностранцам, в России поселившимся, позволялось строить, продавать и покупать дома, осуществлять
всю полноту гражданско-правовых сделок, разрешенных в России, взамен этого
российские подданные получали аналогичные права в соответствующем государстве. Правительство Российского государства также подтверждало право на корабли и иное доставленное в страну имущество, удовлетворяло претензии о возмещении вреда, причиненного по вине российских подданных, возвращало вещи и
предметы, которые были временно изъяты в чрезвычайных ситуациях, и принимало ряд других мер, направленных на защиту права собственности. Наряду с этим
главы Российского государства выступали в поддержку прав и интересов своих
подданных. В рамках именно этих представлений развивалась и международно-договорная практика рассматриваемого периода, так, ст. 2 Договора дружбы, торговли и мореплавания с Швецией предусматривала, что «Российские подданные в
Швеции, так как и Шведские подданные в России пользоваться имеют полною свободою торговли; вследствие чего вольно им будет взаимно приходить с своими кораблями, барками, телегами и повозками порожними и с грузом во все порты, гавани и города обоих Государств… продавать тамо свои товары и покупать оные,
приезжать, проживать, починиваться и отъезжать в совершенной безопасности, на
основании законов и учреждений, существующих в обеих Монархиях, без малейшего помешательства и беспокойства»622.
См.: Трактат между Россией и Францией о дружбе, торговле и мореплавании от 31 декабря 1786 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXII (1784-1788 гг.).
№ 16489; Трактат вечного мира и дружбы, заключенный между Империей Всероссийской и Оттоманскою Портою в
Яссах через назначенных к тому с обеих сторон Полномочных и подтвержденный обоюдными Государскими Ратификациями, размененными между взаимными Полномочными в Яссах 29 января 1792 года // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXIII (1789 – 31 октября 1796
гг.). № 17008; Договор, заключенный между Их Величествами Императором Всероссийским и Королевою Португальской «О возобновлении прежнего трактата 9 (20) декабря 1787 года, касательно дружбы, мореплавания и торговли» от 16 (27) декабря 1798 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг.
Санкт-Петербург, 1830. Т. XXV (1798-1799 гг.). № 18779.
622
Договор дружбы, торговли и мореплавания, заключенный между Императором Всероссийским и Королем Шведским от 1 (13) марта 1801 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. СанктПетербург, 1830. Т. XXVI (1800-1801 гг.). № 19767.
621

358

В рамках обеспечения права собственности широкое признание, качественную нормативную проработку и оформление получило право завещать свое имущество наследникам. О регулировании вопроса о праве наследования иностранцев
в России до XVIII в., согласно изученным работам, достоверных сведений не имеется. С уверенностью можно говорить о регламентации данного вопроса, начиная
с 18 апреля 1749 г., когда с принятием Сенатского указа о передаче иностранцам
доходящих им по наследству имений, по предварительно учиненной ими в верности присяги, право наследования иностранцев было признано, хотя и с ограничениями, вызванными, прежде всего, политическими побуждениями623.
Впервые более или менее определенное правило о праве наследования иностранными подданными движимых и недвижимых имений, остающихся в России,
было отражено в Манифесте от 1 ноября 1785 г. и имело отношение лишь к австрийским подданным. Так, п. 26 вышеуказанного манифеста гласил: «Остающееся
по смерти австрийских подданных в областях наших движимое и недвижимое имение будет доходить свободно и беспрепятственно наследникам, от них духовною
учрежденным или же следующим без завещания по законам и уставам земским»624.
С 1 мая 1817 года все иностранцы получили возможность переводить имения в свое
отечество625.
Что касается обеспечения наследственных прав подданных, Россия изначально, наряду с некоторыми другими странами (Франция, Англия), относительно
недвижимого имущества придерживалась принципа применения закона местонахождения имущества. Таким образом, в Российской империи недвижимое наследство иностранца определялось территориальным законом. Так, ст. 1106 ч. 1 т. X

Сенатский указ «О выдавании иностранцам доходящим им по наследству имений, по предварительно учиненной
ими в верности подданству присяге» от 18 апреля 1749 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание
1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XIII (1749-1753 гг.). № 9603.
624
Манифест «Об открытии торговли между Российской империей и областями австрийской монархии» от 1 ноября
1785 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXII
(1784-1788 гг.). № 16284.
625
Положение Комитета министров, объявленное Министром Юстиции Сенату «О невоспрещении иностранцам, на
основании Манифеста 22 июля 1763 года, переводить их имения из России в свое отечество» от 1 мая 1817 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т.XXXIV (1817
г.). № 26826.
623

359

Свода законов Российской империи содержала норму, согласно которой иностранные подданные не устранялись от права наследования. Порядок наследства иностранцев в имении, остающемся в России, определялся общими правилами, существовавшими для коренных подданных, с изъятиями, изложенными в законах о состоянии. Они содержались в ст. 1284, которая закрепляла, что «гражданские права
и обязанности по распоряжению движимым имуществом лиц, не имеющих постоянного места жительства, и иностранцев определяются общими законами империи», а также в ст. 1294, устанавливающей, что «если иностранец, умерший во
время пребывания своего в империи, или в Царстве Польском, или в Великом Княжестве Финляндском не был подданным России, то дела по оставшемуся после него
движимому имуществу решаются по общим о иностранцах законам того ме- ста,
где он имел пребывание»626. Договорная практика развивалась в том же русле, в
случае смерти подданного одной из договаривающихся стран во владениях другой законные его наследники по завещанию или без такового или их представители
тотчас имели право вступать во владение наследством, а если таковые не являлись,
то наследство переписывалось и оставалось на хранении627.
Проблеме наследования имущества действительно уделялось значительное
внимание при принятии международных договоров, которые, в свою очередь, устанавливали существенные ограничения действия российского законодательства.
При этом в рамках исследования данного вопроса дела о наследствах можно разделить на четыре основные категории:
- наследства, открывающиеся в государствах, с которыми Россия не заключила наследственных конвенций;

Свод законов гражданских // Свод законов Российской империи. Т. 10. Ч. 1. Санкт-Петербург, 1857. 604 с.; Свод
законов о состояниях // Свод законов Российской империи. Т. 9. Санкт-Петербург, 1857. 572 с.
627
См.: Трактат о дружбе и коммерции между Российской империей и Короной Великобританской, заключенный в
Санкт-Петербурге от 23 августа 1776 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675
гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XVII (1765-1766 гг.). № 12682; Трактат о дружбе и торговле, заключенный в СанктПетербурге между Российской империей и Датскою короной от 8 (19) октября 1782 года // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXI (1781-1783 гг.). № 15537; Манифест
«Об открытии торговли между Российской империей и Областями Австрийской Монархии». С приложением Манифеста по сему предмету, последовавшего со стороны Римского императора от 1 ноября 1785 года // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXII (1784-1788 гг.). № 16284;
и др.
626

360

- наследства, открывающиеся в государствах, с которыми не заключено специальных конвенций о наследствах, но в торговых трактатах с которыми имеются
положения на сей предмет;
- наследства, открывающиеся в странах, с которыми Россия заключила специальные конвенции о наследствах;
- наследства известной категории лиц (например, мореходцев), открывающиеся в государстве, с которым заключена специальная конвенция.
Если рассмотреть временную составляющую заключения конвенций, содержащих какие-либо положения относительно открывающихся наследств иностранных подданных, то в отношении вопроса о наследовании имущества иностранными
подданными можно выделить два периода: (1) до заключения в 1874 г. специальных международно-правовых актов о наследствах и (2) после принятия в 1874 г.
специальных конвенций о наследствах.
В первый период, до 1874 г., в трактатах о торговле и мореплавании, заключенных Россией и другими государствами, сохранялся общеустановленный в Своде
законов Российской империи порядок наследования. Так, трактат с Великобританией, заключенный 31 декабря 1858 г. (12 января 1859 г.), в ст. 13 указывал,
что «подданные каждой из обеих договаривающихся держав будут иметь право
приобретать собственность и располагать ею, между прочим, посредством духовных завещаний, наследство по умершем без духовного завещания, или всякими
иными способами, на тех же условиях, какие установлены законами страны для
всех иностранцев. Их наследники и представители их прав могли наследовать такую собственность и вступать во владение как сами лично, так и через действующих от их имени агентов, точно так же и с соблюдением тех же законом предписанных формальностей, которые существовали для собственных подданных государства. Если у умершего не было наследников, либо представителей прав таковых,
в отношении оставленной собственности принимались меры, аналогичные соответ-

361

ствующим при смерти собственного подданного государства при подобных обстоятельствах»628. Аналогичные положения содержались и в трактате о торговле и мореплавании между Россией и Италией 16 (28) сентября 1863 г.629, а в соответствии
с конвенцией, заключенной в 1876 г. с Королем Нидерландским, и трактатом, заключенным с Королем Греции, все возникающие о наследстве споры должны были
решаться по законам и в судах той страны, где открылось наследство. Следующим
этапом в развитии наследственного права на международном уровне с участием
Российского государства стало нормативное закрепление процесса наследования в
соответствии с конвенциями о наследствах, заключенными с Францией 20 марта (1
апреля) 1874 г.630, с Германией 31 октября (12 ноября) 1874 г.631, с Италией 16 (28)
апреля 1875 г.632, с Испанией 14 (26) июня 1876 г.633, с Швецией и Норвегией 28
марта (9 апреля) 1889 г.; а также декларацией о взаимной выдаче наследств, остающихся после смерти мореходцев, заключенной с Великобританией 9 августа 1880
г., и нотой нидерландского поверенного в делах в Санкт-Петербурге от 24 ноября
(6 декабря) 1883 г., 17 (29) января 1884 г., и нотами нидерландского министра иностранных дел русскому посланнику в Гааге от 16 июля 1885 г. и от 1 апреля 1886
г.
Все указанные конвенции и, соответственно, порядок наследования, регламентируемый ими, за небольшими исключениями тождественны и содержат общее
правило, что наследство разделяется на две части: движимое, которое должно подчиняться отечественным законам наследодателя, и недвижимость, правовой режим

Трактат между Россией и Великобританией от 31 декабря 1858 г. (12 января 1859 г.) о торговле и мореплавании
// Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1860 . Т. XXXIII
(1858 г.). Отд. I. № 34157.
629
Трактат между Россией и Италией «О торговле и мореплавании» от 16 (28) сентября 1863 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1866. Т. XXXVIII (1863 г.). Отд. I. №
40454.
630
Конвенция о наследствах, заключенная между Россией и Францией 20 марта (1 апреля) 1874 г. // Александренко
В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами (1774 – 1906).
Варшава, 1906. № 61.
631
Конвенция о наследствах, заключенная с Германией 31 октября (12 ноября) 1874 г. // Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций… № 62.
632
Конвенция о наследствах, заключенная в Санкт-Петербурге между Россией и Италией 16 (28) апреля 1875 г. //
Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций… № 63.
633
Конвенция о наследствах, заключенная в Санкт-Петербурге между Россией и Испанией 14 (26) июня 1876 г. //
Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций… № 64.
628

362

которой определялся по законам страны нахождения имущества. Из этого следовало, что и все возникающие споры, относящиеся к наследованию недвижимого
имущества, подлежали разбору исключительно судебных установлений той же
страны (ст. 10). Но из данного правила, касающегося движимого имущества, существовало одно исключение на случай, если подданный того государства, в котором
наследство открылось, предъявит свои права на наследство до истечения шестимесячного со дня последней публикации о вызове наследников и кредиторов умершего срока, либо восьмимесячного, если публикация не была сделана. В означенном случае рассмотрение иска предоставлялось судебным установлениям или подлежащим властям той страны, где наследство открылось, которые и выносят решение по законам своей страны. Иные же споры, предъявленные до истечения указанных сроков местными подданными либо подданными третьего государства, хотя и
подлежали рассмотрению судебных установлений страны, где открылось наследство, но лишь в случае, когда данные требования не были основаны на праве
наследства по закону или по завещанию. Согласно ст. 8 рассматриваемых конвенций, по истечении установленных сроков (шесть и восемь месяцев соответственно),
«если не будет заявлено никакой претензии, консульская власть, уплатив в установленных местными законами размерах все числящиеся на наследстве издержки
и счеты, получает окончательно в свое заведывание движимую часть наследства,
которую ликвидирует и передает наследникам по принадлежности, отдавая в том
отчет только своему собственному правительству»634. Таким образом, иностранцы
в России и соответственно русские подданные в иностранных государствах имели
возможность оставлять наследственное имущество.
Относительно совершения завещаний за границей можно отметить, что они
могли совершаться или по местным законам страны пребывания, или по Консульскому уставу. Если завещание совершалось на основании местного законодательства, то принималось во внимание, участвовала ли местная публичная власть в его
совершении, или оно состоялось без участия таковой домашним порядком, т.е. без
См., например: Конвенция о наследствах, заключенная между Россией и Францией 20 марта (1 апреля) 1874 г. //
Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций… № 61. С. 379.
634

363

удостоверения его подлинности местною властью, без его оглашения перед нею.
Такое домашнее духовное завещание, совершенное по иностранному обряду, согласно ст. 1077 т. X ч. 1 Свода законов Российской империи, содержавшего гражданское законодательство, должно было быть объявлено в российское консульство,
чем удостоверялась и его подлинность перед российскими властями еще при жизни
завещателя, и эта явка заменяла (по ст. 1078 т. X ч. 1 Свода законов Российской
империи) совершение его «у крепостных дел», т.е. нотариально. Если завещание
российского подданного совершалось за границей перед публичной властью в порядке, установленном местным законом, то ввиду оглашения его по обряду страны,
где оно совершено, считалось достоверным и его явка в консульстве была не обязательна. В самих консульствах российские подданные могли совершить духовное
завещание в двух формах: в виде открытого завещания и в виде завещания в запечатанном пакете, или тайного635. Для более подробной регламентации и уточнения
ряда вопросов, возникающих в связи с деятельностью консулов в наследственных
делах русских подданных за границей, всем российским миссиям и консульствам
был разослан циркуляр об обязанностях консулов по отношению к наследственному имуществу и долгам русских подданных за границей. Специальные поправки
были внесены лишь для миссий и консульств, находящихся в государствах, с которыми были заключены конвенции о наследствах.
На основании запроса одного из консульств о том, «предоставляется ли консулу, в случае предъявления долговых требований к имуществу, оставшемуся после умершего русского подданного у него на хранении, признавать, по собственному его усмотрению, основательность таковых требований, и не следует ли, в случаях сколько-нибудь сомнительных, удовлетворять таковые требования только на
основании судебных решений, являясь в местные судебные учреждения для защиты интересов неизвестных еще наследников, русских подданных, в качестве их
представителя», был составлен циркуляр, который содержал следующие соображе-

См. о порядке оформления завещаний: Горянинов С. М. Из консульской практики по вопросу о совершении и
засвидетельствовании актов // Сборник консульских донесений. Санкт-Петербург, 1898. Вып. 1. Прил. 1. С. 61-81.
635

364

ния: «Из приведенного выше указания на параграф 75 Консульского устава оказывается, что Консулы, в силу своего звания, являются представителями наследников
по открывшемуся наследству. Качество представителя наследников возлагает на
Консула обязанность соблюдать во всем интересы и выгоды лиц, которых они
представляют, а потому уплаты по требованиям, предъявленным к открывшемуся
наследству, должны быть производимы Консулом в тех только случаях, когда
предъявленное требование представляется неоспоримым в юридическом отношении. Удовлетворение требований сомнительных могли бы, конечно, подать повод
к злоупотреблениям и к предъявлению требований совершенно неосновательных.
Вообще, в рассматриваемом случае Консулам предстоит поступать с крайнею осторожностью, т.к. они могут быть привлечены наследниками к законной ответственности на основании ст. 1316 Устава гражданского судопроизводства 1864 г., по которой могут быть предъявлены иски о вознаграждении за вред и убытки, причиненные нерадением, неосмотрительностью или медленностью должностного лица
административного ведомства»636.
Но, несмотря на достаточно обширную регламентацию вопросов наследования в заключенных Российским государством в то время конвенциях, на практике
все же возникало немало проблем. В качестве примера приведем вопрос относительно действительности завещания германского подданного, завещавшего находящееся в России движимое имущество российскому подданному не согласно со
своими национальными законами, который возник в связи с иском, предъявленным
в Московский окружной суд в результате того, что умерший в 1893 г. в Москве
прусский подданный Л. Беркмейер согласно завещанию не оставил ничего после
своей смерти единственной родной дочери Валентине. Это было нарушением действующего в месте его подданства законодательства, согласно которому дети, как
родные, так и усыновленные, имеют право на обязательную наследственную долю.
Окружной суд отказал просительнице в удовлетворении иска, и дело поступило по

Циркуляр МИД по Департаменту внутренних сношений № 4311 от 13 мая 1880 г. // Собрание циркуляров Министерства иностранных дел по Департаменту внутренних сношений. 1840-1888. Санкт-Петербург, 1888. № 252.
636

365

апелляции в Московскую судебную палату. Последняя, руководствуясь конвенцией, заключенной между Россией и Германией, определила, что наиболее близкой
для регламентации указанного случая является ст. 10 данной конвенции, которая,
наряду с уже указанным выше положением, содержит норму, гласящую, что если
подданный страны, в которой открылось наследство, предъявил свои права на часть
имущества до истечения установленных в ст. 5 сроков, рассмотрение иска предоставлялось судебным установлениям или подлежащим властям той страны, где
наследство открылось, которые и должны вынести решение по законам своей
страны об имеющихся основаниях требования истца и причитающейся ему доле
наследства. В результате длительного рассмотрения предыдущее решение было
утверждено, что впоследствии и подтвердил Правительствующий Сенат, оставив,
в свою очередь, кассационную жалобу без последствий637.
В ходе взаимодействия государств по вопросам наследования имущества значительное внимание уделялось вопросам выдачи наследств. При этом отметим, что
с развитием международного права в практике государств осуществление передачи
наследств без заключения соответствующей конвенции все более усложнялось, о
чем свидетельствуют соответствующие архивные материалы. Так, принятый 30
сентября 1865 г. в Аргентине закон, установивший участие иностранных консулов
в наследственных делах, в ст. 13 содержал положение, согласно которому права,
предусмотренные законом, предоставлялись только странам, которые, в свою очередь, предоставляли аналогичные права консулам и гражданам Аргентины. В связи
с тем, что по русскому законодательству права иностранных консулов в наследственных делах обусловливались особыми декларациями, конвенциями и трактатами (а между Россией и Аргентиной подобного соглашение не существовало), то
и официальное вмешательство русских консулов в Аргентине в наследственные
дела представлялось совершенно невозможным. Консулы имели возможность принимать участие в производстве наследственных дел только в качестве частных

Подробнее см.: Юридическое обозрение. Из текущей практики Гражданского кассационного департамента //
Вестник права. – 1903. – № 1.
637

366

лиц638.
В наследственных делах на территории Соединенных Штатов Америки аналогичные вопросы решались несколько иначе. Так, российский консул в Сан-Франциско сообщил, что за отсутствием прямых договоров между Россией и США консульство в вопросах об охране наследств русских подданных руководствуется на
правах наибольшего благоприятствования следующими конвенциями: ст. IX Трактата дружбы, торговли и мореплавания, заключенного между США и Аргентинской республикой 27 июля 1853 г.; ст. XIV Конвенции между США и Швецией от
20 марта 1911 г. По смыслу первой из этих конвенций, консулу предоставлялось
право принимать участие в управлении и ведении ликвидации имущества умершего соотечественника, согласно с законом страны, в пользу наследников и заимодавцев. По смыслу второй конвенции, консул извещается местными властями о
кончине соотечественника, и, насколько законы каждого штата разрешают и впредь
до назначения публичного администратора, он охраняет имущество покой- ного в
пользу его законных наследников и заимодавцев и даже имеет право быть
назначенным администратором этого имущества639.
Несмотря на некоторые уступки со стороны ряда государств, на практике далеко не все вопросы могли разрешаться аналогичным способом, заключение конвенции о наследстве становилось необходимостью, диктуемой временем и уровнем
развития международного права на рассматриваемом этапе.
Как было указано выше, в отдельную группу договоров представляется возможным обособить соглашения о наследстве мореходцев, заключенные в рассматриваемый период. Так, декларация о взаимной выдаче наследств, остающихся после смерти мореходцев, заключенная с Великобританией (ст. 1), предусматривала
возможность выдачи наследства русского матроса, умершего на территории Британского государства, без соблюдения установленных законом формальностей в
случае, если сумма наследства не превышала 50 фунтов стерлингов. Аналогичные
АВПРИ. Письмо императорского Российского Консульства в Буэнос-Айресе от 27 сентября (10 октября) 1916 г.
№ 117 // Ф. 157 (Правовой департамент). Оп. 455б. Д. 23. Л. 67-68.
639
АВПРИ. Письмо императорского Российского консульства в Сан-Франциско 17 (30) июня 1916 г. № 782 // Ф. 157
(Правовой департамент). Оп. 455б. Д. 23. Л. 95-98.
638

367

обязательства по отношению к английским матросам брала на себя и Россия 640. С
данной декларацией в российские миссии и консульства направлялся циркуляр Министерства иностранных дел касательно взаимной выдачи наследств матросов без
соблюдения установленных для таковой выдачи формальностей641. Нововведение
было принято при заключении конвенции о наследствах между Россией, Швецией
и Норвегией 28 марта (9 апреля) 1889 г., где, наряду с уже освещенными положениями, ст. 14-15 предусматривали, что в случае, если наследство достанется лицам,
не имеющим права владеть им, то таковым «должен быть предоставлен с обеих
сторон достаточный срок для наиболее возможно выгоднейшей продажи этих имуществ»642. Наследства же, открывающиеся в государствах, с которыми Россия не
заключила наследственных конвенций, ликвидировались на основании местных законов без всякого участия русских консулов. Только в США, Аргентинской республике и в Канаде русские консулы принимали некоторое участие в ликвидации
наследственных дел. Участие это выражалось в том, что они на основании доверенностей от наследников поручали ведение этих дел местным адвокатам и по окончании ликвидации препровождали полученный от местных властей чистый остаток
наследств в Министерство иностранных дел Российской империи для передачи по
принадлежности.
На практике при применении отдельных положений заключенных конвенций
возникали и вопросы чисто процессуального характера. Например, по предложенному обер-прокурору Сената вопросу о том, надлежит ли на основании ст. 171 т. V
Устава о пошлинах взыскивать наследственную пошлину с имуществ, остающихся в России по смерти французских граждан, при передаче сих имуществ, согласно ст. 4 конвенции о наследстве, заключенной с Францией, на сохранение кон-

Декларация о взаимной выдаче наследств, остающихся после смерти мореходцев, заключенная между Россией и
Великобританией 9 августа 1880 г. // Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций… № 65. С.
398.
641
Циркуляр Министерства иностранных дел по Департаменту внутренних сношений № 9357 от 4 октября 1880 г. //
Собрание циркуляров Министерства иностранных дел по Департаменту внутренних сношений. 1840 – 1888. СанктПетербург, 1888. № 257.
642
Конвенция о наследствах, заключенная в Стокгольме между Россией, Швецией и Норвегией 28 марта (9 апреля)
1889 г. // Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций… № 67. С. 399.
640

368

сульской власти или же только при поступлении означенных имуществ, на основании ст. 8 упомянутой конвенции, в окончательное заведование консула. Выслушав
заключение обер-прокурора, Правительствующий Сенат пришел к мнению, что на
основании ст. 171 т. V Устава о пошлинах с принадлежащих иностранным подданным имуществ, переходящих по наследству, пошлина взимается на тех же основаниях, как и с наследств, открывшихся в Империи со смертью российских подданных; когда же, согласно существующим конвенциям, наследственное движимое
имущество подлежит передаче в распоряжение дипломатического или консульского агента того государства, подданным коего состоял умерший, пошлина с такого имущества уплачивается при сей передаче. С Францией действовавшая на тот
момент конвенция о наследстве была заключена 20 марта (1 апреля) 1874 г. В соответствии со ст. 4 данного договора при учинении описи наследственного имущества, оставшегося после смерти умершего в России французского гражданина,
местная власть обязана передать консульской власти по письменному требованию
и по означенной описи все принадлежащее к наследству движимое имущество,
причем консульская власть могла сделать распоряжение о продаже с публичного
торга подлежащих скорой порче вещей и таких, сохранение коих в натуре было бы
сопряжено с обременительными для наследства расходами. В соответствии со ст. 5
указанной конвенции консульская власть в свою очередь обязывалась хранить наследственное имущество в течение указанного срока, за исключением средств по
покрытию некоторых безотлагательных расходов умершего. Ст. 8 конвенции устанавливала норму, что по истечении указанных сроков консульская власть, уплатив
все числящиеся на наследстве издержки и счета, получала в окончательное свое
заведование движимую часть имущества. В результате рассмотрения данных статей русско-французской конвенции Правительствующий Сенат пришел к заключению, что оставшееся после смерти французского гражданина движимое имущество
передается консульской власти первоначально на хранение (ст. 4) и таковое лишь
по истечении сроков, указанных в ст. 5, поступает в окончательное заведование,
или, что в существе одно и то же, в распоряжение консульских агентов (ст. 8), а так
как на основании ст. 171 Устава о пошлинах наследственная пошлина с движимого

369

имущества иностранцев уплачивается при передаче такового в распоряжение консульской власти, то нельзя не признать, что данная пошлина должна быть внесена
при поступлении имущества в окончательное заведование консульской власти в
силу ст. 8. Данный вывод подтверждался и различием прав консульских агентов
относительно расходов из оставшегося наследства, предусмотренных ст. 5 и 8 конвенции, причем наследственную пошлину можно причислить к установленным
местными законами числящимся на наследстве издержкам и счетам. По данным
основаниям, принимая во внимание, что в таком же порядке применяются означенные статьи конвенции и во Франции относительно наследственной пошлины с имуществ, остающихся после смерти в этой стране русских подданных, Правительствующий Сенат определил: «Признать, что на основании ст. 171 т. V Устава о пошлинах надлежит взыскивать наследственную пошлину с имуществ, остающихся
в России после смерти французских граждан, только при поступлении означенных
имуществ на основании 8 ст. конвенции с Францией в окончательное заведование
консула»643.
Что касается вывоза наследственного имущества за границу, то данный вопрос также был регламентирован, прежде всего, в контексте обложения пошлиной.
Изначально Сенатским указом от 1 августа 1790 г. было установлено, что относительно имения, оставшегося после умерших, в случае если явятся наследники, вне
Российского государства обитающие, и станут требовать того имения, то при выпуске оного поступать во взыскании 1/10 части644. Указанная пошлина, известная
под названием «сборы с имений, переводимых за границу», первоначально распространялась на наследственные и другие имения иностранных подданных в случае
вывоза или перевода таковых за границу. Из Сенатского указа от 18 июня 1772 г.

Решение общего собрания первого и кассационных департаментов и кассационных департаментов Правительствующего Сената от 25 февраля 1902 г. № 2 // Решения общего собрания первого и кассационных департаментов и
кассационных департаментов Правительствующего Сената. 1902. Санкт-Петербург, 1903. (Прил. к газете Право).
644
Сенатский указ «О взыскании доимки податей с иностранцев при увольнении их из городового общества и о
считании имущества иностранцев выморочным, когда родственников их, по вызовам и в чужих краях не отыщется»
от 1 августа 1790 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург,
1830. Т. XXIII (1789 – 6 ноября 1796 гг.). № 16891.
643

370

«О вычете десятой части из вывозимого из России иностранцами имения»645 следовало, что вывозная пошлина с нажитого в России иностранцами имения взималась
еще и на основании регламента Коммерц-коллегии от 31 января 1724 г., п. 28, а
также Таможенного устава от 1 декабря 1755 г.646. В 1817 г. на основании манифеста от 22 июля 1763 г. (п. 9), который гласил, что всякому иностранцу, вступающему в подданство России, дается свобода выехать из империи с отдачей в казну
из всего благоприобретенного имения от пятой до десятой части, смотря по продолжительности пребывания в России647, был положительно разрешен вопрос о
возможности перевода наследственных имений иностранных подданных за границу648. В 1834 г. вывозная пошлина была распространена на вывозимые за границу
капиталы женщин, вступивших в брак с иностранцами и оставляющих отечество
при вступлении в чужеземное подданство649.
В результате столь детальной национальной регламентации с иностранными
государствами начали заключаться взаимные специализированные договоры, корректирующие установленные правила. Так, 20 августа 1800 г. была заключена первая конвенция между Россией и Саксонией «О невзимании пошлин с наследственных имений, достающихся обоюдным подданным»650, статья II которого предусматривала: «Наследникам, как Российским, так и саксонским, имеющим право на
наследство, которое находится во владениях другого государя, по завещанию или
без такового им доставшегося, позволено свободно получать и переводить те

Закон «О выдаче десятой части из вывозимой из России иностранцами имения» от 18 июня 1772 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XIX (1770-1774 гг.).
№ 13824.
646
Таможенный устав от 1 декабря 1755 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675
гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XIV (1754-1757 гг.). № 10487.
647
Манифест «О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим, поселяться в которых Губерниях они пожелают и о дарованных им правах» от 22 июля 1763 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание
1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XVI (28 июня 1762 – 1764 гг.). № 11880.
648
Положение Комитета Министров, объявленное Министром Юстиции Сенату «О невоспрещении иностранцам, на
основании Манифеста 22 июля 1763 года, переводить их имения из России в свое отечество» от 1 мая 1817 года //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIV (1817
г.). № 26826.
649
Указ Именный, данный Сенату, распубликованный 27 апреля 1834 года, «Об ограничении пребывания русских
подданных в иностранных землях» от 17 апреля 1834 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1835. Т. IX (1834 г.). № 6994.
650
Конвенция между Россией и Саксонией «О невзымании пошлин с наследственных имений, достающихся обоюдным подданным» от 20 августа 1800 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675
гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXVI (1800-1801 гг.). № 19520.
645

371

наследственные имения, не подвергаясь праву удержания ими десятой доли, какого
бы то ни было рода…».
Но практика заключения договоров об отмене вычета с вывозимого имущества, в том числе и наследуемого, начала интенсивно формироваться лишь после
указа Александра I Правительствующему Сенату, который регламентировал: «Отменить вычет в государственную казну, производимый за вывоз и перевод за границу наследственных и других имений иностранцев, в пользу подданных тех государств, которые взаимно постановят отменить подобный вычет в своих владениях
в пользу российских подданных»651. Именно этот указ послужил основанием для
последующих соглашений по рассматриваемому вопросу. Например, конвенция,
заключенная 21 апреля 1824 г. с королем Прусским в Берлине, «Об отмене вычета
из имений, переводимых за границу Прусскими подданными из России, а Российскими из Пруссии»652, декларация, заключенная 20 июня 1824 г., «О взаимной отмене вычета за вывоз и перевод за границу имений, доставшихся или принадлежащих Российским и Ганноверским подданным»653, декларация от 31 октября 1824 г.
«О взаимной отмене вычета за вывоз и перевод за границу имений, принадлежащих
Российским подданным во Франции, а Французским в России» 654 и другие содержат аналогичные положения, согласно которым «производимый в казну Государственный вычет за вывоз и перевод за границу наследственных и других имений
иностранцев отменить в пользу подданных тех Держав, которые взаимно постановят во владениях своих таковую же отмену в пользу Российских подданных». При
этом стоит обратить внимание, что данные декларации содержали более широкий

Указ Именный, данный Сенату «Об отмене вычета, в Государственную казну производимаго, за вывоз и перевод
за границу наследственных и других имений иностранцев» от 2 июня 1823 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXVIII (1822-1823 гг.). № 29493.
652
Конвенция между Россией и Пруссией «Об отмене вычета из имений, переводимых за границу Прусскими подданными из России, а Российскими из Пруссии» от 21 апреля 1824 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIX (1824 г.). № 29874.
653
Декларация «О взаимной отмене вычета за вывоз и перевод за границу имений, доставшихся или принадлежащих
Российским и Ганноверским подданным» от 20 июня 1824 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIX (1824 г.). № 29959.
654
Декларация «О взаимной отмене вычета за вывоз и перевод за границу имений, принадлежащих Российским подданным во Франции и Французским подданным в России» от 31 октября 1824 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIX (1824 г.). № 30103.
651

372

объект регулирования, т.к. распространяли свое действие не только на наследственные имения, а на все имущество иностранных подданных, находящихся на территории России; или же, наоборот, российских подданных, имущество которых, неважно каким способом приобретенное, находилось на территории зарубежного государства.
В российском законодательстве присутствовали факты нормативного закрепления устных договоренностей на правительственном уровне о судьбе наследства
подданных отдельных стран. Это, например, Сенатский указ от 1 июля 1820 г.,
который был принят в связи с именным повелением о данном обещании неаполитанскому и пармскому правительствам не обращать в казну имуществ, остающихся
после умирающих в России и царстве Польском подданных неаполитанских и
пармских655.
Начиная с XVII века, ограничения права купцов на распоряжение имуществом налагались в связи с уголовными преступлениями, а также были связаны с
нарушением таможенных правил, регламентов по уплате пошлины и банкротством

656

. На случай банкротства взаимных подданных в основном договоры о

дружбе и мореплавании также предусматривали соответствующие статьи. Так, в
случае банкротства дела иностранных подданных рассматривались органами местной судебной власти по местным законам657.
В сфере обязательственного права действовало правило, что формальные
условия сделки определяются законом места совершения таковой. В случае если

Сенатский указ «О данном обещании Неаполитанскому и Пармскому правительствам не обращать в казну имуществ, остающихся после умирающих в России их подданных» от 1 июля 1820 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXVI (1819 г.). № 28339.
656
См.: Новоторговый устав от 22 апреля 1665 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е.
1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. I (1649-1675 гг.). № 408; Морской Торговый регламент и Устав от 31 января
1724 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т.
VII (1723-1727 гг.). № 4451; Трактат между Российским и Английским дворами «О дружбе и взаимной между обоих
Держав коммерции» от 2 декабря 1734 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 16491675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. IX (1733-1736 гг.). № 6652; и др.
657
См., например: Трактат между Россией и Францией «О дружбе, торговле и мореплавании» от 31 декабря 1786 г.
// Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXII (17441748 гг.). № 16489; Договор России c королем обеих Сицилий «О взаимной дружбе и торговле» от 6 (17) января 1787
г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXII
(1744-1748 гг.). № 16498.
655

373

место совершения сделки определить трудно, то формальные условия обязательства должны были определяться по национальным законодательствам сторон.
Также в различных конвенциях допускалось применение законов контрагентов в
качестве общего правила. Такова, например, российско-испанская конвенция 1876
г.658. Применение национальных законов к формам сделок, совершаемых на территории других государств, в рассматриваемый период получило довольно точное
определение в международных конвенциях, в статьях, определяющих нотариальные права консулов. Так, в ст. 9 упомянутой российско-испанской конвенции 1876
г. содержалось правило, что «консулы могут принимать к явке и совершению в качестве нотариусов и на основании законов их страны: 1) завещания соотечественников и всякие другие нотариальные акты, их касающиеся, в том числе и всякого
рода договоры (за исключением тех, которые определяют право собственности на
недвижимость), 2) всякого рода акты, заключаемые соотечественниками и вообще
лицами, имеющими пребывание за границей, или даже туземными подданными,
если только эти акты относятся исключительно до имуществ или до дел, находящихся или подлежащих производству в пределах государства, к которому принадлежит консул»659. На основании этой статьи, если российские подданные, находясь
на территории России, желали заключить договор, действие которого должно осуществляться в Испании, они могли обратиться к испанскому консулу для нотариального заверения обозначенного договора, и с формальной стороны такой договор
признавался законным, хотя его правило и противоречит принципу места совершения сделки.
Важнейшей гарантией прав и интересов иностранных подданных, получившей развитие в первой половине XIX в., явилось их право на судебную защиту. В
случае возникновения гражданско-правовых споров было предусмотрено обращение в органы государственной власти.

Указ Сенатский по Высочайшему повелению «О конвенциях: консульской и о наследствах, заключенных: первая
11 (23) февраля и вторая 14 (26) июня 1876 г. между Россией и Испанией» от 21 октября 1876 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1878. Т. LI (1876 г.). № 56473.
659
Там же.
658

374

Рассматривая дела по спорам субъектов различной национальности, судебные инстанции должны были руководствоваться законами местонахождения этих
инстанций, что вытекало из положения о том, что сделки должны совершаться по
законам земли местопребывания, а также из договорных положений, которые предписывали судам рассматривать споры «на основе» местных «законов», практически во всех договорах Российского государства устанавливались обязанности властей соответствующих сторон способствовать исполнению судебных решений, состоявшихся по спорам с участием иностранцев.
В Российском государстве в спорах, возникающих из гражданских правоотношений, иностранные подданные могли участвовать в качестве истца или ответчика наравне с русскими подданными, что, однако, не означало их полного равенства. В отношении истцов-иностранцев существовало правило, согласно которому
иностранцу, не состоящему на службе в Российском государстве и не владеющему
недвижимым имуществом на территории России, не представившему обеспечения
издержек по делу и тех убытков, которые может понести ответчик, последний мог
заявить отвод (ст. 571 Устава гражданского судопроизводства). Однако отдельными договорами, а затем Гаагской конвенцией 1896 г., замененной впоследствии
конвенцией 1905 г., ряд государств отказались от предъявления к взаимным подданным такого требования (ст. 17-19). Согласно ст. 17, подданные договаривающихся государств, раз они живут в одном из этих государств, освобождены от обязательства предоставлять обеспечение в уплате судебных издержек. Ст. 18 и 19 гласили, что решения, в силу которых истец, освобожденный от внесения упомянутого
обеспечения, присуждается к уплате судебных издержек, должны быть соответственными учреждениями каждого из договаривающихся государств объявлены
подлежащими исполнению согласно его законам. Неравенство в ряде случаев выражалось еще и в том факте, что иностранцам не предоставлялось право бедности,
освобождающее местных подданных от несения судебных издержек по делу. Гаагская конвенция (ст. 20-23) и ряд договоров также попытались разрешить данный

375

вопрос, уравняв в гражданской правоспособности подданных всех договаривающихся государств660.
Вместе с тем, необходимо отметить и тот факт, что при подаче иностранным
подданным иска в российское судебное учреждение этот иск должен быть составлен согласно требованиям внутреннего законодательства, поэтому прошения иностранцев должны были быть написаны на русском языке, подпись на них, в соответствии со ст. 261 Устава гражданского судопроизводства, могла быть сделана на
другом языке, но с засвидетельствованным переводом на русский. Так, на основании того, что кассационная жалоба иностранного подданного Баумлакеля была
подписана на немецком языке без перевода на русский и вообще без соблюдения
порядка, установленного ст. 261 Устава гражданского судопроизводства, Правительствующий Сенат оставил ее без рассмотрения, решив, что жалоба не подлежала
представлению в Сенат661.
Единственное ограничение, которому иностранные подданные подвергались
при осуществлении судебной защиты, состояло в том, что, в соответствии с п. 5 ст.
571 Устава гражданского судопроизводства, ответчик, не представляя объяснений
по существу дела, мог предъявить отвод против истца-иностранца, когда последний, не состоя в русской службе и не владея в России недвижимым имуществом,
не представлял обеспечения издержек по делу и тех убытков, которые мог понести
ответчик.
Также исключение было сделано для иностранных акционерных обществ.
Иностранные акционерные общества, играющие в рассматриваемый период главнейшую роль в международных отношениях среди разного рода торговых, промышленных и финансовых компаний, не пользовались правом судебной защиты в

Высочайше ратифицированные: I Конвенция по некоторым вопросам частного международного права и к ней: II
Заключительные постановления и III Дополнительный протокол от 24 февраля 1899 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1902. Т. XIX (1899 г.). Отд. I. № 16537; Высочайше ратифицированная Конвенция по некоторым вопросам частного международного права от 31 декабря 1908 г.
// Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1911. Т. XXVIII
(1908 г.). Отд. I. № 31329.
661
См.: Решение Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената от 11 февраля 1871 г. № 286
// Решения уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената за 1871 год. (Первое полугодие).
Санкт-Петербург, 1871. См. также: Устав гражданского судопроизводства // Свод законов Российской Империи. Изд.
1892 г. Санкт-Петербург, 1892. Т. 16. Ч. 1. С. 113-132.
660

376

качестве истца, если этот вопрос не был решен в соответствующей конвенции (решение Гражданского кассационного департамента Сената № 44 от 25 мая 1883 г.).
Но и в это правило некоторые международные договоры вносили существенные
изменения. Так, декларация, которой обменялись Россия и Бельгия 18 (30) ноября
1865 г., гласила: «Акционерным (анонимным) обществам и другим товариществам
торговым, промышленным или финансовым, учрежденным в Бельгии с дозволения
бельгийского правительства, предоставляется пользоваться в России всеми их правами и в том числе правом судебной защиты, сообразуясь с законами Империи,
если только подобные же общества и товарищества, законно учрежденные в Российской Империи, будут пользоваться одинаковыми правами в Бельгии». Указанное начало было выражено и в декларациях, заключенных Россией с Францией в
1863 г., с Италией в 1866 г., с Германией в 1894 г. и с Болгарией в 1897 г. Также
были заключены конвенции относительно процессуальной правоспособности акционерных и других торговых, промышленных и финансовых товариществ 662.
Согласно узаконению от 8 ноября 1865 г., «министру иностранных дел предоставляется право заключать по соглашению с министром финансов такие же условия, не испрашивая на сие каждый раз особого разрешения через Государственный
совет». В связи с этим положением на условиях взаимности российское правительство обменялось следующими декларациями с иностранными государствами: с
Бельгией663, с Италией664, с Австрией665, с Германией666 в 1885 году, с Грецией в

Яблочков Т. М. Курс международного гражданского процессуального права. Ярославль, 1909. С. 40.
Указ Сенатский «О декларации Российского Государственного Вице-Канцлера и Декрете Короля Бельгийцев о
предоставлении Русским анонимным обществам в Бельгии прав, предоставленных Бельгийским таковым же обществам в России» от 26 января 1866 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1868. Т. 41(1866 г.). Отд. I. № 42938.
664
Указ Сенатский «О декларации, обменной между Россией и Италиею касательно прав акционерных (анонимных)
обществ и других товариществ торговых, промышленных и финансовых» от 2 декабря 1866 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1868. Т. 41 (1866 г.). Отд. I. № 43937.
665
Указ Сенатский «О декларации между Россией и Австриею о взаимном предоставлении в России Австрийским и
в Австрии Русским акционерным (анонимным) обществам и другим товариществам: торговым, промышленным и
финансовым, за исключением страховых обществ, пользоваться всеми их правами, сообразуясь с законами страны»
от 13 марта 1867 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург,
1871. Т. 42 (1867 г.). Отд. I. № 44336.
666
Соглашение о взаимном признании и ограждении прав акционерных обществ, заключенное с Высочайшего соизволения с Германским Правительством от 18 (30) июля 1885 года // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1887. Т. V (1885 г.). № 3131.
662
663

377

1887 г., с Сербией в 1894 г., с Данией в 1895 г. 667, с Португалией в 1896 г.668 и с
Швейцарией в 1903 г.669. Причем в ряде соглашений речь идет не только об анонимных обществах, а вообще о всех возможных формах товариществ. Из сказанного следует, что акционерные общества перечисленных стран в рассматриваемый
период имели право на судебную защиту в Российской империи. Но необходимо
также уточнить и тот факт, что русские судебные учреждения охраняли только
юридические отношения, возникающие в пределах Империи, и совсем не обязаны
были охранять права иностранных кредиторов, возникшие в результате совершения заграничных юридических сделок670.
Таким образом, на основании заключенных международных договоров некоторые государства, в том числе и Россия, распространили защиту закона и судебных органов на все законно существующие в пределах территории соответствующего государства акционерные общества. Но общества, образованные хотя и законно, но в пределах стран, с которыми не были заключены конвенции по данному
вопросу, продолжали действовать на прежних основаниях.
Национальное законодательство России, исходя из международной практики, устанавливало и правила подачи иска в отношении лиц, находящихся за границей. Так, согласно ст. 210 Устава гражданского судопроизводства, было установлено, что «иск против ответчика, который находится за границей, или место жительства коего истцу не известно, предъявляется по месту нахождения его недвижимого имения; если же недвижимого имения у ответчика нет или оно истцу неизвестно, то от усмотрения истца зависит начать иск по месту известного ему последнего местожительства ответчика, или по месту совершения или исполнения обязательства, из коего иск возник». На основании ст. 211 в этом случае ответчик мог
Высочайше ратифицированный договор о торговле и мореплавании между Россией и Данией от 2 марта 1895 года
// Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1899. Т. XV (1885
г.). № 11420.
668
Высочайше ратифицированные: 1. Конвенция с 4-мя приложениями, заключенная между Россией и Португалией
о торговле и мореплавании. 2. Заключительный договор от 26 марта 1896 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1899. Т. XVI (1896 г.). Отд. I. № 12681.
669
Декларация, состоявшаяся с Высочайшего соизволения, между Россией и Швейцарией о положении акционерных
(анонимных) Обществ и других Товариществ торговых, промышленных и финансовых от 6 (19) октября 1903 года
// Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1905. Т. XXIII (1903
г.). Отд. I. № 23443.
670
Яблочков Т. М. Курс международного гражданского процессуального права. С. 40.
667

378

просить о переводе дела в суд по месту его постоянного жительства671.
В качестве доказательств в ходе судебного разбирательства могли рассматриваться и документы, составленные в иностранном государстве. Например, торговые книги, веденные в иностранном государстве согласно местным законам,
могли служить доказательством по делам, производящимся в русских судебных местах. Так, в одном из дел поверенный нюренбергского купца Шейдлинга представил мировому судье выписку из купеческой книги, верность которой была удостоверена местным нотариусом, подпись коего засвидетельствована председателем
окружного суда в Нюренберге, а подпись сего последнего удостоверена министерством юстиции. Далее данная бумага была представлена в баварское министерство
иностранных дел и засвидетельствована императорской российской миссией в
Мюнхене. На основании данной выписки, руководствуясь положениями российского законодательства, судья принял решение о взыскании с ответчика означенной суммы. Ответчик, в свою очередь, подал кассационную жалобу, одним из оснований которой было положение о том, что съезд не имел права применять к выписке из купеческой книги, веденной в иностранном государстве, законы о доказательственной силе купеческих книг, веденных в пределах России. Рассмотрев положения законов Российской империи и не найдя в статьях Торгового устава воспрещения принимать в доказательство купеческие книги, веденные в иностранном
государстве, Сенат оставил кассационную жалобу ответчика без последствий672.
Вместе с тем, согласно ст. 707 Устава гражданского судопроизводства договоры и акты, совершенные за границей, обсуждались на основании законов того
государства, в пределах коего они были совершены, и признавались действительными, если только заключающаяся в них сделка не была противна общественному
порядку и не воспрещалась законами Империи. Так, при рассмотрении дела, возбужденного по прошению поверенного французского гражданина Е. Менье-Броншара присяжного поверенного Л. Кнолля, об отмене решения киевской судебной
Свод законов Российской империи. Санкт-Петербург, 1892. Т. XVI. Ч. 1. С. 113-132.
См.: Решение Гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената от 11 октября 1873 г. №
182. Ст. 1620 // Систематический сборник решений гражданского кассационного департамента Правительствующего
Сената за 1873 г. Санкт-Петербург, 1875. Вып. 1. Материальное право.
671
672

379

палаты по иску его доверителя к мещанину С. Пурбэ в сумме 10 589 руб. по обязательству, гражданский кассационный департамент выразил мнение, что данное
дело подлежит обсуждению по ст. 464 и 707 Устава гражданского судопроизводства, т.е. согласно законам Франции, где этот акт совершен673.
К указанным общим началам процесса необходимо добавить и взаимную судебную помощь государств в области порядка гражданского судопроизводства.
При этом отметим, что не поддается сомнению тот факт, что суды, занимающиеся
производством по делам, вытекающим из гражданских правоотношений, могут
нуждаться в содействии иностранных судов, например, для вызова или допроса
свидетелей, проживающих на территории другого государства, удостоверения законности того или иного акта, совершенного на чужой территории. С этой целью в
рассматриваемый период государства начинают заключать международные соглашения. Россия также не оставалась в стороне от данного процесса. Так, в 1874 г.
между Россией и Италией была подписана декларация о передаче судебных повесток лицам, пребывающим на обоюдных территориях договаривающихся держав,
в соответствии с которой «оба договаривающихся Правительства обязуются производить передачу судебных объявлений или судебных повесток и приводить в исполнение судебные поручения по делам гражданским и уголовным, через свои подлежащие власти, на сколько то дозволяют законы страны»674.
По общему правилу, установленному ст. 190 Учреждения судебных установлений, сношения судебных мест и должностных лиц Империи с судебными и другими местами иностранных государств должны были производиться министром
юстиции через Министерство иностранных дел. В 1879 г. между Россией и Германией было заключено соглашение относительно непосредственных сношений судебных мест варшавского судебного округа с германскими пограничными судебными местами. Ст. 1 данного договора гласит, что «они (судебные места) будут
См.: Решение Гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената от 10-13 апреля 1896 г. №
35 // Решения гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената. 1896. Санкт-Петербург, 1897.
674
Министерская декларация о передаче судебных повесток и объявлений, заключенная между правительствами
Русским и Итальянским от 28 августа 1874 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 18251881 гг. Санкт-Петербург, 1876. Т. XLIX (1874 г.). Отд. II. № 53840.
673

380

отныне вести непосредственные сношения между собою по всем предметам, касающимся судебных поручений по делам как гражданским, так и уголовным»675. Данная конвенция в первую очередь была призвана устранить проволочки, которые
возникали вследствие обязанности судов вести сношения друг с другом через посредство министерств юстиции и иностранных дел. Такой же договор Россия заключила с Австрией и Италией. В ряде случаев у государств возникала необходимость в вызове в суд ответчиков, находящихся на территории другого государства.
Согласно российскому законодательству, а именно ст. 281 Устава гражданского судопроизводства, «ответчику, находящемуся за границею и место жительства коего
указано истцом, повестка отсылается через Министерство иностранных дел». Но
ведь в ряде случаев у истца не было возможности сообщить судебным органам место жительства ответчика. Поэтому ст. 293-298 Устава гражданского судопроизводства предусматривали процесс вызова ответчика через публикацию в ведомостях, посылку в имение (если известно месторасположение такового) повестки о
вызове в суд и публикацию вызова в суд в печатных изданиях. Ясно, что данный
процесс вызова ответчика в суд был малоэффективным, в связи с чем Гаагская конвенция 14 ноября 1896 г. внесла изменения в вопрос о доставке судебных документов676.
При этом стоит отметить, что практика взаимодействия государств относительно судебных поручений сложилась раньше. Так, 21 июня (3 июля) 1874 г. Россия и Италия подписали декларацию, согласно которой брали на себя взаимные
обязательства доставки судебных вызовов и исполнения поручений в гражданских
и уголовных делах, при условии наличия в данных бумагах французского перевода

Указ Сенатский, по Высочайшему повелению «О конвенции, заключенной 25 января (4 февраля) 1879 года между
Россией и Германией» от 4 апреля 1879 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881
гг. Санкт-Петербург, 1881. Т. LIV (1879 – 18 февраля 1880 гг.). Отд. I. № 59474.
676
Высочайшее повеление 24 февраля 1899 г. о ратификации конвенции 2 (14) ноября 1896 г. и дополнительного к
ней акта 10 (22) мая 1897 г. по вопросам частного международного права // Александренко В. Н. Собрание важнейших
трактатов и конвенций… С. 399-405.
675

381

и точного указания адреса. Данные действия осуществлялись дипломатическим путем677. В ряде случаев заключались и международные договоры с целью возможности непосредственных сношений между судебными учреждениями различных государств. Так, в 1879 г. Россия заключила такой договор с Германией, в 1884 г. с
Австрией и в 1894 г. с Румынией678.
Гаагская конвенция, в свою очередь, закрепила в качестве правила использование дипломатических путей при взаимодействии по данному вопросу, хотя при
наличии соответствующих договоров о взаимной помощи допускались и непосредственные сношения: «Передача этих поручений совершается дипломатическим путем, кроме того случая, когда между властями обоих государств установлены непосредственные сношения» (ст. 6). Согласно установившейся ранее практике большинства цивилизованных государств, судам каждого договаривающегося государства предоставлялось право просить надлежащие учреждения другого договаривающегося государства о выполнении судебных действий (снятие показаний, допрос
свидетелей, привод к присяге). Присутственное место, в которое направлена
просьба, имело право отклонить ее лишь в тех случаях, когда подлинность документа возбуждает сомнение; когда в данном государстве требуемое действие не
входит в компетенцию судебной власти; когда требуемое действие может нарушить верховные права государства либо грозит его безопасности (ст. 7). При исполнении судебных поручений в отношении их документального оформления
должны были применяться местные законы, если это особо не оговаривалось в документе. Причем, если требовалась специальная форма совершения каких-либо
действий, то она исполнялась при условии, что данные действия не запрещены по
местным законам (ст. 8). Присутственное место, в которое направлена просьба,

Министерская декларация о передаче судебных повесток и объявлений, заключенная между правительствами
Русским и Итальянским от 28 августа 1874 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 18251881 гг. Санкт-Петербург, 1876. Т. XLIX (1874 г.). Отд. II. № 53840.
678
Конвенции о непосредственных сношениях между русскими пограничными судебными учреждениями и иностранными судебными местами по делам гражданским и уголовным: с Германией от 23 января (4 февраля) 1879 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1881. Т. LIV (1879 –
18 февраля 1880 гг.). Отд. I. № 59474; с Австрией от 21 марта (2 апреля) 1884 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1887. Т. IV (1884 г.). № 2158; с Румынией от 12 (24)
марта 1894 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1898.
Т. XIV (1894 г.). № 10574.
677

382

должно было при ее исполнении соблюдать процессуальные законы своей страны.
Однако по особому желанию обращающегося с просьбой учреждения могут быть
применены и иные формы судопроизводства, но под условием, чтобы они не шли
вразрез с местными запретительными узаконениями. Данная конвенция в ст. 17
предусматривала также возможность личного задержания иностранного подданного одного из договаривающихся государств в случаях, когда оно применялось бы
и к отечественным жителям. При осуществлении помощи иностранному государству естественно возникают судебные издержки, вопрос о которых в рассматриваемый период также подвергся регламентации.
Отметим и то, что, согласно российскому законодательству, ответчик, не
представляя объяснений по существу дела, мог предъявить отвод в нескольких случаях, в т.ч. и когда иностранец, не состоящий в русской службе и не владеющий в
России недвижимым имением, не представит обеспечения издержек по делу и тех
убытков, которые может понести ответчик. Но, в свою очередь, данный отвод равным образом не мог быть предъявляем против подданных тех государств, в которых по закону или на основании заключенных с Россией конвенций русские подданные освобождены от представления обеспечения издержек по делу и тех убытков, которые может понести ответчик. Конвенции по регулированию данного вопроса в России были заключены с Францией 1 апреля 1874 г., 12 апреля 1899 г., 15
(27) июля 1896 г.; с Италией 16 (28) сентября 1863 г., с Бельгией 5 января 1885 г., с
Испанией 3 июня 1885 г., с Германией 8 марта 1894 г., с Японией 27 мая 1895 г.
Данный вопрос также был урегулирован и в Гаагской конвенции 14 ноября
1896 г. и 17 июля 1905 г. Ст. 11 отвергает возможность предъявления требования о
представлении обеспечения издержек «под предлогом иностранного происхождения или по причинам неимения места жительства или пребывания в стране» от взаимных подданных, обратившихся к судам другого государства в качестве истцов
или вступающих в дело лиц. Последующие статьи повествуют, что судебные решения о возмещении судебных издержек должны быть обеспечены компетентной властью по местным законам, не вникая в суть дела.
Необходимо также упомянуть и о так называемом «праве бедности», которое

383

также нашло отражение в международных договорах второй половины XIX –
начала XX вв. Этот институт по своей сути был освобождением малоимущих слоев
населения от взноса судебных издержек. Рассмотренная выше Гаагская конвенция
достаточно подробно урегулировала применение данного правила по отношению к
иностранным подданным. Ст. 14 провозгласила, что иностранцы наравне с туземными подданными должны пользоваться правом бедности. Компетентная на выдачу удостоверения или прием заявления о бедности власть, согласно ст. 16, могла
собирать сведения об имущественном положении просителя, обращаясь с этой целью к властям другого государства, а также в пределах своей компетенции проверять предоставляемые ей удостоверения, объявления и сведения. Гаагская конвенция 17 июня 1905 г. внесла дополнение: если подданный одного из договаривающихся государств живет в сфере действия договора, то свидетельство о праве бедности выдает консул его страны679.
Законно постановленное решение суда по гражданским делам во второй половине XIX в. признавалось уже практически во всех государствах как основание
права, но не во всех странах решения иностранных гражданских судов приводились в исполнение. По мнению исследователя международного гражданского процесса того времени Т. М. Яблочкова, рассматриваемый институт существовал для
того, чтобы подчинить в интересах публичного порядка исполнение судебных решений иностранных судов санкции и контролю государственной власти

680

. Но

сформированная система основывалась, прежде всего, на принципе взаимности,
т.е. за иностранным решением могла быть признана законная сила, и, соответственно, оно могло быть исполнено, если решения судов данного государства признавались и исполнялись в первом государстве.
В России же до издания Судебных уставов 1864 г. в судебной практике не
существовало определенного порядка признания и исполнения судебных решений
иностранных судов. Если министр иностранных дел настаивал перед министром
Высочайше ратифицированная 31 декабря 1908 г. Конвенция по некоторым вопросам частного международного
права // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1911. Т.
XXVIII (1908 г.). Отд. I. № 31329.
680
Яблочков Т. М. Международное гражданское процессуальное право. С. 179.
679

384

юстиции по поводу признания и исполнения решения суда того или иного государства, то оно могло быть и исполнено. Таким образом, зачастую разрешение вышеуказанного вопроса напрямую зависело от политических отношений, сложившихся
у Российской империи с соответствующим государством, нежели от юридических
установлений. Впервые законодательное закрепление институт исполнения судебных решений других государств получил в Уставе гражданского судопроизводства
(ст. 1273-1281)681.
На основании российского законодательства данное положение должно было
быть закреплено в международном договоре (ст. 1273 Устава гражданского судопроизводства). На практике же складывалось достаточно противоречивое положение, которое попытался устранить гражданский кассационный департамент вынесением решения по делу Теодориди, когда одесская судебная палата отказала в разрешении на исполнение в Российской империи решения международной комиссии.
В свою очередь, сенат сформулировал позицию, согласно которой «в 1273 ст. вовсе
не выражено, чтобы в пределах России могли подлежать исполнению решения судебных мест тех только государств, с которыми заключены по этому предмету взаимные трактаты и договоры. Эта статья не устанавливает никакого ограничения
относительно исполнения решений судебных мест каких либо государств. Буквальный смысл ее указывает, что она касается только порядка исполнения решений
иностранных судов, и в этом именно отношении упоминает о трактатах и договорах… В следствии сего исполнение в России решения иностранного суда на основании 1274 и след. ст. уст. гр. суд. может быть допущено совершенно независимо
от того, в каком государстве постановлено решение, есть ли трактат, разрешающий
исполнение решений судов этого государства в России, допускается ли в этом государстве исполнение решений русских судебных мест, и постановлено в зависимость от совершенно иных условий»682, предусмотренных соответственно ст. 1274,
1276, 1279, 1281 Устава гражданского судопроизводства.
Устав гражданского судопроизводства // Свод законов Российской империи. 1892 г. Санкт-Петербург, 1892. Т.
16. Ч. 1. С. 113-132.
682
Мыш М. Закон и кассационная практика по вопросам частного международного права // Журнал гражданского и
уголовного права. – 1885. – Кн. 8 (Окт.). – С. 24-27.
681

385

До 1881 г. в ряде случаев решения иностранных судов по гражданским делам
не исполнялись, в связи с чем в консульства и миссии рассылались циркуляры Министерства иностранных дел, разъясняющие порядок свидетельствования подписей, находящихся на копиях с решений иностранных судов, что должно было осуществляться по п. 1 ст. 1276 Устава гражданского судопроизводства, т.е. ограничиваться только удостоверением подлинности исполнительной надписи, сделанной
иностранным судом на своем решении683.
Позднее, в 1882 г., положение изменилось, и МИД разослал новый циркуляр,
отмечавший, что в связи с изменением мнения Правительствующего Сената по поводу исполнения решений иностранных судов по делу французского подданного
Адамса с действительным статским советником Шиповым 17 марта 1882 г. было
постановлено, что «исполнение решений судебных мест тех государств, в которых
взаимное исполнение решений русских судов не обеспечено заключенными с ними
трактатами и договорами, как нарушающее понятие о самостоятельности государства, допущено быть не может»684. В соответствии с этим в России могли быть признаны и допущены к исполнению без пересмотра только решения судов тех государств, с которыми имелись международные договоры по этому предмету.
Вместе с тем, Россия не заключила ни одного специализированного трактата
по данному вопросу до 1911 г., исключая положения, содержащиеся в договорах о
наследстве, которые были рассмотрены выше. А согласно решению Правительствующего Сената от 3 ноября 1893 г. № 92 по делу Чинизелли, решения судов
государств, с которыми Россией заключены наследственные конвенции, если эти
решения постановлены по наследственным делам, также подлежали исполнению в
Российской империи685. Помимо этого, в России также приводились в исполнение
решения иностранных судов на основании ст. 18 и 19 Гаагской конвенции 4 (17)

Циркуляр Министерства иностранных дел по Департаменту внутренних сношений от 3 августа 1881 г. «Об удостоверении исполнительных надписей на копиях решений иностранных судов» // Собрание циркуляров Министерства иностранных дел по Департаменту внутренних сношений. 1840 – 1888. Санкт-Петербург, 1888. № 7121.
684
Циркуляр Министерства Иностранных Дел по Департаменту внутренних сношений от 4 декабря 1882 г. «Об удостоверении исполнительных надписей на копиях решений иностранных судов» // Собрание циркуляров Министерства иностранных дел по Департаменту внутренних сношений. 1840–1888. Санкт-Петербург, 1888. № 274, 11055.
685
АВПРИ. Циркуляр Министерства Иностранных Дел II департамент от 14 января 1916 г. № 585 // Ф. 157 (Правовой
департамент). Оп. 455б. Д. 501. Л. 1-3.
683

386

июля 1905 г., согласно которым исполнялись состоявшиеся в одном из участвующих государств судебные определения о присуждении к уплате судебных издержек
и убытков истца или лица, вступившего в дело, освобожденных от обеспечения залога или взноса686.
Единственным договором относительно исполнения судебных решений иностранных государств была конвенция, заключенная 29 октября 1911 г. с Болгарией687. Но даже наличие договора не являлось гарантией исполнения решения согласно российскому законодательству, для этого должны были соблюдены следующие условия, которые также учитывались при определении возможности исполнения решения, постановленного иностранным судом при отсутствии соответствующего трактата: 1) решение должно было быть постановлено компетентным (с
международной точки зрения) иностранным судом, должно было определяться по
местным законам суда, которому предъявлено решение иностранного суда (ст. 1281
Устава гражданского судопроизводства); 2) при произнесении решения про- тив
подданного того государства, в котором решение было признано, этому лицу
должны были быть предоставлены судом, принявшим решение, все средства защиты; 3) решение не должно было противоречить местному общественному порядку (ст. 1279 Устава гражданского судопроизводства)688. Впоследствии, 2 (14)
октября 1890 г., Россией была заключена конвенция о перевозке грузов по железным дорогам, в соответствии со ст. 56 которой судебные решения по делам, касающимся перевозки грузов, подлежали исполнению во всех государствах, участвующих в означенной конвенции689.

Высочайше ратифицированная 31 декабря 1908 г. Конвенция по некоторым вопросам частного международного
права // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1911. Т.
XXVIII (1908 г.). Отд. I. № 31329.
687
Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 –1917
гг.]. Санкт-Петербург, 1913 (13 марта 1913 г.). № 55. Отдел I.
688
См.: Немировский М. Д. О силе решений иностранных судов // Журнал Министерства юстиции. – 1910. – № 3. –
С. 108.
689
Высочайше ратифицированная 11 июня 1891 г. Конвенция о перевозке грузов по железным дорогам // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1894. Т. XI (1891 г.). № 7837;
Высочайше утвержденное 27 мая 1891 г. мнение Государственного совета «О принятии Россией Конвенции о международной перевозке грузов по железной дороге» // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е.
1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1894. Т. XI (1891 г.). № 7757.
686

387

При характеристике взаимодействия государств по вопросам международного частного права необходимо уделить внимание еще одному значимому с практической точки зрения вопросу – семейным правоотношениям с иностранным элементом. В соответствии с устоявшейся практикой, семейные права определялись
большей частью по национальному закону иностранца-мужа и главы семейства, а
именно формы совершения брачного союза устанавливались законами места совершения брака. Личные условия при вступлении в брак, такие как возраст, степень
родства и другие, определялись по общему правилу национальными законами
обоих брачующихся. Также были обязательны и некоторые запретительные требования местных законов. Супружеские отношения, закрепленные совершением законного брака, должны были быть признаваемы повсеместно. Но необходимо уточнить, что все ранее обозначенные положения касались лишь брака моногамного, а
в случае заключения полигамного брака (брака, заключенного одновременно с несколькими женами, разрешенного законодательствами некоторых, преимущественно мусульманских, государств) он не был признаваем в христианских странах, за исключением законных отношений, вытекающих из подобного брака.
Вместе с тем, на практике возникало множество проблем. Примером этому
может послужить случай заключения брака между российскими подданными в
Швейцарии. В апреле 1893 г. двое русских совершили обряд венчания в русской
церкви в Женеве, не совершив предварительно гражданского брака перед установленными местными властями. В результате чего данный брак не мог считаться действительным по швейцарским законам, согласно которым брак, заключенный иностранцами в пределах Союза, мог быть признаваем действительным только тогда,
когда он совершен согласно одновременно и швейцарскому законодательству, и
национальному закону жениха. Сам по себе религиозный брак в Швейцарии не
имел никакого юридического значения и, следовательно, не мог его иметь и в отечестве бракосочетавшихся, отсюда можно сделать вывод, что вышеописанный брак
не был признан действительным ни в Швейцарии, ни в России. В результате этого
казуса нотой от 6 октября 1876 г. имперская миссия в Берне уведомила Союзный

388

совет, что с ее стороны не встречается препятствий к совершению русскими подданными на территории Швейцарии двойного бракосочетания: гражданского и религиозного690.
Вообще, вопрос о форме венчания русских подданных за пределами Российского государства принадлежал к категории наиболее сложных проблем законодательной политики Российской империи. А. Н. Мандельштам в своем труде так
определил данную проблему: «Наш законодатель требует от всех своих подданных,
вступающих в брак, соблюдения церковного обряда, а наше правительство относит
это церковное венчание не столько к формальным, сколько к внутренним условиям
брака, требуя непременного совершения его и при заграничных обрядах. Отсюда
конфликт с государствами, в которых введен обязательный гражданский брак»691.
Неурегулированность рассматриваемого вопроса породила обширную международную переписку внешнеполитических ведомств России и других государств, которая подробно освещена в указанной работе А. Н. Мандельштама692.
Действовавшее же на территории Российского государства законодательство
относительно браков русских подданных распространялось и на иностранных подданных, изъявивших желание вступить в брачные отношения в России.
Более подробно на межгосударственном уровне данный вопрос был урегулирован лишь на совещании Третьей международной конференции, прошедшей в
1900 г., в результате которой 12 июня 1902 г. были приняты три конвенции по
семейному праву. Первая конвенция касалась непосредственно вступления в брак,
согласно которой право вступления в брак должно определяться по подданству
каждого из супругов (ст. 1). Но законодательство места заключения брака может
запретить брак иностранцев, если он, безусловно, противоречит одному из запретительных законов, перечисленных в данной конвенции. Заключенный вопреки такому запрещению брак, тем не менее, является действительным, если только соблюдены предыдущие постановления (ст. 2). Законодательство места заключения
Шалланд Л. В. Браки русских подданных в Швейцарии // Право. – 1899. – № 2.
Мандельштам А. Н. Гаагские конференции о кодификации международного частного права. Т. 2. Кодификация
международного брачного права. Санкт-Петербург, 1900. С.76-177.
690
691

389

брака может допустить брак иностранцев, хотя бы он, согласно ст. 1, был недопустим, если препятствием служат исключительно религиозные мотивы; но остальные государства, в свою очередь, не обязаны признавать такой брак действительным. Форма заключения брака, согласно рассматриваемой конвенции, определялась правом места заключения брака. Однако государство, законодательством которого установлена необходимость заключения церковного брака, как это было в
рассматриваемый период в Российской империи, может рассматривать брак, заключенный его подданными за границей без церковного обряда, как недействительный (ст. 5). Брак, не признаваемый действительным в странах заключения
брака вследствие несоблюдения установленной формы, мог быть, тем не менее,
признаваемым другими государствами действительным в случае, если соблюдена
форма, предписываемая национальными законодательствами обоих супругов (ст.
7). Именно вопрос о браке, в первую очередь, послужил причиной того, что Россия
не присоединилась к рассматриваемой конвенции, т. к. воззрения на брак в русском
обществе и в Европе имели на тот момент существенные различия. Российская церковь и, соответственно, внутреннее законодательство Империи рассматривали брак
прежде всего как религиозный институт, своеобразное таинство, а не гражданскую
сделку. В результате был сделан ряд уступок в целях согласования религиозных
воззрений на брак в России с гражданским (светским) характером брака других государств. России были дарованы преимущества религиозного брака, но делегатам от
России понадобилось большее: признание действительности религиозной формы
браков, заключаемых русскими за границей. Данное предложение было отклонено, и Россия не присоединилась к положениям указанной конвенции693. В результате множество проблем, возникающих в практике заключения браков, так и
не были разрешены на должном уровне.
Российское законодательство, в свою очередь, в законах о состояниях и подготовленном к изданию Гражданском уложении попыталось урегулировать ряд во-

693

Яблочков Т. М. Курс международного гражданского процессуального права. С. 130.

390

просов относительно заключения браков. В настоящих законах было уделено внимание всем категориям граждан, в том числе и нехристианского вероисповедания694. Что касалось брака русских подданных за границей, то он полностью был
подчинен русским законам (ст. 102 Гражданского уложения). Данное правило распространялось и на браки, заключаемые между русскими подданными и иностранцами. В то же время делалось исключение для брака русской подданной с иностранцем, который имел силу, если он заключен с соблюдением требований, установленных для действительности брака по отечественному закону мужа (ст. 103 Гражданского уложения). При вступлении в брак с иностранцем русской подданной она
должна была следовать состоянию и месту жительства своего мужа (ст. 102 Законов Гражданских), вместе с тем, имела возможность возвращения в русское подданство, если муж умирал или брак расторгался. Дети от подобных браков, оставшиеся при матерях, могли находиться при них во все время малолетства, а по достижении совершеннолетия им предоставлялась возможность выбора подданства
(ст. 820, 850, 853-855 Свода законов Российской империи, т. IX «О разных родах
состояний и различии прав, им присвоенных»). Иностранки же, вступавшие в брак
с русскими подданными, автоматически получали российское гражданство. Иностранным подданным предоставлялась возможность выбора: либо вступать в брак
на основании законов своего отечества, либо по русским законам (ст. 106 Проекта
Гражданского уложения). Таким образом, Российское государство отвергало возможность заключения гражданских браков на территории Империи и признавало
их недействительными, кем бы и где бы они ни были заключены. Вместе с тем,
гражданские браки, заключенные иностранцами за границей, имели полную силу и
действительность, а также браки русских подданных и иностранцев, заключенные
на территории другого государства, признавались действительными в случае, если
совершались в соответствии с законодательством места заключения695.
См.: Гражданское уложение. Проект высочайше утвержденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения. Санкт-Петербург, 1910. Кн. 2; Законы о состояниях // Свод законов Российской империи. СанктПетербург, 1857. Т. IX; Законы гражданские // Свод законов Российской империи. Санкт-Петербург, 1857. Т. X. Ч.
1; Брачное право нехристиан по проекту гражданского уложения // Вестник права. – 1904. – № 4. – С. 100-119.
695
Об этом свидетельствует дело Х.-Т. 1889 г. № II/15 Департамента внутренних сношений Министерства иностранных дел // Собрание Циркуляров Министерства Иностранных Дел по Департаменту внутренних сношений. 1840 –
1888. Санкт-Петербург, 1888.
694

391

Вопрос об имущественных отношениях супругов на рассматриваемом этапе
развития семейного права различных государств был одним из самых запутанных,
но в большинстве случаев преобладал национальный закон мужа. В некоторых государствах относительно недвижимого имущества применялся закон местонахождения. Так, например, в Германии признавались управление и пользование со стороны мужа имуществом жены, свободное распоряжение жены в отношении
обособленного имущества. Во Франции провозглашалась общность имущества с
правом управления мужа, в Англии пользование и право управления в отношении
недвижимости принадлежало мужу, движимое имущество жены также не признавалось обособленным696. По российскому законодательству брак не устанавливал
общности имущества супругов. Каждый из супругов сохранял принадлежащее ему
до брака имущество и во время брака мог приобретать имущество и распоряжаться
им независимо от другого супруга (ст. 116). Ни один из супругов не имел возможности распоряжаться имуществом другого без соответствующих на то полномочий
и не отвечал по обязательствам другого супруга (ст. 117-118)697.
На практике, таким образом, при использовании законодательств разных государств возникала путаница в отношении имущества супругов. Так, русская подданная, вступившая в брак с бельгийцем, пользовалась в Бельгии всеми правами,
вытекающими из брачного договора. Бельгийская миссия, в свою очередь, задала
вопрос российскому Министерству юстиции: «Будет ли ее муж пользоваться теми
же преимуществами в России?». На что был получен ответ, что в Российской империи имущественные отношения определяются не предварительным соглашением супругов, облеченным в форму договора, а общими постановлениями закона,
в результате чего брачные договоры, заключенные по законам Бельгии между бельгийцами и лицами женского пола из русских подданных, не могут иметь юридической силы по отношению к находящемуся в России имуществу супругов, и муж-

Нольде Б. Э. Сенатская практика по вопросам международного частного права. Имущественные отношения супругов // Право. – 1912. – № 21-22. – С. 1173-1174.
697
Гражданское уложение. Кн. 2. Семейственное право. Проект высочайше утвержденной Редакционной комиссии
по составлению гражданского уложения // Вестник права. – 1902. – № 6. Прил.
696

392

бельгиец в пределах Российской империи мог пользоваться только теми имущественными правами, которые предоставлены российскими гражданскими законами
всем лицам, состоящим в супружестве698. Приданное жены составляло ее отдельную собственность, и она могла распоряжаться им самостоятельно, муж же мог
распоряжаться вышеуказанной собственностью только на основании доверенности. Развод в международном праве рассматриваемого периода, как правило, определялся по национальному законодательству разведенного мужа, но существовали
и исключения. Так, например, в Англии и США развод определялся по закону
страны, где заключен брак699.
Конвенция Гаагской конференции 1900 г. более подробно урегулировала и
на международном уровне закрепила положения, непосредственно связанные с разводом, согласно которым развод можно было требовать лишь в том случае, если
национальное право супругов и право того места, где требование предъявляется,
вообще допускают развод, при этом его можно было требовать лишь в том случае,
если развод по различным основаниям представлялся обоснованным (ст. 1, 2). Требования о разводе могли быть предъявлены в суды, признаваемые национальным
правом стран, присоединившихся к конвенции, либо в суды места пребывания супругов (ст. 5). Постановленные этими судами развод или отлучение «от стола и
ложа» должны быть признаваемы повсеместно и, следовательно, в самом государстве разведенных, если все остальные положения данной конвенции были соблюдены (ст. 6).
В Российском государстве относительно развода в рассматриваемый период
сложилась следующая ситуация. Во-первых, при заключении иностранными подданными гражданского брака на территории России он не признавался действительным и, таким образом, не нуждался в расторжении; во-вторых, гражданские
браки иностранцев, заключенные вне пределов России, признавались действительными и могли быть расторгнуты соответствующими духовными консисториями; и

Нольде Б. Э. Сенатская практика по вопросам международного частного права // Право. – 1912. – № 21-22. – С.
1177.
699
Никольский Д. П. Международное право. Санкт-Петербург, 1903. С. 53.
698

393

в-третьих, браки, заключенные российскими подданными по канонам православной церкви, могли быть расторгнуты лишь русскими духовными консисториями. И
лишь браки россиян, не являющихся православными, заключенные в России, могли
быть расторгнуты за границей иностранными судами.
Вместе с тем, нельзя не обратить внимание на множество споров и обращений в соответствующие органы государственной власти в связи с осуществлением
разводов. В качестве примера рассмотрения подобного дела приведу дело прусской
подданной Е. 1881 г. № II/28 Департамента внутренних сношений Министерства
иностранных дел. Она обратилась в Петербургскую евангелистско-лютеранскую
консисторию с просьбой о расторжении ее брака с мужем, находящимся в безвестном отсутствии. Брак был совершен за границей только в гражданской форме.
Ввиду того, что подсудность дел о расторжении в России браков, совершенных за
границей гражданским порядком, не была определена русскими законами и брачные дела на основании Свода законов Российской империи (ст. 630, ч. 2, т. X, изд.
1876 г.) подлежали ведению духовного начальства, Евангелистская генеральная
консистория ходатайствовала перед Департаментом духовных дел иностранных
исповеданий об испрошении высочайшего соизволения на передачу бракоразводного дела данной прусской подданной на рассмотрение в евангелистско-лютеранскую консисторию. В связи с этим указанный департамент направил в Министерство иностранных дел отношение, в котором спрашивалось о том, что не встречается ли в международном праве препятствий к таковой передаче; а в случае передачи должно ли произвести требуемую ст. 256, ч. 1, т. XI Свода законов публикацию о вызове отсутствующего Е. также в пределах государства, в подданстве которого он состоит. На это управляющий Министерства иностранных дел Н. К. Гирс
дал ответ: «Что в нашем законодательстве не находится правил о расторжении браков гражданских, объясняется, конечно, тем, что у нас не существует таковой
формы браков, а потому и отсутствие каких-либо законоположений по сему предмету служит ясным указанием на то, что у нас не может быть принято к рассмотрению дело о разводе гражданского брака, совершенного за границей. С другой стороны, у нас все брачные дела подлежат ведению духовного суда, в связи с тем, что

394

брак – религиозное учреждение и признается действительным только при совершении его только по установленному церковному обряду. На основании 182 ст.
Устава евангелистско-лютеранской церкви, совершение обряда бракосочетания
для принадлежащих к евангелистско-лютеранской церкви в России есть необходимое условие действительности супружества, и по ст. 242 брачный союз признается
действительным и равно обязывающим обе стороны, как скоро совершен обряд
бракосочетания»700.
Из этого следовало, что гражданский брак, совершенный за границей без церковного обряда, не мог на основании внутригосударственного законодательства
Российской империи быть признан законным супружеским союзом и обязательным
для обеих сторон, а потому и не мог быть расторгнут по действующим в России в
рассматриваемый период правилам. Представленный же вопрос должен был быть
разрешен на следующих основаниях: если дело о расторжении гражданского брака
поступило на рассмотрение Санкт-Петербургской евангелистско-лютеранской
консистории, то не должно было быть возбуждено бракоразводное дело, поскольку
брак не был признаваем законным; если бы гражданский брак все же был бы расторгнут судом церковным, то такое расторжение не могло бы иметь никакой законной силы в Германии, где на основании закона 6 февраля 1875 г. все брачные дела
подлежали ведомству гражданского суда.
В приведенном выше отношении также отмечалось, что при письме из Министерства внутренних дел на имя государственного консула Германии от 18 апреля 1879 г. за № 1316 была препровождена записка по вопросу об обязательности
данного германского закона для русских подданных, вступающих в брак в Германии, из которой видно, что МВД полагало, что брак, заключенный в Германии по
гражданскому обряду без церковного венчания, в глазах российских духовных судов не существовал, поэтому и не мог быть ими расторгаем. В заключение разрешения данного дела из Департамента духовных дел иностранных исповеданий в
См.: Отношение Департамента духовных дел иностранных исповеданий в МИД от 7 сентября 1881 г. № 4200;
Отношение Управляющего Министерством Иностранных Дел Н. К. Гирса от 19 сентября 1881 г. № 8570 // Собрание
Циркуляров Министерства Иностранных Дел по департаменту внутренних сношений. 1840 – 1888. Санкт-Петербург, 1888.
700

395

Департамент внутренних сношений Министерства иностранных дел было направлено отношение, содержащее уведомление, что ходатайство Е. было отклонено,
при этом евангелистско-лютеранской генеральной консистории было разъяснено,
что дела о расторжении гражданских браков не могут быть разрешаемы лютеранскими консисториями701.
Отношения между родителями и детьми регламентировались законодательством страны, подданными которой являются родители. При этом российское законодательство предусматривало возможность усыновления подкидышей проживающими на территории государства иностранными подданными (ст. 143, 163 Законов гражданских). Права по опеке, по общему правилу, определялись по национальному закону опекаемого. Однако в России и Англии опека по недвижимому
имуществу устанавливалась на основании закона местонахождения имущества, а
по движимому – на основании национального закона опекаемого702.
Третья конвенция Гаагской конференции 1900 г. предусматривала вопросы
опеки над малолетними. Опека определялась, согласно ст. 1, национальным правом
малолетнего. Если место пребывания малолетнего находилось за границей, и опека,
вследствие этого, на его родине не была установлена, то в дело мог вступиться дипломатический или консульский представитель его отечественного государства,
если только государство его местопребывания не противится этому (ст. 2). Если,
согласно указанным положениям, опека устанавливается не по праву отечественного государства, то решающим является, согласно ст. 3, право места пребывания.
Однако в последнем случае в отечественном государстве могла быть учреждена
новая опека, которая заменила бы собой прежнюю (ст. 4). Начало опеки и ее прекращение всегда должны были определяться национальным правом малолетнего
(ст. 5). Опекунскому управлению подчинялись личность малолетнего и вся совокупность его имущественных благ, если только недвижимое имущество не было

См.: Отношение Департамента духовных дел иностранных исповеданий МИД от 21 апреля 1883 г. № 1889 в Департамент внутренних сношений Министерства иностранных дел // Там же.
702
См.: Никольский Д. П. Международное право. Санкт-Петербург, 1903. С. 53.
701

396

подчинено особому режиму, согласно законодательству государства, на территории которого это имущество находится (ст. 6). Согласно ст. 7 конвенции, временные меры для защиты личности и интересов малолетнего могли быть приняты и
местными учреждениями703.
Еще одним направлением, которое только начало развиваться в сфере международного частного права в конце XIX – начале XX вв., явилось решение на межгосударственном уровне вопросов защиты авторских прав.
Авторское право как юридическая категория вообще имеет сравнительно короткую историю, появление данного понятия тесно связано с изобретением книгопечатания, что сделало возможным одновременное копирование одной и той же
рукописи с ничтожными на то затратами. В процессе развития книгопечатания, издательской промышленности возникла необходимость формирования и расширения законодательной базы в области авторского права, в том числе путем двухсторонних соглашений, которые и начали заключаться европейскими государствами,
начиная с 1840 г.704.
На данном этапе развития защиты авторских прав Российским государством
также были заключены две конвенции: с Францией в 1861 г. и с Бельгией в 1862 г.,
при этом многие ученые-правоведы, изучавшие данные конвенции, отзывались о
них крайне отрицательно. Так, например, А. А. Пиленко следующим образом выразил свое мнение относительно указанных конвенций: «Странное впечатление
производит конвенция, заключенная 6 апреля 1861 г. между Францией и Россией.
Становится очевидным, что эта конвенция, так же как и схожая русско-бельгийская
1862 г., были, действительно, «навязаны России», – что в заключении их Россия
играла не только «пассивную» роль, но просто отрицательную. …конвенции оставляют впечатление попытки, оборванной на первом шаге»705. Вместе с тем, не стоит

397

отрицать значения этих первых попыток в урегулировании авторских прав в Российской империи. Конвенции подробно перечисляли произведения, подлежавшие
взаимной защите, к ним относились, согласно ст. 2, книги, манускрипты, драматические и музыкальные произведения, картины, гравюры, планы, географические
карты, литографии и рисунки, скульптурные произведения и т.д.
Несмотря на обширное перечисление объектов защиты, по своей сути данные
конвенции не имели большого практического значения, т.к. они не ограничивали
свободы переводов, а воспрещали лишь перепечатку в России иностранных произведений.
Данные конвенции просуществовали очень короткий промежуток времени, и
9 августа 1885 г. Высочайше повелено было заявить правительствам Франции и
Бельгии об отмене заключенных с ними конвенций. В западных же государствах
процесс защиты авторских прав развивался достаточно стремительно, и к этому
времени уже была осознана необходимость заключения многостороннего соглашения в связи с тем, что двухсторонние соглашения, заключенные между государствами, во многих случаях были малоэффективны, что объяснялось существенными различиями в национальных законодательствах по авторскому праву.
В результате этого было намечено проведение международной конференции
о защите прав литературной и художественной собственности. Россия также в 1884
г. получила приглашение принять участие в данной конференции, на которое, в
свою очередь, был дан отказ, мотивированный российским правительством следующим образом: «Конвенции с иноземными правительствами для воспрепятствования в одном из договаривающихся государств воспроизводить ученые, литературные и художественные произведения, появляющиеся в других, вообще нежелательны. Нежелательны они потому, что не отвечают главнейшему требованию всякого международного соглашения, а именно, не представляют взаимности выгод
для договаривающихся сторон и неизбежно повлекут за собой лишь стеснение прав
русских подданных. Россия, по необходимости, должна заимствовать многое в
науке, литературе и искусстве от опередивших ее народов западной Европы, тогда
как заимствование в обратном направлении не будет происходить вовсе или же в

398

крайне редких случаях»706.
Действительно, на рассматриваемом этапе развития Российского государства
установление защиты авторских прав иностранных подданных становилось крайне
невыгодным для нашего государства, т.к. существовало несомненное отставание в
культурном развитии, которое необходимо было устранить. Это отставание можно
объяснить объективными условиями, ведь долгое время, практически до XVIII
века, на Руси не наблюдалось более или менее активного развития ни науки, ни
искусства, ни даже литературы. Поэтому, несмотря на изменившуюся в рассматриваемый в данной работе период ситуацию, отставание было ощутимое, и если взять
литературу, то большая часть трудов, читаемых в Российском государстве в XIX в.,
была создана зарубежными авторами.
Именно сложившаяся ситуация стала основной причиной отказа России от
участия в Бернской конференции, которая, в свою очередь, внесла значительный
вклад в развитие международного частного права в рамках данного направления,
но в силу того, что Российское государство не участвовало в ней, не будет подвергнуто анализу в рамках настоящего исследования.
Кроме того, необходимая нормативная база для заключения договоров с иностранными государствами на уровне внутреннего законодательства была подготовлена лишь к началу XX века707. Вместе с тем, вопрос о необходимости и желательности заключения подобных договоров был достаточно спорным, в первую очередь
это касалось литературной собственности, а именно права на перевод. Среди противников можно назвать члена гражданского отделения Санкт-Петербургского
Юридического Общества Лыкошина, который в обоснование своего мнения за не
ограничение права на перевод приводил следующие аргументы:
1.

Исключительное право на перевод, по его мнению, не входит как

непременный элемент в состав права литературной собственности, объем и содержание которого могут различными законодательствами определяться различно в
Лыкошин А. О литературных конвенциях // Вестник права. – 1899. – № 3. – С. 2.
Закон «Об авторском праве» от 20 марта 1911 г. // Собрание Узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате [1863 – 1917 гг.]. Санкт-Петербург, 1911 г. № 61. Ст. 560.
706
707

399

зависимости от обстоятельств места и времени.
2.

Свобода переводов обеспечивает России возможность необходимых

для нее заимствований у западной Европы. Ограничение свободы переводов отразилось бы весьма невыгодно на дальнейшем развитии русского просвещения.
3.

Перепечатка литературных произведений, изданных иностранцами за

границей, должна быть воспрещена в законе наравне с перепечаткой сочинений
отечественных авторов. И заключение для этого сепаратных конвенций не требуется708.
Противоположного мнения придерживался Б. В. Никольский, считавший,
что «международные соглашения об авторском праве являются необходимым последствием принятой законодательством Российской империи точки зрения. Сообщая защиту тем или иным гражданским отношениям в своих пределах, Россия не
может отказывать в такой же точно защите этих отношений иностранцам, поскольку того не требует, конечно, политическая безопасность и тому подобные соображения»709.
Представляется, что данное мнение более правильное и обоснованное, принимая во внимание, что одним из начал русской политики было строгое соблюдение тех правил, которые заложены в основание внутреннего законодательства. Таким образом, Россия, руководствуясь собственными политическими принципами,
оказывалась перед выбором: либо признать авторское право за пределами государства, вступив в ряд международных договоров, либо отменить существующие
нормы авторского права, содержавшиеся в национальном законодательстве.
Несмотря на споры, разгоравшиеся между теоретиками, судьба авторского
права уже была предопределена, т.к. при заключении торговых договоров 15 (28)
июня 1904 г. с Германией, 16 (29) сентября 1905 г. с Францией и 2 (15) февраля
1906 г. с Австро-Венгрией Россией было принято на себя обязательство в течение
трех лет вступить с данными странами в переговоры относительно взаимной защиты авторских прав.
708
709

Лыкошин А. О литературных конвенциях // Вестник права. – 1899. – № 3. – С. 56.
Никольский Б. В. Литературная конвенция // Исторические вести. – 1897. – № XII. – С. 994.

400

Совершенно обоснованно возникает вопрос: а не целесообразнее ли было
присоединиться к Бернской конвенции об охране литературных и художественных
произведений? Особое совещание при Министерстве юстиции, назначенное для
рассмотрения предварительного проекта русско-французской конвенции, признало
такое присоединение нежелательным, и вообще после издания вышеприведенного
закона – невозможным710. Нежелательным присоединение было потому, что в таком случае отпадала возможность индивидуализации. А невозможным это было в
силу ст. 25 самой Бернской конвенции (в редакции, принятой Берлинской конференцией 13 ноября 1908 г.), которая создавала возможность присоединения к союзу
новых государств с условием, что законодательство данных государств ограждает
все права авторов, предусмотренные в конвенции. В силу же уже освещенной 35
статьи российского закона от 20 марта 1911 г., Российское государство не подпадало под это требование. Единственно возможным для нашего государства выходом было заключение отдельных соглашений по данному предмету, которые, в общем, базировались на общепринятых нормах, выработанных в регулировании авторского права на международном уровне711.
Таким образом, на рассматриваемом этапе взаимодействия государств в
сфере международного частного права были юридически оформлены следующие
основные вопросы: предоставление на взаимной основе подданным иностранных
государств различных личных и имущественных прав; взаимодействие в области
решения вопросов наследования имений; вопросы выдачи наследств и взимания
пошлин за вывоз, в том числе наследуемого имущества; принятие норм, регламентирующих производство по гражданским делам и оказание соответствующей правовой помощи; регулирование семейных отношений с иностранным элементом; защита авторских прав.
В рамках личных и имущественных прав формировались начала национального правового режима, т.е. иностранные подданные приравнивались в правах к
Канторович Я. А. Русско-французская конвенция об охране авторских прав // Право. – 1912. – № 16. – С. 911.
Примером такого договора может послужить Конвенция между Россией и Германией для защиты литературных
и художественных произведений от 27 мая 1913 г. // Собрание Узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате [1863 – 1917 гг.]. Санкт-Петербург, 1913. № 112.
710
711

401

российским подданным, им было предоставлено право приобретать движимое и
недвижимое имущество, осуществлять всю полноту гражданско-правовых сделок,
что подтверждалось договорными началами, в том числе на основании принципа
взаимности гарантировавшими аналогичные права российским подданным в соответствующих иностранных государствах.
В качестве отдельного направления сотрудничества юридически оформилось
взаимодействие государств в рамках регламентации вопросов наследования имущества, которые можно дифференцировать на несколько категорий: 1) наследства,
открывающиеся в государствах, с которыми Россия не заключила наследственных
конвенций, соответственно – наследственные дела иностранных подданных данных государств в России, разрешаемые на основании национальных установлений;
2) наследства, открывающиеся в государствах, с которыми не заключено специальных конвенций о наследствах, но в торговых трактатах с которыми имеются положения на сей предмет; 3) наследства, открывающиеся в странах, с которыми Россия
заключила специальные конвенции о наследствах; 4) наследства отдельной категории лиц (мореходцев), открывающиеся в государстве, с которым заключена специальная конвенция.
С позиции хронологического анализа договорные начала по данному вопросу
изначально закреплялись на уровне трактатов о торговле и мореплавании (до 1874
года), затем в результате специализации, свойственной всей системе международных договоров, стали заключаться конвенции, предметом которых стали непосредственно наследственные отношения.
Отдельное внимание государствами уделялось вопросам выдачи наследств,
государства в первую очередь заключали двухсторонние соглашения, направленные на отмену устанавливаемых на уровне внутреннего законодательства пошлин,
при этом рассматриваемая категория договоров, как правило, имела более широкий
объект регулирования и распространяла свое действие не только на наследственные имения, а на все имущество иностранных подданных в России и российских
подданных в иностранных государствах соответственно.
Важнейшей гарантией прав и интересов иностранных подданных было право

402

на судебную защиту, которое также нашло свое юридическое оформление и развитие в исследуемый период, в том числе в контексте правовой помощи по гражданским делам, оказание которой (виды процессуальных действий и соответствующие
процедуры) весьма детально были регламентированы.
В регулировании семейных отношений значимую роль сыграли Гаагские
конвенции, на многосторонних началах детально регламентировавшие соответствующие вопросы в рамках международного частного права, в том числе с участием Российского государства. Чего нельзя сказать об авторском праве, т.к. данное направление не было признано значимым с точки зрения интересов нашего государства, в связи с чем Российская империя весьма медленно и неэффективно
включалась в соответствующее взаимодействие и не присоединилась к многосторонней Бернской конвенции, а ограничилась немногочисленными двухсторонними
соглашениями.
Качественной характеристикой развития международного права XIX –
начала XX вв. в целом и непосредственно международного частного права стала
его кодификация, результатом которой явились Гаагские конвенции, принятые в
результате Гаагских конференций, разработавших достаточно широкий круг правовых вопросов, положивших начало унификации международного частного
права, что стало несомненным достижением международно-правового развития исследуемого периода.
§ 3. Содержание и юридическое оформление взаимодействия с
иностранными государствами по вопросам уголовного права и уголовного
процесса
Взаимодействие государств по вопросам уголовного права и уголовного процесса целесообразно рассматривать в качестве отдельного, но комплексного
направления, т.к. оно весьма активно развивалось, и был накоплен весьма обширный нормативный материал, позволяющий провести анализ и определить соответствующие тенденции. Вместе с тем, дифференцировать указанные два направления

403

невозможно как с доктринальной позиции, так и с точки зрения нормативного регулирования. Отдельные акты сотрудничества государств по указанным вопросам
имели место во времена, предшествующие рассматриваемому периоду, например,
Столбовский договор, заключенный Россией со Швецией 27 февраля 1617 г.712.
В начале XVIII в. наряду с заключением договоров стали возникать единичные случаи просьб к зарубежным государствам об оказании помощи в производстве по делам о нарушении законов, что впоследствии послужило необходимой базой для дальнейшего развития рассматриваемой сферы. Примером подобного взаимодействия является письмо Петра I от 3 апреля 1712 г., направленное прусскому
королю Фридриху I: «Из отправленной вашего королевского величества к нам дружелюбно-брацкой грамоты… усмотрели мы пространно, коим образом некоторые
из наших войск дерзнули в землях вашего королевского величества над некоторым
вашим подданным публичный разбой на дороге учинить. И яко ж нам сие не инако,
как зело неприятно быть могло, того ради послали мы тотчас к нашему генералуфельдмаршалу князю Меньшикову указ: тех насильников прилежно искать. Их за
караул взять, и по заслуге их, в пример другим, наказание учинить и учредить, дабы
отбитые вещи сыскать и … понесенный убыток весьма и вскоре наградить…»713.
Несмотря на общую тенденцию первичности выстраивания взаимодействия
с европейскими государствами, первые договоры, содержащие нормы, регламентировавшие взаимодействие государств в области уголовного права, были заключены
с восточными государствами714, что можно обосновать весьма напряженными отношениями, постоянно возникающими конфликтами и, соответственно, перемириями. Вместе с тем, наиболее полную и разработанную форму положения уголовного и уголовно-процессуального права приняли в трактатах, заключенных с за-

Договорная запись, учиненная в Стокгольме, между дворами шведским и российским «О выдаче перебежчиков с
обеих сторон; об уплате за перешедших в Россию шведских подданных после Столбовского договора со 125 по 156
год, и за другие причиненные Шведскими подданными убытки, 190 тысяч рублей, и о неприеме на будущее время
перебежчиков ни которой из договаривающихся сторон» от 19 (29) октября 1649 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. I (1649-1675 гг.). № 19.
713
Петр I, император: Письма и бумаги императора Петра Великого. Москва: Наука, 1975. Т. 12. № 5199.
714
Трактат между Россией и Персией «О восстановлении между обеими державами дружественных сношений» от
21 января 1732 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург,
1830. Т. VIII (1728-1732 гг.). № 5935.
712

404

падноевропейскими странами. Все договоры, заключенные в рассматриваемый период с западными государствами, имеют схожее содержание с учетом их постепенного развития и совершенствования во времени.
В качестве основных направлений в рассматриваемой сфере можно определить следующие:
- обеспечение правопорядка и безопасности на своей территории, противодействие вмешательству иностранцев во внутренние дела страны пребывания;
- распространение уголовного законодательства на собственных подданных,
совершивших преступления за границей;
- определение подсудности;
- правовая регламентация вопросов экстрадиции;
- иная правовая помощь в рамках уголовного процесса и судопроизводства;
- становление круга международных преступлений и сотрудничество в
борьбе с ними.
К исследуемому периоду устоялась позиция, что каждому государству принадлежит право подчинять собственных граждан действию своих уголовных законов даже за пределами его территории. Этим же законам подчиняются и иностранцы во время их пребывания в соответствующей стране, за исключением лиц,
обладающих правом экстерриториальности. Таким образом, в вопросах уголовной
юрисдикции, по общему правилу, к подданным иностранных держав в Российской
империи применялись нормы уголовного и уголовно-процессуального права России. В первую очередь вопросы уголовной юрисдикции России в отношении иностранцев были регламентированы Уложением о наказаниях уголовных и исправительных715, Уставом уголовного судопроизводства716 и некоторыми другими законами. Уголовной ответственности за совершение преступлений иностранные подданные, проживающие в России, подлежали наравне с российскими подданными.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных от 15 августа 1845 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1846. Т. XX (1845 г.). Отд. I. № 19283.
716
Высочайше утвержденный Устав уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 года, распубликован при Указе
Сената 21 ноября 1864 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1846. Т. XXXIX (1864 г.). Отд. II. № 41476.
715

405

Так, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных в ст. 75 определяло, что
«иностранцы, в России жительствующие или временно в оной пребывающие, подлежат действию законов о наказаниях уголовных и исправительных на том же основании, как подданные российские, если о каком-либо из сего изъятии не сделано
особенного постановления в договоре с тою иностранною державою, у коей они
находятся в подданстве». Одновременно с этим положением в законодательстве
России в отношении уголовного преследования иностранцев существовал и ряд
особенностей, не относящихся к собственным подданным. Так, согласно Уложению о наказаниях, к иностранцам не применялось такое наказание, как высылка за
границу по судебному приговору. Во время содержания под стражей иностранцы
пользовались особыми преимуществами наравне с лицами привилегированных
российских сословий. Ст. 174 Устава о содержащихся под стражей гласила, что
«дворян, чиновников, также и из разночинцев людей состоянием своим отличных
и иностранцев должно помещать особо от людей низшего сословия» 717.
В 1906 г. статья 172 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных
была дополнена новыми положениями. Первое касалось наказания по российским
законам иностранцев, которые совершили преступления за пределами Империи:
«Иностранные подданные подлежат суду и наказанию в России в силу заключенных с иностранными государствами международных договоров». Второе нововведение касалось ответственности иностранцев христианского вероисповедания в Бухарском ханстве и содержало следующее положение: «Пребывающие в пределах
Бухарского ханства иностранцы, принадлежащие к христианским вероисповеданиям, подчиняются во всем, что касается полицейского и судебного порядка, тем
правилам, кои установлены и впредь будут установлены для проживающих в ханстве русских подданных»718.
Но многие положения рассматриваемой сферы дополнялись и уточнялись на

Устав о содержащихся под стражей. Изд. 1890 г. Санкт-Петербург, 1900.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных // Российское законодательство X–XX веков. Т. 6. Законодательство первой половины XIX века. Москва, 1988. С. 174-309.
717
718

406

уровне международных соглашений. Принимались различные нормы, обеспечивающие возможность применения наказания к лицам, совершившим преступления на
территории своей страны и пытающимся скрыться за границей. Так, ст. XIV договора о союзе между Россией и Австрией от 22 мая (2 июня) 1746 г. предусматривала: «Подданным и вассалам бунтовщикам ни которая высочайшая сторона не
имеет ни убежища, ни вспоможения, или какой протекции давать…» 719. Ст. XVII
договора «О взаимной дружбе и торговле» 1787 г. между Россией и Португалией
определяла: «Не давать на кораблях никакого убежища дезертирам или другим беглецам, производящим запрещенный торг, или злодеям, а еще менее терпеть, чтобы
приняты были на корабли вещи или товары им принадлежащие, или ими похищенные, или признанные заповедными», а ст. XIX обязывала правительство дружественной страны, в пределах территории которой находится судно другого соответствующего государства, в случае возмущений, возникших на корабле, оказать
помощь в усмирении мятежа720.
Особо оговаривалось и сотрудничество по вопросам противодействия вмешательству иностранцев во внутренние дела страны пребывания. Так, ст. III мирного договора между Россией и Францией, заключенного в Париже 26 сентября (8
октября) 1801 г., гласила: «Обе договаривающиеся стороны… взаимно обещают не
допускать, чтобы кто-либо из их подданных позволил себе поддерживать какиелибо прямые или косвенные сношения с внутренними врагами существующего
управления в обоих государствах, распространять начала, противные их государственному устройству, возбуждать в них смуты, и в силу сего соглашения всякий
подданный одной из обеих держав, который, находясь во владениях другой, посягнул бы на ее безопасность, будет немедленно удален из сказанной страны и выслан
за границу, не имея ни в коем случае права требовать покровительства своего правительства»721.
Хрестоматия по истории международных отношений. Европа и Америка. Москва, 1963. Вып. 1. С. 26.
Договор между Россией и Португалией «О взаимной дружбе и торговле» от 9 (20) декабря 1787 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXII (1784-1788 гг.). №
16594.
721
Хрестоматия по истории международных отношений. Вып. 1. С. 81; Мирный договор между Россией и Францией
от 26 сентября (8 октября) 1801 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг.
Санкт-Петербург, 1830. Т. XXI (1781-1783 гг.). № 15536.
719
720

407

Определенные проблемы в межгосударственном общении в сфере уголовного права возникали и по вопросам подсудности преступлений. И хотя это относилось, прежде всего, к вопросам национального уголовного судопроизводства, но
имело отношение и к предмету международного уголовного права, поскольку подсудностью преступлений судам того или иного государства определяется право
наказания и, следовательно, пространство действия уголовного закона конкретной
страны.
В вопросах уголовного судопроизводства в отношении иностранных подданных в России было закреплено положение, согласно которому иностранцы за преступления, совершенные за границей, привлекались к уголовной ответственности
в России судебным органом по месту задержания или последнего места жительства, аналогично тому, как привлекались к уголовной ответственности и русские
подданные: «Обвиняемый в преступном деянии, совершенном за границею, судится в России тем судом, в ведомстве коего он задержан или имел жительство в
последнее время»722. Но если у России имелся соответствующий договор о правовой помощи с иностранным государством относительно выдачи взаимных подданных, иностранец мог быть выдан запрашивающему государству, кроме уже совершивших преступление и на территории Российского государства.
22 марта 1903 г. было утверждено Мнение Государственного совета по Проекту Уголовного уложения, которое в ст. 1 предусматривало, что «…иностранец,
учинивший вне пределов России тяжкое преступление или преступление (а не проступок), хотя бы вызванное побуждениями или совершенное совместно с преступным деянием, именуемым в международных договорах политическим, или по поводу такого деяния, равно как посягавший на жизнь, здоровье или свободу главы
иностранного государства или членов его семьи, подлежит выдаче согласно договору, заключенному с государством, требующим выдачи обвиняемого, или установившейся в этом отношении с сим государством взаимности, если обвиняемый не

Устав уголовного судопроизводства // Свод законов Российской империи. Изд. 1892 г. Санкт-Петербург, 1892. Т.
XVI. Ч. I . Ст. 214.
722

408

был в России за учиненное деяние осужден, оправдан или освобожден от наказания»723. Но если иностранец или русский подданный подлежали уголовной ответственности в России за преступление, совершенное за границей, обвинялись «сверх
того, и в другом преступном деянии, учиненном в пределах Империи, то дело производится в месте совершенного преступного деяния внутри империи и в том суде,
коему по роду своему подсудно важнейшее преступление»724. Подсудность же преступлений, совершенных в пределах Российского государства, определялась, в
первую очередь, законом места совершения преступления, независимо от того, совершил ли преступление собственный подданный либо подданный иного государства.
На уровне международно-правового взаимодействия принимались нормы,
регламентирующие производство процесса рассмотрения уголовных дел, в том
числе подсудности таковых. Наиболее полно решение данного вопроса отражено в
конвенции, заключенной в Торнео между Россией и Швецией, «О размене недвижимых имуществ частных людей, находящихся по обеим сторонам границы, и об
определении, какому судебному месту подлежат уголовные дела между обоюдными пограничными жителями»725. Ст. VIII указывает, что «за всякое преступление
более или менее важное, совершенное подданными одной из двух держав во владении другой, виновный, в случае если он схвачен в пределах последней, должен
быть судим и наказан судом и по законам страны, где было совершено преступление». Если же после совершения преступления виновный бежит в свое отечество,
то для решения дел по таким вопросам также была предусмотрена процедура, которая, в свою очередь, зависела от степени тяжести совершенного деяния. Так, если
лицо совершало убийство, поджог, разбой или воровство, то судопроизводство

Высочайше утвержденное Мнение Государственного Совета по проекту уголовного уложения от 22 марта 1903
г. // Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате [1863 – 1917
гг.]. Санкт-Петербург, 1903 (16 апреля 1903 г.). № 38. Ст. 416.
724
Устав уголовного судопроизводства // Свод законов Российской империи. Изд. 1892 г. Санкт-Петербург, 1892. Т.
XVI. Ч. I . Ст. 215.
725
Конвенция, заключенная в Торнео между Россией и Швецией, «О размене недвижимых имуществ частных людей,
находящихся по обеим сторонам границы, и об определении, какому судебному месту имеют подлежать уголовные
дела между обоюдными пограничными жителями» от 5 (17) января 1821 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXVII (1820-1821 гг.). № 28513.
723

409

должно было осуществляться не в суде страны, к которой принадлежит обвиняемый, но в ближайшем к месту совершения преступления по законам страны местонахождения.
Выдача преступников была наиболее урегулированным процессом в международном правовом взаимодействии государств в рассматриваемый период. При
этом российское законодательство, в отличие от законодательства некоторых других государств (Бельгия, Англия, Голландия и др.), долгое время не содержало законов, регламентирующих процесс выдачи преступников, следовательно, основным и практически единственным источником права выдачи были заключаемые
многочисленные конвенции с иностранными государствами.
С изданием Уголовного уложения 1903 г. появились и нормы внутреннего
законодательства, отчасти регулирующие данный процесс. Так, ст. 13 уложения содержала положение, что «иностранец, учинивший тяжкое преступление или преступление вне пределов России, если не был за то преступное деяние в России
осужден, оправдан или освобожден от наказания в установленном порядке, подлежит выдаче согласно договору, заключенному с государством, требующим выдачи
обвиняемого, или установившейся в этом отношении с сим государством взаимности». Одновременно с изданием Уголовного уложения 22 марта 1903 г. императором было утверждено мнение Государственного совета, согласно которому «в дополнение устава уголовного судопроизводства» постановлено: «Иностранец, учинивший вне пределов России тяжкое преступление, или преступление, хотя бы вызванное политическими побуждениями или совершенное совместно с преступным
деянием, именуемым в международных договорах политическим, или по поводу
такого деяния, равно как посягавший на жизнь, здоровье или свободу главы иностранного государства или членов его семьи, подлежит выдаче согласно договору,
заключенному с государством, требующим выдачи обвиняемого, или установившейся в этом отношении с сим государством взаимности, если обвиняемый не был
в России за учиненное им деяние осужден, оправдан или освобожден от наказания

410

в установленном порядке»726.
Впоследствии также был принят закон от 15 декабря 1911 г., составивший
особую главу Устава уголовного судопроизводства России. По сути, данный нормативный акт явился первым и последним законом в России, регламентирующим
вопросы выдачи преступников727. В ходе исследования будут рассмотрены основные положения данного закона, которые в целом соответствовали практике, использованной российским правительством при заключении двухсторонних соглашений, а также явился по своей сути итоговым в политике Российского государства
в отношении выдачи преступников в рассматриваемый период. Таким образом,
имела место первичность международно-правовых положений в рамках регулирования вопроса экстрадиции относительно национального законодательства.
Непосредственное значение для развития института выдачи, так же как и
многих других сфер правового регулирования, имели реформы середины XIX века,
в связи с чем рассматриваемый нами период можно разделить на 2 части: 1) до 1864
г., 2) с 1864 г. по начало XX в.728. Для первой части было характерно то, что были
заключены отдельные договоры о выдаче, а для второй – уже создание устойчивой
системы экстрадиции преступников на основе заключенных конвенций. Таким образом, для Российской империи процесс активного заключения договоров о выдаче
начался лишь после осуществления реформ в сфере суда и судопроизводства в России 1864 г., когда российские законы стали соответствовать общепринятым европейским стандартам правосудия, в результате чего иностранные государства стали
воспринимать Россию как равное им в правовом смысле государство.
До XIX века существовала практика заключения договоров относительно выдачи правонарушителей, но в основном имеющиеся конвенции регламентировали
выдачу «перебежчиков и бунтовщиков», которая определялась преследованием по

Цит. по: фон-Резон А. К. О выдаче по русскому праву // Журнал Министерства юстиции. – 1903. – № 9. – С. 156.
Закон «О выдаче преступников по требованиям иностранных государств» от 15 декабря 1911 г. // Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863-1917 гг.]. Санкт-Петербург, 1912. № 4. Ст. 41.
728
Никольский Д. П. О выдаче преступников по началам международного права. Санкт-Петербург, 1884. С. 83.
726
727

411

политическим мотивам, договоры о выдаче лиц, совершивших общеуголовные преступления, были исключением из общего правила, в связи с этим выдача в настоящем понимании данного понятия использовалась чрезвычайно редко.
Данная тенденция имела место и в начале XIX в., когда заключались международные договоры, непосредственно направленные на оказание взаимной помощи
в выдаче преступников, в первую очередь так называемых беглых. 27 марта (8 апреля) 1812 г. была принята Декларация между Россией и Швецией «О взаимной
выдаче матросов, перебегающих с кораблей обоюдных держав». Данная декларация была принята для расширения действия ст. XII коммерческого трактата от 1
(13) марта 1801 г. и определяла, что если экипажными списками будет установлена
принадлежность беглеца к экипажу корабля, то власти того места, где был совершен побег, и к которым обратились за помощью шкипер или хозяин корабля, обязаны принять все меры, предписанные существующими законами, для обнаружения и задержания беглеца729.
Конвенция, заключенная в Берлине между Россией и Пруссией в феврале
1804 г., «О взаимной выдаче беглых» содержала аналогичные статьи, но более подробно регламентировала процесс выдачи беглых, одновременно указывая, что
беглые не могут подвергаться преследованию со стороны «требующего их выдачи
государя, в областях другого государя, ни насильственным образом, ни по собственной власти, ни скрытно». При нарушении этого правила преследователи подлежали задержанию и наказанию730. Эти положения защищали права подданных от
незаконного преследования в пределах своего государства. Дальнейшую разработку данные вопросы получили и в следующей российско-прусской конвенции о
выдаче беглых 1816 г.731.

Декларация между Россией и Швецией «О взаимной выдаче матросов, перебегающих с кораблей обоюдных держав» от 27 марта (8 апреля) 1812 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг.
Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXII (1812-1815 гг.). № 25055.
730
Конвенция между Россией и Пруссией «О взаимной выдаче беглых» от 13 (25) февраля 1804 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXVIII (1804-1805 гг.). №
21151.
731
Конвенция между Россией и Пруссией «О выдаче беглых» от 13 (25) мая 1816 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIII (1815-1816 гг.). № 26266.
729

412

Безусловно, наибольший интерес в рамках настоящего исследования представляет вторая половина XIX в., поскольку именно в этот период государства, на
основе всеобщего осознания необходимости согласованной борьбы с общеуголовной преступностью, начинают заключать большое количество конвенций о взаимной выдаче преступников.
К данному моменту в доктрине международного права и практике государств
был выработан ряд положений относительно выдачи, которые определяли права и
обязанности государств, в общем, их можно свести к следующим: каждое государство вправе закрыть доступ на свою территорию иностранным беглецам; никакое
государство не обязано выдавать чужому государству своих подданных, совершивших за границей преступление и затем укрывшихся в своем отечестве, но вместе с
тем, государство обязано наказать такого преступника по своим законам; при отсутствии специальных договоров всякая выдача иностранца определяется исключительно местным законом или соображениями уголовной политики; выданное
лицо может быть преследуемо и судимо только за преступление, послужившее основанием выдачи; никакое правительство не обязано принимать к себе преступников, выдача которых ему предлагается732.
Указанные теоретические разработки, безусловно, имели значение и с позиции практики заключения соответствующих международных договоров, которые
весьма активно стали заключаться государствами в рассматриваемый период. Вообще, лидирующая роль в формировании института экстрадиции на уровне международного права принадлежала Франции, которая с 1830 по 1884 год заключила 73
трактата, в том числе с такими государствами, как Сиам, Китай, Венесуэла, Перу и
т.д.733. Россия за указанный промежуток времени заключила лишь 9 международных соглашений по рассматриваемому вопросу.
Для анализа конвенций относительно выдачи выберем несколько базовых

Латышев С. О выдаче преступников // Журнал гражданского и уголовного права. – 1880. – Кн. 2 (Март-Апрель).
С. 198-200.
733
Степанов А. В. О выдаче преступников // Юридический вестник. – 1884. – (Май-Июнь). С. 318.
732

413

критериев и соотнесем с положениями российского законодательства соответствующего периода.
Прежде всего, целесообразно охарактеризовать круг субъектов, подлежащих
выдаче. Как уже было отмечено, изначально выдаче подлежали специальные субъекты – перебежчики, постепенно круг субъектов стал расширяться и может быть
обозначен как лица, совершившие общеуголовные преступления. По общему правилу, сложившемуся при заключении рассматриваемого блока конвенций, выдача
иностранцев государству, в котором совершено преступное деяние, при условии
наличия заключенного договора, должна была осуществляться вне зависимости от
того, является требуемое для выдачи лицо подданным этого государства или нет.
Так, например, ст. 1 российско-бельгийской конвенции возлагает на правительства
соответствующих государств обязанность «взаимно, в случаях и с соблюдением
правил, определенных в нижеследующих статьях, выдавать, за исключением своих
собственных подданных, всех лиц, привлеченных к следствию, переданных суду
или осужденных в качестве главных виновников или соучастников, судебными
установлениями той из двух стран, где противозаконное действие было совершено»734. Аналогичные положения имеются и в большинстве других конвенций.
Практически все договоры о выдаче преступников, заключенные Россией в рассматриваемый период, содержали правило о невыдаче собственных подданных.
Согласно российскому закону, выдаче подлежали иностранные подданные, совершившие за пределами России преступление, влекущее за собой наказание не ниже
заключения в тюрьме, причем при решении вопроса должно было учитываться как
законодательство России, так и законы страны, требующей выдачи. Также было
указано, что выдача русского подданного не допускается, хотя бы вступление в
русское подданство последовало после совершения преступного деяния, но до получения Министерством иностранных дел требования о выдаче.

Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Бельгией 23 августа (4 сентября) 1872
г. // Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными
державами (1774-1906). Варшава, 1906. № 81.
734

414

Вопрос о возможности выдачи собственных подданных являлся особо дискуссионным. Почти все договоры, заключенные Россией по поводу выдачи преступников, содержат правило о невыдаче собственных подданных.
Среди ученых, занимавшихся разработкой вопросов выдачи, было много
противников принципа невыдачи собственных подданных (Г. Гроций, Билльо, В.
А. Ульяницкий, Д. П. Никольский и др.). Объясняя необходимость обязательной
выдачи собственных граждан, они приводили различные аргументы, которые Е. В.
Конькова в диссертационном исследовании сформулировала в следующих положениях: государство должно удерживать своих граждан от нарушений интересов других государств, поэтому обязано наказывать за все тяжкие преступления, совершенные за границей, или же выдавать преступников; в интересах всего мирового
сообщества необходимо установить приоритет территориального принципа во всех
случаях совершения преступления, независимо от национальности; естественный
судья преступника есть судья той страны, где совершено преступление и нарушены
законы; на месте совершения преступления легче собирать доказательства, производить процессуальные действия, а обвиняемому или подозреваемому проще представлять доказательства в защиту735.
Но и у принципа невыдачи собственных граждан также были свои приверженцы. Так, С. Пуфендорф сформулировал следующие положения: государство
вправе наказывать только своих подданных (граждан), так как право наказания есть
элемент государственной власти; государство ограничивается собственными интересами, для него не существует никакой обязанности заботиться о поддержании
правопорядка другой страны; каждый гражданин может быть привлечен к уголовной ответственности по уголовным законам только своего государства; уголовносудебная власть распространяется только на своих граждан. Выдачей гражданина
государство лишает его гарантий, предоставляемых судопроизводством своей

Конькова Е. В. Взаимодействие российской национальной системы права и норм международного права в области
уголовного судопроизводства. [Текст] : дис. на соиск. учен. степ. канд. юр. наук: 12.00.09 – Уголовный процесс,
криминалистика, судебная экспертиза / Конькова Елена Вячеславовна. – Ижевск, 1995. – С. 87.
735

415

страны, а также нарушает обязанность его защиты; за рубежом выданный гражданин может быть наказан необъективно, возможно пристрастие судей; признание
государством принципа выдачи собственных граждан ведет к ослаблению его политической независимости и юрисдикции736.
Несмотря на все эти теоретические споры, по общепринятому правилу в международной практике собственные подданные не подлежали выдаче.
Вместе с тем, ряд государств не разделяли правила о невыдаче собственных
подданных. Так, Соединенные Штаты Америки и Англия не придерживались этого
в связи с господствовавшей в англо-американской правовой доктрине и судебной
практике точкой зрения, согласно которой решительное значение принадлежит не
национальности лица, совершившего преступное деяние, а месту совершения преступления. Поэтому в конвенциях, заключенных Россией с Англией 12 (24) ноября
1886 г.737, с США 16 (28) марта 1887 г., равно как в конвенциях с Австрией 3 (15)
октября 1874 г., с Испанией 12 (24) августа 1888 г.738 содержатся положения, что
«договаривающиеся стороны не обязаны в силу постановлений настоящей конвенции выдавать друг другу своих собственных подданных или граждан» 739. Этим не
устанавливалась обязанность выдачи собственных граждан, но допускается такая
возможность, т.к. категорического запрета договоры не содержат. Данные положения свидетельствуют о том, что именно в рассматриваемый период имело место
становление двух основных современных моделей института экстрадиции: континентальной (европейской), не предусматривающей выдачу собственных граждан,
и англо-американской, предполагающей таковую.
Отдельного внимания заслуживает вопрос относительно выдачи «политических преступников». Ко второй половине XIX в. в международной практике было
Пуфендорф С. О должности человека и гражданина по закону естественному. Санкт-Петербург, 1726. С. 394, 399406, 512.
737
Высочайше ратифицированная Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Великобританией 12/24 ноября 1886 года, от 9 декабря 1886 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1888. Т. VI (1886 г.). № 4077.
738
Высочайше ратифицированная Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Испанией 12/24 апреля 1888 года, от 3 мая 1888 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 18811913 гг. Санкт-Петербург, 1890. Т. VIII (1888 г.). № 5180.
739
См.: Конвенция России с Северо-Американскими Соединенным Штатами 16 (28) марта 1887 г. // Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 – 1917 гг.]. Санкт-Петербург, 1893. № 92.
736

416

выработано общее правило, согласно которому политические преступники выдаче
не подлежали, и большинство ученых поддерживали эту позицию. «Если в настоящее время есть какое-нибудь начало в вопросе о взаимной выдаче преступников,
относительно которого и договорное право, и теория представляют полное единодушие, то это начало невыдачи политических преступников», – писал Я. Фейгин740.
Но в доктрине существовали и иные позиции, и вопрос относительно необходимости экстрадиции данной категории преступников носил дискуссионный характер.
Так, А. Дольман являлся защитником выдачи политических преступников, обосновывая это следующим: «Невыдача политических преступников не имеет ни юридического, ни политического основания. Единственная причина введения Францией принципа невыдачи политических преступников состоит в том, что французское правительство само было обязано революции своим существованием, а потому содействие с его стороны наказанию за действия, направленные против государственного устройства других стран, явилось бы отрицанием собственного происхождения»741.
Но существовало и другое мнение. Например, Д. Н. Никольский в своей работе делает вывод, что политические преступники должны быть выдаваемы, а политические выходцы, изгнанники, не должны быть выдаваемы. Свое мнение он
обосновал следующим образом: «Человек, страстно любящий свою родину, всеми
силами стремящийся к ее благу, к ее славе, силе, могуществу, совершающий ради
этого переворот при помощи своего ума, таланта, гения, не может быть поставлен
наряду с политическим убийцей и поджигателем: радушное гостеприимство и уважение для первого и тюрьма и каторга для второго – вот те цели, которые должны
быть достигнуты в ближайшем будущем»742. Он, таким образом, предлагает разграничить всех политических преступников на две категории и решать вопрос о возможности выдачи в соответствии с принадлежностью к одной из этих групп.

Фейгин Я. Выдача политических преступников // Журнал гражданского и уголовного права. – 1884. – Кн. 4 (Апрель). – С. 31.
741
Цит. по: Штиглиц А. А. Исследование о выдаче преступников. Санкт-Петербург, 1882. С. 82.
742
Никольский Д. Н. О выдаче преступников по началам международного права. Санкт-Петербург, 1884. С. 224.
740

417

Вместе с тем, большинство ученых, занимавшихся разработкой данного вопроса, придерживались мнения о невыдаче политических преступников. Для иллюстрации такой точки зрения можно привести работу А.А. Штиглица, где он приводит следующие мотивы, лежащие в основе невыдачи политических преступников:
«Солидарность членов международного общения не требует взаимного содействия
в достижении целей правосудия по отношению к политическим преступникам, т.к.
государству, не выдающему данных лиц, не угрожает опасность ни того, что преступник продолжит свою противоправную деятельность на его территории, ни то,
что безнаказанность данного лица явится соблазном для местных жителей совершить аналогичное преступление и скрыться за границу государства»743.
Теоретики международного права XIX в. давали различные определения политическим преступлениям. Так, А. Ортолан под политическими преступлениями
понимал «совокупность действий, совершаемых с целью низвержения или модификации незаконными путями, организации центральных государственных учреждений, или с целью уничтожения или ослабления одного из этих учреждений, или
с намерением расширить или уменьшить влияние отдельных частей государственного организма, или же, наконец, с намерением влиять незаконным образом в том
или другом направлении на общий ход государственных дел». А. А. Штиглиц придерживается формулировки, предложенной Филанджиери, как наиболее краткой и
содержательной, по которой под политическими преступлениями понимались «все
акты, направленные против государственного устройства и против суверенной власти»744.
Что касается внутреннего российского законодательства, то термина «политическое преступление» в нем не содержалось. Уголовное уложение 1903 г. подразделяло всю совокупность преступлений на три группы: направленные против
государства, против общества и против отдельных лиц. Деяния, направленные против общества и против отдельных лиц, изначально по своему определению не
могли быть политическими, отсюда следует, что политические преступления могли
743
744

См., например: Штиглиц А. А. Исследование о выдаче преступников. Санкт-Петербург, 1882.
Штиглиц А. А. Исследование о выдаче преступников. Санкт-Петербург, 1882. С. 76-78.

418

быть включены лишь в группу государственных. К ним можно отнести бунт против
верховной власти, преступные деяния против «священной особы императора и членов императорского дома» и государственную измену, т.е. преступления, направленные против самого существования государства, «ненарушимости его бытия, целости и независимости»745.
При этом подчеркнем, что, согласно работам теоретиков международного
права, под «общими преступлениями» понимались деяния, в преследовании за которые были заинтересованы все государства. Под таковыми трудно было подразумевать политические, интерес в преследовании за которые имело лишь конкретное
государство.
Как же обстояло дело на практике? Исходя из данных, представляющих историю международных отношений Российского государства, можно сделать вывод, что во многих случаях Россия не следовала правилу о невыдаче политических
преступников, и на рассматриваемом этапе данный вопрос разрешался в соответствии со сложившимися между двумя странами отношениями. После декабрьских
событий 1825 г. и восшествия на престол императора Николая I в ходе последовавшей реакции иностранные государства оказывали поддержку России в поисках и
наказании политических преступников. Так, на прощальной аудиенции у Николая
I виконт Сен-При заверил царя, что «оказавшиеся во Франции «иностранцы», причастные к «злонамеренным обществам», будут высланы из страны по требованию
российского правительства, а над французами, на которых падет подозрение в причастности к «заговору» в России, будет установлен негласный полицейский
надзор»746.

См.: Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Санкт-Петербург, 1845. Ст. 263-282; Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Санкт-Петербург, 1885. Ст. 241-561; Уголовное уложение. Санкт-Петербург,
1903. Ст. 99-119. См. также работы по вопросам государственных преступлений в России: Кодан С. В. Государственные преступления // Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 года: энциклопедия. М.,
1994. Т. 1. С. 495-496; Дейли Д. Государственные преступления в России конца XIX – начала XX вв. // Актуальные
проблемы истории государства и права, политических и правовых учений: мат. межд. конф. Самара, 2001. С. 14-21;
Муравьев Н. К. Законы о политических и общественных преступлениях. Санкт-Петербург, 1910; Червонецкий Д. А.
Государственные преступления по русскому праву. Юрьев, 1913.
746
Виконт Сен-При Министру иностранных дел Франции Дамасу 17 (29) января 1826 г. // Внешняя политика России
XIX и начала XX века: док. Рос. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации.
Москва, 1985. Т. VI (XIV) (январь 1825 – декабрь 1826 гг.). С. 347.
745

419

Кроме того, в 1834 г. Россией, Австрией и Пруссией были заключены конвенции о взаимной выдаче политических преступников, бежавших из присоединенных польских провинций, где содержалось в числе прочих положение, что «никто
из оказавшихся в областях одной из трех держав, то есть России, Австрии, Пруссии,
виновных в государственной измене, оскорблении величества, вооруженном бунте,
или же из злоумышлявших против престола и правительства, не будут иметь ни
защиты, ни убежища в областях двух других держав. Все три державы, напротив
того, обязуются выдавать немедленно всякого, изобличаемого в вышеозначенных
преступлениях, коль скоро он потребован будет Правительством, которому он принадлежит». В 1849 г. Австрия совместно с Россией предъявили Турции требования
о выдаче ряда бежавших туда венгерских инсургентов, на что получили отказ. Получив отказ, австрийский и русский императоры объявили, что они прерывают всякие дипломатические отношения с данной державой, но впоследствии отношения
были возобновлены и требования сняты.
После 1866 г. Россия окончательно вошла в круг государств, которые заключали карательные конвенции уже на современных началах. Именно тогда правило
о невыдаче политических преступников было воспринято окончательно. Так, ст. 4
Конвенции, заключенной между Россией и Испанией 21 марта 1877 г., определяет:
«Политические преступления и проступки, также как деяния или опущения, имеющие связь с этими преступлениями или проступками, исключены из настоящей
конвенции. Лицо, которое будет выдано за другое нарушение уголовных законов,
не может ни в коем случае подвергаться суду или осуждению за политическое преступление или проступок, совершенные до выдачи, ни за другое деяние, относящееся к этому преступлению или проступку»747.
Вместе с тем, российское правительство придерживалось мнения, выраженного в замечаниях Министерства иностранных дел на проект уголовного уложения,

Сенатский, по Высочайшему повелению, «О конвенции о взаимной выдаче преступников, заключенной между
Россиею и Испаниею» от 5 сентября 1877 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 18251881 гг. Санкт-Петербург, 1879. Т. LII (1877 г.). Отд. II. № 57693.
747

420

где говорится, что «наше правительство никогда не придавало положению о невыдаче политических преступников обязательного значения, и если изъявляло согласие на внесение его в экстрадиционные договоры с иностранными державами, то
руководствовалось при этом, с одной стороны, настоятельными требованиями иностранных держав, а с другой – началом взаимности»748.
Вопрос о том, является ли посягательство на жизнь главы государства или
членов его семьи политическим преступлением, конвенциями решался неоднозначно. Согласно законодательству Российской империи, жизнь главы иностранного государства ничем не отличалась от жизни обычного иностранного гражданина, поэтому являлось преступлением против личности, а не политическим. Отсюда следует, что по общему правилу лица, посягнувшие на жизнь иностранного
главы государства на территории России, должны были выдаваться. Аналогичные
нормы содержатся в конвенциях, заключенных Россией с Баварией 14 (26) февраля
1869 г.749, с великим герцогством Гессенским 3 (15) ноября 1869 г.750, с Бельгией 23
августа (4 сентября) 1872 г., с Австро-Венгрией 3 (15) октября 1874 г., с Испанией
9 (21) марта 1877 г.751.
В конвенции с Нидерландами как преступное деяние, обусловливающее выдачу, указано: «а) посягательство на жизнь или свободу государя, государыни, регента или другого главы дружественного государства; посягательство, имеющее
целью лишить их способности к управлению; б) посягательство на жизнь или свободу нецарствующей королевы, предполагаемого наследника престола или коголибо из членов царствующего дома». Конвенции, заключенные с Италией 1 (13)

Уголовное уложение, представление в Государственный совет министра юстиции и председателя высочайше
утвержденной Редакционной комиссии. Санкт-Петербург, 1902. С. 22.
749
Высочайше ратифицированная конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россиею и Баварией 14/26 февраля 1869 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1873. Т. XLIV (1869 г.). Отд. I. № 46872.
750
Высочайше утвержденная конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россиею и Великим
Герцогством Гессенским 3/15 ноября 1869 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 18251881 гг. Санкт-Петербург, 1873. Т. XLIV (1869 г.). Отд. I. № 47652.
751
Сенатский, по Высочайшему повелению, «О конвенции о взаимной выдаче преступников, заключенной между
Россиею и Испаниею от 5 сентября 1877 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 18251881 гг. Санкт-Петербург, 1879. Т. LII (1877 г.). Отд. II. № 57693.
748

421

мая 1871 г. и с Швейцарией 5 декабря 1873 г.752, не закрепляют возможности выдачи цареубийц.
Несколько позднее в российский закон 1911 г. было включено правило, согласно которому выдача допускалась и в случаях: когда преступное деяние было
вызвано политическими побуждениями, или было совершено совместно с преступным деянием, именуемым в международных договорах политическим, либо по поводу такого деяния, а также равно «когда обвиняемый посягал на жизнь, здоровье
или свободу главы иностранного государства, либо членов его семьи, а также на
честь главы сего государства»753.
Что касается вопроса о возможности выдачи дезертиров, уже было отмечено,
что по аналогии с политическими преступниками на первоначальных этапах развития международного договорного права и практически до второй половины XIX в.
они выдавались, по этому вопросу заключались даже специальные конвенции,
практически все государства были связаны карательными конвенциями о выдаче
беглых солдат.
Вопрос о невыдаче дезертиров в теории международного права того времени
также являлся достаточно спорным. Так, А. А. Штиглиц считал, что военных дезертиров необходимо выдавать754. В отличие от военных дезертиров, согласно установившемуся правилу, беглые матросы не только выдавались, но была также общепринята упрощенная процедура их выдачи. По вопросу о выдаче беглых матросов некоторые государства, в т.ч. Россия, заключали отдельные специальные конвенции755.
Одновременно определению подлежали государства, которым могли быть
выданы соответствующие лица. Так, например, согласно конвенциям с Австрией

Высочайше ратифицированная Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и
Швейцарией от 5 декабря 1873 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1876. Т. XLVIII (1873 г.). Отд. I. № 52865.
753
Закон «О выдаче преступников по требованиям иностранных государств» от 15 декабря 1911 г. // Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 – 1917 гг.]. Санкт-Петербург, 1912. № 4. Ст. 41.
754
Штиглиц А. А. Исследование о выдаче преступников. Санкт-Петербург, 1882. С. 71.
755
См., например, Международный договор между Россией и королевством обеих Сицилий от 16 августа 1853 г.
752

422

(ст. 6), Испанией (ст. 6), Италией (ст. 6): «Когда подданный одного из договаривающихся государств, совершив в третьем государстве преступление, удалится во
владение другого договаривающегося государства, выдача его может последовать
в том случае, если он по законам сего последнего государства не подлежит суду его
судебных мест, и притом тогда только, когда он не требуется к выдаче правительством той страны, где им совершено противозаконное действие, или когда он не
был там судим или не понес наказания, к которому был приговорен. Те же правила
должны соблюдаться в отношении иностранца, учинившего противозаконные действия против лица, принадлежащего одному из договаривающихся государств»756.
Таким образом, согласно этой статье, требующему выдачи государству, с которым
заключен соответствующий договор, лицо, совершившее преступление в третьем
государстве и являющееся подданным запрашивающей страны, могло быть выдано, если его выдача не требовалась государством, на территории которого совершено преступное деяние и данное лицо не подлежало ответственности по законам
выдающего государства. Иностранные же подданные, в случае совершения на территории третьего государства преступления против подданного одной из договаривающихся стран, также выдавались по установленному правилу.
В другой группе конвенций (например, с Баварией – ст. 5, с Гессеном – ст. 5,
с Швейцарией – ст. 5, с Данией – ст. 4) закреплялось иное положение, согласно
которому: «Если выдачи какого-либо лица требуют в одно и то же время одна из
договаривающихся держав и другое государство, с которым также существует обязательство выдачи, основанное на конвенции, в таком случае имеет последовать
выдача тому государству, от которого требование, с подлежащими доказательствами, получено первое. Но если требуемое лицо есть подданный или гражданин
одного из требующих выдачи государств, то оно должно быть предпочтительно
выдано сему последнему государству»757. Из этого следовало, что если требуемое
Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Италией 1 (13) мая 1871 г. // Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами
(1774 – 1906). Варшава, 1906. № 80.
757
Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Швейцарией 5 (17) ноября 1873 г. //
Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами (1774 – 1906). Варшава, 1906. № 82.
756

423

лицо не является подданным одного из государств, требующих выдачи, то выдано
оно будет первому по времени, приславшему соответствующие документы.
Монако, например, согласно ст. 6, заключенной с этим государством Россией
конвенции, выдавало всех иностранцев, совершивших преступное деяние, а «в случае предъявления двумя или несколькими государствами требования о выдаче одного и того же лица за разные преступные деяния правительство, от которого выдача требуется, постановляет о выдаче его одному из предъявивших требование
государств, приняв при этом в основание важность преступного деяния, за которое
это лицо привлечено к ответственности, или удобства, представляющиеся для дальнейшей передачи его другому государству, с целью последующего преследования
его по всем обвинениям»758.
Согласно ст. 2 п. 1 конвенции с Нидерландами и ст. 4 п. 1 конвенции с Португалией, лица, совершившие преступные деяния на территории третьего государства, будут выданы одной из договаривающихся держав только в случае, если правительство, на территории страны которого совершено преступление, не заявит
требование о выдаче.
В конвенции, заключенной с Бельгией (ст. 1), была предусмотрена возможность выдачи всех лиц, кроме собственных подданных, совершивших преступление на территории одной из договаривающихся стран. Но впоследствии в дополнительной декларации в ст. 2 закреплено положение: «Когда преступление или проступок, по поводу которого предъявлено требование о выдаче, совершены вне территории стороны, предъявляющей требование, то оно может быть удовлетворено,
если только законы страны, к которой требование обращено, допускают в этом случае преследование тех же самых деяний, при учинении их вне ее территории»759. А
в конвенциях, заключенных с Англией (ст. 2) и с Соединенными Штатами Север-

Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная 24 августа (5 сентября) 1883 года между Россией и
Монако // Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными
державами (1774 – 1906). Варшава, 1906. № 84.
759
Дополнительная декларация к конвенции о взаимной выдаче преступников, заключенной между Россией и Бельгией 23 августа (4 сентября) 1872 г., подписанная 17 (29) июля 1881 г. // Александренко В. Н. Собрание важнейших
трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами (1774 – 1906). Варшава, 1906. № 81.
758

424

ной Америки (ст. 2), допускалась выдача только лиц, совершивших преступные деяния на территории одной из договаривающихся стран.
Как следует из анализа международных договоров о выдаче преступников,
Россией устанавливалось правило, согласно которому (за небольшими исключениями) лицо, совершившее деяние, если оно не является собственным подданным выдающего государства, могло быть выдано не только стране, на территории которой
было совершено преступление, но и державе, подданным которой он является.
В рамках изучения вопроса о выдаче преступников необходимо также обозначить и круг преступлений, за совершение которых могла последовать выдача.
Ст. 13 Уголовного уложения содержала положение, согласно которому выдаче должен был подлежать иностранец, совершивший «тяжкое преступление или преступление». С учетом ст. 3 Уголовного уложения выдача иностранца могла последовать
за учинение преступных деяний как тяжких, так и за преступления, независимо от
того, умышленно или по неосторожности оно совершено, которые наказывались по
уложению.
По российскому законодательству иностранцы подлежали выдаче не только
за непосредственное личное совершение преступного деяния, либо покушения на
него, но и за соучастие в таковом. Таким образом, национальное законодательство
России охватывало достаточно широкий круг деяний, за совершение которых иностранные подданные могли подвергнуться выдаче, конкретные же указания, уточняющие данные положения, закреплялись в самих конвенциях. Но в ряде случаев
выдача могла осуществляться и после совершения деяний, не подпадающих под
определение таковых в ст. 13.
Рассмотрим более подробно положения, регламентирующие виды преступлений, за совершение которых могла последовать выдача. Постепенное расширение и изменение списка таких деяний шло параллельно процессу развития института экстрадиции в международном праве. Так, в первых конвенциях, которые
были заключены между государствами, выдаче подлежали лица, совершившие
тяжкие или политические преступления, а в последующих конвенциях политические преступления практически исчезли из списка, вместе с тем расширялся круг

425

так называемых «общих преступлений» (общеуголовных).
Конкретный список преступлений, относящихся ко всем случаям выдачи,
определить не представляется возможным, поскольку каждая отдельно взятая конвенция содержала свой список преступных деяний, за совершение которых лицо
может быть подвергнуто процедуре экстрадиции. Причем в процессе развития
международных отношений по данному вопросу перечень преступлений постоянно подвергался изменениям, а их количество с течением времени неуклонно увеличивалось. Так, в списке преступлений в конвенции, заключенной с Данией в 1866
г., содержится 9 деяний760; с Баварией в 1869 г. – 10761; с Италией в 1871 г. – 13762;
с Бельгией в 1872 г. – 18763; с Нидерландами в 1893 г. – 26.
В качестве примера приведем список преступлений, которые являлись основанием для выдачи преступников, содержащийся в конвенции, заключенной между
Россией и Нидерландами в 1893 г.:
«1. а. Посягательство на жизнь или свободу Государя, Государыни, Регента
или другого Главы дружественного государства, или посягательство, имеющее целью лишить их способности к управлению; б. посягательство на жизнь или свободу
не царствующей Королевы, предполагаемого Наследника Престола или кого-либо
из Членов Царствующего Дома»;
- «2. умышленное убийство или убийство с заранее обдуманным намерением, умышленное убийство или убийство с заранее обдуманным намерением,
совершенное над ребенком»;
- «3. угрозы, сделанные на письме и с заранее определенным условием,

Высочайше ратифицированная Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Данией 2/14 октября 1866 г., от 15 октября 1866 г. Указ Правительствующего Сената от 31 декабря 1866 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1868. Т. XLI. Отд. II. № 43737.
761
Высочайше ратифицированная Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Баварией 14/26 февраля 1869 года. Указ, объявленный Министром Юстиции 31 марта, распубликованный 30 мая того
же года от 18 марта 1869 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1873. Т. XLIV (1869 г.). Отд. I. № 46872.
762
Высочайше ратифицированная Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Италией от 14 мая 1871 г. Указ Правительствующего Сената от 26 октября 1871 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1874. Т. XLVI (1871 г.). Отд. I. № 49600.
763
Сенатский, по Высочайшему повелению, «Об обнародовании Конвенции о взаимной выдаче преступников, заключенной между Россией и Бельгией» от 23 августа / 4 сентября 1872 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1875. Т. XLVII (1872 г.). Отд. II. № 51561.
760

426

коль скоро законы обоих государств допускают выдачу виновного в сих преступных деяниях»;
- «4. изгнание плода, учиненное беременной женщиной или другими лицами»;
- «5. насильственные действия, имевшие последствием тяжкое телесное
повреждение или смерть, насильственные действия, совершенные с обдуманным заранее намерением, или тяжкие насилия»;
- «6. изнасилование; посягательство на целомудрие; плотское сношение
вне брачного союза с девицею или женщиной, не достигшей шестнадцати лет
от роду, старше того, если виновный знает, что она находится в состоянии обморока или бессознательности; безнравственные действия, если виновный в том
знает, что лицо, с которым он таковые совершает, находится в состоянии обморока или бессознательности или если это лицо не достигло шестнадцати лет от
роду; склонение лица, не достигшего сего возраста, совершить безнравственные
действия или допустить совершение таковых над собою, или же иметь вне брачного союза плотское сношение с третьим лицом»;
- «7. склонение несовершеннолетних к разврату и всякое деяние, имеющее целью способствовать разврату несовершеннолетних, наказуемое по законам обоих государств»;
- «8. вступление в новый брак при существовании прежнего (двоебрачие)»;
- «9. похищение ребенка, сокрытие или утайка его с целью скрыть его
происхождение, подмен или присвоение ребенка женщиной, его не родившей»;
- «10. похищение несовершеннолетних»;
- «11. подделка или изменение достоинства монет или бумажных денег
с целью выпуска в обращение подделывателем или другими лицами таких монет как неподдельных и неизмененных, или умышленный выпуск в обращение
монет или бумажных денег, поддельных или измененных»;
- «12. подделка или изменение печатей и знаков, приложенных по распоряжению Правительства или требуемых законом клейм мастеров, наказуемые

427

по 216 и 217 ст. Нидерландского уголовного уложения»;
- «13. подлог в актах и умышленное употребление таких подложных актов, коль скоро законы обоих государств допускают выдачу виновного в сих
преступных деяниях; хранение или ввоз из за границы билетов ассигнационного
банка, учрежденного на основании постановлений закона с целью выпуска таких билетов в обращение под видом настоящих, если виновному при получении
их была известна их поддельность или неподлинность»;
- «14. лжеприсяга»;
- «15. подкуп лиц, состоящих на государственной или общественной
службе, взяточничество, если законы обоих государств допускают выдачу виновного в сем преступном деянии; присвоение и растрата должностными лицами или иными, которые считаются за таковых, вверенного им по службе имущества»;
- «16. умышленный поджог, если от такового может произойти общественная опасность для имущества или жизни других; умышленный поджог с
целью доставления поджигателю или третьему лицу противозаконной выгоды
в ущерб страховщику или законному владельцу бодмерейного двора»;
- «17. умышленное противозаконное разрушение здания, в целом составе
или частью, принадлежащего другому лицу, или здания или сооружения, если
от того может произойти общественная опасность для имущества или жизни
других»;
- «18. насильственные действия против лиц или имущества, совершенные открыто соединенными силами»;
- «19. умышленное деяние, состоящее в потоплении, посадке на мель,
разрушении, приведении в негодное состояние или повреждении судна, если от
того может произойти опасность для других»;
- «20. бунт и неповиновение пассажиров на судне против его капитана, а
также экипажа против своего начальства»;
- «21. умышленное деяние, подвергнувшее опасности железнодорожный
поезд»;

428

- «22. кража»;
- «23. мошенничество»;
- «24. злоупотребление бланковой надписью»;
- «25. присвоение или растрата чужого имущества»;
- «26. злостное банкротство»764.
Таким образом, как видно из указанного списка, к концу XIX в. международные договоры о выдаче преступников охватывают деяния, разнообразные по своему составу и затрагивающие все наиболее важные, защищаемые национальным
законом общественные отношения.
Заметим и то, что некоторые конвенции предусматривали и возможность выдачи лиц, не только совершивших оконченное преступление, но и виновных в покушении на таковое. Аналогичную норму содержал и закон о выдаче. Вопрос же о
возможности экстрадиции соучастников совершения преступления в международных договорах того времени остался практически неразрешенным.
Во второй половине XIX – начале XX вв. происходит также юридическое
оформление процесса выдачи преступников, положения о котором содержались исключительно в международных договорах, в отличие от условий выдачи, которые,
как уже было указано, частично регламентировались национальным законодательством. С юридической точки зрения порядок производства выдачи включал в себя
три этапа: 1) предъявление требования о выдаче, 2) рассмотрение требования о выдаче, 3) осуществление акта выдачи.
Один из дореволюционных исследователей данного вопроса, Д. П. Никольский предлагал выделять в акте экстрадиции пять следующих стадий: 1) предварительный арест; 2) требование о выдаче и доказательства, подтверждающие его; 3)
рассмотрение требования и решение страны-ответчицы; 4) выдача обвиняемого; 5)
суд над выданным лицом765. Представляется, что данная схема приемлема для рас-

Конвенция с Нидерландами «О взаимной выдаче преступников» от 23 октября (4 ноября) 1893 г. // Собрание
узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 – 1917 гг.]. СанктПетербург, 1894. № 70. Ст. 499.
765
Никольский Д. П. О выдаче преступников по началам международного права. Санкт-Петербург, 1884. С. 266.
764

429

смотрения положений международных конвенций, заключенных Российским государством во второй половине XIX в. по вопросам выдачи преступников.
Первое непререкаемое условие состояло в том, что требование о выдаче
могло предъявляться только государством и должно было передаваться дипломатическим путем, при этом должен быть доказан ряд обстоятельств, а именно: тождество личности, удостоверение национальности лица, относительно которого заявляется требование, доказательство того, что лицо совершило преступление, и
компетентность преследующей власти.
Предварительный арест мог производиться, согласно закрепленным положениям, и до передачи всех документов, необходимых для этого, поскольку в ряде
случаев это было действием, необходимым для обеспечения возможности дальнейшей передачи преступника, иначе лицо, подлежащее экстрадиции, могло скрыться.
Случаи немедленного задержания виновного были предусмотрены во многих заключенных Российским государством международных договорах. Так, ст. 10 Конвенции с Австрией 1874 г. предусматривала, что «Требование о предварительном
задержании обвиняемого или осужденного за одно из преступных деяний… подлежит удовлетворению не только по получении означенных документов, но и на основании одного лишь заявления, доставленного по почте или по телеграфу»

766

Аналогичные нормы закреплены и в ст. 10 конвенции с Испанией, ст. 6 конвенции
с Бельгией, ст. 7 конвенции с Люксембургом. Несколько иное положение о предварительном аресте содержится в договоре с Нидерландами, ст. 9 которого указывает,
что «В ожидании предъявления дипломатическим путем требования о выдаче,
предварительное арестование лица… может быть потребовано: со стороны России
–- всяким судебным следователем и должностным лицом, на которое возложены
обязанности судебного следователя; со стороны Нидерландов – всяким должностным лицом судебного ведомства или судебным следователем»767.
Конвенция о взаимной выдаче преступников с Австрией от 3 (15) октября 1874 г. // Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 – 1917 гг.]. Санкт-Петербург, 1875. №
107.
767
Конвенция о взаимной выдаче преступников с Нидерландами от 23 октября (4 ноября) 1893 г. // Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 – 1917 гг.]. Санкт-Петербург, 1894. № 70. Ст. 499
766

430

В конвенции с Баварией и Великим Герцогством Гессенским в ст. 8 содержится положение, согласно которому «оба договаривающихся правительства могут до предъявления постановления об аресте требовать немедленного и предварительного арестования иностранца …Это предварительное арестование, впрочем,
отнюдь не обязательное»768.
Предварительное заключение допускалось и по конвенции с Соединенными
Штатами Северной Америки, однако там требовались предварительная выдача
статс-секретарем удостоверения о получении требования и наличность подачи жалобы надлежащим образом, указывающей, что преступное деяние действительно
было совершено (ст. 7). Можно также отметить тот факт, что в соответствии с вышеозначенной статьей в России процесс предварительного задержания лица по требованию Соединенных Штатов был существенно проще и не требовал ни жалобы,
ни удостоверения769.
Итак, предварительный арест лиц, требуемых к выдаче, в рассматриваемый
период был общим правилом и предусматривался большинством заключенных соответствующих международных договоров. Российский закон позднее также закре- пил
возможность предварительного заключения под стражу лица, выдача которого
потребуется, при этом уточнив, что данное действие может быть произведено по
распоряжению министра юстиции и до предоставления необходимых документов,
на основании доставленного дипломатическим путем Министерству иностранных
дел по почте или телеграфу заявления о состоявшемся постановлении подлежащей
власти требующего выдачи государства о задержании обвиняемого.
Сроки же предварительного ареста были различны и устанавливались в соответствующих конвенциях. Временный предварительный арест продолжался до
получения формального экстрадиционного требования. Если до истечения указанного срока не поступало официального требования о выдаче соответствующего
Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Гессеном 3 (15) ноября 1869 г. //
Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами (1774 – 1906). Варшава, 1906. № 79.
769
Конвенция с Северо-Американскими Соединенными Штатами от 16 (28) марта 1887 г. // Собрание узаконений и
распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 – 1917 гг.]. Санкт-Петербург, 1893.
№ 92.
768

431

лица, то оно немедленно освобождалось из-под стражи. Российский закон о выдаче
в 1911 г. установил следующие сроки для получения необходимых документов или
сведений и документов, дополнительно затребованных Министерством юстиции:
два месяца для европейских государств и три для неевропейских. Срок начинал исчисляться со дня заключения лица под стражу.
Необходимо также отметить, что большинство конвенций содержали положения о возвращении государству, предъявляющему требование о выдаче, предметов, находящихся у преступника. К таким предметам могли относиться как вещественные доказательства, необходимые для установления истины по делу, так и незаконно присвоенные материальные ценности. Так, ст. 11 конвенции между Россией и Италией предусматривала, что «вещи краденные или отобранные у осужденного или подсудимого, инструменты и орудия, им употребленные для совершения преступления или проступка, равно как и всякие другие предметы, служащие
уликами, выдаются одновременно с выдачей арестованного лица, и притом даже в
том случае, когда выдача виновного по последовании на нее согласия не могла состояться по причине его смерти или побега. К числу выдаваемых вещей принадлежат также все такого же рода вещи, подсудимым спрятанные или отданные на хранение в стране, куда он бежал, и впоследствии там найденные»770. Подобное положение было закреплено и в национальном законе.
Непосредственное предъявление требования о выдаче, согласно правилу,
встречающемуся во всех рассмотренных конвенциях о выдаче, должно было передаваться исключительно дипломатическим путем, в отличие от других требований
о производстве тех или иных следственных действий. Так, в конвенции, заключенной с Великобританией, ст. 8 содержит положение, устанавливающее, что требование о выдаче должно передаваться «через посредство дипломатических агентов
обеих высоких договаривающихся сторон»771, а ст. 6 конвенции с Соединенными
Штатами Северной Америки добавляет, что в случае отсутствия означенного
Конвенция о взаимной выдаче преступников с Италией от 1 (13) мая 1871 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1874. Т. XLVI (1871 г.). Отд. I. № 49600.
771
Конвенция с Великобританией от 12 (24) ноября 1886 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1888. Т. VI (1886 г.). № 4077.
770

432

агента требования могут быть предъявлены старшим консульским агентом. Таким
образом, межгосударственные сношения по делам о выдаче осуществлялись дипломатическим путем, но в ряде случаев, прежде всего когда было необходимо немедленное задержание бежавшего лица, предусматривалась возможность непосредственных сношений между судебными учреждениями соответствующих государств772.
Аналогично с рассмотрением требований о других видах правовой помощи
по уголовным делам, о которых речь пойдет ниже, для того чтобы последовала выдача, недостаточно предъявления требования. Наряду с требованием, к нему, согласно установленным положениям, должны были прилагаться некоторые сопроводительные документы. Так, ст. 8 конвенции с Великобританией и ст. 6 конвенции
с Соединенными Штатами Северной Америки требуют предъявления «исходящего
от надлежащей власти государства, требующего выдачи, постановления о заключении под стражу, а также таких доказательств, которые по законам той страны, в
которой обвиняемый был найден, оправдывали бы его личное задержание, если бы
наказуемое деяние было совершено им в той стране. Если требование о выдаче касается преступника уже осужденного, то оно должно быть сопровождаемо предъявлением обвинительного приговора…»773.
К этому общему правилу о необходимости передачи постановления о заключении под стражу или равносильного судебного документа, либо обвинительного
приговора, в некоторых конвенциях сделаны дополнения. Так, например, ст. 9 конвенции с Австрией, ст. 9 конвенции с Испанией, ст. 9 конвенции с Италией, а также
ст. 4 конвенции с Бельгией содержат положение, что «к этим документам должны
быть прилагаемы, по возможности, описание примет лица требуемого и копия или
указание закона, которым предусмотрено преступное деяние»774. Согласно ст. 5

Конвенция с Северо-Американскими Соединенными Штатами от 16 (28) марта 1887 г. // Собрание узаконений и
распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 – 1917 гг.]. Санкт-Петербург, 1893.
№ 92. См. также конвенции: с Данией 1866 г. Ст. 5; с Голландией 1867 г. Ст. 7; с Италией 1871 г. Ст. 10.
773
Высочайше ратифицированная 9 декабря 1886 г. Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между
Россией и Великобританией от 12 (24) ноября 1886 г. // Полное собрание законов Российской империи. Со- брание
3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1888. Т. VI (1886 г.). № 4077.
774
Конвенция с Бельгией от 23 августа (4 сентября) 1872 г. о взаимной выдаче преступников // Собрание узаконений
и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 – 1917 гг.]. 1872. № 95.
772

433

конвенции с Данией, необходимо «указание… состояния обвиняемого подданным
или временно пребывающим иностранцем во время предполагаемого совершения
действия, в котором то лицо обвиняется»775.
Таким образом, для того чтобы государство, к которому предъявляется требование о выдаче преступника, рассмотрело возможность осуществления таковой,
необходима была передача дипломатическим путем требования с соответствующими сопроводительными документами. Закон от 15 декабря 1911 г. «О выдаче
преступников по требованиям иностранных государств» подтверждал установившееся правило, закрепив положение, согласно которому требование о выдаче
должно передаваться дипломатическим путем Министерству иностранных дел, откуда его препровождают к министру юстиции.
Вообще, в различных государствах существовал разный порядок рассмотрения требований о выдаче, на этом основании выделялись три основные системы: 1)
французская – административная; 2) английская – судебная, 3) бельгийская – судебно-административная. Французская система была принята большинством европейских государств и может быть охарактеризована как административная и секретная. В рамках данной модели министр иностранных дел рассматривал предъявленное ему дипломатическим путем требование с точки зрения международного
права и существовавших трактатов и, находя требование правильным, передавал
его на рассмотрение министру юстиции для оценки юридической составляющей,
при отсутствии разногласий декрет передавался на исполнение министру внутренних дел. Бельгийская система была принята в таких государствах, как Бельгия, Голландия и Италия, была в определенной степени схожа с предыдущей, однако включала судебную процедуру рассмотрения вопроса с участием прокурора и обвиняемого на основе принципа состязательности, таким образом, обвиняемый, в отличие
от предыдущей модели, принимал непосредственное участие в решение вопроса о
выдаче. Английская система принципиально отличалась от двух предыдущих: ми-

Конвенция с Данией от 2 (14) октября 1866 г. о взаимной выдаче преступников // Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 – 1917 гг.]. 1867. № 1.
775

434

нистр иностранных дел рассматривает вопрос относительно политического характера деяния, в случае утвердительного ответа – отклоняет требование, в противном
случае дело передавалось судье, без разрешения которого не могли состояться ни
арест обвиняемого, ни его выдача. При вынесении решения судья рассматривал не
только формальные аспекты, но и содержательную часть дела776.
Порядок рассмотрения требований о выдаче в Российском государстве ни в
национальном законодательстве до 1911 г., ни в конвенциях не определялся. На
практике действовала французская (административная) система, т.е. окончательное решение зависело от достижения соглашения о выдаче между министрами юстиции и иностранных дел.
Внутреннее российское законодательство в 1911 г. утвердило следующий порядок рассмотрения экстрадиционных требований. Если министр юстиции из препровожденных документов усматривал, что требование о выдаче подлежит удовлетворению, то сообщал об этом министру внутренних дел, от которого исходили все
распоряжения о розыске, задержании и выдаче лица, выдача которого требуется, а
также об изъятии вещей и предметов, которые должны быть выданы. Если требование о выдаче отклонялось министром юстиции, то об этом необходимо было сообщить дипломатическим путем через Министерство иностранных дел правительству государства, требующего выдачи. При решении вопроса относительно возможности выдачи министр юстиции наделялся полномочиями истребовать через
Министерство иностранных дел дополнительные сведения или документы от иностранного правительства, требующего выдачи, а также возложить на прокурора, в
округе которого пребывает лицо, обязанность собрать путем дознания или отдельных следственных действий информацию, необходимую для разрешения вопроса о
возможности выдачи.
В случае если преступление, в связи с совершением которого сделан запрос
об экстрадиции, попадает в установленный по взаимному соглашению государств

776

Степанов А. В. О выдаче преступников // Юридический вестник. – 1884. – (Май-Июнь). С. 343-347.

435

список соответствующих деяний, то лицо, согласно закрепленным правилам, может быть выдано. При этом требование о выдаче должно быть оформлено соответствующим образом и приложены необходимые сопроводительные документы. Для
принятия положительного решения об экстрадиции должны были учитываться:
срок уголовной ответственности, срок давности, невозможность назначения за
одно и то же деяние наказания дважды, а также обратная сила конвенций в качестве
международно-правовых нормативных актов.
Так, ст. 5 конвенции, заключенной между Россией и Италией, устанавливала,
что «Выдача не может последовать: 1. Когда она требуется за те же преступления
или проступки, за которые требуемое лицо уже несет или уже понесло наказание,
или по которым оно было оправдано или освобождено от суда в той стране, от которой требуется выдача. 2. Если для начатия дела или для наказания прошел срок
давности по законам той страны, от которой требуется выдача»777. Аналогичные
положения содержатся и в других договорах, а также в законе о выдаче. Конвенция
же, заключенная с Нидерландами в 1880 г., в ст. 2 вносила уточнение, что выдача
не допускается в случае, когда истек срок давности по законам государства-ответчика до момента ареста или вызова в суд.
Что касается вопроса об обратном действии конвенций о выдаче преступников, то по внутреннему законодательству Российского государства за уголовными
законами обратная сила не признавалась. В подтверждение можно привести множество нормативных актов того времени778. Д. Н. Никольский выдвигал следующие
доводы в пользу невозможности обратной силы конвенций о выдаче преступников,
подчеркивая, что «по русскому праву всякая конвенция о выдаче для своей действительности требует собственноручной подписи Императора; а всякий акт, подписанный им, есть законодательный акт. Следовательно конвенция о выдаче есть

Высочайше ратифицированная Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Италией от 1 (13) мая 1871 г. Ст. 4 // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1874. Т. XLVI (1871 г.). Отд. I. № 49600.
778
См., например, Указ от 23 марта 1846 г. о порядке введения уложения о наказаниях 1845 г.; Закон от 18 мая 1855
г. при издании устава о ссыльных; Закон от 17 апреля 1863 г. при издании нового Воинского Устава.
777

436

уголовно-судопроизводственный закон и, по русскому праву, не может иметь обратной силы»779.
В случае если лицо, подлежащее выдаче, в период подачи экстрадиционного
требования находилось под следствием или было осуждено за совершение уголовного преступления в стране-ответчике, то, согласно установленному правилу, его
выдача могла быть отсрочена. Но гражданское преследование не только не могло
служить основанием для отказа в выдаче, но даже и основанием для отсрочки таковой. В этом смысле были составлены ст. 28-30 Устава уголовного судопроизводства Российской империи, что было подтверждено и решениями Кассационного департамента Сената в 1869 г.780.
Если страна-ответчик в отношении выдачи принимает положительное решение, то ей остается только принять меры непосредственно для передачи преступника. По общему правилу, в рассматриваемый период эти меры принимались административной властью. Большинство заключенных Россией с иностранными
государствами конвенций предусматривали положение, что «издержки на содержание и пересылку подсудимых, обвиненных или осужденных лиц через владения
промежуточных государств, падают на счет требующего государства»781. Другая
группа договоров устанавливала правило, что «Оба договаривающихся правительства взаимно отказываются от всякого требования о возмещении расходов на содержание и пересылку и иных издержек, могущих возникнуть в пределах территории данного государства вследствие выдачи, а также от возмещения расходов, употребленных для исполнения судебных поручений на пересылку и возвращение преступников для очных ставок и на доставку и отсылку доказательств и документов»782. Третья группа конвенций регламентировала следующий порядок: «Расходы на арестование, содержание и пересылку обвиняемого падают на каждую из

Никольский Д. Н. О выдаче преступников по началам международного права. Санкт-Петербург, 1884. С. 396.
Уставы уголовного судопроизводства. Санкт-Петербург, 1864; Решения гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената. 1896. Санкт-Петербург, 1840. № 467.
781
Конвенция с Бельгией от 23 августа (4 сентября) 1872 г. // Собрание узаконений и распоряжений правительства,
издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 – 1917 гг.]. 1872. № 95.
782
Высочайше ратифицированная 12 декабря 1893 г. Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная
между Россией и Нидерландами от 23 октября (4 ноября) 1893 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1897. Т. XIII (1893 г.). № 10142.
779
780

437

договаривающихся Держав в пределах территории каждой из них; расходы же на
содержание и пересылку через владения чужих Держав падают на Государство,
требующее выдачи»783.
Вместе с тем, некоторые конвенции содержали положения, согласно которым
«Выданное лицо не может подвергаться судебному преследованию или наказанию
ни за какое закононарушение, предшествовавшее выдаче, хотя бы и включенное в
настоящую конвенцию, если оно не было прямо указано в требовании» 784.
В национальном же законодательстве Российского государства в 1911 г. были
закреплены следующие положения относительно процесса передачи выдаваемого
лица. Передача обвиняемого иностранным властям должна производиться российскими административными властями в пограничном пункте, назначенном по соглашению министров внутренних и иностранных дел. Россия брала на себя расходы,
произведенные в России по поводу выдачи, требуемой иностранным государством,
но не по препровождению через российскую территорию лица, выдаваемого одним
иностранным государством другому.
Помимо выдачи преступников, которая, как показано выше, в рассматриваемый период была достаточно детально регламентирована на международном
уровне, в межгосударственных соглашениях имелись, хотя и немногочисленные,
постановления о других видах взаимной судебной помощи. Необходимо также отметить и тот факт, что активизация процесса заключения договоров России с иностранными державами о правовой помощи, аналогично с регулированием вопросов
экстрадиции, имела место после принятия Судебных уставов. Таким образом, начиная с 70-х гг. XIX в., Россия, наряду с конвенциями о выдаче преступников, стала
заключать специальные соглашения о взаимодействии в правовой сфере. К таким
договорам можно отнести следующие акты, заключенные Россией: декларация с

Конвенция с Данией от 2 (14) октября 1866 г. Ст. 6 // Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 – 1917 гг.]. Санкт-Петербург, 1867. № 1.
784
Высочайше ратифицированная Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Италией, от 1 (13) мая 1871 г. Ст. 4 // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1874. Т. XLVI (1871 г.). Отд. I. № 49600.
783

438

Швецией от 20 мая (1 июня) 1870 г. о возмещении издержек свидетелям, вызванным по уголовным делам в пограничные судебные места785, декларация с Италией
от 21 июня (3 июля) 1874 г. о передаче судебных объявлений и об исполнении судебных поручений, конвенция с Германией от 23 января (4 февраля) 1879 г., дополнительный акт этой конвенции 17 (29) августа 1883 г.786 и другие международноправовые акты.
Что касается специальных конвенций, то они не были достаточно полными и
затрагивали только отдельные стороны рассматриваемого вопроса. Сюда можно
отнести, во-первых, вопросные грамоты и судебные поручения. Вопросные грамоты по своей сути являлись актами, при помощи которых правительство одного
государства обращалось к другому с просьбой предоставить ответы на поставленные вопросы. По общему правилу такие грамоты передавались дипломатическим
путем. Дипломатическая передача судебных поручений осуществлялась следующим образом: заинтересованная судебная власть установленным путем пересылала
судебное поручение в Министерство юстиции, которое, в свою очередь, направляло его в Министерство иностранных дел, откуда поручение через дипломатического агента, пребывающего в соответствующем государстве, передавалось министерству иностранных дел страны, судебному органу которой адресовано данное
послание. Министерство иностранных дел направляло поручение в министерство
юстиции, которое, согласно установленной в той или иной стране процедуре, пере-

Сенатский указ «О Декларации касательно порядка вознаграждения лиц, вызываемых в пограничные судебные
места Великого Княжества Финляндского и Швеции в качестве свидетелей по уголовным делам» от 23 июня 1870 г.
// Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1874. Т. XLV (1870
г.). Отд. I. № 48513.
786
Сенатский указ «Министерская декларация о передаче судебных повесток и объявлений, заключенная между правительствами Русским и Итальянским» от 28 августа 1874 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1876. Т. XLIX (1874 г.). Отд. II. № 53840; Указ Сенатский по Высочайшему повелению «О Конвенции, заключенной 23 января / 4 февраля 1879 г. между Россиею и Германиею» // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1881. Т. LIV (1879 – 18 февраля 1880 гг.). Отд. I. № 59474; Высочайше ратифицированный 3 октября 1883 г. дополнительный акт к конвенции,
заключенной между Россией и Германией 23 января (4 февраля) 1879 г., о непосредственных сношениях между
судебными учреждениями Варшавского судебного округа и пограничных провинций королевства Пруссии // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1886. Т. III (1883 г.). № 1745.
785

439

давало его судебным властям. Ответ на судебное поручение отправлялся аналогичным образом787. Отступления допускались лишь в отдельных случаях, на основаниях заключенных международных соглашений. Так, например, по данному вопросу Россия заключила конвенции в 1866 г. с Данией (ст. 7), в 1867 и 1880 гг. с
Голландией (ст. 9 и ст. 12 соответственно), в 1879 г. с Германией и т.д. Так, ст. 3
российско-германской конвенции к вопросам, по которым возможно непосредственное сношение судебных органов, относит: «а) требования о производстве
предварительных дознаний, следственных действиях о преступлениях и проступках, совершенных на территории той или другой из обеих сторон, допросов, осмотров на месте, домовых обысков и выемок, медицинских освидетельствований и
проч.; б) требования о передаче вещественных доказательств, ценностей и документов, относящихся к делам, производящимся в судебных местах; в) переписку
прокуроров по делам арестантским; г) передачу повесток о вызове в суд, приказов
о явке в суд, повесток судебных приставов, судебных объявлений, судебных требований и других судебных актов; д) показания свидетелей под присягою и без присяги»788.
Но непосредственные сношения, допущенные в рассматриваемых конвенциях, не были обязательными и в случае, если по особым соображениям установленный договором порядок признавался неудобным. Тогда судебными органами
мог использоваться дипломатический путь передачи судебных поручений789. Причем непосредственные сношения между судами двух государств на основании конвенций могли осуществляться только обозначенными в соответствующих конвенциях судебными органами. Наряду с передачей повесток и судебных поручений,
государства брали на себя обязанность правовой помощи в производстве след-

Ивановский И. А. Взаимное содействие государств в производстве следствий по делам уголовным. Одесса, 1889.
С. 70.
788
Конвенция, заключенная с Германией, о непосредственных сношениях судов Варшавского судебного округа с
прусскими пограничными судами от 23 января (4 февраля) 1879 г. // Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами (1774 – 1906). Варшава, 1906. № 73.
789
Конвенция, заключенная между Россией и Румынией 12 (24) марта 1894 г., о непосредственных сношениях пограничных судебных учреждений. Ст. 6 // Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами (1774 – 1906). Варшава, 1906. С. 423.
787

440

ственных действий по уголовному делу. Одним из наиболее важных вопросов, разрешаемых при помощи судебных поручений, было получение свидетельских показаний лица, находящегося за границей, или обеспечение его личной явки в суд для
дачи этих показаний.
Положения относительно обеспечения явки свидетелей, их допросов, очных
ставок, передачи вещественных доказательств и осуществления помощи в производстве других следственных действий содержались в различных конвенциях, заключенных в рассматриваемый период Российской империей с иностранными государствами, в том числе о выдаче преступников. Например, конвенции, заключенные Россией с Данией в 1866 г. (ст. 8-9), с Голландией в 1867 г. (ст. 10-12), с Гессеном в 1869 г. (ст. 11-13), с Швейцарией в 1873 г. (ст. 13-15), с Австро-Венгрией в
1874 г. (ст. 11, 13-15), с Нидерландами в 1880 г. (ст. 13-16).
Денежные издержки в связи с осуществлением тех или иных действий, согласно договорам, по общему правилу брало на себя государство, требующее исполнения данных действий. Почти во всех конвенциях закреплено, что свидетели,
которые переезжают границу по требованию суда, не должны быть задержаны или
притесняемы ни за какое деяние, предшествовавшее их вызову. А ст. 14 русскобельгийской конвенции добавляет к этому правилу, что такие свидетели не могут
быть арестованы за раскрытое на следствии соучастие в судимом преступлении.
Решение же вопроса, обязано ли лицо, вызванное в суд, явиться или это его
право, полностью зависело от положений, предусмотренных соответствующей
конвенцией, но в любом случае во всех соглашениях проводилось общее начало,
что возмещение издержек свидетелю ложится на государство, которое вызвало свидетеля. По какому принципу осуществлялось исчисление расходов, регламентировалось в основном в договорах о выдаче преступников. Но существовала и отдельная декларация, заключенная по данному вопросу между Швецией и Россией, о порядке вознаграждения лиц, вызываемых в пограничные судебные места Великого
Княжества Финляндского и Швеции в качестве свидетелей по уголовным делам, от
20 мая (1 июня) 1870 г., в соответствии с которой, «когда употребленные путевые

441

издержки и расходы на прожитие не могли быть возмещены такому лицу (т.е. свидетелю) подсудимым, – причитающееся ему по законам его отечества возмещение
оных должно принимать на себя то правительство, в подданстве коего это лицо состоит»790. Более подробно вопрос относительно присылки вещественных доказательств и других положений, закрепленных в конвенциях о выдаче преступников,
будут рассмотрены далее.
Что касается формы документов и языка, на котором должны быть составлены судебные поручения, направляемые в иностранные суды, то в некоторых случаях в международных договорах закреплялось положение, согласно которому данные документы должны составляться на языке того судебного места, от которого
исходит требование, в других – при отправлении поручения требовалось сопроводить его французским переводом791.
Относительно формы документов: для того чтобы облегчить исполнение судебных поручений, при их составлении учитывались и судебные порядки иного
государства, и особая природа международных сношений. Так, в циркуляре российского Министерства юстиции от 20 декабря 1885 г. № 32208 указано следующее
положение: «Из имеющихся в Министерстве юстиции сведений усматривается, что
судебные власти в требованиях об исполнении судебных действий в пределах иностранных государств, обозначая с точностью местный суд, коим судебное действие
должно быть исполнено, не делают при этом никаких указаний на случай могущей
встретиться по каким-либо обстоятельствам необходимости исполнения требования другим судом или вообще другой компетентною властью».
Между тем, как видно из сообщений Министерства иностранных дел, ноты
пребывающего в Санкт-Петербурге французского посла власти Французской Республики, «признавая означенный в требовании суд единственно компетентным в
Указ Сенатский «О декларации касательно порядка вознаграждения лиц, вызываемых в пограничные судебные
места Великого Княжества Финляндского и Швеции в качестве свидетелей по уголовным делам» от 23 июня 1870 г.
// Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1874. Т. XLV (1870
г.). Отд. I. № 48513.
791
Конвенция, заключенная с Германией, о непосредственных сношениях судов Варшавского судебного округа с
Прусскими пограничными судами, 23 января (4 февраля) 1879 г. Ст. 5; Конвенция, заключенная между Россией и
Румынией 12 (24) марта 1894 г., о непосредственных сношениях пограничных судебных учреждений. Ст. 5 // Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами
(1774 – 1906). Варшава, 1906. № 73, 76.
790

442

его исполнении, не считают возможным передавать такие требования в другие
суды и посему возвращают их обратно». «Ввиду устранения подобных случаев, замедляющих течение судебных дел», министр юстиции попросил председателей судебных мест «сделать зависящие распоряжения, чтобы на будущее время в требованиях судебных мест и подведомственных им лиц об исполнении судебных действий в пределах иностранных государств указание местного суда, коему поручается исполнение требования, сопровождалось добавлением слов «или иной подлежащей власти». При помощи указанного дополнения в судебные поручения устранялись многие проволочки в ходе разбирательства по уголовному делу.
Другой циркуляр Министерства юстиции от 11 августа 1880 г. № 15789 вменил в обязанность прокурорам судебных палат принять меры к тому, чтобы в повестках о вызовах из заграницы иностранных подданных в качестве свидетелей по
уголовным делам не было делаемо указаний на взыскания за неявку их по вызову в
Россию. Исполнение судебных поручений происходило согласно установленным в
конвенциях правилам на основании законов страны, к которой обращено поручение.
Еще одним вопросом, к которому необходимо обратиться, рассматривая взаимодействие государств в уголовно-правовой сфере, является возможность исполнения на территории Российской империи приговоров иностранных судов. Здесь,
как и в вопросе о решениях иностранных судов по гражданским делам, по мнению
профессора Ф. Ф. Мартенса, можно провести различие между исполнением приговора иностранного уголовного суда и признанием такого приговора792.
Как и в случаях с приговорами гражданских иностранных судов, по общему
правилу в России решения иностранных уголовных судов не подлежали исполнению. Это объясняется прежде всего тем, что уголовный приговор является применением уголовных законов определенной страны, вынесшей соответствующее решение, и, следовательно, не может распространяться на территорию другого государства. Но и признания юридических последствий приговоров иностранных судов

792

Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. С. 429.

443

нельзя отрицать. В случае вынесенного приговора и наказания за преступление, совершенное за границей против частного лица, виновный не мог быть наказан вторично. Но если преступление было направлено против государственного порядка
России, несмотря на приговор иностранного суда и наказание, которое было назначено по данному приговору, в соответствии с Проектом Русского уложения, в таком случае без пересмотра дела назначалось поселение в Сибирь.
Представляет также интерес попытка взаимодействия Пруссии и России в области уголовно-исполнительного права. Так, 24 февраля 1801 г. прусский великий
канцлер Гольдберг донес королю Фридриху Вильгельму III, утвердившему как временную меру ссылку осужденных, что Россия согласилась на сделанное ей предложение допускать ссылку в Сибирь прусских преступников. В связи с этим в 1802 г.
в Берлине вышел указ «О ссылке неисправимых преступников в сибирские рудники». Однако после шести раз отправки эта мера была отменена. Причин на это
было несколько: во-первых, для перевозки людей из Пруссии в Сибирь требовались
большие финансовые издержки, но главную роль, как представляется, все же сыграло общественное мнение, восставшее против такой политики, подчинявшей провинившихся подданных одного государства исправительным законам другой, совершенно чуждой им страны.
Кроме того, рассматривая генезис межгосударственного сотрудничества по
вопросам уголовно-правовой сферы, необходимо обратить внимание на постепенное формирование в рамках рассматриваемого периода развития международного
права института международных преступлений, первоначального формирования
круга таковых, начиная с таких составов, как работорговля и пиратство.
Борьбе с работорговлей издавна уделялось большое внимание во внешней
политике России. Российское государство было особо заинтересовано в решении
этой международной проблемы, поскольку периодические набеги татар и турок на
русские селения не прекращались. При этом отметим, что такой «промысел» первоначально не встречал активного противодействия участников международного
общения, т.к. в рассматриваемый период торговлей людьми занимались не только
«полуцивилизованные» государства – Оттоманская империя и Крымское ханство,

444

но и такие развитые страны, как Англия, Испания и др.
Первые договоры, непосредственно касающиеся данного вопроса, Россия заключила с Турцией еще в конце XVII века793. В XVIII в. рассмотрение данного вопроса было более последовательным794, а в XIX веке нашло системное оформление.
Первый договор, носящий декларативный характер, между западноевропейскими странами относительно прекращения торговли неграми был принят 27 января (8 февраля) 1815 г. на Венском конгрессе. Он провозглашал: «Отрасль торговли, известная под именованием торга Африканскими неграми, была добродетельными и просвещенными людьми всех времен почитаема противною законам и
человеколюбия и общей нравственности». Таким образом, государи европейских
держав высказывали желание положить конец торговле неграми, которая признавалась противоречащей началам человеколюбия и нравственности. «…Полномочные признают, … что в сей общей декларации не может быть предназначено время,
которое каждая держава в особенности почтет приличнейшим для окончательного
прекращения торга неграми, и, следственно, определение срока, к коему сия ненавистная торговля должна быть прекращена повсюду, остается предметом переговоров между дворами; между тем, однако же, торжественно постановляется, что
оными не будет забыто или упускаемо никакое средство, могущее дать вернейший
и скорейший ход сему делу, и что взаимная обязанность, через настоящую декларацию державами принимаемая, тогда только будет исполнена, когда успех увенчает их единодушные усилия»795. Данную декларацию подписали представители
России, Австрии, Великобритании, Пруссии, Швеции, Испании, Португалии и
Франции.

Развитие русского права второй половины XVII – XVIII вв. М., 1992. С. 289-290.
Трактат вечного мира и дружбы между Россией и Оттоманскою Портою от 10 июля 1774 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XIX (1770-1774 гг.). № 14164;
Трактат о торговле между Россией и Оттоманскою Портою от 10 июня 1783 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXI (1781-1783 гг.). № 15757; Трактат вечного
мира и дружбы, заключенный Российской империей и Оттоманскою Портою в Яссах от 29 декабря 1792 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXIII (1789 – 6 ноября
1796 гг.). № 17008.
795
Декларация «О прекращении торга неграми» от 27 января (8 февраля) 1815 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIII (1815-1816 гг.). № 25771.
793
794

445

Следует подчеркнуть, что Россия полностью поддерживала Англию на Венском конгрессе по данному вопросу. Так, еще в преддверии конгресса в ноте,
направленной ближайшим помощником Александра I во внешнеполитических делах К. В. Нессельроде 19 мая 1814 г. министру иностранных дел Великобритании,
было отмечено, что «…Забота о свободе, международном праве, просвещении,
справедливости и человеколюбии не может быть чуждой сердцу императора. Издавна его желания совпадали с желаниями всех достойных граждан Англии относительно запрещения торговли, известной под названием торговля неграми. … Император охотно соглашается помогать и поддерживать совместно с британским
правительством на конгрессе, который должен определить окончательно отношения между государствами, предложение о всеобщем запрещении торговли
неграми». Именно по данному вопросу, в числе некоторых других, британским
уполномоченным поручено было проявлять настойчивость на конгрессе796. На заседании Венского конгресса 4 февраля 1815 г. Нессельроде заявил, что русское правительство даже согласно запретить привоз в Россию произведений из колоний, в
которых рабство не отменено797.
Но на подписании вышеуказанной декларации дело борьбы с работорговлей
не было завершено, это был достаточно длительный и отнюдь не простой путь в
истории международных отношений. В первую очередь необходимо было решить
вопрос относительно Испании и Португалии, присоединившихся к декларации о
запрещении торговли неграми 1815 г., но, как показала практика, не собиравшихся
на деле прекращать данный вид торговли. Участие России в урегулировании разногласий, возникших в связи с этим вопросом между Англией и Испанией, первоначально сводилось к поддержке предложений английских политических деятелей
и содействию английскому дипломатическому представителю в Мадриде сэру
Генри Уэлсли со стороны российского посланника Татищева, к которому он в свою

Нота К. В. Нессельроде министру иностранных дел Великобритании Каслри от 19 (31) мая 1814 г.; Доклад К. В.
Нессельроде Александру I 18 (30) декабря 1814 г. // Внешняя политика России XIX и начала XX века: док. Рос. Мин.
Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1972. Т. VIII (май 1814 – ноябрь
1815 гг.). № 1, 65. (Серия первая. 1801 – 1815 гг.).
797
Цит. по: Кожевников Ф. И. Русское государство и международное право. М., 1947. С. 69
796

446

очередь обратился с просьбой «направить по этому вопросу личную ноту испанскому министерству», т.к. «его собственные усилия добиться от испанского правительства отказа от этой позорной торговли не имели никакого успеха»798. В последующем вопрос относительно работорговли рассматривался неоднократно, но на
практике дело продвигалось очень медленно в связи с тем, что по сути принятые
акты не предусматривали никаких возможностей привлечения стран, не выполняющих условия договоров, к ответственности.
На состоявшейся в Лондоне в 1816 г. конференции дипломатических представителей России, Англии, Франции, Пруссии и Австрии основное место занимал
вопрос о прекращении торговли неграми, в связи с чем был разработан проект союза морских держав, который предлагалось заключить сроком на семь лет для пресечения торговли неграми и пиратства в Средиземном море и Атлантическом океане. Условием принятия в данный союз Португалии и Испании было их согласие
окончательно запретить к определенному сроку торговлю неграми. Вышеуказанным государствам предлагалось в официальных договорах принять на себя обязательства по отмене торговли неграми. В таком случае заниматься данным видом
деятельности могли бы только лица, непослушные воле своего государя, что, в
свою очередь, несомненно, обозначало бы преступный характер их деятельности и
обязанность государства пресекать подобные действия799.
Благодаря позиции, которую заняло российское правительство, Испания и
Португалия согласились участвовать в Лондонской конференции, в результате чего
между Англией и Португалией 28 июля 1817 г. была заключена конвенция, согласно которой правительство Португалии подтверждало запрет, провозглашенный англо-португальским договором от 22 января 1815 г., об ограничении работорговли. Таким образом, португальским подданным запрещалось заниматься рабо-

Посланник в Мадриде Д. П. Татищев К. В. Нессельроде 27 февраля (11 марта) 1815 г. // Внешняя политика России
XIX и начала XX века: док. Рос. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации.
Москва, 1972. Т. VIII (май 1814 – ноябрь 1815 гг.). № 92. (Серия первая. 1801 – 1815 гг.).
799
Памятная записка Министерства иностранных дел от 9 (21) декабря 1816 г. // Внешняя политика России XIX и
начала XX века: док. Рос. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва,
1974. Т. I (IX) (ноябрь 1815 – сентябрь 1817 гг.). № 112. (Серия вторая. 1815 – 1830 гг.).
798

447

торговлей на территории Африки к северу от экватора, под угрозой строгого наказания. Аналогичный договор был заключен и с Испанией 23 сентября 1817 г., но
существовало одно отличие, состоявшее в том, что, согласно ст. 1, Испания обязалась с 30 мая 1820 г. полностью и окончательно запретить своим подданным вести
торговлю неграми.
Определенные успехи в борьбе с торговлей неграми все же требовали продолжения взаимодействия государств в этом направлении. Роль России в решении
этой проблемы была значительной. На одном из заседаний конгресса в Ахене в
1818 г. Россия выступила за скорейшее окончательное прекращение работорговли,
но отвергла предложение Англии о принудительном досмотре торговых судов и
предложила создать специальную международную организацию, которая, «располагая военными кораблями, следила бы за строгим выполнением совместного решения держав о запрещении торговли неграми», и это было первое в истории межгосударственного общения предложение о создании международной организации,
деятельность которой была бы направлена на борьбу с преступностью 800. Но проблема борьбы с торговлей неграми еще долго окончательно не была решена. Так,
24 ноября 1822 г. на заседании уполномоченных России, Австрии, Великобритании, Франции и Пруссии было отмечено, что, несмотря на принятую на Венском
конгрессе декларацию, а также изданные главными морскими державами законы
против работорговли, она продолжается во все возрастающих размерах. По результатам этого конгресса был всего лишь подписан протокол пяти держав, подтверждавший положение декларации Венского конгресса относительно запрещения
торговли неграми801.
Но, как известно, эта декларация была в большей степени провозглашением,
т.к. никаких определенных решений, кроме осуждения торговли неграми, она не
содержала и не устанавливала определенных сроков прекращения таковой, по
См.: «Мнение российского правительства о торговле неграми» от 26 октября (7 ноября) 1818 г. // Внешняя политика России XIX и начала XX века: док. Рос. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1976. Т. II (X) (октябрь 1817 – апрель 1819 гг.). С. 536. (Серия вторая. 1815 – 1830 гг.).
801
Постановление уполномоченных России, Австрии, Великобритании, Франции и Пруссии относительно отмены
торговли неграми от 16 (28) ноября 1822 г. // Внешняя политика России XIX и начала XX века: док. Рос. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1980. Т. IV (XII) (март 1821 –декабрь
1822 гг.). С. 600. (Серия вторая. 1815 – 1830 гг.).
800

448

своей сути этот договор не был окончательным и, несомненно, требовал продолжения работы над поставленной проблемой, тем более что, согласно документальным
сведениям, никаких заметных продвижений в данной области на практике не
наблюдалось. На следующих конгрессах в Ахене и в Вероне не были выработаны
какие-либо конкретные меры по борьбе с данным видом преступления, хотя ряд
предложений в этой области был. Так, в Ахене Англией было предложено принять
общей мерой осмотр и считать торговлю неграми морским разбоем. Россия, в лице
графа Каподострии, предлагала проект следующего содержания: в определенном
месте на юго-западном берегу Африки учредить верховный совет, члены которого
назначались бы великими европейскими державами; в распоряжение этого совета
предлагалось предоставить особую морскую силу из кораблей всех христианских
государств; установить общий суд от всех государств; создать учреждение для
осмотра и задержания кораблей, перевозящих негров802. Оба предложения в результате были отклонены, однако ради справедливости необходимо отметить, что через
66 лет на Берлинской конференции предложение, аналогичное российскому, было
поддержано и внесено в официальное решение.
Через семь лет после Венского конгресса, в 1822 г. была заключена Конвенция между Россией, Великобританией и Соединенными Штатами Америки «Об
учреждении Комиссии для рассмотрения и решения споров между Соединенными
Американскими Штатами и Великобританией об увезенных на Английских кораблях невольниках», которая, прежде всего, касалась экономических вопросов, возникших между двумя государствами в связи с данной проблемой, и ни слова относительно запрещенности данных действий и требования их прекращения рассматриваемая конвенция не содержит803. Когда подобных договоров было подписано
уже достаточно много, возникла идея общего соглашения, в результате чего 20 декабря 1841 г. между пятью основными державами был заключен трактат об

Мартенс Ф. Африканская конференция в Берлине // Вестник Европы. – 1885. – (Декабрь). – С. 526.
Конвенция между Россией, Великобританией и США «Об учреждении комиссии для рассмотрения решения споров между США и Великобританией об увезенных на английских кораблях невольниках» от 30 июня (12 июля) 1822
г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1675 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXVIII
(1822-1823 гг.). № 29097.
802
803

449

осмотре, согласно которому торговля неграми была объявлена морским разбоем, в
связи с чем всякий уличенный в совершении данного преступления терял право на
покровительство национального флага. По отношению к кораблю, заподозренному
в перевозе негров, допускался осмотр, но не обыск (было проведено различие
между этими двумя процессуальными действиями). Также данный трактат регламентировал формы осмотра и суд над кораблем, заподозренным в незаконной торговле.
Но борьба с работорговлей как видом преступления, преследуемого сообществом государств, не была закончена даже после уничтожения невольничества в
Соединенных Штатах (1865 г.) и Бразилии (1871 г.). Такая система борьбы против
торга невольниками практиковалась до 1885 года, когда 13 (25) февраля четырнадцатью державами, среди которых была и Россия, был подписан акт Берлинской
конференции, которым эта торговля была признана запрещенной по законам международного права

804

. Заключительный акт Берлинской (названной «Африкан-

ской») конференции включал в себя Декларацию относительно торга невольниками и операций, которые на суше и на море доставляют этой торговле невольников. Статья IX декларации устанавливала: «…Торг невольниками воспрещен, и все
операции, которые на суше и на море снабжают эту торговлю невольниками,
должны, равным образом, считаться запрещенными, а потому державы, которые
пользуются или будут пользоваться правом верховенства или влиянием на территориях, составляющих бассейн реки Конго, объявляют, что эти территории не могут служить ни рынком, ни транзитным путем для торга невольниками, какому бы
племени таковые ни принадлежали. Каждая из этих держав обязывается употреблять все имеющиеся в ее власти меры к тому, чтобы положить конец этой торговле
и подвергнуть наказанию тех, которые оной занимаются»805.
Нормы об объявлении торговли неграми морским разбоем нашли свое отра-

Жигарев С. А. Россия в среде европейских народов по данным истории международного общения и права в XVIIIXIX вв.: Историко-юридические очерки. Санкт-Петербург, 1910. С. 192-193.
805
Заключительный акт Берлинской «Африканской» конференции от 14 (26) февраля 1885 г. // Сборник договоров
России с другими государствами. 1856 – 1917. М., 1952. С. 240-259.
804

450

жение и во внутреннем законодательстве государств, подписавших подобные конвенции. Так, в 1842 г. в России Правительствующий Сенат издал указ, в соответствии с которым русские подданные, изобличенные в каком-либо участии в торговле неграми, должны быть преданы суду и понести наказание

806

. Несколько

позже иностранным крейсерам были предоставлены полномочия на осмотр и задержание коммерческих судов, уличенных в торговле неграми 807. В Уложении о
наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. устанавливалось в качестве наказания за торговлю неграми лишение прав состояния и ссылка на каторжную работу
в крепостях на срок 8-10 лет808.
Нельзя не отметить, что правительство Российской империи, вступая в
борьбу на международном уровне с торговлей неграми, находилось в весьма непростом положении, ведь в России до этого времени все еще существовало, можно
сказать – даже процветало крепостничество. Таким образом, окончательное решение России в пользу личной свободы было сделано только 19 февраля 1861 г., когда
по манифесту императора Александра II произошла отмена крепостного права.
Вместе с тем, необходимо отметить, что в России никогда не закрепощались иностранные подданные, приезжавшие в ее пределы, так что наше государство имело
полное право требовать аналогичной практики и от других государств.
Наряду с вопросом о работорговле в рассматриваемый период на различных
встречах дипломатических представителей широко обсуждались также актуальные
вопросы, связанные с таким видом преступной деятельности, как пиратство, которое приносило большой вред, прежде всего торговым кораблям. Известно, что шкиперы российских финляндских кораблей в 1814 г. изъявили свое опасение россий-

Указ Именный «О предании суду и наказанию Российских подданных, которые будут изобличены в каком либо
участии в торге неграми» от 26 марта 1842 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 18251881 гг. Санкт-Петербург, 1843. Т. XVII (1842 г.). Отд. I. № 15429; Циркуляр Министерства иностранных дел по
Департаменту внутренних сношений от 31 мая 1842 г. «О запрещении торга неграми» // Собрание циркуляров Министерства иностранных дел по Департаменту внутренних сношений. 1840 – 1888. Санкт-Петербург, 1888. № 6.
807
Указ Именный «О выдавании полномочий иностранным крейсерам на осмотр и задержание коммерческих судов,
кои уличены будут в производстве торга Неграми, за подписом и печатью Адмиралтейств Совета» от 12 августа 1842
г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1843. Т. XVII (1842
г.). Отд. I. № 15967.
808
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Санкт-Петербург, 1845. Ст. 1861.
806

451

скому генеральному консулу в Лондоне Дубачевскому по поводу возможных нападений «варварийских и мароккских крейсеров, разъезжающих по Средиземному
морю у гишпанских берегов, а иногда и у португальских по Атлантическому океану, потому что у них нет морских с турецким переводом паспортов и, что хотя
аглинское адмиралтейство и дозволяет российским купеческим кораблям следовать под их конвоем, но никак не берется оборонять их от нападения марокканцев
и других африканских крейсеров, ежели бы такое нападение случилось по отстании
по какой-либо причине сих кораблей от аглинского конвоя, ибо таковая защита
была бы в таком случае противна постановлениям мирных аглинского правительства с оными варварийцами договоров»809. Борьба с пиратами, следовательно, становилась все более необходимым направлением совместной деятельности государств, в целях обеспечения необходимого уровня защиты торговых отношений.
Российские суда подвергались постоянным нападениям и грабежам со стороны пиратов. «Россия призвана всеми силами содействовать этому не только благодаря принципам религии и морали, но также по обязанности и твердой решимости обеспечить своему торговому флагу свободу и безопасность, которые средиземноморские пираты осмеливаются у него оспаривать»810. Как и в случае решения
вопросов о запрещении работорговли, правительство Российской империи активно
включилось в разработку вышеуказанной проблемы, причем борьба с обоими видами деятельности, которую условно можно назвать преступной (т.к. на законодательном уровне она запрещена не была и формально не являлась таковой), велась
параллельно, зачастую на одном совещании. Так, при разработке на Лондонской
конференции 1816 г. проекта временного морского союза, о котором уже упоминалось в рамках данной работы, одной из целей ставилась взаимная защита от пиратских нападений берберов.

Записка управляющего Министерством иностранных дел И. А. Вейдемейера К. В. Нессельроде «О корсарах в
Средиземном и Атлантическом морях, захватывающих русские суда», не позднее 30 сентября (12 октября) 1814 г. //
Внешняя политика России XIX и начала XX века: док. Рос. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел
Российской Федерации. Москва, 1972. Т. VIII (май 1814 – ноябрь 1815 гг.). № 49. (Серия первая. 1801 – 1815 гг.).
810
К. В. Нессельроде послу в Лондоне Х. А. Ливену 23 марта (4 апреля) 1816 г. // Внешняя политика России XIX и
начала XX века: док. Рос. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва,
1974. Т. I (IX) (ноябрь 1815 – сентябрь 1817 гг.). № 38. (Серия вторая. 1815 – 1830 гг.).
809

452

Европейские государства рассматривали возможность применения даже силовых методов воздействия, если предупреждения и внушения не помогут. Согласно протоколу от 13 ноября 1818 г., в Ахене уполномоченные представители
России, Австрии, Великобритании, Пруссии и Франции договорились о продолжении разработки возможных мер, которые могли бы быть направлены на борьбу с
пиратством. Уполномоченным Франции и Великобритании было предложено серьезно предупредить берберийцев о том, что их упорство в действиях, наносящих
вред мирной торговле, может привести к созданию всеобщей лиги европейских
держав, которая могла бы даже поставить под вопрос возможность самого существования берберийских регентств811. Но, как свидетельствуют дипломатические
документы, у российского правительства по поводу борьбы с берберийскими пиратами было свое мнение, не совсем совпадающее с разработанным на Лондонской
конференции проектом. В частности, в Ахене уполномоченные представители Российской империи представили записку с собственными предложениями, которые
были более конкретными и радикальными. Предложения России, изложенные в
данной записке, сводились к следующему: поскольку регентства, осуществляющие
нападения, находятся под властью Порты, именно от нее необходимо потребовать
прекращения пиратских действий, направленных на торговые суда под флагами европейских держав и на прибрежные районы последних. При отказе от выполнения
данного требования со стороны Порты, необходимо определить в договорном порядке контингенты военно-морских сил для создания объединенной эскадры, перед
которой в случае первого же пиратского нападения будет поставлена задача уничтожения всех имеющихся в распоряжении соответствующего африканского регентства средств, способных «нанести ущерб спокойствию морей и побережья».
Аналогичные действия предлагались и при совершении повторных пиратских

Протокол заседания уполномоченных России, Австрии, Великобритании, Пруссии и Франции от 8 (20) ноября
1818 г. // Внешняя политика России XIX и начала XX века: док. Рос. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных
Дел Российской Федерации. Москва, 1976. Т. II (X) (октябрь 1817 – апрель 1819 гг.). № 168. (Серия вторая. 1815 –
1830 гг.).
811

453

нападений812. Правительство России было решительно настроено на международное взаимодействие в обеспечении безопасности торговых судов и собственных
подданных любыми средствами и активно проводило свою позицию в реализации
внешней политики.
Таким образом, взаимодействие государств по вопросам уголовного и уголовно-процессуального права, в силу значимости, формировалось весьма интенсивно и дополняло соответствующее законодательство национального уровня, которое также регулировало данную сферу.
Во второй половине XIX – начале XX вв. Российское государство активно
включилась в деятельность государств по борьбе с преступностью на международном уровне. Развитие международного права в вопросах взаимодействия в рамках
уголовного права и процесса способствовало, с одной стороны, более эффективному обеспечению интересов самого государства, с другой – созданию системы
обеспечения международного правопорядка и созданию основ современного международного уголовного права.
В качестве основных вопросов в рассматриваемой сфере можно определить
следующие: обеспечение правопорядка и безопасности на своей территории и противодействие вмешательству иностранцев во внутренние дела страны пребывания;
распространение уголовного законодательства на собственных подданных, совершивших преступления за границей; определение подсудности; правовая регламентация вопросов экстрадиции; иная правовая помощь в рамках уголовного процесса
и судопроизводства (передача судебных документов, непосредственные сношения
между судебными учреждениями, обеспечение денежных издержек, исполнение
приговоров иностранных судов); становление круга международных преступлений
и сотрудничество в борьбе с ними.
Договорная практика была направлена на решение проблем, затрагивающих

См.: Памятная записка Министерства иностранных дел 9 (21) декабря 1816 г. // Внешняя политика России XIX и
начала XX века: док. Рос. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва,
1974. Т. I (IX) (ноябрь 1815 – сентябрь 1817 гг.). № 112. (Серия вторая. 1815 – 1830 гг.).
812

454

взаимные интересы государств. Сначала отдельные нормы закреплялись в общеполитических и некоторых торговых соглашениях, в последующем стали заключаться специализированные договоры, предметом которых становилась уголовноправовая сфера.
Наиболее урегулированным был процесс экстрадиции, который на международно-правовом уровне прошел развитие от разовых соглашений преследования,
преимущественно политических преступников, до выработки относительно универсальных механизмов преследования уголовных преступников на межгосударственном уровне. Заключенные Россией конвенции о выдаче преступников определили круг субъектов, подлежащих экстрадиции, перечень преступных деяний, за
совершение которых иностранцы подлежали выдаче, были разработаны процессуальные механизмы выдачи, представления доказательств, возмещения расходов по
экстрадиции и т.п.
Развитие межгосударственного общения по вопросам выдачи преступников,
несомненно, способствовало его правовой регламентации в национальном законодательстве Российской империи на уровне уголовных законов (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., его редакция 1885 г., а также Уголовное
уложение 1903 г.). В России 15 декабря 1911 г. был принят специальный закон «О
выдаче преступников по требованиям иностранных государств», который подробно регламентировал основания и процедуры выдачи преступников, выработанные в ходе заключения двухсторонних соглашений. Данные положения, в свою
очередь, вносили некоторые уточнения или вводили несколько отличные правила,
что не означало отмены силы заключенных с иностранными правительствами договоров о выдаче. Вместе с тем, закон устанавливал, что в новые договоры по данному вопросу не могли быть включаемы правила, налагающие на Россию большие
обязательства, чем установлены в данном нормативном акте. Приобретенный в
этом отношении опыт сохраняет актуальность и в наше время.
Важное значение для интенсификации взаимодействия государств по вопросам уголовного процесса, так же как и при межгосударственном регулировании
гражданского процесса, имели судебные реформы XIX века и принятие Судебных

455

уставов, в связи с чем развитие института выдачи и иных форм правовой помощи
по уголовным делам можно разделить на два этапа: до 1864 года, когда состояние
российского национального законодательства не способствовало активному взаимодействию в правовой сфере, и после 1864 года – этап, характеризующийся приведением национального законодательства в соответствие с общепризнанными европейскими стандартами правосудия. С введением в действие Судебных уставов
1864 г. активизировалась деятельность по международно-правовому оформлению
взаимоотношений Российской империи с другими государствами на уровне конвенций о выдаче преступников и иной правовой помощи. Одновременно сложились и были отработаны на практике процедуры взаимодействия российских государственных органов (Министерства иностранных дел и Министерства внутренних
дел) по вопросам подготовки и рассмотрения документов об экстрадиции, задержания и передачи выдаваемых лиц, изъятия предметов преступной деятельности,
возмещения издержек, связанных с экстрадицией, и др. вопросов фактической реализации рассмотренного направления взаимодействия. Например, во второй половине XIX – начале XX вв. Россией было заключено более 20 договоров о взаимной
выдаче преступников, которые, несомненно, отражали процесс изменения межгосударственных отношений и позиций государств.
Отдельным вектором межгосударственного сотрудничества стало формирование института международных преступлений, в рамках которого государства
объединили свои усилия в борьбе с работорговлей и пиратством на международноправовом уровне.
Итак, в XIX – начале XX века объективно можно выделить три основных
оформленных направления в рамках реализации внешних функций государства,
межгосударственного сотрудничества: взаимодействие по политико-правовым вопросам и обеспечению публично-правовых интересов, по вопросам частноправовой сферы и гражданского процесса и сотрудничество в рамках уголовного права
и уголовного процесса.
Публичное право любого государства составляет основу правовой системы,
закрепляя базис всех правоотношений, возникающих на уровне государства, и

456

определяя общий формат его функционирования.
В XIX веке особое внимание государства уделяли территориальным вопросам и юридическому оформлению государственных границ; к концу столетия государственная граница Российской империи была надлежащим образом юридически оформлена в результате заключения большого количества договоров. В том
числе, в ходе взаимодействия государств решались вопросы перераспределения
государственных территорий, что было следствием как военных действий, так и
мирных договоренностей.
Серьезное внимание государствами уделялось сфере обеспечения безопасности, с которой непосредственно связаны вопросы установления режима государственной границы, правила ее пересечения, и как следствие – таможенная и миграционная сферы, а также вопросы подданства.
Важнейшей составляющей деятельности государств в рассматриваемый период была внешнеторговая сфера, развивавшаяся преимущественно в контексте
теории меркантилизма. Вместе с тем, именно в XIX веке начал свое формирование
режим наибольшего благоприятствования и соответствующий принцип, на взаимной договорной основе воплощавшийся в практике государств. На основе анализа
международных соглашений дореволюционного периода представляется возможным выделить три вида данного условия с точки зрения его содержания: частичное
наибольшее благоприятствование, имевшее место до начала XIX века; возмездное
наибольшее благоприятствование, свойственное середине XIX века; и абсолютное
наибольшее благоприятствование, когда, начиная с конца XIX столетия, обозначенный принцип принял практически современное звучание.
Наряду с интенсивно развивавшейся внешнеторговой деятельностью и ее
правовым регулированием, серьезное внимание государства уделяли вопросам таможенной сферы. Основными целями таможенной политики можно признать фискальную, протекционную и обеспечение благоприятного торгового баланса.
Признано, что на стыке государственного и международного права находятся
и вопросы подданства, институт которого сформировался к XIX веку. В целом, власти Российского государства благосклонно относились к иностранцам, в данном

457

русле и развивалось правовое регулирование соответствующих вопросов. В рассматриваемый период паспорт приобрел статус документа установленного образца
для законного въезда и пребывания на территории государства. Преимущественно
вопросы правового статуса иностранных подданных регулировались внутренним
законодательством, однако по отдельным направлениям формировалась и международная договорная практика (преференции для жителей приграничных территорий).
В рамках формирования международного частного права первоначально взаимодействие государств более активно развивалось в сфере регулирования гражданских отношений, которые оформлялись под воздействием торговли, непосредственно явившейся катализатором международного общения. Первые нормы, регулирующие гражданские права подданных обоюдных держав, закреплялись в торговых трактатах (право владения и распоряжения имуществом, основы права
наследования, право на судебную защиту). Россия заключала торговые договоры
весьма разнообразного содержания, но все они широко использовали условия
наибольшего благоприятствования, устанавливаемые для взаимных подданных.
Русское государство всегда выступало за справедливые условия договоров, в полной мере отражающие интересы участвующих в нем сторон.
Неразрывно с правом владения связано право наследования имущества, что
также нашло свое отражение в заключаемых в данных период торговых договорах.
Проблеме наследования имущества уделялось довольно большое внимание при
принятии различных трактатов, которые, в свою очередь, устанавливали существенные ограничения действия российского законодательства.
В качестве самостоятельного вопроса отчетливо можно проследить развитие
взаимодействия с иностранными государствами по вопросам наследования взаимных подданных. Процесс заключения конвенций по данному вопросу можно дифференцировать на два периода: первый – до заключения в 1874 году и в последующем специальных конвенций о наследствах, когда в трактатах о торговле и мореплавании, заключенных с Россией, существенно сохранен общеустановленный в
Своде законов порядок наследования; и второй период, который можно выделить

458

в вопросе развития наследственного права на международном уровне с участием
Российского государства, характеризуется процессом наследования в соответствии
с конвенциями о наследствах.
Данная тенденция (переход от общих международных соглашений, комплексно регулировавших ряд вопросов, к специализированным договорам) просматривается и в других сферах. Так, начиная с 1772 года, в связи с принятием закона «О вычете десятой части из вывозимого из России иностранцами имения», с
иностранными государствами начали заключаться взаимные договоры, отменяющие эти правила.
Стали активно регулироваться вопросы семейных отношений с иностранным
элементом (вопросы заключения, расторжения и признания браков, опеки над малолетними детьми).
Также во второй половине XIX века проводилась разработка положений о
международной защите авторских прав. В России процесс установления защиты
авторских прав подданных иностранных государств происходил достаточно
сложно, хотя на уровне национального законодательства 20 марта 1911 года был
принят закон «Об авторском праве», что, по сути, явилось созданием базы для заключения двухсторонних соглашений.
Большой вклад в развитие международного частного права внесли Гаагские
конференции 1893, 1894, 1900 и 1904 гг.
На международном уровне были урегулированы и некоторые вопросы гражданского процесса, к которым прежде всего можно отнести предоставление права
бедности и обеспечение судебных издержек, установления взаимных обязательств
по доставке судебных вызовов и исполнения поручений в гражданских делах.
В вопросах уголовной юрисдикции к подданным иностранных держав в Российской империи применялись нормы уголовного и уголовно-процессуального
права России. В первую очередь вопросы уголовной юрисдикции иностранцев в
России были регламентированы Уложением о наказаниях уголовных и исправительных, Уставом уголовного судопроизводства и некоторыми другими законами.
Но многие положения в рассматриваемой сфере определялись международными

459

соглашениями, в первую очередь о взаимной выдаче преступников. Большая часть
заключенных в рассматриваемый период конвенций касались практически исключительно вопросов выдачи преступников, которые, в свою очередь, наряду со специальными договорами о выдаче преступников, содержали нормы, регулирующие
межгосударственное взаимодействие по некоторым вопросам осуществления правосудия по уголовным делам.
Проблема выдачи взаимных подданных в международно-правовой практике
обозначенного в работе периода была наиболее разработанным вопросом из области уголовного права. Первые конвенции устанавливали выдачу перебежчиков и
бунтовщиков и были обусловлены, прежде всего, политическими взглядами. С течением времени направление договорной практики изменилось, и заключаемые договоры стали содержать положения о невыдаче политических преступников.
Развитие межгосударственного общения по вопросам выдачи преступников
способствовало его правовой регламентации в национальном законодательстве
Российской империи на уровне уголовных законов (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., его редакция 1885 г, а также Уголовное уложение 1903 г.). В России 15 декабря 1911 г. был принят специальный закон «О выдаче
преступников по требованиям иностранных государств», который подробно зафиксировал основания и процедуры выдачи преступников, закрепив на внутригосударственном уровне многие выработанные положения международных трактатов.
Что же касается международно-правовых документов в указанной сфере, то
до 1911 года они являлись основными источниками института экстрадиции. Россией было заключено более 20 договоров по данному вопросу. Процесс экстрадиции на международно-правовом уровне прошел развитие от разовых соглашений
преследования преимущественно политических преступников до выработки относительно универсальных механизмов преследования уголовных преступников на
межгосударственном уровне.
Что касается немногочисленных специальных конвенций, то они не были достаточно полными и затрагивали только отдельные стороны рассматриваемой
сферы, например, вопросные грамоты и судебные поручения, непосредственные

460

сношения судебных органов, а также судебные издержки.
Уже в начале XIX столетия зарождается взаимодействие по вопросам, связанным с защитой прав человека и формированием составов международных преступлений (вопросы работорговли, пиратства и национальных меньшинств), которое получило дальнейшую разработку на последующих этапах развития межгосударственных отношений и является актуальным в настоящее время.
Непосредственную связь между внутригосударственными реформами и международными отношениями, их развитием можно наблюдать на примере осуществленных в 1864 г. в России преобразований, в результате которых законодательство
Российского государства стало соответствовать сформировавшимся к тому времени принципам европейского права, что послужило толчком к активизации процессов взаимодействия европейских государств с Россией, в первую очередь в
сфере процессуального права.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Внешняя политика, присущая любому государству начиная с определенной
стадии его развития, реализуемая в рамках внешнеполитической деятельности и
соответствующих внешних функций, позволяет государствам более эффективно
реализовывать свои национальные интересы, ставить и решать геополитические задачи в ходе взаимосвязей и взаимодействия с другими субъектами мирополитической (межгосударственной) системы. Выделение внешней политики в качестве самостоятельного направления деятельности государства происходит не сразу с момента появления государства, для этого должны сформироваться соответствующие
государственно-правовые условия, в первую очередь – развитие государственности, оформление соответствующих национальных (государственных) интересов,
соотносящихся и совпадающих с интересами других государств, что приводит к
началу межгосударственных отношений, их интенсификации и постепенному становлению системного взаимодействия, и как следствие – выделению внешних
функций государства. Внешнеполитическая деятельность реализуется посредством
двух основных функций: обеспечение безопасности и сотрудничество с иностранными государствами (все иные внешние функции государства, классически выделяемые в рамках теории государства и права, можно рассматривать как составляющие выше обозначенных).
В свою очередь, для реализации внешнеполитической деятельности, в том
числе реализации внешних функций государства, требуется система органов, осуществляющих управление, система норм права, юридически оформляющих их правовой статус, а также регулирующих соответствующие процессы, в результате формируется государственно-правовой механизм обеспечения внешнеполитической
деятельности.
Автором предложено определение механизма обеспечения внешнеполитической деятельности – совокупность трех составляющих: организационной (внутригосударственных и межгосударственных институтов, обеспечивающих управление

462

и упорядоченность осуществления внешнеполитической деятельности, действующих на основании официальных правовых установок и формирующих правовое регулирование соответствующих вопросов как на уровне национального, так и в рамках международного права, выраженных в нормах, закрепленных в системе национальных и международных правовых актов (правовая составляющая), реализуемых
в различных направлениях сотрудничества, взаимодействия государств в контексте
внешних функций государства (функциональная составляющая).
Исходя из этого определения, можно выделить три составляющих государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности: организационную (управляющая система), правовая (правовые нормы для воздействия управляющей системы) и функциональную (управляемую систему как систему отношений в рамках соответствующих направлений, упорядочиваемых в результате воздействия).
В Российском государстве процесс формирования механизма обеспечения
внешнеполитической деятельности происходил постепенно, параллельно с развитием самого государства, государственности, государственного аппарата, возникновением соответствующих интересов, выстраиванием как юридической политики, так и выделением внешних функций государства, и непосредственно зависел
от уровня становления системы международных отношений. Данный процесс в
контексте настоящего исследования дифференцирован на несколько этапов: 1) с
момента образования государства до конца XVII века (начала периода правления
Петра I), когда межгосударственные отношения носили разовый ситуативный характер, а государство существовало в режиме определенной замкнутости, не было
четко структурированных государственно-правовых механизмов обеспечения взаимодействия с иностранными государствами; 2) с конца XVII до начала XIX века –
период активного включения России в формирующуюся систему международных
отношений, укрепление государства и его позиций на международной арене, и как
следствие – формирование организационных и правовых предпосылок институционализации механизма обеспечения внешнеполитической деятельности государства; 3) XIX – начало XX вв., который целесообразно выделять в самостоятельный

463

этап, характеризующийся интенсификацией международных отношений, признанием дифференциации внутренней и внешней политики, выделением внешних
функций государства, активным формированием механизма обеспечения внешнеполитической деятельности государства, его организационной, правовой и функциональной составляющих как на уровне государственно-правовой системы, так и
в рамках совместной деятельности государств (мирополитической и международно-правовой систем).
Исследованный и обобщенный исторический эмпирический материал позволяет сделать вывод относительно динамики становления формата внешнеполитической деятельности Российского государства от отдельных ситуативных случаев
взаимодействия к направлениям и сферам, что явилось базовой предпосылкой организационной институционализации и формирования правовой составляющей.
Именно к XIX веку (хронологическим рамкам исследования) межгосударственные
отношения приобрели системный характер, и международное право получило свое
признание в качестве новой правовой сформировавшейся системы, находящейся в
непосредственной взаимосвязи с правом национальным. Не вызывает сомнения,
что в рамках первых двух этапов были сформированы предпосылки и основы (истоки) процессов исследуемого хронологического периода, а период XIX – начала
XX веков стал ключевым с позиции развития государственно-правового механизма
обеспечения внешнеполитической деятельности Российского государства, активизация международных отношений требовала формирования эффективного управленческо-регулятивного механизма, данный процесс приобрел системный характер, государственно-правовое обеспечение внешних функций (внешнеполитической деятельности) выделилось в отдельное направление юридической политики
со своей стратегией и тактикой развития юридической сферы государственной деятельности, созданием и совершенствованием институтов, связанных с организацией и осуществлением государственной и межгосударственной власти и реализацией национальных интересов в рамках межгосударственных отношений, а также
развитием механизмов и процедур правотворчества, преобразованиями и их правовым оформлением в системе государственного и межгосударственного управления

464

и государственной службы, развитием контрольно-надзорных органов, а также
подготовкой специалистов в данной сфере. Именно на этом этапе были заложены
основы современного механизма обеспечения внешнеполитической деятельности
Российского государства.
В исследуемый период в Российской империи отсутствовала оформленная
концепция внешней политики, однако анализ внешнеполитической деятельности
государства позволяет определить основные задачи обозначенного этапа: обеспечение внешней безопасности, укрепление статуса ведущей мировой державы, поддержание баланса сил в рамках мирополитической системы, укрепление международного и национального правопорядка, реализация экономических интересов, актуальные и в последующие периоды развития государства.
Масштабность, интенсивность и стабильность определены как основные качественные характеристики внешнеполитической деятельности России в XIX –
начале XX вв.
В качестве основных факторов, детерминирующих развитие внешнеполитической деятельности и формирование государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности Российского государства, автором
настоящего исследования определены: развитие государств и государственности,
увеличение спектра национальных интересов и их совпадение у государств, международные интеграционные процессы (кооперация), формирование мирополитической и международно-правовой систем, международного правопорядка, процесс
модернизации.
Организационная составляющая механизма обеспечения внешнеполитической деятельности – это система государственных и межгосударственных институтов, непосредственно принимающих участие в осуществлении внешних функций
государства, его внешнеполитической деятельности.
В исследуемый период организационная составляющая механизма обеспечения внешнеполитической деятельности формировалась как в рамках национальной
государственно-правовой системы, так и в рамках межгосударственной системы,

465

при этом, с точки зрения управления, сформировалось 3 уровня: политико-управленческий, функционально-управленческий и конкретно-управленческий.
Политико-управленческий уровень (император, международные конгрессы и
конференции) предполагал согласование и координацию внешнеполитической деятельности, ее основных начал и форматов.
Для развития государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности Российской империи XIX – начала XX вв., так же как и
для всего государственного аппарата в целом, базовой тенденцией стало функциональное управление, в результате сформировался функционально-управленческий
уровень, призванный соотносить и согласовывать внутреннюю и внешнюю политику, осуществлять управление реализацией внешних функций и контроль за деятельностью в рамках их реализации.
Процесс организационной институционализации в данном контексте начался
с выделения функций государства и формирования органов в структуре государственного аппарата, функции которых корреспондировали с функциями государства; была выстроена система министерских органов, обеспечена их включенность
в общий государственный аппарат. Внешние функции, исходя из их комплексного
характера и специфики, стали реализовываться через сложно структурированную,
иерархически выстроенную систему Министерства иностранных дел. Специализация, таким образом, явилась характерной чертой процесса организационной институционализации государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности на национальном уровне.
Аналогичная тенденция имела место и на международном уровне, где институционализация началась с международных конгрессов и конференций, система
которых развивалась от общих к специальным, с увеличением их количества и
накопленного опыта перешла на более высокий уровень организационного системного взаимодействия – формат административных союзов, комиссий и третейских
судов как контрольных структур. Таким образом, результатом организационной
институционализации на функционально-управленческом уровне стали Министерство иностранных дел, административные союзы и третейские суды.

466

Конкретно-управленческий уровень, позволивший государству на местах реализовывать взаимодействие Российской империи с иностранными государствами
- дипломатические представительства и консульства.
В свою очередь, интенсивное формирование государственных и межгосударственных органов, обеспечивавших реализацию внешних функций государства, их
юридическое оформление, наряду с активизацией международных отношений,
стало одной из причин активизации правообразовательного процесса как в рамках
национального права, так и на уровне международного права, признанного в XIX
веке самостоятельной правовой системой. Именно в источниках национального и
международного права закреплялись нормы, юридически оформлявшие правовой
статус органов и структур, входивших в организационную составляющую и регламентировавших их взаимодействие между собой и осуществление соответствующей деятельности, комплексно регулировали сотрудничество государств и его результаты, ведь цель международного права наряду с национальным, в том числе,
выражается в юридическом оформлении внешнеполитической деятельности и
обеспечении организационной возможности эффективного межгосударственного
сотрудничества.
У национального и международного права много общего: эволюционный характер, отражение потребностей общества и государства (в том числе национальных интересов), преимущественно объективный характер исторического развития,
генетическая связь с государством; процессам эволюции и институционализации
международного и национального права присущи одни и те же закономерности
(расширение предмета регулирования, правовая специализация и структуризация).
Развитие правовой составляющей механизма обеспечения внешнеполитической
деятельности государства стало следствием данных закономерностей и также происходило синхронно: выделение сферы публичного и частного права, институтов
и отраслей, закрепленных в соответствующих формах.
На основе анализа соотношения национального и международного права в
исследуемый период, в различных аспектах (доктринальное, нормативное, практическое, в том числе в общем контексте межсистемной рецепции) автором сделаны

467

выводы, что период XIX – начала XX вв. целесообразно обособлять в самостоятельный период, в силу наличия специфических характеристик: именно в XIX веке
международное право стало признаваться самостоятельной правовой системой и
получило соответствующую доктринальную проработку, в том числе в вопросах
соотношения с правом национальным. Российская юридическая доктрина в целом
придерживалась дуалистической концепции и рассматривала международное
право как систему норм, находящихся в непосредственной взаимосвязи с национальным правом. Формирующаяся договорная практика была направлена на решение проблем, затрагивающих взаимные интересы государств. Развитие международного права способствовало, с одной стороны, более эффективному обеспечению интересов самого Российского государства, с другой – созданию системы
обеспечения международного правопорядка и основ современного международного права.
Генезис системы международных договоров с точки зрения содержания отражает базовые закономерности развития международного (и национального)
права: расширение предмета и специализация, в результате чего, с одной стороны,
имело место интенсивное увеличение количества международных договоров, с
другой – переход договоров от общеполитического (комплексного) формата к специальным, направленным на регулирование отдельных сфер отношений (торговые,
о наследствах, о выдаче, консульском сотрудничестве и др.). Международные договоры, в свою очередь, стали рассматриваться и в качестве источников национального права, при этом можно выделить несколько вариантов такого включения:
непосредственное действие; инкорпорация (в том числе ратификация), предполагающая необходимость принятия специального акта для включения норм международного права в национальное; легитимация – принятие внутригосударственного
акта, обеспечивающего выполнение государством соответствующих обязательств.
Развитие национальной государственно-правовой системы, в свою очередь,
также оказывало определенное влияние на интенсивность становления международного права. Например, катализатором формирования системы международных

468

договоров Российской империи стали судебные реформы XIX века, когда национальное законодательство, пусть частично, но было приведено в соответствие с европейскими стандартами.
Преимущественно влияние национального права на международное происходит в процессе формирования норм международного права государствами как
основными (первичными) субъектами, а влияние международного права на национальное преимущественно является результатом имплементации норм международного права на внутригосударственный уровень.
Нормы национального права закрепляют на внутригосударственном уровне
принципы внешней политики государства, регулируют внешнеполитическую деятельность государства (вопросы, связанные с правовым положением иностранных
дипломатических и консульских представителей, и др.); регулируют отношения
между субъектами национального права различных государств, внутригосударственные отношения, которые могут породить международные отношения; устанавливают и обеспечивают внутреннюю согласованность правовых систем.
Именно внутреннее право во многом определяет позицию государства в межгосударственных отношениях.
Историко-правовой анализ источников международного характера позволил
сделать вывод, что многие принципы международного права сформировались под
определенным влиянием национальных правовых систем (принцип суверенитета,
принцип национальностей и др.). Развивающееся симметрично законодательство
различных государств также, как представляется, способствует выработке единообразной международной практики и ее юридического оформления.
Относительно симметричное развитие национальных правовых систем России и европейских государств, в том числе было обусловлено межсистемной рецепцией, это позволило более интенсивно модернизировать правовую систему.
Международное право также не может быть исключено из анализа процесса рецепции как формат, направленный на согласование интересов различных государств,
и унифицирующее содержательное начало.

469

С одной стороны, прогрессивное развитие национального права ведет к интенсификации международных отношений соответствующего государства, и как
следствие – к развитию международного права, с другой стороны – международное
право оказывает влияние (преимущественно позитивное) на развитие национального права, которое должно подпадать под общий формат права международного.
В том числе, благодаря интенсивному развитию европейских государств и
поддержанию соответствующих форматов со стороны Российской империи, к XX
веку международное право достигло весьма серьезного уровня развития, были
сформулированы базовые принципы, отражающие общий формат сотрудничества
между государствами и специфику данного этапа: принцип сотрудничества; принцип суверенитета; принцип территориального верховенства; принцип самосохранения; принцип независимости и невмешательства во внутренние дела, принцип
национальностей, принцип разрешения споров мирными средствами. Изначально
некоторые принципы имели несколько иное звучание, чем в наши дни, их содержание отличалось от современного понимания, однако они определили общие тенденции развития сотрудничества государств и в усовершенствованном виде действуют и в современном международном праве.
Параллельно с организационной и правовой составляющими развивалась
функциональная составляющая механизма обеспечения внешнеполитической деятельности Российской империи, отражавшая общий формат внутренней и внешней
политики, систему внешних функций государства, основные направления взаимодействия. Были сформированы и юридически оформлены основные признаки государства и основные направления межгосударственного сотрудничества: вопросы
обеспечения публично-правовых интересов, международное частное право и оказание правовой помощи по гражданским делам, взаимодействие по вопросам уголовного права и уголовного процесса. Активизация сотрудничества по данным
направлениям, в том числе, требовала интенсификации формирования и повышения эффективности соответствующей системы органов и правового регулирования.
Анализ органов внешних сношений Российской империи, сформированных

470

в XIX веке позволяет структурно дифференцировать их на две группы: внутригосударственные органы и зарубежные органы, обладающих системными характеристиками, организационно, функционально и юридически взаимосвязанные между
собой. Ключевыми элементами в данной системе были император и Министерство
иностранных дел как орган исполнительной власти подчиненного управления со
специальной компетенцией, ставший с функциональной точки зрения системообразующим звеном, дополненном зарубежными органами, реализующими внешнеполитическую деятельность непосредственно на местах. Данная система включала
орган общей компетенции (император), отнесенный к политико-управленческому
уровню, определявший основные направления внутренней и внешней политики,
принимавший решения и непосредственно формировавший, управлявший и контролировавший деятельность органа специальной компетенции – Министерства
иностранных дел, отнесенного к функционально-управленческому уровню, непосредственно осуществляющего внешнеполитическую деятельность, управляющего
и координирующего реализацию внешних функций государства, управляющего и
контролирующего деятельность системы зарубежных органов внешних сношений
(конкретно-управленческий уровень), включенных в его структуру, что предопределяло организационные субординационные управленческие, а также юридические взаимосвязи. С позиции функциональных внутрисистемных связей, как выше
было обозначено, исходя, в том числе, из соответствующих уровней управления, с
одной стороны – все органы в рамках своей деятельности реализовывали внешние
функции, с другой – функции органов были дифференцированы и взаимодополняли друг друга. Юридическая взаимосвязь также обусловлена системными моментами, с одной стороны – все органы, являясь частью единого государственного аппарата Российской империи, развивались в общем контексте и формате развития
государства и его юридической политики, регулирование их правового статуса и
деятельности осуществлялось на базовом уровне актами императора, однако локальный (министерский) уровень правотворчества дополнял регулирование соответствующих вопросов. Указанная система органов развивалась эволюционно в общем контексте развития мирополитической системы и европейских государств, в

471

том числе с учетом норм формирующегося международного дипломатического и
консульского права.
В процессе становления Министерства иностранных дел в рассматриваемый
период выделено два основных этапа: 1) 1802 – 1846 гг. – период становления Министерства иностранных дел в системе отраслевого разделения органов исполнительной власти, совместное функционирование с Коллегией иностранных дел; 2)
1846 – начало XX века – поиск оптимальной структуры, внутренняя дифференциация Министерства иностранных дел и повышение требований к лицам, претендующим на осуществление соответствующей деятельности, что в целом было направлено на выстраивание наиболее эффективной модели функционирования.
Министерство иностранных дел являлось главным системообразующим элементом всей системы органов внешних сношений. В XIX веке у Российского государства в рамках Министерства иностранных дел сформировалась развитая сеть зарубежных учреждений (дипломатических представительств и консульств), что
было обусловлено активной внешнеполитической деятельностью и необходимостью обеспечения интересов государства, а также охраны прав и интересов собственных подданных.
Активное становление взаимодействия государств на уровне дипломатических представительств как органов внешних сношений обеспечивало, в первую
очередь, публично-правовое сотрудничество. Российская империя для реализации
своих интересов учреждала дипломатические представительства и отправляла
своих представителей в различные государства, что привело к интенсификации
нормативного регулирования. Акты национального и международного права XIX
века юридически оформляли соответствующие отношения, взаимно дополняя друг
друга. На исследуемом этапе установились и нашли свое юридическое оформление
базовые моменты современного дипломатического права, а именно: функции дипломатических представительств, ведущей из которых является представительство
своего государства и его интересов на территории иностранного государства; процедура назначения послов, включая юридическое оформление (запрос агремана,
верительные грамоты); ранги дипломатических агентов, просуществовавшие до

472

1961 года, когда была принята ныне действующая Венская конвенция; дипломатический протокол и этикет, а также начал свое юридическое оформление институт
дипломатических привилегий и иммунитетов. Таким образом, был заложен качественный институциональный и правовой фундамент в вопросах дипломатических
сношений между государствами.
В XIX – начале XX вв. также продолжалось активное развитие и правовое
оформление института консульского права как на уровне национального, так и на
уровне международного права, что было связано с увеличением числа консульств,
учреждаемых в иностранных государствах, в первую очередь с целью активизации
внешнеторговой деятельности; с расширением географии и интенсификацией их
деятельности постепенно усложнялись задачи данных структур, юридически
оформлялся их функционал (при этом функции консульств в европейских государствах и США отличались от функций консульств в восточных государствах в результате так называемых капитуляционных режимов).
В вопросах организации и функционирования консульской службы в Российском государстве господствовали политико-дипломатические взгляды, данная
служба создавалась и развивалась, прежде всего, для обеспечения и охраны торговых, экономических и фискальных отношений государства.
Консульские учреждения в Российской империи были организованы на общих началах с европейскими и американскими государствами. При решении вопросов, связанных с определением ранга консульского учреждения, принимались
во внимание как экономические, так и политические условия.
Значительное распространение в рассматриваемый период получил институт
нештатных консулов, что было связано не только с повышением эффективности
выполнения соответствующих функциональных обязанностей, но и снимало финансовую нагрузку на бюджет государства.
Для обеспечения выполнения функций стала оформляться сфера консульских привилегий, иммунитетов, переходя из разряда обычных норм в категорию
конвенционных.

473

Начиная с XIX века на уровне межгосударственной системы организационной составляющей механизма обеспечения внешнеполитической деятельности
Российской империи также происходила активная институционализация, базовой
тенденцией в рамках данного процесса стало выстраивание системы межгосударственных и международных структур для более тесного и эффективного взаимодействия государств.
Уровень развития международного сотрудничества стал настолько высок,
что государства осознали необходимость тесного взаимодействия по различным
вопросам. Одной из характерных черт исследуемого периода с уверенностью
можно назвать систему международных конгрессов и конференций, которые стали
первоначальной стадией организационного сотрудничества, вышедшего впоследствии на уровень межправительственных и неправительственных международных
организаций.
На конгрессах и конференциях, отнесенных нами к политико-управленческому уровню, решались многие вопросы и проблемы, которые не могли или недостаточно эффективно могли решаться в формате двухсторонних контактов различных государств. Характерной чертой формирования межгосударственного общения на уровне конгрессов и конференций становится постепенное изменение их содержательного диапазона: от мирных: по урегулированию послевоенных ситуаций
и решению общих вопросов – к специализированным: по отдельным проблемам
межгосударственных отношений. Разработка и принятие решений на конференциях и конгрессах еще более укрепили систему международного общения, что дало
толчок к дальнейшему развитию и формированию такой формы международного
взаимодействия, как международные организации, без которых современное международное общение невозможно представить.
В течение XIX века, начиная с Венского конгресса, был проведен ряд значимых конгрессов и конференций, о которых можно говорить как о соответствующей
системе, т.к. все они были взаимосвязаны как с точки зрения государств, принимавших в них участие, так и с содержательной стороны. Изначально конгрессы занимались преимущественно политическими вопросами, с течением времени они

474

стали приобретать все более целенаправленный характер.
В результате взаимодействия государств на уровне конгрессов в XIX веке
была сформирована первая система безопасности (Венская), в результате в период
с 1816 до 1914 г. не было ни одного конфликта, который перерос бы во всеобщий,
и никаких боевых действий, которые перевернули бы внутренний порядок в государствах или нарушили бы эволюционное развитие государств и формирующегося
международного правопорядка, что еще раз подтверждает ее эффективность и стабильность. Также в результате сотрудничества государств, в первую очередь на
уровне конгрессов и конференций, к началу XX века был выработан ряд принципиальных основ международного права, заложивших основу в формирование в последующем соответствующих отраслей и институтов права, доработанных и развитых в современном международном праве. К ним можно отнести: принцип сотрудничества, принцип разрешения споров мирными средствами, ответственность государств за развязывание войны, режим международных рек, закрепляется принцип
свободы открытого моря, провозглашен запрет торговли неграми, определение
правового статуса дипломатических представителей и консульских агентов, что
было положено в основу современного международного права.
Продолжением развития системы конгрессов и конференций стали административные союзы (прообраз современных международных организаций), ставшие
органами функционального управления. Союзы были разнородны, их дифференциация возможна по различным критериям, таким как: порядок образования, длительность процедуры создания, количество государств-участников, сферы деятельности.
Союзы, являясь международными межправительственными организациями,
создавались на основе соответствующих учредительных документов - международных соглашений, которые, как правило, одновременно являлись уставом, определявшим объем правосубъектности данных институтов, имели свою структуру и
осуществляли деятельность на постоянной основе. Отмеченные черты общие с современными международными организациями и позволяют говорить о том, что ад-

475

министративные союзы были эволюционной ступенью развития современных международных организаций.
Международные союзы были исполнительными (административными) органами, деятельность которых была направлена на обеспечение системы сотрудничества по конкретным вопросам, и преимущественно не имели контрольной функции. Первые попытки создания контрольных механизмов – комиссий также имели
место в рассматриваемый период, однако нельзя не указать на формирование первого органа международного правосудия, которым был международный арбитраж,
или третейский суд, положивший начало становлению системы международного
правосудия.
Таким образом, в XIX веке были созданы международные структуры, организационно обеспечивающие международные отношения и способствующие более
эффективной реализации государствами их внешних функций. Однако говорить о
сформированной системе административных союзов представляется преждевременным, т.к. объединяющим началом были лишь государства-члены, а организационные, функциональные и правовые взаимосвязи между международными
структурами отсутствовали.
В рассматриваемый период интенсивно развивались и международные неправительственные организации, предоставлявшие возможность осуществления
частноправового международного общения и имеющие ряд преимуществ перед
международными межправительственными организациями, а именно: упрощенный порядок формирования, отсутствие зависимости от политических условий,
имеющих место в рамках взаимодействия соответствующих государств, меньшая
бюрократичность процедур взаимодействия, более гибкая приспосабливаемость
направлений деятельности к нуждам общества на соответствующем этапе его развития.
Значение международных неправительственных организаций с точки зрения
выстраивания диалога между обществом и государством сложно переоценить, ведь
это основная, а может быть, и единственная форма участия людей («гражданского

476

общества») в формировании международного права, ведь посредством данных институтов выражаются интересы различных слоев населения, люди имеют возможность участвовать в процессе разработки норм международного права.
Развитие международных неправительственных организаций, в том числе,
способствовало активному созданию международных межправительственных организаций в форме союзов, т.к. в большинстве случаев инициатива создания соответствующего союза носила частный характер, авторы идеи активно обсуждали
свой проект в кругу единомышленников и пытались добиться поддержки со стороны государства. Международные неправительственные организации отнесены к
дополнительному уровню организационной составляющей механизма обеспечения
внешнеполитической деятельности Российской империи.
Таким образом, в XIX – начале XX вв. сложилась достаточно эффективная
институциональная система, обеспечивавшая международное сотрудничество на
уровне государств, позволявшая государствам более качественно реализовывать
внешние функции, которую необходимо включать в организационную составляющую механизма обеспечения внешнеполитической деятельности: на политикоуправленческом уровне – конгрессы и конференции как органы, согласовывающие
позиции и интересы государств, решающие актуальные и спорные вопросы, координирующие совместные действия; на функционально-управленческом уровне –
административные союзы, обеспечивавшие на постоянной основе сотрудничество
государств, и третейские суды, рассматривавшие межгосударственные споры.
Была заложена основа современной системы международных органов, сформулированы базовые начала ее функционирования, предопределившие, в свою очередь,
ее дальнейшее развитие.
Необходимо отметить ту роль, которую имело Российское государство в процессах формирования мирополитической системы, институтов межгосударственных отношений и выработке основных начал международного права, которую
сложно переоценить. В XIX веке Российская империя заняла равное место в группе
ведущих европейских государств, оказывала серьезное влияние на политические

477

процессы, выработку основных начал международного права, заключаемые международные соглашения как с точки зрения инициатив, так и с содержательной стороны. Внешнеполитическая деятельность Российского государства осуществлялась активно, расширялся перечень вопросов межгосударственного сотрудничества, как следствие можем наблюдать одну из общеправовых закономерностей –
расширение предмета правового регулировавания, что, наряду с интенсификацией
межгосударственных отношений, позволяет констатировать факт, что в XIX веке
происходило развитие основных направлений взаимодействия государств (взаимодействие по политико-правовым вопросам – обеспечение публично-правовых
(национальных) интересов, по вопросам частноправовой сферы и сотрудничество
в рамках уголовного права и уголовного процесса) и дифференциация (несколько
условная) международного публичного и международного частного права.
С позиции генезиса международного права, произошло окончательное становление (доктринальная и юридическая концептуализация) государства как субъекта международного права и соответствующей системы прав (право самосохранения, право территориальности, право независимости, право на уважение и честь,
право на международное общение и право принуждения).
Все рассмотренные права производны от суверенитета как качественного
признака государства, хотя исследователи того времени не проводили непосредственной взаимосвязи данных категорий и разграничения внутреннего и внешнего
суверенитета в контексте расширяющихся границ внутренних и внешних функций
государства и реализующих данные функции органов государственной власти.
Публичное право любого государства составляет основу правовой системы,
закрепляя базис всех правоотношений, возникающих на уровне государства, и
определяя общий формат его функционирования.
В XIX веке сформировались понятие государства и его признаки, нашли доктринальное отражение категории суверенитета и признания, которые постепенно
начали использоваться и в международной договорной практике. Особое внимание
государства уделяли территориальным вопросам и юридическому оформлению
государственных границ; к концу столетия государственная граница Российской

478

империи была надлежащим образом юридически оформлена в результате заключения большого количества договоров. В том числе, в ходе взаимодействия государств решались вопросы перераспределения государственных территорий, что
было следствием как военных действий, так и мирных договоренностей. Серьезное
внимание государствами уделялось сфере обеспечения безопасности, с которой
непосредственно связаны вопросы установления режима государственной границы, правила ее пересечения, и как следствие – таможенная и миграционная
сферы. Основными целями таможенного регулирования были фискальная, протекционная и обеспечение благоприятного торгового баланса.
Важнейшей составляющей деятельности государств в рассматриваемый период была внешнеторговая сфера, развивавшаяся преимущественно в контексте
теории меркантилизма. Вместе с тем, именно в XIX веке начал свое формирование
режим наибольшего благоприятствования и соответствующий принцип, который
на взаимной договорной основе внедрялся в практику государств. На основе анализа международных соглашений дореволюционного периода представляется возможным выделить три вида данного условия с точки зрения его содержания: частичное наибольшее благоприятствование, имевшее место до начала XIX века, возмездное наибольшее благоприятствование, свойственное середине XIX века, и абсолютное наибольшее благоприятствование, когда, начиная с конца XIX столетия,
обозначенный принцип принял практически современное звучание.
Признано, что на стыке государственного и международного права находятся
и вопросы подданства, институт которого сформировался к XIX веку. В целом, власти Российского государства благосклонно относились к иностранцам, в данном
русле и развивалось правовое регулирование соответствующих вопросов. Преимущественно вопросы правового статуса иностранных подданных регулировались
внутренним законодательством, однако по отдельным направлениям формировалась и международная договорная практика (преференции для жителей приграничных территорий).
В рамках обеспечения торговых интересов, на первоначальных этапах являв-

479

шихся катализатором международного общения, происходило формирование международного частного права, изначально направленного на регулирование гражданских правоотношений. Не случайно первые нормы, регулирующие гражданские
права подданных обоюдных держав, закреплялись в торговых трактатах (право владения и распоряжения имуществом, основы права наследования, право на судебную защиту). Россия заключала торговые договоры весьма разнообразного содержания, но все они широко использовали условия наибольшего благоприятствования, устанавливаемые для взаимных подданных. Русское государство всегда выступало за справедливые условия договоров, в полной мере отражающие интересы
участвующих в нем сторон.
Проблеме наследования имущества уделялось довольно большое внимание
при подписании международных договоров, которые, в свою очередь, устанавливали существенные ограничения действия российского законодательства.
С позиции хронологического анализа конвенций, содержащих какие-либо
положения относительно открывающихся наследств иностранных подданных,
можно выделить два периода: первый – до заключения в 1874 году и в последующем специальных конвенций о наследствах, когда в трактатах о торговле и мореплавании, заключенных с Россией, существенно сохранен общеустановленный в
Своде законов порядок наследования; и второй период, который можно выделить
в вопросе развития наследственного права на международном уровне с участием
Российского государства, характеризуется процессом наследования в соответствии
с конвенциями о наследствах.
Данная тенденция (переход от общих международных соглашений, комплексно регулировавших ряд вопросов, к специализированным договорам), как уже
отмечалась, является общей.
Что касается других направлений развития гражданского права в рамках
международной системы взаимодействия в XIX веке, то к ним можно отнести
также регулирование семейных отношений с иностранным элементом. Во второй
половине XIX века проводилась разработка положений о международной защите
авторских прав. В России процесс установления защиты авторских прав подданных

480

иностранных государств происходил достаточно сложно, хотя на уровне национального законодательства был принят соответствующий закон «Об авторском
праве», что, по сути, явилось созданием базы для заключения двухсторонних соглашений, однако это не в полной мере соответствовало национальным интересам.
Большой вклад в развитие международного частного права внесли Гаагские
конференции 1893, 1894, 1900 и 1904 гг. В результате конференций 1893 и 1894 гг.
14 ноября 1896 года между четырнадцатью государствами Европы была подписана
конвенция: 1) о сообщении судебных и внесудебных актов; 2) о «поручениях»; 3)
Cautiojudicatumsolvi; 4) право бедности; 5) личное задержание. Таким образом, был
достигнут первый практический результат Гаагской конференции. Россия подписала данную конвенцию и ратифицировала ее. Также был выработан ряд проектов,
в частности: о браке, об опеке, о конкурсе, о наследствах и завещаниях. 17 июля
1905 г. была подписана новая конвенция в Гааге, которая по своей сути является
лишь упрощением и частичным дополнением вышеуказанной конвенции.
Непосредственную связь между внутригосударственными политическими
процессами и реформами и международными отношениями, их развитием можно
наблюдать на примере осуществленных в 1864 г. в России преобразований, в результате которых законодательство Российского государства стало соответствовать сформировавшимся к тому времени принципам европейского права, что послужило стимулом активизации процессов взаимодействия европейских государств с Россией, в первую очередь в сфере уголовного права, уголовного и гражданского процессов. До указанного периода состояние российской национальной
правовой системы не способствовало полному и максимально деятельному сотрудничеству в указанных сферах. После изменений, внесенных в законодательство,
стало заключаться большое количество международных договоров по соответствующим вопросам. Сюда можно отнести и упомянутые выше специализированные
конвенции о наследствах, декларации, дозволяющие акционерным (анонимным)
обществам и другим товариществам торговым, промышленным или финансовым,
учрежденным взаимными подданными, пользоваться всеми правами, в том числе
правом на судебную защиту, предоставленными для собственных подданных; а

481

также конвенции относительно взаимной судебной помощи по гражданским и уголовным делам. Что касается последней указанной выше группы конвенций, то это
был большой шаг вперед в развитии как международного права, так и внутригосударственного гражданского и уголовного процессов.
В процессуальной сфере заключались соглашения о непосредственных сношениях судебных установлений государств, предоставление права бедности и
обеспечение судебных издержек, установления взаимных обязательств по доставке
судебных вызовов и исполнения поручений в гражданских и уголовных делах. Согласно ряду международных договоров, устанавливалось изъятие из правила об отводе, имеющегося во внутреннем законодательстве, для подданных тех государств,
в которых по закону или на основании заключенных с Россией конвенций русские
подданные были освобождены от предоставления обеспечения издержек по делу и
тех убытков, которые может понести ответчик.
В России до издания Судебных уставов 1864 года в практике не существовало
определенного порядка признания и исполнения решений иностранных судов. Однако, несмотря на закрепление во внутреннем законодательстве положения о необходимости урегулирования данного вопроса на межгосударственном уровне, был
заключен только один договор, предусматривающий взаимодействие по данному
направлению, – с Болгарией 29 октября 1914 г.
В вопросах уголовной юрисдикции к подданным иностранных держав в Российской империи применялись нормы уголовного и уголовно-процессуального
права России, однако многие положения в рассматриваемой сфере определялись
международными соглашениями, в первую очередь о взаимной выдаче преступников. Большая часть заключенных в рассматриваемый период конвенций касались
практически исключительно вопросов выдачи преступников, которые, в свою очередь, наряду со специальными договорами о выдаче преступников, содержали
нормы, регулирующие межгосударственное взаимодействие по некоторым вопросам осуществления правосудия по уголовным делам.
Проблема выдачи взаимных подданных в международно-правовой практике

482

обозначенного в работе периода была наиболее разработанным вопросом из области уголовного права и процесса. Первые конвенции устанавливали выдачу перебежчиков и бунтовщиков и были обусловлены, прежде всего, политическими
взглядами. С течением времени направление договорной практики изменилось, и
заключаемые договоры стали содержать положения о невыдаче политических преступников.
Развитие межгосударственного общения по вопросам выдачи преступников
способствовало его правовой регламентации в национальном законодательстве
Российской империи на уровне уголовных законов (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., его редакции 1885 г., а также Уголовное уложение 1903 г.). В России 15 декабря 1911 г. был принят специальный закон «О выдаче
преступников по требованиям иностранных государств», который подробно установил основания и процедуры выдачи преступников, закрепив на внутригосударственном уровне многие выработанные положения международных трактатов.
Что же касается международно-правовых документов в указанной сфере, то
до 1911 года они являлись основными источниками института экстрадиции. Россией было заключено более 20 договоров по данному вопросу. Процесс экстрадиции на международно-правовом уровне прошел развитие от разовых соглашений
преследования преимущественно политических преступников до выработки относительно универсальных механизмов преследования уголовных преступников на
межгосударственном уровне. Заключенные Россией конвенции о выдаче преступников определили перечень преступных деяний, за совершение которых иностранцы подлежали выдаче, были разработаны процессуальные механизмы выдачи, предоставления доказательств, возмещения расходов по экстрадиции и т.п.
Заключаемые Российской империей договоры достаточно подробно регламентировали как субъектов, в отношении которых могла применяться экстрадиция, так и
основания, а также порядок запросов и осуществления выдачи. Основанием являлось совершение преступления, входящего в список, обозначенный в соответствующей конвенции. К концу XIX века международные договоры о выдаче преступников охватывают деяния, разнообразные по своему составу и затрагивающие все

483

наиболее важные, защищаемые законом общественные отношения.
Что касается отдельных немногочисленных специальных конвенций по вопросам уголовного процесса, то они не были достаточно полными и затрагивали
только отдельные стороны рассматриваемой сферы, например, вопросные грамоты
и судебные поручения, непосредственные сношения судебных органов, а также судебные издержки.
Как и в случаях приговоров гражданских иностранных судов, по общему правилу в России решения иностранных уголовных судов не подлежали исполнению.
Вместе с тем, в контексте данного направления уже в начале XIX столетия
начало формироваться взаимодействие по ряду вопросов, которое получило дальнейшую разработку на последующих этапах развития межгосударственных отношений. К ним можно отнести проблемы работорговли, пиратства и национальных
меньшинств, т.е. связанные с непосредственной защитой прав человека.
По своему историческому значению рассмотренный в настоящей работе период XIX – начала XX вв. стал основополагающим этапом в становлении и формировании процесса взаимодействия и дальнейшего сотрудничества государств и развития государственно-правового механизма обеспечения внешнеполитической деятельности. Основы, заложенные на данном этапе, послужили базой для дальнейшего развития и совершенствования исследуемого механизма, процессов и форматов взаимодействия государств, которые в современном мире играют крайне важную роль в деятельности как Российского государства, так любых иных государств.
В ходе проведенного диссертационного исследования установлено, что в XIX
– начале XX вв. был накоплен историко-правовой опыт формирования организационно-правовых форм взаимодействия Российской империи с иностранными государствами, определивших векторы дальнейшего развития и имеющих непосредственное значение для современной внешнеполитической деятельности и ее обеспечения, международно-правового общения: активное участие Российской империи в международных отношениях на равных началах с европейскими государствами, активное участие в работе международных организаций, в формировании

484

основных начал международного права, сотрудничество с иностранными государствами на постоянной основе, активное развитие восточного направления и взаимодействия не только с государствами находящимися на высоком уровне развития
государственно-правовых механизмов обеспечения внешнеполитической деятельности, но и со странами, находящимися на стадии формирования указанных механизмов. Указанное способствовало формированию ответственности за поддержание международного мира и безопасности, признанию и уважению международного права. В этих условиях в Российском государстве была сформирована и отработана модель деятельности Министерства иностранных дел и системы зарубежных органов внешних сношений, международных институтов межгосударственного общения, для которых были свойственна централизация управления внешнеполитической деятельностью государства, ведомственная специализация, создание
системы отбора и подготовки кадров. Одновременно сложилась система источников права, обеспечивающих внешнеполитическую деятельность и включающая
акты национального и международного характера, среди которых особое значение
получает международный договор. Данные процессы проходили с активным участием представителей научного юридического сообщества – ученых-международников.
Материалы диссертационного исследования позволяют их использовать в
практической деятельности в рамках учета исторического опыта и преемственности в государственно-правовом обеспечении внешнеполитической деятельности,
полученные результаты могут быть введены в образовательные практики как в рамках юридических дисциплин (истории государства и права, международного права
и международного частного права), а также в смежных дисциплинах социальногуманитарной направленности (история международных отношений).
На базе проведенного исследования возможно изучение отдельных направлений и институтов государственно-правового обеспечения внешнеполитической
деятельности, в том числе для совершенствования международно-правовых практик в современных условиях.

485

БИБЛИОГРАФИЯ
Нормативные акты
Национальные нормативные правовые акты Российской империи и РФ

Новоторговый устав от 22 апреля 1667 г. // Полное собрание законов

Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. I
(1649-1675 гг.). № 408.
2.

Именной указ «Об учреждении бурмистерской палаты для ведомства

всяких расправных дел между гостями и посадскими людьми, для управления казенными сборами и городскими повинностями, и об исключении гостей и посадских людей из ведомства воевод и приказов» от 30 января 1699 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург,
1830. Т. III (1689-1699 гг.). № 1674.
3.

Именной указ «Об учреждении в городах земских изб для ведомства

всяких расправных дел между посадскими и торговыми людьми, для управления
казенными с них сборами и градскими повинностями и об исключении торговых и
посадских людей из ведомства воевод и приказов» от 30 января 1699 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. III (1689-1699 гг.). № 1675.
4.

Именной указ «О сборе в Смоленске денег на городовое строение; о

рассмотрении жалоб на служивых людей от посадских при депутате с их стороны;
об отпуске питей с кружечных дворов в Астрахани духовным лицам в праздничные
дни; о передаче из приказной палаты во Пскове приходных книг бурмистрам; об
исследовании доноса на генерала Целандрия в Смоленске; об именовании бурмистрской палаты ратушею, и о строении каменных лавок и рядов в Москве» от 17
ноября 1699 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е.
1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. III (1689-1699 гг.). № 1718.

486

Манифест «О вызове иностранцев в Россию, с обещанием им свободы

вероисповедания» от 16 апреля 1702 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. IV (1700-1712 гг.). №
1910.
6.

Указ Именный «О Штате Коллегии и о времяни открытия оных» от 11

декабря 1717 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е.
1649-825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. V (1713-1719 гг.). № 3129.
7.

Регламент (устав) государственной Коммерц-коллегии, по которому

оная при отправлении своего дела поступать имеет, от 3 марта 1719 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. V (1713-1719 гг.). № 3318.
8.

Указ Именный «О присутствующих в Коллегии иностранных дел, о по-

рядке рассуждения по делам особенной важности и по бумагам текущим, и о назначении числа чиновников с распределением должностей между ими» от 13 февраля
1720 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825
гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. VI (1720-1722 гг.). № 3518.
9.

Акт поднесения Государю Царю Петру I титула Императора Всерос-

сийского и наименования: Великого и Отца Отечества от 22 октября (напечатан 1
ноября) 1721 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е.
1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т.VI (1720-1722 гг.). № 3840.
10.

Морской Торговый регламент и Устав от 31 января 1724 года // Полное

собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. VII (1723-1727 гг.). № 4451.
11.

Регламент Коммерц-коллегии от 31 января 1724 г. // Полное собрание

законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830.
Т. VII (1723-1727 гг.). № 4453. П. 16.
12.

Церемониал для чужестранных Послов при Императорском Всерос-

сийском Дворе от 3 апреля 1744 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XII (1744-1748 гг.). № 8908.

487

13.

Сенатский указ «О выдавании иностранцам доходящим им по наслед-

ству имений, по предварительно учиненной ими в верности подданству присяге»
от 18 апреля 1749 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XIII (1749-1753 гг.). № 9603.
14.

Таможенный устав от 1 декабря 1755 г. // Полное собрание законов Рос-

сийской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XIV
(1754-1757 гг.). № 10487.
15.

Манифест «О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим,

поселяться в которых Губерниях они пожелают и о дарованных им правах» от 22
июля 1763 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 16491825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т.XVI (28 июня 1762 – 1764 гг.). № 11880.
16.

Закон «О выдаче десятой части из вывозимой из России иностранцами

имения» от 18 июня 1772 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XIX (1770-1774 гг.). № 13824.
17.

Манифест «Об открытии торговли между Российской империей и Об-

ластями Австрийской Монархии». С приложением Манифеста по сему предмету,
последовавшего со стороны Римского императора, от 1 ноября 1785 года // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXII (1784-1788 гг.). № 16284.
18.

Сенатский указ «О взыскании доимки податей с иностранцев при

увольнении их из городового общества и о считании имущества иностранцев выморочным, когда родственников их, по вызовам и в чужих краях не отыщется» от
1 августа 1790 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е.
1649-1825 гг. Санкт- Петербург, 1830. Т. XXIII (1789 – 6 ноября 1796 гг.). № 16891.
19.

Указ Именный, данный Белорусскому Генерал-Губернатору Пассеку,

«О наблюдении за поведением приезжающих иностранцев» от 26 апреля 1794 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. СанктПетербург, 1830. Т. XXIII (1789 – 6 ноября 1796 гг.). № 17201.
20.

Указ Именный, данный Главнокомандующему в Москве Измайлову,

488

«О наблюдении за приезжающими в Москву и пребывающими там чужестранцами» от 26 декабря 1796 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXIV (6 ноября 1796 – 1798
гг.). № 17683, 17689.
21.

Указ Именный, данный Выборгскому Гражданскому Губернатору Ри-

дингеру, «О правилах, кои наблюдать следует при пропуске в Россию иностранцев»
от 28 июня 1798 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е.
1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXV (1798-1799 гг.). № 18565.
22.

Указ Именный, данный Сенату, «О пропуске иностранцев в Россию для

торговли» от 28 июня 1798 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXV (1798-1799 гг.). № 18564.
23.

Указ Именный, объявленный Сенату Генерал-Прокурором, «О дозво-

лении Английским купцам, находящимся в России, вступать в Российское подданство» от 25 января 1800 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т.XXVI (1800-1801 гг.). № 19733.
24.

Указ Именный, данный Сенату, «О свободном пропуске едущих в Рос-

сию и из оной отъезжающих» от 22 марта 1801 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXVI
(1800-1801 гг.). № 19801.
25.

Манифест об учреждении Министерств от 8 сентября 1802 г. // Полное

собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXVII (1802-1803 гг.). № 20406.
26.

Указ Именный, данный Сенату, «О правилах для пропуска едущих че-

рез Российские границы людей» от 7 мая 1804 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXVIII
(1804-1805 гг.). № 21284.
27.

Указ Именный, данный Сенату, «О высылке из России всех подданных

Французских и разных Немецких областей, которые не пожелают вступить в подданство; о непропуске оных в Россию без паспортов Министра Иностранных Дел;

489

о прекращении действия торгового договора с Франциею и об учреждении Комиссии для разбора иностранцев» от 28 ноября 1806 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXIX
(1806-1807 гг.). № 22371.
28.

Указ Александра I Правительствующему Сенату от 28 ноября (10 де-

кабря) 1806 г. // Внешняя политика России XIX и начала ХХ века: док. Росс. Мин.
Иностр. Дел / Министерство Иностраных Дел Российской Федерации. Москва,
1963. Т. III (январь 1806 – июль 1807 гг.). (Серия первая. 1801 – 1815 гг.).
29.

Сенатский Указ «О предоставлении иностранцам права вступать в веч-

ное России подданство и записываться в купечество» от 27 мая 1807 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXIX (1806-1807 гг.). № 22533.
30.

Указ Именный, объявленный Сенату Министерством Коммерции, «О

принимании иностранцев, состоящих под властью Французского правительства, в
подданство России» от 20 июля 1807 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXIX (1806-1807 гг.).
№ 22565.
31.

Указ Именный, данный Сенату, «О правилах пропуска в Россию ино-

странцев и отпуска их обратно за границу» от 23 августа 1807 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830.
Т. XXIX (1806-1807 гг.). № 22593.
32.

Декларация Александра I от 26 октября (7 ноября) 1807 г. // Внешняя

политика России XIX и начала XX века: док. Росс. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1965. Т. IV (июль 1807 –
март 1809 гг.). № 37. (Серия первая. 1801 – 1815 гг.).
33.

Указ Именный, данный Рижскому Военному Губернатору Тормасову,

«О высылке за границу иностранцев, без установленных паспортов в пределы Империи приезжающих» от 26 октября 1807 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXIX (1806-1807
гг.). № 22660.

490

34. Указ Именный, данный Рижскому Военному Губернатору, «Высочайше
утвержденный устав коммерческого суда в Одессе» от 10 марта 1808 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXX (1808-1809 гг.). № 22886.
35.Указ Именный, данный Сенату, «Об учреждении Коммерческого Суда в
Таганроге» от 12 мая 1808 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXX (1808-1809 гг.). № 23018.
36. Указ Именный, данный Коллегии Иностранных дел, «О запрещении всем
Дипломатическим чинам приобретать в чужих краях недвижимые имения» от 18
июня 1808 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 16491825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXX (1808-1809 гг.). № 23097.
37. Указ Именный, данный Коллегии Иностранных дел, «Об учреждении Экспедиции Консульских дел». С приложением штата оной. От 3 мая 1809 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXX (1808-1809 гг.). № 23627.
38. Манифест «О заключении мира между Россиею и Швециею. – С приложением мирного трактата, заключенного в Фридрихсгаме» 5/17 сентября» от 1 октября 1809 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649
-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXX (1808-1809 гг.). № 23883.
39. Манифест «О разделении Государственных дел на особыя управления, с
означением предметов, каждому управлению принадлежащих» от 25 июля 1810 г.
// Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг.
Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXI (1810-1811 гг.). № 24307.
40. Указ Именной, данный Коллегии Иностранных дел, «Об учреждении поста
Генерального Консула в Норвегии, с присоединением к оному должности Агента
при карантине в Христианзанте» от 12 августа 1810 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXI
(1810-1811 гг.). № 24324.
41. Высочайше утвержденное разделение государственных дел по Министер-

491

ствам от 17 августа 1810 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXI (1810-1811 гг.). № 24326.
42. Указ Именной, данный Коллегии Иностранных дел, «Об учреждении в
Голландии поста Генерального Консула» от 9 декабря 1810 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830.
Т. XXXI (1810-1811 гг.). № 24457.
43. Манифест «Общее учреждение Министерств» от 25 июня 1811 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXI (1810-1811 гг.). № 24686.
44. Указ Именной, данный Коллегии Иностранных дел, «Об учреждении в
Бразилии поста Генерального Консула» от 18 июля 1811 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т.
XXXI (1810-1811 гг.). № 24726.
45. Высочайшее утверждение «Учреждение министерства финансов» от 27
июля 1811 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 16491825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXI (1810-1811 гг.). № 24688.
46. Указ Именной, данный Коллегии Иностранных дел, «Об учреждении на
острове Мадере Генерального Консульства» от 31 марта 1812 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830.
Т. XXXII (1812-1814 гг.). № 25067.
47. Указ Именной, данный Коллегии Иностранных дел, «О восстановлении
Консульских мест в Турецких областях» от 10 сентября 1812 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830.
Т. XXXII (1812-1814 гг.). № 25222.
48. Указ Именный, объявленный Министром Внутренних дел Гражданским
Губернаторам, «О дозволении военнопленным вступать в подданство России» от 4
июля 1813 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 16491825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXII (1812-1815 гг.). № 25415.
49. Указ Именной, данный Государственной Коллегии Иностранных дел, «Об
определении в Пруссию Генерального Консула» от 8 сентября 1813 г. // Полное

492

собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXII. № 25450.
50. Высочайше утвержденное положение Комитета Министров «О количестве
вещей и провизии, каковое дозволяется привозить Дипломатическим особам» от 17
октября 1816 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е.
1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIII (1815-1816 гг.). № 26461.
51. Положение Комитета министров, объявленное Министром Юстиции Сенату, «О невоспрещении иностранцам, на основании Манифеста 22 июля 1763 года,
переводить их имения из России в свое отечество» от 1 мая 1817 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург,
1830. Т. XXXIV (1817 г.). № 26826.
52. Протокол о порядке председания между дипломатическими чиновниками
и о салютовании кораблей, подписанный в Ахене 9(21) ноября 1818 г. // Документы
для истории дипломатических сношений России с западными державами европейскими, от заключения всеобщаго мира в 1814, до конгресса в Вероне в 1822 году.
Т. 1. Ч. 2. СПб., 1825.
53. Указ Именный, данный Сенату, «Об учреждении в местечке Ренни Коммерческого Суда для Бессарабской Области» от 1 апреля 1819 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830.
Т. XXXVI (1819 г.). № 27750.
54. Указ Именной, данный Сенату, «Об учреждении в Феодосии Коммерческого Суда – С присовокуплением штата оному» от 27 октября 1819 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXVI (1819 г.). № 27957.
55. Указ Именный, данный Сенату, «Об учреждении Коммерческого Суда в
Архангельске» от 22 января 1820 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXVII (1820-1821 гг.).
№ 28109.
56. Сенатский указ «О данном обещании Неаполитанскому и Пармскому пра-

493

вительствам не обращать в казну имуществ, остающихся после умирающих в России их подданных» от 1 июля 1820 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXVI (1819 г.). №
28339.
57. Высочайше утвержденный Проект для Консулов Его Императорского Величества, пребывающих в Европе и Америке, от 25 октября 1820 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург,
1830. Т. XXXVII (182- 1821 гг.). Отд. II. № 28444.
58. Окружное письмо управляющих кабинетами дворов Российского, Австрийского и Прусского к их послам, министрам и поверенным в делах других держав, из Вероны от 2 (14) декабря 1822 г. // Документы для истории дипломатических сношений России с западными державами европейскими, от заключения всеобщаго мира в 1814, до конгресса в Вероне в 1822 году, изданные Министерством
Иностранных Дел. Т. 1. Акты публичные. Ч. 2. СПб., 1825.
59. Указ Именный, данный Сенату, «Об отмене вычета, в Государственную
казну производимаго, за вывоз и перевод за границу наследственных и других имений иностранцев» от 2 июня 1823 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т.XXXVIII (1822-1823
гг.). № 29493.
60. Декларация «О взаимной отмене вычета за вывоз и перевод за границу имений, доставшихся или принадлежащих Российским и Ганноверским подданным»
от 20 июня 1824 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е.
1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIX (1824 г.). № 29959.
61. Сенатский Указ по высочайше утвержденному Мнению Государственного
Совета от 21 мая 1824 года «О правилах производства тяжб Российских подданных
с подданными различных держав, торгующих в Турецкой империи» от 24 июля
1824 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825
гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIX (1824 г.). № 29995.
62. Указ Именный, данный Сенату, «О канцелярских служащих гражданского
ведомства» от 14 октября 1827 г. // Полное собрание законов Российской империи.

494

Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. II (1827 г.). № 1468.
63. Манифест об окончании с Персиею войны, и о заключении между Россиею
и Персиею мира от 21 марта (распубликован Сенатом 21 марта) 1828 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. III (1828 г.). № 1887
64. Манифест об открытии войны с Оттоманскою Портою от 14 апреля 1828
года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1830. Т. III (1828 г.). № 1947.
65. Указ Именной, данный Сенату, «Об учреждении Миссии в Тегеране и Генерального Консульства в Таврис по прилагаемым у сего штатам» от 25 апреля
1828 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881
гг. Санкт- Петербург, 1830. Т. III (1828 г.). № 1994.
66. Высочайше утвержденные 21 января 1829 г. правила в руководство Российской Миссии и Консульствам в Персии, относительно торговли и защиты и пребывающих там Российских подданных // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. IV (1829 г.). № 2606.
67. Указ Именной, данный Коллегии Иностранных дел, «Об учреждении Консульства в Гаване на острове Куба» от 2 апреля 1829 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. IV
(1829 г.). № 2793.
68. Манифест о трактате вечного мира, заключенном с Турецкою Империею,
от 19 сентября 1829 года (печатано 20, а распубликовано от Сената 21) // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. IV (1829 г.). № 3165.
69. Указ Именный, данный Сенату, «Об образовании Министерства Иностранных Дел» от 10 апреля 1832 года, распубликованный Сенатом 18 апреля 1832 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1833. Т. VII (1832 г.). № 5286.
70. Высочайше утвержденное Учреждение Коммерческих Судов, и Устав их

495

судопроизводства. Именный указ, данный Сенату, от 14 мая 1832 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург,
1833. Т. VII (1832 г.). № 5360.
71. Указ Именной, объявленный Сенату Вице-Канцлером, «Об учреждении в
Гавре, Руане и соседних к ним портам поста Консула» от 9 июня 1833 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1834. Т. VIII (1833 г.). Отд. I. № 6252.
72. Указ Именный, данный Сенату, «Об ограничении пребывания Русских
подданных в иностранных землях» от 17 апреля 1834 г., распубликованный 27 апреля 1834 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 18251881 гг. Санкт-Петербург, 1835. Т. IX (1834 г.). № 6994.
73. Указ Именной, объявленный Сенату Министром Юстиции, «Об учреждении в городе Ерзерум Консульства» от 28 июля 1834 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1835. Т. IX
(1834 г.). Отд. I. № 7305.
74. Указ Именный, объявленный Министру Финансов Статс-Секретарем
Мордвиновым, «О пропуске через границу Прусских подданных мастеровых и работников из сопредельных России областей» от 27 мая 1836 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1837.
Т. XI (1836 г). № 9227.
75. Высочайше утвержденное 15 сентября 1836 года Положение комитета министров «О предавании суду российских подданных, принявших присягу на подданство другим державам» // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1837. Т. XI (1836 г.). Отд. II. № 9521.
76. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О поступлении в службу
молодых людей из дворян» от 23 января 1837 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1838. Т. XII (1837
г.). Отд. I. № 9894.
77. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «Об учреждении поста Ге-

496

нерального Консула в Сербии» от 19 июля 1839 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1840. Т. XIV (1839
г.). Отд. I. № 12551.
78. Указ «О непропуске в Китайские пределы опиума» от 12 (24) апреля 1841
г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1842. Т. XVI. Отд. I (1841 г.). № 14450.
79. Указ Именный «О предании суду и наказанию Российских подданных, которые будут изобличены в каком либо участии в торге неграми» от 26 марта 1842
г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1843. Т. XVII (1842 г.). Отд. I. № 15429
80. Указ Именный «О выдавании полномочий иностранным крейсерам на
осмотр и задержание коммерческих судов, кои уличены будут в производстве торга
Неграми, за подписом и печатью Адмиралтейств Совета» от 12 августа 1842 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1843. Т. XVII (1842 г.). Отд. I. № 15967
81. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О воспрещении продажи
Китайцам опиума и о предавании военному суду изобличенных в таковой продаже» от 20 января 1844 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1845. Т. XIX. Отд. I (1844 г.). № 17547.
82. Высочайше утвержденное Уложение о Наказаниях Уголовных и Исправительных от 15 августа 1845 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1846. Т. XX (1845 г.). Отд. I. № 19283.
83. Указ Именной, объявленный Министром Юстиции, «Высочайше Утвержденное Учреждение Министерства Иностранных Дел» от 10 декабря 1846 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1847. Т. XXI (1846 г.). Отд. II. № 20689.
84. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О конвенции, заключенной
с Швецией касательно почтовых сообщений» от 24 декабря 1846 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург,
1847. Т. XXI (1846 г.). Отд. II. № 20747.

497

85. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О почтовой конвенции, заключенной с Грецией» от 10 марта 1849 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1850. Т. XXIV (1849 г.).
Отд. I. № 23084.
86. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О новых формах паспортам, выдаваемым Министерством Иностранных Дел на отъезд за границу состоящим в его ведомстве чиновникам, дипломатическим особам, курьерам и лицам, отправляемым по Высочайшим повелениям и по делам службы» от 12 апреля 1850 г.
// Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1851. Т. XXV (1850 г.) Отд. I. № 24073.
87. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О заключенной с Пруссией
почтовой конвенции» от 2 апреля 1852 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1853. Т. XXVII (1852 г.).
Отд. I. № 26132.
88. Манифест о войне с Оттоманскою Портою от 20 октября 1853 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1854. Т. XXVIII (1853 г.). Отд. I. № 27628.
89. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О заключении между Россией и Австрией почтовой конвенции» от 30 октября 1854 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1855.
Т. XXIX (1854 г.). Отд. I. № 28696.
90. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О телеграфической конвенции, заключенной между Россией и Пруссией» от 14 января 1855 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1856. Т. XXX (1855 г.). Отд. I. № 28930
91. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О заключении между Россией и Австрией декларации о соединении телеграфических линий и обоюдном
пользовании оными» от 2 августа 1855 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1856. Т. XXX (1855 г.).
Отд. I. № 29559.

498

92. Свод законов гражданских // Свод законов Российской империи. СанктПетербург, 1857. Т. X. Ч. 1. 604 с.
93. Законы о состояниях // Свод законов Российской империи. Санкт-Петербург, 1857. Т. IX. 572 с.
94. Устав о паспортах и беглых // Свод законов Российской империи: в XV т.
Т. XIV. Санкт-Петербург, 1857. 909 с.
95. Уставы путей сообщения, почтовый, телеграфический, строительный и пожарный // Свод законов Российской Империи. Санкт-Петербург, 1857. Т. XII. Ч. I.
С. 239-326.
96. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «О том, какому наказанию подвергаются иностранцы, приговоренные, по суду, к высылке из
России, если они не могут быть приняты в прежнее свое отечество» от 24 февраля
1858 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881
гг. Санкт-Петербург, 1846. Т. XXXIII (1858 г.). Отд. I. № 32808.
97. Указ Именной, объявленный Сенату Министерством Юстиции, «О порядке
определения, перемещения и увольнения служащих по ведомству Министерства
Иностранных Дел» от 24 сентября 1858 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1860. Т. XXXIII (1858 г.).
Отд. II. № 33550.
98. Указ Именный, данный Сенату, «О присоединении Экспедиции Церемониальных Дел к составу Министерства Императорского Двора» от 29 октября 1858
г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1860. Т. XXXIII (1858 г.). Отд. II. № 33666.
99. Высочайше утвержденный Устав для Российских Консулов в Европе и
Америке. Именной указ, данный Сенату 23 декабря 1858 года, распубликованный
15 января 1859 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е.
1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1860. Т. XXXIII (1858 г.). Отд. II. № 33944.
100. Приказ по Министерству Иностранных Дел от 10 декабря 1859 г. № 13 //
Справочная книга для должностных лиц Центральных и заграничных установлений Министерства Иностранных Дел / Сост. М. Н. Никонов. Санкт-Петербург,

499

1869. Отдел Х. § 97. С. 25, § 99, 100. С. 205.
101. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О телеграфном договоре
между Россией и Австрией вместе с Пруссией, действующими от имени Германоавстрийского телеграфного Союза» от 18 марта 1860 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1862. Т. XXXV
(1860 г.). Отд. I. № 35573.
102. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О телеграфной конвенции
между Россией и Швецией» от 10 сентября 1860 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1862. Т. XXXV
(1860 г.). Отд. II. № 36142.
103. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О телеграфных сношениях России с Турцией и Правительством Придунайских княжеств» от 7 июля 1862
г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1865. Т. XXXVII (1862 г.). Отд. II. № 38456.
104. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «О правилах
относительно принятия и оставления иностранцами Русского подданства» от 10
февраля 1864 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е.
1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1867. Т. XXXIX (1864 г.). № 40588.
105. Высочайше утвержденный Устав гражданского судопроизводства, распубликованный при указе Сената 21 ноября 1864 года от 20 ноября 1864 года //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1867. Т. XXXIX (1864 г.). Отд. II. № 41477.
106. Высочайше утвержденный Устав уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 года, распубликован при Указе Сената 21 ноября 1864 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург,
1864. Т. XXXIX (1864 г.). Отд. II. № 41476.
107. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О мирном трактате, заключенном между Россией, Австрией, Францией, Великобританией, Пруссией,
Сардинией и Турцией, и о мирных конвенциях между теми же Державами» от 19
апреля 1865 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е.

500

1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1857. Т. XXXI (1856 г.). Отд. I. № 30411.
108. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О телеграфной конвенции, заключенной между Россией и Данией» от 31 августа 1865 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург,
1867. Т. XL (1865 г.). Отд. I. № 42442
109. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «О новых
штатах Генерального Консульства в Египте и Консульств: в Угре, Кульдже и Чугучаке» от 12 октября 1865 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1867. Т. XL (1865 г.). Отд. II. № 42550.)
110. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О международной телеграфной конвенции, заключенной в Париже 5/17 мая 1865 года» от 30 ноября 1865
г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1867. Т. XL (1865 г.). Отд. II. № 42732.
111. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета, распубликованное 13 декабря 1865 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1867. Т. XL (1865 г.). Отд. II. № 42659.
112. Указ Сенатский «О декларации Российского Государственного ВицеКанцлера и Декрете Короля Бельгийцев о предоставлении Русским анонимным обществам в Бельгии прав, предоставленных Бельгийским таковым же обществам в
России» от 26 января 1866 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1868. Т. 41 (1866 г.). Отд. I. № 42938.
113. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О дополнительных условиях к международной телеграфной конвенции» от 21 февраля 1866 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1868. Т. XLI (1866 г.). Отд. I. № 43040.
114. Высочайше ратифицированная Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Данией 2/14 октября 1866 г., от 15 октября 1866
г. Указ Правительствующего Сената от 31 декабря 1866 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1868. Т.
XLI. Отд. II. № 43737.

501

115. Указ Сенатский «О декларации, обменной между Россией и Италиею касательно прав акционерных (анонимных) обществ и других товариществ торговых,
промышленных и финансовых» от 2 декабря 1866 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1868. Т. 41
(1866 г.). Отд. I. № 43937.
116. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «О сложении
с Департамента Внутренних Сношений и Московского Архива Министерства Иностранных Дел обязанности изготовлять переводы различных документов с иностранных языков на Русский и на оборот» от 27 февраля 1867 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1871.
Т. XLII (1867 г.). Отд. I. № 44298.
117. Указ Сенатский «О декларации между Россией и Австриею о взаимном
предоставлении в России Австрийским и в Австрии Русским акционерным (анонимным) обществам и другим товариществам: торговым, промышленным и финансовым, за исключением страховых обществ, пользоваться всеми их правами, сообразуясь с законами страны» от 13 марта 1867 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1871. Т. 42 (1867 г.).
Отд. I. № 44336.
118. Высочайше ратифицированная 3 мая 1867 г. конвенция об уступке Соединенным Штатам Российских Северо-Американских колоний // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1871. Т.
XLII (1867 г.). Отд. I. № 44518.
119. Высочайше утвержденный Устав состоящего под Высочайшим покровительством Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Общества попечения о раненых и больных воинах от 3 мая 1867 года // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1871. Т. XLII
(1867 г.). Отд. I. № 44519.
120. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении Генерального Консульства во Франкфурте на Майне» от 31 декабря 1867 г.
// Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.

502

Санкт-Петербург, 1868. Т. XLI (1866 г.). Отд. II. № 44074.
121. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета, «О порядке
вызова к суду лиц, состоящих в услужении у иностранных послов, посланников и
других дипломатических агентов» от 19 февраля 1868 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1873. Т. XLIII
(1868 г.). Отд. I. № 45503.
122. Высочайше утвержденное Учреждение Министерства Иностранных Дел
от 22 мая 1868 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1873. Т. XLIII (1868 г.). Отд. I. № 45888.
123. Высочайше ратифицированная конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россиею и Баварией 14/26 февраля 1869 года // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1873. Т. XLIV (1869 г.). Отд. I. № 46872.
124. Высочайше утвержденная конвенция о взаимной выдаче преступников,
заключенная между Россиею и Великим Герцогством Гессенским 3/15 ноября 1869
года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1873. Т. XLIV (1869 г.). Отд. I. № 47652.
125. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении Консульства в городе Гаммерфесте» от 2 февраля 1870 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург,
1874. Т. XLV (1870 г.). Отд. I. № 47891.
126. Указ Сенатский «О телеграфной декларации, заключенной между Россией и Турцией» от 4 февраля 1870 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1874. Т. XLV (1870 г.). Отд. I.
№ 47998.
127. Указ Сенатский «О декларации относительно фабричных клейм» от 15
мая 1870 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 18251881 гг. Санкт-Петербург, 1874. Т. XLV (1870 г.). Отд. I. № 48359.
128. Указ Сенатский «Декларация о предоставлении Великобритании тех же

503

выгод относительно торговых клейм, которые указом 27 мая 1870 года предоставлены Франции» от 5 августа 1871 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1874. Т. XLVI (1871 г.). Отд. II.
№ 49891.
129. Указ Сенатский «О Декларации касательно порядка вознаграждения лиц,
вызываемых в пограничные судебные места, великого княжества Финляндского и
Швеции в качестве свидетелей по уголовным делам» от 23 июня 1870 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1874. Т. XLV (1870 г.). Отд. I. № 48513.
130. Высочайше ратифицированная Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Италией, от 14 мая 1871 г. Указ Правительствующего Сената от 26 октября 1871 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1874. Т. XLVI (1871 г.). Отд. I.
№ 49600.
131. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении Генерального Консульства в Песте» от 4 июня 1870 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1874.
Т. XLV (1870 г.). Отд. I. № 48459.
132. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «О преобразовании Миссии в Берлине в Посольство» от 30 ноября 1871 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1874.
Т. XLVI (1871 г.). Отд. II. № 50235.
133. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «Об обнародовании Конвенции о взаимной выдаче преступников, заключенной между Россией и Бельгией
от 23 августа / 4 сентября 1872 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1875. Т. XLVII (1872 г.). Отд. II. №
51561.
134. Высочайше утвержденное положение комитета министров от 9 марта
1873 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881
гг. Санкт-Петербург, 1876. Т. XLVIII (1873 г.). Отд. I. № 51985.

504

135. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О распубликовании протокола, заключенного с Турецким правительством, о праве Русских подданных владеть недвижимою собственностью в Турции» от 8 октября 1873 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург,
1876. Т. XLVIII (1873 г.). Отд. II. № 52678.
136. Высочайше ратифицированная Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Швейцарией, от 5 декабря 1873 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург,
1876. Т. XLVIII (1873 г.). Отд. I. № 52865.
137. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О Министерской декларации о взаимном ограждении фабричных и торговых клейм и знаков, заключенной
между Россией, Австрией и Венгрией» от 1 марта 1874 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1876. Т.
XLIX (1874 г.). Отд. I. № 53206.
138. Указ Сенатский «О Министерской декларации о взаимном ограждении
фабричных и торговых клейм и знаков, заключенной между Россией и СевероАмериканскими Соединенными Штатами» от 22 апреля 1874 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1876.
Т. XLIX (1874 г.). Отд. I. № 53408.
139. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О консульской конвенции, заключенной 26 ноября / 8 декабря 1874 года между Россией и Германией» от
2 апреля 1875 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е.
1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1877. Т. L (1875 г.). Отд. I. № 54550.
140. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О конвенциях: консульской и о наследствах, заключенных 16/28 апреля 1875 года, между Россией и Италией» от 9 декабря 1875 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1877. Т. L (1875 г.). Отд. II. № 55355.
141. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О всеобщем почтовом договоре и протоколе о присоединении к оному Франции и о размене ратификации

505

онаго» от 6 июня 1875 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1877. Т. L (1875 г.). Отд. I. № 54789.
142. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О международной метрической конвенции, заключенной в Париже 8/20 мая 1875 года» от 16 февраля 1876
г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1878. Т. XLI (1876 г.). Отд. I. № 55579.
143. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении Консульства в Бреславле» от 9 марта 1876 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1878. Т. LI
(1876 г.). Отд. I. № 55680.
144. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О международной телеграфной конвенции, заключенной в С.-Петербурге 16/22 июля 1875 года» от 30
июля 1876 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 18251881 гг. Санкт-Петербург, 1878. Т. LI (1876 г.). Отд. II. № 56268.
145. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О конвенциях: консульской и о наследствах, заключенных: первая 11 (23) февраля и вторая 14 (26) июня
1876 г. между Россией и Испанией» от 21 октября 1876 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1878. Т. LI
(1876 г.). № 56473.
146. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О конвенции о взаимной
выдаче преступников, заключенной между Россиею и Испаниею» от 5 сентября
1877 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881
гг. Санкт-Петербург, 1879. Т.LII (1877 г.). Отд. II. № 57693.
147. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О прелиминарном мирном договоре, заключенном между Россией и Турцией 19 февраля (3 марта) 1878
года» от 8 марта 1878 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание
2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1880. Т. LIII. Отд. I (1878 г.). № 58264.
148. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О трактате, заключенном
1/13 июля 1878 года, в Берлине, между Россией, Германией, Австрией, Венгрией,

506

Францией, Великобританией, Италией и Турцией» от 27 июля 1878 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург,
1880. Т. LIII (1878 г.) Отд. II. № 58744.
149. Указ Сенатский, по Высочайшему повелению, «О конвенции, заключенной 23 января (4 февраля) 1879 года между Россией и Германией» от 4 апреля 1879
г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1881. Т. LIV (1879 – 18 февраля 1880 гг.). Отд. I. № 59474.
150. Высочайше утвержденное положение Комитета Министров, объявленное
Сенату Министром Внутренних Дел 26 июля 1879 года «О наименовании Общества попечения о больных и раненых воинах «Российским Обществом Красного
Креста» и об изменении некоторых §§ Устава сего Общества» // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1881.
Т. LIV (1879 – 18 февраля 1880 гг.). Отд. II. № 59877.
151. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении консульств в Адрианаполе и Рущуке и вице-консульства в Битоле и об
упразднении консульства в Софии» от 12 ноября 1879 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1881. Т. LIV
(1879 – 18 февраля 1880 гг.). Отд. II. № 60168.
152. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных // Российское законодательство X – XX веков. Т. 6. Законодательство первой половины ХIХ века. М.,
1988.
153. Высочайшее повеление, объявленное Управляющим Министерством
Иностранных Дел, «О подписании Министерской декларации о взаимном ограждении торговых и фабричных клейм, заключенной между Россией и Бельгией» от 2
декабря 1881 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е.
1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1885. Т. I (1марта – 31 декабря 1881 г.). Дополнение
к Т. 55 второго собрания. № 61624 а.
154. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении должности штатного Драгомана при миссии в Токио» от 13 мая 1883 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-

507

Петербург, 1886. Т. III (1883 г.). № 1575.
155. Высочайше ратифицированный 3 октября 1883 г. дополнительный акт к
конвенции, заключенной между Россией и Германией 23 января (4 февраля) 1879
г., о непосредственных сношениях между судебными учреждениями Варшавского
судебного округа и пограничных провинций королевства Пруссии // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург,
1886. Т.III (1883 г.). № 1745.
156. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении должности Российского Консула в Алжире» от 20 марта 1884 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1887. Т. IV (1884 г.). № 2109.
157. Высочайше ратифицированный торговый договор между Россией и Кореей от 25 июня 1884 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание
3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1887. Т. V (1885 г.). № 2847.
158. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Санкт-Петербург,
1885.
159. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении должностей консульских агентов в городах Кенигсберге и Торне» от 15
января 1885 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е.
1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1887. Т. V (1885 г.). № 2722.
160. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении дипломатического и Консульского представительства в Корее» от 12 марта
1885 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913
гг. Санкт-Петербург, 1887. Т. V (1885 г.). № 2804.
161. Высочайше ратифицированный Заключительный Акт Берлинской Африканской конференции от 13 апреля 1885 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1887. Т. V (1885 г.). №
2862.
162. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении должностей консулов в городах Ливерпуле и Гуле» от 12 ноября 1885 г. //

508

Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. СанктПетербург, 1887. Т. V (1885 г.). № 3273.
163. Высочайше ратифицированные Дополнительные Акты к Конвенции о
Всемирном Почтовом Союзе от 21 января 1886 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1888. Т. VI (1886
г.). № 3467.
164. Высочайше ратифицированная Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Великобританией 12/24 ноября 1886 года от 9
декабря 1886 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е.
1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1888. Т. VI (1886 г.). № 4077.
165. Указ Именный, данный Сенату, «Об установлении особых правил относительно приобретения иностранцами в собственность или в срочное владение и
пользование недвижимых имуществ в некоторых губерниях западной полосы России» от 14 марта 1887 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание
3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1889. Т. VII. № 4286.
166. Конвенция России с Северо-Американскими Соединенным Штатами 16
(28) марта 1887 г. // Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 –1917 гг.]. Санкт-Петербург, 1893. №
92.
167. Высочайше ратифицированная Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Испанией 12/24 апреля 1888 года, от 3 мая 1888
г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг.
Санкт-Петербург, 1890. Т. VIII (1888 г.). № 5180.
168. Высочайше одобренные правила для сухопутной торговли с Кореею от 08
августа 1888 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е.
1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1890. Т. VIII (1888 г.). № 5572.
169. Устав о содержащихся под стражей. Санкт-Петербург, 1890.
170. Высочайше утвержденное 27 мая 1891 г. мнение Государственного совета
«О принятии Россией Конвенции о международной перевозке грузов по железной
дороге» // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913

509

гг. Санкт-Петербург, 1894. Т.XI (1891 г.). № 7757.
171. Высочайше ратифицированная 11 июня 1891 г. Конвенция о перевозке
грузов по железным дорогам // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1894. Т.XI (1891 г.). №7837.
172. Устав гражданского судопроизводства // Свод законов Российской империи. Изд. 1892 г. Санкт-Петербург, 1892. Т. 16. Ч. 1. С. 113-132.
173. Устав о предупреждении и пресечении преступлений // Свод Законов Российской империи. Изд. 1892 г. Санкт-Петербург, 1892. Т. XIV.
174. Устав уголовного судопроизводства // Свод законов Российской империи.
Изд. 1892 г. Санкт-Петербург, 1892. Т. XVI. Ч. I.
175. Высочайше ратифицированные: 1. Конвенция о всемирном почтовом союзе и 2. Условия об обмене пакетов и ящиков с объявленной ценностью» от 28
января 1892 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е.
1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1895. Т. XII (1892 г.). № 8274.
176. Высочайше утвержденное Положение о главной палате мер и весов от 8
июня 1893 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 18811913 гг. Санкт-Петербург, 1894. Т. XI (1891 г.). .№ 8206.
177. Высочайше ратифицированная 12 декабря 1893 г. Конвенция о взаимной
выдаче преступников, заключенная между Россией и Нидерландами, от 23 октября
(4 ноября) 1893 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е.
1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1897. Т. XIII (1893 г.). № 10142.
178. Высочайше ратифицированный договор о торговле и мореплавании
между Россией и Данией от 2 марта 1895 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1899. Т. XV (1885 г.).
№ 11420.
179. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении миссии при Его Святейшестве, Папе Римском» от 20 марта 1895 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1899. Т. XV (1895 г.). № 11486.
180. Высочайше ратифицированный договор России с Японией о торговле и

510

мореплавании от 6 июня 1895 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1899. Т. XV (1895 г.). № 11826.
181. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении должности Драгомана в составе Российской миссии в Корее» от 25 ноября
1896 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913
гг. Санкт-Петербург, 1899. Т. XVI (1896 г.). Отд. I. № 13441.
182. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении Российского Консульства в Исфагани» от 2 декабря 1896 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург,
1899. Т. XVI (1896 г.). Отд. I. № 13468.
183. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об изменении действующих узаконений, касающихся центральных установлений Министерства Иностранных Дел, и об утверждении штатов центральных установлений и домовой церкви названного Министерства» от 15 декабря 1897 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1900.
Т. XVII (1897 г.). № 14770.
184. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «О переименовании Российской миссии в Вашингтоне в посольство» от 18 мая 1898 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1901. Т. XVIII (1898 г.). Отд. I. № 15416.
185. Высочайшее повеление 24 февраля 1899 г. о ратификации конвенции 2
(14) ноября 1896 г. и дополнительного к ней акта 10 (22) мая 1897 г. по вопросам
частного международного права // Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами (1774 –
1906). Варшава, 1906. С. 399-405.
186. Высочайше ратифицированные: I Конвенция по некоторым вопросам
частного международного права и к ней: II Заключительные Постановления, и III
Дополнительный протокол от 24 февраля 1899 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1902. Т. XIX (1899
г.). Отд. I. № 16537.

511

187. Высочайше утвержденное Положение о мерах и весах от 4 июня 1899 года
// Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг.
Санкт-Петербург, 1902. Т. XIX (1899 г.). Отд. I. № 17056.
188. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении должности Консула в Канаде» от 22 ноября 1899 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1902. Т.
XIX (1899 г.). Отд. I. № 17771.
189. Устав о содержащихся под стражей. Изд. 1890 г. Санкт-Петербург, 1900.
290. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении генерального Консульства в Бомбее» от 24 января 1900 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург,
1902. Т. XX (1900 г.). Отд. I. № 18047.
191. Уголовное уложение, представление в Государственный совет министра
юстиции и председателя высочайше утвержденной Редакционной комиссии.
Санкт-Петербург, 1902.
192. Гражданское уложение. Кн. 2. Семейственное право. Проект высочайше
утвержденной Редакционной комиссии по составлению гражданского уложения //
Вестник права. – 1902. – № 6. Прил.
193. Свод замечаний чинов Министерства Иностранных дел на проект пересмотра Устава Консульского в частях, касающихся торговли и мореплавания.
Санкт-Петербург, 1902. № 128.
194. Высочайше утвержденное Мнение Государственного Совета по проекту
уголовного уложения от 22 марта 1903 г.// Собрание узаконений и распоряжений
правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 – 1917 гг.].
Санкт-Петербург, 1903. (16 апреля 1903 г.). № 38.
195. Именной высочайший указ, данный Сенату «Об учреждении министерства торговли и промышленности» от 25 октября 1905 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1908. Т.
XXV (1905 г.). Отд. I. № 26851.

512

196. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «Об учреждении Консульства в Улясутане» от 28 ноября 1905 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1908. Т. XXV
(1905 г.). № 26980.
197. Высочайше утвержденные Основные Государственные законы от 23 апреля 1906 г. // Полное собрание законов Российской Империи. Собрание третье.
Том XXV. 1905. Отделение I. № 27805.
198. Высочайше ратифицированная Конвенция по некоторым вопросам частного международного права от 31 декабря 1908 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1911. Т. XXVIII
(1908 г.). Отд. I. № 31329.
199. Закон «О мерах к пресечению торга женщинами в целях разврата» от 25
декабря 1909 г. // Собрание узаконений. 1910. № 10 (12 января). Ст. 58.
200. Гражданское уложение. Проект высочайше утвержденной Редакционной
комиссии по составлению Гражданского уложения. Санкт-Петербург, 1910. Кн. 2.
201. Закон «Об авторском праве» от 20 марта 1911 г. // Собрание узаконений
и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863
– 1917 гг.]. Санкт-Петербург, 1911. № 61. Ст. 560.
202. Закон «О выдаче преступников по требованиям иностранных государств»
от 15 декабря 1911 г. // Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 –1917 гг.]. Санкт-Петербург, 1912.
№ 4. Ст. 41.
203. Высочайше утвержденный, одобренный Государственным Советом и
Государственной Думой закон «Об учреждении должностей агентов министерства
торговли и промышленности за границею и секретарей при некоторых из них» от
28 мая 1912 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 18811913 гг. Санкт-Петербург, 1915. Т. XXXII (1912 г.). Отд. I. № 37148.
204. Закон «Об установлении новых учреждений МИД и штата центральных
установлений этого министерства» от 24 июня 1914 г. // Собрание узаконений и
распоряжений правительства издаваемое при Правительствующем сенате. Санкт-

513

Петербург, 1914. № 154.
205. Концепция внешней политики Российской Федерации, утвержденная
Указом Президента РФ от 30 ноября 2016 г. № 60.
206. Отношение Департамента духовных дел иностранных исповеданий в
МИД от 7 сентября 1881 г. № 4200 // Собрание Циркуляров Министерства Иностранных Дел по департаменту внутренних сношений. 1840 – 1888. Санкт-Петербург, 1888.
207. Отношение Управляющего Министерством Иностранных Дел Н. К. Гирса
от 19 сентября 1881 г. № 8570 // Собрание Циркуляров Министерства Иностранных
Дел по департаменту внутренних сношений. 1840 – 1888. Санкт-Петербург, 1888.
208. Отношение Департамента духовных дел иностранных исповеданий МИД
от 21 апреля 1883 г. № 1889 в Департамент внутренних сношений Министерства
иностранных дел // Собрание Циркуляров Министерства Иностранных Дел по департаменту внутренних сношений. 1840 – 1888. Санкт-Петербург, 1888.
209. Циркуляр Министерства иностранных дел по Департаменту внутренних
сношений от 31 мая 1842 г. «О запрещении торга неграми» // Собрание циркуляров
Министерства иностранных дел по департаменту внутренних сношений. 1840 –
1888. Санкт-Петербург, 1888. № 6.
210. Циркуляр Министерства Иностранных Дел по Департаменту внутренних
сношений № 4311 от 13 мая 1880 г. // Собрание циркуляров Министерства иностранных дел по Департаменту внутренних сношений. 1840 – 1888. Санкт-Петербург, 1888. № 252.
211. Циркуляр Министерства Иностранных Дел по Департаменту внутренних
сношений № 9357 от 4 октября 1880 г. // Собрание циркуляров Министерства иностранных дел по Департаменту внутренних сношений. 1840 – 1888. Санкт-Петербург, 1888. № 257
212. Циркуляр Министерства Иностранных Дел по департаменту внутренних
сношений от 3 августа 1881 г. «Об удостоверении исполнительных надписей на
копиях решений иностранных судов» // Собрание циркуляров Министерства ино-

514

странных дел по Департаменту внутренних сношений. 1840 – 1888. Санкт-Петербург, 1888. № 7121.
213. Циркуляр Министерства Иностранных Дел по Департаменту внутренних
сношений от 4 декабря 1882 г. «Об удостоверении исполнительных надписей на
копиях решений иностранных судов» // Собрание Циркуляров Министерства иностранных дел по Департаменту внутренних сношений. 1840 – 1888. Санкт-Петербург, 1888. № 274, 11055.
214. Циркуляры по отдельному корпусу жандармов. Санкт-Петербург, 1902.
215. Циркуляры по отдельному корпусу жандармов. Санкт-Петербург, 1912.
216. Циркуляр Второго департамента МИД «Г.г. Начальникам российских дипломатических и консульских учреждений за границей» от 17 февраля 1915 г. //
Известия МИД. – 1915. – № 4. – № 7390.
Международные договоры
217. Договорная запись, учиненная в Стокгольме, между дворами шведским и
российским «О выдаче перебежчиков с обеих сторон; об уплате за перешедших в
Россию шведских подданных после Столбовского договора со 125 по 156 год, и за
другие причиненные Шведскими подданными убытки, 190 тысяч рублей, и о неприеме на будущее время перебежчиков ни которой из договаривающихся сторон»
от 19 (29) октября 1649 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. I (1649-1675 гг.). № 19.
218. Договор между Российским и Китайским государствами, учиненный на
съезде при китайской границе в Нерчинске, от 27 августа 1689 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830.
Т. III (1689-1699 гг.). № 1346.
219. Договор между Россией и Персией «О торговле Российских купцов в Персии» от 30 июня 1717 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание
1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. V (1713-1719 гг.). № 3097.
220. Амстердамский трактат «О дружбе, союзе, коммерции и о содержании на

515

Севере тишины» от 4 (15) августа 1717 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. V (1713-1719 гг.).
№ 3098.
221. Петербургский трактат между Россией и Персией «Об уступке в вечное
Российской империи владение лежащих по Каспийскому морю Провинций Гиляни,
Мизандерона, Астрабата, и городов Дербента и Баку со всеми принадлежащими к
ним землями, за сделанное от России Шаху против бунтовщиков вспоможение» от
12 сентября 1723 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. VII (1723-1727 гг.). № 4298.
222. Трактат между Россией и Персией «О восстановлении между обеими державами дружественных сношений» от 21 января 1732 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. VIII
(1728-1732 гг.). № 5935
223. Трактат между Российским и Английским дворами «О дружбе и взаимной
между обоих Держав коммерции» от 2 декабря 1734 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. IX
(1733-1736 гг.). № 6652.
224. Трактат между Россией и Персией, заключенный при Генже, «О возвращении в Персидскую сторону городов Баки и Дербента с уездами; об утверждении
между обоих государств вечного союза; о продолжении с Персидской стороны военных действий против Турок, доколе они не возвратят всех захваченных от Персии Провинций; о включении России в мирный договор, о подтверждении сим постановлением заключенного в Ряще (21 января 1732 г.) трактата; о свободной торговле в обеих государствах взаимным подданным; о посылке о том во все места
указов; о допущении в Персии, для торговли, Российского консула; о возвращении
с обеих сторон взаимных подданных, и об утверждении сего трактата взаимными
ратификациями» от 10 марта 1735 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. IX (1733-1736 гг.). №
6707.
225. Трактат вечного мира и дружбы между Россией и Оттоманскою Портою

516

от 10 июля 1774 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е.
1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XIX (1770-1774 гг.). № 14164.
226. Трактат вечного мира и дружбы, заключенный между Империею Всероссийскою и Оттоманскою Портою, в ставке Главнокомандующего Генерал – Фельдмаршала Графа Румянцева, при деревне Кучук – Кайнардже, на правом берегу
реки Дуная, чрез Уполномоченных от него и от Верховного Визиря 10 июля 1774
г. и ими обоими 15 июля утвержденный, а со стороны Его Султанова Величества
подтвержденный и ратификованный в Константинополе 13 января 1775 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XIX (1770-1774 гг.). № 14164
227. Трактат о дружбе и коммерции между Российской империей и Короной
Великобританской, заключенный в Санкт-Петербурге, от 23 августа 1776 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XVII (1765-1766 гг.). № 12682
228. Морская конвенция для охранения нейтрального торгового кораблеплавания, заключенная между Императрицею Всероссийскою и Королем Датским в
Копенгагене, от 28 июня (9 июля) 1780 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XX (1775-1780 гг.).
№ 15023.
229. Трактат о дружбе и торговле, заключенный в Санкт-Петербурге между
Российской империей и Датскою короной, от 8 (19) октября 1782 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург,
1830. Т. XXI (1781-1783 гг.). № 15537
230. Трактат о торговле между Россией и Оттоманскою Портою от 10 июня
1783 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825
гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXI (1781-1783 гг.). № 15757
231. Трактат между Россией и Францией о дружбе, торговле и мореплавании
от 31 декабря 1786 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание
1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXII (1784-1788 гг.). № 16489.

517

232. Договор России c королем обеих Сицилий «О взаимной дружбе и торговле» от 6 (17) января 1787 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXII (1744-1748 гг.). №
16498.
233. Договор между Россией и Португалией «О взаимной дружбе и торговле»
от 9 (20) декабря 1787 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXII (1784-1788 гг.). № 16594.
234. Договор, заключенный между Их Величествами Императором Всероссийским и Королевою Португальской, «О возобновлении прежнего трактата 9 (20)
декабря 1787 года, касательно дружбы, мореплавания и торговли» от 16 (27) декабря 1798 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 16491825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXV (1798-1799 гг.). № 18779.
235. Конвенция между Россией и Саксонией «О невзымании пошлин с наследственных имений, достающихся обоюдным подданным» от 20 августа 1800 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. СанктПетербург, 1830. Т. XXVI (1800-1801 гг.). № 19520.
236. Договор дружбы, торговли и мореплавания, заключенный между Императором Всероссийским и Королем Шведским, от 1 (13) марта 1801 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXVI (1800-1801 гг.). № 19767.
237. Мирный договор между Россией и Францией от 26 сентября (8 октября)
1801 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825
гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXI (1781-1783 гг.). № 15536.
238. Конвенция между Россией и Пруссией «О взаимной выдаче беглых» от
13 (25) февраля 1804 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание
1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXVIII (1804-1805 гг.). № 21151.
239. Англо-русская союзная конвенция о мерах к установлению мира в Европе
от 30 марта (11 апреля) 1805 г. // Внешняя политика России XIX и начала XX вв.
(далее ВПР): документы Росс. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел
Российской Федерации. М., 1961. Т. 2 (Апрель 1804 – Декабрь 1805 гг.). № 117.

518

(Серия первая: 1801 – 1815 гг.).
240. Акт разграничения между Его Величеством Императором Всероссийским, и Его величеством Королем Шведским, заключенный в Торнео 8/ 20 ноября
1810 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 16491825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXI (1810-1811 гг.). № 24413.
241. Декларация между Россией и Швецией «О взаимной выдаче матросов, перебегающих с кораблей обоюдных держав» от 27 марта (8 апреля) 1812 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXII (1812-1815 гг.). № 25055.
242. Конвенция между американской меховой компанией и Русско-американской компанией от 20 апреля (2 мая) 1812 г. // Внешняя политика России XIX и
начала XX века: док. Росс. Мин. Иностр. Дел / Министерство Иностранных Дел
Российской Федерации. М., 1962. Т. VI (1811 – 1812 гг.). №156. (Серия первая: 1801
– 1815 гг.).
243. Трактат о заключении мира между Россией и Англией от 6 (18) июля 1812
г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг.
Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXII (1812-1814 гг.). № 25177.
244. Трактат вечного мира и дружбы между Россией и Персией от 12 октября
1813 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825
гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXII (1812-1815 гг.). № 25466.
245. Декларация «О прекращении торга неграми» от 27 января (8 февраля)
1815 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825
гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIII (1815-1816 гг.). № 25771.
246. Постановление. Порядок председания между Дипломатическими чиновниками от 7 (19) марта 1815 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIII (1815-1816 гг.). №
25794.
247. Трактат Братского Христианского Союза от 14/26 сентября 1815 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIII (1815-1816 гг.). № 25943.

519

248. Акт Венского конгресса от 28 мая (9 июня) 1815 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830.
Т. XXXIII (1815-1816 гг.). № 25863.
249. Конвенция между Россией и Пруссией «О выдаче беглых» от 13 (25) мая
1816 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825
гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIII (1815-1816 гг.). № 26266.
250. Конвенция, заключенная в Берлине между Его Величеством Императором
Всероссийским и Его Величеством Королем Прусским «О постановлении границ
Царства Польского» от 30 октября (11 ноября) 1817 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т.
XXXIV (1817 г.). № 27118.
251. Протокол о порядке председания между дипломатическими чиновниками
и о салютовании кораблей, подписанный в Ахене 9 (21) ноября 1818 г. // Документы
для истории дипломатических сношений России с западными державами европейскими, от заключения всеобщаго мира в 1814, до конгресса в Вероне в 1822 году.
Санкт-Петербург: Военная типография Генерального штаба Его Императорского
Величества, 1825. Том 1. Ч. 2. С. 381.
252. Конвенция, заключенная в Торнео между Императором Всероссийским и
Королем Шведским, «О размене недвижимых имуществ частных людей, находящихся по обеим сторонам границ, и об определении, какому судебному месту
имеют подлежать уголовные дела между обоюдными пограничными жителями» от
5 (17) января 1820 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXVII (1820-1821 гг.). № 28513.
253. Протокол конгресса в Троппау от 19 ноября 1820 г. // Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. М., 1925. Ч. I. № 131.
254. Декларация Дворов Российского, Австрийского и Прусского, обнародованная в Лайбахе 30 апреля (12 мая) 1821 г. // Документы для истории дипломатических сношений России с западными державами европейскими, от заключения
всеобщаго мира в 1814, до конгресса в Вероне в 1822 году, изданные Министерством Иностранных дел. Т. 1. Акты публичные. Ч. 2. Санкт-Петербург, 1825.

520

255. Конвенция между Россией, Великобританией и США «Об учреждении
комиссии для рассмотрения решения споров между США и Великобританией об
увезенных на английских кораблях невольниках» от 30 июня (12 июля) 1822 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. СанктПетербург, 1830. Т. XXXVIII (1822-1823 гг.). № 29097.
256. Конвенция между дворами Российским, Австрийским, Прусским и Сардинским, заключенная в Вероне 20 ноября (2 декабря) 1822 г. // Документы для
истории дипломатических сношений России с западными державами европейскими, от заключения всеобщаго мира в 1814, до конгресса в Вероне в 1822 году,
изданные Министерством Иностранных дел. Т. 1. Акты публичные. Ч. 2. СанктПетербург, 1825.
257. Конвенция между Россией и Пруссией «Об отмене вычета из имений переводимых за границу Прусскими подданными из России, а Российскими из Пруссии» от 21 апреля 1824 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIX (1824 г.). № 29874.
258. Декларация «О взаимной отмене вычета за вывоз и перевод за границу
имений, принадлежащих Российским подданным во Франции и Французским подданным в России» от 31 октября 1824 г. // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 1-е. 1649-1825 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. XXXIX (1824 г.).
№ 30103
259. Трактат, заключенный между Его Величеством Императором всероссийским и Его Величеством Королем Шведским и Норвежским «О границе между Россиею и Норвегиею в Лапландских погостах», от 2 (14) мая 1825 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург,
1830. Т.1. (с 12 декабря 1825 г.). № 302.
260. Трактат о торговле российских и персидских подданных, заключенный
между его Величеством императором Всероссийским и его Величеством шахом
Персидским от 10 февраля 1828 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1830. Т. III (1828 г.). № 1795.
261. Трактат о торговле и мореплавании России с США от 6 декабря 1832 г. //

521

Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1835. Т.IX (1834 г.). Отд. I. № 6737.
262. Трактат, заключенный с правительством Северных Американских Штатов о торговле и мореплавании, от 23 января 1834 г. // Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1835. Т. IX.
Отд. I (1834 г.). № 6737.
263. Трактат о торговле и мореплавании России с Нидерландами от 1 сентября
1846 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881
гг. Санкт-Петербург, 1848. Т. XXII (1847 г.). Отд. I. № 21191.
264. Декларация о проверке границы между Российскою Империею и Норвежским Королевством от 20 мая 1847 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1848. Т. XXII. Отд. I (1847 г.).
№ 21230.
265. Трактат о торговле и мореплавании России с Грецией от 7 июня 1850 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1852. Т. XXVI (1851 г.). Отд. I. № 24887.
266. Торговый трактат России с Китаем, заключенный в Кульдже, от 25 июля
1851 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881
гг. Санкт-Петербург, 1853. Т. XXVII (1852 г.). Отд. II. Дополнение к XXVII тому.
№ 25966а.
267. Трактат о торговле и мореплавании России с Бельгией от 28 мая 1858 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1860. Т. XXXIII (1858 г.). Отд. II. № 33424.
268. Трактат России с Китаем, заключенный в Тянь-Цзине, от 01 июня 1858 г.
// Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1861. Т. XXXIV (1859 г.). Отд. I. №34697.
269. Трактат России с Японией, заключенный в Едо, от 7 августа 1858 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1862. Т. XXXV (1860 г.). Отд. I. № 35590.
270. Трактат о торговле и мореплавании России с Австрией от 2 сентября 1858

522

г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1862. Т. XXXV (1860 г.). Отд. II. № 36302.
271. Трактат между Россией и Великобританией от 31 декабря 1858 г. (12 января 1859 г.) о торговле и мореплавании // Полное собрание законов Российской
империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1860. Т. XXXIV (1859 г.).
Отд. I. № 34157.
272. Почтовая конвенция, заключенная с Пруссией 10 (22) августа 1865 г. //
Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. СанктПетербург, 1867. Т. XL (1865 г.). Отд. II. № 42803.
273. Конвенция с Данией от 2 (14) октября 1866 г. о взаимной выдаче преступников. Ст. 6 // Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое
при Правительствующем Сенате. [1863 – 1917 гг.]. 1867. № 1
274. Конвенция с Бельгией от 23 августа (4 сентября) 1872 г. о взаимной выдаче преступников // Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 – 1917 гг.]. 1872. № 95.
275. Конвенция о водворении и Торговле России со Швейцарским союзом от
14 декабря 1872 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е.
1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1876. Т. XLVIII (1873 г.). Отд. II. № 52573.
276. Консульская конвенция России с Францией от 20 марта 1874 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1876. Т. XLIX (1874 г.). Отд. II. №53865.
277. Конвенция о наследствах, заключенная между Россией и Францией 20
марта (1 апреля) 1874 г. // Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и
конвенций, заключенных Россией с иностранными державами (1774 – 1906). Варшава, 1906. № 61.
278. Министерская декларация о передаче судебных повесток и объявлений,
заключенная между правительствами Русским и Итальянским, от 28 августа 1874
г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг.
Санкт-Петербург, 1876. Т. XLIX (1874 г.). Отд. II. № 53840.
279. Конвенция о взаимной выдаче преступников с Австрией от 3 (15) октября

523

1874 г. // Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при
Правительствующем Сенате. [1863 – 1917 гг.]. Санкт-Петербург, 1875. № 107.
280. Конвенция о наследствах, заключенная с Германией 31 октября (12 ноября) 1874 г. // Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций
заключенных Россией с иностранными державами (1774 – 1906). Варшава, 1906. №
62.
281. Консульская конвенция России с Германией от 26 ноября 1874 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1877. Т. L (1875 г.). Отд. I. № 54550.
282. Конвенция о наследствах, заключенная в Санкт-Петербурге между Россией и Италией 16 (28) апреля 1875 г. // Александренко В. Н. Собрание важнейших
трактатов и конвенций заключенных Россией с иностранными державами (1774 1906). Варшава, 1906. № 63.
283. Консульская конвенция России с Италией от 16 апреля 1875 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1877. Т. L (1875 г.). Отд. II. № 55355.
284. Консульская конвенция России с Испанией от 11 февраля 1876 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. 1825-1881 гг. Санкт-Петербург, 1878. Т. LI (1876 г.). Отд. II. № 56473.
285. Конвенция о наследствах, заключенная в Санкт-Петербурге между Россией и Испанией 14 (26) июня 1876 г. // Александренко В. Н. Собрание важнейших
трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами (1774 –
1906). Варшава, 1906. № 64.
286. Конвенция, заключенная с Германией, о непосредственных сношениях
судов Варшавского судебного округа с Прусскими пограничными судами от 23 января (4 февраля) 1879 г. Ст. 5 // Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами (1774 – 1906).
Варшава, 1906. № 73
287. Декларация о взаимной выдаче наследств, остающихся после смерти мореходцев, заключенная между Россией и Великобританией 9 августа 1880 г. //

524

Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных
Россией с иностранными державами (1774 – 1906). Варшава, 1906. С. 398. № 65.
288. Дополнительный к Тянь-Цзинскому трактату договор России с Китаем,
заключенный в Петербурге, от 2 февраля 1881 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1885. Т. I (1 марта
– 31 декабря 1881 г.). № 342.
289. Министерская декларация о взаимном ограждении торговых и фабричных
клейм, заключенная, с Высочайшего соизволения, между Россией и Нидерландами
от 26 марта / 7 апреля 1881 г. // Полное собрание законов Российской империи.
Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1886. Т. II (1882 г.). Дополнение к Т.
1. № 48а.
290. Дополнительная декларация к конвенции о взаимной выдаче преступников, заключенной между Россией и Бельгией 23 августа (4 сентября) 1872 г., подписанная 17 (29) июля 1881 г. // Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами (1774 – 1906).
Варшава, 1906. № 81.
291. Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная 24 августа (5
сентября) 1883 года между Россией и Монако // Александренко В. Н. Собрание
важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами (1774 – 1906). Варшава, 1906. № 84.
292. Конвенции о непосредственных сношениях между русскими пограничными судебными учреждениями и иностранными судебными местами по делам
гражданским и уголовным с Австрией от 21 марта (2 апреля) 1884 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург,
1887. Т. IV (1884 г.). № 2158.
293. Заключительный акт Берлинской «Африканской» конференции от 14 (26)
февраля 1885 г. // Сборник договоров России с другими государствами. 1856 – 1917.
М., 1952. С. 240-259.
294. Соглашение о взаимном признании и ограждении прав акционерных обществ, заключенное с Высочайшего соизволения с Германским Правительством от

525

18 (30) июля 1885 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1887. Т. V (1885 г.). № 3131.
295. Конвенция о наследствах, заключенная в Стокгольме между Россией,
Швецией и Норвегией 28 марта (9 апреля) 1889 г. // Александренко В. Н. Собрание
важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами (1774 – 1906). Варшава, 1906. С. 399. № 67.
396. Конвенция, заключенная между Россией и Румынией 12 (24) марта 1894
г., о непосредственных сношениях пограничных судебных учреждений. Ст. 5, 6 //
Александренко В. Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных
Россией с иностранными державами (1774 – 1906). Варшава, 1906. № 76. С. 423.
297. Конвенции о непосредственных сношениях между русскими пограничными судебными учреждениями и иностранными судебными местами по делам
гражданским и уголовным с Румынией от 12 (24) марта 1894 г. // Полное собрание
законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1898.
Т. XIV (1894 г.). № 10574.
298. Трактат о торговле и мореплавании с Данией от 15 февраля 1895 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1899. Т. XV (1895 г.). № 11420.
299. Конвенции: 1. О мирном решении международных столкновений; 2. О законах и обычаях сухопутной войны; и 3. О применении к морской войне начал Женевской конвенции 10 (22) августа 1864 года и 4. Три декларации о метательных
снарядах и взрывчатых веществах от 6 мая 1900 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1902. Т. XX (1900
г.). Отд. I. № 18540.
300. Декларация, состоявшаяся с Высочайшего соизволения, между Россией и
Швейцарией о положении акционерных (анонимных) Обществ и других Товариществ торговых, промышленных и финансовых от 6 (19) октября 1903 г. // Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. 1881-1913 гг. Санкт-Петербург, 1905. Т. XXIII (1903 г.). Отд. I. № 23443.
301. Англо-Французский договор от 14 октября 1903 г. // Международное

526

право по лекциям Л. А. Комаровского и В. А. Ульяницкого. Москва, 1908.
302. Конвенция между Россией и Германией для защиты литературных и художественных произведений от 27 мая 1913 г. // Собрание Узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. [1863 – 1917
гг.]. Санкт-Петербург, 1913. № 112.
Судебная практика
303. Решение Уголовного кассационного департамента Правительствующего
сената от 11 февраля 1871 г. № 286 // Решения уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената за 1871 год. (Первое полугодие). Санкт-Петербург, 1871.
304. Решение Гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената ст. 1620 от 11 октября 1873 г. № 182 // Систематический сборник решений гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената за
1873 г. Санкт-Петербург, 1875. Вып. 1. Материальное право.
305. Дело Х. - Т. 1889 г. № II/15 Департамента внутренних сношений Министерства иностранных дел // Собрание Циркуляров Министерства Иностранных
Дел по департаменту внутренних сношений. 1840 – 1888. Санкт-Петербург, 1888.
306. Решение гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената. 1896. Санкт-Петербург, 1840. № 467.
307. Решение Гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената от 10-13 апреля 1896 г. № 35 // Решения гражданского кассационного
департамента Правительствующего Сената. 1896. Санкт-Петербург, 1897.
308. Решение общего собрания первого и кассационных департаментов и кассационных департаментов Правительствующего Сената от 25 февраля 1902 г. № 2
// Решения общего собрания первого и кассационных департаментов и кассационных департаментов Правительствующего Сената. 1902. Санкт-Петербург, 1903.
(Прил. к газете Право).

527

309. Юридическое обозрение. Из текущей практики Гражданского кассационного департамента // Вестник права. – 1903. – № 1.
Архивные материалы. Архив внешней политики Российской империи
(АВПРИ), Российский государственный исторический архив (РГИА)
310. АВПРИ: Ф. 158. Экономический департамент. III делопроизводство. Оп.
451. 1897. Д. 148: Дело департамента внутренних сношений по ноте Бельгийского
посланника о созыве в Брюсселе 1-го декабря 1897 г. Третьей Конференции Международного Союза для охраны промышленной собственности.
311. АВПРИ: Ф. 158. Экономический департамент. III делопроизводство. Оп.
451. 1897. Д. 158: О приступлении России к международному союзу защиты промышленной собственности.
312. АВПРИ: Ф. 158. Экономический департамент. III делопроизводство. Оп.
451. 1898. Д. 178: Дело Департамента Внутренних сношений по письму нашего
Посла в Вашингтоне относительно предложения Главного Управления Красного
Креста о помощи Русского Отдела для ухода за ранеными воинами на Кубе и Филлипинских островах.
313. АВПРИ: Ф. 158. Экономический департамент. III делопроизводство. Оп.
451. 1906. Д. 10: Об издании мероприятий во исполнение 27 и 28 ст. Женевской
Конвенции 23 июня (7 июля) 1906 года.
314. АВПРИ: Ф. 159. ДЛСиХД (Дела личного состава и хозяйственных дел).
Исполнительное отделение. Оп. 749/1. 1899. Д. 1327: Справка о лицах, отправляемых на Конференции и Конгрессы с обозначением выдаваемых им проездных и
денег.
315. АВПРИ: Ф. 155. Департамент внутренних сношений. 1832 – 1917. Часть
II. Оп. 662. Д. 7: По заключению международной конвенции о перевозке грузов по
железным дорогам. Часть II.
316. АВПРИ: Ф. 157. Правовой департамент. Оп. 455б. Д. 23: Переписка и материалы по разработке в МИД для руководства российским консульствам инструк-

528

ции по делам об охранении открывающихся за границей наследств умерших русских подданных.
317. АВПРИ: Ф. 161. Санкт-Петербургский Главный архив. Оп. 179. Д. 30: По
отношению Главноуправляющего Собственной Е.И.В. Канцелярии Графа Блудова
о сделании в Министерстве Иностранных дел справки, не найдутся ли в Архиве
оного Указы, не бывшие ввиду II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии при
издании как 1 так и 2 Полного Собрания Законов.
318. АВПРИ: Ф. 161. СПб ГА. IV – 35. Оп. 180. 1848. Д. 1: Дело Департамента
Хозяйственных и счетных дел Исполнительного Отделения 1 Стола «О представлении Государю Императору отчета о Действиях Министерства Иностранных Дел
в 1847 году».
319. АВПРИ: Ф. 161. СПб ГА. IV – 34. Оп. 179. 1857. Д. 5: Дело Департамента
Хозяйственных и Счетных дел Исполнительного Отделения 1-го Стола «О предоставлении права Г. Министру Иностранных дел разрешать Именем Его Императорского Величества дела о признании в званиях Иностранных Генеральных Консулов, Консулов и т.д. о назначении пенсий и пособий, прибавочного жалования и
т.д.».
320. АВПРИ: Ф. 161. Главный архив. IV – 1. Оп. 117. 1819 – 1828. Дело 18: О
новом образовании Азиатского Департамента при Министерстве Иностранных дел.
321. АВПРИ: Ф. 161. СПб Главный Архив. IV – 1. Оп. 117. 1819. Дело 20: О
назначении Действительного Статского Советника Константина Родофинкина Директором Азиатского Департамента Министерства иностранных дел и о службе его
в сей должности.
322. АВПРИ: Ф. 161. СПб ГА. IV – 34. Оп. 179. 1862. Д. 3: Дело Департамента
Хозяйственных и Счетных Дел Исполнительного Отделения 2 Стола. По Высочайшему повелению о преобразовании цензурного Управления.
323. АВПРИ: Ф. 159. ДЛСиХД. 1 Стол Исполнительного Отделения. Оп. 749/1.
1882 – 87. Д. 605: О составлении положения о судебных правах и обязанностях
консулов.
324. АВПРИ: Ф. 159. ДЛСиХД. Исполнительное Отделение. 1 стол. 1868. Оп.

529

749/1. Д. 47а: Штат центральных учреждений МИД. Л. 6.
325. АВПРИ. Ф. 155. Ч. II. Оп. 662. Д. 7.Дополнительная декларация к международной конвенции от 14 октября 1890 года о перевозке грузов по железным дорогам.
326. АВПРИ: Ф. 161. Санкт-Петербургский Главный архив. Оп. 179. 1843. Д.
8: Дело Департамента Хозяйственных и Счетных дел Исполнительного отделения
1 стола «О сообщении II Отделению собственной Е.И. Величества Канцелярии правил, о производстве из нижних званий в классные чины по Министерству Иностранных дел».
327. АВПРИ: Ф. 161. СПб ГА. IV – 34. Оп. 179. 1856. Д. 10: Дело Департамента
Хозяйственных и Счетных дел Исполнительного Отделения 2-го Стола «О разрешении воспитанникам Александровского Лицея, по окончании ими курса наук, поступать на службу в Министерство Иностранных дел».
328. АВПРИ: Ф. 161. СПб ГА. IV – 34. Оп. 179. 1857. Д. 5: Дело Департамента
Хозяйственных и Счетных дел Исполнительного Отделения 1-го Стола «О предоставлении права г. Министру Иностранных Дел разрешать Именем Его Императорского Величества дела о признании в званиях Иностранных Генеральных Консулов, Консулов и т. Д о назначении пенсий и пособий, прибавочного жалования и т.
д.». Л. 1.
329. АВПРИ: Ф. 161. СПб ГА. IV – 35. Оп. 180. 1848. Д. 1: Дело Департамента
Хозяйственных и счетных дел Исполнительного Отделения 1 Стола «О представлении Государю Императору отчета о Действиях Министерства Иностранных Дел
в 1847 году».
330. АВПРИ: Ф. 159. ДЛСиХД «Реорганизация МИД». Оп. 731. 1838 – 1913.
Д, 3: Материалы по реорганизации МИД за границей.
331. АВПРИ: Ф. 159. ДЛСиХД «Реорганизация МИД». Оп. 731. Д. 40: Донесения консулов.
332. АВПРИ: Ф. 161. СПб ГА. IV – 1. Оп. 117. 1835. Д. 2: О сообщении Департаменту Внешней Торговли списка российским консулам в Азии и сведений о них,
а Департаменту Хозяйственных и Счетных Дел сведений о тех консулах.
333. АВПРИ: Ф. 159. ДЛСиХД. 1 Стол Исполнительного Отделения. Оп. 749/1.

530

1882 – 87. Д. 605: О составлении положения о судебных правах и обязанностях
консулов.
334. АВПРИ: Ф. 133. Канцелярия. Оп. 470. Д. 33 (без названия).
335. АВПРИ: Ф. 161. Санкт-Петербургский Главный архив. Оп. 179. Д. 13:
Дело Департамента Хозяйственных и Счетных дел Отделения 1-го Стола «По отношению Департамента Внутренних Сношений, относительно порядка выдачи заграничных паспортов».
336. РГИА: Ф. 19. Департамент внешней торговли. Оп. 3. 1757 – 1880. Д. 552:
О происшествиях на границе и товарах, отбитых пограничной стражей у вооруженных контрабандистов из коих задержаны Юшкайтис и Гячас и один убит.
337. РГИА: Ф. 19. Департамент внешней торговли. Оп. 3. 1757 – 1880. Д. 549:
По положению Комитета министров с препровождением акта, заключенного с
прусским правительством о прекращении насилий и беспорядков на прусской границе. Ч. 2.
338. РГИА: Ф. 19. Департамент внешней торговли. Оп. 4. 1723 – 1864. Д. 139:
Дополнительные акты к торговым трактатам России с Европейскими государствами.
339. РГИА: Ф. 19. Департамент внешней торговли. Оп. 4. 1723 – 1864. Д. 197:
Государственная внешняя торговля 1830 г. в разных ее видах.
340. РГИА: Ф. 19. Департамент внешней торговли. Оп. 3. 1757 – 1880. Д. 448:
По отношению Г. Вице-Канцлера, о домогательстве Прусского Правительства, касательно облегчения торговых сношений между пограничными жителями России
и Пруссии.
341. РГИА: Ф. 40. Всеподданейшие доклады по части торговли и промышленности и материалы к заключению торговых договоров с иностранными государствами. Оп. 1. 1764 – 1917. Д. 98: Торговый договор с Персией.
342. РГИА: Ф. 1685. Сенявины: Иван Григорьевич (1801 – 1851), Новгородский и Московский губернатор, Товарищ министра внутренних дел; Лев Григорьевич (1805 – 1861), чиновник азиатского департамента, Товарищ министра иностранных дел. Оп. 1. 1518 – 1857. Д. 114: Записка о русско-китайской торговле,

531

составленная Пастуховым Н. С. и переписка П.Н.С. с Сенявиным об этой записке.
343. РГИА: Ф. 1685. Сенявины: Иван Григорьевич (1801 – 1851), Новгородский и Московский губернатор, Товарищ министра внутренних дел; Лев Григорьевич (1805 – 1861), чиновник азиатского департамента, Товарищ министра иностранных дел. Оп. 1. 1518 – 1857. Дело 103: Отношение Сенявина Л. Г. неустановленным лицам о проекте правил для русских консулов в Турции.
Литературные источники
Монографии
344. Александров П. А. Северная система. М., 1914.
345. Блауберг И. В. Становление и сущность системного подхода / Блауберг
И. В., Юдин Э. Г. М.: Наука, 1973.
346. Бантыш-Каменский Н. Н. Обзор внешних сношений России (по 1800 г.).
М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1894. Ч. 1.
347. Безобразов В. П. Интернациональный институт международного права в
Генте. СПб.: Тип. В. С. Балашева, 1874.
348. Блищенко И. П. Международное и внутригосударственное право. М.: Госюриздат, 1960.
349. Бобылев Г. В. Основы консульской службы / Бобылев Г. В., Зубков Н. Г.
М.: Международные отношения, 1986.
350. Богаевский П. Красный Крест в развитии международного права. М.,
1906.
351. Буткевич В. Г. Соотношение внутригосударственного и международного
права. Киев: Высшая шк., 1982.
352. Валеев Р. М. Выдача преступников в современном международном праве.
Казань: Изд. Казан. университета, 1976.
353. Вейнер А. П. Консулы в христианских государствах Европы и СевероАмериканских Соединенных штатах. СПб.: Тип. Князя В. С. Мещерского, 1894.
354. Гессен В. М. Подданство, его установление и прекращение / В. М. Гессен.

532

Т. 1. СПб.: Тип. Правда, 1909.
355. Гиббинс Г. История торговли Европы / Пер. с англ. СПб.: Тип. А. Е. Колпинского, 1900. 234 с. Приложение В. С. VII.
356. Голубев Н. Н. Третейские суды XIX века. Очерки теории и практики. М.:
Университетская тип., 1903.
357. Канцлер А. М. Горчаков: 200 лет со дня рождения / Министерство Иностранных Дел / Редколл. под рук. Е. М. Примакова. М.: Международные отношения, 1998.
358. Градовский А. Н. Начала русского государственного права. Т. 1. СПб.:
Тип. М. М. Стасюлевича, 1875.
359. Градовский А. Д. Начала русского государственного права: В 2-х т. Т. 1.
М.: Зерцало, 2006.
360. Грегори П. Экономический рост Российской империи (конец XIX –
начало XX вв.): новые подсчеты и оценки / Пер. с англ. М.: РОССПЭН, 2003.
361. Европейская дипломатия и международные процессы эпохи наполеоновских войн / Под ред. А. В. Торкунова, М. М. Наринского. М.: Аспект Пресс, 2012.
362. Еллинек Г. Общее учение о государстве. Право современного государства
/ Под ред. С. И. Гессен. 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Изд. юр. кн. магазина Н. К.
Мартынова, 1908.
363. Ефимов Е. Н. Элементарные понятия о государстве и праве. М.: Задруга,
1916.
364. Жигарев С. А. Россия в среде европейских народов по данным истории
международного общения и права в XVIII-XIX вв.: Историко-юридические очерки.
СПб.: Тип. Мор. Министерства, 1910.
365. Журналы Высочайше учрежденной Комиссии о мерах к предупреждению
наплыва иностранцев в Западные окраины. Отдел III. Вопрос о принятии и оставлении русского подданства. СПб., 1891.
366. Ивановский И. А. Взаимное содействие государств в производстве следствий по делам уголовным. Одесса: Тип. «Одесский вестник», 1889.
367. Иеринг Р. Значение римского права для Нового мира. СПб., 1875.

533

368. История дипломатии. Т. 1. М., 1959.
369. Казанский П. Е. Всеобщие административные союзы государств: В 3 т.
Одесса: Тип. Штаба Округа, 1897.
370. Камаровский Л. О международном суде. М.: Тип. Т. Малинского, 1880.
371. Камаровский Л. Основные вопросы науки международного права. М.:
Университетская тип., 1892.
372. Каппелер А. Россия – многонациональная империя. Возникновение, история, распад. М.: Традиция, Прогресс-Традиция, 2000.
373. Клименко Б. М. Мирное разрешение территориальных споров. М.: Международные отношения, 1982.
374. Коваленко И. И. Международные неправительственные организации. М.:
Международные отношения, 1976.
375. Кодан С.В. Юридическая политика Российского государства в 1800 –
1850-е гг.: деятели, идеи институты. Екатеринбург: УрАГС, 2005.
376. Кожевников Ф. И. Русское государство и международное право. М.: Юр.
изд. МЮ СССР, 1947.
377. Лазарев С. Л. Международный арбитраж. М., 1991.
378. Левин Д. Б. Актуальные проблемы теории международного права. М.:
Наука, 1974.
379. Левин Д. Б. История международного права. М.: Изд. ИМО, 1962.
380. Лешков В. Н. О древней русской дипломатии. М., 1847.
381. Лопухин В. Б. Записки бывшего директора департамента Министерства
иностранных дел / Отв. ред., вступ. ст., комм. С. В. Куликова, Д. Н. Шилова. СПб.:
Нестор-История, 2008.
382. Мандельштам А. Н. Гаагские конференции о кодификации международного частного права: В 2 т. Т. 2. Кодификация международного брачного права.
СПб.: Тип. А. Бенке, 1900.
383. Мартенс Ф. Ф. О консулах и консульской юрисдикции на востоке. СПб.:
Тип. Министерства путей сообщения (А. Бенке), 1873.
384. Мартенс Ф. Ф. Россия и Китай: историко-политическое исследование.

534

СПб.: Тип. Габермана, 1881.
385. Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов: В 2 т. СПб.: Тип. Министерства путей сообщения (А. Бенке), 1882-1883. Т. 1.
1882. 418 с. Т. 2. 1883.
386. Мартенс Ф. Современное международное право цивилизованных народов. СПб.: Тип. А. Бенке, 1900.
387. Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов: В 2 т. / Под ред. и биограф. очерк доктора юр. наук, проф. В. А. Томсинова. Т.
1. М.: Зерцало, 2008.
388. Матвеев Ю. Г. Международные конвенции по авторскому праву. М.:
Международные отношения, 1978.
389. Международная безопасность и обороноспособность государств (Понятия, определения, термины) / Под общ. ред. О. К. Рогозина. М.: ТОО Интерстамо,
1998.
390. Международные неправительственные организации / Под ред. А. С. Белякова. М.: Наука, 1967.
391. Милюков П. Н. Государственное хозяйство России в первой четверти
XVIII столетия и реформа Петра Великого. СПб.: Тип. М. М. Стасюдевича, 1905.
392. Министерская система в Российской империи. М.: РОССПЭН, 2007.
393. Мировая политика и международные отношения: ключевые слова и понятия / Под общ. ред. доктора полит. наук, проф. М. М. Лебедевой, доктора истор.
наук, проф. С. В. Устинкина. М.: МГИМО(У) МИД РФ; Нижний Новгород: Нижегородский ун-т, 2012.
394. Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII –
начало XX века): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства: В 2 т. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. Т. 1. 2000. 549
с. Т. 2. 2000.
395. Михайловский Г. Н. Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства, 1914 – 1920 гг.: В 2-х кн. Кн. 1. Август 1914 г. – октябрь 1917 г.
М.: Международные отношения, 1993.

535

396. Моравецкий В. Функции международной организации. М.: Прогресс,
1976.
397. Морозов Г. И. Международные организации. Некоторые вопросы теории.
М.: Мысль, 1974.
398. Муравьев Н. К. Законы о политических и общественных преступлениях.
СПб.: Тип. «Правда», 1910.
399. Муромцев С. А. О консерватизме римской юриспруденции. М., 1875.
400. Никольский Д. П. Международное право. Популярные лекции для самообразования. СПб.: Типолитография Б. М. Вольфа, 1903.
401. Никольский Д. П. О выдаче преступников по началам международного
права. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1884.
402. Ориу М. Основы публичного права: Монография. М.: ИНФРА-М, 2013.
403. Очерки истории Министерства иностранных дел. 1802 – 1902. СПб.: Товарищество Р. Голике и А. Вильборг, 1902.
404. Палиенко Н. И. Закон и административное распоряжение. Киев: Тип. Императорского ун-та св. Владимира Т. Н. Корчак-Новицкого, 1898.
405. Палиенко Н. К. Суверенитет. Историческое развитие идеи суверенитета и
ее правовое значение. Ярославль: Тип. губернского правления, 1903.
406. Петр I, император: Письма и бумаги императора Петра Великого: в 13 т.
Т. 12. М.: Наука, 1975. № 5199.
407. Пиленко А. А. Международные литературные конвенции. СПб.: Тип.
Мор. Министерства, 1894.
408. Поздняков Э. А. Системный подход и международные отношения. М.:
Наука, 1976.
409. Поленц О. Э. Ратификация международных договоров. М.; Л.: Издательство АН СССР, 1950.
410. Пуфендорф С. О должности человека и гражданина по закону естественному. СПб.: Санкт-Петербургская тип., 1726.
411. Развитие русского права второй половины XVII – XVIII вв. М., 1992.
412. Растеряев П. Таможенные законоположения и правила по Европейской

536

границе о привозе, отпуске, досмотре, перевозке, складке, очистке пошлиной и выпуску товаров, с включением карательных статей за нарушение таможенных постановлений. СПб.: Общественная польза, 1899.
413. Ревякин А. В. История международных отношений в Новое время. М.,
2004.
414. Рогачев А. А. Внешние функции государства социалистического типа. –
Москва. – 2006. – № 6.
415. Российские самодержцы. 1801 – 1917 / Отв. ред. А. П. Корелин. 2-е изд.
М.: Международные отношения, 1994.
416. Россия. Министерство иностранных дел. Очерк истории Министерства
иностранных дел. 1802 – 1902. СПб.: Товарищество Р. Голике и А. Вильборг, 1902.
417. Сергеев Ф. П. Русская терминология международного права XI – XVII вв.
Кишинев: Картя Молдовеняскэ, 1972.
418. Сергеев Ф. П. Формирование русского дипломатического языка (XI –
XVII вв.). Львов: Высшая школа, 1978.
419. Соболев Н. М. Таможенная политика России во второй половине XIX
века. Томск: Типолит. Сибирского товарищества печатных дел, 1911.
420. Сперанский М. М. Проекты и записки. М., 1961.
421. Сперанский М. М. Руководство к познанию законов. СПб.: Тип. Второго
отд. Её Императорского Величества Канцелярии, 1845.
422. Сперанский М. М. Руководство к познанию законов. СПб.: Наука, 2002.
423. Татищев С. С. Внешняя политика императора Николая Перваго. Введение
в историю внешних сношений России в эпоху Севастопольской войны. СПб.: Тип.
И. Н. Скороходова, 1887.
424. Тункин Г. И. Теория международного права / Под общ. ред. проф. Л. Н.
Шестакова. М.: Зерцало, 2009.
425. Уманский А. М. Русский министр иностранных дел Лобанов-Ростовский.
СПб.: Типолит. М. Пайкина, 1896.
426. Феоктистов Е. За кулисами политики и литературы. Ленинград: Прибой,
1929.

537

427. Циммерман М. История международного права с древнейших времен до
1918 г. Прага: Тип. Русского юридического факультета, 1924.
428. Червонецкий Д. А. Государственные преступления по русскому праву.
Юрьев: Тип. К. Маттисена, 1913.
429. Шапошников Н. Н. Таможенная политика России до и после революции.
М.; Л.: Центр. Упр. Печати и промпропаганды, 1924.
430. Шепелев Л. Е. Царизм и буржуазия во второй половине XIX в.: Проблемы
торгово-промышленной политики. Ленинград: Наука, 1981.
431. Штиглиц А. А. Исследование о выдаче преступников. СПб.: Тип. братьев
Пантелеевых, 1882.
432. Энтин М. Л. Международные судебные учреждения. М.: Международные
отношения, 1984.
433. Ястржембский В. О капитуляциях в оттоманской империи. Харьков: Тип.
«Печатное дело», 1905.
Научные статьи
434. Абдуллин А. И. Зарождение и развитие науки международного частного
права в дореволюционной России // Золотой фонд российской науки международного права: в III т. Т. I. М., 2009.
445. А.Л. Пенитенциарный конгресс в Риме в 1884 году // Журнал гражданского и уголовного права. – 1884. – № 2.
436. Александренко В. О правах и преимуществах дипломатических агентов
по новейшим исследованиям // Юридический вестник. – 1891. – Т. IX. – Кн. 2 (Октябрь).
437. Басенко Ю. В., Волкова О. Ю. Министерство иностранных дел России в
1856 – 1899 годах // Дипломатический вестник. – 2001. – Апрель.
438. Баснин С. Право войны по решениям Брюссельского конгресса // Юридический вестник. – 1878. – Февраль.
439. Баудер В. Международная конференция Общества Красного Креста //

538

Юридический вестник. – 1885. – Январь.
440. Брачное право нехристиан по проекту гражданского уложения // Вестник
права. – 1904. – № 4.
441. Бузескул В. Международный третейский суд в древне-греческом мире //
Вестник Европы. – 1917. – Апрель – июнь.
442. Бутенко В. Священный союз и международная политика эпохи реставрации // Книга для чтения по истории нового времени. Т. IV. Ч. 1. История западной
Европы. М., 1913.
443. Вопрос о принятии и оставлении русского подданства // Журнал Высочайше учрежденной Комиссии о мерах к предупреждению наплыва иностранцев в
Западные окраины. Санкт-Петербург, 1891. Отдел III.
444. Всеобщая и русская почтовая статистика за 1877 г. // Вестник Европы. –
1879. – Т. III.
445. Высочайшие повеления, предложенные Правительствующему Сенату министром юстиции. Об утверждении конвенции о пресечении торга женщинами, с
заключенным к ней протоколом // Право. – 1912. – № 44.
446. Гессен В. О прекращении подданства // Журнал юридического общества
при Императорском Санкт-Петербургском Университете. – 1896. – Кн. 8 (Окт.).
447. Гогель С. Юридическая сторона вопроса о торговле белыми женщинами
в целях разврата // Вестник права. – 1899. – № 5.
448. Голубев Н. Н. Заметки по некоторым вопросам международного права //
Юридические записки. – 1914. – Вып. I-II.
448. Гольмстен А. Заметка по поводу торгового договора между Россией и
Германией // Журнал Юридического общества при Императорском Санкт-Петербургском Университете. – 1894. – Кн. 3 (Март).
450. Горянинов С. М. Из консульской практики по вопросу о совершении и
засвидетельствовании актов // Сборник консульских донесений. Санкт - Петербург,
1898. Вып. 1. Прил. 1.
451. Гуревич Р. Д. Право изгнания иностранцев и французский закон // Вестник права. – 1906. – № 4.

539

452. Дейли Д. Государственные преступления в России конца XIX – начала
XX в. // Актуальные проблемы истории государства и права, политических и правовых учений: мат. межд. конф. Самара, 2001.
453. Дерюжинский В. Ф. Международная борьба с торговлей женщинами //
Журнал Министерства юстиции. – 1902. – № 9.
454. Дерюжинский В. Ф. Пятый Международный Конгресс по борьбе с торгом
женщинами // Журнал министерства юстиции. – 1914. – № 1.
455. Дорская А. А. Институт международного права: опыт неофициального
научного сообщества // Известия Российского государственного педагогического
университета им. А. И. Герцена. – 2010. – № 143.
456. Емец В. А. Министерство иностранных дел российской империи // Международная жизнь. – 2000. – № 11.
457. Жижиленко А. А. Вопрос об алкоголизме и преступности на брюссельском международном пенитенциарном конгрессе 1900 г. // Право. – 1901. – № 1415.
458. Жижиленко А. А. Международный пенитенциарный конгресс в Брюсселе
1900 г. // Вестник права. – 1901. – № 3-5.
459. Зайцева О. Г. Международные межправительственные организации // Вопросы истории. – 1976. – № 12.
460. Ивановский И. Институт международного права и юридические общества
// Вестник Европы. – 1895. – № 2 (Февраль).
461. Иванюков И. К истории русско-германских таможенных договоров //
Вестник Европы. – 1914 (Июль).
462. Иностранная юридическая хроника // Журнал гражданского и уголовного
права. – 1880. – Кн. 1 (Январь – февраль).
473. Калинин Э. Х. Наши задачи на Ближнем востоке // Вестник Европы. –
1906. – Октябрь.
464. Камаровский Л. Вопрос о международном третейском суде в Америке //
Юридический вестник. – 1891. – Т. IX. – Кн. 1 (Сентябрь).

540

465. Камаровский Л. Законы сухопутной войны, руководство изданное Институтом Международного права // Юридический вестник. – 1885. – Август.
466. Камаровский Л. А. Институт международного права за последнее пятилетие. // Юридический вестник. – 1882. – № 6.
467. Камаровский Л. О внутреннем основании и значении идеи международного суда // Юридический вестник. – 1882. – Т. X.
468. Камаровский Л. О кодексе законов для сухопутной войны, изданном институтом международного права // Юридический вестник. – 1881. – Май.
469. Камаровский Л. О съезде Института международного права в Брюсселе в
1879 г. // Юридический вестник. – 1880. – Т. III.
470. Камаровский Л. О съезде института международного права в Лозанне в
1888 г. // Юридический вестник. – 1889. – Январь.
471. Камаровский Л. А. Работы института международного права по вопросу
о выдаче преступников // Русская мысль. – 1884. – № 1.
472. Канторович Я. А. Русско-французская конвенция об охране авторских
прав // Право. – 1912. – № 16.
473. Кодан С. В. Государственные преступления // Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 года: Энциклопедия. М., 1994. Т. 1.
474. Коркунов Р. М. Укоренение иностранцев и прекращение подданства //
Коркунов Н. М. Сборник статей (1877 – 1897). СПб., 1898.
475. Косолапов М. А. Явление международных отношений: историческая эволюция объекта анализа // Мировая экономика и международные отношения. – 1998.
– № 4.
476. Котляревский С. Венский конгресс // Книга для чтения по истории нового
времени. Т. IV. Ч. 1. История западной Европы. М., 1913.
477. Кропоткин А. Всемирные конгрессы мира // Вестник Европы. – 1909. –
Декабрь.
478. Латышев С. О выдаче преступников // Журнал гражданского и уголовного
права. – 1880. – Кн. 2 (Март – Апрель).
479. Лыкошин А. О литературных конвенциях // Вестник права. – 1899. – № 3.

541

480. Люблинский П. И. Брюссельский международный конгресс союза криминалистов // Журнал министерства юстиции. – 1910. – № 10.
481. Люблинский П. И. XII международный конгресс криминалистов в Копенгагене // Журнал министерства юстиции. – 1914. – № 1.
482. Мартенс Ф. Африканская конференция в Берлине // Вестник Европы. –
1885. – Декабрь.
483. Мартенс Ф. Гаагская конференция мира. Культурно-исторический очерк
// Вестник Европы. – 1900. – Март.
484. Международный устав относительно компетенции судов в делах против
иностранных государств или государей [О съезде Института международного
права в Гамбурге, в 1891 г.] // Юридический вестник. – 1892. – № 12.
485. Морозова Л. А. Влияние глобализации на функции государства // Государство и право. – 2006. – № 6.
486. Морозова Л. А. Функции российского государства на современном этапе
// Государство и право. – 1993. – № 6.
487. Мыш М. Закон и кассационная практика по вопросам частного международного права // Журнал гражданского и уголовного права. – 1885. – Кн. 8 (Окт.).
488. Нашиц А., Федор Н. Роль судебной практики в формировании и совершенствовании норм социалистического права // Советское государство и право. –
1964. – № 5.
489. Немиров Г. А. Торговый суд в России до 1832 г. // Вестник права. – 1901.
– № 3.
490. Немиров Г. А. Торговый суд в России до 1832 года (Историческая
справка) // Вестник права. – 1901. – № 1 (Янв.).
491. Немировский М. Д. О силе решений иностранных судов // Журнал Министерства юстиции. – 1910. – № 3.
492. Немировский М. О третейском международном суде // Журнал Юридического общества при Императорском Санкт-Петербургском Университете. – 1898.
– Кн. 4 (Апрель), Кн. 5 (Май).
493. Никольский Б. В. Литературная конвенция // Исторические вести. – 1897.

542

– № XII.
494. Новый таможенный тариф по европейской торговле // Вестник Европы.
– 1868. – Т. 5. – № 9.
495. Нольде Б. Э. Сенатская практика по вопросам международного частного
права. Имущественные отношения супругов // Право. – 1912. – № 21-22.
496. Н.Я. Иностранная юридическая хроника. V. Два конгресса // Журнал
гражданского и уголовного права. – 1880. – Кн. 1 (январь – февраль).
497. О мерах, могущих быть рекомендованными правительствам в видах обеспечения перед их судами доказательственной силы иностранных законов // Юридический вестник. – 1892. – № 12.
498. О съезде Института международного права в Гамбурге в 1891 г. // Юридический вестник. – 1892. – № 12.
499. Объяснительная записка учредителей Института международного права
// Безобразов В. П. Интернациональный институт международного права в Генте.
СПб.: Тип. В. С. Балашева, 1874.
500. Покровский М. Н. Крымская война. 1848 год // Дипломатия и войны царской России в XIX столетии: сб. статей. М.: Красная новь, 1923.
501. Рабинович И. М. Международная конвенция о перевозке грузов по железным дорогам. Русский и французский текст с приложениями и с разъяснениями по
протоколам Бернских конференций 1878, 1881, 1886 и 1890 годов. Санкт-Петербург, 1893 // Журнал гражданского и уголовного права. – 1893. – Кн. 2 (Февраль).
502. Резон А. К. О выдаче по русскому праву // Журнал Министерства юстиции. – 1903. – № 9.
503. Саблер С. К учению о суверенитете в государстве // Журнал юридического общества при Императорском Санкт-Петербургском Университете. – 1896. –
Кн. 7 (Сент.).
504. Слиозберг Г. В. О защите на предварительном следствии // Вестник
права. – 1902. – № 6.
505. Слонимский Л. Наша международная политика в недалеком прошлом //
Вестник Европы. – 1888. – Т. V.

543

506. Смирнов В. А. О возможности общей теории систем // Доклады второй
научной конференции кафедр общественных наук Томского ордена Трудового
Красного Знамени политехнического института им. С.М. Кирова. Томск, 1959.
507. Соловьев С. Россия и Европа в первой половине царствования Александра
I // Вестник Европы. – 1887. – Май.
508. Соловьев С. «Эпоха конгрессов» // Вестник Европы. – 1867. – Т. I (Март).
509. Степанов А. В. О выдаче преступников // Юридический вестник. – 1884.
– Май – июнь.
510. Таганцев Н. С. Стокгольмский тюремный конгресс // Журнал гражданского и уголовного права. – 1880. – Кн. 2 (Март – апрель).
511. Ткаченко М. Договоры о выдаче, заключенные Россией с иностранными
государствами, и их отношение к ст. 168-174 Уложения о наказаниях // Журнал
Министерства юстиции. – 1902. – № 5.
512. Турилова С. Л. 190 лет МИД России // Международная жизнь. – 1992. –
№ 2.
513. Фейгин Я. Выдача политических преступников // Журнал гражданского
и уголовного права. – 1884. – Кн. 4 (Апрель).
514. Храбро-Василевский Н. О международном третейском суде // Журнал
гражданского и уголовного права. – 1881. – Кн. 2 (Март – апрель).
515. Шалланд Л. В. Браки русских подданных в Швейцарии. // Право. – 1899.
– № 2.
516. Энгель В. В. Паспортный конфликт // США: Экономика, политика, идеология. – 1990. – № 4.
Учебная литература
517. Алексеев С. С. Теория права. М., 1995.
518. Анцилотти Д. Курс международного права. Т. 1. М.: Изд. Иностранной
лит., 1961.

544

519. Геополитика: учебник для студентов вузов, обучающихся по специальностям «Государственное и муниципальное управление», «Международные отношения», «Регионоведение» / Н. А. Нартов, В. Н. Нартов; под ред. Староверова. М.:
Юнити-Диана: Единство, 2007.
520. Горовцев А. М. Международное право. Избранная литература: Краткая
энциклопедия. СПб.: Тип. Тренке и Фюсно, 1909.
521. Градовский А. В., Романович-Славатинский А .В. Пособие для изучения
русского государственного права (по методу историко-догматическому). Киев:
Университетская тип., 1871.
522. Даневский В. П. Пособие к изучению истории и системы международного
права. Харьков: Тип. А. Дарре, 1892. Вып.1.
523. Дегоев В. В. Внешняя политика России и международные системы: 17001918 гг.: учебное пособие. М.: МГИМО (У); РОССПЭН, 2004.
524. Добреньков В. И., Кравченко А. И. Социология: В 3 т. Т. 3: Социальные
институты и процессы. М., 2000. С. 139.
525. Казанский П. Е. Введение в курс международного права. Одесса: Экон,
типолит., 1901.
526. Казанский П. Учебник международного права публичного и гражданского. Одесса: Типолит. Штаба Одесского воен. округа, 1904.
527. Конотопов М. В. История экономики / Конотопов М. В., Сметанин С. И.
М.: РОССПЭН, 2001.
528. Коркунов Н. М. Русское государственное право: В 2 т. СПб.: тип. Стасюлевича, 1893. Т. 1. Введение и общая часть. 2-е изд. СПб.: тип. Стасюлевича, 1893.
Т. 2. Часть особенная. 2-е изд. СПб.: тип. Стасюлевича, 1893.
529. Коровин Е. А. История международного права. (От древности до конца
XVIII в.): пособие к лекциям. М.: Тип. МИД СССР, 1946. Вып. 1.
530. Кудрявцев Д. И. Основы международного права: учеб. пособие. М.: Издательство МГУ, 1970.
531. Лист Ф. Международное право в систематическом изложении / Пер. В.
Э. Грабарь. Юрьев (Дерпт): Тип. Русского юридического факультета, 1912.

545

532. Лукашук И. И. Международное право. Общая часть. М.: БЕК, 1996.
543. Марченко М. Н. Проблемы теории государства и права: учебник. М.: Проспект, 2013.
534. Международное право: учебник / Ашавский Б. М., Бирюков М. М., Бордунов В. Д.; отв. ред. С. А. Егоров. М.: Статут, 2015.
535. Международное право: учебник / Под общ. ред. А. Я. Капустина. М.: Гардарики, 2008.
536. Международное право / Под ред. Г. И. Тункина. М.: Юр. лит, 1994.
537. Международное право по лекциям Л. А. Камаровского и В. А. Ульяницкого. М.: Университетская тип., 1908.
538. Никольский Д. П. Международное право. Популярные лекции для самообразования. СПб.: Типолитография Б. М. Вольфа, 1903.
539. Ривье А. Учебник международного права / Пер. П. Казанского, под ред.
Л. Камаровского. М.: Тип. И. П. Малышева, 1893.
540. Соколов В. А. Курс лекций по международному праву. М., 2000. С. 6.
541. Таганцев Н. С. Русское уголовное право: лекции: В 2 т. Т. 2: Часть общая.
СПб.: Гос. Тип, 1902.
542. Тункин Г. И. Основы современного международного права. М.: Наука,
1956.
543. Хропанюк В. Н. Теория государства и права. М., 2000.
544. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. Общее государственное
право. М.: Типолит. Товарищество И. Н. Кушнерев и Ко, 1894.
545. Эйхельман О. О. Очерки из лекций по международному праву. Киев: Тип.
И. И. Чоколова, 1900.
546. Эйхельман О. Хрестоматия русского международного права: В 2 ч. Киев:
Университетская тип., 1887. Ч. 1. 1887. 476 с. Ч. 2. 1889.
547. Яблочков Т. М. Курс международного гражданского процессуального
права. Ярославль: Тип. Губернского Правления, 1909.

546

Диссертации
548. Азнагулова Г. М. Рецепция права как форма взаимодействия национальных правовых систем: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.01 – Теория и история права
и государства; история учений о праве и государстве / Азнагулова Гузель Мухаметовна. Уфа, 2003.
549. Александрова Н. В. Правовой институт признания государств: дис. …
канд. юр. наук: 12.00.01 – Теория и история права и государства; история учений о
праве и государстве / Александрова Надежда Владимировна. Нижний Новгород,
2009.
550. Беляева М. В. Российское Общество Красного Креста в истории России
1867 – 1921 гг.: дис. канд. ист. наук: 07.00.02 – Отечественная история / Беляева
Мария Вячеславовна. Ставрополь, 2002.
551. Бошно С. В. Форма права: теоретико-правовое исследование: дис. … дра юр. наук: 12.00.01 – Теория и история права и государства; история учений о
праве и государстве / Бошно Светлана Владимировна. Москва, 2005.
552. Воловников В. Г. Вклад в изучение Востока Дипломатического ведомства
Российской империи в XVIII – начале XX века: дис. … канд. ист. наук: 07.00.09 –
Историография, источниковедение и методы исторического исследования / Воловников Владимир Григорьевич. Москва, 2004.
553. Восканов С. Г. Международные договоры и правовая система Российской
Федерации: дис. … канд. юр. наук: 12.00.10 – Международное право, Европейское
право / Восканов Сурен Георгиевич. Москва, 2003.
554. Иванова Т. В. Совершенствование пограничного и таможенного надзора
в пунктах пропуска через Европейскую границу Российской империи (1893 – 1914
гг.): дис. … канд. юр. наук: 07.00.02 – Отечественная история / Иванова Татьяна
Владимировна. Москва, 2002.
555. Колегов С. С. Постоянные дипломатические представительства России в
Европе во второй трети XVII – начале XVIII вв.: дис. … канд. ист. наук: 07.00.02 –
Отечественная история / Колегов Святослав Сергеевич. Екатеринбург, 2011.

547

556. Кондратов А. И. Концептуальная модель внешнеполитической деятельности государства в теории международных отношений: дис. … доктора полит.
наук: 23.00.04 – Политические проблемы международных отношений, глобального
и регионального развития / Кондратов Андрей Иванович. Москва, 2012.
557. Конькова Е. В. Взаимодействие Российской национальной системы права
и норм международного права в области уголовного судопроизводства. [Текст] :
дис. … канд. юр. наук: 12.00.09 – Уголовный процесс, криминалистика, судебная
экспертиза / Конькова Елена Вячеславовна. Ижевск, 1995.
558. Кудряшов С. М. Международные третейские суды: дис. … доктора юр.
наук: 12.00.10 – Международное право / Кудряшов Сергей Михайлович. Москва,
1999.
559. Кузнецов А. И. Подготовка и воспитание дипломата в Российской империи: вторая половина XIX – начало XX вв.: дис. … канд. ист. наук: 07.00.15 – История международных отношений и внешняя политика / Кузнецов Александр Игоревич. Москва, 2005.
560. Курышев Е. Ю. Рецепция в российском праве: дис. … канд. юр. наук:
12.00.01 – Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве / Курышев Евгений Юрьевич. Саратов, 2005.
561. Лавров П. В. Механизм правового режима иностранцев в контексте эволюции государственно-правовой системы России в период IX – начала XX в. (историко-правовой аспект): дис. … канд. юр. наук: 12.00.01 – Теория и история права
и государства; история учений о праве и государстве / Лавров Павел Викторович.
Санкт-Петербург, 2004.
562. Летяев В. А. Рецепция римского права в России XIX – нач. XX вв. (историко-правовой аспект): дис. … доктора юрид. наук: 12.00.01 – Теория и история
права и государства; история учений о праве и государстве / Летяев Валерий Алексеевич. Саратов, 2001.
563. Минасян А. Г. Национальные интересы России и политический механизм
их обеспечения: на примере Закавказья: дис. … канд. полит. наук: 23.00.02 – Поли-

548

тические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии / Минасян Александр Григорьевич. Москва, 2001.
564. Михайлик А. Г. Правовое регулирование внешнеэкономической деятельности государства: Историко-теоретический и сравнительно-правовой анализ: дис.
… доктора юр. наук: 12.00.01 – Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве / Михайлик Александр Георгиевич. Санкт-Петербург,
2004.
565. Нефедов Б. И. Соотношение международного и внутригосударственного
права: проблема формирования межсистемных образований: дис. … доктора юр.
наук: 12.00.10 – Международное право, Европейское право / Нефедов Борис Иванович. Москва, 2012.
566. Первенцев В. В. Консульская служба в России (XVIII – начало XX вв.):
дис. … канд. ист. наук: 07.00.03 – Всеобщая история / Первенцев Валерий Владимирович. Москва, 1992.
567. Приходько М. А. Создание министерской системы управления в России в
1-й трети XIX века: дис. … канд. юр. наук: 12.00.01 – Теория и история права и
государства; история учений о праве и государстве / Приходько Михаил Анатольевич. Москва, 2010.
568. Рияд Т. Ш. Соотношение международного и внутригосударственного
(национального) права: Теоретические аспекты: дис. … доктора юр. наук: 12.00.01
– Теория и история права и государства. История правовых учений / Рияд Таха
Шамсон. Москва, 2003.
569. Ростова А. А. Международные административные союзы: создание и
опыт деятельности: вторая половина XIX – начало XX вв.: дис. … канд. ист. наук:
07.00.03 – Всеобщая история / Ростова Анастасия Александровна. Ставрополь,
2008.
570. Сафронова Е. В. Становление и развитие консульской службы Российской империи в XVIII – начале XX вв.: дис. … доктора юр. наук: 12.00.01 – Теория
и история права и государства. История правовых учений / Сафронова Елена Викторовна. Москва, 2002.

549

571. Свечинская Я. Э. Имперская идеология в российской государственно-правовой мысли: дис. … канд. юр. наук: 12.00.01 – Теория и история права и государства. История правовых учений / Свечинская Яна Эдуардовна. Ростов-на-Дону,
2009.
572. Семьянова А. Ю. История дипломатического права России до конца XIX
века.: дис. … канд. юр. наук: 12.00.10 – Международное право. Европейское право
/ Семьянова Анна Юрьевна. Казань, 2001.
573. Сергеева М. Ф. Функционирование и развитие русской дипломатической
терминологии: дис. … канд. филолог. наук: 10.02.01 – Русский язык / Сергеева Мария Федоровна. Одесса, 1993.
574. Смоляков В. А. Взаимосвязь внутренней и внешней политики: проблемы
теории и методологии: дис. … доктора полит. наук: 23.00.01 – Теория политики,
история и методология политических наук / Смоляков Владимир Александрович.
Хабаровск, 2006.
575. Староверова Е. В. Правовой статус Императора Российской Империи:
1721 – 1917 гг.: дис. … канд. юр. наук: 12.00.01 – Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве / Староверова Екатерина Вячеславовна. Москва, 2009.
576. Сулипов Р. С. Правовые традиции России: теоретико-правовой аспект:
дис. … канд. юр. наук: 12.00.01 – Теория и история права и государства; история
учений о праве и государстве / Сулипов Руслан Султанович. Барнаул, 2013.
577. Ткаченко С. В. Рецепция римского права: вопросы теории и истории: дис.
… канд. юр. наук: 12.00.01 – Теория и история права и государства; история учений
о праве и государстве / Ткаченко Сергей Витальевич. Москва, 2006.
578. Туманов С. Н. Механизм реализации внешних функций Российского государства (вопросы теории и практики): дис. … доктора юрид. наук: 12.00.01 –Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве / Туманов
Сергей Николаевич. Саратов, 2017.
579. Тупицин О. М. Министерство иностранных дел и зарубежные представительства России в эпоху Николая I : дис. … канд. ист. наук: 07.00.00, 07.00.02 –

550

Исторические науки. Отечественная история / Тупицин Олег Михайлович. Москва,
2003.
580. Шауро И. Г. Возникновение и развитие института подданства в России в
XVI – начале XX вв.: автореф. дис. … канд. юр. наук: 12.00.01 – Теория и история
права и государства; история учений о праве и государстве / Шауро Ирина Геннадьевна. Москва, 2013.
Сборники, словари, энциклопедии
581. Внешняя политика России XIX и начала ХХ века: док. Росс. Мин. Иностр.
Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1960. Т. I
(март 1801 – апрель 1804 гг.). (Серия первая. 1801– 1815 гг.).
582. Внешняя политика России XIX и начала ХХ века: док. Росс. Мин. Иностр.
Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1961. Т. II
(апрель 1804 – декабрь 1805 гг.). (Серия первая. 1801– 1815 гг.).
583. Внешняя политика России XIX и начала ХХ века: док. Росс. Мин. Иностр.
Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1965. Т. IV
(июль 1807 – март 1809 гг.). (Серия первая. 1801– 1815 гг.).
584. Внешняя политика России XIX и начала ХХ века: док. Росс. Мин. Иностр.
Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1967. Т. V
(апрель 1809 – январь 1811 гг.). (Серия первая. 1801– 1815 гг.).
585. Внешняя политика России XIX и начала XX века: док. Росс. Мин. Иностр.
Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. М.: Госполитиздат,
1972. Т. VIII (май 1814 – ноябрь 1815 гг.). (Серия первая. 1801– 1815 гг.).
586. Внешняя политика России XIX и начала ХХ века: док. Росс. Мин. Иностр.
Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1974. Т. I
(ноябрь 1815 – сентябрь 1817 гг.). (Серия вторая. 1815 – 1830 гг.).
587. Внешняя политика России XIX и начала XX века: док. Росс. Мин. Иностр.
Дел / Министерство Иностранных Дел Российской Федерации. Москва, 1985. Т. VI
(XIV) (январь 1825 – декабрь 1826 гг.). (Серия вторая. 1815 – 1830 гг.).

551

588. История дипломатии. 2-е изд. Т. 1. М.: Госполитиздат, 1959.
589. Договоры Руси с Византией 911 и 944 гг. // Антология мировой правовой
мысли. Т. 4. Россия IX – XIX. Москва, 1999.
590. Документы для истории дипломатических сношений России с западными
державами европейскими, от заключения всеобщаго мира в 1814, до конгресса в
Вероне в 1822 году, изданные Министерством иностранных дел. Том 1. Акты публичные. Ч. 2. СПб.: Воен. Тип. Главного Штаба Его Императорского Величества,
1825.
591. Ежегодник Министерства Иностранных Дел. СПб., 1913.
592. История внешней политики России. Первая половина XIX века (от войн
России против Наполеона до парижского мира 1856 г.). М.: Международные отношения, 1995.
593. История Внешней политики России. Вторая половина XIX века (от Парижского мира 1856 г. до русско-французского союза). М.: Международные отношения, 1997.
594. История внешней политики России. Конец XIX – начало XX века (От русско-французского союза до Октябрьской революции). М.: Международные отношения, 1997.
595. Никонов М. Н. Справочная книга для должностных лиц Центральных и
заграничных установлений Министерства иностранных дел. СПб.: Тип. Ретгера и
Шнейдера, 1869.
596. Обозрение внешней истории русского законодательства, с предварительным изложением общего понятия и разделения законоведения. СПб., 1848.
597. Основы международного права. М., 1970.
598. Развитие русского права второй половины XVII-XVIII вв. / Е. А. Скрипилев, А. А. Преображенский, В. М. Клеандрова. М.: Наука, 1992.
599. Россия. Комитет Министров. Журналы Комитета Министров. Царствование императора Александра I. Т. 1. 1802 – 1810 гг. СПб., 1888.
600. Сборник Московского главного архива Министерства иностранных дел.
М., 1893. Т. 5.

552

601. Свод замечаний чинов Министерства Иностранных дел на проект пересмотра Устава Консульского в частях, касающихся торговли и мореплавания. СПб.:
В. Киршбаум, 1903.
602. Словарь иностранных слов. М., 1996.
603. Хрестоматия по истории международных отношений. Европа и Америка. М.: Изд. АН СССР, 1963. Вып. 1.
Источники личного происхождения
604. Витте С. Ю. Воспоминания. Детство. Царствования Александра II и Александра III (1849 – 1894). Т. III. Ленинград: Государственное издательство, 1924.
605. Витте С. Ю. Воспоминания, мемуары: Т. 1. – Минск: Харвест; Москва:
АСТ, 2001.
606. Витте С. Ю. Воспоминания, мемуары. Т. 2. Минск: Хервест; Москва:
АСТ, 2001.
607. Извольский А. П. Воспоминания. Минск: Харвест, 2003.
608. Ламздорф В. Н. Дневник. 1891 – 1892 / Под ред. и с предисловием Ф. А.
Ротштейна. М.; Л.: ACADEMIA, 1934.