российская Академия наук Институт российской истории
И.В.Быстрова
Советский
военно-промышленный
комплекс:
проблемы становления и развития (1930-1980-е годы)
Москва
2006


042(02)1
Быстрова И.В. Советский военно-промышленный комплекс: проблемы становления и развития (1930-1980-е годы) / Рос. Акад. наук, Ин-т рос. истории. М.: [ИРИ РАН], 2006. 704 с.
В монографии проводится комплексное исследование экономических, социально-политических, личностных аспектов развития военно-промышленного комплекса СССР в 1930-1980-е годы. Автор концентрирует внимание на ключевых точках истории советского ВПК, таких как курс на перевооружение армии и создание собственной оборонной промышленности в начале 1930-х годов, форсированная подготовка к войне (1938 - июнь 1941 г.), закономерности развития военной промышленности в годы Великой Отечественной войны, основные направления гонки вооружений в условиях холодной войны, выход ВПК за рамки СССР и его роль на международной арене, попытки реформирования ВПК во второй половине 1980-х годов. Особый раздел работы составляет изучение роли различных руководителей и социально-политических групп в становлении и развитии ВПК («человеческого измерения» ВПК).
Рецензенты:
д-р ист. наук Ю.П. Бокарев д-р ист. наук Ф. И. Новик
ISBN
5-8055-0178-3
(978-5-8055-0178-5)
© Институт российской истории
РАН. 2006 г.
© Быстрова И.В., 2006 г.


ВВЕДЕНИЕ
XX век ознаменовался колоссальным ростом масштабов военных конфликтов. Невиданным ранее в истории человечества явлением стали мировые войны, которые характеризовались глобальным размахом, развитием техники, механизацией вооруженной борьбы и, соответственно, резким ростом материальных потребностей войны. В результате усилилась связь между войной и экономикой как основой военной мощи.
Так, если войны XIX века в среднем поглощали от 8% до 14% национального дохода воюющих стран, то в годы Первой мировой войны эта цифра возросла почти до 50%, а во Второй мировой войне превысила 50%‘. В 1941-1945 гг. доля военной продукции в общем промышленном производстве в США составила 60,6%, а в СССР- 65-68%2.
К числу основных признаков военной экономики можно отнести такие как: подготовка в довоенный период и развертывание в годы войны массовых армий; развитие новых отраслей промышленности, связанных с созданием новых средств вооруженной борьбы (в Первую мировую войну таковыми стало производство танков, самолетов, отравляющих веществ, во Вторую мировую войну - начало создания атомного и ракетного оружия, радиолокационных средств); создание особой структуры национального хозяйства в условиях мобилизации всех ресурсов на удовлетворение военных нужд; создание системы государственного регулирования развития экономики, с применением внеэкономических методов управления. В этих условиях в воюющих странах возникла особая форма связи между государственным аппаратом и производителем военной продукции - то, что мы можем определить как «военно- промышленные связи». Основными составляющими этой системы стали государственные чиновники, профессиональные военачальники, руководители оборонной промышленности, ученые и конструкторы военной техники, занятые мобилизацией национального хозяйства на нужды войны.
Военная экономика начала активно создаваться в СССР (как и в Германии, Японии) в 1930-е годы в виде оборонной промышленно¬
3


сти и крупных модернизированных вооруженных сил и достигла апогея в своем развитии в годы Второй мировой войны. Согласно предшествующему историческому опыту, тотальная милитаризация в годы войны должна была смениться демилитаризацией, значительным сокращением численности армии и военного сектора в экономике. Однако к концу Второй мировой сложилась принципиально иная ситуация: несмотря на проведенную в странах - участницах войны демобилизацию вооруженных сил и временное сокращение военного производства, в целом появилась новая тенденция к устойчивому приоритетному росту военных расходов и, соответственно, к сохранению и упрочению военно-промышленных связей.
Эта новая тенденция была связана с эпохой холодной войны - длительного военного, экономического, идеологического противостояния двух мировых военно-политических блоков, сопровождавшихся гонкой новейших вооружений, на базе достижений научно-технической революции (прежде всего ядерного оружия). Именно в этих условиях в ряде ведущих стран - участниц холодной войны (США, СССР, Франция, ФРГ, Китай) сформировались военно-промышленные комплексы (ВПК).
Предметом данного исследования являются основные вехи и закономерности становления и развития отечественного ВПК в 1930-е—1980-е годы. Под ВПК СССР автор понимает систему взаимосвязей субъектов экономической и социально-политической структуры советского общества, связанных с обеспечением военной безопасности страны (военная безопасность - это часть системы национальной безопасности, направленная на оценку и отражение угроз военного нападения, на обеспечение обороноспособности страны). Отправной точкой ее воссоздания (после «демилитаризации» периода нэпа) можно считать курс на перевооружение армии, принятый на рубеже 1920-1930-х годов; организационно и материально система военной промышленности оформилась к концу 1930-х годов; пик «милитаризации» экономики пришелся на годы Великой Отечественной войны. Как постоянно действующая система в рамках СССР и в международном масштабе ВПК сформировался в годы холодной войны, на базе устойчивого роста военных расходов.
4


Экономическую, или материально-техническую, составляющую ВПК можно охарактеризовать термином «оборонно-промышленный комплекс», который включал в себя совокупность предприятий и учреждений, научно-технических организаций оборонных отраслей промышленности, органов управления ими. Однако для объяснения сущности и механизма функционирования системы ВПК необходимо ввести аспект политической власти как инструмента реализации курса на социально-экономическое, военное, технологическое соревнование с Западом, которое стало основой длительного и устойчивого существования ВПК на протяжении более четырех десятилетий холодной войны.
Социально-политическая составляющая ВПК представлена социально-политическими группами, институтами, связанными с обеспечением военной безопасности, такими как партийно-государственное руководство, профессиональные военные, руководители оборонной промышленности, органы безопасности, научно- техническая элита.
Важнейшим направлением исследования является изучение истории советского ВПК как крупнейшего производителя и поставщика вооружений в зарубежные страны, явления, которое стало постоянно действующим фактором в системе международных отношений только в послевоенный период. Основные его аспекты - это создание единого ВПК в рамках стран «соцлагеря», военнотехническое сотрудничество со странами «третьего мира».
Историография проблемы более подробно будет рассмотрена в специальном разделе. Исходя из степени изученности темы, автор не стремится повторять уже проделанные капитальные исследования в области истории ВПК, а ставит своей целью изучение ключевых моментов становления и развития советского ВПК и комплексный анализ феномена ВПК в истории СССР, во взаимосвязи с внутренней и внешней политикой страны.
Выбор хронологических рамок обусловлен самой логикой формирования и развития ВПК. Начальная дата связана с курсом на милитаризацию и создание современной армии и оборонной промышленности, который начал проводиться в 1930-е годы, конечная дата - с крушением СССР, а с ним - и советского ВПК. Автор концентрирует внимание на ключевых точках истории совет-
5


ского ВПК, таких как курс на перевооружение армии и создание собственной оборонной промышленности в начале 1930-х годов, предвоенный «скачок» милитаризации (1938- июнь 1941 г.), закономерности развития военной промышленности в годы Великой Отечественной войны, основные направления гонки вооружений в условиях холодной войны, выход ВПК за рамки СССР и его роль на международной арене, попытки реформирования ВПК во второй половине 1980-х годов. Особый раздел работы составляет изучение роли различных руководителей и социально-политических групп в становлении и развитии ВПК («человеческого измерения» ВПК).
Территориальные рамки исследования ограничены главными районами развития оборонной промышленности и военного строительства в СССР, т.е. охватывают Центральный промышленный, Северо-Западный районы, Поволжье, Урал, Сибирь, Дальний Восток, Казахстан.
Исследование опирается на широкий круг архивных источников, многие из которых впервые вводятся в научный оборот. Важнейшие аспекты развития политики СССР в оборонной сфере (деятельность ВПК на международной арене) изучаются на базе недавно рассекреченных документов из партийных и государственных архивов, документальных публикаций из архивов военного ведомства, атомного министерства. В работе также сопоставляются данные из отечественных архивов и зарубежных архивных источников, которые в силу ряда причин были в более массовом порядке рассекречены. Конкретно-исторический анализ документов правительственных органов США позволяет более разносторонне и предметно показать процесс реализации важнейших программ развития стратегических вооружений СССР.
В книге обобщены данные из многочисленных источников, как архивных, так и опубликованных, о деятельности социально- политических институтов и руководителей военно-промышленной сферы (включая такие ключевые фигуры, как И.В.Сталин, Л.П.Берия, Н.А.Булганин, Г.М.Маленков, НС.Хрущев, Д.Ф.Устинов, В.А.Малышев, Б.Л.Ванников, Г.К.Жуков и другие); систематизируется процесс принятия политических решений по вопросам обороны в СССР. Показан механизм функционирования ВПК как системы на всех ее уровнях - от высшего руководства до предприятия
6


(на примере системы военной приемки). Как базовый пример функционирования основных звеньев ВПК на низовом уровне рассмотрен процесс формирования социальной общности закрытых городов.
Обращение к истории советского ВПК имеет не только научное, но и большое общественное значение. Обобщение опыта развития отечественного варианта ВПК призвано способствовать решению задач военной реформы, конверсии оборонной промышленности и других ключевых проблем современного российского общества, актуальных вопросов международных отношений в сфере контроля над вооружениями, военно-технического сотрудничества с зарубежными странами.  1 21 См.: Фарамазян Р.А. Военная экономика американского империализма. М., 1983. С. 15.
2 Симонов Н С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920-1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 1996. С. 152.


ДИСКУССИИ и источники
ВПК СССР в мировой и отечественной литературе
Изучение проблем ВПК активно началось в зарубежной социологии и политологии в 1960-1970-е годы. Термин «военно- промышленный комплекс» был впервые употреблен американским президентом Д.Эйзенхауэром в его прощальной речи в январе 1961 г. Этот политик понимал под ВПК сложившееся в течение Второй мировой войны и полутора десятилетий холодной войны «сращивание громадного военного истэблишмента (военной верхушки. - И.Б.) с обширной индустрией вооружений». Экономическое, политическое и даже духовное влияние этого могущественного лобби ощущалось, по выражению президента, «в каждом городе, в каждом законодательном собрании штата, на каждом посту в Федеральном правительстве»1.
Основой для формирования концепции ВПК стали такие теории, как концепция правящей элиты, теория постиндустриального общества. Согласно последней, для постиндустриальной стадии развития характерна конвергенция капиталистического и социалистического обществ в базовых формах власти: высшие руководители крупных предприятий превращались в новые правящие группы, а классовые конфликты на экономической почве сменялись борьбой бюрократизированных элитных структур2. Важной точкой для теоретического осмысления ВПК как феномена общественного развития стала книга Ч.Миллса «Правящая элита» (1956 г.). В ее основе лежал тезис о существовании узкой и сплоченной элитной группы, которая контролировала военную, экономическую и политическую власть в американском обществе. Эта группа представляла собой своего рода триумвират высших элит: корпоративной (экономической), политической и военной, объединенных общностью интересов по сохранению власти и совместными ценностями в сфере публичной политики. Миллс полагал, что термин «правящая элита» позволит преодолеть «экономический детерминизм»
8


термина «господствующий класс», объединив все компоненты политической власти3.
В последовавших за этим вариантах концепции ВПК последний определяли по-разному: как правящий класс, властную элиту, бюрократию (т.е. узкую властную группировку), или как лобби, включавшее в свой состав широкие слои американского общества, заинтересованные в эскалации гонки вооружений и политики холодной войны4. В целом в западной трактовке под ВПК понималось «совпадение военных и экономических интересов в преследовании общих целей, в ущерб обществу в целом»5, т.е. акцентировался негативный аспект этого явления.
Советская официальная пропаганда и общественные науки считали военно-промышленный комплекс частью наиболее реакционных и агрессивных правящих кругов стран Запада и отрицали существование ВПК в СССР. В 1970-1980-е годы в СССР вышло немало работ по истории военно-промышленных комплексов США, Германии, Великобритании и других стран НАТО6. ВПК рассматривался в свете теории государственно-монополистического капитализма, где милитаризм объявлялся неотъемлемой чертой современного капитализма7. Рядом исследователей ВПК представлялся наиболее агрессивной частью политической элиты, или правящего класса капиталистических стран. По сути эти трактовки мало отличались от оценок западных исследователей. Один из советских американистов Р.Г.Богданов определял ВПК как «союз гражданско-военной бюрократической группы и бизнеса, процветающего за счет подготовки к войне»8.
В отечественной историографии эпохи холодной войны советский ВПК вообще не являлся предметом исследования. Западные же авторы и в эти годы занимались изучением советского варианта ВПК (здесь следует выделить работы В.Аспатуряна, М.Агурс- кого9). Большинство из них отмечали явные различия между политической системой США, относительно открытой для воздействия на нее извне со стороны как гражданских, так и военных интересов, и закрытой советской политической системой, из которой исключены гражданские интересы10. Наиболее крайняя точка зрения, отождествлявшая СССР с ВПК, подверглась критике за чрезмер¬
9


ную расплывчатость и была в целом отвергнута большинством исследователей".
В центре теоретических дискуссий по проблеме советского ВПК находился, как и в случае с американским вариантом, вопрос о степени единства и автономности ВПК как социально-политической группы и уровня его реального влияния на принятие политических решений по вопросам развития вооружений. Вопрос ставился так: действовали ли военные, партийно-политические лидеры и руководители оборонной промышленности как единое целое или как отдельные «акторы» (действующие лица) в советской политической системе. Многие современные западные авторы считают, что по крайней мере на раннем этапе развития ВПК — в довоенные годы — противоречия между группами превалировали над единством, и каждая из групп (прежде всего военные и промышленники) действовали более или менее самостоятельно12. Важным направлением в историографии стало изучение роли различных социально-политических групп, связанных с обеспечением безопасности страны, в процессе принятия решений по развитию тех или иных вооружений и реализации этих решений.
Следует отметить, что и в более поздние годы, особенно при Н.С.Хрущеве, наблюдалось обострение «военно-гражданских» противоречий между партийным руководством и военными (это было связано и со стремлением Хрущева сократить «традиционные» Вооруженные силы во имя развития ракетно-ядерных вооружений). Проблема «военно-гражданских отношений» (при этом под «военным» понимается чисто профессионально военная сфера, а под «гражданским» - политическое руководство, интересы руководителей оборонной промышленности) традиционно являлась предметом приоритетного изучения западных авторов13.
Большинство этих авторов отдавало приоритет в процессе развития вооружений партийному руководству и бюрократическим структурам. Однако некоторые пытались изучать вклад военных и промышленных руководителей в процесс принятия и реализации решений по вопросам безопасности. Общим для такого рода исследований был тезис об отстранении военных от власти в СССР партийным руководством страны, которое пребывало в постоянном страхе перед «военным заговором». Все эти противоречия являлись
10


элементом функционирования ВПК как части политической системы СССР, через систему диалектических противоречий. О том же, что в целом с начала 1960-х до середины 1980-х годов единство интересов различных групп внутри ВПК стало доминировать над противоречиями, свидетельствовал довольно устойчивый курс на развитие оборонных программ, рост военных расходов в годы холодной войны (несмотря на периодические отступления в сторону «разрядки»).
Важнейшим направлением в западной историографии советского ВПК последних двух десятилетий стало «экономическое» направление, занимавшееся изучением хозяйственной деятельности отраслей, предприятий, институтов оборонной промышленности, экономической политикой советского государства в этой области. В соответствии с различиями в трактовке предмета своих исследований западные авторы использовали термины «оборонная промышленность», «оборонно-промышленный комплекс», «военная промышленность» и т.д.14
В 1980-е годы на Западе появились серьезные, глубоко фундированные труды по развитию военно-экономического потенциала СССР, основанные на данных западной статистики, американских разведслужб и специальных институтов (как, например, Стокгольмский институт изучения проблем мира (S1PR1), Лондонский институт международных стратегических исследований (I1SS)). В этом ряду можно отметить капитальные монографии Д.Холловэя и П.Элмквиста, где наряду с экономико-технической стороной развития ВПК затрагивались и вопросы взаимоотношений между различными его сегментами в процессе принятия решений и управления военно-промышленной сферой15. В условиях, когда советские архивы и статистика по вопросам военного строительства были фактически закрыты и отечественные исследователи в этой области не работали, ценность таких зарубежных работ была высокой. Тем более что многие из западных данных мало отличались от рассекреченных советских сведений - например, о дислокации военных стратегических баз и объектов на территории СССР, о составе стратегических ракетно-ядерных сил СССР, размещении ракетных баз и количестве ядерных боеголовок16, впервые опубликованных в нашей стране только в начале 1990-х годов.
11


На Западе получило также распространение научно-техническое направление, в рамках которого многие исследователи занимались проблемами применения научно-технических достижений в военной сфере, сравнением научно-технических потенциалов СССР и Запада, вопросами военного соревнования, заимствования
17
советской стороной образцов зарубежной военной техники и т.д. Появились также работы, где рассматривались взаимоотношения между партийным руководством и научно-техническими кругами в СССР, вопросы контроля власти над наукой .
Отечественная литература по проблемам военного строительства в период холодной войны была представлена официальными сборниками по истории различных видов Вооруженных сил и боевой техники в СССР, которые отличались высокой степенью цензурных исключений каких-либо «секретных» сведений. Из стана профессиональных военных выходили труды по истории советской военной доктрины и стратегии, строительства Вооруженных сил, часто написанные самими военачальниками19.
Вопросы развития военной экономики СССР (мобилизация народного хозяйства на решение военных задач накануне и во время Великой Отечественной войны, расширение отраслевой структуры и географических рамок оборонной промышленности) рассматривались в трудах по истории Второй мировой войны20.
Одним из немногих довольно плодотворных и насыщенных направлений исследований в данной области в СССР стала научно- техническая история. В 1960-1980-е годы вышло немало работ по истории авиации и космонавтики, танковой техники, артиллерийского и стрелкового вооружения21. В целом они носили специализированный характер и не касались экономического потенциала и тем более социально-политических функций советского ВПК.
В условиях закрытости тематики распространенным жанром популярной исторической литературы в СССР стали биографии выдающихся конструкторов военной техники, руководителей промышленности, строительства22. При этом их деятельность в качестве руководителей программ «военного и специального назначения», как правило, оставалась в тени. В 1960-1980-е годы в СССР появились книги, где отчасти затрагивались проблемы создания отечественного ядерного и ракетного оружия, прежде всего через
12


изложение биографий ученых и конструкторов - наиболее выдающихся руководителей программ развития стратегических вооружений, таких как И.В.Курчатов, С.П.Королев и другие23. Многим из этих работ была присуща своего рода апологетика, чрезмерное превознесение заслуг отдельных фигур, в то время как другие руководители военных проектов оставались в тени, и их деятельность никак не освещалась. Значение этих трудов историко-биографического жанра заключалось в расширении знаний о деятельности отдельных ученых и руководителей военно-промышленной сферы, без каких-либо обобщений о развитии политического и хозяйственного руководства ведущими отраслями ВПК.
Ослабление государственных запретов на изучение военно- промышленной тематики, рассекречивание ряда архивных фондов, публикации в открытой печати в начале 1990-х годов данных о расходах на оборону, экономических показателях развития оборонной промышленности в СССР, - все это создало более благоприятные условия для развития исторических исследований по проблемам отечественного ВПК как в России, так и за рубежом.
Этот период характеризовался также началом обмена мнениями между бывшими противниками по проблемам истории холодной войны. В зарубежной и отечественной историко-политологической литературе высказывался широкий спектр суждений о роли военно-стратегического фактора в международных отношениях в начальный период холодной войны. Постепенно в умы исследователей проникла идея о необходимости изучения истории холодной войны как комплекса диалектических взаимосвязей между внутренней и внешней политикой вовлеченных в нее стран, в частности, СССР. Во второй половине 1990-х гг. появился целый ряд коллективных монографий, написанных в этом ключе24. В них нашли освещение такие аспекты развития отечественного ВПК, как военно-экономическая политика советского руководства, взаимоотношения между Вооруженными силами и партийно-политическим руководством, отдельные вопросы развития военно-стратегического соревнования между СССР и США.
Среди последних сборников по истории холодной войны необходимо выделить комплексное исследование Института всеобщей истории РАН25. Для нашей темы представляют интерес ряд статей
13


из этого издания, которые отражают современные направления изучения роли военного фактора в холодной войне. В частности, Н.И.Егорова в своих двух статьях по истории создания европейской системы безопасности (и в предшествующих своих работах) рассматривав военное измерение холодной войны: создание НАТО и расширение его стратегических границ. По этой тематике следует отметить последнюю монографию Н.Е.Быстровой"6, которая дает комплексный анализ военно-политических, дипломатических и экономических аспектов формирования в 1945-1955 гг. военных блоков - НАТО и ОВД.
Влиянию ядерного фактора на политику холодной войны посвящены статьи В.Л.Малькова и Ю.Н.Смирнова в вышеуказанном сборнике ИВИ РАН. В.Л.Мальков впервые в историографии исследовал влияние атомной дипломатии на морально-психологический климат в СССР в 1945-1949 гг. и пришел к выводу, что использование фактора атомной монополии США способствовало укреплению позиций Сталина во внутренней и внешней политике.
Роль техногенного фактора показана также в статье Ю.Н.Смирнова «Холодная война как явление ядерного века». Автор изучал взаимодействие эскалации холодной войны и гонки ядерных вооружений, а также роль ученых в принятии советским руководством решений по ядерным проблемам, в подготовке Договора в Москве о запрещении испытаний ядерного оружия в 1963 г.
Плодотворным направлением в последнее десятилетие стало изучение советской политики в Восточной Европе. Однако история создания единой системы военной промышленности стран «Восточного блока» под руководством СССР в научных трудах специально не рассматривалась.
Проблемы военно-технического сотрудничества СССР со странами «третьего мира» в годы холодной войны в целом не стали еще предметом исследования для историков, видимо, в силу закрытости Источниковой базы. Эти вопросы в общем плане освещались в коллективном труде «Россия на мировом рынке оружия»27, насыщенном цифровыми данными. Применительно к 1930-м годам в работах ряда отечественных и зарубежных авторов изучалась проблема военной помощи СССР Испании в 1936-1939 гг.28 и констатирова¬
14


лось, что эта помощь имела существенные размеры с точки зрения ведения боевых действий «республиканцами».
В 1990-е годы появился ряд новых исторических исследований по проблеме военно-экономической помощи СССР со стороны США в рамках программы ленд-лиза. Эта проблема до сих пор вызывает дискуссии: ряд авторов считает, что вклад ленд-лиза в победу СССР над фашистской Германией был незначителен (основываясь на официальных цифрах, согласно которым доля этих поставок в советском военном производстве составила 4%), другие придают военно-экономической помощи гораздо больший вес, отмечая, что по ряду аспектов поставки были незаменимы по своему значению (например, поставки продовольствия, грузовиков, ряда станков, которые в СССР не производились; в области военного имущества уникальными были поставки радиооборудования, десантных судов, очень существенными - поставки боевых самолетов и кораблей, а также авиационного бензина)*
Применительно к послевоенному периоду изучались отдельные аспекты военно-технического сотрудничества между СССР и Китаем в области атомного оружия, авиационной техники3".
С начала 1990-х годов в России стала активно освещаться история ключевых отраслей отечественного ВПК - атомной промышленности, ракетно-космической и авиационной техники. Первыми разработчиками ранее закрытой тематики стали журналисты: сотни публикаций о малоизвестных военно-технических проектах и их творцах увидели свет на страницах периодической печати (здесь прежде всего следует отметить такие издания, как газеты «Красная звезда», «Независимая газета», журналы «Огонек», «Знамя», «Родина» и другие). Эти публикации, как правило, не носили научного характера и не всегда соответствовали исторической действительности; однако именно они способствовали первому ознакомлению широкой российской общественности с ранее закрытой тематикой советского ВПК. Публицистический накал борьбы с кризисом в обществе приводил зачасту ю к стремлению представить советский ВПК в роли «социального монстра», развивавшегося исключительно в ущерб социальному и техническому прогрессу. Политологическое изучение проблем советского ВПК привело к выдвижению понятия ВПК как «суперструктуры» в советском обществе, которая
15


возникла как результат «срастания военной бюрократии с партаппаратом» и стала в конечном счете «диктовать политику партаппарату, государству и обществу»11.
Противовесом этому критическому подходу к ВПК СССР стали работы по истории различных военно-технических программ, где делался в основном упор на немалые достижения отечественного ВПК. Большинство этих работ было написано самими участниками создания оборонно-промышленных отраслей - выходцами из соответствующих министерств, которые получили в силу ведомственной принадлежности доступ к закрытым для исследователей «со стороны» архивным документам. Среди них необходимо особо выделить работы А.К.Круглова по истории создания атомной про-
32
мышленности и руководящих органов отрасли , основанные на архивных документах и публикациях Министерства среднего машиностроения, воспоминаниях сотрудников этого ведомства. Эти исследования, насыщенные цифровым материалом и специальными техническими сведениями, биографическими данными о руководителях и рядовых тружениках ВПК, стали своего рода энциклопедией и внесли важный вклад в развитие собственно профессионально-исторических исследований.
Вплоть до последнего времени научно- и военно-техническое направление было и остается одним из самых насыщенных: продолжают ежегодно выходить десятки книг по истории отдельных видов Вооруженных сил, военной техники, полигонов, написанных на базе ведомственных источников (научно-справочного аппарата они, как правило, не содержат)33. Авторами являются выходцы из сферы самого ВПК, что придает этим изданиям, с одной стороны, профессионализм и информационную насыщенность, а с другой - некоторую ограниченность и предвзятость суждений. Многие из этих изданий носят парадно-юбилейный характер.
Среди наиболее капитальных обобщающих трудов военно-технического направления необходимо выделить вышедшую в 1999 г. книгу «Советская военная мощь от Сталина до Горбачева»34. Это фундаментальное издание содержит сквозные обобщающие сведения о развитии основных отраслей ВПК СССР - о создании ядер- ных, ракетно-космических, радиоэлектронных вооружений, развитии военной авиации, вооружений Военно-Морского Флота и Су¬
16


хопутных войск. В книгу входят также снабженные обширными цифровыми данными разделы о планировании и финансировании советской оборонной промышленности, о развитии стратегического соревнования между СССР и США (с приведением сравнительных количественных данных о развитии военного потенциала СССР и стран НАТО, по классификациям вооружений обоих военно-политических блоков). Ценность издания заключается в его комплексном, сквозном характере, обильном использовании количественных показателей. К сожалению, не всегда ясны источники этих сведений: зачастую в сносках указываются все те же западные источники (ежегодники SIPRJ и т.д.), в то время как в таком исследовании хотелось бы получить рассекреченные отечественные цифры и сопоставить их с зарубежными. Эта завуапированность является наследием эпохи секретности; таков же и налет конфронтации в довольно односторонних суждениях авторов об истоках и сущности холодной войны, в знакомых поисках образа врага в лице американского империализма. На наш взгляд, эти недостатки значительно снижают объективный характер данного исследования.
К числу последних работ этого направления, написанных самими работниками оборонной промышленности, относится книга «Отечественный военно-промышленный комплекс и его историческое развитие»35. В книге изложена история всех основных оборонно-промышленных министерств (включая этапы развития, структуру, кадровый состав, характеристики различных видов военной техники), написанная, вероятно, на материалах архивов этих ведомств. Для историка-профессионала книга интересна как своего рода справочник, из которого можно почерпнуть до сих пор недоступные сведения, например, о структуре и деятельности Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам (ВПК), Отдела оборонной промышленности ЦК КПСС и других органов и министерств оборонной промышленности.
Среди новых работ профессиональных военных историков необходимо выделить капитальный труд по истории военной стратегии России, где впервые в отечественной историографии комплексно рассматриваются исторические этапы, черты и особенности отечественной военной стратегии, в том числе в период после
17


Второй мировой войны 6. Это исследование помогает выделить доктринально-стратегические основы функционирования ВПК СССР.
Из числа работ зарубежных военных историков 1990-х годов выделяется солидная книга одного из американских разработчиков «теории ВПК» генерала У.Одома «Крах советских военных». Книга посвящена проблемам реформирования Советской Армии, ревизии военной доктрины и конверсии оборонной промышленности в годы «перестройки» и крушения СССР. Автор также предпринял оригинальную попытку проанализировать психологию военных в СССР, советскую «философию войны», особенности военной организации в советский период и определить причины ее кризиса в конце 1980 - начале 1990-х годов37.
В первой половине 1990-х годов началось изучение истории атомной программы в СССР - одной из самых закрытых сфер советского ВПК. Появление в 1994 г. на Западе книги воспоминаний бывшего руководителя советской атомной разведки генерала КГБ П.А.Судоплатова (переиздана в России в 1996 г.) вызвало бурные дискуссии по проблемам роли советской разведки в атомной про- грамме СССР . Используя ряд оригинальных документов из советских архивов и собственные мемуары генерала, авторы книги доказывали, что важнейшие стратегические сведения были получены советскими органами разведки, через посредство атомных агентов, от ведущих западных ученых-физиков, которые были готовы поделиться атомными секретами с СССР в целях создания равновесия сил в послевоенном мире. Многие ветераны советской атомной программы и западные исследователи выступили против преувеличения Судоплатовым роли разведки в ускорении процесса создания атомного оружия в СССР, утверждая, что отечественные ученые были более самостоятельны в своих разработках39. Однако, каковы бы ни были разногласия по этой проблеме, в настоящее время большинство специалистов признает, что разведка сыграла существенную роль на начальном этапе осуществления советской атомной программы, в 1942-1946 гг., способствовала более быстрому решению проблемы создания ядерного оружия в СССР.
Большим событием в историографии стало появление капитальной книги Д.Холловэя «Сталин и бомба: Советский Союз и
18


атомная энергия, 1939—1956» (сначала на английском языке в 1994 г., затем в переводе на русский в 1997 г.)40. Книга явилась обобщением уже накопленного в зарубежной литературе знания об основных этапах создания ядерного оружия в СССР, с особым акцентом на роль ученых-атомщиков. В ней помимо западных архивных и опубликованных источников и литературы были впервые широко использованы материалы воспоминаний и интервью с ведущими участниками атомной программы СССР, что позволило более полно показать роль отдельных личностей (самого И.В.Сталина, Л.П.Берии, а также И.В.Курчатова, Ю.Б.Харитона и других ведущих ученых) в принятии решений и реализации проекта по созданию первой атомной и водородной бомбы в СССР.
Автор доказывал, что сообщество физиков-атомщиков, в силу их особой важности и незаменимости для решения стратегических военных задач, пользовалось в условиях сталинского режима относительной «интеллектуальной автономией». Комплексный анализ проблемы, во взаимосвязи внутренних и внешнеполитических аспектов развития атомной программы, объективный исторический подход дал автору возможность представить широкую и в целом адекватную картину событий, несмотря на отсутствие в книге документов из советских архивов. В результате на целый ряд лет книга Д.Холловэя стала своего рода энциклопедией по истории атомного проекта СССР.
С середины 1990-х годов в России пошли потоком издания по истории создания первой ядерной бомбы, написанные, как отмечено выше, в основном самими участниками программы. Однако все активнее к исследованию раннего этапа создания ядерного оружия подключались историки. В результате этого появился ряд капитальных исторических трудов, где комплексно рассматривались отдельные этапы создания первых ядерных объектов и центров, дискутировался вопрос о роли атомной разведки в создании первой советской бомбы41. Осмыслению проблем создания ядерного оружия в сравнительно-исторической ретроспективе способствовали исследования зарубежных и отечественных авторов по истории атомных проектов в США и других странах42.
Столь огромное приращение исторического знания о различных военных программах и отраслях, открытие в начале 1990-х
19


годов соответствующих фондов из государственных и бывших партийных архивов привели к появлению обобщающих работ профессиональных историков по проблематике советского ВПК. В 1996 г. впервые вышла книга по истории ВПК СССР российского историка Н.С.Симонова «Военно-промышленный комплекс СССР в 1920-1950-е годы»43. Автор сделал первую попытку раскрыть динамику, темпы экономического роста, становление и развитие отраслевой структуры и органов управления оборонной промышленностью СССР со второй половины 1920-х по 1950-е годы. Заслугой автора стало введение в научный оборот обширного комплекса ранее бывших секретными архивных документов органов хозяйственного руководства, оборонных министерств. Концептуально же Н.С.Симонов в основном остался в рамках «экономического» направления в историографии, отождествляя ВПК с совокупностью отраслей оборонной промышленности.
Правда, в докторской диссертации 1999 года Н.С.Симонов несколько скорректировал свою позицию, разграничив понятия «военная промышленность» (система «кадровых» военных заводов, сформировавшаяся в СССР в 1920-1930-е годы) и «военно-промышленный комплекс» («совокупность взаимосвязанных и взаимообусловленных, но относительно обособленных от своих “родовых отраслей”... видов общественного производства, предназначенных советской правящей элитой для решения глобальных... задач военно-политического, военно-технического и экономического противостояния Западу»)44. Таким образом, и в этом определении Симонов как бы отделял правящую политическую элиту СССР от ВПК, оставляя за последним сугубо экономические функции (хотя и признавал, что ВПК сформировался только в послевоенный период). По мнению же автора данной книги, ВПК являлся неотъемлемой частью правящей элиты СССР, включая в себя компоненты партийно-государственного руководства, органы обеспечения внутренней и внешней безопасности, органы управления оборонной промышленностью, руководящий состав Вооруженных сил, научно-технические структуры, работавшие на решение военных задач.
Другие современные исследователи (А.Н.Щерба, А.В.Лосик) пытались расширить понятие ВПК, включая в него не только оборонные министерства, научные и опытно-конструкторские учреж¬
20


дения, занятые разработкой и производством военной продукции, но и «специальный административный аппарат, созданный государством для управления и контроля над военным производством»45. Они полагали, что в данном качестве ВПК в основном сформировался уже к началу Великой Отечественной войны и при этом явился продуктом «высшей стадии развития военного производства». С последним утверждением можно согласиться, однако эта стадия, связанная с коренным переворотом в науке и технике, наступлением эры ракетно-ядерного оружия, очевидно, относится только к послевоенному периоду. Именно тогда объективные закономерности научно-технического развития в совокупности со специфическими условиями холодной войны создали почву для тотального изменения военно-стратегических концепций, форсированного развития новейших вооружений и перенесения военнотехнологического аспекта на острие противоборства между советским и западным блоками. Только в этих условиях ВПК смог превратиться в устойчивую и самодостаточную силу, оказывавшую усиливавшееся влияние на внутреннюю и внешнюю политику СССР, на всю систему международных отношений.
В целом же за последние годы как положительный сдвиг в историографии можно оценить разграничение понятий «военно- промышленный комплекс» и «оборонно-промышленный комплекс». Зарубежные и российские сторонники «экономического» направления, выпустившие совместную книгу' «Советский оборонно-промышленный комплекс от Сталина к Хрущеву»46, вернулись к вопросу о различиях в трактовках термина ВПК в западной и российской традиции. Возникший первоначально в английском варианте термин подразумевал «коалицию интересов промышленности с интересами оборонного ведомства и Вооруженных сил», при этом «военный» и «промышленный» имеют одинаковый вес как прилагательные, определяющие понятие «комплекс». При переводе на русский язык термин ВПК понимался в нескольких разных смыслах: не только в широком западном, но и как «более узкий комплекс военной (т.е. оборонной) промышленности», где прилагательное «военный» определяет «промышленный», но не «комплекс». При обратном переводе такой вариант определения ВПК соответствовал понятию «оборонно-промышленный комплекс»47.
21


В целом авторы книги согласились с тем, что «оборонная промышленность, ее производственные и научно-технические единицы, ее рабочая сила и система управления, учреждения и руководители» составляли «оборонно-промышленный комплекс СССР» (именно так они определили свой предмет исследования). В это определение «ОПК», отличное от понятия «ВПК», не включены профессиональная военная элита, партийно-политическое руководство и ряд других компонентов. Вместе с тем, в книге показана роль в процессе разработки и производства вооружений отдельных руководителей военного ведомства (М.Н.Тухачевский), органов безопасности и их лидеров (Л.П.Берия и руководство НКВД), представлена история отдельных закрытых атомных объектов и городов, раскрыты технические аспекты создания ракетных вооружений.
Некоторыми авторами предложены интересные теоретические подходы к определению сущности ОПК. В частности, в статье Н.Лебиной о развитии послевоенной урановой промышленности в Ленинграде (на примере Кировского ОКБ на Кировском заводе) содержится оригинальный вывод о формировании специфической социальной группы внутри ОПК - «среднего класса» с более высоким уровнем материального обеспечения и особыми привилегиями. Кировское ОКБ рассматривается как ячейка новой организации, для которой характерна тесная связь между научными и производственными единицами - своего рода прототип будущих научно-производственных объединений (НПО)48. Книга представляет собой сборник статей различных авторов, что предопределяет некоторые противоречия и несоразмерность отдельных ее частей. Однако это исследование как продукт сотрудничества отечественных и зарубежных исследователей, несомненно, вносит существенный вклад в комплексное изучение проблем отечественного ВПК.
Следует отметить, что с середины 1990-х годов термин «оборонно-промышленный комплекс» (ОПК) вошел в обиход и у исследователей современной российской «оборонки». Под ОПК они понимают «составную часть военного потенциала России, предназначенную для разработки вооружений и военной техники», куда входят «промышленные предприятия общего и целевого назначения, научно-исследовательские институты, КБ, испытательные по-
22


лигоны и центры, другие организации». Этот термин, по мнению ряда авторов, позволяет избавиться от «политической ангажированности» термина «военно-промышленный комплекс» и более точно отражает экономическую составляющую военно-технической политики России49.
К широкому спектру оценок сущности советского ВПК можно отнести и своеобразное «технократическое» направление, которое делает упор на особую роль представителей научно-технической элиты - ведущих ученых и конструкторов военной техники - в структуре ВПК. Эта идея нашла отражение в ряде публикаций в периодической печати и научно-популярных изданиях, среди которых можно особо выделить капитальный труд журналиста Я.К.Го- лованова о С.П.Королеве50.
Наиболее ярко эта мысль была выражена в воспоминаниях одного из конструкторов ракетной техники Б.Е.Чертока, который развил тезис о господстве в советском обществе своего рода технократии51 в лице Советов главных конструкторов ракетно-космической техники во главе с С.П.Королевым, М.К.Янгелем, В.Н.Че- ломеем, В.П.Макеевым, М.Ф.Решетневым и другими, технократических структур в атомной промышленности (под руководством И.В.Курчатова) и в радиолокационной отрасли (под руководством А.И. Берга, А. А. Рас плети на, Г.В.Кисунько). Однако политического давления на власть технократическая элита не оказывала, что автор объясняет традиционным неумением русской интеллигенции «политически организовать самое себя».
Возрастание в годы холодной войны роли научно-технической составляющей советского оборонного комплекса привело к появлению в историографии термина «военно-научно-промышленный комплекс». Автор этого понятия А.Б.Безбородов подчеркивал, что научно-техническая элита (институты Академии наук, сеть НИИ и ОКБ, работавших на оборонную тематику) являлась важнейшим компонентом более широкого понятия «оборонный комплекс», куда входили помимо этого Министерство обороны и «государственная система управления и обеспечения». Однако, по нашему мнению, этот признак не являлся отличительным в сравнении с ВПК в странах Запада, где роль научно-технического компонента в годы холодной войны также неуклонно возрастала, что определя-
23


лось общими закономерностями послевоенной ПТР. В этом отношении добавление понятия «научный» мало что меняет в понятии «военно-промышленный комплекс». В целом же автор одним из первых в отечественной историографии разрабатывал проблему влияния различных властных структур в выработке и осуществлении военно-технической политики в период с середины 1950-х до середины 1970-х годов, выдвинул тезис о НТР как разновидности
о ~ w 52
военно-техническои революции в условиях холодной воины .
В целом за последние годы в отечественной и зарубежной историографии появилось много работ по различным аспектам истории оборонной промышленности. Вопросы развития оборонного сектора в начале 1930-х годов затрагивались в капитальных трудах Р.Дэвиса по экономической истории СССР, написанных на основе рассекреченных отечественных архивных документов51. Автор - один из признанных зарубежных историков экономики - впервые обнародовал цифры, свидетельствовавшие о резком росте военных расходов, связанном с курсом на «перевооружение» в начале 1930-х годов.
К числу значительных работ по истории ВПК СССР, написанных на базе отечественных архивов, следует отнести переведенную на русский язык книгу шведского историка-экономиста Л.Са- муэльсона54, где исследованы во взаимосвязи проблемы военного планирования и развития оборонной промышленности в СССР в 1920-1930-е годы. Автор выдвинул интересные теоретические новации о сущности милитаризации экономики, о двух путях развития ВПК в довоенный период (гражданском и военном) и системе двойного планирования. Он относит реальный переход к «военному», мобилизационному пути к годам третьей пятилетки. В целом работу можно, с некоторыми оговорками, отнести к «экономическому» направлению в историографии. Вместе с тем, автор впервые на архивных материалах раскрыл роль М.Н.Тухачевского в создании системы мобилизационного планирования, новой военной концепции, в развитии новейших вооружений.
В последние годы вышел ряд работ М.Ю.Мухина55, который исследовал организационную структуру оборонной промышленности в 1930-е годы. В его последней монографии комплексно исследована история авиационной промышленности СССР в довоенный
24


период (в том числе эволюция организационной структуры, проблема кадров, взаимоотношения между политическим и хозяйственным руководством, сопоставление развития советской и германской авиапромышленности).
Все большую научную активность развивали региональные центры исторической науки. В рассмотренном выше коллективном труде по истории оборонно-промышленного комплекса СССР56 принимали участие с российской стороны в основном историки Санкт-Петербурга. Комплексные исследования по изучению регионального ВПК активно проводились в 1990-е годы в Военном инженерно-космическом университете имени А.Ф.Можайского. В числе наиболее значительных разработок в данном направлении необходимо отметить работы А.Н.Щербы по истории военной промышленности Ленинграда в 1920-1930-е годы57. В них на основе изучения богатого комплекса региональных архивных источников проведен анализ формирования и развития основных элементов военно-промышленного производства и их перерастания в ВПК как высшую стадию развития военного производства (как уже отмечено выше, этот процесс автор относит к довоенному периоду). Этот же автор с сотрудничестве с рядом других исследователей занимался изучением современных проблем российского ВПК, ре-
го
формирования Вооруженных сил , с учетом исторического опыта отечественного ВПК.
В числе значительных региональных исследований можно отметить книгу И.М.Савицкого «Оборонная промышленность Новосибирской области. Опыт послевоенного развития (1946-1963 гг.)»59. Монография написана в традиционном стиле работ по социально- экономической истории: показано строительство основных отраслей, новых предприятий, развитие материально-технической базы оборонной промышленности региона, формирование кадров, однако с добавлением некоторых новых аспектов исследования (экологические последствия развития регионального ОПК, становление атомной промышленности). Новизна исследований такого плана заключается в привлечении огромного пласта ранее не использовавшихся документов из местных архивов (в частности, Государственного архива Новосибирской области). Особая ценность этих документальных коллекций заключается и в том, что в них откла¬
25


дывались документы высших органов управления оборонной промышленностью, которые не доступны до сих пор для изучения в центральных государственных архивах. Это относится, например, к материалам Военно-промышленной комиссии при Президиуме Совета Министров СССР, а также отраслевых оборонных министерств и Государственных комитетов, которые автор смог получить в местном архиве.
Активным центром исторической науки стал в последние годы и Уральский регион, где разрабатывается история атомной промышленности СССР. Ведущими уральскими историками выдвинута концепция советского атомного проекта как феномена мобилизационной экономики60, разработана периодизация атомной программы СССР. Заметный вклад в историческую науку внесли работы В.Н.Новоселова, В.С.Толстикова по проблемам развития ядер- ного комплекса на Урале61. Этими учеными активно разрабатывается идея об урановом проекте как первой общенациональной программе в истории СССР, которая мобилизовала все экономические и людские ресурсы, способствовала реализации внутренних резервов политической системы. Из опыта мобилизации экономики периода Великой Отечественной войны был использован метод одновременного ведения работ по всем направлениям атомной программы (поиск месторождений урановой руды и ее добыча, научно-исследовательские работы, разработки новых технологических процессов и строительство предприятий).
Можно в известной степени согласиться с утверждением этих исследователей о том, что атомная промышленность стала основой ВПК СССР. Вместе с тем, ядерный комплекс находился на особом положении даже внутри ВПК, для управления им применялись чрезвычайные методы, при соблюдении общих для всего народного хозяйства принципов партийного руководства не только политической, но и хозяйственной жизнью. По выражению В.Н.Новоселова, 10 закрытых административно-территориальных образований (ЗАТО) ядерного комплекса приобрели в 1954-1958 гг. статус закрытых городов Минсредмаша, находившихся вне компетенции местных партийно-государственных органов. Это были своего рода «государства в государстве», которые имели особую «режимную» территорию, систему специальных органов и учрежде¬
26


ний, суд, милицию, органы управления62. В своих работах автор опирался на недоступный для большинства исследователей комплекс документов атомного министерства, в том числе архивных документов закрытых предприятий и строительств.
Вообще изучение истории закрытых городов стало с середины 1990-х годов новым направлением в историческом краеведении. На местных материалах были написаны десятки книг по истории закрытых городов, таких как Снежинск, Лесной, Заречный, Трехгорный, отдельных предприятий (п/о «Маяк»)63. Большинство из этих работ не обладает привычным научно-справочных аппаратом, не имеет ссылок на источники. В их основу положены обычно документы из архивов местных органов власти, научных центров закрытых городов, а также воспоминания старожилов. Все это позволяет охарактеризовать их как исследования историко-краеведческого характера, которые, безусловно, вносят немалый вклад в расширение представлений об этой совершенно новой, ранее засекреченной области исторических исследований.
Другим новым направлением в изучении истории атомной промышленности стало изучение социально-экологических последствий ее развития. Здесь следует выделить прежде всего работу уральского исследователя В.С.Толстикова64, который в числе прочих рассмотрел такие важные проблемы, как влияние радиационного загрязнения Уральского региона на условия жизни работников предприятий и местных жителей, а также на окружающую среду, последствия крупных ядерных аварий, создание системы контроля за радиационным воздействием.
Опираясь в своем анализе на широкий круг документов из местных архивов, автор приходит и к общим выводам о характере организации атомной программы в СССР, что представляется важным для изучения проблем функционирования советского ВПК. Можно согласиться с тем, что при реализации атомного проекта «военные и технократические цели преобладали над этическими и экономическими»65. Это в целом было оправдано чрезвычайными условиями первых лет холодной войны, когда СССР стремился любыми средствами как можно скорее ликвидировать атомную монополию США (и этот курс в целом встречал одобрение со стороны большинства населения, готового терпеть лишения во имя
27


предотвращения новой войны). В целом начальному этапу становления ядерной программы был присущ экспериментальный характер производства; «секретность, скрытность и эксперименталь- ность» - эти общие черты были характерны для развития атомной промышленности во всем мире.
В последние годы можно говорить о становлении исторической экологии как нового направления в науке. «Экологическое» направление в изучении атомной промышленности СССР представлено также работами по истории ядерного полигона Новая Земля66, целым рядом исследований по истории крупных ядерных аварий (прежде всего ядерной катастрофы на Урале в 1957 г.67), а также об экологических последствиях испытаний ядерного оружия и ракет- ной техники в Западной Сибири .
Традиционно распространенным остается жанр историко-биографических исследований, которые в основном носят научно- популярный характер. За последнее десятилетие история отечественного ВПК постепенно населялась людьми; из тьмы небытия появлялись все новые биографии творцов военного могущества СССР. Наряду с уже признанными выдающимися конструкторами и руководителями оборонной промышленности, изучение деятельности которых приобретало более комплексный и всесторонний характер, включая ранее закрытые стороны67, внимания исследователей удостаивались все новые исторические фигуры, имена которых ранее были вообще скрыты под грифом секретности. В 1990-е годы в отечественной и зарубежной литературе стали появляться работы о жизни и деятельности такой противоречивой исторической фигуры, как Л.П.Берия70 (его роль в руководстве атомной программой СССР оставалась предметом для общих дискуссий, однако эта проблема еще ждет своего исследователя по мере расширения доступа к архивным документам). Вышли в свет справочные и научно-биографические издания, показывающие кадровый состав высшей военной элиты СССР, руководства органов безопасности71. Появились также исследования по истории военной разведки72. Количество книг и статей на эти темы исчисляется уже многими десятками. При этом воспоминания и исследования биографий исторических фигур сливаются довольно тесно, образуя в исторической литературе специфический мемуарно-биографичес¬
28


кий жанр. За недостатком архивных документов, такие работы зачастую являются и важнейшим источником по истории тех или иных закрытых сторон жизни и деятельности руководителей и рядовых тружеников отечественного ВПК (об этом аспекте будет более подробно рассказано в разделе об источниках).
В целом анализ современного состояния историографии по проблемам истории отечественного ВПК приводит к выводу о необходимости комплексного изучения этого феномена истории XX века. Опираясь на немалые уже достижения и разработки, представляется возможным преодолеть односторонний подход к трактовке ВПК исследователей «экономического направления», подключить к анализу проблемы военно-стратегические вопросы и отразить динамику развития основных социально-политических групп и руководи гелей ВПК в их взаимосвязи и целостности.
Источниковая база исследования
При изучении проблемы автору пришлось столкнуться с рядом серьезных трудностей источниковедческого порядка. Как уже отмечено, тематика советского ВПК в течение всего периода холодной войны была практически закрыта для исследования; архивные фонды высших государственных и партийных органов военных и оборонно-промышленных ведомств были засекречены. Процесс рассекречивания документации, связанной с оборонными вопросами, начался позже и проходил со значительно большими трудностями, по сравнению с другими документальными коллекциями партийных и государственных архивов. В последние годы в некоторых архивных учреждениях процесс рассекречивания фондов экономических и политических органов повернул вспять. Документы высших органов управления военно-промышленной сферой - Совета обороны. Военно-промышленной комиссии при Президиуме Совета Министров СССР, Специальных комитетов при Совмине СССР (кроме атомного комитета, документы которого лишь недавно увидели свет на страницах уникального сборника, о котором речь пойдет ниже) - остаются недоступными для рядового
29


исследователя, ибо хранятся в Президентском архиве и по-прежнему закрыты грифом секретности.
И все-таки за последнее десятилетие был совершен определенный прорыв в деле рассекречивания, который сделал возможным опереться на довольно солидную архивную базу. В нашем анализе состояния источников по проблемам истории отечественного ВПК первое место занимают архивные документы высших органов власти, партийно-политического и хозяйственного руководства вопросами обороны и военной безопасности.
Документы высших партийных органов хранятся в бывших партийных архивах - Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ, период до 1953 г.) и Российском государственном архиве новейшей истории (РГАНИ, период после 1953 г.). Среди фондообразователей - Политбюро (ПБ) ЦК ВКП(б)-КПСС, Оргбюро, Секретариат ЦК партии. Эти органы в изучаемый нами период двух послевоенных десятилетий решали в основном кадровые вопросы - об утверждении и перемещении руководящих работников, входивших в так называемую номенклатуру ЦК партии, о реорганизации и создании новых должностей. В фондах РГАСПИ содержатся протоколы заседаний Политбюро, Оргбюро и Секретариата, на которых решались вопросы о реорганизации и создании новых оборонных министерств, принимались подготовленные Госпланом народнохозяйственные планы (в том числе и по оборонной промышленности). Однако в конечном счете в период до смерти Сталина ключевые политические и экономические решения хотя и утверждались ПБ, но оформлялись постановлениями Совета Министров, без упоминания ЦК партии.
Протоколы заседаний Политбюро относятся к разряду нормативно-распорядительной документации. Их недостатком является очень краткий характер - в форме констатации принятых решений. Решениями Политбюро производились назначения на номенкла- гурные должности в оборонной промышленности (министры и их заместители, директора и главные инженеры важнейших предприятий) и военной сфере (министры и начальники Главных управлений военного ведомства, командующие военными округами, начальники военных академий, начальники Главного политического управления Вооруженных сил и его заместители и т.д.), на ответст¬
30


венные посты в руководстве Специального комитета и Комитетов № 2 и 3 при Совмине. Периодически перераспределялись полномочия членов Политбюро и Совмина по курированию военных и оборонно-промышленных ведомств. Решениями Политбюро также утверждались Указы Президиума Верховного Совета о награждении работников оборонных предприятий, НИИ, КБ и отдельных руководителей и присвоении высших воинских званий (например, звания Маршала Советского Союза тогдашнему министру Вооруженных сил Н.А.Булганину - 3.XI.1947). В протоколах нашли свое отражение политические кампании тех лет, к примеру, известное «авиационное дело» - снятие с постов наркома авиационной промышленности А.И.Шахурина, Главкома ВВС А.А.Новикова и опала Секретаря ЦК Г.М.Маленкова (решения от 4.V.46 и 18.V.46).
К сожалению, многие решения Политбюро, относившиеся к военно-промышленной сфере (вопросы МВС, МГБ, оборонных министерств, развития атомной и радиолокационной техники), закрыты грифом секретности под шифром «ОП» («особая папка») и не могут быть использованы в исследовании.
Материалы к протоколам заседаний Оргбюро и Секретариата ЦК содержат более полное изложение сути многих вопросов, рассматривавшихся высшими партийными органами (хотя и выборочно). В них содержатся справки, докладные записки с мест о состоянии партийной работы на различных объектах, биографические данные на лиц, выдвигаемых на руководящие должности. Большой интерес с точки зрения изучения кадров военно-промышленного комплекса представляют отчеты оборонных министерств (вооружения, авиационной промышленности, сельскохозяйственного машиностроения) о состоянии работы с руководящими кадрами, докладные записки о включении должностей в номенклатуру ЦК, с подробными справками о назначаемых, а также о производственном потенциале стратегически важных заводов и объектов, руководство которых включалось в высшую номенклатуру. В материалах к протоколам содержатся подробные справки о численности, составе, образовательном уровне парторгов ЦК на крупных оборонных предприятиях В целом эти материалы позволяют более предметно раскрыть основные направления партийного руководства оборонным комплексом.
31


Обширные комплексы текущей документации содержатся в коллекциях отделов ЦК, ведавших вопросами оборонной промышленности и военного ведомства и органов безопасности. За оборонной промышленностью в 1948-1952 гг. наблюдал Отдел машиностроения ЦК ВКП(б) (с 1953 г. - Отдел оборонной промышленности ЦК КПСС); в ведении которого находились министерства авиационной промышленности, вооружения, судостроительной промышленности, сельскохозяйственного машиностроения, машиностроения и приборостроения, промышленности средств связи и ряд других, Первое главное управление при Совмине, Академия авиационной промышленности, Академия промышленности вооружения. В июле 1948 г. решением Политбюро был создан Отдел административных органов, который осуществлял руководство и контроль за деятельностью управлений и отделов военных ведомств, политотделов военных округов и флотов, ведомств госбезопасности и внутренних дел, органов прокуратуры и Верховного суда СССР. В апреле 1953 г. он был объединен с Планово- финансово-торговым отделом в Отдел административных и планово-финансово-торговых органов. Документы Административного отдела находятся на секретном хранении.
Материалы Отдела машиностроения показывают основные направления партийного руководства оборонной промышленностью как по линии хозяйственного, так и идеологического контроля. Как известно, партийные органы фактически дублировали деятельность органов хозяйственного управления. В соответствии с этим в делопроизводстве Отдела машиностроения представлены отчеты министерств, справки о состоянии и производственной деятельности предприятий, по аттестации номенклатурных работников и работе с кадрами и соответствующие заключения и записки отдела по отчетам, представляемые в Секретариат ЦК.
Однако основным направлением работы отдела являлось все же партийно-политическое. В его документах ярко отразились веяния времени, в частности, политические кампании борьбы с космополитизмом, чистки в оборонно-промышленных министерствах и научных организациях, проводившиеся на рубеже 1940-1950-х годов, - в Министерстве авиационной промышленности, Министерстве сельхозмашиностроения, Академии артиллерийских наук, ря-
32


де авиационных институтов (ЦАГИ, ВИАМ). В коллекции документов Отдела машиностроения отложилось множество писем, в том числе много анонимных, с доносами на врагов и вредителей, материалов проверок на местах и записок министров с изложением принятых мер. Письма с мест, адресованные Секретарям ЦК и членам Политбюро- И.В.Сталину, Г.М.Маленкову, М.А.Суслову и другим, как правило, проходили по ведомственной принадлежности через соответствующий отдел ЦК.
В материалах отдела можно выделить комплексы документов, показывающие противоречия между представителями формировавшегося ВПК и отдельными партийно-государственного руководителями (например, между министром вооружения Д.Ф.Усти- новым и председателем Моссовета и секретарем Московского комитета партии Г.М.Поповым), а также на уровне предприятий оборонной промышленности - между военными представителями и директорами. В письмах с мест встречаются характеристики ведущих конструкторов, руководителей НИИ, КБ оборонной промышленности и ученых, отражается специфика их взаимоотношений между собой и с партийно-политическими органами.
Немалый интерес представляет сводный материал Отдела машиностроения о развитии промыш енности в 1938-1950 гг., где приводятся данные о размерах послевоенного восстановления промышленности, о создании нового промышленного района на Востоке СССР, об общей численности и о составе руководящих кадров, входивших в номенклатурную систему. Отдельно даются сведения о существенном росте оборонных отраслей (авиационная промышленность, радиолокация, производство реактивных двигателей). Для изучения кадров ВПК могут быть использованы данные о персональном составе НИИ, КБ, справки о военных работниках в ЦК и т.д. Письма руководителей местных политотделов дают представление о недостатках культу рно-бытового строительства на закрытых объектах атомного ведомств.
Большое значение для изучения многих аспектов военной политики руководства СССР в последний период жизни Сталина имело рассекречивание в РГАСПИ материалов Постоянной Комиссии по вопросам обороны при Президиуме ЦК КПСС за период с 24 октября 1952 г. по 20 января 1953 г. Эти документы позволяют
2 —• 4481
33


выявить основные направления форсированного военного строительства в начале 1950-х годов: перевооружение армии и рост численности Вооруженных сил, повышение мобилизационной готовности промышленности, строительство аэродромов для дальних стратегических бомбардировщиков, развитие радиолокационных систем и средств ПВО, средств противоракетной обороны и т.д. В этот же комплекс документов входят протоколы заседаний так называемой «тройки по руководству специальными работами» (в составе Л.П.Берии, Г.М.Маленкова, Н.А.Булганина) за февраль 1953 г. Под «специальными работами» понимались разработки в области ядерного оружия, реактивной техники, радиолокационных систем. Эти документы позволяют заглянуть в «секретную лабораторию», определить основной круг рассматривавшихся вопросов и персоналий, принимавших по ним ключевые решения.
Материалы, связанные с военной политикой 1930-1950-х годов, содержатся в личных фондах партийно-государственных руководителей - И.В.Сталина, К.Е.Ворошилова, Г.М.Маленкова, В.М.Молотова, А.И.Микояна, также хранящихся в РГАСПИ. Эти материалы не являются целостными комплексами, однако дают возможность в известной степени показать роль этих руководителей в военно-промышленной политике.
Особый интерес представляют документы из фонда И.В.Сталина. Применительно к периоду 1930-х годов о развитии основных оборонных программ, планов «перевооружения» можно судить по переписке между И.В.Сталиным и М.Н.Тухачевским, Г.К.Орджоникидзе, К.Е.Ворошиловым. Значительный комплекс документов в фонде Сталина позволяет осветить проблему военного сотрудничества между СССР, США и Великобританией в годы Второй мировой войны (записи бесед Сталина с дипломатическими, военными представителями, промышленниками, бизнесменами, журналистами из стран-«союзниц»).
К сожалению, хранящийся в РГАСПИ ключевой фонд, характеризующий развитие военной промышленности, мобилизации экономики в годы Великой Отечественной войны, - фонд Государственного комитета обороны (ГКО), хотя и был частично рассекречен, однако стал доступен для исследователей только в самое последнее время, поэтому в данной книге не использовался.
34


Документы партийных органов за период после 1953 г. в основном находятся в Российском государственном архиве новейшей истории (РГАНИ). Большинство ключевых материалов этого периода все еще находится на секретном хранении (документы Отдела оборонной промышленности и Отдела административных органов). В открытом доступе находятся протоколы и стенограммы пленумов ЦК партии за период 1946-1963 гг., в том числе протоколы и постановления, подписанные Сталиным и постановления, принятые опросом членов ЦК за 1946-1952 гг.
Важные с точки зрения развития отечественного ВПК сведения можно найти в протоколах и стенограммах заседаний пленумов ЦК за 1953-1963 гг. и материалах к ним. К примеру, Пленум от 14 марта 1953 г. принял решение об объединении военного и военно-морского министерств в Министерство обороны СССР (министром был назначен Н.А.Булганин), а министерств вооружения и авиационной промышленности - в Министерство оборонной промышленности (министр Д.Ф.Устинов). На Пленуме от 4-12 июля 1955 г. обсуждались задачи по дальнейшему подъему промышленности, техническому прогрессу и улучшению организации производства (для нас особенно интересной представляется отраженная в материалах Пленума борьба тенденций в политическом руководстве страны в сторону демилитаризации, с одной стороны, и сохранения и наращивания потенциала тяжелой и оборонной промышленности - с другой).
Пленум от 28-29 октября 1957 г. решал вопрос о выводе из состава членов Президиума ЦК бывшего министра обороны Г.К.Жу- кова. Стенограмма заседаний демонстрирует широкий спектр противоречий между партийно-политическим руководством и высшими военными, позволяет составить персональные характеристики представителей советского ВПК. Известный интерес с точки зрения изучения эволюции военной политики руководства СССР представляют материалы Пленума ЦК от 4 мая 1960 г., в том числе предварительные варианты доклада Н.С.Хрущева о планах борьбы за ослабление международной напряженности и сокращении Вооруженных сил, представленные им на сессии Верховного Совета СССР.
2*
35


Внешняя политика СССР в вопросах войны и мира, военнотехнического сотрудничества с зарубежными странами нашла отражение в коллекции рассекреченных документов из фондов высших партийных органов, хранящихся в РГАНИ. Документы рассекречивались в период «перестройки» (рубеж 1980-1990-х годов) фрагментарно, в связи с необходимостью придания гласности отдельных вопросов внутренней и внешней политики СССР. Наибольшую ценность для данного исследования представляет уникальный комплекс документов о развитии военно-технического сотрудничества (ВТС), «военной помощи» СССР зарубежным странам, в особенности в 1970-1980-е годы. Основу этого комплекса составляют решения Политбюро по вопросам ВТС, а также справочные материалы, проекты постановлений Совета Министров СССР. Эти документы позволяют создать широкую - в географическом и тематическом разрезе - картину деятельности советского ВПК в странах «третьего мира», включая страны Азии, Ближнего Востока, Африки, Латинской Америки.
В указанном фонде представлены также отдельные документы о деятельности органов безопасности по организации военной разведки и диверсий за рубежом (материалы об организации 12 отдела Главного управления МВД СССР осенью 1953 г.), об участии и неучастии СССР в международных кампаниях борьбы за мир и разоружение (записка МВД СССР в ЦК «Планы западных держав в отношении создания “зоны уменьшенной напряженности” в Европе» от 19 октября 1955 г., материалы к решению Политбюро ЦК о рекомендации член-корреспонденту АН СССР В.С.Емельянову отказаться от получения американской премии «Атомы для мира» от 23 августа 1966 г. и др.). Ряд документов посвящен анализу военных доктрин и практики военного строительства в стане «противников» СССР (записка Комитета информации при МИД «Об изменениях в расстановке и соотношении сил в буржуазных кругах основных капиталистических стран по вопросам войны и мира (1952-1955 гг.)» от 7 декабря 1955 г., информация МИД в ЦК «Политика западных держав по созданию военно-политических блоков и империалистические противоречия в них» от 12 декабря 1955 г.). Подобрано также несколько документов, освещающих военно-политическую обстановку в мире в период Карибского кри¬
36


зиса (записка Министерства обороны о военно-стратегической обстановке в мире 5, 17 и 21 ноября 1962 г., доклад КГБ о выделении нержавеющей стали для защиты кубинских самолетов от 10 марта 1962 г.)-
Немалый интерес с точки зрения изучения персонального фактора в руководстве советского ВПК представляет стенограмма заседания Политбюро от 27 апреля 1976 г., где решался вопрос о назначении Д.Ф.Устинова министром обороны. Устинов, без сомнения, являлся ключевым лидером ВПК СССР, и обсуждение его кандидатуры добавляет новые штрихи к портрету высшего военнополитического руководства.
Важнейшие комплексы документов государственного, хозяйственного управления оборонной промышленностью и военной сферой содержатся в фондах Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ) и Российского государственного архива экономики (РГАЭ). В ГА РФ отложились документы Совета Министров СССР, Комиссии обороны (с 1938 г. Комитета обороны), МВД, в том числе так называемые «Особые папки» (материалы переписки Секретариата МВД с руководителями страны - И.В.Сталиным, В.М.Молотовым, Л.П.Берией, Н.С.Хрущевым).
Для изучения истории ВПК 1930-х годов ключевое значение имеет фонд Комитета обороны (КО) при СНК - органа, который курировал как развитие Вооруженных сил и военное строительство, так и оборонную промышленность, включая мобилизационные вопросы. Для решения задач мобилизации экономики страны в предвоенный период (с 1938 г. до начала Великой Отечественной войны) была создана Военно-промышленная комиссия, деятельность которой отражена в документах фонда.
Богатейший фонд Совмина СССР содержит обширную распорядительную документацию и переписку Управления делами СНК/Совмина за 1944-1953 гг. (в том числе оригиналы протоколов, постановлений за 1923-1953 гг., оригиналы распоряжений за 1941-1950 гг ). Военно-промышленные вопросы так или иначе освещались в документах Секретариатов заместителей председателя СНК/Совмина, которые курировали военные, оборонно-промышленные ведомства и плановые органы: Н.А.Вознесенского (1942- 1945), А.П.Завенягина (1955-1956), В.А.Малышева (1940—1953),
37


М.Г.Первухина (1940-1957), М.З.Сабурова (1943-1957), Н.А.Булганина (1949-1958), Г.М.Маленкова (1946-1958).
Материалы Управления делами содержат переписку с военным и оборонно-промышленными ведомствами, разделенную на группы по министерствам. Тематически они содержат богатый, хотя и распыленный, фактический материал об организационной и производственно-хозяйственной деятельности этих ведомств: об отводе земель под строительство аэродромов, полигонов, лагерей и другие виды «спецстроительства», о вводе в действие оборудования «особых поставок», о планировании и финансировании серийного и опытного производства военной техники, о разбронировании спец- продукции из мобилизационных резервов, о присвоении оборонным заводам номеров, об освобождении от регистрации штатов и смет в финансовых органах предприятий военного и обороннопромышленного ведомств и др. Среди обширного массива можно выявить оригинальные документы, отражающие общие проблемы развития различных отраслей военной науки и техники, взаимоотношений между военным ведомством как главным заказчиком и оборонными министерствами как производителями военной продукции в целом, и между военными представителями на предприятиях и заводской администрацией - в частности.
Кадровая проблема оставалась важнейшим направлением деятельности госорганов, причем принудительные меры - организация спецлагерей МВД на стройках оборонных предприятий, проведение организованного набора рабочей силы - сочетались с методами материального стимулирования. Документы отражают решение социальных вопросов: о премировании, установлении персональных окладов отдельным руководителям КБ, НИИ, о страховании жизни от несчастных случаев работников спецпроизводств, льготах для работников химических предприятий и т.д.
В материалах группы по Министерству финансов и банкам большой интерес представляют сводные отчеты о работе Управления финансирования Вооруженных Сил СССР и Управления финансирования оборонной промышленности, которые показывают динамику расходов на содержание армии и флота и развитие оборонных программ. Документы отдела касаются вопросов установления оптовых цен на военную продукцию, роста объемов капи-
38


тальных вложении по оборонному сектору. Следует отметить что финансирование атомной программы находилось вне контроля со ответствуюших подразделений Совмина, перед которыми Спецко митет и Первое главное управление формально должны были от- читываться.
В целом материалы фонда Совмина показывают важнейшие направления развития военной экономики СССР, в том числе специальных программ- реактивной, радиолокационной техники (развитие атомной программы в силу особой секретности в данном комплексе не отражено). По документам можно предметно представить руководящую деятельность ряда персоналий советского ВПК. В частности, из комплекса переписки мы выделяем корреспонденцию Д.Ф.Устинова, бывшего в те годы (вторая половина 1940-х- начало 1950-х годов) министром вооружения. Письма Устинова в Совмин, ответы на них и соответствующие реакции других чиновников демонстрируют энергию и размах его борьбы за фонды в период становления военно-промышленных структур, противоречия с представителями «гражданского» руководства. Документы позволяют представить социальный срез руководящего состава «оборонки», дают богатые сведения о представительстве военных в оборонной промышленности, и в целом о перемещении кадров между различными секторами ВПК.
Главным недостатком фонда Совмина является отсутствие в нем ключевых документов о деятельности Специальных комитетов, Военно-промышленной комиссии при Президиуме Совмина, созданной в 1957 г. Из числа постановлений высшего органа государственной власти исключены постановления с грифами «СС» («совершенно секретно») и «ОП» («Особая папка»), касавшиеся вопросов производства «специальной продукции», что значительно обедняет коллекцию.
Материалы Секретариатов заместителей председателя Совмина отражают роль ряда высших хозяйственных руководителей в раз витии оборонных программ. Они содержат входящую и исходя щую документацию, записки на имя И.В.Сталина, доклады на высших партийно-государственных форумах, документы с резо люциями этих руководителей, письма граждан и переписку по ним.
39


Наиболее содержательной и объемной является коллекция Секретариата Н А.Булганина, который длительное время курировал военные и военно-промышленные вопросы. Документы охватывают почти десятилетний период - 1949-1958 гг. - и широкий круг проблем развития военной сферы. Это и справки о затратах на содержание руководящего комсостава и о сокращении численности Вооруженных сил, и материалы о недостатках в работе Главного политического управления СА и ВМФ, о политических кампаниях в Вооруженных силах, и докладные записки и статьи самого Булганина по вопросам военной теории. Среди значительного по объему комплекса писем с жалобами и просьбами об оставлении в кадрах ВС, о присвоении воинских званий и т.д. встречаются очень яркие письма с мест с критикой положения вокруг атомных объектов. Проблемы закрытых городов и влияния вредных производств на окружающее население поднимались также в письмах на имя Г.М.Маленкова, А.П.Завенягина, отложившиеся в Секретариатах последних.
Отдельный комплекс документов, характеризующий ранний этап развития советского атомного проекта, отложился в Секретариате М.Г.Первухина за 1943-1944 гг. (когда последний курировал атомную программу). Переписка по вопросам Лаборатории № 2 АН СССР включает списки распределения скудных ресурсов, которые выделялись на программу в военных условиях, при самой жесткой регламентации, а также решения о предоставлении пропусков для 14 сотрудников лаборатории для передвижения по Москве в ночное время, вопросы выделения продовольственных пайков, карточек, лимитов на газеты и журналы. В целом документы подтверждают появившийся в литературе тезис о крайней ограниченности ресурсов атомной программы в СССР в годы войны.
Среди документальных коллекций ГА РФ выделяются в фонде НКВД-МВД так называемые «Особые папки», каталоги документов которых были изданы в 1990-е годы73. Основным типом документа коллекции является докладная записка руководства НКВД- МВД на имя высших политических руководителей страны. В «папке» И.В.Сталина отложились документы по различным вопросам развития атомной программы (разведка и разработка урановых месторождений в СССР и за его пределами, выявление атомных
40


лабораторий в Германии, материалы разведки), ракетной техники (организация изучения немецкого опыта), об организации производства вооружений в Спецотделе МВД силами заключенных специалистов (с изложением биографических данных участников), по вопросам развития авиационной техники (в особенности сведения об авариях, неудачах при испытании самолетов). В целом документы позволяют показать роль органов безопасности в развитии программ по производству вооружений в сталинский период.
Документы, освещающие роль «органов» в развитии атомной промышленности, радиоэлектроники, в создании запасов стратегического сырья, в решении задач местной противовоздушной обороны (создание средств МПВО, подземных резервных узлов связи в ряде городов, прокладывание кабелей связи в Московском метрополитене), находятся в так называемой «Особой папке» В.М.Молотова.
Наиболее насыщенной по объему и содержанию является «Особая папка» Л.П.Берии, отражающая его деятельность на посту зампредсовмина и руководителя атомной программы СССР в 1946-1949 гг. Пока для исследователей полностью доступен только перечень документов этой коллекции, однако он также дает известное представление о размахе и стиле руководства «программой № 1» (в нем содержится обширная переписка Берии с руководителями ПГУ при Совмине, МВД, различных объектов атомной программы, с другими органами управления).
В «Особой папке» Н.С.Хрущева документы, связанные с военной политикой, немногочисленны. К ним относятся документы 1955-1956 гг. по вопросам организации системы ПВО в СССР и странах социалистического лагеря, военно-технической помощи «странам народной демократии», а также об упразднении политотделов и отдельных отрядов особых лагерей (явления, связанные с «демократизацией» внутриполитической жизни).
Базовые документальные фонды по проблемам отечественного ВПК находятся также в РГАЭ. К ним относятся частично рассекреченные фонды Госплана, Центрального статистического управления (ЦСУ), Министерства финансов, оборонных министерств (Министерство вооружения/оборонной промышленности, министерства авиационной промышленности, судостроительной про¬
41


мышленности, машиностроения, сельскохозяйственного машиностроения), а также ряд личных фондов руководителей промышленности.
Фонды оборонных министерств содержат как распорядительные документы высших органов власти (постановления и распоряжения Совмина) и руководящих органов министерств (приказы по министерствам), так и текущую делопроизводственную документацию. В фондах находятся протоколы и стенограммы заседаний коллегий министерств, хозяйственных активов. Немалое место по объему документации занимают планово-отчетные материалы: перспективные планы развития оборонных отраслей промышленности и отчеты отдельных министерств и их подразделений о выполнении производственных планов, в том числе научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ; о проведении испытаний вооружений; о поставках вооружений и военно-технического имущества «странам народной демократии».
Одной из наиболее богатых коллекций является фонд Госплана. Частично рассекреченные материалы дают возможность показать основные направления развития оборонных программ в 1930-е годы, мобилизации экономики в годы войны. Большую ценность представляют сводные материалы о развитии различных видов вооружения за длительный период (например, обзор о производстве танков и самоходных артиллерийских установок в 1931- 1946 гг.). Отсутствие возможности вплоть до последнего времени работать с фондами ГКО повысило значимость материалов Госплана (в их числе - планы и отчеты ведомств об их выполнении, докладные записки и заключения Госплана по поручениям СНК, переписка с наркоматами, справочные и отчетно-статистические материалы и т.д.) по развитию военного производства в годы Великой Отечественной войны. Документы этого фонда дают возможность выделить и проследить ключевые направления развития промышленности в 1941-1945 гг. (эвакуация и перераспределение производственных мощностей в пользу восточных районов СССР; мобилизация как перестройка всей промышленности на производство военной продукции; создание массового специализированного производства вооружений, что явилось одним из определяющих факторов Победы).
42


Большой интерес представляют документы подразделений Госплана, связанных с планированием военной промышленности (отделы авиации, вооружения, боеприпасов, химической промышленности, сектор мобилизационного плана, отдел № 2 (реактивная техника), отдел № 3 (радиолокационная техника)). К сожалению, материалы этого фонда за послевоенный период рассекречены лишь фрагментарно. Тем не менее, богатый цифровой и фактический материал по развитию оборонной промышленности и военного строительства можно найти в фонде ЦСУ при Госплане, который охватывает период с 1938 по 1980 г. В фонде находятся общие сводные данные о валовой продукции промышленности по годам, докладные записки уполномоченных Госплана о годовых итогах работы промышленности, в том числе данные о валовой продукции и продукции в натуральном выражении военного ведомства и министерств оборонной промышленности (без специальных комитетов при Совмине). На базе сведений, поступавших из отдельных ведомств, составлялись динамические таблицы основных показателей развития промышленной продукции.
За весь период представлены сводные годовые отчеты по основной деятельности, по капитальному строительству военного и оборонно-промышленных министерств и их главных управлений (в конце 1950-х- начале 1960-х годов - по Госкомитетам при Совмине по оборонной технике, по радиоэлектронике, по авиационной технике, по судостроению), НИИ, КБ, полигонам и другим подразделениям. Эти материалы показывают основные объемы капитальных вложений в оборонный сектор. Существенным их недостатком является отсутствие сведений по так называемым «специальным работам», в особенности по атомной технике.
На 1 января каждого года в ЦСУ представлялись списки предприятий промышленности (в том числе военной) по республикам, областям, районам, а также группировка предприятий по отраслям; составлялись также перечни предприятий, впервые вводившихся в действие (по годам). Эти документы дают возможность представить географический и количественный разрез развития оборонной промышленности в послевоенный период.
Материалы фонда позволяют также охарактеризовать отдельные специфические направления военно-экономической деятель-
43


ности советского государства. К числу таких документов относятся, например, сводные материалы по учету репарационных поставок и вывезенного оборудования из Германии и других стран, отчеты министерств об использовании оборудования «особых поставок» в 1947-1949 гг. Этот комплекс документов отражает решение на практике проблемы мобилизации источников для послевоенного подъема промышленности - в том числе и прежде всего оборонного сектора.
В фонде Госплана частично рассекречены материалы о военнотехническом сотрудничестве СССР с зарубежными странами. Особый интерес для нашей работы представляют документы, связанные с деятельностью Комиссии СЭВ по оборонной промышленности, которые дают представление о создании в послевоенные годы единого ВПК стран «соцлагеря», с системой планирования и специализации по странам производства различных вооружений.
Докладные записки Госплана в вышестоящие органы, планы и отчеты о «военной помощи», стенограммы и тексты соглашений между СССР и зарубежными странами и другие документы позволяют воссоздать довольно полную картину так называемого «военно-технического сотрудничества» со странами «третьего мира» (условия, объемы, формы «сотрудничества» и конкретный ход реализации этих программ по различным странам).
Среди документальных коллекций РГАЭ необходимо выделить группу личных фондов отдельных руководителей оборонной промышленности - В.А.Малышева, Б.Л.Ванникова, П.И.Паршина. Документы этих фондов - в основном личного происхождения - позволяют расширить представления о деятельности и персональном облике некоторых крупных лидеров советского ВПК. К сожалению, перечень этих фондов очень ограничен, а количество документов не велико. Они могут служить только дополнительным источником информации.
Для изучения вопросов военного сотрудничества СССР и союзников в годы войны используются материалы ряда фондов Архива внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Это прежде всего записи бесед наркома иностранных дел В.М.Молотова с представителями США и Великобритании, а также дневники дипломатических представителей в Мурманске, Архангельске, во
44


Владивостоке, дневник известного советского дипломата И.М.Майского и др.
Объективному изучению проблем военного соревнования между СССР и Западом в годы холодной войны помогают документы американской разведки. В 1990-е годы в Национальном архиве в Вашингтоне были в массовом порядке рассекречены документы из фондов Центрального разведывательного управления (ЦРУ), органов военной разведки, Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ), администрации министра обороны США.
С 1950 г. специальной межведомственной группой начали составляться Национальные разведывательные оценки (НРО), которые были результатом совместного анализа и представлялись руководству США как общая точка зрения всего разведывательного сообщества по важным стратегическим проблемам. Одним из главных направлений оценки был динамический анализ политического и военного потенциала и намерений СССР. Этим документам была свойственна правильно отмеченная одним из российских исследователей «многовариантность» оценок, стремление подстраховаться перед политическим руководством на случай неточности или перемены внешнеполитического курса74. Тем не менее, они во многом адекватно отражали главные направления военного строительства СССР.
Помимо коллекции НРО, для исследования широко используются документы ОКНШ, в числе которых знаменитые планы «превентивной» войны против СССР, составленные в период атомной монополии США- 1945-1949 гг., обширная документация подразделения «Джи-1» (армейская разведка): аналитические записки, обзоры, переписка. Среди этих документов можно выделить особо переписку военного атташе в Москве генерал-майора Р.В.Гроу с заместителем начальника штаба «Джи-1» в Вашингтоне генерал-майором А.Р.Боллингом за период с 19 декабря 1950 г. по 5 января 1952 г., которая содержит богатые сведения по вопросам военного строительства и вообще жизни в послевоенной Москве, увиденной глазами военного разведчика.
Для исследователя советского ВПК многие из документов американской разведки представляют несомненный интерес, поскольку содержат сведения о различных аспектах советского военного
45


строительства и развития оборонной промышленности в изучаемый период - оценки военного потенциала и намерений СССР, военной доктрины и стратегии, развития основных оборонных программ послевоенного периода (атомной, ракетной и космической, радиолокации и т.д.).
В ранние годы холодной войны обе стороны - СССР и США - старались преувеличить военный потенциал друг друга, и многие материалы американской разведки периода до конца 1950-х гг. на поверку оказываются малодостоверными. Тем не менее, в этих документах. наряду со слухами, с предположениями и преувеличенными оценками советского потенциала, зачастую встречаются адекватные сведения о сверхсекретных советских объектах и программах, неожиданные по точности предсказания количественных показателей советского потенциала на десятилетия вперед. Резкий скачок по уровню информированности западных спецслужб о советских военных приготовлениях произошел на рубеже 1950- 1960-х годов, когда начала действовать первая американская программа по использованию спутников-шпионов - рассекреченный ЦРУ план «Корона». Эта система постоянно совершенствовалась, наряду с другими источниками развединформации, и к 1980-м годам спецслужбы США имели довольно точное представление о дислокации и назначении важнейших советских военных объектов, характеристиках основных типов вооружений, организации и структуре управления Вооруженными силами и оборонной промышленностью, размерах арсеналов главных видов стратегического оружия.
Большим подспорьем для исследователя истории советского ВПК стали крупные публикации документов из отечественных архивных коллекций. Среди сборников документов общего плана можно отметить публикации документов высших органов власти в СССР, которые в числе прочих содержат документы, связанные с военной политикой руководства страны75.
В последние годы начала выпускаться документальная серия «История создания и развития оборонно-промышленного комплекса СССР и России (1900— 1963)»76, издание которой позволит более конкретно, с опорой на документы как государственных, так и ве¬
46


домственных архивов, осветить историю создания и развития основных отраслей и органов оборонной промышленности.
К числу более специальных изданий следует отнести сборники документов под общим названием «Атомный проект СССР»'7. В соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 17 февраля 1995 г. «О подготовке и издании официального сборника документов по истории создания ядерного оружия в СССР» началась публикация уникальных архивных источников атомного министерства, что открывает принципиально новые перспективы для изучения одной из самых закрытых страниц отечественной истории.
В вышедший первый том издания (часть 1) вошли документы выдающихся советских ученых, постановления С НК, ГКО, материалы атомной разведки, относящиеся к периоду с 1938 по 1945 г. Особый интерес для нашего исследования представляет второй том публикации посвященный созданию первой советской ядерной бомбы в 1945-1953 гг. Книга открывается историческим постановлением ГКО от 20 августа 1945 г. о создании Специального комитета и Первого главного управления при ГКО (затем СНК/Совете Министров), после которого атомная программа вошла в совершенно новый этап развития, став общенациональной комплексной «программой № 1». На Специальный комитет была возложена организация всех работ по использованию атомной энергии: научно- исследовательских работ, разведки месторождений и добычи урана в СССР и за его пределами (Германия, Болгария, Чехословакия), создание атомной промышленности, атомно-энергетических установок, разработки и производства атомных бомб.
Настоящим прорывом в деле изучения проблемы стала публикация в указанном сборнике из коллекции Архива Президента РФ 92 протоколов заседаний Спецкомитета за период по 1949 г. включительно. Изучение этих документов позволяет впервые заглянуть в секретную лабораторию атомного проекта СССР. На заседаниях Спецкомитета обсуждались, корректировались и одобрялись проекты постановлений и распоряжений ГКО, СНК/Совмина, которые затем представлялись председателем Комитета Л.П.Берией лично на утверждение И.В.Сталину.
47


В сборнике опубликованы также основные постановления и распоряжения Совмина за 1946-1949 гг., касавшиеся создания первого центра по разработке и производству ядерного оружия - КБ-11 при Лаборатории № 2 Академии наук СССР и деятельности этого КБ по созданию первых образцов атомного и водородного оружия. Документы атомной разведки размещаются во второй части II тома.
Указанный выше комплекс документов отражает основные направления и методы организации атомной программы, кадровый состав и роль отдельных руководителей. В них предметно отражена деятельность важнейших организационно-производственных и научно-технических единиц проекта- Первого главного управления (ПГУ), которое руководило научно-исследовательскими, проектными, конструкторскими организациями и предприятиями вплоть до 26 июня 1953 г.; Технического и Инженерно-технического советов, работавших в 1945-1946 гг. при Спецкомитете. Документы отражают процесс предельной концентрации всех потребных ресурсов в ведении ПГУ - передачу ему промышленных предприятий, лучших научных кадров, рабочей силы (в том числе заключенных и военных строителей), материальных средств из всех отраслей, крупных земельных угодий под строительство атомных объектов; а также о форсированном создании новых атомных предприятий. При этом создавался режим строжайшей секретности, о чем свидетельствовал целый ряд решений Спецкомитета и постановлений СНК/Совмина (о введении института уполномоченных Совмина при важнейших научных и производственных единицах и количественном расширении этого института, о создании режимных зон вокруг КБ-11 и атомных производственных комбинатов, с отселением из них местных жителей; об охране этих объектов войсками сначала МВД, а с апреля 1948 г. - МГБ; об охране ведущих ученых, занятых в атомной программе; о присвоении атомным объектам условных наименований и адресов для переписки по хозяйственным вопросам и для общения с местными организациями и т.д.).
Следует отметить сочетание методов предельной жесткой дисциплины (установление самых сжатых сроков ввода в строй объектов, проведения испытаний атомных «изделий», персональной от-
48


ма в
ветственности руководителей за выполнение того ил„ ния, отправка высших руководителей, таких как с п о°Г° М.Г.Первухин, И.В.Курчатов и другие непосредственно ""Г0"’ ТЬ. в период их сдачи) с материальным стимулированием" 81ЪеК‘ тановлением Совмина СССР от № 627-258сс от 21 маота тГ устанавливались 5 типов премий за научные открытия и техник ские достижения в размере от 100 тыс. до 1 миллиона рублей и другие материальные льготы и почетные звания).
Эти премии были выданы и звания присвоены участникам пер вого успешного испытания советской атомной бомбы постановле ниями Совмина СССР от 29 октября 1949 г. и Указами ripeananyN Верховного Совета СССР, которые также впервые опубликованы указанном сборнике документов.
В книге опубликован также ряд документов, дающих более полное представление о ключевых датах развития атомной программы: письма Л.П.Берии на имя И.В.Сталина с предложениями об организации совещаний с участниками атомной программы и предложения Б.Л.Ванникова к совещанию у Сталина от 24 декабря 1946 г. (единственное совещание у Сталина с участием руководства атомной программы состоялось 9 января 1947 г., а также И.В.Курчатов был на приеме у Сталина 25 января 1946 г.); докладная записка Л.П.Берии, И.В.Курчатова, Б.Л.Ванникова, М.Г.Пер- вухина на имя И.В.Сталина о пуске 25 декабря 1945 г. опытного уран-графитового реактора от 28 декабря 1946 г.; докладные записки И.В.Курчатова, Б.Г.Музрукова, Е.П.Славского на имя Л.П.Берии об осуществлении цепной реакции в первом промыш¬
ленном реакторе комбината № 817 в разных технологических режимах от 8 и 11 декабря 1948 г.).
В этом комплексе тематически выделяются документы, касавшиеся проведения и итогов первого испытания атомной бомбы в СССР: докладная записка А.П.Завенягина на имя Л.П.Берии о взя^ тии подписки о неразглашении сведений об испытании атомной бомбы (в документе содержатся сведения об общем количестве участников испытания - 2883 работников КБ-11, НИИ и руководя щих органов и 3013 работников полигона), доклад Р
И.В.Курчатова И.В.Сталину о предварительных Резуль™™*’ П°^_' ченных при испытании атомной бомбы от 30 августа
49


ключительный доклад JI.I I.Берии И.В.Сталину о результатах испытаний от 28 октября 1949 г., благодарственное письмо Л.П.Берии, ученых и специалистов Сталину за высокую оценку их работы в области создания атомного оружия от 18 ноября 1949 г.
В документах Берии и письме ученых характерным является превознесение личных заслуг Сталина в деле быстрейшего создания атомной бомбы, выраженное в следующем духе: «...создание атомной бомбы в нашей стране достигнуто благодаря Вашему повседневному вниманию, заботе и помощи в решении этой задачи»70. Документы сборника свидетельствуют, что в данном случае эти фразы не были пустой риторикой: программа действительно находилась под постоянным личным контролем со стороны Сталина, что способствовало беспрецедентной концентрации усилий на быстрейшем решении задачи создания атомной бомбы в СССР.
В отчетах о результатах первого атомного взрыва, а также в ряде других документов сборника, затрагивались и вопросы защиты от ядерного оружия и обороны от атомного нападения. Так, на заседании Спецкомитета от 12 января 1948 г. обсуждалась записка академика Н.Н.Семенова о средствах «обезвреживания “АО”» (атомного оружия), а также записка Б.Л.Ванникова о необходимости разработки в военном ведомстве, с учетом зарубежного опыта, мер по обороне страны от «АН» (атомного нападения) . В приложенном к заключительному докладу Берии проекте постановления Совмина «Об использовании результатов испытания на полигоне № 2» на Министерство вооруженных сил возлагались задачи разработать по результатам изучения воздействия ядерного взрыва методы и средства защиты населения, личного состава войск и средств вооружения от атомного оружия, выработать предложения о внесении изменений в «тактическое и оперативное использование родов войск и флота в условиях возможного применения ядерного оружия»81.
Определенные штрихи к проблеме взаимоотношений между властью и наукой, между учеными и чиновниками внутри атомной программы добавляют письма академика П.Л.Капицы к И.В.Сталину об организации работ по атомной проблеме и о своем освобождении от работы в Специальном комитете и Техническом совете. Некоторые из этих писем были частично опубликованы ранее.
50


однако письмо Капицы на имя Бепии по
“ -1 »f'1,45 '■
указанного сборника документов границах
К сожалению, и данное издание по-прежнему не дает исследо вателю сведении об общей стоимости создания первой атомной бомбы в СССР и последующих программ. При отборе документов для публикации были обойдены многие важные документы с обобщающими данными о развитии атомной отрасли. В частности из протокола № 87 заседания Спецкомитета следует, что 27 октября 1949 г. обсуждался план развития атомной промышленности в 1950-1954 г., который затем был представлен на рассмотрение И.В.Сталина. Постановление же Совмина по этому вопросу, принятое 29 октября 1949 г., в сборнике отсутствует, и вопрос о ключевых цифрах снова «повисает в воздухе».
Помимо публикации документов по атомной программе, за последние годы вышли в свет и другие солидные документальные сборники или исследования с документальными приложениями. В числе наиболее значительных необходимо отметить сборник документов «С.П.Королев и его дело. Свет и тени в истории космонав- 82
тики» , выпущенный в дополнение к ранее изданным трудам С.П.Королева. Издание более 190 ранее не публиковавшихся документов, в том числе из архива ракетно-космической корпорации «Энергия» имени С.П.Королева, по мнению составителей сборника, отражает «объективную картину развития отечественной ракетно-космической техники с 1931 по 1966 гг.», позволяет уточнить некоторые исторические оценки.
Документы в основном авторского происхождения: тексты выступлений, деловая переписка, записки в вышестоящие партийногосударственные органы, заметки. Особый интерес с точки зрения характеристики как производственной деятельности, так и личных взаимоотношений среди руководителей ракетной отрасли представляют стенограммы выступлений С.П.Королева на партсобраниях и конференциях в НИИ-88 и ОКБ-1 за 1953—1965 гг. Документы позволяют показать особую роль в иерархии должностных лиц Королева - организатора, который нес персональную ответственность за ракетную программу перед ЦК и Совмином, а также координирующую роль Совета главных конструкторов как межве-
51


домственного органа, позволявшего преодолевать барьеры между разработками по созданию ракетных двигателей, систем управления, наземного оборудования и т.д., которые до создания Министерства общего машиностроения в 1965 г. были распределены между рядом министерств.
Документы сборника отражают также противоречия между различными конструкторами и роль военных в этих спорах (например, по проблеме использования в ракетных двигателях жидкого кислорода); направления использования искусственных спутников для решения военных задач (разведки и слежения, развития средств противоракетной обороны).
К числу важных для нашей темы документальных публикаций можно отнести издания стенограмм июльского 1953 г. Пленума ЦК КПСС и других документов, дополняющих исследование об исторической роли Л.П.Берии в развитии атомной программы СССР, в делах по реабилитации репрессированных руководителей советского ВПК83. Стенограммы также дают сведения о взаимоотношениях между различными представителями военно-политического руководства страны.
Солидные сборники документов, связанные с советским военным строительством, были выпущены в 1990-е годы и за рубежом. Среди них следует отметить прежде всего публикации рассекреченных документов ЦРУ США с анализом военного потенциала
tt А
СССР в годы холодной войны . Специальная ведомственная группа занималась и изучением, и рассекречиванием документов по истории ЦРУ, которые не доступны в Национальном архиве США. Характеристика этих источников дана выше применительно к архивным документам. Отбор документов для сборников производился в соответствии с представлениями авторов о наибольшей важности документов и тематикой того или иного сборника.
Среди документальных сборников необходимо также выделить многотомное факсимильное издания планов «превентивной войны» против СССР, составленных в ОКНШ в 1945-1950 гг., которые в частности дают предметное представление о процессе разработки и содержании этих планов в части оценок советского военного потенциала и намерений83.
52


Отдельные документы из фондов ЦРУ „ ОКНЩ были с соот ветствующими комментариями историков-американистов оп^бш кованы в отечественных периодических изданиях, что способ™ вало более широкому ознакомлению с ними российской научив
В последние годы в отечественной исторической науке появился смешанный тип публикации документов, воспоминаний о деятельности отдельных исторических лиц и их собственных трудов что является результатом поиска новых неформальных путей в источниковедении. К числу заметных работ можно отнести книги об академике Ю.Б.Харитоне, об адмирале Н.Г.Кузнецове87. Однако в целом в большинстве изданий соблюдается разграничение между документальными публикациями и мемуаристикой.
Как уже отмечено выше, воспоминания являются важным источником по истории советского ВПК, в особенности его «человеческого» измерения. Это ответвление Источниковой базы расширяется день ото дня, насчитывая уже сотни книг и статей. Воспоминания, так или иначе освещающие развитие ВПК СССР, можно разделить на несколько групп, в зависимости от их происхождения.
Первую группу представляют мемуары самих высших руководителей СССР и детей крупных государственных деятелей о своих родителях - Г.М.Маленкове, Л.П.Берии, Н.С.Хрущеве и других . В целом этим сочинениям присуща довольно высокая степень субъективности. Среди них можно, однако, выделить относительно объективные и профессиональные труды, как, например, воспоминания об отце С.Н.Хрущева, которые в частности насыщены богатым материалом о деятельности Н.С.Хрущева по развитию военной (особенно ракетной) техники и внешней политики СССР в области разоружения и вооружения. В совокупности с мемуарами самого Н.С.Хрущева89 и архивными документами они дают существенное представление о деятельности Хрущева как военнополитического руководителя.
Другую — самую многочисленную — группу составляют воспоминания выходцев из сферы ВПК — выдающихся ученых, конст рукторов, военных, руководителей промышленности и органов безопасности. В досоветский период эти воспоминания носили довольно урезанный характер, освещая в основном только «дозволен
53


ные» аспекты участия этих руководителей в военно-промышленном строительстве. Это «официальные» воспоминания таких известных деятелей, как Д.Ф.Устинов, Б.Л.Ванников, А.И.Ша- хурин, А.Н.Комаровский, Г.К.Жуков90 (в 1990-е годы книга Жукова была неоднократно переиздана с существенными дополнениями) и многие другие.
В 1990-е годы мемуары стали гораздо более свободными в изложении и насыщенными описаниями ранее «секретных» сторон руководства военно-промышленными программами. Наиболее заметными с точки зрения истории ВПК СССР, богатыми фактическим материалом стали, по нашему мнению, воспоминания Б.Е.Чертока, Г.В.Кисунько, В.И.Жучихина и некоторых других разработчиков ракетно-ядерной техники91. Относительно небольшими по объему, но насыщенными фактическим материалом были воспоминания видных промышленных руководителей Е.П.Слав- ского, М.Г.Первухина, а также ряда военных специалистов, опубликованные в периодических изданиях92. Некоторые ученые, такие как А.Д.Сахаров, Л.П.Феоктистов, в своих сочинениях произвели переоценку соотношения гонки ядерных вооружений и социального прогресса, в разное время отошли от официальной советской концепции и неизбежности этой гонки, «навязанной» СССР западным противником93.
Ценным источником по истории ВПК и политики «разоружения» в 1985-1990 гг. являются, несмотря на субъективность оценок, воспоминания маршала С.Ф.Ахромеева и профессионального дипломата Г.М.Корниенко94. В книге дается подробная реконструкция переговоров между СССР и США по сокращению наступательных вооружений, в том числе отражена позиция военных по этим проблемам. Воспоминания маршала особенно ценны для нас с точки зрения выявления позиции военной части советского ВПК в переломную эпоху.
В числе воспоминаний дипломатов можно отметить книгу бывшего заведующего Отделом стран Ближнего Востока МИД СССР О.Гриневского, которая может использоваться в качестве дополнительного источника по истории военно-технического сотрудничества СССР со странами Ближнего Востока95.
54


Тем не менее, фактические неточности и oniuR* свойственны мемуарному жанру, что вызывает необх'Г*НеМУ проверки сведений и использования их в процессе ° “ДИМОСТЬ блемы как «версий» развития исторических событий (^пр^й точкой для такой формулировки может служить одно из сочинений научного руководителя атомного центра Арзамас-16 Ю.Б.ХаГ тона, названное в одном из переводных зарубежных изданий
«версия Харитона», как его точка зрения на процесс создания атомного оружия в СССР96.
Ряд воспоминаний или книг на основе мемуаров бывших со- трудников органов безопасности СССР, опубликованных сначала на Западе, а затем переведенных в СССР, вызвал немало споров и возражений со стороны других участников событий97. Однако, несмотря на присущую им пристрастность, многие из этих мемуаров зачастую являются уникальными источниками о деятельности органов безопасности СССР.
Большей достоверностью, как считается, обладают дневники, которые составлялись непосредственно по ходу событий. В этом ряду можно отметить такой ценный источник по истории развития военной промышленности в годы войны, как дневник наркома танковой промышленности В.А.Малышева98.
Ответвлением этой группы источников являются коллективные тематические сборники воспоминаний участников о развитии различных военных программ и институтов, а также об отдельных важных событиях из истории отечественного ВПК99, а также коллекции воспоминаний о каком-либо одном выдающемся руководителе100. Эти издания в целом способствуют расширению наших представлений об участниках создания советского ВПК как с точки зрения появления новых имен, так и с точки зрения изучения специфического менталитета «людей ВПК», для чего воспоминания служат бесценным источником.
В целом анализ состояния Источниковой базы исследования позволяет придти к выводу о наличии солидной основы для изучения как производственно-технической, так и социально-политической и человеческой сторон истории советского ВПК, а также его роли в системе военно-технического сотрудничества на международной арене. Открытие ряда российских архивов, в совокупности с круп¬
55


ными отечественными документальными публикациями и обширными пластами рассекреченных документов из архивов США - эти факторы создают возможность для комплексного и объективного изучения того предмета, который был нами определен для исследования. В качестве дополнения и «оживления» исследования (в особенности при изучении кадров ВПК) используется обширная мемуарная литература.
1 См.: Melman S. Pentagon Capitalism. The Political Economy of War. N.Y., 1970. P. 234-239; Амброз С. Эйзенхауэр. Солдат и президент: Пер. с англ. М., 1993. С. 507.
2 Keller S. Beyond the Ruling Class. N.Y., 1963; Galbraith J.K. The New Industrial State. N.Y., 1967.
3 Mills C. W. The Power Elite. N.Y., 1956. P. 277.
4 Testing the Theory of the Military-Industrial Complex / Ed. by S.Rosen. Lexington, 1973; The Military-Industrial Complex: A Reassessment / Ed. by S.Sarkessian. Beverly Hills, etc., 1972.
5 The Soviet Defence-Industry Complex from Stalin to Khrushchev / Ed. by J.Barber and M.Harrison. Houndmills, 2000. P. 24 (Далее: The Soviet Defence-Industry Complex...).
6 См., например: Богданов Р.Г. США: военная машина и политика. М., 1983; Фарамазян Р.А. Военная экономика американского империализма. М., 1983; Репницкий В.В. НАТО и военный бизнес. М., 1970; Бузу- ев А.В. Международный военно-промышленный бизнес. М., 1985; Шеин А.И. Военно-промышленный комплекс Великобритании. М., 1985; Борисов И В. Военно-промышленный комплекс ФРГ // Мировая экономика и международные отношения. 1987. № 8. С. 121-128; Альянс меча и бизнеса: Военно-промышленные комплексы империалистических государств / Отв. ред. О.Н.Быков, Е.Б.Бугров. М., 1988.
7 Долин С.А. Военно-государственный монополистический капитализм в США. М., 1961.
8 См.: Богданов Р.Г. Указ. соч. С. 56.
9 Agursky М. The Soviet Military-Industrial Complex. Jerusalem, 1967; As- paturian V. The Soviet Military-Industrial Complex: Does It Exist? // Testing the Theory of the Military-Industrial Complex. P. 103-133.
10 Cm.: The Soviet Defence-Industry Complex... P. 24.
11 Holloway D. War, Militarism and the Soviet State. Harmondsworth, 1980. P. 158.
12 The Soviet Defence-Industry Complex... P. 27.
13 Ericson J. The Soviet High Command. A Military-Political History, 1918- 1941. L., 1962; Civil-Military Relations in Communist Systems. Boulder, 1978; Soviet Decision-Making For National Security / Ed. by J.Valenta and W.Potter. L., 1984; Johnes E. Red Army and Society: A Sociology of the
56


14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
^п^.е'м^ ' Ed. by S.M.Lynn-
N Y ■ •**
ZyTm" TheSovietDefencelndus,rialComP'«i"woJrwaV’u1 t’:
Al^PD0^ltVM U"i0n аП<1 Ле AmS Race New Haven; L„ ,983;
^ехаТ9Р9ТЯ2М„°оШябрСяССР: “ Ha M°pe И B “»«»“ " Независима,
Technical Progress and the Technological Level of Soviet lnd.ist™ / ъл к R.Amann, ECodpe. R W^Bvies. Nel Haven,
in he Soviet Union / Ed. by R.Amann, J.Cooper. New Haven 1982- ЕуГ gehsta M. Innovation and the Arms Race: How the United States and the Soviet Union Develop New Military Technologies. Ithaca; L., 1988.
Fortesque S. The Communist Party and Soviet Science. L„ Basingstoke 1986; Graham L.R. Science Policy and Organization // The’Soviet Union Today. Chicago, 1983.
См., например: Соколовский В.Д. Военная стратегия. Изд. 3-е. М., 1963; Ядерный век и война. Военные обозрения / Под ред. А А Гречко М., 1964. к
См.: Советская экономика в период Великой Отечественной войны, 1941-1945 гг. М., 1970; История социалистической экономики СССР. Т. 5. М., 1978.
См., например: Из истории авиации и космонавтики. Вып. 1-65. М., 1963-1993; Яковлев А.С. Советские самолеты: Краткий очерк. 4-е изд. М., 1982; Вознюк В.С., ЩаповП.Н. Бронетанковая техника. М., 1987. См., например: Чалмаев В. Малышев. М., 1978; Арлазоров М. Конструкторы. М., 1975; Елфимов Ю Н. Маршал индустрии: биографический очерк о А.П.Завенягине. Челябинск, 1982; Пономарев А Н. Конструктор С.В.Ильюшин. М., 1988; Романов А.П., Губарев В С. Конструкторы. М., 1989.
Головин И.Н. И.В.Курчатов. М., 1967; Академик С.П.Королев. Ученый, инженер, человек. М., 1987; Романов А. Королев. М., 1990.
О внешнеполитическом аспекте истории холодной войны см., например: Филитов А.М. «Холодная война»: историографические дискуссии на Западе. М., 1991; «Холодная война». Новые подходы, новые документы / Отв. ред. М.М.Наринский. М., 1995; Батюк В., Евстафьев Д. Первые заморозки. Советско-американские отношения в 1945-1950 гг. М., 1996. О проблемах участия СССР в холодной войне см.: Советская внешняя политика в годы «холодной войны» (1945-1985): Новое прочтение / Отв. ред. Л.Н.Нежинский. М„ 1995; СССР и холодная война/ Под ред. В.С.Лельчука, Е.И.Пивовара. М., 1995; Сталинское десятилетие холодной войны: Факты и гипотезы / Отв. ред. А.О.Чубарьян. М., 1999; Советское общество: будни холодной войны: Материалы «круглого стола» / Под ред. В.С.Лельчука, Г.Ш.Сагателяна. Москва, Арзамас, 2000.
57


25 Холодная война, 1945-1963: Историческая ретроспектива: Сборник статей / Отв. ред. Н.И.Егорова, А.О.Чубарьян. М., 2003.
26 Быстрова Н Е. СССР и формирование военно-блокового противостояния в Европе (1945-1955 г.). М., 2005. [Ч.] 1-II.
27 Россия на мировом рынке оружия / Кузык Б., Новичков Н., Шварев В., Кенжетаев М., Симаков А. М., 2001.
28 Рыбачкин Ю. Операция «X»: Советская военная помощь республиканской Испании (1936-1939 гг.). М, 2000.
29 Супрун М.Н. Ленд-лиз и северные конвои, 1941-1945 гг. М., 1997. С. 13-24; Великая Отечественная война, 1941-1945: Военно-исторические очерки. Кн. 1. М., 1998; Россия на мировом рынке оружия. С. 730-731.
30 См.: Наука и общество: история советского атомного проекта (40-50 годы). М., 1997. С. 303-317. (Труды / Международный симпозиум ИСАП-96).
31 См.: Кива А. Сверхдержава, сама себя разорившая // Международная жизнь. 1992. № 1.С. 15-24.
32 Круглов А.К Как создавалась атомная промышленность в СССР. М., 1995; Он же. Штаб Атомпрома. М., 1998.
33 Ракетные войска стратегического назначения / Под ред. Ю.П.Максимова. М., 1992; Хроника основных событий истории ракетных войск стратегического назначения. М., 1994; Развитие Советского Военно- Морского Флота в послевоенный период. М., 1996; История отечественного судостроения: в 5 т. Т. 5: Судостроение в послевоенный период, 1941-1996. СПб., 1996; Военно-космические силы: Военно-исторические труды. Кн. 1: Космонавтика и Вооруженные Силы / Разраб. Фаворский В.В., Мещеряков И.В. М., 1997; Полигон особой важности: 40-летию Государственного испытательного полигона Министерства обороны РФ посвящается / Под общ. ред. Журавлева Ю.М. М., 1997; Военные строители специального назначения. М., 1998; Голубев О., Каменский Ю. К истории создания российских систем ПРО // Ядерное распространение. 1998. Вып. 24-26; Первое М.А. Межконтинентальные баллистические ракеты СССР и России: Краткий исторический очерк. М., 1998; Противовоздушная оборона страны (1944-1995): Воен.-ист. труд. М., 1998.
34 Советская военная мощь от Сталина до Горбачева / Отв. ред. А.В.Минаев. М., 1999.
5 Отечественный военно-промышленный комплекс и его историческое развитие / Под ред. О.Д. Бакланова, О.К. Рогозина. М., 2005.
'6 История советской военной стратегии / Под ред. В.А.Золотарева. М., 2000.
л Odom W.E. The Collapse of the Soviet Military. New Haven; London, 1998.
3 8
Судоплатов П.А. Разведка и Кремль: Записки нежелательного свидетеля. М., 1996.
39
Подробнее см.: У истоков советского атомного проекта: роль разведки // Вопр. истории естествознания и техники. 1992. № 3. С. 107-134; Харитон Ю.Б., Смирнов Ю Н. Мифы и реальность советского атомного
58


40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
проекта. Арзамас-16, 1994; Семинар памяти Нильса Бора // Нанка и
общество; история советского атомного проекта М 1997 г 4<ю яао
Роль разведки в создании советского атомного оружия // История со
ветского атомного проекта: Документы, воспоминания ы р ВЫП.1.М., 1998. С. 61-134. упоминания и исследования.
Холловэй Д. Сталин и бомба; Советский Союз и атомная энергия 1930_ 1956. Новосибирск, 1997. р ’ 3
Наука и общество, история советского атомного проекта (40-50 годы) / Отв. ред. Е.П.Велихов. М., 1997; История советского атомного проекта: Документы, воспоминания и исследования. Вып 1 / Отв пеп В.П.Визгин. М., 1998. и
См., например: Мальков В.Л. «Манхэттенский проект»: Разведка и дипломатия. М., 1995; Lewis J.W., LitaiX. China Builds the Bomb. Stanford, 1988; Abraham /. The Making of the Indian Atomic Bomb. L.; N.Y., 1998.
Симонов НС. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920-1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 1996.
Он же. Создание военной промышленности и формирование советского военно-промышленного комплекса (1920-1950-е гг ): Проблемы экономического роста, структура, организация, производство, управление: Дис. ... д-ра ист. наук. М., 1999. С. 5-6.
Щерба А Н. Роль военной промышленности СССР в укреплении обороноспособности СССР в 20-30-е годы. Дис. ... д-ра ист. наук. СПб., 1999. С. 43-44; Лосик А.В., Мезенцев А.Ф., Щерба А Н. У истоков российского военно-промышленного комплекса // Военная промышленность Ленинграда в 20-30-е годы и перспективы ее развития в конце XX века. СПб., 1998.
См.: The Soviet Defence-Industry Complex...
bid. P. 24-25. bid. P. 193.
2м.: Армия России: Состояние и перспективы / Под ред. Яновского Р., Дерюгина Ю. и др. М., 1999. С. 97-98.
2м.: Голованов Я К. Королев: Факты и мифы. М., 1994.
Черток Б.Е. Ракеты и люди. Изд. 2-е. М., 1999. С. 12-13.
Безбородов А.Б. Власть и научно-техническая политика в СССР сере- шны 50-х - середины 70-х годов. М.. 1997. С. 66-67; ^ же. Власть и ЗПК в СССР середины 40-х - середины 70-х годов ;/ Советское о ш
:тво: будни холодной войны. С. 94-126.
Davies R. W. Crisis and Progress in the Soviet Economy,
-loundmills; Basingstoke; Hampshire; London, 1996. rinnMkIIIinpHHoro -аиуэльсон Л. Красный колосс: Становление военно-промышленного юмплекса СССР, 1921-1941. М., 2001. й Обоп0яной
Чухш М Ю Эволюция' приоритетов «оборон-
<и»2/'Отечественная жто'рГзООО. * 3. С 3-15; Он ж, Авиапро- иышленность СССР в 1921-2941 годах.
Гм.: The Soviet Defence-Industry Complex...
59


57 Щерба АН. Военная промышленность Ленинграда в 20-30-е гг. СПб 1999.
58
См.: Реформы в российской армии и оборонное строительство. История и современность: Опыт, проблемы, перспективы: Сб. статей СПб 1999.
59 Савицкий И.М. Оборонная промышленность Новосибирской области: Опыт послевоенного развития (1946-1963 гг.). Новосибирск, 1996.
60 Алексеев В.В., Литвинов Б.В. Советский атомный проект как феномен мобилизационной экономики // Вестник РАН. 1998. Т. 68, № 1.
61 Толстиков В С. Социально-экологические последствия развития атомной промышленности на Урале (1945-1998 гг.). Челябинск, 1998; Новоселов В.Н. Создание атомной промышленности на Урале. Челябинск 1999.
62 Новоселов В.Н. Создание атомной промышленности на Урале: Дис. ... д-ра ист. наук. Челябинск, 1999. С. 3, 40.
63 Неизвестный Северск. Томск, 1996; Раскрывая первые страницы: К истории города Снежинска (Челябинска-70) / Сост. Б.Емельянов. Екатеринбург, 1997; Заречный. История закрытого города. Кн. 1: 1958- 1998 гг. М., 1998; Новоселов В.Н., Толстиков В С. Тайна «Сороковки». Екатеринбург, 1995; Они же. Атомный след на Урале. Челябинск 1997.
64 См.: Толстиков В С. Социально-экологические последствия...
65 Там же. С. 295.
66 Новая Земля. Природа. История. Археология. Культура. Кн. 2, ч. 1 / Подобшред. П.В.Боярского. М., 1998.
67 Новоселов В.Н, Толстиков В С. Указ, соч.; Толстиков В.С. Ядерная катастрофа 1957 г. на Урале // Вестник Челябинского университета. Сер. 1. История. 1999. № 1. С. 86-95.
68 Савицкий И М. Экологические последствия в Западной Сибири испытаний ядерного оружия и ракетной техники (1950-е- первая половина 90-х годов) // Гуманитарные науки в Сибири. Сер.: Отеч. история. [Новосибирск], 1999. № 2. С. 95-100.
69 См., например: Голованов Я К. Королев. Факты и мифы. М., 1994; Романов А.П. Королев. М., 1996; Чалмаев В.А. Пламя на ветру: Документальное повествование о В.А.Малышеве. М., 1990; Ларин И И. Академик атомных дел. М., 1998; Яковлев Н Н. Маршал Жуков. 2-е изд. М„ 1999.
70 Knight A.W. Beria, Stalin' First Leutenant. Princeton, 1993; Рубин H Лаврентий Берия: Миф и реальность. М., 1998; Антонов-Овсеенко А. Берия. М., 1999.
71 Stalin’s Generals / Ed. by H.Schukman. N.V., 1993; Колесников A.A. Маршалы России: Ист.-биогр. справочник. Ярославль, 1999; Млении Л.М. Председатели КГБ. Рассекреченные судьбы. М., 1999; Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД, 1934-1941 гг.: Справочник. М„ 1999.
72
Колпакиди А.И., Прохоров Д.П. Империя ГРУ: Очерки истории российской военной разведки. М., 2000; Конин В. Советская военная разведка: Структура и кадры // Свободная мысль. 1998. № 5-12.
60


73
74
73
76
77
78
79
80 81 82 83
84
85
86
87
Архив новейшейi истории России / Гл. редакторы В.А.Козлов, С.В.Ми- роненко^Т. I: «Особад папка» И.В.Сталина. Из материалов Секретариата НКВД-МВД СССР, 1944-1953 гг.: Каталог документов / Сост.: М-Е-Колесова (отв. сост.) и др. М., 1994; Т. 2: «Особая папка»
В.М.Молотова: Из материалов Секретариата НКВД-МВД СССР 1944— 1956 гг.: Каталог документов / Сост.: Е.Д.Гринько (отв. сост.) идр М 1994; Т. 3: «Особая папка» Н.С.Хрущева (1954-1956 гг.): Переписка МВД СССР с ЦК КПСС (1957—1959 гг.): Из материалов Секретариата МВД СССР, 1954—1959 гг. / Сост.: Козлов В.П. (отв. сост.) и др. М., 1995; Т. 4: «Особая папка» Л.П.Берии: Из материалов Секретариата НКВД-МВД, 1946-1949 гг.: Каталог документов. М., 1996.
Печатное В.О. СССР глазами американской разведки в 1950-1980-е гг.
// Новая и новейшая история. 1996. № 3. С. 101.
Президиум ЦК КПСС, 1954-1964 гг. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 1. М., 2004.
Вышли в свет том 1 «Военная промышленность России в начале XX века (1900-1917): Сборник документов» под ред. Р.Ш.Ганелина. (М., 2004); том 2 «Советское военно-промышленное производство (1918- 1926 гг.): Сборник документов» под ред. В.А.Золотарева(М., 2005). Атомный проект СССР: Документы и материалы: В 3 т. / Под общ. ред. Л.Д.Рябева. М., 1998. Т. 1, кн. 1-2; Саров, 1999-2001. Т. 2, ч. 1-2.
Там же. Т. 2, ч. 1. М., 1999. С. 421-428.
Там же. С. 639.
Там же. С. 238-239.
Там же. С. 657.
С П Королев и его дело. Свет и тени в истории космонавтики. М., 1998. Дело Берия // Известия ЦК КПСС. 1991. № I. 2; Лаврентий Берия. 1953: Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы / Составители Наумов В.П., Сигачев Ю.В М . 1999 .
Selected Estimates on the Soviet Union. 1950-1959 Ed. by A. • Wash 1993' Corona: America's First Satellite Program У
J.K.McDonald. Wash., 1995; Intentions and Capabilities: Estimates on Soviet Strategic Forces, 1950-1983 / Ed. by R Steury . as America's Plans for War against the Soviet Union. 1945-1950. Fax. ed.
Г 1 ’' '.ВО У каГсот ' ^Почему Г Трумэн "пошадил" СССР» / Публикация В.И.Батюка, * В Пронш* ,7
енных»5 ДокументьТГцРУ^Публ. лодгот. В.Зубок // Источник. 1999.
В.И.Голь-
№ 2. С. 86-101. у ред.-сост. В.И.Голь-
Юлий Борисович Харитон, уть Адмирал Кузнецов. Москва
данский (главный редактор) и ор_М ериалов / Состави-
м'2000
в жизни тел и
61


кн
о(»
43
44
4*
4(>
97
98
99
,*<>« 1 1' ° М0С-11°ТЦС 1 еоРгии Маленкове. М„ 1992; Берия С Л
ДГ~' ЙГА JT - Xw““:
^РИ’И^ // (Время. Люди. Власть: Воспоминания: В 4 кн. М., 1999 4 кн
Хр}*мт*«й А //• Записки строителя. М., 1978; Шахурин А. И. Крылья
AV I М, 1983; Устинов Д.Ф. Во имя победы: Записки наркома воо-
r,o9c; lja 1988; Жуков Г.К. Воспоминания и размышления: В 3 т
pv*cll M 1995. 3 т. р.с изд. w м ■
Hit Первая атомная: Записки инженера-исследователя. М., ^QVKv’tHW0** ^ ^ Крутые повороты: Из записок адмирала. М., 1995; - * >нько ЕВ. Секретная зона: Исповедь главного конструктора. М., н?96’^Чермок ЕЕ. Ракеты и люди. 2-е изд. М., 1999; Он же. Ракеты и ’ *>-с изд. М, 1999. Кн. 2: Фили. Подлипки. Тюратам; Он же. Ракеты люди: Горячие дни холодной войны. М, 1997; Он же. Ракеты и люди. Лунная гонка. М„ 1999.
Пегт’хин М.Г. Как была решена атомная проблема в нашей стране // Ро- пина 1992. № 8/9; Славский Е.П. Когда страна стояла на плечах ядерных титанов // Военно-исторический журнал. 1991 № 9. CJ3-25; fie/>m^ тмКМ. Космические высоты Главспецстроя //Там же. 1994. № 3. С. 45- 53; Калашников А С Ядерный монстр, который служил миру // Там же. 1994. № 2.
Сахаров А.Д. Тревога и надежда. М., 1990; Феоктистов Л.П. Из прошлого в будущее: От надежд на бомбу к надежному реактору. (Воспоминания, избранные статьи). Снежинск, 1998.
Ахромеев С.Ф.. Корниенко ГМ Глазами маршала и дипломата: Критический взгляд на внешнюю политику СССР до и после 1985 г. М., 1992. Гриневский О. Сценарий для третьей мировой войны. М., 2002.
Харитон Ю.Б., Смирнов Ю Н. Мифы и реальность советского атомного проекта. Арзамас-16, 1994.
Судоматов П.А. Разведка и Кремль: Записки нежелательного свидетеля. М., 1996; Эндрю К.. Гордиевский О. КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. М., 1992.
Малышев В.А. Дневник наркома // Источник. 1997. № 5.
См., например: Дороги в космос: Воспоминания ветеранов ракетно- космической техники и космонавтики: В 2 т. М., 1992. 2 т.; Создание первой советской ядерной бомбы. Очерки ветеранов / Под ред. В.Н.Михайлова, А.М.Петросьянца и др. М., 1995; Страницы истории ВНИИНМ: Воспоминания сотрудников. М., 1993; Шмелев А. Люди долга и чести. М., 1998; Ядерный архипелаг / Сост. Б.И.Огородников. М., 1995; Якутяне из «Сороковки»: К 40-летию Челябинской катастрофы(1957 -1997). Якутск, 1997.
100 Воспоминания об А.Д.Сахарове: Материалы II международной Саха- ровской конференции по физике. М., 1997; Человек. Генерал. Директор' Воспоминания о Г.П.Ломинском / Авторы-составители Новикова Т Г. и др- Екатеринбург, 1998.


ЧАСТЬ I
ФОРСИРОВАННОЕ ОБОРОННОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО В СССР (1930-1945 гг.)
Глава 1
СТАНОВЛЕНИЕ
ОБОРОННОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ В 1930-Е ГОДЫ: ОСНОВНЫЕ ВЕХИ И ПРОГРАММЫ
После тотальной мобилизации военных ресурсов страны в годы Первой мировой войны, революции 1917 г. и Гражданской войны в условиях нэпа произошло резкое, почти обвальное сокращение военных расходов, численности Вооруженных сил и оборонного потенциала страны в целом. В результате на рубеже 1920-1930-х годов СССР имел довольно ограниченную систему «кадровых» военных предприятий, объединенных в ряд трестов и объединений под общим руководством Высшего Совета Народного Хозяйства (ВСНХ).
Историография советской военной промышленности в 1920- 1930-е годы гораздо более обширна, нежели исследовательская литература по послевоенному периоду истории ВПК СССР. В связи с этим в настоящей главе автор опу скает ряд известных сюжетов (организационная структура, проблемы управления и планирования развития оборонной промышленности), а также в значительной степени использует наработки предшественников.
Ряд историков (в частности, Н.С.Симонов1) считал отправной точкой создания советского ВПК период резкого обострения международного положения СССР в 1926-1927 гг., когда военно-политическое руководство страны начало сеять панику, пугая население призраком «военной угрозы» со стороны капиталистического окружения. Эти лозунги были затем вплетены в общий курс на индустриализацию, рассчитанный на построение социализма в одной
63


стране, при возможной изоляции и военной угрозе со стороны этого враждебного окружения. Однако призывы «крепить оборону» и наращивать военную мощь страны в основном носили характер пропагандистской кампании, они не вылились в крупные капитальные вложения в оборонный сектор экономики.
Поворот сначала к расширению военных программ, а затем и к созданию разветвленной системы массового специализированного военного производства начался с 1931, а особенно с 1932 года. Главным заказчиком и потребителем оборонной продукции являлось военное ведомство - Наркомат по военным и морским делам (НКВМ), а также ОГПУ. Особенностью периода 1930-х годов с точки зрения формирования ВПК явилось, по нашему мнению, относительно обособленное существование военной организации и оборонной промышленности, при ведущей роли военного ведомства и его руководителей в процессе милитаризации.
С точки зрения развития оборонной промышленности в 1930-е годы можно условно выделить несколько периодов: 1) 1931- 1936 г. - принятие и реализация программ перевооружения Рабоче- Крестьянской Красной Армии (РККА). Развитие оборонной промышленности шло по линии прежде всего приоритетных программ вооружений: развития танкостроения, авиапромышленности, артиллерийских средств, военно-морских сил, военно-химических средств и др. В рамках этого периода военная промышленность подверглась ряду реорганизаций. После ликвидации ВСНХ с января 1932 г. она перешла в систему Наркомата тяжелой промышленности (НКТП); 2) 1937 - III кв. 1939 г. - период создания специализированной оборонной промышленности в рамках Наркомата оборонной промышленности (НКОП), дальнейшее развертывание курса на преимущественное развитие военного производства; период репрессий и тотальной смены кадров руководителей оборонной промышленности и военного ведомства; 3) IV кв. 1939 г. - 22 июня 1941 г. - форсированная подготовка к войне, рост Вооруженных сил и наращивание производства вооружений в условиях непосредственной военной угрозы в связи с началом Второй мировой войны (знамением периода стали такие факты, как принятие чрезвычайного плана мобилизации - МП-1 на «особый» IV квартал 1939 г., проведенная в том же году реорганизация управления -
64


разделение НКОП на специализированные наркоматы: авиационной промышленности, вооружения, боеприпасов, судостроительной промышленности).
Где начало?
Отправную точку курса на милитаризацию, который привел к созданию в СССР постоянной действующей специализированной промышленности вооружений, найти не очень просто. Одни считает ею «военную угрозу» 1927 г., другие - постановления, принятые Политбюро в июле 1929 г. («О состоянии обороны СССР» и «О военной промышленности»)2, в которых констатировалось довольно плачевное состояние советского военного потенциала и несоответствие его задачам обеспечения обороноспособности страны.
В этой связи позволю себе привлечь внимание читателя к двум документам из переписки между И.В.Сталиным и М.Н.Тухачев- ским, хранящимся в личном архиве И.В.Сталина. Эти документы подробно цитировались в книге Л.Самуэльсона, однако мне хотелось бы обратить на них внимание именно с точки зрения проблемы начала «курса на перевооружение».
Как известно, в январе 1930 г. М.Н.Тухачевский, который тогда был Командующим войсками Ленинградского военного округа, составил ряд записок в Генштаб РККА с предложениями о радикальной «реконструкции» и перевооружении Красной Армии, связанной с внедрением новых механизированных средств вооруженной борьбы и развитием теории «тотальной войны».
Записка под названием «Основные установки реконструкции РККА», как указывал Тухачевский, опиралась на достижения индустриализации и коллективизации. Он подчеркивал, что согласно официальным «показателям» 1929/30 г. по сравнению с 1913 г. «мы уже сейчас в 1 '/2 раза выше дореволюционной промышленной базы по металлам и почти в 10 раз превосходим ее по машиностроению», в то время как «достигнутый уровень развития РККА более соответствует довоенному экономическому уровню и отстает от настоящих достижений». По мнению автора записки, накопленные ресурсы давали возможность: «1) развить массовые размеры ар¬
3 — 49S1
65


мии; 2) увеличить ее подвижность; 3) повысить ее наступательные возможности».
Важнейшими направлениями механизации и моторизации армии Тухачевский считал развитие «авиационного и бронетанкового дела», связанного с потенциалом автомобильной и тракторной промышленности. Как писал в своей книге Л.Самуэльсон, Тухачевский проводил параллель между созданием авиационных и автомобильных двигателей, вслед за своими предшественниками - военными экономистами и теоретиками М.Я.Савицким и В.В.Хри- пиным3. Ссылаясь на соотношение авиастроения и автомобильной промышленности в развитых капиталистических странах (Англии, Франции, Германии) и имея в виду перспективы «нашего автомобилестроения (350000 штук в 1932/33 г.)», Тухачевский рассчитал, что в СССР может быть произведено в 1932/33 г. 122500 самолетов и 175000 авиамоторов. «На полях» против этих расчетов сделана пометка (скорее всего И.В.Сталиным, поскольку документ находится в его личном фонде): «Механический подход». Таким же «механическим» способом автор записки исчислил «среднее число самолетов в строю» для СССР - 36 750, а «в круглых цифрах от 35 до 40 тыс. самолетов».
Производство же танков Тухачевский связывал с тракторостроением. Рассуждения его на этот счет выглядели следующим образом: «По примерному соотношению, указанному мне инженером Ма- гдесиевым (завод “Большевик”) надо считать эквивалентным два трактора одному танку. Многое, однако, говорит о соответствии одного трактора одному танку. Если взять норму Магдесиева в 50%, то при нашей программе танкостроения в 197100 шт., годичную программу танков можно считать в 100000 штук. Если считать убыль танков в год войны равной 100% (цифра условная), то мы сможем иметь в строю 50000 танков»4.
По мнению Тухачевского, в результате «реконструктивных мероприятий» РККА должна была «значительно повысить свою массовость, с более широким применением территориально-милиционных формирований» («общая численность мобилизованной РККА вырастет до 260 стрелковых и кавалерийских дивизий»), «создать новые пропорциональные отношения авиации и танков и, путем моторизации и реконструкции военных сообщений реши¬
66


тельно увеличить свою подвижность». В «оперативно-стратегическом» отношении «новый удельный вес авиации и танков позволит совершенно по-новому построить порядок генерального сражения. Это последнее может быть завязано одновременно ударом не менее как 150 дивизий на громадном фронте - 450 клм и больше... должно распространиться в глубину на 100-200 км, что может повлечь полное уничтожение армий противника... Это углубление сражения может быть достигнуто... путем применения танководесантных прорывных отрядов и авиационных десантов», действующих при поддержке «массовыми действиями авиации и применением химических средств борьбы»5.
Характерно, что в 1930 г. план Тухачевского был решительно отвергнут как военными- начальником Штаба РККА Б.М.Шапошниковым, Наркомвоенмором К.Е.Ворошиловым, так и И.В.Ста- линым. Получив записку Тухачевского и «соображения» Штаба, Сталин писал Ворошилову 23 марта 1930 г., что «план» Тухачевского «нарушает в корне всякую мыслимую и допустимую пропорцию между армией, как частью страны, и страной, как целым, с ее лимитами хозяйственного и культурного порядка». В документе явно выражено недовольство вождя «чисто военными» людьми, которые, по его мнению, нередко забывают, «что армия является производным от хозяйственного и культурного состояния страны. «Игра в цифры», «фантастика», «увлечение левой фразой» - такими фразами характеризовал «план» Тухачевского Сталин. Еще более жестким выглядит вывод: «Осуществить такой ‘‘план” значит наверняка загубить и хозяйство страны, и армию. Это было бы хуже всякой контрреволюции»6.
Резкая отповедь вождя свидетельствовала о том, что в то время - в 1930 г.- руководство страны еще не намеревалось проводить курс на радикальную перестройку и перевооружение армии, который потребовал бы резкого роста военных расходов и расширения оборонной промышленности.
Немногим более двух лет отделяют этот документ от письма Сталина Тухачевскому от 7 мая 1932 г. Сопоставление этих документов дает основание утверждать, что за этот период произошел радикальный поворот во взглядах вождя на проблему «укрепления обороноспособности» страны, и был принят курс на «перевоору-
з*
67


жение» Красной Армии, который неизбежно должен был повлечь за собой скачок в развитии оборонной промышленности.
В письме 1932 г. Сталин стремился «исправить недочеты» своего письма от 23 марта 1930 г.: «Ныне, спустя два года, когда некоторые военные вопросы стали для меня более ясными, я должен признать, что моя оценка была слишком резкой, а выводы моего письма - не во всем правильными». В письме одобрялся предложенный Тухачевским курс на механизацию и техническое перевооружение армии. Сталин, в частности, писал: «...изменившийся за последние годы характер армий, рост техники, военного транспорта и развитие авиации, появление механизированных частей и соответствующая реорганизация армии - создают совершенно новую обстановку, лишающую старые споры о большом количестве дивизий их решающего значения. Нет нужды доказывать, что не количество дивизий, в прежде всего их качество, их насыщенность техникой будет играть отныне решающее значение. Я думаю, Вы согласитесь со мной, что 6-ти миллионной армии, хорошо снабженной техникой и по-новому организованной - будет вполне достаточно для того, чтобы отстоять независимость нашей страны на всех без исключения фронтах. А такая армия нам более или менее по силам. Мне кажется, что мое письмо на имя т. Ворошилова не было бы столь резким по тону и оно было бы свободно от некоторых неправильных выводов в отношении Вас, если бы я перенес тогда спор на эту новую базу. Но я не сделал этого, т.к. очевидно, проблема не была еще достаточно ясна для меня»7.
Что же изменилось в течение этих двух лет? Как правило, историки справедливо отмечают возникновение на Дальнем Востоке непосредственного очага военной угрозы для СССР в результате вторжения Японии в Маньчжурию (Северо-восточная часть Китая) в сентябре 1931 г. и ее последующей оккупации.
Не случайно в документах И.В.Сталина содержится целый комплекс материалов о положении на Дальнем Востоке, о Японии и японском милитаризме: дальневосточный регион стал на время главным очагом напряженности и районом крупного военного строительства.
С усилением «японской опасности», возможно, было связано новое возвышение М.Н.Тухачевского. Тухачевский стал своего
68


рода «военно-промышленным лидером» после того, как 11 июня 1931 г. он был назначен заместителем наркома по военным и военно-морским делам и начальником вооружения Красной Армии и вплоть до середины 1937 года все заметнее влиял на развитие новейших видов вооружения - танков, авиации, ракетного дела8. Он же внес заметный вклад, наряду с крупными военными теоретиками А.А.Свечиным, В.К.Триандафилловым, в развитие теории «тотальной» войны с массированным применением новой механизированной техники, стратегии «глубокого боя» и других разработок, которые были временно отвергнуты советским военно-политическим руководством в период репрессий 1937-1938 гг., но затем во многом реализовались на практике в годы Второй мировой войны.
Курс на реконструкцию РККА
В докладе Наркомвоенмора К.Е.Ворошилова «Об итогах боевой подготовки РККА за 1931-1932 учебный год» говорилось: «1931-1932 г. был годом самого большого организационного строительства Красной Армии после гражданской войны... В течение этого года было создано 10 новых стрелковых дивизий, при- ступлено к развертыванию 117 танковых и мотомеханизированных частей, фактически осуществляется развертывание 58 авиационных частей; созданы два крупнейших соединения - Колхозный корпус и железнодорожный корпус и т.д.». В документе подчеркивалось, что «вся эта огромная организационная работа» была вызвана, с одной стороны, «необходимостью усиления дальневосточных границ», а с другой - «технической реконструкцией РККА».
В разделе «тактическое и оперативное искусство» первоочередное внимание уделялось «массовому применению» современных вооружений: «Технические свойства боевой авиации, мощных (Т-28) и быстроходных (Кристи) танков позволяют так рассчитать их боевое применение, чтобы одновременно с атакой пехоты, непосредственно поддержанной артиллерией и танками, другие группы танков, дальнобойная артиллерия и боевая авиация атакуют глубину' обороны». Таким образом, «вся глубина обороны, вся огневая система подавляется одновременно» и создается возможность «быстрого прорыва с немедленным выходом за пределы обо¬
69


ронительной полосы. Механизированные соединения, авиационные десанты дают возможность превратить этот быстрый тактический прорыв в оперативный разгром». Эта теоретическая схема, идентичная разработкам М.Н.Тухачевского, была, как отмечалось в докладе Ворошилова, частично проверена «на проведенных опытных учениях» 1932 г.9
«Узким местом», что было отмечено в приказе Реввоенсоветах® 090 от 26 октября 1931 г., являлась проблема «управления боем соединенных родов войск», а также освоение «новых технических средств борьбы»10.
В проекте постановления Комиссии обороны по докладу РВС о боевой подготовке РККА (доклад состоялся 21 мая 1932 г.) подчеркивалось: «...важнейшей задачей в боевой подготовке Красной Армии на 1932 и 1933 гг. является освоение войсками поступающих в армию в больших количествах технических средств (артиллерия, танки, авиация) и овладение искусством ведения боя во взаимодействии всех родов войск с этой техникой»11. В целях массированной подготовки военно-технических кадров командного состава РККА планировалось создать на базе Военно-технической Академии четыре специальных академии - Академию моторизации и механизации, Военно-инженерную, Военно-химическую, Военно-техническую (в двух первых намечалось организовать промышленные факультеты, где создавались кадры военно-промышленных специалистов - кадры будущего ВПК).
Производственные н мобилизационные планы 1931 г.:
замыслы и выполнение
По плану 1931 г. производство вооружений должно было вырасти на 125% по сравнению с 1930 г.: запланированная стоимость военной продукции (кроме танков и судостроения) в 1931 г. составляла 787 млн рублей, по сравнению с 350 млн в 1930 г. (затем план был несколько снижен - до 760 млн, за счет сокращения мелкокалиберных вооружений)12.
План выполнялся значительно медленнее, чем это предполагалось: в течение 1931 г. рост производства вооружений составил в среднем 68% (против запланированных 125%), однако он значи¬
70


тельно превышал по темпам рост продукции машиностроения и группы «А» (тяжелой промышленности) в целом13.
В представленном 29 декабря 1931 г. Госпланом докладе председателю Комиссии обороны при СНК В.М.Молотову отмечалось неудовлетворительное выполнение военной промышленностью плана 1931 г. по ряду показателей:
1) «выпуск товарной продукции по Оруд. объединению от плана составляет 76,3%, соответственно по Оружейному - 81,6%, по Патрубвзрыву - 86%, Авиационному- 56,8%, Химическому- 86,3%;
2) по предварительным данным финансовое выражение объема произведенных работ равно 400 м. р. против плана в 536 м. р. Физический же объем работ в связи с удорожанием стоимости строительства будет ниже процентов на 10-15».
Особо отмечалось «резкое недовыполнение качественных показателей»14.
В результате заказы военного ведомства в 1931 г. были выполнены неудовлетворительно. В записке М.Н.Тухачевского от 9 января 1932 г. приводились следующие предварительные итоги выполнения промышленностью плана заказов РККА по вооружению за 1931 г. в финансовом выражении (в млн руб.)15:
Наименование
управлений
Подлежало выполнению за 1931 г.
Выполнено
за 1931 г.
% выполнения
годового плана
Артиллерийское
379.7
281
74%
Военно-Химическое
26.6
20,8
78%
Военно-Инженерное
18,6
15,8
85%
Управление связи
26,2
20,7
80%
Невыполнение плана во многом было связано с начавшимся перевооружением армии и флота. В документе отмечалось, что, к примеру, по винтовкам «резкое отставание программы началось с мая месяца, т.е. с момента перехода на модернизированные» образцы. По большинству новых типов артиллерийских орудий программа вообще не была выполнена. Тормозом выполнения артиллерийской программы Тухачевский считал также «отсутствие металлургической базы, необеспеченность сталью требуемого качества и большой процент брака по металлу» (к слову сказать, с ана¬
71


логичными проблемами столкнутся в недалеком будущем авиа- и танкостроение).
Как отмечалось в записке Госплана от 11 марта 1931 г. «О мобилизационном плане промышленности», скорректированный план заказов 1931 г. предусматривал снятие с производства почти всех прежних образцов вооружений, и «промышленность должна была перейти в 1931 г. на производство новых и модернизированных образцов»16.
В связи с этим был скорректирован принятый постановлениями Распорядительного заседания (РЗ) СТО от 10 октября и 26 октября 1930 г. мобилизационный план промышленности «С-30». Параллельно разрабатывался новый план МВ-10. Проведенные в конце 1930 г. опытные мобилизации в промышленности ВСНХ (на крупных заводах Ленинграда «Большевик», «Краснознаменец», «Красный путиловец» - по инициативе Бюро Ленинградского обкома ВКП(б), на заводах Мастяжарт, «Красное Сормово», «Каучук», Тульский патронный и др. - распоряжением начальника вооружений РККА) показали, что «предприятия не готовы к выполнению мобилизационных заданий по плану С-30»17.
Как отмечалось в записке заместителя наркома по военным и морским делам Я.Б.Гамарника от 23 августа 1931 г. по итогам опытной мобилизации на Самарском заводе № 42 (по трубочному производству). Высокогорском заводе Уралмаша (по снарядному производству), Первомайском заводе Союзсельмаша (по ружейным гранатам), «Красный химик» Всехимпрома (по ОВ), заводе им. Дзержинского Точмеха с группой кооперированных с ним заводов («по взрывательному производству»), «наиболее слабым местом в системе подготовки промышленности оказалось то, что с одной стороны производственные мощности, положенные в основу мобилизационного плана “С-30” были сильно преуменьшены, а с другой, привлеченные к выполнению мобзаданий гражданские заводы оказались вовсе неподготовленными к выпуску военных изделий и в течение 2-х м-цев не справились с выпуском заданной им про- дукции (завод им. Дзержинского и Первомайский завод)» .
Стадии становления мобилизационного планирования нашли отражение в записке руководства ВСНХ (заместитель председателя ВСНХ И.П.Павлуновский, член Президиума ВСНХ И.Т.Смилга)
72


председателю СНК В.М.Молотову от 31 мая 1931 г. Корректированный мобплан «С-30» занимал место между первоначальным вариантом «С-30», рассчитанным на июль 1930- май 1931 г., и планом МВ-10 (апрель 1932 - весна 1933 г.). Как указывалось в записке, он отражал «переходный этап в нашей оборонной работе, связанный с перевооружением Красной Армии. К моменту его составления промышленность полным темпом ведет работу по подготовке к варианту МВ-10. Устарелые номенклатуры по плану С-30 уже замещаются модернизированными (артиллерия, снаряды, взрыватели, самолеты и т.д.). Кроме того, значительно усилились такие позиции, как танки, химические средства нападения и защиты, радиосвязь». Большинство мобилизуемых предприятий находилось «в стадии реконструкции».
В дальнейшем намечалось составление мобпланов, которые предусматривали бы не только «подачу вооружений фронту в течение года войны», но и «план перестроения промышленности в условиях войны». Особое внимание авторы документа предлагали обратить на проблемы «ассимиляции и кооперирования» промышленности, с целью «наибольшего усиления оборонной программы и ее возможного удешевления»19.
План МВ-10 был введен с 1 декабря 1931 г. Тогда же Политбюро утвердило новую мобилизационную заявку, которая предусматривала резкий рост производства вооружений на год войны (самолетов - с 4267 (в «мирное время») до 7098, орудий всех калибров- с 4562 до 12610 стволов, танков - до 20000 штук)20. Это было только начало.
1932 год — «большие» военные программы
К концу 1931 г. военная угроза на Дальнем Востоке вплотную приблизилась к границам СССР. Япония отвергла предложение СССР о заключении пакта о ненападении и предъявила территориальные претензии на Камчатку и значительную часть советского дальневосточного побережья. Генштаб разработал новый мобилизационный план на случай войны в 1933 г. - вариант № 12, который предусматривал рост численности Вооруженных сил на 1 миллион человек, что потребовало бы увеличение оборонного бюджета до нереальной суммы - 4,5 млрд рублей21.
73


В указанном выше докладе Госплана председателю Комиссии обороны при СНК В.М.Молотову от 29 декабря 1931 г. рассматривались производственный и финансовый компоненты программы развития военной промышленности на 1932 г., составленной в соответствии с планом заказов Наркомвоенмора. Эта программа, по мнению советских плановиков, была очень «напряженной».
Производственная программа 1932 г., принятая «по согласованию с ВСНХ», предусматривала рост валовой продукции (в ценах 1926/27 г.) по объединениям военной промышленности до 2068,7 млн руб., т.е. на 68,2% выше, чем «ожидаемое выполнение плана 1931 г.». «Товарная продукция в отпускных ценах» была принята в размере 1407,9 млн руб., против ожидаемого выполнения 711,8 млн руб., что давало рост на 96,9%.
Военная продукция в этой программе составляла 907,7 млн руб., что в два раза превышало выполненную в 1931 г. производственную программу. Особенно значительный рост предусматривался для авиационной промышленности: с 90 млн руб. в 1931 г. до 275 млн руб. в 1932 г.; по Снарядному тресту - с 63,6 млн руб. до 180,7 млн руб. и по Орудийному объединению - увеличение в два раза. Объединения военной промышленности должны были также произвести значительное количество мирной продукции, в числе наиболее ответственных заданий по которой - выпуск 11,5 тыс. станков.
Численность рабочих в среднем по военной промышленности (вместе со Снарядным трестом) планировалось увеличить с 231232 человек в 1931 г. до 298509 чел. в 1932 г. (рост на 29%).
Значительные средства были предусмотрены на научно-исследовательские работы: содержание ЦАГИ22, военно-химического института и др., а также организация и расширение заводских лабораторий.
Общий объем финансирования военной промышленности был определен Госпланом в размере 1022,6 млн руб. Распределялись эти ассигнования следующим образом: на капитальное строительство - 702 млн руб., на пополнение оборотных средств - 175,6 млн руб., подготовку кадров - 85 млн руб., на научно-исследователь- ские работы - 60 млн руб. При этом размер бюджетного финансирования должен был составить 803,6 млн руб. (другими «ис¬
74


точниками покрытия» являлись внутрипромышленные накопления, начисления на зарплату, расходы по смете Сектора кадров ВСНХ).
В январе 1932 г. комиссия СНК по военной промышленности во главе с Куйбышевым рекомендовала повысить размер вложений в промышленность вооружений до 820 млн руб., а также расходы гражданских отраслей на военные нужды - с 155 до 255 млн руб.24
В целом, по советским архивным данным, приведенным Р.Дэ- висом, в 1932 г. имел место беспрецедентный рост военного бюджета: на 120% (в текущих ценах). Капитальные вложения в промышленность вооружений выросли в текущих ценах на 57% (что, по исчислениям Дэвиса, составило 25% «в реальном выражении»). Вложения в авиационную и танковую промышленность почти удвоились, и вместе они составили 1/3 всех вложений в военную промышленность. Строительство Наркомвоенмора возросло еще более значительно - на 245% (около 150% в реальном выражении), притом более половины вложений шло непосредственно в военное строительство (военные сооружения, базы, полигоны)25.
После ликвидации ВСНХ в январе 1932 г. военные заводы были переданы в подчинение управлений и трестов НКТП: в Глававиа- пром- 17 заводов, Вохимтрест- 7 заводов, Всесоюзный трест органических производств - 3 завода, Всесоюзный трест искусственного волокна- 5 заводов, Патронно-гильзовый трест- 3 завода, в Снарядный трест - 12 заводов, в Спецмаштрест- 2 завода и танковый цех Харьковского паровозостроительного завода; в подчинение Главного военно-мобилизационного управления НКТП- 18 оружейных и артиллерийских заводов. 8 заводов военного судостроения вошли в производственное объединение «Союзверфь»26.
«Большая танковая программа»
Одним из ключевых звеньев курса на перевооружение явилось массовое производство танков. В конце 1920-х годов такого вида промышленного производства в СССР практически не существовало. Как пишет Л.Самуэльсон, в 1927/28 г. «производство танков составило 25 танков типа МС (Малый советский), представлявших собой видоизмененный танк “Рено”»27. Согласно отчетам Госплана, собственное производство танков было начато в 1931 г. - легких танков типа Т-26 (100 штук) и Т-27 (393 шт.), в 1932 г. - сред¬
75


них танков БТ-215 (396 шт.), тяжелых танков Т-35 - в 1933 г.
-)0
(однако в этом году было выпущено всего 2 таких машины)" .
Совершенно иные цифры - на порядок выше - содержались в программах танкостроения: в постановлении Комиссии обороны от 20 февраля 1931 г. «по танкостроению в военное время к весне 1932 г.» предусматривалось по «танкам первого эшелона» произвести в год: танкеток Т-27 - 16000, малых танков Т-26 - 13800, средних танков (БТ типа Кристи) - 2000. Постановление было развито и дополнено решением КО от 1 августа 1931 г., предусматривавшим усиление контроля за выполнением танковой программы: Президиуму ВСНХ предписывалось «о принятых решениях и конкретных мероприятиях по программе танкостроения на основе данного постановления доложить через месяц Комиссии Обороны и впредь ежемесячно докладывать о ходе выполнения программы танкостроения»29. Постановление КО от 1 августа 1931 г. намечало дополнительные мероприятия по развитию танковой программы.
Одной из ключевых проблем программы танкостроения явилось производство брони. В качестве основной «броневой базы» были намечены Ижорский, Кулебакский, Мариупольский заводы, Подольский крекинг-завод; планировалось также разработать мероприятия по созданию броневой базы на Урале. Сборка танков должна была производиться на Сталинградском тракторном и Харьковском паровозостроительном заводах. При этом проблема получения качественной брони оказалась одной из наиболее «труднопроходимых» для отечественной танковой промышленности. К примеру, согласно проверке результатов выполнения постановления СТО от 1 августа 1931 г. к январю 1932 г., проведенной Наркоматом Рабоче-Крестьянской инспекции (НК РКП), по Ижор- скому заводу было «закончено восстановлением 10 цементационных печей, предусмотренных постановлением СТО (но работают только 3 печи)». «Брак брони при цементации» составил 90% (!). Ижорский завод не выполнил программу по изготовлению броне- корпусов: по Т-27 было изготовлено 355 штук вместо 480 шт. по плану, по Т-26 - 16 вместо 200, по «БТ» - 6 шт. вместо 100. Крупное недовыполнение плана наблюдалось и по другим заводам. Что касалось Уральской броневой базы. Президиумом ВСНХ был представлен доклад в СТО, где срок создания этой базы определялся не ранее 1934 г.
76


В целом танковая программа выполнялась с большим отставанием, о чем докладывал МН.Тухачевский в записке на имя В.М.Молотова от 8 декабря 1931 г. К примеру, постановлением от 1 августа давалось задание «развернуть работу по строительству опытного цеха для ассимиляции танкового производства на Сталинградском тракторном заводе с тем, чтобы к концу 1932 г. была обеспечена подача в мирное время 100 танков по опытному заводу, а к концу 1932 г. по основному заводу в военное время 12000 малых танков плюс запасные части». О выполнении к концу 1931 г. Тухачевский докладывал: «...опытный цех построен, но не присту- плено к монтажу оборудования, т.к. последнее не было импортировано, что ставит под угрозу выполнение программы... в количестве 100 танков. По основному заводу ведется разработка технологического процесса».
Постановлением от 1 августа 1931 г. предписывалось «принять меры по выполнению программы текущего года по 2-му заводу ВАТО в количестве 400 танкеток Т-27 и подготовке этого завода к выполнению мобзадания на 4000 танкеток Т-27 и подготовке этого завода к выполнению мобзадания на 4000 танкеток с весны 1932 г.». Комментарий Тухачевского: «Программа будет выполнена в количестве 300 танкеток. Подготовка к выполнению мобзадания идет неудовлетворительно из-за необеспеченности стройматериалами и несвоевременного ввоза оборудования». Задание: «подготовить к концу 1932 г. Нижегородский автозавод к подаче в военное время 12000 танкеток и заводы АМО и Ярославский к подаче к тому же сроку 8200 танков 2-го эшелона сопровождения пехоты», исполнение: «К подготовительным работам по выполнению задания не приступлено. По предложению ВАТО исключены из к.ц. ассигнования на подготовку производственной базы танков 2-го эшелона». Задание: «...обязать Президиум ВСНХ и Объединение ПАРВАГДИЗ обеспечить выполнение программы текущего года по быстроходному танку Кристи: 25 танков сдать к 1-му января 1932 г., 25 танков предъявить к приемке к тому же сроку, 25 танков иметь в виде собранных механизмов и на 25 танков механически обработанных деталей к 1-му января 1932 г.» («весь заказ в количестве 100 шт. выполнить по сдаче к 15-му февраля 1932 г.»); «по Харьковскому Паровозостроительному заводу под¬
77


готовить к концу 1932 г. танковое производство по типу танка Б-Т в количестве 2.000 шт. на военное время». Выполнение: «Задание не выполнено. Директор завода и Председатель Локомотивобъеди- нения т. Курицын самовольно снизили программу сдачи с 25 до 6 танков. На сегодняшний день положение таково, что к 1.1.1932 г. даже и 6 танков не будет сдано». (Согласно отчету НК РКИ, к 1 января 1932 г. было предъявлено только 3 опытных танка «BT»)J . По результатам проверки НК РКИ отмечалось, что руководство ХПЗ (директор Владимиров) и Локомотивобъединения проявляли «недостаточное внимание к выполнению танковой программы... Несмотря на то, что ВСНХ мобилизовал ряд заводов на срочное изготовление приспособлений для производства танков “БТ\ сам завод этих приспособлений не сделал в срок».
Одна из наиболее серьезных проблем заключалась в обеспечении отечественной промышленности импортными поставками. Как сообщалось в докладе Ворошилова членам КО, основанном на записке инженера Управления механизации и моторизации РККА Томина о состоянии работ по танку Кристи на ХПЗ, руководство завода пыталось доказать, что импортная «машина Кристи никуда не годится». Автор доклада горячо отстаивал преимущества этого танка. Вывод Ворошилова - необходима замена руководства завода31. Последующим постановлением КО от 7 августа 1932 г. было принято предложение К.Е.Ворошилова о «покупке новой модели или чертежей танка Кристи с тем, чтобы требующаяся для покупки сумма в 30 тыс. долларов была выделена за счет валютного резерва Наркомвоенмора»’2.
Импортные поставки затруднялись не только по экономическим, но и по политическим причинам. Так, постановлением КО от 1 августа 1931 г. поручалось «Наркомвоенмору для обеспечения программы текущих заказов по Б-Т закупить за границей 100 моторов “Либерти" со сроком поставки: 50 шт. в октябре и 50 шт. в декабре. Одновременно обязать Наркомвнешторг и Наркомфин обеспечить эту покупку моторов соответствующим лицензионным контингентом и валютным ассигнованием». В справке о реализации Наркомвнешторгом этого постановления, представленной в Комиссию обороны 5 сентября 1931 г., указывались причины задержки с его выполнением. Член коллегии НКВТ Логановский докла¬
78


дывал, что покупка указанных моторов могла ^
„„„о . США . пояснял: ,Т„, „я .
ствует указание за счет какого контингента должна fi" У дена покупка этих моторов - на увеличение общего имплана'|Г' комвнешторг пойти не мог, а Наркомвоенмор не соглашу, пГ нять покупку моторов за счет своего контингента. - реализа.ш» заказа задержалась». F ция
Помимо межведомственных разногласий, вмешались внешнеполитические факторы: «...к тому времени, те. 25 августа имело место решение Правительства, воспрещающее выдачу заказов на САСШ, и Наркомвнешторг не мог уже приступить к реализации данного постановления К О. при СНК без специального на этот счет дополнительного указания Правительства»33.
В результате, как докладывал Тухачевский в указанном выше документе от 8 декабря 1931 г., «Наркомвоенмор вторично вошел в Правительство о покупке в Америке моторов для обеспечения Б-Т». В целом Тухачевский пришел к выводу, что «важнейшие решения о танкостроении не выполняются», и предлагал обсудить этот вопрос на ближайшем заседании КО.
Танкостроение стало важнейшей «болевой точкой» программы перевооружения в 1932 г. и предметом неоднократных обсуждений в КО, при участии лично И.В.Сталина. На заседании КО от 19 января 1932 г. было решено создать комиссию в составе Г.К.Орд- жоникидзе, М.Н.Тухачевского, И.П.Павлуновского и других для разработки конкретных мероприятий по программе. На заседании от 5 февраля 1932 г. был заслушан доклад Орджоникидзе и принято постановление, предусматривавшее ужесточение контроля и дополнительную мобилизацию ресурсов для выполнения программы танкостроения. В жесткой форме подтверждалась цель, «...признать абсолютно непререкаемой программу 10.000 танков с выполнением ее в конце декабря 1932 г., не останавливаясь перед сокращением других производств и программ.
Утвердить распределение по типам:
БТ (Кристи) -2.000 шт.
Т-26 (Виккерс) -3.000 шт.
Т-27 (танкетки) - 5.000 шт.».
79


В качестве основных баз танкостроения были установлены:
1) БТ (Кристи) - «ХПЗ со строго ограниченным кооперированием ряда других заводов. ХПЗ изъять из Локомотивобъединения и подчинить непосредственно НКТП»;
2) Т-26 (Виккерс) - «завод “Большевик” с кооперацией»;
3) Т-27 (танкетки) - «2-й завод ВАТО (Московский) и Нижегородский с кооперацией».
«Базами по броне» были определены Ижорский, Кулебакский, Выксунский и Мариупольский заводы; «базами по сборке корпусов» - Подольский, Ижорский и «Красный большевик».
Для обеспечения танковой программы моторами Наркомату тяжелой промышленности было поручено «выделить один механический завод по ремонту моторов “Либерти” с тем, чтобы с 1933 г. завод целиком перешел на производство новых моторов». Наркомво- енмор и НКТП должны были «в декадный срок определить количество недостающих моторов “Либерти” и разрешить НКТП закупить их в САСШ» (14 января 1932 г. было принято постановление СТО «О моторах Либерти», которое гласило: «Предложить НКВТ закупить в январе месяце 1932 г. в Америке за счет контингента НКТП на 1932 г. 500 моторов Либерти на сумму 150.000 руб.»34).
Распределялся также круг обязанностей «кураторов» танковой программы из числа высших партийных и хозяйственных руководителей. «Непосредственная ответственность» за выполнение программы в целом была возложена на Орджоникидзе. «Тт. Кагановичу, Л., Кагановичу, М., Кирову и Жданову»* поручалось «выписать все постановления, относящиеся к производству 10.000 танков и вести контроль за выполнением всеми заводами всех распоряжений НКТП, обеспечивающих программу полностью и в срок». Два раза в месяц - к 1 и 15 числу ответственные за танковую программу должны были сообщать в КО сведения о ходе работ. Молотову предписывалось «обеспечить своевременное финансирование всех развертываемых по программе работ»35.
На том же заседании КО по вопросу о производстве станков для обеспечения артиллерийской и танковой программы выступил М.Н.Тухачевский. Для максимального форсирования этой про-
* Гак и документе.
80


граммы НКТП было поручено «в 2-декадный свои соображения о постановке производства СР°К представить печивающих выполнение программы по °бес'
авиации, не останавливаясь перед сокпяп.Л, Р ’ танкам и
,«2 г. пр.,р,„м„ ,№Kor: 2S ГГ-2! ”
1933 г. вся потребность в этих станках могла быть покрытГ^ * венным производством». В этом решении просмагрнва^ве важнейшие тенденции в военно-промышленной политике С0Г ского руководства - усиление курса на освобождение от <Г портной зависимости» и ограничение прав гражданских потреби' телей в пользу военных. к
В последующих решениях по поводу танковой программы в течение 1932 г. инициатива по ужесточению контроля за ее выполнением исходила лично от И.В.Сталина. Так, в протоколе № 7 засе- I КО от 21 февраля 1932 г. солепжяпга nvuirr поп
-ах « к. ...v V/. тлима. idK, в протоколе № 7 заседания КО от 21 февраля 1932 г. содержался пункт «5» под названием «Предложение т. Сталина». По этому пункту было принято следующее решение: «1. На 2.I1I.32 г. назначить доклад НКТП об ис¬
полнении танковой программы 1932 г. по Ленинградским заводам с вызовом т. Кирова и директоров заводов.
2. 	На 19.111.32 г. назначить доклад НКТП об исполнении танковой программы 1932 г. на ХПЗ с вызовом т. Коссиора и директора завода»36.
23 	марта Киров и директора Ленинградских заводов, а также Косиор и директор ХПЗ отчитались перед КО по выполнению танковой программы37.
На заседании КО от 11 сентября 1932 г. по пункту «7» («Предложения т. Сталина») было принято решение: «А. Назначить следующее заседание КО на З.Х. с.г. с повесткой:
1. Отчетный доклад НКТП о ходе выполнения танковой программы за 1932 г. и о мерах по ее обеспечению.
2. Доклад т. Халепского и Барикова о новых мощных танках
(типа Т-28 18 тн., Т-35 35 тн.)...
На заседание вызвать директоров, технических директоров и главных инженеров заводов: по Т-26 - им. Ворошилова, раснь Путиловец", “Красный Октябрь", Ижорского, № 7 и Лю ерецко ^ по БТ- ХПЗ и ХТЗ, Мариупольского и Горецкого; по пружинам
81


завода Буденного: по Т-27 - НАЗ и 2-го завода “ВА ГО”; по броне - “Серп и молот”. Подольского, Кулебакского и Выксунского»38.
По проблеме контроля за танковой и другими отраслями военной промышленности Сталин писал в письме К.Ворошилову от 24 апреля 1932 г.: «По части танков и авиации, видимо, промышленность не сумела еще, как следует, перевооружиться применительно к новым (нашим) заданиям. Ничего! Будем нажимать и помогать ей, - приспособится. Все дело в том, чтобы держать известные отрасли промышленности (главным образом военной) под постоянным контролем. Приспособятся и будут выполнять программу, если не на все 100%, то на 80-90%. Разве этого мало?»39
В течение 1932 года в танковую программу неоднократно вкладывались дополнительные средства. Постановлением СТО от 26 апреля 1932 г. был определен «размер потребных дополнительных оборотных средств во II квартале на выполнение танковой программы в сумме 22 млн. руб.», из которых для ХПЗ - 8 млн руб., для Подольского крекинг-завода- 1,5 млн руб., Ижевского завода - 2 млн, завода «Красный Путиловец» - 5 млн, автозавода №2-2 млн, Мариупольского завода - 2 млн, Ленинградского завода «Красный Октябрь»- 1,5 млн руб. «Покрытие» указанной суммы предлагалось произвести «за счет ассигнований НКВМору на танковую программу во II квартале в сумме 10 млн руб. и за счет дополнительных ассигнований по бюджету в сумме 12 млн. руб.». Таким образом, дополнительно из бюджета было выделено 12 млн руб.
Тем не менее, почти весь 1932 год шел под знаком «провала» танковой программы. В решении КО от 22 июня 1932 г. отмечалось особенно неудовлетворительное выполнение программы по броне и по танку БТ (Кристи). Ликвидировать «провал» пытались, как обычно, административными мерами: «...обязать НКТП под личную ответственность директоров заводов Владимирова, Свистун, Сыркина, Иванова, Алексеева, Белова добиться решительного перелома в течение июля месяца... Предупредить директоров заводов, что невыполнение программы будет рассматриваться как нарушение ответственнейшей директивы Правительства со всеми вытекающими отсюда последствиями».
В связи с провалом организации в срок производства углеродистой брони (решение о начале работ было принято КО 19 марта
82


1932 г.) 22 июня было постановлено «производство углеродистой брони на Мариупольском заводе прекратить, перенеся все работы по технологическому процессу изготовления в Институт металлов с обеспечением содействия т. Дыренкову в этих опытах». При этом было также решено отложить намеченное ранее награждение т. Дыренкова (орденом Ленина) и Мариупольского завода. Вместе с тем, НКТП (под личную ответственность т. Точинского) был обязан «в кратчайший срок поставить на Мариупольском заводе мас-
~ Г- 40
совое производство марганцевистои брони» .
2 	октября 1932 г. заместитель наркома тяжелой промышленности И.П.Павлуновский представил И.В.Сталину «Доклад о выполнении программы по танкам на 1 октября 1932 г.». При установленном на 1932 г. плане производства танков в 10000, на 1 октября 1932 г. промышленность должна была изготовить 5150 танков (из них «Кристи» - 840, «Виккерс» - 1595, танкеток - 2715). Фактически на 1 октября было выпушено только 1825 танков (соответственно 225, 680 и 920). По оценке Павлуновского, до 1 января можно было изготовить только 4500 танков (соответственно 77, 1700, 2100).
В качестве основной причины невыполнения в документе указывалось, что «танковой промышленности у нас не было. Для выполнения программы в 10000 танков надо было создать на базе существующих заводов крупную танковую промышленность», что требовало кооперирования заводов, подготовки кадров и т.д. Выделялась главная проблема: «Мы не умели делать броню». Сложную техническую проблему составило освоение производства танка «Кристи»: потребовалось наладить «опытное производство в порядке кооперирования на 7 заводах».
Однако, по мнению Павлуновского, в 1932 г. было и немало достижений: «удалось в основном создать танковую промышленность, освоить производство танков, обучить кадры», научиться производить броню. На этой базе, как подчеркивалось в документе, было «уже в 1933 г. реально ставить вопрос о крупном развертыва-
41
нии танкостроения» .
В то же время по результатам выполнения танковой программы в 1932 г. член Коллегии НК РКИ В.В.Куйбышев, возглавлявший специальную комиссию по танкостроению, представил записку
83


Председателю СТО В.М.Молотову, в которой, в частности, предложил в целях улучшения системы управления создать специальный танковый трест42.
Это предложение было поддержано КО: постановлением от 19 октября 1932 г. было принято решение «для централизации руководства танкостроением создать специальный бронетанковый трест, с непосредственным подчинением НКТП, включив в него заводы: ХПЗ, им. Ворошилова ВОАО, “Красный Октябрь” ВОАО, № 2 ВАТО, Ижорский ВОМТ» (председателем треста утвердить т. Неймана). Кроме того, планировалось «изъять» завод «Красный Путиловец» из Объединения «Котлотурбина» и подчинить непосредственно наркому тяжелой промышленности.
Указанным постановлением КО была утверждена программа по танкостроению в IV квартале 1932 г. и в 1933 г. Программа на 1932 г. предусматривала «предъявление Военведу (Наркомату по военным и морским делам. - И.Б.) укомплектованных и прошедших заводское испытание:
Танков Т-26 - 1660 шт., в том числе 925 шт. в IV кв.
Т-27 -2100 шт., вт.ч. 1200 шт. - “ -
БТ - 600 шт., в т.ч. 375 шт. ».
Программа по танкостроению на 1933 г. предусматривала: Танков больших - Т-35 - 100 шт.
-“-средних -Т-28 - 300 шт.
- “ - быстроходных - БТ - 1500 шт.
- “ - малых — Т-26 -2500 шт.
-“-амфибий - Т-37 -2000 шт.
танкеток - Т-27 - 600 шт.
План был рассчитан на максимальное сокращение валютных расходов и «избавление от импортной зависимости»43.
Комплекс проблем и трудностей, связанных с налаживанием танкового производства, можно показать на примере организации производства танков на Сталинградском тракторном заводе. К концу 1932 г. было запланировано организовать базу для производства на СТЗ 12000 малых танков (Т-26) и 6000 комплектов запчастей к концу 1932 г. Размер импорта на 1932 г. был определен в 3 млн руб.44
84


Выполнение плана создания танковой базы на СТЗ «в порядке ассимиляции» шло с большим трудом и значительно отставало от намеченных сроков. В докладной записке от 10 мая 1932 г. управляющий ВАТО Дьяконов докладывал о степени готовности «спеццехов»: 1) Сталелитейный цех № 2: «оборудование было запроектировано на импорт», но затем Павлуновский дал указание снизить импорт до минимума, и заказы должны были размещаться «внутри Союза». Однако часть оборудования - специальные формовочные машины, печи типа «Дрейслера» и др. - необходимо было «завезти по импорту»; 2) Опытный цех: «строится исходя из выпуска в 100 танков в год в одну смену. При ассимиляции завода в целом этот цех должен стать сборочным цехом танков»; 3) «Ассимиляция механо-сборочного цеха»: «технологический процесс закончен»; литейный цех № 1: начата «ассимиляция по переводу на цветное литье, по ассимиляции чугунного литья» и т.д. Дьяконов докладывал, что «срок готовности СТЗ к выпуску танков при очень форсированном ведении всех подготовительных работ- 1 января 1933 г.»45.
Более чем через год, 15 июля 1933 г. в постановлении Президиума Нижне-Волжского Крайисполкома «О ходе строительства и монтажа спеццехов на СТЗ» констатировалось, что большинство цехов еще не были полностью готовы: «Литейный цех готов на 68%; электропечи № 1 и 2 пущены в эксплуатацию; в цехе свыше 100 вагонов не вывезенной земли, задерживающей установку оборудования»; механосборочный цех № 2: строительство закончено; оборудование установлено на 60%; остальная часть оборудования монтируется по мере поступления; «модельный цех сдан в эксплуатацию».
Председатель Крайисполкома отмечал следующие проблемы: нехватку по плану строительства 3,5 тыс. строителей, 1500 монтажников, 1000 чел. чернорабочих, отсутствие провода, кабеля и других деталей. Кроме того, спеццеха не могли начать работу «без установки двух мощных компрессоров, заказанных в Англии, со сроком отправки по договору в конце августа». Поскольку к тому времени строительные работы велись уже внутри спеццехов, директор завода Трегубенков предложил «передать дальнейшее строительство заводу хозспособом».
85


Для ликвидации этих недостатков Крайисполком обязал Край- отдел труда (т. Макарова) «в 5-дневный срок добиться от Нарком- труда получения для СТЗ дополнительного внекраевого наряда на вербовку 3.000 рабочих-строителей» (при этом наряды должны были выполняться «как оборонное задание»). Директору СТЗ Тре- губенкову предлагалось «довести ежемесячный выпуск на заводе инструмента и приспособлений для СТЗ до 200 шт. в месяц»46.
26 	апреля 1934 г. Начальник Управления механизации и моторизации РККА И.А.Халепский обратился к заместителю Наркома тяжелой промышленности И.П.Павлуновскому с запиской по результатам «обследования СТЗ по вопросу подготовки его по мобилизационному заданию и выполнению программы на 1934 г. в количестве 120 танков Т-26». К тому времени опытный цех уже работал, литейный цех был в основном «строительством закончен». К числу недостатков по-прежнему относились нехватка рабочей силы, оборудования, а также тот факт, что «заводоуправление за счет средств, отпущенных по спецзаданию, производит ряд работ, не имеющих отношения к спецстроительству».
Заводом был намечен следующий план выпуска танков Т-26: в мае - 5 танков, в июне - 8, июле - 10, августе - 12, сентябре - 15, октябре - 20, ноябре - 25, декабре - 25 (всего 120 танков). Однако, по мнению Халепского, эта программа не была обеспечена, в первую очередь, сталями и деталями. Таким образом, программа 1934 г. (как это было и в предшествующие годы) стояла «под угрозой срыва». Мобплан, рассчитанный на производство 6,5 тыс. танков в военный год, также мог быть «подготовлен» только на 1850 танков47.
Итоги развития танковой промышленности в 1932- начале 1934 г., в том числе на примере СТЗ, подвели в своей записке на имя И.В.Сталина от 29 мая 1934 г. члены Комиссии Партийного контроля Н.Куйбышев и А.Петровский. В записке отмечались немалые достижения созданной за эти годы в СССР танковой промышленности: «...наша промышленность успешно справилась с задачей по производству различных образцов танков, удовлетворяющих современным требованиям». Однако, как подчеркивалось в записке, «с количественным выполнением годовых производст¬
86


венных программ сдачи танков на вооружение РККА дело обстоит значительно хуже».
Выполнение заказов НКВМ по годам выглядело следующим образом: в 1932 г. заказ НКВМ был выполнен на 73%, или вместо 4300- 3121 машин; в 1933 г.- на 87% (вместо 4583- 4005); в I квартале 1934 г. - на 84% (вместо 705 - 592 машины).
Еще более неудовлетворительно дело обстояло с подготовкой промышленности к подаче танков в военное время (напомним, что в октябре 1931 г. был разработан новый мобилизационный план - «вариант № 12», который предусматривал наращивание танковых сил и «был принят к обеспечению на конец 1934 г.» ). Как отмечалось в записке Куйбышева и Петровского, «война потребует от промышленности не только пополнения выбывающих из строя танков, но и производства сверх этого многих тысяч танков для вновь формируемых частей». Указывалось также, что постановлением правительства от 19 сентября 1933 г. были предусмотрены «необходимые мероприятия по подготовке танковой промышленности к военному времени».
Вместе с тем, проверка мобилизационного строительства на СТЗ, проведенная в соответствии с решением СТО от 11 декабря 1932 г., показала «неудовлетворительное состояние этого строительства». Отмечалось, что «строительство спеццехов ведется уже четвертый (!) год», темпы строительства неудовлетворительные, стройплан хронически не выполняется, строительство ведется «бесхозяйственно и дорого». К примеру, из отпущенных в 1931 г. 12494 тыс. рублей было освоено только 7756 тыс. руб. (62%); в 1932 г. из 37360 тыс. руб. освоено 26377 тыс. руб. (70%); в 1933 г. - из 73255 тыс. освоено 42367 тыс. руб. (57%). Это «вынудило НКТП установить объем капвложений в 1934 г. в сумме 60885 тыс. руб.» (т.е. ниже, чем в 1933 г.), с учетом необходимости освоения вложенного в 3 предшествующих года.
В результате проверки, как отмечали авторы документа, у руководства СТЗ «как будто произошел перелом в отношении к строительству спеццехов и мобподготовке завода»49.
В целом к середине 1930-х годов был создан «скелет» танковой промышленности в виде системы кооперированных заводов танкового треста НКТП, что позволило значительно нарастить количест-
87


венные показатели производства танков к концу 1930-х годов (динамика производства танков представлена в приложении, таблица 1).
Авиационная программа
В отличие от новой отрасли - танкостроения - отечественная авиационная промышленность развивалась в стране гораздо раньше- с начала XX века (с 1900 по 1917 г. в стране было создано около 20 небольших авиационных заводов). К концу 1920-х годов руководство СССР все более осознавало военное значение авиации: ее развитие стало одной из приоритетных программ еще в первую пятилетку. Однако мощности 11 авиационных заводов, вошедших в 1930 г. во Всесоюзное авиационное объединение, были очень небольшими50.
Как явствовало из записки Начальника ВВС РККА А.И.Алкс- ниса председателю СТО В.М.Молотову от 30 ноября 1931 г., план заказов Наркомвоенмора на 1931 г. даже в сокращенном виде был «выполнен авиационной промышленностью явно неудовлетворительно. По состоянию на 27.Х1.-с.г. сдано всего лишь:
а) по самолетам - 788 из 2024 заказанных или 38,8%;
б) по моторам - 724 из 2083 заказанных или 34,6%»51.
1 	декабря 1931 г. комиссия НК РКИ во главе с Н.Куйбышевым доложила в КО о выполнении постановления СТО от 25 июля 1931 г. по авиастроению. Хотя во многих пунктах и «с запозданием» н0 более успешно, чем производственная, выполнялась программа «опытного авиастроительства». В пункте 2 постановления СТО от 25 июля была сформулирована основная цель в этой облас- тИ- «Организовать работу опытных организаций на основе концен- ции научных и конструкторских сил, привлечения и использования иностранной технической помощи, тщательного изучения учших образцов самолетов и моторов с тем, чтобы проблема “догнать и перегнать” была решена в течение ближайших 2-3 лет и 0зданы образцы самолетов и моторов, предметов вооружения и нарЯженИЯ- - пРевосх°ДяЩие лучшие образцы иностранной тех- ЧИКИ»- Выполнение выглядело следующим образом: «В работе оПЬ,тномУ авиастроительству наметился определенный
88


сдвиг в сторону улучшения. Взяты необходимые темпы научно- исследовательских и экспериментальных работ». Имелись достижения по Институту авиационного машиностроения (НАМ): «а) успешно завершены работы по мотору М-34, показавшему на госис- пытаниях ряд рекордных данных; б) достигнуты удовлетворительные результаты по исследованию и применению новых авиационных сплавов. Неудовлетворительно идет выполнение этого пункта в части привлечения иностранной техпомощи».
Пункт 3 гласил: «Вменить в обязанность опытных организаций... разработку всех технологических вопросов внедрения и пуска опытных образцов в серию, рационализации серийного производства. Институты должны явиться ведущим началом в деле технической реконструкции авиационной промышленности». Выполнение: «По моторостроению: при ИАМ’е создан специальный отдел серийного производства. Изучается методика Гипроспецмета по проектированию технологических процессов и оборудованию заводов серийного производства. По самолетостроению: в ЦАГИ имеется специальный отдел по внедрению опытных образцов; однако работы не ведутся необходимыми темпами».
В пункте 4 постановления Всесоюзное авиационное объединение (ВАО) обязывалось «взять установку на скорейшее внедрение в серийное производство построенных и испытанных образцов самолетов, в сроки не более 6-3 месяцев». Выполнение: «Планы работ составлены, исходя из непосредственных нужд и потребностей ВВС и ВО ГВФ. НАМ расписал свои опытные моторы по заводам серийного производства. По самолетам полной увязки не имеется, в частности, машина АНТ-14 выпуска 1930 г. до настоящего времени полностью не испытана и не включена в серийное производство в 1932 г.». Большинство других пунктов в части опытного авиастроения были выполнены частично, или с запозданием52.
Состояние авиапромышленности и перспективы ее реорганизации были проанализированы в записке заместителя председателя Госплана Уншлихта и и.о. начальника сектора обороны Госплана Ботнера на имя председателя КО В.М.Молотова от 3 декабря 1931 г. В записке констатировался значительный рост авиационной промышленности: «число автозаводов доходит до 50 единиц», причем, по мнению авторов документа, «половина этого количест¬
89


ва предприятий представляет г игантов современной индустрии с сложным и точным машинным производством». Все эти предприятия, «различные между собою по своему производственному признаку, требующие... руководства, исходя из специфических особенностей их производства», сосредоточились в одном объединении - ВАС.
Более того, перспективный план развития авиации предусматривал создание большого количества новых предприятий: самоле- то- и моторостроительных, подсобных и ремонтных. Руководить ими из одного центра было очень трудно - и этим частично объяснялся «прорыв в выполнении производственного и строительного плана 1931 г ». В связи с этим, руководство Госплана предлагало провести реорганизацию руководства авиапромышленностью в направлении «разукрупнения и специализации»53.
Предложение Госплана было принято и утверждено решением КО от 7 декабря 1931 г. в следующем виде: «Реорганизовать ВАО в Главное Управление Авиационной промышленности, непосредственно подчиненное Президиуму ВСНХ... Признать необходимым в составе ГУАП организовать 4 треста: самолетостроительный, авиамоторостроительный, трест подсобных предприятий и трест ремонтно-запасного производства»54 (с 1932 г. ГУАП перешел в подчинение НКТП).
Этим же постановлением КО «Об авиапромышленности» (по докладу куратора программы по линии ВСНХ П.И.Баранова) было решено «увеличить представленную т. Барановым программу производства на 1932 г. по моторам до 5.395 (увеличение по мотору М-15) и по самолетам соответственно до 3.505». Программа капитального строительства по авиапромышленности была утверждена в размере 290 млн руб. Особо оговаривалась необходимость «признать предприятия и строительство ВАО ударным, оформив это в установленном советском порядке».
ВСНХ должен был обеспечить авиапромышленность материалами как внутреннего, так и заграничного производства. Отдельно рассматривался вопрос о техпомощи: решено было «приобрести техпомощь по масляным амортизаторам вместе с оборудованием за 100 тыс. долларов в Америке», «реализовать предложение Амторга
90


на приглашение 23 инженеров, техников и квалиж рабочих без затраты валюты». квалифицированных
Для «проверки осуществления техпомощи и устам,
сгвий к выполнению производственной поогоамм!Г "Р*"*1'
(срыв производства «истребительного мотора» М 22Нн?аВ°Д * 29
приятии тормозил формирование истребительных частГГркГм
был направлен т. Алкснис, «как заказчик, с тремя прои водсГн никами» . у ^д^гвен-
Как и по танкам, в 1932 г. была выдвинута крупномасштабная программа авиастроения, обоснованная военным ведомством с точки зрения новой военной стратегии и тактики. В постановлении РВС СССР от 23 марта «Об основах организации Военно-воздушных сил РККА» подчеркивалось, что «современное развитие и состояние авиационной техники и созданная мощная промышлен- ная база нашего Советского Союза обеспечивают не только громадный количественный рост ВВС РККА, но и высокое по технике качество в виде мощной боевой тяжелой авиации». Эти условия определяют начало нового этапа в развитии ВВС и их роли «в общей системе вооруженных сил Союза»: «из оружия вспомогательного назначения» они переходят «на роль самостоятельного рода войск». «Массированная авиация, как основная форма стратегического и оперативно-тактического использования ВВС РККА» была призвана решать ряд «самостоятельных задач» (иметь господство в воздухе», «сорвать в корне» мобилизацию армий и «нарушить хозяйственно-экономическую жизнь» капиталистических стран, «выбросить авиа-мото-десант» в тылу противника и др.). Для решения этих задач во взаимодействии с мото-механизированными частями и другими родами войск, боевая авиация организовывалась в круп ные соединения (корпус, бригада, воздушная армия).
В докладе ставилась задача «довести численность боевой авиа ции к концу 1933 года в строю до 7500 самолетов, из коих не менее 1500 тяжелых самолетов и не более 500 самолетов войсково
ции»
56
Вопрос об объемах и темпах развито! “^““*'ены0 1932-1935 гг. был рассмотрен 'ост объема капи-
1931 г. На 1932 г. предлагался г._ ,57069
тальных работ по ВАО в сумме 415000 тыс. ру v
91


гыс. руб., в 1933 г. - 330919 тыс., в 1934 г.- 205113 тыс., в 1935 г. - 76888 тыс. руб.). Исходя из объема капработ 1932 г., Комиссия вычислила темп накопления мощностей на заводах и возможность достижения в 1935 г. мощности в 35000 самолетов и 78500 моторов (не считая танковых)57.
Опираясь на разработки комиссии Куйбышева, 11 января 1932 г. СТО принял постановление «О развитии авиапромышленности на период 1932-1935 гг.», согласно которому были установлены следующие объем и номенклатура:
а) Самолеты:
1. Истребителей
- 3500 шт.
2. Разведчиков и легк. бомбар.
-8000 “
3. Штурмовиков легк. и тяж.
- 1800 “
4. Учебных
-4000 “
5. Морских ближних
- 400 “
6. -“-даль. т. МДРЗ (расчетн.)
- 150 “
7. -“-тяж. т. МТБЗ
- 150 “
8. Сухопутн. тяж. т. ТБ-3
- 1500 “
ТБ-1
- 1500 “
К-7
- 600 “
К-14
- 200 “
Итого:
— 3800 шт.
9. Специальных 10. Авиэток
- 500
- 12000
Всего: б) Моторы
- 34300
1 • Водян. охлажд. типа М-34 М-35 2. Кертис М-32
— 25000 шт.
- 10000
Итого:
— 35000 шт.
3. Воздушн. охлажд. типа М-11
4. -“- М-15 или М-22 з. 29
— 6000 шт.
— 6000 шт.
92


(из них мощи, по
типу Райт-Циклон
- 5000 шт.)
Итого:
- 22000 шт.
6. Маломощных моторов
- 15000 шт.
7. Нефтяных
-1500
ВСЕГО.
- 75500 шт.
8. 3-д моторов типа М-34 для танков, глиссеров и т.д.
- 8000 шт.
Темп производства по годам намечался по самолетам всего: на
1.1.1932 г.- 7490 шт., на 1.1.1933 г.- 12500 шт., на 1.1.1934 г.- 28800 шт., на 1.1.1935 г. - 34300 шт.; по моторам всего: соответственно 11200, 35000, 62000, 73500; по танковым моторам М-34 - на
1.1.1933 г. - 2000, на 1.1.1934 г. - 5000, на 1.1.1935 г. - 10000. Ориентировочная стоимость программы составляла 1000-1200
млн рублей, в том числе около 100 млн руб. по импортному оборудованию.
Моторный завод для танков (моторы М-34) был включен в план развития авиапромышленности.
Постановлением предусматривалось, с одной стороны, сохранение контактов с зарубежными фирмами: в частности, планировалось заключить договор с фирмой Райт на оказание техпомощи в «постройке и организации производства моторного завода воздушного охлаждения». С другой стороны, «в целях уменьшения ввоза импортного оборудования, НКТП было предложено «разработать вопрос о постановке в СССР производства высококачественного оборудования, могущего обеспечить потребность заводов авиапромышленности, и включить в контрольные цифры 1932 г.»58.
Решением КО от 10 января 1932 г. Комиссии под руководством Г.К.Орджоникидзе было поручено «взять под свое руководство и наблюдение исполнение авиапромышленностью программы 1932 г. как дело первостепенной важности, окончательно устано-


вить все потребности, обеспечивающие капитальное строительство и выполнение производственной программы авиапромышленности» и в случае необходимости немедленно представлять конкретные предложения на рассмотрение КО. М.М.Кагановичу поручалось «продолжить наблюдение за выполнением заводами авиационной программы» и обратить особое внимание «на работу 22, 24 и 26 и Запорожского заводов, выделив на них в 3-дневный срок секретарей парткомов с партстажем и квалификацией секретарей губ- комов» (т.е. развивалась линия на усиление партийного контроля за развитием приоритетных оборонных программ).
В ближайшие месяцы руководство страны стало требовать от авиапромышленности резкого усиления производства тяжелых самолетов и мощных моторов. 16 февраля 1932 г. было принято новое постановление СТО, в котором предусматривалось «увеличить на 1932 г. производственную программу по самолетам ТБ-3 на 100 штук», соответственно изготовить «вместо намечавшихся программой 200 штук - 300 самолетов со следующей разбивкой по заводам: завод № 22 - 250 шт., завод № 39 - 40 шт., завод №18- 10 штук». В связи с этом предписывалось «немедленно прекратить» производство самолетов АНТ-9 и Р-6 на заводе № 22 и «весь задел отправить на завод № 31 в Таганроге».
Более того, постановление обязывало ГУАП в течение 1932 г. закончить реконструкцию завода № 22 на мощность 600 ТБ-3. Для резкого увеличения производства планировалось также создание ряда новых предприятий: 1932 г. закончить строительство завода № 18 на мощность 1500 ТБ-3, а также построить в Казани новый завод на мощность 2400 ТБ-3. Строительство последнего предусматривалось произвести «в две очереди комплектно: первая очередь строится в 1932 г. на мощность 1200 ТБ-3; вторая очередь- окончание заводом к VII-34 г.».
Намечалась также крупная программа по производству мощных моторов. В 1932 г. Глававиапром обязывался закончить реконструкцию завода № 24, доведя его мощность до 15000 моторов. Для обеспечения выполнения программы в 400 моторов М-34 на заводе № 24 было решено «прекратить по механическому цеху производство моторов М-15 и М-26». Было также подтверждено решение довести в 1932 г. мощность завода № 26 до 10000 моторов
94


М-17, завода № 29- до 6000 моторов М-11; завод № 19 вывести «по строительству до проектной мощности в 6000 моторов, а по оборудованию до 1000 моторов».
Для обеспечения моторных заводов деталями, механизмами и самолетным вооружением, планировалось отпустить дополнительно Глававиапрому в 1932 г. 1300 тыс. руб. на оборудование подсобных заводов.
Амбициозная программа авиапромышленности потребовала резкого увеличения капитальных вложений. Постановление СТО от 16 февраля предусматривало отпустить Глававиапрому на капитальное строительство вышеуказанных заводов, а также для заводов в Иркутске и Белем-Отжале всего 107800 тыс. рублей (в том числе 28000 на жилищное строительство).
Руководителям авиапромышленности М.Кагановичу и П.И.Баранову было предписано «немедленно приступить к размещению заказов оборудования на наших заводах за счет преимущественного перед другими отраслями промышленности удовлетворения авиапромышленности». При этом предлагалось «исходить при размещении оборудования из того, что в основном заводы должны быть оборудованы машинами советского производства» (вопрос о размерах размещенного оборудования и «необходимого импорта» должен был быть подготовлен и доложен СТО в III квартале 1932 г.)59.
В ходе реализации этой программы выявился ряд «слабых мест». На заседании 19 апреля 1932 г. в Комиссии обороны по вопросу о выполнении программы по авиации выступил начальник Глававиапрома Баранов. В решении Комиссии с удовлетворением отмечалось, что «программа по самолето- и моторостроению первого квартала выполнена с превышением» и «налицо значительный сдвиг в работе авиапромышленности». В качестве «слабых» мест выделялись проблема качества продукции и проблема «интех- помощи». Намечались такие меры, как «необходимость реорганизации системы заводского контроля», установление Наркомвоен- мором порядка «обязательных донесений летным составом о всех замеченных дефектах качества продукции» (копии этих донесений предписывалось направлять т. Орджоникидзе, чтобы не только военное ведомство, но и оборонная промышленность контролирова-
95


ли качество продукции), обеспечение закупок «образцов иностранных моторов и интехпомощи валютой»60.
Эти предложения были закреплены в постановлении СТО № 538/177сс от 16 мая 1932 г. «По авиации». В целях «решительного улучшения качества продукции» начальник Глававиапро- ма Баранов обязывался провести к 1 июня ряд мероприятий по реорганизации контрольно-испытательных отделов (КИО) на заводах: «изъять контрольно-испытательные отделы из подчинения директоров заводов, подчинив их непосредственно ГУАП»; «пересмотреть личный состав КИО заводов с целью сокращения штатов и одновременного подбора работников с повышенной квалификацией, вполне отвечающей сложной и ответственной задаче заводского контроля», «пересмотреть ставки работников КИО в сторону их значительного повышения, приравняв их к высшим категориям работников заводов», «аппарат КИО содержать за счет ГУАП».
Постановление предусматривало заключение ряда договоров с иностранными фирмами, связанных с развитием авиапромышленности СССР. Во-первых, Глававиапрому предписывалось «немедленно закупить за границей новейшие образцы высотных истребительных моторов и истребительных самолетов». При получении этих новейших образцов Глававиапром был обязан провести их испытания совместно с ВВС, в 1932 г. «спроектировать и построить одноместный истребитель со скоростью не ниже 400 клм. в час и двухместный со скоростью не ниже 350 клм. в час, и установить на эти истребители импортные моторы, которые покажут лучшие результаты на испытаниях».
Во-вторых, Глававиапром должен был заключить договор с итальянской фирмой Фиат на проектирование, техпомощь и оборудование центральной литейной с пропускной способностью 30000 моторов в год и реконструкцию литейного завода № 26 на 10000 моторов. В договоре с фирмой Фиат следовало предусмотреть «заказ оборудования», «обучение наших людей у фирмы в период действия договора, а также приглашение его специалистов для работы на заводах Глававиапрома».
Намечалось также заключение договора с американской фирмой Райт-Кертис по высотным моторам воздушного и водяного
96


охлаждения, на основе новейших моторов Райт-Циклон 600-700 HP и Кертис-Конкверор.
Из числа самолетов отечественного производства особое внимание уделялось новой модели тяжелого бомбардировщика ТБ-5: Глававиапрому предписывалось немедленно начать его летные испытания с целью «выявить аэродинамические, технические и конструктивные качества этого самолета»61.
Трудности в налаживании авиационного производства можно проиллюстрировать на примере Нижегородского завода № 21. В письме на имя председателя КО В.М.Молотова от 11 мая 1932 г. секретарь Нижкрайкома ВКП(б) Жданов указывал, что достраивавшийся в г. Нижнем Новгороде завод № 21 должен был стать единственным в СССР заводом, специализированном на производстве самолетов типа «Истребитель». Уже в 1932 г. завод должен был выпустить 376 самолетов «И-5 М-22», на 1933 г. производственная программа ориентировочно определялась в 2000 самолетов. По словам партийного руководителя, выполнение этой программы встречало «ряд затруднений, разрешение которых упирается в центральные органы» (задание 1931 г. «по промышленному строительству выполнено на 58%, по культурно-бытовому - на 57%»).
Во-первых, «тип самолета в течение 1931 г. изменялся 5 раз», и только в сентябре 1931 г. окончательно установлена модель «И-5 М-22»; «завод не имеет рабочих чертежей», «специнструмент не разработан», «спецификация материалов содержит 50% ошибок». Вина за это возлагалась на Отдел внедрения ЦАГИ, который должен был поставить чертежи к 1 марта, но этого не сделал; в результате развернуть производство самолетов в срок невозможно, хотя «основные цехи были пущены в эксплуатацию 1 февраля с.г.». Во- вторых, завод получил только 342 станка, при потребности в 371.
В-третьих, серьезную проблему составил «недостаток высококвалифицированных кадров» («завод имеет 238 чел. при потребности 1840»).
В связи с этим Нижкрайком ВКП(б) просил Комиссию обороны направить на завод конструкторскую группу' из ЦАГИ для исправления чертежей; обязать ГУАП выделить группу инженеров-тех- ников и мастеров, а также перебросить с других авиазаводов
4 — 49КI
97


150 человек высококвалифицированных рабочих; «отнести завод к числу ударных строек»
По указанию зампреда СНК В.Куйбышева на письмо Жданова ответил секретарь КО Базилевич. Он, в частности, сообщал, что по сведениям заместителя начальника ГУАП Макаровского, на завод выслана конструкторская группа; группа инженеров и техников будет выслана частями, а заявка на квалифицированных рабочих не могла быть обеспечена полностью, а только по мере возможности. Базилевич указывал также, что «завод № 21 отнесен постановлением СТО к числу ударных строек, усиление руководства строительством передается ГУАП для исполнения»6".
Зачастую руководящие ведомства оборонной промышленности неправильно рассчитывали целесообразность и экономичность тех или иных планов. Так, распоряжением ГУАП был намечен дорогостоящий план (стоимостью в 35 млн руб.) реконструкции завода № 32 для изготовления «авиа-вооружений для самолетных заводов». Как докладывал в апреле 1933 г. в КО начальник 4 отделения Экономического управления ОГПУ Калецкий, по мнению специалистов, это была «не реконструкция, а пришивка ‘"пиджака к пуговице”». Помимо того, что «расстановка заводских зданий» носила хаотичный характер, «скученность на заводской территории» требовала «сноса вклинившихся частновладельческих хозяйств» (что удорожало строительство на 4,5 млн руб.), «главный корпус завода ставится на русло протекающей по территории завода речки “Синички”. что помимо удорожания создавало «ненадежность самой постройки». По мнению специалистов, сроки ввода новых производственных площадей в эксплуатацию (1934 г.) и достижения проектной мощности в 1935 г. были не реальны. По этой причине ЭКУ ОГПУ считало целесообразным не расширение завода № 32, а увеличение путем оргмероприятий производственной мощности имевшихся цехов (до 5-6 тыс. комплектов вооружения) и одновременную разработку проекта по строительству нового завода, «который по своей стоимости не превысит реконстру ируемый за- вод № 32»1'5.
Возрастающим вниманием со стороны Комиссии обороны пользовались вопросы опытного авиастроения. Постановлением КО от 4 июля 1932 г. утверждазся план по опытному самолето-
98


строению, который предусматривал по моторам - создание истребительных моторов М-38 и М-32, мощных авиадизелей, мощного бензинового двигателя М-44, совершенствование М-34, по самолетам: форсирование работ по постройке тяжелого бомбардировщика ТБ-4, различных типов современных истребителей, морских лодочных самолетов.
Намечался также ряд организационных мероприятий: передать из НКВМор’а в НКТП квалифицированных специалистов для усиления ЦАГИ, приравнять работников ЦАГИ и ЦИАМ к «военно- производственникам» и всех подлежащих призыву на действительную службу оставить в ЦАГИ и ЦИАМ'е. Важным пунктом, который свидетельствовал об усилении ведущей роли оборонных разработок в отношении к гражданским, являлось указание Главному управлению гражданского воздушного флота (ГУГВФ) «организовать в своих конструкторских бюро работу по переконструированию военных самолетов для нужд гражданского воздушного флота и производить переделки их на своих предприятиях»64.
Специальное решение СТО, принятое 21 апреля 1932 г., было направлено на «укрепление мобготовности и дисциплины в гражданском воздушном флоте». В соответствии с ним, начальник ГУГВФ был обязан: «конструирование самолетов производить с учетом тактико-технических требований НКВМ, а развитие воздушных линий и аэродромного строительства - по согласованию с НКВМ», организовать военную подготовку в учебных заведениях ГВФ», обеспечивать «мобготовность» авиации НКЗема, НКТП, НКВТ и Осоавиахима «в соответствии с мобзаданием НКВМ», обеспечить участие «подразделений ГВФ на маневрах РККА». В свою очередь, НКВМ обязывался обеспечить военну ю подготовку работников ГВФ, их участие в маневрах РККА, а также «производить инспектирование и инструктирование органов Гражданского Воздушного Флота в части военной и специальной (летной, технической) подготовки, мобилизационной готовности»05.
Развитие авиапромышленности находилось в тесной связке с военным строительством НКВМ. В марте 1932 г. К.Е.Ворошилов обратился в КО с запиской «О строительстве постоянных аэродромов, ангаров, бензо и бомбохранилищ ВВС РККА». В документе, в частности, обосновывалась необходимость дополнительного стро¬
4*
99


ительства в 1932 г. (в связи с увеличением производства ТБ-3 с 96 до 300 шту к) пяти новых аэродромов для бригад тяжелой авиации (в том числе на Дальнем Востоке - в Уссурийске и Комсомольске). На это строительство НКВМ запросил дополнительные ассигнования в сумме 88 млн руб.
Постановлением СТО от 10 марта 1932 г. «О строительстве оперативных аэродромов ВВС РККА в 1932 г.» было намечено дополнительное строительство 104 аэродромов для легкой авиации, 67 - для тяжелой авиации, а также расширение 52 существовавших аэродромов, строительство 75 хранилищ для бомб и 76 - для горючего. Дополнительные ассигнования НКВМ на эти цели в 1932 г. были более скромными, нежели запрашивал Ворошилов: 35 млн руб.
7 апреля 1932 г. СТО принял постановление «Об обеспечении дополнительного строительства НКВМ по постоянным и оперативным аэродромам для тяжелых авиабригад на 1932 г.», которое предусматривало увеличение фондов НКВМ на материалы, необходимые для строительства, автотранспорт и т.д. НКТП, «под личной ответственностью наркома», должен был в 5-дневный срок выделить необходимые для строительства аэродромов строймеханиз- мы, инструмент и оборудование. Наркомснабу предписывалось «отпустить для строительства оперативных аэродромов дополнитель- но 10600 пайков по списку № 1»' .
Реализация этих решений, как обычно, сильно затягивалась. Проведенная летом 1932 г. по просьбе В.М.Молотова проверка выявила «неудовлетворительное выполнение постановления СТО по обеспечению строительства аэродромов тяжелой авиации». По сообщению Управления ВВС РККА от 2 августа 1932 г., к этому времени положение оставалось «чрезвычайно напряженным» и создавались «все предпосылки к срыву сроков готовности аэродромов, установленных Правительством»69.
Развитие авиации так же, как и танкостроение, вызывало постоянный интерес со стороны И.В.Сталина. Документы из его личного фонда свидетельствуют, что вождь уделял повышенное внимание проблеме аварийности авиации - этот вопрос проходил через документы как в 1930-е годы, так и в годы Великой Отечественной войны, и в послевоенный период. К примеру, в письме Ворошилову от 24 июня 1932 г. Сталин подчеркивал: «...самое тре¬
100


вожное- аварии и гибель наших летчиков. Живые люди - самое ценное и самое важное во всем нашем деле, особенно в авиации. Не следует ли - помимо всего прочего создать при командующих округами специальную должность заместителя командующего по авиации, возложив на этих заместителей непосредственную ответственность за состояние авиадела в округе... Я думаю, что следует»70.
В письме Ворошилову от 30 июля 1932 г. Сталин подчеркнул необходимость усиления тяжелой авиации на Дальнем Востоке: «...шесть бомбовозов для Дальвоста- пустяк. Надо послать туда не менее 50-60 ТБЗ. И это сделать надо поскорее. Без этого оборона Дальвоста- пустая фраза»71 (к слову, по отчету Баранова и Орджоникизде, в это время авиапромышленности удалось изготовить только 25 штук таких бомбардировщиков72). Чуть позже Сталин предлагал послать на Дальний Восток «побольше И-15», «все самолеты Ильюшина», «все самолеты Немана (разведка)», «побольше бомб» и т.д.73
В целом, по данным В.С.Шумихина, «за четыре года первой пятилетки авиапромышленность выпустила 4289 самолетов - в 2 раза больше, чем за все предшествующие годы Советской власти»74.
Военно-морская программа
Третьей «большой» военно-промышленной программой явилась программа военного судостроения. На заседании Комиссии обороны от 11 июня 1931 г. была создана специальная комиссия по разработке плана строительства Военно-Морских Сил СССР. 15 августа 1931 г. начальник Военно-Морских Сил РККА В.Орлов доложил заместителю председателя СНК СССР, председателю Госплана В.Куйбышеву ориентировочный план строительства ВМС на 1932-1935 гг. По мнению военного руководства, «наличный состав Военно-Морских Сил РККА (включая флот, морскую авиацию, береговую оборону) совершенно не отвечает... требованиям надежной и прочной обороны берегов СССР с моря. Планы развития Морских Сил РККА, утвержденные до постановления Комиссии обороны от 11.VIII.31 г. (пост. СТО-29 г. от 4.II, пост. РВС Союза от 13.VI.30 г., пост. РВС Союза от 30.V.31 г.) предусматривали лишь частичное усиление состава РККА, но не
101


давали решения проблемы реконструкции Морских Сил Советского Союза в должном соответствии с задачами действительной обороны морских подступов к стране».
Анализ положения ВМС СССР с точки зрения военной стратегии и тактики привел военных к выводу о «необходимости принятия экстраординарных и решительных мероприятий по развертыванию и обеспечению строительства РККА на ближайшие 4-5 лет. При составлении плана они исходили из основных задач морских сил РККА в будущей войне: «а) оборона берегов Союза от морских и воздушных противников, в частности от десантных операций; б) содействие и обеспечение операций РККА на флангах, в прибрежных районах; в) действия на морских коммуникациях противника; г) обстрел побережья противника и выполнение отдельных крейсерских операций, связанных с обороной наших берегов».
В документе указывалось также, что решение этих задач было возможно «при правильном сочетании и одновременно развитии надводного и подводного флотов, береговой обороны, морской авиации, минно-позиционных средств». Главный упор в новой программе был сделан на создание «мощного подводного флота». Постановление КО от 11 июля 1931 г. расценивалось военными как «исторический документ огромной важности» для Вооруженных Сил СССР75.
К 30 августа в ВСНХ была составлена докладная записка в КО «о результатах проработки промышленностью в первом приближении возможности выполнения заданий УВМС по судостроительной программе 1932-1935 гг. по 1 варианту». По первому варианту, для выполнения программы КО в 1932-1935 гг. должны были быть построены и в 1936 г. сданы РКВМФ следующие корабли: крейсера ок. 1000 тн. водоизмещения - 4 ед., эскадренные миноносцы ок. 2000 тн. водоизм.- 46, эскадренные подлодки (1000 тн.) - 76, малые подлодки (550 тн.) - 56, торпедные катера большие (50 тн.)- 124, торпедные катера малые (10 тн.) - 220. Всего - 436 единиц, общий тоннаж 248800 тн., но с учетом постройки вспомогательных судов тоннаж увеличивался до 300000 тн. По годам пик производства был запланирован на 1934 г. - 94000 тн., или 40% (в 1932 г. - 8%, в 1933 г. - 33%, в 1935 г. - 19%).
102


По расчетам ВСНХ, для выполнения программы заводы Союз- верфи должны были увеличить выпуск продукции по сравнению с ранее достигнутой почти на 80% (!); численность рабочих судостроительной промышленности должна была возрасти на 45- 47 тыс. человек.
По приблизительным расчетам (стоимость новых кораблей было трудно оценить точно), задание УВМС требовало новых крупных капиталовложений: на реконструкцию существовавших предприятий приходилось около 60% задания, на «долю вновь организуемых баз» - 40%. Намечалось расширение Балтийского завода (постройка новых цехов, приобретение за границей плавучего дока и т.д.), Северной судостроительной верфи (постройка стапелей для эсминца и др.), Николаевского завода им. Марти, заводов № 61 в Николаеве, Севастопольского Морсоюза, восстановление и ремонт судостроительного отдела Невского им. Ленина завода; расширение Архангельских судоремонтных баз «с переоборудованием их в филиал Балтвода». В районе Мариуполя строился филиал завода им. Марти, который должен был быть включен в будущий судостроительный завод-комбинат в этом районе. В рамках новой программы планировалась также постройка на р. Амур нового судостроительного завода в Осиповском затоне (Хабаровск). Работы по реконструкции старых и постройке новых заводов ВСНХ предлагал отнести к числу ударных строек военного значения.
Общая стоимость работ по постройке судов ориентировочно определялась в сумме 1300000 тыс. руб., плюс стоимость артиллерии, торпедного вооружения, боеприпасов, связи - 340000 тыс. руб.76
12 ноября 1931 г. Наркомвоенмор К.Е.Ворошилов представил в Комиссию обороны доклад, в котором изложил программу развития Морских сил СССР до 1935 г., разработанную Реввоенсоветом. По мнению руководителя военного ведомства страны, «наличные морские силы в настоящее время по их количественному и технически качественному состоянию позволяют ставить им оборонительные задачи и то лишь в расчете на защиту отдельных участков морского побережья», оставляя господство в море противнику. Новая же программа судостроения «дает возможность решить по- новому вопросы обороны побережья, ставя эту оборону на актив-
103


ные позиции, и вместе с тем заново организует оборону Северного и Дальневосточного побережья».
В количественном выражении программа, предложенная военными, несколько отличалась от разработанной руководителями промышленности. В частности, намечалось строительство не 4, а 3 крейсеров (в том числе восстановление крейсера «Фрунзе», подводных лодок новых— 130 (а не 132, как в докладе ВСНХ); предлагалось меньшее число эскадренных миноносцев (35 вместо 46) и торпедных катеров. Программа РВС более детально расписывала различные виды вспомогательных судов и распределение состава флота по морским театрам военных действий (Балтийское море, Черное море, Север, Дальний Восток, Днепровская водная флотилия).
Отдельно разрабатывалась программа по развитию морской авиации, с доведением к концу 1935 г. мирной программы производства тяжелых бомбардировщиков до 455 штук, дальних развед чиков— 120, ближних разведчиков — 130, истребителей — 293, ко^ ректировщиков — 50, всего самолетов — 1048. Было намечено ра ширить существующие базы флота и создать новые во Владив стоке, в Мурманске, Керчи и Лужской губе, а также создать «с< ременные минно-позиционные средства».
Общая стоимость строительства определялась военными так
а) флота (с корабельным боезапасом и вооружением)
б) морской авиации (по самолето- и моторостроению)
в) береговой обороны Севера и Дальнего Востока
г) береговой обороны Балтийского и Черного морей
д) аэродромн., ангарн. и казарм, стр. морской авиации
е) портов и баз оборудован, театра
ж) минно-позиционных средств
\30\000 т. р. 470000 т. р.
- И7000 т. р.
- \\2000т.р.
- \52000т.р
- 275000 т.р
- 60000 т. ^
Итого:
- 24&7000т
\04


Отдельным пунктом указывалась необходимость использовать при постройке кораблей «все новейшие достижения техники как в области вооружения, так и кораблестроения», а также привлечения «инженерно-технической иностранной помощи»77.
В программе РВС была указана производительность новых су достроительных заводов, начиная с 1933 г.: а) Мариуполь - 4 эсминца, 6 подлодок по 1000 тн., и 4 подлодки по 550 тн.; б) Архангельск— 6 подлодок по 1000 тн., 3 подлодки по 550 тн.; в) Хабаровск- 12 подлодок по 1000 тн., 3 подлодки по 550 тн., 2 эсминца.
Вопрос о морской программе обсуждался на заседании КО 14 ноября 1931 г. Было решено «принять за основу программу строительства морских сил, изложенную Наркомвоенмором». Комиссия внесла некоторые коррективы, с учетом которых поручила подготовить окончательное решение комиссии во главе с Куйбы- шевым. К их числу относились следующие указания КО: «программу строительства определить в 4 года», «особое внимание обратить на выявление возможностей строительства в 1932 г. и предусмотреть усиление ДВ (Дальнего Востока. - КБ.) путем перераспределения намеченных к строительству объектов»; «принять следующее соотношение подводных лодок по тоннажу: больших (1000 тн.)- 75, п/л типа «Щука» (550 тн.)- 75 и малых- 20»; «2 крейсера строить, отодвинув начало постройки на 1933 г.»; «достройку линкора “Фрунзе" условно отложить до 1933-1934 г.»; «максимально ограничить расходование валюты»78 и др.
В начале 1932 г. был принят ряд новых постановлений по строительству Военно-морских сил РККА в 1932 г. (от 13 января, от 22 февраля и др.) с конкретизацией заданий с учетом выполнения программы судостроения. В частности, постановлением СТО от 22 февраля НКТП было предложено форсировать выполнение программы по строительству подводных лодок, устанавливались жесткие сроки сдачи различных их видов. Так, в 1932 г. предписывалось закончить постройку 6 больших подлодок II серии и 4 х средних подлодок III серии и «довести готовность 3-х больших подлодок IV серии до 70%, обеспечив вступление в строй послед них до 15.VIII.1933 г ». В том же году планировалось заложить 25 подлодок типа «Щука», из них почти половину 1*- штук Дальнем Востоке; а также 30 малых подлодок (с окончанием
105


к 1 .VII и остальных к 1.XII.1932 г.). Планировалось заложить в 1932 г. 3 эсминца-лидера (1 — на Северной судостроительной верфи, 2 - на Николаевском заводе) «с полной готовностью к 1-му сентября 1933 г.». К 1 июня 1933 г. предписывалось «произвести капитальный ремонт и модернизацию линейного корабля “Октябрьская Революция”».
Постановление разворачивало также обширную программу производства моторов, дизельных двигателей, различных деталей и приборов для кораблей. Отдельно планировалось строительство сооружений береговой обороны. План по развитию морской авиации предусматривал «сформировать в 1932 г. 9 тяжелых (колеси.) бомб-эскадрилий (на Д.В. - 3, на Черном море - 2 и на Балтийском море - 4) с общим количеством самолетов - 111, а также на Балтийском море- 1 эскадрилью дальних разведчиков (лодочн. типа)- 12 самолетов».
Как обычно, выделялись методы контроля и стимулирования выполнения приоритетной военной программы: «Отнести постройку подлодок и проч. боевых кораблей, а также строительство Оси- повского затона и Хабаровского завода к сверхударным в отношении снабжения материалами, оборудованием, рабочей силой... и проч.»; «смежные производства, связанные с военным судостроением (объединения “Котлотурбина”, “Локомотив”, “Союздизель”, “Сталь”, ВЭО, ВЭСО, ВООМП (ГОЗ), “Союзтекстильмашина” (зав. им. Карла Маркса), “Оружобъединение” (заводы “Баррикады” и “Большевик”)) приравнять к первоочередным в отношении снабжения их материалами, оборудованием и импортом для изготовления механизмов, изделий и полуфабрикатов для строящихся подлодок и других боевых кораблей»; «обязать НКТП ежемесячно докладывать СТО о ходе строительства Осиповского затона, Амурского судостроительного завода, подлодок, остальных боевых кораблей, а также изготовления для них вооружения и боеприпа-
79
СОВ» .
«Дальневосточное направление» привлекало особое внимание правительства, о чем свидетельствовали многочисленные постановления и отчетная документация высших органов власти. Подобно танкам и авиации, программа находилась под пристальным вниманием И.В.Сталина. К примеру, в письме Г.К.Орджоникидзе
106


ОТ 18 июня 1932 г. по вопросу о подводных лодках Сталин писал- «Я думаю, что остальные 6 штук (из 12-ти) подлодок (Щуки) мож „о отправить потихоньку во Владивосток с соблюдение всех п„Т вил предосторожности. А как обстоит дело с малыми подлодками^ Они ведь тоже очень нужны. Когда будут готовы? Их тоже надо отправить (все!) на Дальний Восток. Японцы (конечно') готовятся к войне с СССР, и нам надо быть готовыми (обязательно!) ко всему» . Реализация программы, как обычно, натолкнулась на серьезные трудности. Как докладывал в СТО К.Е.Ворошилов 15 мая 1932 г., в процессе реализации программы по «усилению морской обороны ДВ» выявилось, что программа «не обеспечена кредитами». Наркомвоенмор указывал, в частности, что «строительство баз Военно-Морских Сил РККА на ДВ, во исполнение постановления СТО от 22 февраля 1932 г., превышает объем, предусмотренный постановлением СТО от 13-го января 1932 г. и обеспеченный кредитами в размере 10 мил. рублей».
Первоначально во Владивостоке планировалось построить одну базу на 18 подводных лодок. Как докладывал Ворошилов, «в настоящее время строятся: две базы для подводных лодок на 12 типа “Щука” и 30 малых, одна временная база для 12-ти торпедных катеров, уже переброшенных на ДВ, и одна постоянная база на 36 торпедных катеров, пристрелочная станция для торпед и склады боеприпасов во Владивостоке, Николаевске н/Амуре и Де Кастри». Эти работы, по расчетам Наркомвоенмора, требовали выделения дополнительных ассигнований в 10 млн руб.81 Таким образом, на выполнение только «первоочередных работ, заканчиваемых в 1932 г.», было необходимо 20 млн - в 2 раза больше изначально запланированного! Ряд дополнительных расходов требовали поставки топлива и шкиперских материалов для подводных лодок и торпедных катеров, строительство транспортеров для перевозки
малых подводных лодок на ДВ.
Вопрос о дополнительных ассигнованиях для морских сил ДВ рассматривался на заседании КО от 3 июля 1932 г. Было решено «утвердить дополнительный отпуск НКВМору 3,5 млн. руб., из них — на заготовку топлива и шкиперских материалов... 2 млн. руб. и на постройку 12 транспортеров для перевозки малых под водных лодок— 1,5 млн. руб.». Вопрос же о дополнительных
107


сигнованиях «на расширение базового строительства»- 10 млн руб. - было решено отложить82.
22 июня 1932 г. СТО принял очередное постановление «О постройке 12 подводных лодок для ДВ», которое предусматривало мобилизацию центральных ведомств (НКПС, НКВод, НКВМ) и местных краевых организаций на форсирование строительства подъездный путей к Осиповскому затону и месту разгрузки лодок, усиление землечерпательных работ в Осиповском затоне для обеспечения спуска лодок на воду и т.д. (По сообщению заместителя начальника ЭКУ ОГПУ Гая от 10 августа 1932 г., в Осиповский затон в Хабаровск была переведена плавучая база «Саратов» - там должна была осуществляться «доделка и внутреннее оборудование» подводных лодок)83. Вышеуказанным постановлением СТО предписывалось «обязать НКПС и НКВМор... грузы, отправленные Осиповскому затону и Дальзаводу для спецсудостроения, включить в воинские маршруты отдельными вагонами. Обязать также НКПС разыскать все грузы, находящиеся в пути для Оси-
84
повского затона и ускорить продвижение к месту назначения» .
Подробный анализ проблем, связанных с выполнением военно- морской программы, содержался в докладе заместителя наркома тяжелой промышленности Доценко от 5 августа 1932 г. о ходе выполнения постановления СТО от 22/11-32 г. за № 128/55сс. Автор доклада видел корень этих проблем в том, что «промышленность получила увеличенную военно-морскую судостроительную программу, не имея достаточной подготовки по механической и металлургической базам и особенно по судостроению на Дальнем Востоке». Недостаток металлургической базы планировалось покрыть за счет импорта.
По поводу строительства подлодок для ДВ автор докладывал: «V серия подлодок в количестве 12 шт. начата постройкой в текущем году на верфях Ленинградских заводов, откуда в разобранном виде направляются на Дальний Восток (Хабаровск и Владивосток) для сборки, монтажа и сдачи их Наркомвоенмору в текущем году 9 шт. и 3 штуки весной 1933 г.
Несмотря на двухмесячное опоздание поступления импортного металла для постройки корпусов подлодок, все же промышленность выполняет корпусные работы в установленные планом сроки.
108


Состояние работ по подлодкам V серии следующее-
Отправлено корпусов с 1 июня по 4 августа - СЕМЬ - два в Ха
баровск и 5 во Владивосток. Из отправленных п/лодок 3 поибыло на место и находятся в сборке. риоыло
8 и 9 августа намечается отправка еще двух лодок и, наконец в начале сентября, после освобождения стапелей Осиповского затона ОТ первых лодок, будут отправлены последние три лодки.
Отправка лодок тормозится слабой подачей НКПС 50 тн плат форм».
В связи с необходимостью выполнения заказов по ДВ, в частности, «переотправки готовых дизелей в Хабаровск для производства монтажных работ, обеспечивая таким образом до замерзания р. Амура вывоз лодок из Осиповского затона», была задержана постройка лодки на Сормовской верфи.
В документе содержался подробный анализ выполнения плана по другим видам подводных лодок и надводных кораблей и по заводам. Степень выполнения была различной, и во многом зависела от сложности конструкции и работы поставщиков. Так, закладка трех эсминцев - 2 на Николаевских заводах и 1 на Северной верфи - задержалась «вследствие неподачи Мариупольским заводом марганцевистой стали для настройки корпусов, в виду загрузки прокатного стана броней для танков ВТ.
При подаче металла в августе, прокат какового включен в план Мариупольского завода, намечается закладка эсминцев в сентяб¬
ре с.г.».
По торпедным катерам: «на 1 августа 14 катеров сдано, 4 катера предъявлено к сдаче, 12 катеров готовятся к сдаче 1 сентября.
Остальные 16 катеров — VI серия намечается построить с мотором ЦАГИ. До настоящего времени моторами катера не обеспече-
85
ны, что задерживает их постройку» .
«Доклад о состоянии строительства подводных лодок на 1-е сен тября 1932 г.» был представлен Павлуновским и Доценко Сталину 3 сентября 1932 г. В документе указывалось, что в 1932-1933 гг. НКТП был обязан сдать НКВМор у 68 подводных лодок 5 типов, в том числе в 1932 г. — 26 штук, остальные 42 лодки до июля 1933 г. (для сравнения отмечалось, что «за все время существо
109


нич Сов. Власти промышленность изготовила и сдала на вооружение Флота всего только ШЕСТЬ штук подводных лодок»).
О фактическом состоянии строительства подлодок авторы документа докладывали: «Дчя Дальнего Востока на I сентября уже отправлено 10 корпусов подлодок “Щука”, из коих уже прибыли в Хабаровск - 2 и Владивосток - 4 подлодки. 7 и 8 лодки ожидаются во Владивостоке 5-8 сентября. Девятая лодка... находится в пути между Хабаровском и Владивостоком и десятая - Омск - Николаевск.
Две лодки “Щука” в Хабаровске собраны, склепаны. Производится монтаж механизмов и электрооборудования... В начале Октября эти две лодки выйдут из Хабаровска во Владивосток для окончательного монтажа и сдачи НКВМор’у».
«Во Владивостоке на трех корпусах “Щука” производится сборка и клепка, четвертый корпус устанавливается на стапеле.
Все вспомогательные механизмы... на две лодки “Щука” уже отправлены полностью (часть уже поступила на место, часть находится в пути).
Для десяти подводных лодок “Щука” все оборудование за исключением дизелей, будет отправлено до 10 сентября с/г.
Что же касается дизелей, то на четыре лодки дизеля будут отправлены в Сентябре, а на остальные три лодки “Щука”, подлежащие сдаче в этом году дизеля будут отправлены в Октябре.
Для достройки и монтажа подлодок на Дальний Восток в Хабаровск и Владивосток нами отправлено:
Квалифицированных рабочих, мастеров - 730 чел.
В дальнейшем подлежит отправке еще до 400 человек.
Девять подводных лодок “Шука” нами будут сданы в 1932 г.».
О состоянии строительства малых подлодок докладывалось: «Металл для 30 малых подлодок на Николаевский завод уже завезен и пущен в обработку. На 1-е Сентября 7 малых подлодок уже заложены и производится сварка корпусов. Эти семь корпусов на воду будут спущены в Октябре месяце и начат монтаж. К декабрю месяцу все эти семь лодок будут целиком закончены».
Состояние работ по десяти подлодкам для Черного и Балтийского морей было таково, что «семь лодок НКТП безусловно будут сданы в 1932 году - три лодки в Сентябре, три в Октябре и одна в Декабре; что же касается трех лодок - одной “Ленинец” и двух


“Щук”, то эти лодки будут сданы в мае 1933 г. по причине отсутствия на этих лодках дизелей, так как изготавливаемые на Коломенском заводе дизеля для этих трех лодок сознательно нами перебрасываются на Дальний Восток.
В 1932 году из подлежащих сдаче 26 подлодок, НКТП безусловно сдаст 23 подводных лодки, из коих на Дальнем Востоке- 16 подводных лодок (9 “Щука” и 7 “малых”)».
Особо важным НКТП считал необходимым довести до сведения И.В.Сталина, что если до 1932 г. «все главные механизмы подлодок ввозились нами из-за границы», то в 1932 г. «промышленность производство всех вышеуказанных механизмов уже наладила и освоила. Тринадцать лодок выпуска- 1932 г. пойдут уже целиком на механизмах Советского производства».
В июне 1933 г. НКТП был обязан сдать на Дальний Восток вторую партию - 12 штук подводных лодок «Щука». Павлуновский и Доценко докладывали, что «в настоящее время для этих лодок на заводы завезено металла на 70% и все эти лодки нами тоже будут заложены в 1932 г., начиная с октября 1932 г. Началом отправки первых лодок этой партии в разобранном виде намечен январь месяц 1933 г. Окончание отправки всех двенадцати лодок намечаем март 1933 г.
Таким образом, все 68 подводных лодки, подлежащих сдаче в 1932 и 1933 г. в настоящее время находятся в работе».
Серьезные проблемы возникли с обеспечением лодок оборудованием. Так, по сообщению заместителя начальника ЭКУ ОГПУ Гая от 10 августа 1932 г., «по перископам к подводным лодкам из программы 74 шт. до июля выполнено 8 штук», поскольку завод ГОМЗ, где они изготовлялись, переключился на производство гра- жданской продукции . В докладе Павлуновского и Доценко указывалось, что на 1 сентября было сдано уже 10 перископов и, что особенно важно, по их мнению, «технически изготовлением этих перископов мыв этому году овладели»87.
По торпедным аппаратам, как указывал Гай, «из 84 штук не сделано ни одного, чем срывается оборудование лодок. Завод Карла Маркса, изготавливающий торпедные аппараты с начала 1933 г. переходит на текстильное машиностроение, а задание передается заводу Марти, отказывающемуся от этого задания»88.
Ill


Одним из наиболее «узких мест» было производство торпед. По признанию Павлуновского - Доценко, «до 1932 г. мы торпед в массовом производстве делать не умели». Поэтому было решено заключить договор о техпомощи с итальянцами по производству торпед 21". С конца 1931 г. велись переговоры с итальянской стороной о крупном военно-морском заказе. В декабре все технические условия с фирмой Уайтхэд о закупке торпед были согласованы, затем фирма ужесточила условия кредита, что затормозило заключение соглашения. Помимо неаполитанских 21" торпед, намечалось получить из Италии различные виды мин, бомб, катерные
89
18" торпедные аппараты и т.д.
Попытки наладить производство торпед на отечественных заводах большого успеха не имели. Для производства торпед по моб- заданию в количестве 2000 штук был создан так называемый «Торпедный куст». Головным заводом кооперированного куста являлся завод «Красный гидропресс». Однако, как подчеркивалось в постановлениях Северо-Кавказского краевого исполкома от 16 ноября 1932 г., «в текущем году заводом “Гидропресс” заказ на 15 шт. Т-21 выполнен не будет. Таким образом, производство торпед освоено в 1932 г. быть не может». Изготовлением торпедных резервуаров занимались заводы «Баррикады», «Большевик», выпуском готовых торпед 21" и 18" — завод «Двигатель»90.
В конце доклада Павлуновского - Доценко содержится оригинальная надпись от руки, которая свидетельствует о чрезвычайных условиях и методах, которыми осуществлялась программа производства подводных лодок: «Т. Сталин. Несколько слов по личному вопросу. Выполнение этой большой и технически сложной программы по подлодкам, в короткий срок, без подготовки промышленности в предыдущие годы, требовало огромного нажима на аппараты, директоров заводов, объединений и техперсонал. Без зверского нажима при разбросанности отдельных изделий и агрегатов для подлодок почти по тридцати заводам и при слабости производственной дисциплины - программа по подлодкам была бы неизбежно сорвана. Вместе с тем, заводам оказывается постоянная помощь. Само собой, без помощи такая программа не делается, а также она не делается и не может быть сделана одним нажимом.
112


Поэтому заявление, что я только нажимаю, а
неправильным.
не помогаю, я считаю
3 	сентября 32 г. Павлуновский»91.
Решением КО от 4 октября 1932 г по __ ^ * по программе подлодок лпя
ДВ устанавливались следующие сроки: «а) сдать к 1 3 33
„°й боевой готовности 8 п/л типа «‘Щука” во Владивостоке 6)2^
типа Щука в полной боевой готовности с открытием „авитации
на Амуре своим ходом отправить из Хабаровска и сдать ВМС во
Владивостоке; в) 2 п/л типа “Щука” с открытием навигации на
Амуре спустить на воду в Хабаровске и к 1.7.33 г. сдать ВМС во
Владивостоке в полной боевой готовности; г) сдать 21 малую п/л в
полной боевой готовности во Владивостоке до 1.4 33 г и 9 п/л - к
1.5.33 г.»92.
В последующие годы принимались специальные меры по усилению береговой обороны Дальнего Востока. При этом Наркомво- енмору передавались плавучие средства «различных организаций ДВ», прежде всего рыболовного флота. Наркомснаб (Микоян) в письмах в правительство (Молотову) жаловался, что во время путины (май-октябрь) передача пласвредств военному ведомству привело к «обезоружению Дальневосточного рыбного треста», и просил «вернуть флот рыбной промышленности». Эти призывы имели некоторый эффект: решением КО от 27 мая 1933 г. «п. 15. О плавучих средствах для строительства береговой обороны на ДВ» было предписано «ограничить передачу плавучих средств Нарком- санбом СССР во временное пользование НКВМора до 1.11.33 сле¬
дующими судами:
1. Буксирных катеров - 8
2. Железных барж - 2 (“Иваси” и “Камбала’)»
С 1933 г. началось строительство военно-морской базы на Севере СССР, в Мурманске. Согласно постановлению № 40сс/о от 4 июня 1933 г. «О строительстве военно-морских баз в Мурманске» НКВМ на эти цели выделялось 2 млн рублей, Наркомводу - 500 тыс. руб., НКСнабу - 500 тыс. руб., НКТП- 1 млн руб. Постановление предусматривало «закрепление за НКВМ территории точного берега Северной части южного колена Кольского залива». Предусматривался широкий комплекс дноуглубительных р^ * строительство электростанций, обеспечение сна жения и тд
113


становлением (Hk or 2.S октября I‘M l i . было решено «<>11 lye I И ГI» Маркомноенмору in резервною фонда (ПК дополнительно 1200000 руб. на строительство Мурманской морской базы»*'.
17 сетября 10.1.1 г. было принято постановление СТО о включении в состав особо важных строек узко-оборонного значения заводов судостроительной промышленности. В нем был укачан 21 строящийся и реконструируемый промобьект, которые должны были снабжаться стройматериалами, рабсилой, оборудованием по т.н. «списку Л», «наравне с военными стройками особою назначения».
Однако при проверке Комитетом товарных фондов выполнения постановления ( ТО выяснилось, что «реализация этого решения ПКСнабом задерживается вследствие неправильной формулировки укачанною постановления. Как докладывал секретарь вышеука- чанного Комитета Пальчиковский в письме И.И.Межлауку (Управление делами CIIK СССР) от 17 ноября 1933 г., списка «Л» не существовало. В документе разъяснялось: «Есть списки особый, первый, второй и третий. Часть предприятий, расположенных в Ленинграде (балтийский, Северная верфь, Судомеханический завод, имени Марти и № 6) снабжаются по особому списку. Заводы Онежский, имени Андре Марти, № 61 (Николаев), Севморзавод, Дальзавод, Осииовский завод, "Ленкузня”, Рыбинский и Красноармейская верфь снабжаются по списку № I. Остальные предприятия, перечисленные в постановлении СТО... снабжаемые по 2-му списку, подлежа! переводу в высшие списки». Чиновник просил конкретных указаний правительства, в какой список какие заводы
Ч(*
отнести .
Еще более амбициозная программа военного судостроения намечалась на вторую пятилетку. В материалах к заседанию комиссии Молотова «Основные соображения по развитию Военно- морских сил РККА на вторую пятилетку (1933-1937 гг.) указывалось: «Осуществление плана развития Военно-Морских Сил РККА в намеченных размерах возможно только при условии принятия по линии промышленности самых экстраординарных и решительных мер к перестройке всей своей работы. Половинчатые и компромиссные мероприятия делу не помогут. Нужны: полный перелом и мобилизация всех сил и средств промышленности для того, чтобы поднять и осилить план строительства Военно-Морских сил РККА»”.


11 	июля 1933 г. СНК принял постановление № 58/сс/с «о п„ грамме военно-морского судостроения на 1933-1938 Р грамма предусматривала постройку 8 крейсепов зп ГГ>>' Пр°' 327 торпедных катеров, 36 сторожевых кораблей, 76 больГГпод водных лодок, 200 средних подводных лодок, 60 охотников водными лодками, 42 тральщика, 14 речных мониторов и 8 кано нерских лодок.
В 1933 г. были начаты переговоры с зарубежными фирмами о поставках техники и вооружения и о технической помощи в создании кораблей. По этому вопросу были достигнуты соглашения с итальянскими фирмами - по крейсерам и ЭМ, швейцарскими и немецкими - по поставкам главных турбозубчатых агрегатов (ГТЗА) с немецкими - по поставкам ПЛ типа «С», артиллерии главного калибра и др.
Однако в целом программа кораблестроения от 11 июля 1933 г. оказалась не по силам отечественной промышленности. Поэтому задания 2-й пятилетки были скорректированы в сторону понижения последующими постановлениями правительства. За годы второй пятилетки (1933-1937 гг.) были введены в строй: один лидер эскадренных миноносцев (проект 1), 11 лидеров (проект 38), 39 сторожевых кораблей (СКР) типа «Ураган» (проект 4) и 4 - типа «Жемчуг» (проект 43), 6 тральщиков (проект 3), 137 подводных лодок, 8 речных мониторов, 178 торпедных катеров и т.д. (всего 345 кораблей)98.
Артиллерийские вооружения
Развитие новых артиллерийских систем вооружения также явилось одним из важных направлений перевооружения РККА в нача ле 1930-х годов. 13 мая 1931 г., во исполнение поручения Комиссии обороны, Революционной Военный Совет СССР принял план перевооружения РККА 1931-1933 гг. новыми артсистемами. решено «к весне 1934 года полностью перевооружить новыми ар системами - 75 стр. дивизий, 25 корп. арт. полков, Пр!!^?д АРГК»; «материальную часть остальных арт. П0ЛК0** (дивизионных, корпусных и АРГК) к весне 19 г. ^
зированной», а также создать резервы минометов и па_ план перевооружения предлагалось «внести в план р
115


вооруженных сил на 1932 и 1933 гг. и доложить Комиссии Обороны, что это требует увеличения против предположенных ассигнований в сумме, примерно, 220-250 мил. рублей (на 1932 г. - 80 млн. руб., на 1933 г. - 140 млн. руб.)». По подсчетам военных, «полное перевооружение РККА новыми артсистемами с полной обеспеченностью
* 99
выстрелами вызовет дополнительные расходы в 430 млн. руб.» .
Во исполнение постановления Комиссии обороны по реализации системы артвооружения РККА, Артиллерийским управлением (АУ) РККА совместно с промышленностью были определены сроки готовности опытных образцов и план их реализации на важнейших предприятиях и КБ, о чем доложил начальник вооружений РККА М.Н.Тухачевский председателю КО В.М.Молотову в записке от 2 июля 1931 г. В документе, в частности, отмечалось, что «промышленность в основном приняла сроки», предложенные АУ РККА, однако «эти сроки до сих пор не обеспечены реальными мероприятиями, без которых выполнению задания Комиссии Обороны угрожает срыв. Часть сроков промышленностью принята условно».
В качестве причины «необеспеченности сроков выполнения» указывалось «неукомплектование Конструкторских Бюро, в силу чего происходит задержка подачи чертежей, а этим и опытных образцов». По расчетам НКВМ, для полного укомплектования основных артиллерийских КБ (на заводе «Большевик», заводе № 8, Московском механическом заводе, заводе «Красный путиловец», КБ № 1 и КБ № 2) требовалось 216 человек. С этой целью Тухачевский предлагал провести в июле 1931 г. по линии ВСНХ «мобилизацию внутри-промышленных инженерных и конструкторских кадров». Особо оговаривалась необходимость «пригласить на службу в КБ № 2» («немецкое»), которое разрабатывало «тяжелые системы (203 и 305мм мортиры и 304мм гаубицы)» 20 иностранных специалистов - «артиллерийских инженеров». ВСНХ предлагалось также, в соответствии с постановлением КО, решить вместе с НКВМ вопрос о месте постройки опытного артиллерийского завода и «приступить к его строительству со сроком окончания в 1-м квартале 1932 г.»100.
В 1932-1933 г. план по артиллерии выполнялся промышленностью довольно плохо, что неоднократно обсуждалось в переписке И.В.Сталина с К.Е.Ворошиловым, В.М.Молотовым, Г.К.Орджони- кидзе. Так, 30 июля 1932 г. Сталин писал Ворошилову: «Здрав-
116


ствуй, Клим! Письмо от 26/VII получил 11 ня* -
ханова: его универсальная пушка нужна нам ка*"™” В°ВСЮ Ма'
обороны Молотов докладывал о сложностяхТ\ДыполЬнКОМИССИИ граммь. 1933 г.: «1.0 военных заказах Собирали Т ПР°' декаду 2 раза К.О. Прежде заслушали... о всех™заказТГГо рых ты и Вор(ошилов) писали, а потом с директорами заводов^ артиллерии, снарядах ... По артиллерии программа выполняет?» плохо по ряду основных заводов - № 8 (Мытищи) и "Баррикады” Дали нагоняй, а двумя последними заводами займемся еще дополнительно - № 8 - тов. Каганович Л ., а “Баррикадами” - я.
По снарядам несколько лучше, обещают годовую программу вытянуть, но плохо с переснаряжением и не надежно с качеством, проверим дополнительно... Многое не выполняется. Предупредили кого следует об ответственности и через 1 '/2 месяца решили еще послушать»102.
29 сентября 1933 г. КО в очередной раз обсудила вопрос о неудовлетворительном выполнении программы заказов 1933 г. по артиллерии. В постановлении КО по этому вопросу особо отмечалось «совершенно неудовлетворительное положение с выполнением заданий текущего года на заводах “Баррикады”, “Новое Сормово” при удовлетворительном выполнении заданий на заводе им. Молотова. На заседании директора заводов - им. Молотова т. Премудрое, «Большевик» - т. Руда, «Красный путиловец» - т. Плеханов, завода № 7 — т. Сухомлинов - доложили КО о том, что вся программа 1933 г. этими предприятиями будет выполнена (ожидалось также выполнение и заказов по снарядам).
Персональная ответственность за невыполнение программы рядом предприятий была возложена на замнаркомтяжпрома Павлу- новского, а также на директоров: завода № 8 т. Мирзаханова, завода «Баррикады» - т. Будняка и завода «Новое Сормово» т. Раткеви- ча. Было решено «предупредить т. Мирзаханова в последний раз, что дальнейшее невыполнение заводом № 8 утвержденной КО про граммы повлечет снятие его с завода». На это предприятие направ лялась комиссия в составе Кагановича Л., Кагановича М., ухачев ского, Павлуновского и Рындина, которая должна была определить
117


программу IV квартала по этому заводу. Рассмотрение такой программы по заводу «Баррикады» было поручено т. Молотову. К числу организаций и лиц, ответственных за выполнение артиллерийской программы, были отнесены Московский областной комитет, Нижневолжский и Горьковский крайкомы ВПК(б) и персонально - их первые секретари.
В задачи НКТП входили завершение строительства опытного завода (№ 38) в 1933 г.; укрепление артиллерийских заводов квалифицированными инженерно-техническими кадрами; «обеспечение орудийных заводов выверенными чертежами» и др.103
Средства связи для РККА
Производство средств военной радиосвязи для РККА традиционно являлось отстающим участком. Как подчеркивалось в постановлении КО от 20 июля 1931 г. «По материальной обеспеченности РККА средствами связи», этот уровень оставался крайне низким, поскольку в РККА преобладало «имущество старых заготовок (периода империалистической войны)», а «темпы поступления имущества связи из промышленности, в соответствии с современными требованиями технического оснащения РККА» были недостаточными. Общая средняя обеспеченность развертывания РККА в военное время по радиостанциям составляла всего 3,7%.
КО признала необходимым утвердить систему вооружений РККА по связи, принятую Реввоенсоветом СССР в апреле 1930 г., которая положила начало перевооружению РККА новыми технически современными средствами связи. Был одобрен план Реввоенсовета «об изъятии из РККА имущества старых заготовок и введении на вооружение нового имущества в соответствии с системой вооружения - к 1/1-34 года».
В постановлении отмечалась также неудовлетворительная работа научно-исследовательских учреждений по созданию «особо секретной техники»: в области «мощных ультра-коротких волн», «передачи изображения и телевидения» (в течение нескольких лет НКВМ не получил ни одного образца), «секретной телеграфии» (некоторые достижения имелись «только по ОСТЕХБЮРО и Институту Связи РККА»), «ночного фотографирования при помощи
118


невидимых лучей», «управления самолетами на расстоянии по радио», «телефонии на инфра-красных лучах». НКВМ и ВСНХ были обязаны добиваться решения этих задач «с тем, чтобы не позднее конца 1932 года НАРКОМВОЕНМОР имел законченные образцы приборов по этим проблемам».
ВСНХ предписывалось также развитие производственных мощностей промышленности, в частности: «...возобновить проектирование и постройку нового завода точной механики, на котором сосредоточить производство новых средств вооружения, с расчетом окончания постройкой и оборудованием, а также подготовкой кадров - к 1-му января 1933 года»; «для обеспечения изготовления в 1932 году опытных серий вновь выпускаемых образцов вооружения особыми средствами, ВСНХ развернуть 7-ой Комбинат зав. Ка- зицкого с тем, чтобы он к моменту постройки нового завода явился бы базой последнего как в отрасли подготовленных кадров квалифицированных рабочих, так и в отношении получения потребного для точной механики оборудования»104.
Однако большинство этих указаний осталось на бумаге. В постановлении № 7сс от 11 января 1932 г. «По связи» можно выделить ряд ключевых моментов, характеризовавших состояние дела: «внедрение в армию новейших средств (радио, телемеханика, ПУАО) идет медленными темпами»; «промышленная база для производства средств связи крайне узка и не удовлетворяет потребностям армии и народного хозяйства», «производство электронных ламп, источников питания и кабеля находится в большой зависимости от импорта»; «научно-исследовательская работа в области связи распылена между ведомственными институтами, не увязана с промышленностью и не имеет организующего центра», «новые технические средства (телемеханика, ПУАЗО) еще не вышли из состояния опытного серийного производства, а главное не имеют производственной базы»105.
Указанным постановлением была намечена крупномасштабная программа развития средств военной связи на 1932 г. На базе постройки новых и реконструкции действовавших предприятий ВЭСО планировалось довести выпуск продукции до 500 млн руб. в 1933 г. и до 800 млн руб. в 1934 г.; обеспечить подачу в армию радиостанций в количестве 12 тыс. в 1933 г. и 15 тыс. в 1934 г.; начать строительство ряда предприятий по производству средств связи и новых видов воо-
119


ружения (завод по телемеханике, завод точной механики, завод «Радиоламп», мастерская кварцевых пластинок, цех радиомашин)106.
О реализации этой программы на практике свидетельствует другой документ- справка-доклад о выполнении промышленностью программы 1932 года по вооружению связи РККА, представленный в КО 4 января 1933 г. за подписью начальника управления связи РККА Синявского. «Общее выполнение программы 1932 года по вооружению связи» выглядело следующим образом:
Заказано на 96500000 руб.
При нято на 58334000 руб.
Предъявлено к сдаче на 10286800 руб.
Наибольший процент выполнения - от 72% до 100% по различным видам продукции - пришелся на «телеграфное, телефонное и линейное имущество» (за исключением катушек для телефонного кабеля, по которым обеспеченность Красной Армии составила 25%).
Резко недовыполненным оказался план по производству радиоаппаратуры. Особенно плохо обстояло дело с авиационными радиостанциями для тяжелых самолетов и аэродромными радиостанциями, отсутствие которых, как подчеркивалось в документе, лишало «ВВС возможности производить тренировочные и опытные полеты». Общие данные выглядели следующим образом:
Наименование
Заказано
Принято
Изготовлено и предъявлено к сдаче
Радиостанции самолетные Для тяжелых бомбардировщиков
150
0
2
Для самолетов армейской разведки
200
13
330
Для самолетов войсковой разведки
922
392
0
Для самолетов-истребителей
300
0
0
Радио-маяков
10
0
0
Приемников к ним
100
0
0
1682
405
342
Радиостанции аэродромные
165
14
2
Радиостанции батальонные
3318
1262
2284
Радиостанции полковые
1362
202
0
Радиостанции высш. войсков.
94
73
0
соединений
4774
1537
2284
Радиостанции танковые
1262
5
357
Радиостанции неленгаторпые
1 16
2
50
и присмно-слежечиые ВСЕГО*
7999
1963
3035
В подсчетах обнаружены ошибки. - И. Б.
120


В качестве основных причин неудовлетворительного выполнения заказов по радио и телемеханике указывались: «недостаточное планирование и кооперирование для выполнения заказов как внутри завода, так и между заводами и объединениями», «позднее заключение договоров с заводами других объединений на поставку полуфабрикатов», «плохое снабжение сырьем», «недостаточность рабсилы и инженерно-технических кадров, особенно на Горьковском заводе им. Ленина», «недополучение ВЭСО оборудования и средств, которые оно должно было получить согласно постановления СТО от 11/1 - 32 года».
Значительно отставало от намеченного графика строительство новых заводов: в 1932 г. были построены только завод щелочных аккумуляторов в Саратове и кварцевая мастерская в Горьком. Строительство завода «Радиоприбор» не было закончено, а остальные предприятия, как говорилось в документе, «не начаты строительством»107.
В целом в 1930-е годы создание средств военной связи оставалось одним из приоритетных, но хронически отстающих обороннопромышленных производств (не случайно в годы Второй мировой войны СССР использовал с основном средства радиосвязи, которые получал по ленд-лизу от западных союзников).
Состояние и перспективы развития военной химии
Военная химия к началу 1930-х годов относилась к числу сложившихся и ставших уже традиционными отраслей военной экономики СССР. Тем не менее, как подчеркивалось в постановлении СТО от 14 октября 1931 г. «О состоянии военно-химического дела», несмотря на заметный сдвиг в течение двух предшествовавших лет «по военно-химическому вооружению РККА», «в общей системе вооружения РККА и по промышленному обеспечению» эти средства не занимали должного места, «дапеко уступая передовым капиталистическим странам». Как и в других военных отраслях, заказы по химвооружению выполнялись неудовлетворительно, не выдерживались сроки строительства по основным объектам военно-химического вооружения (комбинат «К», завод № 80, Берез-
121


ники и др.), сильно «хромало» качество продукции, особенно приборов.
Согласно постановлению, «химические средства борьбы» (как оборонительные, так и наступательные) должны были «занять первостепенное место во всей системе обороны страны». В русле курса на перевооружение армии СТО наметил необходимость развития современных моторизованных хим. войск и активного внедрения химсрсдств во все рода войск (особенно в ВВС и Военно- морские силы).
Для стимулирования соответствующих работ было решено «приравнять выполнение текущих и опытных заказов и капитальное строительство по средствам противохимической защиты, по отравляющим веществам, хлору, сере и мышьяку к ударным, наравне со строительством военной промышленности и обеспечить выполнение в срок заказов на оборудование, завоз импортного имущества, необходимые стройматериалы, рабсилу и техперсонал, нс допуская обезличивание нарядов как по строительству, так и по оборудованию».
В мобилизационном плане предусматривалось производство в военное время 63000 тони отравляющих веществ (ОВ). Их производство планировалось наладить собственными силами: «обеспечить сырьевую базу для производства ОВ (хлор, сера, мышьяк) внутри страны без завоза из-за г раницы».
Одним из приоритетных направлений развития военно-химическою дела являлось создание сети научно-исследовательских и конструкторских учреждений в тгой области. Вышеуказанным постановлением ВС ИХ было поручено организовать в течение 2 месяцев КБ: по химическим боевым машинам на заводе «Компрессор», по минометам, газометам и минам на заводе «Красный Октябрь», по предметам химического вооружения авиации в ЦА1 И, по защитной одежде на заводе «Лакокраска», по противогазам, дымовым шашкам на заводе «Мастяжарт», по химическим приборам на заводе «Промет». Помимо зтого, должны были быть созданы центральные научно-исследовательские лаборатории: 1) по химии и технологии отравляющих и дымообразующих веществ; по деморализующим, дезорганизующим и коррозирую-
122


шим OB - на химзаводе № I; 2) по противогазам и
мм - на заводе № 12 Вохнмтреста. Дымовым шаш-
Задания на все работы должны были выдаваться r мическим управлением РККА через сооп,^ Военно-Хи- ВСНХ. В свою очередь, военное ведомс^НГТ °РГЫ но организовать в инженерно-химическом отделе Гихот°гс ^ средствам коллективной защиты, а также передать BTHY к П° неров-химиков для работы в организуемых в ВСНХ кт; 5 ИНЖе_
В целом на 1931-1932 гг. была намечена обширная программа производства как средств противохимической защты ТГ ! средств химического нападения . ’ и
Программа развития средств ПВО
Развитие различных видов военной техники в начале 1930-х годов было связано не только с планированием наступательной войны (с этой точки зрения особое значение имело, как мы показали выше, развитие танковых, моторизованных сил), но и с решением задачи организации противовоздушной обороны страны. В системе ПВО были задействованы различные виды Вооруженных сил и вооружений, поэтому она может быть названа одной из комплексных военно-промышленных программ.
Анализ состояния и перспектив развития ПВО был произведен в записке Наркомвоенмора Ворошилова от 24 марта 1932 г., где постулировалась необходимость создания новой организационной системы ПВО. По мнению военного руководства, в связи с бурным развитием отечественной авиационной промышленности и техники воздушные силы РККА должны были применяться «не только для целей армейской операции или боя», но и «как средства активной защиты отдельных объектов и территории страны в целом от воздушного нападения противника». Более того, традиционные средства защиты — зенитная артиллерия и пулеметы - должны были уступить свое «первенствующее значение» в активной системе
ПВО воздушным силам. Л _
Использование авиации в качестве средства ПВ потре овало организации службы воздушного наблюдения, оповещения
123


(ВНОС), с привлечением к этому делу «советской общественности» в виде Осоавиахима.
При этом, по мнению военного руководства СССР, «природа воздушных операций» не могла гарантировать полную защиту всей территории страны от налетов противника, поэтому требовалось сохранить систему зенитной и местной (пассивной) обороны для защиты отдельных объектов территории СССР. Таким образом, планировалось развивать два основных вида ПВО: А) «Передовой обороны важнейших районов страны, путем решительных действий мощной бомбардировочной и штурмовой авиации по аэродромам и базам противника и прикрытия этих районов истребительной авиацией... с задачей уничтожить воздушные силы противника на подступах к этим районам. Для обеспечения ...работы этой системы требуется организация широко развитой службы воздушного наблюдения, оповещения и связи, оснащенной средствами автоматической сигнализации, а также приборами целеуказания и оборудования широкой сети аэродромов и посадочных площадок»; Б) «Пунктовой (локальной) обороны, создаваемой для непосредственного прикрытия важнейших пунктов и объектов, путем организации кольцевой системы службы ВНОС, создания зенитной обороны ближайших подступов к пункту, в сочетании с действиями истребительной авиации и использования аэростатов заграждения, а также проведения... мероприятий местной (пассивной) обороны (маскировка, противохимическая и пожарная защита, медико- санитарная помощь, эксплоатационно-восстановительные мероприятия и т.п.), имеющих целью понизить эффективность воздушного нападения, быстро ликвидировать его последствия и обеспечить бесперебойную работу в условиях воздушной опасности».
Вместе с тем, проверка реального состояния дел с ПВО, проведенная военным ведомством, показала, что эти основополагающие системы обороны страны к началу 1932 г. или вообще не существовали (как система передовой обороны), или находились в неудовлетворительном состоянии (местная оборона, служба ВНОС). Промышленность не обеспечивала даже минимальное количество оборонительных средств: на 1 января 1932 г. система ПВО имела всего 762 зенитных орудия (из которых «в составе РККА только 276»), которых, как подчеркивалось в документе, «даже по старым
124


нормам расчета не хватает для обеспечения ic
ритории страны, включая хотя бы только раснои АРмии и тер-
нинград, Москва, Баку, Днепрострой, Грозный"v'*'* ПуНКГЫ" Ле' те Ленинграда вместо потпебнму ит F и’ Киев- Так’ назащи- да и то устарелых образов и L 1^1 ^М^^тся ™ько .20, Москве вместо 180 орудий- 12- Р *^ боевого транспорта; в 24 орудия;. к„„, .ме™ *_ 24 ^ шенно не защищен». 1*,ии совеР-
НКВМ констатировал «отсутствие в стране современных систем зенитных орудии, прожекторов и необходимых дл, „х боевого обслуживания приборов управления. Освоение же промышленностью образцов новой 76 мм. зенитной пушки позволит нам только с конца 1932 г. переходить на постепенное перевооружи „а зту систему. Также не справилась промышленность и с изготовлением аэростатов воздушных заграждений, основных средств местной защиты и приборов радиоуправления».
В указанном докладе Наркомвоенмора предлагалось проведение комплекса мероприятий по организации системы ПВО в 2 этапа. Первый период (1932-1933 гг.) предусматривал организацию службы ВНОС и авиа-зенитной обороны основных стратегических центров страны, а также создание промышленной базы и подготовку кадров (по расчетам, требовалось подготовить свыше 4 тыс. человек). «Создание системы передовой обороны районов авиацией и дальнейшее усиление... системы пунктовой авиа-зенитной обороны» планировалось провести только «во второй период, начиная с конца 1933 года»109.
Вскоре после представления доклада Наркомвоенмора в правительство, 5 апреля 1932 г. было принято постановление СНК № 516/120сс «О состоянии и развитии противовоздушной и противохимической обороны СССР в 1932 г.». Констатир>я в целом не удовлетворительное состояние системы ПВО СССР, СНК наметил ряд мер по ее развитию, соответствовавших предложениям воен ных. В частности, оборону СССР от воздушного и °
нападения следовало «базировать главным о разом на развитии воздушного флота, в частности истре ите^в” ШИООКОм (перехватчиков), а также на усилении зенитных средств, широком
125


развертывании сети службы ВНОС и применении прочих средств местной защиты».
Функции организации системы ПВО, включая «дачу оперативных заданий по ПВО союзным республикам, гражданским наркоматам и соответствующим организациям» были возложены «всецело на Наркомвоенмор». Руководить службой ПВО на местах НКВМ должен был через Командования военных округов, при которых планировалось создать Комиссии содействия по ПВО.
Постановлением была установлена «угрожаемая по воздушным нападениям зона СССР в границах: а) по европейской части СССР - Архангельск- Ярославль- Воронеж- Ростов н/Дону- Баку; б) по Средней Азии - Красноводск - Ташкент ив) по Дальневосточному Краю- вся полоса железной дороги до Иркутстка включительно, а также пункты Пермская и Тамбовская».
К 1 октября 1932 г. НКВМору и НКСвязи, с привлечением местных советских органов, Осоавиахима и войск погранохраны, предписывалось развернуть «технически оборудованную сеть воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС), обеспечив... функционирование таковой на всей угрожаемой территории СССР».
Главным «узким местом», как это явствовало из доклада Нар- комвоенмора, было отсутствие «материальной базы» по вооружениям и технике. За неимением лучшего при организации системы местной ПВО транспортных и промышленных объектов постановлением СНК Наркомвоенмору предписывалось «имеющиеся на складах наличные запасы орудий устаревших образцов (1900 г.) и пулеметов, приспособить для зенитной стрельбы и вооружить таковыми войска ОГПУ; к 1 октября 1932 г. в составе названных войск иметь - 180 указанных орудий и 788 пулеметов».
Уже в то время было очевидно, что «поступающие в 1932 г. на вооружение средства ПВО... не будут соответствовать минимальным требованиям, предъявляемым к современной системе ПВО». В связи с этим Наркомтяжпрому поручалось обеспечить выполнение дополнительных заказов на средства ПВО для НКВМ, в частности «на 200 истребителей (в том числе 100 - И-7 и 100 - И-5) со сдачей 100 шт. в 1932 г. и 100 шт. - 1 февраля 1933 г. и, кроме того, на 620 зенитных установок системы Иванова, на 600000 - 76 мм зенитных снарядов... и 255000 метров троса для аэростатных лебедок».
126


В постановлении указывались конкретные технические параметры различных образцов зенитного вооружения, а также выделялись персонально ответственные за производство. К примеру, НКТП предписывалось «обеспечить под персональную ответственность тт. Будняк и Мирзаханова безусловное выполнение заказа» по зенитным пушкам образца 1931 г. в размере 320 шт. и «приступить уже с текущего года, согласно постановлению СТО от
1.VII.31 г., к внедрению зенитной пушки в производство на заводе «Новое Сормово» (первый серийный заказ - не менее 5 шт.).
Намечалось также окончание строительства ряда промышленных предприятий: «не позднее IV квартала 1932 г. закончить постройку завода точной электромеханики (ЗАТЭМ) с расчетом на полную мощность в 1933 г. - 400 ПУАЗО "‘Сперри” и 200 шт. звукоулавливателей типа “З-Т-4” (постановление СТО № 7 от 11.1. 1932 г.); на заводе Госшвеймашина обеспечить выпуск в 1933 г. 400 ПУАЗО “Крузе”»; «закончить строительство нового прожекторного завода в Москве с тем, чтобы уже в течение 1933 г. сдать НКВМ не менее 400 зенитных прожекторов; форсировать строительство заводов в Павшино и Константиновке по производству зеркальных отражателей и обеспечить в течение 1933 г. выпуск по ним - 800 шт. 150 см. отражателей».
Кроме того, Наркомтяжпрому и Наркомлегпрому предписывалось обеспечить выполнение заказа НКВМ по аэростатам заграждения, а также составить перечень мероприятий по развитию средств местной защиты (противогазы, защитная одежда, дымовые приборы и др.). В задачи НКВМ входило расширение системы полигонных испытаний средств вооружения ПВО, а также ознакомление с работами по усовершенствованию ПУАЗО за границей (закупить у германских фирм Герца, Газенмайера и Виккерса по одному прибору).
Постановление от 5 апреля 1932 г. предусматривало обширную программу подготовки кадров работников ПВО (организацию сети курсов ПВО), расширение системы местной ПВО крупных городов и объектов11и. Таким образом были определены основные направления и приоритеты развития ПВО на последующие годы.
127


Организация
Реактивного научно-исследовательского института
Одним из новых, оказавшихся впоследствии наиболее перспективным направлений развития военной техники стали ракеты. В начале 1930-х годов в стране работало несколько групп энтузиастов ракетного дела (Газодинамическая лаборатория (ГДЛ) в Ленинграде и Группа по изучению реактивного движения (ГИРД) в Москве), которые было решено объединить в единый центр научных исследований, конструирования и испытания новой техники.
В качестве покровителя ракетной техники выступал М.Н.Туха- чевский, который 16 мая 1932 г. обратился в Комиссию обороны с докладом об организации Реактивного научно-исследовательского института. Начальник вооружения РККА предлагал отнести строительство Института к числу ударных строек и закончить его к 1 января 1933 г. По его оценке, на осуществление этой задачи требовалось 5 млн руб.111 Постановлением Комиссии обороны от 20 ноября 1932 г. М.Н.Тухачевский был назначен председателем специальной Комиссии по рассмотрению вопроса об организации Реактивного института.
Однако, как это обычно случалось, намеченные сроки оказались совершенно нереальными. Как докладывал председателю СТО 9 марта 1933 г. начальник Управления военных изобретений РККА Г.Новиков, «все попытки с сентября 1932 г. получить от НКТП задания на Реактивный Институт, не увенчались успехом. Сейчас найдено помещение Института Пушнины в районе Реутово, которое во всех отношениях удовлетворяет развертыванию Реактивного Института». Вопрос о передаче здания Военведу был передан М.Н.Хруничеву для доклада руководителю авиационной промышленности М.М.Кагановичу.
Наконец, 31 октября 1933 г. было принято постановление СТО № 104 сс/с «Об организации Реактивного Института». В документе указывалось на «огромные перспективы в деле применения реактивных двигателей... в различных областях военной техники, в первую очередь, в области артиллерии, авиации и химии». В связи с этим СТО постановил организовать в системе Наркомтяжпрома Реактивный институт, передав ему «все имущество, оборудование и личный состав газодинамической лаборатории НКВМора и Реак-
128


тивной лаборатории Осоавиахима (ГИРДЪ ы из объединения Союзсельмаш «подсобны” СТИТуту пеРедавался ми к нему отдельными мастерскими по л " К°РПус с пРи;|егающи- НКТП предлагалось предоставить Инсти™™Т™ТУ Ш°ССе’ Д' 6>> щади для размещения специалист. , ' ' Ш кв м *илпло- 1934 г. строительство Реактивного Инстита^'п ^ В "ЛаН дителем Института стал И Т к'пей„„ ' ' ПеРвым Руково-
С.П.Королев. И.Т.Кленменов, его заместителем-
В годы второй пятилетки развитию ракетной техники уделя лось определенное внимание. Так, в 1936 г. работы Инсти^аZ- ло выделено из бюджета 1,5 млн руб."’ В 1932-1936 гг 7рНИи под руководством Г.ЭЛангемака были разработаны и включены в заказ НКО реактивные 82 мм и 132 мм снаряды. Снаряды прошли
ттШН б°еВОе испь,тание во вРемя событий на р. Халкин-Гол в 1939 г., были приняты на вооружение и активно применялись в го- ды Великой Отечественной войны. Однако в 1937-1938 гг. руководство РНИИ попало под огонь репрессий, развязанных сталинским руководством .
Военно-техническое сотрудничество СССР и Германии
В последние годы в историографии обсуждался вопрос о роли военно-технического сотрудничества с Германией в развитии Вооруженных сил и становлении военной промышленности СССР. Как известно, это сотрудничество особенно активно развивалось в 1920-е и начале 1930-х годов - вплоть до прихода Гитлера к власти в 1933 г.
Не вдаваясь в дискуссии, выделим только основные направления этого сотрудничества в начале 1930-х годов, применительно к военной промышленности. Они были намечены, в частности, в записке одного из посетивших Германию советских военачальников И.П.Уборевича на имя К.Е.Ворошилова от 13 января 1929 г. Один из главных выводов выглядел следующим образом: «Сейчас центр тяжести нам необходимо перенести на использование технических достижений немцев и, главным образом, в том смысле, чтобы У себя научиться строить и применять новейшие средства орь ы.
5 — 4981
129


танки, улучшения в авиации, противозенитную артиллерию, противотанковую артиллерию, минометы, противотанковые мины, средства связи и т.д.»115. Важнейшей отраслью сотрудничества СССР и Германии стало также военно-химическое дело (производство отравляющих веществ, противохимическая защита). Направления сотрудничества во многом определялись тем, что Германии Версальским договором было запрещено военное производство в области авиации, тяжелой артиллерии, химических средств, танков и т.д.
Основные годы военных взаимоотношений с «друзьями» (т.е. немцами) было отмечены в записке Я.К.Берзина К.Е.Ворошилову от 6 ноября 1931 г.: 1. взаимные учебные командировки, показы войсковых частей; 2. совместные учебные предприятия: танковые курсы в Казани, опытные работы на химическом полигоне близ ст. Причернавская и по линии авиации в Липецке; 3. «оказание нам некоторого содействия со стороны германской промышленности (договор с Рейнметаллом и деловые связи с Цейссом)»116.
1933 год стал «переломным» в развитии советско-германских отношений. После прихода фашистов к власти в Германии советско-немецкое сотрудничество пошло на убыль. Согласно отчету полпредства СССР в Германии от 31 декабря 1933 г., «советско- германский товарооборот в первые девять месяцев 1933 г., по сравнению с тем же периодом 1932 г., уменьшился на 45,7%; при этом германский импорт из СССР уменьшился на 37%, а германский экспорт в СССР уменьшился на 49,9%»117.
Однако контакты в области военной техники продолжались и в последующие годы. Так, согласно докладу начальника Главного управления морского судостроения (Г'УМС) НКТП Муклевича от 8 марта 1934 г., в апреле 1933 г. был заключен договор с фирмой «Дснимаг» на техническую помощь по постройке подводных лодок типа Е-1. 15 июле 1933 г. были произведены испытания подлодки 1>1 при участии немецкой комиссии, после чего с 12 августа договор вступил в силу. С августа по 14 ноября 1933 г. от фирмы был получен ряд рабочих чертежей лодки Е-1 и «первая очередь чертежей общего проекта лодки Е-2». Затем фирма, по просьбе советской стороны, доработала чертежи Е-2. 22 марта 1934 г. было принято постановление CI O № К-41сс о постройке трех подлодок ти¬
130


па Е-2 по германскому проекту Денимага. Началась подготовка к постройке опытной лодки Е-2 на Балтэаводе в Ленинграде. В процессе организации работы шел обмен специалистами: немцы командировались для оказания техпомощи в Ленинград, а группа советских инженеров- Перегудов, Турков и Критский- в Германне нию
Сроки сдачи первой лодки Е-2 постановлением СТО № К-145сс от 13 сентября 1934 г. устанавливались 15 ноября 1935 г. Поставщиком деталей для лодки оставались немецкие фирмы: начальнику ГУМС Муклевичу предписывалось «командировать за границу ответственного представителя ЦКБС-2 для технического уточнения на месте и выдачи заказов фирмам на изготовление агрегатов для подводной лодки Е-2». Однако в перспективе НКТП должен был держать курс на избавление от «импортной зависимости», в частности, «организацию производства внутри СССР всех механизмов, которые заказываются сейчас на импорт»119. Этот курс стал приоритетным направлением развития оборонной промышленности СССР в годы второй и третьей пятилеток.
Вторая пятилетка и оборонная промышленность: основные тенденции развития
Основные направления и программы развития военной техники, которым был дан старт в начале 1930-х годов, продолжали развиваться в годы второй пятилетки (1933-1937 гг.). Никаких радикальных «скачков» в области перевооружения в этот период уже не происходило. Некоторый сдвиг наблюдался скорее в военной стратегии, в связи со сменой «главного противника» - с Японии на Германию, а в области военного искусства- в связи с «практической опробацией» военно-теоретических схем в ходе участия СССР в войне в Испании.
С точки зрения развития собственно оборонной промышленности наиболее важным в этот период представляется организационное выделение ее в виде созданного в 1936 г. Наркомата оборонной промышленности (этот сюжет, хорошо изученный в работах предшественников, в частности, Н.С.Симонова, здесь подробно излагаться не будет). С точки зрения истории советского ВПК для нас
5*
131


важным является также начало создания механизма «военно- промышленных связей», т.е. взаимодействия военного ведомства и оборонной промышленности, оформление системы «секретности» и других специфических параметров ВПК.
Как писал Л.Самуэльсон, после прихода нацистов к власти в Германии в 1933 г. и антисоветских выступлений Гитлера ряд советских военачальников (прежде всего Тухачевский и Уборевич) стали призывать руководство СССР к «пересмотру советских военных планов на Западе». Тухачевский считал необходимым увеличить численность дивизий в западных приграничных округах до 160. В июле 1936 г. он направил Сталину записку о недостаточном уровне подготовки механизированных войск120.
Можно отчасти согласиться с мнением этого автора о том, что хаос и сумятица, внесенные в промышленность в ходе выполнения (вернее - невыполнения) «больших оборонных программ», привели к некоторой корректировке курса на «большой скачок» в области перевооружения. Это было заметно уже на примере оборонного бюджета 1933 г., когда первоначальная заявка НКВМ была впоследствии существенно снижена.
Как следует из протокола № 14 заседания КО от 25 мая, на заседании обсуждалась «ориентировочная наметка к.ц. бюджета на 1933 г.», представленная Ворошиловым. КО решила «установить программу производства новых боевых самолетов на 1933 г.- 3 тыс. единиц, из них ТБ-3 - 800 (с тем чтобы к концу 1933 г. всего в строю иметь действующих самолетов - 6 тыс. единиц). Окончательное уточнение заказа и соотношение между типами самолетов определить при утверждении сметы НКВМ на 1933 г.». Программу танков на 1933 г. было решено определить на уровне заданий 1932 г. - 10 тыс. единиц. В целом при разработке плана строительства Вооруженных сил в 1933 г. рекомендовалось «исходить из размера всей сметы НКВМ в 7 млрд. руб.».
Однако уже на заседании КО от 7 августа 1932 г. было решено эту цифру значительно сократить: «...во изменение постановления КО от 25.5.32 г. при разработке бюджета НКВМора на 1933 г. исходить из лимита 5,8 млрд, руб.»121
В окончательно утвержденном постановлением СНК СССР от 5 января 1933 г. «едином госбюджете СССР на 1933 г.» оборонные
132


расходы по смете НКВМ составили еще меньшую сумму - 4718499 тыс. рублей (т.е. немногим более 4,7 млрд). Правда, помимо этого, были запланированы расходы отдельно на военную промышленность в размере 630200 тыс. руб.122 В связи с ростом численности армии мирного времени в 1934-1937 гг. (с 885 тыс. до
1,5 	млн человек) возросли расходы на содержание Красной Армии и Флота123.
Анализ текущих военных заказов следующих лет пятилетки (1934—1937 гг.) привел Л.Самуэльсона к выводу, что «планом второй пятилетки не предусматривалось перевооружения, понимаемого как оснащение армии новым оружием. Ожидалось, что на протяжении всего планового периода закупки танков и авиации останутся на прежнем уровне. В то же время значительный рост был запланирован для артиллерии...». По мнению этого историка, «в 1936—1937 гг. советская экономика находилась в кризисе... И хотя объекты оборонной промышленности были признаны имеющими приоритетное значение, оборонные заказы в 1937 г. остались в основном невыполненными»124.
Вместе с тем, согласно другим авторам, вторая пятилетка ознаменовалась заметным количественным ростом производства самолетов. По данным В.С.Шумихина, «в 1936 и 1937 гг. ежегодно выпускалось столько самолетов, сколько за всю первую пятилетку, а за эти два года - в полтора раза больше, чем за все предшествующие второй пятилетке 15 лет Советской власти. Авиационные предприятия спешно освоили массовый выпуск самолетов большими сериями, научились переключаться с производства одной модификации на другую. Изменился характер продукции: в ее общем объеме неуклонно возрастал удельный вес боевых машин»125. При этом автор признавал отставание советской авиапромышленности от высокоразвитых капиталистических стран по качественным показателям.
Военные и промышленность в 1930-е годы: формы взаимоотношений
Главным звеном взаимосвязи между военным «заказчиком» и оборонными предприятиями в 1930-е годы стала система военной
133


приемки. Необходимость введения этой системы возникла в связи с проблемой качества военной продукции, которая оказалась наиболее острой в период организации оборонных производств. Как подчеркивалось в «специальном сообщении» за подписью заместителя председателя ОГПУ Г.Ягоды и начальника экономического управления ОГПУ Миронова от 4 мая 1933 г., «за последнее время в ОГПУ поступили сведения о ряде случаев сдачи промышленностью... вооружения с крупными дефектами». Такие дефекты обнаруживались при формировании эскадрилий тяжелых бомбардировщиков ТБ-3 для отправки на Дальний Восток; с большими отклонениями производилось артвооружение, пулеметы, винтовки и др. При проверке танков Т-26 в механизмах танков и моторах были обнаружены «посторонние предметы». Как отмечалось в документе, «наличие указанных дефектов приводит не только к снижению боеспособности танков, но и имеет также следствием создание атмосферы недоверия со стороны состава мото-механизированных частей к надежности танков».
ОГПУ провело ряд обследований на предприятиях аппарата военной приемки и отделов технического контроля и установило, что главной причиной такого положения были отсутствие стимулирования работников (они получали премии за количество сданной продукции, а не за ее качество), а также «ответственности за пропуск продукции в армию». На ряде предприятий проверки выявили факты дачи «замаскированных взяток военной приемке». Так, на заводе «Большевик» в Ленинграде, по распоряжению директора завода Руды, старшему военпреду Петрухину была отремонтирована квартира за 32 тыс. рублей; его бесплатно снабжали дровами, зимней одеждой, дефицитными продуктами с заводской фабрики- кухни. Другим сотрудникам военной приемки выписывались денежные суммы за якобы сверхурочные работы.
На самолетном заводе № 22 в Москве работники военной приемки Семенов, Иванов и другие получали от заводоуправления ценные подарки и денежные вознаграждения, приуроченные к Октябрьским торжествам, ко Дню 15-летия РККА и т.д. Как отмечалось в сообщении ОГПУ, именно с этого завода поступили дефективные самолеты ТБ-3 для Дальнего Востока.
134


Серьезным недостатком являлась также плохая организация труда; испытания в ряде случаев проводились кустарно. К примеру, «на танковом заводе имени Ворошилова в Ленинграде моторы танков проверялись на слух, при одновременном запуске 5-6 моторов и в большом, вследствие этого, шуме», в результате чего «некоторые моторы неправильно браковались, другие - неправильно пропускались».
По итогам обследования, руководители ОГПУ считали необходимым «изменить всю систему оплаты работников военной приемки и ОТК, перестроив ее под углом стимулирования борьбы за качество продукции», улучшить техническое обеспечение аппаратов приемки, запретить премирование работников военной приемки со стороны заводоуправлений126.
Для расследования фактов, изложенных в записке ОГПУ, решением Комиссии обороны от 11 августа 1933 г. была создана специальная комиссия. Факты подтвердились, что было зафиксировано в постановлении СТО от 28 ноября 1933 г. «Об организации приемки военной продукции». Руководителям военного ведомства и оборонной промышленности (Тухачевскому и Павлуновскому) поручалось подготовить Положение о военпредах и ОТК на заводах, производивших вооружения. Постановлением СТО НКВМор должен был «пересмотреть состав военной приемки ГАУ, УВВС, УВМС РККА, усилив его за счет переброски не менее 60 военных инженеров и техников из аппаратов управлений, военных институтов и академий». Ужесточался порядок комплектования военной приемки (на должность военпредов назначались лица с высшим военно-техническим образованием и стажем работы и т.д.).
Попытались поставить заслон для дачи взяток, категорически запретив получение аппаратом военной приемки «денежных сумм или натуральных вознаграждений от трестов и заводов» и указав, что «вознаграждения за рацпредложения и изобретения работникам аппарата военной приемки могут производиться только в порядке приказа РВС СССР»127.
В результате «Положение о контрольно-приемочном аппарате на предприятиях промышленности, выполняющих военных заказы» было утверждено СТО почти через год, 4 сентября 1934 г. В документе разграничивались обязанности директора и админист¬
135


рации, контрольно-приемочного аппарата НКТП и НКВМ на предприятиях.
Согласно Положению, военная продукция должна была изготовляться «в строгом соответствии с чертежами и техническими условиями», которые утверждались НКВМором и НКТП и рассылались заводам. Персональная ответственность за качество военной продукции возлагалась на директора завода, технического директора, начальника цеха и производственного мастера.
В обязанности директора завода входили следующие задачи: «...разбирать все заявления военного представителя и претензии к заводу по выполнению заказов на военную продукцию и немедленно устранять причины, вызывающие несоответствие продукции техническим условиям».
Для усиления контроля по обеспечению качества военной продукции учреждались Отделы технического контроля ГВМУ НКТП или объединений и трестов.
Особое внимание в документе уделялось детальной регламентации деятельности военпредов НКВМ на предприятиях. В этом отношении документ представляет ценность для нас, позволяя заглянуть в лабораторию военной приемки. На аппарат военпреда НКВМ, под его личную ответственность, возлагались следующие задачи:
1) прием готовых изделий (партии изделий) в целом и по работе отдельных механизмов, по результатам контрольных испытаний;
2) «поверка на выборку отдельных агрегатов и деталей из партий» изделий для «определения их соответствия чертежам и техническим условиям и клеймления их»;
3) периодическая проверка качества материалов и сырья;
4) «участие в заводских испытаниях и дача окончательного заключения о годности изделий по результатам испытаний» и др.
Окончательно принятые военной приемкой готовые изделия, согласно Положению, должны были храниться «в складе готовой продукции в пломбированном виде, хранилище опечатывается печатью или пломбой военпреда и охраняются средствами завода».
В число функций военпреда входили также «ознакомление с состоянием мобилизационной готовности предприятия» (в том
136


числе участие в комиссиях НКТП и НКВМ по проверке мобготов- ности) и участие в определении стоимости изделий (ознакомление с заводскими калькуляциями).
Отдельно регламентировался комплекс взаимоотношений между военпредами и администрацией завода, а также заводской ОТК. Контрольно-приемочный аппарат НКВМ должен был приступать к приему изделий только «после заклеймения их контрольноприемочным аппаратом промышленности» (ОТК). Изделия, которые были забракованы ОТК, военпреду не предъявлялись.
Аппарат военной приемки обладал своего рода автономией на заводе. С одной стороны, аппарат НКВМ не имел права «вмешиваться в действия заводской администрации и делать какие- либо распоряжения техническому персоналу завода». С другой стороны, директор завода и другие представители администрации не имели права давать распоряжения или налагать взыскания на работников контрольно-приемочного аппарата НКВМ.
Военный представитель имел право «посещать все цеха, лаборатории, силовые станции и все прочие помещения завода», а директор завода был обязан «снабдить военного представителя пропуском на право посещения всех помещений на круглые сутки через все ворота завода».
Учитывая указанные выше злоупотребления, в документе особо оговаривалось, что «контрольно-приемочный аппарат НКВМ является органом НКВМ и весь личный состав этого аппарата содержится на средства НКВМ и никакими пособиями, добавочными вознаграждениями... и премиями от органов промышленности не пользуется»128.
Постановлением СТО от 4 сентября 1934 г. наркому обороны было предоставлено право зачислять на военную службу вольнонаемный состав аппарата военных представителей и вменялось в обязанность обеспечить весь личный состав военной приемки продовольственным, культурно-бытовым и коммунальным обслуживанием на уровне соответствующих работников предприятия (а руководство военной приемки - наравне с руководством предприятия). Жилплощадь для работников военной приемки выделялась из фондов предприятий и оплачивалась Наркоматом обороны в соответ¬
137


ствии с соглашениями с соответствующими промышленными наркоматами.
Однако принятие постановлений, как обычно, далеко не исключало возможность злоупотреблений, взяточничества и других негативных явлений в будущем. По крайней мере, проблема качества продукции оставалась одним из традиционно «узких мест» советской оборонной промышленности. Как писал И.В.Сталин С.Орджоникидзе 8 апреля 1936 г., «с военной промышленностью все еще скрипит дело. Надо зверски нажимать на авиацию, артиллерию, на качество (качество!) продукции»129.
Другая линия взаимоотношений между военным ведомством и оборонной промышленностью, по которой между ними возникли серьезные противоречия, - это проблема установления цен на военную продукцию. Цены на изделия военной промышленности устанавливались Наркомтяжпромом. В результате, по мнению военного ведомства, в погоне за прибылью предприятий, директора оборонных заводов стали устанавливать «завышенные отпускные цены». Как писал М.Н.Тухачевский в СНК, «НКТП стремится получить от НКВМ за военную продукцию столько, сколько она стоит- вне зависимости от того, является ли полученная стоимость результатом правильной работы промышленности или ее бесхозяйственности»130.
Для разрешения «военно-гражданских» разногласий по вопросу о порядке ценообразования по военным заказам в 1932 г. была создана Финансово-техническая арбитражная комиссия (ФТАК) при Наркомате Рабоче-Крестьянской Инспекции (НК РКИ).
Руководители промышленности выступили против ФТАК. Нарком тяжелой промышленности Орджоникидзе в письме в СНК Молотову указывал, что «НКТП решительно возражает против того, чтобы цены на заказы военного ведомства устанавливались Комиссией (ФТАК), оторванной от всего положения дела, в том числе от финансового положения военной промышленности, что создает в целом ряде случаев очень большие трудности в работе военных заводов». НКТП предложил распространить на поставки военному ведомству тот порядок установления цен, который существовал для всех ведомств, а именно: «1) на ряд основных видов продукции по специально утвержденной номенклатуре цены устанавливаются
138


СТО; 2) на все остальные виды продукции цены устанавливаются Наркоматом тяжелой промышленности по договоренности с НКВМ; 3) разногласия решаются по представлению НКВМора
сто»131.
В этом же русле выступил заместитель наркома тяжелой промышленности Г.Л.Пятаков, который обратился в СТО с запиской об утверждении списка изделий промышленности, цены на которые должны были устанавливаться СТО, и об упразднении ФТАК. Ряд экономических и контрольных ведомств высказались по этому поводу. Так, руководство Госплана поддержало проект постановления СТО об утверждении списка изделий, но предложило сохранить ФТАК (записка в СТО за подписью Межпаука). Наркомфин в лице Н.Гринько считал, что порядок установления цен не требовал уточнений, а отсутствие у ФТАК опыта можно было со временем исправить. Руководство НКВМ также высказалось за сохранение ФТАК.
Заместитель наркома НКИ Беленький в записке в СТО отверг обвинения руководителей промышленности, что «ФТАК якобы произвольно занижает цены, сокращает накладные отчисления». Он привел ряд примеров, когда Комиссия скорректировала чрезмерно завышенные промышленностью цены. Так, цена на систему Б-4 (завод «Большевик») в заявках завода и треста была исчислена в 372 тыс. руб. В результате проверки Арбитражной комиссии на заводе цена была снижена до 239 тыс. руб., что «предупредило перерасход на 1933 г. в 4,5 млн. руб.». На Николаевских судостроительных заводах имени Марти и № 61 цены на малые подводные лодки были снижены «против калькуляций завода на 500-700 тыс. руб. на подлодке», что дало общую экономию на заказе в 17 млн
руб132
Разрешить этот спор между ведомствами был призван ряд решений центральных органов власти. В постановлении СНК от 18 марта 1934 г. указывалось, что «разрешение всех без исключения споров между органами НКВМ и промышленностью по централизованному плану военных заказов» возлагалось «на Главного арбитра при СНК т. Голощекина Ф.И.», а споры «по договорам на продукцию, не включенную в централизованный план военных заказов рассматриваются органами Госарбитража в общем порядке».
139


Постановлением СНК от 1 апреля 1934 г. «О порядке установления цен по военным заказам» утверждался список изделий, цены на которые устанавливались СТО. В этот список вошло большинство основных изделий военной промышленности: I. Артиллерия: артсистемы (все калибры); винтовки, пулеметы, снаряды, взрыватели, аэробомбы, пороха и взрыввещества, полученные НКВМ в натуре; мины и торпеды; II. Военно-химическое вооружение (противогазы людские, ОВ - все); III. Авиационное имущество (самолеты, моторы); IV. Автобронетанковое имущество (танки, бронемашины); V. Имущество связи (радиостанции); VI. Оптикомеханические приборы (дальномеры, бинокли, перископы, танковые прицелы, прицелы артиллерии, ПУАЗО, звукометрические станции, прожектора и звукоулавливатели); VII. Кораблестроение (военные корабли - всех типов, вооружение военных кораблей, береговые и железнодорожные установки (артиллерия))133.
Обширность этого списка свидетельствовала об усилении централизованного руководства производством оборонной продукции. В рассматриваемые годы наблюдается тенденция к усилению режима секретности как на предприятиях, так и в сфере военного планирования.
Уже в постановлении КО от 11 июня 1932 г. по бюджету НКВМ на 1933 г. указывалось, что «опубликование НКФином данных о военном бюджете в каких бы то ни было сборниках допускается только по согласованию с НКВМ (по войскам ОГПУ - с ОГПУ)»134.
В эти годы режим секретности находился еще в стадии становления, не был достаточно жестким и часто нарушался. Об этом свидетельствовали, в частности, результаты проверки «состояния охраны и секретности на авиазаводах г. Москвы», проведенной ОГПУ 8 июля 1933 г. на заводах №№ 1, 32, 34 и 39. В спецсообще- нии ОГПУ по данному вопросу констатировался ряд «недопустимых фактов в части бдительности со стороны ИТР, рабочих, служащих... охраны».
Бригада ОГПУ, которая обследовала заводы «в штатной одежде», беспрепятственно обошла все цеха завода № 1, хотя имела пропуск только в заводоуправление. На завод № 34 бригада прошла с пропуском на право прохода на завод № 42, и наоборот. На заводах № 1 и 34 бригаде удалось получить свободный доступ к
140


секретным документам, и даже снять с них копии
«похитить книгу по вь,пуску самолетов за первое поГ°Де ^ ’ ~ всех предприятиях было отмечено, что «секретные гояГ°ДИе>> “ ного производства были открыто развешаны по стенам Ф > В°еН'
Работники завода охотно информировали «посторонних лиц по секретным вопросам программы, количества выпускаемой " цни, мощности заводов» и др. Более того, из разговоров было вы' явлено, что «по городским телефонам ведутся переговоры секпет ного порядка»: в частности, инженер завода № 1 Вигдорчик сооб' щил по телефону сведения о ежедневном производстве самолетов в количественном выражении. Помимо этого, бригада ОГПУ обнаружила и другие нарушения режима секретности: ИТР записывали секретные сведения в карманные книжки, которые по окончании работы уносили с собой, или оставляли в карманах спецодежды, оставляемой в раздевалках, в то время как шкафы в раздевалках открывались «одним стандартным ключом»135.
В резолюции на тексте спецсообщения ОГПУ, посланного председателю СНК Молотову, последний реагировал на ситуацию довольно жестко: «НКТП- т. Пятакову. Считаю положение с секретностью дел на авиазаводах совершенно неприемлемым. Сообщите СНК что предпринято НКТП для ликвидации указанных в сообщении ОГПУ безобразий. Молотов».
По результатам обследования ОГПУ заместитель наркома тяжелой промышленности, начальник Главного управления авиационной промышленности Баранов издал приказ от 4 августа 1932 г., где указывалось на необходимость «немедленно принять меры», исключающие повторение «возмутительных фактов расхлябанности». Предполагалось сконцентрировать работу по охране секретности в спецотделах заводов, под персональную ответственность начальников спецотделов. Они должны были провести срочную проверку состояния секретного делопроизводства, «разъяснять персоналу необходимость соблюдения секретности». В приказе намечался ряд мер административного порядка, как-то: ввести отметки в пропусках для обратного выхода с завода, ввести долж ность контролера; снять с работы начальника спецотдела заво да ЛЬ 1, объявить ряд выговоров и строгих взысканий
141


Последующим постановлением КО от 17 сентября 1933 г. разработка предложений по докладу ОГПУ была поручена комиссии во главе с заместителем НК РКИ Беленьким.
В целом отношения между военным ведомством и оборонной промышленностью в 1930-е годы оставались довольно антагонистическими, что ярко проявилось в письмах С.Орджоникидзе И.В.Сталину. 18 ноября 1935 г. Орджоникидзе жаловался на нападки на оборонную промышленность со стороны Ворошилова: «Я хотел приехать сегодня к тебе по поводу вчерашнего выступления тов. Ворошилова, но не смог: сегодня весь день сижу дома. Я считаю выступление т. Ворошилова необъективным и глубоко несправедливым. У военных дело со складами, комплектацией ... вооружения запутаны до чертиков. Это утверждают и командующие войсками. Ворошилов все это хочет свалить на нас. Они прозевали дивизионную пушку, истребительную авиацию, а теперь все это хотят свалить на нас. Все это известно тебе лучше, чем кому-либо другому. Как бы плохо наша промышленность ни работала, а все же ни наши пушки, ни наше снаряжение с пушками и снаряжением царя сравнивать нельзя, как это вышло вчера у тов. Ворошилова... Моя просьба: назначить самую строгую комиссию, которая бы разобрала все до конца»137.
По одной из версий историков, дробление НКТП в 1936— 1939 гг. (из него были «изъяты» Наркомат оборонной промышленности (НКОП), а затем Наркомат среднего машиностроения) могли быть «ударом» по Орджоникидзе . Согласно многим свидетельствам, легендарный «Серго» пытался защитить своих работников от надвигавшихся репрессий. Итог этой борьбы оказался не в пользу Орджоникидзе, который трагически погиб 18 февраля 1937 г. Однако разгромленными в годы репрессий 1937-1937 гг. оказались обе ключевых группы советского ВПК: и военное ведомство, и оборонная промышленность. Проблема репрессий хорошо изучена в историографии, и на ней мы подробно останавливаться не будем. Влияние репрессивной политики Сталина непосредственно сказалось на тотальной смене кадров советского ВПК, о чем будет подробнее рассказано в последующих главах книги. Организационное же «перетряхивание» военной промышленности продолжалось в течение ряда лет и завершилось разделением в январе 1939 г.
142


НКОП на специализированные «оборонные» наркоматы авиационной промышленности (НКАП), боеприпасов (НКБ), вооружения (НКВ) и судостроительной промышленности (НКСП).
1 См.: Симонов НС. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920- 1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 1996. С. 59-63.
2 См.: Самуэльсон Л. Красный колосс: Становление военно-промышленного комплекса СССР, 1921-1941. М., 2001. С. 97-103.
3 Там же. С. 111.
4 Российский Государственный архив социально-политической истории. Ф. 558. On. 11. Д. 447. Л. 38-39. (Далее: РГАСПИ).
5 Там же. Л. 41-43.
6 Там же. Л. 8.
7 Там же. Л. 2-3.
8 Подробнее о роли М.Н.Тухачевского в перевооружении армии см.: Самуэльсон Л. Указ. соч.
9 Государственный архив Российской Федерации. Ф. 8418. Оп. 6. Д. 168. Л. 40-41. (Далее: ГА РФ).
10 Там же. Л. 78.
11 Там же. Л. 65-66.
12 Davies R.W. Crisis and Progress in the Soviet Economy, 1931-1933. Houndmills; Basingstoke; Hampshire; London, 1996. P. 113.
13 Ibid. P.115.
14 ГАРФ. Ф. 8418. On. 5. Д. 166. Л. 2-3.
15 Там же. On. 6. Д. 1. Л. 1.
16 Там же. On. 5. Д. 7. Л. 3.
17 Там же. Л. 220-221.
18 Там же. Д. 126. Л. 1.
19 Там же. Д. 7. Л. 1-2.
20 См.: Самуэльсон Л. Указ. соч. С. 140-141.
21 Там же. С. 145.
22
Центральный аэрогидродинамический институт (ЦАГИ) был основан по инициативе выдающегося русского ученого Н.Е. Жуковского в соответствии с постановлением ВСНХ от 1 декабря 1918 г.
23 См.: ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 5. Д. 166. Л. 3-9.
24 Davies R. W. Op. cit. Р. 169.
25 Ibid. P.312.
26 Симонов Н С. Указ. соч. С. 83.
27
Самуэльсон Л. Указ. соч. С. 150.
Российский государственный архив экономики. Ф. 4372. Оп. 99с. Д. 1101. Л. 1а-2. (Далее: РГАЭ).
143


29
30
3!
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
См.: ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 5. Д. 59. Л. 1-5, 20. Там же. Оп. 6. Д. 45. Л. 34, 37-38.
Там же. Л. 62.
Там же. Л. 5.
Там же. Оп. 5. Д. 59. Л. 37.
Там же. Оп. 6. Д. 84. Л. 21.
Там же. Оп. 6. Д. 45. Л. 17-19.
Там же. Л. 15.
Самуэлъсон Л. Указ. соч. С. 157.
ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 6. Д. 45. Л. 4.
РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 38. Л. 72.
ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 6. Д. 45. Л. 11.
Там же. Л. 135.
Там же. Л. 45.
Там же. Л. 2.
Там же. Д. 50. Л. 5.
Там же. Л. 9-11.
Там же. Л. 43-44.
Там же. Л. 56.
Там же. Оп. 6. Д. 185. Л. 8.
Там же. Д. 50. Оп. 58-63.
См.: Симонов Н.С. Указ. соч. С. 58.
ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 5. Д. 163. Л. 81.
См.: Там же. Л. 123-126.
Там же. Л. 141.
Там же. Л. 43об.
Там же. Л. 43.
См.: Там же. Оп. 6. Д. 108. Л. 6-9.
Там же. Оп. 5. Д. 123. Л. 13.
Там же. Л. 1-3.
См.: Там же. Л. 7-10.
Там же. Л. 1-4.
Там же. Оп. 6. Д. 95. Л.3-5.
Там же. Оп. 5. Д. 123. Л. 222-224.
Там же. Оп. 6. Д. 66. Л. 126-127.
Там же. Л. 1-2.
Там же. Оп. 5. Д. 172. Л. 1-2.
Там же. Оп. 6. Д. 70. Л.23.
Там же. Д. 96. Л. 17.
Там же. Л. 1-2.
Там же. Л. 22.
РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 38. Л. 72.
Там же. Л. 89.
ГА РФ. ф. 8418. Оп. 6. Д. 70. Л. 3.
144


73
74
75
76
77
78
79
80 81 82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98
99
100 101 102
103
104
105
106
107
108 109 ПО 111 112 113
РГАСПИ. Ф. 74. On. 2. Д. 38. Л. 95
Шумилин В С. Советская военная авиация юп ш, ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 5. Д. 71. Л. 62-64 19,7-1941
См.: Там же. Л. 47-59.
Там же. Д. 74. Л. 33-43.
Там же. Д. 71. Л. 28.
Там же. Д. 74. Л. 1-2, 6-9.
РГАСПИ. Ф. 558. On. 11. Д. 779. Л. 45 ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 6. Д. 125. Л. 2-2об. Там же. Л. 1.
Там же. Д. 127. Л. 16.
Там же. Д. 138. Л. 8.
Там же. Д. 127. Л. 4-7.
Там же. Л. 16.
Там же. Л. 33.
Там же. Л. 16.
М., 1986. С. 155.
См.: Там же. Оп. 6. Д. 145. Л. 1-7.
См.: Там же. Д. 146. Л. 1, 15об.
Там же. Д. 127. Л. 37.
Там же. Л. 1.
Там же. Д. 152. Л. 1, 47.
Там же. Оп. 8. Д. 105. Л. 10.
Там же. Л. 1.
Там же. Д. 107. Л. 1, 16-1 боб.
Там же. Д. 90. Л. 84-88.
Отечественный военно-промышленный комплекс и его историческое развитие / Под ред. О.Д.Бакланова, О.К.Рогозина. М., 2005. С. 460.
ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 5. Д. 60. Л. 45.
Там же. Д. 89. Л. 1-3.
РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 38. Л. 78.
Там же. Ф. 558. On. 11. Д. 769. Л. 132-132об.
ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 8. Д. 24. Л. 4-4об.
См.: Там же. Оп. 5. Д. 61. Л. 56-57, 69-71.
Там же. Л. 10-11.
Там же. Л. 17.
См.: Там же. Л. 325, 325об., 326.
Подробнее см.: Там же. Д. 55. Л. 4-10.
См.: Там же. Д. 54. Л. 91-99.
См.: Там же. Л. 8-16.
Там же. Оп. 6. Д. 243. Л. 7-9.
Там же. Л. 1-3.
См.: Симонов Н.С. Указ. соч. С. 100-101.
145


14 Подробнее см.: Глушко А. В. Разработчики реактивного вооружения в СССР: Н.Я.Ильин, И.Т.Клейменов, Г.Э.Лангемак, Б.С.Петропавлов- ский и Н И.Тихомирове 1921-1937 гг.). М„ 2006. м< Дьяков Ю.Л., Бушуева Т.С Фашистский меч ковался в СССР: Красная Армия и рейхсвер. Тайное сотрудничество, 1922-1933: Неизвестные документы. М., 1992. С. 258.
Там же. С. 274.
1,7 Там же. С. 341.
118 ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 8. Д. 101. Л. 25-29.
I,Q Там же. Л. 2-6.
120 Саиуэльсон Л. Указ. соч. С. 181-184.
,2' ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 6. Д. 242. Л. 3, 5.
122 Там же. Оп. 8. Д. 137. Л. 1-3.
123 Симонов Н С. Указ. соч. С. 91.
U4 См.: Самуэльсон Л. Указ. соч. С. 203, 208.
125 Шумихин В.С. Указ. соч. С. 157.
,2* ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 8. Д. 175. Л. 36-40.
127 Там же. Л. 10-11.
128 Там же. Л. 5-8.
129 РГАСПИ. Ф. 558. On. 11. Д. 779. Л. 93.
130 ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 9. Д. 4. Л. 13.
,3| Там же. Л. 18.
132 Там же. Л. 16.
133 Там же. Л. 2.
134 Там же. Оп. 6. Д. 424. Л. 4.
135 Там же. Д. 179. Л. 3-4.
136 Там же. Л. 12.
!” РГАСПИ. Ф. 558. On. 11. Д. 779. Л. 86-88.
См.: Мухин М.Ю. Эволюция системы управления советской оборонной промышленностью в 1921-1941 годах и смена приоритетов «оборонки» // Отечественная история. 2000. № 3. С. 10-11


Глава 2
1938 - 22 ИЮНЯ 1941 Г • ПОДГОТОВКА К ВОЙНЕ
Создание Военно-промышленной комиссии
и ее функции
Мобилизационная работа, связанная с подготовкой к войне яв лялась традиционно «узким местом» в системе советского оборон ного строительства в 1930-е годы. Руководители военного и промышленного ведомств неоднократно выступали за создание единого «мобилизационного» органа, который сосредоточил бы функ- ции, связанные с подготовкой промышленности и экономики в целом к войне. Таким органом стала созданная в 1938 г. Военно- промышленная комиссия при Комитете Обороны.
Первоначальное название этого органа - Постоянная мобилизационная комиссия при КО СНК. На первом ее заседании 4 мая 1938 г. присутствовали К.Е.Ворошилов, Н.И.Ежов, М.М.Каганович, П.И.Смирнов, Брускин, Н.А.Вознесенский (председатель Госплана), Б.М.Шапошников, М.И.Кулик, И.Ф.Тевосян, Федько, Локтионов1. Таким образом, в состав комиссии вошли представители военного руководства, руководители промышленности, органов безопасности.
14 июня 1938 г. состоялось заседание комиссии под ее новым названием — Военно-промышленная комиссия. На заседании в числе прочих вопросов было решено принять предложенный Л.М.Кагановичем проект «О задачах Военно-промышленной комиссии при СНК СССР и о построении ее аппарата»2.
Согласно этому решению, Военно-Промышленная Комиссия являлась рабочим органом Комитета обороны при СНК СССР. ВПК имела своей главной задачей «мобилизацию и подготовку промышленности как оборонной, так и необоронной, для полного обеспечения выполнения планов и заданий Комитета оро производству и поставке РККА и Военно-Морскому лоту р д вооружения».
147


В число функций ВПК входили:
а) рассмотрение мобилизационных заявок;
б) проверка расчетов потребностей и нормы потребления по мобзаявкам;
в) распределение мобилизационных заданий между наркоматами Союза и союзных республик и проверка правильности распределения заказов между предприятиями;
г) составление сводного мобилизационного плана промышленности по всем его разделам;
д) согласование мобилизационно-промышленного плана с народно-хозяйственным планом (совместно с Мобсектором Госплана СССР);
е) обследование производственных мощностей предприятий, определение их мобилизационного предназначения, разработка мер по наращиванию новых производственных мощностей, ассимиляции гражданских производств и их правильной реализации;
ж) проверка исполнения мобилизационного плана и программы текущих военных заказов предприятиями и наркоматами;
з) разработка планов материально-технического обеспечения, мобилизационных заданий по всем основным видам снабжения (оборудование, сырье, инструменты, полуфабрикаты и т.д.);
и) установление системы районирования производства для сокращения перевозок и достижения комплектности производства;
к) разработка мероприятий по повышению выпуска продукции основными предприятиями путем их кооперирования с предпри- ятиями-смежниками;
л) разработка плана и мероприятий, обеспечивающих в военное время мобилизуемую промышленность рабочей силой и инженерно-техническими кадрами;
м) разработка норм накопления промышленных мобзапасов, проверка их наличия и качества, установление правил хранения и освежения мобзапасов;
н) проведение, по особому решению КО, опытных мобилизаций отдельных промышленных предприятий или целых промышленных отраслей;
148


о) разработка вопросов о применении в военной промышленности всяких технических изобретений, в особенности замены остродефицитных материалов в производстве предметов вооружения;
п) разработка инструкций о военно-мобилизационной работе в наркоматах, главных управлениях, трестах и предприятиях; контроль за работой военных отделов в вышеперечисленных органах, постановка дела подбора и подготовки кадров моборганов и сохранения военно-промышленной тайны.
ВПК состояла из председателя Комиссии в ранге заместителя председателя СНК Союза ССР, двух его заместителей и секретаря, а также семнадцати постоянных членов Комиссии. В число последних входили представители Вооруженных Сил СССР и НКВД (как главные заказчики военной продукции)- нарком обороны, нарком ВМФ, нарком внутренних дел, начальники: Генерального штаба РККА, Главного Морского Штаба, ВВС РККА, Артиллерийского управления РККА, Автобронетанкового управления РККА; руководители оборонной и тяжелой промышленности: наркомы авиационной промышленности, судостроения, боеприпасов, вооружения, химической промышленности, тяжелого машиностроения, среднего машиностроения, общего машиностроения; а также председатель Госплана СССР.
Согласно пункту «6» указанного документа, решения Военно- промышленной комиссии нуждались в утверждении председателя Комитета обороны и лишь после этого были обязательны к выполнению.
Для выполнения повседневной практической работы, внутри ВПК выделялся Секретариат, состоявший из организационнопланового сектора, отраслевых секторов и общей части секретариата.
К числу функций организационно-планового сектора ВПК относилось, в частности, «изучение исторического и современного зарубежного опыта промышленной мобилизации и изыскание на этой основе наиболее рациональных организационных форм мобилизационной подготовки промышленности», разработка инструкций и положений по мобработе, разработка структуры и штатов моборганов, обеспечение сохранения военно-промышленной тайны; дача заключений по мобзаявкам военных наркоматов, распре¬
149


деление мобзаявок по отраслевым секторам, обобщение сводных данных по мобилизационному плану, выдача мобзаданий наркоматам и другим организациям и заявок на сырье и полуфабрикаты, выявление производственных мощностей, снабжение «рабтех- силой» и т.д.
В состав Секретариата ВПК входили также отраслевые сектора, отвечавшие за мобилизационную подготовку соответствующих отраслей: 1) вооружений, с группами стрелкового оружия, материальной части артиллерии, военных приборов; 2) боеприпасов, в составе групп корпусов, трубок, взрывателей, гильз, порохов, ВВ, снаряжения и укупорки; 3) авиации; 4) автобронетанковый; 5) военно-химический; 6) судостроения; 7) инженерного имущества и связи.
В функции отраслевых секторов входила разработка всего комплекса вопросов, связанных с мобилизационной подготовкой данной отрасли производства, и в частности:
«а) учет и выявление существующих производственных мощностей соответствующей отрасли производства и сопоставление их с об"емом мобзаявки по данному виду вооружений;
б) дача заключений по мобзаявке на данный вид вооружений;
в) изыскание дополнительных производственных мощностей и разработка мероприятий по наращению новых мощностей;
г) разработка вопросов производственного кооперирования предприятий;
д) размещение мобзаявки и поверка мобготовности предприятий;
е) обобщение сводной потребности в оборудовании, сырье, инструменте, рабочей силе и т.п.;
ж) внедрение в производство новых технических усовершенствований и высоко рентабельных технологических процессов, а равно разработка вопросов, связанных с заменой остродефицитных и импортных материалов;
з) определение норм накопления мобзапасов и контроль за их созданием и освежением;
и) подготовка решений по данной отрасли производства и контроль за своевременностью и качеством их исполнения;
150


к) контроль и обеспечение выполнения программы текущих военных заказов в данной отрасли производства;
л) наблюдение за разработкой вопросов разгрузки и эвакуации промышленных предприятий, дислоцированных в угрожаемых зо- йах».
Был также установлен конкретный порядок разработки мобилизационного плана. Прежде всего, «в установленные Комитетом Обороны сроки военные наркоматы (НКО, НКВМФ, НКВД)» должны были представить мобзаявки на военный год на:
а) средства вооружений и боевой техники - ВПК;
б) обоз но-веще вое и продовольственное снабжение, санитарно- ветеринарное, политико-просветительное и шкиперское имущество - 1 Отделу Секретариата КО;
в) общегражданскую продукцию, не имеющую военной специфики, - Мобсектору Госплана СССР.
Полученная мобзаявка должна была быть проанализирована 1 сектором ВПК (мобплановой группой) с точки зрения правильности расчета потребностей, реальной возможности ее размещения, и, после ее рассмотрения на заседании ВПК, выносилась на утверждение Комитета обороны. К анализу мобзаявки по отдельным видам вооружений привлекались также соответствующие отраслевые сектора.
После этого утвержденная КО мобзаявка прорабатывалась соответствующими отраслевыми секторами, которые, на основе разработанной схемы кооперации, составляли план размещения заявки.
Отраслевые планы размещения мобзаявки проверялись, обобщались и оформлялись в виде сводных планов размещения по наркоматам мобилизационно-плановой группой 1 сектора, после чего выносились на рассмотрение ВПК. После рассмотрения и утверждения на заседании ВПК, наркоматам должны были выдаваться сводные мобилизационные задания по наркомату.
В положении предусматривался также порядок составления заявок на снабжение по мобплану: 1 Сектор ВПК, на основе расчетов отраслевых секторов «составляет сводную потребность во всех видах снабжения по мобплану, выдает заявку на потребное Мобсектору Госплана СССР, проверяет порядок ее размещения и сге;- пень удовлетворения предприятий и наркоматов и, в дальнейшем,
151


участвует в разработке народно-хозяйственного плана на военный год».
В окончательном виде сводный мобилизационный план промышленности разрабатывался 1 сектором ВПК в одном экземпляре и состоял из следующих разделов: плана подачи, плана производственной кооперации, плана материально-технического обеспечения, плана наращения мощностей, плана обеспечения рабсилой и ИТР, плана накопления мобзапасов, финансового плана, плана перевозок3.
По окончании этой работы сектора ВПК были обязаны осуществлять контроль за мобготовностыо предприятий и наркоматов и, в соответствии с происходящими изменениями, вносить в мобплан необходимые коррективы.
Помимо этого, ВПК в целом должна была выступать в роли «арбитра» при решении спорных вопросов между ведомствами. В решении ВПК от 27 сентября 1938 г. по вопросу «О комплектации артвыстрела», в частности, указывалось: «При наличии разногласий по вопросам поставки между наркомом оборонной промышленности и наркомами других наркоматов-поставщиков, спорные вопросы разрешаются ВПК»4.
«Мобработа» на уровне наркомата и предприятия
Материалы обследований и документы «с мест» - с заводов, из низовых мобилизационных органов - свидетельствовали о плачевном состоянии дел с мобработой и о необходимости реорганизации и упорядочения этой системы. Ярким примером является письмо В.М.Молотову начальника моботдела завода дорожного машиностроения в Рыбинске (Наркомат машиностроения) от 1 декабря 1938 г. Сам тон письма и фразеология автора являлись характерными для эпохи: «Достаточно читать газеты, чтобы видеть и понимать тревожный и зловещий характер нынешнего международного положения. При сохранении ныне капиталистического строя, при капиталистическом окружении, длительный, прочный мир невозможен, - это понимает каждый из нас, а поэтому всюду приходится слышать, что война неизбежна, что все мы должны строить, созда¬
152


вать и крепить обороноспособность нашей страны. Так должно быть, но не совсем так обстоит на самом деле.
Полный застой мобилизационной работы в нашем заводе дает право полагать о подобном же застое и на других заводах, Главках и Наркоматах... Обращения нашего завода в Главк по данному вопросу почти не получали ответов. При командировках в Москву как в Спец-Отделе своего Главка, так и в Военном Отделе НКМаша слышишь, что составляются новые мобпланы и только, дальше ни с места. Подобные разговоры тянутся почти год, а воз и ныне там. Так работать не годится.
...За все семь лет моей работы в Спец-Отделе данного завода, один только раз было произведено обследование за состоянием мобилизационной работы завода и это обследование было произведено в 1935 году, т.е. в период работы вредительской организации, возглавляемой Пятаковым».
Старый «мобработник» с удовлетворением вспоминал о системе, которая была организована в 1932-1936 гг. под контролем мобилизационно-плановых секторов (МПС), которые выделялись «со стороны НКТП на каждую область». Согласно «директивам» того периода, заводы из заданной им программы по мобилизационному плану должны самостоятельно производить «технические расчеты» по своему производству. В результате они имели «полную ясность» по следующим ключевым производственным вопросам, таким как:
- Откуда (точный адрес предприятия) поступало недостающее оборудование.
- Куда перебрасывается излишнее оборудование.
- Какие недостающие площади достраивались и когда, т.е. в мирное или военное время (с наступлением войны).
- Кто, когда и каким путем присылал недостающую рабочую силу.
- Кто из металлургических заводов высылал металл, в каком количестве и в какие сроки.
- Как покрывался недостаток электроэнергии, воды, пара и сжатого воздуха.
- Как распределялось капстроительетво (часть в мирное и часть в военное время).
- План комплектности мобзапасов на топливо, материалы и инструменты, необходимые на первые 1 1/2-2 месяца войны, т.е. до
153


момента поступления первых партий со стороны от заводов- поставщиков.
В 1935-1936 г. эти Сектора были ликвидированы и, по выражению автора письма, «мобработа пошла на самотек». Позднее, после реорганизации НКТП, когда были созданы новые наркоматы, ситуация не улучшилась, «и нужно полагать, что в первые дни объявления войны в промышленности может произойти полнейший хаос.
После раскрытия работы вредительской организации, возглавляемой Пятаковым, мобпланы были пересмотрены (в июне 1937 г.), составлены все расчеты необходимых факторов производства, но дальнейшая техника оформления, всех перечисленных выше элементов, не произведена и не производится по сие время. Никаких директив, ясных, точных и конкретных по данному вопросу заводы от своего Наркомата не имели и не имеют».
По мнению автора, спецотделы заводов в основном были заняты выполнением текущей программы военных заказов и не уделяли внимания мобилизационной работе. Эти спецотделы он считал необходимым разбить на две группы, одна из которых занималась бы «исключительно мобилизационной работой», а вторая - «только наблюдением и оформлением текущих военных заказов». Аналогичным образом предлагалось организовать работу в главках и в наркоматах.
Письмо заканчивалось также весьма экспрессивно и духе времени: «Вышеизложенное хаотическое состояние в мобилизационной работе промышленности, отсутствие определенной системы и директив, вызывает серьезные беспокойства и заставляет обращаться к Вам за помощью так как нужно быть всегда начеку, нужно быть всегда готовым встретить врага, враг силен и не спит, - так учит нас наша Партия, и так учит нас товарищ СТАЛИН и наше Правительство»5.
В ходе рассмотрения Положения о военных отделах заводов, главков и наркоматов на заседании ВПК от 21 декабря 1938 г. состоялась дискуссия. С рядом замечаний к проекту Положения выступил К.Е.Ворошилов. По его мнению, вопросами эвакуации заводов из прифронтовой полосы в военное время должна была заниматься ВПК. Он отметил, что заводы должны не составлять мобпланы, а «принимать мобзадание к исполнению». По его мне¬
154


нию, штаты военных отделов заводов нужно было определять «не по числу рабочих завода, а по количеству номенклатурных изделий, производящихся на заводе» (общая численность работников военного отдела на самом крупном заводе не более 15 человек). Ворошилов предложил «разработать положение об отмобилизованном заводе, т.к. с 1 января 1939 г. по решению Правительства завод № 22 переходит на положение отмобилизованного завода».
Председатель ВПК Л.М.Каганович выступил с развернутой программой по Положениям о военных отделах заводов, главков и наркоматов. По его определению, «данные положения должны касаться промышленных наркоматов НКОП, НКТП, НКМаш и НКМП, которые необходимо дифференцировать исходя из особенностей работы отдельного наркомата». В системе военной промышленности, объединенной в то время в НКОП, «военный отдел должен представлять из себя Главк, имеющий функции мобилизационного характера». Для НКТП и Наркомата машиностроения предлагалась другая система: «...здесь военные отделы должны заниматься помимо мобработы, контролем за выполнением текущей военной программы. В военное время военные отделы этих наркоматов превращаются в штабы по развертыванию промышленности для производства средств вооружения».
В докладе Л.М.Кагановича были сформулированы основные задачи военных отделов:
«1. Военный отдел наркомата составляет мобплан по заводам, а на заводе военный отдел развертывает план по цехам. В мирное время внедряет в текущую программу завода продукцию военного года, но в малых дозах.
2. Военный отдел - есть орган борющийся за обеспечение выполнения полной военной программы (отвечает вместе с дирекцией).
3. Начальник военного отдела завода - заместитель директора, который ведет подготовку завода к выполнению мобплана.
4. Военный отдел должен являться синонимом культуры и порядка в отношении сохранения секретности, форм учета и отчетности».
По расчетам главы ВПК, Положение о военных отделах должно было охватывать примерно 5 союзных наркоматов и 5-6 республиканских. Весь мобаппарат в стране не должен был превышать 30 тыс. человек6.
155


К январю 1939 г. были разработаны комплекс документов, регламентировавших мобработу в промышленности, - о военных отделах в наркомате и на заводе, а также положения о военизированном (в более ранней терминологии - «отмобилизованном») предприятии, о мобзапасах, об эвакуации промышленных предприятий из угрожаемых зон.
На уровне промышленного наркомата за состояние военномобилизационной работы в наркомате отвечал народный комиссар, практическую работу осуществлял военный отдел. Задачей военного отдела наркомата являлась «мобилизационно-плановая подготовка подведомственных наркомату отраслей промышленности к выполнению оборонных заданий, установленных правительственными органами, проведение в жизнь мобплана во время войны, а также организация и контроль за выполнением текущих военных заказов».
Положение гласило, что «в своей практической работе Военный Отдел Наркомата осуществляет следующие мероприятия:
а) на основе полученных от ВПК заданий, разрабатывает и выдает мобилизационные задания главкам и предприятиям и составляет сводный мобплан наркомата;
б) разрабатывает план внутринаркоматской кооперации и представляет заявку в ВПК на межнаркоматские объекты кооперации;
в) разрабатывает и выдает главкам и предприятиям руководящие указания по составлению мобплана;
г) выявляет наличные и потребные по мобплану производственные мощности, разрабатывает мероприятия по их наращению и ассимиляции,
д) составляет заявки на материально-техническое снабжение по укрупненным номенклатурам;
е) составляет и выдает заявку НКПСу на транспортные перевозки военного времени;
ж) на основе утвержденных фондов, разрабатывает план накопления мобзапасов, контролирует своевременность их закладки, порядок хранения и освежения;
з) получает указания правительства о границах угрожаемой зоны, составляет перечень предприятий, подлежащих разгрузке и эвакуации, определяет объем и базы эвакуации, дает руководящие
156


указания по разработке планов эвакуации, контролирует ность и готовность баз к приему эвакуируемого; У
их реаль-
предпри-
„) разрабатывает планы обеспечения мобилизуемых
ятий рабтехсилои и ИТР; уемых
к) проверяет мобготовность тлавков „ предприятий- наличие
разработанных технологических процессов, состояние оборГоГ ния, инструмента, чертежей, технических условий „а про™ предусмотренную мобпланом. н а>*чию,
На основе решений правительственных органов, организует проведение опытных мобилизаций предприятий и пробных пусков оборонных цехов и агрегатов; J
л) составляет титула и планы финансирования оборонного капитального строительства и принимает участие в составлении планов капстроительства по наркомату в целом;
м) выявляет необходимость создания дублеров для уникальных и дефицитных производств;
н) контролирует ход оборонного капитального строительства;
о) подбирает кадры и организует специальную подготовку моб- работников;
п) контролирует ход изобретательских и научно-исследовательских работ оборонного значения; особенно в части замены дефицитного и импортного сырья и материалов;
<...>
т) получает заявки от НКО, НКВМФ, НКВД и обороннопромышленных наркоматов на текущие военные заказы и совместно с главками устанавливает их годовые и квартальные размеры. Составляет сводный план текущих военных заказов по наркомату и
контролирует его выполнение».
Возглавлял военный отдел наркомата заместитель народного комиссара по военно-мобилизационной работе. Особые требования предъявлялись к кадрам, которые должны были отбираться «из числа особо проверенных лиц». Начальники военных отделов ут верждались в должности СНК СССР или соответствующих^ ных республик; заместители начальника военного отде а
ники секторов и групп - изродиым комисса^м^
При разработке плана коопераци Р которые по гео-
лось сохранять «поставщиков мирног рс
157


графическим и транспортным условиям (территориальная близость, удобство сообщения и т.д.), надежности освоения производства, наличию запаса мощностей являются наиболее надежными, способными обеспечить поставку требуемого количества в нужные сроки»; по возможности исключать «встречные и дальние перевозки, для чего стремиться к максимальному использованию ближайших заводов, расположенных в одном с потребителем городе или районе»; подбирать дублеров, «если намеченное в качестве объекта кооперации предприятие является уникальным или расположено в угрожаемой зоне».
Мобилизационный план наркомата составлялся в двух экземплярах, один из которых хранился в наркомате, другой представлялся в ВПК. Утвержденный Комитетом обороны мобилизационный план наркомата вводился в действие с объявлением всеобщей мобилизации или по особому решению Комитета обороны. После утверждения мобилизационного плана изменения в мобплане наркомата могли вноситься только «с санкции Военно-Промышленной Комиссии».
В деле хранения и допуска к мобдокументам соблюдались особые правила секретности. Мобилизационные планы должны были храниться в отдельных сейфах на правах совершенно секретных документов особой важности (ключи от сейфа хранились лично у начальника военного отдела). Категорически запрещалось снимать копии и делать выписки с мобплана.
В полном объеме мобплан должен был быть известен только народному комиссару или его заместителю - начальнику военного отдела. Только эти должностные лица имели право оформить допуск к разработке и ознакомлению с мобилизационным планом.
Лица, полностью или частично ознакомившиеся с содержанием мобплана во время его разработки или проверки, должны были браться на учет в специальном журнале, который хранился при мобплане «на правах совершенно секретного документа»7.
Аналогичные указания содержались в Положении о военном отделе завода. Полный объем мобилизационного плана предприятия должны были знать только директор завода, заместитель директора по военно-мобилизационной работе и главный инженер завода. Первый экземпляр мобплана хранился в военном отделе
158


завода, второй - «через главк или трест направлялся на утвержде
„ие наркома». В документе подчеркивалось, что «военная МоГа
бота носит совершенно секретный характер и доверяете, особо проверенным лицам» . к исооо
В феврале 1939 г. Комитетом обороны было принято Положе ние о военизированном предприятии. Этот документ можно рас сматривать в русле общего курса на милитаризацию экономики СССР. В документе определялся статус военизированного предприятия. Особые условия работы (воинская дисциплина и ответст- венность) сочетались с льготами работникам, как военнослужащим. Выделим ряд наиболее важных пунктов с точки зрения процесса милитаризации:
«1. Промышленные предприятия, занятые изготовлением оборонной продукции или предназначенные к выпуску этой продукции в военное время, особым решением СНК СССР могут быть переведены на военизированное положение в условиях мирного времени.
2. С переводом промышленных предприятий на военизированное положение, все военнообязанные в возрасте от 18 до 45 лет, а лица командно-начальствующего состава запаса - до предельного возраста состояния их в запасе, работающие на данном предприятии, а также вновь поступающие военнообязанные - считаются состоящими на положении в рядах Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
3. Все военнообязанные военизированного предприятия, а также прикомандированные к этому предприятию приказом Наркома Обороны, лишаются права по собственному желанию переходить для работы на другой завод и могут быть освобождаемы лишь в установленном для военнослужащих порядке.
4. В период пребывания предприятия на положении военизированного, последнее именуется “Воинским учреждением , а директор предприятия — начальником воинского учреждения. Приказом НКО данному воинскому учреждению присваивается соответствующий номер, фигурирующий во всех официальных документах, печати и штампах учреждения.


5. 	Для лиц, объявленных состоящими на положении в рядах Рабоче-Крестьянской Красной Армии, устанавливаются следующие льготы и преимущества:
а) освобождение от подоходного налога и культсбора;
б) распространение льготы по квартирной плате, установленной для военнослужащих кадрового командного и начальствующего состава постановлением ЦИК и СНК СССР от 17 апреля 1936 г. (собрание законов СССР 1936 г. № 21, ст. 186);
в) распространение на них процентной надбавки за непрерывную работу на предприятии, установленной постановлением СНК СССР от 4/XI-1938 г. № 1243/301с для штатных рабочих и служащих РККА, а именно:
при выслуге полных двух лет в размере 5% тарифной ставки
(должностного оклада)
- “ - полных пяти лет
-“-10%
- “ - десяти
-“-15%
- “ - пятнадцати
- “ - 20%
- “ - двадцати
- “ - 25%
г) 	За лицами, переведенными на работу в другие военизированные предприятия, и их семьями, сохраняется занимаемая ими по старому месту службы жилая площадь.
7. Командный, административно-технический состав военизированного предприятия (директор, его помощники, нач-ки цехов, нач-ки мастерских и отделений, мастера и им соответствующие) при исполнении ими служебных обязанностей носят военную форму с петлицами того рода войск, который обслуживается данным предприятием...
8. Лица, объявленные на положении в рядах РККА, снимаются с учета органов местных военных управлений, освобождаются от явки по общей или частичной мобилизации и берутся на учет военно-учетных столов предприятий; взамен паспортов и воинских билетов получают удостоверения личности по форме, установленной для военнослужащих РККА, являющиеся социальными документами при предъявлении во всех без исключения учреждениях.
9. Лица военизированных предприятий никаких видов довольствия от Народного Комиссариата Обороны не получают, а полу-
160


чают зарплату по занимаемой должн
соответствии с должностными окладам^Т Т°Лняем°й Работе, в
<•••> Дами и таРифныМи ставками.
11. Объявленные состоящими на Ппп„
Крестьянской Красной Армии остаютс " “ РЯДах Раб°че-
ных союзов, пользуются защитой nfi.J ЧЛенами пР°фессиональ- альном страховании, получат rovao 3аК°Н°В ° ТРУДе и «>«"- плату, установленную общим^лоаТ. И Заработн>ю
12. Вопросы админисГт„1ник К°"ОДаТельством- служебных перемещений а равно ппег|ЫСКаНИИ военнооб,,занных, их рассмотрению в профессиои^ьных^Гза^ГпГ
13. В условиях военизированного завода и осуществления строжайшей трудовой дисциплииь, профсоюза, обязаньГо а Гт активную помощь командному составу завода по укреплению Г изводственнои дисциплины среди работников завода и выполнения мобилизационного задания правительства»9.
С точки зрения последующего развития событий важное значение имело Положение об эвакуации промышленных предприятий из угрожаемых зон, принятое в январе 1939 г. Эвакуации подлежа- ли предприятия с «угрожаемых территорий вблизи границ СССР, которые могли подвергнуться систематическому воздействию противника».
Выделялись различные виды эвакуации (полная, частичная эвакуация). Согласно Положению, «определение вида вывода предприятия производится соответствующими народными комиссарами и, по их представлению, утверждается ВПК». Предприятия местного значения выводились только в условиях непосредственной угрозы «в пределах тех административных единиц, на территории которых они расположены». Предусматривалось также создание сети
эвакобаз в виде предприятий, предназначенных для приема и раз-
- 10
мещения эвакуированных предприятии
Серьезные нарушения систематически наблюдались в обращении с так называемыми «мобилизационными запасами» на предприятиях (дефицитное сырье, материалы и т.д.), которые должны были сохраняться «на случай войны». Как докладывал председателю ВПК Л. М. Кагановичу начальник 4 сектора ВПК Извеков, широко распространилась «практика позаимствования из мобзапасов
Ь — 4981
161


на текущие нужды производства»: «только за 9 месяцев 1938 г. по основным наркоматам (НКОП, НКТП, НКПС, НКМ) было удовлетворено 98 ходатайств о разбронировании имущества мобзапасов». У ряда директоров предприятий сложились, по мнению автора письма, «совершенно неправильные и вредные взгляды на мобза- пасы»: последние рассматривались «не как фонд узко-специального назначения», а как «источник, за счет которого в трудную минуту можно перекрыться». Более того, позаимствованное из мобзапасов имущество, как правило, в установленные сроки не возвращалось; задолженность по мобзапасом принимала хронический характер. Извеков считал необходимым «по данному вопросу вынести специальное решение КО при СНК»11.
Положение о мобилизационных запасах на предприятиях промышленности, транспорта и т.д. гласило, что эти запасы создавались, как правило, на срок не свыше 60 дней (в отдаленных районах СССР «норма накопления мобзапасов» могла быть доведена до 4 месяцев).
Согласно Положению, мобзапасы должны были создаваться наркоматами «в мирное время на всех предприятиях, имеющих мобилизационные задания, а также на непромышленных объектах, деятельность коих по решению Комитета Обороны при СНК СССР приравнена к предприятиям оборонного значения». План накопления мобзапасов разрабатывался наркоматами, рассматривался ВПК и утверждался Комитетом обороны.
В условиях первого периода войны, «до возобновления регулярного снабжения», мобзапасы должны были являться основным источником «обеспечения бесперебойной работы предприятий и развертывания производства по плану военного времени. Эти запасы формировались из наиболее дефицитного имущества (сырье, материалы, полуфабрикаты и т.д.), которое являлось основным для данного производства.
Мобзапасы считались неприкосновенными; «расходование их не по прямому назначению, а равно небрежное хранение» считалось «тягчайшим государственным преступлением, со всеми вытекающими последствиями для виновных». Изъятие имущества из этого «неприкосновенного фонда» могло производиться «только по специальному разрешению СНК СССР».
162


Руководство наркоматов обязывалось проводить обследования мобготовности предприятий «не реже 2 раз в год». В обязанности наркомата входило составление номенклатуры имущества и норм накопления мобзапасов; ежегодное представление в Госплан (не позднее 1 октября) заявки на имущество, «потребное для заложения в мобзапас» (в соответствии с планом накопления мобзапасов, который утверждался КО при С НК).
На предприятии ответственность за работу с мобзапасами нес директор. Он создавал техническую комиссию в составе, как правило, главного инженера, начальника моботдела, начальника склада и ряда других специалистов. Комиссия проводила предварительную техническую приемку имущества, с составлением акта о его пригодности (включавшего паспорт, протокол испытаний и т.д.).
Финансирование мобзапасов производилось «наркоматами непосредственно за счет специально выделенных средств» (из т.н. резервного фонда СНК и других источников). Наркомат финансов перечислял ассигнования на эти цели «на специальные беспроцентные счета наркоматов в Госбанке», а Госбанк, в свою очередь, выдавал беспроцентные ссуды предприятиям12.
Мобилизационные планы 1938—1939 гг. и их корректировка
В 1938 г. НКО и НКВМФ разработали крупномасштабные мобилизационные заявки, по которым был составлен первый вариант мобплана МП-1, впоследствии скорректированный в сторону значительного уменьшения.
В апреле 1938 г. состоялся первый «раунд» дискуссий по моб- заявке НКО в созданной по распоряжению КО комиссии под руководством В.Чубаря (в ее работе участвовали Л.М.Каганович, К.Е.Ворошилов, М.М.Каганович, Брускин, Федько, Шапошников, Тевосян, Кулик, Бондарь. Мерецков, Ванников). На первом заседании Комиссии 13 апреля 1938 г. заявка была почти полностью одобрена, в частности, приняты фантастические цифры на год воины: по самолетам планировалось обеспечить подачу 25000 штук, по моторам — 51000. Предусматривался резкий рост патронного производства, путем «максимального повышения мощностей на
163


существующих патронных заводах за счет внедрения нового оборудования, и перестройки технологического процесса на основе механизации и автоматизации», а также постройки 2 новых патронных заводов. По авиабомбам планировалось принять заявку в 560 тыс. т, по 45 мм пушкам - 25 тыс. шт., по аэростатам заграждения - 6 тыс. шт. и т.д. На заседании от 23 апреля 1938 г. было решено «немедленно развернуть пороховое производство на полную мощность по военному времени», установить «ускоренный метод процесса производства порохов (сокращение времени обработки порохов) с качеством 10-12 лет срока хранения», принять заявку НКО по минометам, пулеметам, химическому вооружению, военно-инженерному имуществу и т.д.13
На основании мобзаявки НКО ВПК начала выдавать мобзаявки наркоматам. Согласно справке за подписью заместителя председателя ВПК Новикова, «1.6.38 г. Военно-промышленная комиссия получила от Генштаба РККА развернутые специфицированные мобзаявки на подачу НКО в 1938-1939 военном году изделий и боевой техники, всего для 29 наркоматов и различных организаций. В период с 13 по 15 июня после предварительной проверки ВПК выдала мобзадания 9 наркоматам, в том числе НКОП’у, НКМаш’у, НКПС, НКЗдраву, НКЛегпрому, НКСвязи, НКСовхозов, НКМестпрому и НКПросу РСФСР». При этом ВПК предложила НКОП к 1 августа 1938 г. «разработать и представить в ВПК специфицированный моб. заказ другим наркоматам на изделия, необходимые для обеспечения заявки НКОП’ом комплексной продукции по мобзаявке НКО».
ВПК были установлены следующие календарные сроки на основные задания по мобплану14:
Наименование
Кто
Срок
работы
выполняет
выполнения
Разработка и представление в КО раз¬
Главный Морской
24.6.38 г.
вернутой специализированной мобзаявки на вооружение и боевую технику
Штаб РККФ
Выдача мобзаданий наркоматам и союзным организациям по морской мобзаявке на вооружение и боевую технику
ВПК
29.6.38 г.
164


Наименование
работы
Кто
выполняет
Срок
Разработка мобзаказа другим наркоматам и плана материально-технического обеспечения мобзаявки
НКОП
выполнения 5.7.38 г.
На основе мобзаказа НКОП выдать дополнительные мобзадания другим наркоматам на подачу изделий для поставки НКОП’ом комплектной продукции
ВПК
10.7.38 г.
План материально-технического обеспечения мобзадания
Наркоммаш и другие наркоматы
15.7.38 г.
Окончание разработки мобплана и представление его на утверждение КО
Все наркоматы и организации, получившие мобзадания
25.7.38 г.
Документ дает общее представление о круге работ по мобрабо- те, выполнявшихся ВПК. Все мобзадания направлялись наркоматам «в одном экземпляре», который после перепечатывания возвращался ВПК.
Мобзаявка НКВМФ на 1938 военный год, представленная в ВПК 10 июля 1938 г., была составлена «из расчета обеспечения первого года ведения войны и сохранения НЗ для второго года ведения войны». Как подчеркивалось в пояснительной записке к моб- заявке от 10 июля 1938 г., подписанной начальником Главного морского штаба РККФ, флагманом флота 2 ранга Галлером, в основание расчетов были приняты: «боевой состав флота, береговой обороны и морской авиации по состоянию на 1 января 1938 г.», программа судостроения военного времени, программа строительства батарей Вооруженных сил, «суда гражданских организаций, призываемые по мобилизации», «корабли погранохраны ГУПВО НКВ СССР, переходящие по мобилизации в состав флота». Как подчеркивалось в документе, «основным в программе судостроения военного времени» было строительство «лидеров эсминцев, эсминцев, подводных лодок, торпедных катеров и тральщиков как требующих наименьшие сроки для своей постройки» . В военный год предполагалось в 2 и более раз увеличить выпуск подводных лодок (больших и средних), торпедных катеров. Более подробные сведения содержатся в следующей таблице:
165


Программа военного судостроения для РККФ на 1938 военный год
Класс и тип кораблей
1 Программа на 1 1938 текущий
I год
Программа на 1938 военный год. Вновь закладываются
1 Сроки сдачи кораблей
I 1 год
Линкоры
2
Крейсера.
тяжелые
1
легкие
44
«К»
Лидеры
«Л»
44
«УТ» Эсминцы
«Г»
Эсминцы «УТ»
44
новые
Сторожевые корабли Сетевые заградители Тральщики базовые (диз.) Торпедные катера Бронекатера морские Охотники за п/л большие ~ “ - малые Катера ВНОС Л/л большие П/л средние П/л малые Мониторы тяжелые Мониторы легкие Бронекатера Большие ~ 1 - малые
3
6
5
I
29
16
16
6
15
3
4
21
6
38
49
160
56
15
-
5
148
156
35 1
80
54
27
85
124
33
59
21
32
166


Класс и тип кораблей
Программа на 1936 текущий год
Программа на 1938 военный год. Вновь закладываются
Сроки сдачи кораблей / год
Сроки сдачи кораблей 2 год
Сетевые заградители речные
2
1
1
Тральщики речные металл ич.
44
—
30
—
30
деревянные
2
28
2
28
Катера ВНОС речные
5

5

Мобзаявка НКВМФ неоднократно рассматривалась на заседаниях ВПК. К концу 1938 года было принято решение скорректировать мобплан в сторону уменьшения в соответствии с возможностями промышленности. На заседании ВПК от 4 декабря 1938 г. указывалось, что при разработке мобплана на 1939 военный год «нового строительства линкоров и тяжелых крейсеров не включать. В связи с этим увеличить соответственно программу по легким надводным кораблям и подводным лодкам». Решение ВПК по этому вопросу отражало реалистический подход к мобпланирова- нию: «При определении общей программы военно-морского судостроения исходить из стапельных возможностей заводов. Определить размещение заявки НКВМФ до 75% от первоначальной заявки»16.
В соответствии с решением КО, в сторону су щественного сокращения был переработан мобплан промышленности на 1939 военный год в целом. В процессе переработки курс на сокращение встречал сопротивление со стороны ряда военных руководителей. Так, 17 ноября 1938 г. начальник ВВС РККА командарм 2 ранга Локтионов и член Военного Совета ВВС РККА дивизионный комиссар Овчинкин обратились с докладом к наркому обороны К.Е.Ворошилову по вопросу «о задании промышленности по самолетам на год войны». Руководство ВВС докладывало, что при планировавшемся тогда сокращении мобзаявки по самолетам на 40%, (первоначальный заказ КО составлял 18315 самолетов) «промышленность за год войны должна подать всего лишь 11000 боевых самолетов, т.е. на 1000 шт меньше того, что обещал дать М М.Каганович в 1939 г. по заказу мирного времени».
167


Авторы записки фактически высказали свое несогласие с этим решением, считая, что «при определении задания промышленности на военное время» необходимо «исходить не из 60, а из 75% от установленного КО, при этом общее количество боевых самолетов составит 13725 шт.». Такое задание они считали «вполне реальным и по силам промышленности»17.
Это предложение было одобрено ВПК: в результате обсуждения нового варианта мобплана «МП-1» 8 декабря 1938 г. ВПК приняла решение «доложить ЦК ВКП(б) и правительству о целесообразности увеличения программы по боевым самолетам до 75% от
18
первоначальной заявки» .
Важно отметить, что на этом же заседании ВПК было поручено «тт. Сергееву, Смородинову и Галлеру разделить в мобплане размещение отдельно для НКО и НКВМФ».
25 декабря 1938 г. ВПК представила в КО, на имя Сталина и Молотова, переработанный мобилизационной план промышленности на 1939 военный год. В проекте постановления КО об утверждении мобплана предлагалось именовать этот план «МП-1» и изменить даты его действия: «...считать военный год с 1-го января 1939 г. по 1 января 1940 г.». В докладе за подписью председателя ВПК Л.М.Кагановича указывалось, что общая стоимость вооружений была снижена до 54159 млн руб., против 70434 млн руб. по первому проекту. При этом в план были включены дополнительные виды вооружения («передки к орудиям, зарядные ящики и заводской ремонт артиллерии»).
Артиллерийские системы в целом были размещены на 75,6% от первоначального варианта (при этом минометы были размещены целиком - на 100%, «артвыстрел» - на 79,3%). Сокращение коснулось в основном орудий мелкого и среднего калибра и заводов, недавно привлеченных к изготовлению орудий (Боткинский, Новочеркасский и т.д.).
Был увеличен план по авиации: «самолеты размещены с превышением против цифры 14120, указанной КО. Всего размещено 16960 самолетов, что составляет 76,8% по отношению к 1-му варианту мобплана и обеспечено реально существующими мощностями. Авиамоторы размещены на 80,8%».
168


Показатели по стрелковому вооружению были также высокими - 75,7% по винтовкам и 76,8% по пулеметам.
По военной химии размещение по различным видам вооружения колебалось в пределах от 81% до 100%. Такой высокий процент объяснялся тем, что «еще при размещении в 1-м проекте моб- плана химия подверглась серьезному сокращению».
Наиболее крупному сокращению подверглась программа по танкам, которые были размещены только на 51%. Эта цифра объяснялась тем, что «возможности промышленности лимитируются броневыми корпусами, главным образом, по термической и механической обработке брони»19.
Сокращение подачи вооружения по сравнению с первым проектом МП уменьшило количество участвовавших в МП предприятий на 44,6%. В отраслевом разрезе это сокращение выразилось следующим образом:
Виды вооружения
Охвачено заводов: По 1-му проекту МП
По представляемому МП
1. Артиллерия (артсистемы)
18
15
2. Артвыстрел
589
232
3. Пороха и в/в
24
24
4. Стрелковое вооружение
27
19
5. Авиация: самолеты
17
17
6. Авиация: моторы
5
5
7. Танки
15
15
8. Приборы
25
25
9. Химия (ОВ И ДВ)
56
55
10. Инженерное вооружение
20
20
11. Связь
20
20
12. Торпеды и мины
10
10
ВСЕГО
826
457
По отдельным видам вооружения сокращение количества предприятий конкретно выражалось в следующем:
а) По артсистемам - из МП были исключены заводы Наркомата машиностроения - «Красный Профинтерн», завод «Большевик» (г. Киев) и Станкопрома - «Двигатель революции».
б) «Снарядные корпуса, размещенные на 589 заводах и предприятиях 16-ти наркоматов, в настоящее время размещены на 232 заводах. При уточнении мобзадания отошли все удаленные заводы.
169


МТМ (машинно-тракторные мастерские) и МТС (машинно-тракторные станции). По старому МП привлечено 15 заводов Станко- прома, в настоящее время осталось 6 заводов».
в) По стрелковому вооружению: «патронное производство снято со всех гражданских предприятий (с 6 заводов НКПП и 2-х заводов НКЛегпрома). Производство стрелкового вооружения оставлено на заводах НКОП'а и НКМаш’а».
г) По химической промышленности был освобожден от производства ОВ Кировоградский завод.
По остальным видам вооружения количество предприятий не сократилось, но была сокращена программа подачи вооружений на 1939 военный год.
После принятия мобплана ВПК обязывалась в декадный срок выдать наркоматам мобзадания «по всем подведомственным им предприятиям». По получении этих мобзаданий наркоматы должны были в месячный срок подготовиться к выполнению мобплана «при первом же требовании».
В 1940 г. ВПК должна была также выдать «военный заказ» предприятиям, которые привлекались к производству средств вооружения по мобплану впервые20.
Однако в течение 1939 г. мобилизационные задания были снова резко увеличены, особенно в связи с началом Второй мировой войны (нападение Германии на Польшу 1 сентября 1939 г.), когда был принят новый мобилизационный план на IV («Особый») квартал 1939 г.
Курс на форсированную подготовку
к войне
Как уже отмечалось выше, в середине 1930-х годов шел активный процесс реорганизации армии и флота с внедрением новой военной техники. В 1935-1936 гг. в связи с рядом решений по усилению конницы, механизированных войск, а также стрелковых войск в ОК ДВА и Ленинградском военном округе численность РККА была увеличена до 1094000 человек. Помимо традиционных армейских структур (стрелковые войска, артиллерия и т.д.), предусматривалось создание механизированных корпусов в составе
170


2 мехбригад, 1 стрелковой бригады и корпусных частей (мех- бригада состояла из 3 танковых и 1 стрелкового батальонов); воздушных корпусов тяжелой авиации21.
2 сентября 1939 г. СНК СССР принял постановление «О составе Рабоче-Крестьянской Красной Армии», которым предусматривалось увеличение количества стрелковых дивизий с 51 до 173. Нарком обороны К.Е.Ворошилов выступил с предложениями о снабжении новых формируемых частей вооружениями. В записке на имя И.В.Сталина и В.М.Молотова от 22 августа 1939 г. Ворошилов предлагал «на обеспечение потребности вооружением, боевой техникой оргмероприятий РККА по стрелковым дивизиям, автополкам и управлениям стрелковых корпусов» мобилизовать следующие ресурсы: «а) имеющиеся вооружения и боевую технику стрелковых дивизий по существующей схеме мирного времени; б) предметы вооружения и боевой техники поставляемые промышленностью по плану заказов 1939 г.; в) неприкосновенные запасы стрелковых дивизий, развертываемых по схеме до реорганизации РККА; г) реализацию вооружения и боевой техники по дополнительному заказу промышленности». В связи с этим нарком обороны обращался с просьбой: «а) разрешить НКО СССР обеспечение вооружением, боевой техникой произвести из неприкосновенных запасов»; б) «обязать промышленные наркоматы полностью выполнить план заказов НКО на 1939 г.»; в) «разрешить произвести дополнительный заказ по автобронетанковому вооружению в указанном размере». По расчетам НКО, для новых формирований по стрелковым войскам и автополкам требовалось дополнительное вооружение в следующих количествах: танки Т-37-Т-38 - 684 шт., бронемашины - 648 шт., автомашины легкие - 2541 шт., тракторы гусеничные - 7317 шт., прицепы общего назначения - 6385 шт., мотоциклы - 9640 шт.22
Вопрос об использовании НЗ был решен положительно Политбюро ЦК ВКП(б) 26 октября 1939 г. Этим решением был утвержден проект соответствующего постановления СНК, который, в частности, гласил: «В связи с проводимыми НКО мероприятиями по стрелковым дивизиям, корпусным управлениям и автополкам, СНК постановляет: 1) Разрешить НКО обеспечение вооружением и боевой техникой проводимых оргмероприятий в 1939 г. произвести
171


из неприкосновенных запасов и резерва центральных складов РККА...
2) Дальнейшее накопление непзапасов вооружения и боевой техники до установленных норм производить за счет поступлений по плану заказов 1940 г.».
Так, по стрелковому вооружению планировалось обеспечить 327200 винтовок и 36736 ручных пулеметов - за счет НЗ, 22740 автоматических (самозарядных) винтовок - за счет резерва, 10258 станковых пулеметов - за счет НЗ. По арторудиям: 45 мм противотанковые пушки обеспечивались в количестве 3090 из НЗ, и 1002 — из резерва; 76 мм дивизионные пушки - соответственно 1314 и 43; 122 мм гаубицы - 1341 и 432. Ведомость химического вооружения включала 600000 противогазов «Б-4», а также различные виды защитной одежды, дегазационные приборы и др. Из НЗ и резерва поставлялись также разнообразное имущество связи .
В 1940 г., во многом в связи с нарастанием войны в Европе, в также присоединением к СССР ряда западных районов и необходимостью оборудования новой западной границы СССР, проводился комплекс мероприятий по увеличению численности армии и флота, созданию механизированных корпусов, изменению дислокации советских войск.
Постановлением Комитета обороны СССР № 1/4330 от 9 мая 1940 г. численность Красной Армии до 1 октября 1940 г. устанавливались в количестве 3200000 человек24. В течение года эта цифра неоднократно увеличивалась, и постановлением Политбюро от 5 ноября 1940 г. № П 22/94 штатная численность РККА была увеличена до 3753189 человек25.
13 февраля 1940 г. постановлением Политбюро была утверждена штатная численность ВМФ на 1940 г. «по мирному времени в количестве 300.315 штатных единиц», а «на 1940 военный год в количестве 450.000 штатных единиц»26.
Особое внимание уделялось форсированному развитию авиации. Указанным выше постановлением ПБ от 5 ноября 1940 г. было утверждено постановление СНК СССР об увеличении численности ВВС Красной Армии на 178484 человек27. Было решено сформировать авиадивизии Дальнего действия (ДД) в составе
172


3 авиаполков каждая, вооруженных дальними бомбардировщиками ТБ-3, ТБ-7, ДБ-3.
В целом по ВВС КА была поставлена амбициозная задача «к концу 1941 г. иметь в строю бомбардировочной и истребительной авиации (без штурмовой, разведывательной, войсковой и вспомогательной авиации) в количестве 20.000 самолетов». При этом предполагалось соотношение: 45% бомбардировочной авиации (дальнебомбардировочной и ближнебомбардировочной) и 55% истребительной (одномоторной и двухмоторной). В этих целях в 1941 г. предполагалось сформировать всего 100 авиаполков. Кроме того, для усиления штурмовой авиации планировалось создать в
ЛО
1941 г. 4 штурмовых авиационных полка . Выдвигалась также обширная программа профессиональной подготовки летного состава ВВС.
4 	июля 1940 г. нарком обороны С.Тимошенко и начальник Генерального Штаба Б.Шапошников обратились с запиской к И.В.Сталину и В.М.Молотову «об организации мероприятий по дислокации войск и формированию мехкорпусов». В документе обосновывалась необходимость, в связи с «мероприятиями по вводу наших войск в прибалтийские страны и освобождению Бессарабии и Северной части Буковины», приступить к формированию механизированных корпусов в западных военных округах (Белорусском, Киевском, Одесском). Предлагалось реорганизовать западные округа, включив территории прибалтийских республик в Прибалтийский, Ленинградский и Западный Особый военные округа29. Военное руководство обосновывало необходимость увеличения общего количества дивизий (включая танковые и моторизованные) до 200 (а в течение первого года войны довести число дивизий до 260).
Эти предложения в основном были приняты постановлением СНК от 6 июля 1940 г. НКО было разрешено сформировать 23 новых мотострелковых дивизии и довести общее число дивизий в Красной Армии до 200.
Постановлением было решено иметь в Красной Армии 8 механизированных корпусов и 2 отдельные танковые дивизии, 18 танковых дивизий и 8 моторизованных дивизий. Был утвержден состав мехкорпуса: 2 танковые дивизии, 1 авиаэскадрилья, дорожный батальон и батальон связи, а также авиабригада в составе 2 ближ¬
173


небомбардировочных и 1 истребительного авиационного полков. Утверждались предложенные военным руководством изменения в составе военных округов, и разрешалось НКО «приступить к передислокации войск, согласно принятому распределению по военным округам»30.
На военный год планировалось формирование 30 стрелковых дивизий в первые 3 месяца войны и дополнительно 30 стрелковых дивизий и 2 механизированных корпусов к концу первого года войны. НКО соответственно обязывался «накопить для этих дивизий запасы вооружения, техники и военно-хозяйственного имущества».
Подобные планы форсированной подготовки к войне требовали резкого напряжения сил оборонной промышленности.
Оборонная промышленность: основные тенденции развития
Общие сведения о выполнении третьего пятилетнего плана по оборонной промышленности свидетельствовали о том, что в этот период подготовка к войне стала главным стержнем развития экономики страны. По данным ЦСУ о ходе выполнения третьего пятилетнего плана на 5 апреля 1941 г. отмечалось, что за 3 года продукция наркоматов оборонной промышленности выросла в
2,8 	раза. На нужды обороны пришлось затратить значительно больше, чем это предусматривалось планом. За 1938-1940 гг. в целом «в гос. промышленности (не считая районной) вступило в строй до 2900 промышленных предприятий». Большое распространение получили заводы-дублеры, которые создавались в восточных
Л 1
районах страны (на Урале, в Западной Сибири) .
Данные о росте объема валовой продукции оборонной промышленности по отраслям в 1937-1940 гг. (в млн руб.) привел в своей книге Л.Самуэльсон32.
1937г.
1938 г.
1939 г.
1940 г.
План на 1942 г.
Авиация
2354,3
3237,7
4882,7
6310,0
7575,0
Судостроение
1726,1
2010,7
2866,0
4448,0
5610,0
Боеприпасы
1561,1
2423,6
3719,3
5500,0
5870,0
Вооружения
2126,7
3001,4
4432,3
5710,0
6890,0
Всего
7759,2
10673,4
15900,3
21968,0
25945,0
174


В рассматриваемый период милитаризация охватывала все новые предприятия и отрасли промышленности. Мобилизационный план МП-1 по вооружению армии, введенный в действие в так называемом IV особом квартале 1939 г., требовал перестройки всей промышленности. В нем предусматривались установление списка сверхлимитных строек оборонного значения, ограничение гражданских потребителей в пользу военных ведомств. Из общей суммы капиталовложений по строительству в 5,46 млрд руб., вложения по оборонным стройкам и предприятиям составляли 3,2 млрд руб., т.е. более половины33.
Чрезвычайные мобилизационные планы, нацеливавшие промышленность на работу в сверхнапряженном режиме, принимались и в 1940, и в 1941 годах. В связи с введением мобилизационных планов военные заказы размещались на предприятиях всех отраслей, вплоть до заводов по производству детских игрушек и музыкальных инструментов. Зачастую выполнение этих планов требовало полного изменения их производственного профиля.
Параллельно начался принявший затем в годы войны массовый характер процесс передачи предприятий из гражданских ведомств в военные. Постановлениями партии и правительства был предусмотрен переход в 1940 г. ряда заводов в систему оборонной промышленности. Так, согласно решениям ЦК партии и СНК от 26 июля и 8 сентября, Комитета обороны - от 26 июля - гражданские наркоматы были обязаны передать предприятия в ведение Наркомата авиапромышленности (машиностроительный завод НКПС, вагоноремонтный ВАРЗ, Лентекстильмаш НКОМ, Лен- пищмаш НКОМ, патефонная фабрика НКМП, завод им. тов. Сталина НКТМ, завод Физприбор НКПроса УССР и другие). Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 8 октября 1940 г. НКАП были переданы завод им. Дзержинского, завод им. Артема, завод № 11 (все - из НКОМ), завод № 8 Наркомтекстиля, паровозоремонтный НКТМ, механический завод НКЭС)'4.
В ведомство Наркомата вооружения Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 апреля 1940 г. был передан Загорский завод НКМП РСФСР, а по постановлению ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 12 октября 1940 г. в НКВ перешел известный Подольский
175


механический завод. Всего в 1940 г. оборонным ведомствам было передано более 40 предприятий35.
Путь «от гражданского предприятия к военному» может быть проиллюстрирован на примере завода № 207. История этого объекта такова. В 1930 г. в районе подмосковной железнодорожной станции Долгопрудная было начато строительство производственной базы «Дирижаблестрой» Управления Гражданского воздушного флота СССР. В 1931 г. на предприятии организован выпуск дирижаблей. Первым руководителем базы стал Павел Пурмаль, главным конструктором - известный итальянский дирижаблестроитель Умберто Нобиле. Спустя пять лет предприятие перешло в подчинение Глававиапрома под названием «Завод № 207». В 1938 г. завод приступил к изготовлению ближних бомбардировщиков Су-2.
В условиях усиления военной угрозы советское руководство стало принимать повышенные меры секретности. Заводы, производившие военную продукцию, включались в систему «особорежимных заводов»; эта система в предвоенные годы значительно расширилась. Типичное обоснование причин введения режима секретности содержалось в письме наркома вооружения Б.Л.Ванникова председателю СНК СССР В.М.Молотову от 11 августа 1939 г.: «...в целях наибольшего обеспечения сохранности заводов НКВ СССР, имеющих оборонное значение, создания прочных гарантий от проникновения на них классово-враждебных, контрреволюционных и враждебных элементов, а также для предотвращения их действий, направленных к срыву или ослаблению производственной деятельности заводов, прошу Вашего распоряжения о включении в список особо-режимных заводов следующих заводов НКВ СССР:
1. Завод № 69 ст. Павшино п/ящ 2
2. 	-“-Х® 54 Златоуст п/ящ 36
3. 	-“-№ 44 Москва п/ящ 23
4. - “ - № 46 ст. Кунцево п/ящ 15
5. - “ - N2 188 г. Подольск п/ящ 15
6. 217 Москва п/ящ 765
7. - “ - № 233 ст. Люберцы п/ящ 1
8. — “-№237 г. Казань п/ящ 157
9. ГОМЗ им. ОГПУ Ленинград
176


10. ЛОМЗ Ленинград п/ящ 856
11. ЗОМЗ Загорск п/ящ 31
12. ЛЕНЗОС Ленинград п/ящ 1
13. Завод “Геодезия” Москва п/ящ 1137
14. - “ - “Прогресс” Ленинград 9, ГСП 384
15. ИЗОС г. Изюм
16. Прожекторный завод
им. Л.М.Кагановича г. Москва п/ящ 3040
17. ОКБ №15 г. Москва
18. Завод имени Сталина Ленинград
с включением их в первую категорию»36.
С началом Второй мировой войны режим секретности распространился практически на всю гражданскую промышленность и транспорт. 11 сентября 1939 г. ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление «О прекращении публикации в печати данных о выпуске продукции отдельных отраслей промышленности и перевозках транспорта», которое, в частности, предписывало: «Прекратить, начиная с 11 сентября 1939 г. публикацию в печати данных о работе черной и цветной металлургии, добыче угля, нефти, торфа, выработке электроэнергии и химических продуктов, выпуске автомашин, тракторов, вагонов, шарикоподшипников, цемента, бумаги и целлюлозы, а также о перевозках железнодорожного и водного транспорта»37.
Через год, 14 сентября 1940 г. вышло постановление СНК СССР «О II томе Большого Советского Атласа Мира», где были зафиксированы серьезные нарушения режима секретности. Постановление, в частности, гласило: «1. Считать установленным, что редакция II тома Большого Советского Атласа Мира допустила политическую ошибку, опубликовав во II томе ряд секретных и оборонных материалов: объем продукции оборонной промышленности по некоторым городам, отдельные оборонные новостройки, запрещенные к открытому опубликованию железнодорожные пути, шоссейные и грунтовые дороги, нефтепроводы». В документе были указаны виновные и сделаны соответствующие выводы: «как главный виновник разглашения некоторых материалов оборонного значения» был выведен из состава редакции бывший директор научно-исследовательского института Большого Советского Атласа
177


Мира В.Е.Мотылев (его дело отправлено в Партколлегию КПК); объявлен выговор членам редакции Баранову, Горкину, Саутину,
■* о
Шмидту; тираж был изъят и подвергнут исправлению1 .
Наряду с этим продолжалась обычная рутинная погоня за нарушениями секретности в учреждениях и на предприятиях. В качестве курьезного примера «рвения» работников спецотделов можно привести содержание приказа по Секретариату ВПК № 30 от 28 ноября 1938 г., подписанного заместителем председателя ВПК Новиковым; 1. «21 ноября с.г. заведующей делопроизводством т. Шабло был найден в уборной бланк с совершенно секретными сведениями об авиационных пулеметах. Произведенным расследованием т. Зологуб установлено, что инженер-инспектор т. Галкин А. по окончании работы, порвал черновой материал, завернул в бланк с совершенно секретными сведениями об авиационных пулеметах и дал техническому секретарю т. Смирнову К.М., не предупредив его. чтобы документ был уничтожен. Тов. Смирнов не посмотрел содержание свертка бумаг, выбросил последние в уборную, ку да попал и бланк с сов. секретными данными.
За неуничтожение бланка с сов. секретными сведениями и за непредупреждение технического секретаря т. Смирнова об уничтожении инженеру 3 ранга т. Галкину А.И. объявлен выговор.
За непросмотр принимаемого сов. секретного материала для уничтожения и неуничтожения его, вследствие чего он оказался выброшенным в уборну ю, технику-интенданту' 2 ранга т. Смирнову К.М. объявлен выговор».
2. «Предупреждаю всех работников Секретариата ВПК, что впредь за малейшее допущение нарушения инструкции о ведении сов. секретной и секретной переписки будут применяться более строгие меры взыскания»39.
8 апреля 1941 г. за многочисленные просчеты в работе был снят с должности начальник моботдела Госплана В.Д.Цуканов (его заменил Семин). В числе причин этого решения указывались допущенные моботделом нарушения «правил ведения секретных мобилизационных работ», в том числе «получение неофициальным путем от работников Комитета обороны при СНК и наркоматов совершенно секретных сведений, не получаемых отделом в официальном порядке». Эти сведения работники отдела заносили в свои
178


рабочие тетради и использовали в работе, что, по мнению Комиссии во главе с М.З.Сабуровом, обследовавшей работу моботдела, являлось недопустимым40.
Примером «борьбы за секретность» на отдельном предприятии может служить переписка по вопросу «дачи сведений о мобработе» Воронежским заводом № 18. 25 декабря 1938 г. начальник моботдела завода № 18 в Воронеже Мандриченко обратился к начальнику 16 Управления НКОП Кофману, где ссылался на «устное указание» последнего о том, что «моботдел не должен давать сведений о мобработе на заводе тем организациям, которые не имеют прямого отношения к мобработе заводов оборонной промышленности». Дело состояло в том, что прокурор Воронежской области и облисполком категорически потребовали с завода № 18 «дать им сведения о состоянии мобработы по всем вопросам». В связи с этим начальник моботдела просил вышестоящее начальство «дать письменное распоряжение о том, кому мы должны давать сведения и какие».
14 января 1939 г. Кофман в письме заместителю председателя ВПК при КО СНК Новикову докладывал: «В дополнение к ранее посланным Вам фактам о требованиях сведений о мобработе организациями, не имеющими непосредственного отношения к мобработе, посылаю копию отношения завода № 18», а также просил «ускорить... определение лиц и организаций, которым можно давать сведения о состоянии данной работы».
В свою очередь, Новиков направил копию письма начальника моботдела завода № 18 прокурору СССР А.Вышинскому с пояснением, что «ВПК при КО СНК считает эти требования не правильными и просит Вас дать соответствующие указания областному прокурору».
А.Вышинский в письме Новикову от 17 февраля 1939 г. ответил, что «прокурору Воронежской области даны указания не требовать с завода № 18 сведений о состоянии мобработы». Параллельно Новиков обратился к заместителю председателя СНК РСФСР Вахрушеву с просьбой дать соответствующие указания Воронежскому облисполкому41.
Результатом этой переписки было сохранение мобработы на оборонном предприятии в секрете от местных властей.
179


Итоги первых трех лет пятилетки показали, что усилия по милитаризации экономики не прошли даром. Фактические среднегодовые темпы роста объема производства оборонной продукции за первые два года составили 143,1%, за три года- 141,%, против 127,3% среднегодовых темпов, установленных планом третьей пятилетки42. Еще более напряженная программа намечалась на 1941 год. Органы управления промышленностью были обязаны обеспечить первоочередное перед всеми потребителями выполнение военных заказов по авиации, вооружению, боеприпасам, военному судостроению и танкам.
Вместе с тем, оборонная промышленность была далека от того, чтобы работать как единый слаженный механизм (приблизиться к этому варианту' удалось только в годы Великой Отечественной войны, да и то далеко не сразу). Одной из ключевых проблем была кооперация производства. Необходимо отметить, что помимо специализированных военных заводов к производству оборонной продукции привлекались многие десятки (даже сотни) предприятий «гражданских» наркоматов. К примеру, только в НКТП насчитывалось 88 заводов, выполнявших текущие оборонные заказы (к их числу относились такие гиганты, как Краматорский завод, Магнитогорский, Кузнецкий комбинаты, «Электросталь», «Серп и молот»
.43
идр.) .
Как отмечалось в справке ВПК о состоянии производственной кооперации по производству средств вооружения и боевой техники за 1939 г., «в настоящее время в порядке производственной кооперации изготовляются готовые агрегаты и приборы для производства вооружения, их детали». Однако в документе подчеркивалось, что «производственная кооперация построена бессистемно». Наркоматы этим не занимались; заводы действовали по собственной инициативе, т.е. искали подходящие предприятия-партнеры, уговаривали их принять заказы и старались «удержать их всякими путями».
Подобное положение дел приводило к ряду «ненормальностей». Во-первых, как подчеркивалось в справке, «заводы-потребители интересуются лишь заказом, но ни мощностью, ни состоянием производства кооперируемых предприятий» (в качестве примера приводился завод имени Сталина). Во-вторых, «заводы, привлеченные к производству на основе непосредственной договорен¬
180


ности с основным заводом, считают, что они выполняют свои договорные обязательства ЯеЛают ододжение и результате основной завод был вынужден пад°Х° ” неряШлив°» В производство «сданных на сторону деталей» и ЛеЛЬН° продолжать В-третьих, имели место неоправданна *СВ0ИХ цехах- «завод № 22 заготовки для поковок делает в Пн!^”^ перевозки; зет их в Челябинск, там делает поковки и везет шая протяженность перевозок составила 7000 км „ . У W'
v КМ, В ТО BDCMfl кяк1
если, по мнению авторов документа, делать поковки вместо ЧеЛЯ бинска в Харькове, то это расстояние уменьшится до 1000 км Крупные размеры имели также встречные перевозки
В-четвертых, «предприятия, привлекаемые к производству в порядке кооперации, назначают необоснованные расценки, пытаясь за счет этих заказов улучшить свои финансовые дела».
В итоге аналитики ВПК предлагали следующую схему налаживания кооперации. Прежде всего, «межнаркоматской кооперацией» должна заниматься ВПК, которая при разработке мобплана про¬
мышленности, наряду с размещением средств вооружения и боевой техники, размещала бы приборы и агрегаты и решала «общий вопрос производственной кооперации». Затем наркоматы могли «договориться между собой о взаимных поставках остальных агрегатов и приборов в военное время». Все разногласия по кооперации переносились в ВПК и решались «путем прямого размещения моб.задания по этим приборам и агрегатам». Кооперация по изготовлению деталей и инструмента осуществлялась «наркоматами путем развертывания специализированных предприятий» .
Кооперации мешало также отсутствие единых технических условий на выпуск чертежей изделий, различная маркировка изделий и т.д. Только в конце 1938 г. были выпущены «технические уело вия № 1 НКО СССР», единые для чертежей на «продукцию для
РККА»45.
Оборонную промышленность не миновали и общие ед ветской экономической системы (бесхозяйственность, Ш1УР Щина, простои оборудования, незавершенное строительс В следующей таблице приводятся сведения о П0Т^Р 1938 г.46 ленности по причинам простоев и сверхурочных ра
181


Наименование заводов
Кол-во простоев в чел/часах (тысяч)
Кол-во
сверхуроч.
работ в чел/часах (тысяч)
Примечание
Заводы авиационной про-
7310.0
14007,2
мышленности
Заводы автобронетанко-
6425,73
5430,52
Фактическая мощ¬
вой промышленности Заводы химической про¬
636,71*
1836.93
ность по танкостроению используется на 51,6%, а по тракторостроению на 42,5%
* Только по четырем
мышленности
Заводы инженерного воо¬
1341,34
2508,97
Главкам НКХП, по 3 остальным Главкам простоев оборудования 5973 аппар. часов
ружения и связи Заводы судостроительной
4205,17
10207,0
Без учета Главреч-
промышленности
Всего
16134,29
24803,52
прома % пользования оборудования 52,2%
В принятом в апреле 1939 г. постановлении КО «О ходе наращения мощностей по производству средств вооружения» отмечалось, что проведенная проверка показала, что несмотря на значительные капиталовложения в оборонную промышленность, их использование шло крайне неудовлетворительно. Одной из причин такого положения было то, что наркоматы рассматривали «наращение мощностей главным образом в виде нового строительства, реконструкции существующих предприятий и введения дополнительного оборудования, игнорируя использование внутренних ресурсов и возможности использования учебных мастерских и других мелких и подсобных предприятий».
Как отмечалось в постановлении КО, по 5 наркоматам (НКБ, НКХП, НКТМ, НКСредмаш, НКЧермет) план 1 -го квартала за два месяца (январь, февраль) был выполнен в размере 181462 тыс. руб., при плане 1 квартала 504155 тыс. руб., т.е. на 36% квартального плана. Одной из причин затягивания сроков ввода предприятий в
182


эксплуатацию авторы документа считали то
лось «бесплановой. ' что строительство ве-
Выход из положения Комитет обороны указы»
ный, в духе принципа «учет и контроль» В п тРаДицион-
валось, в частности: «Необходим учет наличнь1ГхаН°ВЛеНИИ указь|-
предприятий»; «наращивание мощностей помимо пе»?0^ “Сех
вложений должно идти по линии мобилизации внутГеГГ"
сов, ассимиляции химической промышленное™
мелких предприятий, внедрения более эффективных техноГичТ ских процессов» . пилигиче-
Зачастую наркоматы предъявляли завышенные заявки на капи тальные вложения, а пускали их не на производство, а на жил- культбыт и другие виды «непромышленного строительства».
Основные отрасли «оборонки» накануне войны
Уставной фонд предприятий Наркомата оборонной промышленности на 1 декабря 1938 г. составлял 11231 млн руб.48 В результате разделения НКОП в январе 1939 г., как уже отмечалось выше, были созданы специализированные наркоматы авиационной промышленности, вооружения, боеприпасов и судостроительной промышленности.
Авиационная промышленность являлась, по выражению М.Ю.Мухина, главным «фаворитом» советской военной индустрии. По подсчетам этого историка, в 1939 г. валовая продукция авиапромышленности составляла более 40% от всего производства «оборонки»49.
В связи с необходимостью быстрого создания, отработки опытных образцов военной техники и их внедрения в производство ста ли организоваваться научно-исследовательские институты и конст рукторские бюро — новая форма взаимосвязи науки, техники промышленного производства. С 1936 г. по 1939 г. численность инженеров-конструкторов в авиационных КБ увеличилась До 3166 человек. В этот период были образованы
возглавили А.И.Микоян, С.А.Лавочкин, П. • ух0Ис институт менитого ЦАГИ, был создан Летно-исследователь
183


(ЛИИ). В 1939 г. самолетостроительные ОКБ имели производственные базы на заводах № 1, 18, 21,22, 31, 39, 115, 156.
К примеру, на территории авиазавода № 1 в 1939 г. был организован опытно-конструкторский отдел (ОКО) во главе с
А.И.Микояном и М.И.Гуревичем. Созданные в ОКО при участии завода самолеты МиГ-1, МиГ-3 были запущены в серию и являлись к началу Великой Отечественной войны наиболее массовыми истребителями нового типа.
Резко расширилась производственная база самолетостроения, в том числе на востоке страны: в 1939 г. насчитывалось 17 серийных самолетостроительных заводов, в 1940 г. - 21, а в июне 1941 г. их число возросло до 24. Авиационные моторы накануне войны производились на семи серийных предприятиях; 10 заводов выпускали самолетные агрегаты и 13 - моторные агрегаты; 17 заводов - авиаприборы; 6 - прокат и другую металлопродукцию. Всего к началу войны в систему авиационной промышленности входило свыше 100 предприятий. Авиазаводы выпускали более 50 самолетов в день.
В 1940 г. в серийное производство был запущен ряд новых конструкций боевых самолетов. Только за 1940 г. и первую половину 1941 г. было выпущено свыше 12 тыс. боевых самолетов. Однако самолетов новейших конструкций, которые могли конкурировать с германскими, было относительно немного, и летный состав еще не был в достаточной степени обучен обращению с ними.
При этом в современной литературе обычно подчеркивается, что из общего числа сосредоточенных на западной границе СССР боевых машин - около 2000 - в первое утро немецкого вторжения под бомбежками погибло более 700 самолетов именно новых образцов, что и обеспечило Германии превосходство в воздухе в первый период войны50.
В предвоенные годы был создан ряд новых предприятий по производству боеприпасов. В 1938 г. было форсировано строительство пороховых комбинатов: по решению ВПК от 14 июня 1938 г. на строительство комбината № 101 было отпущено из резервного фонда СНК 30 млн руб., по комбинату № 392 - 25 млн руб.51
Для разработки новых видов боеприпасов (минометов, артиллерийских снарядов и др.) постановлением Комитета обороны при
184


СНК Союза ССР от 21 апреля 1938 г. создано ГСКБ-47 (ныне ФГУП «ГНПП “Базальт”»). Крупным научно-техническим достижением стало создание в 1937 г. под руководством Н.И.Тихомирова, а затем - Б.С.Петропавловского реактивных снарядов РС-82 для самолетов-истребителей, а в 1938 г. - PC-132 для бомбардировщиков.
В 1939 г. эти реактивные снаряды были успешно применены в боевых операциях с Японией в районе реки Халхин-Гол. В этом же году прошли первые успешные испытания PC для сухопутных войск, однако их серийное производство ни в 1939 г., ни в 1940 г. развернуто не было в результате противодействия начальника ГАУ маршала Г.Кулика.
Только после смотра образцов новой техники 15-17 июня 1941 г. на полигоне под Москвой по заключению присутствовавших на нем наркома обороны С.К.Тимошенко, наркома вооружения Д.Ф.Устинова, наркома боеприпасов П.Н.Горемыкина и начальника Генерального штаба Г.К.Жукова было принято решение о развертывании серийного производства реактивных снарядов М-13 к легендарной впоследствии «Катюше».
В 1941 г. производственные мощности наркомата боеприпасов увеличились в 3 раза по сравнению с 1940 г. В 1940 г. снарядов и мин было изготовлено свыше 43 млн. Принятый в начале июня 1941 г. мобилизационный план предусматривал увеличение производства боеприпасов во втором полугодии в 2,5 раза по сравнению с первым полугодием52.
В сферу управления Народного комиссариата вооружения входили артиллерия, стрелковое и авиационное вооружение, патроны для стрелкового оружия, оптическая промышленность. В систему НКВ было включено 25 заводов5'.
Как подчеркивается в военной литературе, к началу войны в СССР были созданы «замечательные школы разработчиков полевого артиллерийского вооружения В.Г.Грабина и Ф.Ф.Петрова», а также школы создателей артиллерийских систем большой мощности И.И.Иванова и минометов Б.И.Шавырина. В 1937-1938 гг. Артиллерийским комитетом (Арткомом) и Главным артиллерийским управлением (ГАУ) была разработана Система артиллерийского вооружения на базе «научного обоснования направлений развития вооружения». В КБ М.Н.Логинова были созданы основные образ¬
185


цы зенитной артиллерии. Военные недобро поминали начальника ГАУ Г.И.Кулика, «личное вмешательство» которого «задержало прием на вооружение грабинекой 57-мм противотанковой пушки (ЗИС-2), сыгравшей впоследствии выдающуюся роль на решающих этапах сражений Великой Отечественной войны»54.
Согласно официальной историографии, к 1940 г. началось массовое производство стрелкового вооружения (винтовок, пулеметов, пистолетов и др.). Между тем, организация этого процесса являлась постоянной «головной болью» для КО и ВПК. О проблемах и трудностях свидетельствует, в частности, протокол заседания ВПК от 14 июня 1938 г. По вопросу о «плане размещения винтовок и пулеметов между заводами» было решено отклонить представленный НКОП проект постановления, «как не отвечающий требованиям постановления КО № 73сс от 29.4.38 г.» и предложить наркому оборонной промышленности М.М.Кагановичу и наркому машиностроения Брускину в 5-дневный срок переработать проект, «поставив главной задачей обеспечение полностью подачи винтовок и пулеметов в 1938-1939 военном году в размере, утвержденном постановлением КО № 73сс».
Так, по винтовкам намечалось «ввиду явной заниженности расчетов подачи по заводу № 173, где по заявлению директора завода имеется возможность довести выпуск в июле-августе 1938 г. до 75 тыс. штук (по графику НКОП эта подача достигается лишь в январе 1939 г.)- произвести перерасчет подачи на этом заводе и заводе № 180» с целью «получения в течение военного года 2200 тыс. штук». Для обеспечения подачи Наркоммашем остального количества в 1500 тыс. шт. предписывалось «разработать четкую систему кооперации заводов Наркоммаша, с включением кроме Подольского и Владимирского также и других машиностроительных заводов и заводов НКТП (поковки)».
Требовалось также «разработать мероприятия по форсированному выпуску специальных станков для производства винтовок», прежде всего на Владимирском патефонном заводе.
На Подольском заводе ставилась задача выпустить в 1938 г. 1000 тыс. винтовок55.
Накануне войны был принят ряд дополнительных решений по форсированному строительству патронных заводов НКВ. 7 февраля
186


1941 г. было принято постановление Эконп № 203-62сс «О строительстве патронных "ри СНК СССР
ния», которым для строителей этих заводов Д°В Наркомво°РУже- льгот, таких как: «установление пoвь1ц,eHныГДУCM1TpИBaлc', ряд оборотных средств, введения коэффициента 1 ,Р^Меров аванса и чих, ИТР и служащих и создание 1% премиального Ра6°'
В этот же период Госплан по поручению СЖ Г? ' ект создания в системе НКВ специального строитеГнГ^ ПР°' ного треста «для проведения крупного скоростного строщеГс^ патронных заводов и заводов стрелкового вооружения в систем НКВ». Трест должен был работать по принципу «сборки готовы! строительных и монтажных деталей, заранее изготовляемых в центральных специализированных мастерских». Под скоростным строительством имелось в виду строительство «цехов и заводов с облегченными конструкциями»57.
В годы третьей пятилетки была выдвинута новая программа военного судостроения, рассчитанная на решение такой грандиозной стратегической задачи, как создание морского и океанского флотов. Основное внимание в планах дальнейшего развития ВМФ уделялось строительству крупных надводных кораблей, что отражало изменение стратегии ведения боевых операций на море. Была признана необходимость создания мощных флотов на Тихом океане и Балтике, которые могли бы противостоять военно-морским силам вероятных противников. Значительно должен был быть усилен Северный флот, на Черном море было решено создать превосходящие силы, способные удерживать господство на этом морском театре военных действий (МТВД).
В русле этих стратегических изменений в 1936 г. в ВМФ был разработан проект программы на 1937-1943 гг. К марту 1937 г. был готов «Организационный план» для ее осуществления. Планирова лось ввести в строй к концу 1943 г. 8 линкоров, U КреИ
Серов, 23 легких крейсера, 28 лидеров, 167 эсминцев, " " р
личных типов суммарным водоизмещением около 5 Тыплвяпи в нако эта программа не была утверждена, ее откоррект сторону сокращения количества крупных ооевых^кора^
Новая военно-морская W" |937 г. был образован На- вующими оргмероприятиями. В дека р
187


родный комиссариат военно-морского флота, а в 1939 г.- Наркомат судостроительной промышленности. Форсированными темпами строились крупные судостроительные заводы: Молотовский - под Архангельском, Комсомольский - на Дальнем Востоке. С судостроительным заводом № 21 НКСП кооперировались около 200 заводов других отраслей.
Решением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 19 октября 1940 г. предусматривалось форсирование строительства легких сил ВМФ (легких крейсеров, ЭМ, СКР, ПЛ, особенно типа «С» и типа «М» VI серии). Было также признано целесообразным продолжить строительство кораблей основных классов, которые затруднительно строить в ходе войны, - СКР, тральщики и др. Всего за 3,5 довоенных года 3-й пятилетки флоту были сданы 4 легких крейсера, 5 лидеров, 30 эсминцев, 63 ПЛ различных типов, 32 быстроходных тральщика58.
Танковая промышленность накануне войны развивалась в рамках Наркомата среднего машиностроения, созданного 8 февраля 1939 г. (оборонные заводы наркомата были собраны в специальном главке- Главспецмаш)59. Производство танков с 1940г. начали осваивать Сталинградский и Челябинский тракторные заводы. Уже к 1939 гг. были созданы новейшие конструкции танков - средний Т-34 (М.И.Кошкин, А.А.Морозов, Н.А.Кучеренко) и тяжелый танк КВ (Ж.Я.Котин), оказавшие огромное влияние на развитие танкостроения в последующие годы.
Вообще 1938-1941 гг. (до начала войны) представляли собой особый период, когда были закреплены основы экономической структуры ВПК. Структурная перестройка народного хозяйства имела военно-мобилизационный характер. В эти годы сформировалась система органов управления оборонной промышленностью. Общее руководство развитием мобилизационного планирования в 1938-1941 гг., а также надзор за деятельностью Наркомата обороны и Наркомата военно-морского флота осуществлял Комитет обороны при СНК СССР, председателем которого являлся И.В.Сталин. Экономический совет СНК СССР наблюдал за деятельностью оборонной промышленности. В годы войны все функции по управлению оборонной промышленностью перешли в Государственный комитет обороны (ГКО).
188


в целом к началу 1940-х годов в СССР б зированная оборонная промышленность паз ^ С0ЗДана «ециали- временного вооружения и военной техники °ТаНЫ образцы с°- численность Вооруженных сил и качественно PWK° увеличилась низационная структура (создание механизиооТГГ^ °рга' дальней авиации и т.д.). Тем не менее, процесс пёГ. К°Р"УС0В- армии и флота на новые образцы техники и организа,шё°°РУЖеНИЯ стройки не был завершен По плану третьей пятилет ка должна была быть готовой к войне в 1942 г., однако событи7Г вивались, как известно, по-иному. v
В конце 1930-х годов усилилось влияние партийных органов на военно-промышленную сферу. Надо отметить, что уже в ходе его формирования оборонный сектор экономики был сразу поставлен под контроль высших партийных структур: 12 января 1932 г. Политбюро приняло решение о создании на крупнейших оборонных предприятиях института парторгов ЦК, одновременно являвшихся секретарями партийных комитетов этих заводов. В 1939-1941 гг. наблюдался самый резкий рост численности парторгов ЦК - с 77 до 1129, в 1946 г. их насчитывался 1531 человек (затем пошло заметное сокращение)60. В грозовые предвоенные и военные годы прямой контроль партийных органов над оборонной промышленностью стал важнейшим методом мобилизации.
В 1930-е годы возросла роль органов госбезопасности - Наркомата внутренних дел — в осуществлении военно-экономической политики. Во-первых, НКВД являлся крупным потребителем военной техники61. В его функции входила и охрана предприятий оборонной промышленности, обеспечение режима секретности. После репрессий в военно-промышленной сфере, в которых органы гос безопасности сыграли немалую роль, они приобрели больший вес в процессе производства вооружений и военной продукции, циативе нового руководителя НКВД Л.П.Берии сторонни Р
менения в этих производствах « v х q системе
фицированного подневольного труда, перед вой
НКВД „„ли . «рун.»
работали заключенные специалисты, гк,Гпать огромную
менной „„.нни. НК8Д-МВД б».
роль в мобилизации ресурсов и раоочеи первичной об-
работ по атомной программе, на стадиях
189


работки уранового сырья, а также в получении разведданных по атомной проблеме из стран Запада.
Характерной особенностью предвоенного периода было усиление роли военных в формировании оборонной промышленности. Так, с 1938 по 1940 г. контингент военных представителей НКО на предприятиях оборонной промышленности увеличился в полтора раза и составил 20281 человек62.
В социально-политическом отношении военно-промышленный комплекс СССР в 1930-е годы начал активно формироваться, однако ему был нанесен сильный удар репрессиями 1937-1938 гг., от которого к началу Великой Отечественной войны он не успел оправиться.
1 Государственный архив Российской Федерации. Ф. 8418. Оп. 26. Д. 329. Л. 1. (Далее: Г А РФ).
2 Там же. Л. 19.
3 Там же. Оп. 22. Д. 444. Л. 3, Зоб., 4.
4 Там же. Оп. 26. Д. 329. Л. 87.
5 Там же. Оп. 22. Д. 444. Л. 4.
6 Там же. Оп. 27. Д. 329. Л. 121-122.
7 См.: Там же. Д. 12. Л. 19-26.
8 Там же. Д. 13. Л. 11.
9 Там же. Д. 10. Л. 3-6.
10 См.: Там же. Д. 15.
'1  2 3 Там же. Оп. 26. Д. 235. Л. 5-6.
12 См.: Там же. Оп. 27. Д. 14.
13 См.: Там же. Оп. 26. Д. 248. Л. 2-3, 54-55.
•4  5 Там же. Д. 50. Л. 21 -22.
15 См.: Там же. Д. 45. Л. 6-9.
'6  7 Там же. Д. 276. Л. 10.
|7 Там же. Д. 188. Л. 2-3.
18 Там же. Д. 276. Л. 32.
19  10 * 12 13 * 15 * * * * * 21 22 23 24 25 См.: Там же. Д. 1. Л. 2-5.
2° См : Там же. Л. 5, 9-10.
21 российский государственный архив новейшей истории. Ф. 89. Пер 74 Док. 1. Л. I, 12-13. (Далее: РГАНИ).
22 Там же. Док. 4. Л. 4, 8-10.
23 Там же. Док. 7. Л. 2-3.
24 Там же. Док. 11. Л. 1.
25 Там же. Док. 19. Л. 2.
26 См.: Там же. Док. 8.
П Там же. Док. 19. Л. 1.
2» См.: Там же. Док. 29. Л. 1-5.
190


29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
См.: Там же. Док. 17. Л. 1-9.
Там же. Док. 25. Л. 1-4.
Российский государственный anvUD
Д. 293. Л. 7-8. (Далее: РГАЭ). эк°номики. ф. i562 0п 329
Самуэльсои Л. Красный колосс: Станин
комплекса СССР, 192Ы941. М., 2001 С военно-промышленного
РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 36. Д. 158. Л. 29-34
Там же. Ф. 4372. Оп. 93. Д. 310. Л 36-37
Там же. Л. 37.
Там же. Ф. 7733. Оп. 36. Д. 186. Л. 107 Там же. Ф. 1562. Оп. 329. Д. 202. Л. 114 Там же. Д. 287. Л. 28-29.
ГА РФ. Ф. 8418. On. 1. Д. 281. Л. 11-12 РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 93с. Д. 313. Л. 41-43.
См.: ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 27. Д. 22. Л 13-16 РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 92. Д. 265. Л. 4.
См.: ГА РФ. Ф. 8418. On. 1. Д. 298. Л. 18-22.
Там же. Оп. 26. Д. 62. Л. 55-58.
Там же. Оп. 27. Д. 20. Л. 123-128.
Там же. Л. 101.
Там же. Оп. 26. Д. 80. Л. 50-52.
Там же. Оп. 27. Д. 77. Л. 20.
Мухин М.Ю. Эволюция системы управления советской оборонной промышленностью в 1921-1941 годах и смена приоритетов «оборонки» // Отечественная история. 2000. № 3. С. 14.
Отечественный военно-промышленный комплекс и его историческое развитие / Под ред. О.Д.Бакланова, О.К.Рогозина. М., 2005. С. 142. (Далее: Отечественный военно-промышленный комплекс).
ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 26. Д. 329. Л. 36.
Отечественный военно-промышленный комплекс. С. 311-312.
Мухин М.Ю. Указ. соч. С. 12.
Советская военная мощь от Сталина до Горбачева / Отв. ред. А.В.Минаев. М., 1999. С. 408.
ГА РФ. Ф. 8418. Оп. 26. Д. 329. Л. 17.
РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 93с. Д. 131. Л. 123.
Там же. Л. 122.
Отечественный военно-промышленный комплекс. С.
Мухин М.Ю. Указ. соч. С. 13. Л1„„„1ил.пппн-
Подробнее см.: Российский гос^д^?еп™ ОпРП7 Д. 683 Л 65-68. тической истории. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1068. Л. ,
(Далее. РГАСПИ).
в 1920-1950-е годы: темпы экономического^роста, структура, органи
Подробнее см.: Симонов НС. Военно-промышленный!к ^ ^ лпгяни_
темпы экономического> роста, стр
зация производства и управление. М.,
Там же. С. 132.


Глава 3
ВОЕННАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ СССР В 1941-1945 ГГ.: ВНУТРЕННИЕ И МЕЖДУНАРОДНЫЕ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ
В условиях Великой Отечественной войны в СССР функционировала военная экономика, центром которой являлись отрасли оборонной промышленности, при перестройке всей промышленности (а также непромышленною сектора) на производство военной продукции.
Как известно, система управления страной в военные годы носила чрезвычайный характер. 30 июня 1941 г. был создан Государственный комитет обороны (ГКО) в следующем составе: И.В.Сталин (председатель), В.М.Молотов (зам. председателя), К.Г.Ворошилов, Г.М.Маленков, Л.П.Берия. Позднее в его состав введены Н.А.Булганин, Н.А.Вознесенский, Л.М.Каганович, А.И.Ми- коян. В руках ГКО сосредоточивалась «вся полнота власти в государстве». Члены ГКО курировали различные отрасли народного хозяйства, в частности, давали предприятиям задания по выпуску вооружения и боеприпасов и контролировали их выполнение. ГКО непосредственно руководил обороной Москвы и Ленинграда, а в ряде крупных городов были созданы городские комитеты обороны.
Плановая централизованная система управления, созданная в СССР к началу войны, позволила быстро перестроить народное хозяйство. 65-68% всей произведенной продукции в натуральной форме были предметами военного потребления. Война вызвала гигантский сдвиг как в структуре экономики страны, гак и в размещении производительных сил. К концу войны объем продукции промышленности в восточных районах возрос в 2 раза, а военной продукции - в 5,6 раза.
Согласно официальной советской статистике, военные расходы за 1941-1945 гг. составили 58,2 млрд руб. (50,8% от общих расходов по бюджету). Для обеспечения обороны были увеличены сборы с населения (военный налог, займы), но основу доходной части (70%) составляли поступления от предприятий1.
192


История развития военной промышленности в СССР в годы Великой Отечественной войны хорошо изучена в историографии, что дает нам возможность сконцентрироваться на ключевых моментах ее развития, без детального изложения событий. По мнению ряда отечественных и зарубежных исследователей, советская мобилизационная экономика оказалась более эффективной, чем военная экономика главного противника - фашистской Германии. Экономика СССР смогла быстрее мобилизоваться и превзойти германскую не только по количественным показателям, но и по производительности труда в военной промышленности. Более того, согласно их подсчетам, по производительности труда военная промышленность СССР превзошла и Великобританию, уступая только США2.
Для систематизации истории военной промышленности СССР целесообразно выделить ключевые направления ее развития в 1941-1945 гг., такие как:
1) эвакуация как гигантский сдвиг промышленности на Восток (с 1942 г. - частичная реэвакуация) и перераспределение производственных мощностей в пользу восточных районов;
2) мобилизация - перестройка всей промышленности на производство военной продукции (тотальное изменение производственного профиля предприятий и номенклатуры выпускаемой продукции);
3) создание массового специализированного производства вооружений, благодаря чему в 1943 г. был достигнут резкий рост военной продукции; ускоренное внедрение в промышленность перспективных образцов вооружения, созданных еще до войны, при их последующей модернизации; усиление связки НИИ-КБ-промышленность-армия.
Извилистые пути эвакуации - реэвакуации
Важнейшей частью перестройки экономики в начальный период войны стала эвакуация в соответствии с постановлением ГКО от 10 октября 1941 г. из «прифронтовых» в «тыловые» районы страны промышленных предприятий, материальных ценностей и людских ресурсов. По официальным данным, к январю 1942 г. были перевезены и вскоре введены в строй 1523 промышленных предприятия, в том числе 1360 оборонных. Для общего руководства эвакуацией  77 — 4»8|
193


был создан Совет по эвакуации, ею председателем назначен Н.Шверник, заместителями А.Косыгин и М.Первухин. Решения по вопросам эвакуации тех или иных предприятий принимались постановлениями либо ГКО, либо Совета по эвакуации.
Оборудование крупнейших заводов Москвы, Ленинграда и других промышленных городов центра перевозилось полностью или частично на площадки предприятий и другие производственные, складские помещения, а при их недостатке - в школы и другие гражданские учреждения в т.н. «тыловых районах». К примеру, завод № 380 Наркомавиапрома из г. Харькова перевозился на складские помещения Росшвейсбыта, Главтабака, Челябторга, Тек- стильсбыта, Сельхозснаба, производственных мастерских артелей «Быстроход» и «Металлист», в производственные здания музыкальной фабрики г. Курган3.
При передвижениях производственные мощности заводов неоднократно дробились и перевозились в разные места, частично реэвакуировались - шел гигантский продолжительный процесс перемещения составов с промышленным оборудованием. К концу 1941 г. лишь около 30% предприятий оборонных наркоматов оставались на своих местах, остальные были приведены в движение.
Дробление оборудования производилось по определенной схеме, например: завод № 66 г. Тула (Наркомвооружения) перевозился частично на завод № 64 ст. Уржумка Южно-Уральской железной дороги, частично на заводы № 385 и № 54 г. Златоуста4. На месте предприятия получали номера, обычно соответствовавшие номерам эвакуируемых заводов, и комбинированные наименования (старое название завода + местное географическое). Так, Уральский танковый завод № 183 получил это название после эвакуации оборудования, кадров и заготовок танкового производства с завода № 183 из Харькова на бывший Уралвагонзавод в г. Нижний Тагил5.
После эвакуации предприятия, производившие военную продукцию, передавались в ведение оборонных наркоматов. К примеру, в ходе эвакуации знаменитого Московского автозавода им. Сталина военная часть его производства (пушки 72-К) была направлена на завод № 172 в г. Молотов, все оборудование было передано НКВ. По 1-му ГПЗ им. Кагановича: все оборудование, связанное с производством военной продукции, было передано НК АП (в то
194


время как «гражданская часть» продукции этих предприятий - автомобили, подшипники и др. - оставалась в старой ведомственной принадлежности и эвакуировалась на другие места)6.
В качестве примера «извилистого пути эвакуации» можно привести военную судьбу бывшего Челябинского тракторного завода (ЧТЗ), который в военные годы стал базой отечественного танкостроения под названием Кировский Челябинский завод («Тан- коград»). С января 1941 г. завод начал параллельно с выпуском тракторов производить танки КВ. В IV квартале 1941 г. выпуск тракторов был прекращен и завод полностью перешел на выпуск танков, а также на производство танковых дизелей. Последнее было организовано в связи с размещением на ЧТЗ бывшего дизельного завода № 75, эвакуированного из г. Харькова. Одновременно в
1941 г. на ЧТЗ были эвакуированы московские предприятия «Красный пролетарий», завод шлифовальных станков, Стальконст- рукция. Харьковский им. Молотова, которые в начале 1942 г. были реэвакуированы в Москву, оставив часть оборудования на ЧТЗ.
На площадку ЧТЗ прибыла основная часть оборудования и кадров Ленинградского Кировского завода (бывшего Путиловского), в связи с чем он получил название «Кировский Челябинский завод»7.
На местах новые предприятия часто включали в себя оборудование и рабочую силу с целого ряда предприятий, эвакуированных (частично или полностью) из различных частей страны. Так, завод по производству танковых дизелей в Барнауле был построен в
1942 г. на новой площадке, с использованием оборудования и кадров частично ХТЗ, СТЗ, Ижорского завода, завода № 264 (бывшая судостроительная верфь)8.
В другом случае новый завод, составленный из ряда источников, сохранял старое название. Так произошло с авиационным заводом № 26, эвакуированным в Уфу из Рыбинска. В его состав вошли следующие предприятия:
1. Завод № 384 - Уфа, имевший 1423 единицы оборудования и 8891 рабочих.
2. Завод № 451 - Ленинград, эвакуированный в июне 1941 г. в составе 364 единиц оборудования (смонтированного к 1/VIII—41 г.) и 1116 человек рабочих.
7*
195


3. Завод № 234 - Ленинград, эвакуированный в августе 1941 г. в составе 1752 единиц оборудования, смонтированного к 1 /X—41 г. и 6487 человек персонала.
4. Завод № 219- Москва, эвакуированный в ноябре - декабре 1941 г., в составе 182 единиц оборудования (смонтировано 20 единиц), 304 чел. рабочих.
5. Завод № 338, строившийся в г. Уфе, с 22 единицами оборудования и 322 чел. персонала.
6. Завод № 26 - Рыбинск, эвакуированный в сентябре 1941 г.
По состоянию на 17 декабря 1941 г. эвакуация завода № 26
прошла «крайне неудовлетворительно». Справка о состоянии завода, поступившая в Госплан, констатировала, что из вывезенных из Рыбинска 24,5 тыс. человек (с членами семей - до 32 тыс. человек) прибыло в Уфу около 12-14 тыс. Часть рабочих возвратилась с дороги, часть разбежалась в пути, часть бежала из г. Уфы, т.к. завод и местные организации не сумели создать для рабочих «приемлемые условия существования». Рабочие не имели жилья, не было организовано питание, «транспортные условия» (доставка рабочих и служащих к месту работ и обратно) были крайне «тяжелыми». Кроме того, оборудование завода значительно задерживалось: на 17 декабря «около 1000 вагонов еще не прибыло в Уфу», часть замерзла в баржах, часть еще находилась «на колесах»9.
В целом в процессе эвакуации возникали огромные трудности, связанные как с проблемой транспортировки, так и с восстановлением предприятий в месте назначения. В подготовленном Госпланом докладе «О ходе восстановления эвакуированных предприятий по наркоматам на 10 декабря 1941 г.» указывалось, что большинство предприятий оборонных наркоматов, эвакуированные в районы Урала, Западной Сибири, Казахстана и Средней Азии, не выполнили монтаж и ввод в действие оборудования в сроки, предусмотренные графиками восстановления эвакуированных предприятий.
Отставание монтажных работ и ввода в действие эвакуированных предприятии объяснялось в документе следующими причинами:
«Во-первых, неудовлетворительной организацией дела эвакуации промышленного оборудования и продвижения его из прифронтовой полосы к месту назначения. При эвакуации многих предприятий
196


отбор оборудования для демонтажа производился случайно, без
учета комплектности... оборудования...
Большинство наркоматов всю работу по эвакуации оборудования и продвижению его в пути переложили на НКПС. НКПС в свою очередь не обеспечил своевременную подачу порожних нагонов... и установленной скорости продвижения оборудования в пути. Вместо установленной НКПС скорости движения поездов... в 400 км в сутки, фактически поезда продвигаются со скоростью 200 км, а в отдельных случаях менее 100 км. Большинство поездов не имеют номеров маршрутов, что затрудняет наблюдение за их продвижением. Значительная часть оборудования следует в поездах отдельными вагонами, которые после переформирования составов теряются в пути. Большое количество маршрутов на различных станциях простаивает по неделе и более...
Во-вторых, неудовлетворительной организацией работ по восстановлению эвакуированных предприятий». Ключевой проблемой восстановления эвакуированных предприятий стал острый недостаток квалифицированных рабочих, особенно токарей, фрезеровщиков, шлифовальщиков и слесарей. В документе указывалось, что «наркоматы при вывозе оборудования предприятий не обеспечили
b целом количесши JDarvynpuDcini.u. %
40% общей численности рабочих, занятых на предприятиях до их эвакуации. Дополнительная потребность в рабочей силе для вое-
j х .. ~ 1 жv UQ ППП14Л/Ю
J . 1 ПЛ/Л1/0 UY ия ПППНЛ/Ю
I
лья. Строительство упрошенных
жилых
197


ванных велось наркоматами «крайне неудовлетворительно». Так, Наркомат вооружения должен был в IV квартале 1941 г. построить для рабочих 26 эвакуированных заводов жилища упрощенного типа на 69 тыс. человек. Фактически на 15 ноября 1941 г. было построено бараков и землянок всего лишь на 21 тыс. человек, что составляло 31 % от плана.
По постановлению СНК СССР от 6 октября 1941 года Наркомст- рой должен был построить в IV квартале в г. Челябинске жилые дома упрощенного типа на 10 тыс. чел. для рабочих танкостроения. Фактически Наркомстрой не приступал к строительству, так как к началу декабря были вырыты лишь котлованы 9 землянок для строительных рабочих. Аналогичным было положение в НКАП и НКБ.
Кроме того, многие восстанавливаемые предприятия испытывали недостаток электроэнергии, особенно по Уральской энергетической системе. Так, в первой половине декабря 1941 года отпуск электроэнергии промышленными предприятиями по Уралэнерго систематически ограничивался вследствие невыполнения Нарком- электростанций графика ввода в действие новых электростанций.
Ситуация усугублялась фактами бесхозяйственности: «на ряде предприятий НКБ эвакуированное оборудование свалено под открытым небом и портится (заводы № 259, 316, 78, 254, 179)». Отмечалось отсутствие в Наркомате боеприпасов «необходимой государственной дисциплины». Так, «оборудование третьего производства комбината № 101 было направлено на завод № 98, тогда как по решению ГКО его нужно было эвакуировать на завод № 580. Третье производство комбината № 100 направлено на комбинат № 392, вместо завода № 98... Оборудование завода № 260 несмотря на решения ГКО об эвакуации его на завод № 10 (г. Молотов) направлено Наркоматом на завод № 572 (г. Саратов), но ввиду отсутствия свободных площадей на заводе № 572 переадресовано на завод № 10 (г. Молотов). Оборудование до сего времени находится в пути»10.
По ряду эвакуированных заводов, в частности, по заводу № 314 Наркомвооружения значительная часть оборудования была потеряна. Ни Наркомат вооружения, ни НКПС не могли найти оборудование заводов, разбитое на отдельные эшелоны и вагоны.
198


Розыском утерянного оборудования специально занимались органы НКВД. Об этом гласят многочисленные архивные документы. Так, начальник Управления НКВД В.Рясной в правительственной телеграмме из Горького от 27.11-42 г. докладывал наркому внутренних дел СССР Л.Г1.Берии: «по заводу № 80 нами приняты меры к розыску вагонов с порохами для М-13, отправленные заводу
№80. 12 вагонов были разысканы и доставлены заводу 24 февра-
и
ля» .
В адрес заместителя председателя С НК, члена ГКО Л. П. Берии отправлялись многочисленные просьбы ведомств о передаче им эвакуированного оборудования, которое месяцами лежало на платформах поездов, о разрешении им использовать «бесхозные» материалы и т.д. На так называемых «эвакобазах» скопилось немало «бесхозного» оборудования, которое могло по специальному решению ГКО использоваться в военных целях. Типичное решение по этому вопросу выглядело следующим образом: согласно постановлению ГКО № 1152сс от 15.1.1942 г. Наркомату боеприпасов было разрешено «отобрать на эвакобазах оборудование, необходимое для восстановления производства снарядов М-13» на заводе № 70'2.
Периодически производились «переписи неустановленного оборудования», которое распределялось по предприятиям в соответствии с «решениями правительства». По данным такой переписи на заводах Наркомата танковой промышленности к 1 июня 1942 г. на хранении находилось 143 единицы оборудования, была закончена отгрузка оборудования, подлежавшего передаче другим наркоматам (НКВ, НКСМ, НКПС, НКЧМ и др.) в количестве 413 единиц. Остальное оборудование было разделено между предприятиями Наркомтанкопрома (так, 173 единицы оборудования были отправлены на строительство завода танковых двигателей в Барнауле, 43 единицы были направлены «для наращивания производственных мощностей по выпуску танковых двигателей» на завод № 76, 40 единиц - «для увеличения выпуска танкового электрооборудования» на завод № 255 и т.д.)13.
По мнению аналитиков Госплана, процесс восстановления эвакуированных предприятий на местах должен был носить комплексный характер: восстановлению подлежали также предпри-
199


ятия смежных производств, которые являлись поставщиками изделий и полуфабрикатов для авиации, танков и других отраслей военной промышленности.
Тем не менее, несмотря на все трудности, поражающий своими масштабами процесс эвакуации был в целом завершен в течение 1942 г. Как подчеркивалось в докладе Госплана, составленном в декабре 1942 г., важнейшим результатом, достигнутым в машиностроительной промышленности за 1942 год, являлось восстановление эвакуированных предприятий на территории восточных областей страны. Сдвиги в географическом размещении машиностроительного и металлообрабатывающего производства за 1940— 1942 гг. характеризовались следующими данными:
Выпуск валовой продукции за 1940 и 1942 гг.
Области
1940 г.
1 942 (январь - август)
абс.
В %
к итогу
абс.
В %
к итогу
Гыловыс области
12521
25,8
28191
82,0
Прифронтовые области.
24825
51,4
6064
17,6
Временно оккупированные области
10985
22,8
-
Итого
48331
100,0
34598
100,0
В основном эвакуированные заводы разместилась на территории пяти областей: Молотовской, Свердловской, Челябинской, Куйбышевской и Новосибирской. Восстановление машиностроительной промышленности создало предпосылки для быстрого роста продукции военного и общего машиностроения. За первые 8 месяцев 1942 года выпуск продукции составил 34,4 млрд рублей, против 48 млрд руб. за 1940 г. Авторы доклада пришли к выводу, что «восстановление эвакуированного оборудования в восточных областях не увеличило производственные мощности машиностроения и металлообработки, но привело к их перемещению по территории страны».
В качестве главных источников пополнения военных потерь в оборудовании специалисты Госплана выделили: а) неустановленное эвакуированное оборудование: до 15 тыс. станков, прессов и молотов (включая вывоз оборудования из Ленинграда); б) метал-
200


лообрабатывающее оборудование, подлежавшее выпуску на станкостроительных заводах в количестве до 30 тыс. станков, прессов и молотов; в) импортное металлообрабатывающее оборудование в количестве до 5 тыс. единиц.
Прирост парка оборудования за 1942 год в количестве до 20 тыс. единиц и за 1943 год в количестве 35 тыс. единиц должен был восполнить потери, понесенные машиностроительной и металлообрабатывающей промышленностью за время войны14.
На площадках заводов, оставшихся в крупных городах после эвакуации, налаживался в основном ремонт вооружения, а затем - новые производства. К примеру, на площадях Кировского Ленинградского завода был организован ремонт тяжелых танков, производство запчастей к боеприпасам, а с марта 1945 г. завод приступил к выпуску тяжелых артсамоходов СУ-152. После эвакуации на площади московского завода № 37 им. Орджоникидзе зимой 1941 г. был организован Моссоветом ремонт автомобилей, а во II квартале 1942 г. - ремонт танков и переделка трофейных танков в самоходные установки СУ-76, которые завод выпускал до декабря 1943 г. Одновременно на заводе ремонтировались дизели, производились запчасти к танкам15.
Однако проблема практической организации производств на площадях эвакуированных предприятий была также не из легких. В начале 1942 г. Московский горком ВКП(б) обратился в СНК СССР с просьбой рассмотреть вопрос об использовании свободных производственных площадей предприятий, эвакуированных из Москвы. К тому времени в столице имелось в наличии 2500 тыс. кв. м. свободных производственных площадей, и МГК предлагал организовать на них выпуск различной промышленной продукции. В свою очередь, 16 наркоматов представили в Госплан СССР свои предложения по организации производства на свободных площадях 192 эвакуированных из Москвы заводов общем размером 1280 тыс. кв. м.
Разобраться в этом вопросе СНК поручил Госплану, который в феврале 1942 г. представил соответствующую докладную записку заместителю председателя СНК Н.А.Вознесенскому. Аналитики Госплана считали, что удовлетворение заявок наркоматов в полном объеме потребовало бы возвращения в Москву с Урала, из Запад-
201


ной Сибири, Казахстана и Поволжья большого количества оборудования (до 40% станков, ушедших в эвакуацию, и т.д.). По их мнению, целесообразно было организовать в Москве «на свободных мощностях заводов» производство отраслей, которые работали на нужды «Красной Армии Западного фронта», на развитие хозяйства г. Москвы и на «восстановление хозяйства в районах, освобождаемых от немецких оккупантов». Все остальные предприятия, эвакуированные из Москвы, подлежали восстановлению в новых районах.
В целом Госплан считал возможным восстановить производство только на 57 предприятиях (общая площадь 210 тыс. кв. м). Прежде всего намечалось восстановление военных производств, в частности:
1) по НКАП планировалось восстановление на 4 предприятиях ремонта самолетов и моторов (к 1 сентября 1942 г. восстановить мощности ремонтных мастерских заводов № 84, 207, 301; к 1 октября - завода № 482 для ремонта самолетов, изготовления запчастей, агрегатов на сумму 20 млн руб. в квартал);
2) по НКБ- на 2 предприятиях производство порохов, взрывателей и снаряжения (к 1 апреля - на заводе № 358 - производство «снаряжения взрывателей», к 1 мая «на госзаводе НИИ-6 - производство пороха»);
3) по Наркомсудпрому - на 1 предприятии производство минных тралов («за счет возвращения эвакуированного оборудования, разгруженного в пределах Московской области, организовать к 1 июля 1942 г. производство тралов в количестве 35 комплектов в месяц на заводе № 239»);
4) по Наркомату минометного вооружения - на заводе «Арматура» производство редукторов кислородных и другой продукции на 23 млн. руб.;
5) по Наркомтяжмашу - на заводе «Стальмост» восстановить «мощности по производству кранов и боеприпасов в сумме
7,6 	млн. руб.», при условии возвращения на завод неиспользованного эвакуированного оборудования;
6) по Наркомэлектропрому - организовать производство боеприпасов, радиоаппаратуры и др. на 7 предприятиях, «продукция
202


которых является наиболее дефицитной и восстановление этих заводов на востоке требует длительного времени»;
7) по Наркомату резиновой промышленности - на 2 предприятиях организовать производство средств химзащиты (в том числе на заводе «Красный богатырь» - лицевой части противогазов и других средств химзащиты в количестве 35 тыс. шт. в сутки, и на заводе № 145 - мощностей по производству изделий санитарии и гигиены);
8) по Наркомстрою - на 7 предприятиях производство спецпро- дукции («в течение первого полугодия 1942 г. организовать за счет установки неиспользуемого оборудования производство боеприпасов и автобензоцистерн на заводе “Металлоконструкция” (Тюфелева роща), спецукупорки и прочей военной продукции на ДОЗ № 2, запчастей и спецпродукции на механическом заводе № 2 ОСМЧ “Строитель”».
Помимо этого, согласно постановлению СНК СССР в 1942 г. в Москве подлежали полному или частичному восстановлению 47 предприятий Наркомэлектропрома, Наркомлегпрома, Нарком- чермета и др.
В записке Госплана указывалось на необходимость использовать для восстановления производств только свободные производственные помещения без строительства новых цехов и подсобных помещений, а также «запретить всем наркоматам без специального распоряжения СНК завозить в Москву оборудование и рабочих эвакуированных заводов»16.
Уже в 1942 г. началась частичная реэвакуация предприятий в Москву, в том числе авиационных предприятий, заводов боеприпасов и т.д. В 1941-1942 гг. из Москвы было вывезено в различные районы страны 211 предприятий, из которых 80 предприятий были частично или полностью реэвакуированы, а остальные дали начало 179 новым предприятиям. Так, часть оборудования по производству танков с московского завода № 37 им. Орджоникидзе, вывезенная в Свердловск, была подключена к производству танков Т-34 на Уральском заводе тяжелого машиностроения (УЗТМ) сначала на правах филиала. С октября 1943 г. был создан самостоятельный завод X® 50, производивший узлы и агрегаты к танкам Т-34, выпускавшимся УЗТМ, и артиллерийские детали - для завода № 917. В
203


целом война способствовала значительному развитию военного производства «вширь».
Проблемы реэвакуации были сходны с трудностями эвакуации. В качестве примера можно привести ситуацию с восстановлением Нагатинского завода. Постановлением ГКО от 15 января 1942 г. JVb 1152сс Наркомату речного флота было предписано «восстановить в Москве эвакуированный Нагатинский завод для изготовления элементов боеприпасов». Из документа Наркомата речного флота следовало, что часть станков завода при эвакуации замерзла в барже, зазимовавшей в Белгородском затоне. В связи с заносом дорог Наркомат обратился с просьбой «обязать Горьковский облисполком... выделить 3 трактора челябинца и 50 шт. лошадей с горючим и фуражем для вывоза станочного парка с Белгородского затона». Кроме того, для ускорения пуска Нагатинского завода замнаркомречфлота В.Рахманин просил разрешить вывезти в Нагатино 20 токарных станков с Саратовского судоремонтного завода («Саратовский завод получил 19 станков с эвакобазы и 4 станка, прибывших к нему с Запорожского завода, оборудованием для имеющихся у него заказов будет обеспечен») . Так шел сложный процесс перемещения,* «заимствования» оборудования между предприятиями.
Кроме того, уже в ходе войны начался процесс восстановления производства на освобожденных территориях. Согласно справке Госплана, составленной в 1944 г., так называемые «освобождаемые районы и затронутые войной (эвакуацией и разрушениями)» в довоенное время давали 55% всей валовой продукции СССР. Первоначальный этап восстановления, который начинался сразу после освобождения территории, предусматривал «получение возможно быстрейшим и простым способом наиболее необходимой продукции для удовлетворения военных нужд». Второй этап - послевоенный- предусматривал «реконструктивное восстановление и перевооружение всей промышленности» «на более высоком уровне», с использованием таких ресурсов, как «наличие мощной металлургической и машиностроительной базы на Востоке», «опытных кадров строителей и проектировщиков», «благоприятные возможности импорта оборудования и материалов на базе договоров с союзными странами», «безусловная обязанность Германии и ее сателлитов.
204


после ее разгрома, возместить материальный ущерб, нанесенный СССР вероломным вторжением и варварскими методами ведения
„ 19
воины»
Главной задачей восстановления предприятий военной промышленности в ходе войны оставалось наращивание военной продукции для фронта. 8 ноября 1943 г. нарком боеприпасов Б.Л.Ванников и уполномоченный ГКО Г.Ивановский обратились к заместителю председателя СНК Л.П.Берии по вопросу о восстановлении заводов НКБ в освобожденных от оккупации районах Юга. В записке констатировалось, что «в ныне освобожденных от немецкой оккупации южных районах СССР находятся 12 предприятий промышленности НКБ, в том числе: 3 завода по производству корпусов снарядов (№ 81, ПО, 79), 2 пороховых завода (№ 101 и 59), 2 снаряжательных завода (№ 55 и 107), 1 завод по производству авиавыстрела (№ 359), артполигон. До эвакуации перечисленные заводы являлись крупнейшими предприятиями промышленности боеприпасов, производственные корпуса этих заводов в настоящее время сохранились в значительной степени и на ряде заводов осталось некоторое оборудование».
Как докладывал Б.Ванников, НКБ получил решение ГКО о восстановлении этих заводов и приступил к его реализации: «...на сегодня уже на этих заводах работает около 10 тыс. рабочих. За счет мобилизации внутренних ресурсов наркоматом боеприпасов направлено на восстанавливаемые заводы некоторое количество производственного и энергетического оборудования... однако удовлетворить полностью нужды восстанавливаемых заводов НКБ не может из-за отсутствия ресурсов». Вместе с тем, авторы записки подчеркивали, что «восстановление этих заводов значительно увеличит производство и поставку Красной Армии таких калибров, как 122 мм, 152 мм», и просили Берию «войти с ходатайством в ГОКО о принятии специального решения по восстановлению заводов боеприпасов, расположенных в освобождаемых районах Юга» (резолюция на документе гласила: «Справка. Проект проработан. Просмотрен и послан ;;а утверждение ГОКО 13/ХН. 28/XII»)20.
Процесс восстановления производства на освобожденных в ходе войны предприятиях может быть проиллюстрирован на материалах доклада заместителя начальника Отдела минометного воо-
205


ружения и общего машиностроения Госплана А.Александрова председателю Госплана Н.А.Вознесенскому от 6 октября 1943 г. «Об использовании производственных площадей Воронежских заводов им. Сталина, им. Ленина и им. Коминтерна НКМВ».
Как сообщалось в докладе, по заводу имени Сталина «из имевшихся на заводе... 39,5 тыс. кв. м. производственных и вспомогательных площадей, после освобождения от оккупации сохранилось лишь 12,6 тыс. кв. м.». Ряд цехов был полностью разрушен и не подлежал восстановлению, некоторые сохранились и могли быть восстановлены; оборудование на заводе отсутствовало. В момент обследования имевшиеся площади были заняты под ремонт танков. Решением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 18 марта 1943 г. завод им. Сталина был передан под производство сельскохозяйственных машин; на нем был намечен выпуск машин для сахарной свеклы. По решению СНК и ЦК от 1 декабря 1943 г. на заводе начали восстанавливаться и строиться механосборочный, литейный, кузнечный цехи и ряд вспомогательных объектов; на завод была также возложена задача наладить производство конных сноповязалок. Работы по ремонту танков на заводе «постепенно свертывались».
Как докладывалось по заводу им. Коминтерна, из имевшихся ранее 34,4 тыс. кв. м площадей после оккупации сохранилось 25,2 тыс. кв. м; 18 единиц металлорежущего и металлообрабатывающего оборудования и 400 рабочих. Постановлением ГКО от 8 августа 1943 г. восстановительно-строительные работы по этому заводу были возложены на Главвоенпромстрой. Этим же решением заводу было предложено организовать производство фугасных авиабомб ФАБ-250 и ФАБ-50 «с началом выпуска в октябре 1943 г.». Более ранним постановлением СНК (от 7 мая 1943 г.) заводу было предписано организовать производство ФАБ-50, с выпуском в мае 600 шт. и увеличением выпуска на 1 июля 1943 г. до 6 тыс. шт. в месяц.
Как отмечалось в докладе о проверке исполнения постановлений СНК по заводу им. Коминтерна, «производство авиабомб заводом было освоено, однако в июле месяце конструкция изделия была изменена, и завод в течение августа и сентября перестраивал производство на выпуск изделий по новой конструкции. Освоение
206


производства закончено, и с октября месяца завод приступил к их выпуску»21.
Что касалось завода имени Ленина в Воронеже, то «из имевшихся на заводе производственных и вспомогательных площадей разрушено полностью 11,0 тыс. кв. м.». В связи с этим Отдел Госплана пришел к выводу, что «ввиду больших разрушений восстановительные работы на этом заводе в текущем году не предполагаются: материальные средства и рабочая сила сконцентрированы на восстановлении в текущем году заводов им. Сталина и им. Коминтерна»22.
Таким образом, часть предприятий продолжала производить боеприпасы, часть уже в ходе войны переводилась на производство «гражданской продукции», а часть не подлежала немедленному восстановлению.
Создание массового
специализированного военного производства.
Внедрение научно-технических разработок в области вооружений
Для концентрации усилий на производстве военной продукции, помимо имевшихся к началу войны наркоматов вооружения, боеприпасов, авиационной промышленности, судостроительной промышленности, были созданы новые специализированные наркоматы: в сентябре 1941 г. Наркомат танковой промышленности, а в ноябре того же года- Наркомат минометного вооружения. Это свидетельствовало и о первоочередном значении организации производства именно этих видов вооружения.
К числу основных методов управления военной промышленностью в 1941-1945 гг. можно отнести такие, как:
1) Крайняя централизация управления, личный контроль И.В.Сталина и других членов ГКО (Л.П.Берия, В.М.Молотов, Г.М.Маленков, А.И.Микоян), уполномоченных ГКО на местах за основными военными программами; усиление роли органов безопасности, НКВД.
2) Усиление персональной ответственности партийных и хозяйственных руководителей, наркомов военной промышленности
207


за выполнение военных заказов. Постановление ГКО от 3.1.1942 г. содержит типичную для того времени формулировку: по II кварталу 1942 г. «важнейшей задачей работы обкомов ВКП(б): Челябинского, Свердловского, Сталинградского, Горьковского, Омского, Кировского и их первых секретарей тт. Патоличева, Андриянова, Чуянова, Радионова, Куликова и Лукьянова является обеспечение выполнения плана по выпуску танков, танковых дизелей и запчастей к ним».
В соответствии с этим решением ГКО, приказ № 334сс наркома танковой промышленности В.А.Малышева от 12 апреля 1942 г. «О плане производства танков и о материально-техническом обеспечении танковой промышленности на II кв. 1942 г.» предусматривал следующие меры: «Предупредить директоров, главных инженеров и главных металлургов заводов, что за невыполнение плана по внутринаркоматовской кооперации они будут привлекаться к судебной ответственности по законам военного времени в соответствии с решением ГКО от 3.1.1942 г.
Обязать директоров заводов телеграфировать заводам- потребителям, в копии наркомату о каждой производственной отгрузке изделий по кооперации»23.
3) Сокращение сроков отчетности по военным заказам: отчеты наркоматов по выполнению планов производства оборонной продукции давались за следующие сроки: месяц, 20 дней, 15 дней, декада, пятидневка, день (например, 11, 12, 13, 14, 15 декабря 1942 г.)24.
4) Сосредоточение ресурсов на небольшом количестве заводов- гигантов. Так, в системе Наркомтанкопрома создавались предприятия с числом рабочих 5000-10000- ориентированные на самообеспечение комбинаты, объединяющие различные производства, максимально независимые от поставщиков и работы транспорта25. Наркомтанкопром создавался на базе ряда машиностроительных отраслей (транспортное, сельскохозяйственное машиностроение, судостроение, тяжелое машиностроение).
Важнейшим ресурсом быстрого создания массовой специализированной военной промышленности стала организация производства и внедрение научно-технических достижений. В составленном работниками Госплана «Обзоре развития бронетанковой
208


техники после Великой Отечественной в ~
«Наиболее значительным фактором в ПОДчеРкивалось:
танкостроения является наличие к начал ВИТ"И оггечесгввнного конструкций танков - среднего “Т-34” и тя В0ЙНЫ отработанных качества советских танков среднего “Т 34” Боевые
следующем “ИС") не были превзойдены ни'оГГ™ “КВ”<В мира на протяжении всего периода войны ДРУГ°И страной
Преимущество наличия полностью отработанных „„„ и технологии изготовления танков стало очевипнын Струкций период войны, когда после временной
Европейской части СССР, в очень короткий срок было освоено „х производство на неспециализированных заводах Урала н Сибиви
Сравнительная простота конструкции танка Т-34 позволила сделать его массовым в производстве и легко доступным для освоения в Красной Армии, когда потребовалось подготовить в короткий срок большое количество танковых экипажей.
Огромным достижением советского танкостроения в военный период явилась широкая стандартизация при создании новых видов боевых машин (танков и артсамоходов), которой не могли достичь
ни союзная, ни вражеская промышленность».
При этом, как подчеркивалось в документе, «в конструкциях вновь создаваемых танков и артсамоходов были и значительные отступления от разовых машин, вызываемые требованиями войны и появлением новых видов вооружения у противника. Улучшения происходили в основном в направлении увеличения огневой мощи танков и артсамоходов и их броневой защиты при сохранении высокой подвижности, маневренности и проходимости»
Производственной базой для создания танков в начале воины стали тракторные заводы. Одним из первых базовых предприяти^ стал знаменитый Сталинградский тракторный завод, 0 судьбе которого необходимо хотя бы кратко у помянуть, на СТЗ работал небольшой танковый цех, в котором ы ^ конце в конце 1940 г. из готовых узлов всего Данков‘ он начал
1940 г. завод был перестроен на выпуск • ^ тракторов и
выпускать с января 1941 г. параллельн ^ схз ВЫПуСТил
тягачей, и работал до сентября W. г * (в ТОм числе 2380 1250 танков Т-34, в 1942 г. - всего -
209


Т-34). После ликвидации сталинградской группировки немцев на СТЗ началось восстановление производства танков, дизельмоторов (выпуск продукции возобновлен с ноября 1943 г.) и тракторов (со II квартала 1944 г.). В конце 1945 г. завод был передан Министерству сельскохозяйственного машиностроения' .
Ведущую роль в создании танков сыграло созданное на Урале конструкторско-производственное объединение «Танкоград» (упоминавшийся выше Кировский Челябинский завод). В Челябинске находилось руководство Министерства танковой промышленности во главе с В.А.Малышевым (в 1942-1943 гг. министром был И.М.Зальц- ман); там был создан коллектив конструкторов (Ж.Я.Котин, Н.Л.Духов и другие), обеспечивший совершенствование танков и САУ, развертывание серийного производства и выпуск за годы войны более 17 тыс. единиц бронетанковой техники. Создание транспортных дизелей серии В-2, новых марок стальной брони, внедрение Е.А.Патоном автоматической скоростной сварки - все
эти достижения обеспечили массовое экономичное производство
28
танков .
Крупные успехи были достигнуты в развитии минометного вооружения. Еще до войны под руководством Б.И.Шавырина в конструкторском бюро при Ленинградском артиллерийском заводе была разработана серия минометов, превосходивших по своим характеристикам германские минометы Шнейдера. Б.И.Шавырину удалось доказать, что жесткая схема конструкции (без противооткатных устройств) имеет значительные преимущества. Она была воплощена в конструкции 120-мм миномета, принятого на вооружение в 1939 г. Согласно постановлению ГКО № 1576 от 11 апреля 1942 г. СКБ Б.И.Шавырина было перемещено в подмосковный город Коломна и переименовано в Конструкторское бюро машиностроения (сам Шавырин работал в Ленинграде во время блокады). На заключительном этапе войны наша армия имела трехкратное превосходство над Германией в минометном вооружении, а его доля составляла более половины всей имевшейся в армии артиллерии20.
В СССР были достигнуты существенные успехи в деле создания реактивной артиллерии. На московских заводах было налажено производство установок реактивного залпового огня («Катюш»). На производство реактивных минометов переключился завод
210


«Компрессор». Уже 3 июля 1941 г. коллектив завода отправил на фронт первую батарею «Катюш». На заводе «Борец» начали производить минометы, снаряды для «Катюш», крупнокалиберные мины.
Наркомат минометного вооружения стал в годы войны одним из ведущих специализированных наркоматов по производству боеприпасов. Процесс организации этого производства был показан в отчете о выпуске боеприпасов предприятиями, входившими в систему Наркомминвооружения за период 1941-1945 гг., представленном в Госплан в 1952 г. министром машиностроения и приборостроения П.Паршиным. Согласно документу, «к концу 1941 г. только 32% заводов наркомата оставались на своих местах, причем эти заводы составляли 16% общей довоенной мощности заводов наркомата». Уже к началу 1942 г. «наркомат вновь приспособил под производство и увеличил сохраненные площади на 270 тыс. кв. м».
В Наркомминвооружения были также внедрены новые технологические формы, в частности, «рациональная литейная технология», «специализированные операционные станки для обработки мин». С 1942 по 1945 г. было изготовлено 4439 операционных станков, которые заменили 5327 универсальных станков, что позволило сэкономить 15-17 тыс. кв. м производственной площади. В 1943 г. был внедрен поточный метод производства в изготовлении мин и авиабомб, в результате чего продукция увеличилась в среднем на 30-40%, а производительность труда - на 30-60% (на различных предприятиях). Внедрение в производство упрощенных конструкций авиабомб (при сокращении числа конструкций с 42 до 12) позволило «быстро освоить и увеличить их выпуск, без ввода дополнительного оборудования и рабочих». Заводы наркомата произвели более сотни миллионов мин различных калибров30.
Весьма эффективно было организовано производство стрелкового вооружения. Принципиальной особенностью стрелкового вооружения Красной Армии являлось то, что в конструкцию образцов оружия была заложена технология изготовления, ориентированная на массовое производство. Кроме того, за счет применения поточных методов были созданы условия для использования рабочей силы относительно невысокой квалификации. Эти факторы сыграли важную роль в ходе войны, когда пришлось форсированными темпами наращивать выпуск стрелкового оружия. Начи-
211


пая с 1942 г. отечественная промышленность полностью удовлетворяла потребности фронта в стрелковом оружии, причем пехотное стрелковое вооружение являлось одним из видов вооружения, которые СССР нс получал от союзников в рамках поставок по ленд-лизу'1.
Одним из основных оборонных производств периода войны являлись натронная промышленность. Массовое производство патронов стрелкового оружия связано с созданием специального оборудования с встроенным автоматическим контролем. Приход в 1937 г. в патронную промышленность Л.И.Коншина положил начало се развитию на основе новых роторных технологий. Созданные но его предложениям первые роторные автоматы показали высокую эффективность работы в чрезвычайных условиях войны. В 1943 г. Л.I{.Кошкину была присуждена Г осударственная премия. Приказом наркома вооружений Д.Ф.Устинова от 3 июня 1944 г. было создано Центральное конструкторское бюро № 3 в г. Кли- мовскс Московской области - головная конструкторско-технологическая организация патронной промышленности32. Патронная промышленность заняла ведущие позиции в автоматизации производства.
С" 1943 г. руководство страны стало уделять повышенное внимание развитию авиационной техники. В начале войны, как отмечалось выше, СССР потерял огромное количество самолетов новых конструкций. Ведущие авиационные КБ и заводы полностью переключились на производство вооружений. Под руководством С.А.Лавочкина были созданы самолеты-истребители, составившие основу - более одной трети - истребительной авиации ВВС СССР в годы войны и первые послевоенные годы (Ла-3, Ла-5, Ла-7, Ла-9, Ла-11). В 1941 г. авиационный завод ХЬ 1 был эвакуирован в Куйбышев. а на его территории в Москве организован завод № 30 (затем - «Знамя труда»). В годы войны основной продукцией завода являлись штурмовики Ил-2. «Завод № 207» Г'лававиапрома производил ремонт истребителей и штурмовиков, а также серийное производство легких ночных бомбардировщиков По-2 (их было выпущено 1364 ед.). В июле 1943 г. предприятие переименовано в «Завод № 464». В том же году появилась экспериментальная партия высокоточных планирующих бомб. В 1944 г. под руководством
212


В.Н.Челомея началось создание беспилотных летательных аппаратов. Предприятие было организовано на авиационном заводе № 51 в Реутово, где ранее работало КБ Н.Н.Поликарпова33.
Однако в первые годы войны в авиационной промышленности было немало проблем. В кратком докладе о работе авиационной промышленности за первое полугодие 1943 г. начальник отдела авиационной промышленности С.Семин констатировал, что в связи с ухудшением качества самолетов НКАП принял меры по «усилению технического контроля» за качеством, «упорядочению технологии», «исправлению оснастки» и т.д., что привело к «временному сокращению выпуска машин». Вина за это возлагалась руководителями НКАП на министерства-смежники, поставлявшие «недоброкачественную продукцию» (Наркомлес - авиафанеру, Наркомхимпром - бронекозырьки и лаки, Наркомчермет - металлы). К числу «виноватых» относилась в особенности радиопромышленность, которая срывала поставки Наркомавиапрому. Как отмечалось в докладе С.Семина, «радиопромышленность работает рывками, в результате сдача готовой продукции происходит неравномерно и обычно в конце месяца». По его мнению, «Наркомат электропромышленности не обеспечивает бесперебойную работу сборочных цехов на протяжении всего месяца, как это делается на самолетных, авиамоторных и танковых заводах, где сдача готовых изделий организована равномерно в течение всего месяца»34. Наряду с объективными показателями (советская радиопромышленность действительно являлась одной из отстающих отраслей), в этой оценке ощущалось влияние конкуренции между ведомствами и стремление «свалить» на смежника и поставщика вину за невыполнение планов.
Постановлением ГКО от 21 апреля 1943 г. № 3218с «областные исполнительные комитеты, Совнаркомы и уполномоченные Госплана на местах обязывались, совместно с директорами заводов НКАП... изыскать дополнительные ресурсы республиканской промышленности для удовлетворения текущих нужд авиапромышленности».
Запрещались изъятие и мобилизация рабочих и транспорта с предприятий НКАП. Наркому А.И.Шахурину были предоставлены дополнительные права: заключать прямые договоры с заводами-
213


поставщиками, минуя сбытовые конторы наркоматов, производить «изменения заказов и спецификаций, вызываемые конструктивными... изменениями, а также некомплектностью поставок», «производить переброску материалов, поковок, черных и цветных металлов между предприятиями НХАП», использовать для нужд авиапромышленности весь выпуск станков, гильотинных ножниц, инструмента и др., все отходы алюминиевых сплавов (стружку и т.п.).
Следующим постановлением ГКО от 7 сентября 1943 г. «О материально-техническом обеспечении Наркомавиапрома в четвертом квартале 1943 г.» вводился первоочередной порядок поставок Наркомавиапрому. Все наркоматы-поставщики были обязаны - под личный контроль наркомов - производить «стопроцентную отгрузку НКАП металлов» и оборудования «не позднее 20 числа каждого месяца, т.е. «впереди всех других наркоматов, в том числе оборонных». Комиссиям СНК по рассмотрению планов распределения, а также всем наркоматам и ведомствам запрещалось вносить какие- либо изменения в утвержденный план материально-технического обеспечения НКАП в IV квартале 1943 г.
Особое внимание уделялось снабжению НКАП металлом, в том числе предписывалось «выделять НКАП ежеквартально авансовый фонд по качественному металлу, трубам и метизам, с поставкой с производства, в размере 100% фондов предыдущего квартала». Ввиду того, что Гурьевский металлургический завод, Белорецкий сталепроволочный завод и завод «Серп и молот» Наркомчермета в III квартале срывали поставки металлоизделий НКАП, руководство Наркомчермета (И.Тевосян) обязывалось «обеспечивать отгрузку заготовок и подката вышеперечисленным заводам для выполнения заказов НКАП не позднее 10 числа каждого месяца».
В документах ГКО отмечалось, что на протяжении 1942 г. и первого полугодия 1943 г. наркоматы-поставщики авиационной промышленности значительно ухудшили качество поставляемых материалов. К примеру, Уральский алюминиевый завод в течение 5 месяцев 1943 г. допускал поставку заводам НКАП алюминия 3 и 4 сортов до 20%. В связи с этим наркому цветной металлургии П.Ф.Ломако предписывалось «поставку алюминия заводам НКАП... производить только первого и второго сорта, допуская в отдельных
214


случаях отгрузку алюминия 3 сорта по согласованию с НКАП, но не более 15% от общей поставки».
Директор Уралмашзавода Музруков был предупрежден о персональной ответственности перед ГКО «за своевременное изготовление и поставку НКАП поковок и литья для запчастей металлургического оборудования»35.
Для снабжения НКАП станками нарком станкостроения А.И.Ефремов обязывался «при всех условиях поставить заводам НКАП в IV квартале 1943 г. 193 специальных станка»; «обеспечить подготовку к изготовлению в течение 1943 г. для НКАП 800 специальных станков»; нарком внешней торговли А.И.Микоян обязывался «принять меры к заказу в США 300 тыс. шт. поковок гильз цилиндров», металлорежущих станков, кузнечно-прессового оборудования, приборов и др.
В связи с увеличением выпуска боевых самолетов авиационный завод № 21 освобождался с 1 октября 1943 г. от производства корпусов снарядов.
Применялись и формы «морального воздействия»: постановление предписывало «не допускать при подведении итогов Всесоюзного социалистического соревнования присуждение Красного Знамени Государственного Комитета Обороны, а также вторых и третьих мест предприятиям, не выполнившим поставки Нарком- авиапрому» (дело в том, что Наркомтанкопром представил к присуждению знамени ГКО Кировский завод, «неоднократно срывавший заказы авиапромышленности»). Н.М.Швернику было поручено «установить контроль за неуклонным выполнением этого условия во Всесоюзном социалистическом соревновании промышленных предприятий».
Особое внимание уделялось охране военных грузов при их транспортировке: отправку грузов в адрес предприятий НКАП предписывалось «производить только с оборонными поездами, а в направлениях, где обращение их не установлено, с первыми отходящими прямыми поездами, в том числе пассажирскими и военными; в особых случаях отгрузку материалов и изделий в адреса заводов НКАП производить отдельными эшелонами в порядке, установленном постановлением ГОКО № 2732с от 10 января 1943 г. Обеспечить специальное наблюдение за передвижением грузов
215


НКАП в пути». Запрещалось «кому бы то ни было, кроме НКАП, производить переадресовку вагонов с грузами, идущими в адреса предприятий и организаций НКАП»36.
Предусматривались также такие меры стимулирования авиационной промышленности, как выделение средств для премирования заводов-поставщиков НКАП, запрещение мобилизаций работников авиапромышленности на дровозаготовительные, сельскохозяйственные и другие работы.
В начальный период войны, в силу предельной концентрации усилий на развитии вооружений, которые могли дать непосредственную отдачу для фронта, был приостановлен ряд разработок в области новых видов оружия, в частности, советский урановый проект. Только 28 сентября 1942 г. ГКО принял распоряжение «Об организации работ по урану», которым Академии наук предписывались возобновить работы по «исследованию осуществимости использования атомной энергии», создать лабораторию Академии наук в Казани. 27 ноября 1942 г. ГКО принял постановление «О добыче урана», стимулирующее разработку урановых месторождений. Распоряжением от 11 февраля 1943 г. «О дополнительных мероприятиях в организации работ по урану» «спецлаборатория атомного ядра» была переведена из Казани в Москву (с 10 марта 1943 г. получила название лаборатории № 2 АН СССР); общее руководство работами по урану было возложено на заместителя председателя СНК СССР М.Г.Первухина и уполномоченного ГКО по науке С.В.Кафтанова, научное руководство - на И.В.Кур- чатова37. В целом в годы войны работы по атомной проблеме не вышли за пределы научно-конструкторских разработок; финансирование программы было весьма ограничено. Создание атомной промышленности как особой приоритетной отрасли ВПК началось после принятия постановления ГКО от 20 августа 1945 г. о создании Спецкомитета по атомной проблеме во главе с Л.П.Берией.
В годы войны был создан первый «прообраз» ВПК как совокупности государственно-политической, промышленной, военной, научно-технической руководящих групп. 4 июля 1943 г. вышло постановление ГКО «О создании Совета по радиолокации при Государственном Комитете Обороны». Председателем Совета был назначен член ГКО, секретарь ЦК ВКП(б) Г.М.Маленков. Замести¬
216


телем председателя Совета был А.И.Берг. В состав Совета входили наркомы оборонных отраслей промышленности Д.Ф.Устинов, М.В.Хруничев, А.А.Горегляд, И.К.Кабанов, руководящие работники Госплана СССР, наркоматов обороны и военно-морского флота. В Совете работали заместитель начальника Генерального штаба генерал армии А.И.Антонов, ученые, военные инженеры. Научный отдел Совета вначале возглавил профессор Ю.Б.Кобзарев, а затем академик А.Н.Щукин. Во главе промышленного отдела стоял А.И.Шокин, впоследствии в течение 27 лет министр электронной промышленности38.
С образованием Совета по радиолокации была выработана стратегическая линия в области радиоэлектронной техники в целом, разработаны программы по созданию радиолокационной аппаратуры для ПВО, ВВС, ВМФ, Сухопутных войск. Началась организация или перепрофилирование специализированных научно- исследовательских институтов, конструкторских бюро, заводов, подготовка технических, инженерных и научных кадров по созданию новейших видов вооружения.
Мобилизация гражданских отраслей
Уже в начальный период войны в целях максимальной мобилизации предприятия невоенных отраслей и гражданские учреждения стали перестраиваться на военный лад. Предприятия легкой промышленности начали производить по заказам ГКО обозно-вещевое имущество для Красной Армии (армейскую обувь, палатки и другую продукцию). На полную мощность работали парашютные заводы; даже шорно-седельная промышленность получила план по производству кавалерийских седел и упряжи (воина шла не только с применением механизированной техники, но и «конной тяги»). Предприятия местной промышленности и промысловой кооперации получили планы производства боеприпасов и вооружения для Красной Армии.
На массовое производство обмундирования и инженерного имущества переходили предприятия легкой, текстильной и обувной отраслей промышленности. Комбинат «Трехгорная мануфактура», фабрика «Красная роза» и другие предприятия столицы ста¬
217


ли выпускать ткани для обмундирования, шинельное сукно, парашютный шелк, технические ткани. Швейные предприятия Москвы шили обмундирование. Фабрика «Парижская Коммуна» и другие предприятия обувной промышленности получили заказы на армейскую обувь. 2-я парашютная фабрика, выпускавшая грузовые парашюты, в 1944 г. переименованная в завод № 10 Наркомата легкой промышленности СССР, специализировалась на выпуске парашютных систем в соответствии с заданиями ГКО.
Обычной практикой стали «изъятия» необходимого оборудования, изделий и материалов из любых отраслей на нужды военного производства. При этом все необходимое собиралось буквально «по крупицам». К примеру, ГКО поручил Госплану рассмотреть вопрос обеспечения станочным оборудованием производства танков Т-34 на заводе «Красное Сормово» Наркомсудпрома. После изучения этой проблемы заместитель председателя Госплана Н.Борисов сообщил заместителю председателя СНК В.А.Малышеву, что «из потребных Наркомсудпрому уникальных станков в количестве 75 шт., возможно выделить 58 станков за счет изъятия с заводов НКТМ - 4, НКСМ - 20 шт., НКОМ - 5, НКСтанкострое- ния - 1, НКНефти - 1, НКЭП - 2, НКСМ (завод № 402) - 8, ГУЛАГ НКВД (стройка № 203) - 17 шт.». Несмотря на то, что все наркоматы возражали против изъятия станков, Госплан считал необходимым, учитывая «особо важное задание, установленное заводу “Красное Сормово”... произвести изъятие из указанных наркоматов 58... станков независимо от возражений наркоматов»40.
Яркий пример тотальной мобилизации - это организация производства боеприпасов и элементов боеприпасов. В это производство были включены не только все промышленные наркоматы, но и сугубо гражданские ведомства: Комитет по делам искусств, Наркомат социального обеспечения РСФСР, ВЦСПС, Моссовет и другие. Задействованы были практически все регионы страны. Так, руководство Северо-Осетинской Автономной Советской Социалистической Республики в письме на имя заместителя председателя СНК СССР Н.А.Вознесенского от 6.II.1942 г. просило выделить необходимые фонды (различные виды сырья, станки и приборы) для выполнения плана «по производству боеприпасов и вооружения для Красной Армии на предприятиях местной промышленно¬
го


сти и промысловой кооперации Северо-Осетино ~
полугодие 1942 г.». Заявки на сырье и материалы'"* "ерВОе
плана по этим «спецзаданиям,, поступили отвсех , .ВЫПОЛНен,“
предприятий, в числе которых оказались предпп„™"Т‘‘аННЫХ
местной промышленности республики, ПромсоюзГТ ар,<0МаТа
союза, Севослеспромсоюза. Управления трудовых резервовТтТ
вплоть до предприятии Всероссийского общества слепых1' "
Наибольший выпуск спецпродукции промышленностью СССР
В течение войны пришелся на III кв. 1944 г42 „
• »°лько по промышленности РСФСР производством боеприпасов было занято 279
предприятий, освоен выпуск более 200 наименований элементов боеприпасов (противотанковые и противопехотные мины и гранаты, артснаряды, авиабомбы). В производстве были задействованы местная промышленность, промысловая кооперация, коммуналь- ное хозяйство, Наркомат просвещения, Наркомат социального обеспечения. Кроме того, производством боеприпасов было занято 54 предприятия союзно-республиканской промышленности, которые производили свыше 30 наименований боеприпасов (текстильная, лесная, пищевая промышленность, Наркомат торговли, промышленность стройматериалов).
В отчете о выпуске боеприпасов промышленностью РСФСР за 1941-1945 гг. отмечались следующие факторы достижения массо¬
вого выпуска спецпродукции:
1) преимущества, предоставляемые ГКО промышленности РСФСР в части первоочередного обеспечения предприятий, производящих боеприпасы, рабочей силой, металлом, сырьем, инстру ментом и т.д.;
2) привлечение к производству самых крупных, наи олее тех нически оснащенных предприятий не только местной промышл ности и кооперации, но и ряда предприятий непромышленнь < коматов — просвещения, коммунального хозяйства, соц
3) 	дополнительное оснащение укиа»^ »
сЦГпТебрНоасГс других°предприятий- не занятых произволе™
боеприпасов;
219


4) систематический контроль за выполнением плана производства элементов боеприпасов, спсцукупорки и парковой арматуры и оказание предприятиям необходимой помощи в выполнении производственных заданий;
5) проведение большой работы по мобилизации внутренних ресурсов промышленностью РСФСР, а также по организации металлоразделочных баз и сбора металлических отходов на металлообрабатывающих и машиностроительных заводах союзной промышленности;
6) внедрение более совершенной технологии и осуществление оргтсхнических мероприятий, способствующих увеличению выпуска боеприпасов, повышению производительности труда и снижению себестоимости готовой продукции43.
Некоторые руководители предлагали сосредоточить все предприятия, занимавшиеся производством военной продукции, в наркоматах оборонной промышленности. Так, в мае 1942 г. секретарь МГК ВКП(б) Г.Попов и нарком минометного вооружения П.Паршин обратились к председателю ГКО И.В.Сталину с предложением; «...в целях улучшения руководства и обеспечения выполнения плана, утвержденного ГКО, заводами г. Москвы, занятыми на производстве мин и минометов, МГК и НКМВ просят передать в ведение НКМВ заводы г. Москвы занятые изготовлением мин и минометов». Это мотивировалось тем, что заводы находились в ведении 7 различных наркоматов, что приводило к «дезорганизации снабжения, усложнению кооперации, отсутствию технического руководства».
Этот проект не реализовался: против него решительно выступили не только руководители смежных наркоматов, но и Госплан, который указал в соответствующей записке, что данные заводы («Динамо» Наркомэлектропрома, «Борец» Наркомнефти, завод «Комега» Наркомтяжпрома и другие) производили не только мины и минометы, но и другую продукцию44.
Схема мобилизации гражданских предприятий на военное производство может быть показана на следующем примере. Московский завод «Гостеасвет» до войны производил осветительную аппаратуру для театров. После начала войны предприятию пришлось дважды перестраивать производство в зависимости от изменения
220


переводиться на итгот°Й ПР°ДУ,<ЦИИ С 1 ™
переводиться на иэготовление морской светоаппаратуры для ВМФ
иго потребовало перестройки технологии прою^Г(™^ лом пока соответствовало проияодственному профилю эТм) К концу III квартала 1941 г. проияодство морскоТХ«Урм^ освоено но сразу приостановлено. С 18 октября военной угрозы Москве) завод во второй раз был вынужден перестраиваться на выполнение заказов непосредственно для нужд фронта - на изготовление элементов боеприпасов. Противотанковые мины ТМ-41, минный взрыватель МВ-5, удлиненный заряд УЗ-1 были впервые выпущены на заводе «Гостеасвет» и затем пе- реданы специализированным заводам Наркомвооружения и Нар- комбоеприпасов и стали производиться в массовом количестве.
Завод также производил ряд опытных работ по заданиям Инженерного комитета Красной Армии по изготовлению военно-инженерной техники45.
В целом организация массового производства вооружения на «мобилизуемых» предприятиях достигалась путем модернизации станков, внедрения поточного метода, уплотненного графика, кооперирования предприятий, совмещения профессий и развертывания соревнования среди рабочих. Модернизация станков позволяла повысить маневренные способности предприятий в условиях, когда заводам приходилось выполнять заказы, не полностью соответствовавшие их производственному профилю, и на ходу менять свою специализацию.
В организации оборонной продукции активно участвовали общественные организации, главной из который в годы войны был ОСОАВИАХИМ. В частности. Центральный Совет этого общества в целях «обеспечения населения имуществом противохимической защиты и другой оборонной продукцией» взялся за организацию «в своей системе» завода № 5 по производству противогазов ГП-1 и некоторых изделий санитарного имущества («санносилок», «сан- сумок»). По сообщению председателя ЦС ОСОАВИАХИМ а СССР и РСФСР генерал-майора авиации П.Кобелева от 13 июня 1942 г., секретарь Тульского обкома ВКП(б) Жаворонков взял на себя организацию этого производства в Туле и предоставил соответст-
221


кующее помещение для заиода № 5, ранее принадлежавшее артели им, Володарского (площадью 2500 кв, м).
Оборудование для зтого производства требовалось «простейшее» и в основном подлежало изт отоплению на месте, а слесарно-механическое оборудование планировалось завезти из Москвы «та счет капитального восстановления имеющихся станков//, Начальник МПИО НКВД СССР генерал-лейтенант Осокин дал обещание предоставить «сырье для произволе!на ПИ »4/\
Внешнеэкономический фактор
Военные поставки союзников CI1JA и Великобритании - в СССР во время войны составили по самолетам 15%, танкам 12%, боевым кораблям и судам более 22% советского производства (18300 самолетов, 12 тыс, танков, 596 боевых кораблей и судов), основная масса которых поступила в 1943 1944 гг. Первая помощь со стороны прежде всего Великобритании, а татем США (на условиях кредита) стала осуществляться с сентября 1941 г. Система военно-зкономических поставок из США по ленд-лизу (аренда- взаймы) была распространена на СССР с 1 октября 1941 г. и действовала до 2 сентября 1945 г ,47
Всего в СССР было ввезено 17,5 млн т трутов. Из них около 1/3 составляли вооружения (самолеты, танки и ЫР, радиостанции, военные корабли и т.д.), 2/3 «невоенные» поставки: металлы, нефтепродукты, станки, 1/2 «невоенных поставок» составляло продовольствие.
Среди поставок вооружений заметными были поставки самолетов: к маю 1945 г, из 8196 имноргных самолетов в РККА- 3078 «Азрокобра», 843 «Спитфайр», 724 «Ьостон», 497 «Митчелл». Советские летчики высоко отзывались о боевых качествах зтих самолетов, которые применялись на направлениях главных ударов.
В области бронетанковой техники наибольший вес имели поставки специальной и вспомогательной бронетехники (ЫР, вездеходы, САУ и др.), в области артиллерии - транспортировочных средств и систем управления огнем. До 80% «имущества связи», в частности, радиолокационной аппаратуры Красной Армии и флота были англо-американского производства.
222


Особое значение имели поставки морских вооружений, среди которых были крупные корабли: американский крейсер «Милуоки» («Мурманск») и английский линкор «Ройял Соверин» («Архангельск»)4*. Во время своего визита в Мурманск в апреле 1944 г. на церемонию передачи «Милуоки» американский посол Гарриман поинтересовался, «где в СССР собираются американские платформы и паровозы, а также грузовики, танки и самолеты и какие районы СССР снабжаются прибывающим из США продовольствием. Заместитель Наркома “внешней торговли т. Борисов” сообщил ему, что платформы и паровозы собираются близ Мурманска, а вооружение осматривается на месте назначения; получаемое продовольствие направляется на Карельский, Балтийский и Беломорский фронты, в Ленинград и некоторые другие районы Союза»49.
По ряду важных продуктов союзные поставки составили значительные цифры: авиабензин - 37% к общим ресурсам (493 тыс. т); рельсы ж/д - 75%, проволока различных видов - от 43% до 93%, свинец - 40%, олово - 28,6%, алюминий - 36,7%, стальной трос - 38,5%, никель - 36,6%, кадмий - 66%, молибденовые концентраты- 81,3%, металлорежущие станки, всего- 36,6% (18593 шт.); универсальные шлифовальные станки - 100%; бумага - 50%, мясопродукты - 33,5%, сахар - 46,4%, молочный порошок - 80%, молочные консервы - 61,3%, яичный порошок - 84% и др. Особо следует отметить поставки 427 тыс. автомобилей, около 2 тыс. паровозов и 11 тыс. вагонов (в СССР за этот период было произведено 219 тыс. автомобилей, 92 паровоза и около 1 тыс. вагонов). СССР также осуществлял поставки своим союзникам. США получили из СССР 300 тыс. тонн хромовой, 32 тыс. тонн марганцевой руды, значительное количество платины50.
Формой сотрудничества стал также обмен между союзниками военно-технической информацией по новейшим технологиям. Так, 29 сентября 1942 г. нарком иностранных дел В.М.Молотов и посол Великобритании в СССР А.Керр (от имени «Правительства Его Величества») обменялись в Москве нотами об обмене военной информацией. Тексты соглашения были идентичны. Приведем текст ноты В.М.Молотова:
223


«Г-н Посол,
В ответ на Вашу ноту от сего числа имею честь сообщить, что правительство СССР, руководимое желанием придти к соглашению с Правительством Его Величества в Соединенном Королевстве об обмене информацией, относящейся к предметам вооружения, готово заключить нижеследующее соглашение:
“Правительство СССР и Правительство Соединенного Королевства будут предоставлять друг другу, по просьбе, всю информацию, включая всевозможные необходимые спецификации, чертежи и т.д., относящиеся к предметам вооружения, приспособлениям и процессам, которые применяются или в будущем могут применяться ими для ведения войны против общего врага.
Они будут также предоставлять подобную информацию по собственному почину в отношении таких новых видов вооружения, приспособлений или процессов, которые они могут применить и которые, по их мнению, представляли бы интерес для другого правительства.
Если одно из правительств сочтет, что предоставление подобной информации в каком-либо частном случае принесло бы ущерб общим интересам, оно будет иметь право не предоставлять этой информации, но в этом случае оно укажет причины, которые привели его к этому взгляду”.
Советское Правительство согласно с тем, что настоящий обмен нотами составит соглашение’между обоими правительствами»31.
В ходе войны между союзниками неоднократно возникали противоречия, в том числе по вопросу поставок. В беседе с У.Черчиллем в Москве 13 августа 1942 г. Сталин выразил недовольство качеством и темпами поставок: «Мы получаем из Англии и США только остатки. Эти остатки посылаются в СССР тогда, когда они накапливаются. Если их нет, то нет и поставок». Черчилль ответил, что «он не принимает это заявление». Присутствовавший на беседе Гарриман заявил: «...выполнение поставок СССР, согласно указанию Президента, производится в первую очередь, и поэтому он... не может согласиться с заявлением т. Сталина»52.
Посол США Стендли в беседе с В.М.Молотовым 5 октября 1942 г. объяснил причины этих «недоразумений»: «Главная причина, которая тормозит поставки и мешает улучшению советско- американских отношений, состоит в том, что американские промышленники неохотно принимают советские заказы. Кроме того поставки страдают от отсутствия необходимого тоннажа и эскортирования судов, направляющихся в СССР». В связи с этим Сталин
224


заметил, что «в этом отношении в Англии дело поставлено лучше. Англия хорошо выполняет протокол, подписанный в октябре-мае в Москве»53.
В ходе войны укрепилось стремление деловых кругов США к экономическому сотрудничеству с СССР. В беседе Молотова с председателем Управления по делам военного производства США Д.Нельсоном 12 октября 1943 г. последний заявил: «...сейчас американский народ с очень большим уважением относится к русскому народу. Это имеет место не только потому, что русские люди могли создать такую большую и сильную армию, но, главным образом, потому, что они смогли обеспечить эту армию снабжением, танками, самолетами, пушками». Он определил экономические основы будущего сотрудничества: «Американцы имеют избыток промышленного оборудования, Советский Союз имеет сырье. На этой основе может быть осуществлен обмен»54.
В беседе с Д.Нельсоном 15 октября 1943 г. И.В.Сталин заявил, что «он... может гарантировать Америке заказы на 10 тыс. паровозов, 50 тыс. ж/д вагонов и платформ, 30 тыс. км рельсов, паровых и гидравлических турбин общей мощностью в 300 тыс. киловатт». Советский руководитель также поднял вопрос о кредите, в котором СССР был крайне заинтересован55.
«Вопросы об обмене информацией и об экономическом сотрудничестве» обсуждались в ходе встречи Молотова с послом США в СССР Гарриманом 31 декабря 1944 г. Последний обозначил основные направления экономического сотрудничества в представлении американской стороны: 1) вопрос о кредите, «который вначале может быть небольшим, а затем может быть увеличен, в зависимости от возможности»: 2) «вопрос о самих поставках оборудования и снабжения»; 3) «вопрос о посылке американских специалистов для оказания технической помощи, а также советских специалистов в США».
Наибольшую сложность представлял вопрос о разграничении поставок по кредиту и по ленд-лизу. Гарриман изложил позицию руководства США в этом вопросе таким образом: «В отношении закона о ленд-лизе имеются некоторые ограничения... Поставляемые материалы должны быть использованы исключительно для военных целей... Президенту удалось до некоторой степени рас-
Я — 4<Ж1
225


ширить применение закона о ленд-лизе. В них были включены поставки продовольствия и другое снабжение для гражданского населения, если это поможет населению оказывать содействие военным усилиям, а также оборудование для предприятий, если срок до всту пления их в строй достаточно короток для того, чтобы данное предприятие могло работать на войну'. Однако границу между поставками для военных целей и поставками для послевоенной реконструкции невозможно провести точно. Президент Рузвельт выступил с предложением уже в то время предоставить СССР кредит для закупки в США предметов, необходимых для послевоенной реконструкции».
В результате, по выражению посла, «поставки для нужд войны по-прежнему будут поставляться по ленд-лизу. Те, что не предназначены для нужд войны, будут поставляться по кредиту».
В связи с этим Молотов отметил, что «имеется категория заказов, в отношении которой трудно решить, предназначены эти заказы для нужд войны или нет. Эта категория подлежит изучению с целью определить, какие заказы могут быть поставлены по закону о ленд-лизе, а какие - по кредиту». Гарриман с этим согласился.
Когда Молотов поставил вопрос о возмещении ущерба, нанесенного СССР в ходе войны, Гарриман выразил желание США помочь СССР в деле возмещения нанесенного ущерба и восстановления экономики страны56.
Во время приема члена Сената США П.Клода Пеппера, 14 сентября 1945 г. И.В.Сталин выразил позицию СССР в отношении послевоенного развития советской экономики и роли в ней «внешнего фактора»: «СССР хочет восстановить разрушенное войной и создать индустриальную базу страны и поднять уровень жизни народа. 6 месяцев назад народ СССР обратился к США с просьбой предоставить заем в 6 млрд долларов, чтобы восстановить советскую промышленность». Критики СССР утверждали, что «если США предоставит заем СССР, то эти деньги будут использованы не на поднятие уровня жизни народа, а чтобы поддерживать в большом масштабе военную промышленность».
«Сталин улыбнулся и заявил, что ...будет самоубийством для Советского Союза пытаться поддержать в большом масштабе военное производство. Лучшим доказательством... того, что Совет¬
226


ский Союз сокращает свою военную промышленность, является тот факт, что демобилизовано свыше 3-х, почти 4 млн. служащих Красной Армии и демобилизация будет продолжаться до тех пор пока Красная Армия не будет доведена до 1/3 своего состава военного времени». По мнению Сталина, «СССР и США должны найти новую... почву для сотрудничества в мирное время. Это может быть нелегко, но как Христос сказал “Ищите и обрящете”... Россия очень нуждается в американских займах»57.
Последовавший вскоре поворот союзников к холодной войне — это отдельная тема. Экономика СССР преимущественно собственными силами решила задачи материально-технического обеспечения Победы. Однако немалый вклад внесла и военно-экономическая помощь стран — союзниц СССР. В целом в период войны 1941—1945 гг. была выработана довольно эффективная модель экономического сотрудничества между СССР и странами Запада.
Подводя итоги, необходимо отметить, что в чрезвычайных условиях войны советская централизованная модель управления смогла проявить себя в наибольшей степени. В этом отношении она может быть названа мобилизационной моделью, т.е. наиболее реализуемой в чрезвычайных условиях. Победа в войне способствовала укреплению и дальнейшему сохранению этой системы. Кроме того, война вызвала колоссальное географическое расширение военно-промышленной инфраструктуры в стране, что заложило основу для создания отраслей по производству новейших вооружений (атомного оружия, реактивной техники, средств радиолокации) и в целом постоянно действующего мощного ВПК в условиях холодной войны.
1 См.: Советская военная мощь от Сталина до Горбачева / Отв. ред. А.В.Минаев. М., 1999. С. 83-85. (Далее: Советская военная мощь).
2 Harrison М. Wartime mobilization: a German comparison // The Soviet Defence-Indusrty Complex from Stalin to Khrushchev / Ed. by J.Barber and M.Harrison. Houndmills, etc, 2000. P. 99-117: Ланин Г. Советское экономическое чудо, миф или реальность? /У Свободная мысль. 2003. № 7-9.
3 См.: Российский государственный архив экономики. Ф. 4372. Оп 93 Д. 266. Л. 413. (Далее. РГАЭ).
4 Там же. Л. 412, 415.
я*
227


8
<>
10
11
i:
13
14
15
16
П
18
19
20 21 22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
33
34
35 3b
37
38
39
40
41
42
tZH n"" Д "01.Л.20.
Tax, 93 Д 487 Л- 262-
т же' °n" Д- HOI. Л. 16.
Там же. Л. 36.
Там же. Д. 180. Л. 136.
См.: Там же. Оп. 93. Д. 490. Л. 200-216.
Там же. Д. 427. Л. 41.
Там же. Л. 4.
См.: Там же. Д. 576. Л. 450-452.
Там же. Д. 490. Л. 92-93.
Там же. Оп. 99. Д. 1101. Л. 34.
Там же. Оп. 93с. Д. 487. Л. 246-251 (в деле обратная нумерация листов).
Там же. Оп. 99. Д. 1101. Л. 34.
Там же. Оп. 93. Д. 427. Л. 16-17.
Там же. Д. 1191. Л. 206-207.
Там же. Д. 933. Л. 135.
Там же. Д. 852. Л. 73.
Там же. Л. 74-75.
Там же. Д. 576. Л. 397.
Подробнее см.: Там же. Д.434.
Ермолов А.Ю. Народный комиссариат танковой промышленности СССР в период Великой Отечественной войны. Организация и деятельность, 1941-1945 гг.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 2004. С. 19.
РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 99. Д. 1100. Л. 38-39.
Там же. Д. 1101. Л. 31-32.
Советская военная мощь. С. 429-430.
Там же. С. 419-420.
РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 99. Д. 1099. Л. 108-111.
Советская военная мощь. С. 473.
См.: Оборонно-промышленный комплекс Российской Федерации в Московской области, 2000-2003 гг. М., 2004. С. 179.
Подробнее см.: Там же.
РГАЭ. Ф. 4372. Д. 911. Л. 33.
Там же. Оп. 93. Д. 910. Л. 263-264 (в деле обратная нумерация листов). См.: Там же. Д. 902. Л. 242-243; Д- 910. Л. 263-266 (в деле обратная ну мерация листов)
См.: Атомный проект СССР: Документы и материалы. Т. 1: 1938-1945, кн- 1. М., 1998. С 269-270 275-276, 306-308.
Советская военная мошь. С. 489-490-
ТамЭ Ф' 4372' 0п- 93 • Д 621 •Л 54
См". ТамДЖе3д 62Гл 214220 <» ^ нумераиия листов)'
См-; Там же. Оп. 94. Д. 315-
228


43 Там же. Д. 1099. Л. 128-133.
44 Там же. Оп. 93. Д. 438. Л. 209.
45 Там же. Оп. 94. Д. 1097. Л. 181-182.
46 Там же. Оп. 93. Д. 621. Л. 78.
Подробнее см.. Супрун М.Н. Ленд-лиз и северные конвои, 1941 — 1945 гг. М., 1997. С. 13-24; Великая Отечественная война, 1941-1945. Военно-исторические очерки. Кн. 1. М., 1998.
48 Супрун М.Н. Указ. соч. С. 313-320, 350.
49 Архив внешней политики Российский Федерации. Ф. 0129. Оп. 28. Пор. 72. Папка 162. Л. 24. (Далее; АВП РФ).
50 См.; Быстрова И В. Военно-промышленный комплекс СССР в годы холодной войны (вторая половина 40-х - начало 60-х годов). М., 2000. С. 29.
51 См.: АВП РФ. Ф. 06. Оп. 4. Пор. 129. Папка 14. Л. 95-96.
52 Российский государственный архив социально-политической истории, ф. 558. On. 11. Д. 282. Л. 39. (Далее; РГАСПИ).
53 Там же. Д. 379. Л. 7-8.
54 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 5. Пор. 160. Папка 17. Л. 16.
55 РГАСПИ. Ф. 558. On. 11. Д. 374. Л. 51.
56 Там же. Л. 95-97.
57 См.: Там же. Д. 374. Л. 86-90.


ЧАСТЬ II
ВПК И ХОЛОДНАЯ ВОЙНА: ВНУТРЕННИЕ И ВНЕШНИЕ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ
Глава 4
СОВЕТСКИЙ ВПК В УСЛОВИЯХ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ
Начало холодной войны и военная доктрина СССР
Вторая мировая война еще не была закончена, когда в умах бывших союзников зародились идеи нового противостояния. По мнению ряда очевидцев и историков, поворот к политике холодной войны наметился, когда Красная Армия вступила в Восточную Европу- с начала 1945 г. На Западе строились планы заключения альянса с Гитлером против набиравшего силу СССР. В свою очередь, Сталин стал рассматривать в качестве главного противника не повергнутого Гитлера как главу одной «фракции капиталистов», а руководство другой «фракции» - США и Великобритании1. Страхи перед расширением коммунизма породили планы его сдерживания, подкрепленные форсированным развитием программ создания ядерного оружия. Главным двигателем международных отношений и внутренней политики в эпоху холодной войны стало военное соревнование двух противостоящих блоков, при этом была создана сис1ема «сдержек и противовесов» (ядерный фактор и другие).
Начальный период холодной войны довольно хорошо изучен в современной литературе. Дискуссии о первопричинах и зачинщиках холодной войны привели большинство специалистов в этой области к выводу о том, что обе противостоявшие стороны были заинтересованы и, в той или иной степени, виновны в разжигании згой войны Нас в данном случае интересует вопрос о влиянии новых реалий холодной войны на военную политику СССР.
230


В 1946 г. в выступлениях совете
зунг «догнать и перегнать» пазки™? ЛИЛеров вновь "«явился ло- который в свое время был выдвинут В иГн!?™46*"' СТраНЫ’ творялся в жизнь в годы довоенных пятилеток R " аК™ВН° пре' ной войны он воплотился в военнп ' В условиях ХОЛОД-
Западом. В этом смысле главной задачейТИЧе<Ж°е соревнование с для СССР етшто «владение ядерГм о " РВЫХП0СЛеВ0еННЫХЛет
атомной монополии, в 1950-е годы пот**1*” " лишение США
\ л Г0ДЬ ~ пог°ня за межконтиненталк
„ыми ракетами, в .960-1970-е- ракетно-космическая гГкГи стремление превзойти технически лидирующего противника в L личных видах стратегических вооружений. Р
В первое послевоенное десятилетие основы советской военной доктрины, стратегии и принципы военного строительства претерпели мало изменений по сравнению с периодом Великой Отечественной войны. Военная доктрина по-прежнему базировалась на тезисе Сталина о решающей роли в современной войне «постоянно действующих факторов», впервые сформулированном вождем в приказе № 55 от 23 февраля 1942 г. К числу этих факторов Сталин отнес тогда «прочность тыла, моральный дух армии, количество и качество дивизий, вооружение армии, организаторские способности начальствующего состава армии»3.
После окончания войны этот тезис был включен в советские пропагандистские схемы и объявлен творческим развитием марксистско-ленинского тезиса «о непосредственной органической связи хода и исхода войны со степенью и характером экономиче-
~ 4
ского и политического развития государства и его идеологией» . Главным «постоянно действующим фактором» советские идеологи считали априорное преимущество социалистического государства над «загнивающим» капитализмом, который, если и решится развязать новую мировую войну, то в ней и погибнет.
Сталин считался главным военным стратегом того времени. В своих немногочисленных публичных высказываниях по ключевому вопросу об использовании ядерного оружия в военных целях он стремился принизить значение последнего. Хрестоматийным стало его заявление в сентябре 1946 г. в ответ на вопросы корреспонден та английской газеты «Санди Таймс», что «атомные ом ы пред значены для устрашения слабонервных, но они не могут решать
231


судьбы войны, так как для этого недостаточно атомных бомб»5. Одним из ключевых сталинских тезисов, который считался его вкладом в военную стратегию, стало утверждение, что ни один из видов Вооруженных сил не был в состоянии самостоятельно выиграть войну, и победа могла быть обеспечена только совместными действиями всех видов Вооруженных сил и служб.
Одной из причин преуменьшения Сталиным роли ядерного оружия могло быть отставание СССР от США в этой области. За советскими мирными демонстрациями на международной арене, предложениями о запрете производства и применения ядерного оружия скрывалась теневая сторона - сосредоточение всех экономических и внеэкономических ресурсов советского режима на быстрейшей ликвидации атомной монополии США. Для сохранения статуса мировой сверхдержавы в новых условиях СССР должен был овладеть ядерным оружием. Это направление стало стержнем экономического развития СССР с августа 1945 г. до успешного испытания первой советской атомной бомбы в августе 1949 г.
В целом, несмотря на разработку новых видов вооружений и военной техники, в период до смерти Сталина основные принципы строительства Вооруженных Сил СССР оставались прежними. Позже Маршал Советского Союза А.А.Гречко выделил 1945— 1953 гг. отдельным этапом в послевоенном строительстве советских Вооруженных сил, когда «основу могущества армии и флота продолжали составлять обычные виды оружия и боевой техники, которые применялись в войне против гитлеровской Германии. Боевая подготовка войск, обучение и воспитание личного состава целиком базировались на опыте минувшей войны»6.
В этот период военно-воздушные силы и военно-морской флот по-прежнему рассматривались как вспомогательные силы для поддержки сухопутных войск, и не имели самостоятельного стратегического значения. На совещании с представителями оборонной промышленности по поводу принятия новой 10-летней программы военного судостроения в сентябре 1945 г. Сталин подчеркнул оборонительный характер советского ВМФ: «...в течение ближайших 10-12-15 лет наши эскадры будут защищаться. Другое дело, если Вы собираетесь идти в Америку. Тогда Вам нужно иметь другое соотношение классов кораблей. Так как идти в Америку незачем,
232


за
то мы не будем перенапрягать нашу п
тяжелые крейсера»7. У ромь,шленность. Я больше „
Для решения ближайших задач в Евоопе г до «идти в Америку». Обострение локяп алину не «Ужно бы- чального периода холодной войны приве^1* КрИЗИСОВ и войн на“ нию производства обычных вилоя * резкомУ наращива-
ДОВ, поскольку в этих случаях требовал нея" '95°'Х Г0'
а танки и самолеты. К примеру в конпе 1<ш ДСрНЫе боегол°вки, тан перспективный план
вплоть до 1970 г. После невыполнений пГТеХНИКИ
танков в 1946-1947 гг., резкого падения ГраММЫ производства „ юло редкого падения их выпуска в 948 г., на¬
чиная с 1949 г. намечалось постоянное и неуклонное наращивание
продукции этой отрасли. В связи с войной в Корее, с 1950 г резко увеличились объемы производства авиационной техники8.
Военно-экономическая политика сталинского руководства
Экономическое положение СССР в первые послевоенные годы заставляло руководителей страны сосредоточиться на решении насущных хозяйственных проблем. В военные годы страна потеряла три четверти национального богатства. Промышленность была сильно разрушена на бывших под оккупацией территориях, а в остальной части почти полностью переведена на производство военной продукции. Общая численность населения СССР сократилась с 196 млн в 1941 г. до 170 млн в 1946 г., т.е. на 26 млн человек.
При этом руководство страны долгое время скрывало от народа реальные потери. С благословения Сталина, были обнародованы заниженные цифры потерь населения за годы войны. Подводя итоги войны в речи на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа г. Москвы от 9 февраля 1946 г., вождь подробно остановился на успехах отечественной промышленности, сравнив цифры индустриального производства 1940 г. с уровнем 1913 г. Но ни слова не было сказано о военных потерях и реальной ситуации в экономике страны. В течение ближайшего десятилетия Сталин пообещал восстановить довоенный уровень промыш сти и сельского хозяйства, обратить внимание на расширение про
233


изводства предметов широкого потребления, снижение цен и отмену карточного распределения продуктов9. На деле послевоенное развитие экономики пошло отнюдь не в направлении повышения благосостояния народа, а скорее по пути дальнейшего наращивания военной мощи.
Специалисты американской военной разведки, анализируя способность СССР вступить в войну применительно к сентябрю 1946 г., указывали на следующие уязвимые места СССР: низкий уровень морального состояния общества в результате накопившейся усталости от войны и продолжительной нехватки потребительских товаров; недостаточность базового промышленного потенциала и способности создать и поддерживать достаточную военную мощь для ведения в течение длительного времени агрессии против США и их союзников; отсутствие значительных стратегических воздушных сил, мощного глубоководного флота и оружия массового поражения, включая атомную бомбу; неудача попытки полностью закрепить результаты победы СССР на «аннексированных» западных территориях, в «поясе сателлитов» в Восточной Европе и Маньчжурских концессиях10.
Для преодоления этих «слабостей» советским руководством был принят комплекс мер. Во внутренней политике - это идеологические «чистки», реорганизация аппарата управления и воодушевление населения решимостью выполнить задания четвертого пятилетнего плана. Для консолидации внешнеполитического фронта были предприняты шаги по развертыванию антиамериканской кампании, по консолидации восточноевропейских «сателлитов»: в противовес известному плану Маршалла (экономической помощи США европейским странам) был выдвинут план Молотова по интеграции Восточной Европы в политическую, экономическую и военную систему СССР11.
В условиях экономической разрухи одной из главных задач СССР стало изыскание источников восстановления и развития народного хозяйства. Согласно официальной советской пропаганде, этот процесс должен был быть рассчитан на «внутренние ресурсы», на избавление страны от экономической зависимости от «капиталистического окружения». Между тем, эта зависимость к концу войны оставалась очень значительной. Проведенный советскими экономистами анализ соотношения импорта важнейших видов
234


оборудования и материалов и отечественно
1944 г. показал, что, к примеру импот ИХ пР°изв°Дства за
составлял 58%, универсальных станков-дГ80^Л°РеЖУЩИХ станков
(их отечественная промышленность ы* „о. °’ гусеничных кранов
гичным было положение с цветными МрГ°ВЛЯЛа^ ~ 287°/о- Анало_
ОЛОВО- 170%. Особенные затру^Ги, воТ„ГМИ: И6%’
развития отечественного производства товат"1 С необходимостью ставками по ленд-лизу (по МногимдамтКртен™
довольствия удельный вес этих поставок ко Г”8 И Пр°' 80%)12- поставок колебался от 30% до
В первые послевоенные годы одним из важнейших источников ресурсов стал вывоз материалов и оборудования так называемых «особых поставок» - трофейного, а такя^е по репарациям и соглашениям из Германии, Японии, Кореи, Румынии, Финляндии, Венгрии Созданной еще в начале 1945 г. Комиссией по возмещению ущерба, нанесенного гитлеровскими захватчиками, была произведена общая оценка людских и материальных потерь СССР за годы войны, разра- ботан план военного и экономического разоружения Германии, обсуждалась проблема репараций в международном масштабе.
Практической деятельностью по вывозу оборудования занимался Особый комитет при СНК СССР, а также специальные комиссии из представителей хозяйственных ведомств. Ими составлялись списки предприятий и оборудования, лабораторий и НИИ, подлежавших «изъятию» и отправке в СССР в счет репараций. Постановлением СНК «О демонтаже и вывозе в Советский Союз обо¬
рудования с японских электростанций, промышленных предприятий и железных дорог, расположенных на территории Маньчжурии» руководство этой работой было возложено на уполномоченного Особого комитета при СНК М.З.Сабурова. К 1 декабря 1946 г. в СССР прибыло 305 тыс. тонн оборудования из Маньчжурии общей стоимостью 116,3 млн долларов США. Всего же за два года работы Особого комитета в СССР было вывезено около 1 миллиона вагонов различного оборудования с 4786 немецких и японских предприятий, в том числе с 655 предприятий
промышленности13. лтп,
Восточноевропейские страны сыграли роль поставщиков
тегического сырья на раннем этапе создания атомной пр ностн в СССР, особенно в 1944-1946 гг. По мере того, как были
235


разведаны месторождения урана, советские власти пошли по пути создания совместных акционерных обществ по их разработке, под видом горнорудных компаний, в Болгарии, Чехословакии, Румынии. Для разработки Буковского месторождения в Болгарии в начале 1945 г. было создано советско-болгарское горное общество под эгидой НКВД СССР14. Месторождение стало главным источником сырья для первого советского реактора.
Страны восточного блока продолжали оставаться важнейшим источником урана вплоть до начала 1950-х годов. Как подчеркнул в своем выступлении на «анти-бериевском» Пленуме ЦК 3 июля 1953 г. Н.А.Булганин, государство было «хорошо обеспечено урановым сырьем», причем много урана добывалось на территории ГДР - «может быть, не меньше, чем имеют в своем распоряжении американцы». Кстати, этот факт использовался в качестве аргумента против идеи объединения Германии15.
Одним из традиционных рычагов принудительной мобилизации ресурсов была финансовая политика государства. После окончания войны, в IV квартале 1945 г., государство, казалось бы, дало послабления населению, снизив военный налог на 180 млн руб., но одновременно был организован военный заем (по подписке крестьян) на 400 млн руб.16
Вместо обещанного Сталиным снижения цен на продовольствие, они были, напротив, повышены в сентябре 1946 г. в 2-2,5 раза. Мы не можем провести прямую корреляцию между голодом и гонкой вооружений, но, по мнению ряда специалистов, экономическая политика Сталина вытягивала последние соки из разоренной деревни, вызывая «безудержный рост налогов». Так, в 1948 г. размер сельхозналога вырос по сравнению с 1947 г. на 30%, а в 1950 г. - в 2,5 раза17. После отмены карточной системы сохранялись другие формы «крепостничества», закрывавшие сельскому населению путь в города - сохранение прописки, лишение крестьян паспортов и т.д.
Одним из ресурсов экономической мобилизации оставался массовый принудительный труд. Система лагерей НКВД стала основой создания атомной и других отраслей военной промышленности. Помимо заключенных соотечественников, к лету 1946 г. в СССР насчитывалось около двух миллионов военнопленных - огромный резерв даровой рабочей силы. Труд военнопленных широ¬
236


ко применялся в советском народном хозяйстве (особенно в строительстве) в годы первой послевоенной пятилетки18. При этом наибольший интерес у советской стороны вызывали германские разработки в области новейших видов оружия массового поражения. Немецкие технические заделы и труд специалистов активно использовался на начальных стадиях отечественного ракетостроения, атомного проекта, в военном судостроении. Применялась также система организованного набора рабочей силы из различных слоев населения. Своеобразной полупринудительной формой был труд военных строителей и специалистов, значение которого особенно возросло после отмены системы массовых лагерей в середине 1950-х гг.
В первые послевоенные годы был проведен ряд мероприятий по сокращению военного потенциала. В военно-экономической политике этого периода выделяются два этапа: 1945-1948 гг. и конец 1940-х- начало 1950-х годов. Для первого была характерна тенденция к сокращению Вооруженных сил и военных расходов. Реальным показателем этой тенденции стала демобилизация армии, проведенная в несколько стадий с июня 1945 г. до начала 1949 г. Сразу после войны американские аналитики сознательно преувеличивали численность, мощь и способность к нападению советских войск. К 1948 г. Объединенный комитет начальников штабов США дал более реалистическую оценку численности советских войск в 4 млн человек, в том числе сухопутных сил - в 2,5 млн человек. Сейчас многие западные исследователи признают, что советские официальные цифры послевоенной демобилизации были достаточно точны: к концу 1948 г. Советская Армия была в целом сокращена до 2,8 млн человек19.
В то же время руководством страны был провозглашен курс на перестройку промышленности на гражданское производство. После реорганизации системы управления в мае 1945 г. количество оборонных наркоматов сократилось, и военные производства сосредоточились в наркоматах вооружения, авиационной, судостроительной промышленности, сельскохозяйственного и транспортного машиностроения (в марте 1946 г. они были переименованы в министерства).
Проведение в жизнь политики сокращения военного производства и увеличения выпуска гражданской продукции началось уже с
237


конца 1945 г. и находилось под личным контролем заместителя председателя ГКО (позднее - председателя Бюро Совета Министров) Л.П.Берии, который в годы войны сосредоточил в своих руках контроль над промышленностью. Однако его указания о проведении «конверсии» предприятий на гражданское производство были довольно противоречивыми. С одной стороны, он всячески подстегивал директоров предприятий, которые привыкли гнать оборонную продукцию в чрезвычайных военных условиях и испытывали большие трудности при переходе на гражданское производство. С другой стороны, Берия распоряжался сохранять и наращивать производство широкой номенклатуры изделий военного назначения - порохов, взрывчатых веществ, химических боеприпасов и т.д.20
В 1946-1947 гг. был значительно сокращен выпуск ряда видов обычных вооружений - танков и самолетов. Руководители оборонно-промышленных ведомств сопротивлялись политике «конверсии»: министры Д.Ф.Устинов, М.В.Хруничев, М.Г.Первухин и другие атаковали вышестоящие инстанции, вплоть до Сталина, просьбами о сохранении «уникальных» военных производств и о наращивании выпуска новых видов оборонной продукции. Попытки демилитаризации промышленности привели к ухудшению состояния и без того разрушенного индустриального сектора экономики. В течение 6-9 месяцев с начала перестройки промышленности выпуск гражданской продукции лишь в незначительной степени возмещал снижение военного производства. Это приводило к уменьшению общего объема производства, ухудшению качественных показателей, сокращению численности рабочих. Только во втором квартале 1946 г. размеры военной продукции стабилизировались, гражданской - возросли, и началось постепенное увеличение объема производства.
Согласно официальным источникам, послевоенная перестройка промышленности завершилась уже в 1947 г., о чем свидетельствуют следующие цифры21:
1947 г. в % к 1946 г.
1947 г. в%к 1940 г.
Валовая продукция промышленности
122
90
Гражданская продукция
120
101
Военная продукция
97
58
238


По официальным данным, военная 1940 г. 24 млрд руб., в 1944 г.- 74 мтпп Р°^КЦИЯ составляла в 1946 г. - 14,5 млрд, в 1947 г. сохранился y’JL 45,п ~ 5?з’5 Млрд* в этим цифрам нужно относиться с известной . Ь -946 Г" 0днако к скорее показывают общую динамику чем условности; «ни ном выражении, поскольку цены на военную ГРНЫ “ абсолют- лись неоднократно начиная с 1941 г Линг.^1 рдукцию снижа-
56,7млрд руб., в 1944г.- 137,7 млрд, в 1945 г - пят 1946 г. - 73,7 млрд, в 1947 г. сохранился уровень 1946 г. ТакГоб* разом, даже согласно официальной статистике, расходы госудаост
ва на военные нужды к концу периода «конверсии,, превышали довоенные показатели 1940 г.
В целом процесс сокращения военного производства коснулся быстро устаревавших вооружений образцов минувшей войны, которые не были необходимы в прежних количествах. В 1946
1947 гг. удельный вес гражданской и военной продукции стабилизировался. Уже с 1947 г. началось уменьшение планов по производству гражданских изделий в ряде министерств оборонного профиля (судостроительной, авиационной промышленности), а с 1949 г. - резкий рост военных заказов. В течение первой послевоенной пятилетки была почти полностью обновлена номенклатура «специзделий», т.е. продукции военного назначения, что подготовило почву для начавшегося в 1950-е годы перевооружения армии и флота.
Как отмечалось в отчете о деятельности Военно-мобилизационного управления Госэкономкомиссии. выпушенном в 1957 г., «в послевоенный период все виды военной техники и вооружения под^ верглись коренному усовершенствованию и на вооружение Красной Армии были приняты новые образцы, более сложные по своей кон струкции и значительно более трудоемкие в производстве, время войны трудоемкость истреоитсля Ла^состав.ыа^.^ тыс.^
сов, то трудоемкость современного истрг ' мкость фронтового
ный период составит 20 тыс. часов. р. ^ # современного бомбардировщика П-2 составляла * результате трудоем-
бомбардировщика Як-26 - 28 тыс. час 1957 рас.
кость изготовления 13,3 тыс. самолетов н вертолетов в 193 р
239


четном году составляет 280 млн. часов, в то время как трудоемкость изготовления 40 тыс. самолетов в 1944 году составила 216 млн. часов... Если во время войны трудоемкость среднего танка Т-34 составляла 3,5 тыс. часов, то трудоемкость современного танка Т-54 в условиях военного периода составит примерно 4,2 тыс. часов, а тяжелого танка Т-10- 12 тыс. часов вместо
8,6 	тыс. часов для танка ИС-3, изготовлявшегося во время войны»23. Эти факторы значительно усложняли проблему мобилизационной подготовки промышленности к войне.
В 1946 г. Советом Министров был принят ряд постановлений о развитии новейших вооружений, решения о разработках в области реактивной и радиолокационной техники. Возобновилось законсервированное во время войны строительство военных кораблей: была принята десятилетняя программа военного судостроения, запланировано строительство 40 военно-морских баз. Принимались чрезвычайные меры по форсированному созданию советской атомной бомбы.
Наряду с традиционными оборонными министерствами для руководства новыми программами были созданы чрезвычайные органы при СНК (с марта 1946 г. - Совете Министров СССР): Специальный комитет и Первое главное управление (по атомной проблеме), Комитет № 2 (по реактивной технике), Комитет № 3 (по радиолокации). Чрезвычайный, мобилизационный и экспериментальный характер этих программ вызвал необходимость концентрации ресурсов различных ведомств в специальных надминистерских органах управления.
В целом «демилитаризация» была скорее побочной линией послевоенной перестройки промышленности; главным стратегическим направлением ее развития стало освоение и наращивание новейших видов вооружений. План развития народного хозяйства СССР на 1951-1955 гг. по военным и специальным отраслям промышленности предусматривал значительный, из года в год возраставший объем поставок всех видов военной техники, причем особое внимание уделялось подготовке мощностей для производства новых видов военной техники и стратегического сырья, восполнению специальных производственных мощностей, переключенных после окончания войны на другие отрасли народного хозяйства.
240


Рост поставок военной продукции в ценах 1950 г.) планировался в 1955 г п ЦеННОСТНОм выражении (в дующих масштабах (в млн руб.)24- ° Сравнению с 1951 г. в сле-
Министерства
МАП
МВ
МСХМ
МТМ
МПСС (радиолокация)
МАТП
Итого
в т.ч. радиолокационная техника
Отчет
10450
3850
3140
ИЗО
280
150
19000
1370
12000
6050
3430
1560
550
260
23850
2410
Предусмотрено проектом
13800
8000
3750
2330
1150
470
29500
4120
Директив
16000
9620
4100
3150
1780
950
35600
5860
18300
11050
4530
4000
2650
1670
42200
6780
21000
12500
5000
4600
2950
2300
48350
9150
Таким образом, в среднем выпуск военной продукции за пятилетку должен был возрасти в 2,5 раза. Однако по некоторым видам военной техники намечался значительно больший рост; по радиолокационной и бронетанковой технике — в 4,5 раза. Производство атомных «изделий» планировалось отдельно от всех других видов военной продукции. Для ликвидации «узких мест» и диспропорций в народном хозяйстве и для создания новых отраслей по производству вооружений - реактивной техники и средств радиолокации - в плане намечался объем капитальных вложений по основным отраслям оборонной промышленности в сумме 27892 млн рублей.
Более того, в начале 1950-х годов этот план неоднократно подвергался корректировке в сторону повышения. В марте 1952 г. бы ли заметно увеличены размеры капитальных вложений по военным и оборонно-промышленным ведомствам. Произвольная корректи^ ровка планов вообще была характерной чертой советской плано
системы. Другой долговременной тенденцией, за исключе
„ШАРТПРННМЙ doct вложении в дельных периодов, являлся преимуществ Р пЯггмат-
Оборонный сектор по сравнению с военно-про-
риваемый период в стране началас м расширением
мышленная революция, сопровождает Qj, ЭЛИТЫ на пр0_
оборонных программ и усилением влиян£ начала 1950_х го_
Цесс принятия решений по вопросам о р
241


дов увеличились планы производства различных видов обычного вооружения модернизированных образцов - танков, артсамоходов, самолетов; началось форсированное перевооружение армии.
Высшие чины из Военного министерства, Генштаба, руководства ВВС и ВМФ, как правило, являлись инициаторами разработки новых оборонных программ. Так, по их инициативе в 1952 г. в высших органах хозяйственного управления и военных ведомствах состоялось обсуждение вопроса о необходимости увеличения численности армии и флота в связи с перевооружением. В письме в главный координирующий орган того времени - Бюро Президиума Совета Министров СССР (БПСМ) от 4 марта 1952 г.- военный министр А.М.Василевский и начальник Генштаба Советской Армии С.М.Штеменко обосновали необходимость дополнительного призыва 58376 граждан призывных возрастов. Без этого, как было указано в документе. Военное министерство не будет в состоянии провести перевооружение войск поступавшей от промышленности новой техникой - реактивными самолетами ТУ-4, Ил-28 и МиГ-15, средствами радиосвязи и радиолокации, плавающими танками, станковыми гранатометами и другим вооружением.
В соответствии с поручением БПСМ, Бюро по военным и военно-промышленным вопросам при Совмине СССР рассмотрело это предложение. Председатель Бюро Н.А.Булганин доложил о необходимости увеличения численности Советской Армии на 58100 человек, что и было закреплено постановлением правительства25.
Согласно официальным данным, численность Вооруженных Сил СССР увеличилась в начале 1950-х годов почти до 6 млн человек. По недавно рассекреченным сведениям из архивов, количественный состав центрального аппарата Военного министерства на 1 сентября 1952 г. возрос по сравнению с довоенным показателем - на 1 января 1941 г. - на 242%: 23075 человек против 952526. Раскручивание новой спирали гонки вооружений и конфронтации было связано с обострением международной обстановки в конце 1940-х- начале 1950-х годов (Берлинский кризис, создание НАТО, война в Корее и т.д.).
242


Становление военной политики и стратегии «ядерной эпохи»
Несмотря на новый рост военных программ сгго 1950-х годов, к этому времени военно-п Р СССР в начале еще не набрал тот политический вес кот „ышленный комплекс ределяющим образом влиять на политик7г'И П03В0ЛИЛ бы емУ оп- В .953-1954 гг. устойчивый курс „а СК°Г° Руковадс™-
тивостояния с Западом сменился периодом^'В!*НИе Военного ПР°' Ч„й в экономической и военной no“ В Г™ И ПР°ТИВОре- сле смерти Сталина - до ,957 г. -
между различными лидерами и группировками в высшем руК0В0 детве. Противоречивость и нестабильность этого периода оказали влияние и на доктринальные основы курса на военное соревнова- ние с Западом.
Известно радикальное заявление председателя Совета Министров СССР Г.М.Маленкова в марте 1954 г. о том, что советское правительство «решительно выступает против “холодной войны”, ибо это есть политика подготовки новой мировой войны, которая при современных средствах войны означает гибель мировой цивилиза- ции» . Однако эта позиция была осуждена большинством руководства страны. Сам Маленков отрекся от нее уже в апреле того же
года, а затем - на XX съезде партии, заявив, что «третья мировая „ „ „ 28 воина приведет к краху мировой капиталистической системы» .
В этот период наблюдался частичный отход от ряда узкоклассовых сталинских догм. В документах XX и двух последующих съездов партии, в принятой в 1961 г. новой партийной программе, в речах и выступлениях Н.С.Хрущева были ревизованы и отвергнуты такие кардинальные положения сталинского видения внешнего мира, как постоянная опасность реставрации капитапиз ма в СССР в условиях враждебного капиталистического окружения, неизбежность войн в эпоху империализма, нео х°д всемерного развития мирового революционного процесс ски развивался тезис о необходимости
вования, но н дальнейшего ыми системами,
трудничества между странами с разным й пепеСмото со-
апичсс I Bd MCdvv v. г „„тественный пересмотр
С середины 1950-х годов начале ые с этим зш
ветской военной доктрины и стратегии и
значи¬
243


тельные сокращения численности Вооруженных Сил СССР. В целом, согласно официальным цифрам, объявленным Н.С.Хрущевым в его известной речи на сессии Верховного Совета СССР в январе i960 г. по вопросам разоружения, динамика численности Советской Армии представала в следующем виде: в мае 1945 г.- 11365000 человек, в 1948 г. -2874000 чел., в 1955 г. - 5763000 чел., в 1955-1958 гг. - сокращение «в одностороннем порядке» на 2140000 человек (что было выше запланированного показателя сокращения в 1955-1956 гг.). К 1960 г. численность составила 3623000 человек, а в 1960 г. было объявлено сокращение еще на 1200000 - до 2423000 человек29.
Существенные изменения во внутренней и внешней политике СССР были рассмотрены в сводных аналитических докладах разведслужб США - так называемых Национальных разведывательных оценках (НРО). Так, в НРО 11-4-56 от 2 августа 1956 г. обсуждались проблемы внутренней политики - восстановление принципа «коллективного руководства», реформа органов государственного управления, антисталинская кампания и т.д. В числе других обсуждался и блок вопросов, касавшихся развития советского военного потенциала, доктрины и стратегии.
Как полагали американские аналитики, смерть Сталина создала более благоприятную атмосферу для пересмотра военно-стратегических вопросов. Они отметили, что в течение последних нескольких лет советские стратегические концепции и военная организация находились в процессе эволюции, который был вызван как появлением ядерного оружия и новых средств его доставки, так и, по их мнению, тем фактом, что главный вероятный противник СССР - США - оказался вне пределов досягаемости для традиционных средств вооруженной борьбы.
Сопоставление этих предположений с данными отечественных источников подтверждает, что в первые послевоенные годы в СССР господствовала «евразийская» стратегическая концепция, основанная на военном превосходстве СССР на Евразийском континенте в сухопутных и тактических военно-воздушных силах. Со временем стало ясно, что «евразийская» концепция не могла адекватно отразить новую стратегическую ситуацию, в которой главную военную угрозу для СССР представляли ударные ядерные си-
244


лы США. Следовательно, приоритетным
программы СССР должно было стать ваз Направлением военной
обороны, включая производство реактивн”™* противо1>°здушной
чиков и создание системы раннего npeavn'* Самолетов-перехват-
нападении, расширенной до Гранин Р!ЖЯения 0 воздушном
литов» СССР. Советская сторона также на ИХ °ТраН ~ <<сател-
грамму усиления и увеличения дальностиТ-°СУШеСТВЛЯТЬ про'
флота с тем, чтобы «воспрепятствовав „„ ДеИСТВИЯ подводного Ч> V ятствомть заокеанской помощи Евра¬
зийским районам в случае войны». Между тем Хрущева развивался тезис о том что «в - в ВЫСТ>плеииях
ный враг - это США»30. Т0М’ 4X0 <<В будущей войне наш глав-
При оценке военных намерений СССР авторы документа вступили на более зыбкую почву предположений, основанных во многом на вариантах концепции «ядерного сдерживания» По их мне нию, концентрация усилий на развитии ядерного потенциала свидетельствовала о том, что советские лидеры «осознали значение нового оружия». Это непреложный факт, однако установить конкретный момент этого осознания конкретным лидером довольно трудно. Известна противоречивая позиция Сталина и его наследников по этому вопросу на протяжении 1950-х годов. Американцы же были склонны переносить свои собственные представления о менталитете советских лидеров на развитие советской военной доктрины и стратегии, утверждая, что осознание количественного превосходства США над СССР в ядерных вооружениях, а также географического преимущества американцев удержит руководство СССР от нападения на главного противника. В то же время, по мнению авторов документа, советские лидеры уже пришли к пониманию того, что развитие их собственного ядерного потенциала достигло той стадии, на которой он также стал средством сдержи вания Запада от преднамеренного развязывания глобальной воинь, т.е. ядерное сдерживание приобрело взаимный, двусторонний
31
Пересмотр советской доктрины и стратегии повл^’ ггСР о ведливо считали американцы, и на решение в 1955 г
частичном сокращении Вооруженных^см^оф!« ^ ^ 1957 г. _
было объявлено сокращение на 64000° ^^7ого"мирового балан
на 1 Э ва„я. плгкпЛЬКУ В УСЛОВИЯХ HO V
на 1,2 млн человек), поскольку
245


са сил не было нужды содержать огромную сухопутную армию, а главные усилия должны были сосредотачиваться на развитии дальней авиации и ударных сил морского базирования. Вместе с тем, советское руководство во второй половине 1950-х годов стало уделять центральное внимание созданию межконтинентальных баллистических ракет как основного средства доставки ядерного оружия к целям на территории «географически неуязвимых» США, и на этой основе — Ракетных войск стратегического назначения. В 1956 г. авторы названного документа еще не в полной мере осознали эту опасность, продолжая полагаться на более «традиционные» средства доставки - ВВС и ВМФ.
Господство сталинской военной концепции в определенной степени тормозило процесс освоения ядерного оружия. Свидетельством тому является зафиксированный в современной литературе факт, что первые советские ядерные устройства, носившие название РДС-1, РДС-2, РДС-3 не поступали на вооружение Советской Армии, а хранились на специальных складах. Ситуация начала меняться после смерти Сталина, когда атомные «изделия» стали приниматься на вооружение, а в сентябре 1954 г. было проведено первое войсковое учение с применением атомного оружия на Тоцком полигоне. По признанию проводивших его военных, немаловажную роль здесь сыграло стремление не отстать в подготовке войск от армии CI1LV2. С середины 1950-х годов значительные усилия были сосредоточены на разработке тактического ядерного оружия.
В 1953-1959 гг., согласно упомянутой классификации маршала А.А.Гречко, наступил второй этап в развитии советских Вооруженных сил, который характеризовался внедрением ядерного оружия, развитием «ракетной техники как наиболее перспективного средства доставки ядерного оружия к цели»33. Хотя в официальных заявлениях советского руководства постоянно звучал тезис о необходимости всеобщего и полного запрещения ядерного оружия, в реальности ядерная гонка продолжалась с удвоенной силой. Не вникая здесь в детали, можно напомнить о взрыве первого советского устройства типа водородной бомбы в августе 1953 г., испытании бомбы с термоядерным зарядом в ноябре 1956 г. Возросла и интенсивность ядерных испытаний: если к началу 1956 г. в СССР было произведено около 20 ядерных взрывов (в США — около 66, в
246


до
в
Великобритании - 3), то в 1956-1958 г 54 (соответственно в США и Великой™-,™ КОЛИЧестк> возросло Кроме того, магистральным иапраГениГ '°8 и 18>’"
ЭТОТ период стало создание межконтинент -НКИ В00рУжений » ждавшееся серьезной перестройкой п». ЬН0И ракетЬ|. сопрово- новой «задачи № 1». Эта задача приобре ЫШЛенности на решение ское значение в глазах советского РуководитеГнГу^6™46' преодоления отставания от США - так с б пл-лРУшева для старый лозунг «догнать и перегнать» развиты! Г33"0 преломился страны в условиях научно-технической революции^™460™' этой программы завершилось важнейшей стратегической побГ"' СССР впервые смог вырваться вперед в гонке вооружений провед" первые успешные испьгганн, ракеты с межконтинентальным ра- диусом действия в 1957 г, - почти на год раньше, чем США На базе ракеты Р-7, как известно, был осуществлен и прорыв СССР в космос - запуск первого искусственного спутника Земли, что на многие годы стало для советского народа ярким свидетельством преимуществ социализма.
Это событие было знаменательным и в военном отношении. 27 августа 1957 г. в газете «Правда» было опубликовано сообщение о том, что в СССР «произведены успешные испытания межконтинентальной баллистической ракеты, а также взрывы ядерного и термоядерного оружия». Так впервые в официальном сообщении были определенно связаны ракетное и ядерное оружие.
В конце 1950 — начале 1960-х годов вопросы развития ракетной техники неоднократно рассматривались на заседаниях высшего органа власти - Президиума ЦК КПСС35. Главным сторонником приоритетного развития ракетной техники стал сам Н.С.Хрущев . Хорошо известны его высказывания об «отмирании» старых видов вооружений — бомбардировочной авиации, надводного флота, су хопутных сил, и о решающей роли ракетно-ядерного оружия в у дущей войне. Преимущество СССР перед главным противником США - в данной области активно использовалось в официальной советской пропаганде конца 1950-х - начала 1960 х годо
Новый министр обороны Р.Я.Малиновский, этом посту прославленного полководца Маршала эйфории
за Г.К.ж7кова. подхватил у Хрушева эстафету ракетной эифории.
247


В выступлении на внеочередном XXI съезде партии он противопоставил «устаревшим средствам войны» - авиации США - новейшие межконтинентальные баллистические ракеты, имевшиеся в арсенале СССР: «Их действительно не остановить никакими средствами противовоздушной обороны, и они способны неотвратимо доставить водородный заряд колоссальной мощности в любую точку земного шара (именно в точку - они очень точны). В этом сомневаться не приходится, ибо первая подобная им ракета так триумфально взвилась в космос и теперь с гордостью носит советский вымпел вокруг Земли. Какое еще нужно доказательство военной мощи Советской державы»37.
Эта ракетная фразеология «обещания победы», замешанная на ракетном «блефе» (вплоть до измены в 1961 г. О.Пеньковского38 советскому руководству удавалось вводить американцев в заблуждение по поводу количества межконтинентальных ракет у СССР), знаменовала, по мнению Г.Киссинджера, вхождение советской военной стратегии в 1957 г. в фазу, аналогичную господствовавшей в США в начале 1950-х годов концепции «массированного возмездия»39.
Вплоть до 1970-х годов центральной для советского руководства являлась проблема отставания от США в создании стратегических наступательных вооружений. Положение догоняющей стороны сделало гонку вооружений в СССР особенно напряженной. В своих воспоминаниях Н.С.Хрущев признался, что он лично «довольно много занимался военной техникой, потому что вопрос вооружений стоял остро: мы полагали, что отстаем от США. Надо было наверстывать упущенное, главным образом в ракетах и в авиации, вооруженной ракетами»40.
Проблема отставания не была надуманной, она реально существовала и являлась постоянным стимулом милитаризации экономики СССР. Об этом свидетельствуют данные об инициативах в создании стратегических наступательных вооружений (СНВ):
1. Атомная бомба: разработка в США - 1945 г., в СССР - 1949 г.
2. Межконтинентальный бомбардировщик: США- 1948 г., СССР - 1955 г.
3. Водородная бомба: США - 1952 г., СССР - 1953 г.41
248


4. Межконтинентальная баллистическая ракета (МБР): США - 1958 г., СССР- 1957 г.
5. Баллистические ракеты, запускаемые с подводных лодок: США - I960 г., СССР - 1964 г.
6. МБР на твердом топливе: США - 1962 г., СССР - 1966 г.
7. Противоракетная оборона (ПРО): США- 1974г., СССР- 1966 г.
8. Противоспутниковое оружие: США - 1963 г., СССР - 1968 г.
9. МБР с разделяющимися головными частями: США - 1970 г., СССР - 1975 г.
Таким образом, инициатива в создании и развертывании СНВ принадлежала США во всех случаях, кроме межконтинентальных баллистических ракет и систем противоракетной обороны, но СССР, как правило, ликвидировал отставание за 4-5 лет42.
Примерно такое же соотношение наблюдалось порой между советской и американской военными доктринами. Однако советская военная доктрина имела ряд особенностей. Она была в общих чертах сформулирована Хрущевым в выступлении на сессии Верховного Совета СССР в январе 1960 г. Одной из главных особенностей советской доктрины была тесная связь с идеологией: основные положения вырабатывались высшим партийно-государственным руководством страны. Сохранялся фундаментальный принцип связи военной доктрины с идеей о победе социализма над капитализмом в мировом масштабе; орудием этой победы было призвано стать ракетно-ядерное оружие, с помощью которого Хрущев надеялся окончательно «похоронить» капитализм.
Дискуссии о принципах внедрения ракетно-ядерного оружия (РЯО) в Вооруженные силы продолжались вплоть до конца 1950-х годов. Выдвигались различные предложения по этому вопросу - от распределения всех видов РЯО. вплоть до стратегических, по различным родам войск, до создания отдельной ракетно-ядерной армии. В итоге ракеты тактического и оперативно-тактического назначения были приданы соответствующим родам войск, а стратегические - объединены в новом, элитном виде Вооруженных сил - Ракетных войсках стратегического назначения (РВСН), созданных в декабре 1959 г. Тем самым был закреплен безусловный приоритет РЯО перед другими видами вооружения. До этого времени
249


ядерное оружие считалось только средством поддержки сухопутных войск.
Маршал А.А.Гречко писал, что с 1960 г. начался третий этап в развитии Советской Армии и Военно-Морского Флота СССР: «Он характеризуется коренными преобразованиями в наших Вооруженных Силах. В армию и на флот стало поступать в должном количестве атомное и водородное оружие, ракетная техника и все другие средства, позволившие высоко поднять обороноспособность нашей страны. По решению ЦК партии создан новый вид Вооруженных Сил - Ракетные войска стратегического назначения, которые стали главным видом наших Вооруженных Сил, основой оборонного могущества Советского Союза.
В самостоятельный вид Вооруженных Сил выделена Противовоздушная оборона страны, где основу составляют также ракетные войска. Значительно возросла огневая мощь и ударная сила Сухопутных войск, на вооружение которых поступали ракеты оперативно-тактического назначения, снабженные ядерными зарядами... В военной авиации полностью заменены устаревшие самолеты современными реактивными истребителями и бомбардировщиками со сверхзвуковыми скоростями. Основу нашего Военно-Морского Флота составляют атомные подводные лодки, вооруженные ракетами и торпедами с ядерными зарядами. Большое развитие получила морская ракетоносная и противолодочная авиация.
Ракетно-ядерное оружие стало главным средством борьбы. Мы имеем ракеты различных классов и назначения, которыми вооружены мотострелковые войска. В войсках и на флоте широко внедряются электроника, вычислительные устройства и машины различных типов и назначения»43.
Отличительной чертой доктрины и стратегии этого периода явилась заметная технократизация, превознесение роли военной техники, по сравнению с морально-политическими факторами, в решении исхода войны. Одним из основополагающих принципов стало достижение военно-технического превосходства над Вооруженными силами вероятного противника. Этот принцип был сформулирован в известной книге маршала В.Д.Соколовского «Военная стратегия», которая впервые была опубликована в 1961 г. и затем выдержала ряд переизданий. Достижение технического и количе-
250


ственного превосходства над противником в ях рассматривалось автором как основная еиших В0°РУ*ени- сылка победы; создание необходимой для МаТериальная пРедпо- ческой и научно-технической базы являлось^0™ военно'экономи- военно-технической политики партии114 СЬ Важнеишим атРибутом
Таким образом, техническому аспекту в
стратетинеских вооружений’
должал эксплуатироваться все тот же лозунг «догнать и перегнав в его новом варианте. При этом если для США ключевым в количественной оценке соотношения стратегических сил обеих сторон было понятие «паритет» (т.е. примерное равенство), то для СССР главенствующим стал принцип достижения военно-технического превосходства над противником.
Это различие можно отчасти объяснить и тем, что США постоянно лидировали в гонке стратегических вооружений, а СССР был вынужден догонять. Так или иначе, лозунг достижения превосходства над лидирующим противником стал для советского ВПК постоянным стимулом и оправданием нараставшего и чем далее, тем более бессмысленного соревнования в подсчетах, сколько раз мы могли уничтожить американцев, а они - нас.
Другим идейным «клише», оправдывавшим гонку вооружений в обеих странах, был широко распространенный «миф об обороне». В начальный период холодной войны под прикрытием оборонческой фразеологии обе стороны занимались прежде всего наращиванием наступательных вооружений. Советские военные аналитики позже признали, что на протяжении 1950-х годов было наруше но соотношение между наступательными и оборонительными средствами вооруженной борьбы. Хотя в эти годы в СССР и созданы неплохие комплексы противовоздушной обороны, значение сильно недооценивалось многими военными и пол скими руководителями, между тем как в «советском не е» ствовали американские самолеты-разведчики и другие «неопоз
НЫПЦоеЛлИе'длительных переговоров в ООН о контроле над воору-
после длительных ncpei к „n.,xi.„ie руководство отказа-
жениями в середине 1950-х годов со
251


лось предоставить американцам «свободное небо» и возможность такого взаимного контроля на месте, поскольку, по признанию Хрущева, «США получили бы возможность чисто арифметически все подсчитать и определить, что мы слабее»45. Однако главному противнику все же удалось провести ряд удачных разведывательных полетов на самолетах «У-2» фирмы «Локхид» над территорией СССР, а советская система ПВО демонстрировала при этом свою неподготовленность. Наконец, 1 мая 1960 г. с помощью зенитноракетного комплекса С-75 удалось сбить самолет-разведчик и взять в плен пилота ЦРУ Ф.Г.Пауэрса. Тем самым оборонительные возможности СССР были отчасти реабилитированы в глазах мировой общественности и советского народа. Однако уже вскоре после этого, 18 августа того же года, США осуществили первый успешный запуск спутника-шпиона в рамках плана «Корона», положив тем самым начало еще большему качественному прорыву в «закрытые зоны» советской оборонной секретности46.
Основные направления военно-экономической политики
от Хрущева к Брежневу
1954-1958 годы стали редким для советской истории периодом снижения военных расходов и роста доли сектора потребления в валовом национальном продукте. Некоторые ученые связывали курс на восстановление прав гражданского потребителя с реформистскими замыслами Г.М.Маленкова, возглавившего Совет Министров СССР (в феврале 1955 г. его сменил на этом посту Н.А.Булганин), другие - с деятельностью Н.С.Хрущева, ставшего Первым секретарем ЦК КПСС в сентябре 1953 г. И действительно, Г.М.Маленков и председатель Госплана СССР М.З.Сабуров еще в середине 1953 г. подготовили предложения о сокращении военного производства и частичном переводе ряда оборонных отраслей на производство гражданской продукции.
В отличие от роста военных программ в предшествующие 1950-1952 гг., во второй половине 1953 г. и в 1954 г. наблюдался некоторый сдвиг в сторону гражданского производства и потребителя. В соответствии с распоряжением Совета Министров СССР от 18 апреля 1953 г. ассигнования Министерству обороны были умень¬
252


шены на 4655,5 млн руб.47, за счет ум
и поставки вооружения и приборов боепо "ЛаНа пр0И5в°Дства „ой техники и другого военно-техническ"2006’ радиол°1<ацион- около 700 млн руб.; снятия с постройки 3°™ ИМущества сумму екта 82 на сумму 500 млн руб.; сокращен**^1* К^е”сеРов ПР°" реактивных бомбардировщиков Ил-28 на 1300 ПЯана пР°изв°Дства трат на содержание армии и флота и т.д План ШТУК’ СНИЖения за~ альным отраслям промышленности на 19sa г "к ВОенным и специ- тирован в сторону уменьшения: рост продукции™ жТг СК°РРеК‘
нению с 1953 г. вместо 107% по плану и 108,8% по заявке Военно' ГО министерства был уменьшен до 106,9%.
При оценке динамики валового национального продукта (ВНП) следует учитывать снижение с 1 января 1953 г. оптовых цен на военную продукцию на 5%, а также рост гражданской продукции. Снижение объемов выпуска валовой продукции ряда министерств в 1953 г. и по проекту плана на 1954 г. объяснялось также умень- шением выпуска изделий оборонного назначения и ростом выпуска изделий широкого потребления, которые имели более низкие оптовые цены. В целом выпуск изделий широкого потребления в 1953 и 1954 гг. значительно превышал объем производства, предусмотренный для этих лет по пятилетнему плану 1951-1955 гг.
Тенденция к сокращению военных расходов сохранилась и в последующие годы, когда усилилось влияние Хрущева в высшем руководстве, вплоть до установления его единовластия летом 1957 г. За период 1955—1958 гг. военные расходы СССР были снижены в целом на миллиард рублей. К середине 1957 г. численность армии и флота уменьшилась примерно до 3 млн человек, за счет объявленной Хрущевым программы сокращения традиционных видов Вооруженных сил (в частности, планов Сталина по развертыванию обычных морских сил и вооружений) и сдвига приорит тов в сторону ракет, электроники и ядерных вооружений.
По западным оценкам, в 1955-1958 гг. доля военных Ра“°^в валовом национальном продукте страны уменьшила 9%, в то время как доля сектора потребления 62% ВНП. В 1959 г. рост затрат на производств СССР СНОва
жений переломил эту тенденцию, и вов™“^а нового на- возросли до уровня 1955 г., хотя из-з
253


ционального продукта в этот период процент военных расходов в ВНП оставался прежним. После 1959 г. их доля в ВНП начала медленно, но неуклонно возрастать. Военные расходы заняли приоритетное место в экономической политике советского руководства48. По западным оценкам, во временной интервал с 1952 по 1970 г. периодом наиболее высоких темпов роста военных расходов СССР стали 1961-1965 гг., когда средние темпы их роста достигли 7,6%',,.
При этом львиную долю военных расходов составляли именно расходы на производство и эксплуатацию новейших вооружений и их систем, а не на содержание войск. Эта тенденция преимущественного роста затрат на военную технику развивалась в условиях научно-технической революции все более заметно.
Конец 1950-х- начало 1960-х годов характеризовались поисками новых принципов организации управления народным хозяйством СССР, в том числе и оборонной промышленностью. К моменту предпринятой Н.С.Хрущевым реорганизации управления народным хозяйством в 1957-1958 гг. основные программы производства вооружений были,сосредоточены в Министерстве среднего машиностроения (атомная программа), Министерстве оборонной промышленности (переименованном в 1953 г. из Министерства вооружения), Министерстве радиотехнической промышленности (созданном в 1954 г.), а также в министерствах авиационной и судостроительной промышленности. В конце 1950-х система отраслевых министерств была упразднена, предприятия оборонной промышленности, подобно другим секторам экономики, были переданы в ведение местных советов народного хозяйства. Для организации научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по созданию вооружений создавались Государственные комитеты по авиационной технике, по оборонной технике, по судостроению и по радиоэлектронике, по использованию атомной энергии.
В целом реформа Хрущева способствовала децентрализации и установлению связей между оборонными и гражданскими предприятиями, расширению географических и социальных рамок советского ВПК. По мнению Н.С.Симонова, предприятия по серийному производству оборонной продукции включались в систему региональных экономических связей, выходили из состояния про-
254


изводственно-технологическсй замкнутости к,
зяйственного управления получили возмо! СТНЫе орга™ заказы, отвечавшие местным потребностяГТпРаЗМещать на них стали проявлять даже тенденцию к эко 11РеДприятия ОПК ности, в частности, устанавливать реальГ^^"^ самостоятель- НИЯ с заказчиком - Министерством обстоим а°ГОВОрные «ноше- образования50. р ы по “опросам цено-
Параллельно с децентрализацией усилилась к™ роль важнейшего государственного органа „ ° РДИНИрУюи>ая уровня- воссозданной в декабре 1QS7 г v аяминистерского Совета Министров СССР по
Комиссия стада главным координационным органом ВПК ССсГв период его расцвета- |96°- 1980-е годы. Ее возглавляли пооче редно Д.Ф.Устинов, В.М.Рябиков, Л.В.Смирнов, Ю.Д.Маслюков Военно-промышленная комиссия сочетала в себе для оборонных министерств функции различных ведомств (Госкомстата, Госплана, Госкомцен, Госкомтруда, Госкомитета по науке и технике, Гос- снаба).
Возвращение к министерской системе после смещения Н.С.Хру- щева в конце 1964 г. способствовало усилению централизованного планового начала в управлении «оборонкой». В 1965 г. было создано Министерство общего машиностроения, в котором были объединены работы по ракетно-космической технике (ранее эти разработки были разбросаны по предприятиям ряда министерств). В результате реформы 1965 г. сформировалась так называемая «девятка» оборонно-промышленных министерств, в которых в основном сосредотачивались военные производства (министерства авиационной промышленности, оборонной промышленности, общего машиностроения, радиопромышленности, среднего машиностроения, судостроительной промышленности, химической промышленно сти, электронной промышленности, электротехнической промышленности). К ним примыкали 10 министерств-смежников, произво ливших продукцию военного и гражданского назначения. ес чением политического и хозяйственного руководства в э ^ р ведали специальные отделы ЦК партии (отдел 0 мышленности и отдел административных органов , й безопасности - подразделения КГБ и МВД. Решением хозяйствен
255


ных, организационных, научно-технических вопросов в области развития военной техники занимались Совет Министров и его соответствующие комиссии, Госплан, Министерство финансов, Академия наук СССР.
Главным приоритетом в этот период являлась ракетная техника, прежде всего ракеты дальнего действия с ядерным зарядом. Большое значение для создания стратегических наступательных сил СССР имело учреждение постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР от 17 декабря 1959 г. должности Главнокомандующего ракетными войсками в составе Вооруженных Сил СССР, на которого возлагалась ответственность за состояние ракетных войск, а также координация по вопросам создания, развития и внедрения специального вооружения и реактивной техники во всех видах Вооруженных Сил СССР. С этого времени советские военные историки ведут отсчет существования Ракетных войск стратегического назначения (РВСН), которые стали основой советских стратегических ядерных сил51.
О порядке организации работы по развитию ракетной техники, говорилось, в частности, в докладе за подписью Главкома РВСН М.И.Неделина в Совет Министров СССР от 29 февраля 1960 г. Маршал указывал, что Министерство обороны в то время вело строительство боевых стартовых позиций, полигонов для испытания новых образцов ракетного оружия, объектов ПРО и других «специальных объектов, связанных с перевооружением Советской Армии на новую технику». О размерах этого строительства свидетельствует указанный в документе объем финансирования строительства по этим объектам (финансирование шло по так называемому разделу «Б» специальных работ), выделенный Министерству обороны на 1960 г.,- 4772,0 млн рублей, против 1443,0 млн в 1959 г. (т.е. рост более чем в 3 раза).
М.И.Неделин указывал, что в связи с чрезвычайно сжатыми сроками строительства, а также «опытно-экспериментальным» характером многих объектов, строительно-монтажные работы велись параллельно с проектированием. Министерство обороны просило установить для этого строительства такой же порядок, какой существовал «для производства ракетного оружия в промышленности». Этот порядок был установлен постановлением ЦК КПСС и Совета
256


Министров СССР от 15 мая 1959 г и ппе как первоочередное выделение и отгрузк^^^1"^ ТаКИе льготы вания; право иметь оперативные резервым!^^06 и об«РУДо- «право заказывать материалы и обору!ван1ГРИаЛЬНЫХ
вин с проектно-технической документацией адя^тГ
«право получения в течение 10 дней последую!'! ' Ът°В>>;
риалов и оборудования, не отгружена „ месяца мате-
ДР- Кроме того, согласно этому“ вленнГсб:ЩеМ *’*"** и предписывалось «выдавать предприятиям-поставщи^Г °“
органам
ные наряды с надписью “исполняется
В начале 1960-х годов были разработаны напряженные мобилизационные планы, нацеленные на наращивание мощностей по Da кетному вооружению. Порядок разработки мобпланов был утвев жден постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 15 апреля 1958 г. № 410-194. Согласно ему, мобпланы народного хозяйства СССР на первый год войны (расчетный год) должны были разрабатываться «по кругу основных показателей годовых на- роднохозяйственных планов и представляться на утверждение Правительства СССР один раз в три года, а затем ежегодно корректироваться в зависимости от принятия на вооружение новых образцов военной техники и уровня развития отдельных отраслей народного хозяйства».
По проекту контрольных заданий по производству военной техники и имущества на 1961 расчетный год, представленном в ЦК КПСС и Совмин СССР Госпланом, объем поставок военной техники в 1961 расчетном году должен был составить около 173 млрд руб. против 170 млрд руб. по контрольным заданиям на 1960 расчетный год, 51 млрд руб. по проекту' плана текущего производства (т.е. в военном году производство должно было возрасти более чем в 3 раза по сравнению с уровнем текущего производства). При этом стоимость управляемого ракетного вооружения по сравнению с контрольными заданиями на 1960 г. увеличивалась на 20/о.
По сравнению с проектом плана текущего производства 1961 г., в условиях войны объемы выпуска новых баплисти ракет Р-9А, Р-14, Р-16, Р-17, зенитных ракет В-400 для «Даль»53, самолетов-снарядов П-6, крылатых ракет С-, авиацио -
9 —4981
257


ных снарядов К-814, противотанковых снарядов «Шмель» должны были увеличиться в 2-5 раз. В то же время предусматривалось сокращение производства «таких менее совершенных изделий военной техники, как баллистические ракеты Р-7А, Р-11 и зенитные ракеты В-300 типа 207».
По оценке Госплана, для осуществления этой программы требовалось создать дополнительные мощности «для производства комплектующих изделий взрывательных устройств для управляемого реактивного вооружения, бортовой аппаратуры для баллистических ракет, головок самонаведения, реактивных двигателей к самолетам, сверхвысокочастотных и полупроводниковых приборов для средств военной радиоэлектроники». По большинству этих изделий производство в условиях войны должно было увеличиться по сравнению с проектом плана текущего производства в пропорции «от 7 до 11 и более раз». Кроме того, потребовалось бы «разбронировать из госрезерва 85 тыс. т. меди, 110 тыс. т. алюминия, 11 тыс. т. магния, 395 тыс. т. металлического молибдена и другие материалы».
Более того, Министерство обороны, как обычно, предложило еще увеличить задания по производству военной техники на первый год войны. В частности, военное ведомство предлагало задания по баллистическим ракетам увеличить с 2690 шт. до 4730 шт., по самолетам с 8155 до 8935 шт., по танкам-с 16175 до 36000 шт.
По мнению Госплана, удовлетворить просьбу Министерства обороны не было возможности, т.к. для этого потребовалось бы «осуществить строительство производственных объектов в объеме около 100 млрд, руб.», что составило бы «50% от объема предусмотренного предварительными заданиями по проекту народнохозяйственного плана на 1961 г.»54 (поистине гигантскими стали уже в эти годы «аппетиты» советского ВПК!).
В цифровом выражении контрольные задания Госплана и предложения Минобороны на 1961 расчетный год (выборочно, по основным видам вооружения) представлены в таблице55:
258


Баллистические ракеты - всего Из них: и
Стратегические
(межконтинентальные)
В том числе Р-7А
Р-9А
Р-16
Дальнего действия - всего В том числе: Р-12 P-I4
Ближнего действия - всего
В т.ч. Р-11М
Р-17
Р-13
Авиационная техника Самолеты и вертолеты - всего В т.ч.. самолеты-носители, бомбардировщики и разведчики
стратегические дальние фронтовые истребители Бронетанковая техника Танки - всего Из них. тяжелые средние
легкие плавающие Военное судостроение Подводные лодки - всего В т.ч. со специальным двигателем
Надводные корабли и вспомогательные суда
Кб. UJM,
Предложения
—Минобороны
шт.
4730
180
30
50
—
100
1280
1200
80
2000
1000
270
41
U
»4
ь4
Ьъ
ъ4
20206
44
15000
44
В постройке 141
29
-k‘-
788
Контрольные
задания Готлпип
2690
180
30
50
100
1280
1200
80
1230
500
500
230
9755
1310
ПО
400
800
5200
16175 2200 10985 3000 В сдаче 39
10
477
Согласно справке Госплана, в июле 1961 г. были пересмотрены контрольные задания, утвержденные постановлениями ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 7 августа 1958 г. № 921-431, в сторону «повышения уровня создания мобилизационных мощностей по баллистическим ракетам, бронетранспортерам» и некоторого снижения по другим видам вооружений. Так, к 1.1.1966 г. намечалось увеличить мобмощности по сравнению с имевшимися на 1.1.1961 г.: по
259
9*


производству баллистических ракет в 4,3 раза, зенитных управляемых ракет в 3,7 раза, управляемых авиационных снарядов - 2,4 раза, танков в 2,3 раза, самолетов-снарядов и крылатых ракет - в 2,2 раза, самолетов и вертолетов 1,3 раза, подводных лодок со специальными энергетическими установками (т.е. атомных. - И.Б.) - в 4,8 раза, артиллерийских систем - в 1,7 раза и т.д.
Контрольными заданиями предусматривалось «дальнейшее увеличение удельного веса стоимости ракетной техники в общем объеме поставок Министерству обороны СССР, а именно:
- 1959 расчетный год (план) - 11%
- 1961 расчетный год (план) - 18%
- 1961 год (нархозплан) - 42%
- 1962 расчетный год (контрольные задания) - 26%,
- выпуск с мощностей, создаваемых к 1.1. 1966 года
(при полном использовании мощностей) - 43%».
Основные приоритеты в развитии оборонной промышленности (без учета атомной техники) в наиболее «продуктивную пятилетку» 1966-1970 гг. (когда осуществлялась экономическая реформа А.Н.Косыгина) выглядели следующим образом: первое место по- прежнему занимало производство «ракетно-космической и самолетной техники» - 35% капитальных вложений; второе - производство «радиоаппаратуры всех видов ракетного вооружения, радиолокации, радиоразведки, радиопротиводействия и другой специальной радиоаппаратуры»; далее следовало производство «твердого ракетного топлива, порохов, взрывчатых веществ и боеприпасов»- 18%, судостроение - 13%, производство бронетанковой техники - более 4%56.
В целом первые два десятилетия после окончания Второй мировой войны стали основополагающим этапом создания военно- промышленного комплекса в СССР. В эти годы были выработаны основы новой военной доктрины и стратегии, которая господ9тво- вала в СССР до 1970-х годов; создана научная и производственная база для развития всех последующих типов и систем вооружения. В общих чертах сформировалась «ядерная триада» СССР: РВСН, стратегические ВВС и ракетно-ядерные морские силы. В это же время произошел сдвиг политического влияния в сторону военных и оборонно-промышленных кругов, что было закреплено с прихо-
260


дом к власти Л.И.Брежнева и возвращением к традиционной системе управления военно-промышленным сектором.
Курс на военное соперничество с Западом был магистральной линией развития СССР на протяжении всего послевоенного периода. В 1960-е- начале 1980-х годов важнейшим направлением соревнования между блоками стали страны «третьего мира», о чем будет подробно рассказано в последующих разделах книги. В ходе холодной войны периоды напряженности чередовались с периодами «разрядки» (середина 1950-х, 1970-е годы), однако гонка вооружений оставалась важнейшим фактором международных отношений. Это свидетельствовало о том, что военно-промышленные комплексы СССР и США превратились в относительно самостоятельную силу, которая стала все больше влиять на политику этих
стран.
Советский ВПК также занял лидирующую роль в экономике СССР. По статистическим данным, к концу 1980-х годов предприятия ОПК производили 20-25% валового внутреннего продукта (ВВП) страны. В «оборонке» были сосредоточены лучшие научно- технические разработки и кадры: до 3/4 всех научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ производились в сфере
°ПК0 господстве военно-промышленных интересов в советском
обществе «эпохи Брежнева» свидетельствуют также данные о чис- ооществе «люл у спавнения можно напом-
ленности Вооруженных Сил СССР. Для сравнения *
нить, что в 1920-е годы, после военной п0.
ленность Красной АРМИ^ “С"^и выуженных Сил СССР слевоенные годы динами «ае 1945 г - 11365000 человек, в
выглядела следующим образом. к концу 1980-х го-
1948 г. - 2874000 чел., в 1960 г. 362зии дов советские Вооруженные силы выросли до 4,2
- Ценностью военного соревнования В годы холодной воины научно-технического фактора,
двух блоков стало возрастание рослужИть история совет- Ярким примером в этом °™° сь в подробности этой истории, ского атомного проекта.
261


которой в последние годы было посвящено множество исследований и мемуаров, напомним лишь основные вехи начального этапа атомной программы в СССР.
Как известно, научные исследования по овладению атомной энергией активно велись в США и Великобритании до Второй мировой войны. Манхэттенский проект, официально утвержденный президентом США Ф.Рузвельтом 13 августа 1943 г., объединил весь комплекс мероприятий по практической разработке проблем атомной энергии и ее использования для военных целей57. Решение сложнейшей задачи - создать атомную бомбу - требовало колоссальной концентрации материальных и людских ресурсов страны с высоким уровнем развития экономики и научно-техническим потенциалом. В годы Второй мировой войны такой страной стали США.
СССР же в условиях тяжелейшей войны не имел возможности сконцентрировать усилия на реализации атомной программы. Другим, не менее важным фактором, определившим отставание в этой области, могло быть, по мнению некоторых ветеранов атомного проекта, неверие руководства страны, и прежде всего самого Сталина, в возможность создания нового, невиданного ранее оружия массового поражения.
В Советском Союзе разработки в этом направлении хотя и велись, но носили довольно ограниченный, научно-теоретический характер. В начале 1940 г. была создана Урановая комиссия, однако ведущие советские физики А.Ф.Иоффе, С.И.Вавилов, П.Л.Капица в разной степени негативно отнеслись к оценке данной задачи (поэтому во главе комиссии оказался специалист по минералогии В.И.Вернадский)58. Большинство известных ученых пришли к заключению, что проблема создания атомной бомбы могла иметь только научно-теоретическое значение. Хотя были и другие точки зрения, но в целом в то время на эти работы не было выделено крупных государственных фондов.
При обращении к начальной фазе осуществления советской атомной программы мы наталкиваемся на одну из наиболее дискуссионных проблем - роли в ней атомного шпионажа. Этот комплекс вопросов активно обсуждался на страницах западной печати еще в 1950-е годы, но с новой остротой возник в связи с публика¬
262


цией в 1994 г. в США книги на основе воспоминаний бывшего генерала КГБ П.А.Судоплатова, который на протяжении 1942- 1946 гг. практически возглавлял систему советской атомной разведки59. Используя ряд оригинальных документов из советских архивов и собственные мемуары генерала, авторы книги доказывали, что важнейшие стратегические сведения были получены советскими органами разведки, через посредство атомных агентов, от ведущих западных ученых-физиков, которые были готовы поделиться атомными секретами с СССР в целях создания равновесия сил в послевоенном мире. Многие ветераны советской атомной программы и западные исследователи выступили против преувеличения Судоплатовым роли разведки в ускорении процесса создания атомного оружия в СССР, утверждая, что отечественные ученые были более самостоятельны в своих разработках60.
Однако каковы бы ни были разногласия по этой проблеме, большинство авторов признает, что разведка сыграла существенную роль на начальном этапе осуществления советской атомной программы, в 1942-1946 гг. Так, один из руководителей работ по созданию советского ядерного оружия, академик Ю.Б.Харитон писал: «Разведка помогла нашим физикам максимально сократить время, помогла избежать “осечки” при проведении первого атомного взрыва, имевшего огромное политическое значение. Разведка сделала И.В.Курчатова (научного руководителя атомной программы. - И.Б.) самым информированным физиком-ядерщиком, который, зная достижения своих коллег, одновременно на важном начальном этапе ядерной гонки был посвящен в результаты западных специалистов»61. Вместе с тем известно, что сведения иностранных разведок расценивались Сталиным как дезинформация и «плод фантазии физиков». Это также могло стать причиной медленного развертывания работ по атомной проблеме в 1942 - первой половине 1945 г.
Подавляющее большинство авторов-исследователей и ветеранов атомного проекта признали, что до лета 1945 г. работы по созданию советской атомной бомбы велись в ограниченном масштабе, и только применение американцами ядерного оружия против Японии в начале августа сделало атомный проект в СССР «программой № 1». На смену работавшим в 1943-1944 гг. без особого успеха
263


правительственным комиссиям по урановой проблеме, постановлением ГКО от 20 августа 1945 г. был создан Специальный комитет для комплексной организации всех работ по использованию атомной энергии: научно-исследовательских работ, разведки месторождений и добычи урана в СССР и за его пределами, создания атомной промышленности, атомно-энергетических установок, разработки и производства атомных бомб. Для непосредственного руководства научно-исследовательскими, проектными и конструкторскими организациями и промышленными предприятиями создавалось Первое главное управление (ПГУ), для предварительного рассмотрения научных и технических вопросов - Технический совет.
Председателем Специального комитета был назначен представитель высшей политической элиты Л.П.Берия, начальником ПГУ - крупный организатор советской промышленности Б.Л.Ванников. В состав комитета вошли представители партийно-государственного руководства, органов госбезопасности и научно- технической элиты: секретарь ЦК ВКП(б) Г.М.Маленков, заместитель председателя* СНК М.Г.Первухин, председатель Госплана Н.А.Вознесенский, нарком боеприпасов Б.Л.Ванников, заместитель наркома внутренних дел А.П.Завенягин, научный руководитель программы начальник лаборатории № 2 АН СССР И.В.Курчатов, директор Института физических проблем П.Л.Капица. Контроль за деятельностью этих органов и принятие решений по атомной проблеме осуществлял лично И.В.Сталин. На заседаниях Специального комитета обсуждались и корректировались проекты постановлений ГКО, СНК, Совета Министров, которые представлялись затем на рассмотрение Сталину (с соответствующим сопроводительным письмом Берии)62.
Органы руководства атомным проектом СССР получили чрезвычайные полномочия для решения задачи создания ядерного оружия в кратчайший срок. Они могли реквизировать материальные и людские ресурсы из любого сектора экономики. Постановлением от 20 августа устанавливалась особая - чрезвычайная и секретная - система финансирования атомной программы по специальной статье государственного бюджета «Специальные расходы ГКО». Только Специальный комитет имел право определять
264


для ЛГУ «размер потребных ему денежных ассигнований, рабочей силы и материально-технических ресурсов с тем, что Госпланом эти ресурсы включаются в балансы распределения как “Специальные расходы ГКО”»63.
Осуществление атомной программы стало самым ярким примером военно-промышленной мобилизации в СССР. Первоначально в ведение ПГУ посту пили все уже имевшиеся лаборатории и объекты, занимавшиеся атомной проблемой: лаборатория № 2 Академии наук СССР, Государственный союзный проектный институт в Ленинграде и машиностроительный завод № 48 в Москве, из НКВД - комбинат № 6 по добыче урановой руды в Таджикистане и один из специальных научно-исследовательских институтов. Одновременно стали ударными темпами создаваться различные объекты научно-исследовательской и промышленной стадий атомного проекта: специальные конструкторские бюро на ленинградских заводах Кировском и «Электросила», лаборатория № 3 для работ по созданию тяжеловодородных реакторов. В конце 1945 - начале 1946 г. было принято решение о строительстве диффузионного завода на Среднем Урале для получения обогащенного урана-235, выбраны площадки для строительства на Южном Урале первого промышленного реактора для выработки оружейного плутония и около Арзамаса (тогда- поселок Саров)- филиала лаборатории № 2, исследовательского комплекса для конструирования ядерного оружия64.
Атомные объекты фактически находились вне контроля государственных хозяйственных и финансовых органов. В отчете за 1946-1947 гг. чиновники Управления финансирования Вооруженных сил при Совете Министров СССР, курировавшего в числе других ведомств ПГУ и специальные лаборатории АН СССР, жаловались на «бесконтрольное финансирование» ПГУ «в связи с тем, что требуемые расчеты и отчетные материалы в Министерство финансов не представляются»65.
Недавно опубликованные документы атомного ведомства дают представление о реальной подоплеке такого положения дел. Так, в постановлении ГКО от 20 августа указывалось: «Никакие организации, учреждения и лица без особого разрешения ГКО не имеют права вмешиваться в деятельность Первого главного управления, его предприятий и учреждений или требовать справок о его работе
265


или работах, выполняемых по заказам ПГУ». Постановлением Совмина СССР от 21 июля 1946 г. «О плане развертывания работ КБ № 11 при Лаборатории № 2 АН СССР» (будущий центр по разработке и производству ядерного оружия Арзамас-16) предписывалось «освободить КБ-11 от регистрации штатов в финансовых органах. Утвердить на II и III кварталы 1946 г. для КБ-11 авансовое ассигнование в размере 25 млн. руб. на расходы по подготовительным и строительным работам, оплату материалов, оборудования» и т.д., а также «обязать Министерство финансов (т. Зверева) выделить ПГУ указанные средства». В приложении к данному постановлению устанавливался следующий порядок снабжения и финансирования КБ-11: «все финансирование, снабжение КБ-11 и реализация фондов для него осуществляется через ПГУ по заявкам т. Зернова»66; финансовая отчетность по КБ предоставляется только лично начальнику ПГУ, ему же принадлежит право утверждать сметы и фактические расходы по КБ-11. Строительство объекта, выполнявшееся строительным управлением № 880 Главпромстроя МВД, было разрешено производить «без утвержденных проектов и смет», а оплату этих работ производить по фактическим затратам67.
В марте 1948 г. в Министерстве финансов была создана лично подчиненная министру специальная группа по финансированию и контролю за расходованием средств, отпуску и контролю за расходованием редких металлов, выделяемых правительством ПГУ и министерствам и ведомствам, выполнявшим задания по специальным работам, а также по контролю за учетом и расходованием уранового сырья68.
Под выполнение атомного проекта «реквизировались» любые ресурсы, предприятия, территории. В целях ускорения многие атомные производства располагались на уже имевшихся производственных единицах - законсервированных и действующих заводах. Так, при выборе мест строительства первого промышленного реактора и плутониевого завода (комбинат № 817 на Южном Урале) и газодиффузионного завода (будущий комбинат № 813 на Среднем Урале) были проверены списки всех законсервированных уральских строек с целью поиска путей наиболее быстрого развертыва-
69
ния строительства на уже подготовленных площадках .
266


В ходе создания атомных объекте» „
крупных территорий из ведения а пра|<™ковалось изъятие
сти, отчуждение колхозных земельдминистративных органов вла-
зование в этих районах режимных В ГОСударственный фонд, обра-
телей за их пределы (так называемых^^селением местных жи-
ративно-территориальных образований т '>аКрыть,х ЭДминист-
была отчуждена территория площадью\<)0Кк»ПРИ “’“Т КБ'”
ского государственного заповедника (» г * ’°Не Мордов'
РСФСР было поручено внести и,„ С этим СовминУ
АССР и Горьковской области) ПоселоГ СаГРаНИЦЫ М°РД0ВСК0Й этой зоне бып |лгат „„ ' Шселок Сэров, находившийся в
ЭТОЙ jUHC, UblJl ИЗЪЯТ СО ВСвХ ГРПгпагК|лплл,
всех географических карт, вокруг него соз- давшшсь режимная зона, охранявшаяся войсками МВД ,с апреля 1948 г. МГБ). Завод № 550 Министерства сельскохозяйственного машиностроения был передан КБ-11, его здания и оборудование составили основу производственной зоны КБ-1 Г°.
Аналогичные мероприятия проводились при создании других атомных объектов, территории которых периодически расширялись за счет прилегающих государственных и колхозных земель. Так, на заседании Спецкомитета от 23 мая 1949 г. решался вопрос о включении в режимную зону комбината № 817 села Метлино (колхоз «Красный луч»). Было одобрено предложение Б.Л.Ванникова о включении в отчуждаемую зону комбината данного села и его земельных угодий, с выработкой мероприятий по использованию трудящихся с. Метлино на строительстве, в подсобных хозяйствах и на эксплуатации объектов71.
Атомные объекты постепенно превращались в своего рода «государства в государстве», со своими органами верховной (ПГУ, затем Министерство среднего машиностроения) и местной власти (в создававшихся рядом с промышленными зонами закрытых городах имелись собственные органы правопорядка, суды и милиция, горисполкомы). В СССР сложилась особая форма управления атомными объектами, базировавшаяся на принципах централизо ванного планового управления. Однако по уровню С°ЦГ^У экономического развития этот анклав сильно отличался‘
сторону от общества в целом, олицетворяя мечту ° “ продуктам
В целях соблюдения секретности объектам^з^дам^проду^ам атомного производства давались условные номера, адреса
267


ния, которые периодически менялись. В феврале 1949 г. для переписки с поставщиками материалов и оборудования и осуществления транспортных и финансовых операций ПГУ было присвоено новое название - «Главгорстрой СССР», а его предприятиям и учреждениям - соответственно «базы», «склады» и «конторы» «Глав- горстроя». Новые местные наименования объектов ПГУ вводились также для пользования в обращении с местным населением и организациями. Поменялись условные наименования секретных терминов для обозначения различных видов сырья для атомной промышленности, которые отличались применительно к разным объектам. Так, уран имел 9 наименований (стронций, свинец, смола, сера, фос- фор, висмут, продукция АО «Висмут», титан, кремнии) .
Решения Спецкомитета и утвержденные Сталиным постановления Совмина СССР предусматривали крайне сжатые сроки выполнения заданий по атомной программе, устанавливали персональную ответственность руководителей за каждое мероприятие. Часто в протоколах заседаний Спецкомитета встречалась фраза: о ходе работ ежемесячно докладывать Спецкомитету. Научный руководитель программы И.В.Курчатов, начальник ПГУ Б.Л.Ванников, член Спецкомитета М.Г.Первухин и другие руководители лично направлялись на объекты в период их пуска или в случаях задержки сроков их сдачи для контроля за ситуацией на месте. В целом документы показывают чрезвычайно напряженный, мобилизационный характер работы.
Такие чрезвычайные усилия свидетельствовали о том, что послевоенное развитие народного хозяйства шло под знаком удовлетворения нужд прежде всего атомной промышленности. Это были вынуждены признать и сами участники советского атомного проекта, в частности, академик А.П.Александров. Спустя 30 лет после начала атомной эпопеи он писал: «...теперь можно открыто и прямо признать, что значительная доля трудностей, пережитых нашим народом в первые послевоенные годы, была связана с необходимостью мобилизовать огромные людские и материальные ресурсы с тем, чтобы сделать все возможное для успешного завершения в кратчайшие сроки научных исследований и технических проектов для производства ядерного оружия»73.
268


Вместе с тем, участники советской атомной программы трудились с большим энтузиазмом, искренне считая свою работу жизненно необходимой для обеспечения безопасности страны, предотвращения новой мировой войны. Это настроение в целом соответствовало послевоенному стремлению большинства населения СССР к тому, чтобы не допустить новой войны. Так объективно совпали интересы народа и власти в лице Сталина, который принял чрезвычайные меры к созданию советской ядерной бомбы, в целях быстрейшей ликвидации атомной монополии США.
По оценкам Центрального разведывательного управления США, изложенным в документе, анализировавшем возможные последствия овладения СССР атомным оружием для безопасности США, от 6 апреля 1950 г., Советский Союз имел «теоретическую возможность доставить 200 атомных бомб на цели в США» только в период «после середины 1954 г.». Именно это количество бомб американские аналитики считали необходимым для «решающей атаки», которая могла парализовать способность США вести наступательную войну74. Говоря об освещении советской атомной программы в американских источниках, необходимо отметить, что в этой области разведка США значительно проигрывала по уровню информированности советскому конкуренту. Атомная программа в СССР была с самого начала окружена системой секретности высшего уровня - и эта жесточайшая политика возымела действие.
Американской разведке приходилось собирать сведения о советской ядерной программе буквально по крупицам. Их источником становились сообщения частных лиц различного происхождения, основанные на слухах. В частности, такие материалы часто встречаются в документах армейской разведки США- подразделения «Джи-2» Военного департамента Генерального Штаба США75.
Зачастую военная разведка получала довольно нелепые письма, не содержавшие под собой реальной фактической основы, написанные «патриотически настроенными» гражданами США под влиянием антисоветской кампании. Подобные акции, впрочем, имели место с обеих сторон - в СССР в виде антиамериканской кампании- и достигли своеобразного апогея после начала в июне 1950 г. войны в Корее. На этой волне появлялись такие яркие документы, как, например, письмо двух «частных лиц» - Х.Дж.Фройнда
269


и Дж.С.Андерсона министру обороны Л.А.Джонсону от 18 июля 1950 г. о мифическом кремлевском плане «С». Согласно последнему, 66 советских бомбардировщиков с атомными бомбами якобы должны были внезапно атаковать важнейшие города США, стартовав с аэродромов в северных районах СССР. Этот документ - яркое отражение истерического страха перед страной, управляемой «жестоким и кровавым диктатором», и не менее показательный образец обывательского менталитета эпохи холодной войны - вызвал скептическое отношение даже со стороны армейской разведки. В меморандуме по поводу этого плана, направленном заместителем начальника штаба «Джи-2» в ФБР, ЦРУ и разведорганы ВВС и ВМФ, отмечалось отсутствие в архивах «Джи-2» каких-либо подтверждений существования плана «С»76.
В целом американские аналитики высоко оценивали потенциал СССР для создания бомбы. Эта проблема были подвергнута обстоятельному рассмотрению в одном из докладов Объединенного разведывательного комитета ОКНШ - «Возможности и намерения СССР в послевоенный период», от 9 июля 1946 г. По мнению авторов документа, для самостоятельного решения проблемы производства атомного оружия в достаточных количествах для военных нужд СССР должен был иметь необходимый уровень технических научных знаний, инженерно-технические «ноу-хау» и соответствующие производственные возможности.
По первому показателю - уровню научного знания - СССР традиционно оценивался очень высоко, ибо советское правительство поддерживало «чисто научные исследования даже во время войны». По сведениям одного «американского ученого, который был связан с Манхэттенским проектом», советские ученые внесли заметный вклад в ядерную физику. В особенности были отмечены фундаментальные работы директора Института физических проблем Академии наук СССР П.Л.Капицы, хорошо известные в мире. По американским оценкам, около 20% действительных членов АН СССР («высшая академическая группа работников умственного труда в СССР», по их определению, включала «естествоиспытателей, инженеров, ученых и литераторов») составляли физики. Кроме того, научный потенциал Советского Союза возрос благода-
270


ря привлечению большого количества ского персонала. немецких
ученых и техниче-
По данным из советских архивов в пп личество физиков действительно по роцентном °™ошении кости. Так, согласно утвержденному Па™^0 Другие спеииально- 1946 г. распределению по специ'альност»»'Р° W ВКП(б) 9 апреля демиков и член-корреспондентов АН ™рСракакгных званий ака- математических наук было выделено наиКАп,0™™1"0 физико’ кансий - 23 (для сравнения: отделение химиГ* КОЛИЧество ва’
9 	вакансий, биологических наук - 14 техничег НауК ИМело рии и философии - .5, а всего бьш1|оТвакансГ, 7*' ИСТ°-
„ия наибольшее количество мест отводилось секцииТспе^н'- тальнои и теоретической физики .
Судить о втором показателе - инженерно-технических «ноу- хау» - американцы могли только по косвенным данным. Наиболее важным в этом отношении они считали тот факт, что СССР оказался способным успешно вести «высокомеханизированную войну» против Германии, произвести в необходимых количествах артиллерию, танки и ракеты, во многих отношениях превосходившие немецкие и американские образцы. По мнению авторов доклада, советское правительство обладало «большой технической гибкостью», что выражалось в его способности, в соответствии «национальными планами», собирать рабочую силу и ресурсы < всего Советского Союза и с оккупированных территорий» и перебрасывать их на решение главной проблемы. Недостаток в абсолютной численности высококвалифицированных инженерно-технических работников мог быть частично компенсирован «интенсивностью организации и особыми стимулами к работе над столь важным проектом». В целом американцы адекватно оценили особенности централизованной плановой экономики, которые позв ляли концентрировать усилия на «главном звене» в ущерб действительно способствовали убыстрению раооты над проектом
атомной бомбы. »А1можностей, по мнению
С точки зрения производственна ^ ,павагь крупную
авторов документа, СССР доказал та -*а способность была промышленность независимо от Союзом в военные
особенно ярко продемонстрирован
С
«со
271


годы, когда в экстремальных условиях были «эвакуированы огромные массы оборудования» и созданы «целые новые индустриальные районы» в отдаленных от старых центров местах. При этом сохранился уровень производства промышленной военной продукции, достаточный для того, чтобы остановить немцев и - американцы не преминули отметить при этом роль поставок по ленд- лизу - отбросить их назад. Исходя из состояния общего промышленного потенциала, они делали вывод, что при условии успешного решения «фундаментальных теоретических вопросов и инженерно-технических проблем, необходимых для массового производства компонентов для бомбы, СССР будет в состоянии построить и наладить работу заводов по производству этой продукции».
Задача создания сложного и точного оборудования для атомного производства оценивалась как «крайне трудная, но не непреодолимая». В атомном проекте действительно была задействована значительная часть потенциала и опыта производства, накопленного СССР в области специализированного машиностроения, однако, как не без оснований отметили авторы документа, это могло быть сделано за счет замедления технического прогресса в других отраслях. В целом они пришли к правомерному заключению, что концентрация всех усилий на данном проекте приведет к тому, что «уровень жизни советских людей будет несколько ниже, чем он был бы в противном случае».
Значительно большую ошибку американцы допускали в оценке запасов урана и размеров его возможной добычи на территории СССР и его «сателлитов». Это объяснялось во многом отсутствием достоверной информации и умелым соблюдением режима секретности. В документе от 9 июля 1946 г. правильно перечислялся ряд известных месторождений и источников урана для создания советского атомного оружия на территории Киргизии, Казахстана, Кавказа, а также Яхимовское месторождение в Чехословакии и залежи ураносодержащих руд в Болгарии79.
Ввиду разрозненности и малой достоверности, данные о дислокации потенциальных источников урана и об эффективности их добычи определялись ориентировочно, неточно. Так, указывались возможные месторождения «где-то в Карелии», в пойме р. Колымы и в районе Верхоянского горного хребта близ Якутска, в Сибири,
272


на о. Диксон и в 400 км от Архангельска. Некоторые атомные объекты были похожи на «летучего голландца», путешествуя от подмосковного города Щелково (заявление «бывшего полковника Советских Вооруженных Сил» о том, что именно там, а не в Сибири, находился центр советских ядерных исследований, было опубликовано в газете «Ньюсуик» 21 ноября 1947 г.) до Монголии, где на границе с Тувинской республикой якобы помещался «“главный и крупнейший центр ядерного производства”, называемый
ПА
“Атомград”» . Реальным прототипом этого объекта мог являться первый ядерный центр - будущий Арзамас-16.
Тем не менее, иногда военной разведке удавалось более точно определить местонахождение атомных объектов. Так, в сообщении «из надежного армейского источника» от 3 ноября 1949 г., отложившемся в материалах «Джи-2», указывалось, что другой важнейший атомный центр (без указания его специализации) располагался в Центральной Азии, в 20-30 милях от Чимкента и Ташкента, работал на базе руд с Алтая и из Казахстана и находился в подчинении НКВД, а затем Министерства госбезопасности. Строительство объекта и его эксплуатация велись с применением труда «ранее полити-
81
чески депортированных» (т.е. заключенных) еще с 1944 г.
Недавние работы, написанные на основе советских архивных документов атомного ведомства, позволяют определить объект, который мог стать прототипом этого центра. Таковым, вероятно, являлся комбинат № 6 - первая сырьевая урановая база страны, созданный на базе месторождений Таджикистана, Киргизии и Узбекистана. С декабря 1944 г. по май 1945 г. он действительно находился в ведении НКВД, а с октября 1945 г., вместе со специальным институтом НИИ-9, был передан в ведомство ПТУ при Совмине. В состав комбината, ставшего к концу 1940-х годов крупнейшим предприятием ПГУ, вошли 7 рудников, 5 заводов. Численность работавших там к концу 1948 г. достигла 15 тыс. человек и превышала этот показатель по другим предприятиям атомной отрасли.
Необходимость производства во все возраставшем количестве расщепляющихся материалов для атомной бомбы вела прежде всего к наращиванию сырьевой базы, вследствие чего уранодобывающим объектам уделялось в то время первоочередное внимание.
273


Так, на первый квартал 1946 г. для предприятий ПГУ были выделены следующие объемы капитального строительства, в млн руб.82:
Комбинат № 6 (Средняя Азия) - 12
Комбинат № 817 (Южный Урал) - 10
Лаборатория № 2 и ее филиал - 7
Комбинат № 813 (Средний Урал) - 5
НИИ-9 (Москва) - 4
Организационную сторону советской атомной программы американцы представляли себе довольно схематически. В упоминавшихся выше документах главным планирующим и координирующим органом атомной программы СССР выступало Первое главное управление при Совете Министров, организованное аналогично Манхэттенскому инженерному округу в США. Здесь в лице данного органа были ошибочно объединены ПГУ и Спецкомитет, а руководство им было приписано Берии. Интересно, что в документе военной разведки от 12 января 1949 г., где содержался список высших советских военачальников, в биографии Л.П.Берии не указывалось, что он являлся главой атомной программы. В докладе Объединенного разведывательного комитета о последствиях обладания СССР атомной бомбой, представленном в ОКНШ год спустя (в феврале 1950 г.), он уже был назван председателем ПГУ, кото- рый «напрямую докладывал Сталину» .
Дата создания ПГУ также оказалась не точной: в сводной НРО от 16 февраля 1954 г. был указан ноябрь 1945 г. (на самом деле это произошло в августе), но при известном уровне секретности такая погрешность была не очень существенной. Как правильно отмечали американцы, это ведомство получило «высший приоритет» в руководстве «рядом комбинатов», которые занимались научными исследованиями и производством в атомной области. Численность персонала, занятого в атомной программе СССР, была, по их оценкам, сравнима с максимальным количеством привлеченных по Манхэттенскому проекту. Согласно недавно рассекреченным данным, к концу 1948 г. в системе ПГУ работало 55 тыс. человек (без учета строителей), а также сотрудники более 100 привлеченных организаций. Количество же строителей - военных и заключенных - достигало многих десятков тысяч. В 1948 г. на строительстве
274


объектов ПГУ работали около 250 тыс. человек, затем это число увеличивалось84.
Эти цифры в совокупности превышают официальные данные о количестве занятых в Манхэттенском проекте- 130 тыс. человек. Труднее сопоставить расходы: известно, что на американский проект было затрачено 2 млрд долларов, однако обобщающие цифры стоимости советской атомной программы пока не обнародуются; встречаются только данные по отдельным объектам и комбинатам. По подсчетам историка Н.С.Симонова, затраты на советскую атомную программу составили в 1947-1949 гг. приблизительно 14,5 млрд руб. Хотя эти цифры требуют уточнения, они позволяют приблизиться к определению порядка этих затрат и их сопоставления с американскими. Если следовать официальному советскому курсу, установленному в 1936 г.: 1 доллар США=5,3 рубля, то расходы на создание атомного оружия в США и СССР будут соотноситься примерно как 10,6 к 14,5 млрд руб., т.е. с превышением советских расходов над американскими. Если же следовать мнению ЦРУ, которое при оценке советского военного бюджета 1948— 1949 гг. применяло другой курс: 1 доллар=Ю рублей, то расходы на Манхэттенский проект превысят ассигнования на советскую атомную программу. Но, так или иначе, очевидно, что порядок затрат обеих сторон был сравним.
При этом необходимо учитывать, что, с одной стороны, СССР двигался по проторенной дороге, активно используя сведения атомной разведки, что облегчило и ускорило решение задачи создания атомной бомбы. Известную «медвежью услугу» оказала правительству США и опубликованная в августе 1945 г., а во второй половине того же года уже переведенная советской стороной книга Г.Д.Смита по использованию атомной энергии в военных целях (отчет о Манхэттенском проекте), которая помогла руководителям атомной программы СССР определить приоритетные направления и пути решения ряда технических проблем.
С другой стороны, СССР, как догоняющей стороне, приходилось спешить и затрачивать в гонке за ядерным оружием не меньше средств, чем США. При этом экономический, производственнотехнический потенциал СССР оставался более низким по сравнению с США. В этом смысле можно утверждать, что атомная гонка
275


«отбирала» средства и ресурсы у других секторов народного хозяйства, у социальной сферы, становясь в известной мере тормозом социального прогресса.
Одним из важнейших направлений атомной программы СССР стало строительство на Южном Урале, недалеко от Кыштыма, первого промышленного ядерного реактора. В уже упоминавшемся докладе Объединенного разведывательного комитета ОКНШ (февраль 1950 г.) в разделе о производстве в СССР плутония, говорилось, что СССР использовал для этого ядерные реакторы того же типа, что были ранее созданы в американском атомном центре в Хэнфорде (штат Вашингтон). Процесс получения плутония был также аналогичен американскому86. Если судить по последним отечественным публикациям, эта оценка в целом соответствовала действительности. В указанной выше НРО 11-ЗА-54 от 16 февраля 1954 г. время пуска промышленного реактора по выработке плутония для первой атомной бомбы было определено с отставанием примерно на год. В ней говорилось, что «первый советский реактор, способный производить плутоний в больших количествах, возможно, начал действовать в течение 1948 г., и к весне-лету 1949 г. уровень общей мощности реактора стал значительным». Таким образом, именно в это время началось промышленное производство плутония87.
На деле строительство первого советского промышленного реактора - так называемого объекта «А», а также других производственных объектов комбината № 817 и будущего города Челябинска-40, началось в середине 1947 г., а на проектную мощность в 100 Мвт реактор вышел официально с 19 июня 1948 г. Но, как нам известно из отечественной литературы, с конца 1948 г. появились большие технические трудности. 20 января 1949 г. реактор был остановлен и началась, по выражению одного из руководителей атомной промышленности Е.П.Славского, работавшего тогда главным инженером комбината, «чудовищная эпопея» по аварийной разгрузке реактора от облученных урановых блоков88. Новый вывод реактора на мощность начался только в марте 1949 г., т.е. американские аналитики были недалеки от истины в определении сроков реального начала работы реактора на полную мощность.
276


Почти одновременно с реактором, летом 1947 г. в Челябинске-40 началось строительство радиохимического завода - так называемого завода «Б», где выделяли плутоний из урана, полученного в реакторе «А». Объект был введен в действие в конце 1948 г., однако первая продукция, в силу ряда технических сложностей, стала выпускаться только в феврале 1949 г. В то же время начал производственную деятельность и первый химико-металлургический завод «В», где получали высокочистый металлический плутоний и из него - ядерные заряды для взрывного устройства. Именно там были изготовлены плутониевые детали для первой советской атомной бомбы, созданной, как известно, по американскому образцу. Изготовленные в августе 1949 г. плутониевые полусферы - конечный продукт комбината № 817 - были отправлены в КБ-11 (главная научно-экспериментальная база по созданию атомного оружия - будущий Арзамас-16). Там в течение 1946-1949 гг. проводился ряд сложнейших теоретических разработок и экспериментов по монтажу и окончательной сборке заряда, созданию системы инициирования заряда, подготовке системы автоматического управ-
89
ления подрывом его на полигоне и т.д.
По поводу первого испытания советской атомной бомбы, которое имело место 29 августа 1949 г., американцы писали в упомянутом документе от февраля 1950 г. так:
а) «расщепляющийся материал, использованный в атомной бомбе, взорванной в 1949г.,- плутоний»- что соответствовало действительности;
б) «мощность взрыва была не высокой, значительно ниже, чем 20 тыс. тонн тротила» - по официальным советским данным, мощность была эквивалентна 20 тыс. тонн тротила;
в) «бомба была взорвана на или около поверхности земли» - в целом правильно: «’’изделие” было установлено на металлической башне высотой 30 м» (снова по американскому варианту испытания, описанному в книге Г.Д.Смита);
г) «взрыв был произведен в пустынной местности в Юго- Западной Сибири» - то был знаменитый Семипалатинский полигон, тогда площадка в 160 км от г. Семипалатинска Казахской ССР, в пустынной местности площадью 5200 кв. км90.
277


СССР хранил по поводу первого успешного испытания советской атомной бомбы затянувшееся молчание, что послужило основанием для сомнений и длительного обсуждения проблемы существования советской атомной бомбы в американской прессе и в высших правительственных кругах США. Газета «Вашингтон пост» от 31 декабря 1950 г. писала о том, как был засечен первый советский атомный взрыв. Сначала сейсмологическими станциями были отмечены толчки землетрясения; несколько позже счетчики Гейгера обнаружили наличие радиоактивного облака. «Решающим свидетельством» явились пробы воздуха, взятые разведывательным самолетом, оснащенным специальным оборудованием для обнаружения радиации.
Как говорилось в этой статье, поначалу в Пентагоне еще надеялись, что причиной появления радиоактивности явился не атомный взрыв, а авария на одном из советских ядерных реакторов. Однако было известно, что металлические компоненты, применяемые в реакторе и бомбе, существенно различны. Плутониевая бомба содержала «совершенно особые металлы»; радиохимический анализ воздуха показал, что была испытана именно плутониевая бомба «типа взорванной нами (американцами. - И.Б.) над Нагасаки... если не лучше». На последней стадии подготовки доклада президенту США Г.Трумэну члены ОКНШ, совместно с Научным консультационным советом, пришли к выводу, выраженному одним из авторов доклада мрачной фразой: «На девятьсот девяносто девять процентов то была взорвана именно бомба, а если это была не бомба, то ни я, ни кто-либо из моих коллег не можем предположить, что это могло быть». Американские ученые были настолько убеждены в существовании советской атомной бомбы, что дали ей имя «Джо- 1», в честь Иосифа Сталина91.
В результате 23 сентября 1949 г. президент Трумэн заявил, что в СССР состоялся атомный взрыв. Это и аналогичные заявления английского и канадского правительств вызвали у мировой общественности состояние тревоги. Ответ советского правительства, опубликованный в газете «Правда» в формулировке «ТАСС уполномочен заявить» поражает своей неопределенностью. С одной стороны, констатировалось, что в Советском Союзе ведутся «строительные работы больших масштабов» с применением «боль¬
278


ших взрывных работ», производимых «техническими средствами, которые могли привлечь к себе внимание за пределами СССР». С другой - что СССР уже давно (как заявил министр иностранных дел В.М.Молотов еще в ноябре 1947 г.) овладел «секретом атомной бомбы». Надо отметить, что между положением дел в конце 1947 г., когда руководители советской программы знали основную технологию создания бомбы и впереди еще были серьезные технические сложности в налаживании атомного производства, и заявлением ТАСС в сентябре 1949 г. - дистанция огромного размера. Поэтому ссылки на выступление Молотова двухлетней давности мало что объясняли в тогдашней ситуации.
Правда, в заключение советское руководство устами ТАСС стремилось успокоить мировую общественность, утверждая, что, несмотря на наличие у него атомного оружия, СССР продолжает стоять за «безусловное запрещение применения атомного оружия». Однако здесь возникает вопрос: почему нужно было ждать с таким заявлением до 25 сентября, в то время как испытание состоялось 29 августа? В таких действиях чувствовалось влияние специфической ментальности первых лиц СССР, непосредственно контролировавших процесс создания атомной бомбы, — Сталина и Берии.
Параллельно созданию плутониевой бомбы в СССР велись и работы по получение газодиффузионным методом урана-235. Сведения об этом методе были известны советскому руководству как из данных разведки, так и из открытых американских публикаций92. Анализ американских источников позволяет согласиться с мнением ряда ветеранов советской атомной промышленности, что за океаном были слишком уверены в своем подавляющем техническом превосходстве и в неспособности конкурента быстро освоить сложнейшую технологию получения газодиффузионным методом высокообогащенного урана-235 - важнейшего сырья для создания более совершенных типов ядерного оружия. В то же самое время, по этому направлению советской атомной программы американцы имели еще меньше достоверных сведений, нежели по проблеме создания плутониевой бомбы.
В 1950 г. им было, в частности, известно, что «Советы строят большой завод по разделению изотопов такого же типа, как диффузионный завод в Окридже», который они считали одним из высших
279


достижений техники и машиностроения93. В НРО от 16 февраля 1954 г. разведслужбы США справедливо указывали на отставание производства урана-235 в СССР от плутониевой программы . Они, правда, не могли определить, было ли это отставание результатом «технических трудностей» или так было запланировано.
Из отечественных публикаций последних лет становится ясно, что более существенное отставание СССР от США по этому виду ядерного оружия (первая советская урановая бомба была испытана в 1951 г., т.е. на 6 лет позже американского варианта 1945 г.) объяснялось причинами как производственно-технического, так и политического свойства. Строительство в поселке Верхне-Нейвинс- ком на Среднем Урале первого газодиффузионного завода Д-1 - будущего комбината № 813 - было начато одновременно с комбинатом № 817, сначала на базе одного из заводов Наркомата авиационной промышленности, а с 1 декабря 1945 г. он был передан в ПГУ. Над созданием сложнейшего оборудования для завода Д-1 работал ряд лучших научных коллективов, широко применялся труд немецких специалистов из Восточной Германии. В производственную кооперацию были вовлечены многие машиностроительные заводы. Не вдаваясь в технические детали, которые не являются предметом нашего исследования, подчеркнем только, что особые технические трудности и новизна поставленных задач действительно явились причинами отставания на год-полтора от намеченной правительством программы создания бомбы на высокообогащенном уране-23595. Справедливости ради следует отметить, что аналогичные трудности, даже при более развитой научно-технической и производственной базе, испытывали и американцы в ходе пуска первого диффузионного завода в Окридже, на что было указано и в известной книге Г.Д.Смита.
В результате первая советская урановая бомба была испытана в двух вариантах (подрыва на стальной башне и в воздухе) только в 1951 г. Известно также, что этот тип бомбы был уже не повторением американского образца, а более совершенной отечественной конструкцией. По свидетельствам участников событий (в частности, Ю.Б.Харитона), когда в начале осуществления атомной программы пришлось выбирать между двумя вариантами, предпочтение было отдано более надежной, уже опробованной американской
280


схеме, что задержало реализацию собственной, более эффективной, конструкции на 2 года. Ни один ученый в тогдашних условиях не смог бы повлиять на ситуацию - окончательное решение принадлежало Сталину, для которого быстрейшее овладение атомной бомбой было делом «высшей политики».
В ндши дни даже отечественные военные историки признают, что оценки американцами заявления Молотова 1947 г. как блеф и мнение, что русские реально смогут овладеть атомным оружием не ранее 1954 г., оказались не столь далекими от действительности, как это преподносилось в официальной советской литературе периода холодной войны. Дальнейший ход испытаний атомного оружия в СССР подтвердил справедливость этого прогноза. Испытанное в 1949 г. ядерное устройство, строго говоря, не было еще «настоящей бомбой». Как уже доказано, первые серийные образцы этого типа ядерного устройства были изготовлены на опытных заводах КБ-11 в 1950 г., но на вооружение армии не поступали. Первая конструкция настоящей атомной бомбы была испытана в 1951 г., а еще три экземпляра - только в 1953 г. (на вооружение атомная бомба поступила только в 1954 г.) .
Касаясь вопроса о втором испытании ядерного оружия в СССР, следует отметить, что американские спецслужбы не смогли точно определить различие в конструкции с первым вариантом. В этом отношении представляет определенный интерес фрагмент из письма заместителя начальника штаба «Джи-2» генерал-майора А.Р.Боллинга военному атташе американского посольства в Москве Р.В.Гроу, который выполнял и шпионские задания, от 24 октября 1951 г. Вашингтонский адресат, оценивая результаты второго испытания, отмечал, что, по донесениям разведки, «эта бомба была аналогична взорванной в 1949 г., однако из этого не обязательно следует, что советские атомные разработки носят статичный ха растер». Эго испытание расценивалось ими скорее как «рабочий эксперимент для определения возможностей оружия иi его носите ля» (поскольку, как правильно донесла разведка, это ыл воздуш ный взрыв), нежели «проба иаилучшей из имевшихся типов м
В письме содержалась и оценка выступления Сталина с ответа ми на вопросы корреспондента газеты «Правда» по поводу испы таний атомного оружия в СССР в октябре 1951 г. Содержание это¬
281


го выступления, где Сталин впервые открыто признал как само собой разумевшийся факт, что «испытания атомных бомб различных калибров» (будто их были уже десятки) проводились и «будут проводиться впредь по плану обороны нашей страны от нападения англо-американского агрессивного блока»97, хорошо известно. В данном случае нам более интересно, как расценили некоторые особенности этого заявления разведслужбы США.
По мнению Боллинга, комментарии Сталина содержали примечательные отличия от его предшествующих - довольно редких и скупых - заявлений по проблеме атомной энергии. В особенности это относилось к признанию вождя, что «Советы заинтересованы в использовании ядерной реакции как для мирных, так и для военных целей». Кроме того, как считал автор письма, замечания Сталина по поводу перспективы атомного нападения США на СССР также «резко отличались от его более ранней недооценки роли бомбы как “решающего оружия”». С этим суждением можно поспорить, поскольку, как мы доказывали ранее, в течение всего правления Сталина отношение последнего к атомному оружию принципиально не изменилось. В целом начальник американской военной разведки расценил новую позицию советского лидера как вклад в «психологическую подготовку советских граждан к войне»98. Как бы то ни было, хотя на рубеже 1950-х годов вопрос о ядерной войне реально не ставился, но взаимоотношения между двумя враждующими сторонами накалились до предела, и почти каждое выступление Сталина по внешнеполитическим вопросам было окрашено в антиамериканские тона.
Основные вехи ядерной гонки
Ликвидация американской монополии на атомное оружие стимулировала дальнейшее форсирование разработок в этой области как в США, так и в СССР. С обеих сторон развитие атомных программ приобрело характер невиданной ранее по масштабам и уровню затрат военно-технической гонки. В марте 1949 г. для расширения производства расщепляющихся материалов было принято решение правительства СССР о строительстве Сибирского химического комбината № 816 (Томск-7). В 1950-1952 гг. в СССР были
282


введены в строи новые, более совершенные уран-графитовые реакторы (АВ-1, АВ-2, АВ-3). Строились уран-графитовые реакторы для наработки плутония и в Красноярске-2699. На площадке комбината № 817 был сооружен первый промышленный реактор на тяжелой воде (кстати, американцы отметили в 1950 г., что «Советы
100
).
начали обширную программу по производству тяжелой воды» ,.
Любопытно, что при довольно расплывчатых сведениях о советской атомной программе американские спецслужбы смогли не¬
плохо вычислить возможные размеры ядерного арсенала СССР в первой половине 1950-х годов. Эти данные варьировались в различных источниках даже в течение 1950 г. В документах от начала февраля 1950 г. расчет производился исходя из текущей возможности СССР производить около 24 бомб в год (при этом за основу брались такие показатели, как размер запасов стратегического сырья, выработки плутония, наличие у СССР одного-двух уран- графитовых реакторов и строительство завода по разделению изотопов к 1951 г.). Ориентировочные цифры выглядели следующим образом:
к середине 1949 г. к середине 1950 г. к середине 1951 г. к середине 1952 г. к середине 1953 г. к середине 1954 г.
1 бомба (взорвана) 10-20 бомб 25-45 бомб 45-90 - “ - 70-135 - “ - 120-200 -
В НРО от 6 апреля 1950 г. отмечалось, что приблизительная оценка количества бомб к середине 1954 г. была рассчитана исходя из того что мощность советской атомной промышленности после 1952 г. возрастет примерно на 50%'°'. К ноябрю 1950 г. американ- цы уже оценивали возможный запас советских атомных ом редине 1954 г. более высоко - до 235 штук1 . В более поздних зарубежных источниках - к концу 1980-х годов ядеР^'^ а^еН__ СССР в середине 1950-х гг. оценивался примерно в 280 бом , ч
явилось некоторым преувеличением.
Для сравнения приведем последние цифры из российских изд -
ний: в 1949 г. СССР имел 1 бомбу, в 1950 г. - 5, в г ’ 1952 г. - 50, в 1953 г, - 120, в 1954 г, - 150, в 1955 г. 200. Однако вплоть до начала 1960-х годов запас советского ядерного оружия
283


был меньше американского более чем в 10 раз (так, в 1955 г. в США он насчитывал 3037 единиц, в СССР - 200, в 1956 г. - соответственно 4618 и 426, в 1957 г. - 6444 и 660, в 1958 г. - 9822 и 869, в 1959 г. - 15468 и 1060,в 1960 г.-20434 и 1605).
Период наиболее интенсивного наращивания ядерного потенциала обеих стран пришелся на десятилетие с середины 1950-х до середины 1960-х годов. Затем в США этот рост затормозился, а СССР продолжал наращивание до и после достижения примерного количественного паритета в середине 1970-х гг. (в 1977 г. ядерные арсеналы США и СССР соотносились как 25342 к 23044, в 1978 г.- 24424 к 25393, в 1979 г.- 24142 к 27935)103. Достигнув количественного пика в 45000 единиц примерно к концу 1985 г., советский потенциал по числу ядерных боеголовок превышал американский вплоть начала крупных сокращений стратегических ядерных арсеналов при М.С.Горбачеве104.
Соревнование шло и по качественным показателям - по созданию и испытанию новых, более совершенных видов ядерных зарядов. В уже знакомом нам сводном документе по оценке советской атомной программы - НРО 11-ЗА-54- разведорганы США были вынуждены признать, что СССР оказался «способным самостоятельно выполнять исследования, необходимые для его атомной программы». Конечно, они подчеркивали, что существенный вклад в успешное осуществление проекта внесли шпионская деятельность, немецкая техническая помощь, а также открыто опубликованная западная научная и техническая литература. Но при этом признавалось, что «независимые исследования», необходимые для «адаптирования информации, полученной из этих источников», для советских условий, были «проведены на высоком уровне компетентности». Более того, для американских разведорганов было очевидно, что по ряду направлений атомной программы СССР пошел своим путем, несколько отличным от опыта США, Великобритании или Канады.
Авторы документа констатировали, что к концу 1953 г. СССР достиг достаточно высокого уровня технологии создания атомного оружия, чтобы создавать запасы различных его типов в соответствии с военными нуждами. Ими был отмечен резкий рост взрывной мощности новых образцов советского ядерного вооружения - от
284


нескольких тысяч тонн тротила до миллиона тонн. Это указывало на применение термоядерных реакций для увеличения выхода энергии, что в будущем могло помочь сэкономить на производстве делящихся материалов, поскольку они не играли главной роли в повышении мощности взрыва. Советская программа по развитию сверхмощных видов оружия (с мощностью свыше миллиона тонн тротила), по их прогнозам, должна была продолжаться и завершиться возможным испытанием в 1954 г.105 И действительно, развитие термоядерного оружия стало важнейшим направлением военно-технического соревнования между СССР и США в начале 1950-х годов.
Вопрос первенства в создании «настоящей» водородной бомбы долго оставался предметом спора. В целом можно согласиться с утверждением ряда специалистов, что если первая советская атомная бомба была копией американского образца, то отечественная водородная бомба имела оригинальную конструкцию, созданную в результате самостоятельных исследований, отличных от американского пути, и что СССР даже превосходил США в техническом совершенстве своих разработок106. Вместе с тем, работы над созданием этого типа оружия велись в обеих странах одновременно и, по мнению некоторых зарубежных и отечественных авторов, на направление советских разработок могли подействовать разведывательные донесения об оказавшихся в конечном счете «тупико-
~ 107
выми» вариантах американских исследовании
Как описано в современной литературе, вопрос о создании в СССР водородной бомбы был поставлен в 1946 г. в докладе «Использование ядерной энергии легких элементов», представленном в правительство И.И.Гуревичем, Я.Б.Зельдовичем, И.Я.Поме- ранчуком и Б.Ю.Харитоном.
Постановлением Совмина СССР от 10 июня 1948 г. на КБ-11 была возложена задача произвести до 1 июня 1949 г. «теорети- чески-экспериментапьную проверку данных и возможности осуществления» «конструкции РДС-6»108 (имелась в виду водородная бомба). Во исполнение этого решения к концу 1948 г. была создана специальная исследовательская группа в Физическом институте АН СССР под руководством И.Е.Тамма, в которую вошел А.Д.Са- харов. Задачей группы являлось изучение возможности создания
285


водородной бомбы, и в частности, проверка расчетов теоретической группы Я.Б.Зельдовича. Весной 1950 г. Сахаров и другие члены группы были отправлены в Арзамас-16, который стал, в кооперации с другими институтами и объектами, центром работ по созданию водородной бомбы.
Не углубляясь в технические детали, напомним только, что для достижения сверхвысоких температур в несколько десятков миллионов градусов, необходимых для получения термоядерных реакций, были первоначально использованы две технические идеи - А.Д.Сахарова и В.Л.Гинзбурга (так называемая «слойка») и применение лития-6 для получения дейтерия. Обе идеи нашли применение в первом советском термоядерном заряде, испытанном 12 августа 1953 г. в обстановке бешеной гонки и напряжения, поскольку американцы взорвали свой первый термоядерный заряд на атолле Ениветок в Тихом океане 1 ноября 1952 г. Начался спор между американскими и советскими учеными, первые из которых отказались признать советское устройство, названное ими «Джо-4», «настоящей водородной бомбой». Отечественные атомщики, в свою очередь, называли испытанный американцами заряд «Майк» громоздким, не пригодным для транспортировки наземным сооружением величиной с двухэтажный дом. Безусловно, советское руководство и ученые верили в то, что они провели успешное испытание именно водородной бомбы и покончили со «второй монополией» США — на обладание водородным оружием. Об этом объявил в Верховном Совете за несколько дней до испытания — 8 августа 1953 г. - председатель Совета Министров СССР Г.М.Маленков.
Этот спор о первенстве окончательно не разрешен до сих пор. Однако первоначальные конструкции зарядов такого типа были признаны неэффективными обеими сторонами и уступили место новым разработкам, созданным на основе более продуктивной идеи, сформулированной в США Э.Теллером и С.Уламом в начале 1951 г., и в СССР — так называемой «третьей идеи» А.Д.Сахарова, Я.Б.Зельдовича и ряда их коллег. Серьезные работы в данном направлении в СССР начались только в 1954 г.109
На этой основе США произвели весной 1954 г. испытания шести вариантов «супербомбы» в Тихом океане. Наиболее мощным и печально знаменитым из-за инцидента с заражением японского
286


рыболовного судна стал взрыв на атолле Бикини 1 марта 1954 г. В Советском Союзе работы по линии «третьей идеи» проводились в течение 1954-1955 гг. и завершились успешным испытанием заряда, который уже бесспорно являлся водородной бомбой, 22 ноября 1955 г. Таким образом, какие бы суждения ни высказывались по поводу того, чья конструкция бомбы более соответствовала названию «водородное оружие», очевидно, что в данном направлении военно-технического соревнования оба соперника двигались сходными путями почти одновременно. Однако здесь СССР, в отличие от истории с атомной бомбой, удалось значительно быстрее ликвидировать отставание от США и предложить собственный путь решения проблемы. При этом обе стороны имели значительно меньше информации о разработках водородного оружия у противника, чем в случае с атомной бомбой. Так или иначе, советские ученые и конструкторы продемонстрировали способность самостоятельно разрабатывать и осуществлять новаторские научно-технические идеи в военной области (и это вынуждены были признать американцы).
За годы создания первой атомной бомбы организационная структура атомного ведомства значительно расширилась, как и число входивших в нее предприятий и организаций, что вызвало неизбежный рост бюрократизма и необходимость реорганизации руководства атомной отраслью. Постановлением Совмина СССР от 1 декабря 1949 г. организационная структура ПГУ была изменена в сторону ее упрощения. Осталось всего 2 управления вместо 8: Управление № 1 - горно-металлургических предприятий и Управление № 2 - предприятий по производству аметила и кремнила-1 (плутония и урана-235)110. Остальные управления преобразовывались в отделы; был утвержден новый состав Коллегии ПГУ, которому отводилась главная роль в руководстве «штабом отрасли». Однако Горно-металлургическое управление вскоре - 24 декабря 1949 г _ было выделено в специальное Второе управление при Совмине (ВГУ) во главе в П.Я.Антроповым, призванное заниматься вопросами снабжения атомной промышленности урановым сырьем.
Новая волна реорганизации управления «атомной империей» началась после смерти Сталина. Первоначально в целях улучшения
287


оперативного управления атомной промышленностью ПГУ и ВГУ были объединены в Первое управление. Согласно утвержденной 10 апреля 1953 г. структуре объединенного штаба отрасли, в его состав вошло 1850 человек (на 350 чел. меньше, чем в аппарате ПГУ и ВГУ), 5 управлений и 8 отделов111.
После ареста Берии и отстранения его от руководства атомным проектом, 1 июля 1953 г. было создано Министерство среднего машиностроения, в которое помимо Первого объединения вошло Третье главное управление (образовано 3 февраля 1951 г. для создания ракетных и радиолокационных систем ПВО Москвы во главе с В.М.Рябиковым). 9 июля в его ведение передавались также основные подразделения Главпромстроя МВД СССР. На обеспечение деятельности Минсредмаша в 1954 г. в государственном бюджете СССР была выделена гигантская сумма в 2252,9 млн руб.1,2 В последующие годы эти ассигнования продолжали возрастать. Эта невиданная по масштабам и полномочиям секретная «империя» внутри страны стала одним из главных оплотов советского ВПК. Однако на протяжении 1950-х годов атомное ведомство вело борьбу с Министерством обороны за приоритет в управлении ядерным оружием.
В 1953-1954 гг. была сделана даже попытка передачи в Мин- средмаш работ по управляемому ракетному вооружению. Таким образом, в этот период возобладала идея создания атомного сверхминистерства, объединившего все работы по созданию ракетно- ядерного оружия в СССР. Сверхминистерство численностью аппарата в 2644 человек возглавил крупный руководитель промышленности В.А.Малышев. Однако идея оказалась нежизнеспособной. К середине 1950-х Минсредмаш превратился в плохо управляемый конгломерат более чем 100 предприятий. Руководство министерства провело сокращение ряда подразделений и численности аппарата, из подчинения Минсредмаша были выведены предприятия, производившие ракетные вооружения.
Несмотря на политические разногласия и борьбу за власть в руководстве страны, ядерная программа продолжала развиваться полным ходом, ибо в ее приоритетности не сомневались. В 1954 г. на заводе «Авангард» началось производство ядерных бомб РДС-1 и РДС-3. Постановлением Совмина СССР от 5 мая 1954 г. опытный
288


завод № 25 Минавиапрома был переведен в Минсредмаш в качестве филиала № 1 КБ-11, для расширения работ по созданию автоматики подрыва и нейтронного инициирования ядерных зарядов. Руководителем и главным конструктором филиала был назначен крупный конструктор Н.Л.Духов. С апреля 1955 г. начал свою историю новый научно-экспериментальный ядерный центр на Урале (г. Снежинск), первым научным руководителем и главным конструктором которого стал К.И.Щелкин|П.
Для расширения собственной производственной базы Мин- средмаша развернулась реконструкция старых и строительство ряда новых промышленных предприятий. В 1952-1960 гг. комбинат в Свердповске-45 (Лесном) стал базовым по производству деталей из урана, лития; на нем был также завершен полный цикл изготовления специальных (ядерных) боеприпасов. В г. Златоусте-36 (Трехгорный) в 1955 г. был введен в эксплуатацию и стал выпускать оборонную продукцию Приборостроительный завод. В конце 1950-х был введен в действие Новосибирский завод по производству специальной автоматики. В 1957 г. из Минсудпрома в Минсредмаш был передан Уральский электромеханический завод (г. Свердловск), который стал выпускать электротехническую продукцию, использовавшуюся в специальных видах ядерных вооружений114.
Семипалатинский полигон уже не удовлетворял требованиям проведения сверхмощных взрывов, а также испытаний ядерно го оружия под водой. С этой целью осенью 1954 г. начались работы по созданию так называемого «Объекта-700» - полигона в районе архипелага Новая Земля, где были найдены все условия для проведения серийных испытаний новых видов ядерного оружия - подводных, воздушных и наземных В проведении подводных взрывов СССР сильно отстал от США, где первое такое испытание было проведено еше в 1946 г. «Боевое крещение» Новоземельского полигона состоялось в сентябре 1955 г., когда был произведен первый в СССР подводный взрыв атомного оружия. К 1958 г. полигон стал работать на полную мощность: в этом году там было произведено более 20 взрывов1 и.
Форсирование ядерной программы во второй половине 1950-х и начале 1960-х годов получило реальное воплощение в резком
10 — 4WII
289


росте количества ядерных взрывов. Как уже было отмечено, в этот период продолжались испытания различных видов ядерных зарядов. интенсивность которых возрастала. По данным американской разведки, обобщенным в специальной НРО 11-9-59, в течение только одной серии испытаний, проведенной СССР в период с 28 декабря 1957 г. по 3 ноября 1958 г., было произведено 32 взрыва116. Сами же Соединенные Штаты, как уже было показано выше, существенно обгоняли в этом деле СССР.
Безумие ядерной гонки тем временем вызывало все большую тревогу международной научной общественности. Ученые многих стран стали разъяснять «генетическую опасность дальнейшего проведения ядерных взрывов». Количество последних к концу
1957 г. приблизилось в целом к двум сотням, что привело к накоплению в атмосфере огромного количества радиоактивных веществ - смертоносного ядерного облака над Землей.
Следует отметить, что правительства ведущих стран — участниц этой гонки периодически, прежде всего из тактических соображений, выступали с предложениями о введении системы международного контроля за ядерными испытаниями, об их полном или частичном запрещении. В свое время советское правительство отвергло известное предложение президента США Д.Эйзенхауэра о принципе «открытого неба», высказанное им на Женевской встрече глав «великих держав» в июле 1955 г. В этом же духе оно продолжало отказываться от проведения международной инспекции для контроля над ядерными испытаниями. В заявлении ТАСС от 1 сентября 1956 г. указывалось, что «никакие системы специального контроля за ядерными испытаниями не требуются, так как современные технические средства позволяют легко обнаружить испытания ядерного оружия в любой точке земного шара»117.
Как демонстративная акция было расценено правительствами США и Великобритании решение СССР о прекращении с 31 марта
1958 I. в одностороннем порядке всех испытаний атомного и водородного оружия. Накануне этого «миротворческого» заявления, начиная с 23 февраля (что было также демонстрацией, поскольку совпало с Днем Советской Армии и Военно-Морского Флота) на Северном полигоне была произведена серия испытаний по меньшей мере из восьми ядерных зарядов мощностью около одного
290


миллиона тонн тротила. При этом, по данным советских военных аналитиков, на 27 февраля и 15 марта приходилось по два взрыва в день. В марте был также произведен один взрыв на Семипалатинском полигоне. Все это выглядело как демонстрация в преддверии Женевского совещания экспертов для разработки системы контроля за прекращением ядерных испытаний, проходившего по соглашению между правительствами СССР и США с июля по 21 августа 1958 г. Это совещание, по мнению Н.С.Хрущева, «окончательно похоронило легенду, будто контроль над соблюдением соглашения
о прекращении ядерных испытаний невозможен», доказав, что
118
«любой ядерный взрыв можно обнаружить»
Осенью 1958 г. СССР вновь возобновил ядерные взрывы под предлогом того, что США и Великобритания продолжали испытания, несмотря на одностороннее выражение советского «миролюбия». С 30 сентября по 25 октября на полигоне Новая Земля было взорвано около 55 ядерных зарядов, многие из которых имели мощность более миллиона тонн тротила. Эта новая серия испытаний, по оценке американцев, окончилась двумя взрывами на Семипалатинском полигоне 3 ноября 1958 г.
В специальной НРО 11-9-59 разведслужбы США пришли к заключению, что «с завершением их серии испытаний 1958 г.. Советы получили в свое распоряжение широкий спектр атомных и термоядерных вооружений, который, возможно, является достаточным для удовлетворения их базовых нужд». Мощность зарядов, по их оценке, варьировалась от 200 килотонн до 8 мегатонн. Различные типы зарядов могли быть использованы как в сухопутных войсках, так и военно-морскими силами, а также доставлены самолетами и ракетами.
Главный вопрос, который в то время беспокоил американские спецслужбы, касался возможности дальнейшего нарушения Советским Союзом моратория на испытания ядерного оружия. В указанной выше НРО 11-9-59 они выделили те области, которые, по их мнению, оказались недостаточно исследованными в ходе предшествующих взрывов, и где «техническая» необходимость могла сподвигнуть советское руководство на возобновление испытаний. К числу этих областей относились: а) высотные или космические испытания, связанные с отработкой систем противоракетной обо-
10*
291


роны (интенсивные работы в этом направлении в СССР в рассматриваемые годы действительно велись); б) испытания легких зарядов малой мощности тактического назначения (это было связано с решением насущной задачи размещения тактического ядерного оружия в Вооруженных Силах СССР); в) испытания с целью дальнейшей экономии делящихся материалов; г) испытания так называемых «чистых» зарядов; д) испытания термоядерных вооружений с мощностью свыше 8 мегатонн119.
Следует отметить, что американцы в целом правильно определили основные направления совершенствования ядерных вооружений в этот период. По словам А.А.Бриша, который был заместителем главного конструктора филиала № 1 КБ-11 Н.Л.Духова (а с 1964 г.- главным конструктором), в эти годы в СССР «формировалась новая отрасль — создание ядерных боеприпасов (ЯБП) для отдельных видов вооруженных сил. Особое внимание уделялось безопасности ядерных боеприпасов, в том числе при аварийных воздействиях, стойкости к поражающим факторам, а также высокой боеготовности»120. Разработчики головного КБ-11 в начале 1960-х годов работали над созданием водородного заряда без использования «ядерно-делящихся» веществ (так называемой «чистой бомбы»), малогабаритных зарядов для ракет ближнего и дальнего действия, а также спецзарядов, которые не давали бы атомного взрыва при пожаре, в случае падения или прострела. Другое дело, что работы эти велись медленно - им мешали и мно- готемность разработок, и перегруженность опытного завода, и отсутствие достаточной производственной базы. Все это сковывало творческую инициативу конструкторов. Вместе с тем, из сообщений иностранной печати руководители КБ знали о наличии подобных видов новейшей военной техники на вооружении армии США, и обращались в вышестоящие партийные и хозяйственные органы с предложениями о принятии срочных мер по ликвидации отставания.
В одной из последующих НРО, посвященных проблеме ядерных испытаний (11-9-61 от 25 апреля 1961 г.), спецслужбы США все же признали, что со времени окончания взрывов 3 ноября 1958 г. СССР, вместе с США и Великобританией, соблюдал мораторий на ядерные взрывы, что соответствовало действительно-
292


сти121. По нашему мнению, то был краткий период, когда тенденции «разрядки напряженности», или, по крайней мере, здравого смысла, протестовавшего против бесконтрольной накачки атмосферы, воды, земли радиоактивными веществами, возобладали в правительствах обоих противостоявших лагерей. О том, что указанные тенденции были временными, свидетельствовал новый виток военных приготовлений с обеих сторон в начале 1960-х годов, который достиг апогея в период Карибского кризиса, когда мир балансировал на грани глобальной ядерной войны.
После заявления советского правительства от 31 августа 1961 г. испытания возобновились с новой силой. За два месяца было проведено более 25 взрывов, а к XXII съезду партии было приурочено испытание рекордной по мощности сверхбомбы, получившей на Западе название «Хрущев-бомба». Даже советские военные вынуждены были признать: «...сложилось впечатление, что советское правительство этими взрывами демонстрировало свою ядерную мощь»122.
Всего к 1963 г. в СССР было проведено 210 испытаний ядерно- го оружия (в других странах мира - США, Великобритании, Франции- 538). При этом интенсивность взрывов резко возросла, если за первые 8 лет в СССР было испытано 32 ядерных боеприпаса, то в последующие 6 лет- 1 78123. Итогом этого длительного ядерного соревнования стало подписание в июле 1963 г. между СССР, Великобританией и США договора о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой. В 1968 г. был открыт для подписания Договор о нераспространении ядерного оружия, в 1970-е годы - ряд соглашений о создании «безъядерных зон» в различных регионах мира.
Между тем атомная отрасль в СССР продолжала работать в режиме наибольшего благоприятствования. Размер капитальных вложений на 1958-1960 гг. по Минсредмашу должен был составить около 37 млрд руб.; в рабочем порядке выделялись и дополнительные средства. Постановлением ЦК и Совмина от 4 апреля 1957 г. устанавливался порядок особого контроля и первоочередного выполнения заказов для атомного ведомства. Приоритетность отрасли сохранилась и после реорганизации управления оборонными отраслями промышленности в конце 1950-х годов, хотя были введе-
293


ны некоторые «послабления режима», связанные с развитием работ по мирному использованию атомной энергии.
В этих целях на базе одного из главков Минсредмаша в августе 1960 г. был создан Государственный комитет по использованию атомной энергии (ГКИАЭ), отвечавший за применение атомной энергии в народном хозяйстве и сотрудничество с другими странами в этой области. Сам Минсредмаш 13 марта 1963 г. был переименован в Государственный производственный комитет по среднему машиностроению, без существенного изменения в его структуре124. Соотношение объемов деятельности этих комитетов показывало многократный перевес военного направления в деятельности атомной отрасли над гражданским. Так, в 1964 г. численность работающих в системе ГПК по среднему машиностроению составила 619 тыс. чел., а в ГКИАЭ - 57,85 тыс.; объем капитальных вложений - соответственно 694,8 и 104,2 млн руб.; в 1965 г. объем товарной продукции промышленных предприятий ГПК составил 3750,0 млн руб., по ГКИАЭ - 39,3 млн руб.125
Постановлением Совмина от 29 ноября 1961 г. № 1156-495 указывалось, что все ведомства страны «рассматривают в десятидневный срок просьбы Минсредмаша, ГКИАЭ и других ведомств- соисполнителей, привлеченных к этим работам, о дополнительных потребностях и выделяют эти материалы, изделия и приборы в первоочередном порядке». Отрасль находилась под непосредственным контролем воссозданного в 1963 г. Высшего Совета Народного Хозяйства (председатель - Д.Ф.Устинов), поскольку сметы строек стоимостью выше 2,5 млн руб. должны были утверждаться ВСНХ.
Вместе с тем, децентрализация управления народным хозяйством препятствовала столь же четкому, как ранее, выполнению расширявшихся программ атомных ведомств, которые охватывали все новые регионы и республики СССР. К примеру, задерживалось намеченное на 1957-1958 гг. строительство исследовательских ядерных реакторов в Москве (при Московском инженерно- физическом институте), в Томске (при Томском политехническом институте), а также реакторов в Белоруссии, Казахстане, Латвии, уникального реактора в г. Мелекессе Ульяновской области (пос¬
294


ледний был пущен только в октябре 1961 г. - к XXII съезду партии вместо XXI).
Раздробление системы управления привело и к ослаблению хозяйственных связей. В результате, как жаловался министр Е.П.Славский, ряд заводов различных совнархозов не выполнял обязательства по поставке специального оборудования, срывая графики выполнения заказов для Минсредмаша в конце 1950-х годов.
Скоординировать работу смежников и поставщиков были призваны постановления ЦК КПСС и Совмина СССР с названием «Об обеспечении производства специальных изделий Государственным производственным комитетом по среднему машиностроению СССР комплектующими узлами, приборами и материалами к ним...». Так, постановлением от 28 января 1964 г. 37 совнархозов, госкомитетов и советов министров союзных республик обязывались: а) «включить в план производства на 1964 и 1965 гг. и обеспечить впереди других заказов изготовление и поставку комплектующих изделий и материалов по заказам 110/64... 120/65... Председателям перечисленных выше государственных комитетов, совнархозов установить строжайший контроль»; б) «запретить передачу с одних предприятий на другие заданий по производству изделий и материалов, предусмотренных к поставке по заказам 110/64, 110/65, 120/64, 120/65, без согласования с Государственным производственным комитетом по среднему машиностроению СССР»
Однако период децентрализации управления продлился недолго: уже в октябре 1965 г. Государственному производственному комитету было возвращено прежнее название Министерства среднего машиностроения СССР, куда с ноября того же года были переданы также все предприятия, НИИ, КБ ликвидированного ГКИАЭ. Была восстановлена в полном объеме централизованная структура управления отраслью, практика присвоения предприятиям номеров почтовых ящиков, назначения на ключевые должности в системе Минсредмаша по номенклатурной системе. Так, постановлением правительства от 30 ноября Минсредмашу и «другим ведомствам- соисполнителям предписывалось присваивать номера почтовых ящиков». Руководители главных управлений и директора крупных предприятий назначались после рассмотрения в ЦК КПСС. Однако
295


большими полномочиями обладали министр и Коллегия министерства, которые имели свою обширную номенклатуру должностей.
Минсредмаш получил право осуществлять сотрудничество с иностранными государствами в области мирного использования атомной энергии. В постановлении Совета Министров СССР от 14 февраля 1967 г. «О реорганизации Главного управления по использованию атомной энергии Министерства среднего машиностроения» говорилось: «Установить, что Министерство среднего машиностроения при отношениях с иностранными государствами по вопросам, связанным с использованием атомной энергии, выступает как Государственный комитет по использованию атомной энергии СССР»127.
Особая роль «атомной империи» как в решении вопросов обороны, так и в развитии экономики страны в целом была подчеркнута в постановлении Совета Министров СССР от 18 июня 1968 г. об утверждении нового Положения о Министерстве среднего машиностроения. В документе выделялись важнейшие функции Мин- средмаша:
«1. Министерство среднего машиностроения несет ответственность за состояние и дальнейшее развитие атомной науки и промышленности, научно-технический прогресс и технический уровень производства, качество выпускаемой продукции и за полное удовлетворение потребности обороны страны и народного хозяйства во всех видах продукции атомной промышленности...
<...>
6. 	Минсредмаш наряду с предусмотренными общим положением для всех министерств задачами:
а) изучает потребности обороны страны и народного хозяйства в продукции атомной промышленности и осуществляет планирование развития атомной науки и промышленности в соответствии с задачами всего народного хозяйства;
б) осуществляет разработки научно-технических проблем: от научного поиска до внедрения результатов в производство, в том числе:
разрабатывает технологию, проектирует, строит и эксплуатирует предприятия по добыче и переработке урановых, литиевых, бе- риллиевых и ториевых руд, проводит геолого-разведочные работы
296


по урану, литию, бериллию и торию на действующих горнодобывающих предприятиях министерства... проводит научные исследования, изыскательские и проектные работы по использованию ядерных взрывов в мирных целях, разрабатывает специальные ядерные заряды, изготавливает их и осуществляет ядерные взрывы для выполнения работ в народном хозяйстве;
осуществляет в соответствии с политикой правительства страны мероприятия по международному сотрудничеству в области использования атомной энергии в мирных целях...»128
Подводя итоги, необходимо отметить, что атомная программа СССР являлась одним из ключевых направлений военно-политического и технического соревнования с Западом. В реализации этой программы можно выделить два ключевых момента, определившие ее успешное осуществление, - самоотверженность и энтузиазм ее создателей, работавших во имя предотвращения ядерной войны, и применение методов чрезвычайной мобилизации (жесткая централизация руководства, концентрация ресурсов, крайняя секретность, использование принудительного труда). Эти факторы, в совокупности с данными советской разведки об атомном проекте США, способствовали рекордно быстрой - за 4 года - реализации задачи № 1.
Последующий период характеризовался лавинообразным нарастанием количества объектов и производств, сосредоточенных в ядерном комплексе, который занял особое положение в экономической структуре ВПК СССР. Атомные объекты постепенно превращались в своего рода «государства в государстве», со своими органами центральной (ПГУ, Министерство среднего машиностроения) и местной власти (в закрытых городах создавались собственные органы правопорядка, суды и милиция, горисполкомы) и своими земельными владениями.
Стимулом форсирования разработок в области ядерных вооружений, резкого роста количества ядерных взрывов на протяжении 1950-х- 1960-х годов явился фактор су щественного - более чем в 10 раз — отставания СССР от США по количеству ядерных зарядов. Важную роль в обострении противостояния играли военно- промышленные комплексы СССР и США, которые оказывали давление на руководство обеих стран
297


Советский ВПК и «перестройка* 1985—1991 гг.
«Перестройка» 1985-1991 гг. принесла с собой попытки реформирования ВПК в рамках СССР. В 1985-1991 гг. был сделан упор на развитие производства гражданской продукции и товаров народного потребления силами оборонных предприятий, а также началась конверсия военной промышленности. В 1987 г. было произведено первое сокращение затрат на оборону в пользу здравоохранения (около 1 млрд руб.).
С 1988 г. советское руководство объявило о значительном сокращении Вооруженных сил и военных расходов на 2,6 млрд рублей по сравнению с утвержденным пятилетним планом. Свою г лавную задачу правительство видело в том, чтобы обеспечить советские Вооруженные силы всем необходимым по принципу разумной достаточности. Приоритет был отдан производству новых средств вооружения и военной техники, обеспечивающих качественное улучшение оснащения Вооруженных сил за счет сокращения производства средств нападения: бронетанковой техники, ударной штурмовой авиации, артиллерии, отдельных видов ракетной и другой техники.
В декабре 1988 г. на Генеральной Ассамблее ООН Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С.Горбачев объявил о принятии СССР радикальной программы одностороннего сокращения военных программ. В 1989-1990 гг. численность Вооруженных сил должна была сократиться на 12%, военный бюджет - на 14%, военное производство- почти на 20%129.
К 1989 г. начатая экономическая реформа привела к тому, что объем выплат населению стал быстро увеличиваться вне связи с объемом производства продукции. Контроль за фондом оплаты труда был снят, полки магазинов опустели. В этой ситуации руководство страны и общественное мнение единственный выход из кризиса видели в сокращении военных расходов.
По предложению правительства рост расходов на оборону замораживался на уровне 1989 г. В мае 1989 г. М.С.Горбачев заявил, что военные расходы составят в 1989 г. 77,3 млрд рублей. К 1991 г. расходы на оборону должны были уменьшиться на 14,3%. Предполагалось, что высвободившиеся ресурсы и мощности оборонных
298


предприятий позволят решить социально-экономические проблемы. Планы дальнейшего сокращения были обнародованы председателем Совета Министров СССР Н.И.Рыжковым в докладе на
1 съезде народных депутатов СССР: «Мы намерены настойчиво идти по пути разоружения, добиваться, чтобы удельный вес расходов на оборону в национальном доходе сократить к 1995 г. в 1,5-
2 раза»130.
А) Реформа системы управления и планирования
В годы «перестройки» государство сдерживало процесс выхода «на свободный рынок» предприятий оборонного комплекса. Совет Министров СССР 8 декабря 1990 г. издал распоряжение за № 2062р, которое гласило: «Согласиться с предложением Госко- миссии Совмина по военно-промышленным вопросам , министерств и ведомств оборонного комплекса о том, что временно до начала функционирования Фонда государственного имущества СССР, образованного Указом Президента СССР от 9 августа 1990 г., права по управлению находящимся в общесоюзной собственности имуществом подведомственных предприятий и организаций делегируются соответственно Минавиапрому, Министерству гражданской авиации, Миноборонпрому, Министерству общего машиностроения, Минрадиопрому, Минсвязи, Минсудпрому, Мин- электропрому, Госкому по вычислительной технике и информатике, Главному управлению по геодезии и картографии»132.
В период до начала 1990-х годов, нормативно-правовое обеспечение производства вооружений и военной техники (ВиВТ) на государственном уровне по-прежнему регламентировалось постановлениями ЦК КПСС, СМ СССР, решениями Госкомиссии по военно-промышленным вопросам, совместными решениями оборонных отраслей промышленности и Министерства обороны СССР при координирующей роли ГК по военно-промышленным вопросам.
В годы «перестройки» на Военно-промышленную комиссию была возложен ряд задач по координации и осуществлению работ в области конверсии военною производства, по развитию гражданского сектора народного хозяйства, таких как:
299


• организация разработки и производства оборудования для перерабатывающих отраслей агропромышленного комплекса, легкой промышленности и торговли;
• организация разработки и производства непродовольственных товаров народного потребления; организация технических средств и работ в области связи; координация работ по созданию объектов атомной энергетики;
• руководство выполнением программ электронизации народного хозяйства; координация работ в области воздушных, грузовых и пассажирских перевозок и другие задачи133.
Экономическая реформа началась в 1987-1988 гг. с принятия Закона о государственном предприятии, которым предусматривал- ся перевод предприятий на хозрасчет. В силу «секретности» предприятия ВПК перешли на хозрасчет с опозданием на год; в условиях фиксированных цен на оборонную продукцию предприятия комплекса оказались в тяжелом финансовом положении. Реформа предусматривала создание нового основного звена управления - производственных и научно-производственных объединений. При этом административные функции управления - через министерства-были разрушены, а экономические механизмы не создавались. Формальное «собирание» в производственные объединения предприятий, находившихся на огромных расстояниях друг от друга, привело к усилению монополизма и узкой специализации в военной науке и производстве134.
К ВПК организационно присоединились предприятия двух гражданских машиностроительных министерств, производивших бытовую технику, оборудование для сельскохозяйственного производства и переработки сельскохозяйственной продукции.
Председатель Военно-промышленной комиссии Ю.Д.Маслю- ков вспоминал; «...в 1982-1985 гг. я работал первым заместителем председателя Госплана СССР по оборонным отраслям промышленности. Это были годы чрезвычайной активности руководителей страны по поиску путей повышения эффективности экономики. Мы видели этот путь в совершенствовании системы взаимоотношений Госплана СССР, Министерства обороны и Государственной комиссии по военно-промышленным вопросам. Эти три ведомства возглавляли тогда Н.К.Байбаков, Д.Ф.Устинов, Л.В.Смирнов, сыгравшие выдающуюся роль в развитии военно-промышленного
300


комплекса. В 1985 г. мне было предложено взять на себя руководство ВПК в связи с уходом Леонида Васильевича Смирнова на пенсию. В короткий срок удалось так организовать взаимодействие аппаратов этих ключевых ведомств, что они стали работать как единое целое во всех вопросах создания и производства военной техники и вооружений. Они постоянно вели анализ положения дел в оборонной сфере»135.
К этому времени в оборонном комплексе функционировала система программно-целевого планирования. На первом этапе, исходя из военной доктрины и других условий, определялись на 15-летний период цели и задачи Вооруженных сил страны и их оснащение. На этой основе с учетом того, что уже имелось на вооружении, анализа развития потенциала вероятного противника определялись качественные (тактико-технические) требования к вооружению и военной технике и оценивалась реальность их достижения.
Следующим этапом было формирование проектов программ вооружения на 10-летний период. Через каждые 5 лет они обновлялись. В программах фигурировали основные комплексы вооружения и военной техники, которые должны были быть разработаны, испытаны, освоены производством и поставлены в войска. По каждому образцу вооружения и военной техники устанавливались характеристики и этапы создания, необходимые ресурсы, сроки и исполнители работ. Затем на базе этого целевого документа производился его отраслевой разрез («портфель заказов»), и по видам техники разрабатывались пятилетние и годовые планы научно- исследовательских и опытно-конструкторских работ, производства и поставок образцов вооружения и военной техники, создания промышленных мощностей.
Была создана система целевого управления, аналогичная американской системе ППБ (планирование, программирование, формирование бюджета). Ее достоинство было в том, что в формировании «портфеля заказов» с самых ранних стадий (от идеи до образца) участвовали заказчик и исполнитель, соответствующие органы планирования, финансирования и управления. Создаваемая в оборонном комплексе новая техника включалась в программы по всем этапам ее жизненного цикла: от технических предложений до поставки серийных образцов. Такой путь проходили все образцы
301


военного назначения: ракеты, корабли, танки, радиолокационные системы и т.д. - все они впервые появлялись в программах вооружения в виде заданий на исследования и разработку, проведение испытаний до принятия на вооружение. Таким образом, образец (комплекс) вооружения постоянно находился в поле управления на всех этапах жизненного цикла и контролировался заказчиком, разработчиком и производителем.
Система программно-целевого планирования вооружения и военной техники включала также разработку «Основных направлений развития вооружения и военной техники» на 15-летний период. В мае 1983 г. постановлением правительства были утверждены «Основные направления развития вооружения и военной техники на 1986-1995 гг. и до 2000 г.», а в сентябре 1984 г. была одобрена «Программа вооружения и военной техники на 1986-1995 гг.». С развитием экономической реформы в период перестройки и началом конверсии эта система позволяла оперативно вносить коррективы в планы работ оборонного комплекса.
Б) Конверсия оборонной промышленности
С конца 1980-х годов руководством страны стали предприниматься попытки конверсии оборонного производства. Ее первый этап (1989 - третий квартал 1990 г.) был связан с диверсификацией производства оборонных предприятий, главным направлением которой стал выпуск продукции гражданского назначения для пищевой и легкой промышленности. Однако из 400 предприятий оборонного комплекса, вовлеченных в этот процесс, реально перепрофилировались только 5-6 предприятий136.
В советской хозяйственной системе от оборонных отраслей промышленности хронически отставало машиностроение для легкой и пищевой промышленности, для переработки сельскохозяйственной продукции, торгового и медицинского оборудования. Ю.Д.Маслюков вспоминал: «Любое рассмотрение этих важнейших вопросов заканчивалось тем, что Председатель Совмина Н.И.Рыжков поручал производство того или иного вида оборудования военно-промышленному комплексу. Мою чашу терпения переполнил вопрос об изготовлении оборудования для сигаретных фабрик. По специализации СЭВ это оборудование должно было делаться в Че-
302


хословакии, но по разным причинам освоено не было. На заседании Совмина изготовление этого оборудования было поручено “оборонщикам”. Все это сопровождалось упреками, что-де у оборонщиков все есть и “спину они еще не сломали”. Я собрал всех министров - членов ВПК и предложил обсудить вопрос: или бесконечные мелкие поручения, тычки, которые только отвлекают от выполнения задач по вооружению и военной технике, или полная ответственность за все направления легкой, пищевой и перерабатывающих отраслей промышленности, но на нормальной плановой основе? Все девять министерств и Госплан СССР высказались за второй вариант. После заседания ВПК я доложил премьеру и предложил: “Николай Иванович! Отдайте ВПК всю проблему, но тогда отдайте и всю промышленную базу “со всеми клопами”. Николай Иванович рассмеялся и сказал, что согласен и посоветуется с Генеральным секретарем. Так решился этот вопрос. С тех пор все стало за оборонщиками, но заработала система выбора номенклатуры, оценки технического уровня, подготовки производства и организации серийного производства изделий. Особое внимание уделялось развитию ряда приоритетных направлений гражданского машиностроения в оборонных отраслях промышленности, от которых зависит научно-технический прогресс, а также решение острых социальных задач. Это технологическое оборудование для агропромышленного комплекса, легкой и пищевой промышленности, торговли и общественного питания»1 .
Принятые решения о существенном сокращении объемов производства военной техники давали возможность начать широкую конверсию, что, по мнению руководителей «оборонки», позволило бы создать реальные возможности для наращивания гражданской продукции в 1990-1995 гг.: по технологическому оборудованию для Агропрома - в 2 раза, для предприятий легкой промышленности - в 1,5 раза, для торговли и общественного питания - в 1,8 раза. В 1988-1995 гг. намечалось разработать с подключением оборонных научно-исследовательских и конструкторских организаций и освоить в серийном производстве для народного хозяйства более 5 тыс. наименований современного технологического оборудования, отвечающего мировым требованиям, то есть почти полностью обновить номенклатуру продукции, выпускаемой в 1988 г. По расчетам правительственных органов, сокращение производства авиа-
303


ционных ударных средств позволяло увеличить за эти же годы почти в три раза производство гражданской авиации как для удовлетворения внутренних потребностей, так и для увеличения их экспорта (Ил-96-300, Ту-204, Ил-114 и др.). Правительством было принято специальное постановление о дальнейшем развитии авиационной промышленности. К числу приоритетов относились вычислительная техника, техника связи и другие средства информатизации общества.
Развитию мощностей по выпуску вычислительной техники также было отдано предпочтение: капитальные вложения на эти цели в 1985-1990 гг. составили 5,8 млрд рублей, что в 3,3 раза выше, чем в предыдущей пятилетке, в 1989 г. намечалось выпустить вычислительной техники на сумму 7,8 млрд рублей, в 1990 г. - на 10,1 млрд рублей, а за пятилетку ее выпуск предполагалось увеличить в 2,4 раза. Наиболее высокими темпами в 1985-1990 гг. развивалось производство изделий электронной техники (на 15% ежегодно). Тем не менее сохранялась серьезная диспропорция между ростом потребностей народного хозяйства в изделиях электронной техники и возможностями их удовлетворения.
В связи с этим сошлемся снова на «экспертное» мнение Ю.Д.Маслюкова: «Многие наивно полагали, что как только сократится производство вооружения и военной техники, то предприятия сразу же начнут выпускать нужные народному хозяйству товары... На деле все обстояло гораздо сложнее и требовались время и значительные средства (капитальные вложения) для того, чтобы осуществить такую техническую подготовку производства новой продукции, чтобы она удовлетворяла требованиям потребителей и была конкурентоспособной на внешнем рынке»138. Об этом свидетельствуют следующие расчеты в приведенной ниже таблице.
Затраты времени на техническую подготовку производства новой продукции при конверсии оборонной промышленности, месяцев
Вид производства
Однородная продукция
Неоднородная продукция
Гчубина конверсии
%
Глубина конверсии
%
50
100
50
100
Приборостроение
25-27
28-30
27-32
30-41
Машиностроение
16-18
21-22
23-24
30-32
304


Таким образом, по мнению «оборонщиков», «реального результата, а не кастрюль и лопат, можно было ожидать от конверсии через 1,5-2,5 года». Госплан разработал программу конверсии оборонных отраслей промышленности на пять лет. По расчетам Госплана СССР затраты на нее должны были составить 44 млрд рублей. 12 января 1990 г. программа была представлена Советом Министров СССР (после одобрения Комитетом Верховного Совета СССР по обороне и безопасности) на рассмотрение Президентского Совета СССР. Главная цель государственной программы конверсии оборонной промышленности на период до 1995 г. состояла в сохранении производственного потенциала оборонных предприятий и использовании в гражданском производстве передовых технологий, созданных для выпуска вооружений.
Заседание Президентского Совета проходило 28 сентября 1990 г. под председательством М.С.Горбачева и было «достаточно бурным». Позиция, заложенная в программе, отстаивалась всеми оборонщиками. Они утверждали, что в оборонном комплексе создавалась наиболее наукоемкая и сложная современная техника (космическая, авиационная, вычислительная, техника средств связи, оптико-электронная аппаратура и др.), определявшая научно- технический прогресс всех отраслей народного хозяйства. Более 40% объема работ производилось за счет межотраслевой кооперации. В создании систем вооружения и военной техники участвовали десятки, а иногда и сотни предприятий и организаций практически всех отраслей оборонного комплекса. Например, в состав систем противосамолетной и противоракетной обороны страны для защиты городов и крупных промышленных объектов входили тысячи различных элементов (ракеты с боевыми зарядами, наземные пусковые установки, радиотехнические и оптические средства, вычислительная техника, транспортные средства и др.), разработка и производство которых могли быть осуществлены только объединенными и скоординированными с помощью программ и планов усилиями сотен различных исполнителей.
Гарантией выполнения заказов в оборонном комплексе был механизм координации политики министерств и ведомств в оборонной сфере, осуществляемый ЦК КПСС, ВПК и Госпланом СССР.
305


Одним из наиболее сложных элементов механизма управления являлся баланс интересов всех, кто участвовал в выполнении заказов при распределении между ними ресурсов. Важнейшим из них был баланс интересов потребителей конечной продукции. Если в оборонном комплексе за этот баланс отвечал единый заказчик (в лице Минобороны, КГБ, МВД и др.), который выступал перед министерствами оборонных отраслей, представляющими другую группу интересов - предприятий - исполнителей заказов, то в гражданском машиностроении такого единого заказчика не было. Баланс интересов в оборонной сфере был обеспечен отработанной системой согласовательных процедур при разработке программ, планов и мероприятий по их корректировке и реализации. Процедуры согласования строились на расчетах Госплана СССР по целому ряду критериев. Например, критерием достижения баланса интересов при разработке программ вооружения выступало совпадение по сумме четырех разрезов контрольных цифр расходов на реализацию программ по всем видам затрат и источникам их финансирования.
Балансовые расчеты контрольных цифр на пятилетку 1990— 1995 гг. разрабатывались по следующим направлениям: по отдельным программам вооружения; по различным генеральным заказчикам Минобороны СССР; по видам техники (направлениям планирования); по министерствам - исполнителям военных заказов.
В итоге на заседании Президентского Совета по проекту программы конверсии за основу был принят проект, представленный оборонным комплексом. После некоторой доработки этот проект 12 января 1991 г. был утвержден Верховным Советом СССР. По замыслу ее разработчиков, реализация программы конверсии позволила бы за пять лет более чем в два раза увеличить производство товаров для населения, удовлетворить спрос перерабатывающих отраслей агропромышленного комплекса, легкой промышленности в современном технологическом оборудовании. Для этого были закуплены лицензии на многие виды оборудования в ряде развитых стран139.
Число конверсируемых предприятий по этой программе составило более 600. Однако непосредственные результаты выполнения
306


программы оказались неудачными: из планировавшихся 120 новых видов продукции в производство реально поступили только 23, причем только 5 из них соответствовали международным стандартам140.
В последнее десятилетие в отечественном ВПК произошли глубокие структурные изменения: распад единого ВПК бывшего СССР; разрыв между Вооруженными силами и оборонной промышленностью (в результате «оборонное сообщество» обозначается уже не термином «ВПК», а «ОПК»), изменение пропорций между производством военной техники и гражданской продукции в оборонном комплексе, а с 1994 г. по 1999 г. резкое снижение (как абсолютное, так и относительное) общего уровня производства в ОПК. Комплекс претерпел целый ряд административных реорганизаций, внесших, по мнению оборонщиков (выраженному Лигой содействия оборонным предприятиям и другими членами «оборонного сообщества»)141, сумятицу в четко налаженный процесс функционирования отечественного ОПК. Некогда могущественный ВПК СССР превратился в лоббирующую группу, вынужденную бороться за выживание в новых условиях.
1 Подробнее об этом см.: Сталинское десятилетие холодной войны: Факты и гипотезы / Отв. ред. А.О.Чубарьян. М., 1999.
2 См.: Холодная война: Новые подходы, новые документы / Отв. ред. М.М.Наринский. М, 1995; Gaddis J.L. We Now Know: Rethinking the Cold War History. N.Y., 1997.
3 См.: Сталин И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. 5-е изд. М, 1950. С. 78.
4 См.: Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография. 2-е изд. М., 1947. С. 195.
5 См.: Правда. 1946. 25 сент.
6 См.: Ядерный век и война. Военные обозрения / Под ред. А.А.Гречко. М, 1964. С. 5.
7 Цит. по: Симонов НС. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920-1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 1996. С. 208.
8 Подробнее см.: Быстрова ИВ. Развитие военно-промышленного комплекса//СССР и холодная война. М., 1995. С. 176-179.
307


Q Сталин ИВ. Речи на предвыборных собраниях избирателей Ста- „иМигкого избирательного округа г. Москвы. М., 1947. С. 29.
ю NARA. R.G. 263. Ent. 300. Box 1. ORE I. 1946. 23 Jul. P. 10.
11 п яообнее см.: СССР и холодная война. М., 1995; Советская внешняя политика в годы «холодной войны»: Новое прочтение. М., 1995.
12 По документам из фондов Российского государственного архива экономики. (Далее: РГАЭ).
и Полообнее см.: Государственный архив Российской Федерации, ф. 5446. Оп. 52. Д. 2. Л. 45-116. (Далее: ГА РФ).
14 См • Там же. Ф. 9401. On. 1. Д. 92. Л. 166-174.
15 См.': Дело Берия // Известия ЦК КПСС. 1991. № 2. С. 169-170.
16 См.: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 329. Д. 2261. Л. 21-22.
17 Зима В.Ф. Тупики аграрной политики (1945-1953 гг.) // СССР и холодная война. С. 156.
18 Об использовании немецких специалистов в советской атомной программе см.: Круглов А.К. Как создавалась атомная промышленность в СССР. М., 1995. С. 163-167. О применении труда военнопленных см.: Иванова Г.М. ГУЛАГ в системе тоталитарного государства. М., 1997.
С. 	133-135; Военнопленные в СССР, 1939-1956: Документы и материалы / Под ред. М.М.Загорулько. М., 2000.
19 См.: Evangelista М. Stalin’s Postwar Army Reappraised // Soviet Military Policy Since World War II / Ed. by W.T.Lee, K.F.Staar. Stanford, 1986. P. 281-311. (Далее: Soviet Military Policy).
20 Подробнее см.: Послевоенная конверсия. К истории «холодной войны» /Отв. ред. В.С.Лельчук. М., 1998.
21 См: ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 5. Д. 2162. Л. 176.
22 См.: РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 36. Д. 687.
23 Там же. Ф. 4372. Оп. 76с. Д. 241. Л. 67-68.
24 См: Симонов Н С. Указ. соч. С. 207.
25 Подробнее см.: Российский государственный архив социально- политической истории. Ф. 17. Оп. 164. Д. 710. (Далее: РГАСПИ).
26 Там же. Л. 31.
27 См.: Правда. 1954. 13 марта.
28 XX съезд КПСС, 14-25 февраля 1956 г.: Стенографический отчет: В 2 т. Т. 1.М., 1956. С. 432.
29 См.: Заседания Верховного Совета СССР пятого созыва (4 сессия), 11- 15 января 1960 г.: Стенографический отчет. М., 1960. С. 32-34.
J° Так заявил Н.С.Хрушев на Пленуме ЦК партии в октябре 1957 г. См. стенограмму заседаний Пленума: Российский государственный архив новейшей истории. Ф. 2. On. 1. Д. 272. Л. 41 (Далее: РГАНИ).
31 NARA. R.G. 263. Records of the CIA. National Intelligence Estimates Concerning the Soviet Union, 1950-1961. Intelligence Publication File. HPR 92-4/001. Ent. 500. Box 8. NIE 11-4-56.
32 См.: Россия делает сама /Под ред. С. Л. Давыдова. М., 1994. С. 211-212.
33 См.: Ядерный век и война... С. 7.
34 См.: Россия делает сама. С. 227-228.
308


35 См.: Президиум ЦК КПСС, 1954-1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 1. М., 2004.
36 Подробнее см.: Хрущев С.Н. Никита Хрущев. Кризисы и ракеты. В 2 т. М., 1994.2 т.
37 Внеочередной XXI съезд КПСС, 27 января - 5 февраля 1959 г.: Стенографический отчет: В 2 т. Т. 1. М., 1959. С. 308.
38 Олег Пеньковский - полковник КГБ, работал на западные спецслужбы с 1960 г.; осужден и казнен в 1963 г. В числе других передал на Запад сведения о составе стратегических ракетно-ядерных сил СССР. См.: Судебный процесс по делу агента английской и американской разведок гражданина СССР Пеньковского О.В. и шпиона-связника подданного Великобритании Винна Г.М., 7-11 мая 1963 г. М., 1963; Шектер Д., Дерябин П. Шпион, который спас мир: Как советский полковник изменил курс «холодной войны»: В 2 кн.: Пер. с англ. М., 1993. 2 кн.
39 Киссинджер Г. Ядерное оружие и внешняя политика: Пер. с англ. М.,
1959. 	С. 449.
40 См.: Хрущев Н.С. Воспоминания Н.С.Хрущева // Вопросы истории. 1993. №2. С. 82.
41 Вопрос о первенстве в создании водородной бомбы является спорным: наши военные считают, что США получили водородное оружие только в 1954 г.
42 Ракетные войска стратегического назначения / Под ред. Ю.П.Максимова. М., 1992. С. 250. (Далее: РВСН).
43 См.: Ядерный век и война... С. 9-10.
44 См.: Соколовский В.Д. Военная стратегия. 3-е изд. М., 1963. С. 253-254, 298.
45 Хрущев Н.С. Воспоминания Н.С.Хрушева// Вопросы истории. 1993. № 6. С. 88-89.
46 Corona: America’s First Satellite Program / Ed. by J.K. McDonald. Wash., 1995.
47 РГАЭ. Ф. 4372. On. 1 lc. Д. 820. Л. 4-5.
48 Cm.: Soviet Military Policy. P. 21-22.
49 См.: Безбородов А.Б. Власть и ВПК в СССР середины 40-х - середины 70-х годов // Советское общество: будни холодной войны. М.; Арзамас, 2000. С. 108.
50 См.: Симонов Н.С. Указ. соч. С. 288-291.
51 Хроника основных событий истории ракетных войск стратегического назначения. М., 1994. С. 236-239.
52 РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 79с. Д. 386. Л. 76-78.
53 Многоканальные зенитно-ракетные комплексы «Даль», которые сооружалась в рамках системы ПВО Ленинграда, один из создателей системы противоракетной обороны СССР Г.В.Кисунько назвал «колоссом на глиняных ногах». Темпы строительства хронически отставали от планов, в результате «вмешательства» ЦК в марте 1959 г. на строительство были брошены дополнительные средства (в 1960 г. - 367 млн руб.). Однако все это не смогло исправить «принципиальное несовершенство» комплексов «Даль». Впоследствии они были законсервиро-
309


ваны и заменены на мобильные комплексы С-200. См.: Кисунько Г.В. Секретная зона. Исповедь генерального конструктора. М., 1996.
С. 286-288, 406-407.
54 рГАЭ. Ф. 4372. Оп. 79с. Д. 159. Л. 4-7.
55 См : Там же. Л. 11-14, 17.
56 Там же. Д. 776. Л. 62.
57 Подробнее об этом проекте см.: Мальков В.Л. «Манхэттенский проект»: Разведка и дипломатия. М., 1995.
58 Подробнее см.: Атомный проект СССР: Документы и материалы / Под обш. ред. Л.Д.Рябева. Т. 1: 1938-1945, кн. 1. М., 1998.
5’ Судоплатов П.А. Разведка и Кремль: Записки нежелательного свидетеля. М., 1996.
60 о дискуссиях о роли советского атомного шпионажа в создании в СССР атомной бомбы см.: У истоков советского атомного проекта: роль разведки // Вопр. истории естествознания и техники. 1992. № 3. С. 107-134; Харитон Ю.Б., Смирнов ЮН. Мифы и реальность советского атомного проекта. Арзамас-16, 1994; Семинар памяти Нильса Бора // Наука и общество: история советского атомного проекта. М., 1997. С. 409-540; Роль разведки в создании советского атомного оружия // История советского атомного проекта: Документы, воспоминания и исследования. Вып. 1. М., 1998. С. 61-134.
61 См.: Харитон Ю.Б., Смирнов Ю Н. Указ. соч. С. 53.
62 Атомный проект СССР: Документы и материалы: В 3 т. / Под общ. ред. Л.Д.Рябева. Т. 2: Атомная бомба, 1945-1954, ч. 1. Саров, 1999; ч. 2. Саров, 2001.
63 Там же. Т. 2, кн. 1. С. 13.
64 Подробнее об этом см.: Круглов А.К. Как создавалась атомная промышленность в СССР. Создание первой советской ядерной бомбы. Наука и общество: история советского атомного проекта. М., 1997. (Далее: Наука и общество); Атомный проект СССР: Документы и материалы. Т. 2: Атомная бомба, 1945-1954, ч. 1.
65 См.: Атомный проект СССР. Т. 2, ч. 1.
66 П.М.Зернов был назначен начальником КБ-11 постановлением Совмина № 85-327сс от 9 апреля 1946 г.
67 См.. Атомный проект СССР. Т. 2, ч. 1. С. 437-440.
68 См.: Там же. С. 220, 249-250.
64 Там же. С. 40.
70 Там же. С. 457-458.
71 Там же. С. 369.
72 См.: Там же. С. 341-352.
73 См.: Александров А.П. Наука - стране: Статьи и выступления. М., 1983.
74 NARA. R.G. 263. Estimates of the Office of Research Evaluation. 1946- 1950. Ent. 300. Box. I . ORE 91-49. 1950. 6 Apr.
75 Cm.. Ibid. R.G. 319. Project Decimal File. 1949-1950. Ent. 47. Box. 193. 381.0. USSR. 1949. 7 Oct.
76 Ibid. 1950.27 Jul.
310


77 ргАСПИ. Ф. П. On. 3. Д. 1057. Л. 233-234.
78 naRA. RG GeoSraPhic Fi1e- 1946-1947. НМ 1994. Box 53. Sec. 5. JIS 80/26. Appendix В. P. 111-117.
79 Ibid. Р.П5.
80 Ibid. R.G. 319. Project Decimal File. 1949-1950. Box 197. 400.112. Research USSR. 1947. 5 Dec. (Location of Soviet Atomic Research).
81 Ibid. Box 197. CSGID 471.61 USSR. 1949. 3 Nov. (The Soviet Atomic Bomb).
82 Круглов А. К Как создавалась атомная промышленность в СССР. С. 257.
83 NARA. R.G. 319. Project Decimal File. 1949-1950. Box 281. CSGID 201.3 USSR. 1949. 12 Jan.; R.G.218. Geographic File. 1948-1950. Box 88. ЛС 502. 1950. 9 Feb. Appendix В. P. 22.
84 См.: Наука и общество... С. 74.
85 См.: Симонов Н С. Указ. соч. С. 242.
86 NARA. R.G. 218. Geographic File. 1948-1950. Box 88. 471.6 USSR. ЛС 502. 1950. 9 Feb. Implications of Soviet Possession of Atomic Weapons... P. 23.
87 Ibid R.G. 263. National Intelligence Concerning the Soviet Union. 1950- 1961. Ent 500. Box 2. NIE 11-3A-54. 1954. 16 Feb. NIE 11-3A-54. P. 1.
88 Словении Е.П. Когда страна стояла на плечах ядерных титанов // Военно-исторический журнал. 1993. № 9. С. 22.
89 Подробнее см.: Круглов А.К Как создавалась атомная промышленность в СССР. Главы 5, 7.
90 NARA. R.G. 218. Box 88. ЛС 502. 1950. 9 Feb. Implications of Soviet Possession of Atomic Weapons. P. 22.
91 Alsop J.S. How Red А-Blast Was Detected // Washington Post. 1950. 31 Dec. Об этом эпизоде см. также. Юнг Р Ярче тысячи солнц. М.,
1960.
92 Прежде всего речь идет о быстро переведенной на русский язык книге. Смит Г.Д. Атомная энергия для военных целей: Официальный отчет о разработке атомной бомбы под наблюдением правительства США. М.,
1946. .
93 NARA. R.G. 218. Box 88. ЛС 502. 1950. 9 Feb. Implications of Soviet
Possession of Atomic Weapons. P. 23.
94 Ibid. R.G. 263. National Intelligence Concerning the Soviet Union. 1950-
1961. Ent 500. Box 2. NIE 11-ЗА-54. 1954. 16 Feb. NIE 11-3A-54. P. 1-2.
95 См.: Круглов А.К Как создавалась атомная промышленность в СССР. Гл. 2.
96 См.: Россия делает сама. С. 79.
97 Правда. 1951. 6 окт.
98 NARA. R.G. 319. Project Decimal File. 1949-1950. Ent 47. Box 193. 360.09 USSR. 1951. 24 Oct. (Major General A.R. Bolling, A.C. of S., G-2, - to Major General R.W.Grow, Army Attache, American Embassy, Moscow. USSR).
311


w См.: Круглов А.К. Как создавалась атомная промышленность в СССР. С. 191,202.
100 NARA. R.G. 218. Box 88. ЛС 502. 1950. 9 Feb. Implications of Soviet Possession of Atomic Weapons. P. 23.
101 NARA. R.G. 263. Ent 300. Box 1. ORE Reports. ORE 91-49. 1950. 6 Apr. P. 11.
102 Ibid. R.G. 263. Ent 500. Box 9. NIE-3. 1950. 11 Nov. P. 4.
103 См.: Советская военная мощь от Сталина до Горбачева / Под ред. А.В.Минаева. М, 1999. С. 167.
104 См.: Там же. С. 144.
105 Ibid. R.G. 263. National Intelligence Concerning the Soviet Union. 1950— 1961. Ent 500. Box 2.NIE 11-3A-54. 1954. 16 Feb. NIE 11-3A-54. P. 3-4.
106 Подробнее о создании водородной бомбы в СССР и США см.: Наука и общество // С. 200-263.
107 Холловэй Д. Сталин и бомба: Советский Союз и атомная энергия, 1939— 1956. Новосибирск, 1997. С. 386, 395; Making the Russian Bomb: From Stalin to Eltsin / Ed. by T.B.Cochran, R.S.Norris, O.A.Bukharin. Boulder, 1995. P. 17; Сахаров А Д Воспоминания. M., 1991. С. 94.
108 Атомный проект СССР. Т. 2, ч. 1. С. 494-495.
109 Подробнее об этом соревновании см.: Холловэй Д. Указ. соч. Гл. 14; Making the Russian Bomb. P. 16-20.
110 Атомный проект СССР. Т. 2, ч. 1. С. 606-609.
111 Подробнее см.: Круглов А.К. Штаб Атомпрома. М., 1998.
112 См.: Симонов Н С. Указ. соч. С. 246.
113 См.: Наука и общество... С. 192-194; Советская военная мощь. С. 170- 171.
114 См.: Круглов А.К. Штаб Атомпрома. С. 193-196.
115 Подробнее об этом сюжете см.: Кудрявцев Г.Г. Архипелаг возмездия, или как создавался Новоземельский ядерный полигон // Военноисторический журнал. 1993. № 3.
1,6 	NARA. R.G. 263. Ent 500. Box 9. SNIE 11-9-59. 1959. 8 Sept. P. 6.
117 Правда. 1956. 1 сент.
118 Подробнее о ходе этого соревнования см., например: Россия делает сама. С. 219-222.
1,9 	NARA. R.G. 263. Ent 500. Box 9. SNIE 11-9-59. P. 4.
120 Наука и общество... С. 194.
121 NARA. R.G. 263. Ent 500. Box 9. SNIE 11-11-61. 1961. 7 Sept.
122 См.. Россия делает сама. С. 228; Правда. 1963. 26 июля.
123 См.: Круглов А.К. Штаб Атомпрома. С. 184, 186; Ядерные испытания СССР / Общ. рук. Михайлов В.Н. Саров, 1997. Т. 1.
124 См.: Атомный проект СССР. Т. 2, ч. 1. С. 152-200.
125 Круглов А.К. Штаб Атомпрома. С. 198.
126 Там же. С. 190-193.
127 Там же. С. 204.
128 Цит по: Там же. С. 261.
312


129 См.: Rogov S. Military Reform and the Defense Budget of the Russian Federation. Alexandria, 1997.
130 См.: Советская военная мошь. С. 110.
131 В ноябре 1985 г. постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР ВПК была преобразована в Г осу дарственную комиссию Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам.
132 См.: Рассадин В.Н. Оборонно-промышленный комплекс. Генезис. Конверсия. М., 2001. С. 173-176.
133 Отечественный военно-промышленный комплекс. М., 2005. С. 92.
134 Подробнее см.: Рассадин В.Н Указ. соч.
135 Советская военная мощь. С. 90-91.
136 См.: Запещанский Б. Реструктуризация предприятий ВПК: от консерватизма к адекватности // Человек и труд. 1998. № 2. С. 80-83.
137 Советская военная мощь. С. 100-101.
138 Там же. С. 102.
139 Там же. С. 102-103.
140 Запещанский Б. Указ. соч. С. 82.
141 См.: Отечественный военно-промышленный комплекс. М., 2005.


Глава 5
ВПК СССР И СТРАНЫ 4НАРОДНОЙ ДЕМОКРАТИИ»
Экспорт вооружений СССР: предыстория, основные принципы организации и органы управления
В 1920-е годы в СССР не было развитой оборонной промышленности, поэтому Советский Союз в основном закупал военнотехническое имущество за границей. Только в 1930-е гг. по мере создания оборонной промышленности было налажено собственное производство вооружений. В 1921 г. в Народном комиссариате по военным и морским делам был создан Отдел внешних заказов, который занимался закупкой военно-технического имущества за границей. Определенную роль в становлении оборонной промышленности сыграла организованная в 1924 г. советско-американская компания «Амторг», которая занималась в числе прочего закупкой лицензий. Ряд образцов танковой, авиационной, автомобильной техники в 1930-е гг. был произведен в СССР по американским лицензиям. Развивалось военно-техническое сотрудничество с рядом ведущих стран Европы (Англией, Германией, Голландией).
С развитием отечественной оборонной промышленности СССР стал поставщиком военной техники. С 1930 г. до начала Второй мировой войны он поставлял вооружения в Китай, Испанию (особенно крупные поставки во время войны 1936-1939 гг.), Турцию, Чехию, Польшу, Латвию, Литву и Финляндию.
Одним из основополагающих принципов советской экономической системы являлась монополия государства на внешнеторговую деятельность. В наибольшей степени это касалось процесса экспорта и импорта вооружений, связанного с соблюдением режима особой секретности. Система военно-технического сотрудничества (ВТС) с иностранными государствами управлялась специальным государственным органом («посредником»), в руках которого концентрировались все вопросы ВТС. Об особой секретности этой деятельности свидетельствовало название специального подразделения в составе НКВТ, созданного в 1939 г.,- так называемый «Инженерный отдел». В 1942 г. он был переименован в Управле¬
314


ние «Техноэкспорт» и занимался в годы войны поставками по ленд-лизу военной техники из США, Великобритании и Канады. Управление вошло в состав Всесоюзного объединения «Ирансовтранс» (через Иран в СССР перегонялись самолеты, поставлялась американская бронетехника)1.
В первые послевоенные годы Управление «Техноэкспорт» Наркомата (Министерства) внешней торговли занималось поставками по репарациям из побежденных стран и импортом вооружений и военной техники.
В годы холодной войны сфера ВТС стала важнейшей ареной борьбы двух военно-политических блоков. В политике СССР в этой сфере выделяются основные направления: 1) отношения с капиталистическим блоком (военное соревнование с США и странами НАТО в целом); 2) создание ВПК стран «соцлагеря» как единого механизма, имевшего общие органы управления по линии СЭВ (в Постоянной Комиссии СЭВ по оборонной промышленности) и Варшавского Договора, систему ПВО стран «народной демократии» и Китая; 3) военно-техническая помощь странам «третьего мира».
Первое направление в значительной степени освещалось в предшествующих главах книги. В данном случае мы заострим внимание на развитии системы ВТС с зарубежными странами. Основные стратегические решения по вопросам экспорта вооружений принимали высшие органы власти в СССР: Политбюро ЦК КПСС и Военно-промышленная комиссия при Президиуме Совета Министров.
Экспорт вооружений осуществлялся по двум основным каналам- через специализированные управления (государственных посредников), которые являлись подразделениями МВТ (МВЭС), ГКЭС и министерств оборонной промышленности, и непосредственно через Министерство обороны. В 1953 г. было создано специализированное управление, контролировавшее вопросы экспорта вооружений, - Главное инженерное управление (ГИУ) МВТ. Первоначально ГИУ занималось оформлением согласно международным нормам экспорта вооружений, лицензий на производство работ военного назначения в соответствии с решениями правительства.
Обычный порядок оформления заказов на военную технику был следующий: Совет Министров СССР получал заявку на по¬
315


ставку той или иной техники. ГИУ направляло соответствующие заявки в промышленные министерства и получало заключения о возможности поставок. Решение принималось Советом Министров и реализовывалось через заказ-наряды ГИУ2.
В Министерстве обороны данной проблематикой с 1951 г. занималось 10-е управление Генерального штаба. После заключения Варшавского Договора оно получило статус 10-го Главного управления Генштаба. В составе управления была создана группа представителей стран Варшавского Договора (по одному из каждой страны) - в качестве заместителей начальника Штаба Объединенных Вооруженных Сил.
Вопросы, связанные с подготовкой в странах - участницах Варшавского Договора военных кадров, передачей военной литературы и учебников, топографических карт, военных кинофильмов и т.д., рассматривались по линии Генеральных штабов стран ОВД3.
Прерогативами Главного управления были: руководство деятельностью аппаратов Главных военных советников, анализ военно-политической обстановки в странах сотрудничества, оказание им помощи в создании и развитии национальных Вооруженных сил, поставки вооружения и военной техники дружественным странам, передача им лицензий, технической документации для производства и ремонта военной техники. Сюда входила также организация технического содействия в производстве, проведении научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, ремонте вооружения и военной техники, в строительстве объектов военного назначения.
Позднее, с расширением объемов этой деятельности, Министерству обороны, за счет средств Государственного комитета по внешним экономическим связям (ГКЭС), была выделена дополнительная численность личного состава - для организации соответствующих служб по техническому содействию. При возникновении кризисных ситуаций в различных регионах мира в 10-м Главном управлении создавались оперативные дежурные группы по отслеживанию обстановки, движения транспортов, доставляющих вооружение и военную технику в дружественные страны. Такие временные группы создавались во время войн во Вьетнаме, на Ближнем Востоке, в Афганистане, Эфиопии и других районах.
316


ГКЭС, которому было подчинено ГИУ, был создан в 1957 г. в ходе реорганизации управления народным хозяйством. Вся военная техника, поставлявшаяся за рубеж, поступала от соответствующих ведомств в ГКЭС, который затем экспортировал ее в надлежащие страны. Важнейшей задачей этого органа стала организация системы технического содействия странам в виде строительства предприятий оборонного значения, организации командных пунктов Вооруженных сил, организации обучения иностранных военных специалистов и т.д. Зарубежная военная техника закупалась ГКЭС по заданию Комиссии Президиума Совмина по военно- промышленным вопросам; расходы проводились по статье «Образцы новой техники» экспортно-импортного плана4.
В 1968 г. для управления стремительно разраставшейся сферой «технического содействия» был создан второй специализированный орган - Главное техническое управление (ГТУ) ГКЭС. К концу 1970-х годов в ГТУ были сосредоточены все работы по военнотехническому содействию, включая экспортные поставки комплектующих изделий для лицензионной техники и ремонт ранее поставленной техники5.
Всего за десять лет своего существования в качестве самостоятельного государственного посредника ГТУ заключило контракты на оказание технического содействия почти с 40 иностранными государствами. При активном участии ГТУ за рубежом появилось более 1200 объектов специального назначения. Среди них - военные заводы, ремонтные предприятия, военно-морские базы, аэродромы, пункты связи, центры обучения, а также, например, такие необычные объекты, как мавзолеи Г.Димитрова, Хо Ши Мина, А.Нето. Деловые отношения поддерживались с иностранными заказчиками почти из 50 стран6.
В 1987 г. МВТ и ГКЭС объединились в Министерство внешнеэкономических связей (МВЭС). Завершающий этап формирования структур управления в сфере ВТС был связан с созданием в 1988 г. специализированного Главного управления по сотрудничеству и кооперации (ГУСК). Этот шаг был обусловлен, с одной стороны, общим реформированием системы управления советским ВПК в годы «перестройки», и с другой - был свидетельством колоссального разрастания сферы военно-технического сотрудничества
317


СССР. ГУСК занимался в основном сотрудничеством со странами Варшавского Договора.
Помимо поставок вооружений и оказания технического содействия, военное ведомство СССР на постоянной основе осуществляло военное сотрудничество с армиями зарубежных стран. Об основных формах и направлениях этого сотрудничества можно судить по недавно рассекреченным архивным документам. Так, 23 февраля 1978 г. Секретариат ЦК КПСС рассмотрел и одобрил план мероприятий по развитию связей с армиями зарубежных стран на 1978-1979 гг., составленный Министерством обороны и Главным политическим управлением Советской Армии и Военно- Морского Флота (ГПУ СА и ВМФ).
План был подготовлен «в соответствии с решениями ЦК КПСС о развитии контактов по военной линии с соответствующими странами». Всего у СССР в те годы развивались контакты с армиями 52 стран. К числу намеченных мероприятий относились «официальные визиты Министра обороны СССР в ВНР, СРВ, СФРЮ, Францию и Финляндию, его первых заместителей - в МНР, Мозамбик, Перу, Францию, Турцию и Афганистан, начальника ГПУ С А и ВМФ - в ГДР, ПНР и Республику Куба, а также официальные визиты министров обороны ПНР, ЧССР, ГДР, Индии и Афганистана в Советский Союз». Кроме того, в 1978—1979 гг. предполагалось «направить с визитами советские корабли и эскадрильи самолетов в 34 страны и принять в Советском Союзе военные корабли и эскадрильи из 19 стран (всего 66 мероприятий); направить за границу 113 различных групп и делегаций и принять 127 иностранных военных делегаций и групп»7.
СССР и страны «народной демократии»: создание единого ВПК
А) Оформление отношений, конец 1940-х - середина 1950-х годов
После создания Организации Варшавского Договора оборонная промышленность и Вооруженные силы последних фактически стали структурными частями советского ВПК. Однако в первые послевоенные годы политика советского руководства в отношении
318


стран «народной демократии» еще не оформилась. В то время, помимо европейских стран «народной демократии», советское руководство относило к странам «социалистического пути развития» КНР (провозглашена в 1949 г.) и КНДР (1945 г.) (вопрос об отношениях с Китаем будет рассмотрен отдельно).
Централизованная система управления военно-промышленными структурами в рамках формировавшегося «советского» блока была создана далеко не сразу. Соответственно, система ВТС прошла ряд этапов в своем развитии. Начиная с 1947 г. поставки комплектного оборудования и оказание технической помощи странам «народной демократии» осуществлялись министерствами- генеральными поставщиками, которые назначались Советом Министров СССР. Эти министерства отвечали за «выполнение исследовательских, изыскательских и проектных работ, комплектацию и поставку оборудования, руководство строительством, монтажом, пуском и сдачей предприятий в эксплуатацию», а также ведали подготовкой кадров (как указано выше, в 1950-е годы эти функции постепенно перешли в руки ГИУ МВТ, затем ГКЭС).
К 1950 г. СССР заключил ряд соглашений о поставках военнотехнического имущества странам «народной демократии». Поставки производились на льготных условиях: 2/3 стоимости оплачивалось за счет кредита, предоставляемого стране-«партнеру» Советским Союзом на 10 лет, 1/3 стоимости оплачивалось по товарообороту8. К примеру, советско-польским соглашением от 29 июня 1950 г. предусматривалась поставка из СССР вооружения, военной техники и оборудования, необходимых для монтажа военных объектов, осваиваемых польской военной промышленностью .
Для обеспечения такого рода льготных поставок СССР предоставил начиная с 1951 г. правительствам стран «народной демократии» долгосрочный кредит в размере 4702 млн рублей, в том числе: Польше - 2600 млн руб., Китаю - 1200 млн руб., Болгарии - около 260 млн руб., Албании — 142 млн руб., Румынии - 500 млн руб. в счет товарного кредита10.
На безвозмездной основе предоставлялись, как правило, лицензии и техническая документация на производство того или иного оборудования; советской стороной также возмещались расходы по изготовлению и транспортировке документации и образцов к месту назначения. В соглашениях обычно оговаривалось обязательство
319


страны, в которую поставлялось имущество, не передавать его другим странам, обеспечивать «сохранность и тайну документации»11.
Общие расходы СССР по закупке вооружения и по кредиту странам «народной демократии» на приобретение вооружения по годам выражались в следующих цифрах (в млн руб.)12:
1954 г.
1955 г.
1956 г.
1956 г.
363,637
325,139
675,986
1364,762
Другой формой сотрудничества являлась техническая помощь СССР в проектировании и строительстве предприятий, в том числе путем отправки советских специалистов непосредственно в страны- «партнеры». Советские военные специалисты оказывали практическую помощь в налаживании производства вооружений, обучали местных военпредов контролю приемки вооружения, участвовали в полигонных испытаниях образцов. Военное министерство в целом отвечало за приемку изделий от промышленных министерств и поставку их зарубежным партнерам СССР. В разрабатывавшихся советскими проектными организациями проектах, по желанию зарубежной стороны, могли предусматриваться также мероприятия по противовоздушной обороне строившихся предприятий (МПВО).
Основной контингент специалистов, которых командировали оборонно-промышленные министерства СССР, составляли инженеры и технологи. Так, в 1951 г. в Польшу для оказания помощи в освоении производства вооружения и боевой техники были направлены: от Министерства вооружения - 24 человека (инженеры- технологи по производству винтовочных патронов, прицелов; инженеры и конструкторы по производству стрелкового оружия, артиллерийских систем), от Министерства авиационной промышленности - 7 человек (инженеры по производству авиационных двигателей, специалисты по производству планеров и самолетов), от Министерства сельскохозяйственного машиностроения - 30 человек (инженеры и технологи по производству прицелов артснаря- дов, мин и авиационных бомб, взрывателей, порохов и взрывчатых веществ, по снаряжению снарядов, мин и авиабомб и др.), от Министерства химической промышленности - 2 (специалисты по
320


производству: противогазов; шин и покрышек), от Министерства промышленности средств связи- 2 (специалисты-инженеры по производству радиоламп; по радиолокации)13.
Период становления системы ВТС был отмечен противоречиями и несогласованностью действий различных ведомств. В 1952- 1953 гг. советским руководством обсуждался вопрос об оказании помощи КНДР в восстановлении народного хозяйства и развитии Вооруженных сил (здесь необходимо вспомнить, что СССР оказывал «негласную» военную помощь КНДР в годы Корейской войны 1950—1953 гг.). В составленном Госпланом обзоре состояния народного хозяйства КНДР отмечались особенности развития военной промышленности во время Корейской войны: оборудование машиностроительных заводов было эвакуировано на подземные заводы по производству боеприпасов; активно развивалась хими-
14
ческая промышленность в виде пороховых заводов .
В докладной записке в адрес В.М.Молотова, подписанной и.о. министра внешней торговли С.Борисовым, А.Громыко, К.Коваль, выдвигались предложения к предстоящим переговорам с правительственной делегацией КНДР. В документе отмечалось, что «по сообщению нашего Военного Советника в КНДР Делегация имеет в виду поставить на обсуждение вопросы, связанные с созданием армии мирного времени и о поставках из СССР в кредит военнотехнического имущества. Неофициальные заявки корейцев на это имущество уже получены через Военного Советника»15.
Совет Министров Союза ССР постановлением № 2453-1015 от 18 сентября 1953 г. установил сумму поставок военно-технического имущества КНДР в 1954 г. в 100 млн руолей и обязал Министерство внешней торговли совместно с Госпланом СССР и Министерством обороны СССР определить источник поставок этого имущества и выдать заказ-наряды министерствам-поставщикам на отправку его в Корею.
Как доложил и.о. министра внешней торговли С.Борисов в письме председателю Госплана М.З.Сабурову от 28 января 1954 г., Министерство внешней торговли совместно с Министерством обороны и промышленными министерствами определили возможность выделения военно-технического имущества для поставки в Корею в 1^54 году из наличия Министерства обороны на сумму около
I I — I
321


30.0 млн руб.; за счет фондов Министерства внешней торговли на сумму около 22,0 млн руб.; «за счет производства» на сумму около
28.0 млн руб., в том числе по Министерству оборонной промышленности на сумму 16,5 млн рублей и по Министерству авиационной промышленности на сумму 8,0 млн рублей. Таким образом, общая сумма возможных поставок составила только 80,0 млн рублей, т.е. на 20 млн меньше запланированной.
При этом Министерство оборонной промышленности и Министерство авиационной промышленности дали согласие изготовить и поставить указанное имущество при условии выделения дополнительных фондов на металлы и материалы.
В поставке части изделий Министерство оборонной промышленности отказало, мотивируя это тем, что предприятия были полностью загружены выполнением плановых заданий. Министерство электростанций и электропромышленности отказало в поставке радиолокаторов, радиостанций и зарядных агрегатов, ссылаясь на то, что распределением их ведает Госплан СССР. Некоторые изделия из числа заявленных корейским правительством к поставке (запасные часто к авиатехнике и артвооружению) не могли быть поставлены ввиду снятия их с производства.
Для выполнения указанного постановления Совета Министров СССР С.Борисов считал необходимым рассмотреть вопросы: о возможности выделения Министерству оборонной промышленности и Министерству авиационной промышленности, по их заявкам, дополнительных фондов на металлы и материалы, а Министерству внешней торговли - на товары, предназначенные для поставки в Корею; о возможности размещения в промышленности дополнительною заказа на производство элементов артиллерийских выстрелов. необходимых для обеспечения выпуска боеприпасов на заводах КНДР, а также радиолокаторов и средств связи; о дополнительных у казаниях промышленным министерствам-поставщикам на отгрузку согласованного с ними имущества, гак как они не принимали заказ-наряды МВТ, ссылаясь на то, что в указанном решении правительства не было прямых указаний министерствам-поставщикам на поставку этого имущества16. В целом в период становления системы В ГС такая несогласованность действий и «особая позиция» отдельных ведомств были не столь редки.


В начале 1950-х годов развитие оборонной промышленности в странах «народной демократии» шло на основании лицензий, передававшихся Советским Союзом, без увязки с потребностями этих стран в военной технике и возможности ее сбыта в другие страны, что приводило к диспропорциям, недогрузке производственных мощностей в странах с наиболее развитой оборонной промышленностью - Польше и Чехословакии,
В подготовленном 13 сектором Госплана докладе «О мерах, необходимых для улучшения работы сектора № 13 по вопросам, касающимся военной промышленности народно-демократических стран», подчеркивалось, что «задача укрепления обороноспособности стран демократического лагеря будет решаться наиболее экономно и быстро только в том случае, если развитие военной промышленности каждой отдельной страны будет увязано с развитием военной промышленности других стран и в первую очередь с развитием военной промышленности СССР». Необходимость такой увязки была проиллюстрирована на примере авиационной промышленности Чехословакии. Аналитики Госплана подчеркивали, что в течение 1953-1954 гг. военная промышленность страны сможет полностью укомплектовать чехословацкую армию самолетами, танками, стрелковым оружием, минометами и другой боевой техникой. В последующие же годы «Чехословацкая военная промышленность или должна быть законсервирована, или производить вооружение для других стран народной демократии, которые смогут обеспечить только частичную загрузку Чехословацкой про- м ыш л ен ности»17.
В связи с этим советским правительством 16 июля 1953 г. было поручено А.И.Микояну, Н.А.Булганину и М.З.Сабурову подготовить предложения об использовании мощностей машиностроительных заводов Чехословацкой республики для советских заказов.
В письме министра внешней торговли И.Кабанова председателю Совета Министров СССР Г.М.Маленкову от 24 декабря 1953 г. докладывалось, что в соответствии с распоряжениями Совета Министров СССР № 11540рс от 1/1Х 1953 г. и № 1371 брс от 14/Х 1953 г., Министерством внешней торговли совместно с главными советскими военными советниками проведены переговоры с Чехословакией, Польшей, Венгрией, Ру мынией и Болгарией на ба-
п*
323


зе предложений комиссии в составе тг. Микояна, Булганина и Сабурова по вопросам использования мощностей чехословацкой оборонной промышленности для обеспечения армий этих стран самолетами, танками и самоходными артиллерийскими установками чехословацкого производства.
Чехословацкая сторона приняла предложения советской стороны как в части рекомендованного ей плана производства самолетов, танков, самоходных артустановок и зенитных пушек по советским лицензиям на 1954-1956 гг., так и в части освоения производства более совершенного реактивного истребителя, транспортного самолета и нового образца 85 мм зенитной пушки, а также по условиям расчетов за намечаемое к поставке из Чехословакии в страны «народной демократии» вооружение и военную технику.
При этом чехословацкая сторона просила СССР ускорить передачу ей лицензий на более современный реактивный истребитель, транспортный самолет, 85 мм зенитную пушку и оказать материальную и техническую помощь в освоении производства новых образцов вооружения и военной техники.
Польская, венгерская, румынская и болгарская стороны также приняли советские предложения по количеству закупаемого ими в Чехословакии вооружения и по условиям расчетов за него, однако высказали ряд замечаний:
- Венгрия отказалась от закупки в Чехословакии 10 самолетов ИЛ-14П;
- Румыния просила изменить поставки из Чехословакии самолетов МиГ-15 с 45 на 35 штук, УТИ МиГ-15 с 15 на 30, а поставку 5 самолетов Ил-10 - не производить;
- Болгария внесла изменения в поставки из Чехословакии танков Т-34-85 с 360 на 250, самоходных артиллерийских установок САУ-100 с 15 на 65 и просила дополнительно поставить по 3 боекомплекта выстрелов к пушкам указанных танков и артсамоходных установок, а также запасные части к танкам Т-34-85.
По результатам этого обсуждения Министерство внешней торговли предложило одобрить скорректированный с учетом пожеланий Венгрии, Румынии и Болгарии в части закупок боевой техники в Чехословакии план производства вооружения и военной техники в ЧССР на 1954-1956 гг.
324


План поставок вооружения и военной техники из Чехословакии в СССР в 1954-1956 гг. выглядел следующим образом:
Самолеты
Всего
1954 г.
1955 г.
1956 г.
УТИ МиГ-15
900
300
300
300
Як-11
400
50
175
175
ИЛ-14П
300
-
-
300
5мм пушки «КС-18А» (без гидропривода)
400
'
400
Общая стоимость поставок из ЧССР в СССР вооружения и военной техники за этот период оценивалось ориентировочно в 1 млрд рублей, в том числе в 1954 г. около 200 млн рублей.
Оплата стоимости вооружения, поставляемого из Чехословакии в Польшу, Венгрию, Румынию и Болгарию, должна была производиться правительствами этих стран из расчета: одна треть - по действовавшим торговым соглашениям между Чехословакией и этими странами, две трети - за счет кредита, предоставляемого для этой цели правительством СССР правительствам указанных стран. Правительство СССР должно было рассчитываться с Чехословакией за 2/3 стоимости поставляемого в Польшу, Венгрию, Румынию и Болгарию вооружения и военного имущества по торговому Соглашению между Союзом ССР и Чехословакией.
Для оплаты 2/3 стоимости поставляемого из Чехословакии в 1954-1956 гг. вооружения советское правительство планировало предоставить Польше, Венгрии, Румынии и Болгарии кредит в сумме до 350 млн рублей, в том числе: Польше — до 70 млн рублей, Венгрии - до 95 млн рублей, Румынии - до 100 млн рублей и Болгарии - до 85 млн рублей.
Условия кредита стали в дальнейшем стандартными для расчетов со странами «народной демократии»: кредит предоставлялся из 2% годовых с погашением равными ежегодными долями в течение 10 лет, следующих за соответствующим годом использования кредита. Этот порядок расчета был впоследствии закреплен постановлением Совета Министров СССР от 28 мая 1958 г.
Для осуществления намеченных мероприятий СССР должен был передать Чехословакии лицензии и полную техническую документацию на производство реактивных истребителей МиГ-17,
325


транспортных самолетов ИЛ-1411, 85 мм зенитных пушек «КС-18А» (без гидропривода) и боеприпасов к ним; оказывать Чехословакии по ее просьбам техническую помощь в освоении производства указанных типов самолетов и пушек; командировать в Чехословакию сроком на 1 год трех специалистов по самолету Ил-14П и двух по пушке «КС-18А», а также поставить поковки, штамповки и готовые изделия самолета Ил-14П18.
В конечном итоге 18 марта 1954 г. было принято решение правительства СССР о закупке в Чехословакии в 1954-1956 гг. 900 самолетов УТИ МиГ-15, 400 самолетов Як-11, 300 самолетов Ил-14П и 400 пушек КС-18А19.
В докладе Госплана от 6 сентября 1954 г. отмечался «параллелизм» в производстве военной техники в ряде стран «народной демократии». Помимо Чехословакии, авиационная промышленность активно развивалась в Польше, где производились самолеты МиГ-15, По-2, «Юнак». Постановлением Совета Министров СССР от 26 июля 1954 г. предусматривалась передача Советским Союзом Польше лицензии на право производства самолетов Як-12р и вертолетов Ми-1, а также передача технической документации на самолеты УТИ МиГ-15 и МиГ-17. При этом имелось в виду, что Польша будет поставлять в СССР самолетов Як-12р- 200-300 шт. в год, и вертолетов МИ-1 - 200 шт. в год.
В других странах «народной демократии» проводились мероприятия, направленные на развитие собственной авиационной промышленности: в Венгрии организовывалось производство самолетов Як-18 по лицензии СССР; Румыния и Болгарйя изготавливали самолеты собственной конструкции20. В Китайской Народной Республике на базе авиаремонтных заводов было запланировано строительство двух самолетостроительных и двух моторостроительных заводов (завод по производству реактивных самолетов МиГ-15-бис с выпуском 1000 самолетов в год; завод по производству реактивных двигателей ВК-1А - 2000 шт. в год; завод по производству учебных самолетов Як-18 - 500 самолетов в год; завод по производству моторов М-11 фр — 1000 шт. в год)21.
В 1953-1954 гг. советское руководство предприняло шаги по организации авиационной промышленности в Германской Демократической Республике. До этого времени немецкие специалисты
326


активно работали в СССР в ОКБ-1 (Московское море), на заводе п/я 78 (Красная Глинка, г. Куйбышев) и приборном заводе (г. Осташков), где они «выполняли тематику по заданиям Министерства авиационной промышленности». В целом немецкие специалисты внесли существенный вклад в развитие авиационной техники в СССР. 12 октября 1953 г. Совет Министров принял постановление № 2610-1093 «Об оказании помощи ГДР в организации производства самолетов Ил-14п и об использовании немецких специалистов» (официально это было сделано «в связи с просьбой Правительства ГДР»), Из немецких специалистов, работавших в СССР, было создано ОКБ-491, которое разработало ряд эскизных проектов самолетов. На основании постановления Совмина СССР от 3 мая 1954 г. № 80-347сс немецкие специалисты были отправлены в ГДР, где продолжили работы, начатые в Советским Союзе. В ГДР также была передана техническая документация на производство самолетов Ил-14П и начата организация их производства (в 1956-1958 гг. было выпущено 65 штук самолетов Ил-14П, 200 штук двигателей к ним и ряд опытных образцов)22.
В 1953-1955 гг. советское руководство активно прорабатывало идею создания единой системы вооружения и единого плана развития оборонной промышленности всех стран «соцлагеря». Министерство внешней торговли неоднократно посылало в Совет Министров СССР жалобы на то, что заявки на боеприпасы, вооружение и военную технику поступали из стран «народной демократии» «в разное время и чаще всего после составления очередного годового плана развития народного хозяйства СССР по военным и специальным отраслям», что вызывало большие затруднения при размещении заказов на эти изделия в промышленности СССР*"'.
11 мая 1954 г. начальник ГИУ МВТ генерал-майор танковых войск Г.Сидорович выдвинул ряд предложений в Совет Министров о порядке планирования военных поставок народно-демократическим странам, в частности: «...обязать Министерство внешней торговли в недельный срок, через послов Китайской Народной Республики, Польской Народной Республики, Чехословацкой Республики, Народной Республики Болгарии, Румынской Народной Республики, Венгерской Народной Республики и Корейской Народно-Демократической Республики, выразить правительствам пе-
327


речисленных стран пожелание Советского Правительства о представлении в возможно короткий срок, желательно до 1 июля 1954 года, правительствами этих стран, в целях более планомерного и полного удовлетворения их потребностей, уточненных заявок на 1955 год и к 1 августа 1954 г. ориентировочных заявок на 1956— 1960 годы на поставку вооружения, военной техники, военнотехнического имущества, запасных частей, комплектующих изделий, специальных материалов и оборудования для нужд армий и для военного производства».
Начиная с 1955 г. Госплану было предложено вносить в план развития народного хозяйства СССР по военным и специальным отраслям промышленности по заявкам МО и МВТ поставки вооружения и военной техники, выделяя их отдельной графой «в том числе для народно-демократических стран»24. В результате было разработано постановление правительства СССР о порядке планирования военных поставок народно-демократическим странам, где устанавливались сроки и упорядочивался процесс подачи заявок от правительств КНР, ПНР, ЧССР, НРБ, РНР, ВНР и КНДР на поставки вооружения и военной техники. Сфера военно-технического сотрудничества стала включаться в общую систему планирования развития народного хозяйства СССР.
Параллельно в правительственных структурах активно обсуждался вопрос о координировании планирования производства военной техники в странах «народной демократии». Непосредственным толчком к обсуждению стала записка «от товарища Берута», в которой руководство Польской Народной Республики ставило вопрос о передаче польскому правительству лицензий на право производства ряда новых образцов военной техники, а также о помощи Советского Союза в организации кооперации между странами «народной демократии» по производству военной техники и в расширении экспорта продукции польской оборонной промышленности.
Рассмотрев эти вопросы, Госплан СССР докладывал в Совет Министров в записке от 6 сентября 1954 г., что к тому времени единой системы вооружения стран «народной демократии» не существовало. Поскольку лицензии из СССР на одни и те же виды вооружения различным странам передавались не одновременно, то
328


в разных странах «народной демократии» производились «разномастные, зачастую устаревшие образцы вооружения одного и того же вида». Приводился пример с зенитной артиллерией: в Венгрии и Польше в производстве находилась устаревшая 85 мм пушка образца 1939 года, Чехословакия изготовляла 85 мм пушку образца 1944 года и осваивала новую 85 мм пушку КС-18, китайские заводы проектировались на производство 85 мм пушки образца 1944 года25.
При этом необходимо отметить, что наличие устаревших образцов объяснялось также принципом сохранения секретности новейших военных разработок СССР. К примеру, Министерство оборонной промышленности оказывало техническую помощь странам «народной демократии» в проектировании и строительстве заводов по производству порохов и взрывчатых веществ (по постановлению Совета Министров СССР от 30 апреля 1953 г. № 1146-472 предусматривались передача технических проектов и строительство в Китайской Народной Республике трех заводов по производству пироксилиновых и нитроглицериновых порохов и по производству тринитротолуола и гексогена; по постановлениям Совета Министров СССР от 24 января 1953 г. № 209-97 и от 7 октября 1953 г. № 2573-1072 Чехословацкой Республике передавалась техническая документация по производству тринитротолуола и гексогена; по постановлению Совета Министров СССР от 1 сентября 1953 г. № 2324- 944 Польской Народной Респу блике - технический проект завода по производству тринитротолуола, по постановлению Совета Министров СССР от 29 октября 1951 г. № 4170-1920 Венгерской Народной Республике - технический проект завода по производству порохов и взрывчатых веществ). Все передаваемые в страны «народной демократии» технические проекты перечисленных заводов были основаны на технологии производства порохов и взрывчатых веществ, применявшейся в Советском Союзе в период 1941-1945 годов .
Проанализировав ситуацию в оборонной промышленности стран «народной демократии», работники Госплана в вышеназванном документе от 6 сентября 1954 г. пришли к выводу: «...оборонная промышленность стран народной демократии в настоящее время имеет значительные возможности. Только в западно-европейских странах народной демократии имеется около 180 заводов с
329


числом рабочих около 500.000 человек, которые в условиях Советского Союза могли бы дать продукции на сумму порядка 20 миллиардов рублей». При этом было очевидно, что «рациональное использование возможностей этой промышленности в общих интересах укрепления обороноспособности демократических стран возможно только при наличии единой системы вооружения и единого плана развития оборонной промышленности, составленного с учетом потребностей стран народной демократии в вооружении в мирное и военное время». В связи с этим, Госплан СССР признал «своевременным и важным поставленный товарищем Берутом вопрос о необходимости координирования в планировании оборонной промышленности стран Народной Демократии»27.
В сентябре 1954 г. Министерством обороны был подготовлен и представлен Н.Булганину проект доклада в ЦК КПСС о развитии армий стран «народной демократии» на период 1955-1959 гг., предусматривавший в числе прочего создание единой системы вооружения армий. В документе предусматривались основные вопросы для обсуждения и согласования с министрами обороны «западных стран народной демократии», такие как:
1. «Численность, боевой состав армий и организационная структура соединений и частей мирного и военного времени.
2. Система вооружений армии.
3. Основные принципы материально-технического обеспечения армий, планы военного производства в странах народной демократии, взаимные поставки военной техники между странами, а также поставки из Советского Союза»28.
Б) В едином лагере: военно-техническое сотрудничество в рамках Организации Варшавского Договора
1. Органы управления
Создание единой системы военно-политического руководства «советским блоком» было оформлено при подписании в 1955 г. Варшавского Договора. Главнокомандующий Объединенными Вооруженными Силами стран - участниц Варшавского Договора Маршал Советского Союза А.А.Гречко стал одной из ключевых фигур создававшегося ВПК стран «соцлагеря».
330


Другой ключевой фигурой в этом отношении стал руководитель советской делегации в Комиссии СЭВ по оборонной промышленности В.М.Рябиков (затем - М.В.Хруничев). Дело в том, что организация единой системы планирования и развития оборонной промышленности стран «соцлагеря» велась в рамках органов Совета Экономической Взаимопомощи. Постановлением Совета Министров СССР № 637-371 от 14.V.1956 г. в рамках СЭВ были созданы постоянные отраслевые комиссии из представителей министерств и ведомств СССР и заинтересованных стран «народной демократии», в том числе «в связи с необходимостью более рационального распределения и специализации военного производства в странах - участницах Варшавского Договора» в рамках СЭВ была создана Комиссия по сотрудничеству в области оборонной промышленности «с местом пребывания в г. Москве». В основные задачи Комиссии входили:
- разработка «в пределах принятой системы вооружения» предложений по вопросам производства и взаимных поставок военной техники, а также специализации оборонной промышленности;
- разработка рекомендаций по увязке научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ;
- организация обмена опытом и взаимопомощи в области производства вооружений;
- подготовка на рассмотрение Объединенного Командования и по его поручениям предложений по унификации параметров технических характеристик, норм и методик испытаний образцов вооружения, а также по переводу производства ВиВТ на единые технические условия и госстандарты;
- разработка мероприятий по оказанию взаимной технической помощи в области оборонной промышленности путем дачи консультаций, выполнения экспертиз, передачи технической документации, образцов ВиВТ, командирования специалистов, обмена научно-технической информацией и проведения испытаний ВиВТ .
Механизм обсуждения вопросов ВТС стран Варшавского Договора и круг ведомств, принимавших участие в принятии решений по этим вопросам, можно выявить на примере увязки планов научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИР и
331


ОКР). Постановлением Совета Министров СССР № 1100-495 от 12 сентября 1957 г. советской части Комиссии было поручено принять участие в увязке планов НИР и ОКР и провести по ним взаимные консультации, «не затрагивая области новейших видов вооружения (атомного, ракетного и др.)». Увязка планов начиналась с разработки странами тематики НИР и ОКР, которую они намечали на следующий год. Предложения стран по этому вопросу (перечень тем, состояние их разработки, сроки исполнения) поступали в Секретариат Комиссии, а затем на заключение в советскую часть Комиссии, соответственно по виду вооружения, в том числе руководителям советских частей секций (групп), в 10 Управление Генерального Штаба и членам секций (групп), выделенных от Министерства обороны СССР.
Советские части секций (групп), состоявшие из представителей отраслевых госкомитетов и Министерства обороны СССР, используя свои институты и КБ, проводили экспертизу предложений стран ОВД, разрабатывали свои заключения по ним, утверждали на своих совещаниях и высылали в секретариат Комиссии. Секретариат, в свою очередь, направлял эти заключения странам - каждой по ее теме.
Затем собиралось заседание секции, где обсуждались только те темы, по которым у стран ОВД имелись замечания по заключениям советской стороны. К их числу относились темы, которые разрабатывались в двух и более странах, устаревшие темы (которые подлежали исключению из планов), а также обсуждались предложения по изменениям тактико-технических характеристик (ТТХ) вооружений и разработок. Советская часть Комиссии и ее секций имела право вносить уточнения в ТТХ, по согласованию с Министерством обороны, оборонно-промышленными министерствами и ведомствами СССР, а также вносить на обсуждение тематику НИР и ОКР, в которой был заинтересован СССР.
Во всех обсуждениях должна была соблюдаться строгая секретность: в тематике заседаний секций отсутствовали разработки по новым типам боевых самолетов, танков, по средним и крупным военным кораблям, современным радиолокационным комплексам и т.д. По ракетным и другим новейшим видам вооружения никаких
332


обсуждений в Комиссии не проводилось30. Работа Комиссии по оборонной промышленности «ввиду особых ее условий» не выносилась на обсуждение сессий СЭВ31.
Кроме того, постановлением Совмина от 20 февраля 1959 г. на Комиссию была возложена функция по увязке мобилизационных планов народного хозяйства стран ОВД.
В 1960 г. в правительстве СССР было проведено обсуждение вопроса о реорганизации системы научно-технического сотрудничества СССР с соцстранами в области военной техники, направленное на дальнейшую централизацию контроля за этой сферой в ГКЭС. 9 февраля 1960 г. руководство ГИУ ГКЭС в лице инженер- полковника М.Сергейчика направило заместителю председателя Совета Министров СССР А.Н.Косыгину «справку о научно-техническом сотрудничестве и техническом содействии между СССР и соцстранами по военной технике и другим вопросам оборонного характера, согласованную в рабочем порядке с Министерством обороны, Госкомитетом по авиационной технике, Госкомитетом по радиоэлектронике, Госкомитетом по оборонной технике и Госкомитетом по судостроению». В документе констатировалось, что техническое содействие в оборонных отраслях осуществлялось Госкомитетами по оборонным отраслям техники, Министерством обороны и совнархозами через ГИУ ГКЭС, а научно-техническое сотрудничество шло через «дополнительного посредника» - Комиссию СЭВ.
Руководство советского ВПК в лице посредника-«монопо- листа» - ГКЭС - выразило недовольство тем, что работа этой Комиссии шла на многосторонней основе, в связи с чем в ее заседаниях принимало участие «большое количество специалистов из западных стран народной демократии и наблюдателей из Китая, у которых, иногда, не оказывается такого производства и не ведутся какие-либо работы по обсуждаемой технике». Кроме того, в документе подчеркивалось: эти «секретные» вопросы «в некоторой части проходят параллельно через Государственный научно- технический комитет Совмина, АН СССР, СЭВ, Министерство связи СССР, Министерство морского флота, МВД, Министерство здравоохранения, Министерство высшего и среднего специального
333


технического образования, а также непосредственно через... научно-исследовательские организации, имеющие прямые связи с соответствующими организациями соцстран».
Руководство ГИУ ГКЭС выделило ряд крупных недостатков в деле организации ВТС. Во-первых, наличие слишком «большого количества каналов, по которым проводится эта работа», приводило к тому, что зачастую «в Соглашения со странами наряду с необоронной тематикой включаются также очень серьезные обязательства, касающиеся оборонных вопросов». Так, в соответствии с Соглашением с КНР от 18 января 1958 г., подготовленном ГНТК, секретный центр по производству ракетной техники - НИИ-88 ГКОТ должен был передать Китаю документацию по смазочным материалам и гидроприводным жидкостям для ракетной техники, а также материалы по защите от коррозии деталей ракетной техники. В счет этого соглашения китайская сторона запросила, через ГНТК, документацию на производство важных деталей для инфракрасной техники. Непосредственно через научно-исследовательские институты по авиационной технике - ЦАГИ, ВИАМ, ЦИАМ и др. - Китай должен был получить техническое содействие в получении жаропрочных сплавов. В справке отмечалось также некорректное поведение АН СССР, которая вопросы о приеме иностранных специалистов согласовывала непосредственно с научно-исследовательскими институтами, минуя соответствующие Госкомитеты по оборонной технике.
Во-вторых, руководство ГКЭС вполне обоснованно отметило, что научно-техническое сотрудничество носило в основном односторонний характер и заключалось «в передаче соцстранам научно- технических достижений и производственного опыта СССР в области военной техники». Зачастую заявки стран на документацию и прием специалистов из СССР не являлись необходимостью, поскольку эти сведения использовались «не для организации производства в стране, а для накопления сведений, данных и опыта, без каких-либо перспектив их применения».
В-третьих, специалисты из стран «народной демократии», приезжавшие по линии ГНТК и других организаций, неоднократно посещали заводы, которые наряду с производством гражданской
334


продукции занимались выполнением и оборонных заказов. Передаваемая документация касалась производства материалов и элементов общего применения, входивших в комплекты изделий военной техники. Все это происходило «без ведома и согласия Госкомитетов Совета Министров по оборонной технике».
Для исправления этих недостатков было предложено всю работу по научно-техническому сотрудничеству, в том числе и тематику «необоронного значения», подведомственную Госкомитетам по оборонным отраслям, сосредоточить в ГИУ ГКЭС. ГИУ также должен был стать посредником при согласовании всех вопросов научно-технического сотрудничества между Госкомитетами по оборонным отраслям и Министерством обороны. Кроме того, предлагалось заменить сотрудничество на многосторонней основе через Комиссию СЭВ на двустороннее сотрудничество между СССР и заинтересованными соцстранами по конкретным вопросам32.
При обсуждении проекта постановления ряд предложений ГКЭС подвергся резкой критике со стороны Госплана, ГНТК. По их мнению, не следовало возлагать на ГКЭС функции по осуществлению научно-технического сотрудничества по тематике необоронного характера (для справки: к отраслям техники и промышленности необоронного характера, подведомственным Госкомитетам по оборонным отраслям техники и оборонным заводам СНХ, относились: гражданская радиоэлектроника, гражданская авиация, гражданское судостроение, исследовательские и метеорологические ракеты и космические объекты; гражданская оптика; охотничье ружье и боеприпасы; промышленные взрывчатые вещества)33. В итоге данная тематика была оставлена в ведении ГНТК. По сообщению т. Луппова (Совмин СССР), вопрос обсуждался в первой половине октября 1960 г. на Президиуме ЦК КПСС, где было принято решение воздержаться от принятия нового постановления Совмина СССР по научно-техническому сотрудничеству с соцстранами34.
335


2. Общие принципы управления и планирования
Развитие военно-экономических отношений внутри советского блока определялось решениями политических органов - совещаний представителей коммунистических и рабочих партий, решениями Политического Консультативного Комитета. Однако источником этих решений являлся советский ВПК. Так, основные принципы ВТС между СССР и странами «соцлагеря» были изложены в докладной записке руководителей советского ВПК М.Хруничева, А.Шахурина, Р.Малиновского в ЦК КПСС Н.С.Хрущеву от 6 декабря 1957 г. История появления документа такова. Постановлением от 12 сентября 1957 г. Президиум ЦК КПСС для решения вопроса о перспективе оснащения до 1965 года армий стран «народной демократии» советскими образцами вооружения и боевой техники поручил Госплану СССР, ГКЭС, Министерству обороны СССР с привлечением министерств авиационной, оборонной и радиотехнической промышленности «разобраться по существу в вопросах производства в странах народной демократии специзделий по советским лицензиям и к 1 декабря 1957 г. внести в ЦК КПСС предложения о перспективах развития и специализации оборонной промышленности этих стран, источниках и очередности оснащения армий». При этом ведомствам предписывалось «учесть большую уязвимость оборонной промышленности западных стран народной демократии, особую секретность новых образцов вооружения и экономическую целесообразность их производства».
Выполнение задания происходило в атмосфере «реформ» Н.С.Хрущева. Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 1146 от 19 сентября 1957 г. была определена необходимость разработки перспективного плана развития народного хозяйства СССР (в том числе и по военной технике) на «семилетку» (1959-1965 гг.); решением Президиума ЦК КПСС от 21 октября были даны указания о выработке предложений по развитию производства ракетной техники, оснащению ею Вооруженных сил и «пересмотру», в сторону сокращения, плана производства некоторых видов авиационной и артиллерийской техники. Поэтому авторы записки от 6 декабря 1957 г. должны были рассмотреть вопросы
336


о производстве военной техники в странах «народной демократии» в связи с разработкой этих планов и в сроки, установленные постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР, т.е. к 1 июля 1958 г.
В результате руководителями советского ВПК были сформулированы следующие основные принципы ВТС со странами «соцлагеря»:
1. «Страны народной демократии должны как в мирное, так и военное время в максимальной возможной степени обеспечивать себя сами стрелковым, артиллерийским, минометным вооружением, боеприпасами, патронами, средствами военной связи, инженерным имуществом, средствами химзащиты и дозиметрической аппаратурой.
2. Обеспечение указанными видами военной техники следует производить за счет использования имеющихся мощностей оборонной промышленности и привлечения к производству военной техники заводов гражданских отраслей промышленности этих стран, а также путем организации взаимных поставок военной техники между странами.
3. Как правило, не следует в странах народной демократии Европы производить строительство новых и расширение имеющихся заводов оборонной промышленности.
4. По новым, наиболее сложным, секретным и быстро изменяющимся видам военной техники - зенитным и управляемым ракетам, реактивным истребителям, средствам радиолокации и некоторым другим, как правило, не следует передавать странам народной демократии новейшие образцы до полного освоения их в серийном производстве у нас и принятия на вооружение Советской Армии»35.
Вскоре эти положения нашли практическое воплощение в решениях высших политических органов стран «соцлагеря». Майское (1958 г.) совещание представителей коммунистических и рабочих партий социалистических стран приняло решение, что «европейские страны народной демократии... в максимально-возможной степени обеспечивают себя сами и путем взаимных поставок бронетанковой техникой, стрелковым, артиллерийским, минометным вооружением, боеприпасами, средствами радиосвязи (в том числе и
337


для оборудования боевых самолетов и танков), наземными и самолетными радиолокационными станциями, вакуумными приборами и радиодеталями, инженерным вооружением, средствами химической защиты, дозиметрической аппаратурой, средствами тяги и транспорта».
Обеспечение этими видами военной техники следовало производить за счет использования имевшихся в странах «народной демократии» мощностей оборонной промышленности и при необходимости привлечения к производству этой техники предприятий гражданских отраслей промышленности.
Совещание также приняло решение о том, что «в европейских странах народной демократии не следует строить новых и расширять имеющиеся предприятия по производству нового классического вооружения. Исключение может быть сделано для быстрорастущих объектов техники и отдельных видов вооружения, потребность в которых значительно превышает возможности имеющиеся в промышленности этих стран».
Новой формой организационной работы стали совещания представителей Госпланов и Генеральных штабов стран ОВД. Первое совещание, состоявшееся в ноябре 1958 г., приняло решение о разработке мобпланов в странах по единой методике, формам и номенклатуре, позволяющим осуществить взаимную увязку этих планов36.
На втором совещании в июле 1959 г. были рассмотрены вопросы о потребностях стран в военной технике, имуществе, сырье, о возможности их удовлетворения за счет собственных ресурсов и взаимных поставках между странами, а также о порядке и сроках работы по составлению и увязке перспективных планов мобилизационной подготовки народного хозяйства на 5-7 лет.
На состоявшемся в октябре 1960 г. в Москве совещании руководителей делегаций стран - участниц Варшавского Договора в Комиссии СЭВ по сотрудничеству в области оборонной промышленности было принято решение об изменении организационных форм работы по увязке мобилизационных планов. По предложению советской делегации, с целью сохранения секретности моб- планирования было решено проводить работу по мобилизационным планам не в Комиссии СЭВ по оборонной промышленности, а
338


„а основе двустороннего сотрудничества между заинтересованны- ми сторонами . р ни“
При этом было решено «просить советскую сторону принять на себя увязку мобпланов народного хозяйства стран - участниц Варшавского Договора». Все это вело к еще большей централизации усилению роли СССР.
С 1961 г. начали регулярно проводиться двусторонние переговоры Госпланов и генеральных штабов стран ОВД. При обсуждении вопросов о взаимных поставках на двусторонних переговорах, в случае неразрешения вопросов обе стороны должны были поставить их перед Комиссией СЭВ по оборонной промышленности38.
В течение 1958—1960 гг. в странах ОВД были составлены моби¬
лизационные планы народного хозяйства на 1959 и 1960 расчетные (т.е. военные) годы и проект плана на 1965 г. Однако проведенное Госпланом СССР обследование позволило выявить ряд «серьезных диспропорций» в мобилизационных планах почти всех европейских стран - участниц Варшавского Договора. В частности, не были составлены планы на 1959 и 1960 гг. Германской Демократической Республикой, а на 1965 год - Польшей, Румынией и ГДР.
В соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 3 августа 1960 г. № 848-350 в течение последующих двух лет странами ОВД с помощью Госплана СССР и Министерства обороны СССР были разработаны.
а) единая методология мобилизационного планирования,
б) мероприятия по развитию специализации оборонной промышленности для обеспечения взаимных поставок вооружения,
в) проекты мобилизационных планов на 1959, 1960 и 1962 расчетные годы.
Специалисты Госплана призывали страны ОВД использовать опыт СССР по организации военного производства в период Вели кой Отечественной войны, когда «изготовление элементов боепри пасов было успешно освоено на гражданских машиностроитель ных предприятиях и ремонтных заводах, а снаряжение боеприпа сов, помимо кадровых снаряжательных заводов производилось и на деревообрабатывающих и других предприятиях. При этом за траты на приспособление гражданских предприятий для произвол
339


ства боеприпасов оказывались в несколько раз меньше, чем при строительстве новых».
Проведенное Госпланом обследование показало, что несмотря на быстрый рост промышленности (в среднем на 11-20% в год) в странах - участницах Варшавского Договора, мобилизационные мощности по выпуску важнейших видов оборонной продукции не только не возрастали, а по отдельным видам военной техники даже сокращались.
В ряде случаев представители стран ОВД, ссылаясь на географическое и стратегическое положение их стран, высказывали «мнение о нецелесообразности вкладывать даже минимальные средства как на развитие мобилизационных мощностей оборонных заводов, так и на приспособление гражданских предприятий под военное производство».
Советская сторона такой подход к мобилизационной подготовке считала не совсем правильным, подчеркивая, что в европейских странах - участницах Варшавского Договора уже имелись значительные производственные мощности, которые «при минимальных затратах средств можно и необходимо подготовить к производству во время войны, таких средств вооружения, как бронетанковая техника, стрелковое и артиллерийское вооружение, средства радиосвязи, наземные и самолетные радиолокационные станции, инженерное вооружение, средства химической защиты и другие».
Советские специалисты при этом справедливо отмечали, что «капиталистические страны - участницы НАТО», в частности, ФРГ, Франция, Англия, Бельгия, хотя и находились примерно в таких же географических и стратегических условиях, однако «выделяли крупные средства на развитие военной промышленности».
Объединенное командование Вооруженных Сил стран - участниц Варшавского Договора критиковало мнение о том, что в будущей войне «классические» виды военной техники и вооружения будут полностью вытеснены ракетно-ядерным оружием и доказывало, что будут применяться как новые виды современного оружия, так и «классической» военной техники. По мнению советских военных лидеров, «такие виды военной техники, как танки, бронетранспортеры, зенитная артиллерия, средства механической тяги,
340


радиолокационные станции, дозиметрическая аппаратура, средства связи, химической защиты, сохранят свое значение и в условиях применении атомного оружия». Во всяком случае, армии стран вероятных противников не собирались снимать с вооружения обычные виды военной техники.
Поэтому заявленная Генеральными штабами армий стран Варшавского Договора потребность в классических видах вооружения должна была обеспечиваться промышленностью стран на соответствующем уровне.
Для этого советская сторона предлагала провести следующие мероприятия:
• Расширение действующих предприятий оборонных отраслей промышленности с использованием их для выпуска гражданской продукции в мирное время.
• Ассимиляция гражданской промышленности с минимальными затратами для выпуска оборонной продукции в условиях военного времени, как это имело место в СССР.
В частности, советскими мобпланами предусматривалось использование тракторных и вагоностроительных заводов, а также заводов тяжелого машиностроения для выпуска бронетанковой техники, часовых и приборных заводов — взрывателей и других из делий. В СССР был также накоплен опыт привлечения гражданских предприятий (легкой и пищевой промышленности и строи^ тельной индустрии) к изготовлению узлов и деталей для изделии военной техники с последующей сборкой их на кадровом оборонном заводе.
• Новое строительство, в том числе создание мощностей по производству стратегических видов сырья, с долевым участием заинтересованных сторон на территории стран, где это будет при знано целесообразным с экономической точки зрения, включая территорию Советского Союза, что было необходимо для развития экономики стран ОВД, обеспечения их сырьем и в мирное время.
В частности, такие виды стратегического сырья и материалов, как никель, медь, олово, хром, молибден, нефтепродукты и другие, являлись дефицитными как в мирное, так и в военное время, поэтому Госплан СССР предлагал обсудить вопрос о развитии мощностей с долевым участием заинтересованных стран, например, по
341


производству никеля в Народной Республике Албании, меди - в Польской Народной Республике на базе имевшихся запасов руд, спецкеросина - в Румынской Народной Республике и т.д.
Одновременно предлагалось усилить работу по экономии остродефицитных стратегических видов сырья и материалов и накоплению их в государственном и мобилизационном резервах39.
В соответствии с решением совещания руководителей делегаций стран - участниц Варшавского Договора в Комиссии СЭВ по оборонной промышленности от 10 октября 1960 г., советской стороной были подготовлены ориентировочные предложения по развитию мобилизационных мощностей для выпуска военной техники, сырья и материалов и о взаимных поставках между странами на 1962 расчетный год, которые были сообщены странам для изучения и проработки, а также для проведения двусторонних переговоров по вопросам, требующим взаимного согласования. В докладе на совещании представителей заинтересованных стран - членов СЭВ, проходившем 25-27 июля 1961 г. в Москве, эти предложения были изложены в выступлениях советской делегации.
По расчетам советских специалистов, потребность в вооружении на расчетный год, по сравнению с мирным временем, должна была резко возрасти, поэтому они считали необходимым коренным образом улучшить специализацию и производственное кооперирование стран с привлечением большего количества предприятий для максимального увеличения выпуска военной техники в расчетном году.
Например, в связи с ростом потребности в танках в военное время, был поставлен вопрос о привлечении к производству танков наряду с польской и чехословацкой промышленностью, предприятий Венгерской Народной Республики, при условии поставки, в порядке кооперации, танковых моторов из ПНР и танковых пушек из РНР.
Планировалось также расширить производство 57 мм зенитных пушек С-60 в Польше и Венгрии с поставкой этого вооружения для нужд собственных армий и обеспечения потребности других стран Варшавского Договора. Освоение производства зенитных автоматических пушек С-60 в других странах было признано экономически нецелесообразным.
В связи с недостаточной моторизацией румынской и болгарской армий, советская сторона рекомендовала наладить производ¬
342


ство легких артиллерийских тягачей в Румынской Народной Республике в кооперации с Народной Республикой Болгарии40.
В отношении дальнейшей специализации производства вооружений в странах ОВД советской стороной намечались следующие направления:
«В Чехословацкой Социалистической Республике- изыскать возможности для увеличения мобилизационных мощностей по производству реактивных истребителей типа МиГ-21 (в кооперации в Польшей) и двигателей к ним, средних танков (с учетом также потребности Болгарии), бронетягачей, бронетранспортеров, радиолокационных станций, радио-станций, боевых машин БМ-14, авиавыстрелов и др. Освоить производство радиолокационных станций СНАР-2 и АРСОМ-2, при сохранении производства радиолокационных станций орудийной наводки СОН-9 А».
Учитывая дефицит никеля, меди и других цветных металлов, странам ОВД рекомендовалось использовать опыт по долевому участию Чехословакии в развитии мощностей по производству никеля в Албании.
В Польской Народной Республике намечалось дальнейшее наращивание «мощностей по производству современных истребителей МиГ-21 в кооперации с ЧССР, самолетов Ан-2 и Як-12, вертолетов Ми-1, авиационных двигателей», а также танков, танковых двигателей и комплектующих изделий в расчетном году.
С учетом сложившейся специализации, в ПНР планировалось развитие «мощностей по выпуску наземных и зенитных пушек, радиолокационных станций, станций орудийной наводки СОН-9А, радиостанций, средних артиллерийских тягачей, бронетранспортеров, торпедных катеров, артиллерийского и стрелкового вооружения (особенно 57 мм зенитных пушек С-60), авиационных патронов и ряда других боеприпасов. В Польше также предлагалось организовать выпуск военных приборов: стереодальномеров, приборов ночного наблюдения (с привлечением в порядке кооперированных поставок промышленности ГДР).
Учитывая возможность возникновения трудностей с транспортом в особый период по доставке железной руды из Советского Союза, польской стороне рекомендовалось «предусмотреть в мирное время максимально возможное развитие собственной рудной базы».
343


Поскольку почти все страны ОВД (прежде всего ЧССР и ВНР) имели дефицит меди в расчетном году, польская сторона должна была «изучить вопрос, совместно с заинтересованными странами, о развитии мощностей по производству меди в Польше на базе имеющихся запасов медных руд».
В Венгерской Народной Республике намечалось создание мощностей для выпуска в расчетном году средних танков Т-55 в кооперации с Польшей и Румынией и боевых разведывательно-дозорных машин БРДМ; расширение производства станций орудийной наводки СОН-9А; переход на производство модернизированных образцов дозиметрической аппаратуры и средств военной связи.
В Народной Республике Болгарии рекомендовалось расширить мощности по производству 82 мм безоткатных орудий Б-10 (для удовлетворения собственных потребностей и поставок в Румынию), автоматов АКМ и боеприпасов к ним, глубинных бомб, а также, учитывая «принятую специализацию, ускорить наращивание мощностей по выпуску радиоприемных устройств».
Для частичного покрытия дефицита в других странах ОВД болгарской стороне предписывалось «изучить вопрос о наращивании производства железной руды, меди, цинка и свинца; а также организовать поставки другим странам зерна, консервов и маслосемян».
В Румынской Народной Республике планировалось организовать производство в расчетном году 100 мм танковых пушек для Венгрии, автоматов АКМ для нужд собственной армии, легких арттягачей (в кооперации с Болгарией), а также бронетранспортеров и боеприпасов.
Поскольку страны ОВД имели значительную потребность в нефтепродуктах и синтетическом каучуке, предусматривалось расширение производства этих продуктов в Румынии в расчетном году с учетом поставок в другие страны Варшавского Договора41.
Совещание также сочло необходимым обратиться к Объединенному командованию Вооруженными Силами стран - участниц Варшавского Договора с просьбой разработать «предложения по унификации вооружения армий, имея в виду сократить число применяемых образцов военной техники и изъятие устаревших систем», выработать «методику определения потерь гражданского населения, а также возможного выхода из строя промышленных
344


предприятий по странам в военное время»42. Указанные предложения были разосланы в виде информационного письма единого образца послам СССР в странах ОВД, с просьбой передать эти письма членам Госплана или заместителям начальников Генштабов каждой страны.
В сентябре-октябре 1961 г. в городах Праге, Варшаве, Будапеште и Бухаресте были проведены двусторонние переговоры Гос- планов и Генеральных штабов Чехословакии, Польши, Венгрии, Румынии и Болгарии. В ходе обсуждения предложений СССР по развитию мощностей на выпуск военной техники и взаимным поставкам на 1962 г. (см. выше) выявился ряд противоречий между странами, несогласия выполнять предложенный план, замешанные во многом на «иждивенческих» настроениях руководителей стран - «партнеров» СССР.
В докладной записке в ЦК КПСС, подписанной представителем Госплана СССР В.Новиковым и заместителем начальника Генштаба СССР М.Захаровым, отмечалось, что «многие вопросы, связанные с удовлетворением потребности армий на военное время за счет собственного производства и взаимных поставок, должным образом не решаются». Как показали двусторонние переговоры, потребность армий (без СССР, ГДР и Албании) по некоторым основным видам вооружения на расчетный год обеспечивалась недостаточно, особенно по самолетам-истребителям, танкам и радиолокаторам.
Большинство стран ОВД занимало «иждивенческие» позиции; основная тяжесть расходов на военное производство в рамках блока падала на СССР. В 1960 г. расходы на оборону в бюджете ГДР составили 2%, в Венгрии - 4,6%, Болгарии - 5.8%. Румынии - 6%, Польше- 7,8%, Чехословакии - 9,1%. В СССР эти расходы, по официальным данным, составили 13%.
По плану 1961-1965 гг. союзники СССР планировали только 15% военной техники получить за счет взаимных поставок без участия СССР, а остальные 85% вооружения они рассчитывали получить из Советского Союза на льготных условиях4-'.
В плане «на военное время» наблюдалась такая же тенденция. В указанной выше записке В.Новикова и М.Захарова «стремление получать в расчетном году большинство видов вооружения из
345


СССР (кроме ракет и некоторых боевых самолетов)» расценивалось как неправильное, поскольку «поставки вооружения из Советского Союза в страны Варшавского Договора в условиях военного времени не могут быть обеспечены в требуемых ими количествах».
Особое внимание авторы записки обращали на критическую ситуацию с самолетами-истребителями типа МиГ-21, потребность в которых армий стран Варшавского Договора на 1962 расчетный год составляла примерно 1800 штук, а реальное производство лишь 7 штук (в Чехословакии). Вместе с тем, по их мнению, «вследствие ограниченных мощностей, выпуск самолетов МиГ-21 в 1962 расчетном году в СССР не позволяет производить поставку их странам Варшавского Договора».
В.Новиков и М.Захаров высказали предложение, что выпуск самолетов МиГ-21 в Чехословакии может быть увеличен путем организации кооперированных поставок узлов и деталей из Польши.
Однако, как выявилось в ходе переговоров, польская сторона отказалась от участия в этой кооперации и продолжала производство устаревших истребителей типа МиГ-17, затрачивая на это средства и дефицитные стратегические материалы. На 1962 расчетный год польская сторона запланировала выпуск этих истребителей в количестве 220 штук.
Более того, страны ОВД планировали на мобилизационный период даже свернуть сложившуюся в мирное время специализацию и кооперирование в производстве военной продукции, поскольку они намечали, главным образом, удовлетворение собственных нужд.
Вместе с тем, авторы записки признавали, что для увеличения взаимных поставок нужны дополнительные капиталовложения на развитие промышленности стран ОВД. Например, для расширения производства танков в Чехословакии на 2000 штук в год требовалось приспособить два машиностроительных завода в Праге и Пильзене и расширить металлургическую базу в Остраве, на что требовались капитальные затраты в сумме порядка 1,5 млрд крон.
Заместители председателей Госпланов стран, которые вели двусторонние переговоры, не были в состоянии самостоятельно решить эти вопросы. Все страны - участницы Варшавского Договора (исключая Албанию) обратились к советской стороне с просьбой встретиться с ними для определения количеств вооруже-
346


ния и сырья, которые будут поставлены им из СССР в военное время. После предварительных переговоров со странами по этим вопросам авторы изучаемого документа предлагали поручить ответственным представителям Госплана СССР, Министерства обороны СССР с участием Объединенного командования посетить страны - участницы Варшавского Договора (исключая Албанию) с целью личной информации руководителей партий и правительств по вопросам, изложенным в данном письме44.
3. Вопросы кооперирования и специализации
В июле 1961 г. в связи с решением Политического Консультативного Комитета о принятии на вооружение новых видов военной техники (прежде всего ракетной) совещание представителей заинтересованных стран в Москве приняло решение об изменении специализации по странам:
Наименование техники
Ракетная техника Ракеты класса «воздух-воздух»
Противотанковые управляемые реактивные снаряды Авиационная техника Самолеты-истребители Бронетанковая техника Колесные бронетранспортеры Средства связи Радиостанции ротной сети Радиостанции полковой, батальонной и артиллерийской сети
Совещание, в котором участвовали представители Госпланов и Генштабов стран ОВД, шло под председательством В.М.Рябикова (в советской делегации участвовал также начапьник ГИУ ГКЭС Г.Сидорович), от НРБ делегацию возглавлял Ц.Монов, от ВНР - М.Хорват (заместитель начальника Генштаба Венгерской Армии), от ПНР - М.Валюховский, от РНР - Т.Параскив, от ЧССР - В.Дворжак (все - представители Госпланов соответствующих стран). Совеща-
Страны, в которых рекомендуется специализированное производство
ЧССР, ПНР ПНР, ЧССР
ЧССР
ВНР, ПНР, РНР, ЧССР
ПНР, РНР, ГДР (для себя) ЧССР, РНР
347


ние уделило также внимание вопросам кооперирования военного производства между странами.
В частности, совещание постановило: «В целях улучшения кооперирования производства между странами при изготовлении военной техники, унификации вооружений и военной техники и увеличения выпуска вооружения, необходимого для быстрейшего оснащения армий, просить Объединенное командование:
а) установить порядок, при котором принятие на вооружение и в серийное производство новых образцов основных видов военной техники, разрабатываемых в странах Варшавского Договора, производилось бы только после заключения Объединенного командования;
б) просить Объединенное командование ускорить проведение сравнительных испытаний учебно-тренировочных самолетов».
В решениях совещания была заметна тенденция к развитию самообеспечения стран ОВД и освобождению СССР от излишней зависимости по поставкам запасных частей, комплектующих изделий к военной технике. В частности, указывалось на необходимость изготовления «главным образом в самих странах или в кооперации с другими странами Варшавского Договора комплектующих изделий, узлов и материалов, в особенности таких дефицитных, как электровакуумные и полупроводниковые приборы, жаропрочные сплавы, бронелист и другие».
Совещание считало также необходимым «просить Советскую сторону дать разрешение странам - производителям новой техники на передачу ими технической документации на узлы, комплектующие изделия и материалы другим странам Варшавского Договора, привлекаемым к изготовлению этих изделий в порядке кооперации».
Обеспечение же запасными частями «устаревшей техники до окончательной ее замены новыми образцами» (в то время к таковой были отнесены самолеты МиГ-15бис и ЛИ-2, самоходные ар- тустановки ИСУ-152 и СУ-76, радиолокаторы П-ЗА, 152 мм пушки образца 1937 г., 130 мм зенитные пушки КС-30 и приборы управ ления артиллерийским зенитным огнем ПУАЗО-ЗО) должно было осуществляться странами «за счет собственного производства, возможности получения запасных частей по взаимной договорен-
348


ности из других стран за счет имеющихся в наличии или производства, а также восстановления этой техники за счет разукомплектования в странах техники, находящейся в эксплуатации»45.
В связи с перевооружением стран «народной демократии» новыми видами вооружения (прежде всего поставками ракетной техники), стоимость которых была значительно выше тех образцов, которые предусматривались ранее, были заключены новые соглашения. В соответствии с постановлениями Совмина СССР от 12 августа 1961 г. № 748-318 и от 8 июня 1961 г. № 546-229 поставки ракетной техники на 1963-1965 гг. со всеми странами ОВД были оформлены двусторонними межправительственными соглашениями.
По вопросу поставок ракетной техники правительство той или иной страны напрямую обращалось к руководству СССР. Так, Первый секретарь ЦК компартии Венгрии, председатель Совета министров ВНР Я.Кадар обратился к Первому Секретарю ЦК КПСС Н.С.Хрущеву с просьбой поставить Венгрии в 1962-1963 гг. материальную часть для сформирования одной ракетной бригады оперативного назначения. Министерство обороны и Госплан рассмотрели заявку и внесли предложение в ЦК КПСС (докладная записка за подписью А.Гречко и Г.Орлова) «поставить Правительству ВНР в течение 1962-1963 гг. материальну ю часть комплексов Р- 11М в количествах, необходимых для сформирования одной ракетной бригады». При этом в 1962 г. намечалось поставить наземное оборудование для одного ракетного дивизиона и одной технической батареи, а также 6 боевых ракет P-11М; в 1963 г. - оборудование для второго ракетного дивизиона и 15 ракет Р-11М. Как обычно, техника переправлялась только через ГКЭС. Вся ракетная техника должна была обеспечиваться ведомствами-поставщиками (Госкомитетами, совнархозами и др.) «необходимой технической литературой в экспортном исполнении (на русском языке), в том числе секретной, совершенно секретной и особой важности)». Министерству обороны предписывалось командировать специалистов для оказания технической помощи, «принять венгерских военнослужащих в военно-учебные заведения Министерства обороны для изучения поставляемой ракетной техники», предоставить докумен-
349


тацию (типовые проекты на строительство баз хранения ракет Р-11М).
Общая стоимость ракетной техники, поставляемой в Венгрию, оценивались в 4.8 млн руб. в экспортных ценах. Для оплаты, согласно обычным условиям расчетов. 2/3 стоимости ракетной техники СССР должен был предоставить ВНР на 1962-1963 гг. кредит в сумме 3.2 млн руб. При этом следует напомнить, что ракета P-11М могла нести ядерные боеголовки, которые за пределы СССР не поставлялись. Поэтому, как отмечалось в соответствующем проекте постановления, «расчеты за стоимость оставляемых на хранении в СССР спецголовок к ракетам Р-11М не производить»46.
Как докладывали в ЦК КПСС В.Рябиков и Р.Малиновский в записке от 5 июля 1962 г., во исполнение решения ПКК от 29 марта 1961 г. от имени правительств стран ОВД посту пили заявки на поставку обычных видов вооружения и военной техники из СССР в 1963—1965 гг. Для удовлетворения этих заявок был запланирован общий объем поставок из СССР в экспортных ценах в 1963- 1965 гг. в размере 1471,0 млн руб. Для оплаты 2/3 стоимости закупаемого в СССР вооружения и военно-технического имущества в этот период странам ОВД (за исключением ЧССР) выделялся кредит, за вычетом уже предоставленных ранее кредитов, в размере 367 млн руб., в том числе Болгарии- 59 млн руб., Венгрии- 88млн руб., ГДР- 149 млн руб., Польше- 159 млн руб., Румынии - 112 млн руб.
В записке отмечалось, что заявки в основном находились на уровне объемов, одобренных ПКК в марте 1961 г., и обеспечивались экспортными фондами, выделявшимися Госпланом СССР. Однако в силу необходимости поставок военной техники по имевшимся соглашениям в «слаборазвитые в экономическом отношении страны» (т.е. страны «третьего мира»), «странам Варшавского Договора не полностью могли быть поставлены некоторые образцы военной радиолокационной техники и имущества связи»47.
Столь обширные планы далеко не всегда реализовались на практике. Смена советского руководства, попытки проведения экономической реформы 1965 г., возврат к системе министерств- все это оказало определенное влияние на сферу ВТС. На период 1966-1970 гг. были оформлены новые долгосрочные соглашения о
350


товарообороте и платежах между СССР и странами - членами СЭВ. С середины 1960-х годов стали нарастать противоречия между ведомствами СССР и «союзниками» по Варшавскому Договору, которые высказывали недовольство друг другом и предложения по усовершенствованию всей системы военно-технического сотрудничества. Хронической проблемой являлось снабжение запчастями военной техники, поставленной из СССР в другие страны ОВД.
Как следовало из письма в Министерство радиопромышленности заместителя председателя ГКЭС. генерал-полковника танковых войск Г.Сидоровича, «о неудовлетворительности обеспечения запчастями военной техники, поставленной из СССР, представители Командования Армий Варшавского Договора поставили в известность Главнокомандующего Вооруженных Сил Варшавского Договора Маршала Советского Союза Гречко А.А., который 28 февраля 1966 г. доложил об этом в ЦК КПСС». Сидорович обратился к министру радиопромышленности В.Д.Калмыкову с просьбой рассмотреть вопрос о возможности удовлетворения заявок стран ОВД.
В связи с расследованием этого инцидента отдел радиопромышленности Госплана разработал ряд предложений «по дальнейшему развитию сотрудничества стран Варшавского Договора в области производства военной техники». В частности, предлагалось создать при Главнокомандующем ОВС орган планирования производства вооружений и военной техники, а также Военный научно-технический совет для организации в рамках командования ОВС и Постоянной Комиссии СЭВ по оборонной промышленности сотрудничество стран ОВД в области НИР и ОКР по военной технике.
В духе курса «экономической реформы» на расширение хозяйственной самостоятельности предприятий было высказано предложение «расширить техническое сотрудничество организаций и предприятий нашей страны с организациями и предприятиями стран Варшавского Договора при передаче Советским Союзом лицензий на производство изделий военной радиоэлектроники с целью оказания технической помощи в освоении ...этих видов изделий». Новые веяния ощущались и в идее «создать равные условия для всех стран Варшавского Договора на оплату военной техники при экспортно-импортных поставках».
351


Одной из центральных проблем управления аналитики Госплана по-прежнему считали «вопросы унификации и стандартизации военной техники». В частности, выдвигалась актуальная задача создания «основных средств военной радиоэлектроники, обеспечивающих нормальные условия управления войсками стран Варшав- ского Договора в рамках ОВС» .
В апреле 1%5 г. в Москве состоялось очередное совещание руководителей Госпланов и Генеральных Штабов стран ОВД, в ходе и по итогам которого были высказаны существенные предложения ряда стран по улучшению работы Комиссии СЭВ по оборонной промышленности. В этих материалах было показано нарастание реальных проблем внутри «советского блока». Большинство участников отметило как положительный итог работы Комиссии СЭВ тот факт, что ей удалось «наладить специализацию готовых военных изделий». Вместе с тем, усилился разрыв между реальными потребностями стран в ВиВТ и их заявках на специализацию, связанный с тем, что страны ОВД сознательно стремились снизить у себя военное производство «ниже их потребностей». По словам представителей Венгрии, «потребность 3180 штук, заявленная в ходе специализации по разведывательным плавающим БТР в период II пятилетнего плана снизилась на 1100 шт.». В качестве причин этого указывались и экономические (страна-потребитель, «в связи со складыванием международного платежного баланса», предпочитает заказать военные изделия в СССР), и военно-политические («появляется более современное изделие, чем предусмотренные ранее для покупки»).
Общим местом в поведении стран ОВД были уже упоминавшиеся выше «инждивенческие настроения». Представители ВНР отмечали, что условия и темпы развития военной техники в СССР значительно превосходили остальные страны. «Заказчики — даже в случае сходных параметров - предпочитают военно-технические средства советского производства» в том числе и потому, что «эти изделия фигурируют в единой системе вооружения как средства, рекомендованные странам». В результате «остальные страны прекращают работы по разработке военно-технических изделий».
По мнению венгерской делегации, «вследствие специальной обстановки, связанной с производством военно-технических изде¬
352


лий» (с необходимостью предварительной координации с ГКЭС), можно было начать подготовку производственных задач на период после 1970 г. еще до принятия решения Исполнительным Комитетом СЭВ о подготовке работы Комиссии СЭВ после 1970 г. К примеру, Постоянная Комиссия СЭВ по химической промышленности приняла решение о подготовке работ по сотрудничеству после 1970 г. уже на своем заседании 18-22 мая 1965 г.
Комиссии по оборонной промышленности предлагалось «просить ГК ОВС и компетентные органы СССР, принимая во внимание специальную обстановку, быстрое моральное устарение военно-технических изделий... разработать предложения относительно системы военно-технических изделий на более длительную перспективу»49.
Большинство делегаций других стран выступало за расширение кооперации в рамках «международного социалистического разделения труда» (термин использовался делегацией ГДР), избавление от параллелизма в разработках и производстве военной техники (об этом говорили представители ГДР, Болгарии, Польши). По их мнению, параллельное создание производственных мощностей в некоторых отраслях промышленности и в 2-3 странах одновременно привело к возникновению излишков мощностей в отдельных странах. В ходе двусторонних и многосторонних консультаций по разработке планов производства на 1966-1970 гг. было выявлено наличие свободных производственных мощностей в авиационной промышленности ПНР и ЧССР, по производству бронетранспортеров в ПНР, ЧССР и ВНР.
Причиной возникновения свободных производственных мощностей представители стран ОВД считали «сокращение первоначальных заявок стран на производственные мощности». В качестве примера приводились неиспользованные мощности в производстве радиолокационных станций П-35 в ПНР и ВНР, мощности по производству бронетранспортеров «СКОТ» в ПНР и ЧССР, а также «ФУГ» в ВНР.
Опыт двустороннего сотрудничества (вместо многостороннего, что практиковалось в 1950-е годы) подвергся существенной критике. Польская делегация отметила, что согласно постановлениям Исполнительного Комитета СЭВ, принятым на VII заседании в
12- 4ЧН1
353


июле 1963 года, Комиссия СЭВ по оборонной промышленности была лишена функции координации планов научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ в области военной техники, как и вопросов мобилизационного характера (решение 1960 г.). Эти вопросы должны были решаться в двустороннем порядке. По мнению польской делегации, время показало, что «двусторонняя координация планов НИР и ОКР с Советским Союзом, а также с другими странами, не дала ожидаемых результатов». Разработка многолетних планов НИР и ОКР, а также основных направлений развития военной техники в странах - членах Комиссии (кроме планов СССР), требовала «международной координации».
В двусторонней системе увязки мобпланов также ощущалось «отсутствие органа координирующего совокупность оборонномобилизационных вопросов международного масштаба». «С целью координации всех вопросов, связанных с обороной», представители Польши предлагали создать «специальный международный орган, входящий в состав Объединенного Командования Вооруженных Сил стран - членов Варшавского Договора, на основе добровольного участия отдельных стран - членов договора».
Кроме того, польская делегация рекомендовала наладить более тесное сотрудничество Комиссии СЭВ по оборонной промышленности с Объединенным Командованием стран - участниц Варшавского Договора в области введения на вооружение новых образцов военной техники.
Наибольшей критике работа Комиссии по оборонной промышленности подверглась в выступлении делегации ЧССР, которая пришла к выводу, что, несмотря на отдельные положительные результаты, которые были получены Комиссией, «затраченный труд широкого актива сотрудников не отвечает результатам». Ряд «принципиальных вопросов материального обеспечения армий стран-членов, объем производства военной техники, перспективность производства отдельных видов военной техники, объем поставок военной техники и др., странами решались в двустороннем порядке, прежде всего с СССР».
По мнению чехословацкой делегации, «до сих пор не удалось найти пути и действенную форму координации, или хотя бы увязки
354


исследовательских и опытно-конструкторских работ при активном участии соответствующих органов Объединенного командования».
Одной из основных причин низкой эффективности решений и рекомендаций Комиссии и их частого невыполнения (например, в области взаимных поставок военной техники) чехословацкая сторона считала факт, что Комиссией не рассматривались общие экономические вопросы, связанные с производством и взаимными поставками военной техники.
Кроме того, «процесс обеспечения новых видов вооружения советской конструкции для вооружения других армий стран- членов, начиная с информации о новом виде вооружения на высоком партийном или правительственном уровне до получения всех необходимых документов по эксплуатации и ремонту, включая передачу лицензионной документации — не был единым», что приводило к потерям времени, иногда и к материальным потерям.
Чехословацкая делегация рекомендовала в дальнейших переговорах рассмотреть следующие предложения по углублению работы Комиссии на период 1966-1970 гг.: 1. «Преобразовать существующую Постоянную комиссию СЭВ по оборонной промышленности в Постоянную комиссию СЭВ по экономическому и научно- техническому сотрудничеству в области обороны». Расширение деятельности Комиссии должно было обеспечить путем разделения труда эффективное комплексное решение всех экономических, технических, организационных и методических вопросов, связанных с обеспечением потребностей обороны. Комиссии следовало бы решать проблемы исследовательской и опытно-конструкторской базы стран «народной демократии», вопросы производства (специализации, кооперирования, запасных частей, научно-технического сотрудничества и т.п.), а также вопросы, связанные с реализацией поставок военной техники между странами - членами, их влиянием на структуру общего товарообмена, операции по клирингу и т.д.
По мнению делегации ЧССР, «работы Комиссии, связанные с многосторонней координацией планов мобилизации народного хозяйства (особенно с проблемами начального периода войны)» следовало «проводить в тесной рабочей связи, координируя их по существу и по времени. Притом обеспечивать, в частности, увязку
12*
355


между странами - членами приготовлений экономического характера на период обострения международной обстановки и на начальный период войны, особенно в области промышленности, транспорта, связи и здравоохранения». Предлагалось «в рамках Комиссии решать также вопросы “Защиты от воздействия оружия массового уничтожения”».
2. 	«Добиться более тесной увязки деятельности Объединенного командования с работой Постоянной комиссии по техникоэкономическим вопросам обороны. Объединенному командованию следовало бы обсуждать перспективы развития военной техники в странах - участницах Варшавского Договора, давать рекомендации, касающиеся целесообразности, перспективности и унификации, обращать внимание стран на параллельности и возможности двустороннего сотрудничества, устанавливать единый режим проведения испытаний и внедрения техники в систему вооружения. Такая деятельность Объединенного командования содействовала бы устранению многотипности, особенно в классических видах вооружения и в технике боевого обеспечения, которая во время войны, в случае возможного подчинения народных соединений в смешанные объединения и фронты, приводила бы к трудностям не только в применении на поле боя, но и, в частности, при обеспечении боеприпасами, запасными частями и другими средствами эксплуатации»50.
Как мы видим, большинство предложений представителей стран «народной демократии» было направлено на усиление взаимосвязи, кооперации между ними в рамках «международного разделения труда». Вместе с тем, нарастание противоречий внутри «советского блока», привело к известным конфликтам и противостоянию с СССР, в ходе которых последний прибег к военной силе для подавления сопротивления (события в Венгрии 1956 г., в ЧССР 1968 г.).
В 1970-е годы специализация стран ОВД по производству вооружений и военной техники неоднократно корректировалась (например, авиационная техника стала производиться преимущественно в ГДР). Однако основные принципы функционирования сис-
356


темы военного планирования и производства оставались без существенных изменений.
В условиях холодной войны страны «соцлагеря» зачастую использовались СССР как посредники в деле получения образцов оборонной техники из капиталистических стран. К примеру, заместитель председателя Госплана М.Хруничев в письме председателю Комиссии Президиума Совмина СССР по военно-промышленным вопросам Д.Ф.Устинову от 19 октября 1960 г. «О закупке за границей образцов оборонной техники» докладывал, что «в связи с невозможностью получения некоторых образцов новой иностранной оборонной техники путем непосредственной их закупки Министерством внешней торговли в странах-изготовителях», Совет Министров внес предложение выделить в 1961 г. ГКЭС'у средства для закупки этих образцов через третьи страны. Вместе с тем, ГКЭС сообщил в Комиссию по военно-промышленным вопросам о «возможности закупки в капиталистических странах через Чехословакию ряда образцов оборонной техники, запрещенных к экспорту в Советский Союз». Учитывая это, Госплан высказал предложение «поручить МВТ и ГНТК зарезервировать в 1961 г. в распоряжение Комитета для указанных целей 3 млн. руб. по статье “Образцы новой техники экспортно-импортного плана на 1961 г.”». Предложение было «принято к руководству в части закупки образцов военной техники за границей по линии ГКЭС в 1961 г. на сумму 3 млн. рублей»51.
Практиковались совместные поставки военной техники — из СССР и ЧССР в Индонезию и другие страны, а в 1980-е годы - реэкспорт в третьи страны. Так, согласно решению заседания Политбюро ЦК КПСС от 22 июля 1989 г., где решался вопрос о расширении поставок «специмущества» в Афганистан, часть вооружений (противотанковые гранатометы, автоматы, пулеметы, патроны, боеприпасы) направлялась «по реэкспорту из Болгарии». При согласии Болгарской стороны Министерству внешних экономических связей разрешалось «по согласию с Минобороны СССР поставлять специмущество другим странам»52.
357


4. Военное сотрудничество
В организации функционирования военно-политических блоков НАТО и Варшавского Договора, противостоявших друг другу в годы холодной войны, были общие черты: проводился принцип коллективной безопасности, создания объединенных Вооруженных сил и органов управления, специализации производства вооружений и военной техники по странам-участникам. В каждом из блоков имелся явный лидер. 60% всех расходов внутри блока НАТО несли США, 80% расходов по Варшавскому Договору приходились на СССР. Доля Вооруженных сил составляла соответственно 42% (США в НАТО) и 75% (СССР в ОВД). В силу политикоидеологических особенностей советской системы Организация Варшавского Договора отличалась полным доминированием СССР над другими странами «социалистического» блока как в военной организации, так и в планировании, финансировании и распределении продукции оборонной промышленности.
Только в СССР производились стандартное оборудование, научно-технические разработки, проводилось лицензирование. Определение цен на военную продукцию, вопросы модернизации военной техники были отнесены к ведению Объединенного Командования и Военного Совета Варшавского Договора.
К числу коллективных органов и должностей блока относились: Главнокомандующий Объединенных Вооруженных Сил, который всегда был советским военачальником, Штаб ОВС, куда входили представители Генштабов союзных армий и организации, ведавшие оперативными и организационными вопросами. В 1963 г. был создан Комитет министров обороны стран ОВД как консультативный орган53.
В 1950-е годы начала создаваться единая система ПВО стран «народной демократии». Постановлением Совета Министров СССР от 18 августа 1956 г. № 1162-598 предусматривалась поставка в страны «народной демократии» в 1956-1960 гг. вооружения и военного имущества для усиления ПВО этих стран. С 1958 г. эти страны начали вооружаться советскими ракетными системами ПВО «С-75»54.
358


В 1970-е годы было произведено перевооружение армий стран Варшавского Договора новыми средствами ПВО. 7 мая 1976 г. министр обороны СССР Д.Ф.Устинов докладывал в ЦК КПСС: «...оснащение сухопутных войск армий стран Варшавского Договора новыми средствами ПВО началось с 1973 г. Особенного развития оно достигнет в 1976-1980 гг., когда в соединения и части сухопутных войск всех союзных армий поступит значительное количество зенитно-ракетных комплексов “Стрела-1”, “Стрела-2”, “Куб” и “Круг”».
При этом «союзные армии» не имели опыта в эксплуатации и боевом применении этих средств. Для оказания помощи в освоении этих новых средств, как указывалось в докладе Устинова, министр Народной обороны Болгарии т. Джуров обратился с просьбой направить в НРБ советского военного специалиста - помощника представителя Главнокомандующего Объединенными Вооруженными Силами в Болгарской народной армии (БНА). Устинов предложил ввести в представительстве Главкома ОВС при БНА должность помощника представителя по войсковой ПВО.
В последующем, при поступлении просьб от министров обороны, предлагалось «назначить аналогичных помощников Главнокомандующего при Венгерской Народной Армии, Войске Польском и Армии Социалистической Республики Румынии». В дополнительном разъяснении Минобороны указывалось, что должности помощников Представителя Главкома ОВС в БНА по другим родам войск были уже созданы ранее.
Предложение Минобороны было одобрено решением Секретариата ЦК КПСС № Ст 10/39ГС от 26.V-1976 г. Расходы, связанные с содержанием новой должности, были отнесены «за счет сметы Министерства обороны СССР»5
В соответствии с постановлением ЦК КПСС от 30 декабря 1968 г. Министерство обороны и Главное политическое управление Советской Армии и Военно-Морского Флота получили право осуществлять различные формы сотрудничества с армиями стран - участниц Варшавского Договора (консультации между военными и политическими органами и др.) самостоятельно
В 1970-е годы был создан Комитет по вопросам автоматизации управления войсками и другие органы коллективного руководства
359


блоком. В качестве иллюстрации того, какие вопросы обсуждались в военном руководстве ОВД, можно привести выписку из стенограммы заседания Политбюро ЦК КПСС от 11 декабря 1980 г. По пункту 3 повестки дня рассматривался вопрос «Об итогах 13-го заседания Комитета министров обороны государств - участников Варшавского Договора». Здесь можно процитировать относительно краткую запись по данному вопросу в стенограмме, отражающую тональность рутинной работы руководства «советского блока».
«Суслов. Соответствующая запись разослана по Политбюро. Есть ли необходимость слушать т. Устинова?
Устинов. Михаил Андреевич, я скажу буквально несколько слов. Заседание Комитета министров обороны, состоявшееся в Бухаресте, прошло в деловой обстановке. В основу его работы были положены решения Политического Консультативного Комитета по военным вопросам. На заседании обсуждались 4 вопроса. Это состояние инфраструктуры НАТО и необходимость дальнейшего совершенствования подготовки стран Варшавского Договора в оперативном отношении; обмен опытом и о подготовке военных кадров в военно-гражданских учебных заведениях; о ходе выполнения решений VIII заседания Комитета по вопросам автоматизации управления войсками; о повестке дня следующего заседания Комитета в ноябре-декабре будущего года, которое состоится в Москве. По всем вопросам решения были приняты единогласно. После окончания работы Комитета нас принял т. Чаушеску. Беседа была обычной. Каких-либо вопросов не поднималось.
Суслов: Есть мнение одобрить.
Члены Политбюро тт. Кириленко, Громыко, Гришин, Андропов соглашаются с этим предложением.
Постановление принимается»57.
СССР и Китай
После провозглашения 1 октября 1949 г. Китайской Народной Республики новое руководство страны во главе с Мао Цзэдуном стало ориентироваться на строительство социализма, используя на первых порах опыт и поддержку «великого северного соседа» -
360


СССР. Советский Союз был готов оказать КНР все виды помощи, включая военно-техническую.
Соглашением от 15 мая 1953 г. была открыта полоса широкомасштабной помощи со стороны СССР Китаю на очень выгодных для последнего условиях (первое соглашение такого рода с правительством КНР было заключено 30 октября 1951 г., однако носило предварительный характер). В записке Премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая «Экономическое положение в Китае и задачи пятилетнего строительства», направленной И.В.Сталину, намечалась крупномасштабная программа наращивания военной промышленности КНР: «...помимо слияния имевшихся в стране 41 оборонных предприятий в 38 с тем, чтобы повысить их производственные мощности», намечалось создание еще 12-15 заводов58. Вопрос о переговорах с китайской делегацией обсуждался специально созданной Комиссией ЦК ВКП(б) в составе Молотова (председатель), Булганина, Микояна, Вышинского, Кумыкина. В протоколе № 9 заседания Комиссии от 1 сентября 1952 г. было поручено руководящему составу Госплана (Сабурову, Кумыкину, Никитину, Коваль) в 4-дневный срок рассмотреть заявки КНР и дать свое заключение. В составленном Госпланом проекте ответа руководителю КНР Мао Цзэдуну отмечалось, что СССР готов поставить 65-75% потребного оборудования для строительства предприятий, остальные 25-35% должны быть изготовлены китайской промышленностью. Советское правительство согласилось «передать правительству КНР безвозмездно лицензии на производство гражданской и военной продукции, в том числе предметов вооружения и боевой техники, предусмотренных к серийному производству» на предприятиях КНР59.
По данным справки Госплана об оказании правительством СССР помощи Центральному народному правительству КНР в развитии народного хозяйства Китая по Соглашению от 15 мая 1953 г. и дополнительным обязательствам (по состоянию на 1 сентября 1954 г.) СССР обязался поставить в КНР оборудование и оказать техническую помощь в строительстве и реконструкции 134 предприятий, в том числе 42 предприятий оборонной промышленности. По условиям Соглашения советская сторона обязалась выполнить 70-80% работ по проектированию (т.е. даже больше,
361


чем планировалось первоначально) и поставить в Китай оборудование в объеме 50-70% от стоимости оборудования, предусмотренного техническими проектами. Общая стоимость поставок оборудования для всех 134 предприятий составляла около 5 млрд руб., и технической помощи около 0,7 млрд руб. В результате в КНР должны были быть созданы производственные мощности по выпуску в год (по оборонной промышленности) 1500 самолетов, 1000 авиационных двигателей, 1800 танков, 9300 зенитных, танковых и авиационных пушек, 250 комплектов станций орудийной наводки для зенитной артиллерии «Гром-2» с аппаратурой опознавания, 300 комплектов приборов управления артиллерийским зенитным огнем (ПУАЗО), 25800 шт. прицелов и оптических приборов, 23 млн шт. артиллерийских снарядов, 15 млн шт. артиллерийских гильз, 6500 штук морских мин и глубинных бомб, 54,5 тыс. тонн пороха, 41 тыс. тонн взрывчатых веществ, 2000 комплектов самолетной радиолокационной аппаратуры, 400 комплектов подвижных РЛС, 5,2 млн шт. противогазов и др. При этом первоначальная заявка китайского руководства была удовлетворена не полностью (рекомендовалось оказать помощь в строительстве по авиационной промышленности 12 предприятий вместо 14, по промышленности вооружения - 2 вместо 4, по промышленности боеприпасов- 10 вместо 13; проектировалось строительство завода средних танков Т-34-85 с выпуском 1800 танков в год, вместо первоначального проекта 2000 танков).
В справке Госплана также отмечалось, что «техническая помощь, оказываемая Советским Союзом КНР и другим народно- демократическим странам в виде проектирования предприятий и помощь, оказываемая советскими специалистами непосредственно в странах, значительно дешевле, чем аналогичные виды работ, производимые фирмами капиталистических стран»60.
В докладе на XX съезде КПСС Н.С.Хрущев выразил принципиальную позицию СССР: «Наша страна оказывает содействие Китайской Народной Республике в строительстве только за одну пятилетку 156 предприятий и 21 отдельного цеха... Мы и впредь будем оказывать всестороннюю помощь друг другу в развитии экономики, техники, науки и культуры. В этом мы видим свою братскую обязанность перед лагерем социализма»61.
362


Широкомасштабное техническое содействие было оказано Китаю в создании авиационной промышленности, ракетной техники и даже атомного оружия. Так, в начале 1950-х годов на совещании под руководством Чжоу Эньлая было принято решение о создании в КНР собственной авиационной промышленности. Однако сначала китайцы занимались ремонтом советских самолетов МиГ-9 и МиГ-15, затем создавали «копии» советских моделей, и только после этого стали конструировать собственные модели (первый китайский реактивный истребитель «Цзянь-5» был создан в 1955 г.).
В апреле 1954 г. на Совещании Военного Совета ЦК КПК во главе с Чжоу Эньлаем была выдвинута концепция развития в КНР ракетной техники; вскоре после этого решением ЦК КПК образована комиссия по проблемам космоса (руководитель Не Жун- чжэнь); в системе Министерства обороны организовано соответствующее Управление и НИИ ракетной техники. 8 октября 1956 г. было официально объявлено о создании 5-го НИИ Министерства обороны (руководитель Цянь Сюэсэнь), началась усиленная подготовка кадров и исследовательских организаций. Однако, несмотря на известный китайский лозунг «опора на собственные силы», события развивались по известному сценарию: сначала через 4 года была запущена ракета ближнего действия советского производства, затем, в декабре 1960 г. - ракета китайского производства по советскому образцу (Р-2), затем 29 июня 1964 г. - китайская ракета среднего и ближнего действия62.
Президиум ЦК КПСС неоднократно обсуждал вопросы военнотехнического сотрудничества с КНР. На заседании 15 июля 1958 г. рассматривался вопрос «Об оказании КНР технической помощи в строительстве Военно-Морского Флота», по которому выступали Н.С.Хрущев и А.И.Микоян. Было принято решение «написать доверительное письмо Мао Цзэ дуну; вообще обменяться мнением о
, 03
строительстве армии, флота» .
Видимо, симпатии советского руководства к Китаю значительно перевешивали таковые к «западным странам народной демократии», которым передавались только строго ограниченные сведения по организации атомных электростанций и научных исследований в области «мирного атома» (в этих целях специалисты из этих стран обучались в созданном в 1956 г. Объединенном институте
363


ядерных исследований в Дубне). С Китаем СССР также заключил соглашения о помощи в развертывании исследований в области ядерной физики и использовании атомной энергии в мирных целях (апрель 1956 г.). Однако руководство КНР грезило об атомном оружии: уже в 1956 г. Мао Цзэдун выдвинул призыв «иметь собственную атомную бомбу».
Несмотря на то, что с 1957 г. китайское руководство начало обосновывать теорию «большого скачка», критиковать советский опыт, выдвинуло лозунг «Ветер с Востока одолевает ветер с Запада» (т.е. центр международного революционного движения переносится в Пекин) и, более того, на Совещании коммунистических и рабочих партий в Москве в ноябре 1957 г. Мао выступил с вызвавшей ужас у представителей европейских стран «народной демократии» теорией «полезности термоядерной войны для мировой революции»64, советская сторона передала Китаю обширные сведения о создании атомного оружия, о чем свидетельствуют недавно раскрытые документы и мемуары.
В июне 1958 г. из советского ядерного центра Арзамас-16 в ядерный центр под Пекином были отправлены советские разработчики атомного оружия. По воспоминаниям ветеранов атомного проекта СССР, начальник Главка Министерства среднего машиностроения Н.И.Павлов пригласил в Москву Е.А.Негина- первого заместителя главного конструктора ядерного центра - и при встрече сообщил ему, что «наши отношения с Китаем достигли такого уровня, при которых надо поехать к китайским товарищам и рассказать им, что такое ядерное оружие. Они хотят сделать бомбу и надо рассказать им, как она устроена». Именно с этой целью в Пекин была направлена делегация под руководством Е.А.Негина, куда вошли главный конструктор серийного завода Н.Г.Маслов и физик-теоретик из отдела Я.Б.Зельдовича В.Ю.Гаврилов. Было решено «посвятить китайцев, как устроена наша атомная бомба, испытанная в 1951 году. Первая конструкция, взорванная в СССР в 1949 г., рассматривалась как уже устаревшая. Но, с другой стороны, предложение поделиться с Китаем еще более современной конструкцией, чем вариант 1951 года, руководством было отклонено».
364


На месте выяснилось, что «для производства зарядов в Китае пока ничего нет». Китайцев интересовали ключевые вопросы: «как организационно выглядит наше конструкторское бюро, т.е. Арзамас-16, и как налажено промышленное взаимодействие по тематике; как устроена атомная бомба; наконец, как эти бомбы используются на полигоне». Практически по всем вопросам им были даны ответы («каждый из участников поездки рассказывал свою часть»), которые китайцы буквально «схватывали на лету». Советские специалисты отмечали, что «строительные работы китайцы вообще выполняли быстро и с большим запасом» (мгновенно возвели огромное здание сборочного цеха для работы с бомбой). «Кроме того, они “с умом” использовали помощь, которую Китаю оказывали тогда бывшие соцстраны в различных отраслях промышленности, выбирая лучшие предложения и прибегая к услугам очень хороших специалистов».
Готовность поделиться с Китаем атомными разработками дошла до того, что в Аразмасе-16 были подготовлены для отправки в Китай усиленно охранявшиеся опломбированные вагоны, в одном из которых находился макет бомбы, о которой советские специалисты уже рассказали китайцам, в других - «полный комплект документации не только на саму бомбу, но и на стенды, пульты, всевозможное оборудование, оснастку, испытательные приспособления... экспериментальные блоки». Вагоны стояли почти полгода, когда «кто-то из начальников управлений Минсредмаша решил обратиться по этому поводу к первому заместителю министра А.И.Чурину: “Как быть? Стоят вагоны, напиханные документами, с макетом изделия... А команды отправлять нет. Сколько же можно ждать?” Министр был в отъезде, и Чурин позвонил на Старую площадь.
Партийное начальство пришло прямо-таки в неистовство: “Какая бомба?! Куда отправлять?! Да вы что - с ума все сошли в министерстве?! И Славский не знает?!” Чурин ответил: “Славского нет и спросить не у кого”. “Никаких отправок! Скажи, чтобы немедленно все уничтожили”.
После этого всю документацию пустили в костер, вагоны откатили, караул убрали. Так что конструкторская документация до Китая не дошла». В июле 1958 г. состоялась неудачная встреча
365


Н.С.Хрущева с Мао Цзэдуном, отношения между странами резко испортились, и в течение 1959 г. все советские атомщики, как и другие военные специалисты, были отправлены на родину65.
На рубеже 1950-1960-х гг. разногласия с Китаем еще более обострялись. По словам Мао, «весь 1960 год пришлось воевать с Хрущевым». В дальнейшем выдвижение территориальных претензий к СССР привело к нарастанию напряженности на советско- китайской границе, с апогеем в период вооруженного конфликта вокруг о. Даманский в марте 1967 г.66
В целом даже китайские разработчики ядерного оружия признавали впоследствии огромную роль советской помощи в быстром создании атомной бомбы в КНР. Предпринимаемые странами «ядерного клуба» в последующие годы попытки заблокировать создание бомбы в Китае (этому в определенной степени должны были служить объявления ряда мораториев на ядерные взрывы, и главные образом, подписание 5 августа 1963 г. СССР, США и Великобританией Московского Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах (в атмосфере, космическом пространстве и под водой)) оказались запоздалыми и бессильными. 16 октября 1964 г. китайцы произвели ядерный взрыв на полигоне Лобнор, который, по рассказам ветеранов, Чжоу Эньлай назвал «прощальным салютом Хрущеву»67.
С ухудшением советско-китайских отношений началось сокращение всех программ военного сотрудничества. В частности, в начале 1960-х годов стала сворачиваться военно-морская программа. В записке Д.Ф.Устинову от 5 июля 1960 г. председатель Госкомитета по судостроительной промышленности Б.Бутома сообщал:
«В связи с постановлением Совета Министров от 9 января
1959 г. № 61-25 об оказании технической помощи КНР в строительстве Военно-морского флота в 1959 г. была передана техническая документация и рабочие чертежи на строительство кораблей и производство судового оборудования, механизмов и вооружения для них, а также произведена поставка из СССР материалов, судового оборудования и вооружения» для строительства подводных лодок и катеров-ракетоносцев проектов 629, 633, 205, 183р (в
1960 г. - дополнительные поставки для катеров-ракетоносцев проекта 205). Однако, как указывалось в записке, «вследствие слабой
366


технологической подготовки китайских заводов строительство кораблей... и сдача их в эксплуатацию значительно отодвигаются от первоначальных сроков».
Полученное оборудование хранилось на плохо приспособленных для этого заводских складах, не подвергалось переконсерва- ции, что при длительном хранении (в течение 2-3 лет) «могло привести частичному выходу из строя еще до монтажа на кораблях».
Несмотря на это, китайская сторона представила заявку на поставку из СССР в КНР в 1961 г. судового оборудования, механизмов и вооружения на сумму 130 млн руб., удовлетворять которую в полном объеме Госкомитет считал нецелесообразным и предложил «пересмотреть китайские заявки в сторону сокращения». Рассмотрев этот вопрос, Госплан, ГКЭС, Минобороны отметили, что в 1959 г. Китаю было поставлено имущество для ВМФ на сумму 35 млн руб., и на 1960 г. была предусмотрена поставка на 50 млн руб. С учетом мнения руководства Госкомитета по судостроению, ведущие ведомства советского ВПК доложили в ЦК КПСС о необходимости сокращения объема поставок в КНР военно-морского имущества68.
В 1970-е годы началось сближение Китая со странами Запада и поиски пути сближения с США, в противовес СССР. С 1 января 1979 г. были официально установлены дипломатические отношения между США и КНР. Усиление военного сотрудничества между США и КНР и их совместные «антисоветские» выступления стали постоянной «головной болью» для советского руководства.
С этим был связан ряд решений высшего партийного руководства СССР: 8 мая 1980 г. Политбюро ЦК КПСС приняло постановление № 195/56 «Об указаниях послам СССР в развивающихся странах о работе по разоблачению проимпериалистического курса Пекина», 2 октября 1980 г.- № 217/57 «О проведении дополнительной работы в целях противодействия американо-китайскому военному сотрудничеству». В них указывалось на опасный фактор военно-экономического и политического сближения Пекина и Вашингтона, расширение американских поставок Китаю военного снаряжения, оборудования и современных технологий, которые могли использоваться в военных целях.
367


В постановлении от 2 октября 1980 г. констатировался факт создания в Китае «мощного военно-промышленного комплекса», в связи с чем расходы КНР на военные нужды ежегодно составляли более 35 млрд долларов. При этом, по советским оценкам, Пекин активно пользовался различными видами иностранной финансовой и технической помощи: «...к концу 1979 г. капиталистические страны выделили кредиты на общую сумму более 28 млрд, долларов». Китай также стремился получать помощь от различных международных организаций: в документе указывалось, что «по линии ООН КНР рассчитывает в 1982-1986 гг. на помощь в размере 200 млн. долларов», а также стремился получить кредит МВФ.
Как подчеркивалось в постановлении от 8 мая 1980 г., в создании ВПК КНР активно использовал «торгово-экономические отношения с развивающимися странами для получения валюты, необходимой для закупок иностранной техники и вооружений (по имевшимся данным, за 1970-1978 гг. Китай “заработал” на этой торговле свыше 6 млрд, долларов)». Кроме того, сближение с США, по мнению советского руководства, негативно отражалось на экономических интересах развивающихся стран: Китай сотрудничал с транснациональными монополиями, превратился «в мощного конкурента развивающихся стран на экспортных рынках... поглощал массу капиталов, в которых нуждаются многие развивающиеся страны»69.
В военном отношении, как было отмечено в постановлении от 2 октября, Китай вел курс на наращивание военной мощи, не считаясь с международным правом: в частности, правительство КНР «уклонялось от принятия каких-либо международных обязательств по разоружению»; «Пекин приступил к производству и испытаниям межконтинентальных баллистических ракет, способных нести ядерные заряды, ведет работы по созданию нейтронного оружия». Провозглашенный Дян Сяопином в 1978 г. курс «4 модернизации» (сельское хозяйство; промышленность; наука и техника; Вооруженные силы), рассчитанный на «преодоление экономической отсталости Китая» советское руководство расценило как «маневры», скрывающие курс на превращение Китая в военную «сверхдержаву» («модернизация» - лучший способ подготовки к войне»)70.
368


В действительности, как нам известно, этот курс ознаменовал в недалеком будущем радикальные перемены в политике Китая, в том числе принес существенные достижения в деле конверсии военного производства и перевода его на гражданские рельсы (китайский опыт оказался более успешным, чем попытки реформирования российского ВПК в 1990-е годы).
Во внешнеполитическом отношении, как отмечалось в документе от 8 мая, «китайское руководство пытается спровоцировать конфронтацию между Вьетнамом, Лаосом, Камбоджей, с одной стороны, и странами АСЕАН - с другой, настроить против Индии соседние с ней государства и прежде всего - Пакистан, содействовать египетско-израильскому сговору; призывает к организации широкой интервенции против Афганистана» и др. Послам СССР в странах «третьего мира» были с связи с этим даны указания «разъяснять гегемонистский курс, маневры Пекина развивающимся странам»71.
В 1980-е годы отношения СССР и КНР постепенно улучшались по мере осуществления китайских реформ, сопровождавшихся крутым переломом во внешней политике (деидеологизация, отказ от конфронтации с СССР, проведение «самостоятельной и независимой политики КНР»). Официальная нормализация отношений между СССР и КНР произошла в 1989 г.72
Подводя итоги, необходимо подчеркнуть, что именно СССР оказал фундаментальную помощь Китаю в 1950-е годы в создании в этой стране со слабо развитой промышленностью мощного военно-промышленного комплекса, который в последующие десятилетия занял одно из лидирующих мест в мире. В целом отношения СССР и КНР оказали существенное влияние на военно-политический курс советского руководства.
Таким образом, в послевоенный период ВПК СССР вышел за рамки одной страны. Был создан ВПК стран Варшавского Договора с централизованной системой планирования, специализации, взаимных поставок вооружений. Советский ВПК стал играть крупную роль на мировом рынке оружия. К началу 1980-х годов СССР занял первое место в мире по объему поставок вооружений, опередив в этом отношении лаже США. Важнейшими потребителями
369


этого оружия стали страны «третьего мира» - Азии, Африки, Латинской Америки, о которых речь пойдет в следующей главе.
1 Подробнее см.: Россия на мировом рынке оружия / Кузык Б., Новичков Н., Шварев Вм Кенжетаев М., Симаков А. М., 2001. С. 706-709, 724- 732.
2 Российский государственный архив экономики. Ф. 4372. On. 11с. Д. 1686. Л. 52. (Далее: РГАЭ).
3 Там же. Оп. 79с. Д. 261. Л. 88.
4 Там же. Л. 130.
5 См.: Россия на мировом рынке оружия. С. 708.
6 См.: Барабанов В.А. Исторический опыт и проблемы обороннопромышленного комплекса в государственной политике России (1991- 2003): Дис.... д-ра ист. наук. М., 2003. С. 291.
7 См.: Российский государственный архив новейшей истории. Ф. 79. Пер. 22. Док. 85. Л. 1, 33-34. (Далее: РГАНИ).
8 РГАЭ. Ф. 4372. On. 11с. Д. 1686. Л. 55.
9 Там же. Д. 1688. Л. 1-2.
10 Там же. Оп. 97с. Д. 583. Л. 131.
11 Там же. Оп. 11с. Д. 997. Л. 5.
12 Там же. Д. 1687. Л. 34.
13 Там же. Оп. 98с. Д. 858. Л. 7-8.
14 Там же. Оп. 11с. Д. 1000. Л. 169.
15 Там же. Д. 999. Л. 195.
* Там же. Д. 1686. Л. 114-116.
” Там же. Д. 1705. Л. 50-51.
* См-: Там же. Д. 1686. Л. 74-78.
Там же. Л. 52.
2( Там же. Д. 1687. Л. 48.
Там же. Л. 34-35.
23 Там же- 0п 79с. Д. 304. Л. 234-235.
24 Там же. On. 11с. Д. 1686. Л. 286-287.
25 Там же. Д. 1690. Л. 155-156.
26 Там же. Д. 1687. Л. 47-48.
2? Там же. Д. 1690. Л. 1-2.
28 Там же. Д. 1687. Л. 48-49.
29 Там же. Л. 60.
,0 Там же Оп. 79с. Д. 304. Л. 220-221.
з, 	См.: Там же. Л. 213-215.
32 Там же. Л. 27.
См.: Там же. Д. 261. Л. 108-113.
370


33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
Там же. Л. 90.
Там же. Л. 133об.
Там же. Оп. 76с. Д. 317. Л. 20-21.
В соответствии с постановлением Совмина СССР от 15 марта 1957 г. Госплану было поручено провести «увязку мобилизационного плана народного хозяйства СССР с мобилизационными планами стран народной демократии в пределах определения взаимных поставок военной техники, услуги экспортно-импортных операций на первый период войны». См.: Там же. Д. 241. Л. 76.
Там же. Оп. 79с. Д. 791. Л. 6-8.
Там же. Д. 793. Л. 108.
См.: Там же. Д. 791. Л. 6-11.
Там же. Л. 12.
См.: Там же. Д. 791. Л. 12-13; Д. 796. Л. 25-28.
Там же. Д. 791. Л. 27.
Там же. Л. 31.
Там же. Л. 32-33.
См.: Там же. Д. 796. Л. 34-37.
См.: Там же. Оп. 80с. Д. 298. Л. 6-7, 9-12.
Там же. Л. 312-314.
См.: Там же. Оп. 81с. Д. 1987. Л. 46-47.
Там же. Д. 1314. Л. 335-339.
См.: Там же. Л. 356-365.
Там же. Оп. 79с. Д. 261. Л. 137-138.
РГАНИ. Ф. 89. Пер. 10. Д. 39. Л. 24
Подробнее см.: Варшавский Договор: История и современность / Под ред. В.Н.Ломова. М., 1990.
РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 79с. Д. 791. Л. 1-2.
См.: РГАНИ. Ф. 89. Пер. 27. Д. 14. Л. 1-3, 5-6.
Гам же. Пер. 22. Док. 85. Л. 30.
Там же. Пер. 42. Док. 59. Л 3.
РГАЭ. Ф. 4372. On. 11с. Д. 995. Л. 117.
Там же. Л. 316.
Там же. Д. 1865. Л.1-4.
XX съезд Коммунистической партии Советского Союза, 14-25 февраля 1956 г.: Стенографический отчет: в 2 т. Т. 1 М , 1956. С. 13-14.
См • Китай: Ежемесячный сборник / ВИНИТИ. 1990. № 7.
Президиум ЦК КПСС, 1954-1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 1. М., 2004. С. 316.
См.: КНР в 1973 г.: политическое и экономическое развитие. М., 1975. С. 58-75
Подробнее см.: Наука и общество: история советского атомного проекта (40-50-е годы). М., 1997. С. 303-317. (Труды / Международный симпозиум ИСАП-96).
371


“ См . Советска» внешня» политика в годы «холодной войны» под» 1985). М. 1995 С. 376-378. ' 43
•’ См Наука н общество С 303 - См. РГА'З. Ф. 4372. Оп. 79с. Д. 261. Л. 118-119, 122-123 ** РГАНИ. Ф. 89. Пер. 34. Док. 9. Л. 7.
70 Там же. Док. 10. Л. 3.
71 Там же. Док. 9. Л. 7.
72 См.: Советская внешняя политика... С. 395-397.


Глава 6
ВОЕННО-ТЕХНИЧЕСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО СССР СО СТРАНАМИ «ТРЕТЬЕГО МИРА»
Основные принципы и направления
На протяжении послевоенного периода СССР так или иначе участвовал в вооруженных конфликтах и войнах в более чем 15 странах. Официальной целью этого участия являлось оказание «интернациональной помощи». Основными формами помощи являлись: отправка военных специалистов и контингентов, обучение в СССР «специалистов» по различным видам вооружения, поставки вооружений и военной техники. Наиболее крупными и продолжительными являлись локальные войны и вооруженные конфликты в Северной Корее (1950-1953 гг.), Лаосе (с 1960 с небольшими перерывами до 1970 г.), Египте (1962—1974 гг.), Алжире (1962— 1964 гг.), Йемене (1962-1963 гг.), во Вьетнаме (1965-1974 гг.), в Сирии (1967-1973 гг.), Камбодже (1970 г.), Бангладеш (1972— 1973 гг.), Анголе (1975-1979 гг.), Мозамбике (1967-1969 гг.), Эфиопии (1977-1979 гг.), Афганистане (апрель 1978 - май 1991 г.)1.
Военная «помощь» СССР имела тенденцию к возрастанию. По западным данным, в 1955-1968 гг. СССР предоставил развивающимся странам вооружения и военной техники на общую сумму 4,5 млрд долларов, в 1966-1975 гг. - 9,2 млрд, в 1978-1982 гг.- 35,4 млрд долл. Росло также количество стран - объектов этой помощи. С 1966 по 1975 г. ее получали 29 стран, с 1980 по 1984 г. - 362.
Наиболее значительными явились поставки военно-морской техники в Египет (1955- 1974 гг.) и Индонезию (1958-1966 гг.), составившие основу Военно-морских флотов этих стран. СССР сыграл ключевую роль в создании ведущих отраслей ВПК Китая (атомной промышленности, ракетно-космической отрасли, авиастроения, судостроения). Крупными потребителями советской военной техники стали Ирак, Ливия, Сирия, Северная Корея. В Азиатском регионе крупнейшей страной - партнером СССР в экспорте
373


вооружений являлась Индия (более 70% военного экспорта СССР).
Идеологическая основа столь широкомасштабной военной помощи была подведена внешнеполитической концепцией Н.С.Хрущева. Идея использования «третьего мира» в качестве полигона холодной войны, где СССР мог почти на равных выдерживать соревнование с «капиталистическим» блоком, продолжала активно развиваться и при Л .И.Брежневе.
В докладе на XX съезде ЦК КПСС Н.С.Хрущев выдвинул известные новации о том, что «фатальной неизбежности войны нет. Теперь имеются мощные общественные в политические силы, располагающие серьезными средствами для того, чтобы не допустить развязывания войны империалистами. Эти силы, создавшие “зону мира” в Восточной Европе, Азии и Африке - социалистические и развивающиеся страны - стали союзниками в борьбе против колониализма, неоколониализма и империализма». Эти идеи легли в основу политики помощи любому государству «третьего мира» (в советских документах тогда употреблялся также термин «слаборазвитые в экономическом отношении страны»), которое обратится за помощью к СССР.
Историки внешней политики выделяют ряд факторов, определявших политику СССР: 1) «обращения лидеров развивающихся стран к СССР за поддержкой»; 2) «стремление противодействовать политико-идеологическому наступлению Китая в “третьем мире”» (укрепление советских контактов с Афганистаном, Индией, Индонезией, Бирмой); 3) «стремление противодействовать политике “окружения” советского блока, проводившейся США» (сближение СССР с Египтом и Сирией, создавших в 1958 г. Объединенную Арабскую Республику; особое внимание к безопасности границ СССР - отношения с Афганистаном); 4) стремление усилить свое влияние в странах - региональных лидерах (Ирак, Вьетнам, Эфиопия, Южный Йемен, Египет, Сирия, Ангола, Куба); 5) борьба за «социалистическую» ориентацию стран (в особенности ярко проявилась в Африке)3.
Роль «американского фактора» можно проиллюстрировать документами к заседанию Политбюро от 5 апреля 1980 г. «О проти¬
374


водействии планам расширения военного присутствия США в районе Ближнего и Среднего Востока и Индийского океана». В записке по этому вопросу в ЦК КПСС А.Громыко, Ю.Андропова и Д.Устинова от 3 апреля 1980 г. выделялась основная форма военного присутствия США в этих регионах - «использование американцами военных объектов в Омане, Сомали, Кении, а также в Египте и Израиле». В принятом в связи с этой запиской постановлении Политбюро № П 191/8 констатировалось: «США объявили Ближний и Средний Восток сферой своих “жизненных интересов”, наращивают там американские ВМС и ВВС, ведут линию на то, чтобы сделать это военное присутствие постоянным. В этих целях осуществляется модернизация военного комплекса США на
о. 	Диего-Гарена, прилагаются усилия по созданию новых баз американских вооруженных сил. Недавно США обсуждали эти вопросы с Пакистаном. Американские представители посещали Саудовскую Аравию, Оман, Сомали и Кению для изучения технических вопросов переоборудования и расширения имеющихся там военных сооружений. В Кении американцы добиваются обеспечения для себя возможности использования порта Момбаса, аэродромов, организации пунктов складирования вооружений, в Сомали — доступа в порт и к военно-воздушной базе в Бербера, в Омане - передачи под свой контроль бывшей английской базы на о. Масира. Известно также, что о готовности предоставить в распоряжение США свои военные объекты заявили Египет и Израиль. Эти мероприятия направлены на создание инфраструктуры так называемых “сил быстрого реагирования” и ударных соединений ВМС США, предназначенных для вооруженного вмешательства в дела суверенных государств в этом районе».
Кроме того, в отношении Ирака, Арабских Эмиратов и других государств Персидского залива США традиционно проводили политику установления контроля над источниками нефти.
В целях «противодействия указанным американским планам» Политбюро постановило провести ряд мероприятий, в частности, «поручить КГБ СССР по специальным каналам содействовать активизации в развивающихся странах, особенно в арабских государствах и в Иране, выступлений против американского военного при¬
375


сутствия и интервенционистской угрозы со стороны США». В указаниях послам СССР в Сомали и Кении ставилась задача «привлечь внимание правительств» этих стран, что политика США несла с собой угрозу миру и стабильности: «использование Вооруженными Силами США военных объектов в Сомали (Кении) создаст препятствия для нормализации обстановки на Африканском Роге»4.
В свою очередь, СССР пытался противостоять экспансионистской политике США, расширяя свою собственную экспансию в страны «третьего мира». Поставки вооружений этим странам производились Советским Союзом прежде всего в политических целях и с экономической точки зрения носили, как правило, односторонний характер: выгодный для этих стран и убыточный - для СССР. Командирование военных и технических специалистов в страны - объекты военно-технического сотрудничества относилось «за счет ассигнований по госбюджету СССР на оказание безвозмездной помощи иностранным государствам». При этом расходы в советских рублях проводились по смете Министерства обороны СССР, а расходы в иностранной валюте - за счет сметы ГКЭС. Поставки вооружений производились на очень льготных условиях. Обычно «специмущество» и запасные части к нему поставлялись за 25% стоимости в кредит из 2% годовых с погашением кредита в течение 10 лет.
При этом из стран «третьего мира» раздавались просьбы об установлении еще более льготных условий советских поставок. Подобная ситуация возникла, к примеру, при обсуждении вопроса «О поставке Афганистану радиолокаторов, радиостанций и другого военного имущества» в 1961 г. В докладной записке в Совет Министров по этому вопросу от 23 марта 1961 г. сотрудник Госплана С.Семин отмечал, что вопрос о номенклатуре и количестве поставок Афганистану радиолокаторов и станций, необходимых для организации ПВО страны, не вызвал возражений. Однако условия расчетов на переговорах с афганской стороной предлагались стандартные: «...правительство Афганистана оплатит за поставляемое имущество 1/3 его стоимости в кредит из 2% годовых, с погашением его в течение 10 лет равными ежегодными долями, начиная с года, следующего за годом поставки, поставками афганских това¬
376


ров, вместо 1/2 стоимости в кредит, как предлагается в проекте т. Лесечко М.А.».
Такая позиция обосновывалась тем, что «большинству стран народной демократии поставки военной техники, бывшей в эксплуатации, производятся с оплатой 1/3 стоимости по товарообороту, остальное в кредит на 10 лет. Применение иных условий расчета за поставки военной техники с Афганистаном может, по нашему мнению, расцениваться странами народной демократии не совсем благоприятно». М.В.Хруничев также выразил согласие с этими предложениями5.
По вопросам ВТС в высшем руководстве неоднократно возникали дискуссии. Вот как писал об этом в своих мемуарах бывший дипломат О.Гриневский: «На начало 80-х годов главными клиентами там (на Ближнем Востоке. - И.Б.) были Сирия и Ирак. Обязательства Советского Союза по поставкам оружия Сирии составляли 10 миллиардов тяжелых рублей, а Ираку - 8 миллиардов. Но сирийцы практически не платили, а Ирак даже вносил деньги вперед. Поэтому в итоге Советский Союз едва ли получал доход от торговли оружием, и было бы неплохо, если бы сводил концы с концами.
Внешне все выглядело куда как хорошо. За предыдущие несколько лет Советский Союз почти вдвое увеличил объемы контрактов по экспорту оружия, которые приблизились теперь к отметке 18 миллиардов долларов. В 1980 году он (Советский Союз. - И.Б.) занял первое место в мире в качестве “торговца” оружием. А рекорд США в 1975 году составил всего лишь 16,1 миллиарда. Вроде бы совсем неплохо для СССР. А на самом деле все обстояло наоборот». В дискуссиях по вопросам ВТС, по мнению автора, было несколько позиций: «Последовательным “пуристом”, выдерживающим чистоту классового подхода, пожалуй, выступал лишь Международный отдел ЦК КПСС. И наоборот, на откровенно торгашеских позициях стояло только ГИУ ГКЭС - ему надо было зарабатывать валюту, чтобы хотя бы окупить эти поставки оружия. А Министерство обороны и МИД находились где-то посередине между ними»6.
377


Военное сотрудничество со странами арабского Востока
А) Египет и Сирия
Одним из примеров наиболее крупномасштабного сотрудничества явилась военно-техническая помощь СССР Египту и Сирии. В результате июльской революции 1952 г. Египет в июне 1953 г. был провозглашен республикой, в 1956 г. из страны были выведены английские войска, национализирован Суэцкий канал. В 1958 г. Египет и Сирия образовали Объединенную Арабскую Республику, после выхода из этого государства в 1961 г. Сирия провозгласила себя Сирийской Арабской Республикой. Египет сохранял название Объединенная Арабская Республика до сентября 1971 г., когда получил новое официальное название - Арабская Республика Египет.
По первому соглашению об экономическом и техническом сотрудничестве с Египтом от 26 января 1958 г. СССР начал крупномасштабные поставки в эту страны различных видов техники, проектирование и строительство промышленных предприятий, обучение специалистов (самым ярким результатом этого сотрудничества стало возведение знаменитой Асуанской плотины).
Крупномасштабная военно-техническая помощь СССР Объединенной Арабской Республике (временно объединившей Египет и Сирию) развернулась с 1960 года. 30 июня 1960 г. в Москве было подписано Соглашение между правительством СССР и правительством ОАР «Об оказании Союзом ССР технического содействия Объединенной Арабской Республике в строительстве завода по ремонту танков и самоходных артиллерийских установок». «В связи с просьбой правительства ОАР» СССР обязался оказать техническое содействие в строительстве в Сирийском районе завода по ремонту танков Т-34, Т-54 и САУ СУ-100, а также моторов, артиллерийского и стрелкового вооружения, оптики, электрооборудования и др. Общая мощность завода должна была составить 150 капитальных ремонтов в год.
Основными формами технического содействия являлись:
1. 	Командирование в ОАР советских специалистов для помощи в выборе площадки завода, сборе исходных данных для проектиро¬
378


вания и составлении задания на проектирование, в проведении «инженерно-геологических изысканий» на площадке завода, в строительстве завода (имелось в виду «авторское наблюдение» и «консультация»), в монтаже и наладке оборудования, в организации производства и обучении на месте «арабских специалистов».
2. Разработка проекта завода в две стадии:
а) проектное задание - выполнялось в течение 6 месяцев после получения от арабской стороны задания и исходных данных на проектирование;
б) рабочие чертежи - в течение 2 месяцев после утверждения арабской стороной проектного задания.
3. Поставка в ОАР в течение 12 месяцев после окончания разработки рабочих чертежей оборудования и материалов, а также технологической оснастки, агрегатов, деталей, необходимых для организации ремонта.
4. Поставка в ОАР запасных частей, необходимых для обеспечения работы завода в течение 3 лет.
5. Изготовление и передача арабской стороне комплектов чертежей основного производства, технической документации и других материалов, необходимых для ремонта танков и САУ, двигателей и стрелкового вооружения, а также техдокументации на ремонт оптики, электро- и радиооборудования для этой бронетанковой техники.
Типичной чертой такого рода соглашений было обязательство правительства ОАР не передавать «без согласия Правительства СССР иностранным юридическим и физическим лицам техническую документацию, информацию и оборудование» и принять меры «к обеспечению сохранности и тайны получаемой в соответствии с настоящим Соглашением секретной документации» .
Вместе с тем, руководство ОАР настаивало на существенном расширении объемов военно-технического «содействия» со стороны СССР. 2 декабря 1960 г. состоялась беседа председателя ГКЭС С.А.Скачкова с правительственной делегацией ОАР господами Эль Саидом и Эль Бишри. В беседе обсуждались вопросы о втором пятилетием плане промышленного развития ОАР и вопросы, связанные с военной промышленностью. По вопросам военной промыш¬
379


ленности состоялся следующий обмен мнениями, который необходимо обширно процитировать, поскольку стенограмма дает представление об основных направлениях, трудностях и механизме «военно-технического сотрудничества», которые были во многом типичными для ВТС СССР с развивающимися странами.
«Бишри - Прежде чем начать обсуждение этого вопроса, я хотел бы сказать несколько слов об организации военного производства в ОАР. В настоящее время мы решили у себя проблему изготовления вооружения на первой стадии его развития. Мы производим на своих заводах винтовки и автоматы, и хотели бы наладить производство также танков, пушек и пулеметов. В отношении последних мы пока располагаем только прожектами.
Скачков - Я бы просил вас уточнить, производите ли вы в настоящее время на ваших заводах, кроме винтовок и автоматов, также и боеприпасы к ним?
Бишри - Да, у нас налажено производство боеприпасов к винтовкам и автоматам, а также пушкам и зенитной артиллерии.
Спирин С.С. (Госплан СССР) — Изготавливая боеприпасы, откуда вы приобретаете взрывчатые вещества? Производите их сами, или покупаете?
Бишри — Мы их производим сами, у нас есть для этого заводы. Теперь я перейду к вопросу о танках. Мы предполагаем начать изготовление танков двумя стадиями. Первая стадия — это изготовление деталей и наиболее простых узлов и вторая стадия — это изготовление всего остального, включая также и сборку. Мы считаем, что, видимо, первая стадия займет период времени — 4-5 лет...
При налаживании производства танков мы надеемся, что в этой части нам будет оказана помощь Советского Союза. Мы планируем построить у себя специальный танковый завод, который бы смог выпустить 50 танков в год типа Т-54.
При этом нам потребуются не только консультации советских специалистов и получение технической документации, включая чертежи и технологию производства, но также и составление всего проекта завода.
380


Скачков - При такой малой производительности завода он не будет экономичен. Вряд ли будет целесообразно его строить.
Бишри - Вы, конечно, правы. Такой завод не будет экономичен. Но мы имеем в виду в последующем наладить на этом заводе производство тракторов и некоторых других видов гражданского оборудования.
Скачков - Насколько я понимаю, вы хотите получить от советской стороны предложения по заводу танков.
Бишри - Да, мы хотим получить такое предложение. Мы также хотим получить от Советского Союза предложение на оказание помощи в строительстве завода пушек с тем, чтобы на этом заводе в первой стадии его развития изготавливать пушки калибром, не превышающем 57 мм, и во второй стадии — калибром до 120 мм. Предполагается, что завод сможет выпускать до 50 пушек в год. Помощь со стороны Советского Союза в создании этого завода аналогична заводу танков. Нам также потребуется помощь в создании завода оптических принадлежностей, который бы производил не только оптику, необходимую для нашей оборонной промышленности, но также выпускал оптические принадлежности для гражданских целей (бинокли, микроскопы, линзы и т.д.).
Следующей нашей просьбой является оказание помощи в организации производства легких пулеметов калибра 7,62 мм. Их изготовление мы предполагаем наладить на существующем заводе, производящем винтовки и автоматы. По вопросу оказания в этой части помощи мы вели в предварительном порядке переговоры с Польской Народной Республикой, но вопрос оказался нерешенным, поскольку требуется согласие Советского Союза, т.к. пулеметы указанного типа Польша изготавливает по лицензии Советского Союза.
Я хотел бы остановиться также на запасных частях к автоматам типа АК и СКС. Мы имеем техническую документацию из Советского Союза и хотим наладить у себя изготовление к ним запасных частей. Однако у нас имеется ряд трудностей, поскольку вся техническая документация получена нами только на русском языке, а кроме того, у нас имеются неясности в части технологии изготовления этих запчастей...
381


Скачков - Я хотел бы высказать ряд мыслей в части создания в ОАР специальных заводов для изготовления танков, пулеметов и пушек. Вряд ли будет достаточно экономично строить указанные заводы на тот небольшой выпуск продукции, который назвал г-н Бишри, даже если эти заводы будут государственными. Продукция этих заводов будет достаточно дорогой. Может быть, более целесообразно при тех небольших количествах военной продукции, которую намечает ОАР выпускать на этих заводах, покупать ее в Советском Союзе?
Бишри - Идея строительства названных заводов базируется на стремлении нашего правительства создать собственную тяжелую индустрию. Предполагается, что эти заводы в части литья, поковок, а также прессовых заготовок будут обеспечиваться с уже существующих заводов...
Скачков - Следует ли считать, что в сумму кредитов от других государств по второму пятилетнему плану в размере 184 млн. египетских фунтов входят и затраты по оборонным заводам, которые обсуждались выше?
Бишри - Нет, не входят. Для этого потребуются дополнительные кредиты. Однако размер их в настоящее время мы назвать еще не можем. Я должен также сказать, что те оборонные заводы, которые я называл, во второй пятилетний план экономического развития нами еще не включены, поскольку вопрос с этими заводами требует уточнений.
Скачков - Я хотел бы узнать, как предполагает Египетская сторона решить вопрос с броней на заводе танков?
Бишри - Броню мы предполагаем пока импортировать также как и ряд оборудования и приборов для танков, которые мы сами не производим.
Скачков - Ожидая от Советской стороны предложений по оказанию помощи в части организации в ОАР названных в процессе сегодняшних обсуждений оборонных заводов, считаете ли вы, что в осуществлении этой помощи будут принимать участие и демократические страны?
Бишри - Мы этого не исключаем, но мы предпочитаем, чтобы эта помощь исходила от Советского Союза. Мы также предполага¬
382


ем, что советские специалисты окажут нам необходимую консультацию, как нам наладить на ряде военных заводов выпуск гражданской продукции... Их помощь нам необходима не только в рациональном использовании производственных мощностей, но также и в планировании выпускаемой продукции, как в целом, так и по всем заводам. Кроме того, нам потребуется помощь Советского Союза в отношении планирования в более широком масштабе, т.е. для всей нашей промышленности, с тем, чтобы мы могли наладить всю систему планирования.
Идея нашего правительства состоит в том, чтобы была создана единая комиссия при г-не {Президенте. - И.Б.) Насере или (при его заместителе маршале. - И.Б.) Амере, которая бы совместно с советскими экспертами разработала необходимые рекомендации в части планирования промышленности в целом и по отдельным заводам...
Скачков - Как я вас понял, вы ставите вопрос о двух группах советских экспертов: одна по вопросам оборонной промышленности, которая будет связана с вами, и вторая группа по вопросам планирования всей промышленности, которая будет при г-не Амере или Насере.
Бишри - Да, это так.
Скачков - Следует ли понимать, что вы ожидаете предложений от Советской стороны в части оказания помощи ОАР в строительстве военных заводов после того, как советские эксперты выедут в ОАР и ознакомятся со всеми вопросами на месте, или же вы ожидаете этих предложений теперь?
Бишри - Лучше будет, если предложения Советской стороны будут даны после того, как советские эксперты ознакомятся с вопросами в ОАР...
Скачков - О всех просьбах, которые были сегодня изложены нами в беседе, мы доложим Советскому правительству с тем, чтобы иметь возможность вести обсуждение всех вопросов в дальнейшем.
Бишри - Я бы хотел поставить перед вами следующие вопросы: это о подготовке иностранных специалистов на самолетных заводах Советского Союза; предложения Советской стороны о строи-
383


тельстве в ОАР оптического завода; получение технической информации о сварке брони для танков и ее термической обработке...
Скачков - Хотелось бы уточнить, о каком количестве египетских специалистов для их обучения на авиационных заводах идет речь, а также какие самолеты подразумеваются?
Бишри - Мы бы хотели, чтобы на авиационных заводах были обучены 2-4 человека египетских инженеров и 4-6 тезршков, на которых производятся получаемые нами из Советского Союза истребители МиГ -15 и МиГ -17*.
Скачков - Не могли бы вы объяснить, зачем вам требуется обучение на авиационных заводах египетских специалистов. Ведь вы же сами самолеты не производите? Может быть, речь идет об институтах, где готовятся авиационные специалисты в Советском Союзе?
Бишри - Нет, речь идет об этих институтах. Мы хотим иметь специалистов, необходимых нам для эксплуатации самолетов с тем, чтобы из этих специалистов в последующем создать ядро, с которым бы могли бы наладить выпуск самолетов в будущем самостоятельно»8.
3 июля 1961 г. было заключено очередное Соглашение между СССР и ОАР, предусматривавшее поставки советской военной техники по широкой номенклатуре. По этому Соглашению СССР должен был поставить ОАР бронетанковое вооружение: 100 танков Т-54, 100 тягачей, 100 БТР, артиллерийское вооружение: 50 гаубиц, 19 ГГУАЗО и др.; военно-морское имущество (противолодочные корабли, вертолеты, катера-торпедоносцы, мины, десантные суда); авиационную технику (истребители МиГ-19С), ракетное оружие (боевые дивизионы, технические дивизионы), инженерное и химическое имущество, военную радиоэлектронику (радиостанции, РЛС и др.), боеприпасы к вооружению.
По условиям расчетов, установленным Соглашением от 3 июля 1961 г., поставки должны были осуществляться за 2/3 стоимости в кредит на 10 лет из 2% годовых с погашением начиная с 1965 г. (затем по просьбе арабской стороны эта дата была отодвинута на
* Так в документе.
384


1967 г.)- Общая стоимость намеченного к поставке вооружения с 3 комплектами боеприпасов и запчастями составила около 10 млн руб. в экспортных ценах. Соглашение предусматривало командирование специалистов для оказания технической помощи, а также обучение в СССР специалистов ОАР «с расчетом по товарообороту, с отнесением за счет Советской стороны расходов по использованию военной техники в процессе обучения (за исключением стоимости боеприпасов)»9.
Реализация столь обширных программ сотрудничества сопровождалась регулярными контактами политического и военного руководства стран, активным обменом посланиями. В частности, упоминавшийся выше маршал, вице-президент и главнокомандующий Вооруженными Силами ОАР Абдель Хаким Амер состоял в постоянной переписке с заместителем председателя Совмина СССР А.И.Микояном. В письме от 1 января 1962 г. Амер докладывал, что руководители ОАР «были рады принять в нашей стране адмирала Горшкова, командующего ВМС Советского Союза». В ходе визита состоялся «обмен мнениями по ряду вопросов, касающихся морской обороны ОАР от агрессивных империалистических государств», в результате чего стороны пришли к выводу, что Военно-морские силы ОАР было необходимо укрепить следующим вооружением:
1) «6 вертолетов, предназначенных для борьбы с подводными лодками*.
2) увеличение до шести числа катеров-ракетоносцев типа 183-р, законтрактованных ранее в соответствии с Соглашением между нашими Правительствами от 3 июля 1961 г.**
3) увеличение до шести числа охотников за подлодками типа
201-М;
4) 200 неконтактных мин, которые могут устанавливаться подлодками типа “613”***.
5) 2 катера-торпедоносца****»10
* Помета на документе: С 1963 г. выделяется за счет фондов.
** Помета на документе: Решается в отделе судостроения.
*** Помета на документе: Для проекта 613 имеющиеся мины не применяются.
♦ *** Помета на документе: За счет ВМФ.
13 — 4981
385


Необходимость дополнительных поставок вооружения обсуждалась как во время визита с самим адмиралом Горшковым, так и в беседах с сопровождавшими его советским экспертами.
18 мая 1962 г. А.И.Микоян беседовал с послом ОАР Мурадом Галебом, который передал ему личное послание от вице- президентов страны Амера и Богдади. В послании отмечалось, что со времени заключения Соглашения от 3 июля 1961 г. советские специалисты, изучив необходимость укрепления ПВО ОАР зенитными управляемыми снарядами, рекомендовали создать дополнительные боевые и технические части и оснастить их радарными установками (что не было предусмотрено существующим Соглашением).
Руководители ОАР в очередной раз ставили вопрос о расширении поставок вооружений, ссылаясь на ухудшение международной обстановки на Ближнем Востоке, усиление военной мощи Израиля, который, по их словам, «продолжает получать оружие, включая танки». В том числе они просили расширить номенклатуру советских поставок за счет ракет «земля-воздух», самолетов, танков, артиллерийских орудий. В послании была выражена особая просьба- обеспечить «принцип бесперебойного снабжения армии ОАР запчастями к советскому оружию»11.
Снабжение запчастями, как отмечалось выше, оставалось одной из наиболее острых проблем военно-технического сотрудничества СССР с зарубежными странами. Вскоре после беседы с арабскими представителями, 25 мая 1962 г. А.И.Микоян направил письмо в ключевые ведомства СССР: в Госплан- В.М.Рябикову, в Совет Министров - С.А.Афанасьеву, в Министерство обороны - М.В.Захарову, в ГКЭС - И.В.Архипову, которым поручалось «ввиду особой важности обеспечения запасными частями поставок для экспорта военной техники» рассмотреть этот вопрос в трехмесячный срок. При этом были сформулированы следующие основные принципы организации этого процесса: 1) «Вся техника, поставляемая из промышленности, должна полностью обеспечиваться всеми необходимыми запасными частями по заявке стран и рекомендациям Министерства обороны СССР. Прекращение или сокращение производства запчастей к этой технике должно производиться только
386


по согласованию с Министерством обороны и ГКЭС; 2) Военная техника, ранее поставленная за границу (включая и снятую с производства) должна быть обеспечена запасными частями до полного износа военной техники как из наличия Министерства обороны, так и у промышленности. При необходимости должно быть восстановлено производство запасных частей по разработанной Министерством обороны СССР номенклатуре, обеспечивающей эксплуатацию техники, поставленной в слаборазвитые страны и страны народной демократии, до конца срока ее службы».
Руководителям ведомств предлагалось также представить технико-экономические расчеты эффективности поставки для экспорта запчастей.
На письмо был получен ответ из указанных ведомств за подписями тт. Рябикова, Архипова, Захарова и Герасимова, в котором предлагалось провести ряд мероприятий для решения вопроса: составить ведомость военной техники, поставленной в зарубежные страны, в том числе «исключаемой из производства»; решить вопрос о целесообразности продолжать обеспечивать запчастями отдельные виды наиболее устаревшей военной техники; изучить возможность размещения производства запчастей в странах Варшавского Договора в соответствии с их специализацией, и «на недостающие запчасти разослать заявки союзным республикам и ведом- ствам-поставщикам»12.
Текущие вопросы о дополнительных поставках ОАР различных видов вооружений решались постановлениями Совета Министров, более мелкие вопросы - на уровне ведомств Как явствовало из письма руководства Главного Штаба ВМФ от 20 января 1962 г. председателю ВСНХ Д.Ф.Устинову, согласно постановлению Совета Министров СССР № 1025-440 от 18 ноября 1961 г. ВМФ был обязан поставить в 1962 г. Объединенной Арабской Республике шесть 130 мм артиллерийских батарей на механической тяге. Для укомплектования батарей радиолокационными станциями управления огнем, на промышленность была возложена задача переделать 6 комплексов стационарных береговых РЛС «Залп-Б» в подвижные.
13*
387


Результаты рассмотрения вопроса о переоборудовании были доложены в письме заместителя председателя Госплана В.М.Ря- бикова заместителю министра обороны С.Г.Горшкову. Было указано, что ВСНХ в своих письмах от 17 января 1962 г. № ОП-690 Мосгорсовнархозу и от 20 января 1962 г. № ОП-742 руководству ВМФ, головным исполнителем по переоборудованию РЛС «Залп-Б» определил завод № 782 МГСНХ. Обеспечение автомобилями, фургонами, передвижными электростанциями осуществлялось за счет фондов Совета Министров РСФСР13.
В качестве примера текущей переписки по вопросам ВТС можно привести письмо Министерства авиационной промышленности в Госплан с просьбой освободить его от производства контейнеров для ракет «С-2», поставляемых в ОАР в 1965-1966 гг. Изготовление контейнеров производилось на Оренбургском машиностроительном заводе МАП, который после ликвидации системы совнархозов был передан Министерству общего машиностроения. Как свидетельствует резолюция на документе, просьба МАП была исполнена «письмом от 2/1V—66 г.»14. Вместе с тем, документ свидетельствует о дальнейшем разворачивании военных поставок СССР.
После выхода Сирии из ОАР военное сотрудничество СССР продолжалось с обеими странами. Так, в соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 8 февраля 1962 г. № 295 были проведены переговоры с сирийской делегацией, и 27 июня 1962 г. подписано Соглашение о поставках в Сирийскую Арабскую Республику в 1962-1964 гг. специального имущества на сумму 125,13 млн рублей в экспортных ценах. Соглашением была предусмотрена поставка:
- вооружений и военно-технического имущества, в том числе 40 истребителей МиГ-21ф-13, 4 учебных истребителя, 46 танков Т-54, 64 БТР-152, 7 огневых и 3 технических дивизиона СА-75М («земля-воздух») с 225 штуками ракет, 30 ракетных противотанковых установок типа «Шмель», 6 катеров проекта 183р, 45 ракет П-15, 500 ракет К-13А, 118 орудий зенитной артиллерии, различных боеприпасов к вооружению, 390 шт. разных радиостанций, парашютно-десантного и аэродромного имущества, инженерной техники, химического имущества на сумму 107,63 млн рублей за
388


2/3 стоимости в кредит из 2% годовых с погашением его в течение 10 лет начиная с 1965 г.;
- имущества общегражданского назначения (арттягачей, автомашин и др.) на сумму 17,5 млн рублей по полной стоимости в кредит из 2% годовых с погашением в течение 1963-1967 гг. пятью равными ежегодными долями. Предусматривался также обмен специалистами15.
В Постановлении Совета Министров СССР от 27 сентября 1962 г. № 1046-443 «О поставках Сирийской Арабской Республике вооружений и военно-технического имущества в 1962-1964 гг. и оказании технического содействия в освоении и эксплуатации поставляемой техники» были сформулированы основные задания по реализации Соглашения. В реализации программы был задействован целый ряд министерств СССР.
Прежде всего, Министерство обороны обязывалось поставить через ГКЭС вооружения и военную технику (перечень см. выше). Кроме того, оно предоставляло сирийской стороне на французском языке эксплуатационную документацию и инструкции по боевому применению поставляемой техники (особо выделялись описание и документация на самолет МиГ-21ф-13, а также техническая документация на инженерное оборудование и капитальное строительство технических и огневых позиций системы СА-75М (объект 85/60). Минимально необходимая для эксплуатации документация должна была быть передана одновременно с поставляемой техникой. Кроме того, Минобороны надлежало поставить - «за счет заказа в промышленности и выделения из своих ресурсов» - запчасти, одиночные и групповые комплекты, приборы, испытательные стенды и другое имущество, необходимое для обеспечения трехлетней эксплуатации поставляемой военной техники.
На военное ведомство СССР возлагалась также обязанность произвести «сборку, облет и сдачу» представителям САР поставляемых в разобранном виде 4 самолетов УТИ-МиГ-15 и 1 самолета УИЛ-28, для чего командировать в Сирию специалистов и имущество.
Минобороны должно было принять военное имущество от промышленности, произвести его «стыковку, скомплектовать и
389


поставить» в Сирию через ГЮС. В число ведомств, задействованных в военных поставках, были включены Советы Министров РСФСР, Белорусской ССР, Казахской ССР, Госкомитеты Совмина СССР: по оборонной технике, по химии, по радиоэлектронике, по авиационной технике, Госглаврадиоснабсбы г при ВСНХ.
Госкомитет по оборонной технике обязывался «разместить в промышленности, в счет плана поставок ГКЭС’у заказы на производство элементов боеприпасов, подлежащих экспорту в скомплектованном виде», а Министерство обороны - «принять эти элементы боеприпасов на свои базы, скомплектовать и отгрузить их».
В документе особо оговаривался порядок поставки Сирии ракетной техники, запчастей и приборов. Эти поставки должны были производиться «комплектно головными заводами-поставщиками Министерству обороны по заказ-нарядам ГКЭС» (в число этих головных предприятий входили завод № 614 Саратовског о СНХ, завод № 2 и завод «Электроприбор» Владимирского СНХ, завод №43 Мосгорсовнархоза, завод № 485 Киевского СНХ, завод №116 Приморского СНХ).
Поставщики военной техники обязывались обеспечить ее гарантийное обслуживание, для чего направлялись бригады специалистов, снабженные соответствующими запчастями. Был установлен срок гарантийного обслуживания системы СА-75М, комплексов «Шмель», ракет В-750В, крылатых ракет К-13 — «один год с момента поставки имущества».
В связи с особым значением поставок именно ракетной техники, ГКЭС’у предписывалось «командировать в аппарат уполномоченного Главного инженерного управления одного старшего инженера для решения на месте вопросов, связанных с поставками Сирийской Арабской Республике ракетной техники, для чего увеличить штатную численность загранаппарата на одну единицу»16.
Министерство обороны в лице начальника Генштаба М.В.Захарова выступило против того, чтобы на него была возложена ответственность за прием от завода-изготовителя, сопровождение и сдачу на месте топлива для поставленной Сирии ракетной техники «земля-воздух». Представитель ГКЭС И.Архипов в справке в Совмин СССР «по вопросу возражений Министерства обороны о со-
390


провождении и сдаче специального топлива Сирии» от 18 сентября 1962 г . резко высказался против такой позиции военного ведомства. Он отметил, что рядом решений Совета Министров был установлен единый порядок приема топлива от промышленности, его сопровождения (как опасного) и сдачи для всех стран-закаэчиков. Для этих целей выделялись специалисты в количестве 2-4 человек, обеспеченных специальной защитной одеждой и оборудованием. После сдачи топлива советские специалисты были обязаны обучить сирийских военных специалистов обращению с топливом и, в первую очередь с окислителями, как «опасным продуктом для жизни».
Эта работа выполнялась только силами и средствами Минобороны, в частности, согласно постановлениям Совета Министров СССР: №515-215 от 30.5.1961г. по Индонезии, № 142-70 от 1.2.62 г. по Ираку, № 1025-440 от 18.11.1961 г. по ОАР.
Руководство ГКЭС считало, что «изменять вышеуказанный порядок при поставках в Сирию» оснований не было, и просило возложить соответствующие функции на Управление снабжения горючим Минобороны. Это предложение так и осталось закрепленным в постановлении.
Вплоть до начала 1970-х годов СССР оказывал крупномасштабную военную и дипломатическую помощь Египту и Сирии в их конфликтах и войнах с Израилем (в 1969 г. в Египет было направлено 15 тыс. советских военнослужащих). Отношения с Египтом резко ухудшились в 1971-1972 гг., когда СССР отказал Египту в усилении военной помощи, а президент А.Садат выслал из страны советских военных специалистов (затем развернулось военное сближение бывшего союзника СССР с США). Военная помощь Египту как попытка противодействовать распространению влияния США возобновилась с конца 1972 г., крупная помощь была оказана со стороны СССР арабским странам во время их войны с Израилем в октябре 1973 г. Однако с апреля 1974 г. отношения СССР и Египта вновь резко ухудшились17. Новое улучшение произошло после убийства А.Садата в 1981 г. и избрания нового президента X.Му- барака, который предложил в 1982 г. советским военным специалистам вернуться в Египет.
391


В |970-е годы Сирия оставалась постоянным союзником СССР и продолжала получать от него военную помощь. В начале 1980-х эта страна являлась главной опорой СССР на Ближнем Востоке, по выражению президента США Р.Рейгана, «Сирия, возглавляемая президентом Хафезом Асадом, превратилась в буквальном смысле в советского сателлита на Ближнем Востоке»18.
О расширении военного сотрудничества с Сирией в начале 1980-х годов свидетельствует ряд документов высших партийных органов СССР. Так, в письме из Генерального штаба от 24 ноября 1980 г. в ЦК КПСС, подписанном начальником Генштаба Маршалом Советского Союза Н.Огарковым, содержалась просьба в соответствии с постановлением ЦК КПСС от 15 октября 1980 г. № П 219/49 направить советскую военную делегацию в Сирию. Задачей визита, как комментировал заместитель заведующего Отделом административных органов ЦК В.Другов, было изучение на месте «возможности дальнейшего расширения военного сотрудничества с Сирийской Арабской Республикой».
В документе Генштаба указывались более конкретные направления этого сотрудничества: вопросы «о заходах советских военных кораблей в сирийские порты и посадки на аэродромы Сирии советских разведывательных самолетов, а также о возможном временном размещении советских авиационных и зенитных ракетных частей на территории страны». В состав делегации планировалось включить следующих представителей различных видов Вооруженных Сил СССР (ВМФ, ВВС, ПВО): старший группы - адмирал флота Смирнов Н.И., первый заместитель Главнокомандующего ВМФ и член Военного Совета ВМФ; генерал-майор Богданов В.А., начальник 5 направления 2 управления Главного оперативного управления Генерального Штаба; генерал-лейтенант авиации Семенников В.И., начальник оперативного управления, заместитель начальника Главного штаба ВВС; контр-адмирал Метелев Ю.А., начальник направления оперативного управления Генерального штаба ВМФ; генерал-майор авиации Вишенский Н.И., начальник оперативного отдела, заместитель начальника штаба авиации ВМФ; генерал-майор артиллерии Денисов И.С., заместитель командующего зенитными ракетными войсками ПВО.
392


По сообщению В.Другова, поездка должна была финансироваться за счет Министерства обороны. Чиновник Отдела административных органов считал возможным поддержать просьбу Минобороны о поездке в Сирию группы советских специалистов «с учетом их осведомленности в сведениях особой важности». Положительное решение по этому вопросу было принято Секретариа- том ЦК КПСС (Ст 241 /41 гс от 12.XII.1980 г.)1’.
Известно, что помимо поставок военной техники, оформленных соглашениями на указанных выше условиях (за 2/3 стоимости в кредит и т.д.), советское руководство оказывало также «нелегальную» помощь коммунистическим и «революционным» партиям различных стран на безвозмездной основе. Так, через Сирию оказывалась помощь Иранской Коммунистической партии, свидетельством чему служат следующие документы. Очевидно, руководство ИКП обратилось с просьбой к СССР, и в соответствии с «согласием ЦК КПСС от 10 августа 1981 г. (ОП - 2086) Министерство обороны (т.Устинов) и Госкомитет по внешнеэкономическим связям (т. Скачков С.А.)» выдвинули предложение о безвозмездной поставке для нужд ИКП в 1982 г. «специмущества» (60 биноклей - из Миноборонпрома, 50 комплектов радиостанций - из Минпром- связи), а также медицинского оборудования - «из наличия Министерства обороны» на общую сумму около 200 тыс. рублей. Вопрос был согласован с Министерством иностранных дел (Г.М.Кор- ниенко), поддержан Международным отделом ЦК КПСС.
Постановлением Секретариата ЦК Ст 45/44гс от 8.1.1982 г. предложение было одобрено; ГКЭС’у было дано указание «произвести поставку специмущества и медицинского оборудования без подписания соответствующего соглашения с Сирийской стороной». В целях секретности такой поставки «специмущество из промышленности» должно было иметь «эксплуатационные и предупредительные надписи на английском языке и обеспечиваться сопроводительной документацией на английском языке, а в случае ее отсутствия - на русском языке». Министерству обороны было разрешено поставлять «имущество, бывшее в эксплуатации, отремонтированное, в комплектации, определяемой Министерством обороны»20.
393


Б) Ирак
СССР поставлял вооружения также крупным нефтеносным странам - Ираку и Ливии. Ирак - государство на Ближнем Востоке (ранее подмандатное Великобритании), в 1958 г. был провозглашен республикой, ликвидировались английские военные базы, началось проведение социально-экономических реформ. Ливия - государство в Северной Африке, бывшая итальянская колония, освободилась в 1951 г., в 1969 г. провозглашена республика, в 1977 г. переименована в Социалистическую Народную Арабскую Джамахирию.
Одно из первых советско-иракских соглашений - об оказании Советским Союзом технического содействия в строительстве и реконструкции объектов оборонной промышленности - было подписано в Багдаде 22 ноября 1959 г. Во исполнение Соглашения ключевые ведомства - ГКЭС, Госплан, Министерство обороны и Госкомитет по оборонной технике - подготовили комплекс мероприятий по исполнению СССР обязательств по Соглашению.
Предполагалось, как обычно, назначить ГКЭС генеральным поставщиком оборудования и материалов для строительства и реконструкции объектов оборонной промышленности в Иракской республике (завод по производству стрелкового оружия — автоматов АК 7,62 мм, завод по производству патронов к стрелковому оружию (реконструкция), мастерская по ремонту танков, стрелкового и артиллерийского вооружения (реконструкция), артиллерийский полигон (испытания боеприпасов и артиллерийских систем после ремонта)). Исключение составляла первая очередь завода боеприпасов (завода по производству сельскохозяйственных машин), генеральным поставщиком по которой постановлением Совета Министров СССР № 512-231 от 15 мая 1959 г. был назначен Московский (областной) Совнархоз. ГКЭС было разрешено «отнести за счет советской стороны по статье накладных расходов по экспорту расходы по командированию в Иракскую Республику, в соответствии с постановлением Совмина СССР от 28 октября 1958 г. № 1198-575, группы советских специалистов по вопросу оказания технического содействия в строительстве и реконструкции заводов по производству вооружения и боеприпасов».
394


Помимо головных ведомств (Минобороны, ГКОТ), в выполнении заказов должны были принять участие большие массы местных совнархозов и предприятий. Так, Советам Министров РСФСР, УССР и БССР поручалось обязать Челябинский, Свердловский, Горьковский, Башкирский, Московский (городской), Пермский, Омский, Саратовский, Кировский, Харьковский, Минский совнархозы «изготовить в экспортном исполнении в 2 экземплярах на русском языке... конструкторскую (в том числе секретную и совершенно секретную) документацию на танки Т-34, Т-54 и самоходную артиллерийскую установку СУ-100 и двигатели к ним, авиадвигатели BK-IA, ВК-1Ф, РД-9Б, АШ-82В, грузовые и специальные автомашины - необходимую для организации ремонта этих изделий на объектах оборонной промышленности Ирака и передать эту документацию Министерству обороны СССР, а по танковым дизелям, грузовым и специальным автомашинам - Министерству автотранспорта и шоссейных дорог РСФСР, для последующей отправки в Иракскую Республику».
Десятки заводов широкого географического ареала должны были оказывать помощь в подготовке и освоении производства боеприпасов на соответствующем заводе, создававшемся на базе завода сельскохозяйственных машин: заводы №№ 15, 309, 530 Куйбышевского СНХ, №№ 56, 76 Свердловского СНХ, №№ 62, 114, 254, 259, 613 Челябинского СНХ, №№ 5, 77 Ленинградского СНХ, №№ 80, 558 Горьковского СНХ, завод № 98 Приморского СНХ, заводы №№ 179, 556 Новосибирского СНХ, завод № 184 Татарского СНХ, № 253 Владимирского СНХ, № 257 Оренбургского СНХ, № 599 Ярославского СНХ, № 606 Кемеровского СНХ, № 70 Московского (городского) СНХ, завод имени Ухтомского Московского (областного) СНХ, № 110 Сталинского СНХ. № 513 Омского СНХ, № 91 Сталинградского СНХ21.
При этом военно-техническое сотрудничество СССР с Ираком - богатой нефтеносной страной - со временем приобрело коммерческий характер. Если в 1970-е годы СССР поставлял туда в основном устаревшие вооружения, то в 1980-е годы военные поставки в Ирак производились уже на коммерческой основе. По за-
395


ладным источникам, в эти годы СССР получил от Ирака за свое оружие около 13 млрд долларов22.
К концу 1980-х годов в Ираке скопилось такое количество советских вооружений, что правительство обратилось с просьбой к СССР «рассмотреть возможности закупки советской стороной ранее поставленных Ираку из СССР самолетов типа СУ-7 (24 шт.), МиГ-21 (6 шт.), МиГ-21Ф13 (5 шт.), ТУ-22Б У (6 шт.) и авиационных двигателей к самолетам МиГ-23МФ, МиГ-23МС (25 шт.) и МиГ-23БН (25 шт.) или замены указанных самолетов и двигателей на более современные, а в случае отказа дать согласие на их продажу третьим странам». Эту просьбу правительство Ирака мотивировало тем, что «указанное количество самолетов и двигателей превышает потребность Иракских ВВС».
Вопрос был рассмотрен ответственными за экспорт вооружений советскими ведомствами - Министерством обороны, Госко- миссией при Совете Министров по военным и военно-промышленным вопросам и Министерством внешнеэкономических связей. 13 декабря 1989 г. руководители этих ведомств Д.Т.Язов, И.С.Бе- лоусов и К.Ф.Катушев обратились с запиской в ЦК КПСС с предложением дать согласие на поставку «указанного специмущества социалистическим и дружественным развивающимся странам, у которых самолеты и двигатели таких типов находятся на вооружении». Это решение мотивировалось тем, что «самолеты и двигатели иракской стороной полностью оплачены, а их закупка Советским Союзом нецелесообразна».
На заседании Политбюро ЦК КПСС от 24 декабря 1989 г. было принято постановление № П 175/52 «О согласии на поставку Иракской Республикой третьим странам самолетов и авиационных двигателей советского производства». Политбюро утвердило, по принятому порядку, также текст директивы советскому послу в Ираке, который должен был посетить министра обороны Ирака А.Шен- шала и сообщить ему о положительном решении вопроса. При этом в директиве указывалось, что «вопросы обеспечения этих самолетов запасными частями и боеприпасами будут решаться без участия советской стороны»23.
396


В эти же годы СССР был вынужден «отбиваться» от обвинений международной общественности в «причастности к распространению химического оружия». В записке в Политбюро министра иностранных дел СССР Э.Шеварнадзе от 30 января 1989 г. говорилось, что к подобным фактам относились: «поставки химического вооружения в Ирак; сотрудничество с Сирией», «создание КНДР военно-химического потенциала с использованием в качестве средств доставки изготовляемых по нашим лицензиям ракет», «создание в Ливии объекта по производству химического оружия». В записке признавалось, что многие из этих сведений «не лишены оснований», в том числе «наши неосторожные действия» осенью 1988 г. «помогли ливийцам организовать ПВО вокруг создававшегося ими
24
объекта по производству химического оружия» .
В) Йемен
К числу арабских партнеров СССР относился также Йемен, государство в Южной части Аравийского полуострова, исторически разделенное на 2 государства. В XIX в. Северный Йемен находился под властью Турции, Южный Йемен — под протекторатом Великобритании. Северный Йемен стал независимым в 1918 г., в 1962 г. в результате антимонархической революции была провозглашена Йеменская Арабская Республика (ЙАР). 14 октября 1963 г. произошли революция в Южном Йемене; борьба за независимость закончилась 30 ноября 1967 г. провозглашением Народной Республики Южного Йемена (с 30 ноября 1970 г. Народная Демократическая Республика Южный Йемен - НДРЙ). В 1990 г. ЙАР и НДРЙ объединились в Йеменскую Республику (последующий вооруженный конфликт 1994 г. закончился победой северян).
Со времени провозглашения независимости СССР начал оказывать экономическую и военную помощь обоим государствам.
В 1962 г. СССР выступил с поддержкой Йеменской Арабской Республики с связи с «агрессией» против нее со стороны Саудовской Аравии. Распоряжением Совмина СССР № 2853рс от 12 октября 1962 г. планировалось поставить ЙАР в октябре-ноябре того же года безвозмездно боеприпасы, запчасти к ранее поставленному
397


вооружению, а также обмундирование, медикаменты, продовольствие (на 3 месяца) и другое военное имущество для армии численностью в 5 тыс. человек. Спецрейсами самолетов было решено организовать срочную отправку военных специалистов-консуль- тантов «для оказания помощи в организации и боевой подготовке Йеменской армии», «для ремонта бронетанковой техники и стрелково-артиллерийского вооружения», а также врачей и переводчиков. Расходы, связанные с поставкой и транспортировкой военного имущества и командированием специалистов, были отнесены «за счет резервного фонда Совета Министров СССР»25.
Об итогах и перспективах советско-йеменского сотрудничества в 1960-1980-е годы можно судить по документам, связанным с официальным визитом делегации Министерства обороны СССР во главе с первым заместителем министра обороны генералом армии П.Т.Лушевым в НДРЙ и ЙАР в октябре 1988 г. Согласно записке Минобороны в ЦК партии от 28 октября 1988 г., визит осуществлялся в соответствии с постановлением ЦК КПСС от 31 августа 1988 г. Советская делегация посетила «объекты советско-йеменского военного сотрудничества», ознакомилась «с жизнью и бытом войск НДРИ и ИАР». Йеменские представители выражали благодарность, давали высокую оценку советским военным советникам и специалистам в Вооруженных Силах НДРЙ и ЙАР, а также состоянию сотрудничества в подготовке йеменских национальных военных кадров.
Во время визита в НДРЙ, 15 октября, советская делегация встретилась с Генеральным секретарем ЦК Йеменской Социалистической партии А.С.Аль-Бейдом, провела переговоры с военным руководством страны, приняла участие в праздновании 25-летия Йеменской революции и 10-летия создания ЙСП.
Обсуждая «вопросы обороны, южнойеменцы указывали на осложнение обстановки на границе с Саудовской Аравией». Министр обороны и начальник Генштаба ВС НДРЙ обратились с просьбами об «оказании содействия в разработке перспективного плана развития южнойеменской армии в 1991—1995 гг., о поставке танков Т-72 на одну бригаду, другой военной техники и боеприпасов, восполнения потерянных в процессе эксплуатации самолетов и вертоле¬
398


тов, а также о помощи в решении ряда текущих вопросов» военного сотрудничества. При этом йеменские военные подчеркивали, что «танки Т-72 необходимы Вооруженным Силам НДРЙ как свидетельство морально-политической поддержки Советским Союзом Демократического Йемена».
Во время визита в Йеменскую Арабскую Республику, 20 октября 1988 г., делегация СССР встретилась с президентом, Главноко-
ЧУ
мандующим Вооруженными Силами ИАР, Генеральным секрета- рем Всеобщего Народного Конгресса ИАР А.А.Салехом и высшими военными чинами страны. «Северойеменское командование подчеркнуло дружественный характер» связей с СССР по военной линии, отметив, что «наши межгосударственные отношения» имели «60-летний опыт». Просьбы о поставках новых образцов советской военной техники включали заявки на танки Т-72, боевые машины пехоты БМП-1 и БМП-2, бронетранспортеры с дизельным двигателем БТР-80, оперативно-тактические ракеты, самолеты МиГ-29, вертолеты Ми-35 и др.
По вопросу поставки оперативно-тактических ракетных комплексов северойеменской стороне было сообщено, что «в связи с подписанием советско-американского Договора по ракетам меньшей и средней дальности (РМСД), такие ракеты у нас ликвидируются». Остальные заявки, по мнению военного руководства СССР, требовали «проработки с заинтересованными советскими министерствами и ведомствами».
Характерно, что в этот период наблюдалось связанное с «перестройкой» в СССР стремление ограничить военно-техническое сотрудничество с зарубежными странами. По итогам визита Министерством обороны была разработана записка от 28 октября 1988 г. № 318/3 - 01458, а к заседанию Секретариата ЦК представлен доклад от 4 ноября за подписью заведу ющего Государственноправовым отделом ЦК (бывший Отдел административных органов) А.Павловым и заместителем заведующего Международным отделом ЦК К.Брутенцем.
В последнем документе докладывалось, что «с учетом просьб и пожеланий Южнойеменской и Северойеменской сторон, а также характера сложившихся с ними отношений. Министерство оборо¬
399


ны СССР (т. Язов) вносит предложение оказать помощь командованию Вооруженных Сил НДРЙ и ЙАР в разработке перспективных планов развития их Вооруженных Сил в 1991-1995 гг., а также в решении текущих вопросов военного сотрудничества». Предлагалось учесть потребности этих армий при составлении плана экономического и социального развития СССР на 13 пятилетку. Кроме того, Министерство обороны предлагало дать «принципиальное согласие на поставку в НДРИ и ИАР в 1990 г. по 31 танку Т-72 MI с боеприпасами и средствами обеспечения». При этом видоизменялись условия расчетов за военную технику (в направлении коммерциализации). Согласно документу, эти условия следовало опре- делять исходя из того, что «платежные возможности НДРИ оста-
%Ы0
лись на прежнем уровне, а ИАР возросли (пока аналогичная техни- ка в НДРИ и ИАР не поставлялась)». Постановлением Секретариата ЦК КПСС Ст-91/78 от 17 ноября 1988 г. предложения Минобороны были одобрены, а вопросы, связанные с реализацией этих предложений, направлены на рассмотрение Совета Министров СССР26.
На рубеже 1980-1990-х годов в СССР стал подниматься вопрос об «урегулировании задолженности иностранных государств Советскому Союзу». В число этих стран попал и Йемен. Постановлением ЦК КПСС от 26 февраля 1990 г. (П 180/19) тт. Шеварнадзе Э.А., Маслюкову Ю.Д., Язову Д.Т., Ситаряну С.А., Катушеву К.Ф., Павлову В.С., Мосовскому Ю.С. было поручено «внести предложение о списании части задолженности» с Народной Демократической Республики Йемен.
В разработанной в связи с этим поручением записке МИД СССР от 27 марта 1990 г. отмечалось, что «в связи с быстрым развитием процесса объединения двух йеменских государств (возникла вероятность провозглашения единого Йемена уже в мае- июле 1990 г.) характер данного вопроса изменился. Решение его целесообразно отнести на период после образования йеменского государства». Предложение было одобрено решением Политбюро ЦК КПСС от 12 апреля 1990 г. № П 185/927.
400


Военно-техническое сотрудничество со странами Юго-Восточной Азии
А) Индонезия
Как уже отмечено выше, широкомасштабные военные поставки производились СССР в Индонезию. Острова Малайского архипелага и западная часть о. Новая Гвинея - бывшие колониальные владения Голландии, провозгласили независимость в 1945 г. В 1950 г. Индонезия была объявлена унитарной республикой (ее возглавил президент Сукарно). В 1968 г. к власти пришло руководство армии (генерал Сухарто). В 1967 г. Индонезия вошла в состав Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), которая в 1980-е годы выступила за создание в регионе безъядерной зоны.
Островной характер государства определил специфику военной помощи СССР Индонезии - она предоставлялась по линии ВМФ, ВВС и ПВО (поставки сухопутным силам здесь не могли иметь значения). Один из первых шагов Н.С.Хрущева по пути оказания «военной помощи» - это поставки военно-морской техники, начавшиеся в 1958 г. В 1960-е гг. была оказана также значительная помощь в деле создания ВВС Индонезии.
Об 	основных направлениях, проблемах и трудностях военно- морских поставок свидетельствует заключение Госплана по проекту постановления Совмина СССР «О поставках Индонезии в 1961 1965 гг. боевых кораблей, вспомогательных судов и вооружения для морской пехоты», направленное в ГКЭС 13 декабря 1960 г. Судя по документу, в Индонезию поставлялись далеко не новые, а отремонтированные крупные суда (крейсер, подводные лодки). В документе, в частности, отмечалось: «...ремонт, переоборудование, доукомплектование и улучшение обитаемости крейсера проекта 68-бис “Орджоникидзе” нс могут быть поручены заводу № 194 Ленинградского СНХ» (который был полностью загружен судостроительной программой, а также выполнением в 1961 г. ремонта атомного ледокола «Ленин»). Поручить выполнение работ на крейсере «Орджоникидзе» Госплан рекомендовал «одному из судоремонтных заводов Министерства обороны СССР». Такие же операции (ремонт и т.д ) должны были производиться с 4 подводными лодками проекта 613 на заводе X? 202 Приморского СНХ.
401


Поставка Ленинградским СНХ Индонезии танкеров грузоподъемностью по 3500 т. проекта 577, по мнению авторов документа, вообще не мог ла быть произведена. Причиной являлась предельная загруженность предприятия: на завод № 870 Ленинградского СНХ было возложено строительство в 1961-1965 гг. 16 лесовозов, в связи с чем «общее количество танкеров проекта 577 строящихся для ВМФ на этом заводе уменьшено до 2 единиц, из которых головной сдается в 1961 г. Министерству обороны». Поскольку для удовлетворения нужд Индонезии в проект 577 требовалось внести много изменений, Госплан рекомендовал «рассмотреть вопрос о передаче танкеров, строящихся по заказам Министерства морского флота в капиталистических странах (Финляндия, Швеция)».
Более мелкие вспомогательные суда (2 морских буксира, 4 рейдовых буксира) специально изготавливались на заводах Ленин- | радскогоСНХ.
Большие трудности вызывало довольно жесткое обязательство СССР поставлять Индонезии запчасти, необходимые для 10-летней эксплуатации поставленных боевых и вспомогательных кораблей и вооружения. Поэтому Госплан предлагал поставлять их «из имеющихся в наличии в запасе и на базах ВМФ». В крайнем случае, при отсутствии этих деталей, предлагалось «разрешить Министерству обороны разукомплектовывать на запчасти имеющееся в наличии оборудование, вооружение и другие изделия»28. Этот пункт вызывает удивление: во имя экспортных (политических) целей разбирать на запчасти собственную военную технику!
9 	мая 1962 г. было принято постановление Совета Министров СССР № 437-190 о дополнительных поставках военно-техническою имущества в Индонезию в 1962-1963 гг. В ходе проработки заявок представители Индонезии отказались от закупки 40 плавающих БТР-50ПК, боеприпасов и вооружения к ним. Согласно справке Госплана, уточненные заявки в основном могли быть удовлетворены, «за исключением некоторых изделий, которые поставляются не полностью, ввиду ограниченного выпуска и недостаточной обеспеченности ими Советской Армии». К поставке намечались радиостанции, радиопеленгаторы, самолетное оборудование, аэродромное имущество, коммутаторы, бомбовые тележки и др.
402


Военно-техническое имущество поставлялось 'Л счет кредита, предоставленного Индонезии по Соглашению от 8 мая 1962 г. Его общая стоимость оценивалась в 3 млн рублей в экспортных ценах. В соответствии с постановлением Совмина СССР от 9 мая 1962 г., поставки производились в кредит с погашением в течение 10 лет, начиная с 1970 г., с начислением 2% годовых за пользование кредитом с 1 января 1970 г.29
Советская сторона оказывала также помощь в становлении ВВС Индонезии. По итогам визита в Индонезию Главкома ВВС СССР маршала авиации П.Вершинина в 1962 г. был составлен доклад в ЦК КПСС министра обороны Р.Малиновского и П.Верши- нина. В документе констатировалось, что ВВС Индонезии переживали в те годы «период начальной организации, ими получено в короткий срок 112 сложных реактивных самолетов ТУ-16, ТУ-16КС, МиГ-21ф-13, МиГ-19, МиГ-17 и ИЛ-28 и 21 вертолет Ми-4, которые необходимо освоить оперативно и технически». Своих кадров у Индонезии не было; параллельно военное руководство страны вело подготовку «операции по освобождению Западного Ириана» (западной части о. Новая Гвинея) - поэтому индонезийская сторона крайне нуждалась в помощи СССР.
В связи с этим, Министерство обороны просило разрешить ему в августе-сентябре 1962 г. «направить в Индонезию до 30 человек авиационных специалистов в качестве советников при Штабе ВВС Индонезии, до 15 человек преподавателей русского языка и переводчиков», а также «принять на учебу в советских вузах индонезийских специалистов в количестве по согласованию с индонезийской стороной». Также предлагалось учредить аппарат военно- воздушного атташе при посольстве СССР в Индонезии.
Проект постановления Совмина предусматривал также необходимость ускорить отправку в Индонезию «авиационного имущества, в том числе наземного оборудования для обслуживания полученных советских самолетов, а также учебного класса по самолету МиГ-21ф-13». Поставка этой техники была ранее предусмотрена постановлениями Совета Министров от 12 апреля 1962 г. № 352- 163 и от 9 мая 1962 г. № 437-190; заказ-наряд уже был выдан ГКЭС заводу № 21 Горьковского СНХ.
403


Помимо этого, «в условиях неналаженной радио и телеграфной связи в Индонезии», Министерство обороны предлагало направить в страну «2 самолета АН-2 с экипажами для обеспечения связи с советскими военными специалистами на авиабазах Индонезии».
Проект был принят ЦК КПСС постановлением № 844-360 от 10 августа 1962 г. Кроме того, Министерство обороны обратилось в КГБ с предложением «решить вопрос о возможности упрощения порядка отправки личной корреспонденции военнослужащими Советской Армии, находящимися в Индонезии»30.
Б) Вьетнам
В Юго-Восточной Азии важным объектом военной и политической поддержки СССР стала Демократическая Республика Вьетнам, провозглашенная 2 сентября 1945 г. (президент и премьер- министр Хо Ши Мин). СССР начал оказывать экономическую, а затем военную помощь этой стране с конца 1950-х годов. В разные годы помощь оказывалась также Лаосу и Камбодже.
В 1961 г. по просьбе вьетнамской стороны работники Госплана СССР приняли делегацию ДРВ и проконсультировали ее по вопросам организации мобилизационного планирования. При этом представляет интерес оценка советской стороной «возможного характера будущей войны» в Юго-Восточной Азии. Эта война, по мнению советских специалистов, могла носить:
«а) локальный характер, наподобие войны в Корее, при этом войну против Демократической Республики Вьетнам могут развязать агрессивные круги Южного Вьетнама;
б) 	характер мирной войны, т.е. войны между лагерем социализма и капитализма, при этом вероятно Демократическая Республика Вьетнам будет выполнять свои задачи в военных действиях в Юго-Восточной Азии».
В обоих случаях предполагалось, что ДРВ «будет опираться на поддержку стран социалистического лагеря».
Оценивая возможную продолжительность войны, советские аналитики подчеркивали, в соответствии с военной доктриной СССР, что «несмотря на наличие новых мощных ракетно-ядерных
404


средств массового поражения, война может оказаться затяжной, а не молниеносной».
Кроме того, использовался известный пропагандистский тезис о том, что «агрессивные круги США и их союзники вынашивают планы внезапного нападения на страны социалистического лагеря, планы нанесения предупредительного превентивного удара. Элемент внезапности нападения должен учитываться при мобилизационной подготовке страны, в связи с чем необходимо предусматривать рассредоточение оборонных заводов, размещение важнейших предприятий в глубоком тылу страны, заблаговременное создание запасов стратегических видов сырья и материалов».
Для составления мобилизационного плана на первый год войны специалисты Госплана советовали произвести следующие операции:
а) оценить собственные ресурсы страны, включая производственные мощности промышленности, которые могут быть использованы для целей военного производства;
б) установить возможные связи со странами социалистического лагеря в части взаимной помощи в поставках военной техники, сырья и материалов;
в) исследовать территорию собственной страны, которая может подвергнуться наиболее вероятному нападению противника, в связи с чем необходимо «предусмотреть строительство и если потребуется, эвакуацию промышленных предприятий в более глубокие районы страны (во Вьетнаме для этого наиболее подходят северные районы, а также районы джунглей)».
При оценке «собственных возможностей» особое внимание следовало уделить развитию тяжелой промышленности, от чего зависело «количество и качество вооружения и военной техники, которые могут быть поставлены вооруженным силам».
В составленном с помощью специалистов из СССР первом пятилетием плане развития народного хозяйства Демократической Республики Вьетнам на 1961-1965 гг. был выдвинут курс на преимущественное развитие тяжелой промышленности (продукция группы «А» должна была вырасти за пятилетие почти в 3 раза). По проекту пятилетнего плана в ДРВ намечалось «увеличить производство металлорежущих станков с 570 штук до 1640 штук в год,
405


что даст возможность создать мобилизационные мощности в промышленности по выпуску стрелкового вооружения, некоторых видов боеприпасов и другой военной техники»31.
Следует отметить, что прогнозы наших военных во многом подтвердились в последующих событиях: США в своей агрессии в Индокитае пошли именно по линии оккупации Южного Вьетнама и использования его в качестве базы для ведения войны против патриотических сил. Предложенные советскими специалистами наметки мобилизационного плана, безусловно, имели значение для ДРВ в свете подготовки к будущей войне (создание тяжелой промышленности, рассредоточение промышленности в труднодоступных районах в случае войны и т.д.).
Во время войны США во Вьетнаме (1964-1973 гг.) СССР оказал ДРВ крупномасштабную военную помощь, которая, по запад-
Л Л
ным данным, составила 2/3 всей военной помощи этой стране . Однако отношения СССР и Северного Вьетнама были далеко не безоблачными. В ходе войны советские специалисты получали задания на сбор сведений о трофейных образцах военной техники США. Однако рукЬводство ДРВ систематически отказывалось продемонстрировать советским представителям сбитые американские самолеты, о чем неоднократно сообщали военные советники.
В информационной записке от 14 апреля 1968 г. Генеральному секретарю ЦК КПСС J1.И.Брежневу министр обороны СССР А.Гречко докладывал, что 30 марта 1968 г. в районе Ханоя огнем зенитного ракетного комплекса СА-75М («Двина») был сбит американский самолет F-l 11 А. В записке пояснялось, что после получения информации о возможном применении американцами над территорией ДРВ самолетов типа F-l 11 «нами были приняты следующие меры:
- начаты и проводятся в ДРВ доработки комплексов, обеспечивающие боевую работу по целям, летящим со скоростями до 300 км/ч;
- разработаны правила стрельбы по самолетам такого типа, а также рекомендации по вопросам оповещения о самолетах F-l 11» и управления зенитным огнем, которые были доведены до сведения командования Вьетнамской Народной Армии (ВНА). Проанализировав инцидент от 30 марта, специалисты Минобороны СССР
406


пришли к выводу, что «боевая работа... по самолету F-l 11А проводилась в соответствии с рекомендациями» советских военных.
Командование ВНА «подтвердило поражение одного F-ll 1А и сообщило, что самолет упал за пределами территории ДРВ и в настоящее время разыскивается». Однако советское военное руководство предполагало, что «командование Вьетнамской Народной Армии преднамеренно не дает доступа советским специалистам к остаткам сбитого самолета»33.
В переведенном докладе заместителя начальника Генштаба Вьетнамской народной армии Чан Ван Куанга на заседании Политбюро ЦК Партии трудящихся Вьетнама (ПТВ) 15 сентября 1972 г. указывалось, что из допросов американских военнопленных (1205 человек, из них 767 летчиков) «командованию ВНА удалось собрать ценные сведения по вооруженным силам США, боевой технике и различным видам оружия, в том числе химического»34.
Советское руководство пыталось вести переговоры о получении трофейного оружия. Заинтересованность в этом деле проявляло не только Министерство обороны, но и КГБ СССР. В записке председателя КГБ Ю.В.Андропова от 31 декабря 1975 г. «О получении из ДРВ американского трофейного стрелкового оружия» отмечалось, что «по поручению ЦК КПСС» КГБ обратился к руководству ДРВ с просьбой выделить ему 10 тыс. трофейных американских автоматических винтовок и 10 мм патронов к ним. Это мотивировалось тем, что Комитет оказывал «помощь зарубежным компартиям и представителям национально-освободительного движения в обеспечении их оружием производства капиталистических стран», а к тому времени сам стал испытывать недостаток в таком оружии.
Андропов докладывал, что в декабре 1975 г. министр внутренних дел ДРВ Чан Куок Хоан «в доверительной форме сообщил нашему представителю, что в Политбюро ЦК ПТВ этот вопрос в принципе решен положительно». Он рекомендовал обратиться к министру обороны ДРВ Во Нгуен Зиапу (оружие находилось в ведении этого ведомства) с просьбой выделить «указанное количество оружия безвозмездно», указав, что оно будет «использоваться в целях борьбы с империализмом и для оказания помощи нацио-
407


нально-освободительному движению». В свою очередь, руководитель КГБ считал целесообразным, «в случае согласия Во Нгуен Зиапа на безвозмездную передачу нам оружия... поблагодарив его, предложить ему взамен в качестве компенсации равное количество оружия советского производства». Предложение было согласовано с Министерством обороны СССР.
В дальнейшем контакты между ведомствами безопасности СССР и «дружественных СССР» стран Юго-Восточной Азии продолжались. В марте 1988 г. в высших партийных органах обсуждался вопрос о поставках «специального, военного и общегражданского имущества Министерствам внутренних дел Социалистической Республики Вьетнам и Лаосской Народно-Демократической республики». КГБ СССР (записка председателя КГБ В.М.Чеб- рикова) доложил о возможности «частично удовлетворить просьбы вьетнамских и лаосских друзей и передать в 1988 г. безвозмездно из наличия и за счет фондов КГБ» имущество на сумму 460 тыс. рублей (с учетом доставки).
Постановлением Секретариата ЦК КПСС № Ст- 81 /13 5 гс от 28 марта 1988 г. решение об безвозмездных поставках из наличия и фондов КГБ специального, военного и общегражданского имущества МВД СРВ И ЛНДР было одобрено. МВЭС было поручено обеспечить доставку указанного имущества по назначению. Расходы, связанные с оказанием помощи на сумму 216 тыс. рублей, должны были быть отнесены на счет ассигнований по госбюджету СССР на оказание безвозмездной помощи иностранным государствам и на сумму 244 тыс. рублей (поставки из наличия - за счет сме- ты КГБ СССР)35.
Перспективы дальнейшего сотрудничества с Лаосом были намечены в постановлении Секретариата ЦК КПСС № Ст - 75/4 гс от 23 декабря 1987 г. по «вопросу Министерства обороны СССР». Постановили «согласиться с предложением по этому вопросу, изложенным в записке Министерства обороны от 5 декабря 1987 г.», и утвердить текст указаний Совпослу в ЛНДР. В записке Минобороны докладывалось, что «в ходе переговоров с лаосской делегацией, участвовавшей в праздновании 70-летия Великого Октября, Генеральный Секретарь ЦК Народно-революционной партии Лаоса
408


т. Фомвихван... высказал просьбу о разработке планов военного сотрудничества между СССР и Л НДР на период до 2000 г., об оказании Лаосу помощи в создании военной инфраструктуры, о безвозмездной поставке боевой техники, вооружения, обмундирования и медикаментов». Считая необходимым дальнейшее укрепление дружбы и сотрудничества в военной области между СССР и Лаосом, Минобороны СССР внесло предложение «оказать помощь Министерству обороны Лаоса в разработке основных направлений перспектив развития Вооруженных Сил Л НДР на период до 2000 г.».
Было также намечено, после отработки к 1989 г. основных направлений военного сотрудничества СССР с дружественными и развивающимися странами до 2000 г. и определения Госпланом контрольных цифр экспортных военных поставок на 13 пятилетку, принять в СССР лаосскую военную делегацию для обсуждения планов военного сотрудничества на период до 2000 г.36
СССР и Афганистан
Особое место в истории советской внешней политики занимал Афганистан, как ближайший сосед СССР и важнейший стратегический перекресток, на котором сошлись военно-стратегические интересы СССР и США. Участие СССР в афганской войне - это отдельная страница истории «военной помощи» СССР иностранным государствам.
Кратко напомним об основных событиях гражданской войны в Афганистане. В июле 1973 г. Афганистан был провозглашен республикой. После государственного переворота 1978 г., совершенного Народно-демократической партией Афганистана (НДПА), в стране развернулась гражданская война. Внутри самой НДПА шла борьба между двумя течениями, возникшими еще в 1967 г.,- «Хальк» (опиралось на племя пуштунов, по социальному происхождению - малообеспеченные слои, выходцы из периферийных районов) и «Парчам» (выходцы из имущих классов, в том числе военной верхушки, уроженцы Кабула и его предместий)17.
409


Первоначально СССР участвовал в событиях, оказывая крупномасштабную военную помощь на особо льготных условиях. Решением Политбюро ЦК КПСС № 137/27 от 7 января 1979 г. «в частичное изменение распоряжения Совета Министров СССР от 20 ноября 1978 г. № 2473» афганской стороне было дано согласие «на отнесение расходов, связанных с командированием советских специалистов для работы в вооруженных силах ДРА, за счет советской стороны». В распоряжении Совпослу в Демократической Республике Афганистан, утвержденном указанным решением Политбюро, предписывалось «посетить X.Амина или другое лицо, которому будет указано принять Вас», и, сославшись на поручение, сообщить, в частности, что «Правительство СССР, исходя из дружественных отношений... оказывает помощь в укреплении афганских вооруженных сил на исключительно льготных условиях. Специ- мущество и запасные части к нему поставляются ДРА за 25% стоимости в кредит из 2% годовых с погашением кредита в течение 10 лет. ДРА находится в наиболее благоприятном положении по сравнению с другими дружественными странами, которым поставляется специмущество»38.
Решением Политбюро № 152/159 от 24 мая 1979 г. Совпослу в Кабуле было предписано сообщить афганской стороне, что «советское правительство приняло решение поставить Афганистану в 1979-1981 гг. безвозмездно специмущества на сумму 53 млн. рублей, в том числе 140 орудий и минометов, 90 БТР... 48 тыс. единиц стрелкового оружия, около 1000 гранатометов, 680 авиационных бомб, а также направить в порядке ускорения в июне-июле 1979 г. медицинское оборудование на сумму 50 тыс. руб.». Вместе с тем, в то время СССР отказался от высадки в Кабуле воздушного десанта (о чем просило афганское правительство).
В течение марта-апреля по просьбе афганской стороны, в страну были поставлены 25 боевых вертолетов с «5-10 комплектами боеприпасов». Это вызвало в западной и афганской печати «фальсификации советской интернациональной помощи Афганистану». 21 апреля 1979 г. Политбюро своим решением подчеркнуло «нецелесообразность участия советских экипажей боевых вертолетов в подавле-
410


нии контрреволюционных событий в ДРА»: «вертолеты с афганскими экипажами способны решить свои задачи»39.
Вместе с тем, к концу года ситуация резко обострилась. В сентябре 1979 г. Х.Амин физически расправился с Генеральным секретарем ЦК НДПА Н.Тараки. Вскоре он обвинил в случившемся советских военных и потребовал отзыва посла СССР и главного военного советника из Кабула. Новый лидер Афганистана все больше стал ориентироваться на США. В то же время в стране резко активизировалась оппозиция исламских фундаменталистов, которую тайно поддерживало ЦРУ США, были созданы центры боевой подготовки на территории Пакистана. Под угрозой оказались позиции СССР в соседней стране. 12 декабря 1979 г. советское руководство приняло решение о вводе в Афганистан «ограниченного контингента» советских войск. Во время кровавых событий 27- 28 декабря с помощью советских десантников был свергнут и убит Х.Амин и к власти приведено новое «просоветское» правительство во главе с Б.Кармалем. 23 января 1980 г. было принято постановление Политбюро № 180/64 о порядке направления военнослужащих в Афганистан. Министерство обороны СССР получило право «самостоятельно направлять военнослужащих, рабочих и служащих в советские войска, временно находящиеся в Демократической Республике Афганистан, и выдавать им заграничные паспорта
-40
в порядке, установленном для советских войск за границей» .
25 января того же года Политбюро приняло постановление №П 181/2 «О проведении переговоров о заключении Договора между Правительством СССР и Правительством ДРА об условиях временного пребывания советских войск на территории ДРА». В соответствии с ним, советское руководство решило «разместить временно на территории ДРА советские войска численностью до 60 тыс. человек», состоявшие из пехоты, артиллерии, танковых и других родов войск. Кроме того, планировалось разместить и авиацию в количестве «до 200 самолетов и вертолетов», а также создать соответствующие органы управления войсками41.
Эго «временное» размещение войск, как известно, обернулось втягиванием СССР в длительную бесперспективную афганскую
411


войну, которая затянулась почти на десятилетие, и закончилась выводом советских войск из Афганистана в 1989 г.
Тем не менее, и после вывода войск военная помощь правительству Н.Наджибуллы (сменил на посту руководителя Афганистана Б.Кармаля в ноябре 1986 г.) продолжалась. Об оказании дополнительной помощи ДРА доложили в своей записке в ЦК от 12 мая 1989 г. Л.Н.Зайков, ОДБакланов, И.С.Белоусов и М.А.Моисеев. В документе отмечалось, что «в течение 3 месяцев после вывода советских войск правительственным силам удается противостоять оппозиции, которую поддерживает Пакистан, США и Саудовская Аравия». Рассмотрев очередные просьбы президента Над- жибуллы, советская сторона сочла целесообразным «продолжать проведение демонстрационных перемещений нашей авиации на советских аэродромах вблизи границ с Афганистаном», без маскировки, чтобы это было «замечено оппозицией»; «продолжать оказание помощи по ремонту бронетанковой техники в частях гвардии особого назначения» (для чего командировать дополнительно 40 специалистов). «Нанесение бомбово-штурмовых ударов советской авиации с территории СССР» было признано нецелесообразным и преждевременным. В отношении просьбы правительства ДРА о "доведении подачи в Кабул ракет Р-300 до 10-12 штук», авторы записки докладывали, что «с 10 мая 1989 г. ежедневно поставляется по 8 ракет и боевых частей», и считали возможным с 20 мая «подавать по 12 ракет-носителей и боевых частей». В связи с этим предлагалось «разрешить Министерству обороны СССР изъятие ракет, находящихся на хранении по плану “Т”», а Госко- миссии по военно-промышленным вопросам «рассмотреть вопросы возмещения ракет за счет других комплексов».
Авторы документа также сочли возможным «дать согласие на поставку вооруженным силам Афганистана в мае-июне 1989 г. 1,5 тыс. 200 мм реактивных снарядов осколочно-фугасного, зажигательного, объемно-детонирующего действия и кассетных в обычном снаряжении для РСЗО “Ураган”; по 1 тыс. 100 мм и 115 мм подкалиберных и кумулятивных снарядов к танковой пушке; 100 комплектов пусковых механизмов и 500 ракет переносного противотанкового комплекса “Метис”; 1 тыс. комплектов пара-
412


шютно-десантных систем ЦФС-500». Министерству обороны, совместно с другими заинтересованными ведомствами, предписывалось изучить «итоги применения спецбоеприпасов для РСЗО “Ураган” и представить предложения по возможности их дальнейшего применения в Афганистане».
Минобороны предписывалось также с июня 1989 г. обеспечить в 720 учебном центре Туркестанского военного округа «обучение афганских расчетов переносного зенитного комплекса “Стрела-2”, его эксплуатации и боевому применению». Советское руководство намеревалось также поставить в Кабул комплекс «Стрела-2» и направить советских военных специалистов для обучения афганских расчетов на местах.
Постановлением Политбюро № П 159/20 было решено согласиться с соображениями, изложенными в вышеуказанной записке от 12 мая 1989 г., а также утвердить проект распоряжения Совета Министров СССР по этому вопросу. В последнем документе определялась финансовая сторона дела: предписывалось «поставку специмущества и оказание технического содействия» Афганистану осуществлять «за счет объемов сотрудничества с зарубежными странами, утвержденных постановлением Совета Министров СССР от 7 февраля 1986 г. № 201-73». Здесь же содержалась знакомая нам формула: расходы, связанные с оказанием безвозмездной помощи, «относить в советских рублях за счет ассигнований по гос. бюджету СССР на оказание безвозмездной помощи иностранным государствам, а в иностранной валюте - за счет ассигнований по валютному плану МВЭС’а СССР и лимитов платежей, установленных МВЭС’у СССР по расчетам с советскими организациями»42.
Аппетиты афганского правительства продолжали расти. Вопрос о дополнительных поставках вновь обсуждался на заседании Политбюро 22 июля 1989 г. В одобренной Политбюро очередной записке от 20 июля того же года, подписанной Л.Н.Зайковым, Э.А.Шеварнадзе, Д.Т.Язовым. И.С.Белоусовым, В.В.Бакатиным, К.Ф.Катушевым, В.А.Крючковым, докладывалось, что уже принятыми по просьбам афганского правительства постановлениями были предусмотрены поставки в 1989 г. на общую сумму около
413


2,6 	млрд рублей, из которых к тому моменту было уже поставлено специмущества на сумму 1,5 млрд руб.
Просьбы о дополнительных поставках были проработаны на заседании межведомственной рабочей группы по военнотехническому сотрудничеству с Республикой Афганистан при Комиссии Политбюро ЦК КПСС по вопросам переговоров по сокращению вооружений с участием заинтересованных министерств и ведомств. Были выработаны предложения о дополнительной поставке Афганистану в 1989 г. специмущества на сумму около 990 млн руб. (из них на 200 млн руб. предполагалось выделить «за счет высвобождающихся при сокращении в одностороннем порядке и подлежащих уничтожению танковых орудий и самолетов»). В частности, Министерство обороны должно было поставить 2 пусковых установки ракетного комплекса Р-17Э и 350 ракет к ним, 30 танков, 4 бронетранспортера, 16 реактивных установок залпового огня «Ураган», 30 минометов, 615 гранатометов, 500 огнеметов, 15 зенитных установок, 11 тыс. единиц стрелкового оружия, 24 самолета, а также боеприпасы, средства разведки, связи, инженерной техники и другого имущества, всего на сумму 590 млн рублей.
Для Министерства госбезопасности намечались следующие поставки: 350 ракет ракетного комплекса Р-17Э, 240 танков, 60 БМП, 92 БТР, 180 орудий, 480 гранатометов, 254 пулеметов, а также боеприпасов и другого имущества, всего на сумму 310 млн руб. Для Министерства внутренних дел СССР - 35 танков, 150 БТР, 10 орудий, 20 зенитных установок, 20 гранатометов, 14 тыс. единиц стрелкового оружия и т.д. - всего на сумму 90 млн руб.
Постановлением Политбюро № П 163/44 эти предложения были приняты. Кроме того, в одобренном тем же постановлением распоряжении Совмина СССР указывалось на сохранение наиболее льготных условий расчетов за поставки. Минобороны, МГБ и МВД должны были поставить указанное выше специмущество «сверх объемов, предусмотренных для поставки на экспорт и оказания технического содействия в 1986-1990 гг. постановлением Совета Министров СССР от 7 февраля 1986 г. № 201-73 (без возмещения расходов этим ведомствам со стороны МВЭС’а СССР) при условиях оплаты 25% стоимости в кредит из 2% годовых с погашением
414


кредита в течение 10 лет равными ежегодными долями, начиная с 1990 г. поставками природного газа и товаров афганского экспорта». Предусматривались также такие формы военной помощи, как поставка запчастей для военной техники, командирование советских специалистов для обучения афганских военнослужащих и т.д.
В поставках Афганистану был также задействован целый ряд оборонно-промышленных министерств, которые были обязаны изготовить «по сложившейся кооперации и отгрузить по заказ- нарядам МВЭС’а для поставки Афганистану специмущество... с необходимой документацией, в том числе секретной». К их числу относились Министерство машиностроения (поставляло боеприпасы), Министерство промышленности связи (радиостанции). Министерство оборонной промышленности (боеприпасы), Министерство авиационной промышленности (зенитные установки) и другие43.
В соответствии с просьбой президента ДРА Наджибуллы, изложенной в личном послании М. С. Горбачеву, с 24 по 30 июля 1989 г. в Афганистане работала группа генералов и офицеров Министерства обороны.
Советские военные провели оценку' «состояния охраны и обороны Кабула и Баграма», возможности «создания резервной базы ВВС позиционного района ракетного дивизиона Р-17Э в Мазари- Шарифе» и обсудили ряд других военных вопросов.
По итогам визита Министерство обороны сочло возможным выделить «из своего наличия для поставки Афганистану на прежних условиях расчетов (с оплатой 25% стоимости в кредит), в 1989 г. дополнительно 4 пусковых установки оперативно-тактического ракетного комплекса Р-17Э, 1000 большегрузных автомобилей, в том числе... 20 командирских боевых разведывательных машин БРМ - IK, 200 управляемых ракет “Штурм" с объемно- детонирующей смесью (ранее на экспорт не поставлялись) и резервуаров для хранения 5-7 тыс. тонн ГСМ» (горюче-смазочных материалов)44.
С уходом советских войск гражданская война в Афганистане продолжалась с переменным успехом для обеих сторон противостояния. Продолжалась она и после отказа от власти Н.Наджибуллы 22 апреля 1992 г. (страна получила название Исламское
415


Государство Афганистан, в декабре 1992 г. был избран новый президент Б.Раббани).
Военное сотрудничество с Кубой и Никарагуа
В Центральной Америке наиболее крупными объектами советской военной помощи являлись Куба и Никарагуа. После свержения на Кубе в январе 1959 г. диктатуры Ф.Батисты кубинское руководство во главе с Ф.Кастро стало ориентироваться на СССР. В середине 1961 г. была основана Компартия Кубы. Вскоре последовал разрыв дипломатических отношений между США и Кубой.
СССР активно поставлял Кубе вооружения и военную технику; на основании постановления Совмина № 1233 от 15 мая 1962 г. поставки осуществлялись в безвозмездном порядке. Постановлением ЦК партии от 21 сентября 1962 г. было поручено Госплану, МВТ, Минобороны, ГКВЭС и Госкомитету по химии рассмотреть просьбы о дополнительных поставках для кубинской армии. Эти ведомства признали возможным поставить на Кубу в 1962-1963 гг. 145 различных радиостанций, 52 радиопередатчика, 12 аэродромно-посадочных станций, 30 тыс. штук противотанковых мин, 25 тыс. шт. пистолетов, 18 тыс. выстрелов к орудиям и минометам и др. Общая стоимость этого имущества оценивалась примерно в 6,5 млн руб. На заседании Президиума ЦК КПСС 18 октября 1962 г. рассмотрение этого вопроса было отложено45. По всей вероятности, это было связано с решением советского руководства разместить на «острове Свободы» советские ракетные части, что вызвало известный Карибский кризис.
Здесь мы не будем вдаваться в хорошо освещенную в литературе историю этих событий. Отметим только, что и после преодоления кризиса, и вплоть до конца существования СССР Куба оставалась для него важнейшим объектом политико-идеологического, военного, экономического сотрудничества. Кубинские войска принимали участие в реализации «военной помощи» другим союзникам СССР (в частности, Анголе с 1979 по 1989 г.). Этот вопрос будет рассмотрен ниже в разделе о военной помощи СССР странам Африки.
416


Решением Политбюро ЦК КПСС № П 187/165 от 28 мая 1990 г. было намечено оказать Кубе техническое содействие в проектировании ракетного катера водоизмещением до 70 тонн и артиллерийского катера водоизмещением до 40 тонн (путем обмена специалистами). Предусматривалось также командировать на Кубу группу специалистов МВЭС, Министерства обороны СССР и Министерства судостроительной промышленности «для рассмотрения целесообразности и определения возможных объемов и сроков оказания Кубе технического содействия в дооборудовании судоремонтного завода в г. Мариэле с целью организации на нем строительства катеров».
Расчеты за оказание Кубе технического содействия, предоставление технических консультаций, командирование советских и прием в СССР кубинских специалистов должны были осуществляться в соответствии с соглашением о многосторонних расчетах в переводных рублях и организации Международного банка экономического сотрудничества от 22 октября 1963 г.
МВЭС и Министерству судостроительной промышленности было поручено провести переговоры и подписать соответствующее соглашение с кубинской стороной, для чего направить на Кубу советскую делегацию или принять кубинскую делегацию в СССР. Расходы, связанные с приемом кубинской делегации (или командированием советской), относились «за счет сметы МВЭС’а СССР». После подписания Соглашения Минсудпром как генеральный поставщик, а также другие министерства и ведомства «по сложившейся кооперации (по заявкам и заказ-нарядам Минсуд- прома)» обязывались выполнить намеченный объем работ (разработка и передача технического проекта, конструкторской и технической документации на строительство ракетного катера на условиях «ноу-хау», разработка и передача перечней оборудования, специальной оснастки, инструмента и материалов, необходимых для обеспечения монтажа систем вооружения, машин и механизмов ракетного катера, обмен специалистами и проведение консультаций). Министерство обороны СССР было обязано на основе согласованных с кубинской стороной характеристик разработать и передать Минсудпрому тактико-технические задания на разработку
14 — 44S1
417


ракетного катера водоизмещением 70 тонн. МВЭС было разрешено «авансировать работы, выполняемые проектными организациями Минсудпрома, по разработке проектной документации на строительство ракетного катера»46.
Другим объектом военной помощи в 1980-е годы стала небольшая центральноамериканская страна Никарагуа, где в 1979 г. Сандинистским фронтом национального освобождения был свергнут режим диктатора Сомосы и начались «демократические» реформы. При этом Куба была базой, с которой «помощь» из СССР переправлялась в Никарагуа. Согласно записке Госплана СССР от 18 июня 1990 г., в течение 1981-1989 гг. СССР предоставил Никарагуа государственные, коммерческие, финансовые кредиты на сумму 1,9 млрд рублей и безвозмездную помощь на 252 млн руб. (без учета военно-технического сотрудничества).
Военно-техническое содействие этой стране осуществлялось с 1980 г. За этот период в Никарагуа было поставлено «специму- щества» на общую сумму 890,6 млн рублей, из них для Сандинист- ской народной армии - на 828,5 млн руб. (безвозмездно) и для МВД - 62,1 млрд руб. (из них на 15,0 млн руб. в кредит без начисления процентов и на сумму 47,1 млн руб. - безвозмездно). В записке Госплана указывалось, что «с 1991 г. подлежит оплате 15,0 млн. руб., осталось поставить имущества в 1990 г. для СНА и МВД на сумму 133,5 млн. руб. Кроме того, в настоящее время на Кубе находится специмущество, предназначенное Никарагуа- 25 млн. руб., а также имущество, доставленное из Никарагуа для последующей отправки в ремонт в СССР».
Как подчеркивалось в документе, «военная помощь Никарагуа оказывалась с целью укрепления обороноспособности страны и оказание противодействия “контрас”. В настоящее время в связи с изменением политической обстановки» (в результате всеобщих выборов в феврале 1990 г., к власти пришел Оппозиционный национальный союз; президентом стаз В. Чаморро. - И.Б.) необходимость в оказании военной помощи в «прежнем объеме» исчезла. На заседании Политбюро 13 апреля 1990 г., где обсуждался вопрос «О нашей линии в отношении Никарагуа при новом правительстве в этой стране», было решено «принять меры к практическому пере¬
418


воду торгово-экономического сотрудничества с льготных на коммерческие условия на основе взаимовыгодности и сбалансированности». При этом рекомендовалось «избегать односторонних шагов», которые могли негативно сказаться на выплате задолженности (т.к. представители новой власти давали понять, что они не исключали «постепенной выплаты на взаимоприемлемых условиях дальнейшего торгово-экономического сотрудничества»). Было также решено «ограничить на данном этапе военное сотрудничество с Никарагуа техническим содействием по ремонту и поддержанию боеготовности имеющихся на вооружении СНА военной техники советского производства»47.
В соответствии с поручением ЦК КПСС от 13 апреля 1990 г., совместно с Госкомиссией по военно-промышленным вопросам, МВЭС, Минобороны, КГБ, Минфином, Внешэкономбанком и другими ведомствами, Госплан рассмотрел вопрос о перспективах сотрудничества с Никарагуа и подготовил указанную выше записку в ЦК от 18 июня.
В записке отмечалось, что в случае обращения нового правительства Никарагуа с просьбой о продолжении военно-технического сотрудничества, советская сторона должна была предложить рассмотрение такой заявки «на коммерческих условиях расчетов». Что касалось «завершения безвозмездных поставок имущества по ранее подписанным советско-никарагуанским соглашениям на сумму 133,5 млн. руб., то советская сторона лишена возможности их выполнить по причинам финансово-экономического характера». «Специмущество», находившееся на Кубе, предлагалось передать кубинской стороне или реализовать «другим заказчикам».
Никарагуанской стороне было предложено «оказание технического содействия в строительстве и дооборудовании объектов военного назначения (ангар-лаборатории, мастерской по ремонту автомобильной техники, мастерской по ремонту' средств связи, 6 мастерских по ремонту вооружения и военной техники сухопутных войск) начиная с 1991 г осуществлять на коммерческих условиях расчетов; а также возмещать расходы по обучению специалистов в СССР и командированию советских специалистов в Никарагуа.
14*
419


Предложения, изложенные в записке Госплана от 18 июня 1990 г., были одобрены постановлением Секретариата ЦК КПСС № Ст-2/48г от 3 августа 1990 г.48 Это было частью общей политики свертывания ВТС и перевода его на коммерческую основу.
«Битва за Африку»
Тактика эксплуатации СССР и советской помощи в собственных целях, сталкивания СССР и США, применения угроз «перемены политической ориентации» в случае недостаточной экономической помощи была в целом свойственна руководству многих развивающихся стран (Египет, Китай и др.). В полной мере это относилось к многообразным и полиэтничным государствам Африки. 1960-1970-е годы стали периодом настоящей «битвы за Африку», которая началась после крушения крупных колониальных империй - Британской, Французской, а также португальских владений и завоевания независимости бывшими колониями.
При Н.С.Хрущеве СССР активно поддерживал новые государства Тропической Африки - Заир (бывший Бельгийский Конго) во главе с П.Лумумбой, Гану, Гвинею, Мали. Однако к концу 1960-х годов большинство дружественных СССР режимов оказались свергнутыми. В брежневский период была сделана ставка на поддержку в странах Африки «авангардных партий», которые должны были придти к власти и повести эти страны по пути «социалистической ориентации». Судан, Сомали, Конго, Эфиопия, Ангола, Мозамбик, Гвинея-Бисау и другие страны объявили о вступлении на «социалистический путь» развития. Ряд стран в конце 1970-х гг. свернули с этого пути (Судан и Сомали). Большинству этих стран оказывалась не только экономическая, но и значительная военная помощь со стороны СССР. По западным данным, эта помощь государствам Южной Африки выросла с 241 млн долларов в 1965 г. до 3,3 млрд долларов в 1974 г.49
Одними из первых с 1960-х годов военную помощь стали получать португальские колонии Ангола и Мозамбик, где были сформированы боровшиеся за освобождение «национально-освободительные движения». До получения этими странами независимости помощь СССР оказывалась на безвозмездной основе.
420


А) Ангола
В Анголе начало вооруженной освободительной войне положило в 1961 г. восстание в Луанде под руководством Народного движения за освобождение Анголы (МПЛА). В 1974 г. Ангола получила независимость от Португалии. Руководителем Народного движения за освобождение Анголы в 1962-1977 гг., с 1975 г. президентом Анголы, с 1977 г. - председателем МПЛА - Партии труда был известный лидер революционного движения А.Нето.
В записке заместителя заведующего Международным отделом ЦК КПСС Р.Ульяновского от 7 января 1974 г. говорилось, что к началу 1974 г. в руководстве МПЛА возник кризис, связанный с соперничеством между А.Нето и представителем крупнейшего племени умбунду, из которого рекрутировалась основная масса бойцов МПЛА, Д.Чипендой. Нето снял Чипенду с постов, исключил из партии; бойцы МПЛА на территории Замбии потребовали выборов нового руководства, а Нето отказался от поставок им вооружения и установил «голодную блокаду» («вся помощь МПЛА поступала в его распоряжение»). На этом фоне активизировалась «подрывная» деятельность Фронта национального освобождения Анголы (ФНЛА), который базировался в Заире и имел прозападную ориентацию.
Постановлением Секретариата ЦК КПСС № Ст 109/56гс от 10.1.1974 г. «О положении в руководстве народного движения за освобождение Анголы» утверждался текст телеграммы послу СССР в Республике Замбия: «Встретьтесь с А.Нето и другими руководителями МПЛА (отдельно с Д.Чипендой и его сторонниками) и, сославшись на поручение инстанции, скажите, что положение в Народном движении за освобождение Анголы (МПЛА)... вызывает серьезную тревогу». В документе подчеркивалось, что «Советский Союз всегда рассматривал МПЛА как ведущую силу в ангольском национально-освободительном движении и оказывал этой партии значительную военную и иную материальную и политическую помощь. .. Скажите, что просьбы МПЛА об оказании военной и иной материальной помощи на 1973 г. удовлетворены... Однако продолжающиеся противоречия в МПЛА затрудняют оказание помощи партии». КПСС требовала восстановления единства в партии и
421


указывала, что «от состояния освободительной борьбы зависит помощь, которая оказывается СССР МПЛА»50.
С 1976 г. СССР начал осуществлять военно-техническое сотрудничество с Народной Республикой Ангола как независимым государством. С этого времени до 1989 г. Советским Союзом было поставлено Анголе вооружения и военной техники на сумму более
3,7 	млрд руб.
В связи с развитием военного сотрудничества, 21 марта 1976 г. Генштаб СССР обратился в ЦК КПСС с запиской «О создании аппарата военного, военно-воздушного и военно-морского атташе при Посольстве СССР в Народной Республике Анголе». Министерство обороны предлагало создать соответствующий аппарат в составе 6 человек, с учетом «развития отношений с этой страной по военной линии и объема задач, стоящих перед Главным Разведывательным Управлением Генштаба в Южной части Африканского континента». Отмечалось также, что «согласие президента HP А ...на основе взаимности имеется».
В подготовленном в апреле 1976 г. соответствующем проекте постановления Совета Министров СССР определялся состав аппарата военного атташе (военный атташе, он же военно-воздушный и военно-морской атташе, старший помощник, помощник, старший сотрудник, сотрудник); Министерству финансов предписывалось «выделять Министерству обороны необходимые ассигнования в советской и иностранной валюте на содержание указанного аппарата, начиная с 1977 г. Расходы в 1976 г. произвести за счет сметы Министерства обороны». Проект был одобрен постановлением Секретариата ЦК № Ст 6/31 от 19 апреля 1976 г.51
Как отмечалось в записке Э.Шеварнадзе, А.Яковлева, Д.Язова, К.Катушева от 31 января 1989 г., президент Народной Республики Ангола Ж.Э.Душ Сантуш обратился к Генеральному секретарю ЦК КПСС М.С.Горбачеву с просьбой компенсировать поставками из Советского Союза Республике Куба вооружения, которое могло быть оставлено при выводе кубинских войск из Анголы. В записке подчеркивалось, что военная помощь СССР позволила «национальным вооруженным силам во взаимодействии с кубинскими войсками (на вооружении которых имеется свыше 1000 танков,
422


200 боевых машин пехоты, свыше 500 артиллерийских орудий и реактивных установок, 70 зенитных ракетных комплексов и 44 боевых самолета) решить задачу по обеспечению независимости и территориальной целостности Анголы». Параллельно руководство Анголы представило очередную заявку на дополнительную поставку вооружения, боеприпасов и военной техники из СССР.
Для того, чтобы не допустить «ослабления обороноспособности Анголы по мере вывода кубинских войск из этой страны», предлагалось провести в феврале-марте 1989 г. трехсторонние (СССР, Куба, Ангола) консультации по вопросу передачи кубинцами Анголе и частичной компенсации поставками на Кубу из СССР вооружения и военной техники.
В документе отмечалось также, что «до конца текущей пятилетки по подписанным соглашениям Анголе предусмотрено поставить 65 танков, 18 артиллерийских орудий, 150 переносных зенитных комплексов, 12 боевых самолетов, 5 вертолетов, боеприпасы и другое имущество, всего на сумму около 600 млн. рублей». Вопрос о дополнительных поставках «специмущества» по просьбе президента Анголы предписывалось рассмотреть Госкомиссии по военно- промышленным вопросам, Минобороны СССР и МВЭС совместно с другими ведомствами и представить в ЦК КПСС. Эти предложения были одобрены постановлениями Политбюро ЦК КПСС № П 147/84 от 7 февраля 1989 г. и № П 147/100 от 8 февраля 1989 г.52
Б) Мозамбик
Аналогично ситуации в Анголе, строились отношения с Мозамбиком. В 1964 г. в стране началась вооруженная борьба против португальских колонизаторов под руководством Фронта национального освобождения (ФРЕЛИМО). В июне 1975 г. была провозглашена независимая республика. Соответственно с 1964 по 1975 г. оказывалась безвозмездная помощь СССР партии ФРЕЛИМО, а с 1975 г.- осуществлялось военно-техническое сотрудничество Масштабы этих военных поставок были очень велики.
В записке руководства Минобороны СССР (Д.Т.Язова), МВЭС (К.Ф.Катушева) и Министерства авиационной промышленности
423


(А.С.Сысцова) в ЦК КПСС от 26 ноября 1989 г. сообщалось: «...объем обязательств Советской стороны по военно-техническому сотрудничеству с Мозамбиком составляет 1209 млн. руб. (И это поставки только одной африканской стране! - КБ.). Поставлено специмущество и оказано техническое содействие на 1153 млн. руб. Осталось поставить в 1989-1990 гг. на 56 млн. руб. Поставки осуществляются на льготных условиях расчетов с оплатой 50% стоимости в кредит на 8-10 лет из 3% годовых. Подлежит оплате 645 млн. рублей. Мозамбикская сторона к платежам не приступала. С учетом предоставленных отсрочек погашение Мозамбиком платежей предусмотрено в 1991-2000 гг.».
В документе уже ощущалось недовольство советской стороны тем что «продолжается расширение военного сотрудничества Мозамбика с западными странами», и вместе с тем, от СССР по- прежнему ждут поставок на льготных условиях; предъявляются «необоснованные претензии военного руководства Мозамбика по выполнению контрактных обязательств».
В частности, в ходе визита в СССР в октябре 1989 г. член Политбюро ЦК партии ФРЕЛИМО М.Метанье обратился с просьбами о помощи «в укреплении материальной базы военно-воздушных сил Народной Республики Мозамбик, в том числе:
- об ускорении выполнения в полном объеме Советской стороной имеющихся обязательств по действующим контрактным документам о поставке запасных частей для авиационной техники и ремонте авиационного имущества в СССР;
- о предоставлении более льготных условий расчетов для закупки в СССР вертолетов Ми-17 и проведения ремонта в СССР вертолетов Ми-25, а также о передаче технической документации на изготовление в Мозамбике контейнеров для перевозки вертолетов Ми-25 на ремонт в СССР морским транспортом или об обеспечении ремонта этих вертолетов в Мозамбике;
- о проведении ремонта в СССР в 1990-1995 годах 450 единиц ранее поставляемой авиационной техники и имущества на сумму более 58 млн. долларов США».
По существу заявленных претензий руководители советских ведомств высказали возражения. В частности, как подчеркивалось
424


в вышеуказанном документе от 26 ноября, по подписанным с Мозамбиком «по линии МВЭС и Министерства авиационной промышленности 51 контрактным документам, которые мозамбикская сторона считает невыполненными, обязательства Советской стороной выполнены по 33 контрактам». Один контракт был аннулирован по просьбе мозамбикской стороны, а оставшиеся обязательства планировалось выполнить в IV квартале 1989- I квартале 1990 г. после предоставления Мозамбиком соответствующих банковских гарантий.
В документе подчеркивалось, что обязательства СССР по ремонту авиационной техники выполнялись своевременно и в полном объеме. Единственным нарушением обязательств 1989 г. была задержка с отправкой в СССР на ремонт четырех вертолетов Ми-25. Однако это произошло не по вине СССР и было связано «с утратой Мозамбикской стороной специальных контейнеров для морской транспортировки этих вертолетов». Оплачивать перевозку вертолетов воздушным путем (без контейнеров) Мозамбикская сторона отказалась, ремонтировать их у себя не могла в силу отсутствия «специализированного ремонтного предприятия», а изготовление спецконтейнеров в Мозамбике также оказалось невозможным «в связи со сложной технологией».
В соответствии с поручением Политбюро от 11 октября 1989 г. Минобороны, МВЭС и МАП внесли предложение «осуществлять поставки запасных частей и ремонт авиационной техники в СССР, включая вертолеты Ми-25, исходя из наших возможностей, на коммерческих условиях». Что же касалось закупки Мозамбиком в СССР вертолетов Ми-17, в этом случае льготные условия расчетов (рассрочка оплаты стоимости на 10 лет) сохранялись.
Вопрос о поставке Мозамбику контейнеров для Ми-25 рекомендовалось рассмотреть отдельно, «при условиях оплаты Мозамбикской стороной» стоимости их производства и доставки в Мозамбик.
Предложения, изложенные в записке Язова, Кагушева и Сыс- цова, были одобрены постановлением Политбюро № П 175/31 от 19 декабря 1989 г.м
425


В) 4Эфиопский узел»
Крупномасштабная военная помощь оказывалась Советским Союзом также Сомали, затем Эфиопии. Независимая Сомалийская Республика была создана в 1960 г. в результате объединения бывших колоний Великобритании и Италии. После военного переворота 1969 г. власть перешла к М.С.Барре, страна получила название Сомалийская Демократическая Республика. Эфиопия же успешно противостояла нашествиям колонизаторов (в 1936 г. была временно оккупирована Италией, освобождена в 1941 г.). В 1974 г. к власти пришли военные. СССР оказывал помощь Сомали, затем в 1977 г. между двумя африканскими странами разгорелся конфликт: Сомали напала на Эфиопию. СССР встал в этом конфликте на защиту Эфиопии, в результате произошел разрыв отношений с Сомали. Крупномасштабная военная помощь была оказана Эфиопии, что помогло ее освобождению от сомалийских войск.
В октябре 1988 г. во время упоминавшегося выше визита совет- ской военной делегации в НДРИ представители Сомали попытались урегулировать отношения с СССР. 13 октября состоялась встреча с послом Сомалийской Демократической Республики в НДРИ и заместителем министра обороны Сомали. По поручению президента Сомали Барре они «настойчиво просили доложить советскому руководству о заинтересованности Сомали в возобновлении советско-сомалийского военного сотрудничества» («забыть об ошибках, вернуть наши отношения в их естественное русло»). Свою просьбу они мотивировали тем, что начался процесс нормализации эфиопско-сомалийских отношений, развивались контакты Сомали с НДРИ. Кроме того, в Вооруженных Силах Сомали появилось большое количество сторонников сближения с СССР в военной области - «выпускников советских военно-учебных заведений». Тем не менее, по итогам визита советской стороной было принято решение «воздержаться в настоящее время от ответа сомалийской стороне... исходя из требований постановления ЦК КПСС от 21 сентября 1988 г. № П 133/6 и учитывая ненадежность Сомали как партнера по военному сотрудничеству, а также отрицательное отношение к этому эфиопского руководства»54.
С 1974 г. внутри самой Эфиопии разгорался длительный внутренний конфликт: Народный фронт освобождения Эритреи высту¬
426


пил за отделение этой провинции (независимость Эритреи была провозглашена в 1993 г.).
В ходе этого конфликта СССР в течение длительного времени оказывал военную поддержку правительству Эфиопии во главе с Менгисту Хайле Мариамом. Однако обострение гражданской войны в стране ставило в сложное положение как руководство СССР, так и советских военных специалистов, находившихся в стране.
4 	и 7 сентября 1989 г. Генеральный секретарь ЦК Рабочей партии Эфиопии, президент НДРЭ М.Мариам направил М.С.Горбачеву послания, в которых «выражал озабоченность обострением внутриполитической ситуации в НДРЭ в связи с активизацией вооруженной борьбы антиправительственных сил» и высказывал надежду, «что СССР наряду с содействием усилиям эфиопского руководства по урегулированию эритрейской проблемы, окажет также поддержку действиям эфиопов на фронте».
Ситуация была проанализирована в записке Э.А. Шеварнадзе,
А.Н.Яковлева, Д.Т.Язова, В.А.Крючкова от 18 сентября 1989 г. Общая декларация о том, что «СССР не оставит Эфиопию в трудный момент», сопровождалась решением о свертывании военной помощи руководству страны. В соответствии с постановлением ЦК КПСС от 12 августа 1989 г. № П 164/101 все советские военные специалисты должны были быть выведены из районов боевых действий на Севере Эфиопии. В Аддис-Абебу направлялась советская делегация во главе с заместителем министра обороны СССР В.И.Варенниковым, которая должна была поставить об этом в известность военное руководство (правда, параллельно ей предписывалось «проконсульгировать эфиопов по военным вопросам, связанным с противодействием наступлению Народного Фронта Освобождения Ты грай»).
По вопросу о военных поставках СССР указывалось следующее: «Учитывая, что нами перенесены с 1990 г. на 1989 г. запланированные поставки танков согласно постановлению ЦК КПСС от 5 мая 1989 г. (№ П 157/28), а в сентябре 1989 г. на сумму 18 млн. рублей поставляются боеприпасы, в которых эфиопы особо нуждаются, дополнительное направление нами в Эфиопию вооружения сверх уже осуществляемого представляется нецелесообразным В целях ускорения запланированной поставки патронов можно было бы направить их на самолете»55.
427


К ноябрю 1989 г. ситуация с Эфиопией еще более накалилась. Этому вопросу была посвящена записка в ЦК КПСС Крючкова, Шеварнадзе, Яковлева и Язова «О нашей дальнейшей линии в отношении Эфиопии» от 13 ноября 1989 г. В записке содержалась в основном негативная оценка «курса Менгисту», который, с одной стороны, обращался к СССР и другим странам «советского блока» (ГДР, ЧССР, НРБ, ПНР, КНДР) с просьбами о расширении военной помощи, а с другой стороны - «с целью найти дополнительный источник вооружения, расположить к себе Запад, и прежде всего США, Менгисту в начале ноября 1989 г. восстановил дипломатические отношения с Израилем, хотя это будет негативно встречено в арабских странах и усилит их желание поддерживать “эритрейских сепаратистов”». Таким образом, делался вывод о том, что «Менгисту остался в одиночестве». В этих условиях СССР предлагал свое решение - «мирное урегулирование».
Анализ ситуации в Эфиопии привел авторов документа к выводу о том, что «наше содействие... разблокированию проблем Севера Эфиопии в основном путем повышения обороноспособности эфиопской армии, насыщение ее современным вооружением не оправдало себя. Дальнейшее наращивание военной помощи... может вызвать всплеск антисоветских выступлений в этой стране, нанести ущерб политическим интересам Советского Союза. В глазах эфиопской, да и международной общественности, увеличение советских военных поставок Аддис-Абебе... особенно сейчас, когда из Эфиопии полностью выведен кубинский воинский контингент, - все более ассоциируется с поощрением войны в Эритрее, Тыграй и других районах, выглядит как наше участие во внутреннем конфликте». В связи с этим «следовало бы избегать выделения в дальнейшем дополнительных значительных объемов вооружения, прежде всего тяжелого, а также боеприпасов большой разрушительной силы, т.е. не придавать нашим поставкам массированного характера... Осторожно, исходя из принципа разумной достаточности, подойти и к планам нашего двустороннего военного сотрудничества на очередную пятилетку (1992-1995 гг.)».
Основные положения записки были одобрены постановлением Политбюро ЦК КПСС № П 172/1 от 17 ноября 1989 г. Эти «соображения» советской стороны Министерству иностранных дел
428


предписывалось довести до сведения руководства ГДР, НРБ, ЧССР и Кубы; а КГБ и Минобороны СССР - даже «изучить возможности установления контактов с руководством Народного фронта Освобождения Тыграй». Особое внимание уделялось вопросу «о безопасности наших людей». Всего в НДРЭ находилось 2530 советских граждан, из них 1040 - женщины и дети. Еще в постановлении ЦК КПСС от 12 августа 1989 г. предусматривался вывод советских военных специалистов из районов боевых действий, а затем - дальнейшее сокращение их численности. Намечалась поэтапная отправка в СССР членов семей; МИД, Минобороны и КГБ СССР должны были разработать мероприятия по эвакуации в случае экстремальной ситуации (для экстренной эвакуации советских специалистов и членов их семей предполагалось использовать расквартированную в Эфиопии отдельную авиаэскадрилью)56.
11 мая 1990 г. Политбюро рассмотрело вопрос о результатах проработки, в соответствии с постановлением ЦК КПСС от 5 марта, просьбы М.Х.Мариама об оказании Эфиопии военной помощи. Эфиопской стороной были «запрошены к срочной поставке вооружения, боеприпасы, запчасти на общую сумму около 3 млрд, руб., в том числе 375 танков, 220 БМП, около 2 тыс. артиллерийских систем, около 150 боевых самолетов и вертолетов». Во время проведенных в марте переговоров с военной делегацией НДРЭ советская сторона заняла уклончивую позицию, отмечая, что «срочная поставка специмущества не отвечает реальным потребностям революционных вооруженных сил НДРЭ», что повышение боеспособности армии должно идти за счет «улучшения оргштатной структуры, подготовленности штабов и командиров... поднятия морального духа личного состава».
В результате «предварительной проработки просьбы» М.Х.Мариама советская сторона сочла возможным удовлетворить ее начиная с 1991 г. лишь частично, поставив Эфиопии 62 танка Т-55, 121 БМП, 2 корабля, боеприпасы, запчасти и вспомогательное имущество, всего на сумму около 700 млн руб. (т.е. более чем в 3 раза ниже заявки)57.
429


Г) Зимбабве
Еще одним крупным объектом советской военной помощи стала бывшая колония Великобритании Зимбабве (Южная Родезия). В 1965 г. «белым меньшинством» в стране была провозглашена независимость от Великобритании, при сохранении расистского режима. Борьбу против режима вел Патриотический фронт Зимбабве и входившая в него партия ЗАПУ и Африканский национальный союз (АНС) во главе с Д.Нкомо. Патриотический фронт Зимбабве был признан Организацией африканского единства «в качестве единственного законного представителя народа этой страны». С 1964 г. КПСС оказывала «помощь специмуществом и содействие в подготовке кадров» ЗАПУ как революционно-демократической партии.
15 	ноября 1976 г. Секретариат ЦК КПСС рассмотрел список просьб АНС Зимбабве о безвозмездной материальной помощи в расчете на 6 тыс. человек. Эти заявки включали вооружение: пистолеты ТТ - 400 шт., пистолеты ПМ - 400 шт., а также карабины, винтовки, ручные пулеметы; реактивные установки «Град-П»- 10 шт., зенитные ракетные комплексы «Стрела-2М»- 20 шт., ручные гранатометы РПГ-7В- 320 шт., РПГ-7Д- 120 шт., а также противотанковые орудия, минометы, боеприпасы ко всем видам оружия. Кроме того, в заявку входили взрывчатые вещества, саперное имущество, лагерное оборудование, обмундирование, продовольствие, средства связи (радиостанции, приемники и др.), фотооборудование; записывающая и специальная аппаратура; медикаменты, инструмент; транспортные средства.
В записке в ЦК КПСС по этому поводу от 3 ноября 1976 г. заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС Р.Ульяновский докладывал, что «АНС является наиболее влиятельной политической организацией африканского населения Родезии, ведущей борьбу за ликвидацию политического режима в этой стране. Запрашиваемое имущество имеется в виду использовать для нужд партизанского движения. Дальнейшая активизация вооруженной борьбы рассматривается руководством АНС как главное средство давления на расистский режим и правительство Англии в ходе начавшихся переговоров по урегулированию Роде-
430


зийской проблемы. Советские организации поддерживают с АНС дружеские связи. В соответствии с постановлениями ЦК КПСС ему оказывается материальная помощь и содействие в подготовке кадров».
Просьбы АНС были разосланы в соответствующие ведомства: Министерство обороны, ГКЭС, Министерство внешней торговли, Госплан, Госснаб, которые дали свои в целом положительные заключения. По данному вопросу было принято постановление Политбюро ЦК КПСС № П 41/27оп от 10 января 1977 г.58
Боевые действия против режима Родезии велись из лагерей активистов, находившихся на территории соседних африканских стран (Замбия, Ботсвана), а также самолетами из Анголы (через эти же страны поставлялось имущество из СССР). Помощь в организации этих лагерей оказывал СССР. Так, 4 апреля 1977 г. Секретариат ЦК КПСС в очередной раз рассмотрел вопрос о просьбах АНС Зимбабве. Президент АНС Д.Нкомо в обращении к Генеральному секретарю ЦК КПСС докладывал о подготовке лагерей: на основе совместного с правительствами Анголы и Кубы соглашения о создании учебного лагеря ЗАГТУ началась подготовка активистов в Анголе, 3000 человек находились в транзитных лагерях в Замбии и Ботсване. Правительство Замбии вело также переговоры с правительствами Мозамбика и Танзании о транспортировке военного имущества через эти страны.
АНС обратился к СССР с просьбой предоставить оборудование, обмундирование и продовольствие для лагеря в Анголе на 600 человек, командировать для работы в этом лагере группу советских военных инструкторов, а также принять в конце 1977 г. на военную учебу в СССР 200 активистов АНС, в том числе 20 человек для подготовки военных летчиков.
Эти просьбы были удовлетворены постановлением ПБ № 56/22-ОП от 14 мая 1977 г”
В следующем году находившийся в СССР в соответствии с постановлением ЦК № Ст 128/ЗЗгс от 5 октября Д.Нкомо вновь обратился к советскому руководству с просьбой об усилении военной помощи в связи с расширением размаха «революционной борьбы». В своем письме от 4 октября 1978 г. Нкомо, в частности, указывал:
431


«Характер нашей революционной борьбы диктует необходимость новой организационной структуры нашей армии на батальонной основе. Эти батальоны формируются из числа 10 тыс. подготовленных бойцов, 4 тыс. человек, проходящих подготовку и 17 тыс. новобранцев, которых нам предстоит обучить в течение ближайших 12 месяцев» (далее прилагалась заявка на вооружение). «Кроме того, я хотел бы официально попросить о приеме на учебу в СССР не менее 20 экипажей для установок “Град” (Катюши). Характер нашей борьбы требует неотложных шагов в этом направлении».
На этот раз в заявку были включены следующие виды вооружения: зенитные установки «Стрела» - 20 штук, 57 мм орудия - 63 шт., 82 мм минометы - 138, безоткатные орудия Б-10— 63, ручные противотанковые гранатометы РПГ-7Б- 713, зенитные установки ЗГУ - 54, ротные пулеметы -171, автоматы Калашникова - 2700, карабины Симонова СКС - 2800, пистолеты Макарова - 1750 штук (с соответствующим количеством боеприпасов к этому вооружению). Список охватывал также обширную номенклатуру вспомогательных средств: средства связи и ремонтное оборудование (радиостанции, телеграфные аппараты и др.), инженерные и переправочные средства (десантные лодки, миноискатели, противотанковые мины и др.), транспорт (грузовики, вертолеты Ml8), одежда (из расчета на 30000 солдат), обмундирование, лагерное оборудование, а также продукты питания (рис, сахар, масло и др.), консервы, мыло, спички, оборудование для медицинского центра.
19 января 1979 г. по этому вопросу было принято соответствующее постановление Политбюро ЦК КПСС № П 139/27(ОП)60.
Вооруженная борьба африканцев против расистского режима, при поддержке СССР, привела к провозглашению в апреле 1980 г. независимости африканского государства Зимбабве.
Д) Намибия
Длительную борьбу против апартеида вело коренное население и в другом государстве Юго-Западной Африки - Намибии. Страна находилась под германским протекторатом, ас 1915 г. была под-
432


чинена Южно-Африканскому Союзу (с 1961 г. - ЮАР), который распространил на Юго-Западную Африку систему апартеида. С конца 1960-х годов народ Намибии под руководством Народной организации Юго-Западной Африки (СВАПО) вел вооруженную освободительную борьбу.
В качестве примера военной помощи СССР Намибии можно рассмотреть документы, связанные с обсуждением 28 августа 1985 г. в ЦК партии просьбы руководства СВАПО от 31 июля 1985 г. Президент СВАПО С.Нуйома «передал просьбу об оказании этой партии безвозмездной помощи вооружением, военной техникой», а также гражданским имуществом. Заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС В.Загладин в записке в ЦК от 19 августа докладывал, что «СВАПО - революционно- демократическая партия, возглавляющая борьбу против оккупации Намибии расистской ЮАР. Признана ООН и Организацией африканского единства в качестве единственного законного представителя народа Намибии». КПСС оказывала этой партии различную военно-техническую и материальную помощь.
Заявка на оказание «дополнительной материальной помощи в 1985-1986 гг.», в частности, включала бронетанковую технику (танков Т-54, Т-55 - 10 штук), транспорт (грузовики, автомобили, в том числе «Волга» — 6 шт., горюче-смазочные материалы), обмундирование (военное хлопчатобумажное для солдат — 20 тыс., полевые ботинки для солдат- 20 тыс. пар, ремни, плащи, плащ- палатки- предметы одежды вплоть до нижнего белья- все по 20 тыс. шт.); стрелковое оружие (пистолеты, винтовки), артиллерийское вооружение (минометы, противотанковые пушки, устройства управления огнем и др.): вооружение и имущество ПВО; боеприпасы (патроны, гранаты); запчасти для БТР, БМП, танков; саперное имущество (взрывчатые вещества, мины и др.); военно- топографическое имущество; средства связи (радиостанции, транзисторы, трансформаторы); продукты питания (3000 тонн риса и др.); мыло, стиральный порошок, школьное имущество и т.д.61
Документ показывает размах и всеобъемлющий характер советской «помощи». Список охватывал все основные стороны армейской жизни и должен был обеспечить как боеспособность, так
433


и бытовые условия для повстанцев. Так, СССР становился фактически кормильцем и снабженцем целой «армии». Однако эта помощь не пропала даром. 21 марта 1990 г. была провозглашена независимость Намибии.
Е) Гвинея-Бисау
Из числа африканских стран, получивших независимость, СССР оказывал также помощь республике Гвинея-Бисау (бывшая колония Португалии, стала независимой в сентябре 1973 г.).
4 	мая 1990 г. на заседании Политбюро было решено «в связи с просьбой руководства Республики Гвинея-Бисау дать согласие:
- на безвозмездную поставку Гвинее-Бисау в 1990-1991 гг. специального и вспомогательного имущества согласно приложения, всего на сумму 1,2 млн. руб., в счет сумм, предусмотренных распоряжением Совета министров СССР от 15 марта 1986 г. № 519;
- на командирование в Гвинею-Бисау советских военных специалистов для оказания помощи Гвинейской стороне в монтаже и сборке поставляемого имущества и для обучения указанным работам гвинейских специалистов».
При этом «расходы, связанные с оказанием безвозмездной помощи... включая расходы по доставке ...имущества в Гвинею- Бисау, относить в советских рублях за счет ассигнований по госбюджету СССР на оказание безвозмездной помощи иностранным государствам, а в иностранной валюте - за счет лимитов платежей, установленных МВЭС’у по расчетам с советскими организациями, и за счет ассигнований по валютным планам МВЭС'а».
В перечень поставляемого оборудования входило имущество как военного (сборно-разборные казармы для размещения 360 солдат - для Минобороны; радиостанции - для Министерства связи), так и гражданского назначения (измерительные приборы, инструмент для различных министерств)62.
434


Ж) Конго
Расчеты за поставки на коммерческой основе в отношении стран Африки почти не применялись. Редкое исключение (да и то относящееся уже к периоду «перестройки» в СССР) - поставки в Конго. Согласно решению Политбюро ЦК КПСС № П 181/20 от 7 марта 1990 г., «в связи с просьбой Президента Народной Республики Конго» советская сторона дала согласие «на поставку в Конго в 1990 г. специального имущества и снаряжения, а также автомобильной техники согласно приложения, с оплатой стоимости в год поставки, включая стоимость поставки, свободно конвертируемой валютой». Учитывая политическую ситуацию в СССР, заслуживает внимания тот факт, что МВД было разрешено использовать выручку, полученную за специмущество, в целях реализации постановления Верховного Совета СССР от 4 августа 1989 г. «О решительном усилении борьбы с преступностью».
На безвозмездной основе СССР был готов только провести обучение в учебных заведениях МВД СССР конголезских специалистов («кроме их проезда и провоза их багажа из Браззавиля до мест обучения в СССР и обратно, в том числе при поездках в отпуск»)63.
В такой чрезмерно скупой позиции явно сказывался общий курс на ограничение безвозмездной помощи иностранным государствам. В указаниях Совпослу в Браззавиле также отмечалась «ограниченность финансовых ресурсов», в связи с чем просьба «не могла быть удовлетворена полностью».
* * *
По данным, обнародованным Э.Шеварнадзе на XXVIII съезде КПСС, военные поставки СССР странам «третьего мира» и соцлагеря составили около 700 млрд руб. Эти цифры можно поставить под сомнение, но несомненно одно - масштабы безвозмездных и льготных поставок вооружений и военной техники развивающимся странам были огромны и, как правило, никакой экономической выгоды Советскому Союзу не несли.
435


В 1960-1980-е годы военно-техническое сотрудничество со странами «третьего мира» стада важнейшим инструментом борьбы двух военно-политических блоков, а сами развивающиеся, освобождающиеся от иностранной зависимости страны Азии, Африки, Латинской Америки - важнейшим полигоном холодной войны.
Советский ВПК стал главным поставщиком вооружений для стран «третьего мира» и «социалистического лагеря». В начале 1980-х годов СССР 25% вооружений и боевой техники, производившейся в стране, экспортировал за рубеж. Многие страны «третьего» мира откровенно эксплуатировали СССР, получая крупные объемы разнообразных поставок «на военные нужды» на льготной или безвозмездной основе.
На рубеже 1980-1990-х годов, под влиянием «перестроечных» тенденций в политике, в систему военно-технического сотрудничества стали вноситься коррективы: свертывалась масштабная безвозмездная «помощь», и руководство СССР пыталось наладить систему поставок вооружений на «коммерческой» основе. Больших успехов эти попытки, впрочем, не имели, а в первой половине 1990-х годов, после крушения СССР страна потеряла почти все свои традиционные «рынки сбыта вооружений».
1 Красная звезда. 1991.21 мая.
2 См.: Советская внешняя политика в годы «холодной войны» (1945— 1985). Новое прочтение / Отв. ред. Л.Н.Нежинский (Далее: Советская внешняя политика). М., 1995. С. 408.
3 Подробнее см.: Там же. С. 405-406.
4 См.: Российский государственный архив новейшей истории. Ф. 89. Пер. 34. Док. 7. Л. 1-5, 14. (Далее: РГАНИ).
5 Российский государственный архив экономики. Ф. 4372. Оп. 79с. Д. 791. Л. 5. (Далее: РГАЭ).
6 Гриневский О. Сценарий для третьей мировой войны. М., 2002. С. 71- 72.
7 См.: РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 79с. Д. 304. Л. 71-74.
8 Там же. Д. 272. Л. 51-57.
9 Там же. Оп. 80с. Д. 298. Л. 159-163, 302.
10 Там же. Л. 157-158.
11 Там же. Л. 301-303.
12 Там же. Л. 307.
436


13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
Там же. Л. 25-26.
Там же. Оп. 81с. Д. 1970. Л.9.
Там же. Оп. 80с. Д. 298. Л. 396.
См.: Там же. Л. 399-406, 434.
См.: Советская внешняя политика С 41^иоо Цит. по: Там же. С.425. 423*
РГАНИ. Ф. 89. Пер. 43. Док. 12. Л 2 10
См.: Там же. Пер. 15. Док. 4. Л 1-3 п \д '
РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 79с. Д. 61. Л. 25-29 31 34 38 ло См.: Советская внешняя политика С 408 ’ ’ °'
РГАНИ. Ф. 89. Пер. 10. Д. 50. Л. 1-3.
Там же. Пер. 10. Док. 19. Л. 3.
РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 80с. Д. 298. Л. 442-445.
См.: РГАНИ. Ф. 89. Пер. 13. Док. 19 Л 3-9 Там же. Пер. 9. Д. 114. Л.1-3.
См.: РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 79с. Д. 261. Л. 139-142 См.: Там же. Оп. 80с. Д. 298. Л. 266-271.
См.: Там же. Л. 358-361.
См.: Там же. Оп. 79с. Д. 791. Л. 68-70.
Советская внешняя политика. С. 435.
РГАНИ. Пер. 67. Док. 16. Л. 1-2.
Там же. Л. 2.
См.: Там же. Пер. 13. Док. 21. Л. 1-8.
Там же. Д. 15. Л. 1-2.
См.: Советская внешняя политика. С. 477-478.
РГАНИ. Ф. 89. Пер. 14. Док. 24. Л. 2-4.
Там же. Д. 28. Л. 1-2.
Там же. Док. 30.
Там же. Док. 37.
См.: Там же. Пер. 10. Док. 36.
См.: Там же. Док. 39. Л. 2-4, 6-7.
См.: Там же. Док. 41.
РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 80с. Д. 298. Л. 463-464.
См.: РГАНИ. Ф. 89. Пер. 10. Док. 62. Л. 1-5.
Там же. Пер. 9. Док. 117. Л. 6-7.
Там же. Пер. 20. Док. 4. Л. 1-8.
Подробнее см.: Советская внешняя политика. С. 438-451 См.: РГАНИ. Ф. 89. Пер. 46. Док. 104. Л. 1-6.
См.: Там же. Пер. 27. Док. 7.
См.: Там же. Пер. 10. Док. 20, 21.
Там же. Док. 48. Л. 1-5.
См.: Там же. Пер. 13. Док. 19. Л. 8, 10.
См.: Там же. Пер. 10. Док. 43. Л. 2-4; Док. 48. Л. 2-5.
См.: Там же. Док. 45.
437


57 См.: Там же. Док. 59.
58 См.: Там же. Пер. 27. Док. 21. Л. 1-17.
59 Там же. Док. 34.
60 См.: Там же. Док. 39. Л. 1-14.
61 См.: Там же. Пер. 15. Док. 19.
62 См.: Там же. Пер. 12. Док. 10.
63 Там же. Пер. 9. Док. 84.


ЧАСТЬ III
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ СОВЕТСКОГО ВПК
Глава 7
ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ РУКОВОДСТВО
Военно-политические лидеры
В основу системы власти в СССР был положен дуализм партийного и государственного руководства. Этот принцип господствовал и в военной сфере, которая являлась особым приоритетом для партийно-государственной элиты. В соответствии с этим во главе важнейших оборонных программ находились не профессиональные военные руководители, а представители высшего политического руководства страны, во главе с ее вождями- И.В.Ста- линым, Н.С.Хрущевым, Л.И.Брежневым.
В этой системе сформировался тип военно-политического лидера: высшего политического руководителя страны, который одновременно осуществлял контроль над сферой оборонного строительства и военной теории. К примеру, И.В.Сталин непосредственно руководил принятием решений по важнейшим направлениям развития новейших вооружений (атомная программа, развитие авиационной, ракетной и радиолокационной техники). Он же назначал кураторами приоритетных оборонных программ лиц из своего ближайшего окружения - Л.П.Берию, Н.А.Булганина, Г.М.Маленкова.
Эти лица стали верхушкой формировавшегося ВПК. Вместе с тем, при И.В.Сталине трудно было говорить о политической самостоятельности какой-либо властной группы, в том числе и ВПК. По крайней мере до начала 1950-х гг., за всеми кардинальными реше-
439


ниями, ключевыми кадровыми назначениями неизменно чувствовалась «рука хозяина».
Беспокойство вождя по поводу чрезмерного роста популярности героев Великой Отечественной войны привело к новой череде судебных процессов против военачальников в конце 1940-х годов. Сам Сталин с военных времен остался Генералиссимусом и первоначально- в январе 1946 г.- стал народным комиссаром и Верховным Главнокомандующим Вооруженных сил СССР. Около года спустя вождь переложил часть своих военных полномочий на человека из его «ближнего круга» - Н.А.Булганина, назначив последнего министром Вооруженных сил. Только в 1949 г. Сталин вновь назначил на пост военного министра профессионального военного, одного из героев Великой Отечественной - Маршала Советского Союза А.М.Василевского.
Сталин во многих случаях лично контролировал наиболее стратегически важные программы в военной области. В частности, документы из «Особой папки» Сталина подтверждают личный интерес вождя к различным аспектам атомной программы. В этой коллекции документов отложились докладные записки начальников НКВД-МВД, в ведение которого находилась львиная доля работ в данной области: о разработках урановых месторождений в СССР и странах Восточной Европы (Болгарии, Чехословакии), об известной беседе советского физика Я.Терлецкого с Н.Бором в ноябре 1945 г. по атомной проблеме (в отчете содержался перечень вопросов, заданных Терлецким, ответы Бора, их оценка научным руководителем советской атомной программы И.В.Курчатовым)1. Можно предположить, что количество подобных донесений было значительно большим, однако они в силу особой секретности в эту коллекцию не попали. Тем не менее очевидно, что чрезвычайная концентрация усилий по атомной программе была санкционирована лично Сталиным. Он же назначил в августе 1945 г. в качестве руководителя программы Л.П.Берию, учитывая организаторские способности последнего и чрезвычайные мобилизационные возможности системы НКВД.
По воспоминаниям одного из руководителей атомной программы Б.Л.Ванникова, Берия предлагал Сталину полностью передать руководство проектом в свое ведомство и создать с этой целью
440


внутри НКВД специальное управление. Ванников осторожно возразил против такого предложения: он считал необходимым включить в руководство атомной программы специалистов, а не только начальников НКВД и заключенных2.
Такая позиция устраивала Сталина, который не был заинтересован в чрезмерном усилении одного человека или ведомства, действуя по принципу «разделяй и властвуй». В состав Спецкомитета по атомной проблеме вошли представители почти всех ветвей формировавшегося ВПК: высшего партийного руководства (Г.М.Маленков), органов государственного и хозяйственного управления (М.Г.Первухин, Н.А.Вознесенский, Б.Л.Ванников), охранительных органов (А.П.Завенягин), научно-технической элиты (И.В.Курча- тов, П.Л.Капица). Однако на этом этапе в Комитет формально не вошли представители профессиональных военных, что можно было объяснить и недоверием к ним со стороны Сталина, и тем, что работы находились на начальной стадии и были далеки от армейских испытаний. Для повседневного руководства работами по организации атомной промышленности, как уже отмечалось выше, было создано Первое главное управление при Совмине СССР во главе с Б.Л.Ванниковым, куда вошли представители руководящего звена промышленности и НКВД3.
Опубликованные сборники документов атомного проекта подтверждают тезис о том, что Сталин играл решающую роль в принятии ключевых решений по атомной программе: все решения Спецкомитета поступали на утверждение лично Сталина (с соответствующими сопроводительными письмами главы атомного проекта Л.П.Берии). Результаты осуществления важнейших технических стадий проекта, а также первого испытания атомной бомбы также непосредственно докладывались Берией Сталину4.
В период создания первой советской атомной бомбы имели место и личные встречи вождя с руководителями проекта. 26 января 1946 г. Сталин принял в своем кремлевском кабинете научного руководителя атомной программы И.В.Курчатова. 9 января 1947 г. состоялось совещание у Сталина с участием членов Спецкомитета, руководителей промышленности и ведущих уче- ных-атомщиков, каковыми явились Л.П.Берия, Н А.Вознесенский,
В.А.Малышев, Б.Л.Ванников, А.С.Елян, И.К.Кикоин, Ю.Б.Ха-
441


ритон, П.М.Зернов, А.П.Завенягин, И.В.Курчатов, Л.А.Арцимович,
А.Н.Комаровский и другие5.
Сталин сыграл главную роль и в принятии ключевых решений о развитии ракетной техники и дальней стратегической авиации, о создании системы ПВО Москвы и т.д. Даже при предположительном снижении интенсивности непосредственного контроля за конкретными программами со стороны слабевшего здоровьем вождя в последний год-два его жизни, основы военной политики в этот период оставались полностью в рамках сталинских догматов.
Рассматривая вопрос о степени влияния различных фигур в ближайшем окружении Сталина на военную политику применительно ко второй половине 1940-х годов, мы можем с большим основанием назвать следующим после Сталина Л.П.Берию. Именно последнему суждено было сыграть решающую роль в практической мобилизации всех ресурсов советской системы на создание атомной бомбы в конце 1945-1949 г. Как уже отмечено, в августе 1945 г. Сталин назначил Берию, который набрал огромный опыт и авторитет хозяйственного руководителя в качестве заместителя председателя ГКО в военный период, председателем атомного комитета. В марте 1946 г. в результате очередной крупной организации в высшем руководстве Берия получил «надминистерский статус», став заместителем председателя Совета Министров и одновременно председателем Бюро Совета Министров (БСМ), куда вошли все зампредсовмина. Расширение его полномочий сверх атомного проекта еще и на МВД, Министерство госбезопасности, Министерство госконтроля сделало Берию фактически вторым человеком в государстве после Сталина. Это дало ему возможность контролировать и давать руководящие указания не только бывшим в его ведении хозяйственным и охранительным органам, руководителям силовых министерств, но и заместителям председателя Совмина, находившимся с ним как бы на одной параллели, - М.З.Са- бурову, М.Г.Первухину, Н.А.Вознесенскому.
В сконцентрированном виде организаторская деятельность Берии по руководству советской атомной программой была отражена в перечне документов из «Особой палки Л.П.Берии» за 1946- 1949 гг., т.е. именно за тот период, когда создание бомбы являлось задачей «номер 1».
442


Хотя в начале 1947 г. произошло формальное сокращение полномочий Берии в пользу В.М.Молотова, который стал курировать деятельность Спеккомитетов и возглавил Бюро Совета Министров (это продолжалось до весны 1949 г., когда вновь последовала «отставка» Молотова), на деле и в 1947-1948 гг. Берия продолжал практически руководить атомной программой. За этот период количество документов, связанных с атомными делами, существенно не уменьшилось по сравнению с 1946 г. На имя Берии продолжали поступать докладные записки, проекты постановлений Совмина, подготовленные министром внутренних дел С.Н.Кругловым и его заместителем И.А.Серовым, начальником ПГУ Б.Л.Ванниковым, его заместителем А.П.Завенягнным, научным руководителем программы И.В.Курчагтовым и другими лицами, отвечавшими за ее осуществление. Берия продолжал раздавать указания по всем вопросам. Его «отстранение» от атомной программы на деле оказалось мифом.
Через руки Берии в рассматриваемый период проходили все организационные вопросы строительства объектов ПГУ, передачи в его ведомство новых предприятий, снабжения их оборудованием, техникой, рабочей силой (главным образом из числа «контингентов», находившихся в ведении МВД). На начальной стадии осуществления проекта Берия продолжал опираться на систему органов безопасности. В МВД делами атомной промышленности занималось специальное 9 управление. Только в конце марта 1948 г. постановлением Совмина 9 управление МВД и его научные учреждения были переданы ПГУ4.
Под контролем Берии находились урановые месторождения в СССР и странах Восточной Европы, атомные комбинаты, институты и НИИ. Органы МВД занимались как охраной, так и строительством этих объектов, снабжением их рабочей силой. Стиль «бериевского руководства» отличался сочетанием материальных и моральных стимулов (приоритетное снабжение, предоставление всех условий для работы, высокие награды и т.д.) с жестким контролем со стороны карательных ведомств и высокой мерой ответственности. В воспоминаниях участников атомной программы много говорится о роли Берии, цитируются его высказывания по различным поводам, а основном угрожающего характера. Так, на встрече с
443


руководством первого диффузионного завода в 1949 г. Берия выразился в таком духе: «Все, что вы просили и требовали, страна дала вам в избытке при всех своих трудностях. Поэтому даю вам сроку три месяца на решение всех проблем по запуску завода. Но предупреждаю: не выполните - готовьте сухари. Пощады не будет. Сделаете все как надо - наградим»7.
Вместе с тем, содержимое «Особых папок» Берии показывает, что стиль «бериевского руководства» был хотя и довольно жестким, но не столь запугивающим, как это преподносится во многих воспоминаниях. Угрозы, безусловно, могли иметь место в устном варианте, но письменные распоряжения выглядели гораздо более деловитыми и культурными. Короткие, выразительные резолюции Берии, как правило, содержали конкретные задания тем или иным лицам, с установлением конкретных сроков исполнения - обычно это 5 или 10 (реже - 3 или 7) дней с пометками об особой срочности («дело не терпит отлагательства»). При этом он часто предлагал решить многие вопросы «в оперативном порядке», обращаясь к подчиненным с укором: «Неужели нельзя этот вопрос урегулировать без вмешательства Совета Министров СССР? Встретьтесь вместе и договоритесь», или увещеванием: «Не спор затевать, а навести порядок. О принятых мерах доложить» (по вопросу о по-
о
ложении дел на объекте П.М.Зернова - КБ-11) . Берия представал в этих документах как сторонник деловитости и конструктивности в решении вопросов.
Даже в самых острых случаях, как с постоянным срывом сроков сдачи завода № 813 (затягивание сроков сдачи газодиффузионного завода, в силу больших технических сложностей, затормозило принятую программу создания бомбы на высокообогащенном ура- не-235, которая была впервые испытана только в 1951 г.), резолюции Берии оставались сдержанными и конструктивными: «Положение дел на строительстве требует принятия серьезных мер. <...> 2. Предложения рассмотреть на очередном заседании Комитета 2 апреля 1948. Л.Берия», или: «Весьма срочно. Тов. Ванникову Б.Л. (созыв), Малышеву В.А., Круглову С.Н., Первухину М.Г., Завеня- гину А.П. Как видно из сообщения тт. Кикоина, Петросьянца и Булкина, на строительстве завода и жилья дальше нельзя. Если
444


правильно их утверждение, что причиной этому является неудовлетворительное руководство строительными работами, то надо серьезно и срочно укрепить его. Обсудите вместе этот вопрос и в 3-дневный срок дайте предложения о мерах, которые могли бы радикально улучшить дело. 9 июня 1948 г. Берия»9.
Вместе с тем, в целом процесс управления атомным ведомством носил волюнтаристский характер, будучи не подконтрольным государственным органам. Атомное ведомство стало превращаться в, условно говоря, государство в государстве, где царил Берия со своими подручными, опиравшийся на мощные органы безопасности. Этот анклав играл важнейшую роль в осуществлении политики в сфере национальной безопасности. Однако этот центр силы не был единственным в стране. Другой центр - Вооруженные силы - в значительной мере проявил себя в период междоусобной борьбы за власть после смерти Сталина, в том числе при устранении самого Берии летом 1953 г.
Вплоть до этого времени голос Берии в решении всех «атомных дел» оставался ведущим (каковы бы ни были замыслы Сталина по отстранению Берии в начале 1950-х гг., они никак не отразились на роли последнего в данной сфере). Воспоминания участников свидетельствуют о том, что после ареста Берии в руководстве атомной программой возникла паника: никто не знал, что делать дальше. На июльском (1953 г.) Пленуме ЦК КПСС, где рассматривалось «дело Берии», последнему инкриминировалось, в числе других преступлений, тайное и самовольное проведение работ по созданию водородной бомбы, о чем, как вдруг оказалось, не знал ни один из членов правящего клана, даже входивший в состав Спецкомитета Ма- ю
ленков .
Нужно отметить, что подобный групповой, клановый характер власти в СССР прогрессировал в последние годы жизни Сталина, когда продолжали создаваться различные властные органы — Бюро Президиума Совета Министров (БПСМ) в апреле 1951 г. и Бюро Президиума ЦК партии в октябре 1952 г. Впрочем, партийногосударственный дуализм был заложен в основу советской политической системы, и периодическое «перетекание» властных полномочий из Политбюро ЦК партии в органы Совета Министров и об-
445


ратно мало что меняли в сущности власти. Несмотря на смену вывесок и принадлежности, персональный состав высшего руководства оставался почти неизменным. Что касается военной сферы, то на протяжении периода послевоенного правления Сталина к руководству ею были причастны Берия, Булганин, Маленков и Молотов.
Одной из ключевых фигур советского ВПК первого послевоенного десятилетия являлся Н.А.Булганин, который в качестве заместителя председателя Совета Министров курировал Вооруженные силы и оборонную промышленность (кроме атомного проекта, который находился в ведомстве Берии). Сталин сделал Булганина одним из главных военно-политических руководителей, назначив его в марте 1947 г. министром Вооруженных сил. Не будучи профессиональным военным, Булганин получил звание генерала армии в годы войны, а 4 ноября 1947 г. был удостоен высшего воинского звания Маршала Советского Союза. Ситуация вызвала скептическое отношение со стороны военной элиты. Так отзывался о нем прославленный полководец Маршал Советского Союза Г.К.Жуков: «Н.А.Булганин очень плохо знал военное дело и, конечно, не смыслил в оперативно-стратегических вопросах. Но будучи человеком интуитивно развитым, хитрым, он сумел подойти к И.В.Сталину и завоевать его доверие»11.
В Секретариате Булганина- зампредсовмина сохранился любопытный документ, иллюстрирующий как реакцию военных на его назначение, так и характер самого Николая Алексеевича. Как писал на имя Булганина генерал-майор Л.Б.Соседов, узнав 4 марта 1947 г. о назначении нового министра Вооруженных сил, он в присутствии трех генералов допустил, по его собственному выражению, «грубую политическую шутку»: «А тов. Сталин? - в Академию?» Правда, генерал сразу же спохватился и пытался исправить свой «ляпсус», быстро признал ошибку и раскаялся, но вскоре ему был объявлен приказ об увольнении в запас. Следует отметить, что генерал не был арестован и осужден за свое высказывание, а только уволен из Вооруженных сил. Однако все его попытки апеллировать к Булганину с рассказом о верной службе в рядах Советской Армии в течение 28 лет и просьбами простить его и восстановить на службе, не возымели действия. На письмо была наложена резо-
446


люция, демонстрировавшая реакцию осторожного министра: «Доложено. Принято решение приказ оставить в силе. 8.4.47»12.
В последующие годы карьера Булганина развивалась стремительно. В конце марта 1949 г. Сталин все же заменил его на посту Военного министра маршалом А.М.Василевским, а Булганин был переведен в Бюро Совета Министров «на общегосударственную работу». На него были возложены обязанности по наблюдению за Министерством финансов, а также за работой Комитетов № 2 и 3 при Совмине, занимавшихся вопросами реактивной и радиолокационной техники. Двумя днями позже в ведение Булганина перешли и крупнейшие оборонно-промышленные ведомства- министерства авиационной промышленности и вооружения. Наблюдение за МВС тогда формально поручалось Сталину, однако уже 25 мая Политбюро ЦК приняло решение «ввиду перегруженности работой т. Сталина удовлетворить его просьбу об освобождении от наблюдения за работой МВС». Курировать Министерство Вооруженных сил должен был все тот же Булганин (при этом из его ведения изъяли Минфин), который, таким образом, сконцентрировал в своих руках контроль над советским ВПК (кроме атомного проекта).
В апреле 1950 г. Булганин был назначен первым заместителем председателя Совета Министров, которому предоставлялось «право председательствования на заседаниях Бюро и Президиума Совмина в случае отсутствия тов. Сталина». 16 февраля 1951 г. Булганин возглавил вновь созданный главный координирующий орган в сфере ВПК - Бюро по военным и военно-промышленным вопросам при Совмине (ему было поручено руководство министерствами авиационной промышленности, вооружения. Военным и Военно- морским министерствами)1 . Итак, Берия курировал органы госбезопасности и атомную программу и фактически контролировал один из центров вооруженной силы в стране, а Булганин — второй центр в лице армии и флота. Реальная степень влияния Булганина на решение стратегически важных вопросов внутренней политики остается пока для нас неясной. В тандеме Берия - Булганин трудно определить, кто сильнее. Сам Булганин слегка приподнял этот занавес секретности в своем выступлении на «антибериевском» Пленуме ЦК в июле 1953 г. Как известно, Берия обвинялся там в едино-
447


личном решении вопроса о создании водородной бомбы, и Булганин, как и др\тие руководители страны, по его словам, ничего не знал об этом. Однако, в свою очередь, и Берия не смог получить от Булганина ряд «военных сведений». Сам маршал Булганин рассказывал об этой истории так: «Перед самым арестом (Берии. - КБ.) нам стало известно, что Берия собирает материалы военного характера, в частности материалы о наших Военно-Морских Силах. Им был выработан вопросник, и по этому вопроснику собирались данные о том, что могут противопоставить наши Военно-Морские Силы американскому и английскому флотам, в чем состоит наша военно- морская береговая оборона, какая у нас артиллерия, каковы ее качества и некоторые другие данные. Им были также поставлены вопросы и затребованы данные о нашей противовоздушной обороне, о нашей зенитной артиллерии, ее эффективности. Затем одновременно был составлен и послан в ВВС вопросник о наших самолетах, их особенности, потолок, вооружение и т.д.
Выяснение этого дела показало, что данные подбирались для того, чтобы рассмотреть некоторые специальные вопросы, связанные с реактивным вооружением. Но, спрашивается, эти данные требуются без ведома Центрального Комитета в обход министра обороны? Все эти данные, конечно, Берия даны не были, было доложено мне, а я доложил Центральному Комитету»14.
После смерти Сталина Булганин продолжал занимать пост зам- предсовмина, а в начале 1955 г. даже стал председателем Совета Министров. Его карьера закончилась вместе с участниками так называемой «антипартийной» группы в 1957 г., когда он был отправлен на пенсию.
О деятельности Булганина по руководству военными и военно- промышленными делами можно судить по обширной переписке его Секретариата за 1949-1958 гг., хранящейся в фонде Совета Министров СССР. В этот комплекс входит прежде всего документация по вопросам управления военной и хозяйственной сферами: доклады о развитии народного хозяйства отдельных отраслей машиностроения, о структуре, численности и составе Вооруженных сил, о расходах на содержание командного состава СА и ВМФ, о планах развития военной и гражданской продукции в оборонных отраслях. На имя Булганина регулярно поступали сводки о разви¬
448


тии промышленности, в том числе атомной, в США и других капиталистических странах. К числу этих документов относились, например, материалы об организации управления атомной промышленностью в США и Великобритании из Института мировой экономики и международных отношений, доклад «Милитаризация экономики капиталистических стран» из Института экономики Академии наук СССР от 13 октября 1951 г. и другие.
В обычном порядке работы зампредсовмина в его Секретариате рассматривались различные ходатайства, жалобы от военных, работников секретных институтов и лабораторий по вопросам улучшения жилищных условий, присвоения воинских званий, оставления тех или иных лиц в кадрах Вооруженных сил.
Военно-теоретическая деятельность Н.А.Булганина выражалась в комментировании, рецензировании работ зарубежных авторов по проблемам развития советских Вооруженных сил, а также в написании собственных сочинений по вопросам военной истории. Он непосредственно курировал главный советский военно-теоретический печатный орган — журнал «Военная мысль», на страницах которого в 1950-е годы разворачивались дискуссии по вопросам военной науки. Так, в мае 1955 г. он выступил с ответом на вопрос преподавателя основ марксизма-ленинизма Саратовского Института механизации сельского хозяйства Н.С.Козиной: существует ли буржуазная военная наука. Поводом для обсуждения явилась опубликованная еще в 1949 г. в журнале «Военная мысль» статья самого Булганина, опираясь на которую, один из преподавателей этого института отрицал существование буржуазной военной науки.
Булганин коснулся этого вопроса во время состоявшегося в начале 1955 г. совещания руководящего состава Вооруженных сил. Он раскритиковал мнение некоторых военных работников, что в капиталистических странах наблюдался якобы застой военной мысли, и потому ее не нужно было изучать, назвав эту позицию «чванством и зазнайством». По его словам, буржуазная военная наука существовала, но коренным образом отличалась от советской военной науки и по своей классовой сущности, идейнотеоретической базе и конкретному содержанию, в силу особенностей географического положения, национального и государственного устройства различных стран, военных традиций. Однако у
15 _ 4981
449


этих двух ветвей было и много общего: использование мировых достижений науки и техники, боевого опыта Второй мировой войны, а также достижений «старой буржуазной» военной науки.
Вместе с тем, позицию отрицания существования буржуазной военной науки Булганин оценил как «усыпление бдительности». По его словам, современная военная наука капиталистических стран развивалась наступательно, динамично, нацеливая военную теорию «на разработку новых вопросов, связанных с применением в будущей войне атомного, термоядерного, химического, бактериологического оружия, использование достижений современной военной техники - радиолокации, телевидения, сверхскоростных самолетов, беспилотных средств борьбы и т.д. Поэтому, как указывал лидер советского ВПК, буржуазную военную науку «надо знать и учитывать»15.
В апреле 1955 г. главный редактор журнала «Военная мысль», генерал-лейтенант Н.Радецкий доложил Булганину об итогах широкой дискуссии в военных кругах по вопросам военной теории, подведенных в ходе совещания руководящего состава Вооруженных сил. Совещание было проведено в феврале того же года под эгидой Президиума ЦК КПСС. В результате состоявшегося обсуждения выработать универсальную формулировку основного закона военной науки не удалось. Однако, как отмечал в письме Радецкий, дискуссия была признана полезной, поскольку «пробудила и развила интерес к большим проблемам военной теории, привлекла к их творческому обсуждению десятки офицеров и генералов, которые раньше не принимали никакого участия в этой работе». Вместе с тем, совещание высказалось против новых дискуссий: окончательное решение проблемы было отнесено к компетенции работников военных академий, НИИ и войсковых командиров16.
Труднее всего для исследователя уловить человеческую сущность Булганина, надежно скрытую под маской благообразного дореволюционного интеллигента, который в то же время долгие годы управлял сферой военной политики. Его образ в сравнении с сильным, жестким управленцем Берией или «реформатором» Маленковым представляется более расплывчатым. Также не просто установить его истинные воззрения на проблемы войны и мира: человек, в течение многих лет возглавлявший советский ВПК, по-
450


еле смерти Сталина, как и другой его соратник - ставший председателем правительства Г.М.Маленков, стал проводить курс на «разоружение».
В частности, Булганин подготовил записку на имя Маленкова о сокращении численности Вооруженных сил, аппарата военных ведомств и оборонных программ. В мае 1955 г. он участвовал в разработке предложений советского правительства по сокращению вооружений, запрещению атомного и водородного оружия, представлял СССР на известном Женевском совещании глав правительств четырех держав в июле того же года. В выступлении по итогам совещания на сессии Верховного Совета СССР Булганин даже пообещал внимательно изучить предложения президента США Д.Эйзенхауэра об обмене военной информацией между СССР и США, о проведении взаимной аэрофотосъемки над территориями обеих стран. Казалось, Булганин был склонен прислушаться к голосам на Западе, которые убеждали СССР активнее включиться в процесс разрядки, наметившийся в международных отношениях в середине 1950-х годов, используя, в частности, хорошие личные отношения между Эйзенхауэром и тогдашним министром обороны Г.К.Жуковым17.
Как известно, через полтора-два года такая позиция была осуждена новым лидером СССР Н.С.Хрущевым, который сам стремился перехватить инициативу «разоружения», но после отставки в 1957 г. по политическим соображениям Булганина, Маленкова, Жукова не сумел сохранить тенденцию к «разрядке», вновь скатившись к более интенсивному витку гонки вооружений.
При жизни Сталина из его «ближнего круга» непосредственное отношение к руководству военной сферой имели также Г.М.Маленков и В.М.Молотов. Оба они на определенных этапах курировали различные военные и оборонно-промышленные вопросы. Так, на протяжении 1944—1948 гг. Молотов в качестве заместителя председателя ГКО-СНК-СМ занимался вопросами разработки урановых месторождений, развития радиолокационной техники (о его деятельности в этом качестве свидетельствует ряд документов из «Особой папки» В.М.Молотова)1*. В 1947-1948 гг. он формально контролировал Спецкомитеты при Совмине (в действительности, как уже отмечено, по атомной программе основную работу вел Бе-
15*
451


рия, в ракетном же деле все большую активность проявлял министр вооружения Д.Ф.Устинов).
Г'.М.Маленков в разные годы курировал авиационную промышленность, вопросы реактивной техники, а также военные кадры, о чем свидетельствуют документы из его личного фонда. По воспоминаниям сына Маленкова, еще перед войной тот имел «прочные доверительные отношения с военными», выдвинул на работу в оборонную промышленность плеяду «молодых технократов», таких как М.З.Сабуров, В.А.Малышев, Д.Ф.Устинов и другие. В годы войны, будучи членом ГКО, он, в частности, курировал авиационную сферу, где способствовал выдвижению наркома авиационной промышленности А.И.Шахурина, маршала авиации
А.А.Новикова. Однако, как признал автор воспоминаний, авиационное дело находилось под неусыпным контролем лично Сталина19, и самостоятельность Маленкова в этом деле была довольно сомнительной.
В целом его практическая деятельность в военной сфере в последние годы сталинского правления была, судя по количеству и содержанию документов его личного фонда, менее насыщенной, по сравнению с Берией и Булганиным. Как известно, в 1946 г. Маленков попал в немилость Сталина и остался фактически не у дел, выполняя «эпизодические поручения». Одним из таких эпизодов было его участие в развитии ракетной техники (формально он возглавил Комитет по реактивной технике при Совмине). Как вспоминал заместитель министра вооружения Д.Ф.Устинова по ракетным делам С.И.Ветошкин, Маленков несколько раз вызывал его к себе по частным вопросам, однако «развитием ракетной техники он не руководил и интересовался нашими делами не более полугода. О состоянии наших дел Сталину докладывал Устинов»20.
Вообще, по воспоминаниям соратников, Маленков отличался довольно конформистским характером, хорошо занимался бюрократическими процедурами и интригами, но часто «отмалчивался» по важным вопросам21. Значительно большую активность Маленков стал проявлять уже после смерти Сталина, когда в качестве председателя Совмина начал реорганизацию Вооруженных сил с серьезным сокращением военных расходов. Его попытки ревизии жесткого курса на холодную войну и гонку вооружений встретили
452


организованный отпор со стороны консервативно-охранительного большинства партийного руководства страны. Уже в начале февраля 1955 г. он был отстранен от председательствования Советом Министров, а в 1957 г. и вообще отправлен в отставку Хрущевым.
В целом в рассматриваемый период особенностью процесса формирования ВПК стала персонификация военной ветви власти в фигурах политических лидеров. Тот же самый Булганин возглавлял одновременно и Бюро по военным и военно-промышленным вопросам при Совмине, и Постоянную Комиссию по вопросам обороны при Президиуме ЦК КПСС. В состав Комиссии были включены и представители политической элиты - Л.П.Берия, М.Г.Первухин, и военные - А.М.Василевский, С.Е.Захаров, Г.П.Громов. В последний год жизни Сталина все основные военные и военно- промышленные вопросы фактически решались «тройкой по руководству специальными работами» в составе Л.П.Берии, Н.А.Бул- ганина, Г.М.Маленкова22.
Партийно-государственные руководители вошли также в состав созданного в 1950 г. Главного военного совета Военного министерства, который занимался вопросами мобилизационной готовности войск, оснащения их вооружением, техникой, а также военно-политической работы. Наряду с военными - А.М.Василевским, Г.К.Жуковым, К.Е.Ворошиловым, С.М.Буденным (двое последних представляли собой уже чисто символические фигуры), Л.А.Говоровым, А.А.Гречко, Р.Я. Малиновским, С.М.Штеменко и другими, его членами стали Л.П.Берия, Н.А.Булганин, Г.М.Маленков и Н.С.Хрущев. При Хрущеве главным органом военно-политического руководства стал Совет обороны, наличие которого в стране впервые было открыто признано в ходе октябрьского Пленума ЦК партии 1957 г. С середины 1950-х годов началось возвращение к традиционным функциям партийно-политического контроля над военной сферой, которые были в значительной мере нарушены в годы сталинского правления (по мнению ряда исследователей, процесс отстранения партийных органов от власти в пользу органов Совета Министров начался уже с конца 1930-х годов). В течение изучаемого периода функции традиционного контроля партийных органов над военной сферой значительно модифицировались.
453


Роль партии в системе ВПК
Согласно официальной советской пропаганде, Коммунистическая партия была призвана осуществлять свою «руководящую и направляющую роль» по отношению ко всем сферам советского общества. Не явилась исключением и одна из самых приоритетных - сфера национальной безопасности, куда входили и военные и оборонно-промышленные ведомства, и органы безопасности - внутренней и внешней (МВД и МГБ), правопорядка и юстиции.
Политический контроль над армией являлся одной из важнейших задач партии большевиков почти с самого начала ее существования. Принципиальным отличием организации командной системы в СССР, по сравнению с ее дореволюционной организацией, была интеграция в эту систему института политработников. Разделение функций между командиром-профессионалом и политическим представителем партии стало фундаментальным принципом организации системы управления Вооруженными силами страны.
Вскоре после революции в Красной Армии был введен институт политических комиссаров как проводников политики правящей партии и ограничителей полномочий командиров. Усилившаяся к середине 1930-х годов политическая самостоятельность военных лидеров, при возросшем уровне профессионализма, стала одной из причин массовых репрессий в руководстве Красной Армии, учиненных по приказу Сталина в 1937-1938 гг. В итоге массовых «чисток» были предприняты меры по усилению роли политработников в управлении армейскими делами: при каждом штабе военного округа создавался военный совет, куда входили командир, политический комиссар, начальник штаба и секретарь местного партийного органа.
По мнению зарубежных военных аналитиков, неудачный для СССР финал войны с Финляндией в 1939 г. обнажил недостатки такой системы в виде перекоса полномочий в сторону политработников, и советским руководством были приняты меры по восстановлению власти командира в решении оперативных вопросов. В июне 1940 г. были официально восстановлены «старые» офицерские звания, которые существовали в царской армии. Тенденция к
454


усилению «политической независимости» Вооруженных сил неизбежно развивалась в годы войны.
Начавшийся вскоре после окончания войны процесс идеологической «перетряски» и приведения к порядку населения страны коснулся и армии-победительницы, длительное пребывание которой во время военных походов в Европе оказало «тлетворное» влияние на политические настроения советских солдат и офицеров. Помимо «судов чести» над высшими военными руководителями, была проведена массовая идеологическая кампания в Вооруженных силах. Американские разведорганы отметили, в частности, появление в апреле 1946 г. инструкций по проведению проверки уровня политической подготовки офицерских и рядовых кадров высшими военными руководителями и политическими инструкторами. Особое внимание вновь стало уделяться освоению кадровыми военными основ марксизма-ленинизма, изучению вопросов пятилетнего плана, международных отношений и внутренней политики. При офицерских клубах в военных округах вводились вечерние курсы марксизма-ленинизма; на полную мощность заработала Высшая партийная школа в Москве; были организованы военнополитические школы внутри самих Вооруженных сил. Все эти мероприятия явились частью общей идеологической кампании в стране, сопровождавшейся ускоренным переизданием трудов
В.И.Ленина, новым изданием работ И.В.Сталина тиражом 500 тысяч экземпляров23.
Вместе с тем, разведслужбы правильно отметили тенденцию к ослаблению идеологического контроля над армией в последние годы жизни Сталина. В верхних эшелонах власти, как уже подчеркнуто выше, военная ее ветвь все более персонифицировалась в фигурах военно-политических лидеров. Внутри самих Вооруженных сил, на низовых уровнях, был достигнут определенный «баланс» между полномочиями военного командира и политического комиссара.
Как отмечалось в докладе, подготовленном подразделением военной разведки США «Джи-2», о командной системе в СССР от 2 декабря 1952 г., этот баланс был достигнут путем введения должности заместителя командира по политической части. В сферу его компетенции входили только такие задачи, как улучшение
455


морально-политической подготовки, обеспечение боеготовности, осуществление общего политического контроля, без какого-либо вмешательства в решение непосредственных оперативных задач командиром части и подразделения. В своих публичных выступлениях и лекциях политработники не должны были как-либо «дискредитировать или подрывать авторитет командира»24. На уровне военных округов партийно-политическая работа осуществлялась военными советами. Высшим органом партийно-политического контроля над Вооруженными Силами СССР стало Главное политическое управление Вооруженных сил (ГПУ). В армии и на флоте функционировала разветвленная система политотделов частей и соединений, политуправлений родов войск (как и во всех министерствах и ведомствах СССР). Все политработники входили в так называемую номенклатуру ЦК партии.
Практические управленческие функции в сфере национальной безопасности выполнялись созданным в 1948 г. Отделом административных органов ЦК партии, в ведение которого входили управления и отделы военных ведомств, партийные и комсомольские организации, политотделы военных округов и флотов, а также ведомства госбезопасности и внутренних дел, органов прокуратуры и Верховного Суда. Административный отдел занимался как партийно-политической работой, так и кадровыми вопросами, проверкой финансового состояния, денежного довольствия военных, культурно-бытового и жилищного строительства подведомственных организаций и предприятий, различными злоупотреблениями, т.е. во многом дублировал деятельность хозяйственных органов (что было целом свойственно советской системе организации управления). Работники Отдела командировались для участия в работе партийных конференций военных округов, флотов, районов ПВО и армий; они контролировали на местах работу политорганов и партийных организаций по обеспечению «боевой и политической подготовки». В их функции входила и работа с руководящими кадрами номенклатуры ЦК партии.
За оборонной промышленностью наблюдал созданный постановлением Политбюро от 10 июля 1949 г. Отдел машиностроения (с 1953 г.- Отдел оборонной промышленности) и соответствующий секретарь ЦК. При этом функции Политбюро, Секретариата и
456


вышеназванных отделов ЦК сводились в основном к работе отдела кадров- установлению должностей системы номенклатуры ЦК, подбору и утверждению кандидатур на эти должности, а также разрешению различных конфликтов на партийной, хозяйственной и бытовой почве.
Функционирование партийных органов в СССР регулировалось порядком действия номенклатурной системы, который был оформлен еще решениями высших органов партии в 1923-1925 гг. Истории советской номенклатуры посвящен целый ряд трудов, к которым мы и можем отослать читателя25. Напомним кратко, что в органах хозяйственного управления существовали такие основные категории, как номенклатура министра, начальника Главка и руководителя предприятия (директора). В министерствах периодически создавались комиссии для аттестации работников номенклатуры министра и начальников главных управлений. Вместе с тем, все главные стратегические должности, включая самих министров и выше, входили в номенклатуру ЦК партии. Эти кандидатуры должны были утверждаться Политбюро ЦК ВКП(б); порядок перемещения номенклатурных работников этого уровня регулировался в изучаемый нами период постановлением ЦК ВКП(б) от 5 октября 1946 г.
По военным ведомствам в номенклатуру ЦК входили сотни должностей: министры, начальники военных учебных заведений и полигонов, командующие военными округами, армиями и дивизиями, а также командиры и начальники политотделов (по званию вплоть до полковника). Назначения на ключевые должности производились решением Политбюро, как, например, по артиллерийским войскам: начальник ГАУ ВС генерал-полковник М.И.Не- делин (15 ноября 1948 г.), командующий войсками Московского района ПВО генерал-полковник К.С.Москаленко (14 августа 1948 г.), начальник штаба Московского района ПВО генерал-майор П.Ф.Батицкий (6 января 1949 г.), президент Академии артиллерийских наук генерал-лейтенант А.А.Благонравов (11 ноября 1946 г.); а также решением Совета Министров СССР - командующий артиллерией Вооруженных сил Главный маршал артиллерии Н.Н.Воронов (27 апреля 1946 г.), командующий войсками ПВО Маршал Советского Союза Л.А.Говоров и другие.
457


Номенклатура ЦК периодически расширялась за счет включения в нее новых должностей в сфере оборонной промышленности, прежде всего в особо важной отрасли - атомной промышленности. Утверждению в ЦК подлежали кандидатуры на руководящие посты в системе Первого главного управления при Совмине, вплоть до директоров предприятий и главных инженеров.
Порядок решения таких вопросов может быть проиллюстрирован следующим примером. 19 ноября 1947 г. начальник ПГУ Б.Л.Ванников обратился в ЦК с просьбой утвердить на должность главного инженера, заместителя директора завода № 906 инженера Г.М.Чубыкина, который долгое время работал в химической промышленности, а затем в системе ПГУ. Заместитель начальника первого управления ПГУ Квасков, под началом которого кандидат работал с марта 1947 г., и секретарь партбюро того же управления Мальцов дали положительную характеристику Чубыкину и его способности справиться с работой. Отдел кадров Первого Главка сообщил, что допуск к работе в системе ПГУ у кандидата имелся. Затем Чубыкин был вызван в Отдел управления кадров ЦК и дал согласие на работу.
Отдел управления кадров, в свою очередь, внес в ЦК предложение о включении должности главного инженера завода № 906 в номенклатуру ЦК и об утверждении в этой должности Г.М.Чубыкина. Вопрос был решен Политбюро положительно 26 ноября 1947 г.26 Тем не менее система партийного контроля за подбором и расстановкой кадров была далека от идеальной. Периодические проверки партийными органами кадровой работы на предприятиях и в министерствах выявляли различные нарушения порядка. Объяснялось это, в частности, и тем, что министры проявляли большую самостоятельность, чем им было позволено, в рамках подчиненных им ведомств.
Такого рода «нарушения» были отмечены в постановлении Оргбюро ЦК от 14 декабря 1946 г. по отчету Министерства вооружения о состоянии работы с руководящими кадрами. В документе говорилось, в частности, что министр Д.Ф.Устинов и его заместитель Карасев «свели свою роль в работе с кадрами к роли учрас- преда», политическим воспитанием руководящих кадров не занимались, считая это делом исключительно партийных организаций.
458


Руководству министерства инкриминировалась также особая связь с местными партийными организациями в деле подбора руководящих кадров, ошибки и торопливость, семейственность и другие недостатки такого рода.
Более существенным в глазах партийного руководства являлось нарушение министерством установленного порядка назначения и перемещения работников номенклатуры ЦК. Как отмечалось в решении Оргбюро, «нередко предложения о передвижении или новом назначении вносятся на утверждение ЦК после их фактического назначения или освобождения»; а в целом «за 1,5 года без разрешения ЦК Министром вооружения назначено 32 работника из 75, освобожден 31 работник из 53 и до сих пор не представлено на утверждение 10% работников номенклатуры ЦК»27.
В постановлении министру было указано на необходимость исправления ошибок, в частности, предписано отменить ошибочный приказ по министерству, обязывавший извещать работников, зачисленных в резерв, на какую должность они назначались для выдвижения. Такой резерв работников, пригодных для назначения на должности номенклатуры ЦК и министра, надлежало создать в Минвооружения в трехмесячный срок.
Министру принадлежала в немалой степени инициатива в подборе кандидатур по всем номенклатурным должностям. Количественное соотношение основных номенклатур можно показать на примере того же Министерства вооружения. В 1950 г. в министерстве насчитывалось должностей номенклатуры ЦК ВКП(б)- 179, номенклатуры министра - 593 и начальника главного управления - 62428.
Однако, судя по документам, Устинова не очень интересовали кандидатуры на посты номенклату ры ЦК. Как отмечалось в кадровом отчете министерства за 1950 г., из 32 утвержденных в этом году на номенклату рные должности ЦК на Коллегии министерства рассматривались предложения только об одном работнике. Устинов далеко не всегда даже беседовал с кандидатами на эти должности. На момент отчета не были подобраны кандидатуры на 7 вакантных должностей номенклатуры ЦК.
Между тем Устинов не оставлял попыток периодически посягать на номенклатуру высшего партийного органа. Так, в июне
459


1949 г. он обратился к секретарю ЦК Г.М.Маленкову с предложением о сокращении номенклатуры ЦК на ведущем объекте по разработке реактивного вооружения - НИИ-88. Устинов считал целесообразным исключить из номенклатуры ЦК должности главного инженера опытного завода № 88 и начальника СКБ-88, с передачей этих должностей в номенклатуру министра.
Однако Отдел машиностроения ЦК, стоявший на страже партийных интересов, эту просьбу министра не поддержал. Заместитель заведующего Отделом И.Д.Сербин доложил в ЦК, что на данный завод были возложены особо ответственные задачи по освоению производства новейшей реактивной техники, в связи с чем роль главного инженера завода № 88 приобрела исключительно важное значение (должность начальника конструкторского бюро НИИ-88 была вообще ликвидирована). Естественно, Устинову ничего не оставалось, кроме как согласиться с решением Отдела ЦК29.
Военное ведомство также нарушало инструкции в кадровых вопросах. Так, решением Оргбюро ЦК от 5 октября 1947 г. министерствам и ведомствам запрещалось освобождать работников номенклатуры ЦК от должности без решения высшего партийного органа. Однако это постановление неоднократно нарушалось, о чем докладывали в ЦК партийные контролеры. В частности, в декабре 1951 г. Военным министерством были зачислены на учебу в Высшую Военную академию имени К.Е.Ворошилова 20 человек генералов и офицеров, занимавших должности номенклатуры ЦК. Ряд из них был освобожден от занимаемых должностей приказом военного министра еще до решения ЦК партии. В связи этим состоялось разбирательство в Административном отделе ЦК, в результате которого военный министр В.М.Василевский признал, что министерством была допущена ошибка. Василевский сделал предупреждение «по инстанции» - начальнику Главного управления кадров Советской Армии А.С.Желтову- о недопустимости впредь таких случаев.
В целом следует отметить, что в первые послевоенные годы контроль центральных органов партии над сферой оборонной промышленности оказался значительно ослабленным - при возрастании роли Спецкомитетов и соответствующих Главных управлений при Совмине. Эта тенденция проявилась, в частности, в резком ко¬
460


личественном сокращении в 1946 г. парторгов ЦК (этот институт был введен на крупных оборонных предприятиях в 1932 г. и получил наибольшее распространение в годы войны, с ростом мобилизационной активности партийных органов). К моменту реорганизации эта должность была установлена на 1558 предприятиях (против 77 в 1939 г.). В подготовительных материалах к заседанию Политбюро указывалось на низкий уровень подготовки парторгов ЦК, из которых менее 40% имели высшее образование, остальные - «среднее, полное среднее или даже низшее». Вопрос о необходимости сокращения численности парторгов обсуждался комиссией Оргбюро ЦК 26 декабря 1946 г., и проект постановления был, по установленному порядку, внесен на рассмотрение Политбюро. В прилагаемой справке о количестве предприятий, на которых была установлена должность парторга ЦК, намечался значительный масштаб сокращения их численности30:
Имеется
парторгов
Проектируется оставить
Сокраща¬
ется
МАП
113
37
76
МВ
60
32
28
МВД
8
8
-
ПГУ при Совмине Мин-во машиностроения
17
3
14
и приборостроения МПСС
31
10
21
Минсельхозмаш
86
19
67
Мин-во станкостроения
20
7
13
Мин-во строительства
8
5
3
военных и военно- морских предприятий МСП
43
14
29
Минхимпром
52
25
27
Итого
1553
588
965
В проекте постановления подчеркивалось, что парторги ЦК выполнили свои задачи в годы войны, сумев «мобилизовать партийные организации, рабочих и инженерно-технических работников на успешное выполнение военных заказов», но в послевоенный период эти функции оказались исчерпанными. На заседании от 7 января 1947 г. Политбюро вынесло решение о необходимости
461


значительного сокращения количества парторгов ЦК, а Оргбюро было поручено еще раз пересмотреть список предприятий.
Следует отметить, что при столь существенном - более чем в 2 раза - сокращении количества парторгов, эти должности были все же сохранены на предприятиях МВД и ПГУ. Более того, в дополнительном списке предприятий ПГУ, на которых устанавливалась должность парторга ЦК, было указано еще больше предприятий, нежели в основном списке: завод № 12, завод № 48, КБ № 11, завод № 813, завод № 817, комбинат № 6, комбинат № 7, НИИ № 9 (т.е. 8 объектов против 5 по общей таблице). Многие из этих скрывающихся под номерами предприятий нам уже знакомы.
Вместе с тем. особое положение «чрезвычайных» комитетов при Совмине делало их малодоступными для партийных работников. Правда, один из высших лидеров ВПК этого периода Булганин утверждал на Пленуме ЦК в июле 1953 г., что «у нас партийные организации, инструктора крайкомов, обкомов и другие руководящие работники партийных органов имеют доступ в самые секретные лаборатории, научно-исследовательские институты, где делается исключительно секретная работа»31. Однако документы местных партийных органов заставляют нас усомниться в этом утверждении.
Как было указано в постановлении ГКО от 20 августа 1945 г. о создании атомного Спецкомитета и подтверждено распоряжениями по ПГУ, органам атомного ведомства запрещалось давать какие- либо сведения об их деятельности в партийные и советские органы: «Никакие организации, учреждения и лица без особого разрешения ГКО не имеют права вмешиваться в деятельность Первого Главного Управления, его предприятий и учреждений или требовать справок о его работе или работах, выполняемых по заказам ПГУ»32.
На этой почве возникали недоразумения, жалобы местных партийных органов в вышестоящие инстанции. К примеру, руководство завода «Двигатель», подведомственного ПГУ, обратилось в ЦК КП(б) Эстонской ССР с просьбой подобрать подходящую кандидатуру на должность парторга ЦК на этом предприятии. В ответ республиканский ЦК потребовал от директора завода и секретаря партбюро «полной справки, содержащей профиль завода, его на-
462


значение, мощность и перспективы его развития, с указанием циф- ровых данных» . Руководство завода обратилось за поддержкой в Отдел машиностроения ЦК ВКП(б), однако последний счел нецелесообразным устанавливать на этом предприятии должность парторга ЦК, в силу малочисленности коммунистов в рабочем коллективе.
В партийных архивах содержится ряд документов, свидетельствующих о том, что местные партийные органы почти не имели представления о деятельности атомных «объектов». Так, секретарь Южно-Казахстанского обкома КП(б)К Сулейменов жаловался в ЦК партии, М.А.Суслову, на то, что экспедиция № 1 строительства № 830 ПГУ (при этом он упоминал только номер, а расшифровка принадлежности объекта приводилась уже в докладной записке Отдела машиностроения секретарю ЦК Г.М.Маленкову) была совершенно неподконтрольна партийным и советским организациям области, в результате чего они не могли проверить «сигналы» о злоупотреблениях начальника строительства Хаустова. В связи с этим, автор письма просил разрешить местным партийным органам «взять под свой контроль и руководство строительство № 830 в вопросах партийно-политической работы и хода строительства»14.
Однако Маленков поручил проверить состояние дел на объекте самим работникам ПГУ. По результатам проверки Управление кадров внесло в ЦК предложение об освобождении Хаустова от обязанностей начальника строительства. Постановление ЦК по данному вопросу состоялось 19 ноября 1949 г. Казалось бы, справедливость была восстановлена, но при этом местные партийные органы так и не были допущены к сверхсекретной информации о работе на атомном объекте.
Партийное руководство в так называемых «закрытых административно-территориальных образованиях» осуществлялось через систему политотделов. Политотделы стали создаваться в народном хозяйстве с 1933 г. как особые органы политического руководства. Они работали на основе строгого единоначалия, жесткой дисциплины полувоенного характера и сыграли немалую роль в мобилизации промышленности в годы войны. В первое послевоенное десятилетие на атомных объектах фактически отсутствовали выборные партийные органы, а местные обкомы и крайкомы не имели доступа на объекты. Фактически партийно-политическая работа
463


осуществлялась по двум разным ведомствам: через политотделы управлений строительств Главпромстроя МВД (который ведал строительством атомных объектов), подчинявшиеся Политуправлению Главпромстроя, и политотделы производственных комбинатов, лабораторий, НИИ. Последние, в отличие от системы МВД, не имели головного органа в лице Политуправления (оно было создано только в июле 1953 г. в Министерстве среднего машиностроения, и возглавил его Л.Г.Мезенцев). Партийные организации заводов не имели права обсуждать производственные вопросы, являвшиеся секретными.
Процесс «восстановления партийной и советской демократии», начавшийся в стране после XX съезда партии, в известной степени затронул самую закрытую сферу жизни советского общества. С началом перемен во внутриполитическом климате в СССР, в высшие партийные органы начали поступать жалобы на политотделы со стороны низовых партийных ячеек и коммунистов и просьбы о восстановлении «ленинских принципов» коллегиальности и коллективности руководства партийной работой в режимных городах.
В своих письмах партработники отмечали, что система политотделов была почти полностью перенесена из МВД, откуда постановлением правительства от 14 марта 1955 г. в атомное ведомство был передан Главпромстрой. Работали в организациях последнего заключенные и военные из военно-строительных частей. Соответственно, в деятельности политотделов господствовал принцип единоначалия, зачастую выливавшийся в диктат начальников, один из которых даже заявил: «Политотдел - это я». Кроме того, представители местных партийных органов по-прежнему не допускались на атомные предприятия. Для получения доступа на тот или иной объект они были вынуждены обращаться с просьбой в ЦК партии, который давал по инстанции указание начальнику Политуправления Минсредмаша, а тот, в свою очередь, - директору предприятия - допустить работников обкома или горкома партии на объект.
В связи с «демократизацией» партийные работники и хозяйственные руководители предлагали упразднить политотделы в закрытых городах и создать горкомы партии, которые должны были, как и в других местах, избираться на городских партийных конференциях. В целях сохранения секретности предлагалось подчинить
464


эти органы непосредственно ЦК партии. Другой вариант намечал подчинить горкомы закрытых городов территориальным партийным организациям.
Реформирование системы управления атомным ведомством началось с принятия указа Президиума Верховного Совета РСФСР о придании закрытым городам Минсредмаша статуса городов, в соответствии с которым в августе 1955 г. строительства объединялись с политотделами предприятий. Наконец, постановлением ЦК КПСС от 17 июля 1956 г. политотделы Минсредмаша упразднялись и создавались выборные партийные органы. Для руководства горкомами закрытых городов направлялись представители местных обкомов партии35.
Параллельно оживилась деятельность вновь избранных городских Советов, были проведены городские партийные конференции. Помимо этого, постановление предусматривало порядок допуска на атомные предприятия и объекты местных партийных работников. Таким образом, несмотря на крайнюю закрытость этой системы, и она не смогла избежать воздействия крупных перемен во внутриполитическом курсе.
Однако и в дальнейшем, в отличие от остальной части страны, где в 1950-1980-е годы горкомы партии обладали реальной властью, горкомы закрытых городов Минсредмаша никогда не играли самостоятельной роли по отношению к предприятиям атомной промышленности. Центральное место здесь занимали ведущие ученые - руководители атомных программ, а также директора предприятий, а партийным руководителям отводилась скорее подчиненная роль. Партийные организации не допускались на производство, а занимались только вопросами массово-политической работы, решением жилищно-бытовых проблем.
Об особом положении Минсредмаша свидетельствовал, как уже указывалось выше, обширный перечень должностей, включенных в номенклатуру министра и Коллегии министерства (согласно списку, содержавшемуся в приказе министра от 18 апреля 1967 г., в эту номенклатуру входили: по ВНИИЭФ (5 Главное управление)— 12, по Пензенскому приборостроительному заводу (6 ГУ) - 7, по химическому комбинату «Маяк» (4 ГУ) - 5, по
465


Навойскому горно-химическому комбинату (1 ГУ)— 5, по Электростальскому машиностроительному заводу (3 ГУ) — 4, по ВНИИНМ (Научно-техническое управление) - 4, по Управлению строительства Прикаспийского горно-обогатительного комбината (11 ГУ)- 4, по НИИ монтажной технологии (12 ГУ)- 2, по Институту' атомной энергии им. И.В.Курчатова - 7 и т.д.)36.
Основные политические перемены в жизни страны эхом отзывались в более или менее изолированных анклавах ВПК. В конце 1940- начале 1950-х годов оборонные ведомства подвергались «чисткам» в связи с «делами» против авиаторов, моряков, артиллеристов и общими идеологическими кампаниями (антиамериканской, борьбы с космополитизмом и т.д.). С оборонных предприятий, из НИИ и КБ в ЦК партии потоком шли письма партийных работников с жалобами на недостатки в подборе кадров, с выявлением фактов засилья лиц еврейской национальности, имевших родственников за границей. Как и в других местах, эти кампании зачастую использовались для сведения личных счетов.
К примеру, в начале 1950-х годов на авиационном заводе в г. Верхняя Салда в течение полутора лет сменилось несколько директоров. Первого из руководителей предприятия погубило его происхождение из семьи управляющего помещика и, в особенности, длительное пребывание в служебной командировке в США. Главные обвинения, выдвигавшиеся против него, ярко характеризовали обстановку антиамериканской кампании, которая усилилась с началом войны в Корее.
Автор письма в высшие партийные инстанции обвинял директора в преклонении перед американской техникой (в частности, организацией труда на заводе Форда), в постоянных разговорах об американском образе жизни и «принижении достоинств советской социалистической техники и быта советских людей». В шкафу и на столе в рабочем кабинете директора накопилась «иностранная техническая литература и ни одной книги классиков марксизма и отечественной технической литературы». Эта иностранная литература была «убрана только по предложению комиссии из Обкома ВКП(б)». При этом был даже произведен
466


точный подсчет «вредоносных» изданий ы риканский журнал, 12 английских и и бнаружились 131 аме- инструкцин для директора и главного инТн^**"*’ 3 TaK*e компании «Дженерал электрик», которыми как бы *МерИКанской
практической деятельности». в своеи
Все это оказалось более чем достаточна, ^
достаточным основанием для сня-
тия директора с работы. К слову, и его преемник подвергся яростной критике со стороны того же лица и был также уволен >ому процессу, казалось, не будет конца. Основанием для подозрений явилось также наличие среди жителей Верхней Салды большого количества «раскулаченных и выселенных лиц» (спецпереселен- цев). При этом, по мнению критика, на руководящие посты в городе (секретарь горкома также попал в число неугодных лиц) и на ведущем заводе Министерства авиапромышленности «на смену одним лицам с подозрительным прошлым ставятся другие еще хуже первых»37.
В начале 1950-х годов процесс «чисток» предприятий и организаций оборонной промышленности и военных институтов от раз¬
ного рода лиц «сомнительного» происхождения принял повсеместных характер. Например, Отделом машиностроения и Комиссией партийного контроля (КПК) ЦК были проведены «чистки» в крупных авиационных институтах - Всесоюзном Институте авиационного машиностроения (ВИАМ), Центральном Аэрогидродинамиче- ском Институте (ЦАГИ) и Летно-иссследовательском институте (ЛИИ) Минавиапрома.
Наиболее полный список «уволенных с компрометирующими данными» был отражен в документах по результатам проверки в ЛИИ. За 1951-1952 гг. в Институте было уволено работников,
имевших родственников за границей 9 человек, судимых по «политической статье» 58УК- 2; «лиц военнопленных иногосу
дарств» — 2; тех, чьи родственники были репрессированы органами НКВД - 29; детей помещиков, купцов - 6; детей кулаков, торговцев и служителей культа (объединены в одну ’ ’
имевших «прочие компроматериалы» - 35 человек . позволяет судить о характере очередной кампании из числа тех,
467


которые проводилась с редкостной регулярностью по указам высшею иартийно-государственно! о руководства. Наиболее многочисленную категорию уволенных составили люди, чьи родственники были репрессированы НКВД, что косвенно свидетельствовало о размахе и уже даже «обыденности» политических репрессий. В графу же «прочие компроматсриалы», которая была также самой «населенной», можно было включить кого угодно по любым мотивам, включая личные, что давало возможность произвола со стороны проверяющих.
В разгар кампании по борьбе с космополитизмом доносы на евреев и якобы находившихся под их влиянием руководителей предприятий, НИИ, КБ приняли массовый характер. Что касается чисто военной сферы, то в ней процент лиц еврейской национальности был невелик (кроме научных и конструкторских учреждений). Иное дело - оборонные КБ, предприятия и министерства. Доля евреев в ведущих научно-технических организациях была очень высока. Выдающиеся ученые и конструкторы, о которых подробнее речь пойдет ниже, находились в силу своей свсрхнужности в относительной безопасности, чего нельзя было сказать о рядовых сотрудниках.
В декабре 1950 г. секретарь Свердловского обкома ВКП(б)
В.Недосекин доложил Г.М.Маленкову, что проверкой было установлено, будто главный конструктор завода № 8 Министерства вооружения Л.В.Люльев «при утверждении его в должности главного конструктора, скрыл компрометирующие данные о своем брате и ближайших родственниках». Родственники конструктора, люди еврейского происхождения, были замечены в разного рода «компрометирующих» связях и поступках, как-то: проживание за границей или связи с другими родственниками за рубежом, ведение антисоветских и «пораженческих» разговоров в годы войны, владение мыловаренным заводом в 1920-е годы и арест за «вредительскую деятельность».
Подробная проверка деятельности Особого конструкторского бюро, которое возглавлял Люльев, по сообщению секретаря обкома, показала, что главный конструктор «в своей работе на партийную организацию и принципиальных опытных конструкторов не
468


опирается, подвержен самовосхвалению и зазнайству, не терпит критики... окружает себя подхалимами и угодниками, из числа менее квалифицированных конструкторов одной национальности, таким же образом подобрал заместителя, личного секретаря и шофера». Содержание письма было довольно стандартным и типичным в условиях антиеврейской и антикосмополитической кампании. Исходя из изложенного, Свердловский обком ВКП(б) просил Маленкова обязать Министерство вооружения решить вопрос об освобождении Люльева от должности.
В разъяснительном письме по этому вопросу на имя заведующего Отделом машиностроения ЦК И.Д.Сербина министр вооружения Устинов пытался отстоять своего сотрудника, как он это делал неоднократно. Главным обоснованием для защиты служили интересы дела создания новых систем вооружения, которое в целом являлось одним из приоритетов политики советского руководства. Устинов указывал, что перед КБ завода № 8 «стоят большие задачи по модернизации, увеличению мощности, а также доработке и совершенствованию и производству артиллерийских систем», в связи с чем и были организованы опытные производства под руководством Люльева. По заключению министра, «освободить т. Люльева Министерство вооружения лишено возможности, так как он возглавляет упомянутые выше работы, с которыми справля-
49
ется» .
Тон письма был довольно уверенный, хотя «для порядка» Устинов добавил, что «министерством принимаются меры по укреплению руководства ОКБ-8. В октябре 1950 г. был назначен заместителем главного конструктора окончивший Академию промышленности т. Булавинцев». В результате министру удалось отстоять свою позицию. Как доложил Сербин Маленкову, секретарь Свердловского обкома «согласился с т. Устиновым о нецелесообразности освобождать т. Люльева от обязанностей главного конструктора завода № 8». Надо отметить, что и в целом руководители ведомств оборонного профиля неоднократно отстаивали своих работников, ссылаясь на высокую квалификацию и невозможность их замены.
Военное ведомство также неоднократно оказывалось на острие внутриполитической борьбы. Новый виток противоречий между
469


партией и армией обозначился в связи с проведением Пленума ЦК КПСС в октябре 1957 г., направленного против тогдашнего министра обороны Маршала Советского Союза Г.К.Жукова. Произнесенный на Пленуме доклад М.А.Суслова «Об улучшении партийно-политической работы в Советской Армии и Военно-Морском Флоте» впервые содержал сведения о структуре руководства военной политикой СССР. Во-первых, в этой речи Суслов открыто признал, что «у нас существует Совет обороны страны». Формально при Совете обороны был образован Военный совет, в состав которого вошли все члены Президиума ЦК партии, все командующие округами и флотами (система военных советов была создана и на уровне военных округов, где они были совещательными органами при командующих40). Однако, как утверждал докладчик, «товарищ Жуков не счел нужным ни разу собрать этот Военный Совет», а в 1957 г. даже предложил его ликвидировать (предложение было, разумеется, отвергнуто Президиумом ЦК). Жуков также вносил предложение об «изменении функций военных советов в округах, которые имели право рассмотрения всех важнейших вопросов жизни и деятельности армии и флота», в пользу командующих, усиления их единоначалия41.
По словам Суслова, Жуков пренебрежительно отзывался о политработниках: «...один командующий армии передал, что на одном совещании т. Жуков заявил, что политработники привыкли за 40 лет болтать и потеряли нюх, как старые коты»42.
При всей заданности обвинений, нельзя не отметить нараставшее в условиях внутриполитической борьбы в стране стремление военных к политической самостоятельности. В сочинениях и речах многих военачальников (и самого Г.К.Жукова, и его преемников) в середине 1950-х- начале 1960-х годов звучал мотив о необходимости освобождения военного руководства от излишней опеки и морально-политических наставлений партийных органов, от их непосредственного вмешательства в оперативную деятельность командиров. Противоречия между военными и государствен но-партийной верхушкой переросли рамки конфликта по проблемам политической индоктринации армии; они были связаны и с дискуссиями по вопросам военной стратегии, и с недовольством со стороны во-
470


енных курсом Хрущева на сокращение численности Вооруженных сил и «традиционных» родов войск и вооружений.
В западной литературе эти противоречия преподносились как столкновение профессионально-военных и партийных интересов (по отношению к последним употреблялся термин «гражданский» - в противовес «военному» началу в обществе; и конфликт рассматривался в парадигме «военно-гражданских отношений»).
Борьба партийного и военного руководства привела к снижению роли Главного политического управления С А и ВМФ в середине 1950-гг. Эта ситуация была, в частности, затронута в записке заместителя начальника Политотдела органов управления Главнокомандующего ВМФ М.Волкова в ЦК, которая отложилась в Секретариате Н.А.Булганина за 1955 г. Партработник сетовал на снижение авторитета Главного политического управления, тогдашний начальник которого А.С.Желтов и его помощники «не обеспечивали руководства».
По мнению автора, по стилю и характеру работы ГПУ напоминало обычное «строевое управление Министерства обороны». Со времен XIX съезда партии (1952 г.) не были отработаны директивные документы о партийных органах в Вооруженных силах; затягивалось решение вопроса о создании политорганов родов войск. Главным политическим управлением было внесено предложение об упразднении института заместителей по политчасти командиров войсковых частей и подразделений. Кроме того, как считал автор записки, ГПУ «мало советовалось с практическим работниками с мест по важнейшим вопросам практики партийно-политической работы». В результате политработник отмечал значительное ослабление партийной работы в армейских подразделениях и резкое сокращение числа коммунистов в партийных организациях военных частей и кораблей.
В качестве «хорошего примера» для нынешнего руководства он привел возглавлявших ранее ГПУ А.С.Щербакова, Л.З.Мехлиса. «Положительным» опытом им было названо и «кратковременное пребывание на посту первого заместителя начальника ГПУ такого опытного партийного работника, как Л.И.Брежнев». Настоящий же руководитель Управления генерал А.С.Желтов являлся, по мнению
471


автора, «хорошим солдатом», но этого было мало для партийного деятеля43. Итак, противостояние партийного и военного начал снова вступило стадию обострения, и достигло кульминации в конфликте Хрущев-Жуков.
В данном случае Хрущев стремился прежде всего «прибрать к рукам» непокорных военных, используя тезис о необходимости усиления партийного руководства в армии. Испытанным методом служило смещение неугодных лиц и подбор на их место казавшихся ему более послушными начальников военных ведомств. Жуков был заменен на посту министра обороны маршалом Р.Я.Малинов- ским, начальник Генерального штаба маршал М.В.Захаров- маршалом С.С.Бирюзовым. Кстати, А.С.Желтов после смещения его с поста начальника ГПУ С А и ВМФ был даже повышен в должности: он стал заведующим Административным отделом ЦК КПСС, который курировал силовые ведомства.
После устранения Жукова были сделаны попытки усилить роль партийных органов в Вооруженных силах: расширились состав и функции военных советов, возросло количество политорганов (в декабре 1957 г. были восстановлены 54 упраздненных политоргана, в начале 1958 г. вновь созданы еще свыше 150)44. Однако противоречия между партийным и военным руководством далеко не были изжиты.
Касаясь вопроса о социальном и профессиональном составе партийной номенклатуры, работавшей в сфере ВПК, можно с известной поправкой сослаться на общие данные, подготовленные Отделом машиностроения ЦК к XIX съезду партии, о развитии машиностроительной промышленности в СССР. Эти данные могут быть экстраполированы на оборонную промышленность.
Итак, в 1950 г. в системе машиностроения работало 2280 руководящих работников, входивших в номенклатуру ЦК ВКП(б), в том числе: заместителей министров - 92 человека, начальников Главных управлений - ПО чел., директоров заводов - 658, директоров НИИ - 100, парторгов ЦК - 221 человек.
«Среднестатистический» номенклатурный работник был мужского пола (процент женщин в этой категории составлял лишь 0,3%), в возрасте от 25 до 45 лет (возрастной состав был следую-
472


щим: до 25 лет - 4,2%, до 45 лет - 62,2%, до 50 лет - 23,8%), членом партии (членов и кандидатов ВКП(б) насчитывалось 95,5%), с высшим образованием (84,9%, при 5,8% с незаконченным высшим и 6,3% со средним образованием), русским по национальности (русские составляли 77,7%, украинцы - 10,9%, евреи - 5,5%, другие национальности - 5,9%). Большой разброс наблюдался в показателе стажа работы: работавших в должности от 1 до 2 лет было 18,3%, от 2 до 3 лет - 11,8%, от 3 до 5 лет - 28,7%, свыше 5 лет- 20,9%. Это объяснялось отчасти процессом перемещения кадров, который продолжался, хотя и умеренными темпами: в 1949 г. сменилось руководящих работников номенклатуры ЦК 18,6% (387 человек), в 1950 г. - 22,2% (459 чел.). Выдвижение на номенклатурные должности, как правило, происходило «с меньшей работы» (так был назначен 71,5% работников в 1950 г.), освобождение от должности- «как не справившихся с работой» (171 человек в 1950 г. против 34 снятых с постов по формулировке «как скомпрометировавших себя»).
Всего на предприятиях, в НИИ и КБ, в организациях и учреждениях и центральных аппаратах машиностроительных министерств в те годы работало 108249 инженеров и 125000 техников, т.е. примерно на 100 работников приходился один представитель номенклатуры ЦК45.
Здесь уместно обрисовать образ работника военно-политического фронта, призванного осуществлять руководящую роль партии в Вооруженных силах и оборонной промышленности. Примечательной фигурой этого спектра являлся генерал А.А.Епишев, который вплоть до середины 1980-х годов считался на Западе главным представителем партии в Вооруженных Силах СССР. В течение 23 лет он возглавлял Главное политическое управление Советской Армии и Военно-Морского Флота, и его биография заслуживает внимания.
Для характеристики личных качеств этого человека один из его биографов использовал цитату из воспоминаний бывшего начальника штаба чехословацкой армии Я.Сейна, который назвал Епишева «самым страшным русским», которого он когда-либо видел. Советский генерал от политики отличался бескомпромиссностью и
473


обладал всеми качествами «тайного заговорщика», который, по выражению Ф.Достоевского, «никогда не взглянет человеку в глаза, никогда не улыбнется, и никогда не засмеется»46.
В системе советского ВПК он контролировал одно из самых важных звеньев - между партийной верхушкой и Вооруженными силами. Епишев был выходцем из рабочей семьи, и его карьера развивалась на протяжении 1930-1950-х годов в соответствии с основной «партийной линией». В довоенное время он последовательно занимал ряд постов в партийной иерархии, двигаясь вверх по служебной лестнице. Дело было на Украине, отсюда проистекло и раннее знакомство Епишева с Хрущевым, который, подобно многим руководителям, любил окружать себя земляками и старыми друзьями.
«Военная часть» его биографии была связана с окончанием Епишевым Военной Академии механизации и моторизации Красной Армии, а также с его службой в качестве члена военного совета в годы Великой Отечественной войны, где он работал вместе с будущим маршалом К.С.Москаленко, а затем под начальством Л.И.Брежнева. Он был хорошо знаком и с такими известными военачальниками, как Р.Я.Малиновский, А.А.Гречко, М.В.Захаров,
С.С.Бирюзов и другими.
Послевоенная партийная карьера Епишева прошла сквозь череду успехов и падений, в зависимости от перипетий политической борьбы в высших кругах власти. В начале 1950-х годов к его партийным и военным заслугам прибавился также опыт работы в качестве заместителя министра государственной безопасности. В то же самое время произошло его сближение с одной из наиболее влиятельных фигур в советском руководстве — М.А.Сусловым, который отвечал за идеологическую работу партии и ее международные связи. Именно Суслову Епишев был обязан своим продвижением в органы безопасности, все большим обогащением аппаратного опыта47.
Настоящий расцвет карьеры Епишева начался с назначением его начальником ГПУ С А и ВМФ в 1962 г. Это назначение было связано во многом с желанием Хрущева «свернуть шею» военной оппозиции в период Карибского кризиса. В числе военных руково-
474


дителей, выступивших против размещения советских баллистических ракет на Кубе, оказался и предшественник Епишева на посту начальника ГПУ маршал Ф.И.Голиков. В этих условиях Суслов и предложил Хрущеву кандидатуру Епишева на место главного проводника партийного курса в войсках. Смена военно-политического лидера была проведена быстро и неожиданно для многих. Поначалу после назначения Епишев, казалось, оправдывал оказанное ему доверие, занявшись острой критикой тех военачальников, которые недооценивали роль партийных органов в Вооруженных силах. Его статьи, посвященные возрастанию роли партии, стали часто появляться на страницах партийной прессы и специализированных военных изданий.
Однако в ходе дебатов по вопросам новой советской военной стратегии его позиция оставалась промежуточной. Как и большинство других военных руководителей, Епишев придерживался той позиции, что, несмотря на возрастание стратегического значения ракетно-ядерных сил, массовые армии по-прежнему сохраняли решающую роль в современной войне. Эта концепция явно противоречила идеям Хрущева о ракетном превосходстве.
В действительности Хрущев оказался в изоляции перед лицом крепнувшего ВПК, лидеры которого имели более чем достаточно оснований для недовольства его внутриполитическим и международным курсом. Никто из высшей партийной и военной иерархии, включая того же А.А.Епишева, не поддержал Хрущева во время его отстранения от власти в октябре 1964 г.
Последовавший за Хрущевым Л.И.Брежнев восстановил курс на приоритетное развитие военной сферы. Карьера Епишева успешно продолжалась при Брежневе и далее - до середины 1980-х гг. Идеологическая работа партии в Вооруженных силах к концу брежневской эпохи вылилась в формальную риторику. Тем не менее, партийные аппаратчики, подобные Епишеву, ставшие частью элиты ВПК, продолжали преуспевать, несмотря на моральное разложение армии, военные авантюры (война в Афганистане и
т.д.).
Тип управленца-аппаратчика являлся чрезвычайно распространенным и влиятельным в партийной ветви ВПК. К числу таких лю-
475


дей принадлежали и руководители соответствующих отделов ЦК партии, занимавшиеся оборонными и военными вопросами, - И.Д.Сербин, Л.В.Смирнов и другие. По характеру и бюрократическим методам деятельности они были похожи друг на друга, в какой бы сфере ни работали.
Органы безопасности и их функционеры
Как уже отмечалось выше, советские органы безопасности- НКВД-МВД и НКГ'Б-МГБ вплоть до середины 1950-х годов выполняли в системе ВПК как хозяйственно-организационные, так и контрольно-охранительные функции. Трудно оспаривать хозяйственно-мобилизационную роль МВД и системы подневольного труда в создании военно-экономического потенциала СССР как в годы войны, так и в первое послевоенное десятилетие. Одним из ярких примеров в этом отношении явилось участие органов безопасности и лично Л.П.Берии в создании советской атомной программы (о чем уже рассказано выше). В целом охранительно-репрессивная система, сформированная в СССР в 1930-е годы, как нельзя лучше подходила для организации сверхсекретной системы разработки и производства новейших вооружений.
Более того, в недрах НКВД еще в предвоенный период возникла считавшаяся «плодотворной» идея использования заключенных научно-технических специалистов для нужд обороны в системе специальных закрытых НИИ и КБ - так называемых «шарашек». Через эту систему прошли десятки талантливых и выдающихся конструкторов, технических специалистов, таких как А.Н.Туполев,
С.П.Королев, В.П.Глушко, В.М.Мясищев, В.М.Петляков и многие Другие.
Одной из «первых ласточек» стало организованное в 1937 г. в системе НКВД и Наркомата вооружения СССР Особое конструкторское бюро (ОКБ-172) по проектированию артиллерийских систем силами заключенных специалистов. И после войны два ведомства - МВД и Минвооружения - продолжали работать в тесной взаимосвязи. В совместной записке, подготовленной на имя Сталина в мае 1947 г., руководители обоих ведомств - тогдашний министр внутренних дел С.Н.Круглов и министр вооружения
476


Д.Ф.Устинов- объединили усилия в описании достижений ОКБ. Они также просили организовать для ОКБ-172 опытно-экспериментальную базу и наградить особо отличившихся специалистов правительственными наградами, со снятием с них судимости. Как отмечалось в документе, за десять лет работы ОКБ выполнило важнейшие правительственные задания по проектированию артиллерийского вооружения, разработало 23 крупных проекта и созда- л о более 60 научно-исследовательских работ .
«Двойное» подчинение Особых КБ объяснялось тем, что они одновременно входили в состав созданного в 1939 г. 4 Спецотдела НКВД, организованного с целью использования заключенных специалистов для разработки новых образцов вооружения, а располагались они как самостоятельные подразделения на предприятиях оборонных министерств.
В конце войны тогдашний нарком внутренних дел Л.П.Берия обратился к Сталину с предложением о снятии судимости с ряда «особо отличившихся заключенных специалистов, с последующим направлением их на работу в авиапромышленность». В годы войны эти люди работали на авиационном заводе № 16 и выполняли работы «важного оборонного значения». Так, по проекту В.П.Глушко были построены опытные реактивно-жидкостные двигатели РД-1, которые успешно прошли заводские испытания, после чего стала изготавливаться опытная серия этих двигателей. По проекту А.М.Добротворского были сконструированы мощные авиационные моторы МВ-100 и МВ-102.
Кроме того, группа высококвалифицированных специалистов 4 Спецотдела, которая работала на заводе № 16 на руководящих технических должностях, способствовала созданию на предприятии опытной механической базы авиамоторостроения, успешному выпуску продукции. По мнению наркома авиационной промышленности А.И.Шахурина, по своей «технической новизне и умелому решению ряда сложных технических и конструктивных проблем» их разработки внесли большой вклад в развитие авиационного вооружения. И это было не удивительно, ибо в число 35 заключенных, представленных в записке Берии к освобождению, вошли в основном высококвалифицированные специалисты- инженеры, конструкторы, начальники отделов технического кон-
477


троля и цехов предприятий, и даже директора и главные инженеры заводов.
Это были представители технической интеллигенции в расцвете творческой зрелости, в основном с 1890-х до 1908 годов рождения, с немалым опытом работы, осужденные Военной Коллегией Верховного Суда СССР или Особым совещанием при НКВД в конце 1930-х- 1940-м году по статье 58 за различного рода «контрреволюционную деятельность», сроком на 8-10 лет.
Процитируем несколько типичных характеристик людей из этой группы, как они были даны в списке, приложенном к письму Берии. Скажем, одной из самых заметных фигур оказался Валентин Петрович Глушко, бывший инженер-конструктор НИИ-3 Наркомата оборонной промышленности, который характеризовался как «высококвалифицированный инженер по реактивным двигателям». Как указывалось в документе, «под его руководством ведется разработка 4-х камерного РД. Опытная камера построена и проходит летные испытания на самолете П-2»49.
Руководитель другого проекта- Алексей Михайлович Добро- творский, бывший главный конструктор завода № 33, получил следующую характеристику: «...высококвалифицированный специалист в области авиационного моторостроения. Имеет хорошую теоретическую подготовку. Руководитель группы. Спроектировал мощный авиационный бензиновый мотор М-100 и М-102».
Бывший технический директор рентгеновского завода в Москве Владимир Андреевич Витка занимал должность руководителя технологической группы и группы контроля вышеназванных моторов и одновременно работал техноруком рентгеновской лаборатории завода № 16. На время составления списка он руководил конструкторской группой автоматики РД.
В группу входили также профессора московских технических вузов. В среднем звене работали бывшие начальники цехов и отделов технического контроля предприятий, к характеристикам которых, как правило, прибавлялись положительные оценки их «аккуратности и добросовестности» в выполнении порученных заданий, в отличие от «организаторских» способностей, которые обычно приписывались инженерному составу руководящего звена.
478


Заключенные специалисты, трудившиеся под неусыпной опекой органов безопасности, с горькой иронией могут быть названы частью «научно-технической элиты ВПК». Отношение глубокого недоверия к интеллигенции, свойственное советским руководителям, как партийным, так и полицейским начальникам, в данном случае доходило до абсурда. Эта идеология была ярко выражена в ответах одного из советских лидеров В.М.Молотова на вопросы Ф.Чуева, где он на примере выдающегося авиаконструктора
А.Н.Туполева доказывал отрицательное отношение интеллигенции к Советской власти и необходимость использования труда и знаний научно-технических специалистов «за решеткой», где они должны были ковать военную мощь СССР50.
Аналогичную позицию занимал и шеф органов безопасности Берия, который, по воспоминаниям, высказывался в том духе, что в заключении ученым и конструкторам работать якобы «безопаснее». Правда, по мнению того же Туполева, на воле он сумел бы сконструировать в несколько раз больше самолетов, по сравнению с работой в заключении. Труд заключенных специалистов был, возможно, менее продуктивным, однако соображения безопасности оказались для советских руководителей решающими.
В целях соблюдения строжайшей секретности, все работники, как ученые и конструкторы, так и строители, рабочие, военные и обслуживающий персонал, задействованные в атомной программе, были уже сразу после войны запрятаны за тройную колючую проволоку «закрытых» атомных объектов. Эти объекты находились под неусыпным контролем органов безопасности, а образ жизни их обитателей напоминал жизнь птицы в клетке - сытую, обеспеченную, но не свободну ю.
На другом, противоположном полюсе секретной системы находились Берия и его подручные. Выше уже было подробно рассказано о роли Берии в советском ВПК. Здесь же мы затронем вопрос о социальных функциях и человеческом облике ряда других руководителей органов безопасности, которые принимали участие в формировании советского ВПК и развитии оборонных программ.
Представители органов безопасности сыграли немалую роль в развитии атомной программы СССР. В состав созданного в августе 1945 г. Спецкомитета при Совмине СССР от НКВД вошел замести-
479


тель наркома А.П.Завенягин, он же стал и первым заместителем начальника Первого главного управления Б.Л.Ванникова. Заместителем начальника Управления по режиму был назначен бывший в годы войны заместителем начальника контрразведки «СМЕРШ» («Смерть шпионам») П.Я.Мешик. Головной организацией по строительству объектов атомной промышленности стал Главпром- строй НКВД во главе с А.Н.Комаровским.
Важнейшим направлением деятельности «органов» на начальном этапе развития советской атомной программы стал сбор и анализ разведывательных сведений о развитии ядерных разработок в США и Великобритании. С этой целью в составе НКВД был организован Отдел «С» во главе с генералом П.А.Судоплатовым. 10 января 1946 г. Отдел был передан из НКВД в Наркомат государственной безопасности.
Рядом постановлений правительства (от 8 марта 1946 г., 20 апреля 1946 г., 21 апреля 1947 г.) устанавливалась и расширялась система уполномоченных Совмина при важнейших научно- исследовательских институтах, лабораториях, КБ, предприятиях и строительствах, выполнявших «специальные задания» (по атомной программе). На эти должности назначались лица из числа генералов и офицеров МВД и МГБ, которые освобождались от выполнения обязанностей в этих министерствах, но с сохранением всех прав и привилегий, с установлением для них повышенных окладов, продовольственных лимитов и т.д. В задачи уполномоченных входили: а) оказание этим объектам «помощи в укреплении и развитии их научно-технической базы»; б) «контроль за выполнением институтами, лабораториями заданий Правительства по проведению научно-исследовательских работ»; в) обеспечение охраны этих объектов; г) «проведение необходимых мер, обеспечивающих секретность» и ограждение объектов «от шпионажа, диверсий и от проникновения... вражеской агентуры»51.
Первоначально количество уполномоченных составило 6 человек при важнейших научно-исследовательских институтах и лабораториях, но уже к середине 1947 г. эта система была распространена на большинство атомных производственных объектов и строительств, что вызвало необходимость утвердить должность заместителя председателя Совмина по руководству уполномочен-
480


ными при важнейших институтах, специальных стройках и предприятиях (таковым был назначен Н.С.Сазыкин).
В функции МГБ входили также «охрана и оперативно-чекистское обслуживание ведущих ученых, работающих в области атомной энергии» (И.В.Курчатова, Ю.Б.Харитона, И.К.Кикоина, Л.А.Арцимовича, А.И.Апиханова, А.П.Александрова, Н.Н.Семе- нова)52.
Вокруг атомных объектов создавались особые режимные зоны, с отселением из них местных жителей; режимные объекты охранялись войсками МВД (с апреля 1948 г. - МГБ). При передаче войсковой охраны спецобъектов МВД обязывался передать в МГБ личный состав войск МВД численностью 7301 чел.; Министерству вооруженных сил предписывалось призвать досрочно для МГБ 43000 солдат, а также передать в войска МГБ 600 офицеров и 1200 сержантов «из числа проверенных и годных к строевой службе», а также запас продовольствия и снабжения53. Таким образом, общая численность охраны составила на тот период свыше 52000 человек. На объектах создавались также спецкомендатуры, численность личного состава которых на 6 декабря 1948 г. составляла 1000 человек54. Органы безопасности отвечали и за охрану специальных грузов, связанных с атомным производством, и ядерных «изделий» при их транспортировке к месту испытаний, с соблюдением самых жесточайших мер секретности.
В первые послевоенные годы большинство производственных функций в оборонной сфере оставалось за ведомством внутренних дел. К ним относилось и выполнение важнейших оборонных заданий правительства - строительство оборонительных рубежей, военно-морских баз, аэродромов, предприятий и объектов военной промышленности, и охрана этих предприятий «особой важности» (прежде всего, атомных объектов). Для развития атомной программы в составе НКВД в январе 1946 г. было создано специальное 9 управление во главе с А.П.Завенягиным. Одновременно продолжало функционировать и другое 9 управление - так называемое «Спецметуправление», которое вошло в состав ПГУ в октябре 1945 г. Это подразделение возглавлял генерал-майор С. Е. Егоров; занималось оно разведкой, добычей и переработкой урана55.
16 — 49*1
481


Руководители и организаторы МВД сыграли особо важную роль на начальной стадии создания советской атомной промышленности - до успешного испытания первого ядерного устройства. Не случайно за создание первой атомной бомбы звания Героя Социалистического Труда были удостоены восемь сотрудников министерства: заместитель министра А.П.Завенягин, начальник Глав- промстроя А.Н.Комаровский, его заместитель П.К.Георгиевский, бывший начальник исправительно-трудового лагеря и строительства 859 МВД (Челябинская область) М.М.Царевский, начальник Саксонского горно-рудного управления по добыче урана (А/О «Висмут», Германия) М.М.Мальцев, бывший начальник комбината № 6 МВД по добыче урана (Ленинабад) Б.Н.Чирков, заместитель начальника Главного управления лагерей С.П.Александров и главный инженер исправительно-трудового лагеря и строительства Л® 859 В.А.Сапрыкин. За организацию работ в области атомной промышленности руководство министерства- сам министр С.Н.Круглов, его заместители В.В.Чернышов и Б.П.Обручников - были награждены орденами Ленина56.
К руководству строительством атомных объектов привлекались люди с большим профессиональным опытом. Так, возведение первого плутониевого комбината на Южном Урале и города Челябинск-40 было поручено генералу НКВД М.М.Царевскому, который до этого руководил строительством Горьковского автомобильного завода, Нижнетагильского металлургического комбината и других крупных строек. Он был назначен лично Берией и возглавил стройку 8 июня 1947 г.57 К числу создателей атомных объектов относились, например, бывший начальником строительства КБ-11 в 1946-1948 гг., затем руководитель строительства комбината № 813, начальник Главного монтажного управления Минсредмаша
А.С.Пономарев; начальник Управления строительства завода № 12 в г. Электросталь в 1946-1949 гг., военный строитель, инженер- полковник Н.Н.Волгин, который в июле 1949 г. был назначен первым заместителем начальника Главпромстроя МВД, а с 1953 по 1974 г. работал начальником Строительного управления Минсредмаша58. Профессионалы требовались в любые времена на наиболее ответственных участках.
482


К концу 1940-х- началу 1950-х годов МВД постепенно лишилось своих важнейших производственных функций в сфере ВПК.
18 марта 1949 г. 9 управление, а также ряд специальных институтов и лабораторий МВД были переданы в ведение ПТУ. Начиная с 1946 г. вопросы атомной разведки и оперативной работы на объектах атомной промышленности стали постепенно передаваться в ведомственную принадлежность Министерства госбезопасности, которое волей Сталина наделялось все большими полномочиями тайной власти и контроля над обществом.
За МВД оставалось осуществление чисто полицейских функций — охраны правопорядка - во всех закрытых городах и на объектах, включая военные городки и номерные предприятия (этим занималось в составе министерства специальное 8 управление).
Между ведомствами безопасности наблюдались постоянное соперничество и паралеллизм структур. К примеру, управления, занимавшиеся военной контрразведкой, существовали в начале 1950-х гг. как в МВД, так и в МГБ, однако «оперативная работа на объектах атомной промышленности» была передана в специальный Отдел «К» МГБ. Конкурентом в данной области являлось и Главное разведывательное управление (ГРУ) Военного министерства.
В разгар холодной войны в составе ведомств безопасности создавались также чрезвычайные органы, нацеленные на проведение террора и диверсий за границей, в том числе и на военных объектах стран, называвшихся «агрессорами», - США, Великобритании и их «пособников». С этими целями в составе МГБ в 1950 г. были созданы чрезвычайные, подчиненные непосредственно министру Бюро № 1 во главе с П.А.Судоплатовым (его задача - проведение диверсий и террора за границей) и Бюро № 2 во главе с
В.А.Дроздовым (проведение похищений и убийств внутри СССР)59. Руководство МВД пыталось получить эту важнейшую функцию в свое ведение, выдвинув осенью 1953 г. проект в ЦК партии об организации специального управления при Втором главном управлении МВД (разведывательном) для «проведения диверсий на важных военно-стратегических объектах и коммуникациях на территории главных агрессивных государств - США и Англии, а также на территории других капиталистических стран, используемых главными агрессорами против СССР». Отдел был призван
16*
483


также заняться организацией похищения и доставки в СССР «новейших образцов вооружения и военной техники капиталистических государств, применяя в необходимых случаях подкуп и другие средства». В качестве методов достижения этих целей предлагались выявление и изучение военных баз, аэродромов, портов, важных военно-промышленных объектов и насаждение на них агентуры, а также подготовка специальных кадров нелегалов, как из числа советских граждан, так и иностранцев, сочувствовавших СССР, под прикрытием различных коммерческих предприятий60.
В конечном итоге эти функции были все же закреплены за 3 управлением МГБ, которое занималось военной контрразведкой, и Главным разведывательным управлением (ГРУ) Военного министерства, где традиционно были сосредоточены кадры профессиональных военных разведчиков. Такое дублирование и взаимодействие различных разведслужб было характерно и для противников СССР по холодной войне. Например, в США наряду с главным органом разведки - ЦРУ - работали и управления военной разведки в Министерстве обороны, Комитете начальников штабов и в различных видах Вооруженных сил. В совокупности с соответствующими подразделениями Госдепартамента они формировали разведывательное сообщество, которое с 1950 г. общими усилиями вырабатывало сводные Национальные разведывательные оценки (уже знакомые нам НРО). К сожалению, пока что мы не имеем доступа к аналогичным разведывательным материалам советской стороны.
В начале 1950-х годов за МВД еще сохранялся ряд его хозяйственных и строительных функций, однако после смерти Сталина начался процесс реорганизации, приведший в середине десятилетия к ликвидации системы принудительного труда. Ряд крупных строительных подразделений МВД был передан в другие министерства и ведомства, в частности, Главпромстрой — в атомное ПГУ (вскоре- Минсредмаш). В результате последующих перетасовок функции военного и оборонно-промышленного строительства были поделены между ведомствами. За МВД, помимо того, осталась задача развития местной противовоздушной обороны, и в середине 1950-х годов был создан Штаб по МПВО. Важность этой функции подчеркивалась и введением должности первого заместителя министра внутренних дел по МПВО, на
484


которую был назначен профессиональный военный- бывший командующий Бакинским округом войск ПВО генерал-лейтенант авиации О.В.Толстиков.
МВД пыталось сопротивляться процессу передачи его подразделений другим ведомствам. К примеру, руководство МВД воспротивилось намерению Совмина передать Московское военностроительное управление (МВСУ) в ведение Главмосстроя при Мосгорисполкоме «по балансу на 1 января 1955 г.». 15 июня 1955 г. министр внутренних дел СССР С.Круглов, министр внутренних дел РСФСР Н.Стаханов и начальник управления МВД Москвы и Московской области В.Рясной, на основании решения коллегии МВД, обратились к председателю Совета Министров СССР Н.А.Булганину с просьбой отклонить предложение об изъятии МВСУ из ведения МВД.
Как докладывало руководство министерства, МВСУ было «рентабельной хозрасчетной организацией», созданной в результате объединения ряда строительных подразделений МВД и выполнявшей все работы по капитальному строительству по МВД СССР и РСФСР, объектов местной ПВО и милиции. Главного управления пограничных войск и т.д. Общий объем выполненных в 1955 г. работ составил 110 млн рублей, в том числе военное строительство занимало 23%, специальное- 18%, жилищное и культурно- бытовое - 43%, ремонтно-восстановительные работы специальных объектов (хранилищ и др.)- 16%. В целом, согласно документу, МВСУ выполняло значительное количество работ по «закрытым объектам»: возведение военных городков в Реутово и Быково, военное строительство в Новоиерусалиме, Тушино, Рузе, Тучкове и других пунктах в размере 20 млн рублей.
По мнению руководителей МВД, предложение о передаче МВСУ Главмосстрою было сделано «без учета специфических особенностей работы МВД, вызывающих необходимость иметь свою строительную организацию, так же, как Министерству обороны, Министерству среднего машиностроения и КГБ при Совете министров, у которых они не изымаются»61. Так развивалось соперничество между ведущими ведомствами советского ВПК.
13 	марта 1954 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР был образован Комитет государственной безопасности (КГБ) при
485


Совете Министров во главе с генерал-полковником И.А.Серовым. В составе этого ведомства можно выделить ряд подразделений, связанных с советским ВПК, в том числе 3 Главное управление (военная контрразведка), которое возглавил Д.С.Леонов, 5 управление (контрразведывательная работа на «особоважных» объектах - предприятиях оборонной промышленности) - П.И.Ивашутин, 1 спецотдел (контрразведывательная работа на объектах атомной промышленности) - А.М.Иванов62.
В январе 1959 г. Президиумом ЦК КПСС было утверждено новое «Положение о КГБ СССР», содержавшее развернутую характеристику задач этого органа, ставшего одним из основных центров власти в СССР. Согласно положению, которое сохраняло свою силу вплоть до мая 1991 г., это была система политических органов, призванных осуществлять «мероприятия Центрального Комитета партии и Правительства по защите социалистического государства от посягательств со стороны внешних и внутренних врагов, а также по охране государственных границ СССР». К числу функций КГБ, в частности, относилась «контрразведывательная работа в Советской Армии, Военно-морском флоте, гражданской авиации, в пограничных войсках и войсках МВД с целью предупреждения проникновения в их ряды агентуры иностранных разведок и иных вражеских элементов», а также «контрразведывательная работа на специальных объектах, особоважных объектах промышленности и на транспорте»63. Охрана и транспортировка ядерных боеприпасов продолжала оставаться одной из его ответственных обязанностей.
Значение органов безопасности в организации процесса производства по-разному оценивалось участниками событий - учеными, конструкторами, военными. Одни упирали на чрезмерное терроризирование ими творческих коллективов закрытых НИИ, КБ, объектов, которые работали «вопреки» этому диктату. Другие считали, что «органы», напротив, сыграли немалую роль в развитии военных программ благодаря их особым методам и мобилизационным возможностям. Например, по мнению заместителя главного конструктора научно-производственного объединения «Алмаз» Е.Никифорова, органам безопасности была свойственна «высокая степень организации работы». Он работал с 1951 г. в группе А.А.Расплетина (КБ-1. - И.Б.) и вспоминал об этом так: когда со-
486


трудники ехали на полигон, вокруг железной дороги как бы «все вымерло, никаких помех, только выставлены сотрудники госбезопасности»64.
В данном случае, на наш взгляд, оба эти аспекта имели место. Без налаженной системы слежки, информации, отбора кадров, применения принудительного труда (вплоть до каторжных работ на урановых рудниках) вряд ли было бы возможным создать советскую атомную промышленность в столь короткие сроки; без жесточайшей системы контроля и охраны нельзя было сохранить непробиваемый «режим секретности». Однако, несмотря на чудовищность системы, в ней, как и везде, встречались разные человеческие типы.
Соперничество между ведомствами безопасности выражалось и в личном аспекте. Оно отразилось, в частности, в биографиях двух соратников — С.Н.Круглова и И.А.Серова. Оба они поступили в органы НКВД вместе с Л.П.Берией - в конце 1938 г. Они были почти одного возраста, и продвигались по служебной лестнице одновременно: к 1941 г. стали заместителями наркома внутренних дел, в 1943 г. получили звания комиссаров безопасности 2 ранга, а в июле 1945 г.- звания генерал-полковника (правда, Серов был также удостоен за военные заслуги и звания Героя Советского Союза). В течение последующих лет — с 1946 по 1953 г., Круглов, казалось, вырвался вперед: он стал сначала наркомом, а затем министром внутренних дел после Берии. Серов был назначен только его заместителем.
Однако указанный выше сдвиг влияния в сторону МГБ, возможно, сказался на дальнейшей карьере этих руководителей. К своему 50-летию Серов получил орден Ленина и звание генерала армии, а Круглов остался генерал-полковником. В январе 1955 г. Круглов был вообще смещен со своего поста. Возможно, на гребне кампании за усиление роли партии и разоблачение прежних деяний органов НКВД, на должность министра внутренних дел был назначен гражданский человек, партийный работник - бывший заведующий Отделом строительства ЦК Н.П.Дудоров
Круглов по существу оставался типичным работником милиции, с успехом выполнявшим традиционные «охранительные» функции (не случайно он руководил группой охранников высших
487


государственных лиц- Сталина, Молотова- на международных конференциях союзников в конце войны). В первые послевоенные годы он преуспел также в организации выполнения хозяйственных задач, поставляя «спецконтингенты» и действуя полувоенными методами. В этом смысле Круглов являлся почти идеальным «начальником» такого сложного и изменяющегося ведомства, как МВД первого послевоенного десятилетия. Как и многие другие начальники, он осознавал низкую производительность и экономическую неэффективность принудительного труда. В одном из выступлений начала 1950-х годов министр отметил, что в современных условиях «базировать ряд отраслей народного хозяйства, которые находятся в министерстве, только на заключенных, нельзя. Когда у нас была валовая работа... тогда нужны были заключенные, а сейчас мы имеем дело с первоклассной техникой»66. Однако с отмиранием хозяйственных функций МВД с середины 1950-х годов начальник типа Круглова стал уже не нужен и был отодвинут на задний план.
Еще больший интерес с точки зрения участия в развитии военной техники и роли в системе ВПК представляет незаурядная биография Ивана Александровича Серова, который прожил насыщенную взлетами и падениями долгую жизнь (1905-1990). Помимо службы непосредственно в органах НКВД-МВД, он занимал различные посты в военных ведомствах и работал в тесном контакте с военными. К примеру, с июня по ноябрь 1946 г. он являлся заместителем Главноначальствующего советской военной администрации в Германии (СВАГ), где имел дело с двумя известными полководцами. Сначала Главноначальствующим СВАГ был Маршал Советского Союза Г.К.Жуков, а затем — В.Д.Соколовский.
Помимо дел «гражданской администрации», Серов получил в мае 1946 г. «особое задание, связанное с организацией работ по реактивной технике в Германии». В известном нам постановлении Совмина от 13 мая «Вопросы реактивного вооружения» было сказано: «Обязать заместителя Министра внутренних дел т. Серова создать необходимые условия для нормальной работы конструкторских бюро, институтов, лабораторий и заводов по реактивной технике в Германии (продовольственное снабжение, автотранспорт и др.). Министерству Вооруженных Сил (т. Хрулеву) и Главнона-
488


чальствующему СВ А т. Соколовскому оказать т. Серову необходимое содействие»67.
Кроме хозяйственных функций, по линии МВД Серов был наделен и полномочиями по обеспечению «агентурно-оперативного обслуживания этих институтов», о чем свидетельствовали его докладные записки Круглову, которые тот незамедлительно переправлял лично Сталину. Эти документы дают представление о характере оперативной работы, проводившейся специальной группой МВД. В частности, был организован розыск по месту жительства немецких специалистов, в прошлом работавших в области реактивной техники на предприятиях Германии. В результате было отобрано 17 арестованных специалистов, большинство из которых «руководили в качестве инженеров и конструкторов изготовлением агрегатов для ФАУ-2», а один даже являлся директором завода по выпуску двигателей для ФАУ-2 в Бреславле. Они подлежали освобождению и передаче в советский институт для использования по специальности, а для наблюдения за ними проводились «оперативные мероприятия».
В частности, работниками опергруппы отмечался особый интерес к работавшим в институте немцам со стороны американских и английских агентов. Беспокоили советское руководство и разведывательные полеты иностранных самолетов над объектами реактивной техники. Союзники, быстро становившиеся противниками, знали о секретных работах советской стороны в Германии. Например, Серов докладывал со слов Соколовского о состоявшемся разговоре на даче у заместителя Главнокомандующего американскими войсками генерал-лейтенанта Клея. Последний предложил принять решение Контрольного Совета союзников о посылке специальной комиссии во все зоны оккупации Германии для контроля над военным производством. Как заявил генерал, «французы восстановили немецкий авиационный завод и выпускают на нем моторы», а «в русской зоне оккупации Германии занимаются производством реактивной техники».
Соколовский отверг это предложение, заявив, что лучше было бы послать комиссию по инспекции хода разоружения немецкой армии, прежде всего в английской зоне, т е. намекнул, что у него тоже был «компромат» на англо-американских «союзников». Од-
489


нако эта история, по мнению Серова, а также разведывательные полеты над советскими объектами, еще раз доказывали, что союзники были осведомлены о деятельности советских институтов по реактивной технике в Германии. Серов подчеркнул, что в связи с этим стали приниматься меры «к усилению охраны объектов по реактивной технике, к насаждению агентуры и осведомления на объектах с целью изучения настроения немецких специалистов и выявления лиц, связанных с разведками союзников и к повышению бдительности среди советских специалистов, работающих по реактивной технике»68.
Таким образом, в данном случае активно применялись привычные Серову полицейские методы. Характерным для МВД было и обращение с иностранными специалистами как с довольно ценным человеческим материалом, который требовалось хорошо снабжать и кормить, но при этом держать под присмотром. Для поднятия духа у немецких специалистов для них было организовано «улучшенное питание и выплата прежних окладов». Они могли даже посещать рестораны в соседнем городе, но при этом находились под неусыпным надзором агентов МВД, фиксировавших каждое появление рядом с подопечными подозрительных иностранцев.
После возвращения из Германии, в феврале 1947 г. И.А.Серов был назначен первым заместителем министра внутренних дел. В его ведение передавался целый ряд главных подразделений МВД. В этот период, как уже отмечено, резко обострились взаимоотношения между двумя главными ведомствами безопасности - МВД и МГБ (последнее с мая 1946 по июль 1951 г. возглавлял
В.С.Абакумов). Эта ситуация была изложена Серовым в феврале 1948 г. в его личном письме Сталину69. В то время такое обращение не возымело действия, ибо Сталин продолжал линию на усиление ведомства госбезопасности, в противовес органам МВД. Тактика раскола могущественного «чекистского» сообщества могла являться также сознательной попыткой ослабления влияния последнего в обществе. Не случайно рвавшийся к власти после смерти Сталина Берия сумел добиться объединения обоих ведомств в единое МВД и сам встал во главе его, но вскоре был смещен с поста, осужден и расстрелян.
490


В то же время Серов испытал новый небывалый взлет в карьере, будучи назначенным председателем созданного в марте 1954 г. КГБ. Однако последовавший далее период разоблачения культа личности Сталина и неблаговидной роли в этом деле органов безопасности оказался для руководителя КГБ далеко не безоблачным. С одной стороны, в начале своей деятельности Серов, по некоторым воспоминаниям, пользовался большим влиянием на Хрущева, и именно к нему советский лидер прислушивался при кадровых назначениях, в частности, при проведении реорганизации системы управления народным хозяйством в 1957-1958 гг.0 Немаловажную роль, вероятно, сыграла и поддержка, оказанная Серовым Хрущеву во время выступления «антипартийной» группы в июне 1957 г. Вместе с тем, когда реформы Хрущева стали затрагивать интересы самого КГБ, отношения между двумя руководителями несколько ухудшились. По некоторым источникам, Серов пытался сопротивляться политике сокращения аппарата КГБ.
Так или иначе, но 8 декабря 1958 г. Иван Александрович был освобожден от должности председателя КГБ и назначен начальником Главного разведывательного управления (ГРУ) Генерального Штаба Вооруженных Сил СССР и заместителем начальника Генштаба по разведке. При этом, вероятно, учитывался его опыт работы за границей и значительные связи среди профессиональных военных. Такое понижение формально мотивировалось необходимостью «укрепления руководства ГРУ»; за И.А.Серовым сохранялось «материальное содержание, получаемое по прежней работе». Но на деле это свидетельствовало о продолжении процесса отставки «старых чекистских кадров» (вспомним, что Круглов был лишен должности в 1955 г.).
На посту начальника ГРУ Серов скомпрометировал себя связями с полковником О.В.Пеньковским, который работал в подразделении стратегической разведки ГРУ, а затем выдал англичанам и американцам все известные ему военные секреты. Пеньковский — человек с небезупречным происхождением (его отец был репрессирован), неоднократно подвергался проверкам и «чисткам», но все же был принят на работу в ГРУ. По словам самого полковника, он имел «большое количество друзей и много из них - высокопоставленных, и в ГРУ, и в артиллерии»71. В конечном итоге он пользо-
491


вал с я покровительством самого Серова: последний даже опекал жену и дочь Пеньковского во время их поездки в Лондон.
В результате разоблачения шпионской деятельности Пеньковского, Серов был освобожден от должности начальника ГРУ. 7 марта 1963 г. Президиум ЦК КПСС принял постановление «О работе ГРУ», которым «за потерю политической бдительности и недостойные поступки» Серова разжаловали в генерал-майоры, лишили звания Героя Советского Союза. Для расследования вопроса «о Серове и других» создавалась смешанная комиссия в составе Секретаря ЦК В. Н.Титова, маршала С.С. Бирюзова, П.И.Ивашутина. Однако в «утере бдительности» можно было обвинить и самих членов этой комиссии: С.С.Бирюзова, имя которого, как оказалось, неоднократно упоминалось в недавно рассекреченных показаниях Пеньковского иностранным разведкам, и помощника Серова по КГБ П.И.Ивашутина, который сразу после снятия Серова был назначен новым начальником ГРУ. К слову, последний уже 14 марта был также отстранен от обязанностей члена коллегии и первого заместителя председателя КГБ72.
Чрезвычайно скандальное дело Пеньковского окончательно стоило Серову карьеры. После отставки с поста начальника ГРУ и лишения части наград и званий, он занимал ряд незначительных должностей: помощника командующего Туркестанским, а затем - Приволжским военным округом по учебным заведениям. В сентябре 1965 г. его уволили из Вооруженных сил по болезни. Такой конец карьеры был еще довольно благопристойным для работника служб безопасности «бериевского призыва». Многие из них окончили жизнь более плачевно - были расстреляны вместе с их вождем Лаврентием Павловичем или осуждены к длительным срокам наказания.
К числу последних относился, в частности, один из кураторов советской атомной программы генерал-лейтенант П.Я.Мешик. Он вошел в состав ПГУ от МВД и занимался обеспечением «режима» на атомных предприятиях и объектах с необычайным рвением. С его благословения стирались с географической карты прежние названия тех населенных пунктов, где размещались атомные предприятия - например, древнего Сарова, где расположилось первое атомное КБ-11. Участники советской атомной программы на ред-
492


кость едины в крайне неприязненном отношении к этому человеку, явившемуся своего рода олицетворением негативных сторон деятельности органов безопасности и их влияния на процесс организации программы.
Так, один из ветеранов атомного проекта, работник ядерного центра Арзамас-16 В.И.Жучихин писал: «Организация и осуществление мероприятий, связанных с режимом, находились в то время в руках специальной группы работников Министерства госбезопасности, которую возглавлял генерал-лейтенант П.Я.Мешик, в 1953 г. осужденный и расстрелянный вместе с Берией. Мне не раз приходилось вступать в контакт с представителями этой службы и лично с генералом ПЛ.Мешиком, и эти встречи я не могу вспоминать без содрогания»73.
Похожее мнение высказал и один из представителей военных, которые организовывали испытания первой атомной бомбы на так называемом «Учебном полигоне X® 2 Министерства обороны», Б.М.Малютов. По его воспоминаниям, при подготовке опытного поля к первому атомному взрыву ему пришлось непосредственно столкнуться с произволом «органов», руководимых генералом Мешиком. Эти «органы» всячески препятствовали поездкам офицеров полигона на базу снабжения. Возникали и конфликты при согласовании программ измерений результатов испытаний, в связи с чем Мал ютов заявил Мешику «резкий протест по поводу действий его подчиненных»: «...в обстановке, созданной опекаемыми Вами органами, работать продуктивно нельзя».
Апогеем конфликтов военных с «органами» стало требование последних за неделю до готовившегося испытания ядерного устройства освободить от обязанностей семерых начальников лабораторий. В этой ситуации Малютов попытался найти управу на блюстителей режима безопасности у руководителя государственной комиссии, которая проверяла готовность полигона к испытаниям, заместителя председателя Совмина М.Г.Первухина, который, по всей видимости, вмешался. По словам автора мемуаров, уже на следующий день старший представитель «органов» при полигоне «грубо потребовал» возвратить ему представленный ранее список людей, подлежавших освобождению от работы на полигоне, и никогда больше о нем не упоминать. Однако ряд сотрудников поли-
493


гона все же был выслан незадолго до испытания, что офицер посчитал верхом безответственности 4.
О 	грубом и наглом поведении некоторых работников госбезопасности вспоминал и начальник строительства опытного поля для испытаний первого термоядерного заряда в 1953 г., генерал-лейтенант М.Н.Тимофеев. Накануне испытания руководство пожелало покрыть камнем площадь вокруг башни с термоядерным зарядом, но у строителей не оказалось в запасе камня и бетонных плит. В связи с этим, как рассказывал Тимофеев, у маршала А.М.Василевского «собрались руководители полигона, управления строительства, ученые и представители “органов”. Я доложил, что в установленные сроки замостить площадь нет реальной возможности. Шумно обсуждали возможные варианты решения проблемы. Маршал просил проверить наличие на всех площадках различных бетонных элементов, кирпича... использовать все, что есть и сколько есть и добавил, что срок изменить невозможно... этого объяснять не нужно... Тут представитель “органов”, полковник (до этого он сидел безучастно, раскрыв газету), повернулся, опустил газету и произнес: “Мы сначала их посадим, а потом объясним...”. Это заявление вызвало сильное возмущение Михаила Николаевича: “Мы все годы войны и после нее работали с исключительным напряжением, не за страх, а на совесть. И такое недоверие, угроза “посадим”»75.
Вместе с тем, многие ветераны не отрицали большую роль органов безопасности в обеспечении бесперебойной работы атомных объектов и соблюдения на них режима секретности. Примером такой работы может служить создание во время разработки и проведения испытаний баллистической ракеты с ядерным зарядом на полигоне Капустин Яр в середине 1950-х годов сверхсекретной «площадки 4Н», пропуск на которую был предоставлен только начальнику полигона В.И.Вознюку и главному конструктору
С.П.Королеву. Эту площадку охраняло особое подразделение госбезопасности, не подчинявшееся командованию полигона, о ней мало кто знал даже из работников Капустиной) Яра76.
Среди выходцев из структур безопасности встречались и более достойные личности. К руководству ПГУ от органов безопасности первоначально были прикомандированы также генералы Н.И.Пав-
494


лов и А.С.Александров. Первый из них позже, в 1949 г., был назначен заместителем начальника ПТУ. Эти руководители получили более доброжелательные отзывы со стороны научно-технических и военных работников. Так писал о них упомянутый выше В.И.Жу- чихин: «Николай Иванович Павлов в те годы всеми нами воспринимался не как организатор и технический руководитель, а как представитель ведомства Берии, в задачу которого входило следить за добросовестностью нашей работы и отсутствием крамолы. Таким он продолжал оставаться в наших глазах и после его назначения заместителем начальника ПТУ, хотя с этого момента он стал уделять значительно больше внимания науке и технике. Только через несколько лет, когда он стал начальником 5 Главного управления министерства среднего машиностроения, всем стало ясно, что мы приобрели в лице Н.И.Павлова грамотного, умелого руководителя, прекрасного наставника и товарища.
Анатолий Сергеевич Александров был для нас в описываемое время малоизвестной личностью. Он не имел обыкновения назойливо вникать в наши дела, очень мало расспрашивал, больше наблюдая за работой, общался в основном с руководством. Узнали мы его как прекрасного, способного и волевого руководителя позже, когда он был назначен в ноябре 1951 г. директором нашего института»77.
В целом представители МВД (ведомства, которое выполняло многие хозяйственные задачи) обладали большим опытом практического решения организационных вопросов, нежели сотрудники, занимавшиеся обеспечением режима секретности. Среди крупных руководителей министерского и даже совминовского звена- работников МВД - выделялись такие заметные фигуры, как многолетний начальник Главпромстроя МВД, а затем заместитель министра среднего машиностроения А.Н.Комаровский. первый заместитель начальника ПТУ, зампредсовмина А.П.Завенягин, который курировал атомную отрасль от Совета Министров. Оба они на ранней стадии советской атомной программы вошли в состав ПТУ и отвечали за создание необходимых для атомной промышленности предприятий, институтов, закрытых городов и специальных поселков.
Характерно, что и сами эти люди воспринимали себя прежде всего как специалисты - организаторы и руководители народного
495


хозяйства, а не как работники охранительных органов. Не случайно, например, А.Н.Комаровский озаглавил свои воспоминания, опубликованные в начале 1970-х гг., «Записки строителя». А.П.За- венягин, подобно другим руководителям атомной программы, относился скорее к плеяде «маршалов индустрии», чем к работникам сыска и охранки. В биографиях этих людей наглядно отразился комплексный характер организации программ военного назначения в СССР.
Авраамий Павлович Завенягин по образованию был металлургом (он закончил институт стали), работал в Наркомате тяжелой промышленности, затем в системе МВД, по хозяйственной линии. В 1938 г. он был назначен начальником Норильского металлургического комбината, который строился руками заключенных, в условиях вечной мерзлоты. До его приезда строительство комбината продвигалось с большим трудом. Завенягин докладывал об этом в Москву: «Крайняя неорганизованность стройки - нет главного строителя и элементарного аппарата»78.
Вот как в несколько восторженных тонах писал о роли нового начальника В.И.Жучихин: «...из числа сосланных в эти края так называемых “врагов народа”, среди которых было большое количество умнейших и опытнейших ученых и специалистов, А.П.За- венягиным были созданы коллективы проектировщиков, горно- проходчиков, строителей, металлургов. Благодаря умелому использованию знаний и опыта заключенных, человеческому к ним отношению и созданию для них нормальных рабочих условий, на пустынном клочке тундровой земли был спроектирован, построен и начал действовать огромный металлургический комбинат, вырос прекрасный город Норильск»79. Организаторские способности и профессиональная квалификация Авраамия Павловича были замечены Сталиным, который привлек его к разработке урановой проблемы еще в начале 1943 г. В одной из биографий Завенягина его предполагаемый диалог со Сталиным выглядел следующим образом: «Товарищ Завенягин, Вы металлург и горняк. Вам известно что-либо о запасах урана и графита?» Завенягин ответил, что ему ничего не известно об урановых рудах, а графит есть в Сибири, на Нижней Тунгуске. Сталин поставил перед ним задачу: «Необходимо найти и графит, и уран и немедленно начать добычу». То-
496


™ * "3—.
Авраамий Павлович был назначен начальником 9 управления НКВД, которому, как уже говорилось, на начальной стадии атомной программы поручались вопросы добычи урановой руды и строительства объектов, призванных обеспечивать выполнение «программы № 1» и поддерживать работы Академии наук под руководством И.В.Курчатова. В ведомстве А.П.Завенягина находился
и Главпромстрои МВД, который занимался строительством атом- ных объектов.
За создание первой плутониевой бомбы в 1949 г. Завенягин, как и Комаровский, получил звание Героя Социалистического Труда. В 1949—1953 гг. в процессе изменения структуры управления атомной промышленностью Б.Л.Ванников был переведен в Спецкоми- тет заместителем Берии, а Завенягин назначен руководителем ПТУ81.
В отличие от упомянутых выше работников «режима», Завенягин, судя по отзывам современников, отличался порядочностью и высокими человеческими качествами. Как писал Жучихин, во время его встреч с руководителями и простыми жителями Норильска, в том числе бывшими заключенными, в 1970-е годы он слышал «только теплые слова в адрес Авраамия Павловича, оставившего у людей о себе добрые воспоминания».
Ветеран атомной промышленности поделился и своими личными впечатлениями о Завенягине: «Во время отработки и испытания первой атомной бомбы у меня бывали частые встречи с Заве- нягиным в рабочей обстановке. Я на всю жизнь сохранил чувство благодарности к этому человеку, всегда спокойному, очень доброжелательному, интересующемуся всеми мелочами, связанными с нашей работой, за его справедливую требовательность, обязательность во всех вопросах, дельные советы. Его интересовало не только состояние дел в технике, но и настроение людей, их сочувствие, нужды»82.
Аналогичным образом отзывались о Завенягине и другие знавшие его люди. Об этом же свидетельствуют и те немногочисленные документы, которые сохранились в архиве Секретариата Заве- нягина как заместителя председателя Совета Министров за 1955—
497


14)56 гг. Это были в основном письма трудящихся с мест, в том числе работников «закрытых» городов, с просьбами о предоставлении нм различных льгот, улучшении условий жизни и т.д. Характерной являлась сама форма обращения к Завенягину бывших репрессированных людей: «Зная Вас, как чуткого и отзывчивого человека» . Такова была «народная репутация» Авраамия Павловича.
Эта фигура вызывала также определенный интерес на Западе. Так, в архиве сохранилось письмо от редактора издания «Ежегодная интернациональная книга и биографический справочник государственных деятелей» Л.Пайна с предложением опубликовать в выпуске 1956 г. биографию Завенягина. Редактор обращался к последнему с просьбой либо прислать ему сведения о себе, либо - за соответствующую плату - предложением помочь в составлении биографии силами работников редакции84. Речь, разумеется, не могла идти о сообщении каких-либо сведений о деятельности Завенягина по руководству атомной программой, но все же, как видно, ранг руководителя Совмина делал его имя известным на Западе.
Вместе с научными руководителями атомной программы, Заве- нягин проявлял огромное рвение в работе. По воспоминаниям одного из военных А.И.Ховановича, сразу после взрыва первой атомной бомбы «на поле буквально вырвались руководители эксперимента А.П.Завенягин, И.В.Курчатов, П.М.Зернов и др. У них было величайшее нетерпение попасть поближе к эпицентру. Пришлось сдерживать их “благородное” желание»85.
Зачастую такая беспечность и стремление как можно быстрее добиться результата приводила к недооценке опасности последствий ядерного взрыва и его влияния на здоровье людей. Уже упомянутый выше Б.М.Малютов вспоминал, с какой категоричностью Завенягин требовал от военных «в недельный срок» после первого испытания вскрыть подземные участки метро, несмотря на крайне высокий уровень радиации на этих участках. Офицер твердо выступил против использования людей в таких условиях, и в результате разговор с Завенягиным перешел в фазу конфликта на повышенных тонах. После повторных измерений уровня радиации военные специалисты все же настояли на том, что производить работы там раньше, чем через месяц, было нельзя.
498


Своей личной безопасностью Завенягин дорожил еще меньше По воспоминаниям Малютова, вскоре после термоядерного взрыва в августе 1953 г. Завенягин, вопреки всем инструкциям, поехал в зону испытания, в генеральской форме вышел на поле в зоне с высокой активностью и стал ходить по полю (машина застряла) Его заметил и вывез обратно полковник Щетинин. При прохождении санпропускника Завенягин начал возражать против смены одежды, поэтому начальник пункта обратился по телефону к самому Малю- тову, и тот ответил: «Действовать в соответствии с инструкцией, никакого исключения ни для кого... в том числе для лиц с генеральским званием». Пришлось генерал-лейтенанту А.П.Завенягину подчиниться.
Вечером он вызвал автора воспоминаний к себе в гостиницу.
Тот приготовился было к худшему, но Авраамий Павлович находился в благодушном настроении, сидел с А.Н.Бурназяком (заместителем министра здравоохранения) за бутылкой коньяка, который в те времена считался «средством профилактики лучевой болезни». «Молчанием об инциденте Завенягин как бы признал правильность сделанного, он только дал поручения на завтрашний день о более тщательном обследовании военной техники, подвергшейся действию взрыва»86.
Такая бесшабашность вообще была свойственна энтузиастам первых ядерных исследований, которые получали большие дозы облучения даже и по незнанию. Как и многие другие представители поколения «маршалов индустрии», А.П.Завенягин рано ушел из жизни — в конце 1956 г., не дожив до 56-летнего возраста. Как уже отмечено, несмотря на длительную работу в системе МВД, по своему менталитету и жизненному пути он скорее относился к лучшим представителям лидеров советской индустрии. Перемещение и перекрещивание персонала внутри системы ВПК было обычным явлением, как и взаимодействие ведомств оборонно-промышленного, военного и охранительного направлений.
Итак, политический контроль за военной и обороннопромышленной деятельностью в СССР осуществлялся через органы партийно-политического руководства и органы безопасности. Важнейшую роль в у правлении ВПК играли высшие политические
499


руководители страны, которые определяли основные направления политики в области обороны. В этом смысле они являлись своего рода лидерами советского ВПК. Роль партийных органов заключалась прежде всего в расстановке и перемещении кадров в сфере ВПК, а также в партийно-политической индоктринации Вооруженных сил, над которыми был установлен особый контроль. В первое послевоенное десятилетие, в силу специфики организации власти, партийные органы оказались несколько отодвинутыми от управления всей политической и экономической жизнью страны. С середины 1950-х годов система партийного руководства стала восстанавливаться: был ужесточен политической контроль над Вооруженными силами, значительно усилились и хозяйственные функции партийных органов, которые дублировали органы управления оборонной промышленностью.
Органы безопасности - министерства внутренних дел и госбезопасности - выполняли широкий спектр функций в сфере советского ВПК - от хозяйственных до охранительных. До середины 1950-х годов МВД играло большую роль в развитии оборонных отраслей промышленности, прежде всего на стадии строительства оборонных предприятий и объектов. Затем эти функции стали передаваться специальным военно-строительным подразделениям Министерства обороны и оборонно-промышленным ведомствам. Ключевую роль в обеспечении охраны и безопасности важнейших оборонно-промышленных объектов (прежде всего в атомной отрасли) уже с конца 1940-х годов стало играло МГБ. Функции внутренней и внешней военной контрразведки, контрразведывательной работы на специальных объектах были закреплены во второй половине 1950-х годов за новым органом — КГБ, который в последующие десятилетия фактически стал важнейшей частью ВПК СССР.
Партийные структуры и ведомства безопасности активно обменивались персоналом с ядром ВПК, что способствовало укреплению единства интересов и созданию взаимосвязанного комплекса элитных групп, отвечавших за обеспечение военной безопасности страны.
500


1 /~м • Государственный архив Российской Федерации. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 102. Л. 78-93. (Далее: ГА РФ).
2 • Атомшики России открываются стране и миру // Международная жизнь. 1994. №6. С. 34,136.
3 £М ; Советское общество: Возникновение, развитие, исторический финал / Под ред. Ю.Н.Афанасьева: В 2 т. Т. 2. М., 1997. С. 158-159 (Далее: Советское общество...).
4 подробнее см.: Атомный проект СССР. Т. 2, ч. 1-2. Сэров, 1999-2001.
5 • Посетители кремлевского кабинета Сталина: Журналы (тетради) записи лиц, принятых первым генсеком, 1924-1953 гг.: Алфавитный указатель // Исторический архив. 1996. № 4. С. 116; № 5-6. С. 4.
6 См.: «Особая папка» Л.П.Берии: Из материалов Секретариата НКВД- МВД, 1946-1949 гг.: Каталог документов. М., 1996. С. 154.
7 См • Круглов А.К. Как создавалась атомная промышленность в СССР. М., 1995. С. 32, 187.
8 «Особая папка» Л.П.Берии. С. 436.
^ Тзм ЖС. С. 392.
10 	См.: Известия ЦК КПСС. 1991. №2. С. 166-167.
п Жуков Г.К. Воспоминания и размышления: В 3 т. Т. 3. М., 1992. С. 364.
12 См.: ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 84. Д. 29. Л. 43.
13 Жуков Ю.Н. Тайны Кремля. Сталин, Молотов, Берия, Маленков. М., 2000. С. 531,544.
14 Известия ЦК КПСС. 1991. № 1. С. 174.
15 См.: ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 84. Д. 20. Л. 54-57
16 Там же. Д. 22. Л. 160-163.
17 Там же. Д. 26. Л. 166.
18 См.: Там же. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 70. Л. 49-50, Д. 103. Л. 23-25, 328-329, Д. 104. Л. 14; Д. 141. Л. 327-355; Д. 204. Л. 406.
19 См.: Маленков А. О моем отце Георгии Маленкове. М., 1992.
20 Цит. по: Голованов Я К. Королев. Факты и мифы. М., 1994. С. 394.
21 См.: Аксютин Ю. Пятый премьер, или почему Маленков не удержал бремя власти // Родина. 1994. № 5. С. 81-88.
22 Подробнее см.: Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 17. Оп. 164. Д. 680. Л. 3-25. (Далее: РГАСПИ).
23 NARA. R.G 319. Box 298. Intel. Div. War Dep. Wash. D C. 1951. 30 Apr. P. 89-90 (The Soviet Union).
24 Ibid. Box 299. 385.2 USSR (USSR Command System).
25 О советской номенклатуре см., например: Восленский М Номенклатура: Господствующий класс Советского Союза. М., 1991; Некрич А. «Золотой век» номенклатуры // Советское общество... Т. 2. С. 400-444; Коржжхыма Т.П Советское государство и его учреждения, ноябрь 1917-декабрь 1991 г. М., 1994
26 РГАСПИ. Ф. 17. On. 117. Д. 971. Л. 208-210.
501


27 Там же. Д. 672. Л. 37.
28 Там же. Оп. 134. Д. 264. Л. 16.
29 Там же. Д. 248. Л. 121.
30 Там же. Оп. 117. Д. 683. Л. 65-71.
31 См.: Известия ЦК КПСС. 1991. № 1. С. 176.
32 Цит. по: Круглов А.К. Как создавалась атомная промышленность в СССР. С. 37-39.
33 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 134. Д. 248. Л. 23-25.
34 Там же. Д. 243. Л. 194-196.
35 Подробнее см.: Новоселов В.Н. Создание атомной промышленности на Урале: Дис.... д-ра ист. наук. Челябинск, 1999. Гл. 3.
36 Круглов А.К. Штаб Атомпрома. М., 1998. С. 205.
37 См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 134. Д. 279. Л. 142-192.
38 Там же. Д. 279. Л. 82.
39 Там же. Д.270. Л. 1-2.
40 См.: Президиум ЦК КПСС, 1954-1964 гг. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 1. М, 2004. С. 40.
41 Российский государственный архив новейшей истории. Ф. 2. On. 1. Д. 272. Л. Зоб.-4. (Далее: РГАНИ).
42 Президиум ЦК КПСС, 1954-1964 гг. Т. 1. С. 270.
43 См.: ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 84. Д. 23. Л. 10-12.
44 См.: Абрамова Ю. 1957-й: Власть и армия // Свободная мысль. 1997. № 12. С. 100.
45 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 134. Д. 278. Л. 12-13.
46 Цит. по: Сулла А. Генерал Епишев: на партийно-политическом Олимпе // Военно-исторический журнал. 1993. № 3. С. 63.
47 Там же. С. 65.
48 См.: ГА РФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 170. Л. 213-228.
49 Там же. Д. 65. Л. 385-387.
50 Цит. по: Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф.Чуева. М., 1991. С. 458-459.
51 См.: Атомный проект СССР. Т. 2, ч. 1. С. 420, 430-432, 467-470.
52 Там же. С. 512.
53 Там же. С. 489-493.
54 См.: Там же. С. 285-287, 325.
55 См.: Кокурин А., Петров Н. МВД: Структура, функции, кадры (1946- 53) // Свободная мысль. 1997. № 12. С. 104.
56 Там же. С. 113.
57 См.: «Особая папка» Л.П.Берии. С. 61.
58 См.: Круглов А.К. Как создавалась атомная промышленность в СССР.
С. 	141,294-296.
59 Кокурин А., Петров Н. МГБ: Структура, функции, кадры (1946-1953) // Свободная мысль. 1997. № 11. С. 113.
60 См.: РГАНИ. Ф. 89. Оп. 18. Д. 30. Л. 2-7.
502


61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
См.: ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 84. Д. 23. Л. 42-45.
См.: Кокурин А., Петров Н. КГБ: Структура, функции, кадры (1954— 1967) // Свободная мысль. 1998. № 2. С. 111.
Там же. С. 121.
См.: Красная звезда. 1992. 12 сент.
См.: Свободная мысль. 1998. № 4. С. 119.
Цит. по: Иванова Г.М. ГУЛАГ в системе тоталитарного государства. М., 1997. С. 142.
См.: Хроника основных событий истории ракетных войск стратегического назначения. М., 1994. С. 232.
См.: ГА РФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 138. Л. 2-6, 304-306.
Подробнее см.: Свободная мысль. 1997. № 11. С. 115-116.
См.: Кисунько Г.В. Секретная зона: Исповедь главного конструктора. М., 1996. С. 366-367.
National Security Archive. 00286. Records of Oleg Penkovskii. Meeting No. 1. 1961. 20 Apr. P. 12-13, 24-25.
См.: Свободная мысль. 1998. № 2. С. 115, 120.
Жучихин В.И Первая атомная: Записки инженера-исследователя М 1993. С. 9.
Россия делает сама. М., 1994. С. 53-54.
Там же. С. 134.
Голованов Я. К. Указ. соч. С. 460.
Жучихин В.И. Указ. соч. С. 8-9.
Цит. по: Иванова ГМ. Указ. соч. С. 100.
См.: Жучихин В.И Указ. соч. С. 9.
См.: Круглов А.К. Как создавалась атомная промышленность в СССР
С. 	252.
Там же. С. 363.
Жучихин В.И. Указ. соч. С. 8.
ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 57. Д. 1. Л. 118.
Там же. Л. 386.
См.: Россия делает сама. С. 135.
Там же. С. 133, 144.


Глава 8 ЯДРО ВПК:
ВОЕННЫЕ, ПРОМЫШЛЕННИКИ, УЧЕНЫЕ
Высшая военная элита
Военная ветвь ВПК представляла собой одну из несущих частей комплекса. Ее верхушку составляла группа высшей профессиональной военной элиты, которую можно определить как «генералитет» (маршалы и генералы). Именно эта часть военных как социального слоя советского общества в наибольшей степени оказалась вовлеченной в политику, и ей будет уделено здесь первоочередное внимание.
Что касается высшего воинского звания Маршала Советского Союза, то с момента его введения в сентябре 1935 г. до распада СССР это звание получил 41 человек, в том числе до войны - 8, в период войны — 9 и в послевоенные годы — 24. В эту узкую группу вошли в основном военные, хотя попадались и высшие политические деятели - Сталин, Берия, Булганин, Брежнев.
Более многочисленную часть военной элиты составляли генералы, количество которых к концу войны возросло неимоверно. При этом в составе генералитета явно выделялись командующие из действующей армии и чиновники аппаратов военных ведомств. Согласно записке начальника Главного управления кадров Наркомата обороны, представленной на имя Г.М.Маленкова, на 15 мая 1944 г. в Красной Армии насчитывалось 2952 генерала (против 994 до войны). В основном генералитет состоял из кадрового состава Красной Армии. По данным разведывательного управления НКО, в сравнении с другими армиями воюющих стран картина была следующая: в армии США насчитывалось 1065 генералов, Германии — 2198, Японии - 1209.
При этом запросы о присвоении новых генеральских званий не прекращались, и особенно активными они были «по линии службы тыла Красной Армии» - в очереди стояло до 6000 человек! В связи с этим руководители военного ведомства предлагали сократить
504


«штабно-должностное» количество генералов, тем более, что излишне большая численность их отрицательно сказывалась на авторитете этого высокого звания. Ненормальность ситуации усугублялась тем, что существовал перекос в распределении кадрового состава между войсками и управленческим аппаратом: из 2952 генералов 1563 человека (или 57,5%) находились в органах управления, в войсках же - только 1 256 человек (42,5%). Это положение предлагалось выправить. Кроме того, намечались различные формы организации профессионального обучения генералов, ибо 4,8% (142 человека) из них не имело вообще никакого военного образования, а 41,05% - только в объеме военного училища или курсов. Последнее обстоятельство, впрочем, было объяснимо условиями военного времени, когда кадры ковались в боях, а не в академиях. Более удивительным являлся факт, что 204 генерала вообще не имели воинских наград. Для упорядочения ситуации военное ведомство предлагало централизовать представление к генеральским должностям через Главное управление кадров НКО1.
После окончания в 1948 г. демобилизации процесс бюрократизации управления военным ведомством отнюдь не прекратился. К вопросу о сокращении управленческих структур неоднократно возвращались все новые советские руководители - Маленков вскоре после смерти Сталина, Хрущев в начале 1960-х годов; однако военная бюрократия оказалась всесильной и склонной к дальнейшему размножению. Более того, в условиях длительной холодной войны, когда большинство военачальников никогда не участвовали в реальных боевых действиях, наступило царство штабных игр и генералов.
Говоря о высшей группе советской военной элиты эпохи холодной войны, необходимо подчеркнуть, что ключевые годы становления профессиональной карьеры ее представителей пришлись на довоенный и военный периоды. Переломные моменты в процессе формирования «новой» военной элиты были связаны с репрессиями в руководстве Красной Армии в 1937-1938 гг. и с Великой Отечественной войной. Здесь мы выделим лишь основные линии и черты в биографиях высших военных, которые определили общность их судеб.
505


Многие из профессиональных военных следовали дореволюционным традициям, будучи выходцами из семей потомственных военных. После того как революционные события 1917 г. смели многих профессионалов из «старой царской армии», другая их часть так или иначе присоединилась к Красной Армии. Гражданская война 1918-1921 гг. стала стартом для новых военных карьер и выдвижений. После проведения военной реформы в середине 1920-х годов традиции регулярной армии начали постепенно возрождаться. Этот процесс развивался долго, эволюционно, и обрел большую определенность в канун новой мировой войны, когда неизбежность ее стала очевидной и вызвала резкий виток милитаризации народного хозяйства, активизацию военного строительства и «красноармейской» агитации. Именно накануне войны, как сказано выше, были официально восстановлены дореволюционные воинские звания генерала и адмирала.
Репрессии конца 1930-х гг. нанесли серьезный удар по военным профессионалам. При этом, как отмечают западные исследователи биографий «сталинских генералов», эти репрессии не сопровождались «сменой поколений», поскольку «те, кто был подвергнут чисткам, по возрасту были близки тем, кто наступал им на пятки»2.
Большинство крупных военачальников, условно говоря, «второго поколения», пережили стремительный взлет карьеры в годы войны. Экстремальные условия стали естественной питательной средой для расцвета военных талантов. К числу этих выдающихся выдвиженцев принадлежали такие знаменитые советские маршалы, как Г.К.Жуков, К.К.Рокоссовский, А.М.Василевский, И.С.Конев, Р.Я.Мапиновский, Л.А.Говоров.
С точки зрения их социального происхождения, подавляющее большинство советских маршалов и генералов были выходцами из «гущи народных масс», главным образом из крестьян. Биографии таких известных маршалов, как А.М.Василевский, который происходил из семьи священника, или К.К.Рокоссовский, который родился в семье рабочего железной дороги, являлись скорее исключением.
К концу войны большинство этих военачальников были относительно молоды, в возрасте до 50 лет (даты их рождения прихо-
506


дились главным образом на период с 1897 по 1902 г.), энергичны, и гораздо более независимы и популярны в народе, чем того хотелось бы Сталину. Победоносная война с неизбежностью привела к формированию довольно сплоченной и самостоятельной военной элиты, которая стала объектом ревности и соперничества как со стороны самого Сталина, так и лидеров другого центра власти - органов безопасности.
Это соперничество во многом явилось причиной судебных процессов и «судов чести» над видными военачальниками и руководителями оборонной промышленности. Первым из таких крупных расследований стало известное «авиационное дело», сфабрикованное в апреле 1946 г. Арестованным наркому авиапромышленности А.И.Шахурину, командующему ВВС А.А.Новикову и другим руководящим работникам ВВС и авиационной промышленности было предъявлено обвинение в умышленном нанесении вреда ВВС Красной Армии, посредством поставки на вооружение некачественных самолетов и моторов.
По воспоминаниям маршала авиации А.А.Новикова, инициатором процесса мог быть сын Сталина Василий, который еще с военных лет работал в инспекции ВВС и имел конфликты с маршалом. Новиков никогда не давал поблажек своему влиятельному подчиненному и даже выступил против присвоения Василию Сталину должности генерала. По мнению Новикова, в годы войны И.В.Ста- лин не обращал внимания на записки сына в его адрес, сигнализировавшие о недостатках в работе ВВС. «О неправильной технической политике» вспомнили почти через год после победы. В марте 1946 г. Новиков был отстранен от должности и в апреле арестован.
Биография маршала Новикова представляется довольно типичной для военачальника. Александр Иванович еще в 19 лет участвовал в Гражданской войне, затем окончил Военную Академию имени М.В.Фрунзе. В авиацию был переведен по инициативе репрессированного позже И.П.Уборевича, и сам с трудом избежал ареста в 1937 г. - дело ограничилось увольнением из Вооруженных сил. Однако уже перед войной потребность в профессиональных кадрах резко возросла; за участие в советско-финской войне Новиков удостоился звания генерала армии. По воспоминаниям ряда видных
507


советских военачальников и оценкам немецких генералов, он проявил незаурядное мастерство военачальника в годы Великой Отечественной, а также добился коренной перестройки организационной структуры ВВС и всячески способствовал внедрению новой авиационной техники. За боевые заслуги Новиков был награжден двумя звездами Героя Советского Союза, ему первому в стране было присвоено звание маршала авиации, а затем - Главного маршала авиации.
Блестящий военачальник не мог не вызвать ревности со стороны менее удачливых руководителей, каковым являлся, возможно, и Василий Сталин. По письму последнего в марте 1946 г. была создана государственная комиссия по проверке деятельности ВВС во главе с Булганиным. В нее вошли бывший куратор ВВС и авиапромышленности Маленков, который поначалу рьяно взялся за поиски прошлых «недостатков», а также известные военачальники Жуков, Василевский, Штеменко, будущий главком ВВС Вершинин и другие3.
Вместе с тем, по мнению ряда исследователей, одной из задач «авиационного дела» было отстранение от высшей власти Г.М.Маленкова. И действительно, если в марте Маленков еще участвовал в работе вышеуказанной комиссии по проверке деятельности ВВС и даже возглавил новую комиссию по постройке самолета Б-4, то уже 4 мая 1946 г. по докладу Сталина было принято постановление Политбюро совсем иного содержания. В нем утверждалось, что «Маленков, как шеф над авиапромышленностью, и по приемке самолетов военно-воздушными силами, морально отвечает за те безобразия, которые вскрыты в работе этих ведомств (выпуск и приемка недоброкачественных самолетов), что он знал об этих безобразиях и не сигнализировал о них в ЦК ВКП(б)». Решением ПБ Маленков был выведен из состава Секретариата ЦК, а новым Секретарем назначен Н.С.Патоличев4.
Обвинявшиеся же по «авиационному делу» А.А.Новиков,
А.И.Шахурин и другие были в конце 1946 г. осуждены военной коллегией Верховного Суда СССР к лишению свободы на различные сроки. Это решение было отменено и осужденные реабилитированы в мае-июле 1953 г.
508


Другой далеко идущей целью руководителей органов безопасности могла быть попытка расправиться с одним из самых сильных и популярных военных лидеров- Маршалом Советского Союза Г.К.Жуковым. Его имя «всплыло» в деле вместе с именем Новикова, вместе с которым они якобы вели «антисоветские разговоры». Появились, хотя еще и невнятные, намеки на возможность «военного заговора».
«Дело Жукова» впервые обсуждалось на специальном заседании Высшего военного совета 9 июня 1946 г. (расширенная коллегия Министерства вооруженных сил), где присутствовали все маршалы. Было установлено, что «маршал Жуков... приписывал себе в разговорах с подчиненными разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны ...противопоставляя себя тем самым правительству и Верховному главнокомандованию»5. В своей речи Сталин обвинил Жукова в ведении антисоветских разговоров в компании Новикова, однако воздержался от прямого обвинения в шпионаже и военном заговоре. Фактором, повлиявшим на ситуацию, могла стать и позиция, занятая другими присутствовавшими на заседании военачальниками.
Особенностью этого обсуждения был тот факт, что многие из них, хотя и критиковали различные недостатки Жукова, при этом пытались так или иначе защитить его, просили принять во внимание боевые заслуги прославленного маршала. Такие собратья по оружию, как И. С. Конев и В. Д. Соколове кий, определенно выступили в защиту Жукова. Маршалы Советского Союза К. К.Рокоссовский и А.М.Василевский и маршал бронетанковых войск П.С.Рыбалко также отвергли идею о намерении Жукова захватить власть, В известной степени такая позиция ряда военачальников явилась признаком той возросшей независимости, которую они приобрели в годы войны. Возможно, это единство и помогло спасти Жукова от суда или более тяжкого наказания (однако и сам Сталин, по-видимому, не мог решиться избавиться от знаменитого военачальника спустя немногим более года после окончания войны). Примечательно, что спустя десять лет, когда Жуков впал в немилость Хрущева, многие из его бывших соратников повели себя совсем по-другому.
509


В результате, в 1946 г. Жуков не был ни расстрелян, ни даже арестован, а только смещен с поста Главнокомандующего сухопутными силами и заместителя военного министра и назначен командующим Одесским военным округом6. Однако этой ссылкой его история далеко не была закончена: его продолжали преследовать руководители соперничавших с военными органов безопасности. Такие соперничество центров власти являлось характерной чертой позднесталинского периода советской истории.
И по сей день существует значительный разброс мнений по вопросу, были ли эти «дела» против военных профессионалов и «оборонщиков» прямо санкционированы самим Сталиным, или фабриковались по инициативе руководителей органов безопасности (министерств внутренних дел и государственной безопасности). Эти органы все еще находились под влиянием могущественного Л.П.Берии, хотя формально он уже не являлся их шефом. Согласно ставшей распространенной версии, с подачи Берии новый министр госбезопасности В.С.Абакумов (назначен на этот пост 4 мая 1946 г.) пытался сфабриковать обширное «дело о военном заговоре» в конце 1946— начале 1948 г.7 Как нам представляется, на ход событий влияла не одна личность, а сложный комплекс противоречий, связанный со скрытой борьбой за власть и стремлением вождя привести военных к повиновению, как и всю страну, после окончания войны.
В связи с этим можно процитировать мемуары самого Жукова, который был вновь перемещен в феврале 1948 г. — на этот раз командовать Уральским военным округом. Жуков вспоминал: «Когда я был в Свердловске, Абакумов, по приказу Берия, приготовил целое дело о военном заговоре». В своих обвинениях они дошли до того, что обвинили маршала в замысле военного заговора против Сталина. Однако, как передали позже Жукову некоторые присутствовавшие при этом свидетели, когда Берия потребовал ареста прославленного полководца, Сталин сказал: «Я не позволю вам арестовать Жукова». По словам маршала, ему «оставалось только мысленно благодарить Сталина за то, что он не бросил меня Берия»8.
510


инспирирован ещ^'одиГп^щсс ВОеНН°Г° заговоРа» был
военной элиты - сначала «суд чести» а "реДСтавителей высшей против руководителей Военно мл *тем И уголовное Дело
Дам-Р» 4»™ С JLtTSZiTK,4’”™ МтЮр ВМФ Л.М.Галлер, В.А.Алафузов и Г А “ Г Кузнеиов- его соратники
«антигосударственном п^^плении^^^пео ^ °бВИНеНЫ ‘
никам - британцам - секретных чертежей и 6ь,ВШИМ С0Ю3' ских систем V чертежей и образцов артиллерий¬
ских систем морских карт и т.д. В результате сфабрикованного
«дела» герои войны Н.Г.Кузнецов был смешен с noZ понижен в звании до контр-адмирала и отправлен на Дальний В^ ток. Его соратников ждало еще более тяжкое наказание в виде раз- личных сроков лишения свободы.
По воспоминаниям самого адмирала, причинами его отставки были и самостоятельность суждений, и стремление реорганизовать руководство Военно-морским флотом, и личное вмешательство Н.А.Булганина, которого Кузнецов назвал своим «злым гением»9. На волне назревавшей кампании борьбы с космополитами, ему были поставлены в вину и связи с англичанами, американцами и другими союзниками во время войны.
Следует подчеркнуть, однако, что летом 1951 г. и Жуков, и Кузнецов были реабилитированы и возвращены в Москву. Кузнецов даже получил снова пост министра Военно-морского флота. Этот факт отчасти мог объясняться возросшей потребностью в опытных военных руководителях в условиях обострения холодной войны и нового витка гонки вооружений.
Характерно, что возвращение высших военных лидеров было немедленно отмечено западными наблюдателями и разведчиками, но оценки этого факта оказались противоречивыми. В частности, военный атташе американского посольства в Москве генерал- майор Р.В.Гроу сообщил в донесении своему шефу в Вашингтоне генерал-майору А.Р.Боллингу в августе 1951 г., что появление Жукова на публичной церемонии в Варшаве могло быть знаком перемены внешнеполитического курса СССР в сторону' «примирения» с Западом. Жуков зашел так далеко, что передал наилучшие пожелания своему «старому другу» еще с военных времен Д.Эйзенхауэру.
511


В письме было отмечено и назначение вице-адмирала Н.Г.Кузне- цова министром ВМФ.
Тем не менее, генерал Гроу оценивал эти изменения с известной степенью осторожности, поскольку, принимая во внимание большой военный опыт обоих маршалов, их возвращение могло являться свидетельством далеко не мирных приготовлении . И в действительности, в это время появились признаки усиления влияния военных на политический курс.
Перестановки в военном руководстве продолжались на протяжении последующего года. Теперь дело дошло до артиллеристов. 31 декабря 1951 г. вышло постановление Совета Министров «О недостатках 57-мм автоматических зенитных пушек С-60», на основании которого были сняты с постов и отданы под суд заместитель военного министра, маршал артиллерии Н.Д.Яковлев, начальник Главного артиллерийского управления (ГАУ) генерал-полковник И.И.Волкотрубенко и заместитель министра вооружения И.А.Мирзаханов. В январе 1952 г. вместо этих руководителей были выдвинуты командующий артиллерией В.И.Казаков, начальник ГАУ С.С.Варенцов, заместитель военного министра М.ИНеделин. В июле того же года заместителями военного министра были назначены Маршал Советского Союза Л.А.Говоров и маршал авиации К.А.Вершининп. Все эти изменения могли быть отражением нараставшей борьбы за власть в условиях ухудшения здоровья Сталина и постепенного его отхода от дел.
В ходе последующих изменений в советском руководстве наблюдалась тенденция к росту влияния военных в наиболее критические моменты. Но в конечном счете всегда оказывалось, что политические лидеры использовали военачальников, чтобы избавиться от соперников. В ходе борьбы за власть сформировались две группы: руководители типа Маленкова и Хрущева, которых поддерживал один центр вооруженной силы — военные, и Берия, который опирался на органы безопасности. Традиционно первые считались «реформаторами», второй — сторонником жесткого курса. Однако последние исследования ставят под сомнение «реакционную» роль Берии, рассматривая его многочисленные инициативы по реформированию жесткой сталинской системы. Этот вопрос
512


еще далек от разрешения; нас же при этом интересует позиция в данном противостоянии военной элиты, которая традиционно поддерживала Маленкова, а затем - Хрущева. Примечательно, что лидеры оборонной промышленности в этой борьбе занимали различные позиции. Некоторые «выдвиженцы» Маленкова, как их называл его сын в своих воспоминаниях, - М.З.Сабуров, М.Г.Первухин,
В.А.Малышев- стремились поддержать «реформаторский курс» Маленкова. Другие, как Д.Ф.Устинов, в душе могли оставаться сталинистами, но занимали промежуточную позицию, не принимая прямого участия в этой борьбе за власть.
Как известно, Лаврентий Берия был арестован вскоре после смерти Сталина при непосредственном участии маршала Г.К.Жу- кова, который стал заместителем министра обороны в марте 1953 г., и генерала К.С.Москаленко (последний получил звание Маршала Советского Союза в 1955 г.). Это событие обозначило своеобразный рубеж в процессе ослабления роли органов безопасности в эквилибриуме власти, по сравнению с предшествующим периодом советской истории. Эта тенденция развивалась и далее при Н.С.Хрущеве.
Впоследствии популярность Г.К.Жукова и степень его влияния на военную политику продолжали расти, с кульминацией в период его пребывания на посту министра обороны с февраля 1955 по октябрь 1957 г. В связи с этим мы кратко остановимся на вопросе о роли высших военных, в том числе и Жукова, в становлении ракетно-ядерных сил.
Следует напомнить, что развитие ракетной техники в СССР в первое послевоенное десятилетие наталкивалось на неверие в возможности нового оружия со стороны ряда военачальников. Наиболее трудный, ранний период становления ракетной техники выдвинул нескольких энтузиастов среди военных - маршалов артиллерии Н.Д.Яковлева и М.И.Неделина, генералов А.И.Мрыкина, В.И.Вознюка, П.А.Дегтярева. Следует подчеркнуть, что все они были артиллеристами, и вообще ракетная техника в СССР стала развиваться прежде всего силами представителей этого вида Вооруженных сил, а не, скажем, авиационного ведомства.
17 — 4981
513


В создании, испытании и внедрении первых советских баллистических ракет дальнего действия немалое участие принял маршал артиллерии Николай Дмитриевич Яковлев. Выходец из семьи пожарника из Старой Руссы, он начал свою военную карьеру в 1917г.- еще в царской армии; позже закончил артиллерийскую школу и к началу Великой Отечественной войны стал начальником Главного артиллерийского управления. По воспоминаниям современников, этот человек обладал необыкновенной памятью и способностью выделять и решать главную проблему. Он стал одним из первых военных, которые были готовы поверить в будущее ракетной техники, и оказывал всяческое содействие министру вооружения Д.Ф.Устинову, главному конструктору С.П.Королеву, принял самое живое участие в организации строительства и испытаний на первом ракетном полигоне в Капустином Яру.
Его карьера, как уже отмечено, прервалась в 1952 г. в связи с арестом по делу о «некачественных пушках». По одной из версий, это был «один из последних капризов Сталина», который лично распорядился наказать маршала, получив донесение от военного представителя на одном из заводов о принятии некачественных систем вооружения. Дело Яковлева и его соратников по артиллерийскому управлению было прекращено после смерти Сталина, а освобожденный маршал - назначен заместителем командующего ПВО страны12.
На смену ему военным руководителем ракетного дела стал маршал артиллерии Митрофан Иванович Неделин, который в сравнении с Яковлевым отличался более спокойным характером. По воспоминаниям главного конструктора С.П.Королева, это был «эрудированный во всех отношениях, умный военачальник, понимающий тонкости науки и техники. С ним приятно было работать, вести беседу и даже спорить»13.
А.И.Микоян также оценивал М.И.Неделина как «очень умного человека, прекрасного командующего, умеющего отстаивать свое мнение, трезво мыслящего»14.
По другим воспоминаниям, Неделин был очень дотошным человеком, тщательно контролировал ход испытаний. Он регулярно возглавлял различные госкомиссии по приемке новой техники и
514


представлял образцы ракет перед высшим руководством страны. Расцвет его деятельности пришелся на конец 1950-х годов, когда он возглавил самую элитную и любимую Н.С.Хрущевым отрасль, став Главкомом РВСН. Неделин пал одной из жертв той же ракетной техники - он погиб во время взрыва ракеты Р-16 на старте в 1960 г.
О 	поведении маршала незадолго до трагедии писал в своих воспоминаниях бывший тогда начальником испытательного отдела полигона Министерства обороны А.С.Калашников. Ракета Р-16, испытания которой начались в апреле 1960 г., отличалась высокой боеготовностью, но при ее заправке топливом требовались особые меры безопасности. Калашников так описывал случай с Неделиным: «Во время подготовки ракеты к пуску на стартовой площадке находился Неделин - сидел на стуле недалеко от ракеты»; его сопровождала «большая группа офицеров, генералов, представителей ведомств, которые зачастую не имели отношения к подготовке к пуску. После команды “подготовиться к заправке" я (А. С.Калашников. - КБ.) подошел к Неделину и попросил его оставить стартовую позицию. Гневная тирада...» Только когда просьбу поддержал главный конструктор ракеты М.К.Янгель, то «маршал взял стул и с недовольным видом ушел со стартовой площадки, за ним - вся его группа»15.
Такая бесшабашность и стремление как можно быстрее добиться конкретного результата - в данном случае получить боеспособную ракету - была свойственна многим разработчикам новой военной техники. Этот фактор, наряду с недоработками по линии техники безопасности, стоил жизни 74 военнослужащим и работникам промышленности, погибшим 24 октября 1960 г.
В отличие от «ракетных маршалов», Г.К.Жуков, согласно официальной версии, долгое время считался сторонником массовых армий, который опирался на оперативный опыт Второй мировой войны и препятствовал внедрению новых вооружений. Однако последние свидетельства мемуаристов и архивные документы позволяют усомниться в правильности этой версии, которая восходит к периоду расцвета антижуковской пропаганды накануне отстранения маршала от дел в 1957 г. Как уже отмечено выше, Жуков руко-
17»
515


ПИПМИ lipOMPtiettllPM НмрМОЮ МОЙ* КОМОЮ У’Н'МИМ i НрИМСНГНИеМ ЯДРрНОЮ орУЖИИ ММ I ПИКОМ МИ11И1И11Г М |9V| I Именно И Период потрймюмнч Жукомм мм мысшис тинные imm im мдгрног ору/мне » гйло нрннимтми нм миоруженне (имеикой Армии Колее 1010, после долгой ОормОы, хитрую мен Жуком с Минис юре imom сред нею манною»ipoemm. мнпронм над томным оружием был м ко печном * чте передан м деление Mmmmi юр* imm обороны
Но мсей видимое 1 и, мн лиды Жукомм нм рощ* мюмною оружии м сомременноМ моИне осгйммлиск * мешинными он по прежнему при ДйМйл решающее течение i рмдмтнчмммм среде там меденми мой мы и ечитл маемым фактором м достижении победы нмд мриюм не ючннческиИ, м человеческий фиктр морильнобоеипй дух мойск Кроме юю. как мы уже покачали, comctcmihi моеннми док грима находилась м ю мремн и переходном соеюмнии Жукомм и ею сорт ником можно было не no t осноммниМ обминть м иреиеб реженнн нормйми 6e'ioiiaciiocin для моенносдужмщих м ходе про* меденнн мермыч учений с применением мдерною оружии. Однмко мо Оыдо оОщим ммдением дли мсех стрем нм пдчддыюм пене сом дйнин идерною оружии, миле медооиспимддди. рифуши голыши ринк последнего (оно рассматривалось только кмк количественное Нйрйщиййиие грйдицнонныч мидии вооружений) 1хли же огмлечь си ог мира лимит факгорп, го педми нс при him и», чго Жуком мсс же пропилил нм юре* к пиедрению номых мидоп моенной техники и Вооруженные сипы
11риСЛйПЛСММЫЙ МОСНЙЧЙЛМ1МК принимал участие м римнмии рп кетой техники м |9МКе годы. Гик. и июне 1954 г. mmocic с другими лидерами писммо мримым1домми|и комплекса Жуком обрмГИЛСИ м ЦК партии с предложенном ортиниюалп. тирую нромын|дснну|о балу ракетостроения нй Урале и м Сибири (нермпи такая бит были сослана нй Украине) И го же мрсми он поддерживал ртрмОогиу и принятие нй мойружемне Советской Армии номых обратив ракет- ною мооруженив, учмешоммл и выборе моете угле номою политопа для иснытйииЙ первой межкот мнет ал «.мой баллистической ракеты в Гюрйгймс,
И бы гное гм Жукомм нй носгу мииис грн обороны он НПСГОИД ИЙ учреждении НОМОЙ ДОЛЖНОСТИ 1ЙМССГИГСЛЯ MHimcipe по спсцилль
516


ному вооружении» и реви гиеной гехиикс Первым не try должность был магничен мерши/i иргиллсрии М И .Неделин, который впоследствии стал I лввкомом PfK'H И центральном еиперете Министерства оборони стлавялись лив относительно самостоятельных под* разделении • ипокрит начальника реактивною вооружение и Штаб реактивных частей, вторые в декабре 1959 г стали основой формировании I л вино» о штабе ИМСН и I ляяиого управления рвкетио- го вооруженна1'',
Согласно недавно рассекреченным документам, Жуков лриивл непосредственное участие а сотдаиии первых боевик стартовик станций дли межконтинентальных ракег Р-7, Его основные представлении о принципах строительства таких станций были отложены в таписке Хрущеву от 11 нюни 1955 г Маршал укатывал на необходимость строгой секрет ноет и и надежной ташнты станций с таили и воздуха; им высватывалась принципиальнее идеи о ратме- щеиии части «наиболее важных объектов»» под темлей. В соответствии с тгой оценкой, постановлением Совмина СССР № 1313-749 от 19 июни 1955 г. было приивто решение о проведении итыска- гельских рабог и подготовки строительства боевых стартовых станций в районах Воркуты и Архангельска.
Работы по ратмешению ракет Р-7 в трех вариантах - подтемном, иатемиом и горном - таеершились к концу года, о чем Жуков доложил в Претидиум ЦК 29 декабри 1956 г. Его предложении были одобрены постановлением правительства от 11 июне 1957 г, и началось строительство первого советского пускового ракетного комплекса - так натыкаемого объекта «Ангара»»17. В силу особой военно-стратегической важности, все работы по межконтинентальной ракете находились под личным контролем министра обороны и его таместитсли М И. Неделина.
Жуков при мил также участие а работах по оснащению ракет вдермыми тарадами, где он активно сотрудничал с руководителями атомной программы. Нод его руководством 2 феврале 1956 г. были проведаны первые испытание ракеты Р-5М с ядериым тарядом, и в июне того же года примат на вооружение Советской Армии первый комплекс с этой ракетой.
517


В любом случае, если Жуков и не являлся таким энтузиастом ракетной техники, как Д.Ф.Устинов или М.И.Неделин, он все же сознавал значительную роль ракетно-ядерного оружия в современной войне и необходимость его внедрения в Вооруженные силы, а также немало для этого сделал практически. Его позиция была далека от приписываемой ему Хрущевым недооценки роли ракетно- ядерных вооружений.
Другое дело, что Жуков подобно большинству советских военачальников того времени, придавал важнейшее значение развитию массовых сухопутных армий и других традиционных видов вооруженных сил. Так, в выступлении на XX съезде партии в феврале 1956 г. министр обороны подчеркнул: «Будущая война, если ее развяжут, будет характеризоваться массовым применением военно-воздушных сил, разнообразного ракетного оружия и различных средств массового поражения, таких, как атомное, термоядерное, химическое и бактериологическое оружие. Однако мы исходим из того, что новейшее оружие, в том числе и средства массового поражения, не умаляет решающего значения сухопутных армий, военно-морского флота и авиации. Без сильных сухопутных войск, без стратегической, дальней, фронтовой авиации и современного военно-морского флота, без хорошо организованного взаимодейст-
v- 18
вия их успешно вести современную воину нельзя» .
Подобная позиция шла вразрез с высказываниями Н.С.Хрущева об «отмирании» традиционных видов вооруженных сил. Тема взаимоотношений Хрущев-Жуков стала предметом многочисленных исследований, и здесь нет необходимости рассматривать этот комплекс вопросов в деталях. Причины страха и ревности советского лидера по отношению к популярному военачальнику очевидны; и чем больше Жуков помогал Хрущеву захватить и удержать власть, тем меньше была благодарность политика. В связи с этим можно напомнить знаменитый эпизод, когда соперничавшая за власть политическая группировка во главе с В.М.Молотовым попыталась отстранить Хрущева во время Пленума ЦК партии в июне 1957 г. Тогда именно Жуков твердо выступил в поддержку линии Хрущева, предупредив «оппозицию», что если она продолжит свои подрывные действия, то он - Жуков - обратится к армии
518


и народу. Голос популярного героя войны и министра обороны оказался решающим, а его реальная сила была продемонстрирова- на появлением танков на улицах столицы СССР
После этой победы Хрущев, очевидно, не мог более выносить роста популярности в народе и политического влияния знаменитого маршала, и уже в конце октября 1957 г. организовал специальный Пленум ЦК для того, чтобы избавиться от него. Стенографический отчет о заседаниях этого Пленума был относительно недавно рассекречен в партийном архиве и частично опубликован. Анализ этих материалов полезен для нас с точки зрения изучения отношений между военным и политическим руководством страны и эволюции взглядов высшей военной элиты.
Самой примечательной чертой этой «дискуссии», которая на деле явилась почти единодушным жертвоприношением Жукова, было именно это единодушие. Даже те соратники Жукова, которые старались его поддержать в сталинские времена, - маршалы В.Д.Соколовский и И.С.Конев, на этот раз изменили свою позицию. Оба они ссылались на свои выступления в защиту Жукова на заседании Главного военного совета в 1946 г., с тем чтобы их обвинения выглядели «объективными».
К примеру, Соколовский обвинил Жукова в намерении «открыть свободное небо для американцев», приняв предложение «старого друга» Д.Эйзенхауэра (который к тому времени стал президентом США) на конференции по разоружению в 1955 г. По словам Соколовского, это дало бы противнику преимущество с точки зрения разведки, поскольку «американцы не знают наших координат. Карты не сходятся. Они не могут прицельно бомбить наши города- это точно доказано». Соколовский также подверг критике личные качества Жукова, его «политическую безграмотность» .
Маршал Конев добавил также «недооценку роли новой техники», неправильную позицию Жукова по проблеме отношений между СССР и Югославией. Однако в целом речь Конева оказалась более «слабой» с точки зрения обвинений, и чувствовалось, что это выступление было вынужденным, не искренним. Конев отметил также, что «нельзя противопоставлять политработника командиру» и переносить ненормальные личные отношения между министром
519


обороны и начальником ПУРа на армию в целом (он подчеркнул, что «кадры армии преданы партии»)20.
Единственным человеком, который пытался по меньшей мере уклониться от обвинений в адрес Жукова, стал другой герой войны Маршал Советского Союза К.К.Рокоссовский. Его выступление выглядело довольно туманным: он ссылался на то, что мало знал о деятельности Жукова в течение 1949-1956 гг., ибо в эти годы командовал советскими войсками в Польше. Более того, Рокоссовский даже склонялся к поддержке опального маршала- своего бывшего соратника военных лет21. Возможно, по этой причине после Пленума Рокоссовского отправили подальше от Москвы: он был назначен командующим Закавказским военным округом.
Все остальные, включая маршалов Р.Я.Малиновского, С.К.Тимошенко, С.С.Бирюзова, активно развивали обвинения Жукова в его стремлении «въехать в Кремль на белом коне», установить военную диктатуру, подорвать руководящую роль партии в Вооруженных силах. Наряду с политическими обвинениями, много критических слов было сказано по поводу таких личных качеств Жукова, как грубость, несдержанность и индивидуализм. Характер у маршала, безусловно, был не из простых, но при этом бросалась в глаза заданность и заученность многих обвинений.
Ситуация усугублялась наличием фактора персонального соперничества в среде высших военных. Некоторые из военных руководителей имели особо конфликтные отношения с Жуковым, как, например, командующий ПВО страны маршал Бирюзов, над которым, по выражению Малиновского, Жуков издевался. Как утверждал в своем выступлении на Пленуме сам Бирюзов, после ухода с поста министра обороны Н.А.Булганина стиль руководства внутри министерства резко изменился. По словам Бирюзова, «к т. Булганину можно было придти, доложить и поговорить по- человечески. У т. Жукова был другой метод - подавлять. Не советовался, отклонял все предложения - вплоть до угроз»22. В течение более чем трех лет пребывания на посту командующего войсками ПВО он не имел возможности «по душам поговорить с т. Жуковым». Кроме того, как утверждал маршал Бирюзов, Жуков запрещал военачальникам прямо обращаться в ЦК партии, минуя мини-
520


стра обороны (в частности, скандал разгорелся вокруг направленного Бирюзовым и Хруничевым в ЦК доклада о выполнении решения о развитии средств ПВО, принятого в августе 1956 г.).
Напряженные личные отношения с Жуковым вынудили Бирюзова просить об освобождении от занимаемой должности. Таково было мнение противников Жукова внутри Министерства обороны. Здесь следует также принять во внимание элемент личного соперничества, скрытый под маской объективности. К примеру, маршал Р.Я.Малиновский мог быть непосредственно заинтересован в снятии Жукова с должности, хотя и называл себя земляком Жукова и убеждал окружающих в отсутствии какой-либо «личной враждебности» к нему (но при этом активно участвовал в обвинениях). Если учесть, что после смещения Жукова именно Малиновский был назначен следующим министром обороны, то его личная заинтересованность в том, чтобы «свалить» сильного предшественника, становится очевидной.
Среди тех, кто выступал против Жукова, были и руководители органов безопасности, и оборонной промышленности. Так своеобразно преломилась «солидарность» различных ветвей ВПК, каждая из которых стремилась сохранить свой кусок общего пирога и, возможно, избавиться от чрезмерно усилившегося лидера одной из них. Кланово-корпоративная система покоилась на определенном равновесии, нарушать которое не позволялось ни одному самому сильному из ее участников.
Но безусловно, главным инициатором обвинений выступил сам Н.С.Хрущев, в речи которого перечислялись все возможные и мнимые проступки маршала. С его точки зрения, Жуков, как «друг Эйзенхауэра», хотел открыть советское небо американцам, недооценивал американскую угрозу. Однако несколькими минутами раньше Хрущев обвинил того же Жукова в «пораженчестве» перед американцами. Он сослался при этом на ситуацию, когда Жуков требовал новых капиталовложений для атомной промышленности во время заседания Президиума ЦК. Казалось, больше всего Хрущева возмутил не сам факт, что Жуков их требовал, а как он требовал. Вместо того, чтобы просить, Жуков начал ссылаться на соотношение сил между СССР и США и, по Хрущеву, сказал: «...я, как
521


министр обороны, заявляю, что если так дальше будет продолжаться, то нас США могут разбить и разобьют»23.
Лидер партии считал нетерпимым, что «создалась неприкосновенность Министерства обороны»24. Кульминационным пунктом всех обвинений явилась приписывавшаяся Жукову попытка установить военную диктатуру, в самом ярком виде выразившаяся в его угрозе в адрес «антипартийной группы» летом 1957 г. - персонально обратиться к армии и народу. Этот решительный шаг по спасению Хрущева у власти обернулся для Жукова самой черной неблагодарностью со стороны советского лидера.
Жуков также произнес на Пленуме речь, в которой он пытался защитить себя от столь сплоченного наступления, частично признав свои ошибки. Но обвинение в «стремлении оторвать Вооруженные Силы и подменить собой руководство», казалось, поразило его своей неожиданностью. Цитата из выступления маршала может помочь нам понять реальные чувства этого человека во время Пленума.
«Это вторая тяжелая травма в моей жизни, - сказал Жуков, - 1946 г. меня обвинили в нелояльности к руководству ЦК, взяли под сомнение, обвинили в военном заговоре, и 6 томительных лет велось за мной тщательное наблюдение, слежка Берия, Абакумовым. И вот только теперь я стал забывать об этом в той товарищеской обстановке, которая создалась за последнее время. И я работал не покладая рук. То, что мне сказали в субботу - это вторая тяжелая травма. Тогда было другое, люди руководствовались другими соображениями. Тут сказано товарищами, мнением которых я дорожил всегда и не мог предположить, что буду признан опасным для руководства ЦК. Всего три недели назад мы расстались с таким хорошим настроением, пожеланиями, и вдруг сразу что-то случилось»25.
Жуков признал, что иногда «допускал резкость», но «никогда не боролся против единства». Его июньская угроза обратиться к армии «через голову антипартийной группы» (а не всего ЦК, в чем его обвиняли), по словам маршала, была высказана «в горячке», и он не должен был этого делать. По вопросу о снятии его с поста министра обороны и назначении Малиновского, Жуков признал данное решение правильным и необходимым «для исправления
522


крупных недостатков в партийно-политической работе в Вооруженных Силах».
Тон выступления Жукова показывал, что прославленный военачальник был поражен и разочарован. Дело против него было подготовлено в строжайшем секрете - в лучших традициях советской политической системы (впоследствии и самого Хрущева отстранили от власти таким же способом в 1964 г.). Однако ни Сталин, ни Хрущев не решились арестовать и расстрелять самых знаменитых полководцев Великой Отечественной - в отличие от участников Гражданской войны, во главе с маршалом М.Н.Тухачев- ским. Вместо этого, они при необходимости широко использовали их авторитет и военный опыт, а после того отправляли их в ссылку.
Такая же история случилась и с адмиралом Н.Г.Кузнецовым, который был восстановлен на посту министра ВМФ в 1951 г., затем стал Главнокомандующим ВМФ в 1953 г. В силу независимости характера, Кузнецов также явился объектом соперничества со стороны завистников. К примеру, в период «междуцарстия», 25 марта 1953 г., анонимная группа «адмиралов-генералов» направила письмо на имя Л.П.Берии (копии - Маленкову и Хрущеву), в котором осуждалось «клеветническое заявление в/a Кузнецова о неспособности вновь создаваемого флота». По словам анонимных авторов, позиция Кузнецова была осуждена членами Бюро Совета Министров - в частности, самим Берией - и это стало известно «широкому кругу руководящих работников как в центре, так и на флотах». Однако, по их мнению, надлежащие оргвыводы сделаны не были, что вызвало возмущение, ибо «как можно оставлять в качестве руководителя Военно-Морскими Силами такого адмирала». При этом адмиралы-генералы не отважились поставить под письмом свои подписи, «зная мстительность Кузнецова, как один из методов работы»26.
В последующие годы, в силу самостоятельности взглядов и действий, Кузнецов вступил в новый конфликт с Хрущевым, который вынашивал планы сокращения ряда военно-морских программ. Как известно, Хрущев был горячим сторонником форсированного производства подводных лодок, вооруженных ракетами. Во время того же «антижуковского» Пленума он так вспомнил об
523


истории своего противостояния с министром ВМФ: «Нам предложили вложить в строительство ВМФ более 100 млрд, рублей и строить корабли существующих конструкций, вооруженные артиллерией. По этому вопросу мы провели большую работу, освободили т. Кузнецова от обязанностей командующего военно-морскими силами. Он оказался неспособным по-настоящему заботиться о
л п
флоте, о развитии ВМФ» .
По воспоминаниям Кузнецова, ему приходилось сталкиваться с сильными «антифлотскими настроениями» сначала со стороны К.Е.Ворошилова, а в 1950-е годы - и со стороны Г.К.Жукова, отношения с которым стали «поистине драматическими»28. Но независимо от разногласий между этими крупными военачальниками, оба они подверглись остракизму со стороны высшего руководства. В феврале 1956 г. Кузнецов был смещен во второй раз, и то был конец его карьеры.
Однако на этом конфликты между Хрущевым и военным руководством далеко не закончились. Те высшие военные, которые критиковали Жукова на октябрьском Пленуме, — маршалы Малиновский, Соколовский, Захаров, в дальнейшем, в свою очередь, начали ставить под сомнение различные положения новой военной доктрины, тезис об усилении роли партийных органов в Вооруженных силах и т.д. Большинство этих людей можно заподозрить в намерении сместить Жукова, пользуясь нерасположением к нему Хрущева, с тем чтобы занять более высокие посты в военной иерархии. Другой причиной могла быть известная утеря самостоятельности, забюрократизированность военной элиты, усиление элементов приспособленчества к политическому курсу. В пользу первого фактора свидетельствует продолжение разногласий между военными и политическим руководством в конце 1950-х- начале 1960-х годов.
В этот период представители советского Верховного Командования, включая самого министра обороны маршала Малиновского и маршала Захарова, назначенного начальником Генерального штаба в апреле 1960 г., пытались защитить свое ведомство от существенного сокращения численного состава, запланированного Хрущевым. Большинство военачальников ратовало за сохранение
524


массовых армий, что проявилось в ходе дебатов по вопросам воен- НОИ доктрины и стратегии.
К примеру, Малиновский занял в этих дискуссиях промежуточную позицию. В выступлении на XXII съезде партии в октябре 1961 г., формально поддержав идею Хрущева о превосходстве ракетно-ядерных сил в будущей войне, он одновременно настаивал на необходимости комбинации всех сил и родов войск для дости- жения окончательной победы. Тезис о решающей роли массовых армий и обычных вооружений развивался в соответствии с традициями русской и советской военной мысли. Малиновский, как и большинство военных руководителей, поддерживал и тезис об отделении партийно-политической работы от решения конкретных оперативных вопросов строительства и функционирования Вооруженных сил.
Противостояние между Хрущевым и военной элитой снова обострилось в период Карибского кризиса. Ряд военных во главе с начальником Генштаба маршалом Захаровым прямо воспротивился решению Хрущева о высадке советских войск и размещении ракет на Кубе. В число опальных военных лидеров попал и начальник Главного политического управления маршал Голиков. Эти события явились знаком растущего недовольства высших военных курсом Хрущева. Он произвел ряд перестановок среди военного руководства, заменив Захарова маршалом Бирюзовым, а Голикова - генералом Епишевым29. Однако большинство военных было недовольно курсом Хрущева.
По свидетельству полковника О.Пеньковского, работавшего на английскую и американскую разведки, многие высшие военные — маршалы Конев, Соколовский, Тимошенко и другие - не были согласны с политикой сокращения Вооруженных сил. Как утверждал Пеньковский на первом допросе в Лондоне 20 апреля 1961 г., о недовольстве высших военных ему было доподлинно известно от начальника артиллерии Сухопутных войск С.С.Варенцова, с которым он тесно сотрудничал в военной разведке. При возникновении конфликта Хрущев просто отправлял недовольных в отставку, как это случилось с Жуковым. По выражению Пеньковского, «многие офицеры недовольны тем, что здоровые генералы и офицеры от-
525


правлялись в отставку и тем, что из-за сокращения заработка у них не оставалось других средств к существованию. Например, сокращение дохода с 5000 до 2000 рублей в месяц создает большие трудности, если у человека есть семья»30.
В ходе хрущевских преобразований были отменены такие привилегии военной элиты, как освобождение от подоходного налога для высших офицеров, пособия на обустройство и другие. Подверглись сокращению и денежные выплаты: пенсия полковника была урезана до 150 рублей, генерала - до 200 рублей (по новому курсу). Все это, по выражению Пеньковского, способствовало «моральному разложению» армии, падению дисциплины, росту пьянства. Вместе с тем, он отрицал наличие в СССР в те годы какой-либо организованной «военной оппозиции», а себя считал бор- цом-одиночкой.
В любом случае, в результате переворота и смещения Хрущева военное руководство существенно выиграло. При Брежневе права и привилегии военной элиты были полностью восстановлены, и она стала одной из самых престижных групп в системе советской номенклатуры.
Таким образом, в процессе эволюции советской военной элиты выделялись несколько этапов. Наиболее существенными водоразделами стали репрессии конца 1930-х гг. и Великая Отечественная война. В связи с этим интересным представляется сопоставление уровня профессионализма высшего командного состава советских Вооруженных сил до и после войны. Попытка сравнить уровень анализа проблем будущей войны военными лидерами 1930-х и 1960-х годов была, в частности, сделана бывшим заместителем министра обороны Российской Федерации А.А.Кокошиным.
По его мнению, послевоенным руководителям были свойственны гораздо большая прямолинейность, одномерность и однозначность суждений: «Оценки, дававшиеся Р.Я.Малиновским и другими военачальниками того периода, явно уступали по своей глубине не только тем, что выходили из-под пера таких военных интеллектуалов, как А.А.Свечин, Б.М.Шапошников, М.Н.Тухачевский, но даже и оценкам конца 20-х годов»31. Даже главный военный теоретик 1960-х гг. В.Д.Соколовский едва ли мог сравниться по уровню
526


образованности и размаху мысли с блестящей плеядой военных мыслителей довоенной эпохи.
Итак, по Кокошину, советская военная элита так и не смогла оправиться от удара, нанесенного ей в конце 1930-х годов, который смел наиболее талантливых и независимых представителей русской и советской военной мысли. Такова была, наряду с общим давлением политической системы, одна из главных причин «упадка профессионализма», который имел место после периода репрессий.
По нашему мнению, здесь можно говорить об известном упадке в отношении общего теоретического размаха, глубины и независимости военной мысли, но не о профессионализме в «утилитарном» смысле. Не следует забывать, что технический уровень профессионализма в Советской Армии стал неизбежно более высоким в послевоенный период по сравнению с 1920-1930-ми годами. Научно- техническая революция в военном деле, которая вышла на новые витки в середине 1950-х и в 1970-е гг., потребовала повышения уровня технических знаний и опыта, внедрения новых систем контроля и управления. Эта проблема довольно широко обсуждалась и
в западной, и в отечественной литературе, к которой мы можем
п
адресовать заинтересованного читателя .
Другое дело, что известный упадок самостоятельности и размаха военной мысли в СССР в послевоенные годы действительно имел место. Этот фактор повлиял на формирование более жестких, негибких позиций и взглядов военной элиты, которые в целом соответствовали господствующим идеям холодной войны. В социальной структуре этих элитных групп также происходили постепенные изменения, связанные с вытеснением выдающихся военачальников военной эпохи (Жуков, Рокоссовский и другие) теми, кто в годы войны занимал низшие посты и, соответственно, имел более ограниченный опыт руководства боевыми действиями. Тенденция к возрастанию роли администраторов-штабистов, аппаратчиков Генштаба, которые не имели опыта ведения войны «горячей», прогрессировала в условиях длительной холодной войны. Ментальность холодной войны стала их сущностью. Этим военачальникам гораздо проще было жить и действовать в простом би-
527


полярном мире - отсюда и одномерность, прямолинейность суждений.
Вместе с тем следует подчеркнуть, что идея «военного заговора» на российской почве оказалась утопичной, чему явилось подтверждением «нейтральное» поведение армии в период «перестройки» и крушения СССР. В этом отношении можно привести характерное высказывание маршала С.Ф.Ахромеева: «Армия и флот, оставаясь верными Конституции государства, делают все, чтобы не допустить перерастания политической конфронтации в вооруженную. Уверен, что в свое время это будет должным образом отмечено и оценено нашим народом»33.
Военные на «гражданской службе»
Милитаризация экономики, начавшаяся в 1930-е годы и достигшая апогея в годы Великой Отечественной войны, привела к значительному притоку военных в «гражданские» ведомства и взаимодействию военно-гражданских кадров как в оборонной промышленности и органах безопасности, так и в других органах управления народным хозяйством.
На рубеже 1920-1930-х годов распространилась практика направления военных специалистов в гражданские наркоматы «для мобработы». В связи с принятием Реввоенсоветом плана развития и реконструкции Вооруженных сил на 1931-1933 гг. было решено таких профессионалов, окончивших Военную Академию РККА, вернуть из гражданских наркоматов для работы в армию (из 117 человек «военных академиков», находившихся на гражданской работе, вернуть в первую очередь 50 человек).
В 1936 г. решением Совнаркома устанавливалась система зачисления в кадры Вооруженных сил командного и начальствующего состава, направленного для временной работы «оборонного характера» в «гражданские» наркоматы, организации и учреждения. Количество таких людей было определено в 1000 человек «сверх штатной нормы Наркомата обороны»; поэтому начинание получило название «проект 1000».
528


Как было показано в записке Н.А.Булганина в Бюро Совета Министров осенью 1947 г. о генералах и офицерах, работавших в гражданских министерствах и организациях, за годы войны количество таких людей резко увеличилось. В военный период распространилась практика присвоения «лицам, связанным с военной работой», персональных генеральских и офицерских званий, в результате чего на 1 сентября 1947 г. количество генералов и офицеров в гражданских министерствах составило 8705 человек34.
Все эти люди считались находящимися на действительной военной службе и пользовались всеми льготами и преимуществами военной элиты, как-то: правом получения военного обмундирования, генералы - лимитами продовольственных пайков, льготами по квартирной плате, правом награждения орденами за выслугу лет и пенсионным обеспечением и т.д. Помимо этого, генералы и офицеры, работавшие на «гражданке», требовали распространить на них денежное содержание как на военнослужащих в армии, что вызывало возражения со стороны Министерства вооруженных сил.
МВС были собраны заявки от всех министерств о количестве генералов и офицеров, подлежавших, по их мнению, оставлению в кадрах Вооруженных сил. Обнаружились существенные разногласия между военными и «гражданскими» ведомствами: последние подали заявку на оставление в ведении Вооруженных сил 5392 должности, а МВС - 4276 (разница составила 1116 человек). Исходя из финансовых интересов, МВС предполагало оставить военных только на тех должностях, которые действительно были связаны с военной работой, — преподавателей военного дела в гражданских вузах, начальников военно-мобилизационных отделов министерств, руководителей аэроклубов Осоавиахима, госконтролеров в войсках, а также на отдельных должностях в Совмине и других
35
государственных органах .
Заявки министерств дают возможность проанализировать состав военных на «гражданской службе» и круг их обязанностей. Так, министр химической промышленности М.Г.Первухин просил оставить 8 человек вместо 1, предложенного МВС (до сокращения в министерстве работал 21 человек): начальника и заместителя начальника военного отдела, начальника главного управления, ведавшего вопросами «специальной химии», и его заместителя, руко-
529


водителей ГСНИИ-42 в количестве 4 человек, занимавшихся вопросами оборонной химии.
Министр внешней торговли А.И.Микоян заявил, что работавшие в его ведомстве генералы и офицеры занимались «закупками по импорту и получением по репарациям специального оборудования для ВМС», а также, совместно с Генштабом, согласно специальным решениям правительства, экспортировали вооружения и военно-техническое имущество советского производства (т.е. торговали оружием). Министр просил распространить денежное содержание за военные звания на 47 генералов и офицеров36. Надо отметить, что занимались они действительно связанными с военной профессией делами, и притом особо важными для государства.
Наиболее полно социальный и профессиональный состав военных работников был представлен в записке министра вооружения Д.Ф.Устинова на имя Берии, Вознесенского, Булганина от 30 ноября 1947 г. По его данным, в министерстве работало 88 генералов и офицеров, из которых он просил оставить 70 человек (против 27 предложенных военным ведомством). Крайне завышенные, по его мнению, цифры сокращения министр назвал недоразумением, поскольку были учтены только лица, состоявшие в проекте «1000», в количестве 37 человек и не учтены военнослужащие, звания которым были присвоены в период войны. Таким образом, весь состав военных работников министерства делился на профессиональных военных, призванных в счет «1000», и гражданских лиц, получивших звания за заслуги в военный период.
Во вторую категорию вошли директора и главные инженеры оборонных заводов, конструкторы НИИ и КБ. Среди них Устинов особо выделил Героя Социалистического Труда, конструктора стрелкового оружия В.А.Дегтярева, конструкторов артиллерийского вооружения Ф.Ф.Петрова, а также директоров заводов
А.С.Еляна, А.И.Быховского, Л.Р.Гонора, В.И.Фомина. В эту же категорию вошли работники аппарата министерства, заместители министра, члены коллегии - начальники главных управлений сухопутной артиллерии, морской артиллерии, реактивного вооружения, радиолокационной и оптической промышленности. Всего в этой группе насчитывался 51 человек.
530


Что касается генералов и офицеров Советской Армии, прикомандированных к Министерству вооружения в счет «1000», то это были профессиональные военные, в основном 1899-1910 гг. рождения, окончившие высшие военные и военно-технические учебные заведения, зачисленные в состав Минвооружения согласно постановлениям СНК и приказам НКО 1936-1937 гг., приказам ГКО военных лет. Только один из них был зачислен персональным указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 октября 1943 г.- генерал-лейтенант инженерно-артиллерийской службы (НАС) Федоров Владимир Григорьевич37.
В числе «тысячников» оказался и будущий крупный руководитель оборонной промышленности, многолетний соратник Д.Ф.Ус- тинова Василий Михайлович Рябиков, генерал-лейтенант НАС. Морской артиллерист по образованию, он окончил Военно- Морскую Академию имени К.Е.Ворошилова в 1937 г. Служил в Красной Армии с 1933 г., затем был зачислен в «1000» и прикомандирован к Наркомату вооружения приказом НКО от 3 мая 1937 г.
В течение многих лет Рябиков работал с Устиновым: сначала был парторгом на заводе «Большевик» в директорство последнего, затем стал заместителем наркома вооружения. По некоторым оценкам, «Рябиков всю жизнь оставался “человеком Устинова”... Административная и партийная работа не испарила инженерных знаний Василия Михайловича, технику он любил, а что не понимал - быстро схватывал. Это был спокойный, суховатый, здравомыслящий человек и, - что не так часто встречается в людях его
w - 38
ранга, - воспитанный и деликатный» .
Из воспоминаний Г.В.Кисунько Рябиков предстает очень деловым, организованным человеком, который всячески поддерживал развитие систем ПРО: в хрущевские времена Василий Михайлович возглавил Третье главное управление при Совмине СССР, ведавшее вопросами радиолокации. Кроме того, он был компанейской личностью и отличным баянистом. Сравнивая Рябикова с Устиновым, Кисунько отметил, что «Рябиков по своему характеру был менее жестким, по-человечески более мягким, чем Устинов; если Устинова больше боялись, чем любили, то Рябикова больше люби-
531


ли, чем боялись. Впрочем, здесь слово “любили'’, может быть, по смысл) ближе к слову “уважали"»30.
Вообще люди типа Рябикова, выходцы из военной среды, имевшие специальное военное образование и затем проработавшие долгие годы в сфере оборонной промышленности, отчасти утеряли связь с чисто военным сословием и жили прежде всего интересами «оборонщиков». Таков был общий путь этой категории лидеров ВПК. Не случайно Устинов в вышеупомянутой записке еще в 1947 г. просил оставить в счет «1000» по Минвооружения 70 человек, включив в это число людей, воинские звания которым были присвоены в период войны.
Аналогичная ситуация сложилась с «милитаризацией» аппарата ЦК партии, хотя там доля военных была все-таки меньше, чем в оборонно-промышленных ведомствах. По сведениям, представленным секретарю ЦК Маленкову начальником Главного управления кадров Вооруженных Сил СССР генерал-полковником Ф.И.Голиковым, в январе 1950 г. в аппарате Центрального Комитета работало 55 офицеров и 1 генерал. Наибольшее их количество было сосредоточено, естественно, в Административном отделе — 26 человек; затем следовала Внешнеполитическая комиссия - 13 человек. В Отделе пропаганды и агитации работало 4 военных, в Транспортном отделе - 2, в Отделе тяжелой промышленности - 1, в Отделе машиностроения - 1, в Отделе партийных, профсоюзных, комсомольских органов - 1, в Комиссии по выезду за границу - 2, в Комиссии партийного контроля — 1. Помимо этого, в других подразделениях числились 2 слушателя Высшей партийной школы при ЦК ВКП(б) и трое военных40.
Большинство этих работников носили звания подполковника и полковника различных родов войск и служб. Высшее звание имели только инструктор ЦК ВПК(б) генерал-майор Д.Т.Шепилов и заведующий Сектором сухопутных войск Административного отдела генерал-майор Ф.Я.Лисицын. Генералы и офицеры, работавшие в ЦК, числились в рядах Советской Армии с конца 1920-х до начала 1940-х годов, а в ЦК начинали работать значительно позже - в период с 1937 по 1949 г.
Военное ведомство, как и в случае в оборонными министерствами, пыталось добиться сокращения количества военных, одно-
532


временно состоявших в кадрах армии и флота и работавших в аппарате ЦК партии. В частности, начальником Главного управления кадров Вооруженных Сил СССР было предложено сохранить военные должности только в военных секторах Административного отдела. К числу этих должностей относились инструкторы и заведующие секторами сухопутных войск, ВВС и ВМС, инструкторы сектора юстиции и госконтроля, занимавшиеся военными трибуналами и военной прокуратурой, а также в Управлении делами ЦК ВКП(б) - инструктор военно-учетного спецсектора.
В результате реорганизации и пересмотра перечня должностей, которые подлежали комплектованию офицерским составом, 37 работников аппарата ЦК, состоявших в кадрах Советской Армии, должны были перейти в запас или на службу в Вооруженные силы. Генерал Голиков при этом подчеркивал, что многие из этих офицеров прослужили в армии продолжительное время, а некоторые из них - свыше 15 лет. Поэтому при решении вопроса об их дальнейшей работе - оставлении в аппарате ЦК с переводом в запас или переходе их на службу в Вооруженные силы - следовало лично побеседовать с ними и учесть их желание.
Стремлению военного ведомства сократить число работников «двойного» подчинения воспротивилось руководство соответствующих отделов ЦК. Предложение Голикова (вскоре после этого он был смещен с поста начальника Главного управления кадров ВС) рассматривалось секретарем ЦК П.К.Пономаренко. Идея устанавливать в ЦК должности, которые замещались бы военными работниками, была признана неправильной; вопрос же о звании и положении офицеров и генералов, работавших в ЦК, должен был решаться Центральным Комитетом не в целом, а в каждом конкретном случае. В результате был установлен порядок, когда отделы ЦК при утверждении военных работников в аппарате Центрального Комитета в каждом отдельном случае оговаривали в проекте постановления Секретариата целесообразность оставления их в кадрах Советской Армии.
Большое количество ходатайств об оставлении офицеров в кадрах Советской Армии поступало на имя Н.А.Булганина в его бытность куратором военных и оборонно-промышленных ведомств в Совете Министров41. По этим документам можно составить пред-
533


ианлсние о происхождении, биог рафиях и профессиональной квалификации поенных специалистов на «гражданской службе». Гак, министр Г В.Алексеенко ходатайствовал об оставлении в кадрах ГД 8 офицеров, работавших в Отделе среднего машиностроения Говета Министров. Просьба мотивировалась тем, что эти офицеры состояли в армейских кадрах но 16-25 лет; шестеро из них окончили поенные академии и стали специалистами в области «специального» (т е. ядерного) оружия. Имелся также и прецедент, поскольку офицеры, выполнявшие аналогичную работу в промышленных министерствах, были ранее оставлены в кадрах СА. Просьба Алексеенко была поддержана министром среднего машиностроения В. А.Малышевым.
Одним из этих людей был инженер-подполковник Назаров - работник Отдела среднего машиностроения, который также обратился с просьбой к Булганину оставить его в рядах Вооруженных сил и позволить ему продолжать работу по специальному вооружению в соответствующем отделе Совмина. Назаров служил в армии уже 17-Й год, окончил Артиллерийскую академию, Высшие инженерные курсы по специальному вооружению и Высшую партийную школу при ЦК КПСС. В течение более чем двух лет он работал поенным представителем на оборонных предприятиях, откуда и был направлен в аппарат Совмина. С 1946 г. занимался новыми видами вооружения по линии Минсредмаша. Это был типичный путь «наверх» военного специалиста в ряды элиты оборонной промышленности, путь взаимодействия и обмена персоналом между группами ВПК.
Профессионалы требовались на должностях, так или иначе связанных с военными ведомствами. Так, Министерство госконтроля просило оставить военного специалиста на посту главного контролера министерства по Минавиапрому, который должен был хорошо знать авиационную промышленность и систему ВВС’42.
Военные специалисты занимали и посты, внешне, казалось бы, совсем не связанные с военными делами, но стремились остаться кадровыми офицерами, придумывая для этого разные основания. К примеру, начальник строительства Куйбышевской гидроэлектростанции И.В.Комзин обратился I ноября 1954 г. с письмом к эам- предсовмина M.I .Первухину в связи с тем, что комиссия ЦК KIК Ч
534


Министерства обороны, как не проходя^" cl^TrZZZ стерстве». В этом списке значился и автор письму «кГк генЗ маИор инженерно-технической службы, направленный из бывшеТо Военно-Морского министерства, согласно Постановлению" министров от 21 августа 1950 г. на строительство Куйбышева^
гидроэлектростанции с оставлением в кадрах генеральского соста- ва Министерства обороны».
По объяснению Комзина, в течение многих лет он работал на строительстве военно-морских баз и других оборонных объектов. Он ходатайствовал об оставлении его в «кадрах генеральского состава Министерства обороны», мотивируя это, в частности, тем, что «на строительстве Куйбышевской ГЭС имеется большое количество воинских частей и лагерей»45.
В 1947 г. органы военной разведки США составили по материалам советской печати обширный список «военных персоналий», которые занимали посты в советском правительстве. Правда,
в этот список вошли далеко не только армейские чины, но и представители других военизированных ведомств, облеченных званиями и погонами: работники органов безопасности (МВД и МГБ) и юстиции, а также лица военно-технических специальностей и гражданские чиновники, получившие звания в годы войны, - все в ранге от полковника до Маршала Советского Союза.
К примеру, в том же Министерстве вооружения, помимо Устинова и Рябикова, были упомянуты заместители министра, имевшие звание генерал-майора инженерно-артиллерийской службы, И.А.Бар- суков, В.Н.Новиков, И.А.Мирзаханов, Н.П.Карасев, генерал-майора инженерно-технической службы - Н.Д.Агеев. На деле их количество, по приведенным выше данным Устинова, было еще большим.
В органах безопасности было обнаружено: 9 военных в МГБ (сам министр В.С.Абакумов и его заместители), 8 человек- в МВД, а также министр госконтроля Л.З.Мехлис в звании генерал- полковника (авторы документа не знали точно - МВД или МГБ). Большой список был выявлен в Министерстве транспортного машиностроения (новое название бывшего Наркомата танковой промышленности во главе с генерал-полковником В.А.Малышевым).
535


Среди руководителей оборонной промышленности оказались упомянутыми министр химической промышленности М.Г.Первухин, имевший звание генерал-майора, министр судостроительной промышленности А.А.Горегляд (генерал-лейтенант инженерно-танковой службы), министр авиационной промышленности М.В.Хруничев (генерал-лейтенант инженерно-технической службы) и многие другие.
К числу военных были отнесены и руководители далеко не военных ведомств, например, заместитель министра внешней торговли генерал-майор технической службы И.Ф.Семичастнов, министр высшего образования генерал-майор артиллерии А.А.Благонравов, председатель Совета по делам религии при Совмине СССР генерал-майор госбезопасности Г.Г.Карпов. Всего из около 200 перечисленных далее членов Совета Союза Верховного Совета СССР, имевших погоны, насчитывалось не более двух десятков профессиональных военных; остальные получили свои воинские звания и квалификацию в других областях - от инженерно-технической до политической, как, например, генерал-лейтенант Н.С.Хрущев, генерал-майор А.Н.Поскребышев, генерал-полковник А.А.Жданов44. Эти люди относились к уже рассмотренной категории «военно-политических» руководителей. В целом же степень «милитаризации», хотя бы и формальной, высших эшелонов власти в СССР вызывает удивление своими масштабами. Вероятно, воинские звания прибавляли государственным чиновникам веса и солидности, что свидетельствовало об особо почтительном отношении к этим регалиям в официальной советской пропаганде. Такое отношение усиливалось и тем, что многие из этих званий были получены в годы Великой Отечественной войны.
Эта крайняя степень военизации приводила иногда к курьезам. И все же разница в употреблении термина «военный» существовала: под истинным военным понимался человек, имевший отношение к профессиональной армии, а не, скажем, к органам безопасности, хотя последние были изначально военизированы. Интересно, к примеру, заявление одного из руководителей органов безопасности
В.Н.Игнатова на «антижуковском» Пленуме ЦК о его «сотоварище» И.А.Серове: «Я считал, что тов. Серов не военный, а на
536


последнем Пленуме узнал, что он военный человек», и ответ Н.С.Хрущева: «Он был командиром в артиллерии»45.
Эффект тотальной милитаризации, естественный в первые послевоенные годы, позже превратился в фарс брежневской эпохи, когда руководитель страны, получивший высшее воинское звание Маршала Советского Союза, превратился в своего рода «иконостас», увешанный всевозможными орденами и медалями. Для профессиональных военных наступило время «штабных игр» и массового роста количества генералов, не принимавших участия в боевых действиях. Не случайно послевоенный период дал наибольший процент прироста маршалов и генералов.
Важнейшим звеном взаимодействия между военными и гражданскими интересами на среднем (министерском) и, в особенности, низшем (заводском) уровне являлась система военной приемки. Как показано в предшествующих главах, система сформировалась в 1930-е годы. Несмотря на некоторые изменения, в первые послевоенные годы основные принципы ее организации и функционирования мало изменились; они могут быть продемонстрированы на примере военной приемки в авиационной промышленности.
Постановлением Совмина СССР от 17 февраля 1947 г. были утверждены и введены в действие положение о правах и обязанностях военных представителей ВВС в промышленности и инструкция военпредам по приемке изделии, поставляемых промышленностью по заказам ВВС. Военные представительства ВВС в промышленности являлись «органами военного контроля за разработкой и производством предметов авиационной техники и вооружения». Они были призваны осуществлять военную приемку от промышленности самолетов, моторов, авиационной техники в точном соответствии с установленными командованием ВВС и обороннопромышленными министерствами техническими условиями. За приемку недоброкачественной продукции военпредам грозила судебная ответственность. Аргумент «недоброкачественности» военной продукции активно использовался в судебных процессах первых послевоенных лет, и наказывали при этом далеко не только низшие инстанции, но и высокопоставленных руководителей военных и оборонно-промышленных ведомств. Напомним, что вопросы авиационной техники лично интересовали И.В.Стапина, и «разби-
537


ратсльства» в пой отрасли в конце 1940-х - начале 1950-х годов почти нс прекращались.
Итак, по положению военпреды несли личную ответственность та качество и комплектность принятых изделий, за своевременное выполнение приемных испытаний и оттенку их результатов, за отправку принятых объектов по назначению (впрочем, в последнем случае они делили ответственность с работниками органов безопасности). Право организовывать военные представительства на предприятиях предоставлялось Главнокомандующему ВВС.
Старшие военпреды подчинялись Главному инженеру ВВС, который должен был нести ответственность за их деятельность. Во взаимоотношениях военных представительств с «гражданской» администрацией предприятия устанавливался принцип обоюдного невмешательства: администрация не имела права вмешиваться в текущую деятельность военпреда и его подчиненных, а военпреды не должны были вмешиваться в действия и распоряжения администрации предприятия.
На данном этапе функции военпредов были чрезмерно обширными. В них входили наблюдение за разработкой чертежей и технической документации, контроль за соблюдением технологического процесса производства, приемка различных материалов и деталей на разных стадиях, вплоть до окончательной технической приемки готовой и укомплектованной продукции (в виде испытаний каждой партии изделия), бюрократическое оформление паспортов и формуляров изделий, разбор рекламаций и многое другое. Опытный старший военпред должен был выступать также и в качестве учителя для летно-технического состава, прибывавшего из строевых частей за получением «материальной части», обучая его правилам пользования техникой46.
К середине 1950-х годов в вышестоящих инстанциях - органах партийного контроля, Министерстве обороны, оборонно-промышленных ведомствах - скопилось немало писем от рабочих и руководителей предприятий с жалобами и критикой работы аппарата военпредов. Прежде всего, по своим функциям аппарат военной приемки почти полностью дублировал отделы технического контроля (ОТК). Чрезмерное раздувание аппаратов военпредов приводило к росту коррупции, очковтирательства, к разрастанию армии
538


высокооплачиваемых чиновников, которые, помимо всего прочего, получали льготы, оклады и надбавки, как старший командный состав Вооруженных сил. Работники предприятий предлагали и значительное ограничение функций военпредов, и сокращение их численности. Военные представители, по их мнению, не должны были вмешиваться в оперативную деятельность заводов, в технологию изготовления изделий; предлагалось отменить право военпредов останавливать выпуск продукции.
Со многими из этих предложений согласились и военные руководители, и представители оборонных министерств и хозяйственных органов. В действующие правила было внесено положение об освобождении заводов, на которых авиационная техника не претерпевала существенных изменений и выпускалась в течение 2- 3 лет, от контроля этой техники военпредами. Военные приемки оставались на предприятиях, где выпускалась новая техника и образцы, еще не прошедшие госиспытания.
Кроме того, вопрос о количественном сокращении военной приемки Министерства обороны был рассмотрен маршалом Г.К.Жу- ковым, и дано указание о сокращении штатной численности аппаратов военпредов. В 1954-1955 гг. было произведено сокращение штатов военной приемки ВВС в промышленности на 1640 человек. Генштаб Министерства обороны разработал новое положение о правах и обязанностях военпредов в промышленности, согласно которому их функции уменьшались в пользу заводских ОТК; был снят контроль представителей ВВС в агрегатных цехах; качество изготовления самолетов контролировалось только в цехах окончательной сборки и на летно-испытательных станциях.
Общая численность аппарата военной приемки на 13 августа 1957 г. составила около 13000 человек. В этот период руководители оборонных министерств выступили за значительное сокращение аппарата военпредов. Так, Минавиапром настаивал «на ограничении приемочных функций военных представителей на приборных и агрегатных заводах» и предлагал установить военное представительство на этих заводах в составе не более 1-2 человек «для проверки выполнения договоров и участия в контрольных испытаниях». Минавиапром, Минсудпром, Миноборонпром и Минрадио- техпром предлагали оставить 1-2 военных представителей только в
539


НИИ, где велись опытно-конструкторские работы, а в других НИИ военную приемку считали «бесполезной». В целом «оборонщики» желали сократить численность военпредов на 20-25% (до 10000 человек).
Министерство обороны, в свою очередь, предлагало сохранить военные представительства на предприятиях в прежнем объеме, а также восстановить военную приемку в НИИ и КБ, выполнявших военные разработки.
Промежуточный проект выработал аппарат Совмина, которым предусматривалось сохранить военные представительства на предприятиях «только по приемке готовых изделий вооружения, военной техники и военного имущества», восстановить военные представительства в НИИ и КБ, при сокращении численности военноприемочного аппарата на 10-15% по сравнению с 13 августа 1957 г.; а также «объединить на предприятиях и конструкторских бюро в одно военное представительство представителей различных родов войск, где это имеет место»47.
Постановлением Президиума ЦК КПСС от 25 октября 1957 г. Н.А.Булганину, И.С.Коневу, Р.Я.Малиновскому и первому заместителю Главнокомандующего сухопутными войсками М.М.Попову было поручено «рассмотреть вопрос о сокращении военных приемщиков на заводах и предприятиях и внести предложения о необходимых изменениях принятого по этому вопросу решения»48.
Несмотря на все эти противоречия, институт военпредов являлся одним из непосредственных звеньев взаимодействия между военной и промышленной ветвями ВПК. Естественно, представители военных участвовали во всех высоких государственных комиссиях, которые принимали новые образцы военной техники, не говоря уже о самой организации и руководстве испытаниями на полигонах, которые находились в ведении Министерства обороны.
Примером карьеры военпреда может служить биография генерал-лейтенанта Алексея Сергеевича Калашникова, которые написал содержательные воспоминания о долгих годах работы «испытателем ракет». Он родился в 1921 г. на Кубани, учился в Московском институте инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии. В декабре 1941 г. стал курсантом артучилища. После окончания войны поступил на второй курс Артиллерийской академии, а в
540


феврале 1950 г. был направлен от Главного артиллерийского управления военным представителем при ОКБ С.П.Королева, которое занималось разработкой баллистических ракет дальнего действия. В течение десяти лет Калашников проходил службу на полигоне Министерства обороны, занимал последовательно ряд должностей от старшего офицера-испытателя до начальника управления по испытаниям. С 1961 по 1981 г. он работал на руководящих постах в Главном управлении ракетного вооружения РВСН; в начале 1960-х годов был назначен председателем Научно-технического комитета (НТК) РВСН49
Воспоминания Калашникова отражают взаимоотношения внутри военной элиты и их воздействие на научно-техническую политику. Показательна, например, история развития ракетных боевых стартовых комплексов и перехода от групповых шахтных пусковых установок (ШПУ) к одиночным стартам (ОС). По этому вопросу в 1962-1963 гг. развернулась серьезная полемика в военнотехнических кругах, в которой участвовали представители научных институтов Минобороны, заместители начальников военных академий, ведущие ученые и конструкторы, начальники главков. В январе 1962 г. состоялась расширенная научно-техническая конференция, где Калашников выступил с развитием идеи о внедрении одиночных стартов.
После бурных дискуссий Калашникова даже обвинили цо «вредительстве» и разрушении всей системы вооружения. Это обвинение не имело последствий, однако свидетельствовало об остром личном соперничестве в военной среде. Через год споры по данной проблеме возобновились на заседании с участием только военных чинов у маршала С.С.Бирюзова; Калашников продолжал стоять на своем, несмотря на сильное противодействие.
Автор воспоминаний высоко отозвался о таких военных руководителях, как М.И.Неделин, К.С.Москаленко, Н И.Крылов, С.С.Бирюзов. В особенности положительно он оценивал деятельность маршала Бирюзова, который одновременно приложил усилия к «оперативному созданию групповых ШПУ» и совершил «ошеломляющий скачок к ОСам»5". Он же стремился к проведению единой технической политики в интересах всех видов Вооруженных сил.
541


Для разрешения спора Бирюзов решил провести испытания предлагаемой системы, которые прошли успешно; Калашников получил генеральское звание, а предложения по ОСам были одобрены. Так, по мнению автора, «был сделан кардинальный шаг в развитии ракетных комплексов». В дальнейшем, в конце 1960-х- начале 1970-х годов продолжались острые дискуссии по проблемам развития ракетных комплексов, во время которых выявлялись полярные взгляды «не только главных конструкторов, но и военного руководства страны, военных специалистов различных рангов».
Представляет интерес и «взгляд изнутри» на позицию военных в решении вопросов создания новой техники. По мнению Калашникова, «трудно было убедить главных конструкторов в необходимости создания комплексов с использованием последних достижений науки и техники, но еще сложнее - военных начальников». Многие из них продолжали мыслить традиционно. Так, при обсуждении вопроса о создании мобильных ракетных комплексов неожиданно возникло противодействие со стороны такой крупной фигуры в военной иерархии, как тогдашний первый заместитель Главкома РВСН В.Ф.Толубко. Последний считал, что «колоннами на марше управлять трудно, да и плохие дороги, а солдаты и офицеры в пути будут вести себя неправильно».
Чтобы переубедить Толубко, который был по профессии танкистом, Калашников прибег к традиционному для российского менталитета методу, обратившись к своему старому знакомому еще с довоенных времен, командиру танкового корпуса А.С.Бур- дейну, возглавлявшему в то время одно из управлений Минобороны. Последний и смог переубедить Толубко, который вскоре стал Главкомом РВСН и содействовал разработке мобильных ракетных комплексов с твердотопливной ракетой средней дальности (СС-20).
В целом Калашников являлся представителем нового типа профессионального военного эпохи научно-технической революции - высокообразованного (он защитил диссертацию и стал кандидатом технических наук, занимался преподавательской работой), стремящегося решить задачи создания новых систем вооружения с использованием достижений военно-технической мысли, в тесном контакте с учеными и конструкторами.
542


«Маршалы» и «серые кардиналы» оборонной промышленности
Советская оборонно-промышленная элита - плеяда «маршалов и генералов индустрии» - обладала высокой степенью монолитности, общностью происхождения и биографий. В отличие от профессиональных военных, представители советской элиты оборонной промышленности не вызывали особых опасений со стороны партийно-государственной верхушки, возможно, в силу их «гражданского» (т.е. невоенного) статуса в обществе. Хотя они и возглавляли производство вооружений, но непосредственно оружия в руках не имели, и, следовательно, не могли его использовать в «антигосударственных» целях. На протяжении десятилетий они медленно, но верно двигались к власти, не вступая в конфликты с высшими политическими лидерами.
Основой постепенного роста политического влияния руководителей «оборонки» была гонка вооружений, развитие военных программ и заказов. В отличие от военных профессионалов, которые обладали более длительной социальной биографией, основные кадры оборонной промышленности начали формироваться только в 1930-е годы. На эту эволюцию оказали влияние прежде всего общие процессы социальной трансформации советского общества, связанные с индустриализацией и созданием новых отраслей оборонной промышленности, которые, как было показано выше, «отпочковались» от тяжелой индустрии начиная с середины 1930-х гг.
Другим важнейшим фактором, определившим формирование кадров оборонно-промышленного руководства, оказались, как и в случае с военной элитой, репрессии 1937-1938 гг., которые существенно затронули обе главные ветви ВПК. Именно на волне этих репрессивных акций начался процесс массового выдвижения новых управленческих кадров на ключевые посты в индустрии. Социальную основу такого выдвижения составили молодые инженеры и руководители низшего звена - уровня начальников цехов на предприятиях, которые к тому времени уже обладали определенным опытом работы в промышленности. Это были в основном более молодые и технически образованные, по сравнению с их пред-
543


шественниками, кадры (потому они и получили название «молодые технократы»). К этой плеяде принадлежали и такие крупные в будущем лидеры «оборонки», как Д.Ф.Устинов, М.З.Сабуров,
В.А.Малышев, М.Г.Первухин и другие. Важной отличительной чертой этих «выдвиженцев» была личная преданность И.В.Ста- лину.
Большинство этих людей были преданы своей профессии: они работали не за награды, но по велению души, поднимали промышленность в годы войны на нужды обороны. В послевоенный период они возглавили развитие совершенно новых промышленных производств- атомной, радиолокационной, ракетной техники. Безусловно, в этой сфере, как и в других, встречались различные человеческие типы. Высокие профессионалы, всецело увлеченные делом, люди по-своему честные, многие из них положили жизни на создание новых оборонных производств, несмотря на то, что некоторые пострадали от репрессий, как, например, Б.Л.Ванников. Конечно, здесь присутствовали и представители другого типа - бюрократы и карьеристы, которые занимались интригами и борьбой за «место под солнцем», и потому подчиняли интересы дела своим амбициям.
Чтобы не увлекаться абстрактными построениями, мы можем рассмотреть в качестве примеров руководителей обороннопромышленной ветви ВПК биографии таких выдающихся лидеров, как В.А.Малышев и Д.Ф.Устинов. Первый из них, однажды названный Сталиным «главным инженером страны», был одним из самых видных советских руководителей промышленности в 1940- 1950-е годы, второй - вероятно, наиболее могущественным лидером советского ВПК, достигшим апогея своего влияния в 1960-е - 1970-е годы.
Вячеслав Александрович Малышев прожил относительно короткую, но яркую жизнь - с 1902 по 1957 г. Он был выходцем из интеллигентной семьи учителя из Центральной России. Закончил инженерное училище, работал машинистом паровоза, в 1926 г. вступил в партию. Биография Малышева периода первых пятилеток стала небольшой частью общего потока социального выдвиженчества. В 1930 г. он был в числе «партийной тысячи» отправлен на учебу в самое известное высшее техническое училище в Моск-
544


ве - имени Баумана, а по окончании последнего стал инженером на Коломенском паровозостроительном заводе.
Последующий путь Малышева в различных вариациях излагался на страницах советской печати - сменялись только детали, но не суть. В 1936 г. он был выдвинут заместителем начальника машиностроительного цеха и вступил в конфликт с тогдашним начальником этого подразделения, которого впоследствии объявили «фашистским шпионом» и «вредителем», зажимавшим молодые кадры. Вскоре «враг был разоблачен», и Малышев стал новым начальником цеха. В сентябре 1937 г. он был назначен главным инженером Коломенского завода, а затем - директором предприятия, после того, как его предшественника - директора И.С.Доренко - освободили от работы51. Таким образом, быстрая карьера Малышева была напрямую связана с процессом тотальной смены кадров руководителей промышленности. Это не означало, что он был непосредственно связан с репрессиями, скорее, то была часть общей политики высшего руководства СССР в те годы.
Далее в течение нескольких лет карьера Малышева продолжала быстро идти вверх. Новой качественной ступенью в его возвышении стало назначение на пост народного комиссара тяжелой промышленности в 1939 г. К этому времени Малышев уже зарекомендовал себя как опытный профессионал, блестящий инженер и незаурядный организатор процессов промышленного производства. В течение 1939-1940 гг. он занимал посты заместителя председателя Совнаркома и народного комиссара среднего машиностроения (в довоенный период так называлась отрасль автомобильной промышленности). В годы войны он возглавил танковую промышленность. Его большие заслуги в организации форсированного производства танков в экстремальных военных условиях были отмечены рядом военных наград В воспоминаниях А.И.Микояна Малышев представлен как «талантливейший хозяйственный организатор, честнейший человек. Он добился блестящих успехов в производстве танков, которые не только по количеству, но и по качеству превосходили немецкие танки, что предопределило исход... танкового сражения на Курской дуге»4. Большой интерес представляет история его конфликта с И. В.Стал иным и временного отстранения Ma¬
in _ 4ЭД1
545


лышева от должности наркома танковой промышленности, освещенная в современных исследованиях 3.
После окончания войны Малышев последовательно возглавлял Министерства транспортной и судостроительной промышленности. Эти министерства были преобразованы из оборонных наркоматов военной эпохи, и формально - по названию - стали «гражданскими». Например, Министерство транспортной промышленности явилось преемником Народного комиссариата танковой промышленности. Несмотря на смену вывески, львиная доля промышленной продукции, производившейся на предприятиях этих министерств, предназначалась для военных нужд. За крупные заслуги в деле восстановления и послевоенного развития промышленности В.А.Малышев получил в конце 1940-х- начале 1950-х годов звание Героя Социалистического Труда, был избран в Верховный Совет СССР; в то же время он сохранял пост заместителя председателя Совета Министров СССР.
Малышев оказался одним из немногих, кто имел хотя бы какое- то представление о возможностях дальнейшего развития атомной промышленности после неожиданного смещения Берии в июле 1953 г. Как уже показано выше, Берия занимал уникальное положение в управлении советской атомной программой, и после его отстранения в высшем руководстве страны началась своего рода паника, при том, что почти все уже было готово для испытаний первой водородной бомбы.
В данном отношении интересно проследить ход дискуссий, разгоревшихся вокруг фигуры Малышева на страницах иностранной печати. Некоторые из этих материалов также представлены з личном архиве В.А.Малышева. Так, 3 сентября 1953 г. в газете «Нью-Йорк Таймс» была опубликована статья о Малышеве. Подпись под помещенной там же фотографией гласила: «Ведущий советский инженер и администратор, который может быть руководителем советского атомного проекта». 12 сентября министр иностранных дел СССР А.А.Вышинский направил копию этой заметки, с приложенным к ней переводом с английского, лично Малышеву.
Автор статьи утверждал, что у западных спецслужб «первые подозрения, что г. Малышев, по-видимому, заменил смещенного
546


начальника секретной полиции Лаврентия П.Берия, в качестве руководителя советских атомных работ, возникли вскоре после устранения Берия. Тогда было объявлено о назначении г. Малышева главой нового Министерства среднего машиностроения». По дальнейшим сообщениям советской прессы разведслужбы определили, что данное министерство было учреждено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1953 г., т.е. в день обнародования решения о смещении Берии со всех постов. Иностранные наблюдатели отметили также, что Малышев был единственным не входившим в состав Президиума ЦК КПСС среди тех, кто присутствовал в Московской опере (вероятно, так называли Большой театр) вечером 27 июня, в то время как Берия отсутствовал (что явилось, кстати, первым намеком на устранение последнего).
Затем на данный предмет было проведено целое расследование детективного характера: сообщения советской печати сопоставлялись с данными Комиссии по атомной энергии США, которые подтвердили проведение в СССР летом 1953 г. трех ядерных испытаний (одно из них было определено как взрыв «механизма типа водородной бомбы»). Обычный метод наблюдения за высшим советским руководством также дал результаты, показав, что в течение августа «не было официальных сообщений о том, что Малышев находится в Москве, хотя имелось, по крайней мере, полдесятка случаев, когда можно было ожидать появления человека его ранга и положения». Эти факты подтвердили предположение, что Малышев отсутствовал в Москве в связи с тем, что руководил советскими атомными испытаниями 12 и 23 августа, - и это действительно было так.
Между прочим, такими же соображениями объяснялось и отсутствие в августе в столице маршалов Жукова и Василевского- заместителей военного министра, поскольку они должны были сосредоточиться на «практических проблемах ядерного вооружения». Отмечался и тот факт, что и «адмирал флота Кузнецов, возглавляющий советский военно-морской флот, не присутствовал на приеме, который давал премьер Маленков вечером 22 августа накануне последнего советского атомного взрыва, о котором было объявлено совсем недавно Комиссией по атомной энергии США».
18*
547


Кроме того, в той же статье была дана высокая оценка компетентности и подготовленности Малышева для руководства атомной программой: «...г. Малышев, инженер и администратор промышленности, по образованию и опыту работы один из тех немногих высших советских руководителей, имевших отношение к исследовательской работе, кто обладает техническими знаниями, достаточными для руководства работами по созданию водородных и атомных бомб»54. Западные оценки оказались в целом верными: Малышев действительно возглавил советскую атомную программу. Хотя он пробыл на посту министра среднего машиностроения довольно краткий период (с 26 июня 1953 г. по 25 февраля 1955 г., когда министром стал А.П.Завенягин), но при этом использовал весь свой опыт и способности по мобилизации ресурсов и организации производственных процессов.
До сих пор о его практической деятельности по руководству атомной промышленностью известно немного: детали по-прежнему скрыты в архивах атомного ведомства. Его биографы касались данной темы довольно фрагментарно. Обычно упоминалось только, что Малышев мобилизовал на развитие атомной промышленности предприятия и конструкторские бюро, включая бывшие танковые, из которых привел таких квалифицированных специалистов, как известный конструктор атомных зарядов Н.Л.Духов и другие. Опытный организатор массового производства, Малышев руководил разработкой технологически сложного оборудования для атомной промышленности. К его заслугам в этой области отнесено участие в строительстве завода по выпуску плутония, в сооружении атомной электростанции в Обнинске, пущенной в июне 1954 г., а также атомного ледокола «Ленин». К этим грандиозным проектам было привлечено более 500 заводов - здесь проявились способности Малышева-организатора. Ему приписывалась также инициативная роль в создании атомного подводного флота55.
По воспоминаниям ветеранов атомной отрасли, Малышев стремился наладить сотрудничество «атомщиков» и «ракетчиков». В условиях, когда после отстранения Берии никто не знал, что делать дальше, Малышев должен был проявлять инициативу, «входить с предложениями» в вышестоящие инстанции. В первую очередь он предложил оснастить уже имевшуюся ракету Р-5 атомной
548


боеголовкой (что и было сделано к началу февраля 1956 г.), а «работу над большой ракетой вести с учетом возможности установить на ней уже водородную бомбу»56.
Совместная работа атомщиков (которых Устинов называл «люди Вячеслава Александровича») с ракетчиками по вопросу о приспособлении ядерных боеголовок к ракетам началась уже с октября 1953 г. В совещании по итогам работы участвовали Малышев, заместитель Д.Ф.Устинова по ракетным делам К.Н.Руднев,
С.П.Королев, ряд проектантов и «люди Вячеслава Александровича». По характеру обсуждения и задававшихся вопросов было понятно, что Малышев — «энтузиаст», а Пашков (специалист в области ракетной техники. - И.Б.) - «сомневающийся». Трудность и неизведанность процесса «скрещивания» атомного заряда с ракетой отпугивала Пашкова; медлительность последнего вызвала взрывную реакцию деятельного Малышева, который считал, что необходимо самостоятельно и быстро принимать решения, не надеясь на указания «сверху».
Колоссальный объем работы, выполнявшейся В.А.Малышевым, частично отражен в отрывочных документах Совета Министров. Согласно справке, представленной в июне 1955 г. в Секретариат Н.А.Булганина, в то время Вячеслав Александрович наблюдал за работой следующих министерств: автомобильного, тракторного, сельскохозяйственного машиностроения, машиностроения и приборостроения, станкостроительной и инструментальной промышленности, судостроительной промышленности, строительного и дорожного машиностроения, транспортного машиностроения, тяжелого машиностроения, а также Комитета стандартов, мер и измерительных приборов при Совмине. В связи с необходимостью сосредоточиться на организации работы Комитета по гостехнике, Малышев обратился в Президиум Совмина СССР с просьбой освободить его от выполнения части работ по Совмину, возложив наблюдение за работой Министерства судостроительной промышленности на М.В.Хруничева, а за работой Министерства строительного и дорожного машиностроения - на В.А.Кучеренко. Оба министра выразили свое согласие, и вопрос был решен положительно57.
549


Содержащиеся в материалах Секретариата Малышева письма касались в основном его организаторской деятельности в Гостех- нике, работы с письмами изобретателей. Там же находились обычные письма и заявления граждан к Малышеву как депутату Верховного Совета СССР, просьбы о помиловании заключенных и т.д. Его деятельность по руководству атомной промышленностью и развитием «спецтехники» освещена не была, вероятно, по соображениям секретности.
В коллекции содержались также поручения по вопросам, поступившим на рассмотрение Совмина СССР. К примеру, 4 августа 1952 г. Малышев обратился в Бюро Президиума ЦК КПСС с просьбой разрешить ему выехать на 10-12 дней в Николаев, в связи со снятием с должности директора завода № 444 Ивочкина и неудовлетворительной работой этого предприятия, и в Херсон - для
(О
проверки работы завода № 873 по строительству танкеров . Триумвират Г.М.Маленкова, Л.П.Берии и Н.А.Булганина дал согласие на поездку.
Не менее важно отметить незаурядные человеческие качества Малышева. Они были, в частности, ярко описаны корреспондентом английской газеты «Дэйли Мэйл» в период визита советской делегации в Великобританию в июле 1956 г. Автор, Дж.Холл, находился под сильным впечатлением от, по его выражению, «человека- динамо из Москвы”, “одной из самых доминирующих личностей», которых ему приходилось встречать. По описанию журналиста, Малышев «значительно ниже среднего роста, но у него торс борца, массивные плечи и руки, громадная голова и сильное лицо».
В личном фонде Малышева хранится целый ряд его фотографий. Его волевое лицо с пронзительными глазами производит большое впечатление. По описанию очевидцев, этот человек все время находился в движении, никогда не останавливался, поэтому некоторые из знакомых Малышева называли его «малое динамо». Другой характерной чертой, отмеченной англичанином, было то, что он «широко и часто улыбается и, в отличие от большинства русских, которых мы видим, он общителен»59. И в самом деле, на фотографиях из архива Малышева он запечатлен почти все время улыбающимся. Его высокий профессиональный уровень («блестящий инженер») и немалый вес в правительстве («важный человек»)
550


бЫЛИ "Гм?ГеНЫ В03Л0ЖеННЬ1МИ на "его полномочиями вести переговоры с британским руководством по вопросу о новом торго- вом соглашении. J н
В архиве Малышева сохранилось совсем немного принадлежавших ему вещей, но они в известной степени отражают круг его интересов. Там содержатся, естественно, материалы, связанные с его профессиональной деятельностью, в том числе знаменитая на- стольная книга советских ученых-ядерщиков и руководителей атомной программы- «Атомная энергия в военных целях» Г.Д.Смита (доклад о Манхэттенском проекте, который сразу после публикации был быстро переведен на русский язык и практически использовался советской стороной). К той же группе относится книга «Деление ядра и атомная энергия», составленная группой авторов под редакцией В.Стеффенса, изданная в 1948 г. на основе опубликованных до 1946 г. материалов по данной тематике. В предисловии к русскому варианту отмечалась свойственная «англо- американским авторам» линия на «замалчивание работ советских ученых в области ядерной физики» и стремление «умалить их огромный вклад в мировую науку»60. Ряд специальных сборников научно-технической информации по материалам иностранной печати содержал сведения об организации британских атомных предприятий, отчет об основной деятельности в области атомной энергии Комиссии по атомной энергии США за второе полугодие 1954 г.
В архиве Малышева сохранилась также коллекция газет, в том числе подборка номеров «Правды», «Известий», «Литературной газеты» и других советских изданий за 5 марта 1953 г. с известием о смерти Сталина. В тексте выступлений на похоронах вождя имя Берии и его фотография были вымараны черной краской, хотя сам текст его речи был оставлен нетронутым. Очевидно, это было сделано после ареста Берии в июле 1953 г. Такое поведение может
считаться типичным для поколения советских руководителей высшего ранга, которое сформировались в сталинскую эпоху. В данном отношении Малышев не был исключением .
Малышев оказался в числе промышленных лидеров, которые вошли в новое правительство после смерти Сталина. Одной из характерных черт нового правительства оыл высокий процент пред
551


ставительства в нем руководителей тяжелой и оборонной промышленности, таких как М.З.Сабуров, М.Г.Первухин, В.А.Малышев, И.Ф.Тевосян, А.Н.Косыгин, которые стали заместителями председателя Совета Министров. Но несмотря на то, что многие из них возглавляли оборонную промышленность, в целом эти люди поддерживали курс Г.М.Маленкова на приоритетное развитие гражданского производства и сектора потребления народного хозяйства. Они внесли немалый вклад в развитие гражданской промышленности, внедрение новой техники (в частности, Малышев с июня 1955 г. возглавил Госкомитет при Совете Министров по новой технике).
Образ Малышева несколько «портит» отзыв о нем выдающегося физика П.Капицы: в письме И.В.Сталину в апреле 1946 г. ученый указывал, что несколько лет назад «такое авторитетное и руководящее лицо, как тов. Малышев» выступал против развития реактивных двигателей и газовых турбин, в частности, «спорил с академиком Бардиным и указывал, что не стоит всем этим заниматься, поскольку эти машины дают более низкий к.п.д., чем хорошо освоенные поршневые и поэтому они нам ни к чему»62.
Биография Малышева в большой степени повторилась в жизненных путях многих «маршалов индустрии», выдвинутых на руководящие посты в 1930-е годы. Некоторым из них достались еще более драматические судьбы: они попали под колесо сталинских репрессий. Одна из таких нелегких судеб выпала на долю первого «менеджера» советской атомной программы Бориса Львовича Ванникова (1897-1962), который возглавил Первое главное управление при Совмине СССР.
Уроженец г. Баку, Ванников вступил в партию еще в 1919 г., участвовал в Гражданской войне на Кавказе. Затем, получив техническое образование, работал в промышленности; во второй половине 1930-х годов возглавлял ряд заводов тяжелой и оборонной промышленности. В 1937 г. Ванникова назначили заместителем народного комиссара оборонной промышленности, в 1939 г. - наркомом вооружения. Он был неожиданно арестован незадолго до начала войны: по одной из версий, поводом для ареста послужил отказ наркома завизировать постановление об аресте конструктора
552


Шавырина. На место Ванникгтя „
тогда молодой директор завода «БоГшевик!Тф у””0 ВЫДВИ'
Сам же непокорный напкпм к. вик Дфустинов.
v 1исле начала воины практический опыт знания и энергия таких людей, как Ванников, стали ос^о необходимы правительству, что его, вероятно, и спасло. В тюрше Ванников написал подробный доклад по вопросам эвакуации пряденных предприятии в восточные районы СССР, который получил высокую оценку Сталина. у
По одной из версий, Ванников был извлечен из тюрьмы по прямому приказу Сталина, который лично с ним встретился н по- ручил привести намеченный план в действие. В личном архиве Ванникова сохранилось совсем немного документов, и среди них- подлинник удостоверения, подписанного председателем Государственного комитета обороны (ГКО) И.В.Сталиным 20 июля 1941 г. Согласно этому документу, ГКО удостоверял, что «т. Ванников Борис Львович был временно подвергнут аресту органами НКГБ,
как это выяснено теперь, по недоразумению, и что Ванников Б.Л. считается в настоящее время полностью реабилитированным»63. Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР Ванников был назначен заместителем наркома вооружения и, по распоряжению ГКО, должен был приступить к исполнению обязанностей немедленно.
В августе 1945 г. Сталин снова пригласил к себе Ванникова на совещание по вопросу организации атомной программы. Как уже отмечено выше, в ходе обсуждения проблемы Берия пытался добиться передачи программы полностью в ведение НКВД, сделав атомный комитет одним из управлений этого ведомства. Одновременно Сталин консультировался и с ведущими учеными и организаторами промышленности, в том числе с Ванниковым. Предположительно вождь намеревался пригласить представителей различных отраслей промышленности и науки и создать Спецкомитет и при нем — Научно-технический совет по атомной энергии. В результате он все же предпочел передать руководство научно-техническими и производственными вопросами не подчиненным Берии, а высококвалифицированным специалистам. Следуя, как из
553


вестно, американскому образцу - организации Манхэттенского проекта, он поручил Ванникову руководство ПГУ и Научно- техническим советом. Один из ветеранов советских спецслужб генерал КГБ П.А.Судоплатов назвал Ванникова «аналогом» американского генерала Л.Гроувса из Манхэттенского проекта, поскольку Ванников возглавил ту же административную и техническую часть, и к тому же имел звание генерал-полковника.
Ванников стал и первым заместителем Берии как председателя Спецкомитета. Его колоссальная по объему деятельность частично отражена в указанном выше сборнике документов атомного проекта СССР, а также в каталоге документов из «Особой папки» Л.П.Берии: Ванников отвечал за строительство и снабжение «особо важных» объектов, организовывал работу первых атомных предприятий и научно-производственных центров. В его ведении находились знаменитое КБ-11 в Арзамасе-16, урановые заводы на Урале, ядерный центр в районе Челябинска, испытательные полигоны и научные лаборатории. Имя Ванникова встречается почти на каждой странице этих объемистых изданий, и не по одному разу.
Исключительная роль Ванникова в создании советского атомного и водородного оружия была отмечена Золотыми Звездами Героя Социалистического Труда. Первую Звезду Героя Ванников получил еще в годы войны, а вторую и третью - за создание атомной бомбы в 1949 г. и водородной бомбы в 1954 г. По одной из версий, Сталин лично проследил за тем, чтобы Ванников получил свою вторую Золотую Звезду и пресек попытки исключить его из списка награждаемых под предлогом, что у Ванникова уже была одна такая награда, присужденная в 1942 г.64
Большинство людей, которые знали Ванникова и лично работали с ним, вспоминали о нем с теплым чувством. Это был один из самых «засекреченных» людей, имя которого не было известно ни западным спецслужбам, ни советским людям. Судить о его персональных качествах мы можем главным образом по воспоминаниям соратников. Из мемуаров таких крупных ученых и организаторов атомной промышленности, как Е.П.Славский, И.В.Курчатов, Ю.Б.Харитон и другие, Ванников предстает очень честным, щедрым душой и мудрым человеком, который с присущей ему чело-
554


вечностью и принципиальностью пытался разрешить противоречия и конфликты в пользу людей.
По некоторым воспоминаниям, серьезные противоречия имели место между Ванниковым и Берией, который недолюбливал строптивого начальника 111 У. Во многих случаях Берия действовал методом угроз и наказаний в отношении людей, работавших над атомной программой, и Ванникову удавалось отстаивать и зачастую спасать этих людей.
Так, по одной из версий, накануне испытания первой советской атомной бомбы Берия подготовил список всех участников программы с соответствующими наказаниями для них в случае неудачи; был составлен и резервный список «дублирующей» команды, которая должна была заменить группу И.В.Курчатова в случае провала испытания. Когда Берия показал эти списки Ванникову, Борис Львович не мог даже найти слов, а просто схватил стул и так грохнул им об пол, что тот развалился, а затем молча вышел из комнаты. После этого Ванников почувствовал себя плохо - заболело сердце - и даже не смог присутствовать на первом испытании советской атомной бомбы 29 августа 1949 г.65
Безусловно, эта нелегкая борьба, наряду с работой «на износ» не способствовала улучшению состояния здоровья Ванникова, которое могло быть подорвано еще ранее во время несправедливого ареста и истязаний в тюрьме. Как и многие руководители из плеяды советских «маршалов индустрии», он сжигал свою жизнь во имя выживания и безопасности страны.
К середине 1956 г. поколение этих «маршалов», которые создавали тяжелую и оборонную промышленность в СССР в годы первых пятилеток и в военный период, стало заметно редеть. Б.Л.Ванников, И.Ф.Тевосян, М.В.Хруничев, И.А.Лихачев, А.П.За- венягин ушли из жизни почти одновременно, с разницей всего в 2- 3 года.
В.А.Малышев скончался 20 февраля 1957 г. от острой лейкемии, как было принято говорить в таких случаях, «сгорел на работе». Уже совсем незадолго до собственной кончины, 2 января 1957 г. Малышев докладывал в ЦК свои предложения о порядке проведения траурного митинга, посвященного памяти А.П.Заве- нягина, который также внес заметный вклад в организацию атом¬
555


ной промышленности по линии органов безопасности. Сам Малы- шев планировал выступить на митинге от имени ЦК КПСС, Совмина и Президиума Верховного Совета СССР; от работников Мин- средмаша должен был почтить память ушедшего сотоварища Б.Л.Ванников; от рабочих, ИТР и служащих Магнитогорского металлургического комбината — инженер С.Ф.Кращенко . Будучи в это время уже смертельно больным, Малышев все же нашел в себе силы почтить память многолетнего соратника в битвах за совет- ский атом. Двое из выступавших вскоре последовали за Авраамием Павловичем, пополнив список «сгоревших на работе» «маршалов» советской индустрии.
В то же самое время, были среди руководителей «оборонки» и те, кто с успехом здравствовал и продолжал управлять развитием советского ВПК вплоть до начала 1980-х годов. Это были такие крупные фигуры, как Д.Ф.Устинов, М.Г.Первухин, Е.П.Славский (последний возглавил Министерство среднего машиностроения 24 июля 1957 г. и работал на этом ключевом посту в течение почти 30 лет). Помимо фактора хорошего здоровья, которым, очевидно, обладали эти люди, большинство из них занимало промежуточную позицию приспособления к политике высшего политического руководства. Как было принято выражаться в те времена, они «колебались вместе с линией ЦК партии». Политическое влияние этих лидеров носило теневой характер, и они с наибольшим основанием могут быть названы «серыми кардиналами» оборонной промышленности.
Ключевой фигурой этого спектра, несомненно, являлся Маршал Советского Союза, Герой Советского Союза, дважды Герой Социалистического Труда Дмитрий Федорович Устинов. Несмотря на то, что с годами он стал главным человеком советского ВПК, Устинов десятилетиями держался в тени повседневной деятельности по руководству различными оборонными ведомствами и комиссиями, не выступая открыто на передний план советского политического процесса.
Поначалу биография Устинова мало чем отличалась от жизненного пути большинства руководителей советской промышленности. Он был выходцем из рабочей семьи, получил техническое образование и стал инженером — специалистом по морским воору-
556


жениям. В конце 1930-х годов в числе других «молодых технократов» Устинов был выдвинут на пост директора крупного оборонного завода «Большевик» в Ленинграде. В начале июня 1941 г., в возрасте 33 лет, его неожиданно назначили на должность наркома вооружения вместо арестованного Ванникова.
По воспоминаниям самого Устинова, он был вызван в Москву Маленковым, который объявил: «В ЦК есть мнение назначить вас наркомом вооружения»67. Указ о его назначении был напечатан в центральных газетах уже на следующее утро, что позволяло предположить возможность существования личного указания Сталина по данному вопросу. Так удача вдруг повернулась лицом к молодому энергичному директору, вероятно, сделав его на всю жизнь преданным Сталину, несмотря на все дальнейшие смены курсов. Огромное уважение, личная преданность, даже преклонение Устинова перед Сталиным неоднократно отмечались в различных источниках, в том числе чувствовались в тексте его собственных мемуаров, где речь заходила о «великом вожде».
Одним из столпов профессионального успеха Устинова были его личные качества и способности, прежде всего уникальная работоспособность и энергия. По воспоминаниям соратников, он буквально выматывал своих подчиненных почти круглосуточной работой, стремился самолично изучить технические детали и организацию подведомственных ему производств, в первую очередь ракетной техники. Но все же эти качества удачно дополнялись и элементом везения на ранних стадиях карьеры, и личным благоволением Сталина.
Рассекреченные архивные документы дают возможность изучить многообразную и кипучую деятельность Дмитрия Федоровича на посту министра вооружения во второй половине 1940-х — начале 1950-х годов. Обширная переписка министра этого периода демонстрирует исключительное упорство Устинова в отстаивании интересов своего ведомства и персонала: он практически беспрерывно бомбардировал вышестоящие инстанции - Совет Министров СССР и ЦК партии - просьбами и требованиями о поставках оборудования, трудовых ресурсов, транспорта, о выделении дополнительного финансирования для осуществления растущих планов развития реактивной техники.
557


Устинов с его невероятной энергией сыграл огромную роль в развитии отечественного ракетостроения, особенно на ранних этапах, сразу после войны, когда многие военные и хозяйственные руководители не верили в огромный потенциал ракетной техники. В это время он стал одним из немногих военно-промышленных лидеров, которые осознали стратегическую роль ракет как возможного средства доставки к целям ядерного оружия. Кроме того, Устинову хотелось взяться за новое большое, хотя и крайне трудное и неизведанное дело. Именно на волне ракетной техники произросла головокружительная карьера главного лидера советского ВПК.
В конце войны, будучи министром вооружения, он взял под опеку разработку и производство ракетных вооружений, которые ранее находились в ведении Наркомата авиационной промышленности. Он также возглавил группу советских специалистов, направленную в Германию для изучения опыта создания ракет ФАУ-1, ФАУ-2, Вассерфаль. При этом Устинов стремился развивать в своем министерстве все виды ракетной техники: баллистические, зенитные и другие виды ракет. Самые различные направления были сосредоточены в НИИ-8 8 - головной организации по развитию ракетной техники. В переписке Устинова с вышестоящими ведомствами отражена его напряженная борьба за ресурсы, сверхнормативные поставки различных фондов для НИИ-88 и других важнейших объектов.
Министр постоянно требовал увеличения выделяемых средств, в соответствии с принятием все новых постановлений правительства по развитию промышленности вооружения. Так, во время и после утверждения плана на 1948 г. по Министерству вооружения возникли серьезные разногласия между ведомством Устинова и Госпланом, которые пыталось разрешить Бюро по машиностроению при Совете Министров СССР. Министерство просило установить объем строительно-монтажных работ на 1948 г. в сумме 300 млн рублей против 224 млн, установленных Госпланом. В письме на имя заместителя председателя Совмина М.З.Сабурова от 9 января 1948 г. Д.Ф.Устинов напоминал о том, что при определении потребности Минвооружения в стройматериалах не были учтены постановления правительства по военному судостроению от 9 июля
558


1946 г., о развитии промышленности радиолокации от 10 июля и 24 августа 1946 г., о подготовке площадей для размещения заводов бывших Цейсса и Шотта (оптических предприятий, вывезенных из Германии), постановление от 13 мая 1946 г. о реактивной технике.
Как указывал министр, запланированное на 1948 г. капитальное строительство на заводах судостроения и новой техники требовало «большого количества металла тяжелых профилей» и цемента. Цеха заводов, построенных в годы войны, были покрыты мягкой кровлей в один слой и требовали полного восстановления. Запланированные объемы поставок кровли оказались недостаточными для решения этой задачи. В целом, по мнению Устинова, проектом плана материально-технического снабжения капитального строительства на 1948 г. Госплан «недовыделяет значительное количество строительных материалов на утвержденный Министерству Вооружения объем строительно-монтажных работ».
В связи с этим министр просил пересмотреть проектируемые Госпланом фонды на 1948 г. и удовлетворить необходимую потребность министерства в стройматериалах. В приложениях к документу министр лично углублялся в подробные расчеты по конкретным видам поставок- сколько, чего, почему не хватает- вплоть до гвоздей и шурупов68. Такая тщательность и дотошность были вообще свойственны этому человеку.
Устинов был инициатором предложений по созданию специального мобилизационного органа при правительстве (параллельно проект разрабатывался в Генштабе). Он буквально выгрызал фонды для создания мобилизационных мощностей и выполнения заказов по созданию новой военной техники. К примеру, эти вопросы были им поставлены в письме Сабурову от 25 февраля 1948 г.
По данной в нем оценке министра, заводы, находившиеся в распоряжении Министерства вооружения в то время, не могли обеспечить необходимой мобилизационной готовности. В качестве причин такого положения были названы и передача 9 заводов из Минвооружения в другие ведомства в связи с частичной «конверсией» военного производства, и перевод еще 6 заводов на производство новой военной техники. В результате, например, патронная промышленность потеряла 11 заводов, стрелковая группа-4 предприятия, артиллерийская - 2. Наряду с этим, после вой-
559


ны началось производство новых видов военной техники, отличавшихся в производстве увеличением габаритов, трудоемкостью и сложностью изготовления и, соответственно, требовавших новых мощностей.
По мнению Устинова, образцы новой военной техники (реактивное вооружение, радиолокация) также не были обеспечены производственными базами для их валового выпуска. Ввиду вышеизложенного, министр считал необходимым «выделить ряд машиностроительных заводов других министерств, которые предназначить для мобготовности для выпуска вооружения, а по вновь строящимся машиностроительным заводам предусматривать в проектах и при строительстве их необходимые условия для производства вооружения в военное время».
Беспокоила министра и проблема кадров. По мнению некоторых авторов, Устинов формировал руководство новой ракетной отраслью по принципу «опыт важнее знания»69. Подобно Малышеву, который в руководстве атомными делами опирался на своих верных испытанных «танкистов», Устинов использовал опыт «артиллеристов». Проблема подготовки новых руководящих кадров в ракетной отрасли в то время, когда мало кто представлял себе, что такое ракета вообще, стояла очень остро. Соответствующая подготовка стала проводиться в созданной в июне 1946 г. Академии артиллерийских наук (ААН), с июня 1947 г.- в Академии промышленности вооружения, а также на кафедрах реактивной и радиолокационной техники в трех авиационных академиях и двух высших авиационных инженерных училищах ВВС.
Устинов и сам зачастую посещал занятия и лично контролировал организацию учебы. Так, в письме на имя заместителя председателя Совмина СССР В.М.Молотова от 8 января 1948 г. он просил, в целях создания надлежащих условий для работы Академии промышленности вооружения, обязать Министерство автотракторной промышленности выделить для Минвооружения три автобуса и пять легковых машин. Это было связано с тем, что Академия располагалась в тогдашнем пригороде Кунцево, а преподаватели и многие слушатели проживали в Москве, что создавало большие проблемы при отсутствии автотранспорта. Судя по резолюции Мо-
560


лотова, вопрос был решен положительно
автомашин на 1948 г™ °' по плану распределения
Существенное место в переписке Устинова инстанциями занимала проблема снабже С вышесто*Щими тельств Минвооружения. В 1948 г НИЯ ра6очей сил°й строи- рилась в связи с освобождением болшоТч1Раб°ЧеЙ СИЛЬ1 обост‘ запрещением оргнабора рабочей „ военнопленных, с
гласно справке, данной заместителем мин^Г*1** местностях- Со" расевым в Бюро по машиностроению от it В°°Ружения НКа-
, .. r.np,„„ Mzzz.z Xi
1948 г. для их замены руководством министерства предлагалось организовать лагеря заключенных численностью 12000 чеГовек Га базе освобождаемых военнопленными лагпунктов, существующих при предприятиях Минвооружения»71.
В записке на имя зампредсовмина СССР Н.А.Вознесенского от 7 января 1948 г. Устинов обосновывал необходимость дополни- тельного выделения Министерству вооружения для обеспечения выполнения плана 1948 г. 60,1 тыс. человек, в том числе 19 тысяч - для обеспечения плана капитальных работ по строительству заводов радиолокации, реактивной техники, НИИ, КБ и жилищному строительству. Наряду с вольным наймом, в качестве способов решения проблемы предлагались и принудительные (использование заключенных), и полупринудительные формы (закрепление всех выпускников школ фабрично-заводского ученичества и ремесленных училищ, оканчивающих в 1948 г. обучение на базе предприятий Минвооружения, в количестве 20 тыс. человек). При этом министр угрожал срывом планов строительства важнейших объектов, если не будет поставлена в требуемом количестве рабочая сила. Тон писем был энергичным и наступательным, а разнообразию их тематики и широте запросов министра можно только удивляться.
Характер Устинова в яркой форме проявился в ходе длительной полемики, местами перераставшей в открытую вражду, с-мос
ковскими властями в конце 1940-х годов. В августе *1^ нием „ ...,л „ Гтяпину и Маленкову с изложением
обратился с письмами лично Стал ■ партии и
сути конфликта с секретарем Московского Комитет р
^ Г М Поповым. Все началось еще в
председателем Моссовета
561


1946 г. Тогда московский руководитель, всерьез воспринявший провозглашенный правительством курс на сокращение военного производства, вознамерился организовать производство гражданской продукции - трамвайных вагонов - на бывшем артиллерийском заводе № 8 в Подлипках, где Министерство вооружения уже ранее наметило создать опытную базу для реактивной техники. Конфликт был разрешен в пользу реактивного дела лично Сталиным (в письме к вождю Устинов подчеркивал, что Сталин и раньше его поддерживал). Однако отношения с московскими властями резко испортились.
Затем, в 1947 г., Попов внес предложение изготавливать в Москве и Московской области гусеничные тракторы на базовых заводах № 45 Министерства авиационной промышленности и № 49 Министерства вооружения (на первом из них производились реактивные авиационные двигатели, а на другом - радиолокационные приборы). Предложение Попова вызвало возражения со стороны и Устинова, и министра авиационной промышленности М.В.Хруничева, которые объединили усилия в сопротивлении московскому начальству. По словам Устинова, «товарищ Сталин нас поддержал, как и в первом случае, и это предложение т. Попова было также отклонено». После этого «обстановка вокруг министерства стала невыносимой»72.
Московский лидер пытался любой просчет руководства Мин- вооружения использовать против него. Так, в декабре 1946 г. на Оргбюро ЦК ВКП(б) обсуждался отчет Устинова о работе с кадрами, когда ему было указано на ряд недостатков в этой сфере. Но и после этого мотив кадровых нарушений неоднократно использовался московским руководством в борьбе с министром вооружения, который обвинялся в семейственности, незаконном строительстве дачи, расточительстве государственных средств и т.д. По разного рода «сигналам» министерство неоднократно посещали различные комиссии из Управления кадров ЦК КПСС, Комиссии партийного контроля; работа министерства обсуждалась в Моссовете и Мосгорисполкоме. Венцом противостояния стал факт заселения московскими властями дома, который был ранее восстановлен министерством (по договоренности, последнее должно было получить в нем 75% жилплощади). Самому Устинову отказывали в по-
562


лучении прописки, заставляли платить за излишнюю площадь, обвиняли в том, что его родственники занимали 4 квартиры, и т.д., - противостояние вылилось в дрязги на бытовой почве. Разбирательство вновь дошло до высших эшелонов власти, и «вопрос о Д.Ф.Устинове» решено было рассмотреть на заседании Секретариата ЦК в присутствии самого министра.
В письме Сталину Устинов жаловался: «Разве можно обсуждать работу Министерства вооружения в Моссовете. Ведь Министерство вооружения не является отделом Моссовета. На это есть ЦК партии, правительство. Работа нашего Министерства известна Вам, товарищ Сталин. На меня... Партия и Вы, товарищ Сталин, возложили обязанность руководить Министерством вооружения и я стараюсь отдать все свои силы на выполнение этой задачи и оправдать доверие»73.
Вероятно, позиция вождя осталась благоприятной по отношению к Устинову, как и к другим руководителям оборонных ведомств. По вопросу о жилищном конфликте высшие руководители также были склонны поддержать министра вооружения. По крайней мере, на копии его письма, посланной В.М.Молотову, последний наложил резолюцию: «...т. Маленкову. По-моему, надо помочь т. Устинову. Об этом я Вам позвоню. В.Молотов. 26/Х»74. В конечном счете результатом стала победа Устинова и клановых интересов ВПК (Попов был снят с работы), оказавшая влияние на дальнейшую милитаризацию и формирование одного из самых мощных региональных оборонно-промышленных комплексов в Москве и Московской области.
Авторитет Устинова в ходе этих конфликтов только укреплялся. Мы уже упоминали о других его качествах - энергии, решительности, стремлении отстоять своих сотрудников во время политических кампаний. Вместе с тем, одной из главных причин его возвышения, как нам представляется, была способность «не высовываться», приспособляться к изменяющимся обстоятельствам, следуя «линии партии». Оставаясь, скорее всего, сталинистом до конца своих дней, он должен был в течение долгих лет скрывать свои симпатии к Сталину. Устинов мог вступать в конфликты с другими представителями номенклатуры одного с ним уровня, таких как московский руководитель Г.М.Попов, но при этом он не-
563


изменно апеллировал к вышестоящим лидерам за поддержкой и никогда открыто не выступал против последних.
Эта черта характера лидера ВПК может быть проиллюстрирована выдержками из его выступления на уже упомянутом октябрьском 1957 г. Пленуме ЦК, где обсуждался «вопрос о Г.К.Жукове»: «Роль нашей партии, ЦК, Президиума ЦК, в строительстве наших Вооруженных Сил огромна, помимо ЦК, больше этим делом никто не занимается. Не Министерство обороны, а ЦК партии поднимает все исключительной важности вопросы по оснащению наших Вооруженных Сил новейшей техникой». Устинов также внес свою лепту - хотя, надо отметить, в довольно корректной форме - в критику Жукова как министра обороны. По его словам, Жуков ни разу не собирал у себя министров оборонной промышленности по коренным вопросам оснащения Вооруженных сил новой техникой, а Министерство обороны не было по-настоящему связано с конструкторами. «Отсутствие обмена мыслями с военно-промышленными специалистами не давало надлежащего выхода тем предложениям по технике вооружения, которые надо было делать Министерству обороны»75.
Не преминул Устинов упомянуть и о том, что «Политуправление СА - это военный отдел ЦК партии, необходимо восстановить его во всех правах, как орган ЦК партии». В ходе обсуждения поведения Жукова, который в ультимативной форме требовал увеличения капиталовложений в атомную промышленность, состоялся характерный диалог между Хрущевым и Устиновым:
«Хрущев: При обсуждении, естественно, как всегда, министры хотят получить побольше денег. Тов. Жуков тоже требовал больше, но мы ему ничего не дали. Здесь присутствует много министров, они знают, как всегда упорно добиваются капиталовложений, как они могут мобилизовать побочные силы в поддержку своих предложений. Ну что же, на это обижаться не стоит. Правда, тов. Устинов?
Устинов: Так и должны делать.
Хрущев: А мы должны смотреть и не хлопать ушами»76.
В целом взаимоотношения между Устиновым и Хрущевым, который развенчал его кумира Сталина, были далеки от идеальных. С одной стороны, именно Хрущев всячески способствовал развитию
564


ракетной техники - любимого детища Устинова. С другой стороны, Устинову вряд ли могли быть по душе реформы Хрущева, сопровождавшиеся сокращением военных расходов и реорганизацией оборонной промышленности. Накануне «совнархозовской» реформы, в 1957 г., Устинов вместе с группой военно-промышленных лидеров обратился с запиской к Хрущеву, где была сделана попытка обосновать нецелесообразность рассредоточения основного ядра министерств оборонной промышленности по совнархозам.
Однако преобразования 1957-1958 гг. все же затронули и «оборонку». Ситуация же с Устиновым была описана в воспоминаниях уже известного нам конструктора Г.В.Кисунько. По его словам, Хрущев сначала был предубежден против Устинова, но, с другой стороны, в то время руководитель страны более всего прислушивался «в кадровых вопросах министерского уровня» к мнению председателя КГБ И.А.Серова. Именно Серов, по мнению Кисунь- ко, убедил Хрущева назначить Устинова председателем Комиссии по военно-промышленным вопросам при Совете Министров СССР, которая была создана на базе Спецкомитета № 3 для координации всех работ в этой области77. Так или иначе, это назначение значительно усилило позиции Устинова. Его руководство Комиссией способствовало превращению последней в самый влиятельный орган координации усилий военных и оборонно-промышленных ведомств, каким она и оставалась до середины 1980-х годов. Символичным было совпадение сокращенного названия Военно-промышленной комиссии- ВПК- с акронимом военно-промышленного комплекса, отражением политической мощи которого она и являлась. На протяжении трех десятилетий ни одно важное решение по «оборонным» вопросам не было принято без ведома Комиссии.
Очевидно, Хрущев был вынужден считаться с опытом, влиянием и положением Устинова в оборонной сфере. Не случайно он назначил этого сильного теневого лидера ВПК председателем восстановленного в 1963 г. Высшего Совета Народного Хозяйства (ВСНХ). Это назначение вызвало переполох на Западе: наблюдатели решили, что теперь СССР будет производить только ракеты.
Однако попытки эквилибрирования между различными политическими интересами не помогли Хрущеву удержать власть. Ус-
565


типов и другие руководители ВПК нс были в восторге от его шараханий от эскалации гонки вооружений к сокращению Вооруженных сил и децентрализации оборонной промышленности. В смещении Хрущева оказались так или иначе заинтересованными почти все представители советского ВПК, за исключением отдельных связанных с ним семейными узами творцов военной техники.
В эпоху Брежнева все ветви ВПК получили свои привилегии обратно. Между тем Устинов продолжал двигаться вверх по служебной лестнице. В сентябре 1965 г. на Пленуме ЦК КПСС был рассмотрен вопрос об «улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства», и Устинов был избран секретарем ЦК по координации деятельности научных учреждений, КБ, промышленных предприятий оборонной промышленности78.
По мнению советских «оборонщиков», именно при Дмитрии Федоровиче Устинове были сформированы основы делового стиля работы Отдела оборонной промышленности ЦК КПСС: «Для Д.Ф.Устинова второстепенных вопросов не существовало, у него в ходу было выражение: “доработать вопрос до звона”. Конечно, непосредственное руководство Отделом осуществлял его заведующий, но Д.Ф.Устинов тщательно и детально обсуждал положение дел по отдельным направлениям с заместителями заведующего Отделом, заведующими секторами. Нередко у него бывали и инструкторы, особенно после посещения предприятий, организаций, полигонов - словом, всех мест, где создавалась и испытывалась военная техника»79.
В целом исключительный статус Устинова как первого лидера ВПК был связан не только с его характером и работоспособностью, но и с уникальным положением в оборонной промышленности, которое позволило ему досконально изучить всю систему ВПК. Внутри этой системы, несмотря на ее корпоративную целостность, все же сохранялся дуализм между двумя главными ветвями - военной и «гражданской». С этой точки зрения, назначение Устинова на пост министра обороны в 1976 г. может рассматриваться как победа единства ВПК, частичное преодоление этого дуализма в пользу общих корпоративных интересов. Интересно, что одним из
566


аргументов Л.И.Брежнева в пользу выдвижения на этот пост Устинова оказался именно гражданский статус последнего: это было «хорошо с точки зрения Запада», поскольку подтверждало миролюбивый внешнеполитический курс СССР.
Более важным представляется другой ряд аргументов, выдвинутых как Брежневым, так и другими членами Политбюро- Ю.В.Андроповым, М.А.Сусловым, В.В.Гришиным: Устинов был тесно связан со всеми ветвями ВПК: как член Политбюро, он был хорошо знаком с работой Министерства обороны, с военными кадрами; знал он и КБ, ведущих конструкторов, оборонные предприятия. Со своей стороны, его хорошо знали «все военные и все в Партии»80, и он пользовался авторитетом в различных частях ВПК.
По некоторым воспоминаниям, Устинов рассматривался в качестве одного из кандидатов на пост министра обороны еще в 1967 г., но тогда преобладала традиционная точка зрения и был назначен профессиональный военный - маршал А.А.Гречко. В целом идея «гражданского» министра обороны не пользовалась популярностью среди высших военных. Назначение Дмитрия Федоровича стало не только знаком растущего единства ВПК, но и свидетельством выдающейся личной роли «серого кардинала ВПК» в советском руководстве. Сейчас уже известен ряд архивных документов, показывающих, что Устинов стал одним из немногих лидеров, которые непосредственно решали вопрос о вводе советских войск в Афганистан в 1979 г., а также многие другие кардинальные проблемы советской политики.
Научно-техническая элита ВПК
Помимо рассмотренных базовых ветвей ВПК, в послевоенный период неизмеримо возросла роль в военно-промышленной политике ведущих ученых и конструкторов, занятых в военной сфере. В отличие от 1930-х годов, когда представители науки и техники занимали скорее подчиненное положение по сравнению, скажем, с военными, в условиях холодной войны ситуация коренным образом изменилась. В связи с масштабным развертыванием в этот период научно-технической революции, полным ходом началось формирование научно-технической элиты, ставшей одной из несу-
567


щих частей советского ВПК. «Первой ласточкой» новой технократии стало сообщество атомных ученых и конструкторов. За ним последовали мощные головные научно-производственные организации по разработке военной техники типа объединения создателей ракетных вооружений - «Совета главных конструкторов» под руководством С.П.Королева.
Одним из самых ярких примеров относительной самостоятельности научно-технической элиты в условиях тоталитарного режима стала организация специалистов-атомщиков. Неординарная роль ученых-физиков в развитии советской ядерной программы и особенности их социально-политического статуса в советском обществе стали предметом исследования как отечественных, так и зарубежных авторов. О выдающихся атомщиках написаны многие десятки книг воспоминаний. Среди этого огромного потока выделяется фундаментальная книга Д.Холловэя, где в мельчайших деталях исследованы биографии, профессиональная деятельность десятков выдающихся ученых, а также специфика организации их сообщества - относительно независимого анклава, заключавшего в себе не только «интеллектуальную автономию», но и, по мнению автора, даже «зародыш гражданского общества»81 в условиях сталинского режима.
Здесь мы остановимся лишь на общих характеристиках социального статуса и менталитета этих людей, особенностях их взаимоотношений с другими группами военно-промышленной элиты. Интересно отметить, например, что в сообществе «атомщиков», вероятно, в силу неизведанности проблемы и необходимости организации «научного прорыва», первую скрипку играли именно ученые. В ракетном же деле более ощутимым оказалось влияние технической ветви - главных конструкторов новой техники (возможно, по причине ее большей технической сложности).
Вглядываясь в биографии выдающихся физиков - творцов «советского атома», мы отмечаем в них такие общие черты, как происхождение (из семей интеллигентов), наличие высшего образования; у некоторых (П.Л.Капица, А.Ф.Иоффе, Ю.Б Харитон)- опыт более или менее длительной работы за границей, в крупных мировых научных центрах. Следует отметить, что российские, а затем и советские школы теоретической физики считались одними
568


из ведущих в мире. Существенный вклад в создание фундамента советской ядерной физики внесла ленинградская школа, представленная Физико-техническим институтом, который с 1923 по 1950 г. возглавлял академик А.Ф.Иоффе. В Москве работал Институт физических проблем во главе с избранным в 1939 г. академиком П.Л.Капицей. Следует отметить и наличие фактора соперничества, который использовался политиками, и прежде всего самим Сталиным, в его обычной манере «разделяй и властвуй».
Немалое значение для создания предпосылок развития широкомасштабного атомного проекта сыграли довоенные труды ряда ученых старшего поколения, таких как создатель Радиевого института, специалист по минералогии, академик В.И.Вернадский, который принял активное участие в организации в 1940 г. Урановой комиссии; директор Института химической физики академик Н.Н.Семенов и некоторые другие крупные ученые и коллективы. Солидная научная база и глубокие традиции развития отечественной науки сыграли немалую роль в рекордно быстром создании первой советской атомной бомбы.
В практическое же развитие атомной программы после войны включились в основном ученые более молодого поколения — даты их рождения приходились на последние годы XIX - первое десятилетие XX столетия. Самым молодым из них оказался А.Д.Сахаров, 1921 года рождения, который был привлечен к созданию советской водородной бомбы в 1948 г. Это был цвет научной интеллигенции, собранный для решения главной проблемы первых послевоенных лет.
На начальной стадии становления советской атомной программы многие крупные академические ученые-физики, в начале 1940-х гг. вошедшие в Урановую комиссию, довольно негативно отнеслись к перспективам создания ядерного оружия. Оценив возможности создания атомной бомбы, комиссия, в которой участвовали академики А.Ф.Иоффе, С.И.Вавилов, П.Л.Капица, пришла к выводу, что проблема могла иметь только теоретическое, а не практическое значение. Правда, некоторые видные ученые высказывались в ином духе: например, академик Н.Н.Семенов обратился к руководству страны с письмом, где обосновывал необходимость развертывания работ по созданию атомного оружия82.
569


При этом ряд академических ученых мог быть заподозрен Сталиным и Берией в том, что они разделяли точку зрения некоторых выдающихся западных физиков, которые убеждали свои правительства в необходимости поделиться секретом ядерного оружия с СССР. Советскому руководству была, например, хорошо известна позиция выдающегося физика Н.Бора, высказанная им в беседе с советским ученым Я.Терлецким в ноябре 1945 г. В «Особой папке» Сталина содержалась стенограмма этой беседы, где наряду с практическими советами Бор высказал позицию о необходимости установления международного контроля над ядерными разработками во всех странах, развития международного сотрудничества, обмена открытиями, что явилось единственной гарантией неприменения атомной бомбы. По словам выдающегося физика, «все ученые без исключения, работающие над атомной проблемой, в том числе американцы и англичане, возмущены тем, что великие открытия становятся достоянием группы политиков»83.
Советское руководство могло экстраполировать такие настроения и на академических ученых СССР — особенно тех, кто работал за границей и имел обширные международные связи. Тот же П.Л.Капица провел около 13 лет в Кэмбридже, а в 1934 г. его принудили остаться в России. Другое дело, что его работы были слишком важны для Сталина, и потому непокорный академик даже осмеливался возражать самому вождю и оставаться невредимым. Советские физики действительно пользовались особым покровительством Сталина в силу и первостепенной важности их исследований, и общего отношения советского вождя к «мозгу нации» (достаточно вспомнить многочисленные привилегии, специальные пайки и загородные дома, которые он дарил академикам).
Тем не менее, для непосредственного руководства атомным проектом Сталин выбрал более молодого И.В.Курчатова. По одной из версий, академик А.Ф.Иоффе, которому предложили возглавить научную часть атомного проекта, отказался, сославшись на возраст, и порекомендовал Курчатова, который уже много лет работал в институте Иоффе в Ленинграде84. По мнению курировавшего атомный шпионаж руководителя Отдела «С» П.А.Судоплатова, Курчатов был человеком, который превыше всего ставил «интересы государства», в отличие от многих академических ученых,
570


предпочитавших интересы науки83. О первом научном руководителе атомной программы сказано и написано очень много. Мы остановимся лишь на некоторых сущностных чертах его личности и деятельности.
Игорь Васильевич Курчатов родился в 1903 г. на Урале, в интеллигентной семье, которая затем переехала в Крым. В 1923 г. он закончил Крымский университет, а в 1925 г. был приглашен
А.Ф.Иоффе работать в его лаборатории в Ленинграде. По рекомендации последнего он и был назначен руководителем атомного проекта в 1943 г. (в том же году его избрали в Академию наук), и в этом качестве работал вплоть до своей смерти в 1960 г.
По воспоминаниям людей, работавших с ним над подготовкой первого атомного взрыва, по сравнению с другими окружавшими его учеными, Курчатов выглядел очень молодым для руководителя столь крупной проблемы (он и действительно возглавил атомный проект в возрасте сорока с небольшим лет). Для солидности он начал уже с 1944 г. отпускать бороду. Многие отмечали его глаза- «задорные, молодые, излучающие энергию, вроде улыбающиеся, но пристальные, перебегающие с одного человека на другого, по- стоянно как бы ожидающие ответа на мучающие его вопросы» . Все отмечали его фанатическую увлеченность работой. В период подготовки испытаний многие запомнили Курчатова с известной книгой Г.Д.Смита под мышкой (отчетом о разработке атомной бомбы в США). Вспоминали и характерные курчатовские словечки: «Вас понял», «Привет», «Оч. хор », означавшие удовлетворение полученным ответом.
По общему мнению, Курчатов пользовался несомненным авторитетом внутри коллектива разработчиков ядерного оружия. Ему в полной мере была свойственна одержимость первопроходцев атома. Характерным являлось его поведение, описанное в воспоминаниях одного из руководителей советской атомной промышленности Е.П.Славского, который в 1946 г. работал главным инженером комбината Jfe 817 в Челябинске-40. Из-за технических проблем при пуске первого уранового реактора последний был остановлен и подлежал полной разгрузке от урановых блочков. Во время этой, по выражению Славского, «чудовищной эпопеи» по разгрузке реактора Игорь Васильевич самолично обследовал облученные ура¬
571


новые блочки, и если бы продолжал это делать дольше, жизнь его могла бы прерваться еще раньше (он умер в возрасте 57 лет вне- запно, во время прогулки с Ю.Б.Харитоном) .
Таким образом, среди личных качеств Курчатова знавшие его люди отмечали организаторский талант, энергию, исключительную преданность работе. Правда, по некоторым версиям, за его импозантной внешностью скрывался несколько другой человек: он как бы отгораживался от внешнего мира строгостью и серьезностью и идеально подходил по своему складу для руководства секретными работами . Однако отмеченная Судоплатовым чрезмерная преданность Курчатова «интересам государства» вызывала неприязнь к нему со стороны некоторых ученых академического склада. Об этом, в частности, вспоминал один из офицеров Семипалатинского полигона С.Л.Давыдов. Так, во время испытаний Курчатов заинтересовался исследованиями электромагнитного импульса ядерного взрыва и обратился с предложением заняться разработкой теории этого явления к руководству двух институтов Академии наук. Однако, по словам Давыдова, академики «вежливо отказались участвовать, сославшись на чрезвычайную занятость крупными пробле-
89
мами» .
По мнению автора, причин такой индифферентности академических ученых могло быть несколько. Как ему показалось, сам Курчатов не пользовался авторитетом в академических кругах- некоторые солидные ученые считали его «мастером перекладывать на других решение своих проблем». Другой важной причиной, которую отмечали многие участники атомных разработок, было то, что ученые боялись секретности, избегали закрытых исследований, поскольку причастность к государственным или военным секретам ограничивала возможность публиковать свои труды, усложняла выезд за границу и общение с иностранными учеными. Кстати, сам Курчатов в силу обстоятельств оказался надолго «невыездным»: еще в 1930-е годы А.Ф.Иоффе пытался отправить его в Великобританию для стажировки, но разрешения Курчатов не получил из-за «темного прошлого» своего отца. Впервые он смог выехать за рубеж уже после смерти Сталина, в составе советской делегации на Женевскую конференцию по вопросам мирного использования атомной энергии в августе 1955 г. Затем Хрущев взял его с собой в
572


Англию в 1956 г., представил как творца водородного оружия и использовал в политических целях. С тех пор Курчатов неоднократно выступал на международных форумах и приобрел известность и авторитет в сообществе ядерных физиков разных стран.
В создание советского ядерного и термоядерного оружия внесли огромный вклад физики-теоретики Ю.Б.Харитон, Я.Б.Зель- дович, А.Д.Сахаров, которые работали в первом научно-практическом центре по разработке атомного оружия - будущем Арзамасе-16. Харитон и Зельдович совместно проводили работы по изучению цепных ядерных реакций еще в 1939-1941 гг. После войны Зельдович первым возглавил теоретические сектора в Арзамасе-16, затем к нему присоединился Сахаров. Юлий Борисович Харитон же стал научным руководителем центра и оставался им до 1992 г. В 1953 г. он был избран действительным членом Академии наук СССР; трижды удостаивался звания Героя Социалистического Труда —в 1949, 1951 и 1953 гг.
В своих воспоминаниях Юлий Борисович дал оригинальную трактовку истории создания первой атомной бомбы и центра в Арзамасе-16. В частности, он одним из первых советских атомщиков признал, что получение советской разведкой подробной схемы и описания американского ядерного устройства сыграло важнейшую роль в ускорении отечественной программы, и что советская бомба была создана по американскому образцу. С его точки зрения - и здесь она совпадала с мнением Сталина и Берии - в условиях накаленных отношений между США и СССР нельзя было действовать иначе. Естественно, что все сведения о советской атомной программе были строжайше засекречены и поэтому, как писал Харитон, «можно понять чувства здравствующих ныне ветеранов, которые первый заряд, а если сказать точно, то схему первого заряда, считали тогда достижением советских ученых и конструкторов»
Некоторым ветеранам показалось спорным и утверждение Харитона о решающей и в целом положительной роли Л.П.Берии в организации атомной программы в СССР и ряд других постулатов. Тем не менее, его воспоминания помогают лучше представить себе личность самого автора, десятилетиями трудившегося за двойным железным занавесом секретности. Правда, в числе молодых советских ученых Юлий Борисович работал в Кембридже в 1926-
573


1028 гг., но большую часть жизни провел в сверхсекретном Арзамасе-16, что. безусловно, наложило отпечаток на его мировоззрение.
По воспоминаниям сотрудников центра, Харитон давал им «заряжающий импульс», требовал немедленного решения вопросов (его любимая фраза была «никогда не говорите слова “потом”»). Вместе с тем. он представляется человеком довольно осторожным и практичным. С одной стороны, он осознавал особую значимость и влияние ученых в решении технических вопросов создания ядер- ного оружия. В частности, Харитон вспоминал об эпизоде, когда в целях экономии плутония, который на первой стадии атомного проекта нарабатывался с большим трудом, Сталин предложил построить вместо одного мощного ядерного реактора — два меньшей мощности. Харитон возразил против такого предложения, и оно было отвергнуто91.
Но в целом руководство страны признавало авторитет ученых только в технических вопросах: в высшую политику они не имели права вмешиваться. К примеру, тот же Харитон, предположительно, обратился к советскому руководству в 1952 г. с письмом, где предупреждал об упадке общего уровня советской ядерной физики по сравнению с американской. По его мнению, этот разрыв увеличивался в силу того, что физики-теоретики в СССР были в основном заняты созданием новых образцов ядерных вооружений для военных целей, вместо развития теоретических аспектов92. Однако письмо не оказало существенного воздействия на военную политику руководства страны: ядерная гонка развивалась по нарастающей.
Следует отметить, что внутри закрытых ядерных центров фигура научного руководителя, напротив, становилась лидирующей, при снижении контролирующей функции партийных органов. Так, к концу 1950-х годов в КБ-11 установилась своего рода диктатура Харитона и главного конструктора ядерного и термоядерного оружия генерал-лейтенанта Е.А.Негина, которые сконцентрировали в своих руках решение всех вопросов. В связи с этим высшие партийные инстанции решили провести реорганизацию структуры научного руководства ядерного центра. Аналогичная реорганизация, после ухода от руководства К.И.Щелкина, была проведена в то же
574


время и в Уральском ядерном центре (НИИ-1011, Челябинск-70)93. В 1960г. единая должность «научный руководитель- главный конструктор» была разделена на три: научный руководитель, главный конструктор первого (зарядного) направления и главный конструктор второго (боеприпасного) направления. Однако, по воспоминаниям жителей закрытых городов, и в дальнейшем голос научного руководителя в этих центрах оставался решающим.
К группе ядерных физиков примыкали представители технической интеллигенции - инженеры, конструкторы, люди с высшим техническим образованием, создававшие ядерные заряды и реакторы. К примеру, первые советские реакторы были спроектированы Н.А.Доллежалем. Созданием ядерных зарядов для баллистических ракет с середины 1950-х годов занимался С.Н.Воронин, который с 1991 г. стал главным конструктором ядерного и термоядерного оружия.
Станислав Николаевич Воронин являлся одной из самых «засекреченных» фигур, как и многие конструкторы военной техники: его биография лишь недавно была раскрыта на страницах отечественной прессы. Этот человек принадлежал уже к следующему, по сравнению с первыми создателями ядерных устройств, поколению. Как и многие представители технической интеллигенции, он происходил из рабочей семьи (родился в Ярославле в 1930 г.). Воронин окончил Ленинградский кораблестроительный институт и был, по его собственным словам, «случайно» направлен в закрытое КБ- 11 в 1954 г. С середины 1950-х годов, в качестве инженера- конструктора, он начал заниматься созданием ядерных боеголовок для баллистических ракет.
То был «золотой век» для советских ракетчиков: С.П.Королев возглавлял Совет Главных, и ракетчики «зажимали» даже атомщиков. За создание боевого варианта знаменитой королёвской «семерки» — ракеты Р-7 с атомным зарядом - Воронин получил Ленинскую премию. В течение последующих лет он участвовал в создании и испытаниях ядерных боеприпасов для нескольких поколений наземных, морских и авиационных ракет, занимался проблемами обеспечения безопасности ядерного оружия и т.д.93
Сотрудничество и соперничество - такими словами можно охарактеризовать взаимоотношения между двумя ведущими отрасля-
575


ми военной техники - атомной и ракетной. Сотрудничество началось в конце 1940-х гг., когда два лидера, называемые заглавными буквами «К», - Курчатов и Королев, каждый из которых работал над своей программой, переговаривались по системе правительственной связи - «кремлевке». Атомная бомба упоминалась там под кодовым наименованием «штучка», «гостинец», а ракета - «экипаж». В 1947 г. Королев приезжал к Курчатову в его лабораторию № 2 Академии наук в Москве, где они обсуждали вес и габариты боевого атомного заряда, возможности ракеты Р-5, сроки испыта-
-95 НИИ .
Интересно сравнить жизненный путь и устремления этих двух людей, руководивших крупнейшими научно-техническими и военными программами послевоенной эпохи. У них было много общего- и энергия, и фанатичная преданность работе, и организаторский талант. По мнению одного из биографов Королева, ни Курчатов, ни Королев «по духу своему, по складу ума не были оружейниками; война была им чужда по их личным творческим устремлениям. Только сама жизнь вынудила их стать “великими оружейниками XX века”»96.
Это утверждение можно признать правильным в отношении Сергея Павловича Королева, который хотя и работал прежде всего над решением военно-стратегических задач, но душою стремился в космос; поэтому в последние годы жизни он всячески пытался отойти от чисто военной тематики в пользу космических исследований.
Автора книги о Королеве можно было бы обвинить в пристрастности, когда он утверждает, что создателю первой межконтинентальной ракеты было труднее выполнить свою задачу, чем научному руководителю атомной программы. По мнению биографа, «Курчатову нужно было создать бомбу, которая уже была сделана в США, Курчатов мог не знать деталей... но главное он знал точно: задача, поставленная перед ним, в принципе решается... Курчатову в его работе очень помогла разведка, которой он обязан едва ли не половиной своей победы». Королеву же пришлось идти по целине, при общем скептическом отношении многих руководителей к самой возможности создания межконтинентальной баллистической ракеты. Его работа была «новаторской, пионерской, а значит, по
576


самой своей природе содержала большую вероятность задержек, ошибок, тупиков». Этим обстоятельством автор объяснял и разницу в эмоциональном настрое этих руководителей: для Курчатова была характерна «атмосфера жизнерадостного оптимизма», у Королева же обстановка была «более нервной», а сам Королев- «более резким и напряженным».
Как нам представляется, дело могло заключаться и в разнице характеров этих людей. Судя по большинству воспоминаний, Курчатов был человеком более жизнерадостным и, как правило, пользовался авторитетом у своих сослуживцев, непосредственно с ним работавших. Королев же имел характер скорее резкий и властный, со склонностью к диктату, что вызывало, соответственно, множество разногласий между ним и его соратниками. Не случайно от него ушли, организовав собственные КБ, такие видные конструкторы, как М.К.Янгель, В.П.Глушко, В.П.Макеев и другие. Объяснялся этот процесс не только разрастанием ракетно-космической тематики с середины 1950-х годов, но и личными качествами Генерального конструктора.
Королеву, безусловно, приходилось пробивать на своем пути больше препятствий. В силу положения Генерального конструктора он возглавил деятельность невиданного ранее сплава, объединявшего научные, конструкторские, производственные единицы, - огромного комбината по созданию сверхсложной и неизведанной техники. Ему приходилось и преодолевать недоверие к ракетной технике, и отстаивать свое любимое детище — космические аппараты.
Знаменательный эпизод произошел во время показа ракетной техники в конце лета 1960 г., где наряду с боевыми ракетами был выставлен космический аппарат «Восток». По воспоминаниям очевидцев, в ходе осмотра Н.С.Хрущев довольно «холодно отнесся» к космическим разработкам С.П.Королева. Он был недоволен техническими параметрами выставленных образцов ракет и без особого интереса осмотрел космический аппарат «Восток», едва выслушал доклад о нем Королева и молча двинулся к выходу. По описанию А.С.Калашникова, Королев только успел спросить: «Никита Сергеевич, вам понравился спутник?» - Хрущев ничего не ответил и направился к площадкам с межконтинентальными ракетами.
19_49Й1 577


«Сергей Павлович сразу сник и медленно пошел в сторону своих ракет Р-9А и РТ-1. А ведь он интересовался мнением главы государства о знаменитом “Востоке’', на котором в апреле 1961 г. совершил свой полет Гагарин»97.
Кстати, во время этой демонстрации особого одобрения удостоилась межконтинентальная жидкостная ракета конструкции М.К.Янгеля Р-16, что определило приоритетное направление дальнейшего развития боевой ракетной техники. По воспоминаниям Калашникова, за ее разработку высказался стоявший рядом с Хрущевым А.Н.Туполев, бывший в то время влиятельной личностью. Эта поддержка могла быть и знаком корпоративной солидарности «авиационного лобби»: сам Янгель вышел из авиаторов. Так или иначе, судьба Р-16 была решена.
Любопытно, что хотя в административном отношении ракетная техника оказалась вне подчинения авиационной отрасли (в сфере оборонной промышленности ею занималось Министерство вооружения, а по линии военного ведомства развитие шло не от авиации, а от артиллерии), но большинство конструкторов-ракетчиков вышло из среды авиаторов. В начале 1950-х годов «ракетная империя» Королева- НИИ-88, затем ставшая ракетно-космической, объединяла десятки выдающихся конструкторов и разработчиков ракетной техники, таких как В.П.Глушко, Н.А.Пилюгин, В.П.Бар- мин, Б.Е.Черток, В.П.Макеев и многие другие. Михаил Кузьмич Янгель был одним из самых талантливых и непокорных по характеру. Он был выходцем из крестьянской «глубинки» - одной из деревень в Иркутской области, окончил Московский авиационный институт в 1931 г., работал в качестве инженера на авиационных заводах, в КБ.
Как и многие другие будущие ракетчики, в первые послевоенные годы Янгель работал в системе Министерства авиационной промышленности, где и были замечены его организаторские способности. В отчете об аттестации руководящих и инженерно-технических работников по МАП за 1947 г. он был отмечен в чиспе ИТР, «поднявшихся до уровня понимания и решения современных задач авиации и поэтому способных занимать более ответственные руководящие должности». В итоге работавший ранее старшим инженером Особого управления Янгель был рекомендован на долж-
578


ность главного инженера завода, а также командирован на учебу в Академию авиапромышленности98.
Осенью 1950 г. его направили в качестве начальника отдела в КБ Королева, с которым, судя по всему, быстро начались разногласия. Уже в 1954 г. кандидатура Янгеля была «согласована в ЦК», и он был назначен главным конструктором самостоятельного КБ, с приданным ему опытным заводом. Развитие новых ракетных систем на жидком топливе пользовалось поддержкой военных и вниманием со стороны партийных и хозяйственных органов - Михаил Кузьмич быстро становился фаворитом.
Однако его самостоятельность не означала склонности к диктаторству. Возможно, он довольно быстро сконцентрировался на приоритетном военном направлении в ракетостроении, которое всегда пользовалось поддержкой, в отличие от Сергея Павловича, стремившегося к космическим высотам. Однако, судя по воспоминаниям, Янгель хорошо умел прислушиваться к мнению различных специалистов и гасить конфликты. Как писал А.С.Калашников, он впервые встретился в Янгелем в 1950 г., когда работал военпредом на заводе КБ Королева, а затем, после большого перерыва, уже в качестве начальника испытательного управления в 1957 г., когда началась подготовка к испытаниям ракеты Янгеля F-12. По его словам, «атмосферу доброжелательности в коллективе сумел создать главный конструктор, всегда спокойный, располагающий к себе и терпеливо выслушивающий каждого работника, хотя оснований для тревог у Михаила Кузьмича Янгеля было немало... Главный конструктор охотно вникал в суть предложений и реализовал их... Эта черта характера Михаила Кузьмича Янгеля в дальнейшем развилась настолько, что помогла ему создавать ракеты, которые являлись результатом совместного творческого труда военных спе-
90
циалистов и конструкторов» .
В августе 1956 г. ОКБ-1 под руководством Королева было выделено из состава НИП-88 в самостоятельную организацию. Во второй половине 1950-х годов процесс создания новых ракетных КБ продолжался, конкуренция между ними усиливалась. На ракетном небосклоне возникла противоречивая фигура Владимира Николаевича Челомея - главного соперника Королева. Выходец из
19*
579


семьи учителя, он был на восемь лет младше Сергея Павловича, учился в том же Киевском политехническом институте.
Он обладал подходящими личными качествами для быстрого продвижения: умел хорошо приспосабливаться к ситуации, знал все «входы и выходы» в системе ВПК и достиг в ней вершин, несмотря на неприязнь со стороны могущественного Д.Ф.Устинова. Челомей работал в конкурирующей с Минвооружения системе Минавиапрома (уже в годы войны он стал главным конструктором авиационного КБ). В 1953 г. у него отобрал КБ авиаконструктор Артем Иванович Микоян - брат члена Политбюро Анастаса Микояна; но затем Владимир Николаевич получил новый проект при поддержке Г.М.Маленкова и снова «пошел в гору». Стратегически важным для его дальнейшего успеха был приход к нему сына Хрущева Сергея в 1958 г., что обеспечило возглавляемому Челоме- ем ОКБ-52 приоритетное финансирование и получение все новых проектов.
Расцвет «фирмы» Челомея пришелся на годы правления Н.С.Хрущева. В 1959 г. Владимир Николаевич стал Генеральным конструктором и Героем Социалистического Труда, в 1962 г. был избран действительным членом Академии наук СССР, а в 1963 г. получил вторую звезду Героя. При этом, как жаловались многие руководители авиационных и ракетных КБ, начался процесс перехода молодых кадров к Челомею. Последнего обвиняли в сознательном «переманивании» людей путем предоставления им более высоких окладов и жилплощади, в чем другие КБ испытывали дефицит.
И действительно, «фирма» Челомея получала большие материальные блага, что привлекало способные молодые кадры. Генеральный конструктор активно пользовался своим привилегированным положением, оказывал давление на военпредов, требуя принимать продукцию с недоделками и т.д. В кругах ВПК установилось мнение, что Челомей пользуется особым покровительством со стороны Минобороны и партийного руководства, и с ним не рекомендовалось спорить во избежание неприятностей. Все это было неизбежным следствием таких свойственных советской системе явлений, как семейственность, кумовство, что зачастую препятствовало прогрессу научно-технической мысли.
580


В начале 1960-х гг. Челомей стал заниматься и космическими программами, составив конкуренцию ОКБ-1 Королева, и даже замахнулся на создание системы противоракетной обороны. В целом мнение о нем большинства конструкторов было неблагоприятным. Тем не менее, в его актив было записано несколько удачных типов ракет и спутников. Главным достижением ОКБ-52 стало создание в 1960-е годы ракет-носителей тяжелого класса на основе универсальной многоступенчатой ракеты-носителя «Протон». Из этого коллектива также впервые вышла идея конструирования ракет с разделяющимися боеголовками.
Уже после отставки Хрущева Челомею удалось оттеснить ОКБ-1 в космических разработках и получить проект полета на Луну. Последние публикации на эту тему показывают, однако, что судьба В.Н.Челомея не была безоблачной: его «лунный проект» оказался замороженным как слишком дорогостоящий, а первенство в космических разработках в 1970-е годы вновь перешло к фирме Королева (хотя последнего уже не было в живых - он скончался в 1966 г.). Целый ряд разработок ОКБ-52 теперь относят к «загубленным проектам». По одной из версий, в дело, как обычно, вмешивались личные противоречия: Челомея сильно недолюбливал Устинов, между ними шла настоящая вражда. Но в противовес этому, Владимира Николаевича поддерживал маршал А.А.Гречко, который стал министром обороны в 1967 г.; к нему, возможно, благоволил и сам Л.И.Брежнев100.
В 1960-е годы ракетно-космическая империя разрасталась, порождая все новых генеральных конструкторов и академиков. На Урале было организовано КБ В.П.Макеева по созданию морских ракет, в Красноярске - КБ М.Ф.Решетнева, где занимались спутниками связи. Свои подразделения ракетно-космического профиля возглавили главные конструкторы В.Глушко (ОКБ-456), М.Рязанский (НИИ-845), Н.Пилюгин (НИИ-885), В.Бармин (ГСКБ Спецмашиностроения), В.Кузнецов (НИИ-944).
Помимо ракетчиков и атомщиков, сильные позиции в советском ВПК занимали конструкторы радиолокационной и авиационной техники, также ставшие влиятельной частью научно-технической элиты. По своему составу, социальному происхождению и возрасту они мало чем отличались от других групп научно¬
581


технической интеллигенции. К 1960 г. все они составили довольно мощное научно-техническое лобби ВПК в Академии наук СССР, сосредоточенное в отделениях технических и физических наук. Из числа физиков-атомщиков в те годы здравствовали академики Ю.Б.Харитон, И.В.Курчатов (умер в 1960 г.), А.Ф.Иоффе, П.Л.Капица, И.К.Кикоин, А.Д.Сахаров, И.Б.Зельдович, Н.Н.Семенов, Д.В.Ско- бельцын, А.П.Александров, А.И.Алиханов, Л.А.Арцымович, А.А.Боч- вар. 102 академика и члена-корреспондента входили в самое многочисленное отделение технических наук, где преобладали ракетчики. Академиками были С.П.Королев, В.П.Глушко, член-корреспондентами - Н.А.Пилюгин, М.Рязанский, В.Кузнецов, В.Бармин. В отделение входили также В.Н.Челомей, конструкторы радиолокационных комплексов Г.В.Кисунько, А.А.Расплетин, В.А.Котель- ников, атомщики Н.Л.Духов и В.С.Емельянов, авиаторы А.Н.Ту- полев, С.А.Лавочкин, А.С.Яковлев.
При поддержке этого «лобби» в мае 1962 г. новым президентом Академии был избран М.В.Келдыш, в силу специальности имевший давние связи с главными представителями научно-технической элиты ВПК (в конце 1950-х гг. он также был научным руководителем отвергнутого проекта крылатой ракеты «Буря»). Произошло это вскоре после первого космического полета Ю.А.Гагарина, когда ракетно-космическое лобби из научно-технической силы превратилось в силу политическую101. Усиление его влияния было следствием ракетно-космической эйфории, ликования по поводу долгожданного лидерства над Западом в научно-техническом и военном отношении.
В последующие годы холодной войны, несмотря на внутреннюю борьбу в Академии наук СССР и эволюцию государственной политики, лидерство научно-технической элиты ВПК оставалось неизменным. В сфере советского ВПК оказались сосредоточенными лучшие научно-технические кадры, и именно эта область стала форпостом НТР в нашей стране. Что касается академической науки, то она все более затягивалась в орбиту интересов ВПК. В 1975 г. президентом Академии наук стал один из крупнейших физиков-атомщиков, трижды Герой Социалистического Труда, академик Анатолий Петрович Александров.
582


Этот известный ученый также стоял у истоков советской атомной программы. В своих воспоминаниях Ю.Б.Харитон и Ю.Н.Смир- нов описывали легендарный эпизод, когда А.П.Александров покрывал никелем полусферы из металлического плутония и убеждал в Челябинске-40 генералов из МГБ и Специального комитета, что горячим может быть только плутоний, который обладает уникальной способностью к саморазогреву102.
С 1946 по 1955 г. Анатолий Петрович возглавлял Институт физических проблем, в 1953 г. был избран академиком. В 1960 г. он стал директором Института атомной энергии имени И.В.Курчатова, которым оставался на протяжении почти 30 лет.
В своих воспоминаниях Александров приводил некоторые эпизоды своего участия в атомной программе на ранней стадии. В частности, о решении проблемы получения дейтерия в 1947 г. он писал так: «Получаю приглашение на заседание Спецкомитета. Картина такая. Несколько военных. Курчатов, Ванников, Первухин, Малышев, Жданов, Махнев (генерал, который занимался урановой проблемой), Мешик (отвечал за режим, арестован потом по делу Берии). Меня усаживают по одну сторону от Берии, по другую- Махнев. Он докладывает: “Вот, Лаврентий Павлович, тов. Александров предлагает построить завод по получению дейтерия”. Берия меня словно не видит, обращается к Махневу: “А товарищ Александров знает, что опытная установка взорвалась?” Тот ему: “Да, знает”... “А товарищ Александров знает, что если завод взорвется, он поедет туда, куда Макар тэлята не гоняет?” Не выдерживаю: “Я себе представляю”. Поворачивается ко мне: ‘ Подпись свою не снимаете?”. “Нет, не снимаю”»103. Это иллюстрация и к характеру самого Александрова, и к вопросу о границах «интеллектуальной автономии» ученых в сталинский период.
Чрезвычайная важность атомной проблемы для Сталина, по мнению Д.Холловэя, спасла советских физиков-атомщиков в 1949 г. Подобно наступлению Т.Д.Лысенко на генетику и ее разгрому в 1948 г., на общей волне кампании по борьбе с космополитизмом развернулась и подготовка аналогичного процесса на Всесоюзной конференции физиков. Издавна соперничавшая с академическими учеными школа физиков Московского университета, представители которой не были привлечены к атомному проекту,
583


готовила «академикам» обвинения в «идеализме» квантовой механики и теории относительности. Однако, по воспоминаниям участников атомной программы, Курчатов и, возможно, другие физики- ядерщики смогли убедить Берию (а тот, в свою очередь, и Сталина) в том, что такая конференция повредит делу создания атомной бомбы. По легенде, переданной Арцимовичем, Сталин сказал Берии о физиках: «Оставь их в покое. Расстрелять их мы всегда успеем». И конференция не состоялась104.
Показательным примером взаимоотношений между учеными и партийным руководством может являться история поведения академика М.А.Леонтовича в разгар кампании по «борьбе партии с идеализмом в науке». В сентябре 1949 г. секретарь парткома Центрального научно-исследовательского института радиолокации (ЦНИИ-108) В.Н.Дурнев обратился в ЦК партии с запиской о своей беседе с академиком по этой проблеме. В данной академику характеристике было отмечено, что Михаил Александрович Леонтович являлся одним из «крупнейших научных работников» в области электродинамики и радиофизики и приносил «большую пользу советской науке». С февраля 1944 г. он возглавил работу по данной тематике в ЦНИИ-108. Одновременно он работал в Физическом институте АН СССР (ФИАНе), где с 1948 г. возглавлял лабораторию колебаний. Лаборатория № 1 ЦНИИ-108 занималась разработкой задачи «государственной важности», связанной с проблемами радиолокационной маскировки и создания покрытий, поглощавших радиоволны.
О политических же взглядах ученого в характеристике было записано, что «он несомненно является советским человеком и предан нашей родине», но, вместе с тем, «способен на необдуманные, вызванные раздражительностью и несдержанностью, поступки и высказывания», допускает «путаные толкования», особенно в вопросах философии. Характеристика была подписана председателем Комитета № 3 по радиолокации при Совмине СССР академиком А.И.Бергом и секретарем парткома ЦНИИ-108 В.И.Дурневым, который был знаком с Леонтовичем еще с 1945 г. В июле 1949 г. состоялась знаменательная беседа парторга с ученым, которая началась с вопроса о том, почему Леонтович до сих пор не вступил в партию. Содержание ее ярко характеризует менталитет ученого и
584


его взаимоотношения с властью и идеологией, в связи с чем целесообразно привести ее подробную запись.
«Л.: Вступать в партию я не хочу потому, что это свяжет мою личную свободу. Я буду вынужден принять и исповедовать какую- то общепринятую, официальную идеологию, какую-то обязательную для члена партии философию. Я имею свою философию, она шире вашей.
Вопрос: В каком же отношении шире?
Л.: Вы материалист и только, и ничем сверх этого не... имеете права быть, а я в некоторых вопросах, прошу заметить, что не всюду, а в некоторых только вопросах, идеалист.
В.: В чем же ваш идеализм выражается? Вы что, в бога веруете?
Л.: Нет, в бога я не верую, но все же, в некоторых вопросах и идеалисты правы. Вообще, когда идет большой спор и такой древний, то мне кажется, что истина лежит где-то посередине. Я принадлежу к той тонкой прослойке интеллигенции, которая хочет и имеет право иметь более широкую философскую систему взглядов, чем официально принятая... я легко могу быть причисленным к лагерю космополитов, аполитичных ученых и т.д. Я с Вами откровенен и надеюсь, что репрессиям за это не подвергнусь. Кроме того, есть еще одна причина. Я не согласен с тем антисемитским курсом, который сейчас принят партией.
В.: Вы говорите чепуху, такого курса нет. Вы не можете не знать политики партии в национальном вопросе. Вы получили образование в советской школе.
Л.: Эго одни слова. Я Вам могу назвать институты, откуда евреев увольняют в алфавитном порядке только за то, что они евреи.
В.: Повторяю Вам, что Вы говорите клевету на партию, такого курса нет и таких институтов быть не может... Увольняют лжеученых, попавших в институт по, так называемой, "системе блата". С "блатом” надо вести борьбу, я думаю, что против этого Вы не будете спорить, но национальные признаки здесь не при чем...
Д.: Вы говорите мне то, к чему Вас обязывает Ваша партийная идеология, а в душе Вы сами знаете, что сейчас проводится антисемитская политика. Я ценю евреев. Мои родители в Киеве прятали евреев во время погромов. Я вырос среди евреев. Я убежден, что
585


они гораздо умнее и талантливее русских. Они несомненно интел-
105
лигентнее русских, они врожденные интеллигенты»
Такая самостоятельность мышления и смелость высказываний ученого по острым политическим вопросам, казалось бы, являлась непростительной с точки зрения власти. Правда, партийный руководитель отмечал, что Леонтович был склонен признавать свои ошибки, а его крамольные взгляды могли быть ему внушены «кем- то из окружения в ФИАНе» и в ЦНИИ-108. В целом, несмотря на аполитичность и преобладание «лиц еврейской национальности» в руководстве лаборатории № 1 ЦНИИ-108, работа этих коллективов и лично академика Леонтовича представлялась слишком важной с точки зрения оборонных интересов государства. Поэтому «ошибочные» политические взгляды ученого стоили ему только должности начальника лаборатории в институте радиолокации: от нее он был освобожден в августе 1949 г., однако при этом оставлен научным руководителем лаборатории. В начале 1950-х гг. он в числе ряда ведущих ученых был привлечен Курчатовым к работам по контролируемым ядерным реакциям, которые имели как военное, так и мирное назначение106. Так проявлялась относительно независимая «гражданская» позиция ряда крупных советских ученых, до известной степени защищенных иммунитетом своей нужности государству.
Эта ситуация прогрессировала с активным развертыванием НТР с середины 1950-х годов, вызывая у некоторых представителей научно-технической элиты ВПК состояние эйфории от собственной значимости. Вот как восторженно отзывался о работе
С.П.Королева и его Совета Главных один из старейших ракетчиков Б.Е.Черток: «Авторитет этого совета как межведомственного не административного, а научно-технического руководства во всей нашей деятельности имел решающее значение.
Несмотря на жесткий тоталитарный государственный режим в нашей области деятельности, да, пожалуй, также у атомщиков и радиолокаторщиков, сложилась своеобразная форма управления, которую можно назвать технократической.
Технократия в лице ученых, главных конструкторов, инженеров, руководителей до поры до времени фактически была не подвластна капризам партийно-государственной бюрократической иерархии»107.
586


На деле эта самостоятельность была ограничена жесткими рамками дозволенного политическим режимом. Роль научно-технической элиты в условиях послевоенной НТР неизбежно возрастала: форсированное развитие сверхсложной военной техники на определенном этапе требовало предоставления ведущему конструктору или группе (как, например, Совету Главных) «диктаторских» полномочий.
Однако диктатура эта осуществлялась только в рамках данного ракетного или атомного комбината, и в то же время все «технократы» оставались под жестким контролем партийно-государственных органов. Группа ведущих конструкторов ракетной - как и атомной и радиолокационной - техники находилась на уровне самой строжайшей секретности. Мировое разведывательное сообщество, как, впрочем, и советские люди, знали имена высших военных и политических руководителей СССР, но настоящие имена главных конструкторов им не были известны. Истинная фамилия
С.П.Королева была предана гласности только после его смерти - а ведь именно этот человек сконструировал первую межконтинентальную ракету и первый спутник, запустил в космос Гагарина и Титова. Таков был один из парадоксов режима секретности. Десятки «неизвестных» имен и биографий конструкторов военной техники стали раскрываться и появляться на страницах российской прессы лишь в самые последние годы. Таким образом, в условиях советской системы эти люди провели большую часть жизни «за двойным железным занавесом», а их влияние на процесс принятия решений в области военной политики было ограничено уровнем технической экспертизы.
Характерно, что почти никто из них в те годы не выступал против гонки вооружений и холодной войны. Подавляющее большинство научно-технических работников поддерживало официальную политику, хотя эта наиболее образованная часть элиты ВПК лучше, чем кто-либо, была осведомлена о пагубных последствиях ядерных и ракетных испытаний, их воздействии на здоровье людей и окружающую среду.
Мотивы, которые двигали людьми науки и техники, работавшими на военные нужды, были смешанными. В первые послевоенные годы большинство из них искренне видело свое предназначе¬
587


ние в том, чтобы противостоять агрессивным военным приготовлениям Запада, и прежде всего ликвидировать атомную монополию США, во имя безопасности СССР и мира в целом. Этот мотив проходил почти через все мемуары советских ученых и конструкторов и подкреплялся на раннем этапе энтузиазмом и героизмом «пионеров науки». В этом отношении показательными могут быть слова академика А.Д.Сахарова, сыгравшего ведущую роль в работе по созданию термоядерного оружия, в которой «принимало участие огромное количество людей - и чрезвычайно инициативных, и прилагавших огромные усилия. Я тоже прилагал огромные усилия, потому что считал: это нужно для мирового равновесия. Понимаете, я и другие думали, что только таким путем можно предупредить третью мировую войну»108.
Самоотверженность и энтузиазм в ранний период работы с атомом были интернациональным явлением. Как вспоминал один из военных специалистов, которые в конце 1940-х годов работали в Институте химической физики в Москве, в лаборатории по измерению радиации, А.И.Хованович, «в то время мы не только не боя- лись радиации, но даже бравировали этим» . Молодые исследователи пренебрегали всеми правилами использования источников радиоактивных излучений, а во время периодических медицинских обследований персонала старались избегать людей в белых халатах.
Подобная самоотверженность зачастую пагубно сказывалась на здоровье ученых, которые уходили из жизни раньше срока. Ярким примером может служить биография академика В.Г.Хлопина. Он родился в 1890 г. в Перми; окончил Ленинградский университет по специальности радиохимия. Вместе с В.И.Вернадским создал в 1922 г. Радиевый институт и в 1939 г. стал его директором. Через год Виталий Григорьевич возглавил Урановую комиссию. Его научные труды имели большое значение для развития советской атомной программы. Хлопин был назначен первым научным директором атомного центра в Челябинске-40. После успешного испытания ядерного устройства в 1949 г. он оказался в числе ученых, получивших звание Героя Социалистического Труда. Участвуя в работах с плутонием, Хлопин получил большие сверхдозы радиации и умер в 1950 г., в возрасте 60 лет.
588


В этом же возрасте ушли из жизни и Трижды Герои Соцаили- стического Труда К.И.Щелкин и И.В.Курчатов, и Генеральный конструктор С.П.Королев. Рядом с ними трудились многие десятки рядовых ученых и конструкторов, для которых при распределении в тот или иной закрытый город или КБ выбора практически не было. Если выдающиеся ученые, боявшиеся секретности, могли отказаться участвовать в таких работах (хотя и это случалось не часто), то рядовые «молодые специалисты» не имели такой возможности. Следует подчеркнуть, однако, что большинство из них отправлялось туда вполне сознательно: они знали, на что шли во имя того, чтобы заниматься любимым делом.
В таком духе отвечал на вопросы автора данной книги один из разработчиков ракетной техники, член-корреспондент РАН В.М.Чер- нявский, который «по своей воле» стал работать с 1949 г. в ракетном КБ М.Ф.Решетнева в Красноярске. По его словам, практически все работавшие там специалисты, хотя бы и внешне, но одобряли курс на военное соревнование с Западом, который воспринимался как враждебная сила, стремившаяся «задавить советскую страну». При этом Чернявский одобрительно отзывался о выполнении военных заказов, чем занималось КБ Решетнева, в отличие, скажем, от фирмы Королева, который, начав заниматься космосом, стал более независим от военных, но потерял главного заказчика.
В беседе был затронут также вопрос об истинных настроениях мыслящих ученых, о том, были ли у них все же сомнения в смысле и цели работы на военные нужды и когда они возникли. По словам, Чернявского, в 1950-е годы режим секретности был наиболее жестким, и сомнений, по крайней мере вслух, никто не высказывал. В следующее десятилетие свободы стало больше, появились и некоторые «диссидентские» настроения. Реальные послабления- например, возможность выезда за границу- появились у рядовых работников «закрытой» сферы только с середины 1980-х гг.110
Однако, несмотря на тайные сомнения творцов науки и техники, единственным крупным советским ученым, который отважился открыто выступить против дальнейшего наращивания ядерных вооружений в конце 1960-х годов, оказался академик Андрей Дмитриевич Сахаров. Личность этого человека настолько известна, что мы обозначим лишь некоторые вехи его биографии. Сахаров
589


родился в Москве в 1921 г.. окончил Московский государственный университет. В 1948 г. присоединился к программе по созданию водородной бомбы. Вместе с Ю.Б.Харитоном и Я.Б.Зельдовичем стал одним из главных создателей советского термоядерного оружия. Академиком он был избран в 1953 г., в возрасте немногим более 30 лет. Работал в Арзамасе-16 с 1950 по 1968 г., в 1969 г. был подвергнут «чистке» и выслан в г. Горький. Трижды Герой Социалистического Труда - в 1953, 1956 и 1962 гг.; лауреат Ленинской, государственной премий и Нобелевской премии Мира111.
По воспоминаниям соратников Сахарова, его конфликт с властью начался уже после испытания 50-мегатонной «супербомбы» на полигоне Новая Земля, когда академик выступил против дальнейшего развертывания гонки ядерных вооружений. Однако он оказался в фактической изоляции, будучи заклеймен большинством советской «научной общественности», за исключением отдельных ученых. Многие из соратников Сахарова, возможно, в душе были с ним согласны, но слишком связаны условностями существования в привилегированной закрытой системе с приоритетным финансированием и снабжением. В целом степень влияния научно- технической элиты - даже ее наиболее крупных представителей - на общий курс советской военной политики оказалась не очень высокой. Ученый и конструктор мог давать советы политикам по практическим вопросам создания тех или иных вооружений, но был лишен возможности существенно влиять на процесс принятия политических решений в данной области.
Над работниками ВПК был установлен жесткий партийный контроль, осуществлявшийся через органы безопасности. В период «хрущевской оттепели» контакты ученых с внешним миром несколько расширились: с участием стран «восточного блока» был создан Объединенный институт ядерных исследований в Дубне, под руководством академика Д.Блохинцева. Появились контакты, хотя довольно ограниченные, и с западными учеными, что вызывало постоянное недовольство и опасения у органов безопасности. Так, руководство КГБ в 1959 г. изъяло письма ученых-атомщиков в адрес Британской конференции по вопросам ядерной энергии (основанной в 1955 г. организации сотрудничества и координации усилий различных стран по развитию и применению ядерной энер-
590


гии). По сведениям «органов», большинство фамилий советских ученых, занятых в атомных разработках, стало известно Британской конференции по опубликованным научным трудам и в результате участия этих ученых в международных конференциях. В связи с тем, что ответы советских атомщиков на вопросы англичан могли нарушить режим секретности и выдать противнику по холодной войне дислокацию и направление работ на атомных объектах, их письма были конфискованы КГБ. Это решение получило полное одобрение со стороны партийных органов.
В ЦК настороженно относились к предложениям некоторых представителей научно-технической элиты о демонстрации достижений советской техники за границей. Так, в конце 1957 г. контрольными партийными органами было отвергнуто предложение Госкомитета по науке и технике об организации з США выставки, посвященной развитию ракетостроения в СССР - от Циолковского до современности.
Такого рода «секреты» высшее руководство СССР хранило не только от Запада, но и от собственного народа. После запуска советской ракеты в сторону Луны, произведенного 2 января 1959 г. представители военной и научно-технической элиты - К.Руднев, М.Неделин, М.Келдыш и С.Королев - обратились в ЦК с просьбой разрешить выставить для общего обозрения макет последней ступени космической ракеты. Авторами записки приводились различные доводы: о необходимости популяризации достижений советской науки и техники и большом интересе к космосу со стороны широких масс народа, и о том, что при этом будут соблюдены все правила секретности (последняя ступень не являлась частью боевой ракеты, а была создана специально для космических полетов, причем с поверхности макета было удалено все, что могло как- либо раскрыть военно-технические «секреты»). Ракетчики просили также предоставить специальной комиссии АН СССР, по согласованию с Комиссией по военно-промышленным вопросам, право публикации результатов исследований, не имевших оборонного значения.
Однако, несмотря на такую аргументированность, научно-техническим лидерам было отказано в их просьбе высшим партийным руководством11 Это - лишь один из многочисленных примеров
591


того, что при всей своей значимости научно-техническая элита ВПК не имела возможности изменить общий курс партийногосударственного руководства. При этом необходимо напомнить, что интересы этой элиты в целом не противоречили общему курсу на форсирование гонки вооружений, которая была ее «хлебом насущным».
Таким образом, ядро советского ВПК составляли профессиональные военачальники, руководители оборонной промышленности и научно-технические группы, связанные с военным производством. Каждая из этих ветвей ВПК обладала известной автономией и особенностями организации. Неизбежным в силу различий их положения в процессе производства вооружений (заказчик и потребитель) оставался дуализм между военным ведомством и оборонно-промышленными структурами. Тем не менее, на протяжении всего изучаемого периода не прекращался процесс перелива кадров и обмена персоналом между военной и оборонно-промышленной составляющими ВПК. Наибольших успехов в продвижении на вершину власти в СССР достигли не профессиональные военные, находившиеся под жестким партийным контролем, а руководители оборонной промышленности.
Научно-техническая элита ВПК, в силу специфики деятельности, стояла несколько особняком и находилась на привилегированном положении. Это обстоятельство вызвало к жизни тезис о власти технократии в СССР в годы научно-технической революции, стержнем которой стало военно-техническое направление. Вместе с тем, автономия научно-технического сектора носила ограниченный характер и жестко контролировалась политическим режимом. Получившие особый статус научно-производственные объединения изначально имели ведомственную принадлежность (относились либо к военному, либо к оборонно-промышленным министерствам) и являлись, наряду с военной и промышленной ветвями, корневыми структурами отечественного ВПК.
1 См.: Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 83. On. 1. Д. 30. Л. 88-93. (Далее: РГАСПИ).
2 См.: Stalin’s Generals / Ed. by H.Shukman. N.Y., 1993. P. 5.
592


3 См.: Косенко И.Н. Тайна «авиационного дела»: Из записок А.А.Новикова // Военно-исторический журнал. 1994. № 6. С. 57-62.
4 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1058. Л. 5.
5 Цит. по: Жуков Ю Н. Тайны Кремля. Сталин, Молотов, Берия, Маленков. М., 2000. С. 415.
6 Stalin’s Generals. Р. 357-358.
7 См.: Жухрай В.М. Сталин: Правда и ложь. М., 1996. С. 239-243.
8 Цит. по: Stalin’s Generals. Р. 358. См. также: Звягинцев В. Компромат на маршала Жукова // Красная звезда. 1993. 4 марта.
9 Подробнее см.: Кузнецов Н.Г. Крутые повороты: Из записок адмирала. М., 1995. С. 23-30.
10 NARA. R.G. 319. Project Decimal File. 1951-1952. Ent. 47G. Box 184.
350.09 	USSR.
" См.: Известия ЦК КПСС. 1991. № 1. С. 175.
12 Голованов Я.К Королев: Факты и мифы. М., 1994. С. 378-379.
13 Там же. С. 461.
14 Микоян Л И. Так было. М., 1999. С. 605.
15 Калашников А.С. Ядерный «монстр», который служил миру: Записки испытателя ракет // Военно-исторический журнал. 1994. № 2. С. 18.
16 Подробнее см.: Ивкин В С. С именем маршала Жукова // Красная звезда. 1996. 25 июля.
17 Ракетные войска стратегического назначения / Под ред. Ю.П.Мак- симова. М., 1992. С. 53.
18 XX съезд Коммунистической партии Советского Союза, 14-25 февраля 1956 г.: Стенографический отчет. Т. 1. М., 1956. С. 481-482.
19 См.: Российский государственный архив новейшей истории. Ф. 2. On. 1. Д. 272. Л. 17 об. (Далее: РГАНИ). См. также: Георгий Жуков: Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы / Под ред. А.Н.Яковлева; Сост. В.Наумов и др. М., 2001.
20 Президиум ЦК КПСС, 1954-1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 1. М., 2004. С. 270.
21 РГАНИ. Ф. 2. On. 1. Д. 272. Л. 31.
22 Там же. Л. 11.
23 Там же. Л. 42 (об).
24 Президиум ЦК КПСС, 1954-1964 гг. Т. 1. С. 273.
25 РГАНИ. Ф. 2. On. 1. Д. 272. Л. 9.
26 Государственный архив Российской Федерации. Ф. 5446. Оп. 84. Д. 18. Л. 14. (Далее: ГА РФ).
27 РГАНИ. Ф. 2. On. I. Д. 272. Л. 43 об.
28 Подробнее см.: Кузнецов Н.Г. Указ. соч. С. 94-109.
29 А.И.Микоян в связи с этим вспоминал, как Хрущев направил Бирюзова, которого автор считал «не очень умным человеком», в Гавану, где последний убеждал Ф.Кастро, что «местность позволяет скрыть все работы», и американцы не заметят советских ракет «под пальмами». См.: Микоян Л И. Указ. соч. С. 605.
593


30 	National Security Archive. Washington, D.C. 00286. Records of Oleg Penkovskii. Meeting No. 1 (London). 1961.20 Apr.
11 	Цит. no: Рубцов Ю. Маршалы Советского Союза // Красная звезда.
1997. 23 авг. С. 5.
32 См например: Evangelista М. Innovation and the Arms Race: How the United States and the Soviet Union Develop New Military Technologies. Ithaca; L., 1988.
13 Ахромеев С, Корниенко Г. Глазами маршала и дипломата: Критический взгляд на внешнюю политику до и после 1985 г. М., 1992. С. 318-
319.
34 См.: РГАСПИ. Ф. 83. On. 1. Д. 30.
35 ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 52. Д. 3. Л. 116-118.
36 Там же. Л. 96.
37 Там же. Д. 2771. Л. 19-20.
38 Голованов Я.К. Указ. соч. С. 362-363.
39 Кисунько Г.В. Секретная зона: Исповедь главного конструктора. М., 1996. С. 367.
40 См.: РГАСПИ. Ф. 83. On. 1. Д. 32.
41 См.: ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 84. Д. 23. Л. 15-17.
42 Там же. Л. 16.
43 Там же. Оп. 67. Д. 12. Л. 50.
44 NARA. R.G. 318. Ent. 47. Box 281. MID 201.3 USSR. 1947. 2 Jun.
45 РГАНИ. Ф. 2. On. 1. Д. 272. Л. 25 об.
46 Подробнее см.: ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 50. Д. 95. Л. 66-74.
47 Российский государственный архив экономики. Ф. 4372. Оп. 76с. Д. 320. Л. 70-71. (Далее: РГАЭ).
48 Президиум ЦК КПСС, 1954-1964 гг. Т. 1. С. 1018.
49 Подробнее см.: Калашников А.С. Указ. соч. С. 13-34.
50 Там же. С. 22.
51 Материалы сохранилась в личном фонде В.А.Малышева: РГАЭ. Ф. 217. On. 1. Д. 21. Л. 3-5.
52 Микоян А. И. Указ. соч. С. 564.
53 См.: Москалец Н.С. Танковый нарком В.А.Малышев // Отечественная история. 2005. № 2. С. 65-70.
54 См.: РГАЭ. Ф. 217. On. 1. Д. 22.
55 См.: Чалмаев В. Малышев. М., 1978. С. 335-337.
56 См.: Голованов Я К. Указ. соч. С. 456-457.
57 ГАРФ.Ф. 5446. Оп. 84. Д.23.Л. 86.
58 Там же. Оп. 66. Д. 35. Л. 25-26.
59 См.: РГАЭ. Ф. 217. On. 1. Д. 23. Л. 3-11.
60 Там же. Д. 59. Л. 1.
61 См.: Там же. Д. 73.
62 РГАСПИ. Ф. 558. On. 11. Д. 744. Л. 14.
63 РГАЭ. Ф. 9590. On. 1. Д. 112. Л. 1.
594


64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
дГ’IW2P2b ^лС„УДЬба наркома ГенеРал Б.Л.Ванников И Красная звез-
См.: Он же. Человек из эпицентра // Там же. 1997 29 авг ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 84. Д. 37. Л. 2.
иэоо ^стинов & ® имя победу: Записки наркома вооружения. М.,
1 Voo. ’
ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 52. Д. 2162. Л. 172-173.
Голованов Я.К. Указ. соч. С. 457.
ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 52. Д. 2162. Л. 168.
Там же. Л. 164.
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 134. Д. 248. Л. 40-41.
Там же. Л. 32.
Там же. Л. 70.
См.: РГАНИ. Ф. 2. On. 1. Д. 272. Л. 20.
Там же. Л. 42 об.
Кисунько Г.В. Указ. соч. С. 367.
См.: Колесников А.А. Маршалы России: Историко-биографический справочник. Ярославль, 1999. С. 335.
Отечественный военно-промышленный комплекс. М., 2005. С. 72-73. РГАНИ. Ф. 89. Оп. 42. Д. 67. Л. 1-3.
См.: Холловэй Д. Сталин и бомба: Советский Союз и атомная энергия, 1939-1956. Новосибирск, 1997. С. 475.
См.: Круглов А.К Как создавалась атомная промышленность в СССР.
С. 	5.
ГА РФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 102. Л. 90. См. также: Судоплатов П.А. Разведка и Кремль: Записки нежелательного свидетеля. М., 1996. С. 243- 245.
См.: Холловэй Д. Указ. соч. С. 59-65, 124.
Судоплатов П.А. Указ. соч. С. 249.
См.: Россия делает сама / Под ред. С.Л.Давыдова. М., 1994. С. 48.
См.: Славский Е.П. Когда страна стояла на плечах ядерных титанов // Военно-исторический журнал. 1993. № 9.
Холловэй Д. Указ. соч. С. 62.
Россия делает сама. С. 165.
См.: Страницы истории ВНИИНМ: Воспоминания сотрудников. М., 1993.
Подробнее см.: Юлий Борисович Харитон: Путь длиною в век / Ред.-сост.: В.И.Гольданский (гл. ред.) и др. М., 1999.
См.: Создание первой советской ядерной бомбы. М., 1995.
Раскрывая первые страницы: Из истории г. Снежинска (Челябинск-70) /Сост. Б.Емельянов. Екатеринбург, 1997. С. 163.
См.: Красная звезда. 1994. 5 янв.
595


155 Ребров М. Три «К»: Из истории некогда секретных атомно-космических проектов «Доуд-3» и «Ромашка» // Там же. 28 июля.
9ft Голованов Я К. Указ. соч. С. 454-455.
07 Калашников А.С. Указ. соч. С. 16.
98 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 134. Д. 134. Л. 138.
99 См.: Калашников А С. Указ. соч. С. 13; Романов А.П., Губарев В.С. Конструкторы. М., 1989. С. 240-242.
100 Подробнее см.: Голованов Я.К. Указ. соч. С. 722-728.
,01 Там же. С. 705-706.
102 См.: Харитон Ю.Б., Смирнов Ю Н. О некоторых мифах и легендах вокруг советских атомного и водородного проектов // Материалы юбилейной сессии Ученого Совета РНЦ «Курчатовский институт». М., 1993.
103 Цит. по: Круглов А.К Как создавалась атомная промышленность в СССР. С. 216.
104 Холловэй Д. Указ. соч. С. 277-283.
105 См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 134. Д. 248. Л. 145-150.
106 Холловэй Д. Указ. соч. С. 361.
107 Черток Б.Е. Ракеты и люди. М., 1995. С. 73-74.
108 Сахаров АД. Тревога и надежда. М., 1990. С. 300.
i°p Россия делает сама. С. 27.
но р}з материалов беседы с В.М.Чернявским. Октябрь 1995 г. // Архив автора.
in ХолловэйД. Указ. соч. С. 387-388, 604.
112 q п.Королев и его дело: Свет и тени в истории космонавтики. М., 1998. С. 263.


Глава 9
ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННЫЙ КОМПЛЕКС: ПРОТИВОРЕЧИЯ И ЕДИНСТВО
Формирование
социальной общности закрытых городов
В послевоенный период, в связи с появлением сверхсекретных атомных разработок, в СССР начала создаваться невиданная ранее система закрытых городов, которые в миниатюре являли собой модель ВПК, с основными противоречиями и формировавшимся корпоративным единством интересов. В ходе развития этой системы она эволюционировала в направлении все большей слитности и гомогенности.
С самого начала их создания практически все обитатели атомных городов, в силу режима особой секретности, оказались на положении заключенных, однако среди них довольно резко выделялись различные социальные группы. На одном полюсе этого расслоения находились лагерники ГУЛАГа, совершенно бесправные, которые использовались в качестве даровой рабочей силы. Их социальный статус существенно не отличался от положения заключенных, работавших в других отраслях народного хозяйства. Заинтересованность в труде подневольных работников на атомных объектах стимулировалась лозунгами типа: «Запомни эту пару строк: работай так, чтобы снизить срок!»
На противоположном полюсе находились выдающиеся ученые- физики и другие специалисты, которые возглавляли атомный проект и, как неоднократно отмечалось, имели особый автономный статус в системе ВПК. Эти люди работали «не за страх, а за совесть». К ним примыкали высшие представители директорского корпуса, которые, однако, находились в более зависимом положении и могли быть подвергнуты административным перемещениям (мы видели это на примере Б.Л.Ванникова, Е.П.Славского).
Между этими двумя социальными полюсами располагались десятки, а позже - сотни тысяч рядовых ученых, инженеров, рабочих. В конце 1948 г. в системе Ш У работало 55 тысяч человек (без уче-
597


та строителей, основной контингент которых в то время составляли военные и заключенные), а также сотрудники более 100 привлеченных организаций1. Количество же строителей, например, комбината в Челябинске-40 составило в 1947-1948 гг. около 45 тыс. человек.
Они привлекались к этой работе в свойственном советскому обществу добровольно-принудительном порядке. Большинство участников событий отмечают, что трудились на атомных объектах с большим энтузиазмом; сохранилась еще и дисциплина военного времени. Однако присутствовал и элемент страха: в условиях жесткого контроля со стороны карательных органов факты снятия с работы, а иногда и отдачи под суд были не столь редки.
Кроме того, жители закрытых городов и объектов (не считая, конечно, заключенных) оказались на привилегированном положении по сравнению с большинством населения страны. Применительно ко всем уровням системы ВПК можно отметить, что социальное единство элитных групп цементировалось более высоким уровнем достатка и лучшими условиями жизни, по сравнению с рядовыми советскими гражданами. На особом положении традиционно находились военные, получавшие оклады соответственно званию, продовольственные пайки, льготное жилье и т.д. Они получали два оклада - должностной и по воинским званиям, а также надбавки за выслугу лет. В соответствии с этим, работники аппаратов военного ведомства и органов безопасности (а также все чиновники, имевшие воинские звания) получали от тысячи до четырех с половиной тысяч рублей2.
Привилегиями пользовались и работники оборонных предприятий, НИИ и КБ. В период создания первых атомных объектов страна переживала экономические трудности и голод, поразивший в 1946-1947 гг. не только деревню, но и многие крупные города. Когда один из создателей первой атомной бомбы В.И.Жучихин приехал в 1947 г. из голодной Москвы в будущий Арзамас-16 (тогда - КБ-11), контраст был разительный. Условия для работы были созданы самые благоприятные: все работники получили жилье, льготные карточки на продовольствие, одежду.
Зарплата среднего инженера в закрытом городе составляла в то время 1300 рублей. Многие квалифицированные рабочие получали
598


в 2-3 раза больше3. Персональные же оклады ряда главных конструкторов в военных отраслях в 1946-1947 гг. (до денежной реформы) составляли от 5 до 10 тысяч рублей. Для сравнения: средний заработок рабочего в дореформенном исчислении был около 700 рублей, а колхозники и совхозные рабочие получали в 5-10 раз меньше4.
В целях стимулирования работ для атомного ведомства широко применялась система материального поощрения. Своевременное выполнение заказов по «специальным работам» должно было оплачиваться выше обычных на 50%. Работникам, направлявшимся на «Объект 550» (КБ-И), оклады жалованья увеличивались в размере от 75% до 100%; они получали особые продовольственные и промтоварные пайки. Для руководящего состава КБ-И устанавливались 50 персональных окладов в пределах до 3000 руб.5 Постановлением Совмина СССР № 627-258сс от 24 марта 1946 г. определялась система премирования за научные открытия и достижения в области использования атомной энергии. Размер премии для руководителя работ колебался от 100 тыс. руб. (5-я премия) до 1 млн руб. (1-я премия). В систему премирования входили такие мероприятия, как награждение званием Героя Социалистического Труда, лауреата Сталинской премии 1 и 2 степени, предоставление в пользование личного автомобиля, дома-особняка или дачи, права на заграничные командировки за счет государства, двойной оклад жалования на время работы в данной области, право обучения детей в любых учебных заведениях СССР, бесплатного проезда в пределах страны за счет государства .
Согласно постановлениям Совмина СССР № 5070-1944сс/оп от 29 октября 1949 г. и соответствующим Указам Президиума Верховного Совета СССР по итогам успешного испытания первой советской ядерной бомбы участники советского атомного проекта были отмечены премиями, 33 работникам было присвоено звание Героя Социалистического Труда, орденами награждены 52 человека, «наиболее отличившиеся при выполнении специального задания правительства»7.
В первые послевоенные годы обитатели закрытых городов еще жили, как правило, в бараках (правда, для высшего начальства и иностранных специалистов возводились коттеджи), но в 1950-е го-
599


ды для них стали строиться благоустроенные дома, детские сады, культурные учреждения. Формирование закрытых городов и объектов, связанных с атомной и другими отраслями оборонной промышленности и изъятых из административного подчинения местных органов власти, знаменовало создание особого социального сплава различных слоев советского ВПК, объединенного спецификой жизни за «двойным железным занавесом» секретности. Первый «железный занавес», как известно, опустился в годы холодной войны над всей страной. При Сталине все советское общество оказалось отгороженным от внешнего мира: поездки за границу, туризм были скорее исключением. Венцом этой закрытости стал принятый в 1947 г. в СССР закон, запрещавший браки советских граждан с иностранцами. С середины 1950-х годов наступила некоторая «оттепель» в отношениях с зарубежными странами. Это, однако, не коснулось жителей закрытой системы ВПК (за исключением получивших большую свободу передвижения отдельных выдающихся ученых). Они продолжали существовать в нереальном мире, отделенные стеной секретности и от остального советского общества.
В период «развитого ВПК» в стране насчитывалось до 400 объектов и городов «особого режима». Существовало несколько уровней режима с различными особенностями организации функционирования тех или иных объектов в системе ВПК. Низший уровень был представлен закрытыми предприятиями и «почтовыми ящиками», которые работали все же на территории крупных городов. Следующий уровень - это ряд обычных с виду городов и населенных пунктов, каких было множество, скажем, вокруг Москвы - Жуковский, Калининград, Протвино, Обнинск, Черноголовка, куда, однако, не допускались иностранцы. Наконец, на высшей ступени режима секретности находились 10 закрытых городов - совершенно изолированных от соседних населенных пунктов, обособленных в отдаленных местах и получивших зашифрованные названия - Арзамас-16, Челябинск-40, Красноярск-45, Пенза-19 и другие, непосредственно связанные с атомными разработками. Подчинялись эти города непосредственно атомному ведомству - Министерству среднего машиностроения.
600


Закрытые населенные пункты создавались и около полигонов и ракетно-ядерных баз: они подчинялись Министерству обороны, и в составе их жителей преобладали военные. В закрытых же городах Минсредмаша были представлены практически все ветви ВПК- военные, ученые и конструкторы, строители, инженеры и рабочие, партийные работники и представители служб госбезопасности. Совместное проживание в условиях режима порождало большую сплоченность и формирование единого менталитета обитателей закрытых городов.
Настроение этих людей менялось в лучшую сторону постепенно, по мере улучшения условий их жизни и работы. Поначалу, как вспоминали многие ветераны, они действительно боялись режима, страдали от неустроенности, но осознавали важность своей работы. К трудностям были, как всегда, готовы профессиональные военные, сознательно выбравшие нелегкую жизнь и готовые подчиняться приказам. Однако, как писал один из испытателей атомного оружия А.И.Хованович о встрече нового, 1949 года в условиях подготовки к первому взрыву, «по правде сказать, веселого в нашей жизни было мало. Суровый климат, оторванность от семей, цензура переписки, постоянные инструктажи о бдительности и наличие большого количества нештатных осведомителей из известного ведомства, оторванность от культуры - все это сказывалось на нашем душевном состоянии. Иногда становилось так тоскливо и одиноко, что спасали только молодость, надежда на что-то лучшее в будущем и напряженная работа»*. Военные строители жили в землянках, на строительстве наблюдалось «обилие ручного труда».
Мироощущение рядового жителя создававшихся закрытых городов ярко передал в своих воспоминаниях детства и юности директор нынешнего Федерального ядерного центра Арзамас-16 В.А.Белугин: «В Арзамас-16, тогда это был Саров, мы приехали из Красноярска. Отец работал на номерном заводе, 550-м, где делали снаряды для “катюш". Потом перешел на “объект". Школу я окончил в 48-м, а в институт поступит только спустя год. Генерал Зернов, он был первым директором, специально ходит к Берии, чтобы получить разрешение на выезд 11 -ти школьников. Согласие пришло за день до конца приема документов в Казанский авиацион-
601


ный... Кто не вернулся сюда, попали на второй “объект”, который создавался на Урале»9.
Эти «объекты» были образно названы журналистом М.Ребровым, который провел множество бесед с ветеранами атомной отрасли, «городами Зеро». Старожилы закрытых городов собирались «бериевским ведомством» со всей страны. Один из крупных руководителей атомной промышленности Е.П.Славский писал об этом так: «Огромное число ученых, крупных инженеров из народного хозяйства, многих так же, как и меня, пока не понимавших, но проявивших себя в своем деле талантливо, отбирали, привлекали. По линии режима до десятого колена проверяли... Трудно было привлекать к нам выдающихся ученых, инженеров - все страшно боялись, особенно ученые, - они попадали как бы в изоляцию»10.
Организацию режима на этих объектах можно рассмотреть на примере города Снежинска (Челябинск-70). Ключевой объект- НИИ-1011 (уральский ядерный центр - дублер КБ-11) - первоначально определялся как объект 1 категории, а в апреле 1957 г. приказом министра среднего машиностроения был переведен в объект категории «ОВ» - особой важности, вокруг которого создавалась система ПВО, система зашиты от иностранных разведок. Внутри атомного объекта существовало 2 зоны - первая промышленная, охранявшаяся усиленными методами, и вторая жилая (проезд в зоны осуществлялся через различные КПП - контрольно-пропускные пункты). Промышленная зона, как и жилая, сначала охранялись милицией, затем специальной комендатурой, отдельными подразделениями внутренней охраны. Протяженность периметра городской зоны возросла с 27, 54 км в 1956 г. до 45 км в 1965 г. В жилом поселке имелось собственное отделение связи с зашифрованным названием («Касли-2»), в 1956-1959 гг. были созданы отдел внутренних дел, прокуратура, спецсуд на территории объекта, отдельные финансовые органы11.
Чрезвычайно жесткий режим охраны секретности был установлен при подготовке и проведении первого атомного взрыва: «...все служебные записи велись на состоявших на учете тетрадях, которые хранились в чемоданах, опечатывавшихся личной печатью и в конце рабочего дня сдававшихся на хранение в секретный отдел». Однако, судя по большинству мемуаров, работники закрытых объ-
602


ектов осознавали свою ответственность за решение задан особой государственной важности: как правило, никаких сознательных нарушений режима секретности или случаев «враждебных действий» не наблюдалось. Хотя органы госбезопасности периодически докладывали в партийные инстанции о тех или иных нарушениях режима, последние имели в основном случайный характер, по причине «халатности» того или иного работника. Доказательством тому был и невысокий уровень осведомленности западных разведок о том, что происходило в советских закрытых городах. Первый атомный центр на Волге в иностранной печати обычно именовали таинственным словом «Атомград».
Вот как описывал свою поездку в «Атомград» один из военных специалистов Семипалатинского полигона СЛ.Давыдов. Ко времени этой поездки, состоявшейся в начале 1950-х годов, там уже был построен небольшой город вокруг монастыря древнего Серова. По описанию Давыдова, он не знал, где находился «Атомград»: ни в одном расписании не было номера рейса самолета, а билеты пришлось покупать в специальной «транспортно-эксплуатационной конторе», а не в обычной кассе. Получить разрешение на въезд вообще было крайне трудно. В аэропорту Быково «объявления о посадке не делалось, улетавшие как-то сами собирались вокруг экипажа. Все происходило в молчании, что подчеркивало таинственность события... Во время полета в самолете никто из пассажиров не разговаривал, хотя все места были заняты».
Сам ядерный центр, по описанию Давыдова, выглядел следующим образом: «Городок находился в живописном месте, вдоль небольшой реки, весь утопал в зелени вековых деревьев. По бокам асфальтированной улицы расположились двухэтажные деревянные домики... В центре города на горке стояла высоченная, сложенная из кирпича колокольня, на ее вершине виднелась телевизионная антенна. В конце главной улицы строилось несколько многоэтажных домов, строили их заключенные. Промышленный район разместился за пределами жилой зоны, по другую сторону реки. Служебные помещения КБ были оборудованы в монастырских кельях. Здесь-то мы и встретились с Ю.Б.Харитоном, Б.Г.Музруковым и молодыми физиками и инженерами»12.
М3


Небольшие населенные пункты типа военных городков создавались вокруг полигонов. По описанию молодых военных, к 1952 г. в районе Учебного полигона № 2 уже существовал жилой городок на берегу Иртыша (два-три десятка восьмиквартирных домов), штаб, опытно-научная часть, госпиталь и общежитие. Со временем сформировался устойчивый тип закрытого города, где на одном берегу реки располагалась промышленная зона, а на другом - жилые кварталы и объекты соцкультбыта.
Вопрос о строительстве таких городов затрагивался на Пленуме ЦК по делу Берии (июль 1953 г.), где была поднята проблема бесконтрольного финансирования атомной отрасли. Реплика Л.Кагановича: «Строили не города, а курорты» - вызвала возражения со стороны замминистра среднего машиностроения Завенягина: «То, что строили курорты, - не могу сказать, а города строили хорошие»13. Судя по стенограмме Пленума, Берия пытался несколько умерить аппетиты атомщиков, принуждая их укладываться в намеченные пятилеткой цифры. Завенягин же обрисовал картину неуемного роста потребностей атомной отрасли.
В начальный период становления системы закрытых городов проблема их благоустройства была далека от разрешения. Об этом, в частности, сообщал начальник политотдела одной из «баз ПГУ при Совмине» Б.М.Морковкин (с августа 1961 по декабрь 1965 г. - первый секретарь горкома партии г. Снежинска) в письме в партийные органы в марте 1952 г. Он жаловался, что при составлении проекта жилого поселка № 2 Ленгипрострой исключил из титульного списка общегородского строительства клуб, дом культуры, кинотеатр и другие «жизненно необходимые объекты». В частности, в строительстве дома пионеров было отказано по мотиву «не положено». Между тем, как докладывал партийный руководитель, в соцгороде в то время насчитывалось 9330 детей школьного и дошкольного возраста, которые «в свободное время предоставлены улице»: там не было ни одной библиотеки, кинотеатра или технической станции. Дети были лишены возможности выезжать в музеи, на выставки, на загородные экскурсии. Их родители, которые были собраны бериевским ведомством из различных культурных центров страны, естественно, выражали недовольство таким поло-
604


жением дел и требовали от партийных органов создать условия «для развития творческой самодеятельности детей».
«Существующая сеть клубов и кино может полностью обеспечить население путем увеличения количества сеансов» - под таким предлогом было отказано в строительстве клубного здания с кинозалом для поселка № 2. Вместе с тем, по словам Морковкина, поселок № 2 был расположен на расстоянии 18 км от соцгорода, где не существовало никакой «сети клубов и кино», а только временный «кинозал» в сарае. Большинство жителей этого поселка - всего их насчитывалось вместе с семьями 9 тысяч человек - работали на заводе «В». Отсутствие культурных развлечений, как обычно, толкало молодежь на «морально-бытовое разложение» во время «частых вечеринок».
В самом соцгороде был всего один кинотеатр «Родина», а также временный кинотеатр «30 лет Октября»- «барак каркаснозасыпного типа, выстроенный в 1947 г. и подлежащий сносу по требованию пожарной охраны и санитарной инспекции». В праздничные дни в кинотеатр было попасть крайне трудно, он далеко не вмещал всех желающих.
Кроме того, по «режимным соображениям» производственные коллективы не могли собираться для общественно-политической работы на производстве - все собрания, лекции, политучеба, самодеятельность переносились в город. Таким образом, по мнению начальника политотдела, «строительство второго кинотеатра позволило бы улучшить кинообслуживание трудящихся и частично использовать это здание для массово-политической работы»14.
Проблемы благоустройства были связаны с тем, что первоначально при строительстве атомных объектов создавались лишь временные рабочие поселки на 2-2,5 тыс. человек с минимальной социальной инфраструктурой; в целях маскировки дома должны были иметь не более 2 этажей. Руководители ПГУ и Главпромст- роя считали, что 1952 год будет последним в строительстве «соц- городов». Однако после принятия в 1951 г. правительственного решения о десятикратном увеличении количества ядерных боеприпасов был взят курс на создание социально благоустроенных городов атомного комплекса.
605


В марте 1954 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета РСФСР о придании рабочим поселкам статуса городов и официальном их названии (Озерск, Новоуральск и т.д.). К 1957 г. Совмин СССР должен был утвердить генеральные планы этих городов, однако реально это произошло только к концу 1970-х годов15. Исключение составил город Снежинск, который закладывался с середины 1950-х годов не как посеюк с перспективой на 3-5 лет, а как город на 20 тыс. жителей16, с развитой социальной инфраструктурой.
Со временем атомные города действительно превращались в оазисы благоустроенной и обеспеченной жизни, хотя и за колючей проволокой. Впрочем, жители этих городов вряд ли чувствовали себя несчастными «пленниками». Напротив, местные поэты слагали восторженные оды своим городам, проникнутые радостью обеспеченной и насыщенной любимой работой жизни. Одно из таких произведений в духе социалистического реализма сложил поэт И.П.Померанцев к 40-летию города Озерска (объект Челябинск-40) в 1988 г.17 Если говорить сухим языком цифр, площадь жилой застройки города составляла около 15 кв. км, городской парк занимал 133 га, а на каждого жителя приходилось еще 13,5 кв. м зеленых насаждений. В распоряжении жителей города было более 14 тыс. личных автомобилей, 63 торговых объекта и хорошая обеспеченность жильем, а также прекрасный театр и несколько дворцов культуры.
Другая «сторона медали» была отражена в письмах отчаявшихся жителей Челябинской области руководству страны Так, 13 августа 1956 г. на имя председателя Совмина СССР Н.А.Булганина поступило анонимное письмо, автор которого рисовал картину бедствий местного населения вокруг закрытого объекта: «...тысячи людей на Урале и в Сибири... подвергают нарушению свое здоровье». «Не секрет, что есть такой Челябинск-40. Его обширная территория огорожена колючей проволокой. Что делается там, нам простым смертным неизвестно, да и не интересно знать». Но все окружающие ощущали на себе его «тяжелое дыхание», порождавшее массы больных.
Более того, автор письма поднялся даже до обобщений политического и философского характера типа «армию сокращать можно, а эти производства разве нельзя сокращать?», «это не гениальное
606


открытие, а психоз войны»18. Но то был глас вопиющего в пустыне. В сопроводительном письме Секретариата Булганина, правда, признавались факты заражения соседних с Челябинским «объектом 40» полей и водоемов атомной радиацией. Резкий рост заболеваний у местных жителей объяснялся тем, что объект регулярно сбрасывал в соседнюю речку Течу «отходы производства». При этом «с населением, проживающим вокруг атомных станций, никакой профилактической работы» не проводилось. Именно в районе этих объектов имели место крупные радиационные аварии (в частности, на комбинате «Маяк» в 1957 г.), нанесшие огромный вред окружающей среде и здоровью людей.
В первые годы атомной эпопеи к вопросам радиационной безопасности в целом относились халатно; многие работники самих атомных комбинатов пострадали от аварий. Зачастую вопросы строительства санпропускников и бытовых помещений исключались из проектов планов руководителями главков и предприятий, вопреки решениям Научно-технического совета ПГУ19. В 1948— 1951 гг. особенно большие дозы облучения получили работники заводов «Б» и «В», а также первого промышленного реактора (дозы облучения превышали допустимые нормы в 5-10 раз). Служба дозиметрии создавалась в то время, когда еще не существовало самого понятия «лучевая болезнь».
До середины 1950-х годов в СССР не было никаких открытых публикаций о проведении экспериментов по вопросам ядерной безопасности. Однако последние исследования показывают, что такие работы все же велись на Плутониевом комбинате в Челябинске-40 уже в начале 1950-х гг. Судя по воспоминаниям, сами руководители атомных производств стремились накапливать на предприятиях излишек плутония, что приводило к неоднократным самопроизвольным ядерным реакциям. Об этом, в частности, писал один из пострадавших в такой аварии работник завода «Б» комбината № 817 А.А.Каратыгин. В конце 1950-х годов в Минсредмаше была создана специальная лаборатория по определению условий обеспечения ядерной безопасности в атомной промышленности. На предприятиях вводились должности ответственных за обеспечение ядерной безопасности20.
607


Система радиационной безопасности стала более налаженной при строительстве новых атомных комплексов в Сибири, которые возводились в 1950-е годы, таких как Томск-7 (г. Северск), Крас- ноярск-26 (г. Железногорск), где переоблучения производственного персонала не наблюдалось21.
Тем не менее, в партийные и государственные руководящие инстанции продолжали поступать жалобы от сотрудников закрытых объектов, которые подорвали здоровье на вредных производствах. С распространением большей свободы мнений в период хрущевской оттепели руководителям страны стали адресоваться и более откровенные предложения об упразднении системы закрытых городов. Местные партийные лидеры жаловались на ослабление партийного и советского контроля за происходившим в режимных городах Минсредмаша по соображениям секретности. Между тем, за колючей проволокой в два ряда со спецсигнализа- цией и постами охранительных органов находились не отдельные режимные предприятия, которые действительно следовало охранять из-за секретов, а целые города с населением от 50 до 100 тысяч человек. Они оказались оторванными от общего хода жизни страны, в своего рода культурной изоляции, будучи вынужденными довольствоваться внутренними ресурсами и привезенными кинофильмами. Были также ущемлены и гражданские права их жителей - они могли выезжать из города только с особого разрешения, а приехать к ним вообще было нельзя, кроме как в случае смерти ближайших родственников.
По мнению некоторых партработников, система закрытых городов вообще изжила себя. К действительно серьезным секретам имела отношение только очень небольшая группа ведущих ученых и конструкторов, из-за чего не следовало держать за колючей проволокой сотни тысяч людей. Такого рода «крамольные» идеи, разумеется, встречали отпор со стороны руководителей атомного ведомства и органов безопасности. По их мнению, закрытые города, связанные с производством «спецзарядов», располагались в очень тесном соседстве с режимными предприятиями, и жили там в основном работники этих предприятий. Въезд на территорию городов «посторонних» дал бы им возможность собирать секретную информацию о деятельности предприятий, фотографировать про-
608


изводственные объекты и т.д. Любопытно, что помимо ослабления режима секретности, руководители атомного министерства боялись и чрезмерного притока людей «со стороны» в закрытые города, в связи с их хорошим благоустройством и привилегированным снабжением. Проблема отнюдь не была надуманной- слишком велик оказался разрыв в уровне благосостояния рядового советского гражданина и работника «закрытой» сферы.
Специфическое существование «за двойным железным занавесом» сформировало общую ментальность жителей закрытых городов, где слились все основные группы ВПК. Не случайно во всех мемуарах ветеранов атомной промышленности звучит неизменный мотив гордости за великие достижения отечественного ВПК. Нам хорошо знаком тезис об уникальных научно-технических достижениях советской атомной или ракетно-космической отраслей. Например, в тех же закрытых городах были возведены невиданные технические сооружения: в Красноярске-45 - уникальная подземная атомная станция горно-химического комбината, в Арзама- се-16 - исследовательско-испытательные комплексы, в Челябин- ске-40 - мощные производства и т.д. Вопрос о целесообразности этих сооружений и их пользы для социального и технического прогресса общества, как правило, не рассматривается.
Можно по-человечески понять ностальгию большинства ветеранов по годам их молодости и оправдание ими гонки вооружений соображениями безопасности государства. Появление все новых мемуаров, безусловно, обогащает наши познания о конкретноисторическом развитии СССР в эпоху холодной войны, но по существу уже мало что добавляет к характеристике ментальности людей советского ВПК, будь то его рядовые члены или верхушка. Правда, иногда среди них можно встретить неожиданные высказывания, помогающие воссоздать мироощущение человека, находившегося на острие холодной войны Интересным дополнением к самому понятию «холодная война» с точки зрения ее участника может служить, например, определение генерал-полковника А.А.Максимова, начальника Главного управления космических средств (ГУКОС), данное в 1991 г «О термине "холодная война” можно поспорить. Война была горячей. Конкуренция - тоже война, только
20 — 44*1
609


без огня. Жестокая. И хотя пушки не стреляли, их производили, и много»‘\
Нельзя не признать, что в изучаемый нами период некоторые работники ВПК осознавали недостатки системы военного производства в СССР, но их критика была направлена не на демонтаж этой системы - их главного «кормильца», а на ее организационное укрепление и совершенствование. Скажем, многие руководители были критически настроены в отношении пресловутой системы секретности. Они отлично знали, что секретностью прикрывались различные хозяйственные провалы, махинации и недостачи. И штурмовщина, и приписки, и сдача-приемка недоработанных, некачественных изделий, и «очковтирательство» - все эти беды советской хозяйственной системы далеко не миновали ВПК. Как отмечали некоторые партработники, с секретностью на предприятиях было обычно связано 10-15% рабочих и инженерно-технического персонала, остальные же выполняли обычные работы, подобно трудящимся других, не секретных- машиностроительных, электротехнических - заводов страны. Однако секретность значительно усложняла производственный процесс: выпускались изделия в виде отдельных узлов, при отсутствии стандартизации деталей и унификации материалов, и затем требовалось много технических доработок и времени для того, чтобы действительно подготовить это «изделие» для боевого применения.
Кроме того, в условиях «режимности» предприятия создавались дополнительные лазейки для сокрытия различных недостатков производства. Рядовые сотрудники не могли «достучаться» до высших партийно-государственных инстанций через голову непосредственного начальства - ПГУ (затем Минсредмаша). Один из примеров такого очковтирательства был выявлен в ходе разбирательства партийных органов по письмам на имя Л.П.Берии и в Отдел машиностроения ЦК сотрудников Лаборатории измерительных приборов (ЛИПАН) инженера А.М.Николаева, старшего бухгалтера Т.Н.Образцовой, И.К.Ремевского, которое состоялось в июле 1952 г.
Из письма Николаева в адрес Г.М.Маленкова явствовало, в частности, что при строительстве одного из объектов лаборатории (№ 37) были допущены факты обмана правительства путем
610


«ложного ассортирования готовности к пуску объекта». Акты были подписаны за несколько месяцев до фактического окончания строительства и пуска объекта. Когда же приезжали для проверки контрольные комиссии, им демонстрировались разного рода «потемкинские деревни», создавалась видимость работы, а рядовые сотрудники к членам комиссий не подпускались.
В результате этого обмана партийные и хозяйственные руководители лаборатории получили незаслуженные премии в объеме 200 тыс. рублей; еще 180 тысяч были распределены «где-то на стороне». Указанные факты подтвердились в ходе работы комиссии по расследованию письма, адресованного Берии. Помимо этого, проведенная в 1950 г. ревизия выявила ряд «нарушений финансовой дисциплины» со стороны руководства ЛИПАН, но в результате обнаружившая эти нарушения бухгалтер Образцова была вынуждена уволиться. Только повторные проверки, проведенные самим Первым Главком при Совмине СССР, привели к освобождению от работы начальника лаборатории С.А.Тополина; были наложены партийные взыскания и на руководителя парторганизации лаборатории Н.И.Позднякова23.
Проблема сохранения секретности на предприятиях, находившихся на территории обычных городов, приобретала специфически нелепый характер. Типичная ситуация была описана в письме министра вооружения Д.Ф.Устинова заместителю председателя Совета Министров СССР М.З.Сабурову от 21 апреля 1948 г. Суть его заключалась в конфликте между Минвооружения и Министерством станкостроения, в ходе которого активно применялся козырь «секретности». На территории Специального конструкторского бюро Министерства вооружения в Коломне, которым руководил Герой Социалистического Труда Б.И.Шавырин, располагался дом № 7, часть квартир в котором была занята работниками Коломенского завода Министерства станкостроения (бывшего завода № 79 Минвооружения).
Для переселения из дома работников гражданского профиля Устинов использовал следующую аргументацию: «Проживание лиц, работающих на заводе, занимающемся гражданской продукцией, создает большие трудности в обеспечении секретности работы СКБ и сохранении государственной тайны по причинам:
20*
611


1. Окна квартир дома № 7 выходят на запретную зону и из них свободно просматривается вся территория СКВ, что создает условия для возможного наблюдения за опытными образцами вооружения и фотографирования их из квартир;
2. В одном доме находятся производственные и хозяйственные отделы СКВ, соприкасающиеся с секретной работой и квартиры жильцов, не имеющих никакой связи с СКБ МВ»24.
По этим причинам Минвооружения направило запрос в Министерство станкостроения о переселении работников Коломенского завода из указанного дома, на который последнее ответило отказом. В свою очередь, министр станкостроения А.И.Ефремов подверг критике представленные Устиновым аргументы. По его сведениям, работники обоих ведомств жили рядом, «бок о бок», в домах, принадлежавших тому и другому министерству. Он, в частности, указывал: «...учитывая, что территория СКБ просматривается полностью с моста, что наряду с работниками СКБ в этом доме проживают также и члены их семьи, а также и другие работники, не связанные с работой в СКБ (работники РУ-30 МВД, занимавшиеся строительством моста и т.д.), что в настоящее время, по линии примыкания к заводу, СКБ возводит шлако-блочную высокую изгородь, которой с успехом можно изолировать и жилой дом № 7, приведенный в письме т. Устинова мотив секретности не обоснован».
Из приложенного к письму Ефремова списка работников обоих ведомств, проживавших на территории друг друга, было очевидно, что у работников СКБ половина родственников - жены, мужья - работали на Коломенском заводе, и наоборот. Поэтому резонно звучал вопрос министра: «а где же тут секретность?». Единственным, по его мнению, выходом могло быть проведенное «в установленном законом порядке по обоюдному соглашению руководителей завода и СКБ» переселение работников завода из дома № 7 на жилую площадь, занимаемую работниками СКБ в домах завода.
Исход данного конфликта не столь важен для нас, поскольку то был один из примеров обычных мелких межведомственных разногласий. Однако в приведенных документах отражена реальная ситуация, характеризующая положение с истинной и мнимой секретностью. Действительно, только волевая административная изоля-
612


ция всех жителей закрытых городов и объектов от соседних населенных пунктов могла обеспечить полную сохранность «государственной тайны». Хотя жители окрестных деревень, располагавшихся рядом с закрытыми объектами, и догадывались об их существовании, но боялись даже говорить о них - само упоминание было опасным. Если же секретными являлись отдельные предприятия и цеха внутри «гражданских» населенных пунктов и производственных предприятий, то работники обеих сфер - секретной и открытой- оказывались настолько тесно связанными личными, семейными и другими узами, что сохранить полную секретность было практически невозможно. Более того, с расширением сферы ВПК в 1960-е - начале 1980-х гг. взаимопроникновение обеих сфер еще усилилось.
Типология конфликтов и уровни единства ВПК
Общность интересов социальных групп, связанных с ВПК, цементировалась их привилегированным материальным положением и лучшими условиями жизни, по сравнению с рядовыми советскими гражданами из несекретной сферы. Все рассмотренные выше элитные группы ВПК в целом образовывали взаимосвязанную бюрократическую систему, которая действовала в интересах наращивания военного потенциала СССР и развития курса на военное соревнование с Западом. Вместе с тем, эта система далеко не была лишена внутренних противоречий разных уровней.
Среди них можно выделить внутригрупповые противоречия различного характера. Это были конфликты и соперничество между руководителями различных подразделений - главными конструкторами, административно-хозяйственными лидерами, учеными и т.д. К ним примыкали разного рода споры и тяжбы внутри отдельных подразделений, выливавшиеся в жалобы «обиженных» в вышестоящие партийные инстанции. При этом принципиальные споры о перспективности развития тех или иных направлений в области военной техники переплетались с личными обидами и попытками сведения счетов. Вообще личный фактор, как правило, присутствовал, хотя и в не одинаковой степени, почти во всех таких конфликтах.
613


В другую группу можно выделить противоречия между различными ведомствами и их руководителями внутри родственных отраслей ВПК (таковыми являлись, например, Министерство авиационной промышленности и, по военной линии - руководство ВВС). Далее следовали межгрупповые противоречия между различными ветвями ВПК. Все многообразие таких противоречий вряд ли поддается чрезмерно формальной классификации. В предшествующих главах мы уже рассмотрели ряд таких конфликтов, поэтому здесь остановимся на их основных чертах и типологии и на механизме действия системы ВПК по преодолению и изживанию этих противоречий.
Следует отметить, что высшая власть не всегда стремилась погасить подобные конфликты (в особенности это касалось Сталина). Как уже подчеркивалось, вождь обычно действовал по излюбленному им принципу «разделяй и властвуй», не стремясь к преодолению распрей между его подчиненными и усилению одного за счет других. Для советской системы вообще было характерно обращение к «вождю» как наиболее естественный способ борьбы с соперниками, к которому прибегали руководители всех звеньев.
Начнем с уровня внутриведомственных противоречий. Наиболее распространенным способом действия «снизу» было направление в высшие инстанции анонимных или авторских писем «бескорыстных» изобретателей, «рядовых членов партии», работников, не получивших премии или уволенных, по их мнению, за критику руководства тех или иных предприятий, НИИ, КБ. Мало кому из известных лидеров советского ВПК удалось избежать критики в той или иной форме или жалоб в свой адрес. Как обычно, обвинялись они в семейственности, использовании служебного положения в личных целях, в обмане государства (приписки к планам, сдача недоброкачественной продукции и т.д.), в зажиме критики и других подобного рода злоупотреблениях.
Так, в анонимном письме в ЦК от 8 сентября 1951 г. министр вооружения Д.Ф.Устинов обвинялся в злоупотреблении служебным положением, что выразилось в использовании им персонального самолета типа «Дуглас», который числился за НИИ-88, но был якобы специально переоборудован для обслуживания министра. По сообщению анонима, несколько самолетов, приписанных к лет-
614


но-испытательной станции НИИ-88, предназначались исключительно для обслуживания Устинова и ведущих сотрудников института Королева, Руднева, Гонора. По его выражению, «этого не подобает делать не только советскому министру, но и последнему советскому гражданину». Отсутствие подписи в конце письма объяснялось, как обычно, страхом перед репрессиями со стороны руководства «за критику»25.
В ответном письме на имя заместителя заведующего Отделом машиностроения ЦК КПСС И.Д.Сербина Устинов утверждал, что все эти самолеты «несли службу, связанную с выполнением тематического плана НИИ-88 и проведением испытаний специальных изделий», и эта работа будет только расширяться, а персонального самолета у него не было. Следует подчеркнуть, что, как и в большинстве случаев такого рода, ЦК не давал дальнейшего хода анонимному письму, удовлетворившись объяснениями министра.
Аналогичным нападкам подвергались ведущие конструкторы авиационной и ракетной техники А.С.Яковлев, С.А.Лавочкин, В.Н.Челомей и другие. Не всегда жалобы были анонимными, порой «черные» чувства перевешивали страх (обычно это были письма уже уволенных). Так, начальник электролаборатории авиационного завода № 115 Н.С.Наумов (директором завода являлся выдающийся конструктор А.С.Яковлев), который был уволен в сентябре 1951 г., обратился к главному редактору газеты «Правда» М.А.Суслову. Ввиду «специфического характера затронутых в нем вопросов» письмо было направлено Сусловым лично Сталину, который, как показано выше, лично интересовался делами авиации. В своем письме обиженный инженер постарался в самых красочных выражениях раскрыть «подрывную деятельность главного конструктора по авиации Яковлева А.С., сильно злоупотребляющего оказанным ему товарищем Сталиным доверием». Здесь нет необходимости цитировать личные выпады в адрес «вельможи-самодура», увольнявшего людей за мелкую критику, разведшего на заводе семейственность, и т.д., но можно отметить одну характеристику Яковлева, которая на самом деле демонстрировала его независимость и деловые качества. По словам автора письма, Яковлев адресовался к подчиненным со следующими словами: «На общественную работу откомандировывают только людей, непригодных
615


для производства, бездельников; таких людей мы на завод принимать не будем и Вы меня не уговаривайте в таких случаях»26. Кстати, с точки зрения автора письма, такая позиция являлась особенно общественно опасной и вела к подрыву обороноспособности страны в условиях усиления «происков англо-американских поджигателей войны» (далее следовала обычная идеологическая риторика).
Любопытен также один приведенный в письме факт, характеризовавший, по его словам, «нравы в среде наших главных конструкторов авиации»: после увольнения Наумов был направлен отделом кадров Министерства авиационной промышленности на работу к главному конструктору С.А.Лавочкину. Однако, узнав об этом, Лавочкин запретил принимать его на завод. Причину раскрыл один из работников «фирмы» Лавочкина: это была «политика в отношении лиц, ранее работавших у конкурента»27. Другие источники, воспоминания очевидцев, также свидетельствовали об остром соперничестве между ведущими конструкторами; аналогичная ситуация наблюдалась во всех отраслях военной техники.
Такого рода внутригрупповые и внутриведомственные противоречия были весьма распространенными в условиях господства бюрократической системы. Высшее партийное руководство, как правило, старалось разрешить эти конфликты в пользу действующих руководителей оборонного сектора: жалобщикам не под силу было «свалить» ведущих конструкторов и министров.
Другой уровень разногласий внутри ВПК был связан с существованием в ней дуализма между заказчиком - военными ведомствами - и потребителем - оборонно-промышленными министерствами. Противоречия между интересами заказчика и потребителя являлись довольно типичными. Подобная ситуация возникла, например, между ВВС и Министерством авиационной промышленности и была отражена в ряде докладов, направленных Главкомом ВВС К.А.Вершининым лично Сталину весной 1946 г.
Анализ вопроса о производстве самолетов позволил военачальнику определить ряд системных недостатков в организации этого процесса. Во-первых, по его мнению, ВВС как заказчик должны были исходить из современных и перспективных разработок с учетом лучших достижений отечественной и зарубежной авиации. ВВС же, напротив, приспосабливались к тому, что предлагали им
616


ведущие конструкторские бюро и Минавиапром, с занижением качественных показателей. Составление плана опытного строительства сводилось к опросу конструкторов об их намерениях, затем все эти сведения объединялись в документ под названием «план опытного строительства», в котором качественные показатели оказывались заниженными. По выражению Вершинина, «боевые качества опытных самолетов определялись не потребностями войны, а предложениями конструктора».
Для преодоления этого порока он предлагал «изменить систему заказа и составления плана на опытные образцы: инициативу составления этого плана полностью передать ВВС, с последующим совместным обсуждением на совещании представителей ВВС, промышленности и конструкторов». Он предлагал пересмотреть уже утвержденный план 1946-1947 гг.
Другим серьезным недостатком являлось «ограниченное количество КБ, исключающее возможность соревнования между ними и препятствующее росту молодых конструкторов». Каждый вид авиации, кроме истребительной, был в то время по существу представлен одним единственным КБ, и это придавало каждому конструктору уверенность, что «кроме него никто не может выступить с предложениями по данному виду самолета». Такое положение, по мнению военачальника, приводило к «застою конструкторской мысли и в известной степени к беспечности. ВВС, как заказчик, этой монополией конструкторов также поставлены в тяжелую обстановку и вынуждены считаться с условиями по качеству опытных образцов, которые диктует конструктор»28. Даже в области истребительной авиации, где все же работали 3 КБ, одновременное пребывание А.С.Яковлева в должности заместителя министра авиационной промышленности препятствовало «созданию нормальных условий для соревнования».
В связи с этим Главком ВВС считал необходимым увеличить количество КБ по крайней мере до трех на каждый вид авиации, а также прекратить практику совмещения главными конструкторами административных должностей в министерстве. Препятствием для развития НИОКР в области авиации являлась также слабая оснащенность НИИ и КБ (недостаток площадей и аппаратуры). Совершенно не обеспеченными оказались перспективные исследования,
617


связанные с переходом на сверхзвуковые скорости полета. Для исправления этого положения было принято постановление Совмина СССР от 26 февраля 1946 г., предусматривавшее расширение НИИ и оснащение КБ, однако, по мнению Вершинина, за несколько месяцев каких-либо существенных сдвигов не произошло.
Одним из самых серьезных организационных недостатков, указанных военачальником, являлось отсутствие в стране единого авиационного центра, распыленность научно-технических сил по различным отраслям и ведомствам. Так, реактивной техникой, помимо авиаторов, занимался еще целый ряд подразделений - артиллеристы, моряки, танкисты. Поэтому изыскания велись распыленно. Здесь уже появлялся фактор межгруппового соперничества авиаторов с другими отраслями оборонного комплекса. В связи с этим Вершинин выдвинул предложение о создании единого научного авиационного центра для объединения всех творческих сил, в том числе и в смежных областях науки и техники. При этом он ссылался на опыт США, где с 1915 г. существовал такого рода центр - Национальный консультативный комитет по авиации (НАСА), в те годы насчитывавший до 7 тыс. сотрудников, с ежегодным бюджетом в 16 млн долларов.
Предложение о создании Госкомитета авиационных исследований при Совмине СССР поддержал и президент АН СССР С.И.Вавилов. Комитет намечалось наделить чрезвычайно широкими правами: помимо научной координации и руководства исследованиями в области авиации, было предложено предоставить Комитету право постановки заданий от имени правительства отдельным институтам и учреждениям29. По существу такая организация напоминала известные нам Спецкомитеты при Совмине, обладавшие чрезвычайными полномочиями. Однако это предложение реализовано не было: реактивная техника была сосредоточена в Комитете № 2, радиолокационная - в Комитете № 3. Авиационная отрасль в конце 1940-х годов оказалась вообще в своего рода опале, в связи с бесконечными чистками ее руководства как по линии военного ведомства, так и Минавиапрома.
Разногласия между МАП и ВВС шли и по экономической линии (в частности, по вопросам ценообразования). Как жаловался в Совмин СССР министр авиационной промышленности М.В.Хру-
618


ничев, ВВС устанавливали отпускные цены на продукцию министерства исходя из нормативов по изделиям устаревших конструкций, применявшихся в годы войны, и не учитывая конструктивных изменений и новых требований к качеству (об этом докладывал и Вершинин). В результате цены, предлагавшиеся ВВС, оказывались в 1,5-2,5 раза ниже цен, определенных МАП. Такого рода экономические противоречия были типичными для взаимоотношений заказчик-потребитель30. Они улаживались, как правило, путем согласований в органах хозяйственного управления: Совмине СССР, Госплане, Минфине и т.д.
Ярким примером принципиального соперничества между различными ветвями ВПК стала борьба по вопросу о контроле за ядерным оружием. Первоначально, после испытания первой бомбы, в конце 1940-х- начале 1950-х годов, ядерные заряды были отданы в ведение их производителя - Первого главного управления при Совмине СССР, а затем его преемника - Министерства среднего машиностроения. Органы безопасности (сначала войска НКВД и МВД, затем - КГБ) отвечали за охрану ядерных зарядов при их хранении и транспортировке.
В конце 1954 г., после проведения известного войскового учения на Тоцком полигоне, ядерное оружие наконец было принято на вооружение и стало поступать в военные округа. Маршал Жуков, который вскоре стал министром обороны, настаивал на передаче оружия в управление военного ведомства, и по этому поводу начался его непримиримый конфликт с министром среднего машиностроения В.А.Малышевым. Следует отметить, что аналогичные дебаты велись и в США, где за обладание ядерным оружием соперничали Комиссия по атомной энергии и Министерство обороны. Исход конфликта был также одинаковым для обеих стран - в пользу военных ведомств.
Тем не менее, этот конфликт внутри советского ВПК продолжался в течение нескольких лет. Сначала внутри Минсредмаша было создано специальное Главное управление из профессиональных военных для контроля за ядерными вооружениями, однако охрана этих вооружений по-прежнему оставалась за войсками госбезопасности. Эго соперничество разрешилось в пользу военного ведом-
619


ства только в конце 1950-х годов, когда в Министерстве обороны было создано 12 Главное управление по ядерным вооружениям.
Проблема контроля за стратегическими ядерными силами усложнилась с созданием РВСН и единой автоматизированной системы управления ракетными войсками, что потребовало более четкого решения вопроса о принадлежности «ядерной кнопки». Эта функция была возложена на первое лицо в государстве — руководителя партии, который одновременно являлся и Верховным Главнокомандующим, и председателем Совета обороны, - сначала на Л.И.Брежнева, затем на его преемников. В этом смысле первый человек в стране формально являлся главой ВПК.
Личные связи, пристрастия и амбиции оказывали немалое влияние на процесс принятия решений по военным и военно-промышленным вопросам. Высшая партийно-государственная бюрократия своими ответвлениями прорастала в приоритетную сферу оборонной промышленности, придавая последней все больше веса и значения. Как уже упоминалось, сын Сталина Василий курировал развитие авиации и самолетостроения, сын Берии Серго возглавил КБ-1 по созданию противосамолетной обороны Москвы и других проектов. Сын Хрущева Сергей работал в ракетно-авиационной «фирме» В.Н.Челомея; в результате последний сильно потеснил своих конкурентов (что не всегда шло на пользу военно-техническому прогрессу). В целом же увлечение Хрущева ракетами отрицательно сказалось на развитии советской авиации и Военно- морского флота: был закрыт ряд авиационных КБ, прекращено производство некоторых классов морских судов.
При этом нельзя утверждать, что все дети высших лидеров страны попадали в приоритетные оборонные КБ только в силу действия системы «блата» и тормозили развитие перспективных проектов. По воспоминаниям очевидцев, многие из них, например, Серго Берия или Сергей Хрущев, являлись довольно талантливыми конструкторами и неплохо справлялись со своими обязанностями. Им не нужно было прямо обращаться к могущественным родителям с просьбами о помощи тем подразделениям, где они трудились. Бюрократическая система работала четко, и эти подразделения без особого труда получали приоритетное финансирование и
620


всяческие льготы - любому чиновнику было достаточно знать, что та или иная знаменитость работает в данном НИИ или КБ.
Пресловутая семейственность имела место на всех уровнях. Но не всегда близость к высшим кругам руководства страны являлась абсолютной гарантией успеха. Показательным примером действия механизма ВПК может служить история деятельности разработчика систем противоракетной обороны Г.В.Кисунько. В разные годы руководимое им подразделение включало в свой состав детей Д.Ф.Устинова, Секретаря ЦК КПСС М.А.Суслова и председателя Военно-промышленной комиссии Л.В.Смирнова, который стал преемником Устинова на этом посту в 1960-е годы. Однако наличие этих родственников само по себе не избавило руководителя КБ от постоянных конфликтов с военными и оборонно-промышленными чиновниками.
По воспоминаниям очевидцев, осенью 1947 г. И.В.Сталин принял решение о строительстве системы ПВО Москвы. Для организации этой работы было создано Третье главное управление (ТГУ) при Совмине СССР во главе с В.М.Рябиковым. Мозговым центром программы стало КБ-1, созданное на базе Специального конструкторского бюро № 1 Министерства вооружения, которое передавалось в подчинение ТГУ. Одним из главных конструкторов КБ-1 стал сын Л.П.Берии Серго, фамилия которого, по легенде, и имя другого главного конструктора П.Н.Куксенко образовали первоначальное название системы ПВО Москвы - «Беркут». После смерти Сталина и ликвидации Л.Берии (с последующим отстранением С.Берии от работы) система была переименована в С-25; КБ-1 вместе с бывшим ТГУ перешло в ведение Минсредмаша. Система ПВО была развернута вокруг столицы к середине 1950-х годов: созданы две зоны радиолокационного обнаружения на станциях А- 100, зенитно-ракетные комплексы с ракетами, два кольца укреплений. В своих модификациях система С-25 (затем С-75) служила «защитным кольцом» Москвы в течение 30 лет.
В середине 1950-х гг. внутри разросшегося КБ-1, во главе которого после отставки Берии оказался А.А.Расплетин, после долгой междоусобицы было выделено специальное конструкторское бюро во главе с Г.В.Кисунько, занимавшееся вопросами противоракетной обороны (А.А.Расплетин возглавил работы по зенитным сис-
621


темам С-25, С-75). Группа Кисунько разработала успешно испытанную в экспериментальном варианте 4 апреля 1961 г. систему «А».
Создатели системы, и в их числе сам Кисунько, оставили довольно противоречивые воспоминания. Книга самого Григория Васильевича, несомненно, отражает его блестящие способности и творческую нату ру (в текст книги даже умело вплетены стихи его собственного сочинения). Бросается в глаза его самозабвенная, поэтическая увлеченность работой. Вместе с тем, в воспоминаниях ряда его бывших сотрудников проскальзывают следы былых глубоких разногласий. Очевидно, что характер у главного конструктора был самостоятельный, неуступчивый, жесткий, т.е. крайне неудобный для большинства чиновников ВПК.
Система «А», казалось бы, нашла мощную поддержку в лице самого Устинова и маршала Жукова, которые провели в 1956 г. через ЦК партии и Совмин СССР решение о ее разработке. Успешно прошли и были замечены высшим руководством страны и первые испытания системы. Однако, по мнению Кисунько, и у него лично, и у системы оказалось слишком много хорошо организованных противников, во главе с министром радиотехнической промышленности В.Д.Калмыковым. Вмешался и академик В.Н.Че- ломей, предложивший систему «Таран», призванную решить сразу две важнейшие задачи - нанесение ракетно-ядерного удара и защиту от ракет противника.
Казалось бы, ситуация резко изменилась после смещения Хрущева в 1964 г.: Кисунько был назначен генеральным конструктором систем ПРО. Однако и далее его преследовали неудачи: разработанный им проект территориальной системы ПРО «Аврора» подвергся критике со стороны военных и был отвергнут. Чрезмерное увлечение дискуссиями о возможности отражения массированного ракетного нападения сопровождалось срывом сроков сдачи системы «А-35» (единая территориальная система ПРО) к 50-й годовщине Великого Октября. Все это нанесло удар по позициями генерального конструктора и лишило его покровительства Д.Ф.Устинова, а в сочетании с неуступчивым характером и нежеланием двигаться согласно созданному в системе ВПК порядку привело к отстранению Кисунько от руководства сдачей системы «А-35» в на-
622


чале 1970-х годов. Тормозящим фактором ввода системы в эксплуатацию стало и подписание между СССР и США Договора об ограничении систем ПРО в 1972 г. В результате система была принята на вооружение только в 1977 г.31
Новаторское дело системы «А» было, по выражению Кисунько, задушено круговой порукой невежд-чиновников и псевдоученых корыстолюбцев, оказавшихся способными лишь заглатывать забугорную информацию в виде тупиковых идей. В США же в это время, убедившись в бесперспективности ядерного варианта поражения баллистических ракет, отрабатывали противоракетную систему, рассчитанную на кинетическое поражение, и тем не менее она была введена в действие только в 1984 г. (т.е. на 20 лет позже ее изначальной разработки в СССР).
Итак, всесильная бюрократия коллективными действиями побеждала и в системе ВПК. Однако действие этой бюрократической системы нельзя оценить однозначно, равно как и невозможно определить соотношение прогрессивного и ретроградного: отвергнутые проекты не всегда были самыми перспективными, и наоборот. Нужно также учитывать, что страна несла все растущее бремя военных расходов, и ее руководители - прежде всего Хрущев - в целях экономии шли на закрытие менее удачливых в конкурентной борьбе программ. Развитие часто шло по линии концентрации усилий на одном-двух самых перспективных и быстрых с точки зрения военной и политической «отдачи» проектов, при отсекании менее успешных конкурирующих линий.
Конкуренция между ведомствами и направлениями развития военной техники неоднократно приводили к закрытию ряда прогрессивных направлений. Примеров тому множество: это и отвергнутый в конце 1950-х гг. космолет В.М.Мясищева - прототип американского «Шаттла» и более позднего советского «Бурана», и дальняя стратегическая ракета «Буря», разработка которой была прекращена постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР от 5 февраля 1960 г. (С.П.Королев с его дальними баллистическими ракетами сумел раньше добиться положительного результата испытаний), и перспективная разработка ядерной энергетической установки для космоса «Енисей». Последняя была признана американцами более совершенной по сравнению с их образцами, и они по-
623


желали ее купить, в то время как в СССР была одобрена другая, конкурирующая модель. Таких примеров можно привести немало.
В результате личного соперничества, осложненного семейными связями с представителями высшего руководства страны, были потеряны не только многие перспективные идеи, но и имена их творцов. Одним из таких забытых персонажей, имя которого лишь недавно появилось на страницах отечественной печати, стал Матус Бисноват, который сконструировал первую советскую крылатую ракету («ракетный самолет») в начале 1950-х годов. Проблема заключалась в том, что возглавлявшееся Бисноватом КБ № 239 по своей тематике конкурировало со знаменитым КБ-1, одним из руководителей которого являлся С.Л.Берия. При этом группе Бисно- вата удалось значительно опередить могущественного конкурента в конструировании крылатых ракет: к 1953 г. она уже испытывала готовую ракету, в то время как вариант КБ Берии находился еще на стадии чертежей. Однако в феврале 1953 г. бериевское подразделение поглотило группу Бисновата организационно, якобы с целью усиления головной организации - КБ-1 - новыми кадрами. Конструктор Бисноват продолжал работы по созданию управляемых авиационных ракет и после смещения Берии, однако имя его было практически забыто, вплоть до последнего времени32.
Однако некоторые перспективные разработки все же пробивали себе дорогу сквозь бюрократические препоны и систему фаворитизма высшего начальства. Так случилось, например, при создании в начале 1960-х годов автоматизированной системы управления ракетными войсками. В условиях появления стратегических ракетно-ядерных сил система управления ракетными войсками стала важным фактором стратегического баланса мировых военнополитических блоков. Разработки в данном направлении велись на конкурсной основе коллективами двух КБ - под руководством В.С.Семенихина и Т.Н.Соколова.
По результатам экспертных оценок и испытаний было признано целесообразным вести дальнейшие работы с учетом технических решений КБ Соколова. Председатель государственной комиссии генерал А.Я.Попов вспоминал о событиях, развернувшихся вокруг этой системы: «В результате длительных, многоэтапных испытаний госкомиссия остановилась на аппаратуре, разработанной КБ
624


Т.Н.Соколова, которая показала более высокую надежность и была достаточно удобна в эксплуатации. Это решение госкомиссии вызвало неудовольствие Секретаря ЦК КПСС Д.Ф.Устинова, ведавшего оборонными вопросами, который главную ставку делал на аппаратуру, разработанную КБ В.С.Семенихина. После моего подробного доклада как председателя госкомиссии о результатах проведенных испытаний он прислал в Главный штаб ракетных войск комиссию в составе пяти авторитетных академиков... Мне задали много вопросов, на которые были даны исчерпывающие ответы. После такой проверки к этому вопросу больше не возвращались»33.
В процессе борьбы группировок постепенно формировалось единство интересов различных военно-промышленных групп. Такое единство выкристаллизовывалось прежде всего на уровне родственных отраслей, скажем, оборонной промышленности (эта тенденция проявилась уже в первые послевоенные годы). В известном нам конфликте между Устиновым и московским партийным руководителем Поповым тесно переплелись личные, групповые и ведомственные интересы. Первоначально Попов своими попытками наладить на ряде предприятий оборонной сферы гражданские производства объективно противодействовал выгодному для ВПК курсу на милитаризацию экономики. Поэтому против него с Устиновым объединились и некоторые другие руководители оборонной промышленности. В дальнейшем, как мы видели, конфликт стал принимать более личностный характер, с использованием самых изощренных методов воздействия на соперника. Но конечным результатом явилась победа Устинова и клановых интересов ВПК, способствовавшая формированию одного из самых мощных региональных оборонных комплексов в Москве и Московской области.
В мае 1948 г. руководители оборонной промышленности Д.Ф.Ус- тинов и М.З.Сабуров выступили с инициативой о создании в правительстве единого координирующего центра по военным и военно- промышленным делам. В ведение этого органа должны были войти текущие вопросы военной промышленности, разработка и обеспечение мобилизационных планов, создание новых образцов вооружения, координация работы различных отраслей оборонной промышленности. До войны эти функции выполнял Комитет обороны, в военный период - ГКО, а затем этими вопросами занимались от-
625


раслевые Бюро при Совмине. По мнению лидеров «оборонки», необходимость создания координирующего органа давно назрела.
Такие действия явились признаком формирования общности интересов оборонно-промышленной ветви ВПК. На практике это вылилось в создание в 1951 г. при Президиуме Совета Министров СССР главного координирующего органа ВПК того периода - Бюро по военным и военно-промышленным вопросам. В последующие годы этот орган претерпел немало реорганизаций, но в конечном счете воплотился в Военно-промышленной комиссии, которая стала набирать особое влияние при Д.Ф.Устинове, с конца 1950-х годов.
Параллельно создавались другие формы интеграции и взаимодействия различных ветвей ВПК- военной, партийно-государственной, оборонно-промышленной, научно-технической, охранительной. Органами такой интеграции в позднее-сталинский период были, как уже говорилось, Спецкомитеты при Совмине СССР, куда входили представители практически всех этих ветвей. Особенностью деятельности комитетов являлось большее равноправие их участников: чиновники самого высшего ранга — члены Политбюро - обсуждали конкретные вопросы наравне с министрами и руководителями научных институтов. По воспоминаниям П.Судо- платова с работе Спецкомитета по атомной проблеме, «все в этом особом правительственном органе считали себя равными по служебному положению независимо от того, кто из них был членом ЦК или Политбюро»34.
В последний год жизни Сталина все основные военные и военно-промышленные вопросы фактически решались «тройкой по руководству специальными работами» в составе Л.П.Берии, Н.А.Булганина, Г.М.Маленкова (под «специальными работами» понимались разработки в области ядерного оружия, реактивной техники и радиолокационных систем). От этого органа в архиве сохранилось всего 4 протокола заседаний, которые, тем не менее, позволяют заглянуть в секретную лабораторию ВПК СССР этого периода, определить круг принимаемых решений и участников.
Так, на заседании от 2 февраля 1953 г. рассматривались планы специальных работ по первому и второму разделам (атомное и водородное оружие). Докладывали начальники ПГУ Б.Л.Ванников и
626


ВГУ П.Я.Антропов и работник аппарата Совмина И.М.Клочков; по разделу «Б» - начальник ТГУ В.М.Рябиков, от Совмина - С.М.Владимирский; по изделиям «Р» (ракетное вооружение)- министр вооружения Д.Ф.Устинов, главный конструктор С.П.Королев, от Совмина - Г.Н.Пашков35.
9 февраля был рассмотрен план опытно-конструкторских и научно-исследовательских работ (ОКР и НИР) на 1953-1955 гг. по изделиям «Р» (ракетам дальнего действия), в связи с чем выступили Д.Ф.Устинов, С.П.Королев, маршал артиллерии М.И.Неделин, А.М.Василевский, Н.А.Булганин, Г.М.Маленков, Л.П.Берия. В результате проекты планов, представленные комиссией Устинова, были в основном одобрены, однако в протоколе зафиксированы следы разногласий между ведомствами. На заседании состоялся обмен мнениями по вопросу о главном конструкторе ракет с индексом «Р-12» и его заместителях (как известно из воспоминаний, в это время наметились разногласия между главным конструктором ракет дальнего действия С.П.Королевым и его соратником М.К.Янгелем, который впоследствии стал конструктором ракет средней дальности на жидком топливе «Р-12»). Комиссии под председательством Устинова было поручено еще раз обдумать и согласовать этот вопрос. Кроме того, решено было изменить порядок отработки новых изделий с индексом «Р»: ввиду особой важности этих работ для проведения зачетных испытаний таких «изделий» Совмином должны были утверждаться специальные комиссии36.
На заседании от 16 февраля 1953 г. обсуждался вопрос о ходе строительных и монтажных работ системы «Беркут», сроки сдачи которой неоднократно откладывались Сооружение этой системы ПВО находилось в ведении МВД, руководителям которого С.Н.Круглову, И.А.Серову и А.Н.Комаровскому было предписано принять все меры для сдачи объектов системы в эксплуатацию в сроки, установленные постановлением правительства от 1 февраля 1953 г. «Повседневное наблюдение за ходом строительства» было поручено заместителю министра Серову. Кроме того, в 20-дневный срок МВД должно было представить в Совмин предложения о «стимулировании заключенных, рабозающих на объектах строительства № 565 МВД СССР путем досрочного освобождения от
627


дальнейшего наказания или сокращения срока пребывания в лагерях заключенных, отличившихся своим честным отношением к труду на строительстве № 565».
На том же заседании «тройки» предметом обсуждения стал также план НИР для немецких специалистов, работавших по атомной проблеме. При организации их труда использовались несколько иные стимулы, по сравнению с заключенными. В соответствии с принятым решением, ПТУ было поручено «запросить работающих по заданиям Главка крупных немецких специалистов о теоретических исследованиях в области ядерной физики, которые они хотели бы вести наряду с выполнением заданий, предусмотренных планом работ на 1953 г., с тем, что успешно выполненные разработки будут поощряться отдельными вознаграждениями»37. Отчеты о работе немецких специалистов должны были рассматриваться ежеквартально в Научно-техническом совете ПГУ.
В протоколе № 4 от 23 февраля указывалось на рассмотрение вопроса о плане производства комплектных изделий РДС в 1953 г. Каких-либо цифровых данных плана и подготовительных материалов к нему в архиве нет- вероятно, они были изъяты в силу их особой секретности - но из других источников нам известно, что изделиями «РДС-1», «РДС-2» и т.д. («реактивный двигатель специальный») назывались советские ядерные устройства. На заседании обсуждался и отчет о работе КБ-11, более подробные данные о котором также отсутствуют38.
В материалах заседаний упоминалось также о разработках Институтом санитарии Военного министерства ряда специальных препаратов под индексами А, В, С, Е, Т и иммунизации людей против этих препаратов. Из текста нельзя сделать прямой вывод о разработке тех или иных видов бактериологического оружия, однако, с учетом принадлежности указанного Института к военному ведомству и обсуждения программы на уровне «тройки», эти разработки, скорее всего, имели военное значение.
При обсуждении соответствующих вопросов, в заседаниях «тройки по руководству специальными работами» участвовали, помимо уже названных лиц, научный руководитель атомной программы СССР И.В.Курчатов, заместители начальников главных управлений при Совмине СССР А.П.Завенягин, Е.П.Славский, В.С.Емель-
628


янов, руководители военных и оборонно-промышленных министерств Н.Г.Кузнецов, М.В.Хруничев, заместители министров финансов и внешней торговли С.А.Зверев и В.А.Фокин, конструкторы С.Л.Берия, П.Н.Куксенко, С.А.Лавочкин, М.И.Гуревич, А.И.Ми- коян, уполномоченный Совмина СССР при НИИ-5 ПГУ Г.Н.Лорд- кипанидзе (от органов госбезопасности), начальники отделов ПГ У, директора оборонных заводов и другие представители элиты военно-промышленного комплекса СССР.
Одной из форм совместной работы представителей различных ветвей ВПК было участие в испытаниях военной техники. Военные, промышленники, ученые, партийные руководители и, в особо важных случаях, даже первые лица страны участвовали в наиболее важных испытаниях образцов вооружений. На испытаниях присутствовали государственные комиссии разного состава, в зависимости от важности того или иного изделия. Самые почетные гости из высшего руководства, как правило, наблюдали со стороны, а рядом с объектом находились его создатели - инженеры-конструкторы, ученые, военные. В спорах и противоречиях формировалось клановое единство и организация ВПК.
При этом общность интересов постепенно одерживала верх над отдельными конфликтами внутриведомственного и межгруппового характера. Наиболее неспокойным с этой точки зрения периодом из всей послевоенной истории стал отрезок после смерти Сталина и до конца правления Хрущева. Здесь можно напомнить об одной из главных линий военно-гражданских противоречий - между партийно-государственным руководством и профессиональными военными. В то же время обострились дебаты по принципиальным вопросам военной стратегии, контроля над ядерным оружием и ряду других важнейших проблем. Другой серьезный узел противоречий был завязан вокруг проведенной Хрущевым реформы по реорганизации управления оборонной промышленностью. Большинство конфликтов были разрешены или сглажены в годы правления Л.И.Брежнева, которые стали периодом расцвета единства ВПК.
Как было показано выше, своеобразным олицетворением идеи единства ВПК стала фигура Д.Ф.Устинова, что было связано и с его характером, и с положением в системе военно-промышленного комплекса. Его позиция, как правило, отвечала и интересам глав-
629


него заказчика - военных, которые всегда настаивали на кратчайших сроках решения практических задач, и оборонно-промышленных «баронов» - поставщиков военной техники, и партийного руководства. В свою очередь, он оказывал значительное влияние на основные ветви ВПК.
Символом единства ВПК в 1960-1980-е годы была Военно- промышленная комиссия. Вот как характеризуются основные задачи и функции Комиссии в недавно вышедшей книге «Отечественный военно-промышленный комплекс», написанной самими «оборонщиками», очевидно, имеющими доступ к ведомственным документам: «Основными задачами ВПК являлись:
• организация и координация работ по созданию современных видов вооружения и военной техники;
• координация работы оборонных отраслей промышленности, других министерств и ведомств СССР, привлеченных к созданию и производству вооружения и военной техники;
• обеспечение совместно с Госпланом СССР комплексного развития оборонных отраслей промышленности;
• повышение технического уровня производства, качества и надежности вооружения и военной техники;
• оперативное руководство и контроль за деятельностью оборонных отраслей промышленности, в том числе в части создания, производства и поставок вооружения и военной техники, выпуска товаров народного потребления и другой гражданской продукции в объемах, равных по стоимости фонду зарплаты предприятий в отрасли, а также контроль за деятельностью других отраслей промышленности по указанным вопросам;
• подготовка совместно с Госпланом СССР и Министерством обороны СССР программ вооружений, пятилетних и годовых планов создания, производства и выпуска вооружений и военной техники и внесение их на рассмотрение и утверждение;
• подготовка и внесение совместно с Госпланом СССР, министерствами обороны и финансов на рассмотрение Совета обороны СССР и Верховного Совета СССР предложений по контрольным цифрам расходов страны на создание и производство вооружений, военной и другой специальной техники оборонного значения в соответствующие плановые периоды;
630


• координация внешнеэкономических связей оборонных отраслей промышленности по военно-техническому сотрудничеству»39.
В случаях разногласий между министерствами оборонных отраслей промышленности, Госпланом СССР и Министерством обороны СССР, «при рассмотрении ВПК текущих годовых планов производства и поставок вооружения и военной техники, планов и программ вооружения, научно-исследовательских и опытноконструкторских работ по вооружению и военной технике, создания мобилизационных мощностей, а также при отработке этих планов с учетом их исполнения», ВПК должна была принять окончательное решение. Иногда по принципиальным вопросам финансового и материально-ресурсного характера окончательное решение принимало Политбюро ЦК КПСС.
В разные периоды работы ВПК в ее состав, как правило, входили: заместитель председателя Совета Министров СССР - председатель ВПК, первый заместитель председателя ВПК - в ранге министра СССР, заместители председателя ВПК, первый заместитель председателя Госплана СССР, ведающий вопросами оборонной промышленности, министры оборонных отраслей промышленности, первый заместитель министра обороны СССР - начальник Ге- нерального штаба ВС СССР, заместитель министра обороны СССР по вооружению, а также наиболее известные и авторитетные ученые и организаторы промышленности.
Заседания ВПК за весь послевоенный период всегда проводились в Овальном зале Кремля один раз в неделю»40.
«К середине 1980-х гг. в ВПК насчитывалось 15 отделов, занимавшихся созданием вооружений и военной техники, анализом производственной деятельности министерств и экономической эффективности оборонно-промышленного комплекса, внедрением в производство достижений научно-технического прогресса, передовых технологий, военно-техническим сотрудничеством с зарубежными государствами».
В составе работников аппарата ВПК были представители основных ветвей комплекса: «50% пришли из министерств с руководящих должностей, 10%- из Госплана СССР, 6%- из Минобороны СССР, 34% - из научно-исследовательских институтов, конструкторских бюро и заводов»41. Наиболее многочисленными были
631


руководители оборонной промышленности и представители научно-технической элиты, наименьший процент приходился на выходцев из военного ведомства. Научно-технические кадры, включая видных ученых, участвовали в работе Научно-технического совета, действовавшего при ВПК.
Со времени образования ВПК в 1957 г. ее последовательно возглавляли Дмитрий Федорович Устинов (1957-1963 гг.), Леонид Васильевич Смирнов (1963-1985 гг.), Юрий Дмитриевич Маслюков (1985-1988 гг.), Игорь Сергеевич Белоусов (1988-1991 гг.).
Порядок принятия решений по военно-промышленным вопросам, в основном установившийся с 1960-х годов, демонстрировал единство и совместную работу всех главных подразделений советского ВПК. Окончательные решения обычно выходили в форме совместных постановлений ЦК партии и Совета Министров СССР, которые несли на себе различные грифы секретности и, как правило, в закрытом порядке рассылались заинтересованным ведомствам. Такими же специальными решениями высших органов власти оформлялись и любые изменения в политике, связанные с деятельностью ВПК. Однако этому предшествовала длительная работа целого ряда ведомств.
Проекты решений вырабатывались на начальной стадии теми научно-производственными подразделениями, которые занимались разработкой той или иной системы вооружения (некоторые технические заказы разрабатывались также научно-техническими организациями военного ведомства). Затем все заинтересованные министерства представляли свои предложения по проекту в Военно- промышленную комиссию, которая являлась главным координирующим органом всего комплекса. Комиссия проводила довольно много времени, стараясь согласовать положения документа с интересами и возможностями всех заинтересованных ведомств, научно- технических и научно-производственных организаций. Подготовленный комиссией окончательный вариант проекта затем направлялся в Отдел оборонной промышленности ЦК КПСС, где он подвергался дополнениям и корректировке и выпускался в форме совместной директивы главных органов партийно-государственного руководства. Такова была общая схема принятия решений в данной
632


области в период «развитого ВПК», который в СССР в основном пришелся на эпоху Л.И.Брежнева.
Личный же фактор хотя и играл важную роль в принятии решений по военным и военно-промышленным вопросам, но система в большинстве случаев оказывалась сильнее. Не случайно, несмотря на все колебания, общий политический курс на военное соревнование с Западом, на приоритетное развитие оборонного сектора сохранялся в течение четырех послевоенных десятилетий. До М.С.Гор- бачева ни один из политических лидеров не смог реально освободиться от плена гонки вооружений. В этом смысле все они так или иначе представляли интересы советского ВПК.
1 Круглов А.К Как создавалась атомная промышленность в СССР. М., 1995. С. 26, 55,95.
2 Кокурин А., Петров Н. МВД: Структура, функции, кадры // Свободная мысль. 1997. № 12. С. 107.
3 См.: Жучихин В.И. Первая атомная: Записки инженера-исследователя. М., 1993. С. 22.
4 См.: СССР и холодная война / Под ред. В.С.Лельчука и Е.И.Пивовара. М., 1995. С. 152.
5 Атомный проект СССР: Документы и материалы: В 3 т. / Под общ. ред. Л.Д.Рябева Т. 2, ч. 1. Саров, 1999. С. 70, 138.
6 Там же. С. 421-428.
7 Там же. С. 563-605.
8 Россия делает сама / Под ред. С.Л.Давыдова. М., 1994. С. 40.
9 См.: Ребров М. Города «Зеро» // Красная звезда. 1993. 26 июля.
10 Славский Е.П. Когда страна стояла на плечах ядерных титанов /V Военно-исторический журнал. 1993. № 9. С. 20.
11 См.: Раскрывая первые страницы: К истории города Снежинска (Челябинск-70). Екатеринбург, 1997. С. 147-152.
12 Россия делает сама. С. 30.
13 См : Известия ЦК КПСС. 1991. №2. С. 168.
14 Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 17. Оп. 134. Д. 311. Л. 34-36. (Далее: РГАСПИ).
15 Подробнее см.: Новоселов В Н. Создание атомной промышленности на Урале: Дис. ... д-ра ист. наук. Челябинск, 1999. С. 204-219.
16 Раскрывая первые страницы... С. 35.
17 Круглов А К Указ соч С. 137.
18 Государственный архив Российской Федерации. Ф. 5446. Оп. 85. Д. 126. Л. 27-28. (Далее: ГА РФ).
633


19
20
21
*.«.
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
ие последа
Смм Та,стшх>в в с Социальноокологич^9и98 гг.). челябинок, 1998. атомной промышленности на Урале 094:>
См.: Крутое А.К Указ. соч. С. 134-135.
Тактиков В С Указ. сом. С. 63. г ,/ Красная звезда. 1993. Цит. по: Ребров М. Призраки на орбите 25 сент.
См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 134. Д. 307. Л. 153-177.
ГА РФ. ф. 5446. Оп. 52. Д. 2771. Л. 93-97.
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 134. Д. 279. Л. 132-134.
Там же. Д. 267. Л. 177.
Там же. Л. 179.
ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 49. Д. 1274. Л. 117.
Там же. Л. 108.
Там же. Л. 86-87.
Подробнее см.: Кисунько Г.В. Секретная зона: Исповедь главного конструктора. М., 1996; Голубев О.В., Каменский Ю.П. и др. Прошлое и настоящее российских систем противоракетной обороны: (Взгляд изнутри). М., 1993.
См.: Коровин В., Фомичев А. У Берия были конкуренты // Неделя. 1997. №45.
Ракетные войска стратегического назначения / Под ред. Ю.П.Максимова. М., 1992. С. 82-83.
Судоплатов П.А. Разведка и Кремль: Записки нежелательного свидетеля. М., 1996. С. 241.
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 164. Д. 680. Л. 3.
Там же. С. 8-9.
Там же. С. 13, 15.
Там же. С. 25.
Отечественный военно-промышленный комплекс. М., 2005. С. 92-93 Там же.
Там же. С. 96-97.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Начало реального строительства советского оборонно-промышленного комплекса как совокупности специализированных видов военного производства относится к 1930-м годам. Дело в том, что после тотальной мобилизации военных ресурсов страны в годы Первой мировой войны, революции 1917 г. и Гражданской войны, в условиях нэпа произошло резкое, почти обвальное сокращение военных расходов, численности Вооруженных сил и оборонного потенциала страны в целом. В результате на рубеже 1920-1930-х годов СССР имел весьма ограниченную систему «кадровых» военных предприятий, объединенных под общим руководством Высшего Совета Народного Хозяйства (ВСНХ).
Военная машина начала воссоздаваться в 1930-е годы. Толчком к развитию оборонной промышленности было осуществление в начале 1930-х годов масштабных программ «перевооружения» армии и флота, таких, как «большая танковая» программа, развитие авиации, артиллерии, программа военно-морского судостроения. После ликвидации ВСНХ в 1932 г. оборонные предприятия были переданы в систему Наркомата тяжелой промышленности. В декабре 1936 г. они были организационно выделены из НКТП в Наркомат оборонной промышленности (НКОП), что можно считать началом формального обособления ОПК.
1938-1941 гг. (до начала войны) представляли собой особый период, когда структурная перестройка народного хозяйства имела военно-мобилизационный характер. В эти годы сформировалась система органов управления оборонной промышленностью и Вооруженными силами (Комитет обороны при СНК СССР (КО), Военно-промышленная комиссия при КО, Экономический совет при СНК). В годы войны все функции по управлению оборонной промышленностью перешли в Государственный комитет обороны (ГКО).
В целом к началу 1940-х годов в СССР была создана специализированная оборонная промышленность, разработаны образцы со-
635


временного вооружения и военной техники, резко увеличилась численность Вооруженных сил и расширилась их организационная структура (создание механизированных корпусов, дальней авиации и т.д.). Однако процесс перевооружения армии и флота на новые образцы техники и организационной перестройки к началу Великой Отечественной войны не был завершен. По плану третьей пятилетки, страна должна была быть готовой к войне в 1942 г., но события развивались по-иному.
В социально-политическом отношении военно-промышленный комплекс СССР в 1930-е годы начал активно формироваться, устанавливались связи между военным ведомством и оборонной промышленностью в виде системы военных заказов, военной приемки на предприятиях и т.д. В целом период характеризовался большой ролью военных в развитии промышленности вооружений. Однако формировавшемуся ВПК был нанесен сильный удар репрессиями 1937-1938 гг., от которого к началу Великой Отечественной войны он еще не успел оправиться.
В чрезвычайных условиях войны советская централизованная модель управления смогла проявить себя в наибольшей степени. Победа в войне способствовала укреплению и дальнейшему сохранению этой системы. Кроме того, война вызвала колоссальное географическое расширение военно-промышленной инфраструктуры в стране, что заложило основу для создания отраслей по производству новейших вооружений (атомного оружия, реактивной техники, средств радиолокации) и в целом постоянно действующего ВПК в условиях холодной войны.
Появление классического отечественного варианта ВПК было неразрывно связано с эпохой холодной войны. Знаменем этого нового этапа в истории стали такие явления, как выход социализма за рамки одной страны, образование системы двух военно-политических блоков. Материальным фундаментом этой эпохи, определившим возможность длительного — более сорока лет— противостояния без глобальных войн, стал коренной переворот в науке и технике.
Прежде всего изменило глобальную ситуацию изобретение ядерного оружия, которое впервые сделало возможной гибель всей цивилизации и одновременно стало невиданным ранее орудием
636


сдерживания противостоящих сторон от прямой военной агрессии. Развитием этой ситуации явилась начавшаяся в середине 1950-х и вышедшая на новый виток в 1970-е годы научно-техническая революция, достижения которой стали важнейшим козырем в военном, технологическом, экономическом соревновании двух систем (настолько важным, что это дало некоторым исследователям возможность говорить о военно-технической революции как стержне переворота в науке и технике).
Послевоенная экономическая ситуация в стране побуждала руководство СССР предпринимать шаги по демилитаризации экономики, сокращению численности армии и военных расходов, однако новая геополитическая и военно-стратегическая расстановка сил в мире, напротив, заставляла форсировать оборонные программы. В итоге Второй мировой войны СССР стал одной из мировых держав, для поддержания статуса которой было необходимо дальнейшее наращивание военной мощи и достижение военно-стратегического превосходства над «главным противником» - США и их союзниками. Этот курс стал новой интерпретацией возрожденного лозунга «догнать и перегнать» развитые капиталистические страны.
В условиях атомной монополии США задачей первостепенной важности для СССР стала концентрация всех ресурсов на создании советского атомного оружия. Особенностью организации важнейших программ по разработке новейших ракетно-ядерных вооружений стало создание для руководства этими работами чрезвычайных межведомственных органов - Специальных комитетов при Совете Министров СССР. В дальнейшем организация атомной отрасли получила особый характер даже внутри самого ВПК как своего рода секретное «государство в государстве», со специфическими органами власти и управления.
Все важнейшие военные программы находились под непосредственным контролем И. В.Сталина и курировались руководителями из его ближайшего окружения (Л.П.Берия, Н.А.Булганин, Г.М.Маленков). Военно-политические лидеры стали в период сталинского правления верхушкой формировавшегося ВПК. Руководители военной и оборонно-промышленной групп, как и представители партийно-государственного руководства, подверглись политическим
637


«чисткам» во второй половине 1940-х годов. В целом при Сталине верхушка ВПК еще не имела достаточного политического веса в процессе принятия решений.
В первое послевоенное десятилетие основы советской военной доктрины и стратегии претерпели мало изменений: стратегическая роль ядерного оружия стала осмысливаться военными теоретиками и реализовываться в практике военного строительства только в по- слесталинские годы. В целом вплоть до своей смерти Сталин играл решающую роль в определении жесткого курса на наращивание военного потенциала СССР, и никто из будущих «реформаторов» из его окружения (Г.М.Маленков, Н.А.Булганин, Н.С.Хрущев) при жизни вождя не решился открыто выступить за сокращение Вооруженных сил и оборонных расходов СССР.
Однако подспудно готовившиеся мероприятия по изменению жесткого курса на милитаризацию народного хозяйства вылились в сокращения военного производства уже в 1953-1954 гг. Середина 1950-х годов стала редким для советской истории периодом снижения военных расходов. Но это продолжалось недолго: уже с конца 1950-х и особенно в начале 1960-х годов линия на «разрядку» вновь сменилась гонкой вооружений.
В целом со второй половины 1940-х до середины 1970-х гг. - до достижения примерного стратегического паритета с США - клю- чевьм направлением этой гонки стала ликвидация отставания от «главного противника» в области новейших стратегических вооружений, прежде всего ракетно-ядерных. Соревнование двух систем велось в первую очередь в этом направлении. Материальной основой гонки вооружений являлось реальное отставание СССР от США в разработке главных видов стратегических вооружений. По большинству видов (кроме межконтинентальных баллистических ракет и систем противоракетной обороны) американцы опережали советскую сторону в среднем на 3-5 лет, но в течение 4-5 лет это отставание, как правило, ликвидировалось. Даже после того, как в 1970-е годы размер советского ядерного арсенала достиг американского, его наращивание продолжалось и далее, хотя количественный рост арсенала США был практически законсервирован.
Развернувшаяся между СССР и США масштабная гонка стратегических и обычных вооружений, по мнению автора, явилась ре-
638


альным признаком существования ВПК как устойчивой политической силы. Это почти беспрерывное военное соревнование стало питательной средой для существования советского, так и американского вариантов ВПК.
Предпринятые Н.С.Хрущевым реформы управления народным хозяйством привели к известной децентрализации управления оборонной промышленностью и, вместе с тем, к установлению более тесных связей между оборонными и гражданскими предприятиями, расширению географических и социальных рамок советского ВПК. При этом принцип централизованного планового управления оборонными отраслями не был полностью отменен: на базе ликвидированных министерств создавались Государственные комитеты (по использованию атомной энергии, по среднему машиностроению, по радиоэлектронике, авиационной и оборонной технике).
Параллельно с децентрализацией усилилась координирующая роль важнейшего государственного органа надминистерского уровня - воссозданной в 1957 г. Военно-промышленной комиссии при Президиуме Совета Министров СССР. С этого времени до 1991 г. ее возглавляли поочередно крупнейший руководитель советского ВПК Д.Ф.Устинов, В.М.Рябиков, Л.В.Смирнов, Ю.Д.Мас- люков, И.С.Белоусов. Комиссия стала главным органом управления оборонной промышленностью, через нее проходили все ключевые решения по военным и военно-промышленным вопросам. В этом отношении она может считаться сердцевинной структурой советского ВПК.
В целом период децентрализации наложил немалый отпечаток на облик зрелого ВПК 1970-1980-х годов. Сложилась кооперация между военной и гражданской промышленностью, установилась система передачи технологических достижений из более продвинутого оборонного сектора на нужды народного хозяйства в целом. Возвращение к министерской системе после смещения Н.С.Хрущева означало восстановление централизованного планового начала в управлении «оборонкой». Началось очередное «собирание» предприятий военного профиля в централизованные отраслевые министерства. В частности, в 1965 г. было создано Министерство общего машиностроения, в котором сосредоточились работы по ракетно-космической технике (ранее эти разработки были разбро-
639


саны по предприятиям ряда министерств). В результате реформы середины 1960-х годов сформировалась так называемая «девятка» оборонно-промышленных министерств, в которых в основном сосредоточились оборонно-промышленные предприятия и которая существовала с тех пор в почти неизменном виде до конца советского периода. г)то были министерства авиационной промышленности, оборонной промышленности, общего машиностроения, радиопромышленности, среднего машиностроения (атомная отрасль), судостроительной промышленности, химической промышленности, электронной промышленности, электротехнической промышленности. Колее того, на ВПК работало около 10 мини- стерств-смежников.
К концу 1980-х годов предприятия оборонного комплекса производили 20-25% валового внутреннего продукта (ВВП), поглощая львиную долю ресурсов страны. В «оборонке» были сосредоточены лучшие научно-технические разработки и кадры: там производилось до 3/4 всех научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР). Все это, вместе с тем, приводило к чрезмерному раздуванию зоны «непроизводительных» расходов на производство вооружений, в ущерб сфере потребления.
В послевоенный период ВПК СССР вышел за рамки одной страны. Был создан ВПК стран Варшавского Договора с централизованной системой планирования, специализации, взаимных поставок вооружений. Советский ВПК стал играть крупную роль на мировом рынке оружия. К началу 1980-х годов СССР занял первое место в мире по объему поставок вооружений, опередив в этом отношении даже США.
В 1960-1980-е годы военно-техническое сотрудничество со странами «третьего мира» стало важнейшим инструментом борьбы двух военно-политических блоков, а сами развивающиеся, освобождающиеся от иностранной зависимости страны Азии, Африки, Латинской Америки - полигоном холодной войны.
Советский ВПК стал главным поставщиком вооружений для стран «третьего мира» и «социалистического лагеря». В начале 1980-х годов 25% вооружений и боевой техники, производившейся в СССР, экспортировалось за рубеж. Многие страны «третьего» мира откровенно эксплуатировали СССР, получая крупные объемы
640


разнообразных поставок «на военные нужды» на льготной или безвозмездной основе.
ВПК, как совокупность социально-политических групп, занял одну из ключевых позиций в системе власти в СССР. 1940-е- 1970-е годы стали ключевым периодом в отношении формирования руководящих кадров ВПК и постепенного слияния их интересов. В послевоенные годы усилилась тенденция к технократизации процесса создания вооружений и, соответственно, к росту относительного веса внутри ВПК научно-технической и промышленной его составляющих в ущерб, например, профессиональным военным. Внутри ядра комплекса существовал неизбежный дуализм между профессиональным «военным» началом (и военным ведомством как заказчиком продукции) и «гражданским» (научно-производственным) направлением как разработчиком-исполнителем. Относительный вес второго направления в советском варианте ВПК имел тенденцию к возрастанию, доказательством чему было назначение главного «гражданского» руководителя ВПК Д.Ф.Усти- нова- министром обороны и его вхождение в узкую группу вершителей высшей политики СССР в 1970 - начале 1980-х гг.
Следует отметить также периодическое обострение противоречий между партийным руководством и военными. В 1937-1938 гг. и в первые послевоенные годы И.В.Сталин ликвидировал все мнимые и подлинные ростки «военной оппозиции». В период последовавшей за его смертью борьбы за власть роль высших военачальников в политической жизни страны резко возросла (достаточно отметить известную позицию военных- Г.К.Жукова, К.С.Мос- каленко и других - в устранении Л.П.Берии и последующих конкурировавших групп, препятствовавших приходу к власти Н.С.Хрущева). Однако последний, став единовластным правителем, поспешил расправиться с бывшими союзниками, ссылаясь на опасность «военного заговора».
В эпоху Н.С.Хрущева причиной разногласий между партийньм руководством и военными стали попытки сокращения расходов на содержание Вооруженных сил и развитие обычных видов вооружений, усиление партийно-политического диктата в армии, волюнтаристская политика Хрущева в преддверии Карибского кризиса. Как ни парадоксально, но именно эпоха Хрущева стала питатель-
21 — 4VM1
641


ной средой для сращивания военно-промышленных структур, которые стремились сплотиться против политики сокращения военных расходов.
В целом же идея «военного заговора» на российской почве оказалась утопичной, чему явилось подтверждением относительно «нейтральное» поведение армии в период «перестройки» и крушения СССР. Несмотря на недовольство событиями, советские военные отвергали пуп» вооруженного вмешательства в политическую борьбу.
В СССР апогей политического влияния ВПК пришелся на эпоху Л.И.Брежнева. После возвращения к традиционному приоритету военных программ с середины 1960-х годов представители практически всех видов Вооруженных сил стали снова получать достаточно средств, что привело к затуханию этих противоречий. В 1970-е годы внутри сформировавшейся в СССР военно-промышленной элиты усилились процессы интеграции, взаимодействия между различными ее группами, несмотря на ведомственные и личностные разногласия. В период наивысшего расцвета корпоративной системы ВПК приобрел черты своего рода суперструктуры внутри общества (это определение, возможно, не слишком удачное, в известной мере отражает всепроникающий характер и ведущую роль ВПК в развитии общества), а по своему внутреннему устройству - характер корпорации, состоявшей из взаимодействовавших элитных групп.
В последнее десятилетие в отечественном ОПК произошли глубокие структурные изменения: распад единого ВПК бывшего СССР; разрыв между Вооруженными силами и оборонной промышленностью, изменение пропорций между производством военной техники и гражданской продукции в оборонном комплексе, а с 1994 г. по 1999 г. резкое падение (как абсолютное, так и относительное) производства в ОПК. Комплекс претерпел целый ряд административных реорганизаций, внесших, по мнению «оборонного сообщества», сумятицу в четко налаженный процесс его функционирования. Некогда могущественный ВПК СССР превратился в лоббирующую группу, вынужденную бороться за выживание в новых условиях.
642


Вместе с тем, потеря Россией статуса великой державы пробуждает чувство оскорбленного национального достоинства, которое при наличии в стране довольно мошной военной машины может приводить к новым рецидивам холодной войны. Соответственно и ВПК западных стран продолжают оказывать немалое давление на свои правительства. Непростыми остаются военно-стратегические отношения между Россией и США в условиях, когда США претендуют на роль единственного мирового, в том числе военно-политического лидера.
Возрастающую опасность в настоящее время представляют региональные конфликты, угроза мирового терроризма, в связи с чем по-новому зазвучала проблема распространения ядерного, химического и других видов оружия массового поражения.
С точки зрения внутреннего развития страны, перспективы трансформации российского ВПК, обладающего передовыми технологиями, в инструмент развития российской экономики, равно как и широкомасштабная военная реформа, являются залогом прогрессивных преобразований в обществе.
21*


ОС
X
X
ш
й
о
<
5
а
С
а
и
и
и
<а
X
<*
S
О
О
а
о
я>
ю
о
I
— 00 г-
«—• CM fN
^ m so m ~ rn CM ^
О I —
Г-
Tf
oo
о о P ^ £ 1 I
<Л ^ Tt ^
<N Ш
>
Os
*П
00
*n
Os
Os
Ш
40
OS
m
I I I
— I I
Tf
I CM | | | |
— I I I I I I I —
40 О
s
ж
x
n
<L>
X
ж
u
V
о
40
I
H
ж
u
1>
cc
sor^r-oooooo h
CMCMcnrnin^frr-00 g
Hh-h-h-HHHh-S
cd
о
ж
X
ж
5
f-
<u
X
X
Ш
oo
m
m
oo
OS
*n
oo
о
CM
1 40
1 in 1
1 ГП
CM
О
40
r-
—
<*П
00
00
1 I I I
1 rs|
K,
о
ГП
rf ' 1 '
in
rn
,
40
1 00 Tf 1 |
1 00 Os
40
os
os 1
о
о
О
1
i
<N I |
1 1 гм
Os
1
r- | 1
1 1 40
in
00
m
m
r-
*П
Os
in
r-
r-
00
'O
ГП
1
40 | |
1 1 о
,
1
os | |
1 1 о
•n
*“*
r-
о
Tf
•n
Os
rn
О
r-
о
*■4
1 '
CM
Ia
m
1
О
1 1 1
1 1 m
CM
1
О I I
1 1 CM
'n
m
m
о
m
Si
rn
*,—
Tf
in
m
ГМ
rn
1
1 1 1
1 1 Tt
о
m
гм 1 1
1 1
s
Tf
in
os
Os
m
m
О
in
•-ч
(N
CM
in
1 1 1
1 1 —
rn
in
1 1 1
1 1 so
*n
*r\
О
^t
Csl
r-
rt
о
^t
Os
(N
*"4
Г-'
о
О
CM
о
m
1
1 1 1
1 1 rn
1
NO
1 1 1
1 1 )0
*N
m
Os
Tt
On
51
os
40
40
m
m
CM
о
rn
1
1 1 1
1 1 rn
1
i
1 1 1
1 1 1
о
Os
On
51
rn
Tf
HUhtu)U3hHH
X
X
X
<u
p.
P о
2 s
5 н
644


Тяжелые танки:
SO
(N
О
141
304
349
8,0
to Tt - К —Г *-Г
r-
SO го
rsl
1
ГЧ
о
- 1 1 . '
III гп
TJ-
SO Os
Os ^ *
— Os О
<4
so ^
О О Os"
СЧ
so m
SO
1
1 1 1 1 1
III SO
SO 00
to n n
os °°
0 os" 0"
<4
to Tt
1
1 1 1 1 1
III —
0 r-
r^ 00 to
Гч j'
f4 40
so" rsl" 0"
<N
Tt to
О
1
1 1 1 1 1
III О
00 so
О Tf so
to
to “
Г-" <4 0"
тГ to
to
1
1 1 1 1 1
III to
to to
st (S Tf
m T4 os ~ <0
O" Os" 0" r- rsl
г-
1
1 1 1 1 1
III r-
^ 00
О <0 <4
Os w rsl
rsl" Г-" O" 00 —
о
1
1 1 1 1 1
III о
Os ^
<0 Г; ГО
to 0- to 2 rn
К <N O" nO m
еч
1
1 1 1 1 1
III ГЧ
OS <4
sO ro —
So ~
ro
rsT r-" 0" r- rsl
1
1
1 1 1 1 1
III 1
Os Os
О О 1
1
1
О °° c*>
К fO 00 —
1
1
1 1 1 1 1
III 1
ГО
0 1 1
1
Os _T
0
и
^ 7 Т 7 т т v ' л s ж h « ?ОЙЙвазиии£ н 5 u fc hKKK^^SXStS г СО §■
•о
00
I
<4
и
S
to
ОО <N
X
3
с:
и
X
ос
н
о
U
о
А
О
ж
£
Н
О
ж
А
О
§
0
1
т
2 *
s; s>
V с
о “
X
О XS
CL 3
U х АО
х X
ь
о
t
А X
3
А
3
X
X
X
L*
t>
а
1 i
2 5
х £
X Й
§ Й
К *
О. А
О Н
645


Продолжение таблицы I
г-
8 IN IN IN IN IN IN
Г- eChO/\^-OlN £ INININ^tsOfNcnr- —
•• IN со О со ^ 14 40
v — ГЛ ri — ^ 00 со
Г J J ГЛ ^ (N (^)
О 40 40 IN 40
— IN IN sO
loo — г«ч oe oo r- r-
— r: ^ ®S ^ ^ o
со IN •• О « ^ i
О
©*
I I I I I
I I I I
so 00 I 5 00 — О sO Г-
IN CO
I I I I I | |
>
*
I
•*4
>
SO I I I 40 со — О 40
— >0 00 CO r- VO
— 40 IN О
vO 00 40
I I I I — 40 | ND
^ m
oo Os
•rt <n
I —r-r-oor-r-
Л Й ^ n О “ о о — — —. m —
5
l | i l I l I I I
I I I I — о i
«О 00 *r> 00 <4
- I I I I I I
CO
CO
• 1 • I I I I I I I I I I oo w | m
<N Г-
4 4
i i i i
' 9
s
I I I I I moon
«л ^ r* r-
ГЛ 4t
CO CO
I I I
X ' 1 £
vO sO
*0 »r>
I I I m oo © t"
5
3
i i i
'O I
I <л ^ n — 00 00
5
I Ot I
40 40
о
IN
1 P
CO
ON
О
IN
IN
IN
1 1
1 p 1
1 О
<N <«*
1 r-
IN
IN
О n
<N
40
40
00 VO
f—*
IN
IN
*""*
1 1
1 P 1
1 vO
1 — 1
1 1
$
Ov
Os
~ (N
IN
IN
tt
О
*
tt
О
uc
<u
4
so Г4- r- oo о
<N CS| CO CO 40 • ' » I I
Hh-h«h*h-h"^<h.
Щ
? ? ^ ?
X
и
о
x
X
40
40
00
I
T*
со
I
H
X
r- op ^
жонЕЁЙннн
40
I
X *
2 *
il
и з
£
£ _
s н
<J «П _
— oo op
v>
00
g^SSSSi
646


гм
1 Г-
so
as
О
о
гм
го
го
го
гм
го
ГМ
о
чу
I
о
1 о
as
о
о
so
SO
so
«rs
Tt
00 so so
ГО Tf —
тл р-
rn
«П
(N
О Ш
*■ г-
о г- 00 —
1 г-
го
os
о
о
чу
ГО
г-
го
го
as
О
чу
so
оо m ^
f1 *> г
so O' го
(N ^ -
О Ш
1 «о
г-
«п о
«о
гм
— г-
00
гм
чЧ чч
гм
so
гм
О 1
1 о
тУ
ITS
00
гм
гм
OS
гм
гм
00
гм
1 1
1 ГО
so
го
гм
00
г-
о
Tf
ГМ
OS
so"
г-
О
*гГ
00
so
о"
г-
^ Г- rs|
as о" о" — so гм
Г-; as Tt
Tf оо" so"
(N *-•
СЯ OS os
+ r* ^
го О гм г-
гм
I
cd
О
I I
I го гм
I I I
so
гм
чу
о
as
rt
гм
гм
Tt
гм
SO
OS
Г-
гм
os"
А
о
11
cd
о
н
cd
S
А
а
ж
3
ту гм тг оо" о"
т ~
О
Tf
го
Г- ГО
1гГ о"
«У ГМ
гм
А
А
У
гм
ЕС
о
о
1
CJ
й>
X
ос
5
А
£
о
о
н
К
^ ч
н
н
о
<L>
S
Г,
Tf
о
о
1=5
X
ж
ГМ го
1
и
и
о
?? *
. а
SSCSffl
Д W А\
и Ё'ш
о
OS
OS
а
о
гм
г-
го
ту
©
С)
<
и
Си
*
3
л:
у
0
1
647


Списки предприятий ракетной и военной техники
на ноябрь 1957 г.
3
й
о
X
н
0>
о.
а>
о
со
о
U
*
о
и
S
с
и
I
ч
X
I
н
о
X
о
ж «=;
а) и и,
е? а-
а> а> -* н VO з й о *
t-н Q X
S w I
со ^ X «=* а, а>
ск х
5 S 5 1=1 ®
з е-
о. ь *
>ч ж s
с о
Й ifi О.
g ч
= U Л jag
« «г
g 5
I -
S и
5 * с со
я
X
X
X
X
X
а>
н
х
а>
CL
иг
со cl О л X с
&i
U в
О о
о. я
Ё 5
Э" t
О *0
I
о
ю
X
сх
с
X
3
X
X
о
а
о
X
а>
Я
Г)
X
X
3
X
J3
ed
и
X
X
cd
X
О
э-
о
I
со
X
X
3
X
X
X
X
<L>
с
о
X
3
X
X
X
X
<D
X
о
о
X
н
о
X
X
Ч О
X
X
и 5
>х
>х
• е
X
X
® о
X
ч
(U
1 е-
X
н
я
со
X
S о * §
3
с
о
X
X
с
><
Cl
С О
X
3
Г )
И о. я
| a^g
а. о. а. Л * оЭ
Ё с
UQ Н (jQ
is О
со
О.
a
bs:
о
£ О с я ю
5 о ^
1^0 Я а> и IS s с н о о
о л a £ а, л
Г* СО СО
X
СХ «
X
О
X х СО I о ч
X
<1> н
О
сх
о
£
сх
о
X
о
X
со
X
о
>х
<L>
5
Й
U
X X
X
X
3
X
о н X X X
^ о
>> VO (U ^
CL ^
о <U
S2 н
£5
К Cd
О сх X
о
X
X
и
X
X
о
X
о
и
X X X X X
с* а> а>
^ н н
X X X
о. *
о *
3
сх
§ £
“ и
w [5 2
с о о
X
3 X
Н м W =
ж со й
5 Ко
3
5
3
3
3
г!
2?
3
в
£
'3
3
2Г
3
го
3
3
3
*
3
р?
a
s£! ^
*
а>
X
о
сх
о
со
УЛ,
(-Q
о
X
сх
5
X
40
fN
I
UQ
ьс
о
a
а.
3
з
£
X
^ св cd o' Я Я Р* a a р л л
X >я в
0 я я * Ч Ч
. <U (L>
4 ч ч
со со XX
5 й й
£ a a
XXX 5 a a
2 § §
1 5 §
S <u <o “ c e
cj о
я s s gss ч ас x
X
X
X
о
о
2
X
X
X
X
X
<D
н
X
X
X
X
X
о
н
<L>
t;
о
3
X
о
X
<L>
X
S &
в
о
X
X
я
а>
X
о
я
о
X
X
со
X
X
X
X
Й
3
о
н
a
л
S S S S X зс
a
^ е-
2 я
. X и а> и
U Г 4
<N w n
-О I ГП
5e; 00
Cs|
I
LQ
о
X
t»
c;
X
о
H
o
«=;
о
ON
X
2 ^
2 ^ 5 x x ^
X <J
5 о
Is
c
X
X
m
n
о
X
X
on
X- — гч
i
UQ
S*
О
s s
s s
X X
X
x
x
о
О
о ^
x
Г4! ЬС
Xе о чО О
sS
Зм u
X w
S 1Г| S ГЧ
CX
o S
X s
X
x
ro
— rs|
ro d*
oo о —
r-l
648
Завод № 81 (г. Москва) Опытный завод и ОКБ реактивного вооружения самолетов, пиро¬
механизмов, пороховых двигателей. Гл. конструкторы Карту ков, Григорьев
Завод К? 923 (г. Москва) Опытный завод и ОКБ автопилотов и гироскопических приборов.
Гл. конструктор Антипов


Завод № 476 (с филиалом на заводе Опытный завод и ОКБ стрелкового вооружения, электромеханиз- № 266 г. Киров) г. Москва мов и электроаппаратуры. Гл. конструктор Федосеев
ОКБ-133 (с филиалом на заводе ОКБ по разработке мембраноанероидных приборов и сильфонов. № 157 в Харькове) г. Москва Гл. конструктор Матвеев
ОКБ-670 (г. Москва) ОКБ по разработке реактивных прямоточных двигателей. Гл. кон-
Н
X
S
£
X
X
X
X
X
ё
I
«
X
С?
ад
п
X
а
5
од
с
о
ад
X
А г- О
" 2 I
в .« 2 з
о 2 ю a g а о. 2 о.
3 5 Я
а? а л to л о _ о с й с о
X
А
О-
Ю
5
ад
2
*
X
§
о
а.
а>
в
о
а
с
2 5
0 о х х
X
х ад
1 5
н ^ X о. X о Ь н
(в ж
« I
Ж О
н х в о о
it*
° 3^
5 О.
Т
и х s g-g
g УIco £5
о w h ю 8.*
a
О ©
а. с о-
о ©
Ей'*
о.
I
X
О
ж
d
X
ж
х х
X £ * £ £ х
5 S
а в
s i
* g
2 4 X D
A X
з *
§1
ад «0
5 5
§ я о «
3 5
a 2
* t
I
О
г
i
l
о «в a v и С 2
о * о
Ш О Е?
О CL s
X С ЯГ
ш ю
о g cj CL >ч ад
2-8
Ю О
ад о х 2 ад
S
8.
0
&
1
х
о
X
Он
О
о
А
8
Р
о
X
3
А
О
X
о
Ё*
А
X
н
о
о.
S3
Он
А
X
X
X
X
гг
3
х
А
ад
С
U
*
S
3
О
х
ж
3
о
m
*
Гч
О
А
О
ад
а.
сч
УЛ
I
tO
Ы
О
ад
*=5
О
А
А
А
X
2
зг
X сд
II
А
«а
О и
р
о*
А
сх
ос ж
X X
X V
х 5
= 8
sbu
ул >л г-
— УЛ
to £
**
А А О О
s а
С* <Г*
УЛ
^ О
— С|
<ч
СЧ
<ч
сч
УЛ
гч
VO
ГЧ
г-
ГЧ
649


I
>>
о.
о
i
tc
cd
cj
CX
X
<L>
cd
X
X
X
X
CJ
H
s
X
»jQ
cj
c
и
X
X
X
X
X
cj
H
>X
о
X
■д
cj
c
CJ
ed
X
H
о
VO
cd
a
3
Oh
X
X
X
X
X
H
>x
о
X
cj
c
о
cd
x
н
о
VO
cd
CL
3
Cu
X
X
X
X
X
cj
н
«
о
X
JQ
0)
c
о
cd
x
H
cd
Q.
S3
Q-
ч
CQ
cd
0Q
О
§•
СХ
О
VO
X
я
S
CJ
&
X
н
я
ж
я
я
ж
я
я
я
X
4)
CJ
s
о
£
X
CJ
я
я
><
О
X
X
>я
3
£
4>
4)
я
X
н
н
о
нЦ
С
>я
о
X
Л
9
>я
о
X
Л
9
я
Д
§
3
2
О
X
о
н
S
о
X
о
о
&
X
Cd
hr*
4>
д
и
S
§
Я
4>
о
CJ
(U
О
я
X
С
X
О
X
X
CJ
о
Д
д
cd
cd
X
н
о
cd
X
н
о
н
о
ч
о
д
о
§■
со
о
&
VO
cd
а-
го
VO
cd
сх
д
СО
Я
о
Ё _
о S
н
X
4>
о
я
S3
о.
а. я
о.
а.
си
С
С ^
а
I
X H cj X X
«
X ~
X g
CJ У
jq Cl 4 P
<D |s cd Г0
CQ
0 ^ 4
aj os
ч <N
CJ (N О I
x s
1 H
о S
Л H
Ж ^
2
VO
.oi
00
CJ
о
X
CJ
a.
о
H
X
i
H
3
a
о
H CJ
>4
г
cd
Э"«гГ c9
о oo •
rn ^
(-Q <o Ь/ 00
CJ ^ w &
5 e® 5
я ^ о
a> ^ о
Я о Э U о. Я
X
о
X
<u
о
X
л
* 00
° £ о.*4
2 S
ю о
о g * 3
Си £
g S
м
I-S
X о
8«
4> ^
о •
VO М о ^ о 5:
о S
9
6*
X
X
X
X
I
(Ч
*
О
сх
2
VO
о
о
X
CJ
а-
>>
е-
х
о
X
CJ
о
VO
о
CJ
О
S
О
ч
о
о
cd
го
£
Н
2
с
о
О 94
/-s X го X
ES X
О U
0
Я
со
2
1
н
2 с о
о о.
2
VO
4>
о
X
о
о.
р о
>. ^ fr3?
X w
S X
И О
4> w О VO Ю *Г>
о
о
о
я
X
ч
>л
си с о
и
§
ч
н о
)С ej
U3
*
*
О CL
2 VO
CJ
о
X CJ
о*
<о J I
^ ж >ч
I ч f
^ и о sox о о. о ч е* 1*
ч- m Os
*
г
О Е(
О
9
го
s 2d
3 «
а х
| 3
с s
о .
CJ
40
оо
СО
I
М ~
о §
К Я
я
к £ ~
I
JX
Ч cj н cd а О Ч
CJ
ч
0
CJ X
1
о
о ®
° F ^
“ о *
^ i-*
^ 4) Ж d X О
о й а д о
3
Я 2
н о
^ 9
S я ж 5 g •!■
О о
*
н
г
н д о д X *
я <-* о
в тг
я 2
X
CJ и
I
X н о X X
>х
X
X
CJ
4
<и н
5 2
СО Ч-
о 1
ч
0 ч
CJ CJ X
1
О 1 X X
СС ■ч.
X £
9
£
х
я
я
V
е:
S
S
я;
*
ОО
(N
OS
(N
О
ГП
ГО
(N
ГО
го
го
т
«о
го
ЧО
ГО
Г-
т
650


Завод № 706 (г. Москва) Гирокомпасы, гироскопические приборы, приборы управления
стрельбой, автопилоты. Производственная база НИИ-944 (серийное и опытное)
Научно-исследовательский инсти- Разработка аппаратуры автоматизации управления средствами
.4
О,
А
СХ
а
х
х
А
>Х
о
ж
о
0>
2
<и
I
X
а
cd
ж
н
о
ю
Cd
СХ
S3
X
а>
Ч
<и
А
cd
X
3
а
Cd
сх
cd
X
с
cd
cd
Ж
н
о
ю
Я н
СХ U
Я ж
cd
От СХ
X
ж
X
X
X
<L>
н
>х
о
X
£
cd
СХ
А
X
X
<и
£
cd
СХ
с
>>
3
СХ
cd
СХ
cd
С
X
cd
cd
X
н
о
ю
cd
СХ
н
а>
i I
X
О
СХ
о
2
X
<и
cd
§■
3
СХ
£ £
cd
СХ
cd
X
X
cd
cd
Ж
f-
o
VO
cd
cx
3 3
<L>
X
cd
cx
X
A
5
X
<u
c?
A
A
&
О
u
О
X
2
О
X
о
н
А
А
3
СХ
А
СХ
А
X
X
А
А
X
Н
О
о
А
СХ
Я
0
1
н
I
о
А
5
е-
о
О
00
Я
3
2
<и
н
CJ
X
о
3
сх
£
А
СХ
А
X ^ X X А X
н
о а- «g
a *
о 3 а з
х Я 9 а
С о
s
А
А ^
2 х
у Я
0 в
S X *
2 1
' «
1 §
x S
w U ^ О
о * — о
ев
'Ж
2
о
ef
0 А А СИ
2 А
1 2
I °
Is
о *
00 оо оо оо
% Я Н s
- я
2 Ю V
о ж
О ^
й- О
о
е*
О
S ,,
Я
си
S $
н s
U А X X X н « 3
ж О
e-i
О 2
s |
Ж jg
о о
я <->
Г- и vO w
Я ^ г- Э «£) 'О о ^
и as
1>
А
А
Ж
О
о
S
оо
н ^ А ’О А •
о Я «=х 22 ^ Я
О w
X 2 о VO
X гО!
* е-
I
X
н о X X
«с
X
ж
и
£ ^ X и
ж н
ЗА А
^ о
Ю сх
м Ч
. О L. D
^ X
I
g х
Я О >> А
СП Я
0 I А О
1 «
сх о г> ж
А
U о
о
сх
ж
О
- А
^ о
I
2
ю
г»
О
ж
о
СХ
о
& » &
I
2
ю
г>
о
ж
о
сх
о
SJ р"§
^ S a
— А
* О
I
Я
я
Я £
W О ы-
- is * з*
. а> ^
^с5 a
>ч со
Э-2
о ^ * X
О и X ^
5 оо Я гч
§$
е о
и a
л a
Э-2
о “•
г>
х
U
г-
Os
00
*
a
if
Э" оо
I tjQ
О X
* О
3?
О А»
О ^
U о сх
оо J
S О
- я х
е? Ж Я О U ^
3 §-2
ГО Н U
.3
ГЧ
VO
г-
651


Списки предприятий ракетной и военной техники
на ноябрь 1957 г.
<N
3
гг
s
й
О
X
5
о.
0>
о
са
о
и
Щ h о W 2
* £ Ё
О ‘
аСОО
я§
К X я
а
а
а
а
а
а
I
а
а
а
§
I
>а
а
гг
а
сл
а
а
а
|1
а
р?
а
а
-а
81
<и
X
о
о.
о
0Q
io
W
О
3* ~
-о
о.
S
X
VO
сч
из
о
(N
Л
D.
S
х
§
е-
х
х
X
<и
vo
»о и (N w
,OI СО
г; оо
м <N Ч I
о w
з ^
ет О
§
Б-
X
X
X
<и
С?
ОЧ
(N
«
Ч
О
CQ
cd
СП
со
о
н
о
ч
о
и
ON
I
о и
Tf *о
чо
00 <7\ о
(N
648
НИИ-25 (г. Москва) НИИ автоматики управления самолетов
Завод № 81 (г. Москва) Опытный завод и ОКБ реактивного вооружения самолетов, пиро¬
механизмов, пороховых двигателей. Гл. конструкторы Карту ков, Г ригорьев
Завод № 923 (г. Москва) Опытный завод и ОКБ автопилотов и гироскопических приборов.


I
X
S
X
X
*
<L>
s
о
g О
n 8
3 о 5 ч
ЭЕ
X
о
X
О
*©-
X
о
S
00
о
{X
о
ю
§■
>% CL
О- о о н
о
00
X
е-
X
о
о
и О 00 о
S £
э-t
о л Си
£ X О. х С
с л о
£
X >Х 4>
из
о
ч
о
X
cd
со
Ои
<и
X
cd
О
X
cd
О.
*© «
3 <£> а> а> 3 “
Ч
Г)
л X
н х 2 оо
Я °
О 5
х
<l> cd
S 2
*§ о а. £
9 £
^ Э*
о ж с о UQ * е;
О с
х
о
2*5
ч
и
»х
<и
ч
<L>
н
X
и
X
§
X
3
X
X
о
н
о
3
4
а.
с
X
X
X
X
н
X
X
й)
О.
0)
2
I
х
§
£
>Х
<и
5
13
§
s
Ё
X
<L>
а.
><
3 х н о о
X
4 х
*
а>
I
х
х
х
X
>х
X
ч
«и
ч
X
л
X
X
<и
X
о
а>
£
X
х
X
X
X
<L>
н
X
X
X
X
>5
X
ч
1>
ч
х
X
ю
X
|S * н * о 9* ° *
ю м1? ^
2.x S.B Я ш §§
а, о. ооо н в н х х из >,из ^
■' е-* е-
о О о
х з
., | 5
3 § 3
О- X с О ^ °
с о w
W Н ^
g £0
s
X о X о
X
о
в
О
ч
о
X
X
со
I
н
и
X
§
d
X
X
X
X
X
X Р X £
1 х
Ж 0Q
X л &>
t >х
X
X
X
X
X
о
в
о
X
ч <и Ч
* S
5 a
4 А х X X X
X §
IT
X X
X в
х <и
5 5
В °
1>
1=5 О X
х ^
X Ч
>х . >х 3 в 3 X « X Н X н
N-4 *Г* Ь-4
X * X
а. в о о
Н о
о. g
2 о t Ч >L ° £ х
R- со
X
н
о
ю
X
си
3
о.
о
в
н
X
X
о
X
о
X
из
I
н
о
X
2
d
X
X
X
X
X
а>
н
X
X
X
X
>х
X
ч
<и
Ч
X
X
X
X
X
X
<и
Б
о
4>
X
н
о
ю
X
а
3
о.
о
Б
£
X
X
а.
ю
3 а> 5
I
о
X
4 X о
CL
а>
X
X
X
о
о
X
в
3
о
X
X
X
X
о
X
X
<и
С?
а>
го
о.
о
н
X
>ч
и
X
2
d
X
X
_ X х X « X X <и X н х л
(U
н о
X «
х х
« 5
о
X X
X о. X о
и
X
3
н
>>
е-
X
о
В X
о
<и /В н О
« о W
§ с о
сх о н из
йО
<и к н
5 'g «
S о. ч
g at-
« О. ш
3- о о
ас ft
о о
н w VO iC у S >Ч« сх
схО в
о
X
X
со
X
ж
>х
о
X
со
X
в
а>
Б о
cd д.
и
о
X
н
о
I
о
X
н
3
с
о
X
X
X
X
X
а>
н
)Х
о
X
X
и
в
о
<и „
I ES
2.§ о л х сх 1)
9г s
о X
ч „ о >s
t- X «
о 5 s
О S Q И О г
о a 5
ас с в-
ю
о
<и
о
X
3
о
о.
о
Z
>>
е-
о
X
о
Он
ьо:
о
о
X
о
X
X
н
(J
>*
X
X
X
о
X
о
X
X
н
о
ю
X
сх
3
X
X
X
X
X
&>
н
W
X
X
X
X
в
<и
в
и
й>
4 о
X
X
со
X
X
5 о
X
X
X
о
о
2
<и
ч
о
X
X
со
X
X
2
о
X
X
X
о
о
2
m г<
X *oi го х;
^ X _ -—ч со X <U itj
X X о ч о О
X х «5
•©■ g.2
о X и!
X
СЛ
го
I
из
X
О
Г"
WO
*
о
г-
чО
•
из
X
О
X
X
X
о
о
из
X
о
X
X
3
X
X
о
со
*
Ч
О
X
X
го
X
3 о
4
£ о
Б i ч а
О
wH
^ и
g X
о
ч о. о х
X X X X
го го
о
X
X
н
о
i2f
I
*г> ^ «Г) Н Ч’
.OI ^2/
?. ч- ч •
О (В
® X
W о
о
X
о
н
>ч
а>
0-
CN
из
X
о
(U
4 о
X
X
X
X
X
3
о а>
5 2
s о
§х <и
«■2
чЧ&-
ОЧ
ч-
I
из
О
о
оо
(N
*
X
ч
U ^
W ж
S S ^ s
X 5
ж I
и и
1Г)
| I— UQ тг
S й!
ч ч о о
X X X X
го го
X
о
л
в
<и О
S "
А Ц5
5 ь<: g sp “ «Ьо
s
g 2 и
I Ю со
I 1) 5
а> о 2с х ж о н о ч О о. о g-O И
ч S n
>Ч S CJ о* £
О pr 3
и о X
x
x
X
о
о
s
из
и
и
I
н о X
о
X
4>
О X
х
2 о и
4) О О о.
5 2
5 ю
X (U
н о
о X Си о X Cl
Ч о
Ро Н о ж О ^ и а.
I
х
н
о
X
X
S
е-
х
х
х
х
)Х X X о х
5 -
X ОО X оо
ч S
g s
0 “
CJ X
1
о
X т
cd
зс
00
00
2
н
е*
ГО Ч" */0 ЧО Г^“ оо Оч о
— (N
<N (N
СО Ч (N (N
и~)
СЯ
VO
(N
Г-
(N
649


cd
X
x
X
<D
H
OC
cd
X
-Q
<L>
X
U
X
X
X
X
X
0>
и
>x
о
X
J3
4>
X
о
cd
X
H
о
VO
cd
CX
$3
CX
X
X
X
X
X
о
H
>X
о
X
A
о
X
о
cd
X
н
о
VO
cd
о*
я
о.
X
X
X
X
X
а>
н
>х
о
X
л
0)
X
о
cd
X
н
о
VO
cd
о.
я
(X
I
>ч
а.
о
3
£
cd
а>
о.
5
X
а>
«=:
00
9
о
§•
>>
сх
о
VO
X
X
3
d>
§•
X
н
X
X
X
X
X
о
X
о
§ X СJ
X
X
о
н
X
<и
X
X
с
>Х
3
Е
4)
4>
X
S
н
н
о
мм
м
X
>х
о
X
>х
о
X
X
i
3
О
X
о
о
X
о
о
X
м
ijQ
tart
X
н
а.
5
5
в
0Q
х
СО
cd
4>
cd
и
§
5
X
<и
D
0)
а>
о
X
X
X
с
о
X
X
о
о
00
cd
cd
Cd
X
н
о
cd
tt
н
о
н
и
е<
о
0Q
О
СХ
X
0Q
О
%
VO
cd
сх
со
VO
cd
о.
ол
0Q
со
X
о
£ ,
о В
X
4>
О
Я
оз
сх
О. S
СХ
Он
сх
с
С *
с:
X
1
X
о
§
cd
X
0 §
1 СХ
I
X ь о X X
>х
S jj V * * « n0 СХ
х Р
5 го 00 . О
<U ON
о
0 X
1
о
X
X
>ч
cd
X
оо
<ч
2
ю
о
о
X
о
а.
о
£
X
о
X
о
о
X
X
.OI
00
о
о
(N
(N
I
К
S
X
н g
On
CN
nQ
X ^ Н Н
3 °
X >N
^ о н cd
. . *=: сг> ГО оо • сн ^
UQ
V 00
о ^
'W ,01 СО
ОО 5
^ о
* § 89
Du го
*00
° % сх*4
2 s
VO о о §
* 9
2 м
о* 3
м
§■1
X о g О
о О о >
VO W
о
О г\
о О
э
(Ч
*
о
СХ
2
VO
а>
о
X
о
о.
о
н
X
>ч
&
3
о
С*
о
со
cd
п
Р* о
X к
х О S у
X * X 4>
§£
* 8 и о
X
X
н
3
X
о
о 'к X
(N 5
з!
О U
о
СО
со
I
о
S
О со сх -
2 =
vB g
<и н
§ § о 5
сх °
2 °
R ^ е-з
о Й
х О
4> w О NO VO со О Tf
<3*
сч
СП
cd
X
С*
>ч
сх
X
о
U
с;
о
fee
н
о
NO
*п
*
ез
к
X о о
w сх о ч 05; ^
гп
СП
3
о
“ О
5< ?ни о и Ж S' U
>4 fcj
cd Н
ac S1
’«Г
NO
СП
m
СП
m
650


к
Й
Sn
Й
X
04
(D
1
e? S
CP
cd
S
&
X
>>
cd
JQ
£3
CX
О
cd
vo
vo
я
CX
ж
я
cd
я
rv
я
JO
а>
CX
о
vo
я
CX
р
о
ЕС
о
я
я
ГО
я
<L>
о
я
сх
о
с
а>
5
в
я
3
о
н
о
о
я
о
я
сх
я
я
о
и
н
0Q
ГЧ
cd
3
о
л «ч
с «
5
3
я
со
н
о
п
<L>
СХ
о
Я
4>
00
л
&
К
К
х
л
го
X
Н
Я
3
о
н
00
я
3
о
ьо
о
§-
о
vo
я
5
э-
(—1 о
uQ
сх
'а? ^ о 5 X сх н л
з е
С Е
о Л
s л
4> «
о н я о « vg к л
а сх а> я ^(£
00
н
о
>Я
<и
ЕС
о
U
<L>
я
Я
5
ЕС
я
3
оз
н
<L>
оз
сх
я 0> «=: 00 оз сх я >%
3 сх
р
Я
сх л я я
оз
03
е-ё
о vo
/-ч Л
О сх СО Я С (2
Я
Я
Я
Я
СХ
£
СХ
03
Я
я
03
>Я
О
X
о
<L>
е•
<L>
<L>
С?
<L>
Н
О
я
ЕС
03
сх
Я
s*
н
о
vo
Я
СХ
я
Си
со
О
ч
ж
сх
Я
Я
о
а>
Я
D
>=(
а>
со
cd
Я
О
3
cd
о
Я
а>
е*
<L>
0Q cd Я •
3
СХ
г?
cd
СХ
cd
Я
Я
cd
cd
*
н
о
vo
cd н СХ <о
cd
СХ СХ
я
•
н
<и
я
н
я
я
X
я
Ml
3
я
я
сх
я
о
5
н
X
а>
х
s
3
а>
я
я
я
н
сх
я
СО
>я
о
я
н
а>
я
ЕС
&
CJ
ей
X
ж
§
н
я
сх
я
я
§
я
я
<и
о
CQ
cd
g
я
ж
с
<L>
сх
ж
о
сх
о
3
ЕС
я
<и
е;
CQ
я
&
о
я
3
<и
н
CJ
ж
я
и
к
и
я
я
я
&
о
я
<и
ч
а>
«=:
3
о
ос
е
я
я
о
я
о
н
ш
§
я
сх
я
я
&
я
э
я
>>
>ч
сх
я
сх
NM
я
N-4
я
я
я
сх
сх
сх
сх
я
Р1
р-
Ои
я
я
я
я
я
С
сх
сх
сх
сх
я я
я
я
я
я
я я
я
я
я
с
(-
я
я
я
я
о сх
я
я
я
я
я 2
я
я
я
я
О м
X
X
X
X
Й S
н
н
н
н
О
о
о
о
о
0Q й
vo
VO
VO
VO
ГО 3
я
я
я
я
о Я 2 а
2 vo
сх
сх
3
сх
сЗ
СХ
сЗ
сх
сх
сх
сх
С о
cd
О
о
2
и
40
О
*
п
о
00
cd
ГО
I
я
н
о
я
я
I
я
cd оо
о
ьс я
о s
>я ,2 « я S 5
о
я ^
е: ^
0> Й н °
и ^
S
Й 00 о
ЕС а> е; о
0
я
1
о я я
S'
оз
о Я
ес Й <£> К к Ж
О W
о ^
? о о ^
Я ^oi
я Jz;
S' н
£ &*я
3
о
е*
О
00 cd со
1 i i i
е s
° и о ^
ю to 00 оо оо оо
£ S
*s
р?£
I
2
vo
а> - О 3 * О % ЕС О- о
О со
Н Й S*S м >> -
е-?
я о
I
Я 5* н S
О >4
Я я я н
>я
я
ё
о
ё 'я' 3 Й
ё °
н Q
о
о
а>
О Я
*2 г- и 5 vo w § .о ^
Э £! VO <!> ^ *Г1
Я о .®J
и сх
я д
5 «®
5 S
00
§ g V&' Si 5 ,a
/—> я я
X
. э
S ^
Й *2
и» я
ё Д w
о w
У оо чЬ,
оЗ § 5 ‘Л §
^ н со
!*£■!?
I
Я
н
о
я
я
>я
я
X
о
5
Й
00
о
ЕС
<и
с;
о
0
я
1
о
я
я
6
ж
ж
О I
« 2 2 ю § а> сх О <и ьо
00
U
(N
04
I
5 S X
(N
04
ю
*
н
г?
о
сх
о
н
е-
о
я
о
(D
О
Я
►л
^0
о
00
о
а>
Я
U
•
2
vo
а>
О
о сх о
оо о
сх У ^
si 8-
° S ^
и О (-
W я W
vo j£ to
S |?5
£ Э^:
о h
§ р*
5 о
*
O.U Си
<и
с О
I
2
ю
а>
о
ы
о
сх
о
н
>> 00 £2 я a
О Cd
* X
У
о и я w
nQ r~~
5 04
я 00 я ^
я о U сх
I
X
р 00
X W о X
« Q
s a
*7? Й
to
40
о 00 о Jz; о о
40 2 00 to
3 я
ж о
*
ч
о
со
cd
ГО
о я я
сх ^ о
н <-
оо
ГО
04
го
о
(N
Й
го
Tf
Tt
Й
to
rf
40
rt
г*
rf
651


<"N О - Я -О н
ar <l> а сх
е?
Ю 4> Q ^
5 «
си О
go
<Х
§
'О
О
(N
О
и
к
с
и
а
%
а
«о
©
а
I
а
а
а
?
*
I
о
сх
о
U
сх
о
н
«
>>
в-
я
о
ж
<=;
U
>я
о>
5
Й
U
Я
Её
СО
5
н
к
л
<D
сх
<U
«
н
о
ю
СЗ
сх
«3
сх
о
с
0 Я
Ж Я
о *
ja
а
ai
а
р)
а
а
а
I-
>з
2
S'
^ -5
а
•©-
чо
(N
W
О
л
’■О-
>>
40
I
W
*
О
а
>>
lO
со
сх
Я
КС
а
К
PQ
(N
ио
■а-
к[
о
со
СЗ
СО
-1 (N
со
CD
*
О
л
я
03
о
к:
03
л
с
г-
40
а*
■
W
*
О
чн
со
<L>
а
з
VO
>я
?н
40
Г-
(N
*
КС
О
3
со
VO
а
/-—ч
КС
Ч
КС
Я4
<L>
л
а
а
а
&
&
&
3
я
я
я
ю
Я
я
я
)Я
Я
я
я
?н
<D
<и
й>
U
•
u
•
и
•
и
'w/
'w'
ч'—^
uo
со
О
о
a-
00
г-
со
a*
(N
а*
й
i
&
•
о
О
о
О
со
OS
*01
652


I
X
D
ч
<T)
N4
£
0
S
§
<L>
e
О
о
u
1
о
0
о
э-
X
о
ч
X
CD
о
э-
X
•
о
£
CQ
о
н
JX
§
а>
ч
о
X
ь
0
CL
н
<D
о
0
e * *
S' >4|H
3 s w cl ^ g о у О a
О 8* О 0 8
CQ
о
х
х
u
о ч о X X
(U H
>x о X X
о
x S
CL 3 8 X
5 s
5 CO
Eg S
X Ь
1 ®
§ s
2 >s 5 55
CD 24 Л о
H *
» cD ffl О 4 a> ч
о
0 X
1
о X X
>4
H о X X
*
3 X
со
2 о u
O CD
аз x
s
§•
s
§•
X
►ч
Ё
X
о
X
X
CD
X
CQ
CD
X
CD
CQ
О
a.
x
н
X
<u
о
X
о
a
CD
CO
>x
M
0
X
X
<D
0
H
о
cx
CD
4
ft >X О а
о P
f—■ 05
I
о
x
x
8
>x
X
H
a.
c
ч
a>
X
CD
CQ
О
Cl
X
£
<U
o
H
CL
О
H
X
>4
fr
о
X
s
£
>x
<L>
a>
H
X
Ю
a>
e-
о
X
CQ
О
H
<u
о
s
CD
CJ
X
X
_ X о X ^
P о tQ
n e-^
и О
о
>x
s
X о CQ 0) P“ CD
e § M
о 2 >x
§■ a | e
si i о
о £ 3 x о о £ >* и ч О и
и
о, я
ю 9
а о
CQ
а «
4 Р
р н
CD g
s 8
5 8-
ч> в
X
U
D
с;
>Х
4>
X
О
н
X
ю
4>
О
X
CQ
О
н
<и
4
о
5
CD
О
UP
X
О
ч ю о о>
со
CD
го
>Х
3
X
со
0 н а>
§
1
о
X
U
<и
ч
X
2
X
X
о
со
о
a m х ffl х g
<u 5
fS
О ос X
I
X
X
X
8
>x
о
X
f~
<u
X
CD
CL
>X
4>
4
<u
H
X
Ю
a>
0
X
1
CQ
0
fe
§
1
О
X
>ч
CQ О X
t i
Ё § ci О a. u
CL
о
H
X
>4
8-
X
о
X
X
05
о
X
гд X
s s
О CL *. О
£
;o
8-
X
о
X
ч
о
0
0
со
«
Ё
О I
ч
0
^3
З4
е-
нн
0
0
X
е*
Б-
X
X
03
X
X
а>
о
X
X
X
X
Р?
•
н
о
г—«
а>
а>
и
л
1=?
•
|=;
о
S
и
U
1—4
»'
ч*—^
1—-1
U
ос
.OI
ч-^
г-
ip
pz;
СО
CN
оо
го
1
1
ч
1
UP
Ш
о
UP
Я
0
0
со
О
О
о
•
CN
со
-
г-Н
г-н
Г—Н
4>
О 0
® s S
Я Ю Q S X S 0 У 2
5
X
О
0
о
X
X
X
0
Я
*
й 2
ср
vo г-
X
о
о
2
*©4
rv
а>
0
W
е
и
2
0
<и
В
гн
е*
0
X
•
U
о
Q.
0
ю
X
(D
«в*
'и'
S
С
0
X
)Х
р;
<i>
о
О
и
0
«ч
0
1—т
о
0
X
О
1
2
О
Си
с
X
0
0
X
0
CL
S
с
U
X
0
0
и
0
и
X
и
оо
os
0
X
О
о
2
св ^
3 £
о g
s§
U го
I
о
0
0
со
0
X
ш 0
5 ®
0 О
ч о
X u
О os w CN
jp s
<N
О ^ 0 X 0 0 CO 4
0
О
(N CN
О
о
5
ip
ip
i
ч
о
0
0
CO
CN
CN
653


tt
О
X
s
3
03
о
s"
et
s-
та лл VO g
S
О VO
A
О г*
н
<L>
о
s
л
о
X
3
<=!
(D
*
Н
(-Q
О
С(
О
ш
cd
го
«
U3
X
н
из
с
О
с;
о
с
>>
Р
о
н
X
э-
о
X
о
ж
3
U
03
о
н
а>
е=;
о
S
cd
о
х
о
Р
5
*
cd
о
о
cd
С
I
н
р
о
с
о
S
03
о
X 5
3
03
о
ё“
е* _
Р ijQ
cd е
5
5
3
2
1
го
1
г»
03
5
5
о
р
X
X
о
g
м*
£
VO
5
из
из
5
из
5
&
О
5
§
Б
р
ИГ*
2
<L>
С
о
с
Мм
и
Р
о
о
S
О
н
5
5
ЕЕ
X
>5
)S в
ж
ю
S
0
VO
1
аз
о
н
а>
с;
о
£
cd
О
О
е*
О
ffi
cd
pi
з5
3
х
н
е-
х
S
р
о и н
Ж 03
>> о
Р н н 0>
о
X
о
X
|=: о н
р . аз «
U (JQ X* ^
5 О
о S
6 ^ 5 О
* «
cd S о 00
cd »- с 03
Z, х s н
х 3
-Q С
ОхО
3 с
о 6
ffi м
cd ;> со
cd
X
5
2
cd
ffi
CV
О X 5
4
5
S s
5 о
§ *-
•©. в
^ oo
40 ~ WO ГМ — ГМ
« 2
§1
03 X cd cd ro ci
ro
cn
cd
03
x
о
о
cd
n
X
о
о
о
Tt
ГМ
<u о
ffi ffi
x cd о го
гм
5
X
cd
3
ffi
5
S
cd
i
5
5
•e*
cd
ffi
X
о
о
ГМ g
~ о
го
X
а.
ct 5 о ^
03 cd
го
wo
гм
cd
cd
cd
03
03
03
X
X
X
о
о
о
о
о
о
2
2
2
и
и
и
ч—^
ч^
О
00
чо
О
1—1
т
*
«
=1
е*
е*
о
О
О
tt
03
03
cd
cd
cd
ГО
ГО
го
40
•
Г"
оо
гм
гм
гм
cd
03
X
о
о
£
о
rf
I
ш
О
04
ГМ
cd
ffi
х
о
О
£
гм
I
U3
О
*
е*
о
tt
cd
го
cd
ffi
X
о
о
гм
гм
I
из
о —
ГО ГО
cd
03
X
о
о
2
го
гм
I
из
*
О
гм
го
cd
ffi
х
о
о
2
cd
03
X
о
о
cd
03
х
о
о
S
Tt и —
ГМ W wo
"То? из из из
о о
о
го ^ wo го го го
654


CU
о
н
X
е-
о
х
о
X
с5
>Х
а>
X
а>
н
cd
и
X
«
X
ад
о
н
cd
и
а>
е-
cd
О
CL
X
S
и
<L>
X
Н
О
ю
cd
а,
3
>х
о ^ 2 о
С QQ
W §
* 3
О го
•
лч 03 4> U
О £ >% ВД
t? S
О. X 2 2
х *
>. 00 o' X
I
X ад X
х
§
X
- * о s * Н н cd
ад
§
cd X ад
cd
х
ад X ад
О X О
5 § 5 I С 5 а
* s||с
a-5 ь о. к< х
^ 00 о * о. 3 ■н о о ** X * н
ё-« s
м 5 w — S .g- н
>я
X
X
X
cd
^ ад
х й а. ^ н ° о-
ц О И ^ ^ h
. Ь Н О >, s X
^ й Я & ^ п
ё 9- Ех 2 о х &
Й 2 & 2 х Ь о
о
X
<D _
X cd
а> С
2 § § й .
§ >5 * ё £
X X X *
s> Я U Н «
й 2 , « о
- £ 5
X* О* U* _
В- а> х В £■ о х х ■ ic 2 о о X н
ад х
* С
22 «• ад
о
х
X
ад
X
<L>
Н
cd
н
ад
С
о
X
X
X
о
ад
о
X
tS^^xS-B^^00
®о-хх2^яо
£х§55°-оэ:
5 с Sj з 2 ® 'О* х
Зим В* cd х
S g. * § » §•
а и х (- S с
<и 2 ад <и 5 « к
нЬ-аднЙН^л
o^c=roS®^5
юй^ю”(25я
^ я о. & §■ fa я
§У
>4
о х
а ад
х
cxg-ScxE’O.gx
З^З^З^с
си °* g a s c^S о
22xo >к о
CC^cSCxcd
w W у w gw 5 ®
oo So Soо 2
i—•
ад
ад
X
3
* Э-
cd
з
ю
ад
X
0 X
1
о
X
н
X
cd
X
ад
x
<L>
X
ад
cd
CU
c
>ч
S
a>
H
о
X
о
X
о
<D
X
ffi
cd
a.
x
0? U R
Cd p X
x С u
X ад
x <u H cd
£ «
X
H
о
X
X
о
и
о
X
s
о
a.
х
о
о.
3
о
и
о
X
н
X
cd
0
<и
X
1
о
X
н
2
3
ад
ад
х
о.
ад
о
н
<и
х
о
cd
о
>х
<и
*
cd
X
Я
X
о
я
н
о
о
X
о
cd
X
о
со
а>
ад
Я t-л а> ад
о ад Си «и го ад
X о х
9 о сх си ад
* У. W Р о <и
н . .
W *
a w
о>
н
cd
н _
о X
>%
е-
о
X
О
ад х
о
ад и
*
a. 2
£ «
X «
^ о
О в-
е-с
® о
£
С ю
Си ад о н н о
X ^
>ч «
си ад
ад
о
н
4>
с;
<и>
о
Й ^ &;0 § ¥ “
о) ад с; о
tt
о
R СО
2 л
с?
X
О
X
е* £
О
А О %
х <1
Си
ад к О g
ад х Э X
со
cd
со
ад
£• ® * я * 3
О) 0> X
X
>ч
о >£ л* >Х S « £- я «о h 3 о з о Ч £ я
ад
(D х
« п 5 н ^ н
X о? О о; О. *-<
ь й ^ р9 о г5
я-с? о 5 о о о и
X
&
§
ад
о
*3
. я о ад
ks
а ш m О
2 *
о s
ч ® 3 ю
2 л
Э CL
я я
>к си
ад о X х . Н 1 ад W 1 X U О О
cd
ад
х
о
О
го
о©
го
I
W
О
/—v ад cd ад ад х х о о о
° 'S
S о
^ ио
I/O —
■ад- го
• I
W W
О О
cd
ад
х
g о
§ S S и
со
cd <D X *
S О
о ад
5 *
«г» ад - о
X
|=;
ад
<и
^ ГО
о л
ад
cd
со
ад
х
о
’©' cd и С
г-
(N
I
W
О
г-
чо
я
я I
S и
О ^
5 S
= л
§ Я
•е-ьй
^ и
(N “
w §
й <N
Л Q|
О ^
I
и
оо
*
н
о
<и
)Х
cd
ад
х
о
о
2
04
х £'
2 н
X °
Й (U О Q.
S Н X X о> <и> X X
и и
•
о>
S
о
си
X
X
и
а>
х
Й 2
С? *
rf\ NM
S g
си О
с S >1
X W
ио
«
н
о
<и>
X
я
X
cd
со
X
X
rCU л
Н х
<D
ад
х
CJ
о
ад в
« а
я
и ^ «
^ я я
со I Г*11 X X О
и о ад X w О
8LF >.
о Ч Ъй
КО <- ^
О
3«
§
Я
ад
о
cd
3
cd
5
W
х о
ад _ х о ^
>Ч £ 04
* * « J-v . *о| w и х;
W w « S S о
55 я
h-J ^ ГО
I
<L>
и
о
ад
о
х
Я
X
X
о
си
а>
ю
вс
cd
X
о
5
о
н
(L>
W
Н
2
t;
>*
н
'о
ад
О
и
о
о
N«-«/
X
ОО
00
00
X
40
X"
•
X
On
го
04
«
«
*
>я
«
Я
in
40
1
X
о
X
X
о
X
О
о
W
ад
си
ад
ад
cd
<и>
cd
cd
со
ад
со
со
о
40
ГО
Г— оо
ГО ГО
04
го
О
X*
(N
X*
го Tf X* X*
Ю 40 Г- X" X- X*
ОО
04
X*
О ^ »/4 Ю
655


ш =J з о « о.
Л >> р чго я
£< rv СХ
о к л
Cd X
н о. о.
V W V
£? X X £
Э- Н н g П о о 1л
1*0® я
о §. g. р. ■ a a !3
1 ± о. &
О О g Ш с к с
о (-Q (jQ UQ fr* ^ 2 ю О О О
о
X
X
С
£
и
О
(N
О
и
л
РО
UQ
bd
О
(N
VO
О
X
X
а
>ч
н
о
о
»о
I
UQ
^5
О
<0
VO
C->
Q-
X
Ю
X
о
cd
u
О
CL
X
cd
u
О / V
/^S
ro
cd
OQ *
О
X
H
° 2 x s
о
2
1
<l>
c
•
u
. О
О
•
u
u
U
04
w u
u
Tf
•<! Se*'
4—'
ГО
ro
.Ol
hJ 04
о
r-
40
X2 ^
(N
CO
r—)
X i
•
1
1
E*
vo M
Ш
to
W
О
X ^
2
bd
OQ
cd
CO
и o
О
о
О
т* *o
40
•
oo
04
»o vo
VO
vo
«о
VO
ш
о
5
о.
со
и
40
о
го
UQ
О
о
40
CL>
С(
О
Ш
cd
го
cd
X
S
0
1
X
>х
X
ж
о
nQ
о.
>>
I
ж
О
X
<L>
2
m о
§ Й
•в* 8-“
w ^ w
со u Q\ ~ ^ г-
(N ОО ^
Й?Й
О £ О
r-v л
►д х
X cd Л 2
S3 2
. U u w
40 Г- «—1 со
I I
W Ш U 2 О О
со
о
ж
cd
ю
о.
<и
^ (N П rf
VO 40 VO vo
40
со
d
о
VO
VO
656


Я"
&
<и
hJQ
*
О
О*
о
cd
о
со
со
нО
О-
cd
с
cd
00
<L>
S
4>
К
CQ
и
•
и
•
и
•
и
•
U
•
U
ч"и"'
rj-
оо
го
со
m
оо
г-
г—
оо
П
CN
rt
^г
in
g
1
(Л
1
UQ
1
(Л
g
О
О
О
о
о
vO
•
г-
od
Ov
•
О
чо
VO
VO
40
г-
cd
VO
cd
X
s
X
о
ffi
о
о
о
2
г~
657
(г. Москва) исследовательских и опытных организаций Минавиапрома


<N О
г S
S' <U JS Q. e? S*S VO <L> Q <->
5 ffl
О
go
§
'O
о
A
m
О
и
к
c
и
658


о
со
<
а
X
X
X
ев
ъс
О
х
о
S
3
о.
X
н
о
се
х
ю
о
оо
X
ж
н
о
ю
ее
о.
S3
о.
S
3
ш
о
X
1>
U
S
X
X
О)
ь
се
со
2
Q-
сл
0Q
X
i
о
С?
о
X
3
о.
X
х
£
ее
0
2
CL
ел
СО
0>
1
X
о
X
X
со
Ж
О
X
о
X
X
ее
0U
<и
о
X
аэ
&
X
о>
о
X
«
X
о.
4>
о
о
а*
<и
2
X
§
я
н
о
а>
2
X
X
о
се ы о *>
X
X
3
ЬЙ
о
§
X
3
о.
X
X
<и
о
э-
о
о
Cl
О
ю
X
CL
с
ю
о
X
о
0Q
се
ел
<и
X
X
се
00
о
- о В*
§ § Ё
S н г<
3 1 2.
си о С
I
со
X
се
4>
О.
2
е
- ё
8 з
X ■
н
I
о
X
X
Р
о
<и
Й
X
О
X
X
се
as
О
§
X
3
«г
х
X
X
5
о
X
2
X
<и о
X «
X
о* х о> о Я х 5 ®
X X X X
3
си
О)
X X се со
§•
I
а> о си
£ С
х
X
<и
X
си а, о х
2 £
£ о о £- X С
X
се
а> « 9 х
«с
3
н св
2 8.
g О
р
о
>ч
X
О ю
с-
ее
X х
«с
н
и
8 я
3
X
X X
X
1
* 2 5 *
се
н
о
X
си я
о
о
Я О
X
X
X
^ X » X
3
се
X
3 ее
си
о
х о
У
X
3 х
2
о
се о
00
1
о Я.
° X
о
X
X
а> х
и
2 и
и
4>
X 4>
а>
X
X X
X
X
О X
X
се
х се
X
00
X «
0
се х о
X
о
X
X
ее ^
а. С
&
£
<и
о
а
ее о X VO
0 о
1 §
3 э
ее Q.
Cl
о
S и
* О 00 со о о
н
1>
X
р
о
<и
£
н
и
&
X
о
си
X
Ё
а>
о
си
С
х
2
X
X
о
00
о
X
>*
а
<ч
го
ЧО
Г*» оо
On
О *-* (N
(N (N CN
659


I
VO
о
о
u
0)
X
Л
л
О-
OQ
О
Он
O
as
o>
н
о
as
о
>3S
ж
cd
H
о
Cu x
c G
s £
^ ас
H |
0 a
^ cd
1 ~ u:
s o
^ e;
H 2
Oh 5
>✓ я
^ Cd 1 >K O.
ё 5
« ё
8*|
x л
1 2 O-
§ 3
ас сц
£ со « OQ
о о ас е*
cd О.
>ас о к ас а> о
0Q
3
О.
г?
cd
Он
cd С С
ас cd
Scd X
SB £ <D .2
x vo Ж cd Он
8- 3
ас Pu
£
a>
4
<u
OQ
cd
ас
cd
8-
cc
c
cd
>S
<u
3
§
g
£
a>
&
<D
О
cd
CO
>ac
о
ас
л
<D
ас
о
cd
х
н
о
VO
cd
Он
>ас
ас
еч
X
I
)£
<L>
(Ч
О
Он
о
ас
е*
cd
Он
3
Он
cd
8*
О
ас
cd
cd
х
н
о
VO
cd
Он
VO
о>
X ои
•tr VO
й S3
Pu
Яи
о
Он ач
О- g
cd 5 cd X g X
н Д н о а> о VO 5 ю cd « cd Он £ Он
3 & я
Он Он
et
cd
ас
ас
ас
а>
1=5
о
чо
оо
*
е*
о
9
ГО
СП
(N
Н-
(N
*П
ГЧ
40
гч
г^
гч
оо
гч
04
гч
о —«
СП СП
гч
СП
СП
СП
660


X
ж
X
H
X
X
ed
o.
го
X
X
X
CD
vo
JO
Cl
§■
cd
H
fc'
X
o
X
s
)X
Cl
uc
X
о
о
X
<L>
OQ
e
£
a>
X
X
X
X
a.
>x
X
cd
о
о
OQ
X
H
X
X
o
OQ
о
X
o
X
3
a.
о
со
X
X
a.
vo
X
Q.
OQ
О
e:
a>
о
X
X
c
H
X
n
X
X
о
X
H
о
X
H
о
t
vo
vo
X
X
QJ
a.
a.
О
c3
c3
CL
0U
Oh
E
I
X
X
s
s
X
о
a>
S
X
X
a>
H
о
s
t*
X
Du
X
-Q
X
-0
5
X
X
<D
c
о
X
X
H
о
VO
X
a.
S3
CL.
OQ
&
й
£
X
*
X
X
X
<u
b
o
X
X
ed
CL
X
H
о
ed
•=;
vo
о
9!
cd
X
о
a>
£
X
X
6
X
X
cd
Д
x
i
5
X
6
Й
s
{jQ
*
О
X
X
s
X
a>
X
X
a>
*
vo
ed
X
U
>x
о
X
OQ
О
Ж
о
X
-Q
<Ь
С
о
X
cd
4>
(А
VO
О
ed
X
к
ed
Ё
О
2
X
ж
X
X
н
о.
0)
X
*
с
>л
CL
X
X
2
X
X
vo
н
о
2
о
u
с
о
<D
X
X
X
5
00
о
X
t=r
сЗ
2
CL
T
p
О
о
о
X
X
2
о
X
X
н
2
X
ё
X
о
X
X
в
4>
X
X
о
й>
е;
со
2
о
X X
X
о
U
со
X
2 s
о
е;
X
4)
о
X
X
3
U
a
X
о.
X
rf uS so
сл m го
об
со c*o
го
rf
661


Й
X
03
о
ж
X
X
X
о
0Q
о
g-
е*
о
с
X
03
о
X
о-
&
8-
с
с
л
>х
о
X
X
о
X
го
к
са
43
х
43
н
43 _
о К
11
о.
о
о
X
со
«
CQ
я О s о 5> х
2 *=*
X X
Н О-
Й 2
о р
—' о
03 5
О о
0- « о я D * X О
1- 	c
Ж
<1)
х
Г)
X
н
о
л
X
VO
о
CQ
X
ж
X
л
о
о
с
ж
о
х
43
х
сз
3
X
X
X
X
и
X
X
X
X
О
X
X
cd
о.
>Х
43
X
х
§
ЕС
2
43
Н
О
X
о
X
ж
н
о
ю
cd
О-
3
Он
X
43
X
43
н
о
U
о
X
X
43
о
X
МН
X
Du
£
си
X
X
X
X
X
ж
н
о
VO
X
о-
5
Он
X
и
X
Он
О
Du
О
н
<
X
VO
X
X
о.
X
&
X
со
X
X
X
X
X
X
HH
сз
>х
X
Oh
>Х
о
X
&
Du
X
X
X
о
X
X
5
X
X
Ж
о
X
&
43
X
43
X
н
>x
и
X
о
ж
о
X
>х
о
43
E
S
о
X
X
X
ни
X
н
сз
X
Он
&
s?
43
X
X
X
43
о
Он
н
X
X
о
X
X
н
X
с
о
Он
X
*©•
X
X
X
ж
ж
ж
н
н
н
о
о
о
ю
VO
VO
X
X
X
Он
со
Он
со
Он
со
X
Он
X
Он
X
Он
X-
X-
X-
чо
X-
X-
oo
X"
On
x*
о
«О
(N
m
»n
662


х
x
x
5
я
CX
a>
x
О
X
я
Я
CX
X
«
4>
3
5
я
§
3
Ou
OQ
О
x
ffi
X
3
ffi
о
X
cd
X
H
o
VO
cd
CX
Я
CL
X
н
о
я
.5
теле-
е для цы и
VO
о
ffi
я
§
х Q
•Т! Я
3
ffl 'я
ffi
X
О °
о
н
о
VO
3 «
м
сх
СХ Й
я
я
X
е-
о * VO fc О ffi
я
X
й
н
о
3
я
о 1
X
<и
н s
>х
о
с?
1
а> ис, Е х
X го
сЭ
о
X X
2
X
сх
X
<D
г
о
о
о «
X
е-
I *
X
X
Э сх
X
CD
2
X
Я
сх CJ
о
Я
I
Л
CO
s £: >x
a>
£
X
X
<L>
H
о
s
3 s
CX X
x
X X a> H
_ о a. s я
cd CX
cd
x
H
о
Ю
cd
Я
Oh
2
§ 5
3 2
a. g
в 5 S £
C nQ
O *
VO Я Cd О CX X
Г0
X CX ffi
<L>
X X
<D
2 ю
X
H
о
cd
я
a
cd
X
o
H
ffi
cd
Я
§
4>
X
X
cd
ffi
О
Я
<u
H
a>
Я
§
§
a.
cd
ffi
н
о
О
ffi
>4 го CL X
О
VO
о
a>
о
X
о
<D
Я
Э-®
о о
я «з
Я я
S х сх cd
0) ffi О О о
5 3 х
я я н
ООО.
^ о Cd 2 X с
U
о
С?
о
X
X
о
сх
X
cd
о
о
<и
я
о
CL
с
о
U
о
X
о u а> н Е
<и
о
X
ffi
§
X
я
0>
с
и
U
о
я
о
X
X
<и
н
X
X
я
X
X
н
CL
cd
я
3
я
сх
VO
0
<L>
N-4
3
н
1
о
cd
сх
Б
cd
сх
cd
я
я
cd
я
X
X
о
X
я
cd
U
X
п
cd
X
о
X
я
Cd
сх
>х
X
н
сх
я
я
4>
сх
я
X
о
Q>
X
X
S
§
я
cd
сх
а>
X
X
cd
а
о
н
X
а>
о
сх
х
cd
X
го
о
я
о
X
cd
<3
X
&
5
я
X
2
о
X
3
X
X
о
X
я
cd
X
о
§
X
я
cd
сх
cd
X
н
о
ю
cd S СХ X
2 * d Cd
CL ffi
н
b s
b о
5 ^
X Ш
i §
>x
X X
о
ffi
я
<L> f- cd ffl
о . 5 я*
3
ffi
X
H
ffi
я
о
4J
я
о
0 X
1
о
X ^ X я*
Я oi
X %
с*-)
I
S
к
X
3
&
X
X
X
а>
я:
о сх
2
VO
а> о
X о сх о н
X
>ч
е-
о X
0
X
1
о
X
н —
X '
cd UQ
о
сх р
с Е
« с
а> Ьг я 59
Г) (Т)
О w О.*
2 О
VO w
я
я
сх
U
X
X
X
а>
Р
ffi
о
сх
о
<L>
о
X
о _ СХ VO о S
& &
ь-
о
г-
о
X
о
X
4>
о
VO
о
и
о
X
ffi X
S
X* *
я *
ffi «
о Р
о
сх
2
VO
CD
о
X
3
е-
X
я
&
X X X
<х> о СЯ сх ^ о и
Н W
X ^ *>. 00
cl Г- р 40
0 .oi
х г
° ^ X 3
о
и о
1 3
л л
5 °
э-~
X 40
4>_ в,
=Г^:
I
о
О)
3
о
я
о
ffl
я
го
>х
ffi
X
н
ffi
я
о
U
о я о
X X <L>
ь
6 X о сх
О о о
X о сх
2 2 VO ю
8 8
О х
1
сх
о
,~~1
2
X
(N
2
н
3
я
н ^
х С*
*
X
<D
I
>ч я
р- &
о
сх
о
&
X
О Я X я
2
VO
>х
8 sc
X 4>
S Р
.3 «-
(D
о
X
о
сх
со
2
о
0
1
S
VO w
о
о
с
3 ю
н
v>
«
и
о £
съ
Им
СХ ^4
U
е-
I р-ч
4) Ю ^ О Я 8.1:
*g! Я ^ (Г)
о
X
2 t£J
р ^
о н
§■ Б
я S
Н
о о о х
U X
3
о
X
ffi
сх
о
U
<D
X
о
сх
X
я
а.
о
н
X
о
X
2
о
& 3
X
я я X н
CD
я
^ U 4>
3
3
&
X
X
X
о
Н я о 2 х JZ X 3
>х
X X о
ffi
я
4>
н я
н
I
о
о
3
&
X X X а>
и
u U ffl w
vo
X
о
о
ffi
о
X
0 ОО
- 2 о о « 5 « я (N У
я ffi а> • а.
х vo я s 5Г о о о Й vo
2 S 5S ? Д о
Cd О ^ § S Я S 00 §
* s Б®*
ч £ я 6-
я о
Я к
е-1
я*
VO
•о
ОО
l/''»
04
iO
о —•
40 40
(N
40
m
40
663


I
4>
О
a
o
I
&
>Ж
О
c
a>
e;
о
A
e?
a>
н
ж
0
1
о
2
<L>
s
Qu
c
cd
Ж
H
о
VO
cd
CL
S3
a.
OQ
M
A
H
О
vo
ed
a.
<D
H
i g
О ж
ed
>Ж
Ж
8
a>
t
CL
<D
2
£
§
e*
cd
CL
>Ж
О
ж
н
о
н
о
cd
ЕР
О
Ж
О
о
3
«
cd
ж
н
О
VO
cd
е-
S3
(X
cd
3
cd
и
CL
о
<L>
Ж
Ж
S3
2
В
о
ж
ва
о
CL
О
VO
ж
cd г; cd ж Si ж
н Э н о 5 о VO в vo
cd о я
о, с о.
S3 о S3
CL Ж Он
Cd ±
й 2
о S
VO 5 cd
CL g<
S3 ю
Он о
cd
>ж
о
3 5°
т
>>
f § £
Ж с си
н
£
ж
н
о
ж
ж
>ж
ж
ж
/*■*4
ж
о
А
е;
й>
н
ed
го
Ж
О
ж
и
ed
CL
ж
cd
D
•
Ё
ж
во
Е
О
О
VO
О
О
Ж
ОС
е*
и
с
ос
а
V
w
5
S
»о
чо
40
40
40
00
40
04
40
о
г**
Г“ <N
г- e'¬
en
г-
г- г-
664


Белорусская республиканская контора Главрадиосбыта МРТП (г. Минск) Львовская межобластная контора Главрадиосбыта МРТП (г. Львов)
о
ю
а
(X
<L>
X
cd
О
о
X
л
ч
н
К
о
U
чо
г-
г-
г—
оо
г-
04
р"
о *—
оо оо
(N
00
665
Особое конструкторское бюро № 245 и Разработка и производство электронно-вычислительных машин завод САМ Министерства приборостроения и средств автоматизации (г. Москва)


<N О
M X
л н аг «
§ в- ^ 8 Е т
О
§
о
А
*
О
U
5
х
и
з
з
з
3
О
5
>3
3
аг
з
со
3
3
3
I
3
3
3
?
*!
о
о
*
‘3
5
'З
%>
6
Он
о
00
о
X
X
А
н
X
X
о
Cl
УО
а
х
н
о
ю
А
Du
Я
cd
н
х
н
о
X
X
X
н
о
X
X
ж
X
X н
ч 3
ч е-
Й 1
A X О «
Ч Е?
В и |о
? О
§ 5
т К
>> к
я*
о
о>
н
cd
А
О
Ч
<D
ч
О
О
X
I
о
X
X
&
X
X
cd
А
О
Ч
<и
о
о
я
X
ч
а>
Ё
о
о
I
Я
Я
Я
а>
3
А
о
х
X
А
Н
I
А
U
X
А
Ч
CU
О
Н
А
CU
О
УО
А
Ч
А
А
*
О
А
ч
<и
>х
3
X
а>
А
О
Ч
О
А
А
со
X
3
А
О
X
X
А
н
а>
X
X
А
А
О
Du
X
н
х
4>
О
DU
С
X
Н 5
У О X X
s §
Ж К
X §
I г
А А X О
X °
Й s
А
О и
ч _ ё Е£
о tx;
х Я
6 £ х
X «
>ч *>
А^ Ч
ИМ <и
Я н
н
X
(D
О
ж
3
х
со
3 X X о А О X О О
2 2
8^
Ж 00 |
* К
х с
й> п
А У
н U
О W
£- 00
Си
Ч «°! >» ^
О £ и &4
I
о
ю
о
rs
X
ж
н
о
А
X /—4 о Ж О X
^ х
А <->
О
О
О
<D
X
о
<и
и
о
_ ч б- g х *
X а> X н х w о А
<L>
ч
о
X
о
А
Си
3
DU
о
X
и о ч о
X X а> н
А «-Г х 5
О 53
ю § а 59 си О
3 4
Cl Cl
I
X
н
о
X
X
ж
X
X
о
а>
и
о
ч
0
X
X
<L>
н
1
о
X
н
X
<и
о
_ а.
Я с
а а>
&э
а>
X
о
А
о
си
d>
А
и
(U
ч
А
X
X
X
<и
и
и
А
X
3
А
А
А
3
3
s 5
<и 5
« А
X
X
а>
е;
со
2
о
о
а>
о
CQ
А
§ в
•©■ g
« 2
I
X
•е-
н
X
н
о
X
X
Ж
X
8 Э
& &
£ я н £ С X о &>
ж *
3 и
X ^
X s
(U Д
А о
Н г.
О О
си I; A s
4 о
ёт 5
£ I
I
о
А
я
? ^
— (N
СП
40
00
666


х
X
x
X
X
s
>5
О
X
a
X
H
X
a
<L>
D,
A
X
H
о
VO
A
cu
3
0*
m
o
о
A
X
x
Cl
c
0>
о
VO
§
X
a>
*
a
a.
A
X
о
u
О
A
о
X
X
a>
H
a
о
A
«
O.
cd
X
о
cd
x
H
о
VO
cd
CL
3
Oh
cd
P
о
A
О
со
CO
X
О
a.
x
OQ
О
CJ
CJ
a>
X
О
a.
c
X
a
<u
u
О
A
О
X
X
a>
н
cd
x
H
о
vo
cd
X
cd
CQ
О
X
Cl
о
vo
о
о
u
О
X
о
<L>
U
О
§
О. X
Q х
Л <1> Ом н
X
vo
S
о
VO
cd
X
со
<
I
о
о
со
<D
0 X X 0>
э
Ё*
1
о
X
н
0>
Z
<и
А
&
<L>
О
X
X
о
cd
X
со
cd
и
О
А
О
X
А
X
о
е-
А
С
X
0>
X
с- X
5 <D
6 * /"Г >*
U о.
I
вс
8-
со
<D
X X А А О О.
X
3
<и
о
Cl С
Г'
X X X X X
н
>х о
X А X
н
X А
8-S
§ а
А Ю
A g v и
О ® л* ®
а Ё
А
X
X
н
А
5
А
(О
<и
X
X
А
А
О
О.
X
t
<х>
о
&
X
X
X
X
X
>х
о
X
А
X
н
X
А
а>
а.
А
§
А
X
2.
е ё °
х
А
г>
н
А
А
3
О.
СО
А
а>
х
X
о
а>
А г*
О X A g
А ^ О. Л
со
А
X
А
X
>х
X
а
>ч
а.
о
А
X
н
о
vo
А
О.
3
0-
I
н
« А
н
£
X
н
о
X
X
в
X
X
о
А
А
<и
н
А
А
О
А
4>
О X X X
А
А А
_ А
5 “ = X 15
>>К
5 ас
X * Н о
х «
s I
о о. u cd
о о х х
S* °
-о А
A CL
g *
А и*
0 ^
15
si
1 з
у 5
5
А X X -в*
3 г
I *
еА
н
ГГ)
(N
СЧ
X С
»o
о
r-
чо
А*
(N
X о Н S
00
A*
VO
(N
m
ГЛ
A*
JU
i
«
£ S'
2
%
i
i
i
i
>^4
A
A
н
н
н
Н
t А"
H
f-
H
H
H
H
&
&
&
§ s
&
£
£
p*
H
X
X
X
X
S fc
X
X
•
X
X
X
x
u
н
н
н
н
H
H
A
H
H
H
H
cj
о
о
о
5 S
о
о
CJ
CJ
CJ
о
z
л
X
X
X
X
rs Г:
g ЭС
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
•
v
X
X
X
X
w
>Х
>Х
)Х
>х
>X 5
«
>x
w
О
>x
«
>x
«
о
X
X
X
X
s §
X
ж
X
Q.
X
X
X
X
9
X
X
X
X
x 2
X
CJ
X
X
X
X Cf
X
A
CO
о
о
tf
о
о
о 5
A
A
(J
§■
о
v;
о
CJ
CJ 2
CJ
А
А
cd
е
X
X
А
А
A S
A
A
НЧ
A
A
A
A 2
A
5
А
А
А
А
A 5
X
A
vo
A
л
A
Я
A
A
A
A E*
A
а>
4>
а>
А
4>
А
<L> 5
CJ
<u
a>
QJ
MM
4>
CL
1>
g x
3 = ш X
<u
3
fe Cd
о »
Н
А
А
н
А
А
А
X
О
о
Н
А
А
А
X
О
о
3 •©•
A
О
2
H
A
A
5
CJ
О
H
A
A
X
§
H
A
A
(U
vo
H
A
A
X
CJ
o
3
A
X
H
3
О о
о
X
о
О
О «
О
0
О
o.
О
О
2
2
О
E
А о
А
а>
А
S
А
2
A о
u
A
О
A
u
A
CJ
A
a t;
A
M
о
а>
х;
4>
<L>
4J
X
О
о
<D
#
2
4>
А 2
А
А
А
A ^
2
A
A
H
A
u
A
u
A u
A
CJ
о
о
U
О
1—
О
U
8 *
? t
o
o
u
CJ
о
о
CJ
я ^
CJ
0 и
S i
1
0 X
1
гп
О
X
1
0 X
1
A
О
0
X
1
00
0 X
1
CJ
X
1
<N
CJ
X
1
О
m
X ^ 7 rn
CJ
X
i
A*
X М X ^ X X -Л
TMnjPhTMn3Thn
S >%S £*Х S
эс£зс£ас£сс£
1^*5
>ч О S s >> X я X 3 ^ Т ¥ CC х £ X £ X £
ON
о —
CN
СЛ
*/■>
ЧО Г"- ОО ON О — —. — — Г4 (N
667


я
X
Я
X
X
<L>
н
о
§■
с
1
5
е;
X
о
е-
я
я
Я
Н
О
et
о
я
я
го
н
Я
о
О
а>
&
3
а>
я
по
X
МИ
я
я
н
о
я
п
я
о
я
ИН
я
я
я
си
со
со
я
а>
я
ГЧ
я
Я
о
Я
X
я
о
>5
си
о
Й
Й
X
н
о
со
<и
VO
ш
о
н
S
о
я
я
5
л
X
н
о
ю
Я
а.
я
(X
со
о
4>
0
3
я
X
1
н
X
4)
г
о
X
Я
X
н
о
ю
cd
си
я
Он
* vo G CU §* Й
О Q Я О Я О Я Он со
^ Й ^
о С ,.
о 2 и
СЧ
сч
со
сч
гч
*п
гч
VO
гч
Г"
гч
00
гч
Os
гч
о
СО
со
ГЧ
со
со
со
668


1
a
X
cd
' X
X
3
3
X
X
ffl
X
X
>4
H
CL
<u
3
О
a>
X
ffl
О
&
ffl
о
X
X
cd
M-4
SC
CL
H
о
>4
<D
X
<D
*
X 0> s«o
£
a.
•
о
x
H
<u
3
<L>
ffl
о
X
X
о
X
X
Cd
X
ffl
cd
X X
X
<D X a> ffl cd X
X
s
cd
3
(Г)
X X cd X
<v
3 X 3
ю cl ffl 10
cd a> a cd
cl 5 о о, а
g x 4 „ Э
(X
£ s
g 3 §•5 * S
cd
о
ь « О X
cd
х
н
о
ffl
о
U
о
X
X
<D
X
X
Й
Е
<и
5
О
ffl
ffl
О
X
о
о.
о
с
о
U к
о S
ffl X
о <5
5 I;
э-f
о о
0>
& I
s Я
* о
ffl cl
н х о н X X
о « ffl о
S3 &
X х
о _
О. S
С cd
X о
X о s о. о с
U
о
ffl
2 о X и
X о
<и
н
cd
X
н
о
vo
cd
s s 8 >.
Н О Он с
п
о
X
X
ffl
vo
ffi 2
я °
о VO
& 8. 3 g
2 В< а д
& § я <
о
х
cd
X
<L>
О
ffl
ffl
cd
X
s
cd
x
H
о
VO
cd
a,
з
a,
ffl
О
ffl
ffl
CL
cd
X
о
u
О
§
X
X
(2
ffl
H
X
3
i
cd
ro
ГЧ
X
I
О
X
cd
X
cd
X
X
X
X
s
о
§•
c
ffl
О
и
cd
X
X
4>
о
Ш
ffl
о
о
cd
X
X
ffl
о
о
cd
X
X
§■ & &
a>
О
LQ
a>
О
W
m
ffl-
W
О
m
ffl-
«
о
CL
2
VO
•u
о
X
<J
Cl
О
£
e- e
* I
* *
4> Я О s VO 4) О c
О ^
«о
*/-}
а
2
VO
a>
о
x
CJ
CL
О
H
X
&
X
s
ffl
о
CL
ffl
О
r- a> io
о
CL
2
VO
<D
0
X
(J
<D
X
X
X
X
a>
H
1
о
X
X
<L>
0
H
CJ
ffl
о
ffl
r> X о
ffl
X
cd
я
о
ffl*
о
VO
о
о
О
&G
О
а>
о
vo
о
о
О
о
ffl"
*
I
cd
X
cd
sr
1 §.§•
I'll
i| 1-г
ffl sc e *
»S u »9 e DC 'w' 3* й>
ffl-
40
fffl
r-
m
00
m
Os
со
о
ffl-
^ (N
ffl’ ffl*
со
ffl-
ffl
ffl
669


in
<4-
)о г- оо о о ^ ri гл rf uS чо г- оо ^ ^ rf »0 Щ *Г) <П in in in «г>
Os
in
670


х
о
u
О
X
л
X
0>
о
о
о
>ч
О
U
о
С?
о
X
X
£
о
о
X
25
о
0
§ I
1 *
о- сх
U
« о X X X Sr
g о
|§ §•§ £ а
« Ё
а I
С §•
m
о
00
се
о
X
>х
4>
§
о
X
§
ч>
с
о
се
X
н
о
VO
се
о.
а
се
0Q
о
ч
QJ
|=?
о
о
X
се
X
н
о
ю
се
о.
Я
X
4>
*
>ч
а
о
о
00
2
О
X
и
X
се
S
а.
a
о
СХ
VO
X
00
а>
X
X
се
ш
о
н
X
4>
О
СХ
С
ё ? К
~ £ д х ПС w
Н' 4> « •©* « w ^
о 7Г ° о
X <-> X rf Й л л Л| л О в 4' « (N Й ^
11 Ш ||
а> ^
ох Я
О —
чо ЧО
(N
ЧО
ГЛ
VO
ЧО
ЧГ>
чо
ЧО
чО
Г"
ЧО
671


со
о
40
in
со
£
*
о
о
а.
а.
2
2
VO
ю
<1>
о
о
о
ж
ж
и
о
а.
о.
о
о
н
н
ж
s*
ж
СО
>4
СО
>>
&
е-ее-
к*
X
ci «гГ Э“ Ш
X ^ л
"-Я'ю
w e-db
III
оо
чо
Os
so
О
Г">
—« fN
Г- Г-
со
г*
1П
чо
г-
672


» s
5 |
* о ч
v- о ж
X
3
2
4
s
Ж
u
4
3
s
cx
в
>ж
о
&
о
>ч
X
£
3 со о
4
к
Ж
5
Ж
о
ч
а>
а>
Ч
а>
Ж
Ж
§•
ч
о
ш
ч
о
сх
&
н
СЧ
/у*
X
Ё
а>
о
сх
С
г*
о
>Ж
О
сх
>Ж
Х>
VO л о,
§
§
ж
св СО О
ч
>ч
сх о ю о х> сх
& с м со
ж о ^ н
I О
S.&
се X
н о ю t_ се
X & о 8 S CL,
X
*
се
I
nQ
1
2 о
№
3
ж
о
*
в
о
>ж
а>
Ч
сх
о
«
ж
VO
о
ч
ч
U
н
сх
о
о
о
ж
X
ч
X
►0
о
-0-
X
3
со
I
е-
ч
о
ч
о
U
о
а>
о
ж
X
3
ж
ж
ю
о
ж
а>
ё
U
о
ж
ч
о
сх
ж
X
S
о
и
5
ч
ч
а>
S
о
Ч
з
в
о
а>
4>
X)
X)
Ж
Ж
ж
ч
ж
ж
ж
ч
ч
ч
со
ю
№
п
о
О
о
о й,
&
н
&
н
&
н
о И
В 5
X
X
X
х
х>
а>
X)
о
сх
о
сх
о
сх
° £ сх §
с
С
с
С 5§
X
о
ч
о
ч
X
§
ч
о
§
о
ж
4>
ж
ж
се
ш
о
&
£
<L>
о
сх
с
£
о
сх
о
ю
о
>ж
о
ж
ж
о
ч
о
ч
о
§
н
о
&
>ж
х>
ю
се
сх
о
X
<D
ж
ж
се
CQ
о
&
X
х>
о
сх
с:
QQ
о
ч
о
X
о
сх
0
3
X
1
со
>>
&
о
X
>ч
о
4>
ж
ж
4 п о
н
X
а>
о
сх
с
0Q
о
н
ч
сх
ч
в
в
ч
X
ж
ч
<и
в
сх
о
н
а>
ж
ж
ч
ш
о
§•
£
а>
о
сх
с
ж
4>
о
&•
о
о
ч
о
U
о
ч
о
ж
X
а>
н
3
X
о
«о
«
о
сх
2
ю
X»
о
X
о
сх
о
н
X
>ч
3
CJ
ж
о
ж
о
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
о
ж
о
ж
о
ж
X
х>
X
X»
X
х>
х>
<=?
X»
X)
t;
о
•
о
•
о
•
ж
U
ж
и
ж
Uy
*о
ж
/>“S
ж
/^S
ч
wo
Ч
г-
ч
го
ч
*/0
сЗ
WO
ч
е-
1
CQ
е-
1
&
1
ж
ж
2
х>
ЗТ
а>
зг
х>
Я
3J
оо
Г"-
о
г-
о
00
сч
оо оо
го
00
ч-
00
»Л)
00
ЧО
00
г-
00
00
оо
04
00
22 — 4981
673


X p
H
о О
о ас
ас
3
о
£
X
I
X о о
5 S
Ьг к
Du s
(и а?
* 5 _ ° s
S >> S S §■ s
1st
е S О С0 X ^ X Я
С
I
я
т
S'
я
<D
с
о
*3 *
0Q
ас о s а 3 х о ч *
о 5 5
a s
Я Л
ас е* о со et О
С
* ё
х
со
о
X
Я
о
в-
о
н
2
К
е=;
о
я
г>
о
а
■
х
§
э
X
о
X
*0
е;
(D
н
X
X
2
§
X
со
о
о-
о
X
X
X
еа
о
ct
(U
о
X
)Х
X
D-
<L>
О
О
ж
0>
3
X
CD
О
X
н
3
с
о
X
о
t=;
н
о
ж
о>
X
X
я
и
о
X
X о>
3
<L> (L)
3 О
Я Е5 О СО
О Я >, ГО
го
X
О
е(
о
<L> X X я со
о
Q- X н
X
CD О
>v °-
х
из
§• § 2 я
ю w
3
о *
X 5
из
К
<&
н
о
X
о
d
X
о
н
о
ж
о
ш
о
н
о
«=;
о
S
CN
О
«
С1
О
СО
я
со
о
ON
OcU
<и о 3
ж 3 ^
2 х з 9- из я
В 5 &
* Й л j£
В- 5 & 5
X н-5
я «=; х ,•
<U J у
t=i _
о *
X с
о 2 х s
<и ^
х 0s из 00
33
X UQ
<и NX
с а
о У,
ON
и 2 ** я1
<L> Я X СО
СЧ
ON
3
е-
?
&
"с?
S'
я
я
CD
я
X
X
я
ж
X
X
я
о « ^
X
о
e?
X
<D
t=:
и
о
£
о*
о
и
ж
X
X
и
•
и
и
•
и
•
и
ч—^
'w'
г-
V0
VO
00
*—Н ’
со
т*
г-
V0
»/о
VO
*
*
2
X
ч
X
о
о
о
о
о
я
со
я
я
я
я
я
я
я
я
со
со
со
со
со
со
•
4fr
ио
NO
к
ON
ON
ON
ON
ON
X
о
со
о
X
я
н
о
X
X
3
3
я
я
о
о
и
и
<и
о.
а.
<и
о
ю
X
X
я
я
о
о
е*
и
и
<и
<и
X
X
X
X
я
я
я
я
о
о
X
X
Си
а.
о
о
ю
ю
о
о
о
о
в-
в-
X
. Q>
а>
к
к
(?)
Г)
1
о
1
X
а>
X
с=;
X
•
и
•
и
ч—^
г—
(N
2
00
Os
On
On
674


х
X
X
X
о
о
о
о о
X
X
X
X
X
О
о
о
о о
X
X
X
X X
СО
X
X
X X
н
н
ь
н
н
о
о
о
о
о
>%
Р>ч
X
X
X
X
X
3
3
X
3
X
X
X
X
X
X
о
о
о
о
О
и
U
U
U
U
<и
<L>
<и
<L>
(D
СХ
СХ
сх
сх сх
а>
4>
а>
<L>
а>
VO
ю
ю
Ю Ю
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
о
о
о
о о
ч
ч
ч ч
>%
р^
р>^ р^
о
о
о
о
о
<D
<и
<и
а>
<L>
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
о
о
о
о
о
ч
ч
ч
ч ч
>ч
>Л
р>% >ч
сх
сх
сх
сх сх
о
о
о
о
о
ю
ю
ю
ю ю
о
о
о
о
о
о
о
о
о
о
э-
э*
е-
е* &
X
X
X
X
а>
<D
а>
<1>
&>
ч
ч
X
ч
ч
<Т)
о
Г)
<Т) <Т)
X
X
X
о
а>
X
X
X
о
X *—«
л
X
о
р-
ч
ч
X
н
о
о
(U
и
0?
Ое;
СХ
ч
t-
<и
ч
э
X
X
№
№
X ►—1
X
X
X
X
X
X
X
X
о
о
о
ч
ч
с*
Р*ч
о
сх
сх
<D
о
о
X
ю
ю
X
о
о
X
X
о
X
о
X
о
U
о
и
о
&
о
X
X
о
о
X
X
о
н
X
X
л
X
ч
X
ч
X
X
н
X
н
о
X
о
о
W
сх
X
д
р^
5 s
<■> X
оз a>
X ar
b 6
О н
о ю S
X X u.
л cx a.
H Q <U о x д
>4 Он X
X
о
X
£ s u £
со a> x ar н Ь
О н
ю S со u сх а
Я4>
сх Я
о
а
2
ю
<и
о
X
о
СХ
О
S
сО
DC
Ш
z>
за,
е-^
DC СХ
X о * ю
^ а>
8
О г* X
за о о
о* е-
6 22 Й
х >%
в* fr
)К
о
X
о
3
е-
X
X
X
0>
t=?
о
X
X
X
X
о
и
» а
§ § в *
0> о
&
0> сО й> о^о
СО
X
X
л
X
Л
2 (-Q
в ^
аса
СС г J
и У
с
и
<D
4 о
8
СО
5 о
X
о
а, ^
о СГ х Ч * Ю
С о
СО
X
/-ч
UD
*!
U
ч-^
О
а
2
ю
а>
О о
^ S
о СО СХ fX
2 х х х
>ч X
DC и О w Л* я! On
0 00 X Л
1 „
§ £
5 о
X «
VJ со
*
*— <N
О О
fO rj* О О
О
VO
О
о
оо
о
ON
о
22*
675


Редакция журнала «Судостроение» (г. Ленинград) Контора спецкомплектации Главного управле-  - па liAUTflllfV И комплектации электро-
ж
?1 3 о
м
с
S
CL
о ю
2 о
5S
- 3
S сх
ж ж
оо
ЧО
I
г-
тГ
о
(N
о
40
С
О
(Ч
со
rj*
ё
О)
<
и
Он
а
а:
э»
О
676


СРАВНИТЕЛЬНЫЕ ДАННЫЕ
vS
й
К
S
В
о»
О
о
о
В
S
3
се
S
о
U . « U S и
^ Ov
2 ob
н If) w os Ом
4> **
н *
a ©
s и s и
я се
2 я
в о
05 ^
4 Я
=* 3
05 О Я О S L
X о о В о о
ч 2
>> ar
Ом s о н
Ю <£
о се
о -в- и ^ О Я
=5 *
-о о
4 «-
5 о
я 40
О Os <у м-«
5 я
«* ш
н
См>
ч
о
в
л
се
S
се
ч
с
о
г*
On
О
р. °. °, <=> О о о о о ГЛОООО*^ —
m
СЧ
<4
°. °, °, о о a> о о о O(N00fN000C^-iT)O
— ^ r- oo
— ГЧП— M(NfNr>
О
ГЧ
О
00
ON
*n
r-
о
Гч
о
Г"
m
00
о
Гч
о
3
VO
00
VO
Гч
00
о
ON
УГ1
ГЛ
о
чг
NO
4*
NO
о
Гч
о
о
m
г-
ON
»л>
ГЧ
OV
ON
NO
00
гч
ON
m
»/">
00
00
ooooooooo
ooooooooo
nOt'OQnO-O
Ют- о
сч
oooooooo
Г'Г'ГГГЧГ^ГГ'
О О О О О О О О О О О о _
Г' О О »П О О о
— oor^m»r>^tooc4 00 Tfr — о
гч
ООС'ЛтОС'ОЮО
е- с *4 г ** г г г
о ОС - — ОООГПГ^ОО — ONTt*OOOO^OrmC4 On —
NO (N О©
fN
M t4 ^ 00 Ю I4 о сч о 00 00 no об On О N0 О; S
©C-vOC4»C>OvvOC40
sO00^TON(N<N — — О
00 vO ^ N СЧ ro
»n —
VN
СЧ
<L>
e;
о
S
T
2
О
H
CD
677


о о
о г
00 чо
Г' ГЧ
оооооооо
*\ Гч Гч Г\ ГЧ У4 С' Г'
мп'О'Ооеоо'О
Ч0400440т00440 чо ГЧ Г"* —*
о о
г г
го О *-*
ГЧ ГЧ
ОООООООО
Г\ Сч ГЧ Гч Гч Гч Гч
(N-«tt4^^^,0'0 O^Oro<Nrfrt*— 40 rf —« rf
I I
OO ОООООООО
Гч Гч Гч Гч Гч ГЧ Гч Гч Гч Гч
оо оооооооо
оо ог^ог^оооо
«О О 000*00400040
Г- oO^Orf^»n^(N
оо «о ^ *— гч
гч
ООО
Гч Гч #4
ООО
О О ГО О ГЧ ГО
о го гч гч
ОО ОООООООО
Гч Гч СЧСЧГЧСЧГ'СЧГ'Г'
ОО оооооооо
оо оооооооо
Ю о 0*0«г>000040
»-* I— <Л(ЧОО^<Л1^(Ч
00 »П »П — 1—• гч гч
ООО
ГЧ Гч Гч
ООО ООО О (4 «л О ГЛ (4 гч
ОО 0^40004го00
Г» Гч гч гч Г> Гч Гч «V г. г
ОО MONOOOOfT>r^O^
ОО ОГЧ04*Г>(7ч«—'0040
оо^ ^0000hh\0<0
О *0 00 Tt о ОО 1^* —
40 ~ <
ГО
Т* О О
ГЧ Гч гч
— О О Г- О О го *о О
I
ОООООООО
Гчгчгчгчгчгчгчсч
rOOO'O^t'^inOTt
04ГЧ04Г"-ОГЧОГЧ
ГЧГЧ1^*ОГ-~040
ГЧ 04 VO *—« »п
гч —
гч ^
г-
о
«4!
гч гч
cd
5
5
О
0
U
1
(N
Ж
3S
SC
Л)
у
<d
X
678
Источник: РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 78с. Д. 12. Л. 12-13.


<4
О ГГ)
46
17
1
00
*r> 00
—
<N
sO
s
m
00
Os
УО о
Csl
r-
Os
00
V“>
гг)
00
fT)
Г-
Os
sO
т}> Г' M (N ^ fO Т)
<N Os
О
00
ГГ) 00
О
*г* |
^t
il
tg- * vo vo
I I I
I I I
r s
I I I
I
I
679


Ручные противотанковые гранатометы - - 900 9320
57 мм зенитные пушки С-60 -" - 926* 866 ~ Могут быть поставлены
100 мм зенитные пушки КС-19 М2 в колич. 400
о
О О
о о
— (Ч
1111
I | I 000 — 0^00 оо»осчо~го»о г-- о со <ч ^ о <ч сч
х
р
а
ON
о
ON (Ч (Ч СО <4 ГО
rf О
о
«О
о
о
о
о
о
о
40
о
On
о
сч о
о
о
го
00
«п
о
го
о
сч
40
ON
о
OS
Г-
нн
о
Tj-
^-4
40
^н
оо
оо
■’d’
го
сн
*о
сч
гч
40
г-
(Г) Ю h-
г-
го
о
со
40
о
Os
со
О
СЧ о
«п
^ СЧ
сч
(Ч
«о
СП
ю
•о
Tf *
сч
гч
40
3
Г'
Н’
VO
О
00
1
NO 2
гч
Г%
г-
го
е:
х
S
о
X
I I I I I I I
I I I I I ~| *1
х
S
о
х
I I I
I I I
о =
3
н
I I I I I I
X
X
о
н
о
2
н
н I
о
л
н
сн 1—1
I I
с с
X
X
X
X
X
X
X
X
Cd Cd
н н о о
<и <и
ий
X
X
о
X
я
ж
о
=:
о
X
ыО
X
X
о
X
X
cd
X
о
=:
о
X
3 3
О- й.
Й
X
о
о.
н
S
<ч
X
X
X
5
н
о
4>
2
X
X
о
X
X
cd
X
о
С?
о
X
ГО СЧ
I I
о о о. о.
cd cd
с с
X
е?
X
X
X
X
КС
(N Tt* оо rf »Л 00
оо-^^оо
X
X
X
X
cd
н
о
о
X
X
X
X
н
о
о
X
3 3
о. а.
I I I I I
Он Он Он Си Он
X X X
3
н и о X
3
н
о
о
X
3 3
си си
XXX
XXX
XXX
5 5 5 5 S 5
ООО
XXX
5 3 3
Он си
680


О О О О О О | I О |
— о »о О ~ О 40
— vr> ГМ — 04
Tt
ininOTUNOOOO'rihO
-400CN<Nc^r»000(NOO
00 40 S3 <N 00
04 <N
«л
О
«П
О
го
О
40
С*
40
•Л
О
04
00
UO
40
00
00
40
(N
04
со
00
го
CN
(N
On
Г-
I
H
□
I I I I
' 3
О r
2 I
t_ *
I I
' J
i a *i "i i
S
US
JQ
л G.
-a О
z c
£ u
c3 2
G. X
>» ^
H «=;
2 =
= VC
us О
т о
>л Ь
л « ^ <
)S
2
5 о
5 в
О S о
2 5 =
м v
§ £ °
5 н 5
S О С
ет о «
f I
s 2 2 rf о Я о Н о W = •©• G. 5 О оо = 5
о
2
о в
з 8
= >>
§ е-
X j
3 в *
о. 1 s
в § О
о § § 1 I
г ^ J5 = о
£_ о г; «з н
^ из Ьс£ *<
ja „ G. -О
о
н и
cd «
гп
чо
m
*
и
40
04
V">
00
•
■я*
ГО
I
Н
со
о
и:
X
я
н
о о 00 • • о «=; о X т
2
о •
f— г*^
CD —
X
X
2
о
U
и
я
*3
о
и
3
04
Ро
X
я
я
«=;
я
Si
с
cl
о
н
о
X
о*
X
о
и
и
ас
я
О
и
М
я
н
X
о.
и
Ъ
я
о
с
С
X
я
о
ас
с
X
S
с
2
Ро
1C
X
л
5
о
о
и
и
Н
СО
X
я
♦
•
я
I
о
04
г-
е*
•
О
04
с
О
(N
Г-
го
Tt
е
ri
< и о- • • к 3 X з*
о
£
о
S:


СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ААН
АКМ
АН СССР
АНС
АСЕАН
БМП
БНА
БПСМ
БРДМ
БСМ
БТР
ВВП
ВВС
ВГУ
ВИАМ
ВиВТ
ВМФ
ВНА
ВНИИНМ
ВНИИЭФ
ВНОС
ВНП
ВНР
ВПК
вснх
втс
ВЦСПС
ГА РФ
ГАУ
ГДР
ГИУ
ГКИАЭ
Академия артиллерийских наук
автомат Калашникова модернизированный
Академия наук СССР
Африканский национальный союз
Ассоциация государств Юго-Восточной Азии
боевая машина пехоты
Болгарская народная армия
Бюро Президиума Совета Министров СССР
боевая разведывательно-дорожная машина
Бюро Совета Министров СССР
бронетранспортер
валовый внутренний продукт
Военно-воздушные силы
Второе главное управление
Всесоюзный научно-исследовательский институт авиационных материалов вооружения и военная техника Военно-морской флот Вьетнамская народная армия Всесоюзный научно-исследовательский институт неорганических материалов Всесоюзный научно-исследовательский институт экспериментальной физики воздушное наблюдение, оповещение и связь валовый национальный продукт Венгерская Народная Республика военно-промышленная комиссия, военно-промышленный комплекс Высший Совет Народного Хозяйства военно-техническое сотрудничество Всесоюзный Центральный совет профессиональных союзов
Государственный архив Российской Федерации Главное артиллерийское управление Германская Демократическая Республика Главное инженерное управление Государственный комитет по использованию атомной энергии
682


ГКО, гоко
гкот
гкэс
гнтк
ГРУ
ГСКБ
ГСМ
гении
ГТЗА
ГТУ
ГУГВФ
ГУЛАГ НКВД
ГУСК
да
ДРА
дав
ЗАЛУ
ЗАТО
ЗАТЭМ
ИАС
ИКП
ИТР
ИХО
ЙАР
ЙСП
КБ
КГБ
КНДР
КНР
КО при С НК
К.ц.
ЛИИ
sr,.
бюро специальное конструкторское
научно-исследо-
г г ''"««очные материалы осударственный специальный вательский институт главный турбозубчатый агрегат Главное техническое управление Главное управление гражданского воздушного
Главное управление лагерей Народного комнсса- риата внутренних дел
Главное управление по сотрудничеству и коопе- рации
Дальний Восток
Демократическая Республика Афганистан Демократическая Республика Вьетнам Патриотический фронт Зимбабве
закрытое административно-территориальное образование
завод точной электромеханики инженерно-артиллерийская служба Иранская коммунистическая партия инженерно-технический работник инженерно-химический отдел Йеменская Арабская Республика Йеменская социалистическая партия конструкторское бюро Комитет государственной безопасности Корейская Народно-Демократическая Республика Китайская Народная Республика Комиссия (Комитет) обороны при Совете народ¬
ных комиссаров контрольные цифры Летно-исследовательский институт
683


ЛИПАН
ЛНДР
МАП
МАТП
МВ
МВД
МВС
МВСУ
МВЭС
МВТ
МВФ
МТБ
МГК ВКП(б)
МИД
МНР
МО
мпво
мпсс
мсхм
мтвд
мтм
мтм
МТС
НАСА
НАТО
НДПА
НДРЙ
НДРЭ
НИИ
НИОКР
НИР
НКАП
НКБ
Лаборатория измерительных приборов Академии
лаосская Народно-Демократическая Республика Министерство авиационной промышленности Г' .11(,то„дт11п яятотоакторной промышленности
Министерство вооружения Министерство внутренних дел Министерство вооруженных сил Московское военно-строительное управление^ Министерство внешних экономических связей Министерство внешней торговли Международный валютный фонд Министерство государственной безопасности Московский городской комитет Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) Министерство иностранных дел Монгольская Народная Республика Министерство обороны местная противовоздушная оборона Министерство промышленности средств связи Министерство сельскохозяйственного машиностроения
морской театр военных действий Министерство транспортного машиностроения машинно-тракторная мастерская машинно-тракторная станция Национальный консультативный комитет по аэронавтике и исследованию космического пространства (США)
Организация Североатлантического Договора Народно-демократическая партия Афганистана Народная Демократическая Республика Южный Йемен
Народно-Демократическая Республика Эфиопия научно-исследовательский институт научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы
научно-исследовательские работы Народный комиссариат авиационной промышленности
Народный комиссариат боеприпасов
684


нкв
НКВМФ
НКВод
нквт
нкз
нкм
нкмв
нкмп
нко
нком
нкпс
нксм
нкхп
нкчм
нкэп
нкэс
НРА
НРБ
НТР
ОАР
ов
ОВД
овс
ОКБ
око
ОКР
ООН
«оп»
опк
ос
ОСТЕХБЮРО
отк
ПБ
ПВО
ПГУ
пкк
пл
ПНР
п/о
Народный комиссариат вооружения Народный комиссариат военно-морского флота Народный комиссариат водного транспорта Народный комиссариат внешней торговли Народный комиссариат земледелия Народный комиссариат машиностроения Народный комиссариат минометного вооружения Народный комиссариат местной промышленности Народный комиссариат обороны Народный комиссариат общего машиностроения Народный комиссариат путей сообщения Народный комиссариат среднего машиностроения Народный комиссариат химической промышленности
Народный комиссариат черной металлургии Народный комиссариат электропромышленности Народный комиссариат электростанций Народная Республика Ангола Народная Республика Болгария научно-техническая революция Объединенная Арабская Республика отравляющие вещества
- Организация Варшавского Договора
- Объединенные Вооруженные Силы
- Особое конструкторское бюро
- опытно-конструкторский отдел
- опытно-конструкторские работы
- Организация Объединенных Наций
«особая папка»
оборонно-промышленный комплекс
одиночный старт (пусковая ракетная Уста«овка) Особое техническое бюро по военным изобрете-
ниям особого назначения
тонического контроля
олитбюро
ютивовоздушная оборона
ервое главное управление ~ митет
олитический Консультативный Комитет
>дводная лодка
ольская Народная Республика
зоизводственное объединение
685


ПРО
НТВ
ПУАЗО
ПУАО
пяш
РВС
РВСН
РГАНИ
РГАСПИ
РГАЭ
РККА
РЛС
РМСД
РНР
PC
РСЗО
РЯО
САР
САСШ
САУ
СВАГ
СВАПО
СКР
СКС
СНА
СНХ
«сс»
СФРЮ
СЭВ
ТАСС
ТГУ
ттх
УВВС
УВМС
ФБР
ФГУП
противоракетная оборона Партия трудящихся Вьетнама приборы управления артиллерийским
зенитным
приборы управления артиллерийским огнем ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК
Революционный Военный Совет
Ракетные войска стратегического назначения
Российский государственный архив новейшей
истории
Российский государственный архив социально- политической истории
Российский государственный архив экономики Рабоче-Крестьянская Красная Армия радиолокационная станция ракеты меньшей и средней дальности Румынская Народная Республика реактивный снаряд реактивная система залпового огня ракетно-ядерное оружие Сирийская Арабская Республика Северо-Американские Соединенные Штаты самоходная артиллерийская установка Советская военная администрация в Германии Народная организация Юго-Западной Африки сторожевой корабль скоростной карабин Симонова Сандинистская народная армия Совет народного хозяйства «совершенно секретно»
Социалистическая Федеративная Республика Югославия
Совет Экономической Взаимопомощи Телеграфное агентство Советского Союза Третье главное управление тактико-технические характеристики Управление военно-воздушных сил Управление военно-морских сил Федеральное бюро расследований (США) Федеральное государственное унитарное предприятие
686


ФИАН
ФНЛА
ФРГ
ФРЕЛИМО
ФТАК
ЦАГИ
ЦИАМ
ЦРУ
ЦСУ
ЧССР
ЧТЗ
ШПУ
ЭКУ ОГПУ
эм
ЮАР
ЯБП
IISS
NARA
SIPRI
- Физический институт Академии наук СССР
- Фронт национального освобождения Анголы
- Федеративная Республика Германии
- Фронт национального освобождения (Мозамбик)
- Финансово-техническая арбитражная комиссия
- Центральный аэрогидродинамический институт
- Центральный институт авиационного машиностроения
- Центральное разведывательное управление (США)
- Центральное статистическое управление
- Чехословацкая Советская Социалистическая Республика
- Челябинский тракторный завод
- шахтная пусковая установка
- Экономическое управление Объединенного госу дарственного политического управления
- эсминец
- Южноафриканская Республика
- ядерные боеприпасы
институт международных стратегических иссле-
!£2=£==й^-


ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Абакумов В С. 490, 510, 522, 535
Абрамов 655
Абрамов 658
Абрамова Ю. 502
Агеев Н.Д. 535
Агурский М. (Agursky М.) 9, 56 Аксютин Ю. 501 Алафузов В.А. 511 Александров А. 206 Александров А.П. 268, 310, 481, 582, 583
Александров А.С. 495 Александров С.П. 482 Алексеев 82 Алексеев 655 Алексеев В.В. 60 Алексеенко Г.В. 534 Алиханов А.И. 481, 582 Алкснис А.И. 88, 91 Аль-Бейд А.С. 398 Амброз С. 56 Амер А.Х. 383, 385 Амин X. 410, 411 Андерсон Дж.С. 270 Андриянов 208
Андропов Ю.В. 360, 375, 407, 567 Антипов 648 Антонов 657 Антонов А.И. 217 Антонов-Овсеенко А. 60 Антропов П.Я. 287, 627 Арлазоров М. 57 Архипов И.В. 386, 387, 390 Арцимович Л.А. 442, 481,582, 584 Асад X. 392
Аспатурян В. (Aspatunan V.) 9, 56 Афанасьев С.А. 386 Афанасьев Ю.Н. 501 Ахромеев С.Ф. 54, 62, 528, 594
Базилевич 98 Байбаков Н.К. 300
Бакатин В.В. 413 Бакланов О.Д. 58, 145, 191,412 Барабанов В.А. 370 Баранов П.И. 90, 95, 96, 101, 141, 178
Бардин И.П. 552 Бариков 81
Бармин В.П. 578, 581, 582 Барре М.С. 426 Барсуков И.А. 535- Батиста Ф. 416 Батицкий П.Ф. 457 Батюк В.И. 57, 61 Бауман Н.Э. 545 Безбородов А.Б. 23, 59, 309 Беленький 139, 142 Белов 82
Белоусов И.С. 396, 412, 413, 632, 639
Белугин В.А. 601 БергА.И. 23,217, 584 Берзин Я.К. 130 Бериев Г.М. 656
Берия Л.П. 6, 19, 22, 28, 34, 37, 41, 47, 49, 50-53, 189, 192, 199, 205, 207, 216, 238, 264, 274, 279, 288, 439-448, 450-453, 476, 477, 479, 482, 487, 490, 495, 497, 504, 510, 512, 513, 522, 523, 530, 546-548, 550, 551, 553-555, 570, 573, 583, 584, 601, 604, 610, 611, 620, 621, 626, 627, 637, 641
Берия С.Л. 62, 510, 620, 621, 624, 629
Берут Б. 328, 330
Бирюзов С.С. 472, 474, 492, 520, 521,525, 541,542, 593 Бисноват М. 624, 649 Благонравов А.А. 457, 536 Блохинцев Д. 590 Богдади 386
688


Богданов В.А. 392 Богданов Р.Г. 9, 56 Богомолов 652
Боллинг А.Р. (Bolling AR, ,,
281,282,311,511 0 45’
Бондарь 163 Бондарюк 649 Бор Н. 440, 570 Борисов 223 Борисов И.В. 56 Борисов Н. 218 Борисов С. 321,322 Ботнер 89 Бочвар А.А. 582 Боярский П.В. 60
Брежнев Л.И. 252, 261, 374, 406 439, 471, 474, 475, 504, 52б’ 566, 567, 581, 620, 629,633,642 Бриш А.А. 292 Брускин 147, 163, 186 Брутенц К. 399 Бугров Е.Б. 56 Буденный С.М. 453 Будняк 117, 127 Бузуев А.В. 56 Булавинцев 469
Булганин Н.А. 6, 34, 38, 40, 192, 236, 242, 252, 323, 324, 330, 361, 439, 440, 446-453, 462, 471, 485, 504, 508, 511, 520, 529, 530, 533, 534, 540, 549, 550, 606, 607, 626, 627, 637, 638 Булкин 444 Бурдейн А.С. 542 Бурназяк А.И. 499 Бутома Б. 366 Бушуева Т.С. 146
Быков О.Н. 56
Быстрова И.В. 229, 307 Быстрова Н.Е. 14, 58 Быховский А.И. 530
Ванников Бл. 6, 44 ,0 „ . Й Й Щ Й 458 Й
ВчкнцовС.С.,494,512,525
Василевский AM. 242, 440. 447
453,460,506,508,509,547 627 Вахрушев 179 т
Велихов Е Л. 59
Вернадский В.И. 262,569,588 Вертелов К.М. 62
Вершинин П. 403, 508, 512, 616- 619
Веселов 658 Ветошкин С.И. 452 Вигдорчик 141 Визгин В.П. 59 Витка В.А. 478 Вишенский Н.И. 392 Владимиров 78, 82 Владимирский С.М. 627 Вознесенский НЛ. 37, 147, 192, 201, 206, 218, 264, 441,’ 442,’ 530, 561
Вознюк В.И. 494, 513 Вознюк В.С. 57 Волгин Н.Н. 482 Волков М. 471 Волкотрубенко И.И. 512 Во Нгуен Зиап 407,408 Воронин 654 Воронин СЛ. 575 Воронов Н.Н. 457 Ворошилов К.Е. 34, 67-70, 78, 82, 99, 100, 103, 107, 116, 117, 123, 129, 130, 132, 142. 147, 154, 163, 167, 171, 192, 453, 460, 524, 531
Восленский М. 501 Вышинский А.А. 179, 361, 546
Вавилов С.И. 262, 569, 618 Валюховский М. 347
689
Гаврилов BJO. 364 Гагарин Ю.А. 578, 582, 587 Гай 108, 111


I ал со M. 386 Галкин А. 178 Галлер Л.М. 165, 168, 511 Гамарник Я.Б. 72 Ганелин Р.Ш. 61 Гарриман А. 223-226 Георгиевский П К. 482 Герасимов 387 Гинзбург В.Л. 286 Гитлер А. 230
Глушенков 656
*
Глушко А.В. 146
Глушко В.П. 476-478, 577, 578, 581,582
Говоров Л.А. 453, 457, 506, 512 Голгофский 654 Голиков Ф.И. 475, 525, 532, 533 Голованов Я.К. 23, 59, 60, 501, 503,593-596 Головин И.Н. 57 Голощекин Ф.И. 139 Гольданский В.И. 61, 595 Голубев О.В. 58, 634 Гонор Л.Р. 530,615 Горбачев М.С. 16, 284, 298, 305, 415,422,427, 633 Гордиевский О. 62 Горегляд А.А. 217, 536 Горемыкин П.Н. 185 Горкин 178
Горшков С.Г. 385, 386, 388 Грабин В.Г. 185
Гречко А.А. 57, 232, 246, 250, 307, 330, 349, 351, 406, 453, 474, 567, 581 Григорьев 648
Гриневский О.А. 54, 62, 377, 436 Гринько Е.Д. 61 Г ринько Н. 139 Гришин В.В. 360, 567 Громов Г.П.453 Громыко А.А. 321,360, 375 Гроу Р.В. (Grow R.W.) 45 281 311,511,512 Гроувс Л. 554
Губарев В.С. 57, 596 Гудков 654 Гуревич И.И. 285 Гуревич М.И. 184, 629
Давыдов С.Л. 308, 572, 595, 603, 633
Дапин С.А. 56 Дворжак В. 347 Дегтярев В.А. 530 Дегтярев П. А. 513 Денисов И.С. 392 Дерюгин Ю. 59 Дерябин П. 309 Джонсон Л.А. 270 Джуров 359 Димитров Г. 317 Дмитриев 652
Добротворский А.М. 477, 478
Добрынин 656
Доллежаль Н.А. 575
Доренко И.С. 545
Достоевский Ф.М. 474
Доценко 108, 109, 111, 112
Дроздов В.А. 483
Другое В. 392, 393
Дудоров Н.П. 487
Дурнев В.Н. 584, 585
Духов Н.Л. 210, 289, 292, 548, 582
Душкин 649
Душ Сантуш Ж.Э. 422
Дыренков 83
Дьяков Ю.Л. 146
Дьяконов 85
Дэвис Р. (Davies R.W.) 24, 57, 59, 75, 143
Дэн Сяопин 368
Евстафьев Д. 57 Егоров С.Е. 481 Егорова Н.И. 14, 58 Ежов Н.И. 147 Елфимов Ю.Н. 57 ЕлянА.С. 441,530 Емельянов Б. 60, 595
690


Емельянов В.С. 36, 582 628 Епишев А.А. 473-475, 525 Ермолов А.Ю. 228 Ефимов 652 Ефремов А.И. 215,612
Жаворонков 221 Желтое А.С. 460, 471, 472 Жданов 97, 98 Жданов 656 Жданов А.А. 80, 536 Жуков Г .К. 6, 35, 54, 62, 185, 247 446, 451, 453, 470, 472, 488’ 501, 508-511, 513, 515-525, 527 539, 547, 564, 593,619, 622, 64l’ Жуков Ю.Н. 501, 506 Жуковский Н.Е. 143 Журавлев Ю.М. 58 Жухрай В.М. 593 Жучихин В.И. 54, 62, 493, 495- 497, 503, 498, 633
Завенягин А.П. 37, 40, 49, 264, 441-444, 480-482, 495-499, 548, 555, 604, 628 Загладин В. 433 Загорулько М.М. 308 Зазорин 658 Зайков Л.Н. 412, 413 Залещанский Б. 313 Зальцман И.М. 210 Заславский 655
Захаров М.В. 345, 346, 386, 387, 390, 472, 474, 524, 525 Захаров С.Е. 453 Зверев 655 Зверев С.А. 266, 629 Звягинцев В. 593 Зеленков 649
Зельдович Я.Б. 285, 286, 364, 573, 582, 590
Зернов П.М. 266, 310, 442, 444, 498, 601 Зима В.Ф. 308 Зологуб 178
Золотарев В.А. 58 61
Зубец 656
Зубок В. 61
Иванов 82,134
Иванов А.М. 486
Иванов И.И. 185
Иванова Г.М. 308, 503
Ивановский 658
Ивановский Г. 205
Ивашутин П.И. 486,492
Ивкин В.С. 593
Ивочкин 550
Ивченко 657
Игнатов В.Н. 536
Извеков 161, 162
Ильин Н.Я. 146
Ильюшин С.В. 101,654
Иоффе А.Ф. 262, 568, 569-572, 582
Кабанов И.К. 217, 323 Каганович Л.М. 80, 117, 147, 163 168,192,604
Каганович М.М. 80, 94, 95, 117, 128, 147, 155, 161, 163, 167, 186 Кадар Я. 249 Казаков В.И. 512
Калашников А.С. 62, 515, 540-542, 577-579, 593, 594, 596 Калмыков В.Д. 351, 622 Каменский Ю.П. 58, 634 Камов Н.И. 655
Капица П.Л. 50, 51, 262, 264, 270, 441,552, 568, 569, 570, 582 Карасев 458 Карасев Н.П. 535, 561 Каратыгин А.А. 607 Кармаль Б. 411, 412 Карпов Г.Г. 536 Карту ков 648 Кастро Ф. 416, 593 Катушев К.Ф. 396, 400, 413, 422, 423, 425
Кафтанов С.В. 216 Квасков 458
691


Келдыш М В Кенжстасв М. 58, 370 Керр А. 223
КИВвА И8К 441 444,481.582
Кикоин ’
Киличенков А.А. 61 Кириленко А.П 360 Киров С.М. 80, 81
К*СС*™*?В 2234854 62,309,310,
^5.41. 565. 582. 594.621-623. 634
Клей 489
Клейменов И.Т. 129, 146
Климов 653 Клод Пеппер П. 226 Клочкой И.М. 627 Кобелев П. 221 Кобзарев Ю.Б. 217 Коваль К. 321, 361 Козина Н.С. 449 Козлов В.А. 61 Козлов В.П. 61 Кокошин А.А. 526, 527 Кокурин А. 502, 503, 633 Колесников А.А. 60, 595 Колесова М.Е. 61 Колпакиди А.И. 60 Комаровский А.Н. 54, 62, 442, 480, 482,495-497,627
Комзин И.В. 534
Конев И.С. 506, 509, 519, 525, 540 КоржихинаТ.П. 501 Корниенко Г.М. 54, 62, 393, 594 Коровин В. 634
Королев С.П. 13, 23, 51, 129, 476, 494, 514, 541,549, 568, 575-579, 581, 582, 586, 587, 589, 591, 615,623,627 Коротков 655 Косберг 648 Косенко И.Н. 593 Косиор С.В. 81
Косыгин А.Н. 194,260, 333, 552 Котельников В.А. 582
Котин Ж.Я. 188, 210 Котлярский 657 Кофман 179 Кочин В. 60 Кошкин Л.Н. 212 Кошкин М.И. 188 Крашенко С.Ф. 556 Критский 131
Круглов А.К. 16, 58, 308, 310-312, 501, 502, 503, 595, 596, 627, 633, 634
Круглов С.Н. 443, 444, 476, 482, 485, 487-489 Крылов Н.И. 541 Крючков В.А. 413, 427, 428 Кудрявцев 656 Кудрявцев Г.Г.312 Кузнецов 652 Кузнецов В. 582
Кузнецов Н.Г. 53, 62, 511, 512, 523, 524, 547, 593, 629 Кузнецова В.В. 61 Кузык Б. 58, 370
Куйбышев В.В. 75, 83, 91, 92, 98, 101,105
Куйбышев Н. 86-88 Куксенко П.Н. 621, 629 Кулик Г.И. 185, 186 КуликМ.И. 147, 163 Куликов 208 Кумыкин 361 Кунявский 658 Куприянов 652 Курилович 654
Курчатов И.В. 13, 19, 23, 49, 216, 263, 264, 268, 440-443, 466, 481, 497,498, 554, 555, 570-573, 576, 577, 582-584, 586, 589,628 Кучеренко В.А. 188, 549
Лавочкин С.А. 183, 212, 582, 615, 616,629,649 Лан ар дин 653 Лангемак Г.Э. 129,146 Ларин И.И. 60
692


Лебина Н. 22
Лельчук В.С. 57,308,633 Ленин В.И. 231,455 Леонов Д.С. 486
Леонтович М.А. 584-586 Лесечко М.А. 377 Лисицын Ф.Я. 532 Литвинов Б.В. 60 Лихачев И.А. 555 ЛогановскиЙ 78 Логинов М.Н. 185 Локтионов 147, 167 Ломако П.Ф. 214 Ломов В.Н. 371
Лордкипанидзе Т.Н. 629 Лосик А.В. 20, 59 Лукьянов 208 Лумумба П. 420 Луппов 335 Лусе 655 Лушев 398 Лысенко Т.Д.
Люльев Л.В. 468,469 Люлька А.М. 654
Магдесиев 66 Майоров 656 Майский И.М. 45 Макаров 86 Макаровский 98 Макеев В.П. 23, 577, 578, 581 Максимов А.А. 609 Максимов Ю.П. 58, 309, 593 Маленков А.Г. 61, 501 Маленков Г.М. 6, 31, 33, 34, 38, 40, 53, 192, 207, 216, 243, 252, 264, 286, 323, 439, 440, 445, 446, 450, 451-453, 460, 463, 468, 469, 504, 505, 508, 512, 513, 523, 532, 550, 552, 557, 561, 563, 580, 610, 626, 627, 637, 638 Малиновский Р.Я. 247, 336, 350, 403, 453, 472, 474, 506, 520, 521,522, 524-526, 540
Малышев BA ^ ,
208, 210, 218* Ш L \62'
«2, 5,3, 534, 535 5V545'i £
556,560,583,594,619 '
Мальков В.Л. 14, 59,310
Мальцев М.М. 482 Мальцов 458
Малюток Б.М. 493,498,499 Мандриченко 179
Мао Цзэдун 360,361,363,364,366
Маршалл Д. 234 Маслов Н.Г. 364
Маслюков Ю.Д. 255, 300, 302 304,400, 632, 639 Матвеев 649 Маханов 117 Махнев 583
Межлаук И.И. 114, 139 Медведев 652 Мезенцев А.Ф. 59 Мезенцев Л.Г. 464 Менгисту Хайле Мариам 427-429 Мерецков К.А. 163 Метанье М. 424 Метелев Ю.А. 392 Мецхваришвили 656 Мехлис Л.З. 471, 535 Мешик П.Я. 480, 492, 493, 583 Мещеринов Ф. 678 Мещеряков И.В. 58 Микоян Анастас И. 34, 113, 192, 207, 215, 323, 324, 361, 363, 385, 386, 514, 530, 545, 580, 593, 594
Микоян Артем И. 183, 184, 580, 629, 653
Миллс Ч. (Mills C.W.) 8,56
Миль М.Л. 654 Минаев А.В. 58, 191,227,312 Мирзаханов И.А. 117, 127, 512, 535
Мироненко С.В. 61 Миронов 134 Митяшин 656 Михайлов В.Н. 62, 312
693


Михалев 654
МлечинЛ.М. 60
Можайский А.Ф. 25,
Моисеев М.А. 412 Млисеенко 652
МОЛОТО» В.М. 34, 37, 41, 44 71, 7, 74 77, 84, 88, 89, 97, 100, 3 114, 116-118, 138, 141, 152, ,68,’ 171, 173, .76, .92, 207, 223-226, 234, 279, 281, 321, 361, 443, 446, 451, 479, 488, 518, 560,563 Монов Ц. 347
Мордасов 656 Морковкин Б.М. 604, 605 Морозов А.А. 188 Москаленко К.С. 457, 474, 513,
541,641
Москалец Н.С. 594 Мосовский Ю.С. 400 Мотыпев В.Е. 178 Мрыкин А.И. 513 Му барак X. 391 Музруков Б.Г. 49,215,603 Муклевич 130,131 Мухин М.Ю. 24, 59,146, 183,191 Мясищев В.М. 476,623,654
Наджибу ллаН. 412,415 Назаров 534
Наринский М.М. 57,307 Насер Г.А. 383 Наумов 656 Наумов В.П. 61, 593 Наумов Н.С. 615,616 Негин Е.А. 364, 574 Неделин М.И. 256, 457, 512-515, 517,518, 541,591,627 Недосекин В. 468 Нежинский Л.Н. 57,436 Не Жунчжэнь 363 Нельсон Д. 225 Нейман 84 Неман 101 Неретина Л. А. 61
Нето А. 317, 421 Неусыпин 648 Никитин 361 Никифоров Е. 486 Николаев А.М. 610 Нкомо Д. 430,431 Нобиле У. 176 Новиков 164, 178, 179 Новиков А.А. 31, 452, 507, 508, 509
Новиков В.Н. 345, 346, 535 Новиков Г. 128 Новикова Т.Г. 62 Новичков Н. 58, 370 Новоселов В.Н. 26, 60, 502, 633 Нуйома С. 433
Образцова Т.Н. 610, 611 Обручников Б.П. 482 Овчинкин 167 Огарков Н. 392 Огородников Б.И. 62 Одом У. (Odom W.E.) 18, 58 Орджоникидзе Г.К. 34, 79, 80, 93, 95,101, 106, 116, 138, 142 Орлов В. 101 Орлов Г. 349 Осокин 222 Островский 657
Павлов А. 399 Павлов В.С. 400 Павлов Н.И. 364,494,495 Павлуновский И.П. 72, 79, 83, 85, 86, 109, 111-113, 117, 135 Пайн Л. 498 Пальчиковский 114 Параскив Т. 347 Паршин П.И. 44, 211, 220 Патоличев Н.С. 208, 508 Патон Е.А. 210 Пауэрс Ф.Г. 252 Пашков Г.Н. 549, 627 Пеньковский О.В. 248, 309, 491, 492, 525, 526
694


Первое М.А. 58
Первухин М.Г. 38, 40, 49 54 62 216, 238, 264 268 44 ’ “42, 444, 453, 493 513 «о’ 534-536,544,552,556,583 Перегудов В.Н. 131 Петляков В.М. 476 Петров 655
Петров Н.В. 60, 502, 503,633 Петров ф.ф. 185, 530 Петровский А. 86, 87 Петросьянц А.М. 62,444 Петропавловский Б.С. 146,185 Петрухин 134 Печатное В.0.61 Пивовар Е.И. 57,633 Пилюгин Н.А. 578, 581,582 Плеханов 117 Поздняков Н.И. 611 Поликарпов Н.Н. 213 Полянский 653 Померанцев И.П. 606 Померанчук И .Я. 285 Пономарев А.Н. 57 Пономарев А.С. 482 Пономаренко П.К. 533 Попов А .Я. 624
Попов Г.М. 33, 220, 561-563, 625
Попов М.М. 540
Поскребышев А.Н. 536
Премудрое 117
Привалов 655
Пронин А.В. 61
Прохоров Д.П. 60
Пурмаль П. 176
Пятаков Г.Л. 139, 141, 153, 154
Раббани Б. 416 Радецкий Н. 450 Радионов 208
Расплетин А.А. 23, 486, 582, 621
Рассадин В.Н. 313
Раткевич 117
Рахмании В. 204
Ребров М. 595, 5%, 602, 633, 634
Рейган Р. 392 Ремевский И.К. 610 Репницкий В.В. 56 Решетнев М.Ф, 23,581,589 Рогозин О.К. 58, 145,191 Рокоссовский К.К. 506, 509, 520
Романов А.П. 57,60,596 Рубин Н. 60 Рубцов Ю. 594 Руда 117,134 Руднев К.Н. 549,591,615 Рузвельт Ф.Д. 226 Рыбаков 653 Рыбалкин Ю. 58 Рыбалко П.Ф. 509 Рыжков Н.И. 299, 302 Рындин 117
Рябев Л.Д. 61,310,633 Рябиков В.М. 255, 288, 331, 347, 350, 386-388, 531-532, 535, 621,’ 627,639
Рязанский М. 581, 582 Рясной В. 199, 485
Сабуров М.З. 38, 179, 235, 252, 322-324, 361,442, 452,513, 544, 552, 558,611,625 Савицкий И.М. 25, 60 Савицкий М.Я. 66 Сагателян Г.Ш.
Садат А. 391 Сазыкин Н.С. 481 Салех А.А. 399
Самуэльсон Л. 24, 59, 65, 66, 75, 132, 133, 143, 144, 146, 174, 191 Сапрыкин В.А. 482 Саутин 178
Сахаров АД. 54, 62, 285, 286, 312, 569. 573, 582, 588-590, 596 Свечин А.А. 69, 526 Свистун 82 Сейна Я. 473 Семенихин В.С. 624, 625 Семенов 143
695


Семен» Н.Н. 50. 4*1. 569. 5*2
Семенников В.И. 39.
Семин С. 213.376.681
Семичастнов И.Ф. 536
Сербин ИД 460.469, 476.615 Сергеев 168 Сергейчик М. 333
Серов И.А. 443, 486-492. 536, 565, 627
Сигачев Ю.В. 61 Сидорович Г. 327, 347, 351 Симаков А. 58, 370 Симонов Н.С. 7, 20, 59, 131, 143- 146,191.254,275, 307-309,311,
312
Синявский 120 Ситарян С.А. 400 Скачков С.А. 379-384,393 Скобелыдан Д.В. 582 Скоркин К.В. 60
Славский Е.П. 49, 54, 62, 276, 295, 311, 365, 554, 556, 571, 595, 597,602, 628, 633 Смилга И.Т. 72 Смирнов 648 Смирнов К.М. 178 Смирнов Л.В. 255, 300, 301, 476, 621,632, 639 Смирнов Н.И. 392 Смирнов П.И. 147 Смирнов Ю.Н. 14, 58, 62, 310, 583, 596
Смит Г.Д. 275, 277, 280, 311, 551, 571
Смородинов 168 Соколов Т.Н. 624, 625 Соколовский В.Д. 57, 250, 309, 488,489, 509,519, 524-526 Соловьев 648 Сомоса А. 418 Сорокин 652 Соседов Л.Б. 446 Спирин С.С. 380 Сталин В. 507, 508,620
Сталин И.В. 6, 16, 19, 21, 33, 34, 37, 39? 40, 47, 49, 50, 51, 65-68, 79, 81-83, 86, 100, 101, 106, 107, 109, 1И, П2, Н6, 117, 132, 138, 142, 154, 168, 171, 173, 192, 207, 220, 224-226, 230-233, 236, 238, 243-246, 253, 263, 264, 268, 269, 274, 278, 279, 281, 282, 287, 307, 308, 361, 439-442, 445, 446-448, 451-455, 476, 477, 483, 484, 488, 490, 491, 496, 497, 504, 505, 507-510, 512, 514, 523, 537, 544, 545, 551-554, 557, 561-564, 569, 570, 572-574, 583, 584,600, 614-616, 620, 621, 626, 629,637, 638, 641 Стаханов Н. 485 Степанов Г.А. 511 Стеффене В. 551 Стэндли 224
Судоппатов П.А. 18, 58, 62, 263, 310, 480, 483, 554, 570, 572, 595, 626,634 Су карно 401 Сулейменов 463 СуллаА. 502 Супрун М.Н. 58, 229 Суслов М.А. 33, 360, 463, 470, 474,475, 567,615, 621 Сухарто 401 Сухой П.О. 183, 653 Сухомлинов 117 Сыркин 82
Сысцов А.С. 424, 425
Тамм И.Е. 285 Тараки Н. 410 Тарасов 654
Тевосян И.Ф. 147,163, 214, 552 Теллер Э. 286, 555 Терлецкий Я. 440, 570 Тимофеев 656 Тимофеев М.Н. 494 Тимошенко С.К. 173, 185, 520, 525 Титов В.Н. 492
696


Титов Г.С. 587 Тихомиров 658 Тихомиров Н.И. 146, 185 Толстяков В.С. 26,27,60,634 Толстиков О.В. 485 Толубко В.Ф. 542 Томин 78 Тополин С.А. 611 Торопов 649 Точинский 83 Трегубенков 85, 86 Триандафиллов В.К. 69 Трумен Г. 278 Туманский 654
Туполев А.Н. 476, 479, 578, 582 654
Турков 131
Тухачевский М.Н. 22, 24, 34, 65- 68, 70, 71, 77, 79, 80, 116, 117, 128, 132, 135, 138, 143, 523, 526
Уборевич И.П. 129, 132, 507 Улам С. 286
Ульяновский Н. 421, 430 Уншлихт И.С. 89 Устинов Д.Ф. 33, 37, 39, 54, 62, 185, 212, 217, 238, 255, 294, 300, 357, 359, 360, 366, 375, 387, 393, 452, 458-460, 469, 477, 513,514,518, 530, 531-532, 535, 544, 549, 553, 556-567, 580, 581, 595, 611, 612, 614, 615, 621, 622, 625-627, 629, 632, 639, 641 Уфтюжанинов 657
Фаворский В.В. 58 Фарамазян Р.А. 7, 56 Федоров В.Г. 531 Федосеев 649 Федько 147, 163 Феоктистов Л.П. 54, 62 Филитов А.М. 57 Фокин В.А. 629 Фомвихван 409 Фомин В.И. 530
Фомичев А. 634 Форд Г. 466 Фройнд Дж.Х. 269 Фрунзе М.В. 261, 507
Халепский И.А. 81,86 Ханин Г. 227
ХаР"он Ю.В. 19, 53, 55. 58, 62,
чез’Ло0' 285, 310- 441' 4в|. 554, 568, 572-574, 582, 583, 590
596, 603
Хаустов 463
Хлопин В.Г. 588
Хованович А.И. 498, 588,601
Холл Дж. 550
Холловэй Д. (Holloway D.) 11, 18,
19, 56, 57, 59, 312, 568, 583, 595, 596 Хорват М. 347 Хо Ши Мин 317, 404 Хрипин В.В. 66 Хрулев 488
Хруничев М.В. 128, 217, 238, 331, 336, 357, 377, 521, 536, 549, 555, 562,618, 629 Хрущев Н.С. 6, 10, 21, 35, 37, 41, 53, 243-245, 247-249, 252-255, 291, 308, 309, 336, 349, 362, 363, 366, 374, 401, 420, 439, 451, 453, 471, 472, 474, 475, 491, 505, 509, 512, 513, 515, 517-519, 521-526, 536, 537, 564- 566, 572, 577, 578, 580, 581, 593, 620, 622, 623, 629, 638, 639, 641
Хрущев С.Н. 53, 62, 580, 620
Царевский М.М. 482 Циолковский К.Э. 591 Цуканов В.Д. 178 Цыбин 648 Цянь Сюэсэнь 363
Чалмаев В. 57, 60, 594 Чаморро В. 418
697


Чан Ван Куанг 407 Чан Хуок Хоан 407 Чаушеску Н. 360 Чебриков В.М. 40S Чеку нов 656
Челомей В.Н. 23, 213, 615,620, 622,649
579-582,
Чернышов В.В. 482 Чернявский В.М. 589, 596 Черток Б.Е. 23, 54, 59, 62, 578, 586,596
Черчилль У. 224
Чжоу Эньлай 361,363,366
Чипенда Д. 421
Чирков Б.Н. 482 Чуб 652
Чубарьян А.О. 57,58,307 Чубыкин Г.М. 458 Чуев Ф. 479, 502 Чурин А.И. 365 Чуянов 208
Шабло 178
Шавырин Б.И. 185,210, 553,611 Шапошников 655
Шапошников Б.М. 67, 147, 163, 173,526
Шахурин А.И. 31, 54, 62, 213, 336, 452,477, 507, 508 Шварев В. 58, 370 Шверник Н.М. 194, 215 Шебалин 658
Шеварнадзе Э.А. 397, 400, 413, 422,427, 428, 435 Шеин А.И. 56 Шектер Д. 309 Шеншал А. 396 Шепилов Д.Т. 532 Шмелев А. 62 Шмидт 178 Шокин А.И. 217 Штеменко С.М. 242, 453 Шумихин В.С. 101, 133, 145, 146 Шунейко 652
Щапов П.Н. 57 Щелкин К.И. 289, 574, 589 Щерба А.Н. 20, 25, 59, 60 Щербаков А.С. 471 Щетинин 499 Щукин А.Н. 217
Эйзенхауэр Д. (Eisenhower D.) 8, 290,451,511,519, 521 Элмквист П. (Almquist Р.) 11, 57 Эль Бишри 379, 380-384 Эль Саид 379 Эндрю К. 62
Юнг Р. 311
Ягода Г. 134
Язов Д.Т. 396, 400, 413, 422, 423, 425,427,428
Яковлев А.Н. 422,427, 428, 593 Яковлев А.С. 57, 582, 615, 617, 653
Яковлев Н.Д. 512-514 Яковлев Н.Н. 60
Янгель М.К. 23, 515, 577-579, 627 Яновский Р. 59
Abraham I. 59
Agursky М., см. Агурский М. Almquist Р., см. Элмквист П. Alsop J.S. 311 Amann R. 57
Aspaturian V., см. Аспатурян В.
Barber J. 56, 227
Bolling A.R., см. Боллинг А.Р.
Bukharin О.А. 312
Cooper J. 57
Davies R.W., см. Дэвис Р.
698


Ericson J. 56
Evangelista M. 57, 308,594
Fortesque S. 57
Gaddis J.L.
Galbraith J.K. 56 Cochran T.B. 312 Graham L.R. 57 Grow R.W., см. Гроу P.B.
Lynn-Johnes S.M. 57
McDonald J.K. 61, 309 Melman S. 56 Miller S.E. 57 Mills C.W., см. Миллс 4.
Odom W.E., см. Одом У.
Potter W. 56
Harrison M. 56, 57, 227 Holloway D., см. Холловэй Д.
Rogov S. 313 Rosen S. 56
Johnes E. 56
Keller S. 56 Knight A.W. 60 Koch A. 61
Lee W.T. 308 Lewis J.W. 59 Litai X. 59
Sarkessian S. 56 Schukman H. 60,592 Staar K.F. 308 Steury R. 61
Valenta J. 56 Van Evera S. 57


ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение 3
Дискуссии и источники
ВПК СССР в мировой и отечественной литературе 8
Источниковая база исследования 29
Часть I
Форсированное оборонное строительство в СССР (1930-1945 гг.)
Глава 1
Становление оборонной промышленности в 1930-е годы:
основные вехи и программы 63
Где начало? 65
Курс на реконструкцию РККА 69
Производственные и мобилизационные планы 1931 г.: замыслы
и выполнение 70
1932 год - «большие» военные программы 73
«Большая танковая программа» 75
Авиационная программа 88
Военно-морская программа 101
Артиллерийские вооружения 115
Средства связи для РККА 118
Состояние и перспективы развития военной химии 121
Программа развития средств ПВО 123
Организация Реактивного научно-исследовательского института 128
Военно-техническое сотрудничество СССР и Германии 129
Вторая пятилетка и оборонная промышленность: основные
тенденции развития 131
Военные и промышленность в 1930-е годы: формы взаимоотношений 133
Глава 2
1938 - 22 июня 1941 г.: подготовка к войне 147
Создание Военно-промышленной комиссии и ее функции 147
«Мобработа» на уровне наркомата и предприятия 152
Мобилизационные планы 1938-1939 гг. и их корректировка 163
700


Курс на форсированную подготовку к войне 170
Оборонная промышленность: основные тенденции развития 174
Основные отрасли «оборонки» накануне войны 183
Глава 3
Военная промышленность СССР в 1941-1945 гг.: внутренние и международные аспекты развития 192
Извилистые пути эвакуации - реэвакуации 193
Создание массового специализированного военного производства. Внедрение научно-технических разработок в области
вооружений 207
Мобилизация гражданских отраслей 217
Внешнеэкономический фактор 222
Часть И
ВПК и холодная война: внутренние и внешние аспекты развития
Г лава 4
Советский ВПК в условиях холодной войны 230
Начало холодной войны и военная доктрина СССР 230
Военно-экономическая политика сталинского руководства 233
Становление военной политики и стратегии «ядерной эпохи» ... 243
Основные направления военно-экономической политики от
Хрущева к Брежневу 252
Атомный проект СССР как модель ВПК: создание первой советской атомной бомбы 261
Основные вехи ядерной гонки 282
Советский ВПК и «перестройка» 1985-1991 гг 298
А) Реформа системы управления и планирования 299
Б) Конверсия оборонной промышленности 302
Глава 5
ВПК СССР и страны «народной демократии» 314
Экспорт вооружений СССР: предыстория, основные принципы
организации и органы управления 314
СССР и страны «народной демократии»: создание единого ВПК 318
А) Оформление отношений, конец 1940-х— середина 1950-х
годов 318
701


Б) В едином лагере: военно-техническое сотрудничество в
райках Организации Варшавского Договора 330
1. Органы управления 330
2. Общие принципы управления и планирования 336
3. Вопросы кооперирования и специализации 347
4. Военное сотрудничество 358
СССР и Китай 360
Глава 6
Военно-техническое сотрудничество СССР
со странами «третьего мира» 373
Основные принципы и направления 373
Военное сотрудничество со странами арабского Востока 378
A) Египет и Сирия 378
Б) Ирак 394
B) Йемен 397
Военно-техническое сотрудничество со странами Юго-Восточной Азии 401
А) Индонезия 401
Б) Вьетнам 404
СССР и Афганистан 409
Военное сотрудничество с Кубой и Никарагуа 416
«Битва за Африку» 420
A) Ангола 421
Б) Мозамбик 423
B) «Эфиопский узел» 426
Г) Зимбабве 430
Д) Намибия 432
Е) Гвинея-Бисау 434
Ж) Конго 435
Часть III
Социально-политические аспекты развития советского ВПК
Глава 7
Военно-политическое руководство 439
Военно-политические лидеры 439
Роль партии в системе ВПК 454
Органы безопасности и их функционеры 476
702


Глава 8
Ядро ВПК: военные, промышленники, ученые 504
Высшая военная элита 504
Военные на «гражданской службе» 528
«Маршалы» и «серые кардиналы» оборонной промышленности 543 Научно-техническая элита ВПК 567
Глава 9
Военно-промышленный комплекс:
противоречия и единство 597
Формирование социальной общности закрытых городов 597
Типология конфликтов и уровни единства ВПК 613
Заключение 635
Приложения 644
Список сокращений 682
Именной указатель 688


Научное издание
Ирина Владимировна Быстрова
СОВЕТСКИЙ
ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННЫЙ
КОМПЛЕКС:
ПРОБЛЕМЫ СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ (1930-1980-е годы)
Утверждено к печати
Институтом российской истории РАН
Редактор О. А. Пру цкова
Корректор Л .С.Новоселова-Чурсина
Компьютерная верстка Л. П. Андриановой
Подписано в печать 06.12.06.
Формат 70х 100/,6 Гарнитура Таймс. Бумага офсетная № 1. Печать офсетная. 44печ.л. 37,17 уч.-изд.л. Тираж 500 экз.
Издательский центр Института российской истории РАН 117036, Москва, ул. Дм. Ульянова, 19
Налоговая льгота - общероссийский классификатор продукции ОК-005-93, том 2: 953000 - книги, брошюры
Отпечатано в полном соответствии с качеством предоставленного оригинал-макета в ППГ1 Т миография «Наука»
121099, Москва, Шубииский пер., 6 Закат № 4981