ВСЕМІРНОЕ БРАТСТВО.
—-------- Выпускъ седьмой -
И. Горбуновъ-Посадовъ.
Что такое
война
Наброски въ дни войны.
Изданіе ТПОСРЕДНИКЪ\ № 1178.
•{915 п
0^
Типо-литографія Русскаго Товарищества Печатнаго и Издательскаго Дѣла.
Чистые пруды. Мыльниковъ пер., соб. д, Тея. 18-35.
ГОСУДАРСТВЕННАЯ
ПУаШЧКАЯ
ИСТОРИЧЕСКАЯ
БИБЛІОТЕКА РСОЕР
с^П7і990 год
Помѣшанный.
Несомнѣнно, что онъ помѣшался, и его придется
перевести въ домъ для умалишенныхъ. И докторъ
съ сожалѣніемъ смотритъ на этого, сидящаго передъ
нимъ на постели въ сѣромъ халатѣ, сильнаго еще, не-
смотря на контузію въ шею, широкаго въ плечахъ, съ
открытымъ, славнымъ, обвѣтреннымъ, энергичнымъ ли-
цомъ офицера, который только-что такъ здраво, инте-
ресно разсказывалъ ему о сдѣланной кампаніи, а по-
томъ вдругъ взялъ его за рукавъ и, тихо притягивая
къ себѣ, заговорилъ глухимъ шопотомъ:
„Докторъ, знаете, я чувствую, что я схожу съ ума.
Днемъ какъ-то все ничего, люди движутся, и разговоры,
и все... А ночью—я вотъ такъ сижу, какъ я сидѣлъ
ночью въ окопахъ, и съ поля дулъ этотъ ужасный ле-
дяной вѣтеръ... И шепчетъ мнѣ все въ ухо голосъ Христа:
„А помнпшь ты: „Любпте враговъ вашихъ*. А помнишь
ты: „Любите враговъ вашихъ*.
Я не помню, какъ это началось... Только Онъ стоитъ
переломною съ своей раздвоенпой бородкой и смотритъ
на меня совсѣмъ такой, какъ въ нашей дѣтской еще
на образѣ, и говоритъ: „Любите враговъ вашихъ*. А
я весь дрожу и прошу Его:—Не говори.—А Онъ все
стоитъ. II я засну, наконецъ, и вдругъ проснусь,
—а Онъ опять стоитъ и шепчетъ — и все то же, все
то же... Докторъ, помогите! Вѣдь это я съ ума схожу!
„Любпте враговъ вашихъ!* Вѣдь это же безуміе! Вѣдь
за такія слова меня разстрѣлять могутъ*...
Докторъ старается тихо, незамѣтно освободйться
— 4 —
отъ все держащаго его за рукавъ и шепчущаго ему
лихорадочнымъ голосомъ больного, и ласково успока-
иваетъ его. Да, несомнѣнное помѣшательство. Жаль:
такой славный, симпатичный офицеръ...
Какъ это началось.
Эти народы мирно жили между собой до тѣхъ-
поръ. По всей землѣ кипѣлъ огромный народный
трудъ. Изъ страны въ страну переливался онъ пото-
ками своихъ произведеній. Люди двигались изъ страны
въ страну, находя себѣ работу. Одинъ народъ пи-
тался хлѣбомъ, произведеннымъ руками другого на-
рода, одѣвался въ ткани, созданныя работниками дру-
гихъ народовъ. Все, необходимое для жизни, сози-
даемое милліонами рабочихъ рукъ, перевозилось изъ
страны въ страну, гдѣ въ немъ была необходимость.
Печатный станокъ и почта передавали отъ одного на-
рода къ другому духовныя богатства, знаніе, чувства,
идеи. Народы, несмотря на всѣ усилія тѣхъ, кому вы-
годно ихъ разъединеніе, все тѣснѣе и тѣснѣе слива-
лись какъ бы въ одинъ организмъ, по которому пере-
ливалась, какъ изъ одной части тѣла въ другую, кровь
общей жизни.
И вотъ въ одну минуту, по чьему-то сигналу, между
народами точно спустили отъ неба до земли желѣзныя
завѣсы, которыя отдѣлили наглухо народы отъ наро-
довъ. И за этими желѣзными завѣсами засыпали со-
знаніе народовъ 'туманомъ, грязью, ненавистью, кле-
ветою на раздѣленные съ ними народы. Въ нѣсколько
часовъ затуманили народное сознаніе, наполнили со-
знанье народовъ дикимъ подозрѣніемъ, ужасомъ, не-
навистью, превратили ихъ въ нѣсколько часовъ изъ на-
родовъ-братьевъ въ народовъ-враговъ.
И тогда бросили милліоны людей этихъ народовъ въ
звѣрскую свалку между собою.
Это было въ 1914 году, послѣ того, какъ въ мірѣ-
— 5 —
былъ Христосъ и Будда, Толстой и Гёте, Викторъ Гюго
и Шиллеръ, Кантъ и Диккенсъ, Берта Суттнеръ и
Гарріэтъ Бичеръ Стоу—женщины-апостолы, боров-
шіяся противъ войны и рабства.
Въ нѣсколько часовъ вѣра, философія, любовь бы-
ли растоптаны и отправлены къ чорту, и адскія силы
гигантскаго властолюбія, славолюбія, безграничной ко-
рысти и адской жестокости однѣ стали повелителями
бѣшено борющагося міра.
Ужасно это рабство, которое заставило народы бро-
ситься по свистку обезумѣвшаго въ своемъ тщеславіи
и въ корысти вѣнценоснаго германскаго антихриста, и
по отвѣтнымъ свисткамъ другихъ антихристовъ, другъ
на друга, разрывая другъ друга и звѣрски опустошая
страны сосѣдей.
Ужасенъ этотъ разрывъ на кровавые куски міровой
ткани, соединявшей народы все тѣснѣе и тѣснѣе, раз-
рывъ ея руками звѣрскихъ насильниковъ, жестокихъ
эксплуататоровъ и обманщиковъ.
Но ужаснѣе всего этотъ гипнозъ, это гипнотическое
одурѣніе, въ которое можно было въ нѣсколько часовъ
привести народы.
Когда я ихъ увидалъ въ первый разъ.
Когда я ихъ увидалъ въ первый разъ,—увидалъ, какъ
выгружаютъ ихъ изъ фуръ, вытаскиваютъ и тащатъ ихъ
недвижимыя тѣла, какъ вслѣдъ за ними, между жадно
разглядывающими ихъ рядами публики, двигаются дру-
гіе, такіе-же, съ блѣдными, измученными лицами, съ
руками на перевязи, съ пустыми рукавами, съ волочащи-
мися ногами, съ зловѣще обвязанными головами—у
двухъ изъ нихъ за съѣхавшей повязкой видна была
запекшаяся кровь,—когда я увидалъ ихъ, я не могу
сказать, что испыталъ я, когда думалъ о томъ, что
вѣдь это сдѣлано человѣческими руками, что вѣдь это
люди-братья, такъ же христіане, какъ они, нарочно раз-
— 6 —
стрѣливали ихъ, рѣзали, калѣчили ихъ,—что то, за что
вотъ этихъ глазѣющихъ мужиковъ повели бы въ цѣ-
пяхъ навѣки на каторгу, если бы они сдѣлали это сей-
часъ, тутъ среди насъ,—то самое совершено было надъ
этими людьми тамъ, среди бѣла дня, подъ звуки му-
зыки, подъ команду образованныхъ людей, подъ бла-
гословенія христіанскихъ священниковъ.
Вѣдь это люди, братья ихъ, христіане, нарочно под-
готовляясь къ этому мѣсяцы и годы, пробили вотъ этому
черепъ, оторвали шрапнелью этому ногу, перебили этому
ребра!
Да, къ этому готовились, этому постоянно учились
милліоны людей—тамъ за пограничной чертой, и здѣсь
вокругъ насъ, но все же не вѣрилось, чтобы это стало
дѣйствительностью. И вотъ передо мною двигаются де-
сятки'людей нарочно, всенародно, среди бѣла дня, пе-
редъ сотнями тысячъ людей изуродованные братскою
христіанскою рукою.
Позади всѣхъ протащили на носилкахъ неподвиж-
ное тѣло съ зеленовато-блѣднымъ молодымъ лицомъ,
плохо виднымъ изъ-подъ повязки, закрывшей его лобъ.
Онъ лежалъ какъ мертвецъ, со скрюченными руками,
а на груди, какъ на крышкѣ гроба, лежала бѣлая роза.
Что сдѣлали изъ людей, изъ ихъ души, изъ ихъ
жизни? Что сдѣлали!
Послѣднее слово цивилизаціи.
Можно привыкнуть ко всему, даже къ убійству. Мы
теперь привыкли къ тому, что черезъ извѣстное время
улицы нашего города наполняются вагонами, фурами,
автомобилями, мчащимися съ лежащими и сидящими
въ нихъ искалѣченными людьми въ сѣрыхъ шинеляхъ,—
порою безъ шапокъ — со зловѣще торчащею бѣлою
чалмою изъ бинтовъ на головѣ.
— 7 —
Мы привыкли теперь къ этому. Ко всему можно при-
выкнуть.
Вотъ уже нѣсколько мѣсяцевъ на вокзалѣ нашего
города множество поѣздовъ наполняется десятками ты-
сячъ людей въ сѣрыхъ шинеляхъ. Сотни паровозовъ
везутъ и подвозятъ ихъ къ опредѣленному мѣсту, гдѣ
они, до сихъ поръ мирно жпвшіе, мирно трудившіеся,
мирно молившіеся Богу и Христу люди, должны, взявъ
въ руки ружья и сабли, убивать и быть убитыми или
искалѣченными.
И тамъ, по ту сторону воображаемой линіи, назы-
ваемой границей, также наполняютъ множество поѣз-
довъ такими же людьми, такъ же до сихъ поръ мирно»
жившими, мирно трудившимися, мирно молившимися
Богу и Христу, и только говорящими на другомъ языкѣ.
И ихъ также подвозятъ къ тому же мѣсту, гдѣ они
также должны убивать сотни тысячъ людей, подвезен-
ныхъ съ этой стороны, и быть ими убитыми и искалѣ-
ченными.
И когда десятки, сотни тысячъ ихъ падутъ, истекая
кровью, въ тяжкихъ мукахъ, тогда десятками тысячъ раз-
стрѣлянныхъ, искалѣченныхъ, но оставшихся въ жи-
выхъ, набиваютъ вновь множество поѣздовъ и везутъ
ихъ туда, откуда они были доставлены къ мѣсту убій-
ства. И изъ поѣздовъ ихъ развозятъ въ этихъ трам-
ваяхъ, автомобиляхъ, фурахъ, телѣгахъ, чтобы тѣми,
кто не умеръ въ пути, пополнить койки госпиталей и
операціонные столы, съ которыхъ будетъ течь рѣкою
кровь и будутъ грудами уносить кровавые куски че-
ловѣческаго тѣла, созданнаго для мирной жизни, мир-
наго труда, мирныхъ радостей и заботъ.
Изуродованныхъ людей отмоютъ отъ грязи и крови
и разложатъ на чистыхъ простыняхъ, чтобы, когда часть
ихъподлѣчатъ,опятьнагрузить такими же подлѣченными
поѣзда и опять спустить ихъ въ ямы траншей и въ
адъ битвъ, чтобы убивать и быть убиваемыми.
— 8 —
На мѣсто же убитыхъ и навсегда искалѣченныхъ
подвозятъ множество новыхъ поѣздовъ съ сотнями ты-
сячъ новыхъ людей въ сѣрыхъ шинеляхъ, безпрерывно
подвозимыхъ, чтобы они убивали и калѣчили или были
убитыми или искалѣченными такими же людьми, под-
возимыми съ другой стороны.
Ученые инженеры руководятъ движеніями поѣздовъ,
Работаютъ паровозы, телеграфы, великія изобрѣтенія че-
ловѣческаго генія—Стефенсона, Морзе, Маркони. Уче-
ные профессора руководятъ вытаскиваніемъ пуль, от-
рѣзаньемъ рукъ, ногъ, трепанаціей череповъ въ опе-
раціонныхъ залахъ, примѣняя всѣ великія изобрѣтенія
Листеровъ, Рентгеновъ, Пастеровъ. Всѣ силы человѣ-
ческаго генія направляются на то, чтобы свозить лю-
дей на убой и на разныя операціи надъ ними послѣ
убоя, послѣ чего всѣхъ, возстановленныхъ наукою и
милосердіемъ, везутъ на новый убой.
Такъ вотъ въ чемъ послѣднее слово нашей цивили-
заціи. Такъ значитъ Уаттъ, Стефенсонъ, Морзе,Маркони
создали свои великія изобрѣтенія для того, чтобы отво-
зить людей на убійство,—Листеръ, Рентгенъ, Пастеръ
работали для того, чтобы по всѣмъ правиламъ науки
подлѣчивать людей для совершенія ими и надъ ними
новыхъ ужаснѣйшихъ преступленій,—Христосъ, Будда,
Толстой, Кантъ, Мильтонъ, Руссо проповѣдывали для
того, чтобы люди становились въ концѣ концовъ пу-
шечнымъ мясомъ?!
Что такое война.
Нерѣдко въ происходящихъ бояхъ бываетъ такъ, что
когда пытавшіеся наступать войска принуждены бываютъ
скрыться снова въ свои траншеи, не выдержавъ огня
изъ непріятельскихъ окоповъ, тяжело раненые остаются
лежать въ пространствѣ между „своими" и „чужими11
окопами и корчатся въ смертельныхъ тяжкихъ муче-
— 9 —
ніяхъ на виду у обоихъ армій, такъ какъ тотъ, кто рѣ-
шился бы ихъ вытащить, былъ бы застрѣленъ.
Кажется, нельзя представить себѣ что-нибудь болѣе
ужасное, чѣмъ эти корчащіеся въ ужасныхъ мукахъ
человѣческаго существа на глазахъ у тысячъ наблю-
дающихъ это зрѣлище людей.
Всѣ такіе же.
Жена моя ѣдетъ въ вагонѣ желѣзной дороги съ
легко ранеными, ѣдущими на осмотръ. Заходитъ раз-
говоръ о нѣмцахъ и ихъ звѣрствахъ.
' — Какіе же звѣри!—говорить добродушно, весело
улыбаясь, молодой солдатъ.—Надѣнь ему мою шапку
и не отличишь,—такой же будетъ.
Всѣ такіе же. Но на нихъ надѣты разныя шапки, и
потому они должны убивать другъ друга.
Послѣ битвы.
Далеко ушли обѣ, громившія здѣсь другъ друга,
арміи.
Только въ разныхъ мѣстахъ изрытаго взрывами бомбъ
поля чернѣютъ груды мяса и крови.
Черезъ эти груды, комки проѣхали, топча ихъ, побѣдо-
носные принцы. Для нихъ это ничто, эти гнойные обрывки
пушечнаго мяса, котораго они нарѣжутъ еще ц еще
милліоны пудовъ для того, чтобы объ ихъ побѣдахъ
кричалъ міръ.
Для меня каждый этоть комокъ мяса и крови—это
святыня, это братъ мой, несчастный сынъ Божій, на-
рочно воспитанный въ совершенной духовной тьмѣ, въ
самыхъ дикихъ суевѣріяхъ и обманахъ, чтобы онъ
сталъ, когда имъ это понадобится, убивать своихъ
братьевъ—сыновей Божіихъ, или же, чтобы, самъ за-
рѣзанный ими, издохъ и сгнилъ, какъ падаль, какъ
мусоръ, какъ ничто.
— 10 —
Да. Ничто. Что бы ни болтали всѣ Вильгельмы, всѣ
цари, всѣ владыки земли и капитала, извлекающіе славу
и барыши изъ массоваго братоубійства, о своихъ до-
блестныхъ воинахъ, герояхъ, мы знаемъ, что все это
говорится для того, чтобы, одуренные этою грубою
лестью, несчастные лучше лѣзли подъ пушки. Мы
знаемъ, что для владыкъ жизнь другого человѣка—ни-
что. Мы знаемъ, что однимъ росчеркомъ пера они швыр-
нули на зарѣзъ милліоны этихъ своихъ чудо-героевъ
для того, чтобы они добыли имъ добычу, и швырнутъ
сколько угодно еще, пока сколько-нибудь пушечнаго
мяса есть въ запасѣ. И когда война закончится, завтра
же цари и короли капитала готовы будутъ начать та-
кое же убійство вновь, чтобы расширить предѣлы своей
власти, славы и бумажника.
Вѣдь цари еще съ дѣтства учатся не жалѣть жизни>
Когда еще нельзя учиться этому на людяхъ, они учатся
этому на животныхъ. Кайзеръ Вильгельмъ въ теченіе
своей жизни на охотахъ, своими руками застрѣлилъ
и зарѣзалъ 50.000 животныхъ.
Съ дѣтства они привыкаютъ уже хладнокровна
мочить руки въ крови, убивать и распоряжаться убій-
ствомъ.
На людей они переносятъ потомъ уже готовую
практику.
Для нихъ, вѣнчанныхъ убійцъ, и для некоронован-
ныхъ убійцъ—королей капитала, священна жизнь толька
ихъ самихъ.
Для другихъ они признаютъ только два назначенія?
или быть ихъ вѣчными рабами, баранами для стрижки,
или же быть, въ случаѣ неподчиненія, разграбленными
ими до тла и умерщвленными.
Далеко ушли обѣ, громившія другъ друга, арміи;
только въ разныхъ мѣстахъ изрытаго взрывами бомбъ
поля чернѣютъ несчастные комки мяса и крови, гнію-
щіе милліонами тамъ, гдѣ проходятъ эти палачи чело-
вѣчества. Каждый этотъ комокъ мяса и крови, который
— аі —
ничто для нихъ, это сынъ Божій, братъ нашъ
родной — человѣкъ, любимое дитя своей несчастной
матери.
Человѣчество, человѣчество! До какихъ же поръ-
ты будешь жить въ этомъ позорнѣйшемъ рабствѣ?
До какихъ же поръ ты будешь само бросать себя
на убой для этихъ извращенныхъ, для этихъ чудовищъ
властолюбія, славолюбія, жестокости и жадности?
До какихъ же поръ будутъ безотвѣтно взывать къ
тебѣ переполнившіе теперь твои поля эти обрывки
людского мяса и крови, эти раздробленные члены твои,,
эти дѣти твои, растерзанные самимъ же тобою, безум-
ное человѣчество?
Что могло бы немедля остановить войну?
Если бы сегодня соединеннымъ совѣтомъ делегатовъ
народовъ всѣхъ воюющихъ странъ было бы постано-
влено, что если война будетъ еще продолжаться, то всѣ
военные долги будутъ уплачены одними создавшими и
продолжающими войну правителями и милліардерами
изъ ихъ капиталовъ безъ переложенія гроша мѣднаго
въ видѣ прямыхъ и скрытыхъ налоговъ на все населе-
ніе, война сейчасъ же будетъ покончена, увѣряю васъ.
Она не продлится ни одного дня. Правители и мил-
'''апдеры не дадутъ ей продлиться ни одного дня.
Будущая жизнь.
На противоположной сторонѣ нашего переулка идетъ-
въ большомъ сѣромъ платкѣ, перекрещивающимся на
ея груди, женщина съ большимъ животомъ. Она тащитъ
мѣшокъ съ кускомъ хлѣба для ея семьи, ради котораго
она стояла много часовъ въ очереди на утреннемъ хо-
лодѣ. Теперь она возвращается домой, совершенно из-
мученная, едва передвигая ноги, которыя несутъ еж
грузное тѣло съ большимъ животомъ. Она несетъ въ.
— 12 —
•себѣ будущаго человѣка. Что-то увидитъ онъ? Что-то
іувидитъ эта жизнь, зачатая во время гигантскаго из-
біенія жизней? Неужели и въ его время одни жизни
будутъ уничтожать другія жизни на войнѣ, въ кара-
тельныхъ экспедиціяхъ, во время царскихъ и королѳв-
-скихъ расправъ и революцій? Неужели и въ его время
будутъ приготовлять пушки, ружья, пули для человѣко-
убійства? Неужели ивъ его время будутъ школы человѣ-
коубійства, будутъ постоянныя огромныя скопленія
людей для узаконеннаго обученія ихъ, день за день,
одному: искусству убивать брата-человѣка? И неужели
эта жизнь, которую сейчасъ такъ бережно, любовно несетъ
въ себѣ эта измученная, благодаря войнѣ недоѣдающая
теперь съ ребенкомъ во чревѣ, бѣдная мать, неужели
и эта жизнь будетъ кого-то убивать или сама будетъ
зарѣзана во имя такого-то отечества или ради сохра-
ненія такого-то порядка?
О, если такъ, тогда пусть лучше прекратятся всякія
рожденія на свѣтѣ! Вынашивать въ себѣ съ такимъ
гигантскимъ напряженіемъ, рожать въ мукахъ для
того, чтобы рожденныя такъ были зарѣзаны руками
братьевъ-людей, рожать для того, чтобы рожденный тобою
человѣкъ самъ сталъ узаконеннымъ убійцей, уничто-
жителемъ жизни! Пусть лучше прекратятся всякія рожде-
нія на свѣтѣ!
Школа убійства.
Утро. Солнце уже залило улицы потоками горячаго,
'ослѣпительнаго, радостнаго свѣта. По мостовой нашего
переулка двигаются солдаты. За ихъ рядами отдѣльные
солдаты тащатъ стоячую раму съ привязаннымъ посре-
динѣ ея мѣшкомъ съ соломою, потомъ особыя подставки
для ружей, особыя зеркала, значки съ номерами и т. д.,
-и т. д. Все это несется такъ внимательно, сосредото-
ченно, какъ если бы за ученой экспедиціей несли бы
математическіе, астрономическіе, землемѣрные приборы.
-Это все—учебныя пособія школы человѣкоубійства.
— 13 -
По всѣмъ окружающимъ улицамъ изъ казармъ дви-
жутся такіе же отряды съ такими же школьными по-
собіями науки человѣкоубійства, и скоро всѣ окрестныя
улицы, всѣ бульвары (на которыхъ сотни безжалост-
ныхъ солдатскихъ сапоговъ вытаптываютъ только-что по-
казавшуюся травку) наполняются обученіемъ этой науки.
Вотъ она стоитъ посрединѣ улицы—эта рама съ
укрѣпленнымъ въ срединѣ ея мѣшкомъ съ соломою,
который представляетъ собою человѣческое тѣло—съ
сердцемъ, грудью, животомъ.
— Ивановъ! — выкликаетъ преподаватель — солдатъ
дядька съ двумя нашивками.
Ивановъ, молодой новобранецъ съ деревенскимъ,
добрымъ, простодушнымъ лицомъ, съ невытравленными
еще медлительными деревенскими движеніями, выхо-
дитъ съ ружьемъ изъ рядовъ и, взявъ штыкъ на
перевѣсъ, начинаетъ, болѣзненно сморщась, съ дикимъ
завываньемъ: „у-а-а-а-а*, бѣжать на мѣшокъ съ соло-
мой, изображающій человѣческое тѣло. Подбѣжавъ къ
нему, онъ втыкаетъ со всего размаха свой штыкъ въ
то мѣсто, которое изображаетъ лѣвую часть человѣ-
ческой груди, и, совершивъ предположенное убійство,
выдергиваетъ штыкъ обратно.
Учитель, коренастый солдатъ съ краснымъ лицомъ,
напускающій на себя какъ можно больше звѣрской
свирѣпости, недовольный его ударомъ, выхватываетъ,
ругаясь, у него ружье и показываетъ, какъ ударить
такъ, чтобы штыкъ всадился въ самое сердце,—какъ
ударить такъ, чтобы ударъ былъ какъ можно точнѣе,
глубже, сильнѣе, чтобы человѣкъ, котораго изображаетъ
этотъ мѣшокъ, былъ навѣрняка убитъ. Потомъ дядька
заставляетъ, ругаясь, Иванова вновь сдѣлать ударъ на
основаніи его указаній.
Затѣмъ онъ вызываетъ новаго, и новое звѣриное
„у-а-а-а-а*, завывая, несется, пока новобранецъ не-
уклюже бѣжитъ, чтобы, разбѣжавшись, всадить свой
штыкъ въ предполагаемое человѣческое тѣло.
— 14 —
Этотъ крикъ необходимъ, чтобы потомъ въ сраженіи
солдатъ одурманилъ бы имъ себя, чтобы сцѣпиться,
какъ звѣрь, съ противникомъ, чтобы броситься, ошалѣвъ
отъ ужаса собственнаго крика, въ убійство.
Я читалъ недавно, что англійскіе солдаты, предъ
тѣмъ какъ выбѣжать на противника, начинаютъ еще
въ окопахъ яростно ругаться, выкрикиваютъ самыя
ужасныя проклятья и, приведя себя въ бѣшеное со-
стояніе, бросаются, продолжая кричать проклятья, съ
ожесточеніемъ на противника, чего, вѣроятно, не въ со-
стояніи были бы сдѣлать въ здравомъ состояніи.
Дальше по переулку, у тротуара, на особыхъ подстав-
кахъ укладываютъ ружье, учась съ возможнѣйшей
точностью цѣлиться въ человѣка. Идетъ лекція объ-
ясненія устройства ружейнаго механизма. Излагается
теорія прицѣла. Долго, медленно возятся съ прицѣ-
ломъ. Разсказываютъ, показываютъ, исполняютъ съ
глубокой сосредоточенностью, почти съ благоговѣніемъ.
Священная наука человѣческаго разстрѣла!
Дальше два ряда солдатъ бросаются другъ на друга
въ штыки, не допуская только штыкамъ вонзиться въ
тѣло,—это они сдѣлаютъ уже тогда, когда, окончивъ
эту школу, явятся на поле сраженія.
Дальше ряды солдатъ, лежа на землѣ, щелкаютъ
курками, обстрѣливая людей, предполагаемыхъ передъ
ними.
А дальше опять воютъ „у-а-а-а-аа солдаты, съ вы-
пученными, одурѣлыми глазами лѣзущіе на мѣшки,
представляющіе живыя человѣческія тѣла — братскія
жизни, которыя должны быть заколоты этими штыками.
На бѣгу, стоя, ходя, сидя, лежа, всѣ они заняты
однимъ—изученіемъ какъ лучше убить.
И всѣ проходящіе смотрятъ на это, какъ на самое
привычнѣйшее теперь, важнѣйшее, священнѣйшее почти
дѣло.
Гимназисты застываютъ с0 своими ранцами, при-
стально слѣдя за движеніями солдатъ. Даже дѣвчурка,
- 15 -
идущая съ няней рядомъ со мною, твердитъ: „разъ,
два! разъ, два!и и притоптываетъ въ тактъ ножкою,
въ то время какъ мальчишки съ палками подражаютъ
пріемамъ убійства.
Подвижная, наглядная, всеобщая школа человѣко-
убійства, въ которую превращены теперь улицы и пло-
щади чуть ли не всего міра. Всѣ ускоренно учатся
быть убійцами.
Я прохожу дальше. Но за мною въ воздухѣ все
воетъ это „у-а-а-а-а“,—крикъ дикихъ пещерныхъ людей,
бросавшихся съ нимъ еще на допотопныхъ звѣрей.
Пещерные люди и преподаватели убійства съ универ-
ситетскими значками, какъ этотъ офицеръ, мимо кото-
раго я проходилъ сейчасъ!
И это такъ сейчасъ и въ Германіи, и во Франціи,
и въ Австріи, и въ Англіи, и въ Америкѣ, и въ Азіи,
и въ Австраліи, и въ Африкѣ, и по всему міру.
Къ чорту все просвѣщеніе, весь разумъ, всю любовь,
все святое! Всѣ должны сейчасъ учиться одному: быть
убійцами.
Весь міръ сейчасъ—ускоренная школа убійства.
Кого убиваютъ?
Въ тѣ минуты, когда я пишу эти строки, быть-
можетъ, тамъ, на поляхъ человѣческой бойни, будущій
Гёте и Толстой убиваютъ другъ друга, будущіе Шил-
леръ и Гюго распарываютъ другъ другу животы шты-
ками, будущіе Бетховенъ и Гендель, скрежеща зубами,
хрипятъ и исходятъ кровью въ предсмертныхъ судо-
рогахъ, зарѣзавъ другъ друга. И это называютъ борь-
бою за культуру и цивилизацію!

Книги И. И. Горбунова-Посадова,
изданныя „ПОСРЕДНИКОМЪ*.
Война. Стихотворенія (1914—1917 г). Ц. 20 к.
Опомнитесь, братья! Стихотворенія (1900—1917 г.). Ц. 12 к.
Въ Христову НОЧЬ. Стихотворенія. Ц. 10 к.
Къ свободнымъ русскимъ женщинамъ. Ц. 10 к.
Корабль ДЬЯВОЛа и другіе наброски въ дни войны. Ц. 12 к.
ЧТО ТЙКОе война и другіе наброски въ дни войны. Ц. 12 к.
Девять ВЪ минуту И другіе наброски въ дни войны. Ц. 12 к.
Святая НОЧЬ и другіе наброски въ дни войны. Ц. 12 к.
Война ВОЙНѢ! и другіе наброски въ дни войны. Ц. 12 к.
Мы, мертвые, говоримъ вамъ и другіе наброски въ дни
войны. Ц. 12 к.
Состраданіе къ животнымъ. Ц. 20 к.
Къ русскимъ учителямъ начальной, средней и высшей шко-
лы. Борьба съ горемъ народнымъ—пьянствомъ. Ц. 20 к.
Продаются въ Москвѣ—въ книжномъ магазинѣ „Посред-
никъ^ (Москва, Петровскія линіи), въ Петроградѣ — въ
отдѣленіи книжнаго склада „Посредникъ14: Невскій просп.,
д. 84, кв. 89. и во всѣхъ другихт^^ижныхъ-магазинахъ’
Выписывать изъ главнаго склада
Арбатъ, 36. И. И. Горбунову.
ПЗпЗНГГСКАЛ
ЕИБЛХОГЕ&А I СФЗР
Цѣна 12 і|оп.